был свидетелем  такого сна во время битвы под Бауценом  [308] он спал тогда
от  11  [1] / [2]  до   1  часа  дня.  Объехав   все  позиции,  он  сказал:

- Надо  предоставить делу идти своим ходом.  Я смогу нанести решающие удары
лишь часа через два.

И  он  спал больше  часа.  На войне  его  будили по  всякому поводу.  Князь
Невшательский, который  принимал получаемые  донесения, тоже не  жалел его,
хотя знал всегда его планы. Император вставал всегда в 11 часов вечера или,
самое позднее,  в полночь, то есть в  час, когда прибывали первые донесения
армейских корпусов.  Он работал 2 -  3 часа, а часто  и больше, сопоставлял
донесения,  изучил по  картам передвижения  войск и отдавал  приказания. Он
диктовал   все  приказания   начальнику  штаба   или  секретарю,   а  князь
Невшательский отправлял их по назначению. Иногда, если дело шло об особенно
важных вопросах, он сам писал командирам армейских корпусов, чтобы обратить
на это их внимание,  но официальная часть переписки шла своим чередом через
штаб главного командования.

Император входил в мельчайшие  подробности. Он хотел на все наложить печать
своего  гения. Он  вызывал меня,  чтобы отдать  распоряжения по  ставке или
относительно офицеров для поручений  и офицеров штаба главного командования
по поводу корреспонденции, эстафет,  почтовых сообщений и т. д. Гвардейские
командиры,  армейский интендант,  главный  хирург -  славный Ларрей,  - все
получали вызов к нему  по крайней мере один раз в день. Ничто не ускользало
от его попечений, ни  одна деталь не казалась ему недостойной его внимания.
Все,  что  могло  способствовать  успеху  дела  или  благополучию  солдата,
заслуживало с  его точки зрения ежедневного  пристального внимания. Никогда
нельзя  было  сказать  об  императоре,  что  он  почивает  на  лаврах,  ибо
величайшие успехи заставали его в тот момент, когда он подготовлял все меры
предосторожности,  которые были бы  приняты им,  если бы вместо  успеха его
постигла неудача.

Как  бы  ни был  утомлен  император,  он всегда  -  даже  в разгаре  самого
ожесточенного  преследования  неприятеля   и  самых  выдающихся  успехов  -
производил рекогносцировку тех мест,  которые могли бы послужить подходящей
позицией в случае неудачи.

В этом отношении у императора была изумительная память на всякие местности.
Топография  страны, казалось,  была  рельефно отпечатана  у него  в голове.
Никогда  человек не  сочетал  такой памяти  с таким  творческим  гением. Он
извлек бы людей, лошадей  и пушки из самых недр земли. Он держал в голове в
изумительном  порядке номера  своих  кадровых частей,  своих полков,  своих
обозных  команд и  батальонов. У него  хватало памяти  на все. Он  знал обо
всех, где  кто находится, когда выступит,  когда прибудет. Его память часто
ставила в тупик штабы и командиров частей, но этот дух порядка, стремящийся
поставить все  на службу своей цели,  все создать, организовать и заставить
прибыть в  назначенный пункт,  не шел дальше этого.  Императору нужно было,
чтобы все вопросы кампании  разрешались выигрышем нескольких сражений. Он в
такой мере владел своей шахматной доской, что наверняка мог их выиграть. Но
этот творческий  гений не умел сохранять  сотворенное. Всегда импровизируя,