было другого  средства с честью выйти  из этого неприятного дела, поскольку
Англия отказывалась вступать в переговоры. Что касается строгого проведения
континентальной  системы, то  в  тот момент  это являлось  лишь  выводом из
основной идеи.

Заключить  мир   еще  до  того,  как   Россия  могла  извлечь  все  выгоды,
предоставляемые ей последними  соглашениями, соответствовало его политике и
казалось  ему  действительным возмещением  за  принесенные  им жертвы.  Он,
конечно,  очень  беспокоился о  контрибуции,  причитавшейся  с Пруссии,  но
Россия считала  эту претензию справедливой и  ограничивалась в этом вопросе
ролью  ходатая.  Трудность  представлял лишь  вопрос  о  сроке и  характере
залога,  гарантирующего контрибуцию,  но  по тому  вопросу было  достигнуто
соглашение. Император. по-видимому, действительно готов был идти на большие
уступки, чтобы добиться общего мира. Существенная задача заключалась в том,
чтобы использовать то настроение.  При переговорах неминуемо было бы учтено
все, так  как каждый был  вынужден считаться со своим  соседом. Не подлежит
сомнению,  что всякое  честолюбие сдерживалось  бы великой целью  - создать
лучшие условия для спокойствия всего мира.

Угрозы Австрии,  вместо того  чтобы придать вес  тем политическим взглядам,
защита  которых соответствовала  как интересам  России, так и  ее проектам,
затруднили и расстроили все ее комбинации и послужили только в нашу пользу.

- Могу  ли я эвакуировать крепости  на Одере, отказаться от  моих позиций в
Пруссии, словом,  ослабить себя  в Германии, - с  полным основанием говорил
император Наполеон императору Александру,  - в тот момент, когда, пользуясь
моими затруднениями в Испании, Австрия угрожает мне? Разве интересы союза в
тот момент,  когда мы намерены предпринять  демарш большого значения, чтобы
побудить Англию  к миру, не  требуют, чтобы мы казались  объединенными, а я
казался  сильным нашему общему  врагу, а  также и Австрии,  тоже намеренной
сделаться моим  врагом? Англия  выскажет желание о  прекращении оккупации в
Пруссии, а также и  в Испании, и можно будет сделать ей эту лишнюю уступку,
а следовательно,  будет лишнее  средство для достижения мира.  Может ли мой
союзник,  мой  друг  предлагать  мне отказаться  от  единственной  позиции,
которая дает мне возможность угрожать Австрии с фланга, если она нападет на
меня в  тот момент, когда мои  войска находятся на юге  Европы в расстоянии
400  лье от  своего отечества? То,  что я  готов был сделать  четыре месяца
назад, сегодня я уже  не могу исполнить. То, что тогда служило бы интересам
Пруссии, следовательно,  и интересам  союза, было бы  теперь противоположно
той  цели, которую  мы хотим  осуществить. Дальнейшее  оставление кое-каких
войск в Пруссии не  может беспокоить Россию, когда я удаляю все мои военные
силы из Германии, чтобы  перебросить их на Пиренейский полуостров. Эти меры
доказывают мое доверие к вам. Имейте же и вы доверие ко мне и не разрушайте
необоснованными  опасениями  добрый результат  нашего согласия,  результат,
созданный  моей  военной  политикой  в  тот  момент,  когда  мы  более  чем
когда-либо  должны проявить  свое единение  и свою  силу. Если бы  вы этого
потребовали, то я должен был бы на это согласиться, но тогда я предпочел бы
пренебречь моими делами в Испании и незамедлительно ликвидировать мою ссору
с Австрией.  Если бы я эвакуировал крепости на Одере,  то вы должны были бы
эвакуировать крепости на Дунае.  В ваших интересах остаться там, так как вы