великих  держав может лишь  ослабить эти  отношения. О свидании  молчали до
последнего момента,  и когда Австрия узнала  о нем одновременно с публикой,
она  поторопилась послать  в  Эрфурт барона  Винцента, чтобы  позондировать
почву  насчет  имеющихся  намерений  и войти,  таким  образом,  в курс  тех
решений, которые будут  приняты. Неуклюжая спесь австрийского правительства
и страх перед возможной нескромностью со стороны русских заставили Винцента
соблюдать по  отношению к русским сдержанность; его  побуждала к этому и та
сдержанность, которую соблюдала сама Россия из внимания к нам, но которая в
такой же мере плохо служила европейским интересам, - а отстаивать их должны
были  бы  и  Россия  и Франция,  -  в  какой  она  делала честь  лояльности
императора Александра.

Как  я  уже  говорил,   намерения,  которые  Австрия  проявляла  в  течение
некоторого  времени,   должны  были  казаться   и  действительно  казались,
императору Наполеону  более чем подозрительными.  Когда приехал австрийский
уполномоченный,  то император  думал, что  под этим  скрывается соглашение,
существующее  между Австрией  и  Россией, но  вскоре он  успокоился  и этот
непредвиденный  приезд,  который   должен  был  бы  внушить  петербургскому
правительству более  твердый тон, имел, как  мы увидим, совершенно обратный
результат.

С  самого начала  между  обоими императорами  установились самые  дружеские
отношения, свободные от этикета. Они посещали друг друга во всякое время по
преимуществу  между   тремя  часами   дня  и  обедом,   который  происходил
обыкновенно у императора Наполеона. Часто они встречались по вечерам, когда
не было  спектакля, или  же после спектакля. Эти  встречи также происходили
чаще  у  императора  Наполеона.  Они  ездили  верхом  и  устраивали  смотры
гарнизона    и    нескольких    корпусов,    отправлявшихся   в    Испанию.

Первые несколько  дней ушли на то,  чтобы взаимно позондировать друг друга,
попытаться  определить,  выяснить   предположения  и  проекты  друг  друга.
Император Наполеон уже не  находил своего союзника таким покладистым, как в
Тильзите.  Он  жаловался  на   то,  что  Александр  сделался  недоверчивым.
Проявленные  Австрией  враждебные   намерения  с  самого  начала  конгресса
изменили характер  переговоров и  отвратили Россию от ее  целей: чем больше
император Наполеон, спешивший послать в Испанию свои войска, находившиеся в
Пруссии,  домогался предварительно  выяснить,  до каких  пределов он  может
рассчитывать  на союз  и  на помощь  России  против Австрии,  чем более  он
настаивал  в  соответствии  с этим,  чтобы  император  Александр принял  по
отношению к  этой державе  угрожающий тон и  занял по отношению  к ней даже
угрожающую  позицию,  что  было,  по  его  словам,  единственным  средством
помешать  ей   взяться  за   оружие,  тем  больше   русское  правительство,
усматривавшее в демонстрациях, которых  от него требовали, средство довести
дело  до  крайности,  проявляло  свою -неохоту.  Отсюда  оживленные  споры,
которые  задерживали  разрешение  других  вопросов.  В  течение  некоторого
времени  все было  подчинено  этой проблеме.  Дело дошло  даже  до упреков,
указывавших, что  неуместная щепетильность,  оставляя безнаказанными угрозы
со стороны  Австрии, делает союз бесплодным и  убеждает Англию, что она еще
может найти  союзников на  континенте и может  обойтись, следовательно, без
переговоров о мире, который-ей намеревались предложить.