- Нет, я пришел, когда его уже от дороги отскребали. Я видел только  тех,
кто это видел.  Они  тут  попадали  на  скамейки,  будто  мешком  трахнутые.
Отрубились начисто от шока. Понимаешь, Ник, будто, бля, война какая или что,
на фиг. По всей улице кровь, люди блюют и трясутся... Знаешь, как новости по
телевизору или это... это...
   Заряд слов, летевших с  его  уст  как  серебряные  пули,  вдруг  выдохся.
Красное лицо стало белым, и больше он ничего не сказал.
   Из ближайшего магазина вышли две пожилые женщины с ведрами воды и  вылили
их на кровь, густевшую под теплым солнышком. Понадобилось еще четыре  ведра,
чтобы кровь с мостовой  ушла  в  канализацию  с  жадным  сосущим  звуком.  И
сгустки. Как куски сырого мяса.
   И наконец осталась только мокрая мостовая с резким  запахом  дезинфекции.
Теперь действительно было не на что смотреть. Но Баз все  равно  пялился  на
булыжники.
   - Кто-то в самом деле пацана сильно не любил, что такое с ним сделал.
   - Еще бы. Видит Бог, как его не любили. Его распороли, как старый матрац.
   - А известно, кто его убил?
   - Ага. - Баз поднял глаза. - Это его мать.
 
 
   В день, когда мир взбесился, я шел в ?Макдональдс?, думая о двух вещах:
   Первое. Биг-мак, который я собирался спустить себе в глотку.
   Второе. Как уесть этого гада, Тага Слэттера? Нормальность просто сочилась
из всего города, густая, как паста  из  тюбика.  Люди  ходят  по  магазинам,
младенцы  сидят  в  колясках,  ребята  постарше   гоняются   за   играми   и
звукозаписями, и карманные  деньги  жгут  им  руки.  Полная,  окончательная,
завершенная нормальность маленького городка.
   Так было до тех пор, пока я не увидел окровавленную мостовую.
   Вам это в школе говорили.
   Бывают в истории моменты, когда время делится пополам. Знаете, вроде  как
рождение Иисуса Христа. Все, что было раньше, - до НЭ. Все, что позже, - НЭ.
   И когда я шел в ?Макдональдс?, это случилось  снова.  Просуществовав  две
тысячи лет, старый век, он же Новая Эра, скончался.
   Естественно, в то время я этого не знал, как и все прочие. Не более,  чем
знал бы прохожий при виде пищащего младенца в яслях  в  пригороде  Вифлеема,
что старого мира больше нет.
   Когда я оставил База дальше таращиться на чуть влажную мостовую, жизнь  -
с виду - вернулась в нормальное русло. Покупатели пошли по магазинам,  детки
в колясках влипли в мороженое, влюбленные шли,  держась  за  руки.  Остались
только булыжники, мокрые всего лишь от воды.
   Так что я повернулся спиной к мокрой полосе улицы и направился к  зданию,
где золотые дуги образовывали волшебное ?М?.
   Я был голоден и мечтал о биг-маке, жареной картошке  и  огромном  стакане
колы со льдом.
   Ни хрена я тогда не знал. Правды не знал. И  много  еще  прошло  времени,
пока я, оглянувшись назад, назвал это:
   ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. ГОД ПЕРВЫЙ
 
Глава вторая