Грейсон стряхнул руку и  метнулся  назад, к Гриффиту.  Кая Гриффита  он
помнил  почти  с тех самых  пор,  как и  отца, но  времени  проводил с  ним,
вероятно, больше.
     -- Грейсон! Вернись! -- Сержант Брукс наступал ему  на  пятки.  Грейсон
нырнул перед парящей посудиной, которая как раз отрывалась от  железобетона.
От  давления  воздуха  брюки  облепили ноги,  пронзительный визг пропеллеров
заглушил треск мелкокалиберного  оружия.  Из прохода  продолжали выскакивать
черные фигуры.
     Грейсон  заметил  винтовку,   лежащую  на  железобетонном  полу,  возле
распростертого  солдата,  которому  она  принадлежала.  Грейсои  никогда  не
пользовался  подобным  оружием в  бою,  но  на  стрельбище он довольно часто
стрелял  из  него  под  надзором  Грифа.  Он  проверил  80-зарядный магазин,
вставленный в  паз за  пистолетной рукоятью, проверил предохранитель,  навел
дуло на приближающиеся черные фигуры и надавил на курок.
     ТК  стреляет  безгильзовыми,   трехмиллиметровыми  пулями  из   мягкого
металла. Оружие  снабжено  скоростными  детонаторами, которые взрываются при
столкновении с мишенью, словно миниатюрные солнца. Почти без шума, почти без
отдачи,  действуя  в автоматическом  режиме,  такая  винтовка  кромсает ряды
противника, как лазер мягкую жесть.
     Грейсон  поливал   огнем   штурмовиков,   видел,   как   они   валятся,
опрокидываясь назад, в  зияющий проход, или вперед,  на железобетон,  словно
мешки с навозом.
     Палец соскользнул с курка, и винтовка приняла вертикальное положение. К
спонтанным, противоречивым эмоциям  Грейсона добавилось  осознание того, что
он первый раз в жизни убивал людей.
     Гриффит обернулся и, казалось, только сейчас заметил Грейсона.
     -- Не надо, сынок! Уходи...
     Пока он говорил,  ливень пуль  обрушился на лысого  оружейного мастера,
приподнял его, крутанул и распластал по полу.
     -- Гриф! -- завопил Грейсон.
     Раздался  тихий,   булькающий  звук,  и  облако  белого  дыма  гейзером
взметнулось от разорвавшейся газовой гранаты. Грейсон ощутил в горле резкий,
одуряющий  привкус  паралитического  газа  и  поперхнулся  от  едких  паров.
Последнее, что он  помнил, это железобетонный пол в Транспортной  Бухте, где
он лежит со сведенными судорогой мышцами. До него доносился вой удаляющегос
на  воздушных подушках конвоя. Вокруг себя Грейсон слышал  кашель  и хриплые
крики людей, которые  не убрались отсюда вовремя. Штурмовики кишели вокруг и
надевали на пленников наручники. Что было дальше, Грейсон не помнил.
     Позднее он  решил, что, должно  быть, потерял сознание. Когда он открыл
глаза, воздух был чище и он снова мог двигаться.  Мускулы рук и ног, однако,
непроизвольно подрагивали,  и  сам он чувствовал себя  настолько слабым, что
едва оторвал голову от пола.
     Между  несколькими  оставшимися  катерами  двигались  черные  униформы,
сгоняя маленькие  группы  пленников  к двери,  ведущей в  главный коридор. В
открытые  двери  Бухты  вливался  холодный  воздух,  и  когда Грейсон  жадно
наглотался его, рассудок  и зрение прояснились и мускульные  спазмы ослабли.
Он приподнялся на локте.
     Кай Гриффит лежал поблизости,  прислонившись к приземлившемуся  катеру.
Грейсону  показалось,  что  оружейный  мастер  жив,  хотя  его униформа была
насквозь пропитана  кровью,  а  кожа выглядела бледнее,  чем  у треллванцев.