официальных и неофициальных делах и разговорах в военной среде после  войны.
Николай  Григорьевич  не  раз  встречался  с  Жуковым. В застойные времена о
многих закулисных делах, касающихся книги Жукова, говорить было нельзя.  Вот
что  наконец  смог написать Павленко лишь в 1988 г.: "...из рукописи вопреки
авторской  позиции  выбрасывались  многие  критические  мысли,  связанные  с
деятельностью  И. В. Сталина, репрессиями, недостатками и просчетами в войне
и т. д.
     Еще до выхода в свет мемуаров Г. К.  Жукова  у  руководства  на  Старой
площади  были  разные  точки  зрения  на  труд  полководца.  Например,  член
Политбюро ЦК КПСС М. А. Суслов, ведавший в те годы идеологией,  считал,  что
никакими купюрами изменить содержание книги Г. К. Жукова нельзя. Ее лучше не
издавать  совсем. Других взглядов придерживался Л. И. Брежнев. Он в конечном
итоге и дал разрешение на публикацию Но раньше, чем это произошло,  над  ней
довольно  основательно  "потрудились"  две  группы доработчиков (из Главного
политического управления  Советской  Армии  и  Военно-Морского  Флота  и  из
Военно-научного управления Генштаба)... они выписывали и вычеркивали все то,
что  считали  нужным  Как  потом  вспоминал  один  из  руководителей  группы
доработчиков  генерал   М.   X.   Калашник,   они   "устраняли"   недооценку
партийно-политической работы в мемуарах Г. К. Жукова.
     После  того как усердно потрудились доработчики, готовая рукопись долго
не посылалась в набор. Редактор А.  Д.  Миркина,  работавшая  над  рукописью
Жукова, рассказывала и в печати и мне, почему происходила задержка. (Кстати,
с  благодарностью должен сказать о том, что Анна Дмитриевна Миркина читала и
рукопись этой моей книги.) Она рассказывала: работникам редакции дали понять
- Брежневу очень хочется, чтобы маршал упомянул его в  своих  воспоминаниях.
Но  вот  беда,  за  все  годы войны Жуков ни разу на фронте не встречался с.
Брежневым. Георгий Константинович просто  не  знал,  что  в  какой-то  армии
существует  такой  полковник-политработник. Как быть? Без выполнения просьбы
Генерального книга не пойдет. Тогда написали, что,  находясь  в  18-й  армии
генерала  К.  Н. Леселидзе, Жуков якобы хотел "посоветоваться" с начальником
политотдела армии Л. И. Брежневым, но, к сожалению, его  в  штабе  армии  не
было,  "он  как  раз находился на Малой земле, где шли тяжелые бои". Миркина
сказала, что, когда Жукову показали этот "довесок" и попросили  согласиться,
чтобы  ускорить  выход  книги,  маршал  уступил  и горько усмехнулся: "Умный
поймет".
     Еще  до  того,  как  мне  стали  известны  вышеприведенные  подробности
"доработки" рукописи Жукова, я, внимательно читая и перечитывая воспоминания
маршала,  видел  многие  страницы  "не  его  текста",  они  выделяются своей
чужеродностью, казенностью, тенденциозностью содержания. Встречаются и такие
суждения, которые невозможно посчитать за жуковские,  они  противоречат  его
взглядам,  характеру, убеждениям. При чтении и анализе таких мест у меня все
сильнее укреплялось желание познакомиться с первоначальной рукописью Жукова.
Я предпринял немало усилий,  чтобы  найти  ее,  но  обнаружить  рукопись  не
удавалось  ни  у  родственников,  ни  в архивах. Это само по себе еще больше
распаляло не только мое любопытство, но и убеждение - что-то не так  в  этом
исчезновении  рукописи.  Почему ее прячут? Кто и зачем? И если это так, то в
рукописи, наверное, много такого, что не случайно прячется.
     И я стал искать Искал долго, упорно и терпеливо. Несколько лет.
     И вот однажды очень хороший и добрый человек мне сказал:
     - Я знаю, вы работаете над книгой о Жукове, может быть,  вам  интересно