Комиссии. Московское время  -  три  часа  тридцать  семь  минут.  Слушайте
концерт из  произведений  русской  классической  музыки.  Первую  симфонию
Альфреда Шнитке исполняет..."
     Я выключил приемник и потянул ее, спрыгивая с прилавка.
     - Тут неподалеку, может, поедим.
     Перед тем как позвонить в дверь, я отряхнулся, отряхнул и ее,  потом,
несмотря на все набирающий силу ветер, стащил и взял на руку  куртку  -  в
одежде, разрезанной шашкой, ходить в этот шикарный ночной  кабак  было  не
принято.
     Открыл почему-то сам хозяин  -  высокий,  худой,  моложавый  еврей  в
коротко стриженных седых кудрях, по последней моде одетый во все сшитое  у
лучших  крестовских  портных.  Фрак  на  нем  сидел  безупречно,  короткие
лакированные сапожки сияли.
     - А-а, вольные дети любознательности тоже посещают злачные  места,  -
обрадовался он. Вроде обрадовался... Когда-то в давно сгинувшей жизни,  за
много лет до катастрофы, мы  работали  вместе.  -  Ну,  прошу,  и  даму...
познакомишь бедного артельщика с дамой? Как это - сам не знаком?!... Очень
приятно, Валентин... прошу вас, Юлечка... а  вы  знаете,  что  ваш  грубый
спутник - гений?...
     Он продолжал трепаться, как будто мы не знакомы четверть века и будто
не в полутемном зале ночного ресторана  времен  Великого  Выравнивания  мы
встретились, и не стреляют за  глухими  ставнями  неуемные  автоматчики  -
будто сошлись в нашем старом доме на Никитском... Как он тогда  назывался?
Суворовский, кажется... И сейчас выпьем по рюмке коньяку, и платить  буду,
конечно, я, потому что у него, как всегда, ни копейки...
     - Угощаю, угощаю, - шумел Валька, - пока ты  не  решился  ко  мне,  в
артель, я  угощаю...  а  то  давай  бросай  свою  бескорыстную  борьбу  за
решительный возврат к светлому прошлому! Не надоело еще  за  десять  тысяч
"горбатых"-то ежемесячно бороться?
     Мы шли по залу, и я  кивал  знакомым.  Поэт,  за  последние  годы  не
написавший ни одной короткой строчки и занимавшийся исключительно  борьбой
за  признание   поэтов  штатными  бойцами   Выравнивания  с  жалованьем  в
талонах...  Угрюмая  компания  бывших  проституток,  полностью  ушедших  в
артельное шитье  после краха профессии в страшном девяносто втором,  когда
от эпидемии  ЭЙДСа  они  все  чуть  не  вымерли...  Какой-то  очумевший от
сыплющихся с неба денег артельщик  -  он пировал в компании двух атлетов -
личной охраны  из каратистов в отставке...  И многих из  этих привидений я
почему-то  знал  -  иногда сам удивлялся,  откуда у меня такие  знакомые и
зачем они мне...
     - Я и сам с вами выпью, - сказал Валька. - Вы будете пить?
     - У тебя ж не подают, - удивился я. - Откуда?
     - Ну, конечно, - расхохотался Валька, - а эти все кока-колу пьют, что
ли? Так у них на  нее  денежек  не  хватит...  Могу  угостить  отличнейшим
напитком, одна хитрая артелька наладила из зеленого горошка венгерского...
Лучше довоенной "Пшеничной", честно!
     - А угловцев не боишься? - поинтересовался я.
     - А угловцев бояться - трезвым капитализма дожидаться! -  Валька,  по
обыкновению, повторял самые дешевые из расхожих шуточек. Между  тем  лакей
уже принес на наш столик блюдо с  американской  пастеризованной  ветчиной,
французскими прессованными огурцами и положил  возле  каждого  прибора  по