и рассказов о них, держал себя независимо, не прислушивался к власть имущим,
а шел своей дорогой,  мечтал  о  новых  путешествиях,  накапливая  знания  и
впечатления, продолжая искать, где же он, счастливый "Зеленый клин" -  мечта
обездоленных землепроходцев...
   В своем последнем, прощальном письме из Ревеля (куда заехал проститься  с
матерью, уезжая на фронт в Маньчжурию), я написал генералу Уссаковскому:
   "...Оставляя  Закаспийскую   Область,   прошу   принять   мою   искреннюю
признательность за все предписанные мне командировки  в  Каракумские  пески,
Афганистан, Персию и за всю мою работу в области, исполненную по  мере  сил,
что все дало мне драгоценнейшие сведения и знакомство со Средней Азией..."
   Увиденные на рубеже  двадцатого  столетия  картины  полуфеодальной  жизни
народов Средней Азии много лет спустя дали стимул моему  воображению,  чтобы
воскресить из небытия сцены жизни древнего Хорезма в повести "Чингиз-хан".
   Внешность эмира бухарского помогла созданию облика Хорезм-шаха Мухаммеда,
посещение  Хивинского  ханства,  островов  прокаженных,  путешествие   через
Каракумы и Персию помогли изобразить эпизоды жизни и гибели Хорезма...
   Эти поездки дали мне краски,  впечатления  и  понимание  души  восточного
человека...