и, прежде чем он ушел, я еще успела выяснить, что будет, если я заору.
   - Лучше бы этого  не  делать,  -  посоветовал  он  в  ответ  и  торопливо
удалился, озабоченный и подавленный.
   Оставшись наедине с замызганным  туалетным  столиком,  засиженным  мухами
зеркалом, парикмахерским креслом и пластиковой ширмой,  я  приуныла.  Что  и
говорить, обстоятельства складывались далеко не в мою пользу. Утром я с  три
короба  наврала  капитану  Петракову  только  затем,   чтобы   распорядиться
остатками сегодняшнего дня в своих тире Тимуровых интересах. И  что  теперь?
Теперь я была заперта в четырех стенах на неопределенное время, и это еще  в
лучшем случае. Про худший  лучше  не  думать,  дабы,  не  паниковать.  Пусть
паникуют Лонг и Черномор. Кстати, дорого бы я дала, чтобы узнать, что именно
их так взволновало.
   В общих чертах  ситуация,  конечно,  была  понятна:  Урфин  Джюс,  он  же
Корявый, член их шайки, именно по этой причине они и  приняли  весть  о  его
смерти так близко к сердцу - а вот дальше столько необъяснимого... Начнем  с
того, что ?шайка? - определение весьма условное, дальше переходим к  Тимуру:
какое отношение он имеет к ?Розовому фламинго?  и  его  хозяевам?  Теперь  -
фотографии Тимуровых ?кисок?, между прочим, оставшиеся у Черномора, они ведь
здорово его взволновали, по крайней мере, одна из них, жаль, не знаю  какая.
Я скрипнула зубами и уставилась на, собственное отражение в зеркале.
   Ох, и нелепо же я выглядела в своем бирюзовом платье, ни  дать  ни  взять
увядшая незабудка из веночка безутешной Вероники. А туфли? Мои  новые  белые
лодочки  на  высоком  каблуке,  перемазанные  кладбищенской  глиной,   имели
совершенно жалкий вид. А что это за бледная девица со всклоченными  волосами
смотрит на меня из зеркала? Неужели это я? Вот  до  чего  доводит  любовь  к
суперменам! И если бы дело ограничивалось только ?картинкой? - кроме  этого,
я безумно хотела есть, просто быка бы съела. Взяла бы за рога  и  проглотила
вместе с копытами. Скажи  мне  кто-нибудь  прежде,  что  я  буду  испытывать
чувство голода, можно сказать, перед лицом смертельной опасности, ни за  что
не поверила бы, однако это было именно так.
   С голодом бороться трудно, так же, как и с любовью. Я, правда, знаю  один
универсальный способ - крепкий здоровый сон, но в сложившихся условиях  вряд
ли мне удастся ресницы смежить.  И  все  же  я  забралась  в  парикмахерское
кресло,  предварительно  откатив  его  подальше   от   туалетного   столика,
усыпанного пеплом сигарет Марго. Кресло было жесткое и скрипучее,  а  потому
мне пришлось долго выбирать мало-мальски удобное положение. В конце концов я
поджала под себя ноги, а голову положила на твердый  подлокотник.  Мне  было
грустно, я даже всплакнула немного, но потом решила экономить силы,  которые
мне еще пригодятся, вытерла слезы и закрыла глаза.


   - Эй, ты чего тут разлеглась? На меня смотрела Марго.  Она  стояла  возле
кресла, уперев руки в бока, обтянутые короткой кожаной юбкой. Кроме юбки, на
ней была еще майка из эластика ядовито-зеленого цвета и плетеные сандалии на
платформе.
   Я покачала головой, чтобы стряхнуть с себя остатки сна, и спустила ноги с
кресла. В комнате было сумеречно, а значит, с  того  момента,  как  я  почти
мистическим образом отключилась, прошло немало времени.
   - Который час? - спросила я у Марго, потягиваясь и зевая.