Закончив исследование послания  экс-любимого,  я  стремглав  бросилась  в
ванную  -  стирать  свою  лучшую  блузку,  поскольку  противника   следовало
встретить во всеоружии. Весь  следующий  день  прошел  как  во  сне.  Я  так
увлеченно готовила отповедь Парамонову, что даже начала заговариваться. И  с
работы я отпросилась пораньше, чтобы забежать в парикмахерскую. Пусть, пусть
посмотрит, как много он потерял! Пусть убедится, что без него я не  пропала,
а,  напротив,  даже  похорошела.  И  работа  у  меня  интересная,   хоть   и
малооплачиваемая, и поклонников завались. Я воя трепетала и благодарила бога
за то что он предоставил мне возможность заглянуть  в  наглые  парамоновские
глаза и высказать ему все, что во мне накопилось за последние десять лет. Не
сомневаюсь, мало ему не покажется!
   В пять вечера я была  дома,  сидела  у  зеркала  и  накладывала  на  лицо
тщательный  макияж.  Поначалу  я  даже   собиралась   изобразить   из   себя
женщину-вамп, но вовремя передумала, уж лучше ничего лишнего, скромно, но со
вкусом: никаких ярких красок,  естественные  тона,  едва  заметный  румянец,
бледно-розовый маникюр. Выполнив все необходимые манипуляции,  я  с  полчаса
покрутилась перед зеркалом и осталась вполне довольна собой.
   Не стану скрывать, в последнее время я себе нравилась и без макияжа, и не
только  себе,  если  судить  по  мужским  взглядам,  которые   я   частенько
перехватывала на улице.  Но  это  не  значит,  что  я  собиралась  очаровать
Парамонова. Теперь-то я знаю себе цену,  не  то  что  десять  лет  назад,  и
Парамонов меня интересует только в качестве подходящего объекта для операции
возмездия. Да-да, возмездия! А что, чем я хуже американцев,  рассылающих  во
все концы свои ?Томагавки??  Вот  именно,  не  хуже,  а  лучше.  Можно  даже
название для этого мероприятия  придумать,  какой-нибудь  там  ?Тайфун?  или
?Двойной удар?.
   Принарядившись, я уселась в кресло, завороженно  уставившись  на  стрелки
будильника. Двигались они, конечно, медленно, но это не означало, что  время
остановилось. Так я досидела до полуночи, но Парамонова не дождалась. Он  не
пришел!!! Признаться, я  растерялась,  потому  что  совсем  не  предполагала
подобного развития событий. Выходит, он обманул меня снова,  уже  во  второй
раз, с той лишь разницей, что десять лет назад я была наивной  и  доверчивой
девчонкой, а теперь многоопытной женщиной. Ну кто его, спрашивается,  просил
бросать в мой почтовый ящик эту дурацкую записку! Лучше бы я ее  сожгла,  не
читая, или взяла и рванула по подружкам. По крайней мере, не чувствовала  бы
себя одураченной. А этот Парамонов! Каким был подлецом, таким и  остался.  Я
стащила блузку, смыла макияж, погасила свет и завалилась спать. И если бы он
вздумал явиться ночью или, к примеру, на следующий день, клянусь, я  бы  ему
не открыла.
   То ли Парамонов догадался, какая встреча ему уготована, то  ли  свободным
временем не располагал, но от него больше не было ни слуху ни духу. Не  могу
сказать, что я сильно расстроилась, только на дне души беспокойно копошилась
досада на саму себя: стоило ли принимать злосчастную записку  так  близко  к
сердцу?
   А через несколько дней в мою дверь позвонили. В субботу,  около  полудня,
помню, я как раз пылесосила  ковер.  И  хоть  я  себя  и  убеждала,  что  на
Парамонова мне наплевать, в тот момент, когда я взялась  за  дверную  ручку,
сердце мое предательски екнуло.
   Тот, кто стоял за дверью, был мне совершенно незнаком. Широкоплечий шатен
спортивного вида лет тридцати шести, с круглым приветливым лицом и  голубыми