который смотрел на меня с  улыбкой,  мерзкой,  снисходительной  улыбкой,  и,
потеряла мысль. - Ну.., ну... Не могу же я разорваться... Если..,  если  они
все на меня набросятся, что же тогда будет? - К концу своей пламенной речи я
окончательно смешалась.
   Если мое ?официальное заявление? и произвело на  Сомова  впечатление,  то
самое минимальное.
   - Вы ее хорошо знаете? - спросил он невозмутимо.
   - Кого ее?
   - Ну, эту бывшую возлюбленную...
   - Да откуда мне ее знать, когда я ее в первый раз видела! - выпалила я  в
сердцах.
   - Фамилия? Вы знаете ее фамилию?
   - А она мне не представилась. Я немножко растерялась, потому что только с
его  подсказки  задумалась  о  совершенно  очевидных  вещах:  моя  вчерашняя
визитерша осталась для меня  невзрачной  бабенкой  в  старомодных  очках.  И
только. Но ведь как-то она назвалась...
   - Кира? Ой, Вера! - Я так обрадовалась, что  поспешила  поделиться  своим
открытием с Сомовым:
   - Вера, ее зовут Верой, точнее - Верой Игнатьевной.
   - Это все? - обреченно уточнил Сомов. Его смазливая  физиономия  выражала
глубочайшее разочарование.
   - Все, - кивнула я. Может, кому-то это покажется странным,  но  Сомову  я
нисколько не сочувствовала.
   Раздосадованный добрый молодец зажмурился и беззвучно  шевельнул  губами.
Мне кажется, я даже разобрала, что он собирался сказать, но не сказал:  одно
частоупотребимое нелитературное словечко. Я отвернулась  и,  подперев  рукой
подбородок, задумчиво уставилась на опустевшую сцену.
   - Расскажите-ка мне эту историю поподробнее, - спустя минуту  выдавил  он
из себя.
   Я  демонстративно  вздохнула   и   занудным   тоном   пономаря   изложила
обстоятельства вчерашнего происшествия. Сомову этого показалось мало,  и  он
заставил меня во всех подробностях описать, как выглядела явившаяся  ко  мне
накануне самозванка.
   - Ничего особенного, - я презрительно скривилась. - Такая серенькая мышка
в очочках, глазки в кучку, носик остренький, не представляю, что  он  мог  в
ней найти! - Я осеклась, потому что сказала лишнее.
   Жаль, спохватилась я  поздно,  Сомов  ?оперативно?  отреагировал  на  мою
оплошность, обронив с фальшивым сочувствием:
   - Я вас понимаю, Галина Антоновна, я вас  очень  хорошо  понимаю,  и  все
же...
   Ох, лучше бы ему помолчать. Эта невинная на  первый  взгляд,  к  тому  же
недосказанная реплика подействовала на меня, как спичка, брошенная в бочку с
авиационным керосином - я немедленно взорвалась:
   - ..Какого черта, какого черта! Как вы мне  все  надоели!  Оставьте  меня
наконец в покое! Ну не нуждаюсь я в душеприказчиках, не нуждаюсь! Если вы не
в курсе, то спешу вас известить: на носу новый, двухтысячный год,  до  него,
между прочим, меньше двух недель осталось, и я хочу  его  встретить...  -  Я
запнулась,  с  удивлением  обнаружив,  что  в  гневном   запале   совершенно
неожиданно для самой себя очутилась на сцене.
   - Продолжайте, прошу вас, - совершенно  охамевший  Сомов  подбодрил  меня