мелочи.  Остальное,  включая  и  нашу  с   Ингой   долю,   жертвовалось   на
благотворительность.
   Так что у бескорыстной на первый  взгляд  самоотверженности  кузена  Отто
была очень даже корыстная подоплека. На том же, собственно, зиждились и  все
его  родственные  чувства,  включающие  поразительную  сентиментальность   и
невообразимые переживания за нашу с Ингой судьбу. Страшно  подумать,  что  с
ним творилось, когда он узнал о нависшей над нами опасности!  Наверное,  это
ужасно - видеть, как громадное состояние медленно и торжественно уплывает  у
тебя из-под носа в самый последний момент. Я говорю "наверное",  потому  что
мне подобные сильные чувства, к великому сожалению, неведомы.  Даже  теперь,
после того, как я с помощью Отто вступила в права наследования.
   Что касается Инги, то ее финт  с  нежданным  богатством,  свалившимся  на
голову, нисколечко не  удивил:  дескать,  одним  наследством  больше,  одним
меньше. Впрочем, резкие, как виражи истребителя, повороты судьбы - это в  ее
стиле, чего не скажешь обо мне. Для меня  вот  так  вот,  в  одночасье,  без
всякой подготовки сменить Виллабаджо на Виллариба - серьезное  испытание,  я
даже  боялась,  что  мой  ослабленный  испытаниями  организм   не   выдержит
перегрузок.
   Начнем с того, что я понятия не имела, куда девать такую прорву денег.  У
меня-то, в отличие от Инги, потребностей с гулькин нос.  Ну,  купила  Петьке
фирменные ролики, ну, квартиру  трехкомнатную  приобрела  (а  старую,  из-за
которой мы долго судились, щедро отписала бывшему мужу Генке),  ну,  кое-что
из тряпок, как же без этого, а потом враз выдохлась, фантазия иссякла.
   Не знаю, что бы я делала без Инги, которая легко и беззаботно упорхнула с
Сережей в Париж. Через неделю, скупив на корню содержимое половины парижских
бутиков, она вдруг заскучала и позвонила мне.
   - Приезжай, - медовым голосом улещала  она  меня  с  Эйфелевой  башни,  -
снимем апартаменты на Лазурном берегу... Приезжай, а, Танюха, а то  с  этими
французами от тоски завоешь.
   - С  тобой  свяжись,  сразу  приключения  на  голову  посыпятся,  -  вяло
отбивалась я, с тихим ужасом осознавая, что без приключений я уже вроде и не
я.
   Дальше  можно  и  не  рассказывать.  Все  случилось  как-то  само  собой.
Проснулась я утром, огляделась по сторонам и все разом решила.
   Инга  встречала  нас  с  Петькой  в  парижском  аэропорту  с  цветами.  Я
растрогалась до слез и долго висела у нее на плече, уткнувшись мокрым  носом
в воротник ее шикарного пальто. Разумеется, первую неделю  на  гостеприимной
французской земле я, как и полагается интеллигентке в первом поколении (если
не  брать  в  расчет  предков-баронов),  посвятила   культурной   программе.
Таскалась  по  достопримечательностям,  прихватив  с  собой  Ингу,   которая
спеклась буквально на второй  день  в  Лувре.  Пока  я,  позорно  поддавшись
массовому психозу  (эх,  до  чего  же  слаба  природа  человеческая!),  тупо
пялилась на Мону Лизу, Инга, дожидаясь меня, сидела в подземном ресторане  и
потягивала коктейли с крюшонами. Счастливая и  не  отягощенная  комплексами,
она не любила музеи, зато любила магазины, особенно  теперь,  когда  они  по
первому требованию и без малейших колебаний отвечали ей взаимностью.
   В результате, еще немного поупиравшись для порядка,  я  присоединилась  к
Инге. Неделю или около того мы на пару опустошали  парижские  бутики,  после
чего на паях воплотили в жизнь Ингину мечту о Лазурном побережье.  При  этом
не стали скупиться и, проявив истинно русскую широту, на паях купили виллу с