Кейт ЯКОБИ
	ЛЕГЕНДЫ ЭЛИТЫ 1-3
	
	ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗГНАННИКА
	ГОЛОС ДЕМОНА
	ПОЛЕТ ЧЕРНОГО ОРЛА	
	

ЛЕГЕНДЫ ЭЛИТЫ I
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗГНАННИКА

Кейт ЯКОБИ
Перевод с английского А. А. Александровой. Spellcheck - Никто






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     И настали времени, когда должно сбыться предсказанное...
     И наступили в землях Лузары черные дни - дни предательства, дни лжи, дни правления жестокого Узурпатора и владычества таинственной Гильдии.
     И пришел час, когда вернула домой изгнанник - маг, обладающий великими силою и властью. Маг, чей путь предначертан древним пророчеством. Пророчеством, что для его народа сулит избавление, но для самого избавителя больше похоже на проклятие.
     С судьбой не спорят. Ее свершают. Мечом и магией...

     Весной 1341 года безжалостные захватчики пересекли границу Люсары, намереваясь к исходу лета завоевать страну. Люсара, многие годы раздираемая на части междоусобицами знатных семейств, мало что могла сделать, чтобы остановить жестокого врага. Собрав силы воедино, верные правителю владетельные князья встретили пришельцев у Нанмура; многие пали в этой битва, и все же победа не досталась ни одной из сторон. Через несколько недель армии вновь сошлись на поле у Селу та, и на этот раз о перемирии речь уже не шла. К заходу солнца Люсара, старейшее из Семи Королевств, на землю которой никогда прежде не ступала нога захватчика" пала. Из ее защитников многие погибли в бою, другие стали жертвами предательства, а некоторые, уцелевшие во время войны, были казнены впоследствии. Лишь немногие - старики и совсем зеленые юнцы - пережили годы гонений, последовавшие за завоеванием Люсары. Прежний король был убит в сражении, бароны приведены к покорности, и страна затаилась, стремясь лишь к одному - выжить. Насильственное умиротворение под тяжелой пятой завоевателей оставляло мало надежд народу. Новый король, как все подобные ему властители, полагал, что страна покорена, воля людей сломлена и не осталось никого, кто мог бы оспорить его право на трон. Однако не ему предстояло решить судьбу Люсары; существовал человек, обладавший таинственным даром, дающим могущество. По воле богов величайший герой Люсары появился, когда уже много лет протекло с тех пор, как страна проиграла свою последнюю битву. Руэль. "Тайная история Люсары"
     Мне ведомо, что я - Скиталец по всем дорогам всех миров, Ни дождь, ни стужа не страшат меня, И безразлично мне - спешить иль медлить, Нет дома у меня, Конца бесцельного пути не видно.
     Кристофер Бреннен

ПРОЛОГ

     На берегу небольшой бухты у подножия скал на южном побережье Люсары старик ждал, когда же появится условный сигнал. Ночь была темной и ненастной, выл ветер, дождь хлестал в спину съежившемуся человеку так, что шерстяной плащ промок насквозь. Старик сунул руки под мышки и притопывал ногами, чтобы хоть немного согреться, и продолжал всматриваться вдаль. Его взгляд перебегал со скал на дальнем берегу на чернильно-черную воду, но море оставалось пустынным, и лишь изредка белые барашки волн ловили отблеск луны, мелькавшей в разрывах клубящихся на небе туч.
     Хотя рыбачья деревушка Ааран располагалась меньше чем в полулиге отсюда, утесы скрывали бухточку от любопытных взглядов и немного защищали от порывов ветра. Впрочем, опасность свалиться в темноте с крутой тропы не помешала бы береговой страже явиться сюда с дозором - даже в такую ночь. Стражники уже побывали в бухте, когда еще только начинало темнеть; тогда они не заметили старика, но ведь они вернутся. А стоит им появиться...
     - Дьявол тебя побери, Данлорн! Клянусь всеми богами, надеюсь, ты уже недалеко! - прошипел старик, поглубже надвигая капюшон плаща, и неожиданно захихикал. - Ну, Долзи Керр, старый ты дурак, ты уж и разговаривать сам с собой начал! Надо же, что за времена настали!
     Старик, прищурившись, снова оглядел скалы. Лунного света как раз хватало, чтобы удостовериться: на берегу он совсем один. Даже чайки попрятались. Дозора тоже не было видно.
     Старик всмотрелся в океанскую даль. Пучина была черна, как адская пропасть, и лишь сами боги могли бы сказать, какие демоны там обитают. Однако вдруг в непроглядной тьме мелькнул единственный одинокий огонек. Слабый желтый луч фонаря с трудом пробивался сквозь завесу дождя.
     Не задумываясь, Долзи кинулся вперед из-под защиты утеса, спотыкаясь и скользя на камнях. Вскоре его взгляд нашел еще более темный, чем сама чернота ночи, силуэт. Лодка.
     Нос суденышка заскрежетал по гальке, и старик ухватился за борт. В лодке было пять или шесть человек, один из них выскочил на берег, чтобы вместе с Долзи удержать ее на месте. Громкий голос перекрыл вой ветра:
     - Прости, что заставили тебя ждать здесь в такую погоду! Мы давно уже были бы на месте, если бы капитан корабля не перепутал бухты.
     Долзи узнал голос. Поддавшись мимолетной панике, он снова оглянулся на отделяющие заливчик от деревни скалы. Если дозор появится сейчас, все пропало.
     Кто-то выпрыгнул из лодки на гальку рядом со стариком, и тот заметил радостную улыбку на молодом лице. Мика Маклин. Однако Долзи было не до приветствий. Он смотрел на лодку, из которой на берег выпрыгнул второй человек. Аицо его было скрыто капюшоном черного плаща, который, казалось, даже штормовой ветер был не в силах всколыхнуть. Долзи знал, что должен теперь показать вновь прибывшим дорогу в пещеру - лодка уже отчалила, раздался размеренный плеск весел, - но все еще не мог оторвать глаз от этого второго человека. Надежда и радость захлестнули старика, однако где-то на дне души холодным грузом лежали недобрые предчувствия.
     Потом он услышал тихий ясный голос, который не могла заглушить буря, - одновременно приветливый и властный:
     - Вперед, старый друг. Пошли.
     В этот момент налетевший с другой стороны порыв ветра слегка откинул капюшон плаща, и Долзи увидел худое обветренное лицо.
     Все-таки он вернулся. После трех лет добровольного изгнания Роберт Дуглас, граф Данлорн, наконец вернулся в Люсару.
     Долзи повел прибывших по пляжу к скалам с восточной стороны бухты, к пещере, которую он высмотрел еще много лет назад и которой не раз пользовался. Старик заранее приготовил там ужин и разжег жаровню. Маклин бросил на пол мешки, которые нес, и стал греть руки у огня, но Данлорн остался снаружи, повернувшись спиной к пещере и подняв лицо к небу.
     Долзи смотрел на него, защищенный от дождя и ветра каменным навесом, и не знал, что предпринять. Потом к нему присоединился молодой Маклин. Вытирая воду с лица и мокрых рыжих кудрей грубым домотканым полотенцем, парень шепнул:
     - Не тревожься о нем. Просто... Ну, понимаешь, он ведь не думал, что ему когда-нибудь удастся вернуться.
     Долзи медленно покачал головой.
     - И он не один так полагал. Что скажет король? А Гильдия? Ведь проктор все еще жаждет крови твоего господина. Уж не думает ли Данлорн, что ему будут рады при дворе? Что он сможет вновь занять свое почетное место? Гильдия начнет травить графа сразу, как только узнает о его возвращении. И должен вас предостеречь: разговоры о смерти его супруги все еще продолжаются. Клянусь богами, Мика, - Долзи повернулся и взглянул в лицо молодому собеседнику, - Данлорн ведь прямо обвинил Гильдию перед королем, за что и поплатился местом в совете. Но кое-кто при дворе все еще шепчется, что поспешный отъезд графа наверняка связан со странными обстоятельствами смерти миледи. Скажи мне, друг, уж не слеп ли Данлорн?
     Маклин удивленно поднял брови. Пригладив мозолистыми руками волосы, парень пожал плечами и ответил:
     - Господин на многое смотрит по-своему, но он не слеп. Он не хочет больше иметь дела ни со двором, ни с Гильдией и полагает, что они оставят его в покое. Что до леди Береники... Ты же знаешь господина и знаешь, что в тех слухах нет ни капли правды.
     Нахмурившись, старик только крякнул в ответ. Он все еще беспокоился и еще раз внимательно оглядел скалы - ведь Данлорн стоял так, что, появись дозор, его бы сразу заметили.
     - Это безумие... - прошипел он, потом добавил громко, чтобы перекричать бурю: - Войдите внутрь, милорд! Стражники могут вернуться в любой момент.
     Данлорн медленно повернулся; лица его не было видно. Потом он вошел в пещеру, откинул капюшон и сбросил плащ.
     Граф изменился, без удивления отметил Долзи. Он все еще был молод - ему недавно исполнилось двадцать восемь, - но иногда трудно было поверить, что это так. Темные волосы до плеч, взлохмаченные ветром, прямой нос, полные губы и решительный подбородок... Данлорн слегка улыбнулся, но улыбка не отразилась в холодных зеленых глазах, внимательно смотревших на Долзи. Старик невольно поежился под этим взглядом. Уж то, как смотрит на человека легендарный граф, забыть было невозможно.
     Долзи выпятил подбородок и изо всех сил постарался проявить независимость.
     - Ну и ночку вы выбрали, милорд! Вы же знали, каковы осенние бури: вполне могли пойти ко дну, пересекая пролив. Почему было не дождаться весны?
     Данлорн ответил ему дружеской улыбкой, совсем изменившей надменное лицо. Глубокие морщины, оставленные печалями и заботами, исчезли; граф излучал теперь обаяние и спокойную уверенность в себе, которые Долзи так хорошо помнил. Данлорн прошел в глубь пещеры и ответил:
     - Весна никак не подходила для моих целей. Нам понадобятся лошади и кое-какие припасы, если ты сможешь их раздобыть. Я хочу двинуться в путь завтра. Дорога предстоит дальняя, а мы хотели бы пересечь горы до первого снега.
     - Конечно, - рассеянно кивнул Долзи. Старик придвинулся к жаровне, продолжая смотреть в лицо Данлорну. - Только вы должны понять, что в покое вас не оставят. Ненависть никогда не засыпает в таких людях, как Вогн. Да и многое переменилось с тех пор, как вы уехали.
     - Что же именно?
     - Ратуши Гильдии теперь стоят по всей стране. Вам не удастся незамеченными добраться до Данлорна. Хватка Гильдии с каждым днем все сильнее душит Люсару. Народ будет ждать от вас...
     - Я знаю, старый друг. - Данлорн снова улыбнулся. - Но им придется подождать помощи от кого-нибудь другого. Я и так сделал все, что мог. Впрочем, то немногое, что я совершил, только ухудшило дело. Не бойся, Долзи, ты больше не услышишь разговоров обо мне.
     Эти слова не успокоили старика, но он постарался найти себе занятие, раскладывая по тарелкам горячую еду и разливая вино, чтобы не замечать темной тени, промелькнувшей в глазах Данлорна.
     Ветер снаружи не унимался, дождь все так же барабанил по скалам, и когда через несколько минут появился дозор, стражники, усталые и промокшие, думали только о том, как бы поскорее добраться до дому и согреться. Тропа, извивающаяся среди утесов, была скользкой и крутой, и никто не заметил отблеска огня в пещере и не обнаружил скрывающихся в ней людей.

1

     - Ваше величество!
     Розалинда ничем не показала, что слышит, хотя голос и заставил ее вздрогнуть. Другие слова, зловещие и сказанные по секрету, все еще звучали у нее в ушах. Она случайно услышала тот разговор - шепот доносился из-за двери у нее за спиной... разговор, который вовсе не предназначался для ее ушей.
     Потрясенная, потеряв дар речи, Розалинда продолжала смотреть в окно. Сучковатые кусты в саду роняли листья - золотые монеты осени. Слуги подметали дорожки, извивающиеся между клумбами лаванды под персиковыми деревьями в северной части сада, вокруг старого колодца. Еще недавно сверкавший ярким калейдоскопом летних красок, теперь сад стал серым, словно вся его жизнь ушла в холодную землю. Еще несколько недель - и даже этот серый цвет исчезнет, стертый очищающей белизной первого снега.
     - Простите, что беспокою вас, ваше величество, но меня послали за вами. Осталось всего несколько минут до начала приема, а вы еще не одеты. Вам нельзя опаздывать - прибытие посла Майенны важное событие.
     Розалинда отвернулась от окна и покорно сложила руки. Она прошла хорошую школу: двор не прощал ошибок, - лицо Розалинды оставалось спокойно, движения уверенны. Но взгляд леди Камиллы Мюррей, фрейлины королевы и шпионки короля, не смягчился.
     Покорно кивнув, Розалинда двинулась в сопровождении Камиллы по галерее. Она не торопилась, хотя голос внутри нее кричал: беги, скорее беги, пока та дверь не открылась и твое присутствие здесь не обнаружили. Тот же голос твердил: предупреди их сейчас же, иначе будет слишком поздно. Нужно сказать о грядущем несчастье кому-нибудь, сделать что-нибудь...
     Но кому? К кому она может обратиться? Кто станет ее слушать?
     Ее покои находились недалеко, и она не успела по дороге толком ничего обдумать, составить план. Кому она может доверять? Безусловно, не своим фрейлинам, даже не своему духовнику. Все они служат Селару и, без сомнения, ее предостережения воспримут как измену королю.
     В гардеробной развели огонь; ледяной ветер стучал оконной створкой. Не теряя времени, Камилла подала Розалинде воду для умывания, гребень для волос и парадную одежду. Она прекрасно выполняла свои обязанности - и не только те, которые касались службы королеве. Достаточно Розалинде хоть в чем-нибудь нарушить заведенный порядок - и она пропала.
     Розалинда спокойно стояла, пока Камилла и остальные фрейлины суетились вокруг нее. Если бы только у нее было больше времени, больше возможности обратиться за помощью... От нее сейчас так много зависит, а ей не на кого положиться. Конечно, Селар все так и задумал. Вот уже двенадцать лет она королева только по имени. О боги, даже друзья отвернулись от нее за эти годы. Какое имеет значение, что она принадлежит к великому Дому МакКенна, что она - мать наследника престола. Она ничего не значит при дворе, она - лишь символ союза Аюсары и этого человека, поработившего страну и захватившего трон. Королева-предательница, мать престолонаследника-бастарда.
     - Моя сестра все еще с детьми? - Вопрос вырвался у нее прежде, чем она успела его обдумать. Но, несомненно, его подсказала ей интуиция - быть может, Самах удастся с кем-нибудь поговорить?
     - Леди Самах в детской, ваше величество, - ответила Камилла, нахмурившись.
     - Пригласите ее ко мне на ужин, когда закончится прием. - Да, это именно то, что нужно. До завтра Самах еще не уедет в свой монастырь. У нее будет время помочь сестре. Но может ли Розалинда подвергать ее такой опасности?
     - Хорошо, ваше величество. - Камилла закончила свою работу, отступила назад и поднесла Розалинде отполированное зеркало.
     Королева мельком взглянула на свое отражение, но потом бросила на себя более внимательный взгляд. В свои двадцать семь она выглядела еще достаточно молодо, чтобы быть украшением приема. Ее каштановые волосы отливали золотом, ясный взгляд карих глаз напоминал отца. Когда-то она была красавицей, но Розалинда чувствовала, что те дни давно прошли. Сейчас она уже только привлекательна, не больше, а вскоре, - вскоре она окончательно постареет и подурнеет. Но, красива она или нет, она остается королевой и должна держаться гордо, она обязана показать этому отвратительному посланнику Майенны, что чувство собственного достоинства по-прежнему наполняет сердца истинных люсарцев.
     Даже если кажется, что боги отвернулись от них.
     Милосердная Минея, помоги мне пройти через все это. Дай силы встретиться лицом к лииу с этим человеком!
     В сопровождении двух фрейлин Розалинда миновала многочисленные покои замка и вошла в большой зал. Он был практически пуст - первая встреча с послом не требовала присутствия всего двора. Не проронив ни слова, королева прошествовала под знаменами с гербами, свисающими со сводчатого потолка, и остановилась у резной двери из черного дерева. Стражи, стоявшие по обе стороны от входа, поклонились Розалинде, распахнули створки и отступили в сторону. Дань уважения короне, которую она носит, не более того.
     В приемной, куда она вошла, собрались около дюжины человек; взгляды присутствующих обратились к Розалинде. Почти весь совет в полном составе. У окна стоял канцлер Дай Ингрэм, маленький, похожий на мышь человечек, рядом с ним - Тьеж Ичерн, герцог Эйр. Двоюродный брат Селара по материнской линии, Ичерн сопровождал кузена в его первых захватнических походах и показал себя на поле битвы жестоким и кровожадным воином. Короткая шея и бычья голова резко контрастировали с богатым парадным нарядом герцога. Ичерн с его коротко остриженными - чтобы удобно было носить шлем - волосами всегда выглядел тем, кем был: грубым воякой; этим он очень отличался от человека, стоявшего рядом с ним. Джордж, граф Кандар, приходился Ичерну кузеном, но, кроме серых глаз, ничто не напоминало об их родстве. Высокий белокурый красавец, придворный до мозга костей, Джордж единственный из всех царедворцев относился к Розалинде с почтением. Но, уважает ее граф или нет, она никогда не сможет доверить ему свой секрет. Карьера Джорджа полностью связана с Селаром, и он останется верен королю.
     А те двое мужчин у стола? Герцог Донал МакГлашен и молодой граф Пейн. Все, что осталось от старой гвардии, последние представители Великих Домов Люсары в совете. Они смотрели на королеву со смесью доброжелательности и опасения, их собственное положение было слишком шатко, чтобы они могли помочь Розалинде.
     Королева заметила, как взметнулась ярко-желтая мантия, и повернулась к камину. Да, там стоял он. Проктор Вогн, облаченный в цвета своей любимой Гильдии, и два его помощника, Осберт и Льюис. На длинном хищном лице Вогна играла улыбка, но в ней не было тепла - она просто говорила об отсутствии души. Розалинда почувствовала отвращение и отчаянно попыталась спрятать поглубже воспоминание о его словах, услышанных ею из-за двери.
     Рядом с проктором стояли и другие богато одетые придворные, но внимание Розалинды сосредоточилось на Селаре - король шел к ней через весь покой, его чеканное лицо озаряла улыбка.
     - Розалинда, дорогая, как чудесно, что вы к нам присоединились. - Он подал ей руку и вывел на середину комнаты. - Позвольте представить посланника моего брата, его светлость герцога Ожье. Он представляет на этих переговорах Тирона, ему пришлось проделать долгий путь, чтобы выполнить свой нелегкий долг.
     Розалинда смущенно протянула герцогу руку. Тот склонился и коснулся губами ее пальцев, но Розалинда все еще не могла отвести глаз от Селара. Почему он приветствовал ее так тепло? За последний год он едва ли хоть раз обратился к ней. В какую игру он играет? Должна ли она принять участие в представлении? И почему...
     - Дорогая, - продолжал Селар, беря жену под руку, - его светлость сообщил, что привез подарки мне, вам и нашим детям. Они прибудут завтра с его багажом. Как мило с его стороны, не правда ли?
     Да, он ждет, что она поддержит его игру. Рассеянно кивнув, Розалинда выдавила из себя улыбку:
     - Да, милорд, очень мило.
     Селар подвел королеву к креслу у огня, но не выпустил ее руки. Розалинде хотелось вырвать руку, потребовать от него ответа о том, что происходит. Все остальные были в курсе дела. Никто из них не выказал ни малейшего удивления. Должно быть, их предупредили. Но почему?..
     Весь этот спектакль предназначался Ожье, вернее - Тирону. Тирон был старшим братом Селара, но Селар всю жизнь презирал его. Безрассудно честолюбивый, он никогда не скрывал, что стремится занять место Тирона на троне Майенны. Поэтому-то, как только появилась такая возможность, Тирон помог Селару захватить Люсару. Пока Селар будет подчинять вновь завоеванную страну и устанавливать в ней свои порядки, он забудет о Майенне и оставит Тирона в покое. Как только завоевание свершилось, Тирон прекратил какие-либо отношения с братом; ледяное молчание длилось тринадцать лет.
     Итак, почему Тирон вдруг прислал посла? Почему Селар пытается произвести на Ожье впечатление этой фальшивой картиной счастливой, дружной семейной жизни? Что он делает? И поверит ли Ожье?
     Вокруг Розалинды продолжалась беседа, но она не могла сосредоточиться на разговоре. Королева безжизненно сидела в кресле, от прикосновения Селара у нее по коже бежали мурашки. Больше, чем раньше, она чувствовала необходимость найти способ передать то, что услышала.
     Голос короля ворвался в ее мысли. Она повернулась и посмотрела на него. Голубые глаза Селара сверкали, он оживленно жестикулировал. Синяя мантия оттеняла длинные, по моде, светлые волосы, борода была аккуратно подстрижена. Самый высокий мужчина в зале, Селар властвовал и в разговоре - он любил господствовать во всем. Его жажда власти уступала лишь его решимости этой власти достичь.
     - Итак, милорд, не знаете ли вы чего-нибудь нового о тех нападениях? - Селар в насмешливом приветствии поднял чашу с вином, поданную ему Пейном. - Надо признаться, я был поражен, узнав, что среди разбойников был майеннский сержант. Какая жалость, что он погиб вместе со всей бандой. Я надеялся что-нибудь узнать от него.
     Темные глаза посланника сверкнули, но он не замедлил с ответом:
     - Я не знаю ничего конкретного, сир. Его имя нам неизвестно, а потому мы ничего не можем сказать о том, из какой он части. Полагаю, речь идет всего лишь о дезертире, который надеялся на добычу благодаря набегам на ваши земли. Уверяю вас, мой король сделает все от него зависящее, чтобы рассеять это печальное недоразумение.
     - Так, значит, я не должен верить тем слухам, что доходят до меня?
     - Слухам, сир?
     Селар сделал глоток вина.
     - Говорят, набеги - дело рук вашего короля. Ожье в замешательстве покачал головой.
     - С какой стати, сир?
     - Чтобы устроить беспорядки в моем королевстве, как это было во время Смуты пятнадцать лет назад. Именно распри и беспорядки позволили мне когда-то захватить Люсару. Возможно, Тирон хочет повторить тот же трюк со мной?
     Лицо посланника окаменело, он холодно поклонился Селару:
     - Мой король не претендует на ваш трон, сир. Цель моей миссии, как я уже говорил, в первую очередь - устранить непонимание между нашими странами. Таково желание Тирона вот уже несколько лет, но только сейчас ваше величество позволило нанести подобный визит. Уверяю вас, мой король хочет мира между нами.
     - Похвальное желание, - отрывисто кивнул Селар, но затем смягчил свои слова улыбкой. - Поэтому-то я и согласился удовлетворить просьбу Тирона принять посольство. Мы будем рады, если вы проведете у нас зиму. А весной вы сможете вернуться к Тирону и заверить его, что и мы хотим мира.
     - Мудрость вашего величества достойна самых высоких похвал... Третий раз за день Розалинда утратила дар речи: все ее мысли были полны яростного отрицания. Не может быть! Наверное, она ослышалась, что-то упустила из беседы Селара и герцога. Неужели он действительно предложил Ожье - шпиону своего брата - перезимовать в стенах Марсэя? Что на него нашло? И не было ли все это как-то связано с тем, что она случайно услышала? Почему даже...
     О боги!
     Селар в самом деле решился на такое! После тринадцати лет он наконец решил действовать. Должно быть, он сошел с ума!
     Его нужно остановить.
     Взяв себя в руки, Розалинда повернулась к придворным и стала внимательно слушать. Нужно найти кого-нибудь, с кем она сможет поговорить, кто в состоянии что-либо сделать.
     Затаив в глубине души измену, королева только надеялась, что ее мужество имеет не менее глубокие корни, чем ее страх.

     Последние молящиеся покидали зал, в часовне Гильдии воцарилась тишина. Оставшись в одиночестве, Осберт не сводил глаз с витража южного нефа; солнце, выглянувшее впервые за эту неделю, расцвечивало стекло. Прозрачная мозаика изображала житие святого Варфоломея, его заботу о сирых и убогих. Сам святой мало интересовал Осберта, но искусство, более столетия назад сотворившее эту красоту, оставалось бессмертным памятником ремесленникам Гильдии. Улыбаясь, Осберт повернулся к священнослужителю, убиравшему за алтарь последние сосуды, использовавшиеся во время церемонии.
     Дьякон Годфри был одним из немногих священников, которых Осберт уважал. Благодаря своей незаурядности и редкому трудолюбию к тридцати годам Годфри добился завидных успехов в духовной карьере. Его острый трезвый ум, как и его проницательность, были широко известны. Он служил церкви с преданностью, какую теперь не часто удавалось встретить; его высокую стройную фигуру нередко можно было видеть рядом с престарелым епископом Даунхоллом. Однако при всем своем восхищении священником Осберту никак не удавалось узнать Годфри поближе. Как и многие церковники в последние годы, дьякон старался держаться подальше от Гильдии.
     Осберт вздохнул, кинул последний взгляд на витраж, посвященный святому Варфоломею, и повернулся к алтарю.
     - Каждый раз заново поражаюсь, как изумительно выглядит эта картина в лучах солнца. Жаль, нельзя заставить светило сиять все время.
     Годфри мельком взглянул на стекло, затем перевел глаза на Осберта.
     - Боюсь, если бы вам это удалось, советник, вы быстро привыкли бы к ее красоте и перестали ее замечать.
     Осберт дружелюбно рассмеялся, закутываясь в желтую мантию.
     - Да, вы, конечно, правы. И все же как было бы чудесно - хотя бы на некоторое время.
     - Что ж, некоторое время мы и наслаждаемся солнечным светом, - отозвался дьякон, складывая вещи и собираясь уходить. - Такая пора называется лето.
     Осберт с улыбкой кивнул, затем поднял руку.
     - Я слышал, епископу Даунхоллу нездоровится. Пожалуйста, передайте ему мое пожелание скорейшего выздоровления.
     Брови дьякона высоко взлетели над темными глазами. Гримаса недоверия исказила его вытянутое сумрачное лицо. Впрочем, ответил он вежливо:
     - Конечно, советник. Прошу простить меня - мне нужно идти. Осберт проследил за удаляющейся фигурой священника; когда дверь за ним закрылась, он повернулся влево.
     - Итак, Геллатли, с чем ты пришел?
     Из тени выскользнули двое в серых повседневных одеждах гильдийцев. Один из них, телосложением напоминавший кузнеца, поклонился Осберту. Второй мужчина, обладатель блестящих черных волос, был выше и моложе своего спутника. Он остался позади; молча скрестив руки на груди, он предоставил Геллатли возможность рассказывать.
     - К сожалению, господин, нам удалось узнать очень немного. Если что-то и происходит, то в глубочайшей тайне. - Геллатли пожал могучими плечами. - Нэш придерживается иной точки зрения, но я сомневаюсь, что мы сможем собрать что-то определенное до весны.
     - До весны! - нахмурился Осберт. Жестом приказав подчиненным следовать за собой, советник пересек часовню и оказался у двери в противоположном конце зала. - Ты представляешь, что скажет проктор, если я передам ему это? Во имя богов, Геллатли, да Вогн убьет тебя на месте, если ты ничего не найдешь. Я не приму никаких отговорок, слышишь?
     - Да, господин, - проворчал Геллатли; Осберт повернулся и посмотрел ему в лицо.
     - И я не желаю больше слышать о твоем неудовольствии по поводу короля. Меня не волнует, Геллатли, что ты его ненавидишь. Не забывай: мы по-прежнему служим Селару.
     Гильдиец выпятил челюсть.
     - Меня всегда учили, что священное назначение Гильдии - служить богам.
     - Слушай, ты, прекрати эти семантические разглагольствования, или я сам тебя высеку! - оборвал его Осберт; его хорошее настроение мгновенно улетучилось. - Мне не нужны люди, которые не выполняют моих приказов. Любишь ты короля или нет, дело касается будущего Люсары; хорошо бы, чтобы ты об этом помнил.
     Нэш положил руку на плечо Геллатли, предупреждая дальнейшие возражения. С достоинством поклонившись, он произнес:
     - Мы не забываем этого, господин советник. Мой друг просто беспокоится о безопасности Люсары, потому и говорит так. Он не хотел быть непочтительным.
     Глаза Осберта сузились; он перевел взгляд на второго гильдийца. Нэшу можно доверять, а вот Геллатли становится проблемой. Возможно, пора его заменить. Осберт кивнул.
     - Позаботься о том, чтобы так оно и было. Я хочу от вас еще кое-чего. Ожье из Майенны. Он собирается на зиму остаться при дворе. Селар формально разрешил это. Но вы должны знать - король предпочел бы, чтобы Ожье оказался где-нибудь в другом месте, но - по собственному желанию. Король не может отослать его прочь.
     Геллатли кивнул.
     - И что вы хотите, чтобы мы сделали?
     - Проявите фантазию, если она у вас есть! - рявкнул Осберт. - Понаблюдайте за ним, узнайте как можно больше о его истинных намерениях. Доложите мне обо всем через два дня. Я должен знать, как можно избавиться от посланника. Но будьте осторожны, предупреждаю вас. Я был прежде знаком с Ожье - он не дурак. Если он обнаружит, что за ним следят, он не преминет этим воспользоваться.
     Гилъдийцы покорно поклонились; Осберт повернулся к двери. Ему была назначена встреча с Вогном, и он не хотел опаздывать.

***

     Годфри вернулся в базилику; несколько минут он раскладывал утварь, принесенную из часовни Гильдии. Он не торопился - еще оставалось время до того момента, когда появятся остальные; отец Джон наверняка прикажет подать обед в кабинет Хильдерика. Годфри успеет переодеться и явиться к Хильдерику раньше, чем начнут собираться первые гости.
     Дьякон поставил блюдо и потир в шкаф в ризнице и запер дверцы ключом, висящим у него на поясе.
     Годфри зажег от принесенной с собой маленькой свечки две свечи, чтобы разогнать надвигающиеся сумерки, и поставил их на стол для облачений. Он уже собирался снять с себя расшитую епитрахиль, когда в дверь тихонько постучали.
     - Войдите. - Годфри в ожидании повернулся к двери, но ничего не произошло. - Кто там?
     Дверь открылась, и в комнату вошла женщина, закутанная в темный плащ, скрывавший ее лицо. Она сделала шаг вперед, чтобы можно было закрыть за собой дверь, и застыла, в молчании сложив руки под накидкой.
     Терпение Годфри было на исходе, он глубоко вздохнул и произнес:
     - Чем я могу помочь вам, дочь моя? Капюшон приглушал голос женщины.
     - Я хотела бы исповедаться, святой отец. - Посетительница выпростала руку и откинула капюшон. Когда она подняла голову, Годфри упал на колени.
     - Ваше величество! Я не мог и подумать! Но почему вы...
     - Простите меня, отец мой, - прошептала Розалинда, нерешительно делая еще шаг вперед. - У меня очень мало времени: меня скоро хватятся. Вы - единственный, кому я могу доверять.
     - Но разве ваш духовник не обязан помочь вам?
     Розалинда покачала головой. Она взглянула на дверь, и дьякон, поняв намек, поднялся, обошел королеву и задвинул засов. В глазах Розалинды мелькнула благодарная улыбка, но то, как она стиснула руки, говорило о волнении. Королева несколько раз прошлась по комнате, затем вновь остановилась перед дьяконом. Не нужно было быть священником, чтобы заметить, насколько она глубоко встревожена.
     - Я видела на вас епитрахиль. - Розалинда замялась. - Могу я попросить... можете ли вы выслушать мою исповедь без нее?
     - Конечно. Епитрахиль просто символизирует тайну исповеди.
     - А если я не хочу, чтобы моя исповедь осталась в тайне? Она пыталась поймать его взгляд. Чего она хочет? Может быть, это ловушка, расставленная королем? Нет, Розалинда - пленница Селара, но не пешка в его игре.
     Годфри медленно кивнул и пересек комнату. Он остановился перед королевой, нетерпение его исчезло.
     - Я сохраню вашу исповедь в тайне настолько, насколько вы этого захотите. Если вы пожелаете, чтобы я что-то обсудил со своими братьями, - вам достаточно лишь сказать об этом.
     - Да, я хочу, чтобы было именно так, - с чувством произнесла Розалинда. - Я боюсь, что...
     Розалинда умолкла; Годфри взял ее руки в свои, пытаясь успокоить:
     - Расскажите мне обо всем, дочь моя. Что вас тревожит?
     - Я... Извините меня, святой отец, но это так трудно. Я не знаю, правильно ли поступаю, обращаясь к вам с подобными вещами. Если только король узнает... - Она вновь умолкла и тяжело вздохнула. Когда наконец она заговорила, ее голос звучал твердо, как у человека, принявшего определенное решение. - Я услышала нечто, святой отец, о чем вам необходимо знать, но выводы, которые я сделала, наполняют меня страхом. Надеюсь, я ошибаюсь.
     Вчера я случайно оказалась рядом во время некоего разговора; он непосредственно касался церкви.
     - Чей разговор?
     - Вогна и... короля.
     Годфри почувствовал, что ему не хватает воздуха. Подобное признание Розалинды было изменой с ее стороны - и с его тоже, раз он его слушал. Но дьякон не остановил королеву. Ей было нелегко решиться прийти сюда.
     - И что вы услышали?
     - В благодарность за что-то король согласился поддержать Вогна в его новом начинании. Проктор... собирается забрать приюты из-под попечительства церкви. Он заявил, что заботиться о больных - дело Гильдии, а священники тут ни при чем. Вогн был настроен очень решительно, отец мой, и это пугает меня. Если они...
     - Если Гильдия наложит руку на приюты, они станут недоступны бедным - у тех нет денег, чтобы платить гильдийцам. Да, я понимаю. Кроме того, при этом Гильдия захватит немало церковных земель. - Годфри отвернулся, у него голова шла кругом. Куда подевались братские отношения, издревле связывавшие Гильдию и церковь? На протяжении тысячи лет они трудились рука об руку во имя общего блага. А теперь, похоже, Вогн хочет пожертвовать этими древними узами ради собственных целей. Ужасно!
     - Вы не знаете, чем Вогн заслужил такую милость? Чего король хочет от проктора в обмен на поддержку его требований?
     - Мне было плохо слышно, но, боюсь, дело касается посольства Майенны. Вы знаете, что герцог собирается провести зиму в Марсэе? Я не верю в простодушие короля, отец мой. Это мало кому известно, но Селар всегда втайне мечтал вернуть себе трон, надежды на который его лишили, натравив на Люсару, - трон Майенны. Я... я уверена, решение короля гостеприимно принять Ожье имеет целью успокоить Тирона относительно взаимоотношений братьев - так Селар сможет лучше подготовиться к войне.
     Годфри посмотрел королеве в глаза. Она говорила серьезно. Она верила в то, что говорила, всем сердцем. Но хуже всего - ее слова были похожи на правду. Слишком печальную правду... Если Селар замышляет войну против Майенны, оставить в столице Ожье, принять его со всевозможными почестями - самый естественный первый шаг. Внушить Тирону ложное чувство полной безопасности, а потом, когда настанет подходящий момент, ударить...
     - Но король должен понимать: народ Люсары никогда не поднимется на войну на его стороне. - Годфри ухватился за первую логичную мысль, пришедшую ему в голову. - И уж подавно для завоевания Майенны.
     Помедлив, Розалинда кивнула:
     - Да, должно быть, вы правы. Я что-то не так поняла. Было бы роковой ошибкой полагаться на преданность люсарцев, когда так много поставлено на карту, - король не пойдет на это. Но все равно Вогн не отступится от своего замысла насчет приютов. Умоляю вас, расскажите обо всем епископу Даунхоллу. Он - единственный, кто может остановить проктора.
     - Я не стану упоминать вашего имени, ваше величество. Вы уже и так слишком сильно рисковали, передавая мне то, что услышали. А теперь вам надо идти, пока вас не хватились.
     Розалинда улыбнулась. На какой-то момент перед Годфри появилась юная беззаботная девушка, которая не страшится своей судьбы, не боится за будущее. Затем мимолетное видение исчезло, капюшон вновь скрыл лицо королевы. Годфри открыл дверь и убедился, что коридор за нею пуст. Мгновение - и Розалинда исчезла, лишь слабый аромат напоминал о том, что она побывала здесь.
     Через несколько минут Годфри уже входил в кабинет Хильдерика.
     Дьякон опоздал, и старик встретил его сердитым бурчанием. Все остальные были уже в сборе: МакГлашен, Пейн и бессменная аббатиса монастыря Святой Хилари Элунед. Пробормотав извинения, Годфри отозвал архидьякона в угол и в двух словах передал ему то, о чем поведала Розалинда.
     Хильдерик поднял брови:
     - Вы серьезно? Проклятие, Годфри, если это опять ваши шуточки...
     - Это не шутка, брат мой, - прошептал Годфри, украдкой бросая взгляд на присутствующих. Элунед можно доверять, а вот придворным? Знают ли они уже? Станут ли помогать? - По крайней мере выводы моего друга относительно войны ошибочны. Не стоит обращать на них внимания.
     - В самом деле? - пробормотал Хильдерик; его могучий ум уже был поглощен новой задачей. - МакГлашен как раз только что рассказывал мне об этих разбойниках, которые стали досаждать жителям на западе. Говорят, они явились из Майенны, но никаких доказательств нет. Если Селар задумал воевать с братом, подобные набеги - неплохой способ заручиться поддержкой народа. Годфри задумался, но потом покачал головой
     - Все это спекуляции, не больше, брат мой. Возможно, мы неправильно оцениваем ситуацию в целом. Нет никаких свидетельств...
     - Никаких? Подумайте, Годфри. Был только один человек, который хорошо влиял на Селара, но он покинул Люсару и вряд ли когда-нибудь вернется. Если Селар жаждет войны, лучшего помощника, чем Вогн, не придумаешь. Проктор честолюбив, жаден и потрясающе эгоистичен. Он вполне мог организовать набеги, чтобы напомнить о том, что происходило во времена Смуты. По словам МакГлашена, налеты очень похожи на бесчинства пятнадцатилетней давности. В Люсаре нет практически ни одного Великого Дома, который не пострадал бы тогда. Налеты да еще те гнусные похищения. Дети из Великих Домов были захвачены, и больше их никто никогда не видел. Среди похищенных детей был и кузен МакГлашена Петер - мальчика украли, когда ему было всего четыре года. Отец ребенка погиб в битве при Нанмуре, сражаясь с Селаром. Мать через несколько месяцев умерла во время родов. И не говорите мне, что за этим не может стоять Селар.
     - Что мы в таком случае будем делать?
     - Пока ничего - и ни слова здесь присутствующим. Нельзя компрометировать МакГлашена и Пейна. Их присутствие в совете слишком важно. Наш народ уже потерял своего любимого предводителя, нельзя рисковать оставшимися. Когда трапеза закончится, я отправлюсь к Даунхоллу. После этого... - Пожав плечами, Хильдерик повернулся к гостям и пригласил их к столу.
     Годфри подошел к буфету и налил себе вина. Он уже поднес кубок к губам, когда в дверь настойчиво постучали. В комнату, запыхавшись, вошел секретарь Хильдерика отец Джон; он внимательно оглядел комнату.
     - Архидьякон, - выдохнул он, едва поклонившись гостям, - доктор попросил меня прислать вас. Епископ Даунхолл сильно занемог.

***

     Завернувшись в старый шерстяной плащ, Нэш ждал, притаившись во внутреннем дворе. Он знал, что в темноте его практически невозможно разглядеть, если только не столкнешься лицом к лицу. Да никого поблизости и не было. Ночь выдалась холодная, несколько часов шел мокрый снег - в такую погоду никто и носа не высунет. Это был первый снег в Марсэе в этом году, предвестник надвигающейся зимы. Не отрывая взгляда от маленькой разукрашенной двери напротив его темного утла, Нэш задумался. Непроизвольно его мысли обратились к Геллатли - и Осберту.
     Нэш столкнулся с проблемой. Не то чтобы она была неразрешима, но тем не менее требовала тонкого подхода и удачного выбора момента. Вечером Геллатли снова вызвал неудовольствие Осберта своей ненавистью к королю. Советник и сам был жестким человеком, но все же его взгляды были более терпимы, чем официальное отношение Гильдии к неподчинению приказу. Геллатли упорно не хотел ни на йоту отступить от своих строгих моральных принципов, навлекая тем самым на себя гнев Осберта - и предоставляя Нашу уникальную возможность.
     Чтобы осуществить свои честолюбивые замыслы, Нэшу нужно было сделать карьеру. Не надо спешить, во всяком случае - чересчур спешить. Чтобы добиться расположения Осберта, а в дальнейшем и Вогна, требуется убрать Геллатли. Вероятно, это лишь маленький шаг к достижению цели, маленький, но необходимый. Но тут возникали трудности. С одной стороны, нельзя скомпрометировать себя в глазах Гильдии, так что придется действовать тайно. С другой - конечно, необходимо убедиться, что королю на самом деле ничто не угрожает. Не годится, чтобы после стольких лет работы что-то произошло с человеком, который нужен Нэшу больше всего, - особенно в результате несчастного случая. Особенно если...
     Нэш прогнал неприятную мысль; его лицо медленно расплылось в улыбке. Он увидел перед собой возможность перепрыгнуть сразу через несколько ступеней. Нэш всегда боролся с искушением сделать все побыстрее - он уже совершил такую ошибку и страдал от этого. Но на сей раз он может существенно продвинуться вперед, ничем особенно не рискуя. Если действовать ловко, есть полная возможность добиться успеха. Конечно, все зависит от Геллатли, от того, сколь сильно он в действительности ненавидит Селара - и насколько он доверяет Нэшу. А если дело пойдет так, как нужно, Нэш добудет для Осберта и Селара именно то, чего они хотят. Да!
     Словно в ответ на его мысль из двери напротив появилась огромная фигура. Геллатли задержался, чтобы натянуть капюшон - снег продолжал идти, - а затем направился прямиком к Нэшу.
     - Ну? - тихо спросил тот.
     - Ха. - Геллатли нахмурился и оглядел пустой двор. - Дай им такую возможность, и эти монстры уничтожат нас.
     - Ожье?
     - Не он сам и даже не эти его надутые советники, - прорычал гильдиец, - но все эти майеннские язычники. От них нигде не скрыться. Они проникли ко двору, пробрались в церковь и даже в нашу возлюбленную Гильдию. Еще немного - и нам ничего не останется. Они кишат на всем, чем когда-то была сильна Люсара, как черви на дохлой собаке. А стервятники из Садлана и Тусины только и ждут у наших границ возможности накинуться на мертвое тело.
     Голос Нэша прозвучал успокоительно.
     - Ты ведешь опасные разговоры, друг мой. Брось, пойдем лучше выпьем эля, не надо так волноваться. В городе открылась новая таверна. Я слышал, там подают лучший в Марсэе эль. - Он обнял Геллатли за плечи и увлек того прочь. - Пошли, там ты мне все и расскажешь.

***

     Большой зал был полон придворных, торговцев, священников и гильдийцев; предстоял первый официальный прием в честь прибытия посла Майенны. Посланник привез множество подарков и теплых пожеланий, и вряд ли нашлась бы при дворе душа, готовая пропустить это историческое событие.
     Годфри вежливо, но настойчиво проложил себе дорогу сквозь толпу к правой части возвышения, где стоял Хильдерик. Архидьякон холодно посмотрел на него.
     - Вы не спешили. Я думал, вы опоздаете. Годфри пожал плечами.
     - Он засыпал меня вопросами. Что я должен был сказать: "Извините, епископ, я спешу на банкет?" - Годфри отвел взор от людей, суетящихся внизу, и посмотрел на престарелого священнослужителя. Хильдерик был ниже Годфри; его квадратное лицо было под стать коренастому телу. Тонзура, выбритая при пострижении в монахи, давно исчезла вместе с большей частью волос. Все, что осталось, - это узкая каемка жесткого стального цвета ежика - того же оттенка, что и глаза. Хильдерик был стар, но его нельзя было назвать дряхлым. Несмотря на разницу в возрасте, с годами между двумя священниками возникла близкая дружба, хотя мало кто смог бы догадаться об этом по их разговорам.
     Хильдерик, блестяще знающий церковные законы и традиции, взял на себя заботу о поддержании единства церкви: в связи с болезнью Даунхолл временно отошел от дел. С тех пор как традиционный союз церкви и Гильдии был разорван, работа Хильдерика становилась тяжелее день ото дня. Годфри трудился бок о бок с другом, стараясь снять с его плеч ношу административной волокиты. Впрочем, старания дьякона не всегда могли повлиять на настроение Хильдерика.
     Сердито сдвинув брови, архидьякон пробормотал:
     - Ну и как он?
     - Он в ясном уме, хотя иногда его внимание рассеивается. Я сказал ему, что вы зайдете вечером, после... празднества. Он до сих пор ничего не знает о том, что мы с вами обсуждали. Не знаю, когда он достаточно поправится, чтобы все выслушать.
     - В таком случае молитесь, брат мой. Не только ради него, но и ради нас. Даунхолл нужен нам сейчас более, чем когда-либо.
     Годфри кивнул, но ничего больше не успел сказать: из-за массивных двойных дверей в противоположном конце зала появился Селар. Вместе с остальными Годфри склонился в глубоком поклоне, пока монарх следовал к трону. Рядом с Селаром шла его кроткая супруга, Розалинда. На ней было платье цвета морской волны, расшитое золотом. Годфри выпрямился; всем сердцем он сочувствовал королеве. Она была слишком молода, чтобы равнодушно сносить пренебрежение. Розалинда шла рядом с Селаром с гордо поднятой головой, с присущей ей грацией и достоинством.
     Король рядом с ней выступал так же величественно, но это было величие совсем иного рода: его рождала власть. Наряд Селара был тщательно продуман: небесно-голубая мантия, отделанная белым мехом, спадала поверх длинной малиново-золотой туники, перехваченной усыпанным драгоценностями поясом из синей кожи. Голову Селара венчала великолепная золотая корона с небольшими рубинами. Бородатое лицо с низко нависшими бровями и глубоко посаженными глазами не смягчилось с течением лет. Король казался особенно высоким и могучим рядом с королевой; в свои сорок два года Селар по-прежнему излучал власть и вызывал почтение, смешанное со страхом у тех, кто хорошо знал о его жестокости.
     Годфри, как и предписывалось этикетом, не сводил глаз с короля, пока тот занимал свое место на троне, затем снова обвел взглядом зал. Высшие чины Гильдии занимали свое обычное место по правую руку Селара. Вогн стоял со скучающим видом, ясно говорившим о его желании оказаться где-нибудь в другом месте; время от времени он отводил прядь редких седых волос, падавшую ему на глаза. Ичерн, Кандар и прочие советники располагались вокруг трона. Когда в дверях появился Ожье Куэльский, все как один повернули головы в его сторону.
     Возможно ли, что за набегами стоит Тирон, а не Селар? Если Тирон замышляет что-то против Люсары, то лучший способ усыпить подозрения - послать к брату одного из своих доверенных и уважаемых советников. Посланник заодно сможет доложить своему правителю о сильных и слабых сторонах соседей и самого Селара. Этот посол мог быть вестником войны и по ту, и по эту сторону границы.
     Если дело обстоит именно так, маловероятно, что сам Ожье что-либо знает. За ним закрепилась репутация человека чести, храбреца и миротворца. Благодаря ему были восстановлены северные торговые пути между Майенной и воинственным народом Садлана. Этот успех стоил Ожье пяти лет трудов и добавил ему немало седых волос.
     Ожье разложил привезенные дары перед возвышением. Раскрыв сундук, полный редчайших алузийских кристаллов, посол отступил в сторону. В ответ Селар поднялся с трона и спустился вниз, чтобы рассмотреть драгоценности.
     Вдруг в противоположном конце зала началось какое-то движение, раздался крик ярости. Годфри повернулся вовремя, чтобы заметить, как к Селару метнулась одетая в желтое фигура; в руках у нападающего блеснула сталь. Вопль ужаса пронесся по залу, придворные попятились, и Годфри неожиданно оказался в первых рядах. Человек занес руку для удара; Селар замер от неожиданности и не успел отстраниться. Но тут между королем и ножом кинулся еще один гильдиец. Нападающий вскрикнул от боли и медленно осел на пол.
     Мгновение никто не двигался. Затем Годфри опустился на колени рядом с лежащим на полу убийцей. Из раны на груди струилась кровь, но в глазах умирающего Годфри не прочел ничего, кроме сожаления. С трудом втянув воздух, человек ухватился за триум, висящий на шее у дьякона. По телу его прошла судорога; еще миг - и он был мертв.
     - Кто это, дьявол его возьми? - воскликнул Селар. - Вогн! На нем одежда гильдиица. Что все это значит?
     Проктор протолкался сквозь толпу и с отвращением уставился на окровавленный труп.
     - Его звали Геллатли, сэр, понятия не имею, что он замышлял.
     - Проклятие, что он замышлял, не вызывает сомнения! - вмешался Ичерн, наклоняясь, чтобы вынуть из руки мертвеца нож. - Он пытался убить короля! Не хотите ли вы сказать, что вам ничего не было известно?
     Вогн открыл было рот, но ничего не смог выговорить. Он закрыл рот, глубоко вдохнул и наконец произнес:
     - Мне не нравится ваш тон, милорд. Вы обвиняете меня в измене? Если да, позвольте напомнить вам, что жизнь его величества спас тоже гильдиец, а вы в момент нападения бездействовали. Может, это вы участвовали в заговоре?
     - Хватит! - прикрикнул на них Селар. Грозно нахмурившись, он оглядел окружающих; в конце концов его взгляд остановился на человеке, молча стоявшем рядом с советником Осбертом, - человеке, который его спас.
     - Вы! Как вас зовут? Гильдиец низко поклонился:
     - Нэш, сэр. Сэмдон Нэш. Глаза короля сузились.
     - Что же, Сэмдон Нэш, похоже, я обязан вам жизнью.
     - Нет, сэр. Я только выполнил свой долг. - Нэш, сохраняя полное самообладание, потупил взор перед своим королем.
     - У вас это получилось лучше, чем у моих болванов. - Селар дернул головой. - Вы знали этого человека?
     - Да, сир.
     - Знали? - Селар сделал шаг вперед; теперь он стоял вплотную к Нэшу. - И знали, что он замышляет? Ну же, говорите!
     Нэш поднял глаза и встретился взглядом с королем:
     - Нет, сир, я не знал, что задумал Геллатли. Тем не менее не могу сказать, что очень удивился, заметив его движение. Наверное, поэтому мне и удалось действовать так быстро.
     - Почему вы не удивились?
     Нэш посмотрел сначала на Вогна, затем на Осберта. Увидев, что Осберт кивнул, он заговорил:
     - Не секрет, что Геллатли не питал к вам пылкой любви, сир. Буквально несколько дней назад в беседе с его светлостью герцогом Куэлсом Геллатли сказал, что был бы счастлив, лишись вы трона.
     Простите меня, сир, я не подозревал, что все так серьезно. Иначе я рассказал бы о том разговоре.
     - Не сомневаюсь, - прошипел Селар. Он медленно повернулся, его взгляд уперся в посла брата. Привычное самообладание изменило Ожье, его глаза расширились, когда он прочел во взгляде Селара немой вопрос.
     С величайшим достоинством герцог выпрямился во весь рост.
     - Если вы хотите втянуть меня в ваши домашние склоки, ваше величество, - так прямо и скажите. В противном случае позвольте откланяться.
     - О, поверьте, - в голосе Селара прозвучала угроза, его глаза сверкали в свете свечей, - я нисколько вас не задерживаю. И можете передать моему брату, чтобы в следующий раз он готовился лучше.
     Ожье вызывающе выпятил челюсть, повернулся и, не говоря ни слова, покинул зал. Его свита двинулась следом.
     Все были слишком увлечены схваткой между королем и послом, чтобы обращать внимание на Годфри, который медленно поднялся на ноги. Теперь же Селар взглянул на дьякона и указал рукой на тело.
     - Уберите отсюда эту мерзость - и уходите.
     Бросив приказ Вогну и членам своего совета, Селар быстрыми шагами вышел из зала. Толпа вокруг убитого начала редеть, и скоро Годфри остался почти в одиночестве. К нему подошел Хильдерик, бледный и потрясенный, но внимание дьякона было сосредоточено на королеве. Ругая себя, он быстро подошел к Розалинде.
     - Ваше величество, позвольте вашим дамам увести вас. Вам не следовало этого видеть.
     Королева с трудом оторвала взгляд от мертвого тела. Она выглядела потрясенной, но голос ее прозвучал ровно.
     - Отец... я ничего не могу с собой поделать. Зачем он это сделал? Что могло его заставить... ведь должен же был он знать, что его остановят!
     Годфри взял ее за руки и заговорил так тихо, что никто, кроме Розалинды, не мог его услышать.
     - Кто знает, что заставляет действовать безумца? Но вы, дочь моя, - подчеркнуто произнес дьякон, - не должны жалеть о том, что он не преуспел.
     Королева мгновение смотрела ему в глаза, потом склонила голову; на ее милом лице промелькнула еле заметная улыбка.
     - Ах, отец, как бы я хотела, чтобы вы были моим духовником. Вы вразумляете так мягко.
     - Я делаю это из любви и заботы о вашей бессмертной душе, дочь моя. Боги даруют вам свое благословение, когда вы меньше всего этого ожидаете. Но прошу вас, уходите отсюда.
     Розалинда кивнула и двинулась прочь, знаком приказав своим фрейлинам следовать за собой.
     Годфри взглянул на Хильдерика; трое солдат подняли тело Геллатри и унесли его из зала. Двое священников стояли в безмолвии, окутавшем их словно саван. Годфри мысленно снова переживал момент, когда Геллатри кинулся на короля. Теперь он ясно видел выражение лица убийцы - выражение бесконечной ненависти. Нэш очень дипломатично говорил об этом с королем - редкий талант в теперешние трудные времена.
     Годфри со вздохом поднял глаза на друга.
     - Должен сказать, я рад, что епископ не задержал меня еще дольше. Ужасно обидно было бы пропустить такое развлечение.
     Хильдерик поднял глаза к небу.
     - Ох, прекратите, Годфри! Я никогда не мог понять вашего извращенного юмора.
     - Наверное, так и есть, брат мой, - дружелюбно ответил Годфри, - но иногда я опасаюсь, что шутки выходят мне боком. - Взяв архидьякона под руку, он двинулся через весь зал к выходу. - Впервые в жизни я должен буду принести покаяние в том, что разделяю желания королевы.

2

     Сомнений не осталось - он застрял. Дерево было толстым, но Мика влез так высоко, что тонкие ветки грозили вот-вот обломиться под его весом. Иголки сосны шуршали, а сук, на котором он стоял, угрожающе скрипел под ногами. С растущей паникой Мика стал нащупывать более надежную опору, однако приходилось заботиться еще и о том, чтобы не раздавить яйца, спрятанные под его стеганой туникой.
     Мика ухватился за толстую ветку и попытался немного спуститься, но ничего не вышло: чтобы добраться до следующего сука, ему пришлось бы съехать, обхватив ствол, - и при этом неизбежно раздавить яйца, ради которых он влез на дерево.
     Мика посмотрел вниз. Его господин был занят тем, что поправлял мешки на вьючной лошади. Вздохнув, Мика попытался найти ответ на вопрос, который ему был только что задан:
     - Честно говоря, милорд, я не знаю. Данлорн удивленно поднял брови:
     - Не знаешь? Но у тебя было целых три года, Мика, чтобы поразмыслить на эту тему. Наверняка ты все же представляешь себе, как твоя семья встретит твое неожиданное возвращение. Они, должно быть, по тебе соскучились, особенно твоя матушка.
     - Ну да, - без особой уверенности кивнул Мика. - Матушке, правда, скорее всего было не до того - ей приходилось думать о том, как бы поудачнее выдать замуж дочерей, да и присматривать за сыновьями тоже. Ей ведь никогда даже и мысль не приходила, что они взрослые и могут сами решать свои дела. К тому же теперь, наверное, подросли мои племянники и племянницы, которые и не подозревают о моем существовании.
     - Такова уж участь младшего сына.
     - Дома пятеро моих братьев и две сестры, так что даже не знаю, заметили ли родители мое отсутствие.
     Данлорн хмыкнул и снова занялся лошадью.
     - Думаю, все-таки заметили. А как насчет твоего отца? Мика уставился на ветки у себя над головой, на мгновение забыв о том, что может свалиться с дерева. Можно сколько угодно гадать, как встретит его остальная семья, но в одном Мика был уверен: отец его не простил. Очень даже вероятно, что он уже и наследства его лишил. От этой мысли на сердце у юноши стало тяжело. Если бы не отцовский гнев, ничто не омрачало бы его возвращения домой и радости встречи с родными.
     Голос Данлорна отвлек Мику от печальных мыслей.
     - Ты уж меня прости, только я никак не пойму, что ты делаешь там наверху.
     - Добываю ужин, милорд.
     - Ужин? Но сейчас еще утро!
     Мика покрепче обхватил ствол и вытянул шею, пытаясь разглядеть, нет ли подходящего сука с другой стороны дерева.
     - Я нашел яйца.
     - В это время года?
     - Да. Сероглазый флоссон выводит птенцов осенью. - Слова Мики сопровождались кряхтением: он уселся на своей ветке и попытался дотянуться ногами до сука, который был почти в доступности. - Сказать по правде, мне просто повезло. Эти птицы обычно не водятся в южных краях.
     - Понятно. Так почему ты все еще там прохлаждаешься? Услышав это, Мика прекратил свои безуспешные попытки и взглянул вниз на господина.
     - Вы бы лучше помогли мне спуститься, а не тратили время на...
     - Глупые вопросы? - рассмеялся Данлорн. Уперев руки в боки, он взглянул вверх и добавил: - Я бы и рад помочь, но, как видишь, лестницы у меня нет, а до ближайшей деревни много лиг. А не можешь ли ты спуститься тем же путем, как влез?
     Мика стиснул зубы: терпение его было на исходе...
     - Если бы я мог это сделать, я не застрял бы здесь.
     - Да, конечно. - Улыбка Данлорна угасла, и он огляделся в надежде, что его осенит спасительная идея.
     Следя за ним без особой надежды, Мика сунул руку под тунику, чтобы проверить, целы ли яйца.
     - Так вы ничего не можете сделать, милорд?
     - А что ты предлагаешь? - Данлорн снова взглянул вверх и беспомощно развел руками, хотя и не смог скрыть ухмылки.
     Мика вздохнул и прислонился лбом к стволу дерева. Судя по тому, как идут дела, он может провести на этом суке целый день...
     - Мне больно видеть, что мое несчастье для вас - лишь повод для веселья, милорд, - сказал он со всем достоинством, какое только мог вложить в свои слова.
     - Вон смотри, - попытался Данлорн дать практический совет, - там - с противоположной от тебя стороны - есть ветка. Тебе ее не видно, но если ты вытянешь ногу... Нет, не эту... Вот так! А теперь разожми руки.
     Мика сделал, как ему было сказано, но его нога, которая должна была найти опору, не нащупала ничего. В панике парень попытался снова ухватиться за ветки руками, но промахнулся и с ужасным шумом рухнул вниз. Он упал на живот, иглы сосны исцарапали его лицо... -Мика несколько секунд лежал неподвижно, судорожно хватая ртом воздух. Когда его голова немного прояснилась, он ощутил холодную липкую влагу под одеждой.
     - Ты ничего себе не повредил? - Данлорн опустился на колени рядом с Микой; теперь ему было уже не до веселья.
     - Нет. - Открыв глаза, Мика сел, а потом, с помощью Данлорна, поднялся на ноги. Он осторожно сунул руку за пазуху и извлек измазанную желтком скорлупку. - Боюсь, правда, что на ужин у нас будет что-нибудь другое.
     - Я и не догадывался, что ты так много знаешь о птицах.
     - Я тоже, - ответил Мика, выуживая из-под туники остатки яичной скорлупы. - Не догадывался до тех пор, пока не пришлось есть солонину шесть дней кряду. Удивительно, чего только не вспомнишь, когда припрет.
     - Или чего только не забудешь, - подняв брови, ответил Данлорн. - Пойдем. Нужно же нам наконец как следует рассмотреть эту нашу несчастную страну.
     Оставив лошадей в рощице, они прошли к подножию ближайшего холма. Легкий ветерок колыхал верхушки деревьев, но, несмотря на прохладу, день скорее напоминал весну, чем осень. Холм был крутым, над ним раскинулось чистое голубое небо, и Мика широко улыбнулся, карабкаясь вверх по склону. Из-под ног сыпались камешки, но, хватаясь за кустики мокрой травы, он упорно лез вверх, пока не оказался на вершине.
     Вид с холма открывался потрясающий. Древние горы, покрытые густым лесом, зубцами короны окружали широкие долины, по которым были разбросаны хутора и деревни. Поля были уже убраны, но приближение зимы лишь придавало местности особую хрупкую красоту. От продуваемых всеми ветрами равнин на востоке до укутанных голубой дымкой гор на западе вся страна купалась в золотом солнечном сиянии.
     Ветерок хлопал полами плаща Мики. Юноша огляделся, любуясь великолепным видом. С севера горы подступали ближе, потом хребет уходил на запад. Чтобы добраться до предгорий, путникам потребуется еще два дня. А за рощицей у подножия холма, на котором стояли Данлорн и Мика, начинался простирающийся до самых гор лес.
     Взгляд Мики погрузился в раскинувшуюся перед ним темную живую глубину Шан Мосса. Это был самый большой и для Мики самый красивый лес в стране. Сейчас, в середине осени, он пламенел яркими цветами увядания.
     Трудно было поверить, что они не видели всей этой красоты целых три года.
     Мика повернулся к своему господину. Данлорн стоял рядом и любовался прекрасным видом, но лицо его - как всегда - было совершенно бесстрастным. Какие мысли скрываются за этой холодной маской? Что за вопросы, которые никогда не будут произнесены вслух, задает себе этот человек?
     Или он гадает, действительно ли враги оставят его в покое?
     Мика знал господина почти всю свою жизнь, служил ему, работал и сражался бок о бок, последовал за ним в добровольное изгнание. Однако даже теперь он не мог бы честно сказать, что понимает Данлорна, знает, что им движет: почему тот принял пост члена совета Селара и, самое главное, почему все бросил и под покровом ночи бежал от Селара, из столицы и из Люсары вообще.
     О, предположения у Мики были. Роберт отличался острым умом и был прирожденным вождем, хоть и неохотно выполнял эту роль. Для многих его внешнее спокойствие, уверенность в себе и привлекательные манеры говорили о нерушимом внутреннем мире, но Мика-то знал, что все на самом деле не так. Какова бы ни была вера Роберта в себя, ее медленно подтачивали все новые и новые неудачи: ему не удавалось ни удержать короля от ненужной жестокости, ни ограничить власть Вогна и Гильдии. А неудачи - собственные неудачи - были как раз тем, чего Роберт не мог простить. Честь и правда были для него не пустыми словами. Они были самой сутью его жизни. Признание провала и готовность принять его следствия глубоко изменили Данлорна. Честь требовала, чтобы он покинул поле битвы, в которой не мог добиться победы.
     Так по крайней мере думал Мика. Он был уверен, что если бы когда-нибудь прямо задал своему господину вопрос, то получил бы на него прямой ответ. Но Данлорн никогда сам не заговаривал на такие темы, и Мика считал, что для этого есть веские причины. Настолько веские, что оглашение их могло привести к кровопролитию. Мика знал, что произошло: спор с королем, борьба с Вогном. Возможно, Мика знал обо всем этом больше, чем кто-либо еще. Однако чего он никогда не делал - и не собирался делать - это спрашивать о причинах.
     Данное обстоятельство, правда, нисколько не уменьшало любопытства Мики - качества, над которым его господин часто добродушно подтрунивал. Мика не обижался - в конце концов, его любопытство несколько раз спасало им жизнь.
     - Ну и каковы твои впечатления от Люсары? - с мягкой улыбкой спросил Данлорн.
     - Очень приятно вернуться домой, - ухмыльнулся Мика.
     - Ты сильно тосковал по родине?
     - И да, и нет, - пожал плечами Мика. - Правда, должен признаться, за эти три года я не раз раскаивался в том, что попросил вас взять меня с собой.
     - Как, например, той ночью в Карфе, - ровным голосом заметил Данлорн, - когда ты опрокинул тележку с бочкой любимого вина эмира и за тобой гонялся отряд его телохранителей.
     Мика почувствовал, что краснеет, и поспешил отвернуться.
     - Ну, такие моменты бывали, хотя по большей части я радовался нашему путешествию. Я никогда не скучал по дому настолько, чтобы жалеть о том, что уехал.
     - А твой отец? - тихо спросил Данлорн, снова бросая взгляд на лес. - Знаешь, Мика, ведь ты ни разу не заговаривал о нем все эти три года. Ты болтал без умолку о ком угодно - но только не о нем. Мне жаль, что я оказался причиной семейного раздора.
     - Нет, милорд! - Мика отчаянно затряс головой. - Вашей вины нет в том, что отец меня не простит. Решение служить вам я принял сам, так же как и решение сопровождать вас. Отец пожелал мне это запретить. Вы ни в чем не виноваты.
     - Вот как? - Данлорн искоса взглянул на Мику, с иронией подняв брови. - Даже несмотря на то что он считает меня предателем? Разве твой отец, как и многие другие, не думает, что я предал свою страну, когда стал другом Селару и сделался членом его совета? Нет, Мика, боюсь, что в твоих бедах я очень виноват. В глазах твоего отца мое предательство замарало и тебя. Остается лишь надеяться, что, раз ты благополучно вернулся, он смягчится и простит меня.
     Мика нахмурился. Не могло же это быть причиной решения Роберта вернуться? Такое и представить себе невозможно!
     Сделав глубокий вдох, Мика приготовился задать вопрос, но, прежде чем он произнес хоть слово, Данлорн улыбнулся.
     - Есть несколько причин тому, что я решил вернуться, Мика.
     - Хотел бы я, чтобы вы так не делали, - покачал головой Мика.
     - Как не делал?
     - Не меняли тему разговора, милорд. Вы ведь знаете, что я имею в виду.
     Данлорн пожал плечами:
     - Что плохого было бы в том, что я решил вернуться из-за твоего отца? Разве мне не разрешается хоть чем-то отблагодарить тебя за преданность? Ты себя недооцениваешь, дружок. О, спору нет, есть много причин для моего решения вернуться. Многое в стране переменилось, и я могу еще пожалеть о своем возвращении. Кто знает?
     Мика кивнул и тяжело вздохнул:
     - И вы думаете, милорд, что Долзи Керр мог быть прав, когда сказал, что все изменилось к худшему? Может быть, король не пожелает оставить вас в покое.
     - Я думаю, - ровным голосом ответил Данлорн, - что Долзи и остальные здорово преувеличивают интерес ко мне Селара.
     - Но когда-то вы были близкими друзьями.
     - Да, но с тех пор прошло много времени. К тому же я отсутствовал, обо мне ничего не было слышно больше трех лет. Мои деяния, цель, которую я преследовал, мое влияние - все это давно забыто. У короля, Гильдии и остальных хватает других дел, чтобы еще беспокоиться из-за меня.
     Мика искоса взглянул на своего господина.
     - И просто чтобы в этом удостовериться, вы решаете вернуться перед самым приходом зимы, так что минует не меньше четырех месяцев, прежде чем из-за непроходимых дорог они смогут хотя бы приблизиться к Данлорну.
     - Именно так. - Роберт широко улыбнулся и кивнул.
     - А как насчет остальных? - вырвалось у Мики.
     - Ты имеешь в виду Анклав? - переспросил Данлорн. - Думаю, они рады, что избавились от меня. По крайней мере я на это надеюсь. - Он еще раз оглядел горизонт и сказал: - Пора в путь. Дальше мы поедем лесом. Если я правильно помню, на север отсюда находятся развалины, в которых мы могли бы устроиться на ночь. Если боги будут милостивы к нам, я, может быть, сумею их найти.

***

     День для Финлея определенно начался неудачно. Впрочем, если вспомнить события всей прошедшей недели, то обнаружилась бы определенная закономерность. Однако времени на размышления не было: до сумерек оставалось не больше часа, а после двухдневных блужданий Финлей оказался вынужден признать, что безнадежно заблудился.
     Лес вокруг него был полон птичьих голосов, звучавших по-осеннему умиротворенно, но никаких примет, которые говорили бы, куда следует двигаться, Финлей обнаружить не мог. Для его усталых и обеспокоенных глаз любое дерево, рощица, поляна в этой проклятой безбрежности выглядели абсолютно одинаково. Финлей надеялся, что едет в южном направлении, но даже сейчас, когда листопад сделал кроны деревьев не такими непроницаемыми, увидеть солнце удавалось редко, и он очень опасался, что не выдерживает нужного направления и движется по кругу.
     Финлей выехал на пологий склон, ведущий к прогалине с протекающим по ней ручьем. Для привала место казалось вполне подходящим. Он повернул коня, но тот споткнулся, с трудом удержался на ногах и захромал.
     - Ну, это просто замечательно! - рявкнул Финлей, спешиваясь. Он осторожно вывел коня на поляну и нагнулся, чтобы осмотреть его ногу. Серый мерин дернулся, когда хозяин коснулся левого переднего копыта, однако повреждение было не таким уж серьезным. Финлей выпрямился и посмотрел в глаза коню. - Если бы я не так хорошо тебя знал, то решил бы, что ты сделал это нарочно!
     Финлей нашел на берегу ручья влажную глину и мох и обмазал ногу мерина от копыта до колена. Такой компресс уменьшит отек, и, если повезет, к утру снова можно будет двигаться дальше. Но... двигаться куда?
     Путник обвел взглядом поляну и оглянулся на склон, по которому спустился. Даже отсюда солнца было почти не видно, а скоро оно совсем скроется за горизонтом. Ночью будет холодно. Нужно поскорее развести костер... однако Финлей не стал собирать хворост, а сел на пень и задумался.
     Когда он накануне утром расстался с Арли и Мартой, они ехали почти прямо на восток в сторону Солмосса. Значит, если Финлей оттуда повернул на юг и двигался прямо, сейчас он наверняка где-то поблизости от южной границы Шан Мосса. Конечно, нет никакой уверенности, что он ехал по прямой линии, а значит, теперь он может на самом деле быть где угодно - и исключительно по собственной вине. Арли предостерегал его насчет возможности заблудиться в лесу, но Финлей был так уверен в своих ощущениях, касание было таким отчетливым... Конечно, Арли и Марте он ничего не сказал. Никак не годилось позволить им разволноваться, когда все могло кончиться ничем. Расставаясь со спутниками, спешащими на Собрание, Финлей просто сказал им, что должен закончить одно дело и присоединится к ним позднее. В охватившем его нетерпении он даже не заметил, в каком месте въехал в лес, и сначала не очень следил, куда ведет тропа в этом лабиринте холмов и долин.
     Потом касание исчезло - и как Финлей ни старался, вернуть его не удалось. Так что теперь оставался вопрос: не вообразил ли он его себе? Или все-таки, вопреки всякой логике и здравому смыслу, его брат на самом деле вернулся? И теперь скачет по этому проклятому лесу, возвращаясь домой? Но, может быть, он все еще скитается по южному континенту, решив никогда не возвращаться в Люсару...
     Финлей посмотрел на своего коня, понуро стоящего на берегу ручья.
     - Почему бы тебе не поработать искателем, а? Если я опишу его тебе, сможешь ли ты обнаружить брата?
     Разговаривать с лошадью, конечно, без толку, но что, если он все-таки был прав? Что, если предположить хоть на минуту: Роберт вернулся, сейчас едет по Шан Моссу и в настоящий момент находится так близко, что Финлей способен его найти? Поможет ли все это ему убедить брата? Нет никакой уверенности, что Роберт вообще станет с ним разговаривать.
     Финлей вздохнул, рассеянно вертя в руках веточку. Маркус умер, и с этим ничего не поделаешь. Маркус умер, и Анклаву нужен новый предводитель. Теперь они все собираются и готовятся к тому, чтобы встать в Круг. Арли и Марта с каждым часом все ближе к цели; Финлей должен был тоже ехать в Анклав, а не гоняться за собственным хвостом в этом холодном неприветливом лесу, пытаясь найти брата, которого скорее всего здесь нет.
     Но он ведь должен был попытаться. Без Маркуса для Анклава наступают тяжелые времена. Теперь как никогда Анклаву нужен сильный вождь - и когда Финлей два дня назад ощутил то касание, касание ауры брата, выбора не осталось. Если ему удастся найти Роберта и убедить его встать в Круг, тогда, возможно, Анклав сможет наконец выполнить свое предназначение. Не может же это быть просто совпадением: Маркус умер десять дней назад - и тут же Финлей, как ему показалось, обнаружил, что Роберт вернулся в Люсару. Наверняка такова воля богов, наверняка пора Роберту отбросить свои разногласия с Анклавом и присоединиться к нему. Иначе не может быть...
     И все же столь же несомненно, что последний человек, которого Роберт послушается, - его младший брат. Нет... Финлей снова вздохнул и поднялся на ноги. Вся затея совершенно безнадежна. Утром, когда конь перестанет хромать, нужно будет подняться на холм, определить направление и ехать на север. Даже если Роберт вернулся, Финлей никогда не найдет его в этом лесном лабиринте, а если и найдет, ни в чем не сможет убедить, а уж в необходимости присоединиться к Анклаву - и подавно. Горькое разочарование заставило Финлея так пнуть замшелый ствол дерева, что клочья лишайника и мха разлетелись в стороны. Если бы столь многое не зависело от того, возглавит ли Анклав кто-нибудь вроде Роберта... Ключ, Калике - да и вообще...
     Нет. Придется искать какой-то другой путь.
     Шум где-то неподалеку заставил Финлея замереть на месте. Сначала он ничего не мог разглядеть в чаще деревьев, но потом различил стук копыт лошади... нет, трех лошадей - быстро приближающихся к нему. Стоя неподвижно, Финлей ждал - и заморгал от неожиданности: к нему приближался Роберт!
     На какое-то мгновение Финлей усомнился в реальности происходящего и чуть не посмеялся над собой. После бесконечных поисков вот так случайно встретить брата! Но, может быть, он с самого начала был прав: боги и на самом деле хотели, чтобы это ему удалось. Сердце его вновь наполнилось уверенностью в успехе, и Финлей сделал шаг вперед, когда конь Роберта ступил на поляну.
     - Клянусь кровью Серина, Роберт, ну и трудно же тебя отыскать!
     Его брат взглянул на него с изумлением:
     - Финлей! Что ты здесь делаешь?
     - Разыскиваю тебя, - ухмыльнулся Финлей. Он перевел взгляд с Роберта на выехавшего на поляну позади него молодого человека своего возраста - с растрепанными рыжими волосами и яркими веснушками. - Мика! Неужели это ты?
     - Да, милорд. До чего же приятно снова вас увидеть! - с широкой улыбкой ответил Мика.
     Финлей взялся за узду лошади Роберта и держал ее, пока тот не спешился.
     - Я тоже рад тебя видеть, Мика. Как судьба обходится с тобой?
     - Очень хорошо, милорд.
     - А что насчет моего брата?
     Роберт взял у Финлея узду и повел коня к ручью.
     - Ты спрашиваешь, как судьба обходится со мной или как я обхожусь с Микой?
     - Одно вытекает из другого, не правда ли? - вырвалось у Финлея.
     Роберт внимательно взглянул на брата, но ничего не сказал. Вместо этого он начал осматривать коня Финлея: ощупал пострадавшее копыто, провел рукой по всей ноге и по груди мерина и наконец дружески похлопал его по шее. Когда он вновь взглянул на Финлея, выражение его лица несколько смягчилось, но все еще оставалось непреклонным.
     - Ты хорошо выглядишь, брат. Как судьба обходилась с тобой? Тон Роберта не был шутливым, но в глазах промелькнула улыбка. Финлей ответил:
     - Очень хорошо. Да и вообще все в порядке.
     - Как матушка? Она здорова?
     - Я навещал ее в обители Святой Хилари месяц назад, и она была в добром здравии.
     Роберт улыбнулся и кивнул:
     - А как поживают остальные члены семьи? Дядюшка Оливер? Ты с ним виделся?
     - В последнее время нет. Однако все в порядке, как я и сказал. За исключением... - Финлей помолчал, разглядывая брата. Тот мало изменился за три года. Волосы его стали длиннее, он был более загорелым и немного похудел; однако умолкнуть Финлея заставило выражение его зеленых глаз. Что-то было не так, но Финлей не мог определить, что именно.
     - За исключением? - повторил Роберт.
     Отступать было некуда, но что мог сказать Финлей? Разговор их начался вполне дружелюбно, однако говорить с Робертом о важных вещах всегда было трудно. Он ничего, казалось, не воспринимал всерьез, а в тех редких случаях, когда такое случалось, невозможно было предсказать его реакцию.
     Сделав глубокий вдох, Финлей подошел ближе к брату и пробормотал:
     - Роберт, нам с тобой нужно поговорить.
     - О чем? - Роберт повернулся к вьючной лошади и вытащил из одного из мешков флягу. - И как ты узнал, что я вернулся?
     Финлей настороженно следил за братом.
     - А как ты думаешь?
     На мгновение лицо Роберта осветила улыбка.
     - Уж не практиковался ли ты как искатель? Ах, Финлей, если бы я только знал!
     - Но ты ведь знал. Ты установил защиту почти сразу, как высадился на берег.
     - Вот как? - Роберт вытащил пробку и протянул флягу брату. - Здесь остатки рейнского эля. Хочешь?
     Финлей бросил взгляд на флягу. Да, что-то явно не в порядке. Роберт ведет себя так, словно никуда и не уезжал, словно виделся с Финлеем лишь неделю назад. По его поведению и не скажешь, что он собирался никогда не возвращаться в Люсару.
     Взяв флягу, Финлей отхлебнул горького пива, стараясь тем временем привести в порядок мысли. Что бы ни думал его брат, им нужно обсудить очень важные вещи. Разобраться в том, что не так, можно и позднее.
     Финлей вернул флягу и снова попытался начать серьезный разговор.
     - Роберт, я должен кое-что сообщить тебе. - Да?
     - Речь идет о Маркусе, Роберт. Мне очень грустно говорить это тебе, но он умер.
     Роберт замер на месте, так и не сделав глотка. Он медленно опустил флягу и закрыл глаза.
     Мика отвел лошадей в сторону, подошел и встал между братьями.
     - Когда? Как это случилось?
     - Почти две недели назад. Он заболел лихорадкой, и через три дня его не стало.
     - Пусть Минея дарует ему покой, - прошептал Мика.
     - Аминь. - Роберт снова повернулся к Финлею. - А Айн? Ты ее видел? Как она?
     - Не знаю. Она только послала мне весть о случившемся. Похоже, она держится.
     - Да, этого следовало ожидать. - Роберт опустил голову и, снова отвернувшись, двинулся в сторону.
     Финлей взглянул на Мику и, не в силах сдержаться, выпалил:
     - Роберт, назначено Собрание для выборов преемника Маркуса. Ты должен там быть.
     Роберт продолжал идти, пока не оказался рядом с упавшим деревом. Он уселся на ствол и уперся локтями в колени.
     - Я знаю, что ты собираешься сказать, Финлей. Я не хочу обсуждать все снова.
     - Но ты же знаешь, что случится, если ты не...
     - Я сказал, что не хочу обсуждать это, - устало прервал его Роберт. - Если ты старался найти меня только для того, чтобы снова затеять спор, боюсь, тебя ждет разочарование.
     Финлей пристально посмотрел на брата, и внезапно все его спокойствие, все добрые намерения, все умиротворение последних трех лет исчезли; вместо них на него нахлынула та же ослепляющая ярость, которая так часто омрачала их отношения; все стало как всегда: ярость со стороны Финлея и неизменное спокойствие со стороны Роберта.
     Сердце Финлея заколотилось, он сделал несколько шагов вперед.
     - Не могу поверить! Прошло три года, и тебе по-прежнему все равно? - Он словно выплюнул эти слова, стараясь спровоцировать брата на отпор.
     И ему это удалось. Роберт поднял глаза, и стальной взгляд пригвоздил Финлея к месту.
     - Значит, ты не изменился! На мгновение я чуть не поверил в невозможное. Ну, раз ты так жаждешь спора, братец, выкладывай, я не стану тебя останавливать.
     Финлей не смог выдержать этого взгляда и отвернулся первым. Он заметил, как Мика взял поводья лошадей и отвел их подальше от ручья. Как всегда, молодой слуга, казалось, не обратил никакого внимания на столкновение между братьями. По какой-то странной причине Финлей нашел в этом успокоение - как раз достаточное, чтобы помочь ему сдержаться. Когда он снова повернулся к Роберту, он уже мог контролировать собственный гнев - почти мог.
     - Ты знаешь, что Анклав нуждается в тебе, Роберт, - начал Финлей, все еще полный решимости высказать все свои доводы. - Теперь, когда Маркуса нет, требуется руководство - твое руководство. Ты должен встать в Круг и занять место Маркуса.
     - Я должен? - прошептал Роберт.
     - Клянусь богами, да! Сколько еще может это продолжаться! - Финлей в растерянности покачал головой. В Роберте совсем не было заметно стремления опровергать его слова. Финлей настойчиво продолжал, хотя поведение брата вызывало у него всевозрастающий страх. - Пока ты входил в королевский совет, мы еще могли понять твое нежелание возглавить Анклав ради тех добрых дел, которые тебе удавалось сделать, хоть и не одобряли методов, которые ты для этого выбирал. Все было понятно, и когда умерла Береника. Но с тех пор прошло три года, Роберт. Сколько еще собираешься ты продолжать эту... - Голос Финлея прервался.
     - Эту игру в прятки? - тихо поинтересовался Роберт. Финлею нечего было ответить: именно это он имел в виду и выдал себя, несмотря на все похвальные решения сохранять сдержанность.
     Роберт печально покачал головой, правильно истолковав молчание брата. Финлей мысленно обругал себя за глупость.
     - Анклав проживет и без меня, - продолжал Роберт, не глядя на брата. - Так это было раньше, так останется и в будущем. Анклаву не нужен ни я, ни те беды, которые я с собой принес бы.
     - Не только я желаю, чтобы ты возглавил Анклав. Айн говорила, что последние слова Маркуса были о тебе. Он хотел, чтобы ты занял его место.
     Роберт поднял брови, словно смеясь над самим собой.
     - Должно быть, это он говорил в бреду.
     - Проклятие, Роберт, как ты можешь шутить! Ты нужен людям. Ты из всех нас обладаешь наибольшей силой, но предпочитаешь сидеть здесь и усмехаться, как будто тебя ничто не касается. Знаешь, не будь ты моим братом...
     - Да? - Роберт встал и заткнул флягу пробкой.
     - Не будь ты моим братом, я и в самом деле сказал бы, что тебе все равно.
     Роберт долго ничего не отвечал. Наконец он покачал головой, и легкая улыбка смягчила его суровое лицо. Он подошел к брату и положил руку тому на плечо.
     - Какой толк переживать насчет вещей, которые я все равно не могу изменить? Нам стоит проехать еще немного, прежде чем останавливаться на ночлег. Если хочешь, садить на вьючную лошадь. Переседлать ее недолго. Если же нет... - Роберт пожал плечами, и его рука упала. - Тогда, полагаю, мы увидимся в Данлорне, когда ты вернешься туда на зиму. Надеюсь... - Роберт умолк, и Финлей нахмурился.
     - Что это? Нам что-то грозит?
     Ответ он получил немедленно. В лесу раздался треск ветвей, и через секунду они были окружены отрядом вооруженных людей. Те не носили никаких отличительных знаков, но обнаженные клинки и военная сноровка были достаточно красноречивы: путников ничего хорошего не ожидало.
     Финлей инстинктивно бросил взгляд на брата, ожидая от него указаний. Роберт казался совершенно невозмутимым, руки его были спокойно опущены. Он не потянулся к мечу на боку, но это, как знал Финлей, могло быть обманчивым. Когда нужно, Роберт мог двигаться с поразительной быстротой.
     Один из воинов отделился от отряда и подъехал ближе.
     - Кто вы? Что здесь делаете?
     - Мы просто путники, сержант, - пожал плечами Роберт.
     - Путники, вот как? Откуда едете? Кто такие?
     - Какое имеет значение, кто мы такие?
     Сержанту ответ явно не понравился. Он натянул поводья и кивнул своим людям:
     - Схватить их!
     Обезоруженных и связанных, пленников повели через лес, потом по крутой тропе, пока отряд не выехал на открытое место. Посередине большой поляны высились руины какого-то каменного строения; вокруг него горели костры, стояли палатки, сновали несколько десятков солдат. Финлей снова взглянул на Роберта, ожидая от того Какого-нибудь знака. Однако никакой возможности бежать не представлялось, и теперь даже Мика выглядел встревоженным.
     Когда отряд приблизился к палаткам, навстречу вышел офицер. Сержант отдал ему рапорт, и офицер принялся разглядывать пленников.
     - Где вы их нашли?
     - За холмом, сэр. Они утверждают, будто они всего лишь путники.
     - Понятно. - Офицер кивнул и повернулся к Роберту. - Кто вы такие?
     Финлей стиснул кулаки и напрягся, стараясь предостеречь Роберта от того, чтобы тот назвал свое настоящее имя. Разве можно угадать, что сделают эти люди, узнав, кто такой Роберт! Слишком много возможностей... Роберт отсутствовал так долго, что теперь не мог догадаться, друзья перед ним или враги. Что, если враги?
     Роберт оглядел сооруженный на скорую руку лагерь и ответил офицеру:
     - Меня зовут Дуглас. Роберт Дуглас.
     Лоб молодого офицера прорезала морщинка.
     - Дуглас? - Мгновение он, казалось, не мог вспомнить, кто носит это имя, потом его глаза полезли на лоб. - Милорд! Прошу прощения, если мои люди непочтительно с вами обошлись. Сержант, снять с них веревки! Не пройдете ли со мной, милорд? Его светлость будет счастлив увидеться с вами.
     - Вот как? - Роберт бросил на Финлея озадаченный взгляд и спросил офицера: - И кто же ваш командир?
     Офицер улыбнулся и повел их через лагерь.
     - Ну как же, барон Блэр!
     Блэр встретил их на пороге своей палатки и тут же сжал Роберта в объятиях. Смеясь, он воскликнул:
     - Клянусь богами, Роберт, что вы здесь делаете? Когда вы вернулись? А это Финлей! Мы не виделись уже не один месяц! Но как...
     Он умолк и взглянул на офицера, стоявшего в стороне. Тот быстро доложил о случившемся. Блэр прокашлялся и дернул себя за растрепанную бородку.
     - Мне очень жаль, Роберт. У нас... э... были неприятности с разбойниками. Солдаты получили приказ задерживать любого, кто покажется подозрительным. Но входите, входите! Садитесь к огню! Вы, должно быть, окоченели!
     Внутри палатки оказалась огромная жаровня, распространяющая спасительное тепло, там же был длинный стол, ковер на полу и несколько стульев. Блэр налил всем вина, продолжая кидать на Роберта озадаченные взгляды. Финлей потянул Мику поближе к жаровне, но Роберт остался у стола, глядя в лицо Блэру.
     - Говорю вам, Роберт, мне понадобится несколько дней, чтобы прийти в себя! Я, понятно, очень рад вас видеть, но где вы были последние три года?
     - Да в разных местах, - пожал плечами тот и улыбнулся, чтобы смягчить уклончивость ответа.
     - Сказать по правде, после всего случившегося я уж и не думал когда-нибудь еще вас увидеть!
     - Верно, - ответил Роберт, кладя конец излияниям барона, - я и сам не думал, что вернусь.
     В этот момент внимание Шинлея привлек шум у входа в палатку. Развевающиеся седые волосы, широкие сильные плечи и взгляд, который мог бы расколоть ствол дуба, - вошедший мог быть только одним человеком.
     - Дядюшка Оливер! - вскрикнул Финлей, почувствовавший и удовольствие, и смущение одновременно.
     Услышав его восклицание, Роберт обернулся и тут же попал в медвежьи объятия.
     - Роберт! До чего же я рад тебя видеть! Мы недавно узнали о твоем возвращении, но я так и не понял, что произошло. Я думал, ты навсегда покинул Аюсару.
     Роберт улыбнулся, тоже не скрывая удивления.
     - Не могу сказать, что и я ожидал встретить тебя здесь. Финлей поздоровался с дядей, удивленный не менее брата. То, что Блэр со своими людьми преследует разбойников, было понятно, но присутствие Оливера Синклера объяснить оказалось нелегко. Финлей вернулся к жаровне, продолжая наблюдать за человеком, который за последние годы стал им с Робертом почти отцом. Кем только не был Оливер Синклер, герцог Хаддон, старший брат их матери, за свою долгую жизнь - солдатом, королевским советником, героем битв. Образ этого спокойного и мудрого старика присутствовал в самых ранних детских воспоминаниях Финлея; юноше казалось, что волосы дяди всегда были такими же снежно-белыми, как и теперь. Оливер Синклер после гибели их отца во многом занял его место и смотрел на братьев как на собственных детей, которых никогда не имел.
     - Трогательная встреча, - сухо прозвучал чей-то голос. Финлей повернулся к входу в палатку; он сразу узнал худое землистое лицо и прищуренные серые глаза Роя Ситона. Великолепно, только его здесь и не хватало!
     Однако Роберт продолжал разговаривать с Оливером и лишь кивнул Ситону.
     - Далеко же от дома ты забрался, дядя. Матушка здорова, я надеюсь?
     Оливер весело закивал:
     - Здорова, здорова - хоть я и не видел ее с прошлой весны. Ты же знаешь, как трудно добираться до этой чертовой обители. Она будет счастлива увидеться с тобой, целым и невредимым, мой мальчик. Странно, что она не написала мне о твоем прибытии.
     - Ей это было бы нелегко - поскольку она ничего не знала. - Роберт помолчал и взглянул на Блэра, стараясь не встречаться глазами с братом. - По правде сказать, я никому ничего не сообщал.
     В палатке повисла напряженная тишина. Финлей собрался было разрядить обстановку каким-нибудь безобидным замечанием, но молчание было таким многозначительным... Что-то странное проскользнуло во взгляде, который Блэр бросил на Ситона, а Оливер явно старался не смотреть ни на того, ни на другого. Финлей взглянул на Роберта, пытаясь определить, заметил ли тот эту странность, но лицо брата было, как обычно, бесстрастным. Блэр тут же начал вновь наполнять кубки вином, а Оливер опустился в кресло у жаровни и обратился к старшему племяннику:
     - Не хочешь ли ты сказать, что вернулся тайно? Роберт покачал головой:
     - Вовсе нет. Не вижу смысла скрываться. Я не совершил никаких преступлений. Приказа о моем аресте нет - если только ничего не случилось за время моего отсутствия. - Он вопросительно посмотрел на Блэра, и тот отрицательно покачал головой.
     Ситон подошел к столу и налил себе вина.
     - Осмелюсь предположить, что не все будут приветствовать ваше возвращение, Данлорн, - проворчал он. - Правда, на вашем месте я не стал бы обращать на это внимания. Совет узурпатора теперь составляют или предатели, или выжившие из ума старцы. Я и в грош не поставил бы всю эту компанию!
     - Придержите язык, Ситон, - одернул его Оливер. - Мой племянник долго отсутствовал. Уверен, что его занимают другие вещи, а не ваши тонкие соображения.
     - Приношу извинения, ваша светлость. Я не хотел никого обидеть. - Ситон поклонился, но на лице его отразилось недовольство.
     - Никто и не обиделся, - ответил Роберт, бросив на дядю быстрый взгляд. - Меня только удивило, что вы назвали короля узурпатором.
     Ситон поднял брови:
     - Но ведь он и есть узурпатор - данный факт признают все, даже сам Селар. Что в этом такого?
     - Ничего особенного, - небрежно сказал Роберт. - Просто раньше вы никогда так его не называли. Вот мне и любопытно, что переменилось.
     - Ох, пожалуйста, Роберт, - умоляюще поднял руки Блэр, - не позволяйте ему садиться на любимого конька!
     - Прошу прощения, - улыбнулся Роберт, - просто мне предстоит о многом узнать, чтобы войти в курс событий.
     Ситон возмущенно фыркнул:
     - Так вам и надо - за то, что повернулись спиной к своей стране и народу, когда они больше всего в вас нуждались. Удивительно, Что вы еще чем-то здесь интересуетесь, да и что вообще соизволили вернуться!
     - Ситон! - Финлей сделал шаг в его сторону. - Не позволяйте себе...
     - Чего? - рявкнул Ситон. - Непочтительности? Ну так объясните мне, Финлей, с какой стати должен я чувствовать уважение к вашему благородному братцу? Когда-то он был единственным сыном нашей страны, к которому прислушивался король, единственным членом совета, который был в силах противиться этому дураку - проктору Гильдии. Герой сражений, любимый народный вождь! Откуда же возьмется уважение, если этот самый человек, как только начались настоящие трудности, взял и сбежал? Клянусь зубами Минеи, он даже не объяснил нам, почему так поступил!
     Финлей, изо всех сил стараясь сдержать гнев, открыл уже рот для ответа, но Роберт со вздохом остановил его и обратил пристальный взгляд на Ситона. Тот замер, и Финлей почти пожалел бедного глупца. Он был не первым, кого пригвождал к месту этот взгляд, и не первым, кто испытал страх, который Ситон, несомненно, испытывал сейчас. Таков уж был странный дар Роберта, дар, который он использовал совершенно бессознательно. Недаром многие одновременно восхищались Робертом и боялись его.
     Роберт помолчал, словно выбирая наиболее точные слова. Когда он заговорил, голос его остался, как всегда, ровным, без всяких признаков гнева. Впрочем, Роберт никогда и ни при каких обстоятельствах не приходил в ярость.
     - Уж не думаете ли вы, что, останься я при дворе, это чему-нибудь помогло бы? Вы и в самом деле считаете, что, будь я по-прежнему членом совета, вы не лишились бы своих земель в Эмайне? - Роберт сделал вид, что не заметил, какой острый взгляд при этих словах бросил на него Оливер. - Сомневаюсь, что смог бы повернуть дело в вашу пользу.
     - Что вы знаете об этом! - вспыхнул Ситон. - Вас не было три года!
     - Кое-что я все-таки слышал, - пожал плечами Роберт. - Что же касается остального, основания для моего отъезда известны мне и королю, и больше никому до них дела нет. Вы, безусловно, вправе возмущаться конфискацией ваших земель, но, пожалуйста, не вините в этом меня.
     - Вот как, - протянул Ситон. - Вы не станете противоречить королю. Я мог бы и догадаться, что вы снова отвернетесь от нас.
     - Как вы только что совершенно справедливо отметили, я был в отсутствии. Если вы желаете винить меня в случившемся, сделайте одолжение, раз это может вас утешить. Меня в свое время упрекали и в более тяжких грехах. Но поймите одно: я не участник ваших споров и никогда им не буду. Даже если бы это было не так, я поклялся в верности Селару, когда вошел в королевский совет, и ничто - ни ваш гнев, ни ваше презрение - никогда не убедит меня в необходимости нарушить клятву.
     Ситон свирепо посмотрел на него, потом, не говоря ни слова, повернулся и вышел из палатки.
     Блэр вздохнул и бросил на Роберта виноватый взгляд.
     - Мне очень жаль, что так получилось. Теми землями владели четыре поколения его предков. В последнее время такие несчастья случаются со многими, Ситон все еще испытывает горечь по поводу своей потери.
     Роберт стоял неподвижно, не спуская глаз с двери, через которую только что вышел Ситон.
     - Да, я так и понял.
     Блэр подошел к нему и хлопнул по плечу.
     - Вы переночуете здесь с нами? Ночлег - самое малое, что я могу предложить вам в компенсацию грубого обращения моих солдат.
     Роберт покачал головой:
     - Нет, спасибо. Мне хотелось бы продолжить путь. Нам предстоит еще дальняя дорога: нужно пересечь горы до первых снегопадов.
     - Что ж, по крайней мере я рад, что вы вернулись. Мои люди оседлают вам коней.
     Оливер поднялся из кресла.
     - Я провожу вас, Роберт.
     Попрощавшись с Блэром, путники вышли из палатки. Мика отправился за лошадьми, оставив Роберта, Финлея и их дядю в одиночестве.
     Роберт мгновение помолчал, потом пробормотал:
     - Ну так что?
     Оливер поднял брови и запустил руку в седую гриву волос.
     - Пожалуйста, не торопись с выводами, Роберт. Ты многого еще не знаешь. За время твоего отсутствия произошли разные события. Прошу тебя, прояви терпение, прежде чем начнешь действовать.
     - Действовать? - Роберт тоже поднял брови. - Я и не собираюсь ничего предпринимать. Мне просто хочется понять, что происходит в стране. Почему Ситон лишился своих земель? И как ты оказался здесь? Что все это значит? И с какими выводами, по-твоему, я не должен торопиться?
     - Послушай, Роберт, - Оливер наклонился к нему и понизил голос, - на твоем месте я держался бы подальше от Блэра и Ситона, по крайней мере пока ты не станешь лучше разбираться в ситуации.
     - Это предостережение?
     - Нет, ничего похожего. Что же касается остального...
     - Чего остального?
     Оливер раздраженно взмахнул рукой:
     - Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты ничего не слышал о том, что Ситон лишился земель, и я сомневаюсь, чтобы твой брат успел тебе об этом сообщить. Ты прочел мысли Ситона. Не пытайся отрицать - я слишком давно тебя знаю. Мне неведомо, чему ты научился за время своих странствий, но ты не должен позволять себе подобных вещей теперь - если хочешь дожить до тех пор, пока начнутся действительно важные перемены.
     - Но я...
     Старик нахмурился:
     - Я знаю, что вы собой представляете, Роберт, - и ты, и твой брат. К счастью, едва ли кто-нибудь еще догадывается о ваших способностях, - но благодарить за это нужно богов, а не вас самих. Что бы ты ни делал, умоляю тебя - будь осторожен, если не ради себя, то по крайней мере ради своей матери.

***

     Луна давно уже скрылась за облаками, когда Роберт объявил привал на дне узкого ущелья. Финлей обрадовался долгожданному отдыху: он совсем выбился из сил, замерз, все тело его болело от бесконечной скачки. Спешившись, он подвел свою лошадь к мелкому ручью и напоил ее. В темноте он с трудом различал лица Роберта и Мики. Они казались такими же усталыми, как и он сам. Финлею не терпелось обсудить с братом удивительное заявление Оливера. С другой стороны...
     - Пожалуй, - пробормотал он, - кое-что хорошее в случившемся все же есть: ты нашел те руины.
     Мика устало усмехнулся, но Роберт резко повернулся к брату и ткнул пальцем в грудь Финлея.
     - Ни слова, братец. Я предупреждаю тебя - ни единого слова. Хоть раз в жизни прояви здравый смысл: есть вещи, которых лучше не касаться.
     Финлей - сама невинность - растерянно развел руками:
     - Я и не собирался ничего говорить, Роберт, уверяю тебя.
     - Я скажу это один-единственный раз, братец, так что слушай внимательно. Я вернулся в Люсару не для того, чтобы снова явиться ко двору - или чтобы присоединиться к Анклаву. Я не знаю, что затевают Блэр и Ситон, и не хочу знать. Если ты желаешь к ним присоединиться, это твое дело. Но я ни теперь, ни в будущем не хочу снова оказаться в чем-то замешанным, я отправляюсь домой и собираюсь там оставаться. Если ты не способен с этим примириться, тогда обдумай, не поселиться ли тебе навсегда в Анклаве, - или по крайней мере научись держать рот на замке. Подозреваю, что первое далось бы тебе легче, чем второе. У тебя есть вопросы?
     Финлей сделал глубокий вдох и попытался решительно посмотреть в глаза Роберту.
     - Вопрос всего один: почему?
     На мгновение ему показалось, что Роберт ответит; но вместо этого его брат рассмеялся.
     - Почему? И это все? Больше ничего не можешь придумать? Ну знаешь ли!
     Роберт отвернулся, но Финлей не отставал:
     - Может быть, мой вопрос и кажется тебе никчемным, но я все же хочу услышать ответ. Почему? Почему ты покинул страну? Почему нужно было возвращаться, если ты так решительно намерен повернуться спиной ко всему, что всегда было тебе дорого?
     - Но ты же сам сказал, что мне ни до чего нет дела, - безразлично ответил Роберт и принялся расседлывать коня.
     - Ради всех богов, Роберт, ответь мне. Почему?
     - На самом деле ты не желаешь этого знать. Ты просто надеешься, что в моих доводах обнаружишь что-то, с помощью чего сможешь переубедить меня насчет Анклава. - Роберт помолчал и снова повернулся к Финлею. Тот ожидал увидеть в его глазах презрение, но не прочел ничего - даже терпения. Лицо Роберта было безжизненным, ничего не выражающим фасадом. Когда он снова заговорил, тишина вокруг показалась Финлею еще более холодной. - Поверь мне, Финлей, твои старания напрасны. Я не просто не хочу встать в Круг - я не могу этого сделать. Я надеялся, что ты в конце концов поймешь... Тебе, Анклаву, всей стране придется научиться обходиться без меня. Поверь, так лучше. И еще тебе лучше совсем забыть о том, что я - колдун.
     Ну вот и все. Окончательный ответ. Слушая слова брата, Финлей чувствовал, как между ними вырастает глухая, непроницаемая стена. Он ощутил горечь разочарования, бесполезности всех своих усилий. Все надежды, которые он питал с тех пор, как узнал о возвращении брата, рухнули, оставив холодную пустоту в сердце. Хоть Роберт и вернулся в Люсару, его присутствие оказалось еще большим отторжением, чем было изгнание.
     Финлей почувствовал, что не в силах смотреть на брата: он просто боялся того, что увидит. Он снова взялся за повод своего коня, собираясь сказать Роберту, что покоряется его желанию, но слова так и остались несказанными. В этот момент Мика насторожился и тихо прошептал:
     - Милорд! - Финлей взглянул туда, куда тот показывал. - Кто-то скачет сюда!

3

     Мика слышал, как лошадь, спотыкаясь, галопом мчится по склону, но в непроглядно темном лесу разглядеть что-то было невозможно. Потом издали донеслись еще звуки...
     - Погоня, - пробормотал он. - Ваш дядя?.. Роберт быстро повернулся к нему:
     - Нет, что-то другое. Приведи сюда коней.
     Секундой позже, ломая подлесок, на поляну вылетела лошадь и поскакала по руслу ручья, разбрызгивая воду. При виде людей животное взвилось на дыбы, но всадник справился и осадил коня.
     Мика без колебаний сделал шаг вперед и ухватился за узду. Откуда-то из темноты голос выдохнул:
     - Пожалуйста, помогите! За мной гонятся разбойники! Прошу... спрячьте!
     Роберт немедленно начал действовать.
     - Слезайте с коня. Сюда, Мика. Помоги ей влезть на дерево. Быстро!
     Девушка спрыгнула на землю, Мика подсадил ее на нижние ветви дерева и поспешно отошел в сторону: теперь в темноте обнаружить ее было невозможно. Его господин тем временем хлестнул лошадь беглянки, и она помчалась дальше, а Финлей привязал их собственных коней и уселся, небрежно привалившись к стволу дерева. Мика кивнул, сгреб в кучу хворост и принялся разжигать костер - словно ничем другим и не занимался.
     Они успели как раз вовремя. Из леса на противоположном берегу ручья выехали еще трое всадников. Однако это оказались вовсе не разбойники: все трое носили желтые плащи Гильдии. Один из гильдийцев натянул поводья и остановил коня перед Робертом.
     - Мимо вас не проезжал всадник? - пропыхтел он. - Только что? Это преступник - конокрад!
     Роберт упер руки в боки и медленно покачал головой.
     - Ясное дело, проезжал. Проскакал мимо не останавливаясь, чуть не затоптал меня. Вон туда!
     - Туда? - Гильдиец показал в ту сторону, куда ускакала лошадь без всадницы.
     - Да. Надеюсь, вы найдете следы. Подобные безобразия нужно пресекать!
     - Правильно. - Стражники как один развернулись и снова кинулись в погоню, но Роберт не двинулся с места, пока стук копыт не затих вдали. Потом, кинув на Мику многозначительный взгляд, он окликнул девушку:
     - Спускайтесь, быстро! Финлей, оседлай моего коня. Они могут вернуться в любую минуту.
     Мика тут же подвел коней и обратился к своему господину:
     - Что теперь? Наши бедные лошадки слишком измучены, чтобы снова скакать.
     - Я вижу. Забирайте коней и девушку и отправляйтесь вверх по ущелью. Там наверняка найдется пещера или еще какое-нибудь укрытие. Финлей, проследи, чтобы лошади не шумели. И не разговаривайте, пока я не вернусь.
     - А что, если снова появятся гильдийцы, милорд? Роберт криво улыбнулся слуге.
     - Отправляйтесь, Мика. Не медлите.
     Мика кивнул и повел остальных вверх по течению ручья. Песчаниковые стены ущелья, покрытые кое-где цепляющимися за камень кустами, скоро начали смыкаться. Ночь была так темна, что Мика с трудом видел, куда ступает; в конце концов он решил, что легче всего будет передвигаться по руслу ручья. Как ни внимательно он осматривал уходящие вверх скалы, подходящего укрытия все не находилось. Наконец Финлей похлопал его по плечу:
     - Вон там, за тем кустом. Похоже на вход в пещеру.
     С облегчением вздохнув, Мика раздвинул ветки и завел лошадей под свод пещеры. Она оказалась достаточно большой, чтобы места хватило для всех. Девушка встала рядом с Финлеем, пристально всматриваясь в темноту. Все молчали. Если повезет, гильдийцы могут и вовсе не вернуться.
     Минут через десять, однако, Мика начал тревожиться и ругать себя: нужно было остаться с господином. Конечно, Данлорн великолепный воин, однако ночь темна, а он устал. Если что-нибудь пойдет не так, он в одиночку может не справиться с тремя стражниками. Мика бросил взгляд на Финлея. Он знал бы. Если бы что-то случилось с его братом - он знал бы, по крайней мере Мика на это надеялся. Пока же молодой лорд не казался обеспокоенным; хоть Мика и не мог видеть его лица, Финлей стоял спокойно, и это было обнадеживающим знаком.
     Минуты тянулись мучительно медленно. Мика уже был готов отправиться на поиски, когда услышал плеск воды. Он замер на месте, положив руку на рукоять меча, но Финлей поймал его взгляд и успокоительно помотал головой. Через мгновение в пещеру заглянул Роберт.
     - Ну, - пробормотал Финлей, - вы вдвоем не позволяете себе скучать.
     Мика невольно с облегчением рассмеялся:
     - Это уже превратилось у нас в привычку. Данлорн вошел в пещеру и огляделся:
     - Ну, все могло быть и хуже.
     - Учитывая, что ты только что обманул членов Гильдии, не вижу, брат, что может быть еще хуже. Роберт развел руками и уточнил:
     - Мог начаться снегопад. - Он повернулся к Мике и улыбнулся. - Эти парни не вернутся. Давай разложим костер. Я замерз!
     Когда посередине пещеры заплясало веселое пламя, а лошади были расседланы и привязаны в дальнем конце пещеры, Мика принес один из мешков и занялся приготовлением ужина. Роберт уселся у костра, протянул к огню руки и поманил к себе девушку, все еще стоявшую у входа в пещеру.
     - Ну, дитя, - начал он мягко, - не хотите ли вы сообщить нам свое имя?
     Девушка неуверенно приблизилась и оглядела мужчин по очереди, прежде чем села у костра.
     - Мне более интересно узнать, почему она солгала нам, - бросил Финлей, беря у Мики кусок хлеба. - Если не ошибаюсь, разбойники не разгуливают по лесам, одетые как члены Гильдии, хоть и немногие смогли бы увидеть между ними разницу.
     Роберт постарался спрятать улыбку и снова повернулся к девушке:
     - Ну так что?
     Она молча взглянула на него. Теперь, когда Мика мог рассмотреть ее как следует, он понял, что она не так юна, как показалось ему сначала. Лет шестнадцать или семнадцать. И одета не так уж бедно: хотя плащ поношен и грязен, зеленое платье под ним совсем новое. Овальное лицо девушки с тонкими чертами было загорелым, и яркие голубые глаза по контрасту казались почти сияющими. На спину девушке падала растрепанная черная коса. Хотя на лице беглянки и читалась настороженность, она вела себя удивительно смело и держалась с уверенностью, не свойственной столь молодому возрасту.
     - Говорить умеете? - поторопил ее Финлей, терпение которого было на исходе.
     - Да, - ответила она, усмехнувшись. - Конечно, умею. И мне очень жаль, что я солгала вам. Меня зовут Дженн. Я очень благодарна вам за помощь. Не думаю, что та бедная лошадка смогла бы ускакать от погони. Она уже совсем выдохлась и начала спотыкаться, когда я повстречала вас.
     - Почему они гнались за вами? - сурово спросил Финлей. Девушка на мгновение опустила глаза:
     - Наверное, потому, что я их оскорбила. Я не краду лошадей, уверяю вас.
     - И мы должны в это поверить?
     - Финлей, пожалуйста, - остановил его Роберт. Мика налил всем по кружке эля и уселся, прислонившись к стене пещеры и протянув ноги к огню.
     Финлей сделал глоток и вытер рот рукой.
     - Тогда выходит, что лошадь была ваша?
     - Не совсем. Я... позаимствовала ее.
     - Позаимствовала? У кого?
     В ответ девушка снова улыбнулась.
     - Не знаю. Я не успела спросить. Когда гильдийцы погнались за мной, я просто вскочила на первого попавшегося коня. Тогда спрашивать было уже поздно. - Улыбка исчезла, девушка нахмурилась. - Как вы думаете, стражники нашли коня? Вот только вернут ли они его хозяину?
     Искренняя озабоченность девушки заставила Финлея удивленно заморгать. Если она пытается обмануть их, то делает это весьма убедительно. Мика, например, явно ей поверил. В конце концов, теперь девушке не было нужды лгать - они и так пришли ей на помощь.
     - Не знаю, - ответил на ее вопрос Данлорн. - Может быть, вам лучше научиться не оскорблять гильдийцев. Это опасно. Люди и за меньшее расплачивались жизнью. Но мне любопытно... Что именно вы им сказали?
     - Ну... Вы слышали историю про отшельника из монастыря Святого Катберта?
     - О, терпеливые боги! - Финлей закатил глаза и бессильно откинулся назад.
     - Не обращайте внимания на моего брата, - улыбнулся Данлорн. - Что случилось с отшельником?
     - Я лично с ним не знакома, конечно, но только этот отшельник был когда-то монахом в монастыре Святого Катберта, а последние двадцать лет провел в лесу. Несколько недель назад он неожиданно вернулся в аббатство и сообщил настоятелю, что ему явилась Минея и показала темного ангела, который спустился на землю, чтобы расколоть церковь надвое. После этого страшного пророчества отшельник снова скрылся в лесу. Как вы понимаете, все сразу стали обсуждать новость. Я хочу сказать, что уже многие годы никому не было явления Минеи. Я даже слышала, как кто-то говорил, будто это значит, что она снова собирается принять человеческий облик - как она сделала пять столетий назад, когда распадающаяся Империя сражалась с последними колдунами. В те времена, когда богиня пришла на помощь Империи, был построен ее храм в Алузии, так что можете представить, как многие теперь стали надеяться, что она вернется к людям.
     - Прошу прощения, - перебил ее Финлей, - но когда же дело дойдет до Гильдии? Или это просто урок истории?
     Дженн повернулась и пристально посмотрела ему в глаза:
     - Жаль, что это не урок хороших манер.
     Роберт расхохотался, Мика усмехнулся, и только Финлей надулся.
     - Никогда не перебивай рассказчика, братец! Пожалуйста, Дженн, продолжайте.
     - Ну так вот, - начала она снова, - я работала в таверне неподалеку от монастыря, а гильдийцы явились и начали издеваться над трактирщиком. Он мой друг, и он ничего не мог сделать, чтобы им помешать. Вот я и сказала стражникам, что, пожалуй, тот темный ангел, о котором было видение отшельнику, и не ангел вовсе, а Гильдия.
     Мика вытаращил глаза, а Финлей подавился элем. Роберт изумленно покачал головой:
     - Клянусь богами, моя девочка, вы не прячетесь от опасностей. Дженн пожала плечами:
     - Гильдийцы последнее время такие злющие. Я просто потеряла терпение и ничего не могла с собой поделать.
     - Последнее вполне очевидно. Стражники размещаются в вашей деревне? Они будут ждать, когда вы вернетесь домой?
     - О, там вовсе не мой дом. Я просто остановилась на некоторое время в деревне, прежде чем идти дальше. Дома у меня по-настоящему нет вообще.
     Мика удивленно посмотрел на девушку:
     - Нет дома? А где ваша семья?
     В ответ Дженн снова только пожала плечами. Роберт слегка нахмурился и бросил на Мику предостерегающий взгляд:
     - Думаю, пора нам всем немного поспать. Уже поздно, а я хочу отправиться в дорогу на рассвете.
     В узком ущелье свистел ветер, ветки кустов, скрывающих вход в пещеру, царапали камень. Сначала, часа за два до рассвета, ветерок был слабый, но теперь, когда небо посветлело, было ясно, что погода ухудшается. С того места, где лежал Роберт, был виден лишь кусочек неба, но на противоположной, западной стене ущелья уже можно было различить все детали. Тощие жилистые кустики лепились к обрывистой скале и тянули длинные корни к протекающему далеко внизу ручью, словно томясь невыносимой жаждой.
     Медленно и бесшумно Роберт откинул одеяло и поднялся. Остальные рядом с ним крепко спали. Роберт осторожно пробрался к выходу из пещеры и выглянул наружу. Было еще совсем темно, но лучи восходящего солнца освещали клубящиеся на небе тучи. Скоро мог начаться дождь - и сильный.
     Роберт окинул взглядом пещеру. Угли костра, которые Мика заботливо сгреб, чтобы раздуть утром, еле тлели. Вокруг костра расположились три темные фигуры - его спящие спутники. В глубине пещеры мирно дремали лошади.
     "И вернулся он тайно, полный печали, прокрался в темноте ночи. Дела его были бесполезны, ждала его дорога без конца".
     Это была цитата из древней книги - "Хроники Бандерика", написанной шестьсот двадцать три года назад. Удивительно, что она пришла ему на ум...
     Впрочем, не так уж удивительно. К пятнадцати годам Роберт прочел хронику не меньше десятка раз. Это было увлекательное повествование о приключениях и отваге, исследованиях и открытиях. Даже теперь названия некоторых мест могли вызвать в Роберте легкое волнение, напомнив ему о том мальчишке, которым он когда-то был. Что там было дальше?
     "Бессильный и вечный, гнев разгорался в его сердце, давно забывшем, что такое умиротворение. Ненасытное пламя нечестивой страсти вело его вперед, и не было мудрого совета, к которому он бы прислушался".
     Неужели действительно так много времени прошло с того ужасного дня, когда он, невинный девятилетний малыш, стоял перед Ключом? Неужели он не заметил этих быстро промелькнувших лет? По сравнению с древностью Анклава они были всего лишь мгновением, но для Роберта то единственное давнее событие стало порогом вечности. Немногие секунды, положившие конец его детству, изменили всю его жизнь; это они привели его сюда, в пещеру в дебрях Шан Мосса. Но как мог единственный момент определить судьбу человека? Как он позволил такому случиться?
     Роберт отошел от входа в пещеру. Ветер тут же налетел на него, и Роберт подставил ему лицо, радуясь холодной свежести. Как же давно воздух родины не бодрил его тело! И эти запахи - такие знакомые и все же совсем иные... Невидимые пальцы коснулись его памяти, вызывая яркие воспоминания о разных вещах и событиях. Сколько всего он забыл! Сколько всего...
     Но ведь дело было не только в том единственном моменте. Вся его жизнь была цепью мгновений, и каждое можно было винить в равной мере, каждое неуклонно вело к окончательному проклятию.
     Нет уж, им лучше оставить его в покое. Да и он сам об этом позаботится. Такова единственная цель, в достижении которой он не может позволить себе потерпеть поражение. Никто не может сказать ничего - абсолютно ничего, - что изменило бы его решение.
     Роберт нагнулся и погрузил пальцы в воду. Ледяной холод скоро заставил их онеметь. Роберту хотелось, чтобы онемение охватило его всего, добралось до самого сердца. Ему хотелось погрузить в него душу, утонуть в нем. Что угодно, лишь бы наконец ощутить хоть какой-то покой.
     Однако так просто покоя не достигнешь. Три года скитаний по южным землям научили его этому. Бесчувственности просто не существует. Ему придется испытывать гнев и безнадежность, любовь и ненависть независимо от собственного желания. Он так же не мог изменить это, как не мог приказать ветру не дуть. Подобная неудача неизбежна. Столь же неизбежна, как возвращение в Люсару.
     Почему он не видел этого раньше? Но три года назад, на краю черной пропасти отчаяния, когда ярость грозила поглотить его целиком, Роберт и мысли не мог допустить о возвращении. А теперь, оглядываясь назад, вспоминая Беренику...
     Нет! Только не это! Он не мог - и не хотел - думать о ней.
     А теперь еще и Маркус! Верный, полный энергии и веселья, мудрый Маркус. Его не стало. Не стало прежде, чем Роберт смог с ним снова повидаться. Ушел навсегда... Еще одного друга он лишился, еще один голос умолк. Хорошо же встречает его Люсара!
     И еще: что делать с Финлеем? Отослать его в Анклав? Сделать, как хочет брат, и тоже отправиться на Собрание? Есть еще один путь: вести себя как всегда и продолжать попытки заставить брата понять. Но разве есть что-нибудь еще не испробованное, разве остались слова, которыми можно убедить брата и всех остальных, что Роберт - не тот человек, которым они его считают? Что полагаться на него - значит обрекать себя на неудачу, если не хуже?
     Однако Роберт прекрасно знал ответ. Финлей - его брат, и, несмотря на все недостатки, брат любимый. Роберт до последнего вздоха будет продолжать попытки научить чему-то этого увлекающегося, пылкого юношу. И может быть, когда-нибудь в будущем, в какой-то далекий момент времени, Финлей сможет простить ему его ужасное преступление.
     Да, нужно идти вперед. Он должен продолжать, как начал. С прошлым покончено. Будущее не должно оказаться столь ужасным, чтобы он не смог его вынести. Нужна только сила и очень, очень много решимости. Все действительно могло быть много хуже.
     Роберт выпрямился и еще раз взглянул на небо. Уже почти рассвело, все заливал неяркий серый свет, какой бывает перед самым восходом. Краткий и прекрасный момент обновления, когда земля наслаждается свежестью перед тем, как погрузиться в наступающий день. Да, пора в путь. Роберт сделал шаг в сторону пещеры и замер на месте. До него донесся какой-то тихий звук, шаги и шепот.
     - Я не стал бы брать того коня, - произнес Роберт с улыбкой. - Он хромает.
     Девушка резко обернулась, чуть не подпрыгнув от неожиданности. Она стояла у выхода из пещеры, держа под уздцы мерина Финлея. Тут же сдавшись, она пожала плечами:
     - Вот я и подумала, что вам будет его не жалко.
     - От всей души надеюсь, что одалживать лошадей не войдет у вас в привычку. В следующий раз рядом может не оказаться никого, кто придет вам на помощь. Так как?
     - Вы о чем?
     - О привычке одалживать лошадей.
     Она подняла брови, и на краткий миг Роберту почудилось в ее лице что-то очень знакомое. Впечатление, однако, было таким мимолетным, что он так и не смог поймать воспоминание.
     - Вы, кажется, не особенно удивлены, - ответила она ровным голосом. - Вы ждали меня?
     - Нет. Я просто любовался восходом. Но вы не ответили на мой вопрос.
     - Такой привычки у меня нет. Что бы ни говорил тот гильдиец, я не ворую лошадей. Послушайте, поставьте себя на мое место. Я не знаю, ни кто вы, ни почему помогли мне. Дело ведь касается моей жизни, а вы можете оказаться разбойниками и убийцами.
     Роберт согласно кивнул:
     - Верно, можем. Чего вы хотите? Вернуться в свою деревню?
     - Вы отвезли бы меня туда, если бы я попросила?
     - Это зависело бы от того, насколько вам можно доверять. - Как ни старался, Роберт не мог сдержать смех. Дженн ничего не ответила, просто продолжала смотреть на него. Нет, эта девушка совсем не простушка и явно привыкла смотреть в лицо опасности с откровенной бравадой. - Ну так куда вам нужно?
     - Если бы вы отдали мне лошадь, мне не пришлось бы красть ее, правда?
     - Но это не мой конь. Он принадлежит Финлею, так что придется спросить его. У вас есть еще какие-нибудь предложения?
     Она бросила на Роберта оценивающий взгляд и отвела глаза.
     - Вы собираетесь пересечь горы?
     - Да.
     - Вы не взяли бы меня с собой?
     - От кого вы убегаете - если не считать Гильдии?
     - Ни от кого. - Дженн нахмурила брови. - С чего бы мне убегать? Я просто всегда хотела побывать в тех краях. Я понимаю, что раздражаю вашего брата, но на самом деле я могла бы быть полезной. Я готовлю лучше, чем этот ваш веснушчатый приятель.
     Роберт не мог не признать, что мысль о совместном путешествии с Дженн определенно ему нравится. В ее присутствии Финлею пришлось бы держать язык за зубами. Можно не сомневаться, что брат не рискнет выдать охраняемый на протяжении пяти столетий секрет Анклава, рассуждая о нем перед незнакомкой. Да, от девушки может быть больше пользы, чем она сама думает.
     - Что ж, только не ожидайте радости по этому поводу с его стороны, - улыбнулся Роберт. - У Финлея есть скверная привычка дуться и ворчать. Не удивляйтесь, если всю дорогу он не скажет вам доброго слова.
     Дженн легкомысленно взмахнула рукой:
     - Не беспокойтесь. Я сумею найти с ним общий язык.
     Роберт взял у нее повод коня.
     - Если хотите, можете на нем ехать.
     - Но вы же сказали, что конь хромой! Роберт кивнул с извиняющейся улыбкой:
     - Так оно и было - вчера. Ладно, давайте разбудим лежебок. Однако Финлей уже не спал и немедленно увлек Роберта в дальний угол, где их не услышала бы Дженн.
     - Ты с ума сошел! - прошипел он. - Мы же не знаем, кто она такая. Прошлой ночью за ней гнались члены Гильдии. Не хочешь же ты поссориться с ними, не успев вернуться? А взять ее с собой в горы Голет!.. Там же рядом...
     Роберт положил седло на спину своему коню, лишь мельком взглянув на брата.
     - Что, по-твоему, я должен сделать? Оставить ее здесь? Отдать в руки Гильдии? Бросить в первой же деревне? Мы же, когда нас посвящали в рыцари, клялись защищать сирых и убогих, брат. Она беспомощна и одинока. Наш долг - защитить девушку. - Роберт улыбнулся брату, надеясь сыграть на его рыцарских чувствах, однако все было бесполезно.
     Финлей, нахмурившись, выпрямился во весь рост.
     - Понятно. Как ни жаль, не все так просто. И ты от меня так легко не отделаешься. - Не говоря больше ни слова, он потянулся за собственным седлом.
     Роберт покачал головой. И откуда только Финлей берет свои странные идеи?

***

     День выдался холодный и пасмурный, серое небо нависло угрожающе низко. Мика вглядывался сквозь золотой полог леса, надеясь увидеть просвет в тучах, но солнце не выглядывало, а после полудня ветер стал еще более холодным: приближалась буря.
     Мика ехал позади Роберта и Финлея, развлекая Дженн или, точнее, позволяя ей развлекать себя: девушка оказалась интересной собеседницей. У нее был острый ум и, по-видимому, непоколебимая стойкость духа. Мика считал своим долгом узнать о Дженн как можно больше и поэтому охотно поддерживал разговор; к тому же она все время заставляла его смеяться.
     - Ты такой мрачный, Мика, - серьезно сказала Дженн, не сводя с него своих лазурных глаз. - О чем ты тревожишься?
     - О погоде, о чем же еще. Я уж и забыл, как быстро она меняется в здешних краях. И такой холод... Разве вы не мерзнете?
     - Не особенно.
     Мика покачал головой и принялся растирать руки.
     - Раз Вестмей не ваша родная деревня, откуда же вы родом? - снова попытался он вытянуть у девушки что-нибудь. - Где ваша семья?
     - Какой ты любопытный, Мика, - рассмеялась Дженн. - Все вопросы, вопросы...
     - У вас есть что скрывать?
     - У всех есть что скрывать. - Бросив многозначительный взгляд на двух всадников впереди, она заговорщицки наклонилась к Мике. - Я все тебе расскажу, если ты объяснишь мне, почему те двое почти не разговаривают друг с другом. Почему Финлей так сердит на брата?
     На мгновение Мике показалось, что Дженн говорит серьезно, но потом он заметил, как насмешливо сверкают ее глаза, и тоже улыбнулся:
     - Откуда же мне знать?
     - Ты с ними путешествуешь, они тебе доверяют, так что ты должен знать. Единственное, чего я не могу понять, это почему Роберт не сердится на Финлея в ответ.
     - Он никогда не сердится, - пожал плечами Мика.
     - Уж так уж и никогда?
     - Точно. Он говорит, что гнев делает человека одновременно и уязвимым, и опасным, а он не желает быть ни тем, ни другим.
     - Но почему Финлей так рассердился на брата?
     Мика повернулся и посмотрел на Дженн. Ну так и есть, опять эти чертики в глазах... Не отвечая на вопрос, он проворчал:
     - Что-то вы очень стараетесь переменить тему. Девушка беззаботно пожала плечами:
     - Не так уж и стараюсь.
     - Мы говорили о вашей семье.
     - Правда? А я думала, что мы сплетничаем о твоем господине. Мика ухмыльнулся:
     - Вот я и говорю - вы стараетесь сменить тему.
     - Ну, насчет меня никакой тайны нет - честно тебе говорю. Я выросла в таверне по ту сторону Шан Мосса. Когда мне было двенадцать, мой отец умер, а матушка сошла с ума. Брата обвинили в воровстве и повесили, а поскольку я была еще несовершеннолетней, таверну отобрали, а меня выгнали. С тех пор я и брожу по деревням, иногда нахожу там работу. Хотелось бы, пока не пришла смерть, увидеть всю страну.
     Мика неуверенно кашлянул.
     - Это правда?
     - Что? - Дженн взглянула на него с выражением оскорбленной невинности, но тут же смягчилась: - Э-э... по большей части... или, точнее, кое в чем. Но я действительно выросла в таверне. Когда отец умер, меня отправили на ферму к его сестре, только ей хватало забот и без меня, так что через несколько месяцев она меня выставила. Я потеряла не только отца, но и таверну. С тех пор я путешествую.
     - А ваша мать?
     - Я ее никогда не видела. Она умерла, когда я родилась.
     - Вы хорошая рассказчица, верно? - рассмеялся Мика.
     - Я еще только учусь, - усмехнулась Дженн. - Поэтому-то я и путешествую - собираю всякие истории. Ты не поверишь, чего только люди мне не рассказывают, чего только не удается услышать случайно.
     - Например?
     - Ну вот о том отшельнике и о том, как он явился в обитель Святого Катберта. Я очень хотела бы послушать о ваших путешествиях - вы ведь побывали на южном континенте? Может, и в Алузии были или видели дворец Бу?
     - Вы слышали об этом дворце? - переспросил пораженный Мика.
     - Конечно. Говорят, его выстроили колдуны много столетий назад, - только не всему, что я слышу, я верю.
     - Ну, мне кажется, что его построили обыкновенные люди.
     - Вот как? - быстро спросила Дженн. - А откуда ты знаешь?
     - Я кое-что знаю об этих вещах, - небрежно улыбнулся Мика. - Я даже однажды видел колдуна.
     Дженн недоверчиво рассмеялась.
     - Так все говорят.
     - Но я и правда видел, и если бы кто-то из них жил еще во дворце Бу, я наверняка почувствовал бы.
     Дженн покачала головой и какое-то время молчала. Потом, сложив руки на луке седла, она прошептала:
     - Я слышала однажды другую историю... Есть легенда... Что-то в ее сосредоточенном взгляде и странно изменившейся манере привлекло внимание Мики.
     - Какая легенда?
     - Это случилось давно, и я слышала рассказ много раз от многих людей. Конечно, подробности менялись - в зависимости от того, кто и в каких обстоятельствах рассказывал. Жил когда-то злой король, и был молодой лорд, который с ним подружился. Молодой лорд много трудился, чтобы удержать короля от жестокостей и не дать ему мучить свой народ. За то, что он умиротворил страну, король осыпал молодого лорда милостями и поставил его выше всех своих приближенных. Заняв такое высокое положение, молодой лорд возглавил армию короля и выиграл много битв на границах страны, отразил захватчиков и обеспечил безопасность своему народу. Лорд хотел помочь людям, и король в благодарность за его победы выполнял многие его просьбы, поэтому все любили молодого лорда и благословляли его. Но зависть и интриги придворных вынудили молодого лорда отвернуться от короля и покинуть свой народ. Некоторые говорят, что его изгнали, другие - что он бежал в страхе за свою жизнь. Многие верят, что однажды он вернется во главе победоносной армии, свергнет своего бывшего друга и взойдет на трон сам.
     Мика молча слушал, пока Дженн не закончила рассказ. В конце концов, что он мог ей сказать?
     - Как оказалось, - продолжала Дженн, искоса взглянув на него, - все они ошибались, не так ли, Мика?
     Парень постарался не встретиться с ней глазами.
     - Меня-то зачем спрашивать? Это же ваша история.
     - Молодой лорд - это твой господин, Роберт Дуглас, граф Данлорн.
     Мика перевел дух, пристально взглянул на Дженн и задал неизбежный вопрос:
     - Откуда вы знаете?
     - Два брата, один лет на пять-шесть старше другого. Одного зовут Роберт, другого - Финлей. И то, как твой господин взял на себя командование, стоило мне попросить о помощи, а Финлей забеспокоился, потому что меня преследует Гильдия... А еще Роберт долго отсутствовал, путешествовал по южному континенту. - Дженн помолчала и пожала плечами. - Догадаться было нетрудно. Ведь его возвращение - не секрет?
     - Нет в общем-то. Однако господин хотел бы добраться до Данлорна прежде, чем все узнают об этом. - Мика старался решить, можно ли доверять Дженн. Она встретила его взгляд без смущения, в глазах ее не было больше озорства. Это и было ее настоящее, честное лицо - и Мика поверил девушке. Он запомнит ее такой - наверняка еще пригодится: иначе как определить, когда она... приукрашивает истину?
     Догадавшись о его невысказанном вопросе, Дженн пробормотала:
     - Я ничем не наврежу твоему господину, Мика. Я ведь сказительница, а потому меня больше интересует, как возникла легенда, и я совсем не хочу ее развеивать. Твой господин очень нужен народу, даже теперь. Надеюсь, он это понимает.
     Мика рассеянно кивнул. Очень хорошо и правильно с ее стороны говорить такие слова - но ведь она слышала лишь россказни, а не правду. Что сказала бы Дженн, если бы узнала, что за красивой легендой кроется объявленное вне закона колдовство и множество событий, нарисовать которые не способно даже ее живое воображение?
     Взгляд Мики снова обратился к двум всадникам, в молчании скачущим впереди. Дженн поняла, что Финлей в ярости, однако клятва, принесенная Анклаву, и Печать не дадут Финлею объяснить причину.
     Разговоры о колдовстве стихли, когда умерли те, кто еще помнил старый порядок, и теперь это были всего лишь сказки, которыми пугают детей. Никто уже не знал, что на самом деле совершили колдуны; народная память сохранила только, что когда-то они процветали, работали на благо старой Империи, пока однажды не обратились против нее. Действительные события и их подробности со временем потускнели, но нарбд гордился тем, что в конце концов колдуны были побеждены. За ними охотились, их ловили и уничтожали по всему свету, пока не погиб последний.
     Все это случилось более пяти столетий назад. Колдовство умерло вместе с последними остатками власти Империи. Люди одержали великую, замечательную победу. Так учила история - и никому в голову не приходило усомниться в ее истинности; однако Мика знал, что история лжет.
     Не все колдуны приняли участие в последней битве. Более того, не все они восстали против Империи. Небольшая община не пожелала участвовать в конфликте, не пожелала ни помогать, ни вредить Империи - ее члены просто скрылись. Когда последняя битва была проиграна колдунами, некоторые из выживших присоединились к беглецам. Все вместе, защищенные от преследования своими чарами, они добрались до Люсары и основали Анклав. Теперь, через пять столетий, этот секрет хранился так же свято, сила колдунов все так же оставалась никому не известной.
     А эта девчушка желает знать, почему Финлей сердится! Что она сказала бы, сообщи ей Мика, что Финлей в ярости из-за отказа Роберта принять на себя власть, какой никто из них и вообразить себе не может?

***

     Когда они выехали из леса, Роберт объявил привал, чтобы без помех насладиться развернувшейся перед ними панорамой гор Голет. От того места, где они находились, хребет тянулся на восемьдесят лиг к северу и почти на сто - к южному побережью. Если все пойдет хорошо, им понадобилось бы пять дней, чтобы пересечь горы, однако сначала нужно раздобыть припасы. Невдалеке на склоне холма прилепилась деревня - Солмосс. Жмущиеся друг к другу дома казались коричневым шрамом на сером камне; селение выглядело крошечным по сравнению с просторами Шан Мосса внизу и тянущимися к небу горными вершинами на горизонте. Жители его были бедны и промышляли охотой на горных козлов и на дичь, водившуюся в лесу, однако немногие смельчаки рисковали подниматься высоко в горы или углубляться в чащу: лес внушал суеверный страх, а горы Голет рождали непонятйое, но тоже весьма пугающее чувство.
     - Мы заночуем в деревне или поедем дальше? - отрывисто бросил Финлей. - Погода не сулит ничего хорошего.
     Роберт кивнул.
     - Для ночлега еще рано, но я согласен - похоже, скоро начнется буря. Мы остановимся в деревне и дадим коням отдых перед тем, как отправляться в горы. Можно будет выехать пораньше утром.
     Предчувствия путников разделяли и жители деревни. В каждом доме на узких улочках закрывали ставни, убирали под крышу все, что могло промокнуть под дождем. Здесь знали, что такое непогода в горах, и эти приготовления сильно обеспокоили Роберта. Он не мог позволить себе останавливаться надолго. Если начнутся снегопады, горы станет невозможно пересечь до весны. Спешиваясь перед гостиницей, Роберт в душе молил богов, чтобы буря за ночь утихла.
     - Мика, займись покупкой припасов. Нужно, чтобы их хватило на неделю - за это время мы пересечем Толст, а слишком нагружать лошадей не годится. - Роберт запнулся, заметив, как пристально смотрит на него Шинлей. Брат определенно хотел поговорить с ним - и не только об Анклаве, но и об Оливере. Что ж, Роберт тоже собирался кое-что обсудить, но не сейчас. Сначала следовало позаботиться о более насущных вещах. - И нужно еще купить теплую одежду для Дженн.
     Дженн удивленно взглянула на него, но промолчала. Когда Мика отправился выполнять поручение, Роберт двинулся по оживленной улице, а Финлей и Дженн последовали за ним.
     Солмосс мало изменился за то время, что Роберт не бывал здесь. Выше по склону появилось несколько новых домов, но местный храм все еще высился в одиночестве. Сразу за околицей, скрытое низкорослым лесом, тянулось глубокое ущелье с перекинутым через поток мостом: там проходила единственная дорога к перевалу. На краю деревни расположились лавки небольшого рынка, словно попятившиеся от храма, хоть тот и должен был бы служить им защитой. Большинство торговцев уже закрывали лавки перед приближением бури, но вид монет вызвал интерес, и скоро Роберт нашел то, что нужно.
     - Вот этот плащ подойдет, - сказал он, показывая на толстую накидку из коричневой домотканой шерсти. Он повернулся к спутнице, но девушка смотрела в другую сторону. - Дженн!
     При звуке своего имени она вздрогнула и быстро сделала шаг назад, наткнувшись при этом на Роберта.
     - Смотрите! Там, у храма... Это же гильдийцы!
     Роберт обернулся. На каменистой возвышенности высился деревянный триум, такой же, как и в любой деревне Люсары, - однако этот был окружен по меньшей мере дюжиной солдат в желтых плащах Гильдии; все они смотрели на своего пленника.
     - Клянусь богами! - выдохнул Финлей. - Они схватили Арли Болдуина!
     Поодаль собралась небольшая толпа, смотревшая, как гильдийцы подтащили к триуму какого-то человека и привязали его за руки к боковым сторонам треугольника, а за ноги - к основанию. Светловолосая голова пленника была гордо поднята, он с вызовом смотрел на стражников. Жены Арли, Марты, видно нигде не было.
     Роберт рванулся вперед, но все произошло слишком быстро. Голова Арли дернулась, лицо исказила гримаса. Сверкнула сталь, и пленник вскрикнул: гильдиец отсек его левую руку по запястье. Роберт вцепился в плечо Финлея.
     - Найди Мику! Берите лошадей и ждите меня в лесу за деревней.
     - Но...
     Не слушая возражений, Роберт встряхнул брата.
     - Если мы не снимем Арли с триума, он истечет кровью. Поторопись! Я найду Марту.
     Не говоря больше ни слова, Финлей повернулся и двинулся к гостинице.
     Когда Роберт снова взглянул в сторону храма, толпа расходилась. Гильдийцы тоже возвращались в деревню, оставив четверых сторожить свою жертву.
     Есть только один способ... Но сначала нужно найти Марту. Как можно скорее. Роберт сделал глубокий вдох и сосредоточился. Глубоко внутри проснулось его колдовское зрение, и он окинул взглядом деревню. Ему нужно было найти единственного человека, единственную ауру... Вот она! Марта пряталась за домом напротив храма. Финлей увидит ее, когда будет возвращаться. Прекрасно, это облегчает дело. Теперь нужно вызволить Арли.
     Роберт оглянулся на него, послал другу мысленный призыв держаться и обернулся к Дженн:
     - Мне понадобится ваша помощь.
     Девушка не ответила. Она не могла отвести глаз от храма и капель крови, падающих с привязанной к триуму руки жертвы.
     - Дженн! - Роберт коснулся ее плеча. Девушка подпрыгнула на месте и в панике повернулась к нему. Роберт постарался говорить спокойно, но скрыть напряжения не смог. - Нужно, чтобы вы мне помогли. Они оставили его там умирать. Арли мой друг, и я должен его спасти.
     Эти слова не могли успокоить Дженн, но почему-то паника ее улеглась. Девушка сделала глубокий вдох и спросила:
     - Что я должна сделать?
     Роберт ободряюще улыбнулся ей и повел по дороге, уходящей в лес. Там, укрывшись под деревом, они подождали, пока не упали первые капли дождя. Последние лавки на рынке закрылись, торговцы разошлись по домам.
     - Мне нужно, чтобы вы отвлекли стражников. Подойдите к ним, заговорите - делайте что хотите, только заставьте отойти подальше от Арли.
     - Прямо сейчас? - пробормотала она, неотрывно глядя на солдат в желтых плащах.
     - Нет еще. Сначала нужно, чтобы Финлей привел лошадей. Без них мы далеко не уйдем. У нас есть несколько минут. - Дженн спокойно кивнула, но Роберт заметил, что она дрожит. Он взял ее руки в свои; пальцы Дженн были ледяными. Он ведь так и не купил ей тот плащ... - С вами все в порядке?
     - Почему? - прошептала она. Роберт чувствовал, как от страха - или от гнева? - напряглось все ее тело. - Почему они сделали с ним такое?
     - Не знаю, - нахмурился Роберт. Знакомое чувство бессилия охватило его, словно и не было этих трех лет. - Должно быть, он нарушил какой-то закон, установленный Гильдией.
     - Но отрезать человеку руку? Какой закон требует этого? Действительно, какой? И почему именно левую руку? Что такого сделал Арли?
     Однако Дженн ждала ответа. Потом еще будет время разобраться...
     - Такое наказание, как я слышал, было в ходу в те времена, когда еще существовали колдуны, которых боялись и ненавидели. Считалось, что, лишившись левой руки, они теряли свою силу - не могли воспользоваться талисманом, и поэтому их легче было убить. Но я не могу понять, почему Гильдия неожиданно стала прибегать к подобному варварству теперь, когда прошло столько лет. Я хочу сказать - всем известно, что колдунов больше нет. Должно быть, это какой-то новый закон.
     Дженн повернулась и посмотрела Роберту в лицо.
     - Почему вы не остановили их? Вопрос застал его врасплох.
     - На это не оказалось времени.
     - Нет, я не имею в виду сегодняшний случай.
     Это было несомненно: Дженн говорила совсем о другом.
     - Вы знаете, кто я такой, - без тени сомнения сказал Роберт. - Откуда это стало вам известно?
     Дженн подошла совсем близко и внимательно посмотрела ему в лицо. Роберт мог только предполагать, что она ожидала увидеть.
     - Почему вы не остановили их?
     Роберт не сразу отвел глаза. Тысячи ответов роились в его уме - ответов, которые он привык давать с такой же легкостью, с какой произносят молитвы в праздник. Быстрые, простые, уклончивые ответы, содержащие в себе частицу правды, но никогда - всю ее полностью. Однако сейчас по какой-то причине он не мог выдавить из себя ни одного из них. Роберт открыл уже рот, чтобы произнести привычную отговорку, но вместо этого сказал правду:
     - Потому что не мог.
     У Дженн не оказалось возможности задать новые вопросы: Финлей и Мика нашли Марту и вместе с ней приближались к лесу. Пора было начинать действовать.
     - Постарайтесь увести стражников как можно дальше за храм, а потом бегите. Не бойтесь, без вас мы не уедем.
     - Но разве вы сможете снять его в одиночку? - Руки Дженн снова начали дрожать, но она вполне владела собой.
     Роберт улыбнулся девушке:
     - Не беспокойтесь, мне помогут.
     Как только Финлей и остальные оказались в лесу, Дженн вышла под дождь из-под хоть немного защищавшего от непогоды дерева. Ветер рвал ее плащ, трепал волосы, но она не замедлила шаг и смело подошла к ближайшему стражнику.
     - Что она собирается сделать? - прошептал Финлей.
     - Не знаю. Послушаем.
     Сквозь вой ветра до них донесся голос Дженн. Как только она заговорила, вокруг нее собрались все гильдийцы, привлеченные ее простодушной улыбкой. Роберту показалось, что, несмотря на шум ветра и дождя, он слышит в голосе девушки дрожь - то ли от страха, то ли от гнева.
     - Очень надеюсь, что вы имели основания именно так покарать этого преступника, - говорила Дженн. - Я слышала, что подобным образом наказывают лишь колдунов...
     - Проклятие! - простонал Финлей.
     Однако Роберт не обращал внимания на слова Дженн; он внимательно следил за ее движениями. Каждое свое слово девушка сопровождала маленьким шагом в сторону, так что стражники следом за ней понемногу удалялись от триума. Конечно, она увела их недалеко - но все же почти достаточно.
     - Хорошо еще, - не унималась Дженн, - если это окажется не так, иначе вам придется плохо.
     - Это ему пришлось плохо! - заржал стражник, и остальные хором начали насмехаться над своей жертвой.
     - Я слышала такие страшные истории! - продолжала Дженн. - Говорят, вокруг триума начинают бродить призраки, которые годами преследуют своих палачей. Не знаю почему, но только человек, которому отсекли руку, обязательно становится призраком после смерти. Я даже знаю историю про гильдийца, который бросился со скалы, потому что в течение десяти лет каждую ночь ему являлся призрак. Если призрак обыкновенного человека так грозен, только подумайте, что сделает с вами дух колдуна!
     Роберт напрягся: стражники обернулись к Арли. Но Дженн выдала еще одну порцию страшных сказок, и они как зачарованные стали смотреть на девушку. Вот теперь было время действовать.
     Роберт вышел из лесу и двинулся сквозь дождь и ветер к обезлюдевшей деревне. Стражники, по-видимому, его не заметили, и Роберт еще немного помог им в этом. Легчайшим прикосновением к разумам гильдийцев он заставил их не обращать внимания на Арли.
     Через несколько секунд он был у храма. Как раз когда его нож рассек веревки, которыми был привязан Арли, раздался удар грома. Роберт не стал снимать веревку с левой руки несчастного: она хоть немного останавливала кровотечение. Как только руки и ноги Арли стали свободны, он упал лицом вниз, и Роберт еле успел подхватить его. Взвалив на плечо бесчувственное тело, Роберт двинулся к лесу, где их дожидался Финлей. Вдвоем они погрузили Арли на лошадь; Марта, сидевшая в седле, вцепилась в мужа, не давая ему соскользнуть на землю.
     - Отправляйтесь. У нас в запасе всего несколько секунд. Двигайтесь по дороге к реке. Если удастся пересечь мост, прежде чем они нас догонят, мы будем в безопасности. - Роберт подхлестнул лошадей и обернулся посмотреть, как дела у Дженн.
     Как раз в этот момент небо расколола молния, и Дженн подняла руки, словно проклиная стоящих перед ней солдат. Потом с безумным смехом она повернулась и бросилась бежать - вверх по холму, прочь от Роберта. Двое стражников двинулись было за ней, но тут обнаружилось, что их пленник исчез. Гильдийцы немедленно подняли тревогу, а Роберт кинулся сквозь лес, чтобы перехватить Дженн.
     Ему удалось догнать запыхавшуюся девушку, схватить за руку и увлечь под защиту деревьев. Вдвоем они поспешно вернулись к тому месту, где была привязана лошадь; несмотря на приказ Роберта, их там ждали Финлей и остальные. Теперь даже шум бури не мог заглушить криков и топота погони.
     Беглецы пустили коней галопом, но, как ни быстро они скакали, все оказалось напрасно: упустившие пленника стражники позвали на помощь остальных и были уже совсем близко. Ничего хорошего это не сулило.
     - Мост! - внезапно закричал Мика. - Вижу мост!
     Лес неожиданно кончился на краю широкого ущелья, прорезанного рекой в скалах. Через бурный поток был переброшен шаткий мост, такой узкий, что по нему лошади могли переправляться лишь по одной. Мост висел над водой на канатах, лишь кое-где подпертый бревнами. На той его стороне дорога вела в горы - к безопасности.
     - Финлей, ты поедешь с Мартой и Арли. Дженн, отправляйтесь с ними. Заберите коня. - Роберту приходилось перекрикивать бурю. Мост заскрипел под весом всадников, но выдержал, и они по очереди переправились на другой берег. - Мика, теперь ты!
     Но не успел парень ступить на шаткие доски, как на беглецов набросились подскакавшие стражники. Роберт выхватил меч и загородил собой въезд на мост. Мика повернулся, чтобы прийти ему на помощь, но Роберт приказал ему не медлить. Мика, спотыкаясь, двинулся дальше, а Роберт напал на гильдийцев, надеясь не дать им добраться до моста. Однако их было слишком много. Роберт убил первого нападавшего, но его место немедленно занял другой, и пока Роберт сражался с этим противником, еще один гильдиец проскользнул мимо него и принялся рубить канат. Мика все еще не добрался до противоположного берега и поскользнулся, когда от сильных ударов мост содрогнулся. Роберт кинулся на гильдийца, но было уже поздно. Канат лопнул, и мост накренился; опоры не выдержали напора бешеного течения. Мика отчаянно цеплялся за доски, стараясь удержаться.
     Роберт рванулся на помощь парню, но его оттеснили гильдийцы. Несмотря на потери, которые они несли, их все еще было слишком много. Еще один стражник добрался до моста и принялся рубить второй канат, и Роберт не смог пробиться, чтобы помешать ему. Он закричал, чтобы предупредить Мику, но даже сам не услышал своего голоса за ревом бури. В этот момент лопнул и второй канат.
     Теперь ничто не удерживало мост. Он медленно начал крениться все сильнее и сильнее, потом дернулся и опрокинулся набок. Мика с воплем заскользил по доскам и ударился головой об одну из опор. Сквозь пелену дождя Роберт видел алую кровь, которая залила лицо парня, видел, как странно повисла его левая рука и как бесчувственное тело еще больше сместилось к краю моста, так что ноги погрузились в воду. Роберт попытался мысленно дотянуться до Мики, но его снова оттеснили; теперь уже ему приходилось думать только о спасении собственной жизни. В отчаянии он представил себе неизбежную гибель слуги, но вдруг тот перестал съезжать в кипящую реку. Чья-то рука вцепилась в его одежду, потом уже две руки потянули его от края моста. Дженн!
     Распластавшись на животе, она боролась с силой течения. Однако совсем вытащить Мику ей было не под силу. Требовалась помощь - но если Финлей ступит на мост, он уж точно рухнет.
     Роберт увернулся от меча, нацеленного ему в голову, и прыгнул на край пропасти. Соскочив на каменный карниз, тянущийся над самой водой, он получил краткую передышку и попытался хоть как-то сосредоточить свою магическую силу на мосте, но...
     Мост двинулся! Мика все еще висел над самой водой, Дженн все еще держала его, но мост покачнулся, дернулся и двинулся - двинулся против течения! Медленно, медленно он поднялся из воды, так что его поверхность стала почти горизонтальной. Дженн потащила Мику, и Финлей тут же пришел ей на помощь. Вдвоем они перенесли парня в безопасное место. Как только они ступили на камни берега, мост со скрежетом рухнул в реку.
     Проводив изумленным взглядом плывущие по течению обломки, Роберт наконец вспомнил о своих противниках. Они уже успели подобраться близко, и он обернулся как раз вовремя, чтобы отразить первый удар. Роберт отбил меч гильдийца и заставил того отступить, потом повернулся к реке...
     И прыгнул.

4

     Боль...
     Его било о камни. Вдох... снова вода... леденящий холод. Держись, Роберт! Сосредоточься. Найди противоположный берег. Двигайся! Не обращай внимания на боль... Сосредоточься. Сосредоточься. Дотянись!
     Боль...
     Проклятие, сосредоточься! Сосредоточься. Плыви к берегу. Давай же! Забудь про мост, забудь о Гильдии. Плыви к берегу. Сосредоточься! Используй силу, идиот! Зачем она дана тебе, если даже этого ты не можешь сделать!
     Так вот, значит, что чувствовал Селар...
     Не отвлекайся! Ты утонешь, если не сосредоточишься!
     "Роберт, я не трогал мост, честно..."
     Вот так, забудь про боль... Сосредоточься же! Дотянись... Вот же скала! Плыви! Забудь про холод. Ты уже близко! Хватайся за скалу! Ну вот...
     Голова Роберта вынырнула из воды, ледяной воздух хлынул в легкие. Дюйм за дюймом он отвоевывал у реки, полз вверх по скале, прочь от бешеного потока; потом целую минуту лежал на камне неподвижно, пока боль и холод не стали невыносимыми. Роберт повернул голову и оглядел ущелье. Ни моста, ни его обломков, ни гильдийцев видно не было. Должно быть, его далеко снесло течением.
     Роберт со стоном поднялся на ноги. Вроде никаких переломов - только ушибы и этот ужасный холод. Нужно двигаться, иначе холод убьет его. Впереди высилась каменная стена ущелья, серая, мокрая от дождя, иссеченная ветром. Однако по ней вилась тропа. Все, что нужно сделать, - это выбраться наверх. Финлей найдет его, Финлей - искатель. Он обязательно придет.
     Острые камни, за которые цеплялся Роберт, ранили руки, но пальцы окоченели так, что даже не кровоточили. Что ж, холод по крайней мере убивает боль. Мокрый плащ, словно мельничный жернов, тянул назад, в воду. Роберту хотелось сбросить его, позволить потоку унести бесполезную одежду, но нельзя было останавливаться ни на секунду. Нужно двигаться, только так тело сохранит хоть какое-то тепло.
     "Почему вы не остановили их?"
     "Я знаю, что вы собой представляете, Роберт..."
     Оливер! Как ему удалось проникнуть в тайну? Он ведь знает и о Финлее тоже... Откуда? Они же так хранили свой секрет, никогда ничего не показывали, никогда ничего не говорили ему... Так откуда же он знает?
     И что он затеял вместе с Блэром и Ситоном? Заговор? Измену?
     Роберт продолжал карабкаться. Если бы холод так же притупил мысли, как боль в руках... Все выше и выше... Но вопросы по-прежнему преследовали Роберта.
     Мост.
     Он ведь не коснулся его. Не успел даже собрать силы, не успел сосредоточиться. Но мост двигался! Сам по себе?
     Невозможно. Так как же? Только одним способом - и только один человек мог это сделать. У Финлея никогда не хватило бы силы. Арли? Марта? Нет. И уж точно не Микаи
     Последним усилием Роберт подтянулся на вершину скалы и упал ничком, потом откатился от края и полежал немного, ловя ртом воздух. Теперь только не уснуть! Финлей никогда не найдет его, стоит потерять сознание или провалиться в сон. Так бодрствуй и думай... О чем?
     Гильдия. Да, многое изменилось за время его отсутствия. Гильдии удалось возродить древние жестокие законы, теперь их применяли к обычным людям. Конечно, никто и не подозревал, что Арли - колдун; иначе его сожгли бы на костре. Нет, Арли совершил какой-то мелкий проступок, и за это ему отрубили руку. О боги, что ты творишь, Селар!
     - Вон он! Сюда!
     Голос Финлея... Откуда он донесся?
     Роберт попытался встать, но холод лишил его последних сил. Даже дрожать он уже не мог, все тело онемело. Наконец-то он может позволить себе забвение...
     - Сюда, Дженн! - Руки Финлея обхватили его. - Поддерживайте его за плечи, а я посажу на лошадь... Вот так. Теперь скорее отвезем его к костру.
     Сквозь застилающий глаза серый туман Роберт взглянул в мокрое от дождя, такое знакомое лицо Финлея. Голос его не слушался, но все же он прокаркал:
     - Это была Дженн, Финлей. Финлей хрипло рассмеялся.
     - С ними все в порядке, Роберт. Мы нашли заброшенную хижину. Марта присматривает за ранеными. Мы и тебя сейчас привезем туда. Ты только держись.
     Роберт кивнул. Финлей не понял его, но это не имеет значения. Скоро поймет. Они все поймут.

***

     Боль и изнеможение заставили его уснуть, но боль же и разбудила: мучительная, туманящая сознание боль в каждой клеточке тела. Ну, по крайней мере он остался жив...
     - Давай, Роберт, сядь и выпей это. - Над ним склонилось милое лицо Марты, ее рука поддерживала ему голову. - Ты согреешься и наконец проснешься.
     Горячая жидкость была приятна на вкус, и Роберт с жадностью выпил все, что было в кружке.
     - Что это такое?
     - Какая разница! - За спиной Марты возник Финлей. Роберт приподнялся на локте. Оказалось, что он лежит на полу хижины у разведенного посреди пола костра. У противоположной стены он разглядел Арли и Мику, за которыми ухаживала Дженн.
     - Арли поправится, - с улыбкой сказала Марта, снова наполняя его кружку. - Да и Мика к утру будет уже на ногах. У него глубокая ссадина на лбу, но это скоро заживет. Самое главное - благодаря тебе Арли остался жив.
     - Но положение наше не такое уж хорошее, - сказал Финлей, понизив голос, чтобы другие не слышали. - Буря к утру прекратится. Арли еще нельзя будет перевозить, а если мы останемся здесь, гильдийцы могут нас найти.
     Роберт забрал у Марты кружку и стал греть руки о гладкую поверхность олова. Да, Финлей прав.
     - Мне очень жаль, брат, но, даже будь я в полном порядке, я не смог бы целый день поддерживать иллюзию. Этого и никто не смог бы.
     - У тебя еще не прояснилось в голове. Тебе и не нужно поддерживать ее целый день, - только когда я почувствую их приближение. Беда в том, что появиться они могут в любую минуту, а значит, ты должен все время быть наготове.
     Осушив кружку, Роберт протянул ее Марте за новой порцией питья.
     - Но какое-то время у нас все же есть?
     - Часа два, может быть, чуть больше. Ветер утих, а дождь их не остановит. Я слежу колдовским зрением за тропой, что ведет в горы. Если нам удастся добраться до перевала, прежде чем они нас найдут, на плато спрятаться будет легче, а дальше они уже не станут нас преследовать.
     - Верно. - Роберт взглянул на Арли. Тот полусидел, прислонившись к стене; перевязанная культя лежала у него на груди. Арли был бледен, глаза его потускнели, но тем не менее он смотрел на Роберта с обычной надеждой и ожиданием.
     Даже через три года все то же самое...
     - Где лошади? - Допив отвар, Роберт повернулся к Шинлею.
     - Тут рядом есть сарай. Я их вытер и задал корм, но как следует растереть не успел.
     - Что ж, - вздохнул Роберт. - Помоги своему бедному старому брату подняться, Финлей. Работа по крайней мере меня согреет.
     В сарае оказалось теплее, чем в хижине, - от шести лошадей шло влажное тепло. Роберт занялся ближайшим конем, Финлей - следующим. Сначала мышцы Роберта протестовали против каждого взмаха щетки, но, по мере того как он работал, боль смягчалась и наконец совсем ушла. Роберт чистил уже третьего коня, когда Финлей заговорил:
     - Поразительно, как тебе удалось сделать такое с мостом. Я, конечно, знал, что ты самый сильный из нас, но никогда раньше не видел, чтобы тебе подобное удавалось. Я уж думал, Мика погиб.
     - Я тоже так думал. - Роберт не прервал своих размеренных движений. - Я был бы рад приписать себе такую заслугу, но только это сделал не я.
     - Но... - Финлей в полной растерянности выпрямился и взглянул на брата.
     Роберт не смог удержаться:
     - Разве это был не ты?
     - Роберт, я не трогал мост, честно... Что только ты говоришь! Поднырнув под шеей лошади, Роберт начал чистить ее другой бок. Равномерные движения помогали привести мысли в порядок - хоть эти мысли и были невеселыми.
     - Я говорю, что это сделала Дженн. У нее есть сила - и прежде чем ты начнешь спорить, подумай хорошенько. Ни ты, ни Марта не смогли бы удержать мост, и даже будь Арли в сознании, он не справился бы тоже. Насчет Мики мы знаем - он не одарен колдовскими способностями, так что остается только Дженн.
     Лицо Финлея побледнело, когда смысл сказанного дошел до него.
     - Готов держать пари - она и не представляет, что сделала.
     - Конечно.
     Братья некоторое время молчали, потом настроение Финлея переменилось - теперь он был полон энтузиазма.
     - На нее необходимо наложить Печать, Роберт! Ты же знаешь, что может случиться! - Финлей рвался скорее вернуться в хижину, но Роберт остановил его.
     - Нет.
     - Проклятие, Роберт! - Финлей ударил кулаком в хлипкую дощатую стену, так что лошади вздрогнули. - На нее необходимо наложить Печать! Не притворяйся, будто считаешь, что без этого можно обойтись. Она сильна - очень сильна. Сильна настолько, что смогла двигать мост! Разве ты смог бы сделать такое?
     - Не знаю. Может быть. Только я этого не делал.
     - В любом случае я должен наложить на нее Печать.
     - Нет.
     Финлей замер и пристально взглянул на Роберта:
     - Ты серьезно? Ты в самом деле хочешь, чтобы она осталась беззащитной? А что, если она повстречается с малахи? Без Печати она сможет лишь попытаться выставить щит. Как бы сильна она ни была, без обучения она никогда не сумеет скрыться даже от самого слабого малахи! Клянусь дыханием Минеи, ведь Анклав отсюда всего в дне пути! Такая опасность...
     - Ради всего святого, братец, успокойся, - вздохнул Роберт. - Иногда я удивляюсь, как тебе удалось стать хотя бы адептом. Тебе не удается держать в узде свои эмоции, не говоря уж о колдовской силе! Я не говорил, что на Дженн не будет наложена Печать, - но это сделаешь не ты, а я. Сомневаюсь, что где-нибудь поблизости есть малахи. Они еще больше, чем невежественные крестьяне, верят россказням о чудовищах и прочих ужасах, окружающих Голет, так что тебе лучше остыть. Конечно, я не собираюсь отпустить Дженн на все четыре стороны, ничем ее не защитив. Как и всем нам, ей нужна Печать, чтобы узнавать, не приближается ли к ней малахи.
     - И если Печать на нее наложишь ты, - подхватил Финлей, - она станет твоей подопечной, а поскольку ты не принес клятву верности Анклаву, ты не будешь обязан представить ее остальным. Она окажется только под твоей защитой. Она не встретит таких же, как она сама, не присоединится к нам. И хоть Мике нужна медицинская помощь, которую ему оказали бы в Анклаве, ты не желаешь присутствовать на Собрании, к каким бы последствиям это ни привело. Я правильно тебя понял?
     - Если угодно, - устало кивнул Роберт. - С другой стороны, не забывай: Дженн не очень симпатизирует тебе, и за это обстоятельство ты должен благодарить только себя самого. А раз ты ей не нравишься, едва ли она станет тебе доверять, правда?
     Шинлей упрямо выпятил подбородок, но не стал больше возражать.
     - Когда ты собираешься это сделать? Роберт пожал плечами.
     - Ты уже пробовал обнаружить гильдийцев? Они приближаются?
     - В последний раз я смотрел колдовским зрением как раз перед твоим пробуждением. Тогда не было никаких признаков их присутствия.
     - Понятно. - Роберт выглянул из сарая и бросил взгляд на темное небо. - Дождь прекратился. До рассвета еще около часа. Пожалуй, я сделаю это сейчас.
     Марта подняла глаза, когда они вернулись в хижину, взглянула на Арли и подошла к Роберту.
     - Спасибо тебе, Роберт. Если бы ты нам не помог, Арли был бы уже мертв.
     - Что произошло? - Роберт увлек женщину к огню и подкинул в костер еще одно полено. - Как они вас обнаружили?
     - Мы дожидались Шинлея. Он сказал, что догонит нас в Солмоссе. Мы и не подозревали, что он отправился искать тебя. В деревне дети болели лихорадкой: один уже умер, а троим было очень плохо. Ты же знаешь, каков Арли: его не остановить, если есть что-то, чем он может помочь людям. Так что он сделал отвар - только и всего. Он дал его детям, и тем немного полегчало. Но тут в деревню явились гильдийцы и начали задавать вопросы, а потом заявили, что закон запрещает любому, кто не является членом Гильдии, заниматься целительством.
     - Что?! И когда же появился такой закон?
     - Не знаю, - ответила Марта, - только они подняли такой шум! Дети стали поправляться, но Арли отказался оставить их на произвол судьбы. Тогда гильдийцы арестовали его. Они даже не стали дожидаться судьи - сразу привязали Арли к триуму и... - Голос Марты оборвался.
     Роберт покачал головой. Так, значит, Гильдия наконец выступила против церкви. Она пожелала забрать целительство из-под присмотра священников. И почему? Это ясно - за любую услугу, оказанную Гильдией, нужно платить, а теперь у нее не будет соперников. По крайней мере пока Гильдией заправляет Вогн. Даунхолл не смог остановить это безобразие.
     Так вот к чему он вернулся...
     - Как бы то ни было, Роберт, хочу тебе сказать, что я очень рада твоему возвращению в Аюсару. Мы так боялись, что ты уехал навсегда. И ты выбрал очень подходящий момент, чтобы вернуться.
     - Вот как? - Роберт не мог взглянуть в глаза Марте, ничего не мог ответить на невысказанный вопрос в ее взгляде. Вместо этого он решил заняться неотложным делом - оно требовало очень деликатного подхода.
     Дженн все еще сидела рядом с Микой, осторожно вливая с ложки бульон в его разбитый рот. Роберт не мог не заметить, какой хрупкой и юной она казалась - хоть уже и вышла из возраста, в котором обычно колдовские таланты проявляются в первый раз. Обычно это случается в десять - двенадцать лет, а то и раньше. Дженн было не меньше шестнадцати.
     - Ну, Мика, ты определенно выглядишь лучше. А как ты себя чувствуешь?
     Мика посмотрел на господина, потом сморщился.
     - Не так уж плохо - я ведь все-таки остался жив, милорд.
     - Ты лучше помолчи, - одернула его Дженн, поднося очередную ложку супа, - и ешь. Силы тебе потребуются.
     - Ты ее слушай, Мика, - выразительно посоветовал Финлей. - Она знает, о чем говорит.
     Дженн вопросительно посмотрела на него, а Мика спросил, что тот имеет в виду.
     - Не могу тебе сказать, Мика, - пожал плечами Финлей. - Ведь это не я способен двигать мосты.
     - Финлей... - устало пробормотал Роберт.
     - В чем дело, милорд? - нахмурился Мика.
     Роберт опустился на пол у костра и выразительно посмотрел на Арли и Марту. Марта сидела рядом с мужем, держа его за здоровую руку; в отличие от Шинлея она, казалось, понимала необходимость хранить молчание.
     Однако Финлей никак не унимался.
     - Дженн спасла тебе жизнь, Мика. Она выпрямила мост и держала, пока мы тебя вытаскивали, - благодаря колдовству!
     - Довольно, Финлей! - резко бросил Роберт, но вред был уже причинен. Его брат был бестактен и драчлив и абсолютно лишен понимания того, что в данный момент уместно. Дженн побледнела и широко раскрыла глаза. Если не проявить чрезвычайной осторожности, можно напугать бедную девочку до полусмерти. Когда только Финлей поймет, что можно действовать и по-другому...
     - Я? - растерянно пробормотала Дженн. - Что вы имеете в виду? Какое колдовство? Я не понимаю...
     Роберт медленно покачал головой, бросив на Финлея уничтожающий взгляд.
     - Конечно, не понимаете.
     Теперь уже у девушки дрожали руки, и ей пришлось поставить миску на землю.
     - Вы обвиняете меня в колдовстве? Но ведь всем известно, что его больше не существует! Всех колдунов перебили много столетий назад. Прошло уже больше ста лет с тех пор, как поймали последнего. Как я могла бы... - Ее голос оборвался, и девушка потупила глаза. Когда она снова взглянула на Роберта, в ее взгляде была смесь гнева и вызова. - Так вы все-таки выдадите меня Гильдии?
     - Нет, клянусь богами! - вскинул руки Роберт. - Уж кто-кто, а я такого никогда не сделаю!
     - Тогда к чему весь этот разговор?
     Мика приподнялся и сел, прислонившись к стене.
     - Будьте добры, дайте мне еще супа. - Когда Дженн снова повернулась к нему, он добавил: - Милорд, вы уверены в этом?
     Роберт кивнул и выпил отвар из своей кружки.
     - Боюсь, что да. Дженн, вы знаете, что случилось с мостом? Она бросила на него подозрительный взгляд.
     - Он падал. Вот и все.
     - А когда он снова выпрямился? Вы это помните?
     - Я... Я помню, как мне этого хотелось - вот и все, клянусь. Я только хотела вытащить Мику в безопасное место. Разве грешно чего-то желать?
     - Действительно, какой в этом грех? - Роберт чуть не улыбнулся в ответ на наивный вопрос, но вовремя себя одернул. Он потянулся за своим мешком и вытащил флягу с вином. - Значит, вы не помните, чтобы делали... что-то еще? Что-то необычное?
     - Например?
     - Вы только желали, чтобы мост выпрямился?
     - Да. А разве вы не хотели того же? Финлей поднял брови и спросил:
     - Только и всего? Никакой подготовки? И без аярна? Роберт поднял руку, чтобы заставить его замолчать.
     - Похоже, что так. Вы ведь, наверное, никогда раньше ничего подобного не делали?
     - Все, что я сделала, - только пожелала, чтобы мост не рухнул. Если это преступление, я никогда больше так не поступлю.
     На этот раз Роберт все-таки улыбнулся:
     - Ох, думаю, что не удержитесь. Но не пугайтесь, мы не собираемся выдавать вас Гильдии. Понимаете, то, что вы сделали сегодня... Ладно, лучше я вам покажу. - Не отводя глаз от ее лица, Роберт взмахнул левой рукой - движение теперь уже привычное, он мог бы сделать это и во сне, и протянул Дженн то, что оказалось в его пальцах. - Вы знаете, что это такое?
     - Похоже на речную гальку. Белый камешек, - ответила девушка, заинтересованно наклоняясь, чтобы рассмотреть предмет.
     - Именно так и есть - или, вернее, было. Теперь, с некоторой моей помощью, камешек превратился в аярн. - Роберт помолчал. Отступать было уже некуда. Глубоко вдохнув, он продолжал: - Это инструмент, который колдуны используют, чтобы концентрировать и направлять свою силу. Аярн также может служить щитом, если вы хотите скрыться от другого колдуна. Сам по себе он ничего не представляет, просто обычный камешек, но ни один колдун не обходится без аярна.
     Рот Дженн приоткрылся, но, как только значение сказанного дошло до нее, девушка решительно сжала губы. Она бросила:
     - Я вам не верю. Колдовства больше не существует. Будь это не так, люди знали бы. Вы просто затеяли какую-то глупую игру.
     Роберт медленно покачал головой.
     - Смотрите.
     Он снова глубоко вдохнул и пристально посмотрел на камешек. С привычной легкостью он потянулся к тому месту глубоко в себе, где обитала его сила - своевольная и грозная, управлять которой он мог только благодаря аярну - и годам тренировок. Даже теперь, когда прошло столько времени, он все еще испытывал благоговение перед этой мощью и своей способностью ею пользоваться. Она обостряла его чувства, даровала власть осуществлять невозможное - и создавала такое немыслимое множество проблем... И все равно он никогда не отказался бы от этой силы. Она была частью его существа, частью его души.
     Зная, что Дженн не спускает с него глаз, Роберт привел силу в действие, направил ее сквозь аярн. Прошло несколько секунд, и свет костра начал меркнуть.
     Потом очень медленно в середине камушка разгорелся маленький голубой огонек, начал расти, все быстрее и быстрее, и наконец с ладони Роберта ударил узкий луч. Он дотянулся почти до потолка, ярко вспыхнул и погас, погрузив хижину в темноту. Пронесся порыв ветра, и костер разгорелся снова.
     Роберт отвел взгляд от аярна и обнаружил, что Дженн зачарованно смотрит на него, широко раскрыв глаза.
     - Это... это и есть колдовство? И поэтому вы думаете, что я двигала мост? Потому что вы...
     - Именно.
     Дженн быстро сложила вместе кусочки головоломки.
     - Так вот откуда вы знали о наказании, которому подвергли Арни, - для вас это не просто давняя история... И вот почему вы помогли мне, хотя и знали, что меня преследует Гильдия. Ведь Гильдия уничтожила последних колдунов. - Дженн умолкла на мгновение и отвела глаза. Потом она снова взглянула на Роберта. - Это и заставило вас покинуть Люсару? Гильдия обнаружила, что вы?..
     - Что? - Роберт пытался уследить за ее мыслью, но Дженн уже перешла к другой теме.
     - И вы думаете, что я колдунья? - Девушка насмешливо улыбнулась. - Прошу прощения, но я не понимаю, как можно считать, будто с мостом что-то сделала именно я. Разве не могло это быть делом ваших рук? Или вашего брата?
     - С того момента, как человек обнаруживает в себе силу, он знает, когда он ею пользуется. Очень часто первый раз является сюрпризом. Так случилось и со мной, хотя, конечно, ничего столь же эффектного я не совершил.
     - И вы уверены, что это была я?
     - Абсолютно уверен.
     Дженн покачала головой и устало прислонилась к стене. Мика дружески похлопал ее по руке:
     - Не переживайте, вы привыкнете. Девушка с подозрением взглянула на него:
     - Уж не колдун ли и ты?
     - К сожалению, нет. Иногда я чувствую себя чужаком в этой компании.
     Дженн вытаращила на него глаза, потом расхохоталась.
     - Не вижу ничего смешного, - проворчал Финлей. Дженн не обратила на него внимания.
     - Значит, это я выпрямила мост и держала, пока Мику не удалось вытащить?
     - Да, - ответил ей Роберт. - Вы обладаете силой, как и мы с братом. Таких, как мы, теперь немного, и мы стараемся, чтобы наше существование оставалось тайной - по понятным причинам.
     Дженн обдумала услышанное, потом, нахмурившись, наклонилась вперед.
     - Что это за штука у вас, тот камушек? Можно посмотреть?
     Чувствуя, как напряженно следит за ним Финлей, Роберт протянул девушке аярн. Если повезет, наложить Печать окажется не так уж и трудно.
     Рука Дженн замерла над талисманом.
     - Я могу его коснуться?
     - Конечно, - небрежно ответил Роберт. - Это ведь просто камень.
     Придвинувшись поближе, девушка тихо спросила:
     - Но как вы заставили его светиться? Как...
     Ее пальцы почти коснулись аярна, и Роберт почувствовал в руке странное покалывание. Он нахмурился: ощущение было незнакомым. Покалывание усилилось, и Роберт хотел уже остановить Дженн, но тут она коснулась камня, и из его руки вырвалась вспышка света, с силой отбросившая Роберта к стене. На секунду он ощутил изумление, потом все поглотила тьма.

***

     - Роберт! Роберт, ты меня слышишь?
     Серый туман все еще стоял у него перед глазами, потом в нем появились колеблющиеся тени. Роберт попытался разогнать их, чтобы видеть ясно; только когда зрение постепенно вернулось к нему, он обратил внимание на жгучую боль в левой руке и болезненные удары пульса в висках.
     - Роберт!
     - Да... я слышу тебя, Финлей, - хрипло прошептал Данлорн. Взглянув туда, откуда доносился голос, он увидел озабоченное лицо брата на фоне соломенной крыши хижины. Роберт попытался приподняться и застонал: голова сразу стала болеть сильнее.
     - Не двигайся. - Финлей потянулся за флягой с водой и поднес ее к губам Роберта.
     Прохладная влага показалась целительным бальзамом его саднящему горлу. С жадностью выпив воду, Роберт вернул флягу Финлею и оглядел комнату.
     - Дженн!.. - внезапно воскликнул он, пытаясь встать. - Как она?
     Марта, наклонившаяся над девушкой, ответила:
     - Она жива. Без сознания, но жива.
     - Вас это не затронуло?
     - Нет. Пострадали только вы с Дженн. Я никогда раньше ничего подобного не видела. Что это было?
     - Не знаю. - Головная боль немного утихла, и Роберт с помощью Финлея поднялся на ноги. Левая рука все еще горела, но ему необходимо было взглянуть на Дженн, удостовериться, что с ней все в порядке.
     В голосе Мики, несмотря на пережитое потрясение, проскользнул мрачный юмор:
     - Я думал, вы знаете, что делаете.
     - Мне тоже так казалось. - Роберт склонился над Дженн и попытался найти хоть какие-то признаки жизни. Глаза девушки были закрыты, лицо смертельно бледно, она еле дышала. Не осмеливаясь прикоснуться к ней, Роберт окликнул девушку по имени.
     Она медленно открыла глаза, и постепенно взгляд ее стал осмысленным. Слабо улыбнувшись, Дженн прошептала: - Да?
     - Как вы себя чувствуете?
     - Прекрасно, - раздался тихий шепот. - Но вы...
     - Не беспокойтесь обо мне. - Роберт изумленно покачал головой. Строго говоря, она должна была погибнуть: силы вспышки хватило бы, чтобы убить. Подобного, правда, никогда не случалось прежде - по крайней мере с ним. Почему же случилось сейчас? Никакой причины вроде бы не было. Роберт хотел помочь Дженн подняться и в тот же момент ощутил острую боль. Он охнул и пошатнулся, так что Финлею пришлось поддержать брата.
     - О боги, ты только взгляни на свою руку, Роберт! Роберт поднял руку так, чтобы на нее упал свет. Кисть была обожжена, пальцы крепко сжаты. Превозмогая боль, Роберт медленно разжал кулак, заставляя пальцы двигаться по одному; наконец стала видна ладонь и лежащий на ней камешек.
     - Клянусь кровью Серина! - выругался Финлей. Для того была веская причина: гладкая обкатанная рекой галька, недавно горевшая колдовским огнем, распалась на две части, рассеченная пополам.
     Роберт долго смотрел на нее, вытаращив глаза. Знакомая форма исчезла, теперь на ее месте было нечто совершенно иное. Он с трудом узнавал камешек и все же точно знал, что это его собственный аярн. Головная боль прошла, но сменилась незнакомым и столь же неприятным ощущением. Впрочем, испытывать страх - полезно... Роберт сделал глубокий вдох, прежде чем перевел взгляд на Дженн.
     - Как она это сделала? - беззвучно прошептал Финлей. - Никто не в силах разбить аярн! Это невозможно!
     - По-видимому, все-таки возможно. - Роберт сел, прислонившись к стене, и правой рукой осторожно коснулся кусочков камня. Спрятав их за пазуху, он решительно поднялся на ноги. - Похоже, нам все-таки придется отправиться на Собрание.
     Финлей весь день наблюдал за тропой, по большей части сидя в сарае, где было теплее. Он постоянно смотрел на свой аярн, не позволяя и часу пройти без того, чтобы не окинуть колдовским взглядом окрестности в поисках стражников. Однако те так и не появились. Погода хоть и улучшилась, но дождь продолжал моросить, так что Финлей радовался тому, что им не приходится спешно собираться в дорогу.
     Когда начало смеркаться, в сарай вошел Роберт с кружкой подогретого вина.
     - Все еще никаких признаков гильдийцев? - спросил он, оглядывая горы.
     - Ничего. Я этого не понимаю...
     - Может быть, они решили, что мы успели так их опередить, что нет шанса нас поймать. С другой стороны, они могли сделать те же выводы насчет моста, что и мы.
     - О боги! Надеюсь, это не так, - вздохнул Финлей. - Последнее, что нам сейчас нужно, так это подтвержденный свидетелями факт колдовства. От всего сердца надеюсь, что тебя не узнали.
     Роберт пожал плечами и прислонился к стене. Его лицо, как всегда, было бесстрастно. Он никак не проявлял озабоченности случившимся. Как ему это удается? Как может он игнорировать опасность? В конце концов, ему же просто повезло, что стражники не появились: без аярна он почти наверняка погиб бы, попытавшись создать маскирующую иллюзию. Так почему же он молчит? Почему ничего не предпринимает? Так ведь нет: просто стоит на месте, как будто ему совсем не о чем беспокоиться!
     Раздражение кипело в Финлее. Ему ужасно хотелось встряхнуть Роберта, лишить брата этого возмутительного спокойствия, пробудить его к жизненной реальности - бедам Люсары, грозящей Анклаву опасности, кровавым преступлениям Гильдии. Он судорожно вздохнул.
     - Как ты думаешь, что затеял Оливер?
     Роберт почти никак не прореагировал на вопрос, лишь оторвал взгляд от далеких гор.
     - Не знаю. Он взрослый человек, Финлей. Я не могу повлиять на его решения.
     - Значит, ты полагаешь, что они с Блэром вступили в заговор? Их союз, конечно, силен, но только, знаешь ли, им никак не по силам свергнуть Селара. Им не удастся получить необходимой поддержки - если только ты не присоединишься...
     Роберт отвернулся и двинулся прочь, вниз по тропе. Финлей бросил кружку и поспешил за братом.
     - Если Оливер окажется замешан в измене, то только потому, что ты отказываешься противостоять Селару. Оливер связался с Блэром из-за тебя. И не забудь, он знает насчет нас - не представляю, каким образом, но знает. Поэтому оставлять его без присмотра вдвойне опасно. На него тоже нужно наложить Печать. Мы должны были остаться и сделать это: тогда, даже если его схватят, он не сможет ни о чем проговориться.
     Роберт остановился на краю крутого обрыва и стал смотреть на уходящий вниз склон. Волосы его потемнели от дождя и липли к лицу, но это, казалось, не трогало его - так же как и все, что говорил Финлей.
     - Я бы хотел, чтобы ты решил, чего хочешь, Финлей. Если бы мы задержались вчера, Арли был бы мертв. Если мы присоединимся к Оливеру теперь, я не смогу встать в Круг и возглавить Анклав. Я ведь говорил тебе, что мы отправляемся на Собрание.
     - Но ты не собираешься становиться в Круг, не так ли?
     - Нет. - Роберт повернулся и взглянул на брата; его зеленые глаза потемнели и были полны чувства, которого Финлей не понимал. - Ты не знаешь наверняка, что Оливер замышляет измену, однако, будь это даже так, я ничего не могу сделать, чтобы остановить его, и тебе известно, что в заговоре я участия не приму. Когда же ты наконец поймешь, Финлей, что в этой битве никогда не победишь?
     С этими словами Роберт повернулся и двинулся к хижине, однако Финлей не мог позволить разговору на этом кончиться.
     - А как насчет Дженн? И твоего аярна? Роберт остановился и снова взглянул на брата.
     - Что ты хочешь знать относительно Дженн?
     - Нам предстоит взять ее с собой в Анклав - провести через врата. После того, что случилось с твоим аярном, мы не можем предвидеть, какое действие на нее окажут защитные заклинания.
     - Да, пожалуй, будет огорчительно, если она взорвет гору. Финлей надулся:
     - Это не смешно. Предполагается, что наложение Печати защищает тайну Анклава, так что никто не может сказать о нем другому, если только тот тоже не носит Печать. Но откуда мы знаем, что с Дженн все так и будет?
     - Мы можем ее испытать.
     - Печать на нее наложил ты, Роберт, так что испытать ее тоже можешь только ты. Без своего аярна ты бессилен. Подумай хорошенько. Мы собираемся доверить девушке секрет, который колдуны тщательно охраняли на протяжении столетий. Нет никакой гарантии, что она, покинув Анклав, не расскажет о нем первому встречному. А это, как ты, несомненно, понимаешь, будет означать конец для всех нас.

***

     Наступило утро, принеся с собой густой туман, окутавший горы, как саван. Мягкий и непроницаемый, он глушил все звуки, так что даже стук копыт по каменистой тропе в двух шагах не был слышен. Вдоль прохода в горах высились грозные гранитные пики, выглядывавшие из тумана, словно привидения. Дженн казалось, что влага просачивается сквозь ее теплое шерстяное платье и плащ до самых костей, что липкие пряди тумана обволакивают ее душу.
     Колдовство!
     Неужели такое возможно? Неужели легендарный граф Дан-Лорн - колдун? Немыслимо! И почему она никогда ничего не слышала об этом раньше? Наверное, он умеет скрывать свой опасный дар. Все они должны это уметь.
     А теперь и она сама - одна из них...
     Дженн провела всю ночь без сна, думая о том, что случилось на мосту. Снова и снова перебирала она все детали, пока наконец не нашла один-единственный краткий момент. Да, именно к этому все и сводилось - к единственному моменту. Тогда, увидев, как Мика висит на краю пропасти, она воззвала к богам, моля их позволить мосту продержаться, пока она не вытащит парня. Только и всего - быстролетное единственное мгновение. Ничего больше она не вспомнила. Так это и есть колдовство?
     Однако ведь ничего подобного давно не существует. Так учит история. Как может то, что считалось фактом на протяжении пяти столетий, оказаться ложью? Ох, Роберт был так спокоен, когда рассказывал... да еще и вытащил этот свой дурацкий аярн! Ведь он чуть не убил их обоих!
     И вот теперь она едет с ними, едет с колдунами, которых разыскивает Гильдия. Гильдийцы, конечно, чудовища... Но куда везет ее Роберт? На встречу с другими колдунами? Отпустят ли они ее потом?
     Нет. Не отпустят. Раз их теперь так мало, они наверняка захотят удержать у себя любого, кто обладает силой. Она станет пленницей. Пленницей колдунов. Пленницей злодеев, на которых охотится Гильдия.
     Но еще не поздно. Если выбрать подходящий момент, еще можно ускользнуть. Если только удастся найти обратную дорогу через горы, она станет свободна. Но нужно не медлить, иначе они заедут слишком далеко...
     Дженн огляделась. Лошади двигались по узкому уступу, извивающемуся по склону горы. Все утро рядом с ней ехал Мика. Конечно, призналась себе девушка, к нему невозможно не питать симпатии. Веснушчатое лицо парня и бесхитростные голубые глаза не выражали ничего, кроме теплоты и заботы. Словно чувствуя ее беспокойство, Мика все время старался быть рядом, старался утешить. Однако, как ни скрывал он боль, его раны, должно быть, давали о себе знать. С другой стороны, из этого ведь можно извлечь пользу... Мика не сразу заметит, если она отстанет, а остальные едут впереди: Марта поддерживает в седле Арли, а Роберт высматривает дорогу.
     Едва позволяя себе надеяться на успех этой уловки, Дженн придержала лошадь, и остальные скрылись за поворотом тропы. Она остановила коня и подождала, потом с улыбкой двинулась обратно. Ехать приходилось медленно и осторожно. Еще немножко, миновать этот гранитный утес...
     Мост.
     Единственная дорога на равнину пересекает то ущелье... или все же есть другая тропа? Дженн снова остановила коня и принялась вспоминать каждый поворот, который они сделали, покинув хижину. Да, другая тропа была, тропа, которая приведет ее к подножию гор.
     Когда Дженн нашла нужный поворот, она чуть не рассмеялась от радости. Спуск по склону был крутым, но теперь ее уже не поймать - даже если они вернутся, искать ее будут на другой тропе. Туман все так же тянул свои щупальца к Дженн, но теперь он стал другом, скрывая ее от преследователей. Девушка не могла разглядеть тропу впереди, и только огромные скалы выступали иногда из влажной мути, словно часовые, охраняющие ее путь.
     Потом неожиданно тропа исчезла, но Дженн видела, где она продолжается дальше по склону. Придержав коня, девушка увидела перед собой обрыв, уходящий так далеко вниз, что дна невозможно было разглядеть. Как хорошо, что она была внимательна... Дженн направила коня по склону туда, где тропа продолжалась, и уже считала себя в безопасности, когда лошадь рванулась в сторону: камни начали скользить из-под копыт. Дженн ахнула и вцепилась в поводья, но лошадь снова споткнулась. Вниз по склону покатились камни; лошадь в панике взвилась на дыбы, и Дженн вылетела из седла.
     Лошадь с испуганным ржанием снова шарахнулась; Дженн попыталась поймать поводья, но неустойчивые камни затрудняли любое движение. Теперь уже вниз скользил целый пласт, срываясь в пропасть, и бедное животное не удержалось на ногах. С отчаянным визгом лошадь скатилась к краю и исчезла из виду.
     Дженн зажмурилась и попыталась не прислушиваться к звуку падения. Глухой удар, раздавшийся через несколько секунд, пришелся, казалось, прямо ей в сердце. Как могла она быть столь глупа, столь неосторожна! Она так погрузилась в свои проблемы, что всего за полчаса умудрилась убить несчастного коня - и таким ужасным образом! Где же ее так называемая колдовская сила? Разве удалось ей спасти лошадь? Нет!
     Девушка мгновение лежала неподвижно, не испытывая даже ненависти к себе. Потом она, вздохнув, попыталась выбраться на тропу. Теперь уже ничего не оставалось, кроме как продолжать путь пешком. Дженн поднялась на ноги, цепляясь за камни. Но стоило ей сделать шаг вперед, как камни начали скользить снова. Дженн споткнулась и упала на колени. Нужно выбираться отсюда, пока оползень не увлек ее в бездну...
     Ужас сковал тело, сердце громко колотилось. Дженн снова поднялась на ноги и медленно повернулась, но, как только ее нога коснулась предательского камня, потеряла равновесие и растянулась в полный рост. Девушка пыталась ухватиться хоть за что-нибудь, но теперь, казалось, двигался весь склон горы, увлекая ее к обрыву. Вот уже лишь несколько футов отделяют ее от края... Дженн завизжала.
     И в этот момент кто-то ухватил ее за руку. Дженн перестала скользить и могла только ловить ртом воздух, слушая, как камни с грохотом срываются в пропасть.
     - Не двигайтесь!
     Это был Финлей. Он успел ее удержать. Дженн попыталась оглянуться. Финлей растянулся на животе, его сильная рука не давала ей упасть. В другой руке он держал аярн. Позади Финлея на безопасной тропе виднелись какие-то тени - лошади, люди...
     - Я сказал - не двигайтесь! Вытащить вас не так легко! Постепенно камни вокруг перестали скользить.
     - Так, теперь упритесь ногами - под вами сплошная скала. Поскорее, я не удержу вас долго.
     Дженн нащупала опору, и на этот раз камни выдержали ее вес. Запустив пальцы свободной руки в трещину, она подтянулась, потом с помощью Финлея отползла от края обрыва. Острые камни царапали ее руки и ноги, но Дженн этого почти не замечала. Дюйм за дюймом продвигалась она к тропе, не осмеливаясь оглянуться.
     - Не останавливайтесь! Еще немного!
     Наконец Дженн на четвереньках выползла на тропу. Финлей уселся с ней рядом, ему не сразу удалось отдышаться. Дженн опустила голову, тоже ловя ртом воздух и стараясь не расплакаться. Ее руки тряслись, но неожиданно кто-то обнял ее за плечи и принялся бормотать какие-то успокоительные слова. Это был Мика. Дженн повернулась и спрятала лицо у него на груди. Свобода или смерть. Похоже, у нее теперь не осталось выбора.

***

     - Сами понимаете - вы сделали изрядную глупость. Дженн повернулась в седле и попыталась разглядеть выражение лица Мики. Он не сердился на нее - просто сообщил очевидную вещь. Уже не первый час они ехали на одной лошади, и все это время Мика молчал. Впрочем, молчала и Дженн.
     - Вы могли погибнуть вместе с конем, - продолжал Мика. - И не очень хорошо с вашей стороны так меня подвести. Я должен был присматривать за вами. Надо было лучше стараться.
     - Но ты ни в чем не был виноват! - вырвалось у Дженн, прежде чем она успела себя остановить. - Я не хотела...
     Мика похлопал ее по руке:
     - Я знаю, Дженн, но вы должны понять: мои господа - хорошие люди. Вам нечего бояться. Они никогда не причинят вам зла.
     - Я и не боюсь.
     Мика ничего не ответил, и снова наступило молчание. Однако это не входило в планы Дженн. Ей так много нужно было узнать...
     - Как вы меня нашли?
     - Вас нашел Финлей. Он искатель.
     - Что это значит?
     - Я мог бы вам рассказать, но вот ведь вопрос: следует ли? Вы в самом деле хотите узнать или просто поддерживаете разговор?
     - Она в самом деле хочет узнать, Мика, - пробормотал ехавший за ними Роберт.
     Дженн оглянулась на него через плечо. Роберт равнодушно смотрел в серое небо, следя за тем, как серый туман медленно тает.
     - Искатель, - продолжал он, - обладает способностью находить известного ему человека. Это редкий, но очень полезный талант, на развитие которого уходят годы. По-настоящему сильный искатель может даже обнаружить ауру колдуна, которого никогда раньше не встречал, - при благоприятных условиях, конечно.
     - Что такое аура?
     - Своего рода подпись, если угодно, проявление нашей силы. Все мы отличаемся друг от друга.
     - Значит, я в любом случае не могла удрать?
     - Не могла. - Роберт посмотрел на девушку. - Что я хотел бы знать, однако, - это почему вы захотели скрыться. Разве мы такая уж неприятная компания? Или вы все еще не верите в колдовство?
     Верит ли она? Почему он задал такой вопрос? И как на него отвечать?
     - О, я верю. Я просто ничего не понимаю, да и как иначе? Что вы мне рассказали? Ничего! Вы даже не поинтересовались, хочу ли я знать!
     Роберт подхлестнул лошадь и поехал рядом, но смотрел не на Дженн, а на всадников, едущих впереди. Он насмешливо улыбнулся.
     - Любопытная постановка вопроса: интересоваться, хотите ли вы знать о чем-то, не сообщая вам, о чем идет речь. Впрочем, думаю, вас на самом деле интересует, что такое колдовство.
     - А вы на моем месте не хотели бы этого узнать? - бросила Дженн, задетая его тоном.
     - Ни малейших сомнений - я умирал от любопытства, когда был в таком же положении, как и вы. Но должен перед вами извиниться. Мне следовало вчера больше вам рассказать.
     - Ну так расскажите сейчас! - Если бы Дженн не сидела в этот момент на лошади, она топнула бы ногой; теперь же пришлось ограничиться яростным взглядом. - Куда мы направляемся? Почему такое случилось со мной? Почему никто не знает о колдунах?
     - О нас, хотите вы сказать? - Роберт снова улыбнулся. - Мы скрываемся намеренно, держим свои возможности в секрете, потому что иначе нас уничтожили бы - именно так, как о том рассказывают книги. Предвижу ваш вопрос: да, нас можно уничтожить. Так однажды чуть и не случилось. Тогда выжили немногие. Они пришли в Люсару и основали Анклав. С помощью предмета, именуемого Ключом, Анклаву вот уже пять столетий удается сохранять свое существование в тайне и обеспечивать себе защиту. Анклав - это община колдунов. Ему удалось выжить, но не без потерь. В первый же год после основания на Анклав обрушилось ужасное несчастье - пожар, уничтоживший почти всю библиотеку, которую колдуны привезли с собой. В результате значительная часть того, что мы когда-то умели, утрачена. Одна из основных целей Анклава - восстановить то, что было потеряно.
     - И все колдуны присоединились к Анклаву?
     - Не совсем. Некоторые были убиты, другие ушли и канули в неизвестность.
     - А некоторые, - добавил Мика, - стали малахи.
     - Верно, - кивнул Роберт, - но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз. Что же касается того, почему вы оказались колдуньей... Не знаю. Насколько нам известно, этот талант не передается по наследству. Брат и я обладаем силой, но ни у кого из наших родителей ее не было; более того, во всей истории нашего рода нет и намека на подобное. Поэтому-то мы и нуждаемся в искателях. Похоже, что колдовская сила пробуждается, когда ребенок становится взрослым. Как я уже говорил вам, часто первый опыт такого рода оказывается потрясением. Искатели ходят по стране, выискивая наделенных колдовской силой, и, если повезет, приводят в Анклав. Только половина живущих там имеет детей, которым передалась эта способность.
     - Значит, мы едем в Анклав? - тихо спросила Дженн. - Да.
     - А позволят ли мне его покинуть?
     - Конечно! Это же не тюрьма. Вы так же свободны сегодня, как были вчера.
     - Тогда почему мы туда едем? Из-за того, что я разбила ваш камень?
     - Вы этим осчастливили Финлея. Он уже отчаялся залучить меня на Собрание. Ну, думаю, что все могло быть хуже. Мог пойти снег! - Роберт рассмеялся и покачал головой. - Забавно, как все получилось. Я выручил вас, когда за вами гналась Гильдия, а взамен вы дали моему брату то, о чем он мечтал всю жизнь. Впрочем, пожалуй, нужно немного охладить его пыл и заставить придержать коня - иначе мы потеряем его в тумане. Дело же обстоит так, что мне не удалось бы найти его на этих горных тропах. - Роберт пришпорил коня и поскакал вперед.
     Дженн нахмурилась.
     - Он всегда так разговаривает?
     - Да, - кивнул Мика. - Сколько я его знаю, всегда. Удивительная способность: он, кажется, никогда не принимает себя всерьез. Иногда я просто прихожу в отчаяние.
     Дженн против своей воли улыбнулась.
     - А что он хотел сказать своей последней фразой? Разве он не искатель?
     - Ни в коей мере. Мой господин - самый сильный колдун в Анклаве, сильнее всех существовавших до него, но Финлей превосходит его как искатель. Это единственное, что ему удается лучше всех, - в остальном он не очень силен. К тому же господин лишился аярна и поэтому не может воспользоваться своей силой.
     - Почему?
     - Аярн - инструмент, позволяющий концентрировать силу, как господин вам и говорил. И еще он защищает своего хозяина от неразумного ее расходования. Воспользовавшись силой без аярна, можно погибнуть. С другой стороны, вы двигали мост без всякого аярна и не пострадали. Думаю, поэтому господин и хочет, чтобы вы побывали в Анклаве.
     - Но я... - Дженн покачала головой. Она умела выживать в трудных ситуациях, но это уж было чересчур. - Ох, ничего не понимаю! - Мика ухмыльнулся, но девушка не обиделась. - Ладно, расскажи мне, где этот Анклав?
     Мика вытянул руку и показал на долину, к которой они приближались.
     - Видите вон ту гору? Это и есть Голет - туда-то мы и направляемся.
     Долина была со всех сторон окружена отвесными скалами, казавшимися непреодолимыми. Над ними сквозь облака виднелся единственный пик, серый и неприступный. На нем ничего не росло, там не водились животные. Безжизненный грозный монолит возносился над всеми своими соседями.
     Голет.
     Анклав.

5

     Айн поднялась на свое место на возвышении в зале совета и повернулась к детям. Они сидели с обеих сторон вдоль длинного стола, полные любопытства и немного испуганные этим залом, каменные стены которого были расписаны историческими сценами.
     Здесь было сердце Анклава, и Айн привела сюда детей, чтобы объяснить им вещи первостепенной важности.
     Айн сложила руки на груди и по очереди посмотрела на каждого ребенка. Детские лица озаряло пламя свечей в двух высоких светильниках по концам зала и в серебряном звездообразном подсвечнике, установленном в центре стола. Айн перевела взгляд на эту звезду и одиннадцать свечей, горящих на концах лучей; свеча на двенадцатом луче оставалась незажженной до тех пор, пока новый старейшина не будет избран, чтобы занять место Маркуса.
     Айн вздохнула и начала говорить:
     - На стенах вы видите всю нашу историю за годы, что протекли с тех пор, как наши предки пришли к этой горе. Вы сейчас начнете изучать ее, но помните: ей предшествовали многие столетия, когда нам не нужно было прятаться, когда мы не должны были скрывать свои таланты под страхом смерти. Несмотря на все наши усилия, за пределами этих стен колдовство по сей день считается величайшим злом. Вы, дети, - представители нового поколения. С ближайшим новолунием вы перейдете в следующий класс и начнете учиться тому, что определит всю вашу жизнь. Однако перед этим по долгу старейшины я сообщу вам о самых важных правилах нашего существования здесь.
     Мы постоянно балансируем на краю пропасти, нам всегда грозит смертельная опасность. Анклав - те пещеры, в которых мы живем, - вырублен в сплошной скале, чтобы дать нам убежище и защиту. Для этого нужны усилия самых искусных членов нашей общины, однако то, что сейчас мы в безопасности, не означает, что так будет всегда. Достаточно малейшей случайности, чтобы наша тайна оказалась раскрыта, а если это случится, все мы будем уничтожены. - Айн помолчала, ловя недоверчивые взгляды детей. Всем им было около двенадцати лет, все они лишь недавно открыли в себе силу и еще не успели понять, что и она имеет границы. Самые суровые предостережения еще не имели для них веса. - В мире много людей, больше всего на свете жаждущих нашей крови. Кроме того, есть еще малахи.
     Айн снова умолкла и откинулась в кресле. До чего же неприятное занятие... однако это чуть ли не единственное дело, на которое она сейчас способна. Ее слова были мрачными - и таким же было ее настроение.
     - Вскоре после того, как наши праотцы перебрались на этот континент, началась борьба за власть среди тех немногих, кто выжил и создал Ключ. Люди раскололись на две группы; одну из них возглавил человек по имени Эдасса, отец которого, как говорили, открыл Слово Уничтожения. Эдасса, терзаемый воспоминаниями о том, что беглецы бросили осталвных сражаться с Империей в Алузии, хотел при помощи Ключа отплатить за то поражение. Ключ, однако, избрал другой путь. Он поразил Эдассу, лишил его сил, так что тот еле мог говорить. Затем наши предки покинули Эдассу и его приверженцев и явились сюда, чтобы основать Анклав. Эдасса и его сподвижники отправились в другое место. Последние пять столетий мы знаем их как малахи, и их единственное устремление - уничтожить нас всех и захватить Ключ. Они зовут нас "салти пазар" - на древнем языке это значит "предатели". Покидая Анклав, колдун, на котором лежит Печать, не подвергается опасности: малахи его обнаружить не могут; вас же научат, как чувствовать приближение малахи. Но никогда не забывайте: они поклялись нас уничтожить. И знаете почему?
     Айн обвела детей взглядом: прекрасно, они ее внимательно слушают.
     - Потому что хотят владеть Ключом и его могуществом. С его помощью они стремятся найти утраченный Калике и обрушить на людей ужасную разрушительную силу. Они жаждут вновь открыть Слово Уничтожения; тогда не было бы на земле ничего, способного противостоять их владычеству. Мы зависим от Ключа - он дает нам защиту, - но и на нас лежит священный долг: хранить его от посягательств. Хотя среди нас нет колдуна, достаточно могущественного, чтобы использовать все возможности Ключа, мы пребываем в уверенности, что в один прекрасный день среди нас появится тот, кто сумеет это сделать. Легенды говорят, что тогда мы узнаем, где спрятан Калике, и получим возможность выйти из нашего заточения и свободно, не скрываясь больше, жить среди людей.
     Айн поднялась на ноги. Дети встали тоже. Никто из них не шалил, не вертелся, не болтал.
     - Но до того дня вы должны прилежно учиться, искать новые знания, оттачивать свои умения, но самое главное - подчиняться законам, обязательным для нас всех. Должна предостеречь вас, - Айн сделала паузу и пристально посмотрела на светловолосого паренька слева от себя, - никто из вас ни при каких обстоятельствах не должен пытаться совершить сдвиг измерений, как это случилось сегодня утром. Это опасно - и для вас самих, и для всех, кто окажется поблизости. И дело тут даже не в опасности; главное в другом: такие действия запрещены.
     Мальчишка вызывающе выпятил подбородок, но промолчал. Нужно будет за ним присматривать... Айн собралась продолжить урок, когда раздался стук в дверь. В зал заглянул Генри, друг и соратник Айн по совету. Его кустистые брови напоминали выступ на каменном боку скалы, однако лицо расплылось в улыбке.
     - Прости меня за то, что я отрываю тебя, госпожа Айн, но через врата кое-кто прошел.
     Айн нахмурилась:
     - Конечно, прошел. Люди прибывают все время. Разве ты забыл о Собрании, старейшина?
     - Все же думаю, что ты сама захочешь увидеть прибывших. Айн вопросительно посмотрела на Генри. Что бы ни случилось, это явно ничем плохим не грозило. Что ж, она и так уже почти закончила урок. Айн отпустила детей и последовала за Генри в главную пещеру. Когда они свернули в проход, ведущий на поверхность, она не удержалась и искоса взглянула на спутника, но лицо Генри хранило лишь выражение самодовольства. Айн это не понравилось, но задавать вопросы она не стала. Вместо этого она сказала:
     - Сколько кандидатов пока что готовы встать в Круг?
     - Шесть - с утра ничего не изменилось. На что ты надеешься - на чудо? - В глазах Генри появился веселый блеск, но Айн не обратила на это внимания.
     - Я всегда надеюсь на чудо, Генри, иначе я давно уже перестала бы с тобой разговаривать.
     Смех Генри отдался эхом от каменных стен, но тут они вышли на солнечный свет. Айн, прихрамывая, поднялась по откосу, кляня про себя боль в бедре. Она всегда становилась сильнее с приближением зимы. Обычно Маркусу удавалось немного облегчить страдания Айн. Теперь же Маркуса нет, и этой зимой придется обойтись без его помощи... Айн придется обходиться без Маркуса всю оставшуюся жизнь. Они были вместе так долго, что теперь Айн с трудом заставляла себя поверить в его отсутствие. Их дочь Фиона очень облегчила матери последние недели, но даже с ней Айн было трудно говорить об их общей потере. Смерть Маркуса все еще оставалась ее личным переживанием.
     Впрочем, прошло слишком мало времени. Время притупит боль, хоть и не уничтожит ее совсем. Трудно только дожить до того момента...
     - Вон там! - Генри показал на широкую зеленую лужайку, окаймлявшую, как венок, вершину горы. Ее окружали острые зубья скал, уходящие в небо, так что временами даже трудно было помнить о том, что за ними лежит мир, представляющий собой постоянную угрозу.
     Айн прищурилась, пытаясь в сгущающихся сумерках разглядеть прибывших, но смогла различить лишь группу людей, собравшихся у врат.
     - Кто это? Проклятие, Генри, что за секреты! Скажи мне!
     Однако Генри молчал. Он просто взял Айн за руку, как немощную старуху, и повел ее по зеленой траве, остановившись, только когда дошел до толпы встречающих. Это ужасно раздражало Айн, так что она даже не сразу поняла, что видит перед собой. Наконец все же...
     - Роберт!
     Толпа расступилась, и Роберт, улыбаясь, двинулся навстречу Айн. Его объятие было таким крепким, что Айн испугалась за свои хрупкие старые косточки.
     - Ох, Роберт, поверить не могу, что ты и правда вернулся домой, вернулся к нам! Финлей всегда говорил, что когда-нибудь уломает тебя, но я была совершенно уверена, что ему такое не удастся.
     - На самом деле ему и не удалось, но об этом мы поговорим позже.
     Айн отступила назад и оглядела Роберта с ног до головы. Она уж и забыла, как он высок! Старый черный плащ, накинутый на широкие плечи, взлохмаченные ветром вьющиеся волосы... Но разве он совсем не переменился? Теплая улыбка, уверенные манеры, веселый смех не могли скрыть тени, промелькнувшей в зеленых глазах. Айн не терпелось спросить, почему он вернулся, но сейчас главное было в другом: он снова здесь.
     Айн перевела взгляд на спутников Роберта.
     - Мика! До чего же ты вырос! Ох, Арли! Марта, что случилось?
     Радость, вызванная возвращением Роберта, померкла, когда она услышала о несчастье с Арли. Айн поспешно распорядилась, чтобы его отвели к целителям, и лишь после этого вновь повернулась к Роберту. Только теперь она заметила девушку, стоявшую за спиной Мики.
     - Кто это?
     - Это проблема, - пожал плечами Роберт
     - Разве так знакомят людей! Пойдемте, я слишком стара, чтобы мерзнуть здесь. Пойдемте внутрь.
     Через полчаса, приказав помощницам позаботиться о еде и пи-, , тье для прибывших, Айн в своих апартаментах была готова выслушать его рассказ. Роберт присел на краешек кресла, такой полный сдержанной силы и бьющей через край энергии и в то же время ничуть не напряженный. Как всегда, Айн была зачарована одним звуком его голоса. Три года ничего не изменили.
     - Вот и все, что я могу рассказать, - закончил Роберт, откидываясь в кресле. - Раны Мики - ерунда по сравнению с ущербом, который причинен его самолюбию. Впрочем, все могло кончиться гораздо хуже.
     - Что с твоими ожогами?
     - Ничего страшного. Они заживают. Просто мне придется немножко подождать, прежде чем я смогу сделать новый аярн. Особого значения это не имеет - в конце концов, никакие опасности между Анклавом и Данлорном меня не поджидают. Однако меня беспокоит девушка.
     - Ты правильно сделал, что привез ее сюда. Ты... не помог ей там, у моста?
     - Как бы я мог? Я даже не успел прибегнуть к своей силе, чтобы спасти Мику. Ты же знаешь, для столь трудного дела потребовалось бы сосредоточиться.
     Айн улыбнулась:
     - Вообще-то я ничего об этом не знаю - ты единственный, кто способен на такое, - но я готова поверить тебе на слово.
     - И еще интересный момент: почему мы ее до сих пор не обнаружили? Вы ведь часто налагаете Печать на обладающих колдовской силой задолго до ее первого физического проявления.
     - Наши искатели не непогрешимы, Роберт. Мы и тебя не нашли бы, если бы не тот давным-давно случившийся несчастный случай, - усмехнулась Айн. - Я созову совет старейшин. Уверена, они пожелают тоже услышать твой рассказ и познакомиться с новой кандидаткой в колдуньи. Как я понимаю, поэтому ты и решил посетить Анклав? - Айн слишком хорошо знала Роберта, чтобы ошибиться в истинном значении виноватого выражения, появившегося у него на лице, однако ей удалось скрыть свое разочарование. - И чем же ты так досадил Финлею?
     Роберт искоса взглянул на старую женщину.
     - Попробуй догадаться с одного раза.
     - Он хочет, чтобы ты встал в Круг? Это только естественно. Ты не должен винить его.
     - Но ты же видела, какую встречу мне оказали. Меня приветствовали, моему возвращению радовались, словно я какой-то непобедимый герой, а ведь мы с тобой знаем, что все совсем не так. Мне известно, чего от меня ждут, но я просто не могу ничего подобного совершить.
     Айн несколько мгновений молчала; поразительно, что даже по прошествии стольких лет этот необыкновенный человек все еще не в состоянии увидеть очевидного. Жители Анклава любили его за то, что он есть, а не за то, что он может для них сделать.
     - Финлей и остальные хотят, чтобы ты встал в Круг и позволил Ключу себя выбрать. Найди Калике, верни нам свободу. Пока ты этого не сделаешь, боюсь, твой братец от тебя не отстанет. Он верит в то, что именно ты сможешь повелевать Ключом. Пока что Ключ дал нам немногое из того, в чем мы нуждаемся, а ведь мы знаем, что он способен на большее. Но никто из нас не может управлять им и получить нужные ответы. Маркус чуть не убил себя бесплодными попытками, хоть и был силен. Нам известно так мало; Ключ скрывает от нас ответы на столько вопросов!
     - Значит, ты согласна с Финлеем?
     - Роберт... - Айн помолчала, очень тщательно выбирая слова. - Ты стал человеком без ясного пути в жизни. У тебя нет цели, нет ничего, ради чего стоило бы трудиться. Ты как заблудившийся ребенок в полном опасностей лесу. Твой огромный талант пропадает попусту, в то время как все вокруг взывают к тебе о помощи. - Айн встретилась с Робертом взглядом. Сейчас в этих зеленых глазах горел странный огонь, который Айн никогда не удавалось ни зажечь, ни погасить. - Почему ты больше не в состоянии ничего чувствовать?
     Роберт не дрогнув выдержал ее взгляд. Казалось, на мгновение он перестал дышать, а Айн почудилось, что она не в силах сдвинуться с места. Потом Роберт улыбнулся, разрушив наваждение. Он поднялся, подошел к Айн и поцеловал ее в лоб.
     - Иди собирай старейшин, старушка. Я буду у Патрика, пока не понадоблюсь.

***

     - И ты в самом деле видел дворец Бу? Собственными глазами?
     Роберт окинул взглядом тесную комнатку друга. Патрик Ферпосон был его ровесником и наделенным большой магической силой колдуном. Однако здесь сходство между ними и кончалось, если не считать пламенной любви обоих к книгам. Острый ум Патрика отличался удивительной особенностью: он был способен делать логические заключения с такой скоростью, что обычно получал правильный ответ гораздо раньше друга. В отличие от Роберта, который был высок и широкоплеч, Патрик оставался маленьким и щуплым, с прозрачной кожей человека, почти не бывающего на солнце: он никогда не любил выходить на поверхность. Патрик родился в Анклаве и собирался прожить здесь до смерти, не испытывая ни малейшего желания побывать где-нибудь еще.
     Однако сейчас, запустив пальцы в спутанные светлые волосы и сверкая темными глазами, он увлеченно расспрашивал Роберта о его путешествии.
     - Дворец оказался таким, как ты и ожидал? Мне казалось, что пять столетий небрежения должны были превратить его в руины.
     - Ничего подобного! - рассмеялся Роберт, убирая с кресла груду манускриптов и усаживаясь. - Он практически не разрушен. Думаю, что россказни о колдовстве так напугали людей, что они любой ценой избегают тех мест. Правда, испытываешь очень странное чувство, когда попадаешь в покои, сохранившиеся почти нетронутыми со времен, предшествовавших последней битве. Знаешь, Патрик, тебе следовало бы отправиться туда самому! Ты ведь знаешь о дворце Бу гораздо больше меня. Уверен, ты там многое бы открыл.
     Патрик вскочил с кресла, схватил со стола бутылку и вдруг замер посреди комнаты, растерянно озираясь в поисках кружек.
     - Мне казалось, что мы с тобой заключили договор, Роберт: я никогда не пристаю к тебе, чтобы ты встал в Круг, а ты перестаешь уговаривать меня выйти в широкий и прекрасный мир.
     Роберт обнаружил на столе две пустые кружки и протянул их Другу.
     - Разве был такой договор? Ничего подобного я не помню. А вот твое обещание как-нибудь посетить меня в Данлорне я помню отлично. Уж не собираешься ли ты пойти на попятный?
     Разлив вино по кружкам, Патрик яростно затряс головой.
     - Ничего подобного: я просто не говорил, когда это произойдет. Я, конечно, побывал бы в Данлорне в прошлый праздник середины зимы, но ты отсутствовал, так о чем говорить?
     - Ты бессовестно лжешь, Патрик, но я тебя прощаю. Патрик протянул Роберту кружку и помолчал, искоса глядя на него, потом безо всякого перехода спросил:
     - Почему ты вернулся в Люсару?
     Роберт уставился в кружку. Ему не хотелось отвечать на этот вопрос, и все же он знал, что уклониться не удастся, - не такой Патрик человек.
     - Ну же, Роберт, не заставляй меня думать, что ты просто устал вечно убегать. - Патрик покачал головой и упрямо продолжал: - Мне кажется, ты не мог больше вытерпеть, правда? Не знать, что здесь творится, не узнавать новости из первых рук, быть не в состоянии что-то изменить...
     Роберт подкрепил силы большим глотком вина.
     - Если ты так много знаешь, почему спрашиваешь меня?
     - Потому, что ты ни с кем не делишься своими мыслями, старый ты идиот. - Хмыкнув, Патрик снова плюхнулся в кресло. - Честно говоря, я не так уж удивлен. Я всегда знал, что ты вернешься.
     - Очень удобно предсказывать уже случившееся.
     - Вот и нет. - Патрик снова встряхнул головой, и лохматые волосы упали ему на глаза. - Понимаешь, недель шесть назад я читал старую книгу об Узах. Помнишь, такая здоровенная, в зеленом переплете, ее еще привезли из Хастмера? Так или иначе, я нашел там интересный рассказ об Узах между членами знатных семейств в последнее столетие существования Империи. Потрясающе подробные данные. Я, правда, заснул над этой книгой...
     - Что случается с тобой очень часто
     - Что случается со мной очень часто, - продолжал Патрик, не позволяя себя отвлечь. - Но той ночью я увидел причудливый сон. Мне снилось, что ты стоишь на скале, возвышающейся над золотой пустыней. Перед тобой вытянулся строй вооруженных до зубов язычников, только они вовсе не нападали на тебя - просто стояли и глазели. А ты упер руки в боки и только головой покачал, а потом сказал: "Ну, если это все, на что вы способны, почему бы мне не отправиться домой?"
     Роберт расхохотался:
     - Где только ты откопал такую чушь? И ты поверил в свой сон? Ты увидел в нем знак того, что я вернусь домой? Клянусь богами, шесть недель назад у меня еще и в мыслях не было такого!
     - Вот как? - Патрик серьезно посмотрел на друга. - Тогда, наверное, произошло совпадение.
     Роберт умоляюще поднял руки.
     - Пожалуйста, не начинай все снова!
     - И конечно, только совпадением объясняется то, что ты оказался в нужном месте в нужный момент, чтобы прийти на помощь той странной девушке и спасти ее от Гильдии. И еще при этом так совпало, что она случайно открыла в себе силу, когда кто-то оказался в опасности. И уж совсем случайное совпадение, что она умудрилась расколоть твой аярн, когда от Анклава тебя отделяли всего несколько часов пути
     - Откуда тебе все это известно?
     Патрик пожал плечами и сложил руки на груди.
     - Сходил к целителям поболтать с Микой, пока ты секретничал с Айн. Мне подумалось, что так я избавлю тебя от необходимости все рассказывать по второму разу. Девушка была там. Она, правда, больше помалкивала, что и неудивительно. Должен заметить, Роберт, твое появление в компании девицы вызвало здесь изрядный переполох. Мой тебе совет: поживи в Анклаве до весны, пока наши умники не разберутся в том, на что она способна. К тому же у нас с тобой есть работа, которой давно следовало бы заняться. Я тут откопал некоторые интересные рукописи Амара Траксиса, посвященные легенде о Слове Уничтожения. Ты и представить себе не можешь, сколько всего осталось от погибшей в первые годы Анклава библиотеки. Теперь почти никто этими книгами и не интересуется - ведь они не дают немедленных решений практических проблем. Все здешние жители только на Ключ и полагаются. Такая жалость! Если хочешь, я сейчас покажу тебе те рукописи. Они просто поразительны!
     - Придержи коней, Пат. - Роберт поставил кружку на пол рядом со своим креслом. - Я не могу задерживаться здесь больше, чем на пару дней. Этого совету хватит, чтобы разобраться с Дженн. Захочет ли она остаться - решать ей, а мне нужно отправляться домой. Я приму участие в Собрании, раз уж я здесь, но пусть это не рождает у тебя несбыточных надежд. А если ты хочешь привлечь меня к своей работе, дружище, то почему бы тебе не выполнить свое обещание и не поехать со мной вместе в Данлорн?
     Патрик помолчал, глядя на свою кружку, потом тихо ответил:
     - Знаешь, ведь тебя не оставят в покое - ни Селар, ни Вогн, ни Анклав. Они никогда не успокоятся, пока не выжмут из тебя последнюю каплю крови. Все в Анклаве помнят твое первое появление здесь; община твердо намерена в один прекрасный день докопаться до истины. Если ты в самом деле хочешь всего этого избежать, то лучше уезжай немедленно, пока еще есть такая возможность. Уезжай из Аюсары навсегда, друг мой, потому что иначе настанет время, когда у тебя уже не будет выбора.

***

     Дженн уселась в дальнем углу, глядя, как люди проходят туда и сюда через огромную пещеру. Рядом с ней к песчаниковой стене прислонился Мика, не спеша прихлебывая из кружки крепкий темный эль.
     - Если все они - или хотя бы большинство - колдуны, - с усталым вздохом пробормотала девушка, - то чем они здесь занимаются? Колдовством?
     - Многими вещами. Есть такие, кто работает, чтобы обеспечить потребности общины, а другие заняты исследованиями и изучением истории. Хоть вне Анклава колдовства все боятся и считают его ересью, на самом деле колдуны вовсе не всемогущи. Все, кто здесь живет, верят, что способны на большее, вот и стараются узнать, что собой представляет их сила. А еще они пытаются найти легендарный Калике, о котором говорят, что он содержит все ответы.
     - Что такое Калике?
     - Я слышал, что он возник в Начале Веков, когда появились первые колдуны. Есть две книги, в которых говорится о существовании Каликса и о том, что он может делать, но никто из живущих здесь никогда его не видел и даже не знает, как он выглядит. Говорят, что Калике был потерян перед войной с Империей, но мастер Патрик в этом сомневается; вот поэтому он и роется все время в книгах, чтобы найти след.
     - А Шинлей?
     - Он стал буквально одержим поисками Каликса с того самого момента, как присоединился к Анклаву. Финлей много раз отлучался из Данлорна, все ездил в поисках старинных книг, искал в них указания, а потом пытался найти Калике. Эта мысль никогда его не покидает.
     - И поэтому он хочет, чтобы Роберт встал в Круг? Это может помочь поискам?
     Мика кивнул:
     - У колдунов множество легенд о Каликсе, но большая часть записей погибла при пожаре. То, что теперь известно, было собрано по крохам за пять столетий. Если вам интересно, спросите господина. Уж он-то знает о Каликсе все, они с мастером Патриком несколько лет только его поисками и занимались. Думаю, они вдвоем лучше всех изучили историю колдунов.
     Дженн взглянула на дверь в противоположной стене. Резные дубовые панели подпирали необработанный камень свода пещеры. Ни в одном зале, который Дженн приходилось видеть, не было такого роскошного украшения. В центре стены высилась дверь; ее створки были покрыты тонкой резьбой, но в тусклом свете факелов Дженн не могла разглядеть изображений. За этой-то дверью Роберт и совет Анклава и говорили сейчас о ней - вот уже более часа.
     Дженн вздохнула. Бесполезно гадать, что будет дальше, но девушка все равно пережевывала мысли о будущем, как кусок жесткого мяса. Она ничего не могла с этим поделать. События последних дней далеко превосходили ее самые причудливые сновидения. Дженн подняла глаза на стоящего рядом парня и спросила:
     - Мика, дело только во мне, или происходит что-то совсем странное и непонятное?
     Мика уселся на скамью рядом с девушкой.
     - Нет, ситуация и в самом деле чрезвычайно странная. Дженн рассмеялась:
     - Как хорошо! Я себя чувствую теперь гораздо лучше. По крайней мере ясно, что я не свихнулась, а только лишь влипла в крупные неприятности.
     - Ну, по любимому выражению господина, все могло быть и хуже. - Дженн искоса взглянула на него, ожидая продолжения. - Мог начаться снегопад, - с невозмутимым видом закончил Мика.
     - Разве это составило бы большую разницу?
     - Еще бы. Вы только представьте, как здесь стало бы сыро. - Мика укоризненно покачал головой, когда Дженн улыбнулась. - К тому же ни в какие неприятности вы не влипли. Просто они никак не могут решить, что вы собой представляете.
     - Правда?
     - Да. Такое время от времени случается. Говорят, мой господин тоже их озадачил. Конечно, меня тогда тут не было, но, по-видимому, они долго спорили, насколько он сильнее всех остальных. Они даже некоторое время надеялись, что с его помощью сделают большой шаг вперед.
     - Ну и?..
     - Конечно, - серьезно ответил Мика, - в чем-то господин с ними сотрудничает, но ведь настоящим членом Анклава он так и не стал. Он никогда не принимал на себя никаких обязательств, никогда не давал клятвы - поэтому-то Финлей с ним все время и препирается.
     Дженн опять вздохнула:
     - Все так запутано. Никогда я ничего не пойму...
     - Да не имеет это значения. - Мика допил свой эль. - У вас будет достаточно времени, чтобы привыкнуть к своей силе, - если, конечно, цы захотите ее использовать и впредь. И вы успеете решить, хотите ли остаться и работать здесь, или отправиться куда-то еще.
     - Но если я... - Однако закончить фразу Дженн не удалось. Дверь открылась, и Роберт знаком позвал их с Микой внутрь.
     Это был самый обыкновенный жест, но по какой-то причине девушка ощутила неприятное покалывание в спине. Сопровождаемая Микой, она подошла к двери. Вокруг длинного стола в зале совета сидели человек десять, которых Дженн раньше не видела, и трое известных ей людей: Финлей, друг Роберта Патрик и Айн. Все они как один повернулись и смотрели, как Дженн приближается. Стены зала были покрыты красочными, совсем не выцветшими от времени фресками, и девушке хотелось остановиться и разглядеть их, но взгляды сидевших за столом были слишком властными.
     Роберт закрыл дверь за Микой и прошел во главу стола.
     - Это Дженн, - сообщил он собравшимся.
     Девушка попыталась так же рассматривать каждого сидевшего за столом, как они рассматривали ее, но покалывание в спине становилось сильнее, отвлекало; Дженн захотелось потянуться, чтобы избавиться от неприятного ощущения.
     - Нам рассказали о необыкновенном происшествии с мостом, - начал старик, сидевший слева. - С вашей стороны это было очень смело.
     Чувствуя, как пристально смотрят на нее собравшиеся Дженн неловко переступила с ноги на ногу, неспособная даже сообразить, чего от нее хотят, и уж тем более что-то ответить.
     - Можете ли вы рассказать нам, как вы это сделали - или хотя бы что навело вас на такую мысль?
     - Я... - начала Дженн, стараясь отвлечься от покалывания, добравшегося теперь до шеи. - Я ни о каком мосте и не думала. Я думала только о Мике.
     Собравшиеся обменялись многозначительными взглядами и стали перешептываться.
     - Но ведь вы же почувствовали свою силу, когда выпрямили мост? - спросил человек с противоположного конца стола.
     Дженн показалось, что ей в темя уперся палец; боль заполнила ее голову. Она нащупала пустое кресло рядом с собой и рухнула в него.
     - Я... не чувствовала... ничего, кроме... - Она охнула и закрыла глаза.
     - Довольно! - Роберт быстро подошел к девушке и положил руку на спинку ее кресла. - Я ведь предупреждал, что из этого ничего не получится, - так что прекратите!
     Боль постепенно стала проходить, хотя покалывание в спине не исчезло; осталась и тяжелая пульсация в висках. Дженн несколько раз глубоко вздохнула и открыла глаза.
     - Я же говорил, что он вмешается, Айн, хоть ты и уверяла в обратном, - проворчал старик, сидевший слева.
     - Ох, помолчи, Уилф. Разве ты не видишь, что бедняжке больно? - Айн поднялась со своего места. - Роберт прав. Силой мы от нее ничего не добьемся.
     Кто-то дал Дженн бокал с вином. Она подняла глаза и встретилась с виноватым взглядом Роберта. Девушка сделала глоток и постаралась не смотреть на членов совета. Что они пытались с ней сотворить? Почему они не сказали...
     - Это же просто смешно! - стукнул кулаком по столу Уилф. - Как можем мы что-то узнать о ее потенциале, когда этот... ренегат стоит тут на страже?
     Роберт выпрямился и улыбнулся старику.
     - Ну, если хотите, я могу уйти - только, боюсь, мне придется увести и Дженн. Я, как только что совершенно справедливо заметил мой брат, несу за нее ответственность.
     - Да неужели? - откинулся в кресте Уилф.
     - Я сказала, чтобы ты помолчал, Уилф. - Айн поднялась и встала рядом с Робертом. - Роберт здесь по нашему приглашению. И если ты думаешь, будто он не сделает того, что обещал, то ты, верно, забыл: он никогда не прибегает к пустым угрозам. - Спокойно улыбнувшись Роберту, она продолжала: - Мы столкнулись с чем-то, чего не понимаем. Перед нами дитя, запуганное нашими нападками, и вдобавок оказавшееся в ситуации, о которой не имеет ни малейшего представления. Почему бы нам не поговорить с девушкой по-человечески?
     На некоторых лицах отразилось потаенное злорадство, когда Уилф ничего не ответил. Потом другой член совета наклонился вперед и спросил:
     - А что случилось с твоим аярном, Роберт? Ты говоришь, он раскололся, когда она его коснулась?
     - Не могли бы вы, - неожиданно сказала Дженн, сама удивляясь неведомо откуда взявшимся словам, - перестать говорить обо мне так, словно меня здесь нет? - Болезненная пульсация в висках все еще мешала ей думать, она с трудом сдерживала слезы. Настойчивость этих людей так отвратительна! Единственное утешение - стоящий рядом Мика и надежная защита - Роберт. Да, она с радостью ответит на все вопросы, но только, пожалуйста, пусть эта боль прекратится!
     Дженн услышала, как зашуршала ткань и как ножки кресла проехали по камню пола. Задавший вопрос насчет аярна человек поднялся на ноги и обратился к ней:
     - Прошу меня простить, Дженн. Я не хотел быть грубым. Девушка скорее почувствовала, чем услышала, как рядом с ней тихо рассмеялся Роберт. Теперь он охотно ответил на вопрос:
     - Да, Генри, камень раскололся пополам.
     - Можно нам посмотреть?
     Роберт сунул руку за пазуху, чтобы достать аярн; Дженн собралась отхлебнуть еще вина, но не донесла бокал до губ - зал наполнил странный звон. Девушка украдкой взглянула на остальных, но те или привыкли к этому, или ничего не слышали. Дженн хотела посмотреть на Роберта, но ее глаза невольно остановились на камне в его руке. По мере того как Роберт разворачивал ткань, скрывавшую аярн, звон становился все громче, пока не сделался оглушительным, как звук тысячи церковных колоколов. Дженн никакими усилиями не могла оторвать взгляд от камня. Ей слышались голоса, но словно доносящиеся откуда-то издалека; слов разобрать она не могла. В мире не осталось ничего, кроме камня, звона, покалывания в спине и головной боли.
     Пытка продолжалась, пока камень передавали из рук в руки; наконец его положили на стол перед Дженн. Девушка по-прежнему не могла отвести от аярна глаз: он притягивал ее взгляд, как свет маяка в ночи. Мир сузился, сосредоточился в этой речной гальке, гладкой, обкатанной водой, расколотой на две части. Потом к камешку протянулась рука - ее собственная рука - и стиснула половинки; пальцы Дженн, казалось, действовали по своей воле.
     Неожиданно Дженн почувствовала себя в ловушке, подобно зверю в клетке. Ее щека касалась холодной стали и нависающего камня. Пульсация в висках внезапно превратилась в удары копыт мчащейся галопом лошади, девушка ощутила запах влажного мха и гниющих листьев...
     Тишина. Колокольный звон прекратился, боль исчезла. Дженн оказалась вне времени, она могла лишь вдыхать прохладный свежий воздух. Он наполнил ее легкие, неся с собой жизненную силу, проникая в каждую клеточку тела. Разум Дженн прояснился, стал острым и быстрым.
     Девушка открыла глаза.
     Перед ней на коленях стоял Роберт, пристально глядя ей в лицо. Дженн встретилась с ним взглядом, и на долю секунды - совсем краткую долю - ей показалось, что она почти может читать его мысли, почти способна заглянуть в душу. Потом Дженн взглянула на свои стиснутые пальцы и прошептала:
     - Простите меня. Я знаю, что не должна была трогать его, но...
     Она разжала руку и подняла вверх аярн, не расколотый, а целый, как и раньше.
     Зал взорвался криками. Члены совета вскочили и кинулись к девушке, но Роберт поднял руку, заставив всех замолчать. Потом очень осторожно он потянулся к камню; как только его пальцы коснулись гладкой поверхности, возникла мгновенная почти невидимая вспышка света.
     Аярн упал в ладонь Роберта; когда Дженн отпустила камень, неимоверная усталость охватила ее. Девушка почувствовала, что ноги ее не держат. Испытывая головокружение и дурноту, она пошатнулась и упала бы, не подхвати ее Мика. Парень взял Дженн на руки; ее глаза закрылись, и она провалилась в темноту.

***

     Роберт и Финлей стояли в дверях спальни Айн, из-за их спин выглядывали Патрик и Мика. Айн, тяжело опираясь на палку, склонилась над Дженн, укутывая ее одеялом. Потом, ласково коснувшись лба девушки, она отошла от постели и выпроводила всех в другую комнату, решительно закрыв дверь в спальню.
     - Она сейчас уснет.
     - Ты уверена, что с ней все в порядке? - спросил Роберт, опасавшийся, что столь простое объяснение не соответствует истине.
     - Роберт, - устало усмехнулась Айн, - я ведь целительница. Можешь мне поверить - Дженн ничто не угрожает.
     Роберт подвел старую женщину к удобному мягкому креслу и пробормотал:
     - Прости меня.
     - За что? За то, что ты привез сюда Дженн? Наши старые дураки не видели ничего интереснее с того самого дня, когда я в первый раз привела тебя сюда и Ключ заговорил с тобой у всех на виду. Знаешь ли, жизнь здесь временами бывает очень скучной.
     Роберт уселся на табурет и обхватил руками колено.
     - Да, ты, конечно, права. Все могло быть хуже.
     - Ох, - Мика умоляюще протянул руки к своему господину, - не говорите этого опять!
     Тихо рассмеявшись, Роберт кивнул.
     Финлей все еще прислушивался у двери спальни, но теперь решительно двинулся к Роберту и уселся, глядя брату в лицо.
     - Так что же она совершила? Как ей удалось снова сделать твой аярн целым?
     - Не знаю. Мне непонятно, во-первых, как она его расколола. Знай мы это, мы уже наполовину разгадали бы загадку.
     Патрик прислонился к стене и сложил руки на груди.
     - Ну, поскольку Дженн явно не нуждается в аярне в отличие от нас, можно предположить, что она питает к нему своего рода неприязнь. С другой стороны, это не объясняет, почему она снова его воссоединила. Роберт, ты пробовал аярн в работе? Он действует так же, как и прежде?
     Роберт на секунду закрыл глаза и окинул колдовским зрением пещеры и коридоры Анклава: тут и там он заметил знакомые ауры. Снова открыв глаза, он ответил Патрику:
     - Да, совершенно так же.
     Айн недоверчиво посмотрела на него, но их общее изумление выразил Патрик:
     - Ты и на такое способен? Ты же даже не вынул свой аярн!
     - Ладно, Патрик, не будем отвлекаться, - покачал головой Роберт. - Мы говорили о Дженн. Что бы ни сделала она с аярном, это, похоже, на нем не отразилось.
     Патрик сделал глубокий вдох и потряс головой.
     - Значит, мы снова оказываемся там же, откуда начали.
     - Я хотел бы знать одно. - Финлей наклонился вперед и пристально взглянул в глаза брату. - Что ты собираешься теперь делать?
     - Делать? - Роберт устало провел рукой по лицу. Может, конечно, он и ошибается, но, похоже, назревает новый спор... Однако сейчас он был не в настроении препираться с Финлеем.
     - Да, с Дженн.
     - Мне очень жаль, Финлей, но я не понимаю вопроса. Разве тебе кажется, что я должен что-то с ней делать?
     - Ох, да помилует нас Минея, Роберт! Я спрашиваю тебя, не намерен ли ты по-прежнему отвезти ее в какой-то город или деревню.
     Роберт ответил Финлею прямым взглядом. По какой-то причине он внезапно ощутил ужасный холод; оледенела не его плоть, не тело, а что-то в самой глубине души.
     - Да, если это то, чего она хочет.
     - Но ты же не можешь так поступить! Только подумай, что могли бы значить ее способности для Анклава! Ты сам говорил, что ничего не знаешь о ее возможностях. Где же лучше можно изучить их, как не здесь, где столько умелых колдунов!
     Роберт отвернулся; отвечать ему не хотелось. Однако Финлей, вскочив на ноги, продолжал, не в силах сдержать пыл:
     - Дженн здесь жилось бы гораздо лучше, чем прислуживая в какой-то таверне! И здесь она была бы в безопасности. Ты не можешь отпустить ее и позволить ей скитаться по стране. Кто знает, что она смогла бы совершить, оставаясь здесь! И кто узнает, где она? У нее нет ни семьи, ни друзей. Никто ее не хватится.
     Суть того, что предлагал Финлей, не сразу дошла до Роберта. Глаза брата сверкали от возбуждения, он явно был уверен в успехе.
     - Ну, знаешь ли, чего от тебя и ожидать! Мы спасаем ее от банды фанатиков-гильдийцев - только чтобы заточить в пещере, полной других фанатиков, готовых наброситься на девушку. Я правильно понял тебя, Финлей? Кто узнает! Сама Дженн будет об этом знать, все в Анклаве будут знать! Что же это за община, если она принимает решения за своего нового члена, даже ничего ему не объясняя? Ты этого добиваешься?
     Роберт поднялся на ноги и сделал шаг к Финлею; голос его превратился в хриплое рычание.
     - Ты желаешь держать Дженн в Анклаве, чтобы изучить ее силу и узнать, как ее можно использовать. В то же время ты желаешь, чтобы я встал в Круг, чтобы Ключ выбрал меня в качестве следующего вождя. Ты этого хочешь, Финлей?
     Роберт снова сделал шаг вперед, так что Финлею пришлось отступить; он оказался прижат спиной к двери. Роберт заметил страх в глазах брата, но и не подумал о том, чтобы успокоить его. Все это было чересчур - даже для сдержанного Роберта.
     - Ты желаешь держать нас обоих здесь, прекрасно зная, что, как только Ключ меня выберет, я тоже стану вечным пленником горы. Клянусь кровью Серина, Финлей, и ты еще желал знать, почему я больше не забочусь о благе народа! Тебе же самому совершенно безразлична и судьба твоего брата, и судьба этой бедной девушки!
     Роберт умоли; сердце его словно стиснула ледяная рука.
     - Убирайся. Убирайся с глаз моих!
     Финлей выскочил из комнаты, но Роберт этого уже не заметил. Он сделал ошибку: не следовало сюда приезжать, не следовало думать, будто ему удастся избежать противостояния. Он сделал глубокий вдох, стараясь отогреть холодный комок в груди.
     На плечо Роберта легла чья-то рука.
     - Знаешь, Роберт, - с улыбкой сказала Айн, - иногда я удивляюсь, как ты удержался от того, чтобы не убить Селара и не сесть на трон самому.
     - Никогда так не говори, даже в шутку, - прошептал Роберт, отворачиваясь.
     - Но я, возможно, вовсе не шучу.
     - Тогда тем больше оснований эту тему не поднимать. Я поклялся служить королю, и только ему одному. Нарушить клятву - значит покрыть позором не только меня самого, но и все, во что я верю.
     Айн обошла Роберта, встала перед ним и взглянула ему в лицо.
     - Так вот в чем дело? Вот почему ты не хочешь присоединиться к нам - из-за данной когда-то клятвы? Потому что ты так высоко ценишь честь? Но стоит ли того честь?
     Смягчившись, Роберт положил руки на плечи Айн.
     - Чего стоила бы клятва, которую я принес бы Анклаву, если я сначала нарушу слово, данное королю? А? Прости меня, Айн, но не кажется ли тебе, что любой спор всегда движется по замкнутому кругу? По крайней мере спор, касающийся меня. - Он бросил взгляд на закрытую дверь в спальню. - С девушкой все будет в порядке?
     Айн кивнула:
     - Да. И ты сам ложись и поспи. Даже если ты не намерен встать в Круг завтра, твое присутствие на церемонии все равно требуется.
     - Разве это все, что от меня требуется? - спросил Роберт уже от двери.
     - Кто может ответить на такой вопрос, - пожала плечами Айн, - ночью накануне Собрания?

***

     Догадаться о том, что наступило утро, Дженн смогла лишь по тихим звукам, доносившимся из пещер и туннелей Анклава, - шагам по усыпанным песком проходам, приветствиям, которыми обменивались друзья, звону стекла и скрежету дерева по камню. Сон Дженн в незнакомой постели был беспокойным. Дважды она просыпалась, уверенная, что слышит стук копыт догоняющих ее лошадей. Однако, открыв глаза, девушка не видела ничего, кроме теней и масляной лампы в углу: преследователи ей только снились.
     Дженн проснулась задолго до того, как Айн пришла ее будить, и неподвижно лежала в постели, пользуясь первой представившейся ей возможностью спокойно обдумать все случившееся за последние дни - с того момента, когда она позволила резким словам сорваться с языка в присутствии стражников Гильдии. Столько всего случилось, и почти все события представлялись Дженн невероятными. Даже теперь, свежим прохладным утром, она не могла понять, что накануне заставило ее взять в руки аярн. Тогда это казалось вполне естественным, более того - единственно возможным поступком, но оглядываясь назад, Дженн могла вспомнить лишь угнетающую враждебность сидящих вокруг стола незнакомцев. Их вопросы, их настойчивость наполняли ее беспокойством, которое никак не покидало девушку и которое умеряло ее естественное любопытство по отношению к Анклаву.
     - Я слышала, как вы разговаривали прошлой ночью, - призналась Дженн, когда Айн принесла ей миску густой мясной похлебки. От аппетитного запаха забурчало в животе. Девушка села, опираясь на подушки, и взялась за ложку. - Мне очень жаль, но я не могла не слышать.
     - Жаль, что мы не давали вам уснуть, - ровным голосом отозвалась Айн. Она подошла к постели и присела на краешек.
     Дженн молча ела, но, заметив, что старая женщина следит за каждым ее движением, смутилась и покраснела.
     - Не стоит об этом беспокоиться, дитя. Вам о многом нужно узнать хотя бы ради того, чтобы остаться в живых. Вам придется постоянно держать ушки на макушке.
     Не доев похлебку, Дженн опустила миску на колени и растерянно покачала головой:
     - Вы и представить себе не можете, как странно все, что со мной случилось. Еще два дня назад я не сомневалась, что колдуны вымерли. Мне кажется невероятным, что все вы живете тут на вершине горы, но еще более невероятным, что я... я тоже могу делать всякие странные вещи. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь мне все объяснил!
     При всем своем желании Дженн не смогла продолжать. Слезы жгли ее глаза, горло перехватило. Она глубоко вздохнула и вытерла глаза рукой.
     - Что вы хотели бы знать? - мягко спросила Айн и протянула Дженн блюдо с румяными хлебцами. - Мне не все известно, но кое-что я могла бы...
     Дженн уставилась в миску с похлебкой, неожиданно обнаружив, что никак не может сообразить, о чем хотела бы спросить. Как неловко - после столь пламенной речи... Подняв глаза, Дженн спросила о первом, что пришло в голову:
     - Прошлой ночью вы сказали что-то о том, что Роберт не убил короля... и еще о том, что с ним говорил Ключ. Что это за история? Что такое Ключ? Что значит встать в Круг?
     Айн кивнула:
     - Вы спрашиваете о совсем разных вещах. Ключ - это нечто, что вы увидите сегодня утром, когда образуется Круг, - такова церемония, на которой Ключ избирает нашего предводителя, называемого джабиром. Когда он бывает избран, его сила становится неразрывно связанной с Ключом. Именно сила джабира поддерживает существование Ключа, так что джабир не должен никогда покидать Анклав. Каждый может встать в Круг и претендовать на избрание, но поскольку управлять Ключом может лишь человек, обладающий большой колдовской силой, по традиции в Круг встают только сильнейшие из нас.
     - Такие, как Роберт?
     - Как вы, наверное, уже догадались, Роберт отказывается вставать в Круг. Он всегда стремился быть не зависимым от нас, как мы ни старались его переубедить.
     - Почему?
     Айн пожала плечами:
     - Не стану притворяться, будто понимаю его, дитя. Он говорит, что для его решения есть веские причины. Так или иначе, он отказывается приближаться к Ключу.
     - Но все-таки что делает Ключ?
     - Многое. С его помощью мы расшифровываем некоторые старинные манускрипты - так мы узнаем утраченные колдовские секреты. Каждое важное решение Анклава обычно нуждается в одобрении Ключа. Самая важная его обязанность - защищать Анклав и делать его невидимым снаружи. Если бы не Ключ, нас разоблачили и уничтожили бы еще столетия назад. Все эти годы нас мучает одна проблема: хотя мы знаем, как много Ключ может, без очень сильного предводителя мы способны лишь подбирать крохи. Мы верим, что существует способ, благодаря которому мы могли бы свободно жить где угодно, не подвергаясь опасности уничтожения, - и способ этот знает Калике. Однако, чтобы найти Калике, мы должны сначала раскрыть полный потенциал Ключа: так говорят две из уцелевших летописей. Впрочем, Ключ очень много делает для нас и так. А уж впечатление, которое он производит! Взрослые мужчины трепещут, когда Ключ задает им вопросы.
     - Так и случилось с Робертом? Айн улыбнулась и кивнула:
     - Ему тогда было всего девять лет, но он уже обладал большой колдовской силой. Это я нашла его и привела сюда - в те времена мы еще не подозревали, что и Финлей тоже одаренный колдун. Конечно, их отец был жив, так что ему пришлось сказать, что сын проведет месяц в уединенном монастыре. Роберт был странным ребенком: вечно задавал вопросы, на которые никто не мог ответить, и никому не верил на слово. Он был вспыльчив и жизнерадостен, общителен и дружелюбен, а еще отличался поразительной способностью заводить друзей. Маркусу он понравился с первого взгляда.
     Айн помолчала, улыбаясь воспоминаниям, потом продолжала:
     - Так вот, я привела Роберта в зал, где находился Ключ. Мальчик сразу подошел к нему, и тут случилась самая странная вещь: раздался шепот. Я знала, что это голос Ключа, потому что слышала его и раньше. Можете себе представить, как мы удивились: никогда раньше ничего подобного не бывало. Ключ всегда говорил только с джабиром - и уж подавно не с ребенком.
     Дженн затаила дыхание:
     - И что же он сказал?
     - Не знаю, - пожала плечами Айн. - Я ничего не смогла разобрать, да и никто не смог. Все слышал только Роберт, но по своей упрямой натуре он всегда отказывался просветить нас, просто говорил, что слова Ключа касались лишь его лично.
     - А что вы говорили вчера насчет короля?
     Улыбка Айн угасла, она сделала глоток из кружки с водой.
     - Тут совсем другая история. По правде говоря, лучше бы вам спросить самого Роберта, только не удивляйтесь, если он ничего не ответит. Он хранит преданность Селару и не желает обсуждать это.
     - И теперь, - пробормотала Дженн, - он не станет делать ничего, каким бы важным ни было дело, если тем самым нарушит клятву королю. Неудивительно, что он так подавлен.
     - Ох! - Замечание Дженн поразило Айн, но девушка взглянула на нее с невинной улыбкой. - Вы бы лучше оделись, детка. Я принесла вам новое платье - моя дочь из него выросла. Скоро начнется церемония, и не годится вам ее пропустить.
     Дженн вылезла из постели, а тем временем Айн налила горячей воды в таз, чтобы та могла умыться, достала мыло и чистое полотенце и вышла, оставив девушку одну. Когда она вернулась, Дженн уже натягивала на себя платье из мягкой синей шерсти.
     - Я помогу вам, - с материнской улыбкой предложила Айн и расстегнула ворот. Платье скользнуло вниз, и Айн стала расправлять рукава, чтобы Дженн могла просунуть в них руки. Когда дело дошло до второго рукава, Айн застыла на месте.
     - Что это? - прошептала она, широко раскрыв глаза.
     Дженн искоса взглянула на родинку у себя на плече.
     - Просто родинка. В чем дело?
     Айн опустила руки и бросила на девушку странный взгляд. Внезапно смутившись, Дженн стала натягивать рукав сама, но Айн остановила ее.
     - Родинка? Конечно, родинка... Но клянусь богами! Разве вы не знаете, что это такое?
     Дженн покачала головой: волнение Айн было ей непонятно.
     - Нет, я...
     - Конечно, не знаете - это у вас на лице написано. Я должна созвать совет... - Голос Айн оборвался, и она торопливо двинулась к двери.
     Дженн услышала, как Айн окликнула кого-то в главной пещере, и неожиданно почувствовала озноб. Она застегнула платье, но нехорошее предчувствие все росло. Девушка поспешно огляделась. Должен быть какой-то выход... Но окон в комнате не было, а через единственную дверь только что вышла Айн. Дженн уже слышала шаги и возбужденные голоса. Айн что-то объясняла собравшимся.
     - Говорю вам, у нее на плече Знак Дома - именно там, где ему и положено быть.
     - Это же невозможно! - раздался голос Уилфа. - Девица с таким происхождением не может иметь Знака Дома! Опять какие-то штучки Данлорна?
     - Успокойся, - произнес голос Генри. - Или ты хочешь, чтобы девушка тебя услышала? Айн, ты уверена? Ты ведь знаешь, что это может значить! Если Роберт обманул нас, то дело может обернуться большими неприятностями.
     - Не могу себе представить, чтобы он стал лгать, а уж о такой вещи и подавно.
     - Тогда, значит, виновата девчонка, - зловеще сказал Уилф. Дженн слушала этот разговор и чувствовала, как сердце у нее уходит в пятки. Они сейчас явятся, совсем как вчера... Они станут допытываться, мучить ее, загонят в западню... О чем у них шла речь? Явно о чем-то нехорошем, судя по тону...
     Чем ближе звучали шаги, тем больше Дженн ощущала себя пойманным зверьком, и в тот момент, когда дверь открылась, стала Действовать чисто инстинктивно.
     Она вскинула руки, и дверной проем заполнило бушующее пламя.

6

     Айн успела выкрикнуть предостережение и оттащить Генри от заплясавших в проеме языков огня как раз вовремя. Камень вокруг двери уже начал чернеть, и запах раскаленного песчаника заполнил маленькую комнату.
     - Что, во имя все богов, она творит! - рявкнул Генри, осматривая свою одежду - нет ли на ней подпалин. - Здесь же нельзя так делать! Она убьет себя! Погубит нас всех!
     - Нужно ее остановить! - Айн поспешно повернулась к Уилфу. - Я не очень сильна в этом...
     Уилф покачал головой и подошел так близко к двери, как только посмел. Подняв левую руку с аярном, он постоял так несколько мгновений, потом отступил.
     - Нет... Не знаю, как она это делает, но я не могу разрушить ее чары.
     - Это моя вина. - Айн оттащила мужчин подальше от заполненной пламенем двери. - Я не должна была терять голову, когда увидела у нее на плече Знак Дома.
     - Ты заметила, какого Дома? - раздался голос из коридора. Айн обернулась и увидела Финлея; тот быстро приближался, раздвигая собравшуюся толпу. Старая женщина покачала головой.
     - Я не знаю всех Знаков и не могу отличить один от другого.
     - Как он выглядел?
     - Два пересекающихся круга, перечеркнутые наискось, - коротко ответила Айн. - Послушай, я понимаю, как все это для тебя интересно, но, если нам не удастся быстро погасить огонь, она сожжет не только себя, но и весь Анклав. Ее нужно вывести оттуда!
     Финлей подошел к двери. В нескольких шагах от нее он остановился и осторожно протянул руку к огню, потом отошел и бросил через плечо:
     - Не так уж она сильна. Я мог бы погасить пламя без особых усилий.
     - Какая самонадеянность! - проворчал Уилф. Генри положил руку на плечо Финлея.
     - Есть шанс, что тебе это удалось бы, Финлей, вопрос в другом: следует ли?
     - Ох, да не будьте вы такими нерешительными! - Финлей сбросил руку старика и снова подошел к двери. Взмахнув левой рукой, он протянул к языкам пламени свой аярн. На мгновение огонь померк, в середине проема образовалась дырочка, но тут же пламя вспыхнуло еще ярче, а дырочка исчезла.
     Финлей опустил руку и пожал плечами.
     - Ну что ж, пусть тогда она сгорит!
     - Ох, Финлей! - Айн в гневе плюнула в его сторону и, не обращая больше на Финлея внимания, обернулась к толпе. - Приведите сюда Роберта! Быстро!

***

     Роберт слышал, как люди бегут по проходам, но не придавал этому значения, пока за ним не примчался Мика. По его взволнованному лицу Роберт догадался, что с Дженн что-то случилось; перепрыгивая через две ступеньки, он кинулся по лестнице вверх. Люди жались к стенам, давая ему дорогу. Запыхавшись, Роберт влетел в узкий коридор, ведущий к апартаментам Айн; Мика не отставал от него ни на шаг.
     - Что случилось? - начал Роберт, но тут увидел стену слепящего пламени в проеме двери.
     - Мне так жаль, Роберт, - взволнованно начала объяснять Айн, - я, должно быть, сказала что-то, что испугало девочку. Уилф и Финлей пытались разрушить чары, но не смогли.
     Роберт сделал несколько шагов вперед и остановился, сосредоточившись на огне и пытаясь что-нибудь разглядеть за языками пламени. Он смутно ощущал силу, исходящую с той стороны, но ничего более.
     - Пока с ней все в порядке, но если это продлится дольше... - Роберт резко обернулся. - Что вы сказали ей? Почему она начала защищаться?
     - А знает ли она сама, что делает? - едко поинтересовался Финлей.
     Айн не обратила внимания на его слова.
     - Роберт, у нее на плече Знак Дома.
     - Что?! - Роберт замер на месте.
     - Я была так поражена, что, должно быть, испугала ее...
     - Конечно! Но это мы обсудим потом. - Роберт снова повернулся к двери и достал свой аярн, но не стал ничего делать немедленно.
     - Я это уже пробовал, Роберт, - пробормотал Финлей. - Даже ты не сможешь пробиться сквозь такое пламя. Голос Роберта прозвучал не громче шепота.
     - Кто сказал, что сквозь него нужно пробиваться? - Он поднял руку и сосредоточился. В ту же секунду вокруг пылающей двери возник прозрачный, но непроницаемый экран, за который пламя уже не могло распространиться. Роберт двинулся вперед и прошел сквозь языки огня; они не причинили ему никакого вреда, как будто были иллюзорными.
     Дженн стояла посреди комнаты; лицо ее было бледно и покрыто каплями пота. Словно остекленевшими блестящими глазами она смотрела, как Роберт приближается к ней.
     Роберт мягко улыбнулся девушке, постаравшись скрыть свою озабоченность.
     - Спасибо, что впустили меня.
     - Я не была уверена... Но вы прошлой ночью встали на мою защиту, вот я и подумала... - Ее голос стих, а взгляд снова переместился на дверь.
     - Вы знаете, что делаете? - осторожно поинтересовался Роберт.
     - Нет. Но так они не смогут войти. Я им не доверяю. На этот раз Роберт улыбнулся совершенно искренне.
     - Я тоже им не очень доверяю. В Анклаве живут странные люди, но вам вреда они не причинят.
     - В самом деле? А что это они говорили? Что значит - Знак Дома? Я просто ничего не понимаю. Зачем вы привезли меня сюда? - В голосе Дженн появилась истеричная нотка.
     Роберт успокаивающе поднял руки.
     - Вы же знаете, что я должен был это сделать - в ваших собственных интересах, а не в чьих-либо еще. Но если вы хотите покинуть Анклав, мы так и сделаем, прямо сейчас. Только погасите огонь
     - Зачем?
     - Иначе вы убьете себя, меня и всех на сотню шагов вокруг. Вы еще многого не знаете насчет колдовства, так что поверьте мне на слово.
     Глаза Дженн вспыхнули.
     - Поверить? А могу ли я доверять вам? Вы объясните мне, что такое Знак Дома?
     - Конечно. Я расскажу вам обо всем, что вы захотите знать. Только сначала погасите пламя.
     - Нет, - покачала головой Дженн. - Сначала расскажите. Что такое Знак Дома?
     - Хорошо, - медленно кивнул Роберт. - Мне, правда, удивительно, что вы не слышали об этом раньше. Вы ведь знаете о двадцати трех Домах - знатных семьях, ведущих свой род со времен Империи, а то и раньше? Каждый Дом имеет свой Знак - родинку. У каждого ребенка, прямого потомка главы Дома, есть такая родинка; они немножко отличаются у разных людей, но сохраняют форму, присущую данному Дому. Знак Дома всегда располагается на левом плече. Именно его вы, как мне сказали, и имеете.
     - Но как он мог появиться у меня? Мой отец был трактирщик.
     - Нужно будет все выяснить, а пока... Дженн снова покачала головой:
     - Нет. Я вам не верю. У меня действительно есть родинка, но это не может быть Знак Дома.
     - Откуда вы знаете? Послушайте, уверяю вас, я говорю вам правду. У меня самого есть Знак Дома, и у Финлея тоже.
     - Покажите.
     Роберт расшнуровал ворот своей белой рубашки и обнажил плечо. На коже, рядом со старым шрамом, отчетливо виднелась родинка - треугольник, пересеченный двумя линиями от вершины к основанию.
     - Это Знак Дома Данлорнов, - тихо произнес Роберт, не спуская глаз с Дженн. - Я сказал вам правду. Пожалуйста, погасите огонь. Обещаю, я не дам вас в обиду.
     Девушка секунду поколебалась, потом молча кивнула. Внезапно по комнате пронеслось дуновение свежего воздуха, и Роберт увидел, как стена пламени исчезла. Он быстро повернулся к Дженн, опасаясь, что она может снова потерять сознание, но девушка ответила ему твердым взглядом.
     - Со мной все в порядке... и простите меня. Глядя ей в глаза, Роберт кивнул:
     - Конечно.
     В ту же секунду в комнату вбежали Айн и остальные.

***

     Мика поднял глиняный кувшин и обошел комнату, наполняя кружки густым ароматным медом. Дженн, сидя в кресле у очага, следила, как парень ловко и почтительно скользит от Айн к Финлею, от Генри к Уилфу, от Патрика к Роберту. Пламя свечей бросало тени на его веснушчатое лицо, зажигало золотые искры в рыжих волосах. Хотя Мика сохранял подобающую серьезность, у Дженн создалось впечатление, что он не так уж озабочен случившимся: парень явно настолько верил своему господину, что не сомневался - все разрешится наилучшим образом. Уже не в первый раз Дженн почерпнула утешение в спокойствии Мики.
     Роберт, сидевший с ней рядом, бросил на Дженн ободряющий взгляд. Он не отходил от нее ни на шаг с того момента, как она погасила пламя, но девушка не могла определить, поступает ли он так ради ее безопасности, или из опасения, что она снова зажжет огонь.
     Впрочем, сейчас Дженн это было безразлично. Она сердилась. Не только на окружающих ее чужих людей, но и на себя. За всю свою жизнь она ни разу не испытывала страха настолько сильного, чтобы подчинить себе все ее поступки. Но сегодня утром, когда она услышала их разговор... Хуже всего было то, что Дженн никак не могла разобраться, что же в словах колдунов так ее испугало.
     Она никогда не любила признаваться, что чего-то боится, и уж подавно никогда не говорила этого вслух. Ей хотелось верить, что так будет всегда, - ведь иначе она признала бы свое поражение. И не просто поражение - она потеряла бы часть самой себя. То, что она никому никогда не говорила, что испугана, было частью ее щита, ее брони, защищающей от враждебного мира. "Дженн ничего не боится", - говорили о ней люди, и действительно: каким-то странным образом чем меньше она показывала свой страх, чем меньше думала об опасности, тем меньше она боялась.
     Дженн на мгновение закрыла глаза и пожелала снова оказаться дома, в таверне отца. Звуки, запахи, тепло очага - все там было таким знакомым, таким родным. Единственная опасность - что посетители передерутся и поломают столы. Отец всегда защищал Дженн от любой опасности, так что страх не стал неотъемлемой частью ее жизни. Только однажды, когда к отцу явился тот седой человек, она испугалась по-настоящему... Впрочем, ей ведь было тогда всего семь. Старик о чем-то говорил с отцом, не спуская с девочки глаз. Он пробыл в гостинице неделю, но ни разу не заговорил с Дженн, хотя все время следил за ней. В конце концов она стала прятаться от него и не могла дождаться, когда же он уедет; воспоминание о пронзительном взгляде старика сохранилось навсегда... То, как на нее смотрели теперь эти люди, напомнило Дженн о том давнем случае.
     Они, колдуны, не такие, как обычные люди. Сначала Дженн видела их отличие именно в колдовской силе, и ей было понятно, почему их все так боятся. Потом она решила, что причина - в их жизни здесь, в оторванности от нормального общества. Но наконец она поняла: все-таки все дело в колдовстве.
     И вот теперь она одна из них...
     Последние сомнения исчезли так же бесследно, как если бы их сожгли языки вызванного ею пламени. Значит, Роберт и остальные были правы. Она в самом деле удержала мост, расколола камень - а потом и воссоединила его опять. Все чудеса - ее рук дело. Но почему она ничего не знала? Почему это началось так внезапно? Что заставило ее силу проявить себя? Дженн случалось и раньше оказываться в трудном положении, но ничего подобного не происходило. Раза два ей даже хотелось...
     Девушка сложила руки на коленях и заставила себя успокоиться. Совсем ни к чему еще раз потерять власть над собой. Нет. Сейчас следует сдержать гнев и воспользоваться им как орудием. На этот раз Дженн твердо решила получить ответы на некоторые свои вопросы. Даже трудно решить, что хуже: попасть в руки тех гильдийцев или быть спасенной Робертом Дугласом, графом Данлорном. В первом случае она лишилась бы руки, во втором - похоже, лишилась свободы; действительно трудный выбор... Поэтому Дженн не сводила глаз с Мики, разливавшего вино, - по крайней мере один друг у нее есть.
     - Вы все знаете, что случилось сегодня утром, - начал Роберт.
     Дженн рассеянно кивнула. Мика кончил обносить всех вином и занял место за креслом своего господина. Теперь девушка сосредоточила внимание на остальных. Уилф, одутловатое покрытое морщинами лицо которого все еще искажала гневная гримаса, уставился в стену у Дженн над головой. Генри не так открыто проявлял свои чувства. На его лице было написано сожаление, словно он пытался уверить Дженн, будто считает все случившееся досадным недоразумением, которое легко рассеять. Патрик явно не испытывал ничего, кроме любопытства. Больше всех смущена казалась Айн; она все время нервным движением отбрасывала с лица волосы.
     Финлей, опустив глаза, с мрачным видом сидел у противоположной стены. Хотя братья были очень друг на друга похожи, сейчас Финлей казался Дженн совсем незнакомым человеком. Темные волосы падали ему на лицо, скрывая горящие глаза. Дженн знала, что они горящие, - как же иначе? Не задумываясь, она спросила:
     - Что вы теперь собираетесь делать?
     Финлей вздрогнул, предположив - и совершенно справедливо, - что вопрос адресован ему. Однако прежде чем он успел ответить, Генри наклонился вперед и заговорил:
     - Это в основном зависит от вас, моя дорогая. От того, чего вы хотите.
     Дженн взглянула на старика, отметив про себя его доброе лицо, его ласковый голос.
     - Я? Как я могу что-то решать? Да и какое значение имело бы мое решение? Вы ведь уже определили, что со мной станется. Финлей добивается, чтобы я осталась здесь. Он, да и не только он, уверен, что может уговорить брата уехать без меня. Попробуйте сказать, что это не так! Попробуйте отрицать, что вы только и думаете о том, как много я могу сделать для вас!
     Краем глаза Дженн заметила, что Роберт безуспешно пытается скрыть усмешку. Именно в этот момент ей стало ясно: да, ему все-таки можно доверять. Не постарайся он спрятать улыбку, скажи он сейчас хоть что-нибудь, все было бы иначе. Однако он этого не сделал. Он в отличие от остальных явно придерживался мнения, что Дженн вправе определять собственное будущее. Может быть, поэтому-то он и сам не хочет присоединиться к Анклаву. Может быть, именно в этом он расходится во мнениях с колдунами.
     Генри медленно покачал головой:
     - Нет, я солгал бы, если бы сказал, что не думал о том, какую огромную помощь вы могли бы нам оказать. Поймите, дитя, вы обладаете уникальным талантом.
     - Уникальным? В чем?
     Генри поднял брови и оглядел остальных, предлагая им ответить на вопрос; все, однако, промолчали.
     - Ну, видите ли, ваша сила, как и сила, которой мы все обладаем, - она внутри. Вы с ней родились, и она останется с вами до смерти. Мы на самом деле не знаем, что сила собой представляет и почему один человек ее имеет, а другой - нет. Однако мы знаем наверняка, что это сила стихийная, что она черпает энергию из вашего собственного тела. Если вы слишком часто будете ею пользоваться, то ослабеете, а потом и умрете. Поверьте, такое случалось. Поэтому-то мы и пользуемся аярном. Он ограничивает расход энергии и в то же время защищает нас от бесполезной траты силы. Сам камешек ничего собой не представляет. Мы берем любой и подвергаем его обработке, после чего аярн и служит нашим целям. Генри помолчал и отпил глоток вина.
     - Вам нужно все это знать, чтобы понять, как мы смотрим на ваши способности. Вы совершили по крайней мере четыре деяния, требующих огромной силы, без помощи аярна или какого-либо щита. Вы должны были бы погибнуть - а сегодня утром и мы все вместе с вами.
     В голосе Генри не было укоризны, но Дженн внимательно посмотрела ему в глаза, прежде чем отвела взгляд. Она взглянула на Финлея, но тот по-прежнему сидел, опустив голову. Что ж, пусть злится.
     - Ну хорошо, мы все живы. Что это означает? В чем мое отличие?
     Дженн задала вопрос вполне серьезно и несколько растерялась, когда услышала тихий смех Роберта. Повернувшись в его сторону, она язвительно заметила:
     - Рада, что вас это так развлекает.
     Однако тот совсем не выглядел смущенным, хоть и извинился:
     - Прошу меня простить. В один прекрасный день, уверяю вас, вы поймете, почему я смеялся. А сейчас не обращайте на меня внимания.
     После паузы Генри ответил на последний вопрос девушки:
     - Мы не знаем, почему вы способны совершать то, что совершили. Чтобы найти ответ, нужно время. Есть и другие загадки - например, почему ваша сила неожиданно проявилась в таком возрасте. Обычно ее признаки бывают заметны гораздо раньше - лет в шесть-семь.
     - Ты основываешься на предположении, - проворчал со своего места Уилф, - что она и в самом деле колдунья.
     Все взгляды обратились в его сторону. Уилф продолжал:
     - Мы ведь так мало знаем о том, что делаем. Кто может с уверенностью сказать, что ее сила - той же природы? Может быть, мы сейчас столкнулись с чем-то, с чем никогда раньше не имели дела.
     - Какая другая сила существует? - обратилась к нему Дженн.
     - Откуда мне знать? Я хочу сказать одно: нам известно достаточно, чтобы понимать - всего мы не знаем.
     - Мне кажется, ты пытаешься без нужды все запутать, - возразила Айн. - Не смущай девочку разговорами о других возможностях.
     Генри поднял руку, чтобы остановить спорщиков.
     - Я стараюсь показать вам, что мы многое могли бы узнать о вашей силе, если бы вы остались с нами. Вы стали бы полноправным членом Анклава и получили бы все знания и умения, в которых нуждаетесь. Вы получили бы возможность развить свой талант, что бы он собой ни представлял, в полной мере.
     Дженн не могла не заметить, как напрягся Роберт, услышав эти слова. Его лицо ничего не выражало, но молчание было очень красноречиво. Девушка не знала, что им движет, но догадалась: спроси она его, и Роберт посоветовал бы ей не оставаться в Анклаве. Дженн сгорала от любопытства, однако понимала, что сейчас не время задавать вопросы.
     Она снова повернулась к Генри:
     - Это все мне понятно. Не понимаю я другого: почему то, что у меня есть Знак Дома, все меняет.
     Ответом Дженн было молчание.
     Девушка обвела собравшихся взглядом, но все как один отводили глаза. Дженн в раздражении обернулась к Роберту.
     Тот пожал плечами и протянул руки к огню, прежде чем ответил:
     - Боюсь, что я не дал вам полного объяснения сегодня утром. Меня беспокоила ваша безопасность, поэтому не хотелось вдаваться в долгие объяснения. Чего я тогда не сказал - это что наличие у вас Знака Дома не может быть случайностью. Его имеют лишь прямые потомки: у меня, например, он есть, а у моего двоюродного брата - нет.
     - Да, но...
     Патрик внезапно отбросил свою холодную отстраненность и с загоревшимися глазами наклонился вперед.
     - Раз у вас есть Знак Дома, это значит, что вы должны быть дочерью главы одного из Домов.
     Когда значение этих слов дошло до Дженн, девушка судорожно вздохнула. Она особенно не задумывалась об открытии Айн, но теперь поняла, что все совпадает. Она снова взглянула на Финлея, но он упорно смотрел в пол. Все-таки что-то во всем этом есть такое, чего она пока не понимает...
     - Какого из домов? - спросила она просто. Роберт сделал глубокий вдох.
     - Судя по описанию, откуда-то из восточной части страны, недалеко от Данлорна. Если учесть ваш возраст и характер Знака, я сказал бы, что вы принадлежите к Дому Элайта, и ваш отец - Якоб Росс, граф Элайты.
     Сердце Дженн заколотилось.
     - Мой отец? Но... как такое возможно? Ведь...
     - Что вы помните о временах Смуты?
     - Смуты? Какое это имеет отношение к Знаку Дома? Однако Роберт ждал ее ответа.
     - Я мало что помню. Дома воевали друг с другом. Король Эдвард пытался восстановить порядок, но ничего не мог сделать; ему оставалось лишь наблюдать. Потом, через три года, явился Селар и завоевал Люсару. Больше я ничего не знаю. - Дженн озадаченно взглянула на Роберта, ожидая объяснений.
     Тот кивнул.
     - Перед тем, как вторгся Селар, почти все Дома воевали друг с другом. Одна распря следовала за другой. Не многим это известно, но нападениям подвергался один Дом за другим - не просто ради причинения ущерба врагам, но ради похищения детей. Чаще всего это оказывался наследник. Детей с тех пор никто больше не видел.
     Дженн медленно покачала головой:
     - Я никогда об этом не слышала. И многие были похищены?
     - Точно известно о семнадцати таких случаях. Дело в том, Дженн, что обычно это оказывались мальчики трех-четырех лет. Нападающие увезли всего одну девочку. Вас.
     - Но я же помню, как росла в Шан Моссе! Я с самого раннего детства помню своего отца. Если меня похитили, так же как и остальных, почему я помню только его?
     Именно этот момент выбрал Финлей, чтобы вмешаться в разговор.
     - Подожди-ка, Роберт. Я что-то не помню, чтобы была похищена хоть одна девочка. Почему ты так уверен, что она - дочь Якоба?
     - Помимо того, что на плече Дженн - Знак Дома, - спокойно ответил Роберт, - я был в Элайте на следующий день после того, как она исчезла.
     - Что! - Финлей подался к брату, да и глаза всех в комнате обратились на него, однако Роберт продолжал смотреть на Дженн.
     - Я проезжал через земли Элайты и задержался, чтобы выразить почтение Якобу, старому другу моего отца. Так я и оказался на месте трагедии. Младшая дочь Якоба играла у старой разрушенной мельницы. Она бродила вокруг одна, и когда ее хватились, то нигде не могли найти. Единственное, что ее нянька могла сказать точно, - это что она слышала всплеск в реке, протекающей мимо мельницы. И она, и Якоб решили, что девочка упала в воду и утонула, а тело унесло быстрым течением. Услышав о случившемся, я поехал по берегу вдоль реки. Я обнаружил следы нескольких всадников. Они тянулись до мельницы, потом поворачивали к горам. Следы были совсем свежие, и среди отпечатков копыт я нашел единственный след детской ноги. Я попытался рассказать Якобу о своих подозрениях, но он в своем горе ни о чем и слышать не хотел. Я решил подождать, но тут началось вторжение Селара и его армии, и возвращаться к этой истории уже не было смысла. Дженн озадаченно покачала головой:
     - Так все считают, что я погибла?
     - Да, - все считают, что вы погибли, - передразнил ее Финлей.
     Дженн резко повернулась и взглянула ему в глаза. Сейчас она с радостью стукнула бы его, но ограничилась тем, что недвусмысленно показала ему свое отвращение. Когда Финлей в конце концов отвел глаза, девушка снова взглянула на Роберта.
     - Прошу прощения, но я, кажется, чего-то не понимаю. Какое отношение все это имеет к тому, оставаться мне в Анклаве или нет?
     - Ну, для начала это означает, что у вас есть выбор. Вы можете вернуться в Элайту. Якоб будет поражен, но очень обрадуется вам.
     Дженн нахмурилась, но не сразу сообразила, что сказать.
     - Продолжайте.
     Однако теперь заговорил Уилф:
     - О чем Роберт пытается умолчать - так это о том факте, что, кроме него самого и его угрюмого братца, вы - единственная представительница Великого Дома, наделенная колдовской силой Данное обстоятельство имеет для нас огромное значение.
     - Почему?
     - Посмотрите вокруг, дитя. Ни один из нас не может совершить того, что можете вы, и ни один из нас, каким бы одаренным ни был, не сравнится с Робертом. Я предположил бы, что вы, получив необходимую подготовку, станете не менее сильны, чем он Это, правда, лишь догадка. Никто из нас на самом деле не знает истинной силы Роберта, а он с нами не желает откровенничать
     Финлей не так одарен, а вот вы с Робертом, пожалуй, побороли бы половину Анклава.
     - Правда? - Дженн широко раскрыла глаза. Ей и в голову не приходило, что на кон поставлено так много. Теперь же кусочки мозаики начали занимать свои места. - Значит, то, что я происхожу из одного из Домов, имеет какое-то отношение к колдовству?
     Уилф рассмеялся:
     - Клянусь всеми богами, дитя, если бы мы знали это, мы были бы на полпути к обнаружению Каликса.
     - Так что же вы собираетесь делать? - не выдержал Финлей. - Мой брат настаивает, чтобы вам позволили самой сделать выбор, и ни у кого здесь не хватает духу возразить ему.
     - Довольно, Финлей, - устало вздохнул Роберт. - Если тебе не терпится поскандалить со мной - это одно дело, но не вымещай недовольства на Дженн. Я этого не потерплю.
     Финлей вскочил и упер руки в боки. На его лице была написана ярость, однако в спокойном взгляде Роберта читалась сила, которой Финлею было нечего противопоставить. Несмотря на все сходство с братом, даже в пылу гнева Финлею было далеко до его непреклонной осанки.
     Финлей со свистом втянул воздух и бросил:
     - Я не понимаю тебя, Роберт. Ты отказываешься интересоваться самым важным - Анклавом, своей страной, даже отношениями с королем - и при этом встаешь на сторону девчонки-бродяжки в деле, которое вообще тебя не касается. Не очень-то тебе удается сохранять нейтралитет.
     Роберт поднялся на ноги тоже.
     - Разве я не ясно высказался? Мне ни перед кем не нужно держать ответ, в частности перед тобой, - это одно из преимуществ, как ты выражаешься, нейтралитета. Если мои мотивы тебе непонятны, мне очень жаль, но это не меняет того факта, что, если ты собираешься добраться до Дженн, сначала тебе придется иметь дело со мной.
     Дженн ясно различала в голосах спорящих гнев и давно сдерживаемое возмущение - у Финлея, жесткую решимость - у его брата. Девушка поднялась и встала между противниками.
     - Вам не нужно больше спорить. Я решила, что буду делать дальше. - Сам воздух, казалось, стал густым от напряжения, с которым все ждали ее следующих слов. - Я отправлюсь в Элайту.

***

     - Ты поможешь мне? - Роберт поднял глаза от книги и обнаружил, что в двери комнаты стоит Айн, держа в одной руке белую столу и горсть серебряных булавок - в другой. Он мгновение непонимающе смотрел на старую женщину, потом отодвинул кресло от стола, поднялся и протянул, стараясь ничем не выдать своих мыслей:
     - Так, значит, ты тоже решила встать в Круг. Айн отдала ему булавки.
     - Почему бы и нет? Не думаю, чтобы Ключ меня избрал, но мне кажется, что мы должны дать ему, из кого выбирать.
     Роберт взял столу, накинул ее на плечи Айн и прикрепил серебряными булавками к серому платью.
     - Кто, как ты думаешь, будет избран?
     - Меня об этом спрашивать бесполезно. В конце концов, когда Маркус решился встать в Круг, он сделал это по тем же соображениям, что и я, - и оказался избран. За то время, что я живу в Анклаве, сменилось пять джабиров, и ни одного из них я не угадала заранее. - Айн помолчала. - Может быть, встать в Круг следовало бы и Дженн.
     Роберт, закалывавший последнюю булавку, поднял брови.
     - Ну наконец-то ты заговорила на эту тему. Вы решили, что можете заставить меня передумать, предложив Дженн занять мое место в Круге: раз я беспокоюсь о ее благополучии, то пожертвую своими принципами ради ее спасения. Любопытно.
     - Ох, Роберт, пожалуйста...
     - Не надо, Айн, - остановил ее Роберт, подняв руки. - Иногда ты бываешь не лучше моего братца.
     - Я очень хорошо понимаю Финлея. Видишь ли, он винит тебя в том, что Дженн решила уехать.
     - Он может прибавить это мое прегрешение к остальным, - пожал плечами Роберт.
     - Он скажет, что ты настроил ее против Анклава и собираешься увезти как можно дальше отсюда. Как сможет она получить хоть какую-то подготовку? Как сможет выжить и скрыть свою колдовскую силу? Или ты сам собираешься ее учить? - Айн положила руки на плечи Роберту. - Прошу тебя, измени свое решение. Встань в Круг и позволь наконец Ключу сделать должный выбор!
     Роберт взглянул в ее такие знакомые карие глаза. Было бы так легко сдаться! Так просто сделать, как она хочет... Айн ведь просит совсем немногого, а он ее должник. Ее и Маркуса. Маркус тоже хотел этого. Он снова и снова повторял, в своей спокойной и прямой манере, что Роберт должен занять его место. И вот теперь Маркус мертв, осталась лишь его вдова, милая, верная Айн. Ее глаза умоляюще смотрели на Роберта, но к колдовской силе она не прибегла. Как раз это молчание и было труднее всего вынести. Отказать ей сейчас значило бы прямо сказать, что Роберт не дорожит памятью о ее муже, не любит ее и безразличен к судьбе общины, служению которой Айн отдала жизнь.
     Но ведь ему все они не безразличны! Совсем не безразличны!
     Когда Роберт отвернулся от Айн, какая-то часть его души требовала открыть ей правду, объяснить все, чтобы Айн не возненавидела его. Почему же из них всех именно она пришла просить его о жертве!
     - Я надеялся, что для нас с тобой этот момент никогда не настанет. - Слова оставили у него на языке горький привкус отвращения к себе, но Роберт продолжал, понимая, что теперь уже не может остановиться. - До сих пор только ты и Патрик никогда не заговаривали на эту тему.
     У Патрика всегда были собственные теории, собственные соображения, поэтому он никогда не давил на Роберта. Но Айн? Ее позиция теперь стала очевидна. Она хотела, чтобы он помог Анклаву, чтобы служил ему, как служила она сама. Помог им освободиться из заточения... В его власти было сделать ее такой счастливой - и ее, и Финлея, и всех остальных. Для этого нужно только сказать "да".
     Роберт глубоко вдохнул, расправил плечи и снова посмотрел Айн в лицо. Ее глаза жадно искали какого-то знака, что его упрямство поколеблено, воля сломлена. Но Роберт медленно покачал головой; ответ легко сорвался с его языка.
     - Я не могу встать в Круг, Айн. Ни сегодня, ни когда-либо еще. Пожалуйста, пойми: я никогда не смогу сделать так, как ты хочешь.
     Роберт видел, что эти слова потрясли ее, словно пощечина. Он невольно рванулся к женщине, чтобы утешить и объяснить.
     - Я был далеко, Айн, но ведь ничего не изменилось. На мне лежат те же ограничения, что и три года назад.
     Айн отшатнулась от него.
     - Почему ты не хочешь открыть мне правды? Почему не расскажешь, что говорил тебе Ключ? Как могут его слова касаться только тебя лично?
     - Это не имеет никакого отношения...
     - Вот как? - бросила она. - Ты уверен? Мне приходится гнать от себя сомнения, поскольку иначе я должна буду заключить, что причина - всего лишь трусость. Ты просто боишься оказаться связанным с Ключом и навсегда остаться здесь.
     Роберт опустил руки и сделал шаг назад. Так вот каков выбор: сделать, как она хочет, или быть признанным трусом. Но ведь на самом деле выбора у него нет. Выбор был сделан за него двадцать лет назад, и сделал его Ключ.
     Да, наверное, она все же возненавидит его - потому что он никогда не скажет "да" и никогда не объяснит почему. Ключ не оставил ему даже такой свободы. Две вещи тогда сказал он Роберту, две совершенно несоизмеримые друг с другом вещи, и из-за того, что он сказал тогда, Роберт теперь вынужден лишиться самого близкого, самого дорогого друга.
     - Мне очень жаль, Айн, - сказал он мертвым невыразительным голосом. - Должно быть, я трус.
     Она какое-то время помедлила, сжав губы, словно не решаясь заговорить, потом, не взглянув на Роберта, вышла из комнаты.

***

     Он слышал, как все собираются внизу, в огромной пещере. С опозданием на несколько часов Анклав должен был наконец разбудить Ключ. Роберт опустил глаза на книгу, которая позабытой лежала у него на коленях, со вздохом захлопнул ее, положил на стол, поднялся и вышел в коридор. Проход вел на галерею, опоясывающую пещеру. Там Роберт остановился, положив руки на перила. Он не был еще готов появиться среди обитателей Анклава: не придал еще лицу обычного сдержанного выражения, не укротил мятущиеся чувства. Но явиться на Собрание он должен - чтобы ни у кого не осталось сомнения в его решении: не вставать в Круг. Как только все будет позади, он сможет расстаться с ними - со всеми.
     О приближении Дженн его предупредил слух, а не колдовское зрение. Роберт расправил плечи и взглянул на девушку.
     - Вы ведь не передумали? - тихо пробормотала она.
     - Нет, - покачал головой Роберт. - Почему вы спрашиваете?
     - Ну... вы выглядите таким...
     - Каким?
     - Печальным.
     Роберт бросил на нее пристальный взгляд, гадая, заметила ли она его переживания. По лицу Дженн ничего нельзя было прочесть, но все же он нахмурился.
     - Вы всегда так поступаете?
     - Как поступаю?
     - Высказываете все, что думаете, не заботясь о последствиях. Я уже несколько раз замечал это за вами и думаю, что именно так все и случилось, когда вы повстречались со стражниками Гильдии. Мне просто стало интересно, всегда ли у вас была такая привычка.
     Ее лицо вспыхнуло, и Роберт немедленно устыдился своих слов. Нет никакой нужды причинять боль еще и Дженн. Он резко втянул воздух, полностью изгоняя невеселые мысли, и виновато развел руками.
     - Прошу прощения. У меня сегодня был тяжелый день. Дженн слегка кивнула, но эта внезапная перемена в настроении
     Роберта ее, казалось, не очень утешила. Она подошла к перилам и посмотрела вниз.
     - Я только что разговаривала с Финлеем. Он пытался убедить меня встать в Круг. Меня, не кого-нибудь!
     Эта новость поразила Роберта.
     - Чем он это аргументировал? Знаете, ведь подобный же разговор только что произошел у меня с Айн!
     - Он проявил... как бы это сказать...
     Девушка явно искала вежливое выражение, и Роберт не смог сдержать улыбки.
     - Ох, пожалуйста, не старайтесь разговаривать со мной дипломатично.
     - Настойчивость, назовем это так. - Дженн ответила Роберту застенчивой улыбкой. - Он говорил, что понимает: мое мнение об Анклаве сложилось в значительной мере под влиянием вашего, и если я на какое-то время останусь здесь, то увижу, как обстоит все на самом деле.
     - Именно.
     - Он, похоже, не понимал, как обидно это звучит: будто я не в силах сделать собственные выводы из всего случившегося.
     Роберт посмотрел на Дженн с внезапным уважением. Несмотря на потрясения, грозящие разрушить весь ее мир, девушка все же сохранила самообладание и целеустремленность, стремление думать своей головой. Независимость... Может быть, она и помогла Дженн пережить все события ее странного прошлого, а теперь давала силы проявить такую проницательность.
     - Должен признать, что пока ваше приобщение к колдовству и знакомство с обитателями Анклава не были... привлекательными, скажем так.
     Лицо Дженн озарила теплая улыбка.
     - Ох, пожалуйста, не старайтесь разговаривать со мной дипломатично.
     - Ну, знаете ли, - рассмеялся Роберт, - может быть, Финлей и прав, и вам следует встать в Круг. Анклаву не повредил бы предводитель с чувством юмора. А я мог бы отправиться дальше, оставив брата в хороших руках.
     - Почему, как вы думаете, я не хочу здесь оставаться? - Дженн помолчала. - Можно задать вам вопрос? Вы правда так думаете? Что я действительно дочь Якоба? Что я действительно происхожу из Элайты?
     Роберт медленно покивал:
     - Да, это так. Но нам пора, пойдемте. Они вот-вот начнут. О вашем отце и родном крае мы поговорим потом, обещаю вам.
     Огромный зал размером с небольшое поле был вырублен в белоснежном известняке. В двери в обоих его концах входили люди; в их тихих голосах звучало возбуждение и предвкушение событий. Все знали, какая ставка на кону.
     Мика и Патрик ждали Роберта у подножия лестницы. Как только он присоединился к ним, раздался звон колокола - церемония началась, Ключ пробуждался. В центре пещеры высился треножник из резного дуба, с вершины его свисал колокол - одновременно прекрасный и пугающий; ни одна человеческая рука никогда не звонила в него. Это и был Ключ.
     Члены совета приблизились и выстроились перед треножником. Все они одновременно подняли руки, и толпа - почти четыре сотни человек - тут же погрузилась в молчание.
     Заговорила стоявшая в центре шеренги старейшин Айн; ее голос звучал громко и чисто.
     - Да соберемся все мы, живущие в Анклаве, и оплачем потерю возлюбленного нашего Маркуса, джабира и нашего отца.
     Прежде чем она продолжила, по толпе пробежал шепот. Роберт лишь дважды слышал эту литанию, но слова навеки отпечатались в его памяти. Скорее всего он был здесь единственным, кто понимал ее действительное значение.
     - Да соберемся все мы, живущие в Анклаве, чтобы засвидетельствовать выбор Ключа. Ключ - источник нашей мудрости, источник нашей жизни. На нем покоится благословение богов, он - средоточие нашей силы. В выборе Ключа являет нам себя истина. Да благословен будет избранный Ключом, джабир и наш отец. Да владеет он Ключом, да разыщет Калике и да откроет тайну Слова Уничтожения.
     Старейшины окружили колокол, повернувшись лицом к толпе. Теперь заговорил Генри:
     - Пусть те, кто уповает быть избранным, выйдут вперед, чтобы встать в Круг. Но знайте: тьма поселяется в душах тех, кто делает это, жаждая величия. Пусть не обманет их собственное самомнение. Лишь Ключ выбирает достойнейшего.
     Когда Генри умолк, на каменном полу у его ног проступила черта. Подобно тени, отбрасываемой полуденным солнцем, она росла, пока не образовала правильную окружность вокруг треножника с колоколом. Потом словно волна пробежала по линии, обозначившейся на холодных камнях пола: окружность увеличилась, так что теперь черта проходила лишь в нескольких футах от первых рядов толпы.
     - Выйдите вперед те, кто готов встать в Круг. Выйдите, и пусть Ключ сделает свой выбор.
     Толпа безмолвно ждала. Мгновение никто не двигался. Наконец вперед медленно вышел Уилф и встал на темной черте. Следом за ним появился какой-то человек с противоположного конца зала, потом женщина откуда-то слева от Роберта... И потом Финлей.
     Из толпы выходили и становились в Круг другие люди, но Роберт лишь смутно осознавал это - его взгляд не отрывался от брата. Роберта охватили ужас и отвращение. Необходимо заставить Финлея сойти с черты. Это не решение проблемы.
     Однако Роберт был не вправе остановить Финлея. Таков был собственный выбор брата, и именно за право на выбор для себя всегда боролся сам Роберт. Но все равно нужно попытаться - и немедленно, прежде чем Круг придет в движение. Потом будет поздно.
     Он сделал шаг вперед, но кто-то схватил его за руку. Роберт попытался вырвать руку и обернулся, чтобы увидеть, кто старается его удержать.
     Он встретился с твердым взглядом Дженн.
     - Нет.
     Снова зазвонил колокол. Все, слишком поздно. Роберт повернулся и увидел, как старейшины выходят из Круга. Колокол начал светиться. В Круг, обратившись лицами к Ключу, встали двенадцать колдунов. Медленно и беззвучно треножник, поддерживавший колокол, растворился в воздухе, оставив Ключ висеть в пустоте.
     Сияние не померкло, но вместо того чтобы разгореться ярче, стало разбухать и менять форму, пока колокол не исчез. На его месте теперь блестел гладкий черный шар. От сферы исходило чуть слышное пульсирующее гудение, на которое толпа откликнулась благоговейной молитвой, воздев руки к куполу зала. Пещера ответила эхом на гудение шара и бормотание людей. Биение звука все учащалось, переходя в слитный гул.
     Потом он прекратился; воцарилась тишина.
     Внезапно двенадцать лучей света вырвались из сферы, озарив каждого из вставших в Круг. Белые, словно оледеневшие лица, казалось, висели в воздухе, пока Ключ делал свой выбор. Время остановилось. Роберт не мог оторвать глаз от Финлея. Если тот окажется избран...
     Один из лучей погас: это означало, что кандидат отвергнут. Потом погас еще один и еще, пока не осталось всего двое - Уилф и Финлей.
     Пальцы Дженн впились в руку Роберта, но он не замечал боли. Лицо Финлея исказил какой-то непонятный ужас, и Роберт напрягся. В глазах брата ясно читались мысли, чувства, образы; они мелькали и исчезали. Потом неожиданно освещавший его луч погас.
     Был избран Уилф. Ключ вернул себе форму колокола, церемония завершилась. Собравшиеся единодушно кинулись поздравлять Уилфа, но Роберт не обратил на это внимания. Он все еще смотрел на Финлея. Тот оставался неподвижным, и Роберт пошел к нему, но, прежде чем ему удалось приблизиться, юноша повернулся, протолкался сквозь толпу и выбежал вон.

***

     Музыка все еще наполняла огромную пещеру, на полу скакали и вертелись около дюжины танцоров, усталых и немного пьяных. Это были последние из празднующих избрание нового джабира. Остальные или отправились спать, или сидели группками вдоль стен пещеры, тихо беседуя.
     Совсем не чувствовавшая сонливости Айн оперлась локтями о стол и улыбнулась Генри.
     - Последние дни были интересными, - с симпатией улыбнулся он старой женщине. - Надеюсь, теперь все немного успокоится.
     - Я в это не верю. И мне кажется, ты просто наслаждался переполохом, который вызвали Роберт и его друзья.
     Генри пожал плечами, но не стал спорить.
     - Возникло несколько проблем, признаю, и чтобы разрешить их, понадобится время. Но ведь в этом и заключается вся прелесть жизни, разве не так?
     Айн покачала головой:
     - Не знаю. Наверное, я становлюсь слишком стара. Я даже совершила сегодня поступок, который обещала себе никогда не совершать. Я попросила Роберта встать в Круг и тем поколебала его доверие ко мне.
     Генри поднял брови, так что они образовали сплошную арку.
     - А ты уверена, что он тебе когда-нибудь доверял? Насколько я могу судить, если не считать его слуги, Мики, граф Данлорн доверяет только себе.
     Айн посмотрела на свои переплетенные пальцы; соглашаться с этим ей не хотелось, но возразить было трудно. Она все еще болезненно переживала свой разговор с Робертом, и ей никак не удавалось очистить свой разум от бури эмоций.
     - Я всегда считала - надеялась, - что мне он доверяет. Ох, теперь я не знаю, что и думать.
     - Может быть, - протянул Генри, - неожиданная смерть жены повлияла на него сильнее, чем он показывает. Ведь Береника была молодой и здоровой. Одного этого несчастья могло хватить, чтобы Роберт переменился.
     - Так ты считаешь, что он изменился?
     - А ты с этим не согласна? Ты не говорила с Финлеем? Наедине? Роберт не тот человек, который покинул Люсару три года назад. За такое время каждый может перемениться, а уж Роберт и подавно.
     - Почему? - спросила Айн, испытывавшая большее любопытство, чем ей хотелось бы признать.
     - Потому что он очень чувствителен ко всему, что вокруг него происходит. Это как раз и делает его таким хорошим вождем, поэтому-то он и был способен сделать так много, когда был членом совета Селара. О, Роберт хорошо скрывает свою переменчивость, но изменить себя не может. Не думаю, что он будет полезен Анклаву.
     Айн повернулась и посмотрела Генри в глаза.
     - Я не скрываю свои чувства по отношению к Роберту, но почему ты говоришь все это? Говоришь мне?
     Генри стойко выдержал ее взгляд.
     - Я не так уж уверен, что мы можем рассчитывать на Роберта как на своего друга.
     - Конечно, он нам друг. То, что он отстаивает свою независимость от нас, еще не делает его врагом.
     - Если бы дело было только в этом, - развел руками Генри. - Он никогда не скрывал, что не одобряет Анклав, его цели и принципы. Он заглядывает к нам время от времени, беседует с самыми мудрыми нашими учеными, а потом исчезает, не высказав ничего, кроме каких-нибудь соображений, касающихся истории, или не сделав мелких улучшений какой-нибудь колдовской манипуляции.
     - Ты же знаешь, что мы не можем удерживать в Анклаве людей против их воли. Те, кто считает, что должен жить здесь, сами принимают такое решение. Ведь именно поэтому и была разработана процедура наложения Печати. Да если бы мы и захотели, сомневаюсь, что нашелся бы кто-нибудь достаточно могущественный, чтобы задержать Роберта хоть на день дольше, чем тот хочет сам.
     - Не сомневаюсь. Просто временами мне кажется, что Роберт не столько следует нашему плану, сколько своему собственному.
     Айн невольно улыбнулась.
     - Забавно: только вчера я упрекала Роберта в том, что он действует без всякого плана.
     На лице Генри отразилось изумление.
     - И что же он ответил?
     - Ничего.
     - Ну вот видишь, это доказывает мою правоту. Он никогда на самом деле не объясняет нам, что делает и зачем: исчезает на три года, а потом из него о его путешествии и слова не вытянешь. И не забудь: он ведь так и не рассказал нам, о чем с ним говорил Ключ, когда ему было семь... нет, восемь лет.
     - Девять. Не рассчитывай на то, что он расскажет теперь. Не думаю, что это когда-нибудь случится.
     Генри отвел глаза, потом протянул:
     - Если подумать, откуда мы знаем, что Ключ вообще говорил с ним? Разве ты слышала их разговор? У тебя есть какое-нибудь представление, о чем шла речь?
     - Нет. И никто этого не знает.
     - Так откуда же известно, что Роберт говорит правду? Айн выпрямилась на своем стуле.
     - Зачем бы ему лгать? Не теперь, а тогда, в девять лет? Какие у него могли быть основания? Он еще ничего не знал об Анклаве и не утвердился во мнении, что не желает присоединяться к нам. Для него тогда все это было просто большим приключением.
     - Согласен. Но что останавливало его впоследствии? Не кажется ли тебе странным, что за все годы существования Анклава Роберт оказался единственным членом Великого Дома, наделенным колдовской силой? И почему даже в столь юном возрасте он решил общаться с нами, но не присоединяться к нам? Ведь даже его собственный брат поспешил принести клятву. Меня тревожит и то, что Роберт гораздо сильнее любого из нас. Его способности далеко превосходят все известные примеры. Как ты сама только что сказала, едва ли мы сможем остановить Роберта, если он повернется против нас.
     - Боюсь, ты видишь угрозу там, где ее нет, - покачала головой Айн, стараясь отогнать подобные мысли прежде, чем они укоренятся в ее уме. Она по-прежнему испытывала сильное желание защитить Роберта. - Роберт нам не враг. Он никогда ничем нам не угрожал.
     Генри пожал плечами, но остался при своем убеждении.
     - Я знаю, как ты его любишь, но меня смущает и еще кое-что: кроме Финлея, единственная представительница Великого Дома, наделенная колдовской силой, кому удалось пройти сквозь врата, - это Дженн, девушка, которую привез сюда Роберт и которую он от нас забирает. И теперь их двое, двое могущественных колдунов, не связанных клятвой. Что мы на самом деле знаем о них?

***

     Утренний иней блестел в лучах затянутого туманом солнца, и поросшая травой лужайка казалась непорочно белой. Однако следы торопящихся по делам людей уже прочертили эту совершенную белизну: работать здесь начинали рано. Роберт помогал Мике седлать лошадей, старательно проверяя все ремни и пряжки сбруи, - предстоял нелегкий путь по горам. К счастью, погода улучшилась, и можно было рассчитывать, что до вечера дождь не начнется. К этому времени путники достигнут уже более безопасной дороги в предгорьях к востоку от Голета.
     Роберт взвалил на спину лошади последний вьюк, а Мика стал затягивать ремни. Дженн уже сидела в седле и ждала, когда будут готовы остальные. Лицо ее в ясном утреннем свете казалось мрачным. Роберт не мог ее винить - чему ей было радоваться? С каждым днем жизнь девушки становилась все более сложной.
     Роберт кончил вьючить лошадь и повернулся к выходу из пещеры. Ни Финлей, ни Айн не пришли попрощаться, а задерживаться дольше было нельзя. Однако из темноты прохода появился Уилф, свежеиспеченный джабир. Легкий ветерок раздувал его коричневое одеяние.
     - Как я понимаю, ты все же вернешься, Роберт? Как бы ни расходились мы во мнениях, мы очень ценим твои приезды сюда.
     - Да, - сухо ответил Роберт, - это я вижу. Желаю тебе всяческих успехов в твоей новой работе, Уилф. Я тебе не завидую.
     - Глупо было бы с твоей стороны завидовать - тем более что ты сам отказался от нее.
     - Что касается этого, - Роберт подтянул подпругу своего седла, - я не могу избавиться от впечатления, что все не учитывают главного: меня годами уговаривают встать в Круг, но никому и в голову не приходит задуматься о том, захочет ли Ключ меня выбрать. Кто сказал, что он так и сделает?
     Уилф открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его и только кивнул.
     - Желаю тебе благополучно добраться до дому, Роберт. Если боги будут к тебе благосклонны, ты доставишь Дженн в Элайту, прежде чем начнутся снегопады. Ты ведь позаботишься о ней, не так ли?
     - Конечно. Ты сегодня утром не видел моего брата?
     - Нет. А в чем дело?
     - Прошлым вечером он был чем-то расстроен. Я уж думал, что он вытащит меня из постели посреди ночи. Сейчас мы не можем задерживаться, чтобы попрощаться с ним. Я пытался найти его раньше, но его не было в его комнате. Когда увидишь Финлея, передай ему: я ожидаю, что он проведет зиму в Данлорне. Таково, насколько я знаю, было его намерение.
     - Конечно.
     Роберт вскочил в седло и направил коня к вратам. Мика и Дженн старались держаться к нему поближе; они въехали в туннель, и скоро дневной свет померк позади. Песок, который покрывал пол, глушил стук копыт, и от этого темнота пещеры казалась еще более угнетающей. Путники в сумраке медленно продвигались вперед; Роберт пока еще не мог зажечь колдовской огонь. Но вот по его коже пробежало покалывание, и он понял, что врата остались позади и скоро они достигнут выхода.
     Роберт взмахнул рукой, и яркий желтоватый свет озарил туннель, осветив путникам дорогу - и фигуру человека, стоящего перед ними.
     - Финлей! Что ты тут делаешь?
     Лицо Финлея было искажено гневом. В колдовском свете оно казалось гротескной маской с горящими глазами. Финлей стоял прямо перед Робертом, вызывающе выпятив подбородок.
     - Мне просто хочется узнать одну вещь, - прошипел он.
     - Что? Что случилось, Финлей? - спросил озадаченный Роберт.
     - Не задавай идиотских вопросов! Ты очень хорошо знаешь, что случилось, Роберт! Вот и скажи мне: почему?
     - Мне очень жаль, Финлей. Я не понимаю, чего ты хочешь. Что за "почему"?
     Финлей затряс головой, словно мучимый болью, и пробормотал:
     - Почему ты ничего мне не сказал? Почему ты давным-давно не признался, что Ключ велел тебе никогда не вставать в Круг?
     Роберт вытаращил на брата глаза. Он попытался что-то сказать, но голос отказал ему. Пока он боролся с собой и искал ответ, Финлей с отвращением и разочарованием покачал головой и исчез в темноте.
     - Финлей! - окликнул его Роберт, но ему ответило только эхо. Что все это значило?
     - С ним ничего не случится? - тихо спросила Дженн. Роберт повернулся к пристально смотревшим на него спутникам и кивнул:
     - Надеюсь.
     - Так в чем все-таки дело?
     - Не знаю, но происходит что-то очень странное, чего я не понимаю.
     - Разве такое уж странное? - Голос Дженн прозвучал очень мягко. - Если Ключ пожелал говорить с вами, почему бы ему не поговорить и с вашим братом тоже? Может быть, и правда следовало все рассказать ему раньше.
     Роберт нахмурился и еще раз посмотрел в том направлении, куда ушел Финлей. Его беспокойство росло.
     - Следовало сказать ему, что Ключ велел мне никогда не вставать в Круг? Ну, по чести, я и сказал бы - обязательно сказал бы. Если бы не одно препятствие. - Роберт помолчал. - Ключ говорил со мной совсем о другом.

7

     Мика, стоя под ветвями позлащенного осенью вяза, оглянулся на далекие уже теперь горы на западе. Вершины их тонули в зловещих черных тучах, подсвеченных алым пламенем угасающего заката. Наверняка еще до утра начнется снегопад, и белая пелена скроет их следы. Они как раз вовремя покинули Голет. Стоило провести еще несколько дней в Анклаве, и снега заперли бы их там на всю зиму. Только боги знали, какими несчастьями это могло бы кончиться.
     Мика посмотрел на заброшенную хижину, прячущуюся в глубине рощицы. Из полуобвалившейся трубы тянулся дымок, а перед дверью Роберт расседлывал и чистил лошадей, Мике из-за ран было запрещено заниматься подобной работой. Впрочем, два дня на попечении целителей в Анклаве и четыре дня спокойного путешествия через предгорья очень помогли парню. Боли он уже почти не испытывал. А главное, хватило же ему сообразительности поберечь правую руку - руку, держащую меч...
     Дженн окликнула его из хижины: нужно было сменить повязки. Девушка очень старательно исполняла добровольно взятые на себя обязанности лекаря, и в этом Мика вполне ей доверял. Смущало его другое - странное молчание, которое никто из них троих почти не нарушал с тех пор, как они покинули Анклав. Его господин открывал рот, только когда в этом была необходимость, Дженн на любые вопросы отвечала так односложно, что продолжать разговор оказывалось невозможным, и Мика уныло думал о перспективе беседовать с самим собой. Вздохнув, он повернулся и двинулся к хижине. Дженн уже ждала его, приготовив баночки с мазью и полотно для перевязки. Мика уселся рядом с девушкой и протянул ей руку.
     Пока она снимала старую повязку, Мика рассматривал Дженн. Ее темные брови были сосредоточенно нахмурены. Иногда она поднимала на Мику свои поразительно голубые глаза, но тут же поспешно отводила взгляд.
     - Так глазеть неприлично, - сказала Дженн ровным голосом.
     - Виноват, - просто ответил Мика. - Я подумал о Гильдии и о том, как стражники обошлись с Арли Болдуином.
     - Вот как? Достаточно тебе взглянуть на меня, чтобы тут же подумать о Гильдии? Я польщена!
     - Понимаете, мы долго отсутствовали. Не стали ли подобные вещи теперь обычными? Или Арли просто ужасно не повезло? - Мика украдкой взглянул на Дженн, рассчитывая, что его вопрос, а главное - животрепещущая тема заставят девушку разговориться. Постоянное молчание сводило парня с ума.
     - Но что, - раздался от двери голос Роберта, - помешало бы Гильдии прибегнуть к подобным пыткам? - Его руки были заняты седлами, которые он и свалил в углу. - Разве тебя это так уж изумило, друг мой?
     - А вас - нет? - спросила Дженн, не поднимая глаз от повязки, которую накладывала.
     Роберт ничего не ответил; этого Мика и ожидал. Слишком многого касался вопрос девушки - такого, о чем Роберт никогда не станет говорить. Парень притворился, что не понял, и продолжал:
     - Гильдия не уполномочена осуществлять наказания. В нее входят строители, ювелиры, шахтеры, ткачи - обученные люди, только и всего. Так почему они пожелали теперь стать целителями?
     - Брось, Мика, - с иронией протянул Роберт. - Ты же прекрасно знаешь, что Гильдия считает себя исполнительницей воли богов, которой доверено хранить и защищать драгоценный дар - знание и ученость. Гильдийцы всегда ревностно обороняли от посягательств эту свою привилегию. Целительство - знание, так что вполне понятно, почему Гильдия пожелала наложить руку и на него.
     - Уж не хотите ли вы сказать, что Арли заслуживал наказания? - тихо спросила Дженн.
     - Клянусь богами, нет! Но он должен был предвидеть, чем кончится столкновение с гильдийцами. - Роберт отвернулся, его настроение внезапно переменилось. Он принялся раздувать огонь, не глядя больше на Дженн и Мику.
     Девушка наблюдала за ним; лицо ее ничего не выражало. Поняв, что Роберт ничего больше не скажет, она все же решилась спросить:
     - Это все? Больше вам нечего сказать?
     - Я только и слышу с тех пор, как вернулся: все изменилось.
     - Вот как? - Дженн подняла брови. - Все изменилось так сильно, что вас уже не удивляет попытка Гильдии подчинить себе всю жизнь Люсары? Что скоро без ее разрешения нельзя будет косить сено или подковывать лошадь, а любая повитуха или лекарь, стоит им только бросить взгляд на больного, подвергнутся опасности лишиться руки? Или быть распятым? Не поэтому ли вы покинули королевский совет и уехали из Люсары три года назад? Вы видели, что наступает владычество Гильдии?
     - Дженн... - простонал Мика, поднимая руки в тщетной попытке остановить девушку. Она не обратила на это никакого внимания и продолжала в упор смотреть на Роберта.
     - Не совсем так, - ответил тот.
     - Тогда почему вы уехали?
     Роберт отвернулся от очага и, не глядя на Дженн, уселся у огня.
     - Потому что ошибочно полагал, будто мое присутствие в столице и участие в совете провоцирует Гильдию на жестокости. Я надеялся, что, если уберусь с дороги, гильдийцы могут смягчиться.
     - Но почему ваше присутствие должно было их провоцировать? Они ведь не знают, что вы колдун. Чем вы так разозлили Гильдию?
     Мика молча переводил взгляд с одного из спорящих на другого. Он чувствовал себя так, словно следит за поединком фехтовальщиков.
     - Это долгая история.
     - Ну конечно, - сухо заметила Дженн.
     - И не обязательно рассказчиком должен быть я. Есть много людей, которые знают, что произошло, - или по крайней мере они так считают. Главное в другом: мои разногласия с Гильдией - непреложный факт. Поскольку было маловероятно, что гильдийцы упакуют вещички и покинут Люсару, я счел за благо сделать это самому.
     Дженн ничего не ответила и снова взялась за баночку с мазью. Когда она начала смазывать руку Мики, тот зашипел от боли. Мазь щипала!
     - Не бойся, рана чистая, - обнадежила его девушка. Мика с сомнением посмотрел на свою руку.
     - Откуда вы знаете?
     - Не уверена, как мне это удается, но я вижу. Рана чистая, поверь.
     Мика, нахмурившись, взглянул на Роберта. Его господин, однако, только покачал головой, признавая свое полное поражение, и печально пробормотал:
     - Сдаюсь. Не объяснит ли мне кто-нибудь, что происходит? Мика чуть не улыбнулся, но с готовностью ответил тем же тоном:
     - Это называется медициной, милорд. Говорил ведь я вам, когда вы были мальчишкой, что нужно прилежнее учить уроки.
     Роберт упрямо выпятил подбородок.
     - Сомневаюсь, чтобы от этого было много проку. Никакие уроки не помогут ответить на неразрешимые вопросы.
     - Жаль, - хмыкнула Дженн.
     - Ну так скажите мне, - Роберт сосредоточил все внимание на Дженн, - когда вы обрели зрение целительницы? Давайте вспомним... сначала вы удерживаете мост, так что Гильдия и ее строители остаются без работы. Теперь вы превращаетесь в целительницу, и приюты могут остаться без пациентов, не говоря уже о вашем маленьком фокусе с моим аярном, который делает бесполезным существование Анклава. Логически рассуждая, теперь вы должны заняться церковью... или, может быть, даже королем? Кстати, - продолжал Роберт, не переводя дыхания, - не хотели ли вы меня о чем-то спросить?
     - Вы имеете в виду - о вашей неспособности говорить о чем-либо серьезно? - ответила Дженн, не поднимая головы от работы. Однако Мика заметил морщинки в уголках ее глаз и понял, что Девушка прячет улыбку.
     - Ну так что? - настаивал Роберт.
     Дженн кончила накладывать мазь и начала заново бинтовать Руку Мики.
     - Не знаю, почему вы думаете, будто мне есть о чем вас спрашивать, - если только не о случившемся, когда мы покидали Анклав. Пожалуй, я могла бы поинтересоваться, в чем вас упрекал Финлей, но это значило бы спрашивать, что на самом деле сказал вам Ключ, а в вашем желании говорить об этом я сомневаюсь; вот и получается, что у меня нет вопросов.
     - Так, значит, вы не испытываете любопытства? - легкомысленным тоном сказал Роберт.
     - М-м... По поводу чего?
     - Элайты.
     Дженн на мгновение замерла, потом продолжила работу, ничего не ответив.
     - Ну так как? Мне казалось, что сейчас - когда от Элайты нас отделяет всего день пути - вы обрушите на меня множество вопросов о своем родном доме и об отце. Если только... - Роберт помолчал, и его глаза сузились, - вы на самом деле и не собирались туда ехать.
     - Я могла передумать, - ответила Дженн, тщательно подбирая слова.
     - Вы хотите сказать, что с самого начала не имели такого намерения, - уточнил Роберт. - Но почему же тогда вы говорили, что выбираете Элайту?
     Дженн немедленно утратила все свое спокойствие:
     - Потому что я хотела предотвратить схватку между вами и Финлеем. Разве это так плохо с моей стороны?
     - Финлей и я воюем с тех пор, как он дорос до того, чтобы держать в руках меч, - а он всегда был не по годам развитым ребенком. Тот спор был бы не более яростным, чем все остальные, так что не было никакой надобности...
     - В самом деле? - Дженн кончила накладывать повязку и посмотрела Роберту в глаза. - А как насчет предыдущего вечера? Для человека, который никогда не сердится, вы притворялись очень правдоподобно. После всего случившегося я совсем не хотела позволить вам перессориться еще и из-за меня.
     Мика открыл было рот, чтобы возразить, но тут же поспешно закрыл. Хоть признавать это ему и не хотелось, Дженн была права. С другой стороны, девушка снова ловко перевела разговор на более безопасную для себя тему... Мика несколько раз согнул руку, проверяя, не мешает ли повязка движениям, и тихо спросил:
     - Так, значит, вы все-таки не хотите ехать в Элайту?
     - Нет.
     - Почему?
     Дженн подняла на него глаза.
     - Не вижу в этом смысла.
     - Вы хотите сказать, что не верите в свою принадлежность к Великому Дому, - поправил ее Мика.
     - Ох, пожалуйста, Мика, хоть ты не начинай... - Дженн в волнении почти побросала баночки с мазью в сумку.
     Мика покачал головой:
     - Я о вашем же благополучии забочусь. Если вы решили не оставаться в Анклаве, то безопаснее всего вам будет в Элайте.
     - С какой стати я должна беспокоиться о безопасности? Да и какая вам разница? С тех пор, как мы покинули Шан Мосс, бояться мне нечего. Я могу о себе позаботиться, как делала это всю жизнь. Не понимаю, почему бы мне и дальше не полагаться на себя.
     - Не понимаете? - протянул Роберт. - А что произойдет, когда вы в следующий раз проявите свою колдовскую силу?
     - Ну, тут все просто, - пожала плечами Дженн. - Я не буду ее проявлять.
     - Насколько я помню, именно такое намерение вы высказывали после случая с мостом. Не то чтобы я не верил в вашу искренность... Я просто не могу представить себе, чтобы вы отказались помочь кому-то, кто окажется в столь же опасной ситуации. Вот и сейчас, с рукой Мики... Вы ведь прибегли к зрению целительницы. Вы в самом деле думаете, что сможете стоять и смотреть, как кто-то умирает, потому что вы не пожелали использовать свою силу?
     - Прекрасный довод, господин могущественный колдун, - едко ответила Дженн, - но какая разница, буду ли я бродить по деревням, или жить в Элайте?
     - Разница в том, Дженн, - Роберт в нетерпении поднялся на ноги, - что в доме Якоба вы будете в безопасности. Он никому не позволит причинить вам вред, и у вас появится возможность привыкнуть к своей силе. Никто не станет задавать вопросов о том, что вы делаете, - да никто вас ни в чем и не заподозрит. Хотите верьте, хотите нет, но в Элайте у вас будет гораздо больше свободы, чем во время скитаний по дорогам. Не могу поверить, будто вы настолько глупы, что не видите этого. - Роберт повернулся и вышел из хижины.
     Мика взглянул на Дженн, но та предпочла не встречаться с ним глазами. Подождав немного, парень посоветовал:
     - На вашем месте я бы пошел и поговорил с ним.
     - Но ведь ты - не я, верно?

***

     Роберт двинулся к рощице в поисках дров для очага. Вся ситуация становилась абсурдной. Что осталось от его первоначального плана - незаметно пробраться в Данлорн, никем не замеченным, без всяких осложнений? И откуда только появились все эти проблемы? И как, черт побери, их разрешить? Все, конечно, предупреждали его, что опасность может исходить и от короля, и от Гильдии, но то, что случилось... Дженн... Арли... Финлей... Оливер...
     Ключ.
     Прошло много лет с тех пор, как Роберт обсуждал с кем-нибудь то, то сказал ему Ключ; а уж что это имеет значение и для кого-то другого, Роберту и в голову не приходило. Он полагал, что все давно забыли о том эпизоде девятнадцать лет назад. Но и в этом он ошибался тоже.
     Так почему же, во имя всех святых, Ключ выбрал именно этот момент, чтобы обмануть Финлея? Какой цели может служить его утверждение, если не считать огорчения, причиненного брату? И если подумать, то когда у Ключа появились собственные устремления? Возможно ли, что Ключ больше, чем просто инструмент?
     Нет, не надо было уезжать. Нужно было остаться в Анклаве, поговорить с Финлеем, обсудить все с Патриком. За всем случившимся должна скрываться какая-то причина.
     Роберт резко остановился. Что он делает? Разве не именно такого развития событий хотел он избежать? Ни в чем не участвовать. Нет действий - нет провала. Так он решил, и этому плану должен следовать. Иначе последствия будут ужасны. Но до чего же трудно не думать...
     - Ты идиот, Роберт, - пробормотал он вслух. - Ты же знал, что так все и случится.
     Три года он путешествовал, зная, что единственная дорога, на которую он никогда не свернет, - это дорога, ведущая на север, домой. Но вдруг шесть недель назад его осенила идея. Странная идея, ни с чем не связанная, но неотразимая. В моменты задумчивости или в тумане, предшествующем сну, она возвращалась к нему и не давала покоя, обещая успех. Если он не явится ко двору, если откажется от содействия Анклаву, если не станет покидать Данлорн - тогда, возможно, можно вернуться в Аюсару, забыть кочевую жизнь. И главное - Мика сможет вновь обрести свою семью: ведь без господина он не вернется. Нужно только оставаться сильным, устоять перед неизбежным давлением. Роберт был так уверен, что способен на это...
     Он начал собирать хворост. Да, конечно, нет сомнения: Дженн передумала ехать в Элайту из-за чего-то, чему оказалась свидетельницей в Анклаве. Нельзя ее винить за это: к колдовству нелегко привыкнуть. Однако решение Дженн не возвращаться в Элайту - просто глупость. Должен быть какой-то способ заставить ее передумать. Якоб - единственный, кто может гарантировать девушке безопасность.
     Роберт со вздохом повернулся к хижине, но обнаружил, что чуть поодаль стоит, глядя на него, Дженн.
     - Простите меня, - тихо сказала она после недолгого молчания. - Я понимаю, как вам трудно. Мне известно, что вы стараетесь не вмешиваться, а я - проблема, которая вам совсем не нужна.
     Роберт почувствовал, как воля его слабеет, и обреченно покачал головой. Следовало бы уже привыкнуть к поразительной тонкости ее восприятия, но все равно ее слова оказались чувствительным ударом. Какие бы трудности перед ним ни возникали, он сам выбрал этот путь и должен следовать по нему независимо ни от чего.
     Роберт сделал глубокий вдох и почувствовал, что вновь обрел равновесие.
     - Вы не проблема.
     - Дело в том, что я просто не понимаю, как может Якоб хотеть моего возвращения - теперь, когда прошло так много времени.
     - Ох, Дженни, - не сдержал улыбки Роберт, - как могут они все не хотеть этого?
     Девушка слегка нахмурилась и опустила глаза.
     - Все равно я не понимаю...
     - Пойдемте, - сказал Роберт твердо, - и я все вам расскажу.
     - Якобу было около тридцати, когда он женился на вашей матери, Элейн. Она была белокурой красавицей из Кор Адарна, на севере. Они встретились при дворе, когда Элейн было только семнадцать или восемнадцать лет. Ее брат Мелвин, который был и ее опекуном, рассчитывал выдать Элейн за двоюродного брата короля Эдварда, но как только Якоб и Элейн встретились, они никого другого уже не замечали. - Роберт помолчал и наклонился, чтобы помешать угли. Языки пламени затанцевали, рождая причудливые тени, и осветили внимательные лица Дженн и Мики. - В то время при дворе был и мой отец. Я помню, как многие годы спустя он рассказывал о неудовольствии Мелвина, когда Якоб попросил у него руки сестры. Мелвин спорил, ярился и дулся, пока наконец не понял, что Элейн непоколебима. В конце концов он все же дал согласие, и на следующее лето Элейн и Якоб поженились. Якоб решил, что им лучше какое-то время не мозолить Мелвину глаза, и молодые вернулись в Элайту и прожили там два года. Элейн родила своего первого ребенка, мальчика, но он прожил меньше месяца. Потом, к радости родителей, через год родилась здоровая девочка, Белла.
     - Белла? - выдохнула Дженн. - Она выжила?
     - Определенно - хоть я и не видел ее последние семь лет. После ее рождения повитухи не советовали Элейн какое-то время заводить детей, что она послушно и выполнила. Но когда Белле было лет пять, Элейн родила еще одного мальчика; малыш прожил всего несколько часов. Якоб был так удручен возможностью потерять свою любимую жену, что и слышать не хотел о перспективе появления нового ребенка.
     Я впервые отправился в Элайту, когда мне было десять. Белла, которая на год меня моложе, сразу меня невзлюбила и превратила мое существование в настоящий ад. - Роберт усмехнулся. - Как вы можете догадаться, на отца мои мольбы разрешить мне вернуться домой не произвели никакого впечатления. Он просто посоветовал мне научиться справляться с такими вещами. К счастью, его потребовали ко двору всего через несколько дней, а мне было позволено уехать домой. Этот счастливый случай вы можете благодарить за то, что ваша сестрица все еще жива.
     Роберт протянул Мике кружку, и тот наполнил ее крепким элем, который они захватили из Анклава. Роберт продолжал:
     - Конечно, тогда мы не знали, что ваша матушка уже носит под сердцем ребенка - вас. Вы родились зимой. Якоб был счастлив - и, насколько я знаю, никогда не выражал сожалений о том, что Элейн родила дочь, а не сына. Сами понимаете, сын и наследник для него значил бы очень много. Тем не менее он отпраздновал ваше рождение так, словно вы были наследной принцессой. На протяжении следующих двух лет я несколько раз бывал в Элайте, но, боюсь, мы с вами не встречались, так что порадовать вас рассказами о вашем младенчестве я не могу.
     - А о более поздних временах? Когда началась Смута?
     - Сказать по правде, я мало что знаю о том, на чьей стороне был ваш батюшка во время Смуты. К тому времени меня уже начали обучать придворной политике. Мой отец был по горло занят попытками примирить враждующие Дома, и я помогал ему, насколько мог. В результате мне пришлось взять на себя многие его обязанности. Когда началась Смута и стало ясно, что она разгорается, я как посредник часто ездил к местным лордам. Как раз из одной из таких поездок я и возвращался, когда попал в Элайту на следующий день после вашего исчезновения. Как я уже говорил, ваш отец был в полном отчаянии, а мать слегла. К несчастью, после этого она не прожила и года. Якоб так никогда полностью и не оправился; управление землями он постепенно передал Белле, которая оказалась очень рачительной хозяйкой. Несмотря на разразившуюся войну и увечье, полученное Якобом, Элайте удалось выжить, и в этом немалая заслуга Беллы.
     Дженн подняла на него внезапно ставшие грустными глаза.
     - Какое увечье?
     - Это случилось уже под конец войны. Якоб участвовал в сражении с Селаром... Да, я, кажется, забыл сказать, что ваша семья в довольно близком родстве с прежней династией. Так или иначе, верность в крови у Якоба, и он привел всех своих людей на помощь королю Эдварду. В последней битве у Селута Якоб и несколько его воинов оказались окружены личной гвардией Селара. Они сражались на краю пропасти. Даже когда все его люди были перебиты, Якоб продолжал отбиваться, и тогда его противники столкнули его с обрыва. Якоб упал с высоты тридцать футов, но кто-то нашел его и перетащил в безопасное место. Якоба отвезли домой и выходили, но с того дня ноги ему не служат.
     - Но это же ужасно! Как может он вынести такое!
     - Не знаю. Однако Якоб - человек огромного мужества.
     - Вы много знаете о случившемся. Вы там были? Вы были среди тех, кто помог ему?
     Услышав вопрос, Роберт опустил глаза.
     - Хотел бы я сказать, что так все и было. Однако я находился в другом месте.
     - И делали... что?
     Лгать девушке не имело смысла, хоть правда и была известна лишь немногим.
     - Я в это время спасал жизнь Селару.
     - Но... - Дженн недоверчиво переводила взгляд с Роберта на Мику. - Как могли вы спасти ему жизнь? Разве вы не сражались с ним?
     - Ну, не совсем... Мой отец и его воины находились на поле битвы, а меня послали за подкреплением. Когда я возвращался и переправлялся через реку, я увидел человека, которого уносило течением; он тонул. Я сделал единственное, что мог: вытащил его на берег. До того я никогда не встречал Селара, даже издали его не видел. Я только потом узнал, что спас человека, который теперь сидит на троне и который - по крайней мере формально - виновен в смерти моего отца.
     Дженн вытаращила на него глаза и открыла рот. Через несколько секунд она пришла в себя и сказала:
     - Значит, он назначил вас в свой совет в награду за то, что вы спасли ему жизнь?
     - Некоторые так считают, но на самом деле это случилось двумя годами позднее. Два года я был пленником в собственном замке. Меня не казнили, я думаю, потому что я его спас, но тем дело и ограничилось.
     Дженн нахмурилась:
     - Казнили? Но как тогда мой отец остался жив в царствование Селара? Наверняка ведь, если моя семья была в родстве с прежним королем, Селар захотел бы избавиться от отца - как от любого, кто мог ему угрожать.
     - Несомненно, захотел бы - ив большинстве случаев так и поступал. Но Якоб не представлял для него угрозы. Он тогда был прикован к постели, калека на всю жизнь, и наследников, кроме дочери, не имел. Якоб с тех пор не покидал Элайты. Его занимает теперь только благополучие Беллы. Он не обращает внимания на Селара, и Селар отвечает ему тем же: оба удовлетворены положением вещей.
     Закончив рассказ, Роберт привалился к стене. Рассказ о тех давних событиях вызвал у него странное чувство: он словно снова вызвал их к жизни. Роберт даже вспомнил усмешку в глазах отца, когда он явился к тому жаловаться на издевательства Беллы. Ох, ведь все могло пойти иначе, не задержись он тогда, чтобы спасти утопающего! Впрочем, иначе поступить Роберт не мог, даже если бы знал, кто этот человек. Есть большая разница между тем, чтобы убить врага на поле боя, и тем, чтобы равнодушно смотреть, как уносит его разлившаяся река. В конце концов, позволь он тогда Селару погибнуть, все изменилось бы только к худшему. Армия Селара все равно выиграла бы битву, отец Роберта все равно погиб бы, но вместо установления железной власти Селара в Люсаре разгорелась бы гражданская война, которая убила бы гораздо больше людей и могла бы продолжаться и по сей день.
     Нет. С какой точки зрения ни смотреть на события, то, что он спас Селара, было не так уж плохо. Жаль, конечно, что есть люди, которые придерживаются иного мнения.
     Дженн отвлекла Роберта от размышлений: она поднялась и принесла от двери новую охапку хвороста.
     - Мне очень жаль, но вы меня не убедили.
     - В чем?
     - Ну... - протянула девушка, пытаясь облечь мысли в слова. - Мне все еще непонятно, как мы можем явиться в Элайту и заставить отца поверить в мое спасение. Вам ведь не удалось убедить его, что меня похитили во времена Смуты. Отец считает, что я мертва. Наверняка мое появление через столько лет лишь оживит тяжелые воспоминания. Мне не хотелось бы причинять ему страдания. Если он примирился с гибелью младшей дочери, зачем мне его тревожить?
     - Вы в своем праве.
     Дженн непонимающе покачала головой.
     - Я говорю о праве, данном вам от рождения. Вы такая же дочь Якоба, как и Белла. Независимо от того, помните вы Элайту или нет, это ваш дом, родина вашей семьи, ваших предков. Вы вправе претендовать на Элайту.
     - Но она ничего для меня не значит. Я даже рискну согласиться с Финлеем: я не буду тосковать по Элайте, мой отец, ничего не знающий обо мне, не будет тосковать по младшей дочери.
     Роберт некоторое время молча смотрел на девушку, гадая, насколько ее нежелание ехать в Элайту объясняется страхом. Дженн не казалась испуганной, но Роберт уже знал, что за ее невозмутимостью может скрываться все что угодно, и поэтому не доверял видимости.
     - Что ж, решать вам. Но обдумайте вот что: будь вы на Месте своего отца, разве не хотели бы вы возвращения своего утраченного ребенка?

***

     Хорошая погода простояла недолго. Утром не прошло и часа, как начался дождь, и Дженн скоро промокла насквозь. Несмотря на шерстяные платье и плащ, подаренные ей Айн, холод пробирал девушку до костей. Она изо всех сил старалась не дрожать, но это у нее получалось плохо. Единственным источником тепла была лошадь, на которой Дженн ехала. Покатые холмы сменялись один другим; на них не было деревьев, которые могли бы послужить укрытием, вокруг тянулись лишь унылые скошенные и вспаханные поля. Дождь заставлял угодья выглядеть изможденными, словно лето высосало из них всю жизненную силу.
     Дженн хотелось, чтобы путники сделали привал, нашли какое-нибудь убежище, но она понимала, что, стоит ей попросить об этом, придется встретиться взглядом с Робертом, ответить на невысказанный вопрос в его глазах. Этого, конечно, не избежать - но не сейчас. Сначала нужно придумать достаточно убедительный предлог для отказа ехать в Элайту. Так что Дженн молча ехала, промокшая и замерзшая, все время возвращаясь мыслями к тому, что Роберт рассказал ей накануне, как ни старалась она переключить внимание на более безопасные темы вроде жизни в Анклаве. Когда Роберт заговорил, Дженн даже не сразу расслышала его слова за шумом дождя.
     - За тем холмом есть ферма. Думаю, нам лучше остановиться там, чтобы обсушиться. Мне кажется, дождь весь день идти не будет.
     Дженн рассеянно кивнула, проклиная богов, но ничего не сказала и просто направила коня следом за Микой, который свернул в небольшую лесистую долину. Строения фермы были добротными и ухоженными, но казались совершенно безлюдными. Путники остановились около амбара, Роберт спешился и, знаком велев остальным ждать, быстро и бесшумно скользнул между сараями. Он вскоре вернулся, довольно усмехаясь.
     - Мы расположимся в амбаре. На ферме никого нет - только старик хозяин и служанка. Остальные все уехали на рынок.
     В амбаре было тепло, приятно пахло сеном. Мика, не обращая внимания на раны, принялся растирать лошадей соломой; Дженн хотела помочь ему, но парень предпочел работать в одиночку. Девушка расположилась на другом конце помещения, села и обхватила себя руками, невольно следя, как Роберт внимательно осматривает внутренность амбара. Заметив ее взгляд, он придвинул ящик и уселся напротив девушки, глядя на нее с выражением бесконечного терпения.
     Но теперь уже Дженн была готова к разговору.
     - Разве вы не тревожитесь?
     - А? - удивленно пробормотал Роберт. - О чем?
     - Вы ведь вернулись в Люсару, зная об отношении к вам гильдийцев. Разве вас не тревожит то, что они делают? Разве вы не собираетесь им противостоять?
     Роберт покачал головой и криво усмехнулся.
     - Нет, я не стану их задевать - во всяком случае, намеренно.
     - Значит, хоть вы и не соглашаетесь с их методами, вы оставите их в покое?
     - Да.
     - А почему? Почему вы не соглашаетесь с их методами? Вы вообще мало с кем соглашаетесь - с Анклавом, с Гильдией, с королем, - даже с собственным братом. - Дженн улыбнулась, чтобы смягчить резкость своих слов. - Вы неуживчивый человек, верно?
     Роберт расхохотался. Дженн этого и добивалась и улыбнулась в ответ. Однако, когда Роберт заговорил, сказал он не то, чего ожидала девушка:
     - Вы знаете, что такое Гильдия, Дженн? Знаете, как она возникла?
     Вопрос оказался для Дженн неожиданным: она никогда не задумывалась ни о чем подобном. Посерьезнев, она покачала головой.
     - Нет. Расскажите.
     - Ну, хотите верьте, хотите нет, но в Анклаве, пожалуй, больше знают о рождении Гильдии, чем известно самим гильдийцам, - главным образом потому, что первые колдуны были членами Гильдии. Гильдия - наверняка самое древнее объединение, не считая церкви. Впервые она образовалась до Начала Веков, когда наш мир еще только возникал из пепла предыдущего. Тогда люди знали больше, чем теперь, их знания намного превосходили наши; боясь грядущего катаклизма, они доверили знания немногим ученым. Когда боги, сражаясь за главенство, раскололи мир надвое, только Гильдия и уцелела. За столетия, протекшие с Начала Веков, церковь и Гильдия вместе воссоздали человечество, и то, чем мы являемся теперь, - это результат их трудов. Боги благословили Гильдию, почтили ее своим святым доверием, и с тех пор она никогда не уклонялась от выполнения своего долга.
     Роберт помолчал и взглянул через плечо на Мику, чтобы удостовериться: парень не нуждается в помощи. Когда он снова заговорил, он заговорил совсем о другом:
     - Вы знаете, что ценнее всего в мире, Дженн? Глядя ему в глаза, девушка, не колеблясь, ответила:
     - Свобода.
     Роберт мягко улыбнулся.
     - Хорошо, тогда какова вторая по ценности вещь? Знание. Оно не имеет цены, ни с чем не сравнимо, а тот, кто им владеет, не может быть его лишен. Гильдия хранит знание как знак доверия богов - и хранит его жадно, только для себя. В ведении Гильдии наука, инженерное дело, обучение грамоте - все, что необходимо для нашего выживания. И гильдийцы не делятся знанием ни с кем, кто не принес клятву верности их ордену. Они всем распоряжаются, используют нас - остальных - как рабочую силу. Поэтому-то они и держат нас в своей власти. Наступил момент, когда власть стала для Гильдии важнее всего, и, на мой взгляд, тем самым Гильдия нарушила божественный завет. Гильдийцы подавляют нас своими знаниями, порабощают с помощью нашего невежества. Вот поэтому-то я и не соглашаюсь с Гильдией. Ответил я на ваш вопрос?
     Но Дженн тут же придумала, о чем можно спросить еще. Если повезет, она сможет продолжать разговор, отвлекать Роберта до тех пор, пока дождь не кончится, - а тогда будет уже поздно. Поздно спрашивать, приняла ли она решение насчет Элайты.
     - Откуда вы узнали, что на ферме нет никого, кроме старика хозяина? Вы с ним разговаривали?
     На этот раз вопрос не заставил Роберта удивиться. Его улыбка осталась снисходительной: он прекрасно понял замысел Дженн.
     - Нет, в этом не было нужды. Случается, что колдуны бывают способны улавливать, о чем думает другой человек, только не другой колдун, имейте в виду. Ничего особенного в этом нет: воспринимаешь просто случайные образы, мелькающие в уме усталого человека. Несведущие люди говорят, что колдун читает мысли, но на самом деле это не так. Я могу прибегать к такому умению, когда захочу. При некоторой практике узнаешь, на что обращать внимание.
     - Но если вы... - Дженн умолкла, поняв, что Роберт ее не слушает: он повернул голову к двери и нахмурил брови. - В чем дело?
     Роберт ничего не ответил; он поспешно поднялся и пошел через весь амбар к огромным воротам, выходящим во двор. Мика перестал растирать коней и двинулся следом за господином. Теперь и Дженн сквозь шум дождя расслышала стук копыт. Лошади галопом мчались к ферме. Сквозь подошвы башмаков Дженн почувствовала, как дрожит земля.
     Роберт слегка приоткрыл створку; стоя позади него, Дженн увидела, как между строениями фермы с воплями пронеслась банда разбойников. Нападающие распахивали ворота загонов и выгоняли мечущийся в панике скот, один из них, с пылающим факелом в руке, поджигал соломенные кровли. Когда бандиты ворвались в хозяйский дом, Роберт начал действовать.
     - Мика, останешься здесь. Присматривай за Дженн. - С этими словами он выскользнул из амбара и, обнажив меч, кинулся бежать через двор. Одного из мародеров он зарубил, и лишившаяся всадника лошадь вскоре скрылась за завесой дождя; распугивая галдящих гусей и цыплят, Роберт атаковал второго бандита. Дымное пламя уже начинало выбиваться из-под мокрой соломы крыш, но Дженн могла только стоять и смотреть: до амбара нападающие не добрались. Девушка вцепилась в руку Мики; у нее мелькнула смутная мысль, что она, должно быть, причиняет ему боль, но ничего поделать с собой не могла.
     Теперь уже бандиты не могли не заметить Роберта. Двоих он уложил, еще трое были в доме, но все же ему приходилось иметь дело с еще тремя противниками. Бандиты сражались яростно, но оказались неумелыми воинами. Роберт двигался с молниеносной быстротой, уверенно маневрируя по скользкой грязи и с легкостью отбивая каждый удар. Его меч сверкнул, и один из противников рухнул с кровоточащей раной в боку. Второй бандит на какое-то время заставил Роберта отступить, но скоро тоже оказался повержен. Третий, вовремя поняв опасность, повернулся и кинулся в дом. Как только он исчез из виду, Роберт махнул рукой в сторону пылающей крыши, и огонь тут же стал гаснуть. Секундой позже из дома выбежали грабители, нагруженные добычей, вскочили на коней и помчались прочь, кинув на прощание факел на крышу дома.
     Мика решил, что пора присоединиться к господину. Вместе с Дженн они побежали через двор к дому.
     - Я же велел тебе оставаться в амбаре! - рявкнул Роберт, когда Мика и Дженн проскользнули в дверь. Сам он стоял на коленях рядом со стариком. Тот был еще жив, но дыхание его стало прерывистым, от мучительной боли он крепко зажмурил глаза. Из ран на груди и на плече хлестала кровь. Бандиты не задумываясь прикончили и старика, и служанку.
     - Слишком поздно, - прошептал Роберт; его голос был еле слышен. - Он умирает.
     - Но разве ничего нельзя сделать? - Дженн взяла руку старика в свои, но пальцы его были безжизненны и холодны.
     - Кое-что можно, - неохотно ответил Роберт. - Я попробую. Дженн подняла глаза как раз в тот момент, когда он вытащил свой аярн. Роберт пристально посмотрел на амулет, и из камня заструилось тепло, обволакивая изувеченное тело. Постепенно гримаса боли исчезла с лица старика, дыхание стало более ровным. Дженн с надеждой взглянула на Роберта, но тот покачал головой.
     - Я могу слегка уменьшить боль. Но ничего больше. Дженн снова наклонилась к старику; он открыл глаза и взглянул на девушку. На бледном лице отразилось благоговение, холодные пальцы стиснули руку Дженн.
     - Благословенная Минея! - выдохнул старик. - Ты наконец вернулась к нам! - Он улыбнулся, умиротворенно закрыл глаза и испустил последний вздох. Пальцы разжались, рука старика упала.
     Дженн обнаружила, что последнюю минуту не дышала. Она не знала этого человека, никогда раньше его не видела, но его смерть была такой ужасающе реальной, так глубоко ее потрясла... Старика убили бандиты. Его дом разграблен. Семья крестьянина вернется на пустое место. Дженн ощущала эту смерть как нож в сердце, острый и безжалостный.
     Роберт поднялся на ноги и спрятал меч в ножны. Когда он заговорил, в его голосе звучало уныние и холод бесконечного дождя.
     - Мы больше ничего не можем для них сделать. Пора в путь Дженн слышала, что он сказал. Она понимала необходимость уехать, прежде чем вернутся родственники старика, а то и бандиты
     Она осознавала все это, но не могла не слышать упрямого отрицания в голосе Роберта, словно он упрекал себя в лицемерии и ненавидел себя за сказанное.
     Девушка поднялась на ноги, но не смогла взглянуть в глаза Роберту. Она так хорошо понимала его чувства...
     Еле передвигая ноги, они вернулись в амбар, оседлали лошадей и двинулись дальше.

***

     Весь день мысли не давали ей покоя. Дождь прекратился, поля благоухали мокрой зеленью, но небо не прояснилось. Этот старик, его последние слова, молчание Роберта, вопросительный взгляд Мики...
     Дженн ощущала на себе взгляд Роберта, но продолжала хранить молчание. Да и что могла она сказать? Что, по его мнению, она должна была чувствовать? Девушка прекрасно понимала, чего хочет Роберт. Нападение на ферму лишь укрепило его во мнении: нигде, кроме Элайты, Дженн не будет в безопасности. Проклятие... проклятие на них с Микой обоих!
     Больше всего раздражала Дженн глубокая убежденность, звучавшая во всем, о чем бы они ни говорили - о Гильдии, Элайте, даже о колдовстве. Подразумевалось, что Дженн ничего не знает, невинная и несведущая, - и в то же время от нее ждали решения, которое определило бы всю ее жизнь!
     Ну конечно, им и в голову не приходило, перед какой проблемой она оказалась. Да и откуда им знать? С какой стати Роберту или Мике видеть что-то странное в том, чтобы вернуть ее в Элайту? Правда, ни один ребенок, похищенный во времена Смуты, не был обнаружен, и сам факт, что она нашлась, казался достаточно таинственным... Такого просто не могло быть! Она - дочь трактирщика, выросла в таверне, привычная к запаху пива в зале, к жару и чаду кухни. Или от нее ждут, что она забудет своего отца? Перестанет его любить? Хоть ее и выгнали из дома после его смерти, Дженн выбрала собственный путь в жизни и не имела оснований - более или менее - об этом жалеть. И вот неожиданно...
     Неожиданно оказалось, что она дочь графа! Что у нее есть достойное положение в обществе, дом, куда можно вернуться, имеющая много поколений знатных предков семья и даже родство с королевской династией! Неожиданно у нее появилась сестра, а к тому же, наверное, множество родственников и соседей.
     Неожиданно она стала совсем другим человеком...
     Трудно было поверить в обнаружившуюся колдовскую силу, но тут по крайней мере были реальные, вещественные доказательства. Однако это! Отец, не имеющий для нее лица, которого она никогда не встречала - во всяком случае, по ее воспоминаниям. Сестра, которая едва ли обрадуется ее возвращению. Слуги, которые будут следить за каждым ее шагом в надежде доказать, что она самозванка. Что, если Роберт ошибается? Что, если никто не захочет ее признать?
     Нет. Из всей этой затеи ничего не получится, что бы Роберт ни говорил. Дженн совсем не хотелось возвращаться в Анклав, так что лучший выход - потихоньку ускользнуть ночью, когда ее спутники будут спать. Она шла по собственному пути в жизни раньше, сможет делать это и впредь.
     Приняв наконец решение, Дженн сразу приободрилась и стала внимательно смотреть на лес, в который они как раз въехали. Если ночью ей предстоит сбежать, нужно знать, в каком направлении идти. Лошадь, наверное, взять не удастся, потому что шуметь будет нельзя, хотя, конечно, лучше бы...
     Но тут ее размышления прервались.
     - Где мы?
     Роберт остановил коня и повернулся к Дженн. Капюшон плаща бросал тень на его лицо, но Дженн могла бы поклясться: в глазах его пряталась улыбка.
     - А почему вы интересуетесь?
     Девушка не могла найти ответа - она и сама не знала. Дженн обвела взглядом высокие деревья, взбегающие на холм слева, пологий склон справа, ведущий к реке... Это место, казалось, ничем не отличалось от других прогалин в лесу, мимо которых они проезжали, и все же...
     Не говоря ни слова, Дженн спрыгнула с седла на мягкую землю. Она никогда раньше не считала себя мнительной, но в этот момент ей казалось, что на ее чувства действуют какие-то странные силы. Словно... словно ею что-то руководило.
     - В чем дело? - тихо спросил Мика, тоже спешиваясь. - Что-нибудь не так?
     Дженн покачала головой и повернулась к Роберту, который все еще сидел на коне, внимательно глядя на девушку.
     - Где мы? - повторила она.
     Роберт взглянул на тропу, по которой они ехали.
     - Этот лес называется Болли. Подъем ведет на холм, откуда видны замок и озеро. Замок называется Элайта, и через час мы до него доберемся.
     Дженн была поражена.
     - Вы... вы лжец! - прошипела она, в ярости порывисто шагнув к Роберту. - Вы говорили, что решать буду я сама, хотя все время намеревались привезти меня сюда, несмотря ни на что! Все эти разговоры о том, что я могу сделать, что могу выбрать... а сами просто взяли и решили!..
     - Подождите! - Роберт тоже спешился и протянул к Дженн руки умиротворяющим жестом. - Вы должны кое-что понять. На вас была наложена Печать. Это в определенной мере ограничивает то, что вы можете и чего не можете сказать, но также дает вам некоторую защиту. Однако такой защиты недостаточно, чтобы гильдийцы не повесили вас, стоит вам только попасться им в руки.
     - Какое мне дело до гильдийцев! - бросила Дженн. - По мне, так вы можете оставить себе свое колдовство и Элайту в придачу! Мне все это ни к чему.
     Девушка умолкла, пытаясь отдышаться. Ее предали. Роберт заманил ее в ловушку.
     - Я не хочу иметь с вами ничего общего! Слышите? Я вам доверяла - и вот что вы сделали...
     - Дженн, - вмешался Мика, - вы не понимаете...
     - Оставь меня в покое! - Она не могла поднять на него глаза, не могла смотреть на них обоих. Ничего не видя от сердитых слез, Дженн повернулась и побежала вниз по склону к реке, потом по берегу, пока Роберт и Мика не остались далеко позади. Только тогда Дженн наконец остановилась.
     Думай. Думай, что теперь делать. Куда идти. Как выпутаться... Думай, проклятие, думай!..
     Слева раздался какой-то шум. Что это? Роберт или Мика снова собираются ее уговаривать? Дженн оглянулась, но рядом никого не было. Дженн сделала еще шаг к воде, и шум послышался опять. Девушка испуганно оглядела деревья - никого и ничего. Какой-нибудь колдовской трюк?..
     Новый шорох, из-за дерева. Дерево показалось Дженн знакомым, словно она его когда-то уже видела...
     Шум стал громче, превратился в топот мчащихся галопом коней. Дженн резко повернулась и увидела дюжину вооруженных всадников, окруживших ее; в глазах их таилась такая ужасная угроза...
     Дженн попыталась убежать, но ноги ее приросли к земле. Она хотела поднять руки, чтобы защититься, но руки ее не слушались. Дженн открыла рот, чтобы завизжать, но не смогла издать ни звука. Ей удалось лишь судорожно вздохнуть.
     Помогите!..
     Нет!!!

8

     Мика не сказал ни слова. Да в этом и не было нужды - Роберт и так знал, что тот думает: все было ясно написано на бесхитростном лице парня. В голубых глазах не было упрека, просто уверенность: что-то нужно делать. Мика никогда не сказал бы этого вслух, он был слишком преданным слугой, однако его непоколебимое чувство справедливости всегда брало верх над всем остальным. Роберт знал о таком свойстве Мики, даже рассчитывал на него, так что в некотором отношении - хотя и безмолвно - слуга выполнял роль его совести.
     Роберт со вздохом передал поводья своего коня Мике. Он точно знал, что должен сделать: каким-то образом доказать Дженн, что ему можно доверять. Он был уверен в своей правоте: Элайта - единственное место, где девушка будет в безопасности, хоть на него самого это и не распространялось. Но сначала необходимо убедить Дженн верить ему. Потом нужно уговорить ее отправиться в Элайту... и, наконец, доказать Якобу, что это дитя - его дочь.
     Последняя задача окажется самой трудной, поскольку Якоб считал Роберта предателем и поклялся никогда с ним не разговаривать.
     Роберт повернулся и двинулся вниз по склону к реке. Его сапоги увязали в грязи, но зато не скользили по мокрой траве. Ветви деревьев роняли на него капли воды; птицы, радуясь тому, что дождь кончился, начали свой вечерний концерт. Лес был полон умиротворения и покоя, и только шаги Роберта нарушали его.
     Дженн воспользовалась бы его откровенностью как оправданием своего нежелания ехать в Элайту. Если бы он рассказал ей о своих отношениях с Якобом раньше, она только еще решительнее отказалась бы ехать туда - чтобы не доставлять Роберту лишних неприятностей. Так что же должен он теперь сказать девушке? Да и станет ли она его слушать?
     Роберт дошел до реки и двинулся вдоль берега, глядя на воду, струящуюся по обомшелым камням. Воздух после дождя был чист и свеж, он как бальзам успокаивал смятенные чувства Роберта. Он делал все так неуклюже - с самого первого момента, когда сказал Дженн о колдовстве. Как, черт побери, можно ожидать, что она оценит грозящую ей опасность, раз он почти ни о чем ей не рассказал? Он подверг жизнь девушки опасности только потому, что не мог заставить себя сказать ей правду...
     "Помогите! Нет!!!"
     Вопль резко оборвал его мысли. Роберт кинулся вперед, продираясь сквозь кусты и ломая ветки. Его рука инстинктивно потянулась к мечу. Внезапно он оказался на открытом месте и увидел Дженн. Она стояла на берегу, опустив голову и закрыв лицо руками. Позади девушки высились заросшие мхом руины старой мельницы. Кроме Дженн, вокруг никого не было.
     - В чем дело? Что случилось?
     Дженн обернулась, руки ее упали. В широко раскрытых глазах стоял ужас, они были полны слез. Девушка судорожно искала слова, которые могли бы передать пережитый ею кошмар.
     - Я... вспомнила! Я вспомнила, как они меня схватили. Ох, Роберт, это было ужасно! Они мчались так быстро и даже не остановились... А этот старик впереди, на огромной белой лошади, с таким жестоким лицом... - Дженн глотнула воздуха, отчаянно стараясь стряхнуть пугающее воспоминание.
     Роберт подошел к девушке и обнял ее. Она приникла к его плечу, постепенно успокаиваясь.
     - Они появились вон оттуда... и казались такими огромными! - Голос Дженн прервался, она подняла глаза на Роберта. - Это все было на самом деле. Я хочу сказать - эти всадники действительно появились из лесу и схватили меня. Я не знала, кто они такие и почему меня преследуют. Я только помню ужас, который испытывала.
     - Вы помните, что было потом? Куда они вас отвезли? Что говорили? Хоть что-нибудь? - Если бы девушке удалось что-то вспомнить, может быть, это оказалось бы ключом к той давней тайне.
     - Нет, - после минутного раздумья сказала Дженн, делая шаг в сторону. - Я помню только, как лошади мчались прямо на меня, и того человека впереди. Он был стар, с длинными седыми волосами... - Девушка умолкла.
     - А еще? - поторопил ее Роберт.
     Дженн глубоко вздохнула и провела рукой по лицу. Когда она снова посмотрела на Роберта, она уже больше походила на себя, хоть следы потрясения и оставались.
     - Как вы узнали?..
     - Ну как же - я услышал ваш крик, конечно. Мика бежит следом, я уверен... - Голос Роберта оборвался. Дженн не сводила глаз с молодого человека.
     - Но я не издала ни звука, Роберт.
     На секунду он полностью растерялся, потом оглянулся через плечо, ожидая увидеть бегущего к ним Мику. Однако парня нигде не было видно. Это могло означать только одно из двух: или что-то случилось с Микой и он не может двинуться с места, или...
     Непонятно почему руки Роберта задрожали. Он стиснул кулаки, и дрожь унялась.
     - Вы не издали ни звука? Не вскрикнули?
     Дженн покачала головой, и голос ее был тверд в отличие от его.
     - Я просто не могла. Я словно оцепенела. Я хотела закричать, хотела убежать, но тело меня не слушалось.
     - Но мысленно вы звали на помощь?
     - Да.
     - О милостивая Минея! - выдохнул Роберт, против воли зажмурившись. Это было невероятно! Он ведь всегда считал все рассказы о возможности мысленной речи только мифом!
     Роберт открыл глаза и обнаружил, что Дженн внимательно на него смотрит. Ее взгляд был терпелив, словно девушка ожидала от него вразумительного объяснения этого эпизода, как и всего остального. Доверчивое и наивное выражение ее глаз чуть не заставило Роберта рассмеяться. Он медленно покачал головой.
     - Вы настоящее чудо! Вы знаете, что за секунду совершили то, о чем колдуны мечтали столетиями? Чтобы один ум был в силах разговаривать с другим!..
     Дженн нахмурилась, ее темные брови сошлись вместе, как грозовые тучи.
     - Я не уверена... Может быть, у меня случайно получилось...
     - Знаете что, попробуйте еще раз, - возбужденно предложил Роберт. - Произнесите мысленно какое-нибудь слово, всего одно!
     - Хорошо.
     Роберт несколько секунд смотрел ей в лицо, но так ничего и не услышал. Не желая так быстро признавать разочаровывающий факт, он попросил Дженн повторить попытку, однако и теперь ничего не получилось. Может быть, дело было в живости воспоминания, в том, что Дженн заново пережила ту прежнюю травму...
     Роберт виновато кивнул:
     - Мне жаль, что так получилось. Я совсем не собирался просто отвезти вас к Якобу. Мне казалось, что, если я ничего вам не скажу, но мы окажемся близко к Элайте, вы можете что-то вспомнить. Мне и в голову не приходило, что воспоминание окажется таким пугающим. Я виноват в том, что не объяснил вам всего, но у меня были очень веские причины считать, что с Якобом вы будете в большей безопасности. Я все еще хотел бы показать вам Элайту, но, если вы так не хотите туда возвращаться, я готов отвезти вас в ближайшую деревню и найти приличную гостиницу, куда вы могли бы поступить. Обещаю, что после этого вы меня больше никогда не увидите.
     Роберт почувствовал, насколько бессвязны его слова, и чуть не рассмеялся над собственной неловкостью, но серьезный взгляд Дженн заставил его остановиться. Он ждал, что девушка ответит ему, но она молчала. Тогда Роберт добавил:
     - Обдумайте все. Мы подождем там, где остались лошади. Не зная, что еще сказать, он кивнул и повернулся, чтобы уйти. "Роберт!"
     Он замер на месте. Подобно перышку в безветренный день, это слово скользнуло в его сознание, слегка поколебалось и повисло неподвижно. В самом ли деле он его слышал, или это его воображение сыграло с ним шутку? Боясь сделать движение, он лишь слегка повернул голову и увидел, что Дженн по-прежнему стоит на месте. Роберт вопросительно поднял брови.
     Она улыбнулась в ответ. Затем раздалось:
     "Все-таки ты можешь меня слышать!"
     Роберт сделал единственный шаг к девушке.
     - Ты говоришь очень тихо. Намеренно?
     "Нет. Я пытаюсь докричаться до тебя уже несколько минут, но ты так был увлечен своими извинениями, что ничего не слышал. Я и сейчас кричу. Роберт, тебе не кажется это забавным? Ты ведь все всегда считаешь забавным. Так почему же ты не смеешься?"
     Ее голос звучал у него в голове, словно воспоминание о словах. Однако каждое следующее слово оказывалось более громким, более выразительным. Роберт вполне уловил иронию девушки. Он бросил на нее долгий взгляд и спросил в свою очередь?
     - А почему не смеешься ты?
     Почти помимо ее воли улыбка сбежала с лица Дженн. Она опустила глаза и принялась разглядывать свои руки.
     - Я не понимаю, что со мной происходит. Я очень стараюсь приспособиться, но перемен столько, что я все гадаю: уж не ошибаюсь ли я? Хочешь - верь, хочешь - нет, но я и в самом деле тебе доверяю. Не знаю почему - но доверяю. Насколько я заметила, ты производишь такое впечатление на большинство людей, так что, похоже, я в этом от них не отличаюсь. Я совсем не хочу ехать в Элайту, но... - голос Дженн оборвался, она еще крепче стиснула руки, - но я начинаю понимать, почему ты считаешь это лучшим выходом.
     - Я считаю также, что нам следует пока хранить в секрете этот твой новый талант. Как ты сама сказала, на тебя обрушилось множество перемен: нужно время, чтобы ты к ним привыкла.
     Дженн кивнула, и они двинулись обратно вдоль реки. Дженн некоторое время молчала, потом резко остановилась и повернулась к Роберту.
     - У меня есть еще один вопрос. Я помню, как Генри говорил об отличии моей силы от вашей, но что-то тут не сходится. Я хочу сказать... если я могу говорить мысленно, то как получается, что ты меня только слышишь? Разве это не должно означать, что и ты можешь мысленно со мной разговаривать?
     - Сомневаюсь. Моя-то сила точно такая же, как и у всех остальных.
     - За исключением того, что у тебя ее гораздо больше. Ведь наверняка есть вещи, которые ты можешь делать, а они нет?
     Так оно и было, но сейчас обсуждать отличия, решил Роберт, не время. Ему очень хотелось сказать Дженн, что она скорее всего права, но он знал: подтвердив ее предположение, он солгал бы. Он знал это потому, что много раз пробовал и каждый раз терпел неудачу.
     - Мне очень жаль, но в данный момент ты единственная, кто на такое способен.
     Они поднялись на холм и сели на коней. Когда Роберт двинулся в сторону Элайты, в его уме снова зазвучали тихие слова:
     "Пожалуй, в этом есть свои преимущества, Роберт. Например, я только что сообразила: мое новое умение дает мне возможность спорить с тобой, а ты не можешь мне ответить тем же. Очень забавно!"
     Роберту потребовалось усилие воли, чтобы не обернуться и не посмотреть на девушку, но смеха сдержать он не смог. Когда Мика спросил его, в чем дело, Роберт с ухмылкой ответил:
     - Я только что поспорил сам с собой, дружок, а потом понял, насколько это бесполезно: что бы я ни говорил, победить в споре я не могу.
     Разум Роберта неожиданно оказался полон победным смехом Дженн - смехом, которого Мика, конечно, не слышал.

***

     - Вот он.
     Дженн, сидя в седле, смотрела на открывшийся перед нею вид. Вдали величественно поднимались серые горы, словно охраняя близлежащие холмы. Еще ниже раскинулось сверкающее на солнце озеро, а на скале, вдающейся в него, высился замок из золотистого песчаника. Сплошная стена тянулась от ворот справи до огромной главной башни слева. За стеной был виден просторный двор, окруженный строениями; над ними поднимался дымок, который подхватывал и уносил прочь свежий ветер. К главной башне примыкали другие, меньшие - три по сторонам и еще одна сзади. В долине рядом с озером, частично скрытая рощей и склоном холма, раскинулась деревня. И все это словно обнимали темные руки леса, окружающего замок и деревню и тянущегося по другому берегу озера.
     - Ну? - тихо спросил Роберт.
     - До чего красиво! - прошептала Дженн, не отрывая глаз от замка.
     - Ты вспоминаешь родные места?
     - Нет. Но все равно вид прекрасен.
     Роберт ничего больше не сказал, и Дженн пришлось отвернуться от замка, чтобы посмотреть ему в лицо. Ну вот, пора решать.
     Потом ничего нельзя будет изменить, бесполезно станет винить Роберта и Мику, поздно жалеть о своем выборе. Роберт на самом деле предоставил ей решать все самой. Однако выбор не будет выбором, если выбирать не из чего...
     - Куда еще могу я отправиться? - спросила Дженн, взглянув на Мику. - Где еще я буду в безопасности - раз уж вы так в этом сомневаетесь?
     - Думаю, - ответил Роберт, нахмурившись, - если не гостиница в деревне, то всегда есть монастырь моей матери. Она живет в общине Святой Хилари, к востоку от Данлорна, в очень уединенном месте в горах. Монастырь большую часть зимы отрезан от мира, и я не думаю, что тебе там особенно понравится. Я хочу сказать - ты не будешь пользоваться там свободой делать то, что захочешь. С одной стороны, там можно не опасаться Гильдии, но с другой - при первой же демонстрации твоей силы тебя будет ждать церковный суд и казнь.
     - Твоя мать - тоже колдунья?
     - Клянусь богами, нет! - рассмеялся Роберт - И она ничего не знает о нас с братом.
     - Понятно. - Не такая уж радужная перспектива, но все же... - Есть какие-нибудь еще предложения?
     - Какие уж тут предложения - от Гильдии вы больше нигде не укроетесь, - довольно резко ответил Мика. - Мне очень жаль, но если вы будете держаться за свою прежнюю мысль просто бродить по стране, то очень скоро окажетесь в беде. Ведь вы не сможете - простите за откровенность - держать язык за зубами, если что-то вас заденет. Гильдия никогда не сунется в замок графа Якоба в Элайте - вот тут вы можете дать себе волю, и никто даже слова не скажет.
     "Если бы он только знал!.." - мысленно бросила Дженн Роберту, но на лице ее не было улыбки. Действительно, ничего смешного в этом не было.
     Ну что ж, значит, так тому и быть. Нравится ей это или нет, приходится признать, что Роберт и Мика правы. Теперь дело за незнакомым ей отцом...
     - Хорошо. Давайте так и поступим. Роберт усмехнулся:
     - Ну вот и прекрасно. Только лучше опусти капюшон плаща пониже, пока все не решится. Якоба нужно немного подготовить, прежде чем он увидит твое лицо.
     Пока они объезжали озеро и приближались к замку, Дженн не могла оторвать глаз от сияющих в лучах закатного солнца стен. Стражник, расхаживавший по галерее наверху, давно уже заметил путников, так что, когда они достигли ворот, те были уже гостеприимно распахнуты.
     Дженн следом за Робертом въехала во двор, опустив голову; капюшон скрывал ее лицо. Девушка порадовалась этому обстоятельству. Теперь, когда настал решительный момент, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь мог догадаться о ее чувствах. Сердце ее начало бешено колотиться, и Дженн, когда она спешилась, пришлось сделать огромное усилие, чтобы справиться с дрожью в коленях. Рука Мики поддержала девушку, но на этот раз Дженн не нашла утешения в его присутствии. В конце концов, Мика скоро покинет Элайту, а ей придется остаться здесь - совсем одной.
     - Милорд! - раздался где-то рядом голос; тяжелые сапоги простучали по каменным плитам, которыми был вымощен двор. Человек остановился перед Робертом, однако капюшон мешал Дженн разглядеть его. - Мы и не знали, что вы вернулись в Люсару. Что-нибудь случилось?
     - Нет, Нейл. Не то чтобы случилось... Впрочем, мне нужно поговорить с твоей госпожой. Она здесь?
     - Да, милорд. - Человек, казалось, заколебался. - Леди Белла в зале. Я доложу ей, что вы здесь. Приказать, чтобы конюх забрал ваших лошадей, милорд?
     - Хм... Лучше с этим подождать, Нейл.
     - Как пожелаете, милорд.
     Теперь перед ней были ступени лестницы, и Дженн приподняла юбки, чтобы не споткнуться. Она следовала за Робертом, продолжая смотреть на его пыльные сапоги, и попыталась отвлечься от тревожных мыслей, пересчитывая царапины на потертой черной коже и гадая, при каких обстоятельствах они появились; однако все было напрасно. Страх стиснул ее в своих ледяных объятиях, и поделать с этим Дженн ничего не могла. Самое отвратительное было в том, что она не могла бы сказать, чего больше боится: отказа хозяев Элайты ее признать или их родственных чувств.
     В зале было сумрачно, но гораздо теплее, чем снаружи. Дженн видела свежий камыш на каменном полу и светлые пятна там, кула из высоко расположенных в западной стене окон падал дневной свет. В зале кто-то тихо разговаривал, но голоса резко оборвались, как только они вошли. Потом заговорила женщина:
     - Лорд Роберт! Во имя всех богов, что вы здесь делаете?
     - Привет вам, Белла! - Голос Роберта был полон тепла и уверенности в себе. Дженн не могла не восхититься очарованием, которое Роберт излучал даже в таких неловких обстоятельствах. Ведь его приветствовали не слишком гостеприимно...
     Белла? Ее сестра?
     - Вы прекрасны, как всегда, - продолжал Роберт. - Годы не властны над вашей красотой.
     Дженн до смерти хотелось взглянуть на женщину, увидеть ее лицо, но она не посмела. Еще рано... Не сейчас.
     - Благодарю за комплимент, Роберт, - отрывисто бросила женщина. - Но я не понимаю, что вы здесь делаете.
     - Я приехал повидаться с вами и с вашим отцом.
     - Но вы же знаете: он...
     - Белла, - прервал ее Роберт, - очень важно, чтобы я смог поговорить с вами обоими. Я не задержу вас надолго, но вы должны уделить мне несколько минут.
     Белла долго ничего не отвечала. Почему? Что за проблема возникла перед ней? Если Якоб и Роберт старые друзья, разве хозяин не захочет увидеться с молодым гостем?
     - Ну, не могу обещать, что он захочет долго с вами разговаривать, однако я провожу вас к нему.
     Под ногами женщины зашуршал камыш; она пересекла зал и вышла в ведущую в короткий коридор дверь, знаком предложив Роберту и остальным следовать за собой. В другом конце прохода оказалась залитая солнечными лучами комната. Ее пол застилал толстый алузийский ковер, и Дженн с восторгом принялась его разглядывать: ей еще никогда не приходилось ступать по подобному произведению искусства.
     - Отец, - начала Белла, - к вам гость.
     - Что за черт... Данлорн? Клянусь всеми святыми, я же ведь велел вам никогда...
     - Якоб, пожалуйста, подождите. - Роберт двинулся вперед, но Дженн осталась стоять у двери. Она знала, что Мика рядом и как всегда готов ее защитить.
     - И не подумаю, Данлорн!
     - Пожалуйста, отец, - вмешалась Белла. - Роберт говорит, что у него есть для нас важные новости. Выслушай его, очень тебя прошу.
     - Не ожидал от тебя подобного, дочь, - проворчал Якоб, но тон его несколько смягчился. - Ну? Так в чем дело?
     - Благодарю, - ответил Роберт с той же уверенностью в себе, которой он, казалось, прикрывался, как щитом. - То, что я собираюсь сообщить вам, трудно объяснить, поэтому прошу вас проявить терпение. Как вы, несомненно, догадались, я лишь недавно вернулся в Люсару. Я высадился в Ааране и пересек Шан Мосс, прежде чем добрался до гор. И именно в лесу я обнаружил кое-что... имеющее для вас огромную важность.
     - Какое мне дело, клянусь зубами Серина, до Шан Мосса?
     - Пожалуйста, Якоб, выслушайте меня. Я не сразу понял значения своего открытия, а когда понял, то решил, что вы немедленно должны узнать о нем - прежде даже, чем я вернусь в Данлорн.
     Дженн прислушивалась к разговору, только смутно улавливая слова. Роберт немного отклонялся от истины, чтобы сделать свой рассказ более связным, и это было совершенно естественно. Однако было еще что-то, чего Дженн не понимала: какие-то смешанные чувства, исходящие и от Беллы, и от Якоба. Отчетливее всего была заметна явная неприязнь Якоба к Роберту. Но почему? Разве это не Белла, как предполагалось, ненавидит его? При чем же здесь ее отец? Так следовало из рассказа Роберта, если только...
     Ну конечно, всего он ей не рассказал.
     - Так что же это за открытие, Данлорн, которое заставило вас сломя голову мчаться в Элайту, чтобы рассказать о нем мне?
     - Дело касается событий, происходивших во времена Смуты. Дженн не могла видеть Роберта, но представила себе, как тот сложил руки на груди, как делал всегда, пытаясь что-то объяснить.
     - Смуты? - недоверчиво рассмеялась Белла. - Что такого интересного для нас могло произойти в те времена?
     Роберт помолчал, потом ответил:
     - Немногое, пожалуй. Однако я привез к вам кого-то, с кем вам следовало бы встретиться.
     Он подошел к Дженн, и девушка подняла голову и взглянула ему в лицо. Роберт стоял между ней и остальными; Дженн поняла, что время пришло. Роберт ничего не сказал, только ободряюще улыбнулся, словно стараясь перелить в нее часть своей уверенности. Потом он протянул руку и откинул капюшон.
     - Ну? - требовательно спросил Якоб из-за спины Роберта. - Кто это?
     Улыбка Роберта стала шире, но это видела только Дженн. Потом, вернув себе серьезность, он ответил:
     - Вот кого я нашел в Шан Моссе. Ее зовут Дженн, и она носит на плече Знак Дома Элайты. - Роберт сделал шаг в сторону, и Дженн наконец смогла увидеть комнату полностью.
     У очага в деревянном кресле с вышитой обивкой сидел старик. Его лицо покрывали глубокие морщины, в волосах пробивалась седина. Пальцы правой руки раздраженно барабанили по подлокотнику, глубокие синие глаза озадаченно смотрели на Дженн. А позади него...
     Белла. Дженн обнаружила, что смотрит на своего двойника - только старше и выше ростом. Белла хмурилась, сжав губы, однако все равно все в них было одинаковым - волосы, лицо, фигура... Невероятно!
     - Знак Элайты? - протянул через несколько секунд Якоб. - Не понимаю. Как может она иметь Знак... - Голос его оборвался, кровь отхлынула от лица. - Вы... Вы сказали, что ее имя Дженн?
     - Да. - Роберт взял Дженн за руку и вывел на середину комнаты, чтобы Якоб мог ее как следует рассмотреть. - Тогда, в Смуту... она не утонула - ее похитили, как похитили и остальных.
     - Но это же невозможно! - бросила Белла. - Она не может быть моей сестрой...
     - Твоей сестрой? - Якоб нахмурился и медленно повернулся к Белле. Потом его глаза засверкали. - Не может быть твоей сестрой? Но, конечно, это она! Как ты можешь сомневаться! У нее твое лицо, лицо вашей матери! - Он резко оборвал себя, осознав, что говорит. - Твоя сестра - моя дочь... Клянусь богами! Это правда! Ты жива... Все эти годы...
     Не задумываясь о том, что делает, Дженн высвободилась из руки Роберта и опустилась на колени перед стариком. Широко раскрытыми глазами он вглядывался в ее лицо; девушка могла только догадываться, что чувствует Якоб. Внезапно весь ее страх исчез, растаял, как снег под лучами летнего солнца. Когда Дженн заговорила, в голосе ее звучало новое, глубокое спокойствие.
     - Я вас не знаю, милорд. Я вас совсем не помню. Мне известно лишь со слов Роберта, что родинка у меня на плече означает, что я ваша дочь. Если вы не хотите, чтобы я оставалась здесь, я уйду без единого слова. Роберт увезет меня, если вы...
     - Нет! Ни в коем случае! Я запрещаю! - Голос Якоба заполнил маленькую комнату, потом упал до шепота. - Я просто не могу поверить... Найти тебя - живой и здоровой, уже взрослой... Ох, Белла!
     Белла встала рядом с отцом, выпрямившись во весь рост, внушительная и полная решимости.
     - Что за глупости! Моя сестра мертва. Она утонула в реке, что вытекает из озера. Как может кто-то явиться спустя много лет и заявить, что она твоя дочь? Это какой-то заговор, затеянный Робертом! Не знаю, зачем... - Она резко повернулась к нему. - Что вы хотите с нами сделать? Вы не имеете права!
     С этими словами Белла выбежала из комнаты, оставив за собой напряженную, неуютную тишину.
     - Мне очень жаль, - пробормотал Роберт. - Я так долго убеждал Дженн в том, что ей здесь обрадуются, и совсем не предвидел, как все воспримет Белла.
     - Не беспокойтесь, Роберт. - Якоб на секунду оторвал взгляд от Дженн. - Белла придет в себя, просто нужно дать ей время. Она трудно привыкает к переменам, а сейчас пережила шок. Не обращайте внимания. Скоро она будет так же радоваться сестре, как радуюсь я сейчас.
     Дженн посмотрела на старика; тот протянул к ней руки. После мимолетного колебания девушка взяла его руки в свои. Прикосновение казалось странным, непривычным... но таким, как должно. Она не знала почему и решила, что пока это не имеет значения. Перед ней был ее отец - и он хотел, чтобы она вернулась.
     - Думаю, - после недолгого молчания продолжал Якоб, - пришло время нашей жизни перемениться.

***

     Луна иногда появлялась в разрывах мчащихся по небу туч; лишь несколько самых смелых звезд решились выглянуть этой ночью, но Роберт все равно порадовался им. Уснуть ему не удавалось, и он вышел из своей комнаты и поднялся на западную башню замка. Стоя на самой вершине, положив руки на камень парапета, он следил за тучами, пытаясь определить, какой будет погода. Через четыре, а может быть, и три дня он наконец окажется под защитой стен Данлорна. Тогда его уже ничто не будет заботить, кроме управления землями, ученых изысканий да периодических споров с Финлеем.
     Замок был безмолвен, лишь изредка тишину нарушали животные, которых на ночь загнали в хлева и конюшни. Ночная стража бесшумно обходила стены, но не докучала Роберту. Воины знали отношение к нему своего господина и не стремились вступать в разговоры с человеком, которого считали предателем. Сейчас это вполне устраивало Роберта - он не хотел, чтобы его одиночество нарушалось.
     Распоряжения Якоба, спешившего объявить всем о возвращении потерянной дочери, перевернули весь замок вверх дном. Новость быстро распространилась среди слуг, и Роберт не сомневался, что почти каждый обитатель Элайты нашел предлог заглянуть в зал и собственными глазами увидеть вновь обретенную гордость и радость хозяина. Некоторые старики помнили Дженн ребенком и откровенно выражали свои чувства - от удивления и недоверия до бурной радости. Все слышали смех Якоба, не скрывавшего своего счастья.
     Однако не Якоб, а Белла настояла, чтобы Роберт и Мика остались в замке на ночь. Отцу она не сказала об этом ни слова, и Роберт не сомневался, что возражений своим распоряжениям она не потерпела бы. Впрочем, его самого такое решение не очень радовало; Роберт твердо решил выехать из замка как можно раньше на рассвете. Он не испытывал желания воспользоваться благодарностью, которую Якоб, несомненно, считал бы своим долгом ему демонстрировать: по его мнению, тот ничего ему не был должен.
     Так почему же его одолевает такое беспокойство? Почему целых два часа он безуспешно пытался уснуть? Почему мерзнет здесь в одиночестве, глядя на ночное небо? Уж не в том ли дело, что через столько лет Роберт начал сомневаться: а не был ли Якоб прав с самого начала? Не было ли решение войти в совет Селара после завоевания Люсары действительно предательством?
     Нет. Роберт вздохнул и присел на холодную каменную стену. Как ни умен и ни благороден Якоб, он ведь не знает правды, не знает, как все происходило на самом деле. Он, подобно всем вокруг, видит только следствия и делает на этом основании собственные умозаключения. Никто ведь не побеспокоился узнать, что привело к соглашению между Селаром и Робертом. Сам Селар никогда не заговаривал на эту тему - и не без оснований. Роберт тоже никому ничего не рассказывал - иначе пострадало бы дело, которому он посвятил всего себя.
     Роберт снова взглянул на небо. Тучи на востоке сгустились, стали более угрожающими. Пожалуй, не миновать бури...
     В тот день стихия тоже разбушевалась - в тот день, когда Селар явился в замок Роберта.

***

     Роберт отложил книгу и бросился к окну, чтобы не дать дождю залить свой кабинет сквозь окно, с которого ветер сорвал ставень. Он высунулся и протянул руку, чтобы вернуть створку на место. Ледяные капли жалили его лицо, но прежде чем Роберт захлопнул ставни, он успел заметить кое-что. Во дворе замка появились две дюжины вооруженных всадников. Роберт нахмурился и решительно закрыл окно, потом подошел к очагу и, стоя спиной к огню, принялся медленно вытирать руки.
     Итак, его время пришло.
     Два года заточения, и теперь наконец вооруженные всадники, облаченные в одежды цветов королевского дома, без предупреждения явились в его замок. Ничего хорошего это не сулило, но все, что мог сейчас Роберт сделать, - это стоять у огня и ждать. Впрочем, долго ждать ему не пришлось. Раздался стук в дверь, и в кабинет вбежал, запыхавшись, его управитель, Оуэн Фицзалан.
     - Милорд, к вам посетители!
     - Вижу. - Роберт сложил руки на груди. - Кто-нибудь, кого я знаю?
     - Это сам король, милорд! - Оуэн бросил взгляд через плечо. Услышав шаги на лестнице, он заторопился: - Его сопровождают солдаты. Я боюсь...
     - Все в порядке, Оуэн. Найди моего брата и проследи, чтобы он не покидал своих комнат. Скажи ему, что это мой приказ. Потом спустись во двор и проводи людей в помещение, чтобы не промокли.
     Оуэн нахмурился, потом сделал глубокий вдох.
     - Вы уверены, милорд?.. Их ведь не так много. Деверин собрал ваших людей...
     Роберт улыбнулся, хотя и не без усилия:
     - Нет. Слишком поздно. Если бы я собирался бежать, я сделал бы это два года назад. Только позаботься, чтобы с Финлеем ничего не случилось.
     - Хорошо, милорд. - Оуэн поклонился и отошел в сторону, когда в комнату вошли двое стражников в королевских ливреях, какой-то толстяк, которого Роберт не узнал, и, наконец, Селар. Роберт спрятал руки за спиной и кивком отослал Оуэна. Потом все его внимание сосредоточилось на человеке, который был теперь королем Люсары.
     Величественная фигура Селара, казалось, заполнила комнату. Он с пренебрежительным видом оглядел скромную обстановку кабинета Роберта. Стражники остались у двери, но толстяк подошел поближе. На его жирном лице была написана неприязнь. Кольчуга топорщилась на бычьем загривке, словно ошейник сторожевого пса. Толстяк пристально и мрачно уставился на Роберта, но тот не обратил на него внимания. Не этот человек представлял настоящую опасность.
     - Итак, - начал толстяк, - это и есть тот бунтовщик, который доставил нам так много неприятностей, сир. Что-то он молод, просто мальчишка. Или это младший из братьев?
     - Нет, это Данлорн, Ичерн. Тот, кто мне нужен. - Селар говорил совершенно равнодушно, расхаживая по комнате и разглядывая книги и бумаги, наваленные на столе, занимавшем всю середину комнаты. Роберт порадовался тому, что как раз этим утром спрятал свои наиболее опасные записи, хотя и не думал, что его положение особенно ухудшится, если король обнаружит, что он - колдун. Однако осторожность никогда не помешает...
     - Что с тобой, парень, ты язык проглотил? - проворчал Ичерн. - У тебя не найдется и словечка, чтобы приветствовать твоего сюзерена?
     Роберт продолжал смотреть на Селара и ничего не ответил.
     - Я с тобой разговариваю, мальчишка! - взревел Ичерн. Он попытался схватить Роберта за плечо, но тот предвидел это и вовремя поймал руку толстяка. С молниеносной скоростью он развернулся так, что рука Ичерна оказалась заломлена за спину. Мгновенной незаметной вспышки силы оказалось достаточно, чтобы колени подогнулись под Ичерном, и тот с грохотом рухнул на пол. Роберт отпустил его руку и сделал шаг назад, по-прежнему не спуская глаз с Селара.
     - Вы идиот, Ичерн, - проворчал Селар. - Поднимитесь и оставьте нас.
     - Но, сир...
     - Я сказал - оставьте нас.
     Ичерн поднялся на ноги и, бросив на Роберта яростный взгляд, вышел из комнаты, прихватив с собой стражников. Когда дверь за ними закрылась, Селар подошел к небольшому столу у окна, на котором стоял кувшин, налил в чашу вина, сделал глоток и только после этого обернулся к Роберту.
     - Я так и не поблагодарил вас, - сказал он тихо, - за то, что вы спасли мне жизнь. В то время это казалось неуместным, к тому же у меня были другие заботы. И все же я рад, что вы вытащили меня из реки, Данлорн, - хотя сомневаюсь, что вы сделали бы это, зная, кто я такой.
     Роберт понял, что Селар ждет от него ответа, но ничего не сказал. Ему понадобятся все уроки, которые только преподал ему отец, чтобы выжить сейчас, - но молчание далось ему с трудом. Сердце его словно сжала ледяная рука, во рту было сухо. И все же молчание было, несомненно, лучшей политикой.
     - Ясно, - кивнул Селар, допивая вино. - Значит, вам нечего мне сказать. К несчастью, я не могу оставить все как есть. Мне нужен ваш ответ на один вопрос. Если я предоставлю вам свободу, соберете ли вы армию и выступите ли против меня?
     Вопрос оказался для Роберта совершенной неожиданностью, но он постарался скрыть удивление, нагнувшись, чтобы положить в огонь новое полено.
     - Видите ли, - продолжал Селар, - многие, кому, как я считаю, я могу доверять, говорят мне, что вы - самая большая угроза моему трону. Похоже, народ все еще предан вашему отцу и по наследству - вам. Мне говорят, что, если я вас отпущу, через полгода вы возглавите восстание против меня. Это я намерен предотвратить - по очевидным причинам. Однако, поскольку вы и в самом деле спасли мне жизнь, я считал своим долгом по крайней мере дать вам возможность высказаться в свою защиту.
     Роберт несколько секунд смотрел в огонь, все еще сохраняя молчание. Потом, не в силах справиться с собой, рассмеялся.
     - Не вижу, что в моих словах такого уж смешного, - бросил Селар, резко опустив чашу на стол. - Ответьте на мой вопрос, черт возьми!
     - И что же вы будете делать, если я стану возражать обвинителям? Поверите ли вы мне, если я пообещаю никогда не поднимать против вас восстания? - Роберт повернулся к Селару, все еще улыбаясь. - Вам ведь многие нашептывают о моей измене! Сомневаюсь, чтобы вы мне поверили. Будьте честны - вы явились сюда не для того, чтобы задавать мне всякие глупые вопросы. Вы решили посмотреть, сможете ли подписать мне смертный приговор после того, как я так некстати оказался вашим спасителем. Признайтесь в этом!
     В глазах Селара вспыхнул гнев.
     - Как вы смеете так со мной разговаривать! Нравится вам это или нет, я ваш король и ваша жизнь в моих руках!
     - Тогда убейте меня, - пожал плечами Роберт. - Прекратите это ребячество и займитесь делом.
     - Что? Вам так не терпится умереть?
     - Нет. - Роберт снова заложил руки за спину, чувствуя, как к нему возвращается спокойствие. - Просто я примирился с неизбежным. Вы совершили большую ошибку, знаете ли, дав мне два года на размышление. Чем, как вы считаете, я занимался все это время? Ждал, чтобы вы явились и освободили меня из моей тюрьмы?
     Селар покачал головой и оперся рукой о раму окна.
     - Вижу, что мне доносили правильно. Вы опасны - и особенно опасны потому, что вам всего семнадцать. Вы уже холодны как лед, более целеустремленны, чем люди вдвое вас старше. Но я вам не верю. Вы говорите так, словно вам нечего терять, а ведь лишиться вы можете очень многого. Даже если вам безразлична собственная жизнь, у вас есть мать и брат, не говоря уже о наследственных владениях. Станете ли вы играть их судьбой?
     К этому Роберт был готов. Его смущало только одно: от этого словесного поединка он получал удовольствие. Что это с ним? Он сложил руки на груди.
     - Моя мать живет в обители Святой Хилари, под защитой церкви. Вам пришлось бы сровнять монастырь с землей, чтобы добраться до нее. Не сомневаюсь, что вы попытались бы это сделать, но захотите ли вы оскорбить церковь в самом начале своего царствования? Пока что священники были к вам лояльны, и мне кажется, вы захотите сохранить их преданность.
     - А как насчет вашего двенадцатилетнего брата? Готовы ли вы обречь его на смерть?
     Роберт обнаружил, что снова улыбается.
     - Финлей и я - мы сыновья своего отца. Мы не боимся исполнить свой долг - и умереть ради него. Если вы спросите его, едва ли он ответит вам иначе.
     - Так, значит, вы не сделаете ничего, чтобы не дать мне его убить?
     - Сначала я убью вас, - ответил Роберт, твердо глядя Селару в глаза. Сердце его колотилось, но он не подавал виду, что не уверен в себе. - Чего вы на самом деле хотите от меня? Добиваетесь, чтобы я разозлил вас и заставил отдать приказ о моей казни? Или вам нужно мое благословение? Что?
     Селар ответил не сразу.
     - А чего хотите вы, Данлорн?
     Роберт от неожиданности шумно вздохнул. Неужели этот человек говорит серьезно?
     - Я хочу, чтобы вы перестали мучить мой народ! Я хочу, чтобы прекратилась практика захвата старшего сына в каждой семье в качестве заложника. Я хочу, чтобы вы облегчили налоги, которые простых жителей Люсары все глубже и глубже погружают в нищету. Я хочу, чтобы вы не конфисковывали земли без всяких оснований и не раздавали их своим прихвостням. Я хочу, чтобы вы перестали смотреть на Люсару как на ребенка, заслужившего порку!
     - Да что вы об этом знаете! Вы просто не представляете, о чем говорите. В мире политики и завоеваний вы наивный простачок! То, что я делаю, я делаю, чтобы сохранить трон.
     - И так преуспели в этом, что примчались сюда - к человеку, которого два года держите в заточении, чтобы он не возглавил восстание! Если бы вам уже не грозила опасность, Селар, я был бы бессилен против вас. Мою силу питает ваша собственная безжалостность. Если вы хотите устранить опасность с моей стороны, вам легко это сделать: устраните причины, заставляющие народ восставать.
     - Разве вы не являетесь одной из таких причин? - бросил Селар. Это был риторический вопрос, но следующий прозвучал вполне серьезно: - А вы согласитесь? Согласитесь дать мне свое благословение - публично, так, чтобы все ваши приверженцы это видели?
     - Никогда.
     - Ну так умрите и будьте прокляты, Данлорн! - рявкнул Селар, поворачиваясь к двери. - Мне не нужна ваша помощь!
     - Я вам ее и не предлагав, - резко ответил Роберт. - Однажды я вам помощь оказал, но вы были слишком глупы, чтобы тогда ею воспользоваться. Второго такого случая вам не представится.
     Селар был уже у двери, но тут остановился. Не оборачиваясь к Роберту, он тихо сказал:
     - Я тоже сын своего отца. Я не забыл его урок: всегда пользоваться уникальной возможностью, когда она представляется. Именно так я поступил, когда вторгся в вашу страну, Данлорн. Более того: я готов сделать это снова, если потребуется. - Король медленно повернулся. - За то, что вы публично одобрите мои действия, я предлагаю вам жизнь, жизнь вашим близким и некоторые уступки - в тех направлениях, которые вы только что перечислили. Для вас это тоже уникальная возможность, и вам не следовало бы так поспешно ее отвергать.
     Роберт вслушивался не столько в слова Селара, сколько в то, что оставалось несказанным. Неужели возможно, что его трону грозит опасность? И не только со стороны тех, кто поддержал бы Роберта в случае восстания? Неужели дела Селара настолько плохи, что он явился сюда в надежде получить что-то, чего, как ему должно быть известно, никогда не получит? Это казалось невероятным, но, слушая Селара, Роберт ясно видел, как много может дать эта предложенная ему возможность.
     Он опустил руки и пересек комнату. Остановившись перед Селаром, Роберт посмотрел королю в глаза.
     - Вам и правда нужна моя помощь - но так дешево вы ее не купите. Не рассчитывайте на мою открытую поддержку, если не дадите мне чего-то, что стоит поддерживать. В любом другом случае народ усомнится в моей искренности, так что вся затея окажется напрасной. Я согласен служить вам, да, но только после того, как вы облегчите гнет, от которого страдает моя страна. Вы уже совершили достаточно жестокостей для одного царствования. Дайте мне власть творить добро.
     - Но не используете ли вы данную вам власть против меня? - Селар всматривался в лицо Роберта.
     - Нет, если вы не нарушите слова. Вы должны помнить об этом, если когда-нибудь пожелаете лишить жизни моего брата. В отничие от некоторых ваших придворных, дав клятву, я никогда вас не предам.
     - Прекрасные слова, Данлорн. Вы не кривите душой? Роберт на мгновение задумался. Он стоял так близко к Селару, что сейчас убить его было бы легко. Нетрудно также было бы разделаться с солдатами внизу, собрать своих приверженцев и двинуться на Марсэй во главе армии. Через несколько недель он был бы коронован, и от завоевания Люсары Селаром остались бы лишь короткие главы в хрониках. Так почему же он этого не сделал?
     Ответ был так же очевиден, как и вопрос. Убить Селара он мог только одним способом - используя свою колдовскую силу. Это стало бы очевидно всем - и как долго удержался бы на троне колдун? Новая гражданская война уничтожит Люсару; в этом случае Роберт оказался бы ничем не лучше Селара, а потому имел не больше прав на корону, чем тот. Да и становиться королем желания он не испытывал.
     - Нет, - серьезно ответил Роберт. - Я не кривлю душой. Селар медленно кивнул:
     - Прекрасно, Данлорн, по рукам. Но клянусь: стоит вам хоть в чем-то стать моим противником, и я уничтожу вас.
     - Я клянусь вам в том же, - улыбнулся Роберт.

***

     Луна скрылась за завесой синих туч, начало моросить, капли влаги заблестели на каменных стенах замка. Роберт бросил взгляд на озеро; туман скрыл горы, так что теперь он видел их только в своем воображении. Со времени того разговора с Селаром прошло одиннадцать лет, столь многое в жизни изменилось... Как ни странно, Селар сдержал слово и позволил Ррберту помогать тем, кто в том нуждался. Роберт, в свою очередь, во всеуслышание заявил о своей преданности Селару. Какое-то время казалось, что все так и будет идти дальше, принося желанные плоды. К тому же Роберт, к своему удивлению, обнаружил, что испытывает к королю симпатию; само собой получилось так, что между ними возникла близость, они стали друзьями. Почти год Роберт был счастлив так же, как до начала Смуты.
     Но потом все снова переменилось - и очень быстро. Так быстро, что у Роберта никогда не было времени остановиться и подумать, что следует предпринять. А когда умерла Береника...
     - Ты напрасно вышел без плаща, Роберт.
     Он резко обернулся и увидел стоящую рядом Дженн. В еле пробивающемся сквозь туман лунном свете лицо ее казалось бледным.
     - Почему ты не спишь в такой поздний час?
     - Мне жаль, что я тебя испугала, - пожала плечами девушка, - но кричать на меня нет нужды.
     - Я не кричал. Я... - Роберт запнулся, не находя подходящего слова.
     - Ты кричал, Роберт. Не переменить ли нам тему? Эту мы исчерпали.
     Роберт снова уселся на камень, невольно усмехнувшись.
     - О боги! Кажется, я нарушила твое задумчивое настроение. Снова прошу меня простить. О чем ты размышлял?
     - Ни о чем важном.
     - Неправда. Ты стоишь здесь уже больше получаса. Я знаю - я за тобой следила.
     - Почему?
     - Я подумала, что ты можешь кинуться вниз со стены.
     - Ох!
     - И я хотела при этом присутствовать.
     На этот раз Роберт расхохотался; смех смыл мрачные мысли, как ливень смывает паутину.
     Дженн подождала, пока он перестанет смеяться, и сказала:
     - Ты никогда не говорил мне, что отец тебя ненавидит, - не говорил ни словечка.
     - Не говорил.
     - Значит ли это, что ты не сможешь приезжать сюда? Совсем?
     - Да, именно так все и есть. Ты наконец сможешь избавиться от меня навсегда.
     - Понятно. - Взгляд Дженн обратился к озеру. - И ты ничего не имеешь против того, что он считает тебя предателем?
     Роберт пожал плечами.
     - Я мало что могу сделать, чтобы изменить его мнение о себе, - а если бы и мог, то не захотел бы.
     - Что именно ты мог бы сделать?
     - Ну, например, пойти войной на Селара и свергнуть его с трона.
     - Завтра ты уезжаешь?
     - В чем дело? - шутливо поинтересовался Роберт. - Не можешь дождаться этого момента?
     - Ох, Роберт, - бросила Дженн, поворачиваясь к нему, - иногда мне просто хочется тебя ударить!
     - Меня? За что?
     Девушка несколько секунд смотрела на него, но, как всегда, Роберт ничего не мог прочесть у нее на лице. Наконец она вздохнула и прошептала:
     - Ты ведь и не догадываешься, правда?
     - О чем?
     - О том, каково мне... О том, что я чувствую, оставаясь одна, в незнакомом месте, без всякой надежды узнать больше об этой своей проклятой силе. Боги мне свидетели, Роберт, ведь ты - единственная нить - хоть и очень тонкая, - связывающая меня с Анклавом. Что мне теперь делать?
     Дженн была права, и Роберт почувствовал себя виноватым. С другой стороны, насколько он мог судить по тому, чему был свидетелем, Дженн требовалось очень немного обычной подготовки, после которой колдун становится адептом. Ее сила росла так быстро, что не пройдет и года, как девушка достигнет уровня магистра. Пожалуй, ей даже лучше обойтись без обучения.
     - Прости меня, - сказал Роберт. - Я глупец, признаю. Ты бы уже должна была к этому привыкнуть. Как бы то ни было, на твоем месте я пока не стал бы беспокоиться об обучении колдовским приемам. У тебя будет слишком много других дел: тебе предстоит учиться быть дочерью графа. Однако потом у тебя появятся возможности и для занятий колдовством. К тому времени твое положение укрепится, и ты сможешь ненадолго исчезнуть, чтобы побывать в Анклаве.
     - Но я не знаю, как туда попасть.
     - На самом деле знаешь, ты просто не отдаешь еще себе в этом отчета. Тебе просто нужно направиться в сторону Голета, и ноги сами приведут тебя в Анклав. Таково одно из следствий наложения Печати.
     - Наложение Печати имеет еще какие-нибудь следствия, о которых ты не упомянул?
     - Нет. - Роберт покачал головой и улыбнулся. Хоть Дженн и храбрилась, сейчас она выглядела очень хрупкой и уязвимой; однако глупостью с его стороны было бы поверить, будто это так и есть. - Мы с Микой отправимся в путь на рассвете, - продолжил он очень мягко. - Я не хочу, чтобы твой отец обнаружил, что мы все еще здесь. Не передашь ли ты мою благодарность Белле?
     - Ты ведь не встречался с Лоренсом, мужем Беллы. Он рассчитывает увидеться с тобой утром.
     - Тогда передай ему мои сожаления. Поверь, Дженн, лучше, если мы уедем на рассвете.
     Девушка медленно кивнула, не сводя с Роберта глаз. "А ты попрощайся за меня с Микой. Скажи ему, что мне будет его не хватать".
     - Обязательно.
     Дженн слегка улыбнулась и двинулась к лестнице, но помедлила.
     - Знаешь, ты почти заставил меня пожалеть, что я сказала гильдийцам ту глупость, из-за которой они на меня накинулись. Все это было увлекательным приключением, но теперь я не так уж уверена, что мне нравятся последствия. Вот так всегда и наказывается несдержанность.
     Дженн была уже у ведущей вниз со стены лестницы, когда Роберт заговорил снова.
     - Дженни! - Она остановилась и обернулась. Встретив ее взгляд, Роберт понял, что не знает, о чем хотел сказать. - Будь осторожна, хорошо?
     - Я буду такой же осторожной, как и ты. Прощай, Роберт. Дженн исчезла, но, прежде чем Роберт двинулся с места, до него долетела ее последняя мысль:
     "И откуда только ты взял, что я хочу от тебя избавиться! Я никогда ничего подобного не говорила!"
     Мика уже оседлал лошадей и все приготовил к их предрассветному отбытию. Роберт широко зевал: ему удалось поспать всего около часа. Однако прежде чем он успел вскочить в седло, из темноты вынырнула Белла.
     - Я так и думала, что вы попытаетесь сбежать, - ехидно протянула она.
     - Мои намерения так очевидны? - откликнулся Роберт.
     - Иногда да, но я к тому же знаю вас с такой стороны, которая обычно не видна.
     - И какова же эта сторона?
     - Очень раздражающая.
     - Ах, - ухмыльнулся Роберт, - значит, вы обнаружите, что во многом сходитесь во мнениях с сестрой.
     - Могу я поговорить с вами, прежде чем вы уедете? - Белла отошла в сторону от коней, Мики и конюха, державшего поводья. - Ответьте мне честно: вы говорите, что у нее есть Знак нашего Дома. Вы его видели?
     - Да.
     - И вы уверены, что она моя сестра?
     - У меня сомнений нет. А у вас? - Роберт пристально смотрел на Беллу, опасаясь сказать лишнее.
     - Ох, не знаю, - вздохнула Белла. - Но в любом случае я хочу извиниться за вчерашнее. Я не собиралась ни в чем вас обвинять. Просто я была так потрясена и так боялась за отца... если все это окажется ошибкой.
     - Ошибки тут нет. И, пожалуй, будет лучше, если вы извинитесь не передо мной, а перед Дженн.
     Белла нахмурилась:
     - Меня тревожит и кое-что еще. Вы утверждаете, что она была похищена во время Смуты. Но как это могло случиться? Ведь единственными детьми, которые исчезли, оказались мальчики из семей, участвовавших в распрях. Мой отец не принимал в них участия, так зачем же было кому-то похищать его дочь? Кому она понадобилась - и почему потом об этом не стало известно? Почему...
     - Почему она нашлась через все эти годы, целая и невредимая, когда остальных детей никто никогда больше не видел? Этого я не знаю и сомневаюсь, что, мы когда-нибудь узнаем. Прошло так много времени, что даже если удастся найти виновников, едва ли они признаются или смогут назвать истинную причину.
     - Пожалуй, вы правы.
     Роберт оглянулся на Мику, потом посмотрел на главную башню замка.
     - Я помню, что мы с вами, Белла, раньше не очень ладили, но сейчас я хочу попросить вас...
     - О чем?
     - Будьте к ней добры. Не думаю, что в ее странной жизни ей перепало много тепла. Дженн ничего не помнит об Элайте. Она независима, очень любопытна, временами невыносима, но также обладает удивительной способностью приспосабливаться к переменам. Девочка закалена жизнью, но, согласившись явиться сюда, она подставила себя под удар и понимает это. Она будет вам противиться и изводить - не все равно будьте к ней добры, пожалуйста.
     Белла несколько мгновений смотрела ему в лицо.
     - А я-то думала, что великий граф Данлорн ко всему равнодушен.
     Роберт выдержал ее взгляд.
     - Так вы сделаете это?
     - Постараюсь, - кивнула Белла.
     - Тогда прощайте - и спасибо за гостеприимство. Роберт вскочил на коня и вместе с Микой выехал за ворота.
     Когда первые солнечные лучи озарили горы, замок уже таял вдали.
     - Ну, милорд, думаю, все могло обернуться и хуже, - заговорил наконец Мика. - Мог еще и снег пойти.
     Роберт не смог сдержать улыбки:
     - Мика, я очень тебя люблю и ценю твою верность, но твои высказывания всегда оказываются не ко времени.
     - Милорд?
     Роберт показал на собирающиеся на небе тучи.
     - Ты только посмотри.

9

     Вогн стоял на балконе своих апартаментов и глядел вниз, на городские огни. В ранних зимних сумерках ярко горели факелы, освещая дорогу, поднимающуюся в гору и заканчивающуюся здесь, на площади. Напротив резиденции Гильдии высилась величественная базилика, полная оранжевых огней и окруженная толпами молчаливо ожидающих горожан.
     Базилика, озаренная изнутри тысячами свечей, тоже ждала. Могучие колонны и устремленные ввысь арки заставляли статуи святых над дверями казаться крошечными. Храм являл собой резкий контраст с расположенным напротив королевским замком, за стенами которого главная башня, погруженная в темноту, казалась гигантской тенью на небе, грозовой тучей из серого камня, безмолвной и непреклонной.
     Вогн поморщился, когда с неба посыпались первые крупные снежинки. Конечно, глупо ожидать, что Фортуна все время будет ему улыбаться. Несмотря на непогоду, эта ночь все же несла удачу и его возлюбленной Гильдии, и ему самому. В конце концов, не каждый день приходится наблюдать похороны епископа.
     Вогн отвернулся от базилики и вернулся в комнату, к пылающему очагу. Одетый в парадные желтые одежды Осберт был готов прислуживать своему господину. Круглый и мягкий Осберт - так всегда думал об этом человеке Вогн, хотя и понимал, что такое представление далеко от истины. Осберт не был наделен особыми талантами, но в одном с ним никто не мог равняться: он сумел создать безотказно действующую тайную службу. Осберт называл секретных агентов своим легионом, и Вогн на самом деле мало что о них знал. Впрочем, он и не стремился знать; все, что было ему от них нужно, - это результаты.
     - Я начинаю терять терпение, Осберт, - проворчал Вогн, накидывая на плечи отороченный мехом плащ. - Сколько еще ждать, пока вы представите мне доказательства? Я до сих пор не получил от вас ничего, кроме невнятных донесений и заверений, что вы добудете то, в чем я нуждаюсь. Если вы не можете справиться с делом, хотелось бы мне знать: на что я трачу золото?
     - Господин, - осторожно начал Осберт, - я ведь предупреждал с самого начала, что быстро ничего не получится. Ситуация очень непростая. Мой агент не может посылать мне донесения каждый день - иначе он окажется под подозрением. Надеюсь, к лету...
     - Я не могу ждать до лета! - рявкнул Вогн. - Разве вы не понимаете, как это важно? Особенно теперь, когда Даунхолл наконец-то умер! После всей проделанной нами работы, когда мы по уши увязли в этой затее, любая проволочка с легкостью может разрушить все наши планы. Даунхолла больше нет, верно, и мы получили нужный закон, передающий приюты в наше ведение, но церковь саботирует его. Могут пройти годы, прежде чем мы полностью начнем распоряжаться приютами и госпиталями. Тем временем наши ресурсы должны пополняться. Если мы и дальше будем поддерживать короля...
     Вогн не закончил фразы. Сейчас не время сообщать Осберту о планах на будущее, о грядущей славе Гильдии. Нет. Сначала нужно, чтобы Осберт завершил начатое.
     - Мне нужны достоверные свидетельства к весне, Осберт. Дольше ждать я не намерен. В Данвине что-то происходит. Блэр играет в очень опасную игру, и я должен знать о его намерениях. Король должен знать о них. Вы понимаете?
     - Да, господин.
     Вогн кивнул. Пора было идти: Льюис уже ждал его на площади. Все вместе они направились к базилике.
     Пение монахов и мягкое мерцание свечей сливались в гармонии, словно ложились толстым теплым ковром на каменный пол. Они смягчали суровые Трормы арок, приглушали стук сапог тех, кто пришел попрощаться с усопшим. Перед алтарем священник кланялся вырезанному из дерева изображению Триады; этот барельеф был знаменит по всей Люсаре совершенством тонкой работы. Курильницы наполняли базилику всепроникающим запахом меда и мирра. Гильдийцы прошли к своим обычным местам слева от прохода и в одиночестве уселись на отведенные Гильдии скамьи.
     Положив руки на колени, Вогн оглядел огромный купол и перевел взгляд на алтарь. Он никогда особенно не любил этот храм: здесь всегда было сумрачно, строители базилики намеренно постарались вызвать мистическое чувство присутствия богов. Впрочем, это было даже трогательно: церковь давно утратила связь с божествами. Поклонение теперь было пустой традицией, никчемной оболочкой, в которую простой народ продолжал верить.
     Да, только и всего.
     Завтра вечером духовенство соберется в святилище и изберет человека, который займет место Даунхолла. Человека, который придет на помощь своему народу и снова соединит церковь с Гильдией. По крайней мере Вогн на это надеялся. Несмотря на то что все его планы зависели от исхода выборов, он был бессилен повлиять на него.
     Вогн стиснул кулаки под мягкими складками мантии. Он не жалел о смерти Даунхолла. Три десятка лет, пока Даунхолл был епископом, он противился любой попытке Вогна усилить Гильдию. Даунхолл был реформатор, стремившийся вернуть церкви ее прежнюю славу, непреклонный в своем бескорыстии и милосердии, и это вбило клин между церковью и Гильдией.
     Да, время для перемен пришло. Пора Гильдии снова подняться во весь рост. Разве не ей было доверено богами священное знание, которое следует хранить и умножать? Это нелегкая ноша, но Гильдия остается становым хребтом, без которого общество не может существовать. Если бы не забота и руководство Гильдии, человечество не пережило бы Начало Веков, никогда не преодолело бы барьер времени и все тяготы, выпавшие ему на долю в последующие тысячелетия.
     Вогн сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и постарался устроиться на жесткой скамье поудобнее. Теперь от осуществления давно выношенных планов его отделяло единственное препятствие: синод, который соберется завтра, чтобы выбрать нового главу церкви; однако, что бы ни случилось, Вогн найдет способ добиться успеха!
     Священники двумя рядами выстроились перед алтарем. Глядя на них, Вогн еще раз повторил себе: что бы ни случилось, он найдет способ добиться успеха.

***

     Осберт распахнул перед ним дверь кабинета, и Вогн быстро вошел в комнату.
     - Клянусь кровью богов, два часа этой унылой мессы - и все ради чего? Чтобы мы сидели там и притворялись, будто жалеем, что Даунхолла больше с ним нет? Войдите, Льюис, и закройте за собой дверь. - Вогн рванул завязки мантии на горле и схватил кубок с вином, поданный Осбертом. - Да будут благословенны боги, наконец-то забравшие его!
     Льюис повернул бледное лицо к Вогну.
     - Его многим будет не хватать.
     - Ну, не столь многим, как ему бы хотелось, я уверен! - бросил Вогн. Два часа в окружении плаксивых священников, холод, кусавший руки и ноги, - все это не улучшило его настроения. Да еще Хильдерик, служивший мессу... Если он станет епископом... - Осберт, у меня есть для вас задание.
     - Да, господин? - Осберт наклонился над очагом, протянув к огню руки.
     - Мне нужно, чтобы завтра в святилище был наш человек. Я желаю знать, как пройдет голосование: кто нас поддержит, а кто будет против.
     - Милорд!
     - Не притворяйтесь дураком, вы понимаете, о чем я говорю, - рявкнул Вогн. - Вам известно, что мы с королем обсуждали, кто станет преемником Даунхолла. Селар ясно дал понять синоду, каковы его желания. Они должны избрать Брома или Квинна. Вот мне и нужен кто-нибудь, кто позаботился бы, чтобы они это поняли.
     Осберт покачал головой.
     - Но единственный человек в Гильдии, который может проникнуть туда и не быть разоблачен, - это Нэш, а он сегодня покидает Марсэй.
     - Ну так остановите его! Отправляйтесь. Какое мне дело, что при голосовании не должно быть посторонних. - Вонг допил вино и резко поставил кубок на стол. - Я должен знать, что там произойдет!

***

     Холод каменного пола, на котором преклонила колени Розалинда, заставлял все суставы ныть, спину болеть. Королева впивала эту боль, погружалась в нее, тонула. Пламя и лед, мучения и одиночество... Только молитва давала возможность забыть все это на какое-то время.
     Базилика была уже почти пуста; последние придворные покинули храм. Почетный караул дожидался, когда уйдет и королева, чтобы унести тело Даунхолла. Когда это случится, Розалинда лишится всякой надежды.
     Селар явно принял решение. Он пойдет войной на Майенну, разорвет Люсару на части, поставит на колени церковь - и все ради кровавой мести. Мести за то, что он был младшим сыном, за то, что был любимцем отца, но оказался оттеснен от трона Тироном, когда здоровье того улучшилось. Мести за необходимость поддерживать Тирона, когда майеннские бароны взбунтовались после смерти их отца. Мести Тирону за то, что тот заставил его покинуть Майенну и вторгнуться в Люсару, за то, что жить и умереть ему предстояло вдали от родины, за покушения на его жизнь.
     Эта месть будет стоить Люсаре тысяч жизней. Она разрушит страну, которой в один прекрасный день должен будет управлять ее сын. Милую, прекрасную, изнемогающую Аюсару, лишенную союзников, обреченную на поражение... Те, кто видел ее боль, были бессильны, остальные - слепы.
     Розалинда все это понимала, страдания родины разрывали ей сердце; теперь, когда Даунхолл мертв, некому остановить кошмар, некому поднять голос в защиту обездоленных. Нет теперь спасителя.
     Сложенные руки Розалинды бессильно опустились. Какой-то голос в ее душе убеждал ее не терять веры, но теперь она была глуха к его призыву. Королева устало поднялась на ноги, мельком взглянула на триум, повернулась и вышла из базилики.

***

     Он падал.
     Скользя и кувыркаясь, он с криком свалился с глинистого берега реки. Ледяная вода выжала воздух из легких, стиснула виски, ослепила и оглушила. Только в душе его еще звучал отзвук победного смеха старика. Потом на него обрушилась боль. Это было ужасно: холод проникал, казалось, в самые кости, намокшая одежда тянула вниз. Клинок предательства отсек надежду на спасение, лишил его легкие воздуха. Река, уносящая его с собой, была самой тьмой, черной непроглядной тьмой, вихрящейся вокруг. Не выдержав, он открыл рот; ледяной яд хлынул внутрь. Он все еще боролся, бил по воде руками, натыкаясь на камни, стволы деревьев, собственный меч, путаясь в плаще. Понять, где же поверхность, никак не удавалось, ухватиться было не за что. Вверху, внизу, слева, справа был лишь бешеный поток, увлекающий его в ад. Барабанный бой в ушах, боль в груди... Он не мог больше не дышать, но кругом была только вода. Он тонул.
     Что-то коснулось его руки. Он почти не почувствовал этого, так онемела его плоть. Больше он не двигался вниз по течению. Боль в груди стала такой невыносимой, что он понял: сейчас он вдохнет воду. Пришло время умереть.
     Неожиданно он снова начал двигаться, и его голова вынырнула из воды. Что-то до боли стиснуло его руки, подняло голову еще выше. Он судорожно вздохнул, кашляя и давясь, - теперь вода в легкие не попадала, и он снова и снова глотал живительный воздух.
     Рядом раздался голос. Где-то во тьме кто-то обращался к нему. Голос был спокойный, утешительный, надежный. Он ухватился за этот голос, сосредоточился на нем. Его решительно тащили куда-то, пока он не почувствовал твердую опору за спиной. Он оказался на берегу и растянулся там, совершенно обессиленный. Когда он открыл глаза, кругом была ночь, и лишь звезды, как снежная пыль, покрывали небосвод.
     Голос раздался снова.
     - Как вы? Говорить можете? - Кто-то закутал его в плащ.
     Он повернул голову и посмотрел на человека, спасшего ему жизнь. Это был совсем молодой парень - почти мальчишка, лет пятнадцати или шестнадцати. На него смотрели озабоченные глаза - глаза такие зеленые, что это было заметно даже в темноте.
     Он кивнул и попытался сесть, не в силах отвести взгляд от зеленых глаз. Потом вдруг юное лицо изменилось, заколебалось и словно заструилось, и внезапно над ним наклонился Карлан. В черных глазах старика была издевка, седые волосы не могла скрыть даже ночная тьма. На морщинистом лице появилась победная усмешка.
     - Теперь тебе не сбежать! Теперь ты мой! - проскрежетал голос старика.

***

     Селар резко сел на постели, ловя ртом воздух. Секунду он не мог вспомнить, где находится. Он завертел головой, пока наконец глаза его не различили предрассветное небо в окне и все вокруг не заняло своего привычного места.
     Отдышавшись, он откинул со лба мокрые от пота волосы, потом жадно схватил кубок с вином, всегда стоящий на столике у кровати. Однако кубок был пуст. Селар с проклятием откинул одеяло, спустил ноги на пол, проковылял к шкафчику у окна, достал кувшин с вином и жадно припал к нему.
     Проклятый сон!
     В шкафчике стоял еще один кувшин с вином - полный. Селар перенес его на подоконник, распахнул ставни, закутался в одеяло и опустился на мягкое сиденье у окна. Снаружи висел легкий туман, который будет окутывать долину, пока солнце не поднимется высоко. Воздух был ледяным, но Селар жадно пил его - воспоминание о сновидении никак не проходило.
     Сон не передавал реальности, он говорил лишь о чувствах Селара. Он пробыл в воде не больше минуты, прежде чем Роберт вытащил его на берег. И Карлана там не было - ни тогда, ни потом. Карлан ограничился тем, что столкнул его в воду.
     Селар глотнул еще вина, радуясь его вкусу и теплу, разлившемуся по телу. Хоть он и закутался в одеяло, холодно ему не было. Нет. Все, что он чувствовал, - это пустоту внутри.
     Битва при Селуте, почти четырнадцать лет назад... Он высматривал Карлана. Как раз когда победа стала клониться на сторону армии захватчиков, старик куда-то исчез, и Селар отправился на поиски, желая разделить триумф с человеком, которому был им обязан. Хотя идея завоевания Люсары принадлежала Селару, именно Карлан привлек его внимание к слабости воюющих друг с другом Домов, к слабости короля. Если бы не это, Селар никогда не решился бы начать войну. Люсара была - всегда была - слишком сильной.
     И он нашел Карлана. У реки. Старик стоял на берегу, его черные глаза сверкали в вечернем свете. Карлан протянул к Селару руки со скрюченными пальцами и со смехом прокаркал: теперь тот в его власти. Как испуганный ребенок, Селар отшатнулся, и Карлан столкнул его в воду.
     Предательство. Как и все остальные, Карлан его предал. Все, все его предавали. Все, кроме...
     Но Роберт бежал. Бросил его. Оставил его тонуть - точно так же, как если бы просто отошел от берега много лет назад. Он покинул Селара, потому что не желал нарушить клятву, потому что не желал склонить голову, не желал сдаться тем, кто боролся против его идеалов. А Селар хотел, чтобы он покорился.
     Да, хорошо, что Роберт уехал. Селар остался один - но теперь никто не мог его остановить.

***

     Джордж, граф Кандар, носитель титула "защитник королевства", помедлил у садовой калитки, положив на нее руку. Летом сад был одним из красивейших мест в замке и даже сейчас, в разгар зимы, сохранял определенное очарование. Однако Джордж пришел не любоваться красотами сада; его влекла облаченная в меха фигура на скамье у пруда.
     Там сидела в окружении своих дам Розалинда; она подняла глаза на Джорджа, когда тот пересек сад и низко поклонился.
     - Милорд, я думала, что вы должны были отбыть этим утром в Кандар.
     - Должен был, ваше величество, но король собирает вечером государственный совет, и мне следует на нем присутствовать. Моим землям придется еще несколько дней обойтись без меня.
     Розалинда кивнула и знаком предложила ему сесть. Кандар заметил, как внимательно посмотрели на него придворные дамы, прежде чем вернулись к своим занятиям.
     - Я не ожидал, что вы все еще гуляете в саду в такие морозы. Разве вам не холодно?
     Розалинда развела руками:
     - Как видите, мы еще не замерзли до смерти. Мне кажется, что зимой мы проводим слишком много времени в комнатах. Если только мы не отправляемся на охоту, мы почти не видим солнца, а сегодня, согласитесь, прекрасный день.
     - Я надеюсь, ваше величество не станет рисковать здоровьем, - пробормотал Джордж, искоса бросив взгляд на дам королевы. Одна из них, темноволосая красотка лет шестнадцати, не отрывала от него глаз и теперь в смущении потупилась.
     - Прошу вас, милорд, - сказала Розалинда, - расскажите мне что-нибудь. Я полагаюсь на ваш чуткий слух: вы наверняка слышите все последние новости о моей стране. - Она опустила руки на колени. Сегодня в королеве не было живости, голос ее звучал устало. Казалось, подумал Джордж, она разговаривает с ним, только чтобы отвлечься от грустных мыслей.
     Джордж улыбнулся и кивнул:
     - Ах, но я же последние два месяца находился при дворе. Единственное, что я слышал, - это история об отшельнике из Шан Мосса.
     - Об отшельнике?
     - Да. Говорят, ему было видение. Все это, кажется, случилось глубокой осенью. Отшельник раньше был монахом братства Святого Катберта и ненадолго вернулся в монастырь, чтобы поведать аббату о случившемся с ним. Сразу после этого он исчез, и его больше никто не видел. Существует древнее пророчество, в котором говорится о темном ангеле, который спустится на землю. Он - олицетворение зла и стремится навредить богам, разорвав церковь надвое. Так вот, отшельнику было явлено, что этот день уже наступил, что темный ангел уже ходит по земле и разрушает церковь.
     Джордж рассчитывал, что его рассказ позабавит королеву, но вместо улыбки в ее глазах появился ужас, а голос превратился в хриплый шепот.
     - Может ли это быть правдой? Можно ли верить этому отшельнику?
     Джордж поспешил успокоить Розалинду:
     - Не знаю, миледи. Существует так много пророчеств - иногда сбываются даже самые фантастические. Однако мне думается, что рассказу отшельника придается слишком большое значение. Он ведь жил в лесу один целых двадцать лет. Кто может сказать, не повредился ли его разум от одиночества? Я уверен, в этих россказнях нет правды.
     - В большинстве пророчеств скрыта истина, милорд, - прошептала Розалинда. Взгляд ее словно ушел внутрь. - И бывает такая правда, о которой мы узнаем, когда уже слишком поздно.
     Джордж сложил руки на груди и выдавил улыбку. Ему так и не удалось развеселить ее. Лучше будет уйти.
     - С вашего позволения, ваше величество, я покину вас. Мне нужно еще заняться сборами перед отъездом.
     Розалинда кивнула, и Джордж попятился, а потом вышел в калитку сада. Свернув на дорожку, ведущую к главной замковой башне, он принялся ругать собственную глупость. Так всегда случалось, когда он расставался с Розалиндой. Он клял себя за то, что искал с ней встречи, и за то, что покинул ее. Но что он может сделать? Она была его монархиней, его королевой. Какую надежду может он питать в этой безнадежной ситуации?
     Но все равно он возвращался к ней, и иногда казалось, что она радуется его приходу. Она так мало кого видит... Большинство придворных не обращают внимания на королеву, иногда даже забывая о ее существовании. Ее дамы - из самых знатных семейств, но это скорее политика Селара, стремящегося удерживать при дворе представительниц влиятельных родов, чем забота о супруге. Селар сам как-то признал в разговоре с Джорджем, что считает жену пустоголовым ребенком. Он женился на ней из государственных соображений, чтобы наследник, рожденный принадлежащей к старой знати королевой, укрепил его власть над Аюсарой.
     Джордж не мог не признать мудрости Селара. Эта маленькая уступка древним Домам много сделала для их умиротворения, особенно после рождения Кенрика. Знатные Дома давно уже примирились с владычеством Селара и были готовы в будущем признать королем его сына.
     Но Джордж не мог не спрашивать богов: почему Селар выбрал именно эту единственную драгоценность? Зачем ему было делать своей женой именно Розалинду?

***

     - Ну, закончили вы наконец? - буркнул Хильдерик, упираясь руками в бедра. - Я хотел бы все-таки пообедать сегодня, если не возражаете.
     Годфри не обратил внимания на ворчание архидьякона и продолжал методично освобождать стол от бумаг, перьев и чернильниц, чтобы на него можно было поставить поднос, который держал отец Джон. Годфри был готов примириться с дурным настроением старика, как мирился с осенним дождем. Потерять старого и близкого друга само по себе тяжело, а лишиться наставника и духовного руководителя ужасно вдвойне.
     Он закончил уборку и посторонился, чтобы дать отцу Джону возможность поставить на стол поднос, потом уселся напротив Хильдерика.
     Старик хмыкнул, оглядев блюда, и поднял руку:
     - Не уходите, Джон. Я хочу кое о чем вас спросить.
     - Да, архидьякон?
     Хильдерик рассеянно налил себе в чашу козьего молока - единственного напитка, который теперь разрешали ему пить целители.
     - Вчера в базилике вам лучше было видно. Не явился ли проктор на мессу во всех своих регалиях, или это просто мне примерещилось?
     - Так все и было, архидьякон, - ответил отец Джон. Хильдерик нахмурил свои кустистые седые брови и оттопырил нижнюю губу.
     - Ну и наглость! Попадется он в лапы Бролиха за свое лицемерие!
     - Разве это не было проявлением уважения?
     - Ха! - Хильдерик отломил кусочек хлеба и стряхнул крошки с колен. - Вогну даже слово-то такое непонятно. Ладно. Спасибо, Джон.
     Молодой священник поклонился и вышел. Годфри откинулся в кресле и оценивающе посмотрел на тарелку коллеги.
     - Лично я не могу себе представить, как вы это едите. Детская размазня и молоко!
     - Ну, все зависит от того, насколько вы голодны. - Хильдерик помолчал, пока жевал кусочек размоченного в молоке хлеба. - Так что?
     - Вы о чем?
     - Не будьте ослом, мальчик. Каков счет? Годфри сложил руки на груди.
     - Но выборы состоятся еще только через несколько часов, брат мой. Откуда мне знать, каков будет счет? Боги не благословили меня даром ясновидения.
     Поднеся чашу к губам, Хильдерик нахмурился.
     - Вы нарочно хотите меня разозлить или придуриваетесь просто по привычке?
     - Странные вопросы вы задаете священнику.
     Хильдерик осушил чашу и осторожно поставил ее на стол. Он серьезно посмотрел на Годфри, потом медленно покивал.
     - Значит, дело плохо, как я понимаю? Годфри устало пожал плечами:
     - Это зависит от того, что вы понимаете под "плохо". С одной стороны, мы имеем консерваторов, аббатов и монахов, которым никогда не нравились реформы Даунхолла и которые будут только счастливы восстановить прежние обычаи. Есть умеренные, одобряющие небольшие изменения в структуре церкви, - но только не такие, которые отнимут у них хотя бы часть самостоятельности. Есть немногие рьяные сторонники новых порядков, готовые броситься в объятия Гильдии и поддержать короля. Они счастливы, что Гильдии переданы приюты и лечебницы, верят, что это в интересах церкви и всего народа: избавившись от забот о страждущих, они могут вернуться к созерцательной жизни.
     - А остальные?
     - Разве перечисленных вам мало?
     - К счастью, я полагаю, что вы затронули лишь самый поверхностный слой.
     Годфри улыбнулся, хотя и с запозданием.
     - Хотел бы я тоже в это верить. На самом деле большинство еще колеблется. Нам не удалось воспрепятствовать тому, что у церкви отобрали приюты, а о нападениях разбойников священники пока еще не задумываются. Нам неизвестны планы Селара, а потому мы не можем рассказать о них. Все знают о том, что происходит после смерти Даунхолла, но ни у кого еще нет определенного мнения о позиции церкви.
     Хильдерик с отвращением посмотрел на остатки своей трапезы и отодвинул тарелку. Подняв глаза на Годфри, он сказал:
     - Наши мнения расходятся, брат мой. Я не считаю нерешительность плохим признаком. Если бы к настоящему моменту все разделяли стремления Селара, тогда и правда дело было бы плохо. То, что духовенство все еще готово выслушивать наши доводы, по крайней мере обнадеживает.
     Годфри поднял брови, и Хильдерик поправился:
     - Ну хорошо, слегка обнадеживает, признаю.
     Годфри поднялся, выпрямился во весь свой высокий рост и сжал в руках маленький деревянный триум, висевший у него на груди на серебряной цепи.
     - По правде сказать, меня больше занимают не сами выборы, а то, что случится потом. Предположим, нам удастся настоять на своем и ни Бром, ни Квинн не будет избран. Что тогда произойдет?
     - Ничего особенного, мне кажется. О, конечно, Селар покипятится и покричит - но что на самом деле он сможет сделать? Не разогнать же церковь и казнить нас всех, верно? Он не дурак и прекрасно понимает, что это кончится гражданской войной. Он не может себе позволить прямого выпада против церкви. - Хильдерик, должно быть, прочел кислое выражение на лице Годфри. - Что тут не так?
     - Не знаю. Мне просто не нравится, как все складывается. Не думаю, что Селар покорно примет поражение. Он и так долго дожидался смерти Даунхолла, и то, что он выбрал именно этот момент, чтобы передать приюты Гильдии, вовсе не совпадение: он понимал, что у Даунхолла нет сил ему противиться. Совершенно очевидно, что Бром и Квинн необходимы королю для осуществления дальнейших планов. Я как-то не могу представить себе, что Селар философски отнесется к новому поражению.
     - Уж не хотите ли вы предложить, чтобы мы поддержали кандидатуры приспешников короля на выборах?
     Годфри взглянул на старика, потом перевел глаза на триум в своей руке и медленно покачал головой.
     - Ни в коем случае. Я просто не могу отделаться от мысли, что существует какой-то другой выход. Вы помните слухи об отшельнике? О привидевшемся ему темном ангеле, раздирающем церковь на части?
     Хильдерик рассмеялся:
     - Вы слишком наслушались сплетен, брат мой. Кроме того, Селар не имеет к этому никакого отношения. У него светлые волосы, а не темные. И можете не говорить мне о Вогне: те немногие волосы, что у него остались, почти белые. Боюсь, что в видении шла речь о каком-то другом темном ангеле, да, возможно, и не одном. Ладно, нам пора отправляться в святилище.
     Годфри подошел к двери и положил руку на задвижку.
     - Мы придем туда немного рано, но я не возражаю. Хотелось бы занять хорошее место.

***

     Холодный утренний воздух ударил в лицо Нэшу, как оплеуха, и заставил сделать судорожный вдох. Моросил дождь, но мелкие капли почти не долетали до земли. В святилище было жарко и душно, и Нэш не раз чувствовал, что начинает дремать. Обсуждение тянулось часами, но Нэш, загримированный под другого человека, не мог себе позволить даже встать и размяться, боясь оказаться разоблаченным. Теперь, выйдя в вымощенный булыжником дворик, он раскинул руки и потянулся. Вогну, конечно, не терпится узнать о результатах голосования, но Нэш не спешил с докладом.
     Сколько еще будет это тянуться? Сколько еще месяцев предстоит ему унижаться перед проктором? О, нет сомнения: Осберт доверяет ему полностью, даже Селар заметил его и пожелал видеть при дворе, но Вогн...
     Будь оно все проклято! Если бы только он не нуждался так в этом надутом идиоте, не нуждался в них всех!..
     Однако ничего не поделаешь. Нэшу была необходима поддержка Вогна, но особенно необходима была его библиотека. Больше же всего ему нужен был Селар, и тут приходилось соблюдать огромную осторожность. Нэш не мог себе позволить новой неудачи. Ему не хватит сил начать все сначала в третий раз. Он должен добиться успеха, и он добьется его - сделает то, чего не удалось сделать его отцу. Пять поколений - достаточная жертва на алтарь любой амбиции, как бы ни лучезарна была цель.
     Все же Нэшу удалось продвинуться так далеко вперед... гораздо дальше, чем всем его предшественникам. На этот раз он все спланировал правильно, позаботился и о Враге, и о Союзнице. Теперь ему уже не грозили особые опасности: все, что требовалось, - это сохранять терпение.
     Нэш вздохнул и постарался успокоить бунтующие чувства. Время еще есть: время добиться всего, восполнить потерянное много лет назад.
     Сейчас же было пора отправляться к Вогну и сообщить ему новости.
     Нэш зевнул и провел руками по густым черным волосам, потом, усмехнувшись, двинулся через двор.

***

     Отец Джон сунул пачку писем под мышку, поблагодарил курьера и поспешно пересек двор монастыря, надеясь не промокнуть под дождем. Он нырнул в проход, ведущий в покои архидьякона, миновал коридор, отжимая воду из мокрых волос, и толкнул дверь.
     Хильдерик стоял около умывальника и растирал льняным полотенцем лицо. Заметив отца Джона, он повернулся к нему.
     - Архидьякон! Синод кончил заседать?
     - Как видите. Мы только что вышли из святилища. Все закончилось. Теперь я должен одеться и отправляться к королю.
     - Я помогу вам, конечно, но только сначала вам следовало бы отдохнуть. Вы ведь провели там почти двенадцать часов! Вы, должно быть, совершенно измучены.
     Хильдерик только устало кивнул и с помощью Джона стал натягивать облачение.
     - Для вас пришли письма, но это может и подождать. Курьер прибыл за несколько минут до того, как синод разошелся. Он оказался моим земляком, так что я не удержался и порасспросил его.
     - Ну и что?
     - Архидьякон...
     - Не тяните: вы же явно хотите мне что-то сообщить. Джон поколебался. Следует ли рассказывать об услышанном
     Хильдерику? Нужно ли ему об этом знать? Пожалуй, нужно.
     - Дело в том, что я услышал совершенно невероятные новости. Хильдерик поднял бровь:
     - Уж не о каком-то темном ангеле идет речь?
     - Нет, архидьякон. Дело касается девушки - совсем еще ребенка. Вам ведь известен граф Элайты?
     - Я знал его до войны, а потом много лет не видел. Хороший человек.
     - Вы помните его дочь? Младшую дочь? У него их, по-моему, две.
     - Да. Белла старшая. Она несколько лет назад вышла замуж за молодого Аоренса Мейтленда. Ну же, брат мой, переходите к сути. Король наверняка ждет меня еще в этом году.
     Джон усмехнулся и накинул ризу на плечи старого священнослужителя.
     - Вы не поверите: все считали, что младшая дочь утонула, когда ей было три или четыре года. Однако она выжила: ее на самом деле похитили во время Смуты.
     - Во время Смуты? Как они об этом узнали?
     - Кто-то ее нашел, хоть жила она на другом конце Люсары. Ее теперь привезли обратно к отцу. Ну не чудо ли это, архидьякон!
     Хильдерик пристально взглянул на молодого священника.
     - Вы имеете в виду - в буквальном смысле слова, сын мой? Джон хотел пожать плечами, но одернул себя.
     - Э-э... Не знаю. Пожалуй, это возможно. Хильдерик улыбнулся:
     - Что ж, такое название почти оправданно. Как замечательно, что потерянная дочь вернулась к Якобу, - хотя, наверное, возникает вопрос: где она была все это время и куда делись остальные дети. Но все же один найденный ребенок лучше, чем ни одного.
     - Именно так, архидьякон. Но на этом история не кончается. Хильдерик, уже направившийся к двери, обернулся.
     - Есть что-то еще?
     Джон обошел его и распахнул дверь.
     - Мне подумалось, что вам следует знать о том, что рассказал мне курьер. Это очень важно... Конечно, пока еще только слухи ходят, но мне почему-то кажется, что они имеют основание.

***

     - Что они сделали? - Вогн стукнул кулаком по столу и обернулся к Нашу так резко, что его темное одеяние взметнулось в воздух. Огонь в очаге в этот момент вспыхнул, полено затрещало, и Вогн яростно выплеснул в очаг вино из кубка. Двумя шагами проктор пересек комнату, распахнул дверь и рявкнул: - Льюис! Осборн! - потом снова повернулся к Нэшу. - Что, черт возьми, задумал Хильдерик, а? Уж не полагает ли он, что мы с ним играем в игрушки?
     Нэш стоял неподвижно, спрятав руки в складках мантии.
     - Архидьякон имел к этому мало отношения - по крайней мере в открытую. Что там говорилось и делалось перед собранием синода - другое дело, тут можно только гадать.
     - О да, - бросил Вогн, - и я прекрасно догадываюсь, что затеял старый дурак. Он думает, что мы покоримся и сделаем вид, будто ничего не заметили. Король знает?
     - Архидьякон Хильдерик, вероятно, как раз сейчас собирается к нему.
     - Что ж, успехов ему!
     Сделав глубокий вдох, Нэш рискнул спросить:
     - Господин, мы ведь не лишимся теперь приютов и госпиталей? Вогн стоял у двери, погруженный в собственные мысли; глаза его сузились, как будто он только что заметил присутствие Нэша. Бросив на него взгляд, Вогн нахмурился и пробормотал:
     - Приюты не имеют отношения к нашей проблеме. Нет, речь идет о гораздо более важных вещах. Проклятие, дорого же они мне заплатят!..
     В этот момент в дверях показались полные любопытства Льюис и Осберт, однако Вогн не стал задерживаться, чтобы сообщить им новость. Махнув рукой в сторону Наша, проктор потянулся за плащом.
     - Порасспросите-ка его, - прорычал он. - Спросите его, где, по его мнению, окажемся мы через год. Я отправляюсь к королю. - Вогн закутался и двинулся к двери, но помедлил. - Впрочем, Нэш, я передумал: вы пойдете со мной. Возможно, король захочет задать вам несколько вопросов.

***

     Нэш стряхнул с одежды капли дождя и помог Вогну освободиться от мокрого плаща. Всю дорогу до замка проктор кипел и ругался, но Нэш молчал, презирая неспособность главы Гильдии держать себя в руках. Двое стражников встретили их у входа в замок и проводили в приемную короля. К тому моменту, когда они туда вошли, Вогн уже несколько успокоился.
     Они оказались в круглом зале в главной башне замка. Слева в очаге, таком огромном, что в нем можно было бы зажарить целого быка, ярко пылал огонь. Перед очагом стоял длинный стол черного дерева, окруженный стульями. На стенах здесь не было гобеленов, а единственное окно, завешенное драгоценным эстрианским бархатом, выходило в сад.
     Нэшу было достаточно одного взгляда, чтобы заметить все это; внимание его было приковано к находившимся в зале людям. Прямо перед ним, спиной к двери, стояли архидьякон Хильдерик и дьякон Годфри. Позади стола рядом с очагом находились граф Кандар и его родич, герцог Тьеж Ичерн; у противоположного конца стола Нэш увидел герцога Донала МакГлашена и королевского советника Дай Ингрэма, а также графа Пейна. В глубине помещения, рядом с окном, стоял король.
     Вогн и Нэш поклонились, но Селар едва удостоил их взглядом.
     - Прекрасно, Вогн, мне не придется за вами посылать. Случайно ли вы появились здесь сразу за архидьяконом, или дожидались, пока он покинет святилище?
     - Сир, мне просто хотелось узнать, известен ли уже результат выборов.
     - Да, - протянул Селар, - конечно. Что ж, архидьякон как раз собирается сообщить нам об этом. Так что вы говорили, отец мой?
     Хильдерик с достоинством склонил голову:
     - Сир, синод долго и горячо спорил, но, как я счастлив вам сообщить, в конце концов избрал человека, который, как мы полагаем, обладает качествами, необходимыми для главы церкви.
     - И кто же это? - тихо спросил Селар.
     - Эйден МакКоули. - Голос Хильдерика был лишен всякого выражения, но его слова прозвучали как удар грома.
     Селар слегка приподнял брови; тот, кто не наблюдал за ним очень пристально, мог бы и не заметить этого. Король помолчал, потом отошел от окна и положил руки на спинку кресла.
     - Эйден МакКоули, вот как? Интересный выбор. И голосование было единогласным?
     - Почти, сир.
     - Понятно. - Селар опустил глаза и кивнул. - Когда же состоится помазание?
     В ответе Хильдерика проскользнуло еле заметное колебание.
     - Мы совершили церемонию сразу же после выборов. Епископ МакКоули уже посвящен в сан.
     - Уже! - взорвался Вогн. - Без всяких приготовлений?
     - Мы решили, что в данных обстоятельствах так лучше, - пробормотал Годфри.
     - И что же это за обстоятельства? Однако Селар, подняв руку, остановил Вогна:
     - МакКоули уже посвящен в сан епископа?
     - Да, сир, - кивнул Хильдерик.
     Селар опустил руки, не сводя глаз с архидьякона, потом снова кивнул и отвернулся.
     - Мы дозволяем вам уйти. Не сомневаюсь, что новый епископ нуждается в ваших услугах.
     Священники поклонились и попятились к двери, так что Нэшу пришлось посторониться. Дверь уже открылась, но тут Селар остановил Хильдерика и Годфри.
     - Минутку, архидьякон. А что второе?
     - Сир? - Хильдерик искоса бросил взгляд на Годфри.
     - Вы сказали, что у вас две новости для меня. Как я понял, избрание МакКоули епископом - одна из них. Какова вторая?
     Годфри втянул воздух и поспешно ответил, опередив коллегу.
     - Это пустяк, сир. Всего лишь сплетня... слух. Селар улыбнулся:
     - Расскажите мне, в чем там дело. Хильдерик выпрямился во весь рост и ответил:
     - Один из курьеров, сир, рассказал нам странную историю. Она касается графа Элайты.
     Элайта! Нэш пристально взглянул на старого священника. Элайта! Что могло...
     - Говорят, его дочь, - продолжал Хильдерик, - младшая дочь, Дженнифер, считалась утонувшей в младенчестве.
     - Вот как? И что же? Разве она восстала из мертвых?
     - Можно сказать и так. По-видимому...
     Нэш напрягся, зная заранее, какова будет новость, ожидая этого с гневом и страхом, но не сомневаясь в том, что услышит.
     - По-видимому, на самом деле она была похищена во время Смуты. Ее нашли в Шан Моссе и вернули отцу.
     Нэш молча попятился и оперся о стену. Ощущение прохладного камня под рукой вернуло ему спокойствие, и он постарался овладеть собой. Убедившись, что никто ничего не заметил, он сосредоточил внимание на короле и на Хильдерике, продолжавшем рассказ. Потом еще будет время, чтобы обдумать возможные следствия.
     - Не сомневаюсь, что Якоб очень счастлив вновь обрести дочь, - пробормотал Селар. - Но ведь это не все? Невероятно, конечно, что удалось найти и вернуть кого-то из детей, похищенных во время вашей Смуты. Но разве ни о чем больше вы не хотите мне сообщить?
     - Конечно, сир. Речь идет о человеке, который нашел девушку.
     - Клянусь богами, Хильдерик, - хрипло рассмеялся Селар, - вам нужен целый век, чтобы рассказать простую историю. Заканчивайте же! Кто этот необыкновенный человек?
     - Граф Данлорн, сир.
     Селар замер на месте. Улыбка, которая мгновение назад казалась издевательской, стала совсем иной. В зале царила тишина, все взгляды устремились на короля; только огонь в очаге трещал и гудел. Никто не шевелился.
     - Так он вернулся? - прошептал Селар. - Вы уверены?
     - Я не видел его собственными глазами, но сообщение из Элайты достоверно. У меня нет причин думать, что все остальное - выдумка.
     Вогн рванулся вперед:
     - Мы должны что-то предпринять, сир. Вы же не можете позволить ему...
     - Я могу позволить все, что пожелаю, проктор, - перебил его Селар, потом снова повернулся к Хильдерику. - Вы знаете, где сейчас может быть Данлорн? Он направляется сюда, в Марсэй?
     - Я знаю только то, что уже рассказал, сир.
     - Не могу поверить, - снова не выдержал Вогн, - что он настолько глуп, чтобы вернуться! После такого долгого отсутствия! Чего он может хотеть? Каковы его планы? Он явился один или с армией? Его необходимо схватить!
     - По обвинению в чем, проктор? - Голос Селара стал ледяным. - До сих пор он не совершил никакого преступления, насколько нам известно.
     - Никакого преступления! - Голос Вогна стал визгливым, а лицо побагровело. - Должен ли я напоминать вам, сир, о тех преступлениях, которые он совершил перед своим бегством?
     Селар поднял руку:
     - С теми преступлениями тогда и было покончено. Можете, конечно, найти его, но никто не смеет и пальцем его тронуть без моего позволения. Это понятно?
     Губы Вогна сжались в тонкую линию, однако он покорно поклонился.
     - Вполне, сир.
     Селар оглядел собравшихся в зале, задержав взгляд на Хильдерике и наконец на Наше.
     Потом его глаза сузились, и король снова отвернулся к окну. Он сделал было жест, чтобы отпустить придворных, но передумал:
     - Ичерн!
     - Да, сир?
     - Возьмите дюжину солдат и отправляйтесь в базилику. Арестуйте епископа МакКоули по обвинению в государственной измене. Приведите его в замок и держите в одиночном заключении.
     - Сир! - Хильдерик кинулся вперед, но его опередил Кандар, загоррдив от старика короля.
     - Да, архидьякон, - улыбнулся Селар, - мне следовало бы сказать вам раньше, что мне донесли о весьма неприятных вещах касательно этого вашего МакКоули. Я не собирался судить его, но теперь, в свете последних событий, я считаю это своим долгом. А вы тем временем вернитесь в базилику и приготовьте все, что нужно, для посвящения Энтони Брома в сан епископа. Я хочу, чтобы он к вечеру был возведен в звание.
     - Но, сир!.. Я не могу этого сделать. Епископ МакКоули...
     - Архидьякон МакКоули - предатель, - бросил Селар, и в голосе его зазвучала сталь. - Подумайте о собственных прегрешениях, а то не пришлось бы мне обвинить вас в таком же преступлении.
     - Если вам угодно заточить кого-нибудь, сир, возьмите меня. Но вы не должны, вы не можете так поступить! Церковь не станет...
     - Не станет чего? - Селар двигался вокруг стола до тех пор, пока не оказался перед стариком. - Если вы и ваши братья хоть сколько-нибудь цените жизнь МакКоули, вы сделаете, как я сказал. Мне не хотелось бы казнить МакКоули так скоро после его помазания - это было бы нарушением благочестия. Отправляйтесь и сделайте приготовления быстро, архидьякон. Вы обнаружите, что не все так уж плохо. - Селар положил руку на плечо Хильдерика, наклонился и прошептал: - Вы должны научиться верить мне, брат мой. Я делаю это для блага церкви и всей страны. Ведь нехорошо бы было иметь епископом предателя, правда?
     Селар выпрямился и кивнул Ичерну. Подхватив Хильдерика с двух сторон, Ичерн и Кандар увели архидьякона; Годфри кинулся следом. Когда дверь за ними закрылась, Селар повернулся к Вогну.
     - Как я понимаю, вы явились сюда так поспешно, чтобы предупредить меня, проктор? Удивительно, как это вы не сообщили мне заодно и о возвращении Данлорна. Впрочем, может быть, вы не знали?
     - Нет, сир, не знал. Если бы знал, то принял бы меры, чтобы этому воспрепятствовать.
     - Что ж, возможно, - спокойно ответил Селар, направляясь к двери. - Но помните о том, что я сказал. Оставьте Данлорна в покое.
     Положив руку на дверную ручку, Селар помедлил и оглянулся на Нэша.
     - А это, как я понимаю, ваш шпион в синоде? Вы молодец, Наш, что не позволили себя разоблачить. Скажите мне, как получилось, что синод сделал такую глупость - избрал епископом не того человека? Они в самом деле долго спорили? Они обсуждали мои пожелания? Возникла ли оппозиция?
     - На самом деле, сир, - Нэш очень тщательно выбирал слова, - оппозиции, что бы вы ни думали, не было. Все дело в суеверии.
     - Очень подходящая причина для церковников. И что же это за суеверие?
     - Они все слышали о пророчестве: о темном ангеле, разрывающем церковь надвое. К несчастью, и Бром, и Квинн темноволосы, так что это было сочтено плохим предзнаменованием.
     Селар оглянулся через плечо на Вогна.
     - Как типично! Они спорят двенадцать часов подряд, а потом выбирают главу церкви на основании цвета его волос! Ха! И они еще удивляются, что я вмешиваюсь! Ну а что касается пророчества... Половина населения страны имеет темные волосы - так как определить, кто окажется этим проклятым темным ангелом? Это можете быть и вы, Нэш, и даже любимый друг Вогна Данлорн. У него ведь черные волосы, насколько я помню. Совсем черные. Явитесь ко мне завтра, Нэш. У меня может появиться для вас поручение.
     Сардонически рассмеявшись, Селар вышел из зала. Остальные тоже разошлись, кроме Нэша с Вогном. Потом и проктор удалился. Нэш наконец-то остался один.
     Кто-то ее нашел.
     После всех этих лет кто-то ее нашел и отвез домой. Откуда они узнали, кто она такая? Обнаружили Знак Дома, или она наконец вспомнила, что с ней случилось? Нет, это едва ли возможно. Она была тогда слишком мала. Значит, дело в Знаке. А этот тип Данлорн знает о Знаках достаточно, чтобы догадаться, из чьей она семьи. Просто не повезло: ей повстречался кто-то, кто знал, что видит перед собой.
     А сам Данлорн? Правдивы ли все россказни о нем? Действительно ли он представляет угрозу, как считает Вогн? Может ли он быть чем-то опасен самому Нэшу? Что ж, ясно одно: нужно побольше узнать об этом легендарном беглеце. Для такой работы у. Нэша есть как раз подходящий человек...
     Есть и способ поближе познакомиться с девушкой. Тогда ему легко будет определить, не подвергая себя опасности, какой она стала за прошедшие годы. Все, что нужно сделать, - это убедить
     Селара... Проще простого! Словечко тут, намек на возможную угрозу там... Да, тут трудностей не предвидится.
     Однако как бы ни вертел Нэш в уме проблему, какие бы вопросы себе ни задавал, одно непрерывно звучало у него в душе, повторяясь снова и снова: она вернулась. Союзница. Она вступает в игру - и это все меняет.

10

     Чем ближе оказывался Финлей к Данлорну, тем большее смущение он испытывал, тем сильнее хотелось ему вернуться. Не просто вернуться в Анклав - вернуться в прошлое: когда Роберт был велик, когда люди смотрели на него с обожанием, когда сам Финлей смотрел на него снизу вверх. Вернуться в те времена, когда все было просто и понятно.
     "Не приставай к Роберту, чтобы он встал в Круг. Его место не здесь, и ему запрещено изменять своему предназначению..."
     Так же ясно, как он видел окрестности этим морозным зимним днем, Финлей помнил момент, когда Роберт проявил собственную силу и обнаружил талант Финлея. Это было за несколько недель до посещения Данлорна Селаром, когда Роберт еще был пленником в собственном замке. Впрочем, это его не остановило: однажды ночью они тайком покинули Данлорн и отправились в горы. Роберт рисковал жизнью и свободой, чтобы отвезти Финлея в Анклав. Даже сейчас тот не забыл споры, шумные дебаты, шок, которым оказалось для Анклава открытие: оба брата Дугласы - прирожденные колдуны. С самого первого дня Финлей знал о несравненной силе Роберта, о его непревзойденном таланте, и это делало его гордым и счастливым.
     Но затем в Данлорн явился Селар. Обещаниями, просьбами, боги знают чем еще Селар соблазнил Роберта и заставил предать свою страну.
     Через несколько лет, когда Роберт во главе армии Селара разбил захватчиков с севера, Финлей снова стал гордиться братом; когда же тот наконец восстал против Гильдии, Финлей смеялся от радости.
     Немного таких светлых моментов было за все эти годы, но и их Роберт уничтожил одним ударом - солгав брату.
     Почти двадцать лет он твердил всем одно и то же, настаивал, заставлял поверить: то, что сказал . ему Ключ, касается лишь его лично и не имеет никакого отношения к Анклаву.
     Финлей верил брату - как же иначе? Роберт не был лгуном, по крайней мере раньше... Ведь Финлей не знал, что брат с самого начала всех обманывал, - пока не понял этого из слов Ключа...
     Финлей направил коня через поле. Оказавшись на вершине холма, он натянул поводья и стал смотреть на раскинувшиеся перед ним вересковые пустоши. Вдалеке из дымки вставал Данлорн, его древние серые стены словно плыли над клочьями тумана. Крепость стояла между двумя холмами-близнецами - Румом и Борлани, - вокруг нее вилась река Мот. Этот замок был построен для войны, неприступный и готовый выдержать осаду любой армии. Данлорн никогда не был завоеван. Не был до сих пор...
     Стоит ли возвращаться, стоит ли следовать за всеми этими людьми, спешащими в замок на празднование дня зимнего солнцестояния? Разве сможет он забыть слова, которые прошептал ему Ключ, разве сможет посмотреть в лицо предавшему его брату? Или все же в сердце, полном гнева, несмотря ни на что, таится надежда?
     Нет, наверное, дело в настояниях Патрика: Финлей должен отправиться домой, помочь Роберту - тот никогда в этом не признается, но Финлей ему необходим. Только долг по отношению к старшему брату и имеет значение. Пусть он солгал, все равно они остаются братьями.
     И так день за днем, неделя за неделей - через три месяца Финлей почувствовал, что с него хватит нотаций несносного Патрика. Хуже всего было то, что Патрик прав. На Финлее и в самом деле лежал долг - долг перед Робертом, долг перед Данлорном...
     И возможно, все же возможно, что, если он будет вести себя благонравно, будет избегать споров и не давать воли раздражению, как-нибудь ему удастся выпытать у Роберта правду.
     Только эта мысль в конце концов и заставила Финлея повернуть коня в сторону замка. На дороге столько путников, что, пожалуй, он скорее доберется, если поскачет через пустоши и через Дегтярный лес. Не то чтобы он так уж спешил, но приближались сумерки, становилось холодно. Первые снежинки - предвестницы снегопада - упали, когда Финлей как раз въезжал в лес, и это показалось ему последней каплей унижения.
     Но что это?
     Он остановил коня на опушке. Перед ним были обломки тележки, мертвая лошадь и фигура в алом плаще, бессильно опустившаяся на упавший ствол дерева. На другом конце поляны из кустов боязливо выглянула другая лошадь - покрытая кровью, с поводьями, волочащимися по земле.
     Финлей спрыгнул на землю и кинулся к сидящей фигуре.
     - С вами все в порядке? Что случилось?
     При звуке его голоса женщина повернулась и откинула капюшон плаща. Увидев ее лицо, Финлей онемел. Темные миндалевидные глаза, кожа белее сливок, изящный носик... Алые губы нерешительно улыбнулись. Прелестное лицо окружал сияющий ореол золотых, как мед, волос, струящихся по плечам. Женщина была потрясающе красива.
     - На нас напала, сэр, банда разбойников, - сказала она. - Они убили моего начальника стражи и увели слуг. Я сижу здесь уже час в надежде, что та лошадь наконец успокоится и позволит себя поймать. Я так боялась, что мне придется провести всю ночь в этом забытом богами месте.
     - Я... - начал Финлей, чувствуя, что тонет в ее глазах. Он сделал вдох и попытался сказать что-то еще, но все, о чем он мог сейчас думать, - это грязь на его дорожном костюме, нечищеные сапоги... - Позвольте мне поймать вашу лошадь, миледи, - наконец промямлил Финлей.
     Женщина снова улыбнулась, и Финлею опять стало трудно сообразить, где он находится и что происходит. С усилием он оторвал взгляд от красавицы и повернулся к лошади. Та опасливо на него смотрела, но не сделала попытки убежать, когда Финлей к ней приблизился. Он медленно и осторожно протянул руку и дал лошади обнюхать себя, потом поймал повод и ощупал животное. Лошадь не была ранена, так что кровь на ней принадлежала, должно быть, убитому начальнику стражи. Финлей подвел лошадь к женщине.
     - Ваш конь все еще нервничает, так что лучше, если вы поедете на моем. Становится поздно, но мой дом недалеко отсюда. Позвольте мне предложить вам гостеприимство Данлорна.
     Женщина поднялась и одарила Финлея еще одной улыбкой. У того задрожали колени.
     - Вы очень добры, сэр. Могу я узнать ваше имя?
     Финлей в душе выругал себя за невоспитанность.
     - Я лорд Финлей Дуглас, миледи.
     - Брат графа Данлорна?
     - Да, миледи.
     Она рассмеялась:
     - Ну, тогда я в надежных руках.

***

     Он скакал, останавливаясь, только чтобы сменить коня. После полутора суток, проведенных в седле, он ненадолго провалился в сон, найдя пустую сырую хижину; проснувшись, попытался заставить себя поесть, но хлеб был черствый, а голода он не испытывал. Снова скачка, безостановочная, до полного изнеможения. Времени было так мало... Если его хватятся...
     На рассвете его конь начал спотыкаться, упал и не смог подняться. Окоченевший всадник оставил бедное животное лежать в снегу и отправился дальше пешком. Солнце уже давно взошло, когда он добрался до какой-то деревушки; там он задержался, только чтобы подкрепиться в таверне горячей похлебкой и купить новую лошадь.
     Почти ничего не видя от усталости, он снова вскочил в седло и дал шпоры коню.

***

     Роберт очень любил большой зал замка Данлорн, поэтому, хоть гостей собралось и немного, он устроил в нем празднество с музыкантами, жонглерами и танцорами. Ярко горящие свечи и жаркий огонь в очаге разогнали зимние сумерки; гости встречали канун дня зимнего солнцестояния в тепле и уюте.
     Обойдя зал и послушав весело игравших музыкантов, Роберт вернулся на свое место за столом. Все собравшиеся сидели вокруг очага, дружно хлопая в ладоши под зажигательные звуки лютни и свирели. В зале собралась дюжина друзей Роберта с семьями и его советники, жившие неподалеку, - люди, которых он еще не видел со времени своего возвращения, вперемежку с теми, кого он видел каждый день. Роберт радовался, слыша в стенах замка веселый смех. Может быть, на следующий год удастся уговорить мать провести зиму в Данлорне...
     Его внимание привлек чей-то хохот. Роберт поднял глаза и увидел раскрасневшегося Дэниела Куртнея, приближающегося к нему с другого конца зала. Пошатываясь, тот добрался до кресла, со вздохом рухнул в него и потянулся за кувшином с вином.
     - Не очень-то вежливо, знаешь ли, бросить своих гостей и сидеть в одиночестве.
     - Ну, вы прекрасно проводите время и без моего участия.
     - Дело не в том, как мы развлекаемся, Роберт. - Дэниел отхлебнул вина и вытер губы рукавом. - Мы же празднуем твое возвращение, так что нечего тебе сидеть в углу с виноватым видом - отправляться с дозором Деверина тебе не было никакой нужды.
     Лорд Дэниел Куртней был ровесником Роберта, пажом, а потом оруженосцем его отца. Они с Робертом, пока были мальчишками, дрались чуть ли не каждый день, но, повзрослев, стали друзьями. Если Роберт оказался вовлечен в придворные интриги и много путешествовал, то Дэниел всеми силами старался избегать двора, предпочитая спокойную жизнь в деревне. Он рано женился и явно был вполне доволен своей судьбой.
     Хотя его нельзя было назвать высоким, Дэниел всегда производил впечатление крупного мужчины, а за безмятежные годы сельского существования стал к тому же и довольно толстым. Его светлые волосы были теперь длиннее, чем помнил Роберт, но голубые глаза сияли все той же теплотой. Дэниел посмотрел на гостей, задержав взгляд на своей племяннице Аманде.
     - Хорошенькая девчонка, правда?
     Роберт тоже посмотрел на девушку. Леди Аманда была молода, белокура и привлекательно скромна. Она мало говорила, но часто и звонко смеялась.
     - Хорошенькая, - произнес Роберт ровным голосом.
     - Ну, сам понимаешь, это не моя затея. - Дэниел указал кубком на свою жену. - Мод настояла, чтобы мы познакомили тебя с ее племянницей. Я пытался ее отговорить, но ты же знаешь, какая она.
     Роберт улыбнулся:
     - Конечно: мы давно знакомы.
     - Мод такая романтичная натура, - ответил Дэниел серьезно. - Она надеется облагодетельствовать тебя, создав такой же супружеский рай, как тот, в котором живем мы с ней.
     Роберт кивнул, не сводя с друга глаз:
     - Она делает свои намерения несколько излишне очевидными.
     - Ох, ради всех богов, только не говори этого Мод! Она же не даст мне покоя! - Дэниел на мгновение смутился, но тут же расхохотался. - По крайней мере у нее есть сердце - она все время так говорит.
     - Может быть, хоть оно и дает ей неправильные советы. Дэниел перестал улыбаться и помолчал, вертя в руках кубок.
     - Такие уж неправильные, Роберт? Ты же молод. Разве ты не собираешься жениться снова?
     - Нет.
     - Но разве ты не хочешь иметь наследника? Имя Дугласов передается по наследству от отца к старшему сыну уже на протяжении пяти веков. Другого такого Дома нет во всей Люсаре. Роберт, прошло почти четыре года со дня смерти Береники. Намерения Мод могут быть излишне очевидными, но она права. Ты должен жениться снова.
     Роберт медленно сложил руки на груди.
     - Я не говорил, что никогда не женюсь, просто сейчас это не входит в мои планы. Как ты сам сказал, я еще молод; к тому же у меня есть наследник - мой брат.
     - Но ведь ты же не видел Финлея с тех пор, как вернулся.
     - Нет, - солгал Роберт. - Однако это не мешает ему быть моим наследником.
     - Ну, я знаю, что вы не очень уживаетесь, но должен сказать в его защиту, что Финлей очень старался за всем присматривать, пока тебя не было. Конечно, временами он ужасно раздражает, однако, Роберт, может быть, теперь вам удастся забыть прошлое.
     Удастся ли? Это было маловероятно - особенно после вмешательства Ключа. Роберт кивнул Дэниелу.
     - Друг мой, я никогда не помню прошлого.
     - Вот и прекрасно. И тебе совсем не нужно сразу разочаровывать Мод, верно? Не стоит показывать, что ты разгадал ее замысел... Я хочу сказать, что тогда я получу передышку.
     Роберт со смехом развел руками.
     - Ты хочешь сказать, что я должен пожертвовать собственным спокойствием ради твоего? Впрочем, почему бы и нет! Для этого и существуют друзья.
     Дэниел улыбнулся и наполнил кубки душистым красным вином. После недолгого молчания он снова взглянул на Роберта.
     - Я хотел тебя кое о чем спросить... о двух вещах. Только пообещай, что не оторвешь мне голову.
     Дэниел выглядел таким виноватым, что Роберт не мог не усмехнуться.
     - Ничего подобного я тебе не обещаю.
     - Ну... - Дэниел помялся. - Мне интересно: если бы Береника не умерла - и еще таким странным образом, - ты бы покинул Люсару?
     Улыбка сбежала . с лица Роберта. Он попытался заставить свой голос не дрогнуть, но это далось ему с трудом.
     - Нет ничего странного в том, как умерла моя жена, Дэниел. Она заболела лихорадкой и не смогла ее побороть. Вот и все.
     - Но... она же была беременна, верно? Ты прости меня, но говорили, что ребенок как раз ее и убил.
     - Ох, Дэниел, я думал, ты выше таких сплетен! Я, конечно, слышал о подобных разговорах, но я-то знаю правду. Я был здесь, когда она умерла.
     - Э-э... Ты был тогда при дворе.
     Роберт стиснул зубы. Следует ли ему продолжать разговор? Он и так уже сказал слишком много, начал обсуждать тему, о которой всегда старался не думать. Однако Дэниел хочет знать... и ему можно доверять.
     - Я был при дворе, да, но вернулся сюда, чтобы предупредить Беренику о немилости короля и о том, что мне придется уехать. Я прибыл поздно ночью. Береника была в бреду и на рассвете умерла.
     - И ты уехал? И никто не знал, что ты побывал в Данлорне?
     - Именно так. - Роберт отвернулся. Последние три месяца ему так хорошо удавалось ускользать от призрака Береники... Этот призрак жил в его памяти, жил в стенах замка. Но теперь Дэниел разбудил воспоминания, заставил Роберта вновь увидеть лицо жены, покрытое потом, страдающее, с печатью смерти. И снова к нему вернулось то ужасное знание...
     - Прости меня, Роберт, - пробормотал Дэниел.
     - О чем еще ты хотел меня спросить?
     - Это на самом-то деле не имеет значения... Просто все мы слышали о том, как ты нашел дочку Якоба. Ты на самом деле считаешь, что ее похитили во времена Смуты?
     Роберт вздохнул и закрыл глаза. Кто-нибудь обязательно должен был задать такой вопрос. Напоминание о девушке заставило его представить себе, как Дженн, смеялась над ним за то, что он закричал на нее там, на вершине башни. Роберт не получал от нее никаких вестей - да и не ожидал их, разве что случится нечто непредвиденное... Тем не менее он продолжал тревожиться о судьбе Дженн.
     - Прости меня, Роберт, - снова извинился Дэниел, неправильно понявший его молчание. - Мне не следовало спрашивать.
     Роберт открыл глаза:
     - Тут нечего прощать. Я в самом деле думаю, что она была похищена в Смуту. Но не спрашивай меня, как и почему, - этого я не знаю.
     - Не возражаете, если я вас перебью? - К друзьям, пошатываясь, подошел Гарольд Холланд с пьяной улыбкой на бородатом лице. Он плюхнулся в кресло и оперся локтями о стол. - Никогда не могу удержаться и не напиться на твоих вечеринках, Роберт. У тебя лучший погреб во всей южной части страны.
     - И ты всегда норовишь его опустошить, - проворчал Дэниел. Гарольд пожал массивными плечами.
     - С моей стороны было бы некрасиво отвергнуть такое искреннее гостеприимство. Я предвкушаю хорошее вино, а Роберт ожидает, что я буду его пить, - мы всегда понимали друг друга.
     - Это верно, Дэниел, - усмехнулся Роберт, к которому наконец вернулось хорошее настроение. - Я полагаюсь на вкус Гарольда - кто же еще скажет мне, хорошо ли вино. Откуда еще мне узнать...
     - Поскольку сам ты никогда его не пьешь? - Дэниел покачал головой и широким жестом наполнил кубок Роберта, не обращая внимания на жадный взгляд Гарольда.
     Тот рыгнул и вырвал у Дэниела кувшин. Чуть не свалившись при этом с кресла, он обратил взгляд черных остекленевших глаз на Роберта.
     - Ну, теперь, когда ты вернулся, думаю, можно ожидать, что ты снова наведешь порядок в делах. Говорю тебе, Роберт, за время твоего отсутствия Селар не стал лучше относиться к народу. Он теперь такой же жестокий правитель, каким был в первые годы своего царствования, до того, как ты вошел в его совет. С чего ты собираешься начать?
     Роберт услышал, как Дэниел одобрительно заворчал, услышав вопрос, который не решился задать сам. Однако Роберт не собирался вступать в споры, по крайней мере этим вечером. Сегодня праздник, и к тому же у него было еще одно дело - гораздо более приятное, чем препирательства с Гарольдом.
     - Ну, - начал Роберт с улыбкой, - я должен начать с выполнения очень важного долга.
     Гарольд поднял брови, и даже Дэниел казался озадаченным. Что ж, тем лучше. Роберт бросил через плечо взгляд на Оуэна. Тот кивнул ему, вышел из зала и через несколько минут вернулся, неся большой сверток. Положив сверток на стол перед Робертом, управляющий почтительно отступил.
     Роберт поднял кубок, приветствуя Дэниела, и не смог сдержать улыбки.
     - Я был нерадив, друг мой. Как ты знаешь, со времени своего возвращения я был очень занят и потому не имел еще возможности поздравить тебя с рождением сына. Я делаю это сейчас и желаю малышу долгой жизни и счастья.
     Гарольд тоже поднял свой кубок. Роберт встал и развернул сверток.
     - Чтобы отметить событие, я приготовил подарок. - Под шелковой попоной оказалось седло из великолепно выделанной кожи, на которой были вытеснены дубовые листья и кабаны - герб семьи Дэниела.
     - Ох, Роберт! - Дэниел вскочил на ноги и нерешительно протянул руку к великолепному подарку. - Какая красота!
     Роберт рассмеялся:
     - Пожалуй, седло будет хорошо смотреться на лошади, которая тоже входит в подарок. Это будет лучший жеребец из приплода следующего года. Его как раз объездят к тому времени, когда твоему сыну придет время учиться верховой езде.
     Дэниел широко раскрыл глаза:
     - Нет, Роберт, это слишком много. Ты излишне щедр. Я не могу...
     - Можешь, можешь. Невежливо, знаешь ли, отказываться от подарка друга. - Роберт хотел продолжать, когда заметил какое-то движение в дальнем конце зала. Появился Оуэн, явно торопившийся что-то сообщить хозяину.
     - Простите, милорд, но там новый гость.
     - Вот как? - нахмурился Роберт. - И кто же это? Оуэн потер друг о друга длинные пальцы и ухмыльнулся.
     - Лорд Финлей - и не один.

***

     Финлей, когда его нашел Роберт, оказался в пустой кордегардии. Он стоял у очага, его спутница, все еще закутанная в плащ, - спиной к двери. Когда в помещение вошел Роберт, Финлей обернулся к нему с нерешительным видом, но тут же выдавил улыбку.
     - Роберт! Вот и ты! Как хорошо, что ты вернулся! Роберт подхватил:
     - Что-то тебя долго не было дома, братец. Финлей подвел Роберта к даме:
     - Миледи, позвольте мне представить вам моего брата, Роберта Дугласа, графа Данлорна. Роберт, это леди Валена Сериан.
     Роберт открыл рот, чтобы произнести обычное приветствие, но у него перехватило дыхание от красоты обращенного к нему лица. Женщина взглянула на него глазами такими темными и глубокими, что Роберту на мгновение показалось, что он может в них утонуть. Это чувство длилось всего секунду, хоть красавица и продолжала на него смотреть.
     - Добро пожаловать в Данлорн, миледи, - наконец выдавил Роберт, потом повернулся к Финлею, гадая, оказала ли красота дамы на брата такое же действие.
     - На караван леди Валены в Дегтярном лесу напали разбойники. Она осталась без сопровождающих.
     - О, ты поступил совершенно правильно, что привез ее сюда, брат. Утром я отправлю людей прочесать лес; может быть, им удастся напасть на след разбойников. Мне очень стыдно сознавать, что это случилось в границах моих земель.
     Дама слегка улыбнулась - так, словно улыбка предназначалась ему одному.
     - Я ваша должница, милорд. Трагедия случилась из-за моей собственной глупости. Начальник стражи предупреждал меня, что путешествовать в это время года опасно, но я настаивала. А теперь его убили, и я лишилась верного слуги и доброго советчика.
     Судя по выговору, дама, похоже, была уроженкой далекой Алузии. Ее взгляд, казалось, приглашал Роберта к расспросам, но он был не настолько ослеплен красотой дамы, чтобы забыть о приличиях.
     - Вы, наверное, устали и голодны. Оуэн! Подай ужин леди Валене и проводи ее в восточную башню. Там ей будет удобно.
     - Слушаюсь, милорд.
     Женщина снова улыбнулась и произнесла нежным голосом:
     - Благодарю за гостеприимство, милорд. Я ужасно устала и нуждаюсь в отдыхе. Лорд Финлей, еще раз благодарю вас за то, что вы меня спасли.
     Финлей покраснел и что-то пробормотал в ответ. Когда Оуэн повел даму в ее покои, Роберт повернулся к брату. Финлей смутился, но все же нашел в себе мужество посмотреть Роберту в глаза.
     - Так ты все-таки решил вернуться, - протянул тот. - Ты сделал это по собственному выбору, или тебя выгнали из Анклава?
     - Меня уговорил Патрик, - ответил Финлей, гордо поднимая голову. - Если бы не он, я, возможно, все еще был бы там.
     - Вот как? И что же сказал Патрик, чтобы переубедить тебя? В глазах Финлея вспыхнул гнев, но он не отвел взгляда.
     - Всякие глупости на тему о том, как ты во мне нуждаешься. Мне это не показалось убедительным.
     - Так почему же ты приехал?
     - Потому что понял, что иначе никогда не добьюсь от тебя правды. Хочешь - верь, хочешь - нет, Роберт.
     Правды! Узнать ее было бы прекрасно, но только не все так просто. Все же Роберт не мог не улыбнуться. До чего же типичный для Финлея поступок: попытаться перекинуть мостик через пропасть между ними именно в такой манере! Однако - и это было важнее всего - Финлей все же был готов к такой попытке.
     - Прекрасно. Верю.

***

     - О божественная Минея, прими наше поклонение и благослови нас цветущей весной и плодородным летом, даруй нам свою любовь и процветание.
     Роберт поднялся со скамьи, когда отец Колин закончил молитву и повернулся к пастве. Семейная часовня в Данлорне сегодня - в день зимнего солнцестояния - была забита до отказа. Служба началась рано утром, но, хоть месса теперь уже почти завершилась, Роберту предстояло еще выполнить многочисленные обязанности: посетить празднество у реки и вечерний пир.
     Отец Колин снова поднял руки к небесам.
     - Божественная Минея и благословенный Серинлет, примите нашу благодарность за благополучное возвращение нашего господина и защитника, отсутствие которого было нам так печально. Молим вас: даруйте ему свое благословение и укажите путь, храните и защитите его своей несказанной силой.
     - Аминь! - в один голос откликнулись собравшиеся, и Роберт склонил голову, словно в молитве. Забавно! Обряды в это время года посвящались богине и ее благим деяниям, однако в прошедшие столетия церемонии главным образом служили прославлению последней земной инкарнации Минеи - той самой, с помощью которой были истреблены колдуны. Ирония ситуации заключалась в том, что отец Колин благодарил Минею за благополучное возвращение колдуна!
     Этой последней молитвой священник завершил мессу, и Роберт двинулся к выходу из часовни.
     - Прекрасная проповедь, - сказала оказавшаяся рядом с ним Мод. - И очень уместная, учитывая, как рады мы вашему возвращению.
     - Спасибо, Мод, - улыбнулся Роберт и тут же напрягся: к ним присоединилась леди Валена. Он постарался стряхнуть неприятное чувство, но ничего не мог с собой поделать: каждый раз, когда она появлялась рядом, когда заговаривала с ним, Роберт испытывал одно и то же.
     - Действительно, милорд, - присоединилась к Мод Валена, - ваши подданные горячо вас любят. Им и правда повезло, что вы вернулись.
     Валена снова смотрела на Роберта своим обволакивающим взглядом, и тот не нашелся, что ответить. Словно сознавая, какое впечатление производит она на окружающих, Валена добавила:
     - Искренне надеюсь, что их молитвы будут услышаны и вы долго их не покинете. Как мне кажется, ваш брат считает, что так оно и будет.
     Роберт сделал вдох и с трудом оторвал взгляд от женщины. По счастью, в этот момент на глаза ему попался Мика, который, хмурясь, ждал его у двери.
     - Да, - рассеянно ответил Роберт. - Простите меня, дамы, мне нужно заняться некоторыми срочными делами.
     Он подождал, пока они пересекли зал, и только тогда задал Мике вопрос:
     - Из-за чего ты так мрачен? Как у тебя дела с отцом?
     - Довольно прилично. Он со мной не разговаривает, но я уверен: мне удастся его смягчить.
     - Вот и прекрасно, - кивнул Роберт. Однако что-то все же было не в порядке: Мика продолжал хмуриться. - Что случилось?
     Мика оглянулся через плечо.
     - Эта дама - кто она такая?
     - Я же тебе говорил. Финлей выручил ее из беды и привез сюда. По-моему, она собирается завтра уехать. А в чем дело?
     - Что-то она мне не нравится.
     - Брось, Мика, в ней нет ничего неприятного. Или ты просто ревнуешь, потому что ее вниманием завладел мой братец?
     - А вы, милорд?
     Роберт помолчал, всматриваясь в лицо Мики, но не нашел объяснения мрачности парня.
     - Ладно, пошли. Мне нужно еще переодеться перед тем, как открыть празднество.
     Мика ничего больше не сказал, и часом позже, выполнив свои официальные обязанности, Роберт уже шел по влажной траве на берегу реки, наслаждаясь первым за многие недели солнечным днем. Его окружали палатки, в которых продавались медовые пряники и горячее вино с пряностями, чуть подальше на сооруженном накануне деревянном помосте выступали жонглеры, вокруг раздавались голоса торговцев, расхваливающих свой товар. Ярмарку заполонили сотни по-зимнему тепло закутанных людей, наслаждавшихся праздником.
     Немного дальше на берегу Роберт увидел Валену в сопровождении верного Финлея. Он попытался уклониться от встречи, но дама явно была расположена с ним поговорить.
     - Какое прекрасное празднество, милорд, - начала она, снова обращая на него свой притягательный взор. - Многие приехали очень издалека, чтобы увидеть вас. Вас здесь так любят, что я удивляюсь, как это вы решились уехать так надолго.
     Роберт попытался улыбнуться, но лицо его, казалось, одеревенело.
     - Боюсь, что вы преувеличиваете. Празднество, в конце концов, посвящено Минее, а не мне.
     - И все же, - вставил Финлей, - все удалось как нельзя лучше. Даже солнышко светит. Отец Колин говорит, что это воля богов, которые довольны, что ты наконец вернулся домой, и показывают свое расположение.
     Роберт поклонился Валене.
     - Как я понимаю, вы решили не добавлять, что боги могли бы показать свое расположение несколькими неделями раньше и не заставлять моих подданных так мерзнуть.
     Дама мило рассмеялась, ее глаза заблестели.
     - Но вы, должно быть, находите, что за время вашего отсутствия многое изменилось. Гильдия все больше прибирает к рукам страну. Может быть, в один прекрасный день отделение Гильдии появится и в ваших землях.
     - Вы многое знаете обо мне, миледи, - ровным голосом ответил Роберт.
     - О, только вашу репутацию, уверяю вас. И все же могу предположить, что вы не будете приветствовать близкого соседства Гильдии.
     Роберт собрался с улыбкой переменить тему, но передумал. Может быть, она его предостерегает?
     - Если Гильдия захочет почтить мои земли своим присутствием, я не стану ее останавливать. Вопрос только в том, захочет ли этого она сама.
     Задорный огонек в глазах Валены погас, и она снова повернулась к Финлею.
     - Ваш брат сохранил умение беседовать любезно, как при дворе. Интересно, где он практиковался в этом?
     - Прошу прощения, милорд. - Позади Роберта оказался Мика. Лицо слуги было мрачно. - Мастер Ульрик и его лучники ждут вас. Уже целая толпа собралась в предвкушении вашего с лордом Финлеем состязания. Вы придете?
     Роберт нахмурился. Мика был почти груб, но почему? Это нужно обдумать - однако не сейчас.
     - Да, конечно. Правда, Финлей? Пока показать наши таланты.

***

     - Мне жаль, милорд, но я остаюсь при своем мнении. - Стоявший рядом с Робертом Мика протянул ему новую стрелу. - Дама мне не нравится.
     Роберт взял стрелу и положил ее на тетиву. Толпа зрителей разразилась приветственными криками даже еще до того, как он прицелился. Стараясь, чтобы его никто больше не услышал, Роберт тихо спросил:
     - Есть ли возможность, что ты ее уже где-то встречал?
     - Нет, милорд. Я бы запомнил.
     Да и кто бы забыл такое лицо! Роберт расставил ноги, выпрямился и натянул тетиву. Опытным глазом глянув на мишень, он послал стрелу в цель. Раздался свист, а потом удар, и толпа снова завопила.
     - Опять в самое яблочко попал его светлость! - пророкотал Ульрик. - По двенадцати выстрелам счет равный!
     Роберт отошел назад, чтобы не мешать Финлею сделать последний выстрел. Бросив внимательный взгляд на Мику, он снова оглядел собравшихся. Дэниел махал рукой, стараясь ободрить друга, Валена не спускала глаз с Финлея, словно впивая каждое его движение. Да, она была прекрасна, и Финлей казался влюбленным по уши. Так что же беспокоит Мику?
     Финлей выстрелил и был вознагражден поздравлениями.
     - Тринадцать попаданий у лорда Финлея!
     Мика вручил Роберту последнюю стрелу и отошел в сторону, чтобы не мешать господину. Положив стрелу на тетиву, Роберт стал целиться и снова ощутил беспричинное напряжение. Он на мгновение закрыл глаза и колдовским зрением оглядел толпу. Поиск ничего не дал, и он, не задумываясь, пустил стрелу: в уме он отчетливо видел мишень. Роберт тут же выругал себя - ведь если стрела попадет в цель...
     Одновременно он ощутил что-то вроде толчка в бок.
     Стрела ударила в мишень, и в толпе раздался разочарованный вздох. Роберт, открыв глаза, обнаружил, что стрела воткнулась в край щита - почти в футе от центра мишени. К счастью. Однако...
     - Клянусь богами! Ну и идиот же я!
     К нему поспешно подошел Финлей и прошептал:
     - В чем дело, Роберт? Этот выстрел...
     Роберт заставил себя рассмеяться и громко сказал, чтобы все слышали:
     - Молодец, братец! Должно быть, я старею и ржавею. - Он обнял Финлея за плечи и шепнул ему: - Я должен был понять все раньше, но теперь поздно. Хочу тебя предостеречь... - Докончить ему не дали. Сквозь толпу протолкался Оуэн.
     - Простите меня, господин. Деверин только что вернулся. Он должен срочно вам что-то сообщить. Он ждет в замке.

***

     Деверин действительно ждал Роберта, и с ним был Гарольд. Великан сидел у огня и виновато вскочил, когда появился Роберт.
     Финлей и Мика остались ждать у двери. Роберт знаком велел Гарольду снова сесть и повернулся к своему сержанту. Деверина шатало, одежда его была в грязи, на лице было написано изнеможение.
     - Простите, господин, но только снова было нападение. Прошлой ночью.
     - Будь оно все проклято! - выругался Роберт. - Где?
     - В Нираке, недалеко от Охотничьего озера. Мы прибыли туда, когда все уже было кончено: половина деревни горела, четверо жителей погибли, многих поранило. Разбойники напали как раз перед полуночью, перебили скот, захватили все золото и серебро, какое смогли найти. Мои ребята поймали двоих, но они отбивались, пока их не убили, так что допросить мне оказалось некого. - Деверин помолчал и запустил пальцы в спутанную бороду. - Нехорошее это дело, милорд.
     - Уж куда хуже, - кивнул Роберт. - Просто смешно: они орудуют в границах моих земель, а я ничего не могу поделать. Жаль, меня не было с вами прошлой ночью.
     Финлей пересек комнату и спросил Деверина:
     - Ты знаешь, сколько их было?
     - По крайней мере двадцать, а может быть, и больше. Разглядеть их в темноте было нелегко, хоть пожар и освещал полнеба.
     - Проклятие, Роберт! - прорычал Гарольд. - Что нам делать? Разбойники нападают, на кого хотят, а Селар не желает и пальцем пошевелить. Что вы собираетесь предпринять?
     - Предпринять? - Роберт взглянул на Финлея, прежде чем ответить. - Деверин, когда завтра празднества завершатся, мы с тобой подумаем, сколько человек нам еще нужно. Я знаю, Оуэн будет против, но отразить эту угрозу такими малыми силами мы не можем, а когда погода улучшится, разбойники еще больше обнаглеют. Я не позволю им нападать на моих людей.
     Гарольд опять в гневе вскочил на ноги.
     - Но как насчет...
     - Нам нужно поговорить с тобой, Гарольд, - остановил его Роберт. - Сегодня, после пира. Приведи Дэниела тоже. Нужно, чтобы наши патрули действовали по единому плану. Может быть, объединив силы, мы и добьемся результатов. Ты передашь Дэниелу?
     - Хорошо, - проворчал Гарольд. Он не стал спорить, но Роберт не сомневался, что друг еще выскажет ему свое возмущение бездействием короля. - Я ему скажу.
     Когда дверь за Гарольдом захлопнулась, Роберт повернулся к Деверину:
     - Хорошо, что тебе удалось подобраться к ним близко. Это первый раз, когда удалось хоть увидеть нападающих. Есть у нас потери?
     - Несколько царапин, - пожал плечами Деверин. - Ничего серьезного.
     - Это хорошо. Иди отдыхай. Нам предстоит еще много работы.
     - Да, милорд. - Деверин повернулся к двери, но помедлил. На его мрачном лице появилась кривая улыбка. - Как хорошо, что вы вернулись, милорд.
     Когда Деверин ушел, Роберт долго смотрел в огонь. Сколько человек еще погибнет, прежде чем он разделается с разбойниками? И как их поймать? Лучше всего было бы самому каждый раз ездить со стражниками. Тогда, если бы удалось оказаться близко от разбойников, он мог бы воспользоваться своей колдовской силой, чтобы их выследить, может быть, даже...
     - Роберт! - прервал его размышления Финлей. - Что происходит? О чем ты хотел меня предупредить?
     Роберт немедленно вернулся в настоящее.
     - Не здесь. Пойдем в мой кабинет. У нас мало времени.

***

     Роберт закрыл дверь и наложил на нее заклятие: теперь, если бы кто-то приблизился, он узнал бы о том заранее.
     - Ну? Что случилось? - недовольно бросил Финлей. - О чем ты хотел меня предупредить?
     - О Валене.
     - Что?! - вытаращил глаза младший брат, потом отошел к окну, чтобы налить себе эля из стоящего на столе кувшина, и сухо поинтересовался: - Ты что-то о ней узнал?
     - Она малахи.
     Кубок выскользнул из пальцев Финлея и, дребезжа, покатился по полу. Мгновение тот невидящими глазами смотрел на него, потом резко повернулся к Роберту:
     - Ты уверен? Откуда ты знаешь?
     - На самом деле об этом узнал Мика. Кажется, я не говорил тебе, что, когда накладывал на Мику Печать, то добавил заклинание, благодаря которому парень чувствует себя очень неуютно, оказавшись в присутствии малахи. Меня слишком увлекла красота дамы, и я не сразу обратил внимание на предостережения Мики. Признаюсь, я и сам чувствовал себя не в своей тарелке, когда с ней разговаривал, но последней каплей оказалось состязание в стрельбе. Конечно, я стрелял с закрытыми глазами, но мы с тобой оба знаем, что я сотни раз это делал и никогда не промахивался.
     Финлей словно лишился способности говорить, так что самый важный вопрос задал Мика:
     - Что же теперь делать? Насколько она опасна? Вы думаете, она что-то знает?
     - Нет, если только Финлей не проговорился.
     - Я? - Финлей поднял глаза, все еще бледный как смерть. - Ничего важного я ей не говорил, Роберт! Как ты можешь даже предположить...
     Роберт усмехнулся:
     - Не волнуйся так, братец. Всерьез я ничего подобного не думал. Насколько я могу судить, ее пребывание в замке никакого вреда не нанесло, а завтра она уедет. Думаю, тебе лучше продолжить свои ухаживания, Финлей: нельзя позволить ей догадаться, что мы знаем правду. Да, сомневаюсь, чтобы ей удалось узнать что-то важное. Если бы дама решила, что кто-то из нас колдун, она не рискнула бы применить колдовскую силу сама. Пожалуй, она заставила меня промахнуться просто из зловредности: такова природа малахи. Меня больше беспокоит другое: зачем вообще она здесь появилась.
     - Разве кто-нибудь из малахи знает о твоей природе? - спросил Финлей, наконец начавший обдумывать проблему всерьез.
     - Мне о таком ничего не известно. Когда в последний раз я повстречался с малахи, я его убил, так что возможности сообщить обо мне у него не было. А как насчет тебя?
     - Ха! Я даже никогда не встречал ни одного.
     - Насколько ты знаешь - и надо смотреть на вещи прямо: в этот раз ты ничего не заподозрил, верно? Пожалуй, нам с тобой предстоит позаниматься... А пока она все еще здесь, постарайся узнать о ней как можно больше: откуда она родом, кто ее друзья. Мне не нужно говорить тебе, насколько опасно ее присутствие здесь для нас обоих. Если ей удастся о чем-нибудь узнать...
     - Ты же не собираешься ее убить? - спросил Финлей слабым голосом.
     Роберт помолчал, хотя и знал, каков бы должен быть ответ. Имея дело с малахи, нельзя колебаться, нельзя делать исключений.
     - Она малахи, Финлей. Ты же знаешь, что это значит. Нужно позаботиться о том, чтобы она уехала из Данлорна, ничего не заподозрив. Проследи, чтобы она не попала в эту комнату: у меня здесь слишком много запрещенных книг. Если она их увидит, она сразу все поймет. Вечером на пиру, Мика, ты последишь за дамой. Если она сделает хоть что-нибудь подозрительное, сразу зови меня.
     - Так точно, милорд, - мрачно усмехнулся Мика. - Ничто не доставит мне большего удовольствия.

***

     Оуэн развел огонь в очаге гостиной, готовясь к вечернему пиру, но комната была небольшая, и Роберту показалось в ней так жарко, что он распахнул ворот своей черной туники. Из-за закрытой двери доносился смех и - временами - звуки музыки. Все его друзья были в зале, наслаждаясь последними часами празднества; Валена и не спускающий с нее глаз Мика тоже были там. Роберт молча попросил богов, чтобы малахи не спровоцировала его на решительные действия. Случись это, он был бы вынужден реагировать единственным возможным образом, открыв тем самым секрет, который хранил все эти годы. Его люди отвернутся от него, само имя его станет проклятым, а жизни будет грозить опасность и со стороны Гильдии, и со стороны церкви. Сам Селар не смог бы защитить его, даже если бы захотел.
     А колдовство снова станет реальностью в первый раз за много лет.
     Роберт откинулся в кресле и повертел в пальцах серебряный кубок. Это был дар короля Эдварда его отцу в день коронации. На украшенном бирюзой кубке широко раскинуло крылья изображение орла - того же орла, который украшал герб Дугласов, перстень, который носил Роберт, и рукоять его меча. На кубке над головой орла вилась надпись: "Fideli" - "Верный".
     Но верный чему?
     Роберт глубоко вздохнул и попытался отбросить мрачные предчувствия. Эта первая зима дома далась ему нелегко. Да, бывали дни, когда он радовался своему возвращению, но чаще испытывал беспокойство и тревогу, неспособный сосредоточиться на требующих его внимания делах. Слишком все было неопределенно, на слишком многие вопросы, наверное, никогда не удастся найти ответов. И теперь, оказавшись дома - весть об этом разлетелась по всей стране, - он снова стал пленником собственного замка, узником тюрьмы, которую сам же и воздвиг. Такова была награда за верность.
     За столом напротив Роберта сидел Дэниел, заканчивая составлять расписание патрулирования земель, которое они задумали вместе с Гарольдом. Отрядам стражников, может быть, удастся выследить разбойников, пусть они и привлекут своим размером внимание Селара. Оуэн предостерегал Роберта против увеличения войска, но тот больше был обеспокоен угрозой разбоя, чем королевским неудовольствием.
     - Ну вот, - Дэниел отложил перо, - думаю, на ближайшие месяцы этого будет достаточно. Когда придет весна и грабители станут активнее, их легче будет поймать.
     - А если это не сработает, - добавил Финлей, - придется вернуться к мысли о том, чтобы расставить всюду гарнизоны. Раз мы не можем поймать мерзавцев, нужно по крайней мере затруднить их передвижение.
     Гарольд стукнул кулаком по столу.
     - Проклятие, вы намеренно уходите в сторону! Вы же должны были слышать разговоры: многие думают, что за нападениями стоит Тирон. Он старается посеять панику. Почему вы не желаете этого видеть?
     - Доказательств нет, - покачал головой Роберт. - Не отрицай: нападения мало чем отличаются от грабежей, от которых всегда страдала Люсара. Верно, разбойники кажутся более организованными, но это не означает, что они действуют по единому плану. Да и своих жертв они выбирают не так, как если бы замышляли войну. Города они не трогают, нападают только на уединенные фермы и маленькие деревушки. Никакого сравнения со Смутой, ты же видишь.
     Гарольд вздохнул, откинулся в кресле, почесал бороду и потянулся за кувшином с вином.
     - Надеюсь, патрулирование поможет. А даже если и нет, ты, когда окажешься при дворе, будешь иметь основания настаивать, чтобы Селар помог нам. - Он ухмыльнулся. - Правда, не думаю, что Вогн будет счастлив встрече с тобой. Хотел бы я видеть выражение лица этой жадной свиньи... Я постараюсь попасть ко двору одновременно с тобой, Роберт.
     - Не торопись строить планы. Я не собираюсь возвращаться в столицу.
     - Да как же ты сможешь чего-то добиться, сидя здесь? Ты слишком далеко от короля, чтобы иметь на него хоть какое-то влияние. Селар не станет принимать тебя всерьез.
     - А я и не собираюсь оказь! вать влияние. Не собираюсь ни во что вмешиваться. Я же говорил вам об этом, когда вернулся. Меня три года не было дома, и все, чего я хочу, - это тишина и покой. Вам придется искать помощи у кого-нибудь другого. Меня это больше не касается.
     Гарольд вскочил, опрокинув кресло.
     - Не верю! Ты не можешь так поступить! Ты же Дуглас! Адское пламя, да твой отец перевернется в могиле от таких слов! Ты должен что-то предпринять. Народ надеется на тебя!
     Роберт наконец посмотрел на друга.
     - Если ты так переживаешь, почему бы тебе самому не предпринять что-то? У меня больше нет ни власти, ни положения при дворе, ни, что бы ты ни говорил, поддержки других Домов. Я пожертвовал всем этим, когда уехал, и я знал, что делаю, Гарольд.
     В дверь постучали, и Финлей поднялся, чтобы открыть. В коридоре стоял Деверин; он шепнул что-то Финлею, и тот, нахмурившись, последовал за ним.
     Роберт напрягся. Валена?.. Нет, не похоже. Пришел бы Мика, а не Деверин. Тогда в чем дело? Куда отправился Финлей - и почему?

***

     Финлей остановился в проходе и сделал глубокий вдох. Было так трудно не высказать своего согласия с Гарольдом, однако он пообещал себе молчать и сдержит слово, несмотря ни на что. Ему не безразлично, что происходит в Люсаре, даже если Роберта это больше не касается. Должен быть какой-то способ заставить брата передумать!
     Но его ждал Деверин, и Финлей, сделав над собой усилие, отвлекся от спора в гостиной и пошел за воином. Они миновали зал и вошли в кордегардию, не замеченные никем из гостей. В комнате было темно; лишь единственная свеча бросала свет на ожидающего их человека. Финлей сделал шаг вперед.
     - Он здесь? - хрипло прошептал гость. Лицо его осунулось, вокруг глаз пролегли морщины усталости. Одежду и волосы прибывшего покрывала грязь, двигался он неловко, как человек, проведший не один день в седле.
     - Пожалуйста, Финлей, скажите мне: он в самом деле здесь? Финлей медленно кивнул:
     - Роберт здесь. Я проведу вас к нему.
     Он вышел в коридор, зная, что гость последует за ним. Что произошло? Что скажет Роберт?
     Впрочем, не важно. После всего... после спора с Гарольдом едва ли Роберта взволнует то, что скажет ему этот человек. О боги, как может его брат быть таким бесчувственным!
     Из гостиной доносились голоса, но Финлей не замедлил шаг. Распахнув дверь, он пропустил в нее гостя. Роберт взглянул на него и вскочил на ноги.
     - Пейн! Во имя богов, что вы тут делаете?
     - Простите меня, Роберт, - пробормотал молодой человек, - я должен был приехать...
     Опасаясь, что Пейн не удержится на ногах, Финлей подхватил его под руку, подвел к креслу и налил вина. Пейн жадно осушил кубок. Роберт опустился в кресло напротив, остальные окружили их, обмениваясь мрачными взглядами.
     - Не могу поверить, что вы так рисковали, - сказал Роберт, пододвигая гостю блюдо с хлебом и сыром. - Сколько же времени вы скакали?
     Пейн снова отхлебнул вина и медленно поставил кубок на стол. Не обращая внимания на угощение, он протянул руку и коснулся плеча Роберта.
     - Не знаю. Несколько дней. Это не имеет значения. Я должен был приехать. Должен был удостовериться, что это правда. Клянусь богами, Роберт, до чего же я рад, что вы вернулись!
     Роберт нахмурился и бросил взгляд на Финлея.
     - Видел ли кто-нибудь, как он приехал?
     - Только Деверин. Он сам привел Пейна. Больше никто не знает, что он здесь.
     - Это хорошо. - Роберт снова повернулся к Пейну. - Послушайте, Эверард, вы очень рисковали, явившись сюда. Может кто-нибудь сообщить об этом Селару? Вы же понимаете, что с вами будет, если он узнает.
     - Это не имеет значения, Роберт, - покачал головой Пейн. Глаза его казались ничего не видящими. - Я должен был сообщить вам о том, что случилось. Послать письмо я не посмел.
     - Сообщить мне? - прошептал Роберт. - О чем?
     - Епископ Даунхолл умер восемь дней назад. За выборами его преемника... наблюдали. Как - не знаю. Селар и Вогн хотели, чтобы был избран Бром или Квинн. - Пейн умолк и снова отхлебнул вина. - А выбрали МакКоули. Вы его знаете?
     - Лично - нет, - ответил Роберт, - но я слышал, что это хороший человек. Церковь сделала правильный выбор. Но продолжайте.
     - Он был бы хорошим епископом - только Селар его арестовал, и МакКоули теперь заточен в крепости.
     - Кровь Серина! - выругался Финлей.
     - Селар, должно быть, лишился рассудка, - рявкнул Гарольд. - Арестовать помазанного епископа! По какому обвинению?
     - Измена - какому же еще! Селар пока не привел никаких доказательств.
     - И не приведет!
     Роберт поднял руку, заставив Гарольда умолкнуть.
     - Вы проделали весь этот путь, чтобы сообщить мне об аресте епископа?
     - Да, - кивнул Пейн, не сводя с него глаз. - Вам следует знать... Селар приказал арестовать МакКоули в тот же момент, когда услышал о том, что вы вернулись в Люсару.
     Перемена была такой еле заметной, что Финлей чуть не пропустил ее... Он не мог бы сказать в точности, что именно изменилось, но одно было несомненно: что бы Роберт ни говорил, участь Люсары ему небезразлична, совсем небезразлична.
     Открытие поразило Финлея едва ли не больше, чем новости, которые привез Пейн. Впервые в жизни он сумел заглянуть за маску из шуточек и безразличных замечаний, которой всегда прикрывался Роберт. В зеленых глазах брата было все - боль, возмущение, гнев. Почему он раньше этого не видел?
     - Теперь тебе непременно нужно явиться ко двору, Роберт, - в наступившей тишине сказал Гарольд. - Ты должен освободить МакКоули.
     - Нет, - решительно возразил Пейн. - Именно этого и не следует делать. Вогн найдет путь избавиться от вас, несмотря на приказ Селара. Вогн ни перед чем не остановится, чтобы убить вас, Роберт. Поэтому-то я и приехал: чтобы вас предостеречь. Вы не должны показываться в Марсэе по крайней мере до тех пор, пока буря не уляжется. Если сомневаетесь, то прочтите: это письмо от Годфри. Он сказал, что ему вы поверите.
     Роберт взял письмо, но не развернул его. Поднявшись, он подошел к очагу. Атмосфера в комнате была грозовой. Финлей ясно чувствовал, какая борьба происходит в душе брата, и стоял неподвижно, боясь произнести хоть слово. Первым нарушил молчание Дэниел:
     - Это хороший совет, Роберт. Чего бы Селар ни хотел добиться, схватив МакКоули, ты ничему не поможешь, если отправишься в Марсэй.
     - Совет труса! - рявкнул Гарольд. Двумя шагами он пересек комнату, его массивная фигура заслонила огонь в очаге. - Если ты спустишь это Селару, он и дальше будет творить беззаконие. Теперь он поставил во главе церкви своего человека. Что будет следующим? Неужели он должен совсем погубить Люсару, прежде чем ты решишься его остановить? Неужели за три года честь твоя онемела, Роберт? Ты должен действовать, и немедленно!
     Роберт поднял глаза, и его пронзительный взгляд словно пригвоздил великана к месту. Прошло несколько долгих секунд, потом Роберт медленно повернулся к Финлею:
     - Что скажешь ты, брат?
     Финлей открыл рот, но слова, которые он произнес, немало его удивили:
     - Ты не можешь туда ехать.
     Роберт поднял брови и слегка улыбнулся:
     - Мне очень жаль, Гарольд, но я уже высказал свое мнение. Случившееся ничего не меняет.
     Глаза Гарольда вспыхнули.
     - Будь ты проклят! - бросил он и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
     - Дэниел, - обратился к другу Роберт, помогая Пейну встать. - Проводи Эверарда к Деверину. Позаботьтесь о том, чтобы он отдохнул и подкрепился, прежде чем тронется в обратный путь.
     - Конечно.
     Когда дверь за ними закрылась. Роберт сломал печать на письме Годфри. Финлей нерешительно ждал, стоя у огня. Наконец Роберт поднял глаза.
     - Невероятно... Годфри пишет, что решение синоду далось не так легко. Все единодушно голосовали против Брома и Квинна, потому что слышали о видении отшельника в Щан Моссе. Те оба черноволосы, в этом увидели предзнаменование. Но только я не могу избавиться от чувства, что если и существует человек, который расколет церковь надвое, так это я.
     - Ох нет! - Финлей пересек комнату и выхватил у брата письмо. - Хоть у тебя и черные волосы, Роберт, но ведь не ты же заставил Селара арестовать МакКоули. Это не твоя вина.
     - Так считают и Годфри с Пейном. Какую цель преследует Селар?
     Лицо Роберта было мрачно, и Финлей решился.
     - Тебе не следует ехать в Марсэй, но я-то могу это сделать.
     - Что?!
     - Никто ничего не узнает. Я доберусь до столицы и вернусь за несколько дней. Не знаю, как ты, а я хочу понять, что происходит. Пожалуйста, не запрещай мне, Роберт!
     Роберт вздохнул и покачал головой. Очень спокойно он взял письмо у Финлея, сложил его и двинулся к двери, но остановился.
     - Должен признать, что очень здорово иметь тебя союзником, - не оборачиваясь, сказал он, - но я должен был догадаться, что ты назначишь свою цену за это удовольствие.

11

     Приют находился неподалеку от рыночной площади, в самом центре деревни Фенлок, только в полулиге от Элайты. Из двери часовни над деревьями, окружающими дома, была видна возносящаяся ввысь золотистая башня замка. Весна окрасила в яркие цвета природу, принесла с собой ощущение праздника. Когда растаяли последние сугробы, Дженн почувствовала, что может наконец дышать свободно.
     Всю зиму она ходила сюда вместе с Беллой. Какой бы ни была погода, после воскресной мессы сестра вела ее через деревню сюда, в приют. Они приносили свежевыпеченный хлеб, овощи из кладовых и эль из пивоварни при замке. Каждую неделю Дженн посещала больных и нищих, бездомных и обездоленных - и с каждой неделей все больше чувствовала свою близость к ним. Теперь она знала всех по именам, знала об их семьях, их надеждах и мечтах. Когда же кому-то помочь было уже ничем нельзя, Дженн преклоняла колени рядом с сестрой и молилась за упокой отлетающей души. Это была работа, доставляющая удовлетворение и к тому же необходимая. Церковь утратила право распоряжаться в приюте, но ни один гильдиец пока не появлялся в Фенлоке, чтобы взять бразды правления в свои руки. Якоб считал, что никто и не появится. Демонстративным покровительством, оказываемым приюту знатными дамами, Якоб хотел показать королю свое осуждение и непослушание. Это была, конечно, мелочь, но Дженн видела, как загораются . глаза отца, когда речь заходит о помощи бедным: только такие маленькие бунты ему теперь и были доступны. Однако что бы ни видел в благотворительности Якоб, Белла преследовала другую цель: она учила Дженн исполнять свой долг.
     Белла рассуждала об этом так, словно Дженн и слова-то такого никогда не слышала. Ну как же, ее ведь воспитали в таверне! Всю зиму Белла только о том и твердила. Да, конечно, учиться читать и писать, вести счета, управлять домом, знать, как одеваются знатные дамы, заниматься рукоделием очень важно, но все это ничего не значит, если Дженн не поймет, что такое долг!
     Дошло до того, что Дженн была готова визжать, стоило ей услышать это слово. В ее представлении оно стало напоминать тюрьму. Холодная стальная решетка того, что от нее ожидалось... Самое обидное было в том, что Дженн была готова выполнять свои обязанности с радостью просто потому, что они ей нравились: о долге так хотелось забыть...
     Дженн с трудом удавалось привыкнуть к мысли, что теперь она - дома, в своей семье, среди родных. Она уже давно не просыпалась, гадая, где находится. Да и времени тосковать по прошлому, размышлять о том, что она сделала и как здесь оказалась, у нее не оставалось - не оставалось времени даже думать о колдовстве!
     А труднее всего... Роберт был прав - так мучительно смотреть на страдальцев в приюте и ничем им не помочь. Конечно, насколько Дженн знала (а представления ее об этом, она понимала, смутные), ни один колдун не может вылечить человека прямым использованием силы. Но ведь зрение целительницы у нее было, она без всякого усилия могла разобраться, насколько тяжела рана, насколько опасен приступ лихорадки, знала, что нужно делать для излечения, - но должна была молчать, по крайней мере пока. Нужно было сначала набраться опыта, чтобы лекари приюта начали прислушиваться к ее словам. Добрые братья радовались приходам обитательниц замка и всегда следовали советам Беллы - но ведь сестра посещает приют уже много лет и многое знает. Дженн тяжело переживала свое бессилие, тем более что даже не научилась у Роберта облегчать боль, как тот сделал это для старика после нападения разбойников на ферму.
     А сегодня в этом была необходимость - несчастная старая Руфь так страдала от мерзко пахнущих полипов и кровоточащих язв. Старуха молила богов забрать ее, прекратить мучения, позволить ей добровольно отдать душу в их милосердные руки... А вместо этого она уже много дней лежала неподвижно, терпела боль, обессиленная настолько, что уже не могла даже стонать. Дженн долго молча сидела рядом, держа страдалицу за руку. Девушка пыталась не видеть и не слышать того, что ее окружало, но все было бесполезно. Она только страдала вместе с Руфью, страдала так, как раньше и представить себе не могла. Если бы только она посмела... Если бы умела пользоваться силой...
     - Ты собираешься стоять здесь весь день или все-таки пойдешь со мной на рынок?
     Дженн резко обернулась и обнаружила, что рядом с ней на ступенях стоит, уперев руки в боки, Белла. Такая поза была для нее типичной и обычно заставляла Дженн ежиться.
     - Прости меня. Я думала о Руфи.
     - Ну, теперь она с Минеей и избавлена от страданий. Пошли, а то отец начнет гадать, что с нами случилось. Вон уже и Аоренс ждет нас.
     Дженн следом за Беллой спустилась со ступеней как раз когда
     Лоренс протолкался сквозь толпу. Как всегда при виде жены, его добрые карие глаза засветились радостью, а Белла, тоже как всегда, улыбнулась мужу. Дженн очень нравился Аоренс, но больше всего она ценила то, что в его присутствии Белла заметно смягчалась.
     - Я оставил коней в гостинице "Кабан и желудь", дорогая. Здесь слишком много народу, чтобы вести их через площадь. Ты собираешься домой или хочешь еще что-то купить?
     Белла обвела глазами рынок.
     - Ну, если ты не торопишься... Аоренс с ласковой насмешкой поклонился.
     - Як твоим услугам, любимая.
     Дженн едва не хихикнула, когда Белла, фыркнув, двинулась к рынку. Шедший за ней следом Аоренс время от времени останавливался и показывал Дженн всякие диковинки, которые, как он знал, могли заинтересовать девушку.
     - Какая красота! - Он развернул зелено-золотистую вышитую шаль. - Настоящая алузийская работа!
     - Верно, милорд, - улыбнулась женщина за прилавком. - Мой сын в прошлом году ходил туда паломником и вернулся со всякими чудесными вещицами.
     Дженн, стоя рядом с Аоренсом, оглядывала товар, разложенный торговкой. Там оказался кувшинчик из моржовой кости с вырезанным на нем изображением храма в Алузии, еще несколько шалей и маленькая шкатулка из серого камня, простая и ничем не украшенная. Дженн, взяв ее в руки, ощутила исходящее от камня тепло и сразу загорелась желанием шкатулку купить.
     - Для чего тебе такая безделушка? - бросила Белла, заглядывая через плечо Дженн. - Она даже не красива.
     Дженн стиснула шкатулку в руках.
     - Мне она кажется красивой.
     - Ха! - Белла отвернулась и двинулась дальше, едва дав Дженн время расплатиться. Лоренс улыбнулся девушке, и они поспешили следом. Неожиданно чья-то рука схватила Дженн за плечо.
     - Так вот ты где! - Дженн отшатнулась от высокого старика в лохмотьях, с безумным блеском в глазах. - Это ты во всем виновата, лживая шлюха!
     - Отпусти ее! - рявкнул Лоренс. Ему пришлось несколько секунд бороться со стариком, прежде чем тот выпустил Дженн.
     - Дай мне до нее добраться! - рычал старик. - Я ее убью! Это все ее вина! - Он продолжал размахивать руками, расшвыривая людей. Видя это, толпа раздалась вокруг продолжающего изрыгать проклятия безумца. Дженн замерла на месте, а Лоренс заслонил ее, хотя противник был много выше него ростом.
     Старик снова взревел и попытался оттолкнуть Лоренса, но теперь на помощь тому пришли жители деревни. Сильные руки оттащили старика. Тот продолжал кричать и вырываться, но тут неожиданно вперед вышла Белла. Ее голос прозвучал холодно и властно.
     - Перестань, Джозеф, достаточно. Ты напугал бедняжку, так оставь теперь ее в покое. Ты выполнил свой долг. Отправляйся домой.
     Джозеф вытаращил на нее налитые кровью глаза и вдруг расплакался.
     - Но моя милая Тали, миледи... Она умерла... Она умерла из-за этой шлюхи!
     - Достаточно, - повторила Белла. - Оставь ее в покое. Ты не можешь ничего поправить. Иди домой.
     Она кивнула людям, державшим старика, и те повели его прочь, но даже издали Дженн слышала его проклятия и угрозы. Толпа разошлась, а Лоренс повернулся к Дженн:
     - С тобой все в порядке?
     Девушка кивнула, все еще глядя вслед Джозефу.
     - Кто это? Что ему было нужно? Почему он называл меня...
     - Не обращай внимания, Дженнифер, - решительно заявила Белла. - Он безумен, но не думаю, что он потревожит тебя еще раз.
     - Но кто он такой? Я хочу знать.
     - Ты вряд ли его помнишь, - вздохнула Белла. - Ты была тогда слишком мала. Его зовут Джозеф Ейтс. Его жена Тали была твоей няней. Когда ты исчезла у реки, она за тобой присматривала.
     - И ее обвинили в моей смерти? .
     - Все стали ее сторониться, никто не хотел брать ее в услужение и даже разговаривать с ней. Потом однажды ее нашли в лесу мертвой. С тех пор Джозеф не в себе. Я думаю, теперь, когда он узнал о твоем возвращении, ему стало хуже.
     Дженн закрыла глаза. На сердце у нее лежал камень, и девушка глубоко вздохнула, чтобы прогнать печаль. Она никогда не задумывалась, как ее похищение отразилось на судьбах других людей. Если бы только она могла помочь Джозефу... Но тут ничего не поделаешь: она ведь даже не смогла бы ему объяснить, почему ее похитили.
     - Пойдем, - шепнул Лоренс, обнимая ее за плечи. - Думаю, пора нам вернуться домой.
     Дженн кивнула, потом взглянула на маленькую каменную шкатулку у себя в руках.
     - Ох! Она сломалась! - Так оно и было. Когда Джозеф напал на нее, Дженн стиснула шкатулку так сильно, что тонкий камень треснул: она теперь держала в каждой руке по обломку.
     Пожав плечами, она сунула обломки в карман. - Это становится привычкой.
     - Что?
     - Ничего. Пошли.
     Они дошли до "Кабана и желудя" и забрали своих коней. Лоренс помог Дженн сесть в седло, но в этот момент она испытала странное чувство, словно окунулась в холодную воду.
     Кто-то за ней наблюдал.
     Дженн быстро огляделась, но, кроме спешащих по своим делам крестьян, сначала никого не увидела. Но потом...
     В толпе мелькнуло и тут же исчезло лицо. Все, что успела разглядеть Дженн, была пара карих глаз; однако этого было достаточно, чтобы оставить ощущение глубокого беспокойства.

***

     Якоб сидел в обнесенном стенами саду замка под тисом, посаженным еще его прадедом. Дерево было символом примирения двух братьев, враждовавших много лет. В тот день, когда старший обрел титул, младший посадил тис и поклялся в верности новому графу Элайты. Дерево принялось, выросло высоким и величественным. Этого же нельзя было сказать о Доме, члены которого собирались под его сенью. Судьба, а может, и сами боги решили, что семейство Россов должно увять, если не вымереть. Не имея сына, который унаследовал бы его имя, Якоб мог рассчитывать только на дочерей; одна из них, будучи уже семь лет замужем, оставалась бездетной. А другая?
     Несмотря на грустное настроение, Якоб не мог не улыбнуться, подумав о Дженнифер. После всех лет, полных боли и отчаяния... Если бы Элейн дожила! Если бы только она узнала, что ее дитя осталось в живых, может быть, ей хватило бы силы жить дальше самой. Что ж, такому не суждено было случиться... Но Дженн вернулась - и это самое важное. Все остальное - воспоминания о событиях, изменить которые было не во власти Якоба.
     Однако именно из-за воспоминаний о прошлом он сегодня задержался в саду. Из-за воспоминаний о прошлом Лэтам Кемпбелл проделал долгий путь, чтобы увидеться с Якобом. Старый и немощный, Кемпбелл оставался человеком, с которым невозможно не считаться. В его жизни хватало трагических переживаний, главным из которых стала потеря сына и наследника в последней битве с Селаром у Нанмура - той самой битве, где сам Якоб чуть не погиб.
     Кемпбелл сидел на скамье, вытянув вперед худые ноги и сложив руки на груди. Старик явно заставлял себя терпеливо следить, как высоко на ветке тиса пара зябликов празднует приход весны. Наконец он не выдержал и задумчиво протянул:
     - Ты так и не назвал меня старым дураком, Якоб. Уж не потому ли, что жалеешь меня?
     Якоб медленно покачал головой:
     - Нет. Ты не дурак, Лэтам, если только не переменился сильно за эти годы. Ты слушаешься своего сердца - так и следует поступать.
     - Даже теперь? Когда столько лет прошло?
     - Даже теперь.
     Кемпбелл кивнул и бросил на Якоба хитрый взгляд:
     - Но все-таки ты меня жалеешь?
     - Я считаю тебя человеком, который ищет хоть слабый проблеск надежды. Если это жалость... - Якоб пожал плечами и не стал заканчивать фразу.
     Кемпбелл резко поднялся и начал ходить перед Якобом по дорожке. Кусты роз, окаймлявшие дорожку, еще не цвели, но крошечные зеленые листочки уже появились и трепетали при каждом шаге старика.
     - Где они? Что теперь может их удерживать?
     Якоб уже хотел ответить, но в этот момент шум, донесшийся со двора за стеной, сказал ему, что ожидание закончилось. Калитка в сад отворилась, и в нее вошла Белла, а следом за ней - Дженнифер. Якоб знаком подозвал их к себе, потом взглянул на Кемпбелла. Тот перестал вышагивать по дорожке и пристально смотрел на младшую из дочерей Якоба.
     Старый граф представил их друг другу, потом сказал:
     - Барон Кемпбелл проделал долгий путь, Дженнифер. Он хотел бы задать тебе несколько вопросов.
     Голубые глаза девушки при ярком свете солнца казались черными; она улыбнулась гостю.
     - Что за вопросы?
     Кемпбелл показал на скамью под деревом.
     - Пожалуйста, давайте сядем. Мне жаль, что пришлось явиться сюда так неожиданно, дитя, - но я отправился в путь сразу же... сразу же, как услышал... Я живу на другом конце Люсары, зима была ненастной, так что приехать раньше я не мог. Мои старые кости не так хорошо переносят скачку, как раньше. Прошу вас, присядьте.
     Дженнифер оглянулась на Якоба; на мгновение она показалась очень испуганной. Отец ободряюще улыбнулся, и девушка опустилась на скамью. Белла осталась стоять рядом с Якобом. Судя по выражению ее лица, она уже догадалась, о чем пойдет речь.
     - О чем вы хотите меня спросить?
     Кемпбелл остановился перед Дженнифер и нервно стиснул руки.
     - Я слышал рассказы о том, как вас похитили, и о том, как нашли и привезли домой. Мне нужно знать... - Старик умолк, не находя слов.
     Дженнифер улыбнулась и взяла Кемпбелла за руку:
     - Продолжайте, милорд. Что вам нужно узнать?
     Якоб не мог отвести от них глаз. Это было невероятно! Кемпбелл, больной, измученный трудным путешествием, полный ужасной тревоги, на глазах успокоился от прикосновения руки Дженнифер. Якоб мог только гадать, что его старый друг увидел в глазах девушки, но в ответ ей он печально улыбнулся и со вздохом опустился на скамью.
     - Я хотел бы знать, помните ли вы что-нибудь о тех людях, которые вас похитили. Я понимаю, вы были тогда маленькой девочкой, но... может быть, что-нибудь вы запомнили? Кто это был? Куда они вас отвезли? Объясняли ли, почему совершили такое? Узнаете ли вы их, если снова повстречаете? И видели ли вы... других?
     - Других? - хмурясь, пробормотала Дженнифер. Потом глаза ее расширились. - Вы кого-то потеряли? Во времена Смуты?
     - Внука, Кейта. Его похитили через два месяца после вас. Ему едва исполнилось три года. Его отец погиб, сражаясь с Селаром, и я подумал... Я надеялся, что вы сможете сообщить хоть что-то, что прольет свет на его участь. Вы никогда не видели других детей? Таких, у кого тоже был бы Знак Дома?
     - Я очень мало помню, к сожалению. Только тот момент, когда они появились из лесу. Я даже не помню, как меня увезли, - только момент их появления. Там была, пожалуй, дюжина вооруженных всадников. Что мне запомнилось - это что впереди скакал старик на белой лошади.
     - Но что было потом? Вы помните что-нибудь, что было потом?
     - Послушай, Лэтам, - вмешался Якоб, - ей ведь было всего четыре года. Много ли девочка вспомнит через тринадцать лет?
     Кемпбелл долго смотрел на друга, потом поднялся и снова стал расхаживать по дорожке.
     - Прости меня, Якоб. Я вовсе не собираюсь взгромоздить свои заботы на ваши плечи. Но ты должен понять: с твоей дочерью случилось то, что мы всегда считали невозможным. Все наши дети были похищены, И ни с кого из нас не потребовали выкуп. Их захватили, как скотину! Как военную добычу - только тогда не было войны. И мы так никогда и не узнали, кто их похитил и куда они делись. Дети просто исчезли, Якоб! А теперь твоя дочь вернулась. Ты не можешь винить меня, если я начал гадать: может быть, и мой внук жив, но не помнит, кто он такой. Что, если он...
     Кемпбелл снова разволновался, но Дженнифер поднялась, взяла его за руку и заставила остановиться.
     - Я мало чем могу утешить вас, милорд. Я никогда не видела других детей, а о своем доме в Шан Моссе я вспоминаю, словно жила там всегда. Мне очень жаль, что мое возвращение всколыхнуло в вас печальные воспоминания.
     - Ох, дитя, я вас не виню. Скорее я благодарю богов за чудо, которое помогло вам встретить Данлорна на своем пути. Если бы не он, вы тоже не воссоединились бы со своей семьей.
     Ну вот, опять это имя! Якоб так старался забыть, чем обязан предателю!
     Кемпбелл, словно прочтя мысли Якоба, умолк и бросил на друга виноватый взгляд, потом снова повернулся к Дженнифер.
     - Простите меня. Я понимаю, что требую от вас невозможного. Но я должен был попытаться... Ответьте только еще на один вопрос. Когда Данлорн вас нашел, как случилось, что он увидел Знак Дома? Он сначала увидел его... или сначала вас узнал?
     Якоб сам почему-то никогда не задавал ей такого вопроса. Теперь же он загорелся любопытством, наклонился вперед в своем кресле и затаил дыхание, ожидая ответа.
     Дженнифер, чувствуя на себе заинтересованные взгляды, сделала шаг назад и стиснула руки.
     - Это была случайность - что он вообще увидел Знак. Мы ехали через горы, и моя лошадь споткнулась. Я упала и покатилась по склону. Когда Роберт и Мика вытащили меня, мое платье оказалось порвано, вот они и увидели Знак.
     Хотя Дженнифер произнесла все это тем же тоном, что и ответы на остальные вопросы Кемпбелла, Якоб каким-то странным образом понял, что девушка лжет. Он не мог бы сказать, что именно навело его на такую мысль или какая часть ее рассказа не соответствовала действительности, но тем не менее дочь его, несомненно, не говорила правды.
     Но почему? Зачем ей лгать? Если только... может быть, предатель что-то с ней сделал? Неужели он...
     Нет! Данлорн способен на многие низости, но он не воспользовался бы беспомощностью невинного ребенка. Несмотря на все свои преступления, он в определенных отношениях человек чести.
     И все-таки что скрывает Дженнифер?

***

     Последние солнечные лучи угасли в окне кладовой, и Дженн, прервав работу, стала зажигать свечи. Скоро придется отправляться на ужин. Барон Кемпбелл наверняка будет задавать еще вопросы. Дженн вздохнула. Она ничего не могла тут поделать, хоть и понимала, что каждое упоминание имени Роберта будет делать отца лишь более печальным.
     - О чем ты вздыхаешь? - поинтересовалась Белла, не поднимая глаз с вышивания. - Или ты все еще переживаешь этот неприятный случай с Джозефом?
     Дженн принесла свечу и поставила на стол рядом с сестрой.
     - Мне его очень жалко. Ты уверена, что ему ничем нельзя помочь?
     - Разве что оживить его жену.
     - Но, может быть, если я поговорю с ним, объясню, как все произошло... - Дженн опустилась на табурет, но за работу не взялась. Она все еще смотрела на сестру. Прошло уже четыре месяца; казалось бы, пора привыкнуть к Белле и ее резким манерам. За эти четыре месяца Дженн успела понять, что надежды на симпатию со стороны сестры почти нет. К несчастью, она оставалась наставницей Дженн, и той приходилось полагаться на ее знания.
     - Может быть, если я... Белла подняла глаза.
     - Не собираешься же ты просить меня написать письмо Данлорну?
     - Что заставляет тебя предположить такое?
     - Я не так глупа, Дженнифер. Я вижу, что ты беспокоишься за Кемпбелла и ищешь пути помочь найти его внука. Я тебя знаю - ты хочешь всем помочь, даже Джозефу. Следующий логический шаг в поисках - Роберт. Однако ведь то, что он нашел тебя, - чистая случайность, и я сомневаюсь, что он сможет помочь Кемпбеллу. Не думаю также, что отец одобрит, если ты это предложишь.
     Дженн несколько мгновений смотрела на сестру; на лице той возникло сосредоточенное выражение, губы сжались в тонкую линию. Дженн прекрасно знала, что это значит: никакое дальнейшее обсуждение не приветствовалось. Такое выражение на лице Беллы появлялось каждый раз, когда упоминалось имя Роберта.
     - Прости меня, Белла, но я не понимаю, почему ты не любишь Роберта. Я хочу сказать - мне ясно, почему отец не хочет о нем слышать, но ты?.. Что он тебе сделал?
     Белла резко повернулась к сестре, забыв о вышивании.
     - Не смей разговаривать со мной таким тоном! Никакого значения не имеет, нравится мне Данлорн или нет. Отношение отца тоже тут ни при чем. Ты должна понять наконец: хоть он тебя и спас, он вовсе не тот герой, каким ты его считаешь. О, я прекрасно знаю, ты наслушалась всяких россказней, но есть много такого, чего ты об этом человеке не знаешь и чего тебе лучше не знать.
     Сердце Дженн бешено заколотилось. Может ли Белла знать правду - настоящую правду о Роберте? Если да, то как она узнала? Роберт никогда не упоминал ни о чем подобном, но, с другой стороны, Роберт многое от нее скрыл.
     Дженн переплела пальцы и сделала глубокий вдох; чтобы успокоиться.
     - Что же это?
     - Даже величайшие герои обладают темными сторонами, Дженнифер, и Данлорн не исключение. Весь мир знает о его общественном служении, но есть деяния, которые всегда по той или иной причине замалчивались. Признаю, мы с Робертом никогда не были друзьями, но даже если не учитывать мнение о нем отца, надо помнить о том, что держится в секрете, - именно это и показывает истинную природу Роберта.
     - Так что это? И знаешь ли ты - знаешь наверняка, - что рассказываемое о нем правда? Я хочу сказать - ты когда-нибудь спрашивала его самого?
     - Я много лет не видела Роберта, пока он не явился сюда с тобой вместе. Но клянусь: он ничего не отрицал бы, даже если его и спросить. Интересно, рассказывал ли он тебе о том, как спас жизнь Селару? Говорил ли, что мог предоставить ему погибнуть, но не сделал этого?
     Дженн с облегчением перевела дух, стараясь не показать этого.
     - Да, рассказывал.
     - А говорил он тебе о том, как Селар явился к нему через два года после завоевания? О том дне, когда Роберт продал свою честь ради свободы? Рассказывал ли, как перессорился с гильдийцами до такой степени, что Селару пришлось вышвырнуть его из совета? Как намеренно нарушил святой закон Гильдии ради того, чтобы завладеть клочком земли?
     Белла помолчала и добавила:
     - Говорил ли он тебе о том, как убил свою жену?
     - Что? - Руки Дженн замерли над ее вышиванием. Девушка чуть не рассмеялась, услышав такое обвинение, но в глазах Беллы не было веселья.
     - То, что он покинул страну сразу же после ее смерти, не было совпадением. О, я знаю, его только что исключили из совета, но многим случалось терять положение при дворе и все же не обращаться в бегство. Однако Береника умерла так вскоре после скандала, и к тому же... немногие это знают, но Роберт заезжал в Данлорн, прежде чем скрыться, и той самой ночью она и умерла.
     - Откуда ты это знаешь?
     - Не важно.
     - Но все равно - из твоих слов не следует, что он ее убил.
     - Нет? Тогда почему он скрылся? Спроси себя. Почему Роберт покинул Люсару?

***

     В лесу за стеной замка прокричала сова. Дженн каждую ночь прислушивалась к ее крику, надеясь, что птица прилетит в ее маленький садик, но этого не случилось ни разу. Только неясное эхо долетало до девушки этими теплыми весенними вечерами. Дженн, пересекавшая пустой двор, остановилась и завертела головой, пытаясь определить направление звука. Крик совы был теперь единственным живым напоминанием о ее прежней жизни в лесу.
     В Шан Моссе она часто уходила из переполненной таверны в лесную прохладу. Даже зимой среди деревьев, на холмах и в долинах можно было найти покой и умиротворение. За многие годы Дженн очень хорошо изучила лес и теперь, живя в замке, несмотря на все преимущества ее нового положения, скучала по гармонии природы. Ей так хотелось коснуться шершавой коры, почувствовать под ногами опавшие листья. Там, в лесу, никто от нее ничего не требовал, там не было обязательств... и не было вопросов.
     Она двинулась через двор к калитке в сад, но ее ноги еле волочились, словно налитые тяжестью мыслей.
     Бесконечный поток вопросов, непрерывных, неожиданных. Как ей научиться пользоваться силой? Кто были те всадники, что похитили ее? И почему ее похитили? Почему она - единственная из всех - нашлась?
     Действительно ли Роберт убил свою жену?
     Дженн остановилась, положив ладонь на калитку. В темноте она почти не видела собственной руки, но при помощи колдовского зрения могла ее разглядеть совершенно отчетливо. Рука колдуньи...
     Нет. Это невозможно. Роберт - солдат, закаленный в битвах, но он отправился в добровольное изгнание, чтобы не нарушить данной королю клятвы. Невозможно, чтобы такой человек, более всего дорожащий своей честью, убил собственную жену.
     "Откуда ты знаешь?" - не давал Дженн покоя внутренний голос. Как можно быть уверенной в чем-то, когда дело касается этого человека? Он ни с кем не откровенен, никому не доверяет. Так как же можно доверять ему самому? Он могучий колдун, способный на очень многое. Те, кто хорошо его знает, доверяют ему - и ненавидят себя за это.
     Так что же, о боги, было в нем такого, что заставляло ее верить в его невиновность?
     Дженн улыбнулась: легче было перечислить то, чего в Роберте не было. Жадности. Стремления к власти. Себялюбия. Конечно, у него были для этого какие-то непонятные причины, но он ведь раз за разом отказывался возглавить Анклав, хоть это дало бы ему невероятное могущество. И ему так легко было бы дать Селару погибнуть... или убить его впоследствии.
     Да, у Роберта было так много возможностей покориться злу - хотя бы оставить ее на произвол Гильдии или Анклава. Однако он выбирал путь добра. Каждый раз.
     Такие ответы было нетрудно найти, однако Дженн знала, что есть другой, гораздо более глубокий ответ, который много труднее осознать.
     То, что она так часто видела в его глазах... Что это было? Печаль? Боль? Если так, то почему никто, кроме нее, этого не замечал? Может быть, другие видели только то, что хотели видеть, - а никому не хотелось считать Роберта уязвимым.
     Дженн снова протянула руку и открыла скрипучую калитку. Ее охватила волна весеннего благоухания, она сделала глубокий вдох - и замерла на месте.
     Кто-то за ней следил. Как тогда, на рынке, она почувствовала на себе чей-то взгляд. Но ведь она здесь одна. Наверняка одна.
     Дженн осторожно повернулась и присмотрелась к теням, лежащим на камнях двора, к темному силуэту конюшни у северной стены, кордегардии у ворот. Какая-то собака, не обращая на Дженн внимания, принюхивалась к кузнечной наковальне. Больше никого тут не было. Так откуда же тревожное чувство?..
     Сделав глубокий вдох, девушка призвала на помощь колдовское зрение. Она совсем не была уверена, что делает это правильно; у нее было такое ощущение, словно она раскинула руки по темному двору и ощупывает каждый камень, каждую трещину в стенах. Она тянулась все дальше и дальше, представляясь себе кем-то холодным и бестелесным. Но вот...
     - Кто здесь? - дрожащим голосом спросила она. - Почему вы прячетесь?
     Из непроглядных теней у конюшни вынырнула фигура. Это была женщина. Она медленно приблизилась, широко раскинув руки в традиционном жесте миролюбия.
     - Простите меня, миледи. Я не хотела вас напугать. Дженн подождала, пока женщина приблизится.
     - Я не испугалась. Я хочу знать, почему вы прятались. Женщина была уже рядом, но на этот раз Дженн решила не бороться с темнотой и взглянула на нее, используя колдовское зрение. Карие глаза, светлые волосы. Квадратное лицо, скорее выразительное, чем красивое, опущенные уголки губ маленького рта, словно в постоянном разочаровании. Что-то в ней было смутно знакомое...
     - Кто вы?
     Женщина внезапно отбросила свою униженную манеру и усмехнулась:
     - Должно быть, мне не следует удивляться, что вы меня не узнали. Вам так о многом приходилось думать, когда мы виделись, да и было это давно.
     - Как вас зовут?
     - Я охотно назову вам свое имя, но вы никогда не должны его произносить - по крайней мере полностью. Я Шиона Феррис. Моя мать - Айн, а отцом был Маркус. Мы с вами встречались вскоре после его смерти. Теперь вспомнили?
     Дженн сделала шаг назад.
     - Вы были в...
     - Именно, - прервала ее Фиона, выразительно взмахнув рукой. - Но вы не должны произносить это название. Никогда. Даже если уверены, что никто вас не слышит, - а этого в подобных местах никогда нельзя гарантировать.
     - Но Роберт и Финлей все время произносили его.
     - Ну, Финлею удивляться не приходится. Он всегда был непослушным. А вот Роберту следовало бы быть осмотрительнее. - Бросив взгляд в сторону кордегардии, Фиона потянула Дженн ближе к стене сада. - Не годится, чтобы нас видели долго беседующими, поэтому я постараюсь быть краткой.
     - Но почему вы здесь? Что-нибудь случилось?
     - Если вы хоть на минутку перестанете задавать глупые вопросы, я все объясню. Меня послали старейшины. Я появилась бы раньше, если бы не зима. Так или иначе, теперь я здесь - и хотите верьте, хотите нет, полностью в вашем распоряжении.
     Дженн покачала головой, все еще ничего не понимая.
     - Но зачем?
     - А как вы думаете, зачем? Чтобы учить вас! Я, знаете ли, очень умелая наставница - я уже три года адепт. Конечно, с отцом я равняться не могу, но я уже давно занимаюсь обучением. Думаю, что смогу вам помочь. Судя по тому, как вы только что пытались найти меня при помощи силы, я правильно сделала, что пришла.
     - Но вы сказали, что были посланы.
     - Я вызвалась добровольно, - не особенно любезно улыбнулась Фиона. - Я знаю, почему вы предпочли покинуть Анклав, но, сказать по правде, ваши соображения мне безразличны. Что для меня важно - и для старейшин тоже, - это чтобы вы получили необходимую подготовку. Если вы собираетесь принести пользу хоть кому-нибудь - включая себя, - вы нуждаетесь в обучении. Роберт не должен был бросать вас в этой глуши,
     - Он и не...
     - Послушайте, у меня нет времени на споры. Если нас увидят вместе, прежде чем я все устрою, ничего хорошего не будет. Я просто хотела предупредить вас, чтобы вы меня не выгнали, как только узнали бы.
     - А если я не хочу никакого обучения? Фиона помолчала.
     - Не хотите? Если так, скажите об этом сейчас. Дженн сделала глубокий вдох.
     - Пожалуй, все-таки хочу. Но как...
     - Об этом не беспокойтесь. Можете на меня положиться: я знаю, что делаю. Я не прожила всю жизнь в отличие от некоторых в пещере... то есть в лесу. - Фиона повернулась, чтобы уйти, и на прощание помахала Дженн. - Мы еще увидимся. До свидания.
     Дженн смотрела вслед женщине, пока та не исчезла в темноте. Девушка попыталась проследить за Фионой колдовским зрением, но на этот раз сила, казалось, изменила ей, и никаких следов присутствия колдуньи обнаружить не удалось.
     Итак, ей прислали наставницу. Зачем? Понятно зачем - чтобы она вернулась в Анклав и делала... что они захотят. И все же присутствие Фионы может быть полезным; она хотя бы ответит на некоторые вопросы.
     Дженн повернулась и прошла через калитку в сад. Она свернула на первую же дорожку, уходящую влево, и двинулась вдоль стены, обсаженной лимонными деревьями. Порыв ветра зашелестел листьями старого тиса и разогнал облака, позволив выглянуть луне. Она светила не очень ярко, но ее света хватило, чтобы Дженн разглядела старика на скамье под тисом. Когда она приблизилась, он поднял голову, и Дженн, сделав глубокий вдох, постаралась отогнать все мысли об Анклаве. Ее ждал барон Кемпбелл, ждал, чтобы задать еще вопросы. Но теперь у Дженн были и собственные вопросы тоже.
     - Я не был уверен, что вы придете, - пробормотал Кемпбелл вместо приветствия. - Я понимаю: уже поздно, и молодые девушки давно должны спать. Благодарю вас.
     Дженн пожала плечами:
     - Не так уж и поздно, да и кроме того, Белла и Лоренс еще не спят. В их окне виден свет свечи.
     Кемпбелл кивнул:
     - Ну так скажите мне: как вы думаете, если я попрошу Данлорна, захочет он мне помочь?
     Опустившись на скамью рядом со стариком, Дженн сложила руки на коленях.
     - Не знаю, чем он мог бы помочь. Я ведь уже говорила вам: насчет меня он узнал совершенно случайно. Чтобы он смог найти вашего внука, потребовалось бы еще много случайностей. Это, правда, не значит, что он не сумеет ничего придумать. Единственный способ узнать это - спросить его самого. Но расскажите мне, как случилось, что ваш внук был похищен. Я очень мало знаю о Смуте. Там, где я выросла, о ней никогда не говорили, а теперь отец предпочитает думать о других вещах.
     - Он никогда по-настоящему и не участвовал в Смуте. Здесь он был далеко от основных событий и хотя знал всех участников, Якоб такой человек, что всегда предпочитал держаться особняком. Когда начались столкновения, он счел за благо не становиться ни на чью сторону. - Кемпбелл искоса бросил взгляд на Дженн и потер руками усталое лицо. - Вы знаете, - продолжал он, - я уже почти не вспоминал о Смуте, но с тех пор, как услышал о вас, я ни о чем больше не думаю - совсем как в тот день, когда услышал о битве между Бурхартами и Пейнами. Ох, между ними давно была междоусобица из-за какой-то глупости, но тут вдруг они схватились у Кэдденфилд. В тот день погибли двадцать семь человек и многие десятки были ранены. Сами Бурхарт и Пейн остались в живых и начали обвинять друг друга в нечестных приемах. Теперь все это принадлежит истории.
     Дженн наклонилась вперед, чтобы видеть в лунном свете морщинистое лицо. Глаза старика оставались в тени, но все равно, казалось, смотрели куда-то очень далеко, когда он вспоминал о тех давних годах.
     - Я почти не знаю истории. Что произошло после первой битвы? Как случилось, что Смута так ослабила страну, чтобы дать Селару уверенность в победе?
     Кемпбелл снова искоса взглянул на девушку.
     - Если бы после первой битвы вражде дали угаснуть, у Селара не было бы никакого шанса захватить Люсару. А случилось так, что никакого шанса не оказалось у миротворцев. В начале следующего года на воинов Пейна из засады напали люди, носившие цвета Дома Рамсеев. Рэндаллы, давние враги Рамсеев, сообщили Пейну имя виновника. Пейн обрушился на Рамсея, но, поскольку тот был в союзе с Кендаллами, теперь уже воевали пять Домов. Я помню споры и обвинения, оскорбления и дуэли. Граф Каски попытался успокоить противников, но, к несчастью, встреча представителей Домов закончилась резней: Пейн был убит за столом переговоров. Его сын, старший брат теперешнего графа, обвинил Каски в заговоре и поклялся изничтожить Дом Каски. С этого момента ничто уже не могло нас спасти.
     - Но что насчет короля Эдварда? Разве он ничего не предпринял?
     - Эдвард был слабым человеком. Он разбрасывался обвинениями, словно зерном при посеве, не думая о том, каковы будут всходы. Дома очень быстро потеряли доверие к нему, а Эдвард, в свою очередь, перестал верить им. За два года до того умерла королева, не родив ему наследника, так что, поскольку преемственность власти оказалась под вопросом, король лишился поддержки народа. Он мало что мог сделать. Впрочем, не все Дома участвовали в междоусобицах, хотя исключений было мало: ваш собственный Дом да еще Мейны и Дугласы.
     - Дугласы? Данлорны?
     - Да. Отец Роберта, Тревор, был великим человеком. Он метался из одного конца страны в другой, делая то, что должен бы был делать Эдвард. Каким-то образом ему удалось добиться доверия всех Домов - а о его отваге до сих пор ходят легенды.
     - Так чем же все кончилось? Как удалось Селару вторгнуться в страну?
     Кемпбелл пожал плечами.
     - Он выжидал. За три года Смута достигла такой степени, что почти каждый Дом в Люсаре был в кровной вражде еще по крайней мере с двумя Домами. Никто никому не верил, ни у кого не осталось надежных друзей. Те, что сегодня были союзниками, завтра становились врагами. Селар пересек границу, выиграл несколько мелких стычек и проник в глубь страны прежде, чем хоть один из Домов успел собрать воинов. Поскольку между Домами шли раздоры, потребовались месяцы, чтобы заставить их сотрудничать. Было две крупные битвы - первая у Нанмура и вторая при Селуте. Там-то и был убит мой сын, погиб Тревор, а ваш отец получил увечье. Король Эдвард тоже пал на поле боя. Через восемь месяцев после того, как Селар пересек границу, он был коронован в базилике
     Марсэя.
     Дженн попыталась разобраться в услышанном. Значит, раздоры и ненависть стоили Люсаре независимости. Словно вспышка света озарила для девушки прошлое: она сама и ее страна - обе лишились прав, данных им от рождения, в одно и то же время, одним и тем же образом.
     - Так что же, - выдохнула Дженн, - случилось с вашим внуком? Как вообще начались похищения? Были ли они обычны во времена Смуты?
     Кемпбелл сложил руки на груди.
     - В то время и сомнения не было, что это - следствие Смуты. Не помню, кого схватили первым, но сына Блэра наверняка похитили почти сразу, как это началось. Трудно сказать точнее... Было столько нападений, засад, схваток, столько людей - невинных людей - погибло. Сначала исчезновение детей никто не связывал одно с другим. Так продолжалось, пока среди бела дня не был захвачен маленький Петер МакГлашен. Около дюжины вооруженных всадников напали на караван его матери, направлявшейся навестить своего дядю. Они перебили стражу, не тронули мать мальчика и ее женщин и увезли маленького Петера. Ему было два года. Родители напрасно ждали требования выкупа. Примерно то же случилось и с моим внуком - со всеми детьми.
     - Но, - медленно начала Дженн, тщательно подбирая слова, - я среди похищенных единственная девочка. Почему? Тут концы не сходятся с концами. Все остальные Дома так или иначе участвовали в Смуте, даже ваш. Но вы же сами сказали, что мой отец никогда не участвовал в раздорах, и к тому же если похищали наследников, то я-то - младшая из дочерей. Я ни для кого не представляла ценности. Так почему меня похитили?
     Кемпбелл повернулся и долго смотрел на девушку.
     - Думаю, тут дело в том, какова была изначальная цель. Если детей похищали ради выкупа, то да, увозить вас было бессмысленно. Однако если цель была другой?
     - Но какой? - настаивала Дженн.
     - Ну... - Кемпбелл задумался, не находя ответа. - Может быть, все дети происходили из Домов, на которые виновники хотели оказать влияние. Возможно, все они были из враждебных семей. Человек, задумавший это, мог сначала намереваться вернуть вас семьям, но почему-либо не смог или погиб на поле битвы. Хотел бы я знать...
     - Я тоже. - Дженн снова взглянула на освещенное окно в башне. Становилось очень поздно, и если она не вернется в свою комнату, ее начнут искать. - Не думаю, что Роберт сможет вам помочь. Мне так жаль...
     - Я понимаю, дитя. - Кемпбелл поднялся и протянул Дженн руку. - Но вы не должны тревожиться. Я не питаю ложных надежд... по крайней мере так мне кажется. Теперь, когда прошло так много лет, единственное, что я могу, - это попытаться. Если я не сделаю всего, на что способен, я никогда не смогу спокойно спать.
     Дженн улыбнулась и взяла старика за руку. Они вместе вернулись в замок.

***

     Фиона появилась двумя днями позже в сопровождении Беллы. Как только Дженн увидела ее, девушку охватили сомнения: следовало ли ей соглашаться на обучение... Белла представила Фиону как наставницу, которая займет место самой Беллы, когда они с Лоренсом уедут на лето. Фиона вместе с отцом Брайаном должна была позаботиться о том, чтобы образование Дженн не прерывалось. Девушке предстояло освоить еще так много всего, чтобы занять принадлежащее ей по праву место в обществе. Фиона молчала, а Белла продолжала все объяснять и объяснять необходимость должного руководства занятиями Дженн. Наконец она оставила их наедине; как только дверь за Беллой закрылась, Фиона скользнула к стене и приложила ухо к дубовой панели. Потом, не произнося ни слова, она вытянула руки в сторону дверного замка и только после этого повернулась к Дженн.
     - Теперь мы можем разговаривать в безопасности. Я только что наложила на дверь заклятие, которое предупредит нас, если кто-нибудь приблизится. Я научу вас ему. Такое заклятие не помешает человеку войти, но вы всегда будете заранее предупреждены. Однако должна вас предостеречь: не пытайтесь открыть дверь, если знаете, что на нее кто-то другой наложил заклятие. Вы получите болезненный удар.
     Дженн поднялась со своего места и пересекла комнату. Нахмурившись, она прошептала:
     - Но ведь вы не воспользовались аярном. Разве он вам не нужен?
     - Нужен. Каждый колдун пользуется аярном при любом применении силы - за исключением вас, конечно. Для нас остальных, простых смертных, обходиться без аярна опасно.
     - Но разве мне не потребуется аярн, чтобы освоить те умения, которым вы собираетесь меня учить?
     - Послушайте, я ведь ничего не знаю о природе вашей силы, так что спрашивать меня бесполезно. Пока мы не узнаем больше, я буду учить вас так, словно вы пользуетесь аярном. Это лучшее, что я могу предложить.
     Дженн кивнула, чувствуя, как ее уносит могучая волна рвения Фионы. Она немного отошла от женщины, чтобы ослабить напор.
     - Я все еще не понимаю, как вам удалось сюда попасть. Почему Белла наняла вас? Как вы смогли этого добиться?
     Фиона пожала плечами и стала бродить по комнате, разглядывая мебель и безделушки.
     - У меня были рекомендации из других мест, где я работала.
     - Но я полагала, что вы наставница в...
     - Этим я занимаюсь зимой. Летом я - искательница.
     - Как Финлей? Фиона рассмеялась.
     - Никто не может сравниться с Финлеем как искатель. Говорить так - значит утверждать, что все колдуны подобны его брату.
     - Но вы занимаетесь тем же самым?
     - Да. Все колдуны способны на это в той или иной степени. Вы тоже научитесь. Каждый день я буду вас понемногу учить - одновременно с другими вещами. Иначе ваша сестра начнет удивляться, почему вы все еще ничего не знаете об окружающем мире.
     Дженн кивнула и снова села в кресло. Фиона продолжала бродить по комнате, и Дженн не спускала с нее глаз. Фиона была одета в простое платье из серой шерсти поверх белой сорочки; хоть одежда не была богатой, она очень шла ей, так что в теплом солнечном свете женщина казалась почти хорошенькой. Ее глаза лучились энергией, словно за один-единственный день она собиралась переделать тысячу дел. Личность, с которой нельзя не считаться. Фиона, должно быть, была ровесницей Финлея, но не носила обручального кольца; детей у нее, похоже, тоже не было. Может быть, поэтому она и вызвалась отправиться к Дженн?
     Не в силах сдержать любопытство, Дженн спросила:
     - Вам нравится быть искательницей? Нравится бродить по стране в поисках других колдунов?
     Фиона наклонилась, рассматривая покрытую многоцветной эмалью вазу у камина.
     - Я искательница - так что нравится мне это или нет, к делу не относится.
     - И вы не замужем?
     - Нет. Прежде чем вы зададите следующий вопрос, сообщаю: я не собираюсь выходить замуж.
     - Почему же?
     Фиона оторвалась от вазы.
     - Этому есть две причины. Во-первых, наши братья больше не устраивают заранее намеченных браков, как это бывает вне Анклава. Раньше так было - еще до того, как возникла община в пещере, - но теперь никто не знает, ради чего. Когда-то существовал магический ритуал, упоминаемый в древних книгах, - он назывался Наложение Уз. Тогда ни у кого не было выбора. Однако, как я уже сказала, теперь этого нет, да и никто не знает, что собой обряд представлял. Полагаю, что из-за высокого положения вашей семьи вы будете иметь столь же мало свободы в выборе, как мы когда-то.
     - При чем тут моя семья? Фиона рассмеялась:
     - Вы - дочь графа, Дженн. Подумайте хорошенько. Вы одна из последних представительниц древнего королевского рода. Так какого же выбора вы хотите? Ваш отец желает иметь наследника, а сестра пока что такового не произвела на свет.
     Дженн сглотнула, не сразу осознав все последствия своего высокого происхождения.
     - А какова вторая причина того, что вы не замужем? Карие глаза сверкнули.
     - Человек, за которого я вышла бы замуж, никогда меня об этом не попросит.
     - Ох...
     - Вот именно. И это вам первый урок: не задавайте вопроса, если не готовы к ответу. А теперь начнем... - Фиона собиралась продолжить, но застыла на месте, словно прислушиваясь. - Кто-то сюда идет.
     Не двигаясь с места, она взмахнула рукой, и Дженн в уме услышала тихий щелчок. Тут же дверь отворилась, и слуга передал ей приглашение отца спуститься вниз - немедленно.
     К тому времени, когда Дженн добралась до кабинета отца, Белла была уже там вместе с Лоренсом и Кемпбеллом. Якоб сидел в своем кресле у погасшего очага; когда Дженн вошла, он поднял на нее мрачный озабоченный взгляд.
     - Дженнифер! Подойди поближе, дитя. У меня есть для тебя новости. Я только что получил письмо - прибыл курьер от короля. Это первое известие, которое пришло мне от него после Селута. Он поздравляет меня с возвращением похищенной дочери и...
     - Продолжай, отец, - поторопила его Белла. - О чем еще говорится в письме?
     - Король требует, чтобы Дженн явилась ко двору, - сухо ответил Якоб.
     - Что! - выдохнула Белла.
     - Клянусь богами!.. - Кемпбелл рухнул в кресло у окна. Белла быстро пересекла комнату.
     - Отец, ты не можешь позволить ей ехать. Ты же знаешь, что сделает Селар. Он уже заточил МакКоули по надуманному обвинению в измене. Мы принадлежим к древнему королевскому роду. Селар видит в Дженнифер угрозу себе. Ты не должен ее отпускать!
     Якоб только покачал головой в ответ и взял руку Дженн в свои.
     - Именно поэтому я и должен позволить девочке появиться при дворе, Белла. Ты же знаешь: у меня не хватит сил помешать Селару.
     - Но...
     - Ты отправишься с ней вместе - через неделю. Вы с Лоренсом о ней позаботитесь и привезете ее домой.
     Якоб помолчал, не сводя глаз с Дженн. Девушка тоже молчала, пытаясь совладать с поднимающейся волной страха, готовой накрыть ее с головой.
     Отец ее поник в своем кресле.
     - Да защитят нас боги. Мое дитя пожелало видеть чудовище!

12

     Годфри вышел из темного коридора и помедлил, позволяя глазам привыкнуть к яркому весеннему солнцу. Двор заливал ослепительный свет, здесь было гораздо теплее, чем в темнице МакКоули, и уж подавно не так сыро.
     Пока Годфри пересекал вымощенный булыжником прямоугольник, Хильдерик ждал его у внутренних ворот, сложив руки; поза его должна была бы выражать благочестивое смирение, но производила прямо противоположное впечатление.
     - Ну, как он? - поинтересовался старик.
     - Не говорите так громко, брат мой, - пробормотал Годфри, с беспокойством оглядываясь на ближайшего часового. Солдаты, конечно, ничего не услышат, но к чему рисковать? - Он здоров. Королева посещает его почти каждый день, приносит ему чистое белье, книги и прочее. Он, пожалуй, несколько похудел, но этого следовало ожидать.
     Хильдерик нахмурился и покачал головой.
     - Надо поблагодарить богов, что Селар наконец-то позволил нам навестить узника. Держать его там, лишив утешения причастия, - это варварство, на которое я даже короля считал неспособным. МакКоули что-нибудь говорил?
     Годфри вздохнул:
     - Он сказал, что мы не должны ничего делать, чтобы добиться его освобождения. Он не желает быть причиной раскола церкви, напротив, велит нам следовать за Бромом, хоть Бром и марионетка короля.
     - Но ведь...
     - Я знаю, брат мой, я знаю.
     - О милосердные боги, - прошипел Хильдерик, - если бы только мы получили помощь!
     - Я знаю, о чем вы думаете, - ответил Годфри. - Не советую искать помощи оттуда.
     - Почему? - еще больше нахмурился Хильдерик. - Что вы сделали?
     - Ничего, брат мой, - пробормотал Годфри.
     Старик открыл было рот, но тут же захлопнул его. Выпрямившись во весь рост, он глубоко вздохнул и бросил:
     - Вы поплатитесь за эту ложь, брат мой.
     - Уже поплатился.
     - Почему вы так уверены, что он не явится?
     - Я его знаю. Мы часто сражались с ним.
     - Сражались? Но вы же ничего не смыслите в фехтовании! Годфри пожал плечами:
     - Это были сражения иного рода. Хильдерик в ярости затряс головой:
     - Вы не имели права, Годфри! Никакого права! Если Данлорн...
     Годфри поспешно поднял руку, чтобы заставить старика замолчать. Может быть, стражники и стоят далеко, но наверняка они получили приказ докладывать, если кто-нибудь - а особенно служитель церкви - упомянет имя Роберта.
     Молодой священник взял Хильдерика под руку и увлек к воротам, ведущим из замка к базилике.
     - Это следует обсуждать наедине, брат мой. - Хильдерик все еще кипел, поэтому Годфри ускорил шаг. Старик споткнулся и чуть не упал. К счастью, прежде чем он достиг земли, его подхватили грязные руки какого-то оборванца.
     - Вы не ушиблись, отец мой? - озабоченно спросил тот. Хидьдерик выпрямился и бросил на Годфри гневный взгляд.
     - Нет, благодарю тебя. Дьякон Годфри прискорбно невнимателен.
     Годфри закатил глаза и собирался уже снова поторопить спутника, но помедлил, приглядываясь к незнакомцу. Тот был одного с ним роста, типичный нищий. Одет он был в лохмотья, грязь густо покрывала его лицо, особенно вокруг глаз. Но сами глаза... Они были чем-то очень знакомы Годфри.
     Словно прочтя его мысли, нищий опустил взгляд.
     - Есть ли что новое о его преосвященстве епископе МакКоули? Годфри заморгал. Все-таки почему этот человек кажется таким знакомым? Вот и голос...
     - Отец МакКоули здоров, сын мой. Я только что его видел. Но ты должен быть осторожен: ты подошел так близко к замку, что можешь оказаться в одной темнице с епископом.
     - Бедному попрошайке часто грозит и худшая участь, отец, - ответил нищий, не поднимая глаз.
     Так и не разобравшись, почему человек кажется ему таким знакомым, Годфри снова взял Хильдерика под руку.
     - Спасибо тебе за своевременную помощь, сын мой, и не забудь о моем предостережении.
     Нищий поклонился, и священники двинулись к базилике. Какое, в конце концов, имеет значение, кто этот оборванец? Сейчас им нужно было обдумать кое-что поважнее - вроде того, как совершить измену и освободить МакКоули.

***

     Значит, это и есть дьякон Годфри, старый приятель Роберта. Один из руководителей церкви, человек, знающий достаточно, чтобы предупредить его: приближаться к Марсэю не следует. А старик священник? Наверное, архидьякон Хильдерик. И Годфри только что видел МакКоули. Что ж, тем лучше.
     Финлей нырнул в тень, отбрасываемую базиликой. Годфри прав. Нищий в этом квартале привлекает к себе слишком много внимания. Пора менять обличье - да и Мердока нужно найти.
     Путь на другой конец города занял меньше получаса. Финлей задержался в безлюдном переулке всего на минуту - только чтобы привести себя в порядок. Потом он отправился искать мастерскую портного. Хотя он никогда не бывал в столице подолгу, Финлей достаточно хорошо знал Марсэй, чтобы с легкостью найти нужную улицу. Она сбегала с холма внутри городских стен и выходила к реке, окружающей город. В этот теплый весенний день в воздухе висели разнообразные запахи - из кожевенных лавок, из таверн и конюшен. Финлей с облегчением нырнул в дверь портновской мастерской. Внутри было темно и пахло шерстью. Глаза Финлея не сразу приспособились к темноте; потом он разглядел Мердока, обслуживающего покупателя.
     - Я сию минуту буду к вашим услугам, сэр, - улыбнулся Мердок Финлею, ничем не обнаруживая, что узнал гостя.
     Финлей кивнул и стал бродить по тесной мастерской. У одной стены на полке лежали рулоны мягкого алузийского шелка рядом с кипами грубошерстного сукна.
     - Что вы здесь делаете?
     Финлей, обернувшись, увидел, что они с Мердоком остались одни.
     - А как вы думаете? - пожал он плечами. Мердок покачал головой:
     - Могли бы и предупредить, что приедете. Меня чуть удар не хватил, когда вы вошли в дверь. Пойдемте наверх. Там можно разговаривать свободно.
     Заперев дверь лавки на время полуденного отдыха, Мердок провел Финлея по узкой лестнице на верхний этаж, налил гостю эля, а сам встал у оконца, выходящего на узкую улицу.
     - Вы кого-нибудь ждете? - поинтересовался Финлей, сбрасывая грязный плащ.
     - Да. Вон он как раз идет. Подождите, пока я его впущу. Мердок отсутствовал всего несколько минут и вернулся вместе с незнакомцем. Финлей поднялся, приветствуя его, а Мердок тем временем закрыл дверь и наложил на нее предупреждающее заклятие.
     - Если не ошибаюсь, - начал вновь пришедший, - вы Финлей Дуглас. Мы не встречались, но я о вас слышал. Я Джон Баллан.
     - Можете не скрытничать, Джон, - рассмеялся Мердок, наливая гостю эля. - Финлей и так все о вас узнает, хотите вы того или нет. Он один из сильнейших колдунов.
     - Спасибо, Мердок, - бесстрастно произнес Финлей. - И что же я должен узнать о Джоне, хочет он того или нет?
     - Отец Джон Баллан - секретарь архидьякона Хильдерика. Вы действительно не встречались, потому что Джон всего один раз был в пещерах. Он еще в ранней юности вступил в святой орден и всю жизнь трудится здесь на пользу нам - и церкви. Не смотрите на него с таким удивлением, Финлей, - вы же не так наивны.
     Финлей вздохнул и опустился на скамью.
     - Удивительное совпадение! Я только что повстречал вашего патрона.
     - Правда? Где?
     - Он выходил из замковой темницы. Годфри разрешили посетить МакКоули.
     Мердок побледнел:
     - Что, во имя всех богов, вы там делали? Разве вы не знаете, как это опасно? Да еще ведь Годфри и ваш брат - близкие друзья! Он вполне мог вас узнать.
     - Он чуть не наткнулся на меня, - пожал плечами Финлей. - Мне пришлось его толкнуть, чтобы вывести из задумчивости. Он, наверное, обо мне уже и не помнит.
     Мердок сел на стул у стола, недоверчиво качая головой.
     - Вы глупец, Финлей. Что вы затеяли?
     - Пытаюсь узнать что-нибудь о МакКоули.
     - Но для этого есть я - моя обязанность передавать другим подобную информацию.
     - Да, конечно, но я сейчас не живу в пещерах. Я вернулся домой.
     В комнате воцарилась тишина. Финлей вздохнул и махнул рукой.
     - Ну ладно, спрашивайте.
     - Вы снова живете дома? - пробормотал Джон. - Вместе с братом?
     - Да, верно. Мило, не правда ли?
     - Мне нужно кое-что выяснить. Годфри отправил вашему брату секретное послание. Не было ли в письме просьбы что-то предпринять в отношении МакКоули?
     - Нет, как раз наоборот. Годфри предостерегал Роберта от того, чтобы тот явился в Марсэй.
     - И что он решил?
     Финлей допил эль и потянулся за кувшином.
     - Мой брат твердо решил не вмешиваться ни во что, кроме управления своими землями. Не сомневаюсь, что он очень хотел бы помочь МакКоули, но мы же прекрасно понимаем: стоит ему что-нибудь предпринять, как начнется гражданская война. У вас есть что-нибудь съедобное, Мердок? Я умираю с голоду.
     Мердок поднялся, открыл буфет и извлек половинку цыпленка и ломоть хлеба, которые и передал Финлею.
     - Но я был уверен, - хмурясь, протянул он, - что когда Роберт решил не вставать в Круг...
     - Так что здесь происходит? - перебил его Финлей. - Были ли какие-то попытки освободить МакКоули? Церковь его поддерживает?
     - Церковь, - ответил Джон, - раскололась: как и было предсказано. Никаких действий сейчас не планируется, но это не значит, что так оно и останется. Сейчас все выжидают. Боюсь, что многое тут зависит от нового фаворита.
     - Какого нового фаворита? Джон взглянул на Мердока.
     - Ему понадобилось для этого несколько месяцев, но теперь он заменил Селару вашего брата и стал его самым близким другом. Его зовут Сэмдон Нэш - он гильдиец.
     - О боги! - выдохнул Финлей. - Он - креатура Вогна? Еще одна затея проктора?
     - Нет, не думаю, - ответил ему Мердок. - Нэш с королем слишком близки. Пожалуй, теперь уже только вопрос времени, ког-да Селар введет того в совет. Вам следовало бы постараться увидеть его, чтобы узнать в будущем.
     - Хорошо. Но почему вы считаете, что его влияние так важно для судьбы МакКоули?
     Мердок поднялся и снова наполнил кружки. Вернувшись к окну, он некоторое время молча смотрел на улицу.
     - Вы никогда не проводили при дворе много времени, верно? Только приезжали ненадолго, когда Роберт был членом совета.
     - Однажды летом я провел здесь пару недель.
     - И все же... Вы забыли, как нуждался король в вашем брате - не только в его помощи и поддержке, но и в его дружбе. Селар одинок - живет в чужой стране, окруженный врагами и кровожадными сподвижниками. Такие, как Вогн и Тьеж Ичерн, - это не друзья, а орудия, которыми он пользуется. С тех пор как Роберт уехал, в жизни Селара образовалась пустота, которую теперь заполнил Нэш. Когда рядом с королем был Роберт, нам дышалось легко, но теперь все не так. У меня очень нехорошие предчувствия насчет этого человека. Он мне совсем не нравится.
     - Вы его изучили? Он не малахи?
     - Нет, ничего похожего. Впрочем, я не настолько близок ко двору. Джон видит Нэша чаще, чем я.
     Финлей взглянул на священника. Молодой человек пожал плечами, но добавить ему явно было нечего.
     - Но все же это возможно, не так ли? - настаивал Финлей. - Я хочу сказать - если он малахи, он мог найти способ устанавливать щит, так что его невозможно разоблачить.
     - Финлей, - с улыбкой возразил Мердок, - не все злодеи обязательно малахи. Я просто хотел подчеркнуть, что за Нэшем нужно следить, вот и все.
     - Понятно. - Финлей допил эль и поднялся. - Ну, мне пора. Я могу провести в столице всего пару дней, а сделать нужно еще многое.
     - Прежде чем вы уйдете, - подняв руку, остановил его Джон, - скажите нам, правда ли то, что рассказывают о девице Росс? О том, как вы ее нашли? Она действительно обладает такой огромной силой?
     - Да, все это правда. Почему вы интересуетесь?
     - По Анклаву бродит слух, что ваш брат все время знал о ней и о ее силе и даже мог иметь отношение к похищению - именно потому, что знал о ее даре.
     - Что? - Финлей расхохотался. - Ну, знаете, много я в жизни слышал сказок, но эта все превосходит! Чтобы Роберт похитил ребенка во время Смуты! Мой брат! Человек, настолько дорожащий честью, что отказывается выступить против короля из-за данной когда-то клятвы! Да вы шутите!
     - Ну, вы должны признать, что вся эта история выглядит несколько странной.
     - Ничего тут странного нет, отец Джон, - снова засмеялся Финлей. - Уж я-то знаю - я там был, когда все случилось. Подумайте сами: если бы он в самом деле хотел завладеть девушкой, с чего бы ему возвращать ее этому ее проклятому отцу? Почему бы не увезти куда-нибудь в укромное место? Да и зачем ему? Роберту не нужна ее сила - он со своей-то не знает, что делать. Иногда я не могу понять, о чем только думают в Анклаве!
     - Финлей...
     - А, бросьте, Мердок. Вы же знаете, здесь меня никто не услышит. Это название не более опасно, чем все остальное, о чем мы здесь говорили. Все же мне пора идти. Я загляну еще, прежде чем уеду из Марсэя. Буду рад, если вы сможете мне что-нибудь рассказать об этом Нэше.
     Мердок подошел к двери, взмахнул рукой и уже вслед Финлею пробормотал:
     - Пожалуйста, будьте осторожны!

***

     На залитом солнцем дворе дюжина разгоряченных мужчин упражнялась в бое на мечах и топорах. Звон стали и победные выкрики отдавались от серого камня стен и таяли под неприветливым облачным небом. По краям двора слуги растирали полотенцами закончивших сражаться лордов, которые не спускали глаз с участников продолжающихся схваток.
     Сегодня Нэш не участвовал в поединках, хотя обычно бывал среди сражающихся. Этим утром он прислуживал королю: в перерывах подавал ему украшенный драгоценными камнями кубок или белоснежный платок, которым тот вытирал пот с лица. Нэш стоял в дверях павильона, построенного специально для короля: оттуда Селар наблюдал за поединками, когда сам не принимал в них участия. Сейчас в центре двора Селар фехтовал с Кандаром. Нэш знал, что граф - прекрасный боец, но сегодня тот явно был не в ударе.
     Селару не раз удавалось, преодолев защиту, поцарапать концом меча блестящую кольчугу Кандара.
     - Задумался? - прошептал в ухо Нэша нежный голос. - Завидуешь близости молодого графа к своему дорогому другу? Мечтаешь оказаться на его месте?
     Нэш улыбнулся, зная, что женщина не может видеть выражения его лица.
     - Твои пошлые подозрения не делают тебе чести, дорогая. Советую тебе держать их при себе.
     - Трудно удержаться. Достаточно увидеть, как ты следишь за ними. Все эти твои умные разговоры насчет власти... не скрывают ли они других желаний? Нет ли еще какой-то причины, по которой ты стараешься все время быть рядом с королем?
     Нэш лениво опустил кубок на столик, повернулся и взглянул на Валену. Ее лицо было серьезным и озабоченным, но в глазах плясали озорные огоньки. Красавица ответила на его взгляд томной улыбкой.
     - Уж не начала ли ты вдруг меня ревновать, - протянул Нэш. - Мы же не первый день знакомы!
     - Ревновать? Нет, Сэмдон. Однако ты же знаешь, что я тебе не доверяю, - я говорила тебе это тысячу раз. За пять лет ты должен был усвоить, что я зря не болтаю.
     Нэш сделал шаг к женщине, и она отступила в глубь павильона.
     - Может быть, ты намерена меня оставить? Дело в этом? Ты мечтаешь вернуться к своим братьям и сестрам? Неужели ты так скучаешь по своим малахи? Или ты жалеешь, что пренебрегла их мелкими целями ради моей великой? - Нэш рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать атласную белоснежную шею красавицы. - Ах, Валена, если бы ты и правда меня оставила! Тогда ты не так отвлекала бы меня!
     Она рассмеялась, прижалась к Нэшу и шепнула ему в ухо:
     - Ну да, я так тебя отвлекаю, что ты совсем не замечаешь моего возвращения. Я уже две недели как здесь, а ты даже ни разу не спросил о моем путешествии и о том, хорошо ли я отпраздновала зимнее солнцестояние!
     Нэш пристально взглянул на нее, словно запечатлевая в памяти каждую черту прекрасного лица. Его рука скользнула по ее корсажу и коснулась нежной плоти. Нэш автоматически окинул двор колдовским взглядом, но король все еще фехтовал, и никто не обращал на них никакого внимания. Он снова улыбнулся Валене.
     - Я предположил, дорогая моя, что, если бы ты обнаружила что-то ужасно важное, ты немедленно явилась бы ко мне.
     - Когда дело касается меня, не следует полагаться на предположения. То, что я вернулась, важно само по себе, тебе не кажется?
     Нэш невольно рассмеялся. До чего же она хороша! Непревзойденная соблазнительница! Неудивительно, что малахи пытаются ее вернуть. Нет сомнения, что Валена одна из лучших, но именно поэтому он хотел удержать ее при себе. Разве оценят ее малахи так, как ценит он!
     - Ну и что же ты узнала о нашем беглом графе? Он замышляет измену? Чем он опасен Селару - а значит, и нам?
     Валена нежно отвела его руку от своей груди и сделала шаг назад. Игривая улыбка сбежала с ее лица, оно приняло деловое выражение.
     - Думаю, это отыгранная карта. Он устал от борьбы и не желает снова быть в нее вовлеченным. Он не покинет свой замок, уверяю тебя. С его стороны твоему положению при дворе ничего не грозит.
     - Но?.. - поднял брови Нэш.
     - У него есть младший брат, Финлей. Не знаю, насколько это важно, но он явно интересуется историей колдовства.
     - В самом деле? - выдохнул Нэш. - И ты думаешь, он обладает силой?
     - Нет. Он просто любопытный дилетант. Кроме того, по-моему, ты давным-давно отобрал всех возможных кандидатов - по крайней мере ты так говорил. Не мог ты кого-то проглядеть?
     - Нет, - покачал головой Нэш. - Я пять лет прочесывал Люсару, прежде чем начал собирать детей. Я уверен, что завладел всеми отпрысками Домов, обладавших силой, рожденными в нужное время. С тех пор, может быть, и родились другие, но это уже не имеет значения. Указания моего отца были вполне ясны. Только то поколение представляет опасность. Все последующие безвредны. - Нэш оборвал себя и оглянулся через плечо. - Тебе лучше исчезнуть. Король сейчас придет сюда, чтобы освежиться вином, а я не хочу, чтобы он тебя видел, - пока.
     - Я буду ждать тебя сегодня ночью, - промурлыкала Валена на прощание, возвращаясь к роли соблазнительницы.
     Она скрылась как раз в тот момент, когда в павильон вошел Селар. Король бросил меч на кресло и жадно осушил кубок, поданный ему Нэшем. Сразу же вслед за королем вошли Вогн и Осберт.
     - Простите, сир, - напыщенно начал Вогн, - но я должен с вами поговорить.
     - О чем? - нахмурился Селар, не проявляя никакого интереса к пришедшим.
     - О том, что мы обсуждали несколько недель назад...
     - Так о чем же?
     - О доказательствах, сир, - улыбнулся Вогн. - Я их получил.

***

     Розалинда не обратила особого внимания на неожиданное появление Вогна, но поспешный уход из павильона в разгар упражнений в фехтовании Селара и его фаворитов заставил королеву задуматься. Во дворе молодые рыцари продолжали сражаться, но король и гильдийцы без всяких объяснений ушли через дверь, находящуюся под балконом Розалинды.
     Впрочем, Селару и не нужно было ничего объяснять. В конце концов, он король и может делать что хочет... Даже бросить в темницу помазанного епископа! Какое имеет значение, что тот не совершил никакого преступления...
     - Простите меня, ваше величество, - прервал мысли королевы тихий голос. - Вы ожидаете возвращения короля?
     Розалинда медленно обернулась. Придворные дамы были не настолько близко, что смогли бы услышать ее разговор со стоящим перед ней священником. Годфри терпеливо ждал, смиренно сложив руки, не улыбаясь и не морщась; он просто смотрел на нее, стараясь взглядом выразить доверие и поддержку.
     - Возможно, - запнувшись, ответила Розалинда, не понижая голоса, чтобы не вызвать подозрений. - Он может вернуться. Вам что-нибудь?..
     Она сглотнула, стараясь скрыть волнение. Розалинда не встречалась со священником наедине с той ночи, когда тайком прокралась из замка, чтобы предупредить его о замышляемом Вогном ударе по церкви.
     Годфри, казалось, почувствовал ее состояние и мягко улыбнулся.
     - Я надеялся вымолить у него позволение еще раз посетить епископа... то есть архидьякона МакКоули.
     Розалинда не сумела скрыть улыбку, вызванную этой намеренной оговоркой. Они могли все-таки обмениваться лишь им одним понятными фразами, даже в присутствии придворных.
     - Конечно, дьякон. Я уверена, что король выслушает вашу просьбу. Я также не сомневаюсь, что архидьякон будет благодарен за позволение увидеться с вами.
     - Я надеялся принести ему причастие, ваше величество. Если бы мне удалось убедить короля позволить мне отслужить мессу в камере на следующей неделе... - Голос Годфри превратился в шепот. - Прошу вас, дайте мне знать, если сочтете, что МакКоули грозит опасность.
     Розалинда быстро взглянула на своих дам. Они болтали между собой, но не спускали глаз с гостя королевы.
     - Какая опасность? - заикаясь, выдавила она, снова поворачиваясь к Годфри.
     - Со стороны короля, - быстро ответил тот. - Если вы услышите хоть что-нибудь, найдите способ сообщить мне. Не знаю, смогу ли я помочь, но я по крайней мере попытаюсь.
     Неужели Селар в самом деле собирается убить заточенного в темницу МакКоули? Это казалось невозможным... и все же... Розалинда сделала глубокий вдох и кивнула:
     - Конечно, дьякон. Обещаю.

***

     - Я слишком долго дожидался, Вогн. Вы говорили, что это займет всего несколько недель. - Селар плеснул на лицо водой, взял у Нэша полотенце и отошел к очагу. В кабинете короля было холодно, и Нэш подбросил в огонь новое полено.
     - Ситуация была очень деликатная, сир, - объяснил Вогн. - Более деликатная, чем мы предполагали. Если бы мы стали чересчур нажимать, они догадались бы, в чем дело.
     Селар отбросил полотенце и сложил руки на груди.
     - Хорошо, так скажите мне: что затевает Блэр? Каковы ваши доказательства?
     - Это письмо, сир, от Блэра к одному из его соседей. Бунтовщики уже разместили гарнизоны в Данвине и других местах. К лету они выставят войска по границе своих владений, так что туда не будет доступа. А после этого, заручившись поддержкой в других частях страны, выступят против вас.
     Селар задумчиво кивнул:
     - И как же вам удалось заполучить это письмо? Воспользовались услугами шпиона? Кто он?
     - Рой Ситон, сир.
     - Ситон? Этот червяк? - Селар опустился в кресло. - Хорошо. Кто еще участвует в заговоре?
     Вогн, в которого словно вдохнули жизнь, сделал шаг вперед.
     - Галбрайт из Лонли, лорд Эштон и его брат Кларенс, Китсон, Ноллис и Лейси. Раньше Ситон упоминал еще и других. У меня есть список.
     - Не сомневаюсь. О ком-нибудь еще хотите мне сообщить? Вогн сложил руки на животе, обтянутом желтой сутаной.
     - Только об одном человеке, сир: это Оливер Синклер, герцог
     Хаддон.
     Селар резко наклонился вперед:
     - Хаддон? Вы шутите!
     Когда Вогн промолчал, король вскочил и распахнул дверь.
     - Бейтс! Немедленно позовите сюда Ичерна и Кандара! Селар вернулся к камину и некоторое время молчал, потом взглянул не на Вогна, а на Нэша.
     - Сколько времени займет дорога до Данвина?
     - Дней пять быстрого марша, сир. Меньше, если иметь запасных лошадей.
     - Пять дней... - Селар снова задумался. - Есть ли возможность, что Блэр знает о роли Ситона? - спросил он Вогна.
     - Ни малейшей, сир. Ситон все еще активно участвует в приготовлениях - вместе с остальными. Они рассчитывают захватить вас врасплох.
     - Значит, они не ожидают, что я пошлю на них войско весной, верно?
     В этот момент явились Кандар и Ичерн; их быстро ввели в курс дела. Распоряжения Селара разлетались по комнате, как злые осы. Ичерн должен был возглавить королевскую гвардию - четыреста воинов, дополненных двумя сотнями гильдийцев Вогна. Выступить им было приказано на рассвете следующего дня.
     - И запомните, Ичерн: Блэр и Хаддон мне нужны живыми. Я хочу устроить суд над ними и заставить заплатить за все. Никто безнаказанно не нарушит данной мне клятвы! Вы поняли? Что касается остальных, делайте с ними что хотите - но я желаю услышать, что от Данвина ничего не осталось. Отправляйтесь.
     Комната опустела; с Селаром остался только Наш.
     - Да отдерните эти проклятые занавеси! Здесь жарко, как в аду!
     Наш послушно выполнил приказ, потом взял кувшин с вином и наполнил кубок короля.
     - Прошло три года... - пробормотал Селар.
     - Сир?
     - Три года - и вот что случается всего через несколько дней после его возвращения! Его дурак-дядюшка впутывается в заговор! Вы ведь никогда не встречались с Данлорном?
     - Он уехал, прежде чем я появился при дворе.
     - Но вы слышали, что за разговоры о нем ходят?
     - Кто же не слышал! Селар фыркнул:
     - Сам Роберт, например. - Король допил вино и снова наполнил кубок. Несколько мгновений он смотрел на алую жидкость, потом осторожно поставил кубок на стол. - О нем много рассказывают - и много лгут. Но истина заключается в том, что я убрал Данлорна из совета главным образом ради его же собственной безопасности.
     - Я понимаю, сир.
     - Понимаете? - Селар бросил на Нэша пронизывающий взгляд. - Нет, не думаю.

***

     - Вон она!
     - Где?
     - Как раз въезжает в ворота, видишь?
     - Да. А кто остальные?
     - Черноволосая женщина рядом - ее сестра, Белла. Тот, кто едет впереди, - муж Беллы, Лоренс Мейтленд, состоятельный, но не очень знатный барон. Сопровождающих немного - всего полдюжины солдат и пара слуг. Должно быть, собираются держаться при дворе незаметно.
     - Ничего хорошего им это не принесет.
     Нэш отвернулся от окна и взглянул на Валену. Она была одета в сорочку из тончайшего полупрозрачного шелка цвета сливок, великолепно сочетающегося с золотом ее волос. Нэш отвел в сторону локон и наклонился, чтобы поцеловать красавицу. На этот раз, однако, она ничем его не поощрила.
     - Ты уверен, что это она? - пробормотала Валена, не отводя глаз от того, что происходило за окном.
     - Ее лицо я всюду узнаю, - ответил Нэш.
     - Она лишена ауры.
     Нэш тоже повернулся к окну.
     - Конечно. Ее сила все еще дремлет. Проклятие, я немало сил затратил на девчонку. Когда ее дарования разовьются, ты сможешь обнаружить ее, где бы она ни была. Впрочем, я надеюсь, нам удастся как можно дольше отсрочить этот момент.
     Валена рассеянно кивнула и отошла, оставив его у окна. Молча взяв с кресла темно-синее платье, она через голову надела его.
     - Что случилось? - тихо спросил Нэш, не приближаясь к женщине.
     - Ничего.
     Нэш еще раз бросил взгляд в окно, потом опустился на скамью.
     - Ну-ка расскажи, в чем дело.
     Валена продолжала зашнуровывать платье, не глядя на него.
     - Ведь это ты уговорил Селара вызвать ее, верно? Намекнул, что она может угрожать трону, если произведет на свет наследника мужского пола.
     - Да. Ну и что?
     - Зачем ты это сделал? Ты же сам говорил, что ее время еще не пришло. Так зачем она тебе здесь понадобилась? Что ты собираешься сделать, оказавшись с ней рядом?
     Нэш позволил себе усмехнуться.
     - О чем ты беспокоишься? Думаешь, я возьму ее на твое место? Валена топнула ногой, хотя сумела сделать это необыкновенно изящно.
     - Прекрати, Сэмдон. Просто скажи мне правду: почему ты пожелал видеть ее здесь? Она для нас опасна? Объясни мне, черт тебя побери!
     Нэш поднялся на ноги и пересек комнату.
     - Не слишком дерзи мне, Валена. Я ведь тебя предупреждал. Она надула губы и опустила голову.
     - Ах! И что же ты со мной сделаешь? Уж не приведешь ли в исполнение свою старую угрозу - произнесешь Слово Уничтожения?
     - Я мог бы...
     - Ерунда! Ты его не знаешь. Если бы знал, нам не пришлось бы заниматься этой смешной клоунадой. А теперь прекрати свои глупые игры и расскажи мне, что собираешься делать.
     - Я ничего не буду предпринимать, пока она здесь. Я просто хочу к ней присмотреться - вот и все. - Нэш сделал шаг назад.
     Он не так уж рассердился на этот раз, но однажды, несмотря на свою красоту и другие таланты, Валена зайдет слишком далеко. И тогда, используя Слово Уничтожения или нет, он ее убьет. Валена вздохнула и продолжала одеваться.
     - Может быть, мне стоит как-нибудь поболтать с малюткой.
     - Нет! - бросил Нэш, но тут же улыбнулся, чтобы смягчить жесткость тона. - Держись от нее подальше, моя дорогая. Ты поняла? Я не хочу, чтобы ты и близко к ней подходила. Ты слишком сильна и слишком опасна.
     Валена решила обратить все в шутку:
     - Ну вот, теперь ты мне льстишь!
     - Я говорю серьезно. Я не для того так старался заставить Селара пригласить ее ко двору, чтобы ты теперь все испортила. Я понаблюдаю за ней издали, а потом, когда момент будет подходящим, побеседую. Я могу узнать все, что нужно, не привлекая к этому тебя.
     Валена взглянула на Нэша темными серьезными глазами, и в голосе ее уже не было смеха.
     - Ты так во всем уверен? Уверен в том, чему тебя научили отец и дед? Тут нет ошибки?
     - Нет, - уверенно ответил он. - Единственной ошибкой была битва при Алузии. Если бы мы тогда не проиграли, все произошло бы на два столетия раньше. Впрочем, отсрочка оказалась полезной. С тех пор так много было утрачено, что мы теперь - единственные, кто что-то знает. Обещай мне, что будешь вести себя хорошо.
     - Обещаю, - кивнула Валена. Потом блеск вернулся в ее глаза, она подняла голову и подарила Нэшу долгий поцелуй. - Впрочем, надеюсь, ты не имеешь этого в виду слишком буквально.
     Как всегда, поцелуй ее был сладок, и, тоже как всегда, Нэш тут же забыл, из-за чего только что на нее сердился. Часть его сознания понимала, что Валена делает это нарочно, но это не уменьшало власти, которую она над ним имела. Нэш отошел к окну, чтобы не мешать женщине одеться.
     - Мы должны спешить. Нужно отправить юного Кейта в дорогу, пока войско его не особенно опередило. Он и так уже отстает на несколько часов.
     Валена накинула бархатный плащ, и они вместе покинули башню замка, чтобы спуститься в конюшню. Там их терпеливо ждал молодой человек в дорожной одежде.
     - Доброе утро, господин.
     - Доброе утро, Кейт. - Наш огляделся. Поблизости никого не было, поэтому он быстро проверил содержимое вьюков. - Ты знаешь, что тебе предстоит сделать?
     - Да, господин. Я должен следовать за войском, пока оно не минует Данвин, а потом, когда начнется битва, занять место одного из воинов.
     - А потом? - промурлыкала Валена.
     - Я должен убить обоих - Блэра и Хаддона, если удастся, не попавшись на этом.
     Валена улыбнулась и повернулась к Нэшу:
     - Я же говорила: он готов.
     - Мне и в голову не пришло усомниться в твоих словах, дорогая. Кейт, покажи мне плечо.
     - Что! - Валена сделала шаг вперед. - Не собираешься же ты делать это здесь! Что, если кто-нибудь увидит?
     Нэш рассмеялся.
     - Что может кто-нибудь увидеть? Кроме того, я не рискну отправить его в Данвин, не обновив заклятия. - Не говоря больше ни слова, Нэш протянул руку и коснулся едва заметного Знака Дома на плече молодого человека. Когда через секунду он убрал руку, на плече ничего не было.
     - Клянусь богами, что за самонадеянность! - прошептала Валена, потом неожиданно рассмеялась. - Ты такой хороший слуга Селару! Не только снабжаешь его разбойниками, в нападениях которых он может винить своего брата, но даже услужливо устраняешь двух его самых заклятых врагов! И все это без его ведения.
     Нэшу пришлось надуть губы, чтобы не усмехнуться.
     - Тебе пора в путь, - повернулся он к Кейту.
     - Да, господин. - Молодой человек вскочил на коня и поскакал через двор.
     Валена подошла поближе к Нэшу и с мрачной страстью в голосе протянула:
     - Уверена, его отец гордился бы сыном - если бы дожил.
     - Ну, его дед жив, и я не думаю, что он особенно гордился бы внуком. Барон Кемпбелл - близкий друг Блэра. Лично мне кажется, что во всем этом есть трогательная ирония. Все встает на свои места.
     - Если ты в таком хорошем настроении, - сказала Валена, - то, может быть, пройдешься со мной по городу? Мне хотелось бы хоть увидеть девушку, раз уж ты не позволяешь мне с ней знакомиться. Обещаю вести себя хорошо. Если мы поторопимся, то окажемся у ворот, когда она будет проезжать мимо.
     Нэш любезно поклонился.
     - Почему бы и нет?

***

     Финлей, в последний раз навестивший Мердока, вышел из лавки и двинулся по узкой улочке к постоялому двору, где оставил свою лошадь. Да, эти несколько дней принесли много интересного, но он был рад, что возвращается домой. Накопилось так много всего, что нужно рассказать Роберту; впрочем, заинтересуют ли новости брата, еще вопрос. Придворные интриги, заговоры, ночные передвижения войск теперь мало трогали Роберта. Наверное, единственная вещь, которая привлечет его внимание, - тот факт, что Селар ничего не собирается делать, чтобы приструнить разбойников, разоряющих страну. Для короля нападения небольших банд явно ничего не значили, хоть во всех столичных тавернах ни о чем другом и не говорили. Если Селар был безразличен к постигшему народ бедствию, то сами жертвы совсем не собирались безропотно терпеть и не понимали, почему король бездействует.
     Конь был уже оседлан и ждал хозяина, но толпа, запрудившая улицу, была слишком густа, и ехать верхом Финлей не мог. Поэтому он повел коня в поводу по переулкам, направляясь к городским воротам. Дойдя до главной улицы, он был вынужден остановиться, чтобы пропустить какой-то обоз. Финлей со вздохом взглянул на небо: низкие темные тучи обещали дождь. Когда толпа немного поредела, он двинулся было вперед, но тут же замер на месте, а потом попятился в темный переулок.
     По улице шел тот самый человек, Нэш, в сером одеянии, с единственной серебряной бляхой, говорящей о высоком ранге гильдийца. Худое угловатое лицо окаймляла искусно подстриженная черная бородка; Нэш не был ни красавцем, ни уродом - его самой характерной чертой была полная незаметность. Однако этого никак нельзя было сказать о его спутнице: рядом с Нэшем шла самая красивая женщина из всех, когда-либо виденных Финлеем.
     Валена!

***

     У входа в главную башню их встретил шателян и проводил в комнаты, расположенные в южной части замка, с окнами, выходящими на реку. Дженн тут же принялась высматривать море, но горизонт затянули низкие серые тучи, и увидеть ей ничего так и не удалось. Редкие лучи заката, пробивавшиеся сквозь облака, озаряли лишь окружающую город плоскую зеленую равнину.
     - Ну, комнаты лучше, чем я ожидала, - решительно заявила Белла, заглядывая в открытую дверь. - Уютные, но не слишком роскошные. Будь пышности больше, я бы серьезно встревожилась.
     - Ты всегда о чем-нибудь тревожишься, - пробормотала Дженн прежде, чем успела прикусить язычок. Она тут же пожалела о сказанном, виновато оглянулась через плечо и, прежде чем сестра успела ответить резкостью, спросила: - А чем они лучше, чем ты ожидала?
     - Отведенные нам покои ясно говорят о том, что Селар не собирается обращать на нас - точнее, на тебя, - особого внимания. Это не особенно лестно, но так гораздо безопаснее, поверь мне. - Белла провела пальцем по каминной полке и по маленькому столику в углу комнаты.
     - Если я так незначительна, зачем меня вызвали сюда?
     - Есть большая разница между тем, чтобы быть важной персоной, и тем, чтобы представлять собой угрозу. Можешь радоваться тому, что не являешься тем и другим одновременно.
     - Если бы я могла выбирать, - ответила Дженн шутливо, - я предпочла бы быть важной персоной, а не угрозой. Тогда по крайней мере мы получили бы лучшие апартаменты.
     - Не будь дурой! - бросила Белла. - Мы же обсуждали все это сотни раз! Наше положение очень непрочно, и ты об этом знаешь. Единственная причина того, что нашему Дому позволили уцелеть после завоевания, заключается в неспособности отца быть угрозой трону. Ты так и не запомнила ничего из уроков истории, которые тебе давал отец Брайан? Разве ты не знаешь, что монарх всегда избавляется от родов, представители которых могут претендовать на корону? Только это и делает его власть надежной - другого пути нет. Мы пользуемся безопасностью потому, что у отца не было сына, который мог бы заявить права на престол и получить поддержку. У меня нет детей... но ты, сестра, совсем другое дело.
     Выговор Беллы развеял жизнерадостное настроение Дженн.
     - Но кто на мне женится? - спросила она уныло. - С моим-то прошлым! А без мужа и сына я не большая угроза трону, чем отец.
     Белла почти улыбнулась - насколько это было для нее возможно.
     - Именно это и следует увидеть Селару. Ты должна показать ему, что политикой не интересуешься. Может быть, стоит даже намекнуть, что ты думаешь постричься в монахини, - что угодно, лишь бы он поверил в нашу безвредность.
     Еще раз оглядев комнату, Белла кивнула сестре.
     - Надеюсь, ты сделаешь все от тебя зависящее - ради всех нас. Нам предстоит нелегкий месяц, и я тебя предупреждаю: следи за тем, что говоришь. Никому не доверяй. Ты не знаешь этих людей, не знаешь, на кого они работают. Надень маску, Дженнифер, это, как считается, ты хорошо умеешь делать. Да, и еще: постарайся, пока мы в столице, не упоминать имени Данлорна. Он больше не пользуется милостью при дворе, и я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, будто между нашими Домами существует союз. Если тебе что-то понадобится, то моя комната напротив.
     Белла закрыла за собой дверь, и Дженн бессильно привалилась к стене. Холод камня, который она ощутила сквозь рукав, никак не способствовал возврату того приподнятого настроения, которое вызвал в девушке этот необыкновенный город, в котором она очутилась. Она, конечно, все равно была бы рада, что попала сюда, если бы не слова Беллы. Как случилось, что жизнь ее стала такой опасной?
     Дженн ощутила мучительный внутренний холод и попыталась успокоиться, глубоко дыша, как учила ее Шиона. Это было одно из упражнений, специально разработанных, чтобы бороться со страхом, хоть Дженн все еще отказывалась признать, что когда-нибудь его испытывает, однако в последнее время ей все труднее оказывалось убедить себя, не говоря уже о других, будто это и в самом деле так. Впрочем, занятия с Фионой, при всем ее неукротимом энтузиазме, и в остальном дали Дженн не так уж много. Да, конечно, девушка научилась налагать предостерегающее заклятие, но, как ни старалась, ей не удавалось зажигать свет, подобный тому, который Фиона извлекала из своего аярна. Фиона уверяла, что делать выводы еще рано, но в глубине души Дженн не сомневалась, что на самом деле адептко мало чему может ее научить. Более того, Фиона все еще и не догадывалась об истинной величине силы Дженн, не говоря уже о ее способности напрямую мысленно разговаривать с Робертом.
     Роберт...
     Дженн со вздохом сбросила плащ и снова повернулась к окну. Небо совсем потемнело, далекий раскат грома обещал грозу.
     Здесь, во дворце, Роберт - враг. Для придворных само его имя - опасность. Однако Дженн будут о нем расспрашивать, в этом нет сомнений. Что ей отвечать? Да и что может она сказать? Что все они ошибаются, что Роберту можно верить гораздо больше, чем королю, которому они служат?
     Ха! Над ней будут смеяться, ее немедленно сочтут его союзницей, ее Дом попадет в немилость, так же как и его...
     Как он там? Как прожил свою первую зиму после возвращения? Все ли так же непреклонен в своих намерениях?
     Дженн решительно повернулась лицом на север и сосредоточилась. Так, нужно действовать осторожно и точно, как учила Фиона... Нужно сосредоточиться, собрать всю внутреннюю силу воедино. Собрать и выбросить, послать вдаль, словно луч маяка. Послать как можно дальше этот сильный и яркий луч, направить всю энергию на то, о чем Фиона и понятия не имеет... Вытолкнуть из себя слова!
     "Ты слышишь меня? Слышишь ли? Как бы я хотела, чтобы ты услышал!"
     ... И на кратчайший, мимолетный миг Дженн что-то почувствовала. Не слово, даже не мысль... но нечто - невольную изумленную реакцию, шок. До девушки донеслось эхо мысли в ответ на ее зов к Роберту, словно смутная тень, рожденная в пасмурный день. Неужели это он? Неужели возможно, что он слышит ее на таком расстоянии?
     Дженн распахнула свой разум, позволила мыслям плыть по прохладным волнам влекущего к себе моря, стараясь даже не дышать, чтобы не пропустить ответ. Но тот миг промелькнул, больше ничего не было. Дженн разочарованно отвела взгляд от облаков и выругала себя за глупость.

***

     К несчастью, когда это случилось, Нэш был не один. Он сидел с Вогном и Осбертом, и Вогн изливал на них свое дурное настроение.
     - Он порочен, говорю вам, порочен до глубины души! - рычал он. - Я уничтожу его, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни!
     Осберт поднял руки, тщетно стараясь успокоить проктора.
     - Милорд, у нас еще много времени для того, чтобы поймать Данлорна. Рано или поздно он обнаружит себя. Если есть хоть какие-то доказательства его участия в заговоре Блэра, мы их найдем. Но сейчас Данлорн ничего не предпринимает, и это выглядит поддержкой короля, так что какое тут может быть зло?
     Вогн вскочил на ноги; его налитые кровью глаза пылали яростью.
     - Не пытайтесь спорить со мной! Я знаю! Этот человек... - Он задохнулся от гнева, но потом продолжил: - Он - зло, и я не собираюсь приводить доказательства. Воспользуйтесь своей близостью к королю, Нэш, и уничтожьте Данлорна! Это приказ!
     Нэш поклонился и попятился к двери. Молча выскользнув из покоев Вогна, он сделал несколько шагов по пустому коридору и остановился.
     Это прикосновение... Кто мог быть его источником? Валена? Какой-то другой малахи? Кто?
     Существует только один способ выяснить это. Сегодня нужно уединиться в каком-нибудь укромном местечке и мысленно обшарить весь город. Где-то в Марсэе есть невероятно сильный колдун. Нэш обязательно его найдет. Он должен это сделать.

13

     Рассвет окрасил золотом облака на горизонте. Пелена тумана, всю ночь скрывавшая окрестности, рассеялась, позволив Роберту и его людям беспрепятственно доехать до дому. Все они вымотались. Даже по лошадям, хоть отряд и имел запасных коней, было теперь видно, как нелегко дались эти бесплодные вахты. Но что еще оставалось делать? Набеги с наступлением весны не прекратились, их число скорее увеличилось. Даже с помощью соседей не удавалось напасть на след разбойников, не говоря уже о том, чтобы их уничтожить.
     Да, полное крушение планов... Оборона от нападений - единственное оставшееся занятие, единственное действие, которое он себе мог позволить. Если бы можно было заняться более важными вещами...
     Нет. Сейчас не время колебаться - тем более что сегодня вечером должен вернуться из столицы Финлей. Более чем когда-либо Роберт должен проявить твердость. Оказаться в чем-то замешанным - наверняка навлечь беду.
     Бледные солнечные лучи встретили отряд, когда он добрался до ворот Данлорна. Роберт спешился и распорядился отменить вечерний объезд. Людям надо было дать как следует отдохнуть, они это заслужили. Роберт по каменным ступеням поднялся в зал главной башни. Смертельно усталый, чуть не засыпая на ходу, он сначала не заметил пары грязных сапог у горящего очага. Ноги, на которые они были надеты, торчали из стоящего спинкой к двери кресла.
     - Финлей!
     Брат подскочил, глядя на Роберта ошалелыми со сна глазами.
     - Ах, Роберт, ты вернулся! Это хорошо. Я только чуть прикрыл глаза - хотел поговорить с тобой, прежде чем завалюсь в постель.
     - Ты скакал всю ночь? - Роберт рухнул в кресло с другой стороны камина. Появился Оуэн и принес поднос с завтраком, но усталость давно вытеснила у Роберта аппетит. Дождавшись, пока Оуэн уйдет, Роберт повернулся к брату. - Что за спешка? Я не ждал тебя раньше вечера.
     - Меня уже тошнить начало от скачки. - Финлей потер руками лицо. - Впрочем, я не зря провел в Марсэе время.
     - Как МакКоули? - тут же спросил Роберт. - Он еще не лишился головы?
     - С ним все в порядке. Он в темнице, но жив и здоров.
     - Есть какой-нибудь шанс его оттуда вытащить?
     - Мердок считает, что нет.
     - Что ж, если ничего спешного нет, расскажешь мне обо всем вечером, когда мы оба выспимся.
     Финлей покачал головой и взглянул на брата покрасневшими от усталости глазами.
     - Не знаю, назовешь ли ты это спешным, Роберт, но я видел Валену - в обществе гильдийца, который теперь стал самым доверенным лицом Селара.
     - Что! - У Роберта почти не осталось сил на волнение, но тем не менее озноб пробежал по его спине. - Малахи - ив такой близости к королю! Ты уверен?
     - Видел ее собственными глазами, Роберт. Как ты думаешь, мог я забыть такое лицо? Они прошли не более чем в десяти футах от меня... нет, меня она не видела. Я повстречал ее, уже уезжая из
     Марсэя, так что больше ничего не знаю. Это... - Финлей поморщился от боли и виновато взглянул на брата. - Прошу прощения. От скачки у меня разболелась голова.
     Роберт поднялся из кресла. Финлей не просто устал - он нездоров.
     - Ты выглядишь примерно так же паршиво, как я себя чувствую. Пойдем, я помогу тебе добраться до постели. Поговорить мы можем и потом.
     Он протянул руку и подхватил Финлея, когда тот, поднявшись, пошатнулся и чуть не упал. Роберт перекинул руку брата себе через плечо и почти понес того вверх по лестнице. Все время, пока они поднимались, Финлей бормотал что-то о Мердоке и священнике, но Роберт мало что смог понять. К тому времени, когда он уложил Финлея в постель, тот умолк и сразу же уснул.
     Последние лучи солнца косо светили в окна замка, когда Мика, забрав у Оуэна поднос с ужином, поднялся по лестнице и помедлил у кабинета Роберта. Дверь была открыта, но он все равно постучал.
     - Входи, Мика, поставь поднос и взгляни-ка на это. - Роберт склонился над длинным столом в центре комнаты, заваленным, как всегда, книгами и бумагами. На одну из них и показывал Роберт. - Я совсем и забыл... Может быть, ты помнишь, когда я ее купил? В Будланди? Я собирался показать ее Финлею, когда он приедет из Анклава, но сначала он умчался в Марсэй, а теперь болен и лежит в постели.
     - Милорд... - Мика ждал, не подходя к столу. - Мне нужно кое-что вам сказать.
     - И что же? - рассеянно пробормотал Роберт.
     Мика продолжал молчать. Молчание было вынужденным: сделать свое признание он мог, только если господин посмотрит ему в лицо. Мика и так еле смог бы сказать то, что хотел, и уж совсем не хотелось ему при этом выглядеть трусом.
     - Ну? - поторопил его Роберт и наконец повернулся к парню. Заметив мрачное выражение его лица, он выпрямился и протянул: - Ладно, выкладывай. Что ты натворил?
     Теперь, когда момент наступил, Мике оказалось трудно найти нужные слова. Он несколько раз вздохнул, но легкие его при этом, казалось, не наполнились воздухом. В качестве последнего средства он сглотнул и распрямил плечи: его отец всегда говорил, что это придает смелости. Вот и пришло время попробовать совет на практике...
     - Милорд, - начал он, - я сегодня получил письмо - уже не первое. Оно от... - Мика умолк и через плечо оглянулся на дверь.
     Роберт понял невысказанный намек, закрыл дверь и наложил на нее предостерегающее заклятие.
     - Продолжай. Кто же это так постоянно тебе пишет?
     - Дженн.
     Брови Роберта поползли вверх.
     - Вот как? И ты ей отвечал?
     - Да, милорд.
     - Ну и что?
     - Милорд...
     - В чем все-таки дело? - В глазах Роберта промелькнула улыбка. - Или ты думал, что я буду возражать против вашей переписки?
     - Так вы не против?
     - Конечно, нет! - расхохотался Роберт. - Да и с какой стати? Как я понимаю, вы с Дженн придумали, как провести Якоба, да и Беллу, если уж на то пошло.
     - Придумали, милорд.
     - Так в чем же проблема?
     Мика потряс головой. Как ни долго служил он своему господину, все же бывали моменты, когда Роберт его удивлял. Он был так уверен, что получит нагоняй за свою переписку с Дженн, что целый день набирался смелости все рассказать. И вот теперь господин только смеется! Да, иногда, чем переживать, лучше сразу взяться за дело...
     - Простите меня, милорд. Я думал, после всего, что вы говорили о необходимости держать ее подальше от Анклава...
     - С каких это пор ты превратился в Анклав, дружок? Я знаю, что Дженн к тебе привязана. Так почему бы ей тебе не писать? На самом деле я этому рад. Сам я не могу поддерживать с ней контакт. К тому же не уверен, что она того захотела бы.
     - Поэтому-то я решил вам рассказать, милорд. Сегодня от нее пришло письмо, и в нем Дженн пишет об одной вещи, которую хотела бы обсудить с вами. Она выясняла насчет Смуты, в особенности насчет похищений. Похоже, к ней приезжал барон Кемпбелл и спрашивал, не может ли она помочь найти его внука Кейта. - Мика кратко пересказал письмо Дженн и добавил: - Исходя из предположения, что за всеми похищениями стоит один и тот же человек, Дженн решила попытаться найти скрывающийся за этим мотив. Она составила карту владений и мест, где произошли похищения, считая, что детей захватывали для того, чтобы заручиться поддержкой соответствующего Дома.
     - Какое похвальное трудолюбие, - легкомысленно бросил Роберт, но Мика заметил, что его господин заинтересовался.
     - Только дело в том, что никакой системы она не обнаружила. Получается, что нет такого человека, которому было бы на руку похитить именно этих детей.
     - Ну, значит, это был не один и тот же человек - мы так всегда и думали. Не понимаю, с чего ей вздумалось его искать.
     - Дженн также написала семьям детей с просьбой сообщить описания бандитов. Оказалось, что каждый раз они действовали абсолютно одинаково и каждый раз предводителем был старик на белой лошади.
     Роберт застыл на месте, пристально глядя на Мику. Порыв ветра заставил ставни дребезжать, а пламя свечей колебаться. Мика ждал, затаив дыхание. Сам он разобраться и не надеялся, но Роберт - другое дело: если у него будет достаточно времени, он наверняка обнаружит скрытые связи. Да у него и нет выбора - все это слишком важно.
     Роберт медленно сделал несколько шагов к окну.
     - Маловероятно, чтобы несколько преступников в точности скопировали друг друга; следовательно, это был один и тот же человек. Судя по времени и расстоянию, такое вполне возможно. Однако если причина всех похищений не связана с обстоятельствами Смуты, то возникает вопрос: зачем? - Роберт несколько секунд помолчал, потом неожиданно резко повернулся к Мике. - Не может быть! Не говори мне, что Патрик был прав!
     - В чем прав?
     Роберт насмешливо улыбнулся:
     - В качестве постороннего замечания: занятно, не правда ли, что, хотя Дженн так далеко отсюда, она все же умудрилась подловить меня? Впрочем, это моя собственная вина. Ну а если вернуться к теме нашего разговора, то в последний раз, когда мы виделись, Патрик носился вот с какой идеей. Он говорил, что было бы слишком большим совпадением, если бы Дугласы - и к тому же сразу двое - оказались единственными представителями одного из Домов, кто обладает колдовской силой. Он считает, что таких, как мы, должно быть больше, но из-за того, что искатели никогда специально их не искали, они никого и не нашли.
     - Так ведь и вас нашли только из-за того происшествия, - кивнул Мика.
     - А уж я привел в Анклав Финлея, когда понял, что у него тоже есть талант. Так что же получается: кто-то узнал о них и захватил во время Смуты? Кому могло прийти в голову искать таких детей? Клянусь богами, Смута для такого человека была даром небес! Однако все эти рассуждения не помогают найти похищенных - да если на то пошло, то и виновника тоже. Если только... - Роберт помолчал и снова пристально взглянул на Мику. - Если только события не происходили у всех на виду, а мы оказались просто слепы.
     Мика нахмурился, не успевая уследить за мыслью своего господина. Наконец до него дошло:
     - Малахи?
     Роберт кивнул, но тут же отрицательно замотал головой.
     - Нет. Не могу себе представить, чтобы они просто оставили Дженн жить в какой-то таверне в глуши. Должно быть какое-то другое объяснение, какая-то другая причина для похищения знатных детей.
     - И какая же причина?
     - Относительно детей - не знаю. Когда же они стали взрослыми... От взрослых должно было бы быть гораздо больше пользы. Проклятие! Я был глупцом, когда думал, что в Элайте Дженн будет в безопасности.
     Мика понял, к чему приведут такие рассуждения, и поднял руки, чтобы предупредить взрыв.
     - Милорд, Дженн предвидела, какова будет ваша реакция. Она просила меня передать вам, что ей ничего не грозит. Она научилась некоторым средствам защиты и будет знать, если кто-то... станет на нее злоумышлять. Но я должен сообщить вам и кое-что еще.
     - Еще?
     - Она получила приказание явиться ко двору. Сейчас она, должно быть, уже там.
     В первый раз в жизни Мика увидел, как его господин смертельно побледнел. Зрелище было пугающим, и по спине Мики пробежал озноб.
     - Что от нее нужно Селару? Зачем ему понадобилось посылать за ней? Я... - Роберт отвернулся и подошел к очагу, в котором уже была приготовлена растопка. Мгновение он стоял совершенно неподвижно, потом взмахнул левой рукой. Растопка вспыхнула ярким пламенем, и Мика испуганно отскочил. Что это было? Гнев? Роберт в гневе?
     - Прости, - буркнул тот.
     Мика приблизился к господину и тихо произнес:
     - Вы же знали, что все будет непросто. Вам нужно держать себя в руках.
     - Когда люди вокруг меня страдают? Я должен только смотреть и ничего не предпринимать, Мика? Неужели это и есть мой выбор? - прошептал Роберт. - Моя судьба? Быть просто свидетелем, зная, что я ничего не могу сделать? Что, когда я пытаюсь что-то исправить, я обречен на неудачу?
     - А если бы могли, разве вы изменили бы свое решение?
     - Клянусь богами, Мика, я сам не знаю! Как мне в таких случаях не хватает отца! Ему всегда удавалось избегать подобных неприятностей.
     - Простите меня, милорд, - позволил себе улыбнуться Мика. - Как ни любил и почитал я вашего батюшку, но он не может сравниться с вами.
     Роберт печально рассмеялся.
     - Вот я и говорю - он всегда избегал подобных неприятностей. Что ж, мне некого винить, кроме самого себя. Впрочем, я не совсем бессилен. Нужно еще заняться теми проклятыми грабителями.
     - Уж это точно. Жизнь была бы легче, если бы им не удавалось каждый раз на шаг нас опережать - или на шаг отставать. - Мика обрадовался возможности перевести разговор на другое.
     Роберт кивнул и потянулся за кубком с вином, но замер на месте, не донеся его до губ.
     - Знаешь, Мика, для сына простого крестьянина ты временами бываешь удивительно сообразителен.
     - Милорд...
     Роберт осушил кубок и со стуком поставил его на стол.
     - Зови Деверина. Пусть отберет дюжину лучших своих воинов - и пусть они возьмут свежих коней. Мы отправляемся. На этот раз я точно знаю, где искать этих подонков!

***

     Роберту не впервые было действовать в абсолютной тайне. Нужно было держать под контролем шестнадцать человек, не считая Деверина, который отказался остаться дома. Каждый всадник невольно производил шум, и Роберту пришлось прибегнуть к колдовской силе, чтобы заглушить все звуки, одновременно стараясь сделать так, чтобы никто ничего не заметил. Мика, конечно, обо всем знал и умело отвлекал внимание воинов от своего господина. Если повезет, все будут слишком заняты мыслями о предстоящей схватке, чтобы заметить, как бесшумно они скачут.
     Отряд ехал на восток; по приказу Роберта за полчаса до него в противоположном направлении выехал другой дозор. Даже если задуманное не удастся, два отряда имели больше шансов напасть на след разбойников.
     - Вы уверены, что знаете, куда ехать, милорд? - прошептал Мика так тихо, что никто из воинов его не услышал.
     - Уверен, - кивнул Роберт, крепко сжимая в руке аярн. - Мы обшарили рощу Венлей прошлой ночью. Где им лучше спрятаться, чем в месте, в котором мы их искали в последний раз? Не беспокойся, дружок, они окажутся именно там.
     К тому времени, когда отряд приблизился к цели, поднялся ветер. К тому же и луна выбрала этот момент, чтобы скрыться за непроницаемой тучей. Наступила полная темнота, что облегчало задачу Роберта. Он остановил отряд на полпути вверх по склону и собрал своих воинов.
     - Слушайте внимательно. Мое предположение - что разбойники разбили лагерь в роще по другую сторону холма. Мы должны приблизиться медленно и в полной тишине. Половина отряда двинется по восточному склону, половина - по западному. Подберитесь к роще как можно ближе, но так, чтобы не спугнуть бандитов, остановитесь и ждите моего сигнала. Сейчас они наверняка уже спят - как и нам бы хотелось. Но все же у них обязательно выставлен часовой, поэтому дождитесь, пока я его сниму, прежде чем нападать. Ну, удачи!
     Воины как один человек повернули коней и двинулись вверх по склону, у самой вершины разбившись на две группы. Бесшумно, словно тени, они исчезли в темноте. Мика дождался, пока они уедут, затем спросил:
     - Что вы собираетесь делать? Далеко ли им удастся пробраться незамеченными?
     - Боюсь, что нет. Поехали, у нас мало времени. - Роберт двинулся вокруг холма; вскоре они увидели опушку рощи. Теперь они находились так близко к ней, что слышали журчание ручья, сбегающего в низину. - Достаточно. Лошадей оставим тут.
     Ах, как бы сейчас пригодилось умение Дженн мысленно разговаривать! В сложившейся ситуации подобная способность обеспечила бы успех... Роберт опустился на землю и вместе с Микой пополз сквозь вереск, не производя ни малейшего шума. Потом, когда от ближайших деревьев их отделяло уже не более тридцати футов, он остановился и достал свой аярн.
     - Уж не хотите ли вы?.. - прошептал Мика.
     - Да, - ответил Роберт. - Хочу попробовать создать самую большую иллюзию, какую только когда-либо пытался сотворить. Ты мне нужен, чтобы следить за часовым.
     Мика принялся разглядывать рощу, а Роберт сосредоточился на камне, который сжимал в руке. Оттуда, где они находились, между деревьями можно было различить тусклый свет прогоревших лагерных костров. Да, они нашли то, что искали.
     Роберт закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Как всегда при создании иллюзии, нельзя было позволить аярну засветиться. Задача была сложной, но все же выполнимой. Роберт заставил себя успокоиться, потом направил из глубин своего существа поток силы. Собрав силу в единый узкий луч, он послал его сквозь аярн вовне. Камень послушно дал Роберту возможность нацелить луч в нужном направлении, а потом развернуть его в полотнище тьмы, которое скрыло оба склона, сходящиеся к роще. Роберт распространял его все дальше и дальше, так далеко, как никогда не считал возможным. Под покровом иллюзии он чувствовал удары сердец своих людей, почти видел их лица в темноте. И вдруг...
     - Клянусь богами! - прошептал он. - Там есть малахи!
     Роберт распространил свою силу еще дальше, пока кольцо вокруг рощи не сомкнулось. Теперь вражеский лагерь был полностью окружен щитом иллюзии, и любой, кто оттуда посмотрел бы наружу, увидел бы только покрытый вереском склон. Видимость продержится достаточно долго, чтобы воины Роберта успели нанести удар. Оставалось надеяться, что спящий малахи ничего не почувствует.
     - Все в порядке, - выдохнул Роберт. - Вперед! Пригнувшись, он побежал вниз по склону к ручью, при помощи остатков колдовской силы стараясь обнаружить часового. Тот оказался совсем рядом; он дремал, сидя у дерева.
     Роберт оглянулся на Мику и знаком направил парня туда, где были привязаны лошади. Однако если людей иллюзия могла обмануть, на животных она не действовала. Кони услышали приближение человека и забеспокоились. Топот копыт и звяканье уздечек разбудили часового. Тот вскочил, прежде чем Роберт добрался до него, и успел крикнуть:
     - Тревога! - В этот момент кинжал Роберта вонзился ему в грудь и он рухнул на землю, но вред был уже причинен.
     - В следующий раз первыми перебьем коней, - проворчал Роберт, сунул пальцы в рот, оглушительно свистнул и тут же уничтожил иллюзию. Его воины с боевым кличем кинулись на врагов. Крики и топот копыт подняли разбойников на ноги, и внезапно в лагере началась беготня, люди хватались за оружие.
     Роберт, подняв меч, побежал между деревьями. Он должен найти малахи - и найти быстро. Роща наполнилась звоном стали, криками людей, ржанием коней. Половину костров спешащие скрыться разбойники затоптали, но усилившийся ветер раздувал другую половину и вздымал облака пыли.
     Роберт продолжал бежать, разыскивая малахи. Он был уже на краю рощи, там, где начинался обрывистый склон оврага, и собирался повернуть обратно, когда заметил слева какое-то движение. Резкий толчок, который нанесла ему чужая колдовская сила, разрешил все сомнения: человек, бегущий к спрятанным в чаще лошадям, - малахи!
     Роберт рванулся следом, скользя на крутизне, вызвав целую лавину катящихся вниз камней. Он ловко приземлился на дно оврага, но человек, которого он преследовал, был уже в седле. Не обращая внимания на ушибы, Роберт вскочил на ноги, бросился к ближайшему коню и поскакал в погоню.
     Припав к гриве скакуна, Роберт дал ему шпоры; расстояние между беглецом и преследователем стало сокращаться. Вскоре Роберт поравнялся с другим всадником. Ему пришлось быстро наклониться, чтобы избежать удара мечом в лицо, но он сумел и сам резким взмахом оружия поразить противника. Раздался крик боли, лошадь малахи споткнулась, но удержалась на ногах.
     Всадники бок о бок мчались по болотистой равнине, потом снова влетели в лес. Роберту приходилось уворачиваться от сучьев, листья хлестали его по лицу. Однако он не прекращал погони, нанося удары противнику при каждой возможности. Лошади вынесли их снова на открытую равнину и от усталости стали замедлять бег.
     Неожиданно они оказались на краю обрыва. Беглец упал с коня и покатился вниз по склону в темноту. Роберт немедленно спешился и ринулся вниз, но к тому моменту, когда он достиг конца склона, противник ждал его, обнажив меч.
     - Кто вы? - потребовал ответа Роберт, отразив первый выпад. Он почти инстинктивно прибег к колдовской силе, и мощь его ударов удвоилась.
     Его противник отшатнулся, на лице его отразилось изумление.
     - Вы, Данлорн? - Однако малахи быстро справился с собой и снова сделал выпад, на этот раз используя собственную колдовскую силу. Его меч загорелся ярким светом, ослепительным в ночной темноте. Малахи сражался с решительностью и ожесточением, но Роберт был слишком сильным противником. Когда мечи со звоном столкнулись, клинок Роберта засиял собственным светом, слепя противника.
     Малахи в ярости заслонился рукой, и Роберт воспользовался открывшейся возможностью: его меч вонзился в незащищенный бок противника. Малахи медленно согнулся и рухнул на землю, клинок выпал из его руки. Роберт опустился на колени рядом с раненым.
     - Кто вы? - снова спросил он умирающего. - Да признайтесь, черт побери! Кто вы?
     В ответ раздался лишь вздох; кровь заклокотала в горле малахи, и скоро все было кончено. Разочарованный, несмотря на победу, Роберт уселся на землю и постарался отдышаться, потом устало поднялся на ноги. Бросив последний взгляд на мертвеца, он покачал головой и двинулся вверх по откосу туда, где остались лошади. Вскочив в седло, он направился к роще Венлей.
     Когда он туда добрался, там уже все стихло. Костры снова разожгли, было светло почти как днем. Деверин стаскивал в одно место тела убитых разбойников, Мика занимался ранеными из своего отряда.
     - Есть живые пленники? - спросил Роберт, спешиваясь.
     - Боюсь, что нет, милорд. Они все сражались до конца, как демоны. - Мика кончил перевязывать руку Аларду Бейну и поднялся на ноги. По выражению его лица Роберт понял, что у парня есть какая-то не слишком приятная новость. - Вы должны кое на что взглянуть.
     Мика повел своего господина на другой конец рощи. Там, рядом с полупогасшим костром, лежало тело одного из разбойников. Ужасные раны в груди и животе ясно говорили о том, каков был конец его молодой жизни. Мика опустился на землю рядом с мертвецом и, оглянувшись, чтобы проверить, - нет ли поблизости нет других воинов, - прошептал:
     - Мне подумалось, что вы не захотите, чтобы об этом узнали остальные, милорд. Видят боги, я и сам предпочел бы не знать.
     Парень протянул руку и отвел в сторону полу куртки, прикрывавшую плечо убитого. Роберт опустился на колени и заметил Знак Дома, ясно различимый в отблесках догорающего костра.
     - Клянусь триумом! Это не дело рук малахи! Он же... - Роберт умолк, не находя слов. Ему захотелось зажмуриться, чтобы не видеть печального свидетельства. Потом он медленно склонил голову, глядя на мертвого юношу.
     - Вы его узнали?
     - Да. Это Петер МакГлашен - Знак Дома совершенно отчетливый.
     - Но что он делал...
     - Его похитили одним из первых, Мика, а что он делал в этой банде, я не знаю. Остальных ты осмотрел?
     - Да. Его я нашел первым, а когда понял, в чем дело, проверил и остальных.
     - Ты правильно поступил, что положил его отдельно от прочих. Я договорюсь с Деверином, чтобы он как-нибудь незаметно перевез тело в Данлорн. Я хочу, чтобы МакГлашен должным образом был погребен в часовне. Ему не место среди разбойников, что бы с ним ни случилось.
     Роберт поднялся и двинулся прочь, но Мика окликнул господина.
     - Вы собираетесь сообщить герцогу?
     - Нет, - ответил Роберт, продолжая идти к кострам лагеря.

***

     Роберт, державший в одной руке поднос, сунул свитки под мышку и другой рукой открыл дверь в комнату Финлея. Тот, лежа в постели с разбросанными по одеялу книгами и бумагами, поднял голову и вздохнул.
     - Ох, не хочу я снова есть. Клянусь, врач думает, будто я заболел оттого, что долго голодал!
     Роберт усмехнулся и поставил поднос на столик рядом с кроватью.
     - Ну, меня ты не вини. Я просто выполняю его распоряжение.
     - Надо же, мне прислуживает сам хозяин замка! Я польщен! - Финлей сел, опираясь на подушки. - Точнее, был бы польщен, если бы...
     - Как я посмотрю, характер у тебя не улучшился, - добродушно протянул Роберт. Сдвинув в сторону часть бумаг, он присел на край кровати. - Выглядишь ты сегодня гораздо лучше. А как себя чувствуешь?
     - После недели взаперти? Ты в самом деле хочешь услышать ответ?
     - Ну, значит, тебе и правда лучше. Прекрасно. Я решил, что стоит принести тебе еще кое-какие книги. Нечего тебе сидеть здесь и бездельничать.
     - Что же ты мне раньше не говорил, какие книги привез из своих странствий! Тут есть кое-что, ради чего люди в Анклаве готовы горло перерезать, лишь бы хоть одним глазком взглянуть! Впрочем, именно поэтому ты, должно быть, ничего мне и не говорил.
     - Хочешь - верь, хочешь - нет, но такого намерения у меня вовсе не было. Ты просто не оставался в Данлорне достаточно долго, чтобы у меня появилась возможность тебе все это показать. Так что сам виноват.
     Финлей покачал головой и поднял глаза от манускриптов.
     - Я вот все думаю, Роберт... Затея кажется совершенно бессмысленной. Зачем малахи похищать детей, а потом оставлять Дженн в глуши, в Шан Моссе? Согласен, если не считать того малахи, которого ты убил, трудно предположить, что они в этом замешаны. К подобным вещам мы не привыкли: они никогда раньше не нападали на обычных людей, не участвовали в грабежах. Их всегда интересовали только мы... и поиски Ключа.
     - Если только малахи неожиданно не изменили тактику, - пожал плечами Роберт. Прошла уже неделя со времени ночной схватки, но он был не ближе к ответу на все вопросы, чем раньше. Больше всего его беспокоило то, что Валена оказалась так близко к королю.
     Финлей несколько минут молчал, потом вздохнул и сказал:
     - Понимаешь, я тут подумал...
     - О боги!
     Финлей отмахнулся от шутливого тона брата.
     - Я не имел права говорить тебе то, что сказал тогда в Анклаве. Я просто хочу попросить прощения.
     Роберт откинулся к стене и поднял брови.
     - Что навело тебя на такие мысли?
     - Да просто... Я не понимаю, почему ты держал то, что сказал тебе Ключ, в секрете, однако готов признать твое право решать. Больше заговаривать об этом я не буду.
     Роберт отвернулся: ему было трудно смотреть брату в глаза. Он медленно поднялся с кровати и налил себе и брату эля из кувшина на подносе. Передав одну кружку Финлею, Роберт отошел к окну. Как неожиданно... Чтобы Финлей после всех этих лет фактически предоставил ему свободу действовать по своему усмотрению, было приятным, но все же смущающим сюрпризом. А то, что он при этом упомянул Ключ, смущало еще больше. Может быть, все же пришло время сказать ему правду или хотя бы ту ее часть, которую Роберт мог себе позволить сообщить? Что ж, Финлей это заслужил.
     Роберт глубоко вздохнул, но продолжал смотреть на холмы, покрытые лиловым вереском.
     - Я понимаю, как нелегко тебе далось такое признание. Понимаю я также, что ты тогда чувствовал. Должно быть, очень тяжело было узнать, что я всегда тебя обманывал, когда говорил, что слова Ключа имеют значение только для меня лично и никак не касаются Анклава. Для тебя это должно было оказаться шоком. Для меня по крайней мере оказалось.
     Болезнь сделала Финлея менее наблюдательным, но не настолько, чтобы он не заметил колебания в голосе брата. В единственном вопросе, который Финлей задал, Роберт отчетливо уловил подозрение:
     - Что ты хочешь этим сказать?
     Роберт опустил голову. После прошедших с того дня двадцати лет ему было трудно даже думать о сказанном Ключом, не то что повторить его слова вслух.
     - Я хочу сказать - для меня шоком оказалось то, что Ключ способен солгать.
     Ответом ему было молчание.
     Когда Роберт наконец обернулся, оказалось, что брат смотрит на него - с недоверием и чем-то, странным образом напоминающим гордость. Роберт пожал плечами.
     - Это правда. Я не мог тогда тебе ответить, потому что был не в силах понять сказанного тобой. Мне было невозможно поверить, что Ключ намеренно обманул тебя. Я до сих пор не могу понять, зачем он это сделал. Все представляется таким бессмысленным...
     На бледном лице Финлея появилась насмешливая улыбка, глаза его загорелись.
     - Бессмысленным? Ха! Но только давай немного вернемся назад. У меня снова начался бред, или ты на самом деле хочешь сказать, что, когда Ключ говорил с тобой двадцать лет назад, он не запретил тебе вставать в Круг?
     Роберт кивнул.
     Финлей втянул воздух, задержал дыхание и наконец шумно выдохнул.
     - Ну и ну! Если бы не услышал этого собственными ушами, никогда бы не поверил! Ты и представить себе не можешь...
     - Ох, еще как могу, - перебил его Роберт и снова уселся в ногах постели.
     - Но зачем Ключу меня обманывать? До сих пор мы всегда считали, что он способен говорить лишь правду - что он всего лишь хранилище информации, указывающее нам путь... А теперь оказывается, что Ключ обладает способностью самостоятельно мыслить. А может быть... Может быть, ты все время об этом знал? - Финлей свел брови. - Прости меня, Роберт, но все-таки что он тебе тогда сказал?
     Роберт еле заметно улыбнулся. Теперь начиналась самая трудная часть разговора. Он допил свой эль и поставил кружку на стол. Обхватив колено руками, Роберт переплел пальцы жестом, выражавшим готовность проявить терпение.
     - На самом деле, как ни жестоко это звучит, я не могу тебе ничего сказать. - Финлей горячо запротестовал, и Роберт поднял руки, чтобы остановить брата. - Нет. Я имею в виду - не могу в буквальном смысле слова. Я не могу произнести его слова вслух, не могу намекнуть, не могу даже сообщить, о чем шла речь. Физически не могу. И прости меня: даже если бы мог, не сделал бы этого.
     - Почему?
     - Потому что... - Роберт помолчал, стараясь отделить от всего остального ту часть правды, которую мог себе позволить сообщить брату. - Потому что есть очень веское основание для того, чтобы Ключ запретил мне раскрывать сказанное им. Я знаю, понять такое нелегко, но если ты попытаешься понять мою точку зрения, то все встанет на свои места. Ключ сообщил мне нечто... чрезвычайно опасное. Не знаю, почему он сообщил это именно мне, но теперь, поскольку я знаю то, что знаю, я предпочел бы, чтобы никому больше это известно не было.
     Через некоторое время лицо Финлея озарила улыбка.
     - Клянусь богами, Роберт, ты единственный в своем роде! Но скажи мне вот что: если я задам тебе прямой вопрос, ты сможешь на него ответить?
     - Может быть.
     - Ну так пожалей меня, Роберт. Мне больше нечем заняться, и я умираю от скуки. Пойди мне навстречу.
     - Ладно, - усмехнулся Роберт.
     Финлей надул губы, задумавшись о том, как лучше сформулировать вопрос, потом начал:
     - Надеюсь, помня о том, что я болен и лежу в постели, ты меня не побьешь... Скажи мне: тот секрет, что тебе доверил Ключ... Он сообщил тебе, где спрятан Калике?
     - Нет, да будут мне свидетелями боги! - расхохотался Роберт.
     - Что ж, хорошо, я принимаю твое объяснение. Уважая твои чувства, больше расспрашивать тебя я не стану.
     - Да помилуют нас небеса! - снова засмеялся Роберт. - Похоже, твоя болезнь дала осложнение. У тебя появилось чувство юмора!
     - Не измывайся надо мной, Роберт, я же болен.
     - И ты думаешь, это меня остановит? Ты ведь знаешь поговорку: лучшее время ударить собаку - когда она и так уже побита.
     - Ну ладно, ладно, - проворчал Финлей, хоть и не смог сдержать улыбку. - Кстати, ты читал ту книгу о Наложении Уз? Где она? - Финлей начал рыться в свитках, пока не обнаружил нужный манускрипт. Развернув его, он нашел отмеченное место. - Да, вот. Ты же помнишь, мы всегда считали, что будландийцы забыли, для чего предназначено Наложение Уз, еще за столетия до того, как образовался Анклав. Ну а из книги следует, что эти знания потеряли уже мы, в первые годы существования Анклава. Помнишь о том пожаре, который уничтожил большую часть библиотеки, перевезенной из Бу? Ну так вот, сохранился перечень книг об Узах: основания, правила составления пар - абсолютно все. Впрочем, только немногие из них уцелели.
     - Но ведь Наложение Уз - это был всего лишь их способ устройства браков, Финлей. Какое он имеет отношение к нам?
     - Где же твоя любознательность? Я полагал, что ты - историк. Вот послушай... Мне, правда, придется переводить с листа... Вот: "Да соединит благословенный бог грома и дождя Узами этих двоих, и да останется их взаимная преданность нерушимой до конца их дней. Да будет их союз счастливым и... э... плодотворным. Священные Узы, будучи наложены, не могут быть расторгнуты ни одним смертным. Те, кого боги почтили Узами, соединены с рождения и должны вместе идти по жизни, выполняя определенный им судьбой долг. Для мужчины и женщины, соединенных Узами, нет другой женщины и нет другого мужчины". - Финлей поднял глаза. - Прошу прощения за перевод. Как только доктор разрешит мне вставать, я переведу текст как следует. Судя по тому, что я тут прочел, Узы продолжают существовать, хоть мы об этом ничего и не знаем. Может быть, вы с Береникой были соединены Узами...
     Этого Роберт вынести уже не мог. Он поднялся и направился к двери.
     - Роберт! Подожди! - Финлей выбрался из постели и заковылял следом. - Что я такого сказал?
     Что мог Роберт объяснить? Как он вообще мог коснуться этого предмета? Стараясь сохранить контроль над своими мыслями, он только резко помотал головой.
     - Пожалуйста, Роберт, - Финлей положил руку на дверную притолоку, не давая брату уйти, - объясни мне, в чем дело.
     Медленно и с трудом Роберт повернул голову так, что взглянул в глаза брату.
     - Ни в чем, Финлей. Вернись в постель. Но Финлей не собирался его отпускать.
     - Ты чего-то мне не говоришь. Чего? Дело касается Береники? Или Уз? - Голос Финлея оборвался, он сделал судорожный вдох. Роберт молча приказал брату забыть, о чем тот хотел спросить, но не решился вообще стереть мысль о Беренике. Финлей почувствовал бы вмешательство. Но ему нельзя позволить соединить вместе части головоломки!
     Однако сегодня боги не были добры к Роберту.
     - Так тебя и правда связывали с Береникой Узы! - выдохнул Финлей, широко раскрыв глаза. - Это и сказал тебе Ключ, да? Но что в том опасного?
     Этого оказалось достаточно. Роберт смахнул руку Финлея с двери, развернул брата и потащил к постели.
     - Тебя все еще лихорадит, Финлей. Мне очень жаль, но обсуждать все это с тобой я больше не могу.
     Однако Финлей сопротивлялся.
     - Перестань, Роберт! Хорошо, я понял: ты сказать мне не можешь, но почему? Почему ты никогда не говоришь о Беренике? В чем причина? Ты отказываешься жениться даже ради того, чтобы обзавестись наследником. Почему? Из-за того, что вас соединяли Узы? Из-за того, что она умерла? В этом и заключается опасность того, что сказал тебе Ключ? Или он сказал тебе что-то еще? Пожалуйста, Роберт, объясни мне, что произошло!
     - Нет!
     Глаза Финлея вспыхнули гневом, и он по глупости прибег к своей колдовской силе - совсем незначительной, - чтобы удержать брата. Роберт машинально, словно отмахиваясь от мухи, нанес удар собственной силой, опрокинув Финлея на постель, и тут же раскаялся в содеянном. Куда девался его самоконтроль? Все эти годы, когда он школил себя, и вот, пожалуйста: он оказался так ужасно близко к тому, чтобы выпустить демона на свободу...
     Роберт стиснул кулаки и сделал резкий вдох.
     - Ты хочешь знать, да? Ты думаешь, если я все тебе расскажу, если нарушу молчание, все то, что мучает меня, само собой исчезнет? Ничего подобного, Финлей. Мне от этого никогда не избавиться.
     Теперь в голосе Финлея не было гнева, в глазах его светилось спокойствие, может быть, даже жалость.
     - Ключ назвал Беренику?
     - Конечно, нет! - бросил Роберт и умолк: он никогда еще так близко не подходил к тому, чтобы раскрыть сказанное ему Ключом.
     - Тогда откуда ты знаешь, что он имел в виду Беренику? - снова ринулся в наступление Финлей, воспользовавшись достигнутым преимуществом. - И почему ты не хочешь рассказать мне, что с ней случилось?
     Роберт закрыл глаза и выпрямился. Силы, воля, даже желание скрыть от Финлея правду оставили его. Дело зашло слишком далеко, и теперь у него оставался лишь один способ положить конец мучительному разговору. Положить конец навсегда.
     Открыв глаза, Роберт встретил пристальный взгляд Финлея. Медленно, мучительно подбирая слова, он начал говорить:
     - Когда я вернулся сюда, она уже лежала в лихорадке. Береника обливалась потом и стонала от боли. Врачи ничем не могли облегчить ее страдания, поэтому я в надежде, что смогу помочь ей своей колдовской силой, отослал их на несколько минут. Мы остались одни, но Береника меня не узнала. Она все держалась за живот и оплакивала ребенка, которого носила. Я так хотел ей помочь, утешить ее... Я взял ее за руку, вытащил аярн и попытался уменьшить боль. Я потянулся к ней, коснулся ребенка... Сначала, казалось, это сработало. А потом что-то словно завладело моей силой и обратило ее вспять, так что я не мог контролировать ее. Не успел я опомниться, как Береника вскрикнула и умерла у меня на руках. - Роберт глубоко вздохнул, не сводя глаз с Финлея. - Я убил ее, брат. Я убил собственную жену.

***

     Раздались два удара колокола часовни, потом, через некоторое время, третий. Печальный звук отдался от песчаниковых стен келий и поплыл над аббатством. Высокий дуб, растущий в центре монастырского двора, раскинул ветви, словно защищая строения и бросая густую тень на траву у своего подножия. В углу двора находился кирпичный колодец с деревянной крышкой, на которой лежал тонкий слой пыли.
     Леди Маргарет Дуглас, глядя из окна своей комнаты, следила за послушницей, которая подошла к колодцу и стала набирать воду. Кажется, судя по длинным тонким пальцам и решительному развороту плеч, это была сестра Хелен, одетая в серое платье и черный плащ. Белое полотно покрывала в солнечных лучах было почти прозрачным, оно окружало лицо послушницы мягким ореолом. Маргарет с трудом оторвала от него взгляд и посмотрела вверх - мимо церковного шпиля, туда, где утесы, окружающие обитель, служили подножием неприступным горам. Воздух здесь, вдали от городов и деревень, был чист и прозрачен. Когда святая Хилари более двухсот лет назад основала аббатство, ее целью было избавить орден от повседневных тягот мирской жизни. В первые пятьдесят лет его существования это желание казалось трудно выполнимым: зимой обитель была полностью отрезана от мира. Святая Хилари умерла в преклонном возрасте, ее тело было погребено под алтарем церкви; за последующие годы вокруг монастыря выросло небольшое, но процветающее селение. Оно по-прежнему было отрезано от мира, однако теперь жителям не приходилось так бороться за существование. Обитель Святой Хилчри была укромным и очень мирным уголком: очень подходящим убежищем для вдовы, которая не могла и не хотела расставаться с траурными одеждами.
     Внимание Маргарет привлекло какое-то движение высоко на перевале; через некоторое время темная точка увеличилась и разделилась - стало видно, что к монастырю приближаются двое всадников. Пока они спускались по крутому склону, женщина узнала одного из них по пламенеющим рыжим волосам, которые раздувал слабый ветерок. Следовательно, вторым мог быть только один человек. Маргарет подождала еще немного, потом спустилась в приемную.
     Вскоре дверь отворилась, и Маргарет приветствовала вошедшего улыбкой.
     - Милосердное небо, Роберт! Два посещения меньше чем за месяц! О чем ты только думаешь!
     Ее сын приблизился и взял руки матери в свои. Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, Маргарет ощутила, какой холодной была его кожа после поездки по горам.
     - Я подумал, что ты могла по мне соскучиться.
     - И Мика тоже явился! - Маргарет сделала шаг вперед. - Как поживаешь, мой милый? Я не видела тебя с тех пор, как вы вернулись. Тебе хорошо дома или теперь все кажется скучным после тех экзотических мест, где вы побывали?
     Мика поклонился.
     - Вы выглядите так же прекрасно, как и всегда, леди Маргарет. Маргарет бросила взгляд на сына.
     - Он стал настоящим придворным, Роберт! Что вы с ним затеваете?
     Роберт предложил матери руку и вывел ее из комнаты на солнечный свет.
     - Я делаю все, что могу, но есть вещи, над которыми я не властен. К несчастью, Мика - одна из них.
     Смешок, раздавшийся у нее за спиной, сказал Маргарет, что Мика вышел следом за ними. Она искоса взглянула на Роберта: старший сын, как видно, прожил зиму не так уж плохо. Он хорошо выглядел, хоть и не казался особенно счастливым. Ее снова поразило, как случалось каждый раз, когда она его видела, до чего Роберт похож на отца. На полголовы выше его, сын имел такие же вьющиеся темные волосы, в которых летний закат зажигал золотые искры, гладкий лоб, прямые брови, так выразительно говорящие о настроении... Роберт унаследовал и зеленые отцовские глаза, хоть и более темного оттенка. Прямой нос, широкий выразительный рот, твердый подбородок заставляли Маргарет думать, что Тревор и впрямь живет в своем сыне.
     Роберт получил от отца в наследство и еще один дар: умение очаровывать людей. Оба мужчины в полной мере отличались этим качеством, Роберт, возможно, даже больше, чем старший Дуглас. Что-то в них заставляло людей доверять им, видеть в них предводителей и героев, достойных поклонения. Однако в отличие от отца Роберт никогда не осознавал впечатления, производимого им на других.
     Да, сын ее был красив - красив настолько, что даже послушницы заглядывались на гостя, когда он приезжал проведать мать. Впрочем, не зная его так хорошо, как знала Маргарет, некоторых вещей они не могли заметить: шаг его был не таким пружинистым, как раньше, в зеленых глазах редко зажигались огоньки искреннего веселья. Роберт умело притворялся, но материнский взгляд не так легко обмануть.
     - Знаешь, Роберт, - сказала Маргарет, помолчав, - сестры в обители очень смущены твоими постоянными посещениями. В прошлый раз они несколько дней не могли прийти в себя
     Роберт выглядел смущенным и удивленным, и Маргарет не могла скрыть улыбку. Сам он бывал насмешлив и колок и потому не был готов к подобным шпилькам в свой адрес.
     Наконец и он усмехнулся:
     - Опасаешься, что они тебя выгонят, матушка? Впрочем, я удивляюсь, почему этого не случилось раньше.
     - Будь добр не бросать тени на мое поведение. Я твоя л. ать, прояви же уважение!
     По садовой дорожке, обсаженной лавандой и розмарином, они дошли до теплицы. Отсюда Маргарет могла любоваться своим любимым видом: высокими горами и узкой долиной, в которой пряталась обитель.
     - До чего же очаровательное местечко, верно? - сказал Роберт, оглядывая окрестности.
     Маргарет выпустила его руку и уселась на пень, торчащий из каменистой почвы.
     - Ты говоришь это каждый раз, как приезжаешь сюда. Прости меня, дорогой, но у тебя, должно быть, есть особая причина навестить меня. Не то чтобы я жаловалась, но я беспокоюсь: все ли в порядке?
     Роберт через плечо оглянулся на мать, потом посмотрел на Мику, который уселся на соседний пень.
     - Я подумал, что нужно известить тебя о том, как себя чувствует Финлей.
     - Тебе не скучно дома? - вырвалось у Маргарет. Что-то в отстраненном спокойствии Роберта всегда побуждало ее расспрашивать сына снова и снова. Маргарет знала, что на Финлея брат производит такое же впечатление, но тот воспринимал манеры Роберта скорее как вызов.
     - Скучно, матушка? - Роберт в шутливом ужасе поднял брови. - Никогда! Я просто приехал сообщить тебе о здоровье младшего сына. Долг, и более ничего.
     Маргарет кивнула, но не смогла удержаться от улыбки.
     - Ну так как себя чувствует Финлей?
     - Значительно лучше. Он уже на ногах, хотя все еще нуждается в отдыхе. Ну да это справедливая расплата за скачку из Марсэя под весенними дождями.
     Маргарет почувствовала, что ее умиротворенность тает, как иней под жаркими лучами солнца.
     - Он ездил в Марсэй? Роберт пожал плечами.
     - Я ничего не мог поделать - разве что употребить власть.
     - Тогда так и нужно было поступить. - Маргарет поднялась и сложила руки в привычном жесте монашеского терпения. - Мы здесь, конечно, далеки от мирских забот, но мы слышали о том, что происходит, в особенности в церкви. Мы все знаем о епископе МакКоули и этом глупце Броме.. Наша обитель полна слухов и сплетен. Я думала, ты достаточно благоразумен, чтобы не позволить брату ступить в подобную трясину. Ведь с ним могло случиться что угодно.
     Роберт повернулся и успокаивающе посмотрел на мать.
     - Матушка, с ним все в порядке. Финлей просто ездил узнать, как все обстоит на самом деле. Никто не знает, что он был в Марсэе. Тебе не следует беспокоиться.
     - Не следует беспокоиться? - Маргарет рассмеялась, услышав такой совет. - С того самого дня, как я решила поселиться здесь, оставив вас в Данлорне одних, я беспокоюсь о вас. Да вы и давали мне для того повод - иногда я думала, что вы поубиваете друг друга. Однако я решила позволить вам жить собственной жизнью. С чего бы мне беспокоиться, Роберт? После всего, что ты натворил, после всех дальних стран, где путешествовал, после того, как рассорился с королем, почему, скажи на милость, должна я беспокоиться?
     Роберт рассмеялся, обнял мать и запечатлел у нее на лбу поцелуй.
     - Ох, матушка... Что бы я без тебя делал?
     Маргарет отстранилась с ехидной улыбкой.
     - Ну, я могла бы представить тебе целый список, если пожелаешь. И можешь не отделываться от меня своей светской улыбкой. Ни тебе, ни твоему братцу доверять нельзя - Мика подтвердит.
     - Разве я посмею оспаривать ваши слова, миледи?
     Бросив на парня внимательный взгляд, Маргарет снова уселась на пень. На самом деле она не была ни сердита, ни даже раздражена. Сам факт, что Роберт отпустил Финлея в Марсэй, сказал ей, что сыновья наконец достигли более или менее нормальных взаимоотношений. Сейчас ей этого было достаточно. Сложив руки на коленях, она спросила:
     - Как дела дома?
     - Почему бы тебе не вернуться вместе со мной и не посмотреть самой?
     - Не могу, Роберт. Ты ведь знаешь почему. - Маргарет посмотрела на сына, гадая, нет ли все же еще какой-то причины для его приезда.
     - Но вся твоя жизнь прошла там. Там твой дом, матушка.
     - Нет. Без твоего отца - это не мой дом. Ты и представить себе не можешь, как тяжело мне было в первые недели после его смерти. Как ни хотелось мне быть с тобой, когда ты оказался взаперти, я радовалась, что не должна жить в Данлорне без Тревора.
     Прошу тебя, пойми. Без твоего отца у меня осталась только половина жизни. Часть меня умерла вместе с ним, а оставшейся части лучше здесь, в монастыре, где я по крайней мере могу чему-то учить послушниц. Я не осмеливаюсь принять постриг, потому что не могу полностью отдать себя служению богам. Вам двоим я не нужна, вы это знаете. Пожалуйста, не проси меня больше вернуться.
     Роберт не сводил с матери глаз, пока она говорила, потом посмотрел в сторону.
     - Ты помнишь день, когда встретила отца?
     - Так же ясно, как сейчас вижу тебя перед собой. Почему ты спрашиваешь?
     - Ты помнишь, что подумала, когда увидела его? Какой была твоя самая первая мысль?
     Маргарет не могла не заметить необычного напряжения в голосе сына, но ответила не колеблясь:
     - Да, я помню.
     - Так что?
     - "Это он", - пожала плечами Маргарет.
     Брови Роберта изумленно поднялись. Именно данное выражение всегда казалось ему совершенно неубедительным, и на сей раз впечатление было таким же.
     - И ты никогда не усомнилась? Потом, когда ты узнала отца получше?
     - Я только становилась все более уверенной - такой остаюсь и до сих пор. Роберт, почему ты спрашиваешь? Ты думаешь снова жениться? Ты кого-то встретил?
     Роберт покачал головой; порыв ветра бросил прядь волос ему в глаза, и он нетерпеливо отвел ее рукой.
     - Нет, ничего похожего. Прости меня. Просто мы с Финлеем поспорили...
     - О чем?
     - По поводу старинного манускрипта, который он читал. Древняя история... Забудь.
     Маргарет испытывала соблазн именно так и поступить, но никак не могла увидеть связи между обстоятельствами своей встречи с Тревором и каким-то историческим сочинением. Впрочем, расспрашивать Роберта бессмысленно. Если он решает о чем-то не говорить, его не переубедишь.
     - Милорд...
     Голос Мики прервал размышления Маргарет, она подняла голову. Молодой человек с пламенно рыжими волосами вскочил и показывал на что-то в долине. Через поля галопом мчался всадник. Лошадь под ним была загнана и часто спотыкалась. Когда всадник приблизился, стало видно, что морда коня покрыта пеной, а бока темны от пота. Кто бы ни был этот человек, он ужасно спешил.
     - Вы можете разглядеть, кто это такой? - пробормотал Мика, вставая рядом с Робертом и Маргарет.
     - Нет, - покачал головой Роберт. - Но похоже, что случилось нечто важное.
     Крестьяне, работавшие на полях аббатства, бросили работу и провожали всадника взглядами. Несколько человек поспешили к воротам и придержали коня, когда всадник поспешно спрыгнул на землю, о чем-то спросил и побежал в сад.
     Маргарет взглянула на сына, потом повернулась туда, где дорожка огибала кусты, из-за которых появился посланец в пыльной одежде, с пустыми ножнами у пояса. Увидев Роберта и остальных, он из последних сил кинулся к ним и рухнул на колени перед Робертом.
     - Милорд, - выдохнул он, - я долго и поспешно скакал сюда, чтобы сообщить весьма печальные новости.
     Маргарет стиснула руки, ожидая услышать то, чего больше всего боялась. МакКоули. Что-то с ним случилось.
     Роберт, лучше владевший собой, сделал шаг вперед.
     - Успокойся, парень. Отдышись сначала, а потом скажи мне, в чем дело.
     - Ужасные вести, милорд... - Человек, казалось, был не в силах поднять головы. - Я приехал, чтобы сообщить вам о предательском нападении... и о том, что ваш дядя, его светлость герцог Хаддон, мертв.

14

     - Что ж, Дженни, должен сказать, что пока все очень спокойно, - улыбнулся Лоренс, сопровождая девушку на прогулке по тенистому саду. - Возможно, опасения Беллы все же окажутся необоснованными.
     - Возможно, - рассеянно ответила Дженн, оглядываясь на других гуляющих. Может быть, Аоренсу жизнь в Марсэе и казалась спокойной, но за две недели, проведенные в столице, девушка стала находить, что дворец похож на улей: иногда бурная деятельность была хорошо заметна, иногда - почти невидима, но не прекращалась ни на минуту. Например, весь двор, за исключением самой королевы, с интересом следил, чем кончится нежный роман: вдовствующая герцогиня Койли не давала согласия на брак своего сына с одной из фрейлин королевы, и влюбленным приходилось встречаться тайком. Придворные с увлечением обменивались сплетнями: стоило Дженн решить, будто она услышала самую последнюю, как ей сообщали следующую. Она не любила подслушивать, но, живя в замке, трудно было не соприкасаться с паутиной интриг. Лоренс оказался лучшим провожатым, чем Белла. Он был добродушен и общителен, а также знаком почти со всеми при дворе. Раньше он много времени проводил в столице и поддерживал знакомство со многими аристократами. Сопровождая Дженн, он выказывал ей рыцарское почтение, словно королеве, и иногда они с девушкой весело смеялись над его галантностью. Только благодаря Лоренсу Дженн смогла вынести первые дни в столице, особенно после того, как стало известно о несчастье с дядей Роберта. Дженн хотелось сбежать из королевского замка, кинуться в Данлорн, но что она могла сделать? Роберт лишился любимого дяди, и ничто не могло этого изменить.
     Лоренс подвел девушку к уединенной скамье у пруда; неподалеку Дженн заметила королеву, окруженную дамами, но, как и все при дворе, та едва взглянула на Дженн. Рядом с Розалиндой сидел какой-то разряженный придворный, и они, казалось, были увлечены разговором; однако Дженн была слишком далеко от них, чтобы что-нибудь услышать.
     На второй день по прибытии она была официально представлена королеве. Розалинда милостиво приветствовала ее, но больше ничего не сказала. Дженн порадовалась, что ей удалось так легко отделаться: девушка не представляла себе, о чем могла бы беседовать с королевой. Селара она почти не видела - лишь однажды он прошел через зал, где она находилась. Высокий светловолосый мужчина не обратил на нее внимания, но это совсем не успокоило Дженн.
     Помолчав, Лоренс тихо сказал:
     - Я хотел бы поговорить с вами о Белле и в первую очередь просить вас проявить терпение.
     Дженн искоса посмотрела на него:
     - Что заставляет вас думать, будто я его не проявляю?
     - О, на самом деле ничего. - Лоренс заговорщицки улыбнулся. - Просто иногда вас выдает выражение лица. Когда вы только приехали в Элайту, я никогда не мог догадаться, о чем вы думаете. Теперь это гораздо легче.
     - Я постараюсь, - прошептала Дженн, опуская голову, - только терпение чаще всего дается мне с трудом.
     - Ох, только не примите мои слова за осуждение, Дженни. - Лоренс похлопал ее по руке. - Я просто хотел вам посоветовать дать Белле время привыкнуть... Ваше неожиданное появление произвело в ее жизни огромные перемены.
     - Я знаю, Лоренс, - кивнула Дженн. - Обещаю - я буду стараться.
     - Вот и хорошо, - улыбнулся Лоренс и тут же застыл, глядя куда-то за спину Дженн. Тоном заговорщика он шепнул: - Дженни, дорогая, приготовьтесь сделать свой лучший реверанс. Мне кажется, король собрался наконец сделать свой ход.
     Глаза Дженн широко раскрылись, но она достаточно владела собой, чтобы не обернуться. Девушка решила делать то же, что и Лоренс: когда он встал, встала и она, когда он поклонился, присела в низком реверансе. Помня поучения Беллы, в этой позе она и. осталась, не поднимая глаз выше украшенных серебряными пряжками серых сапог. Затем повелительный и слегка насмешливый голос велел ей подняться.
     - Так это и есть дочка Якоба! Встаньте, дитя, и дайте мне вас рассмотреть.
     Дженн позволила себе поднять глаза достаточно, чтобы заметить украшенную изумрудами цепь на шее короля. Ее сердце отчаянно колотилось, она не смела сказать ни слова.
     - Да. Вы выглядите как настоящая Росс, - сказал король и нетерпеливо добавил: - О, да перестаньте вы скромничать и смотрите мне в глаза!
     Дженн лишь смутно осознавала, что рядом с ней стоит Лоренс, а за спиной короля толпятся придворные. Она подняла глаза и посмотрела на Селара, отчаянно стараясь унять сердцебиение.
     Он выглядел не совсем так, как она ожидала. Король оказался старше, выше и дороднее, прищуренные серые глаза смотрели из-под светлых бровей, сведенных к переносице, словно в глубокой задумчивости. У Селара был орлиный нос и тонкие губы, кривившиеся то ли в улыбке, то ли в недовольной гримасе - Дженн не могла разобраться. Мелодичный голос короля звучал тихо, как будто тот не сомневался, что его услышат в любом случае. Держался Селар как человек, привыкший к власти и знающий, как ее использовать.
     Так вот каков самый близкий друг Роберта - по крайней мере человек, который был ему другом.
     - Я рад, что вы смогли принять мое приглашение, - снова заговорил король. - Я подумал, что вам, выросшей в таких странных условиях, может быть приятно провести весну в Марсэе.
     Дженн заметила, что Селар сделал паузу, и поняла, что от нее ожидают ответа. Она открыла рот и с трудом произнесла:
     - Да, благодарю вас, сир. Король слегка наклонился к девушке.
     - Думаю, для вашего отца оказалось полной неожиданностью, когда после всех этих лет вы появились живая и невредимая. Вам, должно быть, многое пришлось ему рассказать.
     - Да, сир.
     - Нравится вам наш прекрасный город?
     Дженн судорожно сглотнула: в горле у нее пересохло.
     - Да, сир.
     Селар выпрямился, на его лице продолжала играть мрачная улыбка.
     - Что ж, надеюсь, вам и впредь будет доставлять удовольствие пребывание во дворце, миледи, а нам тем временем даже, может быть, удастся найти вам супруга. Я уверен, ваш отец не станет возражать. - Король повернулся к стоящему слева от него человеку. - Напомните мне, чтобы я этим занялся, Нэш.
     - Непременно, сир.
     Дженн бросила быстрый взгляд на придворного, но тот лишь мягко улыбнулся ей, и девушка вновь сосредоточила внимание на короле. Селар сделал шаг в сторону, словно собираясь уйти, но помедлил. Улыбка медленно сбежала с его лица.
     - Было бы несправедливо, если бы я не поинтересовался вашим спасителем, Данлорном. Ведь это он так своевременно нашел вас и вернул в Элайту?
     Теперь уже сердце Дженн не просто билось безумно, оно явно собралось выпрыгнуть у нее из груди.
     - Да, сир.
     - Он теперь, без сомнения, представляется вашему отцу героем... хотя я же забыл: Якоб считает Данлорна предателем, ведь верно?
     Дженн была не в силах ответить. Она не могла догадаться, как далеко заведет ее этот допрос, а было так много всего, о чем она не смела говорить. Если бы только Селар забыл о Роберте, если бы перестал расспрашивать ее о нем, если бы просто ушел... Дженн ужасно захотелось воспользоваться колдовской силой и подтолкнуть короля.
     Словно в ответ на ее безмолвную мольбу Селар с усмешкой сказал:
     - Позвольте дать совет, дитя. Не встречайтесь с Робертом "Дугласом, графом Данлорном, а теперь и герцогом Хаддоном. Уверен, ваш отец оценит мудрость такого решения, даже если не оцените вы. Всего доброго, Лоренс. - Король кивнул им обоим, потом в сопровождении Нэша вышел из сада. Дженн смотрела ему вслед и видела, как Селар прошел мимо королевы, лишь едва склонив голову.
     Лоренс, стоявший рядом с Дженн, шумно перевел дух.
     - Молю богов, чтобы этим все и кончилось. Вы хорошо справились, Якоб гордился бы вами.
     - Гордился? - Дженн следила за окружающими королеву дамами, которые бросали взгляды в ее сторону. - Чем? Тем обстоятельством, что я его не опозорила?
     Лоренс тихо рассмеялся:
     - Пойдемте. Думаю, нам следует отчитаться перед вашей сестрой. Если повезет, Белла теперь немного оттает. Я рад, что ее не оказалось с нами. Она не любит Селара, винит его в случившемся с Якобом несчастье.
     Взяв девушку за локоть, Лоренс решительно повел ее в замок.
     Розалинда покинула сад, сопровождаемая Кандаром и фрейлинами. Ей снова не удалось поговорить с Селаром. Впрочем, даже если бы она и спросила про МакКоули, супруг ничего бы ей не сказал. Ее вопросы, как всегда, лишь вызвали бы раздражение, и король мог вовсе запретить ей посещать опального епископа. Так как же ей оказать помощь МакКоули? Как узнать, не замышляет ли Селар против него чего-то еще более ужасного?
     Кандар... Сможет ли он быть чем-то полезным? В конце концов, он же кузен Селара, и тот ни в чем не заподозрит его, если родич начнет задавать вопросы; более того, собственному кузену Селар скорее всего скажет правду о своих намерениях. Да, это лучший путь, да и единственный. А уж потом она найдет способ передать послание Годфри.
     Но как попросить Джорджа о такой услуге? Заговорить прямо сейчас, когда ее дамы навострили ушки и пристально следят за всеми, с кем она разговаривает? Можно, конечно, ограничиться намеками, но тогда Кандар может совсем неправильно понять ее...
     В этом случае он просто спросит Селара напрямик, а уж тот сразу поймет, кто на самом деле интересуется МакКоули... и тогда... тогда...
     Да и какой во всем этом смысл? Никто из них ничего не может сделать, чтобы освободить МакКоули. Даже Годфри не обещал ничего такого. Для Розалинды предпринять столь откровенную попытку значило выдать себя и ничего не достичь. Единственное, что ей оставалось, - эта ждать и внимательно прислушиваться ко всему, что говорится вокруг. И проявлять терпение.
     Да, только терпение и надежда ей и остаются; как ни мало этого, даже проблеск надежды лучше полного отчаяния...

***

     - Умоляю вас, сир, обдумайте еще раз свое решение. Вы ведь уже подписали приговор, осталось лишь определить день казни. Откладывать опасно!
     Нэш смотрел, как Вогн распаляет себя, снова и снова обращаясь к королю; проктор в последние дни стал так несдержан - удивительно, как Селар это терпит. Но король лишь кивнул Вогну с насмешливой улыбкой, на взгляд Нэша - откровенно оскорбительной. Вогн, впрочем, ничего не заметил и продолжал:
     - Если оставить Блэра в живых, ему, несомненно, будет оказана поддержка. И если он...
     - Разве я сказал, что собираюсь оставить Блэра в живых? - Селар поднялся и прошел вдоль всего пустого сейчас стола совета. - Я просто сообщил вам, что не готов еще назначить дату. Я хочу, чтобы он как следует помучился. Его жена и сын в наших руках, и пока это так, ни сам Блэр, ни его сообщники ничего не предпримут.
     Думаю, что приму решение на следующей неделе. Да, и раз уж мы коснулись этой темы... Мне казалось, я выразил вам свое желание видеть живыми обоих - и Блэра, и Хаддона. Так почему в темнице всего один узник?
     Вогн равнодушно пожал плечами:
     - Печальная случайность, сир. Хаддон отказался сдаться и сражался так, что его оказалось невозможно захватить. Я расспросил солдата, который его убил: у парня просто не оставалось выбора.
     Селар кивнул.
     - Тем не менее я желаю, чтобы солдата наказали. Не очень сурово, конечно: просто чтобы остальные не забывали о необходимости выполнять мои приказы. Молодой человек, впрочем, оказал мне услугу, избавив нас от Хаддона.
     - Слушаюсь, сир. А как насчет Данлорна?
     - Что насчет Данлорна?
     - Разве не пора послать комиссию, чтобы доказать его участие в заговоре дяди? Данлорн наверняка заранее знал о его измене. А если Данлорн - участник мятежа, он должен быть наказан.
     - Должен? - Селар словно выплюнул это слово. - Когда мне понадобится что-нибудь узнать о Данлорне, я спрошу. До того я ничего не желаю слышать.
     - Но, сир, не можете же вы продолжать его защищать! Теперь, когда Блэр и МакКоули схвачены, Данлорну ничего не будет стоить поднять народ против вас - хотя бы только чтобы освободить тех двоих.
     - Я однажды уже сказал вам, проктор, - тихим голосом ответил Селар, - что Данлорн никогда не выступит против меня. Никогда, вы поняли? Я принял решение оставить его в покое - как я поступил и с Якобом Россом - еще десять лет назад. Пусть живут, как им хочется. Они не смогут и не захотят причинить мне вред, а потому лучше оставить их заниматься своими делами, чтобы симпатизирующий им народ о них забыл. Бездействие Данлорна быстро лишит его той поддержки, которую он мог бы иметь сразу после возвращения, а что касается Блэра... У нас нет доказательств того, что Данлорн знал о его намерениях. Мне этого достаточно, значит, и вам тоже. Я ясно выражаюсь?
     Вогн надулся и стиснул зубы:
     - Да, сир.
     Когда проктор с поклоном вышел, Селар взглянул на Нэша.
     - Этот глупец совсем запутался. Я больше уважал бы его, научись он держать себя в руках и не выставлять на посмешище.
     Нэш позволил себе улыбнуться:
     - Не вы один так считаете, сир.
     Селар отодвинул от стола кресло и уселся.
     - Я не стал бы с ним церемониться, - вздохнул он, - если бы все еще не нуждался в поддержке Гильдии. Как вы считаете, возможно ли заменить Вогна Осбертом?
     - Пока еще нет.
     - Жаль, - протянул Селар. Нэш сплел пальцы и пробормотал:
     - Можно мне задать вопрос?
     - Конечно.
     - Почему вы все еще защищаете Данлорна? О, я понимаю, что вы не хотите выступать против него открыто, особенно теперь, после недавней смерти его дяди. Вы не хотите, чтобы он превратился в мученика. Но мне кажется, что за вашим отношением кроется что-то еще.
     Селар медленно кивнул и опустил глаза.
     - Верно, Сэмдон, много, много чего-то еще. - Нэш молчал, зная, что, если Селара не торопить, он скажет больше. - Вогн и остальные продолжают считать, что я все еще чувствую себя в долгу перед Данлорном за то, что он спас мне жизнь, - после паузы продолжил Селар. - Может быть, в какой-то мере это и так, но не чувства направляют мои действия. Я не могу объяснить вам, почему я удалил его из совета, - достаточно сказать, что с момента, когда он покинул Марсэй, все радикально переменилось. Вы должны понимать, каким грозным противником он был. Пока он оставался рядом со мной, я с наслаждением следил за его действиями, за тем, как блистательно он разделывался с доводами своих врагов. Однако так не могло длиться вечно. Думаю, мы оба это понимали. Впрочем, в свое время он, безусловно, был мне полезен.
     - И полезен до сих пор. Селар еле заметно улыбнулся:
     - Пока Вогн ярится по поводу моей несговорчивости насчет Данлорна, он не досаждает мне с другими делами. И кто знает, когда мне понадобится подходящий козел отпущения? - Селар резко поднялся и потянулся. - Нет, пусть лучше все остается как есть. Я предпочитаю не иметь дела с Данлорном, чем оказаться перед необходимостью вступить с ним в борьбу. К тому же для Вогна почему-то Данлорн - больная мозоль. Он утверждает, что для этого есть веские причины, но не говорит какие. Мне кажется, Роберт утратил желание снова вступать в борьбу. Он не больше стремится стать вождем, чем любая овечка в стаде. Что бы ни думал и ни говорил Вогн, Роберт поклялся мне в верности, а я знаю точно, что он скорее умрет, чем нарушит клятву. Он однажды предостерег меня, что, если я когда-нибудь нанесу удар по его семье, он меня уничтожит. Что ж, прикончив его любимого дядюшку, я именно это и сделал, и все же Данлорн не пикнул. Вот я и говорю: Роберт выдохся. Кстати, - Селар обошел вокруг стола и жестом предложил Нэшу следовать за собой, - что вы думаете о вновь обретенном отпрыске Якоба?
     - Она довольно хорошенькая, - поднял брови Нэш, - хотя и еле связывает слова. Думаю, это следствие подавляющего влияния вашей личности.
     Селар рассмеялся и хлопнул Нэша по плечу.
     - Так и должно быть. Оставляю решение насчет девушки на ваше усмотрение - в конце концов, пригласить ее сюда была ваша идея. Выясните, действительно ли она так тупа, как кажется, и искренне ли ее желание постричься в монахини. Если нет, то нужно будет найти ей мужа - кого-нибудь, кому я могу доверять, - и сделать это раньше Якоба. Поговорите с ней, завоюйте ее доверие - только следите за тем, чтобы рядом не оказалось ее сестрицы. Клянусь: у этой женщины язык острее моего меча!
     Нэш посмеялся вместе с Селаром; да, конечно, он поговорит с девушкой - разве может он нарушить приказ короля!

***

     Ночь была тихой и безветренной. Город сладко спал, хотя этот сон никак нельзя было бы назвать невинным. Лишь церковный колокол, отбивающий часы, нарушал безмолвие. Нэш устроился на своем любимом месте у окна и закрыл глаза.
     Он проделывал это уже в пятый раз за последние недели, но каждая попытка найти неизвестного колдуна оканчивалась неудачей. Вместо того чтобы избавить его от опасений, такое отсутствие результатов лишь усиливало озабоченность Нэша. Неужели он мог кого-то пропустить? Неужели все его старательно продуманные планы нейтрализовать Врага провалились? Может ли случиться, что Враг объявился как раз теперь, когда Союзница так близка?
     В такое с трудом верилось - но все же ничего невозможного тут не было. Оставался шанс - хоть и небольшой, - что Наш не нашел всех родившихся тогда детей.
     Впрочем, нет. Тот всплеск исходил от кого-то очень, очень сильного. Даже сам Нэш не был так силен в восемнадцать лет.
     Значит, это не Враг, это кто-то другой. Но кто?
     Нэш глубоко втянул воздух и задержал дыхание. Соединив руки, он коснулся кольца с кроваво-красным камнем, которое всегда носил на левой руке, и сосредоточился, безмолвный и неподвижный. Дыхание его прервалось, мысли растаяли. Нэш выплеснул на город свою темную силу.
     Вот Валена, спящая в своем домике неподалеку от резиденции Гильдии. Ее аура была такой яркой, такой знакомой, Нэш видел женщину отчетливо, как днем. Вот Вогн, Осберт, другие гильдийцы. Нэш послал свой колдовской взгляд дальше, вниз по склону холма, на котором стоял замок, к реке. Ауры тысяч крошечных спящих душ, бессильных и бесплодных. Ауры этих людей не были похожи на ауры колдунов: они были бледные и безжизненные, почти невидимые, заметные лишь опытному глазу. Нэш двинулся дальше - вдоль берега, к холодной воде, потом обратно, к замку. Там тоже было множество спящих, не замечающих его легкого прикосновения. Король, его советники, придворные... Все спят. Все, кроме...
     Нэш широко раскрыл глаза. Нет! Это невозможно! После всех его усилий... Она не могла этого сделать в одиночку!
     Но ей удалось. Теперь сомнений быть не могло - мучительная очевидность... Касание, которое он ощутил вечером того дня, когда она приехала в столицу, означало одно: это она, Союзница. Каким-то чудом, несмотря на все принятые меры, она сумела развить свою силу - независимо от него, Нэша, и теперь он не имел над ней никакой власти!
     Нэш вскочил и заметался по комнате, но идти ему было некуда; он был полон бесполезной энергии человека, внезапно оказавшегося в опасности - опасности близкой, реальной, заставляющей стыть в жилах кровь. Нэш резко остановился и взглянул на кольцо у себя на руке. Его затряс непреодолимый хохот, и Нэш против воли восхитился ситуацией.
     Итак, ему предстоит решить гораздо более трудную задачу. Что ж, он всегда знал, что управлять Союзницей будет нелегко. Однако свою природу изменить она не может. И самое приятное: теперь Нэш не сомневался, что Враг не имеет никакого отношения к последним событиям.
     С этой утешительной мыслью Нэш сбросил одежду и улегся в постель; когда он уснул, с его лица все еще не сходила улыбка.

***

     Дженн в одиночестве бродила по коридорам замка. Белла наконец разрешила ей выходить без сопровождающих, и Дженн не искала общества. Сейчас ей хотелось лишь покоя. Оставалось еще две недели до того дня, когда они смогут покинуть Марс эй, не вызвав нареканий. Две долгие, унылые, полные напряжения недели. Две недели, когда нужно следить за каждым словом, каждым жестом, когда любая мелочь может все безнадежно испортить. Король поговорил с ней и теперь, казалось, решил оставить ее в покое, но только что это могло значить? Он о ней забудет? Или ей предстоит просто сидеть и ждать, когда он найдет ей подходящего мужа, как обещал?
     Какой смысл беспокоиться и все думать и думать о короле? Она бессильна его остановить, может делать только то, что ей скажут. Она в ловушке, откуда нет выхода: если бы ее бросили в темницу, она не была бы более беспомощна. Жизнь, которую ей предстоит вести, так не похожа на все, что она испытала до сих пор...
     Одна стена галереи, по которой шла Дженн, была прорезана окнами, и яркие солнечные лучи делали деревянный пол полосатым. С другой стороны располагались двери, а в конце проход делал резкий поворот. Когда Дженн дошла до него, до нее донеслись голоса. Опираясь рукой на каменную стену, девушка осторожно выглянула. По галерее перед окнами прогуливались две знатные - судя по их нарядам - дамы: третья, более преклонного возраста, сидела на мягком табурете. Дженн уже собралась пройти мимо них, но что-то в тоне их беседы заставило ее помедлить. Она сделала шаг назад, чтобы ее не заметили, и стала ждать.
     - Она была так неуклюжа, Фрэнсис, что и сказать вам не могу. Жаль, что вы не видели!
     - Да, хотелось бы мне на нее посмотреть!
     - Представьте: король, одетый так, что затмевает всех лордов, выходит в сад и специально подходит и заговаривает с ней. И что же она отвечает?
     - Да, что она ответила? - спросил старческий голос.
     - Ничего! Или почти ничего - только "да, сир" и "нет, сир". Ну разве можно в такое поверить? Король выбрал ее для беседы, а она ни слова не может вымолвить!
     - Ну, у вас, Хетти, таких трудностей не возникло бы.
     - Конечно, нет. Впрочем, я ведь не воспитывалась в столь... романтических условиях, как она.
     - Прекрасно сказано.
     - Но скажите пожалуйста: о чем она только думала, являясь ко двору? Рассчитывает найти мужа - в своем-то возрасте? Ей, должно быть, восемнадцать или девятнадцать. Кто ее возьмет?
     - Ну ведь она - наследница Элайты.
     - Это верно, но девчонка не следит за модой, носит цвета, которые ей не к лицу, а уж манеры! Не знаю, о чем только некоторые люди думают! Ведь могла бы эта ее надутая сестрица руководить бедняжкой!
     - Может быть, она не может себя заставить. Не уверена, что на ее месте приветствовала бы появление подобной родственницы - особенно после всех приключений, которые, несомненно, ей выпали.
     - О да! Можно себе представить!
     - Я не сомневаюсь, что вы это себе прекрасно представляете.
     - Что за варварство - считать, будто девица сможет снова войти в благородное общество, словно получила нормальное воспитание. Я слышала, что она провела большую часть жизни, прислуживая в таверне!
     Дженн не захотелось слушать дальше. Она повернулась и побежала обратно. Необходимо выбраться отсюда, из этого душного, прогнившего места. Она не глядя сбежала по лестнице и распахнула дверь внизу. Неожиданно она оказалась на ярком солнечном свету - в центральном дворе замка. На мгновение она замерла на месте; ее сердце громко колотилось. Немного успокоившись, девушка двинулась к воротам. Неподалеку виднелась базилика, величественная и полная покоя. Дженн, задыхаясь, добралась до высокой бронзовой двери и толкнула ее.
     Внутри было темно, хоть солнечный свет и струился сквозь витражи. Дженн поспешно вошла внутрь и двинулась дальше уже спокойнее. Здание было почти пусто, и его прохладные тени и простор высокого купола охватили девушку, как успокаивающее объятие. Дженн постепенно отдышалась, но противоречивые чувства все еще терзали ее, когда она приблизилась к ступеням алтаря. Высоко над ней на стене висел триум, символ вечно нераздельных богов. Минея, Серинлет, злой Бролех...
     Не задумываясь, Дженн опустилась на колени, не сводя глаз с триума. Она попыталась молиться Минее, но слова не шли. Казалось, даже мысли Дженн лишились свободы.
     - Она знает, что вы молитесь ей, даже если вы не знаете, что сказать.
     Дженн вздрогнула при звуке тихого голоса у нее за спиной и медленно обернулась. Рядом стоял молодой священник, сложив руки под стихарем.
     - Именно так действует вера, - продолжал он. - Понимаете, она рождается не в разуме, а в сердце. Минея знает это. Она знает, что у человека может не оказаться сил молить о спасении кач раз тогда, когда он больше всего нуждается в помощи. Поэтому слова не важны.
     Голос священника был тих и спокоен, манеры мягки. Взгляд его был взглядом священнослужителя, а не лорда или короля. Он ничего от Дженн не требовал - даже ответа на свои слова.
     Девушка снова взглянула на триум.
     - Тогда почему же мы молимся?
     - А почему мы разговариваем? Когда мы возносим молитву, мы обращаемся не только к богам, но и к себе. Иногда единственный способ понять свои чувства - это выразить их в молитве.
     - Я не могу сделать ни того, ни другого, - прошептала Дженн, опустив голову. Она медленно поднялась на ноги и взглянула в лицо священнику.
     - Со мной такое тоже иногда случалось, дитя мое. Самое важное - ваша искренняя вера в Минею.
     Дженн пожала плечами, продолжая смотреть на священника.
     - Я привыкла верить в себя, отец. Теперь же я чувствую, что не в силах верить никому.
     Священник некоторое время молчал, потом протянул Дженн руку и повел ее прочь от алтаря в южный придел базилики. Затем он снова начал говорить, еще более тихим голосом, чем раньше.
     - Я знаю, в такие моменты трудно сохранить веру, но помните - вы не одиноки, даже если кажется, что все, кто вас любил, вас бросили.
     - Дело не в этом, отец, просто... Священник остановился, ожидая продолжения.
     - Я... Мне нигде нет места. Я так многого лишилась... Хотя мне не следует жаловаться. Я хочу сказать - я нашла своего отца, нашла свой дом. Но... но я лишилась свободы! Куда бы я ни повернулась, меня окружают другие люди, требующие чего-то, принуждающие... Теперь не имеет значения, кем я была, что делала. Жаловаться не следовало бы - я так много теперь имею, но... - Дженн умолкла и обвела взглядом базилику, словно в поисках ответа на свои вопросы. - Я просто не знаю, кто я теперь.
     Девушка в отчаянии посмотрела на священника. Тот ответил ей ласковой улыбкой.
     - Да нет же, знаете. Вы знаете это точно. Вы не изменились, просто на вас свалилось больше, чем вы можете воспринять за короткое время. Рано или поздно вы во всем разберетесь и, когда это случится, сами же будете удивляться, почему считали это проблемой.
     - Но проблемы стоят передо мной сейчас, отец, - возразила Дженн, однако священник поднял руку и мягко коснулся ее губ.
     - Вы не одиноки, Дженн, поверьте мне.
     Дженн вытаращила на него глаза, но священник не отпустил ее руки. Дженн? Откуда он знает, кто она такая? Почему он так ее назвал?
     Должно быть, он прочел изумление у нее на лице, потому что мягко пояснил:
     - Мне кажется, у нас есть общий знакомый. Финлей. Дженн ничего ему не ответила, но позволила проводить себя до двери. Прежде чем расстаться, священник сказал:
     - Я - отец Джон Баллан, миледи. Если я вам понадоблюсь, вы всегда найдете меня здесь, а если захотите кого-то за мной послать, то нужно просто спросить секретаря архидьякона Хильде - рика. Вы не одиноки, дитя мое, и никогда не будете одиноки.
     Отец Джон начертил на лбу Дженн знак триума, благословляя девушку, потом с мягкой улыбкой попрощался с ней.
     Дженн медленно спустилась по ступеням, не оглядываясь назад. Не одинока? Как это? Внутри себя она была одинока - даже если бы Роберт мог с ней мысленно разговаривать, сейчас их разделяло слишком большое расстояние. Так что легко священнику говорить такое...
     - Добрый день, миледи. Решили осмотреть нашу прекрасную базилику? - Дженн резко обернулась. Это оказался тот гильдиец, что сопровождал короля. Он улыбнулся и пошел с ней рядом. - Впечатляющее здание, не правда ли? Там так много настоящих произведений искусства, а эти великолепные витражи! Мы, жители Марсэя, очень гордимся нашей базиликой.
     Дженн собрала остатки самообладания и вежливо ответила:
     - Да, действительно, у вас есть для того все основания.
     - Некоторые мои братья в Гильдии даже несколько ревнуют. Резиденция Гильдии, конечно, добротное здание, но ему не сравниться с устремленным ввысь величием базилики. Я показал бы вам резиденцию Гильдии, но, как вам известно, доступ туда имеют лишь члены святого ордена.
     - Конечно, - кивнула Дженн. С чего бы гильдийцу беседовать с ней - да еще так любезно? Или его послал король?
     - Вы возвращаетесь в замок, миледи? Не позволите ли мне проводить вас? - Нэш поклонился, и они начали подниматься на холм к воротам замка. - Думаю, вам в столице многое кажется таким непривычным... Здесь все так бурлит по сравнению с вашей тихой Элайтой.
     Дженн искоса взглянула на спутника:
     - Вы знаете Элайту?
     - Я проезжал через нее однажды, много лет назад, - ответил Нэш. - Невероятно красивое место с величественными горами вдали. В ясный день, должно быть, из замка все видно вокруг на многие лиги.
     - Действительно, это так. Я полюбила Элайту с первого взгляда. - Несмотря на все свои заботы, Дженн обнаружила, что разговаривать с гильдийцем легко и приятно.
     - У вас, наверное, была возможность хорошо узнать окрестности, после того как вы вернулись?
     - К сожалению, нет. На это не было времени - ведь мне так многому нужно было учиться. Я предвкушаю поездки верхом, когда я смогу побывать в холмах и в лесу. Пока что я их видела только с башни замка.
     Нэш кивнул:
     - Простите меня, миледи, но вы же понимаете: ваше неожиданное возвращение к отцу вызвало много разговоров. Мы все считали, что детей, похищенных во времена Смуты, найти уже не удастся. Кажется просто чудом, что вас нашли. Правда ли, что вы ничего не помните о своей прежней жизни в Элайте?
     Дженн хотелось быть любезной со своим спутником, ответить ему в том же легком тоне, но у нее в памяти все еще звучали голоса тех женщин, их злобные речи. Да и какими бы мягкими ни были манеры этого человека, он все равно оставался членом Гильдии и приближенным короля. Поэтому она ответила сдержанно:
     - Я совсем ничего не помню. Для меня оказалось полной неожиданностью, когда мне сообщили о моем истинном происхождении. Я даже не сразу в это поверила.
     - А теперь? Я слышал разговоры о вашей приверженности церкви. Вы намерены постричься в монахини?
     Дженн в растерянности ухватилась за первую же фразу, пришедшую на ум:
     - Я... я еще не решила, хотя должна признаться, что такая жизнь меня привлекает. Я слишком много лет провела в скитаниях и жажду умиротворения, которое достижимо лишь в стенах монастыря. Конечно, мне следует подождать - нужно еще так многому научиться, да и покидать отца так быстро после возвращения я не хочу.
     Проклятие, откуда взялась такая откровенность?
     - Конечно. - Нэш кивнул и понимающе улыбнулся. Он держал себя так просто, так открыто... - Простите меня, миледи, но ведь вы относитесь ко мне с подозрением, верно?
     Дженн бросила на него изумленный взгляд, но гильдиец, похоже, не ждал ответа.
     - Вы соблюдаете вполне понятную осторожность, я знаю. Вы гадаете, не донесу ли я о ваших словах королю.
     - Ну... - Дженн запнулась, не уверенная, следует ли признать справедливость этих слов. Впрочем, отпираться, пожалуй, бесполезно. - Я знаю, что вы близки к королю. Я не могу не задумываться о том, почему он вызвал меня сюда.
     Нэш добродушно рассмеялся:
     - Вы очень тактичны, миледи. Со мной это не обязательно. Не сомневаюсь, ваши друзья объяснили вам причины интереса к вам. Не обижайтесь и не бойтесь. Король не хочет вам зла.
     Дженн взглянула в глаза гильдийцу, но прочла в них лишь честность и прямоту, необычные для придворного. Трудно было не испытывать к нему симпатии. Дженн нерешительно улыбнулась.
     - Я никогда такого и не предполагала. Но вы должны понять: все здесь для меня ново и незнакомо.
     - Конечно. - Нэш снова улыбнулся.
     Теперь они дошли до внутреннего двора, где толпа придворных собралась вокруг всадников, отправляющихся на прогулку в холмы. Нэш бросил на них взгляд, потом снова повернулся к Дженн:
     - Будет очень жаль, если, пока вы здесь, вам не позволят осмотреть окрестности Марсэя, миледи. Как вы полагаете, ваша сестра согласится отпустить вас со мной - может быть, завтра?
     - Я... - Дженн смутилась. Ей очень хотелось бы отправиться на прогулку, но с Нэшем? Одним из главарей Гильдии?
     - Ах, Нэш! Вот вы где!
     Дженн и Нэш обернулись и увидели быстро приближающегося к ним самого проктора Вогна. - Вас спрашивал король... - Вогн оборвал фразу, заметив Дженн. Девушка покраснела под его пристальным взглядом и опустила глаза.
     - Я полагаю, вы - леди Дженнифер, - проворчал Вогн. - Хочу воспользоваться возможностью приветствовать вас при дворе - а также поздравить с возвращением в число живых.
     Вогн поклонился, но Дженн почему-то ощутила смутное беспокойство. Ничего подобного она не испытывала, даже разговаривая с королем, и поспешила отнести это за счет ужасной репутации проктора. В конце концов, перед ней был смертельный враг Роберта, поэтому настороженность была естественной. И все же ее тело напряглось, словно ожидая нападения.
     Дженн подняла глаза и увидела на лице Вогна улыбку, которую сам он, по-видимому, считал ласковой; однако Дженн сочла, что она скорее напоминает гримасу.
     - Я собирался побеседовать с вами, миледи, как только услышал о вашем прибытии. Меня заинтересовала ваша история. Поразительное событие. Удивительно, как это его светлости пришло в голову вернуть вас отцу через столько лет после вашего исчезновения, но я не сомневаюсь, что он счел это благородным поступком. Скажите мне, - добавил, сбросив улыбку, как маску, - говорил он вам о своих планах?
     Дженн смотрела в бесцветные холодные глаза, и ее беспокойство росло. Все это так напоминало допрос, который устроил ей совет Анклава, и к тому же девушку охватило ощущение чего-то темного, зловещего, словно смрадное дуновение из сточной трубы. Исходило ли оно от Вогна? Или во дворе был кто-то еще?..
     Однако Вогн ждал ответа. Дженн притворилась, что не поняла.
     - Его светлость? Кто это, милорд проктор?
     - Герцог Хаддон - вы, конечно, знали его как Данлорна. Ну так что?
     - Милорд?
     - Что вы знаете о его планах, дитя? - проревел Вогн. На него уже начали оглядываться.
     В глубине души Дженн начали прорастать семена паники. Они все смотрели на нее, только и ждали, чтобы она сказала или сделала что-то неправильно. Что-то, что принесет ей беду - ей или Роберту. Дженн растерялась. Если бы только можно было убежать, убежать от них всех...
     - Я понимаю ваши колебания, миледи, - продолжал Вогн сладким голосом, - но вы только себе навредите, если не станете отвечать. Вы должны знать, что Данлорн - предатель. Не захотите же вы оказаться его сообщницей? Вы должны сказать мне, когда он собирается явиться в Марсэй. Я знаю, что он это сделает. И я желаю знать когда.
     Дженн отчаянно искала слова, старалась придумать, как выгородить Роберта.
     - Он... Его светлость ничего не говорил про Марсэй. Он сказал, что собирается остаться в Данлорне.
     - Вы лжете! - рявкнул Вогн и схватил Дженн за руку. - Он и вас развратил, так что вы приняли его сторону! Отвечайте, девчонка! Скажите мне правду!
     Дженн охнула: пальцы Вогна впились ей в руку. Она попыталась высвободиться, но проктор был слишком силен. Он заманит ее в ловушку или будет держать в темнице, пока она не скажет того, что он хочет... Он не отпустит ее, пока она не признается - не важно в чем, он все равно использует это во вред Роберту. Но как ей быть? Сможет ли она солгать ради того, чтобы вырваться от этого человека? Чтобы избавиться от отравы зла, которая с такой ледяной настойчивостью вливается ей в душу?
     Да! Она готова на все - лишь бы вырваться. Сейчас и навсегда. Бежать от этих ненавистных лиц, от обмана, ненависти и страха.
     Ее собственного страха. Все ее существо жаждало освобождения. Да. Она скажет что угодно... даже...
     Предаст Роберта?
     О боги! Что она готова сделать!
     Дженн втянула в себя воздух и в упор посмотрела на человека, который все еще продолжал стискивать ее руку. Она увидела прищуренные глаза, отечное лицо, глубокую и беспощадную ненависть к единственному противнику, которому хватило и отваги, и силы, чтобы ему противостоять. Но потом она увидела его истинную сущность. Мелочность, жадность, мстительность... Когда его время минует, ничего не останется от его жажды власти, ничего не останется от него самого - только воспоминание о чем-то злобном, извращенном.
     Словно стена рухнула в сознании Дженн; исчезли все страхи и отчаяние последних недель. На их месте остался лишь холодный, беспощадный гнев.
     Дженн намеренно позволила глазам наполниться слезами, боязливо взглянула на Вогна, заставила свой голос дрогнуть.
     - Простите меня, милорд. Я совсем не хотела казаться непокорной.
     Говоря это, она направила свою силу в глубь этой липкой влажной плоти. Как ее учила Шиона? Надавить, сначала слегка. Потом сильнее. Оттолкнуть его мысли прочь от нее, прочь от Роберта.
     - Мне очень жаль, но его светлость говорил лишь о своем желании вернуться домой. Мне кажется, он собирается там и оставаться. У него нет стремления возвращаться ко двору. - "Верь мне", - твердила она, усиливая давление. "Забудь. Оставь меня в покое".
     Она выдержала взгляд Вогна; неожиданно тяжесть и беспокойство исчезли. Дженн чуть не вздохнула с облегчением.
     Вогн поднял брови и выпустил руку девушки. Когда он заговорил, в его тоне звучало полное удовлетворение.
     - Прекрасно, миледи. Искренне надеюсь, что вы получите удовольствие от пребывания в столице. Нэш, проводите леди Дженнифер в ее покои, прежде чем пойдете к королю.
     Вогн повернулся и ушел, и Дженн с трудом удержалась от того, чтобы не рассмеяться с триумфом. Но опасность еще не миновала. Дженн повернулась к Нэшу.
     - Благодарю вас за вашу любезность, сэр. Прошу, не позволяйте мне отвлекать вас от обязанностей перед королем. Я могу дойти до своих комнат и одна. Я с удовольствием поеду с вами завтра, если сестра позволит.
     Нэш выглядел озадаченным, и на мгновение девушке показалось, что он хочет задать ей какой-то вопрос. Потом выражение его лица переменилось, и Нзш улыбнулся:
     - Что ж, сегодня вечером я попрошу ее согласия. - Он почтительно поклонился и ушел.
     Дженн ужасно хотелось припуститься бегом; ей было трудно сдержать свое ликование, однако она заставила себя чинно войти в здание и подняться по лестнице. Наконец, добравшись до ведущего к их с Беллой покоям коридора, она рассмеялась и, подхватив юбки, закружилась на месте. Заглянув в свою комнату и никого там не обнаружив, Дженн решительно постучалась в дверь сестры. Получив разрешение войти, она не колеблясь переступила порог.
     Белла сидела у стола и писала письмо, а Лоренс лениво листал толстую книгу.
     - Как удачно, что вы оба здесь, - с довольной улыбкой сказала Дженн. - Думаю, нам пора прекратить участие в этом спектакле и отправляться домой. Если не возражаете, я велю Адди предупредить нашу охрану, и тогда, поторопившись со сборами, мы смогли бы выехать завтра утром.
     - Ты что, - подняла голову от письма Белла, - сошла с ума? Мы не можем так просто уехать. Мы еще не пробыли здесь столько, сколько велено. Король...
     - Король нисколько мной не интересуется, а если я ему понадоблюсь, он знает, где меня найти. Думаю, нам лучше уехать. - Дженн усмехнулась: наконец-то она чувствовала себя самой собой, чего с ней уже давно не случалось. Полезно все-таки бывает разозлиться, особенно если эта злость оказывается направлена на жалость к себе и боязливость.
     - Но мы не можем покинуть двор, - настаивала Белла.
     - Послушай, если королю действительно хочется, чтобы я жила в столице, это ведь сразу выяснится, - убеждала ее Дженн.
     Лоренс, как всегда спокойный, подошел к сестрам.
     - Мне кажется, Дженни, что вы слишком торопитесь.
     - Ничего подобного, Лоренс. Я прекрасно знаю, что делаю. Мы достаточно долго играли в эти игры, достаточно расстилались перед королем из страха перед тем, что может случиться. Поверьте, Селар не видит во мне угрозы, по крайней мере такой угрозы, которую нельзя устранить, выдав меня замуж. Мне надоело извиняться за свое возвращение, извиняться за свой Дом. Мне потребовалось тринадцать лет на то, чтобы найти свою семью, и будь оно все проклято, если теперь я буду стыдиться своего имени! Давайте собираться.
     - Но, Дженни... - снова начал Лоренс.
     - И, пока не забыла, - с ледяной улыбкой перебила его Дженн, - я предпочла бы, чтобы вы не называли меня Дженни. Дженн или Дженнифер вполне подходящие имена.
     Девушка повернулась и направилась к двери, бросив через плечо:
     - Дайте мне знать, если понадобится помощь в сборах.

***

     Лунный свет плясал на волнах Виталы, словно стая светлячков в ночи. Легкий ветерок влетал в открытое окно Нэша. Он подставил лицо мягкому дуновению, позволил ему ласкать свои щеки, бросать волосы в глаза.
     Селар только посмеялся - посмеялся ее смелости и сказал: "Пусть едет".
     Нэшу пришлось присоединиться к королевскому веселью - он знал, что бессилен остановить девушку. Пока еще бессилен.
     Проклятие, она была так близка! Нэш шел с ней рядом, мог коснуться ее рукой. Он не торопил события, понимая, что в таких делах поспешность неуместна, потому что рассчитывал, что девушка пробудет в Марсэе целый месяц. Но нет, она ускользнула...
     Его ждала Валена, он должен был этой ночью прийти к ней. Она, конечно, захочет узнать, что случилось, но Нэшу сейчас ее навязчивые ласки совсем не казались привлекательными. Ему нужно как следует подумать. За последний год он продвинулся далеко, очень далеко - добился так необходимой ему дружбы короля. Однако он еще не обладал достаточным влиянием, чтобы помешать Дженн уехать.
     Нэш по давней привычке послал в ночь свое колдовское зрение. Теперь, когда они встретились, он должен быть в силах найти Дженн, где бы она ни была. Однако он не почувствовал ничего - совсем ничего, так же как и днем.
     О, несомненно, она очень искусно разделалась с Вогном. Нэш сделал тогда совсем простую вещь - потянулся к ней и попытался нащупать ее щит, но даже такой малости ему не удалось сделать. Все, что он мог видеть колдовским зрением, - это отсутствие Дженн. Да, она обладает огромной силой - как и было предсказано.
     Наш взялся за древний манускрипт, лежавший на подоконнике, и начал разбирать мелкий почерк. Рукопись была на древнесэльском - языке, давно забытом и почти никому теперь не известном. Во всей Гильдии не набралось бы и полудюжины ученых, способных разобрать эти каракули, - и еще меньше тех, кто понял бы хоть одно слово из прочитанного. Но Нэш понимал...
     "Да не будет ей дозволено жить и найти сподвижников, ибо ей назначено повести силы света против Ангела Тьмы. Она - свет надежды для тех, кто нас низвергнет. Однако нам должно оберегать ее, пусть и стремится она нас уничтожить. Она - последняя в своем роду, ею все кончается и все начинается. Лелейте ее и радуйтесь ей, соединитесь с ней навечно".
     Нэш снова взглянул за окно; на луну набежало прозрачное облачко. Нэш уронил манускрипт на пол и снова подставил лицо прохладному ветерку.
     Дженнифер Росс. Союзница. Он должен ею завладеть - или уничтожить ее.
     Да будет так.

15

     Финлей съехал по перилам лестницы, уселся на холодную каменную ступеньку и, прислонившись спиной к колонне и сложив руки на груди, стал наблюдать за происходящим во дворе. Там Роберт и Деверин упражнялись в фехтовании мечом и кинжалом - по крайней мере это можно было сказать о Деверине. Насчет Роберта можно было предположить что угодно: он, казалось, владел мечом от рождения и в тренировках не нуждался. Еще в ранней юности он обучался у лучших учителей, но быстро превзошел их всех и Финлея учил уже сам, передавая младшему брату свое искусство. Впрочем, теперь, глядя на то, что Роберт проделывает с Деверином, Финлей заметил несколько приемов, которых не знал раньше; однако смущала его скорее сосредоточенность Роберта с первой же минуты боя.
     Вместо обычной разминки, дающей мышцам разогреться, Роберт сразу же навязал противнику яростную схватку, так что Деверин, скользя на каменных плитах, отлетел к стене амбара. Роберт сделал шаг назад, предоставляя своему сержанту больше места для маневра, и тут же возобновил атаку. Деверин явно делал все, что мог, но не было никакого сомнения в том, кто окажется победителем.
     Финлей услышал рядом с собой легкие шаги.
     - Доброе утро, Мика, - пробормотал он, не сводя глаз со сражающихся.
     Мика опустился на ступеньку рядом с Финлеем.
     - Ему, значит, не стало лучше?
     - Нет.
     - Я думал, что возвращение в Данлорн вашей матушки поможет ему прийти в себя. Похоже, зря я на такое надеялся.
     - Мы все так думали, Мика, и гадали, как ему помочь. Тебе ничего больше в голову не приходит?
     Мика только покачал головой.
     - Что, как вы считаете, он предпримет?
     - Ты имеешь в виду - предъявит права на наследство? Скорее всего ничего не предпримет. Я уверен, что Селар уже конфисковал все земли Оливера. Единственное, что осталось, - это титул, который даже король не может отобрать. Но если ты спросишь Роберта, я уверен - он ответит, что предпочел бы, чтобы его дядя был жив, чем именоваться герцогом Хаддоном.
     - Но он же не может отказаться от титула, верно?
     - Да и не станет этого делать, хотя бы из уважения к Оливеру. Нет, в этом отношении по крайней мере от него ничего не зависит.
     - Как и во всем остальном, хотите вы сказать? Финлей искоса взглянул на Мику.
     - Ты беспокоишься о нем. Я тоже. Я никогда еще не видел его таким - даже после смерти отца или Береники. Он совсем ушел в себя, почти ни с кем не разговаривает, если только его не принудить. Проклятие, я просто не знаю, что делать!
     Позади них раздался какой-то звук, и Финлей, обернувшись, увидел знакомое дружелюбное лицо.
     - А, Дэниел! Что вы здесь делаете?
     - Просто проезжал мимо и подумал, что стоит заглянуть и засвидетельствовать свое почтение. - Дэниел опустился на ступеньку с другой стороны, опершись рукой о колонну. Он несколько минут молчал, следя за фехтующими, потом поморщился, увидев, как резко Роберт оттолкнул Деверина после захвата. - Роберт дерется, как демон. Что на него нашло?
     Финлей не нашелся, что ответить, и просто пожал плечами.
     - Вы писали, что он в депрессии, - продолжал Дэниел, - но это? Это не депрессия, Финлей, это ярость. Он выглядит человеком, готовым вступить в войну.
     Финлей медленно повернул голову и посмотрел на старого друга своего брата.
     - Это ваше твердое мнение?
     - Совершенно верно. Достаточно посмотреть на Роберта: он предвидит каждое движение противника и опережает его. Роберт не делает попыток окончить схватку, он предоставляет Деверину все возможности нападать. Такое впечатление, что он испытывает себя, проверяет, нет ли изъянов в собственной защите и методах атаки. Да, именно так и есть. - Дэниел взглянул на Финлея, потом перевел взгляд на Мику. - Что не так? Что такого я сказал?
     - Да ничего такого, - ответил Финлей. - Послушайте, Дэниел, нет ли у вас соображений по поводу того, как вывести Роберта из подобного состояния? Вы ведь знаете его очень давно.
     - А вы - его брат, Финлей. Вы не пытались с ним поговорить? Не пытались заставить его разговориться? Вы не сможете понять, как ему помочь, если не будете знать, в чем дело.
     - Разве это не очевидно? Он такой с того момента, когда мы узнали насчет Оливера. Роберт вернулся в замок, отдал несколько приказаний по поводу ночных патрулей, потом на два дня закрылся в своем кабинете. Даже Мика не мог к нему проникнуть. Нетрудно догадаться, о чем брат думал.
     - Вот как? - обернулся к Финлею Дэниел. - И о чем же? Финлей чуть не улыбнулся. Какой богатый выбор - между
     Оливером и МакКоули! И это не считая признания Роберта насчет Береники, которое больше всего беспокоило Финлея.
     Однако об этом Финлей заговаривать не мог и поэтому ответил:
     - Послушайте, вы же знаете, что Роберт всегда во всем винит себя. Он виделся с Оливером сразу по прибытии в Люсару и теперь думает, что, если бы он тогда что-то предпринял, Оливер был бы до сих пор жив.
     - Может быть. Но ведь вы же не знаете ничего наверняка. Я вот что хочу сказать: в этом его настроении виновато не только самобичевание. Здесь что-то гораздо более глубокое. Я считаю, что вам нужно с ним поговорить.
     Финлей со вздохом поднялся на ноги. Остальные тоже встали.
     - Говорить с моим большим и умным братом о чем-нибудь серьезном всегда было трудно, - сказал Финлей. - А сейчас это просто невозможно. Он не желает разговаривать ни со мной, ни с Микой, ни даже с матушкой. Если не верите, попробуйте сами. Может быть, вам удастся от него чего-нибудь добиться.
     Финлей показал на Роберта, который, закончив наконец поединок, отдал меч слуге и вытирал пот с лица поданным ему полотенцем. Дэниел одернул камзол и спустился по лестнице во двор. Дождавшись, когда Роберт приведет себя в порядок, он сделал несколько шагов к другу. Финлей и Мика следили за ними сверху.
     Роберт взглянул на Дэниела, потом поспешно отвел глаза.
     - Как поживаешь, Роберт? - нерешительно спросил Дэниел.
     - Прекрасно, - буркнул тот. - А ты?
     - Тоже прекрасно. - Дэниел оглянулся на Финлея. Снова повернувшись к Роберту, он тихо продолжал: - Мне искренне жаль твоего дядю. Он был хорошим и мужественным человеком.
     - Благодарю. - Роберт кивнул и двинулся к выходу со двора, но Дэниел пошел следом.
     - Роберт...
     Замедлив шаг, Данлорн обернулся к Дэниелу, словно не замечая Финлея и Мику на ступенях лестницы.
     - Роберт, ты не хотел бы поговорить?
     На какую-то долю секунды глаза Роберта вспыхнули яркой зеленью, но ответ его прозвучал коротко:
     - Нет. - Он быстро свернул за угол амбара, оставив Дэниела в одиночестве.
     Финлей и Мика, спустившись с лестницы, присоединились к нему.
     - Я вас предупреждал, - без всякой радости пробормотал Финлей.
     - Вы в самом деле думаете... - с благоговением прошептал Дэниел, - думаете, что он начнет войну против Селара?
     - Это ваше предположение, Дэниел, не мое.
     Дэниел повернулся и взглянул Финлею в лицо. В его глазах тот прочел что-то, очень похожее на страх.
     - Да, но вы знаете его лучше, чем я. Вы не думаете, что таково его намерение?
     Финлей ответил не сразу; он взглянул на Мику, и тот покачал головой, явно стараясь о чем-то предупредить Финлея. С еле заметным кивком Финлей улыбнулся Дэниелу той самой успокоительной улыбкой, которой обычно в сложных ситуациях улыбался его брат.
     - Конечно, этим кончится. Поэтому-то я так рад видеть вас, Дэниел, - вы можете оказать огромную помощь. Пойдемте, я расскажу вам, что имею в виду.
     Обняв за плечи рассмеявшегося Дэниела, Финлей увлек его в замок.

***

     Маргарет зажгла одну свечу от другой и, когда язычок пламени затрепетал и потянулся вверх, поставила свою свечу перед алтарем. Помедлив, она зажгла еще одну, прошептала тихую молитву и встала рядом с остальными. Бросив взгляд на триум, Маргарет опустилась на колени; как ни тяжелы были охватившие ее воспоминания, все же снова оказаться в маленькой часовне замка Данлорн было приятно. Если бы только не причина, по которой они все здесь собрались...
     Скрип кожи, раздавшийся позади, заставил Маргарет обернуться, однако даже прежде, чем она увидела пришедшего, она поняла, кто это.
     - Роберт!
     Сын стоял в темном углу и ничего не ответил.
     - Пожалуйста, Роберт, подойди поближе. Ты не должен позволить горю сломить себя. - Роберт повернулся, явно намереваясь уйти. - Прошу тебя, Роберт. Я потеряла и мужа, и брата по вине одного человека. Думаешь, я не знаю, что ты чувствуешь? - Маргарет поднялась, но не сделала попытки приблизиться к Роберту.
     Тот помедлил. Маргарет терпеливо ждала. Наконец Роберт заговорил, и его безжизненный голос даже не отдался от камня стен.
     - Я рад, что ты вернулась домой, матушка.
     Финлей не отрывался от книги, поднимаясь по лестнице в кабинет брата. Манускрипт был одним из тех, что Роберт привез из своих странствий, но Финлей обнаружил его лишь сегодня утром среди позабытых бумаг на столе. Разобрать выцветшие буквы было трудно, к тому же часть текста состояла из групп непонятных значков и цифр. Тем не менее Финлей не мог оторваться и все пытался понять, что книга добавляет к тем знаниям о колдовстве, которые они с братом уже накопили. Если так пойдет дальше, придется подумать о поездке в Анклав, чтобы попробовать сравнить эту книгу с другими из уцелевших в библиотеке. Что-то здесь явно было связано с местом, где был скрыт Калике. Хотя Финлей редко заговаривал об этом, поиски Каликса все время занимали его мысли, а сейчас он как никогда нуждался в чем-то, что отвлекло бы его от печалей. Может быть, поиски Каликса смогут даже помочь Роберту. В конце концов, если Калике даст свободу жителям Анклава, то наверняка он освободит и Роберта...
     Не отрывая глаз от манускрипта, Финлей вошел в кабинет и двинулся к столу, на котором Роберт держал свои записи. Положив книгу на свободное место, он начал искать среди бумаг что-нибудь, что могло бы помочь в расшифровке. Лишь случайно подняв взгляд, Финлей обнаружил, что в комнате он не один. Роберт сидел в амбразуре окна, глядя на открывающийся вид; казалось, он не заметил прихода брата.
     Нахмурившись, Финлей попытался найти в чертах Роберта ту ярость, о которой говорил Дэниел, но это оказалось невозможным. Роберт не был ни гневен, ни печален. Он был... никаким. Лицо его не выражало ничего, и Финлей испытал соблазн закричать, только чтобы получить от брата какой-то отклик. Впрочем, он решил действовать по-другому: воспользоваться колдовским зрением, чтобы удостовериться в близости брата. Но даже это ему не удалось: то ли Роберт воздвиг вокруг себя щит, то ли силы Финлея было недостаточно... Финлей не мог определить, как именно обстоит дело.
     Он снова принялся просматривать записи. Как раз когда Финлей потянулся за тяжелым томом в кожаном переплете, Роберт заговорил - впервые по собственной инициативе с тех пор, как узнал о смерти Оливера.
     - Я собирался похвалить тебя за сдержанность. Похоже, я с этим поторопился.
     - Прошу прощения?
     - Ты не кричишь, не клянчишь, не устраиваешь сцен. Я поражен! - Голос Роберта оставался монотонным, лицо - ничего не выражающим.
     Финлей не знал, что на это ответить, поэтому просто пробормотал:
     - Спасибо.
     - Но оставить в покое мои книги ты все-таки не мог, верно? - Роберт медленно повернул голову и взглянул на Финлея пустыми глазами.
     - Не мог. Да и с какой стати? Я не понимаю, что с тобой происходит, Роберт, но не собираюсь сдаваться. Я намерен продолжать работу.
     - Жизнь продолжается? - В сардоническом тоне Роберта не было и намека на улыбку. - Прекрасно. Вперед! Не давай мне себя останавливать.
     Финлей подергал себя за губу, потом молча собрал бумаги, в которых нуждался, и двинулся к двери. Однако прежде чем он вышел, Роберт кинул ему вслед тоном, в котором прозвучало почти грубое предостережение:
     - И если ты будешь продолжать писать обо мне моим друзьям - или врагам, - я заставлю тебя об этом очень пожалеть.
     Финлей кинулся бежать, не останавливаясь, пока не оказался у подножия лестницы. Там он минуту постоял, судорожно глотая воздух. Как долго будет это все продолжаться? И что ему делать? А сделать что-то необходимо. Ведь Роберт - его брат. Каковы бы ни были их прежние разногласия, Финлей просто не мог позволить Роберту пойти ко дну. Последствия были бы так ужасны, что о них не хотелось даже думать.

***

     Мика с подносом в руках помедлил у двери кабинета своего господина. Можно ли войти, ничего не опасаясь, или на дверь наложено заклятие? Не имея колдовской силы, Мика мог об этом только гадать. Проклиная в душе богов, сделавших его слугой такого человека, как Данлорн, и лишивших его способностей помочь в момент наибольшей нужды, Мика решил, что лучше всего дождаться, пока Роберт сам разберется со своими проблемами. А пока не стоит отчаиваться. Мика будет служить Роберту независимо от того, хочет этого Роберт или нет.
     Протянув руку, Мика толкнул дверь. Ничто ему не помешало, и он вошел в комнату, загроможденную мебелью и заваленную книгами и бумагами. Беспорядок был ужасный даже по обычным меркам... Мика увидел Роберта у камина. Одетый, как обычно, в черное, тот откинулся в кресле, положив ноги на другое, и, казалось, спал.
     Мика несколько мгновений смотрел на него, потом поставил поднос на столик рядом с креслом. Удостоверившись, что дров в камине достаточно и огонь не погаснет, слуга двинулся к двери.
     - Мика!
     - Да, милорд? - Мика постарался, чтобы в голосе его не прозвучало излишнее рвение.
     Роберт открыл глаза и пристально посмотрел на Мику. После довольно продолжительного молчания он наконец заговорил:
     - Они все встревожены, да? Мика кивнул.
     - Скажи им, чтобы перестали переживать.
     - Конечно, но позвольте спросить: почему нам не следует тревожиться?
     - Потому что я того не стою. Можешь мне поверить. Мика прикинул, таков ли тон господина, чтобы можно было себе позволить продолжать разговор, потом подошел на шаг ближе.
     - Я и верю вам, - просто сказал он, - как верил всегда. Роберт не сводил с Мики глаз; тот почувствовал, что под этим пронизывающим взглядом не может сдвинуться с места. Однако через несколько секунд Роберт отвернулся.
     - Что ж, пожалуй, это была твоя самая первая ошибка. Мика хотел ответить на это, но вовремя спохватился.
     - Мне кажется, вам стоило бы уехать на некоторое время. Может быть, стоило бы посетить...
     - Нет.
     - Но она...
     - Нет. - Роберт снова обратил на Мику безжизненный взгляд. - Я не могу, и тут ничего не поделаешь.
     Сердце у Мики оборвалось. Он снова собрался уходить, но еще не дошел до двери, когда в нее ворвался Финлей, нагруженный множеством свитков.
     - А, Мика, вот ты где! - весело воскликнул он. - Тебя-то я и искал. Я нашел кое-что интересное!
     Финлей начал расчищать место для свитков на столе, словно Роберта и не было рядом. Порывшись в груде, он вытащил один, развернул и прижал первыми попавшимися под руку вещами: чернильницей и компасом.
     - Помнишь, - Финлей взглянул на Мику, удостоверяясь, что тот стоит рядом, - ты спрашивал о дворце Бу? О том, действительно ли его выстроили колдуны тысячу лет назад? Ну так посмотри на это! Это подробный план дворца, который сделал один историк лет семьсот назад. Я помнил, что где-то его видел, но нашел только сегодня утром. Видишь пометки на западном фасаде?
     Этот иероглиф обозначает подземный туннель. Он начинается в пустыне и тянется под дворцом до центрального зала. Самое интересное в нем то, что он был пробит в сплошной скале.
     Мика посмотрел на рисунок на столе, потом оглянулся на своего господина. Роберт снова откинулся в кресле и закрыл глаза. Мика заметил, что Финлей, несмотря на небрежные манеры, очень внимательно следит за старшим братом. Глаза молодого лорда, казалось, молили о помощи; похоже, у него созрел какой-то план.
     - В сплошной скале? А что в этом такого уж особенного? - спросил Мика, надеясь, что этого от него и ждет Финлей. Судя по тому, как заблестели у того глаза, он не ошибся.
     - Да ничего особенного - если не считать того, что туннель имеет в длину более пятисот футов, а его стены, если верить рисунку, гладкие, как лед.
     Несмотря на то что за всем этим разговором скрывалась какая-то непонятная Мике цель, он искренне заинтересовался рисунком и начал его внимательно рассматривать.
     - Что здесь написано? Тут какой-то неизвестный язык.
     - Я не особенно хорошо читаю надписи сам. По-моему, иероглиф означает "дверь в глубину души" - должно быть, она ведет в личные покои императора.
     - А кто был историк, который написал книгу? Есть какой-то текст, поясняющий рисунок?
     - Если таковой и был, он давно утрачен. Я раздобыл книгу у монаха в Сетлиене лет пять назад.
     - Кордор, - раздался в тишине голос Роберта.
     Финлей замер, потом оглянулся через плечо и кивнул, принимая к сведению поправку.
     - Значит, автор - Кордор. Так или иначе, тот монах наводил порядок в монастырской библиотеке и собирался всякий хлам выбросить. По счастью, я оказался там и предложил ему свою помощь. Он и понятия не имел, что это такое, - опять же к счастью. Скажи, когда вы посещали руины дворца, не видели вы остатков туннеля? Если рисунок верен, он доказывает, что дворец Бу - творение колдунов и, возможно, был их обителью, а также местом, где был создан Ключ!
     Скрип кресла и шаги сказали Финлею и Мике, что Роберт решил все же подойти к столу. Они подвинулись, и он оказался между ними. Резким движением Роберт перевернул рисунок вверх ногами, чуть не опрокинув при этом чернильницу. Ткнув пальцем туда, где, казалось, должен был кончаться туннель, он сказал:
     - Это проход, расположенный над землей, а не туннель, и ведет он от восточного фасада, а не от западного. Стены его частично покрыты выцветшей росписью, частично - рисунками, сделанными охрой по камню, которые не поблекли. Ты купил этот рисунок у монаха, довольного, что избавился от предмета, хранить который считал святотатством и собирался сжечь. Ведь, - для пущего эффекта Роберт сделал паузу, - святой отец прекрасно знал, что это такое.
     Свой монолог Роберт произнес без гнева, лишь с целеустремленной деловитостью. Мика посмотрел на Финлея в надежде, что тот знает, как быть дальше. Пока что план как будто срабатывал.
     Финлей и в самом деле знал.
     - Неужели? Ну, братец, раз уж ты такой эксперт, скажи, что значит вот это? - Финлей наклонился над столом и расстелил другой, меньший лист пергамента, испещренный золотой, красной и синей красками. - Насколько я смог разобрать, здесь, несомненно, упоминается Калике и тот факт, что он хранится в каком-то здании рядом с местом, которое теперь носит название Марсэй.
     Финлей все проделал безупречно, но Роберт был не дурак и не схватил немедленно приманку. Он не обратил внимания на пергамент, развернутый Финлеем, а проницательно и с подозрением посмотрел на брата.
     - Калике? Надо же, какое совпадение! Финлей безразлично пожал плечами.
     - Совпадение или нет, прочти и попробуй доказать, что я не прав!
     На какое-то мгновение Мике показалось, что Роберт улыбнется. Насмешливое выражение промелькнуло ня его лице слишком быстро и тут же сменилось озабоченностью, когда он взял лист из рук Финлея.
     - Прекрасно, пусть будет так, как ты хочешь.
     Молчание затянулось, и Мика напрягся. Он бросил на Финлея вопросительный взгляд и получил в ответ успокоительный кивок. Однако была ли вся затея отвлекающим маневром, или Финлей и в самом деле нашел какие-то указания на местонахождение загадочного Каликса? Насколько Мике было известно, существовало лишь два документа, в которых Калике упоминался и говорилось о его ценности и связи с Ключом; однако ни в одном ничего не сообщалось о его местонахождении. Мика в этом не сомневался: в свое время он прочел их оба, прочел, хотя и мало что понял. Наконец Роберт заговорил:
     - Ты бы лучше тратил время на овладение грамматикой сэльского языка, Финлей. Точный перевод таков: "Из града Кеннис явился Калике, и несли его покорные слуги, и положили в стенах дома Траксиса, в тени Омайсиса. Там должно лежать ему до того дня, когда человек познает, как пользоваться им. Великий Владыка Знаков надежно сохранил его, скрыл от глаз тех, кто во зло использовал бы силу его". - Роберт поднял глаза на брата. - Город Кеннис действительно недалеко от Марсэя, Шинлей. Только Калике не поместили там, а увезли оттуда.
     На лице Финлея расплылась улыбка.
     - Тогда нужно всего лишь узнать, что за место Омайсис, и можно будет найти Калике.
     Роберт покачал головой, не отрывая взгляда от лица брата.
     - Ты упустил главное, Финлей. Да, я понимаю, как должно было заколотиться у тебя сердце от радости - в этом документе и правда упоминается Калике. Но здесь еще идет речь о том, что его скрыл Владыка Знаков. А мы знаем, что он жил задолго до того, как был создан Калике. Этот манускрипт, должно быть, подделка.
     При этих словах сердце Мики оборвалось, но Финлей неожиданно тихо рассмеялся. Роберт обиженно поднял брови, но тут же прищурил глаза и снова стал рассматривать пергамент. Положив его на стол, он быстрым движением руки достал свой аярн и коснулся им листа. Камень тут же начал светиться, и Роберт взглянул на Финлея с искренним изумлением.
     - Где, во имя богов, ты это раздобыл?
     - На самом деле раздобыл документ не я, а ты. Он был в одной из тех книг, что ты привез из своих странствий.
     - Но я никогда раньше его не видел.
     - Ничего удивительного. Понимаешь, сегодня утром у меня случилась небольшая неприятность. Я уронил ту тяжеленную книгу, что ты купил в Семсее, и у нее треснул переплет. Я побоялся, что ты свернешь мне за это шею, так что забрал книгу к себе наверх и попытался привести ее в порядок. Отогнув кожу переплета, чтобы соединить края, я заметил за корешком уголок пергамента. Вытащить его было нелегко, но в конце концов мне это удалось.
     Роберт кивнул:
     - Значит, после этого ты и придумал этот глупый розыгрыш, чтобы заставить меня взглянуть на твою находку?
     - Проклятие, можешь не тыкать меня носом в то, что я не знаю грамматики сэльского, - пожал плечами Финлей.
     Медленно покачав головой, Роберт перевел взгляд на Мику.
     - Ты знал о затее Финлея?
     - Нет, милорд.
     - Что ж, тогда, похоже, находка все-таки настоящая - и очень удивительная. В тексте упоминается и Амар Траксис, и Владыка Знаков - одновременно с Каликсом. Мне кажется, что это делает бессмысленными все изыскания Анклава. Мы всегда считали, что Траксис жил в более поздние времена. Конечно, на мой взгляд, самое удивительное в этом пергаменте - указание на связь между Владыкой Знаков и Каликсом. Тут открывается такое изобилие возможностей...
     Мика осторожно приблизился к столу и взглянул на пергамент.
     - Простите мне мое невежество, милорд, но кто такой Амар Траксис? И Владыка Знаков? Мне кажется, я слышал, как вы его упоминали, но я ничего о нем не помню.
     - Амар Траксис был, как мы считаем, одним из первых членов ордена гильдийцев. Он не занимал в Гильдии никаких особых постов, но довольно много путешествовал. Его звание говорит скорее о довольно низком ранге, но, поскольку мы не имеем доступа к архивам Гильдии, точно утверждать ничего нельзя. По-видимому, он написал несколько книг, но я никогда их не видел. Многие считают, что он имел отношение к созданию Каликса. - Роберт помолчал и бережно коснулся пальцами древнего пергамента. - Владыкой Знаков по традиции считается человек, при помощи какого-то способа, о котором мы тоже ничего не знаем, создавший Знаки Домов. Это всегда считалось выдающимся достижением, но цель его забылась так же, как и использованный способ. Все, что сохранилось, - это отдельные упоминания в книгах и передающиеся из поколения в поколение Знаки на наследниках, принадлежащих к Домам. Всегда считалось, что все это он совершил за триста лет до первых упоминаний о Траксисе.
     Финлей, глубоко задумавшись, отошел от стола.
     - Где-нибудь должно иметься указание на это место - Омайсис, - тихо пробормотал он. - Название мне незнакомо, но если бы удалось найти...
     Роберт так ударил рукой по столу, что чернильница подпрыгнула и чуть не опрокинулась.
     - Ради всего святого, Финлей, перестань кидаться от одной темы к другой и сосредоточься на чем-то одном. Редко удается чего-то добиться, если все время пытаться идти кратчайшим путем.
     - Но, Роберт...
     - Смотри! - воскликнул Роберт. Он почти кричал, но в его голосе не было гнева. - Ответ же у тебя под носом!
     Он сунул брату пергамент и подождал, пока тот еще раз внимательно к нему присмотрится. Когда озадаченный Финлей непонимающе посмотрел на него, Роберт протянул руку и ткнул пальцем в левый край.
     - Иллюстрации, Финлей! Посмотри на картинки! Они здесь не просто для красоты, знаешь ли. Вон там, наверху: караван, путешествующий по равнине. Ниже человек поднимает к небесам триум, а в самом низу - две горы, и одна из них имеет очень знакомые очертания.
     - Клянусь богами! - выдохнул Финлей. - Не может быть, чтобы разгадка все время была перед нами!
     Мика больше не мог сдерживать любопытства.
     - Что за горы? Где?
     - Это Нанмур, - сказал Финлей.
     - Тот самый горный кряж, что мы миновали по дороге из Элайты, Мика, - добавил Роберт. - Помнишь, я еще пытался показать его тебе, но из-за тумана вершины оказались не видны.
     - О боги! - Финлея начала бить дрожь. - Я никогда не думал, что... что просто... - Он умолк, глядя на брата. - Впрочем, не важно. Пойду собираться. Спасибо, Роберт.
     Финлей двинулся к двери, но брат остановил его.
     - Сомневаюсь, что стоит, Финлей.
     - Что? - обернулся тот. - Что не так на этот раз? Ты же всегда жалуешься, что я не даю тебе покоя. Вот я и готов пойти тебе навстречу - уехать на пару дней.
     - Покоя? - повторил Роберт, словно это была шутка. - Как ты думаешь, оставит меня в покое матушка, если в теперешние неспокойные времена я отпущу тебя одного? Она и так уже отчитывала меня за то, что ты отправился в Марсэй.
     - За что отчитывала? - спросила леди Маргарет, появляясь в дверях и глядя поочередно на обоих своих сыновей.
     Ловким движением Роберт засунул красноречивый пергамент под груду других документов.
     - Финлей жаловался на скуку, матушка. Похоже, я недостаточно загружаю его работой. Он собирается на несколько дней съездить на север.
     - Правда? И куда же?
     - Не в Марсэй, матушка. - Финлей постарался скрыть за улыбкой смущение. Бросив на Роберта предостерегающий взгляд, он добавил: - Я вернусь так скоро, что вы и не заметите моего отсутствия.
     - Ты уж извини меня, Финлей, - Маргарет положила руку на плечо младшему сыну, - но меня это вовсе не успокаивает. Разве могу я забыть, что случилось, когда в прошлый раз Роберт отпустил тебя из Данлорна одного?
     - О, разве я сказал, что Финлей отправится один? - небрежно заметил Роберт. - Нет уж, извини, матушка, но я ему не доверяю. Я сам с ним поеду; так что ты сможешь тревожиться за нас обоих одновременно - сосредоточить усилия, так сказать. Впрочем, Мика останется и будет за тобой присматривать: за него тебе тревожиться не придется.
     Леди Маргарет взглянула на Роберта так, словно хотела отшлепать. Однако она, несомненно, заметила внезапную перемену в настроении старшего сына, так что бодро подняла голову, лишь взглядом спросив у Мики подтверждения своим наблюдениям.
     - Пожалуй, мне лучше будет отложить свою поездку в обитель Святой Хилари. Должен же кто-нибудь присматривать здесь за порядком. Кстати, я пришла сказать, что получила известие от Дэниела: он завтра не приедет. Ну что ж, оставляю вас заниматься сборами.
     Когда леди Маргарет ушла, Финлей закрыл за ней дверь, движением руки наложил на нее предупреждающее заклятие и повернулся к брату.
     Однако Мика заговорил прежде, чем Финлей успел произнести хоть слово.
     - По-моему, мне не стоит оставаться, милорд. - Уж в этом-то парень не сомневался: слишком странно вел себя Роберт после смерти дяди. Мика считал, что совсем не годится отпускать господина всего лишь в сопровождении ненадежного Финлея.
     Роберт ответил коротко, но без того жесткого выражения глаз, которое так беспокоило Мику все последние дни:
     - Ты мне нужен в замке, Мика, уж прости меня. К тому же ты сможешь больше времени проводить со своей семьей, дружок. А за мной присмотрит Финлей, не так ли, братец?
     Финлей сглотнул, не решаясь поверить услышанному.
     - Ты серьезно говоришь, Роберт?
     - Вполне, - кивнул тот. - Я имел в виду то, что сказал: я тебе не доверяю.
     Финлей расплылся в улыбке:
     - На этот раз, дорогой брат, честно могу сказать, что рад это слышать.

***

     Пожалуй, радоваться все же было рано, размышлял Финлей. Тогда, в кабинете, он уже думал, что ему удалось вытащить Роберта из его раковины, но за три дня пути тот почти не раскрывал рта. Да, конечно, он обсуждал с братом перемену погоды, ненадежность тропы, по которой они ехали, возможность раздобыть еду и дрова, но глаза его оставались странно холодными и пустыми. К концу третьего дня, когда путники достигли опушки небольшого леска, Финлей был готов завизжать от отчаяния.
     - Свернем в лес, - неожиданно заговорил Роберт. - Там легче будет остаться незамеченными, чем на открытом месте.
     Услышать голос брата оказалось для Финлея почти шоком. Направляя своего коня следом за Робертом, он ответил:
     - Не думаю, что так уж важно, чтобы нас никто не видел. Какой в этом вред?
     - Ну, ты же не можешь говорить так всерьез, Финлей, - с упреком посмотрел на него брат. - Или ты на самом деле думаешь, будто Селар будет счастлив узнать, что мы с тобой рыщем по окрестностям?
     - Но ты же не совершаешь ничего незаконного.
     - Ну, если не считать попытки найти волшебный предмет невероятной силы. Поверь, короля встревожит любая малость.
     Финлей обдумал услышанное и искоса взглянул на брата.
     - Как ты думаешь, матушка знает?
     Ответом ему был острый настороженный взгляд.
     - Понятия не имею.
     - Не можем же мы все вечно от нее скрывать. Я хочу сказать - так и надо было, пока она жила в монастыре, но ведь теперь она вернулась насовсем...
     Роберт смотрел на тропу впереди и не взглянул на Финлея.
     - Проклятие, братец, я просто не знаю. Тебе же известны ее чувства по отношению к церкви. Как, по-твоему, могу я ей сказать, что даже не один, а оба ее сына замешаны в колдовстве? Она никогда этого не поймет. Нам просто следует быть более осторожными. Я подумаю, нельзя ли наложить постоянное заклятие на дверь моего кабинета, и впредь мы никогда не будем обсуждать опасные темы где-нибудь еще. В остальном же остается только надеяться на лучшее.
     Они разбили лагерь у подножия старого дуба, разожгли костер, чтобы не замерзнуть ночью и отпугнуть волков, которые выли вдалеке. Финлей уселся, опираясь на седло, и озабоченно посмотрел на брата. Тот явно оживлялся лишь на короткие моменты. Большую же часть времени Роберт оставался все таким же ушедшим в себя и не желал ни о чем разговаривать. Финлей решился на рискованный шаг.
     - Не думаю, что ты должен винить себя в смерти Оливера. Роберт вздрогнул и поднял глаза:
     - Что?
     - Это не была твоя вина. Он ведь знал об опасности, но сам выбрал свой путь. Ты не можешь вечно упрекать себя в его гибели.
     - Так ты думаешь, дело в этом? В чувстве вины? - Роберт рассмеялся, но в смехе звучала горечь. - Уверяю тебя, братец, чувство вины тут ни при чем.
     - Но ты...
     - Ты запел на другой мотив, Финлей. Еще недавно ты пытался убедить меня присоединиться к Оливеру и поддержать его и Блэра. Тогда ты говорил, что, если они проиграют, в этом будет моя вина. Неужели же ты думаешь, что теперь, когда Оливер мертв, я поверю, будто в его гибели я не виноват? Пожалуйста, братец, постарайся быть последовательным. И, если не возражаешь, я предпочел бы не обсуждать недавние . события. Вот что, дай-ка мне еще раз взглянуть на тот пергамент. Ты ведь и в самом деле веришь, что мы найдем Калике на Омайсисе?
     Финлей вздохнул и покачал головой. Как быстро у Роберта меняется настроение...
     - Может быть. Попытаться, во всяком случае, стоит. В конце концов, мы же нашли первое указание на то, где может быть спрятан Калике. Я был бы просто идиотом, если бы не предпринял такой попытки.
     - Тебя интересует только это?
     - Нет. - Отрицать правду было бесполезно: Роберт явно понял все с самого начала. - Я сначала не думал, что нам удастся найти нужное место, - я понятия не имел, где находится Омайсис. Мне казалось, что мы наткнулись еще на одно неопределенное упоминание о Каликсе, которое не сможем расшифровать. Однако я твердо верю: в один прекрасный день мы все же найдем Калике.
     Роберт покачал головой, наклонился и пошевелил дрова в костре.
     - Твердо веришь? А я - нет.
     - Нет? - изумленно спросил Финлей. - Почему же нет?
     - Я думаю, что его исчезновение было специально организовано, - ответил Роберт; глаза его снова потухли. - Мне кажется, мы никогда не найдем Калике, потому что и не должны его найти.

***

     Тропа становилась все более крутой. Путники выбрали не самую легкую и не самую короткую дорогу; они взбирались на кряж, пока не оказались у подножия пика, который, как они теперь знали, назывался Омайсис. Гора величественно взмывала ввысь, хотя и уступала многим вершинам хребта Голет. Утесы подножия перерезали бурные потоки, низвергающиеся в долину, склоны вдоль них были покрыты лесом, который на плодородной почве равнины становился густым и непроходимым.
     Роберт и Финлей поднимались по склону, направляясь к скалам. Вскоре им пришлось спешиться и вести коней в поводу.
     - Глупая затея, - крикнул Роберт через плечо. - Мы же даже не знаем, что ищем.
     - Ну, ты, может быть, и не знаешь, - отозвался Финлей, - а мне приходилось слышать о пещерах в этих скалах. Не может ли случиться, что кто-то устроил в них свое жилище?
     - С какой стати строить дом в пещере? - заметил Роберт с проблеском своего прежнего юмора.
     Добравшись до крутого выступа на полпути к вершине, путники остановились. Роберт, хмурясь, посмотрел на нависающие утесы, потом кинул взгляд на уходящий вниз склон. Вдалеке виднелась деревушка на берегу потока, извивающегося между холмами.
     - Ну не дом, а какое-то убежище, - сказал Финлей.
     - Все это прекрасно, но только если предположить, что строение сохранилось. Откуда известно, что его не разрушили последующие поколения, или не смыло паводком, или не уничтожило пожаром, да и любой дом мог просто развалиться от старости: ведь прошло несколько столетий.
     - Так зачем же ты отправился сюда, если считаешь поиски безнадежными? - Финлей двинулся по узкому уступу, ведущему к выемке в скалах.
     - Не важно, зачем я здесь. Будь доволен тем, что у тебя есть спутник. Осторожно!
     Они добрались до небольшой ровной площадки и привязали лошадей, потом обогнули каменный выступ, используя любую опору, какую только могли найти. Финлей добрался до растущих на почти отвесной стене кустов; по камню между их корнями струилась вода, но выше по склону источника не было видно. Финлей решил, что ручеек вытекает из пещеры, вход в которую скрыт ветвями кустарника.
     Он отвел побеги в сторону и обнаружил узкое отверстие - такое узкое, что в него едва мог бы пролезть человек; зато в высоту трещина достигала не менее восьми футов.
     - Ты можешь что-нибудь увидеть внутри колдовским зрением? - буркнул Финлей, еле сдерживая возбуждение.
     - Да. Пещера дальше расширяется и уходит глубоко внутрь горы, - с насмешливой улыбкой ответил Роберт. - Однако на парадный вход эта дыра не похожа.
     Крепко ухватившись за куст, Финлей заглянул в трещину и попытался протиснуться в нее. Камни грозили исцарапать ему лицо, но он продолжал усилия, пока, охнув, не оказался внутри и не заскользил по небольшому откосу. Роберт влез следом и сразу же вытащил свой аярн, загоревшийся ярким светом. Высота пещеры едва позволяла выпрямиться в полный рост; проход вел налево и вниз, заканчиваясь двумя отверстиями. Одно из них было почти горизонтальным и таким узким, что сквозь него не проник бы и кролик, зато другое было вполне достаточным для человека.
     Теперь первым пошел Роберт, высоко подняв свой аярн. Финлей двинулся следом, в спешке царапая о камень руки и ноги. Проход вывел их в новую пещеру, меньшую, чем первая.
     Финлей оглянулся в поисках следов человеческого присутствия, но камень был гладок и чист.
     - Старое русло подземной реки, - пробормотал он, останавливаясь. - Роберт, как ты думаешь - раз это место так близко к Элайте, не может ли быть каких-то сведений о нем в библиотеке Якоба?
     Роберт продолжал идти вдоль стены, ведя рукой по гладкой поверхности в поисках новых отверстий.
     - Тебе следовало подумать об этом до того, как мы сюда вскарабкались.
     - Но если мы ничего здесь не найдем, хорошо было бы посмотреть там. Как ты думаешь, если мы его попросим?.. Если придумаем какую-то убедительную причину...
     Роберт остановился перед трещиной, ведущей под углом вверх от покрытого песком пола. Он нагнулся и залез в нее; аярн освещал теперь новый проход, и Финлей внезапно оказался в темноте. Издали до него долетел ответ Роберта:
     - Попробуй попросить его, Финлей, если хочешь. Я не могу появляться в Элайте. Но послушай, не кажется ли тебе, что нужно осмотреть эту ступеньку лестницы, прежде чем перепрыгивать на следующую?
     - Ладно, - ответил Финлей и последовал за братом. - А ты уверен, - продолжал он, - что Якоб не захочет тебя принять? Наверняка он оттаял после того, как ты вернул ему Дженн.
     - Ее же там нет сейчас, ты не забыл? Она в Марсэе, - эхом разнесся голос Роберта по следующей пещере, - по вызову Селара.
     Финлей добрался до конца прохода и спрыгнул на пол пещеры, оказавшись рядом с Робертом.
     - Я знаю, но...
     - Ради всех богов, Финлей, - простонал Роберт, - может быть, хоть один-единственный раз ты не будешь спорить? Я сказал, что не могу появляться в Элайте. Неужели тебе этого недостаточно?
     Финлей несколько секунд смотрел на брата, даже забыв, ради чего они оказались в пещере. Роберт осматривал потолок пещеры, не обращая внимания на пристальный взгляд брата. Его настроение снова переменилось - переменилось без всякого предупреждения, и, несмотря на ровный тон, в голосе Роберта появилось напряжение, которого не было раньше. Или он просто обеспокоен тем, что могло случиться с Дженн в Марсэе? Может быть, пришло время рассказать ему...
     Финлей сделал глубокий вдох и начал:
     - Ты знаешь о том, что они прислали ей наставницу?
     - Кто прислал наставницу и кому? - рассеянно поинтересовался Роберт, продолжая осматривать пещеру. - Я что, должен все тут обследовать один? Ты так и собираешься стоять на месте весь день?
     - Анклав послал Дженн наставницу - Фиону. Она отправилась в Элайту еще ранней весной. Должно быть, к тому времени, когда Дженн пришлось отправляться в Марсэй, она уже успела чему-то научиться. С ней все будет в порядке, Роберт.
     - Что? - Роберт повернулся к брату; все его тело напряглось.
     - Фиона предложила свои услуги, - поспешил объяснить Финлей. - Она ведь хорошая наставница. Не думаю, что она должна была тебе это доказывать.
     Роберт сделал шаг вперед, его глаза вспыхнули гневом.
     - После всего, что я сделал ради защиты Дженн, ты и эти... эти идиоты намеренно вопреки ее желанию послали Дженн наставницу! Право же, мне хочется...
     - Чего? - пробормотал Финлей, внезапно почувствовав страх.
     - Ничего. - Роберт тряхнул головой, блеск в его глазах погас. - И ты еще удивляешься, почему я тебе не доверяю.
     Он повернулся к туннелю и принялся расширять вход в него. Финлей, спотыкаясь, сделал несколько шагов в сторону брата.
     - Роберт, пожалуйста! Мне так жаль...
     - Извиняться поздно. Ты присягнул на верность Анклаву и должен держать слово. Впрочем, у ситуации есть и светлая сторона - мы с тобой теперь имеем кое-что общее: необходимость быть верными своим клятвам.
     Финлей опустился на колени рядом с братом и тоже принялся освобождать проход от камней. Все эти годы он был так уверен, что Роберт в один прекрасный день присоединится к Анклаву, потому что цели их в основном совпадают... Ему казалось, что это только вопрос времени: рано или поздно Роберт сам присягнет Анклаву, и тогда между ними не будет расхождений. Однако расхождения все росли, а Финлей оказался членом той единственной структуры, деятельность которой Роберт никогда не благословит. Пропасть между ними никогда не исчезнет; с течением времени она будет лишь углубляться.
     И вот сейчас Финлей в полной мере ощутил этот разрыв.
     Роберт извлек последний камень и пролез в узкое отверстие. Финлей последовал за ним, не глядя, куда ступает, и в результате поскользнулся и упал, но не заметил протянутой ему Робертом руки - так он был поражен тем, что открылось его глазам. Дверь. Единственная дверь в противоположной стене - крепкая, сделанная человеком дверь.
     Финлей поспешно поднялся на ноги.
     - Вот оно! Так и должно было быть!
     - Подожди! - Роберт догнал брата, когда тот уже протянул руку к двери. - Если это действительно то самое место, то здесь вполне может быть колдовская защита. Помнишь, что было написано в манускрипте: "надежно сохранил"? Вряд ли можно ожидать, что Калике просто ждет, чтобы мы вошли и забрали его.
     Без лишних слов Роберт вытащил свой аярн и целую минуту изучал дверь, потом, быстро втянув в себя воздух, толкнул створку ладонью. Дверь открылась внутрь, заскрипев по песку, покрывающему пол. Очень осторожно Финлей переступил порог, высоко подняв собственный аярн. Предметы в помещении начали принимать различимые формы. Пещера явно была чьим-то жилищем.
     - Смотри: стол и стулья!
     - Да, хоть и опрокинутые. - Роберт двинулся влево по просторной комнате. - Можно подумать, что отсюда спасались бегством. Впрочем, это было очень давно - ты только посмотри на пыль.
     Потолок и углы помещения оказались затянуты густой липкой паутиной. Из стен тут и там торчали корни тех упорно борющихся за жизнь растений, что цеплялись за скалу снаружи. Пол покрывал мусор - и принесенный человеком, и естественного происхождения. Там же валялись циновки, кухонная утварь, высохший скелетик птички. Застоявшийся воздух пах сыростью, а когда Роберт и Финлей стояли неподвижно, в пещеру не доносилось ни единого звука.
     - Невероятно! - прошептал Финлей. - Как ты думаешь, может быть, здесь жила община вроде той, что обитает в Анклаве? Тогда почему мы никогда о ней не слышали? Куда ушли здешние обитатели? Может ли это действительно быть то место, где спрятан Калике? И где бывал сам Владыка Знаков?
     - Ты знаешь... - Голос Роберта оборвался; он рассеянно смотрел на сломанный табурет у своих ног. - Меня все время тревожит что-то в найденной нами записи. Какое отношение к Каликсу имел Владыка Знаков? И почему о нем говорится в том же документе, что и об Амаре Траксисе? Если только... если только Траксис и есть Владыка Знаков...
     - Роберт, едва ли...
     - Нет, подожди, - поднял руку тот. - Давай подумаем. Тут нет ничего невозможного. Мы принимаем на веру выводы, сделанные многие столетия назад, когда было известно гораздо меньше, чем мы знаем сейчас. Что, если эти предположения были неверны? Что, если Траксис и Владыка Знаков - одно и то же лицо и к тому же создатель Каликса? Считается, что Калике предназначен для использования колдунами, а отсюда должно следовать, - лицо Роберта загорелось вдохновением, - что между Знаками Домов и колдовством есть какая-то связь.
     Финлей хотел возразить, но обнаружил, что такое предположение заставляет множество кусочков головоломки занять свое место. Конечно, невозможно было наверняка доказать правоту брата, но не было и никаких доказательств обратного. Роберт, без сомнения, сделал огромный прыжок через пропасть незнания, но результат казался удивительно правдоподобным.
     - Конечно, - кивнул Финлей. - Правда, остается вопрос о разрыве в триста лет. Ну да нам нужен Калике, а когда мы его найдем, узнаем и ответы на все вопросы.
     Они с Робертом начали методически обыскивать комнату, сметая пыль и паутину. В задней части помещения обнаружились полки, а за ними что-то вроде потайного шкафа, но он оказался пуст. Из основного помещения проход вел в другое, меньшее, но и оно принесло только разочарование.
     Финлей, нахмурившись, вернулся в основную пещеру.
     - Может быть, здесь есть еще комнаты - в глубине горы. Как и в Анклаве, пещеры могут образовывать целую деревню.
     - Верно. - Роберт выпрямился, запрокинул голову и стал осматривать потолок. - Если только мы не взялись за дело не с того конца.
     - Что ты имеешь в виду?
     - В пергаменте говорится "скрыл от глаз тех, кто во зло использовал бы силу его". Но кто это мог быть? Не колдуны, потому что Калике считается инструментом, который только мы можем использовать.
     - Ну, значит, злые колдуны.
     - Возможно. - Роберт взглянул на брата. - Но посмотри на это под таким углом: если ты хотел бы сохранить что-то от людей, которые использовали бы этот предмет во зло, как бы ты поступил?
     - Оставил бы в твоем кабинете, - ухмыльнулся Финлей. Роберт криво улыбнулся в ответ на шпильку.
     - Ну а если не там, то где еще?
     Финлей на минуту задумался, пытаясь поставить себя на место Траксиса. Наконец он поднял глаза.
     - Будь у меня достаточно силы, я превратил бы этот предмет во что-нибудь совершенно обыкновенное - и уже тогда оставил бы в твоем кабинете.
     На этот раз Роберт рассмеялся, кивнул и сказал:
     - Притуши свет на минуту. Я хочу кое-что испробовать.
     Финлей сделал, как ему было сказано, заставив свой аярн перестать светиться. Роберт тоже погасил свой и поднял камень на уровень глаз. Почти ничего не видя в наступившей темноте, Финлей прибег к колдовскому зрению в надежде понять, что задумал брат. Заговорить он не осмеливался.
     Роберт несколько минут держал аярн перед собой, потом медленно вытянул руку и стал поворачиваться, пока не совершил полный круг. Когда он начал поворачиваться во второй раз, из аярна ударил узкий ослепительный луч, осветивший дальний угол.
     Финлей, затаив дыхание, осторожно пересек комнату и прошел туда, куда указывал луч. Как только он отметил нужное место, Роберт резко погасил луч, заставил аярн светиться ровным светом и присоединился к брату.
     - Что ты сделал? - спросил его Финлей.
     - Примерно то же, что делает Ключ, когда выбирает нового предводителя. Я просто сосредоточился на свойствах Ключа в надежде, что сходная аура откликнется. Конечно, я не знал, есть ли между Ключом и Каликсом что-то общее, но, похоже, уловка сработала.
     - Ну, не вижу, чтобы ты добился такого уж успеха. - Финлей наклонился и указал в угол. - Все, что нашел аярн, - это разбитый кувшин.
     Роберт, нахмурившись, присел на корточки, потом с улыбкой повернулся к брату.
     - Да что ты говоришь! - Он протянул руку и коснулся аярном кувшина...
     Неожиданно на месте черепков оказался металлический предмет длиной в руку человека.
     - Клянусь богами!.. Роберт поднял находку.
     - Похоже, ты и Амар Траксис думали одинаково - обстоятельство, вызывающее беспокойство.
     - Но... но это же не Калике. - Сердце Финлея колотилось так, что стук, казалось, заполнял всю пещеру. - Ведь не Калике?
     Роберт покачал головой:
     - Я не знаю. - Предмет имел цилиндрическую форму, с двумя круглыми кнопками на одном конце. С другого конца выступали две тоненькие серебряные проволочки, соединенные с ажурными полосами такой же длины, что и сам стержень. - Он может оказаться чем угодно - даже частью Каликса. Единственное, что нам известно наверняка, - это что перед нами нечто, имеющее очень большую ценность. Иначе зачем бы прятать его таким образом?
     - Ну, на часть Ключа он определенно не похож, так что ты, пожалуй, прав в том, что какое-то сходство между Ключом и Каликсом существует. Это трудно себе представить, учитывая, что Ключу всего пять сотен лет, а Каликсу больше тысячи.
     Роберт кивнул, засунул предмет за пазуху, потом повернулся и вышел из комнаты. Финлей двинулся за ним, но тут заметил еще одно ответвление прохода, ведущее налево. Крикнув Роберту, он свернул туда, намереваясь все внимательно осмотреть.
     Роберт не возражал и последовал за братом через целый ряд пещер, открывшихся за проходом. Потом коридор закончился; дальше вели лишь узкие туннели, которые за столетия промыла вода. По ним они спустились довольно далеко, когда Роберт наконец предложил остановиться.
     - Для одного дня достаточно. Давай вернемся в наш лагерь в лесу, а завтра продолжим поиски.
     Финлею не хотелось сдаваться, но он кивнул, понимая, что брат прав. Он оглянулся на туннель, по которому они пришли, и нервно рассмеялся.
     - Надеюсь, мы найдем дорогу обратно.
     - В этом нет надобности, - уверенно ответил Роберт. - Следующий туннель ведет к руслу потока. Мы, конечно, вымокнем, но такой путь легче, чем карабкаться туда, откуда мы пришли.
     Финлей последовал за братом. По мере того как они приближались к поверхности скалы, туннель становился все уже, по дну его текла вода, так что ноги по щиколотку уходили в ледяную грязь. Финлей не особенно обращал на это внимание: он старался отбросить разочарование и разобраться в вопросах, которые ставило открытие Роберта. Поиски Каликса были связаны с такими сложными проблемами, что он полностью погрузился в свои мысли и в результате не заметил опасности, пока не оказалось слишком поздно. Все, что он успел увидеть, был силуэт Роберта на фоне освещенного дневным светом устья туннеля. Потом раздался всплеск, и Роберт исчез.

16

     Белла была всем недовольна и непрерывно ворчала с момента, когда они покинули Марсэй, до самого прибытия в Мейтленд-Мэнор, где Дженн и Лоренс ее и оставили. Дальше их путешествие протекало в блаженном молчании, лишь изредка прерываемом каким-нибудь добродушным замечанием Лоренса. Дженн чувствовала себя победительницей; несмотря на некоторое чувство вины перед близкими, она была совершенно уверена в правильности своего решения. В конце концов, ведь не остановил же их Селар!
     До чего же приятно вновь оказаться в знакомых местах! Хотя от Элайты их отделяло еще несколько часов пути, Дженн уже могла разглядеть величественные горы, зеленые холмы и долины. Солнце склонялось к закату, на дорогу легли длинные тени, и девушка, наслаждаясь ничем не омрачаемым спокойствием, ехала рядом с Лоренсом, который, проводив ее до Элайты, должен был вернуться к Белле. Дженн знала, что не увидит сестру и ее мужа до начала осени. К тому времени Белла, наверное, успокоится и, может быть, даже примирится с возвращением Дженн.
     Как бы то ни было, Дженн больше не согласится на прежние отношения. Да, бесспорно, Белле предстоит еще многому ее научить, и Дженн была готова приложить все старания, но не собиралась отказываться от собственной личности и делаться покорной младшей сестрой, которой ее желала видеть Белла. Она больше не будет склонять голову и молча выполнять все распоряжения, не станет притворяться, будто ее прошлого не существует. Белле придется принимать ее такой, какова она есть, - впрочем, времени на это оставалось немного: через год, а то и меньше Селар найдет ей мужа, и тогда Дженн лишится остатков свободы... А ей еще так много предстояло сделать!
     Роберт.
     Словно во сне, лес вокруг Дженн исчез, она больше не слышала шума ветра в кронах деревьев. Зрение ее словно затуманилось, Дженн внезапно ощутила, что падает в омут крутящейся тьмы. Где-то на границе ее сознания маячила боль, черная и всепоглощающая. Дженн боролась с головокружением, с тяжестью в груди, но вдруг зрение вернулось к ней, и она заморгала от яркого солнечного света.
     Роберт в беде. Где-то рядом. И ему больно.
     Уверенность в этом обрушилась на Дженн, и она с опаской взглянула на Лоренса, но тот, к счастью, ничего не заметил. Дженн незаметно закрыла глаза и на мгновение осмотрелась колдовским зрением. Если Роберт рядом, может быть, так ей удастся обнаружить его. Девушка сама не знала, что и как она делает, но ощущение того, что времени у нее мало, подстегивало ее: Роберт где-то рядом, и она должна что-то сделать...
     Ее колдовской взгляд скользнул по лесу, между высокой сосной и елью, вниз по берегу реки. Вон там...
     Дженн, пораженная, открыла глаза: она почти увидела Роберта. Нужно добраться до него - и быстро. Но как? Сказать правду Лоренсу она не могла, сопровождающим их воинам - тем более. Ей, конечно, понадобится помощь, чтобы добраться до Роберта, но придется ограничиться одним Лоренсом. Теперь оставалось лишь убедить его.
     Дженн остановила коня, так что вся кавалькада проехала вперед по дороге мимо нее. Лоренс натянул поводья и обернулся к девушке.
     - Что случилось?
     - Я хочу свернуть в лес. Остальные могут ехать дальше.
     - Они-то, конечно, могут, но я не могу отпустить вас одну. Мы, правда, уже совсем недалеко от дома, но ваш отец убьет меня, если с вами что-нибудь случится. Давайте сейчас не задерживаться. Вы сможете приехать сюда на прогулку завтра.
     - Нет, Лоренс, - твердо сказала Дженн. - Я должна сделать это сейчас. Пусть воины едут вперед, а вы присмотрите за мной.
     Лоренс нахмурился и взглянул на деревья, туда, куда показывала Дженн.
     - Я не понимаю...
     Дженн протянула ему руку, стараясь незаметно надавить на его сознание и подтолкнуть к нужному решению.
     - Пожалуйста, Лоренс! Он легко согласился:
     - Что ж, хорошо. - Отдав приказание ожидавшим их войнам, он последовал за Дженн в лес.
     Девушка не задумывалась о том, как потом объяснит свои действия. Если она ошиблась, это не будет иметь значения. Если же она права... что ж, может быть, никто и не спросит ее, как она узнала о местонахождении Роберта.
     Они молча ехали сквозь густой лес. Склон вел вниз, и Дженн уже слышала шум бегущей воды. Она подхлестнула коня, хоть чувство спешности и покинуло ее.
     Деревья неожиданно расступились, и Дженн с Лоренсом оказались на берегу. Крутые каменистые склоны стискивали поток с обеих сторон, густые зеленые папоротники свешивались к воде. Лоренс начал говорить что-то о необходимости найти более подходящее место для переправы, но Дженн его почти не слушала: она отчаянно искала какие-нибудь следы Роберта. Он должен быть где-то здесь. Вниз по течению его видно не было, так что девушка повернула коня и двинулась в противоположную сторону, осторожно пробираясь по неровному берегу. Совсем рядом поток вырывался из недр горы и каскадом струился по огромным валунам, лежащим в этом лесу с незапамятных времен.
     Через несколько минут лошадь Дженн оказалась не в силах пробираться по крутой тропе. Лоренс предложил вернуться на дорогу, но Дженн, не обращая внимания на его слова, спрыгнула с седла; ее юбка цеплялась за кусты, но девушка упрямо шла вперед: ее уверенность, что Роберт где-то рядом, крепла с каждой минутой. Она уже совсем рядом с ним - но где же он?
     Внезапно в воде мелькнуло что-то яркое. Тонкая полоса синей ткани запуталась вокруг камня. Дженн с криком прыгнула в воду и, спотыкаясь под напором ледяной воды, которая тут же пропитала ее юбку, двинулась в том направлении. Она не удержалась на ногах и упала, но сумела вцепиться в полосу ткани. С трудом поднявшись на ноги, Дженн изо всех сил потянула за ткань, и тут наконец ее другая рука коснулась тела. Роберт! Он застрял между камнями лицом вниз. Дженн, не колеблясь, перевернула его. Из раны на лбу Роберта текла кровь, сбегая тонкой струйкой по безжизненному лицу.
     Дженн повернулась, чтобы позвать Лоренса, но тот уже шлепал по воде ей на помощь. Девушка прижала пальцы к артерии на шее Роберта. Слабое биение пульса сказало ей: он жив. Испытывая невероятное облегчение, Дженн стала ждать, когда Лоренс подойдет и поможет ей вытащить Роберта на берег.

***

     Обессиленный и полный отчаяния, Финлей в конце концов вернулся туда, где они оставили лошадей. Он обшарил все окрестности устья туннеля и лесную опушку, но не обнаружил никаких следов брата. Иногда он пытался кричать, но не получил ответа. К тому же, осматривая одну из показавшихся ему многообещающей заводей, он упал и ушибся. До лошадей он добрался измученный и покрытый синяками, но все же решительно двинулся вниз по склону, отгоняя от себя мысли о том, что могло случиться с Робертом.
     По этой более безопасной тропе он целый час добирался до леса у подножия утесов и только там вышел наконец к руслу вырывающегося из скал потока. Финлей медленно двинулся вниз по течению, внимательно осматривая окрестности. Роберт должен быть где-то здесь. Живой. Не мог же он погибнуть - кто угодно, но только не Роберт!
     Однако начинало темнеть. На закате набежали облака и поднялся ветер. Финлей дрожал в своей мокрой одежде, но продолжал поиски, отказываясь остановиться. Наконец солнце село, на небе остались лишь тусклые красные полосы. Финлей наконец привязал лошадей к скале и сел - отдых был ему необходим. Он вытащил аярн - как делал уже не раз, - однако дар искателя ничем не мог ему помочь. Это могло означать одно из двух: Роберт или без чувств, или мертв. Впрочем, к вечеру он мог прийти в себя, и тогда Финлею удастся его найти.
     Он закрыл глаза и сосредоточился. Камень в его руке начал светиться и стал теплым. Финлей колдовским зрением осматривал поток ниже по течению, искал и искал, но так ничего и не нашел.
     Финлей открыл глаза, но в сгущающихся сумерках почти не увидел берега, на котором сидел. Перед его глазами стояла одна картина: Роберт, падающий в воду со скалы.
     - Ни с места!
     Финлей замер, услышав окрик. Голос снова потребовал:
     - Сиди где сидишь! Ты видел, Флоррик? Эту штуку у него в руке?
     - Как же, как же, Раймон. Видел!
     Папоротник зашелестел под ногами приближающихся людей. Финлей попытался обернуться, но снова раздался крик:
     - Я сказал - сиди смирно, колдун! Я держу тебя на прицеле, хоть и предпочел бы не пачкать о тебя руки!
     - Еще чего, - с мрачным смехом заговорил второй человек. - Это мы оставим судьям. Вот они порадуются! Настоящий живой колдун! А ну, давай, Раймон!
     На плечо Финлея легла тяжелая рука.
     - Послушайте, - начал тот самым дружеским тоном. - Не знаю, что вы видели, но я легко объясню...
     - Ни с места, сказал я тебе!
     Финлей ощутил дуновение воздуха, что-то просвистело мимо его уха, и голова взорвалась болью. Он упал на камни, и все вокруг поглотила тьма.

***

     Роберт плавал на голубых волнах, глядя вверх, в глубокое лазурное небо. Вода была теплой и нежно качала его. Она ласкала его тело, как нежнейший пух, смывала усталость, успокаивала душу. Покой. Он никогда еще не испытывал такого покоя. Но настоящее ли это умиротворение? На самом ли деле он его чувствует? Море легко качало Роберта в ритме его собственного сердцебиения, никакого желания двигаться у него не возникало. Вода заливалась в рот, но она была сладкой, словно мед. Роберт пил и пил ее, вкус словно взрывался на языке тысячей крохотных спиралей. Что это за место?
     Это смерть?
     До слуха Роберта долетел крик, и что-то темное прочертило небо. Он следил за черной точкой, кувыркающейся и ныряющей, парящей и взмывающей вверх. Орел. Черный орел. Его орел. Птица проносилась над ним снова и снова, но она не угрожала, а лишь сопровождала его, словно верный спутник в этом прекрасном призрачном мире. Покой, казалось, говорила она. Мир и покой. Доверие. Все хорошо.
     Роберт открыл глаза. Небо исчезло. Над ним был сводчатый потолок, темный, озаренный светом свечи. Тени плясали по аркам, скапливались по углам. Он лежал в постели, ему было удобно, тепло, спокойно. Но где он?
     Роберт почувствовал запах целебных трав и повернул голову. Стол, на нем чаша, кувшин, бинты. Он ранен? Еще дальше виднелся камин, на стене из золотистого песчаника чей-то портрет. Лицо незнакомое... У камина еще один столик, поменьше, кресло, в нем сидит и что-то читает женщина... Дженн?
     Она сидела лицом к Роберту, но глаза ее были опущены на книгу. На столе рядом с девушкой стояла свеча, освещая ее лицо с одной стороны и оставляя другую в тени. Дженн хмурилась, ее тонкие брови сошлись у переносицы, губы были слегка приоткрыты, язык касался верхних зубов. Глубокая сосредоточенность... Но боги, как она изменилась!
     На Дженн было простое красное платье без всяких украшений. Густые черные волосы, заплетенные в косу, падали на одно плечо, опускаясь ниже талии. Пламя свечи озаряло нежную кожу и заставляло глаза сверкать. Дженн казалась старше, выше ростом - и очень, очень красивой.
     Завороженный, Роберт смотрел на девушку, отмечая малейшее ее движение. Впрочем, скоро она взглянула на него, снова опустила глаза на книгу - но тут же посмотрела на Роберта более внимательно. Увидев, что он пришел в себя, она вскочила с кресла, уронив книгу на пол.
     - Ты проснулся! - воскликнула Дженн; ее улыбка показалась Роберту солнечным лучом. - Как ты себя чувствуешь?
     Роберт с усилием - язык казался свинцовым - выговорил:
     - Что случилось?
     - Что случилось! - рассмеялась Дженн. - Ты хочешь сказать, что не помнишь? Я рассчитывала, что это ты скажешь мне, что случилось.
     - Я был болен?
     - С тобой произошел какой-то несчастный случай. Ты ударился головой и чуть не утонул и последние двенадцать часов выл без сознания. Скоро рассветет. Так ты не помнишь, что с гобой случилось?
     Роберт покачал головой, все еще не в силах оторвать от Дженн Глаз.
     - Нет. Как я сюда попал?
     - Я тебя нашла, а Лоренс помог привезти тебя сюда. Ты голоден? У меня есть хлеб с сыром и вино.
     Девушка вскочила и принесла поднос с едой к постели. Роберт попытался сесть, и немедленно острая боль пронзила его плечо и бедро, стали чувствоваться ушибы. Левое запястье тоже болело, и когда Роберт поднял руку, она оказалась забинтована.
     - Где мой аярн?
     - Не беспокойся. - Дженн поставила поднос ему на колени. - Я спрятала его, когда никто не видел. Он у тебя в правом рукаве.
     Девушка отломила кусочек хлеба и положила Роберту в рот, однако, когда она потянулась за следующим, Роберт отобрал у нее ломоть.
     - Не такой уж я инвалид.
     Дженн ничего не сказала, уселась на край постели и стала следить за тем, как Роберт ест. С набитым ртом он спросил:
     - Как тебе удалось меня найти?
     - Я сама не знаю, как это вышло. Мы возвращались из Марсэя, ехали через лес, и неожиданно у меня возникло чувство, будто с тобой что-то случилось. Когда я попыталась искать тебя колдовским зрением, оказалось, что ты лежишь в реке, без сознания, весь израненный. Лоренс помог мне привезти тебя в замок,
     Роберт замер, не донеся до рта кусок сыра.
     - Ты меня нашла? Пока я был без сознания?
     - Да. А что такое?
     - Ну, строго говоря, это считается невозможным.
     - Никто мне об этом не говорил, так что я попыталась и сумела. А разве ты такого не можешь сделать?
     - Иногда мне удавалось. Дженн покачала головой.
     - В какой-нибудь из ближайших дней, Роберт Дуглас, мы с тобой сядем и очень подробно поговорим.
     Роберт не сдержал улыбки, хоть улыбаться и было больно.
     - Что ты сказала Лоренсу?
     - Ничего. Я просто заставила его мне помочь.
     - При помощи чистой логики? Дженн отвела глаза.
     - Нет, не совсем.
     - Ты ужасно рисковала.
     - У меня не было выбора. - Пожав плечами, Дженн снова наполнила его кубок. - Ты уверен, что ничего не помнишь?
     Роберт попытался сосредоточиться, но в голове было пусто. Ничто не объясняло, как он оказался в лесу так близко от Элайты. Но одну вещь он помнил.
     - Я не должен был попасть сюда. Твой отец не захочет, чтобы я оставался в Элайте.
     - Да, - мягко ответила Дженн, - когда тебе станет лучше. Скажи мне, как ты себя чувствуешь? Я имею в виду - помимо ушибов.
     Ее взгляд стал пристальным, чего не было мгновение назад. Чтобы доставить девушке удовольствие, Роберт заглянул внутрь себя, но снова ничего не обнаружил. Его память казалось начисто вытертой, чистой и свежей, словно он пережил собственное Начало Веков.
     - Я прекрасно себя чувствую, Дженн. Почему ты спрашиваешь? Напряжение исчезло из ее взгляда, и девушка улыбнулась:
     - Не важно. - Она встала и убрала поднос. - Мне кажется, тебе следовало бы снова уснуть. Может быть, утром ты вспомнишь, что с тобой случилось.
     - Но я на самом деле совсем не устал, - запротестовал Роберт. Ему не хотелось, чтобы Дженн уходила.
     - Хочешь еще вина?
     - Спасибо.
     Дженн снова наполнила его кубок и уселась на краю постели. Так что же в ней все-таки так изменилось? Теперь это была не несчастная бездомная бродяжка, которую он привез в Элайту почти полгода назад.
     - Скажи, - тихо спросил Роберт, - тебе не хватает твоих странствий?
     - Честно? Конечно, не хватает. - Дженн сложила руки на коленях и опустила глаза. - Бывают дни, когда я мечтаю об одном: вскочить на коня и уехать. Иногда мне даже кажется, что в один прекрасный день я так и сделаю. Я потеряла свободу, Роберт, а она всегда была для меня драгоценна. Я знаю, ты не предполагал такого, когда привез меня сюда, да и сама я тогда об этом не думала, но свободы я все равно лишилась.
     - А много ли у тебя было свободы раньше, когда ты жила в Шан Моссе?
     - В таверне? Сколько угодно. - В глазах Дженн засветилась теплая улыбка. - Мой отец был хороший человек. Он никогда меня не бил - хотя я иногда того и заслуживала. Я часто выскальзывала вечерами, когда в зале было много посетителей и мне следовало бы помогать отцу. Я уходила в лес и забиралась на свое любимое дерево. Оттуда я пыталась увидеть как можно дальше - мимо проходил торговый тракт; мне было интересно, каков мир за пределами леса. Я гадала, как выглядит океан, на что похожи горы, широкие равнины, засеянные пшеницей и рожью. Мне очень хотелось увидеть все это, но я и думать не могла о том, чтобы оставить дом и отца. Когда же он умер...
     - Что случилось тогда?
     Дженн нахмурилась и отвела глаза.
     - Явился его племянник и стал распоряжаться в гостинице. Он сказал, что я слишком молода, чтобы оставаться там, и отправил к родственникам на ферму на другом конце леса. Хозяйка фермы приняла меня, но у нее была дюжина собственных детей, и я оказалась лишней. Жизнь стала... нелегкой. В тот год был неурожай, и ее муж с горя напивался. Однажды утром он вышвырнул меня из дому всего с несколькими медяками и ломтем хлеба. Я туда больше не вернулась.
     Роберт молчал; рассказ Дженн произвел на него глубокое впечатление. Что ж удивительного, что девушка не хотела ехать в Элайту. Она, должно быть, ужасно боялась оказаться лишней и здесь - или быть отвергнутой из-за ее прошлого.
     - Я тогда не знала, что делать, куда идти. Несколько дней я скиталась, потом дошла до деревни. Там была гостиница, и я спросила, нет ли у них для меня работы. Меня взяли, и я несколько месяцев там пробыла. В той гостинице я чувствовала себя почти как дома - новые люди все время сменяли друг друга. Потом однажды туда пришел сказитель. Все, затаив дыхание, слушали его рассказы. Потом, когда он уходил, слушатели дали ему денег, а я подумала: я тоже могла бы это делать. Странствовать и рассказывать всякие истории, узнавать новые. Полная свобода... Я и не мечтала, что встречусь с живой легендой, сама стану частью истории.
     Роберт осторожно поинтересовался:
     - Ты жалеешь, что так случилось? Жалеешь, что приехала сюда?
     Дженн взглянула на него заблестевшими глазами.
     - Нет, Роберт, не жалею. Есть и другие ценности, помимо свободы, правда? Едва ли ты можешь с этим спорить.
     - Нет, - ответил он, - не могу.

***

     - И он совсем ничего не помнит о том, что случилось?
     - Пока нет, но постепенно вспомнит, я уверена. - Дженн обошла стол и налила Якобу эля. Она старалась не щуриться от яркого света, льющегося в окна, но это ей плохо удавалось. Вот что получается, когда не спишь всю ночь. По крайней мере на рассвете Роберт уснул снова; к полудню, когда проснется, он наверняка будет чувствовать себя лучше.
     Якоб не обратил внимания на кружку с элем, которую поставила перед ним Дженн, и схватил дочь за руку, заставив ее посмотреть ему в глаза.
     - Он не может здесь долго оставаться.
     - Я знаю, отец. - Чего хочет от нее Якоб? Ждет ли он доказательств, что Дженн не чувствует лояльности по отношению к Роберту? Неужели он потребует, чтобы она выгнала Роберта, несмотря на его раны? - Пожалуйста, не беспокойся. Он не пробудет здесь ни минуты без необходимости. Он прекрасно знает о твоих чувствах.
     Якоб выпустил руку Дженн и сердито посмотрел на стол.
     - Это не имеет никакого отношения к моим чувствам. Меня больше волнует, как посмотрит на случившееся король после твоего неожиданного отъезда из столицы. Селар, должно быть, очень пристально следит за обоими нашими Домами. Что он скажет, когда узнает, что Данлорн здесь? Ты должна научиться думать о политических следствиях своих поступков, Дженнифер. Ты навлекаешь опасность не только на себя, но и на других.
     - Но тут все совершенно невинно, отец. С Робертом произошел несчастный случай, а мы ему помогли. Наверняка даже король не увидит в этом ничего плохого.
     - Откуда ты знаешь? - возразил Якоб. - Почему ты так уверена, что тут все так невинно? Тебе неизвестно, что Данлорн делал в том лесу, а он утверждает, что ничего не помнит. Я не прожил бы так долго в этом опасном мире, если бы был так доверчив, особенно в том, что касается Данлорна. Я понимаю, ты считаешь себя в долгу перед ним, но я должен позаботиться о твоей безопасности, дитя. Если у Данлорна осталась хоть капля чести, он согласится со мной.
     Дженн хотелось возразить, сказать отцу о всей глубине чувства чести, отличающей Роберта, но она не могла этого сделать. После всех прошедших лет Якоб ни за что не изменит своего мнения о Роберте. И на самом деле его интересовало другое: может ли он доверять дочери.
     - Конечно, отец, - прошептала Дженн, ненавидя себя за эту намеренную ложь. - Мне очень жаль. Я позабочусь о том, чтобы он уехал сразу же, как только сможет сесть на лошадь. Он сюда не вернется, обещаю тебе.

***

     Финлей совершенно не представлял себе, сколько прошло времени, как долго он находится в камере. Здесь ничего не менялось: темнота, сырость, отвратительный запах крыс и гнилой соломы. Из-под двери пробивался тоненький лучик света; высоко справа в стене было окошко едва в фут шириной, но и оно вело в коридор, а не наружу.
     Все это время Финлей находился в одиночестве; его тюремщики боялись его, боялись даже допрашивать. Что за ужасные последствия повлекла за собой его ошибка! Что он наделал!
     Финлей скорчился на полу, обхватил себя руками и попытался не дрожать от холода. По крайней мере он уверял себя, что дрожит именно от холода. Он не мог позволить себе бояться. Особенно сейчас.
     Руки у него были холодны как лед, цепи врезались в тело. Голова сильно болела, и когда он двигался, Финлей чувствовал, как трескается корочка засохшей крови. Во рту у него пересохло, но в этой сырой камере одна мысль о возможности напиться вызывала у него тошноту.
     У Финлея отобрали аярн, а без него он был слеп и беспомощен.
     Не лучший способ завершить жизненный путь.
     Финлей попробовал рассмеяться, взглянуть на ситуацию с иронией, как сделал бы на его месте Роберт... Однако все было бесполезно. Роберт мертв, и убил его он, Финлей.
     В коридоре раздался звон металла, дверь распахнулась, залив камеру светом. Финлей зажмурился. В помещение вошли двое стражников с обнаженными мечами; за ними шел третий - он поставил у ног Финлея кружку с водой.
     - Ну и как тебе здесь, колдун? - проворчал сержант. На Финлея с покрытого оспинами лица смотрели холодные черные глаза. В них были отвращение и ненависть, но и страх тоже. - Хочешь признаться в своих преступлениях?
     Финлей скорчился в своем углу. Не стоит провоцировать этих людей. Воспитанный в них ужас перед колдовством и так уже заставлял их искать предлог для того, чтобы убить его.
     - Мне не в чем признаваться. Я еще тем парням в лесу пытался объяснить: никакой я не колдун.
     - Расскажешь это судьям! - сплюнул стражник. - Через два дня они явятся, чтобы тебя судить. Тебе хватит времени на покаяние. У нас поблизости живет священник - приведем сразу, как попросишь.
     - Но мне не в чем каяться!
     - Ну, тогда мы тебе немножко поможем. - Сержант махнул рукой одному из солдат, и тот сделал шаг вперед, целясь мечом в лицо Финлею. Острия клинка рассекло правую щеку узника. Боль была жгучей, как огонь, но Финлей сдержал крик.
     - Пора тебе признаться нам, кто ты такой есть. Что ты делал в лесу? Откуда явился?
     Финлей с трудом поднялся на ноги, сердце его колотилось, как молот. Они не должны узнать его имя!
     - Ну, давай, колдун! Назови свое имя. Кто ты такой? - Неожиданно сержант ударил Финлея по лицу. Тот отлетел к стене. Прежде чем он смог вдохнуть воздух, сержант ударил его снова - на этот раз в живот. Финлей сложился пополам, и сержант подошел к нему вплотную, обдав зловонным дыханием. - Не такой уж ты могучий, в конце концов!
     - Я же... говорил... - выдохнул Финлей, пытаясь распрямиться, - я не колдун.
     Сержант схватил Финлея за волосы и отогнул его голову назад.
     - Скажешь это еще раз, колдун, и я просто перережу тебе глотку! Не так уж мне и хочется дожидаться судей. Знаю я, как разделываются с вами эти фанатики из Гильдии, так что предпочту избавиться от тебя лично. Зачем нам здесь твои гнусные лживые уловки! Понял? Может, ты и темный ангел, да только я позабочусь, чтобы ты не вышел отсюда иначе как мертвым или на плаху.
     Резким движением сержант ударил Финлея затылком о камень стены и сделал шаг назад.
     - Ну-ка прикуйте его к стене. Мало ли какие мысли у него появятся насчет побега.
     Стражники схватили Финлея и прижали спиной к холодным камням. Он чувствовал, как кровь течет у него по шее, так что грязная рубашка становится еще и влажной. Когда один из солдат стал надевать на его правую руку железный браслет, сержант кинулся вперед и сорвал с пальца пленника перстень.
     - Это что? Где ты его взял? Черный орел на серебряном поле... Уверен: где-то я его уже видел.
     - Я нашел перстень, - быстро сказал Шинлей.
     - Ах вот как! - ухмыльнулся сержант. - Тогда ты не станешь возражать, чтобы я его забрал и выяснил, кому он принадлежит. Перстень недешево стоит, да и твоя одежда тоже. Богатая одежда. Может, ты не нашел его, а украл? Или снял с мертвеца?
     Сержант расхохотался и вместе со стражниками вышел из камеры. Дверь с лязгом захлопнулась, но не успело стихнуть эхо, как Финлей услышал еще один отзвук. Ощущение накрыло его, как ночная тьма. Хоть он и был слеп без своего аярна, тут он не мог ошибиться, тем более что они с Робертом несколько недель назад отрабатывали умение обнаруживать именно это... Где-то рядом был малахи.
     Финлей сел, привалившись к стене. Цепи зазвенели - так дрожали его руки. На этот раз он не пытался обмануть себя - то, что он испытывал, было страхом.

***

     Солнце уже садилось, когда Дженн привела к Роберту доктора. Когда они вошли, Роберт еще спал, но тут же проснулся. Дженн помогла ему сесть, опираясь на подушки, и прогнала мучившие ее опасения. Разобраться с ними можно будет и позже.
     - Это доктор Вишарт, - начала она. - Он приехал из приюта для больных, чтобы вас осмотреть.
     Роберт взглянул на нее, потом кивнул старику.
     - Мы ведь раньше встречались, доктор, не так ли?
     - Очень любезно со стороны вашей светлости помнить об этом, - прошамкал Вишарт; его слезящиеся глаза остались бесстрастными. - Как ваша светлость себя чувствует сегодня вечером?
     - Уже вечер? Ну, у меня не гнутся суставы, однако встать я смог бы.
     Вишарт кивнул и протянул руку, чтобы пощупать шишку на лбу Роберта.
     - Боюсь, что раны вашей светлости серьезнее, чем кажется. Едва ли вам удастся ходить, да если вы и попытаетесь, такой удар по голове не может не вызвать головокружения. Я бы советовал вам недели две провести в постели, ваша светлость. Вы помните, что с вами случилось?
     Дженн быстро подошла к постели и бросила Роберту предостерегающий взгляд.
     "Скажи ему, что упал с лошади, - больше ничего".
     - Моя лошадь споткнулась, доктор. Должно быть, я упал и ударился головой.
     - Понятно, - пробормотал Вишарт, ощупывая плечо Роберта, потом выпрямился и повернулся к Дженн. - Те травы, что вы давали ему, вполне годятся, миледи, а еще я посоветовал бы сделать припарку на плечо. В остальном же главное - покой. Через три дня я загляну, но обязательно дайте мне знать, если начнется ухудшение.
     Дженн кивнула и проводила старика до двери. Когда она вернулась, Роберт смотрел на нее со смесью смущения и раздражения. Дженн не сдержала улыбки.
     - Ты еще и радуешься!
     - Какая неблагодарность! - рассмеялась девушка, садясь рядом с Робертом. - После всего, что я для тебя сделала!
     - Послушай, я не могу оставаться две недели в постели. Я себя прекрасно чувствую.
     - Я знаю. На самом деле старый доктор, пожалуй, несколько перестраховывается. Не так уж тяжелы твои раны. Ты ничего не сломал, хотя ездить верхом некоторое время будет больно. Тем не менее ты нуждаешься в отдыхе - по крайней мере на пару дней. Откуда ты знаешь доктора Вишарта?
     Роберт проверил, как сгибаются у него запястья; лицо его стало непроницаемым.
     - Он однажды лечил мою жену.
     - Ох... - Так вот откуда Белла узнала... О боги, не может это быть правдой!
     Дженн резко поднялась, принесла поднос с ужином и поставила его перед Робертом. Она продолжала наблюдать за ним, пока он ел. Роберт все еще был очень бледен, глаза его утратили свой обычный блеск. Это, конечно, нехороший признак... С другой стороны, ничего необычного он, по-видимому, не испытывал и вел себя нормально, как будто ничего не случилось. Неужели он забыл о своем дяде... или просто безупречно держит себя в руках? Но если так, то почему она видит в нем боль - глубоко внутри, словно скрытую болезнь? Дженн вздохнула:
     - Наверное, нам лучше сосредоточиться на том, что с тобой случилось вчера. Ты хоть лес помнишь? Ты знаешь, зачем там оказался?
     - Никакого леса я не помню, - нахмурился Роберт. - И реки не помню тоже.
     - Ну а что это такое, ты знаешь? - Дженн сунула руку под кровать и вытащила какой-то предмет, завернутый в алую ткань. - Я нашла его у тебя за пазухой. Поскольку я не поняла, что это такое, то спрятала вместе с твоим аярном. Я боялась рисковать.
     Она развернула ткань и показала Роберту серебристый цилиндр. Он снова нахмурил брови, и рана у него на лбу налилась кровью. Роберт на секунду зажмурился, потом со свистом втянул воздух.
     - Шинлей! - Роберт судорожно рванулся с кровати, но Дженн удержала его.
     - Что с ним? Финлей был с тобой?
     - Да. Мы с ним поднялись на гору и осматривали пещеры. Я упал и, должно быть, свалился со скалы. Финлей, наверное, сейчас меня ищет. Клянусь богами, как же он должен беспокоиться! Мне нужно...
     - Нет. Я пошлю людей на поиски. Если он видел, как ты упал, он, наверное, осматривает русло потока. Ты подожди здесь. - Однако прежде, чем Дженн успела подняться, дверь распахнулась и в ней появилась Фиона, бледная как смерть.
     - Дженн, я всюду тебя ищу! Я только что услышала очень тревожные новости.
     - Что? Что случилось?
     Фиона бросила взгляд на Роберта, потом закрыла дверь и взмахом руки наложила на нее предупреждающее заклятие.
     - Финлей. Его схватили по обвинению в колдовстве.
     На этот раз Роберт вскочил с постели, и Дженн и не пыталась его остановить. Вместо этого она стала расспрашивать Фиону о подробностях.
     - Как это случилось?
     - Он был в лесу. Двое лесорубов заметили что-то ярко светящееся у него в руке. По описанию это именно Финлей. Был он с вами вместе, Роберт?
     - Да, был. Дженн, где остальная моя одежда? Я должен вызволить Финлея.
     Дженн медленно покивала; сердце ее бешено колотилось.
     - Да, конечно.
     - Но вы никуда не можете отправиться в таком состоянии! - воскликнула Фиона. - Вы даже не сможете ехать верхом!
     Роберт не обратил внимания на ее возражения и потянулся за камзолом, который ему протягивала Дженн.
     - Где они держат Финлея?
     Фиона заколебалась, переводя глаза с Дженн на Роберта и обратно.
     - Скажите ему, - пробормотала Дженн, - вы же видите, его не удастся остановить. - Девушка повернулась и открыла шкаф у противоположной стены. Порывшись в нем, она достала старую темную одежду.
     - Финлей в деревне под названием Килфедир; это в глубине леса. Вы никогда не найдете туда дороги без проводника.
     - Роберт не поедет один, - сказала Дженн. - Я с ним. Фиона, вы должны будете нам помочь. Я могу оседлать коней и вывести их через сад, но вам придется создать иллюзию: иначе стражники увидят нас. Роберт с этим сейчас не справится, а я еще не научилась.
     - Вы не представляете, во что ввязываетесь! - возразила Фиона. - Вы никогда ничего подобного не делали! Что, если вас хватятся? Что скажет ваш отец?
     - У нас нет времени на разговоры, - бросил Роберт, натягивая сапоги.
     Да, времени не было. Дженн перекинула старую одежду через плечо и повернулась к Фионе.
     - Будет гораздо хуже, если хватятся вас. Вы здесь чужая, и все сразу решат, что вы в этом замешаны. Оставшись здесь, вы сможете придумать какое-нибудь оправдание моему отсутствию. Скажите, что я легла в постель, потому что у меня разболелась голова. Я ведь и правда не спала прошлую ночь, ухаживая за этим предателем. Отец поверит вам. Пожалуйста, Фиона! Финлей в опасности, и мы должны ему помочь.
     Фиона перестала противиться.
     - Хорошо, - прошептала она.

***

     Ночь была ясной, тысячи звезд сверкали на небе, как алмазы. До Роберта, остановившегося на склоне горы, чтобы удостовериться в отсутствии погони, с озера долетел еле заметный прохладный ветерок. В долине было пусто и тихо, и Роберт повернул коня и начал спускаться с холма. Дженн в одежде конюха ехала следом. Волосы ее скрывала глубоко надвинутая шапка. Внешне девушка казалась юной, хрупкой и беззащитной, но Роберт знал, что внешность обманчива: глаза ее блестели твердой решимостью.
     Роберт отпустил поводья и предоставил коню самому находить дорогу на каменной осыпи. Боль в бедре была острой и с каждой минутой мучила Роберта все сильнее. Как в таком состоянии он сможет помочь Финлею? Если бы только он не поскользнулся и не упал с того проклятого утеса... Если бы вообще он не ввязался в это глупое приключение... Если бы Оливер не оказался таким глупцом!
     Теперь Роберт вспомнил все - до последней подробности, мучительной и унизительной. Однако сейчас случившееся не волновало Роберта. Нужно было сосредоточиться на том, как спасти Финлея, и вообще найти выход из этой ужасной ситуации.
     - Ты себя нормально чувствуешь? - спросила Дженн, догоняя Роберта.
     - Что ты все время об этом спрашиваешь! - рявкнул Роберт.
     - Прошу прощения.
     - И незачем извиняться! - Роберт пустил коня галопом, Дженн поскакала следом. Больше часа они ехали в молчании, держась по возможности в тени деревьев. Потом все же Роберту пришлось остановиться, чтобы дать лошадям отдых. Он попытался найти положение, в котором не так болело бы бедро, но, заметив, что Дженн наблюдает за ним, перестал ерзать в седле. Девушка ничего не сказала, и скоро они снова двинулись в путь. Роберт ехал первым, Дженн с запасной лошадью в поводу - следом.
     Роберт сосредоточился на проблеме, которую им предстояло разрешить.
     - Ты хорошо знаешь Килфедир? - спросил он Дженн.
     - Совсем не знаю, - неохотно ответила девушка. - Мне не разрешали далеко отлучаться из Элайты - по крайней мере до поездки в Марсэй.
     - Тогда почему ты настояла на том, чтобы тоже ехать? - тут же спросил Роберт. - Ты хоть знаешь, где эта деревня?
     Дженн ответила не сразу. Потом она подхлестнула коня, поравнялась с Робертом, ухватила за повод его лошадь и заставила остановиться. Дженн помолчала, глядя в глаза Роберту, словно пытаясь найти нужные слова.
     - Нам нужно ехать дальше, - нетерпеливо бросил Роберт.
     - Роберт, - без гнева сказала ему девушка, - если ты не перестанешь рычать на меня, я тебя стукну.
     - Ты? Стукнешь меня? - Это было настолько абсурдно, что ч Роберт против воли расхохотался. Дженн серьезно посмотрела на него и ничего не сказала. - В этом нет нужды. Ладно, поехали. По дороге ты можешь рассказать мне о своей поездке в Марсэй.
     Они двинулись дальше, но Дженн, против обыкновения, молчала. Уж не рассердилась ли она?
     - Ну? Ты хорошо провела время в нашей прекрасной столице?
     - Не особенно, - пробормотала Дженн. - Да и рассказывать мне в общем-то не о чем. Все там глазели на меня как на какое-то чудовище. Некоторые придворные были ко мне добры, другие - нет. Я встречалась с королевой.
     Роберт бросил на девушку внимательный взгляд, почти опасаясь спрашивать.
     - Ас королем?
     - Встречалась. Но он больше интересовался твоими делами, а также поисками подходящего мне супруга.
     Конечно, этого следовало ожидать. Селар не мог не обратить внимания на возможную угрозу своему трону, какой являлась Дженн. Ведь его собственный сын - еще ребенок.
     - Кого-нибудь еще, кого я знаю, ты видела?
     Дженн обратила на Роберта взгляд холодно сверкнувших глаз.
     - Я познакомилась с твоим дорогим другом Вогном. Он очень настаивал, чтобы я рассказала ему о твоих планах.
     Роберт нахмурился. В голосе Дженн прозвучала резкая нота - она явно говорила ему не все.
     - И что ты ему сказала?
     "Я сказала ему, что ты намерен оставаться в Данлорне. А ты меня обманул!"
     Роберт усмехнулся и покачал головой.
     - Что ж, приятно узнать, что некоторые вещи остаются неизменными. Это все? Больше вы ни о чем не говорили?
     - Больше ни о чем. Послушай, ты придумал, что мы будем делать, когда доберемся до Килфедира? Ведь не можем же мы просто явиться туда и забрать Шинлея, правда?
     - Нет, конечно. Однако я не могу строить планы до тех пор, пока не увижу деревню, не выясню, где они держат Шинлея. Больше всего меня беспокоит, что Финлей может попытаться бежать. Без коня ему далеко не уйти. Его просто снова схватят и уж тогда точно сочтут виновным - если уже не признали его таковым. Проклятие, должен же был я смотреть, куда ставлю ногу! Не свались я с утеса, ничего этого не случилось бы! - Роберт помолчал и невесело улыбнулся Дженн. - Но ты права: сейчас не время для самобичевания. Нужно думать о деле. Что-нибудь еще о деревне ты можешь мне рассказать?
     Дженн подняла глаза к небу.
     - Примерно пять сотен жителей. Деревня со всех сторон окружена лесом, через нее с запада на восток проходит дорога. Да ты мог видеть все сам с холма.
     - Я, кажется, и видел. - Что сейчас может делать Финлей? Будет он пытаться бежать? - Дженн, скажи мне, как ты думаешь, не удастся тебе поговорить с Финлеем? Предупредить его, чтобы он оставался там, где его держат?
     - Не знаю, но попробовать стоит. - Дженн остановила коня. В слабом свете звезд Роберт видел лишь размытый овал ее лица с темными провалами глазниц. - Что мне ему сказать? Чем короче послание, тем больше шанс пробиться к Финлею.
     - Как на твой вкус "идиот"?
     Дженн улыбнулась: "Хорошо: идиот!"
     - Да не я! - в шутливом гневе прорычал Роберт. - Идиот - Финлей!
     "Прошу прощения, иногда я вас путаю".
     Дженн помолчала, потом где-то на самом краю восприятия Роберт уловил тихий шепот. Разобрать слов он не мог, но узнал голос Дженн. Когда шепот растворился во тьме, девушка подняла глаза.
     - Не знаю, получилось ли. Я просто велела ему ждать, сказала, что мы уже в пути. Только если ты ничего не говорил Финлею об этом моем умении, он может подумать, будто сходит с ума.
     Роберт кивнул и тронул коня.
     - Он будет не первым, с кем такое случится.
     - Как ты думаешь, они знают, кто он такой? - из темноты донесся голос Дженн.
     - Финлей им этого не скажет.
     - Но если они все равно узнают? Что тогда произойдет? Роберт уже думал об этом, хотя и гнал от себя такие мысли.
     - Его имя будет проклято навеки. За ним начнут охотиться по всей стране, и если когда-нибудь схватят, то казнят на месте. Кроме того, всюду распространятся слухи про колдовство, подозревать начнут всех подряд. Именно этого мы всегда старались избежать.
     - А как насчет тебя? Не сочтут ли тебя виновным тоже?
     - Может быть. Но об этом я начну тревожиться, когда до того дойдет очередь. Сейчас же нам нужно освободить моего братца так, чтобы при этом не попасться самим.
     Чаща сменилась покрытыми травой холмами, потом снова начался лес. Через два часа Роберт и Дженн выехали на опушку у реки.
     - Вот здесь я тебя и нашла - немного выше по течению. Черная вода потока было глубокой, течение очень быстрым.
     - Лучшей переправы нет?
     - Есть примерно в часе пути вдоль реки. Мы не можем себе позволить потерять столько времени. Скоро взойдет луна.
     Не говоря ни слова, Роберт направил коня вниз по берегу. Конь спотыкался и разбрызгивал воду, которая скоро дошла Роберту до колен. Холод пронизывал все тело и заставлял раны болеть сильнее, течение почти сбивало коня с ног, но это лишь подхлестывало Роберта. Оставалось так мало времени на то, чтобы вызволить Финлея и скрыться, на то, чтобы Дженн добралась до дому прежде, чем ее хватятся.
     Конь выбрался на противоположный берег, и Роберт обернулся и стал следить за Дженн. Она вела в поводу запасную лошадь; животные с трудом преодолевали течение, спотыкались, чуть не сбрасывая девушку в воду, упирались и ржали в панике.
     - Отпусти второго коня! - крикнул Роберт, направляя своего скакуна к Дженн. Не задумываясь, он прибег к своей колдовской силе, чтобы успокоить животных, чтобы помочь Дженн справиться с течением... и обнаружил внутри пустоту. Сила оставила его. Тот удар по голове... - Держись, Дженн! - крикнул он. Нужно, чтобы девушка развернула коня навстречу течению. Только осторожно!
     Дженн отпустила повод второго коня и развернула своего так, как хотел Роберт, словно его колдовская сила все же управляла ими.
     Животное тут же успокоилось, и девушке удалось направить его к берегу. Как только она оказалась вне опасности, Роберт заставил своего коня прыгнуть в воду и поймал повод запасной лошади. Ужасная боль пронзила при этом его запястье, но Роберт не выпустил повод. Через несколько секунд все тяжело водящие боками кони оказались на твердой земле. Всадники вымокли до нитки, но ночь, к счастью, было не такой уж холодной.
     Дженн принялась отжимать свой плащ, потом взглянула на Роберта со смущенной улыбкой,
     - Знаешь, Роберт, жизнь никогда не бывает скучной, стоит тебе оказаться рядом.
     - Правда? - рассмеялся Роберт. - Наверное, поэтому ты так по мне скучала. Ладно, нужно двигаться!

17

     Они снова пустили лошадей галопом, чтобы согреться. К тому времени, когда они оказались поблизости от деревни, нога у Роберта совсем разболелась. Лес здесь был густым, и остановиться пришлось на поросшей кустарником вырубке, где звезды еле проглядывали сквозь ветви деревьев. Роберт перекинул ногу через спину коня и попытался осторожно опуститься на землю, но, когда поврежденная нога коснулась опавших листьев, она подогнулась, и Роберт упал. Дженн соскочила с коня и бросилась к нему.
     - Ах, Роберт, надо же быть таким глупцом, да и я не лучше, раз позволила тебе все это затеять. Ну-ка... - Девушка подхватила Роберта под руку и подтащила к ближайшему дереву, так что тот смог прислониться спиной к стволу, потом кинулась к своей лошади и вернулась с маленькой сумкой. - И почему это люди вроде тебя всегда думают, будто они двужильные? - Дженн порылась в сумке и вытащила маленький флакончик. - Послушай, помнишь, что ты тогда сделал на ферме? Как облегчил боль того старика? Можешь ты то же самое сделать для себя?
     Роберт не смог сдержать улыбки. Дженн была такой решительной и умелой, она, не задумываясь, командовала им, как ребенком, - в отличие от почти всех, кого он знал, она его не боялась и не терялась, даже когда он на нее рычал.
     - Нет, - ответил Роберт. - Обратить на себя такое заклинание нельзя.
     - Тогда не можешь ли ты научить ему меня?
     - Нет времени.
     - Что ж, - сказала Дженн ровным голосом, - тогда придется тебе выпить это. - Она протянула ему флакончик. Роберт взял его и сделал глоток. Содержимое флакона оказалось ужасно горьким, жгучим, противным на вкус.
     - Ох! - задохнулся он. - Что за гадостью ты меня напоила?
     - Это тебе наказание, - решительно заявила Дженн. - Через пару минут боль начнет проходить. Лекарство подействует на несколько часов - времени должно хватить, чтобы вызволить Финлея. Потом, правда, тебе придется расплачиваться.
     Она отвернулась, чтобы убрать флакончик в сумку, потом откинулась к стволу рядом с Робертом, глядя сквозь ветви на звезды. Через некоторое время девушка взглянула в сторону деревни.
     - Я еще раньше хотела сказать тебе, - начала она тихо, - как грустно мне было узнать о твоем дяде... Какое ужасное несчастье!
     От этих слов прошлое словно обрушилось на Роберта. Удивительно, с какой скоростью он все вспомнил - и как долго ему пришлось забывать. А забыть ему хотелось очень многое... Последние несколько часов Роберту было легче - приходилось думать только о том, что предстояло сделать.
     - Роберт... - окликнула его Дженн таким напряженным голосом, что Роберт невольно взглянул на нее. - Ты этого не осознаешь, не замечаешь, потому что находишься слишком близко... Но мне-то видно - ты умираешь.
     Роберт заставил себя рассмеяться.
     - Что? Но ты же сама говорила, что мои раны не тяжелые. Уж не отравила ли ты меня?
     Дженн не улыбнулась ему в ответ. Качая головой, она наклонилась вперед и коснулась рукой его груди, там, где билось сердце.
     - У тебя смерть здесь. С каждым днем, пока ты сражаешься с собой, какая-то часть тебя умирает. Скоро не останется совсем ничего. Ты умираешь, Роберт, поверь мне: я это вижу. Самое печальное, что остановить это можно только одним способом: ты должен что-то сделать.
     Они смотрели друг другу в глаза, и Роберт неожиданно обнаружил, что ему трудно дышать. Как могла она так ясно увидеть то, чего не замечали все кругом? Как могла она так много знать о демоне?
     Осознание ее проницательности поразило его и заставило загнать свои мысли и чувства глубоко внутрь. С мрачной улыбкой Роберт ответил:
     - Я не могу ничего сделать, Дженн. Все не так просто, как ты думаешь, - ты многого не знаешь. Действовать для меня просто невозможно.
     Дженн нахмурилась; его уклончивый ответ не произвел на нее никакого впечатления.
     - Имеет все это отношение к тому, что сказал тебе Ключ? Тебя сдерживает его предсказание?
     Сердце Роберта замерло.
     - Что заставляет тебя так говорить?
     - Значит, я права?
     Соблазн рассказать все девушке был огромен, но Роберт не знал, является ли источником этого порыва он сам или Дженн. Он глубоко вздохнул и ответил:
     - Да. - Она долго смотрела ему в глаза, потом отвела взгляд. Когда она снова повернулась к Роберту, в голосе ее прозвучала решимость.
     - Может быть, ты и потерпел неудачу раньше, но разве это значит, что так будет и впредь? Разве тебе все всегда удавалось с первой попытки? Разве ты настолько ловок? Роберт, я не говорю тебе, что делать, - такое мне и в голову не придет. Но я знаю: чтобы выжить, тебе нужно действовать. Уход от жизни - не решение проблемы. Ты ведь понимаешь, что я права, верно?
     Взгляд ее был одновременно и твердым, и неуверенным. Казалось, Дженн может заглянуть глубоко в его душу, туда, куда не может проникнуть он сам. Откуда у нее такая зоркость?
     Но что еще может она увидеть? Что смеет он ей показать?
     Ветерок зашумел ветвями деревьев, напомнив Роберту, что пора трогаться в путь, но еще мгновение он оставался неподвижным, глядя на Дженн, не желая разрушить возникшую странную умиротворенность. В лице девушки, таком юном и одновременно таком древнем, не было настойчивости, которая так давила на него, когда он имел дело с другими людьми; она просто выразила то, что говорило ему его собственное сердце. И Дженн сделала это осторожно, словно боялась причинить ему боль.
     Не сводя глаз с лица девушки, Роберт взял ее руку, лежавшую у него на груди, и нежно прижал к губам. Ее кожа была прохладной и мягкой; Дженн руки не отняла.
     - Пора, - вздохнул Роберт. - Нужно ехать освобождать моего заблудшего братца.
     Дженн помогла ему подняться, и Роберт обнаружил, что отвратительное снадобье подействовало. Нога и бедро почти не болели - наверняка он сможет теперь преодолеть все препятствия. Вместе с Дженн они вышли на опушку и спрятались за огромным дубом. Отсюда хорошо была видна деревня, больше похожая на небольшой городок.
     Ну так как: лишился он колдовской силы, или теперь рана на голове зажила достаточно? Был только один способ это выяснить. Роберт осторожно заглянул в себя. Да, что-то всколыхнулось в нем, но он не мог управлять силой, не мог при помощи колдовского зрения видеть дальше, чем в шаге от себя.
     Ругаясь про себя, Роберт взглянул на Дженн.
     - Ты чувствуешь, где он находится?
     "Секунду..."
     Роберт ждал, жалея, что ему приходится полагаться только на способности девушки.
     "Он в здании, примыкающем к церковной стене. Видишь колокольню? Чтобы туда попасть, нужно ехать по главной улице. На ней, похоже, много народу".
     Да, так оно и было.
     - Думаю, новость о поимке колдуна уже разнеслась по округе. Чтобы посмотреть на судилище и казнь, люди съедутся издалека. Впрочем, это может оказаться для нас полезным.
     "Ты хочешь сказать, что еще двое приезжих не привлекут к себе внимания?"
     - Не двое, а один - ты останешься здесь. Помоги мне снять повязку с запястья. Я не могу держать аярн в правой руке. - Роберт не осмелился признаться Дженн, что он вообще вряд ли сможет воспользоваться своей колдовской силой.
     Дженн протянула руки и стала разматывать бинт, но продолжала смотреть на Роберта, подняв брови.
     "Я должна остаться здесь, вот как? В безопасности и не путаясь под ногами?"
     - Именно так.
     "А как ты собираешься меня остановить?"
     Роберт отдернул руку и сорвал с нее остаток бинта.
     - Если понадобится, я привяжу тебя к дереву! "Перестань кричать".
     - Я не кричу, я шепчу.
     "Ничего подобного, Роберт. Только тебе и шептать не обязательно".
     Однако времени на препирательства не было. Роберт повернулся в сторону деревни, сжимая в руке аярн, и взглянул на здания колдовским зрением. Да, Финлей там, в своей камере, - и с ним несколько стражников. Проклятие! Что ж, ничего не поделаешь...
     "Роберт, я слышу твои мысли. Там у реки ты велел мне повернуть лошадь навстречу течению - ты ведь не сказал этого вслух. Ты можешь мысленно не только слышать меня, но и отвечать мне".
     Роберт замер на месте, потом медленно повернулся к Дженн. Едва осмеливаясь надеяться, он снова стиснул аярн и со всей силой, на какую было способно его израненное тело, послал единственное слово:
     "Дженни!"
     Ответом ему была сияющая улыбка.
     "Клянусь богами! Я тоже на это способен!"
     "Да! Здорово, правда? Может быть, в будущем ты научишься еще и прислушиваться к моим словам. А теперь, пока ты не слишком возомнил о себе, я предлагаю отправляться!"
     Роберт со смехом признал свое поражение, повернулся и вышел на деревенскую улицу. Дженн была права - остановить ее он не мог.

***

     Рядом с маленькой церковью поднималась высокая деревянная колокольня. Расположенное рядом кладбище было полно угольно-черных теней, и Роберт с Дженн, пригибаясь, крались через него, пока не достигли стены. Роберт с каждой минутой чувствовал себя более сильным и внимательно осматривал все вокруг колдовским зрением, стараясь обнаружить любого, кто мог встретиться им на пути. По деревне ходили патрули из дровосеков и крестьян, вооруженных мечами. Непривычные к оружию, эти люди задирали всех, кого встречали, будь то житель деревни или незнакомец. Вся деревня была взбудоражена: слишком опасным казался людям захваченный ими пленник. Роберт решил, что его долг - снять напряжение, избавить их от этой ноши.
     Он посмотрел на Дженн, скорчившуюся с ним рядом. Ее голубые глаза были широко раскрыты: девушка всматривалась в темноту кладбища. Луна еще не взошла, хотя должна была появиться с минуты на минуту.
     "Роберт, ты уверен, что нам удастся вывести Финлея? Я понимаю, что я в этом новичок, но здание кажется мне настоящей тюрьмой, и я думаю, что Финлея держат в чем-то вроде подвала".
     "Так и есть. К тому же там не меньше дюжины стражников. Ты разве не чувствуешь их присутствия?"
     "Нет".
     Поразительно! Роберту с каждым разом становилось все легче мысленно разговаривать с Дженн. Может быть, для этого даже не нужно пользоваться аярном: ведь в первый раз все получилось и так.
     Роберт поднялся и подсадил Дженн на стену. После того как она спрыгнула на другую сторону, он последовал за ней. Они оказались в небольшом дворике с воротами, ведущими на улицу, быстро перебежали его и оказались у крепкой деревянной двери. Роберт уже собрался заняться замком, когда колдовское чувство предупредило его о чьем-то приближении. Тень здания скрывала их, но с близкого расстояния этот человек наверняка их увидит.
     "Проклятие! Стражник! Не двигайся, а я попробую создать иллюзию. Не знаю, сумею ли скрыть нас обоих..."
     "Не беспокойся".
     Роберт действовал быстро, но сил у него было еще мало. Стражник направился к двери, но замер на месте.
     - Эй ты! Парень! Что ты здесь делаешь?
     Дженн немедленно двинулась в сторону, отвлекая воина. В этот момент взошла луна, залившая дворик призрачным голубоватым светом. Дженн попятилась еще дальше.
     - Я только хотел посмотреть на колдуна...
     - Не положено. Убирайся! Убирайся вон, пока я и тебя не посадил под замок!
     Дженн повернулась и бросилась бежать к воротам. Как только она исчезла, стражник, покачав головой, продолжил свой обход, даже не глянув в сторону Роберта.
     "Дженни!"
     "Он еще не ушел?"
     "Ушел, но тебе нужно двигаться быстро и бесшумно. Если он снова заметит тебя, то может бросить в камеру к Финлею".
     "Иду".
     Роберт снова сосредоточился на замке. Дженн оказалась с ним рядом, как раз когда дужка с тихим щелчком отскочила.
     "Ты никогда не говорил мне, что способен на такое!"
     С кривой усмешкой Роберт приоткрыл дверь.
     "Я о многом тебе никогда не говорил".
     Они скользнули внутрь, закрыв за собой дверь, и оказались в коротком темном проходе. В нем никого не было. Роберт приложил ладонь к стене и послал колдовской взгляд сначала вправо, потом влево.
     "Там находится помещение стражи. Четыре... нет, пять человек. Ты можешь их видеть?"
     "Нет".
     "Сосредоточься на двери в конце прохода, постарайся представить себе комнату, которая может быть за ней. А теперь закрой глаза и позволь своим чувствам уловить дыхание и сердцебиение стражников. Тебе не нужно напрягаться - просто позволь себе их увидеть".
     "Ага! Удалось!"
     "Прекрасно. Теперь присматривай за ними".
     "А что, если они оттуда выйдут?"
     Роберт усмехнулся в темноте.
     "Тогда нам придется что-нибудь придумать".
     Он снял руку со стены и показал направо. Они с Дженн бесшумно скользнули по проходу и завернули за угол. Коридор вел в глубь здания, а справа вниз уходила лестница. Однако на пути возникло препятствие: коридор был полон стражников, а на площадке лестницы внизу стоял еще один караул.
     Роберт схватил Дженн за руку и оттащил в спасительную темноту.
     "Так я и знал, что не следовало брать тебя с собой!"
     "Ох, не веди себя как ребенок! Смотри - они ушли... Должно быть, там еще одно помещение для стражи. Наверное, они иногда патрулируют коридор - чтобы любопытные вроде нас не проникли сюда".
     "Любопытные вроде тебя, хочешь ты сказать. Совсем в тебе нет почтения к властям! Ладно, они ушли, но те, что внизу, около камеры Финлея, остались на посту. Пошли".
     Быстро и бесшумно Роберт и Дженн двинулись вниз по лестнице и остановились за несколько ступеней до площадки. Финлей был теперь так близко, что Роберт, казалось, мог бы протянуть руку и коснуться его. Он осмотрелся. В каменной стене обнаружилось маленькое зарешеченное окошко, но сквозь него пролез бы разве что кролик.
     "Да. - Роберт увидел в желтых отблесках лампы, что Дженн улыбается. - Он здесь. Освободить его - пара пустяков!"
     С двумя стражниками перед дверью камеры? Она, должно быть, шутит... Впрочем, оставался лишь один путь. Роберт потянул Дженн за руку в тень, куда не доставал свет лампы.
     "Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала".
     "Что?"
     "Что ты никогда и никому не расскажешь о том, что я сейчас сделаю. Никому".
     "Обещаю".
     Роберт кивнул, хотя этого в темноте девушка и не могла видеть. Он совсем не был уверен, что справится с задуманным в своем ослабленном ранами состоянии. Впрочем, выбора у него не было - попытайся он убить двух стражников, шум привлек бы остальных. Поэтому, пристально глядя на аярн, он позволил своему дыханию замедлиться, а потом и остановиться. Все его внимание было теперь сосредоточено на единственном действии. Как только Роберт почувствовал, что готов, он мысленно сделал шаг в другое измерение. Все его тело дрожало от напряжения, но уловка удалась, и Роберт спустился по лестнице и завернул за угол. Стражники стояли на площадке, болтая между собой, но Роберта они не видели. Прекрасно. Пока все идет как надо.
     Медленно и осторожно Роберт приблизился к воинам. Волны изнеможения начали захлестывать его. Этот прием был гораздо труднее, чем создание обычной иллюзии, - потому-то он и запрещался. Иллюзия пустоты была легким трюком. Сделать себя невидимым во время движения требовало невероятного напряжения.
     Роберт остановился перед двумя стражниками и одним быстрым движением стукнул их лбами друг о друга. Удар был так силен, что оба лишились сознания. Роберт с трудом подхватил обмякшие тела и бесшумно опустил их на пол. Сделать это, сохраняя невидимость, у него не хватило сил.
     Не теряя времени, он сорвал ключи от камеры с пояса одного из стражников и оглянулся на Дженн. Она следила за ним широко раскрытыми глазами, однако мысленно не произнесла ни слова. Вот и хорошо - иначе как ему удалось бы объяснить, откуда у него такие умения в этом запретном искусстве...
     Ключ легко повернулся в замке, но при этом ужасно громко щелкнул. Роберт распахнул дверь и чуть не рассмеялся, прочтя изумление на лице Финлея. Брат, казалось, особенно не пострадал от рук стражников, если не считать раны на щеке.
     - Роберт! Ты жив! - расцвел Финлей.
     - У нас мало времени, - ответил Роберт, начиная отпирать замки кандалов. Как только он освободил Финлея от цепей, они выбежали вон из камеры и направились к лестнице. Финлей чуть не бросился в страхе назад, увидев Дженн, но, к счастью, не стал тратить время на расспросы.
     "Роберт, по-моему, стражники начали шевелиться. Мы должны спешить!"
     Они поднялись до середины лестницы, когда девушка дернула Роберта за рукав.
     "Что случится, когда они придут в себя? Когда увидят, что Финлея нет?"
     Роберт оглянулся на Дженн и чуть не ответил ей вслух, но вовремя одернул себя.
     "Они погонятся за нами".
     "А если они не увидят, что Финлея нет?"
     У Роберта возникло множество вопросов, но времени задавать их не было. Он спросил только:
     "Ты можешь это сделать?"
     - Чего мы ждем? - забеспокоился Финлей, переводя глаза с Роберта на Дженн.
     Роберт успокоительно кивнул и быстро окинул колдовским взглядом оба помещения для стражи. Патруль вышел на очередной обход, но шел в другом направлении - по крайней мере сейчас. Беглецы имели в своем распоряжении пару минут, не больше.
     - Дженн хочет кое-что попробовать, Финлей. Я вернусь и запру дверь камеры.
     Это потребовало всего нескольких секунд. Роберт оставил ключи там, откуда взял. Когда он вернулся к лестнице, Дженн стояла перед Финлеем, держа его лицо в ладонях. Она смотрела на его брата так сосредоточенно, что Роберт застыл на месте, однако не выдержал: ему обязательно нужно было видеть, что она делает. Он заглянул в оконце камеры Финлея. Там было совсем темно, но все же он разглядел, как в углу появилась призрачная фигура, заколыхалась и исчезла, но тут же появилась снова, на этот раз более материальная. На полу скорчился скованный по рукам и ногам пленник. Это была совершенная копия Финлея. Невероятно!
     "Как долго она сохранится?"
     Дженн уронила руки, которыми сжимала лицо Финлея, и пожала плечами.
     "Достаточно долго для того, чтобы стражники убедились: пленника освободили колдуны".
     - Давайте выбираться отсюда.
     Они на цыпочках поднялись по лестнице и тут услышали приближение патруля. Беглецы были уже у двери во двор, когда Роберт заметил двоих солдат, которые свернули в направлении камеры Финлея. Он не стал ждать, чтобы удостовериться в действенности созданной Дженн иллюзии, а просто распахнул дверь и вытолкнул Финлея и Дженн наружу.
     Во дворе никого не оказалось, и беглецы быстро пересекли открытое пространство, перемахнули через забор и спрятались за могильными камнями. Роберт помедлил, прислушиваясь, не поднялась ли тревога, но все было тихо. Улыбнувшись брату, он повернулся и повел остальных туда, где были привязаны лошади.

***

     - Нам это удалось! - радостно рассмеялась Дженн, садясь в седло.
     - Да, - ответил Роберт, едва вскарабкавшись на коня - так болело все его тело, - но нам еще нужно суметь скрыться.
     Финлей смотрел на них во все глаза.
     - Как, черт возьми, ты сумел меня освободить? Клянусь богами, я уже считал себя мертвецом, да и тебя, Роберт, тоже. И что здесь делает Дженн?
     - Финлей, - сказал ему Роберт, - садись на коня, и в путь. Я все расскажу тебе по дороге.
     Рассказ Роберта оказался тщательно отредактирован - он не упомянул ни о своей новой способности, обретенной той ночью, ни об уловке с невидимостью. К сожалению, Финлей остался не удовлетворен услышанным.
     - Должен сказать тебе, Роберт, я знал о вашем приближении. Сначала я подумал, что мне приснилось или мерещится... Я вдруг услышал голос, который велел мне ждать, потому что кто-то идет мне на выручку. Странное, призрачное ощущение... А потом, когда дверь распахнулась и ты оказался в камере... - Финлей затряс головой, даже в тусклом лунном свете было видно, какая растерянность написана на его лице.
     - Может быть, у вас есть ангел-хранитель, - легкомысленно пробормотала Дженн. - Очень интересно, конечно, но что вы собираетесь теперь делать? Стражники знают, кто вы такой?
     - Нет, но у них осталось мое кольцо, так что они узнают - это только вопрос времени. И меня беспокоит кое-что еще. Не могу сказать, будто полностью уверен, но думаю, что в деревне есть малахи. Даже без аярна я чувствовал его отвратительную ауру.
     - Как это ощущается? - неожиданно поинтересовалась Дженн. Финлей поморщился:
     - Как начало сильной головной боли, только гораздо хуже.
     - Как что-то мерзкое? По-настоящему отвратительное?
     - Нет, не совсем. А почему вы спрашиваете?
     - Просто так.
     Роберту хотелось расспросить девушку поподробнее, но она явно не хотела продолжать разговор на эту тему.
     - Все совпадает, - сказал он. - Если малахи был поблизости и услышал о поимке колдуна, он, конечно, должен был примчаться. Если стражникам удастся узнать, кто ты такой, вот тогда начнутся настоящие неприятности. Что ж, нельзя же было надеяться, что мы выпутаемся без единой царапины... И по крайней мере тебе есть где скрыться.
     - В Анклаве. Ну не великолепно ли!
     - Не узнаю тебя, братец, - ухмыльнулся Роберт. - Я-то думал, ты обожаешь Анклав. Мы отвезем Дженн в Элайту и поедем дальше. Мне все равно кое-что нужно обсудить с Айн и остальными. Но двигаться нам нужно быстро. Пролдет немного времени, прежде чем выяснится, что ты бежал, и к этому моменту нам нужно быть подальше отсюда.
     Следующие два часа прошли в молчании; всадники гнали коней, не жалея ни их, ни себя. Поднявшись на последний холм, откуда уже был виден замок, похожий на серую тень в долине, Роберт остановился и решительно повернулся к Дженн:
     - Ты не все рассказала мне о своей встрече с Вогном. Это было ужасно?
     Дженн ответила не сразу.
     - Он ведь действительно тебя ненавидит, ты знаешь об этом? Ненавидит всеми фибрами души. Он ни перед чем не остановится, чтобы тебя уничтожить. Не сомневаюсь, что он предлагал королю схватить тебя под предлогом участия в заговоре вместе с твоим дядей.
     - Конечно. Что еще тебе удалось узнать?
     - Я... - Дженн явно не хотелось говорить дальше. - Я кое-что почувствовала. По-настоящему мерзкое. Было похоже на тот допрос в совете Анклава, только хуже. Я ничего уже не хотела - лишь убежать и спрятаться.
     О боги!
     - Кто это был!
     Дженн настороженно посмотрела на Роберта.
     - Не знаю... но мне показалось, что это мог быть Вогн. У Финлея отвалилась челюсть.
     - Вогн? Обладает колдовской силой? Вы уверены? Девушка неуверенно переводила взгляд с одного брата на другого.
     - Нет, не уверена. Но в нем что-то было... ну... зловещее. Может быть, просто ненависть, я ни в чем не уверена. И все-таки зло исходило от кого-то поблизости, от кого-то, кто был тогда во дворе. Я еще подумала, не малахи ли рядом.
     - Милосердная Минея! - выдохнул Финлей. - Если Вогн обладает силой, тогда... Но не могла ли это быть Валена?
     Роберт покачал головой:
     - Нет. Не забывай - на Дженн наложена Печать, Финлей. Малахи не может оказать на нее никакого воздействия, Дженн даже не почувствовала бы его присутствия. Если давление походило на колдовское, тогда это не мог быть малахи.
     - Ну а сам ты, пока был при дворе, чувствовал что-нибудь подобное со стороны Вогна? Не мог же ты не заметить! Такое ведь невозможно!
     Роберт внимательно посмотрел на Дженн, потом перевел взгляд на брата.
     - До сегодняшней ночи я и сам так считал. Но теперь мне кажется, что возможно почти все - хотя и мало вероятно. Дженн ведь не уверена, что давление исходило от Вогна. Такое случилось всего один раз? Не могло это исходить от кого-то еще?
     - Могло, но я не знаю, от кого, - ответила Дженн вслух и мысленно добавила:
     "Был еще один случай. В ту ночь, когда мы приехали в Марсэй, я попыталась докричаться до тебя, и на мгновение мне показалось, что ты меня слышишь. Ты и в самом деле слышал?"
     "Нет".
     Дженн слегка улыбнулась.
     - Так все-таки, возможно, я просто ощутила ненависть Вогна к тебе. Он ведь по-настоящему одержим. Что ты ему сделал, чтобы вызвать подобные чувства?
     "Тебе обязательно было спрашивать об этом?" Роберт вздохнул.
     - У него есть основания. Все кругом скорее всего думают, будто он просто свихнулся.
     Финлей озадаченно посмотрел на брата.
     - Ну так что? Что ты ему сделал?
     - Он узнал.
     - Узнал о чем?
     - Призови на помощь воображение, Финлей. Вогн узнал о том, что я колдун, но не может об этом заикнуться.
     - Как! - Финлей даже поперхнулся.
     - Ты наложил на него Печать? - предположила Дженн, не в силах сдержать смех. - Ох, что за жестокая - и ужасно подходящая - месть!
     - Ну, местью это не было, - весело ответил Роберт. Финлей умоляюще протянул к брату руки.
     - Но как он узнал? И когда все это случилось?
     Роберт вздохнул: он совсем не хотел, чтобы Финлей все понял...
     - Он узнал потому, что я сам ему сказал, а сказал я потому, что Вогн заподозрил другого человека - колдуна, который лишь случайно оказался при дворе. Я не рискнул позволить Вогну докапываться до истины, поэтому притворился, будто то, что вызвало его подозрения, исходило от меня, признался ему и тут же, прежде чем он успел сказать хоть слово, наложил на него Печать. Так что теперь ему приходится жить, храня секрет и не имея возможности никому ничего сообщить, как бы ему этого ни хотелось.
     Дженн снова рассмеялась, но Финлей бросил на брата мрачный взгляд.
     - Кого ты пытался выгородить, Роберт?
     Тот со вздохом повернул коня в сторону Элайты.
     - А как ты думаешь, Финлей? Ладно, нужно доставить Дженн домой, прежде чем ее хватятся. По дороге нам нужно придумать, как объяснить мое внезапное исчезновение из Элайты.
     Дженн оглянулась через плечо на внезапно ставшего очень молчаливым Финлея.
     - Не беспокойся. У меня, кажется, есть весьма подходящее объяснение.

***

     Роберт оставил Финлея в лесу, а сам отправился провожать Дженн до замка. Однако вскоре девушка натянула поводья.
     - Отсюда я могу добраться и одна. Не стоит рисковать тем, что кто-нибудь тебя увидит. Тогда придуманная Финлеем история развалится на части.
     Роберт кивнул:
     - Будь очень осторожна. Некоторое время совсем не прибегай к силе - шум, вызванный исчезновением Финлея, уляжется еще не скоро. До тех пор все мы в большой опасности. А тем временем я займусь изысканиями: может быть, мне удастся больше узнать о мысленной речи. Возможно, теперь, когда мы оба умеем это делать, нам удастся переговариваться на большем расстоянии.
     - Возможно, - кивнула Дженн. - "Ты ведь знаешь, что вернуться сюда не сможешь? Отец не позволит такого".
     "Да, я знаю".
     "Но ты вернешься?"
     "Да", - улыбнулся ей Роберт.
     Дженн повернула коня и скрылась в темноте.

18

     Нэш галопом влетел в ворота замка и направил коня к конюшне. Бросив поводья конюху, он спрыгнул на землю, пересек двор, быстро прошел через боковую дверь, пробежал по короткому коридору, снова оказался во дворе и наконец по зеленому газону добрался до отведенной ему Селаром башни. Перепрыгивая через две ступени, он взлетел по лестнице и, задыхаясь, остановился на верхней площадке. Дверь перед ним была закрыта, но он резко распахнул ее, так что она ударила в стену, и вошел в комнату.
     - Почему, черт возьми, ты не сказала мне, что Финлей Дуглас - колдун? - рявкнул Нэш, захлопнув за собой дверь.
     Валена вскочила со скамьи у окна, побледнев от неожиданности.
     - О чем ты говоришь? Финлей? Когда ты...
     Нэш со свистом втянул в себя воздух.
     - Я только что получил сообщение от судей, вызванных в деревню под названием Килфедир. Там схватили человека по подозрению в колдовстве - первого за столетие. Судя по описанию и по перстню с печаткой, который у него отобрали, это Финлей Дуглас. И не говори мне, будто ты ничего не знала.
     - Но я действительно не знала! - Валена, хмурясь, подняла книгу, которую уронила при появлении Наша. - Я совсем ничего не почувствовала, когда была с ним рядом.
     - О боги, ты была в Данлорне целых три дня, женщина! Проклятие, как могла ты ничего не заметить? Ведь ты опытная малахи. Тебя еще в детстве обучили распознавать ауру колдуна! Ты должна была его разоблачить. Так почему ты этого не сделала?
     - Ну, может быть, потому, что распознавать было нечего, - бросила в ответ Валена. - Ты почему-то уверен, что обвинения основаны на истине. Откуда известно, что тут нет путаницы? Свидетели могли быть пьяными или просто все выдумать. Почему ты решил, что ошиблась именно я?
     - Потому, моя дорогая, - тихо проговорил Нэш, придвигаясь к ней, - что пленник исчез без следа. Он выбрался из запертой снаружи камеры мимо двух десятков стражников. Разве мог это сделать кто-нибудь, кроме колдуна?
     Валена снова опустилась на скамью, стиснув книгу так крепко, что пальцы ее побелели.
     - Он бежал? Его поймали?
     - Нет.
     Голос женщины превратился в еле слышный шепот.
     - Но это не мог быть Финлей. Я бы почувствовала. Что-нибудь обязательно бы почувствовала.
     - Не почувствовала бы, если он знал, что ты - малахи. Он мог воздвигнуть вокруг себя щит, как только разоблачил тебя. Тогда его аура показалась бы тебе совершенно нормальной.
     - Но почему в этом случае он меня не убил? - Валена взглянула на Нэша расширившимися от гнева глазами. - Почему ничего не предпринял, если знал, что я такое? Ты слишком подозрителен, Нэш, пытаешься заглянуть за все углы. Шинлей не мог знать, что я малахи.
     Нэш покачал головой и потянулся за графином с вином. После долгой скачки горло у него пересохло. Он осушил кубок и со стуком поставил его обратно на стол.
     - Может быть, знал, а может быть, нет. Дело в другом: ты его не разоблачила.
     - Но, Сэмдон... - начала Валена, однако Нэш оборвал ее:
     - Это еще не самое худшее. Та деревня, где они его держали - Килфедир, - не больше чем в трех часах езды от Элайты.
     - О боги, - выдохнула Валена. - Тогда может оказаться...
     - Что я во всем ошибался. Финлей Дуглас может быть Врагом. Иначе что ему делать так близко от ее дома? И разве иначе оказался бы он достаточно силен, чтобы закрыться щитом от тебя, сильнейшей из малахи? Какая сила нужна, чтобы подобным образом бежать из тюрьмы! - Нэш чувствовал, что его охватывает паника, и постарался взять себя в руки. Если он ошибался и Врага не удалось уничтожить, если Враг так могуществен и так хорошо знает окрестности Элайты, то все его усилия, все, чего он достиг за эти четырнадцать лет, - все впустую. Опасность не миновала. Враг жив и на свободе! Если ему, Нэшу, не удастся решить эту проблему, то все снова оказывается под вопросом, как и было многие столетия.
     Нэш сделал глубокий вдох и заставил свое сердце биться медленнее. Возможно, еще не все потеряно. По описанию Валены, Финлей Дуглас не может представлять собой настоящей угрозы. А если ему неизвестна его роль в истории, если он не знает, против чего должен бороться, то это на руку Нэшу. Что ж, прекрасно. Игра продолжается.
     Когда Нэш повернулся к Валене, на ее прелестное лицо снова вернулся румянец.
     - Мы должны его найти, - резко сказала женщина.
     - Да. - Нэш двинулся к двери.
     - Куда ты?
     - Я должен увидеть короля... и Вогна. Нужно убедить их отправить меня на юг расследовать это дело. По слухам, стражник около тюрьмы видел незнакомого паренька. Я должен его найти. Тем временем тебе придется собрать наших людей. Пошли Лиссона в Элайту, пусть поспрашивает в деревне. Отправь остальных искать Дугласа. Необходимо его найти - и убить.

***

     Вогн пошатнулся и протянул руку к креслу, в котором сидел Селар. Хотя проктор постепенно овладел собой, он смог только открыть рот и прошептать:
     - Финлей Дуглас? Вы уверены, Нэш?
     Молодой сановник протянул письмо, полученное от судей в Килфедире.
     - Я могу лишь основываться на описании кольца, милорд. Черный орел на серебряном поле.
     - Это Финлей, - проворчал Селар. - Кольцо Роберта наследника, было золотое. Я видел оба кольца тем летом, когда братья находились здесь.
     - Но... - заикаясь, выдавил Вогн, который с трудом мог поверить в то, что рассказал Нэш. - Вы уверены, что это не Данлорн?
     - Довольно, проктор, - бросил Селар, поднялся и подошел к камину. Вогн следил за королем и заметил, как углубились морщины на его лице, как неожиданная тень промелькнула в глазах. - Колдовство, - пробормотал Селар, - снова колдовство. Почему? Почему сейчас?
     Вопрос явно был обращен к Нэшу, и Вогн закипел. Молодому человеку понадобилось так мало времени, чтобы завоевать доверие короля, стать его ближайшим соратником. Невозможно и дальше считать, что Нэш предан только Вогну. Когда можно рассчитывать на милость короля, какие только амбиции ни возникают у человека!
     Скоро придется что-то делать с Нэшем. Ну, еще не сейчас. От него пока еще много пользы.
     Нэш свернул бумагу, заложил руки за спину и начал терпеливо отвечать на вопрос Селара.
     - Мы не можем быть уверены в том, что это колдовство, сир. Пока что мы имеем лишь невразумительный отчет судей, которых послал милорд Осберт. Имеется двое свидетелей преступления, но будут ли они говорить то же самое под присягой - другое дело.
     - А что там с мальчишкой, которого видели около тюрьмы? Его нашли?
     - Не знаю, сир. Вероятно. Селар повернулся к Нэшу и Вогну.
     - И не менее вероятно, что именно он и помог бежать колдуну. Вы об этом думали? Один - или с ним был еще и старик?
     Вогн сделал шаг назад, устрашенный яростью короля. На Селара это было не похоже. Неужели он так же ненавидит колдовство, как и сам Вогн? Хотелось бы надеяться...
     - Сир, позвольте мне... - начал Вогн осторожно. - Я пошлю в ту деревню Осберта, как только он завтра вернется в
     Марсэй. Это дело слишком важно, чтобы доверить его судьям. Осберт сможет все расследовать, задать вопросы от вашего имени, докопаться до истины. - Селар кивнул, но Вогн заметил, что Нэш как будто собирается что-то сказать, и решил, что нужно опередить его. - Я пошлю туда и Нэша, если он не нужен вам здесь, сир. Уверен, что он приложит все усилия, не так ли, Нэш?
     Нэш поклонился:
     - Да, милорд. Как пожелаете.
     Ну вот, это будет ему урок: пусть знает, кто управляет Гильдией! Может быть, несколько дней в седле поубавят ему самоуверенности! К тому же, если повезет, может быть, Нэшу удастся доказать, что Финлей - колдун.
     О боги! Двое! В одной и той же семье! И никто ничего не знал... Столько лет они были важными фигурами при дворе, и никто не заподозрил, что гниль проникла так высоко! Что ж, может быть, Финлея и не удастся схватить, но есть еще возможность поймать его брата!

***

     Как только Нэш выехал из Марсэя, начался дождь. Он лил не переставая - упорный, бесконечный, унылый. Дорога превратилась в грязную кашу, мост в Меррине снесло. Дождь казался выражением жестокой насмешки - так бывает в конце лета, когда крестьяне начинают уже верить, что хорошая погода удержится до конца года; тут-то небеса и обрушивают на землю потоки воды, уничтожая урожай за неделю до начала жатвы.
     Нэш наслаждался поездкой.
     Дороги были пусты, свежие лошади ждали у каждого трактира, а необходимость опустить капюшон плаща, чтобы защититься от дождя, означала, что никто не увидит его лица. Никто не запомнит ни его самого, ни вопросов, которые он задавал. Никто не станет приглядываться к незнакомцу, проезжающему мимо. Полная анонимность.
     Однако дождь скоро кончился. К тому времени, когда Нэш встретил в Фенлоке Лиссона, о дожде напоминал лишь легкий туман, поднимающийся над долиной. Они встретились в таверне на углу рыночной площади - "Кабане и дубе". Нэш уселся у огня, лицом к двери. Не было оснований предполагать, что она может появиться здесь, но зачем рисковать?
     Нэш сбросил плащ и заказал эль для себя и для Лиссона. Теперь каждая лига, которую он проскакал за последние три дня, давала себя знать; Нэш поставил локти на стол и позволил себе отдохнуть в ожидании Лиссона. Когда тот появился, он заговорил непринужденно и любезно, словно разговаривал со случайным знакомым о пустяках, - именно так, как его учили.
     - Здесь уже ходит множество слухов, господин. Народ думает, что этот тип может даже быть тем темным ангелом, появление которого предсказал отшельник в прошлом году. Страх не мешает людям любопытствовать. Никто здесь не имел дела с колдовством, поэтому здешние крестьяне находят случившееся скорее занятным, чем устрашающим.
     - Я это запомню, - пробормотал Нэш, когда на столе появились два больших кувшина с элем. Он расплатился и незаметно огляделся, чтобы убедиться, что никто не прислушивается к их разговору. - Продолжай.
     - Насколько мне удалось узнать, в тот день, когда поймали колдуна, в замке была суматоха: привезли пораненного лорда. В замке за ним ухаживали, его осмотрел доктор. Пострадавший был его светлость герцог Хаддон.
     - Роберт Дуглас? - удивленно пробормотал Нэш.
     - Да, господин.
     - Он все еще здесь?
     - Нет, господин. Следующим вечером он уехал.
     - Один?
     - Да, господин.
     Все это было в высшей степени странно. Может быть, братья были вместе? Если да, то что они здесь делали? И почему Хаддон так неожиданно уехал? Очень, очень странно...
     Нэш допил свой эль и встал.
     - Оставайся здесь еще несколько дней и постарайся узнать все, что сможешь. Я сниму комнату в гостинице и приведу себя в порядок. Мне предстоит встретиться с дамой.

***

     Невозможно было не заметить, с какой подозрительностью смотрели на Нэша все встречные, когда он ехал к замку. Люди отрывались от работы и разглядывали его самого и его одежду гильдийца. В их глазах Нэш читал преданность своему господину, мятежному графу, - странное наследие уходящей эпохи. Они не хотели видеть здесь, на своих землях, ни Гильдию, ни Нэша.
     Тем не менее управляющий, Нейл Хогарт, встретил его почтительно, проводил в зал и подал вино. О чем все они думали, эти молчаливые настороженные люди? Думали ли они о том, что он явился как провозвестник новых порядков, к которым они относились с отвращением и ненавистью, как глашатай власти Гильдии?
     Нэш с трудом сдержал смех. Если бы они только знали! Что сказали бы эти люди о задуманной Селаром войне? Останутся ли они верны Дому Росса, если Селару удастся убедить их, что со стороны его брата, со стороны Майенны им грозит нешуточная опасность? Бросят ли они своего лорда, чтобы сражаться на стороне ненавистного им Селара?
     Конечно, они будут сражаться. В этом-то и красота задуманного. Одним быстрым ударом Селар объединит все старые Дома с новой знатью, чтобы бороться с общим врагом. История не раз доказывала эту аксиому. Но Селар никогда не узнает, что своими усилиями разрушил все, к чему стремился, не узнает, пока не будет слишком поздно.
     - Милорд сейчас вас примет, - объявил Нейл с другого конца зала. Нэш поставил кубок на стол и последовал за управляющим по короткому проходу. Тот распахнул перед ним дверь, и Нэш вошел в богато обставленную комнату, но не мебель и ковры привлекли его внимание.
     Она была там, стояла позади отцовского кресла. Длинные черные блестящие волосы, рассыпавшиеся по плечам. Черное платье, которое подчеркивало свежесть девушки и яркую синеву ее глаз. Руки девушки были благонравно сложены - может быть, чтобы не дать им дрожать, как это было - Нэш помнил - во дворе королевского замка. О боги, до чего же она прелестна!
     - Простите меня, милорд, - поклонился Нэш графу. - Приношу свои извинения за то, что явился без предупреждения, но меня послал король.
     - С какой целью? - спросил Якоб, указывая гостю на кресло.
     Нэш благодарно улыбнулся и сел. Он заметил плед, которым были прикрыты изувеченные ноги старика. Не сражаться уже больше этому воину...
     - Мне поручено расследовать происшедшее в деревне Килфедир.
     - Так зачем вы явились сюда?
     Нэш знал, что левушка следит за ним, отмечал про себя выражение ее глаз, но продолжал разговаривать с Якобом.
     - Вы знаете, что там случилось?
     - До меня доходили слухи.
     - Тогда вам должно быть известно, что местные власти считают схваченного человека лордом Финлеем Дугласом.
     Якоб ничего не ответил. Он просто сидел, ожидая, чтобы Нэш продолжал. Что ж, прекрасно.
     - Мне говорили, что его брат, герцог Хаддон, был здесь в Элайте в тот же самый день.
     - И что из этого?
     - Не могут ли эти события быть связаны?
     - Как могут они быть связаны?
     Нэш нахмурился. Может быть, он что-то упустил? Якоб не выглядел человеком, который лжет или пытается что-то скрыть. Так что же происходит?
     - Но ведь наверняка не может быть совпадением, чтобы младший брат был арестован по обвинению в колдовстве, а старший в это же самое время оказался поблизости, выздоравливая от ран.
     - Ваша информация значительна, советник, но не полна. Финлей Дуглас мертв.
     Нэш напрягся, стараясь обнаружить изъян в самообладании старика, поймать его на лжи. Однако Якоб говорил правду.
     - Вы видели тело? Якоб покачал головой:
     - Нет. Но его видела моя дочь.
     Теперь Нэшу пришлось взглянуть на девушку. Она твердо, лишь с намеком на настороженность, смотрела на него. Нэш понимал необходимость соблюдать величайшую осторожность: он не мог себе позволить вызвать в ней враждебность, но и должен был получить ответы на некоторые вопросы.
     - Как это случилось, миледи?
     Прежде чем ответить, Дженн взглянула на отца.
     - Я ухаживала за его светлостью, получившим ужасные ушибы. Только к вечеру второго дня к нему вернулась память - один из ударов пришелся по голове, видите ли. Они с братом накануне поднялись в горы. Финлей поскользнулся и упал, его светлость стал его искать и упал тоже.
     - Как он оказался здесь?
     - Я возвращалась из Марсэя и проезжала через лес. Я услышала крик и бросилась на помощь. Его светлость был изранен и бредил. Он почти сразу потерял сознание, так что я не смогла выяснить, что случилось. Я привезла его в замок и стала лечить раны.
     - И он, когда вспомнил о падении брата, уехал отсюда? Один? Наступило молчание. Потом Якоб бросил взгляд на дочь и резко помотал головой.
     - Нет. С ним отправилась моя дочь.
     - Я беспокоилась, что он отправляется в такую дальнюю дорогу, еще не совсем поправившись. Мы взяли с собой запасную лошадь в надежде, что найдем Финлея и он сможет ехать верхом. Мы и нашли его... его переломанное и окровавленное тело у подножия утеса. Он застрял между камнями в реке, лицом вниз. Мертвый.
     О, лгала она хорошо. Так хорошо, что Нэш почти мог бы ей поверить. Рассказ девушки был так убедителен, что он испытал искушение принять его за правду. Однако она еще не кончила говорить.
     - Я помогла его светлости вытащить тело из воды и погрузить его на запасную лошадь. Мы поехали обратно, в сторону Элайты, но на опушке леса расстались: его светлость вернулся домой, чтобы похоронить брата. - Девушка отвернулась и стала ворошить угли в камине. Ее отец протянул руку и трогательным жестом откинул волосы с ее лица. Якоб верил дочери.
     Нэш встал и отошел к окну, чтобы дать себе время обдумать услышанное. Лгала ли она? Нэш никак не мог прийти к окончательному решению. Однако если все это - правда, значит, Финлей Дуглас - не Враг. Так кем же был тот человек, что столь искусно бежал из тюрьмы и скрылся?
     И почему он носил кольцо Финлея?
     - Мне очень жаль, что приходится расспрашивать вас об этом печальном событии, миледи, - пробормотал Нэш, боясь, что голос его выдаст. - Вам, должно быть, оказалось очень неприятно найти молодого человека мертвым. Вы хорошо его знали?
     - Я его никогда не встречала, - ответила она, снова встав за креслом отца. - Я знала о нем только по рассказам его светлости.
     - Во время путешествия из Шан Мосса в Элайту? Конечно. Скажите мне, когда вы нашли Финлея, был ли у него на руке перстень-печатка?
     - Не знаю... Я не обратила внимания. А в чем дело? Такая наивная, такая скромная, так потрясенная несчастьем...
     Нэш готов был ее расцеловать.
     - ао человеке, которого держали в Килфедире, вы ничего не слышали? О колдовстве?
     - О колдовстве? - Девушка рассмеялась, и тут-то Нэшу все стало ясно! - Откуда мне что-то знать о колдовстве?
     Да! Теперь он был уверен. Безупречная ложь. Такая же безупречная, как и все остальные, только сейчас он знал, что она лжет. Ей все известно о колдовстве, ее силу он ощутил еще в Марсэе, когда она так умело сопротивлялась его нажиму. И сейчас она лгала - так же ловко, как делала это раньше.
     Но зачем? Чтобы выгородить Финлея? Должно быть, так. Значит, это именно Финлей бежал из тюрьмы, а она отправилась ему навстречу с лошадьми... и в обществе его брата.
     Да, все так и было. Нэшу отчаянно хотелось снова надавить на нее, противопоставить свою силу ее силе, но он не осмелился. Если она почувствует его вмешательство, она поймет, что и в Марсэе это был он, а не Вогн, а для такого открытия время еще не пришло. И все же Нэш не смог устоять перед искушением прибегнуть к уловке малахи.
     - Удивляюсь, милорд, что вы позволили дочери отправиться в лес ночью, да еще с человеком, которого считаете предателем.
     - Мои чувства к Роберту, советник, вас не касаются. Не трудитесь возражать. Что же касается Дженнифер... то я вовсе ей ничего подобного не разрешал. Она выскользнула тайком, считая, что поступает правильно.
     - Но подобный поступок... Со стороны высокородной леди... Как будто нарочно, чтобы подразнить Нэша, Якоб улыбнулся и взял руку дочери в свои.
     - Вы должны знать, советник, что у моей дочери было... весьма необычное детство. Некоторые рано обретенные привычки трудно переломить. Впрочем, должен сказать, что я очень за нее горд.
     - О, конечно! У вас есть для этого все основания. - Нэш искренне улыбнулся девушке. Бесспорно, ею следовало гордиться - хотя и не теми качествами, которыми гордился Якоб. - Теперь я покину вас. Мне следует заняться еще и другими делами. Благодарю вас за то время, что вы мне уделили.
     Нэш поклонился и вышел из комнаты, унося с собой образ девушки. Такая могущественная, такая прекрасная... и очень, очень опасная. Бессмысленно было бы пытаться принудить ее к признанию, она воспротивилась бы этому, как уже делала раньше. Нет.
     Правду придется вытянуть из кого-то другого. Кого-то, кто тоже был в лесу, кого-то, кто не сможет ему сопротивляться. Из Роберта Дугласа.

***

     Когда дверь за Нэшем закрылась, Дженн попыталась высвободить руку, но сильные пальцы Якоба не отпустили ее. Вместо этого отец притянул девушку к себе, так что их глаза оказались на одном уровне.
     - Запомни, дочь! Ты никогда больше не увидишь Данлорна! Слышишь? Никогда!
     - Но, отец, он же не сделал ничего дурного...
     - Ты не можешь оставаться моей дочерью и уделять внимание этому человеку. Не важно, что он вернул тебя мне: это мой долг, и я расплачусь с ним, как сочту нужным. Но ты будешь поступать так, как я тебе велю: ты дашь мне слово никогда не видеться и не разговаривать с ним. Обещай мне!
     Дженн попыталась найти слова, чтобы выиграть время и убедить отца в его неправоте, но десять лет ненависти нанесли урон, который она не могла исправить за несколько коротких месяцев. Для Якоба Роберт символизировал несчастье. Он был худшим из предателей, человеком, променявшим верность своей стране на блеск и славу на службе королю-узурпатору. Тому королю, который способен с легкостью и не задумываясь уничтожать древние Дома, как он уничтожил Люсару. Если она не согласится, она станет такой же предательницей.
     О боги, что могла она сказать? Роберт обещал вернуться, и когда это случится, она увидится с ним... Ей придется с ним увидеться...
     Но все было безнадежно. Со свинцовой тяжестью на сердце Дженн опустила голову, с трудом сдерживая слезы.
     - Да, отец. Я обещаю.

19

     Патрик расхаживал перед вратами, не обращая внимания на вечерний холод и пронизывающий до костей ветер. Капризы погоды с ним вместе терпели Айн и Генри; все они ждали одного и того же: приезда Роберта и Финлея.
     Что может их задержать? Прошло уже больше четырех часов с того момента, как был получен сигнал: они начали подъем. И все же они не появлялись. С путниками ничего, конечно, не могло случиться: часовые бы увидели. Они предупредили бы Айн, а сами отправились на помощь.
     Так где же они, черт возьми?
     Он мог, конечно, выйти за врата и пройти по тропе навстречу путешественникам. Он делал это раньше - один раз, при дневном свете. Но сейчас сгустились сумерки, и даже с факелом он собьется с дороги, а то и свалится в пропасть, и его изуродованное тело, растерзанное любителями падали, изъеденное червями, найдут только через много месяцев. Нет. Лучше оставаться за вратами.
     Патрик снова повернулся к туннелю, но на этот раз в темноте было заметно какое-то движение. Две человеческие фигуры, ведущие измученных лошадей. Однако что-то было не так. Очень, очень не так. Финлей шел, поддерживая Роберта: когда они вышли на свет, младший брат споткнулся, и Роберт застонал.
     Он явно был ранен и в лихорадке. По бледному как смерть лицу скатывались капли пота. Огромный багровый синяк расплылся на правом виске. Даже зеленые глаза стали тусклыми и безжизненными, словно вылинявшими под ледяным зимним дождем.
     - Что случилось? - воскликнула Айн, быстро, несмотря на свой возраст, подходя к путникам.
     Патрик тоже подбежал и подхватил Роберта, вопросительно взглянув на Финлея.
     - У нас были неприятности. Но это длинная история.
     - Неприятности? - переспросила Айн. - Что за... Нет, это подождет. Роберта нужно уложить в постель - и немедленно! Патрик, помоги мне перенести его внутрь.

***

     Айн вымыла руки в старой деревянной бадейке, которую держала рядом с постелью, вытерла их куском полотна и взялась за ступку с пестиком. Перемешав как следует пахучую смесь трав, она выложила ее на повязку.
     Роберт не пошевелился, когда она стала перевязывать рану у него на плече. Его глаза были закрыты, и лицо спокойно, если не считать выдающих страдание морщинок. Какую же боль должен был он испытывать во время пятидневной скачки с такими-то ранами! Он потерял сознание почти сразу после того, как его уложили в постель, и с тех пор не приходил в себя.
     - Он выживет? - спросил заглянувший в дверь Генри. Айн закончила перевязку и выпрямилась.
     - Конечно, выживет. Роберт слишком силен, чтобы позволить нескольким ушибам и лихорадке оказаться смертельными, и слишком упрям.
     - Значит, дело по большей части в усталости?
     - Да, - ответила Айн, стараясь не показывать своих сомнений. Бывали времена, когда обладание зрением целительницы совсем не приносило радости. Если бы только она была уверена, что лечит все раны Роберта...
     - Айн, - мягко сказал Генри, положив руку ей на плечо, - совет соберется снова через час. Если Роберт вскоре не придет в себя, нам придется принимать решения без него.
     - Никаких решений мы не будем принимать, пока не услышим рассказа Роберта, - бросила Айн. - Вы только ухудшите ситуацию.
     - Разве можно ее еще ухудшить? Финлея поймали и, возможно, узнали. Это самая большая катастрофа за последнее столетие.
     - Ты так считаешь? - хмыкнула Айн, глядя на покрытое синяками лицо Роберта. - Я не уверена.
     - Айн, - прошептал Генри, - наступает время тебе решить, за кого ты стоишь.

***

     - Ты не понимаешь, Патрик. Ему хуже. Много хуже, чем когда-нибудь раньше.
     Патрик оглянулся на Финлея и снова стал подниматься на лесенку. Эта часть библиотеки была заброшена, в результате чего здесь скопилось особенно много пыли. Патрик чихнул три раза подряд и чуть не свалился с лесенки.
     - Что ты имеешь в виду под "хуже"?
     - Видел бы ты его после того, как был убит Оливер... С тех пор Роберт так и не оправился. Его настроение меняется каждую секунду. В половине случаев я вообще не знаю, принимать его всерьез или нет.
     - Это тебя никогда раньше не беспокоило.
     Финлей, сидевший на узкой длинной скамье, откинулся к стене.
     - Однако что-то изменилось, и я не знаю что. Даже его друг Дэниел обеспокоен. Он пытался убедить меня в том, что Роберт собрался идти войной на Селара.
     - Что? - Патрик, услышав это, вздрогнул, и лесенка закачалась. Ему пришлось ухватиться обеими руками за полку. Восстановив равновесие, Патрик снова оглянулся на Финлея. - И ты с этим согласен?
     - Не знаю, что и думать. Мика уверен, что Роберт никогда не нарушит свою клятву Селару.
     - Да, я тоже так думаю. - Патрик сосредоточил внимание на рядах свитков, лежащих на верхней полке. Он не сомневался, что нужная книга где-то здесь... В потертом черном кожаном футляре... Да, вот она.
     Патрик наклонился вперед и осторожно потянул футляр кончиками пальцев. Он еле дотягивался до книги, но наконец все же достал ее и начал спускаться по лесенке. С предпоследней ступеньки он спрыгнул и, обойдя Финлея, прошел к свободной скамье. Она тянулась вдоль всей темной пещеры, лишь кое-где освещенная стоящими в нишах масляными лампами. Черные полосы сажи покрывали потолок и старинную двустворчатую дверь. Теперь в эту часть библиотеки почти никто не заглядывал - отчасти потому, что она располагалась в самой дальней пещере, отчасти потому, что лишь немногие ученые в Анклаве умели разбирать тексты на сэльском, гиффронском и других забытых древних языках.
     Патрик осторожно положил на скамью кожаный цилиндр. Финлей наблюдал за ним; тени усталости почти исчезли с лица молодого лорда, хотя порез на лице еще не зажил: шрам на щеке останется вечным напоминанием о его провале.
     - И что же - Роберт все время такой?
     - За исключением той ночи, когда они вызволили меня из тюрьмы. Тогда Роберт снова стал самим собой - веселым и циничным. До того и по дороге сюда он не произносил почти ни слова. Проклятие, я понимаю, что он сильно пострадал, но все же... Патрик, скажи мне, что происходит? Я его брат, но я не могу достучаться.
     - Может быть, он не хочет, чтобы до него достучались, - пробормотал Патрик. Он пододвинул высокий табурет и уселся. - Такое впечатление, что судьба не желает позволить ему уйти в тень. Ведь на него действует все: постоянные нападения разбойников, малахи, арест МакКоули, ваш дядя. Все это заставляет его действовать, что-то предпринять.
     - Ну и попусту. Ведь Роберта ни к чему нельзя принудить. Уж я-то знаю - я много лет пытался.
     - Да. - Патрик нахмурился. - Но скажи мне: чем так уж отличалась та ночь, когда он пришел тебе на помощь? Был ли он просто рад, что удалось тебя вызволить, или к этому примешивалось что-то еще? Вы с ним спорили, как обычно? Финлей чуть не рассмеялся:
     - Только не я. Но должен тебе сказать - Дженн ему ровня. Она ничего ему не спускает. И я заметил кое-что странное: удивительное взаимопонимание между ними, словно они уже многие годы работают на пару.
     Вот как? Очень интересно... Однако эта загадка может подождать до тех пор, пока Роберт проснется, - теперь уже, можно надеяться, скоро. Двухдневный отдых должен сотворить с ним чудеса.
     - Так что же, - спросил Патрик, осторожно доставая свиток из футляра, - ты собираешься теперь делать?
     - Теперь? - невесело рассмеялся Финлей. - Не имею представления.
     - Я мог бы кое-что тебе предложить.
     - Что именно?
     - Да, что именно?
     Патрик и Финлей растерянно оглянулись: в дверях стоял Роберт. Синяки на его лице побледнели. Даже в полумраке библиотеки он выглядел значительно лучше.
     - Ну? - продолжал Роберт. - Мне очень интересно услышать, что у тебя за предложение.
     - Я... - с трудом выдавил Патрик. - Когда ты проснулся? Я заглядывал к тебе полчаса назад, и ты все еще был в забытьи.
     - И поэтому вы забрались в самый дальний угол, и мне, бедному, пришлось ковылять по всем этим лестницам, чтобы найти тебя! А теперь, конечно, мне предстоит проделать этот же путь наверх. Очень благодарен. - Роберт оглядел полки с книгами, тянущиеся вдоль стен древней пещеры, потом перевел взгляд на Финлея. Не сводя с брата глаз, он вышел на середину помещения.
     - Я никому ничего не рассказывал, Роберт, - пробормотал Финлей, - только Патрику.
     - Я знаю, Финлей. Но подожди минутку. - Роберт поднял левую руку; в своей свободной белой рубашке в полумраке пещеры он походил на привидение. Неожиданно тяжелые створки двери заскрипели и с грохотом захлопнулись.
     - Как ты это сделал? - ахнул Патрик.
     Но Роберт все еще смотрел на Финлея. Не говоря ни слова, тот сунул руку за пазуху, вытащил завернутый в алую ткань какой-то тяжелый предмет, передал его Роберту и отвернулся.
     - Можно посмотреть? - не выдержал Патрик.
     Роберт кивнул и положил предмет на скамью. Патрик нетерпеливо развернул ткань и стал рассматривать серебристый стержень.
     - Ну и что ты о нем думаешь?
     - Ручная работа, - ответил Патрик, возвращаясь на свой табурет, - и очень тонкая. Металл похож на серебро, но думаю, судя по цвету, что есть и примесь меди. Я предположил бы, что проволочки должны быть к чему-то присоединены, а выступы на другом конце - ручки. И еще мне кажется, что это часть чего-то большего - вроде рукояти у меча. Может быть, это часть Каликса, а может быть, какого-то предмета, имевшего церемониальное значение. Помните ту книгу о Наложении Уз, что я читал? Там есть целая глава об используемых при церемониях предметах.
     - А этот стержень там упоминается?
     - Не знаю, но могу проверить. - Патрик положил стержень обратно на скамью и развернул свиток. Финлей держал один конец, Роберт - другой. Патрик быстро просмотрел содержание, потом начал сначала, медленно ведя пальцем по пергаменту. - Нет. Ничего не нахожу. Я был уверен, что здесь что-то есть...
     - Ну, может быть, мы ищем не в том месте, - предположил Финлей. - Возможно, это вовсе и не церемониальный инструмент. В конце концов, о Каликсе так написано всего в одной книге. Во всех остальных о нем говорится как об объекте, имеющем великую ценность и могущем принести пользу.
     Патрик не сдержал улыбки.
     - Что-то не припоминаю ни одного указателя, где говорилось бы о таком предмете. - Он оглянулся на Роберта и начал скатывать пергамент. - Как я понимаю, вы не хотите, чтобы о вашей находке узнал совет. У вас была какая-то особая причина рассказать все мне?
     - Я объясню это потом, - ответил Роберт, снова оглядывая библиотеку. - Я не был здесь много лет - с той самой ночи, когда ты пытался убедить меня в существовании связи между Знаками Домов и колдовством. В то время я думал, что ты скучаешь и придумываешь всякие теории просто для развлечения.
     - А теперь?
     Роберт уклончиво пожал плечами.
     - Я все еще не понимаю, откуда у тебя возникло такое предположение. Знаки Домов существуют так давно, что люди по большей части просто не обращают на них внимания. И никогда не было свидетельств их связи с колдовством - скорее наоборот. Однако, - Роберт помолчал, играя с закладкой в манускрипте, - если мы предположим, что Владыка Знаков создал их с определенной целью, тогда все начинает приобретать смысл.
     - Прости меня, брат, - перебил его Финлей, - но я не могу уследить за твоими рассуждениями. Что начинает приобретать смысл?
     - Понимаешь, - Роберт повернулся к нему с ухмылкой, больше напомнившей прежнего Роберта, чем Патрик смел надеяться, - может быть, он хотел отметить несколько семей, чтобы следить за их потомством на протяжении очень длительного времени. Правда, это может не иметь никакого отношения к колдовству, а быть связано, например, с наследственными правами на собственность.
     - Но зачем следить? - покачал головой Патрик. - Зачем это нужно?
     Однако сам же он нашел ответ. Патрик обежал вокруг скамьи и откинул волосы с глаз.
     - Погодите-ка! Если предположить, , что между Знаками и колдовством есть связь... Тогда Знаки окажутся хорошим указанием для установления Уз.
     - Что? - Роберт удивленно посмотрел на него, потом рассмеялся. - Ох, до чего же я люблю бывать здесь, Пат! Ты всегда придумаешь что-нибудь новенькое! Слушать тебя - одно удовольствие. Ты единственный из всех, кого я знаю, кто способен создать стройную теорию из воздуха.
     Все еще смеясь, Роберт подошел к полке с книгами в тяжелых переплетах, но от Патрика отделаться было нелегко.
     - Скажи, у Дженн сохраняется ее необыкновенная сила?
     - Да. А в чем дело?
     Патрик и сам не знал, почему задал такой вопрос. Какая-то смутная мысль все время тревожила его, и отделаться от нее он не мог.
     - Мне кажется, тут есть связь. Вспомни, одно время Узы были очень важны: даже браки не заключались, если пару не соединяли Узы. Мы знаем, что с первыми колдунами работал сам Владыка Знаков, так почему бы ему не создать Знаки Домов со специальной целью? Если Узы так жизненно важны, он должен был позаботиться о том, чтобы они не исчезли ни при каких обстоятельствах. Да, я знаю, многие знания были утеряны в первые годы существования Анклава и особенно после пожара в библиотеке, но из этого не следует, что Узы больше не существуют. В конце концов, мы же не знаем, для чего предназначены Знаки, а они передаются из поколения в поколение.
     - Но мы даже не знаем, что такое Узы, - возразил Финлей. - Кто может утверждать, что это не просто символ, церемония, подобная теперешнему обручению?
     - В обручении нет ничего символического, Финлей, - отмахнулся Патрик. - Оно - обряд, имеющий почти такую же законную силу, как и венчание, и обладающий более глубоким смыслом и функциями, чем просто церемония. Обручение предназначено для соединения юноши и девушки, когда они еще слишком молоды для супружества, и для возложения на их семьи определенных обязанностей: это твердое обещание и договор на будущее. Наложение Уз вполне может быть колдовским эквивалентом обручения, обеспечивающим брак между определенными людьми.
     - Одно тут не сходится, - заметил Роберт. - Мы ведь только предполагаем, что существует связь между Знаками Домов и колдовством, считая, что Траксис и Владыка Знаков - одно и то же лицо и что Траксис создал Калике специально для колдунов. Мы забываем о том, что Траксиса и Владыку Знаков могут разделять три столетия, так что основываем одно предположение на другом, не имея никаких доказательств ни для одного из них. Этот серебряный стержень, который мы нашли случайно, вовсе не гарантирует того, что в поисках Каликса мы на правильном пути. Мы не можем быть уверены, что именно Траксис поместил его в ту проклятую пещеру. Но даже если все это соответствует действительности - если Владыка Знаков и правда создал Знаки, чтобы следить за потомками определенных семей, - отсюда вовсе не следует, что он имел какое-то отношение к обряду Наложения Уз. Наложение Уз - всего лишь древняя колдовская традиция, о которой мы почти ничего не знаем. Знаки, как и колдовство, существуют и по сей день, чего нельзя сказать об Узах. Если бы ты был прав, Патрик, то Узы неизбежно должны были бы существовать тоже. Каждый носитель Знака Дома был бы колдуном, а каждый колдун был бы связан Узами.
     - Может быть, для некоторых это так и есть, - пробормотал Патрик. Слова вырвались у него сами собой. - Правда, скорее всего - только для колдунов со Знаками Домов. Мне кажется, что Узы соединяют тебя и Дженн.
     Роберт замер на месте, затаив дыхание. Взгляд его стал жестким. В пещере двигались лишь тени, рожденные колеблющимся пламенем масляной лампы.
     В наступившей тишине Патрик, набравшись смелости, все же привел свои доводы:
     - Давайте смотреть на все объективно. Ты помог девушке, спас ее от Гильдии, и тут же выясняется, что она обладает колдовскими способностями. Не успел ты и глазом моргнуть, как она расколола твой аярн; и не успел ты сообразить что к чему, как она соединила его вновь. Что-то произошло, Роберт. Что-то очень важное. А теперь, по твоим словам, ее сила все еще растет, и, как я подозреваю, она стала способна на такое, о чем ты мне не рассказал. Даже Финлей заметил, что вы с ней общаетесь на каком-то очень глубоком уровне. Я только сейчас увидел всю закономерность. То, что произошло с твоим аярном, и запустило, и завершило возникновение Уз - как это должно было бы произойти во время неизвестной нам теперь церемонии. У вас обоих есть Знаки Дома, вы - двое самых могущественных колдунов на свете: вы должны были оказаться соединены Узами.
     Лицо Роберта потемнело. Финлей внезапно взволновался и встал между братом и Патриком.
     - Патрик, пожалуй, не стоит...
     - Да, - протянул Роберт, - я тоже думаю, что продолжать тебе не стоит.
     - Но не можешь же ты закрывать глаза на истину, Роберт. Разве все это совпадение? Ты сам сказал, что сила ее растет. Или есть еще что-то, о чем ты не говорил? Что-то, доказывающее, что я ошибаюсь? Пожалуйста, поправь меня. Ты же знаешь, как я люблю, чтобы меня направляли на верный путь.
     - Патрик! - рявкнул Финлей. - Прекрати! Ты сказал достаточно.
     - Более чем достаточно. - Роберт посмотрел в глаза другу и долго не отводил взгляд, однако на лице его отразился не гнев, а какое-то более глубокое чувство, похожее на печаль, - Патрик не мог сказать с уверенностью.
     Роберт взял серебряный стержень и сунул его за пояс. Глухим усталым голосом он произнес:
     - Я был прав: ты слишком много времени проводишь, зарывшись в книги. Ты ничего не знаешь о жизни за пределами Анклава, поэтому тебе и кажется, будто события подчиняются ясным и четким закономерностям - тем самым, которые ты так любишь придумывать. Мы почти ничего не знаем об Узах. "Запустило, завершило..." Откуда ты знаешь? Что, если бы меня не оказалось в лесу, когда Дженн спасалась от гильдийцев? Что, если бы мы никогда не встретились? Что, если бы наложить на нее Печать попытался Финлей? Как может соединение Узами зависеть от подобных совпадений, да и какой в нем смысл - после всех прошедших лет? Ни в моей семье, ни в семье Дженн никогда не было колдунов. Так как же могут Знаки и колдовство быть связаны между собой? Право же, Патрик, ты просто не знаешь, о чем говоришь.
     Патрик быстро втянул воздух и сделал шаг к Роберту, еще больше уверившись в собственной правоте.
     - Может быть, я и не знаю, Роберт, но ты-то знаешь. Роберт резко поднял голову, и Финлей снова встал между спорщиками.
     - Патрик, я же тебе сказал: довольно. Поговорим о чем-нибудь другом.
     - Почему ты его защищаешь?
     - Потому что он мой брат, - со слабой улыбкой ответил Финлей. Когда он повернулся к Роберту, улыбка сбежала с его лица. - Тебя ждет совет. Они хотят с тобой поговорить.
     - Вот и хорошо, - кивнул Роберт; глаза его внезапно прояснились. - Я тоже хочу с ними поговорить. Но сначала я выйду на прогулку. Можешь передать им, что я скоро буду.

***

     Стояла ночь. Патрик ничего не сказал Роберту о том, что снаружи темно, поэтому величественная россыпь звезд на небе оказалась для того сюрпризом. Роберт остановился посреди лужайки и запрокинул голову, чтобы видеть все звезды разом. Вид был такой, что дух захватывало. Чистый и прохладный воздух делал мысли гораздо более ясными, чем в пещере.
     Похоже, что все вращается вокруг Дженн. Похищения, способность разговаривать мысленно, то странное ощущение чьей-то силы, когда она была при дворе... Странная судьба для девушки, выросшей в глуши, ничего не знающей об окружающем мире.
     А теперь еще и разглагольствования Патрика... Узы.
     О боги, нет!
     Не может же быть, чтобы они с Дженн... чтобы это случилось дважды. Ведь Береника... которую он убил... Значит, если их с Дженн соединяют Узы, он убьет и ее тоже? И все из-за того, что сказал когда-то Ключ.
     Но Финлей говорил, что Роберт всего лишь вообразил, будто связан Узами с Береникой. Разве не предположил брат, что Ключ мог иметь в виду кого-то другого?
     Проклятие! Ключ... Два сообщения, двойное проклятие. Но зачем? Чтобы он всю жизнь оставался одинок, пытаясь обуздать демона? Того демона, которого дал ему Ключ...
     Почему Ключ так его ненавидит, почему пытается заставить его выполнять свою волю?
     Милосердные боги, чего хочет от него Ключ?
     Хватая ртом воздух, Роберт упал на колени и погрузил руки в покрытую росой траву. Она была мягкой и прохладной, словно мука тонкого помола. Роберту хотелось зарыться в нее, утонуть в даруемом ею покое, как раньше в приснившемся ему море.
     Бесполезно спрашивать "почему". Все бесполезно... Он никогда не получит ответов, если только не спросит Ключ, а приближаться к нему когда-нибудь еще Роберт отказывался. Ключ только причинит ему еще больший вред, скажет ему вещи, которых он не желает знать, снова начнет им управлять, постарается поколебать его решимость ни в чем не участвовать.
     Но в самом ли деле он ни в чем не участвует? Истина заключается в том, что Роберт, несмотря на все свои усилия, по-прежнему остается в центре событий. Что ж удивительного, что никто не желает ему верить, не желает оставить его в покое? А теперь еще и Дженн говорит о необходимости действовать...
     Да, куда бы он ни повернулся, он возвращается к Дженн. Патрик так часто оказывался прав... Прав ли он и в этом?
     Не имеет значения. Все начал Ключ, и так же как раньше, как всю свою жизнь, Роберт будет противиться ему до последнего дыхания. Будет противиться, как противится он демону. Это единственный путь, единственный способ отвратить будущее, которое предначертал ему Ключ. Он не должен ни в чем участвовать. Ему следует держаться подальше от Дженн. Что еще важнее, нужно держать Дженн подальше от Ключа, только так она сможет остаться в безопасности.
     Роберт зажмурил глаза, чтобы не видеть звездного великолепия неба, сделал глубокий вдох, потом еще. Он поднялся на ноги, но желания возвращаться в пещеру и встречаться с членами совета у него не было. Совершенно очевидно, чего они хотят, и еще более очевидно, что предпримут. Нужно взять себя в руки, снова надеть маску, стать тем человеком, которого они привыкли видеть. Роберту ужасно не хотелось этого делать, но дальнейшее пребывание здесь, на холодном ночном воздухе, ничему не поможет.
     Он повернулся ко входу в туннель, но помедлил. Может быть, сейчас самое время попытаться... Сейчас никто его не прервет, никто не увидит...
     Роберт ясно и точно настроил свой разум, сосредоточился. Чувствуя, как новая энергия наполняет его тело, он послал в ночь единственное безмолвное слово:
     "Дженни!"
     Ничего. Она слишком далеко. Ему не удастся... Но он должен! Должен удостовериться, что все испробовано.
     Роберт снова сосредоточился и затаил дыхание. Теперь его мысль была узким лучом, который преодолевал лигу за лигой расстояние, разделяющее их. Он снова беззвучно выкрикнул ее имя. Опять ничего... потом внезапно...
     "Роберт? О боги, где ты? Я думала, ты собираешься в Анклав!"
     "В настоящий момент я стою на Голете. У меня выдался спокойный момент, и я решил попробовать. Такое расстояние нелегко преодолеть, но все же можно. Я просто хотел тебе сообщить, что мы благополучно добрались. Сейчас я должен идти разговаривать с советом, но они в основном уже знают о том, что случилось с Финлеем".
     "Как твои раны?"
     "Все зажило. У тебя не было неприятностей? Поверил отец твоему рассказу?"
     "Да. Он рассердился на меня за то, что я с тобой отправилась, но такого я и ожидала. Однако должна тебя предупредить: сюда явился гильдиец и стал задавать вопросы. В Килфедир для расследования прислали Осберта..."
     "Что?"
     "И они ищут паренька, которого видели около тюрьмы".
     "Проклятие!"
     "Они не знают, что это была я, но, Роберт, тебе нужно быть очень осторожным! Как только закончится расследование в деревне, они отправятся в Данлорн допрашивать тебя. Ты должен поспешить домой. Если они узнают, что ты еще не вернулся, быть беде".
     "Я отправлюсь утром".
     "Я написала твоей матери и Мике, но, надеюсь, ты им обоим, когда вернешься, скажешь правду".
     "Мике я все расскажу как есть, но матушке смогу только сообщить, что Шинлей жив. Слишком опасно ей знать больше. Послушай..."
     "Что?"
     "Боюсь, что я долго с тобой не увижусь. Может быть, никогда".
     Ответом было молчание.
     "Дженни!"
     "Да. Но почему?"
     "Этого я тебе не могу объяснить. Мне очень жаль".
     Снова молчание.
     "Дженни! Что случилось?"
     "Ничего. Делай то, что должен, и не беспокойся обо мне. Я выживу - мне это всегда удавалось. Береги себя, Роберт".
     На этом разговор кончился.
     Но если их с Дженн не связывают Узы, почему он внезапно ощутил такую пустоту?

***

     Капля воска побежала по свече, потом застыла на оловянном подсвечнике, присоединившись к другим, покрывшим узорчатый металл, свидетельницам долгих часов обсуждения. Финлей как зачарованный смотрел на свечу, отмечая легчайшие колебания пламени от дуновений воздуха. Он смутно слышал рокот голосов вокруг, но после двух часов ожидания Роберта внимание его рассеивалось.
     В зале совета было теперь мало народа: многие отправились спать. Остались только Айн, Уилф, Генри, Арли Болдуин, Патрик и Аселин - они готовы были ждать столько, сколько потребуется. Финлей терпеливо отвечал на их вопросы, даже те, ответ на которые был ему известен лишь приблизительно. Да, Роберт скоро придет; он обсудит случившееся с советом и потом вернется в Данлорн. Это было счастье, в котором самому Финлею было теперь отказано.
     Финлей боролся с чувством отчаяния и безнадежности, грозившим поглотить его. Если бы только Роберт не упал со скалы... если бы стражник не увидел его перстня... если бы, в конце концов, он никогда не находил того проклятого пергамента за переплетом книги...
     Его аярн... Аярна он тоже лишился. Что ж, всегда можно сделать новый, хотя сейчас для этого Финлею не хватало сил. Однако перстень, его фамильный перстень! Его он лишился навсегда. Невосполнимая потеря. К тому же теперь он, должно быть, в руках Гильдии. Это единственное реальное свидетельство, которое они имеют против него.
     Можно было вспоминать о все новых и новых потерях, но что толку? Он ведь всегда знал об опасности, сопряженной с колдовством, всегда представлял себе, что случится, если его разоблачат. Однако Финлей почему-то всегда был уверен, что, если про кого и узнают, это окажется Роберт, а не он сам. Странно, как жизнь опровергает все предположения...
     Пламя свечи вдруг затрепетало: дверь позади Финлея распахнулась. Он обернулся и увидел стоящего у входа Роберта; рукава его белой рубашки развевались на сквозняке. Сидящие во главе стола Айн и Уилф поднялись при его неожиданном появлении, но Роберт остановил их движением руки.
     - Мне очень жаль, что пришлось заставить вас ждать. У меня было дело, которым я должен был заняться немедленно.
     Финлей выпрямился и стал смотреть, как Роберт усаживается за стол, поближе к огню очага. Роберт выглядел бодрее, чем раньше, но Финлей слишком хорошо знал брата, чтобы на этом основании надеяться: все теперь будет в порядке. Роберт слишком хорошо умел скрывать свои истинные чувства.
     - Как твои раны? - спросил Генри, пересаживаясь поближе к Роберту.
     - Заживают. Как дела, Уилф? Ты еще не жалеешь, что вставал в Круг?
     - А ты не жалеешь, что этого не сделал? - последовал саркастический ответ.
     Роберт рассмеялся и положил руки на стол.
     - Что? Запереться здесь и лишиться всех развлечений? Никогда! Ну так расскажите мне, к каким выводам вы пришли.
     - Почему ты вечно устраиваешь из всего балаган? Твой брат оказался на краю гибели и теперь вынужден провести всю жизнь здесь - фактически пленником, и есть вероятие, что проктор Гильдии наделен колдовской силой. К тому же впервые за столетие один из нас оказался разоблачен - не считая подтверждения того факта, что при дворе короля есть малахи. Мы должны принять решение о том, что теперь делать, - решение, которое может подвергнуть опасности само существование Анклава. Мне не кажется, что во всем этом есть хоть что-нибудь забавное.
     Роберт только улыбнулся в ответ.
     - Может быть, дело в том, что ты лишен чувства юмора. Не вижу необходимости принимать какие-то другие меры, кроме предупреждения всем: нужно на какое-то время затаиться.
     Уилф ударил кулаком по столу.
     - Проклятие, Роберт, я говорю серьезно! Улыбка Роберта растаяла.
     - Я тоже. Очень серьезно. - Он помолчал, пока Генри наливал ему вина и снова усаживался на место. Взяв кубок, Роберт наклонился вперед и оперся локтями о стол. Подняв кубок в шутливом приветствии, он снова улыбнулся. - Вы не можете принимать решения о том, чего не знаете. Это было бы глупо. И не думайте, что я отношусь к сложившемуся положению легко - мой брат становится теперь постоянным обитателем Анклава, и я заинтересован в том, чтобы не подвергать его безопасность угрозе. В конце концов, Финлей - мой единственный наследник, и если я когда-то не приму иного решения, таковым и останется. Не имеет значения, что он считается мертвым. Вам, ведущим отшельническое существование, оторванным от реальной жизни, легко забыть, что в расчет приходится принимать и другие обстоятельства.
     Генри откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди.
     - Не понимаю, какое все это имеет отношение к вопросу, который мы обсуждаем. Какая разница, является Финлей твоим наследником или нет?
     - Очень большая - для меня, - пожал плечами Роберт. - Я просто привожу доводы против того решения, которое вы собираетесь принять.
     - Вот как? - Лицо Уилфа исказил гнев. - И ты, конечно, знаешь, каково будет наше решение?
     - Безусловно. Вам очень любопытно, кто тот колдун, силу которого Дженн ощутила в Марсэе. Вы собираетесь послать кого-нибудь в столицу, чтобы выведать, кто это и каковы его намерения, и если, как вы предполагаете, им окажется сам Вогн, предложить ему присоединиться к вам. Вы также хотите узнать, пользуется ли малахи, Валена, влиянием на короля и не приведет ли раскол церкви к смягчению официального взгляда на колдовство. Поправьте меня, если я не прав.
     Никто не промолвил ни слова. Собравшиеся стали переглядываться, стараясь не встречаться глазами с Робертом. Отвечать ему никто не спешил. Финлей попытался проникнуть в мысли членов совета, но это оказалось невозможным. К счастью, Патрик промолчал тоже.
     Генри оперся на локоть и заговорил, мягко и искренне:
     - Мне не хотелось бы возвращаться к старым нашим спорам, Роберт, но ты должен понять, в каком положении мы находимся. Почти пять столетий Анклав выдерживает все потрясения - иногда случающиеся внутри него, но чаще приходящие извне. Бывали случаи, когда мы оказывались на пороге разоблачения, и те меры, которые мы сейчас обсуждаем, - следствие этой постоянно существующей опасности. На протяжении столетий мы напряженно трудились, чтобы преодолеть пропасть незнания, которую получили в наследство от наших предшественников, но до сих пор безуспешно. Мы всегда надеялись, что однажды появится колдун, наделенный достаточным могуществом, чтобы проникнуть в секреты Ключа и, может быть, дать нам те знания, которые нужны, чтобы освободиться из этой тюрьмы. Только эта надежда и соединяет нас всех - надежда, могу добавить, осуществление которой дарует свободу твоему брату вместе со всеми остальными. Генри помолчал и перевел дыхание, потом продолжал:
     - С первого же дня, когда ты появился здесь, большинство из нас считали, что ты и есть тот колдун, но ты всегда отказывался к нам присоединиться. Как мы теперь поняли из слов Шинлея, Ключ велел тебе никогда не вставать в Круг. Мы стараемся проявлять гибкость, мы можем повернуть в другую сторону. Если имеется хоть малейшая возможность того, что при дворе живет колдун достаточно могущественный, чтобы скрыть свое существование даже от тебя, так что ты никогда ничего не подозревал, тогда мы просто обязаны его найти. Даже если это - Вогн.
     - На самом деле, - пробормотал Роберт, бросив взгляд на Финлея, - Ключ тогда, много лет назад, ничего не говорил мне насчет возможности встать в Круг. Я знаю, все вы думаете, что я лгал вам, - особенно после сообщения моего брата. Но истина такова, как я - всегда говорил. Слова Ключа имели исключительно личный характер и никак не затрагивали Анклав. Я даже готов признать вероятность того, что Ключ желал, чтобы я встал в Круг, - кто знает? Но одно мне известно точно: если вы пошлете кого-то в столицу на поиски незнакомца, вы подвергнете Анклав и всех, кто здесь находится, чрезвычайной опасности. Вы не знаете, с чем столкнетесь, а к тому времени, когда это выясните, может оказаться слишком поздно.
     - Не верю! - бросил Уилф, терпение которого иссякло. - Ты хоть понимаешь, как смешно звучат твои слова? Если ты считал, что должен встать в Круг, почему, во имя всех богов, ты этого не сделал? О да, я отлично помню: чтобы сохранить свою драгоценную независимость. Ну и куда же привела тебя твоя независимость, а? Куда? И что, теперь ты просто ждешь моей смерти, чтобы занять мое место? Как смеешь ты являться сюда и говорить нам, какие решения мы должны принять или не принять? Ты отказался от права голоса в наших делах, когда не пожелал занять место Маркуса. О, я прекрасно понимаю, чего ты хотел бы от нас: сидеть здесь и ничего не предпринимать, только сокрушаться по великому графу Данлорну и надеяться, что он наконец соизволит примириться со своей судьбой и займет место среди колдунов. Попробуй отрицать это, Роберт!
     - Подождите минутку! - Шинлей поднял руки, не смея взглянуть на брата. Ему только что пришло на ум нечто важное. - Может быть, я неправильно понял то, что сказал мне Ключ.
     - Что? - раздраженно переспросил Уилф, недовольный тем, что Финлей прервал его тираду. - О чем ты говоришь?
     - Послушайте, - начал Финлей, стараясь подражать рассудительному тону Генри. - Я тогда рассердился на Роберта за то, что он отказался встать в Круг, и, услышав слова Ключа, мог придать им то значение, какое мне хотелось бы, чтобы они имели. Теперь, возвращаясь к тому случаю, я начинаю думать, что мог неправильно понять Ключ.
     Роберт, сидевший рядом с братом, наклонился вперед и спросил, глядя ему в глаза:
     - Что именно сказал тебе Ключ?
     Финлей сделал глубокий вдох и процитировал:
     - "Не досаждай Роберту Данлорну просьбами встать в Круг. Его место не здесь, и ему запрещено сворачивать с предназначенного для него пути. Его судьба определена, и в ней единственное спасение для вас. Оставь его совершать собственные дела".
     Роберт еле слышно прошептал:
     - Почему ты не сказал мне этого раньше?
     - Будьте вы прокляты! - взревел Уилф. - Будьте вы оба прокляты!
     - Прошу тебя. - Айн успокаивающе положила руку на плечо Уилфу. - Так мы никуда не придем. Роберт, если мы никого не пошлем в столицу, мы можем лишиться знания, жизненно важного для Анклава. Ни один из наших наблюдателей при дворе не способен выполнить такую задачу. Кто-то должен быть послан отсюда. Ты же наверняка понимаешь это.
     - Конечно, понимаю. - Роберт по очереди оглядел всех членов совета. - Я понимаю, какая перед вами стоит проблема, но вы не видите, какая вам грозит опасность. Пришли в движение такие силы, о которых вы не имеете представления.
     Уилф презрительно фыркнул и откинулся в кресле, сложив руки на груди.
     - Ну так давай - ознакомь нас с ситуацией. Что за силы? Вместо ответа Роберт повернулся к Финлею:
     - Ты обо всем им рассказал?
     Обо всем, кроме пещеры и найденного там стержня. И еще, конечно, Береники. Об этом он никогда и никому не расскажет - Роберт должен понимать...
     - Да, обо всем.
     - Тогда они не могут оправдываться незнанием, верно? - Роберт насмешливо поднял бровь и снова обратился к членам совета. - Неужели вам не приходила мысль, что некоторые из недавних событий могут быть связаны между собой? Возвращаясь к излюбленной теме Патрика, должен сказать, что трудно поверить в чистое совпадение, когда таинственного незнакомца обнаруживает именно Дженн.
     - Почему бы и нет? - пробормотал Генри. - Ее сила отличается от нашей, и она очень могущественна.
     - Вы не знаете наверняка об этих отличиях. Но даже если вы правы, не кажется ли вам странным, что она оказалась из числа похищенных детей: ведь судьба другого, находившегося в обществе малахи, нам известна.
     Финлей выпалил, прежде чем успел остановить себя:
     - Уж не думаешь ли ты, что загадочный незнакомец в столице - тот человек, который виновен в похищениях?
     Роберт откинулся на спинку кресла.
     - Не сказал бы, что это один и тот же человек, - во главе похитителей был старик, не забывай. Но кто может гарантировать, будто они никак не связаны? И почему незнакомец пытался воздействовать на Дженн? Почему на нее, а не на одного из нас? Не на меня, например, или Мердока? Почему он так интересуется именно Дженн?
     Никто не ответил Роберту, и Финлей взглянул на Патрика; тот заинтересованно поднял брови.
     - Мне очень жаль, Роберт, - заговорила наконец Айн, - но твои рассуждения на самом деле ничего не меняют. Может быть, этот колдун считает себя единственным, а в Дженн он что-то почувствовал и попытался установить с ней контакт.
     - Она говорила, что ощутила абсолютное зло.
     - Она ничему не обучена, Роберт, так как же она может судить о том, что ощущает?
     - Будь это так, - возразил Роберт, - она вообще ничего не почувствовала бы. Послушайте, я совсем не предлагаю вам игнорировать нового игрока - это было бы бессмысленно. Я просто советую вам некоторое время ничего не предпринимать.
     - И что сделать вместо намеченного нами? - поинтересовался Генри.
     - Предоставьте все мне. Я разберусь с таинственным незнакомцем.
     Несколько долгих минут в зале совета царила изумленная тишина. Финлей смотрел только на Роберта. Неужели такое возможно? Неужели он наконец решил действовать? Уж не собрался ли он...
     Уилф медленно поднялся на ноги.
     - Я не ослышался? Ты в самом деле сказал, будто собираешься что-то предпринять?
     - Сказал, - ответил Роберт, глядя ему в глаза. - Не умри от неожиданности, Уилф, - я совсем не собираюсь занять твое место, так что не торопись с выводами. Да, я хочу, чтобы Анклав ничего не предпринимал в Марсэе, не трогал короля, Вогна или кого там обнаружила Дженн - по крайней мере до тех пор, пока я не узнаю больше. Обнаружив себя, вы рискуете всем, чего добился Анклав за столетия, особенно учитывая шумиху, вызванную арестом Финлея. Если вы правы и тот неизвестный колдун достаточно силен, чтобы скрываться от меня все те годы, что я провел при дворе, то он наверняка справится с тем человеком, которого вы туда пошлете. Он пользуется щитом по какой-то веской причине - и, возможно, эта причина заключается в нежелании быть обнаруженным другими колдунами. Есть множество и других доводов в пользу того, чтобы сделать, как я предлагаю.
     - Это просто смешно, - проворчал Уилф.
     Генри, однако, пристально взглянул на Роберта и протянул:
     - Ты ведь не все нам говоришь, правда?
     - Я никогда не приносил присяги Анклаву, Генри. Я не обязан говорить вам хоть что-нибудь.
     - Не обязан, - сурово сказал Генри. - Ты принес присягу не Анклаву, а королю. Так как мы можем быть уверены в тебе? Ты отказываешься сообщить нам то, что мы хотим знать, и в то же время предлагаешь доверить тебе расследование ситуации с неизвестным колдуном в столице, где живет твой старый друг Селар. Ты намеренно принудил Дженн покинуть Анклав, чтобы мы не могли оказать на нее никакого влияния. Ты всегда оборонял свою независимость, отказывался к нам присоединиться, как ни важно это было бы для нас. Ты не можешь ожидать, что мы станем тебе доверять.
     - Подождите минутку, - вмешался Финлей. - Не думаете же вы, что мой брат предаст Анклав?
     - Брось, Финлей, - покачал головой Роберт. - Генри ясно выразил свое мнение. Я только не могу понять одного: все эти годы все просили меня помочь Анклаву, а теперь, когда я готов это сделать, мне не доверяют.
     - Ну так сообщи нам, что сказал тебе Ключ, - бросил Уилф. - Тогда мы сможем тебе доверять. Хоть раз в жизни, Роберт, скажи правду, ничего не утаивая.
     - Нет.
     - Роберт, - прошептал Финлей, - ты уверен, что не можешь этого сделать?
     - Абсолютно. - Роберт улыбнулся. - Я больше ничего не могу ни сказать, ни сделать, чтобы убедить их. Совету придется принять решение без моей помощи.
     Генри воинственно выпятил подбородок.
     - Может быть, и нет. Роберт, есть еще один способ удостовериться, что мы можем тебе доверять: Ключ.
     - Ключ? - переспросил Уилф кисло. - Ты в самом деле хочешь допустить его к Ключу?
     - Таков единственный способ, - пожал плечами Генри. - Ты согласен на подобное испытание, Роберт?
     Финлей увидел, как внезапно напрягся его брат, и сглотнул, чувствуя свое бессилие чем-либо помочь ему. О чем Роберт думает? Согласится ли он приблизиться к Ключу впервые за двадцать лет? Осмелится ли он?
     - Ну? - поторопил Роберта с ответом Генри.
     - Нет. Я не могу.
     - Ну вот, опять! - разочарованно развел руками Уилф.
     - Тогда наше решение принято, - тихо сказала Айн, поднимаясь на ноги. - Мы пошлем кого-нибудь в Марсэй, чтобы связаться с этим неизвестным колдуном. Я отправлюсь через два дня.
     - Нет! - Роберт вскочил на ноги, приковав Айн к месту властным взглядом. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга; воздух, казалось, дрожал от напряжения между ними. Потом Роберт медленно опустил голову, признавая поражение. - Что ж, ваша взяла. Я иду к Ключу. Лучше не откладывать, чтобы избавить вас от неопределенности.

***

     Огромная пещера была почти пуста, но галереи скоро наполнились наблюдателями. Событие было слишком необычным, чтобы его пропустить. Финлей горячо пожелал, чтобы любопытные разошлись. То, что предстояло, не было игрой, не было занятным происшествием, о котором можно посплетничать. Роберту не были нужны зрители.
     Финлей последовал за братом к ступеням, ведущим к возвышению, на котором находился Ключ; остальные выстроились с одной стороны лестницы. Невзрачный с виду колокол на своих изукрашенных опорах неподвижно висел в углу просторного зала; как только Роберт поднимется на первую ступень, он оживет.
     Роберт остановился и посмотрел вверх, на колокол. Финлей подошел к нему вплотную и прошептал:
     - Ты уверен в своих действиях? В самом деле хочешь услышать его слова после того, что случилось с тобой в прошлый раз?
     - Разве у меня есть выбор, Финлей? - Роберт обернулся к брату, открыто и искренне глядя на него. - На этот раз меня загнали в угол, и другого выхода у меня нет. Двадцать лет я сопротивлялся, а теперь, похоже, должен выслушать Ключ по доброй воле. Что бы ни думали остальные, я не хочу, чтобы Анклав был уничтожен. Мне нужно время... и только так я могу заставить совет дать его мне.
     - Но что, если...
     - Нет, Финлей, - мягко улыбнулся Роберт. - Возвращайся и займи свое место среди членов совета. Тебе следует быть с ними.
     Финлей бросил на брата внимательный взгляд и медленно кивнул. Уж не прощается ли с ним Роберт? Похоже на то. Но почему? Что этот проклятый Ключ сказал ему тогда?
     Финлей повернулся и прошел туда, где стояли члены совета. На свои вопросы он получит ответ теперь уже совсем скоро.
     Роберт поднялся на первую ступень, и в тот же момент колокол начал звонить; долгие звучные удары разнеслись по всей пещере. Роберт поднял левую руку с зажатым в ней аярном. Колокол внезапно изменился: перед Робертом в воздухе висела черная сфера, блестящая, словно покрытая росой. Звон прекратился, но, как только смолкло эхо последнего удара, Роберт начал слышать голоса, исходящие от Ключа. Сначала слова были неразборчивы, потом раздалось что-то вроде вздоха, и речь Ключа обрела форму и смысл.
     После двадцати лет молчания Ключ вновь обращался к Роберту, но на этот раз Финлей мог слышать его. Да и все могли!
     "Ты снова пришел к нам, Роберт Данлорн. Ты пришел задать вопросы, хотя и не желаешь знать ответов. Она говорит с тобой, но ты не слушаешь. Оба вы имеете дар мысленной речи, но ничего не сообщаете друг другу. Вас связывают Узы, но ты сторонишься ее. Она коснулась камня, направляющего твою силу, и исцелила раны в нем. Как ты ни противишься нам, победить ты не сможешь. Твоя судьба - в твоей крови. Ты можешь бежать от нее, но всегда ускользать тебе не удастся".
     Дженн! Шинлей ощутил дрожь страха. Должно быть, Ключ говорит о Дженн! Патрик был прав. Но каким образом...
     Ключ продолжал:
     "Да не будет ей дозволено жить и найти сподвижников, ибо ей назначено повести силы света против Ангела Тьмы. Она - свет надежды для тех, кто нас низвергнет. Однако нам должно оберегать ее, пусть и стремится она нас уничтожить. Она - последняя в своем роду, ею все кончается и все начинается. Лелей ее и радуйся ей, вечно храни свои Узы".
     Почтительное молчание заполнило зал. На мгновение Финлею показалось, что Ключ больше ничего не скажет, но, прежде чем он пошевелился, голос зазвучал снова.
     "Твой гнев преуспеет там, где сам ты потерпишь поражение. Поспеши вступить на свой истинный путь и не возвращайся к братьям своим, пока к ним не присоединится она. Всегда помни: она - Союзница. Ты же, Роберт Данлорн, - Враг".
     В следующий момент ослепительный луч света вырвался из сферы и пригвоздил Роберта к месту. Тот замер в неподвижности, лишь лицо его исказило страдание. Секунды, показавшиеся вечностью, все оставалось без изменений; потом свет засиял еще ярче, сфокусировавшись на аярне в руке Роберта, и с оглушительным грохотом камень словно взорвался, разлетевшись на тысячу осколков. Удар повалил Роберта на спину. Как только последний кусочек достиг пола, свет погас, а Ключ принял свой прежний вид.
     Финлей рванулся вперед и упал на колени рядом с братом. Роберт не сразу пришел в себя. Когда же с помощью Финлея он сел на полу, вокруг него собрались все члены совета. Не обращая на них внимания, Финлей прошептал:
     - Что это было? Он говорил тебе это и раньше?
     Роберт нахмурил брови.
     - Только среднюю часть. Остальное же...
     - Ну вот, Генри, ты хотел получить ответ, - решительно заговорил Уилф, не в силах скрыть торжество, - и ты его получил. Ты был прав: Данлорн многое от нас скрывал - явно в собственных целях. Они с Дженн обладают талантом мысленной речи - а он счел возможным скрыть это от нас! Как может такое быть его личным делом? Многие годы он нам лгал, отказывался сообщить пророчество. И он еще утверждал, что оно нас не касается! Мое решение однозначно: теперь судьба его определена.
     Финлей поднялся на ноги и повернулся к Уилфу.
     - Ты не понял. Роберт никогда не лгал. Раньше он ничего не мог вам рассказать. Сам Ключ не позволял ему...
     - Уж не думаешь ли ты, что для меня это хоть что-то значит? Какое нам дело до того, какие интриги плетет твой братец? Он связывал нам руки много лет, и я сыт им по горло! Ты можешь остаться здесь, если желаешь, но как только он поправится настолько, чтобы держаться в седле, он покинет Анклав и никогда сюда не вернется. Я запрещаю ему появляться здесь. Ты понял?
     - Но, Уилф...
     - Не спорь со мной! - рявкнул старик. - Ключ вынес приговор. Он заклеймил твоего брата как Врага. Сам Ключ изгоняет его из Анклава! Собственные деяния Роберта наложили на него проклятие!
     - Все в порядке, Финлей, - тихо сказал Роберт, положив руку на плечо брата. - Я уезжаю. Это и к лучшему. - Роберт повернулся лицом к членам совета. Он стоял выпрямившись во весь рост, глаза его сверкали огнем, который слишком долго в них не загорался. - Я уеду, но что бы Ключ ни говорил, я не собираюсь делать то, что он велит. В мире пришли в движение силы, которые мы не понимаем, и я отказываюсь участвовать в этой игре. Делайте что пожелаете - я не могу вас остановить. К тому же теперь, когда Ключ уничтожил мой аярн, я не могу воспользоваться своими колдовскими способностями; не уверен даже, что смогу изготовить новый аярн. Вот, - Роберт показал на безмолвствующий колокол, - ваш истинный враг. Я только теперь понял это. Вы вольны изгнать меня из Анклава, но что бы вы ни решили делать, не доверяйте Ключу, не верьте ему.
     - Побереги слова для тех, кто станет тебя слушать, Роберт. Я желаю, чтобы завтра к вечеру тебя здесь не было. - Не говоря больше ни слова, Уилф повернулся на каблуке и вышел из зала. Смущенные, растерянные и несчастные, остальные члены совета двинулись за ним.

***

     По пещере, темной и безлюдной, как пустая могила в полночь, гулял ледяной сквозняк. Финлей поежился; холод, казалось, исходил откуда-то изнутри, порожденный истиной, которую он наконец-то узнал.
     - Ну вот, теперь ты остаешься один, братец, - пробормотал Роберт.
     Финлей медленно повернулся; глаза его были полны пытливым интересом.
     - Неужели правда? Неужели ты и в самом деле можешь разговаривать мысленно? Это ты предупредил меня тогда, что вы идете мне на помощь?
     - Могу, но только с Дженн, - кивнул Роберт. - И предупредила тебя она. Я научился такому позднее. Что ж ты не спрашиваешь, почему я не рассказал об этом тебе? Не рассказал всем?
     - Ну, это-то очевидно. Тогда они не оставили бы ее в покое. А теперь...
     - А теперь и подавно не оставят - а я ничего не могу сделать, чтобы ее защитить.
     Пламя по-прежнему пылало в глазах Роберта. Защитить Дженн - самое важное для него, настолько важное, что он готов был лгать Анклаву и навлечь на себя изгнание. Так вот что значат Узы?
     Финлею было трудно так быстро все это понять.
     - Но ведь в первый раз Ключ сказал тебе не только то же, что и сегодня? Было что-то еще... ты упоминал об опасности. Теперь ты можешь рассказать все?
     - Нет. Я уже говорил тебе: даже если бы мог, не стал бы... а теперь особенно.
     - Почему особенно?
     Роберт опустил глаза на осколки своего аярна.
     - Ключ сказал ясно: я - Враг.
     - Раньше он тебе этого не говорил?
     - Нет. Сегодня он добавил кое-что новое.
     - А Узы? Как понимать его слова про Узы?
     Роберт улыбнулся, обнял брата за плечи и повернул его к выходу.
     - Никак. Абсолютно никак, братец. Все, что связано с Узами, - такая древность, что едва ли что-нибудь еще значит теперь.
     - Но Ключ сказал...
     - Не доверяй Ключу, Финлей. Не доверяй никому.
     - Даже тебе?
     Роберт остановился у входа в туннель и повернулся к брату.
     - Мне особенно. По какой-то причине мы с Дженн оказались в центре внимания Ключа. Вот ей ты можешь доверять. До сих пор Ключ ни разу с ней не разговаривал, и она, таким образом, свободна от его скверны. Постарайся всеми силами держать ее подальше от Ключа.
     - Обещаю тебе. Но что ты собираешься теперь делать?
     В этот момент высокомерная уверенность в себе, всегда исходившая от Роберта, внезапно оставила его. То, что осталось, было выражением боли и поражения.
     - Я еду домой, Финлей. Отвечать на вопросы Гильдии о тебе. Отвечать на вопросы матушки. Агать. Я попытался что-то сделать и снова проиграл. Мне казалось, если я помогу Анклаву, то смогу защитить тебя и Дженн. Я надеялся остановить беду, пока не поздно. Однако я ошибался. Я так же не могу помочь Анклаву, как не мог помочь Беренике. Каждая моя попытка что-то сделать, что-то изменить кончается провалом. Похоже, Ключ оставляет мне единственную возможность, единственный путь, и у меня нет выбора: я должен ему противостоять.
     - Но почему? - прошептал Финлей, до глубины души потрясенный отчаянием брата. - Почему ты должен ему противостоять?
     - Потому что я знаю, что случится, если я поддамся. - Роберт вздохнул и стал смотреть в темноту туннеля. - Уже почти рассвело. Мне нужно заняться сборами. Нет смысла оставаться и еще больше все запутывать. Мне нужно побыстрее добраться до дому и сообщить матушке, что на самом деле ты жив. Клянусь дыханием Серина, занятный разговор меня ждет!
     Финлей ясно видел, как привычная маска скользнула на место; голос Роберта обрел прежнюю решительность. Брат снова казался Финлею олицетворением спокойной уверенности и неотразимого шарма, словно не было всех тех глубоких ран, что нанесла ему жизнь. И это было самым великим колдовством, которое совершил Роберт на глазах Финлея.
     - Если ты сейчас уйдешь, Роберт... - Финлей положил руку на плечо брата. - Я ведь должен оставаться здесь, а ты не можешь вернуться. Я не увижу тебя больше, да?
     Роберт покачал головой и улыбнулся; в глазах его заблестел смех.
     - Ну, Финлей, ты же всегда хотел, чтобы меня не было рядом. Ты был гораздо счастливее, когда я отправился в изгнание.
     - Тогда все было иначе. Тогда я еще не понял...
     - А теперь понимаешь?
     Финлей посмотрел в спокойные глаза брата, но на этот раз без страха, гнева и отчаяния. Впервые в жизни он мог, глядя на Роберта, видеть истину.
     - Да. - Роберт поднял брови; это заставило его казаться циничным и уязвимым одновременно. Типичное противоречие...
     - Ты делаешь успехи, братец. Теперь у тебя даже появилось что-то общее с Дженн. Но прошу тебя: если она явится сюда, держи ее подальше от Ключа. Не знаю почему, но у меня такое чувство, что Ключ попытается ею завладеть.
     - Но чего хочешь ты сам, Роберт? Ответом ему была улыбка.
     - Пошли, Финлей. Мне еще нужно собраться в дорогу.


ЛЕГЕНДЫ ЭЛИТЫ II
ГОЛОС ДЕМОНА


Кейт ЯКОБИ
Перевод с английского А. А. Александровой. OCR Библиотека Луки Бомануара






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     И настали времена, когда стало сбываться предсказанное.
     И наступили в землях Люсары новые дни - дни крови, дни гнева. Дни, когда сойтись надлежит Врагу, Союзнице и Ангелу Тьмы. Ибо теперь получили они, наконец, имена...
     Ибо Враг, воротившийся к дому своих отцов маг-изгнанник. Маг, обладающий великой силой, но использовать ее не желающий.
     Ибо Союзница, юная дева, после долгих лет странствий влачащая жребий знатной наследницы и оказывающая втайне помощь тем, кто готовит мятеж против власти таинственной Гильдии.
     Ангел же Тьмы, чернокнижник неведомого доселе в Люсаре могущества. Он правит Гильдией. Он смыкает сеть тончайшей лжи вокруг полубезумного короля-узурпатора. Он готовится действовать.
     Трое встретятся. Такова судьба.
     А с судьбой не спорят. Ее свершают. Мечом и магией...

     В 1341 году Люсара была сильным независимым государством, богатству которого дивились и завидовали соседи. Однако Люсару раздирали распри владетельных домов, и Селар, брат короля соседней Майенны, воспользовавшись этим, завоевал страну и захватил трон.
     Расправившись с прежними владыками Люсары, Селар женился на Розалинде, дочери герцога Маккенны, происходившей из древнего королевского рода; этот брак, полагал Селар, поможет ему основать новую династию - его собственную. С безжалостной решимостью подавлял он всякое неповиновение своей власти, наказывая целую страну за то, что она осмелилась сопротивляться захватчикам.
     Из прежних владетельных домов лишь немногие сохранили хоть какое-то влияние. Главой одного из этих немногих оказался граф Данлорн, Роберт Дуглас. Его отец героически сражался против Селара и погиб в битве. Сам Роберт, представитель древнего рода, все члены которого верно служили Люсаре на протяжении столетий, должен был скрывать страшный дар природы: он был колдуном, а колдунов в Люсаре боялись, ненавидели и преследовали. Порабощенный народ видел в Роберте свою единственную надежду, но тот, не видя иного пути помочь простым людям, согласился сотрудничать с Селаром. За то, что Роберт принес ему клятву верности, новый владыка позволил ему облегчать участь несчастных. Они даже стали друзьями, и на несколько лет на завоеванных землях воцарился мир и покой.
     Однако такое не могло длиться долго. Влияние на короля, которым пользовался Роберт, вызвало недовольство могущественной Гильдии. В этом противостоянии Роберт не нашел поддержки у Селара, и был вынужден покинуть двор, и вернуться в свои замок. Когда же через несколько дней умерла его молодая жена, Роберт покинул Люсару, не намереваясь возвращаться. Народ страны лишился своего единственного защитника, лишился надежды на свободу.
     Однако тремя годами позже Роберт вернулся из добровольного изгнания вместе со своим верным слугой и другом Микой Маклином. Граф намеревался лишь заниматься управлением своими землями, но планы его оказались неожиданно разрушены: к нему явился его брат, Финлей, и потребовал от Роберта, чтобы тот встал во главе тайного объединения колдунов, Анклава, и возглавил борьбу народа против тирании Селара.
     У Роберта было много причин для отказа, однако прежде чем он смог добраться до своих владений, ему пришлось спасать от стражников Гильдии молоденькую девушку. Роберт обнаружил, что она принадлежит к детям из знатных родов, похищенным во время столкновений, предшествовавших завоеванию Люсары Селаром. Девушку звали Дженнифер Росс, она была дочерью графа Элайты и к тому же колдуньей, сила которой весьма отличалась от силы всех колдунов, объединенных Анклавом. Роберт отвез Дженнифер к отцу и продолжил путь домой.
     Селара испугало возвращение Роберта, и король поспешил заключить в темницу вновь избранного епископа Эйдена МакКоули, чтобы поставить на его место своего человека и укрепить свою власть над церковью. К тому же у Селара появился новый друг, гильдиец Сэмдон Нэш, ни на шаг, не отходивший от короля. А потом разыгралась трагедия. Дядя Роберта, герцог Хаддон, возглавил мятеж против Селара и по безжалостному приказу короля был убит.
     Роберта мучило чувство вины перед стариком, однако он принес присягу Селару и не мог нарушить клятвы никогда не поднимать оружия против короля. К тому же Роберт был уверен: любая его попытка помочь угнетаемому завоевателями, народу обречена на провал. Выбора не оставалось...
     Путешествие Роберта и Финлея в горы поблизости от Нанмура окончилось несчастьем. Упав в реку, Роберт был ранен и потерял память. Финлей попытался при помощи колдовской силы найти брата, но был схвачен и обвинен в святотатстве. Слух разлетелся по всей стране: пойман настоящий колдун; тайна, так свято охраняемая Анклавом, стала всем известна.
     С помощью Дженнифер Роберт устроил Финлею побег и благополучно доставил брата в Анклав, но оказался под подозрением у общины и должен был доказать свою верность общему делу. Старейшины потребовали, чтобы Роберт предстал перед могущественным талисманом Анклава, Ключом, а именно этого Роберт всю свою жизнь старательно избегал.
     Ключ открыл собравшимся часть древнего пророчества: Роберта и Дженнифер связывают нерасторжимые Узы, они обладают редким даром способностью мысленно разговаривать друг с другом. Пророчество назвало их Врагом и Союзницей, теми, кому противостоит порождение зла Ангел Тьмы.
     Из-за всеобщего невежества лишь он, Ангел Тьмы, оказался способен понять, какой выбор должны совершить Враг и Союзница и какие несчастья ожидают Люсару. Благодаря тайным знаниям, передаваемым из поколения в поколение, этот человек обрел могущество и стал стремиться к власти. Он узнал, кто такая Союзница, и надеялся завладеть ею, но выяснить, кто же является Врагом, так и не смог. В отличие от всех остальных он знал, что означает наложение Уз и чем это грозит его планам. Слишком поздно суждено было Роберту и Дженнифер узнать его настоящее имя: Сэмдон Нэш.
     Впрочем, у Роберта Дугласа выбора все равно не оставалось. Из Анклава его изгнали, клятва, данная Селару, не позволяла ему помочь своему народу. Честь требовала от него действий, но действовать он не мог... Его чувство к Дженн росло, но нечто, что Роберт скрывал всю жизнь, сдерживало его. Именно это обстоятельство, которое Роберт безуспешно пытался преодолеть, победить, и определяло все его поступки, делая их непредсказуемыми, непонятными для окружающих: им была та часть пророчества, которую Ключ сообщил Роберту еще в детстве, но скрыл от членов Анклава. Року, предначертанию Роберт должен был покориться, как бы ни восставал против этого.
     В глубине собственной души Роберт дал тяготеющему над ним проклятию другое имя: он назвал его демоном.
     Выдержки из "Тайной истории Люсары" Руэля

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

     Гордое знамя Люсары вело нас к победе в сраженьях,
     Пели героям хвалу чистые звуки трубы.
     Все миновало: захватчик жестокий ликует,
     Гнет нас к земле, и покоя уж боле нам нет.
     Триум священный не будет теперь нам защитой,
     Боги нас отдали в рабство надменным врагам.
     Где ты, герой, где защитник убогих и сирых?
     Или твой меч затупился, а гнев твой угас?
     Томас МакКинли, "Битва у Шанох-Анара"

ГЛАВА 1

     Мне нет нужды говорить вам, что раскол не только ранит матерь нашу церковь, но и угрожает благу государства. Именно в такие трудные времена должны мы показать народу свое единство. Споры и перешептывания должны прекратиться. Разногласия наш самый страшный враг, братья мои. Мы должны быть единодушны. Если мы объединим усилия, то легко преодолеем трудности и вновь займем свое место во главе страны. - Епископ Бром умолк и отхлебнул вина из кубка; дьякон Годфри глубоко вздохнул и задержал дыхание, чтобы подавить зевоту.
     Епископский дворец располагался в старейшей части столицы; хотя из его окон открывался великолепный вид на Базилику, это не искупало того, что полуденный зной раскалял его, и в особенности тот зал, где сейчас Бром собрал служителей церкви. Струйки пота текли по спине Годфри, но молодой священник не смел, ни пошевелиться, ни вытереть испарину. Он должен был стоять так же неподвижно, как и остальные братья, собравшиеся в трапезной, где сидел за обедом Бром. За последний год новый епископ обнаружил ненасытное стремление к привилегиям, которые даровались его высоким положением. Летом он почти всегда обедал в этом небольшом зале, где через высокие окна лился предвечерний свет, а с дубовых балок на серый камень стен свешивались шесть драгоценных шелковых гобеленов столетней давности дар короля Вильяма. Говорили, правда, что дар этот был скорее взяткой: король надеялся умилостивить церковь, воспротивившуюся его браку с вдовствующей леди Джардиной.
     Внимание Годфри вновь вернулось к тому, что между глотками говорил Бром. Епископский повар сдобрил жаркое таким количеством специй, что дьякон чувствовал их запах даже оттуда, где стоял, хотя от возвышения его отделяли ряды священников и терпеливо выслушивавшие епископа архидьяконы Хильдерик, Франсис и Олер. Точнее, терпеливыми слушателями были Франсис и Олер; Хильдерик же производил совсем иное впечатление.
     - Прошедший год был труден для нас, - продолжал Бром, - особенно из-за этого глупого бунта Блэра и его приспешников. Благодарение богам, мы теперь избавлены от забот по управлению и расходов на приюты. Братья из Гильдии заверили меня, что эта работа, начатая церковью тысячу лет назад, будет продолжаться их неусыпным попечением.
     Годфри почувствовал, как у него внезапно пересохло в горле. Стоящий не более чем в трех шагах от него, Хильдерик резко выпрямился, вскинув голову. Годфри мог себе представить, что сейчас написано на лице старика.
     - А теперь я сообщу вам, по какой причине я вас созвал сегодня, - продолжал Бром. Он положил нож, вытер пальцы накрахмаленной салфеткой и поднял усыпанный драгоценными камнями кубок. Епископ откинулся в кресле и обвел собравшихся водянистыми глазами; никто из священников не поднял на него взгляд. Бром никогда не был особенно привлекателен, но теперь, на пятидесятом году, потворство собственным слабостям и любви к роскоши сделало из него толстяка; его лицо настолько заплыло жиром, что маленький рот и круглый носик терялись в колышущихся складках. - Мне известно, что расследование, которое Гильдия проводит в Килфедире, еще не закончено и пока нет неопровержимых доказательств того, что в Люсаре возродилось колдовство. Не сомневаюсь, что со временем достопочтенный Осберт и его помощники сумеют отличить истину от лжи. В то же время я полагаю, что церкви приличествует оказать Гильдии полную поддержку, как в самом расследовании, так и в тех мерах, которые Гильдия сочтет необходимым принять.
     - Простите меня, ваше преосвященство, - рявкнул Хильдерик, и Годфри съежился от ужаса. - Не преждевременно ли это? До тех пор пока Осберт не вернется и не сообщит о своих выводах, мы не будем знать, какие меры примет проктор. Как же можем мы поддерживать что-то, о чем нам ничего не известно?
     Бром быстро заморгал, но голос его остался твердым:
     - Нам этого и не нужно знать, архидьякон: дела Гильдии только Гильдии и касаются. А ваше возражение проявление того самого раскола, о котором я говорил. Мой благочестивый предшественник, Даунхолл, хоть и был человеком выдающимся, в определенной степени повредил нашим отношениям с традиционными союзниками церкви гильдийцами. Должны же вы понимать, что мое желание поддержать их лишь слабая попытка сгладить образовавшуюся между нами трещину. Не знаю, соответствуют ли истине слухи о колдовстве, не знаю, действительно ли тут замешан Финлей Дуглас, но одно мне известно: искоренение колдовства всегда было обязанностью Гильдии, и наш долг как духовных пастырей поддержать ее в трудной и опасной борьбе. Гильдийцы знают, что нужно делать, гораздо лучше нас. Поддержку церкви проктор оценит.
     - Едва ли он оценит ее выше, чем передачу Гильдии приютов вместе со значительной частью церковных земель, - проворчал Хильдерик. Годфри попытался пробраться поближе к архидьякону, но сделать это, не привлекая к себе внимания, не смог.
     Бром поднялся на ноги. Служитель отодвинул от стола массивное кресло, но епископ остановился и в упор посмотрел на старика.
     - Это не предмет для обсуждения. Хильдерик, вы подготовите письмо с выражением нашей поддержки Гильдии.
     - Я, ваше преосвященство?
     - Конечно. Вы же выполняли такие поручения Даунхолла или вы предпочитаете, чтобы я передал это дело кому-нибудь другому вместе с остальными вашими обязанностями, с которыми вы уже не способны справляться? - Бром выпрямился и с фальшивой кротостью сложил руки на груди. - Я созвал вас не для того, чтобы вы подвергали сомнению мой авторитет. Мы отправим Гильдии послание с выражением поддержки и сделаем это сегодня. К закату оно должно быть у меня на столе, Хильдерик. На этом все.

***

     Отец Джон пересек оживленную улицу и свернул в проход, ведущий к Воротам Подаяний. Помахав рукой брату привратнику, он миновал трапезную и вошел в здание, где располагались кельи. Под сводчатым потолком было не так жарко, но прохлада не утешила волнения священника. Разговор с Мердоком и слухи, всю последнюю неделю расползавшиеся по столице, лишили его сна и аппетита, мешали работать. Если Джону не удастся найти успокоения, Хильдерик заметит его рассеянность и начнет задавать вопросы.
     Неужели возможно, чтобы Финлей попался? Мердок, казалось, был в этом уверен. Однако подобное разоблачение в стране, насквозь пропитанной ненавистью к колдунам, приведет к гибели их всех. И сам отец Джон, и Мердок должны соблюдать чрезвычайную осторожность, по крайней мере, пока Осберт не вернется, и пока они не удостоверятся, что на них не падает подозрение. Направляясь по коридору к кабинету архидьякона, отец Джон молился про себя о том, чтобы гильдийцы ничего не нашли.
     В коридоре не было обычной тишины. Хотя отец Джон никого не встретил, из-за закрытой двери кабинета доносились громкие голоса. Разговаривали Хильдерик и дьякон Годфри. И дьякон Годфри был очень, очень рассержен.
     Отец Джон осторожно приблизился к двери, оглянувшись через плечо, чтобы удостовериться, что поблизости никого нет.
     - Вы и представления не имеете, какие проблемы создаете для всех нас! - Голос Годфри заставлял дверь дрожать. - Вы что, хотите оказаться в камере по соседству с МакКоули? Он, по крайней мере, не виновен в измене, но вы!.. Если вы не научитесь держать язык за зубами, наши враги найдут предлог с вами расправиться. Проклятие, Хильдерик! Вы же меня не слушаете!
     - Вы переметнулись, верно? - рявкнул в ответ Хильдерик. - Слишком долго были вы капелланом Гильдии. Вы теперь на их стороне вместе с этим бесхребетным Бромом! Что ж, я на такое не пойду. Кто-то же должен воспротивиться им, даже если это сделаю я один!
     - И не добьетесь этим ничего, кроме собственной гибели. Есть другие способы помочь МакКоули, архидьякон. Тайные способы. Умоляю вас, воздержитесь от открытого сопротивления!
     Отец Джон сглотнул и напряг слух, надеясь услышать ответ Хильдерика, но из-за двери не донеслось больше ни звука. Подождав немного, Джон протянул руку и уверенно постучал как будто только что пришел. Хильдерик коротко велел ему войти.
     Два священнослужителя стояли в противоположных концах комнаты; между ними, как преграда, высился рабочий стол. Джон попытался сделать вид, будто ничего не слышал.
     - Ах, отец Джон, - проворчал Хильдерик. - Хорошо, что пришли. Садитесь. Мне нужно подготовить для архиепископа послание. А вас, дьякон, я благодарю. Я обдумаю ваш совет.
     Губы Годфри дрогнули, потом его рот сжался в тонкую линию. Коротко поклонившись, он повернулся и вышел из кабинета, решительно закрыв за собой дверь.
     Джон уселся на свое обычное место и разложил бумагу и перья, пододвинул чернильницу. Приготовив все, он взглянул на Хильдерика, следившего за ним глазами мрачными, как грозовая туча.
     - Адресуйте послание проктору, - начал он, отчетливо выговаривая слова. - От нашего возлюбленного архиепископа. Добавьте все его обычные титулы.
     Джон кивнул и склонился над листом бумаги. Хильдерик продолжал медленно диктовать, давая возможность, секретарю все записать. Голос старика был полон иронии.
     - Нет надобности говорить, дорогой проктор, что мы сделаем все от нас зависящее, чтобы помочь в резне, которая последует за вашим разбирательством. Я ничуть не опасаюсь преждевременных действий с вашей стороны, будучи уверенным, что ваши страх и жадность сделают излишними поиски даже малейшего предлога для отсечения голов и рук. Мы благословим любое кровопролитие. Не сомневайтесь, что мы по-прежнему будем ползать у ваших ног в надежде на любую подачку, которую вы соблаговолите кинуть нам, недостойным. - Хильдерик глубоко вздохнул и отошел к своему столу.
     Джон кончал записывать, изо всех сил стараясь скрыть потрясение. Неужели архидьякон говорит все это всерьез? Неужели он и в самом деле намерен представить такое послание на подпись епископу?
     - Дело не требует спешки, святой отец, - пробормотал Хильдерик, не оборачиваясь. - Бром просто пожелал прочесть послание за ужином. Вы сами можете отнести его. Надеюсь, вы перепишете все в точности.
     - Конечно, архидьякон. - Секретарь поднялся на ноги и стал трясущимися руками собирать письменные принадлежности. Хильдерик сам подписал себе смертный приговор...
     Только снова оказавшись в коридоре, Джон позволил себе перечитать слова, которые набросал на листе. Не может он передать Брому подобное послание! Однако властью изменить его он не обладал...
     Глубоко вздохнув, Джон повернулся и направился в маленькую часовню Святой Екатерины. Дверь в нее была открыта, и перед алтарем, опустив голову на руки, сидел Годфри.
     Джону следовало бы пройти мимо невежливо прерывать молитву, но он был не в силах этого сделать. Поза Годфри говорила об отчаянии, усталости, безнадежности. Казалось, блестящий ученый церковник видел перед собой крушение своего мира.
     Помедлив мгновение, Джон вошел, и Годфри поднял голову. Целую минуту они смотрели друг на друга, потом Годфри выпрямился и жестом пригласил Джона подойти поближе.
     - Насколько все плохо?
     Не колеблясь, Джон протянул дьякону исписанный лист. Дочитав, тот поднялся на ноги, подошел к алтарю и поджег бумагу от лампады. Когда она догорела, Годфри взглянул на Джона:
     - Первые наброски никогда не бывают удачными, не так ли, отец?
     - Никогда, дьякон, - с облегчением вздохнул Джон. - Никогда.

***

     Большой зал Гильдии гудел сотней голосов. Шум достигал сводчатого потолка и отражался от него с удвоенной силой.
     Вогн вскинул руки и встал. Шум медленно начал стихать: внимание всех собравшихся было теперь приковано к возвышению, на котором стоял проктор. Вогн скрестил руки на груди и обвел взглядом повернутые к нему преданные лица. Люди были перепуганы, смущены, совершенно не готовы к тому, что их ожидало, но сделают все, чего потребует от них долг.
     - Никого из вас не должно удивить известие о том, что мы снова можем столкнуться с колдовством в этой стране, - ясно и громко заговорил Вогн. - Пять столетий назад мы бок о бок с Империей сражались со злом, которое угрожало нашему миру. Ту войну мы выиграли, враг был повержен. Мы преследовали колдунов по двум континентам, сделали своим священным долгом полное искоренение нечисти. Так почему же теперь вас пугает перспектива подобной битвы? Разве за столетия мы утратили свою силу? Разве долг менее свят для нас, чем для наших предшественников?
     Вогн оперся руками о стол и наклонился вперед.
     - Гильдия никогда не считала, что нам удалось уничтожить всех колдунов до единого. Да, народ верил в это, но всем нам известно, что столетие назад колдуны еще встречались. Конечно, нам хотелось бы верить, что нечестивцев больше не существует, но здравый смысл подсказывает: следует ожидать, что кто-то из них выжил, что, возможно, существует целая тайная община.
     Зал взорвался криками. Гильдийцы подскакивали на ноги и завопили; слов Вогн разобрать не мог, но общее настроение не вызывало у него сомнений. На этот раз он лишь слегка поднял руку и улыбнулся. Да и почему бы ему не радоваться? Через несколько недель, может быть, даже всего через несколько дней он получит доказательства, которых дожидался многие годы. Теперь он сможет показать всем, что колдовство реальная угроза и что Роберт Дуглас виновен в самом ужасном из преступлений. И как приятно, что попался именно этот мальчишка Финлей, что он послужит орудием уничтожения собственного брата! Давным-давно, еще, когда Роберт входил в совет Селара, уже и тогда он был врагом, Вогн обратил внимание на приехавшего к брату в Марсэй Финлея. Вогну, не понадобилось много времени, чтобы понять: мальчишка колдун, однако прежде чем проктор успел принять меры, Роберт остановил его, наложив свое мерзкое заклятие. Вогн обнаружил, что не в силах заговорить о том, что узнал; это еще больше распалило его ненависть к Роберту Дугласу. Однако теперь дело было совсем в другом, и Вогн мог говорить вслух о колдовстве без всяких помех.
     - Нам предстоит столкнуться с самой темной формой зла, но мы к этому готовы. Мы найдем средство обнаружить колдунов среди нас, найдем способ бороться с ними. Когда время настанет, мы снова выйдем на бой и на этот раз наша победа будет полной!
     Собравшиеся зааплодировали. Вогн снова улыбнулся, кивнул и сел на место. Переплетя пальцы, он бросил взгляд направо и налево, оглядывая ближайших помощников. Отсутствовали только Осберт... Осберт и Нэш. Сэмдон Нэш. Сановник Гильдии и фаворит короля. Возможно, самый влиятельный человек в государстве.
     Да. Вогн кивнул, слушая, как стихают аплодисменты. Определенно пора браться за дело.

***

     Без своего облачения священника Годфри чувствовал себя нагим. Старая рубашка и поношенная туника, которые сейчас были на нем, казались смешными и неудобными, а в один сапог попал камешек. Неужели он когда-то не видел ничего плохого в платье мирянина? Неужели за все эти годы, что он носил сутану, он так избаловался?
     Годфри чувствовал себя воришкой, когда, низко надвинув капюшон на лицо, проскользнул в таверну в старом районе Марсэя. Голову нужно было прикрывать, чтобы скрыть тонзуру, но все равно запах грубого сукна заставлял Годфри ежиться.
     Что ж, по крайней мере, Пейн, в скромной неяркой одежде, уже дожидается. Пейн, как и герцог Донал МакГлашен хороший человек, верный своей несчастной родине. Только они двое и остались в совете Селара из истинных патриотов. Пейна, конечно, многие знали в лицо, но никому и в голову не придет, что граф, приближенный короля станет проводить время в подобной дыре притоне, где никто никому вопросов не задает, где даже хозяин не поднимает глаз, когда в дверь протискивается очередной посетитель.
     - Я уж решил, что вы передумали, - пробормотал Пейн, когда Годфри опустился на скамью рядом с ним. Они сидели в закутке далеко от очага, в котором еле тлел огонь, и, несмотря на летнюю жару, Годфри бил озноб.
     - Меня задержали. - Служанка со стуком поставила перед ними кувшин с элем, и Годфри подскочил от неожиданности.
     - Успокойтесь. На вас обратят внимание, если вы будете трястись и ерзать. Постарайтесь вести себя так, будто с рождения ничего другого, кроме этой одежды, не носили.
     - Хотелось бы надеяться, что мне удастся скоро от нее избавиться. - Чтобы скрыть неловкость, Годфри придвинул к себе кувшин и заглянул в него. Даже в скудном свете нельзя было не заметить потеки жира на стенках и хлебные крошки, плавающие на поверхности. Скривившись, Годфри попытался отодвинуть от себя кувшин.
     - Выпейте кружечку, - проворчал Пейн. - Предполагается, что вы к этому привыкли.
     - Привык? Ну, уж нет, - прошипел Годфри, но налил себе кружку и сделал глоток.
     - Если мы собираемся и впредь встречаться, не привлекая к себе внимания, вам не следует замечать такие мелочи, как немытая кружка. Не забывайте: большая часть населения страны живет в подобных условиях всю жизнь теперь гораздо большая часть, чем раньше. Вы не поверите, как быстро в нищете выветриваются хорошие манеры.
     Годфри забыл про свой эль и пристально посмотрел в лицо молодому красавцу. Удивительно, но даже в этом грязном притоне Эверард Пейн умудрялся выглядеть как у себя дома. Может быть, ему и раньше случалось бывать в грязных притонах?
     - Скажите мне, - Годфри обхватил руками кружку с элем, - когда вы в прошлом году отвозили мое письмо Роберту, заметили ли вы что-нибудь, что говорило бы о его намерении вмешаться?
     - Вмешаться во что?
     - В судьбу МакКоули, - понизив голос, пробормотал Годфри.
     - Вы что, ожидаете, что он штурмом возьмет темницу и вырвет узника из рук Селара? - Пейн наклонился ближе. - Откуда этот неожиданный интерес к Роберту? Из-за слухов?
     - Нет, меня волнует судьба МакКоули, - нахмурившись, прошептал Годфри. - Боюсь, передо мной возникла проблема, и я не знаю, что делать.
     Пейн откинулся на спинку скамьи, несколько успокоившись.
     - Хильдерик?
     - Что вы о нем слышали?
     - Да разные вещи. Он становится знаменит своей откровенностью, и это не идет на пользу его репутации.
     - Он не желает молчать. Старик винит себя в аресте МакКоули: если бы он не сообщил Селару о возвращении Роберта, тот не чувствовал бы такой угрозы своей власти.
     - Селар все равно рано или поздно узнал бы.
     - В том-то и дело: Хильдерик заговорил не вовремя. Он рассчитывал, что новости отвлекут внимание короля от МакКоули, а вышло наоборот. Теперь Хильдерик одержим стремлением освободить епископа, но, поскольку не имеет для этого средств, срывает зло на Броме. Я боюсь за его жизнь, Пейн.
     Молодой граф сложил руки на груди и обвел взглядом таверну. Никто не обращал на них внимания. Комната была полна мрачных пьяниц, вцепившихся в свои грязные кружки, а в углу какой-то мальчишка извлекал фальшивые звуки из свирели.
     - Не могу ничего вам обещать, - сказал Пейн после паузы. - Даже если бы я и мог вас обнадежить, советую ничего пока не говорить Хильдерику. Впрочем, я поразведаю, что и как, выясню, какие у нас имеются возможности. По-моему, время у нас есть. Уже много месяцев против МакКоули ничего не предпринимается, и мне кажется, король склонен оставить все как есть. Ни о каких своих планах на совете он не говорил.
     - Но все же вы считаете, что сможете что-то сделать? - Уверенность Пейна не прибавила надежды Годфри. - Вы ведь не станете рисковать собственным положением при дворе?
     Пейн любезно улыбнулся и хлопнул собеседника по плечу.
     - Я вообще ничем не буду рисковать, пока не узнаю, с чем нам предстоит иметь дело. Допивайте свою кружку: предполагается, что мы пришли сюда повеселиться.
     Вогн подождал, пока посуда после ужина будет убрана, поднялся из-за стола и уселся в свое любимое кресло у камина. Огонь в очаге не горел, и комнату освещали только свечи, пламя которых вспыхивало и колебалось под легким вечерним ветерком.

***

     Вогн оглянулся на все еще сидевшего у стола легата Льюиса.
     - Усаживайтесь поудобнее. Мне нужно обсудить с вами одно задание.
     Льюиса, по-видимому, удивило приглашение, но он, как обычно, ничего не сказал и перебрался в кресло, которое раньше всегда занимал Осберт. Вогн чуть не рассмеялся.
     - Как вам понравилась моя сегодняшняя речь?
     - Ну, - Льюис вяло взмахнул руками, - вы всем нам дали повод задуматься. Как я понимаю, у вас уже есть планы, и вы только ждете возвращения Осберта и доказательств, которые он найдет.
     - Пока у меня возникло всего лишь несколько мыслей, - внимательно глядя на Льюиса, покачал головой Вогн. Легат не обладал ни блестящим умом Осберта, ни его обаянием. Оба они стали легатами одновременно, однако если Осберт блистал, то Льюис так и остался в тени. Он был прекрасным администратором, но совершенно не проявлял инициативы. Льюис явно не родился вождем, его было очень легко не замечать, и в то же время он отличался необыкновенным педантизмом в мелочах.
     Именно такой человек, который нужен для затеянного Вогном дела.
     - Что вам известно о советнике Нэше?
     Льюис хмуро взглянул на проктора:
     - Нэше, господин?
     - Да. Я перечитал ранние записи о нем. Известно, что он родился в западных краях, в городишке, о котором я никогда не слышал. Родители его умерли, собственной семьей он не обзавелся. Нэш не богат, получил лишь необходимое образование, и все же он затмил нас всех, добившись дружбы нашего возлюбленного монарха. Он всегда проявляет глубочайшее смирение, однако сумел подняться необыкновенно высоко, совсем к этому с виду не стремясь. Вам это не кажется несколько странным, Льюис?
     - Странным, пожалуй, но не невозможным.
     - Это не было бы невозможным для святого. Только святой ли Нэш?
     Льюис ничего не ответил, и Вогн продолжал:
     - Нэш занимает уникальное положение и знает об этом. С каждым днем Селар доверяет ему все больше и больше. Скоро они станут столь же неразлучны, как когда-то были Данлорн и король. Нам известно, какой вред Гильдии причинил граф; можем ли мы пойти на такой же риск теперь, хоть это и касается одного из нас?
     Льюиса, казалось, удивили слова Вогна. Такая мысль явно никогда у него не возникала.
     - Вы подозреваете Нэша в предательстве, господин?
     - Нет, конечно, - пожал плечами проктор. - Я просто хочу больше узнать о нем, о том, чем он занимается, когда не выполняет обязанности гильдийца. Я хочу знать, с кем он видится, кто его союзники. В конце концов, если подумать, нельзя исключить, что у Нэша очень влиятельные друзья. Такие, например, как граф Данлорн, теперь, правда, после трагической гибели его дяди Роберта Дугласа следует называть герцогом Хаддоном.
     - Данлорн? - Льюис поднялся на ноги. - Вы полагаете, что Нэш в союзе с Данлорном? Но как же тогда эта история в Килфедире? Нэш отправился туда с Осбертом, чтобы провести расследование! Если и, правда, схваченный колдун брат Данлорна.
     Вогн подождал, пока Льюис со своим ограниченным воображением представит себе все следствия такой ужасной возможности, потом медленно заговорил:
     - Конечно, обыкновенно подобными делами занимается Осберт, но он, как вы понимаете, в настоящее время имеет другое задание. Я хочу, чтобы вы тихо и незаметно узнали все, что только можно, насчет советника Нэша. Я хочу, чтобы вы, не привлекая к этому внимания, передали все остальные дела своим помощникам, а Нэшем занялись лично. Будьте осторожны. Совсем ни к чему, чтобы Нэш узнал о вашем расследовании, он может обидеться. Вам не следует следить за ним неотступно, достаточно присматривать за ним самим и теми, с кем он видится. Никому, кроме меня, не сообщайте о том, что узнаете. Никому ничего не говорите. Сможете вы сделать это для меня?
     Глаза Льюиса полезли на лоб, но он только кивнул:
     - Конечно... конечно, господин.
     - Прекрасно! - улыбнулся Вогн. Взяв Льюиса под руку, он проводил легата до двери. - А теперь отправляйтесь и отдохните. Спокойной ночи, Льюис.
     - Спокойной ночи, милорд проктор.
     Вогн закрыл дверь за Льюисом и повернул в замке ключ. Прислонившись спиной к створке, он осмотрел комнату.
     Конечно, вряд ли между Нэшем и Данлорном есть какая-то связь. Нэш появился при дворе через год после того, как Данлорн покинул Люсару... впрочем, почему не предположить, что граф сделал из гильдийца своего шпиона? Нэш никогда не проявлял никаких амбиций и в то же время хватался за любую возможность приблизиться к Селару. Разве не так вел бы себя шпион?
     Вогн пересек комнату и взял со стола послание епископа Брома. Всякие глупые рассуждения о том, как надеется церковь, что Гильдия добьется успеха в расследовании в Килфедире... Вогн скомкал бумагу и зажег ее от ближайшей свечи, потом сунул в приготовленную в камине растопку. Прохладные летние ночи никогда ему не нравились.
     Да, было бы очень хорошо, если бы между Нэшем и Данлорном обнаружилась связь. Впрочем, даже если ничего такого и не окажется, не повредит пустить об этом слух. Кто знает, когда проктору понадобится подобное оружие?

***

     - До чего же я ненавижу эти летние придворные развлечения, - проворчал герцог Донал МакГлашен, оглядывая галерею.
     Все окна были распахнуты, но ветерок в них не залетал. У окон расположились дамы, хлопая веерами, как птицы крыльями, громко болтая и не обращая никакого внимания на музыканта, игравшего на лютне перед королем. Под звуки лютни мальчик, одетый в придворную ливрею, распевал высоким голосом, однако даже король, любивший музыку, сейчас, казалось, скучал. В дальнем углу, как церковная башня, высился Тьеж Ичерн; он не спускал глаз с молодой дамы, сидящей рядом с королевой. Это была леди Самах, которой настоятельница монастыря позволила в последний раз навестить королеву, ее сестру, в Марсэе, перед тем как принять постриг. Жаль: девушка была прелестна.
     МакГлашен со вздохом дернул воротник рубашки, жалея о том, что не может снять тяжелый камзол, и кинул взгляд на стоящего рядом Пейна. Молодой граф уступал ему в росте, но придворные дамы явно находили его более привлекательным. Не одна была готова пожертвовать добродетелью, лишь бы заполучить Пейна в мужья, по крайней мере, так утверждал сам Эверард. Правда, глядя на то, как дамы льнут к Пейну, МакГлашен и не видел причин сомневаться в его словах, равно как и в умении воспользоваться представлявшимися возможностями. Некоторые молодые люди совсем стыда лишились!
     - Не понимаю, почему вы не отпроситесь и не отправитесь в собственные поместья, - пробормотал Пейн, беспечно оглядывая зал. Он всегда отличался даром казаться беззаботным.
     - Вы прекрасно знаете, почему я не могу уехать. И нечего забавляться, дразня меня. Это не улучшает моего настроения, а мне не хотелось бы устроить переполох, перерезав вам горло при стольких свидетелях.
     Пейн поднял брови, но не стал больше задирать друга.
     - Так, значит, вам приходится оставаться в Марсэе? Ну, так смиритесь и постарайтесь получить удовольствие, как я, например.
     - О последнем я наслышан, - проворчал МакГлашен. - Только ведь это ужасно рискованно. Вы уверены, что оно того стоит?
     Пейн оглянулся, удостоверяясь, что их никто не слышит. Он по-прежнему смотрел в зал, но голос понизил:
     - Нас попросили о помощи, и мы единственные, кто может ее оказать. Благодарите богов за то, что мы способны сделать хоть что-то. Вы же знаете, Селар не пожелает вечно держать МакКоули в темнице. В один прекрасный день того найдут мертвым. Что вы тогда будете чувствовать, если мы не сделаем даже попытки спасти МакКоули? Разве вы не настолько верны Люсаре, чтобы желать свободы ее законному епископу?
     - Моя верность Люсаре не имеет к этому никакого отношения. Меня больше беспокоит другое: что предпримет король, когда узнает о бегстве МакКоули? И что он предпримет, если побег не удастся и нас схватят?
     - Тогда мы умрем за нашу страну, - небрежно бросил Пейн.
     - А кто тогда будет ее защищать? Вот что меня тревожит. Разве останется хоть кто-нибудь, кому можно это доверить? Мы двое, единственные представители владетельных домов, сохранившие хоть и маленькую, но власть. Вы не хуже меня знаете, что Селар намечает на будущую весну. Его не остановят ни ненастье, ни интриги. Вы посмотрите на него: сидит и. смотрит в пустоту. Можете ли вы со всей честностью утверждать, что он сейчас думает о чем-либо, кроме завоеваний?
     - Этого я не знаю, но именно о завоевании, хотя и иного рода, думает Ичерн.
     МакГлашен с трудом удержался от мрачной гримасы. Им так трудно было найти момент для разговора... Эти светские мероприятия были единственным, что им еще оставалось.
     - Девушка предназначена церкви. Через месяц она уйдет в монастырь. Пожалуйста, держите свои нечестивые мысли при себе!
     Пейн улыбнулся, словно МакГлашен сказал что-то забавное.
     - Дело не в моих нечестивых мыслях. Это же не я таращусь на бедняжку.
     Музыка умолкла, раздались вежливые аплодисменты. МакГлашен дождался, пока лютня не зазвучала снова, и только тогда заговорил:
     - Не стану спорить с вами насчет МакКоули. Мне не больше вашего хочется видеть его мертвым. Он хороший человек и наш друг.
     - Тогда что вас смущает? - Пейн взглянул на МакГлашена блестящими глазами.
     Тот надул губы и выпятил подбородок.
     - Мне просто хотелось бы знать, на что мы можем рассчитывать. Измена это не игрушки, знаете ли. Если бы я хоть на минуту поверил в то, что нас поддержат... Впрочем, если мы выступим против Селара, другие люсарские аристократы присоединятся, пожалуй.
     - Вроде Блэра?
     - Блэр глупец и за свою глупость расплатится. Должен же он был сообразить, что восстание без сильного вождя обречено. Нужен кто-то, в кого поверил бы народ, кто-то, ради кого он взялся бы за оружие.
     Пейн долго молчал, прихлебывая из кубка душистое вино. Наконец он пробормотал:
     - Роберт не желает менять свое решение, Донал. И вы, и остальные должны, наконец, понять это. Вы не знаете его так хорошо, как я. Раз уж он принял решение, его не переубедишь. Конечно, он, возможно, жалеет о том, что принес Селару присягу у меня не было случая спросить его об этом, но, как бы то ни было, клятвы он не нарушит. Он нам не помощник, поверьте. Что бы мы ни предприняли, мы должны полагаться только на себя.

***

     МакГлашен еще раз поправил воротник рубашки и собрался отойти в сторону: они и так уже слишком долго разговаривали.
     - Можете думать что угодно, Пейн, но говорю вам: есть единственное будущее для нашей страны, единственное, за которое я отдам жизнь. Есть единственная возможность, в которую я верю, и которая дает нам хоть какую-то надежду. И могу добавить: мою цель разделяют многие.
     - И какова же она?
     - Увидеть на троне Роберта Дугласа.

ГЛАВА 2

     В лесу было тепло и влажно. После четырех дней проливных дождей земля стала мягкой, листья деревьев - свежими и зелеными, а река вздулась. Ветерок колыхал ветки кустов, росших по берегам, ярко светило солнце. Лес был полон птичьих голосов; у воды, насторожив уши, замер олень. Какой-то звук вспугнул его, и животное одним прыжком скрылось в лесной чаще.
     На берегу появился Нэш. Его легкий летний плащ сливался с пестротой ветвей, сапоги были покрыты грязью. Перед ним поток падал со скал, за которыми громоздились неприступные высоты Нанмура. Дальше пройти было невозможно: река неслась по узкому ущелью. Впрочем, значения это не имело, Нэш нашел место, которое искал, место, где будто бы встретил свою смерть Финлей Дуглас.
     Вода яростно обрушивалась на огромные валуны. Любой, кто упадет здесь с высоты, обречен: кости окажутся, переломаны, быстрое течение унесет кровь, хлынувшую из ран. Тело, застрявшее между скал, будет биться, и биться о камень, пока жизнь не покинет его, и только изувеченный труп останется свидетельством несчастья.
     Однако Финлей Дуглас не погиб, упав в реку.
     Покачав головой, Нэш повернулся спиной к водопаду и стал продираться сквозь кусты туда, где с лошадьми его дожидался Лиссон.
     - Простите меня, хозяин, но достопочтенный Осберт, должно быть, уже ждет вас.
     - Да, - ответил Нэш, освобождая плащ из цепких пальцев ветвей. - Должно быть, он уже закончил разбирательство с теми лесорубами.
     - Он поверит их рассказу?
     - Хотелось бы надеяться, что нет; однако, зная Осберта, думаю, что поверит.
     Лиссон передал Нэшу повод его коня, и они двинулись через лес.
     - Если поверит, для нас это будет опасно.
     - Именно, - кивнул Нэш. - Если дровосеки не ошиблись и действительно поймали колдуна, нужно позаботиться, чтобы никто больше об этом не узнал. Даже Осберт. Что же касается самого колдуна... Есть только один путь больше узнать об истинной судьбе Финлея Дугласа.
     - Вы должны отправиться на юг, в Данлорн, и расспросить его брата, герцога Хаддона.
     Да. Герцога Хаддона, Роберта Дугласа. Старого друга Селара, единственного человека, мешающего Нэшу стать ближе к королю. Воспоминания Селара все еще слишком яркие, а Данлорн явно не имеет намерений хоть чем-то угрожать королю. Селар все еще не забыл о старой дружбе, и питает тайную надежду восстановить прежние связи. Пока эти надежды живы, Нэшу никогда не удастся стать незаменимым.
     Нэш остановился, перехватил повод, вскочил в седло и кивнул Лиссону.
     - У меня сегодня ночью встреча с Паско. Нужно, чтобы разбойники не прекращали набегов. Селар все еще намерен напасть на Майенну весной, и чем больше народ будет бояться разбойников, тем охотнее примет участие в войне. Я хочу, чтобы вы дождались Паско. После этого возвращайтесь в Фенлок. Найдите себе работу в деревне и присматривайте за леди Дженнифер. Если у нее побывает какой-нибудь подозрительный посетитель, дайте мне знать.
     Лиссон мягко улыбнулся, но в глазах его не было доброты.
     - Например, Финлей Дуглас.
     Да, особенно Финлей Дуглас. Если он, как подозревал Нэш, и есть Враг, тогда нужно любой ценой не дать им встретиться. Никак нельзя позволить Врагу и Союзнице объединить силы.
     Когда за дровосеком закрылась дверь, Осберт откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Маленькая гостиница в Килфедире оказалась очень подходящим местом для проводимого им расследования, но удобствами не отличалась. Пробыв здесь три дня, Осберт начал испытывать отвращение к своей каморке над общим залом, не говоря уже о долетавших снизу запахах.
     Осберт через плечо взглянул на стоящего у окна Нэша. Молодой человек, упершись руками в раму, подставил лицо прохладному ветерку, долетавшему из лесу. Советник очень изменился за последний год, с тех пор как стал близок к Селару, но все же, казалось, весьма дорожил своим постом в Гильдии, хотя и мог бы благодаря покровительству короля сбросить плащ гильдийца и посвятить себя придворной карьере.
     - Ну, так что? - пробормотал Нэш. - К какому заключению вы пришли?
     Осберт снова взглянул на разложенные перед ним на столе предметы: небольшую обкатанную водой гальку и перстень Финлея Дугласа с изображением орла. Предполагалось, что камешек обладает какой-то силой, но Осберту ничего такого обнаружить не удалось. Можно было полагаться лишь на свидетельства дровосеков... Но перстень?
     - Что вы ответите, если я выскажу мнение: Финлей Дуглас колдун?
     Нэш остался неподвижным.
     - Вы обнаружили что-то еще?
     - Так вы согласны со мной?
     - В том, что перед вами перстень Финлея Дугласа? Вы же встречались с молодым человеком. По описанию, похоже, верно? Но есть ли что-нибудь еще?
     Осберт отодвинул стул и поднялся.
     - По легендам, сила колдуна заключена в амулете, который он носит с собой, - вроде такой вот гальки. Если это так, то откуда у узника взялась сила, позволившая ему бежать: ведь камешек у него отобрали стражники?
     - Ему могли помочь.
     - Кто? Уж не хотите ли вы сказать, что по Люсаре бродят толпы колдунов, о которых мы ничего не знаем? Уж не верите ли вы кучке суеверных, необразованных, темных лесорубов?
     При этих словах Нэш обернулся; его гладкий лоб прорезала тонкая морщинка.
     - Нет, конечно. Я просто хочу напомнить вам: леди Дженнифер Росс сказала мне, что видела Финлея утонувшим.
     Осберт пожал плечами:
     - Она могла ошибиться. Вы говорите, она никогда раньше не встречала Финлея. Она полагалась лишь на утверждение Роберта, что тот увез с собой именно тело брата.
     - Тогда разве не следовало бы нам допросить Данлорна? Конечно, следовало бы. Но что скажет Селар? Разве не приказал он Гильдии оставить Роберта в покое? Впрочем, тут ситуация иная. На этот раз, похоже, молодой герцог и правда что-то скрывает.
     - Мы сегодня же отправимся на юг. Думаю, Данлорн уже добрался до дома даже, несмотря на наводнение. Сомневаюсь, чтобы он ожидал нашего прибытия.
     - В этом случае он не успеет подготовиться к допросу, - улыбнулся Нэш, и его темные глаза блеснули.
     Осберт несколько мгновений задумчиво смотрел на Нэша, потом повернулся и пересек комнату, чтобы налить себе из кувшина кислого белого вина, поданного гильдийцам хозяином гостиницы. Дрянь ужасная. Если бы он знал, что в здешних местах ничего лучше не найти, то захватил бы с собой бочонок приличного вина из Марсэя.
     Нэш наблюдал за ним с тем напряженным вниманием, которое он обычно проявлял лишь в присутствии Селара.
     Осберт глотнул вина и подождал, пока горло перестанет саднить, потом продолжал:
     - Селар не доверяет вам, знаете ли. В будущем, наверное, он станет вам верить, но пока до этого далеко. Вам нужно научиться терпению.
     В первый раз на лице Нэша отразилось замешательство.
     - Что вы об этом знаете?
     Осберт не сдержал улыбки. Как ни ловко Нэш втерся в доверие к королю, он, по-видимому, не подумал о том, что к тому же стремятся и другие.
     - Не думаю, чтобы вы так быстро заслужили право на высокомерие, Нэш. Может быть, вы и достигли высокого положения, но еще не такого высокого, чтобы вам не грозило падение.
     - Вы мне угрожаете? - Нэш, нахмурясь, отошел от окна и скрестил руки на груди.
     - И в мыслях не было. Я просто сообщаю вам свое мнение. Я уже двадцать лет при дворе и видел, как люди и возвышались, и теряли влияние. Люди не менее способные, чем вы. Селар доверял только одному человеку.
     - Данлорну. Да, Селар говорил мне об этом.
     - А говорил он вам, почему изгнал Данлорна из совета?
     - Я слышал, тот бросил вызов Гильдии, стал противиться проктору.
     - Именно. Данлорн позволил пропасти между собой и Гильдией углубиться, потому что не понял, кому в Люсаре принадлежит истинная власть. - Осберт сделал еще один глоток и переплел пальцы вокруг кубка. - Он позволил гордости затуманить рассудок.
     Нэш рассмеялся, подошел к столу и тоже наполнил кубок.
     - И вы еще обвиняете меня в высокомерии! Я благодарен вам за предупреждение, господин, но не могу не гадать: почему вы его высказали?
     - По очевидным причинам, мне кажется. Когда Вогн уйдет, я хочу занять его место. Для этого мне не нужна помощь Селара, но потом я хочу пользоваться его поддержкой. Хотелось бы надеяться, что вы побудите короля оказать ее мне. При дворе не много людей, способных влиять на Селара, и вы, один из них.
     На секунду глаза Нэша вспыхнули огнем, которого Осберт никогда раньше не видел. Причина не могла крыться в преданности Вогну никто не сомневался, что Нэш считает проктора идиотом. Такая реакция была, по меньшей мере, странной... Впрочем, пока Нэш соглашается поддерживать его, какое дело Осберту до того, что в душе молодого человека полыхает адское пламя?
     - Вы всегда пользовались моей поддержкой, милорд, - ответил Нэш, и в его голосе прозвучала теплота. - Я окажу вам всю помощь, на какую способен.
     Осберт улыбнулся:
     - Прекрасно. А теперь не отдать ли вам необходимые распоряжения вашим людям? Я хочу выехать в Данлорн завтра утром.
     - Конечно, легат.

***

     Вблизи Килфедира тайную встречу устроить было бы невозможно: слишком многие узнавали Нэша, глазели на него и уступали дорогу на улицах деревни. Плащ гильдийца всегда оказывал такое действие, однако теперь атмосфера ожидания драматических событий особенно сгустилась.
     Поэтому Нэшу пришлось отправиться на лесную поляну, озаренную лунным светом, туда, где уже не были видны деревенские огни. Это было удачно выбранное место. Если бы Паско и в остальном проявлял такую же осмотрительность!
     - Я же тебе говорил! - рявкнул Нэш, раздраженно глядя на подручного. - Я велел тебе убраться оттуда! Ты не послушался, и теперь я потерял целый отряд. Что ты за глупец!
     Паско попятился, но уперся спиной в ствол дерева.
     - Мне очень жаль, хозяин. Я ведь предупреждал вас, что такое может случиться. Я сколько раз говорил, что золота нужно больше, иначе мои люди займутся грабежами. Вы же знаете, времена тяжелые и в деревнях и на фермах немногим поживишься. Там по большей части живут бедняки, у которых ничего нет.
     - Это я знаю! - бросил Нэш, делая несколько шагов вперед, так что оказался угрожающе близко к прижавшемуся к дереву человеку. - Нападения и должны совершаться на бедных и беззащитных, в этом их смысл. Ты знал об этом, когда брался за дело! Так почему же, во имя всех богов, позволил ты отряду оказаться так близко к Данлорну? Разве ты не знал, что герцог опытный воин, знаменитый заботой о своих людях? Тебе что, и в голову не пришло, что он найдет способ положить конец нападениям на свои земли? Клянусь дыханием Бролеха, Данлорн чуть не единственный человек в этой несчастной стране, которому не безразличны страдания народа!
     - Я... Простите, хозяин, я... Нэш ничего не желал слушать.
     - Так, значит, твоих людей обуревает жадность! Если желаешь получить больше денег, заработай их! Передай всем главарям: я желаю немедленно узнать, если где-нибудь объявится Финлей Дуглас. Где именно он объявится, куда направится и с кем. А тем временем держи своих парней в узде и подальше от таких, как Данлорн. Ты меня понял?
     Нэш умолк, услышав хруст ветки в чаще. Он обернулся и увидел приближающегося Лиссона.
     - Простите, хозяин, но у меня для вас известие.
     - Известие? От Осберта? Лиссон покачал головой:
     - Нет, хозяин. От барона де Массе. Де Массе? Здесь? О боги!
     Нэш со свистом втянул воздух.
     - Паско! Ты слышал мой приказ. Позаботься, чтобы больше мне не пришлось тревожиться из-за твоих людей, иначе я проучу их сам!
     - Да, хозяин.
     Нэш подождал, пока Паско не отошел подальше, пока уже даже шагов его не стало слышно. За это время гнев его улегся, мысли прояснились. Только тогда повернулся он к Лиссону:
     - Где он?
     - Ждет вас на кладбище у церкви, хозяин. Он один.
     - На кладбище у церкви? Подходящее место! Полностью взяв себя в руки, Нэш пошел впереди Лиссона к деревне. Там он отправил Лиссона вперед, приказав тому стоять на часах, потом по безлюдной улице быстро двинулся к низкой стене, окружающей прилегающее к церкви кладбище. Да, де Массе здесь, невидимый в темноте, но легко обнаруживаемый колдовским зрением. Уж слишком он рискует...
     - Я ценю честь, которую вы мне оказали своим приходом, - раздался мягкий голос. - Как я понимаю, вы сейчас ужасно заняты: как всегда, услужаете какому-нибудь королю. Хлопотное и утомительное дело.
     Нэш перелез через стену и присоединился к де Массе, скрытому черной тенью церкви.
     - Что вам нужно, Люк?
     В темноте блеснули белые зубы. Де Массе улыбался.
     - А как вы думаете?
     - Ваша помощь мне не требуется. Я ведь говорил вам об этом.
     - Если бы вы нуждались в нашей помощи, не сомневайтесь, я бы ее предложил.
     - Этого я не желаю.
     Де Массе тихо рассмеялся и подошел чуть ближе; теперь Нэш видел знакомое невероятно красивое лицо.
     - Уверены ли вы, мой старый друг? Я знаю, наши ребята вам помогают, но ведь никто из них не умеет думать, и это, должно быть, отнимает у вас много сил, не говоря уже о ваших собственных делах. Возня с наложением Уз требует изрядного напряжения.
     - И вы решили, что поэтому мне требуется вмешательство малахи? Мы с вами обсуждали это еще много лет назад. Вам известны мои условия. Или вы хотите сказать, что теперь ваши братья передумали? Феленор или даже сам Гилберт? Они готовы подчиниться мне?
     Де Массе неловко пожал широкими плечами:
     - Подчиниться, присоединиться какая разница? Я хочу знать одно: вы все еще считаете, что справитесь в одиночку?
     Неожиданно все части головоломки стали занимать свои места. Это ночное свидание, неожиданное появление де Массе в глухой деревеньке... Следовало догадаться обо всем раньше.
     - Я так и знал, что рано или поздно вы вмешаетесь, хотя мне и удивительно, что вы взялись за дело лично. Человек вашего положения? Владыка Даззира? Можете ничего мне не говорить до вас дошли слухи, что здесь поймали колдуна, и вы решили прибрать его к рукам. Бросьте, Люк! Неужели вы думали, что опередите меня?
     - На самом деле... - де Массе помолчал, и в его синих глазах мелькнул отблеск лунного света, - я был неподалеку, а Гилберт находился здесь, в Килфедире, в ту самую ночь, когда сбежал колдун. Что вы на это скажете? Так вы все-таки захватили его?
     - Если бы! - рассмеялся де Массе. - Уж не думаете ли вы, что я стал бы терять время на разговоры, окажись в моих руках один из салтипазар? Клянусь Ключом, и не подумал бы! Я вырвал бы его сердце из груди собственными руками!
     - Но вы только предполагаете, что он салтипазар. Вполне можно ожидать, что это просто самородок, ни в чем не повинный, которого поймали случайно.
     - Ну, тогда он должен быть очень могущественным самородком, - отмахнулся де Массе. - Настолько могущественным, что ради него вы бросили свой уютный дом в Марсэе и кинулись сюда.
     Нэш покачал головой:
     - Так чего же вы все-таки хотите? Я не могу болтать тут с вами всю ночь. Если я скоро не вернусь, меня хватятся.
     Де Массе обвел взглядом погруженное в темноту кладбище, потом снова посмотрел на Нэша. Луна поднялась уже достаточно высоко, чтобы оба они рисковали оказаться на свету. Де Массе, никогда не отличавшийся скромностью, был облачен в легкий плащ царственного пурпура с золотой отделкой в цвет белокурых кудрей. Его белая рубашка из тончайшего полотна была вышита по вороту и манжетам символами, которые смогли бы понять лишь малахи.
     Да, барон очень рискует, однако не пренебрегает защитой: де Массе был, вероятно, самым могущественным из малахи.
     - Ну, так что? - поторопил его Нэш. - У меня мало времени.
     - Когда к нам вернется Валена?
     Ну конечно. Малахи очень не любят терять своих людей, особенно лучших. Хорошо еще, де Массе не знает о том, что в окрестностях Данлорна месяц назад был убит малахи-перебежчик.
     Нэш пожал плечами:
     - Валена сама решит, когда ей расстаться со мной. Пока она вполне счастлива. Впрочем, уверен, что как только ее чувства переменятся, она побежит к вам.
     Любезность де Массе наконец-то дала трещину; он посмотрел в глаза Нэшу ледяным взглядом.
     - Что вы с ней сделали? Вы ведь не превратили ее в одну из своих рабынь?
     Теперь была очередь Нэша усмехнуться.
     - Как мог бы я так поступить со столь прекрасной женщиной!
     Де Массе запахнул свой роскошный плащ.
     - Если за все эти годы я что-то и узнал о вас, мой друг, так только одно: вы ни перед чем не остановитесь ради вашего так называемого предназначения. Я просто хочу, чтобы вы запомнили: если с Валеной что-то случится, вы будете иметь дело со мной лично.
     Нэш молча ждал, пока де Массе отойдет достаточно далеко, чтобы счесть, что последнее слово осталось за ним, и тем потешить свою гордость. Потом он протянул:
     - Она не скучает по вам, знаете ли. Ни по кому из вас. И уж подавно она не вспоминает вас в постели.
     Де Массе помедлил, обернулся к Нэшу и бросил:
     - Все же запомните мои слова. - Сказав это, он исчез в темноте.
     Какая дерзость: явиться сюда и пытаться узнать что-то о колдуне! Ну и что, если Финлей Дуглас салтипазар? Уж не полагает ли де Массе, что каждый салтипазар на континенте его законная добыча? Он просто глупец и к тому же слепой глупец!
     Ну и ночка выдалась! Сначала Осберт со своим удивительным предложением, потом Паско и вот теперь де Массе! Что еще его ожидает?
     Со вздохом Нэш снова перелез через стену, позвал Лиссона и двинулся к таверне. Общий зал был почти пуст; не разошлись еще только самые закоренелые пьяницы. Они расположились вокруг еле тлеющего в очаге огня, как мокрые крысы, и проводили Нэша глазами, когда он пересек помещение и подошел к ведущей наверх лестнице. Все местные жители вздохнут с облегчением, когда гильдийцы покинут их деревню; во взглядах не было доверия, только страх.
     Нэш собирался сразу улечься спать, но на площадке лестницы его ждал Осберт.
     - Надеюсь, вы не таскались по местным шлюхам, Нэш, - с кривой улыбкой протянул он. - Вогн такого не одобрил бы.
     - Нет, господин, - коротко ответил Нэш; он слишком устал, чтобы поддержать шутливый разговор. - Я просто прогуливался.
     - Что ж, хорошо, что я вас повстречал. Ко мне только что явился королевский гонец. Похоже, на юг я поеду в одиночестве. Селар желает, чтобы вы вернулись ко двору. Ему требуется полный отчет обо всем, что мы тут обнаружили.
     - Что?! - Нэш резко остановился. Проклятие! Почему именно сейчас? Ему обязательно нужно самому побывать в Данлорне! Осберт не настолько ловок, чтобы распознать ложь, если герцог начнет вилять. Если Нэш не попадет в Данлорн сейчас, он может никогда не дознаться правды насчет Финлея!
     - Он желает видеть вас при дворе, Нэш. Немедленно. Вы можете, конечно, подождать до утра, но на вашем месте я не стал бы раздражать короля. К тому же он явно по вам скучает. Разве это вас не радует?
     Нэш стиснул зубы и постарался не показать разочарования.
     - Хорошо, милорд. Я выеду на рассвете. - Он сделал глубокий вдох и подошел вплотную к Осберту. - И я был бы весьма признателен, если бы мы с вами обсудили результаты расследования - прежде чем вы подадите отчет проктору.
     Осберт усмехнулся и двинулся к двери своей комнаты.
     - Конечно, Нэш. Мы ведь союзники, не так ли?

ГЛАВА 3

     В глубинах Голета Финлей расхаживал по коридорам Анклава. Его терзало беспокойство и мучило одиночество.
     Он бродил по темным проходам час за часом, углубляясь в пещеры, в которых никогда раньше не бывал, кладовые, где хранилось зерно, одежда и топливо; коптильни, где с балок свешивались говяжьи туши, похожие на висельников. Финлей долго просидел около Огненного озера, следя за струйками пара, поднимающимися от горячей воды, словно молитвы, возносящиеся к небесам. Даже душный воздух, полный испарений и запаха серы, не мог заставить его отвлечься от грустных мыслей.
     Во всем виноват он сам, виноват из-за собственной глупости и непредусмотрительности. Если бы он не отвлекся, может быть, ему удалось бы предотвратить падение Роберта со скалы; если бы был более внимательным, заметил бы дровосеков и не стал пользоваться аярном для поиска пропавшего брата. Будь у него хоть немного ума, он спрятал бы фамильный перстень где-нибудь в камере, так что стражникам никогда не удалось бы узнать, кто такой схваченный ими колдун. И уж наверняка было что-то, что он мог бы сделать, чтобы не дать Роберту предстать перед Ключом.
     И вот теперь Роберт изгнан из Анклава, а он сам навсегда стал его узником, потому что стоит ему покинуть убежище, как за ним начнется охота по всей Люсаре.
     Финлей медленно двинулся по проходам наверх, рассчитывая оставить уныние в глубине горы, но мрачное настроение было неотступным, как болезнь, оно тяжело давило ему на плечи, окрашивало темными красками мысли, не давало почувствовать умиротворение раннего утра.
     Рассеянный, нерешительный, он вошел в столовую, налил себе в кружку горячего чая и уселся на скамью в дальнем углу. В этот час здесь было немного народа; все старались держаться подальше от Финлея. Тот оперся локтем о стол и мрачно уставился в свою кружку.
     Блюдо с черствым хлебом и сыром, появившееся перед ним, показалось ему спасением. Потом кто-то, Патрик, уселся рядом за стол и принялся за еду. Патрик не смотрел на Финлея, сосредоточенно поглощая завтрак. Только подобрав последнюю крошку, он заговорил:
     - Если так пойдет и дальше, ты свихнешься еще до конца месяца.
     - Что?
     Патрик помахал в воздухе ножом.
     - Послушай моего совета, Финлей. Найди себе дело. Все эти бесцельные блуждания сведут тебя с ума. Ты это знаешь, я знаю, да знают все.
     - Неужто? - протянул Финлей. - И чем же ты предлагаешь мне заняться, а? Сделаться пахарем? Или пастухом? Не думаешь же, ты, что мне хочется здесь оставаться! Проклятие, я всю жизнь ездил по стране или жил дома, в Данлорне. Я всегда был свободен, а теперь я пленник, пленник собственной глупости!
     Патрик пожал плечами и отбросил со лба волосы.
     - Ты мог бы учить детей, но сомневаюсь, что такое занятие будет тебе по душе. Много работы в библиотеке: Аселин всегда будет рад, если кто-то поможет ему с переводами.
     - К черту, Пат! - Финлей с такой силой ударил кулаком по столу, что блюдо подпрыгнуло и зазвенело. Разговоры в столовой стихли, все глаза обратились на Финлея. Тот ответил яростным взглядом, и люди поспешно стали отворачиваться.
     - Им же все известно, Финлей, - тихо пробормотал Патрик, и в его светлых глазах блеснуло отражение свечи. - Все знают, что случилось с тобой, с Робертом, Дженн и Ключом. Некоторые слышали слова Ключа, другие узнали о них позднее.
     - К чему ты клонишь? - Финлей повернулся к Патрику, но теперь ему хватило самообладания говорить тихо.
     - Ты много раз говорил Роберту... Говорил о том, что, нравится это ему или нет, люди ждут от него руководства. Теперь, когда он изгнан, они ждут того же от тебя. Не спрашивай меня, на что они рассчитывают, но тебе прекрасно известно: для каждого из них нет ничего важнее надежды, что когда-нибудь, хоть в далеком будущем, мы все освободимся из нашей темницы. - Патрик поднялся и взял свою кружку и блюдо. - Найди себе, чем заняться. Чем-нибудь полезным, Финлей. Не ты один живешь в клетке.

***

     Уилф всю ночь прождал, пока ум его прояснится, а чувства успокоятся, чтобы не отвлекать от дела. Когда он вышел из своих комнат, уже почти рассвело. Он совсем не испытывал усталости, хотя и не сомневался: стоит ему лечь, и он тут же уснет.
     Коридоры были пусты, и лишь изредка до слуха Уилфа доносился легкий шум: из столовой или тех помещений, где люди начинали готовиться к дневным трудам. Приятное, знакомое теплое ощущение...
     Уилф бесшумно и целенаправленно спустился в главную пещеру. Выйдя на галерею, откуда можно было окинуть взглядом все огромное пространство, он на мгновение положил руку на холодные перила, потом спустился по лестнице. Справа от него лежал зал совета с его обшитыми панелями стенами, а справа высилась кованая опора с висящим на ней невзрачным колоколом. Уилф всегда чувствовал себя здесь маленьким и ничтожным; высота купола и сила Ключа заставляли его казаться себе карликом.
     Уилфу не удалось бы сделать задуманное в одиночестве, даже в столь ранний час. Проклятие, Ключ слишком доступен для всех! Уилф не осмеливался закрыть главную пещеру для остальных членов Анклава - это вызвало бы слишком много вопросов. Что ж, раз он не может остаться здесь один, по крайней мере, молчание никто не нарушит.
     Руки Уилфа начали дрожать, и он крепко стиснул их, молясь в душе о ниспослании ему мужества. Решительно выпятив подбородок, он в упор посмотрел на черный колокол. Ближе к Ключу подойти он не рискнул, боясь полностью пробудить: тогда колокол вспыхнул бы и превратился в темную туманную сферу. Если бы это случилось, сбежался бы народ; люди толпились бы за спиной Уилфа, смотрели бы с галереи. Так бывало всегда, каждый колдун Анклава всегда знал, когда Ключ пробуждался.
     Уилф приходил сюда каждый день с тех пор, как изгнал Роберта, приходил и задавал одни и те же вопросы. Ответом ему была тишина. Только упрямство заставляло его снова и снова молить Ключ просветить его.
     Уилф осторожно потянулся разумом к спящей сфере и ощутил чье-то присутствие в своем сознании, присутствие, удивившее и испугавшее его, когда он стал избранником Ключа. Теперь до конца жизни ему предстояло чувствовать в себе другого. Всегда ободряющее, никогда не оставляющее его в одиночестве присутствие... И всегда безмолвное.
     Уилф сделал глубокий вдох и сосредоточился на колоколе, на Другом в своей душе, силой воли пытаясь установить более прочную связь. Каждый мускул его напрягся, все его существо было полно жажды понимания.
     "Что оно значит, то пророчество, которое ты изрек Роберту? И зачем тебе эта девчонка, Дженн? Почему связана она Узами с твоим врагом? "
     Поняв, что его снова постигла неудача, Уилф закрыл глаза.
     "Зачем ты так терзаешь меня? Те двое обладают даром мысленной речи; они имеют предназначение, которое ты не пожелал раскрыть. Если мне следует помочь тебе, ты должен открыть мне, каким образом. Хочешь ли ты, чтобы я привел сюда Дженн? Нужно ли, чтобы она заняла мое место? "
     Напрягая слух, с колотящимся сердцем Уилф ждал ответа. Следует ли ему уйти из пещеры? Или пробудить Ключ и заставить его дать ответ? Только ответит ли он?
     Ведь если не ответит, все будут знать, что Ключ больше не говорит с Уилфом. Все будут знать, что Ключ больше полагается на тех двух чужаков, а ему, Уилфу, не доверяет. Неужели Ключ избрал тех двоих, не питающих преданности к Анклаву, колдунов, чью силу испуганное воображение Уилфа даже представить себе отказывалось?
     "Они - моя погибель".
     Была ли это собственная мысль Уилфа или ее навеял ему Ключ?
     "Ради всех богов, - взмолился Уилф, - открой мне свою волю! "
     - Не страшись. Она придет.
     Уилф вздрогнул, услышав тихий шепот. Его глаза широко раскрылись и уставились на колокол.
     Опять загадки? И никаких объяснений!
     Да, ничего больше, только молчание. Хоть Ключ и заговорил с ним, ни утешения, ни указаний в этом призрачном шепоте не было. Уилфу оставалось только ждать.

***

     Хотя и позже, чем ожидал Патрик, но все же Финлей явился к нему. Он не сразу вошел в комнату: сначала лишь прислонился к притолоке двери, мрачно глядя на Патрика. В свои двадцать четыре года Финлей уже выглядел внушительно, как и все мужчины семейства Дугласов. Он был высоким и тонким, с пронзительным взглядом, и даже незаживший шрам на правой щеке не делал его уродливым. В последнее время Финлей стал одеваться в черное; некоторые говорили, что в этом он подражает брату, другие, менее милосердные, что выбор одежды связан с трауром по его будто бы случившейся кончине. Патрик, конечно, не верил ни в то, ни в другое: Финлей был слишком серьезен для подобных вольностей. Жаль, кстати...
     Когда появился Финлей, Патрик не поднял головы и продолжал писать, склонившись над столом. Хотя он и переводил по-прежнему лежащий перед ним манускрипт, большая часть его внимания сосредоточилась на темной фигуре у двери.
     - Понимаешь, я сам во всем виноват, - наконец заговорил Финлей. - Мне следовало больше прислушиваться к тому, что говорил Роберт.
     - Не ты один совершал такую ошибку, - ответил Патрик, обмакивая перо в чернила. Краем глаза он видел, что Финлей вошел в комнату и бродит по ней, рассеянно разглядывая кипы книг.
     - Ну так вот. - Финлей остановился, уперев руки в бока. Его глаза блестели не только от отражающегося в них света свечи. - Ты хочешь, чтобы я чем-нибудь занялся? Я готов, но мне нужна твоя помощь. Предупреждаю: мой замысел может тебе не слишком понравиться.
     Патрик отложил перо и взглянул на Финлея сквозь упавшие на лицо светлые волосы.
     - Он имеет отношение к пророчеству или к Роберту?
     - Только по ассоциации. Я хочу с твоей помощью проделать один опыт... Ты готов помочь?
     - Не знаю, - пробормотал Патрик. - Я думал, ты собираешься поговорить об Узах или о чем-то подобном.
     - Меня уже тошнит от разговоров об Узах, Патрик, - бросил Финлей, потом виновато покачал головой. - Прости меня, но они же бессмысленны. Узы... Роберт и Дженн никогда не поженятся: Якоб никогда не даст согласия, даже если Роберт захочет. Так что толку снова это обсуждать?
     - Ну, может быть, мы смогли бы лучше понять...
     - Послушай, собираешься ты помочь мне или нет? Патрик мгновение смотрел на Финлея, потом поднялся, взял с полки флягу и два кубка, наполнил их душистым красным вином и протянул один Финлею. Снова усевшись и пригубив вино, он начал:
     - Знаешь, в первый раз, когда мы повстречались с Робертом, он все никак не мог поверить, что я никогда не покидал горы. Ему тогда было девять, мне на год меньше. Его родители думали, будто он отправился в какой-то монастырь. Он тогда мчался по коридору, убегая от чего-то, а я вышел из-за поворота со стопкой книг, и он на меня налетел. Мой учитель этого не видел, но разбросанные по полу книги, одна из которых очень пострадала, заметил. Он уже собрался высечь меня, когда Роберт подошел, поклонился и со своей знаменитой улыбкой извинился. Мой учитель, а он был в главной пещере накануне, когда Ключ говорил с Робертом узнал его и велел убираться, а меня отругал и строго-настрого запретил впредь разговаривать с Робертом. - Патрик заметил, что Финлей улыбается. - Только выбора у меня не было. С того дня Роберт не давал мне прохода: ему хотелось узнать, каково это родиться в Анклаве и никогда не покидать его. Чего он только не придумывал... - Патрик покачал головой и осушил кубок. - Вот уже двадцать лет кто-нибудь из Дугласов все время втравливает меня в неприятности. Так с какой стати мне теперь менять привычки? Что я должен сделать?

***

     - Не очень-то мне это нравится, - пробормотал Арли, помогая Марте устроиться в кресле в комнате Финлея. Она была уже на последнем месяце беременности, так что озабоченность мужа можно было понять. Впрочем, Марта сама вызвалась помочь, и она лучше всех подходила для этого.
     Арли выпрямился и повернулся к Финлею:
     - Ты точно представляешь себе, что собираешься сделать?
     - Насколько это мне доступно. Я ведь тебе говорил: мы с Робертом отправились в горы, чтобы проверить указание на то, где находится Калике.
     - А пещеру вы нашли до или после того, как обнаружили стержень?
     - До того. Роберт в пещере прибег к умениям искателя, сосредоточившись на свойствах Ключа. Тогда-то он и обнаружил серебряный стержень, выглядевший как разбитый кувшин.
     Арли с сомнением взглянул на Финлея, но тут заговорил Патрик:
     - Я видел стержень. Он изготовлен не в наши времена и не в нашей стране. Понятия не имею, что он может делать или для чего предназначен, но не сомневаюсь, что какое-то отношение к Каликсу он имеет.
     Арли только слегка смягчился от этих слов, и Финлей похлопал его по плечу:
     - Не тревожься. С ребенком ничего не случится, Арли. Марта ведь только поможет мне впасть в транс. Да и вы с Патриком рядом на случай осложнений. Ты опытный целитель, ты прекратишь все это, если захочешь.
     - Я не очень подготовлен к такому, но твои доводы меня убедили. - Арли улыбнулся, чтобы успокоить жену.
     - Так можем мы начинать? - Патрик чуть не подпрыгивал на месте от волнения. - Ты знаешь, что нужно искать? И учти: у тебя может ничего не получиться. Роберт искал Калике в ограниченном пространстве. Я знаю, что как искатель ты сильнее его, но это не значит, что ты не можешь погибнуть, если перенапряжешься.
     - Потому-то мне и нужна ваша помощь. - Финлей улегся на постель и взял Марту за руку. - Я собираюсь просто побродить вокруг. Если в радиусе сотни лиг от Голета есть что-то, по свойствам сходное с Ключом, я это найду. Если у кого-нибудь есть лучшее предложение, как найти Калике, скажите мне. Если нет, то оставьте споры до тех пор, пока я вернусь.
     Патрик придвинул табурет и уселся с другой стороны постели. Арли остался на страже у двери. Когда он складывал руки на груди, его увечье не было заметно. Всю затею нужно было держать в секрете от членов совета: они все еще ничего не знали о серебряном стержне.
     Теперь, приготовившись начать, Финлей неожиданно почувствовал ужас. Действительно ли он достаточно силен, чтобы охватить колдовским зрением такое огромное пространство? Не попытается ли Ключ помешать ему? Такая попытка, даже при том, что Марта следит за ним вполне могла его убить.
     - Дыши глубоко, Финлей, - тихо сказала Марта. - Вслушивайся в мой голос. Не напрягайся. Мы не знаем, как на тебе отразится такое усилие, поэтому береги силы.
     Полночь была, безусловно, лучшим временем для их затеи. Большинство жителей Анклава уже улеглись спать, на гору опустилась тишина, небо очистилось от туч. Лежа в темной комнате, Финлей постарался расслабиться, сжал в левой руке свой новый аярн и протянул правую Марте.
     Ему пришлось сделать усилие, чтобы побороть панику. Все получится. Обязательно получится.
     По совету Марты он начал глубоко дышать, прислушиваясь к ее голосу и под ее руководством все глубже погружаясь в транс. Скоро он перестал видеть комнату, собравшихся вокруг него людей, даже свою постель. Потом исчезло и ощущение собственного тела.
     Освободившись от всех физических ограничений, Финлей скользнул в ночь. Это было делом легким и знакомым. Тысячи раз он проделывал подобное, позволяя своему разуму свободно плыть над землей. Когда его сознание покинуло Анклав, он на мгновение заметил стражей, охраняющих подступы к горе; их ауры были ему знакомы, действия предсказуемы.
     Полный ощущения силы, Финлей с высоты обвел взглядом долины, удаляясь, все дальше на восток от Анклава. Он не видел ничего, кроме тьмы, но так бывало всегда, и иного он и не ожидал. Заметна, оказалась бы лишь аура знакомого ему колдуна. Однако Финлей высматривал не колдунов, он сосредоточился на Ключе, как будто искал его, а не Калике; теперь, после того как Ключ говорил с ним, Финлей лучше представлял себе сущность того, что пытается найти. Постепенно возникшее чувство, будто что-то тянет его назад, сказало Финлею, что он на правильном пути: это Ключ пытался воздействовать на него, пытался помешать. Однако Финлей высвободился и окинул колдовским взглядом еще большие просторы. Все дальше, дальше, в поисках ауры, похожей на ауру Ключа. Может быть, он смог бы дотянуться до Данлорна. Может быть, смог бы даже коснуться стержня, скрытого в замке. Если это ему удастся, тогда не останется сомнений.
     Что это?
     Словно попав в сильное течение, Финлей почувствовал рывок; его отбросило на запад, обратно к Голету. Он попытался высвободиться, но обнаружил, что прикован к ауре, которую обнаружил. Ему ничего не оставалось, кроме как сосредоточиться на находке, на этой единственной точке в ночи. Аура была ему знакома, да, и так сильна, что оторваться от нее Финлей не мог. Знакомая аура и все же полная чего-то еще, о чем он мог только догадываться, чего-то бездонного и в то же время имеющего отношение к нему, Финлею. Какая мощь!
     Дженн! Она приближается к Анклаву. Но ведь Роберт заверил его, что такого не случится, потому что для нее Анклав таит огромную опасность: завладеть девушкой по какой-то причине желает Ключ. Роберт поручил Финлею позаботиться о безопасности Дженн, если она когда-нибудь вернется сюда. Девушка явно очень много значила для Роберта, и Финлей без колебаний пообещал это брату.
     И вот теперь Дженн едет в Анклав. Рядом с ее аурой виднелась еще одна, бледная и незаметная в сравнении с могучей колдовской силой девушки. Фиона! Значит, и она возвращается? Дженн ехала на гнедом мерине, и ее синий плащ развевался на ветру. О боги, Финлей способен видеть ее! Не просто ее ауру, а саму девушку, ясно и отчетливо. Тонкое лицо, блестящие голубые глаза, длинные темные волосы... Невероятно!
     Финлей сделал глубокий вдох и рывком вернулся в собственное тело. Вздрогнув, Марта наклонилась вперед, вглядываясь ему в лицо:
     - С тобой все в порядке? Что случилось?
     Финлей сел и помотал головой. Его охватила ужасная слабость, и на мгновение ему показалось, что он лишится сознания. Затем неожиданно голова прояснилась.
     - Не уверен, но думаю... думаю, что каким-то образом преодолел барьеры, ограничивающие силу искателя. Я только что видел Дженн, поднимающуюся в горы. Сейчас, этой ночью.
     Финлей помолчал и снова сделал глубокий вдох. Глядя на Патрика, он прошептал:
     - Дженн приближается к Анклаву. Приближается к месту, где попадет под власть Ключа. Мы должны остановить ее.

***

     С вечера погода была пасмурной, однако к тому времени, когда они достигли врат, на небо высыпали звезды. Дженн пыталась смотреть на тропу, но великолепие небес все время заставляло ее поднимать глаза. Почему с вершины горы звездное небо кажется гораздо красивее, чем из долины?
     Фиона ничего этого не замечала. Впрочем, она же много раз видела звездное сияние в чистом горном воздухе. Фиона рассказала Дженн все о себе: о том, как она росла в Анклаве, о том, что ее отцом был Маркус, джабир, глава совета, а матерью Айн, наделенная даром искательницы.
     Айн. Это она нашла Роберта и впервые привела в Анклав, еще когда тот был ребенком.
     Снова это чувство... Девушка ощутила знакомое замирание сердца при одной мысли о Роберте. Дженн знала, что это такое, но отказывалась признаться даже самой себе. В конце концов, что проку бояться? Как может она побороть свое отчаяние, свое незнание, кроме как отправившись в Анклав?
     Почему он закрылся от нее? Они стали так близки, так успешно действовали совместно, чтобы вызволить Финлея из темницы, обнаружили, что способны мысленно разговаривать друг с другом... А потом Роберт отправился в Анклав и неожиданно порвал все связи. Почему?
     Чернота врат поглотила ее, давящая и пугающая. К тому времени, когда они миновали туннель, Дженн была готова повернуть и обратиться в бегство.
     - Что он здесь делает? - пробормотала из темноты Фиона.
     Дженн вздрогнула, но тут же узнала знакомое лицо - через травянистую равнину к ним навстречу спешил Арли. У него в руках был фонарь, и он приветствовал путешественниц улыбкой.
     - Добрый вечер, дамы. Как мило с вашей стороны навестить нас. Вы позволите мне предложить вам ужин?

***

     Марта стелила постель для гостьи в кабинете Арли. Двигаться ей было трудно - мешал огромный живот, - но она кое-как справлялась. Патрик предложил свою помощь, но во всем, что касалось практических дел, он был совершенно беспомощен. Финлею это удавалось лучше: он нарезал хлеб и сыр и поставил на огонь чайник. Марта понимала: оба они стараются чем-то себя занять, чтобы только не думать о том, что случится, если Арли не встретит Дженн первым, до того, как о ее прибытии узнает Уилф.
     А еще важнее было обстоятельство, которое никому из них не хотелось упоминать. Почему в поисках Каликса, аура которого должна была бы быть сходной с аурой Ключа, Финлей увидел - по-настоящему увидел - Дженн? Почему между Ключом и Дженн возникла эта невозможная связь?
     - Идут, - прошептал Патрик от двери.
     Марта вернулась в общую комнату и расправила фартук на выпирающем животе. Опытным взглядом она окинула накрытый Финлеем стол: со времени их возвращения прошлой осенью Марта потратила много сил на то, чтобы сделать помещения по-настоящему уютными. Здесь был их дом, с тех пор как Арли по милости мясников-гильдийцев лишился руки, покидать Анклав они не могли. Теперь комната выглядела теплой и гостеприимной - на полу лежали ковры, по обе стороны от очага стены были завешены гобеленами, по углам высились корзины с охапками сухих трав и цветов. Даже старый дубовый комод у двери Марта украсила бело-голубой дорожкой, которую сама соткала за зиму.
     - Добро пожаловать! - Патрик приветствовал сначала Фиону, потом Дженн. Следом за ними вошел Арли. Он явно был очень доволен собой: как и прежде, до его несчастья, голубые глаза сверкали интересом к происходящему. Быстро поцеловав жену, он сразу начал ухаживать за гостьями, угощая их горячим чаем.
     Марта с широкой улыбкой повернулась к Дженн:
     - Как поживаешь, моя дорогая? Да ты выросла! Дженн тоже улыбнулась и обняла Марту:
     - Ты тоже.
     - Арли уверен, что у меня родятся близнецы, хоть я и уверяю его, что так выглядят все беременные женщины.
     Фиона остановилась у двери и обвела взглядом всех собравшихся в комнате. Не показывая виду, что наблюдает за ней, Марта отметила ее смущение; впрочем, Фионе никогда не удавалось легко сходиться с людьми. У нее были резкие манеры, прямой характер и привычка всегда говорить то, что думает. В результате у нее не было друзей, и Марта предполагала, что поэтому-то Фиона и предпочитает не задерживаться в Анклаве. С тех пор как она стала взрослой, Фиона обычно поступала учительницей в знатные семьи в тех краях, которые интересовали ее как искательницу. Последние несколько месяцев она провела с Дженн в Элайте, обучая девушку пользоваться ее недавно обнаружившейся колдовской силой.
     С ласковой улыбкой Марта подошла к Фионе, намереваясь снова попытаться пробиться сквозь ее броню.
     - Проходи и садись, милая. Должно быть, путешествуя ночью через горы, ты замерзла. И проголодалась.
     Фиона немного оттаяла и позволила Марте подвести себя к креслу. Объяснить все прибывшим должен был Финлей, но присутствие Фионы его смутило; впрочем, их отношения всегда были напряженными.
     Когда все расселись, Марта толкнула Финлея локтем; тот, наконец, собравшись с мыслями, заговорил. Он сразу завладел общим вниманием, как обычно случалось с его братом, но если Роберт в таких случаях держался свободно, Финлею это не удавалось. Ему не хватало прирожденной уверенности в себе, и в результате его голос звучал отрывисто, а речь была сбивчивой.
     Начал он с того, что спросил Дженн:
     - Как вам удалось уехать из Элайты?
     - Я... я сказала отцу, что если мы хотим притвориться, будто я собираюсь постричься в монахини, мне следует отправиться на богомолье в монастырь.
     - А тебя не хватятся?
     - Отец считает, что я буду отсутствовать месяц или около того.
     - Когда мы с Робертом оставили тебя в Элайте, у тебя не было неприятностей?
     - Ну, не то чтобы... - нахмурилась Дженн. Она обвела глазами всех по очереди, обдумывая более подробный ответ. Да, она изменилась. Теперь у огня сидела не та бездомная Девчонка, что попала в пещеры почти год назад, ничего не зная о своей колдовской силе и о столкновении интересов вокруг себя. Дженн повзрослела. Это проглядывало в каждом ее жесте, в каждом слове. И еще было что-то особое в том, как она смотрела на Финлея и как он смотрел на нее. Даже Фиона это заметила. - Что-то случилось? Что-то, о чем я не знаю?
     Во внезапно наступившей тишине Марта посмотрела на Финлея, ожидая, что тот ответит. Он кивнул, поняв ее безмолвную просьбу, и сложил руки на груди.
     - Что ж, поскольку кто-то должен обо всем рассказать, придется мне. Фиона, твоя мать отправилась в Марсэй. А Роберта изгнали из Анклава.
     - Что?! - воскликнули одновременно обе девушки. Финлей продолжал:
     - Когда мы с Робертом вернулись сюда, собрался совет, чтобы обсудить присутствие при дворе колдуна, которое ты почувствовала в прошлом году, Дженн. Они сочли, что это кто-то неизвестный, но наделенный большой силой, а потому следует приложить все усилия, чтобы привлечь его в Анклав. Вы знаете, что все здесь уверены: стоит найти кого-то, обладающего достаточной силой, чтобы должным образом управлять Ключом, и Ключ сообщит, где находится Калике, а это, в свою очередь, позволит нам жить открыто, на свободе, вне Анклава. Роберт пытался отговорить Айн от путешествия в Марсэй и предлагал предпринять попытку самому, но ни Уилф, ни Генри не пожелали доверить дело ему.
     - Почему? - спросила Фиона, опередив Дженн.
     - Они считали, будто Роберт что-то скрывает - еще с тех пор, как двадцать лет назад Ключ говорил с ним. Роберт никогда ничего об этом не рассказывал, и поэтому они перестали ему доверять. А Роберт был так обеспокоен намерением Айн отправиться в Марсэй, что согласился предстать перед Ключом и позволить тому принять решение.
     - О боги на небесах и на земле! - прошептала Дженн. Финлей сглотнул.
     - В присутствии всех членов совета и половины жителей Анклава Ключ снова говорил с Робертом - но на этот раз мы все слышали его слова. Ключ рассказал о том, что вы с Робертом можете мысленно разговаривать друг с другом, Дженн, и повторил часть пророчества, которое сообщил Роберту много лет назад. У меня здесь все точно записано... Потом, - Финлей запнулся, глядя на руки, - Ключ разбил аярн Роберта и велел ему не возвращаться в Анклав без тебя, Дженн. Уилф так рассвирепел от того, что Роберт обманул его насчет мысленной речи и пророчества, что изгнал из Анклава. Уезжая, брат предупредил меня, что Ключу доверять не следует. Возвращаться сюда он не собирается.
     Марта не могла отвести глаз от лица Дженн. Удивительно, как хорошо научилась девушка скрывать свои мысли, даже от тех, кто хорошо ее знает. Дженн сидела напротив Финлея и, не отрываясь, смотрела на него, словно надеялась, что все сказанное просто его выдумка. Фиона тоже смотрела на Финлея, и обычная мрачная гримаса искажала ее красивое лицо. Наконец Дженн поднялась и сочувственно положила руку на плечо Финлея, но Фиона тут же выпалила:
     - Так моя мать отправилась в Марсэй искать того колдуна, чье присутствие почувствовала Дженн? О боги, о чем только мать думала!
     - Прелестная сценка!
     Подняв глаза, Марта обнаружила, что в дверях стоит Уилф. Глаза его слезились и опухли.
     - Мне следовало знать, что ты попробуешь выкинуть что-нибудь подобное, Финлей. Однако тебе следовало предвидеть, что стражи разбудят меня, как только увидят девушек. Жаль, что я не появился здесь раньше. Впрочем, как видно, ты уже рассказал все, что нужно знать Фионе и Дженн.
     Марта сделала движение в его сторону, но Уилф жестом остановил ее:
     - Я не собирался вас тревожить. Я пришел только сказать Дженн, что она должна поклясться в верности Анклаву или завтра утром уехать отсюда.
     Финлей вскочил на ноги:
     - Нет! Я не допущу такого!
     - Тебя, Финлей, это не касается. Ну, так что, Дженн? Роберт был изгнан из Анклава по приказу Ключа. Мы больше не можем ему доверять, Ключ сам назвал его нашим врагом. Понимаешь, Дженн? Что скажешь?
     Дженн медленно повернулась к Уилфу, но Финлей не дал ей заговорить.
     - Я сказал нет, Уилф. Дженн не предстанет перед Ключом и не даст клятвы. Если ты попробуешь ее заставить, познакомишься с моим мечом.
     О милостивый Серинлет, что же это такое? Финлей стоял перед Уилфом, глаза его сверкали решительностью, какую Дженн видела раньше, только когда он спорил с Робертом. Почему он так непреклонен?
     Наконец Дженн заговорила:
     - Все в порядке, Финлей. - Она подошла к нему и взяла за руку. - Правда, не из-за чего беспокоиться.
     - Это не так. Поверь мне, Дженн. - Он пристально посмотрел в глаза девушке. Дженн повернулась к Уилфу:
     - Мне очень жаль, Уилф, но мой ответ "нет". Если ты настаиваешь, тогда я должна говорить с советом в полном составе.
     - Вот как! - бросил Уилф, и глаза его стали ледяными. - Ну, так ты можешь предстать перед советом прямо сейчас. Все уже собрались в зале и ждут. Что же касается тебя, Финлей... Не думай, что грозящая тебе опасность хоть на мгновение остановит меня. Один шаг за черту - и тебя постигнет та же судьба, что и твоего брата. Мне нет дела до того, что тебя поймает Гильдия и замучит до смерти. - С этими словами Уилф повернулся и вышел.
     - Финлей, - выдохнула Марта, - нужно ли доводить его до такого?
     Финлей молча глядел вслед Уилфу, решительно расправив плечи. Он медленно покачал головой и снова повернулся к Дженн:
     - У меня нет выбора. Я дал Роберту слово.

***

     Все члены совета, как и сказал Уилф, уже собрались в зале. На этот раз многие лица, бледные от постоянной жизни в пещерах, были Дженн знакомы. Жизнь под землей... что за существование! Разве им знакома прелесть летнего дня или ярость зимней бури? Этим людям чужды нормальные удовольствия; для них, полных апатии, времена года меняются незаметно. Представляют ли они себе, что, значит, жить в мире за пределами Анклава? И хотят ли знать?
     Дженн не стала садиться: она не намеревалась здесь долго задерживаться. Финлей закрыл дверь и встал рядом с девушкой. В профиль он так походил на своего брата, что Дженн почти могла поверить, что около нее стоит Роберт, как это было, когда она впервые оказалась в этом зале. Однако сейчас Дженн чувствовала и различия, скрытые так глубоко, что она лишь теперь начинала их понимать. Например, готовность Финлея верить в то, чего он не мог ни видеть, ни понять. Он полностью полагался на Роберта, как Роберт - на Дженн.
     А в кого же должна верить она сама?
     - Ты передумала? - сразу бросился в бой Уилф. - Или все же позволила этому мятежнику сбить себя с толку?
     Гнев сразу вспыхнул в Дженн ярким пламенем.
     - О, я всегда позволяю другим принимать за себя решения.
     Уилфа ее слова не позабавили.
     - Не смей так разговаривать со мной, дитя, или я тебя заставлю пожалеть об этом.
     - Чего ты от меня хочешь?
     Уилф поднялся с места и уперся руками в стол.
     - Я хочу, чтобы ты дала клятву, - ответил он. - Если ты откажешься, ты покинешь Анклав и не вернешься сюда, пока не поклянешься в верности.
     - Почему?
     - Потому что я больше не потерплю неповиновения! - Уилф стукнул кулаком по столу с такой силой, что звездообразный подсвечник подпрыгнул. Генри бросил на него недовольный взгляд, но, как и остальные члены совета, промолчал. - Есть вещи, понять которых ты не можешь. Надеюсь, ты прислушаешься к мудрому совету и поклянешься в верности.
     Глядя ему в глаза, Дженн ощутила холодную ярость. Уж не думает ли он и в самом деле, что она позволит кому-то принимать решения за нее? Финлей не сказал ничего, кроме правды. Способны ли на такое и члены совета?
     - Вы изгнали Роберта, не так ли? - ровным голосом начала Дженн, подходя вплотную к столу и обводя взглядом членов совета. Морщинистое лицо сидевшего на противоположном конце Уилфа выражало непреклонность. Он уже все решил - и только потому, что Роберт отстаивал свое право думать собственной головой. - Вы изгнали его, потому что так велел Ключ. Ключ сказал, что он враг. А сказал ли он, что и я враг тоже? Сказал ли, что и меня следует изгнать? Ответом было молчание.
     - Сказал ли Ключ хотя бы, что от меня нужно требовать клятвы? - Снова ни единого ответа. - Как посмотрит Ключ на то, что вы подобным образом приписываете ему собственные желания?
     - Как ты смеешь! - рявкнул Уилф. - Я джабир, избранный Ключом, и нравится это тебе или нет, ты сделаешь то, что я велю!
     Сердце Дженн отчаянно колотилось. Она медленно покачала головой и наклонилась вперед, опираясь о стол. Слова, которые она произнесла, были, казалось, чьими-то чужими:
     - Я ведь могу испепелить этот зал, Уилф. Этого ты хочешь?
     Лицо Уилфа исказила гневная гримаса. На мгновение Дженн захотелось сделать так, чтобы ее угроза не прозвучала... захотелось сделать что угодно, лишь бы не видеть ненависть в глазах старика. Однако было поздно... Она воспользовалась возможностью - может быть, единственной, какая ей когда-либо представится.
     - Предлагаю тебе сделку, Уилф. Ты позволишь мне свободно навещать Анклав и не станешь больше заводить разговоры о клятве. Ты также оставишь в покое Финлея. Если ты вышвырнешь его отсюда, он немедленно явится ко мне в Элайту, и я сочту, что слово ты нарушил. Со своей стороны я обещаю, что, когда придет время, встану в Круг и дам Ключу возможность избрать меня джабиром.
     Дженн скорее почувствовала, чем увидела, как поморщился при этих ее словах Финлей, но продолжала пристально смотреть на Уилфа. Душа ее трепетала, но внешне Дженн оставалась неколебимой как скала. Незаметно переведя дух, девушка продолжала:
     - Нет, конечно, никакой гарантии, что Ключ меня выберет, но, по крайней мере, вопрос будет решен окончательно. Что скажешь?
     Генри не смог больше молчать:
     - Она должна предстать перед Ключом!..
     - Нет, - оборвала его Дженн, прежде чем он успел сказать что-то еще. Она сама не знала, что делает, но остановиться уже не могла. - Вы или примете, или отвергнете мое предложение. Впрочем, прежде чем вы решитесь на что-то, должна вам напомнить, что теперь, когда вы изгнали Роберта, я единственный человек, который мог бы должным образом управлять Ключом. Подумайте, хотите ли вы избавиться и от меня тоже? Даю слово: если вы изгоните меня сейчас, я никогда не вернусь в Анклав.
     На Генри это не произвело впечатления.
     - Откуда мы можем знать, что ты выполнишь свою часть сделки? - фыркнул он.
     - Даю руку в свидетельство, - ответила Дженн, не задумываясь. Весь ее гнев и огорчение слились в единой ослепительной вспышке. Пламя пробежало по ее левой руке и выплеснулось в ладонь. Когда Дженн оторвала руку от стола, на дереве остался выжженный отпечаток. Какой-то дальней частью разума Дженн услышала отклик Роберта: ядовитый, насмешливый, испуганный.
     Однако ведь Роберта здесь нет!
     - Это единственная клятва, которую я вам дам, Уилф. Старик вскочил на ноги и разинул рот, пораженный решительностью девушки.
     - Ты сама себя перехитришь, девчонка! Делай, как знаешь, только убирайся с глаз моих!
     Они с Финлеем немедленно покинули зал; Дженн бегом кинулась по коридору - подальше от членов совета. Финлей смеялся, а Дженн трясло так, что скоро ей пришлось прислониться к каменной стене. Роберт убьет ее, если только они еще когда-нибудь встретятся... Финлей сочувственно обхватил Дженн за плечи, и они вместе побрели в покои Марты.

***

     - Клянусь богами, видели бы вы ее! - Финлей, чуть ли не приплясывая, обходил комнату, наполняя кубки. Арли, Марта, Фиона и Патрик были захвачены его рассказом, хотя Дженн, тихо сидевшей у очага, это и не очень нравилось. - Уилф просто не знал, что сказать! Как будто она уже встала в Круг и была избрана!
     - А отпечаток руки? - поинтересовался Патрик. - Он останется навсегда?
     - К несчастью, да, - пробормотала Дженн. Она осушила кубок и протянула его Финлею снова. - Минея только знает, что это на меня нашло.
     - Ну, больше Уилф своей ошибки не повторит, - рассмеялся Финлей.
     - Вот как? - спросила Дженн, холодно глядя на него. - Тебе кажется, что бросить ему вызов так открыто было удачной мыслью? Разве ты не понимаешь, что я совершила тот же промах, что и Роберт? Уилф чувствует угрозу со стороны нас обоих и только пытается заставить нас признать его верховенство, на что, если подумать, имеет полное право. А теперь я вызвала его вражду и к тому же запятнала и всех вас. Можешь сколько угодно радоваться, Финлей, но расплачиваться то, в конце концов, придется мне. Я дала обещание, которое должна буду выполнить. Остается только надеяться, что Уилф проживет долго.
     Улыбка сбежала с лица Финлея. Вздохнув, он подошел к Дженн и медленно налил вина в ее кубок.
     - Прости меня. Я должен был помочь тебе... Если бы я сказал что-нибудь, тебе не пришлось бы заходить так далеко.
     - Тут нет твоей вины. - Дженн подняла на него глаза, и устало улыбнулась. - И мне непонятно, о чем ты жалеешь. Ты ведь однажды пытался убедить меня встать в Круг. Тебе следовало бы радоваться и надеяться, что в один прекрасный день мне удастся найти Калике.
     Финлей не нашелся что ответить. Вместо него заговорила Марта:
     - Думаю, ты скоро увидишь, что взгляды Финлея несколько изменились. К тому же его гордость пострадает, если Калике обнаружит не он.
     - Ох, Марта, я никогда такого не говорил! И потом, если повезет, я найду Калике задолго до того, как придет черед Дженн встать в Круг.
     Фиона выбрала именно этот момент, чтобы уйти. Подойдя к двери, она обвела всех настороженным взглядом, постаравшись при этом не смотреть на Финлея.
     - Что ж, все это хорошо, но уже очень поздно, и я отправляюсь спать.
     Когда она двинулась, прочь по коридору, Финлей поднялся, словно хотел за ней последовать, но дошел только до двери. Помолчав, он уныло обратился к Дженн:
     - И что же ты теперь собираешься делать?
     - Ты ждешь ответа немедленно? - Дженн покачала головой и тоже встала. - Клянусь кровью Серинлета, Финлей, разве ты совершил не достаточно для одной ночи?
     Не дожидаясь ответа, девушка вышла из комнаты. Она была уже не в состоянии думать. Сейчас ей нужно было только одно: выспаться.

ГЛАВА 4

     Мика дожидался на вершине надвратной башни. Оттуда хорошо была видна приближающаяся к Данлорну процессия. Деверин и десяток его лучших воинов в цветах графского дома окружали Роберта и лошадь с повозкой. Когда они подъехали ближе, стал, виден длинный гроб на повозке.
     Во дворе замка собрались все его обитатели; к ним присоединились жители близлежащих деревень. Люди, почти пять сотен человек, пришли, чтобы выразить сочувствие. Они, как и Мика, молча стояли в ожидании.
     Ворота были открыты. Когда появился Роберт, стража выстроилась по обеим сторонам прохода. Молодой хозяин бросил на Мику пристальный взгляд. Было ли это предостережение?
     Мика кинулся вниз по ступеням, чтобы встретить господина. Заранее был отдан приказ о том, что гроб следует поместить в семейной часовне и выставить около него почетный караул, и чтобы никто не пытался поднять крышку.
     Роберт начал подниматься по ступням, ведущим в главный зал замка. Лицо его было бесстрастным, на нем ничего нельзя было прочесть о случившемся. Только темные круги вокруг глаз и плотно сжатые губы... Черная одежда графа была в грязи, плащ падал с его плеч как саван. Оглянувшись на повозку, Роберт тихо спросил:
     - Где моя мать?
     - У себя, милорд.
     Сначала Роберт ничего не сказал, потом все же повернулся к Мике:
     - Как она?
     Что мог сказать Мика сейчас, когда все услышат его слова?
     - Она много времени проводит в молитвах, милорд. Роберт склонил голову, потом оглянулся на собравшихся, поклоном поблагодарил их за молчаливое сочувствие и стал подниматься, перепрыгивая через две ступеньки. Так же быстро он пересек и зал. Мике пришлось почти бежать, чтобы не отстать от хозяина.
     - Милорд, - пропыхтел Мика, поднимаясь следом за Робертом по лестнице, - в гостиной собрались гости. Господин Дэниел и другие.
     - Да, знаю, - бросил Роберт, минуя дверь своего кабинета. - Придется им подождать.
     Они прошли дальше в спальню Роберта. Впустив Мику в комнату, Роберт быстро огляделся, потом закрыл и запер дверь. Поспешно сбросив плащ, он подошел к умывальнику, где был приготовлен таз с водой и полотенца.
     - Сколько у меня времени?
     - Времени, милорд? - растерянно пробормотал Мика.
     - До появления гильдийцев. Скоро они будут здесь? Упоминание о Гильдии вернуло Мику к реальности. Судорожно вздохнув, он ответил:
     - Через час, может быть, чуть больше. Мы следим за ними с вершины башни.
     - Проклятие! - выругался Роберт, умываясь. Поспешно вытерев лицо, он вытащил из-под заляпанной грязью рубашки какой-то предмет, завернутый в красную ткань. Когда он разделся до пояса, Мика увидел у него на спине синяки и едва затянувшиеся ссадины.
     Слуга нахмурился, но сообразил, что сейчас заниматься увечьями хозяина не время. Подав Роберту чистую рубашку, Мика достал из шкафа ничем не украшенный черный камзол, потом, пока Роберт одевался, налил ему вина.
     Роберт пригладил волосы и подошел к окну.
     - Ведь мы никак не сможем их задержать? Нет, конечно. Всего час! Не успеть. Похоронить Финлея до их прибытия мы не успеем. И мне еще нужно поговорить с матушкой.
     - Должен предупредить вас, милорд, - позволил себе заметить Мика, - сегодня она вас не примет.
     Роберт, нахмурившись, отвернулся от окна.
     - Она винит меня, да? Что ж, у нее скоро будет еще больше оснований меня ненавидеть. И все же мне нужно с ней поговорить до того, как явятся гильдийцы. Я не могу рисковать.
     - Господин, - поднял руки Мика, совершенно не понимавший, о чем говорит Роберт. - Вы не расскажете мне, что случилось?
     Роберт подошел к слуге, взял у него кубок с вином, осушил одним глотком и вернул кубок Мике. К удивлению Мики, он улыбнулся и ответил:
     - Обязательно, но не сейчас. А пока тебе достаточно знать, что Финлей не погиб.
     - Что?! - выдохнул Мика, и его сердце бешено заколотилось. - Тогда каким образом...
     - Расскажу все потом. А сейчас мне нужно сообщить правду матушке. Она должна быть готова к тому моменту, когда явятся гильдийцы. Вопросы, которые они будут задавать, очень для нас опасны.
     Мика резко втянул воздух и медленно его выдохнул. Ну почему? Почему подобные вещи всегда застают его врасплох? После всех лет, проведенных с Робертом, можно бы уже и привыкнуть к сюрпризам. Так ведь нет: опять Роберт умудрился огорошить его... Еще немного, и...
     - С тобой все в порядке, Мика? - озабоченно наклонился к нему Роберт.
     - Со мной-то? - Мика сделал еще один глубокий вдох и понемногу пришел в себя. - Так Финлей жив?
     - Да, но мне обязательно нужно убедить гильдийцев в том, что он мертв. Они догадываются, что Финлей, колдун, и торопятся сюда, чтобы в этом убедиться. Беда еще и в том, что у меня больше нет аярна. Его уничтожил Ключ. Каждую ночь с тех пор, как я покинул Анклав, я пытался изготовить новый, но ничего не получается. Я могу использовать свою колдовскую силу без аярна, но если перестараюсь, могу погибнуть.
     - Ох, зубки Минеи!
     - Вот именно. А теперь скажи, где мне найти мать. Потом я повидаюсь с Дэниелом и остальными. Передай им, что я скоро буду, а потом иди в часовню и оставайся там, пока я не приду. Никого - абсолютно никого, кроме меня - туда не впускай.
     - Слушаюсь, милорд. - Мике пришлось согнать с лица улыбку, выходя из комнаты, но внутри, где никто этого не мог увидеть, он ликовал.

***

     Маргарет была в покоях на вершине башни, как и сказал Мика. Войдя, Роберт постарался, не дрогнув встретить взгляд матери. Как только он появился в дверях, три прислужницы, окружавшие Маргарет, встали, сложив руки и потупив глаза.
     - Пожалуйста, оставьте нас. - Голос Роберта прозвучал более резко, чем ему хотелось бы, но исправлять это было поздно. Женщины медленно вышли, и Роберт закрыл за ними дверь.
     Маргарет была облачена в черные траурные одежды и стискивала в руках триум, который Тревор подарил ей на день рождения перед самым нашествием Селара. Даже не выражение лица матери, а именно этот жест заставил Роберта заколебаться.
     - Рада видеть, что ты вернулся невредимым, Роберт, - тихо и холодно сказала Маргарет, - но если не возражаешь, я предпочла бы не разговаривать с тобой сегодня, ведь ты только что привез домой Финлея.
     - Мне очень жаль, матушка, - начал он, делая шаг к матери и протягивая ей руку. Маргарет попятилась, и Роберт поспешил объяснить: - Однако то, что мне нужно тебе сказать, не может ждать до завтра.
     - Нет, Роберт. - Голос Маргарет превратился в шепот. - Я не желаю знать, что произошло или чем вы занимались в горах. В письме леди Дженнифер говорится, что он упал... - Маргарет решительно подняла голову. - Но все, что имеет значение, - это что мой сын мертв. И ты должен был за ним присматривать.
     Голос изменил, матери Роберта, но глаз она не опустила. Этот взгляд вонзился ему в сердце, как нож. Если бы она знала, насколько он виноват на самом деле, насколько он подвел своих родителей... Со времени смерти отца единственным утешением матери была церковь. Один намек на то, что ее сыновья колдуны, заставит Маргарет возненавидеть его.
     Роберт медленно, чтобы снова не оскорбить мать, двинулся вперед и остановился так близко, чтобы сказанные шепотом слова не были слышны прислужницам, дожидающимся за дверью.
     - Я знаю, что ты винишь меня, матушка. Я и, правда, виноват. Но я не могу позволить тебе страдать и дальше. Финлей...
     - Нет! - выкрикнула Маргарет, отворачиваясь, но Роберт схватил ее за руки и крепко сжал.
     - Матушка, Финлей жив.
     Долгое мгновение она просто смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными недоверия и ужаса. Сначала она не поняла... Когда же поняла, то медленно склонилась на плечо Роберта. Он крепко ее обнял. Когда Маргарет снова подняла глаза на сына, в них читался вопрос.
     - Где он?
     - В безопасности, матушка. В безопасности.
     - Тогда почему... Почему сказали, что он погиб? Я... - Голос Маргарет оборвался. Она неожиданно почувствовала сомнение, сомнение в том, что может верить Роберту, и сделала шаг назад. - Расскажи мне, что случилось.
     - Мне очень жаль, но больше я не могу тебе ничего сказать. Я просто не мог вынести твоих страданий, зная, что Финлей жив.
     - Значит, все это нужно сохранить в тайне? От всех? Навсегда?
     - Да. По крайней мере, до тех пор, пока вернуться не станет безопасно.
     - И когда же это случится?
     - Не знаю. Возможно, никогда.
     Губы Маргарет сжались, гнев вытеснил остальные чувства.
     - Почему ты не рассказываешь мне всего? Твой отец доверял мне полностью. Почему я не заслужила такого же уважения от собственного сына?
     Она точно знала, где его самое уязвимое место, знала, как нанести рану такую же болезненную, как ее собственная. Она ждала ответа, полная решимости не сдвинуться с места, пока его не услышит.
     - Я... - начал Роберт, потом покачал головой. Признание давалось ему тяжелее, чем он ожидал. Даже если бы он мог открыть матери всю правду, даже если бы смог после этого наложить на нее Печать и защитить при помощи аярна, что она скажет ему, узнав о колдовстве? Все ее верования обратятся против сына. Часть души Маргарет все еще оставалась в монастыре Святой Хилари, все еще стремилась к монашеству. Сможет ли он жить, зная, что мать его ненавидит?
     И все время, пока они разговаривают, гильдийцы приближаются к Данлорну, готовые раздавить гнездо колдунов.
     - Сядь, матушка. - Роберт подвел Маргарет к скамье у окна и сам сел рядом. - Я понимаю, какой кажется тебе вся эта история, но умоляю: доверься мне. Я не открываю тебе всей правды, потому что знать ее тебе опасно.
     Не этот ли довод он приводил и Дженн?
     - Мне не хочется причинять тебе боль, матушка, и это вовсе не значит, что я тебе не доверяю. Ты заслуживаешь доверия, но я не желаю рисковать твоей жизнью, открыв тебе тайну. Я просто хочу, чтобы ты знала: Финлей жив и находится в безопасности может быть, в большей безопасности, чем когда-либо раньше. Умоляю тебя: не расспрашивай меня больше.
     Маргарет ответила ему твердым взглядом.
     - Я верю тому, что ты сказал. Но этого недостаточно.
     - Матушка, если бы я мог...
     - То рассказал бы? Сомневаюсь, - с горечью перебила его Маргарет. - Ты всегда слишком хорошо умел держать свои дела в секрете, не считаясь с вредом, который тем самым причинял себе. Но не тревожься: я никому ничего не скажу. Ты же мой сын.
     Что он мог на это ответить? Веру матери в себя он разрушил...
     Роберт встал и отдернул занавеси. Окно смотрело на юг, и отсюда не было видно приближающихся гильдийцев. Перед Робертом расстилалась бескрайняя зеленая равнина.
     - Не думаю, что кому-нибудь из нас станет легче, если я пообещаю со временем все тебе рассказать. Боюсь, мне не удалось бы сдержать обещание.
     - А ты свое слово никогда не нарушаешь, верно? - ответила Маргарет, уже полностью овладевшая собой.
     Нарушить слово? Нет... только в том, чего никто никогда не заметит.
     - Ты должна притвориться, что по-прежнему скорбишь, матушка.
     - Это не будет притворством.
     Роберт отвернулся от окна и отодвинулся от матери, понимая, что лишается возникшей только что между ними близости.
     - Сюда очень скоро пожалуют гильдийцы расследовать слухи о колдовстве, возникшие в связи со смертью Финлея. Хотя правды в них и нет, мы должны по-прежнему делать вид, что Финлей погиб, не только ради его безопасности, но и нашей собственной. Должно быть, они захотят поговорить с тобой. Я попытаюсь этому воспрепятствовать, но у меня может не оказаться выбора.
     - Они ничего от меня не добьются, Роберт. Уж это-то я могу тебе обещать. Наверное, нам придется сделать вид, что мы хороним Финлея? Когда все закончится, я на несколько дней вернусь в монастырь.
     Роберт уже двинулся к двери, но помедлил.
     - Но ты потом приедешь обратно?
     Маргарет не ответила. Она повернулась спиной к сыну и, глядя в окно, сжала в руках триум.

***

     Роберт спустился по лестнице, стараясь, чтобы его шаги звучали мерно и уверенно. Он должен забыть о боли, забыть о демоне. Сейчас ему нужно сосредоточиться.
     Лишь минуты отделяли его от прибытия в Данлорн его самого опасного врага. Гильдии, жаждущей крови. Чтобы выпутаться, понадобится все его умение. Ложь, обман вот самые лучшие его орудия, единственное оставшееся ему средство защиты.
     Дэниел и остальные ждали его в гостиной. Дэниел, Харольд, Уолтер Мауни, Кем Раскелл и Хэл Тэлбот. Все они смотрели на Роберта со странной смесью печали и предвкушения. Харольд, как всегда, хмурился и молчал; но выступил вперед и заговорил Дэниел:
     - Ты выглядишь измученным, Роберт. Трудный был путь?
     - Дожди его не облегчали. К тому же мои собственные раны не давали ехать быстро, - ответил Роберт, следя за тем, чтобы на лице его ничего не отразилось. - Хорошо, что вы приехали.
     Дэниел кивнул:
     - Мы хотели, чтобы ты знал: мы тоже скорбим по Финлею. Какая ужасная трагедия!
     - И еще мы хотели, - добавил Харольд, оглянувшись на остальных, - чтобы ты знал: если тебе понадобится... помощь, мы с тобой. Все мы.
     - Помощь? - нахмурился Роберт. Что они имеют в виду?
     - Он хочет сказать, - пробормотал Дэниел, - что мы тебя поддержим. Несмотря ни на что.
     Несмотря ни на что?
     Ах да. Должно быть, до них дошли слухи. Однако... насколько на них можно положиться? Верят ли они в то, что Финлей колдун? И действительно ли поддержат Роберта, если узнают правду?
     Да. Именно поэтому они и явились дать ему понять, что им нет дела, даже если подтвердится худшее. Искренне тронутый, Роберт мягко сказал:
     - Благодарю вас и за сочувствие, и за предложение помощи. Я передам ваши добрые слова матушке. Что же до остального... - Роберт пожал плечами. Если повезет, они окажутся свидетелями лишь его отказа всерьез рассматривать обвинения, основанные на слухах.
     Провести друзей ему не удалось.
     - Ты в беде, Роберт, - проворчал Харольд, проницательно глядя на него. - Мы здесь, чтобы тебе помочь. Помни об этом.
     У двери произошло какое-то движение, и, обернувшись, Роберт увидел Северина и позади него, взволнованного Аларда Бейна.
     - Простите меня, ваша светлость, но вас желают видеть представители Гильдии.
     - Спасибо.
     Ну вот, его время истекло. Роберт обвел взглядом друзей. Все они смотрели на него, ожидая распоряжений. Имелся лишь один выход, но риск был так велик, что Роберту не хотелось и думать о нем.
     - Дэниел, не сделаешь ли ты кое-что для меня?
     - Конечно! - Глаза молодого человека вспыхнули.
     - Не займешь ли ты моих друзей на несколько минут? Деверин проводит гильдийцев сюда. Скажи им, что я скоро явлюсь.
     - С удовольствием! - Дэниел усмехнулся, и, как ни странно, остальные заулыбались тоже.
     - Мне нужно пойти увидеться с матушкой, - тихо объяснил Роберт. Откуда у них такой энтузиазм? Почему все кажутся такими... довольными?
     - Да не тревожься ты из-за этих гильдийцев, - с ухмылкой сказал Харольд. - Уж мы за ними присмотрим, пока ты не вернешься.
     - Благодарю, - кивнул все еще озадаченный Роберт. Впрочем, времени разгадывать эту загадку у него сейчас не было. Ему обязательно нужно было попасть в часовню до гильдийцев. Жестом, приказав Деверину и Аларду следовать за собой, Роберт прошел по коридору в комнату стражи. Оттуда по узкой винтовой лестнице они спустились в часовню.
     Двери были открыты, солнечные лучи тускнели в полном курений воздухе. Длинный деревянный гроб на носилках был накрыт знаменем Дугласов и окружен высокими свечами. У носилок стояли, опустив глаза, суровые вооруженные часовые, а у дверей сторожил Мика.
     Роберт бросил взгляд на доверенного слугу, потом обернулся к сопровождавшим его воинам:
     - Алард, я хочу, чтобы ты присматривал за солдатами-гильдийцами. Дай мне знать, если они вздумают тут что-то разнюхивать.
     - Мне следует их в этом случае остановить?
     - Нет, - с улыбкой ответил Роберт. - Просто сообщи мне, что они увидят.
     - Слушаюсь, милорд.
     Алард поспешил уйти, и Роберт обратился к Деверину, показав на почетный караул:
     - Пусть часовые несут стражу по обоим концам коридора. Сам ты вернись в зал и по прошествии десяти минут приведи дознавателя сюда. Позаботься, чтобы с ним был еще один гильдиец - но не больше.
     Деверин заколебался на мгновение, потом кивнул:
     - Как прикажете, милорд.
     Как только часовые вышли, Роберт закрыл двери и подозвал Мику.
     - Времени у нас мало, так что придется поторопиться. Помоги-ка мне снять покров.
     Они сняли и отложили в сторону знамя, затем Роберт вытащил кинжал и осторожно поддел крышку гроба. Внутри оказались камни и старые мешки. Сняв крышку, Роберт взглянул на Мику:
     - Мне нужна твоя помощь: никого больше о таком попросить я не могу.
     - Я лягу в гроб, милорд, - сказал Мика, - но ведь я совсем не похож на вашего брата.
     - Совсем не похож, - усмехнулся Роберт. - Но Дженн сделала кое-что, когда мы вызволяли Финлея из темницы. Я не очень представляю себе, как она это сделала, и точно знаю, что не смогу повторить ее трюк. Но единственный способ развеять слухи о колдовстве доказать гильдийцам, что Финлей и в самом деле погиб, и что его тело находится здесь, как и положено. Если повезет, они сочтут, что все разговоры были рождены суеверием.
     - Но что вы можете сделать? К тому же без своего аярна?
     - Думаю, мне удастся сделать так, что ты некоторое время будешь выглядеть как Финлей. Пожалуй, используя наведение иллюзии, можно не сделать тебя невидимым, а придать твоему лицу черты Финлея. Надеюсь, этого хватит, чтобы их убедить.
     - Вы думаете... - пробормотал Мика, забираясь в гроб и осторожно укладываясь поверх камней. Ему еле хватило места. - Значит ли это, что вы не уверены?
     - Именно так. - Роберт положил крышку гроба на место. Сквозь деревянную обшивку голос Мики едва доносился, но все же Роберт разобрал:
     - А если от напряжения вы упадете в обморок, все подумают, что это от горя, верно?
     - Верно. - Роберт накинул на фоб знамя. Из коридора донеслись шаги, и Роберт наклонился к изголовью. - Главное, не пошевелись, когда я открою крышку, умоляю тебя.
     Дверь приоткрылась, огни свечей затрепетали от сквозняка. Роберт дождался, пока Деверин введет гильдийцев, потом повернул к ним суровое сосредоточенное лицо. Осберт! Слава богам! На мгновение Роберту показалось, что вошел сам Вогн.
     - Добрый день, легат.
     - Добрый день, ваша светлость. Какое печальное событие! Я вам очень сочувствую, конечно. - Осберт обошел вокруг гроба, разглядывая знамя с изображенным на нем черным орлом. Гильдиец за последние годы раздобрел, но все же не сделался неуклюжим. За лицом жизнелюбца скрывался острый ум и несгибаемая приверженность к традициям. Тусклые серые глаза и редеющие волосы заставляли некоторых думать, будто Осберт начал сдавать, но сорокалетний гильдиец прекрасно знал, что находится в расцвете сил.
     - Для меня честь, что вы соблаговолили проделать весь этот путь, легат. Вы вполне могли бы ограничиться соболезнующим посланием. Да еще в такую погоду... - Роберт стоял рядом с гробом, переводя взгляд со спутника Осберта на оставшегося у дверей Деверина. Борода почти скрывала лицо воина и не давала возможности прочесть его мысли.
     - Да, погода ненастная не по сезону, надо признать. Вам, должно быть, пришлось преодолеть немало трудностей с таким грузом? - Осберт внимательно следил за Робертом, хоть и пытался это скрыть.
     Да, он, несомненно, полон подозрений.
     - Я вернулся только сегодня, - ровным голосом ответил Роберт. - Пришлось несколько раз останавливаться, да и мои собственные раны не давали ехать особенно быстро.
     - Конечно, - с выражением сочувствия кивнул гильдиец. - Не расскажете ли вы мне, ваша светлость, что же все-таки случилось? Что за несчастье привело к безвременной кончине вашего брата?
     Роберт позволил взгляду задержаться на фобе, потом снова взглянул на Осберта:
     - Для этого вы и приехали? Чтобы меня допросить? И именно теперь! Клянусь богами, легат, я уже почти год как вернулся в Люсару, а вы не нашли лучшего момента, чтобы удостовериться в моей преданности королю!
     Обвинение застало Осберта врасплох, как и рассчитывал Роберт. Гильдиец, направляясь сюда, не думал ни о чем, кроме колдовства. А ведь если никакого колдовства нет и если Роберт действительно, только что привез в родной замок тело брата, а в окрестностях Килфедира не бывал, откуда ему знать о слухах?
     Ах, так, значит, он в неведении... Какая радость!
     - Я приехал сюда по повелению короля, ваша светлость, но не для того, чтобы убедиться в вашей преданности монарху, уверяю вас. Моя задача только выяснить обстоятельства смерти вашего брата. Ходят слухи, ваша светлость... Единственное, чего я ищу, истина.
     - Истина? - поднял бровь Роберт. - Я сам очень хотел бы ее узнать. Все, что мне известно, это что я упал со скалы. Когда я пришел в себя в Элайте, я ничего не помнил о несчастье. Когда на следующий день я все вспомнил, я отправился в лес, в окрестности той скалы, и попытался найти брата. Я решил, что он должен быть где-то поблизости, должен меня искать, возможно, опасаясь, что я погиб при падении. Нашел же я его переломанное тело, застрявшее среди камней в реке.
     В голосе Роберта прозвучала горечь, лишь частично наигранная. Не дав гильдийцу сказать ни слова, он продолжал:
     - Может быть, он упал во время поисков? Или пытаясь меня спасти? Если бы память вернулась ко мне скорее, сумел бы я спасти ему жизнь? Я не знаю этого, легат. Вы ищете истину, но я не могу вам ее сообщить. Хотел бы я, чтобы было иначе.
     Он смотрел в глаза Осберту, сколько посмел, потом намеренно отвел взгляд, чтобы дать тому время задать следующий неизбежный вопрос.
     - Простите меня, ваша светлость, но эти слухи... боюсь, они многим подтверждаются.
     - Что за слухи? - спросил Роберт, не оборачиваясь.
     - Двое лесорубов утверждают, что видели вашего брата в лесу у реки. Они говорят, что он занимался колдовством. Его схватили, но пленник бежал. Я явился сюда, чтобы...
     - Колдовство! В Люсаре! - Роберт резко повернулся. - Уж не сошли ли вы с ума? Что за глупости! Снова какая-то затея проктора? Я же вам сказал, Финлей погиб! Я вытащил его тело из реки собственными руками... Или вы обвиняете меня во лжи?
     - Нет, ваша светлость... - заикаясь, выдавил Осберт, пытаясь вставить хоть слово.
     - Вы не оставите меня в покое, пока своими глазами не увидите доказательств, не так ли? Доказательств, которые могли бы отвезти проктору! Слову каких-то лесорубов вы верите больше, чем моему?
     Осберт глубоко вздохнул, сложил руки на груди и кивнул:
     - Я смогу отмести слухи, если вы позволите мне взглянуть на тело, ваша светлость. Это ведь будет лучше для всех!
     Роберт медленно покачал головой:
     - Для вас - может быть, но не для меня. Это не принесет блага моему дому. Я уже отдал приказание, чтобы гроб не открывали. Я не хочу, чтобы тело брата кто-то видел. Его раны ужасны. Если уж я не позволяю видеть Финлея моим собственным людям, то почему должен позволить это вам? Вы явились сюда всего лишь с подозрениями, основанными на слухах.
     - Я явился еще и с этим. - С видом триумфатора Осберт протянул руку и раскрыл ладонь. Там оказался перстень Финлея. Роберт потянулся к нему, но Осберт отступил на шаг. - Мне очень жаль, ваша светлость, но боюсь, что должен настаивать на расследовании.
     Роберт еще мгновение смотрел на перстень, потом почувствовал, что с ним рядом кто-то стоит: Деверин.
     - Милорд, будет лучше, если вы сделаете уступку легату. Потом мы сможем с миром упокоить лорда Финлея.
     - Да, Деверин, - прошептал Роберт, - ты прав. Деверин счел своим долгом снять полотнище знамени и вынуть скрепы из крышки гроба. Роберт воспользовался этими мгновениями, чтобы сосредоточиться. Его ожидало невероятно трудное дело. Пытаться сделать что-то, чего он никогда раньше не делал, без помощи аярна, в присутствии таких опасных свидетелей... Что, если у него ничего не получится?
     Роберт потянулся в самые глубины своего существа, вызвал перед умственным взором образ Финлея. Крепко удерживая его под своим контролем, он начал вносить изменения: убрал недавно появившийся шрам, добавил синяки, раны, засохшую кровь. Так, теперь торчащие переломанные кости, ужасную рану на горле, бледную посиневшую кожу... Наложить все это на Мику, лежащего в гробу.
     И еще - да простят его боги - запах... запах разложившегося за две недели трупа.
     Деверин со скрежетом сдвинул крышку. Роберт отвернулся. Одновременно и поддерживать иллюзию, и следить за выражением своего лица он не мог.
     Кто-то охнул, потом раздался скрип кожи по камню. Крышка гроба опустилась на место. Деверин не стал заколачивать гвозди; он подошел к Роберту и встал рядом. Только тогда Роберт перестал поддерживать иллюзию, вздохнул и повернулся к Осберту.
     - Простите меня, ваша светлость, - поклонился ему потрясенный гильдиец. Должно быть, подозрения его глубоко укоренились или же он не переносил вида крови. - Мы позволили себе величайшее вторжение в ваши семейные дела. Я знаю, что вас ждут друзья. Я немедленно возвращаюсь в Марсэй. Благодарю вас за проявленное терпение.
     Роберт дождался, пока гильдиец, пятясь, не достиг двери.
     - Осберт!
     - Да, ваша светлость?
     Подойдя вплотную к легату, Роберт бросил:
     - Я хочу, чтобы перстень брата был мне возвращен. Его следует положить в гроб вместе с телом.
     Осберт заколебался, но что он мог поделать?
     - Конечно, ваша светлость. - Отдав перстень Роберту, он вместе со своим спутником покинул часовню. Как раз в этот момент солнце выглянуло из-за тучи и озарило коридор.
     - Проследи, чтобы они убрались отсюда, Деверин.
     - С радостью, милорд!
     Прежде чем выпустить Мику из гроба, Роберт плотно закрыл дверь. Ему нужно было сразу же вернуться к друзьям и уверить их, что помощь не требуется. Потом, после погребальной церемонии, он отправит их по домам... Чем меньше людей окажется причастие к этому безумию, тем лучше.
     Мика с улыбкой выпрыгнул из гроба:
     - Сработало!
     - Да, как ни странно. Мне, хоть и ненамеренно, помог Деверин.
     - Да я не об этом! Вы не упали в обморок. Я же вижу, даже особого напряжения не потребовалось.
     Роберт замер на месте, глядя на Мику.
     - Не потребовалось... Совсем не потребовалось.
     Мика, неожиданно почувствовав необыкновенное облегчение, довольно потер руки.
     - Вам никакой аярн больше не нужен, господин! Вы теперь совсем как Дженн. Вот поэтому Ключ его и разбил! А может быть, вы и никогда в аярне не нуждались.
     Глядя на перстень у себя в руке, Роберт не смог сдержать улыбки.
     - И почему это ты всегда обо всем догадываешься раньше меня? Что мне мешает?
     - Потому что я не колдун, милорд.
     - Остается только поблагодарить за это богов, - рассмеялся Роберт. - Будь ты колдуном, ты был бы абсолютно несносен.

ГЛАВА 5

     - Вы только посмотрите на него! - прошипел Хильдерик. - Прыгает вокруг короля, как голодная собачонка в надежде на объедки. МакКоули все еще томится в тюрьме, а Брому и дела мало. Меня просто тошнит от него!
     Годфри отошел от окна, из которого был виден недавно воздвигнутый эшафот, и обвел взглядом зал, чтобы проверить: не слышал ли кто полных яда слов старика. К счастью, на этот раз рядом никого не было. Несмотря на это, Годфри понизил голос:
     - Будьте осторожны в том, что говорите, брат мой. Среди собравшихся есть такие, кто готов донести королю о любой мелочи, лишь бы укрепить собственное положение при дворе.
     Хильдерик хмыкнул и сцепил пальцы под нагрудником. Лицо его, впрочем, оставалось хмурым. Годфри обеспокоенно посмотрел на старика, потом стал разглядывать остальных. Зал был наполовину заполнен придворными, богатыми купцами, гильдийцами и церковниками. Все они собирались выйти и наблюдать за казнью, как пожиратели падали, готовые терзать останки своего менее удачливого собрата. В дальнем конце зала рядом с троном стоял Селар, величественный в пурпуре и золоте. Его окружали высшие сановники, в их числе Вогн и Бром, жаждущие подхватить любое слово владыки и кинуться его исполнять. Советник Нэш выделялся в этой толпе скромной одеждой и сосредоточенным взглядом. Он молчал, ни с кем не разговаривал, но Селар все время помнил, что тот рядом. Это было заметно по быстрым взглядам, которые бросал король, и по легкому движению бровей Нэша в ответ.
     - Они стали очень близки, эти двое, - пробормотал Годфри. Если повезет, удастся отвлечь внимание Хильдерика от Брома. - Правда, пока трудно судить, оказывает Нэш хорошее влияние или дурное.
     - Кто, гильдиец? - яростно бросил Хильдерик, сведя белые брови. - Как может его влияние быть хорошим?
     - Вы слышали его отчет совету. Он сказал, что не обнаружено достоверных свидетельств, что в Люсаре вновь оживает колдовство. Будь на его месте Вогн, он уже скликал бы отряды для священной войны. Только представьте себе, сколько людей было бы схвачено и сожжено, сколько оклеветано.
     - Осберт еще не вернулся из Данлорна и даже не прислал донесения. Он может привезти настоящие доказательства.
     Годфри медленно покачал головой:
     - Сомневаюсь. Даже если и было что-то, Роберт слишком умен, чтобы попасться. Будь он неосторожен, он не выжил бы.
     Хильдерик с подозрением посмотрел на Годфри:
     - Значит, вы верите, что слухи не беспочвенны?
     - Я верю в богов, брат мой, - поспешил ответить Годфри. - Все остальное только предположения.
     - Предположения или нет, - проворчал Хильдерик, поворачиваясь к дверям, в которые входила королева со своими дамами, - в одном сомнений быть не может: Селар намерен идти до конца барон Блэр умрет сегодня как предатель, и ни боги, ни слухи о колдовстве не спасут его.

***

     Джордж, граф Кандар, занял обычное место справа от короля. На возвышении напротив эшафота были и другие придворные, но он не обращал на них внимания. На площади толпились горожане, толкаясь и споря из-за мест, откуда будет лучше видно казнь. Шум стоял ужасный; в жарком воздухе воняло помоями.
     Кандар бросил взгляд на короля. Селар выглядел усталым, но ничуть не утратившим решительности. Во дворце шептались, что он в последнее время плохо спит и слишком часто напивается. Но это длилось всего неделю, и Кандар не видел причин тревожиться. О настроении Селара часто бывало трудно догадаться, и в этом была одна из причин того, что все, жившие во дворце, так его боялись. Никогда нельзя было предвидеть, что придет в голову королю.
     Только одно никогда не менялось: отношение Селара к Розалинде, его супруге.
     Зная, что за ним наверняка наблюдают, Джордж кинул на королеву, сидящую рядом с королем, лишь беглый взгляд. Он видел прелестное лицо в профиль; губы Розалинды были сжаты, щеки горели. В карих глазах отражалась преодолевающая страх решительность. Не замечая криков толпы, королева прижимала к себе детей, словно боясь, что их у нее отнимут. Кенрик с безразличным видом сидел у ног матери, а Галиену она держала за руку. Так тихо, что ее могли слышать только те, кто стоял совсем рядом, Розалинда обратилась к Селару:
     - Умоляю вас, господин мой, перемените решение. Ваши дети не должны быть свидетелями казни. Они еще слишком малы.
     Селар почти не обратил на нее внимания.
     - Перестаньте, мадам. Мне было четыре года от роду, когда я впервые увидел, как четвертуют человека. Мне это не принесло вреда.
     - И в последующие годы вас не мучили кошмары, сир? - Теперь Селар взглянул ей в лицо; Розалинда смутилась, но дрожащим голосом продолжала: - Сир, эта толпа научит ваших детей видеть в страдании игрушку, развлечение. Неужели вы хотите, чтобы именно этому они научились?
     Джордж сглотнул, еле осмеливаясь дышать. Королева бросила королю вызов, вызов, какой только Данлорн в прошлом осмеливался ему бросать.
     И только ему это сходило с рук.
     Селар стиснул запястье Розалинды, с силой прижав его к подлокотнику кресла. Розалинда охнула, но высвободить руку не смогла. Селар наклонился к королеве, глаза его пылали еле сдерживаемым гневом.
     - Не забывайтесь, мадам. Предатель покушался на трон, который ваш сын в один прекрасный день унаследует. Кенрик должен увидеть казнь. Они оба останутся здесь, а от вас я не желаю больше слышать ни слова. Ослушаетесь меня - и вы разделите эшафот с Блэром.
     Селар отпустил Розалинду и отвернулся, а Джордж с трудом подавил желание утешить бедняжку. Она сидела, выпрямившись и глядя прямо перед собой, и казалась такой одинокой и испуганной... После всех тех лет, что Селар подобным образом обращался со своей королевой, она все же находила мужество противостоять ему, хотя оружием ее были лишь слова, а наказание всегда бывало жестоким.
     Ради детей Розалинда постаралась справиться с собой. Внимание Джорджа привлекло движение, начавшееся на противоположной стороне площади. Стражники вели Блэра. Руки его были связаны, но голову пленник держал высоко. Впереди шел священник, бормоча молитву о милосердии к проклятым:
     - О благословенные боги, посылающие молнию и гром, молим вас простить нам наши гнусные грехи. Мы совершили величайшие преступления против установленных вами законов, но да смилуетесь вы над нами и примете наши души...
     Судя по выражению его лица, Блэр ни о чем молить, не собирался. Его не задевали издевательства и проклятия толпы. Когда осужденного поставили на вершине помоста под виселицей, Селар встал и поднял руки, призывая к тишине:
     - Руперт, барон Блэр, вы признаны виновным в измене. Самое тяжкое преступление должно повлечь самое суровое наказание. Измена вдвойне мерзкое преступление, потому что является не только нарушением клятвы, данной перед лицом богов, но и покушением на права вашего сюзерена. Такое предательство обнаружить нам было очень горько. Мы предпочли бы остаться вашим другом, а не стать палачом. С тяжелым сердцем объявляем мы приговор и молим богов быть милостивыми к вашей душе.
     С этими словами Селар кивнул стоящему рядом с Блэром палачу в черном капюшоне. Тот накинул на шею старому барону петлю и отошел в сторону. Снова начал молитву священник, и толпа подхватила ее. Потом подпорка была выбита, и Блэр задергался в воздухе. Толпа издала рев.
     Взгляд Джорджа обратился на Розалинду. Она была бледна и напряжена, руки ее были стиснуты так, что ногти вонзились в ладони. Сидящие рядом с ней дети не сводили глаз с разыгрывающейся перед ними сцены.
     Палач перерезал веревку, не дав Блэру задохнуться. Толпа снова разразилась воплями и издевательствами, когда Блэра растянули на помосте для следующей части казни. Палач поднял тяжелый топор и показал его зрителям, потом вонзил в живот Блэру. Из огромной раны брызнула кровь. Крики стали истерическими, когда палач принялся вырывать внутренности и показывать их толпе. И тут раздался пронзительный крик ребенка.
     Никто, кроме окружавших королевскую семью придворных, его не услышал, а если бы и услышал, то не обратил бы внимания. Джордж кинулся к Розалинде. В ее объятиях, пытаясь спрятаться от кошмарного зрелища, билась Галиена. Она снова и снова вскрикивала, умоляя отца остановить казнь, пощадить Блэра, и Розалинда ничего не могла сделать, чтобы заставить девочку замолчать.
     - Уберите ее отсюда! - прошипел Селар, но когда Розалинда поднялась, бросил на нее угрожающий взгляд. - Нет, не вы, мадам. Вы останетесь вместе с моим сыном.
     Розалинда хотела возразить, но Джордж мягко коснулся ее плеча. Королева обратила на него полные слез глаза.
     - Позвольте мне забрать ее.
     Розалинда с благодарностью передала девочку графу, и Галиена тут же вцепилась в него. Джордж поспешно спустился с возвышения, торопясь унести ребенка туда, где не было бы ничего видно. Рыдания девочки стали хриплыми, она судорожно глотала воздух и внезапно, прежде чем Джордж внес ее во дворец, обмякла у него на руках. Он остановился, чтобы удостовериться: Галиена еще дышит, и поспешил дальше.
     К тому времени, когда он добрался до покоев королевы, нянька уже ждала его. Однако Джордж не торопился отдавать Галиену. Он придвинул ногой к камину удобное кресло и опустился в него, положив голову девочки себе на плечо. Нянька молча ждала в углу. Так Джордж и просидел, держа в объятиях Галиену, пока, наконец, не вернулась Розалинда.
     Ее сопровождал Селар и чуть ли не половина придворных. И все же Джордж продолжал укачивать Галиену, пока сама Розалинда не забрала ее. Только потом он встал с кресла, размял затекшие руки, поклонился и вышел из комнаты. Он долго стоял в одиночестве на площадке лестницы, глядя в забранное решеткой окно. Неожиданно его руки начали дрожать, и Джордж с изумленной улыбкой взглянул на них, как будто видя в первый раз. Крепко переплетя пальцы, чтобы унять дрожь, Джордж продолжал ждать.
     Вскоре из покоев королевы вышел Селар в сопровождении Вогна, Ичерна и Нэша, выражавших радость по поводу того, что Галиена пришла в себя. Джордж не сказал ничего, только твердо посмотрел в глаза королю.
     Через мгновение Селар отвел взгляд и прошел мимо, отвечая на какие-то слова Вогна. Не обращая больше внимания на Джорджа, он вместе с придворными удалился прочь. Джордж медленно повернулся к двери, ведущей в покои Розалинды. Он долго рассматривал эту дверь, запоминая каждую трещинку на дубовой панели, каждый гвоздь. Потом с глубоким вздохом побрел по длинному коридору к собственным апартаментам.

***

     - Ты шутишь! - воскликнула Валена. - А что случится, если Осберт, когда вернется, привезет доказательства? Что ты скажешь Селару, если Осберт донесет о твоей попытке скрыть истинное положение вещей? Ты отправишься на эшафот следом за Блэром!
     Нэш сидел за столом напротив нее, сложив руки перед собой. В маленьком домике было тихо: толпа, наконец, разошлась. Шум празднества длился долго, терзая уши тех, кто жаждал тишины. Теперь, перед самым рассветом, лишь церковные колокола сзывали на утреннюю молитву благочестивых прихожан.
     - Дело не в доказательствах, моя дорогая, - спокойно ответил Нэш. - Главное в том, удастся ли мне убедить Осберта не представлять их королю. Мне кажется, я смогу этого добиться. Осберт жаждет моей поддержки, и, думаю, подыграет мне. В стране уже было несколько арестов по обвинению в колдовстве. После произнесенной Вогном на прошлой неделе подстрекательской речи можно ожидать начала священной войны против колдунов. Нельзя позволить делу зайти так далеко, чтобы оно стало неподвластно мне. Если Вогну, удастся добиться своего, все мы окажемся в опасности. Нам придется затаиться, мы лишимся, возможности действовать: ведь за каждым нашим шагом будут следить. Нет. Никакие доказательства не должны быть представлены. Если потребуется, я наложу на Осберта Печать, каковы бы ни были последствия.
     - А если Осберт вернется без доказательств?
     - Что ты имеешь в виду?
     - Что, если Данлорн говорил правду и его брат вовсе не колдун? Предположим, что Финлей и, правда, погиб: тогда, должно быть, лесорубы поймали совсем другого человека - колдуна достаточно могучего, чтобы бесследно исчезнуть из тюрьмы. Финлей это или нет, все равно нам предстоит иметь дело со зловредным колдуном, сила которого нам неизвестна; теперь, когда он скрылся, у нас нет никаких указаний на то, кто это такой. Как же нам его поймать? И как мы можем продолжать свое дело, пока сомнение не разрешится? Как можем мы быть уверены, что Враг не появится рядом, и готовый, и способный нас остановить?
     - Ни в чем мы не можем быть уверены, - рассеянно ответил Нэш. Очень трудно мыслить четко, когда Валена вот так наклоняется над столом... Уж слишком к лицу ей черное платье, подчеркивавшее белизну нежной кожи, блеск несравненных глаз. Даже теперь, после всех этих лет, Валена была способна отвлечь его от самых важных дел. Нэш всегда гордился своей победой над человеческой слабостью: ему удавалось держать в узде свои чувства и в то же время позволять себе чувственные наслаждения. Для этого требовалось поддерживать ненадежное равновесие, балансировать на краю...
     Да, выбор, чреватый опасностью.
     - Долго ли еще все это продлится? - Валена встала, подошла к окну и распахнула ставни. Небо за окном хранило унылый синевато-серый оттенок. - Когда ты привез меня сюда, ты уверял, что тебе понадобится всего лишь год для того, чтобы получить нужное. Год давно прошел, а ты так же далек от того, чтобы проникнуть в тайную библиотеку Вогна, как и раньше. Разве можешь ты надеяться найти Ключ, если доступа к книгам так и не получил? Что даст тебе поддержка Селара и даже всей его армии, если ты и представления не имеешь, где искать?
     Нэш спокойно улыбнулся.
     - Времени на поиски библиотеки еще вполне достаточно. Сначала нужно заняться более важными вещами. Ты, моя прелесть, слишком быстро отчаиваешься. Да, возможно, нам потребуется больше времени, чем я думал, но мы уже многого достигли. Вогн нуждается во мне: я шпионю для него за Селаром. Селар нуждается во мне: я шпионю для него за Вогном. Ни один из них не знает, что же происходит на самом деле. Когда я буду готов нанести удар, никто из них не сможет мне помешать. К тому же, возможно, мне удастся устранить Вогна и поставить на его место Осберта. Тогда все станет гораздо проще.
     - Но когда же все это произойдет? - бросила Валена, оборачиваясь к Нэшу. - Меня уже тошнит от этого дома и его жителей. Ты не разрешаешь мне видеться ни с кем, кроме твоих мальчиков, - да и их ты мне не позволяешь тронуть. До чего же я ненавижу этот дом, куда ты можешь приходить лишь тайно, под покровом ночи! Когда мы, наконец, начнем действовать, Нэш? Когда?
     - Что ты предлагаешь? В нашем деле нельзя торопиться, тебе это известно.
     - Позволь мне хоть что-то делать. Если ты сам не можешь подобраться к библиотеке, разреши мне заняться Вогном.
     Нэш усмехнулся и покачал головой:
     - Он, знаешь ли, принес обет безбрачия и не подпустит тебя к себе так близко, чтобы тебе удалось его соблазнить.
     Валена огорченно махнула рукой.
     - Тогда позволь мне отправиться в Элайту. Ты сам говорил много раз, что нужно многое подготовить, прежде чем девочка сможет занять подобающее ей место. Я могла бы заняться этим. Она никогда раньше меня не видела и ничего не заподозрит. Я могла бы с ней подружиться.
     - Нет... - начал Нэш и замер, почувствовав неожиданное прикосновение к своему рассудку, незнакомое и пугающее.
     - Что случилось? - прошептала Валена.
     Нэш поднялся и подошел к окну. Сосредоточившись, он окинул колдовским взглядом умытый утренней росой город, пытаясь найти источник ощущения... Прикосновение возникло вновь, то более настойчивое, то ускользающее разведка, только и всего. Где-то рядом был искатель, знавший, что именно ищет.
     - Мне кажется, мы нашли того самого зловредного колдуна, о котором говорили, - улыбнулся Нэш. Прикосновение неожиданно прекратилось - скользнуло прочь, продолжая поиск. - Ты что-нибудь почувствовала?
     - Нет.
     - Значит, это не был один из твоих братьев-малахи. Замечательно! - Нэш удовлетворенно усмехнулся. - Он облегчил нам задачу. Теперь не придется его искать, он здесь, в Марсэе.
     - Но ведь тебе не удалось точно определить место?
     - Точно не удалось. Но я знаю, откуда начать поиски, и к тому же нет нужды куда-то мчаться. Я просто дождусь, когда он попытается еще раз. - Нэш снова рассмеялся и обнял Валену. - Думаю, он снова возьмется за свое в сумерки. Тут-то я его и поймаю!

***

     Розалинда сидела у постели дочери и держала ее за руку. Только теперь, когда в окна уже заглядывал рассвет, девочка, наконец, уснула спокойно. Лоб ее был покрыт потом, но, по крайней мере, она не металась больше от мучительных кошмаров. Светлые волосы, разметавшиеся по подушке, спутались; утром Розалинда расчешет их, а пока нужно дать ребенку отдохнуть.
     Сама Розалинда не ощущала усталости. Она рассеянно смотрела на встающее за дальними холмами солнце. Разве можно так обращаться с чувствительной, робкой девятилетней девочкой! Впрочем, Кенрик, которому было всего семь, не испытывал никаких неприятных последствий оттого, что видел казнь. Он спокойно наблюдал за мучениями жертвы, а потом радовался похвалам отца. Чем больше Селар превозносил стойкость Кенрика, тем более самодовольным становился мальчик. Скоро отец и сын станут неразлучны...
     В дверь тихо постучали, и в спальню скользнула Самах. Покрывало, обычно скрывавшее ее длинные русые волосы, было откинуто, а милое лицо разрумянилось.
     - Уснула, наконец? - прошептала Самах, подходя ближе.
     - Спит уже час. Как Кенрик?
     - С ним все прекрасно. Думаю, он уже скоро проснется и примется за обычные шалости.
     Розалинда вздохнула:
     - Как жаль, что тебе придется уехать. Я понимаю, что твое призвание монашеская жизнь, но я эгоистична и предпочла бы, чтобы ты осталась здесь, со мной. Как было бы хорошо, если бы ты помогла мне с детьми! Им так нужны твоя любовь и доброта...
     Самах опустилась на колени рядом с Розалиндой и взяла ее за руку.
     - У них есть ты, сестрица, любящая мать.
     - О боги, - вздохнула Розалинда. - Долго ли еще так будет? Через несколько лет он выдаст Галиену замуж и отошлет прочь. Кенрик покинет детскую, и мое влияние на него прекратится; Селар превратит его в собственное подобие. Что станется с нашей любимой Люсарой, когда на троне окажется еще один король, которому нет дела до народа?
     - Но ведь в Кенрике течет кровь люсарца. Может быть, он не станет, похож на отца.
     - Селар позаботится об этом, поверь, так повелось еще со времен его отца. Злобный тиран всегда вырастит себе на смену такого же сына. Селар копия своего отца, так что ждет моего мальчика? - Розалинда помолчала и отвела со лба Галиены прядь волос. - Мне, наверное, следовало бы больше стараться завоевать благосклонность Селара тогда, давно, когда я еще имела такую возможность. Данлорн прекрасный пример того, чего можно добиться таким способом. Будь я посообразительнее, я действовала бы так же. Но я была тогда молода и наивна, понятия не имела о том, как нужно бороться за выживание. Теперь слишком поздно мне пытаться остановить Селара.
     - Может быть, это от тебя и не потребуется, - ответила Самах, пытаясь утешить сестру и дать ей надежду. - Может быть, народ поднимется против него. Так и случится, если только во главе встанет человек, которому народ верит.
     Розалинда покачала головой:
     - Есть только один человек, за которым пошли бы люди, - а он никогда не нарушит клятвы. И даже если Селар будет, свергнут, что тогда ждет моего ненаглядного сына? - Стиснув руку Самах, Розалинда вздохнула. - Нет. Боюсь, что ни для кого из нас надежды нет.

***

     Годфри вышел из кельи и ступил на нагретую солнцем траву. Медленно подойдя к каменной скамье, он опустился на нее, по привычке спрятав руки в рукавах сутаны.
     С Хильдериком все труднее иметь дело. Даже сейчас, по прошествии времени, в ушах Годфри все еще звучали гневные крики старика по поводу проповеди, произнесенной Бромом. На следующий же день после казни Блэра епископ выбрал темой проповеди греховность измены, и этого было достаточно, чтобы Хильдерик впал в неукротимую ярость. Многие священнослужители слышали его громогласные проклятия и угрозы. Теперь уже арест старика был неминуем и весьма скорый арест. Когда-то могучий разум был ослеплен ненавистью, и ненависть неизбежно должна была погубить Хильдерика.
     Годфри чувствовал, что бессилен остановить архидьякона. Чем больше он старался успокоить Хильдерика, тем большая пропасть разверзалась между ними. После сегодняшнего разговора старик, наверное, и слушать его больше не захочет.
     Годфри вздохнул и, запрокинув голову, стал смотреть на легкие облачка, скользящие по небу. Если бы только был какой-то способ освободить МакКоули, но до сих пор от Пейна не было никаких вестей. Да если бы они и появились, доверять Хильдерику теперь уже было нельзя.
     Будь он проклят! Почему, после всех этих лет совместной с Даунхоллом борьбы против тирании Селара Хильдерик выбрал именно этот момент, чтобы сломаться?
     - Простите меня, отец мой. Мне жаль, что приходится вас тревожить.
     Годфри обернулся и обнаружил, что позади скамьи стоит отец Джон.
     - Что-нибудь случилось? - пробормотал Годфри, жестом подзывая его ближе.
     Джон обошел скамью и встал перед Годфри, стиснув перед собой руки. Прежде чем заговорить, он помялся, словно выбирая подходящие слова.
     - Нет, дьякон... но отец Хильдерик... О нем тревожатся многие братья. Я тоже обеспокоен.
     Годфри кивнул:
     - И я. Вы ведь знаете: я пытался его остановить, но он не желает меня слушать, да и никого другого тоже. Мне кажется, что он в определенном смысле намеренно навлекает на себя опасность. Иногда такое действие на человека оказывает чувство вины.
     Джон нахмурился.
     - Разве не возможно, чтобы Селар освободил МакКоули? Прошло ведь столько времени, и никакие обвинения против него так и не были выдвинуты. Селар может счесть, что положению Брома уже ничто не угрожает, и не станет опасаться противодействия со стороны МакКоули.
     - Дело не в противодействии, Джон. Есть неоспоримый факт: МакКоули помазанный епископ и останется им до самой смерти. С этим Селар ничего поделать не может. Самое большее, на что он может рассчитывать, это что МакКоули добровольно сложит с себя священнический сан, а оба мы знаем, что такого он никогда не сделает.
     - Тогда почему же Селар до сих пор ничего не предпринял?
     - Потому что в этом нет нужды, - пожал плечами Годфри. - Зачем подбрасывать дрова, если котелок и так кипит?
     Джон молча обдумал услышанное, потом с загадочным выражением лица сел рядом с Годфри на скамью.
     - Дьякон, будет ли мне позволено со всем смирением сделать предложение?
     - Если у вас есть хоть какая-нибудь идея о том, как заставить Хильдерика молчать, буду, счастлив ее услышать.
     Джон твердо взглянул в глаза Годфри; его обычная кротость на мгновение исчезла.
     - Прошло много лет с тех пор, как Хильдерик совершал паломничество.
     Сердце Годфри на мгновение замерло. Он с трудом удержался от того, чтобы не вскочить на ноги.
     - Архидьякон Френсис, - продолжал Джон, - провел шесть месяцев в уединенном монастыре в прошлом году и появился только на похоронах Даунхолла. Архидьякон Олер за год до того отсутствовал четыре месяца. Хильдерик отказывался от паломничества, ссылаясь на то, что из-за болезни Даунхолла у него слишком много работы. Теперь же...
     - Бром с каждым днем передает все больше дел, которыми занимался Хильдерик, другим. Клянусь сердцем Минеи, вы гений, отец Джон! - Годфри выпрямился на скамье. - Скажите, куда в последний раз совершал паломничество Хильдерик?
     - В монастырь Святого Аустелла, в западных краях.
     Годфри медленно наклонил голову и даже улыбнулся:
     - Чудесно. Я совершенно согласен с вашим планом, отец Джон. Хильдерику давно пора и отдохнуть, и предаться размышлениям. Думаю, что после стольких лет трудов ему понадобится не меньше шести месяцев... по крайней мере... - Нет. Лучше ничего не говорить Джону о планах Пейна.
     Поднявшись на ноги, Годфри одобрительно улыбнулся молодому священнику.
     - Я шепну словечко Олеру. Он сумеет предложить Хильдерику паломничество так, что старик не сможет отказаться. Если вы нам поможете, через две недели Хильдерика не будет в столице.
     Отец Джон тоже встал, и Годфри добавил:
     - Думаю, вы спасли жизнь нашему общему другу.

***

     Мердок подал Айн плащ, и женщина закуталась в его теплые складки. Лето шло к концу, и ее старые кости требовали защиты от холода. Затянув завязки под подбородком, Айн повернулась к Мердоку:
     - Я не особенно долго буду отсутствовать. В городе все еще неспокойно после вчерашней казни. На улицах слишком много зевак, а это затруднит мою работу.
     - Лучше бы тебе отдохнуть пару денечков, прежде чем браться за дело, - ответил ей Мердок. - Я знаю, ты могучая искательница, но даже тебе требуется сон. Бен все еще не пришел в себя, а ведь он на тридцать лет тебя моложе.
     - Бен не пришел в себя потому, что вчера вечером шатался по тавернам и пил, - с лукавой улыбкой пробормотала Айн. - Я его не виню - ведь это его первая поездка в Марсэй, - но пока он развлекался, я спала. Признаю: встала я рано, но потом целый день отдыхала; так что не тревожься, Мердок. Сегодня утром я ничего не обнаружила, так что следует попытаться еще раз. Я вернусь через пару часов, не больше.
     Мердок открыл перед Айн дверь, и она вышла из теплой и уютной лавки портного. Свернув налево, колдунья пошла вниз по переулку в сторону главной площади. Сейчас, когда наступили сумерки, улицы, были почти пусты. Позже, когда горожане начнут искать развлечений, народу станет больше.
     Айн пересекла широкую площадь и двинулась по гораздо более людной улице, тянувшейся вдоль городской стены. Здесь селились купцы и ремесленники, и по обеим сторонам теснились лавки. Именно в таком окружении стал бы скрываться неизвестный колдун: в человеческом водовороте ему легко было бы остаться незамеченным. Хотя Дженн ощутила соприкосновение с чужой колдовской силой в замке, не было никаких оснований считать, что там и живет тот, кого ищет Айн. К тому же спешить ей было некуда. Ведь всем известно, что обследовать такой большой город от стены до стены быстро невозможно.
     Улица стала круто спускаться к одним из ворот в городской стене, потом повернула к замку. Справа открылся проход во дворик, посередине которого виднелся колодец, а с обеих сторон - двери таверн. Ни в одной из них не было особенно много посетителей, хотя по улице и сновали горожане. Да, вполне подходящее место.
     Айн вошла во двор и помедлила около колодца. Повернувшись спиной к домам, она опустила левую руку и позволила аярну выскользнуть из пальцев, а потом ногой подвинула камешек к колодцу: там никто не обратит на него внимания. Потом она вошла в ближайшую таверну и за серебряную монетку получила в свое распоряжение единственную в заведении отдельную комнату, окна которой выходили во двор. Хозяин принес ей кувшин эля и миску похлебки, но еда Айн не интересовала. Как только за хозяином закрылась дверь, Айн села у окна и сосредоточилась на аярне.
     Сколько лет она этим занимается! Сколько новичков она, таким образом, обнаружила! Айн было всегда так легко дотянуться до камушка и направить через него свои чувства, создать вибрацию, которую только колдун способен ощутить. Под этим искусным воздействием колдун отправится искать источник вибрации и ничего не найдет; однако поиск покажет его тому, кто наблюдает. Сейчас, когда Айн прибегла к знакомому приему, перед ней одно за другим промелькнули лица тех, кого она нашла. Больше полусотни... Только Роберт нашел ее сам, без ее участия, и то лишь из-за случившегося с ним несчастного случая.
     Милый Роберт! Если бы только он послушал ее, если бы поверил ее словам, доверился ей! Тогда ему не пришлось бы нести ужасную тяжесть в одиночку. Она так рада была бы помочь ему, поддержать...
     А теперь вряд ли она еще когда-нибудь с ним увидится. Конечно, Роберт едва ли обратит внимание на изгнание из Анклава, если ради достижения своей цели захочет вернуться. Уилф джабир, но на самом деле он бессилен помешать Роберту явиться в Анклав. На ворота могут быть наложены чары, не дающие войти определенному колдуну, но только не Роберту.
     Нет, единственное препятствие его возвращению Ключ. В нем Роберт видит врага. Он уверен, что Ключ противостоит ему еще с тех пор, как он явился в Анклав девятилетним мальчиком. Роберт не пожелает вновь к нему приблизиться.
     Айн вздохнула и потянулась к кувшину с элем, одновременно с помощью аярна продолжая поиск. Сделав большой глоток, она снова оглядела темный двор. К колодцу приближалась мать с двумя детишками. Они наполнили водой ведра и исчезли в доме напротив. Потом к колодцу подошел мужчина. Стянув с правой руки перчатку, он поднял бадейку и глотнул воды; потом бадейка с плеском упала обратно в колодец.
     Прежде чем снова надеть перчатку, человек наклонился и поднял с земли маленький камешек.
     Айн вскочила на ноги. Откуда он мог знать, что это такое? Человек пристально смотрел на аярн, поворачивая его в руках. Теперь Айн почувствовала его силу, подавлявшую ее, заставлявшую ее сердце бешено колотиться, а голову - кружиться. Должно быть, это тот, кого она ищет!
     Человек повернулся и оглядел дом, в котором располагалась таверна. Совсем ничем не выделяющееся лицо с аккуратно подстриженной бородкой и черными провалами глаз. Синий плащ не позволял разглядеть подробно высокую худую фигуру. Человек улыбнулся.
     Айн отшатнулась от окна. Дыхание зла, коснувшееся ее, было почти невыносимым. Роберт предостерегал ее, но она не послушала... Что ж, теперь это не имеет значения. Теперь она знает, как выглядит этот человек. С помощью Мердока она сможет выяснить, кто он такой, и тогда совет решит, как поступить. В любом случае сейчас ей нужно исчезнуть. Если этот колдун достаточно могуществен, чтобы точно определить, где спрятан аярн, значит, он много сильнее Айн, может быть, даже сильнее, чем Роберт.
     Айн завернулась в плащ и двинулась к двери. Однако, распахнув ее, она обнаружила, что там кто-то стоит, загораживая проход. Молодой человек, белокурый, красивый, но с абсолютно ничего не выражающим лицом. Он сделал шаг вперед, заставив Айн попятиться. Женщина наткнулась на стол и чуть не упала, но молодой человек ничего не сказал. Он просто ждал.
     Мгновением позже к двери подошел темноволосый незнакомец. Он остановился у притолоки, и его издевательская улыбка заставила сердце Айн болезненно сжаться. Человек осторожно прикрыл дверь, потом повернулся к Айн и медленно пересек комнату. Айн пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в стену; грудь ее вздымалась, воздуха не хватало. Темноволосый незнакомец перестал улыбаться и поднял руку: между пальцами был зажат ее аярн.
     Айн в панике оглянулась на окно. Если бы ей удалось выброситься, может быть, она могла бы спастись... однако взгляд незнакомца приковал ее к месту, как взгляд змеи птичку. И тут этот ужасный человек снова улыбнулся, стиснул пальцы, и неожиданно аярн треснул и рассыпался в пыль.
     Айн вскрикнула. Все ее тело, словно молния, пронзила ужасная боль. Айн отчаянно пыталась удержать ускользающее сознание, но все заволокла непроницаемая тьма, и женщина без чувств рухнула на пол.

ГЛАВА 6

     Дженн сидела на склоне холма и смотрела на коров, щипавших траву на залитом солнцем пастбище. Над головой девушки проплывали пухлые облака и исчезали за острыми скалами, окружающими плато на вершине Голета. Кое-где в сером камне виднелись черные дыры туннелей, в каждый из которых вели двойные деревянные двери.
     Дженн обхватила руками колени. Камень, к которому она прислонилась, был холодным, и даже теплые солнечные лучи не могли согреть девушку.
     Дженн оглянулась и увидела приближающегося Финлея; молодой человек был полон энергии и целеустремленности.
     - Ты избегаешь меня, - сказал он Дженн.
     - Разве?
     Вялый ответ заставил Финлея помедлить. Он опустился на траву рядом с Дженн и стал смотреть на коров.
     - Хорошо ли ты спала?
     - Не особенно.
     Финлей помолчал, все еще не глядя на Дженн. Потом он заговорил:
     - Знаешь, Дженн, мне очень жаль... Жаль, что я втянул тебя в это, но на самом деле у меня не было выбора. Роберт...
     - Роберт сказал тебе, что мне можно доверять, да, я знаю, - нахмурясь, пробормотала Дженн. Долгая ночная дорога, жестокая схватка с Уилфом, беспокойный сон совсем лишили ее сил. Последнее, чего она сейчас хотела бы, было препирательство с Финлеем.
     Последовало еще одно долгое молчание. Однако Финлей, по-видимому, был твердо намерен добиться своего.
     - Дженн, может быть, мне и не следовало бы спрашивать, но... Что происходит между тобой и Фионой? Есть что-то, что мне следовало бы знать?
     - Что, например?
     На этот раз Финлей промолчал; он просто повернулся к Дженн и стал ждать ответа. Ну что ж...
     - Да. Кое-что происходит, но не думаю, что тебе приятно будет об этом услышать.
     - И все-таки?
     Теперь уже Дженн пришлось посмотреть на Финлея. Откуда у него неожиданно появилось такое терпение? Дар небес?
     - Я нисколько не сомневаюсь, что Фиона превосходная учительница и по-своему очень умелая, но, по правде сказать, она доводит меня до бешенства.
     Финлей улыбнулся в ответ на эти слова:
     - Меня тоже. Но ведь дело в чем-то еще? Дженн пожала плечами:
     - Она показала мне, как налагать предупреждающее заклинание, и немного улучшила мои умения искательницы, но ничему важному - вроде наложения Печати или создания иллюзии - научить меня она не в состоянии. А события развиваются так, что мне обязательно нужно знать, как это делается.
     Финлей спокойно кивнул:
     - Я поговорю с Патриком. Он лучший из известных мне учителей. Или я мог бы попробовать и сам... Но разве... разве нет какой-то другой причины, заставившей тебя приехать сюда сейчас?
     - Есть. - Дженн почувствовала, что не в силах смотреть в глаза Финлею, и снова отвернулась, подставив лицо прохладному ветерку.
     - Нам нужно все обсудить, Дженн.
     - Какой смысл? Разве от этого что-нибудь изменится? Ключ сказал свое слово. Какая разница, что теперь могу сказать я?
     - Ты винишь в случившемся меня? - Голос Финлея был так тих, что сначала Дженн показалось, что она ослышалась.
     - Виню тебя? - Дженн повернулась и взглянула на Финлея; в первый раз она прочла на его лице неуверенность в себе и уважение к ней, Дженн. Девушка растерялась.
     - С какой стати я должна тебя в чем-то винить? Я явилась сюда по собственной воле. Конечно, я поверила твоему предостережению о том, что мне не следует приближаться к Ключу, но никто не заставлял меня давать Уилфу ту глупую клятву.
     - Так почему ты ее дала?
     - Ох, Финлей, я и сама не знаю. Чего ты от меня хочешь? Я ведь уже сказала, что встану в Круг. Почему ты не можешь оставить меня в покое?
     - Ты хочешь именно этого?
     - Проклятие, Финлей! - неожиданно взорвалась Дженн. - Я просто хочу понять! Я не знаю, что здесь творится! Все за мной следят... Что я такое? Я чувствую себя куском мяса, который рвут на части все, кто только может дотянуться!
     - Прости меня.
     - Ну да, конечно, простить! Твой братец говорил то же самое! - Дженн отвернулась, испугавшись, что не выдержит и расплачется. Не сдастся она так легко! - Похоже, обо мне говорится в пророчестве, которого никто не понимает, а твой брат, который знает больше других, предпочитает держать все в секрете. Я - Союзница? Он - Враг? Но кому? И что такое Узы? Ваши мудрецы здесь только о них и говорят, но разве кто-нибудь из них знает ответ?
     - Я...
     Дженн не обратила внимания на попытку Финлея ее перебить.
     - И есть еще что-то, что Ключ сообщил одному Роберту. Что-то настолько опасное, что он, даже если бы мог, никому об этом не сказал бы. Однако, судя по его поведению, тут все, чего ни коснись, полно опасности.
     - Может быть, так и есть.
     - Вот как? - Дженн сделала глубокий вдох и пристально взглянула на Финлея. По его лицу промелькнуло выражение смущения и исчезло так же быстро, как тень от облачка.
     - Если Роберту, девятилетнему мальчику, было сказано, что его с кем-то связывают узы, он наверняка поверил в это. И мне кажется, он до сих пор верил, что узы связывали его с Береникой. А она умерла.
     Нет, бесполезный разговор...
     - Ну да, ее погубила лихорадка. Но какое отношение это имеет ко мне?
     Снова на лице Финлея отразилось странное чувство, на сей раз боль.
     - Тебе что-то известно, не так ли? - требовательно спросила Дженн; ей не давало покоя какое-то смутное воспоминание. - Только не пересказывай мне ту глупую сплетню, будто бы Роберт убил Беренику.
     Финлей отвел взгляд и стал смотреть на мирно пасущихся коров. Потом он слегка покачал головой:
     - Роберт убежден, что своим пророчеством Ключ хочет навредить нам: твоей жизни может даже угрожать опасность.
     Толком я ничего не знаю. У всех нас слишком много вопросов, на которые нет ответов. Единственное, что мне известно наверняка, это что мы должны трудиться вместе: ты и я. Если мы этого не сделаем, все пропадем. Дженн против воли улыбнулась:
     - Знаешь, Финлей, иногда ты очень меня удивляешь. Я не забыла, что раньше мы не очень ладили, но если ты и дальше будешь говорить такие вещи, я, того и гляди, сумею разговаривать с тобой вежливо чаше, чем раз в год.
     Финлей тоже постарался скрыть улыбку. Опустив голову, он искоса почти застенчиво взглянул на Дженн.
     - Я все утро, пока ты спала, тренировался.
     - Ах, не пытайся испортить впечатление, - покачала головой Дженн. Она вытянулась на мягкой траве; в первый раз с тех пор, как она покинула Элайту - и с тех пор, как Роберт прислал ей ту последнюю весть, - напряжение немного отпустило ее. Может быть, на нее повлияла честность Финлея, может быть, теплые солнечные лучи и вид безмятежно жующих рыжих коров, - значения это не имело.
     Дженн скрестила руки на груди.
     - Дело в том, Финлей, что я понятия не имею, чем могу помочь. Мне неизвестно, почему Роберт велел тебе полагаться на меня. - Если Роберт доверяет ей, то почему не отвечает на ее зов? Разве может мысленная речь на таком огромном расстоянии быть опасной?
     Финлей пожал плечами, но не сказал того, что сразу же пришло ему на ум, это Дженн сразу заметила.
     - Может быть, он думает, что ты способна по-новому взглянуть на наши проблемы.
     - О да, - со смехом, в котором прозвучала нотка горечи, ответила Дженн. - Только тебе это удается гораздо лучше. И раз уж ты добился такого успеха, может быть, ты ответишь мне на некоторые очень важные вопросы. Например: почему, сосредоточившись на свойствах Ключа, Роберт сумел найти тот серебряный стержень? Не связаны ли каким-то образом Ключ и Калике между собой? Может быть, они были сотворены одним и тем же человеком и в одно и то же время?
     - Они, конечно, связаны, но я не знаю, как именно. Считается, что Ключ знает, где скрыт Калике, поэтому-то, мне кажется, Роберт и предположил, будто они могут иметь какие-то сходные качества. Ключ был создан незадолго до основания Анклава, а Калике на несколько столетий древнее.
     - Откуда ты знаешь?
     - История Ключа и Каликса описывается в двух книгах. Одна из них - "Флайлан Феер", манускрипт, которому почти тысяча лет. Изначально существовало несколько копий книги, но я видел только те две, которые хранятся в здешней библиотеке. Вторая книга что-то вроде сборника мистических вопросов и ответов на тему о том, откуда вообще берется колдовская сила. Она называется "Поучение Карастикана", и некоторые думают, что она еще древнее "Флайл ан Феер". В обоих манускриптах масса сентиментальной чепухи, но есть и кое-что интересное. И ни в одной нет описания Каликса и указаний на то, как его найти. Только в позднейших трудах появляются упоминания о том, что Ключ откроет нам, где скрыт Калике.
     - Но в книгах и на самом деле говорится, что Калике очень важен?
     - Несомненно. В "Флайл ан Феер" написано: "Калике - средоточие всего, что мы считаем могуществом". "Поучение" содержит другое указание: там говорится о нашем священном праве на сокровища Каликса. Самое же важное другое: обе книги недвусмысленно утверждают, что Калике даст нам возможность жить среди людей и покинуть эту горную тюрьму.
     - Но... - Дженн оборвала себя, нахмурилась и обвиняюще ткнула в Финлея пальцем. - Если обе книги были написаны до возникновения Анклава, то как может Калике указать вам путь освобождения из тюрьмы, которая тогда еще не существовала?
     - Ну, это просто... - начал Финлей и неожиданно умолк, затряс головой и откинулся назад, опираясь на локти. - Не имею ни малейшего представления.
     - Может быть, в книгах шла речь о тюрьме совсем иного рода. Впрочем, не вижу в этом особой важности. В конце концов, в пророчестве Ключа Калике даже не упоминается. Что мне хотелось бы узнать, это почему вообще Ключ произнес пророчество. Разве не должна за этим скрываться какая-то цель?
     - Не обязательно, - улыбнулся Финлей. - Считается, что пророчество слепое предсказание того, что нечто свершится. Если это нечто в любом случае должно свершиться, не обязательно нас об этом предупреждать.
     - Но ведь мы были предупреждены, не так ли? - Улыбка сбежала с лица Финлея, и Дженн медленно покачала головой. - Не знаю, как ты, а я умираю от голода. Где тут можно раздобыть что-нибудь вкусное?
     - Ну, на этот вопрос ответить легко: вкусного ты не найдешь нигде. Впрочем, я могу показать тебе, где можно раздобыть сытную еду. А после этого советую тебе еще немного поспать.
     - Почему? Разве я так плохо выгляжу?
     - Вовсе нет. Просто мне кажется, что усталость может ослабить твою защиту: ты ведь уже начала вежливо со мной разговаривать.
     Дженн размахнулась и ударила Финлея в плечо. С шутливым стоном тот поднялся на ноги и протянул Дженн руку, чтобы помочь встать. Девушка снизу вверх смотрела на него, поражаясь сходству между братьями. Даже разговор с Финлеем чем-то напоминал ее разговоры с Робертом... за тем исключением, что Финлей не избегал трудных вопросов. Однако оставался еще один вопрос, ответ на который она должна была получить.
     Дженн ухватилась за руку Финлея, поднялась с травы и отряхнула юбку.
     - Может быть, я не должны была бы спрашивать об этом, но не происходит ли между тобой и Фионой чего-то, о чем мне следовало бы знать?
     Финлей вытаращил глаза и покраснел.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Тебе не было необходимости рассказывать все при ней прошлой ночью. Ты мог дождаться, пока она уйдет в свои покои. Но нет, ты хотел, чтобы она присутствовала, чтобы приняла во всем участие. И первый твой вопрос ко мне был о ней. Так что происходит, Финлей? Ну-ка рассказывай - Ничего не происходит. Абсолютно ничего. Ты все не поняла. Фиона уже много лет влюблена в Роберта. Ох, он никогда и не подозревал об этом. Ты же знаешь, какой он, обходится со всеми одинаково. Но меня Фиона ненавидит. Она всегда винила меня в том, что я отпугиваю Роберта от Анклава. Потом Роберт женился на Беренике. Для Фионы не имело значения, что этот брак был устроен родителями, когда и Роберт, и Береника были еще детьми. А теперь, я уверен, Фиона винит меня в том, что Роберта изгнали из Анклава. Уж можешь поверить: на меня она никогда и не взглянет, она считает меня бледной тенью моего великолепного братца.
     - Да неужели? - протянула Дженн. - Поэтому-то, должно быть, она и не сводит с тебя глаз, стоит вам оказаться в одном помещении. Кстати, это заметила не только я. Впрочем, ты, вероятно, прав. Ну, я отправляюсь завтракать. Пока, Финлей.

***

     Новая библиотека нравилась Финлею уже только потому, что совсем не походила на старую. Прежняя была темной и сырой; эта же находилась в просторном помещении, освещенном несколькими лампами и хорошо проветриваемом. Потолок пещеры круто уходил вверх, напоминая арку церкви Святого Бастиана в Баллохфорде. В нем еще несколько столетий назад пробили вентиляционные шахты такие широкие, что по ним мог бы пролезть человек; теперь отверстия шахт были забраны решетками. Вдоль стен стояли столы, большие и маленькие, окруженные самыми разнообразными стульями и табуретами. Посередине по всей длине пещеры тянулись две огромные книжные полки. В помещение вели три двери - две по концам и еще одна в южной стене. За этой дверью находилась комната, где хранились карты предмет увлечения старого Аселина. Карт было не особенно много, но библиотекарь продолжал надеяться на пополнение своей драгоценной коллекции.
     Как и ожидал Финлей, Аселин оказался на месте вскарабкавшись на высокую лестницу, он менял фитиль в масляной лампе, подвешенной к потолку на длинной цепи. Финлей остановился рядом с лестницей и, прищурившись, вгляделся в сумрак.
     - Почему бы тебе не воспользоваться тем чертежом, который для тебя сделал Патрик? Если пропустить цепь через блок, ты смог бы опускать лампу вниз, чтобы менять в ней фитиль.
     Аселин едва удостоил его взгляда.
     - Все прекрасно работает так, как есть. - Большие руки Аселина были покрыты застарелыми чернильными пятнами. Он кончил возиться с лампой, зажег ее от свечи и, балансируя на верхушке лестницы, осторожно поставил на место стеклянный колпак. Задув свечу, библиотекарь медленно спустился по лестнице. Его жилистое длинное тело, было, казалось, специально приспособлено для таких дел: Аселин напоминал большого седого паука.
     - Чего ты хочешь, Финлей, - кроме, конечно, того, чтобы поучить меня, как мне выполнять свою работу?
     Финлей попятился к стене: Аселин принялся складывать лестницу.
     - Я... - начал он, но библиотекарь только крякнул, взвалил лестницу на плечо и исчез в комнате, где хранились карты. Что ж, когда-нибудь ему придется оттуда выйти: другого выхода не существовало.
     Пожав плечами, Финлей повернулся к двойному ряду книжных полок. Бесшумно двигаясь вдоль него, он дошел до конца и уже собрался повернуть обратно, когда его внимание привлекло какое-то движение. Финлей остановился и присмотрелся. Это оказалась Фиона, устроившаяся в большом кресле с тремя книгами.
     Финлей оглянулся через плечо: Аселина все еще не было видно. Откашлявшись, Финлей спросил:
     - Что ты здесь делаешь?
     Фиона не подняла глаз от страницы:
     - Читаю.
     - Что читаешь? - Финлей подошел на шаг ближе.
     - Книги. Глупый разговор...
     - Послушай, Фиона, - снова начал Финлей, - я хочу извиниться за случившееся прошлой ночью...
     Фиона резко захлопнула книгу, подхватила остальные и опустила ноги на пол.
     - Клянусь богами! Финлей Дуглас, приносящий извинения? Я так и знала: прийти в библиотеку в это время, когда все приличные люди заняты делом, было удачной мыслью. Я, правда, рассчитывала только почитать в тишине и покое - я и представить себе не могла, какая мне выпадет честь.
     Фиона собрала книги и двинулась прочь прежде, чем Финлей сообразил что сказать. Все же он попытался ее догнать:
     - Фиона!
     Она остановилась:
     - Да?
     Финлей растерялся, и Фиона воспользовалась этим.
     - Брось, Финлей. - Голос ее звучал ровно и бесстрастно. - Дженн здесь нет, так что можешь не притворяться, будто мы друзья.
     - Да нет, я... - окончательно смутился Финлей; Фиона уже шла прочь, и он не мог ничего сделать, чтобы задержать ее.
     - Ну? - раздался голос сзади. Финлей обернулся и обнаружил, что рядом стоит, протирая очки тряпицей, Аселин. - Так чего ты хотел? Или ты просто явился распугивать моих читателей?
     - Патрик твердит, что я должен использовать время с толком. Он говорил, что тебе требуется помощь в переводе некоторых старинных книг, потому что их теперь никто не может читать.
     Аселин бросил на Финлея недоверчивый взгляд:
     - Так ты явился сюда как доброволец?
     - Ну да.
     - И сколько же это продлится? - Аселин отвернулся и двинулся вдоль книжных полок. Финлею пришлось почти бежать, чтобы не отстать. - Ты и в самом деле думаешь, что я соглашусь дать тебе самые драгоценные манускрипты, ты ведь просто поиграешь в перевод, пока тебе не надоест. Ты в жизни ничем не занимался серьезно, я ведь тебя знаю.
     - Послушай, остановись! - Финлей ухватил высокого старика за рукав. - Решать, конечно, тебе, но я хотел бы, чтобы ты дал мне работу. Я ее закончу, обещаю.
     Секунду Аселин смотрел на Финлея, потом кивнул:
     - Ладно. Как у тебя с сэльским?
     - Ну...

***

     Уилф добрел до своей комнаты и сбросил на пол унылую серую мантию. Старик так устал, что даже не снял рубашку; откинув с кровати, покрывало, он бессильно рухнул на подушки. Уилф чувствовал себя гораздо старше своих шестидесяти пяти лет; поражение заставляло болеть каждую косточку. После происшествий прошлой ночи ему был необходим сон. Хоть какой-нибудь отдых...
     Слишком многое на него свалилось. Да, он, конечно, джабир, но Ключ выбрал не того человека. Ему не вынести ответственности. Он все делал неправильно, накинулся на бедную девушку, словно она была закоренелой преступницей, и в результате ничего не добился.
     Может быть, если бы он просто ласково попросил ее, все сложилось бы иначе? Согласилась бы она дать клятву?
     Наверное, нет, ведь Финлей уже успел с ней поговорить. Будь он проклят! Будь они все прокляты!
     И в первую очередь будь, проклят Роберт Дуглас.
     Двадцать лет Роберт лгал им. Каждый раз, когда он появлялся в Анклаве, само его присутствие было ложью. Не имело никакого значения, если Ключ и, правда, запретил ему говорить о давнем пророчестве. Дело заключалось в другом: все эти двадцать лет Роберт утверждал, будто пророчество касается его одного и только ему и предназначено, а к Анклаву не имеет никакого отношения.
     И его еще считали человеком чести! Так, по крайней мере, все о нем говорили. Ах, Роберт Дуглас он не может заставить себя нарушить клятву, данную королю! Никак не может прийти на помощь любимой родине, поскольку это бросило бы тень на его честь! Ну а лгать людям, которые считались его друзьями, людям, которые доверяли ему и полагались на него, это он мог. Вот и видно, что честь Роберта Дугласа всего лишь абстракция. Когда дошло до дела, он, не колеблясь, нарушил собственные же правила.
     Уилф вертелся на постели, никак не находя удобного положения, матрас сбился комками, а подушки так и норовили выскользнуть из-под его головы. Куда бы он ни обратил взгляд, нигде не находилось того прохладного темного местечка, где обитает сон. Единственным утешением ему оставалось безразличное прикосновение Ключа.
     - Я все сделал не так? - спросил Уилф пустоту, спросил Ключ. Он знал, что Ключ его не услышит, но все равно продолжал: - Как бы мне хотелось понять, чего ты от меня хочешь. Должен ли я возглавить людей в Анклаве или просто наблюдать, как эти двое выполнят пророчество, которого я даже не в состоянии понять?
     Уилф долго пролежал так, стараясь прогнать все мысли; потом, чувствуя, что разум его не успокоится, хоть тело и требует отдыха, снова поднялся и оделся. Выйдя из своих покоев, он двинулся по коридору и шел не останавливаясь, пока не добрался до главной пещеры.
     Пещера не была безлюдной: двое его коллег, членов совета, о чем-то тихо беседовали на скамье в дальнем углу; по балкону и лестницам все время сновали люди, и даже двое мальчишек играли около дальней двери. Им не полагалось здесь быть, но на сей раз Уилф удержался от замечания. Он прошел прямиком к Ключу и остановился, пристально глядя на него. Мысли старика разбегались. Почти против воли он заговорил вслух:
     - Ну, так что? Если ты не можешь дать мне того, чего я хочу, что вообще можешь ты мне дать?
     Двое в углу умолкли и взглянули на Уилфа как на безумца. Старик не обратил на них внимания. Он просто стоял перед Ключом, ожидая ответа. Да, именно так он и поступит: не оставит Ключу другого выбора.
     И тут это случилось.
     Вся пещера погрузилась в темноту, словно луну скрыло облако. Темнота не была непроницаемой; серый сумрак казался зачарованным, словно пригрезившимся во сне ребенку. Уилф почувствовал, как на его плечи опустилась тяжесть. Она не была неподъемной, но все же причиняла боль. И еще: Уилф услышал какой-то звук. Нет, множество звуков, словно чьи-то голоса сплелись в песнопении. Слов Уилф разобрать не мог просто непонятный речитатив, долетающий из мрака.
     Неожиданно темноту прорезал нестерпимо яркий свет. Уилф, задыхаясь, упал на колени. Жара была невыносимой, удушающей. Воздух, казалось, выжигал ему глаза, опалял горло, испепелял плоть на костях. Уилф охнул, не в силах сделать ни вдоха. Потом все неожиданно кончилось.
     Теперь старик смотрел сверху на какую-то комнату. Помещение было круглым, его стены такими высокими, что стоящие внизу люди представлялись муравьями, образовавшими круг на земляном полу. Они пели. Сам Уилф находился где-то наверху, словно висящий на стене портрет. Потом все начало двигаться, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, так что, в конце концов, все поплыло перед глазами Уилфа. На полу в середине круга людей возникло нечто. Оно было круглым и черным, но прежде чем Уилф сумел дотянуться и коснуться предмета, он исчез вместе с комнатой. Снова на Уилфа обрушился невыносимый жар; солнечные лучи были такими обжигающими, что могли бы за секунды обратить его в пепел. Снова перед глазами старика проносились картины, которых он не успевал понять. Внезапно все поглотила тьма, на смену жаре пришла прохлада и тишина; осталось лишь безмолвное присутствие Ключа в сознании Уилфа.
     Таково было наше начало. Мы показали тебе свое рождение. Удовлетворись этим, мой избранник.
     Это был Ключ.
     Уилф открыл глаза и обнаружил, что все еще стоит в главной пещере. Мальчишки продолжали играть, члены совета вновь вернулись к беседе. Уилф открыл уже рот, чтобы рассказать им об увиденном, но стоило ему пошевелиться, как его захлестнула волна дурноты, и он рухнул на пол. Раздались встревоженные крики, люди склонились над стариком. Уилф улыбнулся им, закрыл глаза и позволил себе провалиться в сон.

***

     О боги, что за смертельная скука! Финлей вышел из библиотеки совсем сонным, но, по крайней мере, Аселин с ворчанием признал, что молодой человек был искренен в своем желании помочь. Теперь Финлей мог в любое время вернуться в библиотеку и начать собственные поиски, не вызывая подозрений Аселина.
     Финлей прошел несколько коридоров и остановился у скромной двери в самой древней части пещер, постучал и окликнул:
     - Дженн!
     - Входи, Финлей.
     Он открыл дверь и застыл на пороге. Дженн сидела на постели, привалившись спиной к стене. Девушка закуталась в одеяло, ее спутанные волосы лежали на плече, она спала - и приход Финлея, казалось, не разбудил ее. Она глядела пустыми глазами в пол так, словно высматривала что-то на огромном расстоянии.
     - Что случилось?
     Дженн слегка повернула голову:
     - Не знаю. Мне... приснился очень странный сон. По крайней мере, я думаю, что это был сон.
     Финлей придвинул стул и сел.
     - Расскажи мне о нем.
     - Не уверена, что смогу. Что-то было совсем смутным, хотя другие вещи я видела с пугающей отчетливостью. Не знаю... - Голос Дженн оборвался; она вздохнула и начала снова: - Я оказалась в каком-то незнакомом месте, очень светлом, во всех стенах там были окна - огромные, гораздо выше человеческого роста. Стены из красного камня казались угловатыми, хотя комната и была круглой. Оттуда, где я находилась, двери не было видно. Рядом со мной стояли люди, образуя круг.
     - Сколько их было?
     - То ли десять, то ли пятнадцать. Некоторые стояли с закрытыми глазами, другие смотрели на меня. Знаешь, очень странно... Я чувствовала себя совершенно онемелой. - Дженн повернулась и вопросительно посмотрела на Финлея, словно ожидала от него ответа на вопрос. Девушка несколько раз моргнула, и глаза ее стали не такими пустыми. - Все это так трудно описать... Сначала я была онемелой, потом понемногу начала что-то чувствовать - сухую жару в комнате и холод пола. Через некоторое время я стала чувствовать... нет, воспринимать и другие вещи. Вот тогда-то я и стала слышать голоса. Что-то вроде песнопения. Слов я понять не могла.
     Финлей поднялся, взял с полки кувшин, налил вина в кружку и протянул Дженн. Девушка выпила вино и стала рассказывать дальше. Теперь ее глаза прояснились; казалось, она видит перед собой то, о чем говорит, так же отчетливо, как стену пещеры.
     - Это, конечно, звучит глупо, но я могла бы поклясться, что эти люди вокруг наседали на меня, совсем как члены совета в ту первую ночь, когда я появилась в Анклаве. Я не могла ни пошевелиться, ни заговорить. Я просто находилась там - не сидела, не лежала, не стояла... Я просто присутствовала. Но чем дольше я там была, тем больше я чувствовала и понимала. Уверена, вскоре я поняла бы, что означает песнопение. Я хочу сказать - поняла бы та я, какой я была во сне. А потом...
     - Что потом?
     Дженн бросила взгляд на Финлея и тут же опустила глаза.
     - Я помню, что один из тех людей начал задыхаться. Лицо его побагровело, но остальные ничего не предприняли. Впрочем, наверное, они и не могли... Человек упал передо мной на колени, протянул руки, словно хотел меня коснуться, и умер. Знаешь, Финлей... - Дженн нахмурилась, лицо ее побледнело. - Мне кажется, я убила того человека.
     Дженн была так захвачена воспоминанием, так уязвлена приснившейся реальностью, что на ее глазах появились слезы, а рука задрожала и вино расплескалось. Финлей забрал у Дженн кружку, опустился на колени перед постелью и взял девушку за руку.
     - Это всего лишь сон, Дженн. Ты на самом деле никого не убила.
     - Но тогда казалось, что я это сделала. И тут же все переменилось: люди перестали петь, а кто-то подошел и поднял меня. Я только тогда поняла, какая я маленькая. Но, глаза Дженн вспыхнули, я чувствовала себя такой могущественной! И еще я знала окруживших меня людей, каждого из них. Они, пока пели, сообщили мне многое, и теперь я знала все, что было известно им: не только каждому в отдельности, но всем пятнадцати, а до них еще и сотням других - даже тому, который умер. - Дженн неожиданно умолкла, затаив дыхание.
     Финлей ждал. Наконец Дженн взглянула на их сплетенные руки, потом подняла глаза на Финлея.
     Когда она заговорила вновь, голос ее звучал тверже, а на лицо вернулись краски.
     - Есть еще одна вещь, которую я только что вспомнила. Финлей, не думаю, что это был просто сон.
     - Почему?
     - Под конец, когда меня выносили из комнаты, я услышала голос, но этот голос не принадлежал той, привидевшейся мне реальности. Больше было похоже на то, что это говорил кто-то за дверью.
     - И что же этот голос сказал?
     Таково было наше начало. Мы показали тебе свое рождение. Скоро ты покажешь нам нашу смерть.
     Дженн смотрела на Финлея широко раскрытыми глазами, и впервые с тех пор, как они повстречались, девушка показалась ему совершенно беззащитной.
     - Финлей, это ко мне обратился Ключ.

***

     Веселое потрескивание огня, танец теней на стене разогнали призраков, рожденных рассказом Дженн, но все же Финлея, казалось, преследовало нечто, чему он не мог найти имени. К ним с Дженн присоединились Патрик и Арли; они все еще задавали девушке вопросы. Фиона тоже должна была бы прийти, но после сцены в библиотеке Финлею не хватило мужества обратиться к ней снова. Через некоторое время Патрик и Арли, оставив в покое Дженн, оглянулись на Финлея, ожидая от него ответа на свой безмолвный вопрос.
     Его отклик был однозначным:
     - Похоже на то, что между тобой, Дженн, и Ключом уже существует связь. Могу только порадоваться, что Роберта здесь нет.
     - Ох, Финлей, - застонал Арли, - должен же ты понимать, как важно то, что случилось? Дженн никогда не вставала в Круг, и все же Ключ навевает ей сны, как если бы она была джабиром. Более того: мы впервые услышали рассказ очевидца о том, как был создан Ключ. До сих пор существовали лишь легенды, передаваемые из поколения в поколение, да и то неполные. Например, я никогда не слышал, будто во время процедуры кто-то умер, а из того, что говорит Дженн, следует, что Ключ несет ответственность за эту смерть.
     - Ну, следует отметить, что рассказ Дженн дает ответы на некоторые важные вопросы, - сказал Патрик. - Например, каким образом Ключ оказался связан с Каликсом. Можете назвать меня глупцом, но держу пари: человек, которого Ключ убил, сообщил ему, где спрятан Калике.
     - Но почему он должен был умереть? - пробормотала Дженн.
     - Чтобы секрет никто не мог выдать. Подумайте хорошенько. Из слов Дженн следует, что Ключ был создан совместными усилиями тех людей, что они вложили в него все свои мысли и воспоминания. Этот процесс должен был не только наделить Ключ огромной силой, но и предоставить в его распоряжение множество деталей, которые до того никогда не собирались воедино. Так Ключ получил знание о местонахождении Каликса. Что я хотел бы знать это что еще было тогда сообщено Ключу.
     - Ты имеешь в виду пророчество? - прошептал Арли.
     - Именно. Из той части пророчества, которая нам известна, следует, что Роберта и Дженн связывают Узы, - но там ничего не говорится о том, что это значит. Благодаря пророчеству открылось, что они могут мысленно разговаривать друг с другом факт, который они от нас скрывали. - Патрик виновато взглянул на Дженн, прежде чем продолжил: - Пророчество назвало Дженн Союзницей, Роберта Врагом, а кого-то еще Ангелом Тьмы. Каждому из них, похоже, отведена роль в том предначертании, осуществления которого, по словам Ключа, Роберт всю жизнь старается не допустить. После сна, который видела Дженн, я склонен думать, что пророчество Ключу сообщили его создатели.
     - Но было ли оно передано Ключу по частям или как единое целое? - спросил Арли. - Тут есть большая разница. За столетия мы слышали множество разных пророчеств, но никогда ничего похожего на это. Я был в пещере, когда Ключ заговорил. Его слова не показались мне похожими на пророчество. К тому же ни в одной книге его нет, может быть, дело в этом...
     Дженн потянулась к Арли и коснулась его руки.
     - Ты хочешь сказать, что Ключ самостоятельно выдумал это пророчество?
     Арли пожал плечами:
     - Не знаю. Такова просто одна из возможностей.
     - А другая возможность, - тихо сказал Финлей, - что Ключу сообщил целиком пророчество тот человек, которого он убил. Может быть, пророчество хранилось в тайне из-за того... из-за того...
     - Из-за чего же? - сухо спросил Патрик.
     - Проклятие, откуда мне знать? Существует ведь множество пророчеств и почти во всех говорится о каком-то порождении зла.
     Дженн кивнула:
     - Помните пророчество, которое разнеслось год назад? Которое сделал отшельник из Шан-Мосса? Он предрек, что явится Ангел Тьмы и разорвет церковь надвое.
     Финлей пристально взглянул на девушку. Она, казалось, совершенно не понимала значения того, что только что произнесла. Дженн спокойно повернулась к огню и принялась греть руки.
     - Ангел Тьмы и в самом деле явился в Люсару и разорвал церковь надвое.
     - Ох, кто же это?
     - Мой брат. - Дженн замерла, потом медленно повернулась к Финлею. Он продолжал, зная, что теперь уже все смотрят на него: - Все совпадает. Мы знаем, что Ключ сообщил Роберту что-то очень опасное. Что, если он сказал ему: он и есть Ангел Тьмы? В конце концов, как только Селар услышал о возвращении Роберта, он бросил МакКоули в темницу и тем вызвал раскол церкви. А если задуматься... может быть, здесь кроется истинная причина того, что Роберт никогда не соглашался встать в Круг. Если Ключ и в самом деле сказал ему что-то подобное, Роберт никогда не стал бы претендовать на положение, дающее ему так много власти. Это даже могло бы объяснить и его отказ выступить против Селара.
     - Ты забываешь только об одном, - сказала Дженн. - Ключ назвал трех человек: Ангела Тьмы, меня Союзницу и Роберта Врага. Теперь я готова признать, что Роберт и в самом деле может оказаться врагом Анклава, но гарантии этого мы не имеем. В любом случае Роберт не может быть и Врагом, и Ангелом Тьмы одновременно, по крайней мере, на основании одного и того же пророчества.
     Финлей попробовал спорить, но Патрик вскочил на ноги и встал между ним и Дженн.
     - Нет, это не Роберт. Ангел Тьмы кто-то другой, и он и в самом деле существует.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ангел Тьмы... Разве ты не видишь? Если Союзница и Враг люди, живущие сейчас, то и Ангел Тьмы должен существовать здесь и сейчас. Мне кажется... думаю, это тот, чье присутствие Дженн почувствовала, когда была при дворе. Помнишь, ты говорила, что ощутила абсолютное зло?
     Дженн с ужасом втянула в себя воздух:
     - А Айн отправилась туда, чтобы его найти!

***

     На этот раз сумерки еще только начали сгущаться, но это не имело никакого значения. Рядом с постелью Финлея сидела, держа его за руку, Дженн: она заботилась о том, чтобы транс не стал для него опасен. Остальные держались поодаль, наблюдая и выжидая. Финлей почти физически ощущал их страх. Он не мог бы сказать, чего они боялись больше его успеха или его неудачи. Он вышел за все обычные границы, удерживающие искателя, когда обнаружил приближающуюся к Анклаву Дженн, но никак нельзя было гарантировать, что он узнает что-то полезное, попытавшись дотянуться до Марсэя. Если бы ему удалось хотя бы заметить ауру Айн...
     Финлей закрыл глаза и заставил тело расслабиться. Его разум уходил все глубже и глубже; Финлей предоставил процессу развиваться самостоятельно. На этот раз все давалось легче то ли потому, что рядом была Дженн, то ли потому, что однажды Финлей уже что-то подобное проделывал.
     Финлей словно летел по темнеющему небу, над землей, которую теперь мог посещать только таким образом. Он летел, парил, скользил, не обращая внимания на то, насколько удалился от Голета. Для такого путешествия не существовало карт, ориентиров, правил. Здесь, в этом призрачном мире, Финлей был совершенно свободен.
     Там, вдалеке, что это? Чье-то присутствие? Да. Финлей ринулся вниз, по спирали приближаясь к невидимой цели. Айн!
     Айн в Марсэе. Она стоит в комнате, прижимая к себе что-то... плащ? Но ее лицо! На нем написан невыразимый ужас. О боги! Что там происходит?
     Айн открыла рот в беззвучном вопле... все погрузилось в туман, когда она рухнула на пол - и Финлей был с такой силой отброшен в собственное тело, что едва не потерял сознания.
     - Финлей! - вскрикнула Дженн, наклоняясь над ним. - Что случилось?
     - Я видел... - Финлей судорожно хватал ртом воздух. Потом у его губ оказалась чашка, и он с благодарностью глотнул холодной воды. Голова его снова упала на подушку.
     Потом он рассказал им обо всем, что видел.
     - Думаю, кто-то уничтожил ее аярн. Дженн оглянулась на остальных:
     - Ты можешь точно сказать, где она была?
     - В какой-то комнате, похоже, в таверне, хотя я могу и ошибаться. Позади Айн виднелось окно, но снаружи было темно. Дженн, - Финлей стиснул руку девушки, - мы должны ей помочь! Этот человек, этот колдун, на поиски которого была послана Айн... Он ее захватил. Я знаю, что это так. И он очень силен. Кто еще смог бы уничтожить аярн?
     - Я, ты хочешь сказать? - Дженн покачала головой. - Мне следует отправиться в Марсэй.
     - Это невозможно! - выступил вперед Арли. - Слишком опасно! Твое обучение еще не завершено, ты еще только учишься создавать иллюзию. Кроме того, ты ничего не знаешь о том, как сражаться, и, прости меня, совсем никудышная искательница. Если этот человек настолько силен, он, скорее всего эксперт и в том, и в другом. К тому же тебя дома ждет отец. На поиски Айн у тебя могут уйти многие недели!
     - И к этому времени она погибнет! - бросила Дженн, поднимаясь на ноги.
     - Существует и другой кандидат, - предложил Патрик. - Роберт.
     - Да! - Финлей вскочил с постели, охваченный лихорадочным возбуждением. - Можешь ты мысленно сообщить ему обо всем, Дженн? Сообщить ему, что Айн в беде? Он сумеет добраться до Марсэя гораздо быстрее, чем мы.
     Дженн несколько секунд смотрела на Финлея, потом медленно кивнула:
     - Я попытаюсь. - Она снова села, и все молча окружили ее. Вскоре, однако, девушка покачала головой. - Мне очень жаль... Я не могу к нему пробиться. Я знаю, что он там, - но то ли не хочет, то ли не может меня слушать. Наверное, это как-то связано с тем, что он лишился аярна.
     Дженн опустила голову, но Финлею все стало ясно. Роберт отгородился от нее. Откуда ему знать, как важно то, что хочет сообщить ему Дженн? Если бы только Роберт не был таким упрямым...
     - Что ж, ничего другого не остается, - пробормотал Патрик, странно улыбнувшись. - Придется мне отправиться в Данлорн и предупредить его. Лично.
     Все как один повернулись к Патрику. Он смущенно усмехнулся:
     - Я ведь всегда обещал ему побывать в Данлорне. Вот и подвернулся прекрасный повод.
     - Но ты же никогда не покидал горы, - возразил Финлей.
     - Ну и что! Ты не можешь ехать, верно? Дженн не может тоже. Арли схватят сразу же, как только кто-нибудь заметит его руку. Не можем же мы допустить, чтобы Марта в ее состоянии провела несколько дней в седле? Мне определенно не хотелось бы пока ничего говорить Фионе, мы не имеем доказательств того, что Айн грозит опасность. Так что выбора у нас нет, если только вы не хотите рассказать обо всем еще кому-нибудь в Анклаве.
     Все молчали. Потом Финлей, откашлявшись, сказал:
     - Мне не очень нравится, что мы скрываем новость от Фионы. Ведь дело касается ее матери. Она имеет право знать.
     Дженн посмотрела на него, но ничего не сказала. Стараясь, чтобы в его голосе не прозвучали виноватые нотки, Финлей продолжал:
     - Мы ведь уже вовлекли Фиону в наши дела. Несправедливо исключать ее теперь.
     - Я уверена, что она примет новость мужественно и не будет действовать сгоряча против человека, оказавшегося достаточно могущественным, чтобы захватить ее мать, - мягко сказала Дженн, и Финлею не оставалось ничего, кроме как согласно кивнуть.
     Дженн поднялась и скрестила руки на груди.
     - Фиона не вернется со мной в Элайту, так что я могу выехать сегодня же и проводить Патрика до подножия горы. Оказавшись в долине, он справится уже и сам. Финлей, можешь ли ты раздобыть карту и показать Патрику, как ею пользоваться? Ему также понадобится лошадь. Ты ведь умеешь держаться в седле, Патрик?
     - Я немного практиковался, но только на ровной лужайке. Боюсь, я не очень хороший наездник.
     - Придется с этим примириться. И еще мне нужно, чтобы кто-нибудь из вас дал мне книги по истории колдовства. Мне ужасно надоело действовать в темноте.
     - Предоставь это мне, - кивнул Арли. - Я попрошу Марту прислать тебе с гонцом все, что тебе нужно, а до того, как ты уедешь, покажу, как расшифровывать рукописи.
     - Спасибо, - поблагодарила его Дженн. - А теперь давайте собираться.
     Остальные вышли из комнаты, оставив Дженн наедине с Финлеем. Он задержался у двери, положив руку на ручку.
     - Ты уверена, что тебе следует уезжать так быстро? Проводить Патрика до равнины мог бы кто-нибудь другой.
     Дженн уже начала собирать вещи и укладывать их в седельные сумки. Плечи ее были напряжены, голос звучал устало.
     - Я беспокоюсь о Фионе. Если до нее что-нибудь дойдет, она будет ужасно переживать.
     - Дженн! - проворчал Финлей.
     Она отложила сумку и повернулась к нему лицом. В свете свечей ее глаза казались темными провалами. Дженн не смотрела на Финлея, ее взгляд был устремлен на пылающие угли. Снова девушка показалась Финлею хрупкой и уязвимой и совершенно растерянной.
     - Я не знаю, что делать, Финлей. Он не желает со мной говорить, даже когда нас разделяет такое расстояние, даже когда это так ужасно важно. Он просто не желает со мной разговаривать.
     - Были времена, когда он не желал разговаривать со мной тоже, - ответил Финлей. - Не тревожься, Дженн, он к тебе вернется.
     - А что мне делать пока?
     - Надеяться.

ГЛАВА 7

     Мика высоко поднял топор и ударил им со всей силой, которая еще оставалась в его усталых мускулах. Топор глубоко ушел в дерево и там застрял.
     Мика с кряхтением принялся раскачивать его, пока не освободил, а потом попробовал ногтем большого пальца, не затупилось ли лезвие. Тяжело вздохнув, он прошел в сарай, зачерпнул из ведра воды и плеснул на точильный круг. Однако прежде, чем он успел наточить топор, раздался оглушительный детский веселый визг, в сарай ворвались двое мальчишек и принялись гоняться друг за другом.
     - Дядя Мика, - пропищал Перон, младший из мальчиков, - скажи Савину, чтобы он перестал за мной гоняться! - В ответ раздался новый вопль, и Савин, налетев на колено Мики, попытался ухватить брата за волосы.
     - А ну-ка прекратите, вы оба! - Мика бросил топор и поймал мальчишек. Зажав их под мышками, он вынес обоих из сарая, не обращая внимания на сопротивление. Дойдя до колодца, Мика положил племянников на бортик так, что головы их свешивались в колодец. - Чем больше будете брыкаться, тем больше шанс, что вы свалитесь вниз. И не рассчитывайте, что я полезу в колодец, чтобы вас вытащить. На такое я не отважусь: колодец глубокий и темный. Вы лишитесь обеда, а ваша матушка не будет знать, куда вы делись.
     - Что это ты творишь с моими сыночками?
     Мика обернулся к Ланетте, которая шла через двор фермы, держа в руках глиняный кувшин. Яркое солнце заставляло ее русые волосы сиять и заливало румянцем бледную кожу. Женщина с усмешкой покачала головой, и Мика ответил ей заговорщицкой улыбкой. Наклонившись к мальчишкам, он прошептал:
     - Видите, что вы наделали? Теперь и меня накажут тоже.
     Племянники тут же перестали брыкаться, и Мика опустил их на землю. Оглянувшись на мать, оба бегом кинулись со двора.
     - Я послала их загнать коров на дойку, - сказала Ланетта, протягивая Мике кувшин. - Но в такой денек им больше хочется играть, как и тебе, наверное.
     Мика поставил кувшин на бортик колодца и начал крутить ворот. Опрокинув себе на голову полную бадейку, Мика охнул от холода воды, а Ланетта рассмеялась:
     - Сегодня слишком жарко, чтобы рубить дрова, Мика. Наверняка найдется ведь и другая работа, благодаря которой ты мог бы искупать свои грехи.
     Мика, ухмыльнувшись, потянулся к кувшину и сел на бортик колодца.
     - Отец не разрешает мне заниматься ничем другим, да и на это он согласился только ради матушки.
     Ланетта вздохнула и уселась рядом.
     - Будь, благодарен, что он хоть такое тебе позволил.
     - Быть благодарным? Ты же знаешь, он ни слова не сказал мне с тех пор, как я вернулся. Ни единого словечка даже не поздоровался.
     - А чего ты ожидал? Ласкового приема? Угощения блудному сыну? Тебя долго не было, Мика. Тебя не было, когда отец в тебе нуждался. Ты отправился с герцогом в дальние страны по непонятной отцу причине. Еще более ему непонятно, почему ты вернулся.
     - Он ведь не дал мне возможности ничего объяснить, - проворчал Мика, допивая пиво из кувшина. - Каждый раз, когда я вхожу в комнату, он уходит. Каждый раз, когда я пытаюсь с ним заговорить, он бросает на меня яростный взгляд и отворачивается. Как, интересно, могу я попросить у него прощения?
     Ланетта ласково коснулась щеки Мики, потом взяла его руку в свои.
     - Я не уверена, что он простит тебя, братец. Я знаю, как ты старался все эти месяцы, но, боюсь, ничего у тебя не выйдет. Ты ведь всегда был его любимцем, Мика, он всегда с такой гордостью смотрел на тебя. Так было до того самого дня, когда герцог принес присягу королю. С тех пор ты служишь предателю, а простить этого отец не может. Твой отказ уйти от герцога только подлил масла в огонь.
     Ох, почему все так запуталось? Почему родные не хотят просто смириться с его решением?
     - Ты хочешь сказать, что отец простит меня, только если я уйду от Данлорна?
     - Это могло бы быть первым шагом, - неуверенно улыбнулась Ланетта. - Тогда он, наверное, выслушал бы тебя.
     - Он хотел бы, чтобы я нарушил клятву для его удовольствия? Такого я не сделаю.
     - Я уверена, что герцог бы все понял.
     - Конечно, понял бы, - проворчал Мика. - Он сразу же отпустил бы меня, но дело не в этом. Я не хочу бросать свою службу. Я-то верю в Данлорна.
     - В этом-то и проблема. Отец не может понять, почему ты так предан герцогу, а не собственной семье. Народ любит герцога, даже теперь. У него много могущественных друзей, которые в случае чего встанут на его сторону. Ты можешь считать, что он стоит твоей преданности, но ведь и мы, наверное, ее заслуживаем?
     - Почему, как ты думаешь, я сейчас здесь? - Мика заслонил глаза от ярких лучей полуденного солнца. - Именно это я и стараюсь показать вам.
     - Однако сегодня вечером, как только солнце сядет, ты опять оставишь нас и вернешься в замок. Каждый раз, когда ты поворачиваешься спиной к нашей ферме, ты предаешь отца. - Ланетта стиснула руку Мики. - Я хочу, чтобы вы помирились. Разногласия разрывают семью на части. Наши братья того и гляди встанут на чью-то сторону, а тогда мира не жди. Неужели ты действительно хочешь, чтобы так случилось? Наверняка было бы лучше всего, если бы ты оставил герцогскую службу.
     Мика осторожно высвободил руку и встал. Он мог дать лишь один ответ, но сестра его никогда не поймет.
     - Мне очень жаль, сестренка. Сделать этого я просто не могу.
     Ланетта собиралась возразить, но в это время из дома вышел ее муж Ян.
     - Ланетта! Не знаешь, где Мика? Ах, вот ты где! Иди-ка в дом там тебя кто-то спрашивает. Судя по виду, нищий.
     Ланетта бросила на Мику странный взгляд, но Мика только молча натянул рубашку и двинулся к дому. Его глаза не сразу привыкли к сумраку, и когда он снова смог все отчетливо видеть, то обнаружил, что его родители ждут, стоя у очага. Перед ними на табурете сгорбилось само олицетворение нищеты. Человек был закутан в толстый заплатанный плащ, весь покрытый грязью. Судя по поникшим плечам и кровоточащим босым ногам, странник был совершенно измучен.
     - Чем я могу тебе помочь? - спросил Мика, делая шаг вперед.
     В этот момент человек поднял голову и взглянул на Мику.
     - Патрик! - ахнул тот. - Но что...
     Патрик бросил ему предостерегающий взгляд. Мика опустился на колени перед ним, бросив через плечо:
     - Все в порядке, отец. Я знаю этого человека. Дэвид Маклин покачал головой и отвернулся.
     - Ланетта, подай, пожалуйста, эля и еды. Путник, должно быть, голоден.
     - Сейчас, батюшка.
     - Не нужно, - пробормотал Мика, внимательно глядя на Патрика. Синяки на лице, ссадины на ногах были неподдельными вовсе не маскировкой. Существовала лишь одна причина, по которой Патрик покинул бы безопасность Анклава. Мика поднялся на ноги. Мне все равно нужно вернуться в замок. Герцог собирает совет, и я должен на нем присутствовать. Я заберу своего друга с собой.
     Еще не договорив, Мика понял, какой вред причинили эти слова. Отец сделал первый шаг, ему навстречу, предложив свое гостеприимство, странному другу сына, дав тому возможность разделить с семьей какую-то часть своей жизни. И все, чем сумел ответить на это Мика, отказаться от предоставленной ему возможности, захлопнуть дверь перед носом отца. Забирая Патрика в Данлорн, Мика только потревожил рану, которая начинала затягиваться.
     Со вздохом он помог Патрику подняться. Ян открыл перед ними дверь и придержал коня Мики, чтобы Патрик смог на него влезть. Уезжая с фермы, Мика не смог заставить себя оглянуться: он и так знал, что увидит.

***

     Отблески солнечных лучей на полу зала совета становились все менее яркими: небо затягивали облака. Жара, тем не менее, ничуть не ослабла; от приближающейся грозы сделалось лишь еще более душно.
     Роберт сидел во главе стола, положив руки на стопку бумаг. Сегодня здесь собрались все его советники, предстоял важный разговор, но вид знакомой комнаты отвлек внимание Роберта. Когда-то это была королевская опочивальня: шестьдесят лет назад дед последнего короля Эдварда провел лето в Данлорне. Роберт давно уже распорядился, чтобы вместо кровати здесь разместили длинный стол из черного дерева.
     На стенах из серого камня висели гобелены. На одном из них изображалась случившаяся триста лет назад битва, победителем в которой стал один из Дугласов. Около двойного окна стоял резной дубовый сундук, потемневший от времени. Пол был застлан сине-золотым ковром свадебным подарком Роберту от Оливера. А над камином, к вырезанному из дуба гербу Дугласов крепились ножны из украшенной серебром черной кожи. В них находился меч тот самый, который до смерти не выпустил из руки Тревор. Этим мечом сражался и Роберт в битве при Садлани; этот меч рукоятью вперед, протянул он Селару, когда приносил присягу на верность. А после свадьбы с Береникой он поместил его над камином и поклялся, что не прикоснется к нему иначе, как для битвы за родину или чтобы вложить в руку сына.
     - Как все запуталось... - прошептал Роберт.
     - Милорд? - переспросил Деверин, нахмурясь: он как раз говорил о преследовании разбойников. Роберт обнаружил, что вслух высказал свои мысли, не имеющие никакого отношения к совету; более того, он даже не мог сразу вспомнить, что собравшиеся обсуждают. Но лоб Деверина внезапно разгладился, и воин кивнул:
     - Согласен, милорд, все и вправду запуталось. За последний месяц разбойников видели всего дважды первый раз на северном нагорье, а две недели назад на юге. Если это одна и та же банда, уж очень быстро она перемещается.
     - Есть жертвы? Велик ли урон? - Роберт мысленно дал себе оплеуху и постарался сосредоточиться на предмете разговора: все оно, в конце концов, было чрезвычайно важным. В этот момент дверь отворилась, и в зал бесшумно проскользнул Мика. Он ничего не сказал просто остановился у двери, сложив руки на груди. По его лицу, обычно такому выразительному, на сей раз ничего нельзя было прочесть.
     Что-то случилось.
     - Ни о чем таком мне не докладывали, милорд, - ответил Роберту Деверин, искоса взглянув на Мику. - Похоже, разбойники просто проезжали мимо. Да только до меня доходят слухи из других мест там негодяи продолжают жечь деревни и фермы, хоть ни одно из ваших владений больше не подвергалось нападениям. В целом, как мне кажется, положение становится хуже, а не лучше. Только мы сумели однажды разделаться с разбойниками. Никому больше не удавалось и приблизиться к ним, так что неизвестно, где они прячутся и откуда нападают. Может, это обычные воры и грабители, которые рыщут вдали от городов, но только лучше организованные. Ума не приложу, что тут можно предпринять.
     - Я тоже, - мрачно сказал Роберт. - Если только они не нападут снова, мы не будем знать, где их искать. Продолжай рассылать патрули, Деверин, и дай мне знать, если появятся новости.
     - Конечно, милорд.
     - Есть еще какие-нибудь дела? - Роберт оглядел сидящих за столом, но все они как один покачали головами. - Тогда благодарю вас за участие в совете.
     Ножки стульев заскрипели по каменному полу; советники поднимались и выходили из зала, продолжая тихо обсуждать между собой текущие дела. Когда за последним закрылась дверь, Роберт повернулся к Мике, вопросительно подняв брови. Мика поманил хозяина за собой.
     Они прошли по коридору к винтовой лестнице, ведущей в кабинет Роберта. Мика все еще продолжал хранить молчание. Что все-таки стряслось?
     Открыв дверь, Мика посторонился, пропуская Роберта, и только тогда заговорил:
     - Мне очень не хотелось так поступать с вами, господин, но это было необходимо.
     - Что было необходимо? Мика слабо улыбнулся.
     - У вас гость. - С этими словами он показал на кресло у камина. В нем сидел...
     - Патрик?! - Роберт кинулся к другу. - Клянусь богами, что ты здесь делаешь?
     Патрик сделал попытку подняться, но явно испытывал боль, и Роберт поспешно усадил его снова.
     - Всего лишь выполняю обещание, друг мой, - с улыбкой ответил Патрик - Впрочем, могу поклясться: судя по выражению твоего лица, ты не верил, что я сдержу слово.
     Изумление прогнало прочь печальные мысли Роберта.
     - Должен признаться, и правда не верил. Но... как ты оказался здесь? И что с тобой случилось? Неужели ты даже не ехал на лошади?
     Патрик поднял руки.
     - Сначала-то я ехал, да только вчера на меня напали разбойники. Они отняли у меня почти все, включая карту, которую мне дал твой брат. Пришлось мне дальше идти пешком; к тому же я заблудился. Все, что я смог вспомнить, был твой рассказ о ферме Мики. Я стал спрашивать дорогу и, к счастью, ферму нашел. Расспрашивать, как пройти в замок Данлорн, я не рискнул.
     Усевшись в кресло напротив, Роберт глубоко вздохнул. Было так странно видеть в этой комнате лицо Патрика. Замок и Анклав были всегда так далеко друг от друга, а теперь эти две части его жизни неожиданно переплелись, как пасмы веревки.
     - Стоило ли дело таких усилий? Патрик рассмеялся:
     - В каком же странном мире ты живешь, Роберт! Тут так много людей, страна такая огромная... Я и подумать не мог...
     - Мика, позаботься о еде и ванне для Патрика. И о чистой одежде тоже.
     - Будет исполнено, милорд.
     Но Патрик еще не договорил; он снова поднял руки, теперь уже не улыбаясь.
     - Подожди. Мне очень жаль, Роберт, но я не просто явился в гости. У меня есть для тебя новости, и я должен просить тебя о помощи.
     - О помощи?
     Патрик, нахмурившись, кивнул:
     - Из-за Айн, Роберт. Ее схватили.
     - Айн? - Радость Роберта мгновенно поблекла. Ох, только не это...
     - Финлей опробовал новый способ поиска, рассчитывая найти Калике. Вместо этого он получил очень ясное видение. Он видел Айн в ужасе, видел, как ее аярн был уничтожен. Под коней Айн упала, потеряв сознание. Финлей уверен, что сделал все это тот, на поиски кого Айн и отправилась. Когда я уезжал из Анклава, Айн, по словам Финлея, была еще жива.
     Роберт вскочил на ноги, по привычке взмахнув левой рукой, чтобы воспользоваться аярном, но аярна у него больше не было. Роберт метнулся к окну, распахнул ставни и бросил колдовской взгляд вдаль. Где она? Айн должна быть жива. Должна...
     - Я... не знаю... Раз она лишилась аярна, я, возможно, даже не смогу ее найти. - Роберт отвернулся от окна и приказал: - Мика, пусть Деверин приготовит мне коня и припасы в дорогу. Я еду в Марсэй.
     Мика нахмурился, но понял, что спорить бесполезно. Когда дверь за слугой закрылась, Роберт снова повернулся к Патрику:
     - Так, с этим ясно. Что еще ты должен мне сообщить?
     - Да вроде больше ничего, - сказал Патрик, стягивая с себя грязный плащ.
     - Вот как? - поднял бровь Роберт. - Дружок, ты всегда был ужасным вруном. Ну-ка выкладывай остальное. Что это за новый способ поиска, который пробовал Финлей? Как ему удалось видеть все так отчетливо? И почему он уверен, будто не ошибается?
     - Потому что... - начал Патрик, виновато взглянул на Роберта и умолк.
     - Ну?
     - Он... он пробовал то же самое накануне ночью и увидел Дженн, приближающуюся к Анклаву.
     - Дженн? Она явилась в Анклав? - Роберт задохнулся и упал в ближайшее кресло.
     - Не тревожься, Роберт. Близко к Ключу она не подходила, Финлей сдержал обещание. Она уехала вместе со мной и показала мне дорогу до предгорий. Через несколько дней она уже будет дома. Все это время она была в полной безопасности, тебе не о чем беспокоиться.
     - Не о чем беспокоиться? Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Каждый раз, когда она оказывается поблизости от Ключа, ей грозит опасность. Чего она пыталась добиться, явившись в Анклав?
     Патрик забился глубже в кресло и громко сглотнул.
     - Она нуждалась в помощи. По-видимому, Фиона не могла научить ее некоторым важным вещам: наложению Печати, созданию иллюзии. Финлей все показал Дженн, прежде чем мы уехали. Ему это удалось легко, и...
     - И что? - поторопил Патрика Роберт. Только действительно ли он хочет слышать остальное?
     - Клянусь богами, Роберт. - Патрик покачал головой и неуклюже наклонился вперед. - Хотел бы я знать, что происходит. Финлею удалось научить Дженн всему так быстро, словно он учил мастера-колдуна. Поразительная девушка! Заткнула рот членам совета, когда ее пытались заставить дать клятву. Я должен все тебе рассказать, предостеречь... Финлей не хотел, чтобы я тебе рассказывал, но Дженн велела... Она сказала, что если нам предстоит работать вместе, тебе всегда нужно говорить правду. Конечно, я согласен с ней, но, с другой стороны, и Финлей в чем-то прав. И к тому же я не знаю, хочешь ли ты все узнать...
     Патрик говорил сбивчиво возможно, потому, что до смерти устал, но еще и явно пытаясь, что-то скрыть. Роберт не стал гадать, в чем там может быть дело. Три потрясения за день достаточно для любого человека. И все же знать ему нужно.
     - Продолжай. Расскажи мне все. Сделав глубокий вдох, Патрик начал:
     - Уилф грозил вышвырнуть из Анклава Финлея и изгнать Дженн, если она не поклянется в верности. Девушка вела себя как мужественная воительница, не позволила себя запугать. Вот только... в обмен на помощь Уилфа она пообещала в следующий раз встать в Круг.
     Нет!
     Казалось, Роберт ощутил первое ледяное дыхание зимы. Он почувствовал, как в нем встрепенулся демон. Если она встанет в Круг... если она сделает это... О да, она окажется избрана. И тогда... тогда он должен будет выступить против нее.
     - Клянусь кровью Серинлета! - Все шло не так. Его жертвы, его изгнание все напрасно. Он отказался от Анклава именно ради того, чтобы такое никогда не случилось. Он был единственной нитью, связывающей Дженн с Анклавом, он был так уверен, что без него она никогда туда не вернется.
     Он должен увидеть Дженн, поговорить с ней, найти какой-то способ аннулировать ее клятву.
     Но как может он именно он! пытаться уговорить кого-то нарушить слово?
     Тогда как еще можно ее остановить?
     Раздался стук в дверь, и в кабинет следом за Микой вошел Деверин. Роберт поднялся, ободряюще похлопал Патрика по плечу и повернулся к пришедшим.
     - Конь оседлан, милорд, - тихо сказал Мика. - Только позвольте посоветовать: лучше вам выехать, когда стемнеет.
     - Согласен. Деверин, проводи моего друга в комнату рядом с моей спальней и хорошо о нем позаботься: путешествие его было нелегким.
     Деверин кивнул и помог Патрику подняться. Мика закрыл за ними дверь и стал терпеливо ждать распоряжений хозяина. Роберт снова подошел к окну и выглянул наружу.
     Так многое в этой комнате осталось неизменным со времен его отца. Дубовые панели на стенах, удобные мягкие кресла у камина, книжные полки рядом с дверью. Четыре окна образовывали что-то вроде эркера, из них открывался вид на двор замка и тянущуюся до горизонта покрытую вереском равнину. Ясными ночами часто можно было даже разглядеть огни Лох-Фира города, до которого было не меньше полулиги, а когда дул южный ветер, из деревни в базарные дни доносился запах свежевыпеченного хлеба и коптящейся рыбы.
     Роберт закрыл глаза, заставил себя успокоиться и окинул колдовским взглядом окрестности. Он чувствовал пустое пространство за одной из панелей из расположенной в башне комнаты вел секретный проход, по которому можно было выбраться из замка. Роберт случайно обнаружил его лет шестнадцать назад, забредя в кабинет отца, когда тот отсутствовал. Мальчик стал забавляться своей колдовской силой и почувствовал пустоту в стене за камином. Ему потребовалось три дня, чтобы разгадать, с помощью Финлея, как работает механизм, поворачивающий панель. Обнаруженное ими помещение было полно паутины и обломков мебели. Окон в нем не было, зато узкая дверь вела на темную и сырую винтовую лестницу. А, спустившись по ней, можно было попасть в туннель.
     Роберт однажды воспользовался подземным ходом, нужно было незаметно переправить в Анклав Финлея после того, как в юноше пробудилась колдовская сила. Они тогда вернулись в замок всего за неделю до приезда Селара. Что случилось бы, если бы король, явившись в Данлорн, не обнаружил там Роберта?
     - Вы говорили, что никогда не вернетесь в Марсэй. Роберт вздрогнул. Он совсем забыл о присутствии Мики.
     - Нет, тебе со мной ехать нельзя. На этот раз нельзя. Мика пожал плечами, подошел к окну и прислонился плечом к камню стены.
     - Я просто подумал... Вы полагаете, что сможете ее найти?
     - Не знаю. Я только надеюсь, что она будет еще жива, когда я доберусь до Марсэя.
     - А если Финлей прав? Если ее захватил злой колдун? Что вы тогда будете делать?
     Роберт нахмурился и взглянул на Мику:
     - Если он так полон зла, как говорила Дженн, если он уничтожил аярн Айн тогда это он враг Анклаву, а не я.
     Мика снова пожал плечами:
     - Ну, мы не можем точно знать, что имел в виду Ключ, когда говорил о Враге. Если вы его найдете, вы с ним сразитесь, так? Лучше бы я поехал с вами.
     - Тебе нельзя. Это слишком опасно. Кроме того, ты нужен здесь. Пришло известие, что матушка завтра возвращается. Тебе придется придумать какое-то объяснение моему отсутствию. Кроме того, ты единственный, кому я могу доверить Патрика. Проследи, чтобы он не попал в беду. Ты выше и сильнее его, так что он будет тебя слушаться. Если же нет...
     - Я брошу его в темницу.
     Роберт невольно рассмеялся:
     - Но у нас же нет темниц.
     - Я что-нибудь для него найду, - улыбнулся Мика. Однако улыбка быстро сбежала с его лица. Мика рассеянно смотрел в окно; мысли его явно были далеко.
     Да, что-то его тревожило, и это было не только неожиданное появление Патрика. Роберт подошел к столу и налил вина им обоим.
     - Нелады с отцом?
     - Да, - вздохнул Мика, беря у Роберта кружку. - Нелады. Ланетта думает, что если я перестану вам служить, отец, по крайней мере, согласится меня выслушать.
     - Тогда, - Роберт заколебался всего на мгновение, - ты должен от меня уйти.
     - Да, отца умилостивит или это, или ваше выступление против Селара.
     - Чего, как ты знаешь, я никогда не совершу.
     - Как и вы знаете, что я от вас никогда не уйду. - Мика сложил руки на груди, продолжая встревоженно смотреть в окно. - Не вы один упрямец, милорд. Со временем отец все поймет, я уверен. Он просто хочет проверить, насколько я решительно настроен.
     - Тогда он проиграет. Пожалуй, мне стоит написать ему и сообщить, какой ты в этом отношении невозможный.
     Мика невольно улыбнулся. Однако прежде чем он смог ответить, в дверь робко постучали. Это оказался Деверин.
     - Что-нибудь случилось?
     - Нет, господин. Я... я просто хотел кое о чем спросить, - начал Деверин. - Кое о чем личном.
     Было ясно видно, что воин чем-то встревожен. Роберт взглянул на Мику, но тот тоже ничего не понимал. Роберт кивнул и закрыл за Деверином дверь.
     - Говори.
     - Я хотел бы узнать, господин, - тихо начал Деверин, старательно выбирая слова, - в чем я подвел вас, так что вы перестали мне доверять.
     Роберт нахмурился, совершенно сбитый с толку.
     - Подвел меня?
     - Да, господин. Я служил вам, как только мог, да с разбойниками у меня плохо выходит. Дело в этом?
     - Не понимаю, Деверин, - покачал головой Роберт. - Почему ты решил, будто я тебе не доверяю?
     Деверин неожиданно смутился и бросил на Мику красноречивый взгляд, прежде чем ответить:
     - Я знаю, что вы сделали, господин. Когда здесь был легат Осберт... В гробу лежал Мика, а не лорд Финлей. Я не понимаю, как вы это сделали, хоть и прекрасно понимаю почему.
     - Вот как? - слабым голосом спросил Роберт. Почему весь мир вдруг покачнулся, словно все законы природы утратили силу?
     - Да, господин, - кивнул Деверин, к которому отчасти вернулась уверенность в себе. - Вы колдун.
     Неудачник, невежда... а теперь, как выясняется, еще и глупец! Должен же был Роберт заметить, что к этому идет! Должен же был догадаться, что Деверин сложит два и два. О боги, что за идиот!
     Роберт подошел к столу и оперся на него.
     - Это я подвел тебя, Деверин. Я не должен был допустить, чтобы ты понял, что к чему. Мое единственное оправдание, что мне тогда некогда было подумать. Если бы у меня было время подготовиться к приезду гильдийцев, мы бы уже похоронили гроб до того, как Осберт начал задавать вопросы, а тогда закон не позволил бы Гильдии потревожить могилу. Мне очень жаль.
     - Да что там, господин, - проворчал Деверин. - Вы сделали то, что должны были сделать. По мне, так гораздо лучше, чем считать лорда Финлея мертвым. А теперь я знаю, что он в безопасности.
     - Откуда тебе это известно? - с улыбкой спросил Роберт.
     - Будь оно не так, вы бы его не оставили. Роберт кивнул и посмотрел на Мику:
     - И что же мне теперь делать? Деверин слишком здоровенный, чтобы можно было избить его до беспамятства.
     - Ну, - Мика с самодовольным видом сложил руки на груди, - ничего не могу вам посоветовать, милорд. Вы же знаете, я ничего не могу сказать в его присутствии. И вы знаете почему.
     - А это и есть совет, верно? Только не знаю, смогу ли я наложить на него Печать. Без аярна...
     - Позвольте почтительно напомнить вам, милорд, ваши же собственные слова: не все на свете вам известно.
     Деверин смотрел на них вытаращив глаза, ничего не понимая в этом разговоре; непочтительность Мики тоже изрядно его озадачила. Нужно было все объяснить бедняге.
     - Только сначала я должен спросить тебя, Деверин: хочешь ли ты этого?
     - Хочу чего, господин?
     - Есть способ, которым я могу защитить тебя от твоего опасного знания. Это называется наложением Печати, Мика только что продемонстрировал, насколько оно действенно. Он никак не может сказать ничего про мою колдовскую силу в присутствии человека, на которого не наложена Печать. Тот, кто защищен таким образом, не сможет случайно проговориться, его нельзя принудить силой выдать колдуна. Конечно, это защита и для меня, но если меня когда-нибудь разоблачат, ты всегда сможешь сказать, что ничего не знал.
     - Прекрасно, господин.
     Роберт сделал шаг к Деверину, нахмурив брови.
     - Хочу спросить тебя ты не обеспокоен? Ты ведь давно меня знаешь. Ты не стал относиться ко мне иначе, когда узнал, что я колдун?
     - Почему бы это, господин? Вы достойный человек. Эта ваша сила ничем не лучше и не хуже другого оружия. Вы ведь никогда не обнажали меч для злых дел доказательством тому служат шрамы на моем теле. Вот я и думаю, что тайное свое оружие вы будете использовать так же.
     Если бы все в Люсаре придерживались подобных взглядов! Тогда Анклав мог бы объявить о себе, Финлей мог бы вернуться домой, а колдуны жили бы между людей, не опасаясь неизбежной смерти. Все это стало бы доступно без всякого Каликса. Проклятие, вот бы порадовался Финлей!
     - Предупреждаю тебя: служить колдуну нелегко спроси Мику. Да нет, ничего не выйдет он же не может тебе ответить. - Роберт протянул Деверину руку, надеясь, что сумеет сделать необходимое и без аярна. Деверин бросил взгляд на Мику, потом решительно коснулся руки Роберта.
     Роберт ощутил то же самое, что и всегда при наложении Печати, - однако это еще не было доказательством успеха.
     - Мика! Ты мой лучший инструмент для проверки. Ну-ка, скажи магическое слово!
     - А? Это какое же? - Мика попытался придать себе невинный вид. - Может быть, вы имеете в виду Анклав?
     - Получилось! - Роберт хлопнул по плечу растерянного Деверина. - Поздравляю. Теперь ты - один из проклятых. Деверин ухмыльнулся и затряс головой:
     - Да вряд ли, господин. Только должен предупредить: вам, верно, придется скоро снова прибегнуть к этому... способу. Сдается мне, что старый Оуэн тоже догадался.
     - Он говорил об этом?
     - Прямо нет. Могу прощупать его, если хотите.
     - Давай, Деверин. - Когда воин двинулся к двери, Роберт добавил: - И раз уж ты об этом заговорил... Я всегда тебе доверял.
     Деверин поклонился:
     - Благодарю вас, господин. Если позволите, скажу: я вам тоже. Буду ждать вас с конем. Поедете вместе с обычным патрулем - никто и не подумает, что тут есть что-то странное.

ГЛАВА 8

     Селар расхаживал по комнате, и полы халата волочились по полу. Свечи, горевшие всю ночь на столе рядом с постелью, превратились в желтые наплывы воска. Каждый раз, когда король поворачивал их, пламя трепетало, но возразить они не смели. Совсем как его придворные. Селар двигался так размеренно, что точно мог предсказать, когда свечи мигнут. До чего же они жалкие... Один удар и они упадут на пол. Одно дуновение воздуха и они погаснут навсегда. Его власть над ними была абсолютной, превосходство неоспоримым.
     Осберт сообщил, что Финлей мертв. Он собственными глазами видел тело. Никакого колдовства в Люсаре нет. Те дровосеки были просто пьяны, а крестьяне трусливы, потому им и поверили. Селару не о чем беспокоиться. Камешек, который передали гильдийцам стражники, ничего собой не представляет, он совершенно безвреден. Даже кольцо Осберт вернул Роберту, оно теперь в гробу, вместе с телом Финлея, в глубокой могиле под камнями красивой часовни в Данлорне. Никакого колдовства...
     Так почему же Селар не может уснуть? Почему его сны полны образов, которые он так хотел бы забыть? Почему перед ним все время возникает лицо Кардана? Старый предатель мертв. Должен быть мертв, ведь прошло четырнадцать лет. Никто его не видел, никто о нем не слышал с той ночи, когда завершилась битва. Он исчез. Ему и тогда уже было много лет должно быть, за восемьдесят. Как же он может быть еще жив?
     Конечно, он мертв. Селару не о чем беспокоиться. Его сны просто трюк памяти, разбуженной этими слухами о колдовстве. Теперь, когда Осберт доложил, что никаких колдунов нет, уснуть удастся. Может быть, еще не этой ночью, но скоро, как только полученные известия успокоят взбудораженную душу. Да, так и будет.
     Селар перестал метаться и сел на постель. Нужно позвать Нэша пусть приготовит одно из тех снадобий, что так хорошо помогают уснуть. Уж они-то действуют... Но сколько еще можно прибегать к снотворным? Что останется от его авторитета, если придворные узнают, как близко он подошел к тому, чтобы сломаться? И как сможет он сохранить самообладание, если каждой ночью боится смежить веки?
     Нужно, наконец, разделаться с призраком Кардана. Нужно убедиться, что старый колдун мертв и не строит против него козни. А если он все же жив, он вполне мог переметнуться к Тирону, и теперь они вместе натравливают тех разбойников, что сеют страх, готовя почву для вторжения...
     Но ведь у границ нет войск Тирона. Нет никаких проявлений враждебности, шпионы не могут добыть доказательств того, что Тирон замышляет нападение.
     Все дело просто в этих ночных кошмарах. Ему все время снится та ночь победоносной битвы, когда его воспитатель, Кардан, исчез. Селар нашел его у реки, и старик признался, что он колдун. Какая издевательская улыбка была на его морщинистом лице! Селар должен был стать орудием Кардана, зомби, безмозглым и послушным. Король сразу это понял. Аура зла была так ужасна, что он попятился, и его ноги заскользили по глине речного берега.
     А потом Кардан столкнул его в воду.
     И он уже почти совсем захлебнулся.
     И Роберт, совсем еще мальчишка, вытащил его, не подозревая, что спасенный им человек...
     Кошмар был всегда одним и тем же. Наяву Роберт спас Селару жизнь, но в ночной темноте лицо юноши превращалось в гнусную копию лица Кардана. От этого Селар не освободится никогда. Никогда...
     Селар поднялся, подошел к шкафу и распахнул инкрустированные слоновой костью дверцы. Взяв с полки две фляги с вином, он вернулся на постель. Другого способа уснуть этой ночью у него не было.

***

     Прошлое, как взбесившийся зверь, преследовало его на каждом шагу от вересковых пустошей Данлорна, через равнину, где на полях был уже убран урожай, через холмы. С каждой лигой Марсэй становился все ближе. Когда его конь поднялся на последнее взгорье, откуда начинался спуск к реке Витале, Роберт почувствовал: ему трудно поверить в то, что в его жизни были эти последние четыре года. Через три недели годовщина смерти Береники, еще через несколько дней годовщина того дня, когда он покинул Люсару, не собираясь возвращаться.
     И вот теперь он снова здесь и пробирается в город так же тайно, как когда-то его покинул, под покровом темноты, переодетый, никем не замеченный.
     Можно было бы посмеяться такой иронии судьбы...

***

     Годфри торопливо шел по освещенному светом факелов двору, стараясь не отстать от Пейна.
     - Вы уверены? - пробормотал он, кивая встречному священнику.
     - Абсолютно, - ответил Пейн, не замедляя шага. - К нему почти невозможно попасть без разрешения Селара, не говоря уже о том, чтобы устроить побег. Вы же были в его камере, сами видели. Вся затея безнадежна, если только Селар не решит перевести его в другое место. Слишком опасно, слишком много препятствий пришлось бы преодолеть.
     Годфри распахнул дверь и отступил, пропуская Пейна.
     - Значит, помочь вы не можете.
     - Этого я не говорил. Просто дайте нам время. Раз Хильдерик через неделю отправляется в паломничество, спешности нет.
     Годфри со вздохом покачал головой.
     - Если считать, что я сумею заставить Хильдерика на самом деле уехать. Вы и представить себе не можете, сколько сил нам понадобилось, чтобы его уговорить. К счастью, другие архидьяконы полны решимости и не обращают внимания на все его доводы против паломничества, а уж чего только он не придумывал.
     - Он упрям, спору нет. - Пейн ободряюще улыбнулся Годфри. - Но не тревожьтесь. Мы найдем способ решить нашу проблему, даже если для этого мне придется подделать приказ.

***

     - Ну и что?
     Нэш искоса взглянул на Валену, наливавшую для него воду в таз умывальника. Брови женщины были вопросительно подняты, пухлые губы недовольно надуты. Несмотря на то что за дом платил он, Валена вела себя так, будто это ее собственный замок, где Нэш всего лишь гость.
     - Он будет меня искать. Придется пойти, - ответил Нэш, опуская руки в ледяную воду. На поверхности воды сразу же появились пятна, но Нэш не обратил на это внимания.
     - Неужели тебе никогда не надоедает изображать верного слугу? - пробормотала Валена, протягивая ему льняное полотенце.
     - А тебе?
     - Я тебе не служанка, Нэш, - бросила Валена, потом неожиданно улыбнулась. - Ну да, понятно: ты и в самом деле наслаждаешься этим. Тебе нравится бегать туда-сюда по его команде, ты машешь хвостом, как щенок, стоит ему только взглянуть в твою сторону. Как, должно быть, приятно чувствовать себя таким необходимым для короля, таким любимым... Большинство его подданных мечтают лишь бросить на Селара взгляд, самое большее удостоиться аудиенции. Но моему Сэмнону этого мало. Нет, ты хочешь быть его...
     - Хватит! - Нэш схватил Валену за руку и привлек смеющуюся женщину в объятия. - Почему тебе так нравится меня дразнить? Или ты наслаждаешься опасностью?
     - Да нет, - мило улыбнулась Валена, - просто тебя так легко задеть... Ты так чувствителен к любому упоминанию о Селаре в последнее время особенно. Я не могу не гадать...
     - Тогда и не гадай. Ты знаешь, зачем мне нужен Селар.
     - Да, да. Все это я уже слышала. Но это ведь не делает нас ближе друг к другу! Даже сейчас. - Валена игриво коснулась пальцем его губ. - Конечно, приручить Осберта большое достижение, но после того, как он собственными глазами видел тело Финлея, вряд ли было так уж трудно убедить его преуменьшить значение случившегося в Килфедире.
     Нэш нахмурился и отвел руки Валены.
     - Перед нами все еще стоят проблемы. Селар медленно угасает, Вогну не терпится начать охоту на ведьм, а Осберт не ближе к посту проктора, чем был год назад.
     - Но разве в Гильдии не видят, насколько Вогн неуравновешен?
     - Может быть, и видят, но не меньше его боятся колдовства. Гильдийцы впадают в панику при одном намеке на что-либо подобное. Они жаждут начать погромы, и в своем теперешнем состоянии Селар может просто махнуть рукой и сказать "да".
     Валена сделала шаг назад.
     - Но ты должен остановить его!
     Нэш протянул к женщине руки, чтобы успокоить, прежде чем Кейт внизу услышит ее возбужденный голос.
     - Донесение Осберта дает нам несколько лишних дней, но это также означает, что в отношении Селара я должен сделать следующий шаг. Я откладывал его, сколько мог, но не думаю, что проволочки и дальше возможны. Необходимо заставить Селара понять, какие последствия будет иметь охота на колдунов.

***

     Все было бесполезно. Скольких бы горожан Джон ни расспрашивал, в каких бы укромных уголках города ни искал, не удавалось обнаружить никаких следов женщины, похожей по описанию на Айн. Джон расспросил всех своих знакомых, обошел все приюты и таверны, но Айн исчезла бесследно. После двух недель поисков было уже невозможно надеяться, что ему удастся найти ее, живой или мертвой. За это время даже не похоронили ни одной нищенки, похожей на Айн.
     Безутешный, Джон вернулся в маленькую лавку Мердока. На улице было уже темно. Никем не замеченный, Джон проскользнул в лавку и поднялся по лестнице в жилые комнаты. Постучав, он открыл дверь...
     - Джон! - воскликнул стоявший посреди комнаты Мердок. - Я не ждал тебя сегодня!
     Джон заметил, что его друг испуган, но понял причину этого, только когда закрыл за собой дверь и прошел в комнату. Мердок был не один. У окна стоял какой-то человек, глядя на улицу сквозь щель в ставне.
     Джон открыл уже рот, чтобы извиниться... но внезапно остолбенел. Этот незнакомец... его лицо... знакомое, и все же...
     - Во имя милостивого Серинлета!.. - выдохнул Джон, стиснув руки.
     При этих словах незнакомец отвернулся от окна, улыбнулся и покачал головой:
     - Боюсь, вы принимаете меня за кого-то другого, святой отец. Прошу прощения, если испугал вас. Пусть вас утешит тот факт, что Мердок тоже побледнел, когда я сегодня вошел в его лавку. Удивительно: ведь вы живете в столице и должны бы привыкнуть, что иногда случаются неожиданности.
     Мердок взял отца Джона за руку, подвел к креслу и вручил кубок с подогретым вином.
     - Мне, пожалуй, следует вас познакомить. Отец Джон Бал-лан, Роберт Дуглас, граф...
     - Данлорн, герцог Хаддон, - резко закончил за него Джон, чуть не расплескав вино. - Прошу прощения. Никак не думал, что встречу...
     Данлорн поднял брови; на его лице отразились смешанные чувства ирония, насмешка над собой. Но было и еще что-то. Джон попытался собраться с мыслями. Кого бы он ни ожидал встретить здесь, Роберта Дугласа среди этих людей определенно не должно было быть.
     - Джон, - поинтересовался Мердок, - ты занимался поисками? Что-нибудь удалось найти?
     - Что? - пробормотал Джон, не в силах отвести взгляд от Роберта. Почему-то ему думалось, что Роберт должен быть больше похож на брата, но различия оказались и более заметными, и более тонкими, чем он ожидал. Фамильные черты были у братьев общими, но Роберт был на полголовы выше и шире в плечах. Однако не только... В лице Роберта читалось больше твердости, больше зрелости, больше... нет, найти этому названия Джон не мог.
     Больше всего обращали на себя внимание глаза такие зеленые, каких Джон ни у кого не видел, искрящиеся в свете свечи. Роберт смотрел на отца Джона со смесью любопытства и настороженности.
     Как будто уловив смущение священника, Данлорн снова улыбнулся, отошел от окна и пересек комнату. Ласково хлопнув Мердока по плечу, он придвинул себе кресло и уселся лицом к отцу Джону.
     - Я приехал, чтобы найти Айн, святой отец. Думаю, она все еще жива. Удалось ли вам увидеть глазами или колдовским зрением хоть что-то, что могло бы помочь мне в поисках?
     Данлорн все это время смотрел на священника, но теперь выражение его глаз изменилось, в них читалась глубокая сосредоточенность.
     - Нет, к сожалению. Я искал почти каждую ночь, но я и понятия не имею, где она могла бы находиться. Я уже был почти готов счесть Айн погибшей. Откуда вы знаете, что она еще жива?
     Неожиданно отец Джон почувствовал себя полным идиотом. Ведь он оказался в одной комнате с самым могущественным колдуном, какого только рождала Люсара, с непобедимым воителем, почитаемым народом героем, бывшим советником короля и миротворцем и надо же ему начать задавать глупые вопросы!
     Отец Джон покраснел и отвел глаза. К счастью, ему на выручку пришел Мердок:
     - Не понимаю, Роберт. Мы ведь послали молодого Бена в Анклав всего два дня назад. Он не мог еще туда добраться, так как же вы узнали насчет Айн?
     Данлорн пожал плечами и протянул руку к кувшину с вином.
     - Тут другое. И вот еще что: на вашем месте я бы не распространялся о моем появлении здесь. Я теперь не очень на хорошем счету в Анклаве.
     Мердок медленно покивал:
     - Да, Айн рассказала нам, что произошло. Но ты приехал сюда, чтобы ее спасти. Разве это не меняет дело?
     - Сначала нужно найти Айн. а там будет видно. Пока же расскажите мне обо всем подробно. Ей удалось уже что-то обнаружить? Того человека, ради которого она отправилась в Марсэй? Она знала, где искать?
     Роберт говорил тихо, но решительно. Отцу Джону не терпелось расспросить его, задать множество вопросов - но сейчас было не до того. Он рассказал все, что знал, а Мердок дополнил его рассказ некоторыми подробностями. Данлорн откинулся в кресле, осушил кубок до дна и поставил его на стол.
     Поскольку он продолжал молчать, отец Джон не выдержал, сделал глубокий вдох и спросил:
     - Вы знаете о бароне Блэре?
     - Он знает, Джон, знает, - вмешался Мердок. - Ох...
     Роберт не сказал ничего, он задумчиво водил пальцем по краешку кубка. Мердок взглянул на отца Джона, нахмурился и снова перевел глаза на Роберта.
     - Ну так что ты думаешь? Есть еще надежда? Сумеешь ты ее найти?
     - О, найти я ее найду, не сомневайтесь, - ответил Роберт, поднимаясь. Вернувшись к окну, он приоткрыл ставень. - Однако сейчас меня больше занимает то, что еще я смогу обнаружить. В конце концов, Айн не просто исчезла по собственной воле, верно? Кто-то ее захватил, и этот кто-то не хочет ее отпускать. Сколько таких людей может найтись в городе?

***

     Селар быстро шел по двору; Вогн, старше и ниже ростом, был вынужден, пыхтя, почти бежать за ним, но король не сбавлял шага. Сегодня он не станет больше выслушивать доводы проктора. Непрестанное бормотание за завтраком и позже, когда Селар одевался для верховой прогулки, истощили его терпение. Пожалуй, несколько часов, проведенных в темнице по соседству с МакКоули, немного охладят пыл Вогна.
     Проктор желал разоблачить, выследить и уничтожить колдунов всех до одного.
     Несмотря на доклад Осберта, Вогн был уверен, что их множество, они кишат повсюду. Этот идиот не понимал, на что нарывается. Все его доводы основывались на суевериях, слухах и ничем не подтверждающихся россказнях.
     Но Селар-то знал, как все обстоит на самом деле.
     Разве возможно, чтобы Осберт не сумел докопаться до истины? Неужели даже Нэш, самый проницательный из гильдийцев, прозевал важнейшие доказательства? Вся эта история с Килфедиром была совершенно фантастической и в то же время очень показательной. После всех этих лет, как раз когда Селар начал готовиться к войне, начались разговоры о колдовстве в Люсаре.
     Что, если за всем этим стоит Карлан? Что, если его злая сила позволяет ему жить много дольше обычного человека? Что, если все эти годы он скрывался, ждал своего часа, строил планы?
     Что ж, может быть, пришло время дать Вогну то, чего он так желает... Впрочем, не сегодня. Сейчас Селар хотел одного покоя.
     Селар потрепал по шее коня, приветливо кивнул Нэшу и вскочил в седло. Он намеренно дал Вогну приблизиться; когда тот оказался совсем рядом, король пришпорил коня и галопом поскакал к воротам. Нэш и королевская охрана последовали за ним.
     Стоял еще один жаркий и душный день конца лета; солнце сочилось зноем, как зрелое яблоко соком. Город источал зловоние, словно выброшенная на берег Виталы разлагающаяся туша. Селар был рад выбраться оттуда, хотя бы и всего на несколько часов.
     В холмах, умиротворенных после жатвы, было прохладнее. Выбравшись на простор, Селар почувствовал, как свежий воздух омывает все его существо. По привычке, появившейся у него за последние недели, король представил себе, что развевающий его волосы ветер и ровный стук конских копыт освобождают его от липкой паутины бессонных ночей, выпитого вина и кошмаров.
     Добравшись до узкой лощины, где несколько деревьев зеленели на берегу извилистого ручья, Селар придержал коня. Приказав солдатам остаться на склоне, он спешился; к нему присоединился Нэш верный и покладистый спутник.
     - Вогн так легко не отступится, сир.
     Селар, спустившийся к воде, через плечо глянул на Нэша. Молодой человек был одет скромно в коричневые штаны и темно-зеленую куртку. Он никогда не стремился привлечь к себе внимание яркими цветами или роскошными тканями. Впрочем, простая одежда шла ему. Узкое треугольное лицо, полускрытое бородой, бесстрастные черные глаза всегда настороженные... немного было такого, чего не заметил бы этот человек.
     - Мне приятно разочаровывать его, - пожал плечами Селар. - Он сам виноват, слишком уж возбуждается. Отказывать ему одно из немногих оставшихся мне удовольствий. Теперь ему придется несколько часов ждать моего возвращения. За это время он как следует поджарится.
     - Так вы намерены дать ему разрешение? Черные глаза внимательно смотрели на короля.
     - Вогн говорит, что знает... имеет способ определить, не колдун ли перед ним. Может быть, он и преувеличивает, но все же не думаю, чтобы он делал подобные заявления, если бы ему нечем было их подкрепить. Как бы то ни было, я не желаю, чтобы по моей стране разгуливали колдуны! - Селар одернул себя и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Если бы все было так просто! Может быть, он излечится, спустив с поводка Вогна? Если тот сожжет всех, кого сумеет поймать, не сгорит ли вместе с ними и память о Карлане?
     - Сир. - Голос Нэша звучал так тихо, что Селар не сразу отвлекся от своих мыслей. - Что, если я скажу вам: у вас при дворе уже есть колдун?
     О чем он говорит?
     - Что вам известно? Говорите! Немедленно! - потребовал Селар.
     Нэш выглядел совершенно спокойным, но это лишь означало, что он что-то скрывает.
     - Прошу вас, сир, успокойтесь. Я все вам расскажу.
     - Я спокоен, - процедил Селар сквозь стиснутые зубы.
     - Существует человек, обладающий силой, о которой вы говорите, - продолжал Нэш. - Но он вам не враг. Он рядом с вами уже давно и доказал свою преданность.
     - Проклятие, кто он?
     Лицо Нэша было совершенно бесстрастно. Он встал, повернувшись спиной к солдатам охраны, и соединил руки. Когда он развел их в стороны, между ладонями сверкнула молния.
     - Я колдун, сир, но я не несу в себе зла.
     Селар разинул рот; сердце его бешено колотилось. Он стоял, словно прирос к месту, и был не в силах отвести взгляд от этих черных бездонных глаз.
     - Вы... колдун?
     Нэш ничего не сказал и опустил руки. Он не сделал попытки подойти к Селару, он просто ждал. Чего? Во имя всех богов, чего?!
     - Что вам от меня нужно? - выдохнул Селар. Может быть, ему кликнуть стражу? Достаточно ли Нэш силен, чтобы справиться с солдатами? О милосердный Серинлет, Нэш ведь может убить его на месте!
     - Мое единственное желание, служить вам, сир.
     - Разве это ответ? - бросил Селар; гнев постепенно вытеснил страх. Король сделал шаг вперед и взглянул на солдат на склоне холма. Они ничего не заметили. Придут ли они ему на помощь, если он позовет? Селар снова повернулся к Нэшу. В лице молодого человека по-прежнему не было угрозы только терпение. Должно быть, он думает, что Селар просто проглотит новость и позволит ему остаться при дворе! Сделав глубокий вдох, Селар насмешливо протянул:
     - А что вы будете делать, если я брошу вас в тюрьму, а?
     - Я отправлюсь туда, куда вам будет угодно меня послать, сир.
     - Тогда убирайтесь с глаз моих! Вон из моего города, из моей страны! Вы мне лгали! Вы предали меня, как и все друзья, которые у меня были! Вы притворялись, будто вы лучше других, а были хуже, много хуже. Даже Данлорн не скрывал от меня ничего подобного! Если вы и, правда, думаете то, что говорите, вы выполните мой приказ, покинете Марсэй и никогда не вернетесь.

***

     Да, это был тот самый город, который он помнил. Столица совсем не изменилась. Конечно, какие-то перемены Роберт заметил, целый день, проблуждав по улицам в чужой одежде, добытой для него Мердоком, но в целом четыре года прошли для Марсэя незаметно. Кого перемены коснулись, так это людей. Смеялись они теперь визгливо, в любой момент были готовы вступить в ссору, а мимо ворот замка проходили, чуть ли не на цыпочках.
     В торговых кварталах были заметны признаки растущего процветания, но имена на вывесках принадлежали теперь не люсарцам. Город заполонили торговцы, прибывшие в обозе армий Селара; они быстро прибрали к рукам всю деловую жизнь, в полной мере пользуясь благоприятными для них новыми законами. Поблизости от городских стен, в старых кварталах расслоение было особенно заметно. Нищие дрались за место на узких улочках, их пинали торопящиеся по своим делам купцы, придворные и гильдийцы. Сохранилось еще какое-то число старых таверн и лавок, но многие дома стояли заброшенными, с выбитыми окнами и обрушившимися крышами. На некоторых даже были заметны следы пожара. Роберт прошел мимо кузницы, где раньше часто подковывал коня; она была закрыта, окна заколочены. Мясник, державший лавку по соседству, торговал теперь жалкими обрезками. В этих бедных, заброшенных кварталах выжить можно было лишь по милости богов: на земную помощь рассчитывать не приходилось.
     Роберт не прибегал к искусству искателя, чтобы найти Айн. Ему нужно было сначала снова познакомиться с городом, почувствовать его теплоту, заметить слабости. Лучшим местом для этого был старый сенной рынок. Проливные дожди, погубившие урожай, сделали цены на зерно очень высокими, и люди отчаянно торговались. Чуть ли не каждую минуту вспыхивали драки, но городские стражники не торопились вмешиваться. Роберт старался держаться в стороне, сгорбившись под зеленым плащом и надвинув на лицо капюшон. Ходил он, сильно хромая, а лицо вымазал сажей и грязью. Вряд ли кто-нибудь мог его узнать - даже если бы он рискнул приблизиться к замку, - но рисковать не было смысла.
     Роберт обошел рынок, прислушиваясь к разговорам, - точно так же, как он делал это раньше, в давно прошедшие годы. Так лучше всего можно было узнать, о чем люди думают, что их заботит. Однако теперь даже на рынке горожане разговаривали, постоянно озираясь, словно боялись, что каждое слово может быть услышано гильдийцами.
     Роберт уже собрался покинуть рынок, когда из узкого проулка показался всадник. Он ехал быстро, и толпа не сразу расступилась перед ним. Конь фыркнул и взвился на дыбы, чуть не прижав Роберта к стене. Кто-то предостерегающе закричал, конь испугался еще больше и сбросил всадника.
     Человек рухнул к ногам Роберта, и тому ничего не оставалось, как помочь ему подняться на ноги.

***

     Гнев кипел в нем, как расплавленный металл в тигле, обжигающий, застилающий глаза. Сначала Селар, изгнавший его, теперь эта проклятая давка на рынке... Как бы ему хотелось испепелить их всех! Нэш дал коню шпоры, но тому никак не удавалось продвинуться вперед. Глупое животное начало брыкаться, расшвыривая в стороны людей. Нэш натянул поводья, но вышло только хуже. Нэш почувствовал, что ноги его выскальзывают из стремян, и не удержался в седле. Упав на землю, он инстинктивно откатился в сторону; чьи-то руки подхватили его и помогли подняться на ноги.
     - С вами все в порядке, господин? - спросил пришедший ему на помощь человек.
     - Да, - бросил Нэш, даже не взглянув на него. Он поспешно схватил поводья и стал успокаивать коня своей колдовской силой, давно следовало это сделать... Нэш повернулся, чтобы поблагодарить незнакомца, но тот исчез, только мелькнул в толпе зеленый плащ. Выругавшись, Нэш вывел коня в переулок и поехал к своему домику кружным путем. Когда он, наконец, туда добрался, настроение его было еще более мрачным.

***

     Демон снова приближался. Она могла чувствовать его приход. Он заполонял ее, наглухо отсекая окружающий мир. Остальные ни женщина, ни молодой человек еще ничего не знали: они не ощущали близости демона. Для Айн же его приближение было пыткой казалось, вся ее плоть разрывается на части. Теперь уже в любой момент он окажется совсем рядом, сможет ее коснуться, начнет снова ее мучить.
     Где-то наверху хлопнула дверь. Раздались шаги на лестнице. Еще одна дверь ударилась о стену.
     - Он изгнал меня! - сказал демон.
     - Почему? - раздался женский голос. - Что ты сделал?
     - Я раскрыл свою тайну. Теперь он хочет, чтобы я покинул страну. Проклятый глупец! - Обжигающий гнев демона отдался болью в костях Айн. Ничего не видя, она могла полагаться только на слух и свои чересчур обострившиеся колдовские чувства. Почему демон не позволит ей просто умереть?
     - Но ты же говорил, что знаешь, как с ним управиться! - в ужасе воскликнула женщина. - Как мог ты все погубить во второй раз! О чем ты только думал!
     Раздался звук, словно дерево царапало дерево, и голос демона зазвучал громче:
     - Он хочет спустить Вогна с цепи и позволить ему устроить охоту на колдунов. Я пытался его остановить. Он думает, что Карлан все еще жив.
     - Но так оно и есть.
     - Селар этого не знает и не узнает до тех пор, пока не будет слишком поздно. Нет... - Демон помолчал, а потом заговорил так тихо, что, будь слух Айн нормальным, она бы его не услышала. Теперь же каждое слово долетало до нее отчетливо слишком отчетливо. - Нет, он просто перепуган. Впрочем, он боится не колдовства, он боится только одного Карлана. Чем больше Селаром завладевает ужас, тем более одиноким он себя чувствует. В конце концов, он вспомнит, что я был ему другом. Он позовет меня обратно.
     - А что, если не позовет?
     - Он во мне нуждается, точно так же, как нуждался в Карлане. Он не из тех, кто может жить в одиночестве. Такая черта всегда его отличала, потому-то я его и выбрал.
     Женщина рассмеялась, в темноте это прозвучало жутко.
     - И он все еще ничего не знает, верно? Что человек, которого он так боится, и его самый близкий друг одно и то же лицо? Ты ведь ему об этом не сказал, надеюсь? Ты не сказал ему, что ты Карлан?
     - Конечно, нет! Но хватит. У меня мало времени может быть, всего час: потом он пришлет солдат, чтобы удостовериться в моем отъезде. И мне еще нужно добиться правды от той старухи. Кейт сможет избавиться от нее сегодня ночью, после того как мы оба уедем отсюда. Распорядись, чтобы он занялся ею попозже, отвез вниз по реке и утопил. Я не хочу, чтобы в городе узнали, что она убита. Тебе какое-то время придется скрываться. Мальчиков отошли. Я буду поддерживать с тобой связь обычным способом.
     Снова раздался тот же смех, тихий и ужасный.
     - Ты так уверен в себе! Почему бы это? Как сможешь ты наложить Узы на Селара теперь, когда он тебя изгнал?
     Узы? Что она имеет в виду?..
     Сердце Айн заколотилось, во рту пересохло. Она стала биться и тянуть веревки, привязывающие ее к матрацу, но сил ей не хватило, - она была слишком стара и слаба, чтобы освободиться и предупредить остальных. Айн не могла даже молиться.
     - Поторопись, - прорычал демон. - Передай Кейту приказ. У меня еще много дел.
     И теперь он подошел к ней... Подошел так близко, что она ощутила на своем избитом лице его дыхание. Ослепшая, слабая, беспомощная, она даже не могла отстраниться.
     - На этот раз, старуха, ты все мне расскажешь. Ты мне скажешь, есть ли еще колдуны в этой вашей нищей стране. Ты скажешь мне все о салтипазар. А главное, ты скажешь мне, кто такой Враг и где вы спрятали мой Ключ.

***

     - Вы уверены, что вас не хватятся? Что потом не придется отвечать на неприятные вопросы? - спросил Роберт.
     Отец Джон покачал головой и бросил на Роберта странный взгляд:
     - У меня много разнообразных обязанностей. Мне часто приходится отлучаться из монастыря. Как иначе я смог бы служить не только церкви, но и моему народу?
     Роберт кивнул и двинулся дальше вверх по улице, направляясь к рыночной площади. Разносчики укладывали свой товар и расходились по домам. Уже почти стемнело, пора было браться за дело. Роберт помедлил на углу, чтобы дать молодому священнику последние инструкции.
     - Помните, что бы ни случилось, вы не должны вмешиваться, даже если меня схватят гильдийцы и я буду разоблачен. Не делайте ничего. Вы должны только стоять на часах и следить, чтобы мне не помешали.
     - Но...
     - - Поймите, если меня схватят, вы не сможете ничем мне помочь. Мне будет гораздо легче, если не придется беспокоиться ни о ком, кроме себя самого. Запомнили?
     - Да, - печально откликнулся отец Джон. - Где вы хотите, чтобы я ждал?
     Роберт оглядел рыночную площадь:
     - Держитесь все время не ближе чем в тридцати ярдах от меня. Я буду прогуливаться и останавливаться. Постарайтесь, чтобы не было заметно, что вы идете за мной следом.
     Молодой человек откинул со лба светлые волосы жестом, напомнившим Роберту о Патрике, и надвинул на лицо капюшон. Может ли быть, что они в родстве? Маловероятно. Семьи, из которых происходил бы не один колдун, редкость.
     Роберт жестом показал отцу Джону, чтобы тот шел дальше по улице, а сам двинулся к своей цели. Прохожие не обращали на него внимания. Хромота его не бросалась в глаза, голова была опущена, как и у большинства горожан. Никто его не узнает просто потому, что никто не поверит, будто Роберт Дуглас вернулся в Марсэй.
     Он окинул городскую сутолоку колдовским взглядом. Сосредоточенный, полный энергии, Роберт не обращал внимания на бледные туманные ауры, ни одна из которых не говорила о. силе. Он метил высоко, стараясь обнаружить одну-единственную ауру.
     Ничего.
     Роберт чувствовал присутствие отца Джона позади себя; молодой человек, притворяясь бесцельно прогуливающимся, следовал за ним, как ему и было велено. Однако впереди лежал лишь пустой город, где не было даже тех друзей, которых он когда-то любил.
     Вздохнув, Роберт решил сменить тактику и свернул в ближайшую таверну. Он выбрал стол около двери, куда долетал свежий вечерний ветерок, заказал кувшин эля, отхлебнул из кружки и сгорбился, опираясь локтями на стол и закрыв глаза. Вот теперь отец Джон должен сыграть свою роль, наступил момент, когда Роберт стал наиболее уязвим.
     Все еще чувствуя во рту вкус кислого эля, Роберт сосредоточился, отгородившись от всего, кроме единственной цели. Аура Айн... Роберт отмахнулся от ощущения близости отца Джона, Мердока, даже...
     Что это?!
     Едва смея дышать, Роберт собрал всю свою энергию в единственной точке. Не дожидаясь больше ничего, даже забыв, что нужно хромать, он кинулся бежать по улице, миновал один проулок и свернул в другой. Резко остановившись на углу, он осторожно выглянул из-за здания.
     На другой стороне узкой улицы он увидел маленький домик. Два окна на первом этаже, два - на втором. Дверь немного покосилась, но сейчас ее тщательно старалась закрыть необыкновенно красивая женщина.
     Валена!

ГЛАВА 9

     - Прости меня, Роберт, но я не понимаю. - Мердок закрыл ставни и поспешно зажег лампу. - Уж не хочешь ли ты сказать, что в прошлом году обнаружил малахи в самом Данлорне и не уничтожил ее?
     Роберт кивнул и заставил себя перестать мерить шагами маленькую комнатку на чердаке. Отец Джон ждал у двери; по сравнению с бьющей через край энергией Роберта его беспомощность была особенно заметна.
     - В то время вокруг было слишком много народа, слишком много возможностей влипнуть в неприятности. Если бы я напал на нее, она с легкостью могла бы сделать так, что свидетелями схватки оказались бы несколько сотен человек. Вот вы же наверняка чувствуете, когда в Марсэе оказывается кто-то из малахи, но вы не кидаетесь на них, верно? Впрочем, можете не говорить мне, что тогда я совершил ошибку. Я и сам это знаю. Я не уничтожил Валену, когда имел такую возможность, а теперь, я уверен, она захватила Айн и держит ее в своем доме.
     - Но мне казалось, ты говорил, что не можешь найти Айн с помощью умений искателя.
     - Впрямую я этого и не смог. Аярн всегда делает ауру более заметной, а ее аярн уничтожен. К тому же Айн сильно пострадала, она без сознания, а чем слабее она становится, тем труднее ее найти. Я смог почувствовать, что она в Марсэе и в той же части города, что и тот дом, но не более.
     - Роберт. - Мердок постарался, чтобы в его голосе не отразились обуревающие его чувства. - Только трое или четверо колдунов были способны видеть ауру человека, лишившегося сознания. Ты уверен, что Айн все еще жива?
     - Абсолютно уверен. Только боги знают, что с ней сделали... Ясно одно: мы должны спасти ее. Этой ночью.
     Мердок провел рукой по взлохмаченной бороде и оглянулся на отца Джона.
     - Это будет нелегко. Нам потребуется помощь.
     - Нет, - возразил Роберт. - Больше никого не нужно мы и так подвергаем опасности слишком многих. Пойдем только мы с тобой, а отец Джон сможет постоять на часах. Если нас постигнет неудача, нужно, чтобы кто-то предупредил Анклав.
     Отец Джон огорченно вздохнул:
     - И что же мне сообщить им в таком случае?
     Роберт задумался. Действительно, что? Предупредить, чтобы никто из колдунов ни в коем случае не показывался в Марсэе? Но что это даст? И к тому же есть один человек, который не обратит на предостережение никакого внимания...
     - Что ты знаешь о Валене?
     - Ничего, - признал Мердок. - Не могу сказать, что узнал бы ее по твоему описанию. Может быть, если я ее увижу, то смогу сообщить тебе что-нибудь.
     - Будем надеяться, что ты ее не увидишь, - проворчал Роберт. - Я совсем не хочу, чтобы началась потасовка. Нам нужно только освободить Айн. Если мы обнаружим себя перед малахи, нам не выбраться из города живыми.
     - Это все прекрасно, - ответил Мердок, открывая шкаф у двери, - только в Марсэе не может быть много малахи. Одного человека я мог не заметить, но не более. - Он выразительно взглянул на отца Джона.
     Мердок опоясался мечом. Роберт вооружился тоже. Когда он засовывал за голенище сапога тонкий кинжал, рука его так тряслась, что ему пришлось стиснуть кулак, чтобы подавить дрожь.
     Опять!
     Он снова чувствовал это где-то в самой глубине своего существа. Беспокойство, предчувствие... Почему совет Анклава не послушал его! И зачем Айн вызвалась отправиться в Марсэй! Должна же она была понимать, как это опасно, должна была понимать, что его предостережения справедливы. Неужели он настолько лишился ее доверия, что она просто не захотела прислушаться?
     Да, вот снова: глухой рокот внутри него, кипение... чего? Гнева?
     Роберт на негнущихся ногах подошел к окну, но не стал открывать ставни. Вместо этого он зажмурился и несколько раз глубоко вздохнул. Спокойно. Спокойно. Нужно схватить демона и удержать. Демона можно держать в повиновении, Роберт знал это, знал наверняка. Он делал это уже почти двадцать лет, значит, сможет и теперь. Обязательно сможет. Он будет держать демона в подчинении до самой своей смерти.
     - Ты так и не сказал, что Джон должен передать совету, - прервал его размышления Мердок, - если нас убьют.
     Роберт невольно рассмеялся. До чего же все глупо! Чем больше он старался оставаться в стороне, тем глубже увязал в делах Анклава. Что может он передать совету? Какая разница, раз они все равно ему не поверят?
     - Скажи им... что единственный, кто сможет явиться в Марсэй, это тот из них, кто сумеет в полной мере овладеть Ключом. В противном случае любого ожидает участь Айн.
     Отец Джон смотрел на него, разинув рот:
     - Но на это могут понадобиться столетия! Роберт накинул на плечи длинный черный плащ.
     - Надеюсь.

***

     Солнце медленно садилось за рекой. Яркие отблески качались на волнах, как корабли из дальних стран, постепенно угасая. Закат оставил на небе лишь слабое сияние - пурпурное и золотое. Кровь и пламя...
     Нэш не мог отвести глаз от освещенного последними лучами солнца города, пока совсем не стемнело. Он был не в силах заставить себя повернуть коня и скакать на запад, все дальше от столицы.
     Селар должен позвать его обратно. Должен.
     Ведь все было уже готово. Он добился видного положения в Гильдии, подобрался совсем близко к тайнам ее библиотеки; его отношения с королем стали близкими и доверительными; Союзница была там, где он в любой момент мог ее найти. Даже несгибаемая воля старухи не помешала бы ему, она не сказала своим мучителям ничего, даже своего имени. Это не имело значения. Теперь уже ничто не имело значения, если Селар не призовет его обратно.
     Какая жалость, что наложение Уз возможно лишь по доброй воле участников! Если бы не это, Нэш мог бы сегодня ночью проскользнуть во дворец и воспользоваться тем, что Селар спит... или пьян. Никто не смог бы его остановить.
     Но думать о таком бесполезно. Селар изгнал его, и не остается ничего, кроме как отправиться домой. Нэш посетит Бэйрденскот в первый раз за многие месяцы.
     Послав скрытому тьмой городу мрачную улыбку, Нэш повернул коня и поскакал вниз с холма.

***

     - Ты его видишь? - прошептал Мердок, скрытый ночными тенями. - Если он уже добрался, он должен быть где-то недалеко от угла.
     Роберт не стал прибегать к колдовскому зрению. Он и так вполне отчетливо видел отца Джона, хотя большинству людей подобное было бы недоступно.
     - Да, он там. Ты готов?
     Мердок обеспокоенно покачал головой.
     - Ты и представить себе не можешь, как давно я не пользовался мечом.
     Роберт улыбнулся, хоть в темноте Мердок и не мог этого видеть. Он внимательно смотрел на маленький домик, от которого его отделяло всего несколько ярдов.
     - Не беспокойся, друг мой. Ты сам удивишься, как быстро все вспомнишь.
     Мердок тоже ухмыльнулся:
     - О, я помню очень многое - например, тот случай на границе Салдани. Ты не забыл, что тогда случилось?
     - Там все было иначе, - ответил Роберт. - Нам не противостояло колдовство.
     - Что не помешало тебе им воспользоваться.
     - Не помешало. - Роберт взглянул на Мердока и снова улыбнулся. - Уж не мучит ли это тебя до сих пор?
     - Если и мучит, то гораздо меньше, чем салданийцев, - проворчал Мердок. - Послушай, ты уверен, что Айн там, в этом доме?
     - Нет. Но скажи мне, где еще она может быть? Роберт подождал еще несколько минут, пока часы на базилике не пробили полночь. Квартал, в котором они находились, ночью был совершенно безлюден. Таверны, располагавшиеся у городской стены, все еще были открыты, и если кому-то и не спалось, гуляки стекались именно туда. Помогало и отсутствие луны она спряталась за плотными облаками.
     Что они обнаружат внутри дома? Жива ли еще Айн?
     Если бы с ними была Дженн! Ее дар целительницы мог бы оказаться бесценным. Что касается других ее дарований...
     Роберт резко втянул воздух. Что он делает!
     - В чем дело? - насторожился Мердок.
     - Ни в чем, - проворчал Роберт. - Пошли.

***

     Розалинда выпрямилась, услышав, как открылась и закрылась дверь, ведущая в ее апартаменты. Ее руки все еще были сложены перед грудью, глаза устремлены на скромный триум, укрепленный высоко на стене, но сердце и мысли королевы были далеки от молитвы.
     Селар приказал начать поиски колдунов. Как раз в этот момент Вогн науськивает своих приспешников, собирает солдат, которые должны прочесывать каждое селение, хватать и сжигать любого, заподозренного в причастности к сверхъестественному. Вогн говорит, будто знает, как распознавать колдунов, только что еще он может сказать? Сколько невинных, не угодивших Гильдии, пойдет на костер по обвинению в колдовстве?
     Розалинда услышала, как в комнату вошла Самах, и медленно поднялась с колен. Она старалась казаться спокойной, но скрыть горе и тревогу от собственной сестры не могла.
     - Что случилось? - быстро спросила та, подбегая к Розалинде и хватая ее за руки.
     - Король снова не разрешил мне посетить МакКоули.
     - Но почему?
     - Селар вернулся сегодня в ужасном гневе. А теперь еще и приказ гильдийцам...
     - Я знаю, - пробормотала Самах, вместе с сестрой подходя к окну. - Меня чуть не затоптала толпа, когда я возвращалась из базилики. Его светлость герцог Эйр по доброте своей проводил меня в твои покои.
     Розалинда кивнула, постаравшись не выдать тревожных мыслей.
     - Может быть, тебе лучше вернуться в свою обитель. Боюсь, что в городе станет небезопасно.
     Самах нежно улыбнулась и сжала руку королевы:
     - Сестричка, я не покину тебя, пока все это не закончится. Мое пострижение можно отложить. А теперь позволь мне уложить тебя в постель. Тебе нужно отдохнуть и выспаться.

***

     В доме не было света, и стояла полная тишина. Роберт внимательно осмотрел улицу, прежде чем коснулся дверной ручки. К его удивлению, дверь не была заперта, и они с Мердоком быстро проскользнули внутрь.
     В помещении было совершенно темно, но Роберт не решался зажечь колдовской огонь, не убедившись, что дом пуст. Мердок начал подниматься по лестнице; его ноги почти бесшумно касались деревянных ступеней. Роберт вошел в гостиную и огляделся. Никого. В комнате было мало мебели только несколько дорогих и изысканных предметов... Роберт окинул колдовским взглядом весь дом, но, кроме Мердока этажом выше, никого не обнаружил; он не чувствовал присутствия Айн и, к счастью, никого другого тоже.
     Неужели они опоздали?
     Роберт замер на месте и затаил дыхание. Да, Мердок знал свое дело. Годы тайной охоты за информацией в столице научили его двигаться абсолютно бесшумно иначе его давно разоблачили бы.
     Роберт продолжал прислушиваться.
     Вот! Еле слышный звук... Из подвала!
     Не заботясь больше о том, чтобы соблюдать тишину, Роберт кинулся в заднюю часть дома и откинул крышку люка, ведущего в подвал. Уходящая вниз лестница освещалась подвешенной к стене лампой. Да, теперь доносящиеся снизу звуки были отчетливо различимы; сверху тоже послышался шум - это Мердок спускался ему на помощь.
     Роберт, обнажив меч, двинулся вниз по лестнице. Подойдя к двери, ведущей в подвал, он помедлил: колдовское зрение все еще ничего ему не показывало. Резко втянув в себя воздух, он распахнул дверь.
     Кто-то нанес ему удар сбоку, заставив Роберта прижаться к стене. Мгновенно вскинув меч, он отбросил в сторону клинок, оказавшийся в опасной близости от его горла, и сам сделал выпад. Его противник споткнулся, но снова кинулся в атаку. Сталь зазвенела о сталь. Однако у Роберта оказалось преимущество - он был выше и тяжелее врага. С каждым ударом он теснил его все дальше в глубь подвала. Роберт слышал, как Мердок бежит вниз по лестнице, но не ослабил напора: он внимательно следил за противником, чтобы воспользоваться малейшим промахом того.
     И такой момент наступил: сильным ударом Роберт выбил клинок из руки противника. Тот наклонился, пытаясь подобрать меч, но Мердок прыгнул вперед и нанес ему рукоятью кинжала удар по голове. Молодой человек рухнул на колени, а потом растянулся на полу, лишившись сознания.
     - Очень вовремя, - пробормотал Роберт. - Давай найдем Айн. Допросить его можно и потом.
     Роберт взмахом руки зажег яркий белый свет. Помещение, в котором они находились, было крохотным, но в стене обнаружилась еще одна дверь. Преодолевая страх перед тем, что может найти, Роберт распахнул ее.
     - Айн! - Роберт кинулся к женщине, отбросив меч. Айн неподвижно лежала на старом жестком матраце; ее глаза были закрыты, лицо распухло от побоев, кровь запеклась на губах, вокруг носа и ушей.
     - Она жива? - шепотом спросил Мердок опустившегося на колени перед Айн Роберта.
     - Да, но очень плоха. - Роберт коснулся бледного лица, пытаясь привлечь внимание женщины. - Айн, ты меня слышишь?
     Айн шевельнулась, кивнув так слабо, что Роберт с трудом заметил это движение. Мердок нашел лампу и зажег ее. Роберт, погасив колдовской огонь, принялся перерезать веревки, которыми Айн была привязана к матрацу, и снова попытался привести ее в чувство.
     - Айн, скажи мне что-нибудь. Ты в состоянии двигаться?
     - Роберт... - Голос Айн был еле слышен.
     - Да, я здесь. Все в порядке. Теперь тебе никто не угрожает.
     - Нет... - Шепот Айн стал чуть громче. - Слишком поздно. Он вернется, чтобы убить меня. Уходите... Зло...
     - Нужно забрать ее отсюда, Роберт. Неизвестно, когда вернется Валена. Пока нам везло, но долго на такое рассчитывать нельзя.
     - Согласен. - Роберт все еще не сводил глаз с лица Айн. Она что-то бормотала, но теперь в ее словах не было смысла. Роберт нежно погладил ее по щеке, и женщина умолкла.
     Мужчины осторожно подняли Айн с матраца. Она была такой легкой и хрупкой, что Роберт испугался: как бы не причинить ей вреда.
     - Я ее понесу, - прошептал Мердок, подхватывая одной рукой Айн под плечи, а другой под колени. - Ты займись нашим противником в соседней комнате. Тебе это лучше удастся.
     Роберт кивнул, но когда они достигли двери, оказалось, что молодой человек пришел в себя и готов сражаться. Он кинулся вперед и замахнулся мечом на Айн.
     Демон в Роберте проснулся, полный сил и ненависти, и вырвался из-под контроля. Рука Роберта взметнулась вверх, из нее вырвался язык ослепительно белого пламени. Молодого человека отшвырнуло к стене; когда он упал на пол, он был мертв.
     - Клянусь богами, Роберт! - прошипел Мердок. - Как это тебе удалось?
     Роберт в ужасе, шатаясь, пересек комнату и опустился на колени у неподвижного тела. Он судорожно глотал воздух, руки его тряслись. Демон исчез , унося жизнь юноши...
     - Роберт, не медли: нам нужно идти.
     - Да... - Молодой человек, без всяких сомнений, был мертв, в его груди зияла рана с обожженными почерневшими краями. Голубые глаза смотрели в потолок, светлые волосы растрепались... Ему было никак не больше семнадцати...
     - Мердок, подойди сюда. Он не кажется тебе знакомым? - Роберту юноша чем-то напомнил Дженн, когда они впервые встретились. Он рванул рубашку на плече мертвеца. На коже, словно начертанный кровью, виднелся знак. Знак Дома. Дома Кемпбеллов.
     - Ради всего святого, что я наделал!
     - Роберт, прошу тебя! - взмолился Мердок. - Я не могу держать ее долго. Нам нужно уходить.
     - Да, да. - Подавив ужас, Роберт поднялся на ноги. Отвернувшись от мертвого Кейта Кемпбелла, он повел Мердока вверх по лестнице. Оказавшись на улице, они стали подниматься на холм туда, где их ждал отец Джон.
     - Она жива?
     - Да, но очень слаба. Мы должны доставить ее к целителю. - Роберт оглянулся через плечо и свернул за угол: нужно было как можно скорее уйти подальше от этого дома...
     - Нам не удастся пересечь весь город, нас заметят, - нахмурившись, сказал Джон. - До дома Мердока слишком далеко. Я знаю подходящее место рядом.
     - Там безопасно?
     - Более безопасно, чем на улице.
     Отец Джон повел их вверх по улице, потом свернул в короткий проход, кончающийся стеной - стеной, которая показалась Роберту странно знакомой. В стене была дверь. Отец Джон поспешно достал из кармана ключ и открыл ее. По темному коридору священник провел своих спутников в пустую келью.
     - Подождите здесь, - прошептал он. - Вас не должны видеть. Эта часть монастыря предназначена для приезжих из других обителей. Мне нужно сходить за ключом от одной из комнат. Я быстро.
     Как раз в тот момент, когда отец Джон исчез в коридоре, часы на базилике пробили половину первого. Неужели им понадобилось так мало времени, чтобы проникнуть в дом, найти Айн и вынести ее оттуда? Неужели за такой короткий промежуток времени демон сумел вырваться из-под контроля?
     Кейт Кемпбелл. Мертвый. Внук Латама Кемпбелла, похищенный во время Смуты, как и наследник МакГлашена, убитый во время схватки с разбойниками. Как и Дженн.
     Мердок настороженно смотрел на Роберта:
     - Тебе часто случалось делать это?
     - Что делать? Убивать? - сухо поинтересовался Роберт.
     - Нет, - хмуро ответил Мердок. - Использовать... силу. Роберт покачал головой и отвел глаза.
     - Слишком часто. - Да, слишком часто... Но раньше всегда хозяином бывал он сам. Никогда прежде сила не выплескивалась из него помимо воли, никогда он не наносил удара в слепом гневе.
     Так, может быть, Ключ был прав и Роберту придется подчиниться собственной ярости? Неужели демон так силен, что Роберт никогда не будет знать покоя? И скольких еще человек убьет он, прежде чем Ключ окажется удовлетворен?
     Неожиданно из темноты появился отец Джон; на лице его сияла победная улыбка. Он открыл одну из комнат, ввел в нее друзей и запер за ними дверь. Мердок опустил Айн на постель, а отец Джон стал доставать из шкафа бинты и корпию. Роберт, опустившись на колени, поднес к губам Айн чашу с водой. Она с трудом проглотила несколько капель.
     - Как ты себя чувствуешь? - спросил старую женщину Роберт, с тревогой вглядываясь в нее колдовским зрением.
     - Не имеет значения, - прошептала Айн, не открывая глаз. - Вы должны бежать из города, Роберт. Все вы. Здесь опасно. Он снова придет за мной. Он меня найдет. Он теперь знает меня и найдет.
     - Кто? Кто тебя схватил? Малахи?
     - Нет. Он не малахи. Женщина да, но не демон. Демон? О ком она говорит? И почему она так его называет?
     - Расскажи мне о нем, Айн. Ты знаешь его имя? Как он выглядит?
     - Зло. Он олицетворенное зло. - Айн заметалась на постели, дыхание ее стало тяжелым. - Прошу вас, бегите. Он придет за мной. Вы должны оставить меня и бежать.
     - Здесь мы в безопасности, Айн. Я не позволю ничему плохому случиться с тобой.
     Айн неожиданно схватила Роберта за рукав. Несмотря на все увечья, в ее руке все еще была сила.
     - Прошу тебя, Роберт... Ты должен меня послушать. Ему нужен ты.
     - Все будет в порядке, - попытался успокоить ее Роберт.
     - Нет! Ты не понимаешь... Я не могу вспомнить его лица, не могу даже вспомнить, что он говорил мне, но точно знаю: он дух злого Бролеха и он ищет тебя.
     - Но почему? - Роберт оглянулся на Мердока и отца Джона. Оба они были озадачены не менее него.
     Айн откинула голову на подушку, на ее губах мелькнула печальная улыбка.
     - Ты, мой дорогой, мой милый Роберт, его враг. Помнишь? Об этом говорил Ключ... Ты Враг. Но только ты Враг не Анклаву. Ты Враг демону, и он знает это. Он просто пока еще не знает, кто ты такой. До тех пор, пока он этого не выяснит, ты в безопасности.
     Айн обессиленно умолкла, и Роберту удалось влить ей в рот еще несколько капель воды.
     - Джон, сколько времени мы можем оставаться тут?
     - Нужно уйти перед рассветом. Вы могли бы остаться здесь и на день, но мне не удастся незаметно привести сюда целителя. А я думаю, что Айн очень нуждается в помощи.
     - Согласен. Мердок, ты сможешь раздобыть лошадей и портшез? Если нам удастся переправить Айн на ферму Парли, там она сможет поправляться в безопасности. Ферма всего в лиге от городских стен. Если мы поедем медленно, дорога не повредит Айн.
     - Нет, Роберт! - Айн снова схватила его за руку и с усилием открыла слепые глаза. - Ты должен послушаться меня. Демон найдет меня всюду, куда бы я ни отправилась. Я не смогу укрыться даже в Анклаве. Если ты останешься со мной, он найдет и тебя тоже. Я умираю, Роберт, я знаю это. Пожалуйста, оставь меня и беги. Я не вынесу вины за твою гибель, ты слишком нужен нам всем. Только у тебя хватит силы противостоять ему. - Айн умолкла и с трудом перевела дыхание. - Даруй мне Избавление.
     Роберт отдернул руку:
     - Нет! Никогда!
     - Ты должен, Роберт. Ты не можешь мне отказать. Хотя ты и не связан с Анклавом клятвой, ты все же один из нас и подчиняешься тем же законам. У тебя нет выбора. Это единственный способ нам всем защититься от демона. Даруй мне Избавление, прояви милосердие и любовь. Это должна быть твоя рука, и ничья больше.
     Она была права. У него не было выбора. Если человек просит об Избавлении, оно должно быть даровано. Понурив голову, Роберт кивнул и мягко сжал ее холодные пальцы:
     - Хорошо. Я дарую тебе Избавление со всей любовью и почтением, которых ты заслуживаешь. Да воздастся тебе милостью богов за все твои страдания.
     - Благодарю тебя, Роберт, - выдохнула Айн, и на ее измученном лице отразилось облегчение. - Да пошлют боги мир твоей душе.
     Роберт наклонился и поцеловал Айн в лоб, потом сложил ее руки на груди. Он слышал, как позади него отец Джон тихо читает молитву. Мердок подошел к постели, коснулся губами покрытой кровоподтеками щеки Айн и отступил к стене, скрестив руки на груди.
     Роберт левой рукой начертил на лбу Айн знак триума, потом коснулся пальцем ее закрытых глаз и собрал в себе силу, силу, совсем не похожую на ту, что убила Кейта Кемпбелла. Усилием воли он направил силу в кончики пальцев и подождал, пока она преодолеет невольное сопротивление старой женщины. Прозрачное голубое сияние окутало его и растеклось по плечам Айн. Когда рука Роберта, чертившая знак триума, замкнула фигуру, Айн улыбнулась. Пальцы Роберта снова коснулись ее лба, и призрачный триум заколебался в воздухе и вспыхнул. Айн застыла, вздохнула, и исчезла.
     Роберт долго смотрел на опустевшую постель. От Айн осталась лишь горстка пепла на чистой простыне невесомый след долгой и богатой жизни.
     На плечо Роберта опустилась рука, и голос отца Джона произнес:
     - Это был ее выбор, Роберт. Теперь она ушла к богам, ушла к Маркусу. Этот пепел всего лишь останки ее тела, и я развею его под дубом в монастырском дворе, на освященной земле.
     - Спасибо, - хрипло прошептал Роберт. Чувствуя себя совершенно опустошенным, он поднялся на ноги, но не смог заставить себя взглянуть на Мердока.
     - Джон прав. Она сама выбрала избавление. Ей был приятнее такой конец, чем гибель от рук демона.
     Не одного демона, так другого... Есть ли разница? Роберт не стал спорить, да это и было бы бесполезно. Они просто не поняли бы, о чем он говорит.
     - Нам лучше уйти отсюда, Роберт.
     Он услышал, как отец Джон подошел к двери, отпер ее и ахнул.
     - Надеюсь, у вас были очень веские основания взять ключи от этих апартаментов, отец.
     Этот голос, такой знакомый... Роберт застыл на месте, не смея обернуться. И все же обернуться пришлось. Он увидел стоящего в проеме двери человека; его сутана выглядела как сложенные крылья ангела мщения. Да, это был Годфри. Он хмурился, происходящее ему явно очень не нравилось. Годфри взглянул на Роберта, не узнавая его, потом на Мердока и снова на отца Джона.
     - Ну, так что?.. - Голос Годфри оборвался, когда он снова медленно перевел взгляд на Роберта. Рот его изумленно приоткрылся, дьякон нахмурился еще сильнее и сделал шаг вперед. - Роберт! Это вы?
     Было так приятно вновь увидеть друга! Роберт не смог сдержать улыбки. Он откинул капюшон и кивнул:
     - Боюсь, что так оно и есть.
     Годфри кинулся к нему и крепко обнял. От потрясения голос его дрожал, но разум работал четко, как всегда.
     - Я понимаю, что мне, наверное, не следовало бы спрашивать, но что вы здесь делаете? И не где-нибудь, а в монастыре?
     - Вы поверили бы мне, если бы я ответил, что собираюсь принять сан?
     - Тогда мне пора расстаться с монашеством. И, как я понимаю, отец Джон давал вам наставления?
     - Не по доброй воле. - Роберт посмотрел в глаза Годфри. - Жаль, что вы нас обнаружили.
     - И, как я понимаю, вы предпочли бы, чтобы я никому ничего не говорил о вашем тайном возвращении в Марсэй?
     - Боюсь, что так.
     - По-видимому, вы также не собираетесь сказать мне, что тут делаете. Вы намерены остаться в столице?
     - Нет. Я покину город, как только на рассвете откроются ворота.
     - Понятно. - Годфри взглянул на отца Джона, потом снова посмотрел на Роберта. - Может быть, мне все же удастся уговорить вас задержаться хотя бы на один день?
     - Сами боги не заставили бы меня провести здесь еще одну ночь, мой друг.
     - Ну что ж, - кивнул Годфри. - Тогда я вас отпускаю, но должен предупредить: в следующий раз я не буду таким покладистым. Нам очень о многом нужно поговорить. Я слышал о Финлее... Поверьте, мне искренне жаль. Как ваша матушка?
     Роберт сглотнул:
     - Она держится.
     - Может быть, я вскоре навещу вас, - сказал Годфри, посторонившись. - Я по вам соскучился.
     Роберт с изумлением услышал собственный смех.
     - Возраст делает вас сентиментальным, дьякон. Скучать по мне легко, труднее вернуть меня ко двору.

ГЛАВА 10

     Удвоенные наряды стражи стояли у королевских покоев и обходили стены замка. Солдаты нервничали, пугались собственной тени, да и как иначе? Разве сам проктор Гильдии не объявил им, что страна наводнена колдунами?
     Селар вздохнул, глядя из окна спальни во двор замка. В этот час бодрствовала лишь ночная стража и король. Еще одна бессонная ночь. Еще одна ночь бесплодной борьбы с тенью, которую он не мог ни забыть, ни простить.
     А теперь он лишился еще и Нэша. Изгнать его из страны оказалось легче, чем изгнать старика колдуна из снов.
     И ведь сам признался! С полным спокойствием! Даже не принеся извинений! Ни малейших колебаний: "Я - колдун, сир", - только и всего, словно он обсуждал достоинства и недостатки коня!
     Ложь. Кругом ложь. Вечные уловки и предательство и порождены они вездесущим злом.
     Вернется ли Нэш?
     Да и уехал ли он?
     Нет, беспокоиться не о чем. Вогн найдет его, найдет и уничтожит, даже не догадываясь, что святые законы Гильдии своей адской силой нарушил один из его собственных помощников. Так им обоим и надо!
     Селар отвернулся от окна и снова принялся мерить шагами комнату, как делал это на протяжении уже очень многих ночей. О боги, зачем вы заточили короля в этот ад, рожденный бессонницей?
     Карлан... Селару никогда и в голову не приходило, что старик может оказаться колдуном. Совсем как с Нэшем... Никаких подозрений до того ужасного момента у реки только тогда правда вышла наружу. Только тогда Селар понял, что Карлан его использовал, обманывал, делал из него дурака чуть не превратил в послушную марионетку. Поступил бы Нэш так же? Стал бы Нэш...
     Селар в изнеможении упал на колени. Роскошный ковер на полу казался ему колкой соломой, шелковые одежды грубой дерюгой. Никогда ни один кающийся грешник не страдал так, как он, преследуемый безжалостными мыслями, от которых он не мог убежать, над которыми был не властен. Придворные и народ скоро заметят, что с ним творится, и тогда власть начнет ускользать из его рук.
     О боги, почему он бессилен стряхнуть с себя эту неотступную тень?
     Со стоном Селар потянулся к столу, на котором был приготовлен кувшин с водой и таз для умывания. Он вылил воду себе на голову, но не почувствовал облегчения.
     - Форбес! - рявкнул Селар.
     Дверь немедленно отворилась, и появился слуга. Белые волосы, как у призрака, бесцветные глаза, сосредоточенное лицо...
     - Что прикажете, сир?
     Селар бессмысленно смотрел на него несколько секунд, потом прохрипел:
     - Принеси вина. Не кислятину из Бандерина, а чего-нибудь покрепче. То красное, что ты подавал прошлой ночью.
     - Слушаюсь, сир.
     Форбес ушел, и Селар снова остался в одиночестве, один на один с давними воспоминаниями и с угрожающим настоящим. Похоже, этой ночью сна ему снова не дождаться одни лишь кошмары, и даже нет снадобий Нэша, помогающих забыться...
     - Милосердные боги, почему он бросил меня, когда я больше всего в нем нуждаюсь? - простонал Селар. - Почему заставил меня примкнуть к его врагам? Что мешает ему проглотить свою проклятую гордость и вернуться в Марсэй?
     Однако ночная тьма не давала ответа. Лишь безмолвие окружало Селара.
     Он сказал, что никогда не вернется. Там, в зале совета, он взглянул на Селара и сказал, что никогда не вернется в Марсэй. И с тех пор его нет...
     Селар его не остановил, не поверил ему. А ведь должен был знать: Роберт никогда не обещает того, чего не намерен выполнить.
     Так прошли годы, и даже теперь, вернувшись в Люсару, Роберт не делал попыток появиться при дворе хотя бы тайно. Неужели его приговор так суров, что он не желает увидеться со старым другом? Или ему мешает что-то еще? Может быть, страх?
     Нет. Дело в другом. Роберт ведь никогда не испытывал страха перед Селаром, не страшился его власти, той самой власти, с помощью которой Селар держал за горло так нежно любимую Робертом страну. Страну, ради которой он был готов пожертвовать честью...
     Страха не было в его глазах даже на поле битвы при Селуте, когда стало ясно, что Селар победил. На лице Роберта отразилось лишь удивление, когда он увидел перед собой человека, которого только недавно вытащил из реки. Он стоял, окровавленный и измученный, над телом своего отца, с кучкой уцелевших воинов Данлорна. Оуэн Фитцсаллен, тяжело раненный, скорчился рядом, а позади стоял огромный и грозный Александер Деверин. Роберт сжимал в руке покрытый кровью меч отца.
     Селар молчал, но зеленые глаза твердо смотрели на него, Роберт спокойно ожидал, что сделает победитель. Потом, словно такая мысль неожиданно пришла ему в голову, Роберт преклонил колено перед Селаром и протянул ему свой меч рукоятью вперед. Своего рода признание поражения... Но только каждым свои жестом, гордой осанкой Роберт Дуглас, только что ставший графом Данлорном, подчеркивал: перед Селаром человек, не надеющийся на помилование.
     Оба они понимали, что блефуют. Селар не мог казнить побежденного врага юношу, почти мальчика, только что спасшего ему жизнь у реки.
     И Роберту это было известно.
     Так что Селар отослал его и его людей в Данлорн, даже дал им эскорт. А потом два года Роберт был пленником в собственном замке, пока Селар решал, как с ним поступить.
     Может быть, все же следовало его казнить. Тогда Селар никогда бы не узнал, как мучительно может быть одиночество.
     Стук в дверь отвлек Селара от воспоминаний. Подняв глаза, он увидел Форбеса, принесшего вино. Слуга поклонился и вышел. Селар долго смотрел на бутылки, потом, чувствуя себя дряхлым и бессильным, протянул руку за первой.

***

     Сначала до Розалинды донеслись голоса из коридора. Прежде чем она успела выбраться из постели, в соседней комнате раздался грохот, звон разбитого стекла и чей-то яростный рев. Розалинда откинула одеяло и соскочила на холодные доски пола. В тот же момент дверь с треском распахнулась, и появился Селар. Глаза его остекленели, залитая вином рубашка была распахнута. За спиной короля стояли два стражника. Селар махнул рукой, отсылая их, прочь, и пинком ноги захлопнул дверь. Его горящий взгляд вперился в Розалинду.
     - Добрый вечер, мадам. - Селар, шатаясь, двинулся вперед, по пути наткнувшись на столик. Король с удивлением взглянул на него, потом отшвырнул в сторону.
     Розалинда съежилась и отступила на шаг.
     - Что не так, жена? - презрительно бросил Селар. - Вы ведь не боитесь меня, правда? Я думаю, подобное чувство было бы оскорбительно для вашей гордости.
     Розалинда не посмела ответить ему. Она просто застыла на месте и настороженно смотрела на Селара.
     - Что стоите? Подайте мне вина, женщина!
     Да, конечно, вина. Если дать ему еще вина, то, если повезет, он просто свалится и уснет. Розалинда схватила со стола графин и протянула Селару. Тот вырвал его из ее рук, сделал большой глоток, вытер рот рукавом и подошел ближе к королеве. Глаза Селара шарили по еле прикрытому рубашкой телу Розалинды. С гнусной усмешкой он спросил:
     - Где ваша сестра?
     - В постели, господин мой. - Розалинда старалась, чтобы голос ее звучал твердо, но не сумела этого добиться. Сначала у нее затряслись колени, потом дрожь охватила ее всю.
     - Одна? - с той же издевкой проговорил Селар и расхохотался. - Ваша семейка вся одинакова. Такое благородство, такое благочестие... Вы так всегда гордились древностью своего проклятого рода, и чем же дело кончилось, а? Взять хоть вашего братца, вечно хнычущего герцога тоший, слабосильный, типичный неудачник, или его близнеца, прелестную Самах, чье предназначение монашество... или, по крайней мере, она так думает.
     Розалинда попятилась, когда Селар подошел еще ближе и уселся на постель.
     - Вы даже не спрашиваете, что я имею в виду? А спросить следовало бы. - Селар глотнул еще вина и икнул. - Да, милая сестрица, прелестная Самах... Я мог бы овладеть ею и сам, но у меня другие планы.
     - Другие планы, господин? - Розалинда дрожала все сильнее.
     - Она собирается покинуть столицу и принять постриг, да? Ну, так могу сообщить вам, дорогая супруга, что я потребовал от епископа Брома, чтобы он освободил ее от обета послушницы теперь она может вступить в брак.
     - Что...
     Селар вскочил на ноги:
     - Не скулите, женщина! Уж не думаете ли вы, что я позволю ей похоронить себя в обители? Она сестра королевы, тетка наследника престола. Она слишком большая ценность, чтобы ускользнуть от меня. Да за ее красоту я могу купить верность целой армии! Радуйтесь, что ею я расплачиваюсь всего с одним мужчиной. Он женится на ней как положено, не сомневайтесь! Я полагал, что вы будете этому рады, ваша сестра останется с вами рядом. Но нет, вы недовольны?
     - Сир, умоляю, не делайте этого!
     - Все уже решено. Она обвенчается с Ичерном через две недели. - Селар махнул рукой, отметая все возражения.
     Розалинда упала на колени и протянула руки к Селару:
     - Прошу вас, господин мой! Призвание моей сестры монашество, боги призвали ее. Она не должна сочетаться браком со смертным человеком. Вы не должны ее принуждать.
     - Я могу делать, что пожелаю, и пусть боги будут прокляты! - Селар оттолкнул Розалинду. - Лучше посмотрите на себя со своим слезливым благочестием! Вы так же никчемны, как и эта ваша страна! Лежите тут, плача и причитая, и не делаете ничего!
     - Но что я могу делать, сир?
     Однако Селар ее не слушал. Он отшвырнул графин и приблизил лицо к лицу королевы.
     - Ничего. Такова ваша участь не делать ничего. Только на это вы и годитесь. Клянусь кровью Серина, я женился на вас с единственной целью получить наследника. И что же вы родили девчонку! На что мне она? Целых два года мне пришлось дожидаться появления сына! Два года! Но какая кровь течет в его жилах, а? Слабая, бесполезная, вечно ноющая мать, представительница слабой, бесполезной, вечно ноющей семьи! Да что там, даже ваш отец поспешил избавиться от вас. Но я вас хорошо знаю, мадам. Я знаю, как вы пытаетесь избаловать моего мальчика, чего стоило ваше поведение во время казни Блэра! Вы хотели бы вырастить из него слабого, безвольного человека, покорного вам, а не мне. Вы хотели бы, чтобы он был добр, щедр и милосерден к вашей никчемной стране! Но вы ошиблись! Ничего у вас не выйдет!
     Розалинда отвернулась, боясь встретиться с ним взглядом. Селар схватил ее за руки и рывком поднял. Чувствуя леденящий страх, королева теперь была вынуждена смотреть на мужа.
     Селар медленно покивал головой; на его лице играла издевательская усмешка.
     - Вы думаете, я не знаю? Насчет красавчика Джорджа? Как же, он так к вам внимателен! Мой кузен обходится с вами как с леди, восхищается вашим благородством. Вы, должно быть, в его присутствии чувствуете, что достойны короны. Да, мне все известно. Да только он ведь не смеет к вам и прикоснуться! В этом растяпе храбрости ни на грош! Впрочем, чему удивляться: ведь его воспитал не мой отец.
     Розалинда не смогла удержать отчаянного протеста:
     - Нет, господин, ваш отец...
     - Действовал не так, как надо? Проклятие, мне ли не знать! - Селар притянул Розалинду еще ближе, так что теперь она задыхалась от винных паров и запаха пота. - Мой отец был чудовищем. Всю жизнь он заставлял меня верить в то, что я его избранник. Все думали, что мой болезненный братец Тирон не выживет, и двадцать лет отец учил меня, делал из меня воина, чтобы иметь преемника. Тут-то Тирон и начал поправляться, и отец отбросил меня, как ненужную игрушку. Ему было все равно, что Тирон не способен править Майенной, что он еле может держать в руках меч, что ничего не смыслит в военной тактике, в дипломатии, в политике. Нет. Значение имело только одно: Тирон старший сын, а значит, он унаследует трон. Меня отстранили от всех дел. Но мой отец все же оказался умелым учителем и сделал из меня собственного двойника безжалостного, честолюбивого, целеустремленного. Разве это не прекрасно получить от отца такие дары? Разве можно желать большего? А вот я желал. Я желал корону, ту корону, что была моей по праву.
     Селар мгновение пристально смотрел на Розалинду, потом встряхнул ее, как тряпичную куклу.
     - Нечего так на меня смотреть, жена! Я сделаю это, и вам меня не остановить! Я отниму корону у брата, даже если война с ним будет стоить мне жизни. И корону я передам сыну, тому самому сыну, которого родили мне вы, моя невинная голубка. Не думаете ли вы, что я хоть в грош ставлю эту вашу никчемную страну? Вам следует понимать: мне нужны лишь ее армия и ее богатства, чтобы получить принадлежащее мне по праву. Не смотрите на меня с таким ужасом. Вы ведь все прекрасно знаете потому и пытаетесь воспрепятствовать каждому моему шагу. Но больше я этого не потерплю!
     Розалинда попыталась вырваться из железных пальцев:
     - Господин мой, я ничего не делала во вред вам! Я всегда выполняла все ваши желания, я родила вам двоих детей, которыми вы можете гордиться.
     - Вы родили мне девчонку, которая только на то и годится, чтобы с выгодой выдать ее замуж, и сына, которого пытаетесь испортить. Ну, от девчонки я к концу года избавлюсь. Я уже нашел ей жениха, через месяц состоится обручение. Да. Подальше от вашего влияния, мадам.
     - Но, сир... - Слезы текли по лицу Розалинды, теснили ей грудь, так что она с трудом могла дышать. Селар еще сильнее стиснул ее руки и широко улыбнулся.
     - Что же касается сына... Ему пора проститься с детской и начать, как следует готовиться к роли моего наследника. В конце концов, от меня он получит две короны. Вам следует гордиться. Не бойтесь, время от времени он будет вас навещать, но только в присутствии придворных, чтобы вам не удалось склонить его на свою сторону. Можете не сомневаться: я знаю, как сделать из него настоящего короля. Мальчишка уже преклоняется передо мной.
     Розалинда продолжала вырываться, и пьяный Селар ее не удержал. Королева отскочила от него и стала озираться в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить оружием. Глаза Селара вспыхнули яростью, он размахнулся и сильно ударил Розалинду по голове. Она упала на кровать, едва не потеряв сознание, и прежде чем она успела прийти в себя, Селар ударил ее снова по лицу. Губа Розалинды начала кровоточить, и она попыталась отползти подальше. Ей хотелось позвать на помощь, хотя она и понимала, что ничего хорошего из этого не получится. Селар расхохотался, наслаждаясь ее беспомощностью и своей силой.
     - Никуда вы от меня не денетесь, вы, люсарская шлюшка! Любой человек в замке, да и во всем городе тоже, проткнет вас мечом, стоит мне только приказать. - Селар схватил Розалинду и с рычанием повалил на постель, зажав ей рот рукой. - Впрочем, кое, на что вы все же годитесь. У меня всего один наследник, так что стоит позаботиться о втором, на случай, если что-нибудь случится с мальчишкой.
     Розалинда снова начала вырываться, но только получила еще один удар в лицо. Как сквозь туман она чувствовала руки Селара, срывающие с нее рубашку. Потом он всей тяжестью навалился на нее. Задыхаясь, Розалинда зажмурилась и беззвучно застонала.
     Никто не мог услышать этого стона никто, кроме богов.

***

     - Мне очень жаль, милорд, но королева сегодня никого не принимает.
     Джордж, нахмурившись, посмотрел на загородившую ему дорогу девушку и попытался сквозь слегка приоткрытую дверь разглядеть, что происходит в покоях королевы.
     - Ее величество здорова, я надеюсь?
     - Здорова, милорд, но никого сегодня не хочет видеть. Я скажу ей, что вы приходили. - Девушка была смущена, хоть и пыталась это скрыть. Что-то было не в порядке. Розалинда никогда не отказывалась принимать посетителей они слишком редко у нее бывали.
     - Тогда я загляну к ней всего на минуту - просто чтобы заверить потом придворных, что королева здорова. - Не дожидаясь ответа, Джордж отстранил девушку и распахнул дверь. Прежде чем фрейлина успела его остановить, он вошел в комнату и огляделся.
     Розалинда сидела у окна - так далеко от двери, как только могла в этом тесном покое. Увидев Джорджа, она вздрогнула, быстро взглянула на него, но тут же отвела глаза. Однако Джордж увидел достаточно. Он кинулся к королеве и опустился перед ней на колени.
     - Госпожа, что случилось? Кто вас так...
     Стиснув руки на коленях, Розалинда отвернулась, но решительно, хотя и тихо, ответила:
     - Это не имеет значения, милорд. Пожалуйста, уйдите и оставьте меня в покое.
     - Я уйду, конечно, но не прежде, чем удостоверюсь, что с вами все в порядке. - Розалинда ничего не ответила, но Джордж догадался, что произошло. Только один человек мог безнаказанно ударить королеву. - Король? Это сделал король?
     В ответ Розалинда опустила голову.
     - Пожалуйста, уходите. Быть здесь вам небезопасно. Джордж оглянулся через плечо, но девушки в комнате не оказалось, хотя она не могла быть далеко и даже, скорее всего, слушала их разговор. Джордж шепотом сказал:
     - Умоляю вас, Розалинда, позвольте мне помочь вам. Мне не важно, что это может быть опасно. Нельзя позволить ему так над вами издеваться.
     Теперь Розалинда повернулась к нему, и Джордж увидел синяки и царапины на ее лице, красные отметины на запястьях. Ее глаза были решительны. Никаких слез, никакой слабости. Но от этого спокойствия у Джорджа перехватило дыхание.
     - Вы действительно готовы мне помочь? Даже зная, что это сделал король?
     Собрав все свое мужество, Джордж коснулся руки Розалинды.
     - Вы должны знать, что я люблю вас, госпожа. А значит, у меня нет выбора я помогу вам.
     Розалинда взглянула на его руку, сжимающую ее пальцы, потом посмотрела Джорджу в глаза, словно искала в них чего-то.
     - Даже если это будет стоить вам жизни?
     - Моя жизнь принадлежит вам, госпожа. Я сделаю для вас все что угодно.
     Розалинда улыбнулась, и ее покрытое синяками лицо стало прекрасно.
     - Что ж, хорошо, милорд. Я принимаю ваше предложение.

***

     Осберт вместе с остальными придворными ждал в зале совета. Съеденное за ужином тяжело давило его желудок: когда приходилось, есть наспех, это всегда кончалось болью. Однако когда Селар созывает совет, никто не может медлить. Жаль, конечно, что теперь Селар не в силах, как раньше, проводить советы по утрам.
     Осберт взглянул на разговаривающего с канцлером Ингремом Вогна. Проктор выглядел почти счастливым, да почему бы и нет? Разве Селар не пообещал ему разрешить погромы?
     Да, но все-таки где Нэш?
     Незаметно повернув голову, Осберт посмотрел на короля. Тот выглядел ужасно, еще хуже, чем обычно: черные круги под глазами были особенно заметны на бледной коже. Только боги знают, чем король занимался прошлой ночью, но проснулся он лишь после полудня и в отвратительном настроении. Никто не мог ему угодить; одного из пажей он даже приказал высечь за то, что воды в ванне ему показалось недостаточно.
     Что его грызет? Нэш намекал, что короля преследуют ночные кошмары... Если их последствия заметны Осберту, то наверняка скоро об этом прослышат и враги. Варварам на садланийской границе немного нужно: тут же начнутся набеги. В своем теперешнем состоянии Селару трудно будет организовать вооруженный отпор.
     Ожидание продолжалось. Совет не мог начаться, пока не явятся все его члены. Селар хмуро кивнул, Вогну, но прежде чем проктор успел подняться на ноги, дверь зала с шумом распахнулась, и вбежал легат Льюис. Он тяжело дышал, лицо его было белее мела.
     - Сир, я принес тревожные новости. Селар вскочил на ноги:
     - В чем дело?
     - Я отправился за графом Кандаром, как вы приказали, но не мог нигде его найти. Я побывал в его покоях и разослал на поиски стражу, но...
     - Так что же?
     - Королева, сир Она бежала.
     - Бежала? - не веря своим ушам, переспросил Селар.
     - Да, сир, вместе с детьми. Ее сестра и несколько воинов Кандара исчезли тоже. Никто их не видел. Боюсь...
     - Ичерн! - рявкнул король. - Соберите моих гвардейцев! Через десять минут они должны быть на конях. Вогн, поднимите гильдийцев. Беглецы не должны скрыться! Делайте что хотите, но верните их! Мне не важно, кто при этом будет убит, но моего сына верните живым!

***

     Только отдав все приказания, Вогн заметил, что Льюис все еще стоит с ним рядом. Зал здания Гильдии был полон народа, шум стоял оглушительный. Бросив на Льюиса пристальный взгляд, проктор распахнул дверь в маленькую темную приемную и знаком позвал туда легата. Закрыв за ним дверь, он подошел к единственному маленькому окошку в стене.
     - Вы хотите сообщить мне что-то насчет королевы?
     - Нет, милорд, - нервно пробормотал Льюис. - Вы велели мне следить за Нэшем... Я делал все возможное, но...
     - И что? - рявкнул Вогн.
     - Я никак не ожидал узнать то, что узнал, милорд. Дважды я видел его с некой женщиной необычайной красоты. Мне донесли, что она часто посещает его покои в замке.
     - Женщина! - Вогн стиснул зубы. Этого еще не хватало! - Кто она?
     - Мне не удалось пока узнать ее имени, милорд, но я узнаю. Я обнаружил дом, в котором она живет, и... - Голос Льюиса задрожал, и он умолк.
     - Договаривайте! - приказал Вогн. Времени разбираться с переживаниями подчиненных у него не было.
     - Прошлой ночью, когда я возвращался в замок, я проходил мимо этого дома. Я видел, как в него вошли двое, и готов поклясться, что один из них был герцог Хаддон. Он надвинул на лицо капюшон, наверное, чтобы его не узнали, но я слишком хорошо его помню, милорд.
     Льюис ожидал от Вогна яростной вспышки, но тот просто долго смотрел на него, словно не в силах поверить услышанному. Нэш, женщина, Хаддон... И все связаны друг с другом.
     - Почему вы не сообщили мне об этом сразу же? - прошептал проктор.
     - Сначала я не мог вас найти, а потом... Я начал думать, не обманули ли меня глаза.
     - Ну а теперь вы уверены?
     - Да, милорд, - кивнул Льюис.
     Вогн молча смотрел на него еще несколько секунд, потом отвернулся к окну и неожиданно расхохотался.

ГЛАВА 11

     Финлей вздрогнул и проснулся; оказалось, что голова его лежит на кипе бумаг на столе.
     - Предполагается, что ты здесь для того, чтобы работать, а не спать!
     Рядом стоял Аселин с лампой в руке. В другой его руке была кружка с чем-то горячим. Лампа Аселина единственная освещала библиотеку, все свечи давно уже погасли.
     - Я просто... - Рот Финлея был словно набит сырой глиной, голова казалась неподъемной. От того, что молодой человек так поспешно выпрямился, у него на мгновение потемнело в глазах.
     - Вот выпей-ка. - Аселин сунул кружку в руку Финлея и отпустил ее, только когда убедился, что кружка не выскользнет из пальцев молодого человека. - Сколько времени ты тут сидишь? Всю ночь?
     Финлей сделал глоток и обжегся. Мгновение он сидел неподвижно, безнадежно пытаясь унять боль в языке, потом с гримасой взглянул на библиотекаря:
     - Сколько сейчас времени?
     - Прошел примерно час после восхода.
     - Тогда я и, правда, пробыл здесь всю ночь.
     - И как же продвигается перевод?
     Финлей зажмурился. Аселин настоящий надсмотрщик над рабами, он никогда не бывает, удовлетворен тем, что делает Финлей. Хорошо еще, библиотекарь не знает, над, чем тот работал всю ночь, как и предыдущую.
     - Я же сразу тебе сказал, я не особенно силен в сэльском. Мне понадобится много времени. Чего ты хочешь, чтобы я закончил перевод быстро или чтобы он был точным?
     Аселин со стуком поставил лампу на стол.
     - Задирать нос ты был горазд, а сам, похоже, полный невежда в сэльском. Ты уже, сколько дней возишься с манускриптом, а показать мне плоды своих трудов все не желаешь.
     Финлей сгорбился над кружкой, обхватив ее обеими руками, и снова поморщился.
     - И ничего удивительного ты же все время стоишь у меня над душой. Я ведь, в конце концов, только предложил тебе свою помощь.
     - Можешь не рассчитывать на мою благодарность, Финлей Дуглас, - проворчал Аселин. - Тебе придется еще изрядно потрудиться, прежде чем я прощу тебе то, что ты сделал с джабиром.
     Финлей долго смотрел в спину старику, ковылявшему к хранилищу своих драгоценных карт. Скоро золотое сияние разлилось по помещению, выплеснулось в дверь и легло на холодный камень пола, Аселин зажег заранее приготовленную лампу и взялся за работу.
     Финлей со вздохом взглянул на беспорядок на столе. Последние несколько записей, которые он сделал, было невозможно разобрать, и к тому же он умудрился закапать воском два рисунка Патрика. Впрочем, ночные труды того стоили. Теперь Финлей был уверен: прецедента не было, никому еще не удавалось во время поиска достичь ясного видения; однако на один интересный факт в старинных книгах он наткнулся. Когда-то, еще до возникновения Анклава, искатели работали парами, чтобы увеличить дальность поиска. Предполагалось, что существовал способ объединить силы. Хотя Финлей не нашел указаний на то, как это делалось, ему стало ясно: он на верном пути и может в конце концов найти объяснение тому, что сумел увидеть сначала Дженн, а потом Айн.
     Проблема была в том, как развить этот успех.
     - Финлей!
     Молодой человек поднял глаза. В дверь вошла Фиона. Пламя свечи, которую она несла, отражалось в ее глазах. Вопреки обыкновению, сейчас на ее лице не было хмурой гримасы, Фиона улыбалась.
     - Смотри, чтобы Аселин не поймал тебя здесь со свечой без подсвечника.
     - Я уйду прежде, чем он меня увидит. Я просто зашла сказать тебе про Марту.
     Финлей вскочил бы на ноги, если бы все тело его не затекло.
     - Что-нибудь случилось?
     - Ничего плохого, - рассмеялась Фиона. - У нее девочка. Они обе чувствуют себя хорошо.
     - Замечательно! Как там Арли?
     Фиона бросила взгляд на раскиданные по столу бумаги.
     - Почему бы тебе не пойти и не узнать самому? Другого приглашения Финлею не требовалось. Он сгреб книги и бумаги, сунул всю кипу под мышку, задул лампу и последовал за Фионой.

***

     Уилф спустился в столовую, рассеянно помахал рукой повару и взял поднос с завтраком миской густой овсянки со сливками, двумя ломтями ржаного хлеба, плошкой меда и огромной кружкой лимонного напитка. Кивая направо и налево, он пробрался между столами и уселся на скамью напротив Генри. С жадностью набросившись на еду, Уилф с набитым ртом пробормотал:
     - Докладывай.
     - Купцы прошлым вечером добрались до перевала еще до темноты, но утром двинулись дальше на запад. Каллум следил за ними некоторое время, пока не удостоверился, что назад они не повернут. Больше никто к Голету вчера не приближался. Генри выглядел усталым. Хотя он явно кончил завтракать, на его тарелке оставалось еще много еды.
     - Что-нибудь еще?
     - Себастьян прочистил обогревательные трубы в ожидании холодов. Думаю, он в этом году хочет открыть их пораньше, чтобы разобраться с проблемами подачи воды из Огненного озера до того, как отопление нам действительно понадобится.
     - Хорошая идея. Я помню, что случилось в прошлом году. Трубы старые и изношенные. Пожалуй, нам пора подумать о том, чтобы их заменить.
     Генри вздохнул и провел рукой по лицу.
     - Гроленди стало хуже. Ночью даже посылали за целителем. Он думает, что еще одного дня она не протянет.
     - Ох... Я зайду к ней после завтрака. - Уилф зачерпнул ложку овсянки. - А какие сегодня хорошие новости?
     - Прошу прощения?
     - Ты всегда заканчиваешь свои доклады хорошими новостями. Так что на сегодня?
     Генри улыбнулся, хотя и с усилием:
     - У Марты сразу после полуночи родилась девочка. Мне сообщили, что роды были легкими, только я не уверен, что это всегда к добру.
     Уилф улыбнулся и чокнулся с Генри.
     - Такие вещи всегда случаются в твое дежурство. Девочке уже дали имя?
     - Мне о том ничего не известно. Впрочем, Арли, по-моему, уже поговорил с отцом Верноном. Представление состоится сегодня в полдень, так что позаботься о том, чтобы присутствовать. Я-то лягу спать.
     Генри забрал тарелку и кружку и поднялся из-за стола. Он отвернулся от Уилфа, и его глаза изумленно раскрылись.
     - О боги!
     - Что случилось? - Уилф повернулся на скамье, но не увидел ничего необычного. - В чем дело?
     Генри бросил тарелку и кинулся бежать, расталкивая входящих в столовую людей. Когда Уилф догнал его, он тоже, наконец, увидел то, на что все смотрели: на скамье у стены скорчился бледный как мел Бен.
     - Я видел, как он вошел, - пробормотал Генри, с которого слетела вся сонливость. Наклонившись над юношей, он поднес к его губам чашу с водой, которую кто-то догадался принести. - Бен! Что случилось? Мы не ожидали, что ты вернешься раньше чем через несколько недель. Плохие новости?
     Парень поднял голову. Глаза его остекленели, но говорить он мог.
     - С Айн беда, почтенный Генри. Меня послал Мердок, чтобы сообщить вам... Она исчезла.

***

     Часовня Анклава не могла вместить всех его членов; однако, хоть и небольшая, она была прелестна. Ожидая, пока начнется церемония, Финлей разглядывал роспись на потолке. Один из сюжетов повествовал о рождении Минеи и Серинлета из пламени, другой о том, как в Начале времен боги нашли свое место в мироздании. Ближе к алтарю находилось самое почитаемое изображение: Минея и Серинлет совместными усилиями изгоняли злого Бролеха и гасили разожженный им на земле адский пламень.
     Стены украшали фрески с эпизодами из легенд о воплощении богини в смертную женщину. Теперь, по прошествии стольких веков, многие из них считались всего лишь мифами, но их главная тема не устарела: Минея всегда оставалась с людьми. Символ веры сохранял всю свою привлекательность: в самых тяжких испытаниях богиня никогда не покинет верящих в нее.
     В четырех углах часовни горели свечи: в Анклаве почитали всего четырех святых - тех, кто в силу каких-то обстоятельств оказался связан с колдунами. Посередине помещения стояло единственное кресло то, которым во время службы пользовался отец Верной: старый священник сидел, пока хор пел литургию; он был настолько дряхл, что ноги еле его держали.
     Да, часовня была прелестна, какой ей и следовало быть для Арли, Марты и их новорожденной дочери. Финлей слышал, как они приближаются: малышка заплакала, когда ее вынесли из комнаты Марты. Счастливая мать вошла в часовню, крепко прижимая к себе девочку. Следом за ней спешил Арли с глупой улыбкой на лице, а за ним шел отец Верной с остальными свидетелями.
     Ласково улыбнувшись пастве, отец Верной повернулся к алтарю и начал первую молитву. Церемония Представления была единственным известным Финлею религиозным ритуалом, при котором не соблюдались строгие формальности. Она к тому же была и самой важной Минея и Серинлет теперь узнали, что появилась новая душа, нуждающаяся в их любви и милосердии. Совершенно необходимо было совершить Представление в первый же день жизни ребенка. Поэтому присутствие священника не считалось обязательным; Представление мог совершить отец новорожденного или любой родич-мужчина, однако совершение религиозного обряда добавляло торжественности.
     Отец Верной закончил молитвы и повернулся к гордым и счастливым родителям. Марта с улыбкой передала малышку Арли. Лицо его стало серьезным, когда дрожащими руками он протянул крошечный сверток к триуму над алтарем.
     - Благословенная Минея, божественный Серинлет, призываю вас: взгляните на новую душу, прибавившуюся к вашей пастве. Этот ребенок принадлежит вам. Он также принадлежит мне и моей возлюбленной Марте. Я представляю вам мою дочь, Дамарис. Молю вас: даруйте ей свою любовь и защиту, будьте к ней милосердны, как милосердны вы ко всем нашим душам.
     Потом, держа малышку здоровой рукой, Арли обрубком другой начертил над девочкой знак триума. Дамарис перестала плакать и только иногда издавала тихое сопение. Когда Арли повернулся к Марте, у обоих на глазах были слезы.
     Финлей первым поздравил их; потом счастливых родителей окружили друзья, целуя Марту и хлопая по плечу Арли. Финлей внимательно рассмотрел новорожденную. Она мирно спала на руках у отца, ее сморщенное личико походило на сушеный абрикос.
     - Ты уверена, что это твоя дочь? - шепнул Финлей Марте. - Она такая уродливая!
     - Ничего подобного! - рассмеялась Марта, шутливо шлепнула его по руке. - Она хорошенькая и к тому же очень талантливая.
     - Откуда ты знаешь? Ей же всего несколько часов от роду.
     - Мать всегда знает, - с мудрой улыбкой ответила Марта.
     Все следом за Арли и Мартой вышли из часовни и отправились в столовую, где Представление следовало отпраздновать миндальными пирожными и вином с пряностями. Финлей двинулся следом за остальными, но тут из бокового прохода протянулась рука и ухватила его за рукав. Финлей остановился, увидев Фиону.
     - Куда отправился Патрик? Финлей нахмурился:
     - Ты о чем?
     - Патрик покинул Анклав две недели назад. Куда он отправился? В Марсэй?
     - Не понимаю. - Финлей оглянулся на удаляющихся друзей, потом потянул Фиону в боковой проход. Что он мог ей сказать? У нее явно возникли подозрения...
     - Не притворяйся простачком, Финлей Дуглас! - прошипела Фиона. - Моя мать исчезла, и я думаю, тебе что-то известно. Я думаю, поэтому и Патрик уехал. Не может быть никакой другой причины, почему бы именно он покинул Анклав. Да помилуют нас боги! Финлей, Патрик родился и вырос здесь, он никогда не удалялся от ворот больше чем на сотню шагов. Так что скажи мне: куда он отправился? Финлей сглотнул:
     - В Данлорн.
     - Зачем?
     - Я... я видел твою мать... так же, как видел тебя и Дженн на пути сюда. Айн попала в беду.
     - И поэтому ты послал Патрика к своему брату, чтобы он ей помог? - Фиона мгновение смотрела на Финлея, потом, прошипев проклятие, отвернулась. - Почему ты ничего мне не сказал?
     - Мы не хотели тебя тревожить.
     - Когда раньше тебя такое волновало, а? - Фиона закрыла глаза, на ее лице была написана боль.
     Финлей нерешительно коснулся ее плеча, но Фиона резко отстранилась.
     - Ты мог бы снова это сделать?
     - Что именно?
     - Увидеть мою мать. Смог бы ты вызвать такое же видение, как и раньше? Можешь ты узнать, жива ли она?
     Финлей сделал шаг назад, несколько испуганный необходимостью отвечать.
     - Тебе следовало бы попробовать сделать это самой.
     - Финлей, - простонала Фиона, - ты гораздо сильнее, чем любой искатель в Анклаве. Скажи мне: ты это сделаешь?
     - Ничего не получится, если она без сознания...
     - Или мертва?
     - И если я тогда все правильно понял, - продолжал Финлей, не отвечая на ее слова, ее аярн уничтожен. Может быть, мне и удастся найти Айн, но вполне возможно, что без аярна, на который можно было бы настроиться, у меня на таком расстоянии ничего не получится.
     Фиона улыбнулась, но улыбка тут же превратилась в гримасу.
     - Тогда нужно будет сделать так, чтобы ты оказался ближе к ней, не так ли?

***

     - Это безумие, Финлей, - прошептал Арли, затягивая подпругу. - Когда Уилф узнает о твоей поездке, он тебя убьет.
     Финлей оглянулся через плечо на Фиону, привязывавшую сумку к седлу.
     - Разве у меня есть выбор? Фиона права. Мы должны были ей сказать. Сначала мы привлекли ее к делу, а потом приняли решение за нее.
     - Но что, если тебя кто-нибудь узнает?
     - Да кто меня увидит? Мы только собираемся подобраться поближе к Марсэю, чтобы попробовать совместный поиск с использованием аярна Фионы. Она может находиться гораздо ближе к столице, чем я; я останусь на расстоянии многих лиг от города. Мы будем избегать деревень, да и вообще людей. Тут нет опасности, Арли, уверяю тебя.
     Арли выпрямился и придержал коня, чтобы Финлею было удобнее сесть в седло.
     - Будь осторожен, Финлей. Мне совсем не хочется сообщать твоему брату, что слухи о твоей смерти, в конце концов, оказались правдивы.
     - Не беспокойся, Арли, - ответил Финлей, усаживаясь в седло. - Все будет в порядке. Мы вернемся не позже чем через неделю. К тому времени ты, может быть, получишь весточку от Роберта или Патрика. Передай Марте, что я ее люблю.
     С этими словами Финлей направил коня к вратам.
     Спуститься с горного плато было нетрудно. Преодолеть болота, лежащие к северу от перевала, оказалось не так легко. Всю вторую половину лета шли проливные дожди, и почва превратилась в трясину. Путники пытались ехать верхом, но по большей части им приходилось идти, ощупывая дорогу длинными палками и ведя в поводу упирающихся коней. Всю дорогу Фиона молчала и обрывала Финлея, если тот пытался завести разговор.
     С другой стороны, было так приятно выбраться из Анклава, даже и всего на несколько дней. Финлей обнаружил, что с наслаждением вдыхает влажный воздух и подолгу смотрит на равнину, где не росло ни единого дерева, а из земли кое-где торчали странной формы скалы. Хотя он провел в Анклаве всего несколько недель, его сердцу бродяги они казались нескончаемыми месяцами. Несколько дней свободы были для Финлея как бальзам на раны, и он твердо намеревался в полной мере насладиться каждой минутой.
     К тому времени, когда наиболее трудная часть пути осталась позади, путники устали и обессилели. Финлей нашел для привала место, где скалы нависали над речушкой притоком Виталы. Марсэй лежал в трех днях пути на восток, но Финлей не собирался приближаться к столице. Он останется здесь; единственным признаком присутствия человека в этих краях была крошечная деревушка Бэйрденскот в двух лигах вверх по течению.
     - Кое-где проехать будет нелегко, - сказал Финлей, взобравшись на утес и оглядывая окрестности, - но зато ты можешь держаться этой речки до самого ее впадения в Виталу. Если ты выедешь на рассвете и к вечеру найдешь укромное местечко, мы сможем попробовать найти Айн.
     Фиона стояла с ним рядом, хмуро глядя на темнеющее небо. Она зачесала волосы назад, отчего ее лицо казалось решительным и непреклонным, по-видимому, из опасения, что иначе Финлей не воспримет ее всерьез.
     - Прекрасно. Но как я узнаю, что нам это удалось? Финлей поднял брови.
     - Хороший вопрос... Не знаю. Когда я попробовал в первый раз, я держал Марту за руку. Марта хорошая искательница, но, по ее словам, она не ощутила ничего необычного. Во второй раз мне помогала Дженн.
     - Но Дженн как искательница не видит дальше собственного носа.
     - Но у нее есть связь с Ключом, - возразил Финлей, стараясь сдержать раздражение. - Хоть она и не пользуется аярном, она оказала большое влияние на поиск. Она тоже не заметила ничего необычного, но, возможно, из-за того, что, будучи плохой искательницей, не знала, на что обращать внимание.
     - А я замечу?
     Фиона пристально смотрела на Финлея, явно рассчитывая, что он выкажет неуверенность. Финлей выпятил подбородок.
     - Если у тебя есть сомнения, зачем мы все это затеяли?
     - Затем, что из-за ваших глупых проделок моя мать находится в опасности, и я рассчитываю, что ты поможешь мне ее вызволить. - С этими словами Фиона отвернулась, спустилась вниз и занялась костром, вечер был холодным.
     Финлей вздохнул. С этой женщиной просто невозможно разговаривать. Сколько он ни старался, ему никак не удавалось пробиться сквозь стену упрямой неприязни - даже теперь, когда он рисковал жизнью, чтобы ей помочь. Вот снова она нашла причину для ненависти. Хоть тут и не было прямой связи, но его знакомство с Дженн, которая почувствовала присутствие в столице могучего колдуна, привело к тому, что Айн оказалась в опасности. Для Фионы не имело значения, что Финлей вместе с Робертом изо всех сил противился поездке Айн в Марсэй. Нет. Фиона никогда не испытывала сомнений. Для нее все было либо черным, либо белым. Оттенков для нее не существовало.
     Они молча поужинали. Темнота спустилась, как заглушающее все звуки одеяло. Вымыв и уложив в седельные сумы миски, Финлей сгреб угли костра и уселся у огня, привалившись спиной к скале. Фиона сидела напротив, закрыв глаза и явно не собираясь принимать участия в разговоре.
     Почему он не может оставить попыток завоевать ее расположение? Что пытается доказать? Что он ни в чем не уступает Роберту?
     Однако это было не так, и Финлей прекрасно знал, что не может тягаться с братом. Роберт был выше, сильнее, обладал большей колдовской силой с самого детства. Финлей ничего не имел против. Он никогда не стремился быть копией брата, не мог даже представить себе такой возможности.
     Так почему же Фиона постоянно сравнивает их? Она что, все еще влюблена в Роберта?
     Впрочем, сам Роберт ни о чем не догадывался. Он никогда не верил в то, что кто-то может быть о нем достаточно высокого мнения. Зато все вокруг знали о влюбленности Фионы может быть, поэтому-то она была такой обидчивой. Должно быть, несладко жить, когда всем окружающим известно, что твое самое заветное желание никогда не сбудется.
     - Ты спишь?
     Фиона открыла глаза и настороженно посмотрела на Финлея:
     - Нет. А в чем дело?
     Финлей поднялся на ноги и ответил:
     - Думаю, нам стоит попробовать совместный поиск. Посмотрим, сможешь ли ты увидеть что-то сейчас, когда мы еще рядом. Пытаться найти Роберта бесполезно у него тоже нет аярна. Мы могли бы попробовать отыскать Мердока.
     Фиона кивнула:
     - Хорошо. Что мне делать?
     Выдавив из себя небрежную улыбку, Финлей уселся на камень рядом с Фионой и протянул ей руку.
     - Ну, ты должна просто следить, чтобы все было в порядке, когда я впаду в транс, - чтобы я, например, не выронил аярн. И постарайся сосредоточиться.
     Не дожидаясь ответа Фионы, Финлей закрыл глаза и стал делать медленные равномерные вдохи. Потом он почувствовал, как Фиона сжала его руку холодными пальцами. На мгновение ее прикосновение отвлекло его, но потом он вернул себе контроль и направил колдовской взгляд в ночь.
     Финлей не пытался проникнуть далеко, не напрягал все силы. Он просто блуждал в темноте, стараясь запомнить все отличительные черты ауры Фионы. В следующий раз ему предстоит сосредоточиться именно на ней, чтобы направить свой поиск с помощью ее аярна. Чем лучше он запомнит ауру Фионы, тем прочнее будет их связь.
     Через некоторое время Финлей решил расширить поиск, но это оказалось нелегко. Он двинулся на восток, все дальше и дальше, но не обнаружил присутствия Мердока, да и Роберта тоже. Наконец, разочарованный, Финлей прекратил поиск и открыл глаза.
     - Мне очень жаль. Я не смог его найти. Фиона склонила голову к плечу.
     - Настолько хорошо ты знаешь Мердока?
     - Достаточно хорошо, чтобы найти колдовским взглядом.
     - Тогда, может быть, тебе это и удалось бы.
     Финлей нахмурился, не понимая, что она имеет в виду. Фиона все еще держала его за руку, и ему не хотелось двигаться, чтобы не нарушить контакт.
     - Не понимаю.
     Со слабой улыбкой Фиона пояснила:
     - Я Мердока никогда не видела. Ты пытался установить связь через мой аярн, может быть, поэтому-то ты Мердока и не нашел.
     Она была права. Если бы он вел поиск самостоятельно, даже на таком расстоянии он, скорее всего, уловил бы ауру Мердока. Очевидно, и искателю, и его помощнику нужно знать объект поиска, по крайней мере, Финлей молился богам, чтобы причина неудачи оказалась именно в этом.
     - Будем надеяться, что так оно и есть.
     Снова став нелюдимой, Фиона отдернула руку и поднялась:
     - Что ж, завтра вечером узнаем. Я отправляюсь спать.

***

     Нэш судорожно втянул в себя воздух и открыл глаза. Откуда пришло это ощущение? Был ли его источник действительно так близко, как ему показалось? И такая сила! Должно быть, это Враг. Никто больше не мог бы оказаться таким могучим искателем. И в каком направлении был направлен тот колдовской взгляд? В сторону Марсэя, да, определенно. Кого же он ищет?
     Ту старуху? Значит, она знала Врага!
     Нэш с улыбкой поднялся на ноги и стал мерить шагами свою комнату в башне, потом остановился около заваленного картами стола. Некоторые карты были тщательно раскрашены, другие просто наброски. Из-под всей кипы Нэш вытащил нужную, расправил на столе и провел пальцем по пергаменту, прослеживая течение Виталы. Ближе к истоку река принимала в себя несколько небольших речек. Деревня Бэйрденскот стояла на берегу самой западной из них, а дом Нэша находился с ней рядом.
     Враг не мог быть отсюда дальше, чем в нескольких лигах. Его поиск был направлен в сторону Марсэя в противоположную от Нэша сторону. Только сама сила этого колдовского взгляда и привлекла его внимание.
     Да, Враг здесь, совсем рядом.
     Нэш повернулся к двери и крикнул:
     - Стинзали!
     Через мгновение в проеме появилась маленькая сгорбленная фигура; лысина человечка заблестела в свете яркой лампы.
     - Принеси мне ужин сюда. Я буду работать всю ночь.

***

     День тянулся бесконечно, вечер никак не наступал. Финлей занимался тем, что читал, плавал в речке и гулял по берегу. Ближе к закату набежали тучи, скрыв солнце и грозя дождем. Всю вторую половину дня Финлей потратил на поиски чего-то, из чего можно соорудить укрытие. Ему удалось найти всего несколько веток и прутьев, так что навес получился хлипкий: если налетит буря, все сооружение развалится.
     Ливень начался за час до заката. Финлей залез в укрытие и завернулся в плащ. Стало холодно. Через несколько недель наступит глубокая осень, а там горные проходы на многие месяцы станут непроходимы. Снег сделает его узником Анклава так же, как и всех остальных его жителей.
     Вернется ли к этому времени Патрик? Сколько времени он намерен оставаться в Данлорне, если, конечно, он туда добрался...
     Раздался раскат грома, но молнии Финлей не увидел. Он съежился под своим навесом, который совсем не защищал его от влаги. Если начнутся дожди, вернуться в Анклав будет еще труднее, а то и вообще невозможно.
     Боги, должно быть, услышали его безмолвную мольбу: всего через полчаса ливень прекратился; воздух после грозы стал свежим и бодрящим. Финлей раздул угли, прикрытые золой, и расположился у костра, готовый откликнуться на зов Фионы.
     Она, должно быть, уже устроила привал. Теперь ее от Марсэя отделяет всего день пути. Финлей шепотом воззвал к Серинлету и закрыл глаза.
     У него ушло несколько минут на то, чтобы пробиться сквозь уходящую грозу; потом Финлей почувствовал, что движется свободно, и устремился на восток. Он не спешил, окидывая колдовским взглядом берега реки, пробуя силу на всех бледных встречных аурах. Дальше, еще дальше, и вот...
     Да. Это она. В ночи горела яркая и теплая знакомая аура. На мгновение Финлей позволил себе обвиться вокруг нее, потом сосредоточился снова и направил поиск сквозь аярн Фионы. Впереди лежал еще далекий путь.
     Только удалившись от Фионы, он заметил различие: теперь он знал, чего ждать. Да, он мог распоряжаться большей силой, мог видеть дальше. Изменилось и что-то еще... цвет? Что это?..
     Финлей не мог больше дышать.
     Внезапно вся его сила исчезла, словно захлопнулась дверь и оставила его в темноте. Финлей, задыхаясь, попытался сопротивляться этому, но сияние ауры Фионы начало гаснуть. Он зашел слишком далеко... Нужно было захватить с собой кого-то еще, кто помог бы ему выйти из транса.
     - Ко мне, мальчишка!
     Скрежещущий голос пробился сквозь беспамятство и вернул Финлея в его тело. Когда он открыл глаза, его разрывала нестерпимая боль. Финлей не видел ничего, кроме тлеющих углей костра, а когда попытался шевельнуться, в горло ему уперлась холодная сталь клинка.
     - Вот именно, - снова раздался голос. - Ты все понял. Одно движение - и я перережу тебе горло. Ты умрешь прежде, чем твоя кровь успеет впитаться в землю.
     Финлей замер, отчаянно пытаясь сделать вдох. Зрение его все еще не полностью восстановилось, сердце бешено колотилось. В ужасе он попытался собраться с мыслями, вспомнить боевые приемы, но почему-то разум отказывался повиноваться.
     - Все оказалось так просто, - лениво и удовлетворенно продолжал голос. - Ты удивил меня. Должен же ты был сообразить, что не следует заниматься такими делами, когда еще не улегся шум после твоего ареста и безвременной кончины. Ты ведь Финлей Дуглас, верно? И ты совсем не погиб, свалившись с утеса. - Клинок сильнее прижался к горлу Финлея, рассек кожу. Финлей почувствовал, как на грудь ему течет кровь. - Скажи, твой брат знает о том, что ты колдун? Он помог тебе разыграть трюк, заставивший Осберта поверить, будто он видел твое мертвое тело? Или бедный герцог на самом деле думает, что его братец покинул этот мир? Трудно поверить, чтобы он, если обо всем знает, позволил тебе продолжать твои фокусы. Благородный Данлорн никогда не мог бы опуститься до колдовства.
     Финлей почувствовал, что теряет способность двигаться. Издевательский голос лишал его воли, зло проникало во все закоулки его души. Да, это и имела в виду Дженн... Если бы только он понял вовремя!
     - Да, ты очень ловко провел Осберта. Жаль, что слишком многие видели тебя в Килфедире. Будь ты поскромнее, я мог бы даже подумать, что вся история выдумка. А так ты только еще больше растравил мое любопытство. А теперь поднимайся.
     Финлей с усилием заставил свои ноги шевельнуться. Ему хотелось обернуться и увидеть лицо Ангела Тьмы, но он был совершенно обессилен; казалось, жизнь покидает его с каждой секундой.
     Голос раздался снова, на этот раз тихий и внушающий ужас:
     - Как раз когда я думал, что все пропало, ты попал в мои руки. Так легко, по собственной глупости! Посмотри в последний раз на небо, Враг: больше ты его не увидишь.
     Все тело Финлея пронизала жгучая боль, он словно одеревенел, потом его поглотила тьма.

ГЛАВА 12

     Дженн пробиралась по лесу Элайты, внимательно глядя себе под ноги. Толстый ковер опавших листьев скрывал зеленые побеги, которые она искала, ветки и сучья цеплялись за платье. Земля была влажной, однако осенний дождь, прошедший накануне, еще не превратил ее в жидкую грязь. Наступившее утро было холодным и хмурым, знаменуя собой ранний приход осени и обещая суровую зиму впереди.
     Из-за деревьев до Дженн доносились голоса; она помедлила, прислушиваясь, но так и не смогла разобрать слов. Киган и Шейн, двое из людей ее отца, деловито копали мягкую землю, препираясь о чем-то. Копал в основном Шейн; его выгоревшие на солнце волосы выделялись светлым пятном даже в сумраке еще не совсем сбросившего листву леса. Киган обеими руками держал мешок и складывал в него выкопанные Шейном корни. Дженн целый час пришлось объяснять им, что нужно искать, но хотя мужчины работали охотно, девушка знала, что они так и не поняли, для чего все это нужно.
     Однако ни на кого больше, кроме них и Адди, преданной служанки, ей рассчитывать не приходилось; только на них осмелилась она наложить Печать, когда, вернувшись из Анклава, узнала печальные новости о приюте в расположенном неподалеку Фенлоке. Несколько месяцев назад церковь передала лечебницы и приюты в ведение Гильдии, лишив тем самым бедняков бесплатной помощи целителей. Перемены происходили медленно, и в Фенлоке гильдийцы появились еще позже, чем в других местах, но Дженн не сомневалась, что скоро солдаты Гильдии заставят брата Бенедикта отказать в помощи даже наиболее в ней нуждающимся.
     Однако сама Дженн не желала сидеть, сложа руки. Убедить Бенедикта оказалось трудно, а ее отца еще труднее, но, в конце концов, Дженн удалось получить их согласие на то, чтобы организовать тайную помощь страждущим: целители по ночам стали посещать больных. В садах Элайты с помощью Кигана и Шейна Дженн стала выращивать необходимые целебные травы, и Бенедикт смог помогать беднякам, не навлекая на себя гонений Гильдии.
     Дженн часто сопровождала его отчасти для того, чтобы учиться, отчасти чтобы скрыть священника от гильдийцев при помощи своей колдовской силы. Пока ей всего однажды пришлось прибегнуть к созданию иллюзии, чтобы избежать разоблачения, но наверняка это потребуется еще не раз. Дженн не знала, долго ли им удастся продолжать свое тайное дело, но считала, что в помощи немощным даже самая малость лучше, чем ничего.
     Дженн со вздохом повернулась к скальному дубу, росшему неподалеку. Этот дуб был выше и тоньше своих собратьев, он еще сохранил листву и даже несколько коричневых желудей на ветвях. Бросив быстрый взгляд на выкапывающих корни мужчин, Дженн подобрала юбки и ухватилась за нижнюю ветку. Через несколько секунд она вскарабкалась достаточно высоко, чтобы увидеть замок.
     Даже в этот пасмурный день на фоне осеннего пейзажа замок сиял золотом. Неожиданно Дженн охватило огромное чувство любви и привязанности. Только подумать: было время, когда она и не подозревала, что это ее дом!
     Воспоминание о ее прежней жизни вызвало и другие мысли: о Финлее и об Анклаве. О том сновидении, посланном, несомненно, Ключом...
     И о пророчестве.
     Смешно было думать, что она, именно она избрана из всех... И, тем не менее, речь шла, несомненно, о ней и о Роберте.
     Только Роберт знает заключительную часть пророчества и с детства хранит ее в тайне по его словам, она относится только к нему и не касается никого больше. Роберт также утверждал, что открыть все ему не дает Ключ, - так он сказал Финлею. А еще он сказал, что, даже если бы мог, не раскрыл бы тайны из-за того, что это опасно.
     В результате Роберт оказался изгнан из Анклава, отторгнут от всех из-за опасений, которые вызывало в нем пророчество. Но что могло пугать человека, подобного Роберту, до такой степени, что он отвернулся от собственного брата, от друзей в Анклаве, от своей страны? От Дженн?
     Был ли... был ли страх сердцевиной той тьмы, которую Дженн разглядела в нем? Однажды Роберт дал ему имя: демон. Похоже, только она одна может видеть его, только она одна вообще знает о его существовании; Дженн понимала, что именно демон причина очень многих решений Роберта.
     Роберт держал демона железной хваткой, но что случится, если однажды он потеряет контроль над ним? Ах, если бы только Роберт не был так упрям! Если бы только он согласился поговорить с Дженн, дать ей возможность помочь...
     - Госпожа!
     Дженн, вздрогнув, посмотрела вниз. По склону холма поднимались Шейн и Киган, неся полный мешок корней. Девушка поспешно слезла с дерева, не обращая внимания на вызванный ее неподобающим даме поведением неодобрительный взгляд Кигана. Подобрав с земли сумку для сбора растений, Дженн улыбнулась своим помощникам:
     - Все закончили?
     - Да, госпожа, - кивнул Шейн.
     Дженн в сопровождении мужчин двинулась вниз по склону, в направлении реки. Шейн и Киган молчали. Дженн знала, что они хотели бы расспросить ее о колдовстве, но решила подождать, пока они не начнут задавать вопросы. Впрочем, ей и самой было нужно время для того, чтобы вспомнить, что она чувствовала, когда впервые ощутила в себе силу. Для тех же, кто колдовской силы лишен, понять ее еще труднее: им на помощь не приходит опыт.
     Внимание Дженн привлек донесшийся сверху крик, и девушка замедлила шаг. В небе описывал круги орел, падал вниз и снова взмывал. Для его жертвы голубя это была смертельная игра. Маленькая птичка отчаянно хлопала крыльями, кидаясь из стороны в сторону, чтобы увернуться от острых когтей. Несколько белых перышек упали на землю недалеко от Дженн.
     Орел, снова крикнув, ринулся вниз, и обе птицы исчезли за стеной деревьев. Опять стало тихо, но Дженн еще какое-то время смотрела в небо, надеясь еще раз увидеть смелого маленького голубя.
     - Орлу тоже нужно есть, госпожа.
     - Я знаю, Шейн, но только не уверена, что хищник действительно голоден. Это молодой орел, он просто пробует силы и умение охотиться. А бедный голубь знает только, что на кон поставлена его жизнь и что как бы он ни сопротивлялся, от орла ему не спастись.
     - Что ж, я понимаю ваше сочувствие, госпожа.
     Птицы больше не появились, и Дженн взглянула на Шейна:
     - И кому же, по-твоему, я сочувствую?
     - Голубю, госпожа. Вы чувствуете, что ваших сил недостаточно, чтобы противостоять могучему орлу, но намерены сопротивляться, несмотря ни на что. - Шейн был, кажется, доволен этим, но Киган только хмыкнул.
     Дженн подкинула в руках сумку с травами.
     - А может быть, я могучий орел, пробующий свои охотничьи умения в схватке с увертливой добычей, готовящийся к тому дню, когда такое умение на самом деле понадобится.
     Шейн надул губы и выпятил подбородок, стараясь удержать улыбку, но не смог.
     - Я думаю, что вы, госпожа, скорее испытываете мою увертливость, а не силу гильдийцев. Я ведь давно перед ними дрожу.
     - Не будь таким ослом, парень! - проворчал Киган. Дженн добродушно посмеялась над приятелями.
     - Ладно, отправляйтесь со своим мешком в замок. Я скоро вас догоню.
     Мужчины, мгновение, поколебавшись, двинулись в сторону замка. Оставшись одна, Дженн спустилась по тропинке к реке. Деревья вокруг нее расступились, зеленый мох сменился пожухлой травой, и девушка оказалась на своем любимом месте возле разрушенной мельницы. Именно здесь она играла в тот день, когда ее похитили, в день, перевернувший всю ее жизнь. По какой-то причине это место все еще было для Дженн притягательным, словно оставалось таинственным, как в детстве. Она прошла сквозь арку в комнату, не имевшую крыши. Стены сохранились, хотя покрытый мхом темный камень теперь казался скорее частью природы. В один прекрасный день лес совсем поглотит мельницу, и тайны не останется.
     Почему Дженн чувствовала себя здесь как дома? Единственное детское воспоминание об Элайте, которое у нее сохранилось, касалось как раз этого места, всадников, скакавших к ней, вселяя в сердце девочки ужас. И все же Дженн ощущала здесь какое-то тепло, а в воздухе особенную свежесть; несмотря на воспоминание о пережитом страхе, она находила на старой мельнице покой и радость. Как будто только в этом месте могла Дженн быть самой собой...
     Это, конечно, было детской привязанностью, но именно о развалинах мельницы больше, чем о какой-нибудь другой части Элайты Дженн на самом деле думала как о своем доме.

***

     Когда она вернулась в замок, ее дожидался Нейл. Он открыл перед ней садовую калитку и взял из рук девушки сумку с травами.
     - Простите, госпожа, но ваш отец спрашивал о вас.
     - Что-нибудь случилось?
     - До нас целый день доходят слухи, что по окрестностям рыщут солдаты. Они останавливают повозки, расспрашивают торговцев и дровосеков. Похоже, они кого-то ищут.
     Дженн сглотнула, почувствовав, что говорить ей трудно. Отправился ли Роберт в Марсэй на поиски Айн? Не случилось ли чего ужасного?
     Бросив на Шейна предостерегающий взгляд, девушка поспешила в башню. Когда она вошла в кабинет отца, Якоб поднял на нее взгляд:
     - Нейл предупредил тебя?
     - Да, батюшка. Много ли солдат? Ты знаешь, кого они ищут?
     - Понятия не имею. Я отправил Кигана, чтобы он поразнюхал, что и как. Впрочем, это не вражеское нашествие, если ты так подумала. По большей части на солдатах королевские мундиры, хотя среди них видели и многих гильдийцев.
     Дженн сделала глубокий вдох, но это не помогло ей успокоиться. Роберт не может быть в опасности. Ведь если бы солдаты искали его, они бы отправились прямиком в Данлорн.
     - Я хочу, чтобы вы с Бенедиктом прекратили всякие дела, пока солдаты здесь, - продолжал Якоб. - Конечно, мы не знаем, что они ищут, но спрашивать об этом небезопасно.
     - Конечно, батюшка, - пробормотала Дженн, подходя к окну.
     Якоб развернул кресло так, чтобы видеть дочь, и взял ее за руку.
     - А знаешь, уже почти год, как ты вернулась домой. Дженн покачала головой:
     - Неужели прошло так много времени? Якоб рассмеялся:
     - Год это совсем не много времени, дитя, особенно после стольких лет без тебя. Я собираюсь устроить празднество, чтобы отметить годовщину.
     - Празднество? - Дженн не могла не улыбнуться воодушевлению отца. - Ты уверен, батюшка, что это удачная мысль?
     Якоб решительно кивнул, внезапно став серьезным:
     - Ты же знаешь, у тебя остается очень мало времени. До сих пор Селар предоставлял тебе свободу, рассчитывая, верно, что ты пострижешься в монахини. И хотя я был рад видеть тебя, когда ты так быстро вернулась из монастыря, я опасаюсь, что король об этом уже прослышал. У него всюду шпионы. Он оставил тебя в покое, потому что все еще считает свое положение устойчивым. Случись что-нибудь, и тебя снова у меня отнимут.
     - Не обязательно, батюшка, - сказала Дженн. Нет, вовсе не обязательно. Она ведь всегда может убежать и, как Финлей, скрыться в пещерах... Провести там всю жизнь, лишившись солнечного света и всего, что она так любит... Что хуже нежеланное супружество или добровольное заточение?
     - Ну, - протянул Якоб, - я мог бы найти для тебя мужа сам, но если это не окажется кто-нибудь из приближенных Селара, он найдет способ расстроить свадьбу. Даже если бы нам удалось держать все в секрете, он счел бы это заговором, и нам не поздоровилось бы.
     - Может быть, мне все же следует принять постриг, - кивнула Дженн. - Я совсем не уверена, что хочу замуж.
     - Ты еще совсем дитя, дорогая, и голова у тебя полна романтических мечтаний, - мягко сказал Якоб. - Я уверен, что замужество и дети придутся тебе больше по сердцу, чем жизнь в обители. Едва ли ты найдешь настоятельницу, которая была бы так же снисходительна, как я.
     - Вдруг Селар найдет мне такого же снисходительного супруга. В конце концов, не годится совсем лишать тебя возможности тревожиться, - улыбнулась Дженн.
     Якоб хрипло рассмеялся:
     - Ну вот, учили тебя, учили и что же: ты только и умеешь, что противоречить собственному отцу!
     - Я однажды слышала песенку о девице из Фенлока, - хихикнула Дженн, - но не думаю, что она тебе понравилась бы.
     - Определенно нет и особенно из твоих уст.
     Дженн наклонилась, поцеловала отца и поспешно вышла из его кабинета. Ей все же удалось не дать обещания никуда не выходить с Бенедиктом этой ночью...

***

     Солнце незаметно опустилось за холмы, окружающие озеро, так что Дженн даже удивилась, обнаружив, что читать без свечи уже не может. Девушка поднялась со скамьи у окна, но прежде чем она сделала хоть шаг, в комнату вошла Адди с горящей свечой в руках.
     - Мне подумалось, что вам понадобится свет, госпожа, - начала служанка с улыбкой. - Ваш отец как раз распорядился принести свечи в кабинет. Вы с ним столько читаете, что я все гадаю: и что вы будете делать со всей своей ученостью?
     - И все равно этого мало. - Дженн взяла свечу и поставила на круглый стол, который недавно распорядилась принести в комнату. Стол был уже завален книгами, свитками пергамента и перьями. К счастью, Адди не умела читать, да если бы и умела, ничего не поняла бы в текстах, занимавших Дженн. - Ты знаешь, что делать сегодня ночью?
     - Да, госпожа. Я уже повидалась с Шейном. Я приготовила вам одежду в гардеробной - и даже не забыла на этот раз запереть дверь.
     - Хорошо, - рассмеялась Дженн. Бедная девушка совсем потеряла голову из-за Шейна и была смертельно сражена две ночи назад, когда тот обнаружил, что она забыла такую важную вещь. - Я позову тебя, когда придет время.
     - Будьте осторожны, госпожа, - уже от двери сказала Адди; на ее простом некрасивом лице была написана озабоченность. - Я слышала о стражниках. Не попадитесь им.
     Когда за служанкой закрылась дверь, Дженн вернулась к столу, придвинула стул и уселась. Перед ней лежало несколько книг труды по истории, по управлению поместьями, а также редкое издание "Битва пламени", хроника завоевания Люсары, написанная люсарцем. Якоб собственными руками вручил книгу дочери; лишь немногие представители великих родов осмеливались хранить у себя этот манускрипт.
     Однако внимание Дженн было сосредоточено на листах, покрытых мелкими затейливыми значками. Обещанное Мартой послание... Пока Дженн не прикоснулась к листам, символы и буквы прочесть было невозможно, казалось, перед ней текст на языке, не известном никому из самых ученых книжников. Когда же девушка взяла первый из листов, буквы изменились, и теперь Дженн с легкостью могла прочесть написанное.
     ... Конечно, к тому времени, когда в Империи дела пошли совсем плохо, наши предки-колдуны, Великая Каббала, уже обзавелись многими последователями. По всему южному континенту были разбросаны дворцы Каббалы, при каждом дворе был ее представитель, у каждого принца опытный учитель. Колдовства боялись, но его и почитали не меньше, чем боевое искусство воина. Ни для кого не было секретом, что любой мелкий правитель, любой честолюбивый барон старался обзавестись собственным колдуном, а еще лучше, развить колдовские силы в себе или в сыне и наследнике. Однако такое никогда не удавалось. В те дни еще не произошло разделения Каббалы на салтипазар Анклав и малахи. Несомненно, среди колдунов были и хорошие, и дурные люди, но структура Каббалы поддерживала равновесие, а преступления наказывались по нашим собственным законам.
     К несчастью, сохранилось очень мало работ, объясняющих глубинные причины того, что Империя ополчилась на Каббалу. Да, я знаю, принято считать, что именно Каббала предала Империю, но имеются неоспоримые факты, не проясняющие ситуации, но вызывающие сомнения. Во время мелкой стычки сгорел дворец Каббалы, потому что Империя в помощи отказала. Неожиданно некоторые книги и инструменты, которыми пользовались только колдуны, были обложены высокими пошлинами. Есть и другие мелкие, но красноречивые факты, и все это случилось еще до того, как Каббала хоть пальцем пошевелила в свою защиту.
     Остальное тебе, несомненно, известно, хотя я уверена, что некоторые детали при твоем обучении не были упомянуты. Например, все дворцы Каббалы, все, что было построено колдунами, было разрушено, за исключением дворца Бу. Мы не знаем, почему он остался нетронутым; до самого недавнего времени мы даже не могли быть уверены, что он, в свое время, принадлежа Каббале.
     Война с Империей длилась несколько лет. По-видимому, в Каббале начались споры, стоит ли продолжать борьбу, в которой противник имеет такое огромное численное преимущество: меньше половины колдунов могли сражаться, а потому вероятность победы была очень мала. В Анклаве многие считают, что колдуны Каббалы были гораздо могущественнее, чем мы теперь, но доказать это невозможно.
     Недовольные втайне готовились действовать по-своему, и самые светлые умы из них, объединив усилия, создали Ключ. Эта группа собрала своих приверженцев и покинула дворец Бу, направившись за море, в Майенну, которая в те времена была разделена на множество мелких герцогств. Именно тогда и произошел раскол. Наши предки основали Анклав, а другие колдуны стали малахи.
     Большинство из нас никогда в жизни малахи не встречали, поэтому ты можешь удивиться: с какой стати мы их убиваем. Дело в том, что малахи стремятся завладеть Ключом. Им больше известно о его силе, и, может быть, они даже сумели бы должным образом им воспользоваться. Каждая стычка с малахи показывает: они намерены силой захватить Ключ, а нас перебить. Малахи хотят узнать от Ключа Слово Уничтожения. Им нужна только власть, чтобы отомстить миру за истребление колдунов пять столетий назад. При допросах малахи всегда признаются в этом. Мы не предпринимаем попыток их уничтожить, но не можем себе позволить оставить в живых хоть одного из тех, кому удается что-то о нас узнать. Если они выследят, где находится Анклав, мы все погибнем.
     Я понимаю, что мой рассказ очень неполон, однако я стремилась для начала показать тебе общую картину. Пожалуйста, сообщи мне, что тебе неясно, и я попытаюсь ответить на все твои вопросы. Сегодня мне больше ничего не удастся тебе написать, малыш брыкается и не дает мне сосредоточиться. Арли ходит вокруг и ворчит, что я слишком мало отдыхаю. Мужчины такие беспокойные! Прилагаю список супружеских пар в нескольких первых поколениях жителей Анклава; я отметила те, которые были соединены Узами. Как ты увидишь, через три поколения наложение Уз прекращается вовсе. Можно только гадать о причине этого: то ли оно стало невозможным, то ли было сочтено несущественным. А может быть, по прошествии времени люди просто утратили необходимые знания.
     Возможно, это письмо дойдет до тебя только через несколько недель: наши гонцы должны соблюдать величайшую осторожность. Я молю богов, чтобы к этому времени мой беспокойный младенец уже родился. Будь осторожна, Дженн, береги себя.
     Любящая тебя Марта.

***

     Так, значит, в третьем поколении уже никаких Уз? Наверняка должен быть кто-то, кто знает об Узах и о том, почему они так важны. А что они важны, несомненно, иначе Ключ не стал бы...
     Дженн отложила письмо Марты и обхватила голову руками.
     Все это так трудно, почти невозможно понять... Если бы старик не был так упрям, если бы она могла побыть в Анклаве подольше, если бы смогла поговорить с Патриком, с Филеем, с...
     Проклятие, да ответь же мне, Роберт!
     Дженн в ярости стукнула кулаком по столу, опрокинув стопку книг. Отклика, конечно, не последовало. Нет, он не станет обременять себя ответами на ее детские вопросы. Он просто будет верен своим принципам, каковы бы ни были последствия. Он ведь так убежден в своей правоте!
     И никогда не объяснит почему...
     Но что, если он ошибается? Что, если у Ключа имеется план и совершенно необходимо, чтобы они его выполнили? Что, если Ключу известно, как найти Калике, что, если выживание Анклава зависит от того, чтобы она или Роберт встали в Круг?
     Ключ назвал Дженн Союзницей, а Роберта Врагом. Он знал, что они могут мысленно разговаривать друг с другом, и сказал, что они связаны Узами. Что еще было ему известно?
     Так что же такое Узы?
     Дженн медленно поднялась и подошла к окну. Звезды еще не показались на безоблачном небе, но воздух был холодным, а врывавшийся в комнату ветер заставлял пламя свечи мигать.
     Патрик считает, что Узы как-то связаны с супружеством, что они способ подобрать партнеров. Но вдруг они что-то другое? В конце концов, Ключ сказал, что они с Робертом связаны Узами, уже связаны, а не будут связаны в будущем. Значит, чем бы ни было Наложение Уз, оно уже свершилось. Они с Робертом ведь не супруги, так что Узы не могут означать только этого... Если, конечно, Ключу можно верить.
     Что же остается?
     Мысленная речь.
     Как тогда сказал Роберт? Ей удалось добиться того, о чем колдуны только мечтали. Если мечтали, то давно ли? Может быть, раньше они умели мысленно разговаривать, а потом утратили такую способность? И почему они мечтали о мысленной речи, если прежде такого никогда не бывало? Может быть, именно в этом все дело: те, кто может разговаривать друг с другом мысленно, и соединены Узами? И вступали они между собой в брак как раз по этой причине в надежде, что способность передастся по наследству? Если мысленная речь так важна и желанна, разве не сделали бы колдуны все от них зависящее, чтобы увеличить число обладающих драгоценным даром?
     Дженн вернулась к столу, придвинула к себе чистый лист бумаги и начала письмо Марте.
     "Дорогая моя, - с лукавой улыбкой писала девушка, - сообщи мне все известные тебе легенды о мысленной речи... "

***

     Шейн старался держаться поближе к Дженн всю дорогу до фермы Маркаллена. Впереди в одиночестве шагал отец Бенедикт. Старик знал, что Дженн едет следом, но и не подозревал, как бдительно она охраняет его от любой опасности. Бенедикт давно уже перестал возражать против ее участия в ночных вылазках: он видел, что горячее стремление девушки помочь страждущим не может быть удовлетворено несколькими монетами или корзиной с провизией. Священнику не очень нравилось ее присутствие, но он видел в нем проявление растущего желания посвятить себя церкви, а не поощрять подобное стремление, даже если оно принимало странные, на его взгляд, формы, он не мог.
     Ночь была темной, но вовсе не безопасной. Дважды путникам попадались дозоры, и им приходилось прятаться и ждать, пока можно будет продолжить путь в безопасности. Наконец незадолго до полуночи в чернильной черноте ночи стал, виден огонек лампы. Ферма Маркаллена...
     Расположенная в глуши, на каменистом склоне, ферма едва обеспечивала пропитание своему хозяину, владельцу нескольких коз и свиней. Курам приходилось клевать семена диких трав, но каким-то чудом некоторым из них все же удавалось выжить. Когда-то у Маркаллена их было одиннадцать, но голод, нищета и суровые зимы уменьшили поголовье... Маркаллен, человек удивительной живучести, умудрялся прокормить мать, двух дочерей и маленького сына исключительно благодаря необыкновенному трудолюбию и слепой решимости не сдаваться.
     Жена Маркаллена умерла при родах, и его матери пришлось заменить ее во всех домашних делах. Она была стара, а в последнее время много болела. Дженн сразу заметила признаки этого, спешиваясь у дома: теперь здесь не было того же порядка, что раньше.
     Маркаллен ждал их у двери.
     - Спасибо, что выбрался к нам, брат Бенедикт. - Крестьянин посторонился и только тут заметил Дженн. На его лице отразилось удивление и еще какое-то чувство... Удовлетворение?
     - Госпожа! Это честь для нас!
     Дженн улыбнулась ему и распахнула плащ, чтобы показать старое поношенное платье. Ее присутствие следовало держать в секрете. Маркаллен кивнул, но все же явно был чем-то встревожен. Шейн тоже заметил это. Когда фермер повел брата Бенедикта в дом, Шейн наклонился к уху Дженн и прошептал:
     - Надеюсь, что парень нервничает только из-за болезни матери.
     Дженн покачала головой:
     - Он честный человек, Шейн. Если бы не Бенедикт, его мать уже давно умерла бы. Он нас не предаст.
     Не дожидаясь ответа, Дженн прошла в комнату и замерла на месте. Бенедикт стоял на коленях около соломенного тюфяка, на котором лежала вовсе не больная старуха, а молодой человек лет двадцати, и к тому же явно раненный в схватке.
     - Простите меня, госпожа, - заикаясь, выдавил Маркаллен. - У меня не было выхода. Только так мы могли оказать помощь этому... этому...
     - Нет смысла скрывать правду, раздался от двери тихий голос. В жилах Дженнифер Росс течет кровь королей Люсары, и она нас не выдаст.
     Дженн и Шейн одновременно резко повернулись. Перед ними стояла женщина. Дженн поражение раскрыла рот, но не смогла произнести ни звука.
     - Простите меня, - прошептала Розалинда, делая шаг вперед. Ее глаза были окружены темными тенями усталости, портившими ее хрупкую красоту. - Я обратилась бы к вам напрямик, но не могла сделать это иначе, не рискуя быть обнаруженной. Я знаю, что подвергаю и вашу жизнь, и всех этих добрых людей ужасной опасности, но все равно молю вас о помощи.

***

     - Простите меня, ваше величество, но... не лишились ли вы рассудка?
     Розалинда сидела на табурете у очага, в котором еле тлел огонь, сложив руки на груди. Она подняла голову и взглянула на стоящую перед ней девушку. Они перешли в гостиную, чтобы не мешать священнику перевязывать раненого, и теперь Розалинда была готова ответить на вопросы, которыми ее засыпала Дженн. У двери стоял воин, сопровождавший Дженнифер, держа руку на рукояти меча, словно в ожидании нападения.
     Нужно было отвечать. Дженнифер стояла перед Розалиндой, опустив руки, на ее лице все еще было написано изумление. Сияющие голубые глаза девушки, казалось, озаряли всю комнату.
     - Может быть, я лишилась рассудка, а может быть, у меня не было выбора. Факт заключается в том, что я здесь и нуждаюсь в вашей помощи.
     Глаза Дженнифер сузились, она оглянулась через плечо:
     - Шейн, обойди вокруг дома, посмотри, все ли спокойно.
     - Хорошо, госпожа.
     Воин неслышно вышел, хотя был явно недоволен приказанием Дженн. Дженнифер вновь повернулась к королеве; теперь ее глаза смотрели внимательно и настороженно.
     - Вы приехали одна?
     - Нет. Мои дети и сестра наверху, они спят. Граф Кандар помог нам бежать и теперь охраняет их.
     - А этот молодой человек, раненый? Что с ним случилось?
     Розалинда сглотнула:
     - Нас обнаружили два дня назад. Кандару и его людям удалось перебить стражников, но Диен погиб, а Хью был ранен. Мы бежали, но скоро стало ясно, что Хью нуждается в помощи. Мы добрались до этой фермы, и Маркаллен сказал, что сможет позвать целителя не связанного с Гильдией. Я расспросила его и узнала, что вы в этом тоже участвуете. Когда я услышала такое, то поняла, что боги вняли моим молитвам.
     Дженнифер нахмурилась, ее тонкие брови сошлись на переносице. "Она действительно красива, эта странная девушка", - подумала Розалинда. Огромных глаз, милой улыбки, черных как смоль волос достаточно, чтобы любой потерял голову. Но Дженнифер обладала еще одним редким достоинством: она вся светилась неугасимым внутренним пламенем. Именно это заставляло ее так ужасно рисковать ради собственных принципов. Нужна была нешуточная смелость, чтобы воспротивиться Гильдии и помогать брату Бенедикту, не говоря уже о том, чтобы ночью тайно посетить больную мать Маркаллена. Будь она мужчиной, как наследница Россов, она была бы серьезной соперницей Селару.
     Дженнифер сделала несколько шагов по тесной комнатке, потом остановилась, погруженная в размышления.
     - Маркаллен знает, кто вы такая?
     - Да.
     - И вы хотите бежать из страны? Не боитесь быть схваченной? Вы же знаете, что случится, если вы попадетесь.
     - Да. - У Розалинды была целая неделя, чтобы во всех деталях представить себе такой исход. - Поэтому я и обращаюсь к вам. Только вы можете мне помочь.
     Дженнифер покачала головой:
     - Каким образом? Что я могу для вас сделать?
     Как можно объяснить то, что невозможно выразить словами? Смутное ощущение, инстинкт...
     Нет, невозможно. Здесь нужны веские доводы.
     - Я знаю о вашем прошлом. Вы не были воспитаны как изнеженная аристократка, подобно другим девушкам вашего круга. Вы сумели выжить в одиночестве и без поддержки. Вам удавалось преодолевать трудности раньше, и я уверена, что вы сможете сделать это снова. В ваших жилах к тому же течет королевская кровь, ваш отец один из немногих оставшихся в живых противников моего мужа, сражавшихся с ним с оружием в руках, единственный, кто продолжает отвергать все его установления. Я не посмела приблизиться к границе, ближайшей к Марсэю. Она будет охраняться особенно бдительно. Моя единственная надежда скрыться на юге, может быть, даже добраться до берега и нанять корабль. Когда я услышала, что вы помогаете целителям, я почувствовала уверенность, что вы можете мне помочь. Единственный вопрос: захотите ли? Дженнифер посмотрела на Розалинду.
     - Тут нет вопроса. - Она повернулась к двери и слегка повысила голос: - Шейн!
     Красивый молодой человек появился немедленно.
     - Нам понадобятся лошади и припасы на неделю. Воспользоваться конями моего отца мы не сможем, иначе он узнает. Нужна также будет помощь Кигана... и еще Алл и придется придумать какое-то оправдание моему отсутствию. Как только выяснится, скоро ли Хью сможет сесть в седло, мы вернемся домой.
     Дженнифер снова повернулась к Розалинде. Удивление и шок на ее лице сменились спокойной решимостью.
     - Мы выедем завтра вечером. Я вернусь сюда за вами. Будьте готовы отправиться в дорогу через час после того, как стемнеет. До того даже и не думайте выходить из дому. Ох, а как себя чувствует мать Маркаллена?
     Розалинда облегченно улыбнулась:
     - Она наверху, спит. За последние дни ей стало гораздо лучше, как мне говорили. Она еще всех нас переживет.
     - Учитывая нашу затею, это вполне возможно.

***

     День был совершенно безумным. Дженн пришлось тайно заниматься приготовлениями, рассчитывая, что Шейн сделает все, что ему поручено, направлять Адди и к тому же еще не давать воли собственному беспокойству. Труднее всего было написать письмо, но оно дало бы ей единственную правдоподобную отговорку, позволявшую покинуть Элайту, единственный способ исчезнуть так, чтобы это ни у кого не вызвало вопросов.
     Как поведет себя Белла? В последние несколько месяцев она стала относиться к сестре мягче настолько, что Дженн стала свободно чувствовать себя в ее присутствии и не стесняться задавать вопросы. Но поддержит ли Белла ее ложь? Согласится ли притвориться, будто Дженн отправилась погостить в Мейтленд?
     "Прошу тебя, прояви ко мне доверие в этом деле. Я ничего не могу объяснить, и все нужно скрыть даже от отца. При встрече я отвечу на твои вопросы, обещаю. От твоего доверия ко мне зависят человеческие жизни. Пожалуйста, не подведи меня".
     Что ж, может быть, и получится. У Дженн не было времени, чтобы лично проделать весь далекий путь в поместье Беллы и все ей объяснить. Адди отвезет письмо и расскажет старшей сестре подробности, которые Дженн не осмеливалась доверить бумаге.
     Еще до полудня девушки в сопровождении Кигана двинулись по северной дороге. Как только они перевалили за гряду холмов, Адди продолжила путь в Мейтленд, а Дженн с Киганом свернули в лес. У реки их встретил Шейн с лошадьми в поводу, и вместе они направились к ферме Маркаллена. Шейн выбирал самые извилистые и нехоженые тропы, так что ни один патруль их не остановил, хотя они несколько раз видели солдат. К наступлению сумерек Дженн была уже вне себя от беспокойства, и только Шейн и Киган оставались, спокойны и невозмутимы.
     Наконец показалась ферма; стороживший у двери Маркаллен помахал путникам, показывая, что все спокойно.
     Должно быть, этой ночью боги прислушивались к молитвам. Беглецы скакали, пока на горизонте не стала разгораться заря. Им никто не повстречался. На рассвете начал моросить дождик; лагерь разбили в узкой лощине, немного защищавшей от ветра. Измученные дети сразу же уснули, а Киган вызвался первым нести дозор. Однако Дженн не могла полностью положиться на него; стоя у выхода из лощины, она попыталась окинуть окрестности колдовским взглядом. Если бы только она была более умелой искательницей!
     - Вы смелы, госпожа. - Дженн вздрогнула и обернулась. По крутому склону спускался Кандар. - Мало кто в этой стране стал бы так рисковать ради королевы.
     - Вы же рискнули.
     Кандар пожал плечами и плотнее закутался в плащ. С наступлением осени ночи стали холодными.
     - Я солдат и привык к опасности. Мне легко пожертвовать жизнью за то, во что я верю.
     - Ваш кузен не помилует вас, если поймает, и смерть ваша будет особенно ужасной.
     Кандар ответил Дженн улыбкой.
     - Всякая смерть ужасна. К тому же он меня не поймает. Теперь ему это не удастся.
     Слова его звучали так уверенно, что Дженн поежилась. В чем источник его веры? Он отрекся от собственного родича, от своего народа, чтобы помочь королеве, которая никогда не ответит на его любовь. Дженн замечала, как смотрит Кандар на Розалинду, как оказывает ей всевозможные знаки внимания, как даже держится иначе в ее присутствии. И все же казалось, он ничего не ждет от королевы кроме разрешения помочь ей.
     - Вы можете объяснить мне почему?.. - Взгляд девушки упал на фигуры спящих у костра. По небу плыли тяжелые тучи, дождь с каждой минутой становился сильнее. - Почему она бежала?
     Дженн посмотрела на Кандара, но тот только покачал головой.
     - Вам придется спросить ее величество самой. Я не могу выдавать ее секреты. Впрочем, думаю, она скажет, если вы спросите.
     - Селар ни перед чем не остановится, чтобы вернуть сына. Кандар снова улыбнулся:
     - А мы не остановимся ни перед чем, чтобы ему в этом воспрепятствовать. - Он повернулся и двинулся в глубь лощины.
     Слепая вера... Больше ничего. Простая, бесхитростная, глубокая вера. Откуда она берется? И дело не только в Кандаре.
     Розалинда тоже верит. И Шейн, и все остальные. Финлей, Марта, Патрик. Чем это кончится? Почему они так уверены, будто ей известно, что делать? Разве они не понимают, что она действует из необходимости? Нет в ее поступках ни храбрости, ни предвидения просто скорее детское неумение отказать в помощи, когда случается беда.
     Да, Якоб был по-своему прав. Она на самом деле не понимает, что такое опасность, по крайней мере, до тех пор, пока что-то ужасное не случится.

***

     - Осторожно! - крикнул Киган, перекрывая шум бури. Дженн отскочила, чтобы не попасть под копыта взвившейся на дыбы лошади, и поскользнулась в грязи. Она не удержалась на ногах, упала на колени и стала скользить по крутому склону. Остановить падение она не могла, хоть и пыталась ухватиться хоть за что-нибудь. Было совершенно темно, дна ущелья Дженн не видела. Она скользила все вниз и вниз, пока со всплеском не упала в ручей. Дженн попыталась встать, отряхивая вереск и сучья, зацепившиеся за ее платье.
     Тут же рядом оказался кто-то еще, сильные руки подхватили девушку.
     - Госпожа! Вы не ушиблись?
     - Ничего, - сквозь зубы ответила Дженн, чувствуя, как болит подвернувшаяся лодыжка. - Что с остальными?
     - Благополучно выбрались наверх, - ответил Шейн.
     - А солдаты? Они нас догоняют? Они нас видели?
     - Не знаю.
     - А должен бы знать! - рявкнула Дженн, злясь скорее на себя, чем на него. - Ладно, помолчи минутку.
     Осенняя буря с каждой минутой свирепствовала все сильнее. Шумел дождь, выл ветер, вспышки молний сопровождались раскатами грома. Дженн попыталась сосредоточиться, воспользоваться колдовским зрением, но это оказалось невозможно. Слишком много было вокруг хаоса, слишком много шума.
     Ну почему ей сейчас ничего не удается? Разве не скрывала она беглецов от преследователей всю последнюю неделю с помощью простых иллюзий? И разве не удержала мост в отчаянной ситуации задолго до того, как научилась пользоваться своей силой?
     Проклятие!
     Дженн потянулась к Шейну. Его рука поддержала девушку, и она снова закрыла глаза. Сосредоточиться! Только сосредоточиться! Забыть про бурю. Окинуть окрестности колдовским взглядом. Да, вот они - ее спутники на вершине холма. Теперь дальше, да, вот так. Еще дальше...
     Будь она более опытной искательницей, она бы знала, могла бы определить, поднимается ли на холм отряд солдат. Однако она не видела ничего. Только прибитый ветром и дождем к земле вереск, низкое грозовое небо. Может быть, дозор проскакал мимо?
     - Больше я ничего не могу сделать, - выдохнула Дженн, открывая глаза. - Если они нас найдут, придется сражаться. Пошли.
     Им пришлось искать путь, по которому бы можно было подняться, и последние несколько ярдов Шейн почти нес Дженн, ее лодыжка опухла и болела. Шейн посадил Дженн на лошадь и вел ее в поводу, пока они не достигли вершины холма. На открытом месте ветер ударил в лицо Дженн, словно пытаясь вернуть ее обратно, в Марсэй. Гроза шла следом за путниками с севера, мешая им днем отсыпаться, делая ночную дорогу особенно трудной.
     - Так не может продолжаться! - прокричала Дженн, наклоняясь к Шейну, чтобы тот ее услышал. Остальные тащились за ними, пригнувшись к шеям лошадей. Кандар закутал в свой плащ маленькую принцессу, Киган вез на своем седле мальчика. Раны Хью заживали плохо, а у Галиены от ночлегов в сыром холодном лесу началась лихорадка. Самах ухаживала за ней, пока сама не простудилась. Девушка была, конечно, старше и сильнее, но два дня назад она упала с лошади и повредила руку. Необходимо остановиться и отдохнуть, прежде чем усталость и болезни окажутся более смертельной опасностью, чем королевские солдаты.
     И почему только Дженн думала, что сможет со всем справиться? Каждый раз, когда они останавливались на отдых, девушка бодрствовала, чтобы быть готовой создать иллюзию, если кто-нибудь появится поблизости. Только дважды, когда путники останавливались в заброшенных шалашах, ей удавалось поспать несколько часов, поручив Шейну, Кигану и Кандару нести охрану. И все равно каждая ночь была такой же, как эта: холодной, мрачной, полной опасностей. Дженн приходилось часами напрягать колдовское зрение, чтобы беглецы могли свернуть в сторону, когда она обнаруживала хотя бы бледный отсвет человеческой ауры... Эти бесконечные усилия изматывали ее и без того не особенно умелую искательницу.
     До сих пор им везло, но еще несколько таких ночей и Дженн не выдержит.
     - Там, впереди, какое-то укрытие, - сквозь шум бури прокричал Шейн. - Видите, госпожа? Темное пятно, должно быть, лес.
     - Да, вижу. Там все равно будет мокро, но деревья хоть защитят нас от ветра. Поехали.

***

     Розалинда неподвижно сидела, прижав к себе Галиену, и наблюдала за деловитой суматохой на полянке. После ужасной бури наступило затишье такое желанное, хоть и ненадежное. Посреди лагеря Киган держал за узду лошадь, пока Шейн чистил ее и седлал. Каждое движение мужчин было точным, четким, хорошо знакомым королеве.
     Лес, окружавший полянку, тонул в тумане, деревья казались серыми призраками. Кенрик развлекался тем, что совал палку в костер и отпрыгивал от летящих искр. Мальчик со смехом оглянулся на Розалинду, ожидая от нее похвалы, и королева улыбнулась и кивнула сыну. Кенрик подбросил в огонь еще несколько веточек. Галиена продолжала спать, прижавшись к Розалинде; ее дыхание теперь было еле слышным хрипом.
     Кандар соорудил что-то вроде навеса из молодых деревьев, связав их веревкой. Под навесом метался в бреду Хью. Кандар держал его, пока Самах пыталась влить в рот раненому жидкую похлебку, а стоящая рядом Дженнифер бормотала что-то успокоительное. Наконец Кандар огорченно покачал головой, выпрямился, и они с Самах и Дженнифер подошли к Розалинде.
     - Боюсь, что у нас нет выбора, ваше величество, - начала Дженнифер, поднимая с земли свой плащ. - Или мы оставляем Хью и вашу дочь умирать здесь, или обращаемся за помощью. Судя по карте Кандара, за прошлую ночь мы проехали всего несколько лиг, а в это время года погода будет только ухудшаться. Так дальше дело не пойдет: нас наверняка поймают.
     Розалинда сделала глубокий вдох.
     - Я предпочту умереть в этом лесу, чем заставлять других людей расплачиваться за мою глупость. Вам и вашим спутникам следует оставить нас и вернуться домой. Вы и так уже слишком рисковали.
     Дженнифер огорченно вздохнула:
     - Мы еще не побеждены. Получить помощь можно. Если мы найдем место, где удалось бы в безопасности отдохнуть несколько дней, потом мы сможем продолжить путь.
     - Но знаете ли вы кого-нибудь, кому можно было бы доверять?
     - Доверять? - Дженнифер нахмурилась и плотнее закуталась в плащ. - Боюсь, я не знаю, что это значит. С другой стороны, вы удивились бы, узнав, сколько людей в этой стране готовы вам помочь. Я поеду одна - так быстрее, да и мои расспросы вызовут меньше подозрений. Если придется сражаться, от Кигана и Шейна вам будет больше пользы, чем от меня. Если к закату я не вернусь, рассчитывайте на худшее. Отправляйтесь в тот монастырь, который мы видели вчера, и просите там убежища. Больше не на что надеяться.
     Когда Дженнифер двинулась к оседланному коню, Розалинда передала дочь Кандару и подошла к девушке. Взяв ее за руку, она тихо прошептала:
     - Если вы вернетесь и не найдете нас здесь - или обнаружите наши мертвые тела, - помните о том, что я вам рассказала насчет планов короля. Сообщите о них своему отцу. Он должен знать, что предпринять. Я сделала все, что могла, чтобы остановить Селара; теперь дело за вами.
     Больше Розалинда не сказала ничего. Дженнифер вскочила в седло, Шейн подал ей поводья, не сводя с девушки преданных глаз:
     - Будьте осторожны, госпожа.
     Дженнифер кивнула и направила коня в лес. Через несколько мгновений топота копыт уже не стало слышно.
     - Не тревожься, Шейн, - в наступившей тишине пробормотала Розалинда. - Она вернется. Твоя госпожа очень смелая и сильная. Будь она мужчиной, моему супругу следовало бы поостеречься.
     Шейн посмотрел на королеву долгим взглядом, потом кивнул:
     - Королю уже нанесла чувствительный удар одна мужественная женщина. Две наверняка его прикончат. Я соберу еще хвороста и приготовлю завтрак. Если повезет, может быть, удастся поймать кролика на обед.

ГЛАВА 13

     До чего же больно! Болит все голова, живот... Финлея рвало, он кашлял и давился, но не мог шевельнуться, не мог поднять голову, не мог даже повернуть ее. Ужасно хотелось пить. Пересохшие губы потрескались, во рту ощущался привкус крови. Глаза Финлея были открыты, но все, что он мог разглядеть, были лишь смутные тени на сводчатом потолке, темные и зловещие.
     Сколько времени он тут лежит? Часы? Недели? Бесполезно гадать. Не было никакой зацепки, с помощью которой он мог бы определить время. Здесь не становилось ни холоднее, ни темнее; светлее тоже не становилось. Только те же тени на потолке и неизбывная боль.
     Ангел Тьмы поймал его. Это было все, что знал Финлей. Кто-то, о ком гласило непонятное пророчество, захватил его и поместил сюда. Но почему он еще жив? Почему его бросили здесь медленно умирать от голода?
     Наконец послышались какие-то звуки. Где-то справа... Медленные, тяжелые шаги. Свет свечи заставил тени на своде потолка затанцевать. Финлей снова попытался повернуть голову, но этому мешала веревка, привязанная к чему-то, чего увидеть он не мог. Шаги приблизились, пламя свечи ослепило Финлея. Он увидел склонившееся над ним морщинистое лицо старика. Это и есть его мучитель?
     - Наконец-то ты пришел в себя! - воскликнул старик. Его глаза были подернуты пленкой, голос напоминал карканье. Нет, это не Ангел Тьмы.
     Неожиданно старик засеменил прочь с криком:
     - Господин, господин! Он пришел в себя! Враг проснулся! Финлей задержал дыхание и попытался сосредоточиться.
     Его руки были привязаны к кровати, на которой он лежал, ноги тоже. Ему удалось немного изогнуться и пошевелить левой рукой. Аярна не было! Должно быть, его забрал Ангел Тьмы.
     - Да, Стинзали, он пришел в себя. - Снова тот голос, холодный, властный, наводящий ужас. - Только означает ли это, что он готов?
     - Принести шар, господин?
     Финлей не мог видеть никого из разговаривающих, но он ощущал их присутствие. Они были рядом. Он снова, собрав остатки сил, забился в своих узах, но ничего не достиг.
     - Смотри-ка, он еще не угомонился. Нет, Стинзали, пока не беспокойся о шаре. Сначала мы с молодым Дугласом должны кое-что обсудить.
     Старый слуга зашаркал прочь, оставив Финлея наедине с его могущественным противником. Его снова затошнило от голода и страха. Он готов был сделать что угодно ради нескольких капель воды... Что угодно, но только не сдаваться.
     О боги! Фиона! Ее тоже схватили?
     Нет. Это невозможно. Она была слишком далеко. Теперь уже она, должно быть, вернулась в лагерь у речки и обнаружила, что Финлей исчез. Она, наверное, возвращается в Анклав. С ней ничего не должно случиться, она никогда не узнает о его участи... Впрочем, ей было бы все равно.
     - Как ты себя чувствуешь?
     Голос раздался совсем рядом, но говоривший позаботился о том, чтобы оставаться вне поля зрения Финлея. Тот ничего не ответил, потому что не мог: его горло слишком пересохло.
     - Наверное, хочешь пить? Вот тут есть водичка.
     Краем глаза Финлей заметил какое-то движение, и его тут же окатили ведром ледяной воды. Он отчаянно начал слизывать воду с губ, стараясь хоть как-то утолить жажду. Резкий холод помог его голове проясниться. Хотел этого его мучитель или нет, но пленник почувствовал себя немного лучше.
     - Первым делом расскажи мне, каким образом тебе удалось бежать из темницы в Килфедире так, что тебя не заметила стража. Я догадываюсь, что ты прибег к какой-то иллюзии, но мне непонятно, как ты мог этого добиться без своего камушка и почему дожидался второй ночи. Ты сделал все сам или у тебя есть отряд, помогающий тебе в таких проделках?
     Финлей сглотнул, и, насколько позволяли веревки, сделал глубокий вдох. Когда он заговорил, голос его прозвучал хрипло:
     - Под моей командой сотня тысяч отрядов.
     Ответом ему был смех. Ангел Тьмы, кажется, гордился своим чувством юмора.
     - Забавно. Я не думал, что ты мне об этом скажешь, но решил начать с легкого вопроса. А теперь учти: я долго ждал этого момента, дольше, чем ты можешь вообразить.
     Неужели страдания могут еще усилиться? Финлей ожидал смерти, это была единственная оставшаяся ему участь. Все, что сможет сделать это чудовище, это убить его медленно и мучительно. Что ж, другого удовольствия пленник ему не доставит. Финлей, насколько мог, расслабил мускулы и сосредоточился на наложенной, на него Печати. Впервые в жизни он был рад ей одному из многих даров, полученных им от Роберта.
     - Как я понимаю, ты был занят поиском той старухи, когда я тебя поймал, - снова деловито заговорил невидимый мучитель. - Рад сообщить тебе, что к настоящему моменту она давно подохла. Если тебе интересно, могу также добавить: мои люди кинули ее тело в Виталу. Она была упряма и ничего мне не рассказала ну да такое случается со стариками. Ты хорошо ее знал? Она была твоей помощницей?
     - Провались ты в ад!
     Снова раздался смех, и тут же правый бок Финлея пронзила жгучая боль. На несколько долгих секунд все его тело скрутила судорога. Хватая ртом воздух, Финлей зажмурился и снова сосредоточился на Печати.
     - Я ведь тебя предупреждал.
     Чудовище начало зажигать свечи вокруг тюфяка, на котором лежал Финлей. Теперь он мог лучше разглядеть помещение. Гобелены на каменных стенах, книжные полки, копья и мечи. Справа у окна стояло нечто, напоминающее часть осадной катапульты. С потолка свешивались знамена, которые Финлей не мог узнать. Все здесь было древним и богатым. Тайник награбленных сокровищ.
     - Кто ты? Ты малахи? - выдавил из себя Финлей, напрягая глаза, чтобы разглядеть своего мучителя.
     - Кто я? - Голос Ангела Тьмы прозвучал легкомысленно. Он снова вернулся на прежнее место справа от Финлея и по-прежнему вне его поля зрения. - Меня зовут Карлан. Я сын Система, который был сыном Эйны, сына Эдассы, создателя Ключа. Его отец, великий Баязит Едикальский, был тем колдуном, который узнал Слово Уничтожения. Я последний представитель рода великих колдунов и я не малахи.
     Ключ... Слово Уничтожения... Но... всего несколько поколений! Пять столетий. Неужели этот человек говорит правду? Мог ли он прожить так долго?
     - Чего ты от меня хочешь? - Финлей постарался, чтобы голос его прозвучал твердо, хотя сердце отчаянно колотилось.
     - Мне кажется, это очевидно. Мне нужна твоя кровь. Ты умрешь здесь, Финлей Дуглас, и даже не позовешь на помощь. Когда Враг будет мертв, не останется никого, кто мог бы меня остановить.
     Враг? Но Ключ сказал, что Враг это Роберт... Благодарение богам! Пока Карлан думает, что Враг это Финлей, не все потеряно. Роберт, не задумываясь, раздавит эту гадину. Роберт...
     - Должен сказать, впрочем, я никак не думал, что тебя будет так легко поймать. Ты был немного неосторожен, не так ли? Ну да это теперь не имеет значения. У меня мало времени, а поэтому я предлагаю тебе начать отвечать на вопросы, если, конечно, ты не предпочитаешь боль.
     Ужасный голос раздался совсем близко.
     - Расскажи мне, как ты познакомился с Союзницей. Финлей постарался ничем себя не выдать.
     - Союзницей? Понятия не имею, о чем ты говоришь.
     - Твой брат ее знает. Он помог вернуть ее этому ее проклятому отцу. Что ты с ней сделал? Ты помог пробудиться ее силе? Ну же, отвечай.
     Собрав все силы, чтобы выдержать неизбежную боль, Финлей ответил:
     - Я не знаю, о ком ты говоришь.
     Снова его словно поразила молния. Когда боль отпустила, Финлей уже еле мог разглядеть свисающие с потолка знамена.
     - Мое терпение на исходе, Враг. Я желаю получить ответ. Можешь сколько угодно пытаться ее защитить, но я все равно узнаю, что вас связывает.
     Снова нахлынула боль, и на этот раз Финлей позволил ей поглотить сознание. Он рухнул в такую глубину, что все вокруг стало черным, и он перестал что-либо ощущать.

***

     Нэш распахнул дверь и двинулся по винтовой лестнице, ведущей на вершину Круглой башни. Сквозь узкие бойницы врывались солнечные лучи, но Нэш не обращал на них внимания. На первом этаже в своей комнате у стола сидел Стинзали, хлебая из миски отвратительного вида варево.
     - Ну что? Пришел он в себя?
     - Да, господин. Только что. Принести шар? Нэш покачал головой, снимая плащ:
     - Я же сказал тебе еще рано. Он не готов.
     Нэш кинул плащ в угол комнаты, схватил флягу с вином и сделал большой глоток.
     - Его сила велика, господин? Достаточно велика, чтобы позволить ему не отвечать на вопросы?
     - Воля его еще не совсем сломлена. Ну да это ненадолго. Беда в том, что он не представляет себе своей судьбы, точнее, судьбы, которая ждала бы его, не будь он таким глупцом.
     Должен сказать, я ожидал большего сопротивления с его стороны.
     - Но он же не ответил...
     - Да не в этом дело, идиот! Речь о колдовстве. Он ведь должен быть очень, очень силен, но силу он проявил только как искатель, а потом, чтобы остановить меня, не сделал ничего.
     Стинзали усмехнулся беззубым ртом.
     - Значит, тебе нечего бояться неудачи, господин. Для меня честь служить тебе.
     - Да, да, - проворчал Нэш, усаживаясь за стол. - Хватит подлизываться, подай-ка мне поесть. Возиться с этим мальчишкой на голодный желудок не по мне.

***

     Когда Финлей пришел в себя, его поразила мертвая тишина.
     Все-таки он не сдался. Наложенная на него Печать не дала бы ему проговориться против воли, но если бы он пожелал, то смог бы рассказать Карлану обо всем, что знал.
     И все же он молчал, и будет молчать. Если та боль, которую он испытал, самое худшее, на что способен Ангел Тьмы, тогда Финлей выдержит. Он знал, что пытка убьет его, и быстро, но смерть, пожалуй, предпочтительна в этом мире, где властвует такое зло.
     О, если бы только он мог сообщить о Кардане им всем Анклаву, Роберту, Дженн... Они бы нашли злобного колдуна. Они бы выследили Карлана и уничтожили.
     Однако знание умрет вместе с ним. Бежать он не сможет. Его ждет только боль и, наконец, смерть.
     Что-то шевельнулось на границе его сознания. Опять он явился! Карлан. Милосердная Минея, опять!
     - Что ж, начал тот, усаживаясь на прежнее место - так, что Финлей его слышал, но не мог увидеть, - я облегчу твою задачу. Сегодня я задам тебе всего один вопрос. Если ты мне на него ответишь, обещаю: твоя смерть будет легкой. Жизнь я тебе, конечно, сохранить не могу, ты и сам это понимаешь. Но если ты ответишь на вопрос, ты и не заметишь, как расстанешься с жизнью. Поверь, лучшего предложения ты от меня не дождешься.
     - Нельзя ли мне... глоток воды? - прохрипел Финлей, приподняв голову, но тут же снова уронил ее, притворяясь обессиленным.
     - Хорошо. Думаю, ты на этот раз предпочел бы напиться... Ладно, но только немного иначе ты перестанешь подходить для моих целей.
     Финлей дождался, когда кружка коснется его губ, сделал глоток и нанес удар всей еще остававшейся у него колдовской силой. Вспышка оказалась безнадежно слабой и только вызвала смех Карлана.
     - Ах, как трогательно! Если это все, на что ты способен, то мне не стоило тратить силы на то, чтобы тебя поймать. А теперь хватит героизма. Отвечай на мой вопрос.
     - Какой? - прошептал Финлей, не притворяясь больше умирающим. То немногое, что он мог совершить, он совершил. Его постигла неудача, и теперь ничего больше не оставалось, как ждать конца.
     - Скажи мне, где находится Ключ.
     Финлею было уже все равно. Он рассеянно пробормотал:
     - Ключ? Какой ключ?
     Снова боль, такая долгая, что Финлей снова едва не лишился чувств.
     Голос раздался так близко, что Финлей ощутил на щеке дыхание Карлана.
     - Проклятие, ты прекрасно знаешь, о каком Ключе я говорю! Ты салтипазар, ты должен знать. Твои предки украли Ключ у моего прадеда и бежали с ним. Малахи многие столетия охотятся за вами в надежде получить Ключ обратно, но они такие недотепы, что раз за разом садятся в лужу. Они слишком кровожадны, их цель перебить всех салтипазар. Будь у них достаточно ума, они сначала завладели бы Ключом, узнали Слово Уничтожения, а уж тогда одним ударом разделались бы с вами. А теперь... - Карлан умолк, его душил такой гнев, что ярость колдуна отдавалась болью в каждой косточке Финлея, - теперь ты скажешь мне, где находится Ключ. Мне все равно, будет ли твоя смерть быстрой или медленной и мучительной. Мне спешить некуда. Тебя ждут не часы, не дни, а недели и месяцы пытки. Каждый день будет таким же, как сегодняшний, полным бесконечной боли. Я не пощажу тебя, поверь. Моя семья ждала этого момента пять столетий. Тебе меня не остановить. Где Ключ?
     На этот раз Финлей потерял сознание от боли, но всего на несколько мгновений. Когда он снова открыл глаза, в комнате стало светлее, а рядом с ним возился старик, накрывая чем-то его ноги.
     - Когда закончишь, Стинзали, принеси мне шар.
     - Да, господин.
     Финлей почувствовал любопытство, только оно одно ему теперь и оставалось. Все его тело онемело, даже тюфяк, на котором он лежал, стал казаться чем-то нематериальным.
     Старый слуга вернулся и подошел к Финлею с безумной улыбкой на морщинистом лице, поднимая что-то так, чтобы пленник мог увидеть. Черная сфера шар... Почти точно такой же, как Ключ, только меньше и с тусклой поверхностью, словно источенной временем. Старик с благоговением опустил шар на подставку.
     - Наверное, тебе хочется узнать, что это такое, - любезно проговорил Карлан. - И ты, конечно, гадаешь, как мне удалось прожить так долго и моему отцу и деду тоже. Что ж, это на самом деле просто. Обряд придумали еще даззиры. Впрочем, ты же о них тоже ничего не знаешь. Вот что, значит, быть салтипазар вы утратили так много знаний своих предшественников! Так или иначе, даззиры научились лечить раны кровью своих умирающих врагов. Мой предок, Эйна, усовершенствовал их умение. Ты представить себе не можешь, чего можно добиться, используя кровь могущественного мага.
     Острая боль пронизала правую руку Финлея. Он почувствовал, как рана начала кровоточить. Старик переместил шар на пол, так, чтобы на него капала кровь пленника. Снова мерзко ухмыльнувшись, он отошел в сторону. Карлан наклонился к уху Финлея:
     - Ты будешь истекать кровью очень медленно, Враг. Я совсем не хочу убить тебя слишком рано. Чем дольше ты будешь страдать, тем сильнее будет сопротивляться твое тело и тем больше я получу твоей крови для своих целей. Чистой крови, не замутненной пищей или питьем. Я сохраню ее и буду использовать, когда мне потребуется омолодиться. Думай об этом, Финлей Дуглас, думай, пока жизнь по капле будет вытекать из тебя. Твоя кровь подарит мне еще семьдесят лет. Ты поможешь мне стать бессмертным.

***

     К тому времени, когда Нэш добрался до верхней ступеньки лестницы, дождь прекратился. Когда колдун открыл последнюю дверь, о непогоде напоминали лишь лужи на площадке башни. Свежий ветер даже разогнал тучи, скрывавшие солнце.
     Нэш вытер воду с каменной скамьи, уселся и задумался. Финлей Дуглас не сдастся. Хоть его сила оказалась не так велика, как ожидал Нэш, но воля была несгибаема. Даже более несгибаема, чем у той старухи. Нэш не применил к ней и малой доли того принуждения, что к Финлею, но и это чуть не убило колдунью.
     Значит, Враг ничего ему не скажет. Что ж, по крайней мере, Нэшу достанется его кровь и еще удовлетворение от сознания, что теперь остановить его некому. Придется использовать для поисков Ключа единственное остающееся средство хранимую в потайном месте библиотеку Вогна.
     Проктор фактически признался в ее существовании Селару тогда-то Нэш о ней впервые и услышал. Вогн сказал, что у него есть средство находить и опознавать колдунов. Существовал только один способ, благодаря которому Вогн мог это узнать. В его распоряжении должны быть записи, сделанные много столетий назад, книги, написанные колдунами для колдунов. Где-нибудь в этих томах найдется красноречивая фраза, зацепка, которой Нэш сможет воспользоваться. Благодаря библиотеке Вогна он откроет, где спрятан Ключ. Недостающее звено цепи найти будет нелегко. Запись, конечно, окажется, зашифрована, с ней придется долго возиться. На это могут уйти годы.
     Нэш поднялся со скамьи и, хмурясь, взглянул в сторону деревни. Дождь прибил траву; по дороге, разбрызгивая лужи, галопом скакал небольшой военный отряд. Он явно направлялся к башне Нэша. Солдаты не носили никаких знаков отличия, но у скакавшего впереди человека были самые белые волосы из известных Нэшу.
     Колдун поспешно сбежал по лестнице и вышел во двор как раз в тот момент, когда первые всадники въехали в ворота.
     Да, Нэш не ошибся: перед ним был Форбес, доверенный слуга Селара, самый хладнокровный убийца при дворе. Форбес натянул поводья, но не спешился.
     - Добрый день, советник, - поклонился он, глядя на Нэша холодными и колючими, как осколки кремня, глазами.
     Нэш оглядел выстроившихся за спиной командира солдат, потом снова повернулся к Форбесу:
     - Ну? Какие новости вы привезли хорошие или плохие?
     - Вы отправитесь с нами, советник.
     - Да? И куда же?
     - Нас послал король. Он приказывает вам вернуться. Приказывает! Гром и молния! Нэш едва не рассмеялся.
     Так, значит, Селар все-таки не может без него обойтись, он не ошибся. Что ж, теперь Валене придется прикусить язычок, не так ли?
     - У нас мало времени, советник, - продолжал Форбес. - Произошли некоторые... события. Король требует вас к себе немедленно. Вы должны быть доставлены к нему под вооруженной охраной.
     Нэш кивнул, стараясь, чтобы на его лице ничего не отразилось. Не годится, чтобы этот мрачный придворный понял, как Нэш доволен услышанным.
     - Король в Марсэе?
     - Нет. Если мы выедем немедленно, мы доберемся до него завтра к вечеру.
     Нэш повернулся к двери, намереваясь заняться сборами... но что делать с Дугласом? Нэш помедлил. Врага забрать отсюда нельзя, шар уже приведен в действие. Впрочем, Стинзали сможет присмотреть за пленником, пока тот не умрет. Жаль, конечно, что Нэшу не удастся насладиться этим зрелищем. Однако приказ Селара слишком важен. Если у короля какие-то трудности, он нуждается в Нэше, а это значит, тому может представиться возможность, которой он ждал четырнадцать лет.
     - Я буду готов через минуту. Пусть кто-нибудь из ваших ребят оседлает мне коня.

***

     Финлей не мог бы сказать, что вокруг переменилось. Помешение все еще освещалось свечами, занавеси на окнах все еще были задернуты. И все же, пожалуй, уже наступил рассвет: сквозь щели кое-где пробивались солнечные лучи, бросая кровавые отблески на стены и множество предметов, заполнявших комнату.
     Должно быть, он на какое-то время терял сознание от потери крови. Как давно был сделан надрез на его руке? Час назад? Два? Пальцы Финлея уже онемели, ноги стали ледяными, однако сердце билось с бешеной скоростью, а лоб был покрыт испариной. Сколько еще пройдет времени, прежде чем он лишится способности видеть?
     Сколько пройдет времени, прежде чем он умрет?
     Финлей в первый раз позволил себе подумать об этом. Смерть, его смерть... Здесь, на этом тюфяке, вдали от всех, кого он любил. Они никогда не узнают, какая ему выпала судьба, никогда не узнают о зле, которое его убило.
     Финлею стало страшно.
     - Клянусь богами, Роберт, я так виноват... - выдохнул Финлей в пустоту. - Мне следовало больше помогать тебе. Если бы я вел себя иначе, этого бы не случилось. Ты бы не покинул Люсару и смог бы обнаружить это зло, пока оно еще не приняло таких размеров. Прости меня, Роберт. Мне так жаль... Так жаль, что я называл тебя предателем.
     Теперь уже ноги Финлея ничего не чувствовали тоже. Вернется ли Карлан, чтобы посмеяться над ним, когда он будет умирать?
     Финлей сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Карлан не вернется сюда, потому что его нет в башне.
     Так вот в чем было отличие! Тень зла, все время маячившая в его сознании, исчезла.
     Нет! Сейчас не время гадать, что, как и почему. Нужно думать! Думать быстро, иначе будет поздно!
     Финлей сосредоточился. Он мог, конечно, обойтись без аярна это мог любой колдун. Однако при этом всегда присутствовала опасность перейти границы, израсходовать энергию так быстро, что тело не успело бы ее восполнить.
     Что ж, если он ничего сейчас не предпримет, он все равно погибнет. Стариком можно будет заняться потом, когда удастся освободиться от веревок, удерживающих его на этом проклятом тюфяке.
     Финлей собрал воедино всю оставшуюся силу и нацелил ее на единственный предмет; потом, так же, как и при использовании аярна, выбросил силу, пытаясь уничтожить веревку, удерживающую его левую руку. Сначала он даже не мог бы сказать, сработала ли уловка, но скоро почувствовал запах горящей пеньки. Финлей резко натянул веревку, и неожиданно она лопнула. Удалось!
     Финлей пошевелил онемевшими пальцами, стараясь восстановить кровообращение; когда пальцы стали слушаться, он избавился от веревки вокруг головы и сел, но тут же чуть не лишился сознания.
     Осторожнее, Финлей. Делай все медленно. Торопиться нельзя: ты потерял слишком много крови.
     Не поднимая головы, он отвязал веревку, удерживающую его правую руку, потом дотянулся до простыни, которой старик прикрыл его ноги, и сделал из нее повязку, чтобы остановить кровотечение. После можно будет позаботиться о настоящих бинтах...
     Очень медленно и осторожно, ухватившись за края тюфяка, Финлей приподнялся. В глазах у него потемнело, потом головокружение сменилось пульсирующей болью в висках. На следующее действие понадобилось много времени, но, в конце концов, Финлею удалось развязать ноги. Теперь предстояло самое трудное: попытаться встать.
     Финлей спустил ноги с постели и подождал, пока они немного согрелись и он смог ими двигать. Наконец, стиснув зубы, он заставил себя подняться.
     Дрожащие ноги подкосились, и Финлей с грохотом растянулся на полу, ударившись подбородком и прикусив до крови язык. Здорово! Только новой потери крови ему и не хватало! После нескольких попыток Финлей все же смог встать на ноги. Он был так слаб, что еле мог двигаться, но времени терять было нельзя. Неизвестно, когда вернется чудовище или когда старик вздумает взглянуть на пленника.
     Держась за мебель, преодолевая головокружение, Финлей подкрался к двери, стараясь производить как можно меньше шума, и выглянул в прихожую. Старик сидел за столом спиной к двери в комнату.
     Финлей протянул руку к глиняному кувшину, стоявшему на полу. Затаив дыхание, он поднял свое единственное оружие и, собрав все силы, обрушил его на голову старика. Стиннали рухнул на пол, не издав ни звука.
     Мгновение Финлей стоял неподвижно, потом вернулся в комнату и стал искать свой аярн. Камешек целый и невредимый нашелся на письменном столе у окна. Когда Финлей снова повернулся к двери, его взгляд упал на кое-что еще.
     Шар.
     Спотыкаясь, Финлей вернулся к тюфяку, поднял над головой найденную на столе бутылку и изо всех сил ударил по мерзкому предмету. Шар треснул. Финлей снова поднял бутылку и на этот раз расколол шар надвое. Темная кровь вылилась на ковер. Его собственная кровь чуть не ставшая причиной его гибели.
     Теперь оставалось только выбраться из этого страшного места.

***

     Замок стоял в стороне от деревни. Он состоял всего из одной башни и небольшого окруженного стеной двора, защищавшего подходы к двери. Казалось, здесь жил только старик и еще Ангел Тьмы, которому тот служил. В загоне не оказалось скота, в крошечном огороде не росли овощи. В кладовке нашлась какая-то еда, но почти ничего такого, что мог бы употребить в пишу Финлей. Что еще хуже, в конюшне не оказалось коней. Должно быть, Карлан оставил лошадь Финлея в его лагере у реки. Придется уходить пешком.
     Шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, Финлей двинулся прочь от деревни. Сначала он заколебался, но решил, что появляться в селении слишком опасно. Кто-нибудь, находящийся в услужении у Карлана, мог его увидеть. Лучше надеяться на собственные силы.
     Все еще испытывая слабость и головокружение, Финлей побрел вперед, но скоро потерял всякое представление о направлении. Местность вокруг, казалось, качалась, то, поднимаясь вверх, то, падая вниз, и каждый раз, когда Финлей пытался сосредоточить на чем-то взгляд, его начинало тошнить. Наступил вечер, и холод, от которого почти не защищала рубашка, заставил Финлея поежиться. К тому же пошел дождь; удары капель словно вбивали обессиленного путника в землю. Финлей поскользнулся в грязи, упал, попытался подняться и упал снова. И все же, глядя на небо, он торжествовал: Карлан сказал, что его ждет смерть, и, возможно, он и умрет, но умрет свободным, а мерзкое чудовище не сможет воспользоваться его кровью.
     Должно быть, Финлей уснул, потому что разбудила его вода, начавшая заливать ему рот. Финлей закашлялся и сел. Было совершенно темно, дождь не прекращался. Оказалось, что спал он в небольшом ручейке, стекавшем с вершины холма. Да, силы окончательно покинули его... Если удастся продержаться эту ночь, может быть, он и выживет. Если же нет...
     - Финлей!
     Опять голос из его снов, снова и снова окликающий его из неведомой дали. Должно быть, это голос Фионы, который будет мерещиться ему до последних секунд жизни, любимый голос, звучный и выразительный, тот самый голос, который всегда лишал его воли...
     - Финлей!
     Голос доносился из такой дали... Впрочем, она никогда не приблизится, всегда будет держать его на расстоянии, даже если он когда-нибудь наберется храбрости сказать ей о своих чувствах. О боги, это только еще больше все ухудшило бы. Она и так ненавидит его, а его любовь стала бы самым страшным оскорблением: любовь презираемого брата, в то время как другой брат, возлюбленный, ее отверг...
     - Финлей!
     Что-то толкнуло его в плечо. Должно быть, разлившийся ручей или оползень. Нужно уйти отсюда. Нужно встать и найти какое-нибудь укрытие, где можно было бы отдохнуть.
     - Финлей! Да ответь же мне! Открой глаза и посмотри на меня. Не смей притворяться мертвым!
     Кто-то сильно тряс его, и Финлей, наконец, собрался с силами и открыл глаза. Перед ним было видение из его снов: милое лицо, зеленые глаза. Фиона хмурилась, но это была тревога за него. Она держала его лицо в ладонях, пристально всматриваясь в него. Что за прекрасный сон...
     - Где ты был? - требовательно спросила Фиона. Конечно, она будет требовать от него ответа. Разве она когда-нибудь разговаривала с ним иначе? - Я ищу тебя уже несколько дней. Я думала, что тебя схватили. Ох, Финлей! Скажи мне что-нибудь.
     Она снова встряхнула его, и ему показалось, что кости его загремели.
     - Эй, перестань, - заплетающимся языком пробормотал он. - Я и так скажу. Я был у Ангела Тьмы.
     Прелестное видение нахмурилось еще сильнее, то ли не поверив, то ли ужаснувшись. Потом Фиона взяла его за руки и потянула, помогая подняться:
     - Пойдем, тут недалеко есть навес.
     Видение наполовину тащило, наполовину несло его. Идти пришлось недалеко всего до конца склона, где выступающая скала, окруженная кустами, давала защиту от дождя. Фиона опустила Финлея на сухую землю, сгребла в кучу, хворост и одним движением руки зажгла его. Пламя взвилось вверх, дохнув на Финлея жаром.
     Так все-таки это не сон?
     Финлей, моргая, посмотрел на огонь и попытался сесть. Фиона склонилась над ним, ее руки осторожно обмыли ссадины и синяки у него на лице. Никогда еще не казалась она Финлею такой прекрасной.
     - Что с тобой случилось? - прошептала Фиона; теперь в ее голосе отчетливо звучал страх.
     Финлей ничего не сказал. Он просто наклонился и поцеловал Фиону. Для нее это оказалось неожиданностью, она не сразу отстранилась. Когда же она все же оттолкнула его, на лице ее он прочел растерянность... и что-то еще. Что?
     - Финлей Дуглас, не будь ты на грани смерти, я бы дала тебе за это пощечину! - Фиона отвернулась к костру, но было слишком поздно. Финлей откинул голову и засмеялся. Слабыми руками он потянулся к Фионе, и на этот раз она не стала противиться, а позволила обнять себя. Когда голова Фионы легла на плечо Финлея, он закрыл глаза и, наконец, погрузился в сон.

ГЛАВА 14

     - Да нет же, дурачок, не наклоняйся вперед и не вставай на стременах, - рассмеялся Роберт. - Откинься. Вперед нужно наклоняться, только когда лошадь поднимается в гору.
     Патрик заерзал на жесткой коже седла, стараясь одновременно поймать повод. Уроки верховой езды и так были сомнительным удовольствием, а тут еще Роберт выбрал для него этого невоспитанного злобного жеребца. Да, конечно, он был красив издали; попытки управлять серым конем, сидя у него на спине, больше походили на кошмар.
     - Вот в Анклаве у меня не возникало таких проблем, - пожаловался Патрик, наконец, крепко ухватив поводья. - А оттуда я доехал почти до твоего дома. Судя по тому, как ты со мной разговариваешь, можно подумать, будто я совсем ничего не умею.
     Роберт снова рассмеялся и поехал рядом с Патриком. Пустив лошадей шагом, всадники выехали на поляну, укрытую со всех сторон начинающим желтеть от первого прикосновения осени лесом.
     - Если под тобой спокойная лошадка, от которой не требуется ничего, кроме как идти прямо, - тогда да, ты умеешь ездить верхом. Но Колли недаром говорил тебе, что не все лошади одинаковы. Кто знает, когда тебе придется вскочить на первого попавшегося коня и удирать ради спасения собственной жизни? Такое случается, знаешь ли. Если ты собираешься еще выезжать из Анклава, то лучше позаботиться о том, чтобы ты и в самом деле кое-что умел.
     - Тебе легко говорить. - Патрик судорожно вцепился в поводья, когда его конь взмахнул головой. - У тебя за спиной годы тренировок, и мышцы у тебя как камень. А мне просто не хватает силы справиться с таким огромным конем.
     - Дело не в силе. Конем управляет одна только твоя воля. Как только он поймет, что ты сообразительнее его, станет как шелковый. Не натягивай так поводья. Это действительно большое животное, ему нужен простор. Так пусть конь его получит. Он знает, что нужно делать. Управляй им, только когда хочешь что-то изменить. Вы с конем должны сотрудничать. Но когда ты, в самом деле, захочешь что-то изменить, позаботься, чтобы конь понял: решения принимаешь ты. Все очень просто.
     Патрик искоса взглянул на Роберта и заметил, что тот еле сдерживает улыбку.
     - Просто, да? Если все так просто, почему у меня ничего не получается?
     - Потому что ты пытаешься ускорить события. Все дело в этом. Не спеши. Практикуйся. Иногда ты бываешь таким же нетерпеливым, как Финлей.
     - И сколько же времени ему потребовалось, чтобы научиться ездить верхом?
     Роберт поднял брови и надул губы.
     - Не меньше часа. Но не отчаивайся. Рано или поздно ты научишься.
     - Ясное дело, после того как еще десяток раз свалюсь на землю.
     Роберт снова рассмеялся. Всадники ехали теперь вдоль извилистого ручья, который вывел их на поросшую вереском равнину. Солнце пригревало, но резкий ветер тут же уносил тепло. Вереск, который осень превратила в лилово-золотой ковер, шептал свою нескончаемую мелодию. Вокруг не было ни души.
     - Думаю, мне пора возвращаться в Анклав, - сказал Патрик, остановив коня. Открывшийся путникам вид пустая и одновременно полная жизни равнина - был потрясающим; он сурово напомнил Патрику о его прежней затворнической жизни. - У меня там есть работа, а если я скоро не двинусь в дорогу, погода сделает путешествие трудным.
     Роберт ничего не ответил, и когда Патрик повернулся и взглянул на друга, то увидел совершенно непроницаемое лицо. Такое выражение он все чаще замечал на лице Роберта с тех пор, как тот вернулся из Марсэя с новостями об Айн. Для не очень внимательного наблюдателя Роберт выглядел все тем же, но на самом деле в нем появилась жесткость, которой не было раньше.
     - Что тебе известно о пророчестве? - Голос Роберта был таким тихим, что его едва не заглушил шелест ветра в вереске.
     - Не больше того, что известно тебе, - спокойно ответил Патрик, не сводя с Роберта глаз. - За тысячелетие появились сотни пророчеств о погоде, о богах, великих битвах, святых да о чем угодно. Они редко сбываются, а даже если это и случается, нет никаких доказательств, что в пророчестве говорилось именно об этом событии.
     - А как насчет пророчеств, которые изрекал Ключ? Много ли раз такое случалось?
     Патрик не знал, что ответить. Роберт впервые заговорил на эту тему, но было ясно по его тону, даже по тому, как он расправил плечи, что для себя он все уже решил, а теперь просто ждет возражений Патрика, чтобы увериться в собственной правоте.
     - Ну, так что?
     Патрик, наконец, заговорил:
     - Насколько мне известно, Ключ никогда не пророчествовал. Но ведь я не прочел все древние книги в библиотеке. Вполне можно предположить, что когда-то такое случалось ежедневно.
     - Не виляй, Патрик. Я хочу услышать правду.
     - Ну что ж. Я однажды читал об одном пророчестве. Других указаний нет, по крайней мере, в сохранившихся книгах.
     - И о чем же там говорилось?
     - Текст был очень туманный такой туманный, что я даже не могу процитировать его тебе. Там шла речь о том, что определенное событие произойдет в определенный момент. Когда именно, не говорилось, но, судя по времени, когда была написана книга, по некоторым ссылкам на нее позднее и моим собственным вычислениям, предсказанное событие должно было случиться два столетия назад.
     - Так оно случилось или нет?
     - Откуда мне знать? - пожал плечами Патрик. - Я же тебе говорю: я нашел одну-единственную запись. Чего ты от меня хочешь, Роберт? Я не оракул.
     - А жаль, - с лукавой улыбкой протянул Роберт. - Скажи мне, что ты думаешь о недавнем пророчестве. Только скажи честно, не опасаясь задеть мои чувства.
     Патрик долго смотрел на друга и, наконец, покачал головой. Настроение Роберта менялось быстрее, чем люсарская погода. Патрик перекинул ногу через луку седла и соскользнул на землю. Роберт присоединился к нему, и они двинулись к вершине холма, не обращая внимания на холодный осенний ветер.
     - Мне неизвестно, что оно означает. Пока мы не узнаем больше, гадать бесполезно. Ключ никогда ничего во вред Анклаву не делал, он всегда только защищал его. Ты единственный, кто думает иначе. - Патрик помолчал. - Мне кажется, Ключ хочет, чтобы ты сделал что-то, для чего тебе нужно быть подальше от Анклава.
     - Да, в этом ты прав, - проворчал Роберт, заставив Патрика удивленно взглянуть на него.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     Роберт ничего не ответил, только горько улыбнулся. Такого Патрик снести не мог. Пора, в конце концов, выбить эту загадочную печаль из старого отступника.
     - Если бы ты остался в Анклаве и даже встал в Круг, это означало бы, что ты отказываешься от мирской жизни, покидаешь обычный мир. Если же тебя не будет здесь, Наложение Уз никогда не свершится.
     Эти слова стерли улыбку с лица Роберта. Он выпятил подбородок, глаза его блеснули холодной сталью.
     - Наложение Уз и так никогда не свершится, Патрик, независимо от того, что говорит Ключ.
     - Да почему? - не сдавался Патрик.
     - Если бы я предложил тебе поехать в ближайший город и объявить там, что ты колдун, ты бы это сделал? Если бы я велел тебе кричать на каждом углу о существовании Анклава в горах Голета, ты бы так и поступил?
     - Но какое отношение...
     - Так сделал бы ты это? - рявкнул Роберт. - Нет.
     - А почему нет? Ты говоришь, что доверяешь мне, говоришь, что в меня веришь. Если ты говоришь правду, тебе следовало бы именно так и поступить. Готов ли ты сделать то, что я тебе велю, не полагаясь на собственное мнение? Не задавая вопросов, просто веря в то, что мои слова истина в последней инстанции?
     Ответить на это было нечего. Патрик опустил голову и принялся теребить поводья. Роберт, стоявший рядом, несколько секунд смотрел на него, потом отвернулся и окинул взглядом горизонт.
     - Как Финлею живется в Анклаве?
     - Не особенно хорошо. Он не так томился бы, если бы заточение не было ему навязано.
     Роберт слабо улыбнулся:
     - Бедняга Финлей. Теперешняя его жизнь так отличается от всего, что он всегда любил и к чему всегда стремился.
     Патрик внимательно посмотрел на друга:
     - Но, Роберт, как насчет...
     - Нет, Патрик, хватит разговоров о пророчестве. Я по-прежнему буду противостоять Ключу. Бороться приходится с многими демонами, и с меня хватает моего собственного.
     Роберт обошел коня и вскочил в седло. Когда и Патрик вскарабкался на своего скакуна, Роберт добавил:
     - Уилф оказал мне услугу, изгнав меня. Так лучше. Лучше мне порвать все связи с Анклавом. Да, я знаю, там мой брат, и я очень хотел бы, чтобы все сложилось иначе, но одними желаниями ничего не изменишь. То, что я делаю, единственный способ уменьшить риск... - Роберт оборвал себя и посмотрел в лицо Патрику. - Мне жаль, что тебе приходится уехать, Патрик. Мне будет тебя не хватать. Но если ты уедешь, не возвращайся сюда. Не возвращайся никогда.

***

     Запах свежего сена и овса наполнял конюшню. Кони в стойлах радовались теплу, не озабоченные ничем, кроме физического благоденствия, покоя и тишины.
     Патрик сидел на приступке, сунув ноги в охапку благоуханного сена, дожидаясь, когда Мика освободится.
     Парень кончил чистить серого жеребца и вышел из стойла, перекинув через руку седло и повесив на шею узду. Патрик спрыгнул с приступки и двинулся за Микой.
     - Говорю тебе, он отмежевывается от всех. От меня, от Финлея даже от своей матери. Уверен, он найдет предлог избавиться и от тебя тоже.
     Мика повесил седло и узду на место и повернулся к Патрику:
     - Он однажды уже пытался это сделать.
     - Вот как? - Патрик замер на месте. - Так ты согласен со мной?
     - Как тут не согласиться! Но что мы можем поделать? Патрик скрестил руки на груди и прислонился к стене.
     - Боюсь, не особенно много. Но я не могу спокойно смотреть на то, что с ним творится. Мне нужно вернуться в пещеры, да только страшно оставлять его в одиночестве.
     - Ну, один-то он не останется, Патрик, - пробормотал Мика. - Но нам ничего не остается, кроме как молиться: пусть случится что-нибудь, что облегчит... облегчит тот груз, что давит на него.
     - Ты ведь не считаешь, что он прав? И что это за разговоры о том, что существует не один демон? Единственный демон, который мне известен, тот, который захватил Айн. Роберт должен быть врагом ему, а не нам. Так о каком другом демоне он говорит?
     - Не знаю.
     - Но ты вроде не особенно встревожен. Ты знаешь что-нибудь?
     - Только то, о чем вы с ним мне рассказали, - пожал плечами Мика. - Так что я просто сторонний наблюдатель. Одно я знаю наверняка он никогда не дает слова, если не уверен, что сможет его сдержать.
     - Ну и что тогда остается делать мне? - спросил Патрик, которого слова Мики не особенно успокоили.
     - Не опаздывать к ужину, - усмехнулся Мика. - Если ты хочешь, чтобы госпожа Маргарет осталась о тебе хорошего мнения, ты бы лучше пошел умылся.
     Патрик кивнул и вышел из конюшни. В его комнатах были приготовлены и горячая вода для мытья, и чистая одежда, но в спешке Патрик, уже переодевшись, опрокинул на себя кувшин с водой, так что пришлось переодеваться снова. В результате, когда он, запыхавшись, сбежал по лестнице, леди Маргарет и Роберт уже ждали его в гостиной. Еще не стемнело, поэтому на столе горело всего две свечи. Роберт отвел глаза, когда появился Патрик, но леди Маргарет пристально посмотрела на него.
     - Надеюсь, вы не спешили так потому, что боялись заставить нас ждать?
     - Нет, госпожа... то есть да. Роберт всегда говорит, что у меня ужасные манеры. Мне очень жаль, что вам пришлось меня ждать.
     - Пожалуйста, садитесь, Патрик. Вы наш гость, так что позвольте нам за вами поухаживать. - Маргарет с улыбкой налила ему вина. Слуги внесли блюда с исходящей ароматным паром рыбой в соусе из базилика и тимьяна. Внезапно Патрик почувствовал, что ужасно голоден. После целого дня, проведенного на свежем воздухе, у него оказался волчий аппетит.
     - Этим утром я получил письмо из Фланхара, - сообщил Роберт.
     - От Гранта Каванаха? - переспросила Маргарет. - Что же ты мне раньше не сказал?
     - Ты была занята. Он просит меня передать тебе его почтение и надежду, что ты в добром здравии.
     - Да? - На Маргарет это не произвело особого впечатления. - И чего же он хочет?
     - Узнать новости, ничего больше. Он все еще обижается, что я не посетил его, вернувшись в Люсару.
     - Так почему бы тебе и не съездить? Он живет всего в трех-четырех днях пути. Теперь, когда старый герцог умер, я уверена, вы хорошо провели бы время вдвоем без помех.
     Не было ли скрытого значения в любезных словах, которыми обменивались мать и сын? Кто такой Грант Каванах и почему смерть старого герцога должна была что-то изменить? И почему госпожа Маргарет хочет, чтобы Роберт на какое-то время уехал?
     Возможности спросить об этом у Патрика не оказалось. Маргарет сама обратилась к нему:
     - Извините нас, Патрик. Роберт никогда не говорил вам о своем старом друге из соседнего герцогства? Они одно время были неразлучны. Отец прислал Гранта Каванаха сюда на год предположительно для усовершенствования в делах управления. Как наследник титула, Грант должен был сидеть рядом с моим мужем и запоминать все, что сможет, о придворных обычаях, судопроизводстве и управлении землями.
     Маргарет умолкла, словно ожидая от Патрика какого-то отклика. Тот взглянул на Роберта, который продолжал, есть, словно не слыша разговора.
     - Как я догадываюсь, обучение не пошло ему впрок?
     - О, я не сомневаюсь, что научился он очень многому, пока был здесь, - лукаво ответила леди Маргарет. - Чем он занимался в другое время, мне неизвестно. Думаю, что мой сын может сообщить вам об этом больше, чем я. Не так ли, Роберт?
     Не поднимая глаз, Роберт ответил:
     - Последние семь лет Грант правил своим независимым герцогством умело и мудро. Не вижу, как год, проведенный в Данлорне, мог чем-то ему повредить. Пожалуй, я поеду и проведаю его, как ты советуешь, матушка. По крайней мере, привезу свежие новости о его проделках.
     Если Роберт хотел уколоть леди Маргарет, то она не обратила на его попытку никакого внимания. Она снова обратилась к Патрику:
     - В последнее время Роберт мало видится со своими друзьями детства. Я очень рада, что хоть вы поддерживаете с ним связь. Правда, вы никогда не рассказывали мне, как познакомились.
     Патрик замешкался с ответом: слуга поставил перед ним блюдо с говядиной с жареным луком в ореховом соусе.
     - Мы повстречались много лет назад, матушка. Не уверен, что Патрик даже помнит, при каких именно обстоятельствах.
     Патрик не обратил внимания на вмешательство Роберта.
     - Еще бы я это забыл, госпожа! Ваш сын сбил меня с ног.
     - Сбил с ног?
     - Совершенно случайно, как он утверждает. Мой учитель, отец Бонифас, этому не поверил. Насколько я помню, нас обоих наказали. К счастью, ваш сын недолго пробыл в аббатстве, иначе мы могли стать врагами. Теперь же...
     Маргарет, даже если и не поверила рассказу, любезно улыбнулась.
     - Вам тогда было лет девять? Должно быть, все произошло, когда Роберт посетил монастырь Святого Марка.
     - Совершенно верно.
     - Но вы ведь не остались в аббатстве и не приняли постриг?
     Патрик пожал плечами, отрезая ломоть сочного мяса.
     - У меня не оказалось призвания. Теперь я брат мирянин, учу детей.
     - Вам нравится это занятие?
     - Предпочитаю приносить посильную пользу, - кивнул Патрик, - чем служить богам, не чувствуя должного благочестия. То немногое, что мне по силам, тоже служит достижению духовного богатства. Мне кажется, мой долг отдать то, что я в свое время получил. Кто знает, развитию, какого великого ума я могу оказать помощь?
     - Превосходный принцип, - сказала леди Маргарет. - Но если все же окажется, что призвание у вас есть? Вы тогда дадите обет?
     - Без малейшего колебания.
     Маргарет улыбнулась, а Роберт положил нож и вилку и поднялся из-за стола:
     - Извините меня. Матушка, меня ждут дела. - Не глядя на Патрика, он молча вышел из комнаты.
     Маргарет со вздохом опустила голову.
     - Я все время молюсь за него, - прошептала она, - но боги, кажется, меня не слышат.
     Патрик наполнил ее кубок сладким вином и сказал с самым уверенным видом, какой только мог изобразить:
     - Не прекращайте молитв, и боги помогут вам.

***

     Перепрыгивая через две ступени, Роберт поднялся на крепостную стену. Еще не совсем стемнело. Кивнув часовому, он двинулся по каменной дорожке, придерживаясь рукой за парапет.
     - Вот ты где! - окликнул Роберт Мику, который стоял, перегнувшись через стену. - Не вздумай прыгнуть. Здесь высоко.
     Мика выпрямился и заставил себя улыбнуться.
     - Вы же сами всегда говорите мне, что нужно пробовать себя в новых занятиях, господин. А вдруг окажется, что я умею летать?
     - Если окажется, что все же не умеешь, то ты не сможешь потратить ту серебряную монету, которую я тебе должен. - Роберт встал рядом с Микой у парапета угловой башни. - Да и птицам серебро ни к чему.
     Мика поднял брови:
     - Так я был прав?
     - Да, и выиграл пари. Вот послушай. - Роберт сунул руку за пазуху и достал письмо от Гранта. Пользуясь последними лучами заката, он прочел: - "Роберт, дорогой друг! Прими мои искренние соболезнования в связи с безвременной и трагической гибелью твоего брата. Он будет жить в нашей памяти жить как страстно стремящийся к самосовершенствованию, но неумелый колдун, павший под гнетом законов Гильдии. Боюсь, что случай с Финлеем гильдийцы используют как предлог для нового погрома, чтобы очистить вашу страну от скверны. Дай знать, мой Ангел Тьмы, если тебе понадобится поддержка армии, никому, кроме меня, не подчиняющейся. Есть определенные удобства в том, чтобы быть правителем собственного государства. Не думаешь ли ты присоединиться ко мне в этом качестве? Если мы вместе будем охранять общие границы, никакой король или Гильдия не посмеет на нас напасть, и мы сможем без помех наслаждаться развлечениями по собственному вкусу".
     Брови Мики взлетели еще выше.
     - Он что-то знает, господин?
     - Нет. Он просто закидывает удочку, заверяя меня, что ему можно доверить любой секрет, который я скрываю от всех. Он догадался, что такой секрет есть, как ты совершенно точно предсказал. Так что вот твоя монета.
     Мика взял серебряную монету, внимательно осмотрел и даже попробовал на зуб, заставив Роберта рассмеяться.
     - Ну, господин, в теперешние времена ничему нельзя верить. Больше ничто не свято. - Монета исчезла в кармане Мики, и он снова перегнулся через стену.
     - Что ты там высматриваешь?
     - В прошлый раз, когда я был на башне, я уронил нож, который мне подарил Деверин. Я попытался его сегодня найти, но не смог. Деверин спросил меня про нож, вот я и подумал, что, может быть, увижу его сверху. Деверин меня убьет, если узнает, что я потерял его подарок.
     - И не просто убьет, а сначала подвергнет пыткам, - согласился Роберт, тоже всматриваясь вниз. - Ну-ка попробую я его найти.
     - Я и не знал, что вы способны искать предметы. Я думал, что искатели находят только людей.
     - Так и есть, - проворчал Роберт, всматриваясь в сгущающихся сумерках в густую траву внизу.
     - Что это? - внезапно прошептал Мика, выпрямляясь. - Что? Где?
     Мика положил руку на плечо Роберту и указал на всадника, приближающегося к замку.
     - Кто может явиться в такой час? Вы кого-нибудь ждете?
     - Нет, - нахмурился Роберт. Всадник приближался с запада, и на фоне заката невозможно было разглядеть, кто это.
     - Клянусь богами! - выдохнул Мика, побледнев и невольно делая шаг назад.
     - В чем дело, Мика? Ты узнаешь его?
     - А вы разве не узнаете?
     Роберт присмотрелся внимательнее. В незнакомце было что-то смутно знакомое, но определить, что именно, он не мог.
     - Не узнаю. Кто он?
     Мика взглянул на господина широко раскрытыми глазами, в которых проглядывало что-то похожее на страх.
     - Мой отец.
     О боги! Дэвид Маклин? Едущий в Данлорн? Это было невозможно - и, тем не менее, вот он, решительно направляющийся к воротам.
     - Мне это не нравится, - прошептал Мика. - Пойду встречу его.
     - Я с тобой... - начал Роберт, но Мика вскинул руки и помедлил на ступенях лестницы.
     - Пожалуйста, господин! Умоляю вас, подождите здесь. Вы же знаете его чувства к вам.
     - Конечно, - согласился Роберт. Мика сбежал по крутой лестнице вниз, а его господин остался на площадке, провожая Мику взглядом, пока тот не скрылся за углом. Потом Мика появился снова у ворот, где Дэвид Маклин как раз собирался спешиться. Отец и сын обменялись несколькими словами, и Мика внезапно застыл на месте. Потом он сделал шаг назад и посмотрел вверх, на Роберта.
     Мика повел отца через двор, и скоро Роберт услышал, как они поднимаются по лестнице на крепостную стену. Что привело сюда старого упрямца? Он фактически лишил Мику наследства из-за того, что тот отказался оставить службу у Роберта. И все же он здесь!
     - Господин... - задыхаясь, пробормотал Мика, вытирая со лба пот. - Это мой отец, Дэвид Маклин. Он хочет с вами поговорить.
     Роберт остро чувствовал смущение Мики и постарался смягчить неловкость.
     - Добрый вечер, мастер Маклин. Старик слегка поклонился.
     - Добрый вечер, ваша светлость.
     Да, это отец Мики сходство между отцом и сыном не вызывало сомнений. Старый Маклин ростом не уступал самому Роберту, плечи его были широкими, а руки сильными таким его сделали годы крестьянского труда. Волосы отца оказались не такими огненно-рыжими, как у сына, но форма лба и глаза у них были совершенно одинаковыми. И сейчас эти знакомые глаза смотрели на Роберта без особого тепла.
     - Чем могу служить, мастер Маклин? - как можно любезнее спросил Роберт.
     Старик посмотрел на сына, потом оглянулся на ближайшего часового; тот был слишком далеко, чтобы услышать разговор. Сделав глубокий вдох, старший Маклин сказал:
     - Должен просить вас отправиться со мной, ваша светлость.
     - Куда?
     - Этого я не могу сказать.
     - Понятно. - На самом деле Роберт ничего не понял, но значения это не имело. - Сейчас?
     Дэвид Маклин кивнул:
     - И привлекая к себе как можно меньше внимания.
     Что могло заставить старика явиться сюда с таким требованием? Только что-то чрезвычайно важное ведь ему пришлось не только заговорить с сыном, но и обратиться с просьбой к Роберту. Разве после такого ему можно отказать?
     - Мика, пусть Деверин оседлает нам коней. Я пока предупрежу матушку. Встречаемся у ворот через десять минут.

***

     Солнце скрылось за горизонтом; только облака на западе еще хранили его отблеск. Роберт, хмурясь, взглянул на небо и повернулся к Мике:
     - Ночью снова будет дождь. Напомни мне завтра послать кого-нибудь укрепить мост через реку, иначе его смоет еще до наступления зимы.
     - Хорошо, господин. - В голосе Мики отразилось напряжение, которое он испытывал. Парень ехал между своим отцом и Робертом и явно разрывался между ними. Старший Маклин хранил мрачное молчание.
     - Сколько нам ехать до нужного места? - любезно обратился к нему Роберт.
     Маклин огляделся:
     - Еще час, может быть, побольше.
     - Значит, нам предстоит промокнуть? Неохотно кивнув, Маклин пробормотал:
     - Раз ваша светлость так считает.
     - Моя светлость охотно услышит мнение человека, лучше разбирающегося в погоде, - тут же возразил Роберт. - Например, опытного в таких делах крестьянина.
     - Откуда бедному крестьянину знать больше, чем знает человек образованный, такой, как ваша светлость.
     Роберт усмехнулся:
     - Ну, тогда дождя не избежать. Вот и хорошо. Мне нравится промокать до костей. Сразу начинаешь чувствовать себя молодым и беззаботным.
     Маклин мрачно взглянул на Роберта. Мика вертел головой, переводя взгляд с одного на другого; на лице его отражалась безмолвная мольба.
     Старший Маклин не обратил на это никакого внимания.
     - Зачем вы со мной поехали? Чтобы насмехаться над стариком?
     Роберт перестал улыбаться и поднял руку:
     - Я смеюсь только над собой, мастер Маклин. В отношении других это было бы несправедливо. Давайте подхлестнем коней.
     Дождь и в самом деле начался, хотя и не сильный, скорее похожий на легкую изморось. Шкуры лошадей заблестели, а влага на лице действительно заставила Роберта почувствовать себя освеженным. Когда всадники достигли вершины холма, слабый дождь прекратился, облака разошлись, все вокруг озарил лунный свет. Стало очень холодно.
     - Вот это место, - буркнул Маклин, - в низине.
     - И что же нас ждет? - спросил Мика, разворачивая коня так, чтобы оказаться лицом к лицу с отцом. - В его голосе прозвучал вызов. - Скажи нам, в чем дело.
     Маклин взглянул на сына без гнева и горечи и только покачал головой:
     - Я не знаю.
     - Не знаешь? Тогда зачем мы сюда явились?
     - Меня попросили привести его светлость в этот лес. Больше я ничего не могу сказать.
     - Но...
     - Все в порядке, Мика, - вмешался Роберт. - Я доверяю твоему отцу. Как бы он меня ни презирал, сомневаюсь, чтобы он заманил нас в западню. Будь это иначе, он не взял бы с собой тебя.
     Маклин объехал преграждающего ему дорогу Мику.
     - Я не смог бы помешать ему ехать с нами. Роберт ободряюще кивнул парню:
     - Значит, в случае чего нас будет двое.
     Они двинулись в чащу, полную отбрасываемых луной теней и мокрых кустов. Было очень тихо; только редкий шорох выдавал присутствие лесных зверей. Роберт ехал рядом с Маклином, внимательно высматривая, несмотря на сказанное старику, признаки опасности. Никак не годилось позволить себе беспечность.
     Спустившись по пологому склону, всадники выехали на поляну. Справа виднелся шалаш; в нем под охраной высокого белокурого воина кто-то лежал. Вокруг еле тлеющего костра сгорбилось еще несколько человек. Когда Роберт спрыгнул с коня, все они поднялись на ноги.
     Роберт сделал шаг вперед, всматриваясь в лица в надежде понять, что происходит. Потом взгляд его упал на одну из женщин, и Роберт поспешно преклонил колено:
     - Ваше величество! Что вы здесь делаете?
     - Прошу вас, милорд... - Розалинда подошла к нему и подняла на ноги. - Мы очень нуждаемся в вашей помощи. Я боялась, что вы не приедете.
     Роберт нахмурился. Трудно было поверить в реальность происходящего. Он через плечо оглянулся на Маклина. На мрачном лице старика не было удивления, он просто смотрел на Роберта все тем же ничего не выражающим взглядом. Он, конечно, не мог не знать, что в лесу их ждет королева, но так ничего и не сказал. Типичный Маклин.
     Роберт снова повернулся к Розалинде:
     - Какая помощь вам нужна? И почему вы здесь? Розалинда стиснула руки, но на лице ее была написана полная умиротворенность.
     - Мне пришлось бежать, милорд. Я покинула короля как в свое время и вы. Я прошу вас помочь мне покинуть Люсару. Мы очень устали, больны и нуждаемся в приюте. Я отдаюсь на вашу милость и надеюсь на вашу доброту.
     Бежала? Вот как? Разве она не понимает... Да нет, понимает, конечно. Никто лучше королевы не знает, каков может быть гнев Селара. Розалинда следила за Робертом, стараясь скрыть страх.
     Роберт оглядел остальных людей у костра. Дети! Они тоже здесь? А это, кажется, Самах? И еще...
     - Привет, Кандар.
     - Ваша светлость... - поклонился Джордж.
     - Вы оказались в хорошей компании.
     - В самой лучшей, друг мой.
     - А кто раненый?
     - Один из моих воинов пострадал в схватке с отрядом, высланным на поиски королевы.
     - Понятно. - Роберт подошел к шалашу и взглянул на спящего юношу. Тот выглядел умирающим. - И давно вы разбили здесь лагерь?
     - Прошлой ночью, - ответил Кандар, подходя к Роберту.
     - Удивительно, как вас не обнаружили... - Голос Роберта оборвался, когда он увидел еще одну безмолвную фигуру, закутанную в плащ. Маленькая рука откинула капюшон...
     - Здравствуй, Роберт.
     О боги! Как он мог ее не заметить? Как мог не почувствовать ее ауры? Ну да, конечно: поэтому-то Дэвид Маклин и оказался во всем этом замешан. Дженн знала, куда обратиться за помощью. Маклин найдет Мику, Мика позовет Роберта... О да, теперь все стало понятно.
     И вот она перед ним, смотрит на него твердым взглядом и ждет, каково будет его решение.
     - Что ты здесь делаешь? - пробормотал Роберт.
     - Помогаю королеве, так же, как и ты.
     - Что за глупость? - прошипел Роберт. - Тебя могли убить! О чем только, черт побери, ты думала!
     Глаза Дженн вспыхнули.
     - А ты о чем думал? Я, по крайней мере, знала, с чем имею дело. Каким идиотом нужно быть, чтобы оставить свой надежный замок и последовать за человеком, который не скрывает своего презрения к тебе!
     - Этого человека послала за мной ты.
     - Ну да, и все получилось, разве не так? Я знала, что ты не устоишь. - Дженн сделала глубокий вдох, и лицо ее приняло сосредоточенное выражение, хотя глаза все еще пылали гневом. - Теперь тебе остается только решить, кому ты предан. Так что делай выбор.
     Роберт придвинулся к ней и с высоты своего роста посмотрел ей в глаза:
     - А что, если я решу не оказывать помощи?
     - Я предпочла бы, чтобы ты принял другое решение.
     Роберт не выдержал и рассмеялся иначе он мог потерять над собой контроль и ударить ее.
     - Тогда так мне и придется поступить. Разве могу я отказать в столь любезной просьбе? Жаль, конечно, что мне не было оставлено выбора. Ты теперь никогда не узнаешь, что я мог бы сказать.
     Смущение и растерянность пробежали по лицу Дженн, как тени облаков в грозовую ночь.
     - Почему ты так легко сдался? Ты же знаешь, что у меня нет власти над тобой.
     - Тогда зачем ты мне угрожала? - Роберт наклонился к девушке и прошептал так тихо, чтобы никто, кроме нее, не мог его услышать: - Или это просто доставило тебе удовольствие?
     Ответа ждать он не стал. Быстро повернувшись, он двинулся обратно к костру.
     - Собирайте вещи. Чем быстрее мы доберемся до Данлорна, тем скорее согреемся. Мика, вы с отцом проводите графа Кандара к воротам. Он наденет мой плащ и поедет на моем коне. Если повезет, все решат, что это я вернулся. Я вместе с остальными двинусь другой дорогой.
     Кандар с вызовом заслонил собой королеву:
     - Я не покину ее величество. Пошлите кого-нибудь другого со своими людьми. Я остаюсь здесь.
     - Джордж, - прошептала Розалинда, - прошу вас, делайте то, что он говорит. Он теперь наша единственная надежда.
     - Простите, ваше величество, но я ему не доверяю.
     - Ничего страшного, - махнул рукой Роберт. - Я сам себе не доверяю. Тем не менее...
     - Мое решение твердо, - повторил Кандар.
     Роберт сделал шаг к нему и решительно посмотрел в глаза.
     - Вы сделаете именно то, что я сказал, - тихо и отчетливо выговаривая слова, бросил он.
     Кандар долго не отводил взгляда; никто на поляне не пошевелился. Потом Кандар резко повернулся и кивнул:
     - Хорошо. Я поеду. Но если...
     - Не нужно угроз, - покачал головой Роберт. - В этом вас опередили. А теперь в путь, нужно спешить.

ГЛАВА 15

     К тому времени, когда они добрались до ворот замка, руки Мики совсем окоченели, хотя вызвано это было скорее не ночным холодом, а тем, как стискивал он поводья. Никто не остановил всадников, никто не заметил, что человек, которого сопровождают отец и сын Маклины, не Роберт. Дэвид Маклин молча прошел следом за Кандаром и Микой через весь замок в кабинет Роберта.
     Мика закрыл дверь, но не рискнул запереть ее. Было бы, конечно, много проще, если бы можно было позвать Патрика, чтобы тот наложил на дверь предупреждающее заклятие, но Мике не было известно, собирается ли Роберт посвящать Патрика во все это дело. К тому же что сказал бы Патрик, узнав не только о бегстве королевы, но и о присутствии Дженн?..
     Войдя в комнату, Кандар сбросил плащ Роберта, словно это был вцепившийся ему в спину дьявол, и начал метаться, как дикий зверь в клетке. Дэвид Маклин спокойно ждал у окна, сцепив руки за спиной.
     - Так что мы должны теперь предпринять? - резко спросил Кандар.
     - Ждать, - ответил Мика, раздувая огонь в камине.
     - Чего ждать?
     - Возвращения хозяина.
     Кандар перестал вышагивать по комнате.
     - А что, если он не приведет с собой остальных?
     - Приведет, - ответил ему от окна старший Маклин. Ответом ему была изумленная тишина. Маклин посмотрел через плечо на Кандара не на Мику. - Герцог вернется и приведет королеву. В целости и сохранности.
     - Откуда вы знаете?
     - У него не будет выбора, - ответил Дэвид, снова отворачиваясь к окну. - Об этом позаботится девушка.

***

     Можно было предвидеть, какова будет его реакция... Гнев, нежелание выслушать, упрямая гордость и убеждение, что он прав, а все остальные ошибаются. Да как она посмела ввязаться в такое опасное предприятие? Разве не понятно, что она всего лишь глупый ребенок, не умеющий ничего сделать, как следует?
     Дженн жгла взглядом спину ехавшего впереди Роберта. Ей едва удавалось хранить молчание. К тому же соблюдать тишину все равно было невозможно: дети плакали, раненый стонал, а Розалинда и Самах шепотом утешали их.
     Как он мог? Как он мог унизить ее перед всеми, перед королевой? Она ведь справилась, разве не так? Она благополучно доставила беглецов в Данлорн, а он обращается с ней, как с деревенской дурочкой! Неразумный, бесчувственный упрямец!
     - Сейчас начнется спуск, постарайтесь двигаться тихо, - раздался из темноты голос Роберта. Рука, которой он показывал дорогу, казалась лишь более черной тенью среди других теней. Путники начали спускаться по склону, но когда Дженн приблизилась к нему, Роберт остановил ее:
     - Впереди их ждет кое-что неожиданное: они столкнутся с этим, но не поймут механизма.
     - Зачем ты говоришь об этом мне? - бросила Дженн.
     - По-моему, причина должна бы быть очевидна даже тебе: в лощине начинается тайный подземный ход, ведущий в Данлорн.
     - Ну и что? - перебила его Дженн.
     - Вход в туннель может быть открыт только с помощью колдовства.
     - Так в чем трудность, Роберт? Ты лишился своей силы? Только не говори мне, что нуждаешься в моей слабой помощи. Ах, так проходит слава мирская!
     - Перестань, - прорычал Роберт. - Или ты хочешь провести остаток жизни здесь, на открытом месте?
     - Ну, такая участь может оказаться лучше, чем войти в замок вместе с тобой.
     Роберт втянул воздух сквозь зубы.
     - Чтобы открыть дверь, нужны усилия двоих. Я пользовался ею только вместе с Финлеем. Тебе придется занять его место. И еще постарайся не забывать, что ты дочь графа, а не хнычущая служанка из таверны в Шан-Моссе.
     Роберт развернул коня и направился вниз по откосу. Кипя гневом, Дженн двинулась следом. Нога ее болела, когда приходилось упираться в стремя, но она закусила губу и промолчала. К тому времени, когда они добрались до дна лощины, ей даже удалось взять себя в руки. У нее еще будет случай сказать Роберту все, что она о нем думает.
     Путь по туннелю был ужасным. Непроглядная тьма, покрытые слизью стены... А запах! По крайней мере, хоть лошадей оставили у входа: за ними можно послать позднее, перед рассветом. Роберт показывал дорогу, следом за ним шла Дженн, держа за руку Кенрика. Все это давно уже не было похоже на веселое приключение, которое обещала мальчику мать; Кенрик устал и продрог, что не улучшило его настроения. Принц все время резко останавливался, так что Дженн натыкалась на него в темноте. Один раз она даже упала; мальчик молча ждал, пока она поднимется, даже не подумав извиниться.
     Казалось, они уже целую вечность пробираются по узкому проходу, спотыкаясь и шлепая по жидкой грязи; наконец они достигли поворота, и Роберт остановился и прислушался.
     - В чем дело? - спросила Дженн.
     - Ш-ш! По-моему, где-то течет вода. Слышишь?
     - Откуда она течет?
     - Там дальше есть еще один коридор. У нас могут возникнуть проблемы, если придется поспешно отступать. - Роберт свернул направо.
     - Сколько лет этим туннелям? - не выдержала Дженн. Каждый звук здесь подхватывало эхо, так что он, отражаясь от стен, возвращался, обретя зловещие интонации.
     - Понятия не имею. Я обнаружил их случайно.
     - А почему дверь запирается... таким способом?
     - Тихо! Мы сейчас проходим под стеной замка, и нас могут услышать из кухонь.
     Дженн умолкла. Как раз в этот момент Кенрик поскользнулся и уже открыл рот, чтобы завопить... Принц он там или не принц, Дженн без стеснения зажала ему рот рукой. Мальчишка попытался укусить ее, но с такими уловками Дженн была знакома и быстро успокоила брыкающегося ребенка. Роберт тем временем остановился перед еще одной дверью.
     - Дженн!
     Девушка передала Кенрика под присмотр Самах и подошла к Роберту.
     - Здесь тоже требуется колдовство? - прошептала она, опасаясь, что он снова ее оборвет.
     - Нет, - насмешливо ответил Роберт. - Просто я подумал, что тебе стоит познакомиться с механизмом на случай будущей надобности. - Он схватил ее за руку и прижал ладонь Дженн к скользкому камню. - Не отпускай, пока я не скажу.
     Выпустив руку Дженн, Роберт потянулся куда-то вверх так высоко, что даже колдовским зрением девушка ничего не смогла разглядеть. Она услышала щелчок, но не могла бы сказать, откуда он донесся. Потом Роберт толкнул дверь, и перед ними оказалась узкая винтовая лестница - слава богам, хоть и слабо, но освещенная.
     - Проводи всех наверх, но не позволяй шуметь. Ничего не предпринимайте, пока я не приду.
     Дженн начала подниматься по лестнице. Остальные шли за ней настолько измученные, что ни у кого уже не оставалось сил на разговоры. Лестница кончилась еще одной дверью. Дженн толкнула ее и оказалась в комнате без окон. Что это, темница?
     Из-под двери справа пробивался слабый луч света. Дженн не рискнула подойти к ней, просто знаком позвала в комнату остальных. Скоро появились Роберт и Киган: они несли Хью, которого и опустили на пол у холодного камина.
     - Не приближайтесь к той двери и соблюдайте тишину. Дженн, пойдем со мной, - распорядился Роберт.
     Роберт положил руку на ручку двери жестом, который напомнил Дженн о той ночи, когда они вызволили Финлея. Роберт был тогда совсем другим... Что изменило его? Почему он стал так жесток?
     Однако смысл его жеста был Дженн понятен: Роберт проверял, кто находится по другую сторону двери. Он кивнул, показывая, что опасности нет, повернул ручку и распахнул дверь. Дженн проскользнула следом за Робертом и застыла на месте, поняв, где находится.
     - Кандар, вам лучше присоединиться к остальным, - без предисловий начал Роберт. - Мастер Маклин, спасибо за помощь. Если хотите, я пошлю Мику сообщить вам, когда удастся благополучно отправить путников дальше.
     Маклин кивнул; казалось, он хочет что-то сказать... но, кинув на Мику свирепый взгляд, он просто повернулся к двери. Не дожидаясь, пока старик уйдет, Кандар проскользнул в потайную комнату. Роберт взглянул на Мику:
     - Пора за дело. Возьми в помощь Деверина и Оуэна. Нужны одеяла, чистая одежда, вода, дрова. И конечно, еда, желательно горячая. Принесите всего понемногу, только чтобы хватило на эту ночь. И не шумите. Объясни остальным, что нужно сохранить все в тайне.
     - Конечно, господин, - поклонился Мика. Направляясь к двери, он помедлил и улыбнулся Дженн.
     - До чего же приятно видеть хоть кого-то, кто мне рад. - Дженн, хромая, подошла к камину и рухнула в кресло у огня.
     Роберт закрыл дверь в деревянной обшивке стены; теперь совершенно не было заметно, что в этом месте имеется проход.
     - Ты ранена?
     - Нет, - покачала головой Дженн.
     - Тогда почему ты хромаешь?
     Дженн предпочла не отвечать: она прекрасно знала, что скажет Роберт, если узнает о ее падении. К несчастью, молчание девушки Роберт воспринял как признание вины.
     - О чем ты только думаешь? - Он медленно подошел к ней, но Дженн отвела глаза. - Или ты видишь во всем только игру? Ты хоть представляешь, чего мне стоило тебя защитить? И что будет с твоим отцом, если он лишится тебя? А ты взяла и поклялась встать в Круг! Почему? Ради всех богов, почему после всего, что случилось?
     Дженн, стиснув руки, смотрела на свои грязные пальцы. Ах, как нужна ей ванна, но только не похоже, что на нее можно рассчитывать в ближайшем будущем.
     - Ну? Ответь мне, Дженн.
     Роберт не повысил голоса, теперь его тон не был даже резким. Он и в самом деле хотел знать, хотел услышать ее ответ. Дженн подняла на него глаза. В лице Роберта не было гнева только недоумение. Эти глаза, зеленые, как лесная чаща, и такие же непроницаемые... Почему он стал таким? Почему не хочет просто поговорить с ней, как раньше? Даже находясь рядом, Дженн не могла коснуться его разума, он наглухо отгородился от нее. Девушка вздохнула:
     - Я не хочу выслушать очередную лекцию, Роберт. Ты выбрал свой путь, но мной ты не управляешь.
     Медленно, словно с трудом, Роберт покачал головой. Глаза его потемнели от тревоги.
     - Ты не представляешь себе, во что вмешиваешься. Нет, это уж чересчур! Ведь есть люди, готовые по одному ее слову кинуться в ад, а этот... этот отступник говорит, что она не знает азбучных истин! Дженн вскочила на ноги и мимо Роберта рванулась к потайной двери.
     - Думаю, я знаю, что делаю, - а если нет, то виноват в этом только ты, Роберт. В конце концов, ты так ничего мне и не объяснил. И делать этого не собираешься, верно? Ах, это слишком опасно! Так позволь тебе сказать: я не нуждаюсь в твоей защите. Я могу сама позаботиться о себе. Мне это удавалось до сих пор, удастся и впредь. Отныне можешь держать свое мнение при себе! - Дженн протянула руку к двери, и, к ее удивлению, створка послушно отворилась.
     Дженн резко обернулась, готовая обвинить Роберта в неосторожности, но в этот момент в кабинет вошла пожилая дама.
     - Роберт, я... - Голос ее оборвался, когда она увидела Дженн. Глаза женщины широко раскрылись, она застыла на месте.
     Роберт вздохнул и жестом предложил Дженн пройти в потайную комнату. Однако она этого не сделала. В стоящей перед ней женщине было что-то удивительно привлекательное, что-то, полностью завладевшее вниманием девушки.
     - Что ж, Роберт, - резко заговорила дама, - я была терпелива, но мне кажется, тебе пора объяснить мне, что происходит.
     - Тебе это не понравится, - пробормотал Роберт.
     - Это не имеет значения. Ложь не нравится мне гораздо больше.
     Роберт поднял голову, словно моля богов послать ему терпение.
     - Хорошо, матушка, я все тебе расскажу, но не сейчас. В настоящий момент мне нужна твоя помощь. Эти люди нуждаются в нас. Как только они получат все необходимое, я честно отвечу на твои вопросы.
     - А эта девушка?
     Роберт повернулся к Дженн. Он выглядел таким несчастным, что она почти простила его. Почти...
     - Матушка, позволь представить тебе леди Дженнифер Росс. Дженн, это моя мать, леди Маргарет.
     Маргарет сделала несколько шагов вперед; ее острый взгляд заметил грязь и дыры на платье Дженн. В Роберте было мало сходства с этой величественной дамой, за исключением, может быть, грации движений. Ситуация была ужасной, Дженн чувствовала себя именно такой идиоткой, какой считал ее Роберт. Однако через несколько мгновений Маргарет тепло ей улыбнулась, но на сына бросила суровый взгляд:
     - Я пойду помогу Мике, дорогой. И заодно потороплю его мне не терпится услышать все объяснения.

***

     Было уже изрядно за полночь, когда беглецов, наконец, устроили и они уснули в наспех сооруженных в потайной комнате постелях. Роберт стоял в двери, глядя, как Маргарет переходит от одного к другому, проверяя, все ли в порядке. Дженн давно уже спала, и Роберт мог немного расслабиться постоянное раздражение, вызванное ее присутствием, покинуло его. Теперь можно было не вразумлять ее и не выслушивать, как она огрызается. Как будто бед не хватает и без того!
     Маргарет погасила все свечи, кроме одной, и подбросила дров в камин; потом она присоединилась к сыну. Роберт посторонился, пропуская мать в свой кабинет, и закрыл дверь в обивке стены. Здесь было теплее, и Мика принес поднос с долгожданным ужином. Освободив для него место на заваленном книгами столе, слуга налил подогретого вина госпоже Маргарет и Роберту, потом, ни слова не говоря, вышел. Для него день тоже выдался нелегким.
     Маргарет с кубком в руках отошла к окну. Тучи разошлись, вокруг луны сиял туманный нимб. Роберт накинулся на еду, но предстоящий разговор быстро лишил его аппетита.
     - Хью спокойно проспит до утра, - начала Маргарет, дуя на горячее вино, - но я все равно проведаю его через несколько часов. Отвар, который я дала девочке, помог ей уснуть, так что она проснется не раньше полудня.
     - Скоро ли они смогут снова двинуться в путь?
     - Я не целительница, но в такую погоду не советовала бы им покидать замок раньше чем через три дня. Девочка совсем больна, а Хью, хоть он и молод и силен, нуждается в покое, пока его раны не затянутся. Трудно будет скрыть их присутствие от слуг, но, я думаю, мы справимся. - Маргарет пригубила вино, продолжая смотреть в окно. - Эта девушка, Дженнифер Росс... Ведь это ее ты нашел в Шан-Моссе? Дочь старого Якоба...
     - Да.
     - Она красива. Но как она оказалась замешанной во всем этом?
     - Это долгая история.
     - Не сомневаюсь. - Маргарет повернулась лицом к Роберту и ждала, грея руки о кубок.
     В лунном свете она выглядела настоящей красавицей, серебряные пряди волос блестели, кожа казалась нежной и прозрачной. Однако темные глаза смотрели настороженно. Мать больше не доверяла Роберту; она даже не была уверена, что он скажет ей правду, хоть и обещал.
     Роберт поставил свой кубок на стол, отошел к камину и встал там, сплетя пальцы. Разговор обещал быть нелегким.
     - Что ты хотела бы знать?
     - Где Финлей?
     Великолепно! Надо же ей начать с вопроса, на который он не может ответить! Роберт со вздохом покачал головой:
     - Прости, матушка, но дать тебе прямой ответ я не могу, по крайней мере, пока. Сначала я должен тебе многое объяснить. Но то, что я говорил тебе раньше, правда: Финлей в безопасности у друзей.
     - И ты ничего больше не можешь сказать мне, чтобы не подвергнуть опасности этих друзей?
     - Я оберегаю в первую очередь тебя... и Финлея.
     - Конечно. - Напряжение, написанное на лице Маргарет, не уменьшилось. Она снова повернулась к окну, словно испытывая страх перед сыном, перед тем, что еще он может ей сказать. Ей хотелось узнать правду, но вдруг Роберт признается, что запутался так же, как и она сама? Даже теперь, когда он так уверен в своих действиях, он явно все время задает себе вопросы. Не грозит ли ему опасность совершить самую большую в жизни ошибку?
     - Матушка, - тихо, но твердо сказал Роберт, - я колдун.
     Маргарет вздрогнула так сильно, что пролила вино. Опустив голову, она прерывисто вздохнула. Роберт не смел шевельнуться. Порыв ветра затряс ставни, через щели в комнату ворвался холодный сквозняк.
     - Я боялась, что ты мне не признаешься. - Голос Маргарет превратился в шепот, такой же холодный, как ночной воздух. Когда она подняла голову, на щеках ее блестели слезы.
     - Ты знала?
     - Я не была уверена, - покачала головой Маргарет. - Все эти слухи насчет Финлея, твои секреты... да и многое еще за эти годы... Думаю, что я догадывалась, но не хотела себе признаться. Должно быть... должно быть, поэтому я так хотела остаться в монастыре Святой Хилари.
     - Матушка! - воскликнул Роберт, одновременно шокированный и опечаленный.
     - После того как здесь побывали гильдийцы, все изменилось. Я наблюдала за Деверином и Оуэном они явно знали, что происходит. И они не были смущены. Я гадала, как подобные люди могут быть тебе преданы, если ты замешан в чем-то ужасном.
     - Но так оно и есть.
     - А теперь беглецы... Роберт, какое отношение в колдовству имеет королева?
     - Напрямую никакого. Но только колдовство помогло ей оставаться на свободе так долго. - Роберт пересек комнату и встал рядом с матерью. Он осторожно стер слезы с ее лица. - Мне очень жаль, матушка.
     Маргарет пристально смотрела на него темными глазами, в которых лунный свет рождал сапфировые отблески. Роберт знал, что она впервые думает о нем и о колдовстве как о едином целом. Так раньше на него уже смотрели другие. Предсказать реакцию невозможно... А ведь он лгал ей так много лет! Сумеет ли она его простить?
     - Давно ли? - Казалось, слова вырываются у нее помимо воли. - Давно ли ты стал колдуном?
     - С рождения, - мягко ответил Роберт. - Я узнал об этом вскоре после того, как мне исполнилось девять. Я понимаю, как тебе тяжело, матушка...
     - Ох, Роберт... - Маргарет поставила кубок и снова отвернулась к окну. - Конечно, мне тяжело. Мой собственный сын...
     - Оба твои сына.
     Эти слова заставили Маргарет задрожать.
     - Оба! Оба мои сына осквернены злом, какого я и представить себе не могу! Не хочешь ли ты сказать, что церковь ошибается, а ты прав?
     Роберт взял ее за руки и повернул к себе, стараясь заставить поверить себе пламенностью своего убеждения.
     - В колдовстве нет скверны, матушка, и никогда не было. Это просто оружие, которое злые и жестокие могут употребить себе на пользу. Однако оно может быть использовано и во благо. Я именно так всегда и поступал. Ты верила в меня так долго, умоляю тебя, не отворачивайся от меня теперь. Пожалуйста, поверь мне! В колдовстве нет скверны.
     - Нет скверны? Откуда ты можешь знать? Ты не можешь судить оно внутри тебя. - Ее глаза с сомнением впились в его лицо. - Но... я ведь никогда не считала тебя греховным до того, как узнала... Я никогда не замечала, чтобы ты действовал дурно. Так как можешь ты быть отмечен скверной? - Маргарет покачала головой, не в силах ответить на собственный вопрос. - И неужели тебе так трудно было сказать мне правду?
     - Я боялся, что ты меня возненавидишь. Я не хотел причинять тебе боль.
     - Ох, Роберт! Ты мой сын. Как могу я тебя возненавидеть? - На лице Маргарет появилась нежная улыбка, которую Роберт так любил.- Жизнь нам всем причиняет боль. Тебе нет нужды быть единственным сильным из нас всех.
     Роберт вздохнул и прижал ее к себе, одновременно наложив Печать. Волосы Маргарет пахли розами; Роберту этот запах напомнил сад, в котором он играл ребенком.
     - Финлей не вернется домой, да?
     - Сейчас ему никак нельзя. Будет чудом, если Гильдия не устроит охоты на колдунов. Ты же знаешь, каков их священный долг.
     Медленно кивнув, Маргарет коснулась щеки Роберта.
     - Мои сыновья, оба колдуны. Как такое может быть? Прости меня, Роберт, но ты должен понять... Мне, чтобы привыкнуть к этой мысли, нужно время и много молитв.
     Роберт поцеловал руку матери:
     - Я знаю. А теперь тебе нужно отдохнуть. Завтра будет трудный день.
     - А ты? Ты сейчас ляжешь спать?
     - Нет, я посторожу здесь, подремлю у огня. Маргарет улыбнулась ему и открыла дверь.
     - Знаешь, ты не сможешь никому рассказать, матушка...
     - Кому я могла бы рассказать?
     - Своему исповеднику.
     Маргарет лукаво улыбнулась:
     - Понятно. Что ж... Доброй ночи, Роберт.
     - Доброй ночи, матушка.
     Дверь бесшумно закрылась за Маргарет. Роберт придвинул к огню два кресла, в одно уселся, на другое положил ноги и собрался задремать, хоть сидеть ему было неудобно и холодно.
     Одна женщина, уверенная в возможности невозможного. Другая невозможное осуществляющая. Третья, способная на все, что только придет ей в голову. И все под одной крышей.
     Что за кошмар!

***

     Часовых этой ночью что-то тревожило. Каждый шорох, каждое шевеление вызывали подозрение. Мика слышал, как они перешептываются, проходя по стене под его окнами. Может быть, они что-то подозревают? Или Деверин предупредил их насчет патрулей, мимо замка уже проскакало не менее трех... Теперь лишь вопрос времени, когда один из них потребует допуска в Данлорн.
     Мика отошел от окна и уселся на постели, прислонившись спиной к стене. Уснуть он не мог. Сегодня отец заговорил с ним по необходимости, но все-таки заговорил. И еще старик впервые встретился с Робертом.
     Да только все равно ничего не изменилось. Ничто в мире не заставит отца принять его обратно в свою семью; если бы не Дженн, даже того, что произошло, не случилось бы.
     И все же разница была! Отец явился в замок, заговорил с Микой, значит, необходимость могла его к этому принудить! Значит, не все пути к сердцу отца отрезаны. Примирение возможно!
     Мика зевнул, вытянулся на постели и накрылся одеялом. Тонкий лучик лунного света лег поперек кровати. Согретый одеялом и приятными мыслями, Мика, наконец, уснул.

***

     Когда Дженн проснулась, комнату без окон озарял лишь неровный отблеск углей в камине. Несколько минут девушка неподвижно лежала, прислушиваясь к дыханию спящих вокруг нее. Бесконечно усталые, измученные болезнями и страхом, эти люди спокойно спали в первый раз за две недели.
     Дженн откинула одеяло, встала и натянула чистое платье, приготовленное для нее Маргарет. Одежда была ей впору, хотя оказалась чуть длинновата. Дженн бесшумно приблизилась к камину и осторожно положила на угли новые поленья. Как только огонь разгорелся, она повернулась к потайной двери и слегка приоткрыла ее.
     Кабинет оказался пустым. В окна лился лунный свет, в камине тлел огонь. Затаив дыхание, Дженн на цыпочках проскользнула в дверь и закрыла ее за собой. Так вот какова рабочая комната Роберта! Где могут быть его книги? Должно быть, убраны куда-то на время, пока в замке посторонние. Но куда он мог их спрятать? В сундук под окном?
     Неслышно передвигаясь босиком по толстому ковру, Дженн подошла к сундуку, но что-то заставило ее замереть на месте. Какое-то чуть заметное движение привлекло ее внимание. Роберт! Спит в кресле у камина...
     Стараясь не произвести ни малейшего звука, Дженн подошла к креслу и опустилась рядом с ним на пол. Сейчас лицо Роберта не казалось суровым. Темная прядь упала на глаза, но Дженн не отважилась ее отвести. Она просто сидела рядом и смотрела на Роберта.
     Дженн впервые видела его лицо безмятежным. Что же за жизнь он ведет, если заботы покидают его только во сне?
     Сейчас, когда Дженн смотрела на него с такого близкого расстояния, перед ней был совсем другой человек, непохожий на того, кто спас ее от гильдийцев ненастной ночью в Шан-Моссе. Тогда он был внушающим трепет воином, привыкшим командовать и вполне довольным и собой, и всем миром. По крайней мере, таким он казался. Однако даже тогда Дженн чувствовала за этой внешностью что-то еще. То, на что он намекал, но так и не произнес вслух... Теперь же все стало много хуже. Теперь он вовсе не желал с ней разговаривать. А Дженн так многое нужно было у него спросить, так многое обсудить! Были вещи, которые понял бы только он. Все остальные могли только полагаться на ее слово. Роберт же... Он спорил с ней, ловил на противоречиях, заставлял думать. Всего, чего она достигла, она достигла благодаря ему, а теперь, когда она так нуждается в нем, он полностью отгородился, полностью изгнал ее из своей жизни.
     И все же ответственность за то, чем стала Дженн, целиком лежит на Роберте. Он спас ей жизнь, обнаружил ее колдовскую силу, вернул к отцу, которого она никогда не знала. Ее жизнь до этого казалась Дженн теперь лишь смутным сном, историей, которую ей кто-то рассказал, историей вроде тех, что она когда-то так любила собирать. Да случилось ли все это на самом деле? Если бы он тогда не встретился ей в лесу, была бы она теперь бродячей сказительницей, повествующей случайным слушателям о приключениях графа Данлорна, вместо того чтобы хранить его секреты?
     Если бы он только поговорил с ней, улыбнулся, засмеялся... Ведь она может ему помочь, в этом Дженн не сомневалась. Однако Роберт ее помощи не хочет. Он просто желает, чтобы его оставили в покое, чтобы ему не приходилось постоянно натыкаться на это назойливое напоминание...
     Дженн вздохнула и переменила позу. Хотя ее движение было легким, его оказалось достаточно, чтобы разбудить Роберта. Его глаза открылись и сразу уставились на Дженн, хоть он и не пошевелился.
     Сердце Дженн бешено заколотилось. Сейчас он снова начнет ее отчитывать, заставит ее почувствовать себя идиоткой. Но... но на этот раз в его глазах не было раздражения. Дженн показалось, что она падает в бездонную зелень его глаз. Роберт ничего не сказал. Он просто смотрел на Дженн, словно впервые ее увидел.
     Дженн судорожно сглотнула, заставляя себя заговорить. Нужно сказать что-нибудь безразлично, что именно. Молча выносить этот пригвоздивший ее к месту взгляд было слишком трудно.
     - Я как раз думала, - прошептала она, - о тех историях, которые я раньше рассказывала про графа Данлорна. Мне больше всего нравился рассказ о битве на садланийской границе. Твой отряд в узкой долине окружили превосходящие силы врага. Воины отступали и уже были готовы обратиться в бегство, когда ты повернул коня и повел их в атаку. Воодушевленные твоей отвагой, они кинулись в бой. Враг был разбит, а ты превратился в героя.
     - Это было случайностью, - рассеянно пробормотал Роберт, все еще не отводя глаз от Дженн. - Просто конь понес, а я не смог его остановить.
     - Это не важно. - Сердце Дженн все еще продолжало колотиться. - Да я тебе и не верю.
     - Почему? - В голосе Роберта прозвучала грустная насмешка над собой. - Потому что это именно такая глупость, которой от меня и следовало ожидать?
     Дженн хотела улыбнуться, но мускулы не слушались ее. Что это на нее нашло?
     - Ты выиграл битву, разбил садланийцев на их собственной земле. Только это и имеет значение. Все же остальное...
     - Соответствует действительности. - Роберт медленно протянул руку и коснулся щеки Дженн. Прикосновение было легким, как дуновение летнего ветерка. Дженн замерла, внезапно охваченная ужасом. Словно почувствовав ее страх, Роберт наклонился вперед и сжал ее лицо в ладонях.
     - Почему ты оказалась здесь?
     - Я... - выдохнула Дженн, и Роберт поспешно выпустил ее и поднялся с кресла.
     - Тебе не следовало тут появляться, и ты это знаешь. Вовсе не было необходимости помогать Розалинде лично. Твои воины достаточно умелые. Тебе не следовало рисковать жизнью даже ради помощи королеве.
     - Ты на моем месте сделал бы то же самое. - Дженн втянула в себя воздух, ее страх неожиданно превратился в гнев. Девушка поднялась на ноги. - Да ты и сделал не меньше.
     - Но я солдат, Дженн. Ты же, как предполагается, леди. - Роберт отвернулся к камину и, опустив голову, стал греть руки у огня. - Ты уедешь отсюда завтра, как только стемнеет. Мика проводит тебя домой.
     - А что насчет королевы?
     - Я отправлю ее за пределы Люсары. Я ведь обещал помочь ей, не так ли? В конце концов, выбора ты мне не оставила.
     Резкий ответ уже вертелся у Дженн на языке, но она сдержалась. Так вот в чем дело? Поэтому он и ведет себя так жестоко?
     - Прости меня, Роберт.
     Его глаза блеснули в лунном свете.
     - Простить? За что? За то, что ты вынудила меня нарушить клятву, данную королю? Ох, об этом можешь не беспокоиться. В конце концов, из-за этой клятвы я позволил умереть своему дяде, позволил Селару растерзать мою страну. Так что ты не сделала ничего такого, из-за чего следовало бы тревожиться.
     Роберт отошел от камина, взял со стола кувшин с вином, наполнил кубок и осушил его одним глотком.
     - Я хочу, чтобы завтра к вечеру тебя не было в Данлорне. Ты меня слышишь?
     Дженн ничего не ответила. Какой-то голос в глубине души говорил ей, что следовало бы рассердиться, но она не прислушалась. Вместо этого Дженн широко раскрыла глаза, взглянула на Роберта колдовским зрением и увидела то, что однажды уже видела в Элайте. Да, тварь была на месте и все так же грызла Роберта. Только теперь она стала гораздо больше, гораздо сильнее и злее. Сгусток тьмы, полный скверны и пожирающий Роберта изнутри. Неужели он все еще ее не видит? Не осознает, что с ним происходит?
     Дженн сглотнула и тихо заговорила, стараясь не раздражать Роберта:
     - Что произошло в Марсэе? Нашел ты Айн?
     - Айн мертва. Я не смог ее спасти. - Слова падали в тишине комнаты, как камни, отдаваясь эхом от резных панелей.
     - Мне очень жаль.
     Роберт поднял на Дженн глаза:
     - Мне тоже. Я ее убил. Она попросила меня об Избавлении, и я не мог отказать.
     Дженн подошла к столу и встала рядом с Робертом.
     - Мне действительно жаль. Я знаю, что она для тебя значила.
     - Ее кое-кто стерег. Еще один из тех, кто был похищен одновременно с тобой.
     - Кто?
     - Кейт Кемпбелл. - В тихом голосе Роберта прозвучала горечь, только теперь она была вызвана не Дженн, а им самим.
     - Где он теперь?
     - На небесах, надеюсь. Его я тоже убил. Удачный получился денек.
     - Ох, Роберт, пожалуйста, не надо! - Дженн коснулась его руки, но Роберт отстранился.
     - Если подумать, то я мог бы спасти десятка два жизней, если бы не вернулся в Люсару. Забавно, правда? Так многие видят во мне надежду страны. Действительность говорит о том, что они просто слепы.
     - Прекрати! - Дженн снова взяла его за руку, на этот раз более решительно. Роберт мог высвободиться, но не сделал этого. Когда через мгновение он заговорил снова, в его голосе не было горечи. Его словно окутало спокойствие такое же затишье, какое бывает в оке урагана. Дженн почувствовала дурноту.
     - Разве ты не замечаешь закономерности? Все эти похищения... Ты, Кейт Кемпбелл, племянник МакГлашена. У Кейта тоже была колдовская сила. Все похищенные дети из знатных родов, наделенные силой; похоже, в них было что-то особенное, что-то, что их выделяло. И в похищениях была замешана Валена. Айн говорила о демоне, который захватил ее и мучил. И то несущее зло присутствие, которое ты ощутила весной. Демон. Айн сказала, что я его враг, Дженн. А чем оказываешься ты? Его союзницей? Почему он просто оставил тебя в Шан-Моссе? Он должен был знать о твоих способностях, как знал обо всех вас. Я думаю, что поэтому вы и были похищены. А тебя он искал специально, наверное, знал, что ты станешь его союзницей.
     - Тогда, - задыхаясь, прошептала Дженн, - он знал бы и о том, что ты его враг. Только... ты старше меня, старше всех, кто был похищен, так что...
     - Он или не мог захватить меня, потому что я был старше, или не ожидал, что я окажусь... мною. Может быть, он похитил остальных мальчиков, надеясь, что среди них окажется его враг? Как же тогда он должен быть разочарован! А мы оказываемся в очень интересной позиции, не так ли? Он знает о пророчестве. Он знает, кто ты и чем ты являешься, но ничего не предпринял в отношении тебя пока. С другой стороны, он должен знать, что я существую, - кто иначе мог вырвать Айн из его когтей? - и все же ему неизвестно, кто я такой. А теперь ты еще и пообещала встать в Круг... Как бы то ни было, все оказывается именно так, как сказал Ключ. Ты Союзнца, я Враг. Мы противники. Тебе не кажется это забавным?
     - Да, чрезвычайно! - бросила Дженн и вырвала руку. - И что же ты собираешься делать?
     - Ничего. Разве от меня что-то требуется? В конце концов, я ничего не предпринимал весь последний год, а события происходили все равно. Если я нужен демону, он может найти меня сам. А в остальном? Мне теперь все равно.
     Дженн стояла на прежнем месте; взгляд Роберта больше не завораживал ее. Ей хотелось снова коснуться его, попытаться смягчить эту глубоко укоренившуюся боль - но ведь он никогда ей ничего подобного не позволит, это она прочла в его взгляде. Роберт влек к себе девушку и одновременно отталкивал. Упрямство до конца...
     Дженн мягко сказала:
     - Ты не мог не помочь Розалинде. Клятва на верность королю это и клятва королеве и наследнику. Ты поклялся защищать их всех. То, что тебе придется защищать одних от других, ничего не меняет. Ты поступил бы точно так же, если бы меня здесь не было.
     - Да, - кивнул Роберт.
     - Тогда почему я вызываю такой твой гнев?
     - Гнев? - Роберт коротко и невесело рассмеялся и снова налил себе вина. - О, я вовсе не гневаюсь, Дженн. Поверь, в гневе я выгляжу совсем не так.
     - Но чего ты боишься? - Вопрос вырвался у Дженн невольно, и она тут же пожалела о сказанном.
     Когда Роберт снова взглянул на девушку, на его лице были написаны горечь и отвращение к себе; черты его так исказились, что Дженн снова захотелось утешить его. Но потом Роберт улыбнулся отвратительной злобной улыбкой.
     - Чего, черт возьми, я, по твоему мнению, могу бояться, ты, дура?
     Дженн отступила на шаг, дрожа как лист. Разговаривать с ним бесполезно. Он не хочет видеть ее здесь. Она заноза в его плоти, она вовлекает его в события, от которых он предпочел бы остаться в стороне. Теперь, даже невозможно поделиться с ним догадкой о том, что Узы это способность к мысленной речи на расстоянии. Он и слушать не станет. Он захлопнул дверь перед ее носом и никогда ее не откроет.
     - Мне жаль, Роберт, - пробормотала Дженн, продолжая пятиться и с трудом сдерживая слезы. Нет, такого удовольствия она ему не доставит! - Мне действительно жаль жаль, что я повстречала тебя в Шан-Моссе, что я оказалась колдуньей, что причинила тебе так много беспокойства. Мне жаль, что я явилась сюда и все тебе испортила. Мне... мне жаль!
     С этими словами Дженн кинулась к потайной двери. Роберт окликнул ее, но девушка не остановилась. Ничего больше слышать она не желала. Дженн упала на свою постель, зажмурилась и сделала несколько судорожных вдохов. Нет, дать себе волю она не могла. Еще столько предстоит сделать... Позже да, она выплачется, но это будет позже, много позже. А сейчас нужно уснуть. Забыть Роберта и уснуть.

***

     Почему он пытался остановить ее, после того как потратил целый час, чтобы наверняка избавиться?
     Когда дверь захлопнулась за Дженн, Роберт опустил голову и глубоко вздохнул. Ничего хорошего разговор ему не принес. Нож все еще оставался в ране и только вонзился глубже, когда Роберт увидел выражение лица убегающей девушки. Рана была не менее болезненна, чем та, которую он сам нанес Дженн.
     Роберт отошел от стола и открыл сундук у окна. Перед ним лежал все еще завернутый в ткань руками Дженн серебряный стержень, который он нашел в пещере. Роберт вынул его, развернул ткань и поднес стержень к свету.
     Со вздохом, вернув его в сундук, Роберт вытащил две карты и развернул их на столе. Одним взмахом руки он зажег еще три свечи и в их свете принялся рассматривать карты.
     Работа. Вот единственное лекарство, единственное спасение. Нужно продолжать работать. Итак, сейчас перед ним одна задача: как легче всего спрятать королеву?

ГЛАВА 16

     К тому времени, когда Нэш в сопровождении Форбеса добрался до ставки короля, лагерь был уже полностью оборудован. Дюжина шатров окружала один самый большой; в темноту уходили ряды лагерных костров, и в их неровном свете были видны солдаты, занятые едой или приготовлениями к ночлегу. Дым облаком стоял над лагерем; раздавались команды офицеров, ругань, смех. Нэш разглядел значки, по крайней мере, двух десятков владетельных лордов, не говоря уже о большом отряде гильдийцев.
     Охота на колдунов? Для этого Селар призвал его обратно? Значит, все уже началось?
     Форбес по дороге сказал, что произошли некоторые события, но отказался сообщить подробности. Сейчас, спешившись перед одним из шатров, Нэш не мог не заметить, с какой опаской смотрят на него придворные и какая тяжелая тишина повисла при его появлении.
     - Вам приказано ждать внутри, советник. - Форбес откинул полотнище у входа и жестом предложил Нэшу войти. Тот оказался в шатре, служившем, по-видимому, приемной; никакой мебели тут не было, лишь посередине заляпанного грязью ковра чадила жаровня. Никого больше в помещении не оказалось.
     Все было совсем не так, как ожидал Нэш. А если Селар приказал привезти его, только чтобы арестовать за колдовство, то почему его до сих пор не заковали в цепи?
     Что ж, раз надо ждать, пока все прояснится, значит, он будет ждать.

***

     Северный ветер хлопал полотнищем шатра все громче. Давно наступила ночь. Нэш мог слышать только далекие голоса и изредка топот стражи, обходившей лагерь. Наконец, как раз когда в полночь сменились часовые, снова появился Форбес. Повинуясь его повелительному жесту, Нэш последовал за ним к другому, большему шатру. Слуга открыл перед ним дверь, но сам остался снаружи.
     Селар ждал Нэша.
     Он развалился в высоком кресле, похожем на трон. На короле была парадная одежда, мантия спадала с его плеч и лежала на полу синим озером. Светловолосую голову охватывал золотой обруч короны, в руке Селар держал усыпанный драгоценными камнями кубок. В сиянии свечи кровавыми огнями вспыхивал рубин перстня на большом пальце правой руки. Казалось, король готов к торжественному приему чужеземного посла.
     Но даже вся эта роскошь не могла скрыть от Нэша темные круги под глазами, посиневшие губы и болезненную бледность Селара. Он был нездоров, но его мучила болезнь духа, а не тела. Селар все еще обладал абсолютной властью, но лишился воли, необходимой для ее применения. Перемена была такой неуловимой, что окружающим понадобились бы недели, а то и месяцы, чтобы ее заметить. Селар подошел близко очень близко к краю пропасти.
     Не беспокоясь о соблюдении этикета, Нэш просто поклонился и, опустив голову, стал ждать.
     Селар наверняка намеренно так долго томил его в пустом шатре, чтобы заставить почувствовать всю неопределенность будущего.
     - Мне следовало казнить вас.
     Слова прозвучали тихо, но отчетливо. Может быть, Селар и подошел к краю пропасти, но ум его работал все так же ясно.
     Нэш выпрямился и скрестил руки на груди.
     - Зачем? - Губы Селара еле двигались. - Зачем вы признались мне?
     - Чтобы лучше служить вам, сир.
     Селар взмахнул рукой, и содержимое кубка выплеснулось на ковер.
     - Меня вы этим не купите, Нэш, - прошипел он. - Мне нужна, правда, будьте вы прокляты, правда, иначе я прикажу вас казнить. Стража ждет за дверью. Одно мое слово и ваша голова слетит с плеч прежде, чем вы успеете произнести любое свое мерзкое заклинание!
     Нэш не пошевелился, не посмел. Положение было таково, что Селар вполне мог с успехом осуществить свою угрозу.
     - Что мне сказать?
     - Зачем вы мне признались? Чего хотели от меня? - Селар повысил голос, но в его глазах Нэш прочел старательно скрываемый страх.
     - Сир, - твердо произнес Нэш, - я уже сказал вам правду. Однако вы не хотите слышать ее, и поэтому я умолкаю.
     - Правду? - бросил Селар. - Вы действительно думаете, что я поверю, будто вы открыли мне секрет, который хранили всю жизнь, чтобы лучше мне служить? Я не дурак, Нэш. Не обращайтесь со мной как с глупцом.
     - Если бы я считал вас глупцом, сир, я не стремился бы так служить вам. - Нэш постарался, чтобы в голосе его не было дрожи, а дыхание не ускорилось, и продолжал смотреть в лицо Селару. Нужно казаться искренним, покорным, услужливым...
     Селар долго смотрел на него, потом медленно поднялся на ноги. Нэш разглядывал его профиль, пока король наливал себе вина и жадными глотками пил. Что последует теперь, когда первая вспышка гнева миновала?
     - Так вы хотите мне служить?
     - Да, сир.
     - Так же, как служили раньше?
     - Да, сир.
     - И только?
     - Это все, на что я способен, сир. Селар хрипло рассмеялся:
     - Ах, до чего же вы смиренны! Но не думайте, что меня так легко одурачить. Я не удержался бы на троне, если бы позволял людям, подобным вам, водить меня за нос. Разве вы признались мне не из-за того, что не хотите позволить людям Вогна схватить всех ваших дружков? Вы рассчитываете привлечь меня на свою сторону, чтобы защитить ваших сообщников-колдунов. Ведь все дело в этом, не так ли?
     Нет, Селар далеко не глуп.
     - Сир, мое желание ограничить рвение Вогна касается только тех, кто был бы обвинен напрасно. Насколько мне известно, в Люсаре нет других колдунов.
     - Это, - бросил Селар, - наглая ложь! С чего это вы вдруг стали так заботиться о людях! Колдуны существуют. История в Килфедире доказывает это.
     - Но Осберт клянется, что все это чепуха.
     - Вы могли уговорить его так сказать в обмен на какую-то услугу.
     - Сир, Осберт, как вы, несомненно, знаете, очень предан долгу. Его долг, как и долг любого гильдийца, священный долг избавить страну от колдунов. Гильдия занимается этим со времен битвы при Алузии.
     На лице Селара заиграла лицемерная улыбка.
     - Тогда что делаете в рядах Гильдии вы, колдун, признавшийся в своем грехе?
     - Где еще я смог бы лучше служить своему королю, сир? Селар расхохотался, осушил кубок и снова его наполнил.
     Потом он пересек шатер и остановился перед Нэшем.
     - Ваши ответы заготовлены заранее, ведь верно? Вы знали, что такой вопрос я вам задам, как и все остальные. Я дал вам достаточно времени, чтобы все обдумать. И мой гнев оставляет вас таким спокойным... Любой другой человек в стране трясся бы от ужаса, но только не вы. В чем причина? В вашей колдовской силе? Или вы просто так высокомерны, что не считаете нужным бояться?
     Нэш сделал глубокий вдох. События развивались не так уж благоприятно.
     - Сир, я знаю, что мое признание было для вас ужасным потрясением, но клянусь вам: я сказал правду. Мое единственное желание служить вам всеми силами.
     Селар поднял брови.
     - Так вы твердите. Однако мне интересно: как далеко вы готовы зайти в своем служении? Будете ли вы служить мне в любом деле, невзирая на последствия?
     - Если только в этом не будет угрозы вам лично, сир.
     - Даже если то, чего я потребую, пойдет вразрез с вашей присягой Гильдии?
     Ах, вот она, ловушка! Селар тоже имел время подготовиться к этому разговору. Если Нэш ответит "да", Селар скажет, что не может доверять клятвопреступнику. Если ответит "нет", тем более Селар не станет ему доверять. В любом случае Нэш проигрывает.
     Он должен рискнуть. У него есть единственный шанс, от которого все зависит. Нэш опустился на колени и протянул к Селару руки:
     - Сир, умоляю вас, поверьте мне. Я происхожу из бедной, незнатной семьи. Я стремился служить моему королю, и вступление в Гильдию давало мне лучшую возможность для этого. Моя присяга Гильдии всегда была, по сути, присягой вам. Я изучал историю и знаю, что когда-то, в дни старой Империи, волшебники были опорой могучим владыкам. Я ничего другого не хотел, кроме как служить вам таким же образом. Так было вначале. За последний же год я начал любить вас как друга и гордиться той дружбой, которой вы меня удостоили. Я ваш слуга и всегда им останусь, я готов служить вам во всем, чего вам будет угодно пожелать.
     Селар ничего не ответил. Нэш не выдержал и поднял глаза, чтобы увидеть, какое впечатление произвели его слова. Лицо Селара было непроницаемым. Король долго молчал, потом поставил кубок и сделал шаг вперед.
     - Мою дружбу нельзя купить так дешево. Вся ваша жизнь была полна лжи, в которую вы заставили меня поверить. Я не могу так легко вернуть вам свое доверие. Я позволю вам занять прежнее положение, но свою верность мне вам придется доказать. У меня есть для вас поручение, которое не должно быть затруднительным для человека с такими уникальными талантами. Если вы потерпите неудачу, вы умрете. Таково мое решение.
     Нэш с трудом сдержал улыбку. Ирония ситуации, по-видимому, совершенно ускользнула от Селара. Нэш был изгнан потому, что оказался колдуном, и по той же причине призван обратно.
     - Скажите мне, что я должен сделать, сир.
     - Королева бежала, захватив с собой моего сына. Ни ее, ни тех предателей, которые ей помогают, мои люди выследить не смогли. Я хочу, чтобы вы их обнаружили и вернули мне сына живым.
     Нэш невольно широко раскрыл глаза. Селар насмешливо поднял брови:
     - Да, колдун, я хочу, чтобы вы при помощи своей силы вернули мне моего наследника. Мне нет дела до того, что вы сделаете с той шлюхой, на которой я женат. Мне нет дела до того, какие средства вы примените. Мне даже безразлично, сколько своих друзей вы привлечете к этому делу. Я просто хочу вернуть сына. Беретесь ли вы выполнить мое поручение, колдун?
     Нэш почувствовал, что несколько мгновений не дышал. Селар требовал невозможного и знал это. Но раз другого пути нет...
     - Да, сир, я берусь. Но вы должны будете отозвать гончих Вогна.
     - Это я уже сделал. Все гильдийцы заняты поисками королевы. Но позвольте вас предостеречь, охота за королевой легко может превратиться в охоту на колдуна, если окажется, что вы снова мне солгали.
     Взгляд, голос все напоминало прежнего Селара. За одним исключением: за угрозой скрывалась не обычная безжалостность, а страх. До ужаса реальный, леденящий, убийственный страх.
     Нэш поднялся на ноги и поклонился:
     - Я ваш слуга, сир. Если позволите, я вас покину и займусь приготовлениями.

***

     Селар, будь он проклят, знал, что Нэш согласится. Как только Нэш покинул королевский шатер, его встретил Форбес и проводил в приготовленное для него жилище сооруженный в стороне от остальных шатер, богато обставленный, с удобной постелью. Нэш обошел его, стягивая перчатки. Форбес спокойно ждал в сторонке; он явно знал, что произошло между королем и Нэшем. Что ж, этого следовало ожидать.
     - Могу я чем-нибудь быть вам полезен, советник?
     - Да. - Нэш бросил перчатки на стол. Там для него были приготовлены бумага и чернила. Он сел, взял перо, написал два слова на листе бумаги, сложил, запечатал, надписал адрес - название деревни, и протянул записку Форбесу. - Отправьте это с курьером. Он не должен никому говорить, куда направляется. Он должен к утру вернуться и привезти с собой двоих.
     - Будет исполнено, советник, - поклонился Форбес; лицо его, когда он взял записку, осталось бесстрастным.
     Когда он ушел, Нэш снял плащ и кинул его на кресло, потом, взяв флягу вина, приготовленную у постели, уселся.
     Значит, тихоня Розалинда сбежала и прихватила с собой мальчишку. Очень смело с ее стороны. И чрезвычайно кстати. Селар именно поэтому и призвал Нэша обратно. Что ж, случай на его стороне, в какое бы обличье ни рядился.
     Но только так ли уж благосклонен случай? Найти Розалинду будет дьявольски трудно. Нэш не мог прибегнуть к искусству искателя. Розалинда была обычной женщиной, а значит, ее аура ничем не отличается от тысяч других такая же бледная и расплывчатая. Нет, этот путь не годится.
     Нельзя и вернуться в Марсэй, чтобы допросить свидетелей. Теперь королева может быть где угодно, ей наверняка помогают простые люди, которых так презирает ее супруг. На ее побег будут смотреть как на открытый вызов королю, а значит, у нее найдется достаточно сторонников, достаточно людей, готовых рискнуть жизнью, чтобы скрыть ее от преследователей. Чтобы найти Розалинду, потребуется время и все его ресурсы.
     Ну, поиски он, конечно, начнет; тем временем, может быть, ему удастся сделаться настолько близким к Селару, чтобы успех дела перестал быть таким уж важным. Да, все может еще обернуться к лучшему.
     С довольной улыбкой Нэш разделся и улегся спать.

***

     - Говорю вам, легат, король непременно захочет об этом узнать.
     Осберт взглянул на советника Ингрема, спокойно доел десерт и вытер губы кружевной салфеткой.
     - Чего вы от меня хотите? Чтобы я ворвался в спальню короля и сообщил ему, что враги готовятся напасть?
     Ингрем беспомощно развел руками и упал в кресло.
     - Вы единственный, к кому я могу обратиться, Осберт. Я пытался поговорить с Бромом, но он слишком боится короля, чтобы явиться к нему с подобным известием. Ичерн слишком туп, да к тому же он рвет и мечет по поводу того, что вместе с королевой сбежала обещанная ему невеста. Вогн в Марсэе зализывает раны. Вы единственный сановник, способный понять, как важно сообщить все королю.
     Осберт положил салфетку на стол и жестом отослал слугу. Ингрем был похожий на мышку человечек, редко раскрывавший рот, если к нему не обращались, так что как член королевского совета он был бесценен. Когда-то он был мелким судейским чиновником при дворе Тирона, но Селар оценил его по достоинству и сманил к себе после завоевания Люсары. С тех пор уже много лет Ингрем служил ему верой и правдой. Воином он не был, но его административные таланты оказались необыкновенными. Он с равным успехом мог организовать снабжение огромной армии, пышную придворную церемонию или самые щекотливые переговоры. Ингрем не был государственным деятелем, но знал всех нужных людей, а потому занимал при дворе завидное положение. Осберт выпятил губы.
     - Вы уверены, что сведения точны?
     Ингрем вскочил и наклонился вперед, опершись руками о стол.
     - Я знаю, что у вас всюду шпионы, Осберт, но они могут не заметить того, что видят мои люди. От каждого события по отдельности можно отмахнуться. Если же взять все вместе... Должен сказать, мне страшно представить себе, что случится, если король немедленно не примет мер.
     Осберт откинулся в кресле и сцепил руки на животе.
     - Если Бром в курсе дела, он может пойти с нами. Где сейчас король?
     - Вы же знаете, он теперь никогда не встает раньше полудня. Его пажи несли в его шатер воду для умывания, когда я проходил мимо.
     - Прекрасно, - кивнул Осберт. - Нашего благочестивого епископа мы захватим по пути.

***

     Нэш откинул полотнище, закрывавшее вход в шатер, и выглянул наружу. Никто не обратил на него внимания. Тем лучше. Он повернулся к двоим мужчинам, стоящим посередине шатра: Лиссон и Таймар, братья, его лучшие помощники. Чтобы справиться с поручением короля, потребуются самые умелые шпионы.
     - Госпожа Валена получит ваше письмо завтра к вечеру, господин. Однако должен вас предупредить: найти Паско в это время года будет нелегко. - Лиссон оглянулся на своего молчаливого брата. Они были погодками и так походили друг на друга, что их часто принимали за близнецов. И еще: каждый из братьев обладал сверхъестественной способностью знать, что думает другой. Говорил за обоих обычно Лиссон.
     Нэш кивнул и прошел в глубь шатра, чтобы одеться. Беря с кресла камзол, он обратился к Таймару:
     - Паско, скорее всего где-нибудь на юге. Последний приказ, который я ему дал, был убраться из владений Данлорна.
     Теперь, когда я убил Врага, его ребята там не нужны. Я хочу, чтобы его банда расположилась не дальше чем в миле от этого лагеря. Дай мне знать, когда они прибудут, и я сам поговорю с Паско. А тем временем узнайте все, что сможете, о побеге королевы. Должно быть, ей кто-то помогает, кто-то очень ловкий.
     Лиссон поднял с кресла перевязь с мечом и подал Нэшу.
     - Не может ли быть, господин, что ей помогает этот предатель герцог Хаддон?
     Нэш холодно усмехнулся:
     - Не думаю. Данлорн слишком далеко на юге. Если бы Розалинда направлялась туда, ее уже схватили бы. Кроме того, герцог принес Селару присягу. Он не нарушит ее ради женщины. Таймар, отправляйся. Тебе до вечера предстоит проделать немалый путь.

***

     Первым в королевский шатер вошел Ингрем. Следом шел Осберт, не спуская глаз с Брома. Епископ попытался отмахнуться от настояний Осберта, но в конце концов, сдался. Впрочем, сомнений не было: говорить с королем он предоставит легату.
     Селар закончил туалет и завтракал в два часа пополудни. Казалось, сон не принес ему отдыха, но, глядя на покрасневшие глаза и серую кожу, Осберт подумал, что король скорее страдает от лихорадки, чем, как шептались при дворе, сражается каждую ночь с терзающим его демоном.
     Вид короля не оставлял сомнений: грозная сила Селара изменила ему. Осберт взглянул на слуг; если те и заметили ухудшение здоровья короля, виду не подавали.
     - Ну? - рявкнул Селар, отрывая крылышко от жареного цыпленка. - Сколько патрулей мы потеряли этой ночью?
     Разведкой заведовал Осберт. Покорно сложив руки, он ответил:
     - Пока нет донесений о возвращении пяти отрядов.
     - Откуда?
     - По всем окрестностям. Никакой закономерности нет, мы не знаем, куда ударить. Можно лишь гадать, что с ними случилось.
     - Гадать? - бросил Селар. - Разве я разрешал вам заниматься гаданием, легат?
     - Простите меня, сир, я просто...
     - Не юлите, Осберт! - Селар отодвинул от себя тарелку. Не юлить? Осберту многое приходилось делать в жизни, но до того, чтобы юлить, он никогда не опускался. И не станет делать этого впредь, чтобы ни думал этот свихнувшийся призрак!
     - Сир... - Ингрем выступил вперед и бросил на Осберта предостерегающий взгляд. Так, значит, он, в конце концов, набрался храбрости? - Мне кажется, я должен сообщить вам некоторые известия, которые получил сегодня утром.
     - Уж не нашел ли кто-нибудь эту шлюху?
     Осберт на мгновение прикрыл глаза. Говорить так о королеве было недостойно даже после всего, что она совершила. Прежде чем Ингрем успел вызвать еще большее раздражение короля, Осберт мягко взял его за локоть и потянул назад. Потом легат повернулся к королю и постарался придать своему лицу самое убедительное выражение. В этот-то момент он и заметил Нэша. Тот, как всегда незаметный, стоял в углу.
     Так Селар простил преступление, в котором обвинил гильдийца? Так быстро? Интересно, в чем все-таки провинился Нэш и почему он снова здесь, рядом с королем?
     - Вы так и собираетесь, весь день стоять столбом, Осберт? - снова привлек внимание легата голос короля. Осберт сделал глубокий вдох и заговорил:
     - Мы получаем донесения отовсюду, даже из Садлана и Тузины. Каким-то образом известие о похищении королевы разнеслось за пределы наших границ. Соседи быстро сообразили, что к чему, и начали прикидывать, насколько это ослабляет вашу власть. Они также гадают о причине, вызвавшей такое чудовищное преступление. Должен также добавить, что все полагают: принц был захвачен вместе с королевой. Это особенно раздразнило аппетиты врагов. Мне стало известно, что Бораллайн Садланский стягивает войска к нашей границе.
     - Не смешите меня! Как он мог так быстро зашевелиться? Или у него есть шпионы при моем дворе?
     - Насколько нам известно, нет, сир.
     - Тогда хорошенько думайте о том, что говорите! - Селар стукнул кулаком по столу и бросил на Осберта яростный взгляд. - Что там у вас еще? Новости из Майенны?
     Осберт быстро взглянул на Ингрема. Советник слегка покачал головой:
     - Ни слова, сир. Впрочем, должен сказать, что такое молчание может оказаться скверным знаком.
     - Когда дело касается моего проклятого братца, молчания можно не опасаться.
     - Э-э... конечно, сир.
     Заблестевшие сталью глаза короля обратились на Нэша.
     - Где Ичерн?
     - Примерно в трех часах пути отсюда на запад, сир.
     - Верните его сюда.
     - Но, сир, - Осберт вскинул руки, - его светлость там необходим. Очень возможно, что королева...
     - Королева никогда не сунется в горы Голета, - бросил король. - Она слишком суеверна. Я хочу, чтобы Ичерн был там, где я могу за ним присматривать.
     Осберт не усомнился в зловещем смысле этого приказа. Достаточно было одного неосторожного слова во время заседания королевского совета, и человек мог оказаться в темнице. Легат прекрасно помнил, что случилось с МакКоули. Однако молчать он не мог.
     - Простите меня, сир, но не подозреваете же вы Ичерна в похищении королевы?
     - Я никогда не трачу время на подозрения, Осберт. Я просто наблюдаю и делаю выводы. Планы Ичерна были разрушены в самом начале. Я вовсе не желаю, чтобы ему в голову пришла мысль переметнуться к моему братцу. Один мой кузен меня уже предал. Я не собираюсь рисковать тем, чтобы так же поступил и второй. Самому Ичерну может не хватить для этого мозгов, но теперь, когда он лишился своей девки, подтолкнуть его к такому легко. - Селар поднялся на ноги и оперся руками о стол. - У вас есть что-нибудь еще?
     Осберт зашел уже так далеко, что отступать было нельзя.
     - Сир, похищение вашего наследника, и враждебность соседей могут привести к тому, что люди усомнятся в вашем праве на престол.
     - Моем праве на престол? - Селар оборвал себя и нахмурился. После долгого молчания он бросил: - Ладно, выкладывайте все до конца.
     - Обезопасьте себя, сир. Прикажите солдатам прочесывать все фермы и хутора подряд. А все остающиеся войска отправьте к границам.
     Бром выбрал этот момент, чтобы вмешаться в разговор.
     - Нужно также схватить всех ваших противников, сир. Любой претендент на трон, оставаясь на свободе, может извлечь немалую выгоду из ваших бед. Не должно остаться никого, кто мог бы сменить вас на престоле. Теперь, когда вы лишились наследника, ваши соперники будут искать именно такую возможность. Если разделаться с ними сейчас, то перед нами останется всего одна проблема.
     Селар обвел придворных взглядом, потом опустил голову и закрыл глаза.
     - Хорошо, поступайте, как сочтете нужным. Составьте список тех, кого, по вашему мнению, мне следует схватить. Однако я хочу увидеть список до того, как что-нибудь будет предпринято. - Он жестом велел Осберту и остальным покинуть шатер.
     - Будет исполнено, сир. - Осберт начал подталкивать Брома и Ингрема к выходу. Селар бросил им вслед:
     - Предупреждаю: пусть никому и в голову не придет первым в списке назвать Роберта Дугласа!

***

     Льюис окунул перо в чернильницу в последний раз и нацарапал в конце страницы свое имя, потом сложил письмо, капнул на сгиб воском, прижал к нему перстень и подождал, пока воск застынет.
     Нэш снова был рядом с королем; никто так и не узнал, почему он был выслан. Эти двое не разговаривали друг с другом при посторонних, держались так, словно охраняют общий секрет.
     А теперь еще Селар отказался признать, что со стороны Данлорна ему может грозить опасность. Неужели Вогн прав?
     С каждым днем Льюис находил все больше свидетельств того, что между молчаливым гильдийцем и бывшим членом королевского совета существует какая-то связь.
     Что они могли затевать?
     Взяв письмо, Льюис вышел из шатра, поманил ближайшего часового и распорядился, чтобы почту без промедления доставили в Марсэй, Вогну.

***

     Какая-то суета рядом с шатром пробудила Нэша от глубокого сна. Снаружи было темно, как в аду, в этот час обычно все крепко спали. Кто-то яростно, хотя и шепотом, чего-то требовал, Лиссон возражал...
     - Что там такое?
     - Простите, хозяин. - Появился Лиссон с фонарем в руке. За ним по пятам шел Осберт в накинутой поверх ночной рубашки мантии.
     - Вы нужны немедленно, Нэш, - прошипел легат, моргая спросонья. - Король... Он напился и разносит свой шатер в клочья. Мы не можем с ним справиться, а успокоить его необходимо. Если слух об этом разнесется...
     Нэш вскочил с постели. Поспешно натянув одежду, он кинулся к королевскому шатру. Оттуда доносился треск ломаемой мебели, достаточно громкий, чтобы разбудить весь лагерь.
     Внутри Форбес пытался хоть что-то спасти от слепой ярости рычащего пьяного Селара, мечущегося по спальне, как раненый медведь. Нэш бросил один взгляд на короля и жестом отослал Осберта и Лиссона. Он встал так, чтобы Селар мог его видеть, а сам он мог смотреть королю в глаза.
     Да. Все было ясно. Воспоминания, ужас, ночные кошмары... Селара гнала не пьяная жажда разрушения. Этот человек был на грани безумия, потому что неделями месяцами боялся уснуть.
     Время пришло.
     - Вы можете вернуться в постель, - бросил Нэш Форбесу, не сводя глаз с Селара. - Я сам им займусь.
     Форбес заколебался, и Нэш добавил:
     - Если хотите, подождите снаружи. Королю нужен отдых. Я приготовлю ему питье и посижу с ним, пока он не уснет.
     Слуга медленно вышел, и Нэш остался наедине с Селаром, который шатался, как подрубленное дерево, готовое рухнуть. Нэш подошел поближе, чтобы в случае необходимости подхватить короля.
     - Позвольте мне помочь вам, сир. Я умею это делать, вы же знаете.
     - Никто не поможет, - заплетающимся языком пробормотал Селар, глаза которого никак не могли сфокусироваться на Нэше. - Вы просто колдун, а никакая магия на свете меня не излечит.
     Нэш положил руку на плечо Селара:
     - Магии тут нет, сир. Вы страдаете. Я здесь для того, чтобы облегчить вашу боль.
     Селар поднял брови, как озадаченный ребенок.
     - Моя боль слишком стара. Он должен был давно уйти, но он все возвращается и возвращается, вы знаете это? На мне его проклятие. Он является, даже когда я напиваюсь до бесчувствия. Почему он возвращается, когда я этого не хочу? Почему не возвращается, когда он мне нужен?
     Бессмыслица какая-то...
     - Кто, сир?
     - Мой друг, - пробормотал Селар и покачнулся. Он хотел сесть в кресло, но промахнулся и рухнул на колени. Нэш кинулся к королю, но тот словно не заметил его присутствия.
     - Мой друг. Так никогда и не вернулся. Меня он не предал, но и не вернулся. А это худшее предательство бросить меня одного, когда я так в нем нуждаюсь. Ему... честь не позволяет. Вы знаете, что он спас мне жизнь? Я убил его отца, а он меня спас. Должен так меня ненавидеть... но не предал. А теперь он рядом, но позволил мне все испортить... Вот все и пошло прахом. Все. А теперь даже во сне я не могу забыть... Он преследует меня.
     - Данлорн?
     - Нет. - Селар отчаянно затряс головой, совершенно запутавшись. - Карлан. Он само зло. Хочет высосать из меня Душу. Тогда ничего не останется. Ничего от меня не останется. Не останется моего королевства. Мне нечего будет оставить сыну. Да и сына у меня больше нет.
     Нэш сел, опираясь на пятки. Селар плохо соображал, что говорит, но смысл его слов был совершенно понятен. С того самого момента, как до него дошли известия о происшествии в Килфедире, Селара стали мучить кошмары, в которых ему являлся Карлан. Достаточно оказалось одного слуха о появлении колдуна. И все же, как много времени ни прошло, образ Данлорна являл собой свет надежды для Селара. Все было хорошо, пока он был рядом, но как только граф отправился в изгнание, удача изменила королю. Нужно срочно что-то делать, иначе Селар может сам отправиться к Данлорну и на коленях умолять отступника-герцога о прощении.
     Однако, даже наложив на Селара Узы, Нэш не сможет вернуть тому прежнюю силу. Лишившись сына и наследника, без которого все его надежды пойдут прахом, этот лев окажется беззубым. Но что ждет Нэша, если и принц, и Данлорн вернутся к королю?
     - Сир, - пробормотал Нэш, понизив голос. - Я могу вам помочь. Я могу прогнать кошмары, и вы будете спать спокойно каждую ночь. Для этого только нужно, чтобы вы доверяли мне. - "Благодаря доверию я смогу привязать вас к себе Узами, которые вы никогда не сможете разорвать. Положитесь на меня, и вы никогда больше не будете одиноки, вам никогда не потребуется никто, кроме меня", - думал Нэш. - Доверьтесь мне, сир!
     Селар смотрел на Нэша налитыми кровью глазами, рот его безвольно приоткрылся. Однако все же король медленно покачал головой:
     - Не доверяю. Вы такой же, каким был он Карлан, колдун.
     - Карлан был злом. Я не таков. Я ни разу в отличие от него не поднял на вас руки. Вы же знаете, возможность у меня была много раз. Но мое единственное желание помочь вам. Я могу прогнать кошмары, вы о них больше и не вспомните. Вы навсегда забудете Карлана. Вы больше не станете меня бояться. Мы с вами будем работать бок о бок, как раньше. Вы больше не будете одиноки, мой король. - Да, такова будет первая стадия, первый уровень. Потом, когда Селар созреет, можно будет окончательно наложить Узы. Тогда король будет слушаться каждого слова Нэша. - А теперь пойдемте, сир.
     Бормоча успокоительные слова, Нэш помог королю подняться и в обход сломанной мебели добраться до постели.
     - Вам только нужно мне доверять. Вы ведь верите мне? - Продолжая говорить, Нэш вытащил из сапога кинжал.
     Селар следил за ним, проявляя меньше признаков опьянения, чем раньше. Казалось, он догадывался, что должно произойти.
     - Похоже, у меня нет выбора.
     - Просто скажите, что доверяете мне, сир, и все будет хорошо. - Нэш засучил рукав сорочки Селара и приставил клинок к запястью. Сделать надрез без согласия Селара он не мог. Сколько раз он уже это делал? Сколько раз его сердце так же колотилось от предвкушения? - Сир!
     Словно отдавая душу адским силам, Селар закрыл глаза и кивнул:
     - Согласен.
     Нэш провел острием кинжала по коже, и из разреза выступила кровь. Селар поморщился. Прежде чем хоть капля крови успела упасть на постель, Нэш коснулся раны своим гранатовым перстнем. Кровь забурлила, раздалось шипение, и алая влага влилась в сердце камня, грани которого только сильнее заблестели. Селар попытался закричать, но лишился чувств.
     Нэш поспешно оторвал лоскут от простыни и перевязал рану. К утру от нее не останется даже шрама. Ничто не напомнит Селару, на что он согласился.
     Нэш вытер клинок и снова спрятал его в сапог. Теперь Селар будет спокойно спать - по крайней мере, часов двенадцать. Когда же он проснется, никаких воспоминаний о Кардане, о том, что произошло у реки, у него не останется. Воспоминания о Данлорне тоже претерпят изменения. Селар, может быть, никогда этого не осознает, но жизнь его изменилась навсегда. Навеки.
     - Глупец, - пробормотал Нэш. - Тебя ведь мучил один и тот же сон. Ты снова и снова истязал себя воспоминаниями о том, какую совершил ошибку, поверив мне. А теперь ты никогда не узнаешь правды. На самом деле я не сталкивал тебя в реку. Ты поскользнулся, и я пытался не дать тебе упасть. Я никогда не позволил бы случиться с тобой чему-то плохому. Если бы ты тогда так не перепугался, то, что мы сделали сегодня, произошло бы четырнадцать лет назад. На самом деле твоя прелестная королева, сбежав, оказала мне огромную услугу. Пожалуй, в благодарность я окажу услугу тебе.
     Нэш поднялся и выглянул из шатра. У входа вместе с Лиссоном дожидался Форбес. Судя по всему, они не слышали ни слова из сказанного Нэшем Селару.
     - Теперь можете войти, Форбес, и прибраться. Король проспит до полудня. Надеюсь, он проснется освеженным. Тогда можете сказать ему, что я отправился по его поручению. Он обо всем знает. Как только у меня будут новости, я пришлю известие.
     Форбес кивнул:
     - Хорошо, советник.
     Нэш знаком велел Лиссону следовать за собой и направился к своему шатру. Войдя внутрь, Нэш рухнул в ближайшее же кресло. Первая стадия Наложения Уз всегда лишала его сил. Как ни усовершенствовал он эту пародию на священный ритуал, результат всегда бывал одним и тем же: полное изнеможение. Теперь Нэш мог позволить себе несколько часов сна, но отправиться в путь он должен еще до рассвета. Он потянулся к перу, оставленному на столе. Из всего, что ему приходилось совершать за долгую и полную приключений жизнь, то, что было необходимо сделать теперь, вызывало у него наибольшее отвращение. Но выбора не было. Кенрика вернуть нужно, а от одного Паско толку мало.
     - Лиссон, утром я встречусь с Паско. Потребуется время на то, чтобы собрать всех разбойников и узнать, не видели ли и не слышали ли они чего-то для нас интересного. А тем временем ты оседлаешь коня и поскачешь к барону де Массе.
     - Куда, хозяин? - Лиссон наклонился вперед, не поняв приказа.
     - Ты же знаешь, где его найти?
     - Да, хозяин.
     - Ты передашь ему, что он должен встретиться со мной в Бэйрденскоте через неделю. - Нэш помедлил, слова, которые ему предстояло произнести, горечью жгли ему язык. - Скажи ему, что мне нужна его помощь.

ГЛАВА 17

     Розалинда сидела в уголке и наблюдала за происходящим. Хотя все приготовления совершались ради нее, ей трудно было почувствовать себя частью событий, а тем более заговорщицей.
     Длинный стол был завален картами и записями; кое-где между бумагами виднелись кубки с вином. У стола сидели самые бесстрашные воины, которых Розалинде когда-либо приходилось встречать. Александр Деверин из Анкара, чьи отец и дед служили Дугласам и чьи сыновья, несомненно, в один прекрасный день встанут с ним рядом. Оуэн Фитцзаллен, управлявший Данлорном в отсутствие хозяина, который, пытаясь спасти жизнь отца теперешнего графа в битве при Селуте, получил тяжелые раны. Алард Бейн, юный и неопытный, но несгибаемо мужественный. Не уступали ему в этом Шейн Адайр и суровый сержант Киган. Хотя они должны были этой ночью вернуться в Элайту, их участие в совещании было необходимо, и они честно старались помочь советом.
     Кандар тоже был здесь. Прежнее недоверие и рожденный усталостью страх покинули его, и теперь Кандар в полной мере оценил этих людей и научился прислушиваться к их словам.
     Среди молодых людей ярче всех выделялась огненно-рыжая голова Мики Маклина, благодаря отцу которого они нашли это убежище. Острый ум парня проявлялся в том, какие вопросы он задавал и какие предложения делал. Не раз собравшиеся смеялись его шуткам и обманчиво простодушным замечаниям.
     Однако направлял их всех Роберт Дуглас со своим решительным голосом, острым вниманием к мелочам и непреклонным желанием выработать безупречную стратегию. В его глазах читался вызов. Остальные могли этого не замечать, но именно Роберт своим вниманием к каждому сплотил их в единую силу. Сейчас Роберт Дуглас проявлял свои лучшие качества, а потому был грозой для любого врага.
     Картина была так знакома Розалинде... В ней ожили воспоминания о прошедших годах, когда Роберт находился при дворе. То же пламя, которое горело в нем сейчас и заставляло окружающих ясно мыслить, когда-то она видела в нем каждый день.
     И как же любил его Селар...
     Последствия отъезда Роберта ощутили все при дворе, хотя и по-разному. Гильдия почти открыто торжествовала. Сраженная известием церковь отчаянно молила монарха даровать изгнаннику прощение. Затаив дыхание, придворные, столица, вся страна смотрели на то, как пало казавшееся незыблемым могущество. Всех без исключения поразило одно: как быстро все свершилось.
     Селар, казалось, совсем не переменился. На поверхности было заметно лишь его желание доказать, что он может обойтись без Роберта, без его дружбы, что совсем не чувствует образовавшейся пустоты.
     Конечно, все полагали, что, раз Роберт покинул Марсэй, пройдет несколько месяцев, самое большее год, прежде чем они с Селаром помирятся. Но недели шли за неделями, а потом до двора дошли известия о смерти прекрасной Береники, и опасения усилились. Когда же, наконец, подтвердилось, что Роберт уехал из Люсары, не собираясь никогда возвращаться, на всех словно опустилось великое безмолвие.
     Странно, что один человек мог оказывать такое сильное влияние на столь многих. Народ чувствовал: последняя надежда для Люсары потеряна, унесена тем же ветром, что наполнял паруса корабля Роберта. О нем вспоминали как о последнем солнечном луче на закате, за которым следует непроглядная ночь.
     Однако любой ночи приходит конец наступает рассвет. Не станет ли для Люсары рассветом эта тайная встреча в высокой башне замка, замка, который объезжали стороной те, у кого теперь была власть в стране? Готов ли этот человек, единственный, на кого еще надеялись жители Люсары, восстать против правителя, открыто попирающего законы богов, против короля, бесчувственно и легкомысленно разрушавшего ту самую страну, которую он поклялся беречь и охранять?
     Забудет ли теперь Роберт свою присягу и восстанет ли против Селара?
     - Не все на свете таково, каким кажется.
     Розалинда вздрогнула, услышав рядом с собой тихий голос. В комнату проскользнула Дженнифер и присела на скамеечку рядом с королевой. Она была одета в платье из мягкой синей шерсти, которое дала ей госпожа Маргарет. Теперь ее черные волосы были расчесаны, толстая коса лежала на плече. Дженнифер откинулась к стене и переплела пальцы. На ее лице были написаны спокойствие и терпение.
     - Вы говорите так, словно прочли мои мысли, - тихо прошептала Розалинда, чтобы не мешать обсуждению за столом.
     - Я ведь тоже наблюдаю за ним. Невозможно не гадать: не станет ли ваше неожиданное появление здесь поворотным пунктом в судьбе Люсары. В конце концов, вы по рождению люсарка, и к тому же из одного из самых знатных семейств. После стольких лет, когда вы служили залогом мира в стране, ваши действия теперь в глазах многих могут означать только одно... если найдется человек, готовый беззаветно вас поддержать.
     - В ваших словах звучит сомнение. Вы так хорошо его знаете?
     - Я совсем его не знаю, - ровным голосом ответила Дженн.
     Что-то в тоне девушки заставило Розалинду повернуться и внимательно посмотреть на нее. Однако лицо Дженн, такое юное и серьезное, ничего не выдавало.
     - Если кого и можно назвать человеком чести, так это Роберта. Он любит Люсару так преданно, что ради нее подвергался смертельной опасности. Его род всегда был близок к престолу; почти в каждой битве за последние пять сотен лет рядом с королем сражался Дуглас. Его собственный отец погиб, защищая Люсару от Селара. Если забыть о его клятве, нет никаких причин, мешающих Роберту подняться против захватчика, так мерзко марающего нашу землю. - Розалинда старалась, чтобы в ее голосе не прозвучала горечь, но это ей плохо удавалось. Новая встреча с Робертом только углубила ее чувства.
     - Но от принесенной Робертом присяги нельзя отмахнуться, ваше величество, - почти неслышно проговорила Дженн. - Если он, как вы говорите, человек чести, то честь обязывает его быть верным клятве. Он не сможет остаться таким, каким мы его знаем, человеком, способным спасти Люсару, если станет клятвопреступником.
     - Однако если у него окажется веская причина... Если я расскажу ему о планах Селара начать войну с Майенной, Роберт наверняка тогда что-то предпримет. Если только клятва мешает ему действовать, ведь бывало, что люди нарушали клятвы. Нарушение Селаром присяги стране, которую он принес при вступлении на трон, освобождает от данного слова и Роберта. Если...
     - Нарушение одной клятвы не означает освобождения от другой. Собирается Селар или нет разрушить Люсару, это еще предстоит увидеть, но Роберт своего слова не нарушит. Хоть совесть не позволяет ему поддерживать Селара, он твердо решил не выступать против него. - Дженнифер помолчала. - В жизни есть вещи, которые остаются нерушимыми. Боюсь, это одна из них.
     - Значит, вы согласны со мной? - продолжала цепляться за надежду Розалинда. - Вы думаете, что Роберту следует что-то предпринять?
     - Мне и в голову не придет говорить ему, как следует поступить, ваше величество.
     - Но что вы сами думаете? Пожалуйста... - Розалинда коснулась руки девушки. Пальцы ее были холодны, хотя комнату согревал ярко пылающий в камине огонь. - Я не могу покинуть Люсару, зная, что оставляю ее обреченной.
     Дженнифер долго смотрела на их соединенные руки, потом со вздохом ответила:
     - Я думаю, ваше величество, что до решения еще далеко. Уезжайте спокойно. То, что совершили вы, не причинило вреда вашей стране. Вы нанесли удар только злу, проникшему в ее сердце. Когда-нибудь мы будем свободны.
     - Только когда Селар будет мертв.
     - Да, - со смущенной улыбкой согласилась Дженнифер, - но независимо от того, что еще случится, когда-нибудь он умрет и тогда мы будем свободны.
     Розалинда еще мгновение смотрела на Дженн, потом выпустила ее руку и снова повернулась к столу. В этот момент разговор там затих, и Роберт взглянул на королеву:
     - Ваше величество, не угодно ли вам выслушать наш план?
     - Ну... я... - Розалинда заколебалась, чувствуя себя неуверенно. Чего он от нее ждет?
     - Прошу вас. - Роберт жестом пригласил ее к столу. - Мы нуждаемся в вашем одобрении.
     Розалинда бросила взгляд на Дженн; девушка улыбнулась ей. Королева поднялась, расправила платье, обошла стол и встала рядом с Робертом. Он развернул перед ней карту и коснулся пальцем чернильного кружка.
     - Это Данлорн, а та синяя линия берег океана. Как вы знаете, их разделяют горы, и в это время года путь до любой гавани займет не менее трех недель. Более того, к этому времени большинство кораблей уже уйдут на зимние стоянки. Ваш отряд наверняка будет обнаружен, и вы, простите меня, едва ли доживете до весны.
     Розалинда не сводила глаз с Роберта, но не заметила в нем беспокойства. Скорее он сдерживал улыбку, его зеленые глаза озорно блестели.
     - У вас есть какой-то хитроумный план? Роберт усмехнулся:
     - Да, план у нас есть вам решать, насколько он хитроумен. Через две ночи мы покинем Данлорн тем же путем, что и пришли. Нас никто не увидит это я могу обеспечить. Отъехав от замка, мы разделимся. Ваша сестра с принцессой в сопровождении Аларда Бейна и еще одного воина отправится на север, а потом на восток к границе Фланхара. Второй отряд вы, Кандар, принц и Деверин проедет немного на юг и свернет на восток. Патрули, высланные на поиски, будут высматривать даму в сопровождении двоих детей. Мы изменим вашу внешность, так что маловероятно, что кто-нибудь что-нибудь заподозрит. Я уже послал письмо герцогу, чтобы он встретил вас на границе. После этого вам не о чем будет тревожиться, он о вас позаботится, могу вас заверить.
     - Но что насчет королевских войск?
     - Ко мне пока не обращались с требованием помочь в поисках. Случится это или нет, зависит от того, насколько нетерпеливым окажется король. Однако мы сами можем кое-что предпринять, чтобы предупредить нежелательное развитие событий. Во-первых, я разошлю собственные дозоры я уже делаю это, чтобы защитить крестьян от разбойников. Во-вторых, я пошлю отряд, который будет следовать за вами на безопасном расстоянии, конечно. Воины будут одеты в форму гильдийцев и королевских гвардейцев. Если только настоящий патруль окажется достаточно близко, мой отряд остановит вас у них на виду и разрешит продолжать путешествие. Если повезет, вы доберетесь дня за четыре, в крайнем случае, за пять. Самое удачное вы сможете ехать днем и ночевать в гостиницах. Если же вам будет грозить настоящая опасность, мои люди защитят нас при бегстве к границе. Как только вы окажетесь в пределах Фланхара, Грант Каванах придет на помощь.
     Роберт умолк и ждал, пока Розалинда рассматривала карту. Потом она подняла глаза, взглянула по очереди на всех собравшихся и, наконец, снова посмотрела на Роберта.
     - Вы сказали "нас". Означает ли это, что вы собираетесь отправиться с нами?
     - Конечно.
     Розалинда покачала головой:
     - Я не могу этого позволить. - Чувствуя, что все смотрят на нее, она покраснела и повернулась к Дженнифер за поддержкой. Однако та промолчала. Эту битву Розалинде предстояло выиграть в одиночку. - Вы должны остаться здесь, Роберт. Если король обратится к вам за помощью в поисках, будет выглядеть очень подозрительно, если вас не окажется на месте, да еще и большинства ваших воинов тоже.
     Роберт нахмурил брови:
     - Мое отсутствие не докажет моей вины. Поверьте, очень важно, чтобы я был с вами. Я могу обеспечить вашу безопасность.
     - Речь идет не только о моей безопасности, но и о безопасности Люсары. Вы слишком ценны для своей страны. Если выяснится, что вы помогали моему бегству через границу, для Люсары все будет потеряно. Я запрещаю вам ехать с нами той властью, которая у меня еще осталась. - Розалинда помолчала. Она сама не подозревала до этого момента, насколько сильны ее чувства. - Если вы не послушаетесь меня, тогда я вынуждена просить, чтобы вы позволили нам уехать без вашей помощи и без сопровождения ваших воинов. Роберт медленно покачал головой и пробормотал:
     - О боги, только не снова!
     В углу произошло какое-то движение: Дженнифер поднялась на ноги и, ни на кого не глядя, тихо вышла через потайную дверь. Роберт, словно ничего не заметив, повернулся к Розалинде:
     - Как угодно, моя королева. Я останусь здесь. А теперь нам нужно поторопиться. Нам предстоит очень многое сделать за короткое время. - Он вышел из кабинета, резко захлопнув за собой дверь.
     Патрик услышал шаги на лестнице, но прежде чем он успел подняться с кресла, дверь распахнулась. На пороге стоял Роберт; зеленые глаза его метали молнии. Патрик вскочил, все еще сжимая в руках раскрытую книгу:
     - Что случилось?
     Роберт сделал глубокий вдох и тщательно закрыл за собой дверь.
     - Ты не поверишь, если я тебе расскажу. - Все еще хмурясь, он сел на постель Патрика, словно не замечая кресла у окна.
     - Она здесь, да?
     - Кто?
     - Дженн.
     Роберт скрестил руки на груди.
     - Да, она здесь.
     - Ну и что?
     - Ты о чем?
     - Не будь таким тупицей, Роберт. Ты же знаешь, о чем я говорю. - Патрик встал перед ним, сунув книгу под мышку. - Ты с ней говорил? Пытался ты заставить ее отказаться от обещания Уилфу?
     - Это как мне кажется, было бы чересчур. Ведь она дала такое обещание, чтобы защитить моего брата.
     - Не морочь мне голову. Ты говорил с ней о.. ?
     - Патрик. - Роберт резко поднялся; его тон совершенно переменился. - Я знаю, что ты собирался скоро уезжать.
     Патрик отвернулся от друга и положил книгу на маленький столик.
     - Пытаешься поскорее от меня избавиться?
     - Не совсем так. - На лице Роберта появилась слабая улыбка. - Я понимаю, что ты еще недостаточно отдохнул от пещер, да и твое боевое умение не подверглось проверке... но не окажешь ли ты мне небольшую услугу?
     - Да? Какую же?
     - Это займет не больше недели, и к тому же ты сможешь применить свое новое умение ездить верхом. Тебе может также выпасть шанс раз-другой сотворить иллюзию перед очень благородным обществом.
     - В чем ты пытаешься меня убедить, Роберт? Нечего играть в прятки я слишком давно тебя знаю. Что я должен сделать?
     Роберт помолчал, потом с совершенно невинным выражением протянул:
     - Как бы ты посмотрел на то, чтобы стать гильдийцем?

***

     Сад совсем утратил прежнюю красоту. Начав от южной стены, садовники убирали увядшие растения; там, где раньше были яркие клумбы, оставались голые пятна вскопанной земли. Только фруктовые деревья и подстриженные кусты боярышника еще кое-где ласкали глаз зеленью.
     Маргарет бродила по дорожкам, радуясь скупым солнечным лучам, и старалась не думать о тревожных новостях, которые узнала от Роберта. Однако его появление у калитки вернуло ее мысли в прежнее русло.
     - Наслаждаешься покоем, матушка?
     Леди Маргарет посмотрела на сына и взяла его под руку.
     - На первый взгляд в саду теперь ничего не происходит, но если заглянуть глубже, то окажется, что насекомые и черви продолжают работу. Существует ли вообще такая вещь, как покой?
     - Для ответа на такой вопрос ты выбрала неподходящего человека.
     Маргарет искоса бросила взгляд на Роберта:
     - Они будут в безопасности, когда уедут отсюда?
     - Настолько, насколько это возможно. Все зависит от того, по-прежнему ли Селар не видит во мне угрозы. Можно только надеяться на то, что мое постоянное пребывание в Данлорне дало ему уверенность в моей непричастности к случившемуся. Он ни на мгновение не должен заподозрить, что я стану помогать Розалинде.
     - Он верит в то, что ты не нарушишь клятвы.
     - Да.
     - Прости меня, Роберт, - нахмурив брови, спросила Маргарет, - но почему ты не выступишь против него? Тебе было бы нетрудно найти сторонников.
     Роберт ответил не сразу. Глаза его стали суровыми, на щеках заходили желваки.
     - Почему никто мне не верит?
     - Не верит в чем?
     - В том, что дело не в моем желании я просто не могу нарушить клятву. Из этого ничего хорошего не получилось бы. Мне никогда не удалось бы собрать достаточно большое войско, чтобы свергнуть Селара, и я категорически отказываюсь претендовать на корону. Да, я знаю, что многие ненавидят меня за то, что я присягнул Селару, взять хоть Дэвида Маклина, не говоря уже о Финлее.
     - Но он же понял...
     - Нет, он просто смирился. Простить меня он так и не простил.
     Они дошли до каменной скамьи под лимонным деревом, и Маргарет опустилась на нее. Роберт стоял рядом; Маргарет видела по его лицу, что сын встревожен. Почему, даже открыв ей свою тайну, он все еще так много от нее скрывает? О том, что кроется за бесстрастной внешностью, она могла только догадываться.
     - Тебе его не хватает, да? - мягко прошептала Маргарет. Роберт никак не откликнулся, и она продолжала: - Ты тоскуешь по возможности быть при дворе Селара, по власти, благодаря которой ты мог многого добиться. Иногда мне кажется, что больше всего ты жалеешь об утраченной дружбе с Селаром. По-моему, поэтому-то ты никогда о нем не говоришь, а может быть, стараешься даже не думать. Не ожидал же ты, что он вернет тебя, когда ты покинул Марсэй? Роберт невесело усмехнулся и понурил голову.
     - Послушать тебя, матушка, так я просто чудовище. Почему должен я был ожидать, что король за мной пошлет?
     - Ты был единственным, кто оказывал на него благотворное влияние, - пожала плечами Маргарет.
     - Неужели все так думают?
     - История подтвердила это, мой дорогой. Роберт отвернулся и слегка покачал головой:
     - Значит, история ошиблась. Мы были друзьями, только и всего. Никаким влиянием я не пользовался, иначе смог бы... - Роберт умолк, тоже опустился на скамью и оперся локтем о колено. - Правда заключается в том, что я вовсе не хотел уезжать из Марсэя. Мне пришлось это сделать. Оставаться там было невозможно; объяснить тебе причину я не могу.
     Маргарет взяла сына за руку.
     - Тебе вовсе не нужно оправдывать передо мной свои поступки. Я просто хочу удостовериться, что ты сам себя понимаешь. В конце концов, все случившееся дело твоей совести, а не моей.
     Роберт поднял на Маргарет мрачный взгляд:
     - Значит, ты считаешь, что я поступил неправильно, когда уехал?
     - Ты любил Селара, был ему предан той преданностью, которой знаменит род Дугласов. Не имеет никакого значения, что я думаю. Важно лишь, чтобы ты верил в истину. Ты сделал все, что мог.
     - Сделал ли? - На мгновение глаза Роберта вспыхнули холодным блеском. Он прижал руку Маргарет к губам. - Знаешь, я думаю, матушка, что Финлей был прав. Только никогда не говори ему об этом.

***

     Дженн стояла у окна и смотрела, как солнце садится в туманную дымку. Ветерок доносил сладкий запах вереска и далекое блеяние овец. У протекавшей в низине реки шелестели деревья, роняя золотые и алые листья. Год шел к концу, скоро наступит зима.
     Когда на небе остался лишь оранжевый отблеск, Дженн закрыла ставни. Время пришло. Кто-то вошел в комнату, но это не был Роберт. И не королева тоже с ней Дженн уже простилась.
     К Дженн неслышными шагами приблизилась Маргарет и взяла ее за руки.
     - Я хотела поблагодарить вас. Роберт рассказал мне, что вы сделали для Финлея.
     - Рассказал? - нахмурилась Дженн.
     - Да, а что? Что в этом плохого?
     - Ничего. - Дженн не могла отвести глаз от стоящей перед ней женщины. В темных глазах отражалась решимость, спокойная вера во что-то, чего не могли поколебать недавние открытия. - Значит, вам все известно.
     - Моя душа разрывается теперь надвое, - мягко улыбнулась Маргарет.
     Дженн опустила глаза:
     - Простите меня.
     - За что? - Дженн только покачала головой, не находя нужных слов. - Будьте осторожны в дороге, - продолжала Маргарет. - Мика и ваши люди будут ждать вас у конца туннеля. Может быть, мы скоро снова встретимся.
     Дженн хотела уйти, приказывала ногам двигаться, но они отказались повиноваться. Ей так хотелось побыть еще в тепле, излучаемом старшей женщиной, в безопасности, которую обещала ее спокойная уверенность в себе. Как будто догадавшись о чувствах девушки, Маргарет улыбнулась и протянула к ней руки. Дженн обняла ее, потом неохотно отстранилась, вышла из комнаты и начала спускаться по холодному камню ступеней.
     Оказавшись в туннеле, Дженн помедлила, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Удушливая тьма давила на нее почти невыносимо. Не беспокоясь больше о том, что может себя выдать, Дженн вскинула руку и зажгла колдовской огонь. Язычок пламени был крохотным и слабым, но его было достаточно, чтобы видеть дорогу. Осторожно пробираясь по скользким камням, Дженн шла по длинному туннелю, и мысли ее казались ей такими же ограниченными и однообразными, как этот подземный ход.

***

     - Главное, Мика, не старайся, во что бы то ни стало избегать дозоров. Они не могут знать ни кто ты такой, ни почему отправился в путь. Только не признавайся, что едешь из Данлорна.
     Мика кивнул и в последний раз проверил, хорошо ли застегнута подпруга у коня Дженн. Остальные были готовы и только ждали, когда она появится из туннеля. Патрик ходил вокруг темного отверстия, готовый помочь Роберту закрыть его, как только путники уедут. Он был необычно молчалив и насторожен.
     Кончив возиться с подпругой, Мика направился к собственному коню. Рядом с ним, как часовой, стоял Роберт, закутанный в черный плащ; длинные волосы падали ему на плечи, как капюшон. Он явно ждал, когда же все кончится.
     - Еще одно, Мика, - тихо сказал он слуге. - Хорошенько присматривай за ней. Ты единственный, кому я могу доверять. Тебя она послушается, а если бы я послал кого-то другого, она могла бы настоять на своем. У тебя одна задача: благополучно доставить ее домой.
     Мика посмотрел на своего господина, но тот намеренно встал так, чтобы его лицо оставалось в тени.
     - Хорошо, милорд. Обещаю вам это.
     Мика вскочил на коня. Через мгновение из темного туннеля появилась Дженн и погасила свой колдовской огонь. Подойдя к Патрику, она быстро обняла его на прощание, потом, не обращая внимания на темную фигуру Роберта, направилась к своему коню. Только сидя в седле, она повернулась к Роберту.
     Ни один из них не произнес ни слова. Ни жеста, ни прощальной улыбки ничего. Тишину нарушали лишь беспокойные движения лошадей и вой ветра в лощине. Легкое облачко, набежавшее на луну, скользнуло прочь, все вокруг снова залило холодное голубое сияние.
     Роберт медленно поднял руку и погладил по шее коня Дженн, повернулся и, даже не оглянувшись, исчез в отверстии туннеля.
     Первой дала шпоры коню Дженн. Она поскакала вверх по склону, следом за ней двинулись Шейн и Киган. Последним ехал Мика. Выбравшись из лощины, всадники повернули на север.
     - Когда ты вернешься, - неожиданно заговорила Дженн, придержав коня, чтобы оказаться рядом с парнем, - я хотела бы, чтобы ты выполнил одну мою просьбу. Это может оказаться нелегко: я не знаю, как он все воспримет.
     - Конечно, я попытаюсь. Что нужно сделать?
     - Не поблагодаришь ли ты от моего имени своего отца? Он тогда оказал мне доверие, хоть и видел в первый раз. Не знаю, что бы я делала, скажи он "нет".
     Мика бросил на Дженн любопытный взгляд, но только голос выдал его чувства:
     - Хотел бы я знать, как вам удалось убедить его отправиться в замок.
     - Все было просто. Я сказала ему, кто я такая. Должно быть, он решил, что я не стала бы просить о помощи, не будь положение действительно отчаянным.
     Мика кивнул:
     - Он очень уважает ваше семейство. Ваш батюшка решительно выступил против Селара и не поклялся ему в верности. Такие вещи очень важны для моего отца.
     - Да? - пробормотала Дженн. - Тогда лучше не говори ему, что, по моему мнению, Роберт поступил совершенно правильно. Не стоит разбивать иллюзии твоего отца, правда?
     Казалось, земля разворачивается перед ними, как нарисованная на пергаменте карта: сначала коричневая, потом, ближе к Элайте, зеленая. Погода их не подвела: даже ночами не было особенно холодно. Когда на второй день пути пошел дождь, они переждали его в придорожной таверне. Там-то Мика и стал расспрашивать Дженн о жизни в Элайте. Сидя напротив следившего за каждым ее движением блестящими озорными глазами Мики, не ответить ему, девушка не могла. Она откровенно рассказала ему о приюте, о брате Бенедикте и даже о том, как повстречала Розалинду. Было так приятно говорить свободно, не следя за каждым своим словом. Радовало Дженн и то, как подружились Мика, Китай и Шейн. Почти полные противоположности по характеру, Мика и Шейн все время подшучивали друг над другом, заставляя Кигана то ворчать, то смеяться. Только это и делало обратный путь в Элайту выносимым для Дженн. Пока ее спутники болтали между собой, она могла отдаться собственным мыслям. Мужчины ни о чем ее не спрашивали, только Мика иногда бросал на Дженн внимательный взгляд.
     Наконец в сумерки, когда на небе появилась полная луна, они поднялись на холм, откуда открывался вид на Элайту. Отсюда Мика должен был повернуть обратно.
     - Надеюсь, вы не обратитесь в бегство, как только я повернусь спиной? - лукаво спросил Мика.
     - Куда же мне бежать? - Дженн кивнула в сторону Кигана и Шейна. - Эти двое не отстанут от меня ни на шаг.
     Мика, подняв руку в прощальном приветствии, поскакал вниз по склону, и только ветер донес его смех. Дженн снова почувствовала одиночество.
     Стража замка заметила их приближение издалека. Ворота оказались распахнуты, во дворе ждал Нейл. Не успела Дженн спешиться, как он отвел ее в сторону.
     - Добро пожаловать домой, госпожа. Ваш батюшка ожидает вас в кабинете.
     Управляющий ничего больше не добавил, но предчувствие тяжким камнем легло на сердце Дженн. Она собиралась умыться и сменить дорожное платье, прежде чем подняться к Якобу, но слова Нейла заставили ее передумать. Если отец ждет ее, нужно идти немедленно.
     Якоб в одиночестве сидел, как обычно, в кресле у камина. На коленях у него лежало письмо со свешивающейся на шнуре восковой печатью. Когда Дженн вошла, старик не поднял глаз.
     - Закрой дверь.
     Дженн сделала, как ей было сказано. Ей хотелось обнять отца, хотелось согреть руки у огня, но она не осмелилась.
     - Я и сказать не могу, как в тебе разочарован, - начал Якоб, все еще не глядя на Дженн. - Нет нужды говорить, что ты причинила мне боль. Я принял тебя обратно, несмотря на твое прошлое, принял, надеясь и веря, что ты, урожденная Росс, сможешь научиться всему, что нужно, чтобы занять подобающее место. Вместо этого ты навлекла на нас бесчестье.
     Сердце Дженн оборвалось, руки ее начали дрожать. Она хотела что-то сказать, но не решилась, понимая, что как только она откроет рот, ледяной тон Якоба сменится яростью.
     В наступившей тишине Якоб, наконец, поднял голову. Глаза его блестели холодной сталью.
     - Где ты была? - Дженн все еще не могла вымолвить ни слова, и старик продолжал: - Я послал тебе письмо в Мейтленд, чтобы напомнить: нужно вернуться к празднованию годовщины твоего возвращения. Но тебя там не было, ты там и не появлялась. Ты виделась с Данлорном, не так ли? Твое обещание никогда с ним больше не встречаться было просто ложью!
     Этого Дженн не выдержала. Упав на колени, она протянула к отцу руки:
     - Батюшка, пожалуйста, выслушай меня! Ты не понимаешь...
     - Слушать, пока ты будешь изобретать новые отговорки? Я надеялся, что у Данлорна сохранились хоть остатки чести!
     Дженн хотелось убежать не только из этой комнаты, а вообще от всего и всех. Однако этого позволить себе она не могла. Стиснув дрожащие руки, она попыталась придать своему голосу твердость.
     - Я не собиралась обманывать тебя, батюшка, но все произошло так быстро... Роберт не имел никакого отношения к моему отъезду...
     - Ты, в самом деле, рассчитываешь, что я этому поверю? - бросил Якоб. - О подлом предателе я слышать ничего не желаю!
     - Но ты должен выслушать, батюшка, - прошептала Дженн, пытаясь проглотить комок в горле, - если хочешь услышать от меня правду.
     Она выложила все, как ни хотела скрыть, чтобы не вовлечь отца в опасное дело, с того момента, как оказалась на ферме Маркаллена, и до своего отъезда из Данлорна. Со всеми подробностями она описала, как принял ее Роберт, как настаивал он, чтобы она уехала следующей же ночью, как отчитывал ее за участие в побеге королевы. Дженн не стала скрывать ничего за исключением колдовства. Она рассказала отцу обо всем, что ей поведала Розалинда: об издевательствах Селара, о его насилии над королевой, о его военных планах.
     Начав говорить, Дженн почувствовала, что сами боги не могли бы заставить ее умолкнуть. Только полностью все, рассказав Якобу, она в изнеможении присела.
     - Прошу тебя, не вини Адди, Шейна и Кигана. Накажи меня, я заслужила, а они только старались присмотреть за мной, уверяю тебя. - Дженн опустила голову, не смея взглянуть на отца.
     - Ты... ты решила помочь королеве в таких ужасных обстоятельствах и даже не подумала сказать мне! - пробормотал Якоб в ужасе. - Ты рисковала жизнью!.. - Голос старика оборвался, он отвел глаза. - Ради всех богов, Дженнифер! Почему? Разве ты не доверяешь мне? Разве думаешь, что я не пришел бы на помощь королеве? Что я мог бы отдать ее в руки солдат короля?
     - Нет, батюшка, - с жаром ответила Дженн, сердце которой все еще бешено, колотилось, - но так, если бы меня схватили, никто не смог бы ни в чем обвинить тебя. Всем известно, что я непослушная, своевольная. Все можно было бы свалить на мое прошлое. И ты, и Белла были бы в безопасности. Раз вы с ней ничего не знали, вас ни в чем нельзя было бы обвинить.
     - Так ты хотела меня защитить? Твоего собственного отца! И как же ложью и готовностью подвергнуть свою жизнь опасности! - Якоб наклонился вперед и стиснул руку Дженн. - А не пришло тебе в голову, что это моя обязанность защищать тебя?
     - Прости меня, батюшка, - поникла Дженн, и Якоб выпустил ее руку.
     - Данлорн был прав, ты вела себя глупо, - наконец проворчал Якоб. - Наказывать твоих помощников я не стану я слишком хорошо знаю, как ты умеешь обвести человека вокруг пальца. Вот и меня ты снова приручила. Как ни возмущен я твоими замашками, не могу не восхититься мужеством, с которым ты пришла на помощь королеве. Ну что там, - ворчливо продолжал он, - придется признать, что Данлорна я недооценивал. Помощь Розалинде очко в его пользу, хоть и нельзя сказать, что это искупает его прежние грехи. Какая-то честь у него осталась достаточно, чтобы встать на сторону преследуемой королевы. Жаль, что он не сделал этого гораздо раньше, прежде чем ей пришлось обратиться в бегство.
     Якоб, хмурясь, взглянул на Дженн; лоб его прорезали глубокие морщины.
     - Что же касается тебя, Дженнифер... Как я тебя ни люблю, доверять тебе не могу. Ты мне солгала. Это отчасти и моя вина нужно было внимательнее следить за твоим воспитанием. Нужно было с самого начала быть бдительнее тогда бы тебя не похитили! Но больше я твоего своеволия не потерплю: без моего прямого разрешения ты не будешь покидать замок, да и то только чтобы побывать в деревне. Никаких больше дел с отцом Бенедиктом! Пусть вместо тебя ему помогает Шейн это послужит ему наказанием. И еще...
     Якоб умолк, его взгляд снова обратился к лежащему у него на коленях письму.
     - Что ж, скоро твое своеволие перестанет быть моей проблемой. После бегства королевы Селар старается избавиться от всякой угрозы своему трону, и с этой целью решил выдать тебя замуж. Через две недели он прибудет сюда с твоим нареченным и с сильным войском. Он ожидает встретить с твоей стороны готовность выполнить его волю.
     Дженн, охнув, поднялась на ноги:
     - Всего через две недели? Якоб против воли смягчился:
     - Да. Всего через две недели. Мало времени даже для того, чтобы приготовить свадебный наряд. Однако таков королевский приказ, и я не могу ему противиться. - Он помолчал, и лицо его утратило суровость. Якоб протянул руку к Дженн, но не коснулся ее. - Мы ведь знали, что рано или поздно такое случится. Мне очень жаль: я ничего не могу сделать, чтобы избавить тебя от этого.
     Так, значит, действительно все кончено... Прощай свобода, приключения, опасности... Через две недели она выйдет замуж, и ее жизнь снова полностью переменится.
     - Говорится ли... - Дженн сглотнула и начала снова: - Говорится ли в письме, за кого я должна выйти замуж?
     Якоб кивнул; его лицо исказила гримаса отвращения.
     - Тебе, моя дорогая, предназначен не какой-нибудь простолюдин, а очень высокородный супруг. Тьеж Ичерн, герцог Эйр, кузен Селара. Кровожадный солдафон, не обладающий ни изяществом, ни воображением, не говоря уже об уме. Говоря по правде, Дженнифер, ты выиграла бы, если бы постриглась в монахини.
     Дженн медленно кивнула; руки ее все еще дрожали. Срывающимся голосом она пообещала:
     - Я буду, готова, батюшка. Тебе больше не придется за меня краснеть.
     - Не придется краснеть, - повторил Якоб тоном, которого Дженн раньше не слышала, - и чтобы доказать это всем, я устрою тебе такую свадьбу, какой еще не было в нашем роду. Я приглашу всех своих друзей быть свидетелями жертвоприношения, которого требует Селар. Ему не удастся провернуть это дело тихо и трусливо. Хотя бы это для тебя я сделаю.
     Опустив голову, Дженн пробормотала что-то о необходимости умыться и отдохнуть с дороги. Она не могла больше оставаться в кабинете отца. Проходя по короткому коридору в зал, она не в силах была даже ответить на приветствия слуг, зажигавших свечи. Добравшись до лестницы, она поднялась на самый верх и, наконец, оказалась в своей комнате. Здесь все было так, как и до ее отъезда две недели назад. В камине пылал огонь, на столе дожидался ужин.
     Дженн повернула ключ в замке и, шатаясь, подошла к столу. Горшочек меда, хлеб, мягкий желтый сыр... Одним движением она смахнула все на пол, потом, поднатужившись, опрокинула стол. Хватая ртом воздух, Дженн кинулась к постели, сгребла одеяла и простыни и расшвыряла по комнате. Гнев, отчаяние, злость, которые она сдерживала так долго, наконец, вырвались на свободу. Разгромив все, что могла, Дженн рухнула на пол и неудержимо зарыдала. Сжавшись в комок, крепко зажмурив глаза, она забилась в угол и долго всхлипывала, лелея свою боль и одновременно страстно желая, чтобы она прошла.

***

     Так, значит, война.
     Селар собрался начать войну с Майенной, вознамерился завладеть короной своего брата. Люсарские войска нужны ему, чтобы завладеть тем, что никогда по праву ему не принадлежало. Для этого все средства хороши нападения разбойников, раскол церкви, потакание Гильдии, лишь бы утолить жажду мести, жажду крови.
     Якоб подвинул кресло ближе к окну. Колесики заскрежетали по камню, но он не обратил на это внимания. Распахнув окно, старик оперся локтями на подоконник. Рассвет еще только занимался, чистый и свежий, полный новых надежд и обещаний.
     Однако на самом деле единственное обещание война. Что же касается надежды...
     Впрочем, один луч надежды все же оставался тонкий, слабый, но такой же ясный, как этот рассвет. Эту надежду рождал бунт королевы, давнее похищение ребенка, зреющая в стране гражданская война.
     Якоб вздохнул и развернул кресло, оказавшись у стола. Хватаясь за него руками, он придвинулся так, чтобы было удобно писать. Чувствуя тепло утреннего солнца на спине, граф Росс положил перед собой лист бумаги, окунул перо в чернильницу и начал писать письмо. Это было первое письмо из многих но, несомненно, самое важное.

ГЛАВА 18

     Финлей вздрогнул и проснулся, обливаясь холодным потом. Он не сразу вспомнил, где находится. Сердце его бешено колотилось, он всецело был захвачен приснившимся ему сном мучительным кошмаром.
     - С тобой все в порядке? - наклонилась к нему Марта, лицо которой в профиль мягко освещала свеча. Позади нее виднелся знакомый серый камень пещеры Голета и открытая дверь, в которую обеспокоенно заглядывал Арли.
     - Который час? - пробормотал Финлей. Ему казалось, что рот его полон песка, а в голове перекатываются камни.
     - Солнце взошло час назад, - ответил Арли, подходя к постели. Он посмотрел на Марту, потом снова взглянул на Финлея.
     - Ты проспал почти сутки. Как себя чувствуешь?
     С трудом, приподнявшись, Финлей ответил:
     - Бывало и хуже. Послушайте, у вас нет чего-нибудь поесть? Я умираю с голоду.
     Марта улыбнулась, вышла из комнаты и тут же вернулась с миской похлебки, запах которой показался Финлею самым приятным на свете. Не успела Марта поставить миску перед Финлеем, как он накинулся на еду. Марта ходила по комнате, убирая на место всякие мелочи, а Арли просто смотрел на Финлея; оба они, казалось, чего-то от него ждали. Однако Финлей поднял глаза только после того, как доел все до капли; он сразу почувствовал себя бодрее.
     - Ну? В чем дело?
     Марта подошла к нему и присела на край постели, забрала миску, но не унесла ее сразу.
     - Ты кричал во сне. Это было... ужасно. Финлей потряс головой и провел руками по лицу.
     - Опять тот же самый кошмар. Ничего, постепенно пройдет. - Он помолчал и повернулся к Арли. - Как ты считаешь, я достаточно поправился, чтобы встать?
     Арли пожал плечами:
     - Раз спрашиваешь, то, пожалуй, так и есть.
     Обойдя кровать, он помог Финлею подняться. Однако стоило ему выпустить руку Финлея, как ноги у того подкосились, и он упал на постель. Усмехнувшись, он снова протянул Арли руку.
     - Тебе, дружок, следовало бы все-таки окончить обучение на целителя.
     - Я знаю, знаю! Просто на это почему-то никогда не хватает времени.
     Марта вышла, и Арли помог Финлею умыться и одеться. Того очень смущала необходимость принимать помощь, но постепенно силы понемногу стали к нему возвращаться. Еще бы одну миску этой замечательной похлебки, и он был бы как новенький.
     Марта как будто прочла мысли Финлея. Когда он вышел в соседнюю комнату, оказалось, что она уже накрыла на стол: его ожидали хлеб, кувшин с пивом и та же похлебка. Усаживаясь, Финлей бросил взгляд на колыбель в углу. Малышка спала, ее лобик был сосредоточенно нахмурен. Какие сны посылают ей боги?
     - Она все еще страшненькая.
     Марта со смехом шлепнула Финлея по спине и поставила перед ним огромное блюдо.
     - Вот какова твоя благодарность! Мы тебя приютили, выходили, а ты только и умеешь, что оскорблять нашего ребенка! Вот подожди: обзаведешься собственным, тогда иначе запоешь.
     - Кстати, о тех, кто запоет иначе, - с полным ртом поинтересовался Финлей, - ничего больше не слышно от Уилфа или совета?
     Арли уселся напротив него и налил себе пива.
     - Я, по крайней мере, ничего не слышал. Наверняка они захотят поговорить с тобой еще раз: вчера, добравшись до Анклава, ты не особенно вдавался в подробности своего приключения. Когда ты расскажешь все подробно, думаю, они отнесутся к твоим словам с большим вниманием.
     - Не понимаю, почему в случившееся со мной так трудно поверить. Как будто я мог все выдумать! - с горечью сказал Финлей. После всех страданий, после ужасной дороги обратно в Анклав, после тяжкого испытания доклада совету нежелание колдунов действовать выводило его из себя.
     - Ну, ты же знаешь чувства Уилфа к тебе и к Роберту. Вы заноза у него под кожей. Конечно, он верит тебе ему просто нужно немного успокоиться. Вот увидишь: сегодня он отнесется к случившемуся с тобой не так, как вчера.
     Раздался стук в дверь, и Арли распахнул ее.
     - О Фиона! Заходи.
     Финлей уронил вилку и вскочил на ноги. Он еще не проглотил последний кусок, а потому приветствовал Фиону лишь смущенной улыбкой.
     - Привет, Финлей.
     - Привет.
     - Дело идет на поправку? Выглядишь ты лучше.
     - Правда? - Поверить в это было трудно. Все же он проковылял вокруг стола и подвинул Фионе кресло, чувствуя себя полным идиотом. Арли и Марта наблюдали за ними со странным выражением, однако без усмешки; впрочем, эта парочка всегда умела себя вести.
     - Вот, - ласково проворковала Марта, - выпей-ка с нами. Пиво недавно сварили.
     Марта от природы отличалась материнским характером даже еще до того, как обзавелась дочкой. Ей всегда удавалось заставить людей почувствовать, что им рады. Может быть, поэтому Финлею было так уютно с ней и с Арли.
     - Как поживает маленькая Дамарис? - Не глядя на Финлея, Фиона склонилась над колыбелью. - Ох, да она успела подрасти!
     - Ну, как же, - с улыбкой согласилась Марта. - А вот Финлей все время говорит, что она страшненькая. Ну, если он еще раз скажет такое, я велю Арли отвести его в темный уголок и поучить хорошим манерам.
     Фиона посмотрела на Финлея, но взгляд ее не был так суров, как тот опасался. Финлей с облегчением перевел дух. Если бы только ему удалось, как следует поговорить с ней на обратном пути! Если бы только удалось сказать ей... ну, обо всем. Тогда... ах, да что толку! Она заботилась о нем, перевязывала его раны, довезла до Анклава, но делала это скорее потому, что считала себя за него в ответе, а вовсе не из любви... И все-таки что-то было в ее глазах той ночью, когда она его нашла...
     Снова раздался стук в дверь. Финлей сидел ближе всех к входу, поэтому он и открыл. Это оказался Уилф.
     - Ах, ты уже на ногах. Прекрасно. - Уилф кивнул Финлею, потом обвел взглядом остальных. Сегодня джабир выглядел странно присмиревшим.
     Уилф держал в руках сложенный лист бумаги. Он посмотрел на Марту, словно ища поддержки, потом повернулся к Фионе:
     - Я только что получил... э-э... письмо. Прибыл гонец из Марсэя.
     Улыбка Фионы немедленно погасла, и Финлей невольно сделал шаг в ее сторону.
     - Гонцу долго пришлось добираться сюда. По всей стране рышут отряды солдат. Говорят, началась охота на колдунов из-за того, что случилось с Финлеем в Килфедире несколько недель назад.
     - А есть, - Фиона судорожно втянула воздух, - какие-нибудь новости о моей матери?
     - Да, - ответил Уилф, опуская глаза на стиснутое в руках письмо. - Мердок прислал полный отчет. Мне так жаль, Фиона: Айн мертва. - Они с Айн были друзьями больше тридцати лет, и старику, должно быть, нелегко оказалось сообщить эту новость. - Патрику удалось отправить Роберта ей на выручку. Тот с помощью Мердока сумел вырвать Айн из рук негодяя, который ее схватил, но Айн была слишком изранена, чтобы ей можно было помочь. Айн попросила у Роберта Избавления.
     - О боги! - прошептала Марта.
     Фиона не произнесла ни слова. После долгого молчания Уилф положил письмо на стол.
     - Мне действительно очень жаль, Фиона. Мы все любили твою мать. Мне будет очень недоставать ее дружбы, ее мудрости. Пожалуйста, прочти письмо, когда будешь в силах. Мердок пишет, что она умерла, проявив великое мужество: она выбрала Избавление, чтобы не быть им в тягость. Он пишет, что она уже умирала, когда они ее освободили, и спасти ее могло бы только чудо.
     Фиона рассеянно кивнула. Уилф еще раз обвел всех взглядом, повернулся и медленно побрел прочь.
     Несколько мгновений никто не двигался. Потом Арли подошел к столу и взял письмо, но не развернул его.
     - Матушка... - прошептала Фиона. - О Минея! - С этими словами она кинулась в объятия Финлея. Он прижал к себе сотрясавшуюся от рыданий Фиону, но молчал, не зная, что сказать. В конце концов, чем он мог ее утешить? Он знал о смерти Айн, Ангел Тьмы сказал ему о ней, но Финлей не пожелал передать Фионе это мерзкое хвастовство, ведь они как раз и отправились к Марсэю, чтобы найти хоть какие-то следы Айн.
     Айн была мертва, мертва, как и Маркус; и Фиона, безутешно плакавшая, уткнувшись ему в плечо, осталась теперь совсем одна на свете.
     Уилф сидел, уставившись в тарелку, но, хотя политый ароматным соусом кусок жареной говядины выглядел весьма соблазнительно, заставить себя начать есть не мог. В столовой он был один, все уже давно закончили вечернюю трапезу. Уилф намеренно задержался, частично ради того, чтобы избежать разговоров, частично в смутной надежде, что аппетит к нему вернется. Расчет не оправдался ни в том, ни в другом.
     - Наверное, это и есть цена привилегий джабира. - К Уилфу сзади подошел Генри, обогнул стол и уселся на краешек скамьи. - Впрочем, тебя в любом случае не оставили бы в покое. Весь Анклав в шоке. Сначала мы услышали невероятный рассказ Финлея, а теперь эта новость насчет Айн. Нельзя сказать, что год для нас выдался удачный.
     - Никак нельзя. - Уилф еще какое-то время смотрел в тарелку, потом положил нож, отодвинул нетронутый ужин и налил себе вина. - Я не хотел верить Финлею, признаюсь, но теперь...
     Генри хмуро посмотрел на него:
     - И что теперь? Уилф вздохнул:
     - Я был с ним излишне суров, он этого не заслужил. Я просто не мог заставить себя поверить в то, что он и впрямь столкнулся с Ангелом Тьмы, но ему удалось бежать. А все эти подробности! Четыре поколения с момента создания Ключа? Неужели возможно, чтобы Карлан говорил правду?
     Краем глаза Уилф заметил какое-то движение и умолк. В пещеру вошел Финлей. Еда его явно не интересовала: заметив сидящих вместе Уилфа и Генри, он через всю длинную и низкую комнату направился к ним. Молодой человек выглядел гораздо лучше, чем накануне, когда они с Фионой добрались до врат. На щеках появился слабый румянец, глаза начали блестеть. Пройдет неделя, и физически ничто в нем не будет напоминать о пережитом недавно приключении. Даже рубец на щеке уже почти зажил, оставив лишь красную полоску от скулы до подбородка.
     Финлей потянулся за кувшином, взял кружку и налил себе вина, потом, присев на край стола и опершись ногой на скамью, спросил:
     - Ну, так каков же приговор?
     - Как всегда, переходишь прямо к делу, - пробормотал Генри.
     - Ладно, Генри, - поднял руку Уилф. - В данном случае тон Финлея вполне оправдан. Хоть ему и не следовало покидать Анклав, признаю: сделал он это только ради Фионы. Как она, кстати?
     Финлей пожал плечами; его глаза потемнели от какого-то чувства.
     - Чего можно ожидать? Она за один год потеряла отца и мать и обоих совершенно неожиданно. Она убита, растеряна, скорбит как, впрочем, и все остальные.
     Он опустил глаза на кружку, которую сжимал в руках, и стал ее вертеть.
     - Что вы собираетесь делать?
     - Мы ничего не можем предпринять. Ты ведь не знаешь, как этот Карлан выглядит, а он едва ли станет говорить на каждом углу, что он и есть Ангел Тьмы.
     - Нет, конечно, но мы могли бы схватить малахи, Валену. Уверен, она знает, где его найти.
     - А дальше что? - Уилф наклонился вперед и пристально посмотрел на нахмурившегося Финлея. - Не сомневаюсь, у всех нас есть определенные сомнения насчет пророчества, но с каждым днем оно все больше и больше сбывается. Если человек, с которым ты столкнулся, и, правда, Ангел Тьмы, тогда нам с ним не справиться. Да, признаю: посылать Айн в Марсэй было опасно; может быть, нужно было действительно прислушаться к предостережениям Роберта. Но на самом-то деле это ведь ничего не меняет. Ключ не дал нам никаких указаний, что нам следует делать.
     - С каких это пор мы превратились в покорных рабов Ключа? - простонал Финлей. - Разве мы сами не способны думать? На свободе рыщет невероятно могущественный колдун само олицетворение зла. Он упомянул Союзницу и Врага, он пытал меня, чтобы узнать, где спрятан Ключ. А мы должны сидеть и ждать, пока он явится сюда, просто потому, что Ключ ничего не сказал о такой мелочи? Нам необходимо что-то предпринять, хотя бы для того, чтобы побороть страх, который охватил Анклав. Мы не можем просто дожидаться, когда нас всех перебьют.
     - Финлей. - Генри взглянул ему в глаза. - Мы ничего не можем сделать. У нас нет оружия, которым можно было бы отразить такую угрозу.
     - У нас есть Роберт. По крайней мере, был, - нахмурился Финлей. - Ты должен позвать его обратно, Уилф. Карлан боится его, боится Врага. Карлан думал, что я и есть тот, кого он ищет, а значит, он никогда не заподозрит Роберта. Это ведь наше преимущество, и нужно им воспользоваться, пока еще возможно.
     - Что?! - прорычал Уилф. - Ты, в самом деле, думаешь, что твой брат справился бы с Карланом? Он поклялся, что ни во что не вмешается, каковы бы ни были обстоятельства!
     Финлей наклонился вперед:
     - Он ведь отправился в Марсэй, так? Он рисковал жизнью ради слабой надежды спасти Айн. Разве это ничего не значит?
     - Значит, конечно, - кивнул Уилф. - Но этого недостаточно. Что бы ты ни говорил, сынок, я не могу доверять твоему брату. Ключ сказал, что он Враг; может быть, он и правда наша единственная надежда победить Ангела Тьмы, но одно остается неизменным: пока Роберт не желает ни в чем участвовать, пока он отказывается сообщить нам о сказанном ему Ключом, он нам не друг. Если он не передумает, я не могу рисковать, не могу отменить его изгнание.
     Финлей долго смотрел на него, потом поднялся, одернул куртку и сложил руки на груди.
     - Что ж, не зови его обратно. Но даже если ты не желаешь использовать единственное оружие, которое дал нам Ключ, ты все равно должен принять меры.
     - Что ты предлагаешь?
     - Прикажи начать обучение военному делу.
     - Что? - Кустистые брови Генри полезли на лоб. - Ты это серьезно?
     - Абсолютно. Ох, я знаю: все мы чему-то учились, но этого недостаточно, особенно теперь. Сейчас мы в беде в такой беде, какой еще никогда не бывало. Мы должны быть готовы это чудовище и вправду может нас найти, в противном случае мы погибли. - Финлей допил вино и поставил кружку на стол, кивнул обоим членам совета и вышел из столовой.
     - Ну и наглец! - выдохнул Генри.
     - Нет, - покачал головой Уилф, - он прав. Мы не должны сидеть, сложа руки. Жаль только, что я сам не додумался без того, чтобы меня тыкал носом в необходимость один из братьев Дугласов. Ох, Серинлет послал нам суровое испытание, создав их!
     - Да, но если Карлан Ангел Тьмы, а Роберт - Враг, то кто такая Дженн?
     - Может быть, Союзница? - Уилф поднялся на ноги и взял со стола тарелку с нетронутым ужином. - Не знаю... Судя по тому, как развиваются события, не удивлюсь, если она окажется Союзницей Ангела Тьмы. А ведь она пообещала встать в Круг ты не забыл? На свое счастье, я к этому времени умру и мне не придется слышать, как кто-нибудь из Дугласов скажет: "Я вас предупреждал! "

***

     - О боги, как бы я хотел, чтобы Патрик был здесь! - Финлей метался по комнате, словно пол жег ему ноги.
     Арли, державший на руках Дамарис, поднял на него глаза:
     - Почему?
     - Потому что он всегда кипит энергией, а когда его нет, я чувствую, что обязан его заменить.
     - Попробуй присесть. Это обычно помогает.
     Финлей обвел взглядом длинное помещение, которое Фиона обставила на собственный вкус. Один конец целиком оказался занят книжными полками, но в остальном мебели здесь почти не было. Стены украшали пять гобеленов гордость Фионы, подарок семьи, в которой она целую зиму пробыла наставницей. В одном кресле расположился Арли, другое было придвинуто к камину, в нем всегда сидела Айн, и Финлей не позволил себе воспользоваться им.
     - Прошу тебя, Финлей, - взмолился Арли, - перестань метаться, ты разбудишь малышку.
     Финлей неохотно присел на приземистый деревянный комод у двери спальни. Там Марта пыталась успокоить Фиону, и Финлею приходилось делать над собой огромное усилие, чтобы не заглянуть в соседнюю комнату.
     - С Фионой все будет в порядке, Финлей.
     - Да? А с нами остальными тоже все будет в порядке? - Финлей уперся локтями в колени. - Разве ты не понимаешь, что происходит? Карлан похитил Дженн и остальных, потому что знал о пророчестве. Он искал и Врага, и Союзницу.
     - Ты не можешь знать наверняка, что Карлан это Ангел Тьмы.
     - Тогда почему Айн стерег Кейт Кемпбелл, а? Как он оказался сообщником Карлана - ведь он исчез пятнадцать лет назад? Айн говорила о демоне, так что мы наверняка столкнулись с одним и тем же человеком. О боги, почему никто не желает понять очевидного!
     - Финлей, не нужно кричать! Если уж ты не заботишься о моей дочери, то подумай о Фионе. Мне кажется, ей хватает своих печалей.
     Арли был прав. Не стоит накручивать себя это ничему не поможет. Но так трудно все знать и быть не в силах сделать хоть что-нибудь так же трудно, как видеть страдания Фионы и не сметь подойти и утешить.
     - Я собираюсь написать Роберту, - наконец сказал Финлей. - Он должен знать о том, что случилось.
     - Ты думаешь, это разумно?
     - Его нужно предостеречь, Арли. Нельзя, чтобы он не знал об опасности: он ведь мой брат. Уилф, конечно, и пальцем не пошевелит и станет дожидаться, пока пророчество сбудется, но я отказываюсь бросить Роберта на произвол судьбы. Ставки слишком высоки.
     - Милосердная Минея, ты так шумишь, что перебудишь весь Анклав! - Марта вышла из спальни и плотно притворила за собой дверь.
     - Как она? - выдохнул Финлей, вскочив на ноги.
     - Немного успокоилась, - ответила Марта, раздувая огонь и вешая на крюк чайник. - Сюда заглядывал кое-кто из ее друзей, но пока Фиона никого не хочет видеть. Может быть, завтра...
     - Ох...
     Марта выпрямилась и взглянула на Финлея:
     - Нет, я имею в виду никого из них. О тебе она спрашивала.
     - Обо мне?
     Марта с улыбкой подошла к двери и положила руку на ручку.
     - Финлей, ведь ты?.. Впрочем, конечно. Так или иначе, сейчас никто лучше тебя, ее не утешит. Так что иди к ней. Я скоро принесу вам чай.

***

     В комнате было темно. Единственная еле горящая лампа стояла на столике у дальней стены. Фиона лежала на постели, обхватив себя руками. Услышав шаги Финлея, она открыла глаза:
     - Финлей, это ты?
     - Да. - Он подошел и опустился в кресло, в котором еще недавно сидела Марта.
     Фиона несколько мгновений смотрела на него, потом снова устремила глаза в потолок.
     - Что сказал Уилф?
     - Да ничего особенного. Он только признал, что было ошибкой посылать Айн в Марсэй. - Слишком поздно он это понял слишком поздно и для Айн, и для Фионы.
     - Но он не желает звать Роберта обратно? Даже после того, как тот попытался спасти мою мать?
     - Нет.
     У Фионы вырвался глубокий вздох, но слезы у нее уже иссякли.
     - Как же тяжело было Роберту дать ей Избавление... Я знаю, он ее любил, они были очень близки. Мне кажется, Дело было в том, что это матушка его нашла: в таких случаях всегда возникает связь, которая сохраняется на многие годы.
     Я помню, как он приезжал сюда, когда мог отлучиться из Марсэя. Они с отцом часами разговаривали, спорили, обсуждали возможности... Матушка их слушала и иногда вставляла словечко, когда у тех пересыхало в горле. Мои родители любили Роберта, а он всегда приходил им на помощь, даже если это означало рисковать собственной жизнью. Даже если он знал...
     Голос Фионы оборвался, и она на мгновение зажмурилась. Только теперь, когда она не видела лица Финлея, осмелилась она прошептать:
     - Финлей, ты и в самом деле?.. Той ночью, когда я тебя нашла?..
     О боги! Ему придется что-то сказать, что-то объяснить... Как посмеет он признаться ей сейчас, когда она так несчастна?
     - Ты и правда так чувствуешь?
     Финлей был не в силах выдавить из себя ни звука, как ни хотелось ему облегчить душу. Его молчание заставило Фиону посмотреть на него, и взгляд этих прозрачных глаз сделал его страдания еще более невыносимыми.
     - Ты думал, что я влюблена в твоего брата, да?
     - Ох, проклятие! - выдохнул Финлей, пристально глядя на собственные руки. - Прости меня, Фиона. Я был болен той ночью, измучен, изранен. Мне казалось, что ты мне снишься, когда ты меня нашла. Я сам не знаю, что я...
     - Ну так вот это неправда. - Финлей медленно поднял глаза на Фиону. - Я никогда не была в него влюблена.
     Глядя в глаза Фионе, Финлей почувствовал, как замерло его сердце. Что ему сказать? Оставалось только позволить инстинкту руководить его поступками... Финлей схватил руки Фионы и стиснул их. Наградой ему была еле заметная улыбка, поразившая его словно удар молнии.
     - Ох, Финлей Дуглас, - ласково прошептала Фиона, - какой же ты глупец! Почему ты так долго ничего не понимал?
     - Я боялся. Мне казалось, что ты меня ненавидишь. - Финлей улыбнулся и пересел из кресла на постель. Когда, наклонившись, он поцеловал Фиону, сердце его начало колотиться, как молот. Руки Фионы обвились вокруг его шеи. Почти не веря себе, Финлей прижал ее к себе и снова поцеловал.
     Прошло немало времени, прежде чем они разомкнули объятия. Финлей сел, опираясь на изголовье, Фиона свернулась клубочком рядом.
     - Я знаю, сейчас неподходящий момент, но я не могу не спросить... Не отвечай сразу, сделаешь это, когда все обдумаешь...
     - Что? - прошептала Фиона, которая, казалось, нашла в его близости опору и утешение.
     - Ты выйдешь за меня замуж?
     Фиона не произнесла ни слова, достаточно было слабого кивка. Финлей скорее почувствовал его, чем увидел, и лицо его расплылось в улыбке. Ну вот, теперь обязательно нужно написать Роберту для этого появился прекрасный повод.
     Самый лучший повод на свете!

ГЛАВА 19

     Дождя не было, но повисший в воздухе густой туман причинял еще больше неудобств. Иногда он становился таким непроглядным, что Нэшу приходилось использовать колдовское зрение, чтобы не провалиться в глубокие расщелины, пересекавшие тропу. Это было очень утомительно особенно после Наложения Уз на Селара. Нэшу не удалось отдохнуть и восстановить силы, а неделя, потребовавшаяся на то, чтобы собрать и организовать людей Паско, довела его до полного изнеможения. Впрочем, результат окупал все: Нэшу, наконец, удалось сделать первый шаг к подчинению себе Селара, Враг погиб, а его кровь, когда она потребуется Нэшу, теперь в его распоряжении.
     Оставалось только закончить дело с де Массе.
     Барон добрался до места раньше Нэша и теперь с дюжиной своих людей дожидался его на въезде в Бэйрденскот. В туманной дымке невдалеке проступали мрачные контуры башни.
     - Я так и подумал, что это вы скачете за нами, - начал де Массе, небрежно помахав рукой. Улыбка на его лице немедленно вызвала у Нэша глухое раздражение. Как же де Массе не улыбаться: у него были все основания испытывать удовлетворение.
     - Странно, что вы стали меня дожидаться, - проворчал Нэш, натягивая поводья.
     - Ну, было бы невежливо явиться в ваш замок, зная, что вы не можете там нас встретить. Мы, малахи, знаем все тонкости вежливого обхождения. Так делать не принято. - Нэш стерпел насмешку. Не годится обрывать наглеца, раз предстоит обратиться к нему с просьбой. - Ваш посланец сообщил мне, что дело срочное и важное, - продолжал де Массе, явно весьма довольный собой. - Как это он сказал?..
     - Нет надобности вспоминать мелочи.
     - Но я должен быть уверен, что все правильно понял. Ему действительно было поручено сообщить мне, что вы нуждаетесь в моей помощи?
     - У меня нет настроения для словесных игр, - ответил Нэш; их отряд приближался к башне. - У меня есть для вас работа, если пожелаете взяться за такое дело. Вы, пожалуй, перестанете улыбаться, когда узнаете, о чем идет речь.
     Де Массе широко раскрыл глаза, изображая полное неведение.
     - И о чем же?
     - Королева бежала вместе с наследником престола. Никто не видел ее уже почти месяц. Я хочу, чтобы вы нашли их и привезли мне мальчишку живым.
     - Что... Что вы хотите, чтобы я сделал?!
     Въезжая в ворота, Нэш позволил себе скупо улыбнуться в ответ на изумление де Массе. Он, конечно, могущественный малахи, но ведь женщина может скрываться где угодно и иметь весьма влиятельных друзей. Даже для человека с возможностями де Массе такая задача было нелегкой.
     - Нужно найти королеву и вернуть принца живым только и всего. Что вы сделаете с остальными, значения не имеет. Короля это не интересует, хотя он, несомненно, хорошо вас наградит, если вы привезете ему в мешке голову Кандара.
     Нэш спрыгнул с коня и огляделся. Стинзали не было видно, но он наверняка где-нибудь поблизости. Ворота были распахнуты, дверь в башню приоткрыта. Оставив остальных во дворе, Нэш поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и позвал старика. Ответа не последовало. На первом этаже никого не оказалось. К тому времени, когда Нэш добрался до следующей площадки, де Массе догнал его. Нэш вбежал в прихожую и застыл на месте.
     Именно там и оказался Стинзали. На полу. Мертвый. Голова старика лежала в луже высохшей крови. В воздухе стоял густой запах разложения. Однако сейчас не это интересовало Нэша. Он одним прыжком оказался у двери во внутреннее помещение и распахнул ее в ужасе от того, что может найти в комнате. То, что он увидел, подтвердило его самые худшие опасения.
     Постель была пуста. Финлею Дугласу удалось бежать. Каким-то чудом обескровленный, измученный пытками, умирающий Враг сумел ускользнуть. И у ног Нэша лежал шар, расколотый пополам; те капли крови, что в нем еще оставались, превратились в пыль.
     - Проклятие на его голову! - взревел Нэш и пнул ногой половинку шара так, что она отлетела к противоположной стене. Этого Нэшу показалось мало: он вцепился в кровать и опрокинул ее. - Я отплачу ему, даже если придется перевернуть вверх дном всю страну, чтобы его найти!
     Кипя гневом, Нэш повернулся к де Массе, готовый испепелить его за очередную насмешку. Однако тот неподвижно стоял у двери, и улыбки на его лице не было.
     Нэш с усилием взял себя в руки. Де Массе медленно двинулся по комнате, внимательно все оглядывая.
     - У вас здесь и в самом деле хранилось много секретов. И все эти сокровища, накопленные за столетия... Любопытное наследство получили вы от отца. Однако Эдасса так и не передал вам... Не эту рухлядь, но самое важное: Слово Уничтожения? - Де Массе с расчетливым выражением смотрел на Нэша. - Интересно, что бы вы сделали, если бы им обладали? Уничтожили бы все на лигу вокруг? И продолжали бы разрушать, глядя, как сила Слова растет? А может быть, практиковались бы, наслаждаясь своей властью, пока не сумели бы уничтожить весь мир?
     - Я не знаю Слова Уничтожения, Люк, так что бессмысленно задавать вопросы.
     - Мои вопросы станут не такими уж бессмысленными, если вам удастся найти Ключ.
     Нэш отвернулся и стал бродить по комнате.
     - Знаете, когда мой великий предок, могущественный Баязит Едикальский, создал Слово, он передал его обоим своим сыновьям. Как вам известно, Халиэль участвовал в битве при Алузии, но погиб прежде, чем сумел воспользоваться Словом. Баязита убил сам Эдасса в ту ночь, когда создал Ключ. Единственный, кроме Эдассы, остававшийся в живых человек, знавший Слово, сообщил его Ключу и был тут же им уничтожен.
     - Эдасса погиб несколькими месяцами позже, когда пытался отнять Ключ у салтипазар.
     - Ваш предок разделил его участь, так что можете не смотреть на меня свысока.
     - Ладно, переходите к делу!
     - Слово никогда не было употреблено, - сказал Нэш. - Мы даже не имеем доказательств того, что оно сработало бы, так что не особенно рассчитывайте на него.
     - Вот как? - усмехнулся де Массе. - Тогда почему же вы так отчаянно стремитесь завладеть Ключом?
     - А почему к этому стремитесь вы?
     - Я никогда такого не утверждал.
     - Но вы же малахи, разве не так?
     - И как бы вы ни пытались забыть о своей природе, вы тоже где-то глубоко внутри.
     Нэш снова пересек комнату и остановился перед де Массе:
     - Чего вы хотите?
     - Выполнения одного условия, только и всего.
     - За ваши услуги вам будет заплачено.
     - Надеюсь. Но мое условие в другом. Никто из моих людей и пальцем не шевельнет - более того, вы не получите ни капли крови малахи до того, как выполните мое условие.
     Де Массе стоял перед Нэшем, заложив руки за спину, готовый, казалось, терпеливо ждать хоть до тех пор, пока не высохнут моря, а ветер не унесет песок пустынь.
     Нэш вздохнул:
     - Хорошо. В чем оно заключается?
     - Я должен повидаться с Валеной.
     - Ее здесь нет.
     Де Массе рассмеялся:
     - Ах! Он наконец-то сказал правду! Мне следует быть благодарным за такую редкую драгоценность. Нет, я имею в виду кое-что иное. Я помогу вам, предоставлю в ваше распоряжение все, что имею, но увижусь с Валеной наедине, и вы не сделаете ничего, чтобы этому помешать.
     - А что, если она не захочет встречаться с вами?
     - Об этом она может сказать мне сама. У меня есть средства узнать, действительно ли таково ее собственное желание.
     Интересно, что выберет Валена? Узнав о неудаче с Врагом, не начнет ли она сомневаться в силе Нэша, его способности дать ей обещанное? Не рискует ли он потерять ее, если согласится на условие де Массе?
     Придется пойти на такой риск. Селара не удастся использовать, если не вернуть ему Кенрика. Появление мальчишки поможет сломить остатки сопротивления короля и даст Нэшу единственную возможность завершить Наложение Уз.
     - Хорошо. Я согласен. Де Массе улыбнулся:
     - Да. Я этого и ожидал. А теперь я распоряжусь, чтобы мои люди навели порядок. Мы переночуем здесь, а завтра утром выступим. Однако не ждите чудес: поиски мальчика потребуют времени. Я не хочу, чтобы вы слали мне гневные письма с обвинениями в лени. Я также не хочу, чтобы вы подвергали сомнению мои мотивы.
     Да, этот человек опасный противник. Нэшу придется внимательно за ним следить.
     - Главное найдите мальчишку.
     Де Массе улыбнулся и отвесил насмешливый поклон. Бросив на беспорядок в комнате последний брезгливый взгляд, он вышел и закрыл за собой дверь.

***

     Осенняя ночь была холодной. Сырой воздух с болот пропитал, казалось, сами стены башни. Нэш согрел на колдовском огне воды, умылся и растирался полотенцем до тех пор, пока кожа не покраснела. Завернувшись в толстое шерстяное одеяло, Нэш встал на середину ковра, созданного его прадедом; на ковре были вытканы шесть концентрических окружностей.
     Нэш несколько мгновений стоял неподвижно, потом отбросил одеяло и опустился на колени в центральном круге. Сняв с левой руки гранатовый перстень, он поднес его к глазам.
     - Что ж, Финлей Дуглас, мой Враг! Может быть, ты и скрылся от меня, но я тебя найду. Теперь я знаю, кто ты такой, и где бы ты ни был, что бы ни делал, я тебя найду.
     Нэш сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и сосредоточился. Сжимая обеими руками перстень, он закрыл глаза. Перед его умственным взором круги на ковре начали светиться - сначала внутренний, потом все остальные. Нэш следил за сиянием; выпущенная им на волю сила подхватила и понесла его прочь, в темноту ночи.
     Он бродил по земле как свободный дух, не скованный более телом. Его передвижения были стремительными, он взмывал ввысь и нырял в глубины; многие часы его наполняла энергия, с которой не могли бы сравниться громы и молнии сотен гроз. Наконец, когда в окна башни начал сочиться рассвет, Нэш вернулся к своему телу и вдохнул жизнь в древнюю плоть.
     Нигде! Финлея Дугласа не было нигде!
     Однако где-то он все-таки находился там же, где и Ключ, и Ключ, могущественный и все еще полный жизни, скрыл от Нэша ауру, которую тот искал.
     Нэш открыл глаза, рассеянно надел перстень на палец и уставился на круг цвета крови, озаренный светом нового дня.
     Враг действительно владеет Ключом, и скрываются они где-то не более чем в неделе пути от Бэйрденскота. Значит, Нэш не ошибался: это место в Люсаре или на восточных окраинах Майенны. Где именно, не имеет значения.
     Когда-нибудь Финлею Дугласу придется покинуть убежище, и тогда Нэш его найдет, Враг не сможет ему противиться. И Враг приведет его к Ключу.
     Нэш, улыбнувшись, закутался в одеяло и растянулся на ковре. Теперь он мог позволить себе погрузиться в глубокий сон.

ГЛАВА 20

     Ничто так не бодрит, как умывание ледяной водой, особенно морозным утром. Мика решительно вылил на себя целый кувшин, встряхнулся и крякнул. Дрожа, он схватил полотенце и начал растираться им, пока не почувствовал, что согрелся. Одевшись и не обращая внимания на гостеприимно ожидающую его постель, а выспаться ему и, правда, не помешало бы, Мика прошел из своей комнаты в зал.
     В зале Роберт о чем-то тихо переговаривался с Оуэном и поднял глаза, когда Мика, перепрыгивая через две ступени, спустился с лестницы.
     - По-моему, я сказал тебе, чтобы ты отдохнул.
     - Обязательно, милорд, только позже. - Мика посмотрел на Оуэна и снова на Роберта. - Есть новости?
     - Новости? С тех пор как ты вернулся полчаса назад? - Роберт покачал головой. - По-моему, ты еще и не завтракал, ведь так?
     - Э-э... нет еще.
     - Оуэн!
     - Я прикажу подать что-нибудь в гостиную, господин. Заодно и снотворный отвар приготовлю, пожалуй.
     Роберт расхохотался:
     - Вот видишь, Мика! Не только я думаю, что ты ведешь себя безответственно.
     - Я, милорд? - с невинным видом переспросил Мика. Даже если последние четыре дня он почти не слезал с седла, это же не значит, что его немедленно нужно укладывать в постель! Конечно, до того было еще дней пять... но они не считаются. Он в прекрасной форме. - Не знаю, о чем вы говорите.
     Роберт покачал головой, все еще улыбаясь.
     - Все ты прекрасно понимаешь. И поверь мне: за свои проделки ты еще поплатишься.
     - Господин! - перебил его Оуэн, показывая в дальний конец зала. В дверях стоял Деверин, пошатывающийся от усталости, в покрытой дорожной грязью одежде.
     Роберт рванулся к нему навстречу. Великан с широкой улыбкой на лице сказал одно только слово:
     - Порядок!
     Роберт со смехом хлопнул его по плечу:
     - Молодец, Деверин! Какие-нибудь сложности были? А где Патрик?
     - Здесь.
     Все повернулись к двери. В зал, хромая, вошел Патрик, выглядевший, если такое возможно еще более усталым и грязным, чем Деверин. Мика немедленно кинулся ему на помощь: поддержал под локоть, чтобы не дать ногам молодого колдуна подкоситься.
     Роберт ухмыльнулся, глядя на друга.
     - Давайте отправим их наверх. Оуэн, позаботься об угощении. Не сомневаюсь, что наши воины-победители не откажутся от того, что может им предложить Данлорн.
     - Слушаюсь, господин.

***

     Для Патрика оказалась приготовлена теплая вода для умывания, но Мика не стал ему завидовать. И так бедняге несладко пришлось: чтобы привыкнуть к скачке целыми днями, требовались годы. Патрик, неопытный наездник, весь был покрыт синяками. Мика помог ему раздеться и промыл ссадины. Тем временем Деверин, не обращая внимания на покрывающую его с ног до головы грязь, набросился на принесенную Оуэном еду. Патрик, несмотря на усталость и ушибы, говорил, не закрывая рта:
     - Все получилось просто удивительно, Роберт. Жаль, что тебя там не было. Каждый божий день навстречу попадались отряды солдат, но, к счастью, нам удавалось первыми оказаться рядом с Розалиндой. С одним дозором мы даже пили пиво в придорожной таверне. Скажу тебе, я чуть не помер от страха, а Деверин, как ни в чем не бывало, рассказал им парочку солдатских баек, стражники посмеялись да и поехали себе дальше. Хуже всего было под конец, когда мы оказались совсем близко от границы. Деверин сказал, что нам не следует останавливаться на ночлег... Ой!
     - Извини, - пробормотал Мика, смазавший мазью ссадину на плече Патрика. Запах горячей еды дразнил его, в пустом животе начало бурчать. Патрик все вертелся, не давая ему наложить повязку, и Мика просто натянул на него шерстяную рубашку, а сам уселся за стол.
     - Так что было дальше? - поторопил рассказчика Роберт, стоявший прислонившись к шкафу. - Когда вы добрались до границы?
     - Ну, - Патрик потянулся за куском мясного пирога и дальше говорил уже с набитым ртом, - темно было, хоть глаз выколи, а нам нужно было пробраться через лес. Королева колебалась, но Деверин настоял, чтобы мы двигались дальше. И тут, не проехали мы и лиги, как нас остановили.
     - Что?
     - Его светлость владетель Фланхара, - буркнул Деверин, отправляя в рот кусок сыра.
     - Да. - Патрик размахивал руками, глаза его сияли восторгом. - Твой старый приятель выслал вперед отряд на случай, если нам понадобится помощь. Ну и эти разведчики сообщили, что пограничный дозор совсем рядом в трехстах ярдах. Мы были уже так близко от границы, что не рискнули сворачивать с дороги.
     - Мастер Патрик что-то сделал, милорд, - проворчал Деверин. - Хоть он и трясся как лист, но сжал в руке свой камешек, и что вы думаете: дозор нас не увидел, и мы благополучно перебрались через границу. - Деверин налил себе вина, поднялся на ноги и подошел к Роберту, отряхивая с бороды крошки. - Хорошо, что вы отправили его с нами, милорд.
     - Правда?
     - Да, - кивнул Деверин. - Останься он здесь, он бы свел вас с ума.
     Мика низко наклонился над столом, чтобы скрыть улыбку.
     - Поправь меня, если я ошибаюсь, - с интересом сказал Роберт, - мне почему-то кажется, что мой друг получил большое удовольствие от поездки.
     Деверин мрачно кивнул:
     - Вы точно обрисовали ситуацию, милорд. И он совсем не жаловался?
     - Ну, жаловаться-то он жаловался...
     - Неужели без перерыва?
     - Да, милорд, без перерыва.
     - Надо же, как интересно!
     Патрик поспешно жевал, чтобы получить возможность высказать доводы в свою защиту.
     - Более того, милорд. - Деверин наклонился к Роберту и заговорил таинственным шепотом: - Поклясться могу, когда он создавал иллюзию, он улыбался.
     Больше Мика не выдержал и расхохотался.
     - Отстаньте от меня! - завопил Патрик. - Я усталый и пораненный. Как не стыдно так надо мной измываться!
     - Измываться над тобой? - Роберт с невинным видом развел руками. - Да ничего подобного! Я просто выслушиваю подробный доклад о вашей поездке. Это мой долг.
     - Ах, так! - обиженно протянул Патрик. - Вот и оказывай тебе услуги!
     Деверин засмеялся, вернулся к столу и хлопнул Патрика по плечу. Когда дверь за ним закрылась, Патрик поморщился и потер плечо:
     - Этот человек грубиян! Не знаю, как ты его терпишь, Роберт. Да и вообще ты со своими приятелями чуть меня не угробил. А уж твой герцог...
     - Кто? Грант Каванах? Да он же совершенно безвредный!
     - Безвредный! Настоящий бык и никакого чувства меры! Он вел себя так, словно его старый верный друг Роберт Дуглас устроил роскошное представление для его удовольствия. Клянусь, мы бы вернулись еще два дня назад, если бы не он! Он потребовал, чтобы мы остались еще на ночь ради выпивки. Даже Деверин с трудом выдержал, а уж он может пропустить через себя не одну бочку пива. К тому же я почему-то приглянулся Гранту: он все время подливал мне и следил, чтобы я пил до дна. Половину следующего дня я провалялся совсем больной, так что мы задержались с отъездом. Могу поспорить: он сделал это нарочно!
     - Но ведь вы, в конце концов, все-таки уехали.
     - Единственный способ заставить его, нас отпустить был уверить, что ты тут сходишь с ума от беспокойства за королеву. Я даже намекнул, что ты можешь нагрянуть к нему, если мы быстренько не вернемся.
     - И это помогло?
     - Еще как. Он трепещет перед тобой и даже признает это, хотя и неохотно.
     Роберт усмехнулся, подошел к столу, отодвинул стул и уселся на него верхом, положив руки на спинку.
     - Итак, королева теперь в безопасности. Как насчет Самах и Галиены?
     - Они добрались на второй день нашего пребывания во Фланхаре. У них не возникло никаких трудностей. Их остановили всего один раз, для порядка расспросили и разрешили ехать дальше. Когда я в последний раз ее видел, принцесса уже совсем поправилась. Да, должен тебя предупредить: Грант рассчитывает, что ты скоро его навестишь. Ему не терпится узнать, что все это значило. Мне только одно непонятно: почему он взялся помогать? Я знаю, Фланхар независимое герцогство, но если Селар заподозрит, что его сын там, он тут же бросит армию в бой, да и захватить этот богатый край его приспешники будут только рады. Почему Грант пошел на такой риск?
     - Он благородный и великодушный человек.
     - Чепуха! Роберт рассмеялся:
     - И еще он мой должник.
     - Должно быть, ты оказал ему очень большую услугу, - пробормотал Патрик, запивая вином последний ломоть хлеба.
     - Так оно и было.
     Патрик озадаченно посмотрел на Роберта, потом оглянулся на Мику, ожидая разъяснений. Тот только пожал плечами: он понятия не имел, о чем говорит Роберт.
     Патрик откинулся на стуле и довольно похлопал по полному животу.
     - Он знает, что ты колдун?
     Роберт мотнул головой и налил себе пива.
     - Нет, но думаю, подозревает что-то. Он что-нибудь на эту тему говорил?
     - Нет... Точнее, не напрямую. Просто дело в том, что за всем его хвастовством и шутками скрывается страх. Не из-за оказанной ли ему услуги он так тебя боится?
     Мика заинтересованно посмотрел на хозяина. Должно быть, поведение Каванаха объяснялось какой-то давней историей, но Роберт, похоже, не собирался ничего рассказывать. Он просто махнул рукой и сказал:
     - Не думаю, что он и в самом деле меня боится. Скорее он хотел произвести на вас впечатление. У Гранта богатое воображение, как ты, должно быть, заметил. Впрочем, главное, что мы теперь можем успокоиться: Розалинда и ее дети пока в безопасности. Единственная проблема, которая остается...
     Его прервал стук в дверь. Это оказался Оуэн; в руках у него была кожаная сумка.
     - Простите, милорд, но только что прибыл гонец. Ему велели дождаться ответа.
     Роберт взял сумку, открыл и вынул единственное послание. Взглянув на печать, он нахмурился и бросил взгляд на Мику:
     - Из Элайты. Спасибо, Оуэн. Я скоро спущусь и принесу ответ.
     Оуэн вышел, и Роберт взломал печать. Несколько мгновений он был погружен в чтение; лицо его оставалось суровым и неподвижным. Патрик переглянулся с Микой, но ни один из них не нарушил молчания. Наконец Роберт поднялся на ноги и бросил письмо на стол:
     - Меня приглашают на свадьбу Дженн. Матушку тоже.
     В комнате повисла тишина; Роберт отошел к окну. Мика проводил его взглядом, потом повернулся к Патрику. Тот заговорил первым:
     - Когда?
     - Чуть больше чем через неделю. Она должна обвенчаться с Ичерном по приказанию Селара. Теперь, когда его сын похищен, король торопится избавиться от всех возможных претендентов на корону.
     Мика долго смотрел на письмо. Он мог просто взять его со стола и прочесть, но не хотел делать этого. Случившееся было слишком страшным. Однако... что-то тут не так.
     - Почему вам прислали приглашение, господин? Якоб ведь считает вас предателем.
     - Каковым я и являюсь теперь. - Голос Роберта ничего не выражал, он говорил, отвернувшись к окну. - Ирония ситуации заключается в том, что, похоже, мои недавние... действия изменили взгляды Якоба. Он также разгневан тем, как бесцеремонно король распоряжается рукой его дочери. И кроме всего прочего, поскольку это я вернул Дженн в Элайту, Якоб полагает, что мне следует присутствовать на свадьбе и принять участие в торжествах.
     С Патрика этого оказалось довольно. Он вскочил, опрокинув стул, и закричал:
     - Но ты должен помешать свадьбе, Роберт! Если не вмешаешься ты, то вмешаюсь я! Мы не можем допустить, чтобы она вышла за Ичерна! Он же просто мясник! После Селара его в Люсаре ненавидят больше, всех во время войны его солдаты сровняли с землей три деревни. И представить себе невозможно, чтобы Дженн стала его женой. Она должна получить возможность следовать собственному...
     - Предназначению? - Роберт повернулся к Патрику, глаза его сверкали. - Неужели ты думаешь, что я хочу этой свадьбы! - Однако огонь в его взгляде неожиданно погас. - Я не могу ничему помешать, Патрик, и ты тоже не можешь. Не похищать же нам ее на такое Дженн едва ли согласится.
     - Но разве она захочет такого супруга! Дженн не должна выйти замуж за подобное чудовище!
     Роберт вернулся к столу, его пальцы легко коснулись письма.
     - Свой выбор она сделала год назад, Патрик. Теперь слишком поздно что-то менять. Она выйдет за Ичерна ради своего отца, ради своего Дома. И давай смотреть на вещи здраво: с Ичерном она будет в большей безопасности, чем с кем-нибудь еще. Он оградит ее от опасностей.
     Роберт взял со стола письмо и двинулся к двери, однако помедлил, положив руку на ручку.
     - Советую тебе отдохнуть, Мика, если не хочешь остаться дома.
     - Что? - Мика неуклюже вскочил, чуть не опрокинув стол. - Вы туда едете?
     - Как же я могу не поехать? Но матушку в это втягивать я не стану, ей уже и так пришлось нелегко. Будь готов: выезжаем на рассвете.
     Высоко в холмах гулял ледяной ветер, но когда Роберт спустился ниже, в зеленую еще долину, лишь легкое дуновение колыхало ветви деревьев. К самой ферме Роберт не стал приближаться. Он остановил коня на склоне, спешился и уселся на густую зеленую траву, приготовившись ждать, если понадобится, целый день.
     Внизу по строениям фермы скользили тени облаков, все было мирно и спокойно. Во дворе дети гонялись за гусями, и трудно было сказать, кто кричит громче ребятишки или потревоженные птицы. Роберт долго следил за ними; рядом с ним конь умиротворенно щипал сочную траву. Потом облака разошлись, стало пригревать солнце. Из дома вышел человек и начал подниматься на холм. Решительно приблизившись к Роберту, старик остановился на некотором расстоянии и сказал:
     - Я думал, вы пришлете моего сына сообщить новости. Не было нужды приезжать вам самому. Случилось несчастье?
     Роберт поднялся на ноги и сделал несколько шагов навстречу Дэвиду Маклину.
     - Нет, напротив: новости хорошие. Мика отдыхает: он провел несколько дней в седле. Я подумал, что вы захотите узнать обо всем поскорее.
     Дэвид смотрел на него с плохо скрытой подозрительностью:
     - Так королева в безопасности? - Да.
     - И где же она?
     - Этого я не могу сказать. Будет безопаснее, если вы не будете знать, где королева нашла убежище: безопаснее не только для вас, но и для нее.
     Дэвид упрямо выставил вперед подбородок, но спорить не стал. Старик повернул голову и взглянул на свою процветающую ферму наследство детям, ради которого он всю жизнь трудился.
     Роберт понимал, что ему следовало бы уехать; понимал, что даже и касаться этой темы не следует... Но Дэвид не спешил уходить, и Роберт почувствовал, что не в силах отказаться от представившейся возможности.
     - Неужели вы, в самом деле, не можете простить Мику?
     - Ха! - бросил старик, не глядя на Роберта. - Как я могу его простить, раз больше не могу ему доверять?
     Роберт от удивления даже открыл рот.
     - Не можете доверять? Мике? Да ведь он же самый надежный человек из всех, кого я знаю! Как же вы можете не доверять ему?
     Дэвид бросил на него тяжелый взгляд.
     - Когда мой сын стал служить в замке, я счел это честью. Вашего отца все любили, он был великий человек, восстал против узурпатора и погиб, сражаясь с ним. Я гордился тем, что мой сын служит таким господам, до того самого дня, когда вы принесли присягу узурпатору. Я умолял Мику уйти со службы, но он был тогда просто мальчишка и боготворил вас. Я надеялся, что, став старше, он поймет то, что понимал я: что в тот день вы предали свой народ и свою страну, не говоря уже о вашем собственном отце. Но сынок мой, когда дело касалось вас, был всегда слеп. Вот тогда-то я и перестал ему доверять. Я перестал верить его словам, потому что знал: его слова это ваши слова, а ваше предательство стало его предательством. Теперь, когда он стал взрослым человеком, извинений этому нет. Он был с вами достаточно долго, чтобы понять, что вы собой представляете. Так как же я могу доверять сыну, который остается слепцом не по случайности или неведению, а по своему собственному выбору? Роберт твердо посмотрел в глаза Дэвиду.
     - Вы его отец, он вас любит. Да, Мика остается со мной по собственному желанию. Свои поступки оправдывать перед вами я не буду.
     - Даже и попытки не сделаете?
     - Какой в этом был бы смысл? Вы ведь приняли решение приняли его в тот момент, когда я присягнул Селару, до того, как у меня появилась возможность принести пользу своей стране. Вы отвергаете меня, мастер Маклин, потому что я предал мой народ и мою страну. Но мне непонятно, почему вы распространяете это чувство на сына, который остался верен тем ценностям, которым вы же сами его учили, чести, верности, дружбе. Для Мики они так же естественны, как для нас с вами дыхание. Он так же не может изменить мне, как не может перерезать себе горло. Вы когда-то гордились тем, что он служит нашему Дому. У вас нет оснований не испытывать такой же гордости за то, как он служит мне теперь зная, что это стоит ему вашей любви и доверия.
     Дэвид нахмурился:
     - Вы не имеете никакого права говорить мне, как следует обходиться с сыном, ведь вы и виноваты в том положении, в котором он оказался.
     - Может, и так. - Роберт взялся за повод коня. - Но Мика мой друг, и это самое малое, что я могу сделать для него.
     Когда Роберт уже вскочил в седло, старик, медленно покачав головой, спросил:
     - Почему вы вернулись в Люсару?
     Роберт окинул взглядом раскинувшуюся перед ними привольную долину:
     - Знаете, я сам теперь не уверен в причине... Иногда мне кажется, что этого делать не следовало.

***

     Во второй раз за две недели Мика ехал на север, в Элайту, но если тогда разговоров в пути было немного, то теперь их не было вовсе. Благодаря многолетнему опыту Мика знал, когда Роберт решит остановиться на ночлег, когда они утром поднимутся, на какую дорогу свернут. Все решения господина Мика чуял нутром, и это сослужило ему хорошую службу, потому что за всю дорогу до Элайты Роберт не проронил ни единого слова.
     Из-за молчания Роберта дни казались Мике очень длинными. Он не раз пытался заговорить не важно о чем, лишь бы вовлечь Роберта в беседу, но каждый раз, стоило ему открыть рот или поднять на того глаза, как Роберт предостерегающе качал головой. В конце концов, Мика решил, что и пытаться не стоит.
     В первый раз Роберт нарушил молчание, когда они уже ехали по берегу озера у подножия сияющих золотом в лучах заката стен замка.
     - Надеюсь, мы не опоздали. - Мика чуть не свалился с коня. Он вытаращил на Роберта глаза и не нашелся что ответить. Роберт с улыбкой взглянул на слугу, как будто этих дней глухого молчания и не было. - Флаги еще не спущены. Наверняка ими украсили замок по случаю венчания, так что мы, похоже, прибыли вовремя.
     - Клянусь кровью Серина, милорд, - выдавил Мика, - иногда мне кажется...
     - Да, - перебил его Роберт, въезжая в ворота. - Я знаю, Мика.
     Двор был полон суетящихся слуг. Роберт и Мика оказались не единственными только что прибывшими гостями. Некоторые лица Мика узнавал с трудом, других встречных хорошо помнил. Было похоже на то, что Якоб не только Роберта пригласил в свидетели безрассудного решения Селара. Другое дело, многие ли из гостей разделяют чувства хозяина... Пока они дожидались, чтобы об их приезде доложили, Мика заметил, что многие замирают на месте и таращат на Роберта глаза, словно увидев перед собой призрак. К счастью, приветствовать их вышел сам Нейл, и его спокойствие несколько усмирило бушевавшую вокруг неразбериху.
     - Добро пожаловать в Элайту, ваша светлость. Позвольте проводить вас в ваши покои.
     - Нет, Нейл, просто скажите нам, куда идти, - улыбнулся Роберт. - Вам и так хватает дел.
     - Это так, сознаюсь. Сегодня и завтра замок будет полон гостей. Наш господин решил, что празднества по случаю свадьбы продлятся четыре дня. Те, кого не удастся разместить в Элайте, приедут завтра и будут присутствовать только на церемонии. Вечером состоится пиршество, на которое приглашены все, кто уже прибыл. - Нейл сглотнул и понизил голос: - Леди Дженнифер должна сегодня впервые встретиться с будущим супругом.
     - Сегодня? - ахнул Мика, но Роберт предостерегающе стиснул его руку:
     - Где наши комнаты, Нейл?
     - В Соколиной башне, ваша светлость. Вам нет нужды проходить через зал. Мне подумалось, что так вам будет удобнее.
     Роберт тепло улыбнулся:
     - Вы всегда хорошо разбирались в ситуации, Нейл. Спасибо.
     - Служить вам для меня удовольствие, ваша светлость. - Нейл поклонился и отправился встречать других гостей.
     Роберт показал Мике на Соколиную башню, окна которой смотрели на лес.
     - Пошли, здесь лучше не задерживаться. Я привлекаю к себе слишком много внимания.
     Путники протолкались сквозь толпу и свернули в маленький дворик. Слуг здесь суетилось не меньше, но, по крайней мере, отсутствовали лошади и не было риска попасть под копыта. Роберт провел Мику по каменному мостику в следующий дворик, отделенный решеткой от сада. Напротив садовой калитки, примыкая к замковой стене, высилась Соколиная башня. Барельеф высоко над дверью изображал расправившего крылья хищника.
     - Отец Якоба очень любил охоту с ловчими птицами, - объяснил Мике Роберт. - У него был сокол, с которым в те годы ни один другой не мог сравниться. К несчастью, покойный граф в старости уже не мог ездить верхом, а потому выпускал своего сокола с вершины этой башни.
     - Но это же очень опасно!
     - Для сокола тут опасности нет, - пробормотал Роберт, останавливаясь перед дверью верхнего этажа. Комната, куда они вошли, была круглой, просторной и светлой. Узкая лесенка слева вела в другие помещения. Судя по тому, какими глубокими оказались оконные проемы, стены башни были футов двенадцати толщиной.
     - Построено так, чтобы выдержать осаду.
     - Верно, - кивнул Роберт, пересекая комнату. - Напомни мне поблагодарить Нейла хорошо?
     - За что?
     - За хорошую память. Это те самые покои, в которых останавливались мы с отцом, когда я впервые гостил в Элайте еще до рождения Дженн. Я кидал из этого окна бумажные стрелы в Беллу, когда она гуляла в саду. Клянусь богами, ну и злила же она меня! К счастью, с годами она заметно исправилась.
     - Не сомневаюсь: то же самое она сказала бы и про вас. Роберт взглянул на Мику через плечо и усмехнулся:
     - Надеюсь. Да поможет мне Серинлет, если она решит, что это не так. Как ты думаешь, смогу я улизнуть с сегодняшнего пиршества?
     Мика, стоя у двери, с сомнением покачал головой:
     - Нет. К тому же, думаю, если вы не появитесь до завтрашней церемонии, найдутся такие, кто скажет, что вы боитесь показаться людям на глаза.
     Роберт повернулся лицом к Мике и спросил:
     - А что сказал бы ты?
     - Ничего, милорд. Роберт улыбнулся:
     - Чем только я заслужил такого слугу, как ты?
     - Не знаю, - пожал плечами Мика, - но, должно быть, вы совершили что-то ужасное.
     Ответом ему был смех Роберта. Хлопнув Мику по плечу, он сказал:
     - Ладно, давай распакуем вещи. Раз уж мы здесь, можем, по крайней мере, повеселиться.

***

     Он протянул руку за рубашкой, разложенной на постели. Роскошная вышитая одежда пахла лавандой. Сначала один рукав, потом другой... теперь зашнуровать спереди... Он медленно пропустил шнуры между пальцами. Шелк никогда еще не казался таким тонким, а сам он таким полным жизни. Селар чувствовал прикосновение к телу каждой нитки, ткань ласкала его кожу. Лаванда и шелк, невесомость и благоухание... Словно плавное скольжение в небытие.
     Как во сне он взял свой меч и вложил в ножны на боку. Теперь он был готов.

***

     Дженн старалась стоять смирно, но бесконечная процедура сооружения прически сводила ее с ума. Наконец она не выдержала и отстранила Адди:
     - Пожалуйста, оставь. И так хорошо.
     Адди, руки, которой были полны шпилек и гребней, растерянно посмотрела на свою госпожу:
     - Но я еще не кончила, миледи. Нужно уложить локоны на затылке.
     На выручку Дженн пришла Белла:
     - Дай мне шпильки. Я заколю локоны потом. Времени еще много. - Белла спокойно отобрала у служанки гребни и выпроводила ее из комнаты.
     Дженн немедленно начала расхаживать по комнате, заваленной нарядами и туалетными принадлежностями; на столе остывал легкий ужин, к которому она не притронулась. Снаружи доносились голоса гостей, собиравшихся в зале и радостно приветствовавших друг друга. Сумерки опустились час назад, и только факелы на стенах замка рассеивали темноту. Однако и, не видя собравшихся, Дженн знала, что ее ожидает.
     Гости приготовились к ее выходу. Все будут смотреть на нее, следить за каждым ее движением, строго судить, гадать, окажется ли она достойна кузена самого короля. Научилась ли эта случайно нашедшаяся девчонка за один короткий год вести себя, как приличествует знатной даме? Не наделает ли она ошибок? Сумеет ли скрыть свои дурные манеры? Ее платье, ее прическа будет ли все как положено?
     Воспоминание о болтовне тех дам в Марсэе, язвительной и самодовольной, заставило Дженн поежиться. Они все ждут ее внизу, жены и дочери друзей Ичерна, и готовятся всласть посплетничать. Уж конечно, они найдут в ней массу недостатков!
     - Тебе следовало бы перекусить, - сказала Белла, наливая в серебряный кубок - свадебный подарок Лоренса сладкого золотистого вина. - Ты сразу почувствуешь себя лучше.
     - Лучше? - бросила Дженн. - Как я могу почувствовать себя лучше?
     Она продолжала метаться по комнате, стиснув руки так сильно, что у нее, в конце концов, заболели пальцы.
     - Дженн, - увещевала ее Белла, - ты должна постараться успокоиться.
     - Но я не желаю в этом участвовать! Не желаю, чтобы меня выставляли напоказ! Клянусь богами, хотела бы я оказаться где-нибудь в другом месте!
     - Я знаю. - Белла мягко взяла Дженн за руку, заставив остановиться.
     - Я пообещала батюшке, что не опозорю его и выполню обещание, но как же мне не хочется появляться перед ними! Я просто не могу! Я скажу или сделаю что-нибудь не так, и батюшка возненавидит меня! Я всегда все порчу, как бы ни старалась! Ох, Белла, что же мне делать?
     Дженн судорожно втянула воздух и, не пытаясь остановить льющиеся из глаз слезы. Белла спокойно смотрела на сестру:
     - Ты просто все вытерпишь. Ты и сама это знаешь, и я знаю, и отец знает. Никто из нас не хочет этого брака.
     Дженн продолжала дрожать и, как ни старалась, унять дрожь не могла. Высвободив руку, она отошла к окну и подставила пылающее лицо прохладному ветерку. Как все глупо! Она же держалась до сих пор! Вытерпела все приготовления, делала все, что положено. Так почему же теперь?..
     - Он здесь, да? - еле слышным голосом спросила она Беллу.
     - Да, - спокойно подтвердила та. - Нейл сказал, что они приехали часа два назад.
     - Ему не следовало приезжать!
     - Может быть. Но он здесь, и с этим ничего не поделаешь. Нейл разместил их в Соколиной башне. Если повезет, их там никто не потревожит.
     - Белла... - Дженн сделала шаг к сестре, не в силах скрыть ужасной растерянности. - Я... Ты будешь рядом? Ты не позволишь мне опозориться?
     Взгляд Беллы смягчился. Она подошла к Дженн и положила руки ей на плечи.
     - Где же мне еще быть? Я знаю, как ты трусишь: это только естественно.
     - Я не трушу, - пробормотала Дженн, - я только... Мне кажется... Я просто не хочу выходить за него замуж. Ничего не могу с этим поделать.
     В ответ Белла прижала ее к себе. Дженн вцепилась в сестру, стараясь унять дрожь, исходившую, казалось, из самых глубин ее сердца.
     - Ты проделала такой путь, - мягко прошептала Белла. - Теперь ты не можешь отступить. Мне не нужно говорить тебе, что выбора нет. Но не бойся: я буду рядом, что бы ни случилось. Я же твоя сестра.
     Дженн отстранилась и посмотрела в лицо, такое похожее на ее собственное. С тех пор как пришло распоряжение Селара о замужестве Дженн, Белла была такой отстраненной... И все-таки она всем распоряжалась, заботилась о сестре и вот теперь стоит рядом и старается ее ободрить. Разве их мать не сказала бы те же слова? Не попыталась бы утешить Дженн, зная, что выхода из ужасной ситуации нет?
     А кто успокаивал саму Беллу? Кто стоял с ней рядом в день ее свадьбы?
     - Ты ведь любила Лоренса, когда выходила за него, правда?
     - Да. Я полюбила его не сразу, но он был таким терпеливым! Мне повезло: он замечательный человек.
     - Да, повезло, - прошептала Дженн. - Прости меня, Белла. Я была для тебя нелегким испытанием.
     - Уж не извиняешься ли ты? - рассмеялась Белла. - Да, ты нелегкое испытание, но это больше не имеет значения. А теперь постарайся успокоиться, от всех этих переживаний ты только зря страдаешь. Мы обе знаем, что ты выдержишь. За последние две недели ты много раз могла бы сбежать, но ведь не сбежала же. Перестань плакать, Дженнифер. Ты же не хочешь показаться ему с красными опухшими глазами?
     Дженн хмыкнула и стала вытирать руками лицо.
     - По сравнению с той, кого на самом деле выбрал Ичерн, я уродина. Самах красивее меня в десять раз. Он посватался ко мне только потому, что она сбежала. На ее месте я сделала бы то же самое! Какое мне дело, найдет Ичерн меня привлекательной или нет!
     Белла улыбнулась, взяла кубок со сладким вином и вложила его в руку Дженн. Еле слышным шепотом она ответила:
     - Я совсем не Ичерна имела в виду.

ГЛАВА 21

     Уж если чем Роберт и обладал, так это тонким чувством того, что приличествует торжественному событию. Приказав Мике надеть лучший наряд на торжество, сам он тоже позаботился об этом. Его камзол из черного бархата украшали великолепные черные жемчужины; остальная одежда тоже была черной, на плече ярко блестела пряжка тонкой работы с изображением орла Дугласов, считалось, что ей больше пяти сотен лет. Высокая стройная фигура Роберта не могла не привлечь к себе внимания. Даже если бы целью Роберта было произвести впечатление, добавить к его внешности было бы нечего. В огромном зале замка Элайты не было ни одного человека, который не повернул бы головы в его сторону.
     - Остается только надеяться, что никому из присутствующих я не должен, - легкомысленно заметил Роберт, пересекая зал. На галерее играли музыканты, но их почти не было слышно за смехом и разговорами гостей.
     Мика старался не отставать от своего господина, но это было нелегко. Многие, заметив Роберта, устремлялись к нему, хотя некоторые и останавливались на полпути. Если так будет продолжаться, им потребуется полночи, чтобы добраться до столов с угощением.
     - Смотри, какая красотка, Мика, - прошептал Роберт на ухо слуге. - Она с тебя не сводит глаз.
     - Правда, милорд? - рассеянно ответил тот, глядя в другую сторону. - А вон там сидит еще одна, с которой никто в зале не сравнится.
     Роберт проследил за его взглядом. Дженн сидела на возвышении, окруженная дамами. Из высокой прически выбивались локоны, падая на плечи; платье, синее, как вечернее небо, подчеркивало изящество фигуры; белая кожа в сиянии свечей наводила на мысли о луне в морозную ночь. Глаза девушки сверкали ярче, чем всегда.
     - Подойди к ней, Мика. Она наверняка захочет с тобой поговорить.
     - Но...
     - Прошу тебя, друг мой. - Роберт отвернулся и двинулся в другой конец зала. Оставленному в одиночестве Мике не оставалось ничего другого, кроме как подойти к возвышению. Дженн заметила его и приветливо насколько осмелилась в таком окружении - улыбнулась.
     - Леди Дженнифер, - проговорил Мика в самой светской манере, - вы выглядите прекрасно. И вы, леди Белла.
     - Очень любезно с вашей стороны приехать, - с легкой запинкой ответила Дженн.
     - Да, - подтвердила Белла с улыбкой. Она тоже, казалось, нервничала, но при таком количестве гостей это было неудивительно.
     - Мика. - Дженн приподнялась и, оглянувшись по сторонам, прошептала: - Предупреди его! Тут не все так, как... Прошу тебя, не отходи от него. Я не хочу, чтобы он оставался в одиночестве.
     Бросив быстрый взгляд на Беллу, Мика кивнул. Что бы Дженн ни имела в виду, Белла не сделала попытки ни остановить ее, ни пуститься в объяснения. Мика прошептал так тихо, что только Дженн могла его услышать:
     - Если захотите избавиться от всего этого, только скажите. Будет достаточно одного слова.
     Дженн улыбнулась ему с такой теплотой, что сердце Мики перевернулось.
     - Спасибо за предложение, Мика. Но ответ будет "нет", и ты знаешь почему. А теперь, пожалуйста, отправляйся к нему. У нас позже еще будет время поговорить.
     С новым поклоном Мика отступил назад. Оглянувшись, он обнаружил, что Роберт в дальнем конце зала тихо с кем-то беседует; собеседника его Мика не разглядел, но заметил, что прислушиваются к разговору многие. Пробираясь между группами гостей, Мика старался поймать словечко-другое, но странное дело: как только он приближался, все умолкали. Единственная фраза, которую он уловил, была: "Это Ангел Тьмы".
     Да, Роберт прекрасно разбирался, как следует одеваться для подобной церемонии. Жаль, что при этом ему в черном облачении, с черными, как вороново крыло волосами не хватало чувства самосохранения...
     Роберт заметил приближающегося Мику и отошел от своего собеседника.
     - Никаких подробностей?
     - Похоже, она не захотела со мной откровенничать. Впрочем, есть кое-кто, жаждущий с вами поговорить, лорд Якоб.
     Сидевший в кресле у камина старик призывно махал им рукой. Окружавшие его друзья при приближении Роберта и Мики начали исчезать в толпе. Старый граф оглядел зал, заполненный блестящими придворными и влиятельными аристократами со всей страны. В отличие от Дженн Якоб сидел не на возвышении как если бы этой ночью он не хотел смотреть на своих гостей сверху, а стремился оказаться одним из них.
     - Я рад, что вы приняли мое приглашение, Роберт. Если кому и следует быть сегодня здесь, то это вам.
     Роберт лукаво улыбнулся:
     - Благодарю вас. Должен признаться: я был удивлен.
     - Поступки и друзей, и врагов часто нас удивляют. Все дело в том, как мы на них реагируем.
     Роберт приветствовал друзей Якоба со своим обычным обаянием, однако все они как один, казалось, чего-то ждали, словно приехали сюда не на свадебные торжества, а для чего-то другого. Мика уже начал чувствовать себя очень неловко, когда в зале вдруг воцарилась полная тишина. Впервые стали ясно слышны звуки музыки, но от этого стало только хуже. Мика резко обернулся, ожидая увидеть перед собой врага, но обнаружил совсем другое: толпа расступилась, и к ним приближались двое мужчин.
     Инстинктивно Мика сделал шаг вперед, заслонив собой Роберта, однако тот ласково положил руку ему на плечо и отодвинул в сторону. Те двое приближались, и мужчины низко им кланялись, а женщины приседали, так что скоро в зале осталось всего трое, не склонивших головы, - Роберт, Тьеж Ичерн и Селар.
     - Добро пожаловать в Люсару, - громко, чтобы слышали все в зале, сказал Селар. - Жаль, что вам не удалось до сих пор побывать при дворе, но после такого долгого отсутствия вас, должно быть, ждали дома многие важные и срочные дела.
     После едва заметной паузы Роберт поклонился. В зале царило напряжение, но он держался совершенно свободно. Он подошел к Селару и заговорил так непринужденно, словно расстался с ним всего неделю, а не четыре года назад. Это был редкий талант, которому Мика всегда завидовал.
     - Благодарю вас, сир. Вы совершенно правы недавняя смерть брата лишь увеличила мою ответственность перед моими людьми.
     - Не говоря уже о смерти вашего дяди, - проворчал Ичерн. Селар бросил рассеянный взгляд на собравшихся в зале.
     Придворные тут же попятились, так что перед Селаром остался только Якоб в своем кресле. Барон Кемпбелл, заметив это, подошел и встал рядом со старым другом. Оба они молчали, но смотрели на короля с вызовом. Они явно знали о предстоящем противостоянии. Что они задумали?
     Мика почувствовал, что дрожит. Так вот о чем пыталась предупредить его Дженн! Селар, возможно, прикажет Мике убираться, но теперь не было на свете такой силы, которая заставила бы его покинуть Роберта.
     Король еще раз обвел зал рассеянным и презрительным, как всегда, взглядом. За эти четыре года он, казалось, совсем не постарел и выглядел здоровым и бодрым. Его светлые волосы блестели, серые глаза смотрели твердо и решительно. Светлая туника Селара была расшита рубинами и изумрудами, на боку сверкал меч.
     - Смерть вашего брата оказалась, должно быть, тяжким ударом для вашей матушки, - ровным голосом продолжал Селар. - Несомненно, потерять юного сына - ужасная трагедия для нее.
     Роберт выслушал это, не поморщившись.
     - Да, она очень тяжело переживает свою потерю, сир. Однако она в добром здравии. Матушка всегда находила утешение и поддержку у церкви, как вы, несомненно, помните.
     Теперь была очередь Селара услышать, не поморщившись, намек на те гонения, которые он обрушил на церковь. Он взглянул на Ичерна, потом на Якоба. Мику он, казалось, не замечал. Разговоры и смех в зале звучали теперь, как и раньше. Краем глаза Мика заметил, что Дженн и Белла стоят на возвышении, неподвижные и напряженные, всего в двадцати футах от короля.
     - Я думал, Данлорн, что весной вы, может быть, все же явитесь ко двору. Входит это в ваши планы?
     - У меня нет совсем никаких планов, сир. - Роберт с невинным видом развел руками. - Как видите, я явился сюда только по настоянию Якоба.
     - Конечно. - Теперь Селар улыбался. Улыбка была зловещей; немногие, увидев ее, спокойно спали бы ночью. - На самом деле мне следовало бы поблагодарить вас за отсутствие. Вы оказали трону больше услуг, оставаясь вдали от столицы, чем когда были при дворе. Я не хочу, конечно, сказать, что не рад вашему возвращению в Люсару. Однако, оглядываясь на прошлое, я не смог бы назвать лорда более преданного короне. Думаю, что так же считает и весь мой народ.
     Селар откровенно насмехался над Робертом это понял даже Якоб. Ичерн качался на пятках, не скрывая надежды на то, что Роберт ответит резкостью. И он, и Селар оказались в этом разочарованы: тот лишь любезно улыбнулся:
     - Я не хотел бы себе лучшей эпитафии, сир. Быть добрым и верным слугой короны - разве это не самое сокровенное желание любого человека?
     - Вот как? - усмехнулся Селар. - А я-то думал, что желанием мужчины было бы иметь мужественное сердце.
     - Но как может служить трону человек, не обладающий мужеством, сир?
     Селар сделал шаг вперед.
     - Не знаю, Данлорн. Может быть, вы сами могли бы ответить на этот вопрос. Да, может быть, мне следует теперь, когда ваш предатель-дядюшка мертв, называть вас Хаддоном? Должен сказать, что мне не много встречалось людей, осмеливавшихся вставать на моем пути, но еще меньше так откровенно помогавших мне своим бездействием.
     Селар с презрением бросал слова в лицо Роберту, выпрямившись во весь рост и повысив голос, чтобы его слышали во всех концах зала. Музыканты в страхе перестали играть.
     - Да, - со смехом продолжал Селар, - великое имя Дугласов теперь путают с прозванием "трус". Знали бы вы, сколько раз мои люди советовали мне схватить вас, обвинить в чем-нибудь. Хаддон это угроза, говорили они. Но вот видите, я оставил вас в покое, позволил забиться в норку, которую вы для себя выкопали. Я знал, что вы не восстанете против меня, знал, что вы выдохлись. Клянусь богами, даже в вашем дяде было больше храбрости! Я знал, что вы не пикнете, даже когда я приказал его уничтожить! А все почему? Потому что вы - трус. Поэтому-то вы и сбежали из Марсэя, поэтому сейчас стоите передо мной, не смея слова сказать в свою защиту. Ну же, Хаддон! Попробуйте отрицать! Вот Ичерн посмеется!
     Роберт молчал, лицо его оставалось совершенно неподвижным, руки были опущены.
     - Вот как? Вам нечего сказать? Какая жалость я надеялся, что вы поразвлечете гостей. Вогн будет очень разочарован, когда узнает, что вы проделали такой путь и ничего не смогли мне ответить. Мы столько лет были рядом, но только теперь я понял, как мало давала мне ваша дружба. А все-таки порадуйте собравшихся, попробуйте мне ответить! Вы, последняя надежда Люсары, единственный, кто противостоял узурпатору! Вам так-таки нечего сказать? Почему вы не обнажите меч, почему не убьете меня на месте? Почему не освободите от меня свою любимую страну?
     - Не могу, сир, - спокойно ответил Роберт. - Если помните, я принес вам присягу.
     Селар отбросил всякое притворство и угрожающе надвинулся на Роберта. Глядя ему в глаза, он бросил с такой яростью, что она одна, казалось, могла сокрушить человека:
     - Ну, если вас останавливает только это, Роберт, вперед! Я совсем не хочу, чтобы потом говорили, будто я дал оправдание вашей трусости. Да в таком оправдании вы никогда и не нуждались! Доказательство тому ваше поведение при Селуте. Зачем мне присяга труса, когда у моих ног вся эта страна рабов! Клятва, которую вы мне дали, имела цену, пока вы были народным героем, но теперь ваша трусливая осмотрительность и бездействие сделали ее ненужной. Я освобождаю вас от клятвы!
     Роберт, глаза которого вспыхнули опасным огнем, повернулся к Якобу:
     - Мне кажется, милорд, что мое присутствие не доставляет удовольствия гостям. С вашего разрешения, я удалюсь.
     Якоб смог только кивнуть; глаза его были холодны как лед. Роберт повернулся на каблуках и вышел из зала, толпа расступалась перед ним, как перед прокаженным.
     - Я же говорил вам, Ичерн, - снова вернулся к своему издевательскому тону Селар, что он ни на что не осмелится.
     - Да, сир, говорили. И все равно жалко: хорошая потасовка всех развлекла бы.
     - Ну, проливать кровь накануне вашей свадьбы было бы плохой приметой и нарушением благочестия. Правда, это послужило бы актом очищения. Ладно, кузен. Думаю, пора вам познакомиться с вашей прелестной будущей супругой.
     Король и Ичерн двинулись к возвышению, а Якоб дернул за рукав Мику:
     - Скорее, мальчик, иди за ним. Ему сейчас нужен друг.

***

     Дженн следила, как Мика пробирается сквозь толпу, не замечая, что Белла дергает ее за руку и шепчет: "Пора".
     Дженн только рассеянно кивнула. Мика исчез в дальнем проходе, но это не принесло облегчения. Они сейчас уедут? Он покинет замок? Выедет в ворота Элайты, чтобы никогда больше сюда не вернуться?
     - Пойдем, Дженн. Они ждут.
     Дженн подняла глаза, но по-прежнему ничего перед собой не видела. В ее душе все еще звучали сказанные Селаром слова.
     Трус.
     Так он назвал Роберта.
     Трус.
     Но... Роберт ведь не был трусом. Он был Врагом.
     Врагом... всего этого.
     - Если время пришло, - выдохнула Дженн, чувствуя, что ярость вот-вот прорвет все сдерживающие ее плотины, - то, пожалуй, нам следует идти.
     Вместе с Беллой она спустилась с возвышения. Глаза Дженн самой кротости и скромности были опущены, она двигалась со всей грацией, которой ее научила сестра.
     Лицо Дженн было спокойно, руки не дрожали, дышала она ровно.
     Она была готова убивать.
     Левая ладонь Дженн начала чесаться, напомнив о клятве, данной Уилфу. Клятва была выжжена в памяти девушки так же неизгладимо, как отпечаток ее руки на столе совета. Дженн тогда сказала Уилфу, что могла бы сжечь Анклав. Может быть, придет день, когда она и сделает это. Но сегодня ее действия будут иными. Иными и гораздо более смертоносными.
     Белла подвела Дженн к креслу Якоба. Девушка присела в низком реверансе, потом Якоб взял ее за руку своей морщинистой холодной рукой и заговорил. Дженн не слышала этих тихих вежливых слов: их уносил прочь ураган ее гнева. Только когда Якоб умолк, она поняла, что пришло ее время.
     Якоб вложил ее правую руку в руку Ичерна. Герцог склонился и коснулся губами ее пальцев. Лишь бушевавшая в Дженн ярость не дала ей вздрогнуть от этого прикосновения и выдернуть руку. Гнев помог ей сохранить холодную голову и самообладание. Никогда еще не бывала Дженн такой совершенно спокойной.
     Она подняла глаза, но не на Ичерна, а на Селара.
     Он наблюдал за ней со смесью любопытства и насмешки, с презрительной снисходительностью типичный тиран.
     Тиран, обреченный на смерть.
     Дженн чувствовала, как растет в ней смертоносная сила; она наслаждалась даруемым ею ощущением власти разрушать. Он так и не поймет, что с ним случилось, никогда не догадается, что сам обрек себя на смерть.
     Дженн подняла левую руку, чтобы точнее направить колдовской удар, который она сейчас нанесет, сделала глубокий вдох...
     На ее плечо легла чья-то рука.
     Белла. Дженн услышала ее шепот:
     - Ты должна приветствовать своего будущего мужа, сестра. Он ждет.
     Сила, как огонек свечи, дрогнула и погасла. Разочарованная и огорченная, Дженн уронила руку и пробормотала положенные слова. Она даже заставила себя взглянуть на Ичерна. Он ничего не заметил. Никто из них ничего не заметил.
     Дженн снова посмотрела на Селара, но внимание короля было уже направлено не на нее. Откуда-то в уме Дженн возникли слова: "В один прекрасный день, король, будешь ли ты тогда могуществен или впадешь в ничтожество, я уничтожу тебя".
     - Ну, как, по-вашему, кузен, - обратился Селар к Ичерну, совершенно не подозревая, что ему только что был вынесен приговор, - эта прелестная малютка вас устроит?
     Легким усилием Дженн, воспользовавшись тем, что ее рука все еще касалась руки Ичерна, наложила на него Печать. Союзником ей он, конечно, никогда не станет, но все, что возможно, кузен тирана для ее защиты сделает.
     - Да, сир, - склонил свою толстую шею Ичерн. Он все еще сжимал руку Дженн, и хотя от его прикосновения по ее коже бежали мурашки, девушка не отстранилась. - Она очаровательна. Графу Якобу, должно быть, жаль расставаться с такой драгоценностью.
     - Ваша светлость сама доброта, - буркнул Якоб, потом, неожиданно улыбнувшись, разъединил руки Дженн и Ичерна. - Прошу вас, господа, вас ждут угощение и развлечения. Надеюсь, гостеприимство Элайты не посрамит мой дом.
     Селар рассмеялся и хлопнул Ичерна по плечу:
     - Он хочет, чтобы вы пока оставили его дочь в покое, Ичерн. Ничего, завтра вечером она станет вашей. Пойдем промочим горло.
     Ичерн кивнул, по-прежнему не сводя глаз с Дженн. Медленно и нехотя, только повинуясь Селару, он повернулся и последовал за королем. Голова Дженн от облегчения на мгновение закружилась.
     Якоб, Белла и Дженн остались одни. Только Лоренс и Кемпбелл стояли рядом, как часовые, охраняя последние мирные минуты этой семьи. Якоб притянул к себе Дженн, до нее донеслись его слова, похожие на покаянную молитву:
     - Прости меня, дитя. Я очень виноват. Я ошибался насчет Данлорна.
     Дженн рассеянно коснулась губами его морщинистой щеки, потом, выпрямившись, посмотрела отцу в глаза.
     - Зло уже свершилось, батюшка, и сожаления ничего не изменят. Скорее всего, тебе никогда не выпадет возможность принести ему извинения лично. - Якоб нахмурился, но Дженн продолжала, тихо и холодно: - Чего ты ожидал, батюшка? Неужели думал, что Селар обрадуется возвращению Роберта? Что они снова станут друзьями? Или ты рассчитывал, что Роберт убьет короля? Здесь? Сейчас? Ты должен был знать, что случится именно то, что случилось. Не ноги твои отказываются тебе служить, а глаза. Ты всегда говоришь мне, батюшка, что я не предвижу возможной опасности. Теперь, мне кажется, ясно, от кого я унаследовала такую черту.
     Прежде чем Якоб смог ответить, Дженн резко повернулась и отошла от него. Это было необходимо: иначе она наговорила бы такого, о чем потом пожалела бы.

***

     Мика проталкивался сквозь толпу, стараясь догнать Роберта. Зал был полон опасностей, он чувствовал их кожей. С отчаянно колотящимся сердцем Мика выбежал в дверь, но Роберта не увидел. В панике Мика помчался через двор. Где может быть Роберт? Собирается, чтобы покинуть Элайту?
     Мика добежал до Соколиной башни и задрал голову. Ни в одном окне не мелькал свет, ничто не выдавало присутствия человека. Все же, повинуясь инстинкту, Мика бросился вверх по лестнице. Комнаты были пусты, но дверь, ведущая на верхнюю площадку башни, оказалась открыта. Задыхаясь, Мика выглянул и увидел Роберта, стоящего к нему спиной. Руки его лежали на холодном камне перил, взгляд был устремлен на темный лес вдалеке. Совершенная неподвижность его была пугающей.
     Все еще пытаясь отдышаться, Мика пропыхтел:
     - Не могу поверить, что Селар решился на такое! И при всех! Ведь все слышали его слова! Он что, рассчитывал, что вы его ударите? Назвать вас трусом! После всего, что вы для него сделали! Нет, просто не могу поверить!
     Роберт не пошевелился. Он никогда не показывал своих чувств, но после такого!..
     Только теперь начал Мика догадываться...
     - Все было подстроено, да? Поэтому Якоб и пригласил вас. Он рассчитывал, что вы выступите против Селара. А Селар... Селар постарался лишить вас поддержки, опорочить, назвав трусом! О боги! Вам следовало его убить.
     Мика судорожно вздохнул, в ужасе от того, что только что произнес. Роберт не сразу откликнулся; он медленно повернул голову, и когда Мика увидел его глаза, то окаменел.
     Во взгляде Роберта было что-то настолько зловещее, такая темная бездна, что Мика замер на месте и затаил дыхание. Когда Роберт, наконец, заговорил, голос его прозвучал как скрежет камня, падающего в пропасть.
     - Мне не следовало сюда приезжать. Я знал, что совершаю ошибку, но не мог удержаться.
     Мика сглотнул и стиснул кулаки, чтобы руки не дрожали.
     - Может быть... Но ведь нет причины, почему бы Селар...
     - Ты прав. - Роберт слегка переменил позу, и теперь, хоть его глаза и горели по-прежнему мрачным огнем, в них не было больше слепой ярости. - Но что я мог сделать, она ведь была рядом!
     Мика, хмурясь, придвинулся к хозяину, в темноте тот не мог видеть выражения его лица, да это и не имело значения. Неожиданно Мика почувствовал, что расстояние, всегда разделявшее их господина и слугу, тоже не имеет значения. Он опустился на холодный камень скамьи и прошептал:
     - Вы ее любите.
     Ответа не последовало - лишь слабое пожатие плеч.
     - Роберт! - Мика протянул руку и развернул Роберта к себе лицом. - Ответьте мне. Ведь вы ее любите?
     Роберт неохотно взглянул на Мику и после долгой паузы прошептал:
     - Какая разница?
     - Но еще не поздно все остановить... Если бы вы сказали ей об этом, вы могли бы ее увезти.
     - Ох, едва ли Селар позволит мне подобное. Да и что я стал бы делать потом? Обречь ее на жизнь беглянки? Разве могу я причинить ей такое зло! И как насчет матушки и всех, кто от меня зависит? Могу ли я бросить их всех на растерзание хищникам Селара только потому, что питаю к Дженн какие-то чувства? - Роберт горько усмехнулся. - Да и скажи я ей о своей любви, ничего бы не изменилось. Она меня ненавидит.
     - Откуда вы знаете?
     - Ну, об этом я позаботился.
     Мика, ничего не понимая, развел руками:
     - Но зачем? Вы решили, что и она может испытывать к вам те же чувства?
     - Не знаю. Я просто не мог рисковать.
     - Но если вы ее любите...
     Роберт отвернулся и обреченно склонил голову:
     - Не важно, люблю я ее или нет. Я не могу доверять никаким своим чувствам. Да к тому же тут просто действуют те проклятые Узы...
     Мика ничего не мог понять.
     - Откуда вы знаете, что тут просто действие Уз? И какое имеет значение, если это и так?
     - Дело в том, - Роберт выпрямился во весь рост и повернулся к Мике, - что Ключ ошибается. Пророчество ложно. Иначе не может быть. И у меня нет выбора: я должен противиться... Мика, я должен противиться всему! Если я этого не сделаю...
     - Что? Что случится, если вы не будете противиться?
     - Тебе незачем это знать. - Роберт твердо посмотрел Мике в глаза. - Не настаивай, друг мой. Поверь, ты ничем не можешь мне помочь. Хотел бы я, чтобы все было иначе.

ГЛАВА 22

     Он лениво снял рубашку, подержал в руке и уронил на пол. Лихорадка заставляла его то гореть в огне, то дрожать от леденящего холода. Здорово он осадил этого труса!
     Кинул ему в лицо все его жалкие уловки, и что же? в ответ лишь полная покорность...
     Значит, все эти годы он боялся того, чего на самом деле не существовало! Все эти годы он помнил об угрозе, да и выслушивал напоминания о ней тоже. И вот теперь доказал: придворные ошибались. Теперь они не могут не видеть этого. Никогда больше никто не посмеет усомниться в проницательности короля! Не будет больше вопросов о том, почему он защищает Хаддона. Впрочем, и защиты не будет тоже.
     Долг заплачен. Только слабость могла тогда заставить Хаддона спасти жизнь незнакомцу. Именно слабость хоть он всегда и считал этого человека сильным. Хаддон слаб. Поэтому он и бежал - и тогда, и сейчас, снова и снова. Вечное бегство, никакого мужества. Трус.
     Хаддон заслужил то, что получил.
     Закинув руки за голову, Селар потянулся. Лунный свет призрачной лужей растекся по полу. Селар улегся в постель, и некоторое время лежал неподвижно. Теперь его ничто не тревожило, и скоро он уснул.

***

     В ее комнате было так холодно! Слишком холодно, чтобы оставаться неподвижной даже под одеялами. Воздух казался сырым и промозглым. Дженн расстелила одеяло у камина и уселась на него, обхватив руками колени. Пламя вспыхивало и потрескивало, угли сияли золотом, но тепла почти не чувствовалось. Закутавшись в одеяло, Дженн продолжала дрожать.
     В замке все стихло. Последние пирующие разошлись по своим комнатам: сегодня нужно было отдохнуть, набраться сил перед завтрашними торжествами. Даже Белла уснула в кресле в гардеробной Дженн. Слуги убрали зал, собаки угомонились. Часовня, полная цветов, блистала убранством. Не было ничего, что могло бы помешать будущей церемонии, разве что начнется война...
     Удивительно: как могла самая большая ее драгоценность так медленно, так незаметно растаять, что Дженн заметила это, только когда ее лишилась? Где теперь ее свобода? Развеяна временем, обстоятельствами, желанием выжить, а не жить...
     Неужели свобода всегда была такой хрупкой, такой призрачной? Неужели ее всегда было так легко потерять?
     Нет, не может быть! Дженн всегда чувствовала ее как нечто реальное, как надежную опору. Свободолюбие направляло ее поступки почти всю жизнь.
     И вот теперь совсем скоро, всего через несколько часов она лишится последних остатков свободы...
     Дженн протянула руки к огню, но так и не почувствовала тепла. Тогда она встала и начала ходить по комнате, чтобы разогнать кровь по телу. Однако и это не помогло. Беспокойство было похоже на ледяной сквозняк.
     Где он теперь?
     Уехал ли? Посмеет ли она воспользоваться своим умением искательницы? Да, конечно, после издевательств Селара он должен был уехать...
     Заставив себя успокоиться, Дженн остановилась и закрыла глаза. Искательница она была неумелая, но все же, если Роберт в замке, она узнает об этом.
     Ничего. Уехал...
     Но...
     Что это там? Что он делает? Не в замке, но рядом, в лесу у старой мельницы... Он стоит неподвижно...
     Дженн широко открыла глаза. Ее охватила нерешительность, но всего на мгновение. Отбросив одеяло, она неслышно подошла к сундуку у двери и вытащила старую поношенную одежду ту, в которой отправлялась в свои ночные походы. Дженн натянула платье, закуталась в плащ и низко надвинула капюшон. Бесшумно отперев дверь, она выскользнула в коридор. Винтовая лестница была погружена во мрак, но Дженн не замедлила шагов: в последнее время у нее было достаточно практики в том, чтобы находить дорогу в темноте.
     С опаской, делая каждый шаг, Дженн выбралась во двор, сразу свернула в сад и двинулась к калитке в стене. Близость свободы наполняла легкостью ее тело, звала вперед. Мимо прошли двое стражников, но тень скрывала Дженн, и они ее не заметили. Огромные дубовые створки ворот были распахнуты, но железная решетка опущена. Замок тихо щелкнул под пальцами Дженн, она чуть отвела решетку, потом вернула ее на место.
     Всю дорогу до озера Дженн держалась как можно ближе к стене замка, зная, что так ее нельзя увидеть. Только оказавшись на берегу, она стремглав кинулась бежать по траве к деревьям. Кочки, о которые она спотыкалась, не замедляли ее бега. Дженн чувствовала непреодолимую потребность двигаться, из нее била энергия. Казалось, ее помимо воли несет ураган мщения. Запыхавшись, она добежала до леса и только там упала на колени.
     Как же все запуталось! Все эти заговоры, тайны, интриги... И вот теперь Роберту причинена такая нестерпимая боль!
     Что с ним будет? Начнет ли та тьма внутри, которую разглядела Дженн, расти, питаясь унижением, бессилием, гневом?
     Дженн поднялась на ноги и начала пробираться сквозь кусты.
     Ей не следовало допускать, чтобы дело дошло до такого. Теперь поздно. Завтра она окажется навсегда прикована к этому чудовищу, Ичерну. Стоя в часовне, она произнесет слова, в которые не верит. Но произнесет их она все равно. Она не опозорит Якоба никогда и ни за что. Пусть обет, который она даст, будет ложью, но ведь потом... потом... ей придется отдаться этому... этому человеку...
     Неужели только это ей и суждено? Неужели в ее жизни не будет ничего другого?
     Глупая девчонка! Какой идиотизм думать, мечтать о чем-то другом! Почему должна ее судьба быть иной, почему страдание должно ее миновать? Как может она мечтать о праве выбора, когда другие люди такие, как ее отец, как Роберт этого права лишены?
     Да, слишком поздно...

***

     В лесу не было тишины, но все же здесь было спокойнее, чем в замке, не было постоянно снующих вокруг людей, голосов, мыслей, которые непрошеными врывались в сознание Роберта. Большего покоя, чем здесь, ему нигде не найти.
     Роберт прислонился к стволу могучей сосны, сложив на груди руки. Уснуть он не мог - ему не позволял демон.
     Как же он запутался!
     Бедный Мика... Вечно разрывающийся между людьми, которых любит, вечно пытающийся помочь, не понимая, насколько это безнадежно. Пожертвовавший доверием своего отца ради такого безнадежного неудачника, как он...
     И теперь даже от своей клятвы он освобожден...
     О боги! Как близко он подошел к тому, чтобы уступить демону!
     Нужно было уехать, пока не поздно, но нет, он останется и закончит то, что начал. Он будет рядом с ней, чего бы это ни стоило. Дженн предстоит войти в мир, который она ненавидит, который может вызвать лишь отвращение в ее свободолюбивой душе. Лучшее, да и единственное, что он может сделать, это проследить, чтобы она безопасно переступила последний порог. Потом он повернется и уйдет, окончательно и бесповоротно закрыв за собой дверь.
     Роберт отошел от дерева и двинулся вниз по склону холма. Шуршали мертвые листья, легкий ветерок срывал их с деревьев и кидал под ноги. Даже безлунной ночью Роберт видел мириады оттенков, зрение у него всегда было острым, хотя он и не сразу понял, что видит в темноте благодаря колдовской силе. Жаль, что теперь все это ни к чему.
     Роберт приближался к реке, к развалинам мельницы на берегу. Он помедлил и огляделся. Да, это то самое место. Здесь она впервые заговорила с ним, произнесла первые слова мысленной речи. О боги, как же он был изумлен! Но ведь все, что она делала, изумляло его, ни в чем она не следовала общепринятому, ни в чем не была предсказуема. Милосердная Минея, как сможет она выжить, отданная этому чудовищу Ичерну?
     Роберт шел, раздвигая высохшие сорняки, пока не добрался до старой разрушенной мельницы. Две стены все еще стояли, поросшие мхом, увитые плющом. Неровные каменные зубцы уходили высоко в ночную тьму. Стена справа, более низкая, спускалась к воде. Внутри развалин царил такой мрак, что даже зрение Роберта было бессильно. Лишившаяся крыши постройка смотрела в небо, словно молила о покое, смутно грезя о несбывшихся надеждах.
     Отсюда ее похитили, здесь все началось много лет назад...
     Утром, как только венчание совершится, он сядет на коня и уедет. Вернется домой, посвятит себя делам. Забудет про Анклав. Забудет Селара. Забудет все, по крайней мере, попытается.
     Другого выхода нет.
     Роберт шел вперед, пока не оказался у арки, когда-то служившей входом. Его рука коснулась мха, покрывавшего кладку, потрескавшуюся от непогоды. Только замковый камень, венчавший арку, сохранил еще четкие линии, одновременно и не давая ей рухнуть, и гнетя своей тяжестью к земле. Стоит ему упасть, и посыплются все остальные камни, арка перестанет существовать.
     Похожее на пещеру внутреннее помещение манило, как обещающая покой могила, но Роберт не переступил порог. Он повернулся, чтобы уйти, и в этот самый момент из-за облаков вынырнула луна, залив все призрачным белым сиянием.
     - Роберт!
     О боги! Она здесь! Стоит у оконного проема, выходящего на реку. Как мог он быть так слеп! Роберт сделал шаг назад.
     - Прошу тебя, Роберт, подожди, не уходи.
     После мгновения нерешительности он повернулся к Дженн. Она по-прежнему стояла на другом конце комнаты, тень среди теней, бесплотный призрак. Дженн медленно подняла руку и откинула капюшон, но не посмотрела на Роберта. Взгляд ее не отрывался от пола.
     - Я не могу здесь оставаться, - прошептал Роберт, чувствуя, как болезненно начало колотиться его сердце. Стоит ему здесь задержаться, и он обрушит на себя древние камни. - Я должен вернуться. Мне очень жаль.
     - Роберт, не надо! - Теперь Дженн подняла глаза, и Роберт увидел, что по щекам ее текут слезы. - Ты только скажи мне... Что я сделала не так? Почему ты отстранился от меня? Потому, что я пыталась тебе помочь и не смогла? Или из-за Розалинды? Мне не следовало просить тебя о помощи? Почему ты сделал все, чтобы я считала себя идиоткой? Прошу тебя, Роберт, скажи мне, в чем я виновата.
     Роберт почувствовал, что ему трудно дышать. Нужно уйти. Просто повернуться и уйти. Сейчас же. Немедленно. Этот разговор никогда не должен был состояться.
     Но как сможет он снова причинить ей боль? Все, что ей нужно, просто объяснение. Разве не заслуживает она хотя бы этого?
     Да, нужно уйти. Однако ноги понесли Роберта не прочь, а вперед, так близко к Дженн, что теперь он ясно видел ее в лунном свете, но все же не настолько близко, чтобы он лишился всякой способности бежать.
     Она ждала, не сводя с него глаз. Роберт постарался заставить свой голос звучать твердо.
     - Прости меня, Дженни. У меня не было выбора, пожалуйста, поверь. Когда-нибудь ты поймешь.
     - Когда-нибудь? - Дженн сделала шаг вперед. - И когда же? Завтра, когда я обвенчаюсь с Ичерном? Или через год? Или через двадцать лет, когда все уже забудется? Только пойму ли я тогда?
     - Я тебя люблю.
     Слова вырвались помимо воли, он даже не сразу понял, что произнес их. Они упали в тишину, как камень в воду.
     Дженн смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых блестели слезы.
     - Ты...
     Когда Роберт заговорил снова, он уже точно знал, что хочет сказать:
     - Да, Дженни. Я тебя люблю. Теперь ты понимаешь?
     - Нет. Нет, не понимаю. Если бы ты меня любил, ты не был бы так жесток.
     - Но причина именно в этом. - Боги, за что такое мучение! Нужно уйти, пока это еще возможно. Двигайтесь же, ноги! Уносите прочь! Нужно уйти от Дженн, пока не поздно!
     Но ноги не слушались команды. Снова они сделали шаг к Дженн, а не прочь от нее, словно тело Роберта подчинялось теперь какому-то новому закону, возникшему только этой ночью. Стиснув кулаки, он заставил себя остановиться, пока их разделяло еще несколько футов. Дженн казалась такой хрупкой и все же такой сильной. Сердце дуба в теле гибкой ивы. Если бы он мог коснуться ее, прижать к себе хоть на мгновение... Только чтобы унять ее боль, ту самую боль, которую он намеренно ей причинял. Хоть на мгновение...
     Но коснуться ее он не смел. Слишком опасно... Однако до чего же трудно бороться! Еще никогда не было так трудно. Никогда раньше не терял Роберт власти над собственным телом. Часть его души рвалась к Дженн, и одновременно внутренний голос отчаянно требовал, чтобы он немедленно бежал отсюда. Если он это сделает, он заставит Дженн страдать, но если останется, ее страдание будет во много раз больше.
     - Ты всегда отталкивал меня, Роберт, даже когда я просто пыталась помочь, - прошептала Дженн, нахмурив брови. - В ответ на каждый вопрос я слышала колкость. Даже теперь, когда мы можем говорить друг с другом мысленно, ты закрылся от меня. Разве ты ничего не понимаешь, Роберт? Разве не видишь, как мне нужен? Ты был нужен мне всегда. А завтра ты уедешь.
     - Дженни, прошу тебя! Ничего больше не говори. - Если бы только удалось заставить ее понять! - Ключ сказал, что нас соединяют Узы. В этом все дело. Твои чувства, мои чувства... Ключ навязывает нам их.
     - Ключ? - Дженн сделала еще один шаг вперед. - Так ты думаешь, что это Ключ заставил тебя полюбить меня? Неужели он настолько могуществен?
     - Я... - Ее голос, ее глаза, ее близость лишали Роберта воли. - Я знаю, насколько Ключ могуществен, Дженни. Я был его рабом всю жизнь. Я пытался положить этому конец... ограничить...
     - Ты уверен, что Узы именно то, о чем ты думаешь? Разве не могут они оказаться чем-то еще? Например, способностью разговаривать мысленно? Может быть, в наших Узах - объяснение моей силы? Ты же не знаешь, не можешь знать наверняка! Ты можешь ошибаться.
     Она смотрела на него с таким доверием! Она была так прекрасна в лунном свете! Роберт почувствовал, что у него перехватило дыхание. И она была так близко...
     - Если я не прав, то почему я не в силах просто повернуться и уйти? - запротестовал Роберт, хотя и знал, что проигрывает. - Почему ноги меня не слушаются? И почему ты остаешься здесь?
     - Не знаю, Роберт, - прошептала Дженн. На мгновение она отвела взгляд, но потом снова посмотрела ему в глаза. - Может быть, дело в том, что ты действительно меня любишь.
     - Прошу тебя, Дженни!.. - Больше он сопротивляться не мог. Сопротивление требует усилия воли, а воли у него не осталось ни капли. - Ты понимаешь, что говоришь?
     - Да, Роберт. Понимаю.
     Теперь уже и рука не слушалась Роберта, он протянул ее вперед и коснулся пальцев Дженн. В тот же миг между ними вспыхнула крохотная молния точно так, как было, когда Дженн восстановила его аярн. Роберт вздрогнул и попытался отдернуть руку, но не смог.
     Теперь это не имело значения. Роберт нежно коснулся лица Дженн, вытер слезы с ее щек, потом наклонился и поцеловал ее. Мучительная дрожь сотрясала его тело. Против воли он снова поцеловал Дженн, и она ответила ему с глубокой, всеобъемлющей страстью. Неужели это всего лишь действие Уз? Или она хочет его так же, как и он ее?
     Словно проснувшись от глубокого сна, Роберт привлек девушку к себе. Ее руки обвились вокруг его шеи. Роберт держал Дженн в объятиях, боясь пошевелиться: вдруг милый призрак исчезнет, и он снова окажется в одиночестве. Он ощущал тепло ее тела, вдыхал аромат ее волос. Неужели все это происходит на самом деле?
     Нет, не может быть... И все же она здесь, в его объятиях, и ее губы нежны и сладки, как мед. Дженн увлекала его в неведомые глубины, и, наконец, он увидел ее стоящей рядом с демоном... Но теперь в этом не было опасности. И не было боли.
     Своими руками, как ангельскими крыльями, она обхватила демона, и тот начал съеживаться. Скоро он стал невидим всего лишь тень воспоминания. В один момент она совершила чудо, вернула Роберту целостность. Еще мгновение и даже намека на прошлое не останется. Только теперь видел Роберт, какое же черное облако, какую бездну тьмы создавал в его душе демон.
     "Нет, Роберт, - казалось, говорила ему Дженн. - Я не могу заставить демона умереть на это способен только ты сам. Теперь ты это знаешь".
     Покой. Вот что это было. Просто покой. Образ Дженн растаял. Однако когда Роберт открыл глаза, он ясно увидел перед собой ее лицо. Вокруг стало гораздо светлее, они были окружены сиянием. Голубой ореол окутывал их тела, не отбрасывая теней, не выдавая самого их присутствия на старой мельнице. Что же это?
     Но Роберт знал. Он всегда знал, что это. С девяти лет он не сомневался, что такой день настанет. И только теперь, когда было слишком поздно отступать, он, наконец, понял, что означали все последние события.
     Дженн все поняла тоже. Она улыбнулась Роберту и коснулась пальцами его губ.
     Ключ заставил их стремиться друг к другу. Если бы Роберт теперь и мог положить этому конец, такого желания у него не возникало. С улыбкой он снова поцеловал Дженн.
     "Я люблю тебя, Дженни. Всегда помни: ничто и никогда этого не изменит".
     Голубое сияние вспыхнуло ярче, и Роберт закрыл глаза. На этот раз он и не пытался сопротивляться.

***

     Мика подпрыгнул на постели, когда дверь распахнулась. Путаясь в одеяле, он попытался вскочить, потянулся к свече, но уронил ее. Мика слышал чье-то дыхание, видел какую-то темную фигуру.
     Заставив себя успокоиться, Мика сунул руку под подушку и вытащил кинжал. Откинув, наконец, одеяло, он спустил ноги на пол. Однако в тот же момент фигура у двери начала двигаться. Один шаг. Другой...
     - Мика!
     Голос звучал резко, но Мика узнал Роберта.
     - Милорд! Что случилось? Произошло несчастье?
     - Несчастье? Нет, все в порядке.
     Мика поднялся и отдернул штору на окне. Лунный луч протянулся в комнату, озарив все призрачным сиянием. Роберт поспешно отошел в тень.
     - Мне... мне нужно уехать, Мика. Немедленно.
     - Так что все-таки случилось? - Мика сглотнул, но не посмел пошевельнуться. - Из-за Селара? Или из-за Дженн?
     Роберт сделал шаг к двери.
     - Я должен ехать. Оставаться здесь я не могу. Теперь не могу. - Он замер на месте; даже и дыхания его не было слышно. Эта неожиданная тишина была пугающей. - Я поклялся, что буду ей защитой.
     Мика начал натягивать одежду, не сводя глаз с Роберта. Однако когда он потянулся за дорожными сумами, Роберт остановил его, положив руку на плечо.
     - Ты сделаешь для меня еще одно? Останешься с ней? Никому больше я не могу доверять. Сделаешь?
     - Да. - Слово вырвалось из самой глубины души Мики. - Но вы?..
     - Не думай обо мне, - покачал головой Роберт. Роберт повернулся и вышел из комнаты; только шаги его отдались эхом в темноте лестницы. Пораженный Мика не мог сдвинуться с места. Только ощутив ночной холод, он стряхнул оцепенение, схватил плащ и кинулся следом за Робертом. Он с грохотом сбежал по ступеням и выбежал во двор, но Роберт был уже далеко, направляясь в конюшню. Кругом никого не было, только высоко на стенах расхаживали часовые. Никто не остановил Роберта, не окликнул. Кругом царила тишина.
     Мика бежал сломя голову. Его сапоги стучали по камням так громко, что могли, казалось, разбудить весь замок. Когда он добрался до конюшни, Роберт уже оседлал коня и выводил его из ворот. Мика оказался уже достаточно близко, чтобы увидеть: створки бесшумно растворились без прикосновения человеческой руки. Вцепившись в узду, Мика заставил Роберта остановиться.
     - Вам обязательно уезжать? Вот так ночью?
     - Будь осторожен, когда будешь возвращаться. - Голос Роберта звучал мягко, как легкое дуновение после бури. - Как только я уеду, иллюзия исчезнет.
     - Роберт! - Мика дернул того за плащ, заставив, наконец, взглянуть на себя. Луна садилась, но одно Мика все же увидел: глаза Роберта не выражали ничего, кроме бесконечной печали.
     - Присмотри за ней, Мика. Позаботься о ее безопасности. Мика почувствовал, что успокаивается, и кивнул:
     - Что мне ей сказать?
     - Ничего. Она уже знает. - Роберт наклонился с седла и коснулся щеки Мики. - Прощай, друг.
     Роберт выехал из ворот Элайты; первые лучи рассвета должны были озарить небо еще не скоро. Створки ворот так же беззвучно закрылись за ним. Мика не сразу смог сдвинуться с места: в его глазах все еще стояло лицо Роберта, уезжающего из Элайты.
     Мика еще долго стоял, невидящими глазами глядя на ворота. Потом, чувствуя боль во всем теле, он медленно побрел в Соколиную башню. Впервые в жизни он почувствовал одиночество.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

     Пусть близок момент долгожданной победы,
     Однако ужасна победы цена!
     И бой не окончен: хоть враг и повержен,
     Не сложит оружия грозный тиран
     И плачет страна, истекая кровью,
     Невинные жертвы к отмщенью зовут.
     Скорбит Люсара, скорбит по павшим,
     Свободу купив дорогой ценой.
     Томас МакКинли, "Битва у Шанох-Анара"

ГЛАВА 23

     Осберт вошел в часовню Гильдии через западную дверь и поспешно закрыл ее за собой: снаружи бушевала весенняя гроза. Плащ его промок, башмаки были в грязи. Хотя день не был холодным, из-за влажной одежды и обычной для часовни промозглости Осберта начал бить озноб. Войдя в неф, он прижал к лицу платок, чтобы не чихнуть.
     На плитах пола лежали серые тени, которые не мог разогнать слабый свет, падающий из окон под потолком. Грани камней казались нечеткими, и даже алтарь из черного мрамора выглядел как повисшее в воздухе облако пыли. Только золотые сосуды на алтаре сияли отраженным светом лампады, горящей перед триумом.
     Как Осберт и ожидал, Вогн был уже в часовне; он, стоя у северной стены, разговаривал с человеком в одежде мастера цеха ремесленников. Двое подмастерьев, разобрав леса, выносили из часовни деревянные брусья. Осберт дождался, пока Вогн отпустит мастера, и только тогда обратился к нему:
     - Вы посылали за мной, проктор? - Осберт обхватил себя руками на груди в тщетной попытке согреться. Его кости ломило от не желавшего сдаваться весне зимнего холода.
     Вогн оглядел его с ног до головы и запахнулся в свою белую мантию, прежде чем двинуться навстречу легату.
     - Судя по состоянию ваших башмаков, боги послали нам еще один весенний ливень. Остается только надеяться, что нас не затопит.
     Осберт пожал плечами: здание Гильдии, выстроенное на холме посередине Марсэя, едва ли могло пострадать от наводнения.
     Вогн повернулся и подошел к алтарю. Когда он заговорил снова, голос его прозвучал почти весело.
     - Как я понимаю, вашим шпионам так и не удалось разнюхать, где уже восемь месяцев скрывается королева.
     - Господин мой, зимой трудно узнавать хоть что-нибудь. Даже еще и теперь, когда весна давно началась, мне доносят о снежных бурях в горах Голета. Я уверен...
     - Не нужно оправдываться. - Вогн махнул рукой, но не взглянул на Осберта. - Такого результата следовало ожидать, как это ни огорчительно. Что думает король насчет своего сына?
     Осберт помолчал, прежде чем ответить. Заданный Вогном вопрос говорил о большем, чем просто любопытство. С тех пор как Селар приказал прекратить охоту на колдунов, Вогн почти не разговаривал с королем. Разрыв между ними предотвратило лишь публичное унижение, которому Селар подверг этого бунтовщика Хаддона. Осберт оказался теперь для Вогна единственным надежным источником дворцовых новостей.
     - Селар все еще печалится и полон решимости вернуть сына, милорд, - ровным голосом ответил Осберт. - Он верит в то, что рано или поздно принц Кенрик найдется.
     - Но до тех пор ему придется забыть о своих военных планах, э? В конце концов, не может же он вторгнуться в Майенну, не имея наследника, которому мог бы передать корону. Ни армия, ни знать не поддержат подобную авантюру.
     Такая поддержка была бы сомнительной даже при наличии наследника, по крайней мере, именно об этом в последнее время шептались при дворе, как знал Осберт. Однако вводить в курс дела Вогна Осберт не собирался.
     - Итак, мы ждем появления мальчишки, которого, может быть, уже даже нет в живых. Скажите, - Вогн наконец повернулся к Осберту, - сообщали ли ваши шпионы что-нибудь новое насчет колдунов?
     Вопрос заставил Осберта поперхнуться, но все же он сумел ответить:
     - Нет, господин.
     Вогн кивнул, словно ожидал именно этих слов.
     - Пойдемте, я покажу вам мое новое окно. - Вогн увлек Осберта на середину часовни, откуда лучше всего было видно выходящее на север окно, сияющее новым витражом. Даже в такой пасмурный день многоцветные стекла искрились и переливались.
     - Нравится вам? Я заказал витраж еще в прошлом году, но пришлось ждать, пока его установят. Видите гору слева? Это то место, где теперь стоит Алузийский храм. На переднем плане тела, поверженные величественной фигурой вверху. Это, конечно, реинкарнация Минеи, торжествующей над злом колдовства. - Вогн помолчал, наслаждаясь зрелищем, потом добавил: - Очень подходящая тема для нашего времени, вы не находите? - Не дожидаясь ответа, Вогн пристально взглянул на Осберта и спросил: - Вы совершенно уверены, что, когда вы были в Данлорне прошлым летом, вы не обнаружили никаких свидетельств колдовства? Не было ли заметно вины со стороны герцога? И его люди тоже не колебались, когда вы их допрашивали?
     Осберт нахмурился. Почему вдруг теперь все эти вопросы? К чему клонит Вогн?
     - Нет, господин. Я ведь представил вам полный отчет. Тело Финлея я видел собственными глазами. Хаддон, конечно, был взволнован и огорчен гибелью брата, но никакой неискренности ни в нем, ни в его людях я не почувствовал.
     - Где, по-вашему, герцог находится теперь?
     - Не имею ни малейшего представления. - Это, в конце концов, становилось смешно! С какой стати Осберту следить за...
     - Не кажется ли вам странным, Осберт, что как только королева покинула двор и, по-видимому, бежала из страны, тут же исчезает великий герцог Хаддон? Вы не думаете, что два эти события могут быть связаны между собой? - Прежде чем Осберт успел хотя бы сделать вдох, Вогн добавил: - Особенно если учесть, что незадолго перед этим брат Хаддона был обвинен в колдовстве.
     - Милорд, - тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть Вогна, начал Осберт, - Хаддон покинул Элайту той ночью, когда претерпел ужасное унижение от Селара. Тут нет секрета. И как я уже говорил, брат его мертв и никак не может быть замешан в колдовстве.
     Вогн насмешливо улыбнулся:
     - Все это так, но только мне доподлинно известно: Финлей Дуглас колдун.
     На мгновение Осбертом овладело искушение отмахнуться от слов Вогна, но тот смотрел на него так спокойно и уверенно, что было ясно: за этим обвинением что-то кроется.
     - Откуда вы знаете?
     - Это не важно. Я желаю, чтобы вы довели все до сведения короля. Раз Селар теперь не оказывает покровительства Роберту Дугласу, может быть, он прикажет начать расследование того, не связан ли изменник герцог с исчезновением королевы и наследника. И вот еще что: пожалуй, вам не следует даже упоминать о том, что идея исходит от меня. Селар с подозрением смотрит на мои мотивы и может не отнестись с достаточным вниманием к грозящей опасности. Сделаете вы это для меня, Осберт?
     Как можно было отказаться? Но с другой стороны, как можно выполнить такую просьбу? Селар давно запретил все разговоры о колдовстве. Он не станет даже притворяться, будто прислушивается к подобным советам. Что же касается Роберта Дугласа...
     - Я сделаю все, что смогу, господин. - Осберт поклонился и попятился к двери, но, прежде чем ему удалось улизнуть, Вогн бросил ему:
     - Не забудьте явиться на завтрашнюю службу, Осберт. Я приказал дьякону Годфри по случаю появления нового витража произнести проповедь, обличающую колдовство.
     Когда Осберт выскользнул из часовни и остановился под портиком, дождь уже почти прекратился. Менее приятным оказалось другое обстоятельство: встреча с человеком, ожидавшим его в нескольких шагах от двери.
     Нэш был, как всегда, одет в серый плащ; выражение его лица не сулило легату ничего приятного. Осберт сглотнул и постарался скрыть свое раздражение. Да, день никак нельзя было назвать удачным...
     - Нам нужно поговорить, - только и промолвил Нэш. Осберт провел его по мокрым плитам двора, заблестевшим в лучах неожиданно выглянувшего солнца, в сад. На клумбах распускались яркие цветы, листва подстриженных деревьев была свежей, еще не пожухлой от летней жары.
     Осберт заложил руки за спину и искоса бросил взгляд на Нэша. Принадлежность того к Гильдии была заметна только по новой бляхе легата на правом плече. Нэш теперь редко носил желтый плащ гильдийца, предпочитая, чтобы заметнее был не его пост в Гильдии, а гораздо более высокое положение при дворе. Через неделю ожидалось его утверждение членом королевского совета. Да, несомненно, молодой Сэмдон Нэш высоко поднялся за последние три года; слишком быстро для человека, проявлявшего весьма средние способности...
     Осберт постарался отогнать такие мысли. Он уже не в первый раз задумывался о роли Нэша при дворе, и каждый раз приходил к неизбежному и неутешительному заключению. Хоть между ними и существовал своего рода союз, Осберт ни на грош не доверял Нэшу.
     - Когда вы вернулись? - небрежно спросил Осберт, обводя взглядом сад. Они были одни.
     - У меня нет времени для болтовни, Осберт, - бросил Нэш. - Вы сказали мне еще полгода назад, что обладаете достаточной поддержкой, чтобы отстранить Вогна на следующих выборах. А теперь я обнаруживаю, что неделю назад вы не потрудились даже выставить свою кандидатуру. Почему?
     - Потому что, - со вздохом ответил Осберт, - такая попытка была бы напрасной. Из-за несгибаемости Вогна в том, что касается колдовства, его популярность в Гильдии сильно выросла. Большинство рядовых гильдийцев считают, что король был не прав, когда распорядился прекратить охоту, и восхищаются мужеством Вогна, осмеливавшегося возражать Селару. Если бы вы чаще бывали в столице, вы почувствовали бы это сами.
     - Но разве вы...
     Осберт твердо взглянул в гневные глаза Нэша, хотя подобное проявление независимости далось ему нелегко: - Что? Нэш с усилием взял себя в руки.
     - Я провел последние восемь месяцев в поисках нашей беглой королевы, как вам прекрасно известно. Когда я не выезжал с отрядами солдат прочесывать глушь в самую суровую зиму на последние сто лет, я запирался с королем, пытаясь отговорить его от того, чтобы растерзать всю страну в клочья в поисках сына. А что делали вы?
     Осберту удивительно легко удавалось пока сохранять спокойствие перед лицом опасности, хоть он и не мог отрицать, что боится этого человека. Теперь, поднявшись так высоко, Нэш все чаще позволял себе наказывать не угодивших ему. Однако, как бы Нэш ни гневался, он все еще нуждался в Осберте.
     - Если хотите знать... - Осберт остановился перед кустом едва распустившихся белых роз и наклонился, чтобы вдохнуть их аромат; он не сомневался, что этот ленивый жест разозлит Нэша. - Я был занят тем, что пытался разузнать побольше о вашей тайной библиотеке.
     - Вот как? - Нэш ничем не показал, что испытывает интерес.
     - При этом мне в основном приходилось задаваться вопросом: существует ли она?
     - Конечно, существует.
     - И о том, что в библиотеке содержится.
     - Это вас не касается.
     Осберт снова повернулся к розам.
     - Просто мне легче было бы определить, где знаменитая тайная библиотека находится, если бы я знал, какого рода книги в ней хранятся.
     - Старые книги, - ответил Нэш, - древние книги. Некоторые из них были написаны в первые годы существования Гильдии.
     - Книги по истории? - задумчиво протянул Осберт, наполовину надеясь, наполовину опасаясь услышать отрицательный ответ.
     Но Нэшу уже надоела эта игра.
     - Конечно, по истории. Чем еще могут они быть! Мне интересно другое: что вы собираетесь делать с Вогном? Или мне найти кого-нибудь, кто разрешит проблему для нас обоих?
     Сердце Осберта пропустило удар; он незаметно огляделся, чтобы удостовериться: поблизости нет никого, кто мог бы услышать опасные слова.
     - Вы готовы одобрить?..
     - Я уже говорил вам, Осберт, - голос Нэша скрежетал, как гравий у него под ногами, - библиотека мне необходима. Я знаю, что Вогну известно, где она находится: он как-то намекнул на ее существование. Должно быть, она спрятана где-то в здании Гильдии, но заняться поисками мы не можем, пока Вогн остается проктором. Он скорее сожжет библиотеку, чем позволит кому-нибудь ее найти. Выбор за вами. Найдите для меня библиотеку или вы лишитесь проктора.
     Нэш резко повернулся на каблуках и ушел, оставив Осберта дрожать от страха.
     Да, другого объяснения нет. Его выводы, похоже, правильны, и к тому же не приходится сомневаться, что свою угрозу Нэш выполнит. Но... Если Осберт найдет библиотеку, что дальше? Проживет ли он достаточно долго, чтобы хотя бы заглянуть в книги? Или его ждет та же судьба, которую Нэш только что посулил Вогну?
     Именно так. Как только Осберт найдет библиотеку, от него потребуется избавиться. Есть лишь один способ предотвратить это: найти библиотеку и узнать, что за книги в ней хранятся, прежде чем ее найдет Нэш. Нужно придумать способ заставить Вогна открыть секрет.
     Осберт отошел от розового куста и направился в свой кабинет. Пора открыть ту бутылку, что он купил в прошлом году... Да, сейчас самый подходящий случай выяснить, действует ли зелье...
     Таверна, в которой они с Пейном тайно встречались почти год назад, была все такой же отвратительной, какой ее помнил Годфри. Тогда он чувствовал себя без своей сутаны священника ужасно неловко; теперь же обноски, в которые он был облачен, стали его второй кожей, скрывая не только его самого, но и его предательство. Бродяги, пившие в таверне, не обратили на него никакого внимания; Годфри проскользнул в угол, где за столом сидели уже Пейн и МакГлашен. Только Руки заговорщиков грязные, но без мозолей и шрамов могли выдать их истинное положение.
     МакГлашен хорошо замаскировался, сменив роскошное придворное одеяние на кожаную куртку и брезентовые штаны кузнеца. Он был здоровяком, высоким и широкоплечим, и такая одежда хорошо ему подходила.
     Пейн, притворявшийся бродячим торговцем, выглядел не так убедительно; чтобы его знаменитая красота меньше бросалась в глаза, он перемазал лицо грязью и глиной. Только он один и улыбнулся, завидев Годфри.
     - Что-нибудь случилось, отец? - поинтересовался Пейн, наливая себе эля.
     - Да уж надо полагать, - буркнул МакГлашен. - Не могу сказать, что буду, счастлив, если окажется, что меня вытащили сюда из-за ерунды. Вы же знаете, как неустойчиво наше положение.
     - Вскоре оно может стать еще более неустойчивым. - Под хмурыми взглядами обоих мужчин Годфри похлопал себя по карману. - Сегодня утром я получил письмо. После того как я удостоверился в его подлинности, я пришел к неожиданному, но неизбежному заключению.
     - От кого письмо? - тихо прошептал Пейн, хотя вблизи не было никого, кто мог бы их услышать.
     - От архидьякона Хильдерика. - Годфри потянулся к кувшину с элем и сделал вид, будто пьет.
     - Но он же с Рождества совершает паломничество, живет в дальних монастырях и ни с кем не видится!
     Годфри кивнул:
     - Верно, но только все это в прошлом. Проведя месяцы в размышлениях, молитвах и посте, мой старый друг, похоже, решил, что слишком полагался на других и что ему пора самому предпринять что-то для освобождения МакКоули.
     - О боги! - выдохнул МакГлашен.
     - Только молиться и остается, - вздохнул Годфри. - Хильдерик отправился в Майенну и собирается искать помощи у короля Тирона. Он полагает, что только старший брат Селара имеет достаточно влияния, чтобы заставить того освободить МакКоули.
     - Зная Хильдерика, - добавил Пейн, - думаю, он наверняка найдет способ сообщить Тирону о военных планах Селара.
     МакГлашен вздрогнул, услышав это, и пристально посмотрел на Годфри:
     - Способен он на такое? Неужели он осмелится? Годфри кивнул:
     - Вы и представить себе не можете, какие бурные чувства он испытывает. Тут сказались годы вынужденного подчинения Селару. Хильдерик очень сильно переменился со времени смерти Даунхолла.
     Некоторое время все молчали; двое придворных обдумывали, как новости могут отразиться на их положении при дворе. Наконец МакГлашен задал неизбежный вопрос:
     - И к какому выводу вы пришли? Годфри сделал глубокий вдох.
     - Мы не можем терять времени. Епископ МакКоули так давно находится в темнице, что люди уже стали забывать, что заточен он безвинно. Селар никогда не пытался обвинить его в измене, потому что знал: так он только превратит его в мученика. Согласен: мы ничего не предпринимали зимой, потому что вся страна была наводнена солдатами из-за бегства королевы. Да, не спорю выступить, было небезопасно. Но скоро стражники, заглянув в камеру МакКоули, обнаружат, что он умер... от какой-то внезапной болезни. И кому будет до этого дело? Кто хотя бы заметит смерть МакКоули? Не знаю, когда этот день наступит, но одно могу утверждать точно: в тот момент, когда Селар узнает, что кто-то попросил Тирона заступиться за МакКоули, он немедленно отдаст приказ с ним расправиться.
     - Но... - начал Пейн, оглядываясь на МакГлашена за поддержкой, - мы не смеем ничего предпринять до...
     - Мы не можем ждать, пока Селар решит устранить МакКоули, - прошипел МакГлашен. - Годфри прав. Мы должны выступить немедленно, иначе МакКоули умрет.
     Годфри почувствовал, что в горле у него пересохло, как будто его храбрости хватило только на то, чтобы получить согласие сообщников. Он заставил себя отхлебнуть скверного эля и поднялся.
     - Удастся вам его освободить? МакГлашен посмотрел на свои руки.
     - В его камеру почти невозможно проникнуть... Проклятие, отец, если бы дело было легким, мы бы освободили МакКоули месяцы назад! Я просто не знаю, что сказать.
     - Ждать мы не можем. Сделайте все, что от вас зависит, а тем временем я хоть и не могу твердо ничего обещать постараюсь обеспечить помощь. Когда вы можете выступить?
     МакГлашен нахмурился, но не стал задавать вопросов.
     - Самое раннее, когда я смогу собрать людей, это через два дня. К тому времени, если повезет, я также смогу приготовить убежище, где его никто не найдет.
     - Уж не то ли, где находится королева? - сделал попытку пошутить Пейн.
     - Надеюсь, нет, - проворчал МакГлашен. - Им обоим это не понравилось бы.

***

     Селар играл в мяч в саду со своими оруженосцами. Там его и нашел Нэш, но подходить не стал; он остался в тени только что распустившихся дубов и дождался, пока Валена обратит на него внимание. Он жестом позвал ее, и когда та отошла от других дам, следивших за игрой, увлек в гущу кустов.
     - У меня мало времени, - вместо объяснения сказал он, - и я вовсе не хочу, чтобы Селар снова мучил меня разговорами о своем проклятом мальчишке.
     - Ах, бедняжечка Нэш, - промурлыкала Валена, проводя пальцами по его шее.
     Нэш отбросил ее руку.
     - Я же говорил тебе: никогда не прикасайся ко мне при посторонних. Пока Селар будет считать тебя милой невинной девочкой, он не оставит попыток затащить тебя к себе в постель. Если же он хоть на мгновение заподозрит, что мы с тобой...
     - Ну, хорошо, хорошо. - Валена надулась и отступила на шаг. - Так куда ты направляешься теперь? Опять гоняться за королевой? Де Массе так до сих пор и не выполнил задания?
     - В последний раз он сообщил, что идет по многообещающему следу, но не уточнил, где именно. Хотел бы я, чтобы он поторопился. Я не могу окончательно наложить Узы на Селара, пока не верну ему Кенрика. А пока приходится заниматься всякой рутиной.
     - Так куда же ты отправляешься?
     - В этот унылый замок Ичерна. Он должен подписать некоторые решения королевского совета.
     Валена замерла на месте, приоткрыв рот. Бросив быстрый взгляд через плечо, она прошептала:
     - Ты увидишь ее? Союзницу? Она ведь не покидала замка со дня венчания.
     Нэш покачал головой и усталым жестом пригладил подстриженную бородку.
     - Мне следовало внимательнее приглядывать за ней, пока она еще жила в Шан-Моссе. И уж тем более нельзя было допускать этой проклятой свадьбы.
     - Теперь слишком поздно... да и вообще...
     - Все это не имеет значения, - проворчал Нэш, снова кидая обеспокоенный взгляд в сторону Селара. Король был все еще поглощен игрой и стоял спиной к деревьям, в тени которых укрылись Нэш и Валена. - Пока она в когтях Ичерна, Враг до нее не доберется. Впрочем, пришло время, когда мне следует ею заняться. Полагаю, скоро в мои руки попадет библиотека, а уж тогда нас ничто не остановит.
     - Даже Враг? - спросила Валена, и глаза ее сверкнули.
     - Даже Враг. - Где теперь находится Финлей Дуглас, Нэш не знал; насколько он мог судить, со времени своего бегства из Бэйрденскота тот ни разу не покинул убежища, которое ему обеспечивал Ключ. Однако одно Нэшу было известно точно: нигде поблизости от Союзницы Финлей не появлялся, и этого ему было довольно: к тому времени, когда Финлей обнаружится, все уже будет решено. Союзница встанет на сторону Нэша, и Враг лишится последней надежды на победу.
     - Я хочу, чтобы ты известила меня сразу же, как получишь известия от де Массе, - продолжал Нэш. - Пошли Лиссона он всегда может меня найти, где бы я ни был. Тем временем продолжай подогревать в Селаре желание захватить Майенну. Если книги из тайной библиотеки опровергнут мое мнение, что, Ключ хранится в Люсаре, для пересечения границы нужно, чтобы Селар вторгся в королевство брата.
     - Как пожелаешь, любовь моя, - протянула Валена, посылая ему воздушный поцелуй, грациозно повернулась и смешалась с придворными дамами, гулявшими по саду.
     Как ни прелестна была Валена, Союзница не она. Это место могла занять лишь одна женщина Дженнифер Росс, ставшая теперь герцогиней Ичерн.
     Нэш вышел из сада и поспешил в конюшню: его гнало нетерпеливое желание увидеться с Союзницей.

***

     Осберт отступил на шаг от поникшей фигуры Вогна и рухнул в ближайшее кресло. Проктор сидел на своем любимом месте у камина; глаза его остекленели, челюсть отвалилась. Лицо, на котором Осберт так часто видел презрительную гримасу, теперь обмякло и не выражало ничего. На столике рядом с креслом стоял пустой кубок из-под вина, в которое Осберт добавил несколько капель зелья из своей заветной бутылки.
     В камине потрескивали поленья, и Осберт долго смотрел в огонь. Он все еще не мог поверить в те поразительные вещи, которые Вогн сообщил ему под влиянием снадобья.
     Утром Вогн проснется свежим и бодрым, забыв обо всем, что произошло этим вечером.
     Запутанная паутина лжи и тайн, подозрения и страхи, заставлявшие проктора решаться на самые отчаянные поступки... Снадобье подействовало, да, но Осберту удалось узнать не все. Добиваться от Вогна большего он боялся: вдруг тот, проснувшись, что-то вспомнит...
     Неожиданно ощутив острое беспокойство, Осберт вскочил и подошел к стене, у которой стоял стол Вогна. Коснувшись самой дальней каменной плиты, легат почувствовал, как отчаянно заколотилось его сердце: что его ждет успех или неудача? Пальцы Осберта нащупали острый металлический стержень в углублении камня, и он без колебаний нажал на него; раздался тихий щелчок. Упершись обеими руками в плиту, Осберт изо всех сил толкнул ее. Раздался стон металла, рожденный, казалось, в безднах ада, и плита и несколько соседних повернулись: перед Осбертом была дверь в точности такая, как описал Вогн.
     Осберт, схватив со стола свечу, протиснулся в щель, как только она стала достаточно широкой. Из крохотной комнатки на него дохнуло ледяным холодом, сыростью, запахом плесени. Помещение было таким же древним, как и само здание, и явно предназначалось для хранения самых сокровенных тайн Гильдии. Потолок уходил высоко вверх, вдоль стен тянулись полки.
     Однако полки были пусты тоже в точности так, как сказал Вогн.
     Со вздохом, в котором смешались облегчение и разочарование, Осберт прислонился к стене и попытался разобраться в том, что узнал от Вогна.
     Трижды проктор намекал на то, что знает какой-то способ обнаружить колдуна, но, как признался он сегодня, даже при всей своей ненависти к этой нечисти он боялся воспользоваться этим знанием. В любом случае источником знания могла быть только древняя библиотека; значит, Вогн, опасаясь Нэша, куда-то перепрятал книги.
     - "Туда, где никто не станет искать, туда, где никто никогда не найдет", - вслух повторил Осберт слова проктора. Он, конечно, попытался узнать, где книги находятся теперь, но Вогн не поддался нажиму.
     Стряхнув задумчивость, Осберт выбрался из потайной комнаты и вернул плиту на место. Вогн никогда не узнает, что тайник обнаружен. Но что теперь делать? Что сказать Нэшу?
     Не убьет же Нэш Вогна, чтобы найти книги! Ведь абсолютно ясно, что проктор единственный, кому известно местонахождение библиотеки; значит, пока его жизнь вне опасности. Нэш покинул столицу, и необходимости давать немедленный отчет нет, но скоро он вернется, и тогда нужно будет ему что-то сказать...
     Существует единственный способ защитить и библиотеку, и Вогна: состряпать фальшивку, достаточно убедительную, чтобы обмануть острый взгляд Нэша. Осберт должен сам принести сюда книги. Несколько старинных пыльных томов, никому не нужных, и еще много других. Придется их сжечь и показать Нэшу пепел - пепел и несколько будто бы уцелевших страниц как доказательство того, что Вогн предпочел уничтожить библиотеку, лишь бы она не попала в чужие руки. Конечно, Нэшу нужно будет сказать, что Осберт опоздал и не смог предотвратить несчастья.
     Да. Не очень тонкая уловка, но ее будет достаточно.
     Достаточно ли, чтобы остановить Нэша?
     Пожалуй. Нужно сделать все сегодня же ночью, пока Вогн спит под действием зелья. Осберт выплеснул в камин содержимое кубка и налил в него вина, потом, опустившись на колени, расправил мантию спящего проктора. Теперь все было в порядке. Бросив на Вогна последний взгляд, Осберт направился в свои покои.
     Наконец-то он точно знал, что следует предпринять.

***

     Отец Джон забрал у переплетчика две книги и вышел под яркие лучи утреннего солнца. С каждым днем становилось все теплее: лето приближалось, долгая зима уходила все дальше в прошлое, и Джон чувствовал, что оживает. Он пересек город и поднялся на холм, к воротам монастыря; однако не успел он войти, как обнаружил, что за ним кто-то идет. Джон остановился и оглянулся. В полумраке древней арки, на которой многие столетия назад каменотес высек дубовые листья, стоял Годфри.
     - Что это у вас?
     Джон взглянул на сверток, который держал в руках.
     - Некоторые из книг Хильдерика. Переплеты порвались, так что я решил привести их в порядок, пока хозяин отсутствует. Я как раз несу их обратно в его кабинет.
     Годфри медленно склонил голову:
     - Я провожу вас, отец.
     Что-то в тихом голосе дьякона заставило Джона насторожиться. Они оба молчали, пока не дошли до кабинета Хильдерика. Окна комнаты были распахнуты, занавеси сняты и отправлены в стирку. На полу и на столах громоздились стопки книг на полках по случаю уборки их почти не осталось.
     - Вы хорошо потрудились, как я посмотрю, - заметил Годфри, расхаживая по комнате. - Даже пыль вытерли. Вот это трудолюбие!
     Отец Джон положил принесенные книги на один из столов и притворился, что собирается продолжать работу: двинулся с тряпкой к ближайшей полке, но помедлил, услышав, как щелкнул замок в двери. Оглянувшись через плечо, он обнаружил, что Годфри внимательно на него смотрит.
     - Нам нужно поговорить, Джон.
     - О... о чем? - заикаясь, выдавил из себя отец Джон. Годфри подошел ближе и остановился перед священником.
     - Я ведь никогда вас ни о чем не спрашивал, верно? Я не задал вам ни единого вопроса о том, что делали вы с Робертом той ночью. Я счел, что вы не делаете ничего, что шло бы вразрез с вашим обетом. Скажите мне, был ли я прав?
     - Я... Простите меня, дьякон, но я не понимаю...
     - Все очень просто. Однажды вы спросили меня, не можете ли помочь. Вот теперь я и хочу знать, по-прежнему ли вы предлагаете свою помощь.
     Во рту отца Джона внезапно пересохло, сердце начало биться где-то в горле. Он не мог выдавить из себя ни единого слова.
     - Не нужно так переживать, Джон, - мягко сказал Годфри; лицо его утратило суровость. - Мне, правда, удивительно, что вы сумели выжить, будучи не в силах скрыть страх перед разоблачением. Или вы так боитесь только меня? - Отец Джон сглотнул и затряс головой. - О, поверьте, вашей вины тут нет. Вы ничем себя не выдали, если вас беспокоит именно это. Насчет Роберта я начал кое-что подозревать много лет назад. Когда-то мы были близкими друзьями, да и сейчас остаемся, я надеюсь. Давайте говорить начистоту: неужели после всего, что случилось в последнее время, вас удивляет, что мне известна правда?
     - Вы и представления не имеете, какая беда мне грозит, - выпалил отец Джон. - Что бы вы ни говорили, вина ляжет на меня.
     Годфри отодвинул стопку книг и присел на край стола.
     - Вы священник, Джон. Как же вы разрешили теологический конфликт в себе?
     Отец Джон сделал глубокий вдох и почувствовал, что руки у него перестали трястись. Он пододвинул кресло и опустился в него, обдумывая ответ.
     - Не уверен, что мне удалось его разрешить. Все еще бывают времена, когда я задаю себе вопрос: что же я творю?
     - Как и все мы, - кивнул Годфри. - Я просто думал, что вы сможете поделиться со мной какими-то своими выводами. Видите ли, я не могу найти в душе решимости проклясть вас или Роберта, если уж на то пошло. А раз я не осуждаю вас, мне нужно найти этому какое-то оправдание.
     - Вы собираетесь освободить МакКоули, верно?
     - Да.
     - И хотите, чтобы я вам помог?
     - Да.
     Отец Джон откинулся в кресле и долго смотрел на свои стиснутые руки. Много месяцев назад, когда МакКоули еще только схватили, он послал в Анклав письмо с просьбой помочь в освобождении епископа. Тогда он получил отказ. Что скажет совет, если теперь он согласится на предложение Годфри?
     - Будет ли кому-нибудь еще известно о моем участии?
     - Это зависит от вас и от ваших действий. Конечно, я предпочел бы, чтобы все осталось нашим секретом. Мне совсем не хочется потерять вас.
     Отец Джон поднял глаза на Годфри; тот смотрел на него, не скрывая озабоченности.
     - Хорошо. Я буду рад помочь. Годфри улыбнулся и поднялся на ноги:
     - Значит, я все-таки был прав, отец. Мы сражаемся на одной стороне. Вечером, после ужина, посетите графа Пейна. Скажите ему, что вас прислал я.

ГЛАВА 24

     Северо-восточное побережье Люсары было, пожалуй, единственной частью страны, не отличавшейся живописностью. Плоская и низменная долина Виталы, где островки искривленных деревьев перемежались зловонными топями, раскинулась на многие лиги; на морском берегу древние утесы, и дюны красноватого песка кое-где поросли жесткой травой. Замок Клоннет, резиденция герцога Эйра, высилась на одном из прибрежных утесов. Из окон его открывался вид на холодные зеленые волны и на торговый порт Джарди вдалеке. Как упрямый старик, замок отгораживался от окружающего простора и оставался унылым, какая бы яркая весна ни цвела за его стенами.
     Нэш раньше бывал здесь всего однажды, много лет назад. Тогда Клоннет показался ему отвратительным, но теперь его мрачность и неприветливость искупались одним: он стал домом Дженнифер Росс, герцогине Эйр, и Нэш намеревался часто бывать здесь, чтобы видеться с ней.
     Встретили его в замке приветливо, но все же Нэшу пришлось дожидаться почти час, пока Ичерн не вернется с охоты. Неохотно прихлебывая посредственное вино, Нэш посвятил это время размышлениям о том, какие прекрасные гавани найдет на этом побережье флот любого захватчика.
     Когда Ичерн, наконец, появился, он не стал притворяться, будто рад видеть нового члена королевского совета.
     - Я думал, вы все еще на западе, выслеживаете мальчишку моего кузена. - Ичерн бросил плащ на стол и одним глотком осушил кубок вина.
     Нэш поднялся из кресла.
     - У меня есть и другие обязанности.
     - Ну да, вы страшно занятой человек. Как вам нравятся знаки вашего нового положения? Они вам к лицу, верно?
     Нэш слишком устал с дороги, чтобы обращать внимание на колкости. Он просто придвинул к себе кожаную сумку и развязал ремешки.
     - Король прислал вам на подпись бумаги, однако не путайте меня с мальчишкой-посыльным. Вы можете пожалеть об этом, когда в следующий раз окажетесь на королевском совете.
     Ичерн был слишком туп, чтобы понять, что это не пустая угроза. Он с ворчанием придвинул к себе бумаги и принялся, шевеля губами, медленно читать каждую. Нэш принес с соседнего стола чернильницу и перо и стал молча наблюдать за герцогом.
     Между Ичерном и Селаром было очень мало сходства. Будучи в родстве по материнской линии, они воспитывались при одном и том же дворе, под одним и тем же жестоким руководством. Однако если живой ум Селара позволял ему схватывать новые идеи, мысли Ичерна никогда не простирались дальше острия клинка в его руке. В определенном смысле и Майенне, и Люсаре повезло, что не Тьеж Ичерн оказался королевским сыном.
     Повезло и Нэшу: не слишком сообразительному герцогу было легко подсказывать некоторые поступки, не налагая на него Узы, что Союзница, без сомнения, заметила бы.
     - Как вы поохотились? - спросил Нэш для поддержания разговора, продолжая внимательно наблюдать за Ичерном.
     - А? О, отлично - надо же чем-то занять время между выездами в дозор. - Ичерн разложил на столе бумаги и стал царапать свое имя на каждом листе, часто окуная перо в чернильницу. Закончив, он посыпал бумаги песком, стряхнул его и протянул документы Нэшу. - Это все?
     - Не совсем. - Нэш поймал взгляд Ичерна и уже не позволял тому отвести глаза. Теперь у него был в этом определенный опыт: с того дня, как Ичерн женился на Дженнифер, при каждой встрече Нэш мысленно отдавал ему одно и то же приказание: "Хорошенько присматривай за своей женой". Вслух же он сказал: - Как поживает молодая герцогиня? Весь двор только и говорит о ней и гадает, почему вы заперли ее в Клоннете. Она здорова, я надеюсь?
     Ичерн попытался отвернуться, и на сей раз Нэш ему это позволил.
     - Конечно, здорова. Что ей сделается! А на любопытство двора мне наплевать: она моя жена и будет жить там, где я велю.
     Нэш подавил улыбку.
     - Но может быть, мне будет позволено с ней увидеться? Нам с ней есть, что вспомнить после ее прошлогоднего приезда в Марсэй.
     Ичерн открыл рот, но некоторое время не произносил ни звука. Он явно боролся с желанием отказать, искал какую-нибудь отговорку. Однако в конце концов, ему пришлось кивнуть:
     - Я провожу вас к ней.
     Увидев замок Клоннет, никто не заподозрил бы Ичерна в тайной любви к произведениям искусства. Мебель была удобной, практичной и сделанной, казалось, подмастерьем. Только второй этаж башни был обставлен с настоящим вкусом: его украшали прекрасные столы и кресла, гобелены, ковры и серебро.
     Должно быть, все это она привезла с собой из Элайты.
     Ичерн протопал по галерее к двери в ее конце. На мгновение его рука повисла в воздухе, словно Ичерн привык стучать, прежде чем войти, однако он тут же передумал и яростным толчком распахнул дверь:
     - Миледи, я привел к вам гостя.
     В комнате было светло, гораздо светлее, чем в других помещениях замка. Стены из красного песчаника украшал единственный гобелен, вытканный из тончайшего шелка пейзаж в зеленых и золотых тонах. Четыре высоких окна смотрели на юг и восток, так что длинный стол, заваленный тканями и нитками, купался в лучах солнца. Служанка, увидев вошедших, поспешно вскочила; прежде чем ее лицо приняло обычный испуганный вид, на нем промелькнуло удивление появлением у госпожи гостей. А у дальнего конца стола, одетая в платье цвета морской волны, сидела женщина, появления которой Нэш дожидался столько столетий.
     Она была восхитительна. Длинные блестящие волосы лежали на ее плечах, словно она по-прежнему была девицей, а не замужней дамой. Глаза чистейшей синевы взглянули на Нэша, и ему показалось, что душу его пронзил кинжал.
     Впрочем, какое это имело значение... Нэш ведь всегда знал, что ему судьбой назначено ее любить.
     Ичерн ввел его в комнату и настороженно огляделся, словно ожидая, что где-нибудь в углу могут прятаться грабители, потом повернулся к жене:
     - Полагаю, миледи, вы уже знакомы с советником Нэшем новым легатом Гильдии.
     Когда Нэш выступил вперед, Дженн любезно улыбнулась, но улыбались лишь ее губы, а не глаза. Встав, она обогнула стол и протянула Нэшу руку для поцелуя.
     "О кровь и сердце Бролеха! Она же... "
     - Добрый день, легат, - сказала Дженн.
     - И теперь, должно быть, вы понимаете, почему моя жена не появляется при дворе. - Ичерн еще раз обошел комнату и встал рядом с Нэшем. - Она не склонна путешествовать в таком состоянии, да и вращаться в обществе не имеет желания.
     Нэш отчаянно старался скрыть потрясение, которое испытал. С глупым смешком он пробормотал:
     - Умоляю, простите мою оплошность, ваша светлость, я не знал... Никто ничего мне не сказал... Иначе я не осмелился бы...
     Ичерн махнул рукой:
     - Моя жена очень суеверна, Нэш, и не желает, чтобы было заранее объявлено об ожидающемся появлении моего наследника. Знают только ее родные и те, кто живет в этом замке. Надеюсь, вы тоже не станете болтать.
     Все еще не вполне придя в себя, Нэш кивнул:
     - Конечно. Но, ваша светлость, вы ведь в добром здравии? На мой взгляд, ваша красота необычайно расцвела. Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо?
     Дженнифер слегка покачала головой, и улыбка ее стала более искренней.
     - Да, я вполне здорова. Как видите, младенец растет так быстро, что, надеюсь, будет отличаться неукротимым жизнелюбием. Дженн не положила руки на живот, как это обычно делают гордые будущие матери; вместо этого она взяла со стола белую ткань.
     - Можно спросить, когда ожидается счастливое событие? - Нэш затаил дыхание, стараясь не выдать охватившее его страшное напряжение. Если ребенок появится до истечения месяца...
     - Через четыре недели, легат, - спокойно ответила Дженн.
     - Моя жена хочет, чтобы ребенок появился в ее родительском доме. Она собирается вопреки моему совету выехать через два дня в Элайту. Ичерн был явно смущен этим решением Дженн и искал у Нэша поддержки. У того, однако, были собственные цели, и в них совсем не входило потакать герцогу.
     - Уверен, что ее светлость будет ехать медленно и соблюдая величайшую осторожность. Проявив столько заботы о младенце, едва ли она сделает что-либо, что представляло бы для него опасность. Кроме того, ребенок станет, возможно, наследником земель Элайты, и будет очень хорошо, если он и родится там.
     Ичерн только буркнул что-то себе под нос, но Дженн наградила Нэша теплой улыбкой.
     - Вы пробудете у нас долго, легат? Вы с моим господином могли бы поохотиться с соколами в дюнах. Здешние края предоставляют мало возможностей для других развлечений.
     - К несчастью, я сегодня же вечером должен отбыть обратно в столицу, ваша светлость. Однако, с вашего позволения, я вернусь сюда позже, когда вы уже сможете скакать верхом, и тогда посмотрим, что за охота у вас в дюнах.
     Снова та же теплая улыбка.
     - Я предвкушаю это удовольствие.
     Нэш покинул Дженн, но ее образ еще долго стоял у него перед глазами.
     Ребенок... но он может быть только ребенком Ичерна. Иное невозможно. Когда младенец был зачат, Финлей Дуглас, истекающий кровью, был далеко от Дженн.
     Нет, с этой стороны опасность не грозит. К тому же... к тому же ребенок может и не выжить, несмотря на все ее предосторожности. Возможно, путешествие в Элайту причинит младенцу достаточно вреда.
     Да и не важно все это. Младенец никак не может быть ребенком Врага, а значит, не представляет угрозы для Нэша.
     По дороге из Клоннета Нэша посетила еще одна приятная мысль: в ближайшие несколько месяцев Союзница не сможет убежать далеко. У него будет достаточно времени...
     Да, времени достаточно. Так же, как ему судьбой назначено любить ее, так и ей суждено ответить ему любовью на любовь.

***

     Ему повезло, еще, как повезло! Если бы Ичерн и гильдиец прошли через галерею чуть позже, Мика попался бы. Впрочем, он теперь так ловко научился избегать герцога... и вот сегодня это умение пригодилось ему, как никогда.
     Когда топот сапог затих вдали, Мика приоткрыл дверь, выходящую на винтовую лестницу, и выглянул. Ичерн и гильдиец ушли, и его подопечные были в безопасности. Знаком предложив им следовать за собой, Мика повел их в верхние покои. Тихо постучавшись, чтобы предупредить Дженн, он распахнул перед ними дверь.
     - Миледи, - прошептал он, - к вам гости!
     Дженн обернулась на его голос и радостно вскрикнула:
     - Оуэн! Леди Маргарет!
     Несколько мгновений в ярко освещенной комнате царила веселая неразбериха: все одновременно удивленно восклицали и обменивались приветствиями. Потом Дженн усадила вновь прибывших и отправила Адди за едой и напитками.
     - Мы не можем оставаться долго, моя дорогая, - начала Маргарет. - Деверин будет биться в истерике, если я не вернусь домой к назначенному дню. Но не повидать вас я не могла.
     - Как же я рада вас видеть! - воскликнула Дженн, не сводившая глаз со старой дамы.
     Маргарет ласково улыбнулась и похлопала ее по руке:
     - Как и я вас. Примите мои поздравления. Я не слышала о том, что вы в положении. Как вы себя чувствуете? Выглядите вы хорошо.
     - О да, я чувствую себя настолько хорошо, что иногда даже забываю о том, что беременна. Я столько раз просыпалась утром и начинала планировать прогулку верхом! - Маргарет улыбнулась, услышав это признание. - И я все еще пытаюсь многое делать, забывая, что с таким животом это невозможно. Как дела в Данлорне?
     - Все хорошо. Весна в этом году нас порадовала: была совсем не такая холодная, как прошлая. Правда, как я слышала, в горах выпал снег. - Маргарет помолчала и стиснула руки. - Вы получали какие-нибудь известия от Финлея?
     - Только те, о которых я вам писала. Патрик все еще в Данлорне?
     Маргарет покачала головой:
     - Нет. Он уехал... туда, куда должен был. Как я понимаю, к Финлею?
     Дженн кивнула.
     - Никогда я не привыкну ко всем этим секретам, - нахмурилась Маргарет. - То я хочу что-то сказать, но не могу, то вдруг не могу вспомнить слова, которые хорошо знаю. Как вы такое терпите!
     - В жизни есть худшие вещи, чем колдовство.
     - Да, действительно. - Маргарет опустила глаза. - Вы должны понять, почему я явилась к вам в таком виде. Если бы ваш муж узнал, что я здесь... - Ее голос оборвался, глаз она не подняла. - Вы и, правда, ничего не слышали о моем сыне? Совершенно не представляете, где может быть Роберт? Где он пропадает все это время?
     На лице Дженн не отразилось ничего, кроме озабоченности.
     - Нет, к сожалению. Хотела бы я иметь для вас новости, но я... мы ничего не слышали.
     Маргарет оглянулась на Мику.
     - Но его нет уже так давно! Когда в прошлый раз он уехал из Люсары, он, по крайней мере, послал нам известие. Мы знали, куда он отправился, и догадывались почему. Теперь же нет ничего. Я знаю: Селар обошелся с ним ужасно, но неужели этого достаточно, чтобы вот так оставить нас в неизвестности? Вы уверены, что не случилось больше ничего, что заставило бы его исчезнуть?
     Мика старался не показать, как ранят его эти вопросы, но как только он узнал о тайном прибытии Маргарет и Оуэна, он понял, что произойдет: ведь они, как и все остальные, не видели Роберта и ничего не слышали о нем со дня свадьбы Дженн.
     - Простите меня, моя дорогая, - снова заговорила Маргарет. - Мне не следовало бы беспокоить вас в таком состоянии. Просто я очень беспокоюсь за Роберта. С ним столько всего случилось за последние годы, что я удивляюсь, как у него хватало силы выносить это. И я боюсь, что...
     - Его светлость достаточно силен, чтобы пережить что угодно, миледи. - Мика обнаружил, что произносит слова утешения без всякого усилия. - Вы же знаете: ему всегда нужно было время, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах. Издевки Селара нанесли ему ужасный удар. Думаю, что в иных обстоятельствах он убил бы короля.
     Маргарет поднялась на ноги:
     - Значит, ему следовало его убить! Я сама убила бы его, будь я в силах. Это чудовище посмело порочить имя моего сына, назвав его трусом! Всю свою жизнь Роберт делал все возможное, чтобы ничем не запятнать свою верность, свою честь, и вот он оказался публично опозорен! - Не обращая внимания на Оуэна, пытавшегося ее успокоить, Маргарет заметалась по комнате. - О, мы все прекрасно понимаем, зачем Селар это сделал! Он знал, что в Элайте Роберт ничего не предпримет. Он рассчитывал, что ему удастся оскорбить его безнаказанно и что люди сочтут Роберта трусом, потому что он спустил королю оскорбление. Селар пытался лишить Роберта поддержки, которой он всегда пользовался у народа. Я знаю, это неправильно, но не могу не жалеть о том, что Роберт не убил его на месте.
     Маргарет отвернулась, пряча слезы гнева и отчаяния, но прежде чем Мика успел подойти к ней, рядом оказалась Дженн и взяла руки Маргарет в свои.
     - Пожалуйста, - мягко сказала она, - не горюйте так. Я знаю, как вам больно, знаю, как трудно ждать, не имея представления о том, чего в конце концов, дождешься. Но поверьте мне: это именно ожидание, а вовсе не конец.
     - Так вы верите, что он вернется?
     Дженн подняла голову и посмотрела в глаза Маргарет.
     - Я не знаю.
     - Зато я знаю, - решительно заявил Мика. - Роберт вернется обратно.
     Маргарет бросила на него вопросительный и неуверенный взгляд:
     - Ты говоришь так уверенно... Ты должен очень хорошо знать Роберта.
     - Я согласен с Микой, миледи, - вступил в разговор Оуэн. - Роберт все последние годы пытался избежать схватки, которая всегда была неизбежна. В один прекрасный день сражение все же будет ему навязано, и тогда он не посрамит нас. Спросите свое сердце, оно скажет вам, что это так.
     Маргарет медленно склонила голову:
     - Простите меня. Мне не следовало позволять себе...
     Дженн улыбнулась и сжала ее руки:
     - Не извиняйтесь. Роберт вам этого не позволил бы. И он был бы очень недоволен вашим беспокойством.
     Оуэн сделал шаг вперед:
     - Мне очень жаль, миледи, но нам пора в путь. Нужно отъехать подальше отсюда, прежде чем останавливаться на ночлег.
     Маргарет обняла Дженн и Мику и молча последовала за мужчинами. Мика скрытно провел их в конюшню, и путники покинули замок, никем не замеченные. Глядя им вслед, Мика только позволил себе вздохнуть, сожалея, что не едет с ними вместе.

***

     Только привычка, обычные ежедневные дела и делали жизнь выносимой. Дженн поужинала в своей комнате, умылась и с трудом улеглась в постель. Обычно она отпускала Адди и позволяла себе почитать перед сном при свете толстой желтой свечи, всегда стоявшей на столике у кровати. Но даже и привычка иногда не выручала.
     Этот гильдиец... И Ичерн оказался беспомощным, не смог найти отговорку, которая позволила бы Дженн избежать встречи с ним. Теперь все при дворе узнают, она станет объектом бесконечных пересудов.
     И где-нибудь когда-нибудь о беременности Дженн услышит Ангел Тьмы. Что он предпримет? Воспользуется ли он возможностью осуществить собственный замысел?
     Продолжает ли он считать Врагом Финлея?
     Что, если он уже столкнулся с Робертом? Не поэтому ли ни об одном из них давно ничего не слышно? Что, если Роберт проиграл?
     Нет!
     Не мог он погибнуть! Она бы знала. Она бы знала!
     О боги, Маргарет так рисковала, приезжая сюда! Зачем? Чтобы самой убедиться, что и Дженн, и Мике известно только то, о чем уже ей сообщили? Впрочем, если бы не беременность, она сама поступила бы точно так же и отправилась бы в Данлорн...
     Дженн была не в силах оставаться в постели. Измученная беспокойством, она поднялась и попыталась походить по комнате, но младенец ей этого не позволил. Дженн снова легла, натянула на себя одеяла и обхватила руками живот. Закрыв глаза, она попыталась представить себе новую жизнь, зародившуюся в ней. Дженн заставила себя успокоиться, сделала несколько глубоких ровных вдохов и расслабила мышцы.
     И тогда она его услышала! Что-то мягко и нежно, как легкий ветерок, коснулось ее сознания. Не голос, но ощущение присутствия, которое становилось все сильнее в последние месяцы. Колдовское присутствие, аура, не похожая ни на какую другую и все же имеющая так много знакомых черт...
     Дженн не могла сказать, мальчик или девочка в ее чреве. Она даже не могла бы утверждать, что младенец чувствует и думает. Единственное, что Дженн знала наверняка, - это что ребенок успокаивал ее, когда беспокойство становилось невыносимым, усмирял ее возбуждение, не давал метаться по комнате.
     - Еще четыре недели, любовь моя, - тихо прошептала она. - Еще четыре недели, и мы встретимся.

***

     Нэш вернулся в ту же гостиницу, где провел прошлую ночь. Для придорожного постоялого двора она была вполне удобна и к тому же находилась на главной дороге, ведущей в Марсэй. Если выехать на рассвете, к вечеру он доберется до столицы.
     Окна комнаты Нэша выходили на дорогу, по которой тащились телеги, сновали всадники и пешеходы. Столько народу, и все настолько погружены в собственную жизнь, что редко кто поднимал глаза и замечал, что творится вокруг. Если бы люди начали присматриваться...
     Да, именно потому, что они не обращали никакого внимания на происходящее, задача Нэша и была такой легкой. Встречаясь с мелкими препятствиями, люди или преодолевали их, или обходили стороной. Лишь единицы принимали вызов судьбы. Еще реже случалось, чтобы кто-то заботился не только о себе.
     Поэтому-то Нэш и мог делать, что ему вздумается, с каждым шагом приближаться к своей цели, и никто не догадывался о том, что он задумал.
     Нэш с улыбкой сбросил одежду и умылся. Он как раз потянулся за чистой рубашкой, когда раздался знакомый тихий стук в дверь.
     - Входи, Лиссон.
     В комнату вошел усталый, покрытый дорожной пылью посланец.
     - Я привез вам письмо, хозяин.
     Нэш запер дверь за Лиссоном и взял у него кожаную сумку.
     - Надеюсь, что это новости от де Массе.
     Еле справляясь с нетерпением, Нэш подошел к окну, вытащил письмо и сломал печать. Послание было, как всегда, зашифровано, но Нэшу было достаточно прикоснуться к бумаге гранатовым перстнем, и значки тут же превратились в обычные буквы.

     Не представляю себе, как вы сможете расплатиться со мной за такую услугу. Будьте уверены: достойного вознаграждения я от вас потребую, о чем и сообщаю сейчас.
     Мальчишка у меня. Если вы проявите достаточную благодарность, когда я его вам доставлю, я, может быть, даже открою вам, где я его нашел. Поскольку вы не проявляли интереса к судьбе остальных, я заставлю вас дождаться нашей встречи, прежде чем вы о ней узнаете. Достаточно сказать, что я совершил вам на пользу деяния гораздо большие, чем вы могли бы рассчитывать.
     Посылаю это письмо со всей возможной поспешностью. Чтобы добраться до окрестностей Марсэя, мне понадобится неделя или около того. С дороги я дам вам знать, где мы можем встретиться. До того советую вам держать новости в секрете. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь снова попытался похитить мальчишку.
     Де Массе.

     Наконец-то!
     Нэш чуть не рассмеялся от радости. Какой триумф! Он лично вернет Кенрика Селару и тут же завершит Наложение Уз. Конец близок! Совсем близок!

ГЛАВА 25

     - Надеюсь, вы совершенно уверены в своих сведениях, Гилберт...
     - Так и есть.
     Де Массе искоса взглянул на сообщника и продолжал:
     - Потому что, если вы ошибаетесь, нам нелегко будет выпутаться.
     - Не беспокойтесь.
     - Мы никогда еще не рисковали забираться так далеко на восток. Нам есть чего опасаться в этих краях.
     - Говорю же вам, не беспокойтесь, Люк. Все будет хорошо. Я знаю, что делаю, - самоуверенно ответил Гилберт.
     Де Массе высвободил ноги из стремян и потянулся. Гилберт сидел в седле, перекинув одну ногу через луку, само олицетворение спокойствия. Они были ровесниками, но Гилберт всегда и по отношению ко всем держался как старший и более мудрый, раздражая тем большинство своих знакомых. Это не было притворством: Гилберт был таким с самого детства. Его непропорциональное тело было лишено силы, лицо, никогда не блиставшее красотой, с годами стало еще более отталкивающим: густые черные брови нависли над маленькими рыжими глазами, нос стал выдаваться так сильно, что казалось, зажил собственной жизнью, из кривого рта торчали вперед кривые зубы (одного из них не хватало еще со времен детской драки). Словно подчеркивая свое нежелание скрывать уродство лица, Гилберт заплетал рыжие волосы в длинную косу; вся его внешность говорила о нем как о человеке злобном и опасном.
     На самом деле он таким не был.
     Де Массе вздохнул и посмотрел сквозь ветви деревьев вверх, чтобы по солнцу определить время:
     - Где же они? Неужели Фелен не способен ничего сделать в назначенный срок?
     - Если вы считаете, что ему нельзя доверять, зачем вообще вы его взяли с собой? В вашем распоряжении весь Даззир. Так почему нужно было выбрать Фелена?
     - Мне кажется, это очевидно: из него получится прекрасный козел отпущения, если нас постигнет неудача.
     Гилберт рассмеялся, но тут же показал на лесную чащу:
     - Вон он.
     Де Массе обернулся. Сквозь кусты пробирался небольшой отряд воинов из Карахама с Феленором Каллендери во главе.
     - Прекрасно, - бросил де Массе, - давайте заканчивать дело.

***

     Ручей был полноводным, но чистым; солнечные лучи пронизывали его до самого дна. Розалинда прогуливалась по берегу, внимательно следя за Кенриком, который босиком бегал по мелководью. День был прекрасный, и королева радовалась возможности покинуть помещение. Герцог Каванах был очень щедр и подарил ей прекрасный дом, но все равно любое жилище, стен которого она не смела, покинуть, казалось Розалинде тюрьмой. Хоть ненадолго почувствовать себя свободной! Предложение Джорджа провести несколько часов у ручья было приятным сюрпризом; граф даже привез с собой корзину с завтраком, когда рано утром заехал за ними. Воинам охраны это не очень понравилось, но разве могли они возражать?
     - Матушка!
     - Да, Кенрик?
     Мальчик стоял по колено в воде, уперев руки в боки.
     - Когда же граф Джордж научит меня ездить верхом? Он говорил, нужно подождать, пока сойдет снег. Снега давно нет, а он так ничего и не сделал.
     - Разве ты не спрашивал его, в чем дело?
     - Я просто сказал ему, что такова его обязанность, а он в ответ рассмеялся. Он мне не нравится. Отец не позволил бы никому надо мной смеяться.
     - Конечно, - пробормотала Розалинда. - Уж в этом можно не сомневаться.
     Она оглянулась через плечо на Джорджа, который сидел на поляне с Галиеной и Самах и читал им книгу. Он так старался заменить им всем Селара! Галиена всегда его любила и охотно откликалась на внимание Джорджа, даже Самах, все еще горюющая о своем несостоявшемся монашестве, прониклась духом их новой жизни. Только Кенрик отвергал все попытки графа сблизиться с ним. Мальчик боготворил отца, и все еще слишком часто о нем вспоминал. Впрочем, прошло совсем мало времени... Может быть, через несколько лет Кенрик научится тому, чему не смог бы его научить Селар.
     Что же касается самой Розалинды... Джордж оставался ее преданнейшим союзником, и все же иногда в его глазах она видела боль. Розалинда хотела полюбить его, да и любила, но знала, что никогда не позволит себе в полной мере разделить его чувство, по крайней мере, до тех пор, пока остается женой Селара, пока дети так в ней нуждаются. Джордж не предъявлял никаких прав на нее, и Розалинда иногда почти жалела, что он так сдержан.
     - Я поговорю с графом Джорджем, милый, - улыбнулась она Кенрику. - Если ты будешь себя хорошо вести, может быть, удастся устроить тебе урок завтра.
     Розалинда видела по лицу сына, что в нем борется преданность Селару со стремлением получить желанное удовольствие. Наконец Кенрик кивнул:
     - Спасибо, матушка.
     Розалинда протянула руку, чтобы помочь мальчику выбраться из воды. В этот момент ее внимание привлек внезапный шум. Обернувшись, она увидела, что на противоположном берегу сквозь кусты ломятся всадники. Королева инстинктивно схватила сына и прижала к себе.
     Потом все было как в кошмарном сне: конные воины в странной одежде мчались к ним, разбрызгивая воду; через мгновение они окружили Розалинду и Кенрика, угрожая им мечами. Розалинда завизжала, попыталась заслонить собой сына и попятилась, но бежать им было некуда. Двое всадников спешились и стали оттаскивать Кенрика. Розалинда отбивалась от них, но впустую: один из воинов, уродливый и злобный, так сильно рванул Кенрика за руку, что Розалинда споткнулась.
     - Кенрик! Кенрик! - вскрикнула она.
     Уродливый воин кинул мальчика на седло одного из всадников. Розалинда, не думая об опасности, кинулась к нему, но ее схватили и швырнули на землю. Похититель принца вскочил на коня, а другой угрожающе наклонился над королевой.
     - Ладно, Фелен, брось ее! Мы получили, что хотели. Розалинда ударила воина ногой, так что тот упал; королева попыталась подняться на ноги и броситься к сыну, но не смогла.
     Боль... Что-то как иглой укололо ее в спину. Ноги не желали повиноваться, подгибались, и Розалинда вновь упала на землю. Кенрик визжал и звал мать, но всадники уже развернулись и скакали обратно через ручей. Через мгновение их не стало видно; лишь колыхание ветвей отмечало путь отряда.
     Розалинда перевернулась на живот. Дышать ей было трудно, ноги немели, голову поднять не удавалось. Словно откуда-то издалека до нее донеслись крики и топот бегущих ног.
     Чьи-то руки подняли Розалинду, к ней склонился Джордж, с отчаянием шепча ее имя. Розалинда моргнула, но сказать ничего не смогла.
     Королева медленно теряла ощущение своего тела, зрение ее угасало. Ей казалось, что она погружается во тьму все глубже и глубже; потом все исчезло окончательно.

***

     Наконец костер разгорелся. Де Массе поднялся на ноги и потянулся всем усталым телом. В лагере царила тишина: мальчишке дали снотворное, и он утихомирился. Большую часть дня им пришлось держать его связанным не хватало еще, чтобы он сбежал.
     - Быстро ваш посланец доберется до Нэша? - спросил Гилберт, сидевший по другую сторону костра.
     - Через пару дней.
     - Вы собираетесь открыть ему, где мы нашли Кенрика?
     - С какой стати? Да и сомневаюсь, что он заинтересовался бы: вы же знаете, как он ограничен. - Гилберт кивнул, но ничего больше не сказал. С тех пор как они расположились на ночлег, он был необычно молчалив. - Ладно, - зевая и потягиваясь, пробормотал де Массе, - я отправляюсь спать.
     - Подождите.
     Де Массе, нахмурившись, взглянул на Гилберта:
     - В чем дело?
     Тот поднялся на ноги и пнул ногой Фелена, растянувшегося на земле, как спящий лев:
     - Поднимайтесь.
     Фелен посмотрел на Гилберта сонными глазами:
     - Что случилось?
     - Поднимайтесь, поднимайтесь.
     Фелен недовольно вздохнул и медленно поднялся на ноги. В то же мгновение Гилберт с молниеносной скоростью нанес ему удар в челюсть, и Фелен растянулся на земле. Гилберт со сверкающими глазами стоял над ним, словно в ожидании ответного удара.
     Фелен пролежал достаточно долго, чтобы показать: давать сдачи он не собирается, - потом поднялся и скрылся в темноте.
     - Что, дьявол вас побери, это значит? - потребовал объяснений де Массе.
     Гилберт на него даже не взглянул:
     - Он убил женщину без всякой надобности.
     - Нет никакой надобности и делать из Фелена врага. Вот подождите, пока он залижет раны, с унижением он не смирится, попытается отомстить.
     Гилберт ответил де Массе мрачной улыбкой:
     - Я знаю. Не беспокойтесь насчет Фелена. Он ничего мне не сделает. А теперь я иду спать. Доброй ночи.

***

     Джордж сидел в углу и следил, как Каванах расхаживает по залу, отдавая распоряжения и выслушивая донесения. Он, казалось, заполнял собой все помещение и в то же время проявлял удивительное спокойствие, которое Джордж научился ценить по достоинству. Через некоторое время, отпустив адъютантов, герцог подошел к Джорджу, придвинул кресло и опустился в него; массивное кресло застонало под его весом.
     - Не могу и выразить, как я огорчен, - начал Грант, в отчаянии качая головой. - Понятия не имею, как им удалось незамеченными пересечь границу и уж тем более добраться до вас так, что стража ничего не заметила. Клянусь, я отобрал для охраны лучших своих людей.
     Джордж кивнул и поднес к губам кубок. Вино, казалось, царапало ему горло, как песок, но все же он заставил себя пить.
     Грант некоторое время молча смотрел на него, потом добавил:
     - Я приказал приготовить все, что нужно вам для путешествия. Вам лучше отправиться на юг. Завтра Галиена и Самах, должно быть, будут уже в силах ехать верхом. Нужно, чтобы вы добрались до побережья и отплыли прежде, чем о случившемся станет известно. Кто знает, что предпримет Селар, чтобы вернуть дочь или захватить вас.
     - Мы ему безразличны, - пробормотал Джордж. - Галиену он всегда считал бесполезной для себя, Самах собирался использовать как пешку в своих политических играх, а что касается Розалинды... - Сделав глубокий вдох, Джордж заставил себя продолжать: - Розалинда была для него лишь средством отомстить стране, которая осмелилась противиться ему. Я знаю своего кузена, Грант: он даже не поморщится, узнав о смерти королевы.
     Грант не мог не заметить горечи в голосе Джорджа; он протянул руку и положил ее на плечо графу.
     - Вы ведь не наделаете глупостей, верно?
     - Я? - Джордж посмотрел на герцога. - Пока, во всяком случае, нет. Я отправлюсь с девушками и позабочусь об их безопасности. Но придет время, и я вернусь. Есть кое-что, чем нужно будет заняться.
     - Мне тоже. - Грант вздохнул и поднялся на ноги. - Роберт ведь убьет меня!

ГЛАВА 26

     Невозможно было отличить, где кончается крутой склон горы и начинается небо: все было затянуто призрачной белизной, переливающейся и непроницаемой для взгляда.
     Финлею было бы гораздо легче осмотреть окрестности колдовским зрением, чтобы определить, далеко ли до вершины, но это было бы нечестно.
     Собравшись с силами для следующего рывка, он вытянул левую руку и погрузил ее глубоко в снег. Ветер бросал ему в лицо снежную пыль, слепя глаза; Финлей тряхнул головой и стал на ощупь искать опору. Наконец он ухватился за скалу, скрытую под снегом, и только удостоверившись, что она выдержит его вес, подтянулся выше. Новая порция потревоженного им снега рухнула вниз. Перчатки Финлея обледенели, пальцы утратили чувствительность, кожаная куртка превратилась в ледяные латы, онемевшее от холода лицо уже не чувствовало уколов колючих снежных кристаллов, облако пара от дыхания мешало видеть.
     Финлей упорно продвигался вперед, погружаясь по колено в снежные заносы; он так замерз, что уже не ощущал острых граней камней, по которым ступал. Небо над ним начало темнеть.
     - Проклятие! - выдохнул он, всматриваясь в туманную муть. - Только не новый снегопад! Еще хоть несколько минут!
     Небо ответило ему раскатом грома. Финлея окутала свинцовая грозовая туча. Однако во вспышке молнии он смог теперь разглядеть впереди уступ. Его отделяло от цели всего несколько футов.
     Подавив желание преодолеть последнее препятствие одним броском, Финлей ощупывал скалу, пока не нашел надежную опору. Здесь камень был покрыт лишь тонким слоем снега, но зато опасно обледенел. Финлей вполз на уступ и несколько секунд лежал, ловя воздух открытым ртом. Потом он почувствовал порывы ветра.
     Испуганный Финлей сел и заглянул за край скалы. Это было ошибкой. Снежный заряд ударил ему в лицо, залепив глаза. Финлей отпрянул и поспешно поднялся на ноги, чуть не соскользнув вниз. Оставаться здесь было очень опасно, но, оказавшись уже так близко от вершины, сдаваться Финлей не собирался; по крайней мере, дальше можно будет идти, а не карабкаться.
     Наклонив голову и щурясь, чтобы защитить глаза, он двинулся вперед. Все, что он мог теперь видеть, это слепящая белизна снега и серые полосы обледенелого камня там, где злой ветер обнажил склон. Финлей шел, согнувшись пополам, сопротивляясь старающемуся сбросить его вниз ветру.
     Финлей поскользнулся и упал на колени. Серая мгла окружала его со всех сторон, и он не решался сделать хоть одно движение. Казалось, это мгновение опасности длилось вечно. Потом неожиданно порыв ветра на долю секунды разорвал тучу, и перед Финлеем открылся самый потрясающий вид, какой он только когда-либо видел.
     Прямо перед ним скала обрывалась в бездонную пропасть, но Финлей не мог оторвать глаз от безбрежного простора покрытых снегом гор, черных провалов, глубоких долин. Суровая красота Голета открылась ему на мгновение и тут же исчезла за снежной завесой. Финлея опять окутала туча, ветер ударил с новой силой. Но он достиг вершины! Достиг вершины самой высокой горы в Люсаре, и более того: сделал это в снегопад.
     Нужно было возвращаться; Финлей не рискнул подняться на ноги, боясь, что ветер сбросит его в пропасть. На четвереньках он то полз, то скользил вниз, пока не добрался до места, где скала защитила его от порывов бури. Финлей очень устал, все тело его болело, но нужно было продолжать спуск по крутому склону. Двигался он медленно: стоило поддаться соблазну побыстрее преодолеть самую трудную часть пути, и он мог достичь подножия с переломанными костями.
     С каждым шагом идти становилось все труднее. Скала была почти отвесной и такой скользкой, что Финлей чудом сохранял равновесие. Наконец он выбрался из тучи и теперь, по крайней мере, видел, куда ставит ногу. Склон защищал его от ветра, но только постоянное движение могло помочь не замерзнуть до смерти. Добравшись до ровной площадки, Финлей споткнулся и упал; ему показалось, что теперь он может позволить себе небольшой отдых: ведь он добился своего.
     - Финлей!
     Голос исходил словно отовсюду. Мертвое эхо в снежной круговерти...
     - Финлей! Где ты, черт возьми?
     Голос приближался; теперь был слышен и скрип снега под ногами.
     - Проклятие! Финлей Дуглас! Ответь! Здесь слишком холодно, чтобы играть в прятки. Где ты?
     Финлей попытался поднять голову, но это оказалось слишком трудно. Все, что ему удалось, это вяло помахать рукой.
     Тяжелые шаги затихли рядом. Финлей поднял глаза, увидел ноги, потом туловище, потом лицо. Темные волосы, на которые натянута покрытая снегом шерстяная шапка, холодные голубые глаза, длинный нос, неодобрительно сжатые губы...
     - Каким нужно быть идиотом, чтобы полезть на Голет после недели снегопада! Ты же сказал, что отправляешься только на короткую прогулку!
     Арли протянул руку и схватил Финлея за плечо. С трудом, цепляясь друг за друга, им, наконец, удалось выбраться из сугроба.
     - Что случилось, Арли? Ты что, беспокоился обо мне? - Губы Финлея настолько закоченели, что слова получались неотчетливыми; чтобы вернуть мышцам подвижность, ему пришлось несколько раз подвигать нижней челюстью.
     - Я мог бы и догадаться, что ты выкинешь какой-нибудь номер, - проворчал Арли, обхватывая Финлея, чтобы не дать тому упасть. - Уж не думал ли ты, что мы вышлем спасательную экспедицию только потому, что сегодня день твоего рождения, а тебе вздумалось свалиться со скалы!
     - Тогда что ты тут делаешь? - Перед глазами Финлея все еще плыло, но он начал приходить в себя. Вон, например, черное отверстие впереди: это туннель, ведущий туда, где тепло и сухо. - Почему ты отправился меня искать?
     - Я просто подумал, что ты, наверное, захочешь узнать новости. - Теперь, когда они добрались до входа в туннель, Арли отпустил Финлея. Здесь не было ветра и снегопада, и на них обрушилась неожиданная тишина. - Только что вернулся Патрик. Я по своей глупости решил, что ты захочешь с ним поговорить. Я не предвидел, что ты так целенаправленно будешь стараться положить конец своему бесполезному существованию.
     - Ох, да это же здорово! - Финлей склонил голову набок, разглядывая ледяную корку, покрывавшую его куртку. Похоже, одежду он испортил. Нет, есть средство: гусиный жир! Правда, придется долго его втирать, чтобы кожа снова стала мягкой; может быть, понадобятся целых два дня, но он своего добьется.
     - Иногда, Финлей, ты испытываешь мое терпение! Пошли. - Арли ухватил Финлея за локоть и потащил по туннелю. После слепящей белизны снега здесь казалось ужасно темно. Укрепленные на стенах факелы были всего лишь светлыми точками, слабыми голосами в могучем хоре теней. - Что ты там делал? Кровь Серина, ты даже никому не сказал, что уходишь! Что было бы, если бы ты упал со скалы, а? И какой во всем этом смысл? Почему ты не мог дождаться лета, чтобы взобраться на вершину, как делают это все разумные люди? Даже день ты выбрал сумрачный, так что никаких красот не увидел!
     - О, вид был прекрасный. - В голове у Финлея несколько прояснилось, да и вообще силы начали к нему возвращаться. Здесь, в туннеле, было тепло и даже душно. От тепла начали болеть замерзшие пальцы, с Финлея на пол текла вода.
     - Но ты не видел приближающегося Патрика?
     - Патрика? - Финлей остановился и помотал головой. Мокрые волосы облепили голову Арли, как перья... - Патрик вернулся? Когда?
     - Часа два назад. Я с тех пор всюду тебя ищу. Ради милости богов, Финлей, слушай, что я тебе говорю!
     - Я и слушаю, - бросил Финлей. Туман в голове внезапно рассеялся. - Только ты говоришь какую-то ерунду. Как мог Патрик преодолеть перевал в такую погоду?
     Арли, не останавливаясь, шел вперед, и Финлею пришлось, чуть ли не бежать, чтобы не отстать от широко шагавшего друга.
     - Похоже на то, что неположенный по времени года снегопад обрушился только на окрестности Анклава. К востоку горы вполне проходимы. Ему пришлось трудно только в самом конце пути.
     - Ладно, где он?
     - Скажу, только когда переоденешься. Не хватало еще, чтобы ты свалился с простудой. Марта меня убьет, а уж о том, что со мной сделает Фиона, и думать не хочется.
     Финлей медленно покивал головой:
     - Зачем так кричать, Арли? Я же вернулся целым, так в чем дело?
     - До вершины ты добрался? - ворчливо поинтересовался Арли.
     - Да, - не смог сдержать улыбки Финлей.
     Если боль в обмороженных пальцах и была ужасной, она не шла ни в какое сравнение с тем, что испытал Финлей, когда, по настоянию Арли, залез в ванну. Он вопил и ругался, обвинял Арли в издевательствах, но тот невозмутимо подливал горячей воды, и только когда счел, что сделал все необходимое, оставил Финлея в покое. Колени и локти Финлея разламывались, но через некоторое время он не выдержал и начал смеяться.
     После ванны, стоя на ковре перед пылающим в камине огнем, Финлей растерся полотенцем и по случаю своего дня рождения надел рубашку тонкого полотна, отделанную кружевом, коричневые штаны, безрукавку цвета весенней листвы и сапоги из мягкой кожи. Расчесав мокрые волосы, отчего во все стороны разлетелись брызги, Финлей почувствовал себя наконец-то совсем хорошо и вышел из своей комнаты. Он знал, что такой подъем продлится недолго, но сейчас он был полон сил и торопился этим воспользоваться.
     Патрик оказался, конечно, не один. Рядом сидела Марта, прижимая к себе малютку дочь. Дамарис мирно спала, но даже во сне ее лицо говорило о сильном характере. Финлей часто подолгу смотрел на малышку, стараясь поймать момент ее пробуждения. Марта однажды застала его у колыбели, но ничего не сказала.
     - Я-то думал, что ты отказался от своих опасных замашек, Финлей, - вместо приветствия сказал Патрик.
     - Рад, что ты вернулся, - рассмеялся тот, обнимая друга. - Уж молчал бы: сам-то в какую погоду путешествуешь! Ты же ведь не мог быть уверен, что перевал окажется проходимым.
     - Ну, - Патрик указал ему на кресло и налил в кубок горячего вина с пряностями, - тут не было особой смелости. Я ничего не знал о снегопаде, а потом уже заехал так далеко, что останавливаться уже не имело смысла. По всей стране давно наступила весна, только вы тут все мерзнете. Я мог, конечно, переждать непогоду, но мне не хотелось пропустить твой день рождения. И вот тебе от меня подарок. - Патрик водрузил на стол седельную суму, порылся в ней и вытащил маленький узелок. С неуверенной улыбкой на загорелом лице он вручил его Финлею. - Надеюсь, ты не будешь разочарован.
     Финлей развернул ткань. У него в руке оказался серебряный перстень с черным эмалевым орлом Дугласов.
     - Мне его передала твоя матушка. Она хочет, чтобы он снова был у тебя.
     Финлей поднес перстень к свету. Ему казалось, что к нему после долгого отсутствия вернулся старый верный друг. С улыбкой он надел перстень на палец и потер о тонкую ткань рубашки.
     - Это ты здорово придумал, Финлей, - фыркнула Марта. - Ведь этим старьем ты испачкаешь прекрасную новую рубашку!
     - И почему все сегодня говорят мне гадости? - печально проговорил Финлей. Потом он серьезно взглянул на Патрика. - Спасибо. Ты и представить себе не можешь, чем была для меня потеря перстня. Я уже думал, что никогда его больше не увижу.
     Патрик допил вино из кубка.
     - Твоя матушка особенно настаивала, чтобы я тебя предостерег: не потеряй его снова. Она говорит, что в следующий раз так не повезет.
     - Как матушка живет, как ее здоровье?
     - Она в полном здравии, друг мой. - Патрик взглянул на Арли, который вернулся в комнату с блюдом сыра и свежих лепешек и стал разливать вино. - Она потрясающая женщина, твоя матушка. Клянусь, в Данлорне перед ней все дрожат, никто не смеет ей противоречить. Стоит ей приказать, и все бросаются выполнять ее желание все, кроме Оуэна. Он хмурится, качает головой хоть и делает, в конце концов, то, что она говорит. Держу пари: владения никогда не управлялись так хорошо, когда этим занимался ты.
     В Патрике чувствовалось что-то неуловимое, чего Финлей никак не мог определить. Что-то новое. Да, он все еще бегал по комнате, как испуганный заяц, все еще тараторил и размахивал руками, его волосы все еще падали на глаза и он резким жестом их отбрасывал, но все же он стал совсем другим. Внутренне другим.
     - Ты изменился, Патрик.
     - Я как раз об этом подумала, - пробормотала Марта, протягивая малышку Арли и направляясь к двери. - И мне эти перемены нравятся. Думаю, что тебе, Патрик, давно следовало побывать за пределами Анклава. Более того, мне кажется, что, когда погода улучшится, тебе нужно вернуться обратно. А пока мы тебя ждем к ужину.
     Когда Марта и Арли вышли из комнаты, Финлей опустился в кресло, чувствуя, как тепло комнаты и выпитое вино несут покой его измученному телу. Он уже начал дремать, когда какое-то движение Патрика снова привлекло его внимание.
     - Почему бы тебе просто не отправиться в постель?
     - Я так и сделаю, но попозже.
     Патрик кивнул и придвинул свое кресло к камину.
     - Так ты получил мое последнее письмо?
     - Несколько недель назад.
     - Ну, так вот: известие от Мики пришло перед самым моим отъездом из Данлорна. Ему не нравится то, что происходит, но иного и нельзя было ожидать.
     - А Ичерн? С ним по-прежнему трудно?
     - Ты сможешь судить сам, я принесу тебе письмо, и ты его прочтешь. Правда, трудно разобраться, о чем Мика говорит и о чем умалчивает. Я, понятно, с Ичерном незнаком, но вполне могу предположить, что ему не нравится присутствие Мики. Возможно, он думает, что парень слишком предан Дженн, но это только мое предположение. Мика предупреждает, что мы какое-то время ничего о них не услышим. Дженн считает, что часто посылать письма опасно, даже пользуясь шифром. Впрочем, это не важно. Я собираюсь летом вернуться в Данлорн, тогда и узнаю новости. Если же нет, я сам отправлюсь в Эйр проведать Дженн.
     Финлей кивнул, не поднимая отяжелевших век. После всех его сегодняшних приключений аромат вина кружил голову, и с каждой минутой он чувствовал себя все более усталым. Пожалуй, все-таки следует отправиться спать...
     - Ты тоже не получил никаких известий от Роберта? Последняя фраза прогнала сонливость Финлея. Патрик пристально смотрел на него, словно ожидал услышать худшее.
     - Нет. А ты разве ожидал другого?
     - Финлей, - прошептал Патрик, глядя другу в глаза, не приходила ли тебе мысль, что Роберт мог не уехать... а погибнуть?
     - Он жив.
     - Но ведь могло случиться...
     - Он жив, Патрик. Роберт мой брат. Если бы с ним что-то случилось, я бы знал.
     - Однако ты же думал, что он погиб, после того падения со скалы в окрестностях Килфедира. Ты сам говорил...
     - Все было не так! - поднял руки Финлей. Продолжать этот разговор ему не хотелось. - Я решил, что он мертв, потому что не сумел обнаружить его при всем своем умении искателя, а после того, как лишился аярна, продолжать поиск я не мог. Сейчас все иначе. Да, я знаю, что ты хочешь сказать. Не думаю, что Ангел Тьмы узнал, что Враг это Роберт, а не я, и не думаю, что Роберт вступил с ним в схватку и проиграл.
     - Почему?
     - Потому что Роберт не может быть побежден. Патрик медленно склонил голову и подошел к Финлею, задумчивый и серьезный.
     - Вижу, что ты действительно в это веришь, Финлей. Только скажи мне: почему в последние недели сон твой так беспокоен?
     - Марта наболтала, как я вижу, - поморщился Финлей.
     - Кошмары, которыми ты страдал после встречи с Карланом, вернулись?
     - Нет. - Финлей провел рукой по уже почти высохшим волосам. - Послушай, моя бессонница и исчезновение Роберта никак между собой не связаны. - Финлей поднялся и, направляясь к двери, добавил: - Пожалуй, я пойду к себе и посплю. Вечером по случаю моего дня рождения будет праздничный ужин, так что мы еще увидимся. Добро пожаловать домой.

***

     По случаю торжества столовая была ярко украшена; Фиона, правда, предпочла бы, чтобы день рождения Финлея был отпразднован без шума, в узком кругу, а не всем Анклавом. Финлей, конечно, наслаждался вниманием, проявленным к нему и его друзьями, и его учениками. Все уже знали о его необыкновенном приключении на Голете, и общей реакцией было изумление.
     Фиона была в ужасе от выходки Финлея, но ничуть не удивилась ей. Весь вечер он ходил по просторной столовой, разговаривая с друзьями, но постоянно оглядывался на нее с особенной, предназначенной только ей улыбкой. Щеки Фионы горели: наверняка все замечали эти взгляды. Наверное, жители Анклава удивляются, почему он уделяет ей так много внимания, почему выбрал ее, резкую, нелюдимую, совсем не похожую на него самого, милого и общительного, многому научившегося у брата.
     Впрочем, Фионе было безразлично, что думают другие. Она знала, что она вызывает к себе уважение, но не симпатию. Все это было ей не важно. Имело значение только одно: Финлей любит ее. Фионе пришлось так долго ждать, чтобы он, наконец, понял: она любит его тоже. Пока их любовь жива, совершенно не важно, что думают окружающие.
     Приезд Патрика и отсутствие известий о Роберте обеспокоили Фиону гораздо сильнее, чем она показывала. Она молча сидела в углу, не желая в такой день тревожить Финлея, однако как ни старалась она скрыть свое беспокойство, Финлей его заметил. Провожая после ужина Фиону в ее покои, он постарался рассеять ее мрачные мысли:
     - Не стоит принимать так близко к сердцу все, что говорит Патрик. Ты же знаешь: он всегда все видит в черном цвете.
     - Ему следовало бы держать свои опасения за судьбу Роберта при себе. Должен же он понимать, что только перепугает всех разговорами о смерти Роберта, особенно если учесть, что сама идея ни на чем не основанное предположение.
     Финлей улыбнулся:
     - Да, я слышал, как ты его отчитала, и был, тронут твоей заботой о том, чтобы он не ранил мои чувства.
     Когда они свернули в коридор, ведущий к комнатам Фионы, Финлей обнял ее за талию. У двери Фиона помедлила и оглянулась. Они были одни.
     - Финлей, как я понимаю, ты собираешься отыскать Роберта. Я знаю: он твой брат и ты о нем тревожишься. Да и все мы тревожимся.
     - Но тебя что-то смущает?
     - Что, если он не вернется? - Фиона сделала глубокий вдох и продолжала, не давая Финлею себя перебить: - Я понимаю, что говорить об этом очень эгоистично с моей стороны, но что будет, если он не вернется? А если вернется, то ведь он... вдруг он не пожелает...
     Договорить Фиона не смогла. Произнести такое вслух было слишком трудно. Она так давно думала об этом, что мысль стала напоминать паразита, поселившегося в ее воображении и не дающего ей покоя.
     Финлей обнял ее, прижал к себе и нежно поцеловал в лоб. Он серьезно смотрел на Фиону, терпеливо ожидая, когда она преодолеет волнение.
     - Я знаю, он твой старший брат, но обязательно ли тебе получать его разрешение на то, чтобы жениться? - Теперь Фиона говорила так быстро, что чуть не задохнулась. Втянув в себя воздух, она продолжала, чувствуя, что должна договорить, прежде чем храбрость ей изменит: - Ты взрослый человек. Самостоятельный. Ты годами управлял Данлорном. Ты умелый искатель. Ты в одиночку организовал здесь школу для обучения боевому искусству, вложил в нее много сил и времени, хоть и знаешь, что самому тебе это пользы не принесет и только настроит против тебя некоторых, например Генри. Прости меня, но я просто не понимаю, почему тебе нужно разрешение Роберта на женитьбу.
     Финлей долго смотрел на нее, прежде чем ответить, потом взял ее руки в свои.
     - Роберт мой брат, но он также и глава Дома Дугласов. Я понимаю, что теперь, когда я постоянно живу в Анклаве, ты об этом забываешь, но для меня наше родство остается важным. Если не произойдут какие-то новые события, я наследник Роберта. Мне известно, что он никогда не женится и У него не будет сына, который унаследовал бы...
     - Откуда ты это знаешь?
     - Просто знаю, любимая. Дело в том, что хоть сейчас я не могу вернуться домой, когда-нибудь это может оказаться возможным. Наши дети унаследуют Данлорн. Да, признаю, получить от Роберта разрешение жениться всего лишь традиция; но я еще хочу иметь и его благословение. Мне очень жаль, что это вынуждает нас ждать, однако Роберт слишком много для меня значит, чтобы просто отмахнуться от него только потому, что его нет под рукой, когда он нужен. В конце концов, его жизнь не определяется моими потребностями.
     Фиона опустила глаза на их соединенные руки, чувствуя комок в горле.
     - А если... если он скажет "нет"? Финлей расхохотался:
     - Так вот что тебя тревожит! Что на свете может заставить его сказать "нет"? А даже если такое и случится, неужели ты думаешь, что я отстану от него, пока не получу согласия? Неужели думаешь, что я позволю ему разрушить мое счастье? Клянусь богами, он снова обнял Фиону, - я найду его на краю земли, и он об этом знает. Не беспокойся, любимая: мы поженимся, и скоро.
     Финлей лишил Фиону возможности спорить, закрыв ей рот поцелуем; потом он распахнул перед ней дверь и, послав возлюбленной воздушный поцелуй, исчез в коридоре. Фионе осталось только молиться о том, чтобы он оказался прав.

***

     Тьма окутала его комнату, распространившись до самых дальних ее уголков. Единственный свет, который он видел, существовал только в его воображении как воспоминание о залитой светом свечей столовой и масляных лампах в коридорах. Никто и ничто не нарушало блаженного покоя, но уснуть все равно не удавалось.
     Финлей перевернулся на спину и попытался во всех деталях представить себе потолок комнаты, не прибегая к помощи колдовского зрения, потом начал обдумывать воинские упражнения, которые собирался назавтра показать своим ученикам. Он даже начал планировать занятия на следующий год; но ничто не помогало. Стоило ему начать засыпать, как его снова и снова будил всплеск энергии: казалось, он должен оставаться бдительным, готовым в любой момент защищаться.
     Может ли быть, что это Карлан пытается добраться до него, завладеть им во сне?
     Нет. Карлан ведь ищет не только Врага, но и Ключ. Если бы у него был какой-то способ найти Финлея, он был бы уже здесь. Более того, попытку обнаружить Финлея Карлан предпринимал бы каждую ночь со времени его бегства; Финлей ощутил бы его давление много месяцев назад, а не в эти последние недели.
     Может быть, Патрик прав и его тревожит судьба Роберта?
     Финлей вздохнул и снова закрыл глаза, сосредоточившись на этот раз не на загадке исчезновения брата, а на нем самом. Сильный, упрямый, чуткий, умный, требовательный, несгибаемый... Так многое было даровано одному человеку, и именно этого Финлею теперь не хватало. Финлей сделал несколько глубоких вдохов, как если бы готовился к поиску, и представил себе лицо исчезнувшего брата...
     "Финлей! "
     Снова что-то его разбудило! На это раз он сел, чувствуя, как колотится сердце; во рту у него внезапно пересохло.
     Действительно ли он что-то слышал или воображение шутит с ним жестокие шутки?
     Сильно обеспокоенный, Финлей снова начал размеренно и глубоко дышать, потом улегся, закрыл глаза и начал думать о Роберте.
     "Финлей! Ты меня слышишь? "
     О боги!
     "Проклятие, Финлей, я же знаю, что ты меня слышишь! Ответь! Я знаю, что ты можешь это сделать. Ты должен иметь достаточно силы".
     Ответить? Как? Он же не обладает даром мысленной речи. Так как же может он ответить?
     "Клянусь богами, Финлей, если ты не ответишь, я с тебя шкуру спущу! "
     Голос... Он слышал его все более отчетливо... Но это не Роберт, это... Дженн?
     "Ну, наконец-то! Только напрягись, как следует, Финлей. Я-то могу поддерживать разговор со своей стороны. Сосредоточься на мне, вспомни, что ты искатель. Ты просто должен отвечать мне более громко".
     "Дженн!"
     "Замечательно, только не так же громко! Ты молодец".
     "Не могу поверить, что мне это удалось! Как ты сумела?.. "
     "Просто я трудолюбива. Я уже многие недели пытаюсь к тебе пробиться. Пришлось ловить момент, когда ты будешь засыпать и окажешься более восприимчивым. Мика все время меня упрекает, говорит, что я трачу слишком много сил... но я же знала, что, в конце концов, ты меня услышишь! "
     "Я и пошевелиться боюсь, чтобы не разрушить связь".
     "О, теперь, когда я до тебя докричалась, можешь шевелиться сколько угодно. Трудно только установить связь в первый раз. Какое развлечение, а? "
     Развлечение?
     "Ну, пожалуй".
     "Так как там у вас дела? Как я понимаю, вас с Фионой можно поздравить? "
     "Ох, не надо! Я и слышать от тебя не хочу... "
     "Я сказала что-то не то? Ладно, больше не буду. Послушай, Финлей, я не смогу продолжать долго... Как бы я ни спорила с Микой, сил действительно требуется много. Мика следит за мной, как сторожевой пес, с тех пор как... Так вот: у меня есть для тебя новости. Я сама узнала всего несколько дней назад... "
     Что за новости? И что она скрывает? Почему Дженн оборвала себя?
     "Новости и радостные, и ужасные. Епископа МакКоули освободили. Не знаю, кто и как, но он бежал из темницы. Где он теперь, мне неизвестно. Селар рвет и мечет, вызвал к себе Ичерна, чтобы тот поймал МакКоули. К несчастью, я ничего не могу сделать, чтобы этому помешать".
     "Но ты же наверняка можешь влиять на Ичерна? "
     "Только слегка, и мне приходится тратить большую часть усилий на то, чтобы не дать ему вышвырнуть Мику. К тому же я сейчас вернулась в Элайту, а Ичерн с отрядом солдат прочесывает окрестности Марсэя. Но это не единственная новость".
     С чего это Дженн возвращаться в Элайту?
     "Расскажи мне обо всем".
     "Кенрик нашелся. Через пару дней он воссоединится с Селаром".
     "О милосердные боги! "
     "О королеве я ничего не слышала, но опасаюсь худшего".
     "А что слышно о принцессе, Самах и Кандаре? "
     "Ничего. Я не осмелилась расспрашивать. Надеюсь, что-нибудь узнать от твоей матушки: она, наверное, получит известие от Каванаха о том, что случилось. К счастью, никто пока не знает, где нашли Кенрика, так что, может быть, это еще удастся сохранить в тайне".
     Финлей осторожно приподнялся, оперся о спинку кровати и в темноте протянул руку за свечой. Достаточно было щелкнуть пальцами, и свеча зажглась. Финлей уселся поудобнее, сложил руки на груди и сделал глубокий вдох.
     "Ты здорова? "
     "Я? Да, конечно. Почему бы мне и не быть в добром здравии? "
     "Ну, я просто удивился, когда ты сказала, что тебе нужно беречь силы. Ты же не менее могущественна, чем Роберт. Не понимаю, почему мысленная речь даже на таком расстоянии должна тебя утомлять. Судя по твоим рассказам, тут все не так, как с обычной колдовской силой. Помнится, ты говорила, что мысленная речь требует совсем других усилий. Ответом ему было молчание. Удивительное дело: Финлей почти мог слышать, как напряженно размышляет Дженн. - Ну, так что? "
     Голос Дженн прозвучал тихо, но отчетливо:
     "Со мной все в порядке, Финлей, уверяю тебя. Уж не сомневаешься ли ты в способности Мики за мной присмотреть? "
     "Как бы я осмелился: я же знаю, что он собой представляет! "
     "Тогда ты не должен сомневаться... "
     "Ты беременна! " - Финлей закусил губу и затаил дыхание, ожидая ответа.
     "Да. Только, пожалуйста, никому пока ничего не говори".
     "Почему? И когда должен появиться младенец? " "Примерно через две недели". - Ее голос все еще звучал тихо, но Финлей догадался, в чем дело. Если только... О боги!
     "Это ребенок Роберта, да? "
     "Финлей! Как ты можешь предполагать такое! - Неожиданно тихий голос прервался. Потом Дженн взволнованно продолжала: - Я же не знаю... "
     "Тогда ребенок и, правда, Роберта! Милосердная Минея! Узы! Значит, все это правда. Роберт знает? И знает ли хоть кто-нибудь? "
     Молчание длилось так долго, что Финлей подумал, не оборвала ли Дженн связь. Потом он услышал:
     "Думаю, Мика знает, хоть и не говорит ни слова. Он человек скромный не то, что некоторые и не позволит себе заявить подобное мне в лицо".
     "Скромный! Да о чем ты говоришь, Дженн! Разве ты не понимаешь, что это - первый шаг к осуществлению пророчества! Ты же знаешь, что это означает! Если Роберт оказался не в силах воспротивиться Наложению Уз, тогда он... "
     "Клянусь богами, Финлей Дуглас, мне дела нет до пророчества! Я говорю о человеческих жизнях! Ты должен дать мне клятву, что никогда никому не скажешь! "
     "Ну конечно, никто, кроме жителей Анклава, от меня ничего не узнает... "
     "Нет, Финлей. Никто и никогда. - После короткого молчания Дженн добавила: - Особенно Роберт".
     "Но он обязательно должен узнать! Ты и представить себе не можешь, как он всегда хотел сына! После смерти Береники он убедил себя, что никогда... "
     "Финлей! Я хочу, чтобы ты выслушал меня внимательно. Ты не должен никогда говорить Роберту, что этот ребенок его. Во-первых, ты подвергнешь опасности саму жизнь малыша, если Роберт когда-нибудь проговорится Ичерну. Во-вторых, ты даже вообразить не можешь, какой удар нанесешь этим Роберту. Он никогда не сможет себе простить, что оставил меня и позволил Ичерну на мне жениться. Ты должен дать мне слово, Финлей. Прошу тебя, не заставляй меня прибегать к угрозам".
     "Но ты уверена, что ребенок Роберта? Я хочу сказать тут нельзя полагаться на догадки... "
     После долгой паузы донесся ответ:
     "Я чувствую его ауру, Финлей. Она очень сильна, и в ней есть что-то знакомое. Я все время надеялась... но... это невозможно описать. Тебе придется поверить мне на слово".
     "Но ты скажешь Роберту? Когда-нибудь? "
     "Не знаю. Может быть. Я ведь даже не уверена, что у меня когда-нибудь будет такая возможность".
     Тяжесть понимания обрушилась на Финлея. Теперь все стало ясно. Не из-за Селара Роберт уехал и не из-за того, что ему не удалось, как он ни старался, избежать Уз. Он исчез из-за того, что произошло между ним и Дженн; и он, конечно, не вернется.
     Финлей нерешительно сказал:
     "Ты ведь знаешь, что он тебя любит? "
     "Дело не в этом. Но откуда ты узнал? "
     "Оттуда же, откуда ты узнала насчет нас с Фионой. Не такой уж я тупой. Прости меня, Дженн. Мне действительно жаль, что все так сложилось".
     "Что толку жалеть о вещах, над которыми мы не властны! Но ты должен обещать никогда никому не раскрывать тайны".
     "Хорошо, обещаю. Только я все-таки надеюсь: когда-нибудь у тебя будет возможность сообщить Роберту, что ребенок - его".
     "Мне нужно идти. Я слышу, как Мика нетерпеливо переминается с ноги на ногу перед дверью. Если я не кончу разговора с тобой, мне достанется. Я попробую связаться с тобой завтра ночью, после того как ты сообщишь совету новости насчет МакКоули и Кенрика".
     "Наверное, мне самому не удастся вызвать тебя? "
     "Думаю, что какое-то время это у тебя не будет выходить. Здесь требуется практика даже у Роберта не сразу получилось. Честно сказать, я не была уверена, что мне вообще удастся с тобой связаться. Впрочем, думаю, что тут играют роль Узы: благодаря им я смогла мысленно разговаривать с Робертом, да и с тобой в тюрьме в Килфедире. Трудность главным образом в расстоянии. Будь осторожен, Финлей, и помни о своем обещании. Поговорим следующей ночью". Ощущение присутствия Дженн исчезло. Так МакКоули, наконец, на свободе! Кенрик вернулся к отцу, об остальных ничего не известно...
     Через две недели Роберт станет отцом и никогда об этом не узнает... А сам Финлей дядей, Маргарет бабушкой! О боги, если бы только можно было им сказать!
     Ах, что за новости!
     Финлей быстрыми шагами пересек комнату, подбросил дров в камин и уже поднял руку, чтобы разжечь огонь, но застыл на месте.
     Раз ребенок Роберта, он будет принадлежать к Дому Дугласов. И также к Дому Россов. Если это окажется мальчик - Милосердная Минея! Если это окажется мальчик!..
     Финлей не посмел закончить фразу даже мысленно. Все слишком неустойчиво и слишком полно опасностей. Ребенок родится еще только через две недели, до этого момента всякое может случиться. Даже мысль о некоторых возможностях может оказаться проклятием. Особенно...
     Что, если Карлан знает о беременности Дженн? Не сочтет ли он, что как раз сейчас она слаба? Не в этом ли причина возвращения Дженн в Элайту? Там она, конечно, окажется в большей безопасности, чем в Клоннете.
     Проклятие!
     Дженн грозит опасность, и она об этом знает! А он, Финлей, бессилен ее защитить. Есть только один человек, способный победить Ангела Тьмы.
     Ад и все его демоны! Почему Роберт исчез именно сейчас, когда он так нужен!
     Дело, конечно, в Узах. Роберт, должно быть, очень огорчен тем, что ему не удалось их избежать. Как он тогда сказал? Он не желает иметь никакого касательства к пророчеству, потому что знает, чем все кончится. Да, он действительно знал...
     Но откуда? Ключ открыл ему что-то двадцать лет назад; сказал ли Ключ Роберту, что у него будет ребенок? Наверное, нет. Определенно нет. Ведь Роберт снова и снова повторял, что сказанное Ключом таит в себе опасность. Но что опасного может быть в Узах? Какую роль во всем этом играет ребенок? А если тут нет опасности, то, что скрывает Роберт? Не скрылся ли он теперь потому, что решил: он не в силах воспрепятствовать осуществлению не только какой-то части пророчества, но всего целиком, и опасной части тоже? Но ведь он же достаточно силен, чтобы выстоять!
     Глаза Финлея полезли на лоб, на какое-то время он перестал дышать. Нет...
     - Клянусь всем святым, не может быть, чтобы я оказался прав, - прошептал он. Финлей опустился на пол: ноги его не держали. - Ох, Роберт, я знаю, что сказал тебе Ключ! Как мы могли быть так слепы!
     Но было так легко не заметить главного во всей той суматохе по поводу пророчества! Они ведь только и гадали, почему пророчество было произнесено и от кого исходило. Вся эта глупая суета по поводу Знаков Дома и колдовской силы, споров, скажет ли им Ключ, где находится Калике, опасений, что Карлан уничтожит их всех, чтобы получить что-то, обещанное ему много столетий назад...
     И никто не догадался, что же скрывает Роберт! Не пророчество, конечно; что-то неизмеримо более опасное и ужасное.
     И вот, пытаясь избежать судьбы, Роберт невольно подверг Дженн опасности со стороны противника, с которым только он и может справиться!
     Финлей выпрямился.
     - Роберт, дорогой мой братец, думаю, пора тебе перестать убегать от своей судьбы!
     Финлей хлопнул в ладоши, и в камине вспыхнул огонь. С лукавой улыбкой Финлей подошел к столу и придвинул к себе лист бумаги. По крайней мере, теперь он знал, почему его в последнее время мучила бессонница.

ГЛАВА 27

     Дженн открыла глаза и обнаружила, что Мика, хмурясь, наклонился к ней, держа в руках чашку крепкого сладкого чая.
     - Как вы себя чувствуете?
     Дженн взяла чашку и жадно выпила чай. Горячая жидкость обожгла ей горло; лучше, конечно, было бы вино, но Мика наложил на него запрет. Он как-то сказал, что его мать не пила ни вина, ни эля, когда бывала, беременна, и потому ей удалось произвести на свет целый выводок, не потеряв ни одного ребенка. Дженн ничего не оставалось, как подчиниться диктату.
     - Я прекрасно себя чувствую, Мика, уверяю тебя.
     Он придвинул табурет и сел, но взгляд его по-прежнему был полон озабоченности.
     - Вы так долго отсутствовали... Как я понимаю, вам удалось пробиться к Финлею?
     - Да. Я сообщила ему о МакКоули и Кенрике. - Обо всем остальном Финлей догадался сам. Интересно, что еще удалось ему понять без ее помощи? Хватит ли у него здравого смысла держать свои умозаключения при себе, пока они все не обсудят? Следующей ночью нужно будет попросить его молчать.
     Дженн вернула Мике чашку и с трудом поднялась на ноги. Ее тело с каждым днем становилось все более неуклюжим. Что ж, по крайней мере, до Элайты она добралась без всяких неприятностей. А завтра приезжает Белла... и, наверное, начнет суетиться еще больше, чем Мика. Может быть, пришла пора наложить на Беллу Печать? Она ведь будет помогать при родах. Наверное, так будет безопаснее: кто знает, что может случиться, пока младенец будет прокладывать себе дорогу в жизнь.
     Вид из окна спальни Дженн не изменился: все то же живописное озеро, холмы и лес, скрывающий развалины старой мельницы то самое место, где она в последний раз видела Роберта.
     - Мика, - осторожно начала Дженн, - Финлей знает правду. Он догадался, и я не смогла ничего отрицать. - Дженн предпочла не смотреть на Мику так им обоим будет легче. - Я должна попросить тебя... хоть и не имею права просить, особенно после всего, что ты для меня сделал. Ты остался со мной, когда предпочел бы уехать с Робертом, - я знаю, что ты этого хотел.
     - Он попросил меня остаться с вами. Я был счастлив, сделать это.
     - Я знаю... но теперь и я должна тебя кое о чем попросить.
     Мика подошел и остановился у нее за спиной; Дженн все еще не оборачивалась.
     - О чем же?
     - Обещай мне, что никогда не откроешь Роберту правды. - Мика ничего не ответил ни звука. Дженн медленно повернулась и посмотрела ему в глаза. - Уж ты-то должен понимать, почему я об этом прошу.
     - А вы должны понимать, почему я не хотел бы давать слова.
     Голос его прозвучал резко; такого тона от него она никогда еще не слышала.
     Дженн с трудом сглотнула. Продолжать ей не хотелось, но выбора у нее не оставалось.
     - Поверь, Мика, я хорошо понимаю твои чувства. Неужели ты думаешь, что я потребовала бы от тебя чего-то, что может причинить ему зло? Что я хотела бы скрыть от него такое? Что это мое желание? Я понимаю: ты служишь ему и я не имею права просить тебя, но я должна!
     Мика мгновение смотрел на Дженн, потом отвел глаза, всем своим видом выражая неодобрение. Наконец он ответил:
     - Я уже давно усвоил, что служить ему значит служить вам. Я надеялся, что ни один из вас никогда не попросит меня предать другого.
     - Я этого и не сделаю. Я знаю, как тебе его не хватает. Я не прошу тебя об этом ради себя только ради него. Он никогда не должен узнать...
     - Но почему?
     - Потому что... - Дженн запнулась, все еще сомневаясь в ответе, но в то же время понимая его неизбежность. - Этого я сказать не могу. По крайней мере, пока. Я должна быть совершенно уверена, что не ошибаюсь. Обещаю: я все объясню тебе, когда смогу.
     Мика повернулся к камину, где дрова были приготовлены, но огонь еще не горел.
     - А если я скажу "нет"? Вы наложите на меня Печать, как на Ичерна? Вы заставите меня подчиниться?
     Глаза Дженн неожиданно, к ужасу Мики, наполнились слезами. Она прекрасно видела, как тяжело приходилось Мике все эти месяцы: ведь он знал настоящую причину отсутствия Роберта. И все же он всегда был такой надежной опорой! Уж от нее-то он не заслужил подобного обращения!
     - Нет, Мика. - Дженн подошла и коснулась его рукава. - Я никогда не заставлю тебя делать что-то против воли. Если ты не хочешь ничего мне обещать, что ж, действуй по собственному разумению, если Роберт когда-нибудь вернется.
     - От Финлея вы добились такого обещания?
     - Да. Мне пришлось... Иначе он все разболтал бы при первой возможности.
     - Но мне вы позволяете самому принимать решение?
     - Мика, - Дженн потянула его за руку, заставив повернуться к ней лицом, - я доверяю тебе так же, как доверял Роберт.
     Мика зажмурился и медленно кивнул:
     - Да, я знаю. Простите меня. Я просто... но это не имеет значения. Решать вам, Дженн, не мне. Но, пожалуйста, не ждите от меня, что я когда-нибудь ему солгу, я всегда говорю господину правду, и ради него самого, и ради вас. - Мика стиснул плечо Дженн и вышел, оставив ее наедине с ее мыслями.
     - Положение в стране делается все более неустойчивым. Вот уже почти год по стране рыщут солдатские банды, то ловят колдунов, то ищут королеву, а теперь беглого епископа МакКоули. Бестолковое управление Селара стоит казне очень дорого.
     - Батюшка, пожалуйста, - начала Белла, бросив встревоженный взгляд на Дженн, - соблюдай сдержанность в словах!
     Якоб обвел взглядом собравшихся за столом и фыркнул:
     - Что? Уж не хочешь ли ты сказать, что в моем собственном доме завелись шпионы? Ха! Будь это так, меня, как тебе прекрасно известно, давным-давно схватили бы. И с чего ты вдруг стала такой осторожной? Ты не лучше моего относишься к нашему повелителю.
     Дженн положила нож и вилку. Есть ей не хотелось; к тому же позже она собиралась связаться с Финлеем, а делать это на полный желудок было бы трудно.
     - Мне кажется, Белла имеет в виду, батюшка, что нельзя предвидеть, когда рядом окажется кто-то из людей Ичерна, а слышать такие разговоры им ни к чему.
     Якоб сегодня ужинал явно с большим аппетитом, чем обычно.
     - Черт возьми, Маклин держит их в ежовых рукавицах, да и вообще их тут всего шестеро. А вообще-то я никак не могу понять, как случилось, что человек Данлорна теперь служит тебе. Я всегда считал, что эти двое неразлучны.
     - Я говорила тебе об этом раньше, батюшка, - ответила Дженн, прихлебывая ежевичный отвар. - Я пригласила его к себе на службу, и он согласился. Мне с ним очень повезло. - И еще больше повезет, если Мика останется после вчерашнего разговора. Он был удивительно молчалив и большую часть дня провел с Шейном в конюшне. О чем они могли так долго разговаривать, осталось для Дженн загадкой, но, по крайней мере, Мика вернулся с намеком на прежнее лукавство в глазах.
     - Дело в том, - продолжал Якоб, - что постоянные дозоры, разъезжающие по дорогам, пугают людей. Никто никому больше не доверяет. Все боятся, что сначала им в вину будет поставлена какая-нибудь малость, а потом все кончится обвинением в измене.
     - Значит, тем труднее будет скрыться епископу, - прошептала Белла. Она поднялась и наполнила кубок отца сладким белым вином, которое Дженн так любила.
     - Ничего подобного. МакКоули все всегда верили. В этом-то и была трудность для Селара. Чем дольше МакКоули оставался в темнице, тем больше людей проникалось к нему доверием. Теперь, когда он на свободе, народу есть вокруг, кого объединиться.
     - Ты считаешь МакКоули как раз таким человеком, который может возглавить вооруженную борьбу против Селара?
     Якоб задумчиво вертел в руках кубок.
     - Вооруженную борьбу нет. Он не воин. Он кроток, но и очень умен. Я ведь хорошо его знаю. Он венчал нас с вашей матушкой.
     Дженн и Белла обменялись удивленными взглядами и одновременно переспросили:
     - Правда?
     - Да, - с улыбкой подтвердил Якоб. - Он тогда был только что рукоположен и как раз закончил одну из своих знаменитых теологических книг. Уже в те годы его считали одним из самых светлых умов церкви что удивительно, если вспомнить о его низком происхождении. После завоевания он вел затворническую жизнь в монастыре в Кеан-Айрде. Он написал еще несколько книг, но, кроме церковников, о них мало кто знает. Одно могу сказать вам об Эйдене МакКоули: он крепкий орешек. Я никогда не беспокоился о том, что в тюрьме он может сломаться, и совершенно не удивлен тем, что даже после долгого заключения ему хватило сил на побег. - Якоб допил вино и продолжал: - Однако я обнаружил, что все это меня теперь гораздо меньше интересует: ведь вот-вот родится мой внук.
     - Ах, батюшка, - рассмеялась Белла, - вы же не можете быть уверены, что это окажется мальчик.
     - Конечно, это будет мальчик! - Якоб улыбнулся Дженн. - Кого еще может родить моя Дженнифер! И когда он родится, я намерен сам совершить Представление, явится сюда Ичерн или нет. Кем бы ни был его отец, твой ребенок, Дженнифер, - Росс, потомок королей и наследник моих земель. Тьежу Ичерну титул и земли были пожалованы только как награда за усердие при завоевании нашей страны, он обрел их ценой крови тысяч люсарцев. Так пусть же лба моего внука коснется рука человека королевского рода, а не рука убийцы.
     - А если все-таки родится девочка? - нахмурилась Белла. - Ты все равно будешь настаивать на том, чтобы самому совершить Представление?
     - Конечно! - рассмеялся Якоб. - Пока мне это удавалось не так уж плохо и с девочками моими дочерьми.
     Дженн не сдержала улыбки. Якоб был такой неугомонный, так предвкушал предстоящее событие... Она хотела задать отцу какой-то вопрос, но внезапно почувствовала ужасную усталость и сделала глубокий вдох, чтобы не зевнуть. Однако Беллу ей обмануть не удалось.
     - Мне кажется, тебе пора в постель. Пойдем, я тебя уложу.
     Дженн поцеловала отца и позволила Белле проводить ее в комнату в башне. Белла решительно выставила Адди и сама принялась, пока Дженн переодевалась, раздувать огонь в камине и готовить постель, ворча при этом, что все в доме делается не так, как следует. Однако Дженн не видела, на что можно было бы пожаловаться. Она с облегчением улеглась в постель, но Белла, вместо того чтобы уйти, уселась в кресло, держа в руках свечу.
     Через несколько минут Дженн, покорно сложив руки, спросила:
     - В чем дело?
     - Этот же вопрос я хотела бы задать тебе.
     - Что ты имеешь в виду?
     Белла стала теребить уголок одеяла.
     - Ты что-то чересчур молчалива. Даже батюшка заметил. Ты хорошо себя чувствуешь?
     Дженн закрыла глаза и отвернулась лицом к стене.
     - Почему все так тревожатся об этом ребенке? Я здоровее, чем раньше! Как бы мне хотелось, чтобы прекратились бесконечные вопросы!
     - Я спрашивала тебя не о ребенке, - мягко сказала Белла. - Я спрашивала тебя о тебе самой.
     Ах, ну конечно... Белле не терпится узнать, как ей живется с Ичерном, как ей нравится жить в Эйре, что она чувствует насчет...
     - У меня все прекрасно, Белла. Я просто устала. Завтра все будет в порядке.
     Белла ничего не ответила. Поднявшись, она поцеловала сестру в лоб:
     - Я буду рядом, если тебе что-нибудь понадобится.
     Долго еще после того, как за Беллой закрылась дверь, Дженн лежала неподвижно. Почему не рассказала она сестре правду? Почему не воспользовалась возможностью наложить на нее Печать? Белла ведь сама пришла к ней, стараясь утешить, а Дженн отвернулась от нее.
     Что с ней случилось?
     Молча, ругая себя, Дженн села на постели, потом, поднявшись, накинула на плечи шаль и прошла к двери гардеробной. Стукнув в нее, Дженн уселась у камина. Через мгновение в комнату вошел Мика.
     - Разве ты не наложила на дверь заклятие?
     - Нет. В этом нет смысла. Когда я буду разговаривать с Финлеем, я все равно не почувствую, если кто-нибудь приблизится. Поэтому-то ты и нужен мне здесь.
     Мика не стал садиться; он встал рядом с креслом Дженн и протянул ей письмо:
     - Оно пришло, пока вы сидели за ужином. По-моему, вам следует прочесть его до разговора с Финлеем. Письмо из Данлорна.
     Дженн резко подняла голову и дрожащими руками взяла письмо, однако не сумела развернуть. Вернув лист Мике, она прошептала:
     - Я не силах читать. О чем там говорится?
     Мика опустился в кресло напротив; читать письмо ему не было необходимости.
     - Леди Маргарет получила известия от Каванаха из Фланхара. Нападение, благодаря которому принц был освобожден, кончилось гибелью королевы.
     Дженн закрыла лицо руками:
     - О милосердная Минея!
     - Принцесса, Самах и Кандар не пострадали. Каванах отправляет их на корабле на южный континент. Он полагает, что там они будут в безопасности.
     Дженн закусила губу, потом несколько раз глубоко вздохнула, чтобы удержать слезы. Мужественная королева мертва. Все ее жертвы оказались напрасными. Теперь Селар воспитает из принца собственное подобие, именно этого всегда боялась Розалинда. Ничто теперь не помешает сыну стать таким же чудовищем, как и отец.
     - Есть еще кое-что. Судя по описанию Каванаха, нападавшими были малахи.
     Дженн, приоткрыв рот, посмотрела на Мику:
     - Но как это возможно... малахи? Тогда тут замешан он Карлан! Но что может быть ему нужно? С какой стати ему беспокоиться о том, чтобы принц вернулся к Селару? Непонятно...
     - И все же Каванах клянется, что только с помощью колдовства отряд мог миновать его дозоры. Он, конечно, ничего про колдовство не знает, но я встречал герцога, он не мнителен.
     Мика умолк, однако выражение его лица говорило красноречивее слов. Ах, если бы Роберт был рядом!
     Дженн зажмурилась, ощутив острую боль в груди. Нет, она не должна поддаваться слабости, ее еще ждет работа...
     Не дав себе передышки, она послала мысль вдаль - в поисках Финлея.
     "Дженн! Это ты? "
     "Да, Финлей. Это я. Как ты меня слышишь? "
     "Прекрасно. Но что случилось? У тебя совсем больной голос".
     "Со мной все в порядке. Я только что получила известия о королеве. Она погибла, Финлей, и Каванах полагает, что Кенрика захватили малахи. Ты должен заставить совет послать кого-нибудь на разведку. Не думаю, что мы можем позволить себе не обратить на такое внимания. Если за возвращением принца стоит Карлан, мы должны узнать и узнать, почему он это сделал".
     "Согласен. Только мне придется посылать им известие... Я покинул Анклав".
     Сердце Дженн на мгновение остановилось.
     "Что?! Финлей, ты сошел с ума! Где ты? Что делаешь? "
     "Как много вопросов! Клянусь, ты ничуть не изменилась с нашей первой встречи". - В долетевшем до Дженн голосе Финлея звучал смех, как будто он специально старался ее успокоить; однако Дженн не поддалась на уловку.
     "Финлей, ты же не наделаешь глупостей? "
     "Каких еще глупостей? Я просто решил немного прогуляться. Я много думал после нашего разговора, и мне на ум пришло кое-что. Знаю, о чем ты хочешь спросить: я был предусмотрителен и ничего никому не сказал. Я просто почувствовал: хватит мне сидеть на месте и только наблюдать за событиями.
     "Что ты затеял? "
     "Я ищу Роберта".
     Дженн не сразу смогла откликнуться, но, наконец, выдавила:
     "Где ты сейчас? "
     "Я остановился на ночлег у подножия Голета. На спуск ушел целый день. Завтра двинусь к Данлорну, хочется по пути повидаться с матушкой. Долго я там не задержусь, чтобы найти братца еще в этом месяце. После того как я пошарю по окрестностям, я могу и к тебе в Элайту заглянуть, если ты все еще будешь там. Скажи Мике, чтобы он был начеку на случай моего приезда".
     Дженн не нашлась что сказать. Все происходило так быстро, что она не успевала за событиями.
     "Финлей... Пожалуйста, будь осторожен".
     "Конечно. К тому же со мной Фиона она за мной присмотрит. Не тревожься. Если повезет, я явлюсь к тебе как раз вовремя, чтобы присутствовать при рождении моего племянника. Что-нибудь еще ты хочешь мне сказать? "
     "Нет. Просто... будь осторожен. Я вызову тебя через неделю в это же время. По мере того как ты будешь приближаться, может быть, и тебе удастся со мной связаться. Я буду прислушиваться".
     "Спокойной ночи, Дженн".
     "Спокойной ночи, Финлей".
     В наступившей тишине Дженн сделала глубокий вдох и медленно открыла глаза. Мика вопросительно смотрел на нее. Почему-то Дженн почувствовала, что говорить ей трудно. Она открыла рот, но вместо слов разразилась рыданиями. Мика мгновенно опустился перед ней на колени и сжал ее руку:
     - Что случилось?
     - Финлей уехал из Анклава, чтобы найти Роберта, - всхлипывая, прошептала Дженн. - О боги, как же я надеюсь, что это ему удастся!

ГЛАВА 28

     Ночь была такой темной, что не представлялось никакой возможности определить, приближается ли гроза; только гром перекатывался вдалеке. Финлей слышал, как шумит дождь в лесу, но в маленьком шалаше, который он соорудил, было пока сухо. Дождь его не тревожил в отличие от необходимости ждать. Фионы не было уже несколько часов; не то чтобы она опаздывала, но могла бы и поторопиться...
     Финлею не сиделось на месте. Он в который раз принялся поправлять ветки, которыми прикрыл огромную кучу хвороста, собранного за день: все равно больше ему заняться было нечем. Всматриваясь во тьму, он пытался разглядеть, не возвращается ли Фиона. Прибегнуть к колдовскому зрению Финлей не решался: ведь именно так его в прошлый раз выследил Карлан.
     Карлан. Неужели Дженн права? Действительно ли возвращение Кенрика его рук дело? Вся страна только и говорит о том, что принц нашелся, хотя о судьбе Розалинды никто ничего не знает. Ну, это-то понятно: не станет же Селар кричать на всех перекрестках, что по его приказу его супругу убили. В последний раз, когда он мысленно разговаривал с Дженн, она ничего больше не могла ему сообщить. Вызывать его впредь Финлей ей запретил: время родов было уже совсем близко.
     - Ты всегда плохо ориентировался, Финлей Дуглас! Финлей резко обернулся; Фиона приближалась совсем не оттуда, откуда он ждал. Она промокла до нитки; через плечо у нее были перекинуты какие-то узлы.
     - Я мог бы поклясться... Да не важно! Давай их мне. Финлей отвел Фиону в шалаш, бросил на пол поклажу и поспешно развел огонь, чтобы Фиона могла согреться. Сняв с нее мокрый плащ, он закутал ее в свой, сухой.
     - Не вижу большого смысла высыхать. Дождь усиливается, и к рассвету нас наверняка зальет.
     - Ничего подобного! - Финлей улыбнулся и уселся около костра. - Шалаш у нас очень надежный.
     - Что ж, посмотрим. - Фиона порылась в одном из узелков и протянула Финлею ломоть ржаного хлеба и кусок овечьего сыра. - Жаль, что больше ничего не удалось раздобыть. В городе уже несколько недель как размещен гарнизон, и солдаты вымели все подчистую.
     - Гарнизон? И ты, несмотря на это, провела там целый день!
     - Успокойся, Финлей. Мне ничто не грозило. Кто мог меня узнать?
     - Ладно. Удалось тебе что-нибудь разведать?
     - И да, и нет. - Фиона сделала глоток чая, который приготовил Финлей, потом продолжала: - Главная новость, конечно, это чудесное возвращение Кенрика, но потихоньку все обсуждают бегство МакКоули.
     - И что о нем говорят?
     - По большей части все просто радуются, что он на свободе. Народ надеется, что теперь жизнь переменится к лучшему, хотя как это может произойти, для меня остается загадкой. Но одно известие очень меня встревожило. Если оно правдиво, у нас будут неприятности.
     - Что такое?
     - Я слышала об этом дважды правда, пришлось спрятаться и подслушивать. Шепотом передают слух, будто освобождение МакКоули каким-то образом связано с твоим братом.
     - О боги!
     - Именно так я и подумала, - вздохнула Фиона. - Как тебе кажется, такое возможно?
     Финлей покачал головой:
     - Не знаю. Не похоже. Я имею в виду вот что: помочь МакКоули Роберт мог бы давным-давно. Правда, он всегда винил себя в том, что МакКоули схватили.
     - И еще все время ходят слухи, что Роберт помог скрыться Розалинде. Люди думают, что Кенрика удалось вернуть потому, что Роберт был занят другим вызволял МакКоули из темницы.
     Выпятив губы, Финлей смотрел в огонь.
     - Наверное, всегда был шанс, что Роберт что-то предпримет, но мне казалось, что сейчас у него другие заботы.
     - Так ты думаешь, нам все-таки удастся его найти? Фиона внимательно смотрела на Финлея, и тот ответил, тщательно подбирая слова:
     - Да. На это может потребоваться много времени, но все же, думаю, он где-то в Люсаре. Мне кажется, он наложил на себя определенное наказание.
     - Наказание? За что?
     Финлей понял, что проговорился, и виновато улыбнулся:
     - Мало ли в чем он считает себя виновным! Мы сейчас так близко к Элайте, что, мне кажется, тебе нет смысла искать его колдовским зрением. Лучше отдохни, а поиски мы начнем после того, как повидаемся с Дженн.
     Фиона сложила руки на груди.
     - Не знаю, почему ты рассчитываешь, что Роберта найду именно я. Как искатель ты гораздо сильнее, а если он еще и установил щит, то мне нечего и надеяться на успех. Не забудь: многие месяцами пытаются его найти, Финлей. Так почему ты считаешь, что мне повезет?
     Финлей с улыбкой придвинулся и обнял Фиону за плечи.
     - У меня просто такое предчувствие, вот и все.
     - Ну, предчувствие или нет, а скрываться становится все труднее. Из-за бегства МакКоули всюду кишат солдаты, как это было после исчезновения королевы. Долго нам не продержаться. Рано или поздно кто-нибудь тебя узнает, и что тогда делать? Проклятие, теперь даже священникам небезопасно путешествовать.
     - Что ты имеешь в виду? - насторожился Финлей.
     - В городе гильдийцы схватили какого-то священника. Я, когда выбиралась оттуда, видела, как его вели в лагерь. Бедный старик!
     - Ты его видела? Как он выглядел?
     В ответ на его внезапный интерес Фиона нахмурила брови.
     - Низенький, почти совсем лысый, с добрым круглым лицом.
     Финлей вскочил на ноги и стал смотреть в чащу, словно мог увидеть, что происходит в городе.
     - Это Хильдерик.
     - Да. Откуда ты узнал его имя?
     - Архидьякон Хильдерик. Помнишь, несколько недель назад отец Джон прислал гонца с известием о безумном предприятии Хильдерика в Майенне? Должно быть, Гильдия разнюхала и теперь его арестовали за измену. Фиона, мы должны что-то предпринять!
     Фиона вцепилась ему в руку и повернула к себе лицом.
     - Что мы можем сделать? Ты не смеешь показаться людям, даже переодетым.
     Финлей несколько мгновений смотрел на нее, лихорадочно размышляя, потом выскочил из шалаша и начал седлать коней.
     - Мы оставим лошадей на опушке. На всякий случай на вьючную лошадь я положу одеяло. Если что-нибудь пойдет не так, скачи прямо в Данлорн. Моя мать тебе поможет. Не останавливайся ни на минуту. Скажи ей, что Хильдерика нужно спрятать. Деверин знает, как это сделать. Можешь ему во всем доверять: он славный воин, бывший учитель Роберта. Если станет слишком опасно, может быть, тебе придется увезти Хильдерика в Анклав.
     - Финлей, опомнись! - Фиона оказалась с ним рядом и вырвала у него из рук седло. - Это же безумие! Как можешь ты освободить священника? Тебя самого схватят. Я тебе не позволю!
     Финлей перестал возиться с подпругой и взял руки Фионы в свои.
     - Любовь моя, у меня нет выбора. Если мы его немедленно не освободим, Хильдерик умрет. Нет времени ждать. Мы больше не можем себе позволить бездействия. Нужно что-то предпринять и немедленно. Хильдерика легче освободить здесь, чем, если его заточат в казематы Марсэя. Ты это знаешь.
     Взгляд Фионы стал жестким как кремень.
     - Я не могу остановить тебя, верно?
     - Нет. Но ты можешь помочь. Подожди на опушке с конями, а потом позаботься о Хильдерике. Если все пройдет гладко, мы позавтракаем все вместе.
     - А если не пройдет?
     Фиона хорошо скрывала свой страх, но обмануть Финлея не могла. Он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку:
     - Я же выжил, попавшись Карлану. Моя жизнь заколдована. Если нам придется разделиться, я сначала побываю в Элайте, а потом отвезу тебя в Анклав. А теперь нам лучше заняться сборами.

***

     Нэш откинулся в кресле и переплел пальцы. Шатер был хорошо освещен, но от четырех масляных ламп, установленных в каждом углу, становилось душно и чадно. Стражники у входа обливались потом, и даже де Массе, стоявший рядом с Нэшем, все время вытирал лоб.
     Нэш не чувствовал никаких неудобств, а если бы даже и чувствовал, не показал бы этого пленнику. Старый священник стоял перед ним на коленях, руки его были связаны. Воины следили, чтобы он смотрел прямо вперед, не поворачивая головы ни направо, ни налево.
     - Вы глупец, архидьякон, - выдохнул Нэш. - Как вам со всем вашим придворным опытом могло прийти в голову, будто вам удастся отправиться посланником церкви к Тирону так, что никто об этом не узнает? А? Вы и, правда, думали, что после этого сможете, как ни в чем не бывало вернуться домой?
     Хильдерик ничего не ответил. Челюсть его была упрямо выпячена вперед, он явно решил не уступать искушению сказать Нэшу все, что думает.
     - Я мог бы заставить вас говорить, отец мой, это вполне в моих силах, но чего ради? Разве скажете вы мне что-то, чего я еще не знаю? Мои шпионы при дворе Тирона давно доложили мне, как вы умоляли брата нашего повелителя освободить предателя МакКоули. Мне также сообщили о ваших неуклюжих намеках на желание Селара завоевать Майенну. Я даже знаю о вашем разочаровании, когда Тирон от вас отмахнулся. - Нэш наклонился вперед, глядя в глаза Хильдерику. - Вы же представляете себе, как недоволен будет король, когда узнает о ваших провинностях и том, что теперь делает Тирон. А вот представляете ли вы себе, как недоволен всем этим я?
     - Какое мне дело до какого-то гильдийца! - не выдержал Хильдерик.
     Нэш резким движением поднялся с кресла и подошел вплотную к старику.
     - Я не просто какой-то гильдиец, священник. Вы очень скоро хорошо это поймете - как только я прикажу вас казнить. - Нэш сделал знак стражникам. - Уведите его. Привяжите к столбу в его шатре за шею и за ноги. Если ему захочется ночью пошевелиться, пусть он сам себя удавит.
     Воины вытащили Хильдерика из шатра. Старик не сопротивлялся. Нэш повернулся к де Массе.
     - Вы же не собираетесь позволить ему умереть? - спросил тот. - Что скажет на это ваш драгоценный король?
     - Мне это безразлично, - протянул Нэш. - Не думаю, впрочем, что Селар так уж расстроится. Он всегда презирал Хильдерика, а теперь, когда этот пронырливый дурак предупредил Тирона о грядущей войне, возненавидит еще сильнее. Клянусь дыханием Бролеха! Как можем мы теперь напасть на Майенну, раз Тирон стягивает к границе войска!
     Де Массе прошелся по шатру, скинул с себя плащ гильдийца и расправил богато расшитый камзол. На пальцах его сверкнули перстни.
     - Такие препятствия можно преодолеть. Просто вам придется немного подождать. Мои люди вам помогут.
     - Вы имеете в виду тех, кто не входит в Гильдию? Я удивлен: у вас здесь так много помощников! У вас дома осталось достаточно сил?
     Де Массе усмехнулся:
     - Вполне достаточно столько, сколько мне нужно. Но что все-таки вы собираетесь делать с этим священником?
     - Что ж, живой или мертвый, свою роль он уже сыграл. Я очень рад, что мои люди догадались сообщить мне, как только поймали его на границе. Теперь уже полстраны знает о его аресте. Хильдерику такое очень не понравилось бы, но он послужит приманкой при поимке МакКоули. Впрочем, сейчас у меня другие заботы.
     - Вот как? Более неотложные?
     Нэш бросил взгляд на красивого молодого малахи. В глазах того мелькнуло предвкушение, и Нэш почувствовал, что ему почти жаль разочаровывать сообщника.
     - Король может прибыть в любой момент. Он на пути в Марсэй. Показав возвращенного наследника всей стране, он теперь жаждет проделать то же самое в столице.
     - Ах, вот оно что, - улыбнулся де Массе. - Да, у вас есть более неотложные заботы. Значит, все свершится сегодня ночью?
     - Да. Другого случая у меня долго не будет. Пока я буду заниматься Селаром, я хочу, чтобы вы присмотрели за мальчишкой. Он тот инструмент, с помощью которого я управляю его отцом, так что позаботьтесь, чтобы с ним ничего не случилось.
     - Конечно, - кивнул де Массе, - как прикажете, легат.

***

     Финлею удавалось прятаться в тени, хотя лагерь освещали факелы. Луны не было, и это благоприятствовало его планам. Ливень, кончившийся всего час назад, промочил его до нитки. Мокрый и замерзший, Финлей не был теперь уже так уверен в том, что замысел его удачен.
     Финлей оглядел ту небольшую часть лагеря, которую мог видеть, не покидая своего убежища. Свой аярн он держал наготове на случай, если придется прибегнуть к иллюзии, но мало кто сейчас ходил по лагерю. В такую погоду из сотни гильдийцев, находившихся в лагере, несколько человек отправились с ночным дозором, а остальные спокойно спали в своих теплых и сухих постелях. Лучшей возможности вызволить Хильдерика представиться не могло. Нужно только еще немного подождать и удостовериться: в шатре нет никого, кроме старого священника. А тогда всего-то и нужно будет, что проскользнуть внутрь, перерезать веревки и скрыться вместе с Хильдериком. Лагерь отделяло от леса не больше сотни ярдов; если понадобится, Финлей донесет туда старика. Если же начнутся неприятности, он покажет Хильдерику, где его ждет Фиона, а сам скроет беглецов от преследования при помощи иллюзии.
     Да. Все должно получиться.
     Финлей притаился в темноте и крепко сжал аярн, чтобы побороть дрожь.

***

     Несмотря на полученные вечером плохие новости, Нэш улыбался. Селар лежал на постели, глаза его были закрыты, из неглубокой раны на запястье сочилась кровь, и каждая капля приближала короля к полному и окончательному Наложению Уз. Теперь он сделает все, что ему велит Нэш. После этой ночи, даже если Осберту не удастся узнать, где искать библиотеку, Нэш сможет воспользоваться властью короля: если понадобится, он прикажет разобрать здание Гильдии по камешку.
     Нэш сел на пятки и закрыл глаза, стараясь экономить силы. Обряд потребует от него многого. Впрочем, у него будет достаточно времени, чтобы прийти в себя. Он отдохнет здесь, а потом соберет своих людей и не спеша двинется к Марсэю. Можно дать Селару неделю спокойно радоваться возвращению сына, а потом уж Нэш возьмется за работу. Очень великодушно с его стороны.
     Что... что такое?!
     Очень знакомое... и совсем рядом.
     Нэш открыл глаза. Враг! Здесь, в лагере! Проклятие, что он здесь делает? Нужно бежать! Нужно его найти и схватить! Но если он сейчас оставит Селара...
     Нет. Он зашел слишком далеко. Узы необходимо наложить, они должны продержаться столько, сколько Нэш пожелает.
     Нэш поймал последнюю каплю крови перстнем и поспешно забинтовал рану на руке Селара, потом вскочил, накинул плащ и выбежал из шатра в непроглядную тьму ночи. Только несколько часовых расхаживали по лагерю; увидев Нэша, они отсалютовали.
     Приказав двум воинам следовать за ним, Нэш кинулся через весь лагерь к шатру, где содержался Хильдерик. Стражники, несшие охрану снаружи, вытянулись перед Нэшем, но он, не обращая на них внимания, откинул полотнище и ворвался в шатер. Как он и думал, шатер был пуст.
     Но Враг все еще где-то близко! Нэш чувствовал его присутствие.
     Он кинулся к задней стенке шатра; да, конечно, - огромная дыра и отпечатавшиеся в грязи следы двух человек. Приказав стражникам следовать за собой, Нэш нырнул в темноту. На этот раз Дуглас от него не уйдет. Он наверняка один, а старик не даст ему двигаться быстро. И теперь Нэш убьет его.

***

     Финлей изо всех сил старался заставить Хильдерика идти быстрее, но после часов, проведенных у столба, ноги старика онемели. Когда они были всего на полпути к лесу, Финлей услышал крик. Побег был обнаружен.
     - Вперед, - прошипел Финлей, - как можно быстрее. Там ждет Фиона. Она о вас позаботится.
     Хильдерик схватил его за руку:
     - А вы?
     - Да идите же! - Финлей почти оттолкнул старика и повернулся к лагерю. Нужно заставить стражников искать не там, где прячется Фиона. Финлей отбежал в сторону; теперь он уже видел очертания приближающихся фигур. Снова раздался крик. Финлей понял, что преследователи гонятся за ним, а не за Хильдериком.
     Финлей бежал вниз по склону, путаясь в высокой траве. Вдали виднелись огни Калонбурка. Если ему удастся туда добраться, может быть, он сможет скрыться от стражников в переулках городской окраины.
     Чувствуя, что его легкие готовы разорваться, Финлей прислонился к стене первого же строения. Судя по запахам, это была конюшня. Только теперь он позволил себе оглянуться. Четверо... нет, пятеро преследователей. Финлей не стал ждать, пока они приблизятся. Распахнув ворота, он побежал вдоль стойл, пока не увидел огромного сильного жеребца. Седлать его времени не было. Ухватив коня за узду, Финлей вывел его из стойла.
     - Наконец-то, Враг! - раздался голос из темноты. - Ты, как глупец, явился прямиком ко мне и на этот раз не уйдешь!
     В тот же момент Финлей почувствовал знакомое зловоние абсолютного зла - то самое зловоние, которого он научился бояться. Карлан.
     Да, он был глупцом, но размышлять об этом было некогда. Нужно бежать, иначе чудовище снова подчинит его своей власти. Финлей молча выпустил повод коня и обнажил меч.
     - Сомневаюсь, что даже тебе удастся пробиться, Финлей Дуглас. Вперед! - приказал Нэш стражникам. - Убейте его!
     Финлей почти ничего не видел в темноте только какие-то движущиеся тени. Почувствовав колебание воздуха, он вскинул меч, чтобы отразить удар, потом наклонился, уворачиваясь от другого противника, и полоснул его клинком по боку. Однако тут же перед ним вырос еще один воин, и Финлей не успел парировать удар. Боль пронзила его левое плечо, и он пошатнулся.
     - Вперед, добейте его!
     Одного голоса Кардана было достаточно, чтобы придать Финлею сил. Он выпрямился и ударил мечом справа налево, поразив одним ударом обоих противников. Один из них рухнул на колени, но другой продолжал наносить удары. Новая рана в бедро; потом клинок рассек кожу на лбу как раз над глазом. Кровь залила лицо. Шатаясь, Финлей вслепую наносил удары. Конь, почуяв запах крови, заржал и взвился на дыбы. Финлею удалось рубануть по руке стражника, сжимавшей меч, и его противник с воплем рухнул на пол, но ведь оставался еще один и позади него стоял Ангел Тьмы.
     Финлей с трудом переводил дыхание... каждое мгновение, на которое он задержит врагов, даст Фионе и Хильдерику больше надежды на спасение. Если Фиона сделала, как он велел, они уже на пути в Данлорн, а там это чудовище до них не дотянется.
     Сталь зазвенела о сталь. Финлей из последних сил отражал натиск четвертого стражника. Тот теснил его все дальше, туда, где в ужасе бил копытами конь. Если не поостеречься, обезумевшее животное закончит то, что начали гильдийцы. Финлей увернулся от коня, но меч противника полоснул его по правому плечу. Боль была невыносимой. Все, ему конец. Оставался единственный шанс...
     Собрав остатки сил, Финлей нанес мощный удар, не обращая внимания на боль от ран. Солдат пошатнулся, и тут же клинок Финлея вонзился ему в горло. Финлей вскочил на спину коню и сильно ударил его каблуками. Жеребец взвился на дыбы, потом рванулся вперед. В воротах перед ним вырос Карлан и конь снова заплясал на задних ногах.
     Ангел Тьмы вскрикнул и вскинул руки, чтобы защитить лицо; копыта ударили его в грудь, и он рухнул на землю. Финлей, припав к шее коня, промчался по улице пригорода и исчез в темноте.

***

     - Вы уверены, что все так и было? - спросил де Массе. - Не могу поверить, что он достаточно глуп, чтобы покинуть свое убежище ради какого-то священника.
     Нэш не стал ничего объяснять. Он содрал с себя окровавленную рубашку и знаком велел Лиссону подать чистую. Голова у него раскалывалась, и он был совсем не в настроении о чем-то спорить. Если бы он не задержался, налагая на Селара Узы, он бы уже растерзал Финлея Дугласа так, что того родная мать не узнала бы.
     - Послушайте, мне некогда. Я должен его догнать. Созовите воинов, но прикажите королевской страже оставаться на месте. Скажите им, что это дело Гильдии, я совсем не хочу, чтобы они путались под ногами. Большинство моих людей здесь малахи. Прикажите им седлать коней и быть готовыми выступить на рассвете. Враг опережает нас всего на несколько часов. Тем временем мне нужно подкрепиться, чтобы иметь возможность искать его колдовским зрением, пока он не слишком далеко. Как только я узнаю, в каком направлении он движется, я смогу найти его где угодно. Нэш остановился посередине шатра, сжимая в руке чистый камзол. - Да шевелитесь же! Отправляйтесь. И поторопите солдат. Вы останетесь с королем. Поезжайте с ним в Марсэй и даже не думайте ничего предпринять до того, как я вернусь.
     Финлей не знал, куда едет. Конь, напуганный и возбужденный запахом крови, мчался галопом. Боль была ужасной, не давала ни о чем думать. Финлею никак не удавалось остановить кровь. Левый глаз совсем закрылся, а правый видел все как сквозь дымку. Цепляясь за ускользающее сознание, Финлей сосредоточился на одном: направлять коня подальше от города. Если удастся найти какое-нибудь укрытие, все будет хорошо.
     Но еще одна мысль не давала ему покоя. Когда конь взвился на дыбы, он увидел лицо Кардана. Всего на краткое мгновение лицо его мучителя, искаженное яростью, мелькнуло перед ним в свете факела. Это лицо он никогда не забудет: он знал его лучше, чем свое собственное.
     Лицо Роберта. Совсем как в кошмарах, мучивших его многие недели после бегства от Карлана.
     Финлей скакал, из последних сил подгоняя коня, когда тот пытался замедлить бег. Через поля, вброд через потоки... Наконец впереди показался лес на склоне холма. Что-то было в нем знакомое, и это дало Финлею надежду, а надежда вызвала слабый всплеск энергии. Ее хватило, чтобы добраться до озера, на берегу которого высился замок.
     Последние минуты Финлей ехал, уже ничего не видя. Он был в силах лишь цепляться за гриву коня, чувствуя, что может и не удержаться.
     "Дженн! Ради всех богов, Дженн, услышь меня! "
     "Финлей? Где ты? "
     А потом он оказался около калитки в стене сада. Финлей соскользнул с шатающегося от усталости коня и растянулся на земле. Он не знал, сколько там пролежал, но через какое-то время над ним склонились чьи-то лица... одно из них принадлежало Мике.
     Никто не задавал вопросов. Его просто подняли и внесли внутрь. Несколько раз Финлея поглощала тьма такая глубокая и теплая, что ему хотелось окончательно утонуть в ней. Потом правым глазом, который еще мог видеть, он заметил какой-то свет; то, что его окружало, показалось ему похожим на зал в Элайте. Потом к нему склонилось лицо Дженн.
     - Во имя всех богов, Финлей, что случилось?
     - Финлей? Это еще что такое? - Резкий голос принадлежал старику. - Ради всего святого, дочь моя, что здесь происходит?
     - Батюшка...
     Это был Якоб, и он не дал Дженн ничего объяснить.
     - Так, значит, все это было ложью? Он не погиб, и ты об этом прекрасно знала! Выходит, рассказы о колдовстве правдивы, не пытайся отрицать! Вся твоя жизнь здесь сплошная ложь, и с меня хватит! - Якоб сделал паузу только для того, чтобы набрать воздуха, и продолжал ледяным голосом: Ты останешься здесь до того дня, когда родится твой ребенок. После этого ты уедешь. С этого дня ты мне не дочь.
     - Батюшка...
     Но Якоба уже не было рядом. Дженн с полными слез глазами снова наклонилась над Финлеем:
     - Ты должен сказать мне, что случилось! Собрав все силы, Финлей сумел прошептать:
     - Ангел Тьмы, Дженн... Прости меня. Тебе придется...
     Как ни старался он предостеречь ее, рассказать о случившемся, больше он ничего не смог произнести; темнота сомкнулась вокруг и поглотила его.

ГЛАВА 29

     Неужели мир всегда был так велик?
     И какую часть этого бесконечного мира объехал он с тех пор, как за ним пришли? И давно ли это было четыре дня назад, неделю? Краткие часы отдыха то ночью, то днем, бесконечная бешеная скачка совершенно лишили его чувства времени. Нет: это сделали два года, проведенные в тюрьме. И не только это. Вокруг темно, но разве можно понять - - полночь сейчас или уже близится рассвет?
     Два его спутника молча скакали рядом, иногда бросая в его сторону взгляды, чтобы убедиться: епископ не уснул в седле. Лица этих незнакомых ему людей были мрачны и сосредоточенны. Они были всего лишь проводниками. Тех же, кто его освободил, МакКоули знал; самую опасную часть дела Пейн и МакГлашен и помогавший им молодой священник не поручили другим. Даже теперь МакКоули все еще переживал ужас, который испытал, когда его вывели из камеры... их громкие шаги по каменным коридорам, дерзость побега, не имевшего, казалось, никакой надежды на успех, и все же удача! Несомненно, случилось чудо. С тех пор МакКоули непрерывно молил богов, чтобы его спасители не были изобличены.
     - Теперь уже недалеко, епископ. - Человек, скакавший слева, показал в сторону горного склона.
     Путники ехали вдоль колеи, оставленной колесами телеги. Тропа местами была очень крутой, местами покрытой льдом и скользкой. Со всех сторон всадников окружали смутные тени; лишь кое-где белели снежные сугробы, до которых горная весна еще не добралась.
     - Где мы?
     - В северо-восточных предгорьях Голета. Приближаемся к монастырю Святого Германуса. Вы знаете такой?
     - Нет. То есть знаю о нем, но никогда раньше не бывал.
     - Это хорошо, - кивнул проводник. - На это мой господин и рассчитывал. Он сказал, что там вы будете в хороших руках.
     Добравшись до вершины холма, путники увидели перед собой манящие огни. Спутники МакКоули остановились перед открытыми воротами, подождали, пока епископ спешится, и ускакали, забрав с собой его коня. МакКоули даже не успел их поблагодарить. Ему осталось лишь вознести краткую молитву за их благополучие.
     - Епископ МакКоули! - МакКоули вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял человек примерно его возраста, держа в руках фонарь. Он был один. - Я отец Честер, аббат этой обители. Добро пожаловать! Пойдемте внутрь, там хоть тепло. И не бойтесь: солдат здесь нет, они обыскали монастырь вчера. Уверяю, здесь вы будете в безопасности, ваше преосвященство.
     На какое-то мгновение Эйден замер в нерешительности. После стольких дней бегства трудно было доверять своим чувствам... Можно ли положиться на монаха? Действительно ли тут безопасно?
     Честер ласково взял его за руку и улыбнулся:
     - Пожалуйста, пойдемте. Здесь вы у друзей.
     - Отец аббат, я... - Эйден сделал глубокий вдох и стиснул окоченевшие руки. - Спасибо. Только умоляю: не называйте меня епископом.
     Честер снова улыбнулся:
     - Конечно, святой отец. Пойдемте.

***

     Брат Дамиен переложил сверток из одной руки в другую и двинулся дальше по краю сада. Только здесь, между рядами яблонь и груш, и виднелась земля, да и вообще были заметны признаки весны. На склонах над монастырем, в виноградниках, все еще лежал снег. Если тепло не придет скоро, то в этом году на хороший урожай нечего рассчитывать.
     Брат Дамиен помахал Хобу, садовнику, и свернул в сторону огорода. Приподняв рясу, он ловко перепрыгнул через низкую каменную стенку и пошел меж свежевскопанных грядок, ожидающих посева. Полагалось бы обойти огород стороной, чтобы добраться до келий, но брат Дамиен предпочитал чувствовать под своими сандалиями мягкую землю, а не камень дорожки.
     - Доброе утро, Мартин, - весело окликнул он работника, хотя и знал, что тот его не видит.
     - Доброе утро, брат Дамиен. - Мартин копал землю, сняв рубашку, хотя утро было морозным, от усилий он даже вспотел.
     Дамиен дошел до квадратного двора, окруженного корпусами келий, отряхнул с сандалий грязь, прежде чем войти, и поднялся по лестнице. Покои аббата были на втором этаже, дверь в них была открыта.
     - Вы посылали за мной, отец настоятель?
     - Войдите.
     Дамиен положил сверток на стол аббата:
     - Я нашел те книги, которые вам нужны. Они оказались в дальнем углу кладовой, под старыми амбарными книгами. Понятия не имею, как они туда попали.
     - Доброго вам утра, брат, - мягко сказал стоявший спиной к окну аббат и благосклонно улыбнулся.
     Дамиен хлопнул себя рукой по губам:
     - Простите меня, отец настоятель! Я не хотел быть невежливым.
     - Не сомневаюсь. - Честер повернулся к окну. - Я видел, как вы шли через сад. Юный Мартин не обругал вас?
     Дамиен чуть не рассмеялся. Мартин не был способен обругать даже улиток, объедавших листья у капусты.
     - Нет, отец настоятель.
     Аббат помолчал, потом, оглянувшись по сторонам, продолжал:
     - Брат Ормонд думает, что Мартин дурачок. А что скажете вы? Похоже, вы единственный из братии, кому удается добиться от Мартина хоть слова.
     - Мартин со мной только здоровается.
     - Все равно это больше, чем перепадает другим, даже мне. Брат Ормонд опасается, не является ли Мартин шпионом Гильдии.
     Дамиен разинул рот:
     - В нашей-то глуши? Вы же сами часто говорите, что весь мир о нас забыл. С какой стати Гильдии держать здесь шпиона?
     - Я же не говорю, что верю в такое сам, - тихо рассмеялся Честер. Он отошел от окна и наклонился над столом. - Брат Дамиен, я должен просить вас поклясться в том, что вы будете хранить молчание... Ваши таланты таковы, что я хочу поручить вам одно очень деликатное дело.
     - Конечно, святой отец. - Дамиен сглотнул. - Что я должен сделать?
     - Пойдемте со мной.
     Аббат провел Дамиена в самую старую часть монастыря. Пройдя по узкому темному коридору, они поднялись на несколько ступеней и оказались у двери. Честер постучался и вошел в маленькую комнатку, единственное окно которой было завешено плотной занавеской.
     На кровати в углу сидел какой-то человек, лица которого в полумраке Дамиен не разглядел.
     - Это брат Дамиен, - обратился к человеку аббат. - Он присмотрит за вами. - Потом Честер с улыбкой повернулся к молодому монаху. - Когда наш гость отдохнет, покажите ему наш монастырь, расскажите обо всем, что его заинтересует.
     - Хорошо, святой отец.

***

     Только через четыре дня Дамиен смог вывести своего подопечного из кельи. К тому времени снег в основном растаял, земля превратилась в жидкую грязь, так что ходить стало трудно. Странный священник был молчалив и задумчив, но все же задавал вопросы, и не только об устройстве монастыря Святого Германуса, но и о других монахах, работниках-мирянах и тех немногочисленных богомольцах из лежащего в долине города, которые добирались до горной обители.
     После первого раза Дамиен стал выводить гостя в сад каждый день. Тот явно наслаждался природой, часто останавливался и смотрел в небо, какова бы ни была погода. Возвращаясь в келью, странный священник всякий раз задерживался в огороде и с интересом следил за работами. Дамиен решил, что тот так же заворожен чудом рождения изобилия из крошечных семян, как и он сам.
     Через две недели после своего появления в монастыре незнакомец перелез через каменную стенку и подошел к Мартину, вскапывающему очередную грядку. Работник словно не заметил его, как не замечал остальных.
     Потом Мартин отложил лопату, чтобы напиться из фляги, лежащей у конца грядки, но прежде чем он до нее дотянулся, его опередил священник. Вынув пробку, он протянул флягу Мартину. Садовник взял флягу, и тут священник заговорил:
     - Мое имя Эйден МакКоули.
     Сердце Дамиена затрепетало, как пойманная птичка. Мартин ничего не сказал; он просто напился и снова положил флягу на землю, а потом вернулся к своей работе.
     Священник еще какое-то время стоял рядом, спокойно глядя на Мартина, потом снова перелез через стенку и присоединился к Дамиену. Похлопав его по плечу, он повел его в келью.
     - Ну вот, теперь вы знаете, кто я такой. Не тревожьтесь: аббат, я уверен, потому и поручил меня вашим заботам, что не сомневался: вам можно доверять.
     Дамиен не решился заговорить до тех пор, пока за ними не закрылась дверь кельи. Епископ-беглец уселся за стол и стал составлять список книг, которые ему должен был принести Дамиен.
     МакКоули был невысок; тонзуры он не имел, русые с проседью волосы лежали на плечах. Епископ отличался худобой и неудивительно, учитывая, сколько времени он провел в темнице, но лицо у него было приветливым, он часто улыбался. Глубокие серые глаза замечали многое, тонкие руки были обычно сложены на груди.
     Он совершенно не походил на епископа, каким его себе представлял Дамиен, да и вообще молодой монах никогда и подумать не мог, что повстречает МакКоули.
     Дамиен взял список, но не заглянул в него.
     - Простите меня, святой отец, можно задать вопрос?
     - Конечно.
     - Почему... почему вы открыли свое имя садовнику?
     - Почему бы и нет?
     - Но ведь это опасно!
     - Я хотел увидеть его реакцию.
     - Зачем?
     МакКоули спрятал руки под нагрудником и совершенно спокойно ответил:
     - Я хотел узнать, помнит ли еще меня кто-нибудь помимо церковников. Вы разбудите меня к вечерне, брат Дамиен? Прошло так много времени с тех пор, как я бывал на службе...
     МакКоули снова повернулся к столу, но помедлил.
     - Работники-миряне обычно присутствуют на мессе?
     - Большинство присутствует.
     - Но есть и такие, кто не приходит?
     - Ну, Мартин, например, никогда не приходит. Он даже в часовню не заглядывает.
     - Почему?
     - Не знаю. Он никогда ничего не говорит. МакКоули улыбнулся и кивнул:
     - Буду, благодарен, если вы найдете эти книги.

***

     Эйден не покидал часовни еще долго после того, как из нее ушел последний монах. Молиться ему не хотелось - хотя боги свидетели, просить их ему было о чем; он просто наслаждался возможностью снова находиться в священной обители. Скоро ли он сможет делать это, не таясь? Проведя на свободе несколько недель, он все еще настороженно следил за каждым, кто переступал порог монастыря, всматривался в лица, а звук захлопнувшейся двери заставлял его сердце замирать от страха. Некоторые помещения древней обители так же пахли затхлой сыростью, как и его камера, и МакКоули старался никогда в них не заходить.
     Такая крошечная порция свободы и такая сладостная! Иметь возможность снова разговаривать с монахами и священниками, читать книги... есть нормальную пищу, есть с аппетитом, не боясь яда... Тепло солнечного луча на щеке казалось ему поцелуем богов.
     И обитель монастырь Святого Германуса была хороша. В ней жили добрые монахи и добрый аббат. Выбор МакГлашена был удачен. Эйден мог бы быть вполне доволен жизнью по крайней мере, насколько это было возможно без уверенности в безопасности его спасителей, если бы не преследовавшие его страшные сны. Но ведь если бы что-то случилось с Пейном и МакГлашеном, известие об этом дошло бы...
     - Я не помешаю вам? - К МакКоули подошел аббат Честер и уселся рядом.
     - Я любуюсь вашей часовней. Честер довольно кивнул:
     - Вы освоились у нас? Вы получаете все, в чем нуждаетесь? Брат Дамиен хорошо присматривает за вами?
     - Очень хорошо особенно учитывая, как он молод, - улыбнулся Эйден.
     - А как вы? Вы хорошо себя чувствуете? Эйден отвел глаза.
     - Если под этим вы понимаете оправился ли я после лет, проведенных в темнице, - то ответ будет неутешительным. Я жив и оживаю с каждым днем, благодаря вам, конечно.
     - Дамиен говорит, что вы проводите много времени в огороде, наблюдая за Мартином.
     - Мне интересно смотреть, как он работает.
     - Да? Почему?
     - Каждый взмах мотыги и каждый удар лопаты он совершает с полной отдачей сил. Он полностью уходит в работу, и так день за днем, как будто единственная цель его жизни достичь совершенства в уходе за садом. В определенном смысле это похоже на жизнь монаха, хоть Мартин никогда и не ходит на мессу: просто он поклоняется богам не так, как это делаем мы.
     Честер коротко рассмеялся:
     - Я никогда не смотрел на работу садовника с этой точки зрения. А ведь, знаете, брат Ормонд подозревает, что Мартин может быть шпионом Гильдии.
     - Вы сами думаете так же?
     - Вы назвали Мартину свое имя. Было ли это мудро? Эйден поднялся на ноги.
     - Если бы Мартин хотел что-то сообщить Гильдии, он кинулся бы доносить на меня, как только я ему назвался. Покидал ли он в последние дни монастырь?
     - Нет.
     - Ну, вот вам и ответ.
     Честер тоже поднялся, и они вдвоем прошли через неф к дверям. Прежде чем отправиться к себе, Честер помедлил:
     - Боюсь, что ваша вера крепче моей, святой отец.
     - Вера? - рассеянно пробормотал Эйден, глядя на видный в дверь кусочек голубого неба. - Интересно, что вы об этом заговорили. Да, я должен поблагодарить вас за то, что вы приставили ко мне брата Дамиена. Впрочем, мне кажется, что ему пора вернуться к собственным занятиям. Прошу вас, поблагодарите его от моего имени и скажите, что он прекрасно справился с делом.
     - Хорошо, святой отец.

***

     Проснувшись и умывшись, Эйден, как всегда, помолился в часовне, поздоровался с аббатом, позавтракал и отправился в сад в первый раз один. Брата Дамиена никак нельзя было считать стражником, но в его отсутствие Эйден особенно остро почувствовал свободу.
     Второй день сильно припекало солнце, и снег теперь сохранился только на горных вершинах. Как бы было хорошо, если теплая погода дала, наконец, угнетенным зимой деревьям возможность расцвести!
     В огороде никого не оказалось.
     Нахмурившись, Эйден огляделся, но Мартина так и не увидел. Повинуясь какому-то неясному устремлению, священник двинулся вдоль рядов яблонь, но и здесь не было ни души; однако, остановившись и прислушавшись, Эйден услышал стук топора. На самом краю сада он обнаружил того, кого искал.
     - Доброе утро, Мартин, - улыбнулся Эйден садовнику, который вырубал побеги вишни, разросшиеся прошлым летом.
     Как всегда, Мартин не обратил на него никакого внимания. Эйден нашел полено и уселся, грея ноги на солнце.
     - Будь осторожен с терновником, - через некоторое время заговорил священник. - Он хоть и засох, но руки поцарапать может. - Никакого ответа. Мартин даже не взглянул в сторону Эйдена. Да, задача оказалась труднее, чем представлялось. - Ты хорошо придумал вырубить эту поросль сейчас. Она, если ей позволить, может заполонить весь сад. Когда я был парнишкой, я часто помогал отцу. Он очень любил возиться с землей совсем как ты.
     Топор ритмично взлетал и опускался; Мартин останавливался, только чтобы убрать вырубленные побеги. Куча хвороста слева от Эйдена росла с каждой минутой.
     - Я, конечно, тогда еще и не догадывался, что мое призвание церковь. Меня часто спрашивали об этом, но, честно говоря, я и сам не знаю, когда у меня появилась такая мысль. Сначала я от нее отмахнулся и ничего не сказал отцу: он бы такого не одобрил. Кончилось тем, что я сбежал из дома и сел на первый попавшийся корабль. Следующие три года я драил палубу, лазил на мачту и ставил паруса на купеческом судне, плававшем вдоль побережья. Потом однажды, когда мы стояли в Анкаре, я увидел в толпе на рынке девушку и безумно влюбился. Она была прелестна, и я ухаживал за ней со всем пылом юности. Я даже опоздал на свой корабль, когда он отчаливал. Я пошел в подмастерья к кузнецу, и год ковал железо, наращивая мускулы, и копя деньги иначе моя любимая не согласилась бы, выйти за меня замуж.
     Эйден помолчал и скрестил руки на груди.
     - Но по мере того как шло время, я обнаружил, что мне достаточно просто ее любить. Я так никогда и не сделал ей предложения. Я забрал у кузнеца все, что заработал, и отправился домой. Должно быть, где-то по дороге я и принял решение, потому что первое, что я сказал отцу, когда, наконец, его увидел, было: "Я хочу стать священником".
     Вздохнув, Эйден продолжал:
     - Моему отцу, конечно, никакого божественного откровения не было. Он месяц держал меня взаперти, чтобы заставить одуматься. А потом отпер дверь, выпустил меня и сказал, что я могу, если хочу, стать священником. Забавно, как иногда все происходит совсем не так, как ты рассчитываешь.
     Мартин кончил вырубать побеги и принялся косой срезать сорняки.
     - Знаешь, - продолжал Эйден, - сделаться священником оказалось гораздо труднее, чем я думал. Мне пришлось много лет учиться, много лет быть послушником и служить членам моего ордена, и все-таки все время меня не покидало чувство, что я на правильном пути, что я рожден для церкви. Я просыпался каждое утро, ожидая, что возненавижу работу в холодные предрассветные часы, возненавижу бесконечные молитвы, а вышло наоборот. Я обожал все это. Я наслаждался каждой минутой служения богам до того самого момента, когда меня сделали епископом и заточили за это в темницу.
     Мартин взмахнул косой, и острие застряло, вонзившись в ветку. Садовник повернулся и подошел вплотную к Эйдену. Наклонившись к нему, он посмотрел ему в глаза со своей обычной невозмутимостью, но на этот раз взгляд его был жестким. Потом Мартин заговорил, и голос его был таким же режущим, как и коса, которой орудовал:
     - Оставьте меня в покое.
     С этими словами он повернулся и исчез в чаще кустов, оставив Эйдена сидеть на бревне.

***

     Сначала Эйден не мог понять, что его разбудило. Потом он услышал звон колокола и вскочил так поспешно, что чуть не упал с постели. Натянув на себя первую попавшуюся одежду и сунув ноги в сандалии, он выскочил в коридор. Его чуть не сбили с ног пробегавшие мимо монахи. Он побежал следом, не обращая внимания на то, что в легкой одежде сразу замерз.
     Он добежал только до дорожки, ведущей в сад, когда понял, в чем дело. Ночную тьму разогнало оранжевое сияние. Пожар! Горела кладовая.
     Охнув от ужаса, Эйден побежал туда, где разбуженные звоном колокола монахи торопливо черпали воду из ручья и передавали ведра по цепочке, пытаясь залить огонь. Эйден присоединился к ним.
     - Лейте туда! - показал в сторону аббат, стараясь перекричать рев пламени. От жара каменные стены здания начали потрескивать. Все усилия монахов были, казалось, напрасными.
     Передавая соседу очередное ведро, Эйден бросил взгляд в сторону двери горящей постройки. Оттуда вынырнул Мартин с охапкой старинных манускриптов в руках. Он отбежал в сторону, кашляя и хватая воздух ртом, бросил книги на землю, повернулся и снова кинулся в огонь.
     - Что он делает! - вскрикнул Эйден. - Он же погибнет! Мартин долго не появлялся. Потом он все-таки выскочил из клубов дыма, еле увернувшись от рухнувшей балки, с новой кипой книг. Опять он кинул их в кучу - совсем как вырубленные побеги вишни - и снова устремился к горящей кладовой. Монахи кричали ему, чтобы он остановился, но он то ли не слышал, то ли не обратил внимания.
     Эйден не мог с этим смириться. Он передал очередное ведро, потом кинулся туда, где должен был появиться Мартин. Языки пламени взвивались высоко вверх, освещая монастырь так ярко, словно над ним взошло его собственное солнце. Жар был нестерпимый, и монахи отступили; теперь они уже не могли лить воду на горящее здание, но следили, чтобы искры не летели на другие строения.
     Мартина все не было. Стены опять затрещали, рухнула еще одна балка. Потом Мартин показался, и Эйден с облегчением перевел дыхание. Он успел подбежать к куче книг как раз в тот момент, когда Мартин кинул туда следующую охапку, и схватил того за руку:
     - Не ходи туда больше! Ты сгоришь заживо.
     Мартин попытался вырвать руку, но Эйден не собирался его отпускать.
     - Я же вам сказал: оставьте меня в покое!
     Эйден, хватая ртом воздух, вцепился в Мартина так, словно от этого зависела его жизнь.
     - Роберт! Не смейте! - На мгновение в глазах молодого человека что-то промелькнуло, потом, словно отмахиваясь от мухи, он стряхнул руку священника и снова повернулся к горящему зданию. Эйден сделал шаг ему вслед. - Если вы решили там погибнуть, я не позволю вам умереть одному.
     В этот момент рухнуло перекрытие, осыпав их обоих горящими углями. Роберт не пошевелился; он, словно не заметил ожогов. Эйден заслонился от искр, но сквозь пальцы следил за Робертом. Тот продолжал стоять на месте. Рубашка его, черная от копоти, была во многих местах прожжена. Эйден ждал и наблюдал. Оба они долго не двигались, несмотря на испепеляющий жар. Потом, даже не взглянув в сторону священника, Роберт повернулся и пошел прочь от пожарища.
     Эйден смотрел ему вслед, пока аббат не оттащил его подальше от огня.
     - Благодарение богам, что вы его остановили. Не могу поверить, что он рисковал жизнью ради каких-то книг. Что вы ему сказали?
     Внезапно почувствовав, что силы покинули его, Эйден провел рукой по лицу:
     - Я назвал его дураком. Он, наверное, никогда мне этого не простит.

***

     Только когда рассвело, монахи смогли оценить весь понесенный монастырем ущерб. На месте кладовой остались лишь четыре каменные стены; все остальное представляло собой лишь кучу дымящейся золы. Эйден и брат Дамиен бродили по пожарищу; молодой монах иногда наклонялся к какому-то казавшемуся уцелевшим предмету, но каждый раз терпел разочарование.
     Работники-миряне уже принялись расчищать остатки кладовой, но Эйдену не хотелось уходить. Он видел горе на лицах монахов: почти весь архив обители Святого Германуса хранился в сгоревшем здании.
     - Скажите мне, - обратился Эйден к брату Дамиену, перешагивая через еще дымящееся бревно, когда Мартин впервые появился здесь?
     - Пожалуй, прошлой осенью. Во всяком случае, он уже был здесь, когда выпал первый снег.
     - Вы знаете, откуда он приехал?
     - Нет. Я однажды спросил его, но он не ответил. Эйден нахмурился и пристально взглянул на молодого монаха:
     - Разве это не показалось вам странным?
     - Нет ничего необычного в том, что человек, пришедший в монастырь, хочет забыть свое прошлое.
     - И что же пытается забыть Мартин? Дамиен пожал плечами:
     - Я и не пытался догадаться. - Он остановился, поднял глаза на священника, потом оглянулся через плечо на других монахов. - Нас здесь почти сотня братьев, святой отец, но никому и слова из Мартина не удалось вытянуть. Он просто целые дни работает, это и есть его покаяние. - Дамиен приподнял край рясы, чтобы не перепачкаться в золе, и осторожно провел Эйдена между обгорелыми обломками. - Обычно именно так и бывает с мирянами, помогающими братьям. Некоторые из них охотно говорят о своих грехах, другие нет. Ни тем, ни другим мы не препятствуем в их желании искупить прошлые прегрешения.
     Эйден глубоко вздохнул. Из этого молодого монаха когда-нибудь получится прекрасный пастырь.
     - Благодарю вас за вашу проницательность, брат мой. Уже уходя, Дамиен обернулся и спросил:
     - Как вы думаете, вам удастся помочь Мартину, святой отец?
     - Боюсь, он мне этого не позволит.
     Эйден двинулся в сторону келий. Он не удивился, обнаружив, что Мартина, точнее, Роберта в саду не видно. После этой ночи не было бы странным, если бы молодой лорд вообще покинул обитель. Если так и случилось, то вся вина лежит на нем, на епископе МакКоули. Но разве мог он поступить иначе? Разве мог позволить Роберту погибнуть?
     Бесполезно пытаться что-то от себя скрыть. Он действовал неловко. Долгие месяцы, проведенные в темнице, притупили его восприимчивость. Слишком много было бессонных ночей в сырой камере, слишком много бесплодных размышлений. Он забыл, как разговаривать с людьми, забыл, как слушать.
     По привычке Эйден стал искать успокоения в часовне. Как всегда, он молил богов послать ему терпение и мудрость. Он так долго стоял на коленях, что все его кости начали болеть. Все еще не находя ответа на мучившие его вопросы, он наконец вышел из часовни и вдалеке увидел знакомую фигуру. Садовник копался в земле, сажая что-то. Эйден испытал огромное облегчение, но на этот раз не остановился и не заговорил. На этот раз он оставил Роберта в покое.

***

     Он сделал короткий вдох, перехватил рукоять топора, размахнулся и обрушил лезвие на полено. Потом высвободил его, снова втянул воздух, размахнулся и ударил - точно так же, как и в первый раз.
     Замах - удар, замах - удар... Снова и снова, одни и те же движения, одни и те же усилия. Он не обращал внимания на усталость, на палящие лучи солнца, на пот, текущий со лба. Он смотрел только на полено и на то место, куда должно вонзиться лезвие.
     Он не думал ни о чем, кроме работы, ни о чем, кроме силы и точности удара. Он не думал ни о чем вообще именно к этому он и стремился.
     Заставив свой разум умолкнуть, он упрямо продолжал работать. Постепенно рядом росла груда наколотых дров; потом его мозолистые руки уложат их в аккуратную поленницу. Он работал, пока мышцы не стали отвечать дрожью на каждое движение, а дыхание не начало со свистом вылетать из груди. Только когда тело совершенно обессилело, он остановился, но даже и теперь не поднимал глаз и смотрел лишь на поленья. Потом, со вздохом отбросив топор, он направился туда, где его ждала постель.

***

     Эйден взял книгу и обвел взглядом свою комнату. Хотя она была вполне уютна и у двери не стояла стража, одно только пребывание в четырех каменных стенах все еще заставляло его ежиться. Да, ничто не помешало бы ему уйти из обители, но разве выжил бы он в стране, власти которой стремились его казнить?
     Эйден вздохнул и вышел во двор, где солнце, выглядывая из-за облаков, согревало склоны гор. Он постоял рядом с низкой стеной сгоревшей кладовой. Аббат решил, что сохранившаяся часть здания может рухнуть, и приказал разобрать стены. Последние три дня работа здесь кипела: кто-то, стоя на лесах, разбивал киркой скрепляющий камни раствор, кто-то оттаскивал каменные блоки, которые можно было использовать при строительстве новой кладовой.
     Усевшись на камень, Эйден не сразу раскрыл книгу; некоторое время он наблюдал за работающими. Среди них был и Роберт; он в одиночку относил больше чем на двадцать футов в сторону тяжелые камни.
     Не следовало ли Эйдену найти себе другое место для чтения? Не смутит ли его присутствие Роберта? Эйден заколебался, но тут Роберт взглянул в его сторону и как ни в чем не бывало, продолжил работу. С облегчением, переведя дух, Эйден склонился над книгой.
     Легкий ветерок шевелил страницы. Монастырский колокол зазвонил, сзывая монахов на полуденную трапезу, однако Эйден не был голоден, а потому продолжал читать.
     - Вы смелый человек.
     Эйден вздрогнул, когда совсем рядом раздались эти слова, и медленно поднял глаза. Перед ним стоял Роберт, вытирая руки тряпкой. Эйден сглотнул и попытался найти подходящий ответ такой, который не заставит молодого человека снова замкнуться в себе.
     - Я поступаю так не нарочно.
     Роберт не сводил с него глаз. Кончив вытирать руки, он сунул тряпку в карман. Только теперь Эйден заметил, что остальные работники отправились в трапезную, и они остались одни.
     - Как вы узнали?
     Эйден нерешительно посмотрел на Роберта. Узнал? О чем? О том, что Роберт хотел погибнуть в огне?
     - Как вы узнали, кто я такой?
     Эйден вздохнул и сложил руки поверх книги.
     - Я знал вашего отца. Сходство между вами слишком велико, чтобы быть просто совпадением.
     - Сходство только внешнее. Что это могло значить?
     Роберт, впрочем, не ждал ответа. Он подошел к стене и уселся на камень вполоборота к Эйдену. Какое-то время они сидели в молчании. Теперь, когда такая возможность представилась, Эйден не мог придумать, о чем говорить. Он пять недель ждал подходящего момента, а теперь язык его словно отнялся.
     Как глупо!
     - Вашей вины тут не было, знаете ли.
     Роберт безразлично поинтересовался, не глядя на священника:
     - В чем?
     - В том, что меня арестовали. Как только меня избрали, у меня возникло чувство, что этого не миновать если не в тот же день, то очень скоро. Члены Синода и не подозревали, как хотелось мне отказаться от епископства.
     Снова молчание. Роберт смотрел в сторону пожарища и дальше на свой сад. Казалось, разговаривать ему не хочется, но если так, то почему он сидит здесь? Почему не уходит?
     - Вам не следовало говорить мне, кто вы такой.
     Эйден поднял глаза и обнаружил, что Роберт смотрит на него в упор. Он в первый раз обратил внимание на цвет этих глаз ярко-зеленых, холодных и жестких. В них не отражалось готовности пойти на компромисс.
     - Мое имя принадлежит мне, и я называю его, кому захочу, - не задумываясь, ответил Эйден. - Не пытайтесь ограничивать мою свободу решать, кому можно и кому нельзя доверять. Такие попытки предпринимали и более сильные люди, чем вы, без успеха.
     - Не сомневаюсь. - Роберт снова стал смотреть на сад. - Но те, кому вы доверились бы, с легкостью могли оказаться предателями. Ваше положение не настолько прочно, чтобы вы могли позволить себе неосторожность.
     - Я доверяю тем, кого мне указывает сердце.
     - А разве оно никогда не ошибается? Эйден помолчал, прежде чем ответить:
     - Иногда случается и такое. Но должен же я кому-то доверять, иначе жизнь была бы невыносима.
     - Вы когда-нибудь пытались жить, не доверяя никому?
     - Нет. И не хотел бы и пробовать. Да, я позволяю сердцу направлять меня, и изредка случаются разочарования.
     - Предательства!
     - Ну, хорошо, предательства. Но на каждого человека, обманувшего доверие, приходится сотня, доверие оправдавшая. Знакомство и дружба с верными людьми стоит риска быть преданным. Только это и делает жизнь богатой.
     Брови Роберта поползли вверх, словно подобная мысль его позабавила. Поднявшись на ноги, он взглянул на книгу, лежащую у Эйдена на коленях:
     - Вам следовало бы больше ценить собственную безопасность, а не богатство жизни, епископ. Вы напрасно послушались своего сердца. Вы доверили свой секрет человеку, о котором ничего не знали, человеку, в котором вы ошиблись, сравнив его с его отцом, человеку, которому ничего нельзя доверить.

ГЛАВА 30

     Нет, все бесполезно... Эйден вертелся и метался в постели, но разум его не собирался поддаваться сну. Лунный свет пробивался сквозь занавеску; в призрачном сиянии Эйден мог разглядеть грубый камень стены, сложенной два столетия назад.
     Что имел в виду Роберт, когда говорил, что доверять ему нельзя? Не пытался ли он заставить Эйдена поверить, будто он покинет монастырь и донесет Селару, где скрывается Мак-Коули? От чего мог бежать такой человек, как Роберт?
     Эйденом неожиданно овладело нетерпение. Он отбросил одеяло, встал и начал расхаживать между дверью и окном. Не в первый раз он мучился бессонницей в камере, но ведь сейчас он свободен! Настолько свободен, насколько это теперь возможно, и до чего же свобода восхитительна!
     Так почему же Роберт сам намеренно себя заточил?

***

     Эйден снова сидел на том же камне с книгой на коленях. На этот раз, услышав полуденный звон колокола, он отложил книгу и стал ждать. Сначала Роберт не обращал на него внимания, заканчивая начатую работу. Потом он посмотрел в сторону Эйдена, подошел к нему, но не сел.
     - Почему вы назвали меня смелым человеком? - без всякого вступления спросил Эйден.
     - Может быть, вам понравится больше, чем я назову вас глупым человеком?
     - Я задал вам вопрос не для того, чтобы услышать что-то, что мне понравится. - Эйден постарался сдержаться: ему необходимо было сохранять спокойствие.
     - Вы сказали мне, кто вы такой, не будучи уверенным, что я не сообщу о вас кому-нибудь еще. Вы вели себя то ли смело, то ли глупо выбирайте сами.
     - Вот как? Значит, вы говорили не о том, что я помешал вам снова войти в горящее здание?
     - Нет, - прозвучал короткий равнодушный ответ. Эйдену захотелось ударить Роберта.
     - Обречь себя на смерть грех. Роберт пожал плечами и сел на камень.
     - Всего лишь еще один.
     - А на вас уже так много грехов?
     - Как и у каждого человека, разве не так?
     - У кого-то больше, у кого-то меньше. Никто не может прожить совершенно безгрешную жизнь. Как бы силен человек ни был, всегда случаются моменты, когда плоть оказывается слаба. - Роберт медленно повернул голову и в упор посмотрел на Эйдена; тот почувствовал, что не в силах пошевелиться. Потом взгляд скользнул в сторону, и к священнику вернулась свобода. Прежде чем Роберт успел снова отвернуться, Эйден сказал: Такими нас создали боги, и нам надлежит смириться.
     - Ах, боги... - пробормотал Роберт. - Конечно.
     - Не хотите же вы сказать мне, что не верите в богов.
     - Не вижу, как богов можно винить в том, что человек слаб.
     - Их винить нельзя. Если человек слаб, то это его собственная вина, однако даже в слабости есть сила.
     - Вот как? - сухо проговорил Роберт. Уж не смеется ли он над Эйденом?
     - Каждая слабость рождает возможность проявить силу, если человек готов ею воспользоваться. Слабость следует обдумать, понять и сделать выводы. Если у меня слабость к грушам, но от них у меня болит живот, я научусь не есть много груш, верно?
     - Не знаю.
     - Я найду в себе силу побороть обжорство. Таким образом, я из слабости извлеку новую силу.
     - Как все просто. - Эйден ожидал, что Роберт улыбнется, но лицо того осталось неподвижным. Поднявшись, чтобы вернуться к работе, Роберт добавил: - У меня всего одна слабость, епископ. Я считал себя сильным.

***

     В субботу полагалось отдыхать, и работы на пожарище не велись. Эйден знал, что бесполезно искать Роберта в часовне, поэтому нашел укромное местечко под яблонями и расположился там, подстелив одеяло. Ему хотелось написать некоторым своим друзьям и родным, чтобы сообщить, что он находится на свободе и пребывает в добром здравии, но это, конечно, было невозможно. Эйден наслаждался покоем, царившим в саду, но тишина скоро была нарушена.
     - Так как же вы примиряете человеческую слабость и веру в богов? - К Эйдену по-кошачьи неслышно подошел Роберт.
     - Что?
     - Зачем они создали нас слабыми? Для развлечения? - Сегодня в Роберте что-то переменилось. Только что? На Роберте была рубашка из грубого полотна и поношенная черная куртка. В руках он держал глиняный кувшин и две кружки. - Брат Дамиен думает, что вы захотите попробовать местное вино, хоть обитель Святого Германуса им и не славится. - Роберт уселся на траву и разлил по кружкам розовое вино, слегка пахнущее розами. - Вы не ответили на мой вопрос.
     Эйден неожиданно почувствовал смущение. Голос Роберта стал совсем другим, как будто теперь диспут со священником вел не Мартин, а сам Роберт.
     - Вы спрашиваете меня о том, почему нам была дарована свобода воли?
     - Да, почему? Или человек слаб по собственной воле?
     - Нет, - насупился Эйден. Придется хорошенько сосредоточиться, чтобы убедить Роберта: тот явно пришел уже к каким-то собственным выводам. - Я говорю, что человек слаб от природы. Если он хочет поддаться слабости, так и случится. Однако он обладает свободой выбора между добром и злом.
     - То есть человек волен, выбирать, быть ли ему на стороне добра или зла?
     - Конечно.
     - Но что, если человек греховен от природы, но слишком слаб, чтобы преодолеть свою греховность? Куда лежит его путь? В объятия Бролеха?
     - Не произносите этого имени даже в шутку. - В голосе Эйдена прозвучала сталь. - Не знаю, что вы совершили, Роберт, но вы не греховны от природы. Вы человек чести. Будь это не так, вы позволили бы мне броситься следом за вами в огонь.
     - Человек чести? Я? - Роберт поднял брови, и Эйден впервые заметил проблеск усмешки в его глазах. Встав с земли, Роберт наклонился вперед. - Интересно! И как же вы пришли к такому заключению?
     Эйден, словно в ответ на вызов, тоже поднялся.
     - Не нужно говорить со мной таким тоном. - Не успели прозвучать эти слова, как Эйден пожалел о них, но было уже поздно.
     - Неподходящий тон вот в чем дело! Я думал, мы с вами обсуждаем, почему вы решили, будто я человек чести. - Голос Роберта был веселым, почти игривым, но в нем звучали неприятные резкие нотки. - Вы ничего об этом не знаете. Вы ничего не знаете обо мне. Вы слышали разговоры, вы встречали моего отца, вы доверяете своему сердцу, но вы не знаете ровным счетом ничего. Вы видите перед собой оболочку, напоминающую вам о великом человеке, и потому заключаете, что я должен быть таким же, как мой отец. Это не так. Я никогда не был им и, уверяю вас, никогда не буду.
     Эйден попытался подавить раздражение. Такое высокомерие в совсем еще молодом человеке! Такое...
     - Не считайте меня идиотом, Роберт, - бросил он, наконец, потеряв терпение. - Я не основываю своих мнений только на том, что мне говорят другие люди, и я вовсе не сужу о вас по вашему отцу. Я вижу его в вас, вижу его в ваших поступках, и хоть я не встречался с вами при дворе, я знаю, что вам удалось совершить, пока вы были членом королевского совета. Мне известно, что вы снова и снова останавливали руку Селара, занесенную над нашей несчастной страной. Я видел, как вы не позволили заставить себя нарушить данную королю клятву. Редкий человек чести сумел бы проявить такую силу.
     Роберт отступил на шаг и покачал головой:
     - Человек чести, для начала, не дал бы такой клятвы. Человек чести не покинул бы свою гибнущую страну. Человек чести никогда не позволил бы своему дяде принять участие в бесплодном мятеже и уж наверняка отомстил бы за его смерть. Человек чести не стоял бы в стороне, когда его родину губит человек, когда-то называвший себя его другом, и не проглотил бы молча оскорбление, когда этот друг от него отвернулся. Человек чести не бросил бы вас гнить в темнице... - Голос Роберта оборвался, но он продолжал смотреть на Эйдена, и тот снова почувствовал, что не в силах пошевелиться. Потом Роберт отвернулся и сорвал веточку ближайшего куста.
     Эйден дал Роберту время немного успокоиться, потом приблизился к нему и мягко спросил:
     - Что вы совершили?
     Роберт резко обернулся, и в голосе его снова прозвучала насмешка над собой.
     - Я предал ее. Она мне доверяла. Я поклялся, что буду ее защищать, я считал себя сильным и все же предал ее. И все потому, что, как человек чести, не мог покинуть ее в те последние дни. - Когда Эйден не ответил ему сразу, Роберт продолжал: - Вы шокированы, епископ, не так ли? Или все еще думаете, что я человек чести? Вам следовало оставить меня в покое.
     - Ну, хватит! - рявкнул Эйден. - Никогда еще не встречал я человека, так упорно цепляющегося за самообвинения! Вы считаете, будто совершили ошибку, сделали что-то неправильно! Но на самом-то деле вы ничего не совершили! Именно поэтому вы здесь. События пошли не так, как надо, и вы теперь прячетесь вместо того, чтобы противостоять им. Вы себя предали, Роберт Дуглас, никого больше. Неужели вам никогда не приходила мысль, что бездействие не лучший для вас путь? Нет, вы не отважились действовать, потому что боялись рискнуть своей драгоценной честью. Вместо этого вы скрылись здесь и попытались утопить себя...
     - В жалости к себе? Как ново! Я жалею не себя, епископ, а тех бедняг, кому пришлось со мной столкнуться. - На лице Роберта промелькнула кривая улыбка. - Вам ведь не важно, что я совершил, верно? Что бы я ни сделал, ваш приговор был бы тем же самым. Как и все вокруг, вы решили, будто знаете обо мне достаточно, чтобы судить. Ну а если бы я признался вам, епископ, что я вор? - Роберт развел руками и отступил на шаг. - Что я - убийца?
     - Ну, это Роберт наклонился к Эйдену и прошептал:
     - Что я - колдун?
     Эйден резко поднял голову, но прежде чем он успел сказать хоть слово, Роберт повернулся и двинулся прочь.
     - Это привлекло ваше внимание, а, епископ? Вот я и говорю: не все вам известно.

***

     Дамиену давно следовало бы быть в постели; вместо этого он оставался в часовне, каменный пол которой жадно высасывал из него последние крохи тепла. Немногим больше чем через час колокол начнет сзывать монахов ко всенощной, и Дамиен скорее всего, будет неприлично зевать во время службы. Однако уйти он не мог: епископ был в таком отчаянии...
     Дамиен решил, что ему лучше держаться на расстоянии, и уселся недалеко от двери. Епископ молился перед алтарем, иногда опускаясь на колени, иногда просто молча, глядя на триум, а иногда в задумчивости меряя шагами проход.
     Эйден заговорил, но слова его не были обращены к Дамиену; не были они и обычной молитвой. Отрывочные фразы, казалось, вообще не имели смысла. Дамиен почувствовал, что не может бесконечно сидеть в углу. Он поднялся и немного приблизился к МакКоули, хоть и не решился подойти совсем близко.
     - Простите меня, святой отец, но скоро зазвонят ко всенощной.
     МакКоули поднял голову, остановился и рассеянно потер лоб:
     - Что? Всенощная? Неужели уже так поздно?
     - Полночь миновала, святой отец.
     - Полночь, говорите?
     - Святой отец, не нужно ли вам чего-то? Могу я чем-нибудь помочь?
     МакКоули пожал плечами:
     - Хорошо бы исповедника... - Он тяжело опустился на скамью. - Действительно ли мне нужен исповедник? Как это он сказал... "Что, если человек греховен от природы? "
     Дамиен просто стоял рядом, сложив руки перед собой.
     - Как вы думаете, брат, возможно ли, чтобы человек был от рождения носителем зла? Не имея выбора? Конечно, такое возможно, но ведь мы бы заметили... Я хочу сказать, что был бы какой-то знак... Вор и убийца! Нет. Невозможно, чтобы в одной душе уживалось два человека. Как вы думаете? - МакКоули поднял на Дамиена глаза, ожидая ответа.
     - Простите меня, святой отец, но я понятия не имею, о чем вы говорите, - пробормотал тот.
     МакКоули мягко улыбнулся и с трудом поднялся на ноги:
     - Да и откуда вам знать. Простите меня, брат Дамиен. Я задержал вас до такого позднего часа... Только не могли бы вы оказать мне еще одну, последнюю услугу?
     - Что угодно, святой отец.
     - Не могли бы вы показать мне комнату Мартина?
     - Сейчас? Но вам же необходим отдых!
     - Да, конечно, но отдохну я потом. Сначала нужно кое-что сделать. Так вы проводите меня?
     - Конечно, только позвольте мне сначала принести вам плащ. Идет дождь, а каморка Мартина далеко над конюшней, за садом.
     - Хорошо, только побыстрее: нужно добраться туда, прежде чем мне изменит мужество.

***

     Дорожку покрывали лужи и скользкая грязь. Дамиен неоднократно пытался уговорить МакКоули вернуться, но тот был несгибаем. Ему было необходимо увидеть Роберта этой же ночью; он не мог остаться в стороне. Может быть, им двигала гордость, может быть нет. Так или иначе, выбора не оставалось.
     Дамиен провел Эйдена через сад и по мостику над разлившимся ручьем. В горах уже несколько часов шел дождь, и мирный ручей быстро превращался в бурный поток.
     - Осторожно! - вскрикнул Дамиен, когда Эйден поскользнулся и чуть не упал.
     Епископ почти не видел, куда ступает. Капли дождя стучали по капюшону его плаща, заливали лицо. Он снова поскользнулся и оказался по колено в воде. Дамиен схватил его за руку, другой рукой Эйден вцепился в ветку куста, но размытая земля подалась у них под ногами. Дамиен упал на колени, а Эйден, все еще цепляясь за вырванный с корнем куст, оказался в самой стремнине.
     - Держитесь! - крикнул Дамиен. - Я сейчас вас вытащу! Однако с потоком было не так легко справиться. Эйден почувствовал, что от холода у него немеют ноги. Он все глубже погружался в жидкую грязь, и единственной опорой оставалась рука Дамиена.
     Потом в темноте мелькнула какая-то тень, и епископа ухватила еще одна рука. Роберт вытащил его на берег, и как раз вовремя: Дамиен еле удерживал равновесие, и помочь Эйдену не смог бы. Оказавшись на берегу, тот только дрожал, не в силах пошевелиться.
     - Отправляйтесь за помощью, брат Дамиен, - распорядился Роберт. Монах поспешил к кельям, а Роберт поднял Эйдена на ноги.
     - Что, черт возьми, вы придумали? - прорычал он. - Хотите погибнуть?
     Эйден попытался стряхнуть его руку, но Роберт был гораздо сильнее; даже в темноте было заметно, какой яростью пылают его глаза. Эйден почувствовал себя как попавший в капкан зверек.
     - Мне нужно было с вами поговорить.
     - Чего ради? Чтобы снова свысока поучать меня? - Эйден видел совсем близко перед собой залитое дождем гневное лицо. - Мудрый священник! Вы такой же, как остальные, - даже хуже! - Резким движением Роберт оттолкнул Эйдена, словно борясь с демоном. Стиснув кулаки, и с трудом переводя дыхание, он мгновение смотрел на него, потом простонал: - Зачем вы заставили меня вспомнить!
     Роберт исчез в темноте, и Эйден попятился, пораженно глядя ему вслед. Потом, вспомнив о бурлящем рядом потоке, он повернулся, с трудом высмотрел мостик и перебрался на другой берег. К нему уже спешили Дамиен и Честер, но он отмахнулся от их взволнованных вопросов:
     - Со мной все в порядке. Я просто промок и замерз.
     С заботливостью наседок, чуть не лишившихся птенца, монахи проводили его в келью, принесли сухую одежду и горячей воды для умывания. Дождь, казалось, счел, что свою роль выполнил: в окна теперь уже стучали лишь отдельные капли, принесенные разгулявшимся ветром.
     Эйден знал, что выбора у него нет. Нужно идти туда снова, пока не поздно. Он не мог исправить то, что сломал, но должен же быть какой-то способ помочь этому несчастному!

***

     Ручей все еще бурлил, но на этот раз у Эйдена был с собой фонарь, и шел он медленно, выбирая, куда поставить ногу. У подножия холма монастырская стена подходила к самому берегу. Перед Эйденом оказалась конюшня, просторное строение с ведущей на верхний этаж лестницей. Поднявшись по ней, Эйден собрал все свое мужество и постучал в дверь. Внутри послышался какой-то шум, и дверь резко распахнулась.
     Перед Эйденом стоял Роберт. Лицо его было белым, как мел, темные провалы глаз, казалось, вобрали в себя всю ночную тьму. Это было лицо человека, живущего в постоянном кошмаре.
     - О боги! - выдохнул Эйден. - Что я наделал!
     Роберт медленно отодвинулся назад, оставив дверь открытой. Эйден вошел в комнату и при свете своего фонаря стал всматриваться в стоящего перед ним человека, стараясь понять, что скрывается за внешностью загнанного зверя. Наконец он прошептал:
     - Вас привела сюда не жалость к себе. Вы действительно боитесь.
     Роберт ничего не ответил. В полумраке Эйден даже не мог быть уверен в том, что тот на него смотрит. Стараясь унять дрожь, он начал:
     - Роберт, я...
     Выражение лица Роберта слегка изменилось.
     - Что вам нужно, епископ? Эйден, наконец, взял себя в руки.
     - Я пришел просить прощения. - Последовало долгое молчание. Должен ли он продолжать? О чем думает Роберт? Почему молчит? Чувствуя, как в нем растет отчаяние, Эйден сказал: - Я ошибался. У меня нет права вас судить. Я пытался выяснить... я хочу сказать, мне нужно было... нет, я просто хотел узнать, почему вы здесь. Можете видеть в этом мою гордыню, если хотите, но я думал, что смогу вам помочь. Я не хотел еще больше увеличить лежащую у вас на душе тяжесть.
     Снова молчание; Роберт медленно поднял руку, и неожиданно свеча на столе вспыхнула. Эйден следил за его движением и ожидал чего-то подобного, но все равно испытал шок. Он громко сглотнул и посмотрел Роберту в лицо. Мало-помалу смертельная бледность покидала его, взгляд прояснился. Роберт вновь стал таким, каким его обычно видели окружающие, однако Эйден понимал, какого усилия ему это стоило.
     - Сядьте.
     Эйден нашарил в полумраке стул, сел и оглядел комнату. Она была тесной, но все же просторнее той камеры, в которой он провел два года. На стене на крюках висела конская сбруя. Справа, у двери, стояли умывальник и небольшой шкаф. Кроме постели, стола и стула, на котором он сейчас сидел, другой мебели не было.
     Роберт уселся на широкий подоконник, обхватил руками колено и, глядя в залитое дождем окно, начал говорить. В голосе его звучало холодное безразличие, как если бы он рассказывал историю жизни другого человека. Это не была усталость, скорее просто полное отсутствие интереса.
     - Вам не следовало настаивать. Я предупреждал вас, но вы приходили снова и снова, уверенный в своей правоте, уверенный, что сможете уличить меня в ошибках. Вам так хотелось победить! Вы ничуть не лучше других, епископ. - Эйден не пошевелился; Роберт сделал глубокий вдох и продолжал: - Существует древнее пророчество, о котором вы и ваши братья ничего не знаете. Мне оно было открыто больше двадцати лет назад, и с тех пор все мои поступки определяются им. Я боролся с судьбой, пытался управлять ею, пытался понять пророчество, сопротивлялся, как только мог. Но все было бесполезно. Демон живет во мне и становится сильнее с каждой моей неудачной попыткой ему противиться. Придет день, когда я окончательно проиграю, и тогда пророчество исполнится. Часть его уже осуществилась.
     Эйден нахмурился. Как может человек, подобный Роберту Дугласу, оказаться рабом... Нет. Такую ошибку он уже совершал, решив, будто знает Роберта. Теперь у него появился шанс понять его так надо слушать.
     - Чем кончается пророчество? Роберт помолчал.
     - Какое это имеет значение? - Эйден молча ждал. - Катастрофой.
     Эйден покачал головой. Чего-то Роберт недоговаривал.
     - И это все?
     - Чего еще вы хотите?
     - Правды. Всей правды целиком.
     Роберт смотрел на Эйдена не моргая; казалось, он все еще не уверен, что ему следует открыть тайну. Он еще какое-то время молчал, потом заговорил голосом, в котором звучала безнадежность:
     - "Твоими собственными усилиями, деяниями собственных рук станешь ты орудием разрушения. Спасая, принесешь ты гибель, предашь то, что больше всего любишь".
     Долгое мгновение Эйден не мог пошевелиться, не мог даже дышать, не мог думать. Потом он взял себя в руки.
     - Милосердная Минея! Вы уверены, что пророчество было именно таково? Что оно относится к вам?
     - Да.
     Эйден резко вскочил и заметался по комнате. Проклятие? Проклятие, длящееся двадцать лет? Но Роберт сказал, что знает: пророчество истинно и оно уже начало сбываться. Если так...
     - Вы любите ее? - Да.
     - Любите свою страну, свой народ? Любите свою семью и друзей? - Эйден круто развернулся. - Тогда я был все-таки прав: вы человек чести.
     Роберт покачал головой:
     - Все это бессмысленно. Ту честь, что у меня была, я снова и снова выбрасывал на ветер. То немногое, что осталось, и держит меня здесь, где я не могу творить зло.
     Глаза Эйдена сузились.
     - Вы так отчаянно сопротивляетесь, верно? И вы так умны... Вы всегда знаете, какой вопрос я задам, прежде чем я открою рот. Вы уже все обдумали, вы знаете все ответы. - Роберт соскочил с подоконника, прошел мимо Эйдена к шкафу, достал оттуда маленькую жаровню, чайник и чашки. Одним движением руки он разжег жаровню и поставил на нее кипятиться чайник. - Но вы действительно знаете, что делаете, - продолжал Эйден. Он, качая головой, снова уселся на стул. - Безумием с моей стороны было думать, будто я смогу вам помочь. Опять гордыня, признаю. Проклятие, а теперь я еще каюсь перед вами, колдуном! Клянусь богами, мой отец перевернулся бы в гробу, если бы знал, что я сижу тут и разговариваю с вами, вместо того чтобы обличать во всеуслышание! Сам не понимаю, почему я все еще здесь. Гордыня не иначе.
     - О, вы вовсе не горды, епископ, - пробормотал Роберт, не оборачиваясь. - Вы просто заблудшая душа.
     - Что ж, слышать это большое утешение, особенно от вас!
     - Вы думаете, что заблудшая душа это я? - Роберт налил Эйдену чашку чая и сел на край постели, грея ладони о собственную чашку.
     Эйден отпил обжигающей жидкости.
     - Да. И более того: я думаю, что вы ошибаетесь. Можно задать вам вопрос, не рискуя головой?
     Легкая улыбка скользнула по лицу Роберта.
     - Попробуйте.
     - Что произошло между вами и Селаром? Почему вы покинули Люсару?
     Вздохнув, Роберт опустил глаза на свою чашку.
     - Селар не желал установить контроль над Гильдией. Она становилось слишком сильной, а он ей это позволял. Возник спор из-за земель, на которые зарился Вогн, и решение Селара в его пользу было бы ужасно несправедливым. Тогда я решил вмешаться, потребовал, чтобы земли были переданы мне, а потом продал их законному владельцу за одну медную монету. Вогн возненавидел меня, особенно после того, как я открыл ему, что я колдун, но сделал так, что он никому не мог об этом сказать. Он потребовал, чтобы я расторг сделку, и пригрозил, если я откажусь, выгнать меня из королевского совета. Я отказался, и он отправился к Селару.
     - Я слышал, что у вас с королем вышел ожесточенный спор.
     - Я сказал Селару, что, если он вышвырнет меня из совета за то, что я противлюсь Гильдии, я покину Люсару и никогда не вернусь.
     - И вы уехали.
     - А через три года меня начали преследовать сны о родине. Мой спутник покинул из-за меня свой дом и должен был вернуться. Наверное, я не слишком хорошо все обдумал; в противном случае я просто высадил бы Мику на берег одного.
     - Вы не выдержали бы расставания с родиной.
     - Возможно, - пожал плечами Роберт.
     - А эта дама? Она вам не жена?
     - И никогда ею не будет.
     - Что она говорит обо всем этом? Роберт бросил на Эйдена быстрый взгляд:
     - Примерно то же, что и вы, только не так грубо. Она твердила, что пророчество убивает меня.
     Эйден чуть не рассмеялся ситуация была полна жестокой иронии.
     - Хорошо, признаю: перед вами стоит дилемма. Но у меня есть к вам один вопрос.
     - Еще один, хотите вы сказать.
     - Ах, Роберт, не будьте таким педантом! С тех пор как мы с вами разговорились, я почти не спал, и это начинает сказываться на ясности моих мыслей.
     И тут это случилось: Роберт улыбнулся. Улыбка на сей раз, настоящая улыбка изменила лицо Роберта так, что Эйден не поверил собственным глазам. Даже темные круги под глазами, казалось, исчезли. Роберт послушно склонил голову:
     - Вы укротили меня. Прошу вас, продолжайте.
     Эйден с изумлением посмотрел на него. Даже у святого не хватило бы терпения разговаривать с этим человеком! Только что он был на краю пропасти отчаяния, и вот, пожалуйста,- готов шутить. Какое же устрашающее у него самообладание!
     - Все, о чем вы говорили мне о вашем дяде, о Селаре и остальном, случилось из-за вашего бездействия?
     - Верно.
     - И вы выбрали бездействие, потому что боялись оказаться не в силах справиться с предсказанной вам ролью разрушителя?
     - Верно.
     - Но что случилось бы, если бы вы решили действовать? Роберт вздохнул и резко поднялся на ноги:
     - Что ж, приятно было с вами побеседовать, епископ. Эйден вскинул руки, так что чуть не пролил чай из чашки:
     - Подождите минутку! Я говорю серьезно.
     - Я тоже.
     - Хватит играть в игры! Просто ответьте мне! Сделайте вид, что разговариваете с тупицей. Что случилось бы?
     Роберт поставил свою чашку на стол и воздел руки в мольбе:
     - Почему никто никогда не принимает меня всерьез? Почему никто мне не верит?
     - Возможно, потому, что вы ведете себя как осел.
     К изумлению Эйдена, Роберт расхохотался так, что упал на колени посреди комнаты. Наконец, успокоившись, он сделал глубокий вдох и взглянул на Эйдена:
     - Ах, епископ, вы неподражаемы! Ну, так позвольте мне сказать вам, что случилось бы. Выйдя за ворота этого монастыря, я очень скоро столкнусь с каким-нибудь беззаконием. Решившись действовать, я, конечно, стану... действовать. При этом, если меня сразу не схватят и не убьют, я окажусь вне закона, потеряю все, чем владею, так что даже мать мою враги выгонят из дому. Потом король и Гильдия бросят против меня множество солдат с острыми мечами, и мне придется с ними сражаться. К тому времени я, конечно, буду уже не одинок: ведь в этой стране есть множество людей, которые только и мечтают ввязаться в подобную драку. В результате мы получим гражданскую войну, и не просто гражданскую войну, а нечто гораздо худшее, потому что я колдун и располагаю такими силами, о которых мои враги и не подозревают. Когда это станет всем известно, люди вроде вас, епископ, впадут в ужасную растерянность. Кроме того, возникнет вопрос о том, кто взойдет на престол: я такого желания не имею и не знаю никого, кто обладал бы законными правами претендовать на корону. И наступит день наступит так же неизбежно, как солнечный восход через несколько часов, когда я не смогу побеждать только силой оружия. Я не знаю, - продолжал Роберт, поднимаясь на ноги, когда этот день наступит: может быть, завтра, может быть, через неделю, но уверяю вас, вам не захотелось бы быть рядом со мной, когда это случится.
     - Но вы так и не скажете мне, что же именно случится?
     - Никогда. - Роберт безнадежно покачал головой и снова сел на постель. - Ну так что вы можете предложить?
     Эйден вздохнул и пожал плечами:
     - Знаете, я все же был прав насчет вас. Мы с вами оба в темнице, только темницы у нас разные. Вы обладаете силой и можете действовать, но лишены воли. У меня воля есть, но нет силы. Вы и представить себе не можете, как бы я хотел поменяться с вами местами.
     - Так вы все-таки мне не верите, - нахмурился Роберт.
     - Ох, я верю вам. Во что я не верю так это в то, что выхода нет.
     - Выход есть. Если я буду действовать, погибнут многие. Если не буду, тогда погибну только я один. Мне кажется, такой выход должен импонировать вашей душе священника, епископ.
     - Ради всего святого, Роберт, перестаньте называть меня епископом! Зовите меня Эйденом или святым отцом при посторонних, но никогда не произносите титул, который бессмыслен для меня вот уже два года.
     Роберт выпрямился и серьезно посмотрел на МакКоули:
     - В этом вы ошибаетесь. То, что вас арестовали, тоже моя вина. Я не хотел заводить речи об этом раньше, чтобы не было бесплодных споров.
     Эйден застонал и поднял глаза к потолку, но не выдержал и рассмеялся. Последние недели оставили его опустошенным, как миска с овсянкой под конец завтрака.
     - Надеюсь, это следует понимать в том смысле, что вы теперь оставите меня в покое, как я и просил.
     Взглянув на собеседника, Эйден с радостью отметил мягкую иронию в голосе молодого человека.
     - Нет. Простите, мне следовало вас предупредить: иногда меня нелегко бывает стряхнуть. Кроме того, вы не просили вы приказали.
     - А вы, как я вижу, всегда делаете то, что вам приказывали. Эйден уже был готов ответить шуткой на шутку, но на лице Роберта появилось странное выражение; он поднял руку, призывая к молчанию:
     - Кто-то приближается к конюшне.
     Не успел он произнести эти слова, как Эйден услышал топот бегущих ног. Роберт быстро подошел к двери и распахнул ее. По лестнице поднимался запыхавшийся и промокший под дождем брат Дамиен.
     - Простите меня, святой отец, но меня послал за вами аббат. Он только что получил какие-то известия и просит вас прийти немедленно.
     - Я пойду с вами. - Роберт потянулся за курткой.
     Они поспешно пересекли сад, скользя в грязи и спотыкаясь о корни деревьев. Когда впереди показались здания монастыря, все снова успели промокнуть. Аббат Честер ждал в своем кабинете.
     Аббат в накинутом поверх ночной рубашки плаще начал говорить, но умолк, заметив Роберта. Эйден закрыл дверь кабинета и повернулся к аббату:
     - Все в порядке, Честер. Он ведь знает, кто я такой. Что за новости? Что случилось?
     На лице аббата было написано глубокое горе.
     - Ужасное известие! Принца Кенрика вернули отцу, а королева... говорят, королева погибла, защищая сына.
     - Милосердная Минея! - Эйден на мгновение закрыл глаза, потом бросил быстрый взгляд на Роберта. Из всех новостей, которые они могли бы получить, эта была, пожалуй, наихудшей.
     Стоявший рядом с ним Роберт побледнел. Оживление, проглядывавшее в нем раньше, исчезло, и лицо его стало деревянным и неподвижным.
     - Но это еще не все, святой отец. - Честер подошел поближе к МакКоули, сжимая в руке небольшой лист бумаги. - Одного из наших братьев, архидьякона Хильдерика, схватили по обвинению в измене. Похоже, он отправился к Тирону, чтобы просить того помочь в вашем освобождении. И теперь король объявил, что если вы не сдадитесь на его милость, он казнит Хильдерика.
     - Не может быть! - выдохнул Эйден; жизнь, казалось, покинула его тело. Он рухнул в кресло, не в силах примириться еще и с этой ужасной новостью. Сначала несчастная королева, теперь Хильдерик...
     - Вам известно, где они держат Хильдерика?
     Эйден растерянно посмотрел на Роберта. Аббат заглянул в письмо и ответил:
     - Они отвезли его в Калонбурк.
     - Неподалеку от замка Пейна, - пробормотал себе под нос Роберт, потом резко повернулся к Эйдену. - Что вы собираетесь делать?
     - Вы еще спрашиваете? Конечно, я еду.
     - Да, я так и думал, что вы это скажете. Что ж, пошли. Нечего сидеть тут и жалеть себя. Я помогу вам собраться. - Роберт наклонился и бесцеремонно поднял Эйдена на ноги. Месяцы, проведенные за перекапыванием земли и переноской камней, сделали его и так не слабые мышцы железными, так что Эйден почувствовал себя в его руках бессильным.
     - Но вам нельзя ехать, святой отец, - запротестовал аббат. - Хильдерик для того и ездил к Тирону, чтобы вас спасти.
     - Именно поэтому я и должен ехать. - Но...
     - Не пытайтесь остановить меня, Честер. Мне очень жаль. Но я должен так поступить. Спасибо за предоставленное мне убежище. Лучше несколько недель свободы, чем ничего.
     МакКоули едва успел благословить аббата, как Роберт потащил его к двери. Они поспешно направились к келье Эйдена. Роберт каким-то образом заставил дверь распахнуться перед ними, потом, втолкнув Эйдена внутрь, закрыл дверь и сделал какой-то непонятный знак.
     - Скорее собирайтесь, не стойте на месте.
     - Но... я не понимаю. - Эйден нахмурился и не двинулся с места. - Если бы я так хорошо не знал вас, я бы решил, будто вы хотите, чтобы я ехал в Калонбурк.
     - Хоть вы хорошо меня знаете, я все-таки хочу, чтобы вы туда ехали. Поторопитесь. По моим предположениям, времени у нас немного. Нужно добраться до Калонбурка прежде, чем они решат перевезти Хильдерика в Марсэй. - Эйден пораженно следил за тем, как Роберт снует по комнате, укладывая вещи в кожаную суму. - Можете вы ехать верхом?
     - Конечно. Как иначе я бы сюда добрался?
     - Но хорошо ли вы ездите верхом?
     - Раньше я часто охотился.
     - Что ж, надеюсь, справитесь. - Роберт оглянулся и обнаружил, что Эйден все еще стоит на месте. - Чего вы ждете?
     - Роберт... Подождите секунду и объясните мне, что происходит. Что вы имеете в виду, когда говорите, что нам нужно ехать в Калонбурк?
     Роберт вытаращил на него глаза, потом зажмурился и глубоко вздохнул. Сунув в руки Эйдену суму, он заговорил медленно и раздельно, словно объясняя что-то ребенку:
     - Ведь не думаете же, вы, что Селар отпустит Хильдерика, если вы приползете обратно? Он просто казнит вас обоих, скорее всего, одновременно. Единственная надежда для Хильдерика, что мы его выручим, я и вы. Отсюда до Калонбурка два дня езды, а значит, отправляться нужно немедленно. Прямо сейчас.
     - Но подождите... - Эйден прижал к себе суму и попытался вернуть себе хотя бы видимость авторитета. - Неужели вы, великий герой бездействия, собираетесь поступить вопреки собственному кредо?
     Услышав это, Роберт замер, хотя все его тело было устремлено вперед.
     - Я помог Розалинде бежать из Люсары, Эйден. Я отправил ее туда, где, как я считал, она будет в безопасности, и вот теперь она мертва, а ребенок, которого она надеялась спасти, возвращен отцу. Уверяю вас: сейчас вы нигде не будете в такой безопасности, как рядом со мной.
     Эйден еще мгновение смотрел на Роберта:
     - Вы уверены в своем решении?
     - Только то, что я собираюсь сделать, и я умею делать хорошо.
     - А пророчество?
     На лице Роберта отразилось грустное лукавство.
     - Ах, святой отец, не будьте таким педантом! За последний год я почти не спал, и это начинает сказываться на ясности моих мыслей. А теперь собирайте то, что еще не собрано. Я жду вас в конюшне. - Роберт распахнул дверь. - И в этот раз не свалитесь в ручей!

ГЛАВА 31

     Остаток ночи они скакали вниз по горным склонам с такой скоростью, что Эйден не сомневался: в любой момент он может упасть с лошади и сломать себе шею. Роберт не замечал опасений спутника или оставался к ним равнодушен. Когда они добрались до равнины, он погнал своего коня еще более бешеным аллюром. Путники избегали городов и деревень; даже фермы они старались объезжать незамеченными. Дорога их по большей части пролегала долинами, но иногда Роберт въезжал на вершину холма, чтобы оглядеться и определить направление. Вынослив он был необыкновенно: задолго до того, как начало смеркаться, Эйден почувствовал, что готов уснуть в седле, Роберт же оставался, бодр и деятелен. Священник молча терпел, пока, наконец, измученные лошади не начали спотыкаться. Место для ночлега Роберт выбрал в небольшой роще у чистого ручья.
     - Ну вот, теперь можете свалиться с коня. - Роберт спрыгнул с седла и подошел к Эйдену. - Помочь вам в этом или справитесь сами?
     - Я знаю, в чем дело, - пробормотал Эйден, опираясь на руку Роберта. - Я наказан провидением за какой-то ужасный грех, о котором я позабыл.
     Он стонал и ругался, пока Роберт снимал его с седла, потом, обнаружив, что колени его подгибаются, просто рухнул на влажную траву и стал смотреть в темнеющее небо.
     Роберт с усмешкой взглянул на Эйдена:
     - Давно ли вы стали священником?
     - Я дал обет, когда мне исполнилось девятнадцать. Через шесть лет меня рукоположили.
     - И сколько вам сейчас?
     - Сорок восемь. Похоже, что до сорока девяти я не доживу.
     - Доживете, доживете! Полагаю, проведя всю жизнь в монастыре, вы ничему важному - например, как собирать хворост в лесу или варить похлебку из солонины не научились?
     - Нет, - ворчливо ответил Эйден. Голова у него болела, спина болела, руки и ноги онемели. Идти за хворостом он был совершенно не в настроении: уж лучше замерзнуть.
     - Не важно, - махнул рукой Роберт и принялся разбивать лагерь; он даже костер развел рядом с тем местом, где сидел Эйден.
     Когда запахло едой, Эйден немного ожил. Тело его было вымотано, но ум не притупился. Эйден все еще обдумывал те странные вещи, о которых Роберт рассказал ему по дороге.
     - Ладно, - начал он, - я понял все о наложении Печати, о поиске колдовским взглядом, но почему вы думаете, что смерть королевы дело рук этих малахи?
     Роберт уселся с другой стороны костра, помешивая варево в котелке, который он позаимствовал на кухне обители Святого Германуса.
     - Конечно, я не могу знать наверняка, что именно малахи вернули Кенрика, но они единственные, кому это было бы по силам. Если я прав, то человек, отдавший приказ, находится при дворе, обладает значительным влиянием на короля и, возможно, в союзе с колдуном, которого я надеюсь никогда не повстречать.
     - Почему? Он имеет какое-то отношение к пророчеству?
     - Боюсь, что так. Он... на самом деле я не знаю, что он такое, и узнавать не хочу. Мне известно, что он виноват в смерти очень дорогого мне человека, не говоря уже о бесчисленных других смертях.
     Обо всем этом Роберт говорил очень по-деловому, почти отстраненно. Голос его звучал жестко. Может быть, он и отошел на шаг от края пропасти, но все еще видел разверзшуюся у ног бездну. Роберт был так непредсказуем, так переменчив, что Эйдену с трудом удавалось уследить за его настроениями. Протянув ноги к огню, Эйден обратил на Роберта внимательный взгляд:
     - А эта ваша дама...
     - Она не моя.
     - Ей угрожают малахи? Или тот человек, которого вы надеетесь никогда не повстречать?
     Взгляд Роберта метнулся от котелка к Эйдену; было ясно, что тот затронул мучительную для Роберта тему.
     - Сейчас едва ли. Он знает ее с детства и никогда особенно ею не интересовался.
     - Так, значит, не эта дама истинная виновница того, что вы прекратили свое... отшельничество?
     Роберт разлил похлебку по мискам и протянул одну Эйдену:
     - Ешьте свой ужин.
     Месиво было отвратительным, но Эйден счел невежливым жаловаться. Он съел, сколько смог, потом отставил миску и завернулся в плащ; глаза его слипались. Однако сначала все же нужно было кое-что выяснить.
     - Что мы будем делать, когда доберемся до Калонбурка?
     - Об этом сейчас нечего беспокоиться, - с необычной для себя мягкостью ответил Роберт. - Мы все обсудим завтра. Постарайтесь выспаться. Мы отправимся в путь на рассвете.
     - Разве вы не собираетесь отдохнуть?
     - Нет, я посторожу.
     - Но ведь и вы нуждаетесь в сне!
     - Нет. Я теперь совсем не сплю, Эйден. А теперь закрывайте глаза, и хватит разговоров.
     Эйден с усилием приподнял голову и бросил на Роберта сердитый, по крайней мере, он так надеялся взгляд.
     - Вы всегда так разговариваете?
     - Нет, - небрежно бросил Роберт. - Иногда я еще даю волю рукам. Известно также, что я надменен, эгоистичен, туп и упрям... но я не хочу хвалиться. А теперь спите.

***

     Весь следующий день они скакали не останавливаясь, хотя каждый шаг коня отдавался в измученном теле Эйдена болью. Он, стиснув зубы, терпел, не желая показывать слабости. В конце дня путники сделали привал и двинулись дальше, только когда совсем стемнело. Наконец они оказались на вершине поросшего деревьями холма; в долине перед ними замерцали огни небольшого городка. На южной его окраине ровными рядами выстроились шатры лагеря гильдийцев.
     - Я знаю, что вы устали, Эйден, но, боюсь, останавливаться нам нельзя. Если Хильдерик все еще здесь, мы должны освободить его сегодня ночью.
     - И куда потом? Кто спрячет двух священников-изменников?
     Роберт лукаво улыбнулся:
     - Изменник-лорд, вот кто. Я могу, как угодно долго прятать вас в Данлорне. А потом, когда это станет безопасно, переправить через границу.
     - Но что, если Хильдерика уже увезли в Марсэй?
     - Тогда нам придется отправиться следом и молить богов о том, чтобы я не потерял терпение. Поехали. Прежде чем что-то предпринять, нужно сменить коней.
     Когда до города было уже совсем близко, Роберт велел Эйдену спешиться; дальше они двинулись, ведя коней в поводу. Несколько таверн было еще открыто, но, судя по пустынным улицам, большинство горожан давно улеглось спать. Лишь иногда навстречу попадался поздний гуляка, добирающийся, пошатываясь, до дому. Роберт шел рядом с Эйденом, низко надвинув капюшон плаща; священнику он велел сделать то же. Никак не годилось, чтобы кого-то из них узнали.
     - Я не бывал здесь уже несколько лет, но где-то неподалеку должна быть почтовая станция. Если мы будем любезны и щедры, смотритель, может быть, согласится поменять нам коней. Заодно стоит купить и вьючную лошадку.
     Эйден промолчал. Вся затея с организацией побега очень его смущала. Он ведь священнослужитель, а не солдат. Во время бегства он окажется только помехой. О чем только думает Роберт!
     - Вот мы и на месте.
     Роберт остановился перед воротами большой конюшни на окраине городка. Они не были заперты, как он того ожидал. С шеста у входа свисал фонарь, а рядом конюх вилами кидал в ясли сено.
     - Добрый вечер, приятель, - окликнул его Роберт. Конюх оглянулся:
     - Да, господин? Чем могу служить?
     - Мы хотим сменить коней. Нам предстоит еще дальний путь.
     - Конечно. - Конюх прислонил вилы к стене и окинул усталых коней опытным взглядом. - Славные животинки. Вы захотите потом их забрать?
     - К сожалению, мы будем возвращаться другой дорогой.
     - Тогда можете взять вон тех - вороного и серого. Пара обойдется вам в серебряную монету.
     - Что так дорого? - протянул Роберт.
     - Что ж делать! - ответил конюх. - У меня и так сегодня ночью увели одного коня. Нужно же мне покрыть убытки.
     - Ладно. - Роберт бросил ему монету, потом, кивнув Эйдену, принялся расседлывать их измученных коней. Конюх вывел из стойл свежих на замену. Эйден взялся за поводья, а Роберт начал седлать. Наклонившись, чтобы затянуть подпругу, он прошептал: - Что-то здесь нечисто.
     - Что вы имеете в виду? - Эйден встревоженно оглянулся.
     - Разве вы не чувствуете запах? - Чего?
     - Крови. Однако конюх сказал, что лошадь украли, - так что это не может быть кровь вора. - Роберт ничего больше не сказал, но когда оба коня были оседланы, подошел к конюху и с любопытством спросил: - Часто ли у вас крадут коней?
     - У всех такое иногда приключается, тут уж ничего не поделаешь. Только на этот раз вор пожалеет, что позарился на моего коня.
     - Почему?
     - Потому что за него взялись гильдийцы, вот почему, - со злорадной усмешкой сообщил конюх. - Он уложил троих из них и чуть не отправил на тот свет еще двоих - даже самого легата!
     - Да ну? Должно быть, лихой рубака.
     Конюх с видом заговорщика оглянулся, наклонился к Роберту и прошептал:
     - Не обыкновенный то вор был, господин, а колдун. Гильдийцы говорили, тот самый, которого было, поймали в Килфедире в прошлом году. Они помчались за ним, хоть тот их на несколько часов и опередил. Да только не уйти ему: говорят, изранен весь, да еще с ним какой-то священник, которого схватили гильдийцы, а колдун освободил.
     - Ну, в таком случае разве они его поймают!
     - А вот и поймают: гильдийцы знают, куда он поскакал. Я сам слышал: они все только о том и говорили. Они ведь совсем недавно поскакали на восток.
     - На восток?
     - Ну да к замку графа Якоба, Элайте.
     - Спасибо тебе, добрый человек. - Роберт поклонился, одной рукой ухватил поводья обоих коней, другой локоть Эйдена и быстро двинулся по улице к выезду из города. - Идите медленно и не оглядывайтесь, - прошептал он священнику.
     - Как? Почему?
     - Потому что конюх доложит о моих расспросах первому же гильдийцу, которого увидит. Как только выберемся из города, вскакивайте на коня и скачите за мной, что бы ни случилось. Не обращайте внимания, если лошади устанут: я дам им силу доскакать до Элайты.
     - Но... я не понимаю. Разве тот человек не сказал, что кто-то уже освободил Хильдерика?
     - Да. - Оказавшись на дороге, ведущей прочь от города, Роберт откинул капюшон. - А колдун, о котором он рассказывал, мой брат. Поехали, нужно спешить. Нужно добраться до Элайты раньше гильдийцев.

***

     "Нужно добраться до Элайты... "
     Во имя всех богов, что делает Финлей за пределами Анклава? Не лишился ли он рассудка? А уж организовать Хильдерику побег из лагеря, где кишат гильдийцы!..
     И как тяжело он ранен? Удалось ли ему благополучно увезти старика священника? Должно быть, удалось. Конюх ничего не сказал о том, что того снова схватили. По крайней мере, это успех, но...
     Что, во имя Серина, нашло на Финлея скакать в Элайту? Почему не в Данлорн? Неужели он думал, будто Якоб спрячет его? Но ведь Якоб уверен, что Финлей мертв. Какая-то бессмыслица!
     Роберт скакал в лучах занимающегося рассвета, низко пригнувшись к шее коня и стараясь двигаться в одном ритме с животным. Какая-то часть его рассудка следила за епископом; измученный до предела, Эйден скакал за ним, хоть и не понимал на самом деле, что происходит. Да, он по-настоящему смелый человек! Роберт испытывал к нему тем большее уважение, что видел: священник все еще не примирился с известием о том, что Роберт колдун. Что ж, все еще впереди: несомненно, Эйден достаточно умен, чтобы разобраться, что к чему.
     Лес вокруг них сливался в полосу весенней зелени и серого тумана. Роберт не мог увидеть колдовским зрением гильдийцев впереди и не мог позволить себе остановиться и прибегнуть к искусству искателя. Он просто выбрал самую короткую и легкую дорогу в Элайту и старался не поддаваться паническим мыслям о том, что случится, если гильдийцы окажутся там раньше него.
     Они скакали почти без остановок уже целый день и ночь; наступившее утро было пасмурным, собирался дождь. Роберт собрал вокруг себя туман и завернулся в него, радуясь тому, что серое одеяло скрывает их с Эйденом. И все же боязнь опоздать стала почти невыносимой, когда, наконец, они выехали на берег озера. На другой стороне высился замок, его золотые башни сияли в предрассветном сумраке. Гильдийцев поблизости видно не было.
     Роберт не замедлил бега коня. Подбодрив криком Эйдена, он поскакал прямо к воротам. Привратник уже распахнул их, и всадники влетели во двор. Роберт спрыгнул с коня и кинулся к башне, выкрикивая имя Нейла. Тремя прыжками преодолев лестницу, он ворвался в зал и замер на месте.
     Нейл был там, и Мика тоже. Они склонились над кем-то уложенным на длинный стол. При появлении Роберта оба мужчины резко обернулись.
     - Милорд! - вскрикнул Мика, и его лицо осветила радостная улыбка. Роберт, а следом за ним и Эйден двинулись вперед. Только теперь Роберт понял, чье тело лежит на столе...
     - Финлей! - Раны были ужасны, лицо молодого человека почти неузнаваемо. Над глазом запекся глубокий порез, лоб и щека опухли. И еще... Рана на боку, не опасная, но продолжающая кровоточить; раны на плече и спине... - Финлей! Ты меня слышишь?
     - Он еще какое-то время не придет в себя, Роберт. Я дала ему снотворный настой, чтобы он не мешал нам обрабатывать раны.
     Роберт замер на месте, услышав этот голос. Сердце его перестало биться, разум помутился. Потом медленно, не имея сил воспротивиться этому, он обернулся и увидел ее.
     Дженн стояла всего в десяти футах от него. Ее волосы были собраны на затылке, но отдельные пряди выбились и вились вокруг лица. Она держала чашу с водой, передник, надетый поверх платья, был в крови. Крови Финлея.
     И она была беременна.
     Дженн сосредоточенно смотрела на Роберта; ее первые сдержанные слова, казалось, лишили ее сил.
     Ребенок...
     Его ребенок?!
     Руки Дженн, державшие чашу, задрожали, но сдвинуться с места ни один из них все еще не мог. Потом внезапно рядом с Дженн оказался Эйден, взял чашу у нее из рук и поставил на стол.
     ... Как может она оставаться все такой же прекрасной!
     - Роберт, - буркнул Эйден, - вы забыли, зачем мы здесь?
     - Проклятие! - выругался Роберт, приходя в себя. - Где Якоб? Он должен собрать воинов. Нейл, предоставьте Финлея заботам Эйдена и прикажите запереть ворота.
     - Но зачем? - Дженн подошла ближе. - Что случилось?
     - Сюда скачут больше сотни гильдийцев. По-моему, у нас остается не больше часа на приготовления. Они гонятся за Финлеем, а когда схватят его, казнят по обвинению в колдовстве.

***

     Мика как безумный метался по замку, передавая распоряжения, и не он один был занят приготовлениями к отражению нападения. Впрочем, при разговоре Роберта с Якобом присутствовал только он. Старик в ледяном молчании выслушал рассказ Роберта и сообщение о том, что тот привез с собой МакКоули. На какое-то мгновение Мика решил, что Якоб выставит их из замка. В конце концов, с какой стати рисковать ему всем ради спасения колдуна? Мика почти мог прочесть эту мысль на лице старика... Однако если это было ясно Мике, то было ясно и Роберту.
     - Если вы хотите, чтобы мы уехали, скажите сразу, Якоб, пока у нас еще есть время. Не знаю, можно ли перевозить Финлея в его состоянии, но мы покинем замок, если вы этого хотите.
     - Какой в этом толк? - бросил Якоб. - Гильдия воспользуется любым предлогом, чтобы проникнуть в стены замка. Никто мне не поверит, если я скажу, что вы уехали.
     Роберт сглотнул и оглянулся на Мику:
     - Если мы сможем продержаться достаточно долго, чтобы подоспела помощь, мы все окажемся в безопасности.
     Якоб в отчаянии покачал головой:
     - Ваш брат повел себя как идиот, явившись сюда и поставив под удар мою дочь.
     - Согласен, и если он выживет, он дорого заплатит за свою глупость.
     Якоб хмуро посмотрел Роберту в лицо:
     - Вы тоже один из них, верно? Колдун?
     - Да.
     Несколько долгих секунд Якоб молчал, отвернувшись к окну.
     - Я слишком стар для этого. Слишком стар и бессилен. Я причинил вам зло, Роберт, и не могу винить вас, если все, что вы совершили, вы совершили в отместку. Дженн пыталась предостеречь меня, но я, глупец, не слушал. Понимаете, мне никогда не приходило в голову, что девочка, которую я почти не знал, может лучше разбираться в людях, чем я. Когда я, к своему стыду, отказался от борьбы, она встала на мое место вместо меня.
     Роберт подошел и положил руку на плечо Якобу:
     - Она ваша дочь, Якоб.
     - Так ли? - Якоб поднял глаза и неуверенно посмотрел на Роберта. - Я думаю, что она дочь нашей несчастной страны, и, подобно нашему тирану-королю, я держал ее в оковах моего невежества и страха.
     Якоб покачал головой, и его лицо осветила слабая улыбка.
     - Отправляйтесь. Примите команду над моими воинами и позаботьтесь о том, чтобы никто из этих мерзких свиней гильдийцев не ворвался в мой замок.
     Роберт сразу же распорядился, чтобы стража у ворот была удвоена, а на башнях выставлены наблюдатели. Обитатели замка были явно напуганы, но Роберт так спокойно и властно разговаривал с ними, так решительно отдавал приказы, что на некоторое время страх отступил. Конечно, стоит гильдийцам появиться у стен замка, и люди снова испугаются... Только когда все приготовления к отражению нападения были закончены, Роберт позволил Мике отвести себя в комнату, где лежал Финлей, за которым ухаживали Белла и епископ МакКоули. Дженн тоже была там; она молча стояла рядом с постелью.
     Роберт, не глядя на нее, подошел к постели, опустился на колени и прошептал:
     - Останется он в живых?
     - Он... очень слаб, - тихо ответила Дженн.
     - Но он выживет?
     - Не знаю. Все, что я могла сделать, это перевязать его раны и надеяться, что он потерял не слишком много крови. Через несколько часов снотворное перестанет действовать, и тогда он будет страдать от боли.
     - Дай мне знать, когда он проснется, и тогда я кое-что предприму. - От поднявшегося на ноги Роберта повеяло такой силой, что даже Мика отступил на шаг. Роберт повернулся к Дженн. - Прошу тебя, позаботься о нем. Я не хочу, чтобы из-за меня умирали люди. - Роберт двинулся к двери, но замер на полпути и ткнул пальцем в Эйдена. - Ни слова, епископ, помните, вы должны хранить молчание.
     МакКоули озадаченно развел руками, но, когда Роберт вышел, обнадеживающе улыбнулся Дженн:
     - Мы с ним немного поспорили ничего серьезного.

***

     Роберт обошел крепостные стены, проверяя, хорошо ли укреплены башни. При его приближении солдаты вытягивались и с готовностью отвечали на его вопросы. Якоб позаботился о том, чтобы его воины были хорошо обучены, признал Роберт. И сами они, и оружие были в полной готовности. Другое дело, как поведут они себя в бою...
     Закончив обход, Роберт вернулся в главную башню, где его ждал сержант.
     - Вы ведь Киган, верно?
     - Так точно, ваша светлость. Приятно снова вас увидеть!
     - Отряд еще не показался? - Нет.
     Роберт кивнул и двинулся к лестнице. Там его уже ждал Мика.
     - Я знал, что вы вернетесь.
     Роберт повел его на верхнюю площадку башни, подальше от часовых.
     - Ну, тогда ты провидец. - С улыбкой, оглядев Мику, Роберт добавил: - А знаешь, дружище, я очень по тебе скучал.
     Мика широко улыбнулся:
     - Ясное дело. Где вы были?
     - Прятался. - Роберт стал смотреть на далекие холмы. Мика выглянул во двор замка.
     - Вы, в самом деле, думаете, что мы получим помощь, прежде чем гильдийцы нас одолеют?
     - Нет. Я послал человека в Данлорн, но оттуда раньше чем через неделю Деверин не доберется. Я сомневаюсь, чтобы мы смогли отбиваться больше чем три дня. Боюсь, что на этот раз нам удастся выкрутиться только хитростью.
     Они долго молчали. Потом Мика спросил:
     - Вы совсем вернулись или исчезнете снова?
     - Ну, все зависит от того, выберусь ли я из этой заварушки живым. - Роберт выпрямился и расправил плечи. Посмотреть на Мику он все еще не решался. - Я не знал...
     - Она хотела сохранить беременность в секрете, боялась, что окажется уязвимой. После того, что случилось с Финлеем, я не мог с ней не согласиться.
     Да, конечно. Карлан. Мика уже успел все ему рассказать. Просто чудо, что Финлей выжил. Что ж, по крайней мере, теперь Ангел Тьмы имеет имя. Все они имеют имена - Ангел Тьмы, Враг и Союзница.
     - А... как с ней обращался Ичерн?
     - Вполне хорошо - когда он бывал в замке, а это случалось нечасто. Она сумела найти к нему подход и добивалась своего - например, когда решила рожать в Элайте.
     Роберт кивнул. Спросить он не мог... уж никак не Мику... И все же знать ему было необходимо. Ребенок! Может ли быть, что ребенок - его?
     Могли ли боги быть так жестоки к Дженн!
     - Ваша светлость! - К ним бежал сержант Киган. - Вон, смотрите!
     Роберт посмотрел туда, куда тот показывал. Вдалеке солнце вспыхивало на стальных шлемах, желтые плащи выделялись на фоне деревьев. Сотня всадников приближалась к Элайте. Нет, больше...
     - Они где-то задержались, чтобы собрать подкрепления! - Роберт резко повернулся к Кигану и стал отдавать приказания.
     - Но их слишком мало для осады! - пробормотал Мика.
     - Им и не нужно осаждать замок. Если мы не сдадимся в ближайшие часы, держу пари: здесь через несколько дней будет вся королевская армия. Проклятие! Если бы тут существовал подземный ход, как в Данлорне! И почему это Финлей всегда оказывается, ранен, когда он мне больше всего нужен!
     Отряд приблизился к Элайте и сразу же окружил замок. Солдаты без спешки заняли позиции, готовые и к нападению, и к обороне. К воротам приблизился единственный всадник с белым флагом. Роберт хотел спуститься вниз, но помедлил. Что-то в происходящем было не так. Что-то тревожило его почти до боли.
     - Дыхание Серина, не может быть!
     - В чем дело? - подошел к нему Мика.
     - Там не только гильдийцы. Среди них малахи много малахи. Что, черт возьми, происходит? - Больше Роберт ждать не стал. Он сбежал по лестнице во двор как раз вовремя, чтобы получить послание, которое передал герольд.
     "Завтра на рассвете выдайте Финлея Дугласа, колдуна". Только и всего. Ни угроз, ни обещаний. Простой приказ. Приказ, отданный малахи. Роберт повернулся и прошел в зал, где его ждал Якоб.
     - Думаю, вполне можно считать, что они имеют серьезные намерения.
     Якоб взял послание:
     - А разве были сомнения?
     - Что ж, по крайней мере, они не знают, что здесь и МакКоули тоже, иначе у нас были бы настоящие неприятности.
     - Что вы называете настоящими неприятностями? - К ним присоединился Эйден. - Леди Дженнифер как раз попросила меня предупредить вас, что замок осаждают малахи.
     - Я уже знаю, - кивнул Роберт. - Якоб, существует ли тайный ход из замка? Такой, о котором бы никто не знал?
     - Если и есть, я о таком никогда не слышал. В замке действительно существует глубокий подвал, но мы никогда не пользуемся им из-за сырости.
     Роберт оглянулся на остальных собравшихся в зале: Нейла, Кигана, второго командира воинов Якоба, Шейна Адайра. Все они ждали от него решения, все ждали, что он найдет выход из безнадежной ситуации.
     Но что он мог им сказать? Что он не знает, что делать? Что как только он понял, что у стен замка малахи, все его планы рассыпались?
     - Нейл, перенесите все запасы продовольствия в главную башню, но сделайте это скрытно. Туда же соберите женщин и детей. Думаю, Белла вам поможет. Я хочу, чтобы снаружи остались только воины.
     - Слушаюсь, милорд. А как быть с людьми Ичерна, которые сопровождали ее светлость?
     - Где они сейчас?
     - Мика запер их в караульной, - ухмыльнулся Нейл. - Чтобы с ними чего не приключилось, сказал он.
     - Ну, не стоит подвергать их жизни опасности, так что пусть остаются там. Отнесите им воды и хлеба. Да, кстати, сделайте в главной башне запас воды на неделю, а колодец засыпьте.
     Нейл кинулся выполнять распоряжения, а Роберт повернулся к Якобу:
     - Я пойду к брату. Если эти твари снаружи зашевелятся, дайте мне знать.

***

     Дженн зажгла свечу и поставила ее у изголовья постели. Солнце садилось, и комнату заполнили сумерки. Дженн услышала, как позади нее открылась дверь, но не обернулась. Она знала, кто это. Знала, где Роберт успел побывать, знала о каждом его шаге. Для этого ей не нужно было прибегать к умениям искательницы. Вот и сейчас она знала, что Роберт пришел проведать Финлея.
     Дженн слышала, как заскрипела кожа сапог, когда Роберт опустился на колени с другой стороны постели. Потом он придвинул табурет и уселся. Теперь Дженн отважилась взглянуть на Роберта, но тот был всецело занят братом. Дженн смотрела на освещенное свечой лицо, на золотые отсветы в зеленых глазах. Длинные волосы падали на плечи и были отброшены со лба, который прорезали морщины, рожденные не только тревогами последних часов. Лицо и руки Роберта покрывал густой загар, и даже оттуда, где она сидела, Дженн могла разглядеть жесткие мозоли на его ладонях. Роберт похудел, но двигался с той же плавной грацией, что и всегда.
     Если бы только она осмелилась с ним поговорить... Однако в первый же момент после прибытия Роберта в Элайту Дженн заметила в нем сгусток тьмы, почти целиком его заполонивший. Он в десятки раз вырос с тех пор, как она в последний раз видела Роберта; если раньше это вызывало у Дженн тревогу, то теперь повергало ее в ужас. Она не могла предостеречь Роберта, не могла даже прошептать его имя. Единственное, что ей оставалось, это сидеть и смотреть на него.
     - Твой взгляд целительницы ничего больше не замечает? - тихо спросил Роберт, все еще не глядя на Дженн. - Можешь ты определить, как тяжелы его раны? Выживет ли он?
     - Его раны не смертельны. Если нам суждено жить, будет жить и он, - мягко ответила Дженн.
     - Ты почувствовала присутствие малахи у замка?
     - Да.
     - Чувствуешь ли ты что-то еще? Он Карлан тоже там? Не улавливаешь ли ты ту же силу, которую чувствовала раньше, когда была при дворе? Не ждет ли она за стенами замка, готовя нам гибель?
     - Я... - начала Дженн, но продолжать не смогла. Роберт так и не поднял глаз. Наконец Дженн прошептала: - Я не в силах воспринимать ничего, что происходит за пределами этой комнаты.
     - Не в силах или не хочешь? Не кажется ли тебе, что нам следует знать, если он там?
     - Я физически не могу. - Дженн закусила губу и отвела взгляд. - Я должна думать о своем ребенке.
     - О своем ребенке?
     Дженн не посмела даже пошевелиться. Она знала, что Роберт смотрит на нее, знала о вопросе в его глазах. Сможет ли она ему солгать и поверит ли он ей?
     Но Роберт отвернулся, ни о чем больше не спросив, и Дженн снова смогла дышать.
     - Мне кажется, он просыпается. Финлей! Ты меня слышишь?
     Дженн поднялась, подошла к постели и наклонилась над Финлеем. Каждое движение теперь давалось ей с трудом.
     - Роберт? - Финлей едва шевелил языком, приходя в себя после сна. - Должно быть, ты мне снишься.
     - Тебя мучит кошмар, хочешь ты сказать. Как ты себя чувствуешь?
     Финлей попытался открыть глаза, но смог приоткрыть только один. Постепенно взгляд его стал более осмысленным.
     - Пришел посидеть у моего смертного ложа, Роберт? Впервые после его приезда в Элайту Дженн увидела на лице Роберта улыбку.
     - Ну, я вижу, твоя плоть, может быть, и слаба, но дух все такой же зловредный. Что с тобой случилось?
     - Что случилось? Разве я не рассказал Дженн? - Голос Финлея оборвался, когда он заметил, что она сидит с ним рядом. Дженн ласково улыбнулась ему, но ничего не сказала. Должно быть, я отключился. Давно я здесь?
     - С рассвета. За тобой последовали некоторые твои друзья, как я вижу. - Роберт покачал головой. - И когда только ты научишься избегать неприятностей?
     Но шутливое настроение Финлея улетучилось. Он слабыми пальцами сжал руку Роберта:
     - Я его встретил, Роберт. Встретил Ангела Тьмы.
     - Да, я обо всем этом слышал.
     - Нет, ты не понимаешь. Он здесь. Он чуть не завладел мной в Калонбурке.
     Роберт вскочил:
     - Ты знаешь, как он выглядит?
     - Нет.
     Отойдя к окну, Роберт задумчиво проговорил:
     - Но он думает, что Враг это ты, и знает, что Союзница в Элайте. Он должен это знать. Значит, он не может предпринять ничего особенно опасного, чтобы не повредить Дженн. Если только...
     Роберту не удалось закончить фразу. В дверь вошел Мика.
     - Простите меня, но лорд Якоб велел мне сообщить вам: они требуют ответа. Немедленно.
     - Но они же сами предложили: завтра на рассвете!
     - Верно. Якоб отправляется разговаривать с герольдом.
     - Что ж, посмотрим, чего они хотят. - Роберт и Мика вышли из комнаты, а Дженн снова наклонилась над Финлеем.
     Он оглядел ее с ног до головы:
     - Как поживает мой племянник?
     - Пожалуйста, Финлей, не надо: сейчас и без того тяжело.
     - Знаю. - Он взял Дженн за руку. - Прости меня. Ты все еще не хочешь ему говорить?
     - Есть только одно, что могло бы заставить меня ему сказать, и об этой возможности я даже думать не хочу. Как твои раны?
     - Болят, чего же еще ожидать?
     Дженн подошла к окну и выглянула во двор. Роберт и Шейн катили по камням кресло Якоба. Достигнув опущенной решетки ворот, они остановились. Шейн взял Якоба на руки и с помощью еще одного воина отнес на площадку надвратной башни. Там Якоб встал на ноги; его поддерживали спутники, а сильными руками он опирался на стену. Роберт подошел к створке ворот, до боли знакомым Дженн жестом приложил к ней ладонь и прислушался.
     Дженн не могла расслышать, что кричал герольд Якобу. Она разобрала только ответ; голос Якоба был сильным и чистым, полным решимости:
     - Ваше требование оскорбление богов. Финлей Дуглас не колдун, и вы не имеете никакого права его арестовывать. Вы явились в мои земли без приглашения, и я требую, чтобы вы немедленно их покинули.
     Герольд что-то ответил, и голос Якоба зазвучал вновь:
     - Нет. Я вам его не выдам. Убирайтесь.
     Дженн улыбнулась, но в этот момент Якоб неожиданно выпрямился, потом завалился назад. Поддерживавшие его воины не смогли удержать его, и Якоб рухнул со стены на камни двора. Только тогда Дженн увидела торчащую из его груди стрелу. Роберт бросился к Якобу, а Дженн завизжала.

ГЛАВА 32

     Эйден держал дверь открытой, пока Роберт вносил Якоба в зал. Они уложили его на длинный стол у огня, и Эйден приложил пальцы к шее старика, потом наклонился, надеясь уловить дыхание. Ничего - ни пульса, ни вздоха. Только три стрелы в груди.
     Воины собрались вокруг, молчаливые и подавленные. Сквозь толпу протолкалась старшая дочь Якоба, увидела отца и застыла на месте.
     - Батюшка! - По лестнице спускалась Дженн - спускалась слишком быстро для женщины в ее положении. Однако она не споткнулась; на помощь ей готов был броситься Роберт, но его опередила Белла.
     - Они убили его, - прошептала Дженн, и глаза ее наполнились слезами. - Он им отказал, и они убили его. Белла...
     Две сестры прильнули друг к другу, Дженн положила голову на плечо Беллы и разрыдалась. Эйден медленно протянул руку и начертил триум на лбу Якоба, потом взглянул на Роберта. Они долго смотрели друг на друга, и Эйден легко мог прочесть мысли Роберта. Потом совсем как раньше тот отвел глаза:
     - Ох, проклятие!
     В следующее мгновение Эйден тоже услышал шум, заставивший его задрожать. Это были звуки боя: солдаты атаковали замок.
     - Присмотрите за ними, - кивнул на Дженн и Беллу Роберт и во главе воинов кинулся на стену.
     Стараясь задушить в себе страх, Эйден стал распоряжаться слугами, обряжавшими Якоба. Стрелы выдернули, тело обмыли и одели в лучшие одежды. Что бы ни случилось, Якоб Росс, последний мужчина в древнем королевском роду, должен получить все почести.
     Потом с тяжелым сердцем Эйден обнял за плечи осиротевших сестер и мягко подтолкнул их к лестнице. Однако прежде чем они добрались до верхней площадки, Дженн остановилась с недоуменным выражением на лице. Она попыталась сделать еще шаг, но неожиданно согнулась и застонала.
     - Скорее, святой отец, - прошептала Белла. - Помогите мне уложить ее в постель.
     Поддерживая Дженн с обеих сторон, они медленно одолели последние ступени. По коридору идти было легче, но Дженн испытывала слишком сильные схватки, чтобы двигаться быстро. На каждом шагу она стонала, зажмурившись от боли. Белла позвала служанку. Та испуганно выскочила из комнаты, кинулась к Дженн, и втроем они внесли ее в комнату и уложили на постель. Эйден двинулся к двери, собираясь спуститься в зал, но Белла умоляюще посмотрела на него:
     - Прошу вас, пойдите к Финлею. Все сейчас на стенах, и ему некому помочь. Его комната напротив.

***

     Ночное небо озаряли костры, разложенные вокруг замка. Воздух наполнился гудением стрел и криками воинов на стенах и под ними. Казалось, воцарился полный хаос.
     Однако такое впечатление было обманчивым. Как только Роберт занял командный пост на вершине башни, картина стала ему ясна. Воины на стенах успешно отражали попытки врага проникнуть в замок. Настоящей угрозой были лучники. Они выстроились вдоль берега озера и осыпали стрелами защитников. Стрелы дождем сыпались на камни двора, но ни одна из них не долетала до вершины башни. Защитники Элайты отстреливались, пока Роберт не приказал им поберечь стрелы.
     Нападение не было серьезным. Две сотни воинов не могли рассчитывать захватить такой укрепленный замок. Правда, если это были две сотни обычных людей... Нет, хотя среди нападающих и оказалось много малахи, это все-таки всего лишь попытка убедиться в решимости защитников. Воины Элайты только что потеряли своего вождя. Станут ли они противиться Гильдии, когда Якоба, который мог бы защитить их от гнева короля, нет в живых?
     - Киган!
     - Да, милорд?
     - Пусть ваши люди погасят все факелы. Так им будет виднее, куда целиться.
     - Слушаюсь, милорд.
     Роберт подошел к Мике, и они вместе стали смотреть на кольцо огней, окружившее замок. Костры разделяло всего футов пятьдесят, и у каждого виднелось, по крайней мере, три фигуры в плащах гильдийцев. Из ближнего леса, перекрывая свист стрел, долетал стук топоров.
     - Мика... - Роберт помолчал и оглянулся, чтобы удостовериться: их никто не слышит. - У меня может оказаться единственный выход.
     Мика повернулся и посмотрел в глаза своему господину:
     - Я слушаю.
     - Мне может понадобиться твоя помощь. Если дело дойдет до худшего, спасай епископа. Отвези его в Данлорн. Деверин сумеет переправить его через границу к Каванаху.
     Мика с трудом выдавил из себя, как будто ему было страшно задать вопрос:
     - Что вы собираетесь сделать?
     - Держаться, сколько сумеем. Может быть, мои воины успеют нам на помощь. Если же окажется, что нам не выстоять, если станет ясно, что замок падет, тогда мы с Финлеем сдадимся гильдийцам.
     - Что! Но вы же не можете... Ведь есть еще Дженн и Белла...
     - Они могут сказать, что их отец был зачарован колдунами, а сами они ни в чем не виноваты. За ними, конечно, будут следить, но муж Дженн защитит их. С другой стороны, у меня есть шанс спасти Финлея, если нам с ним удастся покинуть замок.
     - Вы думаете, будто они не убьют вас, стоит вам только выйти за ворота?
     - Меня сразу убить они не посмеют, а что касается Финлея, то соблазн устроить публичную казнь настоящего колдуна должен оказаться слишком велик. Нет, по крайней мере несколько дней нам ничто не будет грозить, а несколько дней это все, что мне нужно.
     Мика медленно покачал головой:
     - Вы не правы. Совершенно не правы. Вы рассуждаете так, словно там одни только гильдийцы. Но среди них слишком много малахи, а малахи немедленно убивают любого салтипазар. Вы же это знаете. Более того, среди них Кардан, а он считает, что Финлей Враг. Неужели вы всерьез думаете, что он оставит вас в живых? Клянусь Серином, Роберт, Финлей уже дважды от него ускользнул!
     - Ты хочешь сказать, что отказываешься мне помочь?
     - Разве вы оставляете мне выбор?
     Положив руку на плечо Мике, Роберт мягко сказал:
     - Я всегда предоставлял тебе выбор, Мика.
     С необычным для него гневом Мика стряхнул с плеча его руку:
     - Это неправда, как вам прекрасно известно! Все эти годы я следовал за вами, служил вам всеми силами, а теперь, когда я больше всего вам нужен, вы опять отодвигаете меня в сторону. Нет, Роберт. Я не стану помогать вам. Не стану помогать вам сунуть голову в петлю. Если свой безумный план вы можете осуществить только с моей помощью, придумайте что-нибудь другое, потому что я не стану спокойно смотреть, как вы идете на смерть.
     Мика стоял перед Робертом, задыхаясь после своей яростной вспышки. Тот ни на минуту не усомнился, что Мика сделает так, как говорит.
     Отпор! И со стороны человека, на которого он больше всего рассчитывал!
     Роберт сделал шаг назад, приготовившись бороться с демоном в своей душе... но ничего не случилось. Никакой вспышки, никакого знака, словно демон исчез сам по себе. Точно так же все было, когда погиб Якоб.
     Роберт не чувствовал абсолютно ничего. Более того, он вспомнил, что ничего не почувствовал и когда узнал о смерти Розалинды. Тогда ему только стало понятно, что нужно немедленно покинуть монастырь.
     Что же это?
     - Мика, я... - Роберт пытался заговорить, но внезапно ему стало не хватать воздуха. Крики сражающихся словно растворились вдалеке, даже Мика, казалось, отодвинулся куда-то...
     Неожиданная вспышка света привела его в чувство. Роберт быстро обернулся и увидел, что одна из конюшен заполыхала. Горящие стрелы попали в соломенную крышу, и пламя разгоралось очень быстро. К конюшне со всех сторон сбегались люди, безуспешно пытаясь залить огонь, пока кто-то опытный не приказал обрушить крышу. Когда солому разметали по земле, перед умственным взором Роберта предстал пожар в обители Святого Германуса: влекущее оранжевое сияние, обжигающий жар... Было так легко снова и снова возвращаться в горящее здание. Возвращаться до тех пор...
     Неужели он убил их всех - и Розалинду, и Якоба? Это и есть его судьба?
     "И уничтожишь ты тех, кого больше всего любишь... "
     Он рядом, Ангел Тьмы. Он знает, что Враг перед ним, и не остановится, пока его не убьет.
     "Найдите другой путь, - говорил Мика. - Должен же быть другой путь! "
     Когда Финлей проснулся снова, приснившийся кошмар не сразу отпустил его. Ангел Тьмы, его голос, его источающая зло аура все это было отвратительно, но, как и раньше, самым страшным казалось его лицо. Почему?! Почему Ангел Тьмы во сне явился ему с лицом Роберта? Не могли же они на самом деле быть так похожи, иначе кто-нибудь уже обратил бы внимание на то, что по стране рыщет двойник его брата!
     Было и что-то еще... сила Карлана вызывала в душе Финлея какой-то еще более глубокий отклик, зловещее значение которого ему необходимо было расшифровать. Конечно, Финлей скорее умер бы, чем хоть словом намекнул на это Роберту. Если разум Финлея шутит подобные шутки, Роберту совсем ни к чему о них знать.
     Чтобы отвлечься, Финлей начал рассматривать комнату, в которой находился. Сначала ему показалось, будто он в ней один, но потом он заметил пожилого мужчину, серые глаза которого с беспокойством смотрели на него.
     - Кто вы?
     - Я Эйден МакКоули. - Незнакомец стоял у постели, сложив руки перед собой.
     - Не следует так шутить. - Финлей попробовал сесть, но боль вонзилась ему в бок, а голова, казалось, собралась отвалиться. По какой-то непонятной причине Финлею почти захотелось, чтобы именно это и произошло.
     - Шутник, скорее вы, - пробормотал незнакомец, не делая попытки помочь раненому.
     Финлей бросил на него вызывающий взгляд:
     - Вы что, долго находились в обществе моего братца?
     - Почему вы спрашиваете? Разве это так заметно?
     - Нет, вовсе нет. - Финлей снова попытался сесть, и на этот раз МакКоули помог ему. Со стонами и ругательствами Финлей, наконец, сел, привалившись к спинке кровати. Боль была ужасной, но после нескольких глубоких вдохов немного унялась. Финлей из своей комнаты, конечно, ничего видеть не мог, но слышал достаточно.
     - Что там происходит?
     - Гильдийцы напали на замок, но опасности, что они прорвутся, нет. Обороной командует Роберт.
     Спокойствие священника удивило Финлея. На лице Мак-Коули была написана озабоченность, но вовсе не страх.
     - А что с Дженн? И с Беллой?
     - Дженнифер... - МакКоули, казалось, трудно было подобрать слова. - Как я понимаю, срок ее наступил. Она в своей комнате, с ней ее сестра.
     - Срок? - Финлей почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. - Уже?
     - Думаю, что потрясение смертью отца...
     - Вот что, помогите-ка мне. - Финлей не стал ждать дальнейших объяснений. Он должен был видеть все сам - слишком важные события происходили в замке. Финлей попытался подняться на ноги, но не смог: тело просто не желало подчиняться, а боль...
     - Что вы делаете! Вы никуда не можете идти!
     - Вы лучше помогите мне. - Финлей продолжал попытки встать, так что у священника не осталось выбора. Финлей медленно выпрямился, чувствуя ужасное головокружение. Боги, до чего же трудно!..
     Повиснув на МакКоули, Финлей доковылял до двери. Священник помог ему пересечь коридор и распахнул дверь комнаты напротив.
     Белла не обратила на них внимания, только Адди бросила быстрый взгляд на Финлея. Внимание обеих женщин было сосредоточено на Дженн. Когда Финлей сделал попытку приблизиться к постели, Белла прошипела:
     - Что вам здесь нужно?
     - Как она? - Впрочем, можно было и не спрашивать. Лежавшая на постели Дженн была бледной как мел, ее губы посинели, дыхания почти не было слышно. Вырывавшиеся у нее стоны говорили об ужасном страдании. - Что-то не так, да?
     Белла пыталась влить что-то в рот Дженн, но безуспешно. Роженица лежала с закрытыми глазами, не обращая внимания на окружающих.
     Финлей обратился к ней мысленно:
     "Дженн! Ты меня слышишь? "
     Никакого ответа.
     "Дженн! "
     "Не могу... нужно бороться... не могу ничего сделать... "
     - Что с ней? - спросил Финлей. Колени его дрожали, стоять было невероятно трудно, но он не дал МакКоули усадить себя: сначала нужно было...
     - Проклятие, откуда я знаю? - бросила Белла. - Ей больно. Слишком больно. Так ребенок никогда не сможет появиться на свет.
     - Но разве нельзя дать ей какое-то снадобье?
     - Я пыталась, дьявол тебя побери! Она ничего не глотает даже воду, и с каждой минутой слабеет. Боюсь, она... - Белла снова склонилась к сестре, когда новый приступ боли заставил ту закричать.
     Финлей собрал остатки сил и повернулся к МакКоули.
     - Помогите мне сесть в кресло в углу, где я не буду мешать. - Когда священник выполнил его просьбу, Финлей не смог сдержать стона. - А теперь идите и найдите моего брата. Делайте, что хотите, говорите ему, что хотите, но приведите сюда. Немедленно.
     - Но он же не покинет поля битвы!
     - Вы говорили, что особой опасности нет. Ему не потребуется отлучаться надолго. Пожалуйста, пойдите за ним!
     Когда растерянный МакКоули вышел из комнаты, Финлей перевел взгляд на лежащую на постели Дженн:
     "Дженн, послушай меня. Держись. Все будет хорошо. Ты только держись".
     "Не знаю... больно... что-то не так... а он там... "
     "Держись, Дженн! Не тревожься. Я помогу тебе".
     Мысленный голос Дженн слабел с каждой секундой; когти, терзающие живот Финлея, не имели никакого отношения к его собственным ранам. Что происходит с Дженн?
     Невозможно поверить в то, что Карлан желает ей смерти теперь ведь он мог убить ее когда угодно раньше. Нет, она нужна ему живой... Так зачем он вмешивается? Как он может?..
     Конечно! Он хочет через ребенка подчинить ее себе!
     На лестнице раздались шаги, и в дверном проеме возник Роберт. Его взгляд лишь скользнул по постели и уперся в Финлея, пылающий и гневный.
     - Что тебе нужно?
     Финлею хотелось встряхнуть брата и подтащить его к Дженн, но сил на такое у него не было.
     - Подойди ко мне. Я должен с тобой поговорить - и не начинай препирательств о том, что тебе нужно быть на стенах. Чем дольше ты будешь спорить, тем дольше туда не вернешься.
     Глаза Роберта сверкнули, но он все же подошел к Финлею. МакКоули остался у двери, настороже, но ни во что не вмешиваясь.
     Финлей подождал, пока Роберт не оказался так близко, что их разговора никто больше не услышал бы, - его заглушали звуки битвы, долетавшие через окно, стоны Дженн, уговоры Беллы. Однако, даже, несмотря на это, Финлей заговорил шепотом:
     - У Дженн слишком сильные боли, Роберт. Она сопротивляется... Тут каким-то образом замешан Карлан. Чем дольше она будет бороться, тем больше опасность. Даже Белла заметила, что все идет неправильно.
     Роберт ничуть не смягчился, лицо его по-прежнему казалось высеченным из камня.
     - Зачем ты говоришь об этом мне?
     Финлей собрал все свое мужество, чтобы ответить:
     - Ты должен помочь ей, облегчить боль.
     В первый раз в жизни Финлей увидел на лице брата откровенный страх.
     - Нет!
     - Ты должен. Если ты этого не сделаешь, ребенок погибнет и Дженн умрет, пытаясь его спасти.
     - Они умрут, если я вмешаюсь! - прошипел Роберт. - Или ты думаешь, судьба Береники ничему меня не научила? Я убил ее, мать моего ребенка. Они оба погибли только потому, что я попытался облегчить боль. Я не хочу... не могу подвергнуть Дженн такой опасности. Я... я не могу, Финлей, и говорить тут не о чем.
     - Но у меня для такого нет сил, и ты это знаешь. - Финлей ухватил Роберта за рукав, стараясь вложить в свой голос как можно больше убедительности. Совершенно необходимо заставить Роберта поверить... - Роберт, Береника умерла, потому что твоя сила схлестнулась с растущей силой младенца, даже еще не родившегося. Береника умерла из-за того, что носила под сердцем твоего ребенка.
     Роберт посмотрел на брата расширившимися глазами и покачал головой, явно раздираемый противоречиями.
     - Ты не понимаешь, Финлей... Я не могу рисковать как раз потому, что есть шанс... шанс...
     - Что ребенок Дженн твой? - прошептал Финлей, чтобы избавить брата от мучений.
     Роберт замер на месте.
     - Ну, пожалуйста, Роберт! Ты должен попробовать. Если ты не предпримешь ничего, Дженн умрет. Если ты все же попытаешься, у нее появится хотя бы надежда выжить. Если ребенок Ичерна, ей ничто не будет угрожать. Должна же ее жизнь быть для тебя важна!
     - Важна? Важна? - Медленно, преодолевая мучительные сомнения, Роберт повернулся к постели. Он так крепко стиснул кулаки, что костяшки побелели. Роберт обошел постель и опустился на колени. Теперь Финлей мог видеть его лицо; когда тот взял в свои руки руку Дженн, перед ним, казалось, разверзлась бездонная пропасть. Роберт резко втянул воздух и задержал дыхание.
     Финлей почувствовал поток силы, изливающейся из Роберта. Теплой, нежной, ласкающей, как материнская любовь, Роберт направил его на Дженн, но сила была так велика, что Финлея боль отпустила тоже.
     Через несколько секунд Дженн стала дышать глубже, постепенно румянец вернулся на ее щеки, она перестала походить на умирающую. И самое главное она перестала стонать. Потом она открыла глаза и посмотрела на Роберта.
     Словно получив сокрушительный удар в грудь, он выпустил ее руку, вскочил на ноги и попятился; потом, не сказав никому ни слова, повернулся и кинулся вон из комнаты, оставив позади себя ощущение внезапно возникшей пустоты.
     - Финлей, - заговорила Белла, - мне кажется, вам теперь следует уйти.
     Финлей кивнул, поманил к себе МакКоули, и они вдвоем покинули комнату. Если боги будут благосклонны, подумал Финлей, он проживет достаточно долго, чтобы расплатиться за свою ложь.

***

     В своем шатре далеко от стен Элайты Нэш открыл глаза и выругался:
     - Проклятие! Не так уж Враг тяжело ранен, оказывается. Лиссон подошел к нему с кубком вина в руке:
     - Что случилось?
     - Я не могу к ней пробиться. Что-то стоит у меня на пути. Я был уже так близок к цели, и тут... все исчезло.
     Нэш схватил кубок и жадно выпил. Вскочив на ноги, он с сердцем швырнул кубок на стол.
     - Так ребенок не погибнет?
     - Если и погибнет, то по какой-то случайности. Впрочем, особого значения это не имеет. Ребенок Ичерна, а не Врага. И все же необходимо проникнуть в замок. Враг, может быть, ранен и не смертельно, но сейчас он слаб. Я должен добраться до него, пока сила к нему не вернулась.
     Нэш пересек шатер и откинул полотнище у входа. Перед ним высился замок, окруженный кольцом костров. У Нэша было слишком мало воинов для настоящей осады; времени на нее у него не было тоже. Гибель графа Якоба не поколебала решимости защитников Элайты. Ворота оставались, закрыты, и Враг был в безопасности. Если не добиться успеха быстро, шанс окажется упущен. На помощь осажденным подойдут подкрепления, а король, думая, что Нэш нуждается в помощи, пришлет своих солдат...
     Но Нэшу они ни к чему. Ему нужны малахи и они у него есть, скрытые под плащами обыкновенных гильдийцев. Пока что они выполняли все его приказы, как и распорядился де Массе. Теперь от них требовалось большее и если умело взяться за дело, никто и не догадается, что для захвата Элайты Нэш использовал колдовство.
     Ночь была темной и холодной. Пора!

***

     Мика не хотел бы ходить за Робертом по замку, но ничего не мог с собой поделать. Сначала он пытался держаться на расстоянии, но это оказалось невозможным: в первый раз в жизни он не доверял своему господину, не доверял настолько, что старался не выпускать из виду.
     Роберт обходил стены, разговаривая с воинами со своим обычным обаянием. Лучники Гильдии прекратили обстрел, и ночь стала странно тихой. Кого-то Роберт подбадривал, с кем-то шутил, внимательно выслушивал все, что ему говорили, проявлял понимание и заботу. Он показывал защитникам замка, что он один из них. Роберт был полон сил и уверенности, и только хорошо знающий его человек мог уловить опасность.
     Роберт был напряжен, так напряжен, что Мика не осмеливался заговорить с ним. Он прекрасно понимал, что его неотступное присутствие лишь еще больше раздражает Роберта, но что ему оставалось делать?
     Они почти закончили обход, когда началась новая атака. Залп за залпом... Горящие стрелы летели непрерывной волной. Воины кинулись в укрытия, но не все успели, рядом с Микой один из солдат схватился за грудь, из которой торчало оперенное древко. Мика подхватил его, но тут его внимание привлекло новое бедствие. Почти все строения во дворе замка пылали: солома, дранка, старые сухие доски загорались от вражеских стрел, превращая ночную тьму в пугающий неестественный рассвет. Потом раздался звук... низкий, вибрирующий, исходящий, словно из-под земли.
     - Ворота! - закричал Роберт на бегу. - Малахи штурмуют ворота! Назад! Всем укрыться в главной башне!
     Мика увернулся от бегущих солдат, которые чуть не скинули его со стены, и помчался следом за Робертом по лестнице во двор. Когда его сапоги загрохотали по булыжнику, он выхватил из ножен меч. Кругом царила неразбериха: воины спешили укрыться в башне, озаренной пламенем пожара. Рядом с Микой на землю рухнула горящая балка, но он продолжал бежать, пока не увидел, наконец, Роберта, стоящего перед опущенной решеткой ворот. В стене над ней зияла огромная трещина; какая-то невероятная сила разрушала кладку. Камни сыпались дождем, земля дрожала. Роберт поднял руки, словно заслоняясь от жара пламени, но не отступил ни на шаг.
     - Назад! - завопил Мика.
     - Долго мне их не удержать, - сквозь зубы бросил Роберт. - Отправь всех в башню!
     Мика немного отошел назад, чтобы видеть отступающих. Все уже были внутри, только Нейл и Шейн задержались у двери.
     - Бежим! - крикнул Мика Роберту. - Все уже в башне! Однако Роберт не двинулся с места, и Мика не стал ждать.
     Он кинулся к своему господину и схватил его за руку. Изо всех сил он потащил его прочь от рушащейся стены, через двор к башне. Роберт попытался вырваться, но Мика держал его крепко. Вместе они добежали до двери башни, Мика втолкнул Роберта внутрь, и Нейл и Шейн тут же захлопнули за ними дверь и заперли ее на засовы. Дверь выдержит напор врага хоть и всего несколько минут.
     Мика быстро повернулся и увидел, что Роберт проталкивается через толпу в зале. Он больше не отдавал приказов, не распоряжался воинами. Он просто бежал к лестнице, словно по пятам за ним гналась смерть.
     Мика в ужасе кинулся следом.

***

     Финлей, услышав, как вскрикнула Дженн, поднялся на ноги и, не слушая протестов МакКоули, заковылял к двери. Когда он оказался в коридоре, раздался ужасный грохот совсем близко. Стены башни содрогнулись, из зала внизу донеслись испуганные крики. В этот же момент Финлей увидел Роберта, бегущего к лестнице, ведущей на крышу.
     - Что происходит? - окликнул его Финлей.
     Роберт двигался как сомнамбула и был, по-видимому, не в силах говорить. Как раз в этот момент дверь напротив отворилась, и из нее выглянула Адди.
     - Милорд, - начала она, - госпожа Белла велела сказать... Мальчик! Ее светлость родила сына. Она чувствует себя хорошо. - Девушка широко улыбнулась. - Они оба хорошо себя чувствуют.
     - Мальчик! - пробормотал Финлей, на мгновение, забыв обо всем. - Роберт, ты слышал?
     Роберт на мгновение замер и выпрямился во весь рост, потом повернулся на каблуках и кинулся обратно по коридору. Мика как раз в этот момент показался из-за угла. Рука Роберта взметнулась, прижала того к стене... Роберт удерживал Мику на месте ровно столько времени, сколько понадобилось на несколько слов, потом снова кинулся к лестнице. На этот раз Мика за ним не последовал.
     Как черный зверь, скользил он по лестнице. Каждый шаг делал его ближе, выше... Каждый мускул, каждая жила в его теле напряглись и действовали по своей воле. Ноги поднимались по ступеням, словно движимые черным пламенем, грозившим поглотить его целиком.
     Ум его был пуст. Ни единый звук, отсвет, образ не отвлекали его от цели. Чуждая сила росла в нем, ничем более не сдерживаемая. Она гнала его все выше, в ночь, во тьму, которая была чернее ночи.
     Твари вокруг него попятились, превращенные в тени, ослепленные исходящим от него черным сиянием. Теперь он стоял на вершине башни в одиночестве.
     И в одиночестве он рос вширь и ввысь, его душа стала теперь лишь вместилищем демона, вскормленного пророчеством и проклятием, судьбой и бессилием.
     Не осталось никакой надежды. В одиночестве, ужасном одиночестве смотрел он в небо в бездонную пропасть.
     С грозным гулом поток ярости прорвал последнюю плотину, хлынул в его жилы ядовитой волной, выплеснулся изо рта, ушей, глаз. Древняя, зловонная, кипящая тьма, обжигающая, испепеляющая...
     Извержение вулкана гнева и ненависти стало неудержимым; Враг воздел к черному небу стиснутые кулаки...
     ... и произнес Слово.

ГЛАВА 33

     Глядя, как Роберт исчезает на лестнице, ведущей на вершину башни, Эйден протянул руку, чтобы поддержать Финлея. Молодой человек был бледен и обливался потом; ему, конечно, не следовало покидать постель. Эйден обхватил его за талию, но Финлей попытался оттолкнуть священника.
     - Я должен его догнать, - пробормотал он, не сводя глаз с Мики. - Роберт! - Эйден не убрал руки, а Финлей был слишком слаб, чтобы бороться. Задыхаясь, он сумел только прошептать: - Мика, за ним! Нужно его остановить!
     Может быть, Финлей и сказал бы что-то еще, но в этот момент пол у них под ногами дрогнул, окна и двери захлопали, откуда-то донесся звон разбитого стекла. Снизу снова донеслись испуганные крики; Эйдену пришлось ухватиться за стену, чтобы не дать им с Финлеем упасть.
     - О боги! - выдохнул Финлей; голос его дрожал от ужаса. - Он все же сделал это! Клянусь кровью Серина, он произнес Слово!
     Башня сотрясалась все сильнее и сильнее. Какая-то неведомая сила заставляла сам камень стонать, тучи пыли заполнили воздух.
     - Держитесь! - вскрикнул Финлей, и в ту же секунду нестерпимо яркая вспышка света ворвалась в окна, слепя людей, сметая все на своем пути. Не успела она померкнуть, как замок задрожал от ужасного воя: по всем помещениям пронесся такой сильный порыв ветра, что Эйдена и Финлея отбросило к стене, мебель сдвинулась с мест, а посуда взлетела в воздух.
     Эйден прижал Финлея к полу и закрыл голову руками. Вокруг них бушевал ураган, разнося все в мелкие осколки. Это, казалось, длилось целую вечность. Ярость ветра грозила оторвать людей от пола, размазать по стене. Потом неожиданно все кончилось.
     Тишина. Тишина и тьма.
     Еще не придя в себя от пережитого ужаса, Эйден осторожно приподнял голову и открыл глаза. Сначала он ничего не мог разглядеть, потом в чернильной темноте стало заметно какое-то движение.
     - Мика!
     Молодой человек неуверенно поднялся на ноги и, шатаясь, приблизился к Эйдену. Тот привстал и стал ощупывать Финлея.
     - Вы уцелели? - Однако Мика тут же рванулся мимо них в комнату напротив. - Дженн!
     - Все в порядке, - откликнулась Белла; голос ее был слабым и дрожащим. - Мы не пострадали.
     Эйден снова повернулся к Финлею:
     - Что случилось? Что это было?
     Финлей, цепляясь за стену, приподнялся, морщась от боли.
     - Мой брат...
     - Но что?.. Это... это колдовство?
     - Нет. - Финлей, кряхтя, продолжал попытки встать на ноги. - Это было нечто, всегда считавшееся не более чем легендой. Помогите мне! Я должен добраться до него.
     - Нет, - решительно возразил Эйден, хоть руки его все еще дрожали. - Вы останетесь здесь. Пойду я.
     - Вы не сумеете... вы не понимаете...
     Эйден высвободил руку из слабых пальцев Финлея.
     - А мне и не нужно. - Пробираясь через обломки, он добрался до лестницы, ведущей наверх. Снизу доносились крики обезумевших от страха людей, но священник не обратил на них внимания. На первой площадке он обнаружил троих скорчившихся на полу мужчин. Они онемело, смотрели на него, но Эйден, не останавливаясь, двинулся дальше.
     Дверь, ведущая на крышу, была сорвана с петель. Эйден осторожно выглянул в казавшуюся бесконечной тьму. Ни луча света, ни малейшего звука... Он мог бы быть единственным живым человеком во всем мире.
     Сердце его колотилось в груди, как пойманная птица, но все же Эйден, ничего не видя, пополз вперед. Наконец колени его коснулись холодного камня. Парапет, окружающий площадку на вершине башни. Он огляделся, но не увидел ничего. Больше не было пожаров, больше не было нападающих. Ничего.
     Загнав страх поглубже, Эйден повернулся налево. Постепенно его глаза привыкали к темноте, и он стал осматривать площадку в поисках хоть кого-то... Ни малейшего движения, никаких признаков жизни... но в дальнем углу он заметил тень, более материальную, чем просто сгусток тьмы.
     Эйден медленно подобрался поближе и, наконец, разглядел Роберта. Тот сидел у стены, подняв колени, обхватив их руками и опустив на них голову. Волосы упали ему на лицо, так что Эйден не мог даже сказать, жив Роберт или мертв.
     Эйден осторожно опустился на колени рядом с неподвижной фигурой.
     - Роберт! Роберт, ответьте мне... С вами все в порядке?
     Никакого ответа. Только когда Эйден коснулся его руки, Роберт медленно поднял голову, взял руку священника в свои и стал рассматривать, как если бы никак не ожидал увидеть. Потом он боязливо поднял глаза и посмотрел Эйдену в лицо. Несмотря на темноту, Эйден каким-то образом мог отчетливо видеть Роберта. Вот и теперь он заметил, что глаза его расширились, а челюсть отвисла.
     - Разве вы...
     - Что с вами? Скажите мне, что случилось!
     Роберт потряс головой; на лице его было написано недоверие.
     - Я... я думал, что убил всех. Демон... я не мог его остановить.
     Эйден сжал руку Роберта.
     - Все кончилось, Роберт. Мы все в безопасности ваш брат, Мика, все, кто в башне, - даже Дженнифер.
     - В безопасности? Дженни? - Роберт снова в растерянности покачал головой. - Как может она быть в безопасности? Я же произнес его! Слово! Как же могла она остаться в живых? Да и все остальные тоже?
     - Не знаю. Должно быть, вы ошибались. Может быть, лгало пророчество. Но мы все живы. Пойдемте. Давайте спустимся, и вы сами убедитесь. Финлей и Мика тревожатся о вас. Финлей сразу догадался, что вы сделали.
     - Он догадался? - Взгляд Роберта медленно стал проясняться. Он приподнялся, но тут же крепко вцепился в руку Эйдена. - Гильдийцы! Малахи!
     На четвереньках он подполз к краю площадки и глянул вниз.
     - Не знаю, как вам это удалось, но все они исчезли. Нигде никто не шевелится. Дождемся рассвета и тогда увидим, что с ними случилось. - Эйден мягко поднял Роберта на ноги. Тот потер ладонями лицо, словно просыпаясь от глубокого сна. - Пойдемте, - повторил Эйден, - нужно спуститься вниз.

***

     Только первые лучи рассвета, коснувшиеся лица Нэша, привели его в чувство. Тело его оставалось непослушным, онемевшим; открыв глаза, он увидел над головой бесцветное небо и облачка на нем, окрашенные пурпуром и золотом. Наступил новый день.
     Нэш знал, что должен сдвинуться с места, но тело его не слушалось. Какая-то тяжесть вдавливала в землю его ноги, не давая пошевелиться, боль разливалась от колена по бедру до спины. Рот был, похоже, полон крови.
     Всю свою жизнь Нэш с абсолютным презрением относился к другим людям, неспособным увидеть то, что у них прямо перед глазами; он проклинал своих отца и деда за неспособность добиться победы, когда так много стоит на кону; он ни во что не ставил малахи с их ограниченностью и тупым стремлением к уничтожению.
     А оказалось, что самым большим глупцом из всех был он сам, Нэш.
     Он так упорно отказывался видеть правду! Ту самую правду, которая все время была перед ним. А потом, когда настал момент и Нэш, наконец, прозрел, когда почувствовал грозный шквал силы и увидел человека на вершине башни, было уже поздно; он только и сумел поспешно установить защиту.
     Роберт Дуглас. Именно он и был тем, кого Нэш искал так долго. Он ведь был еще ребенком во время Смуты и сумел остаться в живых и обрести ту силу, уничтожить которую Нэш так стремился.
     И ему было известно Слово Уничтожения.
     Враг. Живой. Живой и более могущественный, чем Нэш мог себе вообразить. Более устрашающий, чем предрекало пророчество.
     Должно быть, Ключ открыл ему Слово. Ключ должен был его узнать. Да, это все Ключ...
     Нэш втянул воздух и снова попытался заставить свое тело повиноваться. На этот раз по левому боку пробежала дрожь, слабая тень прежней силы. Не обращая внимания на боль, Нэш приподнялся, опираясь на локоть. Ноги его оставались пригвожденными к земле: на них лежал огромный сук дерева, поваленного ураганом. Нэш собрал всю оставшуюся колдовскую силу и попытался сдвинуть его. Ничего не получилось.
     Слово Разрушения... Самое могучее оружие из всего когда-либо созданного. Открытое, усовершенствованное, отточенное его прадедом и вот теперь едва его не убившее. И дело было не только в этом тяжелом суке, Нэш лишился всех своих сверхъестественных сил. Впервые в жизни он был просто человеком, беспомощным и беззащитным.
     Взревев от ярости, Нэш начал извиваться, цепляясь руками за землю. Постепенно он начал выползать из-под дерева, вытаскивать окровавленные израненные ноги. Только оказавшись на свободе, позволил он себе оглядеться.
     Ничего и никого. Ни единого человека, который мог бы ему помочь. Даже Лиссон исчез.
     Отчаяние грозило поглотить его целиком, но Нэш вовремя взял себя в руки и пополз к берегу озера. Руки повиновались ему, хоть ноги и оставались неподвижными и бесполезными. Нужно покинуть это место, скрыться прежде, чем враги начнут осматривать окрестности и заметят движение. В воде передвигаться будет легче, чем на суше. Если бы удалось добраться до противоположного берега, возможно, удалось бы найти помощь хоть какую-нибудь, любую помощь.
     Он непременно спасется. Он обязательно выживет. Он найдет человека, чья кровь возродит его угасшую силу. Сотню людей, если понадобится.
     Это займет много времени, но он вернется. Когда тело Нэша скользнуло, наконец, в воду, он бросил последний взгляд на замок:
     - Ах, Враг, теперь я тебя знаю.
     Ледяная вода сомкнулась вокруг него, облегчив боль и не много охладив гнев. Единственный выживший, Нэш беззвучно отплыл от берега.

***

     Проснувшись, Дженн увидела переливающуюся дымку пыли, висящей в воздухе; казалось, наступили сумерки. Неужели и вправду так поздно? Повернув голову, она разглядела в кресле у постели знакомую фигуру... Однако в этом приглушенном свете видно было так плохо... Дженн нахмурилась и прошептала:
     - Роберт!
     - Извини, - ответил голос Финлея, - но это всего лишь я. Как ты себя чувствуешь?
     - Как я себя чувствую? Да прекрасно! А вот ты, почему не в постели? Я... - Дженн попыталась сесть, но все ее тело пронизала боль, и она застонала. Только теперь она заметила крошечный сверток рядом с собой. Внезапно задохнувшись, Дженн осторожно приподняла одним пальцем ткань, прикрывающую личико ее сына. Он спал, сжав кулачки. Тонкие черные волосики вились вокруг розовых щечек. Дженн в безмолвном изумлении коснулась его ручек, его лобика. Неужели это ее дитя?
     "Здравствуй, любовь моя! "
     - Ты уже выбрала ему имя? - мягко спросил Финлей. Дженн кивнула, но не произнесла имени вслух. Еще рано.
     Она сделает это позже, на Представлении. Мысль о предстоящем событии принесла острую боль. Дженн поспешно отвернулась от младенца, чтобы не побеспокоить его, и посмотрела на Финлея.
     Его лицо все еще выглядело ужасно. Вокруг воспаленного глаза расплылся огромный лиловый синяк. Сидел Финлей, неловко выпрямившись, словно от любого движения мог потерять сознание.
     - Тебе следует лежать в постели, Финлей. Ты тратишь слишком много сил, разгуливая по комнатам. Если у тебя снова начнется кровотечение, оно может тебя убить.
     - О, для такого я слишком живучий. - Финлей помахал рукой в воздухе. - Я все еще цел, несмотря на все усилия Ангела Тьмы и Врага. Сомневаюсь, чтобы я был по зубам даже самому Бролеху.
     - Ох, Финлей, - не сдержала улыбки Дженн. В Финлее всегда было заметно озорство, которого не могли подавить никакие испытания. - А где Белла? И отец МакКоули?
     - Заняты уборкой, я думаю. Я слышал разговоры о том, что нужно найти какую-нибудь еду, но, признаюсь, не обратил на них особого внимания. Должен тебя предостеречь, сестрица твоя не очень-то довольна. Впрочем, этого следовало ожидать.
     - Где Мика?
     - С Робертом.
     Дженн опустила глаза и принялась разглядывать собственные руки.
     - Как он?
     - В расстройстве. Разве ты ожидала иного?
     Дженн резко вскинула голову, но в глазах Финлея не было упрека.
     - Но... с ним все в порядке? Я имею в виду...
     - Он жив и здоров, если ты это имеешь в виду. Он осматривает разрушения, вызванные его проделками этой ночи, и выглядит почти совсем как раньше. Я всегда изумлялся, как его маска, предназначенная для посторонних, отличается от его истинного лица и как легко он ее натягивает. Только среди нас есть такие, кого теперь уже не так легко обмануть. - Финлей вздохнул и переплел пальцы. - Думаю, впрочем, что худшее позади. Он все еще не может поверить, что, в самом деле, произнес Слово и не убил нас всех. И он... все еще страдает. МакКоули пытался ему помочь. Похоже, он лучше нас всех разбирается в том, что творится у Роберта в голове. Только...
     - Что?
     Финлей покачал головой:
     - Да не знаю я. Роберту нужна ты. Уж прости, но это так.
     - Тебе удалось... каким-то образом убедить его, что мой сын - не...
     - Да.
     - Как?
     Финлей с трудом выбрался из кресла, присел на край постели и взял Дженн за руку.
     - Я прибег к единственному средству, которое у меня было. И что забавно за доказательство того, что ребенок не его, он принял доказательство прямо противоположного. Однако больше вопросов задавать он не станет. У него не возникнет такого желания.
     Дженн долго смотрела на Финлея. Она понимала, что большего от него не добьется, и снова повернулась к спящему младенцу.
     - Можно мне?
     - Конечно. - Дженн подвинулась, чтобы позволить Финлею как следует рассмотреть племянника. Финлей развернул пеленку, чтобы увидеть левое плечо мальчика.
     - У него нет Знака Дома!
     - Действительно.
     Финлей пристально посмотрел на молодую мать:
     - Но такое невозможно! Если только не Роберт его отец...
     - Ты сам доказал это.
     Финлей открыл рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыл его. Поразмыслив, он снова покачал головой:
     - Какая-то бессмыслица. Ты же сама видишь, каков он. Дженн сглотнула, но твердо выдержала взгляд Финлея.
     - Он мой сын, и на данный момент этого достаточно. До Представления он даже богам неизвестен. Он младенец, дитя, ничего больше. Я не хочу, чтобы ты или кто-нибудь другой сказали ему хоть слово о Знаке Дома до тех пор, пока он не будет достаточно взрослым, чтобы все понять.
     Финлей продолжал пристально смотреть на Дженн, но все же согласно кивнул:
     - Как пожелаешь. Однако ты знаешь не хуже меня, что молчание, в конце концов, ничего не меняет. Кроме того, найдутся другие люди, которые придут к тому же выводу, что и мы, задолго до того, как мальчик повзрослеет.
     - Да, но до тех пор, пока все будут считать его сыном Ичерна, он будет в безопасности.
     - Будет ли это лучше, чем считаться сыном героя-колдуна? - Финлей с трудом поднялся на ноги. - Или сыном колдуна и колдуньи? Не стану спорить, Дженн. Я с тобой согласен. Я ухожу, чтобы дать тебе одеться. Если повезет, Белла раздобудет еды для нас всех.

***

     - Клянусь всеми святыми, - развел руками Мика, - вблизи это выглядит еще ужаснее.
     Они вместе с Робертом осматривали остатки того, что было еще вчера двором замка. Кругом высились груды обгоревших досок, камней и пыли. Не уцелело ни единого строения. Древние стены Элайты, три столетия противостоявшие нападениям армий, лежали в руинах у ног Роберта. Ничто теперь не мешало видеть лес на противоположном берегу озера. Линия деревьев обозначала границу разрушений. Выжженная трава и прибитые к земле кусты только и оставались там, где пронесся смертоносный ураган. От вражеских солдат не осталось и следа, как будто ужасный ветер сдул их с лица земли.
     Неповрежденной осталась лишь главная башня замка. Она стояла на прежнем месте, почерневшая от дыма пожаров, но превозмогшая выпавшее ей несчастье. Однако сказать того же о людях было нельзя. Хотя все они остались в живых, теперь жители замка разбредались прочь, в ужасе от той страшной силы, которая вырвалась на свободу, чтобы их спасти, и от человека, этой силой распоряжавшегося. Нейл и его жена, Шейн, Киган и Адди никого больше не осталось из жителей еще недавно богатого замка. Как ни трагична была смерть Якоба, он, по крайней мере, не увидел разрушения своего любимого родового гнезда.
     - Это выглядит странно, - сказал Роберт, - но не так ужасно, как я ожидал.
     - Во имя всех богов, милорд, - ахнул Мика, - что могло бы быть еще хуже?
     Роберт бросил на него выразительный взгляд:
     - Ну, ты ведь никогда не щадил мои чувства, верно?
     - А что в том было бы хорошего? Роберт коротко рассмеялся:
     - Ничего, согласен. - Он подошел к куче обугленных бревен и пнул ее носком сапога. - Я должен перед тобой извиниться, Мика. Ты много из-за меня вынес. Не только прошлой ночью, но и за все эти годы. Понимаешь, я всегда думал, что раз ты по доброй воле остаешься со мной, то все в порядке. Я убедил себя, что так оно и есть. - Мика молчал, и Роберт повернулся так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. - Однако твой отец открыл мне глаза.
     - Вы разговаривали с моим отцом? Обо мне?
     - Он сказал, что, будучи взрослым человеком, ты должен был понять свою ошибку и больше мне не служить. Он сказал, что ты намеренно закрыл глаза на правду, и именно этого он тебе не может простить. Но только тебя, мой друг, нельзя винить. Виноват я. Я ослепил тебя, я никогда не позволял тебе видеть, что на самом деле происходит. Я подпустил тебя достаточно близко, чтобы ты стал мне предан, но все же не настолько близко, чтобы ты точно понимал, частью чего делаешься.
     Ах, вот как? Мика решительно подошел к Роберту и встал прямо перед ним.
     - Никакой ошибки я не совершил, господин мой, - отчетливо произнося слова, начал он. - Что бы вы ни говорили, мое мнение неизменно, и я ни о чем не жалею - ни о последних месяцах, ни о проведенных с вами годах. Так что никакой ошибки тут нет, и ваше извинение я принимаю с одним условием: чтобы отныне и впредь вы перестали себя винить.
     Роберт озадаченно свел брови:
     - Как это, Мика? Стоило мне уехать на несколько месяцев, и что же: вернувшись, я обнаруживаю, что ты стал своевольным?
     - Понимайте как хотите, милорд, - упрямо стоял на своем Мика. - Я знаю, что делаю, даже если вам того не понять.
     Эта отповедь снова вызвала у Роберта короткий смешок. На этот раз улыбка появилась и в его глазах.
     - Похоже, мне никогда не удастся от тебя избавиться, а?
     - Ну, пытаться-то вы все время пытаетесь.
     - Да. Будет ли мне позволено признаться еще в одном своем упущении?
     - Нет.
     - Ах, - Роберт отвел глаза, - я так и думал. Ладно. У нас есть несколько коней, их хватит всем, чтобы убраться отсюда. Если мой братец будет в силах, думаю, лучше всего выехать завтра на рассвете. Не стоит оставаться здесь: ведь король скоро прослышит о случившемся. Уверен: слухи уже бегут по стране, как огонь по сухой траве.
     Мика некоторое время молчал; молчал и Роберт, но его молчание было красноречивее слов.
     - Я не могу вернуться домой, - проговорил, наконец, Мика. - После всего, что тут было... Даже в Клоннет вместе с Дженн мне нельзя возвращаться.
     - Если бы ты попался, они выместили бы на тебе весь страх и ненависть, которые питают ко мне. В лучшем случае тебя упрятали бы в темницу до конца твоих дней, а скорее казнили бы, сначала подвергнув истязаниям. Хоть на тебя и наложена Печать и у тебя ничего не удалось бы выпытать, никто не поверит, будто ты не знал, что я колдун: слишком долго пробыл ты в моем услужении.
     - Но ведь поверили же гильдийцы тому, что вы ничего не знали про Финлея.
     Роберт покачал головой:
     - Тогда все было не так: я убедил их, что Роберт мертв, а значит, не может быть колдуном. Теперь же все иначе. Они тебя убьют. Прости меня. - Голос Роберта был, тих, но тверд. - Что ты собираешься предпринять? - Мика почувствовал, что по какой-то непонятной ему причине у него пересохло горло. Он с трудом сглотнул. - Да, друг мой, я предоставляю тебе выбор. - Роберт, не моргая, смотрел Мике в глаза. - Что ты собираешься делать?
     Мика чуть не рассмеялся:
     - Чего я хотел бы так это вдвоем с вами отправиться домой, в Данлорн. Раз такое невозможно, придется мне отправиться с вами куда-нибудь еще.
     Роберт невольно улыбнулся:
     - Но ты же не знаешь, куда я поеду. Мика усмехнулся и двинулся к башне.
     - Ну, это-то я знаю, - бросил он через плечо.

ГЛАВА 34

     - Это безумие, Роберт! - вскричал Финлей, размахивая руками над обеденным столом. Как можешь ты подумать хоть на минуту, что Белла и Дженн смогут просто вернуться к своей обычной жизни после всего, что случилось? Будет ведь расследование! Их же подвергнут допросу и не поверят ни одному их невинному ответу!
     Роберт взял еще один ломтик мяса с блюда, которое ему протянула Белла.
     - Нет ничего могущественнее в этом мире, братец, чем притворная невинность. - Роберт оглядел сидящих за столом - Нейла, Шейна, Кигана, Мику, Эйдена МакКоули и остановил взгляд на Белле. - По какой-то причине, которой я никогда не понимал, женщины всегда умели с видом оскорбленного достоинства отметать все обвинения гораздо лучше, чем мужчины. При надлежащей подготовке и Белла, и ее сестра смогут снова и снова твердить, что они были просто заложницами в наших с тобой руках, а до того, если они пойдут на такое, жертвами гордыни Якоба. Ведь ни для кого не секрет, как он презирал Гильдию. На Нейла, если он согласится, мы можем наложить Печать. Тебе придется вернуться в горы. - Роберт отпил вина из кубка. - Мы оба знаем, что я сопровождать тебя туда не могу.
     Финлей пристально посмотрел на брата и уже не в первый раз поразился его врожденной выносливости. Несмотря на все, через что тот прошел, несмотря на победу демона, c которым всю жизнь боролся, Роберт сейчас спокойно сидел за столом, обсуждая положение и строя планы спасения. Просто невероятно!
     - А куда отправишься ты?
     - Еще не знаю. Нужно же что-то еще предпринять в отношении этого назойливого священника...
     - Не оскорбляйте церковь, - перебил его МакКоули. - Да и вообще, я могу подумать, будто не нравлюсь вам.
     - Правда, можно просто бросить его здесь пусть выкручивается, как умеет, - невозмутимо закончил Роберт.
     Финлей оглядел сидящих за столом и заметил, что все прячут улыбки. Людей радовала возможность посмеяться шутке: хотя они остались в замке, колдовство, свидетелями и в какой-то мере участниками которого они стали, все еще их пугало.
     Однако Финлею все же необходимо было выяснить, что собирается предпринять его брат.
     - Ты вернешься когда-нибудь в Люсару?
     - Пожалуйста, Финлей, не задавай мне такого вопроса! Каждый раз, когда я заявляю, что никогда не вернусь, дело кончается тем, что я нарушаю свое слово.
     - Да, я знаю, но это для меня важно по особой причине.
     - Да? Какой же?
     Финлей с трудом отодвинул стул и поднялся на ноги. Стоять ему было трудно, пришлось опереться о стол. Со всей торжественностью, на какую он в данных обстоятельствах был способен, Финлей произнес:
     - Я хотел бы получить твое согласие на мой брак. Брови Роберта поползли вверх.
     - Прошу прощения?
     - Я хотел бы получить твое согласие...
     - Да, это я слышал. - Роберт тоже поднялся на ноги, на лице его играла озорная улыбка. - Я просто не могу поверить своим ушам. Это ведь какой-то розыгрыш, верно? Чтобы меня развеселить!
     - Нет, конечно...
     - Я просто не могу поверить, что, даже обшарив нашу страну вдоль и поперек, тебе удалось найти единственную безмозглую бедняжку, которая согласилась взять в мужья такую развалину. - Роберт с трудом сдерживал смех, глядя на побагровевшего от смущения Финлея.
     - Все совсем не так, Роберт!
     - Не так? Ну, так скажи мне, кто она, и я с радостью объясню ей, какую ужасную ошибку она собирается совершить.
     - Роберт, прошу тебя! - Финлей поднял руку, стараясь не замечать смеха сидящих за столом. Он знал, что покраснел как рак, но не собирался сдаваться. - Только посмей сказать ей что-нибудь! Мне и так долго пришлось ее уговаривать. Я не позволю тебе разрушить мое счастье!
     - Я ее знаю? - Роберт перестал смеяться и внимательно посмотрел на Финлея.
     - Это Фиона.
     Сначала Роберт никак не откликнулся на услышанное. Потом улыбка осветила его лицо, прогнав даже тьму, затаившуюся в глубине его глаз.
     - Конечно, я дам согласие! Брат, я горжусь тем, что ты счел нужным меня спросить. И вот еще что: придумай, как сделать, чтобы матушка присутствовала на свадьбе. Она тебе никогда не простит, если пропустит такое... Проклятие! - Глаза Роберта расширились, и Финлею не было нужды спрашивать, в чем дело. - Матушка! Она же теперь станет мишенью мести Гильдии и короля! Нужно ее предупредить. К тому же в Данлорне сейчас и Фиона вместе с Хильдериком!
     - Я поеду туда, - сказал в наступившей тишине Шейн. - Будет лучше, милорд, если вы прямиком отправитесь туда, куда собирались. Я передам ваше послание и помогу, чем смогу.
     - Спасибо, Шейн, - пробормотал Роберт. - А теперь я хочу провозгласить тост за моего брата и его будущую супругу. Да дарует им судьба все счастье, которого они заслуживают!

***

     - Ты уверена, что так надо?
     Дженн наклонилась над кроваткой и подняла крошечный сверток, потом обернулась к Белле:
     - Да, уверена. Представление богам должно состояться, как положено, иначе они не узнают, кто он такой. Если я соглашусь на отсрочку сейчас, потом меня заставят сделать все так, как захотят другие. Нужно идти сейчас, пока все еще сидят за ужином. Адди!
     - Да, миледи!
     - Возьми его и иди за мной в часовню. Нужно, чтобы ты подержала малыша за дверью, но когда я у тебя, его заберу, возвращайся сюда. Если кто-нибудь станет мной интересоваться, отвечай, что я почувствовала себя усталой и рано легла.
     Дженн открыла перед Адди дверь, но тут Белла встала у них на дороге:
     - Как ты можешь так поступать после всего, что случилось? Разве тебе все равно... разве ты...
     Бросив на Адди предостерегающий взгляд, Дженн прикрыла дверь и повернулась к Белле. Скрестив руки на груди, она сделала глубокий вдох и сказала:
     - Я тоже колдунья, Белла.
     Ее сестра невольно отступила на шаг.
     - Как ты можешь быть колдуньей? В нашей семье никогда ничего такого не было!
     - В роду Дугласов тоже, и, тем не менее, и Роберт, и Финлей колдуны. - Дженн хотелось бы осторожно подготовить сестру к подобной новости, но на это не было времени. - Я знаю, что ты должна чувствовать. Я сама...
     - Откуда тебе знать, что я чувствую! - бросила Белла. - Наш замок разрушен, наш отец убит и все из-за колдовства! Ты навлекла на нас все несчастья, сестра! А теперь Роберт хочет, чтобы мы просто отправились по домам и жили там, как ни в чем не бывало! Уж не лишился ли он рассудка? И ты тоже?
     - Белла, прошу тебя! - Дженн подошла и взяла сестру за руку. Стиснув ее пальцы, она заставила Беллу посмотреть себе в лицо. - Нам все удастся, поверь мне! Мы можем вернуться каждая к себе домой, но только позволь мне сначала все тебе объяснить, позволь рассказать всю правду. Я и в самом деле знаю, что ты чувствуешь. Ты испытываешь гнев, боль, страх. Обещаю тебе: я отвечу на все твои вопросы. Пожалуйста, прояви терпение - хотя бы ради своего племянника.
     Белла выдернула руку.
     - Как это жестоко использовать собственного сына, чтобы заставить меня покориться! Тебе должно быть стыдно! Хорошо, я подожду, но не рассчитывай, что я переменю свое мнение. Да, я сделаю это ради твоего сына, но вовсе не потому, что ты меня заставила. Малышу нужен кто-то, кто не станет лгать ради собственного удобства, не станет манипулировать людьми ради своих целей. - С этими словами Белла прошла мимо Дженн, распахнула дверь и исчезла в коридоре.
     Постаравшись заглушить свою боль, Дженн присоединилась к Адди и стала думать только о том, что ей предстоит. Со временем Белла узнает всю правду и тогда поймет Дженн; но все равно услышать от собственной сестры обвинение в том, что она использует других вопреки их воле, было тяжело.
     Все уцелевшие защитники замка собрались в зале за трапезой; остальные помещения казались странно покинутыми. Из-под дверей не пробивались отсветы огней, нигде не топились, несмотря на холод весенней ночи, камины. Осторожно и бесшумно Дженн провела Адди к узкой лестнице. Достаточно подняться всего на один пролет, и можно обогнуть зал и пробраться в часовню так, что их никто не увидит. Впереди чернела высокая дверь. Дженн помедлила, беря себя в руки и собирая воедино все свое мужество.
     Оглянувшись на Адди, она проскользнула внутрь и закрыла за собой дверь. Она могла бы одним жестом зажечь свечи, но не стала этого делать. Дженн медленно двинулась вперед; лунный свет, льющийся в окна, делал часовню призрачной и незнакомой. Дженн остановилась, не дойдя нескольких шагов до катафалка.
     Якоб был облачен в соответствующее его рангу одеяние, часовня торжественно украшена для прощания, об этом позаботился МакКоули. Неподвижность придавала холодному телу Якоба, накрытому знаменем с фамильным гербом, особое величие. Знамя и герб... Дом Россов.
     - Ты не увидел, - дрожащим голосом начала Дженн, - не увидел, как мужественно сражались твои люди. Ты не увидел, какую преданность проявили Нейл и Шейн, Киган и Адди. Ты был бы так горд за них... Ты гордился бы и Беллой: она старалась ободрить слуг, пока они не разбежались. С тех пор она заботится обо всех нас, как всегда заботилась о тебе и обо мне. - Дженн сглотнула, сделала несколько шагов вперед и коснулась знамени Россов. - Но я горжусь и тобой тоже: ты так решительно отверг наглые притязания Гильдии, твой голос звучал так твердо и властно! И еще я горжусь, что ты позволил мне помогать целителям, горжусь тем, как ты признал свою неправоту в отношении Роберта.
     Дженн хотела продолжать, но у нее перехватило горло, так что стало трудно дышать. Она с усилием сглотнула, твердо решив закончить начатое.
     - Я всегда гордилась тем, что я твоя дочь. Мне так жаль, что мне пришлось тебе лгать, жаль, что я не сказала тебе всей правды. Я не хотела, чтобы ты разочаровался во мне. Я мечтала, что, и ты тоже будешь мной гордиться. Я не хотела причинить тебе боль, не хотела причинить боль Белле. Я знаю, что это ничего не оправдывает...
     Дженн помолчала, собираясь с мыслями. У нее никогда не будет другой возможности сказать все, что она хочет.
     - Как бы я хотела, чтобы ты успел увидеть своего внука! Я знаю, ты любил бы его и простил ради него грехи его матери. Да, я хотела бы, чтобы ты бросил на него хоть один взгляд, чтобы ты знал: в нем продолжится род Россов.
     Дженн не могла говорить дальше. Сердце ее было полно свинцовой тяжести, из глаз лились слезы. Она закрыла лицо руками, безнадежно пытаясь заслониться от боли.
     И тут ее крепко обхватили чьи-то руки. Дженн не обернулась: она узнала это прикосновение. Роберт не сказал ни слова; он просто крепко обнимал ее, позволяя ей выплакаться. Наконец Дженн перестала всхлипывать и подняла глаза.
     Что-то в выражении лица Роберта говорило ей: он считает себя человеком, совершающим преступление. Зеленые глаза смотрели на нее так, что Дженн поняла: достаточно одного ее слова, чтобы Роберт навеки исчез из ее жизни.
     Однако ей вовсе не хотелось его терять ни на день, ни на час, ни на минуту. Дженн хотела, чтобы он всегда был рядом так, как сейчас.
     Она протянула руку и нежно коснулась его щеки. Роберт остался неподвижен. Дженн поднялась на цыпочки и притянула к себе его голову. Едва осмеливаясь дышать, она прижалась губами к его губам и почувствовала, как он задрожал. Дженн поцеловала Роберта снова, и его руки стиснули ее так крепко, что ей показалось, она сломается в этом объятии.
     Слезы Дженн высохли; она, не отрываясь, смотрела в глаза Роберту. Почти неслышно она прошептала:
     - Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.
     - Я не могу просить тебя уехать со мной, ты и сама это понимаешь.
     - Да. И ты понимаешь, что я отказалась бы.
     - Да.
     Роберт еще какое-то время смотрел на Дженн, потом выпустил ее и отступил на шаг.
     - Я не знала, что ты здесь, - прошептала Дженн.
     - Я так и понял. Прости за вторжение. Я пришел сюда, чтобы все обдумать вдали от любопытных взглядов. Иногда мне кажется, что все за мной постоянно наблюдают. - Роберт взмахнул рукой, и свечи на алтаре загорелись, залив часовню мягким золотым сиянием. - Я, конечно, знаю почему, но иногда...
     - С тобой все будет в порядке?
     - Со мной? - Глаза Роберта, казалось, светятся зеленым огнем. - Почему бы и нет?
     На какое-то мгновение Дженн сама не могла понять, что заставило ее задать такой вопрос. Потом она внимательнее присмотрелась к Роберту и изумленно ахнула: того сгустка тьмы, который все больше поглощал душу Роберта, больше не было.
     - Он исчез, да? Демон...
     - Нет. Просто успокоился на какое-то время.
     - Он больше не пожирает тебя.
     В Роберте на долю секунды стала заметна такая не свойственная ему уязвимость... Все всегда считали его совершенно не поддающимся внутренним конфликтам, которые на самом деле раздирали ему душу. Никто никогда не догадывался о том уроне, который он терпит в этой борьбе, об истинной цене кажущейся непобедимости. Только очень редко истина приоткрывалась в выражении лица, взгляде, горьком замечании. Демон в нем рос на протяжении двадцати лет, питаясь всем тем злом, с которым приходилось сталкиваться Роберту. Сейчас демон лишился силы, но как долго это продлится?
     - Что ты собираешься делать теперь, когда весь мир узнал о том, что ты колдун?
     Роберт подошел к алтарю и расправил складку покрова.
     - Сам не знаю. Хочешь, верь, хочешь, нет, я пришел сюда, чтобы посоветоваться с твоим отцом.
     Дженн взглянула на неподвижную фигуру на катафалке. Странно, что Роберт вздумал прийти сюда, к Якобу, человеку, много лет считавшему его предателем собственной страны. Она снова повернулась к Роберту; тот внимательно смотрел на витраж над головой.
     - Что ты чувствуешь?
     Роберт продолжал стоять неподвижно; потом он перевел взгляд на сияющую в окне луну.
     - Двадцать лет я убегал от соблазна использовать Слово Уничтожения. Я верил, что для этого достаточно силен. Однако, в конце концов демон победил, и хотя все, кто был в башне, остались живы, я все еще переживаю свое поражение: ведь оно сулит мне мрачное будущее.
     - Но может быть, ты вовсе и не проиграл. Может быть, ты каким-то образом управлял силой, так что она не...
     Роберт повернулся к Дженн и заложил руки за спину. В его глазах промелькнул странный блеск, почти веселье.
     - Ничем я не управлял, Дженни. Ничем. Именно так действует Слово Уничтожения. Мне не удалось даже убить Ангела Тьмы.
     - Он уцелел?
     - На рассвете Финлей увидел его колдовским зрением. Всего на мгновение, прежде чем тот установил щит. Мне, может быть, следовало погнаться за ним, но после прошлой ночи... - Роберт обошел вокруг алтаря, и после паузы закончил: - Я боялся оставлять тебя.
     Дженн тоже боялась отпустить его от себя - но что она могла сказать? Что мог сказать ей он? Только бледные слова, не несущие на самом деле утешения.
     - Я выживу, Роберт.
     Она увидела, как Роберт протянул к ней руки, но тут же одернул себя и отступил, позволяя себе только смотреть на нее. Дженн чувствовала, что может стоять здесь, глядя Роберту в глаза, вечно, но тихий звук за дверью напомнил ей, ради чего она тайно прокралась в часовню. Страх заставил ее сердце отчаянно заколотиться. Сделав Роберту, знак не двигаться, Дженн попятилась к двери и приоткрыла ее. Адди стояла снаружи, ее внимание было целиком поглощено младенцем. Увидев Дженн, она протянула его ей. Дженн с улыбкой взяла сына:
     - Теперь возвращайся в мою комнату, Адди. Я не задержусь.
     Дженн вернулась в часовню и закрыла за собой дверь. Когда она прошла к алтарю, Роберт увидел младенца в ее руках.
     - Хочешь познакомиться с моим сыном? - чуть дрогнувшим голосом спросила она.
     На секунду Дженн показалось, что он откажется, но тут Роберт подошел к ним. Смотрел он, впрочем, не на малыша, а на Дженн.
     - Ты собираешься сама совершить Представление? Дженн почувствовала, что слезы душат ее и грозят лишить решимости, однако ей удалось взять себя в руки.
     - Совершить обряд хотел отец. Я тоже этого хотела. Какая разница, присутствует здесь Ичерн или нет!
     - Что ж, хорошо, что его здесь нет.
     - Раз нет никого из родственников-мужчин, все, что мне остается, совершить Представление самой, и пусть дух моего отца будет свидетелем.
     - Дженни, я был бы... - Голос Роберта прервался, на лице отразилось какое-то сильное чувство. - Я счел бы за честь, если позволишь, совершить Представление твоего сына от имени его отца... нет, его деда. Такое разрешается, ты же знаешь.
     Едва позволяя себе надеяться, что это и в самом деле свершится, Дженн кивнула:
     - Ты уверен, что можно?..
     - Какое имя ты хочешь ему дать?
     - То имя, которое носили многие члены моей семьи, начиная с первого Росса, представителя королевского рода.
     Роберт улыбнулся:
     - Очень подходит. Хорошо, давай совершим обряд, пока никто не узнал, что мы здесь.
     Сердце Дженн, когда она последовала за Робертом к алтарю, отчаянно колотилось. Роберт протянул руки, взял у нее младенца и откинул одеяльце, чтобы видеть личико.
     - Он похож на тебя. Я рад. - Роберт высоко поднял мальчика; как настоящий Росс - и настоящий Дуглас малыш не издал ни звука, когда его отец начал обряд Представления.
     - Благословенная Минея, божественный Серинлет, взываю к вам: взгляните на новую душу среди вашей паствы. Это ваше дитя и дитя моей возлюбленной Дженни. Представляю вам ее сына, Эндрю. Молю вас: храните его своей любовью, и да будет она защитой его душе, как и душам всех нас. - С этими словами Роберт начертил знак триума на лобике младенца и повернулся к Дженн.
     Она уже не могла сдерживать слезы, хоть и не посмела бы объяснить Роберту, почему плачет. Роберт передал ей сына, потом нежно вытер слезы с ее щеки.
     - Он простил тебя, Дженни. Якоб простил тебя.
     - Ох, Роберт...
     - Пойдем, - мягко потянул он ее к двери, ласково обняв за плечи. - Я отведу вас обратно. Ты совершенно измучена, да и юному Эндрю, похоже, здесь не очень нравится.
     Словно в подтверждение его слов Эндрю начал дрыгать ножками и, не успели они дойти до комнаты Дженн, издал громкий вопль, разнесшийся по всему опустевшему замку. Дженн не пыталась успокоить сына. Не скоро теперь у него появится возможность огласить криком свой родной дом.

***

     Эйден потянулся к легкому летнему плащу, перекинутому через седло его коня. Плащ своего отца дала ему госпожа Белла; он был слишком длинный и плохо защищал от легкого утреннего морозца.
     Все же Эйден завернулся в него и оглядел остальных; все они готовились отправиться в путь кто куда. Мощные стены замка лежали вокруг в руинах, немногие оставшиеся в Элайте слуги седлали коней и вьючили на них припасы. Неподалеку израненный Финлей опирался на плечо Шейна, выслушивая какие-то указания Дженнифер.
     - На что это вы таращитесь?
     Эйден оглянулся через плечо и увидел Роберта, поправляющего повод своего коня. Смертельная бледность, покрывавшая лицо молодого человека накануне, теперь исчезла. На лице Роберта было написано спокойствие, которого никогда раньше Эйден не видел.
     - Я все думаю о том, что вы сказали вчера вечером. О своем возвращении в Люсару.
     - Ни о каком возвращении я не говорил.
     - Вот именно это я и имею в виду.
     Роберт выпрямился и ткнул пальцем в грудь Эйдену:
     - Не вздумайте начать все сначала!
     Позади, незамеченный хозяином, терпеливо ждал, держа под уздцы собственную лошадь, Мика; на лице его было такое невинное выражение, что Эйдену даже стало теплее, несмотря на мороз.
     - Сказали вы остальным, что собираетесь делать? - продолжал Эйден.
     - Как я мог? Я этого еще и сам не знаю. - Роберт с деланным равнодушием снова занялся сбруей коня.
     Эйден улыбнулся. Роберт, конечно, все уже решил, даже если предпочитает пока хранить молчание. Как будто догадавшись о его мыслях, Роберт бросил на священника лукавый взгляд:
     - Вы ведь сами говорили, что раз мое бездействие не принесло желаемых результатов, стоит попробовать что-то еще. Признайтесь: мы с вами оба очень удивимся, если окажется, что вы были правы.
     - Так что же вы намерены предпринять?
     Роберт оставил в покое своего коня и положил руку на плечо Эйдену:
     - Сейчас я собираюсь попрощаться с друзьями. Пойдемте.
     Большинство путников уже сидели в седлах; лишь Финлей и Дженнифер ждали Роберта и МакКоули. Эйден с мягкой улыбкой обратился к Дженн:
     - Будьте осторожны, дитя мое, в ближайшие недели. Должен признать: если бы я был человеком суеверным и верил во всевозможные предзнаменования, то сказал бы, то ваш сын явился в этот мир в мрачную минуту. - Он поцеловал Дженн в лоб и положил руку на головку Эндрю. - Я буду молиться за вас обоих.
     - Благодарю вас, святой отец. Желаю вам всего наилучшего.
     В этот момент рядом с ними оказался Роберт. Эйден хотел отойти, но Роберт, коснувшись его руки, удержал священника.
     - Мне не удастся послать вам весточку, - начал Роберт, не понижая голоса, - и мы долго не увидимся. Но главное ты держись своего и вини во всем меня.
     - Но...
     - Дженни, я не потерплю от тебя возражений, - поднял руку Роберт. - Моей репутации тому, что от нее еще осталось терять нечего. Ты должна ради того, чтобы выжить, принести в жертву все остальное. Ты поняла меня?
     Не сводя с него глаз, Дженн закусила губу и молча кивнула: она явно не настолько доверяла себе, чтобы заговорить. Роберт двинулся к своему коню, но помедлил.
     - Ты только помни о том, что я тебе говорил. Там, на старой мельнице. - Он сделал глубокий вдох. - Всегда помни.
     Роберт резко повернулся и подтолкнул Эйдена и Мику к их коням. Вскоре все уже сидели в седлах. Роберт поднял руку в прощальном приветствии и пустил коня галопом по черному выжженному полю. Когда они уже приближались к лесу, Эйден взглянул на Роберта. Тот улыбался.
     - Что вас обрадовало?
     Роберт придержал коня, когда они свернули на тропу между деревьями.
     - Я испытываю ужасно странное чувство. Очень странное. Никогда раньше я ничего подобного не чувствовал.
     - Опишите мне, что вы чувствуете.
     - Сомневаюсь, что смогу. - Роберт посмотрел на Эйдена, потом на Мику, и улыбка его стала еще шире. - Однако если бы мне это удалось, не сомневаюсь, что вы сумели бы найти название моему чувству.
     Выражение его лица не оставляло места сомнениям. Эйден охотно проглотил наживку:
     - И какое же название, по-вашему, я дал бы тому чувству, которое вы испытываете?
     - Думаю, - рассмеялся Роберт, - что вы назвали бы его чувством свободы.

***

     Когда Роберт и его спутники скрылись в лесу, Финлей повернулся к Дженн. Ее глаза не отрываясь, смотрели на опустевшую дорогу. Финлей оглянулся на остальных и прошептал:
     - Ты так и не сказала ему?
     - Нет.
     - Иначе он не уехал бы, верно?
     - Да.
     - И ты думаешь, что он никогда не вернется.
     Дженн повернулась и посмотрела в глаза Финлею, но ничего не сказала.
     - Нужно ехать. - Финлей, хромая, подошел поближе. - Дай мне малыша, а Шейн поможет тебе сесть на лошадь. Пора в путь.
     - Ты знаешь, как нужно держать младенца? - спросила Дженн.
     - Конечно! За кого ты меня принимаешь? - Он протянул руки к ребенку и поспешно добавил: - На последний вопрос можешь не отвечать.
     Дженн с улыбкой отдала Эндрю Финлею и собралась сесть в седло. Финлей отошел в сторонку, чтобы не мешать ей, и стал рассматривать племянника. Мальчик не спал и смотрел на Финлея глазами такой яркой голубизны, что с ними не могло сравниться утреннее небо. Говоря по правде, Финлей впервые в жизни держал на руках ребенка и уж тем более собственного племянника. Как ни мал был Эндрю, невозможно было не заметить сходства, о котором Дженн отказывалась говорить.
     Эндрю Росс Дуглас, граф Элайты по рождению, в будущем герцог Ичерн. Этот ребенок был единственным истинным наследником трона Люсары.


ЛЕГЕНДЫ ЭЛИТЫ III
ПОЛЕТ ЧЕРНОГО ОРЛА

Кейт ЯКОБИ
Перевод с английского А.Л.Александровой. Вычитка - Дмитрий Котов






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Пророчество ДОЛЖНО БЫТЬ исполнено.
     Пророчество - ИСПОЛНЯЕТСЯ.
     И те, кому предназначено его исполнить, уже заняли свои места...
     Маг-изгнанник, когда-то не желавший использовать свою силу, станет теперь Врагом, который владеет тайной могущественного Слова...
     Знатная дама, пленницей живущая в замке ненавистного мужа и готовая на все, чтобы спасти маленького сына от уготованного ему ужасного жребия, станет теперь Союзницей Врага...
     Лишь вместе Враг и Союзница способны выйти на смертельный бой против Ангела Тьмы - чернокнижника небывалой доселе власти, пытающегося захватить земли Люсары...
     Такова судьба.
     С судьбой не спорят. Ее свершают. Мечом и магией...

     ...Так и случилось, что весной 1361 года все переменилось навсегда. Ни волчий вой, ни мистические видения провидцев не предсказали Люсаре, какая судьба ее ждет: все было предопределено событиями, случившимися за много лет до того. Для большинства перемены оказались быстрыми и неожиданными, для немногих - долгожданными и наступившими слишком поздно.
     Однако, чтобы понять случившееся, нужно знать, что происходило ранее, знать, как распорядились боги судьбами некоторых людей.
     В 1341 году Селар, сын короля Майенны, завоевал Люсару; его победе в последней решающей битве при Селуте помог загадочный старик по имени Карлан, исчезнувший сразу после сражения. Селар взял в супруги дочь герцога Маккенна, прекрасную Розалинду, основав собственную династию: Розалинда родила ему сначала дочь, а потом сына - наследника престола. Селар железной рукой подавил всякое сопротивление своей власти, жестоко наказал целую страну за то, что она посмела противиться ему, отстаивая свою свободу.
     Из старых владетельных домов лишь немногие сохранили хоть какое-то влияние. Главой одного из них стал Роберт Дуглас, граф Данлорн, отец которого героически сражался при Селуте и погиб в битве. Знатнейший вельможа Люсары, представитель рода, многие столетия безупречно служившего своей стране, Роберт оказался вынужден скрывать страшную тайну. Он был колдуном - а колдовство, почти ставшее легендой, считалось смертным грехом и жестоко преследовалось в Люсаре. Роберт оставался единственной надеждой своего порабощенного народа, но, не видя другого выхода, согласился служить Селару: в обмен на клятву верности король позволил ему облегчить страдания люсарцев. Король и его вассал даже стали друзьями, и несколько лет страна наслаждалась покоем.
     Однако мир и благоденствие продолжались недолго. Влияние, которым пользовался Роберт, вызвало зависть могущественной Гильдии. Селар не поддержал своего друга и, лишившись места в королевском совете, Роберт был вынужден уступить власть Гильдии и вернуться в свой замок. Не успел он прибыть туда, как Береника, его молодая жена, носившая под сердцем их первенца, слегла в жестокой лихорадке. Надеясь облегчить ее страдания, Роберт воспользовался своей колдовской силой, но она вырвалась из-под его контроля и нанесла удар, вместо того чтобы излечить. И Береника, и младенец погибли. В ужасе и отчаянии Роберт покинул родину, решив никогда не возвращаться.
     Первая глава той скрытой от постороннего глаза истории, что привела к перелому в судьбе Люсары, началась тремя годами позже, когда Роберт все же вернулся в свою страну. Его сопровождал слуга и самый доверенный друг, Мика Маклин. Роберт желал лишь одного: мирно жить в Данлорне, но его брат Финлей потребовал от него действий: Роберт должен был встать во главе Анклава - тайного объединения колдунов - или возглавить мятеж против Селара и освободить Люсару от тирана. У Роберта были веские причины отказаться и от того и от другого; к тому же сразу по прибытии он оказался вовлечен в схватку с Гильдией: он спас от преследования гильдийцев молодую девушку. Странные события, сопутствовавшие этому, открыли Роберту, что она - единственная девочка среди детей, наследников знатнейших родов, похищенных во время предшествовавшей падению Люсары Смуты. Девушку звали Дженнифер Росс, она была дочерью графа Росса, владетеля Элайты. Она тоже оказалась колдуньей, обладавшей силой, совсем не похожей на ту, что была известна колдунам Анклава. Против их воли Роберт отвез Дженнифер к ее отцу, а сам вернулся в Данлорн.
     За годы добровольного изгнания Роберта Гильдия обрела еще большую власть, чем прежде. Узнав о возвращении Роберта, Селар, боясь восстания против своей власти и стремясь подчинить себе церковь, заточил в крепость только что избранного епископа Эйдена Маккоули и сделал главой церкви своего ставленника, Брома. У короля к тому же появился новый друг - гильдиец по имени Сэмдон Нэш.
     Потом разыгралась трагедия. Дядя Роберта, брат его матери герцог Хаддон, восстал против Селара и был убит. Мучаясь сознанием своей вины - поддержи он заговорщиков, мятеж мог бы оказаться успешным, - Роберт все же не мог нарушить присягу королю. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Роберт согласился помочь Финлею в поисках легендарного Каликса - предмета, обладающего огромной колдовской силой, - но оба брата стали жертвами несчастного случая в горах Нанмура. Роберт тяжело пострадал при падении и на время лишился памяти, а Финлей, прибегнувший к своему дару искателя, чтобы найти брата, был схвачен и обвинен в колдовстве. По всей стране разлетелась ужасная весть: пойман настоящий колдун!
     С помощью Дженн Роберт освободил Финлея и помог ему скрыться в безопасности Анклава. В это время стало известно, что Дженн, вызванная Селаром в Марсэй, столицу Люсары, почувствовала там присутствие неизвестного, но могущественного колдуна. Совет Анклава решил, что нужно послать кого-то, чтобы разведать ситуацию. Роберт решительно воспротивился этому, и глава Анклава, джабир Уилф, потребовал, чтобы Роберт предстал перед Ключом - могущественным талисманом, охраняющим Анклав. Именно этого Роберт старался избегать всю жизнь: ему с детства было известно мрачное пророчество... Ключ завладел Робертом и открыл собравшимся членам Анклава часть того же пророчества: Роберт и Дженн связаны Узами и владеют давно утраченным другими колдунами даром мысленного общения на расстоянии. Ключ назвал их Врагом и Союзницей и предрек, что против них выступит порождение зла - Ангел Тьмы.
     За то, что он отказался открыть другую часть пророчества, Роберт был изгнан из Анклава. Принесенная им присяга не позволяла ему выступить против короля, хотя честь требовала, чтобы он пришел на помощь своей стране. К тому же руки его были скованы и еще чем-то, что он всегда хранил в тайне: Ключ открыл ему, что избежать судьбы, грозящей неисчислимыми бедствиями, ему не удастся. Роберт назвал свой рок демоном.

***

     Но кто такой Ангел Тьмы? Многие годы он - тот самый старик, который помог Селару завоевать Люсару, - носил имя Карлана Байязитского. Однако ему удалось узнать мерзкий секрет злых магов прошлого - как продлевать жизнь с помощью крови захваченных в плен колдунов. В Люсару после своего исчезновения у Селута он вернулся молодым человеком, взял себе имя Сэмдона Нэша, стал членом Гильдии и втерся в доверие к Селару.
     Придворные видели в нем лишь честолюбивого выскочку. Никто из них и представить себе не мог, какую цель преследует Нэш, а он между тем для достижения ее не останавливался ни перед чем. Именно он во время Смуты похитил детей, надеясь, что среди них окажется и Враг; именно он увез из родительского дома Дженн, будущую Союзницу. Нэш трудился не покладая рук и привлек себе на помощь малахи - колдунов, еще в древности отколовшихся от Анклава и ставших его непримиримыми врагами.
     В 1356 году Гильдия начала расследование: после поимки и бегства Финлея Дугласа по стране ходили слухи о том, что древнее зло - колдовство - воскресло. Легат Осберт, посланный в южные провинции, встретился с Робертом, но тому удалось убедить гильдийца, что Финлей мертв. Осберт не догадался, что тело, которое он видел в гробу, - иллюзия, созданная Робертом. Легат вернулся в столицу, укрепившись в своем мнении: колдовство - выдумка, оно никогда не существовало.
     На самом же деле Финлей благополучно добрался до Анклава. Не имея возможности покинуть убежище, он занялся совершенствованием своих способностей искателя; ему удалось восстановить давно утраченное умение вести поиск вдвоем. Во время одной из таких попыток Финлей смог увидеть Дженн, приближающуюся к Анклаву вместе со своей наставницей Фионой. Дженн стремилась узнать, что стало причиной изгнания Роберта из Анклава, но ей пришлось столкнуться с противодействием: Уилф согласился терпеть ее присутствие в Анклаве, только если девушка даст клятву после его смерти Встать в Круг и позволить Ключу выбрать ее в качестве джабира. Новая попытка дальнего поиска открыла Финлею, что мать Фионы, Айн, отправившаяся в столицу на поиски неизвестного колдуна, находится в опасности: колдун захватил ее. Если это и был Ангел Тьмы, то помочь Айн мог только один человек - Роберт.
     Узнав о пленении Айн, Роберт немедленно отправился в Марсэй. Тайно проникнув в столицу, он освободил Айн, но старая женщина уже не могла оправиться от ран. Она не видела лица злого колдуна, который мучил ее; не знала она и его имени. Айн умоляла Роберта положить конец ее страданиям с помощью древнего ритуала Избавления: если бы он отказался, злой колдун получил бы возможность найти их обоих. Ненавидя себя, Роберт выполнил ее просьбу и вернулся в Данлорн.
     Король Селар начал страдать от возвращающихся каждую ночь кошмаров: во сне его преследовал Карлан. Оказавшись на грани безумия, Селар стал вымещать свою ярость и страх на королеве, прекрасной Розалинде. Ради того, чтобы не дать Селару лишиться рассудка, Нэш открыл ему, что он - колдун и может избавить его от кошмаров. Однако полный ненависти к колдовству Селар изгнал его из столицы.
     Фиона очень тревожилась за свою мать, Айн, и настояла, чтобы они с Финлеем попробовали новое умение поиска вдвоем. Они непредусмотрительно покинули безопасное убежище - Анклав; Фиона отправилась ближе к столице, а Финлей по дороге был обнаружен и захвачен Карланом. За бесконечные дни страданий, проведенные в логове колдуна, Финлей ни разу не увидел лица своего мучителя, но узнал о нем многое: Карлан полагал, что Финлей и есть Враг, и не скрывал своего стремления завладеть Ключом. Чтобы еще больше продлить свою жизнь, Карлан решил воспользоваться кровью Финлея, но прежде чем ужасный ритуал был завершен, Карлана-Нэша снова призвал к себе Селар. Финлею удалось бежать; обессиленного, в беспамятстве, его нашла, выходила и отвезла обратно в Анклав Фиона.
     Не вынеся издевательств Селара и мечтая помочь своей стране, королева Розалинда вместе с детьми бежала из столицы. Узнав об этом, Селар начал охоту за беглецами: его единственным желанием было вернуть обратно сына и наследника. Среди тех, кто помогал королеве, оказалась и Дженн. Непогода, болезни и усталость заставили ее вместе с Розалиндой искать пристанища в Данлорне.
     Роберт пришел в ужас, узнав, какой опасности подверглась королева, но спрятал беглецов в потайном покое замка, а потом отправил их в безопасное убежище - к своему другу, правителю соседнего Фланхара. Дженн в сопровождении верного Мики он отослал обратно в Элайту: пророчество Ключа сулило беды и опасности всем, кто стал бы близок Роберту. Однако и расставшись с девушкой, он не мог скрыть от себя своей любви к Дженн.
     Когда Дженн вернулась домой, оказалось, что ее отец, Якоб, узнал о ее обмане: чтобы не выдать Розалинду, Дженн сказала ему, будто отправляется в гости к сестре. В гневе Якоб был готов отречься от дочери, и ей пришлось открыть ему, что Селар замышляет нападение на Майенну, а королева бежала из столицы. Будучи последним представителем древнего королевского рода, Якоб всегда ненавидел Селара; узнав о том, что Дженн помогала Розалинде, он простил дочь, хотя и был уязвлен ее скрытностью. Якоб сообщил Дженн о королевском приказе: через две недели должно состояться ее бракосочетание с жестоким кузеном Селара, Тьежем Ичерном, герцогом Эйром. Как ни страшил ее этот брак, Дженн была бессильна воспротивиться ему. К тому же Якоб задумал отвратить надвигающуюся войну с Майенной, пригласив на свадьбу Роберта Дугласа: когда-то они с Селаром были друзьями, и старый граф рассчитывал, что влияние Роберта может исправить короля.
     Селар разослал по всей стране отряды солдат на поиски бежавшей королевы; в этот момент в его ставку и вернулся Карлан-Нэш. Применив гнусно извращенный древний обряд Наложения Уз, колдун привязал к себе короля. Ценой избавления от ночных кошмаров тот попал под власть Нэша и лишился способности противиться любому его приказу. Радуясь удаче, Нэш вернулся в свой замок и обнаружил, что Финлей бежал. Однако скрыться от Нэша навсегда он теперь не мог: Нэш узнал его ауру, и как только Финлей лишится защиты могущественного Ключа, нигде в стране ему не будет убежища.

***

     Роберт не смог заставить себя отказаться от приглашения на свадьбу Дженн, но стремление Селара публично унизить его оказалось для него неожиданностью. Чувствуя, что может не совладать с живущим в его душе демоном, Роберт покинул торжество. Его самым горячим желанием было защитить Дженн, не дать свершиться Наложению Уз. Роберт был уверен, что лишь воспрепятствовав всему, о чем говорилось в пророчестве, он сможет не дать случиться и тому несчастью, предчувствие которого отравило всю его жизнь.
     Той же ночью Дженн, сама страдавшая от одиночества и печальных мыслей, почувствовала отчаяние Роберта и нашла его на старой мельнице у замка. Роберт признался ей в любви, но, считая это чувство порождением пророчества, заявил о своей решимости бороться с ним. Дженн ответила, что очень нуждается в нем, и Роберт не выдержал. Он поцеловал девушку, и тут же их тела охватило голубое сияние. Сомнений не было: это возникли Узы, как то и было предсказано.
     Мика, догадавшийся о том, что случилось, согласился остаться с Дженн, а Роберт поспешно покинул Элайту. На следующий день Дженн, с горем в сердце, но бессильная изменить что-либо, обвенчалась с Ичерном и последовала за супругом в его замок в Клоннете.

***

     Прошло восемь месяцев; Нэш стал всесилен при дворе, поскольку Селар оказался в его полной власти. Все так же интересуясь Дженн и скрывая от нее свое истинное лицо, Нэш посетил ее в Эйре; только тогда он узнал, что Дженн на последнем месяце беременности. Тем временем его помощник-малахи, де Массе, наконец нашел Розалинду и захватил принца Кенрика. В схватке королева была убита, но принцессе Галиене удалось скрыться. Нэш с ликованием возвратил Селару наследника.
     Финлей обнаружил, что, как и Роберт, способен мысленно разговаривать с Дженн. Ему стала известна правда: что отец ее ребенка - Роберт. Финлей снова совершил глупость - покинул Анклав и вскоре был выслежен Нэшем. Финлею удалось вырваться из ловушки, но он был тяжело ранен и стал искать спасения в Элайте у Дженн, преследуемый по пятам под видом гильдийцев пятью сотнями малахи. Финлей сумел добраться до замка, но потерял сознание прежде, чем предупредил об опасности.

***

     Верные своей стране вельможи вызволили из темницы епископа Маккоули и спрятали его в уединенном монастыре в горах Голета. Там его внимание привлек молодой человек, который молча и истово трудился в саду и в стужу, и под палящим солнцем. Когда в монастыре случился пожар, этот человек рискнул жизнью ради спасения монастырских архивов. Только назвав его по имени - Робертом, сумел Маккоули его остановить.
     За несколько последующих недель Маккоули сумел завоевать доверие Роберта, и тот наконец открыл ему смысл пророчества. Еще когда Роберту было девять лет, Ключ сообщил ему Слово Уничтожения и предрек, что, спасая девушку, с которой его свяжут Узы, он уничтожит то, что ему более всего дорого. Роберт верил, что ему хватит сил воспротивиться судьбе, но не устоял перед Узами, тем самым предав Дженн. Теперь ему не оставалось ничего, кроме затворничества, иначе он совершит то, чему всю жизнь противился.
     Аббат монастыря получил известие, что архидьякон Хильдерик схвачен и будет казнен, если епископ Маккоули не отдаст себя в руки короля. Роберт согласился отправиться вместе с Маккоули, чтобы спасти Хильдерика, но, когда они добрались до королевской ставки, стало известно, что Финлей помог старику бежать, но его самого преследуют солдаты - и направляются они к Элайте. В отчаянной попытке спасти брата Роберт кинулся туда и вместе с Маккоули прибыл в замок как раз вовремя, чтобы возглавить оборону.
     В Элайте Роберт увидел Дженн, и у него возникло подозрение, что он - отец ее ребенка. Однако прежде чем он смог задать ей этот вопрос, начался штурм. Ангел Тьмы бросил против защитников замка своих малахи. Граф Якоб, отказавшийся сдаться, был убит. Потрясение вызвало у Дженн преждевременные роды.
     Однако главная опасность грозила ей со стороны Карлана: тот боялся, что отец ребенка - Враг, и сделал все, чтобы погубить младенца. Финлей умолял Роберта помочь Дженн, но тут возникла проблема... Если ребенок - действительно его, то своим вмешательством Роберт убьет его и Дженн так же, как убил Беренику и своего первенца. Финлей настаивал, считая, что сила Роберта оказалась смертельна для Береники потому, что их с Робертом не связывали Узы. В конце концов Роберт сдался. Его вмешательство избавило Дженн от страданий, лишило Карлана власти над ней, ребенок выжил, но Роберт уверился в том, что он не может быть его отцом.
     Карлан воспользовался всей своей колдовской силой, чтобы захватить замок, и Роберту пришлось со всеми своими людьми запереться в главной башне. Демон в душе Роберта победил, заставив его решиться на отчаянный шаг... В этот момент родился сын Дженн, и проклятие свершилось. Не видя и не слыша ничего вокруг, Роберт поднялся на вершину башни и произнес Слово Уничтожения.
     Только на следующий день смог Роберт увидеть, какие разрушения это вызвало. Стены замка рухнули, осталась стоять только главная башня. На пол-лиги во все стороны земля почернела, деревья упали и обуглились. Малахи и гильдийцы исчезли; защитники замка, укрывшиеся в башне, не пострадали, но утром в страхе перед колдовством большинство из них разбежались. Роберт и его друзья не могли оставаться в разрушенной Элайте и покинули ее в сопровождении немногих преданных слуг. Печально глядя на руины, Роберт думал о том, что ничто больше не будет таким же, как прежде. Он также узнал, что убить Ангела Тьмы ему не удалось.
     Карлан, единственный уцелевший из осаждавшего замок воинства, был тяжело ранен, но сумел скрыться. Он теперь знал, кто на самом деле является Врагом. И все же Карлан твердо намеревался осуществить свои планы, хотя на восстановление утраченного ему и понадобится много времени. Он имел преимущество над своими противниками: те не знали всего, что было известно ему, - а потому не сомневался, что в конце концов ему удастся завладеть Ключом... и Дженн, Союзницей.
     В тот же день Роберт вместе с Маккоули и Микой покинул Люсару; Дженн с сыном Эндрю вернулась к своему супругу.

***

     Пять лет Роберт скитался по чужим странам. Хотя ему отчасти удалось отвратить несчастья, предсказанные пророчеством, он знал, что борьба не закончена. Демон в его душе не переставал напоминать об ожидающей его судьбе, и Роберт понимал, что его бегство от рока рано или поздно кончится. Холодной зимой 1361 года он вернулся в Люсару, и по стране, как отдаленный раскат грома, прокатилось предчувствие грядущих событий. Народ уже успел забыть, что Роберт - живой человек; он стал легендой, о его колдовстве говорили, как о сказке, а подвиги стали мифом.
     Но объявленный вне закона Роберт Дуглас, граф Данлорн и герцог Хаддон, вернулся не для того, чтобы повторить ошибки прошлого. На этот раз он собирался осуществить замысел, который должен был все изменить.
     Выдержки из "Тайной истории Люсары" Руэля

     В небе кружат орлы и соколы, и я им сродни.
     Все выше взмываю я в ледяной воздух высот,
     Все выше, все выше!
     Подо мной расстилается мир, безмолвный и
     угрожающий,
     Но с высоты я вижу все и взмываю все выше.
     Все выше, все выше!
     С яростным воплем я кидаюсь на врага.
     Меня ждет поражение,
     Но какое же это славное поражение!
     Джеффри Макнейр

ПРОЛОГ

     Ночь была темна, но отблеск лунного света на снегу немного рассеивал мрак. Деревья леса бросали черные тени на дорогу, пересекавшую заснеженное поле и уходившую к деревне Лагганфорс и дальше - к воротам замка Гильдии. Только в свете масляных фонарей на стенах черно-белые окрестности обретали хоть какие-то цвета, однако час был поздний, и фонари горели тускло.
     Из глубины леса донесся унылый крик совы; словно ему в ответ откуда-то с севера раздался волчий вой. В деревне всякое движение замерло: люди спали в своих теплых постелях. Зима принесла крестьянам отдых от полевых работ и спокойные домашние занятия, но человек, стоявший у окна замка Гильдии и смотревший в ночь, не знал, что такое мир и покой.
     Длинное лицо Вогна, высокого и худого проктора Гильдии, было мрачным. Он сбросил теплый плащ, в котором проделал долгое путешествие, и остался в желтом одеянии - одеянии цвета солнца, цвета Гильдии. Холеные пальцы Вогна сжимали серебряный кубок тонкой работы с приправленным специями горячим вином, но проктора не радовало тепло напитка. Он не отрывал взгляда от заснеженных полей.
     В глубине комнаты у камина стоял Ульберт, глава гильдийцев этой провинции. В жарко натопленном помещении его круглое лицо раскраснелось, руки нервно теребили одежду. Он ждал прибытия проктора в Лагганфорс, но находиться с ним рядом, вслушиваясь в его слова и, что еще хуже, в его молчание, было нелегким испытанием. Только Вогну могло прийти в голову совершить инспекционную поездку в середине зимы.
     - Завтра, - сказал Вогн, не поворачивая головы, - я хочу видеть ваши счета.
     - Да, господин.
     - Таким образом, у вас есть целая ночь для того, чтобы сделать их точными, а не тем изображением благоденствия, которое вы, без сомнения, приготовили.
     Ульберт стиснул зубы.
     - Да, господин.
     Вогн еще несколько мгновений помолчал, потом отпил вина из кубка и продолжил:
     - Какие донесения получаете вы о нападениях разбойников? И об Изгнаннике?
     - О Роберте Дугласе? Да никаких, господин. Что же касается разбойников, то в нашей глуши, и к тому же рядом с большим поселением...
     - Это не защитит вас от опасности, Ульберт. Она грозит нам всем - за исключением, может быть, тех, кто находится в столице. Ни один злоумышленник не посмеет сунуться в мою резиденцию в Марсэе! Но кто знает, где может объявиться мерзкий Изгнанник!
     - Да, господин. - Ульберт стиснул кулаки и постарался придать себе спокойный и уверенный вид. Одержимость Вогна Робертом Дугласом и его колдовством была широко известна, хотя тот и исчез пять лет назад. - У нас здесь достаточно солдат, да и крестьяне полностью нас поддерживают.
     - До меня доходили другие известия.
     Вогн обратил на Ульберта каменный взгляд, и тот виновато сглотнул.
     - Ах, господин, произошла всего лишь небольшая заминка...
     - Отказ платить налоги - небольшая заминка? Нежелание местных жителей содержать отряды Гильдии - тоже? А кто прячет незаконных целителей, которые не купили у Гильдии разрешения лечить? - Вогн наконец отвел взгляд и снова уставился в окно. - Я ожидаю, что вы сумеете навести порядок, Ульберт. Долг местных жителей - платить Гильдии, а ваш долг - заставить их это делать. Я не потерплю разгильдяйства. Я ясно выразился?
     - Да, господин.
     - Отбирайте то, что вам не отдают добровольно. Боги требуют от людей покорности. Почаще напоминайте об этом крестьянам.
     - Да, господин, - со вздохом прошептал Ульберт. Вогн еще раз окинул взглядом равнину, на которую из леса начал выползать туман. Мало кто решался пуститься в дорогу зимой; люди сидели по домам и занимались своим делом под бдительным присмотром Гильдии.
     - Насчет разбойников, господин...
     - Да, - устало кивнул Вогн, уже догадавшись, какой вопрос задаст ему Ульберт.
     - Никого из них так и не удалось поймать? Так и неизвестно, кто стоит за всеми нападениями? И почему страдают только замки Гильдии?
     - Только Серинлету это ведомо, Ульберт, - ответил Вогн, еле заметно пожав плечами. - Те же, кто стоит за нападениями, - просто рабы злого бога Бролеха. Кто же еще решится на такое?
     - Но чего они надеются достичь? Ведь не просто со зла они нападают на Гильдию? И они никого не убивают, а пожар в том замке, что сгорел, был просто несчастным случаем...
     - Вы ищете им оправданий?
     - Конечно, нет, господин. Дело просто в том, что я не понимаю...
     Туман над полями сгущался, наплывал волнами, как морской прибой. Вогн смотрел в окно, завороженный тем, как снег исчезает под темным приливом. С туманом пришел и мертвящий холод, протянул свои щупальца к Вогну в безопасности его теплой комнаты... Но никакой безопасности не было! Ледяные пальцы проникли сквозь стекло окна, стиснули сердце проктора, и тот только охнул от их прикосновения.
     Теперь он слышал лишь грохот волн океана боли и уныния, затопившего все вокруг. Туман поглотил лес, поля, деревню, даже комнату в замке Гильдии.
     Сам воздух стал ужасом, Вогн вдыхал его, чувствовал, как страх стискивает его сердце, струится по жилам. Проктор был бессилен пошевелиться, заговорить, даже думать. Из тьмы что-то кинулось на него. Это был не человек, а птица - огромный черный орел. Его крик, полный злобы и мстительности, разорвал тишину. Вогн хотел бежать, но ужас пригвоздил его к месту. Птица камнем падала на него, но в последний момент свернула в сторону. В ту же секунду Вогн ощутил уверенность в своей победе - полную и абсолютную. Орел не мог победить его, не мог заставить свернуть с избранного пути...
     - Господин!
     Голос заставил туман рассеяться.
     - Господин мой проктор!
     Пророчество! Видение, посланное богами! Черный орел и победа над ним!
     - Прошу вас, господин!
     Вогн заморгал, и поля за окном снова обрели залитую лунным светом белизну. Ульберт снова окликнул его, нужно было что-то ответить... Но рассказать о видении? Нет! Оно предназначалось только для него одного. Но чего именно хотят от него боги?
     Грохот, раздавшийся где-то внизу, отшвырнул Вогна от окна. Ульберт бросился к нему, но в это время здание сотряс новый удар, и гильдиец споткнулся. Из-за двери донеслись крики, полные ярости и ужаса. На замок Гильдии напали!
     Дверь в комнату распахнулась. В проеме стояли двое могучих воинов с обнаженными мечами.
     Вогн рванулся вперед:
     - Я требую объяснений! Что все это значит? Один из воинов ухмыльнулся и покачал головой:
     - Пошли, гильдиец!
     Прежде чем Вогн сумел заявить протест, он ухватил проктора за руку и потащил из комнаты. Они пересекли все здание; схватка, судя по всему, уже закончилась, лишь изредка из дальних помещений доносился чей-то крик.
     - Кто вы такие? - не унимался Вогн. - Как смеете вы нападать на Гильдию! Да знаешь ли ты, кто я такой!
     - Какая мне разница, - проворчал воин. - Иди спокойно, и я тебе ничего не сделаю.
     Выбора у проктора не было. Солдат крепко держал его за руку, а в горло Вогна упиралось острие кинжала.
     Новое нападение! И на этот раз он сам оказался его жертвой! Если бы только Селар более серьезно отнесся к его просьбам о помощи... но, наверное, ему не позволил Нэш. Да, конечно! Наверняка за всеми безобразиями стоит Нэш. К тому же Нэш - союзник Изгнанника!
     Вогна втолкнули в трапезную, где уже сбились испуганной кучкой остальные гильдийцы, окруженные дюжиной солдат. Ульберта привели следом за проктором. Воины держали в руках обнаженные клинки, но никто из них пока не прибег к насилию. Гильдийцев захватили, но убивать не собирались.
     Вогн плотнее запахнул желтую мантию и повернулся к ближайшему воину.
     - Я требую, чтобы нас немедленно освободили! Напасть на замок Гильдии - это же измена! Чего вы хотите?
     - Чтобы ты помолчал, - ответил солдат, - и чтобы повиновался. Веди себя смирно, гильдиец, и никто не перережет тебе горло.
     Вогн со свистом выдохнул воздух, но сделать что-либо было не в его власти. Он повернулся к оказавшемуся рядом гильдийцу и прошептал:
     - Как им удалось проникнуть в замок?
     - К воротам подошли двое и стали просить убежища, говоря, что на них напали в лесу. Как только ворота открылись, внутрь ворвалось два десятка воинов. Часовые ничего не успели сделать.
     - Но кто они?
     - Разбойники, кто же еще? Грабители и убийцы.
     Какое-то движение в коридоре заставило Вогна обернуться. Из темноты появилось несколько солдат с факелами, за ними шли двое мужчин. Капюшон плаща одного из них был откинут, так что можно было разглядеть вьющиеся рыжие волосы и короткую бородку такого же цвета. Человек нес большую стопку книг. Второй же... Высокий и стройный, с глазами зелеными, как воды южных морей...
     - Кровь Серинлета! - пробормотал Вогн, чувствуя, что ноги его подгибаются, а по спине бежит озноб. Этого лица он не видел больше десяти лет, но узнал бы его где угодно. Что из того, что никто не видел его в Люсаре последние пять лет...
     Герцог Хаддон. Роберт Дуглас. Великий Изгнанник.
     Колдун!
     Не успел проктор подумать об этом, как человек остановился, медленно обвел взглядом группу гильдийцев и взглянул прямо в глаза Вогну. Тот замер на месте, не в силах отвернуться, не в силах даже пошевелиться: взгляд Роберта словно сковал его.
     Не сводя с Вогна глаз, Изгнанник что-то тихо сказал своему спутнику, забрал у него книги, повернулся и растворился в темноте.
     Рыжий молодой человек вошел в трапезную и остановился перед гильдийцами. Колеблющийся свет факелов заставлял его длинную черную тень угрожающе танцевать на стене.
     - Благодарю вас за гостеприимство, господа, - сказал молодой человек, явно ничуть не стыдясь своих действий. - Мы отбываем, но прошу вас: не сделайте ошибки и не попытайтесь остановить нас. Ваших лошадей мы разогнали, а ворота за собой запрем. Прощайте.
     Воины как один выскользнули из трапезной и устремились к воротам. Вогн смотрел им вслед, по-прежнему не в силах пошевелиться. До него донеслось ржание коней, потом удаляющийся стук копыт... В трапезной раздались крики: гильдийцы, казалось, внезапно очнулись от глубокого сна.
     Вогн не участвовал в общей суматохе, хотя некоторые гильдийцы требовали от него немедленных действий. Он стоял, глядя в коридор, словно снова видя перед собой знакомое лицо и блеск зеленых ненавистных глаз Изгнанника.
     Так, значит, за всеми этими нападениями с самого начала стоял Дуглас. Но почему?
     Книги! О боги - библиотека! Собрание манускриптов, сохранившихся еще с тех времен, когда колдуны свободно жили среди людей и трудились рука об руку с Гильдией. Это было еще до того, как колдуны выступили против Империи. В библиотеке хранилось много секретов - и они понадобились Изгнаннику! Откуда ему знать, что теперь древние книги спрятаны там, где никто их не найдет, что Вогн - единственный из людей, кому известно местонахождение тайника! Вогн немало потрудился, чтобы защитить библиотеку именно от такого покушения.
     Вдруг Вогн вздрогнул. Видение! Должно быть, оно...
     Резко повернувшись, проктор начал отдавать приказы. Ворота нужно было сжечь, коней поймать. Он должен как можно скорее вернуться в Марсэй, и выехать следует немедленно, этой же ночью.

***

     Роберт спокойно сидел в седле, остановив коня на вершине холма. Его люди собрались вокруг него. Роберт ждал, не сводя глаз с ворот замка Гильдии, окруженного домами селения и заснеженными полями. Только его конь, словно в нетерпении продолжать скачку, мотал головой и рыл снег копытом.
     Лунный свет упал на задумчивое лицо Роберта. Прямые брови были сведены к переносице, но скорее от удивления, чем от недовольства. Холодный ветер взъерошил черные волосы, но Роберт не обратил на это внимания. Все его мысли были поглощены Вогном, страхом и ненавистью, которые он прочел в глазах проктора. Не в первый раз Вогн смотрел на него именно с таким выражением.
     Все дело в том, что Роберт - колдун.
     Он поднял голову и глубоко втянул холодный полуночный воздух. В нем больше не чувствовалось запаха соли; не раздавался рядом крик морских птиц, не шумели волны. Роберт сосредоточился, но видение таяло, воспоминание о нем ускользало.
     - Милорд!
     Роберт повернул голову и взглянул на Мику, который с привычным терпением ждал, неподвижно сидя в седле. В лунном свете его рыжие волосы казались пылающими, но голубые глаза словно лишились цвета. Однако в этот момент Роберт видел в Мике лишь терпение. Терпение и преданность - превыше всего преданность. Ни сам Мика, ни сопровождающие их воины ничуть не были смущены тем, что их предводитель - колдун.
     - Нужно ехать, милорд, - тихо сказал Мика. - Я уверен: Вогн не станет ждать рассвета и кинется в погоню.
     Невольная улыбка осветила лицо Роберта.
     - Конечно, не станет, и я не могу устоять перед искушением еще раз его разочаровать.
     - Неудачно, что он оказался здесь.
     - Ох, не уверен, друг мой, - пробормотал Роберт, еще раз окидывая взглядом деревню и замок на окраине. Огни уже начали зажигаться в окнах; Роберт представил себе суету гильдийцев, подгоняемых разъяренным проктором. - Может быть, пора им узнать, что я вернулся. Пусть это станет известно всем. - И особенно - Дженн.
     - Даже Ангелу Тьмы? - в ужасе прошептал Мика. Улыбка снова скользнула по лицу Роберта, и он медленно кивнул:
     - Да, даже ему. Ладно, Мика, нужно пересечь границу. Ангел Тьмы может подождать, а вот книги не могут.
     С этими словами он повернул коня и повел своих людей в ночь, предоставив зимней вьюге нашептывать утешения селению.

ГЛАВА 1

     Язык пламени с ревом взвился в воздух и тут же исчез; раздались изумленные вздохи толпы. Зеваки захлопали было в ладоши, но сразу же затихли в ожидании новых чудес. Балансировавший на шесте глотатель огня сделал сальто и в полете поймал два брошенных ему помощником факела. Зрители инстинктивно отшатнулись, одновременно зачарованные и испуганные искусством циркача. Глотатель огня взмахнул факелами, потом торжественно поднес один из них ко рту - и пламя исчезло. Толпа восторженно взревела.
     Архидьякон Годфри, капеллан Гильдии, стоял в стороне, наблюдая за толпой с не меньшим интересом, чем за самим представлением. Зрители были захвачены зрелищем, и Годфри им завидовал. Простодушные горожане действительно верили, что циркач глотает пламя, - им была нужна иллюзия.
     Годфри взглянул в другой конец замкового двора, откуда донеслись восторженные крики. Он попытался пробиться поближе к помосту, но толпа, собравшаяся на празднование середины зимы, была слишком густой, и он увидел лишь взлетавшие над головами зрителей фигуры акробатов.
     Казалось, весь Марсэй набился во двор замка, чтобы увидеть празднество, - народу здесь было много больше, чем на Церковной службе, предшествовавшей представлению. Король явился на мессу в базилику, но ушел сразу же по окончании, более заинтересованный в мирских делах. Празднество середины зимы посвящалось богине Минее, но поклонение богам в этот самый священный день года носило чисто формальный характер. Даже еловые ветки, которыми были украшены стены замка, казались чем-то языческим. Собравшиеся - и король в первую очередь - больше интересовались бочками вина и эля, выставленными у ворот, и жареным мясом и сластями, которые разносили торговцы.
     Помост, на котором выступали акробаты, осветился вспышками разноцветного фейерверка, и Годфри снова попытался подойти к нему поближе. Только иногда кто-нибудь из зрителей, бросив взгляд на священническое облачение архидьякона, уступал ему дорогу. Годфри остановился рядом с группой детей, радостно вскрикивавших при каждом новом чуде. Теперь на помосте выступала дюжина жонглеров. В воздухе летали зеленые стеклянные бутылки, сверкающие ножи и горящие факелы; точный расчет и безупречное взаимодействие противостояли опасностям.
     - Добрый вечер, святой отец.
     Годфри даже не повернулся к окликнувшему его человеку. Голос Мердока он узнал бы всегда, какой бы шум вокруг ни раздавался.
     - Так вы все-таки пришли.
     - Не было смысла сидеть дома. Кроме того, я обожаю хорошие представления, даже если оплачиваются они из наших налогов. Не смогу ли я соблазнить вас кружкой эля?
     Годфри ничего не ответил и стал оглядываться: не обратил ли кто внимания на их разговор... К тому времени, когда он отошел от помоста, Мер док исчез, но Годфри увидел его снова, дойдя до ворот замка: тот ждал его в укромном местечке с двумя кружками пенистого эля в руках. Отсюда открывался прекрасный вид на базилику, раскинувшийся на холме город и вдалеке - воды Виталы. Мердок выбрал удачное место: их здесь не увидели бы ни гости, собравшиеся в королевском павильоне, ни многочисленные стражники, охранявшие двор, - и никто не мог бы подойти незаметно, чтобы подслушать разговор.
     - Вы предусмотрительны, как всегда, - пробормотал Годфри, отхлебывая эль.
     - Мы с вами в последние годы достаточно часто встречались, чтобы, увидев нас вместе, никто не удивился бы. И мы оба знаем, как важно, чтобы так все оставалось и впредь.
     - Согласен, - спокойно кивнул Годфри. Он продолжал смотреть на толпу, заполнявшую двор, но могучая фигура Мердока отчасти заслонила ему обзор. - Никаких новостей для меня у вас нет?
     - От Роберта? Нет, я не видел его уже полгода.
     - Но вы хоть имеете представление, где он находится? И что делает?
     - Что? Уж не проявляете ли вы нетерпение, святой отец? Годфри искоса взглянул на Мердока. Тот внимательно смотрел на него из-под кустистых бровей.
     - Прошло пять лет, Мердок, скоро будет шесть. Сколько раз за это время вы с ним виделись? Раз десять? И разве узнал я - или ваши единомышленники - что-нибудь о его планах?
     - Нет.
     - Изменилась ли жизнь нашего народа к лучшему?
     - Нет.
     - А есть ли надежда на то, что положение переменится?
     - На мой взгляд, нет.
     - Ну так у меня есть основания проявить некоторое нетерпение.
     - Как и у всех нас. - Мердок пожал плечами и одним глотком осушил кружку. - У его брата и матери - в особенности. Они ни разу не видели Роберта.
     Годфри прикусил язык. Он заслужил отповедь.
     - Я знаю, что вы чувствуете, - немного смягчился Мердок. - Вы живете двойной жизнью, балансируете между своей верой и злом, с которым хотите бороться. Но вы не хуже меня знаете, что каждый раз, когда Роберт тайно появляется в Марсэе, он рискует жизнью. Разве останется нам хоть какая-то надежда, если его схватят и казнят? После той ужасной ночи в Элайте весь мир знает, что он колдун.
     Годфри поморщился и снова огляделся, чтобы убедиться: никто не слышал этих слов.
     - И каждый, кто с ним связан, умрет такой же мучительной смертью... Вы много делаете для нас, сообщая все свежие придворные новости. Вы этим помогаете нашей борьбе, уверяю вас, особенно потому, что вы - священник. Даже если Роберт никогда не вернется, вы уже принесли пользу народу.
     - Но он должен вернуться, - пробормотал Годфри, стискивая в руке кружку с элем. - Должен! Никто другой не получит такой поддержки, да и не сумеет ничего сделать. Что с того, что он один из вас, хоть это и послужило причиной его бездействия до сих пор.
     Мердок хмыкнул:
     - Вы очень много надежд возлагаете на Роберта.
     - А вы разве нет? - ответил Годфри, глядя в глаза Мердоку.
     Несколько мгновений тот молчал, потом улыбнулся и спросил:
     - Как поживает король?
     - А как вы думаете? Если он и интересуется чем-то, кроме развлечений для себя и для принца, то мне о таком ничего не известно. Селар бесстыдно проводит все ночи со своей шлюхой, Валеной де Кериан. Все заботы по управлению страной легли на королевский совет - с чем, впрочем, тот справляется плохо.
     Мердок подождал, пока улягутся крики и смех: акробаты снова вызвали восхищение толпы. В других концах двора тоже продолжались представления, и горожане постоянно входили и выходили из ворот замка.
     - Не можете ли вы, - наконец сказал Мердок, - сообщить мне какие-нибудь новости о герцоге Ичерне?
     Годфри повернулся к Мердоку, но тот не смотрел на него.
     - Никак не могу понять, почему вы им интересуетесь больше, чем остальными придворными. Да, конечно, он кузен короля и обладает определенной властью, но ведь Ичерн - безмозглый идиот и не годится ни на что, кроме как размахивать мечом.
     - Я интересуюсь не самим герцогом, - ровным голосом сказал Мердок, - а его женой.
     - Дженнифер Росс? Но почему... - Годфри оборвал себя. - Она - одна из вас? Она тоже...
     Мердок нахмурился:
     - Извините, святой отец. Я знаю, на вас наложена Печать, и это не даст вам раскрыть наши секреты даже под пыткой, но все же есть вещи, которые вам безопаснее не знать.
     - Так вот почему отец Джон приложил столько стараний, чтобы получить назначение в Клоннет! Чтобы быть рядом с герцогиней!
     Мердок поднял брови и еле заметно улыбнулся:
     - Так можете вы рассказать мне что-нибудь насчет Ичерна?
     - Не больше того, что вам уже известно. Большую часть времени он проводит или в столице, или в поездках на север. Мне не удалось узнать, с какой целью. Этот секрет тщательно охраняется, думаю, что даже королевский совет едва ли что-нибудь знает. Похоже, тут замешан советник Нэш, потому что он тоже исчезает на целые недели. Кажется, он должен вернуться сегодня вечером. Если я буду особенно стараться обо всем разузнать, кто-нибудь обратит внимание на мое любопытство, - а такое качество теперь вредно для здоровья.
     Мердок посмотрел на свою пустую кружку.
     - Тогда нам стоит разойтись, святой отец. Мы и так слишком долго стоим здесь. Я, как обычно, приду на исповедь на будущей неделе. Держите ушки на макушке и берегите себя. Если с вами что-нибудь случится, мне придется держать ответ перед Робертом, - и сказать не могу, как это меня страшит. Доброй ночи.
     Годфри кивнул и улыбнулся:
     - Доброй ночи.
     Когда Мердок исчез в толпе, священник медленно допил эль. Даже теперь, когда прошло столько времени, он сам иногда не мог поверить в то, что предложил свою помощь Мердоку и остальным колдунам.
     Колдовство... Порождение зла, вызывающее ненависть и ужас. Смерть ждала любого, о ком станет известно, что он - колдун, смерть мучительная - сожжение на костре после отсечения рук и пыток. Участь того, кто стал бы помогать колдуну, была бы еще ужаснее - особенно если это оказался бы священник.
     Церковь учила, что колдовство - зло, и еще юным послушником Годфри должен был заучивать наизусть, какие наказания ждут отступника. Каждый гильдиец, вступая в орден, давал клятву преследовать и уничтожать колдунов. Народ же, с жадным интересом прислушивающийся к страшным историям, в ужасе шарахался от всего, чего не понимал.
     Так почему Годфри оказалось так легко взяться за опасное дело? Почему его никогда не тревожила совесть? Почему переступить через черту казалось таким естественным?
     Наверное, дело в том, что он помогает вовсе не колдунам. Он борется за что-то гораздо более важное, чем выживание нескольких десятков людей, обреченных только потому, что они родились со странной силой. Его цель - освободить от оков и тирании Люсару. Он не видел конца этой борьбе, не мог даже представить себе, что ждет его в будущем. Единственное, в чем он был уверен, - это что такие люди, как Мердок и Роберт Дуглас, сражаются на той же стороне, на стороне света, сдерживающего наступление тьмы.
     Именно ради этого, чему бы ни учила церковь, и стал он священником.

***

     Вогн не стал ждать, пока его багаж отнесут в его покои в резиденции Гильдии. Следом за Годетом он поднялся в свой кабинет, где слуги торопливо растапливали камин и суетились, наводя порядок: неожиданное возвращение проктора застало их врасплох. Вогн едва их замечал. Сбросив плащ, он отстранил кубок с вином, протянутый услужливой рукой, и велел принести себе миску похлебки. Устало опустившись в кресло за столом, он стал ждать, пока комната опустеет, глядя на холодные серые камни стены и еле заметные щели между ними. Только когда Годет закрыл дверь за последним человеком, Вогн обернулся. Годет поставил перед ним тарелку с горячей похлебкой, и проктор принялся за еду. Наконец после долгого молчания молодой человек спросил:
     - Случилось что-то плохое, господин?
     - Да, - кивнул, не поднимая глаз, Вогн. - Очень плохое. - Он продолжал есть, но Годет не проявлял нетерпения - именно умению ждать, как и некоторым другим качествам, он и был обязан своим теперешним положением. - Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.
     - Приказывайте, господин.
     - Долго ли еще до рассвета?
     - Часов шесть или семь.
     Вогн наконец поднял глаза на Годета.
     - Дождись, пока встанет солнце, отбери несколько человек из братии - тех, кому ты можешь доверять, и отправь их в город. Они не должны носить формы Гильдии, и их задачей будет распространить новость.
     - Какую новость, господин?
     - Изгнанник вернулся в Люсару. - Вогн с удовлетворением заметил, что молодой человек побледнел. - Да, Роберт Дуглас вернулся. Мало того: похоже, это он виновник всех нападений на замки Гильдии.
     - Но... но откуда вы знаете?
     - Я видел его собственными глазами. А теперь иди. Принеси мне еще какой-нибудь еды, но после этого не беспокой. Подожди за дверью, на случай если мне понадобится что-нибудь еще. - Когда Годет с поклоном двинулся к двери, Вогн добавил: - Я не сомневаюсь, что ты проявишь сдержанность и благоразумие.
     Годет помедлил у порога и улыбнулся:
     - Конечно, дядюшка.
     Оставшись один, Вогн снова повернулся к стене, задумчиво глядя на нее; потом встал и нажал двумя пальцами на угол одного из камней. Раздался щелчок. Вогн сильно нажал на камень, петли потайной двери заскрипели, в лицо проктору пахнуло затхлой сыростью. За порогом лежала тьма такая же непроглядная и холодная, как и в душе Вогна.
     Медленно протянув руку, он взял со стола свечу и шагнул в темноту. Его глаза не сразу привыкли к полумраку, а одна мысль о том, что он собирался сделать, вызвала озноб.
     Потайная комната была пуста, как и в последний раз, когда он здесь был. Шесть лет назад Вогн забрал отсюда ту библиотеку, за которой теперь охотился Изгнанник, и спрятал в таком месте, где никто не станет ее искать. Теперь в этом пыльном и душном помещении гулял лишь призрак тайны, которую хранили книги.
     Вогн сам лишь однажды ознакомился с содержимым библиотеки - много лет назад, когда его предшественник открыл ему секрет тайного хранилища. Он перелистывал страницы, исписанные столетия назад; он тогда понял достаточно, чтобы ужаснуться их содержанию. Это были поучения для колдунов, правила, по которым следовало постигать их мерзкое искусство, указания для тех, кто хотел поработить других людей, лишенных сверхъестественной силы.
     Да, это были те самые книги, заполучить которые теперь стремится Изгнанник.
     Те самые книги, которые теперь придется читать Вогну, чтобы понять, чего хочет, в чем нуждается его враг.
     Решение проблемы. Вогн знал, что оно существует и хранится в древних книгах - его нужно только откопать под шелухой риторики. На это ему намекали его наставники, когда он совсем мальчишкой вступил в Гильдию. Библиотеку многие годы собирали и гильдийцы, и колдуны, когда они еще трудились рука об руку, когда между ними еще не существовало секретов - задолго до того, как Империя ополчилась на нечестивцев.
     Да, Вогн найдет решение, и найдет его этой ночью - ведь не приходится сомневаться, что если фолианты ищет Роберт Дуглас, то их ищет и его подручный, Нэш. Наверняка и он тоже колдун. Если Вогн рассчитывает в безопасности найти сведения, необходимые ему для предстоящего сражения, то сделать это нужно до того, как Нэш вернется в столицу, до того, как найдет способ вмешаться.
     С мрачной решимостью Вогн покинул пустую комнату, захлопнув за собой древнюю дверь. Долгий путь утомил его, но воспоминание об обещанной ему видением победе над злом было свежо. Нужно действовать, и действовать быстро. Если его разыскания навлекут проклятие на его бессмертную душу, что ж, он охотно принесет такую жертву.
     Надежда и решимость помогли Вогну сокрушить страх перед тем, что он собирался совершить: видение предостерегло его об опасности, грозящей из-за возвращения Изгнанника, и Вогн знал, что должен найти средство, которое навсегда избавит мир от колдовства.

***

     Плеск воды о камень набережной был единственным звуком, который Нэш мог слышать сквозь крики и смех, доносившиеся с улиц города. Сидя в лодке, он отчетливо видел сияние над замком, золотое зарево в черноте ночи. Все время, путешествуя по реке, Нэш слышал доносящийся с берега шум празднества, но, несмотря на это, испытывал искушение повернуть лодку и снова двинуться на север.
     Лодочник еще раз погрузил весла в воду, и маленькое суденышко причалило к каменному молу. На берегу Нэша ждали человек шесть, все, кроме одного, в одежде гильдийцев. Гилберт Дусан повыше поднял факел, потом протянул руку, чтобы помочь Нэшу выбраться из лодки.
     - Добро пожаловать в столицу.
     - Где де Массе?
     - Присматривает за принцем, как вы и приказали. А в чем дело?
     - Валена с ним виделась?
     - Нет, конечно.
     - Это хорошо. - Нэш в сопровождении своих людей вошел в калитку в замковой стене и начал подниматься по лестнице, однако скоро ему пришлось остановиться: старая боль в бедре давала о себе знать. Злобный Бролех, почему никак не удается избавиться от последнего напоминания о том поражении! Неужели оно будет преследовать его до конца жизни? - Больше вам не о чем доложить? - рявкнул Нэш на Гилберта, остановившегося рядом с ним.
     - Только об одном: Вогн вернулся из своей ежегодной поездки на месяц раньше срока. Он прибыл всего час назад, так что причину выяснить еще не удалось. Думаю, мирная и спокойная жизнь теперь закончится.
     - До чего же не везет! Только я обрадовался тому, что за время его отсутствия смогу обыскать резиденцию Гильдии! Я уверен: библиотека где-то там. А теперь, раз Вогн вернулся, нет никакой надежды заняться поисками раньше следующей зимы.
     - Но вы же говорили, что Осберт показал вам пустую комнату и золу в ней, доказывающую, что древние книги были сожжены. Не обвиняете же вы его во лжи?
     Нэш с усмешкой взглянул на помощника, но ответил без всякой иронии:
     - О, зола была подлинная, и древние книги там были сожжены - но я очень сомневаюсь, что даже такому идиоту, как Вогн, хватило бы глупости уничтожить единственное оружие, которое он мог бы обратить против нас. Знание - сила, Гилберт, и Вогн знает это не хуже меня. Нет, может быть, Осберт и убежден в том, что библиотека была сожжена, но я в это не верю. Поэтому-то я и рассчитывал сам покопаться в архивах Гильдии; теперь же придется пошевелить Осберта, чтобы он разнюхал, где спрятаны книги.
     - А если он не захочет?
     Нэш искоса взглянул на своего высокого спутника.
     - Если нажим на него окажется слишком сильным, он может просто сбежать и причинить нам множество неприятностей.
     И прежде чем вы спросите об этом, сообщаю: нет, убить его мы еще не можем себе позволить - он все еще очень полезен.
     Дойдя до своих покоев, Нэш сбросил запыленный дорожный плащ. Темноту в комнате разгоняли два факела, но треск огня заглушался шумом праздника за стеной. Гилберт подал Нэшу другой плащ, серый, отороченный мехом, более подходящий для появления при дворе. Нэш со вздохом провел рукой по волосам, встряхнулся и мысленно снова приготовился превратиться в королевского советника. Да, приходилось быть актером...
     Оставив Гилберта в своих покоях, Нэш в сопровождении всего двух воинов прошел через галерею в запруженный толпой двор. Половина всех дураков Марсэя набилась сюда, подумал Нэш; он даже с помощью двух воинов, расчищавших дорогу, с трудом пробрался к возвышению, на котором сидел Селар в окружении членов королевского совета. Как всегда, король коротко поздоровался с Нэшем и указал ему на обычное место справа от себя. Не увидев на возвышении принца Кенрика, Нэш не стал спрашивать, где он. Чем меньше Селар будет знать о занятиях своего четырнадцатилетнего сына, тем лучше.
     Нэш взял у слуги кубок сладкого подогретого вина и откинулся в кресле, старательно скрывая усталость. Его положение при дворе было не настолько неуязвимым, чтобы можно было позволить кому-нибудь заметить в нем слабость. Кроме того, кто знает, когда Враг решит нанести удар?
     Эта мысль вызвала у Нэша улыбку. Ведь братья Дуглас даже не знают, кто их противник! Ах, какое же удовольствие вспоминать о пророчестве!
     Придворные вокруг переговаривались, толпа смеялась и кричала. Перед помостом освободили площадку и выпустили на нее огромного черного медведя на длинной цепи. На него натравили двух собак, и они с рычанием и визгом стали хватать зверя за бока. Медведь одним взмахом могучей передней лапы подкинул в воздух одну из собак, и та отлетела к ногам своего хозяина и осталась там лежать, истекая кровью. Другой пес, более осторожный и сообразительный, продолжал прыгать вокруг медведя. Толпа разразилась криками, изумляясь величине хищника.
     Подачки, которые так любят эти глупцы... Каждый год один и тот же бессмысленный ритуал: сначала месса, молитвы, возносимые глухим к просьбам людей богам... Никому и в голову не приходит, что это хрупкое благополучие не вечно, что их жизни в единый миг могут быть разрушены. Как будто боги откроют этим ничтожествам будущее...
     Нэш сидел, обхватив руками кубок, чтобы наконец согреться. Он потратил так много сил и так много времени, чтобы достичь своего теперешнего положения. Он добился могущества только ради того, чтобы удовлетворить свои амбиции, - а эти людишки видят в нем всего лишь верного Гильдии королевского советника. Никто из них не знает о пророчестве, никто не знает, кто он такой на самом деле.
     Нэш молча пил вино. Придется провести здесь час, а то и больше, потратить время попусту, когда нужно так много сделать! Он обвел взглядом собравшихся. Епископ Бром, конечно, здесь, - со своим потным жирным лицом, кажется, изнемогающий даже от того, что просто сидит. Мозгов у него и всегда-то было немного, а теперь, когда нужно заботиться о такой туше, ни на что другое у епископа ума и вовсе не остается. Сидели на помосте и другие члены королевского совета - со своими супругами. Исключением был Ичерн: он в одиночестве стоял на краю возвышения. Его жене никогда не дозволялось участвовать в подобных развлечениях. Ей не дозволялось даже появляться при дворе. И никогда ей не будет позволено узнать почему.
     Толпа расступилась, пропуская Кенрика; принц одним прыжком оказался на возвышении. Селар сразу же выпрямился, глаза его при виде сына загорелись. Кенрик был, несмотря на то что еще не вышел из отроческого возраста, высок - скоро он должен был сравняться ростом с отцом. Однако их сходство этим не ограничивалось: Кенрик был так же хорош собой и так же светловолос; только глаза у принца были карими - как у матери. Если жизнью Селара правили две страсти - честолюбие и алчность, то Кенриком владели совсем другие устремления, нечто, что он скрывал так хорошо, что даже шпионы Нэша ничего не могли узнать.
     - Как я вижу, вы вернулись, советник. - На лице Кенрика при виде поклонившегося ему Нэша не отразилось удовольствия. - Развлечения на севере вам стали приедаться, не так ли?
     Нэш угодливо улыбнулся, как и положено преданному слуге.
     - Я выполнил задание, ваше высочество, и вернулся, согласно желанию вашего августейшего отца.
     - Тогда, возможно, - не скрывая издевки, протянул Кенрик, - желания моего августейшего отца должны были бы удержать вас за пределами сточных труб.
     С этими словами Кенрик отвернулся, и Нэш снова опустился в кресло. Он одним глотком допил вино, так что даже обжегся. Еще несколько минут, и он сможет покинуть это сборище и наконец отдохнуть после долгой дороги. Но как ни устал Нэш, он продолжал внимательно наблюдать за принцем. В конце концов этот мальчик в один прекрасный день унаследует власть над Люсарой.
     Нет, никак не годится обнаруживать слабость, - особенно когда опасность в лице наследника трона так близка.

***

     Годфри запрокинул голову, чтобы как следует разглядеть в бледном свете зимнего солнца роспись на потолке огромного зала. Только один раз у него уже была возможность побывать здесь - да и то очень недолго. Резиденция Гильдии в Марсэе была запретной территорией для всех, кроме принесших присягу ордену. Впрочем, проктор мог себе позволить пригласить в свои покои человека, от которого ему требовались особые услуги, и именно поэтому Годфри теперь имел возможность любоваться знаменитыми фресками.
     Центром всего зала была единственная каменная колонна, к вершине которой сходились остроконечные арки, образовывавшие потолок. Их переплетение казалось странной паутиной, однако все же была какая-то гармония в том, что опорой ей служил этот могучий столб. На всей поверхности, даже в самых темных углах, можно было видеть росписи: фигуры каменщиков, моряков, кузнецов, ткачей - всех бесчисленных ремесленников, входящих в Гильдию. Фоном им служило темно-синее небо со звездами, выкованными из чистого золота, а сами фрески сияли чистыми цветами - красным, зеленым, голубым и белым. Общее впечатление говорило о тайне, о скрытых пространствах, которые предстояло исследовать. Даже целой жизни было бы мало, чтобы постигнуть все секреты этого потолка. Во всем мире не было ничего подобного.
     Годфри опустил глаза и потер затекшую шею. Только теперь он увидел, что рядом стоит Вогн и смотрит на него.
     - Разве позволили бы вы всем горожанам Марсэя толпиться здесь и глазеть на такую красоту? - спросил проктор.
     Что бы ни думал о нем Годфри, но каждый раз, когда дела заставляли его видеться с Вогном, по спине его пробегал озноб. Впрочем, архидьякон давно научился держать свою неприязнь при себе и ни в чем ее не проявлять, хоть иногда это и было нелегко.
     Годфри сложил руки под стихарем и покорно склонил голову.
     - Простите меня, милорд проктор. Я не отдавал себе отчета в том, что... глазею.
     Если проктор и уловил ироническую нотку в его голосе, он ничем этого не обнаружил. Отвернувшись, Вогн сделал несколько шагов в сторону.
     - Как видите, у нас здесь более чем достаточно места для новых посвященных. Как я понимаю, вы предпочли бы принять их клятвы в часовне.
     - На освященной земле, - не удержался от уточнения Годфри.
     - Однако наши ряды более чем вдвое пополнились за последний год, как и за предыдущий. В часовне новые братья не смогут поместиться. - Последние фразы Вогн произнес с нескрываемой гордостью: церковь никак не могла бы похвастаться таким же интересом к ней. Годфри даже не мог бы объяснить это тем, что во главе церкви стоит пустоголовый фигляр - разве Гильдия не страдала от того же?
     Годфри пришлось сделать усилие, чтобы скрыть улыбку, вызванную столь непочтительной мыслью. Чувство юмора у Вогна отсутствовало.
     - Мне нужно будет иметь доступ в этот зал накануне посвящения - чтобы установить здесь временный алтарь, освятить его и все приготовить.
     Вогн кивнул, рассеянно глядя на Годфри, как будто мысли его были заняты чем-то другим. После нескольких долгих мгновений молчания он тихо спросил:
     - Давно ли вы являетесь капелланом Гильдии?
     - Восемь лет, милорд.
     Вогн снова кивнул и принялся разглядывать потолок. Годфри оставалось только ждать - проктор его еще не отпустил. Но что ему нужно? Летнее посвящение гильдийцев состоится еще только через пять месяцев, и кто знает, какие перемены произойдут за это время? Да что угодно может случиться: землетрясение может разрушить это великолепное здание, Селар может умереть, а Кенрик - потребовать резиденцию Гильдии себе, повстанческая армия может захватить столицу и смести с лица земли саму Гильдию.
     Ох, на это оставалось только надеяться...
     - Что, - спросил Вогн не оборачиваясь, - известно вам о колдовстве?
     Сердце Годфри оборвалось, но он сумел ответить почти без паузы:
     - Не больше, чем большинству людей, милорд.
     - Смею сказать, у вас было достаточно времени для размышлений на эту тему. Прошло ведь больше пяти лет... Вы одно время были с ним друзьями. Что вы теперь думаете о Роберте Дугласе, колдуне?
     Годфри сглотнул и сдержанно - разве не произносил он эту ложь не одну сотню раз? - ответил:
     - Я не видел его с тех пор, как он покинул Люсару десять лет назад. Да, мы были дружны в те годы, когда он был при дворе, - но что касается поддержки его теперь, когда он... - Годфри не произнес слова "колдун". Чем меньше он скажет об этом, тем легче будет наказание, которое на него на следующей исповеди будет наложено за ложь. - Я удивлен, что вы задаете мне такой вопрос, милорд. Разве у вас есть основания сомневаться в моей преданности?
     - Случалось ли вам смотреть в глаза колдовству? - медленно повернувшись, спросил Вогн. - На мою долю такое выпало.
     Годфри сложил руки перед собой, стараясь унять заколотившееся сердце.
     - Милорд, я...
     Но Вогн продолжал, не дожидаясь ответа:
     - Что вы можете сказать человеку, который наяву видел сон о том, как черный орел напал на проктора?
     Уж не свихнулся ли Вогн?
     - Я... я не уверен, милорд...
     - Разве вы не сочтете, что это видение, посланное богами? Разве появление птицы не наводит вас на мысли о Роберте Дугласе? Черный орел - герб его рода, не так ли?
     - Да, милорд, но...
     - Я его видел. - Голос Вогна обрел обычные резкие интонации. - Роберта Дугласа. Он напал на замок Гильдии в Лагганфорсе, когда я был там. Я видел его своими собственными глазами.
     Роберт? Нападения на замки Гильдии? Да что происходит?
     - Я хочу вам кое-что показать. - Вогн махнул рукой в сторону стола, стоящего у двери.
     Годфри не замечал его раньше, но теперь не мог отвести глаз от маленького предмета посередине стола, накрытого белой тканью. Он осторожно приблизился. Вогн тоже подошел к столу, но к ткани не прикоснулся.
     - Пять столетий назад, когда колдуны предали древнюю Империю, Гильдия разорвала давнюю связь с этим злом и дала священную клятву полностью искоренить его. Этому я посвятил всю свою жизнь и теперь, благодаря предусмотрительности моих предшественников, получил необходимое средство. Самая важная задача всегда была найти тайных колдунов, чтобы казнить их за их преступления. Этот талисман дает нам то, чего мы всегда хотели.
     Вогн небрежно сдернул ткань, под которой оказалась круглая стеклянная чаша, наполненная какой-то зеленоватой жидкостью; на дне чаши лежало что-то, похожее на маленький камешек.
     - Название этому - Брезайл, - тщательно подбирая слова, начал Вогн. - Чаша ничего собой не представляет, масло в ней - дорогое и редкое, его привозят из южных стран. А вот камень - нечто особенное. Он называется аярн. Он когда-то принадлежал колдуну и может найти ему подобных. Когда это случится, камень начнет светиться, выдав нам присутствие колдуна. Как видите, вы успешно прошли испытание. Камень остался к вам безразличен.
     Годфри медленно втянул воздух и шумно выдохнул. Ему трудно было поверить в сказанное Вогном... но нужно немедленно предупредить Мердока! Сердце Годфри налилось свинцом. Когда он поднял глаза от Брезайла, оказалось, что Вогн пристально смотрит на него.
     - Я знаю, о чем вы думаете, - сказал проктор. - Разве этот талисман сам не является порождением колдовства? И разве я не подвергаю опасности свою бессмертную душу, используя его? Может быть. Но скажу вам вот что: я готов на что угодно, чтобы избавить эту страну от зла, проникшего в самое ее сердце. Это и есть настоящая причина того, что я вызвал вас сюда. Мне нужна ваша помощь.
     - Моя помощь? - Годфри неожиданно почувствовал, что ему трудно дышать.
     - Да. - Вогн кивнул с довольной улыбкой. - Наша война против колдунов начинается сегодня же - и нашей первой жертвой станет королевский советник Сэмдон Нэш.

ГЛАВА 2

     Годфри быстро шел по улицам города, не обращая внимания на укусы ночного мороза. Он с трудом удерживался от того, чтобы не побежать, но тогда было бы легко поскользнуться на обледенелых камнях и упасть. Улицы были полны народу, и Годфри приходилось проталкиваться сквозь веселящуюся толпу. У него было меньше часа на то, чтобы добраться до маленькой швейной мастерской Мердока, предупредить его и вернуться в резиденцию проктора до того, как его хватятся.
     Годфри свернул с главной торговой улицы в переулок, который тянулся вдоль городской стены. Желтый свет ламп падал из окон лавок и таверн на кучи грязного снега. Наконец архидьякон добрался до нужной двери и постучался. Он услышал приближающиеся шаги, и дверь распахнулась.
     - Годфри! - Мердок быстро оглядел улицу. - Что, ради всех богов... Скорее входите внутрь, пока вас не увидели!
     Годфри вошел в тепло тесной лавки, где единственная свеча бросала странные тени на стены. От тяжелого запаха дешевой шерсти у него на мгновение закружилась голова.
     - Что вас привело ко мне? - резко спросил Мердок, нахмурив кустистые брови. - Вы же знаете, как опасно вам здесь появляться.
     - Вам нужно немедленно покинуть Марсэй, - выдохнул Годфри.
     - Что?
     Заставив себя немного успокоиться, Годфри оперся о прилавок и сказал:
     - У меня всего несколько минут. Слушайте внимательно. Этим утром Вогн вызвал меня в резиденцию Гильдии и показал мне что-то вроде талисмана. Он называет его Брезайлом и утверждает, что тот может указать на колдуна. Сначала я подумал, что проктор лишился рассудка, но тут выяснилось, что он приказал всем гильдийцам Марсэя явиться к нему и вновь принести присягу ордену. Он хотел, чтобы я, как капеллан Гильдии, был этому свидетелем.
     Мердок потянул священника в глубину лавки.
     - Продолжайте.
     - В зале собралось больше двух сотен гильдийцев. Вогн не сказал им, что на самом деле задумал, но... Мердок, я видел это своими собственными глазами! Камень в чаше засветился! В зале были колдуны!
     - Милосердйая Минея! - покачал головой Мердок. - И что случилось потом?
     - Это-то и странно! Ничего не случилось. Камень светился несколько мгновений, но потом, как только первый гильдиец подошел к нему, погас и больше не засветился ни разу. Помните, вы говорили мне о злых колдунах? Тех, которых поймал Роберт и которые носили форму Гильдии?
     - Малахи?
     - Да, малахи. Могли они каким-то образом испортить этот Брезайл, чтобы он их не выдал?
     - Не прикасаясь к нему - едва ли. Не думаю... но я не эксперт. Что было потом?
     - Все гильдийцы принесли присягу - и камень оставался темным. Вогн пришел в ярость, но поделать ничего не мог.
     Мердок кивнул и отвернулся, потирая подбородок.
     - Что ж, он наверняка не остановится на этом. Вы правы. Я должен выехать на рассвете - нужно хотя бы предупредить остальных, чтобы они не приближались к столице.
     - Но как быть с Робертом? Что, если он вернется в Марсэй?
     - Будем надеяться, что этого не случится. Думаю, новость быстро разлетится по стране. Если повезет, он узнает об опасности до того, как станет слишком поздно.
     - Еще одно. - Годфри двинулся к двери и положил руку на ручку. - По какой-то причине Вогн был уверен, что одного определенного гильдийца камень выдаст.
     - Кого же?
     - Нэша.
     - И что же?
     - Да ничего. Он был первым, кто подвергся испытанию. Не могу сказать, что хорошо знаю Нэша, но он явно пришел в ярость от того, что его вообще вызвали, - и уж он-то заметил Брезайл на столе рядом с проктором. Лично я думаю, что Вогн просто завидует тому влиянию, которое Нэш имеет на Селара. В будущем это может привести к беде.
     Мердок отодвинул занавеску и оглядел переулок.
     - Знаете, мы ведь не можем быть уверены, что Брезайл действует. Как бы то ни было, когда я завтра уеду, вы останетесь совсем без поддержки. Когда я услышу о том, что Брезайл повезли по стране, - а это, я уверен, обязательно случится, - я постараюсь вернуться и повидаться с вами. - Мердок помолчал, положив руку на плечо Годфри. - Обещайте мне: если вам будет угрожать хоть какая-то опасность, вы немедленно покинете столицу. Отправляйтесь прямиком в аббатство Святого Германуса. Там вам ничто не будет грозить.
     Годфри медленно склонил голову и начертил над Мердоком знак триума.
     - И вы будьте осторожны, друг мой. - С этими словами он открыл дверь и поспешил по холодным улицам обратно.

***

     - Меня не интересует ваше мнение, де Массе, - рявкнул Нэш, быстро поднимаясь по лестнице. - Я хочу, чтобы все малахи в городе в течение часа сняли одежды гильдийцев - даже те, кого не вызывали к проктору. Вогн не успокоится, пока любой человек, носящий форму Гильдии, не явится на эту трогательную церемонию новой присяги.
     Дойдя до двери, Нэш пинком распахнул ее, стянул перчатки, бросил их на пол и сразу направился к своему столу у окна. Де Массе, элегантный, как всегда, вошел следом. Нэш никогда еще не видел человека, который бы пользовался своей красивой внешностью, как доспехами, подобно де Массе. Бывали дни, когда от одного взгляда на малахи Нэша начинало тошнить.
     - И где Гилберт? - не сдерживая гнева, бросил Нэш. - Почему его никогда нет на месте, когда он мне нужен?
     - Он не носит одежду гильдийца и никогда не носил, - ответил де Массе. - Ему не грозит опасность подвергнуться испытанию.
     - При чем тут это? Ему было поручено следить за Вогном. Вот пусть и объяснит мне, как Вогн заполучил эту... эту вещь без его ведома. Скажите мне, неужели все мои помощники никуда не годятся?
     Де Массе сделал шаг вперед и развел руками; на каждом пальце сверкнули перстни.
     - Послушайте, да такое ли уж случилось несчастье? После того как Вогн устроил эту игру и проиграл, он просто выбросит свою игрушку, решив, что она не работает. На том все и кончится. Есть ли необходимость действовать так скоропалительно?
     Нэш медленно вышел из-за стола, не сводя глаз с де Массе.
     - Вы что, полный идиот? Вы и в самом деле думаете, что теперь, напав на горячий след, Вогн не станет спешить поймать кого-нибудь и отправить на костер? Мы оба знаем, зачем ему понадобилась эта вещь. Он надеется с ее помощью изловить Роберта Дугласа. У него ничего не выйдет, конечно, - но сколько других попадется в его сети? Я все время удерживаю Селара от всеобщей облавы на колдунов, потому что это сделает трудным для нас перемещение по стране. Не имеет значения, что ваши малахи никогда на самом деле не были гильдийцами, - раз они носят форму, им придется принять участие в затеянном Вогном фарсе. И хорошенько подумайте еще вот о чем: сегодня мне удалось защитить вас и остальных наших людей, но что будет, когда я усну? Или должен буду уехать из города? Вы в самом деле готовы поставить на кон собственную жизнь? Де Массе поднял бровь, но промолчал.
     - Не пройдет и нескольких дней, как новость разлетится по всей стране, и тогда тот единственный человек, которого мы рассчитывали выманить, первым скроется.
     - Так, значит, вы верите слухам? Что за нападениями на замки Гильдии стоит Дуглас?
     - Конечно, он! - бросил Нэш. Раздраженно помотав головой, он налил себе вина и сделал два больших глотка, прежде чем снова повернуться к де Массе. - Вмешательство Вогна принесет нам много бед, и поблагодарите меня за то, что я сумел создать щит, - иначе первой бедой была бы ваша казнь. Теперь нет никакой надежды на внезапный удар по Врагу. Придется быстро переключиться на запасной план. А пока позаботьтесь о том, чтобы наши люди сняли одежды гильдийцев.
     Нэш допил вино, но не отшвырнул кубок, как ожидал де Массе.
     - Закончив это дело, пришлите ко мне Гилберта - не позднее полудня. Мне нужно отправляться в Клоннет, чтобы повидаться с нашей подопечной. Я должен быть уверен, что с ней все в порядке.
     Де Массе послушно удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Нэш со вздохом обошел стол и опустился в кресло. Иногда действительно приходится несладко...
     Ну почему он вечно должен думать за этих людей? Разве, в конце концов, у них не общая цель?
     Впрочем, на самом деле, конечно, нет, но большинству из них об этом знать не обязательно... Даже де Массе не догадывается, хотя и считает, будто ему все известно. Малахи были способны думать только об одном: как бы вырвать Ключ из рук салти пазар. Им и в голову не приходит, что могут быть другие, более великие цели.
     Нэш с кряхтением откинулся в кресле и вытянул ногу, чтобы облегчить боль. Это сразу же напомнило ему о том человеке, который причинил ему увечье, - о Враге, Роберте Дугласе.
     Рана в основном зажила, но хромота сохранилась, напоминая о поражении Нэша всем вокруг.
     О, кровь Бролеха! Разве можно забыть боль - но, главное, унижение - той ночи в Элайте! Ему повезло, конечно, что он остался тогда в живых, но... С каких это пор везение стало играть хоть какую-то роль в его планах? Прошло целых два года, прежде чем Нэш поправился настолько, чтобы покидать свою комнату. Даже теперь боль не оставляла его, препятствуя в стольких делах... Единственный способ по-настоящему восполнить ущерб оставался Нэшу недоступен. Пока ему удалось лишь исправить внешние изъяны, скрыть признаки подступающей старости. Остальное... Что ж, с остальным придется подождать. Своего он в конце концов добьется. О да, он получит желаемое, и никогда уже немощное древнее тело не будет препятствием его действиям!
     - Где же ты, друг мой? - прошептал Нэш в пустоту комнаты. - Почему ты прячешься? Или твоя судьба страшит тебя?
     В этом-то и загвоздка! Если Дуглас не знает о пророчестве, то почему он не действует открыто? Значит, знает - зачем иначе ему книги, хранящиеся в замках Гильдии? Он знает о пророчестве и ищет другой ответ.
     Нет. Шанс, что он повидался с ней, невелик. Нэш узнал бы о таком: его шпионы заметили бы что-нибудь, да и в поведении самой Союзницы что-то изменилось бы. Нет, пока Враг в Клоннете не появлялся. Но это может скоро случиться, особенно теперь, когда Вогн создал этот свой проклятый талисман.
     Стук в дверь заставил Нэша поднять глаза. На пороге стоял Гилберт; черный плащ спадал с его плеч, словно крылья ворона. Как малахи он не был особенно силен, но добился высокого положения среди своих единомышленников. Гилберт отличался необыкновенным уродством - в противоположность своему другу детства, красавцу де Массе.
     - Где вы были? - выпрямившись в кресле, рявкнул Нэш. - Я давно вас жду.
     - Я был занят. Мне сказали, что у вас случилась неприятность?
     Нэш поморщился от прозвучавшего в вопросе безразличия. Поднявшись на ноги, он спросил:
     - Что вам об этом известно?
     - Достаточно, чтобы сообщить: игрушка Вогна называется Брезайл. О подобных вещах есть сообщения в книгах нашей библиотеки в Карахаме. Вы знали бы о нем, если бы взяли на себя труд прочитать их. Впрочем, думаю, что вы были слишком увлечены поисками сведений о Ключе. Поэтому вы интересуетесь и предполагаемой тайной библиотекой Вогна, верно? Вы рассчитываете найти там указания на то, где спрятан Ключ?
     Нэш не обратил внимания на вопрос.
     - Так как действует Брезайл? Гилберт пожал плечами:
     - Очень просто. Похоже, что камешек, который в нем используется, когда-то принадлежал молодому Финлею Дугласу: его отобрали у него, когда схватили в Килфедире лет шесть назад. Аярн указывает на обладающих колдовской силой - особенно если его хозяин обладает талантом искателя. Когда камушек помещают в масло саили, никакого колдовства больше не требуется. Когда-то наши единомышленники использовали подобные устройства для поиска, но потом отказались от них - слишком неудобно было с ними путешествовать, - и развили собственные способности искателей. Я сам никогда не видел ни одного Брезайла.
     - Значит, Вогн все-таки владеет древними книгами, спрятанными где-то.
     - Несомненно.
     - И та потайная комната, которую показывал мне Осберт, - просто уловка Вогна, чтобы сбить меня со следа, - даже если он и не догадывается о моем интересе. Проклятие! У меня нет сейчас времени заниматься поисками, - да если я и попытался бы, Вогн сразу насторожится. Нет, придется пока оставить все как есть.
     Гилберт кивнул и сказал:
     - Вы должны отправиться со мной. Нахмурившись, Нэш процедил:
     - Куда? И зачем?
     - Я приказал приготовить лошадей. Уже светает, и к тому времени, когда мы доберемся до городских ворот, их откроют. Нас ждет человек, который желает с вами поговорить. Боюсь, что выбора у вас нет.
     - Нет выбора? Такое невозможно!
     Однако Гилберт просто повернулся и стал спускаться по лестнице.
     - Вы пожалеете, если задержали меня из-за какой-то мелочи! - прошипел Нэш, накидывая плащ.

***

     Зимой холмы, раскинувшиеся вокруг Марсэя на берегах Виталы, не блистали красотой. Вместо снега путники видели только грязь на дороге, которую месили копыта лошадей и колеса повозок.
     Гилберт не повез Нэша далеко от города - они удалились только на расстояние, достаточное, чтобы крики о помощи, если таковые начнутся, не привлекли стражников.
     Они поднялись на вершину небольшого холма, где три дерева цеплялись корнями за камни. Только добравшись до места, Нэш понял, почему нужно было держать эту встречу в таком секрете.
     Ожидавший его человек явно сидел здесь уже давно. Терпение было написано в каждой его черте. Жесткие седые волосы старика были перехвачены медным обручем, глаза, почти бесцветные, смотрели на Нэша так, словно не видели его. Лицо с тяжелым подбородком, сурово сжатыми губами и приплюснутым носом было покрыто загаром, говорившим о том, что человек уже много лет не живет под крышей. Одет старик был - вплоть до сапог - во все белое; даже его конь оказался серым в яблоках, так что всадник легко мог бы раствориться в заснеженном лесу.
     Нэш глубоко вздохнул и кинул на Гилберта острый взгляд, потом, повернувшись к старику, сказал:
     - Ну-ну! Никогда не думал, что встречу главу дарриет на вражеской территории! И к тому же зимой! Я впечатлен.
     - Вор и к тому же лжец, - тихо ответил старик, на которого сарказм Нэша не произвел никакого впечатления.
     - А чего ты ожидал, Аамин? Уж не думал ли ты, что я устрою пир в твою честь? - бросил Нэш и повернулся к Гилберту. - Ну так в чем дело? Я не могу зря тратить время!
     - Ты вернешь мне то, что мне принадлежит, - перебил его Аамин тем же тихим голосом. - И вернешь сегодня.
     - О чем ты говоришь?
     - Малахи должны находиться в Карахаме, - ответил Аамин. - Они вернутся туда со мной сегодня.
     - Это невозможно! У них дела! - рявкнул Нэш.
     - Они вернутся в Карахам и не будут впредь вести с тобой никаких дел. Барон де Массе пренебрегает своими обязанностями правителя Даззира, а мой внук...
     Лошадь Гилберта фыркнула и заплясала на месте, так что всаднику пришлось ее успокаивать.
     - Мой внук знает свое место, - продолжал Аамин. - Что касается Валены де Кериан, она выбрала твой путь. Она может вернуться с остальными, если пожелает, но может и остаться с тобой.
     - Ты не можешь так поступить, - запротестовал Нэш. Он оглянулся на Гилберта, ища поддержки, но не получил ее.
     - Могу, Карлан, и тебе меня не остановить. Ты явился ко мне десять лет назад и попросил о помощи. Я отказал тебе, и теперь ты пытаешься добиться своего увертками. Мы и так потеряли слишком много людей от рук Врага. Нужно ли мне напоминать тебе о бойне в Элайте? Мы, дарриет, никогда не одобряли твоего плана и не одобрим. Я терпел участие моих людей в твоей затее в надежде, что это ускорит обнаружение Ключа. Однако... - Аамин помолчал. Хотя он ни разу не повысил голос, от него веяло необыкновенной силой: недаром он уже тридцать лет был властителем своего народа. - Однако теперь, когда в руках ненавистной Гильдии оказался Брезайл, а Дуглас вернулся в Люсару, я не могу позволить нашим людям и дальше подвергаться опасности.
     - Я не дам тебе...
     - Ты не можешь остановить меня, Карлан. Все уже совершилось. Будь благодарен мне за любезность: я говорю тебе об этом лично. Это ведь больше, чем в свое время сделал для меня ты, Гилберт!
     Старик повернул коня и спустился с холма. Гилберт последовал за ним; оглянувшись через плечо на Нэша, он пробормотал:
     - Мне очень жаль. У меня не было выбора: я должен слушаться своего деда.
     Через мгновение Нэш остался на холме в одиночестве.

***

     Годфри медленно и тщательно укладывал вещи, находя успокоение в размеренных движениях, вбирая в себя покой голых стен своей монастырской кельи. Вогн наконец оставил его в покое, но это ничуть не внесло мира в смятенную душу архидьякона. Поездка, в которую отправлялся Годфри, намечалась уже давно, но сейчас обстоятельства складывались так, что риск, может быть, был слишком велик. Однако что оставалось делать Годфри? Сидеть в четырех стенах, мучаясь невозможностью предпринять хоть что-то?
     И его друзья встревожатся, если он без всяких объяснений просто не появится. Герцог Макглашен и граф Пейн и так балансировали над пропастью, и Годфри мог лишь попытаться проявить такую же храбрость.
     Может быть, следовало сказать об этой встрече Мердоку... Но нет, заговорщики не захотели бы иметь дело с незнакомым им колдуном, они только усомнились бы в надежности самого Годфри. Он должен отправиться на встречу один.
     Годфри очень тщательно все подготовил: должен был появиться посланец - будто бы из родной деревни архидьякона в западной провинции - с известием о болезни его брата. Ни у кого не возникло бы вопросов, если бы после этого Годфри отсутствовал две-три недели.
     Еще одна ложь. Еще одно покаяние. В последнее время они накапливались с ужасающей скоростью. Правильно ли он поступает? Будет ли результат стоить всех принесенных жертв?
     На такие вопросы лишь боги знали ответ - а они хранили загадочное молчание. Бросив последний взгляд на маленький деревянный триум на стене над постелью, Годфри поднял вьюк и вышел из кельи.

***

     Он мог своим колдовским зрением обнаружить ее приближение, как разгорающуюся зарю погожего утра. Ее шаги по свежевыпавшему снегу были бесшумны, фигура не отбрасывала тени в темноте безлунной ночи. Ему казалось, что она существует в мире только для него.
     Люк де Массе вышел из-под скрывавшей его арки на освещенное факелами пространство, чтобы она увидела его.
     Валена была одета в плащ из тонкого синего бархата. Откинутый капюшон позволял видеть сияющие золотом и янтарем глаза и улыбку на прелестном лице. Как всегда, ее красота заставила его сердце забиться быстрее. Де Массе взял Валену за руку и увлек ее в тень стены. Одновременно он окинул колдовским зрением лестницу справа от них и переулок за ней. По крайней мере сейчас они были здесь одни.
     Губы Валены коснулись его щеки, и она прошептала:
     - Я слышала новости. Сколько у вас еще времени?
     - Всего несколько минут, любимая. Если я задержусь, ворота запрут, и кто знает, что может случиться, если мне придется провести еще одну ночь в этом городе.
     Валена немного отстранилась, и де Массе смог заглянуть ей в лицо. Сейчас перед ним была не полная чувственности соблазнительница, она не пользовалась своей силой малахи, чтобы привлечь его, как делала это с королем. Да в отношении его в том и не было нужды...
     - Люк, я боюсь.
     - Брезайла?
     - Нет. Вы же знаете, я способна создать щит, который не позволит меня разоблачить. Дело в... приготовлениях. Что, если он ошибается?
     Де Массе протянул руку и откинул прядь волос с ее лица.
     - Мне кажется, вы больше опасаетесь того, что Нэш окажется прав.
     - Тут нет разницы. Если ему удастся... Если его с ней соединят Узы, то я...
     - Тихо, тихо, любовь моя. Я ведь обещал вам, что никогда не позволю ему причинить вам вред.
     Валена кивнула, но в глазах ее все еще отражалась тревога.
     - Он больше не разговаривает со мной, как раньше. Когда-то он делился со мной всеми своими планами. Теперь же, после трагедии в Элайте, между нами что-то стоит.
     - Но вы же знаете, что он ревнует вас к Селару.
     - Я с королем по его приказанию! Если Нэш хочет, чтобы я принадлежала только ему, почему он не найдет мне замену в постели Селара?
     Де Массе теснее прижал к себе красавицу, обвив руками ее талию.
     - Потому что нет больше никого, кому он мог бы так же доверять. Вы не осквернены теми Узами, которые он налагает на остальных своих подручных. Вы способны мыслить самостоятельно. Даже несмотря на то что Селар полностью под влиянием Нэша, он ведь обладает огромной властью. Нэшу нужно, чтобы рядом с Селаром были вы.
     - Но сколько это продлится?
     Де Массе мог только пожать плечами. Раздался крик стражника, предупреждающего о закрытии городских ворот. Нужно было уходить.
     - Умоляю вас, вернитесь со мной. Расстаньтесь с Нэшем. Он не посмеет тронуть вас, если вы будете защищены всем могуществом малахи.
     - Я не могу уехать, Люк. Если я покину его, Нэш останется без помощников - и какую надежду на успех тогда мы будем иметь? Нет, уезжайте без меня.
     - Я вернусь, как только смогу. У вас будет по крайней мере несколько спокойных дней: Нэш только что уехал в Клоннет.
     Лицо Валены затуманилось. Де Массе привлек ее к себе, стараясь утешить. Она на мгновение прижалась к нему и поцеловала.
     - Я не позволю ему причинить вам зло, Валена, - твердо пообещал де Массе. - Верьте мне. Я вернусь быстро.
     Он еще раз поцеловал Валену, повернулся и ушел не оглядываясь.

***

     - Годет! - взревел Вогн. - Где наконец горячая вода?
     - Несу, господин. - Годет вернулся с ведром горячей воды и вылил его в ванну, где лежал Вогн. - Я подам вам ужин в спальню, дядюшка.
     - Почему это?
     - Разве вы не собираетесь немного поспать? Вы работаете без отдыха с тех самых пор, как вернулись.
     - Не важно. - Вогн закрыл глаза, наслаждаясь обжигающим теплом. - Нэш нашел какой-то способ обмануть Брезайл, но я знаю, что я на верном пути. Я не собираюсь останавливаться ни на минуту, так что отнеси ужин ко мне в кабинет.

***

     Нэш, ехавший во главе отряда солдат, запрокинул голову, подставляя лицо лучам бледного зимнего солнца. Тепло почти не ощущалось, но это было лучше, чем ничего. Нэш потянулся всем телом, разминая затекшие после ночлега на жесткой постели в таверне мышцы.
     Ичерн ехал рядом, но, как всегда, почти не раскрывал рта. Ему не хватало ума, чтобы поддерживать разговор на любую тему, кроме лошадей или драки на мечах, - а Нэша ни один из этих предметов не интересовал. Кроме того, ветер доносил уже соленый запах моря, и сердце Нэша билось быстрее, как всегда при приближении к ней, Союзнице.
     Только к полудню увидел он первый рыжий каменный пик над песчаными дюнами, а дальше, за ним - блеск моря. Замок Клоннет был далеко не самым красивым в стране, но в нем хранилось сокровище, ценность которого никто не мог себе даже представить. Где-то на этой скале, в одной из неуклюжих башен, окруженных приземистыми стенами, находилась та, ради кого Нэш отправился в это путешествие.
     Ее, должно быть, предупредили о приближении отряда, потому что она вышла в узкий двор. На мгновение Нэш забыл, что ему следует спешиться. Он не мог отвести от нее глаз.
     Дженнифер Росс, герцогиня Эйр. Союзница. Невысокая и все еще юная, с густыми черными волосами, заплетенными в косу. Ее платье было глубокого красного цвета, а глаза сияли синевой. Дженн небрежно приветствовала мужа, но не смогла скрыть сердечной улыбки при виде Нэша.
     - Я никак не рассчитывала так скоро увидеть вас вновь, милорд советник. Как ваше здоровье?
     Нэш спрыгнул с коня и склонился над ее рукой.
     - Достаточно мне увидеть вас, ваша светлость, и я чувствую себя замечательно.
     Ее смех был прекрасен - полный чистого морского воздуха и простора песчаных дюн.
     - В зале вас ждет угощение, - добавила Дженн, бросив взгляд на Ичерна. Тот только что-то буркнул и двинулся к двери. С видимым облегчением Дженн снова повернулась к Нэшу: - Может быть, вы предпочтете размяться после долгой езды верхом в саду? Сегодня прекрасный день, хотя и немного ветреный.
     - Да, конечно.
     Дженн провела его через калитку в единственную часть замка, где ей позволяли хозяйничать. Низкая каменная стена окружала сад, разбитый столетие назад; никаких изысков здесь не было, но даже в это время года все вокруг радовало яркими красками.
     - Как дела при дворе? - весело начала Дженн.
     - Сплошная скука, как всегда. Впрочем, празднества середины зимы были весьма шумными.
     - Мы здесь отмечали праздник очень просто, как обычно. Тем не менее Эндрю сумел очень расшалиться.
     Нэш рассмеялся:
     - Удивляюсь, как вам удается справляться с этим мальчишкой. Он ужасно своеволен.
     - Хотите верьте, хотите - нет, - ответила Дженн, - но мне удается убедить его разумными доводами.
     - Разумными доводами? Но ведь ему всего пять лет или около того!
     - Без малого шесть. Да, мне это удается - почти всегда. - Дженн остановилась у куста терновника, лишенного листьев и бутонов. - Сколько времени пробудете вы здесь на этот раз?
     Нэш глубоко вздохнул:
     - Только до завтрашнего утра. - К несчастью... Так всегда: провести здесь одну ночь и уехать, переживая мучительную пустоту и одиночество, вернуться снова и снова уехать... Но скоро, да, очень скоро он явится сюда, чтобы сделать ее своей. Она будет рада, в этом Нэш не сомневался. Три года непрерывных усилий дадут свои плоды.
     - Может быть, - тихо сказала Дженн, не глядя на него, - мы сможем уговорить вас задержаться еще на день? Мой супруг, вернувшись в Клоннет, обычно отправляется на соколиную охоту. У нас есть превосходные птицы. Уверена, что вы получите удовольствие.
     Нэш оглянулся через плечо, чтобы убедиться: они одни. Только тогда осмелился он осторожно коснуться пальцев Дженн.
     - А я уверен, вы знаете: я приезжаю сюда не ради соколиной охоты с вашим супругом.
     Дженн испуганно отдернула руку и внимательно посмотрела ему в лицо.
     - Простите меня, - тихо добавил Нэш. - Я не хотел... Просто ваша дружба очень много для меня значит. Вы и представить себе не можете, общество каких ничтожеств мне приходится терпеть при дворе. Интересные беседы - это то, чего нам обоим недостает.
     - Да, - прошептала Дженн, все еще смущенная.
     - Вы ведь знаете, я пытался убедить вашего супруга предоставить вам больше свободы, - солгал Нэш, - но он совершенно непоколебим: представлять вас ко двору он не желает. Приходится радоваться хотя бы тому, что он терпит мои визиты в Клоннет.
     - Только вам он и разрешает навещать меня, - с горечью сказала Дженн и отвернулась.
     Нэш сделал шаг назад. Ошибка, которую он совершил, была незначительна, да она уже и простила его... И все-таки...
     - Пожалуй, я смогу оправдаться перед королем, если задержусь еще на день. Приглашение на охоту остается в силе?
     Дженн с улыбкой взглянула на него.
     - Конечно. Простите меня. Я просто...
     - Не извиняйтесь. Увижу я вас за ужином?
     - Я сегодня отправляюсь в город на рынок, но вернусь до наступления сумерек.
     - Тогда до встречи. - Нэш поклонился и пошел прочь. Может быть, ему и правда лучше задержаться немного. В следующий раз, когда ему удастся коснуться ее, он должен наложить Узы, а единственный способ совершить это - заставить ее желать его так же сильно, как он желает ее. Да, предстоит еще потрудиться...

***

     Дженн откинула в сторону плащ, чтобы он не мешал, и села на коня. Адди и полдюжины солдат уже ждали ее у ворот. Дженн со вздохом двинулась за ними следом, но не удержалась и оглянулась через плечо на окно, в котором мелькнуло лицо Нэша.
     Что в нем было особенного? Почему она могла так свободно разговаривать с ним? Он никогда ничего от нее не требовал, никогда не заставлял ее делать или говорить вещи, которые бы ее смутили, - и все же стоило ему ее коснуться, и она невольно отпрянула.
     Проклятие, да ведь он же гильдиец! А она - колдунья. Если только он узнает, ее схватят и сожгут на костре, а он будет стоять рядом и радоваться. Как могла она питать искренние дружеские чувства к такому человеку? Особенно учитывая, что он, кажется...
     В неожиданном нетерпении Дженн дернула за повод и поскакала во главе своего эскорта. До города вполне можно было добраться шагом, но Дженн заставила свой маленький отряд пуститься галопом.
     Она - замужняя женщина. Почему же он думает, что она отдаст ему свою привязанность только потому, что ни с кем больше дружить ей не позволяют? Конечно, ему известно, что она одинока, но это не делает ее жизнь такой уж невыносимой.
     Или все-таки делает?
     У нее была преданная Адди, единственная служанка из Элайты, которую ей разрешили сохранить. И еще - отец Джон: надежный друг, лучше не бывает. Даже более того: он тоже колдун, и они оба понимают, какой опасности подвергаются ежедневно.
     Так почему же визиты Нэша так ее радуют? Может быть, он в нее влюблен?
     И хочет ли она этого?
     Ведь сама она ничего подобного к нему не испытывает.
     Дорога бежала вниз с холма и вела к серым городским стенам. Все в этой части Люсары было серым - за исключением моря. Оно широко раскинулось за пределами городской гавани. У причалов покачивалось на волнах с дюжину разноцветных кораблей. Дженн не удержалась и подъехала к самому берегу, наслаждаясь редким мгновением свободы.
     Может быть, все дело в этом. Когда она бывала в обществе Нэша, она тоже пользовалась некоторой свободой. С ним она могла говорить почти обо всем, и к тому же он умел ее развеселить.
     Милосердные боги, ее дни были такими унылыми и пустыми, что почти любое событие казалось ей интересным. Если бы не Эндрю, за эти пять лет она лишилась бы рассудка. Ради него, ради его безопасности можно было терпеть жизнь в тюрьме, которой стал для нее замок Клоннет.
     Вернувшись на дорогу, Дженн со вздохом пустила коня шагом. Нет. В этой жизни свободы нет нигде. Обстоятельства сложились так, что она оказалась в паутине лжи и обмана. Нэш не знал, что она колдунья. Отец Джон не подозревал, что Эндрю не сын Ичерна. К кому бы она ни повернулась, всегда оказывалось, что по крайней мере один секрет хранить ей приходится.
     Бывали дни, когда отец Джон, казалось, надеялся, что его мечты осуществятся. В отличие от Дженн он поддерживал связь с общиной колдунов. Хотя Финлей больше не пытался мысленно разговаривать с Дженн, каждый раз, когда отец Джон получал письмо или встречался с кем-то из своих, он передавал Дженн одно и то же послание Финлея: когда же она сбежит от мужа и поселится в Анклаве?
     Поменять одну тюрьму на другую? Лишить будущего сына?
     Сына Роберта!
     Въезжая в ворота города, Дженн хмурилась. Отряд остановился у постоялого двора и оставил там лошадей. В сопровождении всего двух солдат Дженн и Адди прошли по улице на рыночную площадь рядом с пристанью. Здесь толпились продавцы и покупатели, все было полно цвета, шума, запахов. Чайки кричали над головой и ныряли вниз, чтобы схватить рыбешку у зазевавшейся торговки. Дженн почти бессознательно сбросила с себя привычное напряжение.
     Пять лет, и за все это время ни слова, ни весточки от Роберта. О том, что он жив, Дженн узнавала только от отца Джона, который получал известия от Мердока. И как ни старалась Дженн сдерживать себя, она с нетерпением ждала каждого нового сообщения.
     Он сказал, что любит ее и всегда будет любить. Но если это правда, почему он исчез так надолго?
     Наверное, потому, что был должен... Потому что этому были причины. Потому что его присутствие рядом с ней было бы опасно, а он поклялся оберегать ее. Потому что она замужем и будущего для них нет. Потому... потому...
     Потому что он действительно любит ее.
     Дженн цеплялась за эту мысль. Только она и поддерживала ее в долгие темные одинокие ночи, только она и позволяла выносить все испытания, выпавшие на ее долю с того дня в Элайте, когда они попрощались. Да, Дженн за нее держалась, находя в ней опору, хотя и не надежду. Поэтому-то Роберт и сказал, чтобы она помнила о его любви, поэтому он позаботился, чтобы она знала.
     Дженн нуждалась в этом воспоминании почти так же, как нуждалась в самом Роберте. Память об их последнем свидании все время поддерживала ее силы, несмотря на боль, несмотря на одиночество. Она сама выбрала свой путь - ради того, чтобы дать сыну все, в чем он нуждался. Никто ее не принуждал. Она сказала тогда Роберту, что не пошла бы за ним, даже если бы он попросил. Теперь было поздно жалеть об этом, как бы ни хотелось Дженн оказаться рядом с любимым.
     Дженн с увлечением занялась покупками - купила ткань на одежду для Эндрю, кусок сукна в подарок ко дню рождения Адди, красивую синюю стеклянную вазу для Беллы, хотя только боги знали, когда ей удастся побывать в Мейтланде и повидаться с сестрой.
     Дженн не спешила, не обращая внимания на сопровождающих ее солдат. Почти забыв о всех своих горестях, она бродила по рынку, разглядывала выставленные на лотках товары, чувствуя на лице свежий ветер. Но удовольствие не могло длиться вечно. Когда солнце начало клониться к западу, Дженн передала свои покупки Адди и поднялась по ступеням, ведущим к дверям церкви. Традиция была неизменной многие годы: герцогиня, живущая в Клоннете, приходила поклониться Минее в маленькую чистенькую часовню Джарди.
     Внутри было холодно, но по крайней мере стражники остались снаружи. В часовне находилось несколько преклонивших колени молящихся. Должно быть, они просили у богов освобождения от тирании Селара; Дженн молилась о том же.
     Священник, как всегда, приветствовал Дженн, потом отвел ее к скамье недалеко от алтаря. Дженн опустилась на колени, сложила руки и подняла глаза к триуму, укрепленному на восточной стене. Ее окружило тусклое сияние свечей и запах курений, сквозь витраж струились солнечные лучи. Шум рынка сюда не доносился, и Дженн позволила покою часовни проникнуть в самые глубины ее существа.
     Да, она сама выбрала такую жизнь, и даже если она совершила ошибку, исправлять ее было уже слишком поздно. Когда-то она вела бродячую жизнь - бездомная девчонка, свободная от всяких уз. Теперь она стала женой и матерью. Когда-то она мечтала помочь освободить свою страну от Селара, а теперь была такой же узницей, как Люсара. Может быть, она и сделала неверный выбор, но одно искупало все: Эндрю рос, с каждым днем наполняя ее унылую жизнь радостью, какую Дженн раньше не могла и вообразить. Пока у нее есть сын, разве нужны ей мужчины вроде Нэша - или даже Роберта? Эндрю теперь стал всей ее жизнью, и благодаря ему даже подневольное существование было прекрасно.
     Дженн начертила триум в воздухе перед собой и села на скамью. У нее было еще несколько минут - чтобы насладиться покоем, прежде чем придется вернуться и заняться...
     "Дженн!"
     Кровь отхлынула от ее лица. Помимо ее воли сердце начало бешено колотиться.
     "Дженн! Ты ведь слышишь меня?"
     Дженн громко сглотнула и замерла на скамье. Кто мог обращаться к ней с мысленной речью? Сумеет ли она вспомнить, как нужно отвечать?
     "Пожалуйста, скажи что-нибудь, Дженн".
     Дженн стиснула руки и послала мысль - единственное слово.
     "Финлей?"
     "Мне очень жаль, но нет. Его никчемный старший братец".
     Сердце Дженн на мгновение перестало биться.
     "Роберт!"

ГЛАВА 3

     "Роберт!"
     "Да, это я, но не оборачивайся", - быстро добавил он.
     Конечно, это он: Дженн узнала неслышный голос, узнала сразу же, как только он произнес ее имя. Но... Но это же невозможно! Он не мог...
     "Каким образом... Где ты?"
     "Сижу в четвертом ряду от тебя".
     "Позади меня? - Дженн подпрыгнула, но сумела заставить себя не оглянуться. - Что, если тебя увидят?"
     "Я переодет. Никто меня не узнает".
     Дженн сделала глубокий вдох, судорожно пытаясь разобраться в происходящем. Нужно, чтобы мысли стали ясными чтобы колотящееся в груди сердце успокоилось...
     Он вернулся! Наконец! Облегчение и что-то похожее на страх нахлынули так быстро, что Дженн не могла разобраться в своих чувствах. Ей отчаянно хотелось обернуться, увидеть его, снова прочесть любовь в его глазах.
     Он в безопасности. Жив и здоров. Сидит позади нее... Дженн чуть не рассмеялась.
     "Что ты здесь делаешь?"
     "Мне подумалось, что ты захочешь узнать: у Мики все в порядке. И у епископа Маккоули тоже. Он здесь со мной".
     "В этой церкви?"
     "Нет".
     "Зачем ты привез его в Люсару?"
     Столько вопросов, так хочется удержать его рядом хоть на несколько минут - после того, как все эти бесконечные годы он был лишь воспоминанием... Дженн понимала, насколько это безрассудно, но ничего не могла с собой поделать.
     "У него есть здесь дела".
     "Но почему ты оказался здесь?"
     Ответ последовал не сразу.
     "Мне нужна твоя помощь".
     Мысленный голос Роберта не дрогнул - словно эта их встреча была чем-то обычным, случающимся каждую неделю. Привычное холодное спокойствие Роберта прозвучало в его тоне; спокойствие - и ничего более. Было так легко представить, как он сидит на скамье, небрежно сложив руки на груди, как будто происходящее - нечто совершенно нормальное. Ему нужна ее помощь?
     "Я не хотел бы вовлекать тебя, но никто больше не сумеет сделать того, что нужно".
     Дженн заморгала, не сводя глаз с триума на стене. Нельзя позволить себе выйти за те строгие границы, в которых ее жизнь протекала последние шесть лет... Роберт нуждается в ее помощи. Вот и все.
     "Что я должна сделать?"
     "Помочь мне вновь попасть в Анклав".
     "Зачем?"
     В течение нескольких секунд она почти могла слышать, как Роберт обдумывает свой ответ; когда же ответ прозвучал, какая-то печальная часть души Дженн совсем не удивилась услышанному...
     Неужели она всегда останется такой... наивной?
     "Я ничего не могу объяснить. Мне просто нужно как можно скорее оказаться в Анклаве".
     Дженн сделала глубокий вдох. Говорить ей он не хочет...
     Ожидает, что она пойдет на ужасный риск, но ничего не объясняет. До чего же типично!
     Пустота в душе родила гнев.
     "Ты с ума сошел!"
     Отвезти его в Анклав! Имеет ли он представление о том, как пристально за ней следят? Если станет известно, что Роберт появился в окрестностях Клоннета, ее немедленно заподозрят. Второй раз то, что она - супруга Ичерна, ее не спасет. И Эндрю... О боги, пострадает ведь Эндрю! Она не может позволить такому случиться! Просто не может.
     "Ты должен отсюда уехать. Немедленно!"
     Уехать и оставить ее с воспоминанием об этой встрече... До чего же...
     "Пожалуйста, выслушай меня. Я понимаю, что ты рассержена, но дело слишком важное".
     "От всей души надеюсь, что важное: если ты рискуешь моей жизнью и жизнью моего сына ради какой-то мелочи, я сама выдам тебя Гильдии!"
     Мгновение царила тяжелая тишина, потом его голос донесся вновь, решительный и уверенный.
     "Без тебя я не могу попасть в Анклав. Если бы ты смогла уехать из Клоннета всего на пару недель, я доставил бы тебя в Анклав и обратно так, чтобы никто ничего не заметил. Риск совсем невелик".
     "Это мне безразлично. Я не могу сделать такого! - бросила Дженн. Или он считает ее дурой, которую можно обвести вокруг пальца дважды? Ох, но именно такая дура она и есть... - Я должна думать о сыне. - Дженн решительно подавила всякие колебания. - И я не собираюсь рисковать всем, чего с таким трудом добилась, только потому, что понадобилась тебе, - а ты даже не желаешь мне ничего объяснить. Тебе придется найти другое решение, Роберт, потому что я не могу и не хочу тебе помогать".
     "Я понимаю". В голосе Роберта прозвучало разочарование, но удивления в нем не было. От этого Дженн почувствовала себя еще хуже.
     "Нет, не понимаешь. - Да и как мог он понять? Ведь это он кинул ей спасательный круг, а теперь с безразличием отнимает. Он ее не любит - ему просто нужна ее помощь, и даже ничего объяснить он не хочет. - Оставь меня в покое, Роберт. Не появляйся здесь больше".
     Дженн встала, рассеянно начертила в воздухе знак триума и двинулась к дверям. Она старалась не смотреть по сторонам, но над собственными глазами она оказалась не властна. Они по своей воле нашли Роберта - тот сидел там, где и сказал, одетый в рубище нищего. Он ответил Дженн твердым взглядом, и на мгновение она увидела знакомый блеск зеленых глаз; но тут ноги вынесли ее из церкви.
     Ничего... В его глазах не было ничего, кроме сожаления.

***

     Дверь церкви захлопнулась с безнадежной окончательностью, отдавшейся в камне стен, зазвеневшей стеклом окон. Шепот и бормотание молящихся дали Роберту несколько мгновений, необходимых ему, чтобы взять себя в руки. Он сгорбился в своих нищенских одеждах, спрятав под ними ноющую рану. Он не вышел из церкви, даже не стал следить за Дженн на ее пути в Клоннет колдовским зрением.
     Ах, насколько было бы лучше, если бы он сумел не влюбиться в Дженн! И ее участь была бы легче, и он сейчас не испытывал бы такой мучительной боли. Хотя все его существо тянулось к Дженн, желая хотя бы коснуться ее, Роберт сейчас, как и на протяжении всех этих лет, прошедших со времени их расставания, держал свою душу на замке. Новое признание в любви ни одному из них не принесло бы ничего, кроме страданий.
     Мог ли он довериться Дженн, открыть ей причины, делающие необходимой его поездку в Анклав?
     Нет. Еще нет. Сначала он должен сам во всем увериться; слишком много жизней подверглось бы опасности в случае ошибки.
     В церкви воцарилась тишина; Роберт взглянул на ряды свечей перед алтарем. Крошечные колеблющиеся язычки пламени на фоне серой стены... искренняя вера, закованная в неподатливый камень. Так много благочестия и так мало надежды! Как одно может благополучно соседствовать с другим?
     И что, если вы еще питаете надежду, но утратили веру? Разбудит ли зажженная вами свеча спящих богов?
     Тень легла на церковное окно, заставив сумрак внутри церкви еще более сгуститься. Скоро стемнеет и, наверное, пойдет дождь. Нужно поторопиться, иначе Маккоули станет беспокоиться, начнет метаться по лесной поляне и вздрагивать при малейшем шуме. Епископ - смелый человек, но на свою храбрость он не полагается, словно боясь, что она изменит ему при первых признаках настоящей опасности.
     Роберт глубоко вздохнул, стряхивая с себя напряжение, и поднялся на ноги, не сводя глаз с триума над алтарем. Медленно и торжественно он коснулся одного плеча, лба и другого плеча. Шаркающей походкой - соответствующей не только внешности нищего старика, но и его настроению, - Роберт двинулся к выходу из церкви.

***

     Раскаты грома пришедшей с востока грозы обрушились на рощу с безжалостной мощью. От дождя земля под деревьями покрылась лужами и быстрыми ручейками, стекавшими в спрятавшийся среди папоротника поток. Даже если бы Эйден Маккоули и мог видеть в сгустившемся сумраке, всюду в окрестностях он увидел бы то же самое. Однако священник и не пытался вглядываться в даль. Он съежился в дальнем углу маленького шалаша, стараясь найти укрытие от ветра, и поплотнее завернулся в плащ. Однако совсем спрятаться от дождя не удавалось: капли падали на ноги Маккоули, его сапоги увязли в жидкой грязи. Позади шалаша привязанные к дубу кони опустили головы под струями ливня, словно стыдясь чего-то.
     Эйден не замечал никакого движения в роще, пока рядом с ним из сумерек не вынырнула темная фигура. Роберт больше не притворялся стариком нищим; мокрый плащ хлопал его по ногам, спутанные волосы прилипли ко лбу. Роберт остановился у входа в шалаш. Несмотря на сгущающуюся темноту, Эйден заметил улыбку на его лице.
     - Я вернулся.
     - Это я вижу, - ответил Маккоули, по-прежнему горбясь в своем углу. - Как все прошло?
     - Прекрасно. Если, конечно, не считать дождя.
     - Она согласилась?
     - Нет. - Роберт, нахмурившись, протянул руку к куче веток, которую Маккоули навалил на крышу шалаша, увидев приближающуюся грозовую тучу. - Что это такое?
     Эйден гордо выпрямился.
     - Я сделал укрытие.
     - Под деревом? В грозу?
     - А в чем дело?
     Усмехнувшись, Роберт вошел в шалаш и хлопнул Маккоули по плечу.
     - У молний есть скверная привычка выбирать какие-нибудь высокие деревья. Поверьте, если молния ударит в этот замечательный дуб, вам под ним не поздоровится. Пошли, есть и лучшие местечки, где мы можем устроиться на ночь.
     Эйден огляделся, но ночная тьма была непроглядной, и в лесу не было заметно никаких признаков приближения того, кого высматривал Маккоули.
     - Но мы не можем еще уйти отсюда.
     - Почему?
     - Дело в том...
     - Все в порядке, святой отец, - раздался голос из-за толстого ствола дуба. - Я уже здесь.
     Роберт обернулся:
     - Грант! Что, во имя Серинлета, ты здесь делаешь?
     Кони встрепенулись и застучали копытами, когда к шалашу подъехал и спрыгнул в грязь Грант Каванах, владетель герцогства Фланхар. Это был великан: высокий и широкоплечий, с привычкой громогласно смеяться и довольно своеобразным чувством юмора. Голос Гранта, глубокий и звучный, исходил, казалось, из глубины густой рыжей бороды, падающей на грудь. Вновь прибывший откинул капюшон плаща, с опаской осмотрел шалаш и, пригнувшись, шагнул внутрь.
     - Я думал, вы уже возвращаетесь в Бликстон, - начал он, стаскивая перчатки. - Разумно ли было оставлять здесь бедного епископа, пока ты развлекался в городе?
     - А ты говорил, что всю зиму проведешь во Фланхаре. Если ты подобным образом будешь сбегать из дому, твои подданные начнут удивляться.
     - Да знаю я! - ухмыльнулся Грант; его зубы блеснули в мутном свете еле пробившейся сквозь тучи луны. - Но все мы должны терпеливо нести свою ношу.
     - Так все-таки что ты здесь делаешь - если не считать промокания под дождем?
     Герцог усмехнулся, распахнул плащ, вытащил небольшой кожаный кошель и протянул Роберту.
     - Я как раз возвращался из западных земель и завернул в Дромму, чтобы проведать Мику. Он там хорошо устроился. Мика просил передать тебе вот это и сказать, что встретится с тобой, как вы и договаривались.
     Роберт не сделал попытки взять кошель, и Эйден с опасением взглянул на предмет в руках Гранта.
     - Послание? От Мики?
     - Именно, - кивнул Грант. - Так нужно оно тебе, Роберт?
     - Нет! Мне... - Эйден бросил на Роберта быстрый взгляд. Спокойная насмешливость исчезла с лица Данлорна, глаза его сверкали, словно светились каким-то внутренним светом. Он медленно протянул руку, взял кошель и резким движением открыл его.
     Крепко сжав губы, Роберт вынул единственный листок бумаги, зашуршавший в его руке, когда он развернул письмо и начал читать. Эйден затаил дыхание; забота о ночлеге и мысли о промокших ногах внезапно улетучились.
     Через мгновение Роберт с шипением скомкал листок в руке и кинул его в воздух; письмо вспыхнуло, и в грязь под ногами опустился лишь легкий пепел. Роберт, ничего не говоря, отвернулся от своих друзей.
     Эйден ждал, прислушиваясь к раскатам грома. Он понимал, что задавать вопросы нельзя - да в этом и не было нужды.
     - Похоже, что, несмотря на все ваши молитвы, епископ, - медленно и тихо, так что шум дождя чуть не заглушил его слова, сказал Роберт, - я оказался в конце концов прав.
     - Милосердная Минея! Грант нахмурил брови:
     - Ты хочешь сказать, что самое худшее случилось? Я вез такое известие, а Мика ни слова мне не сказал!
     - Конечно, не сказал, - пробормотал Эйден, не сводя глаз с Роберта. - Что вы собираетесь делать?
     - Да о чем вы - "что собираетесь делать"? - рявкнул Грант. - Это же очевидно! Потроха Серинлета, разве не провели мы последний год в приготовлениях - на всякий случай? У Роберта больше нет выбора!
     - Выбор есть всегда.
     - Простите меня, святой отец, но это бред свинячий! Роберт знает, что я прав. Вы посмотрите на него: стал бы он хмуриться, как черная грозовая туча, если бы ничего особенного не случилось?
     При этих словах Роберт обернулся. Взгляд его был суров, но лицо смягчила еле заметная улыбка.
     - Ты разделишь ночлег с нами? Епископ готовит великолепную баранью похлебку.
     - Здесь, в лесу? Ты что, шутишь? - Настроение Гранта мгновенно изменилось. - Я зажиточный герцог с собственным прекрасным государством, а не преступник, за голову которого назначена награда, как некоторые, на кого не будем показывать пальцем. Не в моих привычках мокнуть в лесу - у меня другие вкусы.
     - Так ты отправляешься обратно в город, - улыбнулся Роберт.
     - Ты чертовски прав! - Грант громогласно расхохотался и дернул за повод своего коня. - Я собираюсь хорошенько поужинать и завалиться в теплую постель, а может быть, и найти кого-нибудь, кто мне ее согреет.
     - Ваша светлость! - ахнул Эйден. - Вы ведь женатый человек!
     Грант виновато развел руками, пятясь из шалаша.
     - Простите меня, святой отец, я просто пошутил. Роберт все вам объяснит после моего отъезда. Увидимся во Фланхаре, когда вы туда доберетесь. Постарайтесь не ввязываться в неприятности, хорошо?
     Прежде чем Эйден смог сказать хоть слово, Грант вскочил на коня и исчез в темноте.
     - Ему трудно бывает отказать, - пробормотал Роберт.
     - Может быть, но, надеюсь, дамы в Джарди не станут придерживаться такого же мнения.
     Роберт усмехнулся и вскинул на плечо седельные сумки. Отвязав коней, он повел Эйдена под дождем через лес.
     - Так что вы собираетесь делать?
     Роберт шел впереди, направляясь к густым кустам, нависавшим над небольшой лощиной. В этом естественном укрытии он еле мог выпрямиться во весь рост, но зато оно было достаточно просторным, чтобы можно было завести в него и лошадей. Не глядя на Эйдена, он начал стаскивать в одно место валяющийся вокруг сушняк, чтобы разжечь костер.
     - Мы с вами много раз обсуждали это за последние пять лет. Приготовления, переписка - все это было направлено к единственной цели. А теперь вы спрашиваете меня, что я собираюсь делать! Как вы думаете, что я предприму?
     - Я не хочу давать этому название.
     Роберт, держа в руке седельную сумку, остановился и тихо рассмеялся:
     - Я всегда говорил, что мы друг друга стоим. Я все гадаю: что случилось бы с нами, если бы Селар не бросил вас в темницу, как только вас избрали епископом.
     - Ну, - пробормотал Эйден, не в силах отвести взгляд от лица Роберта, - если бы Макглашен и Пейн не спасли меня, я сейчас, наверное, был бы мертв. Не знаю, что в этом случае делали бы вы.
     Роберт улыбнулся и опустился на колени перед кучей хвороста; одним взмахом руки он его зажег.
     - Сделался буйнопомешанным или давно лежал бы в могиле. Ладно, пора ужинать. Я голоден.
     Эйден уселся у костра и взялся за котелок, который Роберт достал из вьюка. Почему-то теперь думать о предстоящем было не так мучительно.
     - Значит, мы все-таки отправляемся завтра в Элайту?
     - По-моему, у нас нет выбора. Тирон не обратил внимания на мои письма, ваши попытки наладить хоть какой-то контакт с Бромом кончились неудачей. Мы потратили три года на то, чтобы предотвратить это, но теперь нам ничего не остается, как нанести удар, - и Элайта первый и необходимый шаг на нашем пути. Что потом? Ну, мне придется найти какой-то способ попасть в Анклав без того, чтобы штурмовать его. Такая попытка ведь не прибавит мне друзей, верно?
     Эйден поднял глаза, понимая, что Роберт делится с ним не всеми своими мыслями. Чувствуя, что задавать такой вопрос не следует, он все же не смог удержаться:
     - Она рассердилась?
     Лицо Роберта осталось неподвижным.
     - Я уже говорил вам раньше, епископ: я ни с кем не стану говорить о Дженн - даже с вами. - С этими словами он отвернулся и стал расседлывать лошадей.
     Эйден взялся за приготовление ужина. Укрепив котелок над углями, он со вздохом пробормотал:
     - Одно могу вам сказать...
     - Что же?
     - На меня гораздо большее впечатление производило бы ваше колдовство, если бы вы могли что-нибудь сделать с этой проклятой погодой!
     Роберт со смехом хлопнул его по плечу.
     - На меня тоже, епископ. На меня тоже.

***

     Поленья в камине трещали и плевались искрами, но Дженн не обращала на это внимания. Она продолжала метаться по мягкому ковру в своей комнате, не в силах остановиться ни на мгновение. Ей следовало бы переодеться к ужину, но все ее мысли были заняты другим. Перед ее глазами все еще стояло лицо Роберта: накладная борода и внимательные глаза, в которых было сожаление - и ничего больше.
     Он ведь ожидал, что она ему откажет, - так зачем было просить? И почему ему так необходимо снова попасть в Анклав? Почему он не пожелал ничего ей объяснить? А она, значит, должна была ему помочь только потому, что он попросил? Да, потому, что проклятый Ключ сказал ему, что не пустит в Анклав, если только его не будет сопровождать Дженн...
     Стиснув зубы и зажмурившись, Дженн попыталась отогнать вопросы, все возникавшие и возникавшие в ее мозгу. Слишком это напоминало ей дни, последовавшие за ее арестом...
     Нет. Она ведет себя по-детски, несправедливо. Даже если Роберт не пожелал сообщить ей свои резоны, они у него, несомненно, были, - и к тому же очень весомые. Но... но ведь она теперь не может свободно располагать собой, не может ему помочь, и ему следовало бы это знать. Ее долг - защитить их сына... нет, ее сына. У Роберта есть и другие помощники. А у Эндрю, кроме нее, нет никого.
     Несмотря на свой гнев и разочарование, она все-таки приняла правильное решение. Дженн была в этом уверена.
     Разве не так?
     Дверь в ее комнату отворилась, но колдовское зрение уже предупредило Дженн, что ее посетитель - отец Джон.
     - Разве вы не спуститесь к ужину?
     - Нет. - Дженн открыла глаза и снова заметалась по комнате. - То есть да. Через минуту.
     Отец Джон подошел к ней и успокоительно коснулся ее руки.
     - Что-нибудь случилось?
     Дженн на мгновение остановилась, взглянула на священника, потом отвернулась. Весь ее внутренний мир рушился, и она не знала, как этому помешать.
     - Дженн!
     - Я... - Слова застревали у нее на языке, но Дженн знала, что должна продолжать: отец Джон заслуживает того, чтобы знать правду. - Я видела в городе Роберта. - Она снова повернулась к отцу Джону, но тот не обнаружил удивления, только слегка побледнел. - Он говорил со мной в церкви - мысленно, конечно. Он хотел, чтобы я помогла ему вернуться в Анклав.
     - Ох... - Отец Джон, со своей обычной деликатностью, никак больше не откликнулся на ее слова.
     - Конечно, я отказалась, - быстро продолжала Дженн. - Что еще могла я ему ответить?
     - Безусловно, ничего. Он был один?
     Дженн отвернулась и принялась теребить вышивание, оставленное ею на столе.
     - Он сказал, что с ним Маккоули.
     - Вы не собираетесь мысленно поговорить с Финлеем?
     - Не думаю, что такое мне удастся. Слишком велико расстояние. Но вы ведь можете послать сообщение с гонцом?
     - Конечно, могу. Как жаль, что только вы трое обладаете даром мысленной речи и что Роберт не может связаться с Финлеем напрямую.
     Раздался стук в дверь, но прежде чем Дженн успела ответить, в комнату ворвался маленький черноволосый мальчик и с криком уткнулся в юбку Дженн:
     - Мама! Мама, спаси меня! За мной гонится чудовище!
     Дженн опустилась на колени и обхватила малыша руками. Эндрю поднял голову и взглянул на нее озорными синими глазами. Никакого чудовища, конечно, не было: просто такова была любимая уловка ребенка, когда ему надоедало ждать мать. Дженн старалась постепенно отучить Эндрю от этой привычки, но в данный момент шалость сына оказалась удобным выходом и для нее самой.
     Она поцеловала Эндрю и взяла его на руки. Мальчик стал уже слишком тяжелым для нее, но Дженн продолжала так делать ради удовольствия ощутить близость малыша.
     - Ты уже выучил свой урок?
     Выразительные глаза Эндрю стали серьезными, и он с опаской оглянулся на отца Джона.
     - Нет еще.
     - Но ты же знаешь: через несколько дней приедет твой дядя Лоренс, а он очень любит говорить об истории. Что же ты будешь делать, если не сможешь ответить на его вопросы?
     Эндрю поднял брови - так похоже на Роберта, что сердце Дженн заныло.
     - Я что-нибудь выдумаю.
     - Нет, так не годится!
     Эндрю захихикал, и Дженн не могла не улыбнуться тоже. Она опустила мальчика на пол, но продолжала держать его за руку. Снова повернувшись к отцу Джону, она спросила:
     - Вы считаете, что с моей стороны было неправильно отказать?
     Джон покачал головой, но лицо его осталось непроницаемым.
     - Решать вам - ведь и риск был бы ваш. Я понимаю ваши сомнения.
     - Но все же вы считаете, что я поступила неправильно. Отец Джон двинулся к двери.
     - Пришлите ко мне Эндрю, когда пойдете вниз, и мы с ним доделаем уроки.

***

     Нэш налил себе еще вина; серебряный кубок оказался полон до краев, и ему пришлось наклониться, чтобы отпить, не пролив. Стол был давно накрыт для ужина, и Ичерн уже уселся на свое место, недовольно ворча. За годы знакомства Нэш научился притворяться, будто слушает, на самом деле отдаваясь своим мыслям.
     Как удается ему, находясь в одном доме с ней, сохранять безразличный вид, когда предвкушение встречи заставляет так трепетать сердце? Даже ожидание ее появления - наслаждение, каждый его момент - драгоценность.
     Дверь отворилась, и явился предмет его обожания; Дженнифер была в платье нежного розового цвета, подчеркивавшего белизну ее кожи, блеск волос и сияние глаз. Она улыбнулась Нэшу, и сердце того забилось от радости.
     Кровь и пламя! Сколько еще предстоит ему вздыхать по своей красавице, словно деревенскому мальчишке?
     - Добрый вечер, господа. - Дженнифер заняла свое место за маленьким столом между двумя мужчинами. Столовая была хорошо натоплена, прекрасные гобелены на стенах не позволяли сквознякам гулять по комнате, а в камине между двумя окнами с мелкими стеклами уютно потрескивал огонь. Когда подали первое блюдо, Дженнифер продолжала: - Так вы останетесь у нас до завтра и отправитесь на соколиную охоту, советник?
     - Не получится, - проворчал Ичерн. - Птицы болеют. Этот паршивый птичник не держал их в тепле, так что Нэшу придется подождать до следующего раза.
     Дженнифер подняла брови, но не выразила вслух своего разочарования; вместо этого она переменила тему:
     - Когда я сегодня была на рынке, я видела в гавани корабль незнакомого мне вида.
     - Вы знаете, откуда он?
     - Мне пришлось спросить. Это оказалась галера из Эстерии.
     Нэш кивнул и поднял кубок.
     - Они нечасто появляются здесь. Насколько мне известно, эстерийцы смертельно боятся пиратов.
     - Их нельзя за это упрекать, - пробормотал Ичерн, все внимание которого было поглощено едой. - Только за прошлый год мы потеряли шесть кораблей.
     - Галера из Эстерии, - заметил Нэш, - должна была, наверное, доставить ковры. Клянусь, в этой стране не умеют делать ничего другого, только выращивать овец и ткать ковры. Им больше нечего вывозить, да и вообще - за многие годы эта нация так и не стала цивилизованной.
     - Вы там бывали? - спросила Дженнифер, умело направляя беседу так, чтобы исключить из нее своего супруга.
     - Несколько раз, главным образом по делам Гильдии. У нее не особенно много опорных пунктов в Эстерии, хотя мы уже не одно столетие изо всех сил пытаемся там закрепиться.
     - Вы хотите сказать, что изо всех сил пытаетесь взять под свой контроль производство ковров, - без колебаний решила Дженнифер.
     Нэш улыбнулся, признавая свое поражение:
     - Я старался выражаться дипломатически, однако вы, как всегда, видите меня насквозь. Да, мы хотели бы установить контроль над производством ковров, но пусть такая перспектива вас не пугает: едва ли это случится в ближайшие десятилетия.
     - Почему же?
     - Потому что едва ли не каждый житель страны умеет ткать ковры. Это искусство так укоренилось в их культуре, что нам вряд ли удастся создать школы ковроткачества или хотя бы точно описать весь процесс. Вам известно, что их религия запрещает это?
     - В самом деле? Я думала, что у эстерийцев те же верования, что и у жителей Люсары. Разве там не чтут трех богов?
     Нэш покачал головой; в это время подали второе блюдо.
     - Можно сказать, у них почти нет почитания богов вообще. Там распространена религия насфорантельцев: это скорее поклонение земле. Такова одна из самых древних форм религии в мире. Ее последователи есть в Люсаре, да и в большинстве стран к северу и к югу от Пролива. Наша церковь Триады время от времени предпринимает попытки искоренить подобные верования, утверждая, будто это почитание идолов и магии, но по правде сказать, насфорантельцы вполне безвредны. У них нет почти никакой организации, как у церкви, но зато множество празднеств, отмечающих смену времен года. Никто не принимает насфорантельцев всерьез, потому что их основное стремление - достичь мира и гармонии. Они не представляют угрозы, понимаете?
     - Очень прагматичный подход.
     - Жизнь научила меня быть прагматичным - особенно в последние несколько лет. Чем старше я становлюсь, тем легче мне проявлять терпимость. - Закончив фразу, Нэш улыбнулся. Иногда, говоря подобную ерунду, он еле удерживался от смеха. Это он-то прагматичный? И терпимый? Ха!
     Однако Дженнифер эти рассуждения заинтриговали; Ичерну же они были так скучны, что он сонно смотрел в пространство, пережевывая мясо, как корова жвачку.
     - Вы еще что-нибудь знаете о насфорантельцах? Я хочу сказать: раз религия не имеет церковной организации, то как она может запретить описание процесса ковроткачества?
     - Не стану притворяться, будто понимаю это, - пожал плечами Нэш. - Я на самом деле только читал о проблеме с коврами, а собственными глазами видел немногое. Впрочем, не следует так уж удивляться насфорантельцам. В мире существуют и более странные религии. Взять, например, культ са-файланлани: его приверженцы чтят ни много ни мало сто двадцать семь богов, и каждому из них положено три дня поклонения в году. А есть и другая крайность: я однажды читал о народе, который верит в единственного бога.
     - Единственного? А этот бог - добрый или злой?
     Нэш расхохотался:
     - Понятия не имею. Та цивилизация была одной из самых древних в мире, но теперь, наверное, уже не существует. Последователи этой странной религии жили на Алузийском полуострове, но уже более пяти столетий о них ничего не слышно. Не сомневаюсь, что они были уничтожены во время битв между Империей и колдунами.
     - Вот и хорошо, что удалось от них избавиться, - проворчал Ичерн - вероятно, чтобы показать, что прислушивается к разговору. - Я слышал, - добавил он, неожиданно резко наклонившись вперед и обдав сидящих за столом запахом вина, - что у Империи был шпион в каждом доме. Как бы вам такое понравилось теперь, советник? Чтобы кто-то докладывал королю о каждом вашем шаге?
     Нэш ответил Ичерну улыбкой, хотя тот и не мог бы предположить, что так развеселило его гостя. Нэша совершенно не волновало, знает ли Селар о его действиях, - но вот что сказал бы Ичерн, если бы знал, что последние пять лет его замок полон шпионов Нэша? Впрочем, подразнить немного этого быка было бы забавно.
     - Откуда вы знаете, что Селар уже давно не организовал подобной слежки?
     Ичерн презрительно сморщился:
     - Мои люди верны мне, и только мне:
     Дженнифер подняла брови, бросила на Нэша извиняющийся взгляд и со своим обычным искусством переменила тему. Да, она стала более взрослой с рождением сына. Ей было всего двадцать пять, но в ее глазах часто мелькала какая-то тень. Что это могло быть? Может быть, она все еще оплакивает своего отца и потерю собственной свободы?
     В этих синих глазах все еще отражалась прежняя независимость. Та самая независимость, которой он не мог позволить сохраниться...
     Еще три недели.
     Именно тогда он совершит задуманное. Ему пришлось ждать так долго из-за увечий, которые причинил ему проклятый Враг. Нельзя было пытаться наложить на нее Узы, пока силы полностью не вернутся к нему, пока он не будет совсем здоров. Только тогда можно быть уверенным в полном и длительном успехе.
     Ну ничего: в ближайшие три недели он поймает какого-нибудь подходящего недотепу-колдуна и излечит последствия ранений. Потом нужно будет найти предлог отослать подальше Ичерна, и она станет принадлежать Нэшу безраздельно.
     Он наконец соединится с ней Узами - и тогда уже никакая сила на свете не сможет его остановить.
     Когда ужин закончился, Нэш поднялся из-за стола и вышел из столовой, сославшись на усталость. Проходя мимо Ичерна, он коснулся его плеча и послал безмолвный приказ: "Ты будешь издеваться над ней до тех пор, пока она не обратится за помощью ко мне - и только ко мне".
     Уж эти-то Узы свою роль сыграют - о том Нэш позаботился.

***

     После ухода Нэша Дженн пришлось ждать, пока она сможет отправиться к себе. Ичерн никогда не стремился бывать с ней наедине, но иногда настаивал, чтобы она оставалась у него на глазах. К несчастью, она никогда не знала заранее, каковы его желания; это выяснялось, только когда она поднималась, чтобы уйти. Этим вечером, однако, намек она получила.
     - Вы были очень милы с нашим советником Нэшем, миледи.
     Дженн сглотнула. Что-то в тоне Ичерна показалось ей очень зловещим. Уж не заподозрил ли он Нэша в неподобающих чувствах?
     - Конечно, милорд. Он ведь наш почетный гость, не так ли?
     Ичерн осушил кубок и немедленно снова его наполнил. Во взгляде, который он устремил на Дженн, была смесь неприязни и страха... и что-то еще.
     Дженн начала отодвигать стул, собираясь уйти, но рука Ичерна прижала ее ладонь к столу.
     - Вы слишком поспешно удираете, женушка. Мне нужно кое-что обсудить с вами. Кое-что, касающееся моего сына.
     Дженн замерла на месте. По какой-то причине перед ее глазами всплыл образ Роберта - не такого, каким она недавно видела его в церкви, а того человека, который попрощался с ней в Элайте.
     - Мальчишке пять лет, летом исполнится шесть, - продолжал Ичерн, отпустив руку Дженн, но продолжая пристально на нее смотреть. - Думаю, ему пора покинуть нас и начать настоящее образование.
     Сердце Дженн оборвалось, в панике она смогла только переспросить:
     - Покинуть нас?
     - Почему бы и нет? Таков обычай. Все мальчики проходят обучение воинскому делу не дома. Ваш священник научил его читать и писать и кое-чему из истории - хватит с него этих дамских штучек. Я отправляю его в Мейр. Он уедет в конце следующего месяца. Потрудитесь собрать его в дорогу.
     - Но это слишком скоро! Разве нельзя подождать хотя бы до дня его рождения? - Дженн знала, что голос ее звучит умоляюще, но решительность могла бы показаться Ичерну вызовом, а этого ее супруг терпеть не мог.
     - Он уедет, когда я велю, жена! - Ичерн поднялся и наклонился над Дженн. - Уж не собираетесь ли вы со мной спорить?
     Дженн тоже поднялась на ноги. Она понимала, что должна сохранять спокойствие, но сейчас решалось будущее Эндрю... А Мейр - это так далеко! Она никогда больше не увидит сына. И когда... когда его сила пробудится, он окажется беспомощным, в полном одиночестве.
     - Умоляю вас, милорд, не отсылайте нашего сына так далеко!
     Не задумываясь о том, что делает, Дженн коснулась руки Ичерна. Тот немедленно схватил ее и стиснул с такой силой, что Дженн испугалась: не сломает ли он ей запястье.
     - Как вы смеете!
     Ичерн притянул ее к себе, заставив выгнуться назад. Его дыхание опалило ей лицо, и Дженн слишком поздно пожалела о своей неосторожности. Она подумала о словах, которые успокоили бы Ичерна, но все было бесполезно. Рука Ичерна сжимала ее запястье, как тиски, высвободиться она не могла. Он отшвырнул ее от себя и одновременно другой рукой с размаху ударил по лицу. Удар был так силен, что Дженн не устояла на ногах. Она съежилась на полу не двигаясь.
     Однако это не обмануло Ичерна. Он рывком поднял Дженн на ноги и снова ударил по лицу. На этот раз она отлетела к стене и тяжело упала на стул.
     - Поднимайтесь! - рявкнул Ичерн.
     Когда она не выполнила приказания немедленно, он выбил из-под нее стул, схватил за обе руки и выволок из столовой в холл. Дженн не хватало воздуха, ноги ее подкашивались. Она пыталась идти за Ичерном, но все время путалась в длинной юбке платья. То, что могло ее ожидать, наполняло ее ужасом.
     Немного придя в себя, Дженн попыталась вырвать руки и высвободиться. Если бы только кто-нибудь пришел на помощь... Может быть, если она закричит, услышит Нэш...
     Ичерн обернулся, и его кулак впечатался Дженн в живот, заставив ее задохнуться. Несколько долгих мгновений Ичерн волочил за собой ее почти бесчувственное тело. Когда Дженн снова смогла глотнуть воздуха, Ичерн тащил ее вверх по лестнице, выкрикивая бессвязные слова:
     - Преподам урок... Жена должна повиноваться... Не потерплю противодействия...
     Противодействия! О боги, если бы она могла отважиться оказать ему противодействие, использовать свою силу - но он же убьет ее за это! Ичерн ненавидит и боится колдунов, и если только он узнает...
     Но все же воля еще не вполне покинула Дженн. Оказавшись на верхней площадке лестницы, она вцепилась в перила и не дала тащить себя дальше. Ичерн остановился и с изумлением уставился на нее безумными глазами. Дженн подавила тошноту и еще крепче ухватилась за поручень.
     В ответ Ичерн с хохотом толкнул ее. Неожиданное движение застало Дженн врасплох. Ее рука соскользнула с перил, и Дженн упала на ступени лестницы навзничь и покатилась вниз - все быстрее и быстрее, пока не ударилась о пол холла.
     Как ни странно, всякая боль исчезла.
     С ней вместе исчез и свет...

***

     Отец Джон открыл дверь перед Адди, которая вынесла последнее ведро с водой. Как и все остальные, это ведро было накрыто полотенцем. В коридоре никого не было, и Адди добралась до его конца незамеченной. Отец Джон закрыл дверь и пересек комнату, по дороге пошевелив поленья в камине. Подойдя к окну, он отдернул занавеску, позволив ярким солнечным лучам растечься сияющей лужицей на полу, и открыл окно навстречу свежему утреннему воздуху.
     Повернувшись, отец Джон взглянул на бесчувственное тело на постели. Дженн так и не приходила в себя, и молодой священник начал беспокоиться. Кроме двух кровоподтеков на лице, обнаружилась весьма неприятная рана на голове и множество синяков на теле. Ах, если бы только он обладал зрением целителя! Отец Джон не мог определить, насколько тяжелы повреждения. И что будет, когда герцог спросит о жене? Что сможет сказать ему отец Джон? Пойдите и посмотрите сами, ваша светлость, на жену, которую вы чуть не убили?
     Боги свидетели, пострадала Дженн ужасно - хотя, наверное, могло быть и хуже. Отец Джон, конечно, отводил глаза, когда Адди обмывала свою госпожу, но все-таки увидел достаточно: на коже Дженн проступали зажившие шрамы - значит, это избиение было не первым.
     Как могло случиться, что он ничего не знал? Отец Джон услышал стон и подошел к постели.
     - Дженн!
     - Что... - Голос был хриплым и еле слышным. Потом Дженн внезапно подскочила, широко раскрыв глаза. - Эндрю!
     Отец Джон обхватил ее за плечи и повернул к себе.
     - Эндрю со своей няней. С ним все в порядке. Я только что проверял.
     Еще мгновение в глазах Дженн отражалась паника, потом ее дыхание стало ровным и она откинулась на подушки. Подняв руку, Дженн коснулась лица и охнула от резкой боли.
     - Вы помните, что случилось? - тихо спросил отец Джон.
     - Нет.
     Молодой священник покачал головой:
     - Я могу передать советнику Нэшу ваши извинения, когда он спросит, почему вы не вышли пожелать ему счастливого пути. Он уезжает меньше чем через час.
     - Спасибо.
     - И это все, что вы можете сказать? - бросил отец Джон, но тут же резко втянул в себя воздух. Не подобает ему давать волю раздражению. - Сколько раз он вас бил? - начал он ровным голосом.
     Дженн ничего не ответила.
     - Скажите мне! Сколько раз такое случалось? И почему вы все скрывали от меня?
     Дженн наконец открыла глаза и приподнялась на локтях.
     - Я помню, как зацепилась за что-то платьем. Должно быть, я упала с лестницы. Мне еще повезло...
     - Скажите мне правду, - прошептал отец Джон. Мгновение она молчала, потом с тяжелым вздохом голосом, в котором звучала решимость, ответила:
     - Чего вы от меня хотите, святой отец? Да, он бил меня и раньше - дважды. Как я могу ему помешать? Я его жена. Нет такого закона, который запрещал бы ему...
     - Есть божественный закон!
     - Ну да, он ведь такой благочестивый! - Дженн резко оборвала себя, потом снова вздохнула и виновато покачала головой. - Он... я... я не могу наложить на него Печать без его согласия, а он никогда на такое не пойдет. Если я воспользуюсь своей силой, чтобы остановить его, он убьет меня при первой же возможности. Если только ему придет в голову, что мать его сына - колдунья...
     Отец Джон закрыл глаза и кивнул. Она была права, выбора не было. Он мог только поддерживать Дженн и надеяться, что после следующего избиения ее тело сохранит достаточно сил для выздоровления.
     - Почему вы стали звать Эндрю?
     - А я его звала? - Дженн нахмурилась, потом, вспомнив о случившемся, схватила отца Джона за руки. - Ичерн! Он отсылает Эндрю! Всего через месяц. В Мейр. Это же на другом конце страны! Я никогда больше его не увижу!
     - Дженн, вы же знали, что рано или поздно такое случится, - мягко сказал отец Джон. - Конечно, вы будете с ним видеться...
     - Нет! - вскрикнула Дженн, еще крепче стиснув его руки. - Вы не понимаете! Ничего подобного с Эндрю не должно случиться! Он же не... Он не сможет...
     - Чего?
     Губы Дженн шевельнулись, но не последовало ни звука. Постепенно она немного успокоилась.
     - Эндрю будет колдуном.
     - Но мое колдовское зрение не обнаружило в нем силы. Ему уже пять - если бы он обладал колдовскими способностями, это было бы заметно. Он слишком мал, чтобы уметь выставлять защиту.
     Дженн покачала головой:
     - Он это умеет. Я вижу в нем силу.
     - Потому что вы - его мать?
     - Да, потому что я - его мать.
     - Но это противоречит всему, что нам известно о колдовстве!
     - А со мной разве не то же самое? Когда я впервые попала в Анклав, Генри сказал, что я особенная, не такая, как все. Они никогда не сталкивались раньше с такой силой, как у меня. Разве нельзя предположить, что мой ребенок также отличается от всех?
     Отец Джон высвободил руки, отошел к окну и молча закрыл створки, потом вернулся к камину и подбросил дров. В комнате постепенно начало делаться теплее. Адди вернулась с подносом, на котором стоял завтрак для Дженн, и снова ушла, чтобы принести еды отцу Джону. Когда дверь за ней закрылась, молодой священник наконец снова взглянул на Дженн.
     - Но тогда вы должны знать, как вам следует поступить. В глазах Дженн блеснуло что-то, похожее на слезы, но на лице ее была написана несгибаемая решимость.
     - Вы последите, чтобы никто не вошел в комнату, пока я буду говорить с ним? Мне никогда не удавалось одновременно и устанавливать защиту, и вести мысленный разговор.

***

     Роберт седлал коня, когда до него в безмолвном лесу донесся ее голос. Не мягкий и нежный, каким он его помнил, а жесткий и решительный.
     "Ты все еще поблизости?"
     "Дженн? А разве ты думаешь, что смогла бы окликнуть меня издалека?"
     "У меня нет времени на болтовню, Роберт".
     "Где тебе нужно, чтобы я оказался?"
     "Достаточно близко, чтобы встретиться со мной в Мейтленде через неделю. Ты сумеешь туда добраться?"
     "Думаю, сумею. Только почему у меня должно возникнуть такое желание?"
     "Потому что я передумала. Я встречусь с тобой в лесу к югу от поместья через час после заката".
     Дженн исчезла так же мгновенно, как и появилась.

ГЛАВА 4

     Болотистые низины восточной части Люсары в конце зимы лежали под снегом, как под пуховым одеялом, мягким и толстым. Холоднее всего бывало как раз перед рассветом, и Эйден не переставая жаловался: он слишком стар для таких игр; разве не мог Роберт найти кого-то еще, кто подошел бы ему в спутники? Эйден пытался заставить себя молчать, но не мог: причитания, казалось, были единственным способом окончательно не замерзнуть. Роберт в ответ, конечно, только смеялся.
     Ехали они быстро: Роберт настоял на том, чтобы подниматься еще до того, как первые робкие солнечные лучи осветят небо, и скакать до темноты, когда лошади были уже готовы упасть от усталости. Как обычно, Роберт выбирал тропы, петляющие между многочисленными мелкими озерами; путники ни разу не приблизились ни к одному городу или деревне. Эйден знал: Роберт больше заботится о том, чтобы никто не узнал беглого епископа, чем о собственной безопасности. Если бы кого-то из них схватили, ни на какое милосердие надеяться не приходилось бы; да милосердие в Люсаре теперь и вообще - то нечасто встречалось...
     По дороге им попадалось много - слишком много - нищих; они брели из одной части страны в другую в поисках работы, или пропитания, или хотя бы укрытия от снега. Мимо этих несчастных проезжали богатые купцы и землевладельцы, намеренно не видя той боли сирых и убогих, которая была ценой их собственного процветания. Первые годы различие между люсарцами и прибывшими вслед за завоевателем Селаром майенцами не было особенно заметным. Теперь же разорение одних и богатство других бросалось в глаза: если о каком-нибудь народе можно было сказать, что он придавлен пятой победителей, то это были жители Люсары.
     Когда путники свернули на дорогу, ведущую к Элайте, Эйден начал внимательно присматриваться к окрестностям. Он видел эти места всего однажды - и к тому же летом; обстоятельства тогда тоже не благоприятствовали наблюдениям.
     Пять лет. Они не казались такими уж долгими. Столько всего случилось, Эйден был так занят, что совсем не замечал течения времени. Пять лет назад он томился в темнице, гадая, не останутся ли его кости гнить в этой сырой яме. За два года заточения ему и в голову ни разу не пришло, что, оказавшись на свободе, он свяжет себя с тем человеком, который ехал сейчас с ним рядом. С колдуном.
     Роберт молча скакал вперед, не догадываясь о мыслях Эйдена. Как обычно, его одежда была черной; откинутый капюшон позволял видеть взлохмаченные ветром волосы до плеч, настолько темные, что почти сливались с тканью плаща. Роберт смотрел вокруг глазами зелеными, как летняя листва, его ровные брови были слегка приподняты, в углах твердого рта играла чуть насмешливая улыбка. Высокий и широкоплечий, простой в обращении и уверенный в себе, Роберт оказывался в центре внимания, где бы ни появился, благодаря исходящему от него ощущению силы - и, возможно, опасности.
     Если бы Эйден никогда не был избран в епископы, если бы оставался простым священником в Марсэе, питал бы он надежду, что этот изгнанник явится и освободит Люсару от короля-узурпатора? А может быть, страх перед колдовством заставил бы его, как и многих других, ненавидеть Роберта Дугласа?
     - Вы кажетесь встревоженным, епископ, - спокойно сказал Роберт.
     - Нет, - ответил Эйден. - Я просто размышляю.
     - О боги!
     Эйден фыркнул, уловив в голосе Роберта смех.
     - А вы никогда не задумываетесь о том, куда ушли последние пять лет?
     - Почти шесть. Нет, не задумываюсь. Что вас тревожит? Скучаете по Бликстону?
     - Немного.
     Роберт поднял брови в шутливом возмущении.
     - Ах, вы, священники, никогда ничем не бываете удовлетворены. Вот в таких случаях я и жалею, что путешествую не в сопровождении Мики.
     - Вот только, - поднял палец Эйден, - решился бы он спорить с вами, как это делаю я?
     - Только когда это действительно нужно. У него достаточно здравого смысла, чтобы не ощетиниваться каждый раз, как только я раскрою рот. - Роберт усмехнулся. - Он со мной с шестилетнего возраста, епископ, и хорошо знает, какая я противоречивая натура. Вам, боюсь, придется еще попрактиковаться, чтобы сравняться с Микой.
     - Да простят меня боги за общение с вами, - ответил Эйден, сохраняя невозмутимое выражение лица.
     - И к тому же, - добавил Роберт, - откуда вы взяли, будто я так уж наслаждаюсь нашими спорами?
     Задетый за живое, Эйден уже открыл было рот для резкого ответа и только тут заметил, что Роберт улыбается.
     - До чего же я вас ненавижу!
     - Всем нам свойственны маленькие слабости. Мне, например, доставляет удовольствие видеть вот такое выражение У вас на лице. - Более серьезно он добавил: - Подхлестните коня, солнце уже почти село, а нам нужно еще немало проехать.
     В покрытых лесом холмах ночь наступала быстро, неся с собой холод, который пробирал Эйдена до костей. Роберт не сделал остановки, выехав на вершину, откуда открывался вид на Элайту, и они продолжали скакать по хрустящему под копытами снегу мимо широкого озера, скованного льдом. Когда-то на противоположном берегу, словно поднимаясь из воды, стоял прекрасный замок. Теперь же от него осталась единственная пустая башня: стены и все вокруг было уничтожено вспышкой колдовской силы Роберта.
     - Сегодня та самая ночь, верно? - тихо спросил Эйден, позволив своему коню самому находить дорогу между припорошенными снегом каменными обломками.
     - Да.
     Эйден искоса посмотрел на своего спутника. Лунный свет был достаточно ярок, чтобы можно было ясно видеть лицо Роберта, пробиравшегося сквозь руины, которые он же и создал. Роберт сосредоточенно хмурил брови, взгляд его был отсутствующим, словно он видел перед собой какую-то другую реальность, а не эту зимнюю ночь. Думал ли он о том дне, когда был здесь в последний раз? И о Дженн?
     - В чем дело? - спросил Эйден, когда Роберт остановил коня перед входом в башню.
     - Они здесь - хотя и очень постарались скрыть следы своего присутствия. - Роберт спешился и мгновение постоял на пороге, глядя мимо разрушенных стен на озеро.
     Может быть, он использовал свое умение искателя, чтобы обнаружить скрытую опасность? Догадаться было невозможно. Лицо Роберта очень редко отражало владеющие им чувства. И все же даже в его неподвижности сейчас было что-то почти хищное, что-то неукротимое, чего пять лет жизни в изгнании ничуть не сгладили.
     - Все в порядке. Никого вокруг на дюжину лиг, - кивнул Эйдену Роберт. - Давайте въедем внутрь.
     Эйден поморщился, когда копыта коней зацокали по полу пустого холла. Никаких признаков жизни... Эйден хорошо помнил это помещение. Здесь умер граф Якоб, здесь родился ребенок Дженн.
     Они привязали коней, и Роберт повел Эйдена по коридору в непроглядную тьму. Они свернули за угол, спустились по нескольким ступеням, прошли через дверь... Снова ступени - еще глубже под землю - и новая дверь. Роберт остановился, и Эйден затаил дыхание, стараясь расслышать голоса за камнем стены.
     Роберт распахнул створки; их с Эйденом залил яркий свет. Раздались изумленные крики, звон клинка, выхваченного из ножен; потом наступила тишина. Эйден, щурясь, оглядел комнату. На голых стенах блестели капли сырости, на полу была разбросана сгнившая солома. Кроме стола, нескольких стульев и полной углей жаровни, никакой мебели не было. Собравшиеся в помещении люди - Донал Макглашен, герцог Баллохфорд, Эверард Пейн, граф Каннонбурк, архидьякон Годфри и еще дюжина других - повернулись к двери и замерли на месте в изумлении.
     В полной тишине Роберт сделал шаг вперед.
     - Ну и как? Никто с нами не поздоровается? Первым сорвался с места Годфри. Он быстро сжал в объятиях Роберта и тут же повернулся к Эйдену. На его длинном худом лице было написано такое искреннее удивление, что Эйден не мог не улыбнуться. Годфри сделал попытку опуститься на колено, чтобы поцеловать епископский перстень, который должен был бы носить Эйден, но Роберт остановил его.
     - На вашем месте я не стал бы этого делать. - Обняв Годфри за плечи, он тихо добавил: - И не называйте его епископом: у Эйдена это больное место.
     - Ах, оставьте беднягу в покое, Роберт, - сказал, беря Годфри под руку, Маккоули и повернулся к остальным. Никто так и не двинулся с места, но лицо Пейна выдавало радость от того, что он видит Эйдена на свободе.
     - Что бы я ни ожидал здесь увидеть, - не сдерживая смеха, сказал Пейн, - вы двое мне даже не мерещились.
     Роберт слегка поклонился:
     - Я рад, что даже в своем почтенном возрасте могу еще кого-то поразвлечь.
     В комнате снова воцарилась тишина. Эйден обвел взглядом собравшихся, отчаянно стараясь по выражению лиц понять их отношение к происходящему. Двое, помимо Годфри, присутствовавших здесь священников явно были в растерянности: перед ними появился их законный епископ в компании с колдуном. Эйдену хотелось что-нибудь сказать, чтобы разрядить напряжение, но нужно было действовать осторожно и мягко. Эта мысль нисколько не успокоила нервы епископа.
     - Прошу вас, господа, садитесь. Мы пришли поговорить, только и всего.
     Этого оказалось достаточно. Один за другим собравшиеся усаживались, пока только Макглашен и Роберт остались на ногах. Отношения между этими двумя были давними и непростыми. Много лет назад, когда Роберт еще пытался сотрудничать с Селаром, и Макглашен, и Пейн входили в королевский совет; теперь же они оба лишились мест в нем: Селар больше не нуждался в старых люсарских владетельных домах. После пятнадцати лет неустанных трудов Макглашен и Пейн оказались лишены всякой власти, лишены возможности помогать своему народу; это и привело их на тайное сборище заговорщиков. Теперь им приходилось опасаться за свои жизни.
     Макглашен смотрел на Роберта с другого конца подземной кладовой со смесью опасения и предвкушения. Запустив пальцы в густую черную бороду, он наконец спросил:
     - Что вы здесь делаете?
     Роберт подошел к столу и оглядел всех собравшихся в помещении.
     - На самом деле вы должны были бы спрашивать себя, что здесь делаете вы сами.
     Роберт подошел к отцу Честеру. Священник смотрел на него с неприкрытым опасением, вполне естественным. Шесть лет назад Роберт нашел убежище в его монастыре, назвавшись Мартином, не раскрыв никому ни своего настоящего имени, ни причины появления среди монахов. За восемь месяцев, проведенных там, он почти ни с кем не разговаривал. Только появление Эйдена Маккоули все изменило; но даже и тогда аббат Честер не узнал, кому давал приют в монастыре.
     - Как живете, святой отец? - тепло обратился к нему Роберт. - По-прежнему ли процветает обитель Святого Германуса? Как дела у брата Дамиена и архидьякона Хильдерика?
     Аббат Честер сглотнул, чувствуя себя очень неловко, и внезапно рассердился:
     - С какой стати вы об этом спрашиваете?
     - Я хорошо помню вашу доброту, - ответил Роберт. - Вы ведь не поинтересовались ни тем, кто я такой, ни зачем я явился в монастырь, ни почему держусь от всех в стороне. Вы просто дали мне кров, а потом приняли в свою обитель объявленного вне закона епископа, прекрасно понимая, чем это вам грозит.
     - Я не догадывался, что скрываю у себя колдуна.
     - Но вы ничего подобного и не делали.
     Честер вызывающе выпятил подбородок и нахмурился.
     - Вы приняли в монастырь человека, нуждающегося в одиночестве и покое, только и всего, - продолжал Роберт. Он смотрел в глаза Честеру до тех пор, пока тот не отвел взгляд.
     - В обители Святого Германуса все в порядке. Дамиен и Хильдерик здоровы.
     - Я рад, - искренне ответил Роберт.
     - Как вы нас нашли? - проворчал Макглашен. - Вам сообщил обо всем Годфри?
     - Нет. Да и не имеет значения, как я вас нашел. - Роберт помолчал и скрестил руки на груди. Его непритворное спокойствие оказало на заговорщиков большее влияние, чем любые слова. - Вы все - бунтовщики, тайно собравшиеся в надежде придумать какой-нибудь способ сокрушить Селара и освободить нашу любимую родину. Меня очень обнадеживает тот факт, что все-таки нашлись люди, готовые пойти на такой риск. - Когда никто ему не ответил, Роберт продолжал: - Я знаю, о чем вы все думаете. Вы все задаетесь вопросом: действительно ли он колдун? Лгал ли он все те годы, что мы доверяли ему?
     После мгновенной паузы Роберту ответил Пейн:
     - Ну, вы едва ли можете винить нас за такие мысли.
     - Я и не виню. На вашем месте я и сам чувствовал бы себя обманутым.
     - Но вы так и не ответили на вопрос, - вмешался Макглашен.
     - А вы уверены, что хотите услышать ответ?
     В этот момент Честер ударил кулаком по подлокотнику своего кресла.
     - Вы же не говорите нам, зачем сюда явились! Роберт медленно повернулся к нему:
     - Я приехал, чтобы попросить вас о помощи, - вас и всех, кого вы сумеете привлечь на свою сторону. Я хочу просить вас присоединиться ко мне в деле, которое, возможно, подвергнет опасности не только ваши жизни. Вы все знаете о том зле, которое творится в нашей стране, - о невежестве, апатии, покорности голодающего народа. Однако сердце Люсары поразило и другое зло, гораздо более страшное, чем вы можете себе представить. Я могу и буду бороться с ним в одиночку, если иначе не удастся. Но в одиночку я проиграю. Мне нужна ваша помощь.
     - В чем? - пробормотал остававшийся неподвижным Макглашен.
     Голос Роберта упал до шепота.
     - В войне.

***

     Вопросы были бесконечными, но у Роберта были готовы ответы. Направления ударов и способы переправки солдат через границу без ведома Селара, снабжение провизией и оружием, фураж и дрова, корабли и повозки... Обсуждение все продолжалось и продолжалось, пока Роберт не почувствовал, что у него голова идет кругом. Бросая иногда взгляд на Эйдена, он видел, что тот погружен в обсуждение чего-то с другими священниками - и ему не особенно удается их убедить. Что ж, церковь - это его работа.
     Эйден за годы изгнания стал крепче и здоровее. В пятьдесят два года в его русых волосах почти не было седины, а морщинки вокруг серых глаз только и были заметны из-за загара, покрывавшего лицо, часто расплывавшееся в мягкой улыбке. Положенной священнику тонзуры видно не было, и только маленький триум, висевший на груди, говорил о его принадлежности к церкви. Впрочем, его религиозность никогда не была показной. Благочестие Эйдена имело глубокие внутренние корни: врожденное терпение и мудрость, сочувствие и понимание человеческой души, ее борьбы и страданий. Необыкновенный человек, живущий в необыкновенное время, - как раз то, что нужно для борьбы с Селаром.
     Наконец после многих часов обсуждений и споров Роберт откинулся в кресле и подвинул к Макглашену последний лист бумаги. Пейн протянул ему кружку с элем; несколько человек собрались уезжать.
     - Знаете, - начал Макглашен своим низким голосом, - ждать пришлось так долго, что я уже думал: вы не решитесь.
     - Я и сам так думал, - согласился Роберт, прихлебывая эль.
     - Но я не так уж удивлен тем, что вы нам сказали, - Добавил Пейн, садясь рядом с Робертом. - И готов биться об заклад, что еще очень многое вы предпочитаете не открывать.
     Роберт обвел взглядом обоих собеседников.
     - Не стану лгать и утверждать, будто это не так, однако сейчас безопаснее вам всего не знать. До тех пор пока вы и ваши люди благополучно не пересечете границу и не соберетесь в Бликстоне, и вы сами, и вся наша затея будет каждый день подвергаться опасности.
     - Да ладно, - поднял руку Макглашен. - Я, пожалуй, и не хотел бы слишком много знать. Но вот что я скажу вам, Роберт, - он наклонился вперед и понизил голос, - мне безразлично, колдун вы или нет. Меня тошнит от того, что народ моей страны попирают ногами, как грязь, меня тошнит от собственной беспомощности. Если вы собираетесь сбросить иго захватчиков, я стану биться рядом с вами, даже если вы призовете на наши головы пламя Бролеха!
     Роберт долго смотрел ему в глаза. Где-то в другом конце комнаты раздавались тихие голоса священников: мягкие увещевания, отчаянные возражения...
     - Хотелось бы мне, чтобы тех, кто думает так, как вы, было много, Донал, но правда заключается в другом: мы не можем не учитывать того, чем я являюсь. Поверьте, если бы было возможно отделить мои... способности от моих поступков, я давно бы это сделал. Однако дело не во мне. Вся страна дрожит перед чем-то, чего совершенно не знает. И не сомневайтесь: обвинение в колдовстве непременно будет использовано против нас. Многие века на него смотрели как на абсолютное зло. Я не могу избавиться от мысли, что эта война только укрепит подобное мнение.
     Макглашен фыркнул и откинулся в кресле, переплетя пальцы.
     - Тогда скажу вам одно: вы совсем не знаете, как думают о вас в народе. Вы всегда были для людей героем - еще с тех времен, когда заняли место в совете Селара, чтобы помогать своей стране, когда победили Салдани на севере. Вы делали для людей все, что могли.
     - Но я уехал.
     - На то были веские причины.
     - Кому какое дело до причин, когда людей выгоняют из их домов, заставляют голодать холодными зимами, а те, кто должен бы заботиться о благосостоянии народа, молчат и заняты только наживой. Как могу я оставаться героем, я, который больше любого другого человека понимает всю тяжесть совершенного - и не совершенного - мной?
     Макглашен взглянул на Пейна. Молодой человек с улыбкой пожал плечами:
     - О вас песни поют, знаете ли. Конечно, ваше имя не упоминается. Не думаю, чтобы кому-то другому удалось сохранить народную любовь после того, что было, но вы уже доказали людям, чего стоите. Если бы вы и в самом деле хотели вершить зло, то полную возможность для этого вы имели, находясь рядом с Селаром.
     - Если все так, то почему священники все еще погружены в спор? Уверяю вас, они обсуждают не погоду. Нет, друг мой, ваше мнение обо мне не имеет никакого значения: в Люсаре колдовство все еще проклято. Как я не могу отделить себя от своей природы, так и наше будущее зависит от использования колдовской силы. Хотел бы я, чтобы все было иначе, но у меня было пять лет на то, чтобы подсчитать цену моего участия в войне против Селара, и я твердо знаю: ничто не решится легко и просто, если я возглавлю войско мятежников.
     - Может быть, и так. - Макглашен поднялся на ноги и жестом предложил Пейну отправляться в дорогу. - С Другой стороны, никогда не следует недооценивать влияния легенды. Прощайте, Роберт. Я чертовски рад был снова с вами повидаться. Если повезет, к тому времени, когда я Доберусь до Блнкстона, у меня за спиной будет десять тысяч солдат.
     Роберт усмехнулся и тоже поднялся на ноги.
     - Я предпочел бы, чтобы они стояли с вами плечом к плечу.
     Пейн рассмеялся, а Макглашен мгновение выглядел растерянным; потом он поднял брови, показывая, что оценил колкость.
     - Встретимся через три месяца.
     - Через три месяца. И будьте осторожны, - кивнул Роберт.

***

     Полночь давно миновала, когда Макглашен и Пейн добрались до вершины холма над Элайтой. Они остановились и стали смотреть назад, на раскинувшийся перед ними простор. Небо прояснилось, рогатый месяц светил над покрытой снегом равниной. Только издали можно было оценить истинный размер разрушений.
     - Я был в этих краях прошлым летом, - пробормотал Пейн. - Знаете, местные жители с суеверием относятся к развалинам замка.
     - А в чем дело?
     - Говорят, тень графа Якоба накануне годовщины его гибели каждый раз бродит вокруг башни. После смерти он может делать то, в чем ему было отказано при жизни. До чего же это грустно...
     Макглашен ничего не ответил. Через несколько минут, похлопав по шее своего коня, он пробурчал:
     - Как вы думаете, Роберт всерьез намерен свалить Селара?
     Пейн не посмел посмотреть в глаза своему спутнику.
     - Думаю, что да.
     - Удастся вам сделать все, о чем он просил, и успеть на встречу во Фланхаре?
     - Я сделаю все возможное.
     Макглашен нахмурился:
     - А как насчет колдовства? Он и в самом деле виновник того, что мы видим сейчас в Элайте?
     - Насколько мне известно, так и есть.
     - Тогда зачем все эти танцы вокруг истины? Он что, нам не доверяет?
     - Конечно, доверяет. Умолчания требовались ради священников. Пока им не удастся примирить религию с колдовством, он не может открыть всю правду. Я хочу сказать: как могут они обещать ему поддержку, если их вера гласит, что путь, на который толкает их Роберт, ведет прямо в объятия Бролеха? Поэтому-то он и отважился привезти с собой епископа Маккоули.
     - Будь прокляты все эти религиозные распри! Маккоули верно смотрит на вещи: сначала нужно спасти тело в этой жизни, а потом уже беспокоиться о спасении души для жизни следующей. - Макглашен натянул поводья и взглянул на месяц, чтобы определить время. - Да и не имеет это никакого значения.
     - Почему же?
     - Я еще увижу Роберта на троне, колдун он или нет.

***

     Роберт держал под уздцы коня Годфри, пока тот садился в седло. Все остальные уже разъехались; перед дверью в башню остались только они трое. Снег был истоптан, но Роберт собирался уничтожить все следы, прежде чем покинуть Элайту. Не стоит давать повод жителям деревни Фенлок начать судачить о странных происшествиях в руинах.
     - И куда же вы теперь направитесь? - спросил Годфри, устраиваясь в седле и разбирая поводья. - Обратно во Фланхар?
     - Туда уедет только епископ, - ответил Роберт. - Мне нужно еще кое-что сделать, прежде чем можно будет вернуться в Бликстон. Послушайте, вы уверены насчет этого Брезайла? Он в самом деле работает?
     - Абсолютно уверен.
     - Но вам неизвестно, откуда Вогн узнал, как его сделать?
     - Не могу представить себе, чтобы кто-то ему об этом рассказал, - значит, он, должно быть, нашел какую-то запись.
     - Да, наверное.
     Годфри склонил голову к плечу.
     - Пообещайте мне, что будете соблюдать осторожность.
     - О, я всегда осторожен, - рассмеялся Роберт. - А вас не смущает необходимость посылать гонцов? Для вас это гораздо опаснее, чем для меня. Хотел бы я, чтобы мы не так нуждались в вашей помощи. Маккоули был бы счастлив, если бы вы составили ему компанию в Бликстоне. Он терпеть не может Фланхар.
     - Ничего подобного! - возразил Маккоули, выходя из двери. - Уверяю вас, Годфри, этот человек только тем и занят, что распространяет обо мне злобные сплетни при малейшей возможности!
     Роберт посмотрел на Годфри, и тот подмигнул ему. Протянув руку, Роберт похлопал по шее коня.
     - Будьте осторожны при дворе, друг мой. Вы в столице теперь совсем один. Держитесь подальше от всяких опасных затей.
     Годфри отвесил шутливый поклон:
     - Как пожелаете - но только потому, что мне хочется как-нибудь еще послушать сплетни про епископа.
     С этими словами он повернул коня и исчез за углом башни.
     Роберт взглянул на Маккоули:
     - Вы не станете возражать, если я попрошу вас подождать здесь?
     - Зачем?
     - Есть кое-что, что мне нужно сделать.
     Маккоули уселся на каменную скамью и помахал в знак согласия рукой. Роберт вошел в башню и направился к лестнице, уверенно находя дорогу в темноте. Он, не останавливаясь, поднялся на самый верх и помедлил, только дойдя до двери, ведущей на вершину башни. Голубой свет месяца заливал каменную площадку.
     Дело сделано. Созывается войско, долго вынашиваемые планы наконец начинают осуществляться. Теперь... теперь Роберт мог позволить себе вспомнить.
     То, что было пять лет назад. Середина лета. Замок окружен малахи, переодетыми гильдийцами, грохот тарана, сокрушающего ворота, смерть Якоба, Дженн... Дженн, родившая сына, который не его... Проснувшийся в душе Роберта демон, бушующая колдовская сила и пламенное желание применить ее, постепенная утрата власти над этой стихией...
     Нет, ничего не получалось. Роберт мог вспомнить свои поступки, мог вспомнить, как произнес Слово Разрушения, но заново все пережить, воскресить те чувства, что владели им пять лет назад, не удавалось.
     Что ж, может быть, это и к лучшему. Нужно прогнать мысли о демоне, питающемся его отчаянием, неудачами и подавленным гневом. Слово Разрушения однажды сделало демона всесильным, но теперь он кормился лишь немногими перепадавшими ему крохами; каждый день, когда Роберт твердо держал его в узде, был еще одной победой...
     Да. Мысли о прошлом лучше прогнать.
     Но зачем он пришел сюда, если не ради того, чтобы обдумать все случившееся? Один, в безмолвии зимней ночи?
     Ах, собственное притворное неведение было так приятно, так соблазнительно. Сколько часов провел он, сознательно отказываясь понять?
     Конечно, всегда существовало оправдание. Превосходное оправдание, на которое можно было свалить все сложности. Ключ и пророчество, известное одному Роберту.
     "Своей собственной рукой, Враг, благодаря силе, данной одному тебе, ты станешь разрушать. Спасая, ты будешь опустошать, уничтожишь то, что больше всего любишь".
     На что похожа жизнь тех, над кем не тяготеет подобное проклятие? Могут ли они прожить свой век без разъедающей гнили, покрывающей все, чего бы они ни коснулись? Могут ли они работать, спать, сражаться и любить так, как им заблагорассудится?
     Пять долгих лет - нет, гораздо дольше... Два десятилетия. И все равно в конце концов у него не осталось другого выбора, кроме объявления войны. Все попытки избежать противостояния одних люсарцев другим оказались безуспешны. Так, значит, пророчество в конце концов осуществится - просто потому, что он не сумел найти другого пути?
     Нужно было предпринять что-то раньше...
     - Думаю, вам было бы легче, если бы вы выговорились.
     Роберт резко обернулся и обнаружил стоящего у него за спиной Эйдена. Лицо священника скрывала тень, руки были скрещены. Даже колдовское зрение не предупредило Роберта о его приближении.
     - Я хочу сказать, - тихо и мягко продолжал Эйден, - что вы должны быть уверены в своем решении. Еще не поздно остановить события - но через день или два уже нельзя будет повернуть назад. Те, кто согласился примкнуть к вам, окажутся вне закона. Я не хочу, чтобы вы дали заверения мне; я хочу, чтобы вы чувствовали решимость сами. Вы должны верить в наше дело - иначе веры не будет ни у кого из нас.
     Роберт со вздохом опустился на низкий каменный парапет, окружающий площадку.
     - Даже меня иногда терзают сомнения, Эйден. Я не совершенен.
     - Ну так почему вы все время говорите себе, что должны стать непогрешимым?
     - Потому что я действительно должен избавиться от слабостей, иначе вся наша затея провалится.
     - Этого не случится до тех пор, пока вы верите в победу.
     - Ваш оптимизм совершенно беспочвен, - сухо усмехнулся Роберт. - Вы ничем не можете доказать столь нелепого утверждения.
     - И все же я верю, что прав.
     - Вот поэтому вы стали священником, а я - нет. Эйден молча подошел поближе.
     - Я понимаю, вы не властны над своими чувствами, Роберт, но на самом деле все не так плохо, как вы думаете. Дженн, возможно, и не испытывает к вам ненависти.
     Роберт быстро вскочил на ноги.
     - Я же говорил вам...
     - Вы никогда раньше не обращались со мной, как с идиотом, так не начинайте этого теперь. Я же не слепой.
     Несколько долгих мгновений Роберт смотрел в глаза священнику, потом медленно повернулся и принялся разглядывать серую в лунном свете гладь замерзшего озера. Деревья на западном берегу стояли, как белые призрачные часовые. Роберт снова сел на парапет, и когда он заговорил, его резкий голос, казалось, разбудил те воспоминания, от которых он так хотел избавиться.
     - Пять лет назад, когда я покинул Элайту, Дженн держала на руках новорожденного сына и должна была вернуться к супругу. Ей не следовало уезжать со мной.
     - Вы ей этого и не предлагали. Роберт остался неподвижным.
     - Я не мог. Вы знаете почему.
     - Но тем не менее вам этого хотелось.
     - Хотелось ли? - прошептал Роберт, глядя в ночь и пытаясь вновь увидеть перед собой лицо Дженн - таким, каким оно было той ночью на мельнице. Той ночью, когда он позволил свершиться Наложению Уз и сделал первый шаг к осуществлению пророчества. Все, что он делал потом, зародилось именно тогда. Причина всех его страданий в том, что он все еще сомневается: не являются ли его чувства только действием Уз. Дженн доверяла ему - а он ее предал. Неужели все люди так выражают свою любовь?
     - Прошло пять лет, мой мальчик, - мягко продолжал Эйден. - Вы должны знать, что сделали тогда правильный выбор, что бы ни случилось потом. Дженн никогда не винила вас в Наложении Уз. Вы должны наконец простить сами себя.
     Слишком много ошибок. Слишком много допущений. Куда бы он ни повернулся, в любом случае он столкнется с Ангелом Тьмы, не будучи готовым к этому, а демон будет рваться на свободу...
     И она ни разу не сказала, что любит его.
     - Она очень рассердилась.
     - Еще бы. - Эйден сел на парапет рядом с Робертом.
     - Она предупредила меня, что выдаст Гильдии, если я еще раз появлюсь вблизи Клоннета.
     - Она никогда такого не сделает.
     - Вы уверены? - Роберт повернулся к Маккоули. - Я имею в виду: если у вас есть сомнения, скажите об этом сейчас. Как только я уеду отсюда, обратного пути уже не будет.
     Эйден шумно выдохнул воздух, потом снова взял себя в руки и коснулся плеча Роберта.
     - Вы с ней еще не разговаривали. Вы не знаете, что происходит на самом деле. Хотя я не сомневаюсь в логике ваших рассуждений, вы все же можете ошибаться. Вы должны доверять Дженн - по крайней мере до тех пор, пока не получите ответы на свои вопросы.
     - К этому моменту, - вздохнул Роберт, - может быть слишком поздно. Я давно уже предупредил ее, что мы сражаемся на разных сторонах.
     Эйден фыркнул и поднялся на ноги.
     - Может быть, возможно, наверное... Роберт, дело в том, что вы ничего не знаете наверняка. Откуда известно, что все пророчество - не чья-то отличная шутка, передающаяся через века?
     Роберт не смог скрыть улыбку.
     - Простите меня, но уж не предлагаете ли вы мне перестать тревожиться?
     Эйден в ответ только возвел глаза к небу. Роберт поднялся на ноги и потянулся, разминая затекшие мускулы.
     - Что ж, мне понятно, почему вы стали священником. У вас такая неколебимая вера в чудеса. Ладно, пойдемте, не можем же мы простоять здесь всю ночь. Вы должны успеть благополучно переправиться через границу; в Бликстоне вас ждет огромная работа.
     Когда Эйден не двинулся с места, Роберт взял его за локоть и повел к лестнице.
     - Мне хотелось бы, чтобы вы перестали тревожиться обо мне, епископ. Вы же знаете: я выживу. От меня не так легко избавиться - так что можете не стараться.
     - Ну, придет день, и мне это удастся, - сухо ответил Эйден. - Похоже, таков единственный способ заставить вас не называть меня епископом.

***

     Кроваво-красные лучи заходящего солнца озарили Мейтланд-Мэнор. Небо на востоке совсем потемнело, и самые трудолюбивые звезды уже начали светить. Дженн долго смотрела в окно, ощущая, к собственному удивлению, какое-то странное глубочайшее спокойствие.
     Ее сестра Белла, впрочем, ничего подобного не испытывала. Она беспокойно ходила по комнате, придумывая все новые аргументы в попытке заставить Дженн отказаться от задуманного.
     - Я просто не могу поверить, что ты и в самом деле это сделаешь. Добровольно отправиться с этим человеком через всю страну! Твой супруг в любой момент может вернуться Домой и спросить, где ты.
     - Ему скажут, что я отправилась проведать тебя. Ты заболела, и я приехала, чтобы выхаживать тебя. - Дженн продолжала смотреть на темнеющее небо. Он уже должен быть в лесу, должен ее ждать. Она могла бы найти его колдовским зрением, но в этом не было необходимости. Дженн и так знала, что он там.
     - Но ты не спросила позволения Ичерна! - настаивала Белла. - Он явится прямо сюда, чтобы тебя забрать.
     Дженн слегка покачала головой:
     - Нет. - Откуда она знала? Да ведь Ичерн трус, какими обычно бывают грубияны, и почему-то до смерти боится Беллы. Нет, сюда он не явится. Он оставит все как есть и займется своими делами.
     Ичерну ведь неизвестно, что Белла ничего не знает об избиениях...
     Белла топнула ногой и схватила Дженн за руку, заставив ту отвернуться от окна и посмотреть на нее.
     - Я просто не позволю тебе уехать, Дженн. И уж подавно не с Робертом. Не забывай: я знаю, что он собой представляет. Я каждый день вспоминаю, чего нам стоили его действия. Мне достаточно взглянуть на моего бедного Лоренса, чтобы удостовериться: Роберт Дуглас - это несчастье. Ты не должна снова с ним связываться. Я этого не допущу.
     Дженн взяла сестру за руки.
     - Если со мной что-нибудь случится, ты должна будешь действовать быстро. Я хочу, чтобы ты забрала Эндрю. Ты не должна ни при каких обстоятельствах оставлять его на попечении Ичерна. Забери к себе и отца Джона. Обещай мне, что ты все сделаешь!
     Белла подняла глаза к небу.
     - Ты просто не желаешь ничего слушать! Дженн выпустила ее руки и двинулась к дверям.
     - Я вернусь не позже чем через три недели. Я написала письма Ичерну, и ты должна отправлять их каждую неделю.
     Есть и еще одно письмо - на случай, если что-то случится и я не вернусь. Там говорится, что ты ничего не знала о моей затее.
     - Но я и в самом деле ничего не знаю!
     - Мне нужно переодеться. Я еще увижу тебя до отъезда.

***

     Роберт ждал на опушке леса к югу от дома, под огромной старой елью. Оттуда, где он находился, здание было видно как на ладони. В дюжине окон виднелся свет, у ворот горело четыре ярких факела. Выйдет ли она через парадную дверь или же в доме есть еще какой-то выход?
     Роберт неподвижно сидел на бревне, прислонившись спиной к стволу ели. Прошли те дни, когда он нетерпеливо расхаживал туда-сюда, снова и снова задавая себе вопрос: почему она передумала? Холодный ветер шевелил голые ветви деревьев, конь толкал носом хозяина, надеясь, что тот не заставит его долго ждать в такую морозную ночь.
     Она скоро придет, и ему снова предстоит прятать от нее свои чувства. Такое поведение казалось ужасным предательством после того, что он сказал ей при расставании, но разве был у Роберта другой выход? Что хорошего принесет ей постоянное напоминание о том, чем они никогда не смогут стать?
     Он все еще ее любит и всегда будет любить, однако все переменилось, и рассчитывать на ее преданность он больше не может. Да и раньше едва ли такое право у него было...
     Прибегнет ли она к колдовскому зрению, чтобы точно определить место, где он ждет? Скорее всего нет: ее способности к поиску всегда были невелики. Роберт не мог заставить себя прибегнуть к магической силе, чтобы найти Дженн. Даже будь ночь в тысячу раз темнее, он все равно ее увидит.
     Так и случилось. Дженн появилась не со стороны ворот, а с противоположной стороны здания. Она двигалась бесшумно, ведя под уздцы коня, а другой рукой приподнимая юбку. Только оказавшись скрытой большим дубом, она остановилась и взглянула на Роберта.
     - Ты пришла, - выдохнул он.
     - Да.
     Больше, казалось, говорить не о чем; Роберт вскочил в седло и натянул поводья.
     - Нам недолго ехать - тут совсем близко.

***

     Так много времени прошло с тех пор, когда Дженн ездила по лесу в темноте... И еще этот ужасный холод! Дженн надела теплый жилет поверх платья и выбрала самый плотный, подбитый мехом плащ, и все равно она ежилась. Приходилось все время сгибать пальцы, чтобы не дать им окоченеть, и по возможности шевелить ногами, но особого эффекта это не давало. Еще час или около того, и она совсем лишится сил от холода.
     Хорошее же начало путешествия в обществе Роберта!
     Он молчал и просто ехал вперед, даже не глядя в ее сторону. Теперь, без накладной бороды и нищенской одежды, он, конечно, выглядел по-иному, чем в церкви. В первые мгновения их встречи Дженн охватило странное чувство: будто не было этих бесконечных лет разлуки, будто они продолжают свое долгое путешествие, которое никогда и не кончалось. Однако сейчас была зима, на земле лежал снег, клубы пара окутывали морды лошадей, и холод пронизывал все ее тело, добираясь даже до души...
     Нет, время все-таки многое изменило. С этим ничего не поделаешь.
     Они ехали не так уж долго, хотя временами Дженн казалось, будто прошла целая вечность. Наконец впереди послышались какие-то звуки: голоса, веселые и дружелюбные. Роберт продолжал хранить молчание, так что Дженн пришлось ждать, пока между деревьями не стал виден свет костров. Двух... нет, даже трех костров и еще нескольких фонарей.
     Они остановились на опушке; на небольшой поляне перед ними стояли два ярко раскрашенных фургона. Рядом жевали сено привязанные к деревьям кони, а справа виднелось что-то вроде большой палатки. На расположенных треугольником кострах в котлах что-то варилось, вокруг них собралось десятков пять людей; все они говорили одновременно, смеялись, пели. Когда Роберт спешился, какой-то человек приветливо помахал ему рукой, приглашая поближе к огню.
     Дженн не торопилась слезать с коня.
     - Что это такое?
     - Удобное прикрытие, - шепотом ответил Роберт. - Цыгане едут в ту же сторону, что и мы. Мы будем двигаться немного медленнее, но зато с большими удобствами и в гораздо большей безопасности.
     - Насколько медленнее?
     - На дорогу уйдет дня на два больше, только и всего. - Роберт взялся за повод лошади Дженн, чтобы помочь ей спешиться. - Так на самом деле безопаснее. - Дженн все еще не могла решиться подойти к кострам, распространяющим благословенное тепло. - Что-нибудь не так?
     - Я могла бы задать тебе тот же вопрос. - Дженн поправила платье и запахнулась в плащ. Внезапно остатки умиротворенности исчезли, и она обнаружила, что не в силах взглянуть на Роберта.
     - Тебе еще не поздно изменить свое решение, - ровным голосом сказал тот. - Я отвезу тебя обратно, если хочешь.
     Дженн смотрела на гостеприимный огонь костров, пытаясь взять себя в руки, найти какую-то опору, что-то, чему можно было бы доверять. Что-то, чего не изменит время...
     - Зачем тебе нужно попасть в Анклав?
     - Я... я не могу тебе этого сказать.
     - Почему?
     - Так безопаснее.
     - Безопаснее для кого? - Когда Роберт не ответил, Дженн повернулась и посмотрела на него. Она успела забыть, как он высок, каким сильным кажется. В его глазах она по-прежнему ничего не могла прочесть, ничего такого, что было ей необходимо...
     Было время, когда он все рассказал бы ей, поделился бы своими мыслями, опасениями, планами. Да, многое изменилось. Дженн попыталась проглотить комок в горле.
     - Ты не доверяешь мне, да? Роберт со вздохом сделал шаг к ней.
     - Тут дело не в доверии, уверяю тебя...
     - Не нужно меня ни в чем уверять.
     Роберт удивленно моргнул, потом склонил голову.
     - Я расскажу тебе все, когда мы доберемся до Анклава. Не раньше.
     Так он и в самом деле ей не доверяет. Почему? Просто потому, что больше не любит? Разве это достаточная причина? Или... Может быть, он узнал о ее дружбе с тем гильдийцем? Может быть, отец Джон сообщил Мердоку, а Мердок - Роберту?
     О, милосердные боги!
     Отец Джон предал ее просто потому, что Нэш...
     Дженн подавила гнев и отвернулась от Роберта, чувствуя, что не в силах думать ясно, и не решаясь продолжать разговор.
     - Хорошо. Ничего мне не говори. На самом деле мне все равно. Я участвую в этой затее не ради тебя, а по своим собственным соображениям. Не знаю, сколько времени займет дорога, но я хочу как можно меньше общаться с тобой. Ты понял?
     Роберт несколько мгновений стоял, тяжело дыша. Наконец он ответил - коротко и резко:
     - Вполне.
     - Вот и прекрасно. - Дженн повернулась и двинулась к костру.

ГЛАВА 5

     Финлей поежился и потер руки, потом натянул повыше ворот своей толстой шерстяной куртки. Все равно сквозняк пробирал до костей, и приходилось стискивать зубы, чтобы не дать им стучать. С тихим вздохом Финлей наклонился вперед в своем кресле и еще раз окинул взглядом расчерченную на клетки доску, на которой он так искусно расположил свои фигуры, что у Патрика не оставалось никакой надежды избежать поражения.
     - Ну? - поторопил Финлей противника. - Ты собираешься ходить или наконец решил сдаться?
     Патрик сначала никак не откликнулся, потом покачал головой, не сводя глаз с доски. Рассеянно подняв руку, он отбросил со лба прядь волос, постучал пальцем по подбородку и медленно наклонился вперед. Его пальцы нерешительно коснулись одной из фигур.
     Раздавшийся рядом резкий вздох заставил его помедлить. Сидевший слева человек беспокойно заерзал, и это побудило Патрика выбрать другую фигуру. Он сделал ход и откинулся в кресле, послав Финлею насмешливую улыбку.
     - Ах, не будь таким самодовольным, - буркнул тот, снова сосредоточив внимание на доске. Финлей изо всех сил делал вид, будто не замечает сидевших рядом Деверина и Оуэна. Да, впрочем, ход Патрика ничем не нарушил его замечательный план. Все в порядке. Патрик не заметил приготовленной для него западни - он обнаружит ее, только когда уже будет поздно, - и никакое вмешательство зрителей тут ничего не изменит.
     Тем не менее Финлей выдержал паузу, прежде чем сделать следующий ход. Ему давно было ясно, как следует действовать, но если бы он не подождал, остальные обвинили бы его в нетерпеливости. Поэтому он несколько минут просто сидел, барабаня пальцами по столу.
     - Милорд, может быть, вы пожелаете...
     - Что? - вскинулся Финлей, бросив испепеляющий взгляд в сторону Оуэна. Тот явно попытался скрыть усмешку, пожал плечами и снова прислонился к стене. На всякий случай Финлей грозно посмотрел и на Деверина, который сидел с противоположной стороны, и снова попытался сосредоточиться на игре. Бывали моменты, когда он искренне жалел о том, что позвал Деверина и Оуэна в Анклав.
     С подчеркнутой старательностью он выбрал фигуру и передвинул ее; оба зрителя немедленно тяжело вздохнули и покачали головами.
     - Да прекратите же!
     - Простите, милорд. - Деверин явно с трудом сдерживал смех. - Я ведь ни слова не сказал.
     Финлей обеими руками вцепился в край стола, моля богов послать ему терпение.
     - Если не можете вести себя тихо, вы оба, то найдите себе какое-нибудь другое место. В вашем распоряжении вся пещера. Вам что, обязательно сидеть рядом с этим столом и действовать нам на нервы?
     - Вот как? - протянул Оуэн. - А мы и не знали, что действуем на нервы почтенному Патрику.
     Финлей наклонился вперед:
     - Это потому, что вы ему помогаете - хоть и прекрасно понимаете, как это несправедливо.
     - Да ведь Патрика не обучал игре ваш батюшка. Он лишен... - Оуэн помедлил, подбирая слова, - лишен преимуществ полученного вами образования.
     - Да ладно, Финлей, - с дружелюбной улыбкой откликнулся Патрик. - Они совсем меня не раздражают. Ну вот, я делаю следующий ход - и они ни словом мне его не подсказали. Теперь ты доволен?
     Выругавшись про себя, Финлей снова сосредоточился на игре и передвинул еще одну фигуру, готовясь к тому, чтобы захлопнуть ловушку. Сделав ход, он с подозрением взглянул на обоих зрителей, но те сидели молча, с невинными лицами. Нахмурившись, Финлей проворчал:
     - Вам что, нечем заняться? Как насчет учений с новобранцами?
     - Финлей, - урезонил его Патрик, - солнце село четыре часа назад.
     - Правда? - Да.
     - А почему они сами не могут об этом сказать?
     - Потому что ты только что велел им помалкивать. Насмешливый огонек в глазах Патрика ужасно разозлил Финлея, но он чувствовал себя слишком усталым, чтобы продолжать перепалку. Вместо этого он поднялся на ноги и отошел от стола.
     Его сапоги гулко стучали по камню пола, рождая отзвуки, разносившиеся по всей огромной пещере. Финлей медленно дошел до двери, ведущей в один из туннелей, потом повернул и двинулся обратно. По пути он остановился перед углублением в стене; две низкие ступени вели к деревянной платформе, на которой находился Ключ, безмолвный и безразличный к человеческим заботам. Кованый треножник, на котором он висел, показался Финлею чересчур разукрашенным, а сам колокол - тусклым и бесцветным. Сейчас трудно было представить себе, что в этом предмете сосредоточены такие огромные сила и влияние. Он выглядел скорее старой корабельной принадлежностью, ненужной и забытой.
     - До чего же долго...
     - Значит, столько времени и нужно, - осторожно ответил со своего места Оуэн.
     - Ох, хотел бы я, чтобы здесь был Роберт, - пробормотал Финлей в пустоту пещеры.
     - Зачем? - рассмеялся Патрик. - Чтобы научить тебя, как меня побить?
     Финлей бросил на него ледяной взгляд.
     - Я не нуждаюсь для этого в советах брата. Уверяю тебя, я вполне справлюсь и без чьей-то помощи.
     - Тогда иди сюда и докажи это.
     - "Побить" можно по-разному, - буркнул Финлей, но не смог удержаться от смеха. - Ладно, ходи. Не могу же я дожидаться тебя всю ночь.
     - Финлей!
     Он резко обернулся и увидел в двери в туннель свою мать. Она казалась усталой, но довольно улыбалась - и этого для Финлея было довольно. Не медля ни секунды, он бросился к ней; остальные тут же последовали за ним.
     - Ну?
     - Можешь теперь войти, - с улыбкой сказала Маргарет. - Фиона тебя зовет.
     - С ней все в порядке?
     - Конечно. - Маргарет рассмеялась и быстро обняла сына. - И с твоей новорожденной дочерью тоже.
     - Дочь! - Финлей понимал, что улыбается совершенно по-идиотски, но ему было все равно. Он через плечо оглянулся на друзей. - Слышали? У меня еще одна дочь!

***

     Финлей по пустым и холодным переходам спешил в свои покои. Откуда-то доносились голоса и звуки музыки; он чувствовал ту всеобъемлющую теплоту, что всегда была частью этого высокогорного убежища. Мало кто решался приблизиться к горам Голета, и в разгар зимы было даже трудно вспомнить, что в долинах лежал целый мир, мир, где ничего не было известно о горных отшельниках.
     Дойдя до двери, Финлей увидел ожидающую его Марту. Она ничего не сказала, только жестом указала ему на спальню. Комната была хорошо освещена; Финлей сразу заметил, какой измученной выглядит его жена. Тем не менее она улыбнулась и сразу стала, несмотря на усталость, прекрасной. Финлей подошел к постели, осторожно присел и поцеловал Фиону.
     - Ты хорошо себя чувствуешь?
     - Прекрасно, - прошептала Фиона, погладив его по щеке. - Познакомься со своей дочерью.
     Фиона немного развернула лежащий рядом сверток, и Финлей увидел крохотное личико, утопающее в кружевах. Глазки малютки были закрыты, казалось, она погружена в глубокие размышления. Задержав дыхание, Финлей коснулся пальцем нежной щечки; в награду девочка еле слышно икнула. Финлей с широкой улыбкой снова повернулся к Фионе.
     - Я уже начал беспокоиться. На этот раз все тянулось гораздо дольше. Ты уверена, что у вас обеих все в порядке?
     - Все хорошо, уверяю тебя. Мне помогали твоя матушка и Марта, и даже Арли ждал за дверью на случай, если потребуется целитель. На самом деле иногда такие дела требуют времени. У меня сложилось впечатление, что твоя дочь - в отличие от своего отца - не так уж торопится вступить в этот мир.
     Финлей усмехнулся и поудобнее уселся на постели, обняв Фиону за плечи. Поцеловав ее в лоб, он снова посмотрел на новорожденную девочку. Она выглядела такой... такой совершенной! Слишком прекрасной, чтобы быть настоящей...
     - А где Хелен?
     - С тетушкой Марты. Когда я в последний раз спрашивала о ней, она крепко спала. Думаю, стоит оставить ее там до утра. Успеет она еще нарадоваться на сестренку. - Помолчав, Фиона тихо добавила: - Прости меня, Финлей.
     - Простить? - рассеянно переспросил Финлей, впервые за этот день почувствовавший покой и умиротворение. - За что, ради всех богов?
     - Я знаю, ты надеялся, что родится сын. Финлей нахмурился и покачал головой:
     - Не говори глупостей.
     - Но...
     - Брось. Я больше ничего об этом и слышать не желаю. А теперь отдохни. Мы ведь оба знаем, что худшее еще впереди. - Финлей скорее почувствовал, чем услышал тихий смех Фионы, положившей голову ему на грудь. С удовлетворенной улыбкой он продолжал: - Нас ждут бессонные ночи, когда эта малышка в отличие от родителей совсем не будет хотеть спать. Потом она начнет ползать и превратит нашу скромную обитель в поле непрерывной битвы. Потом она начнет говорить и нам придется отвечать на бесконечные вопросы. А уж когда она научится ходить!..
     Фиона подняла голову и коснулась губами щеки Финлея.
     - Ты всегда все видишь в радужном свете, верно? Только ты почему-то ничего не сказал о том, что начнется, когда наша дочурка начнет интересоваться мальчиками.
     - Ну, - ухмыльнулся Финлей, - я рассчитываю, что к тому времени буду иметь достаточно опыта, отпугивая воздыхателей ее сестрицы.
     Фиона рассмеялась.
     Финлей протянул руку и погладил малышку по щечке.
     - Ты уже выбрала ей имя? И сможешь участвовать завтра утром в Представлении?
     - В Представлении смогу, хотя и не уверена, сколько последующих празднеств выдержу. Вы, мужчины, совсем не понимаете, чего стоят женщине роды.
     - Ох, дорогая, - Финлей обнял разом и жену, и дочь, - ты начинаешь разговаривать совсем как Марта.
     Если хочешь, в следующий раз я все время буду рядом с тобой, так что сам все увижу.
     Фиона искоса взглянула на мужа и шутливо нахмурилась.
     - Что, дорогой мой супруг, заставляет тебя думать, что следующий раз непременно будет?
     Финлей открыл рот, чтобы ответить, но вместо этого просто поцеловал Фиону. Всегда можно найти способ заставить логику замолчать и тем самым победить в споре...

***

     Маргарет зевнула и поудобнее устроилась в кресле.
     Жаль, конечно, что музыканты больше не играют, но время действительно позднее и почти все, участвовавшие в празднестве, уже отправились спать, так что пещера, от которой отходило с полдюжины туннелей, совсем опустела. В большинстве семейств были маленькие дети, а старики - джабир Уилф и его приятель Генри - ушли уже давно. Фиона тоже удалилась к себе, чтобы отдохнуть.
     Прежде чем Маргарет успела отказаться, Патрик перегнулся через стол и снова наполнил ее кубок подслащенным горячим вином. Патрик - хороший паренек, хоть иногда бывает слишком энергичным и нетерпеливым. Он работал - и думал - со скоростью, вызывавшей у других изнеможение. Его длинные прямые светлые волосы никогда не бывали достаточно коротко подстрижены и при каждом движении падали ему на глаза. Может быть, больше, чем кому-то еще, Маргарет была обязана Патрику тем, что стала чувствовать себя как дома в этом странном месте, в окружении колдунов и их семейств. У него всегда находилось время, чтобы все ей объяснить, помочь понять, что же собой представляет Анклав. Однако, несмотря ни на что, не проходило дня, чтобы Маргарет не мечтала о возвращении в Данлорн.
     - Знаешь, - тихо, чтобы не потревожить малышку, которая спала у него на руках, сказал Финлей, - я не уверен, что когда-нибудь привыкну к тому, чтобы быть отцом.
     - То же самое говорил твой батюшка, - улыбнулась Маргарет.
     - Правда? - Финлей поднял на нее глаза. - Когда?
     - Обычно когда вы с братом затевали очередную потасовку.
     - Ох... - Финлей усмехнулся и опустил голову.
     - Хотела бы я, чтобы Роберт обзавелся такой же счастливой семьей, как и ты, - продолжала Маргарет. - Это могло бы изменить всю его жизнь.
     Финлей кивнул, но не осмелился взглянуть на мать.
     - Для этого еще есть время, матушка. Ему всего тридцать пять.
     - А мне почти пятьдесят два, Финлей, - рассмеялась Маргарет. - И мне хотелось бы увидеть его детей своими глазами. Наверное, никаких новостей больше не было с тех пор, как пришло последнее известие от Мердока?
     Когда Финлей ничего не ответил, заговорил, поднимаясь на ноги, Патрик:
     - Нет, ничего больше.
     - Но ведь прошло почти семь месяцев. Чем может Роберт быть так занят, чтобы даже не прислать весточки о том, что он жив? Достаточно уже и того, что пять лет его не было в Люсаре...
     - Будь благодарна за то, матушка, - прервал ее Финлей, - что нам известно: он вернулся. Если бы не Мердок, мы бы вообще ничего не знали.
     - Но нам по-прежнему ничего не известно о том, что Роберт затевает, - сказал Патрик.
     - А он затевает? - пробормотал Финлей; его внимание было целиком поглощено дочерью.
     - За эти пять лет Роберт переодетым пробирался в Марсэй не один раз и передавал нам известия через Мердока. Как я понимаю, он не может теперь явиться в Анклав, когда пожелает, но зачем так рисковать, проделывая весь путь до столицы? Для него нет места опаснее. И если он ничего не затевает, зачем нужно, чтобы архидьякон Годфри шпионил для него при дворе?
     - Что толку гадать? - проворчал Финлей.
     - А как насчет пророчества?
     Эти слова заставили Финлея поднять глаза. Его темные волосы были короче, чем у Патрика, но тоже падали на глаза. Старый шрам на щеке в свете свечи не был заметен.
     - Видишь ли, с тех пор как Роберт ранил его в Элайте, ничего не слышно об Ангеле Тьмы. Пока он снова не объявится, Роберт может не обращать внимания на пророчество. Да и зачем ему это нужно? Пророчество и так уже многое разрушило в его жизни.
     - Но...
     - Если Роберт тайно путешествует по Люсаре, он лучше, чем мы здесь, может судить о том, какова опасность. Ты знаешь не хуже меня, что, если бы нам что-то грозило, Роберт явился бы в Анклав, не посмотрев на то, что его отсюда изгнали. Так что, Патрик, наслаждайся покоем. Откуда нам знать, долго ли он продлится?
     Патрик откинулся на спинку скамьи и отхлебнул вина.
     - Конечно, недолго.
     - Недолго... - Финлей покачал головой и снова взглянул на малышку. Маргарет, наблюдавшая за ним, подумала, что в этот момент он выглядел ужасно уязвимым и одиноким. Она сделала движение в его сторону, но тут Финлей поднял глаза и улыбнулся. - Только знаешь, матушка, я ведь и раньше говорил тебе, что не следует тревожиться о Роберте. Он уже большой мальчик и вполне может о себе позаботиться.
     Маргарет повернулась к Патрику:
     - Удивительное дело: Финлей, пока был мальчишкой, никогда меня не слушался, а теперь, став взрослым, похоже, ожидает от меня полного повиновения. Как вы думаете: я в этом виновата или тут есть что-то странное?
     Патрик со смехом встал со скамьи.
     - Вы не виноваты, леди Маргарет. У Финлея много странностей. Я отправляюсь спать. Доброй ночи всем.

***

     Направившись к двери, Финлей споткнулся и ударился о стену. Подавив стон, он заставил свои сонные глаза открыться немного шире, чтобы не наткнуться еще и на Хелен, бегавшую по гостиной.
     - Я есть хочу, папа! Есть, есть, есть!
     - Да, я понял. Только не кричи и пусти меня к очагу.
     - Давай я помогу, папа!
     Хелен распирала энергия, которой Финлей мог только позавидовать. Его мозг, казалось, превратился в студень, а руки и ноги отказывались шевелиться. Сколько ему удалось поспать? Часа два или три? Вот уже две недели каждую ночь повторялось одно и то же. Малышка Бронвин не желала засыпать, и им с Фионой с трудом удавалось ее укачать.
     Финлей вынул из буфета тарелки и вручил Хелен. Девочка с полным сознанием важности порученного дела отнесла их на стол и принялась расставлять так, как это делала ее мать. Финлей нарезал хлеб и сыр, налил дочери молока, усадил ее за стол и велел сидеть смирно. Потом, поставив тарелки на поднос, он вернулся в спальню.
     Фиона сидела рядом с колыбелью, укачивая малышку. Когда Финлей поставил поднос ей на колени, она улыбнулась мужу.
     - Не соскучишься, верно? - прошептал он. Громкий стук в наружную дверь заставил его подпрыгнуть. Он с опаской взглянул на дочь, но все обошлось: девочка не проснулась.
     Махнув рукой Фионе, Финлей быстро прошел в другую комнату и отворил дверь. На пороге стоял Патрик, взъерошенный и еще не совсем проснувшийся.
     - В чем дело? Ты чуть не разбудил ребенка.
     - Прости. - Патрик решительно отмахнулся от упрека. - Разве ты не слышал? Совет заседает с самой полуночи.
     - Почему? Что случилось? Патрик схватил Финлея за руку.
     - Вечером из Марсэя приехал Мердок...
     Финлей тут же подумал, что это как-то связано с Робертом, но Патрик не стал дожидаться его вопросов.
     - Он привез известие от Годфри - предостережение. Вогн получил в свои руки Брезайл!
     - О боги! - выдохнул Финлей, чувствуя, как по его телу пробежал ледяной озноб. - Но что...
     - Совет приказал разослать вестников, чтобы как можно скорее собрать всех наших. Чтобы разместить их, придется использовать нижние пещеры. Теперь уже, наверное, Брезайл повезли по стране. В опасности каждый из нас.
     - В том числе Роберт... и Дженн! Клянусь кровью Серинлета! Что же нам делать?
     Патрик запустил руку в растрепанные волосы.
     - Не знаю. Может быть, Деверин мог бы пробраться в Клоннет и предупредить Дженн, да только люди Ичерна наверняка его узнают. Что же касается Роберта...
     Финлей вернулся в комнату, знаком пригласив и Патрика. Он стал растирать замерзшие руки, пытаясь заставить свой ум работать как положено.
     - Брезайл ничего не может определить, если установлена по-настоящему сильная защита, верно?
     - Насколько мне известно, нет; но испытывать это на опыте мне бы не хотелось.
     - Да и мне тоже... Но у Роберта защита непроницаемая - уж я-то знаю. Я годами пытался обнаружить его, используя умение искателя. Дженн тоже сильна, так что, наверное, им ничего не грозит.
     - Наверное?
     Финлей повернулся к Патрику, но тут у него возникла новая пугающая мысль. Эндрю!
     Сумеет ли он установить защиту? Окажется ли мальчик в опасности?
     - Ты прав: Деверину слишком опасно появляться в Клоннете, но ведь можно же найти еще кого-то! Наверняка можно!

***

     Уилф поднялся с кресла и попытался распрямить спину. Слишком долго пришлось ему сидеть, но и стоять тоже было нелегко. Пока Генри, Марта и другие члены совета продолжали обсуждать разные срочные меры, взгляд Уилфа остановился на стене помещения. Длинная комната вся была расписана фресками, изображающими сцены из истории предыдущих поколений. Однако нигде не было ничего столь же угрожающего, как Брезайл Вогна.
     Только в такие моменты, как теперь, люди и понимали, сколь хрупко и ненадежно их убежище - Анклав. Постоянная угроза со стороны малахи была всем известна, но только немногим приходилось сталкиваться с ними, так что опасность воспринималась скорее как легенда, чем как реальность. Единственная, кроме малахи, угроза для жителей Анклава исходила от древней Империи, война с которой почти уничтожила колдунов; немногим выжившим пришлось бежать на север. Часть из них основала Анклав, другие рассеялись и с течением времени превратились в малахи.
     Те, кто оказался в Анклаве, вели зачарованную жизнь. За более чем пять столетий ни разу существование Анклава не стало известно гонителям колдунов. Благодаря защите Ключа, наложению Печати на всех салти пазар, распространению многочисленных легенд об обитающих в горах чудовищах до сих пор удавалось обеспечить неприкосновенность горной обители.
     Когда голоса вокруг него смолкли, Уилф задал вопрос, мучивший его с того момента, как в Анклав явился Мердок.
     - Может кто-нибудь сказать мне, что случится, если Брезайл попадет в руки малахи?
     Кашель и скрип кресел были единственным ответом. Уилф обвел взглядом членов совета.
     - Я хочу сказать: если предположить, что такое случится, окажется ли достаточной защита, которую дает Печать? Вогн - страшная угроза, признаю, но малахи - совсем другое дело. Им известно, что мы, салти пазар, где-то рядом, но они никогда не могли нас обнаружить. Что случится, если они с помощью Брезайла поймают одного из нас и сумеют сломать Печать? И еще: что, если Брезайлом завладеет Ангел Тьмы? Ведь Ключ сказал, что он - самая большая для нас опасность. Кто из нас сумеет выстоять и под пыткой не выдать секрет Анклава?
     - Тут ничего нельзя предполагать, - ответил Генри. - Печать никогда не подвергалась подобному испытанию - и я не думаю, что найдется доброволец, который захотел бы проверить надежность Печати на себе.
     Марта наклонилась вперед, отодвинув лежащие перед ней бумаги.
     - Не хотела бы говорить не в очередь, Уилф, но мне кажется, что ты заглядываешь слишком далеко и слишком поспешно. Во-первых, малахи должен подобраться к Брезайлу, чтобы его украсть, так, чтобы самому не оказаться разоблаченным. Во-вторых...
     - Чтобы защититься от Брезайла, требуется только по-настоящему надежный щит, - перебил ее Уилф.
     - Во-вторых, даже если салти пазар и окажется схвачен, нет никаких оснований предполагать, что Печать теперь окажется менее надежной, чем раньше. Печать не дает говорить об Анклаве, кроме как по доброй воле, или с людьми, на которых она тоже наложена. Печать не подводила нас полтысячелетия, Уилф, и сейчас не время начинать подвергать ее сомнению. Нам и без того есть о чем тревожиться.
     - И все-таки, - настаивал Уилф, - такое возможно. Вот и Генри говорит: Печать никогда не подвергалась испытанию. - Уилф вернулся к своему креслу, но не стал садиться. - Если бы Финлей не был так неосторожен, у Вогна не оказалось бы аярна, чтобы создать Брезайл. И если бы его проклятый братец в своем высокомерии не прибег к Слову Разрушения у всех на глазах, Вогн не счел бы необходимым выступить против... против мерзкого колдовства. Клянусь богами, эти двое...
     Марта с мягкой улыбкой поднялась со своего места.
     - Едва ли нужно напоминать тебе, что только благодаря Финлею мы имеем обученных воинов, способных защитить наше убежище, если на самом деле возникнет угроза Анклаву, а также что его... проклятый братец, по словам Ключа, единственный, кто способен противостоять Ангелу Тьмы.
     Уилф закряхтел:
     - Не знаю, не знаю. Но не забудьте о том, что вы все обещали. Я позволил Финлею отправить посланца к Дженн только потому, что ей и в самом деле может угрожать опасность, хотя при таком супруге мне это представляется сомнительным. К тому же я хотел напомнить ей о нас и ее данном мне слове.
     - Едва ли она могла забыть, Уилф, - откликнулась Марта.
     - Все равно: она поклялась Встать в Круг, когда я умру, а мне кажется, что даже все вы не сможете уговорить ее явиться сюда, да и Финлей не станет мысленно говорить с ней по доброй воле.
     - Никто с тобой и не спорит, Уилф, - улыбнулась Марта. Она была такой мягкой, что в ее присутствии Уилф никогда не мог долго гневаться. Да, как хорошо, что он предложил ей войти в совет и, благодарение богам, она согласилась. В последние двадцать четыре часа ее помощь была бесценной.
     Марта двинулась к дверям.
     - Я должна разобраться с людьми из Данлорна. Они предложили, что отправятся в долину за продовольствием. Я собираюсь посылать их небольшими отрядами и не всех сразу, чтобы это не вызвало подозрений. Тебе следует отдохнуть, Уилф. Арли знает прекрасный рецепт бодрящего питья, он тебе его приготовит. Спокойной ночи.
     Она открыла дверь - и обнаружила на пороге воина, который как раз собирался постучать.
     - В чем дело? - спросил Уилф, выходя вперед.
     - Прости, джабир, но тебя просят выйти к воротам.
     - К воротам? Это еще зачем? Разве тебе неизвестно, что снаружи темно?
     - Да, джабир, но часовые увидели кого-то на тропе. Уилф вздохнул. Похоже, этот день никогда не кончится.
     - А кто это, они видели?
     Молодой человек сглотнул и кивнул:
     - Это Роберт - и к тому же не один.

***

     Путешествовать по горам Голета зимой было нелегко даже при благоприятных обстоятельствах, но подниматься по тропе к Анклаву, обледенелой и предательской, в темноте граничило с безумием. Тем не менее Роберт не останавливался, уверенно направляя коней: его колдовское зрение позволяло ему быть уверенным, что они с Дженн благополучно минуют все опасные места и не рухнут вниз, в долину, вместе со снежной лавиной.
     Дженн ехала позади Роберта. Лишь изредка нарушала она молчание, которое длилось все время пути, чтобы предупредить об опасности, которую Роберт мог не заметить. Он тоже не обращался к Дженн, хотя ее молчание делало для него путешествие особенно трудным. Да, у нее есть полное право сердиться, полное право ненавидеть его...
     И она ведь так и не сказала, почему переменила свое решение.
     К счастью, колдовская сила обострила зрение Роберта - иначе он едва ли нашел бы огромную, покрытую снегом скалу, скрывающую врата от любопытных взглядов. За ней вздымался отвесный бело-серый склон горы - само олицетворение зимы. Подъехав к скале, Роберт остановил своего измученного коня и спешился. Дождавшись, чтобы к нему присоединилась Дженн, он снял перчатки.
     - Ты помнишь, что нужно делать?
     - Чтобы пройти сквозь врата? Помню. Но ведь, наверное, осветить дорогу я не могу? - Ее голос был еле слышным шепотом.
     - Нет, пока мы не минуем врата.
     - Роберт...
     - Да? - Бросив взгляд на Дженн, Роберт обнаружил, что она со страхом смотрит в темноту провала за скалой.
     - Ты уверен, что нам удастся?.. Если Ключ сделал так, что ты не сможешь пройти через врата, то буду ли я в силах это изменить?
     - Едва ли сейчас подходящее время, чтобы задаваться этим вопросом - тем более что ответа на него я не знаю. Мне известно только то, что сказал Ключ: "Не возвращайся, пока ее не будет с тобой". Он имел в виду тебя. Ну вот, мы оба здесь, так что все должно получиться.
     - А если бы меня не было с тобой? Что случилось бы, если бы ты попытался проникнуть в Анклав один?
     Этот вопрос Роберт задавал себе последние шесть лет - и ответ, к которому он приходил, был не особенно обнадеживающим.
     - Но ты же здесь. Дженн кивнула.
     - Что ж, давай попробуем. - Она повернулась, ничего не видя в темноте, и коснулась Роберта. - Веди лошадей и дай мне руку.
     Крепко сжимая руку Роберта, Дженн двинулась вперед; Роберт осторожно направлял ее в нужную сторону. Они углубились в черную пустоту; ни обычные чувства, ни колдовское зрение не говорили им ни о чем необычном. Один шаг, другой и вдруг...
     Роберт перестал ощущать поводья коней... руку Дженн... он ничего больше не мог коснуться. Он словно плавал, лишенный колдовского зрения, лишенный человеческих способностей видеть и слышать.
     "Дженн!"
     "Так ты вернулся".
     "Да".
     "Зачем?"
     "Ты же Ключ!"
     "Зачем ты вернулся?"
     "Если ты Ключ, ты должен знать".
     Что-то словно щелкнуло в голове Роберта, и все ощущения вернулись к нему. Дженн все еще держала его за руку, но теперь она зажгла колдовской свет и настороженно смотрела на своего спутника.
     - Что произошло?
     Роберт огляделся вокруг. Лошади шли за ним, другая его рука все так же сжимала поводья, перед ним раскинулась знакомая пещера. Все было, как всегда.
     - Ключ... впустил меня. Что ты видела?
     - Я продвигалась вперед и вдруг ощутила то покалывание, которое всегда бывает, когда я прохожу сквозь врата. Я сделала шаг вперед, но ты исчез. Я остановилась, и тут же снова появился ты. Я знаю, что звучит это странно, но именно так все и было.
     Роберт покачал головой и слегка улыбнулся:
     - Нет, это звучит совсем не странно. Пошли.
     Они прошли по туннелю к другому его концу - выходу на плато на вершине горы; там их уже ждали встречающие: дюжина вооруженных мужчин с факелами в руках и старик.
     - Привет, Уилф, - сдержанно приветствовал его Роберт.
     Джабир стоял, скрестив руки на груди, и качал головой, словно не веря собственным глазам.
     - Я так и думал, что нас ждут неприятности. Я даже боялся, что Ключ перестал действовать. Я даже усомнился в правдивости часовых, когда мне сказали, что ты приближаешься к горе. А теперь я вижу, что ты и Дженн захватил с собой. Как практично с твоей стороны!
     Дженн обошла Роберта и встала между двумя мужчинами.
     - Ключ пропустил его во врата, Уилф. Теперь ты не сможешь вышвырнуть его отсюда.
     - Ключ пропустил его? - повторил Уилф с насмешливой улыбкой. - Мало же ты смыслишь в том, как он действует. Тебе удалось пройти через врата, Роберт, но дальше ты не пройдешь, если немедленно не сообщишь мне, чего хочешь. Зачем ты явился?
     - Я хочу обсудить это с советом в полном составе. Улыбка Уилфа стала почти торжествующей.
     - Так ты прибыл не только для того, чтобы повидаться со своей семьей?
     - Уилф, - вмешалась Дженн, - пожалуйста! Мы карабкались на эту проклятую гору двенадцать часов без перерыва. Неужели нельзя поговорить в тепле?
     - Ты можешь идти, если хочешь, моя дорогая, но Роберт не сделает дальше ни шагу, пока не ответит на мой вопрос. Я не потерплю, чтобы он снова отравлял Анклав своей ложью.
     Дженн бросила взгляд на Роберта, но не двинулась с места.
     - Ну так что? - продолжал Уилф. - Собираешься ты сказать мне, для чего явился, или сразу отправишься в обратный путь?
     Роберт посмотрел на сопровождавших Уилфа воинов. Некоторых из них он знал; никто из них не одобрял требования Уилфа, но это не делало положение легче. Роберт устало покачал головой: выбора у него не было. Ситуация выглядела полной иронии, учитывая причину, приведшую его в Анклав.
     - Хорошо, я скажу тебе. - Прежде чем продолжать, Роберт бросил быстрый взгляд на Дженн. - Я действительно хочу повидаться со своей семьей. Но есть и другая причина: я должен просить Анклав о помощи, а также...
     - Что также? - с издевкой протянул Уилф.
     - Я знаю, кто такой Ангел Тьмы.

ГЛАВА 6

     Ошибиться было невозможно: все в пещерах затаились. Финлей много раз выскакивал в коридор, но его тут же отсылали обратно в его комнаты. Фиона проявляла больше терпения. Она сидела у очага вместе с Маргарет, разговаривая о всяких пустяках. Иногда она вставала и готовила для всех чай, но в остальном словно не замечала всевозрастающего возбуждения мужа.
     - Почему так долго? - в десятый раз спросил Финлей. Он поднялся, но тут из коридора донесся какой-то шум. Финлей широко распахнул дверь; Фиона и Маргарет немедленно оказались с ним рядом. Из-за угла донеслись знакомые голоса, потом появились Патрик, Арли и Марта, и Финлей чуть ли не бегом кинулся к ним. Он достиг основной пещеры как раз вовремя, чтобы увидеть входящего Уилфа, а позади него...
     - Роберт! Дженн!
     Роберт поднял глаза и широко улыбнулся, увидев брата. Начались объятия, приветствия, радостные восклицания. Маргарет даже прослезилась, но Уилф скоро положил конец беспорядку.
     - Я созываю утром совет, Роберт. Тем временем держи язык за зубами, понятно? Окажи мне такую милость!
     Все двинулись к покоям Финлея, но сам он отстал, подошел к Дженн и тихо спросил:
     - У тебя все в порядке?
     - Да, все прекрасно.
     - А как Эндрю?
     Дженн бросила на него острый взгляд и кивнула:
     - С ним тоже все хорошо, Финлей, поверь.
     Финлей не мог разобраться, в чем дело, но Дженн показалась ему чем-то угнетенной. Впрочем, после тяжелой дороги она, конечно, очень устала. Как, во имя всех богов, удалось Роберту уговорить ее явиться сюда? Ладно, это он позже, несомненно, узнает. Тем временем они с Дженн дошли до полных народа комнат Финлея.
     Фиона выжидающе взглянула на мужа, и тот сразу вспомнил еще об одном важном деле. С улыбкой он распахнул дверь спальни, подхватил на руки Хелен и повернулся к Роберту.
     - Братец, хочу познакомить тебя с твоей племянницей Хелен.
     Роберт замер на месте, потом, широко раскрыв глаза, посмотрел на девочку и улыбнулся:
     - Племянница!
     - И есть еще одна, - вмешалась Фиона, протягивая Роберту сверток. - Это Бронвин, ей всего две недели от роду.
     Роберт открыл рот, но ничего не смог сказать. Маргарет обняла сына, глаза ее блестели.
     - Если бы ты знал, как мы ждали этого момента!
     - Ну, похоже, некоторые из вас собирались ждать дольше остальных!
     - Вот тебе, - рассмеялся Финлей, пододвигая Хелен к Роберту. - Ты лучше возьми ее на руки, а то потом уж не поднимешь. Ну-ка, Хелен, что ты скажешь своему дядюшке?
     Малышка обратила на Роберта свои огромные глаза и проговорила:
     - Здравствуй, дядя Роберт. Папа рассказывал мне о тебе - только это все были нехорошие вещи.
     Все в комнате расхохотались.
     - Ты подучил ее, Финлей! - возмутился несправедливостью Роберт. - Так нечестно!
     Финлей лукаво улыбнулся:
     - Это тебе за долгое отсутствие, братец. Так что виноват ты сам.

***

     Дженн отошла в дальний конец комнаты, подальше от суеты и шума, и огляделась в поисках места, где можно было бы присесть. Еще несколько минут, и начнутся неизбежные вопросы; люди будут спрашивать ее, почему она все эти годы не давала о себе знать, почему и теперь держится особняком. Дженн так не хотелось признаваться в том, что она не чувствует себя одной из них...
     Слишком тяжела была ее жизнь, слишком отличалась суровая действительность от веселья, теплоты и товарищества, которые она сейчас наблюдала. Все это было опасной иллюзией, и Дженн не могла себе позволить ей поддаться.
     - Ты выглядишь совсем измученной, - сказала Марта, подходя к ней. - Не лучше ли будет оставить эту компанию и отправиться в постель?
     - Должна признаться... - начала Дженн, и Марте оказалось вполне достаточно этого подтверждения ее правоты.
     - Мы перебрались в более просторное помещение, - сказала Марта, взяв Дженн под руку и выходя с ней вместе в коридор. - У нас ведь появился еще один ребенок.
     - Правда?
     - Да. Мальчик. Ему уже два года. Вот нам и понадобилось больше места. У нас есть свободная комната для тебя, если захочешь в ней расположиться. - Они свернули за угол и оказались перед дверью. - Сейчас дети спят, но утром ты их увидишь. А вот это твоя спальня.
     Марта распахнула дверь, расписанную зелеными листьями, о комнате оказалась кровать, два стула и умывальник с уже приготовленными тазом и полотенцами. Дженн остановилась, не находя слов. Марта только улыбнулась:
     - Я принесу теплой воды, пока ты будешь раздеваться. Войдя в уютную спальню, Дженн обнаружила, что Марта даже приготовила ей ночную рубашку с голубой лентой вдоль ворота.
     Дженн рассеянно расстегнула платье и стала складывать одежду на стул. Усталость пронизывала все ее тело, с каждым моментом все больше затуманивая сознание. Марта принесла кувшин с водой и начала помогать Дженн окончательно раздеться.
     - О боги, тяжелое же путешествие выпало вам на этот раз, - с сочувствием пробормотала она. - Неудивительно, что ты падаешь от усталости.
     Дженн нахмурилась, но промолчала. Марта протянула ей ночную рубашку.
     - Ох, какие синяки! Должно быть, твои ушибы все еще болят. Ты что, упала с лошади?
     Неожиданно туман перед глазами Дженн рассеялся, и она поспешно натянула на себя ночную рубашку.
     - Да, но это было еще до того, как мы отправились в путь. Ничего серьезного.
     - Ну, - сказала Марта, - постарайся уснуть. Я попробую держать детей подальше от этой комнаты, пока ты не проснешься, хоть и не могу обещать этого наверняка.
     Марта ушла, и Дженн с облегчением забралась в постель; однако прошло много времени, прежде чем ей удалось наконец уснуть.

***

     Роберт удобно расположился в кресле, протянув ноги к огню и держа в руке кубок с подогретым вином. Патрик взял себе новый кусок сыра и снова уселся, скрестив ноги, на полу рядом с Робертом. Финлей допил вино, налил себе еще и поставил флягу на пол между собой и Патриком.
     Все остальные уже отправились спать, хотя и неохотно; только Роберт, Финлей и Патрик готовы были проговорить всю ночь. Роберт, конечно, чувствовал усталость, но ему так давно не удавалось беседовать с друзьями, что уйти сейчас казалось совершенно невозможным. Нужно было задать много вопросов и на много вопросов ответить.
     - Ты и представить себе не можешь, какие о тебе ходят слухи, - сказал Патрик, согревая руки о кубок. - Хотел бы я, чтобы хоть половина их была правдой.
     Роберт усмехнулся, не открывая глаз.
     - Да, кое-что и я слышал; даже не знаю, как к ним относиться.
     Несколько мгновений все молчали, потом Финлей прочистил горло и сказал;
     - Понятно, конечно, что Дженн не очень радовалась необходимости доставлять тебя сюда в разгар зимы, но есть еще что-то, что ее огорчает?
     - А что?
     Снова последовало молчание, такое долгое, что Роберт наконец открыл глаза; выражение, с которым Финлей и Патрик смотрели друг на друга, его озадачило.
     - Что произошло? Ответил ему Патрик:
     - Ты знаешь, что после твоего отъезда из Элайты ее на два месяца заточили в тюрьму?
     Роберт мрачно кивнул:
     - Да. Я ничего не мог сделать, чтобы этому воспрепятствовать.
     - И с тех пор, как ее выпустили, Дженн ни с кем из нас отношений не поддерживала.
     Роберт нахмурился и выпрямился в своем кресле.
     - Но она все еще может мысленно разговаривать с Финлеем, разве не так?
     Финлей пожал плечами:
     - Наверное, но она не делала этого очень давно. Я иногда пытался сам связаться с ней, но она не отвечала, а я не так силен, чтобы пробиться без ее помощи. В результате единственные новости, которые доходили до нас, были сообщения отца Джона. Ему удалось добиться назначения капелланом в Клоннет.
     - Да, я знаю. - Роберт продолжал хмуриться. - Вы хотите сказать, что она совсем не поддерживала отношений с Анклавом, со всеми вами последние пять лет?
     - Не пойми меня неправильно, - начал Патрик, подняв руку, - мы пытались связаться с ней. Я сам ездил туда раз десять. Сначала, конечно, увидеться с ней было невозможно, но даже и потом отец Джон передавал, что она не хочет иметь дел ни с кем из нас. В последний раз я побывал в Клоннете в конце лета. Дженн отказалась увидеться со мной и пригрозила, что мне придется плохо, если я явлюсь еще раз.
     - Милосердный Серинлет! - выдохнул Роберт. - Я думал, что так она встретила только меня.
     - Ты пытался с ней говорить? - спросил Патрик. Роберт искоса посмотрел на него.
     - Я? Ты что, шутишь?
     - Но вы же только что вместе проехали через полстраны! Уж не хочешь ли ты сказать, что все это время вы не разговаривали?
     - Именно так и было.
     - Тогда... - Финлей помолчал и закончил: - Если не возражаешь, я попрошу матушку поговорить с ней.
     - А она согласится?
     - Конечно. Дженн ей всегда очень нравилась. Думаю, матушка сделает это с удовольствием. Кто знает, когда еще у нас будет такая возможность.
     Роберт протянул свой кубок, и Финлей вылил в него остатки вина из фляги.
     - Ну так что, - тихо начал Патрик, - собираешься ты рассказать нам, в чем дело?
     - Это зависит от того, согласишься ли ты выполнить одно мое небольшое поручение.
     - Я?
     - Да, - усмехнулся Роберт. - Это как раз по твоей части.

***

     В комнате Роберта было холодно, и оставаться там, когда утренний шум разбудил его, Роберту не захотелось. Можно было, конечно, разжечь огонь в очаге, но внутреннее беспокойство заставило Роберта одеться и выбраться из пещеры наружу. Он вышел на середину поля, покрытого свежевыпавшим снегом, и остановился.
     Запрокинув голову, Роберт вдохнул чистый утренний воздух и стал смотреть в серо-синее зимнее небо. В высоте над ним утесы Голета вздымались отвесными остриями, лишь кое-где белыми от снега, образующими как бы огромную корону, и лишь ровная поверхность плато под мягким снежным одеялом не казалась угрюмой и негостеприимной.
     До чего же это место - Анклав - странное! Что заставило колдунов больше пяти столетий назад выбрать именно его - плоское плодородное плато у подножия конической вершины в самом сердце гор? Многие пещеры и туннели в скале были естественными, а остальные жители Анклава вырубили в толще камня сами; но даже и теперь иногда обнаруживались новые пещеры. Голет, самая высокая вершина в Люсаре, казался издали неприступным и устрашающим, а на самом деле представлял собой каменные соты, давшие пристанище изгнанным, преследуемым людям. Да, странное место.
     А теперь, когда он вернулся сюда после долгого отсутствия, Анклав казался Роберту еще более странным.
     Ему давно следовало начать действовать, как-то остановить Селара, остановить поток бесчувственной жестокости, прокатившийся по стране за последние двадцать лет. Да, легко было произносить благородные слова о том, что он дал Селару клятву верности, - но ведь прошло больше шести лет с тех пор, как Селар освободил его от этой клятвы. Так почему же Роберт ждал до сих пор? И что он собирается делать теперь? Начать войну - именно то, от чего он всегда отрекался...
     Войну против собственного народа!
     Пойдут ли за ним люди, станут ли сражаться вместе с колдуном против короля? Нет сомнения в том, что его поступок - тогда в Элайте - не забыт и не прощен, но Роберт молил богов о том, чтобы жестокий гнет заставил народ подняться на борьбу.
     Многие годы от него добивались именно того, что он решил совершить теперь: помочь своей стране восстать из мертвых. И все же, хотя часть его души радовалась тому, что пришел конец бездействию, другая часть задавалась вопросом: разумен ли его выбор? Война - вещь серьезная, в нее нельзя играть. Лучше ли та участь, которую предлагает людям Роберт, страданий под игом Селара?
     Горечь беспомощности слишком часто лишала Роберта сна, слишком много пищи давала живущему в нем демону. Почему, могли бы спросить его люди, не ограничиться тем, чтобы просто убить Селара? Наверняка ведь его колдовская сила позволила бы ему проскользнуть в Марсэй и перерезать горло узурпатору? Да, но именно так и начинаются гражданские войны, и тогда сражения длились бы гораздо дольше, чем затеянный им мятеж. Страна превратилась бы в пустыню...
     И какую роль во всем этом играет Ангел Тьмы?
     Роберт бродил по полю, подкидывая носком сапога снег. Сапоги были хорошо смазаны жиром и не промокали, но холод все равно чувствовался.
     Ангел Тьмы, пророчество, Дженн... Все связано вместе в тугой узел, и сколько бы Роберт ни пытался его распутать, все впустую: он был не ближе к разгадке, чем пять лет назад. Пророчество все еще бросало на него свою зловещую тень. И Ангел Тьмы тоже подкарауливал его, ведя какую-то свою игру. Что же касается Дженн...
     Дженн была для Роберта потеряна.
     Может быть, так и лучше: он никогда не смог бы дать ей ничего, кроме боли, - их прошлое не оставляло в том сомнений. К тому же она замужем, у нее сын от ее супруга. Дженн теперь ненавидит Роберта. Что ж, она в этом не одинока. Однако Дженн угрожает опасность, даже если она сама о ней не догадывается, - а Роберт поклялся защитить любимую любой ценой.
     Любой ценой. Что бы ни случилось.
     Роберт остановился, набрал снега и скатал его в шар. Снежок полетел по дуге, попал в скалу и рассыпался. С каким-то детским смехом Роберт кинул еще один. Может быть, если собраться с силами, удастся даже докинуть снежок до самого пика Голета.

***

     Финлей несколько минут простоял у выхода из туннеля, следя за тем, как Роберт бродит по полю, подкидывает ногами снег и лепит снежки, как они с ним часто делали в детстве.
     Боги свидетели, до чего же здорово, что он вернулся - и к тому же живым и здоровым! Роберт хорошо выглядел, ничуть не постарел и был в расцвете сил. Сейчас в своем черном плаще на фоне сверкающего снега он казался величественным, как и подобает главе дома Дугласов. Да, он бунтовщик и изгнанник - хотя сейчас, лепя снежки, Роберт больше походил на ребенка-переростка.
     Неожиданно озорно усмехнувшись, Финлей вышел наружу и тоже слепил снежок. Подкравшись к Роберту на нужное расстояние, он запустил в брата комом снега.
     Роберт вскрикнул, когда снежок попал ему в спину, а Финлей тут же, смеясь, спрятался в туннеле. Роберт кинулся следом, набирая по пути в руку снег. Финлей попытался увернуться, но Роберт решительно обхватил брата, вытащил его наружу и сунул за шиворот ему пригоршню снега.
     Охнув, Финлей вырвался и попытался вытряхнуть снег, но талая ледяная вода уже протекла вниз.
     - Это нечестно! - воскликнул он, смеясь, несмотря на озноб. - Ты больше и сильнее!
     - Преимущество не бывает нечестным, братец, - ухмыльнулся Роберт, держась на безопасном расстоянии на случай, если Финлей замыслил месть. - Впрочем, я рад видеть, что ты не стал важным, как подобает солидному женатому человеку с двумя дочками на руках.
     Финлей наконец вытряхнул остатки снега из-под рубашки и запахнул поплотнее ворот.
     - Нечего тебе смеяться: племянницы оказываются не такой уж легкой ношей и для дядюшки тоже.
     - Ну, я уже совсем состарюсь к тому времени, когда эти двое начнут причинять настоящее беспокойство. - Роберт помолчал и откинул с лица волосы. - Ты счастливчик, Финлей. Надеюсь, ты это понимаешь.
     Финлей при этих словах ощутил смущение, которого Роберт, впрочем, не заметил. Финлей обещал Дженн, что никогда не откроет Роберту правду об Эндрю, и нарушить слова не мог. Ах, нужно попробовать ее уговорить... Финлей кивнул в сторону туннеля.
     - Совет тебя ждет. Ты ведь не расскажешь мне, в чем дело?
     Роберт обхватил брата за плечи, и они вместе вошли в пещеру.
     - Это испортит тебе все удовольствие от неожиданности. Ты хорошо выглядишь, должен я сказать. Да и матушка тоже. Я был поражен тем, как много здесь оказалось народу из Данлорна. Я-то думал, что всех распугал тем, что совершил в Элайте.
     - Уилф тоже так думал, - ответил Финлей. - Но твои люди преданы тебе, хотя и удивлялись, почему ты не можешь явиться в Анклав сам по себе. Немногие из них понимают, что такое Ключ, и уж подавно не могут себе представить, как это Ключ мог тебя отсюда изгнать.
     - Ну да, - со смехом сказал Роберт, - я в этом с ними совершенно согласен. Так что, совет уже собрался?
     Финлей хотел ему ответить, но тут они вошли в большую пещеру и обнаружили, что она полна народу. Было похоже, что сюда пришли все жители Анклава: зал совета оказался так переполнен, что стол перенесли в основную пещеру. Даже на галереях толпились люди.
     - Я-то хотел просто спокойно побеседовать с членами совета, - шепнул Роберт на ухо Финлею, проталкиваясь сквозь толпу.
     Люди расступились, и братья вышли на свободное пространство перед столом. Члены совета уже сидели вокруг него; Уилф поднялся, чтобы успокоить собравшихся. Финлей обнаружил, что его ждет свободное кресло, и опустился в него, как раз когда в пещере воцарилась тишина. Он оглядел пещеру, но нигде не увидел Дженн.
     - Мне известно, - начал Уилф громким голосом, разнесшимся над морем голов, - что все вы слышали о причине, заставившей нас собраться. Однако хочу напомнить: сейчас начнется заседание совета, и потому никто не должен говорить, не получив на то разрешения. А теперь, Роберт, - повернувшись к нему, проговорил старик, - не соблаговолишь ли ты объяснить, в чем дело?
     - Все вы, - начал Роберт, стоя у края стола, - наверняка гадаете, где я был все это время. Честно говоря, ничего интересного про это я не могу вам рассказать. И прибыл я ради другого: я хочу просить вашей помощи, когда начнутся события, от которых никто из нас не сможет остаться в стороне.
     Прежде чем Роберт смог продолжить, по пещере пробежал тревожный шепот.
     - Прошло уже двадцать лет с тех пор, как Селар завоевал Люсару. Находясь с ним рядом, я узнал секрет, который Селар успешно скрывал все это время: в глубине души Селар полагает, что его брат слишком слаб, чтобы править Майенной. Когда Тирон взошел на престол, Селар замышлял убить его. Он всегда рассчитывал занять трон вместо брата. Селар захватил Люсару с единственной целью: в один прекрасный день оказаться достаточно сильным, чтобы завоевать Майенну. Пять лет назад Селар был уже готов осуществить свой план, но ему помешала королева, бежавшая вместе с детьми. Селар не мог начать войны, не разрешив проблемы наследования трона, и ему пришлось отложить все предприятие. Не сомневаюсь, что через год, когда Кенрик был ему возвращен, Селар осуществил бы свое намерение, но тут возникла другая проблема.
     Финлей заметил какое-то движение слева от себя; сквозь толпу протиснулась Дженн и села с ним рядом. Бросив взгляд на Финлея, она отхлебнула какого-то напитка из кружки и стала внимательно слушать Роберта.
     Как раз в этот момент Роберт улыбнулся и широко развел руками.
     - Вы, конечно, гадаете, какое дело до этого всего вам, но потерпите немного! Вы все знаете, как случилось, что я был изгнан из Анклава; вы все знаете о пророчестве, которое Ключ в тот день открыл. Вам известно, что я был назван Врагом, Дженн - Союзницей, а еще кто-то - Ангелом Тьмы. Этот неизвестный дважды пытался убить моего брата, и нам удалось узнать его имя - Карлан. Ангел Тьмы находился в Элайте, когда я произнес Слово Уничтожения, но не погиб. Скажите мне: слышали ли вы с того дня о Карлане? Иногда доходили слухи о каких-то тревожных событиях, но никто своими глазами ничего не видел. Почему?
     Прежде чем продолжить, Роберт сделал глубокий вдох.
     - Дело в том, что Слово причинило ему большой вред, так что он надолго выбыл из строя. Ему потребовалось почти пять лет для того, чтобы залечить раны. Есть даже свидетельства того, что полностью ему поправиться не удалось, несмотря на все старания.
     - Уж не хочешь ли ты сказать, что видел его? - спросил Уилф.
     - Нет, я его не видел.
     Финлей вскочил на ноги, сердце его заколотилось. Воспоминания о пытках и боли, крови и тьме обрушились на него.
     - Но ты знаешь, кто это?
     Роберт твердо посмотрел ему в глаза; на лице его было написано сочувствие.
     - Да.
     В пещере раздались крики, чуть не оглушившие членов совета. Уилфу пришлось несколько раз призывать собравшихся к порядку, прежде чем они успокоились.
     - Продолжай, Роберт.
     - В последние пять лет Селар был еще более безжалостен к Люсаре - и все же не собирал армию для удовлетворения своего честолюбивого желания. Почему? Потому что человека, который мог бы обеспечить ему успех, рядом с ним не было. Селар давно уже находится - возможно, и не сознавая этого - под влиянием Карлана. И когда Карлана рядом не оказалось, Селар отложил осуществление своих планов. Однако больше ждать он не намерен. Как раз сейчас он собирает и вооружает свою армию, готовясь весной вторгнуться в Майенну.
     Снова по пещере прокатился шум, и Роберту пришлось повысить голос, чтобы его слышали.
     - В армию согнаны тысячи простых люсарцев, которые отдадут жизни в ненужных им сражениях. Через границу переправляются сотни садланийских наемников. Селар расплачивается с ними деньгами, которые выколачивает из тех самых люсарцев, которыми собирается пожертвовать.
     Крикам, раздавшимся в пещере, Уилфу не удавалось положить конец в течение нескольких минут. Наконец Роберт смог продолжить:
     - Селар готов рискнуть всем, чтобы добиться короны Майенны и низложить своего брата, но он может рассчитывать на удачу только потому, что вернулся его друг и наставник - Карлан. Карлан, известный как гильдиец Сэмдон Нэш.
     Кто-то рядом с Финлеем охнул, кружка, выпавшая из чьих-то рук, разбилась о каменный пол. Никто, кроме Финлея, не услышал этого, - пещера снова взорвалась криками. Повернувшись, Финлей увидел Дженн, бледную как смерть, которая с раскрытым ртом вытаращила глаза на Роберта. Дженн вскочила, потом села, потом снова вскочила.
     - С тобой все в порядке? - шепотом спросил Финлей.
     - Не может быть... Он ошибается!
     Финлей ничего больше не расслышал: на Роберта посыпались вопросы, и тому пришлось отвечать.
     - Но какой прок Ангелу Тьмы в завоевании Майенны?
     Зачем ему помогать Селару?
     Роберт пожал плечами:
     - Наверняка я не знаю. Мне известно только, что пять лет назад Нэш не жалел усилий, чтобы желания Селара осуществились. Мы всегда считали, что убили королеву и вернули Кенрика отцу малахи, - но их нанял Карлан. Я также считаю, что именно Нэш схватил в столице Айн. Перед смертью она сказала мне, к чему стремится Ангел Тьмы. Он ищет меня - Врага - и хочет завладеть Ключом. Поход на Майенну, возможно, - его первая попытка найти Ключ.
     На этот раз ответом Роберту была тишина, которую никто не посмел нарушить. Роберт помолчал несколько мгновений, потом тихо сказал:
     - Поэтому-то я и явился сюда. Люсаре грозит зло, победить которое она не сумеет. Война, которую она проиграет, окончательно разорит страну. Но дело не только в этом: нам, колдунам, грозит опасность. Если Анклав ничего не противопоставит Ангелу Тьмы, то через какое-то время он найдет наше убежище, а тогда мы окажемся бессильны против него. Ничто не сможет спасти Ключ от рук человека, которому хватило сил выжить, когда было произнесено Слово Уничтожения.
     - Мне любопытно, - вмешался Уилф, - ты в самом деле уверен, что Нэш и Карлан - один и тот же человек?
     Роберт искоса взглянул на старика и криво улыбнулся; казалось, он давно ждал, что кто-нибудь задаст такой вопрос, и все же надеялся, что этого не случится.
     - Не совсем, - ответил он, пожав плечами.
     Уилфу удалось сдержать нетерпеливых, решительно подняв руку.
     - Объясни!
     Роберт расправил плечи и оглядел всех собравшихся.
     - Сэмдон Нэш - участник всех важнейших событий последних лет. Когда была захвачена Айн, ее держали в доме, принадлежавшем малахи, Валене. Нэша очень часто видели в ее обществе. Один из наследников знатных родов, которые были похищены во время Смуты - из них нашлась одна Дженн, - оказался в том же доме. Когда моего брата захватил и мучил Карлан, Нэша не было при дворе. Отряд, пытавшийся захватить Элайту, состоял из гильдийцев, среди которых было очень много малахи. И чем больше зверств совершал Селар, тем больше он начинал зависеть от гильдии, так что если Карлан желал возвыситься и приблизиться к королю, легче всего ему удалось бы добиться этого, будучи гильдийцем.
     Роберт умолк и перевел дыхание.
     - Однако, пожалуй, самое важное свидетельство - это события последних пяти лет. По причине, которую никто не может объяснить, после моих... действий в Элайте советник Нэш исчез. Его никто не видел почти два года. Когда он снова объявился, в обществе он бывал редко. Он выглядел изувеченным, хотя опять же никаких объяснений этому дано не было. Нет, я не могу с точностью утверждать, что Нэш и Карлан - одно лицо, но, если у меня будет время, я это докажу.
     По пещере прокатился разочарованный ропот, и Уилф поднялся на ноги.
     - Думаю, что на сегодня довольно. Спасибо, Роберт. Совет рассмотрит твою просьбу о помощи и завтра даст тебе ответ.
     Люди в пещере задвигались, заскрипели стулья, раздались голоса, - сообщение Роберта живо обсуждалось. Финлей не мог оторвать глаз от брата. Он выяснил, что Нэш и есть... он здесь, живой и невредимый... Разве нельзя просто отправиться и убить Нэша? Разве нельзя...
     Дженн отошла от него и поспешила к Уилфу. Финлей, не задумываясь, двинулся следом.
     - Уилф, я... - Дженн умолкла и нерешительно оглянулась на остальных членов совета.
     - Ты хочешь поговорить о своей клятве Встать в Круг, верно?
     - Нет. - Дженн недовольно нахмурилась и покачала головой. Резко втянув воздух, она заговорила снова: - Дело совсем в другом. Я хочу просить совет помочь мне кое в чем. Сама я этого организовать не могу, но уверяю тебя, что принять меры совершенно необходимо.
     Уилф немного смягчился.
     - Чего ты хочешь?
     - Мой сын Эндрю... - Дженн сглотнула. Финлей бросил быстрый взгляд на Роберта, но Дженн, не обращая больше внимания ни на одного из братьев, продолжила: - Я хочу, чтобы кто-нибудь выкрал его и привез сюда.

ГЛАВА 7

     - Ты с ума сошла!
     Финлей вздрогнул, когда Роберт, мрачный, как грозовая туча, готовая разразиться раскатами грома, приблизился к Дженн.
     Дженн обернулась и посмотрела ему в лицо.
     - Тебя это не касается, Роберт. У меня нет выбора...
     - После всего, что ты тут услышала, ты хочешь поместить его сюда? - рявкнул Роберт, не дав ей договорить. - А сама ты тоже поселишься с ним?
     - Нет, - решительно ответила Дженн. - Я останусь в Клоннете.
     Уилф выбрал именно этот момент, чтобы вмешаться.
     - Твоему сыну грозит опасность?
     - Я... - Дженн замялась, чувствуя на себе пристальный взгляд Роберта - да и Финлея тоже. - Сейчас ему опасность не грозит. Но его отец собирается отослать его в Мейр, а это уже опасно. Эндрю еще ничего не понимает, а я думаю... думаю, что он обладает силой.
     - Он слишком мал, чтобы ты могла судить с уверенностью. - Уилф поднял руку, пресекая попытку Дженн возразить. - И к тому же похищение ребенка - не лучшее решение проблемы. Впрочем, совет обсудит твою просьбу.
     Дженн кивнула и чуть не бегом покинула пещеру. Финлей повернулся к Роберту, который задумчиво смотрел ей вслед, и взял брата за руку.
     - Пойдем.
     Роберт хранил молчание все время, пока Финлей вел его по коридору, а потом по длинному наклонному туннелю к выходу. Скоро начал чувствоваться ледяной ветер, задувавший внутрь, несмотря на то что тяжелая дверь была закрыта, Финлей толкнул створку и вышел; Роберт последовал за ним. Если предстоит спор, то лучшее место для этого - посреди поля: такова цена безопасности, которую дает жизнь в пещере. Солнце все еще сияло на небе, но тепло его лучей было иллюзией: мороз не ослабевал.
     - Как бы я ни старался, сколько бы лет ни прошло, понять ее я не в состоянии! - заговорил Роберт. Финлей взглянул на брата. Тот озадаченно хмурил брови. - Почему она хочет, чтобы ее сын находился здесь, а не в каком-то другом месте? Она не так уж нежно любит Анклав. Разве в последние пять лет не старалась она разорвать все связи с ним?
     - А ты сам разве не так же вел себя?
     Роберт повернулся к Финлею и развел руками. Сейчас перед Финлеем стоял так хорошо знакомый ему старший брат, одновременно и удивленный, и уязвленный, как всегда, слегка подсмеивающийся над собой, но совершенно всего этого не осознающий.
     - Наверное, если я позволю себе сказать, что у меня были на то причины, ты укажешь мне на то, что и у Дженн скорее всего тоже есть веские резоны.
     Финлей кивнул, продолжая идти вперед. Роберт, заложив руки за спину, шагал рядом.
     - Никак не могу понять, как случилось, что ты понимаешь ее лучше меня, - продолжал он ровным голосом. - Ты ведь, как и я, не виделся с ней эти пять лет.
     - Но я в нее не влюблен, - осторожно заметил Финлей. Да и не он - отец мальчика, о котором идет речь... и, пожалуй, именно знание того, чей Эндрю сын, позволяет ему понимать Дженн гораздо лучше, чем о том догадывается Роберт. Разве не здесь скрыта причина желания Дженн, чтобы ее сын поселился в Анклаве? Наверное, она думает, что тогда Эндрю хоть изредка будет видеть своего настоящего отца...
     С какой бы стороны ни смотреть на дело, в поступках Дженн была логика; только как объяснить это Роберту, не открыв правды? Ну да, конечно, Дженн следует именно так и поступить: сказать Роберту об истинном положении дел.
     - Помнишь, - начал Финлей жизнерадостно, - как я всегда спорил с тобой по поводу каждого принятого тобой решения? Ты ни за что не хотел присоединиться к Анклаву, но отказывался объяснить причину, и чем упорнее ты сопротивлялся, тем в большее бешенство я приходил. Ведь именно гнев помешал мне подумать и догадаться о том, почему ты так поступаешь.
     Роберт покачал головой:
     - Но я же не сержусь на Дженн - я просто растерян. Это она на меня гневается.
     - Да я не о том! Каковы бы ни были твои чувства - гнев или что-то другое, - пока ты не вооружишься терпением и добротой и не расспросишь Дженн о том, что происходит, ты так же не получишь от нее вразумительного ответа, как раньше я от тебя.
     - Ну, всем видно с первого взгляда, что Дженн скорее бросится в пропасть, чем станет любезно разговаривать со мной. Твоя идея хороша, Финлей, только, к сожалению, неосуществима.
     - Но разве тебя не беспокоит, что она, похоже, тебя ненавидит?
     Лицо Роберта сделалось холодным, но Финлей решил не отступать. Он остановился и переплел пальцы тем же спокойным жестом, к которому так часто раньше прибегал Роберт. Может быть, это окажет на него магическое действие и позволит с большей легкостью задать следующий вопрос...
     - Ну? - проворчал Роберт, заметив колебания брата.
     - Неужели война неизбежна? - Финлей сглотнул. - Я хочу сказать, если дело только в Карлане-Нэше... не было бы проще, если бы ты...
     - Схватился с ним один на один? Не втягивая в борьбу всю страну? - Роберт выпятил подбородок, на лице его была написана непреклонность. - Я думал, что ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы не предполагать такого.
     Финлей тоже решил проявить твердость.
     - А я думал, что ты никогда не выступишь против Селара. Проклятие, я пять лет тебя не видел, Роберт! Что я должен теперь предполагать?
     - Да что угодно. Разберись во всем сам. В конце концов, ты был единственным, кто догадался, что мне известно Слово Разрушения - до того, как я к нему прибег. Теперь, конечно, об этом моем подвиге знает весь мир, не так ли?
     - Включая Наша. - Финлей почувствовал себя одновременно и пристыженным, и перепутанным. - Но ведь если ты снова используешь Слово против него...
     - Однажды он уже выжил, братец, - со вздохом ответил Роберт. - Я не могу рисковать - приблизиться к нему настолько, чтобы снова воспользоваться Словом, даже если оно и убьет Наша. Если моя попытка не удастся, а он все услышит? И научится пользоваться Словом? - Роберт помолчал и провел рукой по волосам. - Знаешь ли, я даже не могу вспомнить Слово, я могу только его произнести - а последствия ты видел. Да, ты, конечно, слишком тактичен, чтобы задать очевидный вопрос: что случится, если он меня победит?
     - Так что же?
     Роберт поднял брови и улыбнулся, словно насмехаясь над собой:
     - Я не неуязвим, братец. Нэш может меня убить - а если меня не будет, кто сможет остановить Селара, особенно если Нэш узнает Слово? Нет, моя первейшая обязанность - воспрепятствовать этому безумному нападению на Майенну, потому что в противном случае Тирон в ответ опустошит Люсару. Нэш ищет Ключ. Не обнаружив его в Майенне, он обратит свой взор и на другие места - возможно, и на Голет. Скажу тебе одно: Нэш не остановится, пока не завладеет Ключом. Если я выступлю сейчас против него в одиночку, не имея никакого другого оружия в запасе, едва ли мне удастся выжить.
     Несколько мгновений Финлей молча смотрел на брата, потом тихо пробормотал:
     - И тогда ты не сможешь защитить от него Дженн.
     - Именно.
     - Ты боишься? - прошептал Финлей.
     Роберт долго смотрел на скалистые вершины, прежде чем повернулся к Финлею, взглянул ему в глаза и спокойно произнес:
     - Да. - Потом он с ласковой улыбкой коснулся пальцем щеки брата и шепотом сказал: - Только никому об этом не говори.
     Финлей невольно рассмеялся:
     - Да разве мне кто-нибудь поверит! Роберт опустил руку и печально усмехнулся:
     - Хочешь верь, хочешь - нет, но я все время беспокоился о том, приживешься ли ты в Анклаве. Я боялся, что у вас с Фионой не все окажется ладно, что матушка найдет жизнь здесь невыносимой, что Деверин и остальные предпочтут поселиться где-нибудь еще. Мне и не снилось, что ты так удачно устроишься, да еще и обзаведешься двумя дочками. Должен признаться: отчасти я завидую тебе. Да, я догадываюсь: ты смотришь на необходимость оставаться в Анклаве из-за того, что иначе Нэш колдовским зрением обнаружит тебя, как на проклятие, - но подумай, какие дары он, не подозревая об этом, тебе преподнес! Скажу тебе по правде: я так беспокоился, что не мог заставить себя узнать об истинном положении вещей. Иногда легче продолжать сомневаться, чем рискнуть узнать ужасную истину.
     О ком это, интересно, говорит Роберт? Финлей против воли нахмурился.
     - Ну, если хочешь знать...
     - Что?
     - Дело не во мне, Роберт, это касается всех... Никто тебя не спрашивал, потому что все мы боимся услышать ответ, но я больше не выдержу!
     Роберт собрался что-то сказать, но его взгляд устремился в сторону; Финлею такое выражение лица брата было знакомо, и он умолк. Только когда Роберт снова взглянул на него, Финлей пробормотал:
     - Прости меня, но я должен знать...
     - Ох, милосердная Минея! Да о чем ты, Финлей?
     - О Мике! - бросил Финлей. - Ты ни словом о нем не обмолвился. С ним что-нибудь случилось?
     Роберт несколько раз моргнул, потом неожиданно ухмыльнулся и хлопнул брата по плечу.
     - Клянусь богами, я виноват перед тобой! Впрочем, до настоящего момента я и сам не мог быть уверен... У Мики все хорошо, даже прекрасно.
     - Откуда ты знаешь?
     Роберт, не сдержав смеха, показал в сторону:
     - Он как раз выезжает из врат. Смотри!

***

     Если бы кто-то и мог принести солнечный свет в пещеру, то это был как раз Мика Маклин. Маргарет сразу заметила перемены, происшедшие в ее семействе с прибытием молодого человека, - несмотря на то что внешность его разительно изменилась: Мику теперь украшала густая каштановая борода. Финлей то и дело смеялся, Деверин и Оуэн хлопали Мику по плечу и наперебой удивлялись тому, как тот вырос и возмужал за эти годы, да и Роберт явно испытывал облегчение. Второй раз за два дня в покоях Финлея и Фионы неожиданно случилось празднество. Бедные дети совсем растерялись...
     Было так приятно снова видеть Роберта - да и Мику тоже. Так хорошо видеть всех вместе и такими счастливыми - по крайней мере внешне. Что бы ни творилось в мире, за пределами пещеры, здесь слышался смех и царило оживление, как будто будущее сулило что-то хорошее.
     Все участвовали в веселье - кроме Дженн. Да, она, конечно, тоже была рада увидеть Мику целым и невредимым, но от остальных Дженн по-прежнему держалась в стороне, холодная и замкнутая. Казалось, она не хочет ни в чем принимать участия и сопротивляется любой попытке вовлечь ее в разговор. Через некоторое время Маргарет почувствовала, что не может этого больше вынести. Наполнив две кружки замечательным элем, который варили в Анклаве, она подошла к сидевшей в углу Дженн - так, что той не удалось улизнуть. Усевшись рядом, Маргарет протянула одну кружку Дженн.
     - Должно быть, вы скучаете по своему сынишке, надолго расставшись с ним.
     Дженн быстро кивнула:
     - Да, конечно.
     - Вы впервые оставили его?
     - Мне случалось уезжать, чтобы проведать сестру. Ичерн не позволял мне брать с собой Эндрю.
     - А Белла и Лоренс бывают в Клоннете?
     - Да. - Дженн сжимала в руках кружку так, словно она была ее единственной опорой.
     - И на кого же похож малыш - на вас или на отца? Дженн помолчала, отхлебывая эль.
     - Я рада сказать, что Эндрю имеет больше моих черт, чем отцовских. У него синие глаза и чудесные черные волосы.
     Маргарет внимательно смотрела на Дженн.
     - Мальчик очень озорной?
     Вопрос заставил Дженн невольно улыбнуться - это теперь случалось с ней так редко!
     - Да, иногда бывает.
     - Мне трудно приходилось и с Робертом, и с Финлеем, - заметила Маргарет. - А уж когда они подросли и стали шалить вместе, стало совсем невмоготу. К счастью, хотя Роберт на шесть лет старше, он никогда не пользовался этим преимуществом. Финлей, должно быть, уже и не помнит... Когда Тревор погиб, все драки прекратились и стычки между братьями стали чисто словесными. Думаю, поэтому-то они теперь так хорошо умеют спорить.
     Дженн продолжала молчать, но замкнутость исчезла с ее лица. Потом, подняв глаза, она с мягкой улыбкой сказала:
     - А теперь вы стали бабушкой!
     Маргарет улыбнулась в ответ, но прежде чем она успела продолжить разговор, выражение глаз Дженн снова стало настороженным: к ним подошла Марта.
     - Здесь стало ужасно душно, - пожаловалась она.
     - Да, мне хочется подышать свежим воздухом, - поднимаясь на ноги, ответила Дженн. - У меня страшно разболелась голова. Надеюсь, вы извините меня, если я не вернусь, а пойду к себе и лягу.
     Маргарет ничего не смогла придумать, чтобы задержать Дженн. Она обернулась к Марте, которая задумчиво смотрела на Роберта, с кем-то разговаривавшего в другом конце комнаты.
     - Неужели мы совсем потеряем ее?
     Марта покачала головой.
     - Постараюсь этому воспрепятствовать. - С этими словами она направилась к Роберту, наклонилась и что-то прошептала ему на ухо. Сначала он, казалось, смутился, но потом его глаза загорелись таким огнем, какого Маргарет никогда не видела. Резко поднявшись, он вышел из комнаты.

***

     Роберт дошел по коридору до покоев Арли и Марты и постучался. Ответа не последовало, поэтому он бесшумно распахнул дверь и проскользнул внутрь. Комната Дженн располагалась слева, вход в нее был живописно украшен трудолюбивой Мартой. Роберт помедлил, чувствуя неуверенность. Никак не годилось, чтобы сейчас повторилось то же, что было при их последнем свидании с Дженн.
     Роберт постучал в дверь. Никто ему не ответил. Может быть, Дженн спит? Она ушла, жалуясь на головную боль... Он постучал снова. В комнате раздался какой-то шум, и дверь резко распахнулась.
     - Что?.. - Дженн замерла на месте, забыв закрыть рот, и попыталась захлопнуть дверь.
     Роберт протянул руку и придержал створку.
     - Я просто хочу поговорить с тобой. Разреши мне войти, Дженн. Пожалуйста!
     Дженн заколебалась, потом все же сделала шаг назад. Комната была погружена в темноту, горела всего одна свеча. Постель оказалась не смята.
     - Как твоя голова? - тихо начал Роберт.
     - Прошла. Что тебе нужно, Роберт? Ты пришел снова упрекать меня насчет Эндрю? По-моему, ты слишком торопишься: пока Уилф не даст мне ответа, спорить тут не о чем.
     Роберт сделал глубокий вдох. Нужно оставаться спокойным и рассудительным.
     - Ты уверена, что твой сын обладает силой? Ты поэтому хочешь, чтобы он оказался здесь?
     - Не твое дело, Роберт. - На лице Дженн было написано ледяное спокойствие, голос ее звучал ровно, хотя и с горечью. Стена, которой она окружила себя, была столь же неприступна, как и та, которую Роберт пытался выстроить вокруг демона в своей душе.
     Роберт небрежно прислонился к стене и сложил на груди руки.
     - Мне просто любопытно. Насколько я слышал, ты приложила немало усилий, чтобы порвать отношения с Анклавом и со всеми, имеющими к нему отношение. А теперь ты хочешь, чтобы твой сын поселился здесь, и к тому же один. Разве ты не хотела бы быть с ним рядом?
     - Я уже сказала: это не твое дело, Роберт! - бросила Дженн. - А теперь, если не возражаешь, я хотела бы остаться одна.
     - А что с твоими синяками?
     Дженн замерла и взглянула на Роберта широко раскрытыми глазами. На мгновение на ее лице отразился страх, потом его сменило красноречивое смущение.
     - Какими синяками?
     - Марта все рассказала мне, Дженн, - решительно заявил Роберт, делая шаг к Дженн. - Скажи правду: это дело рук Ичерна?
     - С какой стати я стану тебе говорить...
     - Так это он? - рявкнул Роберт. Схватив Дженн за плечи, он встряхнул ее. - И давно он тебя избивает?
     Дженн отпрянула. В глазах ее отразилась паника, как у пойманного зверька, отчаянно старающегося освободиться. Роберт не мог больше удерживать ее - слишком явным было ее страдание, да и ответ на свой вопрос он получил. Роберт мягко отстранился и сделал шаг назад, испытывая отвращение к себе.
     - Почему ты терпишь такое? - тихо спросил он, чувствуя свинцовую тяжесть на сердце. - Ты достаточно сильна, чтобы его остановить.
     Дженн дрожащими руками стала поправлять платье, голос ее был еле слышен:
     - И как же я могла бы это сделать, не раскрыв себя? Я не сумела бы вложить ему в голову нужную мне мысль, да, честно говоря, едва ли такая мысль задержалась бы больше, чем на мгновение. Ичерн ненавидит колдунов, он ненавидит тебя. Если ему станет известно, что и я...
     - Ты не пыталась наложить на него Печать?
     - Много раз, но чтобы получить необходимое согласие, мне пришлось бы рассказать ему о себе, а тогда он ни за что не согласился бы. Так скажи ты мне, Роберт, как могу я... защититься от него?
     Дженн не смотрела на Роберта, и руки его рванулись к ней - обнять, успокоить, - но тут же упали. Какое утешение мог он ей предложить? Ему не следовало оставлять ее в Элайте. Шесть лет назад нужно было увезти ее, и черт бы побрал последствия. Нужно было...
     А теперь слишком поздно. Зло свершилось. Но, может быть, ему удастся предотвратить дальнейшие несчастья...
     Дженн стояла спиной к Роберту, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься. Было время, когда Роберт думал, будто впечатление уязвимости вызывает лишь хрупкость Дженн; однако прошедшие пять лет научили его видеть, как уязвима она на самом деле. Посмеет ли он навязывать ей свою волю?
     - Ты не вернешься к нему.
     Не слишком ли много он себе позволил? Дженн резко вскинула голову и вспылила:
     - Как ты смеешь!
     - Я не дам тебе вернуться к нему, - твердо повторил Роберт, с большей уверенностью, чем на самом деле ощущал. Ну, если когда-нибудь Ичерн попадет ему в руки!..
     - Все это тебя не касается, Роберт! - Дженн сделала шаг вперед; ее тело угрожающе напряглось. - Мне не нужна твоя защита, я не хочу, чтобы ты вмешивался. Я вернусь к Ичерну, нравится это тебе или нет, - и ты ничего не сможешь сделать, чтобы меня остановить. А теперь убирайся!
     Что ж, остановить ее он, может быть, и не сумеет, но в его силах заняться Ичерном, позаботиться о том, чтобы он больше никогда не прикоснулся к Дженн. Может быть, он и мальчика избивает? Не в этом ли причина решения Дженн? Нет, едва ли. Зная Дженн, Роберт не сомневался: она убила бы Ичерна, если бы тот хоть пальцем тронул малыша. Впрочем, все равно: не вмешаться невозможно.
     Роберт взглянул в глаза Дженн, отвечая спокойствием на ее гнев.
     - Не перестаю удивляться тебе! Если бы я знал, что тебя так легко подчинить себе, я женился бы на тебе сам! Ты позволяешь этой твари Ичерну избивать себя, но яростно сопротивляешься мне только потому, что я хочу тебе помочь. Очень странная логика! Хорошо, я отвезу тебя обратно к Ичерну, но не думай, что все тем и кончится.
     Когда Роберт повернулся и двинулся к двери, Дженн кинулась за ним.
     - Оставь его в покое, Роберт! Только попробуй, и я...
     - И что ты сделаешь? - Роберт повернулся к ней; сердце его отчаянно колотилось. - Расскажешь обо мне своему доброму другу Нэшу?
     Дженн отшатнулась, словно он ударил ее.
     - Убирайся! - прошипела она, вложив в это слово весь яд, какой только могла. - Убирайся и никогда больше не приближайся ко мне! - Дженн вытолкнула его из комнаты и захлопнула дверь. Роберт почувствовал заклинание, которое Дженн наложила на створки, но возвращаться он и не собирался. После всего случившегося он не мог себе этого позволить: демон и так завывал в его душе и рвался на свободу, делая мрачное настроение еще более мрачным. Нужно уйти, взять себя в руки, укротить демона.
     Что он за идиот! Какой полный и безнадежный идиот!

***

     Сразу после завтрака Мика вышел из пещеры, чтобы насладиться чистым холодным воздухом утра в горах. Если повезет, прогулка поможет избавиться от головной боли - накануне было выпито слишком много эля. Труднее всего излечить те раны, которые сам же себе и наносишь.
     Низко нависшее небо было свинцово-серым, теплый влажный воздух обещал скорый снегопад. Кругом оказалось много народу: детишки играли в снегу, взрослые работали. Зима в горах длится долго, и жители пещеры хватались за любую возможность выйти наружу... впрочем, Мика так никогда и не мог понять, как люди по доброй воле могут всю жизнь прожить в этой каменной дыре. Запахнувшись в плащ, Мика двинулся к краю плато; через некоторое время он заметил Дженн, сидящую на выступающем из снега камне.
     - Доброе утро.
     Дженн удивленно подняла глаза и, узнав Мику, улыбнулась:
     - И тебе доброе утро. Я не думала, что ты поднимешься так рано. Леди Маргарет сказала, что вы засиделись до рассвета. Удалось вам выпить весь запас эля в Анклаве?
     - Ну, надеюсь, что кое-что еще осталось, - ухмыльнулся Мика. - Как вы думаете, на этом камне хватит места для двоих?
     - Садись. - Дженн подвинулась, и Мика уселся с ней рядом. - Не сомневаюсь, что тебе уже многие это говорили, но должна сказать, что твоя борода мне нравится. Она тебе к лицу. Впрочем, относительно цвета я не уверена: твои прежние рыжие кудри мне больше нравились.
     Мика посмотрел на Дженн и попытался сделать вид, будто не замечает черных кругов у нее под глазами.
     - Спасибо. Финлей говорит, что благодаря бороде я выгляжу солиднее.
     - Что ж, ты стал старше. Я хочу сказать, что ты кажешься лет на пять старше по сравнению с тем временем, когда я видела тебя в последний раз. - Дженн улыбнулась такой ясной улыбкой, что на мгновение темные круги исчезли. - Как тебе жилось? И где, если не секрет, ты был?
     Мика зачерпнул снега и скатал из него шар.
     - На севере. В Дромме. Именно там Селар собирает армию. Я весь последний год туда наведываюсь - с тех пор, как мы узнали, что там что-то происходит. Я нашел себе работу в таверне - поэтому и пришлось отпустить бороду и выкрасить волосы. Теперь жду не дождусь, когда можно будет смыть краску.
     - Я и не знала, что для работы в таверне требуется борода.
     Мика ухмыльнулся и запустил снежком в скалу.
     - А как вы? Как дела в Клоннете?
     Неожиданно голос Дженн изменился, в нем зазвучала горечь.
     - Ты сам этим интересуешься или тебя послал Роберт?
     - Эй! - Мика повернулся и посмотрел Дженн в глаза. - Я Мика - узнаете? Было время, когда я был единственным вашим надежным другом в целом мире. Я спрашиваю, потому что вы мне небезразличны; поэтому я и хочу обо всем знать. Никто, поверьте, меня сюда не посылал.
     Дженн пристально посмотрела на Мику, словно пытаясь что-то прочесть на его лице, но только слегка смягчилась.
     - Дела... идут хорошо.
     - А как Эндрю?
     Дженн ответила не сразу; глаз она больше не поднимала.
     - Как бы мне хотелось, чтобы вы с ним повидались! Ты ведь очень ему нравился, я знаю. Только такое еще долго будет невозможно. Мика!
     - Да?
     - Скоро начнется война, верно? Роберт ведь говорил всерьез?
     - Боюсь, что да. - Мика вздохнул и сложил руки на груди. - По-моему, только вы тут и понимаете, как отчаянно он сопротивлялся необходимости выступить против Селара. С одной стороны, ему на пользу то, что он наконец-то чем-то занят, но с другой стороны, он ведь постоянно напоминает себе о том, как много люсарцев погибнет просто потому, что он не может найти другого способа остановить короля. Ох, мой господин сделает все от него зависящее, чтобы уменьшить потери, - да только война есть война, и как бы ни вести дело, люди будут гибнуть.
     Некоторое время Дженн молчала, прислонившись к плечу Мики. Потом, вздохнув, она произнесла:
     - Обещай мне, что будешь осторожен. И в Дромме, и... потом. Мне очень не хотелось бы, чтобы с тобой что-то случилось.
     Мика взял руку Дженн и крепко стиснул ее.
     - Когда все кончится, я найду способ пробраться в Клоннет и повидаться и с вами, и с Эндрю. - Он сглотнул, набираясь смелости для следующего вопроса: - Мальчик похож на Роберта?
     Мика ожидал, что Дженн замкнется в себе, но она только покачала головой.
     - Нет... к счастью.
     Мика искоса взглянул на Дженн, но на этот раз горечь в ее голосе не имела отношения к Роберту. Дженн заметила, что молодой человек наблюдает за ней, вздернула подбородок и слегка оттолкнула его от себя.
     - Почему ты до сих пор не нашел какой-нибудь хорошей девушки и не женился?
     Мика шумно вздохнул: ну почему все обязательно задают ему один и тот же вопрос?
     - Каждый год, когда я навещаю родителей, они спрашивают меня об этом. Я приезжаю из Фланхара с целой кучей новостей, а их интересуют только девушки, с которыми я там познакомился. Только потому, что все мои братья и сестры переженились и обзавелись детьми, все полагают, что и я должен последовать их примеру.
     - Ты хочешь сказать, что не собираешься жениться? Мика втянул воздух, но ответил не сразу. Что ж, Дженн можно сказать правду - она по крайней мере поймет, не то что его родители.
     - Нет. Я хочу сказать, что пока не могу себе этого позволить.
     Дженн повернулась к нему лицом.
     - Из-за Роберта?
     Мика твердо посмотрел ей в глаза.
     - Я не оставлю его, Дженн, - по крайней мере пока все не закончится. Не просите меня объяснить причину. Я знавал нескольких девушек... да, если бы не Селар и Наш, если бы не пророчество, если бы нам было позволено вести нормальную жизнь, я, наверное, был бы уже женат, - но дело в том, что я хочу того же, что и Роберт, того же, что и вы. Я не собираюсь оставить его в одиночку делать всю грязную работу, пока я буду вести нормальную счастливую жизнь... да и не была бы она ни нормальной, ни счастливой.
     Закончив свою горячую речь, Мика обнаружил, что Дженн улыбается, глядя на него.
     - А ты совсем не изменился!
     - Ну, - рассмеялся Мика, - я же отрастил бороду. Разве это совсем ничего не стоит?
     - Очень даже многого стоит. Пошли, пора отправляться в зал совета. Великое решение может быть оглашено теперь уже в любой момент.

***

     Финлей стоял у стены зала и смотрел, как члены совета занимают свои места. Последними явились Дженн и Мика; Дженн казалась менее напряженной, чем накануне. Разница была невелика, но все же...
     Уилф никогда не был любителем церемоний. Как только дверь закрылась, он поднялся на ноги и обратился к собравшимся - в первую очередь к Роберту:
     - В первый раз в жизни я согласен с тобой, Роберт, - как и весь совет. Для Анклава возникнет очень реальная угроза, если Селар осуществит свои военные планы и если мы позволим Карлану - или Нэшу, или как бы его ни звали, - натравить на нас армию. Мы поможем тебе всем, чем сможем; нужно только оставить достаточно людей в Анклаве, чтобы в случае чего защитить его.
     - Конечно.
     - Однако я хочу, чтобы ты ясно понял: мы поддержим тебя только в этой борьбе и ни в чем другом, только чтобы помешать Карлану найти и уничтожить нас. А теперь скажи, какую помощь от нас ты хочешь получить?
     Роберт обвел взглядом сидящих за столом и прочистил горло.
     - Мне нужно сорок умелых искателей, обученных военному делу.
     - Всего сорок?
     - Если я попрошу больше, это ослабит Анклав. Я также заберу своих людей из Данлорна - тех, кто захочет сражаться.
     - Когда они тебе понадобятся?
     - Я пока не могу сказать. Завтра Мика вернется в Дромму. Он останется там, пока не узнает, что войско Селара выступило в поход. Когда я получу от него известие, я приеду сюда и переправлю людей к своей армии.
     - И ты сумеешь сделать необходимые приготовления до своего отъезда завтра?
     - Сумею, если Финлей мне поможет. Моя матушка, Деверин, Оуэн и еще несколько человек отправятся прямиком во Фланхар. Я, конечно, сначала отвезу домой Дженн.
     Финлей посмотрел на стоящую у двери Дженн. Она не сводила глаз с Уилфа. Старик пожевал губами, но глаз не поднял.
     - Мне очень жаль, Дженн. Я понимаю, в каком ты трудном положении, но, боюсь, мы не сможем тебе помочь. Если мы увезем твоего сына, Ичерн попытается найти его и вернуть. Учитывая, что Вогн владеет Брезайлом, а война вот-вот начнется, риск слишком велик. Я не мог бы поручиться за безопасность Эндрю.
     Выражение лица Дженн мгновенно изменилось. Ее глаза стали жесткими; резко повернувшись, она, не сказав ни слова, вышла из зала и хлопнула дверью. После недолгого замешательства и члены совета стали покидать зал; только Финлей оставался на месте до тех пор, пока с ним не поравнялся Роберт.
     - Прошу тебя, Финлей... - пробормотал тот. Финлей не нуждался в дальнейших просьбах. Расталкивая членов совета, он выбежал в коридор - но Дженн уже исчезла. Финлей, не раздумывая, вытащил аярн и окинул все помещения Анклава колдовским взглядом.
     Да, Дженн направлялась к выходу.
     К тому времени когда Финлей выбрался из пещеры, Дженн уже была на середине поля. Она быстро шла, не обращая внимания на снег, липнущий к ее юбке. Финлей, безнадежно вздохнув, кинулся бежать вдогонку.
     - Клянусь богами, - топнула ногой Дженн, - почему никто здесь не желает просто оставить меня в покое?
     Финлей схватил ее за руку.
     - Подожди минутку! Я только хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.
     - У меня все прекрасно. А теперь уходи.
     Уйти было бы проще всего, но Финлей никогда в жизни не выбирал легких путей, и теперь было уже поздно менять привычки.
     - Дженн, разве ты не видишь, что наши поступки объясняются заботой о тебе?
     - О да, - бросила она, стряхивая его руку. - Вы все так заботитесь обо мне, что совсем не поддержали в совете. А я еще думала, что уж ты-то захочешь видеть своего племянника здесь, в безопасности.
     Финлей заметил какое-то движение у выхода из пещеры. Роберт последовал за ним и сейчас стоял в дверях. Финлей молча пожелал, чтобы брат вернулся обратно: его сейчас Дженн хотела бы видеть меньше, чем кого-либо.
     Словно прочтя его мысли, Роберт после мгновенного колебания повернулся и исчез в темном проеме. Финлей снова посмотрел на Дженн.
     - Ты права, - сказал он. - Я очень хотел бы, чтобы Эндрю поселился здесь - и ты тоже. Но я также очень хотел бы, чтобы мой брат наконец узнал о том, что у него есть сын. Ты собираешься держать его в неведении до конца жизни? Неужели ты настолько ненавидишь Роберта?
     - Клянусь кровью Серинлета! - Дженн в отчаянии вскинула руки. - Разве ты слеп, Финлей? Неужели ты не видишь, в каком я положении? Что, по-твоему, я должна делать? Я замужняя женщина. Я не обладаю твоей свободой, твоим правом решать все самой. Я живу в стесняющей каждое движение темнице, и единственный луч света в моем окне - это Эндрю. Конечно, я не хочу с ним расставаться, но я предпочту разлуку необходимости оставить его в руках чудовища, которое считается его отцом. Ты ведь говорил с Мердоком и знаешь, каким вырос Кенрик. Я не хочу такой участи для своего сына! - Дженн умолкла, ловя ртом воздух.
     - Но похитить его...
     - Не обманывайся, Финлей. Если я просто убегу вместе с Эндрю, Ичерн перевернет небо и землю, чтобы найти нас. Проклятие, у него ведь перед глазами пример Селара. К тому же люди, которые останутся в Клоннете, пострадают из-за меня. Белла и Лоренс тоже... Если бы мы спрятали Эндрю здесь, можно было бы устроить так, что его сочли бы погибшим от несчастного случая. Ведь удалось же Карлану похитить меня, так что моя семья пятнадцать лет считала меня умершей? Все можно устроить - было бы желание. Но никто мне не верит. Все только тем и заняты, что слушают твоего проклятого братца и готовятся к войне, а ведь я пытаюсь лишь...
     Голос Дженн прервался, рыдания сотрясали все ее тело. Финлей протянул руки, чтобы обнять ее, но Дженн отстранилась. Через минуту она с раздражением вытерла глаза.
     - И что, как ты думаешь, произойдет, если я сейчас открою Роберту правду? Он что, просто кивнет и скажет, что все прекрасно? Разве он согласится оставить Эндрю в Клоннете? А что скажет он тебе, Финлей, когда узнает, что вы с Микой все знали и ничего ему не открыли? Нам с тобой хорошо известно, что от вас он всегда ждал одного - преданности, и не забывай, как важна ваша преданность для него. Так неужели ты хочешь, чтобы он вступил в войну и оказался лицом к лицу с Ангелом Тьмы, сомневаясь в верности своих двух самых близких людей? Ты этого хочешь, Финлей?
     Этого?
     На глазах Дженн блестели слезы; Финлей осторожно вытер их.
     - Конечно, нет. Но ты скажешь ему? Когда-нибудь? В голосе Дженн прозвучала свинцовая безнадежность.
     - Не уверена, что наступит момент, когда бы вся жизнь Роберта не подчинялась пророчеству. Даже зачатие Эндрю произошло потому, что нас с Робертом связали Узы. Я не хочу, чтобы из-за меня ему пришлось жалеть еще о чем-то, чтобы у него появилась новая причина казнить себя. Я и так уже причинила ему достаточно страданий. - Дженн запрокинула голову и тяжело вздохнула. - Да, я знаю, что наши жизни связаны пророчеством, Финлей, но мне никогда не удавалось понять, что за роль мне предстоит играть. Может быть, когда-нибудь я все пойму, но до тех пор моя главная и единственная забота - Эндрю. Ты же сам отец, ты должен это видеть.
     Финлей неохотно кивнул:
     - Но только не ожидай, что такое положение вещей будет мне нравиться. Пойдем. Я отведу тебя в пещеру. Здесь слишком холодно, да и Роберт, наверное, нашел для меня какую-нибудь работу.
     Ах, если бы только он не дал тогда Дженн слово!

***

     Утро было слишком ненастным, чтобы рано вставать, но выбора у Мики не оставалось. К тому времени, когда он явился в столовую, Роберт уже кончал завтракать. Больше никого поблизости не оказалось.
     - Дженн проснулась? - спросил Мика, поспешно глотая кашу.
     - Да. Я ее видел. Она придет к вратам, где нас ждут кони.
     Молча поглощая завтрак, Мика невольно наблюдал за Робертом. Через некоторое время он осмелился сказать:
     - Вы сумеете отвезти ее обратно вовремя?
     - Не вижу к этому препятствий. - Роберт не отрывал глаз от своей тарелки.
     Мика продолжал пристально смотреть на него.
     - Она винит вас во всем случившемся.
     Роберт поднялся на ноги, и Мика следом за ним двинулся к двери. - Да.
     - Но вашей вины тут нет! Это понимаете и вы, и она. Так почему же она винит во всем вас?
     Роберт обернулся к Мике со слабой улыбкой.
     - А почему бы и нет? Нужно же ей кого-то винить. То, что случилось в Элайте, отразилось на Дженн больше, чем на ком-нибудь другом. Мы ведь понимали тогда, что, хотя брак с Ичерном защитит ее от самого худшего, легкой ее жизнь не станет.
     - Но она думает, что вы просто бросили ее, а ведь это не так. Почему вы не расскажете ей о...
     - Брось, Мика. Что бы я ни говорил, положение никогда не изменится к лучшему. Она меня ненавидит, вот и все. Дженн, наверное, будет легче, если ты как можно дольше будешь ехать вместе с нами. И я буду благодарен, если ты постараешься узнать, что сможешь, о ее жизни в Клоннете.
     Последние слова Роберт произнес так резко, что Мика бросил на него пристальный взгляд. Они подошли к выходу из пещеры; над горами висели тяжелые тучи, предрекая нелегкое путешествие.
     - Что-нибудь случилось?
     - Да. Но не тревожься: я намерен принять необходимые меры, прежде чем оставлю ее в Клоннете. Хорошо хотя бы то, что Дженн сможет отвлечься: у нее появится новая причина ненавидеть меня.
     Мика нахмурился, но продолжать разговор было уже нельзя: У двери их ждал Финлей.
     - Вы, наверное, не сможете задержаться еще на день?
     Роберт только покачал головой и вскинул на плечо вьюк.
     - Ничего, Финлей, ты справишься и без меня. Я верю в тебя.
     Финлей кивнул. Мику поразило, как братья похожи на своего покойного отца. Оба высокие, широкоплечие, стройные и сильные. Воины, в лучших традициях рода Дугласов. Тревор гордился бы сыновьями.
     - Финлей, - начал Роберт, бросив взгляд на Дженн, которая ждала с конями у врат, - я хочу, чтобы ты ясно объяснил всем: у нас одна цель - воспрепятствовать вторжению Селара в Майенну. Недостаточно просто предупредить Тирона о том, что замышляет его брат. Тирон не может держать армию в полной готовности на границе до самой смерти Селара. Более того, нам ни к чему, чтобы Тирон решил: единственный путь избавиться от опасности - самому захватить Люсару. Мы хотим остановить Селара прежде, чем его войско доберется до границы, заставить его распустить армию и никогда больше не помышлять о вторжении в Майенну.
     - Ну... - Финлей закусил губу. - А что, если это будет означать, что тебе придется убить короля?
     Мгновение Роберт никак не реагировал на эти слова; потом он встряхнул головой и послал брату свою обычную насмешливую улыбку.
     - Сомневаюсь, что до такого дойдет. Береги себя, братец. Я не знаю, когда вернусь. Позаботься в мое отсутствие о моих племянницах.
     Финлей с несчастным видом склонил голову.
     - Ты тоже береги себя - вы оба будьте осторожны.
     - Ох, - рассмеялся Роберт, - Мике в Дромме ничто не грозит. Разве кто-нибудь узнает его с этой его роскошной бородой!
     Мика вздернул подбородок:
     - Чем вам не угодила моя борода?
     - Ты в самом деле хочешь услышать ответ?

ГЛАВА 8

     В Тезиуме царил дух спокойствия и сосредоточенных трудов; тридцать гильдийцев-переписчиков почти не нарушали тишину. Скрип перьев по пергаменту, запах чернил, легкое движение писца, удобнее устраивающегося на скамье, - все это дарило Вогну ни с чем не сравнимое наслаждение, символизируя для него величие священного долга Гильдии.
     Просторное помещение с высоким потолком было одной из достопримечательностей резиденции проктора Гильдии; оно было выстроено почти три столетия назад из привезенного издалека розового песчаника и соединяло здание, где размещались кельи, с залом для торжественных церемоний. Вогну никогда не надоедало прогуливаться по Тезиуму. Начинавшиеся выше человеческого роста арки окон уходили к потолку, заливая зал светом и летом, и зимой; своды потолка украшали гербы Гильдии, вырезанные на белом камне, ставшем золотым от времени. Из всех помещений резиденции Тезиум был самым строгим и изящным, но не любовь к чудесам архитектуры привлекала сюда Вогна: ему доставляло удовольствие наблюдать за трудами братьев-переписчиков.
     Вот и сейчас он бесшумно двинулся по проходу между столами, оглядывая склонившихся над работой гильдийцев, отмечая, кто из них отрывался от дела и поднимал на него глаза. Перед каждым писцом лежала копия одного и того же документа, и его надлежало воспроизвести с абсолютной точностью. Вогн с удовольствием вдохнул воздух Тезиума и двинулся к двери в противоположном конце зала, где его дожидался Годет.
     - Ну? - тихо, чтобы не мешать занятым важным делом братьям, спросил проктор.
     - Я составил обзор последних донесений, господин.
     - Надеюсь, ты позаботился о том, чтобы донесения не попались на глаза нашему дорогому легату Осберту?
     - Конечно, господин. Он все утро провел с королем.
     - Прекрасно. Ну и что же?
     - Результаты без преувеличения поразительны.
     - В каком смысле? - Вонг продолжал смотреть на писцов, намеренно подчеркивая, что за ними следят, и тем провоцируя их на какой-нибудь необдуманный поступок. Многие гильдийцы под его взглядом начинали ежиться.
     - Брезайл, когда его стали возить по стране, к особому успеху не привел: было схвачено и казнено всего девять колдунов.
     - И что в этом такого удивительного?
     - Только трое из них имели при себе волшебные камешки. Остальные все были совсем юные, почти дети.
     - Значит, мы добрались до них вовремя, пока они еще не успели причинить особого вреда. Я так и не понимаю, в чем ты видишь проблему.
     - Господин, Брезайл возят по городам и селам уже много недель. Наверняка можно было ожидать, что мы разоблачим гораздо больше колдунов.
     - Значит, до них дошли слухи о Брезайле и они в страхе бежали из страны. Мне этого довольно. Конечно, я был бы рад, если бы мы сумели их всех отправить на костер, но пока достаточно и того, что Люсара от колдунов избавлена.
     - Но разве нет возможности того, что кто-то из них избег разоблачения? Если бы мы...
     Зал вдруг погрузился в темноту, хотя ни одно облачко не набежало на солнце. Вогн нахмурился. Яркие пятна все так же лежали на полу там, куда падали из огромных окон солнечные лучи, но глаза проктора затуманились, слепота обрушилась на него прежде, чем он успел произнести хоть слово. Ледяной холод пронизал его до костей... в точности так, как той ночью в Лагганфорсе.
     Вогна окружил серый сумрак, в воздухе разлился какой-то знакомый запах. Ладан, морская соль, что-то еще - теплое и умиротворяющее, как запах свежего хлеба. Где-то вдали возникло сияние; оно осветило арку, позолотив тонкую резьбу на ней и на камнях пола. Далекий свет заставил заблестеть лужи на полу... Кровь!
     Вогн когда-то знал это место...
     Из пустоты донесся голос, мешая ему вспомнить. Смысл слов ускользал от Вогна, словно они принадлежали неизвестному ему языку. Потом раздался зловещий скрежет стали по камню, крик боли, проклятия...
     Из-за одной из колонн появился меч, потом держащая его рука. Рука принадлежала молодому человеку, совсем мальчику. Он стоял теперь под аркой, освещенный сзади, так что лучи света образовали корону над его головой. Молодой человек что-то говорил, но слова по-прежнему не имели смысла для Вогна. Воин был ранен и проклинал своего врага - но кого? Вогн напрягся, чтобы сделать хоть шаг вперед; его охватило волнение и нетерпение. Он должен узнать! Должен увидеть, кто стоит...
     - Господин!
     Словно порыв холодного ветра принес Вогна обратно. Тезиум был таким же, как всегда, Годет по-прежнему стоял рядом. Вогн пошевелил губами и с трудом выдавил:
     - Что?
     - Вы уверены, что Брезайл так могуществен, как мы рассчитывали, милорд?
     Вогн пристально посмотрел на племянника. В поведении молодого человека не было ничего, что говорило бы о том, что он заметил нечто необычное. Вогн с облегчением перевел дух.
     - Да, уверен, уверен теперь еще больше, чем раньше. Особенно из-за этих... этих видений.
     Но что он видел? Прошлое или будущее? Был ли тот юноша принцем Кенриком? Может быть, ему грозит опасность и видение послано как предостережение?
     Вогн еще раз оглядел зал, потом прошел в дверь, ведущую в жилые покои, знаком велев Годету следовать за собой. В глубокой задумчивости проктор направился в свой кабинет, ничем не показывая беспокойства.
     - Когда дознаватели вернутся в Марсэй, забери у них те три камня, что они отобрали у колдунов. Нам понадобится еще несколько Брезайлов, чтобы как следует выполнить нашу задачу.
     - Как пожелаете, милорд.

***

     Легат Осберт следил, как Кенрик, надув губы, раздумывает над следующим ходом; потом принц протянул руку и передвинул одну из фигур. На шахматной доске почти не осталось черных, которыми играл Кенрик; ему грозил полный разгром. Селар сидел, откинувшись в кресле, и рассеянно теребил коротко подстриженную бороду, не сводя глаз с сына.
     Осберт напрягся: ход Кенрика был неудачным. Ах, этот мальчишка никогда не слушает советов! Разве они не обсуждали прошлым вечером именно эту защиту? Безнадежно!
     - По-моему, - пробормотал король, медленно протягивая руку к доске, - вы только что подарили мне еще одну победу, сын мой.
     Кенрик мрачно смотрел, как Селар передвинул одну из белых фигур так, что западня захлопнулась. Принц проиграл.
     Рука Кенрика сделала резкое движение; доска взлетела в воздух, а фигуры рассыпались по полу; некоторые из них подкатились к порогу двери, в которой как раз в этот момент появился Нэш.
     Осберт приказал себе оставаться спокойным и добродушным, хотя встречи с советником день ото дня становились ему все неприятнее. Особенно теперь.
     - Доброе утро, сир, - сказал Нэш, небрежно перешагивая через шахматные фигурки и подходя к столу.
     - Разве я посылал за вами, Нэш? - лениво поинтересовался Селар.
     - Конечно, посылали, сир.
     Селар поднял брови в притворном удивлении, но тут же улыбнулся:
     - Ах да, теперь я вспомнил.
     Кенрик отшвырнул кресло и встал перед Нэшем, не давая тому пройти дальше в комнату.
     - До меня дошли слухи, советник.
     - Действительно, мой принц? И какие же?
     Если Кенрика и смутил тон, которым был задан вопрос, он ничем этого не показал. Принц был или отважен, или очень глуп.
     - Я слышал, что вы - колдун. Селар расхохотался:
     - Ах, сынок, мы все слышали это много раз. Разве найдется придворный, который бы не заявлял, будто видел колдуна или когда-то знал хоть одного? Ну, теперь, благодаря игрушке Вогна, слухи скоро утихнут.
     Принц, стиснув зубы, бросил на отца яростный взгляд.
     - Я задал важный вопрос, сир, и он не заслуживает насмешек.
     - Бросьте, Кенрик, не думаю, что вам стоит волноваться из-за подобной чепухи.
     Кенрик уперся руками в стол и наклонился к отцу.
     - Если я принесу вам доказательства того, что ваш любимчик - колдун, вы его казните?
     - Не говорите глупостей! - снова засмеялся король.
     - Так казните или нет? - рявкнул Кенрик.
     - Ну, Кенрик, - снисходительно протянул Селар, - вы начинаете грубить.
     Кенрик выпрямился, его глаза сверкнули. Не говоря ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.
     Осберт вздохнул с облегчением, когда Селар перевел взгляд с удаляющегося сына на фаворита.
     - Нэш, что за новая глупость пришла в голову Вогну?
     Он решил, что вы замешаны в колдовстве? Чем вы его обидели? Ну-ка признавайтесь!
     - Ничем, сир, - ответил Нэш, не сводя глаз с Осберта. - Хотя было бы неплохо, если бы вы перемолвились с ним словечком на эту тему. Боюсь, что его рвение скоро нарушит мир в стране.
     - Что ж, если вы считаете, что так нужно...
     - Да, считаю. А теперь извините нас с Осбертом: у нас сегодня утром назначена встреча с проктором.
     Цепкая рука Нэша вытащила Осберта за дверь, прежде чем тот успел запротестовать. Спустившись по лестнице, Нэш толкнул легата в угол и встал перед ним; в полумраке глаза советника горели яростным пламенем.
     - Вам очень хорошо удавалось избегать меня последние недели, друг мой. Так скажите мне: где Вогн прячет книги из своей секретной библиотеки?
     Осберт отчаянно затряс головой.
     - Да нет же! Я ведь показывал вам комнату, показывал, что проктор сделал с книгами! Вы знаете не хуже меня, что он предпочел сжечь библиотеку, лишь бы она не попала в руки таких, как вы. Говорю вам: секретной библиотеки больше не существует.
     - Тогда откуда Вогн неожиданно узнал, как сделать Брезайл?
     Твердо держась своего, Осберт ответил лишь слегка дрогнувшим голосом:
     - Может быть, кто-нибудь ему рассказал или в руки ему попалась новая книга. - Осберт помолчал, потом продолжил, притворяясь несправедливо обиженным: - Почему вы думаете, будто в этом моя вина? Если у Вогна все время были те книги, почему он сделал Брезайл только сейчас? Это же бессмыслица: Вогн всю жизнь ненавидит колдунов.
     Несколько мгновений Нэш пристально смотрел на Осберта, нахмурив брови, потом медленно произнес:
     - Или вы - лучший лжец, чем я считал, или говорите правду. Как бы то ни было? если вы увидите или услышите что-нибудь, что может указать на место, где теперь хранятся книги Вогна, я желаю немедленно об этом узнать. Вы меня поняли?
     Осберт нашел в себе силы лишь послушно кивнуть; Нэш повернулся и ушел.

***

     Это было огромным испытанием для терпения - почти таким же, на взгляд Нэша, как то ожидание, которое пришлось на его долю, - не только за последние пять лет, но за все восемьдесят с лишним, прошедших с тех пор, как его судьба стала ему ясна. Нэш сохранял неподвижность, позволяя портному суетиться вокруг, старательно (и, пожалуй, немного боязливо) закалывая богатую ткань. На этот единственный предмет туалета у него уходило столько времени, что даже коронационное одеяние величайшего в истории монарха не могло бы идти ни в какое сравнение.
     Так что же делать с Осбертом? Не приходится сомневаться, что те книги давным-давно перенесены в другое место. Найти их было бы возможно, но есть ли время на то, чтобы выслеживать Вогна? Вырвать секрет у проклятого проктора можно разве что долгими пытками, да и доверить поиск книг никому нельзя. Позволительно ли тратить драгоценное время на занятие, которое может еще и не дать результатов, когда всего через девять дней он отправится в Клоннет?
     В конце концов, дадут ли еще книги то, что ему нужно? Найдется ли в них указание на место, где спрятан Ключ?
     - И когда же, - сухо процедил Нэш, - ты рассчитываешь закончить этот камзол?
     Портной сглотнул.
     - Э-э... Через две недели, милорд советник. Видите ли, возникли трудности с тканью для подкладки, мне пришлось ждать, когда будет доставлена новая партия...
     Не шевельнув ни единым мускулом, Нэш сказал еще более холодно:
     - Я не могу ждать так долго. Камзол нужен мне через неделю.
     - Слушаюсь, милорд. - Портной кончил втыкать булавки и помог Нашу снять камзол. Тот жестом отослал его: в дверях стоял его слуга Теймар.
     Дождавшись, когда портной уйдет, Теймар довольно улыбнулся Нашу:
     - У меня хорошие новости, хозяин.
     Со вздохом Нэш потянулся и опустился в кресло у стола.
     - Уж не изловил ли Брезайл Вогна самого Врага?
     - Нет, хозяин.
     Нзш протянул руку за кубком с вином и посмотрел на слугу. Теймар терпеливо ждал вопросов. Терпение было качеством, которым он обладал в избытке. Несмотря на то что он полностью был привязан Узами к Нэшу, Теймар обнаруживал удивительную независимость мнений, которую Нэш нечасто встречал и у свободных людей. Он подчинялся любому приказанию Нэша, каким бы чудовищным оно ни было, никогда не задавал вопросов и никогда не подводил своего хозяина, если только обстоятельства не оказывались непреодолимыми. До той ужасной ночи в Элайте точно так же Нэшу служил его брат Лиссон. Нэшу ни разу не пришлось в чем-либо упрекнуть братьев; но Лиссон был убит вместе с другими гильдийцами и малахи, и теперь у Нэша остался единственный слуга, которому он мог полностью доверять и которому ничего не нужно было объяснять.
     - Что ж, прекрасно, - кивнул Нэш. - Расскажи мне, какие у тебя хорошие новости.
     - Вы приказали, чтобы я нашел средство завершить ваше исцеление и вы смогли бы наконец связать себя Узами с Союзницей.
     Нэш снова кивнул.
     - Я сделал, как вы велели, хозяин. Есть кое-кто, кто даст вам все, что нужно для полного восстановления сил.
     Ленивое любопытство внезапно покинуло Нэша, и он вскочил на ноги, едва позволяя себе надеяться.
     - Да, хозяин: я захватил одного из салти пазар.

***

     Годфри сидел в конце длинного стола, с трудом заставляя себя глотать жирную пищу. Она совсем ему не нравилась, но епископ Бром брал на заметку всякого, кто не опустошал свою тарелку. По какой-то причине толстый прелат полагал, что душа человека может быть вскормлена только наперченным сметанным соусом и жареным лебедем.
     В углу столовой сидел музыкант, извлекавший из лютни веселую мелодию. В обычных обстоятельствах Годфри наслаждался бы музыкой во время обеда, но после возвращения из Элайты и суровых слов Роберта он совершенно не мог сохранять душевное равновесие в обществе Брома.
     Правда, свободно чувствовать себя в присутствии Брома Годфри никогда не удавалось. Глава люсарской церкви стал настоящим посмешищем среди молодых вольнодумцев-священников. А уж что касается их единоверцев в других странах... об этом Годфри даже думать не хотелось.
     Когда-нибудь - если повезет, то совсем скоро - Бром лишится поста, который никогда и не должен был занимать, и Маккоули наконец возьмет в свои руки бразды правления.
     И тогда восторжествует справедливость, все пойдет как надо, и дети церкви смогут жить в мире, избавленные от вмешательства короля, ставящего себя выше богов.
     Углы губ Годфри дрогнули. Он скрыл неуместную улыбку, поднеся ко рту кусок хлеба, и впервые за весь вечер начал есть с удовольствием. Ах, жизнь была бы так скучна без этих редких полетов мечты, даже если никому, кроме себя, Годфри не мог в них признаться.
     Собравшиеся за столом продолжали обсуждать недавнюю охоту. Опять, как и в предыдущие разы... Ни слова о том, как отразится облава на колдунов на церкви, и так уже стонущей под пятой Брома. Ни слова о тайно собираемом на севере войске Селара и об ужасных последствиях, которые повлечет за собой нападение на Майенну.
     Может быть, сановники церкви находятся в полном неведении? Или им просто все равно?
     Если Селар и в самом деле нападет на Майенну и попытается захватить трон, Люсара будет раздавлена. Майенна вдвое больше Люсары, у нее прекрасно вооруженная армия и множество наемников, которым щедро платит Тирон, хорошо знающий об угрозе со стороны собственного братца. В детстве Тирон был болезненным ребенком, но теперь он взрослый человек, у него трое сыновей-наследников, и он прекрасно осознает, какая ставка на кону. Только глупец на месте Селара мог бы считать себя достаточно сильным, чтобы рассчитывать на победу.
     Годфри даже стукнул вилкой по тарелке: Селар получит по заслугам, когда против него выступит Роберт со своими союзниками!
     - Вы что-то скрываете от нас, архидьякон?
     Побледнев, Годфри поднял глаза: все собравшиеся повернулись в его сторону.
     - Ваше преосвященство...
     - Тарелка в чем-то перед вами провинилась?
     - Э-э... нет, ваше преосвященство. Прошу меня извинить. Бром рассмеялся и снова вернулся к разговору об охоте; гости с готовностью присоединились к нему.
     Идиот! Если он будет так неосторожен, то попадется, ничего еще не совершив.
     И тогда Роберту придется просто его убить.

***

     Теймар здорово постарался, и на этот раз Нэш не стал скупиться на похвалы. Избушка была тесной и заброшенной, но для их целей она подходила как нельзя лучше. Соломенная крыша нависала над глинобитными стенами, доходя почти до земли. Совсем рядом струилась река, и на лигу вокруг не было никакого жилья. До Марсэя нужно было бы добираться больше двух часов. Низкий берег реки часто заливался водой во время паводка, и на болотистых землях, поросших жесткой высокой травой, никто не селился. Место было просто превосходным для того, чтобы разобраться еще с одним салти пазар.
     Теймар толкнул дверь и ввел Нэша внутрь. Две лампы, подвешенные к низкому потолку, освещали единственную комнату. Низкий стол стоял у левой стены, а рядом с ним виднелась постель, на которой лежал молодой человек.
     - Его имя Бен, - спокойно сообщил Теймар.
     - Ты дал ему усыпляющее снадобье?
     - Он должен сейчас уже проснуться. Он не получал ни пищи, ни воды с тех пор, как я прошлой ночью привел его сюда.
     Нэш подошел к столу, присел на краешек и начал стаскивать перчатки, рассматривая пленника. Тому было лет двадцать; сильный и здоровый юноша был светловолос и красив. Просто совершенство! Руки молодого человека были скручены, ноги привязаны к кровати, в рот засунут кляп. Нэш сделал знак Теймару, чтобы тот его вытащил. В этот момент пленник пошевелился и открыл полные ужаса глаза. Увидев Нэша, он попытался отодвинуться как можно дальше к стене.
     - Не стоит так волноваться, - сказал Нэш. - Бежать тебе не удастся, так что не трать зря силы.
     - Принести седельные сумы, хозяин? - спросил Теймар.
     - Расскажи сначала, как ты его нашел.
     - Я сделал, как вы велели, и двинулся следом за гильдийцами-охотниками. Они привезли Брезайл в небольшую деревушку в нескольких лигах от садланийской границы. Я замешался в собравшуюся поглядеть на Брезайл толпу и тут заметил, как этот человек поспешно пытается скрыться из деревни. Я выследил и схватил его.
     - Удивительно просто, а, Бен? Я-то думал, что вы, салти пазар, в теперешние времена стали осторожны и опасаетесь незнакомцев. Да, Теймар, пойди и принеси сумы. Ты можешь все приготовить, пока я болтаю с нашим юным другом.
     Когда Теймар вышел из хижины, Нэш бросил перчатки на стол и снял плащ. Бен не спускал с него испуганных глаз. Иногда его руки напрягались в попытке порвать веревки, но все усилия были тщетны. Юноша пытался скрыть свой страх и не позволить себе сдаться.
     - Ты малахи? - прошептал Бен.
     - Нет, - ответил Нэш. - Впрочем, многие из вас делали такое же заключение - себе на погибель.
     - Значит, ты гильдиец! - дрожащим голосом пробормотал пленник.
     - Только по имени. - Нэш положил руки на колени. - А теперь, прежде чем мы займемся делом, хочу задать тебе вопрос. У меня мало времени, так что будет лучше, если ты ответишь без проволочек. Где вы прячете Ключ?
     На лице Бена была написана растерянность.
     - Какой ключ? Нэш вздохнул:
     - О, милосердные боги! Скажи, пожалуйста, все салти пазар отличаются таким же упрямством? Ну ладно, поговорим о другом. Где Роберт Дуглас?
     Бен нахмурил брови.
     - Откуда мне знать?
     - Брось, - рявкнул Нэш. - Ты колдун - и он тоже. Ты должен знать, где он скрывается.
     - Ну а я не знаю.
     Теймар вернулся с сумками, и Нэш подождал, пока тот достанет мешочек из плотного шелка. Вынув оттуда шар, он показал его Бену, потом положил на пол рядом с кроватью.
     - Спасибо, Теймар. Подожди за дверью.
     - Хорошо, хозяин.
     Когда дверь за ним закрылась, Нэш снова уселся и посмотрел на пленника.
     - Ты боишься малахи, верно?
     - Кто же их не боится!
     - Что ж, твои приятели не желают отдать им Ключ, так что это ваша собственная вина. - Нэш усмехнулся. - Что ты думаешь о Теймаре? Он лишен колдовского таланта, уверяю тебя: не то что ты и я. И все-таки ему удалось такое, чего не сумели ни ты, ни я.
     Когда Бен снова забился, пытаясь освободиться, Нэш поднял руку.
     - Не стоит рассчитывать вызвать его сочувствие - он предан мне одному. По правде сказать, ты был обречен с того момента, как сказал ему хоть слово.
     Взгляд Бена метнулся к двери.
     - Он может передумать - когда узнает, кто ты такой.
     - Он принадлежит мне душой и телом. Только я могу изменить его решение, - рассмеялся Нэш. - Ты когда-нибудь слышал о Наложении Уз? - Когда Бен ничего не ответил, Нэш продолжал, наслаждаясь своей властью над пленником: - Столетия назад оно было изобретено для соединения пар в супружестве. Совершенные Узы связывают людей всю жизнь. Так и Теймар привязан ко мне - только во много раз более крепко. Я нашел способ так изменить обряд, используя кровь человека, что он становится моим рабом. И процесс, и его результат совершенно не похожи на исходные и дарят гораздо меньше наслаждений. Впрочем, за долгие годы такие Узы принесли мне много пользы. Можешь спросить подтверждения у Селара.
     При этих словах глаза Бена широко раскрылись, потом он перевел взгляд на шар на полу.
     - Ты собираешься проделать то же самое и со мной?
     - Нет, - медленно покачал головой Нэш. - К несчастью, единственная часть прежнего обряда, от которой я не смог избавиться, - это необходимость получить согласие на наложение Уз. Ты должен захотеть сделаться моим рабом - а я не смогу убедить тебя немедленно. - Нэш отошел от стола, опустился на колени рядом с шаром и вытащил из-за голенища сапога кинжал. - Ты знаешь, что это такое?
     Бен не пожелал опустить глаза и с подчеркнутым безразличием стал смотреть в стену над головой Нэша. Сквозь стиснутые зубы он процедил:
     - Нет.
     - А знать тебе следовало бы. Если бы вы, салти пазар, не были так высокомерны и не отвернулись от своих братьев малахи, вы узнали бы о многих важных вещах. Вы носите при себе камушек, с помощью которого направляете свою колдовскую силу. В дни Каббалы такие вот шары были весьма распространены и использовались так же, как теперь ваши аярны, но имели еще и другое назначение. Ты сегодня получишь возможность хорошо рассмотреть один из шаров. Может быть, ты слышал о том, что дарриет из Даззира когда-то прибегали к такому средству. Оно называется "фолинет аро шаар" - "вскармливание кровью".
     Бен резко втянул воздух, когда значение этих слов полностью дошло до него. После мгновенного колебания он решительно сжал губы, явно не намереваясь ничего больше говорить.
     - Понятно, - протянул ничуть не удивленный Нэш. Почему, интересно, когда в его руки попадался салти пазар, происходило всегда одно и то же? Ни один из них на протяжении столетия ни разу не ответил ни на один вопрос. Какие бы пытки, какие бы мучения Нэш ни придумывал, результат оставался неизменным. Было похоже на то, что всеми салти движет одна и та же могучая воля, не позволяя предать братьев-колдунов. Этот молодой человек перед лицом мучительной смерти даже не пожелал признаться, что он из салти пазар, хотя и не мог оспаривать очевидного.
     Да, конечно, из древних книг известно, что внутренняя сила колдуна может укрепить его волю, - но не до такой же степени? Нельзя поверить, что все они настолько сильны!
     Если только...
     Может быть, их каким-то образом защищает Ключ?
     Подстегиваемый неожиданной мыслью, Нэш закрыл глаза и сосредоточился. Он находился совсем рядом с Беном, и все же аура того оставалась бледной и расплывчатой, как если бы принадлежала обычному человеку.
     Кровь и смерть! Факт все время был перед его глазами, но Нэш слишком спешил, слишком жаждал успеха, чтобы его заметить! Конечно, Ключ защищает салти! Иначе и быть не может! Ключ сумел каким-то образом так изменить ауру колдунов, что ее никогда не смогут обнаружить малахи, - это оказалось под силу только Брезайлу.
     Каким же он был глупцом!
     Нэш открыл глаза, с трудом удерживаясь от смеха.
     - Милый мальчик, ты и не догадываешься, насколько мне помог. - С этими словами Нэш наклонился и перерезал веревку, стягивавшую запястья пленника. Однако прежде, чем Бен успел воспользоваться свободой, Нэш поднял руку, и молодой человек замер, скованный непреодолимой силой. Нэш схватил правую руку Бена и одним быстрым ударом клинка рассек мягкую плоть почти до локтя. Хлынула кровь, и Бен охнул, но Нэш был слишком ловок, чтобы потерять хоть каплю. Он повернул руку Бена так, чтобы яркая красная струя упала на шар, и стал завороженно смотреть, как шар медленно вбирает в себя кровь. - Обычно, - будничным тоном сообщил Нэш, - я проделываю это более медленно - так достигается лучшее качество, - но, видишь ли, на то, чтобы проделать все необходимое и тем завершить свое возрождение, мне потребуется три дня, а я тороплюсь. У меня назначено свидание с дамой - прекрасной дамой с густыми черными волосами и сверкающими синими глазами. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы сердце мужчины возликовало. Впрочем, ты ведь и сам знаешь, наверняка ты ее встречал. Ее зовут Дженнифер Росс, хотя теперь она известна всем как герцогиня Эйр. Ну да я не позволю этому обстоятельству встать между нами. Ты, возможно, знаешь ее и под другим, более древним именем. Она Союзница.
     Лицо Бена уже покрывала смертельная бледность, он с трудом мог приоткрыть глаза. Губы юноши шевельнулись, и Нэш наклонился к нему, чтобы расслышать невнятный шепот:
     - Чудовище... Тьмы...
     - Ты правильно догадался, хотя и с некоторым опозданием, - ухмыльнулся Нэш. - Не беспокойся, я не восприму это как личное оскорбление. Так, видишь ли, меня называет пророчество. Союзнице и мне суждено соединиться. Я так долго ждал, прежде чем наложить на нее Узы, потому что должен сначала в полной мере восстановить силы. И это будет не гнусный обряд, как с Теймаром, а древнее Наложение Уз в своей истинной, чистой форме. Она не станет моей рабыней - кроме как в любви. Видишь ли... - Нэш наклонился к своей жертве и прошептал: - Наложение Уз должно быть совершенным, иначе оно не продлится дольше нескольких недель. Союзница даст мне такую силу, какой ты и вообразить не можешь, - и сделает это по доброй воле. Не знаю, как на твой взгляд, но мне это всегда особенно нравилось. Такая прелестная, такая хорошая, праведная до мозга костей - и все равно в конце концов она не сможет воспротивиться. Ей суждено любить меня, как и мне - ее. Вся ее праведность обратится в свою противоположность и поможет мне. Неужели вы, салти пазар, никогда не задумывались над тем, почему ей было дано имя Союзницы?
     Нэш взглянул на распростертого на постели юношу, но тот никак не откликнулся на эти слова. Глаза его были закрыты, лицо посинело. Только еле заметное дыхание говорило о том, что угасающая жизнь еще теплится в нем. Еще мгновение, и пленник лишится сознания.
     - Нет, - прошептал Нэш, бросая взгляд на шар, впитывающий кровь умирающего, - вряд ли вы об этом задумывались. А теперь поздно. Совсем, совсем поздно.

ГЛАВА 9

     Холод был снаружи, и холод был внутри, и Роберт точно знал, какой из них ужаснее. Он остановил коня рядом с лошадью Дженн на вершине последнего холма; перед ними простиралась равнина восточной части Люсары, одетая в сплошной снежный саван, сверкающий под почти полной луной. Ледяным воздухом было трудно дышать.
     И все же эта страна была прекрасна. Занесенная снегом, скованная морозом, она все еще могла вдохновлять поэтов; однако даже самый гениальный из них не смог бы передать все напряжение наступившего мгновения.
     Роберт оглянулся через плечо, но Мика давно исчез в ночной темноте. Дня через четыре он доберется до Дроммы.
     Да, Мика хорошо справился со своим делом, проводив Дженн от Анклава до Мейтланда. Дженн, правда, оставалась молчаливой - по крайней мере когда Роберт был рядом. Поэтому Роберт намеренно держался от спутников на расстоянии - ехал или впереди, или позади них. Не стоило делать путешествие более тяжелым для Дженн, чем необходимо. Вздохнув про себя, Роберт после отъезда Мики вместе с ней спустился в долину и скрылся в лесу.
     Пришлось ждать, пока не станет совсем темно: нужно было, чтобы никто не заметил их продвижения. К счастью, скоро облака затянули небо, и луна скрылась; впрочем, колдовское зрение позволяло Роберту отчетливо видеть между деревьями Мейтланд-Мэнор, ровное поле перед ним - и лицо Дженн.
     Похоже, вера Эйдена в чудеса на сей раз не оправдалась. Дженн и в самом деле ненавидит его. Следить за ней даже издали было Роберту тяжело: он ведь знал, какие чувства Дженн испытывает. Его охватывала дрожь, когда она иногда бросала на него взгляд, - холод в ее синих глазах был много страшнее мороза суровой зимы.
     Да, умом Роберт понимал, что Дженн права, ненавидя его, обвиняя в своих несчастьях, проклиная его и все, что он совершил. И все же, если бы только она изменила свое отношение...
     Дженн не могла устоять на месте. Хоть она и говорила, будто не замерзла, она все время переминалась с ноги на ногу или начинала ходить по опушке. Роберт давно уже перестал предостерегать ее, что кто-нибудь может заметить их, если она не будет стоять неподвижно. Казалось, Дженн не может дождаться момента, когда наконец расстанется с ним.
     Огни в доме гасли один за другим; наконец остались лишь три освещенных окна.
     - Когда ты вернешься в Клоннет? - тихо спросил Роберт, В заснеженном лесу его голос не разбудил эха.
     - Завтра на рассвете.
     Роберту следовало бы спросить ее о Нэше. Ему необходимо было понять, под сильным ли влиянием этого человека она находится, узнать обо всем, чтобы заглушить голос неразумной ревности, тревоживший его последние годы. Однако объяснить это Дженн было невозможно. Глупо было хоть на мгновение подумать, будто все сложится иначе, но, покидая Элайту, он был так уверен, что она его любит... Что ж, может быть, какое-то время она и в самом деле его любила.
     Грустные мысли заставили Роберта почувствовать пустоту в душе.
     - Я осмотрел все вокруг: никакой опасности нет. Дженн почему-то теперь не торопилась уезжать.
     - Ты уверен?
     - Конечно.
     - Да нет, я имею в виду Карлана... Нэша. Ты уверен? Роберт взглянул на Дженн, стараясь не показать своего удивления, и обнаружил, что она мрачно смотрит на него.
     - Как только его раны зажили достаточно, чтобы он снова смог передвигаться, он начал посещать тебя в Клоннете, чтобы присмотреть за Союзницей, добиться твоего доверия, сделаться твоим другом. Единственным другом. Разве не так должен был поступить Ангел Тьмы?
     - Откуда ты знаешь, что он бывал в Клоннете?
     - Не важно. Но если тебе известно что-то, что может нам помочь...
     - Известно что-нибудь? О Нэше? - Глаза Дженн широко раскрылись, она пристально взглянула на Роберта. - Ах, понимаю. Ты думаешь, что я храню его секреты, как храню твои? И ты думаешь, что я открою... - Она снова отвернулась и слегка покачала головой. - Человек, которого я знаю, ничего общего с Ангелом Тьмы не имеет. Мне нечего тебе сообщить.
     На мгновение Роберта охватило желание обнять Дженн, привлечь ее к себе, шептать ей на ухо извинения, шептать любые слова, которые смогут уничтожить пропасть между ними... но Дженн никогда такого не позволит. Особенно теперь, когда он чуть ли не обвинил ее в том, что она переметнулась на сторону Нэша. Вместо попытки примирения Роберт, стиснув кулаки и, сделав глубокий вдох, сказал:
     - Стало достаточно темно. Лучше отправляйся, пока кругом никого нет.
     Дженн двинулась прочь, потом помедлила и оглянулась на Роберта. Выражение ее лица было растерянным. Так ничего и не сказав, она пошла дальше, ведя в поводу свою лошадь. Роберт следил за Дженн, пока она не скрылась в доме; но и потом он видел ее колдовским зрением. Наконец, встряхнувшись, он отошел поглубже в лес, но не уехал. Найдя подходящую ветку, низко нависающую над землей, он привязал коня, закутался в плащ и устроился под деревом на ночлег.

***

     Будь обстоятельства иными, путешествие на север даже могло бы доставить Роберту удовольствие. Погода неожиданно улучшилась, яркое солнце заливало зимний пейзаж. Чем дальше продвигался Роберт, тем быстрее таял снег; наконец он исчез совсем. Иногда Роберту даже приходилось надвигать капюшон плаща, чтобы не обгореть на солнце.
     Он держался на изрядном расстоянии от дороги, по которой ехала Дженн со своей свитой. Она никогда не была особенно умелой искательницей, но все же Роберт установил самый непроницаемый щит, какой только мог. К тому же кто мог предсказать, куда Вогн отправит своих гильдийцев с Брезайлом?
     Наконец на второй день пути к вечеру вдали показались угрюмые башни Клоннета, и Роберт остановил коня. Теперь уже только колдовским зрением он следил за Дженн: она приблизилась к воротам замка, ворота открылись, потом закрылись.
     Только тогда Роберт двинулся дальше. Коня, не расседлывая, он оставил в рощице на песчаном берегу - настолько близко к замку, насколько можно было подобраться, не выдав себя. Потом, под покровом темноты, он подкрался к стене и остановился, прижавшись к ней спиной. Пальцы Роберта ощупали шершавый камень, он двинулся вправо и скоро добрался до маленькой калитки. Чтобы открыть ее и проскользнуть внутрь, почти не потребовалось прибегать к колдовской силе; оказавшись в замке, Роберт остановился, готовый создать скрывающую его иллюзию.
     Он был один в темном углу рядом со строением из красного камня; где-то вдали ходили люди, но Роберт оставался неподвижным и невидимым.
     Шесть лет назад, после замужества Дженн, Мика отправился в Клоннет, чтобы служить ей. Через несколько недель он уже знал замок как свои пять пальцев. Теперь Роберт вспоминал начерченный Микой план, прикидывая, как добраться до заброшенной лестницы, ведущей на галерею, куда выходили комнаты Дженн.
     Роберт ждал, наблюдая за беготней слуг. Время для его затеи было выбрано удачно. Роберт сделал глубокий вдох и призвал таящуюся в самых глубинах его души силу. Роберт был в отличной форме, поэтому усилие далось ему легко. Еле заметного мысленного шага в другое измерение оказалось достаточно, чтобы он стал невидим для любого, кто посмотрел бы в его сторону. Создать иллюзию было бы проще, но иллюзия принесла бы пользу, только оставайся Роберт неподвижным, а это сейчас не входило в его планы.
     Роберт никогда не жалел о том, что скрыл от других колдунов свое умение пользоваться запретным искусством. В конце концов, совсем ни к чему, чтобы другие, наделенные меньшей силой, начали подражать ему и подвергли опасности свои жизни.
     Теперь Роберт был готов; он сделал шаг вперед, обогнул сзади старую конюшню, прошел вдоль стены и оказался у входа на лестницу. Пригнувшись, он уперся руками в деревянную дверь, затянутую паутиной от долгого забвения. Дверь не поддалась; Роберт не сразу сообразил, что нужно нажать на ручку и потянуть дверь на себя.
     Со вздохом облегчения Роберт проскользнул в темноту и бесшумно закрыл дверь за собой. Нащупав ногой первую ступеньку, он начал подниматься. Мика предупреждал, что зажигать здесь свет нельзя: он был бы заметен сквозь щели в стене; поэтому Роберту пришлось полагаться только на свое умение видеть в темноте.
     Он заставил себя двигаться медленно и осторожно, но, еще не достигнув галереи, услышал громкие голоса. К тому времени, когда Роберт нащупал следующую дверь, они стали совсем отчетливыми. Разобрать слов он не мог, но не сомневался, кому принадлежат голоса.
     Дженн и Ичерн.
     Неожиданный грохот заставил Роберта вздрогнуть. Он поспешно приложил руку к деревянной обшивке стены и напряг колдовское зрение. Голос Дженн больше не был слышен, но рев Ичерна продолжался, полный ярости и угрозы. Затаив дыхание, Роберт приоткрыл дверь. Галерея была безлюдна, шум доносился из комнаты, расположенной справа. Снова раздался грохот, потом крик, и дверь в комнату с шумом распахнулась.
     Роберт замер на месте, но в галерее появился не Ичерн. Выбежавший из комнаты мальчик был, должно быть, Эндрю. Он успел пробежать до середины галереи, прежде чем заметил Роберта и остановился, широко раскрыв глаза и резко втянув воздух.
     - Поди сюда, Эндрю, - прошептал Роберт, протягивая руку и делая шаг вперед, чтобы оказаться на свету.
     Мальчик оглянулся через плечо на дверь комнаты, откуда по-прежнему доносился шум, потом подошел к Роберту, тяжело дыша.
     - Что случилось?
     - Матушка... Она ранена. Я иду за отцом Джоном. Роберт заставил себя говорить тихо и спокойно.
     - Кто ее ранил?
     - Папа, - прошептал, всхлипывая, ребенок. - Он сказал, что она плохая. Он ее убивает.
     Демон в душе Роберта взревел и стал рваться на свободу. Роберт положил руку на плечо Эндрю.
     - Не бойся. Я ей помогу. А ты иди за отцом Джоном. Скажи, чтобы он поторопился. И если увидишь Адди, тоже пошли ее сюда.
     Эндрю кивнул, повернулся и побежал к лестнице в левом конце галереи.
     Роберт не стал медлить, да демон и не позволил бы ему этого. Рев Ичерна, срывавшего зло на Дженн, заполнял всю галерею. Было похоже на то, что он не поверил ее рассказу о поездке к сестре. Проклятие!
     Оказавшись у двери, Роберт бесшумно вытащил из ножен меч, потом осторожно заглянул в комнату. Посередине помещения тянулся длинный стол с дюжиной свечей на нем. У ближнего конца стоял Ичерн, глядя на кого-то, распростертого на полу. На глазах у Роберта чудовище пнуло ногой неподвижную фигуру.
     - Назад! - рявкнул Роберт, рванувшись в комнату. Острие его меча уперлось в горло Ичерна, заставив того отступить к стене.
     - Кто вы? Ох, погодите... - Ичерн был пьян, слова его звучали неотчетливо. - Я же вас знаю - Данлорн!
     Не сводя с Ичерна взгляда, Роберт присел рядом с Дженн и коснулся рукой ее лица.
     - Дженн! Ты меня слышишь?
     В этот момент Ичерн кинулся вперед, и Роберт не успел помешать ему опрокинуть на них с Дженн стол.

***

     Дженн послышался голос Роберта... должно быть, он ей снится... Она ведь рассталась с ним недалеко от Мейтланда два дня назад...
     Нет. Он последовал за ней.
     Дженн приподняла голову как раз в тот момент, когда стол опрокинулся, отбросив Роберта прочь от нее. Снова боль, шум, жар... Свечи! Огонь охватил ковер, потом занавеси. Удушливый дым и голос Ичерна, зовущего стражу... еще чьи-то голоса...
     Роберт снова оказался рядом, отодвинул стол и высвободил Дженн.
     - Эндрю! Где Эндрю?
     - С ним все в порядке. Он побежал за помощью. А теперь поторопимся. Можешь ты держаться на ногах? - Роберт обхватил ее и поднял.
     Дженн открыла глаза, но все вокруг казалось ей тонущим в красном тумане; левый глаз ее заплыл. Воздух, полный дыма, жег горло, и Дженн начала кашлять.
     - Нам нужно отсюда выбираться, - прошипел Роберт, поднимая с пола меч.
     - Нет! Ты беги, Роберт. Он тебя убьет! Схватив Дженн за руку, Роберт потянул ее к двери.
     - Это я его убью за то, что он сделал!
     Дженн попыталась возражать, но Роберт не обратил на ее слова внимания. Когда они оказались у двери, галерея была полна голосами, по лестнице бежали солдаты с обнаженными мечами. Где-то вдали раздавались крики Ичерна, сзывавшего стражу, чтобы схватить Роберта.
     Благодарение богам, что по крайней мере здесь нет Нэша...
     - Сюда! - Роберт почти волоком потащил Дженн к другой лестнице, но в этот момент и оттуда показались солдаты. Быстрыми ударами меча Роберт разделался с первыми двумя; они рухнули на тех, кто бежал сзади. - Нам придется уходить наверх!
     Дженн почти ничего не видела. Спотыкаясь и падая, она следовала за Робертом, вцепившись в него, как утопающая. В поисках опоры Дженн попыталась ухватиться за камень стены, но рука ее была в крови и соскользнула. Роберт подхватил ее и понес, прыгая через две ступени. На площадке он отпустил ее, и, повернувшись, Дженн увидела бегущего к ней Эндрю. За ним спешили отец Джон и Адди.
     Дженн подхватила плачущего малыша на руки; звон меча Роберта сказал ей, что он отражает нападение солдат. Те поднимались по лестнице, медленно, но неумолимо.
     - Отсюда есть другой выход? - не оборачиваясь, спросил Роберт.
     Дженн была не в силах сообразить, но на помощь пришел отец Джон.
     - Да, идите за мной!
     Священник забрал Эндрю у Дженн и повел их узким коридором, о существовании которого Дженн и не подозревала. Через мгновение их догнал Роберт. Тяжело дыша, он стал торопить их скрыться в темноте. Спотыкаясь на ступенях, Дженн последовала за отцом Джоном в одну комнату, потом в другую...
     Дженн совершенно не представляла, где оказалась. Отовсюду доносились крики, паника захлестнула весь замок, словно на него напало вражеское войско. Она продолжала, спотыкаясь, идти за отцом Джоном, Адди держалась за ее руку. Раз за разом Дженн ощущала, как колдовская сила Роберта отбрасывает нападающих; живущий в нем демон выплескивал свою ярость смертоносным потоком. Роберт отставал, потом догонял своих спутников и торопил их.
     Неожиданно, после блужданий по лабиринту лестниц, коридоров, залов, они оказались в холоде зимней ночи. От дуновения ледяного ветра мысли Дженн прояснились, хотя в темноте она почти ничего не видела.
     - Где мы? - буркнул Роберт. Закрыв за собой дверь, он приложил к ней руку, и Дженн увидела, как замок засветился красным и расплавился, намертво заперев дверь.
     - В западной башне, - ответил отец Джон. - Если нам удастся... О боги!
     Дженн прислонилась к парапету и взглянула на галерею, откуда началось их бегство. Она была охвачена пламенем; пожар превратил ночь в зловещее подобие дня.
     - Только не это... - прошептала Дженн.
     Солдаты начали колотить в запертую дверь, и Роберт, схватив Дженн за руку, потащил ее к противоположному краю площадки. Адди уже добежала до ведущей на другую лестницу двери и собиралась ее открыть, когда та распахнулась от яростного удара. Адди взвизгнула и отлетела в сторону. Роберт бросился к ней, схватил за руку и оттащил в безопасное место.
     - Вот они!
     В дверь хлынули солдаты. Роберт был вынужден отступить, хотя его меч наносил удары с молниеносной быстротой, сверкая в отблесках огня. Роберт сражался доблестно, но противников оказалось слишком много. В одиночку ему не удавалось их отбросить; не мог он и остановиться, чтобы сосредоточиться и призвать на помощь колдовскую силу.
     Неожиданно отец Джон опустил Эндрю на пол, толкнул его к Дженн, а сам кинулся вперед. Оказавшись рядом с Робертом, он поднял руки, и из его пальцев вылетело пламя, растекшееся под ногами нападающих. На мгновение солдаты замерли, потом с воплями "Колдовство!" в панике обратились в бегство, сталкивая с лестницы тех, кто бежал им на подмогу. В полной неразберихе воины думали только об одном: как бы оказаться подальше от страшных колдунов.
     - Молодец! - воскликнул Роберт. Оказавшись у двери, он выглянул на лестницу. Она была окутана дымом, ступени горели. - Как нам теперь отсюда выбраться?
     Отец Джон только пожал плечами:
     - В том-то и беда. С башни прыгать слишком высоко, мы разобьемся о камни: ведь, как вы наверняка заметили, Клоннет не имеет полного воды рва.
     - Проклятие! Будь у нас веревка...
     Порыв ветра окутал башню дымом. Вторая дверь, через которую они попали на площадку, сотрясалась от мощных ударов. Роберт кинулся к ней, чтобы отразить новое нападение. В этот момент удары прекратились и раздался взрыв, разнесший дверь в щепки. Две фигуры выскочили на верхнюю площадку башни, но лишь один из пришельцев размахивал мечом.
     - Малахн! - прошипел Роберт, кидаясь навстречу вооруженному воину. Однако Дженн поняла, что не он взорвал дверь. Женщина, лицо которой было Дженн знакомо...
     Так малахи жили в Клоннете? Нэш! Должно быть, это он...
     - Теперь вы от меня не уйдете! - рявкнул Ичерн, взбегая по лестнице.
     Дженн протянула руки, чтобы защитить Эндрю, но отец Джон ее опередил. Закрывая мальчика собой, Дженн и священник в ужасе пятились к парапету, понимая, что ничего, кроме падения с огромной высоты, их не ждет. Позади Ичерна Роберт сражался с двумя малахи; его меч горел ярким пламенем, затмевая огонь пожара, и колдовская сила Роберта делала особенно мощным каждый удар.
     В первый раз в жизни Дженн взмолилась, чтобы демон Роберта вырвался на свободу.
     Ичерн двинулся на Роберта как раз в тот момент, когда Роберт поразил мужчину-малахи. Воин упал навзничь, его меч со звоном отлетел в сторону. Женщина рванулась к клинку, но не успела: меч Роберта взлетел снова, и голубое пламя поразило ее. Тело женщины отлетело назад, словно было легким, как соломинка.
     Ичерн, двумя руками подняв над головой меч, кинулся на Роберта. Тот едва успел повернуться и вскинуть клинок, чтобы отразить удар. Сталь зазвенела, ударившись о сталь, полетели искры. Однако Ичерн был могучим бойцом, высоким и сильным, и под его напором Роберт был вынужден сделать шаг назад, потом второй, все ближе и ближе к краю площадки... Запнувшись о неровность пола, Роберт пошатнулся, и Ичерн воспользовался моментом. Его меч взлетел снова...
     Дженн завизжала. Не раздумывая, она сконцентрировала колдовскую силу, и из ее руки ударил испепеляющий поток пламени. Дженн напрягла все силы, чтобы поразить Ичерна в спину. Ичерн выгнулся назад и на мгновение замер, потом качнулся вперед. В своем медленном движении его тело навалилось на Роберта, почти столкнув того за парапет. Дженн увидела, как Ичерн исчез в пустоте, потом услышала глухой удар о камни у подножия башни.
     Она бросилась к Роберту, но отец Джон снова ее опередил и успел вцепиться в его плащ. Вдвоем с Дженн они втащили Роберта обратно на площадку. Глотая воздух широко открытым ртом, он первым делом поднял свой меч.
     - Пошли. Нужно отсюда выбираться.

***

     Ночное небо горело золотыми отсветами, освещая дюны, как зловещий неестественный рассвет. Роберт молча смотрел на далекий пожар, не обращая внимания на беспокойство своего испуганного коня. Через несколько часов от Клоннета ничего не останется - лишь почерневший остов, пустой и пахнущий гарью.
     Роберт перевел взгляд на отца Джона. Тот посадил Дженн на седло впереди себя, ее голова лежала на плече священника. 1 полубесчувственная, она молчала; ее распухшее лицо было покрыто кровью. На другой лошади сидела верная Адди, все еще перепуганная, но решительная. Позади нее сидел, обхватив ее руками, малыш Эндрю, глядя вокруг широко раскрытыми глазами.
     Роберт пришпорил коня и повел свой маленький отряд по узкой лощине прочь от замка. Долгое время не было слышно ничего, кроме мягкого шелеста песка под копытами коней и криков чаек. Наконец, когда первые лучи рассвета озарили небо, впереди показалась маленькая придорожная гостиница.
     Получить комнату в это время года, когда мало кто отваживался пуститься в путешествие, было легко. Значительно труднее оказалось избежать расспросов - тем более что путники были покрыты кровью, грязью и копотью. Однако Роберт без зазрения совести придумал разбойников, напавших на них на дороге, отчаянную схватку с ними, потерю коней... Полный сочувствия хозяин отвел им свою лучшую комнату и принес горячей воды для мытья, кувшин эля, а вскоре и целый горшок похлебки.
     Роберт внес Дженн в комнату и уложил на постель. Адди налила в кружку эля, и Роберт приподнял голову Дженн, чтобы та смогла утолить жажду. Дженн сделала один глоток и отвернулась к стене.
     - Матушка умерла? - Эндрю протиснулся между Робертом и Адди и осторожно коснулся руки Дженн.
     - Конечно, нет, - ответил Роберт, приглаживая растрепанные волосы мальчика. - У нее всего несколько ссадин, которые нужно промыть и перевязать. Она придет в себя, когда немного отдохнет.
     Адди принесла таз с водой и чистую тряпицу. Однако когда Роберт протянул руку, чтобы смыть кровь с лица Дженн, та отшатнулась, как от удара.
     Роберт поднялся и вручил тряпицу Адди.
     - Лучше ты займись этим. Пойдем, Эндрю, не будем мешать Адди ухаживать за твоей матушкой.
     - И дайте-ка мне взглянуть на ваши раны, - вмешался отец Джон. Он подвел Роберта к креслу и заставил его сесть. Осматривая и перевязывая ушибы и порезы, священник пробормотал: - Мы ведь не сможем задержаться здесь надолго, верно?
     - Не больше, чем на пару часов. Не знаю, сколько народу слышало, как Ичерн выкрикивал мое имя, но скоро будет объявлена тревога и погоня кинется по нашим следам. - Роберт закрыл глаза и поморщился, когда отец Джон коснулся особенно болезненной раны.
     - Дженн нуждается в отдыхе, да и вы тоже. Некоторые из ваших ран довольно глубокие. Где-нибудь поблизости есть место, где мы были бы в безопасности?
     Кто-то настойчиво дергал Роберта за рукав, так что ему пришлось открыть глаза. Оказалось, что Эндрю внимательно смотрит на него синими глазами, такими похожими на глаза Дженн, что Роберту стало даже не по себе.
     - Как вас зовут?
     Роберт улыбнулся, хотя из-за ссадин на лице улыбаться было больно, но отец Джон ответил за него:
     - Это герцог Роберт, милорд Эндрю.
     Эндрю насупил брови, как будто пытаясь что-то вспомнить, и, твердо глядя в лицо Роберту, сказал:
     - Вы спасли матушку.
     - Пожалуй.
     - Благодарю вас.
     Роберт склонил голову, но тут же снова поморщился: отец Джон обнаружил еще одну рану.
     - Больно? - спросил Эндрю, с любопытством следя за происходящим.
     - Сказать тебе честно? - рассмеялся Роберт. - Больно. И очень.

***

     - Мне очень жаль, Роберт, но в этом она непоколебима. Роберт поверх плеча отца Джона бросил взгляд на сидевшую на камне, прижав к себе Эндрю, Дженн. Погода весь день им благоприятствовала, делая их поспешное бегство на юг немного менее трудным. Однако теперь, когда солнце склонилось к горизонту, начал чувствоваться холод: зима брала свое. Далекие горы, казалось, дышали морозом; выпавший на их вершинах снег ветер вздымал ледяными облаками, заметными даже на таком расстоянии.
     - Но она не хочет говорить почему?
     - Вы же знаете, что она не проронила ни слова с тех пор, как два дня назад мы покинули Клоннет, - ответил отец Джон. - Нам еще повезло, что она сказала хоть это.
     Роберт со стоном отвернулся и стал смотреть на виднеющийся за полями Мейтланд-Мэнор.
     - Она сошла с ума. Ей же прекрасно известно, что в первую очередь ее будут искать именно здесь. Или ей хочется, чтобы ее нашел Нэш? Без той, пусть и незначительной защиты, которую обеспечивал ей Ичерн, она станет первой его добычей. Этого она хочет?
     - Понятия не имею. Все, что мне известно, это что мы должны отправиться к леди Белле в Мейтланд.
     - Что ж, тогда, - вздохнул Роберт, берясь за повод своего коня, - похоже, туда мы и двинемся. Но должен сказать вам одно: я ее там не оставлю. Я отвезу ее в Анклав, даже если она будет визжать и брыкаться.

***

     Еще раз подкрадываться под покровом темноты, еще одну ночь провести, прячась от любого встречного... Да, такова жизнь объявленного вне закона изгнанника. Ах, если бы он только мог предвидеть...
     Впрочем, Роберт должен был признать, что пробраться в Мейтланд было нетрудно. Небольшая охрана, множество дверей. Хотя Роберт никогда не бывал здесь раньше, ему сразу стало понятно, где они найдут после ужина хозяйку дома. Им еще и повезло - она была одна.
     Роберт попытался бесшумно открыть дверь, но Белла услышала и резко вскочила. Она разжигала огонь в камине, и теперь в его мягком свете было видно, насколько она поражена. Роберт ничего не сказал, просто ввел в комнату Дженн и остальных, потом закрыл дверь и наложил на нее заклятие, которое предупредило бы его о чьем-то приближении.
     - Лоренс дома?
     Дженн стояла перед сестрой, оглядывая комнату, как испуганная птичка, сжимая и разжимая пальцы.
     - Нет. Он уехал на несколько дней. В чем дело? Что с тобой случилось? - Когда Дженн ничего не ответила, Белла посмотрела на Роберта.
     - Возникли некоторые неприятности, - начал тот, но его остановила Дженн. Взяв Эндрю за руку, она подвела его к Адди.
     - Отойди с ним, пожалуйста, к окну. Мне нужно поговорить с сестрой.
     Несколько мгновений Дженн молча смотрела в огонь, потом взяла себя в руки и сказала:
     - Белла, мне очень нужна твоя помощь.
     - Конечно. - Белла положила руку на плечо Дженн. - Я сделаю для тебя что угодно.
     Только теперь Дженн подняла глаза на сестру.
     - Ичерн погиб. Я...
     - Погиб? Каким образом?
     Дженн открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. В наступившей тишине отец Джон произнес:
     - Он упал с башни, миледи. Клоннет сгорел до основания.
     Белла непонимающе взглянула на Дженн.
     - Он мертв, и я... привезла Эндрю к тебе. Я... я хочу, чтобы ты о нем позаботилась.
     - Но почему? Что будешь делать ты?
     - Я сейчас же уеду с Робертом.
     Роберт моргнул и удивленно поднял брови. Что все-таки происходит?
     Дженн продолжала более твердым голосом:
     - Белла, отец Джон может потом рассказать тебе все подробности. Мне нужно, чтобы ты позаботилась об Эндрю и дала приют Адди и отцу Джону. Когда сюда явятся люди короля и будут вас допрашивать, вы все должны говорить одно и то же. О том, что Роберт был в Клоннете, известно, но там был пожар. Ты можешь говорить всем, что Роберт выжил и привез сюда моего сына и остальных, но ты должна... обязательно должна сказать, что я погибла в огне. Сможешь ты это сделать?
     - Не понимаю, - пробормотала Белла. - Ты хочешь, чтобы все считали, будто ты мертва? А что я скажу Эндрю? И когда ты вернешься обратно?
     При этих словах Дженн поникла.
     - Не знаю. Может быть, нескоро. Я вернусь, как только смогу, но пока ничего не знаю.
     - Роберт, - умоляюще обратилась к нему Белла, - что вы натворили? И что происходит?
     - Не спрашивайте меня. Я сам впервые обо всем слышу.
     - Тогда заставьте Дженн вести себя разумно. Ей вовсе не нужно уезжать.
     - Как это не нужно! - вспылила Дженн, потом, глубоко вздохнув, продолжила: - Прошу тебя, Белла, сделай так, как я прошу. Ичерн мертв. Никто не явится за Эндрю и не захочет отобрать его у тебя. Ты имеешь на него все права. Я знаю: ты будешь любить его и заботиться о нем, как я сама. И не беспокойся: я могу сделать так, что он никогда никому не расскажет, что это я привезла его сюда. Он будет хранить тайну столько же, сколько и вы. У меня совсем мало времени. Мы должны немедленно отправляться. Прошу тебя, скажи: ты сделаешь все, что нужно?
     Белла перевела взгляд с Дженн на Роберта, потом посмотрела на священника. Наконец она сказала:
     - Мне вся затея ничуть не нравится, Дженн, и ты это понимаешь. Но я не отвечу тебе отказом.
     Не позволив себе показать облегчение, Дженн только слегка улыбнулась. Она пересекла комнату и опустилась на колени перед своим маленьким сыном. Роберт не мог слышать, что она ему говорила, но мальчик дважды бросил взгляд в его сторону. Потом Эндрю кивнул, глядя на мать глазами, полными непролитых слез, и крепко обнял ее. Дженн крепко прижала к себе ребенка, что-то шепча ему на ухо, потом встала и подвела его к Белле. Тихо попрощавшись с остающимися, она повернулась к Роберту:
     - Пора отправляться.

***

     Роберт не стал терять времени - да времени у него и не было. Они с Дженн ехали на восток всю ночь и большую часть следующего дня, загнав свежих лошадей, полученных в Мейтланде. Только когда они пересекли границу и оказались в безопасности Фланхара, Роберт стал присматривать место для отдыха. Дженн все еще не говорила ни слова, но чем дальше они ехали, тем бледнее становилось ее лицо и безжизненнее глаза. Роберт не раз замечал, как она морщится от какой-то внутренней боли. К закату он почувствовал, что больше не выдержит.
     Роберт остановился перед таверной на окраине деревни, раскинувшейся на берегу красивой речки, вытекавшей из леса. Снег кое-где покрывал землю, деревья и крыши; вся улица была одной огромной лужей чавкающей грязи.
     - Почему мы остановились? - пробормотала Дженн, безразлично оглядываясь вокруг.
     - Нам нужен отдых. - Роберт осторожно, чтобы не потревожить начавшие затягиваться раны, слез с коня. - Здесь мы в безопасности. Никто не явится за нами.
     - Мне отдых не нужен.
     - Ну а мне - и лошадям - он необходим. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе спешиться.
     Роберт протянул к Дженн руки, но она оттолкнула их. Дженн медленно перекинула ногу через луку, но, оказавшись на земле, упала. Роберт подхватил ее, на помощь ему из таверны выбежали люди. Роберт внес Дженн внутрь; для них сразу же нашлась комната - трактирщик оказался добрым и услужливым человеком. О лошадях позаботился конюх, а служанка подала еду и напитки.
     Однако прежде чем утолить голод, Роберт несколько минут посвятил тому, чтобы написать зашифрованную записку Мике, В таверне нашелся курьер, готовый за несколько монет отвезти послание в Дромму. Это был единственный способ не дать Мике, бросив все, примчаться во Фланхар, как только до него дойдут вести о смерти Дженн.
     Наконец, когда на небе показался тоненький месяц, Роберт смог сесть за стол и подкрепиться. Дженн неподвижно лежала на кровати; возможно, она уснула. Воспаление вокруг глаза несколько уменьшилось, но выглядела Дженн больной. Побои Ичерна оставили на ее теле многочисленные синяки и кровоподтеки. Через некоторое время дыхание Дженн стало более ровным и глубоким, и Роберт несколько успокоился.
     Он медленно прихлебывал эль, запивая им куски черного хлеба и твердого соленого сыра. Роберт позволил себе расслабиться, глядя в окно, но каждые несколько минут его взгляд невольно возвращался к постели и неподвижной фигуре на ней.
     Почему Дженн решила уехать с ним - с человеком, которого она так откровенно ненавидит? Что она собирается делать? Да, конечно, ей известно о предстоящей войне, но ведь она никогда не собиралась в ней участвовать. И подобным образом оставить сына...
     Эндрю видел, как его мать убила отца - убила при помощи силы, сущности которой понять он не мог. Мальчик лишился обоих родителей, и не было никакой надежды, что он разберется в случившемся. Белла, конечно, сделает все от нее зависящее, но разве так следует воспитывать ребенка?
     О боги, их бегство так легко могло кончиться несчастьем - особенно притом, что демон отчаянно рвался на свободу! Как только ему удалось сдержать демона? Конечно, не было ничего удивительного, что в Клоннете оказались малахи. Более того: это обстоятельство только подтвердило, что подозрения Роберта в отношении Нэша вполне обоснованы.
     Со вздохом Роберт снова наполнил свою кружку. Эль был хорош - темный и крепкий.
     Белла станет рассказывать о том, как погибла ее сестра, и свидетельства и отца Джона, и Адди подтвердят ее слова. В неразберихе невозможно было заметить, кто покидает горящий замок. Беглецам очень повезло, что удалось поймать пару вырвавшихся из конюшни лошадей. Скорее всего по герцогу Эйру и его супруге будут отслужены заупокойные молебны, и священники станут молиться о новом герцоге, несчастном осиротевшем ребенке. Никто не заберет Эндрю из дома его тетки - уж об этом Белла позаботится. За племянника она будет биться до последнего вздоха: в этом отношении Дженн сделала хороший выбор.
     Но все же правильно ли она поступила? Она никогда теперь не сможет вернуться, не сможет воскреснуть из мертвых. Ведь это было бы во второй раз! Ее появление вызвало бы такие подозрения, что ее в лучшем случае ожидало бы пожизненное заточение в темнице. Порвав все связи с Анклавом, теперь Дженн разрушила и свою привычную семейную жизнь; она отдалась на волю волн... куда-то она приплывет?
     Когда Роберт снова взглянул на Дженн, та не спала и неподвижным взглядом смотрела в потолок.
     - Тебе следовало бы подкрепиться.
     - Я не голодна. - Дженн натянула на себя одеяло. - Сколько времени я спала?
     - Часа два.
     - Мы долго здесь пробудем?
     - До завтра. Потом мы снова двинемся на юг.
     - В Бликстон?
     - Да.
     - Сколько туда добираться?
     - Дня три-четыре.
     С тихим стоном Дженн приподнялась на постели и села, привалившись к стене.
     - Мы встретимся там с епископом?
     - Да.
     Дженн удовлетворенно кивнула:
     - Как его здоровье?
     - По-моему, он никогда еще не чувствовал себя лучше. Единственное, что его огорчает, это предстоящая война: он ее не хочет.
     - Да и никто не хочет.
     Роберт снова отхлебнул эля и откинулся на спинку стула, невольно поморщившись: раны давали о себе знать.
     - Ты страдаешь от боли? - Теперь Дженн смотрела на Роберта.
     - Со мной все в порядке. Стоит хорошо выспаться, и все пройдет.
     Дженн не отвела взгляда, но глаза ее оставались затуманенными. Неожиданно в них блеснули слезы и Одна за другой покатились по бледным щекам.
     Стараясь ничем не проявить своих чувств, Роберт снова стал смотреть в окно и поднес кружку к губам. Между глотками он произнес - тихо и бесстрастно, так что лишь слова создавали мост между ним и Дженн:
     - Тебе раньше никогда не приходилось убивать.
     В ответ Дженн всхлипнула и сжалась в комок, повернувшись к Роберту спиной. Несколько минут он молча смотрел на нее, потом поднялся, присел на край постели и осторожно положил руку на плечо Дженн. Она попыталась оттолкнуть его, но нерешительно и слабо, и Роберт руки не убрал.
     - Все в порядке, Дженн, все кончилось. Он никогда больше не причинит тебе боли. - Роберт привлек ее к себе, но Дженн по-прежнему оставалась напряженной.
     Медленно, очень медленно он обнял ее; наконец голова Дженн опустилась на грудь Роберту, и из ее глаз снова хлынули слезы.

ГЛАВА 10

     Дюжина жирных серых чаек кричала, ссорилась и бросалась в атаку на пустую крепость, бывшую еще недавно замком Клоннет. Крылья птиц резко хлопали, преодолевая порывы ветра. Чайки норовили рассесться на камнях стены, почерневшей от огня и дыма. Белое на черном, свет против тьмы. Так мало света, так много тьмы...
     Нэш стоял посреди просторного двора замка. Его глаза видели ужасную картину, но разум отказывался ее воспринять. Неужели простой пожар мог привести к таким разрушениям? Каменные стены были покрыты копотью, но выстояли. Все же остальное было уничтожено. Снова разнесшиеся слухи о колдовстве привели к тому, что замок обезлюдел. Слуги, даже местные жители, отказывались вернуться сюда. Только солдат Гильдии, сопровождавших Нэша, удалось заставить разбирать завалы - да и то из-под палки.
     - Хозяин!
     Теймар давно уже стоял позади Нэша, но тот не оборачивался и словно не замечал слуги. Теперь он неохотно буркнул:
     - В чем дело?
     - Мы нашли еще несколько тел.
     - Она среди них?
     - Наверное.
     Нэш резко повернулся.
     - Этого не может быть! Не могла же она погибнуть в каком-то пожаре! С ней был Враг. Он ни за что не позволил бы ей умереть! Покажи мне тела.
     Нэш быстро двинулся по булыжникам, которыми был вымощен двор; Теймар заспешил следом. Желтые плащи гильдийцев отчетливо выделялись на фоне черного пожарища; солдаты осторожно разбирали завалы. Обнаруженные тела сносили под сохранившийся каменный скелет галереи; они лежали там, лишенные одежды и совершенно неузнаваемые. Теймар остановился у конца ряда и показал на останки миниатюрной женщины, полностью обезображенные огнем. Не сохранилось ничего, что могло бы указать на то, кто это был, - ни клочка платья, ни украшения.
     Ничего.
     Неужели такое возможно?
     Нет! Даже и представить себе этого нельзя... и все же...
     Свидетельства сестры и священника. С какой стати будет он лгать? И служанка тоже?
     Мальчишка.
     Союзница обожала ребенка. Он всегда оставался единственным, кого она любила, только он и заставлял ее мириться с тупой грубостью мужа. Цель ее жизни была вырастить мальчишку. Если бы она осталась жива после пожара, могло ли случиться, чтобы она бросила сына, поручив его сестре? Зная, что никогда больше его не увидит?
     Нэш склонился над маленькой почерневшей фигуркой и коснулся ее руки, словно надеясь вдохнуть в мертвое тело жизнь. Но в этой пустой оболочке не было ничего - ни смеха, ни сияющих синих глаз...
     Нэш выпрямился и приказал подать себе коня.
     - Теймар, ты останешься здесь, чтобы собрать как можно больше информации. Потом привези тело герцога в столицу - со всеми почестями, которые обстоятельства позволят организовать. Не следует забывать, что это все-таки кузен нашего любимого короля.
     - А герцогиню?
     Нэшу подвели коня; он взял поводья, вскочил в седло и еще раз оглядел развалины замка Клоннет. Пусто. Теперь здесь совсем пусто.
     - Привези и ее тоже. Выбора нет: их придется похоронить вместе. Я возвращаюсь в Марсэй. Если найдешь что-нибудь, сразу дай мне знать.
     Теймар кивнул. Нэш повернул коня к воротам. Может быть, и неизвестно, где Враг теперь - но по крайней мере Нэш узнал, где тот был недавно. У Дугласа странное пристрастие разрушать замки.

***

     Легат Осберт бесцельно бродил по дворцовому саду, не обращая внимания на то, что полы его мантии окунаются в лужи на дорожке. Иногда мимо него пробегали дворцовые служители, торопящиеся выполнить распоряжения короля; некоторые бормотали приветствия, но никто с Осбертом не заговаривал.
     Узкая тропинка привела гильдийца к мостику, перекинутому через пруд. Вода была неподвижна, в ней отражалось серое небо; разглядеть, что таится в глубине, не удавалось. Осберт остановился на мостике и положил руки на холодное дерево перил. Пруд окружали кусты, их колючие голые ветки оплетали берег, словно какое-то огромное орудие пытки. Растения, казалось, еще не заметили прихода весны.
     Этот сад и в летнюю жару, и в зимнюю стужу был любимым убежищем королевы. Почти каждый день она гуляла здесь со своими детьми - Кенриком и прелестной Галиеной. Теперь королева, как и этот сад, мертва. Ее сын, такой же колючий, как разросшиеся кусты, с каждым годом становится все больше похож на своего отца. И где же маленькая принцесса? Впрочем, теперь уже не такая и маленькая, конечно. Ей шестнадцать, для нее начинается ее собственная весна.
     Осберт отогнал воспоминания и принялся ходить взад и вперед по мостику. В дальнюю калитку вошел архидьякон Годфри, помедлил, потом двинулся к пруду. Одет он был в своем обычном стиле: черная сутана священника, триум на длинной цепи и прицепленный к ней маленький медальон с гербом Гильдии в знак того, что Годфри является гильдийским капелланом. Годфри - хороший человек, прямой и честный. Даже события последних лет не отразились на нем, он не шел на бесчестные уступки ни для кого - каковы бы ни были обстоятельства.
     - Доброе утро, легат, - улыбнулся Годфри, ставя ногу на доски мостика.
     - Доброе утро, святой отец, - ответил Осберт. - Простите меня: если у вас нет ко мне срочного дела, сейчас мне не до разговоров.
     - Прошу прощения. Я не хотел вас тревожить. Мне только показалось...
     - Что?
     Годфри помолчал, прежде чем ответить.
     - Вы выглядите встревоженным. Я подумал, что, возможно, смогу вам помочь.
     Помочь? Вот было бы здорово, если бы этот проклятый священник смог помочь!
     Осберт снова принялся расхаживать по мостику, не в силах стоять неподвижно.
     - Мне не нужна, святой отец, та помощь, которую вы могли бы оказать. Боюсь, что мои проблемы выходят за рамки ваших обязанностей капеллана.
     - Тем не менее я священник, и я готов выслушать вас. Выслушать что? Перечень мелких и совершенно друг с другом не связанных событий, которые в совокупности и привели его в этот унылый сад? Боги свидетели, он был таким глупцом! Как можно было думать, что удастся использовать влияние Нзша на короля в собственных интересах! Все, о чем он мечтал, - это стать проктором, заменив на этом посту Вогна... а Нэш с самого начала знал, что партнерство их будет служить интересам лишь одного из них. Осберт связал себя с Нашем, и теперь обратного хода нет. Он увяз слишком глубоко.
     - Вы только вредите себе, - нарушил молчание Годфри своим тихим ясным голосом, - избегая общества других людей.
     - Избегая других людей? - Иронический смех Осберта был похож на лай. - Это меня избегают, святой отец. Несмотря на мой пост, я отрезан от Гильдии, у меня отобраны почти все дела. Вогн подает пример, а остальные ему следуют. Даже при дворе... - Осберт оборвал себя. Вся эта катастрофическая ситуация просто не укладывалась в голове.
     - Трудности часто кажутся непреодолимыми, когда вы стоите посреди них в одиночестве. Иногда бывают нужны еще чьи-то глаза, чтобы разглядеть путь в тумане. У вас беда, легат?
     Когда земля у вас под ногами разверзается и грозит поглотить вас - разве это не беда?
     Библиотека исчезла, и у Осберта не осталось надежды найти ее. Давным-давно, когда он опоил Вогна снадобьем и узнал тайну древней опустевшей комнаты, проктор сказал лишь одно о новом тайнике: "... там, где никто не станет искать и никто не найдет". Загадка не имела разгадки, да Осберту и не хотелось ее искать, однако Нэш требовал от него поисков. Беда? Этот проклятый священник и понятия не имеет, какая беда!
     - Свои неприятности я сам создал, святой отец, а потому только сам и могу найти из них выход.
     - Но можете ли? - пробормотал Годфри.
     Любимая игрушка Вогна... предполагается, что она способна вынюхивать колдунов. Но ведь Осберт присутствовал, когда перед Брезайлом предстал Нэш, и ничего! Как такое возможно? Нэш - самый настоящий колдун, исполненный скверны. Осберт собственными глазами видел, как тот пытал и мучил людей, наслаждаясь этим. Его сила невероятна - никто не может выстоять против него.
     И уж во всяком случае не он, Осберт.
     Что ж, ему теперь уже ничто не поможет, но по крайней мере одно утешение остается: спрятанные Вогном книги никогда не попадут в грязные руки Нэша!
     Осберт сделал глубокий вдох и выпрямился. Когда он повернулся к Годфри, он был спокоен.
     - Благодарю вас за участие, но, боюсь, свою ношу я должен нести сам. Впрочем, я не забуду вашей доброты, Годфри. Вы один ее проявили.
     Годфри слегка нахмурился:
     - Если вам понадобится помощь, легат, вам достаточно только сказать об этом. Всего доброго.

***

     "Следите за Нэшем, - говорил Роберт Годфри. - Следите и опасайтесь его. Не подавайте виду, что многое о нем знаете. И старайтесь контролировать даже мысли, иначе он их прочтет. Будьте осторожны!"
     Уходя из сада, Годфри обернулся и посмотрел на встревоженного легата, все еще расхаживающего по мостику.
     Уже не первый год Осберт был союзником Нэша и помогал его продвижению в Гильдии; однако, несмотря на успехи Нэша, Осберта как будто положение вещей не слишком радовало.
     Роберт не говорил прямо, что Нэш - колдун, но все-таки...
     Осберт, кажется, и в самом деле попал в беду, и нетрудно догадаться, что дело тут в Нэше. Что ж, если Осберту грозит падение, а Годфри поможет легату, заговорщики от этого только выиграют.
     Выиграет и сам Осберт.

***

     Вогн с маленького балкона, выходившего на площадь, следил за приближающимся всадником: тот поднялся на холм, потом копыта коня процокали по булыжникам перед базиликой; всадник спешил к воротам замка.
     Нэш вечно куда-то спешит, носится повсюду, словно усердный раб невидимого хозяина.
     "Что ж, - с улыбкой подумал Вогн, - может быть, так оно и есть".
     - Недолго же он пробыл в Клоннете, - заметил стоявший рядом с Вогном Годет. - Интересно, нашел ли он там то, что искал?
     - Почему ты думаешь, что он искал нечто для себя? Ему было поручено найти тело герцога и привезти его сюда для погребения.
     - Уж очень подозрительна история о том, будто пожар учинил Изгнанник и он же убил Ичерна.
     Вогн пожал плечами:
     - Может быть, хоть теперь Селар что-то предпримет. Раз уж Дуглас напал на члена его собственной семьи, король едва ли сможет сказать, что это только моя проблема.
     - За последнее время нападений на резиденции Гильдии больше не случалось.
     - Верно.
     - И с помощью Брезайла удается обнаружить все меньше и меньше колдунов.
     - Да. - Вогн прижал палец к губам: город казался очищенным от скверны, но кто знает... - Тем не менее мы будем продолжать охоту. В один прекрасный день - я уверен в этом так же, как в том, что по моим жилам струится кровь, - я поймаю Роберта Дугласа. А тем временем нужно найти способ испортить жизнь его приспешнику Нэшу. Нэш использует Гильдию для достижения собственных целей. Может быть, пришло время противопоставить ему и всем его затеям в помощь Роберту Дугласу влияние Гильдии. Принеси-ка мне тот список поставок железа.

***

     В базилике собрались разные люди. Самым заметным был король - в глубоком трауре по своему почившему кузену, он сидел на возвышении рядом с сыном. Позади них толпились безмозглые придворные, которых Нэш от всей души презирал. Они делились на две группы: одни так боялись Селара, что не смели не явиться на похороны Ичерна; другие же настолько ненавидели покойного герцога, что хотели самолично удостовериться: тот действительно мертв.
     Конечно, в базилике находился малолетний герцог Эндрю; его тетка, леди Белла, крепко держала мальчика за руку, с другой стороны, как крепостная стена, высился Лоренс, барон Мейтланд. Их сопровождали друзья и слуги. Впрочем, они явились, конечно, чтобы оплакать вовсе не герцога, а его жену. Мальчик хорошо держался: он сидел неподвижно, с сухими глазами, и в продолжение всей заупокойной службы не отводил взгляда от установленного перед алтарем гроба матери, накрытого штандартом Россов.
     Что удивило Нэша, так это обилие простого народа, набившегося в базилику следом за торжественной процессией. Некоторые, конечно, явились, чтобы просто поглазеть на красочное зрелище. Но остальные? Люди, казалось, искренне скорбели по усопшим и бросали сочувственные взгляды на осиротевшего мальчика и его красивую, хотя и суровую тетку. Может быть, простолюдины оплакивали одну из последних представительниц владетельного дома Россов?
     Эти люди были, конечно, люсарцами, а не теми богатыми торговцами, что явились из Майенны следом за войском Селара, бедняками, слышавшими о странной судьбе Дженнифер: похищенной в детстве, чудесным образом найденной и возвращенной в родную семью. Испытывали ли они теперь печаль, рожденную прежней их преданностью древнему королевскому роду? Да, конечно, на протяжении многих поколений между правителями и народом существовала неразрывная связь... но разве не должна была она с течением лет ослабнуть?
     Странно, что эти чувства сохранились в народе после двадцати лет власти завоевателей...
     Когда была произнесена последняя молитва, хор начал траурное песнопение; звуки, казалось, заполнили весь древний храм до самых тонущих в темноте сводов. Люди начали расходиться - как и подобало, медленно и тихо. Нэш подождал несколько минут, потом покинул отведенную Гильдии скамью и осторожно пробрался сквозь толпу к тому месту, где стояла Белла. Она заметила его приближение, но не отвернулась.
     - Примите мои соболезнования, миледи, - тихо сказал Нэш, заставив свой голос звучать печально. - Вы понесли огромную утрату.
     Белла подняла голову, но руки племянника не выпустила.
     - Благодарю вас, милорд советник. Я знаю, что вы были одним из немногих друзей, которых моей сестре было позволено сохранить. Я рада, что это было так.
     - Я тоже, - пробормотал Нэш. - Как грустно, однако, что тот же человек, который спас ее в лесу и вернул вам, оказался виновником ее гибели.
     На лице Беллы отразились противоречивые чувства, но она сказала только:
     - Да, это так.
     - И как себя чувствуете вы, ваша светлость? - Нэш взглянул на мальчика, который настороженно смотрел на него. За последние годы у Нэша не раз бывала возможность рассмотреть ребенка колдовским зрением. Было бы непростительной глупостью не делать этого. Вот и сейчас Нэш обратил внимание на ауру мальчика. Она, конечно, наличествовала; иначе и не могло быть с сыном Дженнифер. Однако ничего необычного Нэш не заметил - никакого намека на ту силу, которой обладала она, да и вообще никакой силы... Если мальчик, когда вырастет, и станет колдуном, его таланты будут незначительны, а значит, для Нэша не представят опасности.
     Несомненно, будь его отцом не Ичерн, а Враг, аура Эндрю уже в этом возрасте просто сияла бы на фоне других благодаря дарам, полученным от обоих родителей.
     Однако времени для дальнейшего наблюдения у Нэша не оказалось. К ним приближался Селар, и люди, окружавшие Беллу, с поклонами отступили назад. Король, как всегда, возвышался над толпой. Положив руку на плечо Кенрику, Селар собрался что-то сказать, но неожиданно Эндрю отскочил назад и ухватился за юбку тетки.
     Однако испугал малыша не Селар, а принц. Через мгновение Эндрю, однако, выпустил руку Беллы и выпрямился; на его покрасневшем лице было написано что-то, очень сильно напоминающее гнев. Белла склонилась к племяннику:
     - Что случилось, любовь моя?
     Эндрю затряс головой, не сводя глаз с Кенрика.
     - Он просто струсил, миледи, - ухмыльнулся Кенрик, делая шаг вперед.
     На этот раз Эндрю не отступил.
     - Не струсил, - бросил он. - Этого я не боюсь!
     - Что ты сказал? - прищурился Кенрик.
     На лице Эндрю отразилось нескрываемое отвращение.
     - Это не заслуживает того, чтобы его бояться!
     - Как ты смеешь! Я...
     - Довольно, - рявкнул Селар. - Миледи, надеюсь, что к следующей нашей встрече вы научите племянника оказывать моему сыну должное почтение. Иначе мне придется заняться этим самому. Кенрик, Нэш, пойдемте.
     Нэш мгновение помедлил, пристально глядя на юного герцога, потом повернулся и поспешил за королем.

***

     Пламя в камине трещало и плевалось искрами, но, несмотря на исходящий от него жар, холод пробирал Нэша до костей; ледяной холод поселился и глубже, там, откуда ничто не могло его изгнать. Нэш смотрел в огонь, стараясь не обращать внимания на принца, метавшегося по комнате вокруг кресла, в котором сидел его отец.
     Неужели она действительно мертва?
     - Я этого не потерплю! Мальчишка без вас - ничто, сир! Тело, погребенное рядом с Ичерном... В самом ли деле оно принадлежало Дженнифер?
     - Не принимайте его слов близко к сердцу, сын мой. Малыш только что потерял обоих родителей.
     Союзницы больше нет...
     - Это не извиняет его поведения, отец, вы же знаете! Он слишком долго ждал. Если бы он уже наложил на нее Узы, она...
     - Он расстроен, горюет по матери. Выкиньте его из головы, принц.
     Она была бы жива.
     - Как вы можете так говорить? Должен ли я проглотить такой урон своей чести?
     Она принадлежала бы ему.
     - Герцог Эндрю - ребенок, - рявкнул Селар. - Младенец, ничего более. Я не позволю вам мстить пятилетнему малышу, да еще в день похорон его родителей.
     Кенрик остановился перед креслом Селара; лицо его все еще было возбужденным из-за воображаемого оскорбления.
     - Но, отец...
     - Довольно. Подождите немного, сын мой. Всего год. Мы заберем его ко двору и сделаем вашим пажом. Его ждет несколько суровых уроков, обещаю. А теперь успокойтесь. Когда вы повзрослеете, то убедитесь: гораздо мудрее превращать людей в своих друзей, чем во врагов. Чем издеваться над мальчишкой, лучше сделайте его своим союзником. Это и будет самая изощренная месть.
     Нэш поднял глаза на короля, но тот не смотрел на него. Все его внимание поглощал сын. Кенрик, надувшись, поклонился и вышел из комнаты. Селар снисходительно рассмеялся и развел руками, словно извиняясь перед Нэшем.
     - Он еще так молод, сир. Он научится обходиться с людьми.
     - И все же чертовски странно, что сын Ичерна так себя повел, как вам кажется, Нэш? - Селар откинулся в кресле и переплел пальцы. - Не могу прогнать мысль, что старый козел наплел своему мальчишке что-то совсем нелестное для Кенрика.
     - Бросьте, сир. Что мог он сказать? Принц слишком молод, чтобы наступить кому-то на мозоль. - Это вовсе не соответствовало действительности, но Нэш счел излишним посвящать короля в проделки сына.
     Селар рассмеялся:
     - Конечно, вы правы. Да, все же стоит забрать юного Эндрю ко двору на следующий год. В любом случае пора начинать его образование. А теперь, - король выпрямился в кресле и вопросительно посмотрел на Нэша, - скажите мне, когда мы отправимся на север? Мне не терпится посмотреть, что уже удалось сделать с войском. Мы ведь выступим через месяц, как и намечалось?
     Нэш чуть вслух не застонал, но вовремя одернул себя. Этот король, такой могущественный, внушающий такой страх, мог думать только о двух вещах: своем сыне и этой проклятой войне с Майенной. Будь это возможно, Нэш с радостью отказался бы от всей затеи: он всегда считал замысел Селара никуда не годным, не говоря уже о том, что затраты были ужасно велики - затраты и золота, и, что более важно, драгоценного времени. Однако, чтобы достичь цели, можно было и постараться. Единственный способ выманить Врага из укрытия - бросить ему такую приманку, чтобы тот не устоял перед соблазном схватить ее.
     Ах, Роберт Дуглас, такой могущественный даже и без Слова Разрушения! Такой сильный, такой преданный рыцарской чести, что это стало его главной слабостью - слабостью, которой так легко воспользоваться. Враг любит свою страну и сделает все, чтобы не дать вовлечь ее в бессмысленную и разрушительную войну. Ах, какая же это слабость - стремиться спасти свой жалкий народ, настолько забитый и покорный, что не может даже подняться на собственную защиту! Поэтому-то им и нужен герой, чтобы не дать Селару втянуть страну в войну с Майенной.
     Люсара никогда не сможет победить, и это всем известно - всем, кроме Селара. Естественный ход вещей приведет к разгрому королевского войска, и Селару еще повезет, если ему удастся сохранить и жизнь, и страну. Он упорно закрывал глаза на то, что его брат, владыка Майенны, гораздо сильнее. Нет, дело кончится тем, что Тирон в ответ на нападение захватит Люсару, прикончит младшего братца и станет править обоими государствами.
     Однако до такого не дойдет. Соперников остановит Дуглас. Нэш был так же уверен в этом, как в необходимости дышать, чтобы жить. Дуглас остановит войско Селара еще прежде, чем оно перейдет границу, - и когда это случится, Враг наконец попадет в руки Нэша.
     Пусть она, его награда, уже и не ждет его... Только сможет ли он победить Врага без помощи Союзницы?
     Конечно, сможет! Он сможет все!
     - Говорю вам, Нэш, - продолжал Селар, не обращая внимания на молчание советника, - мне все-таки очень не нравится необходимость привлечь наемников с границы Садлани. Я знаю, что они прекрасные бойцы и будут доблестно сражаться за плату, но все же это не то же самое, что люсарская армия.
     - Мы не можем набрать больше рекрутов, чем уже набрали, сир. Мы ведь с вами уже все обсуждали. Если вы объявите всеобщую мобилизацию, Тирон окажется заблаговременно предупрежден. Сейчас он может полагаться только на слухи - такие же, какие до него доходят последние пять лет. Он не станет обращать на них внимания, а потом уже будет слишком поздно. - Неожиданно ощутив непреодолимую усталость, Нэш поднялся с кресла. - Что касается вашей поездки на север, подождите еще неделю. Я сам отправлюсь туда дня через два, приготовлю все к вашему прибытию и уведомлю, когда вам лучше присоединиться к армии.
     - Прекрасно.
     Нэш вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Хорошо, конечно, что Селар связан с ним Узами, но иногда необходимость думать и планировать за него отнимала так много сил! С другой стороны, король никогда ни в чем ему не перечил, а сейчас это было самым важным.
     Спустившись по лестнице, Нэш увидел дожидающуюся его Валену; ее нежные благовония пролили бальзам на его смятенные чувства. В ее красоте было что-то, всегда, с первой встречи с ней в Карахаме много лет назад, привлекавшее Нэша. Сейчас глаза красавицы были серьезны.
     - Как все прошло?
     - Ты спрашиваешь меня, скорбит ли король по своему кузену?
     - Неужели я выгляжу настолько глупой?
     - Нет. - Нэш оглянулся, чтобы удостовериться: в коридоре никого нет, - но все же увлек Валену в укромный уголок. - Ты проводишь время в компании Кенрика?
     Валена мило и загадочно улыбнулась; ее улыбку только Нэш и смог бы оценить по достоинству. Несмотря на всю одержимость поставленной перед собой целью, он ощутил порыв возбуждения.
     - С какой стати мне это делать? Или ты хочешь, чтобы я разделяла ложе не только с отцом, но и с сыном?
     Нэш заставил себя отстраниться от красавицы.
     - Я же знаю тебя, моя дорогая.
     В глазах Валены промелькнул опасный огонек.
     - Почему все же ты задал такой вопрос?
     - С мальчишкой не все в порядке, и моим агентам никак не удается раскопать, в чем дело.
     - Ну, свои чувства в отношении тебя он выражает достаточно откровенно.
     - И какие же это чувства?
     Валена надула губы; теперь она не провоцировала намеренно Нэша, но от этого стала еще более соблазнительной.
     - Я думаю, он ревнует.
     - Он завидует тому, как много времени я провожу с королем?
     - Не думаю. Он, в конце концов, наследный принц. Он видит в тебе молодого придворного, которому еще долго предстоит делать карьеру. Мне кажется, он недоумевает, почему ты, будучи советником его отца, не уделяешь ему, Кенрику, больше внимания.
     - По-моему, он меня ненавидит.
     - О, конечно, но, думаю, существует возможность превратить эту ненависть во что-то другое, - если только ты не будешь жалеть усилий.
     Нэш окинул взглядом пустой темный зал. Было уже поздно, большинство придворных, устав после долгой траурной церемонии, давно спали.
     - Отправляйся сейчас к Селару. Сделай так, чтобы он уснул. Я вернусь через час.
     - Почему ты уходишь?
     - Есть кое-что, что мне нужно сделать. - Нэш отвернулся, но все равно заметил, как свет мягко лег на щеку Валены, подчеркнул нежность ее губ. - Отправляйся.
     С сомнением нахмурив брови, Валена двинулась вверх по лестнице. Нэш намеренно не стал смотреть ей вслед; вместо этого он быстро прошел по коридору, свернул за угол и остановился перед дверью в покои принца. Две массивные бронзовые ручки украшали покрытые тонкой резьбой дубовые створки, подчеркивая, какая важная персона здесь живет. Нэш небрежно положил руку на дверь, прижал пальцы к полированной поверхности. Сначала его колдовское зрение не различало ничего, кроме дерева, твердого и неподдающегося. Однако потом...
     - Клянусь кровью Серинлета! - выдохнул Нэш. - Ну и ну! Интересно, очень интересно...
     Он поспешно оторвал руку от створки и вернулся в зал, радуясь, как легко ему теперь идти: ни хромоты, ни намека на боль. Он даже не подумал о том, что в отменном здоровье теперь, когда Союзница мертва, почти нет нужды. Сейчас ему нужно было спешить. У него оставалось всего несколько минут на то, чтобы перекусить; потом нужно вернуться к королю.

***

     Королевскую опочивальню заливало теплое сияние десятков свечей; сквозняки, гулявшие по замку, колебали их пламя. Валена молча ждала прихода Нэша. Тот кивком велел ей удалиться, что она неохотно и сделала. Несколько мгновений Нэш стоял на пороге, стараясь отдышаться и сосредоточиться. Потом, приблизившись к постели Селара, он опустился на колени и взглянул в лицо королю.
     Осторожно сняв перчатку, Нэш протянул руку и коснулся лба спящего. Селар крепко спал, дыхание еле заметно колебало его грудь, ресницы иногда вздрагивали: королю что-то снилось.
     Нэш вздохнул:
     - Прошло много времени... Вы уже не можете вспомнить, когда мы повстречались впервые. Я был стариком, а вы яростным молодым принцем, которому было за что посчитаться и с отцом, и с братом. Вы так и не узнали, каким образом я сделал из вашей жизни то, чем она стала теперь. Я подстрекал людей, начавших Смуту в Люсаре, сеял семена, которые облегчили вторжение. Вы были невежественным глупцом, но полным несгибаемой воли к победе. Я помню, с каким ужасом вы относились к колдовству. Это теперь вы не хотите верить, что оно существует. И я помню, как любили вы когда-то Дугласа. Теперь вы думаете о нем, как о трусе. Ах, как же вы ошибались - во всем. Да, вы были превосходным орудием, но, мне думается, пришло время вам искать славу иначе.
     Нэш приложил два пальца ко лбу Селара и решительно нажал, направив на него свою колдовскую силу.
     - Вы будете сражаться до конца. Запомните, вы не станете просить о милости. Когда придет время, вы не поколеблетесь. Вы поняли меня?
     Погруженный в транс, не просыпаясь, Селар еле слышно выдохнул:
     - Да, хозяин.

***

     Теймар приготовил для Нэша горячую воду и полотенца.
     Тусклый свет лампы тонул в клубах пара. Нэш сбросил камзол и рубашку, окунул голову в лохань с водой, потом стал на ощупь искать полотенце. Прежде чем он его нащупал, знакомая рука обернула мягкую ткань вокруг его головы; второе полотенце обвилось вокруг его талии.
     - Ты и представить себе не можешь, как я по тебе соскучилась! - Нежный голос ласкал слух Нэша, как прикосновение шелка.
     Нэш не сумел побороть себя. Сбросив полотенце, он повернулся к Валене и взял в ладони ее лицо. Не дав ей перевести дух, он припал к ее губам, намеренно помешав ей продолжать разговор. Они не виделись давно, и его тело откликнулось на близость Валены страстью, которой Нэш не мог больше сдерживать. Не менее жаждущая, Валена увлекла его на постель.
     Руки Нэша жадно касались тела женщины, хотя ум не мог постичь реальности происходящего: Нэш ведь обещал себе, что никогда больше такого не случится. Почему она снова пришла к нему?
     Однако рассудок и тело действовали независимо друг от друга. Неутолимое желание привело Нэша на грань безумия, а потом и за эту грань. Когда, обессиленный он распростерся рядом с Валеной, Нэш мог только вдыхать аромат ее тела, наслаждаться шелковистостью кожи.
     - Ты тоже скучал по мне, - промурлыкала Валена; в голосе ее звучала улыбка.
     - Почему ты пришла сюда? - мягко поинтересовался Нэш, не желая еще разрушать очарования.
     В ответ на этот вопрос Валена приподнялась на локте и твердо посмотрела ему в глаза. Больше не было и намека на соблазн, притворство или попытку обмануть.
     - Не пытайся делать вид, будто не желал меня.
     - Ответь на мой вопрос.
     Слова Валены прозвучали почти печально:
     - Хотя ты не хочешь этого, хотя и не знаешь, что такое любовь, - ты все еще меня любишь.
     Нэш несколько мгновений смотрел на нее, потом поднялся с постели, схватил халат, закутался в него и подошел к камину, по пути сделав большой глоток из фляги с вином.
     - Мы все уже не раз обсуждали. У тебя своя работа, у меня - своя.
     - Но это ты выбрал для меня работу. Теперь тебе не следует жаловаться.
     - Твоя работа - выбор твоей собственной природы! - бросил Нэш, потом оглянулся на постель; Валена сидела на ней, не стесняясь своей великолепной наготы. Казалось, как бы он ни старался, он не мог избавиться от непонятной власти Валены. Но почему? Не настолько же он слаб! Он ведь не прикасался ни к одной женщине до тех пор, пока не встретил ее; женщины никогда его не интересовали. Телесные желания всегда были бичом других мужчин, но не его.
     - Сэмдон, прошу тебя! Нам не обязательно вести себя так, словно мы враги.
     - Король скоро проснется, ожидая найти тебя рядом с собой.
     Валена поднялась с постели и подошла к Нэшу. Он не стал противиться, когда ее руки скользнули под халат; скоро страсть снова охватила их обоих.
     - Сэмдон, разве не можешь ты побороть ревность? Я делю ложе с Селаром только ради тебя.
     - Ради нас обоих.
     - Так почему же я не могу делить ложе и с тобой, раз это доставляет нам наслаждение?
     - А разве де Массе существует не для того, чтобы доставлять наслаждение?
     Валена взглянула на Нэша глазами, в которых пламя свечи зажгло золотые искры.
     - Я уже многие годы не сплю с Люком.
     Нэш ничего не ответил, но и не оттолкнул красавицу. Ее прикосновения будили в нем самые разные чувства, и впервые за многие годы он чувствовал себя счастливым. Сможет ли он выдержать необходимость делить ее с другим? Не лучше ли это, чем потерять ее вообще? Конечно, лучше. Особенно теперь...
     - У нас с тобой была общая мечта... - Валена поднялась на цыпочки и коснулась губами его подбородка. - Мне так не хватает участия в твоих делах. У тебя теперь нет времени, чтобы рассказать мне, что происходит. Люк, конечно, обо всем мне говорил, - но это совсем не то.
     Нет, де Массе никогда не смог бы удовлетворить подобную женщину. Нэш невольно улыбнулся. Де Массе - могучий колдун, благовоспитанный красавец, и все же Валена предпочла ему Нэша - и раньше, и теперь.
     - Может быть, - пробормотал Нэш, зарывшись лицом в благоухающие волосы Валены, - я немного поспешил с решением.
     В ответ руки Валены снова обвили его, и Нэш забыл и о Де Массе, и о Селаре - да и обо всем на свете.

ГЛАВА 11

     По какой-то причине природа никак не могла решить, чего хочет. Эйден стоял на стене замка Бликстон, спрятавшегося в глуши южного Фланхара, и следил за тем, как в небе сражаются зима и весна. Громады облаков сталкивались, купая землю то в солнечном сиянии, то в дожде, то в снеге, - а иногда и во всех трех разом.
     Местные жители почему-то называли замок "Мрачным утесом". Построенная чуть больше столетия назад крепость, окруженная стеной из красноватого камня, располагалась у слияния двух рек, низвергающихся с крутых холмов к северу. Вдалеке на востоке вставала суровая стена гор, а на юге в ясный день была видна сверкающая синева моря. Замок со всех сторон окружал лес - местами густой и мрачный, местами всего лишь молодая поросль. Нетрудно было понять, почему Грант Каванах так любит эти живописные места; догадаться же, почему Бликстон прозвали "Мрачным утесом", Эйден так и не смог.
     Каванах собирался подарить замок Роберту, но тот отказался, понимая, что такой подарок был бы лишь попыткой загладить вину: правитель герцогства взялся обеспечить безопасность королевы Розалинды и ее детей, но малахи сумели убить Розалинду, а принца Кенрика вернуть в Люсару. Каванах винил себя в недосмотре.
     Принцессе Галиене и Самах, сестре королевы, удалось благополучно переправиться на корабле в южные земли; до Эйдена, правда, давно уже не доходило никаких вестей от их добровольного защитника, графа Кандара. Впрочем, отсутствие новостей по крайней мере означало, что беглецы не были захвачены людьми Селара. Короля мало волновала судьба дочери, но отомстить Кандару он был бы рад.
     - Эй, святой отец! - Патрик вскарабкался по крутой лестнице и, пыхтя, подошел к епископу. Длинные волосы Патрика, влажные от дождя, как всегда, падали ему на глаза. - Я уже целую вечность пытаюсь до вас докричаться!
     - Зачем? Что случилось? Вы что-нибудь нашли?
     - Да нет. Роберт вернулся - и привез с собой Дженн. Вы и не поверите, какие новости я узнал!

***

     Роберт давно уже выбрал для себя комнату в южной башне замка. Она располагалась на втором этаже и представляла собой огромное круглое помещение со стенами такими толстыми, что дверной проем напоминал коридор. В комнате было шесть высоких узких окон, а амбразуры прорезали стены всего в футе от пола. Половина комнаты отгораживалась гобеленом, за которым находились постель и умывальник; в центре помещения располагался тяжелый стол, обычно заваленный книгами и бумагами. В ненастную погоду и по вечерам все освещали свечи в высоких подсвечниках.
     Эйдену пришлось посторониться, чтобы пропустить выходящих из комнаты людей. В замке царили шум и суета, вокруг Роберта толпились его соратники. Усталый с дороги, но живой и невредимый Роберт отдавал приказы, выслушивал донесения и вообще пытался навести порядок в этом хаосе. Казалось, что у всех до единого обитателей замка было срочное дело к Роберту. Ему все же удалось переодеться и умыться и даже перекусить; постепенно суматоха улеглась, люди стали - хотя и медленно - расходиться, пока наконец не ушел, закрыв за собой дверь, последний.
     В неожиданно наступившей тишине Роберт встретился взглядом с Эйденом и рассмеялся:
     - Можно подумать, что меня полгода не было!
     - Так оно и есть.
     - Я вижу, что из Анклава все добрались благополучно. Да и вообще приготовления идут как надо. Деверин и Оуэн никому не дадут бездельничать. Похоже, мы будем готовы к тому моменту, когда начнут прибывать войска. Если, конечно, начнут.
     - А у вас есть сомнения?
     Внимание Роберта было уже поглощено лежащими на столе письмами; в ответ на вопрос он только неопределенно пожал плечами.
     Эйден уселся в кресло у камина, радуясь теплу, согревшему его ноги. Камень стен замка хранил зимний холод, и епископ, стоя на стене, чертовски замерз. Роберт склонился над столом, одновременно утоляя голод и жажду и просматривая принесенные ему бумаги.
     - Вы вернулись позже, чем должны были, - начал Эйден, откинувшись в кресле и переплетя пальцы на животе.
     Роберт кивнул:
     - У меня возникли некоторые проблемы.
     - Я знаю. Патрик все рассказал мне, пока мы шли сюда, так что вам нет нужды повторять. У меня только один вопрос: что здесь делает Дженн?
     - Понятия не имею. Разговаривать со мной она не желает.
     - Ох...
     - Именно "ох". - Роберт отошел от стола, захватив кубок с вином, уселся в кресло напротив Эйдена и наклонился вперед, упершись локтями в колени. - Она нездорова. Думаю, что последние дни ее мучила лихорадка, но самое плохое уже позади. Ее забрала к себе матушка: она всегда знает, что делать. Хотел бы я тоже это знать.
     Эйден тщательно обдумал слова, прежде чем сказать следующую фразу:
     - Ичерн мертв.
     Роберт несколько мгновений не сводил с епископа взгляда; выражение его зеленых глаз стало жестким.
     - Да. - После паузы он продолжал: - Дженн скоро оправится от телесных повреждений, но, думаю, ей очень пригодился бы ваш пастырский совет. Я не осмеливаюсь к ней приближаться. Ей и раньше было в чем меня винить. А уж теперь...
     - Сделаю все, что смогу, - пообещал Эйден. Роберт какое-то время молча смотрел на огонь. По лицу его ничего нельзя было прочесть, но Эйден догадался, что его гнетут какие-то мрачные воспоминания. Прежде чем епископ успел задать вопрос, Роберт резко переменил позу и устремил на Эйдена спокойный взгляд.
     - Вас ведь все еще очень смущает колдовство, верно? Вы так и не смогли с ним примириться.
     - Ничего подобного.
     - Не лгите мне, епископ, - погрозил ему пальцем Роберт. - Встреча со священниками в Элайте заставила вас снова задаться теми же вопросами. Вы поняли, что никогда не находили на них должного ответа. Ну-ка попробуйте это отрицать!
     Эйден вздохнул. Бывали дни, когда от Роберта оказывалось ничего невозможно скрыть.
     - Я не знал, что им сказать. У них перед глазами были вы, олицетворение всего, что их учили ненавидеть и бояться, и к тому же они хорошо знали вас. Будь это не так, возможно, они отнеслись бы к колдовству иначе.
     - Продолжайте.
     Эйден рассеянно начертил рукой знак триума.
     - Меня всегда учили, что колдовство - зло само по себе, что греховна колдовская сила, а не человек, ею распоряжающийся. Вы заставили меня увидеть и понять вещи, с которыми до меня не имел дела ни один священник. Я изучал историю колдовства, читал написанные колдунами книги, узнал о многих обрядах. Я знаю теперь о колдовстве столько, сколько доступно смертному, и хотя я никогда не предал бы его проклятию, в глубине сердца я все же... - Эйден не нашел слов, чтобы закончить фразу, и беспомощно посмотрел на Роберта.
     - В глубине сердца вы все еще не уверены, - улыбнулся тот. - Я прекрасно вас понимаю, меня самого мучили те же сомнения.
     - Неужели?
     - Конечно. Мне ведь были преподаны те же уроки, а потому я был поражен в самое сердце, когда узнал, что я сам колдун. А потом Ключ сообщил мне о пророчестве и открыл Слово Уничтожения. Так как же я мог не задаваться вопросом, не является ли колдовство злом?
     - И к какому ответу вы пришли?
     Роберт поднял брови; в глазах его зажегся насмешливый огонек.
     - Ах, все та же ваша наивная вера в меня! Вы меня временами поражаете, епископ! Что заставляет вас думать, будто я нашел ответ?
     Эйден огорченно развел руками.
     - Что ж, немного же помощи я от вас получил! Какой шанс найти ответ есть у меня, когда вы, самый могущественный колдун из всех когда-либо существовавших, не можете направить меня на верный путь? Пройдет немного недель, и священники, не говоря уже о целой армии, будут ждать от меня объяснений того, почему им следует поддержать вас в этой войне. Что, по вашему мнению, должен я им ответить?
     Роберт рассмеялся:
     - Я уже говорил вам это раньше, епископ: вы слишком много тревожитесь заранее. Когда придет время, вы будете знать, что сказать.
     - А я уже и сосчитать не могу, сколько раз говорил вам: не называйте меня епископом!

***

     Дженн сидела в углу комнаты, поставив ноги на другое кресло и обхватив колени руками. В распахнутое окно с узким подоконником был виден двор замка, где Деверин и Оуэн деловито распоряжались дюжиной мастеровых. Прохладный ветер доносил голоса и веселый смех.
     За двором виднелась стена из красного камня с открытой галереей сверху, по которой лениво прохаживались трое или четверо стражников. Если бы Дженн наклонилась вперед, то увидела бы ворота справа, а слева - величественную южную башню. На ее вершине развевался штандарт герцога Фланхара, словно тот находился в замке.
     Стены комнаты Дженн ничем не были украшены, да и мебели в ней было немного: только две кровати, стол и несколько стульев. Ярким пятном выделялись рыжие покрывала на постелях да тлеющие в камине угли. Все остальное было серым.
     Две недели прошло, и все же Дженн не забыла ни единой мелочи, ни единой секунды той ночи...
     Откуда явилась ее сила? Она ведь никогда раньше ничего подобного не совершала, не подозревала даже, что способна на такое. И все же сила явилась. И убила. Убила его. Он мертв, и убила его она, Дженн.
     Мгновенно, не задумываясь...
     Эндрю все видел. Когда на следующий день она держала его в объятиях, воспоминание заставляло мальчика дрожать. Однако он не горевал по своему погибшему отцу. Вместо этого он поблагодарил человека, который спас его мать.
     Ирония случившегося могла бы заставить Дженн заплакать...
     Как живется ее малышу? Будут ли после той страшной ночи его преследовать кошмары? Или Белле удастся утешить и успокоить его? Будет ли Эндрю счастлив в Мейтланде? Будет ли свободен?
     И еще все кругом гадают, почему она оставила его с сестрой. Почему настаивает на выдумке о своей смерти. Неужели это кому-то может быть непонятно?
     Впрочем, возможно, никто не знает... не знает о ее отношениях с Нэшем. Роберт, должно быть, никому ни слова не сказал.
     Если только Роберт прав...
     Если Нэш - Карлан, Ангел Тьмы, то он тот самый человек, который похитил ее двадцать лет назад и скрыл в лесу Шан Мосс. Она тогда была совсем крошкой и ничего не помнила о своей прежней жизни в Элайте.
     Так чего он от нее хотел?
     О боги, чего все они от нее хотят? Неужели она и в самом деле должна быть участницей этих ужасных событий? И теперь вся ее жизнь непоправимо разрушена...
     Все было бы иначе, если бы она, подобно Роберту, представляла себе, чего требует от нее пророчество. Кажется, она должна стать... стать маяком в борьбе с Ангелом Тьмы... тем самым человеком, который был ее единственным другом в Клоннете последние три года.
     Но если она маяк, то что ей следует делать? Пока ее единственные достижения - если не считать рождения сына - дружба с Ангелом Тьмы и отчаяние, которое она поселила в сердце того, кто только и может ему противостоять.
     Великолепные достижения!
     В ее дверь кто-то тихо постучал. Дженн крикнула: "Войдите!" - и на пороге показался епископ.
     - Доброе утро, - пробормотал он, закрывая за собой дверь и протягивая руки к огню. Он слегка хмурился, словно умиротворенность боролась в нем с сомнениями. - Как вы себя сегодня чувствуете?
     - Гораздо лучше, спасибо.
     - Леди Маргарет говорит, что вы наконец-то стали как следует есть. Это, несомненно, признак вашего скорого выздоровления.
     - Леди Маргарет очень добра ко мне, - тихо проговорила Дженн.
     - Да, она добрая женщина, - согласился Эйден. - Я часто удивляюсь, как ее угораздило родить такого сына, как Роберт. Финлея я совсем не знаю. Он лучше своего братца?
     Дженн вовсе не доставляла удовольствия пустая болтовня, но быть грубой с этим человеком она не могла. В нем было что-то, что заставляло всегда относиться к нему с уважением.
     - Не сказала бы. Иногда мне кажется, что он еще хуже. Епископ выразительно поднял глаза к небу, потом отошел от камина и встал у окна. Он выглянул наружу, скрестив руки на груди, как будто этим простым жестом мог смирить все бури уходящей зимы.
     - Ваши раны заживают - но только не те, что внутри. Дженн нахмурилась. Эйден посмотрел ей в глаза.
     - Может быть, дело в том, что я слишком долго общался с колдунами. Я теперь ясно вижу все признаки... Хорошо помню, что было с Робертом после того, как он прибег к Слову Разрушения... несмотря на все клятвы самому себе, что никогда этого не сделает. Хотя обстоятельства совсем разные, вы страдаете точно так же.
     Нет, говорить об этом я не стану. Ни с кем. Никогда.
     - Простите меня, святой отец, я знаю, вы хотите помочь, но...
     - Но мне это не по силам. Да, я знаю, - спокойно ответил Эйден. - На самом деле единственный человек, которому известно, что вы чувствуете, - это Роберт. Так что я не стану к вам приставать. Отдыхайте. Если захотите поговорить, то мой кабинет в конце коридора. Кстати, там есть книги, которые, возможно, могли бы вас заинтересовать. - Эйден подошел к двери и распахнул ее, но остановился на пороге. - Я знаю, что в настоящий момент вы не очень... расположены к Роберту. Однако мне кажется, что вы должны знать: он не бросил вас в Клоннете. Может быть, мы с вами увидимся сегодня за ужином.

***

     Под напором ветра ставни, которыми были закрыты окна, противно дребезжали, и Эйден, поднявшись из-за стола, засунул между камнем и деревом еще один сложенный лист бумаги. Его донимали не сквозняки, гуляющие по комнате, а мешающий сосредоточиться шум. Щели в рамах обоих окон в длинном помещении были усеяны бумажными затычками, но усилия Эйдена не приносили особых плодов: настырный ветер легко находил себе новую добычу.
     Вернувшись к столу, Эйден снова попытался сосредоточиться на документе, который читал. Занятие было долгим и утомительным, но странно захватывающим. Эйден прекрасно понимал, что многие священники нашли бы его странным... Однако кто сказал, что не пришло время для церкви снова заняться проблемой колдовства? Разве колдуны лишены душ? И разве меньше нуждаются они в милосердии богов, чем те, кто не наделен колдовской силой?
     Более того, если учение церкви о греховности колдовства верно, то именно колдуны нуждаются в божественном милосердии больше других.
     Патрика, как всегда в это время суток, нигде не было видно. Он предпочитал работать до поздней ночи и был готов на все, лишь бы не вставать на рассвете. Впрочем, это не мешало ему оставаться блестящим исследователем и ценным помощником, несмотря на то что временами было трудно сдержать полет его фантазии.
     Скрип двери заставил Эйдена удивленно поднять глаза. На пороге стояла Дженн; рука ее лежала на дверной ручке, словно Дженн была готова с радостью тут же покинуть комнату. Эйден поспешно встал.
     - Пожалуйста, проходите.
     Дженн не сразу воспользовалась приглашением. В колеблющемся отблеске свечей было заметно, насколько она бледна. Платье ей явно кто-то одолжил, и в одежде с чужого плеча Дженн казалась еще более хрупкой, почти тающей в сумраке, нематериальной.
     Эйден постарался, чтобы его улыбка была мягкой и приветливой. Так легко снова спугнуть Дженн...
     - Прошу вас, садитесь.
     Дженн отошла от двери и приблизилась к столу; ее пальцы легко коснулись грубых переплетов дюжины лежавших на нем книг.
     - Чем вы занимаетесь?
     - Ну, по правде сказать, мы немного углубились в историю колдовства. Некоторые книги Патрик привез из Анклава, но большинство манускриптов... собрано нами недавно. Поэтому их пришлось заново переплести.
     Слегка нахмурив брови, Дженн придвинула стул к столу, села и стала перелистывать книги.
     - Что вы имели в виду, когда сказали, что Роберт не бросил меня?
     О боги... Ничего не поделаешь, придется сказать ей правду.
     - Он возвращался в Клоннет.
     - Когда? - с недоверием поинтересовалась Дженн.
     - Примерно каждые три месяца.
     - Что!
     Эйден поспешно продолжал:
     - К стыду своему, должен признаться, что отговаривал его от этого, но он, как всегда, не обращал на мои уговоры никакого внимания. Вернувшись, он только сообщал, что видел вас издали и что выглядите вы хорошо.
     - Так вот откуда он знал... - Дженн умолкла, смущенно поправила выбившуюся прядь волос и постаралась переменить тему. - Вы сказали, что книги собраны вами недавно. Каким образом?
     - Э-э... Дело в том, что Роберт... - Впрочем, нет никаких причин скрывать от нее истинное положение дел. - За последние пять лет Роберт много времени посвятил тому, чтобы узнать вашу историю и все, что только можно, о пророчестве. Большинство этих томов... вызволены из резиденций Гильдии. Они с Патриком оба уверены, что можно найти ответы на все вопросы, если удастся прочесть нужные книги.
     - Но какие ответы вы рассчитываете найти? Чем книги могут помочь?
     - В них рассказывается о событиях шестивековой давности, когда колдуны еще не были прокляты, описана война с Империей и последняя битва при Алузии. Нам удалось найти некоторые очень интересные вещи. Хотите взглянуть?
     Дженн подняла на него глаза.
     - Да. Хочу.
     Эйден уселся с ней рядом и выбрал нужные манускрипты.
     - Например, в этом приводится список принадлежавших колдунам дворцов Каббалы, сделанный за семнадцать лет до последней битвы. Вот видите: рядом с названием одного из них, расположенного в Алузии, - Фелкри - есть пометки о том, что за тамошними колдунами приходилось строго присматривать из-за постоянных нарушений дисциплины. А вот здесь описывается встреча наследного принца Империи с предводителем Каббалы во дворце Бу. Никаких подробностей не сообщается, но говорится, что принц получил заверения в том, что безопасности Алузии ничто не грозит, поскольку возникшие проблемы - всего лишь следствие расхождения во мнениях. В более поздней записи, сделанной примерно за год до битвы, признается бессилие Бу подчинить себе Фелкри - все такие попытки окончились неудачей.
     - Значит, мог остаться один принадлежащий колдунам центр, не вовлеченный в начавшуюся вскоре войну?
     Эйден улыбнулся:
     - Заманчивая идея, не так ли? К несчастью, нет никаких свидетельств того, что покинуть Алузию удалось кому-то, кроме немногих израненных колдунов. Нет никаких указаний ни на последующие нападения на Фелкри, ни на новые выступления колдунов против Империи.
     - Совсем ничего? Но разве не наводит это на мысль, что Фелкри удалось настолько отмежеваться от остальных колдунов, что Империя перестала обращать на него внимание, - а может быть, даже не знала о его существовании? Также возможно, что те, кто знал о Фелкри, погибли в битве...
     - Не обязательно.
     Дженн поднялась и стала расхаживать вокруг стола.
     - Вам известна причина разрыва между Бу и Фелкри?
     - Что тут происходит?
     Эйден подпрыгнул в кресле и обернулся. В дверях стоял Роберт. Эйден встал. Как неудачно...
     - Я просто...
     Роберт взглянул на Дженн, потом поманил Эйдена.
     - Могу я поговорить с вами наедине?
     Эйден вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
     - Так чем вы занимались? - спросил Роберт.
     - Я рассказывал Дженн о нашей работе, - ровным голосом ответил Эйден.
     - Вы сами все решили, верно?
     Эйден выпятил губы и прислонился к стене, словно пытаясь найти в ней моральную поддержку. Когда он заговорил, сделал он это, старательно выбирая слова.
     - Нельзя же держать ее в неведении вечно, Роберт. Наступит день, когда вам придется все ей объяснить.
     - Я ничего не должен объяснять.
     - В самом деле? Несмотря на то что пророчество близко ее касается? - покачал головой Эйден. - Дженн не представляет себе, кто она такая, не знает даже, почему вообще она во все вовлечена... а теперь к тому же она разлучена с сыном. Как бы мы ни старались, она никогда не будет чувствовать себя одной из нас, пока мы не откроем ей правды.
     - Она и не является одной из нас, - резко ответил Роберт; он и не думал сдаваться. - Я не хочу, чтобы она оказалась вовлечена... Чем меньше она знает, тем меньше шанс...
     Эйден решительным жестом прервал его:
     - Неужели вы в самом деле думаете, будто ее неведение повлияет на то, сбудется пророчество или нет? Я знаю, вы пытаетесь защитить ее от той судьбы, которая ожидает вас, но не так это следует делать. О боги, Роберт! Иногда вы просто поражаете меня. То вы отказываетесь верить пророчеству, то делаете все от вас зависящее, чтобы не дать ему осуществиться. Неужели вас не смущает такое противоречие?
     - Послушайте...
     - Нет, Роберт! - Эйден шагнул вперед, как будто этим мог сделать свои доводы более весомыми. - Это именно то, за что вы ненавидите Гильдию: решимость оставлять людей в неведении ради их собственного блага. Если вы не скажете Дженн о том, что происходит, чем, по-вашему, обернется пророчество? И откуда она будет знать, чего следует избегать?
     Последовало долгое молчание. Роберт пристально смотрел на Эйдена, а тот словно примерз к месту, не в силах произнести больше ни слова.
     Наконец Роберт тихо сказал, словно борясь с болью от все еще свежей раны:
     - Все не так просто. Я не могу еще ничего ей открыть. Она не поймет.
     Только когда Роберт отвернулся, Эйден перестал ощущать гипнотическое воздействие его взгляда. Мягко, но решительно он сказал:
     - Тогда рассказать ей могу я. В конце концов, я единственный, кроме вас, кто обо всем знает.
     - Нет, - покачал головой Роберт.
     - Все дело в демоне?
     При этих словах Роберт выпрямился и напрягся.
     - Вы не сообщите ей, чем кончается пророчество.
     - Тогда, - вздохнул Эйден, - хотя бы дайте ей шанс принять участие в борьбе с ним - как делаете это сами. Позвольте ей стать одной из нас.
     - Даже если этим я приближу угрожающую ей опасность?
     Невозможно было не заметить прозвучавшего в голосе Роберта отчаяния. Эйден положил руку ему на плечо.
     - Много лет назад вы позволили ей принять решение, определившее ее будущее. Она тогда выбрала возвращение в свою семью, к отцу, - что и положило начало всей цепи последующих событий. Лишать ее права на выбор сейчас не только аморально, но и опасно. Вы знаете ее лучше всех. Она способна к борьбе. Так дайте ей такую возможность и укажите, с чем бороться.
     С иронической улыбкой Роберт протянул:
     - Предполагается, что вы на моей стороне.
     - Так и есть. Пойдемте. Вы узнаете, что нам удалось обнаружить, пока я буду рассказывать об этом Дженн.

***

     Роберт сидел спиной к камину, положив ноги на низкий подоконник, и пересчитывал кусочки бумаги, с помощью которых Эйден пытался не дать ставням дребезжать. За окном кружились подхваченные злым ветром хлопья снега - прощальный подарок зимы. В глубине комнаты ровно звучал голос Эйдена, отвечавшего на многочисленные вопросы Дженн. Роберт намеренно не обращал внимания на их разговор. Ей и так было тяжело находиться с ним в одном помещении; не следовало хотя бы заставлять ее выдерживать его взгляд.
     Не смотреть на Дженн ему было трудно, трудно не замечать происшедших в ней перемен. Теперь, когда ему была известна причина, он ясно видел, до какой степени она ушла в себя, насколько лишилась своей прежней общительности. Веселый смех, живой блеск глаз - все это исчезло. Была ли причина в избиениях Ичерном или же она лежала глубже? В том, что она убила Ичерна - и узнала правду о своем друге Нэше?
     Как бы то ни было, Эйден, похоже, разобрался во всем правильно. Дженн была захвачена тем, что он рассказывал ей о своей работе, незаметно вовлекая в нее и саму Дженн. Неужели нет иного способа помочь ей, не подвергая опасности и в то же время остановив Нэша? Ведь все происходящее ведет только к осуществлению пророчества!
     Дженн считала, что Роберт ей не доверяет, и самое худшее было в том, что он не мог ее разуверить - потому что и сам сомневался. Роберт не мог позволить себе быть откровенным с Дженн: он ведь знал, как много времени она проводила в обществе Нэша, хоть Дженн и утверждала, будто это ничего не значит.
     Не было никакого способа выяснить, не оказал ли на нее Нэш воздействия; даже само пребывание Дженн в Бликстоне являлось опасностью. Что из того, что Роберт был рад ее присутствию... Что из того, что, если бы дело касалось его одного, он ей полностью доверился бы...
     А может быть, все именно так, как говорит Эйден? Нужно ввести Дженн в курс дела, рассказать о том, что они ищут? Может быть, если дать ей то, в чем она нуждается, - информацию, - то это и позволит Дженн доказать, что на самом деле доверять ей можно?
     К тому времени, когда Роберт получит ответ на свой вопрос, будет, наверное, слишком поздно... Что ж, значит, единственная возможность - попытаться.
     Попытаться забыть, что он любит ее, а она его больше не любит.
     Роберт сделал глубокий вдох, отгоняя печальные мысли, и сосредоточился на том, что обсуждали Эйден и Дженн.
     - Значит, мы вернулись к тому, о чем я говорила раньше. То, что о Фелкри нигде ничего не сообщается, не означает, что он был разрушен. Фелкри может существовать до сих пор.
     Раз между Фелкри и Бу были разногласия, в Бу могли сохраниться какие-то записи об этом.
     Продолжая смотреть в окно, Роберт тихо поведал Дженн:
     - Я был в Бу. Дворец абсолютно пуст.
     - Ты ничего не рассчитывал найти в пещере Нанмура, а обнаружил там тот серебряный стержень, - резко возразила Дженн. - Правда, с тех пор ты так и не нашел ему применения.
     Роберт ничего не ответил. Резкость Дженн было тем труднее вынести, что она была права. Роберт не расставался со стержнем, почему-то уверенный, что будет знать, что с ним делать, когда наступит нужный момент. Глупо, на самом-то деле...
     - Кроме того, - безжалостно продолжала Дженн, - ты был в Алузии, но ничего не узнал о том, что там когда-то тоже был дворец Каббалы.
     - Так что ты хочешь доказать? - спросил Роберт.
     - Между главной твердыней Каббалы - Бу - и Фелкри произошел разрыв. Это могло привести к тому, что Фелкри уцелел, даже когда Бу пал. Разве не в наших интересах выяснить, не существует ли Фелкри до сих пор? Узнать, в чем была причина разрыва? Если на это не обратить внимания, от старинных книг мало проку.
     - А будет ли от них прок вообще? - задумчиво протянул Роберт, все еще не оборачиваясь. - В нашем распоряжении ведь очень неполные отчеты. Не сомневаюсь, что существуют и более подробные сообщения, но не вижу, как мы сможем получить их в свои руки в ближайшем будущем - пока еще не оказалось слишком поздно. Кроме того, даже если мы узнаем, что случилось с Фелкри, разве это поможет бороться с пророчеством?
     Дженн ничего не ответила, так что Роберту пришлось оглянуться на нее через плечо. Она сидела, пристально глядя на лежащую перед ней книгу. Наконец Дженн медленно произнесла:
     - Поможет в том случае, если само пророчество и послужило причиной соперничества. - Изумленный, Роберт выпрямился в кресле. Не обращая на него внимания, Дженн продолжала: - Ключ был создан во дворце Бу, и мы знаем, что именно там он получил пророчество. Давайте на минутку предположим, что существовало два варианта пророчества - один, известный Бу, и другой, известный Фелкри. Если оба противника в споре были неколебимо уверены в своей правоте, это и могло оказаться причиной того, что Фелкри был отлучен от Каббалы. Можете ли вы представить себе другой повод для разрыва в столь напряженный момент? А если все отношения с Фелкри были прерваны до того, как появился Ключ, вполне возможно, что известная ему версия пророчества неверна. Настолько неверна, что Фелкри предпочел устраниться и не принимать никакого участия... О боги! - Дженн внезапно умолкла.
     - Что такое?
     Несколько мгновений Дженн молчала, потом заговорила - медленно и твердо:
     - Каббала проиграла битву, согласно легенде, потому что, откуда ни возьмись, явилась инкарнация богини Минеи и стала сражаться на стороне Империи. Но что, если на самом деле это была колдунья из Фелкри?
     - Подождите! - воскликнул Эйден, побагровев. Роберт вскочил и встал между ними.
     - С какой стати ей было помогать в уничтожении собственных братьев?
     Дженн подняла руку; ее глаза сверкали возбуждением.
     - Чтобы сохранить собственную версию пророчества, конечно! Что еще могло бы быть столь же важным?
     Возможно ли, что она права? Могло ли случиться, что за прошедшие столетия пророчество претерпело изменения? А если оно существовало задолго до создания Ключа...
     Не окажется ли его окончание иным?
     - Послушай, Роберт, - начала Дженн, смущенная его молчанием, - это, конечно, только догадки...
     На лице Роберта появилась улыбка.
     - Все в порядке. Ты меня убедила.
     - Убедила? - Дженн удивленно заморгала.
     - Ну а меня - нет, - проворчал Эйден. - Минея не раз в своем милосердии принимала человеческую форму, когда люди больше всего в ней нуждались. Мне неизвестно ничего, что давало бы основания иначе смотреть на битву при Алузии.
     Роберт едва не расхохотался:
     - Что заставляет вас считать, будто Минея не могла принять облик колдуньи? Наши с вами предположения не противоречат друг другу. Кроме того, у меня есть еще одна причина думать, что Дженн, возможно, права.
     - Какая же? - явно недовольный, спросил Эйден.
     - Я собственными глазами видел поле той битвы. Там сохранились разрушения, говорящие о сверхъестественном вмешательстве, намного превосходящем возможности Каббалы. Недаром многие столетия сохраняются рассказы о том, что сотворила Минея.
     - Но это же означает...
     - Мы должны туда отправиться, - перебила Эйдена Дженн. - Нужно узнать, что там сохранилось. И узнать, не жив ли кто-то из потомков колдунов Фелкри.
     - Может быть, ты и права, - ответил Роберт, - но у нас нет времени на поиски дворца, когда мы и представления не имеем, где его искать. Я должен возглавить выступление против Селара, ты не забыла?
     Дженн твердо посмотрела на него; к ней вернулась ее прежняя несгибаемая решительность.
     - Ты не собираешься сказать мне, чем заканчивается пророчество?
     - Дженн...
     - Значит, ты готов рискнуть? Готов сразиться с Карланом, зная, что ему известно больше, чем тебе...
     Дженн собралась продолжать, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался Патрик, еще более растрепанный, чем обычно. Волосы его стояли дыбом, на лице виднелись пятна грязи, одежда была измята.
     - Роберт! Благодарение богам - ты здесь!
     - В чем дело?
     - Тот второй дворец... - еле переводя дух, выпалил Патрик. - Разрыв произошел из-за пророчества! Тут все описано! - Он помахал перед носом Роберта древним свитком. - Самого слова "пророчество" автор не употребляет, он говорит северном пути и о ереси, о разных судьбах и о прочем в таком же роде. Манускрипт был создан за шесть месяцев до битвы при Алузии, но обнаружили его через два года солдаты Гильдии, посланные, чтобы забрать из опустевшего дворца все опасные документы. Только боги ведают, что еще они там нашли! У меня вся ночь ушла на то, чтобы перевести свиток.
     Как зачарованный Роберт медленно протянул руку, взял свиток, развернул его и взглянул на выцветшие строки.
     - Ты уверен, что здесь говорится о пророчестве? - внезапно почувствовав, что ему не хватает воздуха, спросил он. Если это так, если Ключ ошибся, то его судьба... Может быть, ему не придется...
     - Абсолютно уверен, Роберт. - Патрик не мог устоять на месте. - Это невероятно! Здесь описаны первые стычки между Каббалой и Империей, выражается сожаление по поводу разрыва с Фелкри, который выбрал иной путь. Самое же важное - это указание на "истину, высеченную в камне".
     - Что? - так и подскочила Дженн. - Ты хочешь сказать, что пророчество где-то записано? Высечено на камне?
     - Мне кажется, что именно об этом и идет речь. Единственный способ удостовериться - отправиться в Бу и поискать. Или, может быть, в Алузию: вдруг удастся найти остатки Фелкри? Так или иначе, похоже, существует еще один источник, откуда можно узнать пророчество. Мы должны найти его, Роберт!
     Роберт оторвал глаза от свитка. Патрик кипел энтузиазмом, на лице Эйдена был написан мягкий скептицизм. Наконец он взглянул на Дженн. Та внимательно смотрела на него, ожидая, что он изменит решение, поддастся на уговоры.
     Роберт резко отвернулся к окну. У него нет времени для поездки в Алузию... и все же, может ли он позволить себе не отправиться туда? Проклятие, Дженн права! Но у него действительно нет времени! Еще немного недель, и здесь соберется войско мятежников. Что они станут делать, если Мика сообщит, что армия Селара выступает в поход, а Роберта не окажется на месте?
     Однако есть шанс, что пророчество ложно...
     - Сколько времени нужно, чтобы добраться до Алузии? - спросила Патрика Дженн, и Роберт немедленно ощутил озноб предчувствия.
     - Нет, - решительно сказал он, поворачиваясь к собравшимся. - Патрик может отправиться туда, но ты останешься здесь.
     - Роберт... - начал Эйден, но Роберт не позволил ему продолжить.
     - Я знаю Алузию, и это последнее место, куда я отпущу Дженн без сильного эскорта. Патрик за последние шесть лет стал опытным путешественником. Ему удастся пробраться туда много легче, если он будет один.
     Дженн бросила на него гневный взгляд:
     - Тогда я отправлюсь в Будланди!
     - Да помогут нам боги! - в отчаянии вскинул руки Роберт. - Говорю вам, я видел дворец Бу. Здание уцелело, но в нем ничего нет. Там пусто.
     - Но стены стоят, а пророчество, должно быть, высечено на них! Ты ничего подобного там не заметил?
     - Конечно, заметил.
     - Ты мог прочесть надпись?
     Роберт прикусил язык, но не ответить теперь он не мог.
     - Нет, большей части я не разобрал. Но ты просто не имеешь представления о том, насколько там опасно. Ты всего неделю назад впервые покинула пределы Люсары. Чего ты пытаешься добиться?
     - Найти выход из ловушки для нас обоих! - бросила Дженн со сверкающими глазами. - Если там записано пророчество, я найду его!
     - Ты погибнешь, ничего не совершив.
     - Ты не можешь меня остановить.
     - Вот как? - Роберт сделал шаг вперед, и Дженн невольно отступила, наткнувшись на стол.
     О боги, что он делает! Обращается с ней так же, как Ичерн!
     Но ведь Дженн не проживет и пяти минут в разбойничьих городах и безводных пустынях Будланди!
     Роберт попытался задушить всепоглощающее желание заслонить Дженн от всего, что могло ей угрожать. Ее доводы были очень вескими, и отмахнуться от них он не мог. Если существует другой вариант пророчества, то всем пойдет на пользу, если он его узнает - и быстро, до того, как столкнется с Нэшем.
     Значит, выбора у него нет. К тому же Бу гораздо ближе, чем Алузия.
     - Хорошо, - со вздохом сказал Роберт. - Я не стану пытаться тебя остановить. Я придумал кое-что получше. Я сам отправлюсь с тобой.

***

     Маргарет чуть не бежала, отчаянно пытаясь не отстать от Роберта, обходившего замок с Деверином и Оуэном. Роберт отдавал приказания и пересматривал планы. Выслушивая возражения, он продолжал настаивать на своем.
     - Последние припасы прибудут примерно через неделю. Займитесь их размещением, а также соберите мастеров, изготовляющих стрелы, и проверьте их работу. Я совсем не хочу, чтобы наши лучники стреляли на юг, а стрелы летели на север. Когда прибудут остальные военачальники, сообщите им, что я скоро вернусь. Выступление Пейна и Макглашена даст нам передышку - по крайней мере месяц. В последнем сообщении Мики говорится, что там все спокойно, но если он даст знать, что войско Селара готово выступить, не дожидаясь лета, разошлите приготовленные мной письма и оставьте сообщение для меня в порту. Посадите тех воинов, что будете к этому времени иметь, на корабли: Каванах обещал мне, что они будут ждать. Даже если мы выступим с опозданием, мы все равно сможем добраться до места раньше Селара. И что бы ни случилось, не дожидайтесь меня. Вам гораздо дольше добираться до границ Майенны, чем мне, путешествующему в одиночку. Впрочем, очень может быть, что я вернусь до того, как вам придется что-то предпринимать.
     - И сколько же времени уйдет на ваше путешествие? - спросил Оуэн, которому явно очень не нравилось решение Роберта.
     - Не больше двух недель, а может быть, и меньше. - Роберт остановился на ступенях, ведущих в башню, и повернулся к остальным: - Не тревожьтесь. Чтобы дождаться такой возможности, мне потребовалось двадцать лет, и я не собираюсь ее упустить; уверяю вас, я и не подумал бы отправиться в Будланди, если бы это не было так важно.
     С этими словами Роберт скрылся в башне, а его расстроенные помощники разошлись, качая головами.

***

     Маргарет прошла за сыном в его комнату и стала смотреть, как он упаковывает одежду в седельную суму.
     - В чем дело, матушка? У меня очень мало времени. Через несколько минут мы должны выехать.
     - Я понимаю, что ты торопишься, но не могу понять твоего решения. Как можешь ты сейчас уехать?
     - Епископ Эйден все тебе объяснит.
     - Но неужели и Дженн тоже обязательно в этом участвовать? Едва ли такое путешествие пойдет ей на пользу.
     - Матушка, - ответил Роберт, продолжая кидать в суму вещи, - ты и представления не имеешь, как бы я хотел, чтобы она осталась.
     - Разве ты не можешь ее остановить?
     Роберт подошел к столу, у которого сидела его мать, и положил на него суму. Застегивая ее, он несколько секунд молчал.
     - Не могу, не причинив ей боли, а такого больше я не выдержу. Иногда мне кажется, что чем больше я стараюсь ее защитить, тем дороже она за это платит. Кроме того, нужно смотреть фактам в лицо: в последнее время я не слишком удачлив.
     Маргарет взяла руку сына и крепко стиснула ее. Пять лет она почти ничего не знала о нем, и вот теперь, всего через несколько дней после возвращения, он снова исчезает. Маргарет прикоснулась к щеке Роберта, на которой еще не зажил новый шрам, и улыбнулась:
     - Ты все еще ее любишь.
     Эти слова заставили его поднять глаза, и на мгновение он показался Маргарет удивительно юным.
     - Что это? Неужели все знают? Неужели мои чувства так очевидны?
     Маргарет начала смеяться, но тут пришел Патрик, и Роберт повернулся к нему:
     - Ты, друг мой, будь осторожен в Алузии. Не высовывайся и слушайся Соклара. Ему можно доверять. Если сразу не сможешь найти его в порту, подожди несколько дней, и он обязательно появится. У тебя есть все, что нужно?
     Патрик с широкой улыбкой кивнул:
     - Только подумать, что всего несколько лет назад я и носа не высовывал из Анклава! Ты тоже будь осторожен, Роберт, и благополучно доставь Дженн обратно. Если я что-нибудь найду, я сразу пошлю весть.
     - Будем надеяться, что так оно и будет.

ГЛАВА 12

     Мика бодро шагал по улице деревни, которая еще недавно была тихой и сонной. Теперь же Дромма кипела энергией, типичной для селения, растущего слишком быстро. Наскоро сооруженные лотки и рыночные лавки выплескивались за деревянную стену, окружающую Дромму, люди расселялись по равнине. Шум и суета царили ужасные, они, казалось, никогда не прекращались, даже глубокой ночью. Не проходило часа, чтобы деревенским стражникам не приходилось разнимать драчунов, а то и обнаживших оружие противников.
     Мику ждали дела, поэтому он спешил. Раннее утро было полно птичьего пения, влажный воздух нес весеннюю радость, но и тревогу. Лес к югу от деревни почти исчез, уцелели только некоторые высокие деревья, служившие укрытием войскам, скапливающимся в соседней долине. Армия короля стремилась держать свои передвижения в секрете.
     Мика свернул с главной улицы и вошел в широко распахнутую дверь таверны. Двое мужчин уткнулись в крышку стола в дальнем углу; лица их были бессмысленны, один в пьяном сне даже храпел.
     - Привет, Мика, - окликнул его голос из заднего помещения, и тут же в дверь выглянуло ухмыляющееся лицо, за ним последовали остальные части тела и метла. - Видать, хороша прогулочка таким славным утречком.
     - Это уж точно, Киран. Чего ж ты не избавился от этой парочки?
     - Мне подумалось, что стоит оставить их тебе. Да я в одиночку их и не выволоку.
     Мика подошел к здоровенному пьянице.
     - Да брось, выволок бы, если б захотел. Ну-ка, дай мне ведро. - Он взял у парнишки ведро с водой и вылил половину на голову одного из спящих. Тот, еле продрав глаза, поднялся, и Мика, подхватив его под локоть, выпроводил пьянчугу за дверь. Через минуту там же оказался и второй.
     Киран с усмешкой пробормотал:
     - Жаль, что я до такого не додумался. Мика рассмеялся и хлопнул его по плечу:
     - Ладно, беремся за дело. Если за час мы не наведем тут чистоты, Даффи оторвет нам головы, потому что не сможет открыть таверну вовремя. Ты мети пол, а я принесу еще воды.
     Несмотря на ранний час, Киран, что бы ни делал - мел пол, протирал тряпкой прилавок или двигал тяжелые столы, - болтал не умолкая. За месяцы работы здесь Мика привык к этому непрекращающемуся шуму. Как ни молод был Киран, прислуживая в таверне, он успел узнать немало странных вещей.
     - Даффи высосет немало золота из войска, хоть нам с тобой и не перепадет ни монетки. Никогда еще не видел, чтобы люди так накачивались выпивкой, как эти гильдийцы - разве что наемники из Садлана. Ох, лучше бы их тут не было, отправлялись бы они к себе. В деревне все как один их ненавидят: разве забудешь, как они переходили границу и грабили нас! И чтобы они теперь стали нашими союзниками?! Помяни мое слово: в один прекрасный день они подерутся с гильдийцами, а мы окажемся как раз в середке. Ну да лучше погибнуть в драке, чем в каком-то глупом пожаре, как герцог Ичерн.
     Мика бросил на него взгляд, но промолчал. Послание от Роберта прибыло почти одновременно с новостями из Клоннета. Дженн и Эндрю спаслись - это было все, что узнал Мика, но ему ничего больше и не требовалось.
     - Они все только о том и говорили вчера, - не переводя дыхания, продолжал Киран. - Как этот колдун Данлорн в одиночку напал на замок, прикончил герцога с герцогиней, а потом поджег здание.
     Мика с улыбкой спросил:
     - И ты в это веришь?
     - Так ведь мы все знаем, что такое колдуны, верно? - Киран почесал в затылке. - А этот Данлорн еще и похуже чего натворил в Элайте. Ну и злой, должно быть!
     - Уж это точно, - с усмешкой кивнул Мика. Как-нибудь он расскажет Роберту обо всех слухах, которые ходят об объявленном вне закона изгнаннике. Вот можно будет посмеяться!
     Мика поднял ведро и вышел в заднюю дверь, чтобы вылить грязную воду в сточную канаву, потом с удовольствием накачал чистой воды.
     Такая работа, повторяющаяся день за днем, когда точно известно, что когда нужно делать, и как это делать, и каковы будут результаты, приносила Мике чувство умиротворенности. Не то чтобы он был бы счастлив, оставшись в таверне до конца своих дней, но такая жизнь - отдых от бесконечных странствий - имела определенное очарование. Жители Дроммы были хорошими людьми, напоминающими Мике тех, среди кого он рос в Данлорне. Присутствие солдат Селара изрядно испытывало их терпение, но все же не смогло развратить. Было бы здорово вернуться сюда после войны, повидаться с друзьями, которых у Мики здесь завелось немало.
     После войны...
     Мика прополоскал и выжал тряпку, выплеснул воду из ведра и убрал их в чулан. Оставив Кирана заканчивать наведение порядка в зале таверны, Мика направился к конюшне, прихватив по дороге вилы. Нужно было сменить солому в стойлах, и Мика принялся за дело, весело насвистывая.
     Этим утром в долине было тихо. Королевское войско, казалось, не спешило выступить в поход. Мике все еще было трудно определить, много ли солдат согнал сюда Селар, - деревья скрывали лагерь. Пять или шесть тысяч... Однако ко времени наступления число их наверняка увеличится. Не такой же Селар дурак, чтобы напасть на сильного соседа всего с пятью тысячами. Главное для Мики - не прозевать, когда армия двинется к границе Майенны. Нужно бдительно следить за лагерем, а потом скакать во весь опор к Роберту.
     Сколько человек удастся тому набрать? Пойдет ли за ним хоть кто-нибудь, или, поразмыслив, люди решат, что не желают сражаться вместе с колдуном? Киран правильно говорит: слишком много слухов ходит о пожаре в Клоннете и о других приписываемых Роберту преступлениях. Иногда Мике трудно было удержаться и не рассказать правду о своем господине: ведь многие чувствовали себя преданными Данлорном, которого они когда-то прославляли как героя, который разбил тех самых наемников из Садлани, что стали теперь союзниками Селара, - и который замарал себя скверной колдовства. Такое отношение народа к Роберту было несправедливо и тяжелым грузом ложилось на душу Мике, однако он понимал, что причина тут в незнании, а он не может себе позволить открыть истину.
     Да и утешит ли кого-нибудь такая истина - ведь над Робертом по-прежнему тяготеет пророчество, которого никто, за исключением, может быть, Нэша, толком не понимает.
     Мика вымел конюшню, окатил водой вымощенный булыжником пол и принес в стойла свежей соломы.
     - Эй!
     Мика обернулся и прищурился: в конюшне было темно, а двор купался в ярком солнечном свете.
     - Да?
     - Можно в вашей конюшне оставить лошадь?
     Мика сделал несколько шагов к воротам и замер на месте. Перед ним стояла молодая женщина, держа за повод великолепного вороного мерина. Однако хозяйка совершенно затмевала своего скакуна.
     Почти одного роста с Микой, она все сияла яркими красками, так что двор и конюшня по сравнению с ней выглядели серыми и унылыми. Голубой жакет поверх богатого алого платья, правильные черты лица, глаза прозрачные, как чистый лед, волосы цвета червонного золота... По крайней мере, Мика всегда считал, что червонное золото выглядит именно так.
     Сердце Мики быстро забилось, что оказалось в общем-то приятно. Стараясь не позволить себе невежливо таращить глаза на красавицу, он сглотнул и пробормотал:
     - Э-э... Конечно, госпожа, я могу поставить вашего коня в стойло. Вы... вы поселились в гостинице?
     Девушка ответила не сразу. Улыбаясь, она обвела взглядом обшарпанные, но крепкие строения таверны.
     - Нет. Я просто хочу побродить по селению, а оставлять коня на улице не стоит: он иногда бывает пуглив. Так можно будет поставить его в конюшню? - Голос ее был мягким и теплым и удивительным образом сливался с пением птиц.
     Мика подошел к коню и положил руку на шею животному.
     - Какой красавец!
     - Это точно. - На лице девушки проступил легкий румянец. - Мой отец разводит лошадей. Я выбрала себе вороного, еще когда он был жеребенком.
     - Мика кивнул, не сводя глаз с коня. Почему-то стало очень трудно непринужденно разговаривать, когда она стоит так близко. Горло у него пересохло, а все слова, которые приходили ему на ум, испарялись, как капли дождя в жаркий летний день.
     - Сам он больше не ездит верхом.
     - Кто? - пробормотал Мика, рискнув еще раз взглянуть на девушку. Она, похоже, не спешила уходить.
     - Мой отец. - Красавица улыбнулась, и Мика неожиданно почувствовал, что у него задрожали колени. - Он несколько лет назад сломал ногу и теперь не может сесть в седло. Так что я объезжаю вместо него лучших коней.
     Вообразил он себе такое, или она и правда не торопится закончить разговор?
     - Должно быть, это... - Мика судорожно искал слова, чувствуя, что буквально тонет в ее глазах. - Э-э... требует немалых усилий.
     - Я справляюсь. - Девушка пожала плечами, погладила по носу вороного и снова взглянула на Мику. - Хорошенько о нем позаботьтесь, ладно? Я вернусь засветло.
     Она собралась уходить, и Мика почувствовал, как все его существо протестует против расставания. Он чуть не протянул руку, чтобы задержать девушку, но вовремя одернул себя.
     - Как ваше имя?
     Еще одна улыбка, и Мика порадовался, что устоял на ногах, держась за повод коня.
     - Меня зовут Сайред. Вы ведь будете здесь, когда я вернусь?
     Мика смог только тупо кивнуть. Помахав ему рукой, девушка покинула двор, и высокий забор скрыл ее от Мики. Не задумываясь, он кинулся следом, но Сайред уже смешалась с толпой на улице. Мика, как идиот, несколько мгновений стоял, растерянно озираясь, но тут шум, донесшийся с дороги, заставил его обернуться.
     - О, кровь Серинлета! - шепотом выругался Мика: в деревню въезжала колонна всадников, одетых в цвета Гильдии, и во главе ее скакал Нэш.
     Уличная толпа расступилась перед отрядом. Мика спрятался за забор, но продолжал наблюдать. Нэш казался чем-то недовольным. В его одежде был лишь намек на принадлежность к Гильдии - желтая полоса на темном плаще. Коротко остриженные волосы и глаза Нэша были черны, как безлунная полночь. Когда бы Мика ни смотрел на это лицо, его всегда поражало, насколько оно неприметно. Черты Нэша не отличались ни красотой, ни уродством; они не выражали ничего, словно Нэш был лишен индивидуальности и характера. Если бы не высокое положение при дворе - и известная немногим истинная сущность, - никто бы не обратил внимания на советника Нэша.
     Ни в чем не проявлялась и ужасная сила, скрытая за этой невыразительной внешностью.
     Мике не удалось высмотреть ничего для себя полезного: за отрядом не следовали повозки, всадники ехали не спеша. Казалось, они просто перемещаются из одного лагеря в другой и совсем не собираются вскоре его покидать. Значит, армия Селара еще не готова к выступлению.
     Прекрасно: чем больше времени будет у Роберта, тем лучше.
     Мика вернулся к конюшне, взял под уздцы вороного Сайред и отвел в стойло. Пожалуй, после обеда стоит прогуляться по лесу. Всегда полезно размяться, подышать свежим воздухом. Да, мысль удачная.

***

     Въезжая в лагерь, Нэш внимательно осматривал все, что попадалось ему на глаза. При виде его сержанты поспешно сбежались и начали рапортовать, подробно описывая то, что Нэша совсем не интересовало, но не упоминая ничего из того, что он хотел знать. Впрочем, одно было заметно с первого взгляда: войско не было готово даже пострелять из рогаток, не говоря уже об участии в серьезных сражениях. Вот что получается, когда полагаешься лишь на наемников да на насильно угнанных в армию крестьян.
     Нэш спешился у своего шатра, резко отдал несколько приказаний насчет безжалостного усиления муштры и вошел внутрь.
     Бросив плащ на кресло, он налил в кубок вина и растянулся на постели.
     Он устал, смертельно устал от того, что слишком много дней провел в седле, что слишком много лет строил планы, слишком много десятилетий ждал чего-то... кого-то...
     Да, он устал, но еще не побежден. В ближайшие дни он даст себе передышку, прибегнет к старому и верному средству: отдыху. Обычные люди и не знают другого средства восстановить силы - так почему бы и ему им не воспользоваться?
     - Теймар! - рявкнул Нэш, не вставая. Даже голову он приподнял только так, чтобы можно было отхлебнуть вина. Тут же он услышал, как откинулось полотнище, закрывавшее вход в шатер. - Теймар, ты получил отчеты о поставках продовольствия ?
     - Нет, он их не получил.
     Нэш подскочил и сел на постели. В шатер вошел де Массе; его небесно-голубой плащ волочился за ним, как королевская мантия.
     - Что вы здесь делаете? - удивленно спросил Нэш.
     - Просто шел мимо и заглянул.
     - Разве Аамин не вызвал вас к себе?
     - Вызвал.
     - Значит, вы явились, чтобы шпионить за мной? - Нэш снова откинулся на подушку, но так, чтобы видеть гостя.
     - Ничего подобного. - Де Массе убедительно притворился оскорбленным. - Я приехал только для того, чтобы выразить вам соболезнование в связи с недавним несчастьем. Малютка герцогиня... Что за трагичный конец столь многообещающей жизни! Как вы думаете восполнить такую потерю?
     - Ее никем нельзя заменить, как вам прекрасно известно! - бросил Нэш и стиснул зубы. Нужно взять себя в руки, как бы ни злило его это вечное поддразнивание де Массе. Если Нэш покажет, как задет, издевательства де Массе станут только еще язвительнее.
     - Вы были уже так близки к тому, чтобы наложить на нее Узы! Я помню, вы собирались выехать для этого в Клоннет, когда стало известно о ее безвременной кончине. Неужели она просто погибла в пламени... или ей помогли отправиться на небеса?
     - Будьте вы прокляты, де Массе! Убирайтесь отсюда!
     - Но я приехал, чтобы помочь вам! - Де Массе с невинным видом развел руками.
     До чего же тошнотворное лицемерие...
     - А как насчет ваших любимых дарриет?
     Де Массе пожал плечами и принялся рассеянно бродить по шатру.
     - Должен признаться, я не смогу делать для вас так же много, как раньше, но не вижу причины, почему бы мне не помогать вам время от времени. Честно говоря, я ожидал от вас лучшего приема. Ведь все идет не так, как вы задумали. Да, вам удалось выманить Врага, но сомневаюсь, чтобы вы ожидали, что это приведет к гибели Союзницы. Насколько я понимаю, смерть Дженнифер Росс ставит вас перед трудной проблемой. Я не хотел бы сыпать соль на раны, но имеет ли теперь смысл продолжать начатое? Вы ведь всегда говорили, что участие Союзницы - главное условие успеха.
     Нэш поднялся с постели. Нет, сегодня у него нет сил для подобных разговоров... Наливая вина в свой кубок, он спросил:
     - Так чего вы хотите?
     Де Массе сочувственно посмотрел на Нэша.
     - Я решил, что стоит вас предостеречь. Мои шпионы сообщают, что в Майенне началась какая-то активность.
     - Тирон? - Нэш поднял глаза на де Массе. - Он собрал армию?
     - Нет еще, но он явно что-то заподозрил. Если вы отложите вторжение слишком надолго, он может решить сам напасть на Люсару. А как только он пересечет границу, вы сможете распрощаться со своим планом. Тирон слишком силен для того, чтобы Селар успел за несколько недель собрать войско, которое могло бы ему противостоять.
     Нэш невольно сделал шаг назад, потом, взяв себя в руки, рявкнул:
     - Теймар! Сюда!
     Раздался топот бегущих ног, и в шатер влетел запыхавшийся слуга.
     - Теймар, я желаю, чтобы через неделю войско было готово выступить в поход, - распорядился Нэш.
     - Да, хозяин, только...
     - Только что?
     - Ничего не получится. Возникли трудности... - Теймар помолчал в нерешительности и продолжил: - У нас нет продовольствия.
     - Как это - нет продовольствия? Теймар безнадежно вздохнул:
     - Дело в том, хозяин... Пока солдаты тут прохлаждались, они сожрали все, что было запасено, и опустошили окрестности на тридцать лиг вокруг. В деревне осталось припасов всего на несколько дней. Да еще вчера случился пожар и все сено сгорело. Нам нечем кормить лошадей. Обоз, которого мы ожидали, так и не прибыл. Мне только что сообщили, что и повозок, на которых везли стрелы, мы лишились: на них напали по дороге и все разграбили.
     - Разграбили? - Голос Нэша превратился в визг.
     - Половина войска как следует не вооружена. Солдатам придется сражаться вилами и дубинками. Самый необходимый груз - железо - куда-то исчез по дороге, и кузнецам не из чего ковать оружие. Войско, конечно, может выступить через неделю, но к концу второго дня люди оголодают и начнут грызться между собой. Тут уж будет не до битвы с врагом.
     Нэш упал в кресло и поник головой. Союзница потеряна, а теперь еще и нет надежды перейти границу до того, как Тирон нанесет удар... Селар будет биться в истерике!
     - Так сколько времени нужно на то, чтобы подготовить армию к выступлению?
     - Я смогу точно оценить все к завтрашнему дню, хозяин, - ответил Теймар. - Мне представляется, что потребуется еще недели четыре, а то и больше.
     - О, зубы Бролеха! - выругался Нэш.
     - Неделя уйдет только на то, чтобы навести порядок...
     - Хорошо. Берись за дело.
     Четыре недели! Не будет ли тогда уже поздно?
     - Де Массе, у вас по-прежнему есть свой человек при дворе Тирона?
     - Конечно.
     - Свяжитесь с ним. Пусть сделает что-нибудь, чтобы отвлечь Тирона, успокоить его подозрения... Нам нужно время! И пошлите своих шпионов в морские порты и на торговые тракты к северу от Голета. Мне нужно знать, какой дорогой двинется Дуглас. - Нэш одним глотком осушил кубок и взглянул на слугу. - Теймар, отправь наемников по домам. Мы снова соберем их через две недели. А тем временем организуй отряды, которые занялись бы пополнением припасов, и отправь их, если понадобится, по всей стране. Что ж, мы дадим Врагу время приготовиться... - Нэш умолк, мрачно глядя в пустой кубок. - А теперь оставьте меня - вы оба. Я не желаю, чтобы меня сегодня беспокоили, - разве что Враг собственной персоной явится в лагерь. Отправляйтесь!

***

     Уже третий раз за вечер Мика поправил свою самую лучшую куртку и выглянул во двор: не вернулась ли она... Уже час как наступила темнота, а Сайред все еще не приходила за своим конем. В зале таверны было тихо: почти все посетители разошлись, осталось лишь несколько местных жителей, которые шепотом обсуждали новости за кружкой пива. Даффи подсел к ним, изредка покрикивая на Кирана, чтобы тот принес еще пива. Мика мог спокойно следить за воротами конюшни.
     О боги, что было в этой девушке такого, что он подскакивает каждый раз, как кто-то проходит мимо таверны? Весь день сегодня, даже пробираясь по лесу к лагерю армии Селара, Мика только о ней и думал, вспоминал ее улыбку, голос, выражение глаз. Все в Сайред было неотразимым...
     Нэш отослал наемников обратно в Садлан. Это здорово, но ведь они же вернутся. А Пейн и Макглашен, похоже, успешно справились со своей задачей: лишили войско продовольствия и оружия. Да, все идет хорошо. Даже превосходно.
     Так где же она?
     Мика закрыл за собой дверь таверны и двинулся по булыжнику двора к воротам. Улица была пустынна. Мика со вздохом вошел в конюшню; его окутал теплый конский запах, какая-то лошадь ткнулась ему в плечо носом.
     - Так вот вы где, - нарушил тишину нежный голос. - Я уж думала, мне придется уехать, не поблагодарив вас.
     Мика всмотрелся в темноту, но никого не увидел. Сайред тихо рассмеялась и вышла из теней - туда, где лунный свет упал на ее лицо. Мика замер на месте, не осознав этого, не понимая собственных чувств...
     - Я начал беспокоиться, - выдохнул он. - Вы сказали, что вернетесь до темноты; вот я и подумал, не случилось ли чего.
     Улыбка Сайред была и неуверенной, и довольной, как будто девушка отчаянно пыталась преодолеть неожиданно охватившее ее смущение.
     - Вы не сказали мне, как вас зовут.
     - Мика. - Больше он ничего не смог из себя выдавить и только стоял, не сводя с Сайред глаз. Выражение ее лица чем-то его тревожило: ласковое, серьезное, очень спокойное. Мика шумно дышал, словно после быстрого бега, и никак не мог взять себя в руки. - Вы хотите, чтобы я оседлал вам коня?
     - Нет.
     - Нет?
     Все так же серьезно глядя на Мику, Сайред сделала шаг вперед и взяла его за руку.
     - Я предпочитаю задержаться и поговорить с вами. Прикосновение Сайред показалось Мике обжигающим.
     Словно по собственной воле, его пальцы стиснули руку девушки. Он не должен был этого делать... проклятие, он не должен был испытывать таких чувств! Куда делся его здравый смысл? Испарился от одной улыбки хорошенькой девушки? Что за чепуха!
     И тем не менее так оно и было. Впрочем, Сайред не походила на случайно встреченную красотку. В ней было что-то необычное: она смотрела на него так, будто давно и хорошо его знала. Следовало бы поостеречься...
     Но Мика отбросил осторожность, как досадную помеху, и поднес к губам руку Сайред. Ее пальцы скользнули по его подбородку, щеке, глазам... и неожиданно оказалось, что она стоит совсем близко. Ни о чем больше не думая, Мика поцеловал девушку. Ее губы, нежные и прохладные, ответили на его поцелуй. Руки Мики сами собой обвили Сайред; он чувствовал, как его тело откликается на близость девушки, на исходящий от нее легкий аромат. Сайред была непередаваемо соблазнительна, и голова Мики кружилась...
     Девушка прижалась к Мике, и он снова ее поцеловал, но тут же отстранился и пробормотал:
     - Нет, так не годится.
     В ее глазах промелькнуло смущение, почти страх.
     - Почему?
     - Мы... совсем друг друга не знаем, - промямлил Мика.
     - А тебе это так нужно? Или ты из тех добродетельных мужчин, которые не прикасаются к девушке до свадьбы?
     Опять Мика заметил тот же глубокий взгляд, значения которого никак не мог понять. Ему казалось, что, несмотря на всю свою открытость, Сайред что-то от него прячет. Мика чувствовал, что догадка где-то рядом, что он вот-вот все поймет...
     - Да, именно так, - ответил он, сразу же начав раскаиваться в собственных словах.
     Сайред, опустив глаза, потеребила губу.
     - Но ты же чувствуешь то же, что и я, верно? Когда я в первый раз тебя увидела, я подумала... но потом я все прочла в твоих глазах. Надеюсь, мне не померещилось... Я не понимаю, что плохого мы делаем.
     Мика застонал, привлек девушку к себе и коснулся губами ее лба. Конечно, он чувствует так же! Что за глупости приходят ему на ум!
     - Но я ничего о тебе не знаю - а знать хочу. Сколько тебе лет?
     - Двадцать два. А тебе?
     - Двадцать восемь.
     - Ну вот видишь, - улыбнулась Сайред, - теперь нам кое-что друг о друге известно. Мы больше не чужие.
     Мика не выдержал и рассмеялся. Все происходящее было таким странным и невероятным!
     - А что будет, когда ты отсюда уедешь? Когда вернешься домой? Я ведь больше тебя никогда не увижу?
     - Но я же могу вернуться. Или ты приедешь ко мне.
     - Что скажет на это твой отец? Как ему понравится, что за его дочерью ухаживает работник из таверны?
     Теперь уже рассмеялась Сайред:
     - Думаю, он скажет, что у меня улучшился вкус.
     Когда девушка перестала смеяться, Мика со вздохом поцеловал ее снова, чувствуя, что утопает в мягкой прохладе ее губ; все мысли куда-то делись, возражать больше не хотелось. Да, в эту девушку он мог бы влюбиться - и очень быстро и очень сильно. Жаль только, что никак не удается понять, что же она от него скрывает; Мика догадывался, что это нечто важное. Все было так, словно...
     О боги! Мика напрягся, но тут же усилием воли заставил себя действовать, как будто ни о чем не догадался. Он не сразу выпустил Сайред, хотя каждая клеточка его тела вопила, предупреждая об опасности.
     Какой же он идиот, что ничего не понял раньше! Кровь Серинлета, если она заметит, что он разгадал ее, она его убьет, каковы бы ни были ее чувства к нему.
     Неужели она?.. Такая красавица! Ну почему, почему ему вечно не везет?
     Мика мягко отстранил Сайред.
     - Мне очень жаль, Сайред, - на самом деле жаль. Ты лучше уезжай, пока я не забыл, что так не годится.
     Она медленно покачала головой и нежно улыбнулась - эту улыбку Мике нелегко было бы забыть. Он оседлал вороного и вывел его во двор. Девушка вышла за ним следом, но прежде чем вскочить в седло, снова быстро поцеловала Мику, словно напоминая ему, чего он лишился... как будто он нуждался в таком напоминании!
     - Я вернусь, Мика, и, может быть, в следующий раз ты передумаешь. - Сайред повернула коня к воротам. Мика стоял неподвижно, пока уличный шум не поглотил стук копыт. Только тогда он позволил себе перевести дух.
     Да, влюбиться в Сайред ему было бы очень легко, но даже если бы он был свободен, если бы мог жить нормальной жизнью и завести семью, на Сайред он никогда бы не женился. Ни через неделю знакомства, ни через год - никогда.
     Потому что Сайред - малахи.

ГЛАВА 13

     Резкий западный ветер гнал по морю увенчанные пеной валы, и лишь иногда в моменты затишья с севера долетали потоки более теплого воздуха. Дженн стояла на палубе, глядя назад, туда, откуда они отчалили.
     Берег Фланхара уже не был виден. Корабль так медленно отходил от пристани, что Дженн уже начала опасаться, что они никогда не выйдут в море. Однако когда судно покинуло гавань, ветер наполнил его паруса, и корабль понесся вперед, как ребенок, сбегающий с крутого холма.
     Дженн подняла лицо к небу, подставив его ледяным порывам. Она снова, как во время жизни в Клоннете, вдыхала свежий, пахнущий солью воздух. Ветер пах и еще чем-то, чему Дженн не могла найти названия. Острый и сладкий запах, иногда отдающий пряностями... аромат настоящего пира.
     Дженн позволила запаху наполнить ее легкие, окутать ее всю, впитаться в ее плоть до самых костей. Это было резкое и обжигающее дыхание океана, невероятно огромного, простирающегося во все стороны. Корабль по сравнению с ним был ужасно маленьким, хоть мачта вздымалась высоко вверх, а наполненный ветром парус казался таким широким. Корпус судна скрипел и стонал, то содрогаясь под ударами волн, то плавно скользя по воде в редкие минуты затишья.
     Дженн всем телом ощущала качку. Это было немного похоже на скачку верхом, только всадником оказывался весь мир... Канаты и веревки, деревянные реи и железные кольца - все они дребезжали и пели под напором ветра. Гул ветра перекрывали голоса моряков: приказы, вопросы, шутки, смех. Пассажиры были менее привычны к качке и брызгам, но тоже смеялись и шутили с матросами. Все они побывали на палубе, но скоро там осталась одна Дженн, наслаждавшаяся новыми ощущениями.
     Как бы это понравилось Эндрю!
     Будь обстоятельства другими, она сама тоже получала бы удовольствие. Так многое изменилось в ее жизни с тех пор, когда - много лет назад - она повстречала в лесу Роберта, но все же какая-то часть ее души жаждала той свободы, что была ее радостью в юности. Той свободы, которая позволяла бродить по свету, искать приключений, жить, не задавая себе вопросов, совершать открытия и ошибки... И все же то, что сейчас испытывала Дженн, тоже было прекрасно, несмотря ни на что.
     - Спустилась бы ты вниз, девонька, - окликнул ее капитан. - Скоро станет холодно. Солнце садится, да и дождь, похоже, собирается.
     Дженн улыбнулась ему:
     - Я не замерзла. Я хочу увидеть закат.
     Капитан ухмыльнулся беззубым ртом и вернулся на свое место рядом с рулевым.
     Дженн снова повернулась к морю, и в этот момент чьи-то руки накинули ей на плечи плащ.
     - Если ты собираешься оставаться на палубе, - услышала Дженн голос Роберта, - то совершенно окоченеешь.
     Дженн не оглянулась на него, но в плащ закуталась. На самом деле она действительно замерзла, лицо совершенно онемело, но уйти она просто не могла.
     Роберт не покинул палубы. Опершись локтями на поручень, он стал, как и Дженн, смотреть на север. Дженн попыталась не обращать на него внимания, убедить себя, что его нет рядом. Она не видела его весь день, с тех пор как корабль покинул гавань. Дженн с подчеркнутым вниманием стала смотреть на запад - туда, где небо превратилось в расплавленное золото. Постепенно начинали появляться и другие цвета, словно боги выплеснули огромные ведра розовой, оранжевой, пурпурной краски. Никогда прежде не видела Дженн такого великолепного заката.
     Наконец солнце скрылось, оставив на небе лишь воспоминание о своем сиянии.
     - Иди-ка ты, девонька, - снова окликнул Дженн капитан. - Пусть твой муженек отведет тебя вниз и согреет.
     - Мой муженек!..
     Роберт схватил ее за локоть и оттащил от поручней.
     - Прости. У меня не было выбора: только так я мог обеспечить тебе каюту. Я решил, что ты предпочтешь расположиться в отдельном помещении, а не делить его с остальными пассажирами. На таких маленьких судах очень тесно, и трехдневное путешествие может показаться вечностью. Я поместился вместе с командой.
     Как только они спустились по трапу и оказались одни, Дженн высвободила руку.
     - Почему ты раньше ничего не сказал?
     - Потому что не хотел спора. Пойдем, я приготовил ужин. Нужно его съесть, пока еда не подгорела.
     Не глядя на Дженн, Роберт повел ее по еще одной узкой лесенке. Пространство под палубой казалось слишком тесным для такого высокого и широкоплечего человека, как Роберт; тем не менее передвигался он с легкостью, словно родился на корабле.
     Свернув налево, они попали в узкий проход; в конце его была дверь. Роберт распахнул ее, пропустил Дженн вперед, потом вошел сам.
     - Это и есть каюта? Пассажир тут должен помещаться целиком? - пробормотала Дженн. Одна стена - обшивка корпуса, - закругляясь, переходила в низкий потолок. У стены располагалась койка, на которой с трудом поместился бы взрослый человек. Койка служила также сиденьем; посередине каюты находился узкий стол, а на противоположной - стене висела полка. На скамье под ней Дженн увидела маленькую жаровню, на которой булькал котелок с варевом. Третья стена от пола до потолка была занята шкафом. Если бы Дженн сделала два больших шага, она уперлась бы носом в стену.
     - На самом деле, - сказал Роберт, помешивая похлебку в котелке, - обычно тут спят четверо. Стол складывается, а дверцы шкафа открываются. На стене есть крюки, к которым можно подвесить гамак.
     - Что такое гамак?
     - Это такая подвесная постель. Очень удобная вещь - только, правда, не в шторм. И если не страдаешь морской болезнью. Садись.
     Дженн протиснулась между столом и койкой и села. Роберт достал тарелки, наполнил их похлебкой из котелка, потом поставил его обратно в жаровню, вынул из шкафа большой ломоть хлеба и положил перед Дженн. Выдвинув из-под стола табурет, он уселся и, не говоря ни слова, принялся за еду.
     После свежего морского воздуха запах похлебки дразнил аппетит, но Дженн не прикоснулась к ней.
     - Почему ты все время заботишься обо мне? Роберт не взглянул на нее.
     - Хороший вопрос. Только ты лучше ешь: теперь два дня, пока мы не причалим к берегу, свежего мяса не будет.
     - Почему?
     - Потому что оно протухнет.
     - Нет, я имею в виду: почему ты заботишься обо мне? Роберт прожевал кусок, проглотил и снова взялся за ложку.
     - Ты знаешь почему.
     - Потому что... - Дженн помолчала, нахмурив брови, - ты дал клятву оберегать меня?
     Роберт кивнул, не отрываясь от еды:
     - Верно.
     - Но ты принес клятву верности и Селару, а теперь идешь на него войной только потому, что он по глупости освободил тебя от присяги.
     - Да. - В первый раз Роберт взглянул на Дженн. Лицо его ничего не выражало. - Уж не думаешь ли ты поступить так же? - Через секунду он снова опустил глаза; тарелка перед ним была уже почти пуста. - Если думаешь, советую подождать, пока мы не вернемся во Фланхар. Будланди не самое безопасное место на свете.
     Роберт молча доел похлебку, поднялся, убрал свою тарелку и взял плащ.
     - Поешь и постарайся отдохнуть. Доброй ночи. - С этими словами Роберт вышел из каюты и решительно закрыл за собой дверь, прежде чем Дженн успела сказать хоть слово.
     На палубе было холодно, но Роберт ничего не имел против. Здесь гораздо лучше, чем в тесноте и духоте каюты. Ветер утих, и парус безжизненно повис. Роберт перекинул плащ через плечо и прошел на нос. Там он нашел бухту каната и удобно уселся, прислонившись спиной к стене рубки.
     - Эх, при такой луне только и плыть, - лучше не бывает, - проворчал сидевший рядом со штурвалом капитан.
     - Верно, - согласился Роберт. Небо стало совершенно безоблачным, и полная луна висела в нем, как огромный голубой полупрозрачный диск.
     - Слышал я, что ты собираешься спать с командой, - дружелюбно продолжал капитан. - Семейные неприятности, а?
     Роберт в ответ только усмехнулся.
     - Да ладно, не печалься. Разве не случается, что путешествие в Будланди совершает чудеса? А впрочем, глоточек рома совершает их тоже. - Капитан протянул Роберту небольшую фляжку.
     - Спасибо, не стоит, - улыбнулся Роберт. Капитан пожал плечами и отхлебнул из фляжки сам.
     - Вы из Фланхара? - Да.
     - Тебе часто случается бывать в Люсаре?
     - Раз или два я туда ездил.
     - А я там родился.
     - Правда? - Роберт внимательно взглянул на капитана. - Где именно?
     - На западе, в приграничье. Ты вряд ли слышал о тех местах. Да нашей деревни больше и не существует. Этот подонок Селар просто стер ее с лица земли, когда двадцать лет назад начал вторжение. Я с тех пор ни разу там не бывал.
     - Почему?
     Капитан отпил еще рома.
     - Разве нужны зеленые холмы тому, у кого есть зеленые морские волны?
     - Пожалуй, ты прав.
     - Я стараюсь держаться подальше от Люсары и захожу в тамошние порты, только когда деваться некуда. Не нравятся мне купцы, которые там теперь всем заправляют, - эти хапуги из Майенны. Разве дождешься, чтобы они дали правильную цену за доставку товаров морем? Шкиперы по большей части теперь не желают иметь с ними дела. А твой герцог не тревожится?
     - О чем?
     Капитан пожал плечами:
     - У Селара руки загребущие, как и у всех его земляков. Как бы в один прекрасный день он не глянул на ваше маленькое славненькое герцогство и не решил его прикарманить. Фланхар не сможет отбиться: ты только посмотри, как быстро и легко Селар заграбастал Люсару. Я вот что тебе скажу, - капитан наклонился вперед и понизил голос: - Сдается мне, потому-то сейчас и развелось так много пилигримов - каждый год я сотнями вожу их в Алузию, - что в Люсаре жизнь никому не в радость. Вот я и зарабатываю на людском несчастье.
     - А пилигримов стало больше?
     - Их уже давно с каждым годом становится все больше и больше. С самой той беды, что приключилась несколько лет назад.
     - Какой беды?
     Капитан хмыкнул и снова приложился к фляжке.
     - Ну, помнишь, когда тот колдун натворил дел. Говорю тебе, ни в какой другой стране нет такой напасти: должно быть, все колдуны на свете поселились в Люсаре. Ни за какие сокровища я туда теперь не вернусь.
     Роберт задумчиво окинул взглядом морской простор и обхватил себя руками, чтобы не замерзнуть.
     - Ты так много странствуешь, что, должно быть, слышишь много всякого.
     - В последнее время только и узнаешь о том, что собираются люсарцы просить у богини, когда доберутся до ее храма.
     - Наверное, все они боятся колдовства?
     - Ну да, - кивнул капитан, - а кто не боится? Они, знаешь ли, больше всего опасаются, что этот парень... как его... Дуглас, что ли... Так вот, что он с помощью колдовства захватит трон.
     - По-моему, если бы он хотел заполучить корону, он давно бы это сделал.
     - Вроде и так, дружок... А все равно я вот думаю...
     - О чем? - пробормотал Роберт.
     - А есть ли разница? Между мерзостью Селара и скверной колдовства? Я хочу сказать: как тут выбрать? Вот ты - будь ты люсарцем и случись тебе выбирать между ними - что бы ты выбрал?
     Роберт отвел глаза, но не смог сдержать улыбки.
     - Думаю, - мягко сказал он, - что ни то, ни другое.

***

     Корабль мерно раскачивался, как это было всю ночь и весь день, и Дженн застонала. Она свернулась клубочком и прижала руки к животу, но ничто не помогало. Койка под ней вздыбилась, когда судно начало карабкаться на очередную огромную волну, потом устремилась с высоты в бездну. Даже в каюте Дженн слышала стоны ветра, его визг в снастях. Как может этот крошечный корабль бороться с могучей стихией? И как могла она когда-нибудь думать, будто путешествие по морю - замечательное приключение? Наверняка им суждено пойти ко дну...
     Дверь каюты распахнулась, но Дженн не решилась приоткрыть глаза. Она слышала, как в каюту вошел Роберт и присел на край ее постели. Его спокойный голос только подчеркнул, какая буря бушует снаружи - да и внутри у Дженн тоже.
     - Ну-ка выпей. Это тебе поможет.
     - Не могу. Питье не останется во мне. Уйди и дай мне умереть. - Корабль снова рухнул в пропасть между волнами, и желудок Дженн поднялся к горлу. Какая пытка! Как Роберту удается не поддаваться?
     - Ты только попробуй, - мягко сказал Роберт. - Хоть глоточек. Это старое моряцкое средство, капитан дал его мне для тебя.
     - Ты сказал ему, что меня тошнит? - простонала Дженн, прижав руки к животу в ожидании следующего рывка корабля. Конечно, Роберт чувствует себя прекрасно! Его-то никогда не будет тошнить! Это было бы ниже его достоинства. Нет, он останется в совершенном здравии и будет ухаживать за ней, защищать ее, как и обещал, - и именно потому, что обещал.
     - Ты целый день не выходила на палубу, Дженн, вот он и догадался. А теперь сядь и попытайся это выпить. И еще: если ты выйдешь на воздух, то не будешь так ужасно себя чувствовать.
     Его мягкая настойчивость окончательно вывела Дженн из себя.
     - Оставь меня в покое! - Дженн взмахнула рукой, кружка покатилась по столу, ее содержимое расплескалось.
     Роберт резко поднялся.
     - Прекрасно. Страдай, раз тебе так хочется.
     Повернувшись, он вышел из каюты, громко хлопнув дверью.
     О боги, зачем она это сделала? Почему стала такой несдержанной? Нужно постараться и взять себя в руки. В конце концов, он только старался помочь...
     Дверь неожиданно снова распахнулась. В проеме стоял Роберт. Он сделал шаг вперед и закрыл за собой дверь.
     - Я знаю, ты не хочешь, чтобы я тебя защищал и заботился о тебе. Мне очень жаль, но такова уж моя природа. Неужели ты хотела бы, чтобы я наслаждался мучениями людей, - как твой друг Нэш?
     Лицо Дженн вспыхнуло - как она надеялась, от гнева. Дженн села, опираясь на стену.
     - Да, - продолжал Роберт тихо и угрожающе, - твой друг. Тот самый человек, который легко и даже с радостью убил бы меня, чтобы получить желаемое. Тот самый человек, ради бегства от которого ты пожертвовала сыном!
     Дженн открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Однако Роберт еще не договорил. Сделав шаг вперед, он продолжал:
     - Если ты не хочешь, чтобы я заботился о тебе, то тебе следует научиться делать это самой. Для начала научись быть вежливой, когда рядом другие люди. Уже весь корабль только о том и говорит, что я сплю с командой и никто ни разу не видел, чтобы мы с тобой разговаривали. Мы с тобой знаем правду, и на корабле, где мы в безопасности, это не имеет значения, но завтра мы высадимся на берег и окажемся в чужой стране, стране со странными обычаями. А ты ни разу об этой стране меня даже не спросила.
     Роберт помолчал, положив руку на дверную ручку.
     - Мне наплевать, ненавидишь ты меня или нет. Мне нужно одно: чтобы мы добрались до Будланди и нашли там столь необходимые нам ответы. Тебе следовало бы озаботиться тем же.
     С этими словами Роберт вышел из каюты, хлопнув дверью так, что стены задрожали.

***

     Проклятие, до чего же эта невыносимая, упрямая женщина выводит из себя! Как мог он оказаться таким идиотом, таким безнадежным дураком, чтобы влюбиться в нее! Ну да, тут, конечно, сыграли роль Узы. Да, именно Узы, а не настоящая любовь. Ему хватило бы здравого смысла не полюбить эту невозможную девчонку! Ах, если бы еще и хватило ума избежать Уз...
     Роберт в ярости выскочил на палубу и пробежал ее из конца в конец, прежде чем заметил, что на него глазеют и пассажиры, и матросы. О боги, неужели они слышали, как он проклинает Дженн?
     Роберт остановился у поручней и стал глядеть в даль, глубоко вдыхая воздух, чтобы успокоиться. В его душе бунтовал и рвался на свободу демон, но Роберт, как всегда, приструнил его и заставил умолкнуть. Еще одна маленькая битва, еще одна маленькая победа... Еще один шажок в сторону от пророчества. Если ему удастся так же держаться всю жизнь, он еще может выиграть и опровергнуть предсказание.
     Какое-то движение, легкое прикосновение к его руке... Дженн ухватилась за поручень и теперь смотрела прямо вперед, не поворачивая головы к Роберту.
     - Мы пойдем ко дну?
     - Это зависит от того, - ответил, бросив на нее внимательный взгляд, Роберт, - что ты имеешь в виду: корабль или цель нашего путешествия.
     Дженн на мгновений опустила голову, потом все-таки посмотрела на Роберта.
     - Почему ты раньше ничего не рассказал мне про Нэша? Почему я все должна узнавать случайно?
     - Ты не поверила бы мне. - Роберт переплел пальцы. - Нужно смотреть правде в лицо: ты и сейчас еще не вполне мне веришь.
     - Пожалуй... пожалуй, я действительно не была уверена, что ты прав... до тех пор, пока не увидела в Клоннете тех малахи. - Дженн умолкла и снова потупила глаза. - Почему ты тогда последовал за мной?
     - А почему ты задаешь только те вопросы, ответ на которые тебе уже известен? - Голос Роберта звучал сурово, и он не мог заставить себя смягчиться. Однако краем глаза он видел, что все на палубе по-прежнему смотрят на них и явно чересчур интересуются их разговором. Да, придется, ничего не поделаешь... - Дай мне руку.
     - Что?
     - Просто подай мне руку и притворись, будто мы миримся после ссоры. Постарайся не показывать, что мое прикосновение вызывает у тебя отвращение.
     Дженн протянула руку, но ничего не сказала. Роберт сжал ее пальцы в ладонях, заодно стараясь хоть немного согреть их. Потом, чтобы создать более убедительную картину, он обнял Дженн за талию и привлек к себе. Никто со стороны не заметит, как она напряглась...
     Ветер яростно гнал по небу облака, швырял их на солнце, которое отчаянно старалось выглянуть и осветить море. Роберт вздохнул и посмотрел на Дженн. Выражение ее бледного лица оставалось настороженным. Пряди черных волос, выбившиеся из-под капюшона плаща, заставляли Дженн выглядеть трогательно беззащитной, но на самом деле никакой мягкости в ней не было. Перед Робертом разверзлась пропасть потерянных ими лет...
     - Прошло слишком много времени, правда? Мы разучились разговаривать друг с другом.
     - А разве когда-нибудь мы это умели? - прошептала Дженн.
     - Мне казалось, что умели. Когда-то. До того... - Закончить Роберт был не в силах; он не смел слишком далеко зайти по опасному пути. Воспоминания, как неутихающая боль, упорно преследовали его, несмотря на все усилия. Единственное, что помогало ему вынести все испытания последних пяти лет, была вера в то, что Дженн тоже его любит. Отказавшись бежать из Элайты, она обрекла себя на страдания, оказалась заперта в клетку, в то время как он был свободен, - а ведь вина лежала на нем, а не на Дженн. И все-таки, несмотря на это, она ни разу его не упрекнула.
     Может быть, упреки было бы вынести легче, чем молчание? Роберт снова стал смотреть в даль. Теперь, благодарение богам, они не были уже в центре всеобщего внимания.
     - Как ты думаешь, возможно ли, что Нэш каким-то образом заставил Ичерна избивать тебя?
     - Не... не знаю. А такое возможно?
     - Да. Человеку можно внушить мысль, вложить в него единственное стремление. Ты сама сделала что-то подобное, хотя и случайно. Уверен, что такое вполне по силам и Нэшу.
     - Но зачем ему это?
     Роберт посмотрел ей в глаза, старательно следя за тем, чтобы на его лице не отразились никакие опасные чувства.
     - Тебе виднее.
     Дженн удивленно моргнула и поспешно отвела взгляд.
     - И ты все терпела ради Эндрю?
     Резкий ветер почти заглушил холодный и напряженный голос Дженн:
     - Что еще мне оставалось?
     - Ты могла попросить о помощи.
     - И подвергнуть других опасности? Отца Джона или Патрика?
     - У Эндрю никогда не будет другой матери. - Роберт умолк. Нет, не следовало ему оставлять ее в Элайте, не следовало допускать, чтобы на Дженн обрушились такие страдания: в конце концов, разве нет у него меча, чтобы защитить Дженн? Как может она после всего случившегося доверять ему?
     И все же она доверяет!
     Внезапно охваченный сильным чувством, Роберт отчаянно боролся с ужасом и раскаянием. Не в его власти изменить для Дженн прошедшие пять лет, но может же он хотя бы объяснить, заставить ее понять... что он осознает свою ошибку, что готов ее признать.
     - Мне очень жаль...
     Дженн подняла на него взгляд. Ее синие глаза стали такими же бездонными, как небо.
     - Ты не заслужила того, что тебе пришлось вынести. Прости меня.
     - Я все понимаю, Роберт, - прошептала Дженн. Выражение ее лица немного смягчилось. - Мне тоже жаль. - Она быстро взглянула на прогуливающихся по палубе пассажиров. - Думаю, нам следует сохранять видимость... Дай мне час, и я попытаюсь приготовить что-нибудь съедобное из остатков солонины, - только не рассчитывай на многое. А тем временем ты сможешь перенести из трюма в каюту свои одеяла. Я нашла в шкафу гамак. Если хочешь доказать мне свое мужество, попробуй провести в нем ночь, несмотря на ужасную качку.
     - Такую уж ужасную? - Роберт заставил себя улыбнуться. - На море почти что штиль.
     Дженн пожала плечами; выражение ее лица немного напомнило Роберту прежнюю жизнерадостную Дженн.
     - Ну, тогда перспектива переночевать в гамаке тебя не испугает. - Она повернулась, собравшись спуститься в каюту, но помедлила, потом, поднявшись на цыпочки, поцеловала Роберта в щеку. Он ошеломленно посмотрел ей вслед.
     Да, невыносимая, упрямая, выводящая из себя женщина. И как только он свалял такого дурака, влюбившись в нее?

***

     Порт Нору Имбел на северном побережье Будланди бурлил: казалось, тысяча человек разом кричит и спорит, толкается и бежит, катит тележки, тащит тюки, разгружает трюмы кораблей. Над причалом суетились чайки, добавляя шума своим криком, их пытались схватить бродячие собаки.
     Дженн спешила за Робертом, боясь потерять его в толпе. Роберт целеустремленно проталкивался сквозь толчею; плащ колыхался у него за плечами, как огромная черная волна. Роберт легко нес на плече дорожные сумы. Держал он себя иначе, чем обычно: казалось, он преисполнен высокомерия.
     - Помни о том, что я тебе говорил, - бросил он Дженн через плечо не останавливаясь. - Никому не смотри в лицо и отвечай, только если к тебе обратились. Держи руки скрещенными на груди и, когда я с тобой, не заговаривай с другой женщиной. А самое главное - ни при каких обстоятельствах не прикасайся ко мне, чтобы привлечь мое внимание.
     Между ними вклинилась тележка, и Дженн пришлось остановиться. Тележку тащил белый ослик; находившиеся в ней трое ярко одетых мальчишек жонглировали в воздухе какими-то предметами, ловко сохраняя равновесие, хотя тележка подпрыгивала на камнях набережной.
     - И не таращи глаза, - с улыбкой сказал Роберт, возвращаясь. - У тебя будет еще время насмотреться на все, когда мы устроимся. А сейчас идем.
     Когда они свернули наконец с набережной, толчея немного уменьшилась. Улицы города оказались широкими, от них во все стороны отходило множество извилистых переулков. Некоторые дома были приземистыми и длинными, с высокими стрельчатыми окнами; каменные стены других не имели окон вовсе. Все строения, которые видела Дженн, были побелены и словно сияли в лучах полуденного солнца.
     Дженн стало очень жарко, но Роберт предостерег ее о том, что снимать плащ в общественном месте не положено. Роберт шагал вперед, выбирая улицы, казалось, наугад, и теперь Дженн стало понятно, почему он держится столь высокомерно. Так вели себя все мужчины в этом странном городе. Не раз случалось, что кто-то из них бросал Роберту вызов - взглядом или словами. Иногда Дженн замечала, что местные жители разглядывают ее, но Роберт словно не замечал этого. Достаточно было нескольких слов на языке, которого Дженн не понимала, и их оставляли в покое, позволяя беспрепятственно идти дальше.
     Как могла она думать, что сумеет справиться со всем этим в одиночку? Милосердная Минея, Роберт, должно быть, счел ее самой большой идиоткой на свете!
     - Знаешь, забавная вещь, - сказал Роберт, сворачивая на менее оживленную улицу, - Мика так и не смог усвоить здешних порядков. Он очень старался, но я никогда еще не встречал человека, который бы столько раз дрался, пока мы были здесь. Моим ежедневным занятием было вытаскивать его из какой-нибудь передряги.
     Дженн хотела улыбнуться, но не могла вспомнить, допускается ли это местными обычаями. Лучше уж не рисковать.
     Улица кончилась, и Роберт с Дженн остановились. Перед ними раскинулась огромная, покрытая рыжим гравием площадь, обсаженная высокими раскидистыми деревьями. В центре ее толпились люди, все как один в синих одеждах, и каждый держал в руках какой-нибудь цветок. Дженн не задумываясь подошла к ним поближе, и Роберт не остановил ее.
     Собравшиеся на площади - да и вообще все люди в этом городе - выглядели одинаково: темные волосы, темные глаза, загорелая на беспощадном солнце кожа. Женщины по большей части были красивы, невысокие мужчины отличались надменностью, которой и подражал Роберт.
     В середине собравшейся на площади группы на синей циновке кружком сидели несколько человек - с одной стороны мужчины, с другой - женщины. У одной из женщин на голове был венок, сидевшие с ней рядом держали в руках большие букеты из таких же цветов.
     - Это свадебная церемония, - на ухо Дженн прошептал Роберт. - Та женщина, что в середине, выбирает себе супруга из сидящих напротив мужчин.
     - Женщины здесь выбирают супругов?
     - Да. - В голосе Роберта слышался смех. - Они могут делать это, когда им исполнится двадцать лет. Невеста будет сидеть здесь, пока не примет решения. Обычно это занимает несколько часов, а бывает, что и дней. В былые времена она, конечно, на свадьбе впервые видела претендентов на ее руку, но теперь за богатыми невестами принято начинать ухаживать задолго до дня бракосочетания.
     - И как же она делает выбор?
     - Ну, думаю, богатство и положение принимаются во внимание, однако мужчина, выбранный только за эти достоинства, едва ли проживет долго. Нужен сильный человек, хотя не обязательно воин. Он должен уметь защитить ее на улице, не проливая ежедневно крови. Важно также, чтобы супруг обладал здравым умом и мог дать своей жене дельный совет. Ну и еще требуется, чтобы мужчина ценил семью и мог подарить женщине много детей. - Роберт, смеясь, заключил: - На самом деле все совсем просто.
     - И она может определить все это, просто сидя здесь и глядя на претендентов? Но кто изначально определяет, какие мужчины сядут в круг?
     - Занять место может любой мужчина, который хотел бы на ней жениться. На этой площади ежедневно можно увидеть дюжину подобных церемоний. Если наблюдать долго, можно заметить, что одни и те же мужчины-неудачники садятся в круг несколько раз на день.
     В этот момент невеста поднялась на ноги, взяла у соседки букет и вручила его одному из мужчин. Потом букет получил еще один жених. Так продолжалось, пока все букеты не были розданы, и лишь один из мужчин остался с пустыми руками. Он встал и поклонился невесте, а толпа разразилась радостными криками.
     Дженн не удержалась от смеха:
     - Похоже, все довольны.
     - Должно быть, девушка сделала хороший выбор. Говорят, ее руку направляет мудрость богини. Для мужчины испытание - оказаться избранным; для женщины - выбрать безошибочно. Так испытывается ее способность заметить, понять и оценить качества будущего супруга. Здесь это очень важно: женщины никогда не выходят замуж вторично. Пойдем, у нас еще много дел.
     Пройдя сквозь путаницу переулков, они вышли к рынку, где торговали тканями. Цвета их были такими яркими, что Дженн невольно охнула; пока они шли между рядами, она не удержалась и пощупала мягкие шелка. На рынке было заметно все то же странное разграничение: с одной стороны все торговцы были мужчины, с другой - женщины. Роберт остановился в проходе, разделяющем эти две части.
     - Дальше тебе придется действовать одной. Тебе нужна одежда, такая же, как носят местные жительницы. Если ты пройдешь в дальний конец, ты найдешь лавки, где можно купить платья и все, что тебе потребуется. Выбери то, в чем будет удобно путешествовать, но из самой легкой ткани: чем дальше на восток, тем будет жарче. И не вздумай торговаться: здесь женщины этого не делают. Торговки назовут тебе правильную цену, хоть и увидят, что ты чужеземка. К несчастью, о мужчинах того же сказать нельзя. Сделай покупки как можно быстрее. Я встречу тебя здесь же.
     - Но... - Дженн едва не положила руку ему на плечо, но вовремя остановилась. - Я же не знаю, что нужно делать.
     - Прекрасно знаешь, - улыбнулся Роберт. - По-моему, женщина, покупающая наряды, ведет себя одинаково в любом конце света. Не тревожься. Я буду неподалеку. Говори со мной мысленно, если что-то пойдет не так. А теперь иди и получи как можно больше удовольствия.
     Роберт дождался, пока Дженн свернула в ряды лавок, и она сразу же колдовским зрением заметила, как он тоже нырнул в толпу на другой половине рынка. Крепко сжав руки перед собой, Дженн прошла в дальний угол площади. Рассмотреть все, что ее окружало, было совершенно невозможно. На нее обрушились яркие краски, громкие звуки, манящие запахи. Дженн была голодна, а где-то рядом торговали всякими вкусностями, но тут она увидела платья и забыла обо всем: они были великолепны. Покрой не особенно отличался от того, что Дженн всегда носила, но полупрозрачные ткани и яркие цвета совсем не походили на то, что до сих пор она осмеливалась надеть. Вместе с платьями продавалось и множество шарфов; Дженн заметила, что почти каждая местная жительница носила шарф.
     Роберт оказался прав: никакой разницы с Люсарой, по крайней мере в том, что касалось приобретения нарядов, не обнаружилось. Дженн задержалась перед одним прилавком, разглядывая яркое, как солнце, желтое платье, и ее тут же окружила дюжина торговок, предлагающих свой товар. Поднятый ими веселый крик был столь заразителен, что Дженн не могла не рассмеяться в ответ, хотя не понимала ни слова. В конце концов труднее всего оказалось выбрать что-то одно из соблазнительного разнообразия. Дженн остановилась на небесно-голубом платье с выглядывающей из-под него юбкой более темного оттенка, добавив к наряду простой белый шарф. С этими покупками она вернулась туда, где должна была встретиться с Робертом, странным образом чувствуя себя легко и свободно в этой чужой стране.
     Роберт уже ждал ее, перекинув через плечо узел с новой одеждой.
     - Ну как? Сколько драк из-за тебя началось? Дженн вздернула подбородок, хотя ей трудно было сдержать улыбку.
     - Если бы здесь это не было табу, я стукнула бы тебя, Роберт, за такие слова. Что нам еще нужно купить? Давай поторопимся: мне хочется есть.

***

     Роберт откинулся в кресле, не обращая внимания на то, как жалобно оно заскрипело, и положил ноги на табурет. Налив себе из кувшина чудесного лимонного сока, он удовлетворенно оглядел дворик, куда выходила их комната. Дом, в котором они расположились, напоминал монастырскую аркаду: с каждой стороны квадрата, внутри которого росли местные, привычные к засухе деревья, было по три комнаты, куда долетал ветерок и где не особенно чувствовалась жара.
     Роберт посмотрел на Дженн, сидевшую напротив него за небольшим столом. Она склонилась над блюдом со свежими овощами, сочными и аппетитными.
     - Как тебе это нравится?
     Дженн взяла еще один лист салата, прожевала его и ответила:
     - Еда странная, но вкусная.
     - Те маленькие шарики не мясо, а какая-то разновидность орехов. Лепешки - лучший хлеб, который можно здесь получить. Может, тебе они и понравятся, а на мой вкус, они словно испечены из песка.
     Дженн тоже стала смотреть на деревья во дворе. Как только они разместились здесь, она умылась и надела новую одежду; правда, сейчас голову ее не прикрывал шарф. Голубой цвет удивительно шел ей, подчеркивая синеву глаз. То ли платье, то ли мягкое освещение в комнате делали Дженн особенно красивой. Сейчас она казалась вполне довольной жизнью, хотя по-прежнему оставалась слишком бледной, слишком молчаливой. Роберт иногда часами не слышал от нее ни слова; взгляд ее был словно обращен внутрь.
     Роберт догадывался, в чем дело. Он мог бы даже попытаться заставить ее поделиться тягостными мыслями, но по собственному опыту знал, что это бесполезно. Дженн еще не была готова говорить о своем горе, а до того никакие его утешения не помогли бы.
     - Помнишь ту свадьбу, что мы видели? - задумчиво сказала она, поднося к лицу цветущую ветку, сорванную с куста во дворике. - Тебе ничего не показалось странным?
     - В каком смысле? - Роберт чувствовал себя зачарованным, он не мог отвести от Дженн глаз.
     - Девушка вручила цветы всем тем, кого отвергла, а своему избраннику не дала ничего.
     - Он получил ее саму.
     - Да, верно, но... Я не могла не подумать о том, как это похоже на выбор Ключом нового джабира. Сначала он освещает всех Вставших в Круг, потом одного за другим погружает во тьму, пока не остается единственный озаренный светом. Тот, кто не отвергается, становится джабиром. Любопытно, не правда ли?
     - Очень, - рассеянно пробормотал Роберт, совершенно поглощенный другим.
     Дженн повернулась и заметила, что Роберт смотрит на нее; поэтому он поспешно начал наливать себе лимонный сок из кувшина.
     Необходимо положить этому конец! Он не может допустить, чтобы она узнала правду, узнала, каковы его чувства. Последнее, в чем она нуждалась бы, - его нежеланные ухаживания. Им удалось построить соединяющий их мост, так что теперь они снова могли вместе заниматься делом, - вот и достаточно, он даже надеяться на такое не мог. Все, что сверх этого, - просто глупость и может только принести беду им обоим.
     Да. Достаточно - значит достаточно. Его чувства значения не имеют - сейчас, как и раньше. Главное - это их общее дело. Роберт спустил ноги на пол и поднялся. Пройдя в свою комнату, он принес оттуда узел и положил его на стол.
     - Я кое-что купил для тебя.
     Дженн, нахмурившись, развернула сверток и вынула оттуда одежду для мальчика: штаны и рубашку.
     - Наверное, выглядело бы странным, если я попыталась купить это для себя сама.
     - Местные жители только сочли бы тебя чужестранной шлюхой, и ни один мужчина не обратился бы к тебе, кроме как с целью... купить твои услуги. Я не стал бы предлагать тебе такой маскарад, но в некоторых областях этой страны женщине небезопасно появляться, даже если она путешествует не одна.
     Дженн положила одежду на стол и подняла глаза на Роберта.
     - Так куда мы отправляемся отсюда?
     - Сначала на юг, потом на восток. Такой путь дольше, но это самый безопасный маршрут.
     - Но разве безопасность - главное, когда у нас так мало времени? Ты уверен, что это лучший вариант?
     Роберт искоса взглянул на Дженн.
     - Как ты думаешь, чем я занимался те три года, что был добровольным изгнанником? Просто загорал на солнышке, когда не вызволял Мику из неприятностей?
     - Ну, - задумчиво протянула Дженн, - когда я впервые повстречала вас, ты действительно выглядел загорелым, а у Мики был смущенный вид.
     Роберт рассмеялся:
     - Мика всегда выглядит смущенным. Я так никогда и не смог понять почему.
     Дженн потянулась за новым хрустящим листом салата.
     - А знаешь, мне не хватает Мики. Жаль, что его сейчас нет с нами.
     - Да, - склонил голову Роберт. - Надеюсь, ему ничего не грозит в Дромме.
     - Ты тревожишься?
     - Да нет - по крайней мере не об этом.
     - А тогда о чем?
     - Я знаю, что Мика больше не тот веселый паренек, что пришел в Данлорн. Он вырос, возмужал, как и положено. Однако иногда я не могу не думать, что, возможно, его отец прав. Мика был тогда слишком молод, чтобы по-настоящему понимать, чем окажется его служба мне. А я счел, когда он предложил мне свою преданность, что вправе ею воспользоваться.
     - А теперь? - тихо спросила Дженн.
     - Он заслуживает большего. Много большего. Дженн вздохнула и переплела пальцы.
     - Роберт, Мика твой друг, хоть и служит тебе, и только дружеские чувства удерживают его с тобой рядом. Более того: именно ваша дружба заставляет тебя сейчас сомневаться. Не задавайся вопросами, просто прими этот дар с такой же свободой, с какой он тебе предложен. Разве есть что-то, чего ты не сделал бы ради Мики?
     - Нет.
     - Ну вот видишь. - Дженн встала и потянулась. - Мне здесь нравится - особенно теперь, когда жара спала.
     - Завтра в пустыне будет еще жарче. Недаром здесь говорят: когда Бролех замышляет злое дело, за вдохновением он отправляется в Сахобу.
     Дженн удивленно приоткрыла рот, потом улыбнулась - впервые улыбнулась по-настоящему.
     - Вот так здорово! И ты говоришь мне об этом только сейчас!
     - Ты никогда ни о чем не спрашивала. - Роберт откинулся в кресле и сделал еще один глоток сока. Да, вечер был прекрасен - только в этом уголке мира можно встретить нечто подобное. Приятно снова вернуться в эти края... - Мы выедем до рассвета.

ГЛАВА 14

     Прошло совсем немного времени с тех пор, как они покинули побережье, и Дженн стало казаться, что вся Будланди - это пыльные серые каменистые холмы. На их вершинах солнце палило безжалостно, но в узких долинах было еще хуже: каждый раз, спускаясь, путники чувствовали, что въезжают внутрь раскаленной печи. По пути иногда встречались крошечные селения; каменные строения теснились вокруг источника жизни - колодца, окруженного несколькими костлявыми деревьями. Жители деревушек не обращали никакого внимания на Дженн и Роберта, и лишь козы проявляли к ним ленивый интерес.
     К концу первого дня пути Дженн от всего сердца благодарила богиню, надоумившую ее купить шарф. Большую часть времени она ехала, закутав им лицо так, что оставалась лишь узкая щель для глаз: иначе можно было бы задохнуться от пыли. Дженн все время мучила жажда, несмотря на то что Роберт каждый час заставлял ее делать несколько глотков из фляги с водой.
     И еще Дженн скучала по Эндрю. Она все время вспоминала и жалела сына: утром, просыпаясь, он не видел матери, вечером, ложась спать, не получал обычного поцелуя.
     Конечно, Роберт не позволял, чтобы печальные мысли мучили Дженн слишком долго. Он легко и непринужденно болтал, рассказывая об этой стране и о других, где побывал с Микой задолго до того, как повстречал Дженн. Она понимала, что он старается отвлечь ее от размышлений на гораздо менее приятные темы, но не могла удержаться от смеха, когда Роберт описывал передряги, в которые попадали они с Микой.
     О чем Роберт никогда не упоминал, так это о том, что, как темная туча, все время нависало над ними: ни слова о пророчестве, о колдовстве, о Нэше и Селаре. И особенно о войне, которая вот-вот должна была начаться. Казалось, он хочет хотя бы на некоторое время забыть, как все это важно.
     Однако как ни старался Роберт не вспоминать о тревогах, омрачающих будущее, в моменты, когда наступало молчание, Дженн отчетливо видела, что в его душе по-прежнему живет и рвется на свободу демон. Роберт не упоминал о нем, как будто того вовсе не существовало. Дженн была единственной, кто сумел разглядеть демона, - этим благословили ее боги в добавление к дару целительницы. Впрочем, было ли такое благословение благом или тяжким бременем? Казалось, прошедшие годы ничего не сделали для того, чтобы ослабить демона; напротив, его присутствие теперь ощущалось отчетливее, чем раньше: он словно оглядывал мир глазами Роберта.
     Дженн радовалась относительному покою, который несло с собой их путешествие, ей было приятно беседовать на безопасные темы, и все же какая-то часть ее души тосковала по прежней откровенности Роберта, когда между ними не стояло никаких преград, когда она чувствовала, что лишь ей одной он доверяет, только с ней делится сокровенными мыслями. Именно такого Роберта ей больше всего недоставало в годы их разлуки: человека, который соединил свою душу с ее душой.
     Дженн и сейчас тосковала по нему - и по той женщине, которую он любил и с которой расстался более пяти лет назад. Все это время Дженн цеплялась, как за единственную опору, за воспоминание о его любви, а теперь, когда он вернулся, опора исчезла, оставив Дженн одинокой и растерянной.
     Теперь она была для него всего лишь обузой, птичкой, запутавшейся в сети пророчества, кем-то, за кем нужно присматривать, о ком нужно заботиться; она только отвлекала его от другой, гораздо более важной цели.
     Дженн хотела помочь ему, сыграть собственную роль в освобождении их родины, но, в конце концов, какая от нее могла быть польза? Пытаясь найти свой путь, не станет ли она препятствием на пути Роберта?
     Нет, не может быть, чтобы такова была ее судьба!
     К концу дня пустыня начала меняться: на далеких холмах появилась зелень - не яркая и свежая зелень Люсары, а унылая поросль, припорошенная вековой пылью. По мере того как путники приближались к ним, зеленые пятна становились деревьями, и впервые Дженн ощутила запах воды.
     Роберт углубился в лощину с обрывистыми склонами, поросшими кустарником. Вскоре под копытами коней зашуршала редкая трава. Когда солнце скрылось за горизонтом, Роберт остановился на берегу крошечного ручейка, к которому теснились спасающиеся от жажды деревья. Они с Дженн разбили лагерь и сидели у костра, пока в котелке варился ужин.
     Роберт растянулся на земле, сложив руки на животе, спокойный и довольный. Он всегда в большей мере казался самим собой вдали от замков и солдат, от необходимости что-то решать и отдавать приказы. Будь у него выбор, возможно, он предпочел бы жизнь странника?
     Задать такой вопрос Дженн не могла. Он казался ей слишком личным: ведь теперь им с такой осторожностью приходилось выбирать слова... Дженн сидела с другой стороны костра, обхватив руками колени. Ночью стало холодно, и ей пришлось закутаться в одеяло, чтобы не замерзнуть.
     - Можно спросить тебя кое о чем? - наконец не выдержала она.
     - Конечно.
     - Ты ведь совершенно не доверяешь Ключу, верно? И не только потому, что шесть лет назад он изгнал тебя из Анклава.
     - Не доверяю, - ответил Роберт, по-прежнему глядя на звезды. - Сказать по правде, я никогда не мог понять, почему ему вообще следует доверять... хотя, надо признать, я смотрю на вещи с иной точки зрения, чем все остальные.
     Осторожно, чувствуя, что ступает на опасную почву, Дженн спросила:
     - Из-за пророчества? Роберт в ответ усмехнулся:
     - Ты, должно быть, думаешь, что пророчество определяет все в моей жизни.
     - Ты хочешь сказать, что это не так?
     Роберт взглянул на Дженн, потом снова стал смотреть в небо.
     - У тебя есть дар объективного анализа - вот ты и скажи мне, так ли это. Ключ был создан дюжиной колдунов, которые были против войны с Империей. Совместными усилиями они дали Ключу могущество и, как я подозреваю, в некоторой степени наделили его жизнью. Потом они собрали свои семьи и друзей, покинули Бу и бежали на север, чтобы спастись от резни. Среди них был человек, открывший Слово Уничтожения, и он сообщил его Ключу. Сделал ли он это намеренно или случайно, значения не имеет. Но представь себе, каким должен был быть разум, создавший такое могучее оружие! По какой причине оно понадобилось, для чего было предназначено? Только ли для защиты?
     - Именно для этого ты его использовал в Элайте.
     - Нет, я вовсе никого не защищал. Ошибочно было бы видеть в моих действиях альтруизм. Я жаждал уничтожать.
     - Тебя толкал на это демон, - прошептала Дженн, боясь даже пошевелиться.
     Однако Роберт остался спокоен, голос его звучал, как будто речь шла о вещах, мало его касающихся.
     - Слово было создано для разрушения - и только для разрушения. Когда Ключ сообщил мне пророчество, он сообщил мне и Слово. Вот и ответь мне: что должен представлять собой Ключ, чтобы вручить такое оружие девятилетнему ребенку? Разве Ключ - талисман, сеющий только добро? А Финлей говорит, что Нэш - прямой потомок человека, открывшего Слово Уничтожения.
     - Только одно это не может служить доказательством злого умысла.
     - Наверное, нет. Однако разве на моем месте ты испытывала бы к Ключу особую любовь? Если бы я ему поверил, если бы делал все так, как он велел, я потерял бы способность самостоятельно думать, я отказался бы от свободы, на которую все мы имеем право от рождения. Свобода дорога моей душе больше всего на свете, но именно ее и хочет Ключ меня лишить. Вот и скажи мне: ты в самом деле думаешь, что я должен доверять Ключу?
     Чтобы выиграть время, Дженн стала доставать из седельной сумы еще одно одеяло. Хотя Роберт и многое рассказал ей, одно, самое важное, оставалось от нее скрыто: окончание пророчества. То, что повлияло на Роберта сильнее всего... Может быть, именно поэтому он и скрывает его от Дженн? Может быть, Роберт не хочет признаться, какой ужас испытывает?
     Дженн снова села, накинув на плечи второе одеяло.
     - Ты ничего не знаешь наверняка. Почему не предположить, что Слово было создано именно для уничтожения такой мерзости, как Нэш? - Роберт рассмеялся, но Дженн продолжала: - В таком случае это оружие, способное защитить добро, и именно поэтому Ключ его тебе вручил.
     - Если ты хочешь верить в такое - пожалуйста, на здоровье. Ты задала вопрос, и я всего лишь на него тебе ответил.
     Так-то оно так, но сказал ли Роберт на самом деле что-то, что Дженн было нужно узнать?
     - Я понимаю, что тебе, возможно, будут неприятны мои слова, - тихо сказал Роберт, - но я все еще никак не могу поверить, что ты так легко рассталась с Эндрю, - особенно после всего, что вытерпела ради него. Мне кажется, ты считаешь, что со стороны Нэша ему ничего не грозит.
     Роберт так резко переменил тему и коснулся такого больного места, что Дженн не сразу нашла слова. Наконец, сделав глубокий вдох, она пробормотала:
     - Нет, не грозит.
     - Значит, твой сын не обладает колдовской силой?
     - Да... то есть нет... Я хочу сказать... - Дженн умолкла. Положение становилось неловким.
     - Прости меня, - ровным голосом произнес Роберт. - Я знаю, что ты скучаешь по Эндрю, и подумал, что тебе может быть приятно поговорить о нем.
     Дженн испытующе взглянула на него, но Роберт продолжал смотреть на сияющие звезды. Он и не догадывался, насколько это облегчило ситуацию для Дженн.
     - Я и в самом деле скучаю по Эндрю, но я уверена: там, где он сейчас, ему ничего не грозит. Малыш обладает колдовской силой, но Нэш не сможет этого заметить. Он никогда не будет видеть в Эндрю угрозы, пока...
     - Пока не окажется слишком поздно? - с улыбкой пробормотал Роберт. - Как я понимаю, ты не особенно веришь в мою способность разделаться с нашим Ангелом Тьмы. Очень разумный подход - строить планы на случай моей неудачи.
     Дженн смотрела на Роберта, чувствуя, как у нее пересохло в горле. Неудача?
     Роберт - и неудача? В схватке с Нэшем?
     Он не мог говорить об этом всерьез... и все же его тон был язвителен, как всегда, когда он в чем-то себя винил: вечно острое, вечно ранящее его самого оружие.
     Однако если Роберт знает, что проиграет, зачем ввязываться в бой? Как он сказал тогда на корабле - Нэш с радостью убьет его, чтобы заполучить Ключ...
     И он все еще отказывается сообщить ей остальную часть пророчества...
     - Есть что-то, что ты от меня скрываешь? Насчет Эндрю?
     Сердце Дженн замерло. Когда оно снова забилось, оно колотилось с такой силой, что Дженн сама не слышала своего голоса.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ну, например, почему Нэш не сможет разглядеть его талантов? Или ты нашла какой-то способ установить защиту вокруг сына? Он слишком мал, чтобы можно было наложить на него Печать, но другой способ защитить ребенка мне неизвестен.
     - Он... - Дженн с усилием сглотнула, - он сам умеет устанавливать щит. Он всегда это умел. Даже отец Джон ничего не мог обнаружить. Колдовское зрение сказало мне, что Эндрю обладает силой, еще до того, как он родился, но только потом я поняла, что Эндрю с самого начала окружил себя защитой.
     - Ну, - с облегчением протянул Роберт, - по крайней мере у малыша хватило сообразительности унаследовать от матери кое-что полезное. Значит, ему не страшен и Брезайл. Насколько я помню, тебя тоже не нужно было учить, как устанавливать щит. Способный мальчишка, надо признать. Мы с ним много болтали по пути в Мейтланд, - добавил Роберт. - Будем молить богов, чтобы по капризу судьбы влияние Беллы не сделало твоего сына похожим на его отца.
     Внутри Дженн что-то порвалось, как слишком туго натянутая струна, и она начала смеяться, сначала тихо, потом все громче. Роберт от удивления сел.
     - Что с тобой? Разве я сказал что-нибудь смешное? Дженн только помотала головой; впрочем, опасение, что Роберт может начать задавать вопросы, быстро привело ее в себя.
     - Нет. Мне только подумалось... Это не имеет значения.
     Роберт, нахмурившись, несколько мгновений смотрел на нее в явной растерянности.
     - Советую тебе завтра переодеться и спрятать женскую одежду. Нам предстоит пересечь местность, где кишат самые опасные на южном континенте бандиты.
     Роберт наклонился над булькающим над углями котелком и помешал похлебку. Доставая из сумы миски, он еще что-то говорил, но Дженн его не слышала.
     Пророчество...
     Так почему все-таки он не хочет сказать ей, чем оно кончается? Не потому ли, что его судьба - быть побежденным Нэшем?
     Роберт не знал, что Эндрю - его сын, да это и не имело сейчас значения. Победа Нэша могла означать только одно.
     Его собственную смерть.

***

     "Роберт!"
     "Да, я не сплю".
     "Ты слышишь?"
     "Слышу. Лежи неподвижно и не издавай ни звука. По-моему, их всего трое".
     "Они совсем рядом. По-моему, я даже слышу их дыхание".
     "Главное - не шевелись. Если что-нибудь случится, вскакивай на коня и скачи вниз по течению ручья. Примерно в лиге отсюда есть деревня. Я вернусь через минуту".
     Дженн затаилась; одеяло почти закрывало ее лицо. Глаза Дженн были открыты, но ночь была так темна, что она ничего не видела. Дженн даже не слышала, как поднялся Роберт, пока из кустов не донесся хрип и звук падения тела. Потом ветки начали шевелиться, раздался звон стали, чей-то крик, и наступила тишина.
     Тихие шаги...
     - Теперь все в порядке.
     Дженн резко приподнялась. Над ней стоял Роберт. Мрачно улыбнувшись, он вернулся к собственной постели и положил рядом меч.
     - В порядке? Как ты можешь...
     - Постарайся снова уснуть, Дженн. Скоро встанет солнце, а нам предстоит проехать через ту деревню.
     Уснуть? После случившегося?

***

     Деревушка очаровала Дженн. Она была столь же живописной, как и порт, но менее шумной, хотя и оживленной: на базаре купцы торговали привезенными из южных стран украшениями и восточными коврами.
     Роберт и Дженн купили овощей и плоских лепешек и снова пустились в путь, пока еще не началась дневная жара. Никто не обратил внимания на одетую мальчиком Дженн; ее длинные волосы скрывал тюрбан.
     Еще час путники ехали по долине. Холмы с обеих сторон становились все более высокими и каменистыми. Они были покрыты деревьями, а ручей превратился в широкий, хотя и мелкий поток.
     - Роберт!
     - Да?
     Дженн хлестнула коня и поехала с ним рядом.
     - Я хочу попросить тебя кое о чем, только, пожалуйста, не раздражайся.
     - Хорошо, постараюсь, - серьезно ответил Роберт. - Чего ты хочешь?
     - Не мог бы ты научить меня владеть мечом? Роберт резко натянул поводья и повернулся к Дженн.
     - Это что, шутка?
     - Эй, - предостерегающе подняла палец Дженн, - ты обещал не раздражаться.
     - Нет, я только сказал, что постараюсь, а это не одно и то же.
     - Я серьезно говорю. - Когда Роберт ничего не ответил, Дженн продолжала: - Я все думаю о тех разбойниках прошлой ночью. Что, если бы с тобой что-то случилось? Ты же сам говорил, что мне следует научиться самой себя защищать.
     Роберт перебросил ногу через седло и спрыгнул на землю.
     - Что за наказание эти женщины, - бормотал он себе под нос, отстегивая ножны от седла. - Нетерпеливые, неразумные, настырные... Проклятие всей моей жизни! И чем я только заслужил...
     - Не причитай, Роберт! - Дженн улыбнулась и тоже спешилась.
     - Нет, не стой так далеко. Если ты хочешь научиться пользоваться мечом, подойди поближе. Ты хоть удержать его сможешь?
     Без всякого предупреждения он бросил Дженн меч в ножнах. Она попыталась поймать его, но действительно оказалась слишком далеко. Меч с зловещим стуком упал на землю, а Роберт возвел глаза к небу.
     - Подними его. Пойдем вон туда, на берег. Тогда, если ты изрежешь меня на куски, будет легче обмыть мои раны.
     Роберт повернулся и двинулся к песчаному берегу, предоставив Дженн поднимать меч и вприпрыжку бежать следом.
     Песок был плотным и ровным; поток в этом месте поворачивал, и Роберт встал у самой воды на выступающей части берега.
     - Вынь меч из ножен и держи его обеими руками. Нет, не так! - Роберт вырвал у Дженн клинок и снова вложил его ей в руки, показав, как пальцы должны лежать на рукояти. - А теперь поднимай, пока кончик не окажется примерно на уровне глаз. Нет! Подожди, пока я отойду на безопасное расстояние. О боги, ты пытаешься меня убить!
     Дженн с трудом подавила смех. Роберт был таким сердитым! Она сделала, как он сказал, расставила ноги и подняла перед собой меч.
     - Держи его крепко. А теперь... да смотри же на меня, а не на меч! Фехтование, как и большинство умений в жизни, требует всего двух вещей: силы и сообразительности. Через несколько минут выяснится, не хватает тебе только одной из них или обеих.
     Дженн начала хихикать, но нахмуренные брови Роберта быстро отрезвили ее.
     - Думай о мече как о продолжении своих рук. Никогда не пытайся держать такой клинок одной рукой. Даже если ты его не выронишь, управлять им ты не сможешь. Самое главное для тебя - научиться защищаться. - С этими словами Роберт поднял палку, валявшуюся на берегу, и замахнулся ею, кик мечом. - Меч служит не только оружием нападения, но и щитом, никогда об этом не забывай. А сейчас, когда я нанесу тебе удар, подними меч, чтобы парировать его.
     Роберт поднял палку над головой и опустил ее на Дженн. Она отчаянно взмахнула мечом, попала по палке, и та разлетелась на куски. Дженн больше не смогла сдерживать смех, но Роберт остался суровым.
     - Прости. Я ничего не смогла сделать...
     - Так, значит, ты полагаешь, что все это забавно? Ну хорошо. - Роберт схватил другую палку и стал надвигаться на Дженн, оттесняя ее к воде. - Раз ты усвоила первый урок, мы сразу перейдем ко второму: как сохранять равновесие.
     Песчаный берег быстро куда-то исчез, сапоги Дженн начали скользить по покрытым водорослями камням. Скоро вода дошла Дженн до колен, и она остановилась, неуверенно балансируя на скользких камнях, но все же подняла острие меча на уровень глаз.
     Роберт наступал. Он снова взмахнул палкой, вынуждая Дженн защищаться. На этот раз клинок лишь скользнул по дереву, вырвался у Дженн из рук и отлетел в сторону.
     - Не урони меч в воду! Как мне отражать им нападение толп кочевников, если он весь покроется ржавчиной? Ради всех богов, женщина, сосредоточься. Подними меч. Начнем еще раз.
     Новый взмах палки... На этот раз Дженн удержала меч, но так шлепнула им по воде, что фонтан брызг полетел Роберту в лицо. Он замер на месте и оглядел свою мокрую одежду. И тут Дженн не выдержала. Наклонившись, она зачерпнула воду и облила Роберта еще раз.
     - Ну вот! Теперь я защищаюсь успешно!
     Роберт сделал шаг к ней, и Дженн со смехом кинулась прочь, скользя и разбрызгивая воду. Роберт даже не остановился, чтобы поднять меч. Дженн бежала со всех ног, но он бежал быстрее. Все еще смеясь, она попыталась оправдаться:
     - Прости меня, Роберт, я не могла удержаться. Обещаю, что буду хорошей! Честно, буду!
     - Только сначала я преподам тебе урок, который ты не скоро забудешь! - рявкнул Роберт.
     Дженн продолжала бежать, но все еще смеялась, а потому скоро стала задыхаться. Неожиданно руки Роберта стиснули ее талию, она вскрикнула, и они оба упали на землю. Дженн попыталась вывернуться, но Роберт держал ее крепко. Перевернув ее лицом вверх, он прижал ее руки к земле. Взглянув на него, Дженн увидела, что его глаза полны смеха.
     Роберт продолжал стискивать ее руки, хотя Дженн больше не сопротивлялась, и на мгновение на его лице появилось совсем другое выражение, в глазах промелькнуло что-то...
     Вдруг он резко приподнялся, руки его разжались, и Дженн сумела выскользнуть из-под него. Вскочив на ноги, она снова кинулась бежать, попыталась спрятаться за деревом и вдруг замерла на месте, увидев перед собой четырех всадников.
     Роберт остановился рядом с Дженн.
     Их окружили четверо вооруженных до зубов воинов; на Роберта они смотрели со странным выражением, весьма напоминавшим отвращение. Вперед выехал человек лет сорока, с седой бородой и суровым лицом.
     - Да не покинет вас милость богини, - произнес он традиционное приветствие.
     - И тебя пусть благословит Минея, - ответил Роберт.
     - Вы не здешние? Чужестранцы?
     - Да. Мы из Фланхара. Воин коротко кивнул:
     - Я командир здешней стражи. Должен сообщить вам, что ваше поведение непозволительно.
     Дженн затаила дыхание и не смела сказать ни слова. Искоса бросив взгляд на Роберта, она заметила, что тот нахмурился.
     Начальник стражи продолжал:
     - Не знаю, что принято в вашей стране, господин, но здесь мы такого не потерпим. - Воин повернулся к Дженн: - А теперь, паренек, скажи мне правду. Не оскорбил ли тебя твой хозяин действием? Можешь не бояться: любое твое обвинение будет рассмотрено по справедливости.
     Обвинение? Оскорбление действием?
     Дженн уже открыла рот, чтобы попросить объяснить ей... но тут ужасная правда обрушилась на нее, как весенний ливень.
     Взглянув на Роберта, она увидела, что на его лице отражается смесь изумления и растерянности.
     - Так вы решили, что меня...
     До чего же трудно не рассмеяться! Еле сдерживаясь, Дженн отвернулась.
     - Спасибо, господин, но я не собираюсь выдвигать никаких обвинений.
     - Тебе нет нужды выгораживать хозяина, парень. Мы видели, как он гнался за тобой и как потом ты еле вырвался из его объятий. Если ты боишься, знай: мы тебя защитим.
     Ох, только бы не рассмеяться!
     - Да нет же, господин! Все было не так, как вы подумали. Хозяин учил меня защищаться мечом. Пожалуйста, поверьте: мне не нужна ваша помощь.
     - Значит, расставаться с ним ты не желаешь?
     - Нет, господин.
     - Что ж, хорошо. - Воин кивнул, бросил на Роберта еще один суровый взгляд и вместе со своими солдатами поскакал прочь.
     Дженн сдерживалась, сколько могла, но, взглянув на Роберта и увидев озадаченное выражение его лица, охнула, согнулась пополам и расхохоталась так, что в конце концов ноги перестали ее держать. Взгляд оскорбленной невинности, который бросил на нее Роберт, только подлил масла в огонь. Теперь уже Дженн каталась по земле, держась за живот, страдая от настоящей боли, но была не в силах перестать смеяться.
     Ох, до чего же неожиданная и сладостная месть!

***

     - Ну и как? Нравится тебе?
     Дженн стояла на краю того, что когда-то было крепостной стеной, и с высоты сорока футов смотрела на широко раскинувшуюся внизу равнину. Нарушали ее однообразие на многие лиги вокруг редкие заросли кустарника - и дворец Бу.
     - Невероятно! - выдохнула Дженн.
     Он поражал своими размерами, даже на таком расстоянии. Название "дворец" не очень подходило этому сооружению: оно скорее представляло собой целое селение, лабиринт низких длинных зданий с высокими тонкими башнями по углам и расположенным в центре возвышающимся надо всем куполом. Закат заставлял красный камень стен светиться, подобно углям угасающего костра. Путники находились еще так далеко от дворца Бу, что Дженн не могла разглядеть никаких подробностей, никаких украшений. Единственное строение в бескрайней пустыне, дворец был совершенно безлюден.
     Дженн охватил озноб. Много лет назад Ключ послал ей видение о собственном создании. Сейчас перед Дженн было то самое место, где это случилось... да, именно гигантский купол и был местом рождения Ключа. Теперь Дженн сможет увидеть его собственными глазами.
     Казалось, она снова слышит пение, которое сопровождало ее видение. Слова на неизвестном языке, низкие, чистые, мягкие голоса... Воспоминание? Или...
     - Дженн! - Прикосновение руки Роберта заставило ее вздрогнуть. - Ты хорошо себя чувствуешь?
     Дженн взглянула на него. В последних лучах заходящего солнца лицо Роберта виделось ей совершенно отчетливо: такое знакомое, полное силы, но все же отстраненное. Темные волосы лежали на плечах, как капюшон монашеской рясы, зеленые глаза, которые Дженн так хорошо знала, смотрели открыто, но настороженно.
     Пророчество гласило, что он - Враг.
     Пророчество также гласило, что их связывают Узы.
     Что за всем этим кроется?
     Когда Дженн заговорила, голос ее тоже прозвучал отстранение:
     - Роберт, почему ты не хочешь сказать мне, чем кончается пророчество?
     Его лошадь затанцевала на месте, словно чего-то испугавшись. Роберт успокоил животное, потом взглянул в лицо Дженн.
     - Почему тебе так хочется об этом узнать?
     Дженн подавила вспышку гнева: опять он уклоняется от ответа! Сделав глубокий вдох, она спокойно ответила:
     - Потому, что ты от меня что-то скрываешь.
     - Нет, - ровным голосом проговорил Роберт, - ты хочешь узнать пророчество полностью не поэтому.
     Сначала Дженн показалось, что Роберт дразнит ее, но потом она поняла, что выражение лица Роберта говорит совсем о другом. Хмурясь, она нерешительно спросила:
     - Там... там говорится обо мне? И... что-то плохое?
     Роберт молчал, глядя на небо, где начали появляться первые звезды; потом он повернул голову и посмотрел на далекий дворец Бу.
     - Роберт!
     - Знание, чем кончается пророчество, ни к чему хорошему не приведет.
     - Кроме тебя, кто-нибудь знает?
     - Только Эйден, но и он тебе ничего не скажет.
     - Я... я и не стала бы его спрашивать.
     Услышав эти слова, Роберт перевел взгляд на Дженн. В его глазах промелькнуло что-то похожее на облегчение.
     - Я просто хотела убедиться, что ты... - Дженн помолчала, подыскивая слова, но потом решительно продолжила: - Что ты поделился с кем-то, что ты не взвалил всю ответственность на себя одного.
     Роберт, склонив голову набок, внимательно посмотрел на Дженн, потом глубоко вздохнул и улыбнулся:
     - Ответственность остается на мне независимо от того, поделился я с кем-то знанием о пророчестве или нет, но все равно я тебе благодарен.
     Он дал шпоры коню и начал спускаться на равнину. Дженн двинулась следом, тоже улыбаясь.
     Долгое время тишину нарушал лишь стук копыт по каменистой равнине. После заката все кругом быстро окутала темнота. Дженн не в первый раз пожалела, что не обладает способностью Роберта видеть в темноте: ей хотелось бы по мере приближения к дворцу Бу получше рассмотреть его.
     Наконец Роберт остановил коня и спрыгнул на землю. Дженн последовала его примеру, и Роберт взял у нее повод ее лошади. Перед ними чернела пасть огромных распахнутых ворот.
     - Роберт...
     - Что?
     - Ты уверен в том, что здесь безопасно? - пробормотала Дженн; ей вдруг захотелось покинуть эти места, какие бы ответы их тут ни ждали.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Ты уверен, что здесь никого нет?
     - Абсолютно уверен. Я уже час оглядываю окрестности колдовским зрением. Или ты что-то почувствовала?
     Вот в зтом-то Дженн и не была уверена. Нахмурившись, она ответила:
     - Пожалуй, дело тут не в колдовском зрении. Просто... Роберт положил руку ей на плечо, и сразу же смутное чувство опасности исчезло.
     - Не спеши, дай себе привыкнуть к Бу.
     Дженн закрыла глаза и позволила своему колдовскому зрению проникнуть во все темные закоулки огромного здания, пытаясь найти то, что вызвало у нее беспокойство. Ей ничего не удалось обнаружить, однако ведь ее способности искательницы всегда были невелики... Тревожное чувство не вернулось к ней, и Дженн открыла глаза.
     - Я, должно быть, просто вообразила что-то. Давай войдем. Роберт провел Дженн в находящийся за воротами двор.
     Под их ногами песок скрипел на древних камнях. Дженн отчаянно хотелось вызвать колдовской свет, чтобы озарить темные помещения, которые, она чувствовала, окружали их, но такая мысль почему-то воспринималась почти как святотатство.
     Они остановились перед высоким строением, темный силуэт которого заслонил усеянное звездами небо. Роберт привязал коней и снял с них вьюки.
     - Давай попробуем найти что-нибудь, из чего можно было бы развести костер. Не знаю, как ты, а я голоден.
     Дженн молча двинулась за ним; дрожь пробирала ее до костей. Ее нога нащупала ступени портика, потом Роберт распахнул огромные двери, ведущие внутрь здания.
     Дженн не видела абсолютно ничего. Она погрузилась в непроглядную тьму и не могла сделать дальше ни шагу.
     Ключ. Пророчество. Слово Разрушения...
     Это то самое место. Дженн не было нужды видеть огромный купол, ей не требовался солнечный свет, чтобы знать: стены прорезаны узкими высокими окнами. Да, то самое место, место, где был создан Ключ и которое он показал ей в видении, место, где возник демон Роберта за пять столетий до его рождения.
     Роберта больше не было рядом, он исчез в густой, как патока, темноте. Дженн слышала, как он ходит по огромному помещению, как носит что-то; его шаги по изъеденному временем камню будили резкое эхо, дыхание звучало гулко, как шум ветра.
     Что-то вспыхнуло в темноте, и Дженн зажмурилась; сердце ее заколотилось. Потом золотое сияние осветило улыбающееся лицо Роберта: в руке его горел колдовской свет.
     - Иди сюда. Здесь, внутри, еще сохраняется дневное тепло. Пожалуй, нам и костер не понадобится.
     Ключ. Пророчество. Слово Разрушения...
     Враг.
     Собрав все свое мужество, Дженн сделала шаг вперед. Как только ее нога коснулась пола здания, она снова услышала пение. Оно звучало теперь громко, как будто те колдуны были все еще здесь, рядом, все еще пели, все еще создавали Ключ...
     Как громко! Как ужасно громко!
     Дженн вскрикнула и прижала руки к ушам, пытаясь защититься от этих звуков. Уже падая на колени, она заметила, как Роберт кинулся к ней, но тут тьма сомкнулась и пение поглотило Дженн без остатка.

ГЛАВА 15

     На опушке, где ждала Сайред, деревья были совсем редкими. Тоненький ручеек прыгал по камням и скрывался в поросшей зеленым мхом лощине. Девушка выпустила узду: ее конь, устав после долгой скачки, потянулся к воде и шумно зафыркал. Сайред снова оглянулась через плечо; дядюшка Гилберт и барон де Массе все еще были погружены в разговор, и ей ничего не оставалось, кроме как сдерживать свое нетерпение. Никак нельзя было показать, что она торопится - начались бы догадки о том, что так притягивает ее в Дромму.
     Только там ли он еще? И захочет ли видеть Сайред после того, что произошло между ними в прошлый раз? Он чуть ли не прямо сказал, что находит ее поведение неподобающим... Щеки Сайред вспыхнули от этой мысли. Как объяснить ему, что для девушки, выросшей в другой стране, где обычаи не такие, как в Люсаре, нет ничего зазорного в том, чтобы самой сделать первый шаг?
     Какое здесь все зеленое, хоть весна еще делает только первые робкие шаги! И холмы пологие, а долины просторные, совсем не такие, как дома... И люди совсем другие - открытые, добродушные.
     Вроде Мики. Честное лицо, искренний взгляд, проникающий прямо в душу.
     Невольная улыбка тронула губы Сайред, и она поспешила отвернуться от мужчин, чтобы те ничего не заметили. Мике так подходила эта земля, эта свежая зелень. Он был здесь дома, хотя и чувствовалось, что его влекут какие-то другие края. Приходилось ли ему когда-нибудь покидать Дромму? Ведь его семья, должно быть, живет где-то по близости. Неужели все его надежды, все мечты ограничиваются работой в той отвратительной таверне? Проклятие, как много Сайред хотелось бы узнать!
     - И как ты собираешься провести остаток дня? Сайред прогнала непрошеные мысли и с независимым видом обернулась:
     - Я думала побывать на рынке. Я обещала матушке, что на этот раз привезу ей какойнибудь подарок.
     Дядюшка Гилберт кивнул и взглянул на де Массе.
     - Моей племяннице, кажется, нравится Люсара. В детстве ей приходилось 'слышать так много рассказов матери - Сайред ведь наполовину малахи, наполовину люсарка, так что стоит одной ногой там, другой - тут.
     - Ну, главное, чтобы не забыла, какая страна ее родина, - ответил де Массе.
     Гилберт рассмеялся:
     - Вы сами должны об этом не забывать. Удачи вам, Люк. Если все пройдет удачно, рассчитываю летом видеть вас в Карахаме.
     Де Массе поднял руку в прощальном жесте, вскочил в седло и углубился в лес, направляясь в лагерь войска Селара, расположенный в соседней долине.
     - Что ты имеешь в виду, говоря "если все пройдет удачно"? - тихо спросила Сайред. В словах, которыми обменялись дядюшка Гилберт и де Массе, явно чувствовалась какая-то недоговоренность.
     - Ты же прекрасно знаешь, о чем мы говорили. - Гилберт с улыбкой поцеловал племянницу в лоб. - А теперь отправляйся за покупками. Увидимся в лагере. Только не очень увлекайся, девочка моя. Завтра вечером мы возвращаемся в Карахам, и будь я проклят, если стану искать тебя по всем окрестностям.
     Сайред кивнула, но не нашлась, что ответить. Чем может она увлечься, раз Мика скорее всего не пожелает иметь с ней ничего общего?
     Гилберт сел на коня и тоже исчез в чаще леса. Конечно, Сайред могла просто не заглянуть в таверну и сохранить воспоминание о Мике в сердце ничем не замутненным и щемяще сладким... но вдруг он передумал? А еще лучше - вдруг ей удастся уговорить его бросить скучную жизнь в Дромме и отправиться с ней вместе в Карахам!
     Рука Сайред невольно ухватилась за луку седла. Дав шпоры коню, девушка заставила его двинуться вперед бодрой рысью. По мере приближения к деревне, когда лесные звуки стали уступать место шуму и голосам, Сайред ощутила необычную для себя робость, но все же не натянула поводья до тех пор, пока не оказалась на рыночной площади. При мысли о том, что она скажет Мике, ее сердце заколотилось от страха.
     Если он все-таки передумал - хватит ли у нее смелости признаться в том, кем она является?
     Сайред остановилась перед таверной, в этот ранний час еще закрытой. Она свернула к воротам и спешилась, одернула платье, пригладила волосы, заправила непослушные пряди, выбившиеся из косы, растерла руками щеки, чтобы вызвать румянец, и только тогда вошла во двор.
     Двор был пуст. Целую минуту Сайред стояла там в растерянности. Не могла же она заглядывать во все строения, окликая Мику...
     Но тут задняя дверь тязерны распахнулась, и из нее вышел Мика с ведром и щеткой в руках. Он не сразу заметил Сайред, но когда заметил, лицо его расцвело радостной улыбкой, которую он, впрочем, сразу попытался спрятать.
     Мика медленно опустил ведро на землю.
     - Так ты вернулась.
     Он не сделал попытки подойти к Сайред. Он просто стоял, освещенный утренним солнцем; ветерок шевелил его кудрявые волосы. До чего же он высокий и широкоплечий! Сайред внезапно почувствовала себя маленькой и слабой. Только россыпь веснушек на носу придавала решительному лицу Мики некоторую мягкость. Он не сводил с Сайред глаз - голубых, как утреннее небо.
     Сглотнув, Сайред кивнула; подойти к Мике поближе ей было страшно.
     - Я ведь сказала, что вернусь.
     Он так долго молча смотрел на девушку, что она уже подумала: сейчас он велит ей уйти... Но Мика, оглянувшись на дверь таверны, взял у Сайред из рук повод коня и спросил:
     - Ты собираешься куда-нибудь?
     - Нет.
     - Тогда, если немного подождешь, мы могли бы прогуляться по лесу. Мне только нужно закончить уборку в зале.
     Сайред ничего не могла с собой поделать: ее лицо расплылось в улыбке.
     - Замечательно!

***

     Мика нарочно свернул в сторону от той части леса, где стояло лагерем войско; редкие заросшие тропинки убегали в чащу и выводили на поляны, полные первых весенних цветов, нежный аромат которых разносил легкий ветерок. Влажный воздух был полон живительных сил, и Мика всем своим существом ощущал пробуждение природы. Он привел Сайред на возвышенность; справа и слева угадывались скрытые густой листвой деревьев другие холмы. Между камнями пробивался родник, терявшийся в ярко-зеленой молодой траве.
     Мика не смотрел на Сайред: просто не мог. Он знал, что случится, стоит ему позволить себе это, - решимость его поколеблется, он забудет, зачем привел ее сюда, подальше от деревни.
     - Тебе пришлось ехать издалека?
     - Не особенно. - Сайред подошла к роднику и опустилась на колени у кромки воды.
     Вот сейчас он сделает то, что нужно, и девушка ни о чем не догадается, пока не окажется слишком поздно... Да, нужно действовать немедленно!
     Но разве не будет лучше, если сначала он попытается выведать, откуда она приехала? Это была бы великолепная добыча: сообщить Роберту, где находится логово малахи.
     Рука Мики замерла на рукояти кинжала: Сайред с улыбкой оглянулась на него.
     - Что случилось?
     - Ничего. - Мика заставил себя сесть на камень и обхватить руками колено, - Пожалуй, меня удивило, что ты вернулась так скоро.
     При этих словах Сайред вспыхнула и отвела глаза.
     - Мика, я понимаю: ты должен смотреть на меня, как на... ну, сам понимаешь. Мне очень жаль... Наверное, нам с тобой были преподаны разные уроки. Там, где я родилась, женщинам позволяется выбирать себе мужчину.
     Мгновение Мика был не в силах заговорить. Потом, судорожно вздохнув, он все-таки выдавил из себя:
     - И где же ты родилась?
     - В далеком краю. В городе, стоящем на краю плато, сурового и негостеприимного, иссушающе жаркого летом и утопающего в снегах зимой. - Сайред улыбалась, в глазах ее сияла любовь к родной стране. Она снова взглянула на Мику, но тот отвел взгляд.
     - Там живет твой отец? И твоя мать?
     - Да. У меня был еще брат, на два года меня старше, но он погиб в сражении. Расскажи мне о себе. Твоя семья живет в Дромме?
     Мика резко поднялся и отвернулся от девушки, ловя воздух ртом. Он не мог этого сделать - и все же был должен! Иначе она будет снова и снова приезжать к нему, и настанет день, когда он проявит слабость и тем самым поставит под удар свою миссию. Если бы она не вернулась, все было бы в порядке... но в тот момент, когда он увидел ее сегодня, он испытал... Глупое, бессмысленное, непонятно откуда взявшееся чувство! У него просто нет на такое времени! Он же ее не знает, так как же он может ее любить? В Дромме у него одна-единственная цель: следить за этим проклятым войском и мчаться в Бликстон, как только узнает о дне его выступления. Ничего больше. Ничего больше!
     Рука Сайред коснулась его руки.
     - Мика, я сказала что-нибудь не то?
     Нет, нет, нет! Он должен быть тверд! Он не может поддаться...
     - Мика... - Нежный голос девушки будил в нем все то, от чего он всю последнюю неделю пытался избавиться. Какой же он глупец! Должен же он был догадаться, что ничто не поможет...
     - Нет, - вздохнул он, опустив голову. - Ничего такого ты не сказала. Прости меня.
     Только теперь, когда он окончательно проиграл, позволил себе Мика взглянуть на девушку. В ее глазах отражалась зелень свежей листвы, они были бездонными, как океан.
     Да, он был глупцом, думая, будто сможет убить ее. Пусть она малахи - но ведь она само совершенство! Как же можно уничтожить такое великолепное существо!
     - Ты чем-то встревожен, - начала Сайред, беря его за руку. Она решительно усадила Мику на камень и опустилась перед ним на колени. - Это из-за твоей семьи?
     С кривой улыбкой Мика ответил:
     - Нет. Мои родичи живут далеко отсюда, на юге. Я не особенно часто вижусь с ними.
     - У вас большая семья? - Сайред склонила голову набок, явно рассчитывая, что такой разговор отвлечет Мику от его тревог.
     - У меня пять братьев и две сестры. Они все женаты и замужем, у них есть дети, так что да, семья большая. - Мика потряс головой. Роберт всегда учил его, что лучшая ложь - это та, которая перемешана с правдой. - Одно могу сказать: когда они все собираются вместе, шуму бывает много.
     - Так почему ты не остался с ними? Почему живешь здесь?
     - Я... я поссорился с отцом. Ему не нравилось, каких друзей я выбираю, чем собираюсь заниматься в жизни. Уже много лет он со мной и не разговаривает. Братья и сестры тоже замешаны в нашей ссоре, так что я счел за благо уехать из дому.
     - Но когда-нибудь ты вернешься? Наверняка ведь отец простит тебя.
     Мика выдавил из себя короткий смешок.
     - Ты его не знаешь. У него хорошая память - а у меня все те же друзья.
     Сайред кивнула и опустила глаза на свою руку, все еще сжимающую руку Мики. Не глядя на Мику, она прошептала:
     - Ты ненавидишь меня за то, что было тем вечером?
     - Что? - Мика даже подскочил. - Как могу я тебя ненавидеть? Я думал, это ты возненавидишь меня за то, что я тебя прогнал.
     Сайред рассмеялась, но глаз не подняла.
     - Понимаешь, в этом-то и дело. Поэтому я и вернулась. Любой другой мужчина просто воспользовался бы, отбросив все свои принципы, тем, что я предложила себя. А ты не такой. Ты отнесся ко мне настолько заботливо, что заслонился принципами, как щитом. Ты не захотел делать ничего, что обесчестило бы меня в твоих глазах.
     - Разве? - Мика не знал, что сказать. С тех пор как он повстречал эту девушку, весь мир перевернулся вверх ногами.
     - Так и есть. - Сайред застенчиво посмотрела на Мику. - Ты чувствуешь то же, что и я, правда?
     Мика молча протянул руку и коснулся волос девушки, потом со вздохом прошептал:
     - Ты и сама это знаешь.
     Еще несколько мгновений назад Мика почти убедил себя, что сможет ее убить; теперь же он был готов почти на все, чтобы уберечь ее. О боги, что за безнадежная путаница! Что ему делать?
     Мика поднялся на ноги, не выпуская руки Сайред.
     - Пойдем. Я должен вернуться в таверну, иначе у меня будут неприятности. Найди, чем заняться в деревне днем, а попозже мы вместе поужинаем.

***

     Стоя у своего шатра, Нэш смотрел на раскинувшийся перед ним лагерь. Там кипела работа, упорная и напряженная; не слышалось ни разговоров, ни тем более смеха. Никаких отвлечений. А почему? Потому что все знали о предстоящем приезде короля. Хотя никто не сомневался, что приказы отдает Нэш, трепет вызывал именно Селар.
     Почти все готово. Через несколько дней приедет Селар, и вскоре войско выступит в поход.
     Желанное событие было так близко! Нэш почти ощущал его вкус, почти видел его. Но наступит ли долгожданный момент? Не следует ли Нэшу встать на пути Селара, чтобы помешать неизбежному поражению короля?
     Что ж, главное несчастье человека, обладающего чувством чести, - это предсказуемость его действий, вплоть до мельчайших деталей. Несомненно, у Роберта Дугласа здесь, в Дромме, есть шпионы, и человек, чье сердце пылает любовью к Люсаре, зная о происходящем, примет все меры для того, чтобы предотвратить разгром своей страны.
     Да. Рано или поздно он явится, и тогда Нэш его убьет, и Враг больше не будет мешать ему искать Ключ.
     Нэш уже повернулся, чтобы войти в шатер, но тут его взгляд привлекло какое-то яркое пятно. Сквозь сутолоку лагеря к нему приближался де Массе, как всегда, высокомерный, уверенный в собственных силах.
     - Я уж перестал надеяться вас увидеть, - вместо приветствия сказал Нэш. - Нелегкая, должно быть, у вас жизнь: бегать за каждым из ваших подданных.
     - Это не труднее, чем заставлять других суетиться, выполняя ваши приказания, - ответил де Массе, снимая плащ. - По крайней мере я могу быть уверен, что мои люди делают то, чего я от них требую.
     - В таком случае, имея столь трудолюбивых помощников, вы, должно быть, можете сообщить мне кучу новостей.
     - О да. - Де Массе снял перчатки и унизанными перстнями пальцами пригладил волосы. - Если Дуглас и собирает армию, сомневаюсь, что его лагерь где-нибудь в пределах Люсары.
     - Вы способны за две недели обследовать всю страну? - с насмешкой протянул Нэш.
     Де Массе не обратил на шпильку внимания.
     - С другой стороны, я более или менее уверен, что перебои в поставках оружия и продовольствия - дело рук графа Пейна и герцога Макглашена. Наверняка этим дело не ограничивается, но я не стал тратить время на расследование. Пока что нигде вдоль всей границы нет никаких намеков на то, что Дуглас собирается вторгнуться в Люсару, но...
     - Что "но"?
     Де Массе, хмурясь, окинул взглядом лагерь.
     - Но у меня предчувствие, что он явится.
     - Конечно, явится! - рассмеялся Нэш. - Разве вы на его месте поступили бы иначе?
     - Гилберт с большинством малахи отправился домой. Несколько человек осталось, но недостаточно, чтобы нанести врагу серьезный урон, если дело дойдет до схватки. Мне и так удалось помочь вам только потому, что Гилберт предпочел сам собирать малахи, да и делал это медленно. Теперь же, если они хоть на день задержатся, Аамин спустит с нас шкуру.
     - Наверное, Гилберт заберет с собой и свою прелестную племянницу? Жаль. - Нэш сложил руки на груди. - А каковы ваши собственные планы? Валена прибудет сюда через несколько дней - вместе с Селаром. Не сомневаюсь, она будет очень рада снова со мной свидеться. Мне не хотелось бы расставаться с ней ночью, так что хорошо бы, чтобы вы присмотрели за королем. Что скажете?
     Взгляд де Массе сделался жестким; он медленно покачал головой.
     - Иногда я сам не могу понять, почему терплю ваши выходки. - Барон повернулся и пошел прочь, сопровождаемый смехом Нэша.

***

     В подвале стоял густой запах всевозможных припасов; некоторые, похоже, хранились здесь с первых дней существования таверны, - лет восемьдесят. Мике никак не удавалось задержать дыхание - он пришел сюда, чтобы выкатить бочонок эля, и работа была не из легких. Кряхтя, Мика потянул на себя бочонок из верхнего ряда, опустил на пол и, растирая замерзшие руки, ногой покатил к лестнице. В этот момент в дверь просунул голову Киран.
     - Даффи сказал, что можно не торопиться. Зал пуст. Не явился ни один гильдиец, ни один солдат. Даже садланийцев не видно. Так что можешь оставить тут бочонок до завтра. - Киран, ухмыляясь, прислонился к притолоке. - А еще тебя желает видеть красотка.
     Мика остановился. Сайред уже пришла?
     - Через минуту поднимусь.
     Киран, хихикая, зашлепал вверх по каменным ступеням. Мика несколько секунд постоял в темноте подвала, не обращая внимания на удушливые запахи. Так что ему все-таки делать? Правду Сайред он сказать не может, даже если бы хотел, даже если бы существовал какой-то способ убедиться, что ей - малахи - можно доверять. Но хватит ли у него сил просто порвать с девушкой? Может ли он так ее обидеть, тем более что самому ему расставаться с Сайред вовсе не хочется?
     О боги, что за безумие! Как умудрился он так влюбиться? Ему же случалось встречать хорошеньких девушек и раньше, случалось испытывать искушение, но никогда ничего подобного он не чувствовал! Никогда еще ни одна красавица не занимала его мысли днем и ночью, никогда ничей образ так не преследовал его. Может быть, дело в том, что она малахи и обладает властью привораживать мужчин, а он просто ничего об этом раньше не знал?
     А если она уедет, разве его чувства к ней изменятся? Нет. Теперь уже ничто не поможет. Он попался в сети, и с этим ему придется жить. Он сам виноват, а еще думал, будто может решать, кому отдать сердце... Что ж, не он первый, не он последний: многих мужчин также обводили вокруг пальца.
     Качая головой, Мика криво улыбнулся, поднялся по лестнице, свернул налево и вошел в зал. У камина в своем любимом кресле развалился Даффи, вместе с двумя своими друзьями угощаясь элем. У стола напротив сидела Сайред; запыленный серый плащ скрывал ее платье, золотая коса лежала на плече. Ласкового сияния ее глаз, когда Сайред увидела Мику, оказалось достаточно, чтобы он перестал замечать все остальное.
     Каким-то образом Мика оказался рядом со столом, придвинул табурет и сел.
     - Ты хорошо провела день?
     Сайред улыбнулась и склонила голову - этот жест уже стал для Мики знакомым.
     - А ты?
     - Нет, - выдохнул Мика, чувствуя непреодолимое желание быть с ней честным. - Мне не хватало тебя.
     Сайред испытующе посмотрела ему в глаза.
     - Ты голодна?
     - Немного, но, если не возражаешь, я предпочла бы не оставаться ужинать здесь. Мужчины глазеют на меня, и это меня смущает.
     Мике тоже не хотелось оставаться в зале таверны: сюда в любой момент мог явиться какой-нибудь гильдиец или малахи.
     - Ну, сидеть снаружи уже слишком холодно, но, если хочешь, я возьму хлеба и сыра, окорок и флягу вина, и мы поедим в моей комнате.
     Сайред хихикнула.
     - Вот будет им о чем поговорить!
     - Ну и пусть, - ответил Мика, поднимаясь. - По крайней мере такое занятие лучше, чем устроить драку. Пошли.
     Он провел Сайред через кухню, захватив по пути еду, потом через двор к лестнице, ведущей в его комнату над кладовой. Пинком открыв дверь, Мика пропустил Сайред вперед.
     Комната была не особенно уютна, но Мика постарался придать ей жилой вид, притащив сюда кое-какую мебель из других помещений гостиницы. В углу стояла жаровня; Мика быстро раздул в ней угли. Посреди комнаты находился трехногий стол, который Мика сделал сам. Он был немного неустойчив, но своей цели служил исправно. Еще имелись стул и кресло, под окном - комод, а у противоположной стены - кровать. Мика даже раздобыл ковер и расстелил его на полу. Обычно Мике нравилась его комната, но сейчас она показалась ему уж очень бедной, и он пожалел, что привел сюда Сайред.
     Мика начал поспешно накрывать на стол, но руки его неожиданно стали неловкими, и он, разливая вино по кружкам, плеснул мимо. Кровь Серинлета! Он ведет себя как мальчишка на первом свидании! Сделав глубокий вдох, Мика взял себя в руки и протянул Сайред полную кружку.
     Она пригубила, не сводя с Мики глаз.
     - Ты в самом деле думаешь, что отец тебя не простит? Неожиданный вопрос заставил Мику поднять брови.
     - Может быть, когда-нибудь и простит, но вряд ли скоро. А в чем дело?
     - Я подумала, что не могу себе представить, чтобы мой отец лишил меня наследства из-за моих друзей. Твои приятели такие плохие?
     - Нет. - Мика отвернулся, нарезая хлеб. - Они не плохие, просто не такие, как он хотел бы. И я не согласен с его мнением.
     - Твои друзья здесь, в Дромме?
     - Нет.
     - Значит, - протянула Сайред, подходя к столу, - ты лишился и семьи, и друзей. Уж очень твоя преданность приятелям... необычная.
     Мика не мог не улыбнуться. Да, Сайред должно казаться именно так.
     - А что сделала бы ты, если бы твой отец не одобрил, кого ты выбираешь себе в друзья?
     - Я... - Сайред задумчиво помолчала, потом усмехнулась: - Я бы его переубедила.
     - Должно быть, у тебя очень покладистый отец.
     - А эти твои друзья, - продолжала Сайред почти шутливо, - они, случайно, не колдуны?
     Мика бросил на нее острый взгляд.
     - Такими вещами нельзя шутить, - ответил он, изо всех сил стараясь скрыть свои мысли.
     - Я не хотела... - Сайред поставила кружку на стол и подошла к жаровне. Мика забыл о том, что у него в руке ломоть хлеба; он не спускал глаз с девушки. - Если ты не можешь вернуться к семье, но и с друзьями не вместе, то что удерживает тебя здесь? - тихо спросила Сайред.
     В горле у Мики пересохло.
     - Почему ты спрашиваешь?
     - Я подумала, не захочешь ли ты... уехать вместе со мной. Мика от изумления не мог вымолвить ни слова, но сердце его забилось так громко, что он еле расслышал следующие слова Сайред.
     - Я знаю, моему отцу ты понравишься. Хоть обычаи у нас и разные, у тебя там будет работа и жилище, и мы... смогли бы быть вместе. Можно было бы завтра и отправиться. - Сайред посмотрела в лицо Мике; в глазах ее он прочел неуверенность и страх.
     Не в силах сдержаться, Мика обнял девушку и зарылся лицом в ее сладко пахнущие волосы. Она обхватила его шею, как утопающая, спасающая свою жизнь.
     - Клянусь богами, Сайред... - прошептал Мика и поцеловал ее. На несколько мгновений они оба забыли обо всем на свете. Когда Мика немного пришел в себя, Сайред держала в ладонях его лицо; глаза ее стали глубокими и серьезными.
     - Мика, ты веришь в колдовство?
     Неожиданно Мике показалось, что в комнате нечем дышать.
     - Забудь про колдунов, Сайред.
     - Не могу, Мика. - Девушка нахмурилась и с болью призналась: - Я ведь одна из них. Я малахи. Конечно, это для тебя ничего не значит, потому что ты ничего не знаешь о моем народе. Мой отец разводит лошадей для дарриет из Даззира. А моя мать - обычная женщина из Люсары. Я знаю, отец примет тебя, если ты поедешь со мной, потому что он сам женился на люсарке. Я хотела, чтобы ты обо всем узнал, прежде чем примешь решение.
     Решение? Какое решение? Его сердце уже принадлежит Сайред, как и тело, но душа - душа принадлежит Роберту, и так оно останется навсегда. Ни о каком решении и речи быть не может.
     Мика взял руки Сайред в свои, сжал их, потом отвернулся, чувствуя на сердце свинцовую тяжесть.
     - Я никогда не смогу уехать с тобой. И никогда не смогу на тебе жениться.
     - Мика...
     - Если это может послужить утешением, я люблю тебя, но то, чего ты хочешь... чего хотим мы оба - невозможно.
     Девушка со свистом втянула воздух и выпрямилась, вцепившись в плечо Мики.
     - Ты знал! Но как?.. Как мог ты узнать? Да говори же! Мика промолчал, но посмотрел в глаза Сайред не дрогнув.
     Она не могла прочесть его мысли, не могла выведать у него никаких секретов, не могла заставить его рассказать о его миссии. Печать, которую много лет назад наложил на него Роберт, защищала его; именно благодаря Печати он и узнал, что Сайред - малахи. Мика так же не мог сообщить ей чего-то опасного для себя, как перерезать собственное горло.
     - Скажи! - настаивала Сайред. - Как ты узнал? Да, теперь я все читаю в твоих глазах! Ты не удивился, когда я произнесла слово "малахи", потому что прекрасно знаешь, что это значит! Но это может быть известно тебе только в одном случае: если ты сам салти пазар! - Мика продолжал молчать, и Сайред, ухватив его за рубашку, со сверкающими глазами воскликнула: - Я доверила тебе правду о себе - так почему ты не желаешь сделать того же? Как можешь ты говорить, что любишь меня, и тут же лгать мне своим молчанием! - Глаза Сайред наполнились слезами.
     Мика не был сделан из камня. Да, Печать защищала его от Сайред, но защитить от него самого не могла. Только одно мог он сказать девушке, чтобы хоть немного успокоить ее. Голос Мики прозвучал мрачно и глухо:
     - Я не салти пазар. Я вообще не колдун.
     Сайред резко оттолкнула его. По ее щекам все еще текли слезы, грудь бурно вздымалась.
     - Но ты должен быть... Клянусь кровью Серинлета! Твои друзья! Так вот чего не терпит твой отец! Ты помогаешь салти, поэтому ты и про меня узнал... - Сайред застонала от ужаса и закрыла лицо руками; правда обрушилась на нее, как удар молнии. - И здесь ты тоже поэтому! - На мгновение девушка умолкла. - И еще ты думаешь, что теперь, когда я обо всем узнала, я тебя убью!
     Дрожащими руками Мика налил себе вина и осушил кружку одним глотком.
     - Мне самому следовало бы так поступить.
     Сайред кинулась к нему, размахнулась и ударила по щеке.
     - Ты... ты! О боги, Мика! Почему? Почему ты ничего раньше не сказал? Неужели... - Голос изменил ей, и она разрыдалась, закрыв лицо руками.
     Мика, не думая о последствиях, протянул к ней руки, и Сайред немедленно оказалась в его объятиях. Мика прошептал:
     - Хотел бы я, чтобы ты не возвращалась. И еще я хотел бы, чтобы все сложилось не так. Ах, если бы был способ заставить тебя понять, не открывая правды! Я пытался убедить себя, что лучший выход - это тебя убить, но так и не смог. Как могу я убить женщину, которую так нежно люблю?
     Сайред подняла голову, ее глаза блеснули.
     - А ты думаешь, я могла бы? Вот какими ты считаешь малахи!
     - Сайред, малахи и салти пазар воюют больше пяти столетий. Разве мог я думать иначе? Ведь не все же малахи такие, как ты. Ах, если бы между нами ничто не стояло, если бы мы могли пожениться... но ведь мы оба знаем правду! Наши желания ничего не изменят.
     - Не верю! Когда-нибудь...
     - Перестань! Надежда - опасная игрушка. Ничего не переменится - по крайней мере при нашей жизни.
     Сайред снова разрыдалась.
     - Но ты знаешь не хуже меня, что мы предназначены друг другу! Я поняла это сразу, как только тебя увидела. Ты меня любишь, но все равно хочешь, чтобы я ушла и всю жизнь ненавидела тебя и в то же время о тебе мечтала. Ты можешь такое выдержать, ты можешь продолжать жить дальше. Ты сильный, тебе все равно. А я не выдержу, Мика! Не выдержу!
     - Неужели ты в самом деле думаешь, будто мне все равно? - Мика сжал в ладонях ее лицо и поцеловал соленые от слез губы. Сайред прижалась к нему, как будто только для того и была рождена. Внезапно все сопротивление, все сомнения и страхи исчезли, могучий поток подхватил Мику. Продолжая целовать Сайред, он привлек ее к себе. Все еще рыдая, она обвила руками его шею, словно твердо решила никогда не выпускать Мику из объятий. Одним движением он поднял ее на руки и понес к постели.
     Среди ночи лампа, догорев, погасла, но Мика этого даже не заметил.

***

     Утром Мику разбудил птичий хор. Окно было открыто, дверь тоже, и ветер свободно гулял по комнате, заставив Мику поежиться. Он, не открывая глаз, с кряхтением натянул на себя одеяло и собрался спать дальше. Но тут какой-то идиот принялся стучать молотком, на него залаяла собака, и кто-то во весь голос принялся ругаться. В довершение всего по улице проскакала дюжина коней...
     Мика подскочил и наконец окончательно проснулся. Кони?
     Несколько мгновений он смотрел в потолок, внимательно прислушиваясь. Да, в деревне что-то происходит. Пора вставать.
     Мика осторожно перекатился на бок, боясь потревожить Сайред, - но постель была пуста. Мика оглядел комнату. Никого; одежда Сайред тоже исчезла.
     Мика вскочил, поспешно оделся и выбежал во двор. В открытые ворота были видны стойла в конюшне - коня Сайред там не было. Мика со вздохом закрыл глаза и прислонился к стене. Она даже не попрощалась...
     В небе над Микой запел жаворонок, приветствуя утро. Мика встряхнулся, кинулся к себе в комнату, схватил плащ и скатился по лестнице во двор. Он сегодня долго спал; нужно поторопиться, чтобы успеть вернуться к началу утренней уборки.
     Деревня просыпалась. Мике желали доброго утра, но он только махал рукой в ответ. Лошадей, конечно, видно уже не было, но на дороге остались следы, и вели они в долину к югу от Дроммы.
     Мика большими шагами пересек дорогу и стал подниматься на холм, продираясь сквозь кусты. Ближе к вершине он остановился и выглянул между деревьями. Вокруг лагеря обычно не выставляли часовых, но рисковать Мика не хотел.
     Да, вон, слева, один стоит, прислонившись к дереву. Не такой уж бдительный часовой. Ого, справа еще один - нет, два! Что произошло?
     Соблюдая полную осторожность, Мика прополз вперед, чтобы разглядеть лагерь в долине. На этом холме был его лучший наблюдательный пункт. Отсюда можно было разглядеть шатер Нэша, да и вообще все; деревья почти не мешали.
     Листья еще только начинали распускаться, все было хорошо видно. В лагере царила суета. И еще...
     Телеги. Множество телег. Раньше их здесь не было. Садланийские наемники тащили мешки с мукой. Другие воины выгружали связки длинных копий. И напротив шатра Нэша появился еще один, большой и роскошный. Все это могло означать только одно: в лагере ждут Селара и войско готово выступить в поход.
     О боги, пора!
     Месяцы, годы ожидания, и вот наконец началось!
     Сердце Мики заколотилось, и он так поспешно вскочил на ноги, что чуть не выдал себя. Однако осмотрительность заставила его сдержать нетерпение, и, бросив последний взгляд на лагерь, он начал красться прочь с холма, прочь от опасного соседства часовых.
     Так. Теперь нужно вернуться в таверну, собрать немногие пожитки, оседлать коня и скакать к Роберту. До чего же здорово будет снова его увидеть - и епископа тоже. Узнать, что произошло в Клоннете. Может быть, в Бликстоне он увидится с Дженн и с Эндрю.
     Какой-то шум справа заставил Мику остановиться. Он настороженно переводил взгляд с куста на куст, пытаясь заметить, не движется ли кто в чаще. Да, вот снова... Где-то рядом фыркнула лошадь.
     Мика бесшумно двинулся вперед и выглянул из-за дерева. Перед ним стояла Сайред. Она не сделала попытки вскочить на коня, не заговорила. Она просто пристально смотрела на Мику, опустив руки.
     Мика вышел из-за дерева.
     - Что ты здесь делаешь?
     - Как, мы уже враги? - донесся ее тихий голос.
     - Это тебе решать.
     Сайред ответила не сразу. Она оглянулась на вершину холма, потом снова посмотрела на Мику.
     - Что ты рассчитываешь от меня услышать? Или ты хочешь, чтобы я предала собственный народ? Я ведь ни о чем тебя не прошу.
     - Я тоже ни о чем тебя не прошу, - ровным голосом ответил Мика. - Ты участвуешь в походе?
     - А в чем дело?
     - Так участвуешь?
     - И что ты сделаешь, если я скажу "да"?
     - Не надо играть со мной, Сайред. - Мика сделал несколько шагов вперед и остановился перед девушкой. - Мы были настолько честны друг с другом, насколько можем это себе позволить. Я снова спрашиваю тебя: ты участвуешь?
     Сайред медленно покачала головой.
     - Тогда... - Мика помолчал. Все его существо рвалось к ней, но он взял себя в руки. - Обещай, что сразу отправишься домой. Умоляю тебя: не имей никаких дел с теми воинами.
     Сайред вскинула голову; на лице ее был написан вызов - противоречили этому только глаза.
     - Если бы я попросила тебя ни в чем не участвовать, ты бы послушался?
     Мика поднял руку:
     - Пожалуйста, не начинай спорить. Отправляйся домой. Это единственное, что я могу сделать, - предостеречь тебя.
     - Тогда я попрошу тебя о том же, - бесстрашно ответила Сайред. - Вернись к отцу. Скажи ему, что ты порвал со своими друзьями. Не участвуй в сражениях. Не позволь себя убить. Пожалуйста!
     Что мог он ответить? Сайред была права. Время для слов истекло.
     Чувствуя внутри ледяной холод, Мика бросил последний взгляд на сияющие золотые волосы, на прозрачные глаза Сайред. Она молчала и была неподвижна, как само время. Несколько ужасных, нескончаемых мгновений они стояли друг перед другом; потом, так же молча, Мика повернулся и сбежал с холма.

ГЛАВА 16

     - Дженни! Ты меня слышишь? Постарайся проснуться. Дыши глубже. Тебе ничто не грозит - я рядом.
     Дженн почувствовала, как что-то гладит ее щеку, и сосредоточилась на этом ощущении, цепляясь за него, как за нечто реальное. Она послушалась и стала глубже дышать; воздух оказался сухим и горячим.
     Дженн приоткрыла глаза и моргнула. Рядом с ней на коленях стоял Роберт; это его рука гладила ее щеку. Беспокойство на его лице тут же сменилось облегчением.
     - Благодарение богам! - Он слегка отодвинулся от Дженн и поднес к ее губам кружку. - Вот, тебе нужно напиться.
     Прохладная вода смочила горло Дженн. Сделав еще несколько глотков, она попыталась сесть.
     - Полежи еще минуту. Как ты себя чувствуешь? Дженн огляделась, с запозданием осознав, что вокруг светло.
     - Я чувствую себя прекрасно. Что случилось?
     - Ты потеряла сознание. Я не мог привести тебя в чувство. Всю ночь. Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?
     - Да. Помоги мне подняться.
     Дженн села, привалившись спиной к шершавой стене из песчаника. Роберт сидел перед ней, внимательно на нее глядя. Однако внимание Дженн было поглощено помещением, в котором они находились. При дневном свете все казалось совсем иным, чем ночью, полным воздуха и простора. Высоко вверх уходил купол, стены прорезали высокие узкие окна - такие узкие, что при желании в них можно было бы протиснуться только боком. Сложенные из песчаника стены сияли теплым медовым светом, темно-серый пол состоял из точно пригнанных плит. Нигде не было видно никаких украшений, как если бы строители сочли, что строгой простоты вполне достаточно. Это был суровый зал, не предлагающий компромиссов; острые грани камней пережили своих создателей на такое бесконечное время...
     Зал из ее видения.
     - Это он, да? - спросил Роберт тихо, как будто не желая тревожить Дженн. - Тот зал, где был создан Ключ?
     - Да.
     - Так что случилось прошлой ночью?
     Дженн опустила глаза и посмотрела на свои руки. Нелегко будет передать словами те смутные ощущения, но она постарается.
     - Я почувствовала, что не хочу сюда входить... а потом, в тот момент, когда я перешагнула порог, я услышала пение. Такое же пение, как во время видения, посланного мне Ключом. Только оно было таким громким... После этого я почти ничего не помню.
     - Пение? Из видения? Это было воспоминание или что-то еще?
     - Не знаю. На воспоминание не похоже.
     Роберт, хмурясь, поднялся на ноги и отошел в сторону, запрокинув голову, чтобы видеть потолок. Напряжение, которое было заметно в его позе, не отразилось в его голосе.
     - Ты могла разобрать какие-нибудь слова?
     - Нет. - Если бы только она поняла, если бы смогла уловить смысл... Может быть, все-таки это было воспоминание, неожиданно ожившее потому, что она наконец оказалась здесь, в месте, где был создан Ключ.
     Дженн встала и потянулась, чувствуя, как кровь начинает быстрее струиться по жилам. Она была бодра, как если бы хорошо выспалась ночью.
     - Похоже, ты в родстве с Ключом. Дженн растерянно взглянула на Роберта:
     - В родстве?
     - Или в тесной связи. Что-то в этом роде. Были у тебя еще и другие видения?
     - Видения? Нет, не думаю. По крайней мере я ничего такого не помню.
     Роберт снова повернулся к Дженн, скрыв за бесстрастной маской свои мысли и чувства.
     - Как ты думаешь, тебе хватит сил заняться розысками? В конце концов, для этого мы сюда и явились.
     - Я совсем хорошо себя чувствую, Роберт, правда.
     - Ну, если снова начнешь что-то слышать, сразу скажи.
     - Хорошо.
     - Пошли. Я тебе покажу, где, по-моему, была библиотека.

***

     Странно было снова оказаться здесь после всех прошедших лет. На полу накопилось больше песка, камни, как и он сам, немного состарились, но в остальном ничто ничуть не изменилось с тех пор, как он был здесь вместе с Микой.
     Тогда он был добровольным изгнанником, кочующим с места на место без всякой цели, полным решимости никогда не возвращаться домой, в свои земли, к своей семье.
     И вот однажды ночью, разбив лагерь рядом с дворцом Бу, он вдруг решил вернуться в Люсару, каковы бы ни были последствия. Он так никогда и не понял, откуда пришло это решение, однако было бы смешно думать, что на него на таком огромном расстоянии мог оказать влияние Ключ.
     Но так ли это?
     Да, возвращение сюда вызвало странное чувство: так многое изменилось в его жизни, а здесь все такое же, как и прежде.
     Роберт вел Дженн по длинным пыльным коридорам, по обе стороны которых виднелись пустые комнаты. Внутри было тепло, но камень стен не пропускал сюда испепеляющего жара пустыни. Дженн шла рядом, глядя вокруг широко раскрытыми глазами, испытывая благоговение перед всем, что видит. Помня о ее странном припадке прошлой ночью, Роберт внимательно следил за ней.
     Сам он не спал ни минуты. Он сидел рядом с Дженн, полный страха, прислушиваясь к ее редкому бормотанию, надеясь, что она придет в себя. Сейчас она действительно казалась в добром здравии, но Роберта не переставал тревожить вопрос: почему все-таки с ней случился загадочный припадок?
     Почему сохраняется эта ее невидимая связь с Ключом?
     - Что здесь написано?
     Дженн остановилась перед узким простенком и показала на ряд иероглифов, тянущийся от пола до потолка. Роберт провел рукой по поверхности стены.
     - Они не нанесены краской, а вырезаны в камне.
     - Ты можешь их прочесть?
     - Нет. Некоторые символы похожи на те, что я видел раньше, но ни один из известных мне языков здесь не годится.
     Дженн искоса взглянула на Роберта.
     - А сколько всего языков ты знаешь?
     - Я могу разобрать надписи на семи древних языках.
     - Можешь разобрать? - Дженн слабо улыбнулась. - Отец Эйден говорил мне другое.
     - А?
     - Он говорил, что ты сообщил ему такие сведения по сэльской грамматике, которых нет ни в одной известной ему книге.
     - Ну... - Роберт пренебрежительно махнул рукой. - Я просто все придумал, чтобы произвести на него впечатление.
     Дженн рассмеялась и снова повернулась к стене.
     - Во всем коридоре больше никаких надписей нет, так что, думаю, иероглифы говорят о том, что в этой комнате находилось что-то важное.
     - Возможно.
     Дженн подошла к двери и уперлась в нее плечом. Дверь со скрипом распахнулась. Комната оказалась просторной, но, как и все помещения дворца, совершенно пустой. Никаких надписей на стенах видно не было.
     - Патрик говорил, что через два года после того, как дворец Бу был покинут, сюда явился отряд гильдийцев, чтобы забрать все опасные документы. Интересно, чем им удалось завладеть, много ли принадлежавших Каббале книг здесь оставалось?.. Мне почему-то кажется, что ничего ценного гильдийцы найти не могли.
     Роберт пожал плечами:
     - Те, кто бежал отсюда перед последней битвой и кто потом стал малахи или жителями Анклава, захватили с собой многие книги из библиотеки. Уверен, что все по-настоящему ценное они увезли. А те, кто выжил во время битвы, могли вернуться сюда, чтобы забрать остальное. К тому же в этих местах живет еще дюжина кочевых племен, и они наверняка все вымели подчистую еще до прибытия гильдийцев.
     - Так зачем было посылать сюда отряд? - пробормотала Дженн. - И уж тем более гильдийцев, а не имперских солдат?
     - Гильдия присвоила себе право охотиться на последних представителей Каббалы и уничтожать их. Гильдийцы, наверное, считали своим долгом побывать во дворце Бу.
     - Но ведь должны же были они знать, что через два года ничего ценного здесь не найдут?
     Роберт взглянул на Дженн и нахмурился, поняв, к чему она клонит.
     - Если только они не искали что-то, что нельзя отсюда забрать...
     - Вроде пророчества, высеченного на стене.
     Роберт с шумом втянул воздух; безмолвные стены пустой комнаты неодолимо притягивали его взгляд.
     - Откуда они могли знать о пророчестве? Разве что... Дженн ухватила Роберта за локоть и вытащила в коридор.
     - Больше тысячи лет колдуны - которых тогда называли Каббалой - трудились рука об руку с Гильдией. Когда возникла Империя, они стали составной частью ее администрации, а потом, пять с половиной столетий назад, Империя и Каббала поссорились, и их спор кончился битвой при Алузии. Каббала победила бы, если бы, как говорит легенда, на помощь Империи не пришла женщина, которая, как считают, была инкарнацией богини Минеи. Благодаря ей Империя выиграла битву, а Каббала была рассеяна.
     - Очень рад тому, что время, потраченное тобой на уроки истории, не пропало зря, - усмехнулся Роберт, сворачивая к ведущей вниз лестнице. Прорезанные высоко в стене окна давали достаточно света, чтобы Роберту и Дженн было видно, куда они идут.
     Дженн не обратила внимания на слова Роберта.
     - Вот что мне хотелось бы знать: почему битва произошла в Алузии, хотя большинство колдунов жило здесь, в Будланди?
     - Хороший вопрос...
     - И еще: почему Гильдия сочла необходимым искать запись пророчества, которое к ней не имело отношения? А не было ли само пророчество причиной разрыва между Империей и Каббалой, как раньше между Бу и Фелкри?
     Роберт улыбнулся. Ему так всегда не хватало именно этого: чтобы Дженн была рядом, чтобы она вслух размышляла о стоящих перед ними проблемах, чтобы задавала вопросы, которые более знающие люди не догадались бы задать. Живой ум Дженн и был тем, что сразу привлекло к ней Роберта еще до того, как он узнал, кто такая Дженн на самом деле. Может быть, их совместное путешествие сюда было не такой уж плохой идеей.
     Очень интересная мысль: что, если и правда разрыв между Гильдией и Каббалой произошел из-за пророчества, полустертого временем?
     Дойдя до конца лестницы, они оказались перед распахнутой дверью. Зал, в который она вела, находился на первом этаже, но окна все равно располагались только под потолком, благодаря чему сюда проникал не только свет, но и свежий воздух. Это была библиотека - на взгляд Роберта, самое потрясающее место во всем дворце.
     - Ох, Роберт! - выдохнула Дженн.
     Она с восхищенной улыбкой переступила порог и принялась бродить по залу, касаясь пальцем все еще яркой росписи на стенах: образующие сложный узор символы и изображения исторических событий до сих пор сияли непотускневшими красками, золотые вкрапления блестели в утреннем свете. Зал был произведением искусства и вызывал сожаление о том, что он скрыт от глаз тех, кто мог бы оценить его красоту.
     - До чего же тут все прекрасно! Должно быть, на роспись ушли годы. Роберт, ты заметил, как похожи на это фрески в зале совета в Анклаве? Традиция запечатления истории на стенах не умерла. Даже стиль такой же, хотя по сравнению с Бу Анклав, конечно, проигрывает. Почему гильдийцы ничего здесь не уничтожили?
     Роберт наслаждался простым и безыскусным восторгом Дженн. Сам он провел многие часы, разглядывая стены библиотеки. Не осталось ничего, на что он не обратил бы внимания, но все равно было так приятно видеть все заново глазами Дженн, слышать изумление в ее голосе.
     - Не знаю. Я склонен думать, что именно ради уничтожения подобных вещей их сюда и послали.
     - Но ведь это же не пророчество?
     - Нет. Как ты сама заметила, роспись стен отражает историю Каббалы вообще и дворца Бу в частности. Большая часть рисунков посвящена посещениям Бу предводителями Каббалы и их союзниками-принцами.
     - А что значат символы? Ты можешь их прочесть?
     - Да. Надписи тут сделаны на другом языке, чем в коридоре.
     - Значит, и это не пророчество...
     - Нет.
     - Так где же его искать?
     - Дженн, я еще в Бликстоне говорил тебе, что едва ли мы что-то здесь найдем. Мы с Микой очень тщательно осмотрели дворец Бу.
     - Так что же, - поворачиваясь к Роберту и стиснув руки, спросила Дженн, - мы здесь только потому, что я хотела побывать во дворце Бу?
     - Дженн...
     - Нет, давай не будем опять спорить. Скажи мне вот что: если бы ты жил здесь и захотел спрятать где-то пророчество - так, чтобы оно сохранилось при всех обстоятельствах, - куда бы ты его поместил? Ты же хорошо знаешь дворец: где, по-твоему, мы должны его искать?
     Роберт развел руками:
     - Не имею ни малейшего представления.
     - Ну хорошо... - Дженн, хмурясь, подошла к нему и встала рядом. - Каким образом ты нашел тот серебряный стержень?
     - Я сосредоточился на свойствах Ключа, как если бы пытался обнаружить его колдовским зрением.
     - Так почему бы не попробовать то же самое и здесь? - Дженн снизу вверх смотрела на Роберта, в ее глазах отражалось нетерпение.
     - Вряд ли что-то получится.
     - Мы не узнаем этого, если не попробуем.
     - Но мы же ищем надпись на стене, а не...
     - Может быть, ты просто боишься, что, если мы найдем пророчество, окажется, что сказанное тебе Ключом - правда?
     Роберт стиснул зубы, заставив себя проглотить возражения.
     Да, ему именно этого не хватало: ее умения загнать его в угол, даже особенно не стараясь. Впрочем, иногда уж лучше не получить того, чего тебе не хватает...
     - Роберт, - снова горячо начала Дженн, - я никак не могу понять вот чего: зачем нужно хранить пророчество в секрете? Нет, я сейчас не говорю о его окончании и о том, что ты никому не хочешь его сообщить. Ведь никто ничего не знал о пророчестве, пока несколько лет назад не выяснилось, что Ключ сообщил его тебе, когда ты был еще ребенком. Кроме тебя, ни единая душа ничего не знала. Зачем это было нужно?
     Роберт с шумом выдохнул воздух.
     - Кое-кому еще пророчество было известно. Нэшу. Взгляд Дженн затуманился, и она рассеянно принялась обводить пальцем один из символов на стене. Одетая как подросток, с заплетенными в косу длинными волосами, она сейчас была так похожа на ту девушку, за которой много лет назад гнались в Шан Моссе гильдийцы. В те времена ее душа была полна любопытства ко всему на свете; и сейчас Дженн тоже дала волю своей любознательности, стремлению задавать вопросы обо всем, что ее окружало.
     Да, из нее получилась надежная союзница в его разысканиях.
     Роберт поморщился, когда это слово невольно пришло ему на ум, но тут же улыбнулся:
     - Мы так мало знаем обо всем, что связано с пророчеством. Вполне может быть, что имеется очень веская причина хранить его в секрете.
     - Какую причину ты считаешь наиболее вероятной?
     - От народа обычно скрывают то, что может привести к нападению врага или к восстанию, не считая, конечно, позорных тайн некоторых королей.
     - Значит, все сделано ради защиты кого-то от чего-то.
     - Верно.
     - Тебе пророчество было известно многие годы, но ты никому его не открыл. Почему?
     - Ключ каким-то образом не давал мне этого сделать.
     - А если бы не Ключ?
     Роберт ничего не ответил, да в этом и не было нужды.
     Глаза Дженн загорелись; она увлеченно обдумывала возможности раскрыть тайну. Вдруг она рассмеялась и раскинула руки.
     - Роберт, разве ты не понял? Все совпадает! Пророчество было сделано гораздо раньше, чем мы думали, - может быть, тысячу лет назад. Оно передавалось среди колдунов из поколения в поколение. С течением времени в нем неизбежно возникли разночтения - достаточно серьезные, чтобы вызвать раскол между Бу и Фелкри. Кроме того, слухи о пророчестве просочились наружу, так что вполне возможно, что именно из-за пророчества Империя ополчилась на Каббалу.
     - Не могу с тобой спорить, но ведь все это - только предположения.
     - Возможно, но подумай вот о чем: почему мы постоянно ищем ответы? Почему мы оказались здесь?
     - Потому что нам нужно узнать то, что известно Нэшу.
     - Нет, Роберт. - Дженн подошла еще ближе и положила руку ему на грудь. - Почему оказались здесь именно мы - ты и я?
     Мысли Роберта неожиданно смешались. Ответа он не знал, а потому стал просто ждать, что скажет Дженн; у него возникло странное предчувствие, что она окажется права.
     - Мы все время ищем, пытаемся понять, читаем книги, путешествуем, получив малейший намек, - и все почему? Потому что мы те, кто мы есть. Похоже, что стремление разгадать тайну от рождения заложено в наши души. А пророчество... его никто, кроме нас, и не должен был увидеть: оно только для нас и предназначено. Для тебя, для меня... даже для Нэша, потому что нам необходимо узнать, что мы такое. Роберт, пророчество - не вопрос; оно - ответ!
     Роберт в изумлении не мог отвести от Дженн взгляда. Голос его прозвучал хрипло:
     - Ответ на что?
     - На то, что должно случиться, что уже происходит. - В синих глазах Дженн промелькнуло что-то, чего Роберт не смог уловить. - Однажды кто-то должен был родиться, чтобы совершить предначертанное. И появились мы.
     - Значит, наша судьба предопределена?
     - Если бы ты ничего на знал о пророчестве, ты делал бы то же, что делаешь сейчас, - боролся с Нэшем, боролся с Селаром. Разве не так?
     Роберт мог только неохотно кивнуть.
     Дженн опустила руку, лежавшую у Роберта на груди.
     - Почему тебя так угнетает мысль о том, что судьбой тебе предписана определенная роль?
     Он несколько мгновений смотрел на нее, потом отвернулся; ноги словно против воли понесли его к двери.
     - Потому, что некоторым из нас суждено то, чего они не желают.
     Дженн двинулась следом.
     - Но ведь может быть, что твоя судьба, подобно всему остальному, совсем не такова, как ты думаешь. Пойдем, покажи мне остальные помещения, а потом мы все-таки испробуем тот прием, с помощью которого ты нашел серебряный стержень.

***

     Дженн ужасно хотелось пить, ее ноги болели, глаза слезились, но впервые за очень долгое время она чувствовала себя по-настоящему хорошо. Она знала, что делает что-то стоящее, необходимое, полезное. Она следовала за Робертом, переходя из зала в зал, из одного коридора в другой, воображая себе людей, которые когда-то здесь жили, добавляя детали к образу, который, она знала, ей никогда не забыть.
     Что-то во дворце Бу напоминало ей Анклав: те же извилистые проходы, то же умение древних строителей обеспечить освещение лежащих в глубине помещений. И как главной в Анклаве была пещера, где находился Ключ, так здесь все коридоры в конце концов сходились к тому огромному увенчанному куполом залу, в котором Дженн пришла в себя сегодня утром.
     Какие бы странные ощущения ни выпали на долю Дженн прошлой ночью, они исчезли и больше не возвращались. К счастью.
     Время шло, и Роберт становился все более молчаливым, но на этот раз Дженн не старалась втянуть его в разговор. Она надеялась, что он обдумывает сказанное ею. С другой стороны, может быть, ему просто не нравился предстоящий поиск стены, на которой, как предполагалось, начертано пророчество.
     Среди дня они поели в комнате, выходящей в главный зал. Роберт настоял на том, чтобы они перенесли сюда свои скромные пожитки, а также завели в укрытие лошадей: по-видимому, в окрестностях дворца Бу рыскали кочевники, и Роберт не хотел, чтобы его застали врасплох.
     Тесная комнатушка выходила на одну из галерей, опоясывающих зал, и в открытую дверь было видно все его огромное пустое пространство. Сидя за едой, Дженн мысленно воспроизвела видение, посланное ей Ключом: стоящих кружком людей, пение которых наделило Ключ силой, жизнью, целеустремленностью.
     Знали ли они, что создают?
     - Ты наелась?
     Подняв глаза, Дженн увидела, что Роберт собирает посуду. Проглотив последний кусок, она стала помогать ему все убрать.
     - Когда мы должны отсюда уехать?
     - Завтра утром. Если мы задержимся, то можем не успеть вернуться во Фланхар вовремя.
     Роберт не сказал больше ничего; он просто повел Дженн по лестнице, спускающейся в зал. Здесь он остановился спиной к Дженн, положив руки на бедра.
     - Роберт...
     - Я даже не уверен, что смогу что-то сделать. В прошлый раз я пользовался аярном.
     - Но теперь же он тебе не нужен.
     - Может быть.
     - Пожалуйста, Роберт, - прошептала Дженн, - все-таки попробуй.
     Роберт неохотно кивнул. Через мгновение он резко выпрямился, и Дженн услышала, как он втянул в себя воздух; выдохнуть его он забыл.
     Где-то на самом краю восприятия Дженн услышала неясный шепот - что-то, похожее на тень мысли или воспоминания. Время текло, а Дженн смотрела на Роберта, не смея отвести взгляд, не смея дышать. Еле уловимый шепот становился громче, обретал форму, хотя понять смысл Дженн все еще не удавалось.
     - Оно здесь, - разорвал тишину голос Роберта. Он повернулся к Дженн; на лице его отразилась смесь чувств - испуга, удовольствия, растерянности. - Оно здесь, и я, кажется, знаю, где именно.
     Дженн не удержалась от победной улыбки.
     - Где же?
     - Ах... - Роберт нахмурил брови, потом показал на одну из дверей. - Пошли вон туда.
     Он быстро зашагал к двери, и Дженн побежала следом, стараясь не отстать. Страх и возбуждение росли в ней, перемешиваясь, так что она уже больше не могла отделить одно от другого.
     За дверью оказался короткий проход, а потом ведущая вниз лестница. Сюда свет почти не проникал, но Роберт шел не останавливаясь: сумрак не мешал ему. На нижней площадке Роберт помедлил, потом свернул в коридор. Дженн молчала, боясь нарушить его сосредоточенность. Они снова и снова куда-то сворачивали, пока Дженн не поняла, что безнадежно запуталась. Вдруг Роберт резко остановился, и Дженн чуть не налетела на него.
     На этот раз Роберт молчал так долго, что Дженн в конце концов обошла его, чтобы увидеть причину их остановки.
     Дорогу преграждала стена. Грубый камень, совсем непохожий на тот, из которого был построен дворец. Дженн подняла глаза на Роберта и обнаружила, что тот с непонятным выражением смотрит на нее.
     - Что это?
     - Ты спрашивала, как сохранить пророчество от уничтожения? Вот тебе ответ. Оно за стеной.
     - Что ж, - Дженн стала рассматривать каменную кладку, - если цель древних колдунов была сохранить его до тех пор, пока мы его не найдем, должен быть какой-то способ преодолеть препятствие.
     - Твоя логика безупречна - если только считать, что изначальное предположение верно.
     - Так что мы теперь будем делать? Роберт усмехнулся:
     - Понятно. Ты берешь на себя все размышления, а мне достается грубая мужская работа.
     Дженн вздернула подбородок и отступила, освободив место для Роберта.
     - Вперед! Покажи мне, на что ты способен. Роберт закатил глаза:
     - Эти женщины!
     Прежде чем Дженн успела ему ответить, он положил руку на камень и нажал. Мгновение казалось, что ничего не произойдет. Потом Дженн услышала нечто совершенно невероятное: откуда-то из глубины камня донесся странный скрежещущий звук.
     - Отойди назад!
     Дженн отступила, и Роберт отнял руку от стены. Стена рассыпалась; перед Дженн была гора камешков, каждый не больше кулака. Воздух наполнился пылью, и Дженн закашлялась.
     - Должна признаться, - присвистнула она, - тебе удалось произвести на меня впечатление! Как ты сумел такое сделать?
     - Всего лишь трюк, о котором я вычитал в древних книгах о строительстве Анклава. - Роберт пожал плечами, но явно испытывал некоторое смущение. - Большинство пещер Анклава естественные, но они раньше не соединялись друг с другом. Кто-то придумал способ заставить камень сделаться рыхлым, как будто под действием времени... ну а остальное ты видела.
     - Значит, ты не шутил, когда говорил о возможности снести вершину горы?
     Роберт рассмеялся и повернулся к груде обломков.
     - Будь осторожна. Камни острые.
     Он перелез через препятствие первым. Дженн осторожно двинулась за ним; подошвы ее сапог оказались плохой защитой от режущих кромок. Чтобы сохранить равновесие, Дженн попыталась ухватиться за стену и застыла на месте: ее рука коснулась широко распахнутой двери.
     Ну конечно: стоит ли закрывать дверь, если вы собираетесь замуровать проход камнем? Дверь, однако, отличалась от всех, которые они видели во дворце. Дерево казалось более сухим и светлым, вокруг створок вилась резьба, повторяющийся мотив которой показался Дженн знакомым.
     - Роберт! Ты это видел?
     Не получив ответа, Дженн посмотрела туда, где он должен был находиться. В открывшемся ее взгляду зале был единственный источник освещения: окно в середине потолка; столб света с танцующими в нем пылинками упирался в пол.
     Роберт стоял рядом, так что его правое плечо купалось в солнечном сиянии.
     - Роберт!
     Он не шевельнулся, не издал ни звука. Охваченная внезапным страхом, Дженн пересекла зал и коснулась его руки, пытаясь вывести его из оцепенения.
     - Все напрасно! - Голос Роберта был безжизненным; в нем звучала такая безнадежность, словно он только что увидел перед собой грозное знамение. - Все напрасно...
     Дженн повернулась и проследила за его взглядом. Стена... пол...
     - О боги!
     Стена высилась посреди зала, не примыкая к его стенам и не касаясь потолка. Она уходила вверх на два человеческих роста, в ширину достигала двадцати шагов. Когда-то ее поверхность была ровной, теперь же представляла собой мешанину выбоин; пол у ее подножия усеивали осколки камня. Кое-где оставались нетронутые участки, крошечные, не больше ладони; на них сохранились яркая роспись и резьба. Однако ни одного нетронутого иероглифа не оказалось.
     Роберт рухнул на колени и стал перебирать кусочки камня.
     - Гильдийцы... Они нашли то, что искали. Вот почему они не тронули библиотеку: она ничем им не грозила, а эта... эта надпись была опасна. Они ее уничтожили, Дженн! Ты видишь? Они ее уничтожили...
     Дженн поразила нотка ужаса и горя в его голосе. Она положила руку на плечо Роберту, пытаясь дать хоть слабое утешение. Она не могла отвести глаз от оскверненной стены.
     - Кто-то, должно быть, рассказал им, что это такое и где нужно искать, - прошептала она. - Но я не могу понять, зачем им было уничтожать надпись, - пророчество ведь их не касалось!
     Роберт сел на пол и снова замер в неподвижности. Его полный горечи тихий голос отразился от камня стен:
     - Дело не в этом. Они уничтожили надпись, думая, что тем самым помешают пророчеству сбыться. Ох, кровь Серии-лета, даже я не был настолько глуп, чтобы поверить в такое! Будь они все прокляты!
     Дженн убрала руку и попятилась. Ярость, прозвучавшая в голосе Роберта, казалось, заполнила весь зал. Дженн сделала глубокий вдох.
     - Роберт, не думаю...
     - Пошли. - Он вскочил на ноги и рванулся к двери, прежде чем Дженн сумела его остановить. - Нет нужды оставаться здесь еще на одну ночь. Мы уезжаем.

***

     Еле сдерживая нетерпение, Роберт кидал пожитки в седельные сумы. Когда его руки ничем не были заняты, они начинали трястись от усилия не показать владеющие им чувства.
     Гнев...
     Он сам во всем виноват. Он же ведь с самого начала знал, что ничего полезного они здесь не найдут, но все равно позволил Дженн поколебать себя заманчивыми идеями и доводами. Ну вот, он явился сюда и обнаружил именно то, чего ожидал... только он никак не ожидал ни найти надпись, ни узнать, что она уничтожена - намеренно уничтожена кем-то, кто и представить себе не мог всей ее важности.
     Проклятие!
     Закончив сборы, Роберт вскинул вьюк на плечо. Скорее колдовским зрением, чем глазами, он видел Дженн, которая, собрав свои вещи, вышла следом за ним из здания. Он отвел коней в древнюю конюшню, где они не страдали бы от дневной жары... Теперь день клонился к вечеру, скоро станет прохладнее, а потом наступит благословенная темнота, в которой можно похоронить написанные у него на лице чувства.
     Похоронить... Похоронить все: гнев, отчаяние, безнадежность. Он должен это сделать - ведь ими питается живущий в его душе демон. Достаточно единственной искры...
     Самообладание еще никогда не было так жизненно необходимо.
     Роберт молча оседлал лошадей и вручил Дженн поводья ее коня и вьючной лошади. Он не смел произнести вслух ни слова: тех горьких упреков, которые рвались у него с языка, Дженн не заслуживала. Не ее вина, что надпись оказалась уничтожена, что какой-то несчастный не выдержал пыток и выдал Гильдии тайну. Дженн пыталась помочь, пыталась дать ему новое оружие для борьбы с Нэшем, но сумела лишь породить нового врага, которого будет нелегко победить, - отчаяние.
     Они почти миновали ворота, когда Дженн заговорила; ее слова оказались полной неожиданностью для Роберта.
     - Роберт... Помнишь, ты просил сказать, если я снова что-то услышу?
     Он замер на месте и повернулся к Дженн, но она на него не смотрела. Стоя лицом к дворцу, она переводила взгляд с одного окна на другое.
     - Что там? Снова пение?
     - Нет... что-то другое. А ты ничего не слышишь?
     - Нет. - Роберт хотел сказать что-то еще, но в этот момент и в самом деле услышал какой-то звук, совсем не похожий на пение. Схватив Дженн за руку, он поспешно потянул и ее, и коней в густую тень, отбрасываемую казармой стражи у ворот. Только оказавшись в укрытии, он позволил себе окинуть окрестности колдовским зрением.
     Вокруг дворца, в главном зале, у южных ворот... Их было не меньше двадцати. Но... но... что-то в них было неправильное... Казалось, они стараются не позволить Роберту заметить их ауры. Это были не малахи, но и не обычные люди. Они казались чем-то промежуточным, и желание узнать больше обрушилось на Роберта с такой силой, что он судорожно втянул в себя воздух.
     Проклятие, если бы можно было их увидеть! Но посмеет ли он подойти поближе, рискнет ли подвергнуть Дженн новой опасности?
     - Роберт!
     Отчаянный шепот Дженн вернул его к реальности. Лицо Дженн было бледным, в широко раскрытых глазах застыл страх.
     - Не беспокойся, я тоже их слышу.
     - Их? - Дженн, нахмурившись, покачала головой. - Здесь есть люди?
     - Разве ты их не видишь колдовским зрением?
     - Нет, но я... я слышу, как они разговаривают... вот здесь. - Она коснулась лба. - Разве ты слышишь не так? - В голосе Дженн прозвучало возбуждение.
     - Я слышу, как они двигаются, слышу топот их коней, - но они не разговаривают.
     - Ничего подобного! - Дженн вцепилась в его рукав, на лице ее выступили капельки пота. - Роберт... я же их слышу! Это... это умственная речь!

ГЛАВА 17

     Со всей возможной быстротой Роберт завел коней в пустую казарму, привязал их и успокоил, потом повернулся к Дженн.
     - Ты уверена, что не ошиблась? - тихо и спокойно спросил он. - Именно мысленная речь? Не пение и не что-то еще?
     Дженн, хмурясь, помолчала, словно прислушиваясь, потом кивнула, глядя Роберту в глаза.
     - Да, определенно. Я слышу фразы, вопросы и ответы, и голоса отличаются один от другого. Похоже, они что-то обсуждают. И они так близко! А ты уверен, что не можешь этого расслышать?
     Роберт закрыл глаза и сосредоточился. Он различал шаги, стук копыт; люди спешивались и разгружали лошадей, но не разговаривали.
     О, дыхание Серинлета! Кто эти люди?
     Открыв глаза, Роберт шепотом спросил Дженн:
     - Ты понимаешь, о чем они говорят? Дженн помотала головой:
     - Похоже на какой-то чужой язык, хотя многие слова мне и знакомы. Дай мне их послушать, может быть, удастся узнать, что они здесь делают.
     - Главное, известно ли им о нас...
     Теперь была очередь Дженн закрыть глаза, и Роберт не стал ей мешать. Он внимательно прощупывал все вокруг колдовским взглядом, чтобы заранее узнать, если их убежище окажется обнаружено. Хоть солнце и клонилось к горизонту, в казарме было жарко и душно. Лошади стояли смирно, но если придется оставаться здесь долго, они начнут беспокоиться. Если придется спасаться бегством, то чем скорее, тем лучше.
     Только если они покинут дворец Бу при дневном свете, на открытой равнине их немедленно заметят.
     Дженн неожиданно охнула и повернулась к Роберту. В глазах ее была паника.
     - Они знают, что мы здесь! Они видят нас... нет, только тебя... колдовским зрением! Они видят тебя, Роберт!
     - Каким образом?
     - Не знаю. Они все время говорят о тьме, осквернившей священный зал... и о Враге! Роберт... - Дженн мгновение помолчала, прислушиваясь, потом схватила его за руку. - Нам нужно отсюда бежать! Немедленно! Они не знают точно, где мы прячемся, но ищут... Они такие... такие гнусные! Они хотят тебя убить. Пожалуйста, бежим!
     - Мы не можем, пока не стемнеет. Нужно подождать еще несколько минут. Я слежу за ними, и если кто-то двинется в нашу сторону, тогда уж ничего не поделаешь - придется спасаться. Дворец велик. Если они не видят нас колдовским зрением, есть шанс, что нам удастся в темноте скрыться.
     Роберт придал голосу уверенность, хотя совсем ее не чувствовал. Дженн немного успокоилась. Роберт снова напряг колдовское зрение, следя за тем, какие помещения обыскивают их враги. Они еще какое-то время не приблизятся, и, если повезет, беглецам удастся скрыться до того, как их обнаружат.
     От этих мыслей ожидание не становилось приятнее... и от проносившихся у Роберта в голове вопросов тоже.
     Откуда взялись эти люди и как могла оказаться им знакома мысленная речь? Почему Дженн может их слышать и услышат ли они ее, если она к ним обратится?
     До тех пор, пока в Анклаве не появилась Дженн, все считали, что мысленная речь - утраченное искусство. Но Дженн заговорила с Робертом, а потом и он научился разговаривать с ней. Дженн смогла связаться с Финлеем, и тот оказался в состоянии отвечать ей, если расстояние было не очень велико. Однако никто больше этим искусством так и не овладел. Никто.
     Роберт внимательно следил за заходящим солнцем, видным в открытую дверь казармы. Еще немного, и можно будет скрыться отсюда, хотя какая-то часть разума Роберта и требовала, чтобы он остался и поговорил с этими людьми. Просто убежать - какая глупость...
     Но они говорили о Враге, о тьме, о желании убить его. Станут ли они ждать, пока он будет задавать им вопросы? И окажутся ли их ответы полезны для него или всей затее суждено, как и остальным, кончиться провалом?
     Нет. Демон и так уже получил сегодня достаточно пищи. Роберт не станет рисковать.
     - Они называют себя дженерет... - прошептала Дженн. - Им пришлось ехать издалека. Сейчас они в библиотеке... нет, в зале пророчества. Я... я не думаю, что они знали о его существовании. Они сейчас все там собрались и все осматривают. Они думают, что это ты... Роберт, сейчас самый подходящий момент...
     - По коням! - буркнул Роберт. Ну конечно, почему бы людям, которые его никогда не видели, и не обвинить его в уничтожении надписи? - Я согласен - момент подходящий, никого из них не видно поблизости. Едем!

***

     К тому времени когда они добрались до разрушенной крепостной стены, луна давно зашла, а ночной холод пробрал Дженн до костей. Роберт с легкостью нашел тропу, ведущую наверх.
     На равнине завыл какой-то зверь, откуда-то поблизости ему ответил другой. Дженн замечала в темноте красные огоньки глаз, слышала топот мягких лап. Она старалась держаться поближе к Роберту, который то ли ничего не замечал, то ли не боялся хищников. Впрочем, как бы опасны ни были эти звери, Дженн предпочитала их вой зловещему шепоту дженерет, который словно проникал ей под кожу, иссушал ее душу пыльным безжизненным дыханием пустыни.
     Путники скакали не останавливаясь несколько часов, обогнули кряж и снова спустились в долину. Только тогда Роберт натянул поводья; все еще не говоря ни слова, он спешился, собрал несколько сухих веток и одним движением руки разжег костер.
     Если бы Дженн не знала Роберта так хорошо, она решила бы, что это жест бессильной ярости.
     Дженн с осторожностью слезла с седла и привязала коня к ближайшему дереву.
     - Ты голоден?
     - Нет. Доставай одеяла и устраивайся на отдых. У нас всего несколько часов на сон - скоро рассветет. Я посторожу.
     - Роберт...
     - Что?
     Дженн повернулась к нему, прижимая к себе одеяло, - не только для тепла, но и как щит.
     - Из того, что мы не смогли прочесть надпись, еще не следует, что то, чем кончается сообщенное тебе Ключом пророчество, правильно.
     - Вот как? Тогда почему Гильдия сочла пророчество настолько опасным, чтобы уничтожить?
     - Но ведь могло случиться, что колдуны Фелкри сохранили истинное пророчество. Если Патрику удастся...
     Роберт просто отмахнулся.
     - Выбрось все это из головы и спи. У нас всего два дня на то, чтобы добраться до побережья, - иначе мы не успеем к отплытию следующего корабля. - Роберт привязал своего коня, вытащил меч и сел, прислонившись спиной к стволу дерева. Заметив, что Дженн не торопится укладываться, он сложил руки на груди и запрокинул голову. - Пожалуйста, Дженн, сделай так, как я прошу. Ни о чем не тревожься. К утру я стану таким, как всегда, - высокомерным, упрямым, бойким на язык. Ты и не заметишь разницы. - С этими словами он закрыл глаза, прекратив разговор.
     Дженн подавила вздох и разложила одеяло у костра; однако, пока не уснула, она продолжала смотреть на Роберта. Он не преувеличивал: к утру действительно никто не сможет догадаться, что Роберт пережил величайшее разочарование, еще более горькое оттого, что он - хоть на краткий миг - позволил себе надеяться, что действительно найдет ответ, найдет решение проблемы, терзающей его душу.
     Говорить об этом он, как всегда, не будет. Вместо этого он загонит разочарование, гнев, боль глубоко внутрь, дав тем самым пищу твари, которой так боится. Он станет называть себя глупцом за то, что поверил, будто может изменить свою судьбу, станет упрекать себя в провале - еще одном. Да, именно так все и будет. Именно так всегда Роберт вел себя и раньше - потому что не желал никому позволить облегчить его ношу, не желал переложить на других тяжесть своего знания, не желал позволить кому-то понять, что за проклятие на нем лежит.
     А ведь ему это было так необходимо...
     Дженн повернулась на бок и съежилась под одеялом.
     Если все так и будет продолжаться, даже если Ангел Тьмы не убьет Роберта, это сделает демон.

***

     Каждый шаг, приближавший Роберта к побережью, рождал перед ним образы и будущего, и прошлого. Долгие жаркие пыльные дни, холодные звездные ночи, не заполненные ничем, кроме присутствия Дженн. Немногие драгоценные часы, когда Дженн почему-то решила забыть о своей ненависти к нему... Она охотно составляла ему компанию, иног-да в молчании, иногда разговаривая на какую-нибудь безопасную тему - об Эндрю, о леди Маргарет. Роберт прекрасно понимал, что она пытается отвлечь его от печальных мыслей - точно так же, как это делал он сам в отношении ее по дороге к дворцу Бу.
     Однако даже в откровенном разговоре она что-то скрывала, пряталась за непроницаемой завесой - как, впрочем, и он сам. Отчетливое понимание этого причиняло Роберту боль. Дженн отказывалась делиться с ним своими опасениями, своими страданиями, и никакие его слова никогда тут ничего не изменят. Чем ближе становилось возвращение во Фланхар, тем тяжелее давили на Дженн воспоминания о том, что она совершила.
     Рано или поздно ему придется заговорить с ней о смерти Ичерна - иначе может случиться, что она откажется снова прибегнуть к своей силе, каковы бы ни были обстоятельства. Подобный отказ скорее всего будет означать для нее гибель.
     Имелись, впрочем, вещи, обсуждение которых нельзя было отложить. Всего через несколько дней они вернутся во Фланхар, к войску, готовому последовать за Робертом на битву. Чего бы только он ни отдал, чтобы этой битвы избежать!
     Дженн до сих пор так ничего и не рассказала ему про Нэша - по крайней мере ничего такого, что Роберт мог бы использовать в борьбе с Ангелом Тьмы. Можно было подумать, что он никогда не играл в ее жизни никакой роли. Роберт не мог заставить себя снова задавать ей вопросы, но не мог и думать о Нэше, забыв о его интересе к Дженн. И еще он не мог подавить горький гнев из-за того, что Нэш сделал с Ичерном... да и ревность тоже.
     Скоро он встретит Нэша - на поле боя, во главе армии Селара. Какая трусость - разорить целую страну только потому, что собственными силами найти Ключ не удается! Однако что теперь чувствует Нэш, считая, что Дженн мертва?
     Что ж, по крайней мере демон, икнув, присмирел - под влиянием удовлетворения, которое испытывал Роберт. Да, тут было чему порадоваться: Нэш, конечно, в отчаянии, хоть это, возможно, и сделает его более беспощадным противником в сражении.
     Ох, да будь оно все проклято - кто может оказаться опаснее Ангела Тьмы, каково бы ни было его настроение!
     Роберт уловил запах моря за целый день до того, как они добрались до берега. Ветер донес его, как приветствие друга. Нору Имбел ничуть не изменился за несколько дней их отсутствия - знакомые ароматы, шум, толчея, влажная жара окутали Роберта, как одеяло. Как замечательно было бы затеряться здесь, каким-то чудом - уговорить Дженн простить его, чтобы они оба могли просто убежать от всего... Сбросить с себя ответственность, забыть о неотвратимой судьбе, оставить их позади, как ненужный хлам. Жить нормальной жизнью, вместе, в мире и покое, не позволяя проклятому пророчеству определять их путь - вечно уводящий их прочь друг от друга.
     Дважды, пока они проезжали по городским улицам, слова едва не сорвались с губ Роберта, но в конце концов так и остались несказанными. Если и был урок, который он усвоил за свою жизнь, - это то, что он никогда не бросит Люсару на произвол судьбы. Никогда - а теперь особенно. Неизвестно, сможет ли он хоть чем-то помочь своей родине, но и речи не может идти о том, чтобы оставить страну в когтях Нэша. Дженн никогда и не взглянет на Роберта, если он совершит такое предательство, - и будет совершенно права. Все эти мысли просто смешны...
     Роберт продал коней и на вырученные деньги оплатил каюту на том же корабле, собиравшемся теперь в обратное плавание. Капитан узнал их с Дженн и хитро подмигнул Роберту, когда Дженн улыбнулась, увидев знакомые лица.
     Каюту они получили ту же самую. Как и следовало ожидать, Дженн осталась на палубе, чтобы следить за отплытием;
     Роберт отнес вниз их сумы, а потом присоединился к ней у поручней, глядя, как матросы убирают сходни и сматывают канаты, удерживавшие корабль у пристани. Ветер наполнил паруса, и судно, переваливаясь на волнах, вышло из гавани, оставив позади Будланди.
     - Хотела бы я когда-нибудь сюда вернуться, - тихо сказала Дженн, перегнувшись через поручни и глядя назад. - Я ведь всегда мечтала путешествовать и посмотреть мир. Жаль, что мы не могли пробыть здесь дольше. И мне определенно будет не хватать здешнего тепла.
     - Ну, в Люсаре наступает весна, - спокойно ответил Роберт. - Тебе не придется долго ждать, чтобы загореть снова.
     - А я загорела?
     - Тебе это к лицу, - усмехнулся Роберт. - Загар подчеркивает синеву твоих глаз. - Заметив, что Дженн нахмурилась, он поспешно отвел взгляд и стал смотреть на удаляющийся берег. В такие моменты было так легко забыть о сдержанности... Прошлое, будущее - все казалось смыто морскими волнами. Присутствие Дженн всегда заставляло Роберта обнаруживать свои чувства, и вряд ли это когда-нибудь изменится. Просто придется строже следить за собой...
     - Роберт!
     - М-м?
     - Что ты чувствуешь?
     На мгновение он замер, вцепившись в поручни, словно корабль мог сбросить его за борт. Медленно повернувшись к Дженн, Роберт заметил в ее глазах странное выражение, понять которого не мог. Неужели она догадалась, о чем он думает? Неужели он настолько разучился скрывать свои чувства?
     - Что ты имеешь в виду? - с трудом выдавил он из себя.
     - Прости меня. Ты... ты такой молчаливый с тех пор, как мы покинули дворец Бу.
     - Мне было о чем подумать.
     - О дженерет?
     С деланным спокойствием Роберт пожал плечами:
     - Будем надеяться, что Патрик откроет что-нибудь полезное и при этом останется в живых. Я начинаю жалеть, что отпустил его в Алузию.
     - Сомневаюсь, что тебе удалось бы его удержать. Он всем сердцем предан своим изысканиям, а тайна Фелкри - самая большая находка в его жизни. А ты думаешь, что дженерет явились из Алузии?
     Роберт снова стал смотреть на море.
     - Ты, похоже, очень веришь в мою способность разобраться во всем. Впрочем, если бы я и мог, какая разница?
     - Что ты хочешь сказать?
     Голос Роберта прозвучал еле слышно:
     - Не имеет никакого значения, правильно мы понимаем пророчество или нет. Чем является Нэш, мы знаем точно. Мы отправились в Бу, чтобы найти оружие, которое могли бы против него использовать, чтобы быть так же готовыми к схватке, как и он. Хоть наша попытка и не удалась, я все равно должен ему противостоять. Он - именно та угроза, появления которой мы опасались, и, нравится нам это или нет, он точно знает, что делает.
     - Не хочешь ли ты сказать, что изменил свое мнение о Ключе? Что решил принять то пророчество, которое он тебе сообщил?
     - Нет, и этого не случится никогда. Я всю жизнь противился Ключу, потому что знаю: он ошибается. Теперь я и не могу сдаться, даже если бы хотел.
     - Почему?
     - Потому что... - Роберт запнулся, не желая говорить всей правды, - потому что тогда я нарушил бы данную мной клятву.
     Дженн свела брови, явно желая задать еще вопрос, но что-то ее удержало. В конце концов она просто коснулась руки Роберта.
     - Так что все-таки ты чувствуешь?
     - А как ты думаешь?
     - Меня... меня тревожит...
     Роберт вскинул голову и отступил на шаг, не в силах сдержаться.
     - Ну конечно. Тебя тревожит демон. Можешь быть спокойна - да ты, несомненно, и сама видишь, что я крепко держу его в руках. - Что за идиот! Снова! Снова позволить себе обмануться проблеском надежды! Ей ведь нет дела до него - она тревожится только о том, что он может потерять самообладание и снова использовать Слово Разрушения. Стараясь не показать, какую горечь испытывает, Роберт добавил: - Поверь, Дженн, я чувствую себя превосходно.
     - Клянусь богами, как бы я хотела, чтобы ты так не делал! - прошипела Дженн; ее глаза вспыхнули внезапным гневом. - Как мне быть, если ты все время... Ох!
     Прежде чем Роберт успел сказать хоть слово, она повернулась и в ярости убежала с палубы.

***

     Дженн с размаху захлопнула за собой дверь каюты, но помещение было слишком маленьким, чтобы можно было по нему ходить и хоть так выплеснуть одолевающие ее чувства. Всхлипнув, Дженн что есть силы ударила кулаком в стену.
     Ну почему, почему? Опять те же глупые, бесполезные вопросы! Вся ее жизнь была заполнена ими, как гулкими пещерами, в которых горе и незнание рождают только мрачное эхо. Дженн чувствовала, что тонет в вязкой тьме, лишающей ее воли. Какой смысл задавать вопросы? Она так ничего и не поймет, не заметит, что совершает ошибку, пока не окажется слишком поздно.
     Спокойствие. Спокойствие - вот что ей больше всего нужно.
     Но... проклятие! Ну почему он не может быть с ней откровенным? Хоть в чем-то не отгораживаться непроницаемой стеной? Не настолько же он самонадеян, чтобы думать, будто никто и ни при каких обстоятельствах не сможет ему помочь?
     Дженн стиснула кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Она должна сохранять спокойствие. До сих пор ей это удавалось, удавалось сдерживать эту кипящую лаву внутри... и она справится и впредь, только нужно сохранять спокойствие!
     Роберт предпочитает, чтобы она оставалась в неведении. Он не желает говорить о том, что думает, что чувствует; он никогда не скажет ей, чем кончается пророчество. И ведь он же признался, что ей тоже отводится важная роль! Так разве нет у нее права знать? Как может она что-то предпринять, как может помочь, если ей неизвестно, что, в конце концов, происходит?
     Милосердные боги, почему одно его слово оказалось способно так вывести ее из себя? Как может она злиться на человека, которого так... так...
     Дженн сидела неподвижно, ловя ртом воздух, чувствуя, как слезы жгут глаза. Ярость в ней скалила зубы, дразнила, подталкивала...
     Однажды она потеряет самообладание. Однажды это случится, и тогда...
     Сила однажды уже воспользовалась ею, вырвалась из ее тела, словно ее воля ничего не значила. Дженн помнила, как тело выгнулось назад, как время остановилось... Она лишила Ичерна жизни, навсегда уничтожила...
     Эндрю все видел, видел, как она позволила осквернить себя силе, о существовании которой и не подозревала...
     - Дженн!
     Она подняла голову, понимая, что встретиться с Робертом сейчас не может. Дженн заставила себя ответить: необходимо, чтобы он ушел, ушел немедленно, прежде чем сила снова воспользуется ею. Прежде, чем она снова убьет.
     - Оставь меня в покое, Роберт.
     - Нет, на этот раз так не годится.
     Дверь открылась и закрылась, но Дженн зажмурила глаза, стараясь отгородиться от Роберта, от его близости - и всего, чего в нем больше не было. Когда-то он ее любил, а теперь... теперь не хочет даже доверять.
     О, кровь Серинлета, почему она здесь оказалась? Почему на нее, именно на нее все это обрушилось?
     - Дженн, позволь мне помочь тебе.
     Голос Роберта был тихим, но настойчивым. В нем не было ничего, кроме уверенности в своей правоте. Проклятой нестерпимой уверенности! Ничего больше...
     - Мне не нужна твоя помощь. Уйди! - Рыдания душили Дженн, но она не поддастся - пока он не уйдет. Он должен уйти, иначе...
     - Дженн, пожалуйста! Я могу тебе помочь. Только ответь мне!
     Рука Роберта коснулась ее плеча - и больше сдерживаться Дженн не смогла. Она рванулась, кипя яростью, и ударила Роберта. Тот не сделал попытки защититься. Дженн оттолкнула его к двери, ничего не видя из-за слез. Этого мало... мало... Слишком много и все же мало! Дженн жаждала нанести ему удар, дать волю силе...
     - Дай ей волю, Дженн. Я могу выдержать.
     - Нет! Ты... ты... До чего же ненавижу! - взвизгнула Дженн, чувствуя, что вот-вот упадет в пропасть, по краю которой шла слишком долго. - Зачем ты явился в Клоннет? Ты вмешался и заставил меня...
     - Дай силе волю!
     Снова эта ослепительная вспышка, ужасная, неподконтрольная воле... наконец Дженн вспомнила, против кого направила силу. Только тогда ей удалось остановиться, отчаянным усилием воли погасить пламя. Опустошенная, она рухнула на колени, рыдая без слез.
     Какое-то движение... Руки обхватили ее, подняли, отнесли на постель.
     Так она не убила его!
     На этот раз нанесенная ею рана не кровоточила.
     Она не убила его! Она поверила Роберту, и он ее не подвел. Даже корабль по-прежнему мягко и успокаивающе покачивался на волнах.
     Роберт вложил в руки Дженн кружку, приподнял ее голову, чтобы она могла пить. Дженн с трудом сделала глоток; Роберт терпеливо поддерживал ее, позволяя ей медленно тянуть питье. Так нежно, так заботливо... Что бы она ни сказала ему, что бы ни сделала, он по-прежнему о ней заботится.
     И только по милости благословенной Минеи ей удалось не убить его!
     Роберт подложил под голову Дженн подушку, а сам сел на край постели и тихо заговорил:
     - Ты и представить себе не можешь, как жалею я о том, что это не я убил Ичерна. Но ведь дело не только в том, что ты его убила, верно? Много значит и то, как все случилось. Шок, неожиданность, всплеск силы - смертельное сочетание. Я знаю: сила рвалась из тебя, как из безвольной куклы, игнорируя твои мысли, твои желания - даже независимо от того, хотела ли ты ее использовать. В таких случаях колдовская сущность захватывает власть, лишает человека воли, делает его марионеткой, рабом чего-то, над чем он не властен. Убийственная сила - нечто очень личное, ведь она - часть души. Поэтому-то мы обучаем колдунов военному искусству, малахи прибегают к помощи дарриет из Даззира, а я ношу меч.
     Роберт умолк; Дженн открыла глаза и увидела, что он рассматривает свои руки. Словно почувствовав ее взгляд, Роберт продолжал:
     - Мне действительно жаль, Дженни. Я с самого начала вел себя, как глупец, и все, что мне удалось, - это причинить тебе горе. Я этого не хотел, я стремился лишь защитить тебя, - но, похоже, такое мне не по силам. Мне следовало больше тебе рассказать. Эйден был прав, но я его не послушал. Он гораздо лучше меня понимал, в чем ты нуждаешься. Но я был так захвачен...
     - Отец Эйден... - Дженн сглотнула, чтобы прочистить горло. - Он советовал мне поговорить с тобой, потому что ты точно знаешь, каково это - быть орудием силы. Я думала, он имеет в виду Слово Разрушения, но теперь понимаю, что он говорил и о другом.
     - Верно. - Роберт склонил голову. - Этот проклятый священник слишком многое разглядел. Но все равно вина моя: я попросил его поговорить с тобой, но мне и в голову не пришло поинтересоваться, что именно он тебе сказал.
     - Он тебе друг.
     - Я не заслуживаю его дружбы.
     Роберт протянул руку и забрал у Дженн кружку, потом поднялся, подошел к бочонку в углу и наполнил кружку снова. Вернувшись к постели Дженн, он не стал садиться, просто поставил кружку на стол.
     - Я сейчас уйду, а ты отдохни.
     - Нет, Роберт, - Дженн не взяла кружку, - останься и поговори со мной.
     На мгновение в нем стала заметна ужасная уязвимость.
     - По-моему, я причинил достаточно вреда для одного дня. Я зайду попозже.
     - Нет, останься. - Дженн схватила Роберта за руку, и он невольно поморщился. Дженн опустила глаза. Обе руки Роберта были воспаленными и опухшими. Он попытался спрятать их, но Дженн села и резко спросила: - Это я сделала?
     Роберт заложил руки за спину.
     - Брось, Дженн, ничего серьезного.
     Мгновение Дженн просто смотрела на него. Ей казалось, что лицо у нее отекшее и неподвижное, как будто не пробудившееся после глубокого сна, но отступать она все равно не собиралась, - ведь в ожогах виновата она.
     Дженн соскользнула с постели и выпрямилась перед Робертом во весь рост.
     - Роберт Дуглас, если ты сейчас же не сядешь и не дашь мне осмотреть твои руки, я прибегну к чему-нибудь посерьезнее, чем тот слабенький удар.
     - Слабенький! - Роберт невольно рассмеялся, но тут же взял себя в руки.
     - Сядь!
     - Ну, если ты так настаиваешь... - Он снова опустился на край постели, а Дженн повернулась к бочонку с водой. Сначала она плеснула на лицо и вытерла его полотенцем, потом налила воды в миску и подошла к Роберту. Усевшись на табурет, Дженн взяла его правую руку и обмыла ее. Роберт зашипел от боли.
     - Что ты чувствуешь?
     - Ты все еще задаешь вопросы, ответ на которые тебе известен.
     - Ох... - Дженн низко опустила голову. Ожоги были не такие уж страшные - по крайней мере когда она разбила аярн Роберта, он пострадал сильнее. Дня через два воспаление спадет, и все заживет. Дженн взяла Роберта за левую руку.
     - Ой!
     - Не веди себя, как ребенок! - Дженн было трудно сдержать смех. Конечно, рассмешил ее не Роберт, а вся невозможная ситуация. Сначала он причинил ей боль, потом она - ему: какой-то безумный поединок. Может быть, пора им остановиться? Перемирие было совсем не тем, о чем она мечтала, но, может быть, так им станет легче жить. - Клянусь богами, Роберт, на свете есть человек, который ненавидит тебя сильнее, чем Нэш.
     - Сильнее даже, чем ты?
     - Да, даже сильнее, чем я.
     - И кто же это?
     - Ты сам!
     Дженн заметила, как он озадаченно поднял брови. Снова склонив голову, она продолжала:
     - Ты просто глупец, Роберт. Ты посвятил всю жизнь тому, чтобы так или иначе помогать людям, но этого тебе мало, верно? Ты берешь на себя их страдания. Неужели твой демон ничему тебя не научил? Неужели ты не понимаешь, что так ты только вскармливаешь его, делаешь сильнее?
     - Я чуть не погиб, пытаясь тебе помочь, а в благодарность получаю проповедь! Что ж, признаю, я заслужил упреки. Прекрасно, в следующий раз я позволю тебе утопить корабль. Мне-то что - я умею плавать.
     - Ты выворачиваешься наизнанку, чтобы защитить всех, обнадежить, облегчить страдания и боль, развеселить. Только о собственных чувствах ты такой заботы не проявляешь!
     - Ну, - легкомысленно ответил Роберт, - нельзя же иметь все разом. Или я действую так, как это нужно другим людям, или я делаю то, что хочу, - а это обычно не приводит к одним и тем же результатам. Мне никак не удается найти середину - такое благословенное место просто не существует.
     - Да знаешь ли ты, чего сам хочешь? Разве ты дал себе время задаться этим вопросом? - Дженн подняла глаза и заметила, что Роберт со слабой загадочной улыбкой смотрит на нее.
     - Да, иногда я такой вопрос себе задаю. Я хочу жить в свободном мире. Я хочу, чтобы мою родину не угнетал тиран, а народ наслаждался процветанием и справедливостью. - Роберт помолчал. - Ну а в качестве десерта - чтобы Ангел Тьмы пал мертвым.
     Дженн улыбнулась:
     - Вот видишь - ты опять говоришь о других людях. А чего ты хочешь для себя?
     - В настоящий момент? - Роберт склонил голову набок и насмешливо поднял бровь.
     - Хотя бы, - рассмеялась Дженн. Последовала долгая пауза, прежде чем он ответил:
     - Тебе это не понравится.
     - Ну, Роберт, ты сейчас не в таком состоянии, чтобы выбросить меня за борт.
     - Верно, - разочарованно протянул он и опять надолго замолчал. Когда Дженн уже собиралась поторопить его, Роберт глубоко вздохнул и пробормотал: - В таком случае придется удовлетвориться другим.
     Наклонившись вперед, он поцеловал Дженн.
     Она вскочила выронив миску с водой, и прижала обе руки к губам. Неожиданно ей стало трудно дышать, а сердце заколотилось так, словно было готово выскочить из груди.
     Роберт встал и виновато пробормотал:
     - Ох, Дженн, прости меня! Я не хотел... я... Проклятие, снова я все испортил! Ну уж теперь точно пора мне уйти.
     Он распахнул дверь, прежде чем Дженн сумела сказать хоть слово. Когда он уже выходил, Дженн выдохнула:
     - Роберт, подожди...
     - Нет, Дженн, тебе не нужно ничего говорить. Мне очень, очень жаль. Я постараюсь не попадаться тебе на глаза, пока мы не причалим.
     С этими словами он исчез.

ГЛАВА 18

     Резкий ветер гулял по палубе, надувая паруса. Роберт прошел на корму, стараясь держаться подальше от капитана, матросов, других пассажиров. Наконец он нашел безлюдный уголок рядом с огромной бухтой каната, толстого, как его рука. Равномерные витки, никаких узлов, ясные линии, за которыми легко следить...
     Что с ним творится? Как мог он после всего, что перенесла Дженн, воспользоваться ее слабостью, разрушить доверие, которое только-только между ними возникло?
     Не обращая внимания на боль в обожженных руках, Роберт стиснул поручень. Проклятый идиот! Не мог просто помочь ей, а потом оставить в покое! Нет, нужно было испортить их хрупкое согласие, нужно было вести себя так по-мальчишески! Он ведь не только лишился теперь доверия Дженн, он больше не может рассчитывать, что сумеет держать в узде свои чувства, - как много лет назад, когда он не смог противиться Узам.
     Роберт подставил лицо ветру. Перед ним раскинулось безбрежное море, пустынное, равнодушное. Солнце клонилось к горизонту, и Роберт следил за ним, не в силах сдвинуться с места, словно лишившись воли. Небо стало темнеть, и пассажиры один за другим разошлись по своим каютам.
     Да, он все поставил на кон и проиграл. Он проделал дальний путь и ничего не нашел, позволил надежде манить себя, позволил разочарованию туманить рассудок. Как много раз в прошлом, единственным результатом была боль, которую он причинил другому человеческому существу. Пытаясь что-то исправить, он только заставил Дженн страдать еще больше. Попытка избавить Люсару от Нэша тоже будет означать горе и отчаяние: погибнут люди, которых он знает и любит, погибнут многие, которых он никогда не встречал...
     Спасая, принесешь ты гибель, предашь то, что больше всего любишь.
     Какой смысл бороться? Каждый его поступок лишь с неизбежностью приближает его к окончательному поражению.
     Нет!
     Он скорее умрет, чем сдастся! Никогда! Он не остановится, даже если это будет означать победу Нэша! Даже если некому станет помешать ему получить Дженн...
     Но сможет ли он так поступить? Предоставить Дженн ее судьбе - только ради того, чтобы не самому стать ее убийцей, только ради того, чтобы она смогла остаться в живых?
     Мягкий голос Дженн коснулся его ума, заставив Роберта позабыть обо всех своих сомнениях.
     "В девять лет ты предстал перед Ключом. Он открыл тебе пророчество и Слово. В тот самый день ты научился прятать свою истинную сущность, и тогда же родился демон. Ты скрыл это от всех - от своих родителей, от брата, даже от Мики. Ты стал себе ненавистен - из-за того, что, как ты считаешь, ты недостаточно силен, чтобы победить демона. Я однажды предупреждала тебя о том, что демон тебя убьет. А теперь ты словно подстегиваешь его, почти хочешь, чтобы так и случилось. Неужели боль от неудачи так ужасна, что ты предпочтешь умереть, чем искать способ перетерпеть ее?"
     Такой же хмурый, как окружившая его ночь, Роберт только покачал головой.
     "Ты не можешь больше прятаться, Роберт. Не можешь, потому что цена была бы слишком высока. Не по этой ли причине ты не позволил мне остаться в безызвестности? Неужели ты сам не видишь, какое зло причиняешь себе?"
     Где-то слева краем глаза Роберт заметил движение. Дженн стояла на палубе, но Роберт не посмел поднять на нее глаза.
     - Ты не понимаешь, - хрипло прошептал он. - Нет другого способа продолжать жить, зная то, что знаю я. Неужели ты думаешь, будто я не перепробовал все, что только возможно?
     - Нет. Я думаю, что ты всегда боялся узнать...
     - Конечно, я боюсь того, что предвещает пророчество.
     - Не только.
     Неуверенность сделала голос Роберта тихим, как шепот:
     - Чего же еще я боюсь?
     - Меня.
     Роберт не смел пошевелиться; он подставил лицо прохладному ветерку, надеясь, что природа подарит ему спокойствие, которого не было в его душе. Закрыв глаза и не оборачиваясь, он все же точно знал, в какой момент Дженн ушла.

***

     Дженн не стала зажигать лампу. Сбросив плащ, она на ощупь добралась до постели и присела на край. Не нужно было ей ходить... Она лишь сделала все хуже - и не только для него.
     Со стоном Дженн закрыла лицо руками, не в силах унять сотрясающий ее озноб. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой.
     За дверью раздался какой-то шум, потом она распахнулась. Дженн резко выпрямилась и стала поспешно вытирать глаза. Еле различимая в темноте фигура мгновение была неподвижна, и все равно присутствие Роберта настолько заполнило собой каюту, что Дженн показалось, будто она задыхается. Внезапно лампа, свисающая с потолка, зажглась; Дженн чуть не подпрыгнула от неожиданности. Роберт закрыл за собой дверь, подошел к столу, налил себе вина и выпил; потом, расправив плечи, повернулся к Дженн.
     Никогда еще она не видела на его лице такой решимости. Когда Роберт заговорил, голос его прозвучал одновременно резко и тихо, как будто он прилагал такие усилия, чтобы держать себя в руках, что еле мог шевелить языком.
     - Ты хочешь, чтобы я открыл тебе окончание пророчества? Только так я смогу заставить тебя понять?..
     Стиснув руки, чтобы не позволить им дрожать, Дженн подняла голову и твердо посмотрела Роберту в глаза. Мужество... Это единственное, что у нее осталось.
     - Что именно должна я понять? - безжалостно спросила она. - Должна ли я была убежать, лишь бы не становиться женой Ичерна? Следовало ли мне убить его прежде, чем ты узнал, как он со мной обращается? Ах, иногда я думаю: было бы лучше, если бы ты тогда, много лет назад, оставил меня в Шан Моссе. Ты никогда бы не узнал, что со мной случилось, никогда бы не догадался, что пророчество относится и ко мне, а я... я не стала бы причиной твоих терзаний. Может быть... - Дженн сглотнула, - я могла бы солгать тебе и сказать, что Эндрю - твой сын. Я однажды чуть не сделала этого - чтобы избавить тебя от угрызений совести из-за того, что ты не смог противиться Наложению Уз. - Дженн умолкла, не в силах продолжать. Нужно соблюдать величайшую осторожность - иначе она откроет ему правду, и тогда он никогда ее не простит.
     Глаза Роберта широко раскрылись; в них были ужас и недоверие.
     - Нет, ты не смогла бы...
     Дженн потупилась, борясь с бесполезными слезами.
     - Что мне оставалось делать, Роберт? Ведь я причинила тебе столько боли...
     - Глупая! - выдохнул Роберт. Одним движением он пересек маленькую каюту и опустился перед Дженн на колени; взяв в ладони ее лицо, он заглянул Дженн в глаза, словно пытаясь что-то прочесть в них. - Ты никогда не причиняла мне боли! Причина всему - моя слабость, только и всего. Прости, что я не смог ее скрыть...
     - Не надо ничего скрывать, Роберт, - почти неслышно прошептала Дженн. Сердце ее готово было выскочить из груди, но пока еще ей удавалось держать себя в руках. Она в свою очередь коснулась лица Роберта, позволила пальцам погладить его по щеке...
     Роберт поймал ее руку и крепко сжал.
     - Не надо! Я не хочу, чтобы ты еще чем-то жертвовала ради меня. Ты и представить себе не можешь, как легко мне было бы... Ты ведь знаешь, что не можешь мне доверять.
     Дженн снова сглотнула.
     - Жертвой с моей стороны как раз и было бы тебе не доверять. - Она обеими руками взяла руку Роберта и поднесла к губам. Пальцы Роберта дрогнули, губы приоткрылись, но он не смог произнести ни слова. Лишь через несколько мгновений, хмурясь, он выдавил из себя:
     - Ты с ума сошла!
     - Да. И в этом твоя вина.
     Роберт выдернул руку; дыхание его стало неровным. Он зажмурился, отчаянно стараясь вернуть себе самообладание. Дженн хотелось и плакать, и смеяться, хотелось коснуться его, разгладить суровые морщины, дать Роберту что-то... хоть что-то, что не было бы болью...
     - Роберт, прошу тебя, поверь... Он отпрянул и сквозь зубы бросил:
     - Проклятие!
     Но в тот же момент его губы приникли к ее соленым от слез губам... потом, закрыв глаза, Роберт прислонился лбом ко лбу Дженн.
     - Как можешь ты при всей ненависти ко мне все же...
     - Ох, Роберт, я же никогда не испытывала к тебе ненависти! Я была просто... сердита на тебя: ты меня больше не любил, хотя и обещал, а еще... - Нет, говорить о доверии сейчас нельзя. - Я... я упрекала тебя за то, что ты последовал за мной в Клоннет. Тебя не было так долго... хоть я и знала, что твое проклятое чувство чести никогда не позволит тебе видеться со мной, раз я замужем. А потом оказалось, что ты возвращался...
     Роберт медленно поднял голову.
     - Ты знала об этом?
     - Мне сказал отец Эйден.
     Все еще с опущенными глазами Роберт сжал руки Дженн.
     - Так ты не испытываешь ко мне ненависти?
     - Нет.
     - Совсем никакой?
     - А разве ты хотел бы, чтобы я тебя ненавидела? Только теперь Роберт поднял взгляд и смущенно улыбнулся.
     - Значит, я и вправду был глупцом. - Он снова поцеловал Дженн - долгим и страстным поцелуем, вложив в него всю свою боль и нежность. Руки Роберта обвились вокруг талии Дженн, она обняла его за шею.
     Не размыкая объятий, Роберт немного приподнялся и сел на край постели рядом с Дженн. Его губы коснулись лба Дженн, пальцы нежно отвели ее волосы от лица. Зеленые глаза Роберта были полны изумления и благоговения.
     - Ты и представить себе не можешь, как сильно мне хотелось этого... Я так много раз почти не мог удержаться...
     Дженн смотрела на него, и облегчение, страдание и желание обрушились на нее такой волной, что она почувствовала, что задыхается.
     - В тот день на берегу потока... Я думала, что ты поцелуешь меня, - а ты не стал...
     Роберт мягко улыбнулся:
     - Разве ты позволила бы мне?
     - Наверное.
     Улыбка Роберта стала озорной.
     - Проклятие! Впрочем, учитывая, что за нами следили те стражники, может быть, все и к лучшему.
     Они дружно посмеялись воспоминанию, но глаза Роберта скоро стали серьезными. В них было столько вопросов, сомнений, неуверенности... Взяв руку Дженн, он прижал ее к губам и прошептал:
     - Как ты прекрасна!
     Пальцы Дженн дрогнули, но руки она не отняла. Роберт крепче обнял ее и стал осыпать поцелуями, в которых утонуло все - ее слова, мысли, чувства. Дженн полностью отдалась умиротворенности, позволяя ей возродить себя, сделать той, кем она была раньше.
     Одно за другим наслоения недоверия и гнева спадали с ее души, и теперь Дженн видела себя не беспомощной и одинокой, а сильной и любящей, независимой и целеустремленной. Она снова стала той женщиной, которую любил Роберт. Дженн вернулась к себе прежней - и обнаружила, что всегда оставалась ею под этой коростой непонимания. Потеря Роберта стала для нее темницей, и теперь, вернувшись к ней, он выпустил ее на свободу. Она наслаждалась его близостью, вкусом его губ, его запахом... Как могла она так долго обходиться без всего этого?
     Роберт со стоном увлек Дженн на постель, обнимая ее все крепче. Жар его тела казался ей обжигающим. Дженн бессознательно подвинулась так, чтобы Роберт оказался как можно ближе. Она слышала удары его сердца - такие же бешеные, как и ее собственного. Поцелуи его были так же нетерпеливы, как и ее собственные. Так много безвозвратно ушедших лет, так много потерянного времени... И эта ужасная пустота... Но теперь он здесь, он любит ее - как и обещал.
     Ни о чем больше не думая, Дженн коснулась груди Роберта под рубашкой - такой твердой и податливой, наконец-то реальной. Ее пальцы скользнули по шраму, и Дженн нежно поцеловала его. Роберт вздрогнул и с глухим стоном снова приник к ее губам. Нежно и уверенно его пальцы начали медленно расшнуровывать ее корсаж. Роберт целовал шею Дженн, спускаясь все ниже. Его прикосновения заставляли Дженн трепетать. Роберт был очень нежен и осторожен - как будто боялся, что Дженн передумает, что все происходящее окажется всего лишь сном. Дыхание их обоих стало быстрым и неровным, близость Роберта будила в Дженн чувства, которые, казалось ей, она давно забыла.
     Однако через несколько мгновений Роберт отстранился. Поцеловав руку Дженн, он твердо взглянул ей в глаза; Дженн прочла в них так хорошо знакомую боль.
     - Нет.
     - Нет?
     - Да, но все-таки нет. - Брови Роберта поднялись, придав его лицу удивительно беззащитное выражение. - Отказ от тебя, возможно, убьет меня, - но все же нам лучше подождать.
     - Что? - Его слова едва не заставили Дженн рассмеяться. - Разве мы ждали недостаточно долго?
     - Слишком долго, любовь моя, - но подождем еще чуть-чуть. Если ты не возражаешь, на этот раз я хотел бы сначала получить благословение священника.
     - Священника? - широко раскрыв глаза, прошептала Дженн.
     Роберт усмехнулся:
     - Это можно организовать сразу же, как только мы доберемся до Бликстона. Эйден обвенчает нас - и обвенчает с радостью. Он ведь в душе такой романтик!
     - Но... но пророчество...
     - Моя дорогая, милая, прекрасная Дженни! Я буду любить тебя до конца жизни, обвенчаемся мы или нет. Для исполнения пророчества это совершенно несущественно. - Роберт поцеловал Дженн в лоб, но тут же его губы коснулись ее губ. Дженн чувствовала, как пылает его тело, что бы он ни говорил...
     Может ли она ждать? Всего несколько дней после всех этих лет?
     Дженн улыбнулась и снова прижалась к Роберту. Разве в силах она ему противоречить?
     - Только как бы ты ни решила поступить, - прошептал он, зарывшись лицом в волосы Дженн, - не начинай снова спрашивать меня о том, что я собираюсь делать.

***

     Огромные белые чайки летали вокруг корабля, который, подпрыгивая на волнах, приближался к берегу. Их пронзительные крики мешались с воем ветра, заставлявшего хлопать паруса. Острые скалы высились с обеих сторон узкого пролива, ведущего в гавань. Зеленые берега Фланхара были залиты солнечным сиянием, но тепло оставалось лишь воспоминанием о южном континенте. Впрочем, холодный ветер казался таким знакомым - ясно было, что корабль вернулся домой.
     Роберт вместе с Дженн стоял на носу, глядя на приближающийся берег, пересчитывая рыбачьи лодки. Положив одну руку на поручень, другой он обнимал Дженн за талию. Дженн видела только его и море; голова ее прильнула к плечу Роберта. Даже не видя ее лица, он знал, что Дженн улыбается.
     Так же, как и он сам.
     Чудеса имели такой странный характер, они никогда не предупреждали о том, что собираются случиться. Впрочем, какая разница, раз они все-таки происходят, - как, например, сейчас.
     И особенно - если чуду удается укротить демона. Никогда еще он не вел себя так смирно. Чтобы вообще заметить его, Роберту нужно было бы присмотреться; демон имел над ним не больше власти, чем летающие вокруг чайки. Ну разве не чудо!
     - Мне ужасно нравится этот корабль, - со смехом сказала Дженн. - Подумать только, что до этого путешествия я никогда не бывала ни на одном! Почему-то мне кажется, будто я всю жизнь провела на море.
     - Значит, тебе удалось забыть, как страдала ты от морской болезни?
     - Ну конечно! Память - послушная вещь. Ты тоже должен попробовать забыть все плохое.
     - Не беспокойся, я так и сделаю.
     - Я понимаю, что мои слова прозвучат странно, - прошептала Дженн, зарывшись лицом в плащ Роберта, - но, если ты не против, я предпочла бы, чтобы пока никто ничего не знал. В конце концов, нельзя забывать, что я считаюсь умершей. Я совсем не хочу, чтобы люди стали судачить о том, что происходит в Бликстоне.
     - Сказать по чести, - весело ответил Роберт, - я тоже не хочу пока ни с кем делиться новостью. Я и сам еще не очень верю в то, что все это правда.
     Ветер унес тихий смех Дженн. Не поворачивая головы, она добавила:
     - Ты ведь не забыл, что после того, как мы поженимся, Эндрю станет твоим сыном?
     - Конечно. Почему ты спрашиваешь? Или ты решила, будто я лишу его наследства только потому, что по какому-то ужасному капризу судьбы у него оказался не тот отец? Это, конечно, было неосмотрительно со стороны Эндрю, но ведь он еще ребенок и ничего не может поделать. Впрочем, между нами говоря, я думаю, мы сумеем позаботиться о том, чтобы мальчик вырос лучшим человеком, чем чудовище, зачавшее его.
     - Не уверена, что такое возможно.
     Дженн прошептала это так тихо, что Роберт усомнился, правильно ли расслышал.
     - Что ты сказала?
     - Ничего. Что там виднеется на горизонте? - Она показала на восток. - Судно кажется слишком большим для рыбачьей лодки.
     Роберт прищурился, разглядывая галеон. На высокой мачте не было флага, но это явно было намеренным упущением.
     - Наверное, один из кораблей Гранта. Их всего шесть, но гавань они патрулируют по очереди.
     - Почему?
     Роберт показал на высокий утес.
     - Видишь маяк? Когда мы получим от Мики известие о том, что войско Селара готово выступить, на маяке зажжется огонь. К тому времени, когда наша армия соберется в порту, корабли уже будут ее там ждать и все будет готово для посадки. Суда доставят воинов на запад Люсары, в Ааран, а оттуда отряды двинулся на север, в Шан Мосс.
     Дженн повернулась так, чтобы видеть лицо Роберта; ее пальцы стиснули его руку, лежащую у нее на талии.
     - Каванах многим рискует, помогая тебе. Неужели он все еще винит себя в смерти Розалинды?
     Роберт усмехнулся:
     - Отчасти дело в этом, но есть и еще кое-что.
     - Что именно?
     Роберт сжал губы, но одного взгляда на Дженн было достаточно, чтобы заставить его улыбнуться. Смотреть на нее, касаться, даже просто быть рядом - разве мог он надеяться на такое? Ах, если бы было возможно заставить мгновение длиться вечно!
     - Несколько лет назад я помог ему решить небольшую проблему.
     - Небольшую? Ну, Роберт Дуглас, всей правды ты мне не открываешь!
     - Когда ты говоришь таким тоном, я начинаю дрожать с ног до головы.
     Дженн хихикнула и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Роберта в щеку. Он успел повернуться, и ее губы встретились с его губами. Даже этого легкого касания было достаточно, чтобы пламя у него внутри вспыхнуло с новой силой. Дженн положила руки Роберту на грудь и предостерегающе подняла брови.
     - Не надейся, что тебе удастся меня отвлечь! Да и времени у нас уже нет... Через несколько минут мы причалим. Так что лучше расскажи мне про Гранта.
     Роберт рассмеялся и прижал к себе Дженн, но на этот раз не позволил себе никаких вольностей.
     - Еще когда был жив мой отец, Грант приехал в Данлорн, чтобы научиться управлять землями. Такова была давняя традиция герцогов Фланхара и графов Данлорнов. Грант не очень понравился моему отцу, а матушка до сих пор недоверчиво к нему относится, хотя на самом деле он совершенно безобидный. Незадолго до праздника зимнего солнцестояния Грант получил письмо от своего отца с известием о том, что тот устроил его помолвку и что Грант через месяц должен покинуть Данлорн и вернуться домой, чтобы познакомиться со своей невестой.
     - Он разве ее совсем не знал?
     - На самом деле знал. Более того, всегда надеялся, что именно ее отец для него и выберет. Беда была в том, что Грант, натура противоречивая, возмутился, когда его отец подобным образом распорядился его будущим. Поэтому все праздничные дни он провел, бегая за всеми девушками, которые только попадались ему на глаза. В те дни мы приглашали много гостей, так что можешь себе представить, насколько Грант был занят. Ну и конечно, как идиот, он связался с красоткой, которая оказалась слишком сообразительной. По счастью, случилось так, что я застал их, уединившихся в алькове, как раз в тот момент, когда девица говорила Гранту, что сначала он должен на ней жениться.
     Дженн начала смеяться, и это наполнило сердце Роберта теплом.
     - О боги!
     - Вот именно. Так что, когда красотка убежала, Грант признался, что никаких особых чувств к ней не испытывает и на самом деле хочет вернуться домой. Никогда еще он не выглядел таким убитым. Он считал, что попался в западню: семья девушки заставит его выполнить случайно вырвавшееся обещание. Не забудь, он тогда еще не был официально помолвлен. Грант чуть ли не на коленях стал умолять меня ему помочь.
     - И ты помог?
     - А что мне оставалось? Я принялся ухаживать за красоткой сам.
     - Что!
     - Это может удивить тебя, моя дорогая, - сказал Роберт, убедительно изображая обиду, - но некоторые девушки иногда находят меня довольно привлекательным.
     Дженн закусила губу, чтобы снова не рассмеяться.
     - Бедняжки. Ну и что было дальше?
     - Конечно, она предпочла меня Гранту. В тот же день она стала разговаривать с ним холодно, а на следующий приготовилась сказать мне ту же фразу, что накануне ему. Должен со стыдом признаться, что я повел ее к своему отцу. Тот, естественно, взвился под потолок.
     - Ты собирался жениться на ней?
     Роберт помолчал и отвел прядь волос, упавшую на лицо Дженн.
     - Я и женился. Смех погас в ее глазах.
     - Это была Береника? Но я думала, что вы с ней обручились еще детьми.
     - Не совсем детьми. Это только Финлей так считает - он-то был тогда еще совсем крошкой. Мне было четырнадцать. Достаточно солидный возраст, чтобы соблазниться хорошеньким личиком, но недостаточный, чтобы понять, какой я на самом деле идиот.
     - А что сказал твой отец?
     - Ну, когда Береника вышла из комнаты, он со мной не церемонился. Матушка тоже внесла свою лепту. Родители просто сказали мне, что раз я настолько глуп, что подобным образом влип, придется мне вынести и все последствия. Через неделю мы обручились, а Грант к этому времени уже отправился домой. Мы с Береникой поженились еще нескоро: началось вторжение Селара. Финлей даже решил, будто я рад предлогу отказаться от свадьбы. Однако он ошибался: я хотел видеть Беренику своей женой. Я считал ее прелестной.
     Опустив глаза, Роберт увидел, что Дженн с мягкой улыбкой наблюдает за ним.
     - Я рада.
     - Я тоже.
     - Но ты так и не рассказал всего Гранту?
     - Я много раз пытался, но он считает, будто я просто хочу проявить благородство.
     - Похоже, он не знает тебя так хорошо, как я. - Дженн, смеясь, снова взглянула на пристань, которая была уже совсем близко. - Не беспокойся: я ни слова ему не скажу, когда увижу. Он будет ждать нас в Бликстоне?
     - Скорее всего, хотя я все время твержу, что ему лучше держаться в стороне. И так плохо, что мне приходится собирать войско в его землях; ни к чему давать Селару повод считать, будто Фланхар ему угрожает.
     Дженн подняла руку и показала на причал.
     - Смотри! Это Оуэн!
     - Где?
     - Вон там, где сушатся сети, - человек в синем плаще. Он машет нам рукой. По-моему, у Оуэна невеселый вид. - Дженн помолчала. - Не мог уже Мика вернуться?
     - Нет. Тогда зажгли бы огонь на маяке, чтобы дать сигнал кораблям. Должно быть, дело в чем-то еще. Пошли, заберем вещи.
     Толкотня на палубе угрожала сбросить кого-нибудь в воду, но Роберт был достаточно высок и силен, чтобы свести Дженн по сходням; они направились туда, где ждал Оуэн.
     - Добро пожаловать, милорд. Лошади для вас готовы. Не тревожьтесь: от Мики пока не было никаких известий.
     Не требуя от Оуэна дальнейших объяснений, Роберт взял Дженн под руку и повел следом за Оуэном к гостинице, расположенной вдали от причала. Оуэн сразу же принялся привязывать сумы к своему седлу. Его морщинистое лицо, так хорошо знакомое Дженн, было мрачным. Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, он повернулся к Роберту.
     - Что случилось? - спросил тот.
     - Плохие вести, господин. Насчет герцога Баллахфорда.
     - Макглашена? - Холодный страх сжал сердце Роберта.
     - Что с ним?
     - С ним-то все в порядке, а вот его семья... Две недели назад их всех убили.
     Дженн прижала одну руку к губам, а другой вцепилась в Роберта. Тот обнял ее за плечи.
     - О боги! Как это случилось?
     - Подробностей я не знаю. По-видимому, герцог решил переправить семью в безопасное место, прежде чем присоединиться к нам. Он поскакал вперед, взяв с собой только маленького сына. А остальные так и не появились в условленном месте. Через несколько часов он нашел их на дороге - мертвых. Убиты были все - мужчины, женщины, дети. Макглашен прислал к нам гонца. Мы ждем его самого в Бликстоне сегодня к вечеру.
     - Клянусь кровью Серинлета, несчастный Донал! - выдохнул Роберт. Он взглянул на Дженн. - Нэш знает, что мы затеяли. Он пытается отпугнуть всех, кто может меня поддержать. Мы слишком задержались. Надеюсь, хоть Мика в безопасности. Поехали!

ГЛАВА 19

     Окружавший замок Бликстон лес был так хорош весной, что, когда солнце наконец немного согрело землю, госпожа Маргарет не смогла удержаться от соблазна выйти за каменные стены, миновать лагерные костры - постоянно прибывающим отрядам места в замке уже не хватало - и побродить среди деревьев. Почти каждый день она, выбрав направление наугад, выезжала на прогулку, останавливалась в каком-нибудь живописном уголке и ходила по лесу, пока не уставала. После пяти лет, проведенных в пещерах Анклава, свобода казалась особенно драгоценной.
     Какая жалость, что Финлей, Фиона и девочки не могут сюда приехать! Финлей жил в Анклаве уже почти семь лет, и хотя он не жаловался, добровольное заточение наложило на него свой отпечаток. С детства он был непоседой и не мог, в отличие от Роберта, оставаться на месте больше нескольких минут: Финлей вечно куда-то бежал, ввязывался в неприятности, ломал вещи, ссорился со слугами, спорил со своими учителями и родителями. Всю жизнь он был подвижен и деятелен, и не приходилось удивляться, что все его занятия в Анклаве не могли полностью удовлетворить его кипучий темперамент.
     Маргарет направила коня по тропинке, вьющейся по берегу ручья. Добравшись до окруженной скалами заводи, она спешилась и отпустила коня пастись на молодой травке, растущей между камнями. Она собралась присесть у воды, но тут заметила, что укромную ложбину выбрал и кто-то еще. По тропинке к ней приближалась высокая фигура. Человек шел, сложив руки на груди и опустив голову, погруженный в раздумья, не обращая внимания на красоту природы.
     Увидев пасущегося коня, он остановился и огляделся; было ясно, что до сих пор госпожа Маргарет оставалась незамеченной.
     - Доброе утро, леди Маргарет! - с улыбкой помахал ей рукой епископ Маккоули.
     - И вам доброе утро, отец Эйден.
     Священник подошел к берегу заводи, присел на корточки и опустил руку в прохладную воду. Одет он был просто: в коричневые штаны и куртку и сапоги. Единственным знаком его сана оказался деревянный триум, висящий на груди.
     - Трудно поверить, что лишь несколько дней назад тут все было еще в снегу, - начал он, обводя взглядом деревья с начавшими распускаться почками. - Я приходил сюда в день своего приезда, и тогда заводь покрывал толстый лед. Я пересек ее, и даже ни одной трещинки не появилось.
     Маргарет, сидя на камне, смотрела на епископа. Поколебавшись, она спросила:
     - Интересно, насколько вам сладка свобода после двух лет, проведенных в тюрьме? - Эйден удивленно взглянул на нее, и Маргарет поспешила уточнить: - Я вот что имею в виду: вы ведь не смогли вернуться к своей прежней жизни. То, чем занимаетесь вы теперь, имеет мало отношения к обязанностям священника. Вы не можете вернуться на родину и вновь надеть мантию епископа. Хоть вы и вырвались из темницы, достаточно ли вам такой свободы?
     - Свобода, - ответил Эйден, тоже опускаясь на камень, - понятие субъективное. - Очень часто она совсем не то, что мы думаем. Для ребенка свобода - это возможность целый день играть, не думая об уроках и поручениях родителей, об ответственности и работе. Всегда есть определенная степень свободы: человеку бывает позволено делать одно, но запрещено делать другое.
     - Значит, такой вещи, как абсолютная свобода, попросту не существует?
     - Ну, - Эйден слабо улыбнулся, - все зависит от того, что хотелось бы сделать. Мне кажется, если человек дисциплинирован и способен ограничить свои амбиции тем, что, как ему известно, он способен совершить, то он может чувствовать себя абсолютно свободным. Впрочем, я никогда не встречал такого человека. Похоже, в представлении о свободе есть что-то такое, что заставляет желать того, чего не можешь достигнуть, по крайней мере в ближайшем будущем.
     - А чем бы вы занялись, если бы были абсолютно свободны? - мягко спросила Маргарет.
     Эйден свел брови.
     - Не знаю. Не очень честно задавать такой вопрос священнику. Еще в молодости я выбрал жизнь, при которой свобода ограничена; теперь я едва ли могу от этого отречься.
     - Но вы стали старше и мудрее... Эйден начал тихо смеяться.
     - И вы уже не тот молодой человек, которым были когда-то.
     - Если вы хотите спросить, по-прежнему ли я выбрал бы жизнь в монастыре, то я отвечу "да".
     - Почему? - спросила Маргарет.
     - Потому что... - Эйден помолчал и перевел взгляд с леди Маргарет на заводь, - потому что я таков, каков есть, - глубоко внутри. Может быть, сейчас даже больше, чем раньше.
     Маргарет сцепила пальцы на колене.
     - Вы очень серьезно относитесь к своим обязанностям. Эйден улыбнулся в ответ:
     - Вот в этом я как раз обладаю абсолютной свободой.
     - Все ли ответы вам известны?
     Улыбка погасла, и Эйден испытующе посмотрел на собеседницу.
     - Теперь я вижу, от кого ваш сын унаследовал свою проницательность.
     Маргарет слегка покраснела и в свою очередь улыбнулась:
     - Простите меня. Я не хотела...
     - Нет, просить прощения следует мне. Однако позвольте спросить... Я знаю о том, что вы несколько лет провели в обители Святой Хилари, и о вашей приверженности церкви. К каким ответам пришли вы сами? Должно быть, для вас оказалось тяжелым ударом узнать, что оба ваши сына - колдуны.
     - Не думаю, - сказала госпожа Маргарет, поднимаясь с камня, - что это можно назвать ударом.
     Эйден следом за ней прошел к тому месту, где пасся ее конь, и они вместе направились обратно к замку.
     - По какой-то причине Роберт решил, что я давно обо всем догадывалась, и боялся мне сказать только из-за моей верности церкви. Он, как обычно, старался защитить меня.
     - Да, таков один из его недостатков, признаю.
     - Честно сказать, когда прошел первый испуг, мне оказалось довольно легко примириться с фактами. В конце концов, я получила ответы на очень многие вопросы - в особенности касающиеся Роберта и его отношений с Финлеем. Вы и представить себе не можете, как они всегда препирались. Иногда после ссоры холодное молчание могло длиться месяц, а то и больше. Пока был жив Тревор, он пытался примирить их - давал невероятно трудные задания, которые можно было выполнить только вдвоем. Мне кажется, что это только ухудшало их отношения.
     - Каким образом?
     - Финлей очень требователен, непоседлив и всегда стремится к немедленному результату. Роберт, как вы, несомненно, заметили, совсем другой. У него терпение, в котором мне никогда не удастся с ним сравняться, но именно это терпение всегда раздражало Финлея и заставляло его провоцировать брата. Находиться с ними вместе было очень утомительно.
     - Не сомневаюсь. Впрочем, мы с вами опять говорим только о ваших сыновьях. Как насчет вас самой?
     Выйдя на опушку, Маргарет посмотрела на своего спутника.
     - Не очень честно задавать такой вопрос матери. Я довольно скоро обнаружила, что не имеет никакого значения, способна ли я совместить свою веру со знанием о том, что мои сыновья - колдуны. Я люблю своих мальчиков, кем бы они ни были.
     - Однако, - Эйден остановил Маргарет, коснувшись ее руки, - все же кто они?
     - Не знаю. Делает ли колдовство человека греховным? Это вы должны мне сказать - ведь вы знаете Роберта очень хорошо, лучше, чем я. Роберт - олицетворение зла?
     - Еще несколько лет назад я не колеблясь сказал бы "да".
     - А теперь?
     - В Люсаре есть люди, которые поклялись бы в этом, несмотря на то что знают его не хуже меня.
     - Но что думаете вы? - настаивала Маргарет. - Вы ведь были в Элайте, когда он произнес Слово Уничтожения. Было ли это греховным деянием? Тогда многие погибли - но и многим оказалась сохранена жизнь. Не хотела бы я, чтобы мне пришлось делать подобный выбор.
     - В этом-то и дело. Роберт не делал выбора - выбор произошел сам собой. Если бы меня там не было, если бы я не видел все собственными глазами... после этого, понимаете ли, очень многое изменилось. - Эйден несколько мгновений помолчал, глядя вокруг невидящими глазами, потом снова пошел вперед, заложив руки за спину. - Вы и представить себе не можете, сколько часов я провел, обдумывая все это. А теперь мое время истекло. Не пройдет и недели, как мне придется возглавить священников-бунтовщиков, которые начнут задавать мне те же вопросы - вопросы, ответов на которые я так и не знаю. Однако что-то сказать им мне нужно - они будут считать, что после пяти лет, проведенных бок о бок с могущественным колдуном, я должен был во всем разобраться. Нравится мне это или нет, они будут рассчитывать на мое духовное руководство. Что же мне им сказать?
     Перед ними высился замок, вокруг которого собралось уже больше четырех тысяч воинов. Зеленые поля были усеяны шатрами и загонами, где этим весенним днем беспокойно танцевали лошади. Для лагеря готовящегося к выступлению войска это скопище людей поражало спокойствием, хотя и не тишиной. Воздух дрожал от криков, музыки, смеха, собачьего лая. Все кипело жизнью: сюда собрались солдаты, объединенные единой целью. Скоро - ах, слишком скоро! - вернувшиеся Роберт и Дженн поведут их в сражение.
     И все до единого они будут знать, что их возглавляет колдун.
     - Но должны ли вы? - тихо спросила Маргарет, бросая взгляд на задумавшегося епископа. - Должны ли вы непременно отвечать на их вопросы? Принесет ли это на самом деле пользу? Даже если бы вы знали ответы, - продолжала она, - поймут ли их другие священники, в отличие от вас не имевшие дела с Робертом? Вы же не можете не видеть, какая пропасть лежит между вами и ими. Вы пять лет только и думали о колдовстве и колдунах... Правда, это же можно сказать и о них. Возможно...
     - Что?
     Маргарет улыбнулась и опустила глаза.
     - Простите. Не мне давать вам советы.
     - И все-таки?
     - Ну, вам следовало бы предоставить им возможность все увидеть самим - как это сделал Роберт с вами. Я хочу сказать... если бы он просто явился к вам и сообщил, что в колдовстве нет скверны, а потом у вас на глазах воспользовался Словом Уничтожения, разве вы ему поверили бы? Разве захотели бы пойти за ним? Я знаю, для церкви все иначе, но на самом деле мы с вами оба понимаем: вере нельзя научить, ее можно только чувствовать сердцем. Так же, как вы чувствуете, что при любых обстоятельствах выбрали бы призвание священника, так же, как вы ощутили готовность идти за Робертом, несмотря на сомнения в том, что он собой представляет. Позвольте другим найти собственные ответы; это непременно случится, если вы дадите им время.
     - Но к правильным ли ответам они придут?
     - Что ж, - пожала плечами Маргарет, - вы же будете рядом, чтобы помочь советом.
     Эйден медленно кивнул и улыбнулся:
     - Вы мудрая женщина, миледи.
     - Какая там мудрая - просто практичная. В конце концов, раз вы не знаете ответов, что еще вам остается?
     Эйден подал госпоже Маргарет руку, и они вместе вошли в ворота.
     - Вы совершенно правы.

***

     Маккоули и леди Маргарет пришлось пробираться сквозь толпу, заполнившую двор замка. Как только почтенная дама скрылась в дверях, Эйден повернулся и спросил ближайшего воина:
     - Что происходит?
     - Герцог! Он вернулся! Эйден изумленно открыл рот.
     - Где он сейчас?
     Солдат махнул рукой в сторону башни, и уже на ходу Эйден поблагодарил его. Впрочем, у дверей ему пришлось помедлить: из башни торопливо выходили несколько человек.
     Роберт, как обычно, стоял посреди деловитой суеты, но сейчас в его распоряжениях чувствовалось странное нетерпение. Стоило ему увидеть Эйдена, как он немедленно отослал всех остальных, приказав им собраться в большом зале не позднее чем через час.
     Гулкое эхо шагов в круглой комнате стихло, как только Роберт закрыл дверь за последним из уходящих. Мгновение Роберт молча смотрел на Эйдена. В глазах его читалась озабоченность, но епископ заметил и другое: Роберт как никогда был полон энергии, с трудом сдерживаемой, рвущейся наружу.
     - Удалось вам... - Эйден запнулся, не смея надеяться, - найти то, что вы искали?
     Невольная улыбка осветила лицо Роберта, но он отвернулся слишком быстро, чтобы Эйдену удалось что-то заметить.
     - Удалось больше, чем я рассчитывал.
     - Где Дженн?
     - В покоях матушки - подальше от любопытных глаз. - Роберт подбросил в камин дров и взмахнул рукой, чтобы разжечь их. - Клянусь богами, ну и холодно здесь после Будланди! Ну, епископ, я и представить себе не мог, что у нас окажется так много войск! Как, черт побери, нам их прокормить? Солдаты еще не заскучали? Вы, епископ, произвели прекрасное впечатление на предводителей повстанцев: они с радостью пошли бы за вами, если бы я вовремя не вернулся. А где матушка?
     Эйден пересек комнату, сокрушенно усмехаясь:
     - Не сомневаюсь, что она вот-вот явится.
     - А как дела в остальном? - Роберт быстро подошел к столу и налил вина им обоим.
     - Ну... - Эйден нахмурил брови, собираясь с мыслями. - Понятия не имею. Вам лучше спросить его светлость - и Люсару... В обратном порядке, конечно.
     - Так будет лучше всего, - кивнул Роберт, одним глотком осушив кубок. - Я только что отправил гонцов на север - узнать, все ли в порядке у Мики. После того ужасного происшествия с Макглашеном я не хотел бы рисковать. У вас есть еще какие-нибудь новости? От Патрика ничего не было слышно?
     - Нет. - Эйден отхлебнул вина, которого ему на самом деле совсем не хотелось. Он не мог отвести глаз от Роберта. - Скажите мне, вы хорошо себя чувствуете?
     - Почему вы спрашиваете? - Роберт сновал вокруг стола, хватаясь за разные бумаги. Казалось, он не в состоянии заставить себя сидеть спокойно. За все пять лет, что они провели вместе, Эйден никогда не видел его таким. Может быть, дело в приближающейся схватке... или в чем-то ином?
     - Вас, случайно, не ударили по голове во время путешествия?
     - Нет. Милосердные боги, епископ, о чем вы говорите? Меньше чем через час все соберутся, и мне нужно знать, что сказать людям или по крайней мере как заставить их считать, будто я владею ситуацией. Если у вас что-то на уме, говорите прямо.
     - Вы изменились.
     Роберт взглянул на Эйдена из-под полуопущенных век.
     - Да. Но не ждите от меня объяснений. Я все равно не смогу их дать - по причинам, которые скоро станут вам ясны. Просто порадуйтесь за меня, хорошо? Если вам от этого будет легче, то знайте: похоже, впервые за пять лет вы оказались кое в чем правы.
     Эйден с сомнением кивнул:
     - А Дженн? Как она? Опять та же невольная улыбка...
     - Прекрасно, Эйден. А теперь перестаньте суетиться и помогите мне разобраться в накопившихся бумагах. Если я не буду готов к разговору, никто из военачальников не последует за мной в столовую на ужин, не то что в сражение. Ну же, не стойте столбом!
     Эйден обошел вокруг стола и поставил свой кубок на свободное место. Если только он не ошибается очень сильно, в Алузии открылось нечто гораздо более важное, чем пророчество. Если это и в самом деле так, что ж, он вполне может подождать еще немного: происшедшие в Роберте перемены того стоят. Пряча довольную улыбку, Эйден проворчал:
     - Никогда еще не встречал человека, который оказывал бы мне так мало уважения, и притом, что вы единственный, кто постоянно называет меня епископом.
     - Ладно, не злитесь, Эйден, - рассмеялся Роберт и хлопнул его по плечу. - Не хотите же вы, чтобы собравшиеся в зале подумали, будто мы ссоримся. Это произвело бы совсем не то впечатление, какое нужно. Так что лучше скажите мне: где здесь списки вновь прибывших?

***

     К вечеру похолодало, и долину скрыл туман; из окна замка были видны только верхушки самых высоких деревьев, как утесы, торчащие из разлившейся серой реки. Над ними кружил десяток ворон, ныряя в туман, взмывая вверх, то все вместе, то поодиночке. Их крики казались эхом голосов незримой армии, устраивающейся на ночлег. Иногда волны тумана расходились, позволяя видеть горящий костер, сидящие вокруг огня фигуры, обходящих лагерь часовых. Ни суеты, ни спешки, просто спокойная готовность.
     Дженн высунулась из окна так далеко, как только отважилась, но солнце уже село, а свечи горели у нее за спиной: ее никто не смог бы узнать издали. Пальцы ее заледенели, но Дженн только подышала на них, не желая лишаться возможности любоваться прекрасным видом.
     - Если вы не поостережетесь, - сказала подошедшая к ней Маргарет, - вас кто-нибудь увидит.
     - Вряд ли, да если и увидят, кто догадается, что я - это я? - с улыбкой ответила Дженн. - Простите меня, но не подкинуть ли дров в камин?
     - Конечно, дорогая. - Маргарет сама положила на угли несколько поленьев. Дженн все же отошла от окна и встала рядом со старой дамой, глядя на огонь. - До чего же я рада, что вы с Робертом благополучно вернулись, - продолжала Маргарет, беря со стола свое вышивание. - Что Роберт думает насчет зтих дженерет?
     - Он полагает, что они могут быть как-то связаны с Фелкри, но, не поговорив с ними, ни в чем нельзя быть уверенными. Может быть, Патрик, когда вернется, сможет рассказать больше.
     - Будем надеяться, что с ним ничего не случится и он вернется.
     - Конечно.
     - Удивительно, что вы смогли понять так много из того, о чем они говорили. Ведь это была мысленная речь?
     - Да, - кивнула Дженн. - В этом-то и заключается самая большая странность. Мы всегда считали, что мысленная речь доступна только тем, кто соединен Узами, но все дженерет говорили между собой, а не только парами. Роберт говорит, что ничего больше колдовским зрением в них не заметил, что они - не колдуны. Мне кажется, он хотел задержаться и узнать больше, но они так жаждали его смерти!..
     - Потому что он... Враг?
     Дженн улыбнулась тому, с какой наивной простотой Маргарет употребила это название, которое лишь недавно узнала.
     - Должно быть, они что-то знают о пророчестве. Что еще им известно, можно только гадать. Может быть, когда здесь все закончится, мы сможем снова отправиться туда и попытаться их найти.
     Маргарет вздохнула:
     - Должна признаться, мне иногда бывает трудно уследить за всеми событиями.
     - Ничего подобного, - рассмеялась Дженн. - Вы видите всех нас насквозь, только у вас достаточно здравого смысла, чтобы помалкивать.
     Маргарет ответила Дженн невинным взглядом.
     - Понятия не имею, о чем вы говорите. Дженн только улыбнулась и покачала головой.

***

     "Роберт!"
     "Да".
     "Как идут дела?"
     "Медленно. А у тебя?"
     "Твоя матушка посматривает на меня с тайным подозрением. Боюсь, мне не так хорошо, как тебе, удается скрывать свои чувства".
     "Что ж, после того как закончится собрание, придется все ей сказать - и Эйдену тоже. Если, конечно, тебя все еще привлекает эта странная идея венчаться. Должно быть, ты лишилась рассудка, раз собираешься выйти за такого закоренелого неудачника".
     "Если идея странная, то кроме тебя винить в этом некого. Однако если ты передумал..."
     "Ты шутишь?"
     "Ладно, развлекайся!"
     "Ты тоже!"
     Как только неслышный голос Дженн умолк, Роберт откинулся в кресле и снова обвел взглядом собравшихся за длинным столом. Конечно, выбора у него не было: он должен был сесть на почетное место. Его оставляли для него свободным все, кто входил в зал; каждый из лордов считал при этом своим долгом во всеуслышание заявить, кого он считает своим предводителем.
     Зал был залит светом двадцати огромных свечей, горящих на столе и в канделябрах по углам. На стене, противоположной камину, пылали факелы. Такое освещение позволяло хорошо видеть написанные почти на каждом лице беспокойство, озабоченность - и страх.
     Роберт знал большинство собравшихся. Тут был, конечно, Макглашен, молчаливый, но все замечающий. Его глаза окружали темные тени, и Роберт предпочел бы освободить его от присутствия на этой встрече, лишь бы не видеть, с каким усилием Макглашен прячет свою боль. Однако Донал не согласился бы уйти. Он заплатил высокую цену за то, чтобы быть здесь. Слишком высокую, чтобы Роберт мог ему такое предложить.
     Рядом с Макглашеном сидел Пейн, как всегда, элегантный и внимательный. Грант Каванах, которому, вероятно, предстояло потерять очень многое, раз он позволил мятежникам собраться в своих землях, старался по возможности внести в обсуждение нотку юмора. О практических шагах и необходимых решениях громогласно докладывали Деверин и Оуэн, лишь изредка обращаясь к Роберту за подтверждением. Были здесь и другие - люди, которых Роберт не видел многие годы. Дэниел Куртнэ, Гарольд Холланд, Кем Раскелл, Уолтер Мауни - друзья детства, никогда раньше и не подозревавшие, что он - колдун. Иногда кто-нибудь из них бросал взгляд в его сторону, немного укоризненный, немного озадаченный.
     Только Эйден хранил полное молчание. Он сидел на противоположном конце стола, как будто не желая, чтобы его сочли одним из главных участников предприятия. Вокруг него собрались остальные церковники, громко задававшие вопросы, выкрикивавшие возражения, жаловавшиеся на трудности.
     Среди сидевших вокруг стола были и совсем незнакомые Роберту люди. Некоторые из них были слишком молоды, чтобы Роберт мог видеть их при дворе, другие - совсем старики.
     Именно их и было труднее всего убедить: это были богатые в прошлом купцы, торговля которых за последние двадцать лет увяла. Других, как Бергана Данна, графа Кордора, Роберт знал по слухам - как и тот Роберта.
     Странно: хотя все они откликнулись на один призыв, сейчас, казалось, собравшихся под стенами замка воинов вовсе не объединяла общая цель. В зале не утихали споры.
     - Все это прекрасно, - говорил Данн, - но нельзя же ожидать, что все мы ввяжемся в эту затею, не получив никаних гарантий. Откуда нам знать, чем дело кончится? Я потратил все свое состояние, чтобы привести сюда почти тысячу солдат. Не окажусь ли я в конце концов нищим?
     Ответом ему был смех; чей-то резкий голос прокричал:
     - Когда все мы окажемся на улице и будем побираться, ты-то будешь ездить в золотом седле, Берган!
     - Да я же не только о деньгах говорю, глупец! - прорычал Данн. - Мы все рискуем жизнью, положением и даже самим существованием наших домов!
     - Так вы, значит, хотите гарантий? - Гарольд наклонился вперед и положил на стол могучие руки. - Мы тут говорим о войне. Если вы боитесь рисковать, не следовало вовсе сюда являться.
     Данн уже открыл рот, чтобы ответить, но тут вмешался один из священников:
     - Вы тут препираетесь насчет денег, а могли бы подумать о том, в каком положении окажется церковь! Что нам делать с Бромом? Он ведь незаконно занимает место епископа, по праву принадлежащее отцу Маккоули. Ни один верный сын церкви не поддержит вас, если вы не дадите гарантий того, что отец Маккоули вернется на свое место.
     - Ну а я не стану поддерживать никакого епископа, если тот не поклянется вернуть мне мои земли, - вмешался еще кто-то, - те земли, что в первый же год своего правления захватил Бром.
     В зале поднялся шум; люди перекрикивали друг друга, спеша рассказать о еще более неотложной нужде, еще более ужасной трагедии, еще более вопиющей несправедливости. Роберт слушал, переглядываясь с Эйденом. Епископ слегка поднял брови, взглядом ободряя Роберта и призывая к терпению.
     Наконец, кивнув ему, Роберт заговорил; его голос раскатился по всему залу. Все немедленно умолкли.
     - Похоже, я недостаточно ясно объяснил свои намерения, так что не всем они понятны.
     Роберт встал, положив руки на резную спинку кресла.
     - Хотя я ценю, что все вы не побоялись явиться сюда, несмотря на связанную с этим опасность, все же должен подчеркнуть: собравшиеся здесь - не отряд, готовящийся совершить набег. У нас есть единственная цель, гораздо более важная, чем возвращение епископской кафедры даже самому достойному служителю церкви или восстановление прав на земли. Если бы это было все, чего я хочу, я отобрал бы у Селара Данлорн и Хаддон в тот же день, когда он послал туда войска. Теперь же мы стоим перед выбором: мы можем сидеть и спорить по поводу возмсжной добычи, а можем выступить против Селара, чтобы не дать ему напасть на Майенну и погрузить всю нашу страну в пучину бедствий. Выбор за вами.

***

     В камине затрещали дрова, и Дженн, подобрав подол платья, отошла от огня. Она села к столу и взяла кубок.
     Маргарет сидела напротив, старательно делая стежки при свете придвинутой поближе свечи.
     - Как вы думаете, Финлею ничто не грозит?
     - Почему вы спрашиваете? Маргарет вздохнула:
     - Я знаю, вы виделись с ним недолго. Вы не могли заметить, каким беспокойным он стал. А уж теперь, когда Роберт собирается выступить в поход, а он не может присоединиться... Боюсь, Финлей этого не перенесет. И так уж плохо, что он не может покинуть Анклав... Ведь Финлей преклоняется перед Робертом. Он жаждет помочь брату.
     Дженн бросила на Маргарет внимательный взгляд.
     - А что вы думаете о предстоящей войне? Маргарет подняла глаза от вышивания.
     - О войне - или об участии в ней Роберта?
     - Пожалуй, об участии Роберта. Маргарет опустила руки на колени.
     - Иногда мне бывает трудно поверить, что война в самом деле случится. А бывают дни, когда я чувствую, что Роберт шел к этому с того самого дня, когда погиб его отец. Он оказался так же скован, как и Тревор: тот умер, борясь за то, что считал правильным.
     - Скован чем?
     Маргарет вернулась к своей работе.
     - Это и самые лучшие, и самые худшие цепи: любовь к своей стране.

***

     - Это все чепуха! - рявкнул Данн, перекрывая раздавшиеся отовсюду голоса. - Простите меня, ваша светлость, но очень непрактично думать только о ближайшей цели, не принимая во внимание последствия. Армии не возникают из воздуха...
     - Это мне известно, - спокойно ответил Роберт. - Однако дело в том, что, если мы не придем к согласию, последствия определенно окажутся для нас весьма тяжелыми. - Он подождал, пока шум снова стихнет. - Но в одном вы правы, милорд: то, что здесь происходит, просто смешно! Мы сидим здесь уже три часа, состязаясь в рассказах о том, кому труднее живется. Мне это представляется просто отвратительным, учитывая недавнюю потерю Донала. Я знаю, не все явились сюда, просто чтобы поговорить, но для меня остается загадкой: почему никто до сих пор не задал вопрос, ответ на который всех до смерти интересует?
     Тишина теперь стала полной. Все собравшиеся отводили глаза, за исключением священников: те как один уставились на Маккоули. Епископ мгновение смотрел на свои руки, потом решительно взглянул на Роберта.
     - Скажите им правду.
     Роберту пришлось сделать усилие, чтобы сдержать улыбку. Потом он покинул свое место и двинулся вдоль стола. Люди поворачивались ему вслед, словно завороженные.
     - Правда - великолепная вещь, она иногда оказывается самым могучим оружием, какое только можно себе представить. Но случилось так, что мне долгие годы пришлось лгать многим из вас. Сможете ли вы теперь поверить мне?
     Макглашен наконец нарушил молчание:
     - Выкладывайте, Роберт. Вы не хуже меня знаете, в чем причина всего этого разброда. Скажите нам: колдун вы или нет?
     - Вы же знаете, что колдун, - просто ответил Роберт, не обращая внимания на начавшееся перешептывание. Он дошел до другого конца стола и остановился там, заложив руки за спину. - Некоторым это известно давно, другие только подозревали истину. В глубине сердец все хотели, чтобы так оно и было, но надеялись, что все-таки ошибаются. Так или иначе, пришла пора посмотреть в лицо реальности. Я - колдун, и изменить этого не может ничто.
     - А собираетесь ли вы прибегать к колдовству, чтобы обеспечить нам победу? - открыто, без страха спросил отец Честер.
     Теперь уже Роберт не мог сдержать улыбку.
     - Я не могу ответить на такой вопрос. - Когда в зале снова раздался шум, Роберт поднял руку и продолжил: - Я сам не знаю. Я с уверенностью могу сказать, что в мои планы это не входит. Да и есть ли разница? - Роберт оперся о стол и наклонился вперед. - Есть ли разница? Уверяю вас: я был бы здесь, преследуя ту же цель, даже если бы никогда в жизни не слышал о колдовстве. Можете ли вы все сказать то же самое о себе?

***

     Маргарет взяла с подставки у камина кувшин с подогретым вином и наполнила кубок Дженн. Несколько мгновений она стояла, обхватив руками кувшин.
     - В чем дело? - спросила Дженн.
     - Я хочу вам кое-что показать. - Маргарет подошла к своей постели и вытащила из-под нее длинный, завернутый в ткань предмет, в трех местах перевязанный лентой. Когда она развязывала ленты и разворачивала ткань, руки ее дрожали. Внутри оказался меч.
     - Откуда он? - тихо спросила Дженн, подходя ближе. Ножны были из черной кожи с серебряными украшениями, за ними явно с любовью ухаживали. Массивная тяжелая рукоять сверкала золотом; на клинке Дженн увидела черненый силуэт орла.
     - Он принадлежал Тревору, отцу Роберта, а до него - отцу Тревора. Я не знаю, давно ли он передается по наследству в роду Дугласов. Раньше он висел на почетном месте в зале, где Роберт советовался со своими соратниками. Роберт поместил его туда после смерти Береники и поклялся, что не обнажит иначе, как для битвы. Он также поклялся, что возьмет его в руки только для того, чтобы почистить или чтобы передать своему сыну. - Маргарет посмотрела в лицо Дженн, поглаживая холодную сталь. - Я увезла его с собой, когда покидала Данлорн, и хранила все это время в надежде, что меч все же потребуется Роберту.
     - Он знает, что меч у вас?
     - Нет. Я не уверена: может быть, он надеется, что меча больше нет... Как вы думаете - мне следует отдать его Роберту? Сейчас?
     Дженн протянула руку и коснулась рукояти, провела пальцами по гладким крыльям черного орла - герба дома Дугласов.
     - Может быть, не сегодня, но перед битвой - обязательно. Мне кажется... Роберту будет приятно вспомнить о том, что его отец сражался за то же.
     Маргарет с легкой печальной улыбкой кивнула и начала снова заворачивать клинок. "... Дженн..." "Что?"
     "Дженн... ради всего святого, помоги мне..." "Роберт? Нет... Финлей! Что случилось?"
     "Благодарение богам! Ты хоть представляешь, как трудно мне докричаться из такой дали? Где ты, во имя Серинлета?"
     Дженн отошла к окну и встала так, чтобы Маргарет не видела ее лица.
     "Во Фланхаре. Что случилось? Я не думала, что смогу услышать тебя на таком расстоянии".
     "Я тоже, но пришлось постараться - мне приказали. Что делаешь во Фланхаре?"
     "Это долгая история. Почему тебе было так нужно связаться со мной?"
     "Прости меня, Дженн, но у меня не было выбора. Ты должна вернуться в Анклав. Немедленно".
     "Но почему? Что случилось? Я не могу сейчас позвать Роберта. Он занят с..."
     "Да нет, Роберта это не касается. Приехать должна только ты... и Патрик, если он там. Ты должна выехать сегодня же, чтобы добраться вовремя".
     Сердце Дженн оборвалось. Она с трудом заставила себя выдавить:
     "Скажи мне, что случилось!"
     "Прости меня, Дженн. Дело в Уилфе... Он умер прошлой ночью. Через восемь дней состоится собрание. И ты... ты должна Встать в Круг - ты ведь обещала".

***

     Эйден не смел поднять на Роберта глаза. Он продолжал смотреть на свои руки, чувствуя свинцовую тяжесть на сердце. В полной тишине Макглашен поднялся со своего места; ножки его кресла заскрежетали по камню пола. Он медленно обвел взглядом сидевших за столом, словно пытаясь всех запомнить, и наконец посмотрел на Роберта, сделал глубокий вдох и выпрямился во весь рост.
     - Вы правы. Не думаю, что тут есть хоть какая-то разница. Для нашего дела не важно, колдун вы или нет. Должен признаться: я был одним из тех, кто гадал и сомневался - до того, как вы нанесли удар в Элайте. Однако в отличие от других я рад тому, что вы обладаете силой, которой нет у других и которую мы можем использовать для того, чтобы свергнуть узурпатора.
     Эйден заметил, что Роберт нахмурился:
     - Я совсем не собираюсь...
     - Простите, Роберт, но нужно смотреть правде в глаза: выбора у вас нет. В тот момент, когда вы решили с оружием в руках выступить против Селара, вы, так сказать включились в игру. Этого некоторые из нас ждали больше двадцати лет. Да, то обстоятельство, что вы колдун, несколько осложняет ситуацию, но к этому я еще вернусь. Вы должны понять одно: люди, собравшиеся и в этом зале, и за стенами замка, ожидают, что вы поведете их в битву...
     - Но...
     - И что потом вы взойдете на трон.
     Роберт стиснул зубы и на шаг отступил от стола. Эйден поймал себя на том, что медленно качает головой, и заставил себя остановиться. Как мог он не предвидеть этого?
     Макглашен продолжал, еще раз оглядев молча сидящих за столом людей:
     - Я знаю, каковы ваши возражения, Роберт, но если вы откажетесь стать королем, на битву за вами никто из нас не пойдет. Да и ради чего? Можно просто присоединиться к Селару, помочь ему завоевать Майенну и разбогатеть на добыче. Однако мы хотим не этого. Мы хотим, чтобы нам вернули нашу собственную страну и чтобы в ней правил человек, который нас не предаст, - даже если этот человек окажется колдуном.
     Тишина в зале стала другой: Эйден заметил, как люди согласно кивают.
     - Вы не можете не видеть, Роберт, что другого человека, который мог бы объединить страну, просто нет. Нет нужды сообщать народу о том, что вы...
     - И построить все здание на лжи? - перебил его Роберт.
     - Лучше такая ложь, чем тирания Селара, - сказал Пейн, вставая рядом с Макглашеном.
     - Вы тоже?
     - Уж простите, Роберт, но все мы так думаем. Роберт по очереди посмотрел на всех сидевших за столом.
     На этот раз никто не отвел глаз.
     - Но я не могу... стать королем. Я не хочу короны.
     - Это не имеет значения.
     - Не имеет значения... Но я не имею прав на престол. Последний брак, соединивший мой род с королевским, свершился семь поколений назад. Проклятие, ваши права больше моих!
     - И все равно трон должны занять вы, - упорно держался за свое Макглашен. - Ваши права можно подкрепить, сделать так, чтобы никому не пришло в голову спорить.
     Не медля ни секунды, он повернулся к двери и кивнул стражнику. Воин распахнул створки, и в зал спокойно вошел человек... Раздались изумленные и полные ужаса восклицания.
     - Кандар! - прошептал Роберт.
     - Приветствую вас, ваша светлость, - поклонился ему Кандар, не глядя ни на кого в зале.
     Эйден не смог усидеть на месте. Джордж, граф Кандар, был кузеном Селара. Он предал родича, чтобы спасти королеву, на его руках она умерла... Но что он здесь делает?
     Казалось, что Роберт первым догадался об этом; на остальных лицах не было написано ничего, кроме удивления.
     Макглашен одной фразой внес полную ясность:
     - Шесть лет назад наша благословенная королева бежала от своего деспота супруга; ее сына захватили и вернули отцу, но принцесса все еще находится на свободе.
     - Но... - выдохнул Роберт. Макглашен безжалостно продолжал:
     - Ваш брак с принцессой Галиеной даст законное основание сменить Селара на троне. Королева Розалинда происходила из дома Маккенна, породнившегося с королевским родом Россов всего пять поколений назад. Этот брак даст вам все права, какие могли бы понадобиться. Обвенчайтесь завтра с Галиеной, и армия выступит в поход, как один человек.
     Эйден не мог отвести взгляда от внезапно побледневшего лица Роберта. В попытке остановить Макглашена он воскликнул:
     - Но принцесса еще дитя!
     - Ей шестнадцать, - возразил Кандар. - По закону она достигла совершеннолетия. Как и ее мать, принцесса всей душой предана Люсаре. Я говорил с ней об этом браке, и она готова принести любую жертву, если это поможет спасти ее родину.
     Эйден почти физически ощущал напряжение, охватившее Роберта. Его глаза метали зеленый огонь. Однако ни сказать, ни сделать епископ ничего не мог. Решать предстояло Роберту.
     Решать... Но выбора на самом деле нет...
     Роберт резко отвернулся от Макглашена и посмотрел на сидящих за столом. Каждый, кто встречался с ним глазами, отшатывался, как от удара.
     - Вы хотите сказать, что не выступите против Селара, если я не женюсь на этой девочке? Если не соглашусь убить ее отца и надеть на себя корону? Вы собрались здесь, чтобы этого от меня потребовать?
     - Роберт, прошу вас! - начал Пейн, но взгляд Роберта пригвоздил его к месту.
     - Молчите! - Лицо Роберта было неподвижным, он с огромным усилием держал себя в руках. Потом Роберт повернулся и покинул зал.

ГЛАВА 20

     Роберт метался по замку, не обращая внимания на то, куда несут его ноги. Никто за ним, к счастью, не пошел. Он взлетал по лестницам, перепрыгивая через три ступеньки, проносился по галереям и, достигнув следующей лестницы, скатывался вниз. Ему необходимо было избавиться от пожирающего его пламени, дать ему погаснуть.
     Однако все было бесполезно. Роберт слишком хорошо знал, где хочет оказаться, - и где побывать ему было необходимо. Он разнес бы в щепы дверь в покои своей матери, если бы хоть на мгновение дал волю своему гневу. Все же Роберт сумел заставить себя постучать, прежде чем войти.
     - Прости, матушка, но мне нужно поговорить с Дженн.
     Маргарет поднялась и бесшумно, как привидение, покинула комнату. На лице ее была написана тревога, но Роберт бросил на леди Маргарет лишь мимолетный взгляд. Он сразу же повернулся к Дженн, которая стояла у окна, положив руки на узкий каменный подоконник.
     Когда за его матерью закрылась дверь, Роберт двинулся вперед, но остановился, не дойдя до стола. Дженн на него не взглянула. Ее лицо было обращено к холодной ночи, окружающей замок, она смотрела в бездонную темноту.
     Несмотря на обуревающие его чувства, Роберт заговорил с Дженн спокойно и мягко:
     - Что случилось?
     - Ничего.
     - Не обманывай меня.
     - А ты скажешь мне правду? - Дженн наконец повернулась к нему, и теперь Роберт отчетливо видел ее лицо - бледное, с огромными синими глазами. - Теперь я знаю, как дженерет узнали, что ты явился в замок Бу. Тогда демон едва не покорил тебя полностью. Вот и сейчас ты стоишь здесь, окруженный его миазмами. В чем дело?
     Дженн дышала с трудом, как будто ей приходилось бороться с чем-то столь же ужасным, как и Роберту. В ее глазах блестели непролитые слезы. Может ли быть, что она уже каким-то образом узнала?.. Неужели ей известно, почему он пришел к ней?
     Со вздохом Роберт пересек комнату и заключил Дженн в объятия. Ее тело было напряжено, Дженн отчаянно старалась сохранить самообладание. Роберт посмотрел ей в лицо и нежно коснулся его пальцами. В глазах Дженн больше не было слез, но они продолжали ярко блестеть.
     - Расскажи мне все, - прошептала она.
     В ответ Роберт поцеловал ее, пытаясь хоть на мгновение отдалить признание.
     - Макглашен и остальные желают, чтобы я женился на принцессе Галиене и вступил на трон.
     Глаза Дженн широко раскрылись.
     - О боги! И когда же?
     - Завтра на рассвете - чтобы к моменту выступления армии все свершилось.
     Дженн не пошевелилась, даже не моргнула. Роберт сжал ее руку.
     - Дженни, я мог бы жениться на тебе и получить тем самым гораздо большие права на корону, но я не хочу подвергать тебя такой опасности - ведь тогда Нэш сразу явится за тобой.
     - Значит, ты должен жениться на Галиене, - рассеянно ответила Дженн. - У тебя нет выбора.
     Нет! Отделаться таким ответом он ей не позволит! Роберт стиснул плечи Дженн.
     - Я не хочу - не хочу ни убивать Селара, ни занимать его проклятый трон! Я даже этой ужасной войны не хочу! Все получается не так! Если я на ней женюсь...
     - Но ты должен, Роберт. - Дженн ответила холодно, она оставалась напряженной и далекой в объятиях Роберта, как будто уже отказалась от него. Ее голос звучал ровно и отстраненно. - Ты же знаешь, счастье Люсары важнее наших желаний. Мы не можем пожертвовать своей страной и народом ради нашей любви: мы такого никогда себе не простили бы. Разве смогли бы мы быть счастливы после этого?
     - Уж не хочешь ли ты сказать, что желаешь моего брака с Галиеной?
     - Если ты женишься на мне и объявишь об этом, когда все верят, что я погибла, как будут люди смотреть на свою будущую королеву? Сразу поползут слухи о том, что я колдунья, что я убила собственного супруга ради того, чтобы стать твоей женой. И еще... У Эндрю темные волосы, как у тебя. Все решат, что он - твой сын, что мы давно уже составили заговор... Неужели мне нужно все это тебе объяснять? У тебя нет выбора, Роберт, и мы оба это знаем. - Дженн не сразу смогла посмотреть Роберту в глаза; в них он прочел отражение собственного отчаяния. Роберт прижал к себе Дженн, почувствовал, как ее руки обвили его шею. Ему было так необходимо запомнить все это... ему была так необходима Дженн! Он снова поцеловал ее и не разжимал объятий так долго, как только посмел.
     Но нестерпимый момент все-таки наступил. Теперь Дженн смотрела на Роберта с выражением решимости, глубоко спрятав горе. Ее пальцы нежно коснулись его губ.
     - Пойди и сообщи им о своем решении.
     - Ты же знаешь, как я тебя люблю, но не желаешь бороться за наше счастье. Почему? Ты раньше говорила о том, что я должен найти другой путь, а теперь...
     Дженн высвободилась из его объятий и отсупила назад.
     - Прошу тебя, Роберт, - уходи!
     Она снова отвернулась к окну. Роберт чувствовал, что не в силах пошевелиться, что не может найти слов, которые изменили бы ее решение. Дженн сдалась. Что он может сделать?
     Роберт молча повернулся и, не оглядываясь, вышел из комнаты.

***

     Зал был почти пуст; немногие, кто еще не разошелся, тихо беседовали между собой. После нескольких часов криков и споров этот приглушенный гул голосов действовал на Эйдена, как успокоительный бальзам. Он в одиночестве сидел у стола. Епископ казался себе сейчас никому не нужным, его пальцы рассеянно скользили по выжженным в дереве стола буквам - когда-то Роберт преподал ему здесь хорошо запомнившийся урок сэльской грамматики.
     Скрип кресел и шаги предупредили Эйдена о том, что остальные расходятся. Дверь за ними закрылась, но Пейн не ушел вместе со всеми. Побарабанив пальцами по подлокотнику кресла, он поднялся, подошел к Эйдену и нерешительно кашлянул.
     - Вы считаете, что мы не правы, епископ? Тот поднял голову.
     - Вы меня спрашиваете - теперь? Разве мое мнение может что-то изменить?
     - Значит, вы полагаете, что мы не правы.
     Пейн был красив и элегантен, хоть и одет без излишней роскоши. Все знали, что он пользуется успехом у дам и никто при дворе не может с ним в этом соперничать. Если такое поведение и могло бы вызвать упрек в его адрес, во всем остальном Пейн руководствовался честью и любовью к своей стране. Он был одним из тех, кто помог освободить Эйдена из застенков Селара. Он сумел в течение десяти лет оставаться членом королевского совета, маневрируя и находя компромиссы, чтобы иметь возможность творить добро. И вот теперь он здесь и знает, что, если когда-нибудь окажется в руках Селара, его ждет особенно тяжкое наказание. Может быть, именно поэтому Пейн, как и Макглашен, готов всеми силами добиваться желаемого.
     - Да, я думаю, что вы не правы, хотя и не по той причине, которая кажется очевидной. Только какое это теперь имеет значение? Роберт согласился жениться на бедняжке-принцессе. Войско, выступив в поход, будет теперь единым.
     - В противном случае удалось бы нам этого добиться? Эйден встал и аккуратно придвинул кресло к столу.
     - Вы хотите, чтобы я дал вам отпущение грехов?
     - Я хочу, чтобы вы объяснили мне, епископ... - Пейн обвел рукой пустой зал. - Эти люди многие часы препирались здесь, потому что они боятся. Боятся не выступить против Селара, боятся даже не поражения - они боятся того, что будет после. Это похоже на страх перед тем, что ждет человека после смерти. Как священник, вы наверняка хорошо это понимаете.
     Эйден повернулся, собираясь уйти, но Пейн остановил его, положив на плечо руку.
     - Рассказывал ли вам Роберт, как он спас Селару жизнь?
     - Нет.
     - Это случилось во время битвы при Селуте. Отец послал Роберта за подкреплением. Когда он возвращался на поле битвы, он заметил человека, тонущего в реке. Конечно, Роберт бросился в воду и вытащил его, не подозревая, кого спасает. Через несколько часов этот человек возложил на себя королевскую корону Люсары, а погибший отец Роберта лежал у его ног.
     - Почему вы мне об этом рассказываете?
     - Потому что я хочу, чтобы вы поняли, - горячо проговорил Пейн. Морщинки, которыми усталость окружила его глаза, заставляли графа казаться старше его тридцати пяти лет. - Эта история известна очень немногим, но мне Роберт рассказал, как все было, потому что мой брат сражался сначала на стороне Селара - из желания отомстить за поражения во время Смуты. Я очень стыдился того, что брат предал нашу страну.
     - Я все-таки не понимаю...
     - Я спрашивал Роберта, не жалеет ли он о том, что спас Селару жизнь. Он ответил - "нет", и знаете почему? Потому что, сказал он, войско Селара все равно выиграло бы ту битву, но вместо безжалостного короля, стремящегося создать новое государство, мы получили бы бесконечную гражданскую войну, гораздо более беспощадную, чем кары, которые обрушил на страну Селар. Люсара захлебнулась бы кровью.
     Пейн больше не удерживал Эйдена, но теперь епископ не спешил уйти. Он смотрел на Пейна новыми глазами. Да, на лице молодого человека были написаны угрызения совести, но причина их лежала не в том, что было когда-то.
     - Роберт по доброй воле не станет убивать Селара.
     - Может быть, ему и не придется этого делать, - ответил Пейн. - Может быть, войско пошло бы за ним, что бы он ни решил насчет Галиены. Я ведь говорю не о тех людях, что собрались здесь: они уже выступили против короля. Я говорю о народе Люсары, чей единственный герой стал человеком, проклинаемым и церковью, и Гильдией. Пойдет ли все же народ за ним? Поможет ли его войску? Станет ли укрывать раненых, если это понадобится? - Пейн провел руками по лицу и покачал головой: - Ведь если мы проиграем на этот раз, какая-то надежда у народа все же останется.
     - Галиена не заставит колдовство исчезнуть.
     - Нет, конечно, но она поможет его скрыть, а сейчас нам ничего другого и не нужно. - Пейн повернулся и двинулся к двери. Уже открыв ее, он помедлил. - Объясните это Роберту, хорошо? И передайте, что я очень сожалею.

***

     Незадолго до рассвета прошел дождь, и теперь, когда солнце выглянуло из-за холмов, леди Маргарет с наслаждением вдохнула свежее дыхание сада, пробуждающегося после долгой зимы. Хотя спина ее болела, а глаза слипались после бессонной ночи - заснуть ей не давали мысли о том, что принесет сегодняшний день, - старая дама с удовольствием прошлась по дорожкам.
     Никто не знал, куда отправился Роберт. Замок бурлил, новости передавались из уст в уста. По мере приближения дня выступления в поход в войске чувствовалось все большее напряжение, и новость о предстоящем венчании оказалась подобна искре, упавшей на сухой хворост. Леди Маргарет знала, что готовится салют в честь события, а на берегу реки накрываются столы. Людям был нужен праздник.
     От леди Маргарет ожидалось, что она - как и все прочие - исполнит свой долг. Поскольку в замке было всего несколько женщин, ей предстояло заняться поспешными приготовлениями к бракосочетанию, присмотреть за тем, чтобы все прошло как надо. Слишком много глаз высматривало возможные предзнаменования, чтобы позволить произойти чему-то нежелательному.
     Маргарет подняла голову и распрямила плечи. Нужно было браться за дело. Она направилась к выходу из сада и, обойдя купу деревьев, оказалась перед скамьей. На ней сидели две женщины; рядом с ними стоял высокий мужчина. Одна из женщин была одета в скромное серое платье, волосы ее скрывало покрывало. Самах была все еще очень красива, с возрастом она становилась все больше похожа на старшую сестру, Розалинду. Рядом с ней сидела молоденькая девушка, принцесса Галиена. Увидев леди Маргарет, обе женщины встали. Их спутник, граф Кандар, коротко поклонился. Госпоже Маргарет раньше не случалось с ним встречаться, но все в нем говорило о том, что перед ней - человек чести.
     - Простите меня, - с улыбкой произнесла старая дама, - боюсь, что у нас тут царит неразбериха.
     Хотя ей исполнилось всего шестнадцать, Галиена ростом не уступала своей тетке; у нее были русые волосы и светло-карие, как осенняя листва, глаза. Даже оказавшись в непростой ситуации, она сумела сохранить спокойствие и держалась с тем же удивительным достоинством, которым отличалась ее мать.
     - Епископ Маккоули все приготовил к венчанию, - продолжала Маргарет. - Часовня должным образом украшена, свидетелями будут все собравшиеся в замке. Скажите мне, милорд, - обратилась Розалинда к Кандару, - вы собираетесь сопровождать принцессу в Люсару?
     Однако ответила на вопрос Галиена.
     - Нет. - Она говорила твердо, как будто отвечала на много раз звучавшие возражения. - Граф и моя тетушка останутся здесь как гости герцога Фланхара.
     - Галиена... - попытался протестовать Кандар, но девушка решительно покачала головой, глядя ему в глаза.
     - Это слишком опасно. Вы ведь кузен моего отца. Вы же знаете, что ждет вас и Самах, если вы окажетесь у него в руках. Прошу вас! Я буду в безопасности и к тому же смогу не беспокоиться за вас, если буду знать, что вы здесь, где вам ничто не угрожает.
     Кандар с несчастным видом опустил голову.
     - Милорд, - сказала Маргарет, стараясь успокоить его, - вы не должны бояться за принцессу. Я сама буду ее сопровождать, и к тому же ее будет охранять целая армия, не говоря уже о моем сыне.
     - Я предпочел бы сражаться, - упрямо возразил Кандар. - Мне есть за что посчитаться с кузеном.
     - И все равно, - Галиена положила руку ему на плечо в попытке смягчить прозвучавшую в его голосе горечь, - нужно же, чтобы кто-то охранял тетушку, - как вы и обещали.
     - Конечно. Ваша светлость, позвольте мне удалиться. - Кандар поклонился и ушел.
     Дамы вновь уселись на скамью.
     - Он гордый человек, - прошептала леди Маргарет.
     - Да, очень, - кивнула Самах. - И он очень переменился после смерти моей сестры. Только клятва, которую он дал ей, - заботиться о нас - помешала ему вернуться и отомстить.
     Маргарет заметила, что разговор на эту тему смутил Гали-ену, и поспешила заговорить о другом:
     - Я уверена, что Грант хорошо позаботится о вас. Он очень гостеприимно принял Роберта. Не сомневаюсь, что мой сын сам обо всем сказал бы вам, если бы не...
     - Что? - тихо спросила Галиена. Решительный взгляд ее глаз странным образом успокоил Маргарет.
     - Мне очень жаль, но Роберт куда-то исчез. Он, конечно, будет ждать вас в часовне, но он упомянул, что хотел бы поговорить с вами до церемонии. Не знаю, что случилось, но уверена...
     - Все в порядке, матушка.
     Леди Маргарет повернулась на голос и увидела, как в садовую калитку проскользнул Роберт. Как всегда, он был одет в черное, но цвет одежды не мог сравниться с мраком в его глазах. Остановившись перед скамьей, он кивнул Самах:
     - Вы хорошо выглядите, миледи. Климат южных стран был к вам милосерден.
     - Благодарю, ваша светлость.
     Роберт повернулся к Галиене, и принцесса встала. Долгое мгновение никто из них не нарушал молчания. Затем Роберт, нахмурив лоб, заговорил:
     - Я хочу задать вам вопрос: вы готовы согласиться на этот брак по собственному выбору? Не принудили ли вас Кандар, Макглашен или кто-то еще?
     - Никто меня не принуждал, ваша светлость, - прошептала Галиена, опуская глаза.
     - Тогда почему вы согласились?
     - Потому что... - Девушка запнулась и бросила быстрый взгляд на Самах и Маргарет. - Я знаю своих отца и брата. Моя матушка заплатила жизнью, пытаясь найти способ спасти Люсару. Если я не соглашусь, смогу ли я сказать, будто сделала все, что могла? Я немногое могу вам дать, но хочу сделать все, что от меня зависит. И еще... я хочу вернуться домой.
     - Вы хотите смерти своего отца? - В утренней тишине голос Роберта прозвучал холодно и резко.
     Галиена подняла на него глаза и ответила не колеблясь:
     - Нет!
     Роберт стоял перед ней, выпрямившись во весь рост, на лице его ничего невозможно было прочесть. Наконец он кивнул:
     - Хорошо. Матушка, пойдемте.
     Он скрылся за деревьями прежде, чем леди Маргарет успела попрощаться с Самах и Галиеной. Она поспешила следом, но Роберт не ушел далеко: он ждал ее у двери, ведущей в замок. Оглянувшись, чтобы удостовериться - их никто не слышит, он заговорил, не глядя на мать:
     - Матушка, я знаю, тебе пришлось нелегко. С тех самых пор, как мы с Микой вернулись в Люсару, дела идут все хуже и хуже. Мне хотелось бы сказать, что моей вины тут нет, но мы оба понимаем, что это была бы ложь. Мне также хотелось бы сказать, что теперь все пойдет на лад, но... - Роберт помолчал, шумно дыша, словно ему не хватало воздуха, и глядя в землю. - Я хочу просить тебя об одолжении. Я сделал бы это и сам, но будет лучше, если ей скажешь ты... Нужно заставить ее понять...
     Маргарет протянула к сыну руку, но тот, качая головой, попятился от нее.
     - Пожалуйста, матушка, выслушай меня. Я хочу, чтобы ты поговорила с Галиеной. Я хочу, чтобы ты объяснила ей... что наш брак никогда не станет... настоящим браком. Ты поняла?
     - Ох, Роберт! Не причиняй такого зла себе... и ей. Умоляю тебя!
     - Нет. - Роберт поднял руки и решительно взглянул в глаза матери. - Я уже давно привык к тому, что мне приходится действовать исключительно из чувства долга; и теперь я готов перенести это венчание только потому, что должен. Однако существуют два обстоятельства, которые никогда не переменятся. Я никогда не полюблю это дитя - не полюблю так, как полагалось бы супругу. Ни теперь, ни в будущем. И еще: я не могу рисковать тем, что появятся дети. Причину этого я не могу тебе открыть. Я прошу тебя поверить мне и помочь. Ты женщина, ты сможешь помочь ей понять... и сделаешь это мягко. Я не хочу причинять боль девочке. Так поговоришь ты с Галиеной?
     Маргарет закусила губу, но не смогла удержать слез. Она молча кивнула.
     Роберт наклонился и поцеловал ее в щеку, потом повернулся и вошел в замок.

***

     Церемония могла бы быть и покороче, но предводители повстанцев приказали епископу Маккоули не пропустить ни единой мелочи, чтобы сделать венчание совершенно безупречным в глазах закона. Нельзя было допустить, чтобы впоследствии возникли какие-либо сомнения. Маргарет с нетерпением ждала, когда же все кончится.
     Часовня выглядела довольно сурово; ее украшали лишь первые весенние цветы, которые за остававшееся короткое время удалось собрать леди Маргарет. Гости тоже были одеты не столь уж нарядно, но епископ Маккоули придал церемонии так много торжественности и теплоты, что воздух в каменной часовне, казалось, потерял часть своего леденящего холода. Эйден был, конечно, редким человеком.
     За венчанием, как полагается, последовал пир, и празднование затянулось. Особенно веселились за пределами замка.
     Воины встретили Роберта и Галиену, когда те перед закатом вышли на крепостную стену, громкими приветствиями.
     Потом наконец леди Маргарет смогла пожелать новобрачным доброй ночи. Она очень устала, и хотя была здоровой женщиной и ни разу в жизни не болела, сейчас чувствовала все свои пятьдесят два года. Оказавшись в своей комнате, леди Маргарет села на кровать, не имея сил даже раздеться.
     Ее взгляд невольно остановился на аккуратно застеленной постели Дженн у противоположной стены. Дженн в комнате не было, что, впрочем, не удивило Маргарет. Однако где все же она?
     Наверное, нашла местечко в замке, где может побыть в одиночестве. Кто мог бы ее за это винить? Леди Маргарет не сомневалась: в Будланди между Робертом и Дженн произошло что-то замечательное... а теперь всему пришел конец.
     Маргарет с трудом поднялась и только теперь заметила на столе письмо. На чистой стороне сложенного листа было написано единственное слово: "Роберту".
     Леди Маргарет взяла письмо и повертела в руках. Следует ли ей побеспокоить Роберта? Наверняка письмо можно отдать и утром.
     Леди Маргарет положила письмо на стол и стала раздеваться. Да, она передаст письмо утром. Не стоит спешить с еще одной плохой новостью.

***

     Эйдену очень не нравилась тишина в замке. Он казался лишенным жизни, как занесенная зимним снегом могила. Неужели Эйден единственный, кто это замечает?
     Несколько ближайших друзей Роберта сидели вокруг стола; все они успели хорошо подвыпить. Все остальные, включая принцессу, давно легли спать - ни у кого, правда, не хватало духа обсуждать это обстоятельство. Немногие оставшиеся в зале смеялись и шутили. Роберт, сидевший ближе к двери, не проявлял ни интереса к беседе, ни рассеянности: когда к нему обращались, он вежливо отвечал и даже иногда улыбался.
     Однако от его спокойствия по спине Эйдена бегали мурашки. Надеясь, что в шуме никто ничего не расслышит, он наклонился к Роберту и прошептал:
     - С вами все в порядке? Тот кивнул:
     - Да, все прекрасно. Боюсь, я выгляжу хуже, чем на самом деле себя чувствую.
     - Не особенно утешительно, - буркнул Эйден и был вознагражден улыбкой. - Вы поговорили с Дженн? - отважился он спросить.
     Взгляд Роберта стал острым.
     - Я не видел ее с прошлого вечера. Пожалуйста, Эйден, не нужно касаться этой темы. - Роберт положил локти на стол и опустил голову на руки; теперь никто, кроме Эйдена, не видел его лица. - Я должен перед вами извиниться.
     - За что? - удивленно спросил Эйден.
     - Иногда я не могу скрыть своих чувств и лелею свою боль, как любимого зверька. Можно подумать, что я здесь единственный, кому приходится приносить жертвы. Я ненавижу свою слабость, но бывает, что не могу с ней справиться.
     - Вы прощены, - улыбнулся Эйден.
     - На самом деле нет, - сведя брови, возразил Роберт. - И никогда не буду прощен. - Взгляд его словно обратился внутрь.
     - Что это значит?
     - Ваша светлость! - в зал вошел Деверин, в отличие от остальных бодрый и трезвый.
     - В чем дело? - Роберт повернулся к нему и сразу заметил, что следом за Деверином в зал поспешно вошел кто-то еще. - Мика!
     Молодой человек с широкой улыбкой подошел к нему, и Роберт радостно хлопнул его по плечу.
     - До чего же я рад тебя видеть!
     - Я тоже, милорд. - Мика поднял кубок, который кто-то ему подал. - Хотелось бы мне только, чтобы обстоятельства нашей встречи были иными.
     Встретившись с Робертом глазами, Мика медленно кивнул:
     - Значит, пора?
     - Да. Войско Селара выступило.
     Роберт еле заметно улыбнулся, потом заговорил, и голос его раскатился по залу:
     - Деверин, вытаскивай из постелей командиров! Буди всех. Не важно, что они пьяны: нам предстоит заняться делом. Мы выступаем на рассвете!

***

     Одолжив у кого-то из священников парадное одеяние, Эйден, взбодренный прохладным утренним воздухом, дал благословение выступающей армии, направляющейся к южному побережью. Пять тысяч воинов, их кони, запряженные быками повозки, больше стягов, чем Эйден сумел пересчитать... Впервые за семь лет он давал епископское благословение, и церемония заставила его испытать глубокое благоговение. К счастью, никто, кроме Роберта, не заметил его волнения. Они вместе вернулись в замок под барабанный бой.
     - Ну, епископ, теперь вы не сможете помешать мне так вас называть, - тихо сказал своему спутнику Роберт. - Вы совершили официальный обряд - настолько официальный, насколько это пока возможно. Так что следует видеть в случившемся хорошую сторону.
     - А таковая существует?
     - Все могло быть хуже, - ответил Роберт. В отличие от почти всех в замке он не выказывал признаков усталости - скорее наоборот. Теперь ему было куда направить свою энергию, у него появилось настоящее дело.
     - Вы правы, - признал Эйден, когда они вошли в ворота и стали пересекать двор. - Однако могло быть и много лучше.
     - Ах, что вы, священники, за люди, - еле заметно улыбнулся Роберт, - вечно на что-нибудь жалуетесь! Послушайте, Эйден, вы ведь наконец делаете то, для чего были рождены. Я никогда не встречал человека, настолько преданного своему призванию. И нравится вам это или нет, вы - помазанный епископ Люсары. Изменить это может только ваша смерть.
     - Дело не в этом. Меня всегда смущало другое... Роберт подождал, пока их сопровождающие разошлись, потом остановил Эйдена у двери.
     - Ну да, я знаю, вы всегда считали, что не заслуживаете епископской тиары.
     - Откуда вы...
     - Я же не слеп, друг мой. Почему, как вы думаете, я только тем последние пять лет и занимался, что напоминал вам о том, кто вы такой? Вы долго ждали сегодняшнего дня, так наслаждайтесь им! Никто лучше вас не может служить церкви и народу, и вы скоро убедитесь, что прекрасно со всем справляетесь, - нужно только перестать упрекать себя.
     Эйден вытаращил глаза на Роберта.
     - Ну, знаете ли, услышать такое - и от вас!
     - Именно, - ничуть не смутившись, рассмеялся Роберт. В зале их ждал Каванах; несколько человек укладывали бумаги, которыми был завален стол. Оставались также Деверин, Оуэн и Мика.
     - Что ж, пора в путь, - сказал Роберт, останавливаясь перед Каванахом. - Можешь теперь получить свой замок обратно.
     - Проклятие, Роберт! Сколько раз нужно тебе говорить, что замок - твой! - Каванах широко раскинул руки. - У меня есть еще не меньше дюжины. В конце концов, человек же не может жить разом в нескольких домах.
     - Особенно в том доме, где гости устроили такой беспорядок, - улыбнулся Роберт. - Будь осторожен, Грант. Внимательно следи за тем, что творится на границах.
     - Напрасно ты отказываешься от подкрепления. Может, все-таки возьмешь отряд - на всякий случай?
     - Если подкрепление понадобится, значит, мы уже проиграли. Кстати, войска особенно пригодятся тебе, если мы потерпим поражение.
     Каванах кивнул и подергал себя за бороду. Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга, потом Грант обнял Роберта и похлопал его по спине. Резко повернувшись, он махнул своим людям и вышел. Роберт повернулся к Деверину и Оуэну:
     - Первые корабли выйдут в море, как только начнется отлив. Если ветер будет попутным, вы через восемь, самое большее девять дней будете в Ааране. Как только причалите, вышлите разведчиков. Потом двигайтесь на север и остановитесь в двух днях пути от Шан Мосса. Если я до этого времени не присоединюсь к вам...
     - Уж лучше присоединитесь, милорд, - проворчал Де-верин. - Иначе там окажется пять тысяч очень злых воинов, обшаривающих все окрестности в поисках вас.
     Когда смех стих, Роберт окинул взглядом зал.
     - Матушка уже спустилась? Надеюсь, она готова в дорогу.
     - Она помогает собираться леди Самах, - ровным голосом сообщил Эйден, - и вашей супруге.
     - Ах вот оно что. А где...
     Роберт не договорил: в зал вошли леди Маргарет, Галиена и Самах, одетые в дорожные плащи. Несмотря на все, что выпало ей на долю в последние дни, принцесса держалась удивительно спокойно и решительно.
     - Все готовы? - Роберт задал вопрос, ни к кому в отдельности не обращаясь; ответила ему Галиена:
     - Да, милорд.
     Еще раз окинув всех взглядом, Роберт отвел Галиену в сторону и стал что-то тихо ей говорить. Эйден не мог расслышать слов, но заметил, что принцесса кивнула, не сводя глаз с Роберта.
     - Святой отец, - на ухо Эйдену шепнул Мика, - с ним все в порядке?
     - По чести говоря, не знаю. Почему ты спрашиваешь? Мика нахмурился:
     - Не уверен, но мне кажется...
     - Ну и почему вы все стоите? - повернулся к ним Роберт. - Разве тут никто не собирается на войну?
     - Иногда я сомневаюсь, что ты - действительно мой сын, - с улыбкой сказала леди Маргарет.
     Роберт ухмыльнулся:
     - Я давно советовал тебе, матушка, отречься от меня, но ты, как обычно, не обратила на мои слова внимания.
     - Зато теперь я к твоим словам стану прислушиваться. Да, - она протянула Роберту сложенный и запечатанный лист бумаги, - это для тебя.
     Роберт, хмурясь, взял его и развернул, и сразу же в нем появилось что-то, что заставила Эйдена замереть на месте. Пока Роберт читал, его словно окутывало темное облако; лицо его побелело, глаза расширились и стали бездонными.
     - О, милосердная Минея! - выдохнул он с ужасом. Он поднял от бумаги невидящий взгляд. Только Мике хватило смелости подойти к нему.
     - Что случилось?
     Роберт мгновенно стряхнул с себя оцепенение; каждое его слово, каждый жест снова наполнились энергией.
     - Оуэн, пусть мне оседлают коня. Я уезжаю немедленно. Деверин, ты позаботишься о том, чтобы последние отряды выступили не задерживаясь. Все остальные отправятся с Де-верином.
     - Но в чем дело? - не отставал Мика. - Что случилось?
     - Умер Уилф.
     - Да помогут нам боги!
     - Дженн отправилась на собрание Анклава. Она собирается Встать в Круг, Мика. Она это сделает и будет избрана. - Роберт рванулся к двери. - Я должен ее остановить!

ГЛАВА 21

     День за днем Мика, словно в трансе, скакал следом за Робертом. Он мог думать только об одном: как бы не отстать. Нужно держаться. Роберт не станет его ждать. Мимо проносились прекрасные холмы южной Люсары, безразличные к горестям людей.
     Дженн опережала их на полтора дня, и Роберт страстно хотел перехватить ее, прежде чем она достигнет Голета, но пока удача ему не сопутствовала. Каждые несколько часов Роберт останавливался, и по особому выражению его глаз Мика догадывался, что он пытается найти Дженн колдовским зрением, но безуспешно.
     Отец Эйден рассказал Мике о путешествии Роберта и Дженн в Будланди и о том, что ожидало их по возвращении. Однако Мика чувствовал, что за спешкой Роберта скрывается что-то еще, что-то, никак не связанное с его обычным беспокойством по поводу пророчества.
     Иногда в пути выпадали спокойные моменты - когда нужно было дать лошадям отдых или остановиться на ночлег, - и тогда Роберт расспрашивал Мику о событиях в Дромме. Его интересовало не войско Селара, а жизнь Мики в таверне. Мике очень трудно было скрыть правду: лгать Роберту он не привык. Ему очень хотелось поделиться, рассказать о своих чувствах, но Мика знал, как Роберт отнесется к любому упоминанию о малахи. В конце концов он ограничился простым рассказом о том, как повстречал девушку по имени Сайред, как влюбился в нее и как должен был ее оставить.
     И Роберт, чувствуя себя таким же несчастным, все же попытался утешить Мику и подать ему надежду. На какое-то время эти разговоры даже отвлекли его от неотступных мыслей о Дженн.
     Путники скакали, меняя лошадей, когда удавалось, и стараясь не приближаться к городам и селениям. Им не повстречался ни один дозор, ни один отряд гильдийцев. Вскоре после рассвета на седьмой день пути они наконец достигли предгорий Голета.
     И Мика начал молить богов о помощи.

***

     Скорее! Необходимо спешить! Роберт так беспощадно гнал бедного коня, что тот чудом еще держался на ногах. Но на тропе виднелись свежие следы: кто-то совсем недавно, всего несколько часов назад, здесь проехал. Конечно, это была Дженн: все остальные, должно быть, уже давно собрались в Анклаве. Может быть, еще не поздно, но все равно необходимо спешить!
     Он должен остановить Дженн! Она ослеплена, она не видит правды. Истина перед ней, ясная, как божий день, и все же Дженн не желает ее замечать. Она не захотела поверить, что Ключ изменил пророчество в собственных интересах. Она дала обещание Встать в Круг и намерена сдержать слово. Да и почему бы ей этого не сделать? Ведь он ничего теперь не может ей предложить.
     Вот уже в конце тропы показались врата. Конь Роберта споткнулся и едва не упал. Роберт в нетерпении соскочил с коня и пробежал остававшиеся несколько футов. Входя в непроглядную тьму, он слышал, как Мика торопится следом. Роберт ощутил знакомое покалывание, но тут он снова оказался на свету и кинулся бежать через лужайку ко входу в основной туннель. На лужайке никого не было, никто не преграждал ему дорогу, никто не спрашивал, что ему здесь нужно.
     Не может быть, чтобы, оказавшись так близко от цели, он опоздал!
     Роберт из последних сил бежал по проходам, огибал углы, скользя по камню пола. Чем ближе становилась главная пещера, тем большая тяжесть наваливалась на него, грозя сокрушить. С ужасом догадываясь, что увидит, он остановился у входа.
     Огромное помещение было заполнено людьми. Обитатели Анклава стеной окружали середину пещеры, где вставшие в Круг ждали решения Ключа. Тот уже утратил свой обычный вид колокола и превратился в блестящую черную сферу. Из нее бил луч света, заливая одну из стоящих вокруг Ключа фигур, - Дженн.
     - Нет! - Роберт рванулся вперед и не задумываясь отшвырнул в сторону человека, пытавшегося его остановить. Он мчался через пустое пространство к Ключу, невольно подняв руки, чтобы защититься от нападения.
     Дженн замерла на месте, глядя прямо перед собой. Она была бледна, даже ее глаза, казалось, утратили свою синеву. Не останавливаясь, Роберт протянул к ней руку, чтобы оттащить, и...
     Его окружила пустота. Он не мог двинуться, его тело исчезло. Вокруг была только пустота.
     Ни темноты, ни света, лишь пустота, окружившая, заполнившая его, проникшая в самую глубину его существа.
     Очень медленно это ничто обретало цвет и материальность. Клубящийся серый, почти черный, туман... Роберт не мог ни ощущать, ни видеть его - он не имел глаз, но все же знал, что туман окутывает его, обдает своим мертвенным дыханием, колеблется и переливается. Роберт был в одиночестве.
     "Дженн!"
     Один, совсем один...
     "Дженн!"
     "Зачем явился ты сюда, Враг?"
     "Дженн! Ответь мне!"
     "Это ты отвечай нам. Враг! Ты явился незваным".
     "Мне нет до этого дела! Оставь ее! Ты ее не получишь... Дженни! Прошу тебя, ответь мне!"
     "Роберт... - Неожиданно она оказалась рядом, хотя и совершенно нематериальная и незримая; однако Роберт мог ее видеть - колдовским зрением. - Прошу тебя, Роберт, уйди. Ты ничего не можешь остановить".
     "Но это можешь сделать ты! Ты должна уйти, пока не оказалось слишком поздно. Неужели ты не понимаешь, что творишь?"
     "Слишком поздно. И всегда было слишком поздно. Я знаю, что ты меня любишь, но сейчас ты должен уйти. Ты должен забыть меня, оставить меня в прошлом".
     "Так ты думаешь, что я здесь только поэтому? Неужели ты не видишь, что идешь по неверному пути?"
     "Ты не понимаешь".
     "Так заставь его понять, малышка".
     Грохочущий голос Ключа затопил сознание Роберта, заставил образ Дженн потускнеть. Постепенно исчезло и все вокруг, крутящийся туман истончился, опять вокруг была пустота... только...
     Только на этот раз Роберт не оказался в одиночестве. Она была рядом, как будто никогда его не покидала, вечно была его частью, - так же, как и он был частью Дженн. Вместе, единым существом они двинулись сквозь туман, но на этот раз муть не была такой непроглядной, словно разум Дженн освещал дорогу...
     И вдруг она опять исчезла; разрыв был таким неожиданным и болезненным, что Роберт споткнулся и покатился по невидимой земле.
     "Теперь уходи, Враг. Ты сделал достаточно. Твоя судьба свершится не здесь!"
     "Дженн, положи этому конец! Умоляю тебя!"
     "Не могу, Роберт. Я дала слово, и Ключ меня избрал".
     "Дженн, но ведь Ключ безумен! Ты не понимаешь, что он с тобой делает! Хотя бы спроси..."
     "Мы вовсе не безумны. Враг. Мы точно знаем, что делаем. А вот знаешь ли ты? Ты знаешь, что случится, если ты немедленно не покинешь нас?"
     "Я не боюсь тебя!"
     "Нет, не боишься - ведь ты же Враг. Твоя природа не позволяет тебе бояться нас".
     Неожиданно Роберт вновь обрел тело, хоть и продолжал тонуть в удушающем сером тумане, течение которого уносило его все дальше от Дженн.
     "Прекрати! Оставь его в покое. Я не позволю тебе причинить ему вред!"
     "Мы никогда не причиним вреда Врагу, малышка, Союзница. Мы делаем только то, что должны, - в отношении вас обоих. Тебе предстоит долгий путь, и не следует позволить тебе страдать вместе с твоим стареющим телом. Гхарзине-е-Мирани должен явиться в мир!"
     В окружающем безмолвии Роберт застонал - все его тело налилось болью, такой ужасной, что серый туман перед его глазами сделался алым. Мучение продолжалось, и Роберт был бессилен его прекратить.
     "Ну и оставь его в покое. Я же сказала - не причиняй ему вреда! Хоть ты и Ключ, я сумею тебя остановить!"
     Вокруг Роберта началась круговерть разноцветных вспышек света, под ногами он наконец ощутил камень пола. Роберт отчаянно пытался приблизиться к Дженн, но сил ему не хватало. Так вот какова власть Ключа!
     "Мы не причинили ему вреда, малышка, совсем наоборот. И ты ошибаешься".
     "Ошибаюсь?"
     "Да, ошибаешься. Мы - не Ключ".
     Роберт в полной мере мог теперь распоряжаться собственным телом; он из последних сил цеплялся за ускользающее нечто, еще связывающее его с Дженн.
     "Мы - не Ключ. Ключ - это ты".
     Роберт открыл глаза. Дженн по-прежнему стояла перед ним, завороженная бьющим из Ключа лучом света. Роберт рванулся к ней, но опять оказался не в силах приблизиться. Потом неожиданно ноги его подкосились, и снова все поглотила тьма.

***

     Мика кончил чистить коней и медленнее, чем было необходимо, принялся распаковывать поклажу. За стенами конюшни потрескивал мороз, как будто и не было весны, расцветающей по всей стране. Здесь, в горах, времена года сменялись медленно. Может быть, в этом и крылась причина того, что Анклав процветал под сенью Голета. Перемены никогда не обрушивались на салти неожиданно, хотя и наступали с неотвратимостью, заставляя подчиняться даже самых упрямых.
     По крайней мере так было до сих пор.
     Мика опустил на пол последний вьюк и прислонился к стене, выстроенной для защиты пещер воинами из Данлорна за те пять лет, что они провели здесь. Уилф мертв. Дженн стала джабиром, и с этим ничего не поделаешь. Никогда больше не сможет она покинуть Анклав, никогда больше не будет наслаждаться свободой, которой всегда так дорожила. Что ж, таков ее выбор... но только ли этим ограничиваются перемены?
     Мика повернул голову и сквозь открытую дверь посмотрел на залитые лунным светом пятна снега, упрямо не желающего таять на горных склонах. Со вздохом он вышел из конюшни и добежал до туннеля, ведущего в пещеры.
     Как все изменилось... Эта война, Роберт и Галиена, Сайред - и вот теперь Дженн. Мика всегда мог видеть свою дорогу, всегда знал, к какой далекой цели стремится. Все было ясным и понятным - а теперь...
     Мика рвался к Роберту - и боялся того, что увидит. Почему он вдруг стал испытывать такой страх перед человеком, которого знал и которому служил всю жизнь?
     Роберт тоже переменился. Медленно и неотвратимо, как времена года в горах, он менялся, и теперь в нем было что-то, чего Мика не понимал, - это его и пугало.
     Коридоры Анклава были безлюдны и полны тишины, словно сам воздух содержал предвестие беды - как в оке урагана. Может быть, Мика ничем не поможет Роберту, однако это ведь не означало, что не следует и пытаться, - особенно потому, что страх не оставлял его.
     Арли и Марта не ужинали, дожидаясь Мики, и как только он вошел, Марта торопливо стала накрывать на стол. Как всегда, угощение, приготовленное ею, пахло очень заманчиво, и в животе Мики забурчало от голода.
     - Как себя чувствует Дженн? - спросил Мика, протягивая руку к ломтю хлеба.
     Длинное лицо Арли омрачилось.
     - Все еще без сознания. Сейчас с ней Фиона. Я тоже туда пойду после ужина.
     - Ты встревожен?
     - Да, - кивнул Арли. - Слишком долго это тянется. И что-то странное случилось с глазами Дженн. Хотелось бы надеяться, что, когда она придет в себя, она сможет видеть.
     - Ты хочешь сказать, что она ослепла? - с ужасом спросил Мика.
     - Не знаю. Я никогда ничего похожего не видел. Остается только ждать. Если она и ослепла, может быть, через несколько дней это пройдет. Ей выпали очень тяжелые испытания.
     В комнате повисло молчание, нарушаемое только стуком ложек. Мика следил, как ловко Арли управляется с едой одной рукой. Кисть другой руки много лет назад отсек гильдиец за то, что Арли пытался помочь больным детям. Тогда, спасая Арли, Роберт чуть не погиб; все друзья Арли беспокоились, не убьет ли целителя шок увечья. Однако теперь Арли больше не обращал внимания на культю - он научился жить со своей бедой.
     Утолив голод, Марта отодвинула тарелку.
     - Вам не кажется, что все это странно?
     - Что именно? - спросил Мика.
     - Ну, вот уже пять столетий мы ищем колдуна, достаточно могущественного, чтобы должным образом управлять Ключом. И сколько времени прошло с тех пор, как в последний раз джабиром была женщина?
     - Сто двадцать лет, по-моему, - ответил Арли, не донеся до рта ложку.
     - Значит, время пришло.
     Мика не поднимал глаз от своей тарелки. Весь его голод исчез. Он отодвинул стул, собираясь встать.
     - Роберт еще не проснулся?
     Марта вздрогнула и кинула быстрый взгляд на Арли, потом покачала головой:
     - Когда я в последний раз заглядывала, ничего не изменилось. Последние восемь часов он спит очень крепко.
     - Может быть, мне стоит к нему зайти?
     - Не советую. С ним сидит Финлей. Лицо Мики вытянулось.
     - Э-э... Но Роберт здоров?
     Марта вопросительно посмотрела на мужа.
     - Абсолютно, - ответил тот.
     - А кровотечение?
     - Давно прекратилось. Не проси у меня объяснений. Я понятия не имею, что сделал Ключ с Робертом и Дженн, однако теперь на них нет и царапины.
     - Но... - Мика помялся, барабаня пальцами по столу. - Ведь когда Ключ отпустил Роберта, все его старые раны вскрылись и кровоточили. Ты что, хочешь сказать, что они снова зажили?
     - Я же тебе говорю: я ничего не понимаю. Но можешь поверить: на нем не осталось ни единой отметины, словно он в жизни ни разу ничем не поранился. То же самое и с Дженн. Шрамы, которые были на ней после избиений Ичерном, исчезли. Что бы ни сделал с ними Ключ, вреда им он не причинил.
     - По крайней мере пока, - пробормотала Марта, потом виновато посмотрела на мужчин. - Не хочу казаться бесчувственной, но ведь с самого первого дня, когда Дженн появилась здесь, многие - и Генри, и Уилф - гадали, какую пользу она может принести Анклаву, если только получит возможность. Едва Ключ был создан, колдуны стали пытаться понять его, научиться использовать в полной мере - в надежде, что, как обещает легенда, найдется Калике и мы освободимся из темницы, в которой живем. Разве вам не любопытно, что скажет Дженн, когда наконец придет в себя?
     Арли поднялся и аккуратно придвинул свой стул к столу:
     - На самом деле я очень хорошо представляю себе, что она скажет, - и никакого отношения к Каликсу ее слова иметь не будут. Я возвращаюсь к Дженн. Увидимся позднее.

***

     Роберт перемещался в теплых слоях чего-то; каждое движение вызывало боль, но по мере того, как он приближался к поверхности, боль отступала. Роберт открыл глаза, но темнота была такой абсолютной, что разглядеть он ничего не смог.
     Неужели он все еще порабощен Ключом? Нет, его тело ощущалось как его собственное, теплое, живое. Он лежал на удобной постели. Никакой опасности не было. Теперь не было.
     Он опоздал. Ключ завладел Дженн, теперь она принадлежит ему телом и душой. Возврата к прошлому не будет. Бесполезно питать надежды... Она совершила то, что велела ей судьба.
     Дженн и была Ключом. Так это было с самого начала, только никто ничего не понимал. Дженн, Союзница, стояла в центре всего, ее дорога не зависела от любых ее поступков, - достаточно было самого ее существования. Ей принадлежало право выбора - и теперь она свой выбор сделала, хотя совершенно не предвидела последствия.
     Отступление - ни для одного из них - невозможно.
     Темнота была слишком непроглядной, тишина - слишком абсолютной. Что с ним сделал Ключ? Лишил его колдовского зрения? Нет, не может быть...
     - Кто здесь?
     - Я, - тихо проговорил Финлей откуда-то с другого конца комнаты. - Как ты себя чувствуешь?
     Роберт осторожно потянулся и почувствовал, как ко всем членам прихлынула несущая энергию кровь.
     - Прекрасно - лучше, чем ожидал.
     - Это хорошо.
     - Как Дженн?
     - За ней присматривает Арли. Он говорит, что с ней все будет в порядке, как только она отдохнет. - Голос Финлея по-прежнему доносился из темноты. - Я заметил колдовским зрением, что ты просыпаешься. Твоя аура проступала постепенно; однако стоило тебе открыть глаза, как ты сразу окружил себя щитом, как делаешь всегда, - и ты исчез. Я самый сильный искатель Анклава - даже более сильный, чем ты, - но хотя я нахожусь от тебя всего в нескольких шагах, ты остаешься для меня невидимым. Впрочем, как всегда. Неужели ты никогда не позволишь мне находить тебя колдовским зрением, Роберт?
     Роберт осторожно приподнялся на постели. Почему Финлей сидит здесь, не зажигая света?
     - Зачем ты сюда явился? Войско уже выступило в поход?
     - Да. Я пришел, чтобы сказать вам...
     В конце концов, это просто смешно! Роберт нащупал свечу на столике и одним взмахом руки зажег ее. - Кровь Сериилета! Финлей, что с тобой случилось?
     Его брат скорчился в кресле в углу. Огромный синяк расплылся по его лицу, левый глаз заплыл, левая рука была на перевязи.
     - А что тебе сказал Ключ?
     Роберт нахмурился. Спустив ноги на пол, он принялся натягивать штаны и рубашку, все еще не сводя глаз с Финлея.
     - Ну так что? - Голос Финлея превратился в шепот. - Ты мне не скажешь? Надеюсь по крайней мере, что мои усилия не пропали даром.
     - Уж не хочешь ли ты сказать...
     - Я пытался тебя остановить, - Финлей поднял голову, его глаза сверкнули. - Когда ты ворвался в пещеру, я схватил тебя за руку, поскольку знал, что ты собираешься сделать. Я боялся, что ты пострадаешь, что Ключ может убить тебя за подобную дерзость. Вот я и попытался тебя остановить, - Финлей помолчал, - а ты меня оттолкнул.
     - Но я же... - Роберт помнил, что совсем не применял силу для того, чтобы высвободиться. Как мог он так изувечить Финлея? Должно быть, братец шутит!
     - Ты мне не веришь, да? - Голос Финлея переменился, теперь он звучал резко. - Разве мог ты так обойтись со своим младшим братом? Причинить ему физическую боль? Нет, такого не могло быть! Ведь именно так ты думаешь?
     - Финлей, ты не понимаешь...
     - Я очень хорошо все понимаю! - Финлей наклонился вперед в своем кресле. - Я лучше всех знаю, как безжалостно ты день за днем, год за годом гонишь себя вперед. И ты гонишь вперед и всех нас, тянешь за собой, хотим мы того или нет. Так что не понимаешь ты, а не я! - С этими словами Финлей поднялся, тяжело дыша; чтобы сохранить равновесие, ему пришлось схватиться за спинку кресла. - Я знаю, как сильно ты любишь Дженн, Роберт, но ты настолько одержим пророчеством, что для тебя ничто больше не имеет значения!
     - Неправда, - Роберт встал и твердо посмотрел в глаза Финлею. - Разве я начал бы войну против Селара, будь это так?
     - Да разве стал бы ты в противном случае втягивать нас в войну? - Финлей, сверкая глазами, сделал шаг навстречу брату. - Какой прок проливать кровь, когда на самом деле было бы достаточно тебе одному сразиться с Нэшем?
     - Ты же знаешь, что я не могу этого сделать.
     - Нет, не знаю, - и ты тоже не знаешь. Ты просто позволил пророчеству определить твой путь - к наименее устрашающей цели. - Финлей помолчал, потом ядовито продолжил: - Вчера ты мог убить Дженн, ты изувечил меня: доказательством тому мои синяки, но ты не желаешь верить, что это твоих рук дело. Ты даже не считаешь нужным извиниться. Я - просто еще одна жертва, которую ты принес ради достижения своей цели.
     - Но мне действительно жаль, Финлей. - Роберт протянул брату руку, но тот сердито отмахнулся.
     Финлей стоял перед Робертом с полными слез глазами.
     - Ты причинил мне боль, Роберт, и на этот раз я не уверен, что смогу тебя простить. - С этими словами он повернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

***

     Когда Финлей появился из комнаты Роберта, Марта подняла на него глаза и хотела что-то сказать, но каменное лицо Финлея остановило ее. Он двинулся к выходу, но помедлил и оглянулся на нее.
     - Прости меня. Ты, конечно, не хотела слышать того, что услышала. Я собираюсь убедиться, что к отъезду все готово. Насколько я знаю Роберта, он захочет отправиться в дорогу, как только позавтракает. В конце концов, сражения ожидаются не только здесь.
     Уйти Финлею не дал Мика: он вскочил и загородил собой дверь. Двое мужчин смотрели друг другу в глаза несколько Долгих секунд, потом Мика сказал:
     - Вам не следовало так поступать.
     - Ты о чем? - проворчал Финлей. - Не следовало откровенно говорить с ним? Он же мой брат.
     - Это не основание.
     - Ох, перестань защищать его, Мика! - рявкнул Финлей. - Уж поверь: Роберт вполне способен сам позаботиться о себе!
     Он протиснулся в дверь мимо Мики и ушел; его быстрые шаги затихли в коридоре.
     Марта обошла стол и взяла Мику за руку.
     - Разумно ли было с ним спорить? Мика растерянно покачал головой:
     - Не знаю. Проклятие, я теперь вообще ничего не знаю!

***

     Дженн лежала в постели, прислушиваясь. Давным-давно, когда она впервые оказалась в Анклаве, она прислушивалась точно так же, ловя обычные здесь звуки, запахи, настроение людей. Тогда жители Анклава относились к ней с опаской - как к незнакомке, обладающей непонятными способностями, но и только.
     Теперь же она стала джабиром, стала на всю жизнь привязана к Ключу.
     "Радуйся, малышка. Союзница. Все хорошо".
     "Ты что, никогда теперь не оставишь меня в покое? Никогда не дашь побыть в одиночестве?"
     "Такова участь джабира".
     "Разве так же было с Уилфом? И с Маркусом, и со всеми остальными до него?"
     "Они были слишком слабы, чтобы чувствовать, как ты. Малышка, Союзница..."
     "Ну да, все это я уже слышала. Что еще ты мне скажешь?"
     "Не сейчас, со временем. Мы всегда будем с тобой".
     Дженн почти ничего не видела - лишь светлое пятно там, где на столе у стены стояла свеча. Напрягая зрение, она могла еще заметить движение - ничего более.
     Почему у нее такое ощущение, словно каждая ее мышца растянута так, что едва не порвалась? Почему голова болит, как будто ее огрели молотком? Шишки Дженн не нащупала. Сейчас она чувствовала себя отдохнувшей, но встать не смогла бы. Казалось, тело ее состоит из засохшей глины, которая потрескается от любого движения.
     Поэтому Дженн продолжала лежать и прислушиваться. Звуки, тихие и робкие, постепенно менялись. Скрипнула дверь ее спальни, раздался теплый и дружеский голос Арли:
     - Чувствуешь себя лучше? Может, поешь?
     - Да, но не сразу. Роберт здесь?
     - Нет. Я принес бульон, который Марта приготовила специально для тебя.
     - Роберт здесь. Я могу видеть его колдовским зрением. Попроси его зайти ко мне, пожалуйста. Мне нужно поговорить с ним до его отъезда.
     Ответом ей было молчание; Дженн затаила дыхание. Тишина была полна неуверенности, опасений, хоть это и не выражалось словами. Потом в коридоре прозвучали более тяжелые шаги, дверь распахнулась и закрылась.
     Он был в ее комнате, хоть Дженн и не могла его видеть. Ей стало легче различать окружающие предметы, когда она закрыла глаза: Роберт казался теперь более темной фигурой на фоне серой пустоты.
     - Арли говорит, что ты скоро поправишься, - ровным голосом сказал Роберт, остановившись у изножия постели.
     - Как ты себя чувствуешь?
     - Прекрасно.
     - Когда ты уезжаешь?
     - Через час. Все уже готово.
     - Значит, у нас мало времени.
     - Да-Дженн протянула руку, безмолвно попросив Роберта подойти ближе. Роберт заколебался, потом все же сел на край постели, но руки Дженн не коснулся. Когда он наконец заговорил, Дженн с горечью подумала, что голос - единственное, что для нее осталось реальным. В словах Роберта прозвучала теплота, но и глубокое горе.
     - Ты хотела знать, боюсь ли я, но никогда не спрашивала, чего я боюсь.
     - Нет, не спрашивала.
     - Почему?
     - Разве ты сказал бы мне правду?
     Роберт вздохнул, все еще опасаясь открыть душу.
     - Представляешь ли ты, насколько ты мне дорога? Пытаясь сбросить тяжесть, давящую ей грудь, Дженн снова протянула руку и на этот раз коснулась Роберта. Теперь он не отстранился. Последовавшее молчание нарушали лишь долетающие из-за двери еле слышные звуки. Наконец Роберт заговорил снова:
     - Знаешь, если бы Ключ не сказал, что нас связывают Узы, я нашел бы способ уломать твоего отца. Много лет назад я уговорил бы его дать согласие на наш брак.
     - Это было бы нелегкой задачей - он ведь презирал тебя.
     - А теперь ты принадлежишь Ключу. Более того, он говорит, что Ключ - ты. Думаю, ему это всегда было известно.
     - Каким образом?
     В тихом смехе Роберта прозвучала горечь.
     - Скорее всего так говорится в пророчестве. До вчерашнего дня я не понимал... Наверное, подсознательно я надеялся, что ничего подобного там нет, так что старался не задумываться... Да, что Ключ сделал с нами?
     - Я не уверена... Что-то, что не даст нам стареть, что сохранит нас. Он не желает сообщить мне больше. Надо сказать, процесс болезненный.
     - Да. - Роберт умолк, и Дженн снова открыла глаза, надеясь, что, может быть, ей удастся его разглядеть. - Знала бы ты, как я ненавижу Ключ за то, что он распоряжается моей жизнью! - наконец снова заговорил Роберт. - Мне следовало догадаться, что случится, если я стану ему противиться.
     - Роберт, ты не должен себя винить! Тебе ведь было всего девять. Ты не мог заглянуть в будущее.
     - Я и в самом деле Враг, Дженн. Ты должна примириться с этим, как примирился я: я вижу, чем стал, и не слишком себе нравлюсь. Финлей... - Роберт снова оборвал себя. Воцарилось молчание, полное сожалений, тяжелое и непреодолимое. Где-то в глубине души Дженн чувствовала присутствие Ключа, ожидающего, когда она обратит на него внимание. Дженн не пожелала его замечать. Роберт шумно выдохнул воздух. - Ах, Дженни, что за путь я прошел! Иногда я думаю, что самая моя большая ошибка была в том, что я поверил: нас соединяют только Узы. Ты всегда знала правду, а я отказывался ее видеть.
     - Ну, нельзя же рассчитывать, что ты окажешься силен во всем, - ответила Дженн, пытаясь придать разговору шутливую нотку. Хоть она и оставалась слепа, колдовским зрением она видела демона - клубок тьмы в душе Роберта, похожий на сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться. Знает ли Роберт, какова его природа? Понимает ли, что его борьба с судьбой лишь питает демона, дает ему могущество, лишает самого Роберта силы сопротивляться? Уже не раз Роберт терял власть над собой: в Элайте демон настолько управлял им, что заставил прибегнуть к Слову Разрушения.
     Нет, ничего этого Роберт не понимает, - здесь и скрывается причина того, что демон процветает. Ах, в конце концов, несмотря на всю силу и несгибаемую решимость Роберта, демон убьет его!
     Что может она сказать? В мире не существует силы, которая бы обратила взгляд Роберта внутрь, которая позволила бы ему увидеть то, что там скрывается. Дженн всегда знала, что уничтожить демона Роберт должен сам.
     Роберт прижал ладонь Дженн к своей щеке, потом поцеловал ее пальцы.
     - Ты ведь понимаешь, что для нас это - конец? Дженн сглотнула. Неужели нужно продолжать? - Да.
     - Мои чувства к тебе никогда не переменятся, но... - Роберт снова умолк, и Дженн могла теперь слышать только его дыхание, неровное, тяжелое. Рука Роберта стиснула ее пальцы, Дженн чувствовала охватившее его напряжение. - Но я больше не могу тебе доверять.
     Дженн сделала быстрый вдох и задержала воздух - она не могла позволить себе расплакаться. Впрочем, Роберт и не дал ей ничего сказать - он обнял ее и поцеловал в лоб, как если бы прощался с навсегда утраченной возлюбленной. В следующее мгновение он выпустил ее руку и поднялся. Дженн услышала, как он направился к двери.
     Нужно задержать его! Не позволить уйти...
     - Роберт! - Да?
     Сказать что-нибудь... все равно что. Не позволить ему уйти - уйти так.
     - Я буду рядом, обещаю.
     - Нет. Ты никогда больше не сможешь покинуть Анклав, а я никогда сюда не вернусь.
     Он открыл дверь, но Дженн снова остановила его, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучал страх:
     - Роберт, ты выполнишь мою просьбу?
     - Какую?
     - Передай Финлею, что я не знаю, где находится Калике. Ключ не желает мне этого говорить.
     - Почему?
     - Не знаю.
     - Боюсь, тебе придется сказать об этом Финлею самой. Похоже, я окончательно сжег все мосты между нами.
     Снова повисла тишина, и Дженн ничего больше не смогла придумать. Скрипнула дверь.
     - Прощай, Дженни.
     С этими словами он ушел. Окружившая Дженн пустота стала полной.
     "Не переживай так, малышка. Ты не одинока. Мы с тобой".
     Дженн скорчилась на постели и закрыла лицо руками.
     "Ох, пожалуйста, - только замолчи!"

***

     По небу скользили низкие облака, часто скрывая его глубокую синеву и бросая тени на горные склоны. Там, куда падали солнечные лучи, трава зеленела и казалась почти теплой. Все остальное было серым, холодным, враждебным.
     Когда Финлей вывел Дженн из туннеля, в седло садился последний всадник. Сорок жителей Анклава, самых искусных искателей и искательниц, отправлялись в путь; на их лицах были написаны волнение и предвкушение. Их сопровождали пять десятков воинов, именно для этого прибывших из Данлорна. С их отъездом пещеры Анклава покажутся опустевшими...
     Друзья и родственники собрались, чтобы пожелать путникам удачи. Марта с детьми стояла в сторонке, глядя на Арли, который, сидя в седле, бросал на них тревожные взгляды. Так же было и во многих других группках. Мика ходил между ними, успокаивающе улыбаясь и отдавая последние распоряжения.
     Роберт стоял, окруженный воинами, и разговаривал, к удивлению Дженн, с Фионой.
     - Что происходит? - спросила Дженн Финлея, когда тот остановился.
     - Все готовы в путь, - ответил он. - Как ты себя чувствуешь? Может быть, тебе лучше присесть?
     - Нет, со мной все в порядке. Силы возвращаются с каждой минутой. По-моему, вывести меня сюда было прекрасной мыслью.
     - Мне так не кажется - ты все еще очень бледна. - Финлей подумал, что дело не только в этом: глаза Дженн покраснели, и поразившая ее слепота была тут ни при чем. - Что ты можешь видеть?
     - Ничего. Только различаю свет и тьму. Никаких контуров.
     - Тогда стоило ли выходить?
     - Я джабир, Финлей. Я обязана быть здесь. Разве Уилф в такой день остался бы внизу?
     - От всей души надеюсь, что ты не собираешься брать с него пример.
     Дженн улыбнулась, повернув лицо к Финлею.
     - Напрасно надеешься.
     Несмотря ни на что, Финлей не смог сдержать улыбку. Не могло существовать двух людей, меньше друг на друга похожих, чем Уилф и Дженн.
     - А теперь что происходит?
     - Все готовы и ждут только моего братца.
     - Но он же здесь - я вижу его колдовским зрением.
     - Да, но он увлечен разговором с моей женой. Только боги знают, о чем они говорят.
     Однако тут разговор закончился. Фиона обняла Роберта и отошла туда, где стояла Марта. Роберт взялся за повод своего коня и с суровым видом осмотрелся. Взгляд его, решительный и немигающий, остановился на Финлее и Дженн.
     - Тебе жаль, что ты не с ними? - прошептала Дженн. Финлей не смог сразу ответить. Роберт повернул коня и во главе отряда двинулся к вратам. Никто из провожающих не пошевелился, пока последний всадник не исчез из виду.
     - Да, мне жаль, - наконец выдохнул Финлей.
     - Но ты все равно не передумал?
     - Нет. - Финлей повернулся к Дженн. На ее щеках появился робкий румянец, и теперь уже не казалось, что она вот-вот упадет в обморок. - Мне только хотелось бы, чтобы я сумел сдержать гнев.
     - Ах, Финлей, ты неподражаем! Финлей искоса взглянул на Дженн.
     - Ты в самом деле чувствуешь себя хорошо?
     - Роберт не променял бы тебя ни на какого другого брата на свете. - Дженн улыбнулась и взяла Финлея за руку. - Ты беспокоишься, что никогда больше его не увидишь, верно?
     - А я-то думал, что ты слепая.
     - Мне кажется, что я очень долго была слепа. Похоже, что теперь, когда глаза мне уже не служат, я вижу гораздо больше, чем раньше. Мне нужно тебя кое о чем спросить, но только ты хорошенько подумай, прежде чем ответишь.
     - О чем ты хочешь меня спросить?
     - Ты мне доверяешь?
     Доверяет ли он ей? Неужели после всех этих лет она еще может спрашивать?
     Впрочем, теперь все переменилось - переменилась сама Дженн. Невероятно, но хотя синие глаза Дженн были затянуты белой пленкой, не вызывало сомнений, что его она видит отчетливо. Да и сам он впервые видел ее так же.
     Финлей медленно кивнул:
     - Да, Дженн. Я тебе доверяю. Думаю, что я всегда доверял тебе больше, чем кому-нибудь.
     Улыбка Дженн была теплой и искренней.
     - Тогда поверь мне: ты увидишь Роберта снова. Обещаю тебе это.
     - Но... он же никогда больше сюда не вернется, - ты же знаешь.
     - Да. Но ты его увидишь. - Дженн, все еще держа Финлея за руку, повернулась ко входу в туннель. - Я отвезу тебя к нему.

ГЛАВА 22

     - О боги, что за неразбериха! - воскликнул Годет.
     Вогн остановил коня на вершине холма и оглядел ползущее перед ним войско, почти скрытое струями дождя. Солдаты и лошади по колено увязали в грязи, телеги застревали, сержанты орали на своих людей... За два часа борьбы со стихией исчезли всякий порядок и дисциплина. За три дня марша то, что считалось грозной военной силой, превратилось в толпу унылых крестьян, гадающих, какого черта они здесь делают.
     Годет остановил своего коня рядом и поглубже надвинул капюшон.
     - Сколько удалось проехать с тех пор, как начался дождь?
     - Очень удивлюсь, если мы покрыли больше десяти лиг. Ты прав: неразбериха полная. Любопытно, сумеет ли наш талантливый советник Нэш улучшить ситуацию.
     Годет с улыбкой покачал головой:
     - Не думаю, что, сколько бы он ни колдовал, ему удастся повлиять на погоду. Если бы я не был уверен в обратном, я сказал бы, что вы сами все это подстроили, дядюшка.
     - Я? Ты несправедлив ко мне, племянник. Ты же знаешь, никто больше меня не желает королю успеха в этом походе.
     - Несомненно, - со смехом согласился Годет. - Очень жаль, конечно, что обоз с припасами потерялся, правда? В такую погоду потребуется несколько дней, чтобы восполнить потери.
     - Просто позор! Ужасно обидно, что эти олухи не поняли моих указаний. - Под непрекращающимся дождем серые люди по серой грязи пытались вскарабкаться на серый холм. По низине, почти не видная в тумане, извивалась вышедшая из берегов река. - Впрочем, как бы мы ни вставляли палки в колеса, мы не в силах положить конец этой затее.
     - Однако каждый день, потерянный армией в дороге, дает Тирону больше возможности подготовиться. Не думаю, что Селар начнет вторжение, если обнаружит, что на границе его ждет хорошо вооруженный противник, - особенно когда его собственные солдаты в таком плачевном состоянии.
     - До границы все еще больше недели пути. Да и дождь не будет длиться вечно. В конце концов, совместно перенесенные трудности только объединят людей; они станут чувствовать себя братьями по оружию и ударят по врагу сплоченными рядами. Воины будут больше доверять своим командирам и сделаются более опасными.
     На глазах у Вогна и Годета одна из телег наехала на скрытый в грязи камень и со скрипом остановилась. Солдаты попытались протолкнуть ее вперед, но от этого только сломалась ось. Телега накренилась, и половина ее поклажи вывалилась на дорогу.
     - Мы должны быть в готовности, - продолжал Вогн. - Мы можем замедлять продвижение армии, но если все же она доберется до границы и война в самом деле начнется, Гильдия должна сделать все от нее зависящее, чтобы Селар победил. Сколько бы колдунов ни работало на Нэша, мы не можем стоять в стороне и смотреть, как Тирон Майеннский побеждает. Он не питает особого уважения к Гильдии, если он взойдет на трон нашей любимой Люсары, наше влияние уменьшится вдвое. Гильдия и так уже пострадала от рук Селара, а если победит Тирон, мы вовсе окажемся ни с чем.
     - А что говорят слухи?
     - Какие слухи ты имеешь в виду?
     Годет оглянулся, чтобы удостовериться: они одни, рядом никого нет.
     - Что есть еще одно войско, которое движется нам навстречу с побережья. Говорят, его набрали в Будланди и заплатили наемникам золотом Изгнанника. Люди гадают, не встанет ли Дуглас между Селаром и его братом Тироном.
     - Больше похоже на то, - хмыкнул Вогн, - что Дуглас придет на помощь своему подручному, Нэшу. Как иначе может Нэш рассчитывать завоевать такую большую страну, как Майенна, имея всего десять тысяч воинов?
     Из-за завесы дождя появился всадник; он ловко объехал грязные лужи на дороге и быстро стал подниматься на холм к Вогну. Человек был без шлема; его белые волосы словно сияли на фоне сумрачного неба, а голубая ливрея казалась единственным проблеском цвета в сумраке дождливого дня.
     Фыркая и тяжело дыша, конь наконец вынес его на вершину холма; человек отдал честь Вогну.
     - Простите меня, милорд проктор, но король требует вас к себе. Он желает обсудить с вами, что делать с мостом.
     - Но мост рухнул, - пожал плечами Вогн, - его смыло наводнением. Уж не ожидает ли король, что я лично отправлюсь его чинить?
     Посланец ничего не ответил; он терпеливо ждал.
     - Хорошо, - вздохнул проктор. - Мы явимся к королю. Где он?
     - Для него поставили шатер на берегу реки - вон там, справа.
     Вогн кивнул и вместе с Годетом стал спускаться с холма, намеренно выбрав самую длинную дорогу к реке.

***

     Нэш стоял у входа в шатер, там, куда долетал ветерок, но не доставал дождь. Положив руку на поддерживающий полотнище шест, он рассеянно смотрел на ползущую к реке армию. Те солдаты, кто уже добрался до берега, столпились на возвышенности, куда разлившаяся вода не могла добраться.
     Позади Нэша в шатре взад и вперед расхаживал Селар, не обращая внимания ни на поднос с обедом, ни на жаровню, у которой можно было бы согреться. Доклад одного из сержантов вызывал у него явное раздражение.
     - Мы потеряли пятьдесят лошадей с тех пор, как начался дождь, повелитель, больше половины телег обоза так или иначе поломались. Запасы сена намокли, и через несколько дней лошади откажутся есть гнилье. Быки, которые тянут повозки, выбились из сил. Скоро они начнут дохнуть.
     - Уж не хочешь ли ты сказать, что нам следует вернуться обратно? - рявкнул Селар, и Нзш изобразил подобающую озабоченность. На самом деле его совершенно не интересовал разговор.
     - Нет, сир, - пробормотал несчастный сержант, - но нам необходимо остановиться и хоть денек отдохнуть, починить снаряжение, а также пополнить запасы продовольствия. Может быть, и дождь прекратится. Сейчас мы почти не продвигаемся вперед.
     - Убирайся! - бросил Селар. - Прочь с глаз моих! Нэш повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как солдат нырнул в дождь. Он подошел к столу и налил себе эля.
     - Не стоит убивать посланца, Селар. Он делает все, что может.
     - Ну, не многое же он может. Я не собираюсь сидеть здесь лишний час, не говоря уже о целом дне! С такими темпами я успею состариться, прежде чем увижу границу! Если мы разобьем лагерь здесь, к утру вся армия утонет. Река будет разливаться все сильнее. - Селар пнул ногой стул и схватил со стола кубок с вином. - А где мой сын?
     - Кенрик, когда я в последний раз его видел, подгонял отставших, - чтобы никто из них не вздумал отказаться от участия в нашем замечательном предприятии.
     Селар холодно посмотрел на Нэша.
     - Знаете, советник, иногда мне кажется, что вы не так серьезно, как следовало бы, относитесь к нашему делу.
     - Поверьте, Селар, я отношусь к нему очень серьезно, - ответил Нэш. - Просто вам следует проявлять немного больше терпения. В конце концов, вы получите то, чего хотите.
     - В самом деле? Даже при том хаосе, который меня окружает? - Селар показал на еле передвигающуюся армию. - А ведь меня ждет моя судьба!
     - Да, - улыбнулся Нэш, - я знаю. И тем не менее возьмите себя в руки.
     - Где же, наконец, этот проклятый проктор?
     Селар уже приготовился отдавать приказания, как к шатру в сопровождении своего помощника, Годета, подъехал Вот. Он спешился и с поклоном приблизился к королю.
     - Ваше величество желает меня видеть?
     - Проклятие, конечно, желает! - немедленно накинулся на него Селар. - Где мост?
     - Его снесло половодьем, сир.
     - И как же, вы полагаете, я смогу переправиться через реку без моста?
     - Существует еще один, сир, в двенадцати лигах вниз по течению.
     Селар разразился руганью, но королевский гнев, казалось, ничуть не тронул проктора.
     - Что вы мне плетете, идиот! Чтобы добраться туда, придется продираться чуть не через весь Шан Мосс!
     Вогн выпрямился во весь рост.
     - Сир, я никак не могу понять, чего вы от меня хотите. Я не могу одним мановением руки создать мост - я же не колдун!
     Нэш почувствовал, что у него начало покалывать шею; теперь он во все глаза смотрел на проктора. Вогн не обращал на него никакого внимания, но в этом ничего необычного не было. Уже давно Вогн не снисходил до того, чтобы замечать советника.
     Что-то такое в этом чувствовалось... Как будто он хотел дать Нэшу понять...
     Брезайл. Должно быть, Вогн привез его с собой из Марсэя. Значит, ему известно... Он знает и о де Массе, и о других малахи, смешавшихся с солдатами, - тех, кто тайно покинул Карахам, чтобы помогать Нэшу, кто верил в него и стремился к той же цели.
     Что еще мог предпринять Вогн?
     - Ради милосердных богов, - бросил Селар, - оставьте вы в покое колдовство! Мне наплевать на ваши трудности! Гильдия обязана строить мосты. Мне нужен мост, и немедленно.
     - Сир, - вмешался Нэш, не трогаясь с места, но опустив глаза на свой кубок, - даже Гильдия не может создать мост из ничего. Боюсь, что проктор прав. Единственное, что мы можем сделать, - это двинуться на юг вдоль реки и перейти ее по тому мосту, что в Шан Моссе. Через час войско выберется на более высокие места и станет идти гораздо быстрее. К ночи можно успеть переправиться на тот берег. К тому же лес даст нам укрытие, и люди смогут отдохнуть.
     Селар продолжал кипятиться, однако, хоть он этого и не помнил, он давно был связан Узами и не мог противиться тому, что говорил ему Нэш.
     - Ну хорошо... Вот вы, Вогн, и отдайте приказания: пора вам испачкать вашу незапятнанную мантию в грязи, как это уже случилось с нами.
     Вогн ничем не проявил неудовольствия; степенно поклонившись, он ответил:
     - Как пожелаете, сир.
     Когда проктор исчез за завесой дождя, Селар бросил:
     - Наступит день, когда я заставлю этого мерзавца заплатить за все двадцать лет издевок! Никогда еще я не встречал человека, который был бы в союзе со мной, но вел себя настолько враждебно!
     Нэш рассеянно кивнул, глядя, как Вогн на берегу распоряжается солдатами. Решительно, умело, спокойно. Да, спокойно - а ведь если чем проктор и был знаменит, то только не этим качеством.
     - Где Осберт? - пробормотал Нэш, знаком приказав стражнику привести коня.
     - Откуда, черт возьми, мне знать? - проворчал Селар. - Где-то там, - показал он в сторону движущихся по дороге отрядов.
     Нэш завернулся в плащ и вышел под дождь.
     - Вам тоже лучше отправляться в путь, если вы хотите добраться до моста еще засветло, сир.

***

     Ночь плотным саваном окутывала лес, заглушая любой звук, любое движение. Дождь, сделавший свое дело, превратился в мелкую морось. Нэш выехал из лагеря, где солдаты с облегчением устраивались на ночлег, и скоро за густыми деревьями не стало слышно шума и криков.
     Шан Мосс был самым большим и вызывающим наибольший страх лесом в стране. Он занимал похожую на ромб равнину, одним острым концом почти касающуюся Майенны и тянущуюся до самых подножий Голета. В лесной чаще мало кто жил, да и ездить по ней люди избегали. Шан Мосс пересекала дорога, но она была узкой и заросшей. Путники предпочитали добираться с юга в северную часть страны, минуя Марсэй и далеко объезжая горы. В любое время года почти никто не решался приближаться к суровым вершинам.
     В лесу иногда встречались развалины строений, сохранившиеся со времен древней Империи, или жилища храбрецов, которые не видели в Шан Моссе опасности, невзирая на пугающие россказни. Там, где царствует страх, неизменно находится место для суеверий; поэтому-то и процветал спрятавшийся в чаще монастырь: люди смотрели на обитель как на твердыню, где боги обещали им свою защиту. Это всегда забавляло Нэша.
     Он относился к Шан Моссу с особенным чувством - видел в нем темное тайное убежище, идеальное место для уединения. На северо-западном краю леса находилась гостиница, хозяином которой был когда-то человек по имени Сев Халлек. Нэш наложил на него Узы, но и без этого Халлек охотно выполнил его желание - взял на воспитание трехлетнюю девочку, которую тайно привез к нему Нэш. Хозяину гостиницы надлежало заботиться о ней, как о собственной дочери, до тех пор, пока Нэш не явился бы за ней. Халлек так никогда и не узнал, что девочка - дочь графа, которой суждено стать самой могущественной колдуньей. Нэш полагал, что в лесной глуши она будет в безопасности; так и было до тех пор, пока ее "отец" не умер.
     Нэшу долго не удавалось наведаться в гостиницу. Ему пришлось подвергнуться омоложению, на что ушло почти три года. Превратившись из старика в молодого человека, он вступил в Гильдию и начал делать карьеру, целью которой было оказаться в Марсэе - рядом с Селаром. Это были трудные годы, на Нэша свалилось слишком много дел, чтобы находить время для девочки и следить, не проснется ли ее сила прежде времени, чтобы позаботиться о возможности превратить ее в то, чем он хотел ее видеть.
     Да, годы были трудные, и теперь приходилось за это расплачиваться. Она мертва, и он бессилен что-либо изменить.
     Никогда уже не соединят их Узы, никогда не будет сына, от которого так многое зависело...
     Нэш остановил коня рядом с нависающим над рекой утесом. Вздувшийся быстрый поток в темноте напоминал змею, высасывающую жизненные силы леса. На краю скалы стоял, глядя вниз, де Массе.
     - Где он?
     Де Массе махнул рукой в сторону густых кустов.
     - Там.
     - Все еще?
     - Не спрашивайте меня, я всего лишь выполняю - как вы мне и велели - его приказания. - Де Массе, хмурясь, бросил взгляд на Нэша. - Не слишком ли он молод для подобных развлечений?
     Нэш пожал плечами:
     - Ему почти пятнадцать. Принцы удовлетворяют свои прихоти там, где пожелают, - не нам им указывать.
     Де Массе насмешливо усмехнулся:
     - Верно.
     - Есть еще какие-нибудь новости?
     - Что? За полдня? Сколько, по-вашему, у меня шпионов в этой проклятой стране?
     Нэш поднял брови.
     - Мне казалось, их столько, сколько вам угодно, - вы же повелитель дарриет из Даззира. Разве вы сами не говорили мне, что малахи стекаются к вам со всех концов? Решения Аамина не у всего вашего народа находят одобрение.
     - Может быть, это и так, но все равно я не могу использовать их всех для службы вам.
     - Мой успех необходим и малахи тоже.
     - Я знаю, поэтому-то я здесь, - ответил де Массе. - Послушайте, неужели нужно начинать этот разговор снова? Будьте довольны уже тем, что у меня оказался человек в Ааране, - иначе мы ничего не узнали бы о высадке войска Врага.
     Нэш почувствовал, что у него нет сил препираться с де Массе.
     - Еще неделя, не больше. Это все, что нам нужно. Одна короткая неделя - и он будет в моих руках.
     - Вы ничего не знаете наверняка. Мой человек ничего не сообщил о том - что во главе войска - сам Дуглас. Наоборот, всех удивило его отсутствие.
     - О, он явится, не беспокойтесь. Эту схватку он никому не уступит. А когда он поймет, что сделал, будет слишком поздно.
     Де Массе пристально посмотрел на Нэша.
     - Вы уверены? Мне очень трудно представить себе, будто за все это время он так и не узнал, кто вы такой.
     - Как он мог узнать? Его братец видел мое лицо один-единственный раз - и он тогда был ранен и отчаянно сражался, чтобы вырваться из окружения. Сомневаюсь, что он разглядел достаточно и мог сообщить обо мне Данлорну. Впрочем, на самом деле это и не важно. Главное другое: через неделю я окажусь лицом к лицу с Врагом.
     - И что же это за враг, советник?
     Нэш обернулся и увидел выходящего из кустов Кенрика. Чем бы принц ни занимался, его волосы и одежда были в полном порядке.
     - Наши противники из Майенны, конечно, мой принц.
     Кенрик с сомнением посмотрел на Нэша, но не стал задавать новых вопросов. Он двинулся в сторону лагеря, и де Массе последовал за ним.
     Нэш тихо сказал ему вслед:
     - Позаботьтесь о том, чтобы никто не видел, как вы привезете сюда Вогна.
     - Он вам нужен живым?
     - Конечно, но любым способом избавьтесь от этого его племянника. А потом найдите проклятый Брезайл и привезите его мне тоже.
     Де Массе кивнул и отправился догонять принца. Нэш снова взглянул на реку, текущую в сторону монастыря. Лунные блики танцевали на воде.
     Пора что-то делать с мальчишкой. Он вырос слишком своевольным - едва ли это пойдет ему на пользу. Несмотря на молодость, Кенрик становился точной копией своего отца. Впрочем, раз Нэш сумел справиться с Селаром, почему бы ему не справиться и с его сыном?
     Больше всего Нэша беспокоили тайные занятия Кенрика, его эксперименты, о которых ему с трудом удавалось узнавать. Совершенно некстати и очень несвоевременно... Похоже на то, что в мальчишке проснулась сила, - иначе объяснить происходящее было невозможно. Какая жалость, что Нэшу не удалось так усовершенствовать процесс наложения Уз, чтобы не было нужды в согласии... Если в самом скором времени он не сумеет прибрать к рукам Кенрика, перед ним встанет трудная проблема.
     - Я желаю знать, что значит это безобразие!
     Нэш медленно повернулся; на лице его появилась улыбка. Де Массе связал Вогну руки за спиной и, приставив к его спине меч, заставил пленника остановиться на самом краю утеса.
     - Я мог бы задать тот же вопрос, проктор. - Прежде чем продолжать, Нэш удостоверился, что Вогн хорошо понимает, какая опасность ему грозит. - Например, мне было бы интересно услышать, что скажет наш возлюбленный монарх, если ему рассказать о ваших проделках, так мешающих продвижению армии.
     - Ничего подобного я не делал! - Вогн попятился от края обрыва и попытался освободить руки. - Я требую, чтобы вы немедленно меня освободили! Я глава Гильдии и ваш начальник! Как смеете вы так со мной обращаться!
     Нэш пожал плечами:
     - Это ваша собственная вина. Я никогда на вас не давил, никогда ни к чему вас не принуждал. Я проявил великодушие и предоставил вам возможность делать все, что вам угодно, - а вы так навредили армии! Разве это хорошо?
     Лицо Вогна скривилось, он плюнул под ноги Нэшу.
     - Я знаю, что вы такое! Вы - вампир, высасывающий кровь из невинных! Вы готовы довести до гибели всю страну, чтобы получить желаемое!
     - Конечно, - небрежно бросил Нэш. - Это же не моя страна.
     - Вы даже не отрицаете этого! - Голос Вогна был полон ненависти. - Вы мерзкий, проклятый колдун!
     - Нет необходимости выражаться так грубо.
     - И с самого начала вы были в сговоре с Изгнанником!
     - Что? - Нэш озадаченно нахмурился.
     - Вы знаете, о ком я говорю! Вы уже многие годы делаете при дворе то, чего не может он сам. Вы соблазнили Селара, вы наводнили Гильдию своими приспешниками. Шлюха, которую вы ему подсунули, делит ложе с королем. А теперь Изгнанник ведет войско с юга, и вы собираетесь на блюдечке преподнести ему Селара! Попробуйте отрицать, что вы служите Дугласу!
     Нэш открыл рот, но не сразу сообразил, что сказать. Он посмотрел на де Массе, но малахи только недоуменно пожал плечами. Нэш снова повернулся к Вогну:
     - Давайте выясним все точно. Вы полагаете, будто я втерся в доверие к Селару и побудил его начать эту войну, потому что работаю на Роберта Дугласа, герцога Хаддона?
     - Я же не дурак, - бросил Вогн. - У меня есть глаза. Я же вижу, что вы - одного поля ягоды.
     - В большей мере, чем вы предполагаете, - пробормотал Нэш скорее для себя, но тут же не выдержал и расхохотался, согнувшись от смеха пополам. Ну и фарс! - Поверить не могу! - выдохнул он. - Столько ярости, столько желчи - и все почему? Ох, проктор, мне случалось делать в жизни ошибки, но вы меня превзошли! Не могу поверить, что вы все эти годы были так близки к истине и не смогли о ней догадаться!
     - О чем вы говорите? - Вогн не желал ни в чем усомниться, несмотря на смех Нэша.
     Следует ли ему все рассказать? Проктору пора расплатиться за свое вмешательство, и какой же сладкой была бы такая месть!
     - Вы ошибаетесь, Вогн, - и вы самый настоящий дурак! Да, мы с Дугласом очень похожи, но похожи, как противоположные стороны монеты! Я знаю, вы ненавидите и презираете его и делали все, что в ваших силах, чтобы его уничтожить. Вы ради этого даже поставили под удар свое положение при дворе, но позвольте вам сказать: вы все время ошибались! - Нэш сделал шаг вперед и железной рукой стиснул плечо Вог-на, не давая тому отвернуться. - В одном вы, впрочем, правы: я - зло, зло гораздо большее, чем вы можете себе представить. Ох, будь у меня время, я о многом мог бы вам рассказать! Однако Роберт Дуглас - и это следует понимать буквально - моя полная противоположность. В нем нет ни капли зла.
     - Но он же колдун!
     - Да, но печальная правда заключается в том, что не все колдуны подобны мне. В особенности это относится к Дугласу. Ну на самом деле, Вогн, почему, как вы думаете, ему пришла в голову нелепая мысль, будто он может творить добро, став членом королевского совета? И почему, по-вашему, он оставил Люсару десять лет назад? Потому что не желал продолжать свару с вами. Единственной причиной, заставлявшей его не покидать Данлорн, была его честь - он не мог нарушить данную Селару клятву. Мне очень прискорбно сообщать вам, что этот человек - образец добродетелей с головы до ног: именно поэтому я решительно намерен его уничтожить. Мне известно, что он ведет войска от южного побережья, - но вовсе не для того, чтобы присоединиться ко мне. Он этого еще не знает, но сражаться ему предстоит со мной. Догадываетесь, почему мы здесь, проктор? Меня вовсе не привлекает завоевание Майенны. Единственное, чего я жажду, - это чтобы на землю у моих ног пролилась кровь Дугласа. Вся эта военная авантюра предпринята ради одного - чтобы выманить его из укрытия. - Нэш снова начал смеяться. - Вы так его ненавидите, но удалось вам только одно: замедлить продвижение королевской армии и тем самым отсрочить неизбежный конец Дугласа. Вы, мой милый Вогн, пожалуй, самый большой глупец во всей стране!
     Вогн побелел. Челюсть его безвольно отвисла. Дыхание его стало прерывистым, сказать он ничего не мог.
     - Вы помните, - Нэш понизил голос до доверительного шепота, - что случилось много лет назад, после смерти епископа Даунхолла? Синод избрал Маккоули главным образом из-за распространившихся тогда слухов. Отшельник, выйдя из этого самого леса, рассказал о видении: Ангел Тьмы явился и разорвал церковь надвое. Вы, как и многие другие, сочли тогда, будто это Дуглас: он как раз вернулся из изгнания. К тому времени я уже давно, больше столетия, жил в Люсаре. Мое рождение было предсказано пророчеством еще в Начале Времен. Да, то пророчество дало мне имя.
     Глаза Вогна расширились.
     - С тех пор я известен как Ангел Тьмы. - Нэш мгновение помолчал и опустил руку. - И вот уже больше пятнадцати лет вы делаете все, что можете, чтобы уничтожить моего Врага, единственного человека, который в силах остановить меня.
     Вогн сделал попытку заговорить, но тут лицо его исказилось от внутренней боли. На глазах у Нэша губы проктора посинели, шея налилась кровью. Нэш покачал головой и снова положил руки на плечи Вогну.
     - Пусть мои слова станут подарком вам - замечательным подарком, который вы заберете с собой в могилу.
     С этими словами Нэш толкнул Вогна. Беспомощный проктор не мог сопротивляться: он пошатнулся, рухнул с обрыва и покатился вниз. На склоне не было ни дерева, ни камня, которые могли бы задержать его падение. Израненное тело Вогна упало в реку, и быстрое течение сразу же утянуло его в глубину.
     - Как вы думаете, что будут говорить в лагере, - протянул стоявший рядом с Нэшем де Массе, - по поводу внезапного исчезновения проктора?
     - Какая разница? - Нэш отвернулся от реки. - Присмотрите за его племянником, ладно? Подойдет какой-нибудь несчастный случай. Можно даже подстроить все так, чтобы казалось, будто это Вогн его убил, а потом сбежал. Солдатам будет о чем поговорить. Только сделайте все сегодня же ночью, прежде чем он заметит исчезновение своего любимого дядюшки, А я отправляюсь ужинать с нашим милым принцем.

***

     - Помогите!
     Река швыряла его, как тряпичную куклу, била о скалы, о стволы деревьев, которые несло стремительное течение. Ни на секунду не утихающая боль рвала его тело на части; телесная боль не могла вытеснить боль душевную. В этой темной ледяной бездне его то тянуло вниз, то кидало вверх, так что иногда удавалось вдохнуть воздуха пополам с водой. Он умирал, медленно и мучительно, умирал без всякой надежды на спасение.
     Рука его коснулась нависшего над рекой куста, и он отчаянно вцепился в мокрые ветки, но куст обломился и рухнул в реку. Еще раз - в последний раз - его выбросило на поверхность, но времени взглянуть на темное небо, помолиться о спасении души не оказалось. Он снова пошел ко дну. Теперь, когда его тело билось о камни, он не чувствовал боли. Когда течение вынесло его на отмель, единственный звук, который он еще услышал, была его собственная мольба о помощи.
     Потом не стало ничего.

***

     Де Массе с равнодушным видом бродил по лагерю, пристально всматриваясь колдовским зрением во все, что его окружало. Уже начались перешептывания, среди солдат прошел слух о том, что к исчезновению обозов приложил руку Вогн. К утру уже ни у кого не останется сомнений. Нэш находился у короля, и де Массе легким, как перышко, касанием колдовской силы удостоверился в этом. Значит, у него есть немного времени. Де Массе остановился перед небольшим, но роскошным шатром, оглянулся и скользнул внутрь.
     Свечи не были зажжены, шатер освещали лишь пробивающиеся сквозь стены отблески факелов. В темноте де Массе коснулась чья-то рука, нежная, но твердая.
     - Я уж думала, ты никогда не придешь, - шепнула ему на ухо Валена. Ее руки обвились вокруг его шеи, де Массе почувствовал головокружение от благовоний, пропитавших одежду красавицы.
     Де Массе прижал к себе Валену и стал осыпать поцелуями, с трудом сдерживая бушующую в нем страсть. Потом, сжав лицо Валены в ладонях, он прошептал:
     - Я должен ему сказать.
     - Когда?
     - Не позже чем завтра вечером. Я не могу больше это от него скрывать. Если я промедлю, кто-нибудь донесет, и тогда мне не сносить головы. Думаю, что он сразу же заподозрит и тебя. Откладывая разговор, я рискую обеими нашими жизнями.
     Валена кивнула; на ее лице отразился страх.
     - Я предпочла бы, чтобы тебе вообще ничего не пришлось говорить. Ведь со времени ее смерти все так переменилось...
     - Ты напрасно в этом уверена. Ведь заметил же он племянницу Гилберта, Сайред.
     - Что она здесь делает? Я думала, Гилберт отправил ее обратно в Карахам.
     - Она просто умоляла меня позволить ей приехать сюда. Хотя она еще и недостаточно обучена, я решил не отказывать.
     - Понятно.
     Де Массе нахмурился:
     - Уж не передумала ли ты?
     - Насчет нас? Никогда! Ты же знаешь, как я ненавижу Нэша!
     - И он не подозревает о твоей беременности? Валена покачала головой:
     - С тех пор как мы покинули Дромму, я всего один раз делила с ним ложе. Думаю, сейчас его голова занята другим. Король тоже ничего не замечает: еще слишком рано, моя внешность не изменилась.
     - И тем не менее я хочу, чтобы в ближайшие дни ты соблюдала особую осторожность. Мы слишком близко к концу этого предприятия.
     - Ах, я не могу дождаться, когда же он сразится с проклятым Врагом! Я всегда ношу бутылочку на груди. Он ее никогда не видел, ему ничего не донесли. Я все время пользуюсь защитой. Он никогда не узнает, что убила его я, - до тех пор, пока не станет слишком поздно.
     Де Массе с улыбкой снова прижал ее к себе.
     - А тогда ты позаботишься о том, чтобы он все узнал, да, любовь моя? Что это сделали мы оба?
     Валена коснулась губами подбородка де Массе; по его телу снова пробежал огонь.
     - Это будет самое большое наслаждение в моей жизни - если не считать кое-чего еще.

***

     Его разбудило чье-то пение; голос был старческий, надтреснутый, мелодия и слова незнакомые. Хотя он не понимал языка, он решил, что слышит гимн. Он открыл глаза: в тусклом свете свечи можно было разглядеть изломанные очертания камней, образующих свод пещеры.
     Пошевелиться он не мог - ни один палец не желал ему подчиняться, да и видел он перед собой немногое. Он попытался повернуть голову, и в конце концов это ему удалось, но тут же на него обрушилась боль. Когда он снова открыл глаза, ему удалось разглядеть две толстые желтые свечи на полке из выцветшего от времени дерева и самодельный триум из обглоданных рекой сучьев над ней.
     - Нет! Нет! - Пение прекратилось, голос теперь звучал ближе. - Ты не двигайся, друг. Нехорошо, нехорошо. Лежи смирно или умрешь. - Человек склонился над ним. Древнее лицо почти скрывала длинная белая всклокоченная борода. Иссохшую плоть пересекали глубокие морщины, но прозрачные желтые глаза смотрели остро и умно. - Теперь хорошо. Лежи смирно. Хорошо. - Губы старика двигались странным образом, как будто тот отвык говорить. - Чувствуешь себя хорошо?
     - Я... - Говорить было трудно, горло пересохло. - Кто ты?
     - Кто ты, кто ты... Я отшельник. Здесь давно, давно. Все один, всегда один. Я говорю странно, да? Отвык. Только пою песни богам. А разговариваю редко. - Старик улыбнулся счастливой беззубой улыбкой. Неожиданно отшельник повернулся и исчез, потом снова появился с кружкой в руках. - Пей, станет легче.
     Глотая снадобье, он не сводил глаз с отшельника.
     - Где я?
     - В Шан Моссе, друг. В Шан Моссе. Кто ты?
     - Я... - Он напрягся, но неожиданно с растерянностью понял, что не помнит. Его имя было... было...
     Так как же его звали?
     - Не важно, друг. - Отшельник осторожно помог ему выпить еще воды. - Тебе плохо пришлось в реке. Руки, ноги переломало. Головой ударился. Раны, кровь... Очень плохо.
     - Я умираю?
     - Теперь нет. Я помог. Скоро станет лучше. - Отшельник сел на пятки и начертил знак триума, коснувшись своих плеч и лба. - Я знал: ты появишься.
     - Каким образом?
     - Видение. Серинлет говорит со мной. Он сказал - ты появишься, израненный. Я помогу, и ты поправишься, да? Ты поправишься, и когда я отойду, станешь отшельником, да?
     - Нет, я... - Почему он ничего не может вспомнить? А вспомнить необходимо! У него было имя. Настоящее имя... и жизнь. Наверняка он все вспомнит! Нужно только отдохнуть, дать костям срастись. Это необходимо!
     - Теперь ты придешь к Серинлету, - пробормотал отшельник. - Ты придешь к любви богов, а прежняя жизнь исчезнет. Это хорошо, очень хорошо. Будешь делать добро, уверяю. Останешься здесь, сделаешься отшельником. Будешь делать добро. Ради богов, да?
     Он закрыл глаза, не желая слышать настойчивого голоса. Прошлое было пустотой, сквозь которую не проникал его слепой взгляд. Однако у каждого человека есть прошлое. Как он оказался в реке? Может быть, его ищут? И когда не найдут, сочтут погибшим. Или никто даже не заметит его исчезновения?
     Кто же он?
     Голова его разболелась, и он позволил отшельнику снова напоить его снадобьем. По крайней мере, сейчас ему ничто не грозит, а отшельник, похоже, уверен, что он выживет. Спешить ему некуда, и, может быть, в один прекрасный день память к нему вернется. А до тех пор, пока он не вспомнит, до тех пор, пока не сможет хотя бы двигаться, разве есть у него выбор?

ГЛАВА 23

     Финлей откинулся в кресле и оглядел членов совета, сидящих за столом. Сегодня здесь присутствовали Марта и старый Генри, а также Аселин, библиотекарь. Остальные члены совета, ставшие старше и, возможно, мудрее, все же не были готовы к тем переменам, что происходили в Анклаве. На почетном месте сидела Джеки; в свои двадцать пять лет она была самым молодым джабиром и всего пятой женщиной, избранной Ключом за все время существования Анклава.
     Одна женщина в столетие, как заметила Марта.
     Однако на этом всякие закономерности кончались. Никогда еще в Анклаве не было слепого джабира. Сейчас, когда после Собрания прошло уже два дня, Дженн передвигалась по пещерам с помощью поводыря: на глаза ее была наложена повязка со снадобьями, которые, как полагали целители, должны помочь восстановлению зрения. По какой-то непонятной причине все это, казалось, Дженн совершенно не тревожило.
     Гораздо больше ее беспокоили приготовления к участию в войне и сообщения разведчиков, посланных на запад.
     - Большую ли армию удалось собрать Селару?
     - Насколько нам известно, около десяти тысяч солдат, - ответил Генри, переплетя пальцы и откинувшись в кресле. - По крайней мере половина из них - садланийские наемники. Должно быть, требуются огромные суммы, чтобы им платить. Одни боги знают, откуда король рассчитывает получить эти деньги.
     - Его армия вдвое больше, чем войско Роберта, - добавил Аселин. - Разве есть у него надежда на победу? Как может он выиграть сражение?
     - А есть какие-нибудь сведения о том, где сейчас его отряды? - спросила Дженн, ни к кому в отдельности не обращаясь.
     - Они высадились с кораблей - это все, что нам известно точно. Сейчас, как мне кажется, они в неделе пути от Шан Мосса. Если войско сумеет двигаться быстро, они отрежут Селара от границы с Майенной у западной оконечности леса, - ответил Генри.
     Дженн кивнула и повернулась к Финлею, как если бы зрение ее было в полном порядке.
     - Совсем на другую тему: Финлей, мне любопытно, не передумал ли ты.
     - Ты о чем? - наклонился вперед Финлей.
     - О том, чтобы ты стал членом совета, - улыбнулась Дженн. - Однажды ты от этого отказался из опасения, что тебе придется выбирать между Анклавом и своим братом. Теперь же у нас общая цель. Может быть, ты все-таки примешь наше предложение и поможешь нам своей мудростью?
     Ей удалось сказать это с совершенно серьезным лицом; когда Финлей оглядел остальных, на их лицах он тоже не заметил усмешек. Очень редко случалось, чтобы кто-то отклонил честь участия в совете, и уж вовсе неслыханно было, чтобы этому человеку ее предлагали во второй раз.
     - Я... я не знаю, что сказать.
     - Согласие вполне подойдет к случаю, - пробормотала Марта.
     Финлей коротко рассмеялся:
     - Почему бы и нет? Дженн снова улыбнулась:
     - Вот и прекрасно. Добро пожаловать, Финлей. А теперь, есть ли у кого-нибудь вопросы?
     - Да. - Финлей не стал терять времени. - Насчет Ключа. Что тебе удалось узнать?
     Генри начал посмеиваться:
     - Терпение никогда не было твоей самой большой добродетелью, мой мальчик. Разве ты не знаешь, что требуется время, чтобы привыкнуть к постоянному общению с Ключом?
     - На самом деле я узнала довольно много, - подняла руку Дженн, - но только, боюсь, ничего такого, что было бы на пользу кому-то, кроме меня.
     - Что ты имеешь в виду?
     Все собравшиеся зашевелились, внезапно насторожившись. Было ясно: они думали о том же, что и Финлей.
     - Я выросла, ничего не зная ни о своей силе, ни об Анклаве, поэтому не получила обычной для вас всех подготовки и не пришла к тем же заключениям, что и вы. Однако теперь могу сказать вам одно: Ключ совсем не то, чем его всегда считали. Мне кажется, отчасти в этом и заключается причина того, что им так трудно было управлять. Я также подозреваю, что моя способность к мысленной речи делает для меня более легким, чем для моих предшественников, общение с ним. С другой стороны, она же делает мое положение и более трудным.
     - В чем именно? - спросил Финлей.
     - Он никогда не оставляет меня в покое. Он со мной постоянно, если бы я позволила, он разговаривал бы со мной непрерывно. Иногда бывает нелегко отогнать его. Он сообщил мне, что в начале трудности неизбежны, а потом, когда мы привыкнем друг к другу, станет легче. Я видела очень странные сны, которые, я уверена, навеял мне Ключ, - он этого и не отрицает, - вот только вспомнить их мне не удается. Так что рассказать вам я могу только о Голосе.
     - Голосе? Дженн кивнула:
     - Разве Уилф не рассказывал вам о нем?
     - Ни один джабир никогда этого не делал, - прошептал Генри, слушавший Дженн с захватывающим интересом. - Все они проявляли сдержанность, так что считалось, что скрытность - одно из следствий общения с Ключом.
     Поскольку лицо Дженн было наполовину скрыто повязкой, трудно было понять чувство, которое на нем отразилось. Несколько мгновений она молчала.
     - Что ж, Уилф был единственным джабиром, с которым мне приходилось встречаться, так что доказать я ничего не могу, но иногда, когда Ключ говорит со мной, я словно слышу голос Уилфа. Ключ говорит и другими голосами - одновременно многими и одним. И еще: он всегда говорит о себе во множественном числе.
     За столом началось перешептывание, однако вопрос Финлея положил ему конец:
     - Тебе ничего не удалось узнать о Каликсе?
     - Он отказывается отвечать, когда я спрашиваю.
     - По крайней мере он знает, где находится Каликс?
     - Не могу сказать. Пойми, Финлей, - Дженн наклонилась вперед и положила руки на стол, - часто получается так, будто Ключ говорит на другом языке, с которого мне приходится переводить. Иногда он говорит загадками, заведомо зная, что я ничего не пойму. Он бывает капризен, как избалованный ребенок, и рассказывает только то, что, по его мнению, мне следует знать. Я пока не хочу на него давить, не хочу его сломать. - Эти слова вызвали невольный смех членов совета. Дженн встала. - Что ж, если это все, то отправляйтесь ужинать. Финлей, не проводишь ли ты меня в мою комнату?
     Вокруг стола Дженн прошла самостоятельно, потом ласковым жестом взяла Финлея под руку.
     Всю дорогу Дженн молчала и заговорила, только когда они подошли к двери ее покоев.
     - Ты сейчас занят? Фиона тебя не дожидается?
     - Сейчас нет, а в чем дело?
     - Мне нужна твоя помощь кое в чем.
     Финлей распахнул дверь, и Дженн вошла в комнату.
     - Зажги, пожалуйста, свечи.
     Финлей одним взмахом руки зажег две свечи, стоящие на столе. Оглянувшись, он увидел, что Дженн прошла к камину и наливает воду из кувшина в чашу. Руки ее двигались уверенно: она быстро привыкла к своей слепоте. Поставив чашу на стол, Дженн улыбнулась Финлею.
     - Помнишь, я спросила тебя: доверяешь ли ты мне? Теперь я собираюсь показать тебе, почему задала такой вопрос.
     Она подняла руки и развязала повязку. Финлей взял у нее конец бинта и медленно свернул его; теперь стали видны глаза Дженн. Они были закрыты и смазаны чем-то, что блестело, как влага. Финлей взял тряпицу и обмыл глаза Дженн. Она с улыбкой открыла глаза и взглянула на Финлея.
     - О боги!
     - В чем дело? - нахмурившись, спросила Дженн.
     - Ты можешь видеть! Белая пленка исчезла. Твои глаза снова выглядят совершенно нормально.
     - Конечно! - рассмеялась Дженн. - А чего ты ожидал?
     - Я... - Финлей не мог найти слов.
     - Бедный Финлей! - Дженн придвинула кресло и села. - Мне казалось, ты бы уже должен был привыкнуть к моим выходкам. Слепота и не должна была остаться навсегда. Ключ даже попросил у меня прощения за нее и объяснил, что это неприятное следствие полного объединения с ним.
     Финлей пристально посмотрел на Дженн. Ее глаза были синими и сверкающими, как и раньше; он прочел в них сочувствие и понимание. Действительно, что за замечательная женщина!
     - Ну что ж, жду обещанного объяснения.
     Дженн усмехнулась, сложила руки на груди и откинулась в кресле.
     - Я хотела рассказать как раз о самом объединении. Не могу сказать, что пока много знаю о Ключе, но одну вещь я выяснила. Я теперь знаю, как он работает.
     - И как?
     - Ты никогда не задавался вопросом, в чем сила Ключа? Почему новый джабир должен быть избран как можно скорее после смерти предыдущего и почему джабир до конца жизни не может и шагу ступить за врата?
     - Вообще-то не задумывался.
     - А я-то считала, что ты такой любопытный! Знаешь, что означает слово "джабир"? "Жизнь". Когда я объединилась с Ключом, я дала ему жизнь. Именно так он и работает. Джабир питает его собственной силой, и если эта сила не очень велика, то при увеличении расстояния между Ключом и джабиром связь ослабла бы и оба - и Ключ, и джабир - умерли бы.
     Сердце Финлея громко заколотилось.
     - Но твоя-то сила велика!
     Улыбка Дженн увяла.
     - Нет. Поэтому я и прошу тебя о помощи.

***

     Снаружи уже стемнело, и в этот поздний час почти все жители Анклава были внизу и ужинали. Пока они шли через поле, Финлей старался придумать, как ему отговорить Дженн от ее замысла. Это же чистое безумие! Даже если она права - в чем Финлей очень сомневался, - еще слишком рано затевать подобное! Наверняка она еще не оправилась после соединения с Ключом. С виду Дженн в полном здравии, но все же...
     - Мне это совсем не нравится, - сказал Финлей, когда они приблизились к темному провалу врат. - Если Ключ не скажет, что у тебя все получится, не следует и пробовать. По крайней мере пока. Случиться может все, что угодно. У меня все еще болит плечо, и я не смогу в случае чего отнести тебя обратно.
     - Ох, Финлей, не переживай. Жизнь полна случайностей.
     Финлей схватил Дженн за руку и повернул к себе лицом.
     - А ты перестань разыгрывать передо мной этот спектакль! Я слишком хорошо тебя знаю, Дженн. Ты ведь понятия не имеешь, удастся ли тебе твоя затея.
     - Нет. Но попробовать я должна. Уж ты-то должен меня понять: я не хотела появляться в Анклаве, но с того момента, когда я дала клятву Встать в Круг, я знала, что... моя судьба - стать джабиром. Твой брат всегда противился своей судьбе и верил, что только полный отказ от подчинения - верный путь. Может быть, для него это и так, но для меня - нет. Я не думаю, будто возможно избежать того, что предначертано, но я и не верю в смертный приговор, вынесенный роком. Я пыталась объяснить все Роберту, но он не стал меня слушать. Мне кажется, что с его отношением к собственной судьбе увещевания - пустое дело.
     Финлей в ужасе со свистом втянул воздух.
     - Ты знаешь остальную часть пророчества?
     - Нет, такой милости Ключ мне не оказал. Но одно мне известно: многое из того, что Роберт совершил - и что еще совершит, - он делает из-за любви ко мне. Это накладывает на меня ответственность, которой я, если сказать честно, не хочу. Как бы Роберт ни старался разорвать оковы судьбы, он стал ее рабом. Я отказываюсь следовать его примеру. Что я была бы за человек, если бы не училась на его ошибках?
     - Не понимаю.
     - У меня тоже есть судьба, Финлей, но я не собираюсь просто сидеть и ждать того будущего, которое она мне уготовит. Я буду направлять ее, подчинять своей воле, заставлять делать то, чего я хочу. Может быть, у меня и не окажется выбора в том, что мне готовит будущее, но я определенно желаю сама решать, какой стану. Рок может меня использо-вать, но и я собираюсь использовать его в свою очередь. А теперь скажи - мы так и будем здесь стоять или ты все же поможешь мне?
     Финлей успел принять решение.
     - Хорошо, только я на всякий случай попробую первым. Он повернулся и сделал шаг в темноту. Через несколько секунд легкое покалывание охватило его тело, потом он оказался недалеко от конца туннеля; стал уже виден кусочек звездного неба. Финлей остановился и подождал.
     Дженн промчалась мимо него со всей доступной ей скоростью. Финлей поймал ее, и они оба рассмеялись.
     - Как я понимаю, ты все-таки не была вполне уверена в успехе. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь когда-нибудь бегом пробегал сквозь врата! Пожалуй, мне пора перестать удивляться твоим поступкам. Можно просто ожидать самого худшего и спокойно смотреть, оправдаешь ли ты ожидания.
     Дженн усмехнулась:
     - Идем дальше. Пройти сквозь врата оказалось легко. Я хочу выяснить, далеко ли мне удастся отойти, прежде чем Ключ запаникует.
     Дженн взяла Финлея за руку и двинулась к выходу из туннеля. Дойдя до отверстия, она сделала ему знак остановиться и одна прошла вперед, потом, оглянувшись через плечо, прошептала:
     - Воспользуйся своими способностями искателя, Финлей. Не отходи далеко от туннеля. Я хочу знать, есть ли кто-нибудь, кроме наших часовых, на расстоянии лиги отсюда.
     Финлей вышел под открытое небо и встал рядом с Дженн. Его колдовской взгляд скользил по тропе, по окружающим Анклав горным хребтам. Ночь облегчала поиск: воздух был чист, ничто не отвлекало Финлея. Через несколько минут он повернулся к Дженн:
     - Никого. Тебе никто не помешает.
     Всякая шутливость покинула Дженн. Кивнув Финлею, она двинулась по тропе, медленно, но уверенно. В лунном свете тропа и фигура в белом были отчетливо видны. Потом Дженн скрылась за поворотом. Финлей не осмелился высматривать ее колдовским зрением. Каждая такая попытка только увеличивала риск того, что Нэш обнаружит его - и Анклав.
     Бездействие никоим образом не облегчало ожидания. Финлей сел было на камень, но беспокойство сразу же заставило его вскочить на ноги. Он начал ходить перед входом в туннель, махать руками, чтобы согреться - ночной воздух был холоден, - и высматривать знакомые созвездия на небе.
     "Я же тебе сказала - не тревожься. Все в порядке".
     Финлей сглотнул, но перестал метаться.
     "Я передумал; никогда я не привыкну к таким вещам! Прошу тебя, возвращайся. У меня от напряжения даже голова разболелась".
     "Бедняжка!"
     Еще несколько бесконечных минут ожидания, и наконец на тропе снова показалась Дженн. В лунном свете было видно, что она улыбается. Последние несколько ярдов Дженн пробежала и крепко обняла Финлея.
     - Я знала! Знала, что все удастся! Ох, Финлей, ты и представить себе не можешь!..
     - Прекрасно представляю, - рассмеялся он. - Только позволь тебе сказать: я тебя просто ненавижу!
     - Ну что ж, это ненадолго. Пошли, у нас еще много дел. Времени у меня мало.
     Одно дело было убедить Финлея, и совсем другое - Марту и Фиону.
     - Ты, должно быть, сошла с ума! - воскликнула Марта и тут же поспешила к двери детской, чтобы убедиться: ее громкий голос не разбудил детей. Обе дочери Фионы, обнявшись, крепко спали.
     - Похоже, объединение с Ключом окончательно лишило тебя рассудка, - поддержала ее Фиона. Говорила она тихо, но под ее взглядом Финлей поежился. - Я не вижу в этой затее смысла. Если уж тебе нужно куда-то отправиться, то почему именно на восток? Наверняка больше пользы двинуться на запад, к Шан Моссу.
     - Я так и сделаю, но сначала мне нужно заняться кое-чем еще, и если я не отправлюсь сегодня же ночью, будет слишком поздно, - ответила Дженн.
     - Не только Ключ имеет привычку говорить загадками. - Марта знаком предложила всем отойти подальше от двери детской, потом решительно повернулась к Дженн. - Я знаю, как много значит для тебя свобода, но если ты ждешь от нас помощи, то объясни все как следует.
     - Тут дело не в моей свободе, - прошептала Дженн. - Речь идет о моем сыне.
     Марта замерла на месте.
     - Что ты имеешь в виду?
     Дженн сделала глубокий вдох, чтобы сдержать волнение.
     - Уезжая из Бликстона, я отправила письмо отцу Джону с просьбой уговорить сестру привезти Эндрю к подножию Голета. Сейчас все только и думают, что о войне, и никто не обратит особого внимания, если они недели на две уедут из Мейтланда. Сейчас они должны уже дожидаться меня. Если мы выедем сегодня ночью, то будем на месте завтра к вечеру. Если я не появлюсь в условленное время, они поедут обратно. Я не смогу отправиться следом, мне ведь еще нужно...
     - Так ты все-таки намерена побывать и в Шан Моссе, - ровным голосом сказала Фиона.
     - Сразу же как только вернусь. Теперь вы понимаете, почему нужно спешить?
     Фиона кивнула:
     - Ты собираешься привезти Эндрю сюда?
     - Нет, еще нет. Он слишком мал. - Дженн внимательно смотрела на женщин, но с Финлеем старалась глазами не встречаться.
     - Хорошо, - сказала Фиона, поворачиваясь к своему мужу. - Тебе предстоит присмотреть за детьми два-три дня. Это будет для тебя хорошей практикой.
     По выражению лица Финлея было ясно, что он хочет возразить, однако он все же промолчал.
     - Финлей, - сказала Марта, - если ты оседлаешь трех коней, пока мы будем собираться, мы через час сможем выехать.
     - Уж не собираешься ли и ты ехать со мной? - вскинула голову Дженн.
     - Почему бы и нет? Я могу попросить свою тетку позаботиться о детях, да и отсутствовать мы будем недолго. Если путешествие в предгорья пройдет удачно, значит, ты вполне сможешь отправиться в Шан Мосс. Прости, но для меня очень много значит твое присутствие на поле битвы. Я хочу, чтобы мой муж вернулся целым и невредимым.
     - И ты еще говорила, что это я сошла с ума! Ладно, я согласна. Давайте поторопимся.

***

     Дженн должна была признать, что предложение взять с собой их обеих было удачным. Фиона ехала впереди, высматривая дорогу своим колдовским зрением и продвигаясь вперед с уверенностью, которая не могла не восхищать Дженн. Марта ехала последней, используя умение искательницы для другого: она следила, не появится ли кто-нибудь поблизости. Приближался рассвет, небо посветлело, звезды начали гаснуть, а далекие горные вершины засияли в лучах встающего солнца. Обе спутницы Дженн молчали, сосредоточившись на своем деле, так что у Дженн было время для размышлений.
     Не было никакой гарантии, что Белла и Эндрю окажутся в условленном месте; письмо Дженн могло не дойти до адресата, да и Белла вполне способна воспротивиться намерениям отца Джона.
     Кроме того, неизвестно, далеко ли Дженн отпустит Ключ.
     Перемены, происшедшие в поведении Ключа, казались Дженн знаменательными. Здесь, за пределами пещеры, голос его звучал совсем иначе, словно их разделял занавес. Еще более странным было то, что Ключ не сделал даже попытки остановить Дженн, хотя, несомненно, знал, что она задумала. Ни споров, ни протестов - ничего...
     С каждым часом голос Ключа становился все более слабым. Дженн все еще чувствовала его присутствие, однако к середине утра Ключ умолк полностью. Дженн охватило чувство утраты и желание повернуть назад, но ведь Эндрю, наверное, ждет ее... Дженн сосредоточилась на своей внутренней связи с Ключом. Если и она начнет ослабевать, нужно будет принять меры немедленно. При всей своей готовности идти на риск Дженн боялась даже представить, что случится, если связь прервется совсем.
     Незадолго до сумерек путницы выехали на опушку леса, окружающего обитель Святого Германуса. По склону холма тянулся виноградник, и Дженн остановилась, осматриваясь. Роберт рассказывал ей о своей жизни в монастыре после того, как их соединили Узы, когда он пытался спрятаться от того, что уже свершилось, и не дать себе причинить Люсаре еще большее зло. Как странно, что попытка уйти от мира привела Роберта к встрече с единственным человеком, способным помочь ему вновь вернуться к жизни. Хотя Дженн мало знала Эйдена Маккоули, она ясно видела, каким близким человеком для Роберта он стал, как сильно они зависят друг от друга, какие похожие - и в то же время совершенно различные - роли играют.
     Роберт нуждался в том, чтобы рядом с ним был кто-то, чья вера была бы нерассуждающей. Маккоули требовался человек, которому он мог бы помогать, в которого мог бы верить. Что случилось бы с обоими, если бы им не суждено было встретиться?
     - Я вижу колдовским взглядом отца Джона, - прервала ее размышления Фиона. - Он недалеко отсюда.
     Дженн двинулась сквозь чащу, стараясь не обнаруживать своих чувств. Сейчас, когда они были так близко от цели, она почти видела Эндрю - так сильна была его аура.
     Женщины вели коней в поводу между деревьями, но еще не выйдя на опушку, Дженн выпустила поводья и кинулась вперед. Эндрю увидел ее и с радостным визгом бросился к матери. Дженн подхватила сына на руки и долго стояла, не замечая струящихся по щекам слез и тяжести мальчика. Потом она медленно опустилась на колени, все еще не размыкая объятий.
     - Я знал, что ты приедешь, мама, - прошептал малыш, уткнувшись в плечо Дженн. - Тетя Белла говорила, чтобы я особенно не надеялся, но я все равно знал!
     Дженн немного отодвинула от себя мальчика и стала гладить его темные волосы. Взгляд Эндрю был очень серьезен, выглядел ребенок прекрасно. Дженн посмотрела на Беллу и отца Джона.
     - Спасибо, что привезли его. В дороге были какие-нибудь неприятности?
     - Только с Лоренсом, - буркнула Белла. - Он ничего не понимает.
     - Я разожгу костер, - с улыбкой сказал отец Джон. Белла с воинственным видом повернулась к Фионе:
     - Я вас знаю. Вы приезжали в Элайту учить Дженн, верно? Может быть, вы тоже колдунья?
     Фиона подошла к отцу Джону и стала ему помогать.
     - Не думаю, что такие вещи следует обсуждать здесь, где нас могут услышать.
     - Ах, значит, моя сестрица и вас использует для достижения своих целей? - бросила Белла.
     - Пожалуйста, Белла. - Дженн поднялась не отпуская от себя Эндрю. - Я знаю, что ты сердишься, но все-таки...
     - Сержусь? Гневом мои чувства вовсе не исчерпываются, - прошипела Белла. - Удивляюсь, как это ты еще не привела с собой Роберта, чтобы оскорбление было более полным.
     - Роберт находится с войском, - вмешалась Марта. Как всегда, ее спокойствие и доброжелательность несколько смягчили напряженность. - Он намерен не дать Селару вторгнуться в Майенну. - Марта подошла к Дженн и опустилась на колени перед Эндрю. - Привет!
     - Привет, - неожиданно смутившись, ответил мальчик.
     - Ваше путешествие было интересным? Эндрю кивнул:
     - Я никогда еще так далеко не ездил - мы скакали много-много дней. Я хороший наездник.
     - Я в этом не сомневаюсь, - улыбнулась Марта.
     - Дженн, - перебила ее Белла, - ты собираешься рассказать мне, что происходит, или по-прежнему оставишь в неведении?
     Дженн опустилась на землю рядом с разожженным отцом Джоном костром и посадила Эндрю к себе на колени.
     - Все так, как сказала Марта. Две армии приближаются сейчас к западной оконечности Шан Мосса. Роберт хочет остановить Селара, прежде чем его войско перейдет границу.
     - Что ж, пора ему сделать хоть что-нибудь! А что будет потом? Ты вернешься домой?
     - Я никогда не смогу вернуться домой, - прошептала Дженн; все ее внимание было поглощено Эндрю. Мальчик настороженно смотрел на нее, словно опасаясь, что она в любой момент может убежать и исчезнуть.
     - А что насчет твоего сына?
     - Пожалуйста, Белла! Неужели мы должны обсуждать все это немедленно?
     - Я хочу получить ответ.
     - Я... я пока не могу забрать его с собой.
     Глаза Эндрю наполнились слезами, однако мальчик не заплакал. Малыш обладал мужеством, которым мог бы гордиться и взрослый мужчина. Дженн прижала его к себе и прошептала:
     - Ты же знаешь, как я тебя люблю, но есть вещи, которые я обязательно должна сделать. Это нужно нашей стране, и люди погибнут, если я не приду им на помощь.
     - Например, герцог Роберт? - прошептал в ответ Эндрю. - Он спас тебя от папы.
     - Да, любовь моя, так и было.
     Эндрю внимательно посмотрел на мать; его пальцы перебирали завязки ее плаща.
     - Почему я не могу поехать с тобой и помогать? Я не буду тебе мешать. Я хочу помочь герцогу Роберту - он ведь помог тебе. Я обещаю хорошо себя вести.
     Дженн отвернулась, неожиданно почувствовав, что ей трудно дышать. Марта и Фиона молча наблюдали за ней, но на их лицах были написаны совсем разные чувства.
     - Конечно, ты будешь хорошо себя вести, - прошептала Дженн. - И ты можешь помочь - тем, что отправишься домой с тетей Беллой и будешь прилежно учить уроки. Я обещаю: как только смогу, я приеду повидаться с тобой. Я часто буду приезжать. А потом, когда ты подрастешь, я возьму тебя с собой.
     - Когда?
     - Ох, еще нескоро, так что не начинай считать дни и изводить свою тетушку. Я приеду к тебе гораздо раньше. Тебе ведь нравится жить в Мейтланде?
     Эндрю кивнул:
     - Там лучше, чем в Клоннете. Дядя Лоренс подарил мне лошадку, и мы каждый день ездим с ним кататься. Он такой забавный! Он все время шутит, и я смеюсь так, что даже живот болит.
     Дженн взглянула на Беллу. Та только пожала плечами:
     - Лоренс очень боялся, что ты заберешь Эндрю с собой. Он хочет, чтобы мальчик рос в Мейтланде, - думаю, тебе понятно почему.
     Хотя Лоренс никогда и словом не обмолвился, всегда было ясно, что единственное, о чем он жалеет, - это что у них с Беллой нет детей.
     - А ты?
     Белла нахмурилась:
     - Разве тебе нужно спрашивать? Конечно, я хочу, чтобы Эндрю жил у нас. Просто я была бы рада, если бы... Ах, да что толку! Я никогда не смогу получить у тебя вразумительного ответа.
     - Мне очень жаль.
     - Да, ты все время так говоришь.
     - То, что случилось, случилось не по моей воле, и выбора у меня нет.
     Гнев Беллы испарился; теперь она выглядела просто усталой.
     - Когда все кончится и ты приедешь повидаться с сыном, я добьюсь у тебя ответов на свои вопросы, нравится это тебе или нет.
     Дженн с легкой улыбкой снова повернулась к Эндрю.
     - Что ж, может быть, тогда они будут мне известны.

***

     Прозрачный ломтик месяца повис над горами, когда Дженн снова скрылась в лесу. Марта и Фиона молча ехали рядом с ней. Было так трудно оставить мальчика, отдать его Белле и уйти! Эндрю не плакал, зато Дженн не смогла сдержать слез. Правильно ли ее решение позволить сыну расти в Мейтланде? Обеспечат ли Лоренс и Белла ему такое обучение, какое нужно? С другой стороны, мальчик никогда не узнает свой народ, если будет жить в Анклаве, а скрываться там ему теперь не нужно.
     - Я одно хотела бы знать, - пробормотала Фиона не поднимая глаз.
     - Что именно?
     - Знает ли Роберт, что Эндрю - его сын?
     Дженн резко натянула поводья, так что ее конь едва не столкнулся с конем Фионы.
     - Что ты хочешь сказать?
     - Мне очень жаль, Дженн, - успокаивающе протянула к ней руку Марта, - мы вовсе не хотим ничего предположить...
     - Ах, к чему увертки, Марта, - спокойно прервала ее Фиона. - Дженн прекрасно знает, о чем мы говорим.
     На мгновение Дженн лишилась дара речи.
     - Как вы узнали?
     Фиона подарила ей одну из своих редких улыбок.
     - Я уже пять лет замужем за его дядей, Дженн. Неужели ты думаешь, что я не заметила семейного сходства? Я знаю, что Эндрю - не сын Финлея, а вы с Робертом уже многие годы любите друг друга. К какому другому выводу я могла прийти?
     Дженн повернулась к Марте:
     - А ты?
     - Сходство есть, но, говоря по правде, если бы я его не искала, я могла бы и не заметить ничего. Я догадалась раньше: поэтому я и захотела поехать с тобой.
     - О боги, - выдохнула Дженн, - и многие еще догадались?
     - Не особенно, - пожала плечами Фиона. - Марта верно говорит: нужно знать, что искать. У Эндрю твои глаза и волосы, даже форма лица та же, но что-то в том, как он наклоняет голову, как улыбается... Я однажды видела Ичерна. В мальчике нет ничего от него, но очень много от Роберта. Вот я и хочу знать: Роберту все известно? Совершенно очевидно, что мальчик ни о чем не подозревает.
     - Нет, Роберт не знает, - бросила Дженн, но тут же пожалела о своем резком тоне. - Простите меня. Еще несколько недель назад я собиралась все ему рассказать, но теперь это невозможно. Ведь Роберт снова женился, и едва ли я когда-нибудь открою ему правду. Я в первую очередь должна думать об интересах Эндрю, а такое открытие не пойдет ему на пользу.
     - Понятно, - протянула Фиона. - Кто еще знает?
     - Только Мика и Финлей. Они оба догадались.
     - Что ж, неожиданно проясняются многие непонятные вещи.
     - Ты так и хочешь хранить все в тайне? - спросила Марта.
     - Да.
     - Великолепно! - Фиона развернула коня и снова выехала на тропу. - Еще одна тайна - только ее нам и не хватало. И, как я полагаю, ты собираешься забрать Финлея из Анклава и вместе с ним отправиться на войну?
     - Откуда ты знаешь?
     - Я же его жена, Дженн. - В голосе Фионы прозвучало легкое раздражение. - Неужели ты думаешь, что после всех этих лет я не научилась угадывать, о чем он думает? Он в ужасе, но он тебе доверяет. Он поедет с тобой, если ты его об этом попросишь.
     - Опасности не будет, ты же знаешь.
     - До чего же мне нравится, как ты об этом говоришь, - сухо ответила Фиона. - Можно подумать, что ты уже тысячу раз проделывала подобное.
     - Прекрати! - рявкнула Дженн. Она ухватила лошадь Фионы за повод и заставила ее остановиться. - Такие разговоры ни к чему - особенно от тебя. Если ты его любишь, то должна видеть, как необходимо ему вырваться из Анклава хотя бы на несколько дней. Более того, ему необходимо сражаться бок о бок с Робертом. Ох, я знаю, что они поссорились и что Финлей ужасно зол на брата, но это не меняет того факта, что Финлей изводит себя мыслью о том, какой опасности подвергается Роберт, выступая против Ангела Тьмы. Роберт, да благословят боги его неведение, сам еще ничего не представляет.
     Фиона ничего не ответила, только вызывающе вскинула голову. Дженн продолжала:
     - Я хочу, чтобы ты поняла: я люблю Финлея как брата, я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Однако если Роберт проиграет в схватке с Нэшем, а Финлей будет думать, что мог изменить исход поединка, такая мысль его убьет, - ты знаешь это не хуже меня. Ты должна верить в то, что в моих силах уберечь Финлея от Нэша. Я теперь единое целое с Ключом. Ту защиту, которую Ключ обеспечивает Анклаву, я могу дать и Финлею. Я - единственная, с кем Финлей в безопасности может выехать за врата. Прошу тебя: не противься этому!
     - Я начинаю понимать, о чем говорила твоя сестра. Ты действительно умеешь использовать людей в своих целях.
     - Моя сестра - невежественная дура, - бросила Дженн. - Ты не имеешь такого оправдания. Ты знала, чем рискуешь, когда выходила замуж за Финлея. Он никогда не скрывал своих чувств к Роберту; он целых двадцать лет добивался того, чтобы Роберт сделал именно то, что он делает сейчас. Если ты станешь тянуть его в противоположном направлении, ты только сделаешь его выбор более трудным. Финлей всем сердцем рвется на помощь Роберту. Можешь не говорить мне, что ты этого не видишь.
     Фиона быстро моргнула, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы, и тихо ответила:
     - Конечно, я все вижу. Но я также вижу и то, что мои дети осиротеют.
     - Поверь, - прошептала Дженн, протягивая Фионе руку, - я не позволю беде с ним случиться. Обещаю.

ГЛАВА 24

     Нэш шел по лагерю, рассеянно пересчитывая костры, светящиеся на фоне лесной чащи. Ледяной ветер шумел в вершинах деревьев и уносился на равнину. Куда бы ни бросил Нэш взгляд, всюду устраивались на ночлег усталые солдаты; теперь, когда от противника их отделяли немногие лиги, люди присмирели.
     А ведь они и понятия не имеют, как на самом деле близок враг...
     Нэш решительно двинулся к королевскому шатру. Часовые откинули полотнище входа, как только его завидели, и Нэш не задерживаясь прошел внутрь. Он оказался перед длинным столом, во главе которого сидел Селар, а по сторонам - советники. На лицах многих собравшихся было написано нетерпение: как же им досаждала необходимость дожидаться Нэша! Что ж, придется разыграть роль провинившегося слуги, - впрочем, теперь уже совсем недолго предстоит им играть в эту игру...
     - Простите меня, сир. Я хотел до начала совета обойти все выставленные вокруг лагеря посты.
     Селар, как всегда любезный с ним, указал Нэшу на кресло.
     - Ну что ж, начнем. Ингрем, как обстоят дела?
     - Лучше, чем неделю назад, сир, - ответил канцлер. - Нам удалось пополнить припасы в двух городках, которые армия миновала после того, как вошла в лес. Лошадей теперь столько, сколько нужно, а волы отдохнули.
     - Прекрасно. Что нового на границе?
     - С тех пор как мы получили последнее донесение, ничего. Если Тирон собирается выступить нам навстречу, он делает это не спеша или движется по дороге, которую нашим разведчикам не удалось обнаружить.
     - И какой из этих вариантов представляется вам более вероятным?
     - Честно говоря, сир, второй, - ответил Ингрем. - Не представляю, как возможно, после всех наших задержек из-за дождей, чтобы ваш брат не знал о нашем приближении.
     - Сир, - встрял в разговор, как кинжал между колец кольчуги, епископ Бром, - боюсь, что нам грозит еще одна, более близкая опасность.
     - Что? - Селар умел так задать, не повышая голоса, простой вопрос, что его собеседник невольно начинал ежиться.
     Когда Бром, смутившись, промолчал, договорить за него пришлось Осберту.
     - Речь идет об Изгнаннике, сир.
     Услышав это, Селар наклонился вперед и отодвинул от себя кубок с вином.
     - Что там с ним?
     - Уже дюжина моих шпионов подтверждает прежние донесения: он ведет пять тысяч воинов и явно намеревается отрезать нам дорогу к границе. Должно быть, он имеет при себе и колдунов.
     Селар взглянул на Нэша, потом на сидящего рядом с ним принца Кенрика.
     - Опять колдуны? Ох, Осберт, неужели и вы, едва успев сделаться проктором, начнете докучать нам подобными разговорами!
     Осберт сглотнул.
     - И тем не менее, сир, мы должны учитывать такую возможность. - Осберт помолчал, опять сглотнул и продолжал, ни на кого не глядя: - Боюсь, что мне придется сообщить вам еще одну неприятную новость, о которой донесли разведчики.
     - Ну так говорите! Мы не можем сидеть здесь всю ночь.
     - С Изгнанником ваша дочь.
     - Что? - прошипел Кенрик, резко вскочив. - Он держит ее в заложницах?
     - Сомневаюсь, что его намерения таковы, мой принц. Я... Шпионы сообщают, что она сочеталась браком с Изгнанником. Слухи уже достигли нашего лагеря. К утру все об этом узнают.
     Как любопытно! Значит, Враг женился на маленькой принцессе? Нашел замену погибшей Союзнице? Очень умно, дружок, очень умно...
     - Я его убью! - взорвался Кенрик, с грохотом отшвыривая кресло.
     - Успокойтесь, сын мой, - поднял руку Селар. - Мы разберемся с этим позже. - Он подождал, пока принц не опустился в кресло, и с усмешкой продолжил: - Значит, нам предстоит с ним сразиться? Что ж, пожалуй, пора. Далеко ли до его ничтожного войска?
     - Три дня пути, сир, - ответил Осберт. - По моим сведениям, он собирается остановить нас у самой границы, на западной оконечности Шан Мосса.
     Селар долго молчал, барабаня пальцами по столу и не обращая внимания на кипятящегося рядом Кенрика.
     - Итак, Роберт наконец набрался храбрости выступить против меня, - но чтобы собрать войско, ему потребовалась моя девчонка. Кучка преступников и бунтовщиков, я уверен. Когда они увидят, с какой силой им предстоит иметь дело, половина в страхе разбежится. Прекрасно, я теперь смогу увидеть, кто встал на его сторону. Впрочем, вряд ли меня ожидают сюрпризы. Конечно, Пейн и Макглашен: эти изменники слишком долго искали оправдания тому, что до сих пор не присоединились ко мне. - Селар помолчал и кивнул: - Что ж, небольшая стычка только закалит моих людей. Их мечи станут острее после расправы над тысячей-другой предателей. Так тому и быть. Мы выступаем против Изгнанника.
     Нэш откинулся в кресле и улыбнулся.

***

     Годфри поспешно закончил ужин и стал следить за входом в королевский шатер. Через несколько мгновений совет закончился, и Осберт, опустив голову, вышел наружу. Стараясь не выказать поспешности, Годфри подошел к нему. Новый проктор удивленно поднял на него глаза.
     - Добрый вечер, архидьякон.
     - Неловко тревожить вас, проктор, но мне хотелось знать, не выяснилось ли чего нового. Меня все время спрашивают о Вогне.
     Осберт остановился у своего шатра, качая головой.
     - Расследование закончено, архидьякон. Результат его самый печальный, хотя я никак не могу понять, почему все так случилось.
     - Значит, вы и в самом деле считаете, что Вогн убил своего помощника и бежал с Брезайлом?
     - А что еще я могу думать? Простите меня, Годфри. Я знаю, никто особенно не любил Вогна, но разве найдется человек, который возвел бы на него такую напраслину? - Осберт нахмурился, глядя в сторону королевского шатра. Помолчав, он прошептал: - Думаю, нам грозит беда.
     - Что именно? - тоже шепотом спросил Годфри, удивленный такой откровенностью гильдийца.
     - Дуглас ведет армию, чтобы остановить нас. Селар относится к этому легкомысленно, он не осознает в полной мере опасности. Я помню Роберта еще по прошлым временам. Он гораздо лучший воин, чем Селар, и точно оценивает ситуацию. В довершение всего он женился на Галиене. Пока я об этом не узнал, я думал, что цель Роберта, возможно, - просто задержать наше продвижение.
     - А что вы думаете теперь?
     Осберт сухо ответил:
     - Он намерен свергнуть Селара. Если король не воспримет угрозу серьезно, Роберт может преуспеть в этом.

***

     Нэш взял кубок, закинул ноги на стол и взглянул на де Массе.
     - Пожалуй, этой ночью я пошлю за Валеной, - сказал он с легкой улыбкой.
     - Почему?
     - Потому что мне хочется отпраздновать свой успех. Реакцию де Массе он предвидел. Тот что-то буркнул, встал, обошел стол и стал глядеть в темноту ночи.
     - Скажите спасибо, что я так терпеливо сношу ваши издевки, Нэш. Нет необходимости постоянно напоминать мне о том, какой выбор она сделала.
     - Но это все так забавно!
     - Ну, мне кажется, вы немного торопитесь праздновать победу. Враг ведь совсем рядом, и мы его еще не победили. Армия Дугласа - вовсе не скопище черни, как желает думать Селар. Это хорошо обученное войско под командой лучшего полководца Люсары. Все мои разведчики сообщают о железной дисциплине и постоянных учениях в отрядах мятежников.
     - Какая мне разница! Мне вовсе и не нужно, чтобы королевская армия выиграла сражение. Поход против Майенны всегда должен был послужить всего лишь приманкой.
     - Но сражаться нам предстоит.
     - Конечно. В чем дело, Люк? Уж не трусите ли вы? Де Массе резко обернулся, на лице его было написано отвращение.
     - Иногда меня просто тошнит от вас! Нэш рассмеялся:
     - Только иногда?
     - А как вы думаете? - Малахи встал посреди шатра, уперев руки в бедра, совсем забыв о своей привычке принимать элегантные позы. - Вы полагаете, что знаете все, а на самом деле, если бы не я, вы были бы слепы, как летучая мышь! Я рискнул своим положением в Карахаме, чтобы быть здесь и помогать вам, а все, на что вы способны, - это шпынять меня в надежде, что я поддамся на провокацию! Я отказался от Валены в тот день, когда она предпочла вас мне. Никакие ваши шпильки не могут сделать для меня ситуацию хуже, чем она есть. С другой стороны, пожалуй, если вы не начнете разговаривать вежливо, я не стану рассказывать вам последние новости, которые сообщили мне мои разведчики.
     Нэш расхохотался:
     - О боги, что за великолепный спектакль! И долго вы репетировали эту речь? Клянусь кровью Бролеха, вы начали ее придумывать еще в тот день, когда я увез Валену из Кара-хама! Очень типично для вас отложить ее произнесение до последнего момента. Ладно, будьте паинькой и выложите мне последние новости.
     Де Массе стиснул зубы и ничего не сказал.
     Нэш не сделал попытки скрыть издевательскую ухмылку. Достаточно ему было лишь слегка шевельнуть рукой, и лежавший на столе кинжал взмыл в воздух и нацелился в горло де Массе. Нэш целую минуту продержал его так, наслаждаясь страхом, отразившимся в глазах малахи, его неспособностью отодвинуться. Потом он резко отпустил клинок и снова потянулся к кубку с вином. Де Массе, шатаясь, отпрянул.
     - Мне очень жаль, - протянул Нэш, подбирая упавший на пол кинжал. - Мне показалось, что нужно вам напомнить, почему я, а не вы отдаете здесь приказания. А теперь доложите мне о результатах разведки, прежде чем мое терпение иссякнет.
     Тяжело дыша, де Массе расправил плечи.
     - Дело касается вашей крошки-герцогини, Союзницы. Нэш бросил на него свирепый взгляд.
     - Она мертва. Валене придется занять ее место, хоть это и никчемная замена. Так что насчет Союзницы?
     - А если я скажу вам, что Дженнифер Росс вовсе не погибла во время пожара в Клоннете?
     Нэш словно окаменел. Потом он медленно повернулся к де Массе и прошептал:
     - Что вы хотите сказать?
     Малахи издевательски усмехнулся, прежде чем ответил:
     - Помните, вы говорили, что у вас был шпион в Клоннете?
     - Ну и что?
     - У меня тоже там был свой человек. Женщина.
     - Она знает, что случилось?
     - Понятия не имею. Дело в другом: я ни слова от нее не слышал после пожара. Если Ичерн узнал Дугласа и позвал на помощь, она должна была вступить в схватку.
     - И Враг, конечно, ее убил, - выдохнул Нэш, выпрямляясь в кресле. Он рассеянно поднес к губам кубок, но вина так и не отпил. - Так это ее тело мы погребли в базилике. О кровь и пламя! Я недооценил Союзницу! Значит, она могла бросить своего мальчишку... конечно, могла! Он ведь не дитя Уз. Но... Но если она жива, то где она? Почему Дуглас женился на принцессе?
     - Незачем спрашивать меня, - прорычал де Массе. - Ведь это вы отдаете здесь приказания.
     Нэш взглянул на него и улыбнулся:
     - Вы правы. Приношу свои извинения. Ну как, вы простили меня?
     - Меня все еще тошнит от вас!
     Нэш и не подумал сдерживать смех. Она жива. Она жива! И хотя между ней и Врагом могло произойти что-то, о чем он не догадывается, она, несомненно, где-то здесь, рядом с его армией. Сражения она ни за что не пропустит! Все еще смеясь, Нэш поднялся на ноги. Неожиданно все вокруг, даже этот унылый шатер, стало казаться прекрасным!
     - Когда будете идти мимо, предупредите Валену, что эту ночь я проведу у нее. Похоже, мне все-таки есть что праздновать! А пока мне нужно переговорить с нашим милым принцем.

***

     Кенрик был не один. Он сидел в кресле, положив ноги на другое, в распахнутой на груди рубашке, и казался человеком вдвое старше своего возраста. В шатре находилось с полдюжины его друзей, изрядно подвыпивших; никто не обратил внимания на приход Нэша. На первый взгляд не было заметно обычных для принца и его компании развлечений; возможно, время для них еще не наступило.
     - Привет, милорд советник, - вяло махнул рукой Кенрик. - Я почтен тем, что вы заглянули. Вина?
     - Нет, благодарю вас, мой принц.
     - Ну что ж. - Кенрик поднес к губам бутылку и пил до тех пор, пока не закашлялся. Часть вина пролилась, окрасив красным грудь юноши. Некоторые его приятели засмеялись.
     - Я хотел бы поговорить с вами наедине, мой принц, - ровным голосом, но достаточно громко, чтобы все расслышали, сказал Нэш.
     - Я не в настроении, Нэш. Оставим это до утра. Сейчас у меня есть другое занятие.
     - Я не отниму у вас много времени, - ответил Нэш, незаметно оказав на пьяную компанию легкое, но неприятное давление. Один за другим собутыльники принца стали тереть глаза, словно только что проснувшись, подниматься, кланяться и уходить.
     Кенрик следил за Нэшем - он был совсем не так пьян, как казался.
     - Чего вы хотите?
     - Я собирался задать вам этот же вопрос, мой принц. Глаза Кенрика сузились.
     - Перестаньте играть со мной, Нэш. Я знаю, что вы такое.
     - А я знаю, что такое вы, - Нэш сделал паузу, - так что счет равный. Может быть, теперь мы сможем поговорить о деле.
     Кенрик с каменным лицом показал Нэшу на кресло. Тот уселся.
     Несколько секунд Кенрик молчал, но бутылка с вином опустилась на ковер рядом с его креслом.
     - Каким образом вы избавились от моих друзей? С помощью той же силы, благодаря которой вы управляете моим отцом?
     - Эти два метода совершенно различны.
     - Объясните.
     - Не сегодня. Нам нужно поговорить о другом.
     - Я желаю знать сейчас. Как вы управляете моим отцом? Он уже давно подчиняется любому вашему слову. Я хочу знать, как можно это сделать. Расскажите!
     - Нет.
     Кенрик резко наклонился вперед, глаза его сверкнули.
     - Вы хоть представляете, что я могу с вами сделать? Нэш позволил себе спокойно улыбнуться:
     - На самом деле вы очень мало что можете со мной сделать, и не советую пробовать - по крайней мере пока вы не выслушаете того, что я хочу вам сказать.
     - На меня не производит впечатления ваше высокомерие, Нэш! И мне наплевать, каким могущественным вы себя считаете. Мне достаточно просто позвать на помощь, и сотня воинов кинется сюда с мечами наголо. Не притворяйтесь, что такое вас ничуть не тревожит. А теперь вы расскажете мне, каким образом вы управляете моим отцом, иначе я и слушать вас не стану. Ведь с перерезанным горлом вы говорить не сможете!
     На этот раз Нэш скрыл улыбку. Мальчишку удалось раздразнить. Теперь по крайней мере он будет слушать. Нэш с великодушным видом кивнул:
     - Ну хорошо. Ваш отец был подвергнут процессу, известному уже более тысячи лет. Его изначальной целью было единение двух людей, которым предстояло вступить в брак, - чтобы сделать их союз неизбежным. Я... усовершенствовал метод с целью добиться такой же преданности. Это называется Наложением Уз. Ваш отец привязан Узами ко мне на всю жизнь. Ничто не может ни изменить этого, ни нарушить, поэтому, если вы подумывали о том, чтобы попытаться добиться того же самому, не теряйте времени даром.
     Кенрик широко раскрыл глаза, откинулся в кресле и снова потянулся за бутылкой.
     - Разве вам так трудно поделиться? Нэш, нам ведь не обязательно быть врагами, верно?
     До чего же хочется смеяться! Нэш просто покачал головой:
     - Напротив, я думаю, что мы можем стать союзниками.
     - Вы именно так заманили в ловушку моего отца? Вы собираетесь то же проделать и со мной?
     - Такого я сделать не могу.
     - Почему?
     - Потому что Наложение Уз, о котором я говорил, невозможно без вашего согласия, - а я сомневаюсь, что вы его когда-нибудь дадите. Так что я возвращаюсь к своему прежнему вопросу: чего вы хотите?
     Кенрик покачал головой и по-мальчишески хихикнул:
     - Вы и представить себе этого не можете!
     - Ну, те развлечения, которыми вы так увлечены... Я мог бы предложить вам много, много больше.
     Кенрик бросил на Нэша пристальный взгляд.
     - Например?
     - В вас растет сила, и управлять ею вы не можете, как бы ни старались. Я слышал о ваших экспериментах и даже наблюдал за некоторыми неудачами. Должен честно вам сказать: если вы не прекратите то, что делаете сейчас, вы проживете не дольше месяца.
     - Вот как? И откуда вы это знаете?
     - Вы играете с тем, что именуется запретной стороной искусства. Достаточно трудно подчинить себе даже разрешенные таланты, а уж о том, чтобы вступить на темный путь без наставника, и говорить нечего. Я готов предложить вам себя в качестве такового.
     Нэш откинулся и стал ждать ответа. Кенрик смотрел на него, беспокойно вертясь в своем кресле. Наконец он поднялся, подошел к двери, потом вернулся обратно.
     - Чего вы хотите взамен? Я не дам согласия на то, чтобы, подобно отцу, сделаться вашим рабом.
     - Наложение Уз, - развел руками Нэш, - имеет определенные ограничения. Ваш отец почти исчерпал себя. Я не хочу связывать вас Узами. Мне просто нужно ваше обещание.
     - С какой стати вам доверять мне? Или мне - вам?
     - Мы нужны друг другу. Поверьте, - Нэш тоже поднялся, - нигде в мире вы не найдете лучшего учителя. Я могу дать вам все, что вы захотите узнать. И кое-что еще.
     - Что же?
     - Как вы думаете, сколько мне лет? - Когда Кенрик, хмурясь, неуверенно посмотрел на него, Нэш продолжил: - Хотите верьте, хотите - нет, пока мое тело служит мне больше столетия. Никакая рана, как бы тяжела она ни была, не может меня убить. Когда я старею, в моей власти омолодить себя, возвратить юность и силу - снова и снова. Разве это слишком высокая цена за обещание?
     На лице Кенрика отразилось недоверие в смеси со страстным желанием, которое ему с трудом удавалось сдерживать.
     - Я все еще не уверен, что могу вам доверять. Откуда мне знать, правду ли вы говорите?
     - Я дам вам два доказательства. Во-первых, я научу вас приему, который очень вам пригодится. Думаю, что вы уже обладаете достаточной силой, чтобы легко освоить все, что нужно. Во-вторых, я отдам в ваши руки собственную жизнь. - Нэш придвинулся к принцу, остановившись всего в шаге от него. - В приближающейся схватке с Дугласом вы увидите вещи, которых никто до сих пор не видел. О, он силен, уверяю вас, очень силен. С подобным противником вы не захотели бы схватиться один на один. Однако мне это под силу, я мог бы победить его и в одиночку. В бою я могу быть ранен, но при этом останусь в живых. Если такое случится, вы должны обещать, что привезете меня сюда и добудете все, что мне потребуется. Тогда, поправившись, я начну вас обучать. Выбор за вами, мой принц.
     Кенрик боролся с собой, но он был еще слишком юн, чтобы скрыть обуревающую его алчность. Желание получить могущество истекало из каждой его поры. Коротко кивнув, он согласился:
     - Хорошо. Мы заключаем сделку.
     - Вы даете обещание?
     - Даю. Если вы останетесь в живых, я позабочусь о том, чтобы вы не умерли. Если вы меня обманете, я позабочусь о том, чтобы вы погибли. Думаю, это такое соглашение, которое понятно нам обоим.
     Стоило ли объяснять мальчишке, как глубоко он заблуждается? Лучше оставить ему возможность считать, будто он будет обладать определенной степенью контроля над ситуацией, решил Нэш.
     - А теперь, - Кенрик поставил бутылку с вином на стол и в предвкушении потер руки, - что это за прием, который вы хотели мне показать?
     - Что ж, вы обнаружите, что он очень полезен при некоторых ваших... ночных приключениях. Никогда не знаешь, кто может за тобой следить.

ГЛАВА 25

     Резкий ветер приносил на вершину холма запах свежей зелени с равнины и легкий аромат смолы из далекого леса. В небе почти неподвижно висели какие-то белые птицы, лишь изредка взмахивая крыльями, чтобы поймать невидимый поток воздуха.
     Роберт замер, глядя на птиц, боясь, что они его заметят и улетят. Однако его опасения были напрасны: когда Мика галопом подскакал к нему, птиц это ничуть не потревожило.
     - Да будет с нами милость Серинлета! Не может же быть, чтобы армия Селара уже показалась?
     Роберт посмотрел туда, куда показывал Мика, - на отделенную от них холмистой равниной далекую лесную опушку. Между деревьями извивалась широкая темная полоса: река нашла себе здесь единственный на многие лиги вокруг выход из стесняющих ее каменистых круч. На берегу виднелись движущиеся точки: солдаты, кони, повозки. Сотен пять воинов разбивали лагерь, разжигали костры.
     - Нет. Селар просто выслал передовой отряд, чтобы закрепить за собой позицию. Он решил, что сражение состоится именно здесь.
     - Не такое уж плохое место.
     - И к тому же единственно возможное. Я отправлял вчера Мердока на разведку. От границы нас отделяет всего восемь лиг. Мердок говорит, река сначала течет на запад, потом поворачивает, огибая холмы, и впадает в море. Она широкая, но мелкая: любой человек может перейти ее вброд.
     - Значит, преградой она не является.
     - Нет.
     Да, место действительно подходящее. Справа прикрытием армии служит лес, слева - крутые холмы, так что единственное пространство, где можно сражаться, где хватит места для маневра войск, - равнина в центре. Зачарованное место, где решится судьба целой страны...
     Роберт улыбнулся своей прихотливой мысли. Выбранное Селаром место для битвы не хуже и не лучше любого другого.
     - Там достаточно сухая земля? - спросил Мика, все еще глядя на вражеских солдат; на таком расстоянии рассмотреть какие-нибудь подробности было невозможно.
     - По большей части, хотя встречаются и заболоченные участки. Есть и отдельные скалы. Все это нам на руку. - Роберт повернулся и посмотрел на Мику. Тот смыл темную краску с волос, и теперь ветер трепал рыжие кудри и бородку. Мика стал прежним Микой - по крайней мере внешне. - Тебя что-то тревожит?
     Мика моргнул и кинул на Роберта настороженный взгляд.
     - Что за глупый вопрос! Я осматриваю поле битвы, где через два дня мы будем сражаться не на жизнь, а на смерть. Мне кажется, что плясать и петь сейчас неуместно.
     Роберт усмехнулся.
     - Ну, в этом я не так уж уверен.
     Мика не улыбнулся в ответ и продолжал смотреть в сторону реки.
     - Поехали, Мика. В конце концов, предполагается, что я должен командовать нашим войском. - Теперь Мика рассмеялся, хотя смех его был резким и горьким. Это было настолько не похоже на него, что Роберт нахмурился. - Расскажи-ка мне, что тебя тревожит.
     Несколько долгих мгновений Мика молчал, потом мрачно проговорил:
     - Нэш начал планировать сражение с вами еще до того, как вы родились, и он наверняка знает о пророчестве больше вас. У него вдвое больше солдат, и только боги знают, сколько малахи. Я не сомневаюсь в вашем военном таланте: в конце концов, я видел гораздо больше ваших подвигов, чем Нэш, - но все равно, не думаю, что он позволит вам остаться в живых.
     - И что случится, если я погибну? - Ветер унес беззаботно сказанные Робертом слова.
     Теперь наконец Мика посмотрел в глаза своему господину. Взгляд его был полон тревоги.
     - Я серьезно говорю.
     - Я тоже. Что произойдет, если я не выживу? - Когда Мика ничего не ответил, Роберт продолжил: - Человека убивает не меч, а страх перед ним. Осознай это, пока не поздно. Так что случится, если я погибну? Пророчество ничего не говорит о том, останусь ли я в живых.
     - Но вы же не верите пророчеству!
     Роберт положил руку на плечо Мике и дождался, пока тот снова посмотрит ему в лицо.
     - Мика, ты должен выжить, если я погибну.
     - Но...
     - Это не просьба.
     Мика несколько секунд смотрел Роберту в глаза, потом невольно улыбнулся. Роберт улыбнулся тоже:
     - Не тревожься так, Мика, не то я подумаю, что ты брал уроки у нашего дорогого епископа.
     - А что, неплохая мысль!
     - И думать не смей! Роберт повернул коня и двинулся на юг. С вершины холма ему было видно собственное войско, расположившееся на ночлег в широкой долине. Лес теперь был от Роберта слева, уходя вдаль широкой дугой. Что ж, лагерь хорошо защищен - и деревьями, и склоном холма. На следующий день воины задолго до темноты сумеют занять выгодную позицию, отдохнуть и приготовиться к битве. Да, несмотря на все препятствия, события развивались так, как нужно.
     - Мика!
     - Да?
     - Позаботься о том, чтобы остаться в живых. Печальный вздох Мики вторил, казалось, вою ветра.
     - Ну, если вы настаиваете...

***

     Эйден пробрался между тесно расставленными скамьями и уселся за противоположным от Роберта концом стола. Шатер был набит людьми, так что, несмотря на вечернюю прохладу, в нем было жарко и душно.
     Вокруг шатра шумел лагерь; солдаты готовили на кострах ужин, устраивались на ночлег. С тех пор как Роберт вернулся с разведки, настроение войска изменилось: все чувствовали большую уверенность в себе, рассчитывали на победу. До сих пор все складывалось для восставших хорошо, хотя никто не сомневался, что шпионы Селара не сидели сложа руки.
     Когда последний из военачальников занял свое место, Роберт заговорил и в шатре сразу же воцарилась тишина.
     - Как вы знаете, я осмотрел поле будущей битвы. Местность не особенно удачна для наших целей, но мы можем кое-что улучшить.
     Эйден потянулся к кувшину с вином и налил себе кружку. Взгляд его скользил по лицам собравшихся, отмечая перемены выражений, невысказанные опасения. Все они - вельможи, бароны, рыцари, отдавшие свои судьбы в руки Изгнанника, - были здесь: Макглашен, Пейн, Берган Данн, друзья Роберта из Данлорна. Мика, как всегда, сидел слева и чуть сзади от Роберта: не только помощник, но и телохранитель. Эту роль он никогда никому не уступал.
     Взгляд епископа невольно остановился на девушке, сидящей от Роберта справа. Галиена присутствовала на всех военных советах, всегда очень внимательная и молчаливая. Эйден подумал, что принцесса слишком молода для той ответственности, которая легла ей на плечи.
     - Как только стемнеет, - продолжал Роберт, - команда из пятидесяти человек с лопатами и кирками отправится на поле боя. Они выкопают рвы вдоль берега реки и прикроют их сверху ветками. Когда кавалеристы Селара кинутся в атаку, они не обнаружат ловушки.
     - Но ведь передовой отряд Селара заметит возню в темноте, - возразил Данн.
     - Наши люди будут невидимы.
     После этих слов в шатре повисло молчание; наконец аббат Честер осведомился:
     - Благодаря колдовству?
     - Да, - коротко ответил Роберт и продолжил: - У нас всего пять сотен всадников, но зато лучников больше, чем у противника. Другая команда выкопает рвы на склоне ближайшего к реке холма. Следующей ночью мы спрячем там две сотни лучников. Когда армия Селара перейдет реку, ее будут обстреливать не только спереди, но и сзади.
     - А что насчет леса? - проворчал Макглашен, кладя на стол могучие руки. - Селар наверняка им воспользуется.
     - Я сейчас до этого дойду. В остальном будем действовать так, как решили раньше. Мы разобьем войско на три части, командиром одной станет Данн, другой - Макглашен. Каждый из предводителей возглавит своих собственных людей. Я знаю, так обычно не делают, но это обеспечит лучшую дисциплину и связь между отрядами. Наше самое слабое место - тыл, поэтому пять сотен лучников останутся в резерве и одновременно будут охранять лагерь.
     - Это означает, что мы очень рассредоточим свои силы, - возразил Пейн.
     - Людей как раз хватит, чтобы сделать, что нужно. Равнина недостаточно просторна, чтобы все пятнадцать тысяч воинов сражались одновременно. Кроме того, я хочу, чтобы первыми в сражение вступили садланийские наемники. Чем меньше люсарцев погибнет, тем счастливее мы все будем.
     - Но вы не можете быть уверены, что Селар поставит наемников в первые ряды, - указал Макглашен. - Что, если он поступит иначе?
     - Он бросит садланийцев первыми.
     - Но...
     - Обязательно бросит. Селар захочет разделаться в первую очередь со мной. Может быть, в это трудно поверить, но я, когда захочу, могу своего добиться.
     Эти слова вызвали смех; люди немного успокоились и приободрились.
     Однако у аббата Честера нашлись возражения:
     - Прошу прощения, ваша светлость, но вы ведь говорили, что не станете прибегать к колдовству в этой битве. Вы снова солгали?
     Несколько мгновений Роберт хранил молчание, потом положил руки на стол и наклонился вперед. Его поза, выражение лица, голос - все говорило об огромном внутреннем спокойствии, и никто из присутствующих не смог остаться к этому равнодушным.
     - Я не солгал, святой отец. Не солгал - тогда. Теперь же я видел поле битвы и понял, каковы наши слабые места. Не хочу быть резким, однако я предпочту прибегнуть к колдовству, чтобы увеличить наш шанс победить, чем сдержать обещание и заплатить за это поражением. Сегодня я получил письмо от Тирона Майеннского. Он наконец согласился дождаться исхода сражения, прежде чем примет решение о вступлении в войну. Он сообщает - и эти сведения подтверждают наши разведчики, - что у него сорок тысяч солдат: вполне достаточно, чтобы отразить любое вторжение. Хотя он не пишет этого прямо, ясно, что Тирон готов захватить Люсару, если нам не удастся остановить Селара.
     Присутствующие начали переговариваться, но сразу же умолкли, когда Роберт заговорил снова:
     - Когда начнется битва, времени заниматься колдовством не будет. Мои... мои коллеги так же готовы биться мечами, как и другим оружием. Они умеют бороться с колдовством, если таковое будет применено против нас, - а это, уверяю вас, непременно случится. Таким образом, мы и тут не беспомощны.
     - Так как насчет леса? - снова спросил Макглашен. Хотя великан редко улыбался, Эйден чувствовал, что тому очень понравилось, как Роберт осадил церковника.
     - Да, насчет леса. - Роберт поднялся, взял у Мики карту и расстелил ее на столе. - Вот видите: здесь река, а здесь - место, где Селар разобьет лагерь. Мы остановимся за лесом, так что он отделит нас и от поля битвы, и от Селара. О Шан Моссе всегда ходили странные слухи, и они дают нам уникальную возможность. Этой ночью и следующей мы отправим туда пять десятков человек с особыми инструментами, чтобы они разместились на опушке, как можно ближе к реке.
     - Снова колдовство? - застонал аббат Честер.
     - На самом деле нет, - улыбнулся Роберт. - Эти люди развесят там белые простыни и трубы, в которых будет завывать ветер, чем и убедят солдат противника, что лес полон призраков и чудовищ. Поскольку всем известно, что я - колдун, враг будет ожидать самого худшего. В добавление к этому трое добровольцев отправились в расположение армии Селара; они начнут распускать слухи об огромном войске Тирона и об ужасах, которые они видели в лесу, а также о том, что я собираюсь натравить на врага всех демонов ада.
     Роберт не успел еще договорить, как в шатре раздался хохот; даже аббат Честер против воли улыбнулся.
     - Мы сыграем на уже существующих суевериях и страхах, святой отец, - мягко сказал Роберт. - Возможно, благодаря этому нам удастся спасти не одну жизнь.
     - Ловко задумано! - ухмыльнулся Пейн.
     - Благодарю вас. Есть еще вопросы? - Когда все промолчали, Роберт оглядел сидящих за столом. - Наш благочестивый епископ отслужит мессу перед битвой и вместе с моей матушкой будет руководить работой целителей.
     Эйден промолчал, и это привлекло к нему общее внимание.
     - Я знаю, - прозвучал в тишине голос Роберта, полный такой страсти, какой Эйден никогда за ним не замечал, - что вы мечтаете о том, чтобы возвести меня на трон. Знаете и вы мое отношение к подобной перспективе. Я готов принять эту честь, если не окажется другого выхода, но хочу, чтобы все вы помнили: наша цель - не дать Селару пересечь границу. Не имеет никакого значения, каким способом мы своего добьемся; важно лишь, чтобы победа была за нами.
     - Мы же согласились с этим, Роберт... - начал Макглашен, но Роберт поднял руку, заставив герцога умолкнуть.
     - Есть вещь, о которой никто из вас, похоже, не задумывался: что случится, если я паду в сражении?
     По какой-то причине взгляд Эйдена привлекла не Галиена и не военачальники за столом, а Мика. Молодой человек с напряженным вниманием наклонился вперед в ожидании следующих слов Роберта.
     - Я не остановлюсь до тех пор, пока не достигну своей цели, но если я погибну, вы не должны отступать. Наши люди знают, за что сражаются, знают, чего ждет от них Люсара. Ведите их вперед - они вас не предадут, как вы, я уверен, не предадите меня. А теперь, - Роберт помолчал и мягко продолжил: - Отправляйтесь к своим людям, поужинайте с ними. Наслаждайтесь последними мирными мгновениями. Если милость богов не покинет нас, через три дня мир воцарится во всей стране и на многие годы.
     - Аминь, - заключил Эйден, и его поддержали все собравшиеся.
     Медленно один за другим люди поднимались из-за стола; в тишине их голоса звучали особенно громко. Эйден подошел к Мике и шепнул тому на ухо:
     - Ему, знаешь ли, не суждено проиграть.
     Мика нахмурился и повернулся так, чтобы Роберт, собиравший бумаги со стола, не мог видеть его лица.
     - Простите, святой отец, но у меня такое нехорошее предчувствие...
     - Что за предчувствие?
     Мика еще больше понизил голос.
     - Не знаю, как объяснить. Дело в Роберте - с ним что-то не так. - Он оглянулся через плечо и снова нахмурил брови. - А может быть, что-то не так со мной. - Мика посмотрел на Эйдена с таким видом, словно хотел сказать что-то еще, но неожиданно передумал и улыбнулся: - Простите меня. Это просто дрожь перед битвой. Не беспокойтесь, со мной все будет в порядке, да и Роберту я не позволю заметить, что со мной творится.
     Не вполне успокоенный этими словами, Эйден только кивнул, похлопал Мику по плечу и вышел из шатра. В животе у него бурчало: нужно позаботиться об ужине.

***

     Роберт бросил последний взгляд на карту, потом скатал ее. В шатре с ним остались только Мика и Арли - не считая, конечно, Галиены. Девушка сидела на прежнем месте, сосредоточенная, как всегда. Во время совета она молчала, но внимательно слушала каждое слово. Так было на всех собраниях военачальников, которые состоялись с момента выступления армии в поход.
     - Наверное, милорд, - сказала она, серьезно глядя на Роберта карими глазами, - сейчас неподходящий момент, чтобы посоветовать вам передумать и повернуть обратно?
     - Ваша светлость!.. - начал протестовать Арли, но Роберт перебил его:
     - Спокойствие! Моя супруга шутит. Арли виновато взглянул на Роберта.
     - Я и выразить не могу, как смущен я своей ошибкой. Я не хотел вас обидеть, ваша светлость.
     - Я ничуть не обиделась, - кивнула Галиена. Роберт взял кувшин с вином и наполнил кубок девушки.
     - Для Арли ожидание мучительно. Он никогда раньше не участвовал в сражениях.
     - Я думаю, милорд, - вмешался Мика, - что почти половина ваших воинов в таком же положении.
     - Многовато. - Роберт улыбнулся Галиене. Та только опустила глаза, показывая, что слышала его замечание: улыбалась она редко. Роберт снова повернулся к Мике: - Что за странное происшествие с Вогном, тебе не кажется? Не то чтобы я жалел о его исчезновении, но я рассчитывал разделаться с ним сам. А теперь проктор Осберт; должно быть, на седьмом небе от счастья. Надеюсь, Годфри не забудет об осторожности: он ведь в самой середине паутины.
     - По-моему, - ответил Мика, - Осберт может взять его под свое покровительство. Хоть он и повышен в должности, Осберт нуждается в сторонниках: новый проктор не более популярен, чем прежний.
     - Какое там. - Роберт протянул руки к жаровне. - Как ты распределил своих людей, Арли?
     - Шестеро искателей обходят северную границу лагеря - в лиге от самых дальних постов. Еще двое следят за южной дорогой. Все они - обученные воины. Каждое дежурство длится восемь часов, днем и ночью, так что все подходы все время под наблюдением. Если Нэш надумает скрытно подобраться со своими малахи, мы об этом узнаем.
     - Я хочу, чтобы завтра наблюдение было особенно тщательным. Удвой количество искателей, особенно на юге. Отправь с ними Мердока - он опытный воин.
     - Для этого есть какая-то особая причина? - поинтересовался Мика.
     - Да. - Роберт поднял на него глаза. - Я уверен, что завтра, когда Нэш решит, что мы зазевались, он пошлет отряд, который, скорее всего в темноте, обойдет наш фланг, прячась в лесу, и попытается устроить переполох у нас в лагере, чтобы не дать солдатам выспаться перед битвой. Арли, с завтрашнего утра следить за тайно продвигающимися солдатами противника будет твоей особой задачей. Тебе нужно будет объехать все посты и предупредить часовых, чего можно ожидать. Попутно говори всем о том, что только от подлого противника можно ожидать подобной гадости.
     - Или хотя бы такого замысла, - с невинным видом вставил Мика.
     Арли рассмеялся, но тут же снова стал серьезным.
     - Отправляйтесь, вы оба, - распорядился Роберт. - По пути загляните к епископу и предупредите его, что после ужина я к нему загляну.
     Оживленно переговариваясь, Арли и Мика вышли из шатра. Роберт взглянул на Галиену и обнаружил, что она с трудом сдерживает смех.
     - Простите меня, милорд, - пробормотала девушка. - Ваши люди ужасно непочтительны. Но они не видели, что я смеюсь, уверяю вас.
     Роберт взял Галиену за руку.
     - Было бы хорошо, если бы они это увидели. Такую улыбку не следует прятать.
     Галиена поспешно опустила глаза.
     - Не сердитесь на меня, милорд. Роберт со вздохом помог ей встать.
     - Глупая вы девочка! Конечно, я на вас не сержусь. Напротив, я вами горжусь.
     - Правда?
     - Конечно. - Он взял Галиену под руку и повел в ту часть шатра, где находились их личные покои: столовая и две небольшие спальни. Для походных условий все было устроено весьма удобно. - Я решил, что нам сегодня следует поужинать вместе.
     Стол был уже накрыт, и они сели напротив друг друга.
     - Прошу прощения, милорд, но...
     - Вы должны, - Роберт налил Галиене вина, - называть меня Роберт, и никак иначе.
     Девушка ничего не ответила, только посмотрела на него со своей обычной серьезностью. К вину она не прикоснулась. Роберт положил на ее тарелку мяса с блюда, потом наполнил свою. Галиена все еще молчала.
     - Разве вы не голодны? Галиена покачала головой:
     - Должна ли я понимать?
     - Что?
     - Вас.
     Роберт поднял брови:
     - Почему вы спрашиваете? Или вы считаете, что понимать меня вам не следует?
     - А вообще кому-нибудь такое удавалось?
     - Мике, хоть он и утверждает, будто это не так. Зато епископ Маккоули всегда распространяется о том, что читает меня, как раскрытую книгу.
     - Это все не то, как вам известно. - Галиена нервно сглотнула. - Прошу вас... Роберт. Я хочу получить ответ.
     Роберт посмотрел девушке в глаза, положил нож и вилку и скрестил руки на груди.
     - Моя дорогая, я сам себя не понимаю, поэтому никогда не удивляюсь, если меня не понимают и другие.
     - Вы снова уклоняетесь от ответа. - Да - Почему?
     - О боги, как вы настойчивы!
     - Не менее, чем вы. Роберт прищурился:
     - Как забавно! Я никогда не считал себя настойчивым.
     - Как иначе вам удалось бы семь раз подряд уклониться от ответа на простой вопрос?
     - А вы считали?
     - Восемь.
     Роберт расхохотался и, только поспешно отхлебнув вина, сумел возвратить себе самообладание. Галиена все еще смотрела на него, явно ожидая новой увертки. Роберт сделал еще один глоток, потом ответил:
     - Нет, вам не обязательно меня понимать.
     - Благодарю вас. - Галиена откинулась в кресле, взяла кусочек хлеба и принялась жевать, не сводя глаз с Роберта. - Я не думала, что вы сдадитесь.
     - Как мог я устоять? - Роберт принялся за еду. - Между нами ведь нет войны. Или есть?
     - Это хороший вопрос.
     Роберт нахмурился и пристально взглянул на девушку, но она принялась есть, притворяясь голодной. Роберт смотрел на нее несколько секунд, потом молча продолжил ужин. Галиена тоже не произнесла больше ни слова. Кончив есть, Роберт наполнил свой кубок и откинулся в кресле.
     Галиена была так похожа на свою мать, что отцовские глаза не привлекали к себе внимания. Каштановые волосы вились вокруг ее лба, несмотря на все попытки их пригладить. Девушка двигалась с врожденной грацией, не замечая этого... но что кроется за прелестной внешностью?
     И Селар, и Розалинда отличались острым умом, однако их дочь, похоже, обладала чем-то, что не могло передаться ей по наследству от родителей. В ней чувствовались несгибаемое мужество, решимость и еще нечто, чего Роберт никак не мог определить. Если уж обстоятельства навязали ему жену, то можно считать, что с Галиеной ему повезло. Очень повезло.
     Галиена знала, что Роберт наблюдает за ней, и алая волна залила ее лицо. Глаз она не подняла.
     - Пожалуйста, не надо.
     - О чем вы?
     - Вы знаете, о чем я говорю.
     - Прошу прощения. Все кажется мне таким странным. Я ведь помню ваше рождение. Если бы моя первая жена не умерла, мой сын был бы почти вашим ровесником.
     - А для меня, вы думаете, не странно? - Она вскинула глаза, но тут же снова потупилась. - Особенно из-за того...
     - Из-за того, о чем говорила с вами моя мать? - прошептал Роберт.
     Галиена кивнула:
     - Я хочу понять. Вот вы помните мое рождение. Вы считаете, будто настолько старше меня, что всегда будете думать обо мне как о ребенке. Но через несколько месяцев мне исполнится семнадцать. Большинство моих ровесниц уже замужем, и иногда их мужья гораздо старше вас. Они не смотрят на своих жен как на детей.
     - Да, может быть, я и правда смотрю на вас как на дитя, - пробормотал Роберт, - но причина не в этом.
     - Я знаю. - Галиена снова подняла глаза. - Но если я не должна дать вам ничего, кроме своего имени, то вы хотя бы позволите мне понять почему?
     Роберт закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла. Существовал лишь один способ ответить на вопрос Галиены - рассказать ей правду. Правда была мучительна для него, но, в конце концов, Галиена имела право знать.
     Роберт поднялся на ноги и протянул девушке руку.
     - Пойдемте прогуляемся. Я все вам расскажу.

***

     В лагере было темно, но всюду царила дружеская атмосфера, теплая и спокойная у одних костров, шумная и шутливая - у других. Когда кто-нибудь узнавал Роберта с Галиеной, наступала тишина, нарушаемая лишь почтительными приветствиями, на которые Роберт любезно отвечал. Из нескольких мест доносилась музыка, кое-где пели; долетавшие до них взрывы смеха немного смягчили напряжение, в котором находился Роберт.
     - Я еще в девятилетнем возрасте узнал, что я - колдун, - тихо, так, чтобы никто, кроме Галиены, его не услышал, начал Роберт свой рассказ. - Я был так мал, что как следует не понял, что это будет означать для меня в будущем. Однако несмотря на мое малолетство, мне было сообщено пророчество и вручено оружие такой невероятной мощи, что я оказался не в силах избежать своей судьбы. Если вы запомните это обстоятельство, вам станет легче понять, почему я совершил большую часть своих никчемных деяний.
     Галиена взглянула на Роберта, но ничего не сказала.
     - Как это было принято в знатных семьях, меня еще в детстве обручили с моей ровесницей. Когда ваш отец завоевал Люсару, свадьба была отложена. Через некоторое время, когда я доказал свою лояльность, мне была возвращена свобода и я женился на Беренике.
     - Какая она была?
     - Прелестная, - просто ответил Роберт. - Спокойная и задумчивая, иногда смешная. Мои родные в Данлорне очень ее ценили, даже мой братец Финлей относился к ней с уважением. Если бы вы его знали, то поняли бы, как редко такое случается.
     - И вы ее любили?
     Любил ли? Так же, как любил?..
     - Думаю, что любил. Когда мы были вместе, мы были счастливы. Впрочем, такое случалось нечасто. Я слишком много времени проводил при дворе, пытаясь сдерживать вашего отца. А потом Береника забеременела.
     Роберт остановился, дойдя до конца лагеря. Дальше лежала тьма, озаренная лишь бледной луной, проглядывающей сквозь синее облако. Вокруг лагеря ходили часовые, но Роберт их сейчас не замечал.
     - Однажды ночью я прискакал из столицы - я тогда лишился места в королевском совете. Беренику лихорадило, и ее врач был обеспокоен. У больной начался бред, она страдала от боли, и мне хотелось ей помочь. Я не мог выносить ее страданий. Некоторые колдуны могут облегчать боль, так что я отослал врача и взял Беренику за руку. Я делал все от меня зависящее, и несколько минут казалось, что дело идет на лад. Жар уменьшился, и Береника меня узнала. Потом неожиданно, прежде чем я смог что-нибудь сделать, она вскрикнула и схватилась за живот. Я почувствовал, как из меня, помимо моей воли, как будто кто-то другой распоряжался этим, вырвалась сила, злая и темная, и пронизала Беренику. Через минуту она была мертва.
     Нет, рассказ ничуть не облегчил душу Роберта, хоть и говорил он вполне спокойно.
     - Ох, Роберт, - выдохнула Галиена, - какая трагедия!
     Роберт бросил на нее острый взгляд, но ужас, который она испытывала, был вызван не им, а давним несчастьем. Галиена не отстранилась от него и не отняла руки.
     - Мне очень жаль, - прошептал Роберт. - Я не хочу, чтобы вы страдали, но это неизбежно, как бы мы ни поступили. Я никогда не отважусь иметь детей. Даже если наши сподвижники посадят меня на трон, чего я не хочу, наследника у меня не будет. Я не смог понять, отчего умерла Береника, но я не желаю экспериментировать.
     Галиена кивнула и улыбнулась:
     - Я понимаю.
     Они продолжали гулять и обошли другую часть лагеря, прежде чем вернуться к своему шатру. Роберт ввел Галиену внутрь и помедлил на пороге.
     - Наверное, мне следовало все это рассказать вам до нашего венчания.
     Галиена пожала плечами:
     - Это ничего не изменило бы. Главное - это наша борьба. Кто знает, что готовит нам будущее?
     Она повернулась, чтобы уйти на свою половину, потом снова взглянула в лицо Роберту.
     - Что?
     - Ничего. - Галиена встала на цыпочки и поцеловала его долгим поцелуем.
     Роберт положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.
     - Вы уверены, что на самом деле все поняли?
     - Абсолютно. Вам не следует беспокоиться. Я действительно все поняла, уверяю вас. - Галиена робко улыбнулась. - Но может быть, пройдет время и вы немножко полюбите меня - как любили Беренику. Лучше так, чем вовсе ничего.
     Вот что получается, когда не говоришь всей правды! Но как может он теперь признаться? Одно слово о Дженн разрушит ту слабую надежду на счастье, что еще остается у Галиены. Неужели он должен уничтожить и ее?
     Нет. Он не станет больше причинять боль, какова бы ни оказалась цена. Роберт погладил Галиену по щеке.
     - Вам не нужно ждать так долго, моя девочка.
     Ответом ему была счастливая улыбка. Роберт не смог удержаться - он привлек Галиену к себе и поцеловал, поцеловал долгим нежным поцелуем, чтобы у девушки не возникло сомнений в его чувствах. Наконец он отпустил ее и отстранился.
     - У меня есть еще дела. Вам нужно выспаться.
     - Доброй ночи, Роберт.
     - Доброй ночи.
     Галиена скрылась в своей спальне, а Роберт снова вышел из шатра. Женщины! Эти проклятые непредсказуемые женщины! Как человек рядом с ними может сохранить ясную голову!
     Эйден дописал последнюю фразу, отложил перо и взъерошил волосы, тщетно пытаясь заставить мозг работать. Все без толку!
     - Вы заняты?
     Эйден поднял голову и увидел Роберта, просунувшего голову в шатер.
     - Да. Уходите.
     - Извините, - ответил Роберт, входя в шатер. - Я ведь невоспитанный Дуглас. Если хотите посмотреть на хорошие манеры, отыщите мою матушку. Чем вы заняты?
     - Пытаюсь написать письмо Брому.
     - А-а... Ну и как, успешно?
     - Все, что я могу ответить вам, - это что одиннадцатый черновик лишь слегка лучше первого.
     - Ага, вы добиваетесь постепенных улучшений... У вас еще осталось то превосходное сладкое вино?
     - Вы же терпеть не можете сладкого вина.
     - Ничего подобного. - Роберт заглянул в шкафчик, стоящий рядом со столом, и достал оттуда флягу. - Это оно и есть?
     - Налейте две кружки. - Эйден закинул руки за голову и потянулся. Роберт подал ему вино, потом опустился в кресло и закинул ноги на другое. Сделав большой глоток, он вытер губы рукавом, и Эйден фыркнул: - Теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря о хороших манерах.
     - Скажите мне, - спросил Роберт, озадаченно сведя брови, - понимаете ли вы женщин?
     - Я же священник, Роберт.
     - Да, но понимаете ли вы их?
     - Вы хотите узнать, нарушал ли я когда-нибудь свою клятву?
     Роберт с ужасом замахал руками.
     - Мне и в голову не пришло бы задать вам такой вопрос! Не настолько же я дурно воспитан! - Он помолчал, потом искоса взглянул на епископа. - Так понимаете или нет?
     - Нет.
     - Совсем? Вы даже никогда не испытывали искушения?
     - Нет. Что вас теперь мучает?
     Роберт допил вино и немедленно вновь наполнил кружку.
     - Эта малышка убедила себя, будто влюблена в меня. Эйден расхохотался:
     - О боги, какая самонадеянность!
     - Послушайте, это несправедливо!
     - Ха! "Малышка"! "Убедила себя"! Знаете, Роберт, вам должно быть стыдно!
     - Почему?
     Эйден отхлебнул вина и посмаковал его, прежде чем ответить.
     - Вас любят очень многие. Почему ваша жена должна быть исключением?
     - Но она меня почти не знает!
     - Ну и что? Она умная, образованная, много путешествовавшая девушка. Она не является - как вы старательно себя убеждаете - невинным ребенком. Я думаю, что, если она полагает, будто любит вас, вам следует поймать ее на слове, каким бы прискорбным ни казалось нам ее заблуждение. Роберт невесело рассмеялся и опустил глаза.
     - Ведь не собираетесь же вы утверждать, будто абсолютно ничего к ней не испытываете?
     - Конечно, она мне нравится. Я просто нахожу это очень типичным: девушка, с которой мы друг друга почти не знаем и у которой нет причин меня любить, готова вместе со мной вступить в сражение против собственного отца, в то время как любви Дженн не хватило на борьбу с обстоятельствами ради того, чтобы мы оставались вместе.
     - Вы не знаете наверняка, что все было именно так. Роберт поднял глаза на епископа.
     - Разве?
     - Она поклялась Встать в Круг.
     - И она обещала выйти за меня замуж. Как ни смотреть на вещи, я для нее на втором месте. - Роберт казался растерянным и смущенным. - Нет, никогда в жизни мне не понять женщин.
     Эйден недоверчиво посмотрел на Роберта:
     - Вы никогда не бываете довольны.
     - Никогда. - Роберт снова осушил кружку. - Вы очень точно охарактеризовали меня.
     - Знаете, - вздохнул Эйден, - хотя я люблю вас, как собственного сына, иногда...
     - Что?
     - Мне так хотелось бы дать вам хороший пинок! Роберт расхохотался.
     - И сейчас как раз один из таких случаев. - Роберт продолжал смеяться, и Эйден, не выдержав, присоединился к нему. - Теперь я понимаю, что временами чувствует ваша матушка.
     Роберт протянул руку к фляге и налил вина им обоим.
     - Вы еще не знаете самого ужасного: бывает, что я тоже ее понимаю.

ГЛАВА 26

     В последний день перед битвой в войске царили сосредоточенность и спокойствие. Солдаты двигались вперед к назначенным позициям, тихо переговариваясь; все думали только о том, что их ждет впереди.
     Задолго до темноты армия остановилась на ночлег рядом с густым лесом, но тишина в лагере наступила не сразу. Роберт вместе с Галиеной обошел отряды, стараясь поговорить с как можно большим числом воинов.
     За ужином Галиена была молчалива. Роберт попытался втянуть ее в разговор, но ему это не удалось. Поэтому, оставив принцессу в шатре, он снова отправился бродить по лагерю, не в силах усмирить волнение. Каждый час появлялся кто-нибудь из его адъютантов с донесением о последних передвижениях армии Селара на другом берегу реки; ничего неожиданного пока что не происходило.
     Роберт поднялся на холм; его тут же окликнул один из часовых. Роберт назвал себя и двинулся дальше, на самую вершину. Оттуда ему был виден весь огромный лагерь вражеской армии; казалось, только река сдерживает эту махину. Это был тот редкий случай, когда острое зрение Роберта не могло сослужить ему службу.
     Где-то там находится Сэмдон Нэш. Должно быть, ужинает, пьет вино, как только что делал сам Роберт, отдает последние распоряжения, выслушивает донесения, гадает, что предпримет противник.
     О боги, почему ему, Роберту Дугласу, приходится сражаться с собственным народом?
     Проклятие, но ведь даже схватись он с Нэшем один на один, это не остановит армии Селара! Сколько раз должен он себе об этом напоминать?
     Столько лет он боролся с пророчеством, доказывая, что оно ложно, пытаясь побороть демона, - и все же оказался здесь, на холме, глядя на противостоящие друг другу армии. Неужели такова его судьба: губить собственный народ, стараясь его спасти?
     - Я так и думал, что найду вас здесь, - донесся до него тихий голос Мики. - Не очень приятное зрелище, верно?
     Роберт пожал плечами:
     - С высоты птичьего полета никакой разницы между тем и этим войском было бы не заметить.
     - Что вы там увидели? - Мика встал рядом с Робертом.
     - Ничего хорошего. - Роберт отвернулся от лагеря Селара и постарался собраться с мыслями. - Знаешь, когда все кончится, тебе следует вернуться в Дромму и постараться уговорить прекрасную Сайред выйти за тебя замуж.
     - Что? - Мика даже вздрогнул.
     - Ты разве забыл? Сайред, та девушка, которой ты отдал сердце. Неужели ты неожиданно стал таким ветреным, что не помнишь о ней? - Роберт усмехнулся и хлопнул Мику по плечу.
     - Нет, я ее не забыл. Сомневаюсь, что мне это когда-нибудь удастся... но возвращаться в Дромму бесполезно.
     - Почему?
     - Я... Ну, возникли некоторые...
     - Сложности?
     Мика коротко рассмеялся и кивнул:
     - Можно сказать и так. Что вы посоветовали бы?
     - Я? - Роберт чуть не поперхнулся.
     - Вы женаты второй раз. Должны же вы были приобрести какой-то опыт.
     Роберт усмехнулся:
     - Мне очень жаль, мой друг, но ответов на вопросы я так и не узнал. Я последний человек, к которому можно обратиться за советом, когда дело касается женщин. Ты пришел сюда, потому что в лагере тебе стало скучно?
     На лице Мики появилась не то гримаса, не то улыбка.
     - Да не совсем... там к вам кое-кто пришел.

***

     Нэш не находил себе места.
     Он метался по своему шатру, иногда отдавая новый приказ Теймару, терпеливо дожидавшемуся снаружи. Военный совет, тактика, Селар - все это было сейчас не важно, да они и надоели Нэшу. После стольких лет, потраченных на подготовку к надвигающемуся событию, теперь он хотел только одного: чтобы все поскорее было кончено, чтобы победа была уже у него в руках. Нэшу принесли поднос с ужином, но он не прикоснулся к еде. Даже ее запах был ему противен, как запах тухлятины. Предвкушение завтрашнего дня в смеси с опасениями лишило Нэша всякого аппетита.
     Наконец он не выдержал и вышел из шатра. Ночной воздух был прохладен и свеж; в темноте было легко скрыть волнение, даже не прибегая к колдовской силе. Нэш прошел мимо шатров, воздвигнутых для знати, мимо костров, у которых грелись простые солдаты. Только оказавшись в одиночестве, хотя и не выйдя еще за кольцо часовых, Нэш остановился. Перед ним текла река, тянувшаяся вдоль опушки леса, потом через равнину и исчезавшая в лощине между далекими холмами.
     Вражеского лагеря отсюда не было видно. Его скрывал лес, хотя каждый человек в армии Селара помнил о том, что противник рядом.
     Роберт Дуглас занял хорошую позицию. Попадется ли он в западню? Заметит ли невидимые стрелы, которые посылает в него Нэш, поймет ли, что с каждым шагом теряет силы? А может быть, Враг видит ловушку, но все равно не станет ее избегать? Несмотря на самые тщательные приготовления, Нэш ни в чем не мог быть уверен. Что ж, так или иначе, а Роберта Дугласа ждет смерть.
     Нэш поднял голову и оглядел вырисовывающиеся на фоне неба вершины холмов. Облака закрывали звезды, но в разрывы иногда сочился лунный свет, и по равнине скользили серые пятна. На вершине самого высокого и крутого холма на противоположном берегу виднелась какая-то тень. Может быть, это он? Нэш напряг глаза, но чем пристальнее он вглядывался, тем более расплывчатой казалась фигура.
     Может быть, Дуглас так же не находит себе места, как и он сам? Может быть, он вскарабкался на этот холм в надежде увидеть того, в чьих руках его судьба?
     Боится ли Роберт Дуглас?
     Ночная тьма сгустилась, и таинственная фигура исчезла. Нэш со вздохом повернулся и двинулся к своему шатру.

***

     Мика упрямо отказывался сказать хоть слово о таинственном госте. Обратно в лагерь он вел Роберта в полном молчании. Тот испытывал уже не любопытство, а все возрастающее раздражение, и сдержать его было нелегко. Мика провел Роберта не к его собственному шатру, а к шатру Эйдена, откинул полотнище, закрывающее вход, и отступил в сторону.
     Сначала, после темноты, пламя свечи ослепило Роберта, но через секунду он разглядел удовлетворенно улыбающегося Эйдена, а потом...
     - Финлей! - Роберт со свистом втянул воздух, пораженный до глубины души. - Кровь Серинлета, что ты здесь делаешь?
     Финлей пожал плечами:
     - Я ни за что на свете не хотел бы пропустить битву.
     - Но... Но это же слишком опасно!
     - Нэш никак не мог бы увидеть колдовским зрением, что я покинул Анклав: я сделал это под защитой Ключа. - С этими словами Финлей шагнул в сторону, и Роберт увидел миниатюрную фигурку, которую до сих пор загораживал его брат.
     Дженн.
     Все раздражение Роберта испарилось без следа.
     "Я пыталась предупредить тебя о своем приезде, но ты не пожелал мне поверить".
     "Я же сказал тебе: не смей появляться в моем лагере!"
     "Я не могу на это согласиться, и ты знаешь почему!"
     "Ну конечно, ты же теперь - единое целое с Ключом! Но ты и не можешь больше притворяться, будто чего-то не знаешь!"
     "Я должна быть здесь, Роберт".
     "Ничего подобного!"
     Однако Дженн не двинулась с места. Роберт сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и коротко кивнул:
     - Хорошо. Оставайся. Но не попадайся мне на глаза!
     С этими словами он повернулся и, не обращая внимания на Эйдена, который пытался его задержать, выбежал из шатра. Роберт шел, не разбирая дороги, - лишь бы оказаться подальше от Дженн.
     Слепой, безмозглый, упрямый идиот! Да и она не лучше! Почему не могла она просто оставаться в Анклаве, где ей ничто не грозит? Она сделала свой выбор, стала джабиром, а теперь является сюда, как будто все это было шуткой!
     - Роберт! Подожди! - Роберт не замедлил шага, но Финлей все равно его догнал. - Не вини Дженн. Она приехала сюда только из-за меня.
     - Не обманывайся. Она здесь совсем по другой причине.
     - Какой же это?
     - Из-за него! - Братья дошли до границы лагеря; дальше тянулся непроглядно-темный лес. Роберт, тяжело дыша, повернулся к Финлею: - Она Союзница, братец! Его Союзница! Почему никто не желает этого видеть!
     - Роберт, она никогда не сделает ничего, что тебе повредило бы! Она тебя любит!
     - Вот как? Она сама тебе об этом сказала? А? Она сказала тебе, что любит меня?
     - Она...
     - Если сказала, то это много больше того, что она когда-либо говорила мне!
     Роберт зажмурился и опустил голову. Демон бушевал и бился в нем, нанося новые раны и открывая старые.
     - Ты думаешь, - прошептал Финлей, - что она любит его? Нэша?
     - Я знаю, что это так, - буркнул Роберт. - Даже если она сама еще этого не понимает. Так гласит пророчество. Почему бы иначе ей так стремиться сюда?
     - Она хочет помочь, только и всего. - Финлей сделал глубокий вдох. - Как вам обоим было сказано, теперь она - Ключ.
     Роберт словно окаменел.
     Финлей продолжал, осторожно подбирая слова:
     - Она мне все рассказала - о том, что произошло в Будланди, о том, что случилось, когда она Встала в Круг. Короче, обо всем. Но Дженн даже теперь не знает, чем кончается пророчество. Поверь, она просто хочет тебе помочь.
     - Для этого ей нужно было оставаться в Анклаве, - пробормотал Роберт, внезапно чувствуя упадок сил. - Сейчас у меня нет времени на нее.
     Финлей положил руку на плечо брату.
     - Пойдем. По-моему, тебе нужно выпить.

***

     Сначала Галиена не обратила внимания на тихий звук, но когда он раздался снова, совсем близко, она села в постели и огляделась. Может быть, это уже вернулся Роберт? Но он обычно не прокрадывается в шатер - а звук был именно таким, словно кто-то тайком проник снаружи.
     На столе звякнула бутылка...
     - Кто там? - спросила Галиена. - Роберт! Это вы? На мгновение шум стих, потом рядом с Галиеной прозвучали шаги и медленное тяжелое дыхание.
     - Разве ты не можешь узнать звуков, которые производит твой собственный супруг, и путаешь его с другими мужчинами?
     Кто-то опустился на край постели, и Галиена отпрянула к стене, натянув на себя одеяло, хоть и понимала всю бесполезность такой попытки защититься.
     - Кто вы? Что вам здесь надо? Раздался вздох.
     - Ах, какую боль ты мне причиняешь! Неужели после всего шести лет разлуки ты не узнаешь родного брата? Сестрица, я потрясен!
     - Кенрик? - ахнула Галиена. - Как я могу тебя узнать? Здесь же темно.
     - Тогда я зажгу свечу.
     Мгновенно короткая толстая свеча в руке Кенрика загорелась, осветив снизу его насмешливое, почти уже незнакомое лицо.
     - Теперь ты узнаешь меня?
     Галиена широко раскрытыми глазами посмотрела сначала на свечу, потом на Кенрика. Она много раз видела, как подобный фокус проделывает Роберт.
     - Да, здорово, верно? - легкомысленно рассмеялся Кенрик. - Я ничего не подозревал, пока не обнаружил за собой такое умение. С каждым днем я учусь чему-нибудь еще. Конечно, отец ничего об этом не знает - я хотел сначала поделиться новостью с тобой. Разве не мило с моей стороны - хотеть сохранить секрет только между нами?
     Галиена продолжала сидеть неподвижно.
     - Как ты сюда проник? Кенрик беззаботно пожал плечами:
     - Еще один фокус, ничего трудного. Я даже прошел незамеченным мимо охраняющих лагерь колдунов, которых выставил твой муж. Думаю, он их примерно накажет, когда узнает.
     О боги, как же он изменился! В детстве это был капризный мальчишка, часто эгоистичный и всегда своевольный. Теперь же перед ней был взрослый человек, и какой! Матушка пришла бы в ужас, если бы узнала, что все ее самые печальные опасения оправдались. Галиена по крайней мере испытывала как раз такое чувство. Розалинда погибла, пытаясь предотвратить появление именно подобного чудовища.
     - Ну и как, ты счастлива? - Рука Кенрика скользнула под одеяло и стиснула колено Галиены. - Ты выбрала себе в супруги знаменитого героя. Его все еще боготворит народ - даже после всех лет, что он пробыл в изгнании, о нем поют баллады в тавернах по всей стране. Впрочем, я сомневаюсь, что люди будут продолжать петь, когда поймут все безрассудство его замыслов. - Кенрик резко дернул Галиену за ногу и придвинулся к ней; отстраниться она не могла. - Ты ждешь его, сестричка? Как тебе нравится делить с ним ложе? Он нежно тебя целует? Ласкает и заставляет стонать от наслаждения? - Быстрым движением рука Кенрика скользнула между ног Галиены.
     Девушка отчаянным усилием вырвалась и съежилась на краю постели.
     - Чего ты хочешь?
     - Мира между нами, сестрица, ничего более. Боюсь, что наш отец и твой супруг решительно желают воевать друг с другом. Я могу сейчас увести тебя отсюда, если пожелаешь. Не сомневайся: я хорошо о тебе позабочусь.
     - Никуда я не пойду! Убирайся или я позову стражу! Роберт недалеко - и какой бы, по твоему мнению, силой ты ни обладал, ты ничто в сравнении с ним!
     - Как же ты гордишься своим колдуном-супругом! Что ж, думаю, что так добропорядочной жене и следует. Ну, раз ты не хочешь следовать за мной, не тащить же мне тебя, визжащую и брыкающуюся, через весь лагерь. Мы перебудили бы обе армии, а никак не годится, чтобы утром воины вступили в битву, зевая и протирая глаза, верно?
     - Убирайся!
     Кенрик поднялся и с усмешкой посмотрел на Галиену.
     - Как пожелаешь, сестричка. Не говори потом, что я не предлагал. Прощай!
     Свеча мигнула и погасла, шаги Кенрика затихли в ночи.
     Галиена долго сидела на постели, пытаясь расслышать что-нибудь, но все заглушал отчаянный стук ее сердца. Постепенно тишина немного успокоила ее, и девушка соскользнула с постели, завернулась в одеяло и неуверенно пробралась к столу. Дрожащими руками она наполнила кружку вином, в темноте пролив часть на стол, и медленно выпила. Скоро она перестала дрожать и вернулась в постель. Стражу звать было бесполезно: Кенрик наверняка давно уже скрылся.

***

     - Эй, не хватит ли? - поднял руку Финлей, но Роберт, не обращая на него внимания, снова приложился к фляге, потом прижался головой к стволу дерева и закрыл глаза.
     Лес оставался единственным местом, где Роберт мог найти уединение, но Финлей вовсе не собирался оставлять брата одного. Он уселся, прислонившись к другому дереву, и поднес к губам собственную флягу с элем. На всякий случай он позаботился и о том, чтобы создать иллюзию, которая скрывала бы их от любопытных глаз.
     Совершенно невероятно: Роберт казался теперь спокойным и беззаботным. Ни нахмуренных бровей, ни сурово сжатых губ. Однако таким Финлей его уже однажды видел, и этого было достаточно, чтобы испытывать сейчас страх. На поверхности был полный штиль, но теперь он научился видеть то, что происходит в глубинах.
     - Насколько я знаю, - легкомысленно сказал Роберт, - существует традиция: генерал перед битвой должен выпить эля.
     - Но не напиться допьяна.
     - А почему бы и нет? Может быть, это для меня последняя такая возможность. - Роберт шумно глотнул. - Он знает, что я Враг, но я готов поставить на кон любые деньги: за твою кровь он дал бы многое. Ты три раза от него ускользал. В конце концов, человек очень страдает от уязвленной гордости.
     Финлей фыркнул и убрал свою флягу.
     - Да ты не беспокойся: напиваться и смущать тем тебя я не собираюсь, - невесело рассмеялся Роберт. - Ты еще не знаком с моей молодой женой?
     - Нет.
     - Она тебе понравится. Она очень... мужественная - настоящая дочь своей матери. Остается только надеяться, что я проживу достаточно долго, чтобы сделать ее совершенно несчастной.
     - Знаешь, Роберт, когда ты в таком настроении, твое общество не слишком приятно.
     Роберт снова хмыкнул:
     - Странно, как это ты не замечал, что в таком настроении я пребываю большую часть времени. Мои проблемы, понимаешь ли, никогда не являются по одной, чтобы я мог не спеша с ними разделываться. На меня всегда все сваливается разом. Как я ни карабкаюсь, все никак не удается выбраться из-под этой кучи, - а такое не может не отражаться на настроении. Конечно, есть возможность, что я все принимаю чересчур всерьез. Но с другой стороны, в душе я...
     Роберт смотрел в темноту - совершенно трезвый. Большего Финлей в неверном свете луны разглядеть не мог.
     - Ты боишься Нэша?
     - Не знаю, - прошептал Роберт. - Следовало бы бояться. Не сомневаюсь, он там - ждет меня. Однако я боюсь уже так давно, что не могу сказать, испытываю ли что-то новое или нет.
     Финлей повернулся и взглянул на брата, но тот по-прежнему смотрел в сторону с озадаченным выражением лица.
     Нет, погибнуть завтра Роберт не боялся. Он боялся проиграть.
     Неожиданно взгляд Роберта прояснился, и он посмотрел брату в глаза.
     - Должен кое-что тебе сказать - на всякий случай... - Он сглотнул, но решительно продолжил: - Ты был прав.
     Финлей фыркнул: слова Роберта не произвели на него впечатления.
     - Насчет чего?
     Роберт снова отпил из фляги, потом твердой рукой заткнул ее пробкой.
     - Мне не следовало приносить присягу Селару.
     - Что?
     - Ты же слышал, что я сказал.
     Финлей вытаращил на брата глаза: должно быть, тот шутит... Совершенно невозможно, чтобы Роберт сказал такое - после целых восемнадцати лет.
     - Слышал, но не верю.
     - И тем не менее это правда. Думаю, я понимал все с самого начала, но не мог заставить себя признаться тебе. Я не хотел, чтобы ты понял, что был прав. Проклятая гордыня!
     Финлей не нашелся, что сказать, и Роберт с безжалостной честностью продолжил:
     - Ты и представить себе не можешь, сколько раз мне представлялась возможность его убить - и не быть уличенным! Однако я был убежден, что, оставляя его в живых, поступаю правильно. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, - это что я был очень молод: я все время пытался себе представить, как на моем месте поступил бы отец.
     - Но он не был колдуном.
     - Разве не странно, как это наше различие сказывается на всем? - Роберт помолчал, еле заметно улыбаясь. - И ты, и очень многие другие хотели, чтобы я убил Селара и занял трон. Я был упрям, я не желал слушать, а посмотри на меня теперь! Мне кажется, что, окажись на моем месте ты, ты бы гораздо лучше со всем справился.
     - Что? - Финлей поднял голову. - Ты уверен, что говоришь не спьяну? Разве можно представить меня королем? Я же нетерпелив, упрям, совершенно не способен прислушиваться к чужому мнению! Хорош бы я был на троне!
     Роберт не обратил внимания на шутливый тон.
     - Ты и в другом прав: я стал одержим пророчеством и из-за него перестал замечать, что причиняю боль окружающим. Я многие годы пытался убедить людей, что колдовство само по себе - не зло, но во мне живет демон, и теперь я знаю, что и в этом был не прав.
     Чувствуя себя ужасно неловко, Финлей попытался возразить:
     - Роберт, в тебе нет зла...
     - Было так легко просто винить Ключ, - не слушая его, продолжал Роберт, - но дело всегда было во мне, а не в нем. Финлей, дело было во мне. Хоть я и противился, я позволил демону сделать меня тем, чем я стал, поглотить все мое внимание, проникнуть в каждую мою мысль. И в результате меня ждет все та же судьба; все мои усилия ничуть на ней не отразились. Все эти годы я не понимал, что сражаюсь не с тем, с чем следует. - Роберт снова посмот-рел на Финлея; голос его оставался спокойным. - Ты и представить себе не можешь, как я сожалею о прошлом, Финлей. Я совершал ошибки в чем только мог, и хуже всего от этого приходилось тебе.
     Финлей не мог встретиться с Робертом взглядом. Постепенно застарелый гнев покидал его, и он почувствовал себя опустошенным и бессильным.
     - Меня всегда поражало, - почти неслышно прошептал Роберт, - что ты, несмотря ни на что, оставался мне верен.
     С трудом сглотнув, Финлей хрипло пробормотал:
     - Ну, причину ты знаешь.
     - Мы с тобой два сапога пара, хочешь ты сказать? Теперь Финлей рискнул взглянуть на брата; оказалось, что Роберт поднялся на ноги. Протянув руку, он помог встать и Финлею. Тот не очень твердо держался на ногах: хоть он и предостерегал Роберта, но опьянел сам.
     - Пошли, нам пора возвращаться.
     Прежде чем они успели двинуться с места, ночь расколола вспышка света. Где-то слева послышались крики, сталь зазвенела о сталь.
     Роберт рванулся вперед.
     - Собери людей Арли! - бросил он Финлею. - Это нападение малахи!

***

     Финлей мчался через лагерь, отчаянно торопясь присоединиться к брату. Войско поднялось по тревоге, всюду метались люди в попытке понять, откуда исходит угроза. Финлей заметил еще две вспышки, снова раздались крики боли и звон стали. Финлей выбежал за пределы лагеря и увидел сражающегося Роберта; его меч сиял белым светом, освещая нависающие ветви деревьев. Его противник яростно размахивал алебардой, но через секунду Роберт молниеносным ударом прикончил его. Остальные воины еще сражались, по опушке были разбросаны тела мертвых и умирающих, и Финлей ки-нулся в гущу схватки. Кто-то напал на него из темноты, и Финлей приготовился швырнуть в него пламенем, но это оказался не малахи.
     Они обменялись ударами, однако противник Финлея был уже тяжело ранен и умер прежде, чем Финлей даже успел разглядеть его лицо. Финлей развернулся, готовый встретить нового врага, - но теперь вокруг царила тишина.
     - Принесите факелы! - раздался голос Роберта. Финлей подошел к брату, который стоял на коленях рядом с раненым - одним из воинов Пейна. - Скорее! - бросил Роберт. - Перетяни ему руку, иначе он истечет кровью. Я посмотрю, что с остальными.
     Из лагеря бежали люди, среди них - несколько целителей. Они несли факелы и сразу же занялись ранеными. Финлей оставил своего подопечного в более умелых руках и присоединился к Роберту. Тот стоял посреди поля недавней битвы и хмуро озирался.
     - Ты не пострадал?
     - Со мной все в порядке, - отмахнулся Финлей, - а вот у тебя рука сильно кровоточит.
     - Эта царапина может подождать. - Роберт повернулся к вышедшему из леса Арли. Тот огорченно покачал головой:
     - Оба моих человека убиты - стрелами. Не знаю, как напавшим на них удалось миновать часовых. Так или иначе, на оставшуюся часть ночи я хочу выслать удвоенные дозоры.
     К ним подошел Пейн, бледный от ярости: погибли как раз его люди.
     - На нас напали колдуны?
     - Да, малахи - самые скверные из всех колдунов.
     - Сколько их было?
     - Всего десятка два, но только трое малахи. Что ж, завтра по крайней мере у нас будет на три человека меньше самых опасных врагов.
     Пейн развел руками.
     - Чего они пытались добиться? Роберт убрал меч в ножны.
     - Они проверяли нашу решимость - а заодно и бдительность часовых. Передайте мой приказ: удвоить все дозоры, особенно на опушке леса. Мы не можем допустить, чтобы такой переполох повторился. Вы потеряли полдюжины хороших бойцов, Пейн. Присмотрите, чтобы для раненых было сделано все, что можно.
     Финлей позаимствовал у одного из целителей бинт и занялся рукой Роберта. Когда он завязывал последний узел, из леса донесся победный крик. Из чащи появился Мердок, неся на руках чье-то тело.
     - Одну я поймал, Роберт! - В голосе его звучало ликование. - Она держалась позади, следила за нападавшими. Я ее оглушил - но ведь это же, несомненно, малахи! Только подумайте: захватить в плен малахи!
     Мердок остановился перед Робертом и опустил свою ношу на землю. Женщина все еще была без сознания, и Роберт опустился рядом с ней на колени, знаком попросив солдата с факелом посветить ему. Пленница оказалась молода, светловолоса и очень хороша собой, несмотря на рану на лбу и начавший расплываться вокруг нее огромный синяк.
     - Молодец, Мердок! - с улыбкой кивнул Роберт. - Это большая удача, и к тому же из-за удара по голове она нескоро снова сможет воспользоваться своей колдовской силой.
     - Вы уверены? - с опаской спросил Пейн.
     - Абсолютно. У меня на сей счет имеется личный опыт. Арли!
     - Да?
     - Свяжи ее покрепче и помести в шатер где-нибудь подальше от лагеря. Часовыми к ней приставь только салти па-зар, конечно. Ты все понял?
     - Разумеется.
     - Когда все устроишь, приведи ее в чувство. Я хочу с ней поговорить.

ГЛАВА 27

     Финлей задержался, проверяя караул у шатра, куда поместили пленницу, и, прежде чем успел войти внутрь, увидел бегущего к нему Мику.
     - Что-то случилось с Робертом?
     - С ним все в порядке. Он там, внутри, с пленницей. Мика замер на месте.
     - Она малахи? - настороженно спросил он.
     - Точно, - ухмыльнулся Финлей. - Она уже пришла в себя, я чувствую ее ауру. Да ты загляни. - Он поднял полотнище, пропуская Мику внутрь шатра.
     Молодая женщина сидела в кресле посередине помещения; руки ее были связаны за спиной. Когда мужчины вошли, она подняла глаза, но, не обращая внимания на Финлея, обратила умоляющий взгляд на Мику, словно ожидая от него помощи. Когда тот ничего не сказал, она снова взглянула на Роберта.
     Пленница была очень молода и перепутана, хоть и пыталась это скрыть. Отвечать на вопросы она не желала.
     Роберт стоял перед ней, сложив руки на груди.
     - Не понимаю, что плохого в том, что вы скажете нам свое имя.
     Молчание.
     - Вы - дарриет из Даззира? Никакого ответа.
     Роберт придвинул стул и сел на него верхом. Прежде чем продолжать, он внимательно посмотрел на девушку.
     - Вам не грозит опасность. Да, у шатра стоит стража, но часовые не ворвутся сюда и не перережут вам горло.
     Пленница продолжала молчать, только снова бросила взгляд на Финлея и Мику.
     - Послушайте, я только хочу поговорить с вами, ничего больше. - Роберт говорил убедительно, почти сочувственно, и девушка понемногу начала поддаваться его обаянию.
     - Я не предам свой народ, - дрожащим голосом сказала она.
     - От вас никто этого и не требует. Я же сказал: я хочу только поговорить с вами. Так вы дарриет?
     - А в чем дело?
     - Ну, я встречал некоторых из ваших соплеменников, и никого из них так легко поймать не удалось бы. Думаю, что вы еще не закончили обучения. Я прав?
     Девушка коротко кивнула, но ничего не сказала. Роберт ободряюще улыбнулся и наклонился вперед, опираясь руками на спинку стула.
     - Вы знаете, как оказались здесь?
     - Меня схватили.
     - Нет, я не это имею в виду. Я спрашиваю: почему ваш народ сражается на стороне Селара?
     - Ну конечно, вы собираетесь сказать мне, как я заблуждалась! Собираетесь преподнести мне свою лживую версию! Я встречала подобных вам чудовищ-салти!
     Мика дернулся, но Финлей положил руку ему на плечо и прошептал:
     - Не позволяй ей себя раздразнить. Роберт знает, что делает.
     - Да, я и в самом деле думаю, что вы заблуждаетесь, но сомневаюсь, чтобы мои слова смогли вас переубедить. Кстати, на самом деле я вовсе не салти пазар.
     - Не рассчитываете же вы, что я в такое поверю!
     - Я не стану вас обманывать. - Роберт несколько секунд помолчал. - Вы знаете, кто я такой?
     - Мне это безразлично.
     - И вы еще упрекали меня во лжи, - снисходительно протянул Роберт. - Я - Враг, и я вовсе не хочу, чтобы вы предали свой народ. Мне даже безразлично, если вы останетесь верны проклятому идиоту королю, помогать которому взялись. Меня гораздо больше интересует Сэмдон Нэш.
     Глаза пленницы расширились, она снова посмотрела на Мику, задержав на нем взгляд дольше, чем в первый раз. Впрочем, своих чувств она ничем не выдала: девушка догадывалась, что никакой помощи от Мики не получит.
     - Нэш? - переспросила она, притворившись растерянной.
     - Или Карлан, или Ангел Тьмы, - как угодно. Похоже, все те, кто упомянут в пророчестве, имеют несчастье носить множество странных имен. Говорят, такое свойственно всем пророчествам: они оказываются намеренно запутанными. Так расскажете вы мне о нем?
     - Я... я... - Девушка запнулась, на ее бледном лице был написан страх. - Я ничего не знаю о Карлане.
     - Вы его боитесь? Ответа не последовало.
     - Вы собираетесь его защищать?
     - Я не защищаю никого, кроме своих соплеменников!
     - Значит, Нэш не малахи.
     Пленница сжала губы, словно нечаянно выдала важный секрет.
     Роберт переменил позу.
     - Так же, как я не салти. Любопытно. Он говорил вам о пророчестве?
     - Он говорил нам, что вы будете утверждать, будто вами движет веление судьбы. Но я не дура: я вижу то, что вижу.
     - В самом деле? - мягко сказал Роберт. - Не знаю, как вам это удается. Мне трудно себе представить, чтобы кто-нибудь, ясно видящий, что собой представляет Нэш, захотел следовать за ним. Приходило ли вам в голову когда-нибудь задаваться вопросами или вы просто доверились своим вождям, считая, будто они знают, что делают? Вы здесь, потому что вы - малахи и хотите отнять Ключ у салти пазар. Все очень просто, верно? Нет нужды смотреть собственными глазами, нет нужды думать собственной головой. Знаете, что на самом деле печальнее всего? Если бы вы заполучили Ключ, вы от этого ничего бы не выиграли.
     - Так вы знаете, где он находится?
     - Знаю, и своими руками уничтожил бы Ключ, прежде чем позволил завладеть им малахи - или Нэшу.
     Роберт со вздохом встал и отодвинул свой стул в сторону.
     - Вы тут посидите и хорошенько подумайте обо всем, что я сказал. Подумайте о том, в чем вы уверены, о том, что видите в Нэше. Я вернусь позже.
     Роберт повернулся и поманил Мику и Финлея из шатра. Отойдя немного, они остановились, и Финлей задал вопрос, давно вертевшийся у него на языке:
     - Что ты собираешься с ней делать? Роберт устало потер глаза.
     - Не знаю. Я не могу держать ее под стражей - все люди понадобятся завтра в бою. Все салти будут нужны на поле боя, чтобы противостоять малахи. Конечно, она молода, но все же...
     Мика хриплым голосом перебил Роберта:
     - Вы собираетесь ее убить?
     - Я не убийца, Мика, но не могу я забыть и того, что случилось с Айн только потому, что я отпустил Валену из Данлорна целой и невредимой. Откуда мне знать, что эта девушка в будущем не причинит зла кому-то, кого я люблю? Не уверен, что снова смогу такое вынести. Чего вы от меня ждете?
     - Ну, - нахмурившись, пробормотал Мика, - нет и уверенности, что она не передумает и не окажет нам помощь. Пройдет еще несколько часов, прежде чем она снова станет опасной. Почему бы не попросить Арли дать ей снотворное снадобье? Так она никому не причинит зла. А когда завтрашний день минует, вы сможете или отпустить ее... или убить. Как сами решите.
     Роберт, подняв брови, взглянул на Финлея.
     - Эта идея лучше всего, что приходило мне на ум. Как ты думаешь?
     Финлей пожал плечами:
     - Пока она никому не причинила вреда. А помочь она, если нам удастся ее переубедить, сможет. Мне нравится предложение Мики.
     - Согласен...
     "Финлей!"
     "Дженн? Что случилось?"
     "Роберт поблизости от тебя?"
     "Да. А в чем дело?"
     "Его разыскивает ваша матушка. Она в отчаянии. Что-то случилось с Галиеной".

***

     Потребовалось некоторое время, чтобы добраться до шатра Роберта. Финлей бежал за братом, с ужасом представляя себе картину разгрома, но увидел только Эйдена, с озабоченным видом ожидавшего их у входа.
     - Благодарение богам! - выдохнул он, увидев их. - Ваша матушка в спальне с Галиеной.
     Роберт не стал задавать никаких вопросов. Он быстро прошел внутрь; Маргарет как раз поднималась с колен у постели Галиены. Рядом виднелась миска с водой и мокрая тряпка.
     - Мне очень жаль, Роберт. Галиене совсем плохо. Я послала за целителем, но...
     Галиена неподвижно лежала на постели, глядя в потолок. Хриплое дыхание с трудом вырывалось из ее груди. Каждый вдох, казалось, давался ей со все большим усилием. Глаза Галиены покраснели, бледное лицо было залито потом, тело напряжено.
     Роберт опустился на колени и взял руки девушки в свои.
     - Галиена! Вы меня слышите?
     Она медленно повернула голову; в широко открытых глазах ничего не отразилось. Губы ее дрогнули, но ничего, кроме сдавленного стона, Роберт не услышал. Он вопросительно взглянул на мать, потом повернулся к Финлею.
     - Позови Дженн, скорее! "Дженн, быстрее сюда!" "Иду".
     - Галиена! - снова обратился к больной Роберт. - Держитесь. Все будет в порядке, я с вами. Вы только держитесь.
     Девушка опять попыталась что-то сказать, но не смогла; попытка только еще больше ослабила ее.
     - Давно она в таком состоянии? - спросил Финлей леди Маргарет.
     - Не знаю. Я проснулась, когда поднялся переполох, но когда все стихло, я услышала ее голос - наши шатры ведь рядом. Когда я пришла, ей было уже очень плохо.
     Галиена неожиданно выгнулась дугой, ее лицо исказила гримаса. Роберт коснулся ее волос, пытаясь облегчить боль.
     - Где Дженн? - прошептал он.
     - Я здесь.
     Финлей отступил в сторону, пропуская Дженн. Она подошла к постели и остановилась у изголовья.
     - Скажи мне, что с ней случилось, - сквозь стиснутые зубы бросил Роберт.
     Дженн кивнула и откинула капюшон плаща. Мгновение она пристально смотрела на Галиену, потом растерянно взглянула на Финлея.
     - Ну? - требовательно спросил Роберт. - В чем дело? Твой взгляд целительницы тебе изменил?
     Дженн сглотнула.
     - Ее отравили, Роберт.
     - Отравили? - резко повернулся к ней Роберт.
     - Она... она умирает.
     Галиена застонала, и Роберт склонился над ней и обнял ее за плечи.
     - Прошу тебя, Роберт, - прошептала Дженн, - помоги ей!
     - Уходите. - Роберт прижал к себе Галиену и крепко зажмурил глаза, сосредоточиваясь.
     Финлей молча вывел из шатра Дженн и Маргарет. Внутри остался только Эйден, тихо бормочущий молитвы. Финлей остался рядом с шатром, не в силах уйти. Он чувствовал, как сила Роберта устремилась в тело Галиены, снимая боль, успокаивая. Дыхание девушки стало ровным, хотя и таким слабым, что Финлей его почти не слышал.
     И еще Финлей увидел слезы, которые полились из глаз Роберта.
     Маккоули умолк, и Финлей отступил в густую тень.
     Дыхания Галиены больше не было слышно.

***

     Маргарет сидела в той части шатра, где накануне проходил военный совет, стиснув руки и пытаясь вернуть себе хоть какое-то спокойствие.
     Ах, да разве это возможно? Она не могла совладать с собой: слезы непрерывно текли по ее щекам, словно стараясь смыть боль, раздирающую ее сердце.
     - Вот, выпейте. - Дженн подошла к ней с кружкой и села рядом. Ласково она вложила кружку в руки Маргарет и помогла ей напиться.
     - Простите меня. Я просто не в силах...
     - Не нужно извиняться, - мягко сказала Дженн. Она оглянулась через плечо на мужчин. Мика и Финлей, епископ и присоединившийся к ним Арли... Все они переговаривались тихо, словно боясь разбудить Галиену.
     Если бы только им это удалось!
     - Она была так молода, - всхлипнула Маргарет. Дженн протянула ей платок, и старая женщина вытерла глаза. - Слишком молода, чтобы умереть. Она так рвалась помочь, исправить хотя бы часть того зла, что творит ее отец. А теперь, как многие женщины, она принесена в жертву - и ради чего? Всего лишь дитя... - Голос Маргарет оборвался, когда она увидела вышедшего из спальни Галиены Роберта. Он двигался неловко, глаза его покраснели, лицо стало серым. Все повернулись к нему.
     - Кто еще знает о том, что случилось? - спросил он в полной тишине.
     - Никто, - ответил Маккоули; по-видимому, он был единственным, кому не изменил голос.
     - Тогда, - медленно произнес Роберт, - пусть все считают, что моя супруга не умерла. Она больна и нуждается в покое. Сейчас войско не должно узнать о том, что здесь произошло. Эйден, вы позаботитесь о ней?
     - Конечно.
     - Завтра вечером, что бы ни случилось, мы приготовим Галиене торжественное погребение, как она того и заслуживает. Мика, найди Деверина и обо всем ему расскажи. Никто больше ничего не должен знать.
     Больше он не сказал ничего, и мужчины стали расходиться, но Маргарет была не в силах подняться на ноги. Роберт внимательно посмотрел на мать, подошел к ней, наклонился и, еле коснувшись ее лба губами, поцеловал.
     Когда Дженн направилась к выходу, Роберт остановил ее и позвал Финлея.
     - Не могу себе представить, что кто-нибудь так ненавидел мою жену, чтобы желать ей смерти, - начал он, тщательно подбирая слова. - Поэтому остается предположить, что яд предназначался мне. Из той бутылки, что стоит на столе, вечером я пил, так что яд в нее должен был быть добавлен уже после того, как Галиена легла.
     - Нэш? - широко раскрыл глаза Финлей. Роберт нахмурился:
     - Может быть, но мне трудно себе представить, чтобы он рискнул явиться сюда сам.
     - Значит, какой-нибудь предатель?
     - Или кто-то, кто проскользнул сюда, пока мы отражали нападение на наши посты. Кто-то, достаточно могущественный, чтобы создать иллюзию и передвигаться с ней вместе, - осуществить сдвиг измерений.
     - Но я не знаю никого, кому бы такое удавалось...
     - Я могу это делать. - Роберт провел рукой по волосам. - Наша задача - до завтра скрыть правду от войска. Мы с Галиеной должны были приветствовать отряды. Дженн, поскольку никто не знает, что ты здесь, - никто даже не знает, что ты жива, - тебе придется занять место Галие-ны. Матушка найдет для тебя подходящую одежду. Закрой лицо вуалью, чтобы никто даже и вблизи не распознал подмены. Ты ниже ростом, чем Галиена, поэтому оставайся на коне. И ты должна позаботиться о том, чтобы не оказаться в гуще сражения.
     Дженн кивнула.
     - Финлей, мне нужно, чтобы ты внимательно прислушивался. Если услышишь какие-нибудь разговоры о Галиене, дай мне знать. Всем, кто сейчас здесь, можно доверять. Если слухи просочатся, то исходить они могут только от предателя. Да, откуда взялось это вино?
     - От Маккоули, - ответил Финлей. - Я вылил все, что еще оставалось в бутылке.
     Роберт кивнул, потом заметил лежащий на столе какой-то длинный предмет, завернутый в шелк. Еще секунду Маргарет оставалась неподвижна, потом резким движением поднялась.
     - Что это?
     - Это меч твоего отца, Роберт. Я хотела, чтобы в завтрашней битве ты сражался им.
     Роберт нерешительно потянул за ленты, удерживающие ткань, и вынул меч в ножнах.
     - Я считал, что он пропал.
     - Я не могла оставить его в Данлорне. Я... Роберт отступил назад, не сводя глаз с меча.
     - Убери его, матушка.
     - Но, Роберт... - начал Финлей.
     - Нет. Я не стану этим мечом убивать собственных сограждан. - С этими словами Роберт повернулся к выходу.
     - Куда ты идешь? - Дженн тут же вскочила. - Ты же не собираешься разыскивать Нэша?
     Роберт бросил на нее суровый взгляд, но голос его остался ровным:
     - Я собираюсь сделать то, что должен был сделать, как только мы сюда прибыли. - Он растворился в темноте.

***

     Ночь была холодная, почти морозная, но Роберт не чувствовал этого. До него, пока он шел через лагерь, доносились жалобы солдат: те кутались в плащи и придвигались поближе к тлеющим углям прогоревших костров, которые светили в темноте, как крупные звезды на предвещающем бурю небе.
     На границе лагеря Роберт задержался, проверяя, не видит ли кто его. Справа от него тянулся лес, полный шорохов и скрытного движения; природа жила своей жизнью, не интере-суясь тем, что задумали собравшиеся здесь люди. Легким усилием мысли Роберт собрал внутри себя силу и свил ее в тутой кокон. Шагнув вперед, он одновременно сделал и мысленное движение, перенесшее его в измерение, которого он никогда полностью не понимал. С этого момента Роберт стал совершенно невидим.
     Пересекая лес, он ощутил дуновение теплого воздуха. Крики ночных птиц отдавались эхом вдалеке. Роберт достиг реки. По приказу Селара здесь был сооружен мост; его охраняли часовые, но Роберта они не заметили. Даже его шаги по доскам были беззвучны. На берегу была выставлена садланийская стража, но Роберт даже не взглянул на наемников. Он прошел по густой черной нефти, которой заранее полили вражеский берег люди Арли, готовясь к будущей битве, и миновал группы спящих солдат - люсарцев и гильдийцев, - которым, похоже, снились кошмары.
     Роберт все больше углублялся во вражеский лагерь; скромные палатки и роскошные шатры пятнали когда-то нетронутую зелень травы. Где-то вдали лаяли собаки и фыркали лошади; люди храпели и стонали во сне, кто-то кашлял.
     Мимо прошел дозор в мундирах королевской гвардии; солдаты тревожно озирались, но не могли заметить никакой опасности.
     Вот они, малахи, - их оказалось сорок шесть. Словно мерзкая невидимая опухоль, проникшая глубоко, охватившая весь лагерь, готовая поразить здоровое тело его собственного войска...
     И что-то еще. Не малахи, но и не салти, - что-то совершенно иное. Что-то настолько гнусное, что Роберт мысленно отшатнулся. Кто же это - он или, может быть, убийца?
     Не Нэш. Эту ауру Роберт отчетливо улавливал, хотя она и была ему незнакома. Нэш всегда оставался для него невидим, как и он сам - для Нэша. Так и гласило пророчество...
     Да, перед ним кто-то другой.
     Роберту следовало вернуться, пока у него хватало сил поддерживать иллюзию. Все его ресурсы понадобятся для завтрашней битвы, и все же...
     Он повернулся и двинулся между шатрами, присматриваясь, прислушиваясь, вынюхивая эту крысу, оставившую такой отчетливый след. След привел его к шатру рядом с королевским.
     Кенрик.
     У входа стояли двое часовых, и Роберт замер рядом с ними. Он поднял руку, и часовые повернулись: им послышался какой-то шум слева. В тот же момент Роберт проскользнул внутрь шатра и подошел к постели.
     Всего лишь мальчишка. Четырнадцатилетний мальчишка, лицо бессмысленное, детское...
     На столе обнаружилась крошечная бутылочка - такая маленькая, что легко уместилась бы в ладони. Роберт взял ее и понюхал, потом наклонился к постели.
     Медленно протянув руку, он пальцем коснулся лба Кенрика.
     - Помни, - прошептал он, - каждый день своей жизни помни, с болью и ужасом. Бойся меня! - Он на мгновение сильно прижал палец, запечатлевая команду, потом отступил в сторону.
     Кенрик пошевелился и застонал во сне, но не проснулся.
     Нет, смерть не для этого ребенка. Не для мальчика, который, только что убив свою сестру, может спать сном невинности. Нет, не смерть - нечто гораздо худшее.
     Роберт повернулся, проделал тот же отвлекающий маневр с часовыми, прошел через королевский лагерь.
     Оказавшись на середине моста, он уничтожил иллюзию. Пусть враги знают, что он беспрепятственно ходил между ними.
     Пусть знают и боятся.

ГЛАВА 28

     Эйден ехал во главе торжественной процессии. Рядом с ним, решительно выпрямившись и с закрытым вуалью лицом, скакала Дженн. Их сопровождали шестеро солдат - двое впереди и четверо позади - с черными орлами дома Дугласов на доспехах.
     Тусклое солнце кидало первые лучи на поле битвы, ледяной ветер разгонял ночные облака. Над рядами воинов на поднятых в знак приветствия копьях и пиках развевались флажки. На склоне холма слева застыли в ожидании лучники. Лошади фыркали и били копытами, но не нарушали строя, как будто тоже знали, что сегодня предстоит.
     Эйден объезжал отряд за отрядом, пока не добрался до небольшой возвышенности, где полукругом замерли, глядя на войско, военачальники и священники. Здесь собрались все предводители восставших; на серебряных доспехах вспыхивали отблески солнца, лица были суровы. Как же не похожи они на тех полных благоговения преданных сынов церкви, которыми были еще недавно, на той утренней мессе, которую он отслужил!
     Эйден остановил коня рядом с Финлеем и оглядел раскинувшуюся перед ними долину: пять тысяч люсарских воинов, выстроившихся в строгом порядке, затем тянущееся до самой реки пустое зеленое пространство. Мост, с этой стороны охраняемый колдунами Роберта. И вторая, вдвое большая, тесно сгрудившаяся королевская армия с черно-красными флажками над ней. Виднелись и желтые вымпелы Гильдии, а в середине, выше всех остальных, реяло знамя Селара, хвастливо заявляя права на победу.
     - Милосердная Минея! - раздался откуда-то слева шепот. Дженн рядом с епископом нервно теребила поводья; потом взяла себя в руки и снова обрела спокойствие. Эйден хотел бы утешить и ободрить ее, но у всех на глазах это было невозможно.
     - Да, впечатляющее зрелище, верно? - ответил Дженн Финлей; в его голосе прозвучало благоговение.
     - А где Роберт? - спросил Эйден, озираясь.
     - Вон там, - показал влево Финлей. Роберт, спешившись, обходил ряды лучников. Следом за ним верхом ехал Мика, сжимая в руках древко знамени Дугласов. Через несколько секунд Роберт вскочил в седло и поскакал к Эйдену и остальным.
     Остановившись впереди военачальников, он оглядел войско.
     - Что ж, пора начинать. Вы готовы, ваше преосвященство?
     Эйден сглотнул, но решительно кивнул.
     - Тогда вперед.
     Эйден пришпорил коня и направился на безлюдную равнину между двумя армиями. Макглашен, Данн и полдюжины других последовали за ним. Как только они тронулись с места, с другой стороны показалась группа представителей Селара. Обе делегации остановились каждая со своей стороны моста.
     Впервые почти за восемь лет Эйден увидел перед собой предателя, занявшего его место: Энтони Бром, тучный, краснолицый, с крошечными бегающими глазками на круглом лице, пыхтел и отдувался, с трудом удерживаясь в седле.
     - Именем короля требую выдачи объявленного вне закона Роберта Дугласа и капитуляции мятежного войска! - крикнул Бром.
     Эйден глубо вздохнув и ответил:
     - Во имя богов и Люсары, пусть королевская армия будет распущена!
     Бром покачал головой; с официальными формулами было покончено.
     - Вы предатель, Маккоули, вы за измену были брошены в темницу и не сделали ничего, чтобы опровергнуть обвинения. И как вы, священник, могли встать во главе мятежников, которых ведет всем известный колдун?
     - А как можете вы делать то, что делаете? - тут же ответил Эйден.
     - Я? Пустые отговорки, Маккоули!
     - Хорошо. Я возвращаюсь, и пусть все решит оружие.
     - Подождите. - Бром поднял пухлую руку. - Король желает переговоров.
     - Так пусть явится сюда.
     - Не с вами. Он будет говорить только с мятежным герцогом.
     Эйден едва не улыбнулся.
     - Я передам вашу просьбу. - С этими словами он повернул коня и поскакал туда, где находился Роберт.
     Военачальники хмуро ждали, что он скажет, - все, кроме Роберта. Тот явно был доволен.
     - Ну?
     - Селар желает с вами говорить.
     - Конечно. Нэша вы видели?
     - По-моему, нет.
     Роберт задумчиво оглядел своих сподвижников. Его взгляд на мгновение остановился на Мике. Потом он повернул коня к мосту.
     - Я поеду один.
     - Милорд! - запротестовал Мика, но Роберт не остановился.
     - Не тревожься. Я скоро вернусь.
     Когда его темная фигура стала удаляться, Макглашен рассмеялся.
     - Не вижу, что тут смешного, - проворчал Эйден.
     - Это вызов, епископ, - ответил Макглашен.
     - Ну и что?
     Пейн наклонился вперед и объяснил:
     - Не только вызов, но и пример. Посмотрите на наших солдат. Роберт бесстрашно один выехал навстречу врагу. Солдаты сразу тоже перестали бояться.
     Эйден фыркнул и стал всматриваться в даль.
     - Ну, тогда хотелось бы мне, чтобы этот пример подействовал и на врагов.
     Арли и его помощники терпеливо ждали у места. Подъехав, Роберт натянул поводья и распорядился:
     - Арли, отведи своих людей в безопасное место.
     - Но тогда мост останется без защиты.
     - Если вы не уберетесь, вас через несколько минут перебьют. Поторопитесь.

***

     Арли неохотно отдал приказ и направился к лесу, оставив Роберта на берегу одного.
     От королевского войска отделилась небольшая группа и направилась к мосту. По мере их приближения Роберт начал различать лица. Он знал всех - значит, Нэша среди них не было.
     Трус!
     Однако малахи среди приближенных Селара был - высокий, светловолосый, элегантно одетый. Он смотрел на Роберта настороженно, с подозрением. Сейчас, когда их разделяло небольшое расстояние, Роберт отчетливо видел ауру малахи.
     Селар в сопровождении Брома и дюжины солдат остановился на берегу. Он казался совершенно спокойным и уверенным в себе. Роберт спешился, прошел вперед и остановился на середине моста.
     Селар тоже спрыгнул с коня, знаком велев своей свите оставаться на месте, и двинулся вперед. Остановившись перед Робертом, он долго молча разглядывал его, ни разу даже не взглянув в сторону войска мятежников. Наконец он развел руками и заговорил:
     - Что сделал я такого, что вы подняли меч против меня? Мы всегда были друзьями.
     - Жизнь изгнанника скучна. Чем вы можете оправдать свое присутствие здесь?
     - Вы прекрасно знаете, какова моя цель. Я отниму корону у брата и буду править Майенной, как и было мне назначено судьбой.
     - Нет, не будете. Селар расправил плечи.
     - У вас маленькая и слабая армия, Изгнанник. Неужели вы и в самом деле думаете, будто сможете остановить меня?
     - Уверен, что смогу.
     Селар издевательски захохотал.
     - Вогн был прав: мне давно уже следовало заняться вами. Глупо было, с моей стороны, не верить ему.
     - И глупо, с вашей стороны, не верить мне теперь. Уведите свою армию обратно в Марсэй. Не приближайтесь к границе.
     - Уж не думаете ли вы, - прошипел Селар, - будто вы меня испугали? Или вы полагаете, что меня хоть немного смущает то, что вы колдун?
     Роберт помолчал и глянул через плечо Селара туда, где на берегу дожидался малахи.
     - Где же советник Нэш?
     - Нэш? А в чем дело? Чего вы от него хотите?
     - Где он?
     - Вы что же, думаете, будто я скажу вам то, что вы хотите знать?
     Роберт снова взглянул в глаза Селару.
     - Остается предположить, что вам известно, что он собой представляет.
     - И что же?
     - Он колдун, такой же как я, как тот человек, что сопровождал вас вместе с гвардейцами.
     - О, ерунда! - со смехом отмахнулся Селар. Роберт покачал головой:
     - А может быть, он нашел способ держать вас в неведении. Как иначе он мог так долго оставаться в живых? К тому же его зовут не Нэш. Его имя Карлан.
     Селар замер, разинув рот, и нахмурился, словно пытаясь что-то вспомнить. Потом на его лицо вернулась мрачная улыбка.
     - Если это какая-то уловка для того, чтобы заставить меня отступить, то она весьма наивна и трогательна.
     - Я даю вам последний шанс, Селар. - Роберт подошел на шаг ближе. - Я могу и буду сражаться с вами. Никакой другой противник не стал бы предостерегать вас. Поверьте, от вашей армии не останется ничего, что вы смогли бы противопоставить Тирону.
     - Не останется ничего! - Селар расхохотался, сделал шаг назад и широким жестом указал на своих солдат. - У нас двойной численный перевес. Как можем мы проиграть сражение?
     - Так отступите вы или нет? - снова спросил Роберт.
     - Никогда!
     Гвардейцы у моста зашевелились, чем-то встревоженные. Позади них, насколько хватал глаз, нетерпеливо переминались воины Селара, которым надоело ждать начала битвы. В вышине уже летали вороны; только их хриплые крики нарушали тяжелую тишину.
     Казалось, никто не заметил, как миновал этот странный момент. Теперь Роберт мог без замирания сердца смотреть на далекие лица, зная, что многие из этих людей уже не увидят заката солнца. Как странно: он все время думал, что как раз теперь может отступить...
     - Хорошо, - помолчав, сказал Роберт, снова переводя взгляд на Селара. Придав лицу самое высокомерное выражение, он продолжал: - Может быть, вы еще и вышлите вперед наемников? Садланийцы всегда были такими шустрыми мишенями! Мои лучники славно поразвлекутся, расстреливая их перед тем, как разделаться с остальной вашей армией.
     - Ха! - бросил Селар. - Как же вы недооцениваете противника! И как дорого вы за это заплатите!
     - Так тому и быть, - равнодушно протянул Роберт, повернулся и пошел обратно, оставив на мосту пустую оболочку человека, которого он когда-то знал и любил. Селар умер давным-давно: его убило нечестивое пособничество Ангелу Тьмы.
     Роберт вскочил в седло и, не оглядываясь, поскакал к своему войску, жестом подозвав к себе Финлея. Братья задержались на равнине, где никто не мог их слышать.
     - Как все прошло? - дрогнувшим от волнения голосом спросил Финлей.
     - Прекрасно. Он пошлет вперед садланийских наемников, как мы и надеялись. Только вот что: мне от тебя кое-что нужно. Поклянись честью, что все выполнишь, иначе я не буду в тебе уверен.
     - О чем ты?
     Роберт помолчал, оглядывая собравшихся на холме военачальников; наконец его взгляд остановился на женщине в роскошном наряде рядом с Маккоули. Лицо ее было скрыто вуалью, но на своем белом иноходце она сидела, гордо выпрямившись.
     - Если мне суждено пасть, - прошептал Роберт, поворачиваясь к Финлею, - обещай мне: ты сделаешь все необходимое, чтобы вытащить отсюда Дженн. Если понадобится, отвези ее в Анклав связанной по рукам и ногам, не обращая внимания ни на какие мольбы, ни на какие угрозы. Можешь ее оглушить, можешь напоить каким-нибудь зельем, - но попасть в руки Ангела Тьмы она не должна ни при каких обстоятельствах. Ты меня понял?
     Финлей посмотрел на брата широко раскрытыми глазами.
     - Да. Обещаю тебе, - кивнул он.
     - Хорошо. А теперь за дело.

***

     - О боги, до чего же мне худо! - пробормотала Дженн, судорожно сглотнув.
     - Не тревожьтесь, - спокойно ответил Маккоули, - теперь ждать уже недолго.
     - Вы думаете, что от этого известия я почувствую себя лучше? - Дженн снова сглотнула и сосредоточила внимание на возвращающихся Роберте и Финлее. Она не могла слышать распоряжений Роберта, но военачальники сразу же поспешили к своим отрядам; на возвышенности остались только они с Маккоули и их эскорт.
     - Вы слышали о последнем донесении Годфри?
     - Нет.
     Маккоули понизил голос:
     - Похоже, тактика Роберта уже принесла плоды. Годфри считает, что за последнюю ночь из армии Селара сбежало не меньше тысячи солдат.
     - На тысячу меньше убитых... - прошептала Дженн, глядя на поле будущей битвы.
     Роберт в сопровождении Финлея и Мики снова выехал на середину безлюдной равнины. Мика молча поднял над головой штандарт Дугласов: на золотом поле черный орел распахнул крылья и выпустил когти, готовясь растерзать добычу. Порыв ветра расправил полотнище, и войско мятежников разразилось громовыми приветственными криками. Роберт поднял руку, и рев стих. В тот же момент с востока долетел удар грома; солнце окончательно скрылось за тучами.
     Словно это послужило сигналом, вражеская армия пришла в движение. Рыцари по двое в ряд проскакали по мосту и рассыпались цепью по берегу реки. За ними тяжелой поступью маршировала садланийская пехота; лица воинов были мрачными, руки сжимали длинные кривые клинки. Расстояние между ними и Робертом все сокращалось, но он оставался неподвижным. Его воины начали выкрикивать боевой клич, ударяя рукоятями мечей в щиты: грозный ритм должен был смутить врагов. Садланийские наемники, не нарушая строя, заполнили собой весь северный конец долины. За ними выехал Селар, окруженный конными и пешими гильдийцами.
     Роберт поднял руку еще выше, и крики превратились в оглушительный рев; потом он руку резко опустил...
     Мост с грохотом взорвался. Тела ближайших к нему воинов разлетелись по берегу, а воздух вдруг наполнился стрелами: это вступили в бой лучники. Конь Дженн в испуге взвился на дыбы, но она твердой рукой осадила его. Стрелки продолжали осыпать врагов стрелами, и на мгновение показалось, что они одни и выиграют сражение. Садла-нийцы сбились в кучу, многие были убиты на месте; путь к отступлению был отрезан, и среди наемников уже начиналась паника. Однако тут на них с криком обрушился Селар и погнал их в бой. Садланийцы кинулись в атаку, и - небеса разверзлись.
     Сначала дождь был несильным. Он не мешал воинам Роберта наступать. С воинственным кличем они двигались навстречу врагу. Когда расстояние между ними совсем сократилось, стройные ряды распались и началась кровавая сеча. Кавалерия Селара вброд переправилась через реку, но на берегу всадников ждали замаскированные ямы; лошади одна за другой проваливались в них, раздавались крики, проклятия, флажки на копьях падали и взлетали вновь. И все-таки кавалерия не была полностью уничтожена...
     Клич превратился в рев; он мешался со звоном стали - армии столкнулись друг с другом, и вся равнина стала кипящим котлом битвы. Люди рубились, поскальзываясь в грязи, не видя ничего, кроме очередного противника.
     Дождь превратился в ливень. Река и ее дальний берег скрылись в серой дымке. Единственным, кого Дженн продолжала ясно видеть, был Роберт: его меч взлетал, кося врагов направо и налево. За ним следовал Мика. Он высоко вздымал знамя, но и оберегал Роберта сзади, поражая садланийцев, которые пытались нанести удар Роберту в спину. Роберт и Мика находились в самой гуще схватки, окруженные и своими, и чужими воинами. Они были покрыты грязью и кровью, вокруг них раздавались крики ярости и боли.
     - Я не могу на это смотреть, - прошептала Дженн.
     - Вы должны, - твердо ответил ей Маккоули.
     - Но где... где Финлей? И Арли? Зубки Минеи, я же ничего не вижу сквозь эту проклятую вуаль!
     - В бой вступили лучники, которые прятались на холме. Через реку пытаются перебраться новые отряды королевской армии.
     - Хоть теперь могу я снять вуаль?
     - Нет.
     - Проклятие! - Дженн закусила губу, потом почувствовала, что Эйден положил ей руку на плечо. Его прикосновение успокаивало, придавало уверенности. Как кому-то удается сохранять ясную голову в такой момент? - Но мне необходимо видеть Роберта! Я должна знать, не появится ли рядом с ним Нэш!
     - Я вижу и Мику, и Финлея, однако других врагов, кроме садланийцев, рядом с ними нет.
     - Нэш, возможно, и не собирается принимать участия в битве.
     На это Эйден ничего не ответил. Он продолжал смотреть на равнину, иногда сообщая Дженн о новых происшествиях, которых она не могла видеть. Дождь насквозь промочил ее плащ, холодные капли текли по коже. Дженн поежилась. И погода, и шум битвы становились все ужаснее.
     Прошло, казалось, несколько недель, прежде чем Эйден заговорил снова:
     - Все идет не так уж хорошо.
     Дженн резким движением сорвала вуаль. Теперь ей было видно: Роберт потерял своего коня, его почти не было видно среди сражающихся. Мика все еще оставался в седле и держал знамя, но на него нападали со всех сторон. Толчея и неразбериха была жуткая, хотя от Дженн ее и скрывала густая пелена дождя.
     Если Нэш собирается нанести удар, он сделает это сейчас.
     - Вы знаете, каков Нэш с виду? - быстро спросила она епископа.
     - Да.
     - Вы его где-нибудь видите?
     - Не уверен, что увидел бы, даже будь он здесь. - Голос Маккоули прозвучал напряженно. Значит, и он не так уж спокоен... - Вы могли бы поискать его колдовским взглядом? Вы ведь почувствовали его присутствие в Элайте.
     - Но сейчас он наверняка установил защиту...
     - Все-таки попытайтесь.
     Дженн прикусила язык и не стала возражать. Закрыв глаза, она, хоть и не была особенно сильной искательницей, огляделась при помощи колдовского зрения. Аура Роберта, как всегда, была яркой и отчетливой, но Нэша она не заметила.
     Если только...
     Там, на другом берегу, в лесу... Кипящий сгусток тьмы, который она видела раньше. Он приближался. Прячась за деревьями, он приближался!
     - Проклятие!
     - Что такое?
     У Дженн не было времени на ответ. Она развернула коня и поскакала вниз с холма. Епископ послал эскорт следом, но Дженн не стала дожидаться солдат. Она проехала через лагерь, сейчас опустевший, и углубилась в лес.
     Нужно добраться до Нэша раньше, чем он успеет нанести удар.

***

     Шум стоял оглушительный, но Финлею не было нужды прислушиваться к чему-либо, кроме ударов собственного сердца. Он сосредоточился на одном: чтобы наносить и отражать удары, не поскользнувшись в грязи. Он не мог разглядеть ничего, кроме собственного противника, да и времени озираться не было. Напор вражеских солдат не ослабевал, и биться в такой тесноте было трудно. К тому же вспышки молний слепили, а раскаты грома оглушали его.
     Запах смешавшейся с грязью крови пьянил, ярость и жажда победы словно струились сквозь тело Финлея.
     Его конь был убит в первой же стычке. Финлей попытался держаться рядом с Робертом, но это оказалось невозможным. Садланийцы нападали с искусством, превзойти которое Финлей не мог; ему оставалось лишь стараться сравняться с ними. Это ему удавалось: враги падали на землю и скоро оказывались втоптанными в жижу под ногами.
     Финлея ранили в плечо, но боли он не чувствовал. В какой-то момент нога его подвернулась, однако он устоял. Постепенно все мысли исчезли; рассудок его стал пустыней - единственной пустыней в окружающей его кровавой слякоти. Садланиец перед ним взмахнул мечом, Финлей отбил удар и рванулся вперед. Прежде чем его противник успел опомниться, Финлей всадил в него клинок, быстро выдернул и отступил. Тело садланийца согнулось пополам и рухнуло на землю.
     Ни секунды не медля, Финлей повернулся к следующему наемнику.

***

     - Осторожно! - крикнул Пейн. Прыгнув вперед, он пролетел мимо Макглашена и головой врезался в живот садланийцу-наемнику. Оба покатились по земле, но противнику Пейна повезло: он оказался сверху. В один момент Пейн лишился меча, и кинжал оцарапал его горло - но неожиданно садлани-ец выгнулся дугой и обмяк.
     - Что это, будь оно все проклято, вы затеяли? - рявкнул Макглашен, стаскивая с Пейна мертвое тело; потом он протянул руку и помог Пейну подняться на ноги. - Вы что, хотите, чтобы вас убили?
     - Дождешься от вас благодарности, - буркнул Пейн, поднимая свой меч. - В последний раз я пришел вам на выручку!
     В этот момент Макглашен пошатнулся: в спину ему вонзился меч вражеского солдата. Пейн кинулся на того, двумя быстрыми ударами разделался с нападающим и опустился на колени рядом с Макглашеном.
     - Сильно досталось?
     Лицо великана уже стало серым.
     - Ерунда. Оставьте меня.
     Пейн подхватил Макглашена под руку и попытался поднять на ноги, но сражающиеся вокруг люди толкали их, и Пейн поскользнулся. Макглашен застонал сквозь зубы.
     - Говорю - оставьте меня! Вам есть чем заняться. Я сам выберусь с поля.
     - Нет. - Пейн снова поднял Макглашена и подставил ему плечо. - Вечно вы мной командуете! Нам предстоит нелегкое дело, так что заткнитесь и экономьте силы.

***

     Все было так ужасно - ужасно и прекрасно! Мика коленями управлял конем, сжимая левой рукой знамя, а правой нанося удары. Взмах, удар, меч врага отброшен в сторону - снова и снова.
     Роберт сражался пешим - его конь давно пал, но все время оставался рядом с Микой.
     Да, ужасно и прекрасно!
     Снова взмах меча, снова удар. Мика направлял коня так, чтобы прикрыть Роберта сзади. Еще удар. Еще один враг повержен. Новая жертва...
     Так прекрасно... и ужасно...

***

     Маккоули нырнул под навес и подал одному из целителей ведро с водой. Раненых было так много, что помочь всем целители не успевали. Леди Маргарет, другие женщины, мальчики-пажи вместе с врачами и целителями переходили от одного страдальца к другому, перевязывая раны, говоря каждому несколько ласковых слов. Для госпиталя было сооружено три больших навеса, но дождь проникал всюду, и весь лагерь превратился в болото, полное истекающих кровью, умирающих солдат. Все священники были постоянно заняты: те, кто не помогал целителям, совершали последние обряды для обреченных на смерть. Все, даже те, кому выпала печальная обязанность уносить мертвые тела, деловито трудились.
     Небо расколол новый удар грома. Леди Маргарет подошла к столу и стала смывать кровь с рук в бадье с водой. Выбившиеся из прически мокрые волосы липли к ее щекам; брызги грязи были особенно заметны на бледном лице.
     - Как вы справляетесь? - спросил Маккоули, оглядывая окружающий их упорядоченный хаос.
     - И не спрашивайте. Как у вас дела? - Маргарет подняла на епископа усталые глаза, вытирая руки тряпицей.
     Эйден мог только пожать плечами.
     - Вы следили за битвой? Знаете что-нибудь?
     - Уже больше часа не слышал никаких новостей. Я сейчас иду обратно. Селар послал отряд, чтобы напасть на нас с тыла, но атаку удалось отбить. Больше я ничего не знаю.
     Маргарет кивнула и вернулась к своей работе.
     - Будьте осторожны!

***

     Когда Эйден наконец добрался до поля битвы, он увидел перед собой море черных от грязи тел. За рекой толпились воины, пытающиеся найти брод, чтобы прийти на помощь своим. Знамена упали в грязь, за пеленой дождя трудно было различить мундиры, но все же прежний хаос уступил место какому-то подобию порядка: на заваленной мертвыми телами равнине сражались отдельные большие отряды. Разглядеть, какая сторона побеждает, было абсолютно невозможно.
     Маккоули спешился и отдал коня раненому солдату, который помогал другим раненым добраться до целителей. Когда Эйден обернулся, по жидкой грязи к нему приближался Роберт, меч которого по самую рукоять был покрыт кровью. Лицо Роберта было окровавлено, на бедре сквозь рваную одежду виднелась глубокая рана.
     - Вы видели его? - резко спросил Роберт.
     - Кого?
     - Нэша!
     Дженн не вернулась. Следовало ли Эйдену говорить об этом Роберту в разгар битвы?
     - Нет, я его не видел.
     Роберт, ловя ртом воздух, зорко оглядел поле битвы. После многих часов боя он был не менее бодр и целеустремлен, чем раньше.
     - Не видно ни Селара, ни Кенрика.
     - Не могли они погибнуть?
     - Их армия не стала бы продолжать бой, случись такое. Проклятие, где Нэш? Что за игру он ведет?
     - Вот что, - сказал Эйден, подходя к Роберту, - позвольте-ка мне заняться вашей раной. Вам следовало перевязать ее еще до...
     - Это может подождать, а вот Селар - нет. - С этими словами Роберт снова повернулся к полю битвы. Он вытянул левую руку в сторону реки, и немедленно весь берег охватило пламя, отрезав подкрепление, которое переправлялось на помощь королевской армии. Те, кто видел столь откровенное колдовство, в ужасе разбежались. Роберт опустил руку и снова исчез среди сражающихся.

***

     Новый удар грома заглушил голос Дженн, и она решила, что звать сопровождающих ее солдат бесполезно. Она уже совсем охрипла, а тех нигде не было видно. Дженн промокла до нитки, а теперь к тому же еще и заблудилась.
     Как случилось, что они потеряли друг друга? Эскорт был совсем рядом, когда Дженн въехала в лес. Правда, потом она ни на что не обращала внимания, сосредоточившись на том, чтобы не потерять слабую нить, связывающую ее с Нэшем.
     Новый оглушительный раскат - молния ударила в дерево совсем рядом. Огромный ствол с треском раскололся и рухнул на землю. Конь Дженн в ужасе заржал и взвился на дыбы, так что Дженн не удержалась в седле. Удар о землю был болезненным, но ей, к счастью, удалось не выпустить повод.
     - А ты еще удивляешься, что он считает тебя такой идиоткой, - пробормотала Дженн себе под нос, с трудом поднимаясь на ноги. - Отправилась сражаться с Нэшем в одиночку! А теперь еще и потерялась в том самом лесу, который знаешь с детства, и даже на этой проклятой лошади не смогла удержаться! Клянусь, никогда не буду больше оспаривать то, что я глупа!
     Дженн протянула руку к узде, но испуганный конь отпрянул в сторону, не позволяя к себе приблизиться.
     - Все хорошо, все хорошо, - попыталась успокоить его Дженн. - Стой смирно!
     Однако конь снова метнулся прочь, едва не вырвав поводья и чуть не вывихнув Дженн плечо.
     - Послушай, глупое животное!..
     "Мы всегда слушаем тебя, малышка, Союзница".
     Дженн замерла на месте. На мгновение в лесу воцарилась полная тишина, словно гроза бушевала всюду, но только не там, где находилась Дженн.
     "Это ты не слушаешь нас".
     "Я... я не думала, что ты можешь говорить со мной на таком расстоянии".
     "Мы можем связаться с тобой, куда бы ты ни отправилась. Как иначе могли бы мы выжить? Но ты не хотела слушать, поэтому мы молчали, уважая твои желания".
     Дженн тяжело вздохнула и посмотрела на своего коня. Тот подозрительно косился на нее, но по крайней мере больше не шарахался в сторону.
     "Почему ты там медлишь?"
     Было так странно ощущать этот бестелесный голос, так похожий на мысленную речь и в то же время такой от нее отличный. Голос Ключа был множеством голосов, звучавших в унисон, с одной и той же интонацией, и все же сохранявших какие-то различия.
     "Послушай, сейчас нет времени на бессмысленные вопросы. Ты прекрасно знаешь, почему я здесь. Ты сам во всем виноват. Если бы ты не открыл Роберту этого проклятого пророчества, ничего бы не случилось".
     "Напротив, мы для того и сообщили ему о пророчестве, чтобы происходящее сейчас случилось, - потому что этому всегда было суждено случиться. Его участь записана в его душе, и ты, малышка, ничего тут не можешь поделать. Гхар-зан-е-Мирани явится, но еще не сейчас". "Что все это значит?"
     "Пытаться сейчас изменить судьбу - значит подвергнуть опасности будущее. Вернись. Пришло время тебе разорвать связь с Врагом. Тьма приближается к тебе, и мы не желаем, чтобы ты подверглась опасности. Вернись к нам".
     "Нет. Я уже говорила тебе раньше: я не стану делать того, что ты от меня хочешь, если не объяснишь причин. Если ты требуешь, чтобы я бросила Роберта - бросила сейчас, когда он больше всего во мне нуждается, - ты должен сказать мне, почему так следует поступить. - Дженн помолчала, стараясь не замечать ни холода, ни сырости. - Сообщи мне все пророчество целиком. Скажи мне, что я должна совершить". "Сейчас ты ничего не можешь сделать". "Я тебе не верю!"
     "Мы соединены с тобой навсегда. Ты не можешь изменить того, что суждено. Но будущее еще не наступило... Вернись!"
     "Расскажи мне все".
     "Как пожелаешь. - На мгновение наступила тишина, а потом голоса зазвучали вновь - медленно, почти неслышно, - как если бы это говорил вовсе не Ключ. - Твоими собственными усилиями, Враг, деяниями собственных рук станешь ты орудием разрушения. Спасая, принесешь ты гибель, разрушишь то, что больше всего любишь".
     Поводья выскользнули из пальцев Дженн, колени ее задрожали.
     О боги! Это же проклятие! Не может такое свершиться!
     Ох, Роберт! Неудивительно...
     "А теперь ты должна вернуться к нам, Союзница. Тьма наступает".
     Дженн не могла сдвинуться с места, но когда голоса стихли, она ощутила в себе пламя, пылающее с той самой яростью, которая когда-то так ее пугала. Теперь она воспользовалась им со мстительной радостью.
     "Покинуть его? Теперь? Никогда! Ты вовлек нас в это, не спрашивая, чего мы хотим. Если бы ты не открыл пророчества, стольких несчастий не случилось бы!"
     "Все обязательно произошло бы. Дело в Гхарзан-е-Мира-ни, том, кто должен прийти. А теперь беги, малышка, Союзница. Мы боимся".
     "Боитесь? Как вы можете бояться? И чего вы боитесь?"
     "Мы боимся за тебя, Союзница. Покинь это место".
     Голоса внезапно растаяли, как снег под лучами летнего солнца. В охватившей ее пустоте Дженн, спотыкаясь, стала искать своего коня. Тот спокойно стоял всего в нескольких футах от нее, но когда Дженн потянулась к узде, краем глаза она заметила какое-то движение.
     - Вы никогда раньше не проявляли желания убежать от меня, ваша светлость.
     Дженн резко повернулась и замерла на месте. Единственным признаком жизни в ней оставалось бешеное биение сердца. Она вздохнула раз, другой, но воздух не желал наполнять ее легкие, не желал возвращать ее к жизни.
     Нэш улыбнулся и широко раскинул руки:
     - Как прекрасно видеть вас снова - живой, несмотря на все сообщения о вашей гибели.

ГЛАВА 29

     - Селар! - рявкнул Роберт, вытаскивая меч из тела сраженного им королевского гвардейца. Отшвырнув убитого в сторону, он кинулся вдогонку за удаляющейся фигурой. - Селар! Не убегайте, сразитесь со мной!
     Поскользнувшись в грязи, Роберт упал, но откатился в сторону и вскочил на ноги вовремя, чтобы отразить удар еще одного воина, преградившего ему дорогу к королю. Клинок гвардейца едва не снес Роберту голову, но тот увернулся и, пригнувшись, рубанул противника по ногам. Не задерживаясь, чтобы добить упавшего врага, Роберт побежал дальше, разбрызгивая глинистую жижу.
     - Селар, будьте вы прокляты! Вы не уйдете от меня, даже если мне придется гнаться за вами до края земли!
     Селар пытался скрыться в лесу; Роберт ускользнул от нового гвардейца и продолжал гнаться за королем. Селар тоже поскользнулся и упал, и Роберт с победным кличем преодолел разделяющее их расстояние.
     Они оказались на маленькой прогалине, окруженной высокими деревьями. Селар встал, вытащил меч из ножен и поднял его перед собой, тяжело дыша после неудачного бегства.
     - Ха! Наконец-то вы готовы сразиться со мной, - выдохнул Роберт. - Теперь у вас нет другого выбора!
     - Назад, Данлорн! Сейчас здесь будут мои люди!
     - Вам меня не запугать - с какой стати мне бояться? Следовало убить вас еще раньше!
     Селар попятился. В его глазах Роберт прочел внезапный ужас.
     - Значит, вы уже тогда были глупцом!
     - Да. Я верил, будто в глубине души вы хороший человек. Действительно, какой глупец! - Роберт остановился перед Селаром, размеренно, возвращая себе спокойствие, позволяя ярости заполнить все его существо. Ощущение было прекрасным! - Вы не собираетесь поинтересоваться своей дочерью?
     Селар вздрогнул и отступил еще на шаг. Его взгляд метался по сторонам; король надеялся на появление спешащих на помощь гвардейцев. Однако никто не появлялся: солдаты за деревьями не видели противников.
     - Чем тут интересоваться? Вы женились на ней, чтобы захватить мою корону. Девчонка - шлюха, такая же, какой была ее мать.
     - Девчонка, - с жестокой улыбкой протянул Роберт, - мертва. Убита вашим собственным сыном. Она, как и ее мать, не была шлюхой. Галиена была настоящей патриоткой - вы слишком слабый человек, чтобы это понять.
     Селар с яростным воплем взмахнул мечом, чтобы обрушить его на Роберта. Роберт со смехом вскинул свой клинок. Сталь с оглушительным звоном ударилась о сталь.
     - В чем дело, колдун? - прошипел Селар. Лицо его побагровело. - Где ваше хваленое могущество? Или вы слишком устали, чтобы поразить меня молнией? А может быть, вы просто слишком трусливы, чтобы убить меня?
     - О, чтобы убить вас, мне не требуется колдовство, - злорадно бросил Роберт. - Это уже проделал кое-кто другой.
     Селар, оскалив зубы, рванулся в сторону, пытаясь нанести удар сбоку. Снова Роберт поймал его меч своим клинком и удерживал его так долго, что стало заметно: Селар теряет силы. Наконец Селару удалось высвободиться. Он попятился, потом опять стал наступать. Роберт охотно отступал, легко отражая каждый выпад. Он не мог сдержать смеха. Неужели демон способен так его радовать?
     - Сражайтесь, будьте вы прокляты! - рявкнул Селар, снова поднимая меч. Мощный удар переломил клинок Роберта пополам; отлетевшее острие вонзилось Роберту в бок, пробив кольчугу.
     Не задумываясь, Роберт изо всех сил всадил обломок меча между пластинами королевского панциря. Удар был так силен, что рассек плоть и кости; лезвие ушло в грудь Селара по самую рукоять.
     Селар застыл на месте, смертельно побледнев. Меч выпал из его обессилевшей руки, король, шатаясь, сделал шаг назад, хватаясь за торчащий из его груди обломок. На лице Селара отразилось изумление, он попытался что-то сказать, но не смог.
     Роберт тоже схватился рукой за рану. Только сейчас он почувствовал ужасную боль в левом боку. Демон ликовал, но боль заглушила его радостный клич. Кровь сочилась между пальцами Роберта, он согнулся пополам, но не мог отвести глаз от Селара. Тот все еще оставался на ногах, хотя колени его и подгибались. Он тоже смотрел на Роберта. Вдруг ноги Селара подломились, и он осел на землю.
     - Вам... - прошептал он, безуспешно пытаясь втянуть в себя воздух, - следовало... вернуться.
     Селар упал навзничь. Теперь его глаза смотрели вверх, на вершины деревьев. Превозмогая боль, Роберт опустился на колени рядом с королем. Слабые пальцы ухватили его за рукав.
     - Вы слишком горды. Карлан... остался... со мной. Голос Селара пресекся; король больше не дышал. Селара сковала неподвижность смерти.

***

     - В чем дело, ваша светлость? - спросил Нэш. Дождь словно не касался его, и даже гром вдалеке гремел робко, словно боясь этого человека. - Разве вам нечего мне сказать?
     Дженн хватала ртом воздух, изо всех сил стараясь вернуть себе спокойствие. Почему он выглядит так же, как и раньше? О боги, в нем нет и намека на что-то угрожающее!
     Так почему же она испытывает такой ужас?
     - Не могу винить вас за то, что вы бежали, Ичерн с самого начала был неподходящим супругом для вас. Я воспрепятствовал бы свадьбе, но Селар действовал, не посоветовавшись со мной. Впрочем, теперь это не имеет значения, верно?
     - Чего вы хотите? - выдавила из себя Дженн, пятясь и пытаясь ухватиться за узду коня. Нэш стоял перед ней, не двигаясь с места. - Кто вы?
     Нэш добродушно улыбнулся:
     - Вы очень хорошо знаете, кто я такой. Ваш друг, только и всего. Друг, которому теперь хватит смелости признаться в более глубоких чувствах, - раньше это было невозможно. Я открылся бы вам уже давно, но все мы были захвачены неожиданными событиями. Вы ужасно напугали меня тем спектаклем, что разыграли в Клоннете. Скажите, очень вы переживали, когда Враг женился на маленькой принцессе?
     Дженн вздрогнула.
     - Откуда вы знаете?
     - О, прошу вас!.. Я не прожил бы так долго, если бы не обладал некоторыми особыми умениями. Все-таки чей это был выбор: его или ваш?
     - Вас это не касается. - Дженн передвинулась еще ближе к коню. Зачем она явилась сюда? Как могла она думать, будто способна справиться с этим человеком?
     - Если Враг причинил вам боль, я хочу об этом знать. Может быть, в моих силах помочь.
     - Каким образом? - бросила Дженн. - Убив его?
     - Именно так он поступил с Ичерном.
     - Нет. Ичерна убила я. Уж не хотите ли вы сказать, что сделали бы подобную вещь для меня? - Дженн наконец совсем приблизилась к коню, и на этот раз тот стоял смирно.
     Однако теперь бежать Дженн было невозможно: Нэш подошел совсем близко, все еще загадочно-спокойный и добродушный. Он остановился всего в шаге и странным жестом поднял руку. Неожиданно Дженн почувствовала, что не может пошевелиться. Она была в ловушке, полностью во власти Нэша.
     - Я никогда не причинил бы вам зла, Дженнифер. Я просто не смог бы: сердце мне не позволило бы. Сначала я думал, будто смогу быть с вами рядом и не потерять голову. В этом я ошибался, и очень рад теперь своей ошибке. Ваша красота заставляла сильнее биться мое сердце каждый раз, когда я вас видел. Все, что я делал, я делал для того, чтобы защитить вас. В Клоннете вам никогда не грозила опасность, даже со стороны Брезайла. Все изменилось, только когда явился Враг и похитил вас. Заботился ли он о вашей безопасности? Стало бы его войско защищать вас?
     - Не он привез меня сюда... - начала возражать Дженн, прежде чем сумела одернуть себя.
     - Он мог удержать вас от приезда - если бы действительно, подобно мне, любил вас. Он женился на другой, оставив вас, не обращая внимания на пророчество. И более того: он ведь ничего вам не сообщил. Разве обеспечивает это вам безопасность? Вы должны знать свою судьбу, чтобы быть к ней готовой. Я же готов разделить с вами все, чем обладаю. Если вы будете со мной, я подарю вам бессмертие. Может ли Враг обещать вам то же?
     Теперь он был совсем рядом... Дженн не могла отвести глаз, как ни старалась.
     - Неужели он никогда не говорил вам, что вам суждено быть со мной?
     - Нет! - вскрикнула Дженн.
     - В глубине сердца вы ведь знаете, что это правда. Поэтому-то вы никогда ничего не говорили ему обо мне. Вы и не смогли бы меня предать. - Нэш протянул руку и взял ее за подборок. Дженн, скованная его силой, ничего не могла поделать. Его лицо все приближалось, и наконец его губы прильнули к ее губам - теплые, а не холодные, как ожидала Дженн.
     - Пожалуйста, - простонала она, - отпустите меня.
     - Конечно. - Нэш улыбнулся и сделал какой-то еле заметный жест. - Вы имеете столько свободы, сколько хотите. Но вы сами пожелаете прийти ко мне. И скоро.
     Он сделал шаг назад. Дженн почувствовала, что больше ее ничто не держит, и хотя ноги под ней подгибались, поспешно вскарабкалась в седло, не решаясь отвести глаз от Нэша. Ни слова не говоря, она рванула поводья и вонзила шпоры в бока коню.
     Только углубившись в лес, Дженн оглянулась, но Нэш исчез.

***

     Мика ходил перед шатром, стараясь не хромать. Все его тело болело так, как он считал просто невозможным, самым заветным его желанием было лечь и хоть немного отдохнуть, позволить этого себе он не мог.
     - Мика, будь добр, сядь и позволь мне перебинтовать тебе руку, - дернула его за рукав леди Маргарет.
     - Другим раненым ваша помощь нужнее, миледи. Старая дама мягко улыбнулась:
     - Ими занимаются другие, Мика. Ну же!
     Еще раз оглянувшись через плечо, Мика сел там, где она указала, положил руку на стол и осмотрелся. До захода солнца оставалось еще не менее часа, но небо уже потемнело, затянутое тяжелыми тучами.
     Всюду, куда хватал взгляд, на земле лежали раненые и измученные люди. Некоторые из них никогда уже не поднимутся... Хотя костры были разложены давно, только теперь, когда дождь прекратился, они разгорелись как следует. Уцелевшие солдаты, усталые после битвы, помогали своим товарищам или молча сидели у огня. Между группами людей ходили священники, молясь и за живых, и за мертвых. Однако какими бы мучительными ни были раны, все воины до единого не могли оторвать глаз от того, что высилось в самом центре лагеря.
     Там располагался единственный шатер, высоко поднятые полотнища которого позволяли видеть два катафалка с зажженными рядом с ними свечами и два неподвижных тела на них. Мика тоже не мог отвести глаз от траурного шатра.
     - Что же нам делать?
     Леди Маргарет сняла окровавленную повязку и промыла рану чистой водой. Епископ одной рукой подал ей бинт, а другой - кружку эля Мике.
     - Да ничего мы не можем сделать, - ответил Маккоули.
     - Как вы можете так говорить? - прошептал Мика, оглядываясь на окружающих их мужчин, тоже обсуждавших положение. - Неужели вы ничего не можете предпринять?
     Леди Маргарет туго затянула повязку на его руке.
     - Я пыталась. Он не желает сдвинуться с места.
     - Но он же ранен! Нельзя позволить ему просто сидеть там!
     - А где Финлей?
     - Меня просить бесполезно. - Из-за шатра к ним подошел Финлей. Рука его была на перевязи, правый глаз заплыл из-за пореза на щеке; двигался Финлей, как старик. - Я уже пытался. Роберт просто велел мне уйти - в своей обычной любезной манере.
     - Но должны же мы что-то сделать, - настаивал Мика. Он пытался говорить тихо, но усталость не позволила ему справиться с собой. - Вы не видели его раны. Он умрет от потери крови, если им немедленно не займется целитель.
     Мика собрался продолжать, но в это время все повернулись к подъехавшей к шатру всаднице. Дженн. Среди военачальников немедленно начались тихие перешептывания.
     - Что случилось? С Робертом все в порядке? - спросила Дженн, поспешно прячась от любопытных глаз за Маккоули. Ее взгляд метался по сторонам, словно она искала что-то, что боялась найти.
     - Роберт жив. Битва, - ровным голосом ответил епископ, - так или иначе закончилась.
     - И что?
     - Победы не добился никто. Заключено перемирие, чтобы можно было позаботиться о раненых и похоронить погибших. Сегодня сражение не возобновится.
     Дженн встревоженно огляделась широко раскрытыми глазами.
     - А где Роберт?
     - Вон там, - показал Мика. - Он убил Селара.
     - О боги! - выдохнула Дженн.
     - Роберт приказал устроить Селару торжественное погребение - вместе с Галиеной. Один Серинлет знает, что теперь будет. - Мика подошел к Дженн, здоровой рукой обнял ее за плечи и отвел в сторону. - Роберт ранен, Дженн. Не знаю, насколько тяжела рана, но он сидит там уже час и отказывается двинуться с места.
     Дженн смотрела на Мику, и в ее синих глазах, печальных и серьезных, отражалось хмурое небо. Выглядела она так, словно ей только что явился призрак.
     - С вами все в порядке? Дженн кивнула.
     - Я пойду и поговорю с ним. - С этими словами она по подсыхающей грязи двинулась к шатру, на мгновение задержалась перед ним, потом вошла внутрь. Мика смотрел ей вслед, боясь пошевелиться.
     Роберт сидел в кресле около катафалка Селара, не глядя ни на своего старого друга, ни на свою молодую жену. Дженн остановилась рядом с ним и стала смотреть на холодные безжизненные тела, потом повернулась к Роберту.
     Тот медленно поднял на нее глаза. Никто из них не произнес ни слова. Дженн протянула руку и коснулась плеча Роберта. Несколько долгих мгновений он оставался неподвижным; наконец его рука шевельнулась и накрыла собой руку Дженн. Медленно, с мучительным усилием Роберт поднялся на ноги и вышел из шатра. Дженн двинулась за ним следом, но помедлила, бросив последний взгляд на неподвижные безмолвные тела. Потом и она тоже покинула шатер.

***

     - Мне очень жаль, милорд, - хриплым голосом доложил Деверин, - новости могли бы быть и получше.
     Роберт махнул рукой, предлагая воину сесть, и поморщился, когда мать наложила тугую повязку на его рану. Шатер был полон народу; все были в той или иной степени изранены. Финлей хотел опустить поднятые полотнища шатра, но Роберт воспротивился: вокруг расположились его солдаты, которым пришлось еще хуже, чем военачальникам, и он счел невозможным отгораживаться от них.
     Роберт приказал разжечь еще костры - темнота быстро сгущалась - и раздать людям по кружке эля, однако поднять настроение своих воинов ему было нечем. Целый день беспощадной битвы - и единственное достижение: убитый король. Если Кенрик находится под таким же влиянием Нэша, как был его отец, армия Селара все еще может сделать попытку пересечь границу Майенны: Нэш по-прежнему горит желанием найти Ключ.
     Роберт кивнул Деверину и взял поданный Микой кубок с подогретым вином.
     - Продолжайте. Я хочу знать самое плохое.
     - Если завтра снова будет бой, хорошо если нам удастся выставить три тысячи бойцов.
     Среди военачальников началось перешептывание, но Роберт не обратил на это внимания.
     - А как дела у противника?
     - Четыре тысячи свежих солдат - тех, что оставались в резерве, помимо примерно трех тысяч, оставшихся в живых после сегодняшнего сражения. Их перевес будет больше чем двойным.
     Роберт оглядел столпившихся вокруг него людей.
     - Что еще? Деверин сглотнул.
     - Мы потеряли Аларда Бейна, милорд. Пейн ранен, а Макглашен... Макглашен убит.
     Роберт зажмурился. Сколько их будет еще? Новые сражения... Новые смерти...
     И живущий в нем демон! Сколько жертв себе он еще потребует?
     Роберт выпрямился в кресле, когда леди Маргарет закончила перевязку, и надел рубашку. Пошатываясь, он поднялся на ноги и высоко поднял свой кубок.
     - За Макглашена!
     Все, кто был в шатре, встали, подняли кубки и повторили за Робертом:
     - За Макглашена!
     Потом все расселись снова, а Роберт, держась за спинку кресла, чтобы не показать слабости, распорядился:
     - Данн и Гарольд, разместите на западной стороне лагеря ваших самых боеспособных воинов. И еще нужно проверить, что с поля боя унесли всех - нельзя забыть ни об одном человеке. Выставьте часовых на вершине холма. Отец Честер, Дэниел - на вас восточная сторона. Арли и Медлок, вы тоже должны организовать охрану лагеря. Я знаю, ваши люди измучены, но выбора у нас нет. Девушке-малахи, нашей пленнице, дайте еще снотворного снадобья. Сколько малахи погибло в сражении?
     - Дюжина, не больше, - ответил Мердок. - Точно сказать трудно: мертвецов мы отличить колдовским зрением не можем.
     - Я попозже выйду и произведу подсчет.
     - Роберт, - предостерегла его леди Маргарет, - ты не в таком состоянии, чтобы двигаться, еще по крайней мере несколько часов.
     Роберт ничего не ответил ей и снова повернулся к остальным.
     - Расходитесь и постарайтесь хоть немного поспать. Идите каждый к своим людям и сделайте все, чтобы к утру быть готовыми к бою.
     - Что вы собираетесь делать? Если мы не смогли победить сегодня, завтра надежды на победу еще меньше, - сказал Маккоули, выражая общие сомнения.
     - Завтра нам будет противостоять совсем другая армия, - тихо ответил Роберт, глядя на темно-красное вино в своем кубке. - Король теперь Кенрик, четырнадцатилетний подросток. Его садланийские наемники перебиты. Он попытается устрашить нас, но сражаться не станет.
     По шатру снова пробежал шепот, однако Маккоули восстановил тишину, подняв руку.
     - Откуда вы знаете?
     - Он... - Роберт взглянул на епископа, - неопытный правитель. Не знаю, что еще может случиться, но одно мне известно точно: Кенрик не задержится здесь достаточно долго, чтобы нанести нам заметный урон. В остальном же... Отряд моих сподвижников-колдунов нападет на тылы армии Кенрика - да, и будет пользоваться колдовством в максимальной степени. Прошу прощения, отец аббат, но больше мы не можем позволить себе ограничиваться тем, чтобы пользоваться суеверными страхами противника. Теперь их опасения должны оправдаться. Мы займем те же позиции, что и накануне, оставив тысячу человек в резерве. При первой же атаке мы отойдем назад: пусть Кенрик решит, будто мы отступаем. Когда же королевская армия окажется между двумя холмами, мы замкнем кольцо. А дальше - как решат боги!
     - Неужели, - донесся голос откуда-то из задних рядов, - вы все еще считаете, что мы можем победить?
     Роберт отошел от кресла, чтобы все видели: он твердо держится на ногах. Ему это далось нелегко, однако он справился.
     - Я не считаю, друг мой, я знаю. Местность здесь такова, что нам не понадобится так уж много воинов. Мы долго шли к своей победе, долго ждали. Все мы потеряли многих из тех, кого любили, но родине, которую мы любим больше всего, все еще грозит опасность. Если противник завтра выйдет на поле битвы, мы будем ему противостоять. Я не двинусь с места, пока мы не победим. А теперь, - Роберт помолчал и осушил свой кубок, - прежде чем вы разойдетесь, я должен сделать еще кое-что. Мне предстоит еще много дел, но это нельзя больше откладывать.
     Глядя на суровое лицо Роберта, люди стали переминаться с ноги на ногу. Роберт вышел на свободное пространство между столами.
     - Мика!
     - Да, милорд?
     - Иди сюда!
     - Да, милорд. - Мика протиснулся между воинами: по какой-то странной причине до сих пор он предпочитал прятаться за их спинами.
     - Где знамя?
     - Перед шатром, - заикаясь, выдавил из себя Мика. Устремленные на него взгляды смутили его. - Я сам его там установил.
     - Так я и думал. Дэниел, пожалуйста, одолжите мне меч - мой куда-то делся.
     Дэниел замер на месте, потом поспешно вытащил из ножен меч, теперь уже вычищенный после битвы, и протянул Роберту рукоятью вперед.
     - Мне уже давно кажется, что нам чего-то не хватает, - чего-то важного. Удивительно, почему мне потребовалось так много времени, чтобы это осознать; остается только предположить, что мне пришлось заниматься множеством дел, и в результате очевидные вещи оказались вне поля моего зрения. Мика, на колени!
     Мика судорожно сглотнул, но все же опустился на колени. Даже теперь его доверие Роберту было абсолютным.
     Роберт поднял меч.
     - Вот уже больше двадцати лет ты верно мне служишь, не раз спасал мне жизнь. За один сегодняшний день я насчитал шесть случаев, когда погиб бы, если бы не твоя помощь. Тебе это было нелегко: ведь на протяжении всей битвы ты высоко держал мое знамя, а потом доставил его сюда. Любой человек с десятой частью твоего мужества и верности заслуживал бы того отличия, которое сегодня я дарую тебе.
     У Мики перехватило дыхание. Роберт с улыбкой медленно опустил меч и коснулся им правого плеча Мики.
     - Нарекаю тебя рыцарем. - Голос Роберта дрогнул. Почему ему понадобилось так много времени, чтобы догадаться о столь необходимой вещи? - Пусть всю жизнь ты проживешь с честью, которой так полна твоя душа. Твой пример - маяк, свет которого будет освещать путь нам всем. Поднимись, сэр Мика Маклин.
     Мгновение Мика оставался неподвижным, потом медленно поднялся на ноги. На лице его отражались противоречивые чувства. Собравшиеся разразились приветственными криками, стали хлопать Мику по плечам и поздравлять. Когда военачальники постепенно разошлись, Мика озадаченно посмотрел на Роберта.
     - Вы никогда не говорили... Я...
     - Ты не понимаешь? - улыбнулся Роберт и обнял Мику, наслаждаясь растерянностью и радостью своего верного друга. - Не сомневаюсь: это-то и делает тебя таким мне дорогим. А теперь иди и поешь. Отчитать меня ты еще успеешь. Иди.
     Мика повернулся к выходу, помедлил и снова взглянул на Роберта.
     - Ох, никогда мне не понять вас, доживи я хоть до ста лет!
     - Иди, иди, - рассмеялся Роберт.
     Качая головой и по-детски хихикая, Мика наконец ушел, и Роберт с облегчением опустился в кресло. В шатре оставались теперь только Маккоули, леди Маргарет и Финлей. Все они улыбались.
     - Это, - сказал Финлей, поднимая кубок, - была твоя самая лучшая мысль за много лет.
     - Благодарю, братец.
     - Я думал, у бедняги глаза вылезут на лоб, когда вы подняли меч, - добавил Маккоули. - Вы изобретательная шельма!
     - Ну, знаете ли! - оскорбленно посмотрела на него леди Маргарет, и Маккоули замахал руками, торопливо извиняясь.
     Отсмеявшись, Роберт повернулся к Финлею:
     - Где Дженн?
     - Где-то прячется. По лагерю, знаешь ли, уже ходят слухи. Между нами говоря, кое-кто уже всерьез начал верить в призраков.
     Роберт улыбнулся:
     - Когда допьешь вино, не смог бы ты привести сюда Арли?
     - Зачем?
     - Мне нужно, чтобы он избавил меня от боли.
     - Тебе так плохо? Он еще спрашивает!
     - Достаточно плохо: я с трудом двигаюсь. Финлей с озабоченным видом наклонился вперед:
     - Ты уверен, что схватки с Нэшем не миновать?
     - Ни в чем в жизни я еще не был так уверен. Он скоро явится. Я ранен, измучен и соглашусь на что угодно, лишь бы не было новой битвы. Он подстроил мне прекрасную ловушку, он знал, что я в нее попадусь. Пока Нэш жив, на поле битвы нас завтра будет ждать противник, - а может быть, и раньше. Ну а теперь, Финлей, можешь сказать мне, что я все понимаю неправильно.
     Финлей мгновение смотрел брату в глаза, потом одним глотком осушил кубок и поднялся на ноги.
     - Хотел бы я, чтобы мне это удалось. Сейчас приведу Арли. И пожалуйста, пока меня нет, не пытайся больше никого посвящать в рыцари.

***

     Когда темнота окончательно сгустилась, Дженн накинула плащ и выскользнула из шатра Маккоули. Воздух был сухим и холодным, небо почти очистилось от туч, и в свете вечных звезд стали видны даже дальние холмы. Опустив капюшон на лицо, Дженн бродила по лагерю, больше прислушиваясь, чем присматриваясь. Тишина, опустившаяся на всю окрестность, заставляла ее дрожать сильнее, чем ночная прохлада.
     Редкие стоны, тихие голоса, обсуждающие битву... До Дженн долетали обрывки рассказов о геройстве, о погибших друзьях, об оставшихся дома возлюбленных. Однако ни слова о том, что может ожидать воинов завтра, Дженн не услышала.
     Дженн продолжала идти вперед, стараясь обходить грязные лужи. Свет костров придавал лагерю уют, которого на самом деле не было, но никто на это не жаловался. Те, кто сейчас здесь находился, давно уже знали, что будут сражаться за любимую родину и свой народ, но не могли они не понимать и того, что сражаются с соотечественниками.
     Иногда Дженн слышала упоминания о людях, которых знала. Оуэн лишился глаза, спасая двух солдат от дюжины гильдий-цев. Гарольд Холланд сумел усидеть на своем коне, несмотря на бесчисленные попытки выбить его из седла. Даже мягкий и скромный Дэниел Куртнэ отличился: ему удалось сохранить большую часть своего отряда, нанеся при этом ощутимый урон врагу. О гибели Макглашена говорили немного и с искренним сожалением.
     А вот похвала Мике звучала со всех сторон. Быть знаменосцем в битве значило проявить высочайшую честь и мужество. Мика играл очень важную роль - не только для командующего, но и для всего войска: развевающееся знамя было символом, напоминанием о том, что предводитель жив и сражается в первых рядах. Поэтому враг особенно яростно нападал на знаменосца, и посвящение Мики в рыцари встречало среди солдат общее одобрение.
     О мертвых короле и принцессе перешептывались тихо и осторожно.
     Именем же, которое упоминалось чаще всего, было имя Роберта. Его произносили с благоговением и уважением; воины преклонялись перед своим вождем. Они говорили о его подвигах на поле брани и о его простоте: Роберт обошел лагерь, для всякого находя нужные слова. Никто и не вспоминал о других его талантах, помимо полководческих. Солдаты верили Роберту, потому что своими глазами видели его отвагу и самоотверженность. Однако это не мешало им бояться колдовства и тех странных помощников, которых привел с собой Роберт.
     Больше часа ходила Дженн по лагерю; никто не обращал на нее внимания. Наконец она добралась до линии часовых, выставленных у холмов, за которыми скрывалась река. Собрав в кулак все свое мужество, Дженн прибегла к колдовскому зрению, пытаясь обнаружить знакомую ауру. Мысль о том, что она может в любой момент заметить ее, заставляла Дженн ежиться от страха. Однако ее поиск ничего не дал. Казалось, Нэш бесследно исчез.
     Почему он ее отпустил? На самом ли деле он верит, что она к нему вернется? Как может он так обманываться?
     Впрочем, обманываются же все, с кем она потом говорила... Только отец Эйден задал ей вопрос, да и он, по-видимо-у, поверил, когда она ответила, что не нашла Нэша. Однако себя Дженн обмануть не могла, не могла избавиться от болезненного чувства при воспоминании о прикосновении Нэша. Не могла избавиться от страха...
     - Тебе не следует здесь находиться.
     Дженн резко обернулась - за ее спиной стоял Роберт. Он был в плаще, но откинутый капюшон позволял видеть бледное лицо. Запекшаяся кровь над левым глазом и на щеке была единственным признаком того, что из битвы он не вышел невредимым. Остальных ран Дженн видеть не могла - как не видела сейчас и демона.
     - Как ты себя чувствуешь? - тревожно спросила Дженн. Почему не может она разглядеть демона?
     - Прекрасно. - Роберт подошел и встал рядом. Он внимательно оглядывал холмы, отмечая мельчайшие детали. - Но тебе и в самом деле не следует здесь бродить. По лагерю и так уже ходят всякие слухи. Достаточно и того, что неизвестно откуда появился Финлей, - в его смерти многие сомневались. С тобой дело обстоит иначе. Очень многие тебя узнали, и теперь новость быстро распространится.
     - Это имеет значение?
     - Не знаю. Все зависит от того, нравится ли тебе считаться призраком - если не хуже.
     Дженн повернулась к нему лицом.
     - Я слышала о Макглашене. Мне так жаль...
     - Он был хороший человек и надежный друг. Лучший из всех. Пейн винит себя в его гибели. Макглашен был именно тем из военачальников, кто убедил меня жениться на Галиене. А теперь они оба мертвы, и король тоже.
     - Роберт, ты...
     - Не нужно меня утешать. - Роберт пристально взглянул на Дженн, его лоб прорезала морщина. - Эйден рассказал мне, что ты сегодня сделала.
     Ледяной холод внезапно охватил Дженн; она растерянно искала слова, чтобы все объяснить.
     - Ох, я знаю, что ты собираешься сказать. Да, признаю, это было глупо с моей стороны...
     - Я собирался сказать "необдуманно", но "глупо" тоже вполне подходит. Я надеялся, что Ключ отучит тебя от подобных выходок, но, возможно, ему нужно для этого больше времени. Едва ли ты расскажешь мне, почему туда отправилась.
     - Ты знаешь почему.
     - Да, - глухо пробормотал Роберт, - знаю.
     Дженн посмотрела ему в лицо, но ничего не смогла прочесть на нем. Голос Роберта был ровным и спокойным, однако в нем прозвучала обреченность. Роберт не позволял Дженн коснуться себя, как бы она того ни хотела, как бы в том ни нуждалась. Стена была непроницаемой.
     - Твои люди много о тебе говорят. - Роберт поднял брови. - До сегодняшнего дня ты был для них единственным героем. Теперь же...
     - А что говорят о Мике и остальных?
     - Только хорошее.
     Роберт кивнул и снова оглядел темные холмы.
     - Ты могла явиться сюда и одна. Спасибо за то, что захватила Финлея. Это много значит для нас обоих.
     Роберт повернулся и исчез в темноте, оставив Дженн в одиночестве на краю лагеря усталой, измученной армии.
     Нет, больше он ей не доверяет, как и говорил. Только из-за одного ли Ключа лишилась она его доверия?
     Прохладный воздух ночи принес в шатер покой и тишину. Последний приказ был отдан, последнее донесение получено. Теперь можно было отдыхать, восстанавливать силы и делать все возможное, чтобы не думать о завтрашнем дне.
     В жаровне потрескивали дрова, язычки пламени выбивались вверх. Роберт наклонился, чтобы добавить еще одно полешко, прижав руку к боку. Потом он откинулся на спинку кресла, устроившись так, чтобы твердое дерево не касалось ран. Можно было бы взять несколько подушек, но Роберт слишком устал, такое усилие было сейчас не для него.
     Сидевший у стола Мика возился со своим мечом. Он протирал клинок тряпкой, шлифовал его до блеска, точил. Повязка на руке не мешала ему работать, а в неярком свете лампы синяк на лбу был почти незаметен. В битве Мике повезло: не очень много повреждений, почти не останется шрамов.
     И это не было результатом усилий Роберта: Мика остался почти невредим потому, что был умелым бойцом. Напротив, Роберт втянул его в эту войну - как и тех, кто лежал сейчас у костров вокруг шатра. Выжил Мика сегодня не благодаря Роберту, а несмотря на его действия. И завтра он так легко может погибнуть...
     Твоими собственными усилиями, деяниями собственных рук станешь ты орудием разрушения.
     Еще и Дженн здесь, в лагере, бродит вокруг, не обращая внимания на опасность, которая ей грозит. Что за пытка! Как может он схватиться с Нэшем, зная, что она рядом, что в любой момент пророчество может исполниться - просто потому, что ему не хватит сил сдержать демона?
     Как не хватило их ему сегодня...
     Селар, Галиена, Макглашен, все остальные - они сражались за свою страну, каждый по-своему, но почему на самом деле оказались они здесь?
     Почему здесь оказалась Дженн?
     Из-за пророчества, которое дало власть двоим, битва между которыми предначертана судьбой!
     Селар выступил в поход только потому, что им распоряжался Нэш. Роберт явился сюда только потому, что кто-то должен остановить это безумие...
     Остановить уничтожение...
     Спасая, принесешь ты гибель, разрушишь то, что больше всего любишь.
     Роберт со свистом втянул в себя воздух; в свете тлеющих углей он увидел перед собой истину.
     Пророчество уже сбывается. Оно и не может не сбыться, потому что он уже стал разрушителем!
     Роберт зажмурился и откинул голову на спинку кресла. Слишком поздно. Слишком поздно было всегда. Благой Се-ринлет, почему он раньше этого не понял?
     Роберт услышал какой-то высокий звук. Кто-то насвистывал за работой. Так знакомо, мучительно знакомо - он слышал это еще в детстве.
     Роберт открыл глаза и огляделся. Мика склонился над столом, полностью погруженный в свое занятие, ничего вокруг не замечающий.
     Схорони свои мысли, Роберт, схорони их глубоко. Да, позволь демону проглотить их все...
     Роберт скрестил руки на груди, вздохнул так глубоко, как только позволяли его раны, и выдавил из себя улыбку.
     - Если ты не остановишься, то совсем сточишь свой меч. Только что посвященный рыцарь не может выйти на свою первую битву с тоненькой полоской металла в руке вместо меча. Тебе теперь, друг мой, придется придерживаться древней традиции.
     На лице Мики появилась смущенная улыбка.
     - Нужно было раньше предупредить. Откуда я знал, что у вас на уме?
     - Ну, не уверен. Совсем наоборот: у меня есть доказательства, что ты прекрасно умеешь читать мои мысли. А вот в чем я уверен, - Роберт не сводил глаз с пламенно-рыжих кудрей, - так это в том, что ты слишком долго остаешься со мной.
     Мика перестал точить меч и убрал его в ножны. Только после этого он, хмурясь, взглянул на Роберта.
     - Что это значит?
     - Это значит, что пришло время тебе меня покинуть.
     - Нет.
     - Я говорю серьезно, Мика. Мы с тобой вместе уже больше двух десятков лет. Пора тебе меня оставить.
     - Нет.
     - Когда мы закончим наше дело здесь, я хочу, чтобы ты уехал. Ты должен жить собственной жизнью. Жизнью, которая не зависела бы от моей участи, как бы она ни сложилась. Возвращайся в Дромму и преодолей сложности с Сайред. Заведи семью, создай себе дом. Я в самом деле не хочу, чтобы ты оставался при мне.
     Мика несколько мгновений смотрел на Роберта; его голубые глаза потемнели.
     - Ну и лжец! Роберт поднял брови.
     - Если вы хотите, чтобы у меня была собственная жизнь, для этого не нужно отсылать меня.
     - Ты твердо решил мне противиться?
     - Кем бы я был, если бы этого не сделал? - Мика встал, его глаза блеснули сталью. - Уж не думаете ли вы, что я у вас ничему не научился?
     - Мика...
     - Нет уж! Вы что, думали, что я так просто уйду? Нет, Роберт, читать ваши мысли я не умею, но знаю вас хорошо. Вы не рассчитываете, что завтра останетесь в живых, верно?
     Роберт отвернулся и стал смотреть в огонь.
     - Конечно, я останусь в живых.
     - Клянусь богами, ну и лжец же вы!
     - Чему ты так удивляешься! Я и раньше тебя обманывал, тебе это прекрасно известно.
     - Не смейте!.. - Мика выпятил подбородок; блеск в глазах выдавал его мысли. - Я не смогу вас остановить? Ничего не смогу сказать, чтобы переубедить?..
     Роберт медленно поднялся и положил руку на плечо Мике.
     - Ты и представить себе не можешь, что значила для меня твоя дружба все эти годы. Однако что бы ни случилось завтра, обещай мне, что сделаешь, как я прошу. Я хочу, чтобы у тебя была лучшая жизнь, чем до сих пор. Ты это заслужил. Если ты меня любишь, ты уедешь.
     На лице Мики отразилась внутренняя борьба; он опустил голову.
     - Вы не понимаете. Я не могу.
     - Но ты должен, - мягко возразил Роберт. - Если не ради чего другого, так хоть ради той радости, которую доставишь своему отцу.
     У Мики невольно вырвался лукавый смешок.
     - Боюсь, что скорее он умрет от изумления.
     - Тогда тебе следует сообщить ему новость осторожно. Убить собственного отца - не лучший способ начать новую жизнь.
     Мика сглотнул, улыбка сбежала с его лица.
     - Так вот ради чего вы все затеяли? Я имею в виду посвящение меня в рыцари.
     - В определенной мере. Однако я никогда еще не встречал человека, который бы больше заслуживал этого. Смотри на посвящение как на мой прощальный подарок. Не так уж много для начала новой жизни, но, к несчастью, мне больше нечего тебе дать. - Роберт снова отвернулся и стал смотреть в огонь. Разговор давался ему труднее, чем он ожидал.
     Несколько долгих минут Мика молча стоял у него за спиной, и Роберт не мог догадаться, о чем тот думает. Наконец Мика тихо заговорил:
     - Двадцать лет - долгое время, долгое для нас обоих. После Элайты вы предоставили мне выбор, а теперь лишаете меня его. Вы правы: я заслуживаю лучшей доли.
     Роберт не слышал больше ни звука до тех пор, пока полотнище шатра не хлопнуло, опустившись за Микой. Он снова остался один.

***

     Дженн сидела на постели, глядя на тонкую полотняную стену шатра, освещенную снаружи тусклым светом лагерных костров; на ней виднелось только одно темное пятно - тень чего-то футах в двадцати от шатра.
     Дженн нельзя было уснуть. Этой ночью кто-то должен был нести стражу и следить за демоном.
     Все, что у Дженн оставалось, была эта холодная тишина. И воспоминания.
     Если сейчас явится Нэш, она не увидит его колдовским зрением. Он наверняка установит защиту, спрячется в ночной тьме - так же, как Роберт.
     Впрочем, Роберт больше не мог скрыться - скрыться от демона. Демон почти поглотил его ауру. Скоро, может быть, всего через несколько часов, ничего не останется от воли Роберта, которая могла бы сдержать демона.
     "Ты здесь?"
     "Мы всегда здесь, малышка, Союзница".
     "Ты можешь его спасти? Можешь остановить демона?"
     "Мы не должны этого делать".
     "Но ты можешь?"
     "Ничто не может остановить демона".
     "Ведь Роберт же умрет!"
     "Утешься, малышка: у тебя есть мы".
     "Ты мне не нужен!"
     "Тогда ты должна заставить его выжить".
     "Как?"
     "Мы не знаем. Мы не понимаем того демона, которого ты имеешь в виду".
     Не понимает демона? А она сама понимает ли его?
     "Что Роберт больше всего любит?"
     "Мы не знаем, малышка. Он не желает с нами говорить".
     Нет. Ни с кем не желает говорить. Он окружен близкими друзьями, людьми, которым он готов доверить собственную жизнь, - но только не свое проклятие.
     Подавив вздох, Дженн плотнее закуталась в одеяло и постаралась избавиться от страха - так же, как от холода.

***

     Ночная тьма скрывала его продвижение. Теперь не светили ни звезды, ни луна. Костры погасли, люди вокруг них спали. Через несколько часов взойдет солнце, и больше такой возможности ему не представится.
     Мика затаился в тени, присматриваясь к шатру, который охраняли двое салти пазар. Несмотря на усталость, они не теряли бдительность и наверняка уже заметили его приближение. Мика выпрямился и решительно двинулся вперед, притворяясь уверенным в себе и в своем праве явиться сюда.
     - Она спит?
     - Как дитя. Три часа назад ей снова дали снадобье. До рассвета она не проснется.
     - Хорошо, - кивнул Мика. Он поднял полотнище и вошел внутрь, ничего не объясняя, не ссылаясь ни на какой приказ. Впрочем, значения это не имело: стражи не пытались его остановить.
     Внутри было темно. Мика с трудом различил узкую подстилку, а спящую на ней Сайред мог только представить себе.
     Двигаясь осторожно, он подошел, опустился на колени и потянулся к углам подстилки, к которым были привязаны руки девушки. Арли проявил доброту: под веревками руки Сайред были обмотаны тряпками. Конечно, удобства это не прибавляло, но по крайней мере предупредило отеки. И еще Сайред была укрыта одеялами.
     Пальцы Мики скользнули по лицу девушки, коснулись нежной кожи сомкнутых век, губ. Мика наклонился и поцеловал Сайред, а потом прижался щекой к ее щеке.
     Завтра. Завтра решится ее судьба, и он никак не сможет повлиять на приговор, даже если расскажет правду.
     Если же завтра Роберт погибнет, Сайред убьют из чистой мести.
     Мика потеряет их обоих.
     О боги, зачем только она сюда явилась? Увидеться с ним? Она была слишком необученной, чтобы принимать участие в битве. Да, она явилась из-за него - и к тому же пыталась его выгородить: ничего не сказала, когда ее допрашивал Роберт.
     Нужно действовать, иначе стражи могут войти в шатер. Нужно уходить...
     Мика замер, услышав странный звук за стеной. Поднявшись на ноги, он повернулся ко входу в шатер.

***

     На небе появились первые краски рассвета. Финлей бежал через лагерь, не обращая внимания на боль в колене. Резкие порывы ветра, обещающего ненастный день, раздували его плащ. Войско уже пришло в движение: тихое, но целенаправленное. Финлей миновал дозор, направлявшийся к границе лагеря, и ворвался в шатер Роберта.
     В помещении, где проходили военные советы, никого не было, и Финлей в отчаянии рванулся к двери в спальню Роберта. Тот лежал на постели, вытянувшись во весь рост; одеяло прикрывало его ноги. На груди Роберта - той ее части, что не была скрыта под повязками, - темнели кровоподтеки и многочисленные запекшиеся мелкие раны.
     - Роберт! - Финлей положил руку на плечо брату и осторожно его встряхнул. - Роберт, проснись!
     Роберт потряс головой и с усилием открыл глаза.
     - В чем дело?
     - Вставай. Уже почти рассвело.
     - Рассвело? - сонно переспросил Роберт. Он сел и свесил ноги с постели. Этого движения оказалось достаточно: Роберт застонал и схватился за бок. - Почему меня раньше не разбудили?
     - Не знаю. - Финлей едва мог сдержать нетерпение. - Ты должен поторопиться.
     - Почему? Враг уже строится перед битвой?
     - Нет, дело в другом.
     Роберт нахмурился и потянулся за рубашкой.
     - В чем же?
     - Случилась неприятность. Несколько человек пострадали. - Финлей медленно втянул воздух. - И еще: исчез Мика.

ГЛАВА 30

     Изменения произошли так незаметно, что Дженн едва не пропустила их: только через несколько минут она поняла, как изменились звуки, долетающие из лагеря. Не тратя времени на то, чтобы закутаться в плащ, Дженн откинула полотнище входа - как раз вовремя, чтобы увидеть группу солдат перед шатром Роберта. Тот ясным резким голосом отдавал приказы. Ему подвели коня, и больше Дженн ничего не увидела: все загородил подошедший к ней епископ. Лицо его было мрачным и решительным.
     - Что случилось?
     - Вернитесь в шатер. - Маккоули мягко, но неумолимо оттеснил ее внутрь и опустил полотнище. - Я все расскажу вам при условии, что вы не станете пытаться выйти наружу.
     - Почему? В чем дело?
     - Похитили Мику. Случилось это за несколько часов до рассвета. Он находился с пленницей-малахи, и она исчезла тоже. Трое часовых на границе лагеря, как и двое салти пазар у шатра, мертвы, хотя ран на них нет.
     - Дело рук малахи?
     - Роберт уверен, что это так.
     Дженн открыла рот, чтобы задать вопрос, но прочла ответ на лице Маккоули.
     - Роберт отправляется на выручку, да? В одиночку... Мика в руках Нэша, и Роберт едет туда один.
     Прежде чем Маккоули успел что-нибудь сказать, мимо шатра галопом проскакал конь. Дженн не нужно было пользо-ваться колдовским зрением, чтобы узнать, кто на нем сидит. Она не задумываясь шагнула к выходу. Маккоули поймал ее за руку.
     - Нет. Вы должны остаться здесь.
     - Но я не могу!
     Полотнище откинулось, и в проеме появился Финлей. Глаза его были мрачны.
     - Приказ Роберта совершенно ясен, Дженн. Мне очень жаль, но я не могу позволить тебе выйти.
     Дженн яростно затрясла головой. Чем дольше она не сможет туда добраться, тем все окажется хуже...
     - Ты не понимаешь! Роберт ошибается.
     - Ты ничего не сможешь поделать, Дженн.
     - Но это необходимо! Ты не понимаешь! - Дженн хватала ртом воздух, но ничто не помогало. Сердце ее бешено колотилось, облегчение она почувствует, только вырвавшись отсюда. - Если я туда не попаду, они убьют друг друга!
     Финлей отшатнулся, как будто она его ударила. Лицо его внезапно утратило всякое выражение, он смотрел на Дженн сузившимися глазами.
     - Так... Так, значит, Роберт все-таки прав. Мне не важно, что ты скажешь, Дженн. Заслуживаешь ты этого или нет, мой брат любит тебя больше жизни, и ты останешься здесь, даже если мне придется голыми руками оглушить тебя!
     Дженн в отчаянии вцепилась в куртку Финлея.
     - Я знаю, чем кончается пророчество, - но все не должно кончиться так!
     - Именно поэтому ты и останешься здесь, - мрачно ответил Финлей. - Можешь ничего больше не говорить. Я дал Роберту слово.
     - Но они еще не должны сейчас встретиться. Если это случится... Разве ты не понимаешь? Нэшу даже не придется убивать Роберта - это сделает демон! Ты должен отпустить меня!
     Финлей. оторвал ее пальцы от своей куртки и загородил собой выход.
     - Ты никуда не пойдешь.

***

     Роберт скакал быстро, как только мог, но скоро лес стал таким густым, что ему пришлось придержать коня. Словно прочная нить тянула Роберта вперед: след малахи был отчетливым, ясным, зловещим. Рассвет постепенно проникал под ветви деревьев, окрашивал верхушки золотом; на прогалинах лежал туман. Враги могли ждать за любым стволом, за любым кустом, заманивая его все дальше, кровожадные и нетерпеливые. Он чувствовал их присутствие.
     Перед Робертом лежал пологий склон холма. Он натянул поводья, и сразу же чувство необходимости спешить покинуло его, растворившись в набухших почках ветвей и молодой траве. Роберт осторожно огляделся колдовским взглядом. Он улавливал все: деревья вокруг, движение воздуха, шум ветра.
     Словно подчиняясь какому-то безмолвному приказу, лес вокруг него замер, все звуки исчезли; в полной тишине слышалось лишь дыхание его коня.
     Так, значит, это и есть то самое место.
     Роберт спешился, стараясь не разбередить раны, и отпустил повод. Конь стал бродить по лужайке, пощипывая первые травинки, пробившиеся сквозь слой опавших листьев.
     Роберт осторожно двинулся вперед по склону, касаясь деревьев, мимо которых проходил, прислушиваясь, едва ли не принюхиваясь. Спокойствие леса было неестественным, однако оно одновременно и привлекало, и отвращало Роберта. Что-то неотвратимо влекло его вперед. Лучи света, пробившиеся между ветвями, накинули на заросли сияющую вуаль, сквозь которую даже острый взгляд Роберта не мог проникнуть. Он остановился в тени деревьев.
     - Мика!
     Голос Роберта родил эхо, но тут же был поглощен лесом.
     Так вот где все произойдет! Ответ на все вопросы. Конец. Тишина колыхалась вокруг демона, будила его к действию. Демон выглядывал из глаз Роберта и ждал.
     - Мика!
     - Он вас слышит, но не может ответить.
     Роберт резко повернулся. Колдовское зрение предупреждало его о близости малахи. Сначала приближающаяся фигура казалась рожденной солнечными лучами, прозрачной и бесплотной. Потом человек подошел ближе и остановился всего в нескольких шагах от Роберта.
     - Кто вы? - спросил тот, все еще оглядывая окрестности колдовским зрением.
     - Я барон Люк де Массе, малахи и повелитель дарриет из Даззира. А вы кто?
     - Мы не нуждаемся во взаимных представлениях. Я пришел сюда не для того, чтобы сразиться с вами.
     - Вы в этом уверены?
     - Где Нэш?
     Де Массе улыбнулся:
     - О, он где-то поблизости. Мне казалось, что вас больше будет интересовать местонахождение вашего друга.
     - Сомневаюсь, что вы мне об этом скажете.
     - Напротив, с удовольствием. Он тут, прямо перед вами. Конечно, вам придется пройти немного вперед, чтобы увидеть его. - Роберт сделал резкое движение, но де Массе поднял руку. - Вопрос только в том, позволю ли я вам это.
     Тут же Роберт ощутил, как растет сила, исходящая от' малахи. Он инстинктивно поднял руку и отразил удар - тот ушел в землю, не причинив Роберту вреда, - однако усилие, потребовавшееся для этого, заставило Роберта побледнеть.
     В последовавшем молчании до Роберта долетел отзвук смеха, однако он стих прежде, чем тот успел определить его источник.
     Де Массе больше не улыбался. Только теперь Роберт в полной мере обратил на него внимание. Казалось, нанесенный малахи удар был всего лишь пробой сил.
     - Дарриет из Даззира? - пробормотал Роберт, намеренно проявляя любопытство. - По слухам, искусные воины. Ваша единственная цель - находить салти и убивать их.
     - Правильно.
     - Как трогательно, - улыбнулся Роберт, подражая высокомерию малахи, чтобы разозлить того. - Мне всегда было интересно, не расскажут ли дарриет чего-нибудь интересного, но те, кого я встречал, умирали слишком быстро, чтобы вступать в разговоры.
     Де Массе прыгнул вперед, в его руке словно ниоткуда появился меч, от которого разлетались искры колдовской силы. У Роберта не оказалось времени на то, чтобы обнажить свой клинок. Он нырнул за ближайшее дерево, потом отпрыгнул назад, когда меч де Массе перерубил ствол. Роберт успел обежать де Массе кругом, когда дерево рухнуло, и земля содрогнулась от удара. Де Массе с ревом погнался за Робертом и быстро его нагнал. Роберт успел вытащить меч и отразил следующий удар. Колдовской огонь опалил его руки и лицо. Роберт понял, что долго не сможет этого выдержать. Резким движением он зацепил острием своего клинка рукоять меча де Массе и отшвырнул его в сторону. Де Массе кинулся было за своим оружием, но меч Роберта уперся ему в горло.
     - Назад.
     - Почему бы вам просто не убить еще одного дарриет?
     - Я уже говорил, - ответил Роберт, - я явился сюда не для того, чтобы сразиться с вами. - Нет, перед ним не тот, кто ему нужен. Нужно экономить силы.
     Де Массе бросил на своего противника разъяренный взгляд, но отступил назад, оказавшись далеко от своего остывшего клинка. Роберт опустил меч и двинулся к середине полянки. Малахи не солгал. Там кто-то был. На покрытой опавшими листьями земле лежал человек.
     Роберт рванулся вперед и упал на колени рядом с Ми-кой. На плече того запеклась кровь, но рана была неглубокой. Ноги и руки Мики оказались связаны, во рту торчал кляп.
     - Мика! - Сердце Роберта так колотилось, что он с трудом переводил дыхание. Роберт потянулся к веревке, одновременно колдовской силой снимая боль и помогая Мике прийти в себя. Мика открыл глаза и виновато посмотрел на Роберта. Тот мягко улыбнулся ему. - Не тревожься, друг. Все будет в порядке. - Он вытащил кляп.
     - Клянусь кровью Серинлета, я виноват!
     Роберт собрался перерезать веревки, но замер, когда в спину ему уперся клинок. Де Массе не терял времени даром. Роберт продолжал сжимать в руке меч и уже приготовился повернуться и снова схватиться с малахи, но...
     Колдовское зрение предупредило его о том, что, как змея, скользящая по песку пустыни, к нему приближается нечто, природу чего определить он не мог. Каждая жилка, каждый мускул в нем окаменел. Даже боль от ран, полученных в битве накануне, отступила перед этой новой угрозой. Все его тело... нет, все его существо сжалось, готовое к схватке, полное предвкушения... судьба... опасность...
     - Оставьте его, де Массе.
     Роберт затаил дыхание. Клинок, упиравшийся ему в спину, исчез. Подчеркнуто неторопливо Роберт поднялся на ноги и обернулся.
     Нэш.
     Ничем не примечательное, гладкое лицо, коротко подстриженная черная бородка. На поясе меч в позолоченных ножнах, украшенных сверкающими красными камнями, такой же перстень на левой руке. Ни эмблемы Гильдии, ни цепи королевского советника. Однако Роберту ничего этого не нужно было видеть, чтобы понять: перед ним Ангел Тьмы. Каждый нерв в его теле вопил об опасности.
     Нэш вышел на середину полянки и остановился, откровенно разглядывая Роберта. Еле заметным жестом он отослал де Массе, ни на секунду не отрывая взгляда от противника.
     - Итак, Враг, вот и вы.
     Роберт промолчал. Что можно было на это ответить?
     - Не хотите со мной поздороваться? - весело продолжал Нэш. - И проклясть меня тоже не хотите? Разве вас не радует, что наконец наступил момент, к которому вы всю жизнь стремились?
     - Я не в настроении играть в игры.
     - Игры? - поднял брови Нэш. - Как же мало вы поняли!
     Нэш сделал несколько шагов в сторону, обходя то место, где лежал Мика. Роберт немедленно двинулся тоже, перемещаясь так, чтобы все время оставаться между ними.
     - Чего вы хотите? - наконец спросил Роберт.
     - Мне кажется, более подходящим является другой вопрос: чего хотите вы? Вам нужен ваш друг живым? Оказалось, что просто захватить юного Мику достаточно для того, чтобы выманить вас туда, куда мне угодно. Как трогательно: вы готовы рискнуть собственной жизнью, чтобы спасти его. Должны же вы знать, что верность, чувство долга, честь, а главное, любовь, - Нэш сделал паузу, словно смакуя последнее слово, - делают человека слабым и уязвимым.
     - А вы, кому эти чувства незнакомы, так уж сильны?
     - Простое понимание их роли дает мне преимущество, которого вы, похоже, не оценили.
     - Так чего все же вы хотите?
     - Вашей крови, Враг. - Нэш остановился и раскинул руки жестом, рассчитанным на то, чтобы подчеркнуть свою искренность. - Думаю, ваш брат понял бы, о чем я говорю.
     Краем глаза Роберт заметил, как де Массе отошел к опушке, а из-за кустов появилась еще одна фигура.
     Девушка. Конечно! Ее-то они и выручали. Следовало убить ее, пока была такая возможность.
     - Должно быть, вашу гордость очень уязвляло то, что всю жизнь вам приходилось бороться с чем-то, о чем вы не имели представления, - фыркнул Нэш. - Вот вы стоите передо мной, могучий воин, поднявший меч, готовый нанести удар. Однако убить меня стальным клинком вы не можете. Вы даже не можете разорвать меня на части ударом колдовской силы, как могли бы расправиться с де Массе. Существует только один способ убить меня.
     Роберт против воли рассмеялся:
     - По-моему, вы достаточно самонадеянны, чтобы сообщить мне, какой именно.
     - Это было бы только справедливо, - тоже улыбнулся Нэш. - Ведь я знаю так много, а вы - так мало. На самом деле все просто: вы должны пожертвовать Союзницей.
     Хотя он и догадывался, что услышит, Роберт не мог не ощутить леденящего холода в сердце. Конечно, Дженн. Роберт зашипел, почувствовав резкую боль в боку. Он прижал руку к больному месту, не сводя глаз с Нэша.
     - Ближе к делу, Карлан.
     - Так вы все же беседовали с братом! Как здорово! Ну, тогда он должен был вам все обо мне рассказать. А вот рассказывала ли Союзница?
     - Она знает, кто вы такой, если вы это имеете в виду. - Боль снова стала нестерпимой, но на этот раз Роберт сумел скрыть свое страдание. Нэш намеренно затягивал разговор, рассчитывая на то, что Роберт обессилеет.
     - Я сам все рассказал бы ей, - протянул Нэш, - но тут начался весь этот переполох в Клоннете. Однако не думайте обо мне слишком плохо. Я прекрасно понимаю, что значит любить кого-то и не иметь возможности показать свою любовь. А ведь вы любите ее, верно?
     Роберт медленно кивнул:
     - А вы заставили Ичерна избивать ее. Это, конечно, единственный известный вам способ проявить свои чувства.
     - Не вам упрекать меня, Враг, - бросил Нэш. - Вы оттолкнули ее, изменили ей, - и все во имя любви? Вы были с рождения связаны Узами, и все же, как глупец, вы бежали прочь, не оценив, какого сокровища лишаетесь. Она моя, Враг, и вы ничего с этим поделать не можете. Она даст мне то, чего я хочу, даст добровольно, не думая о вас. Она моя Союзница, и она отдаст мне Ключ.
     Нет. Никогда он не принесет в жертву Дженн. Никогда.
     - Вы так многого не поняли, - продолжал Нэш. Его голос опять стал маслянистым, он просачивался в разум Роберта, обволакивал демона. - Вас так легко удалось провести. В мои намерения никогда не входило позволить Селару вторгнуться в Майенну. Я лишь хотел выманить вас. Все ваши павшие соратники погибли только потому, что я хотел видеть вас здесь, на этом самом месте. И это еще не все. Помните вашего покойного дядюшку, герцога Хаддона? Я специально послал человека, чтобы он убил старика.
     Демон содрогался от каждого слова, рвался на свободу, каждым своим усилием бередя раны Роберта.
     - Конечно, вам известно, как я похитил детей во время Смуты, в том числе нашу дорогую Дженнифер. Но держу пари: вы и не подозревали, что именно я и начал Смуту. Мне было нужно, чтобы Люсара была завоевана, - чтобы найти Ключ. Селар оказался самой подходящей для этого фигурой. Мне удалось убедить его в том, что идея была его собственной. Его всегда так легко было провести, вы не находите?
     - Зачем вы все это мне говорите? - Роберт отчаянно старался дышать ровно, хотя каждый вдох словно раскаленным железом разрывал его грудь. Он должен, должен сохранить власть над...
     - Затем, что я хочу показать вам, насколько безнадежно, насколько полностью вы не оправдали своего предназначения. Я хочу, чтобы вы узнали это до того, как умрете.
     Роберт опустил глаза и стал смотреть в землю. Где же та сила, которая с такой легкостью унимала боль у других людей? Он попробовал призвать ее себе на помощь, но ничего не получилось.
     - Почему бы вам не позаботиться о своем друге? Роберт огляделся, но де Массе поблизости не оказалось; не было видно и других малахи, кроме девушки - бывшей пленницы. Он решил рискнуть: опустился на колени рядом с Микой, чтобы перерезать веревку у того на ногах. Мика сел и что-то хотел сказать, но в этот момент взглянул в сторону...
     - Сайред! Не смей!
     Роберт обернулся, но слишком поздно. Клинок вонзился в его правое плечо, и он поник, ослепленный болью. Мика подхватил Роберта, но тому удалось самому выпрямиться, хватая воздух ртом.

***

     - Финлей, отец Эйден! - умоляла Дженн, быстро поворачиваясь от одного к другому. - Вы должны мне поверить! Мне необходимо туда попасть и остановить их! Нельзя оставлять Роберта одного.
     Епископ казался очень смущенным, но не сдавался:
     - Он не хочет, чтобы вы там присутствовали, моя дорогая. Вы должны понять его опасения, связанные с пророчеством.
     - Я прекрасно их понимаю! - бросила Дженн. - Но Роберту грозит не пророчество, а демон. Если меня там не будет...
     Неожиданно она охнула: ее пронизала обжигающая боль. Дженн согнулась пополам и упала бы, не в силах сохранять равновесие, если бы ее не поддержал Маккоули. Он бросил на Финлея встревоженный взгляд.
     Дженн боролась со слезами: правое плечо ужасно болело. Роберт. Его ранили. Каким-то образом она это почувствовала. О бога, неужели ей придется убить этих двоих, чтобы спасти жизнь Роберту?
     Дженн все еще цеплялась за епископа. Подняв голову, она посмотрела в его мягкие серые глаза.
     - Я должна идти.
     - Нет.

***

     - Держитесь! - прошипел Мика. Роберт слышал, что тот рвет ткань, но почти ничего не видел. Перед глазами у него все плыло. Нэш то исчезал, то появлялся вновь. Исчезал и появлялся. И смеялся.
     - Вынь нож, - прошептал Роберт. - Скорее...
     - Хорошо. - Мика прижал тряпку к ране, ухватился за рукоятку кинжала и дернул.
     Роберт со стоном упал на четвереньки. По его спине словно пробежал огонь, ноги превратились в кисель.
     - Дай мне нож.
     Мика вложил клинок в руку Роберту, и тот принялся собирать внутреннюю силу. Ему ее нужно было немного, но немедленно. Наконец сила стала сочиться из его пальцев в кинжал. Лезвие начало светиться, и Мика сразу же схватил его и прижал к ране: раскаленная сталь остановила кровотечение.
     Роберт прикусил язык, чтобы не выругаться: боль все росла. Несмотря на это, он сосредоточился. Слишком сильно... Нет. Еще нет... Вот так - теперь лучше...
     Медленно, преодолевая слабость, Роберт выпрямился.
     Нэш наблюдал за ним.
     - Молодец, Сайред! Очень вовремя!
     - Замолчите! - бросила девушка. - Я старалась не ради вас.
     Нэш снова рассмеялся.
     Сайред? Так это и есть Сайред?
     Мика подхватил Роберта под руку и помог ему встать.
     Роберт с трудом удерживал равновесие, с трудом переводил дух. Перед ним было то, чего он никогда не видел, чему никогда не поверил бы - хотя и должен был...
     Он горящими глазами взглянул на Мику, потом, не задумываясь, сгреб его за воротник; ярость демона кипела у него внутри.
     - Ты... предатель!
     - Нет, - умоляюще прошептал Мика. - Все не так, как вы подумали.
     - Как ты мог! - Роберт притянул его к себе. Сейчас они дышали одним и тем же воздухом, как это было много, много лет. Мика, из всех близких ему людей...
     Все еще не выпуская Мику, Роберт обратился к демону.
     В одно мгновение он дал ему волю, позволил заполнить все свое тело. Демону подобает уничтожить предателя. Да, подобает. Пусть предатель умрет. Пусть...
     Нет!
     Роберт замер на месте.
     Что он делает?
     Именно то, что должен...
     Нет! Никогда! Он не должен сдаваться!
     Медленно и осторожно он выпустил воротник Мики, лишь слегка опираясь теперь на того. Закрыв глаза, он окинул окрестности колдовским взглядом. Да, тут были и другие, в чаще, окружающей поляну. Их было много - Нэшу самому не придется с ним сражаться.
     Хорошо подстроенная западня. Только дурак, бессильный отвратить то, что предрекает пророчество, мог так попасться!
     - Простите меня, Роберт, - прошептал Мика. - Я не предавал вас. Я...
     - Влюбился в малахи, - закончил за него Роберт. Он продолжал оглядывать лес. Нет, Дженн нигде поблизости не было. Она по-прежнему в лагере. Молодец, Финлей! - Мика, - еле слышно прошептал Роберт, - когда я скажу, беги со всех ног, бери моего коня и скачи в лагерь. Скажи Финлею, чтобы он собрал всех салти и отвез Дженн обратно в Анклав. Он не должен медлить ни минуты. Ты понял?
     Голос Мики дрожал.
     - Да, но...
     - И ни в коем случае не возвращайся. - Роберт открыл глаза и твердо посмотрел на Мику, подчеркивая важность сказанного. - Ты понял?
     Мика только молча кивнул.
     - Ты поймешь, когда тебе действовать, - добавил Роберт, выпуская Мику.
     Он снова закрыл глаза, не обращая внимания на смех Нэша. Боль терзала все его тело - от плеча до бедра, - так что он едва не терял сознание. Необходимо от нее избавиться, необходимо что-то сделать... Роберт взялся за демона и с его помощью скрутил боль, отделил ее от других, меньших, - он много раз делал так раньше, только тогда боль была не физической. Многие годы борьбы с самим собой все же дали ему в руки оружие... Роберту стало легче дышать; когда он открыл глаза, их больше не туманила боль. Роберт повернулся к Нэшу. Демон снова был под контролем.
     - Для того, кто прожил больше столетия, - заплетающимся языком начал Роберт, - для того, кто обладает столькими преимуществами и такими знаниями, вы совершили много серьезных ошибок.
     - Но ни одну из тех, которые нельзя было бы исправить, - равнодушно ответил Нэш. Он явно наслаждался происходящим.
     Ошибки, ха! А сколько ошибок совершил он сам? Отказавшись от Дженн, продолжая ее любить несмотря на ту опасность, которая в этом для нее таится...
     Роберт говорил все так же хрипло, но незаметно переместился, оценивая расстояние до своего меча.
     - Вы так много сил потратили, чтобы похитить детей, потому что думали захватить среди них и меня.
     - Я не рассчитал время, только и всего.
     Не рассчитал время? Да, такое случалось и с Робертом. Столько лет борьбы с демоном, так мало надежды на победу...
     Однажды он уже использовал Слово. А в следующий раз не убьет ли он ее, Дженн? Неужели у Роберта не останется выбора и придется убить ту, кого он любит больше всех на свете? Неужели только так сможет он уничтожить чудовище в самом себе?
     Роберт с трудом сглотнул.
     - И еще - вы из кожи вон лезли, чтобы убить моего брата, и не один раз, а трижды. Каждый раз безуспешно. Вы так никогда и не узнали, пока я сам себя не выдал, что не он - Враг.
     - Однако вы же выдали себя.
     Да. Он выдал себя. Ключ лишил его воли, как и пророчество. А демон... демон воспользовался...
     Роберт снова охнул и чуть не упал. Черные пятна мелькали перед его глазами, сливались воедино...
     Демон?
     О боги! Демон!
     Роберт чуть не расхохотался, но вовремя сдержался.
     Так все-таки есть другой путь, есть выход!
     Есть способ опровергнуть пророчество навсегда - и демон ему в этом поможет!
     Ох, Роберт мог бы от души посмеяться, но он взял себя в руки и продолжал разыгрывать спектакль, намеренно притворяясь теряющим силы, говоря хриплым голосом. Ему, впрочем, и не приходилось особенно притворяться... да и убить теперь этого человека было бы легко.
     - Я уже больше трех лет знаю, кто вы такой. Впрочем, думаю, что больше всего вам было неприятно обнаружить, что ваша Союзница украдена у вас из-под носа.
     Нэш только пожал плечами.
     Роберт притворился, будто закашлялся, и закрыл глаза, словно на пороге обморока. Многолетняя привычка скрывать свои чувства от всех облегчила ему задачу.
     - Пророчество мне известно еще с тех пор, как я был ребенком, и с тех же пор я владею Словом. Разве вас не тревожит - даже не сами совершенные вами ошибки - ошибочность занятой вами позиции?
     - Победа все еще за мной.
     - Может быть. Но вы не завладели Союзницей. И я никогда не принесу ее в жертву.
     - Тогда вы проиграете. - Нэш улыбнулся, и Роберт впервые ответил ему улыбкой на улыбку.
     - Я ведь знаю, что она - ваша Союзница. Улыбка Нэша потускнела.
     - Тогда вам известно, как близка она к тому, чтобы присоединиться ко мне. Хотите, расскажу, как вчера, пока вы сражались, прелестная Дженнифер приходила повидаться со мной?
     Роберт позволил своим коленям подогнуться при этих словах - тут тоже притворство не требовало усилий. Так она солгала... Мика протянул руки, чтобы поддержать его, но Роберт не обратил на него внимания, удостоверяясь в том, что рука его оказалась рядом с кинжалом, о котором все забыли. Ох, Дженни! Почему, ну почему?
     - Да, - снова рассмеялся Нэш, - такова цена пророчества. В конце концов, победить вас оказалось почти слишком легко.
     - По-моему, - Роберт снова притворно кашлянул, - то же самое вы говорили моему брату.
     Одним плавным движением Роберт схватил кинжал и метнул его в де Массе. Клинок по рукоять вонзился тому в живот. В тот же момент Роберт освободил демона, позволил тому наполнить себя новой силой. Не успел еще де Массе упасть на землю, как Роберт завладел своим мечом и вскочил на ноги. Он резко крутнулся, опаляя всю лужайку бушующим пламенем, вырвавшимся из острия клинка. Мика пригнулся к земле и кинулся бежать. Малахи не обратили на него внимания.
     Они были заняты другим: уворачиваясь от языков пламени, все они бежали к Роберту, размахивая горящими клинками. Нэш попятился, выкрикивая приказания, но Роберт не собирался тратить остающуюся у него силу на подручных. Сразив нескольких, оказавшихся ближе остальных, он кинулся следом за Нэшем. Малахи преследовали его, издали валя деревья так, что те преградили Роберту дорогу. Роберт споткнулся, но удержался на ногах, обернулся и обрушил на врагов шквал огня. Смотреть, что с ними сталось, ему было недосуг: Нэш удалялся.
     Оставив все воспоминания о боли позади, Роберт бежал за Нэшем, ныряя под низкие ветки, продираясь сквозь кусты. Земля тут была неровной, но ведь и убегающему Нэшу приходилось нелегко. Когда Роберт стал приближаться, Нэш наконец решил действовать. Он резко остановился и кинул в Роберта сгусток энергии. Тот инстинктивно пригнулся и выставил магический щит, но все равно не устоял на ногах и упал на спину. К тому времени когда он снова вскочил, Нэш удалялся, и Роберт кинулся в погоню.
     Последовало еще несколько ударов, но все они были где-то в стороне. Только оказавшись среди высоких деревьев, Роберт понял замысел Нэша. С устрашающим треском огромный ствол покачнулся и стал падать прямо на Роберта. Под издевательский смех Нэша ему пришлось распластаться по земле.

***

     Сначала Финлей подумал, что слышит раскаты грома возвращающейся грозы. Он высунул голову из шатра, но увидел лишь безоблачное небо. Еще один удар... Люди в лагере начали забрасывать его вопросами, считая, что уж он-то знает, что происходит. Финлей взглянул в сторону леса и увидел, как чащу озарила вспышка. За новым ударом последовал треск падающих деревьев; звуки раздавались все ближе к полю битвы. Неожиданно из сумрака показалась мчащаяся галопом лошадь. Всадник пересек лагерь и остановил коня перед Финлеем.
     - Вы должны увезти Дженн. Немедленно! - Мика почти упал с коня, и Дженн подбежала, чтобы поддержать его. - Прошу вас! Он сказал, что вы должны бежать.
     Единственное безопасное место - Анклав. Нэш сказал... что собирается сделать. Вы должны уехать! Скорее!
     - Нет! - Дженн повернулась к Финлею, но не двинулась с места. Взгляд ее был полон непреклонной решимости. - Финлей, отпусти меня. Не заставляй меня выбирать между тобой и твоим братом. Ты ведь говорил, что доверяешь мне!
     Финлей попытался схватить ее за руку, но Дженн вскинула ладонь, и Финлей отлетел в сторону, пораженный силой удара, силы, с которой ему никогда раньше не приходилось сталкиваться. Дженн повернулась и кинулась бежать в сторону поля битвы, подхватив обеими руками юбки. Финлею ничего не оставалось, как попытаться ее догнать. Он пробовал докричаться до Дженн, но она ни на что не обращала внимания.
     Оба войска уже выстроились для битвы по краям поля, но сражение еще не началось. Противники, казалось, в равной мере были поражены треском и вспышками в лесу. Ноги Фин-лея начали подгибаться, но все же он догнал Дженн, когда та поравнялась с первыми рядами солдат. Там она остановилась, ловя ртом воздух. Финлей остановился с ней рядом, согнувшись от боли в ранах.
     По всему войску прокатился изумленный ропот. Финлей поднял глаза. Из леса, медленно пятясь, показался Нэш. Он спотыкался, его израненная грудь почернела от ожогов. Подняв перед собой тяжелый меч, рассыпающий искры, он никого кругом не замечал, напряженно следя только за тем, кто должен был появиться из леса.
     Нэш уже достиг середины поля к тому времени, когда из-за огромного дуба показался Роберт. Половина его лица была залита кровью, камзол исчез, а когда-то белая рваная рубашка казалась алой от плеча до бедра. Он хромал, как будто едва мог ступить на правую ногу. Левую руку Роберт прижимал к животу, но, несмотря на раны, был полон решимости. Меч он держал твердо, наполняя его силой, которую Финлей мог ощутить даже издали.
     Не успел Роберт выйти из-за деревьев, как Нэш взмахнул мечом и ударил в Роберта сгустком пламени. Тот с усилием поднял свой клинок и отразил удар - огонь растекся по траве. Немедля Роберт тоже нанес удар, но не в Нэша, а в землю у его ног. Нэш пошатнулся и навзничь упал в разверзшуюся яму, кашляя от поднявшейся пыли. Оба войска испустили вопль ужаса, солдаты невольно попятились подальше от сражающихся.
     Роберт медленно приближался к середине поля, отражая один удар за другим. С каждой минутой силы покидали его, но защищался он по-прежнему умело, а пламя, вылетающее из его меча, не тускнело. Всю остающуюся у него энергию он вкладывал в бой с Нэшем. Однако Финлей видел, что на самом деле брат скорее обороняется, чем нападает. Какова же его цель?
     - Он заставляет Нэша растратить силу, - пробормотала Дженн. - Роберт слаб и знает, что долго не продержится. Сейчас шансы равны, Финлей.
     Невольно они оба двинулись вперед - в отличие от солдат, которые отступали все дальше. Финлей никак не мог понять, почему даже на таком близком расстоянии удары на них с Дженн никак не отражались. Теперь он уже слышал крики Нэша: тот всячески оскорблял Роберта, чтобы заставить его продолжать бой.
     - Даже теперь, когда вам грозит поражение, - ухмылялся обожженными губами Нэш, - вы все равно не желаете им воспользоваться? Не желаете применить его против меня? Вы владеете такой силой, но боитесь ею воспользоваться! Я же говорил: ваше благородство делает вас уязвимым. Ну же, Враг, произнесите Слово Уничтожения и убейте меня! Вы же этого хотите. Иначе вы умрете, и Союзница достанется мне. Аюсара тоже достанется мне!
     - Никогда!
     При звуке голоса Роберта сердце Финлея оборвалось. Это единственное слово прозвучало хрипло и пусто. Роберт балансировал на самом краю...
     - Что же вы, Враг, - продолжал дразнить Роберта Нэш. - Сделайте это! Вы же видите, Союзница стоит здесь, готовая присоединиться ко мне, когда вы падете. Она ведь не рассказала вам о нашей вчерашней встрече! Ах, как она трепетала, когда я ее поцеловал!
     - Получай! - Роберт взмахнул мечом. Земля содрогнулась, воздух раскалился, когда из острия клинка вылетел мощный язык пламени, в котором, казалось, соединились сотни молний. Вспышка была ослепительной; Нэша подбросило в воздух, он скрылся в клубах пыли. Когда темное облако рассеялось, стало видно, что в поле стоит один Роберт. Он шатался, с каждым вздохом по телу его пробегала дрожь.
     У его ног на земле лежал Нэш - черная фигура на зеленой траве. Солдаты обеих армий, как один человек, затаили дыхание.
     Через несколько секунд Нэш медленно поднял голову, потом встал на колени, чуть не завалившись при этом назад.
     Финлей ахнул. С лица Нэша клочьями висела кожа, одного глаза не было. Правая рука его превратилась в кровавую мешанину, тело почти обуглилось - и все же он был жив.
     - У него не осталось силы, - прошептала Дженн. Роберт подошел еще ближе к поверженному противнику, поднимая меч для нового удара. Теперь их разделяло не больше двенадцати футов. Из того, что оставалось от рта Нэша, с шипением донеслось:
     - Я же говорил - так убить меня нельзя. Роберт остановился, меч выпал из его руки... Дженн вцепилась в рукав Финлея.
     - Назад!
     - Что?
     - Назад! Скорее!
     - Да почему?
     - Разве ты ничего не чувствуешь? Милосердная Минея!
     Вот для чего он заставлял Нэша расходовать силу - чтобы тот не смог защититься! О боги, Роберт собирается использовать Слово Уничтожения!

ГЛАВА 31

     Финлей остался далеко позади. Дженн бежала так быстро, как только могла. С каждым шагом темная сила оказывалась все ближе, все страшнее, как это было раньше, в Элайте. Все было точно так же. Точно так же. Дженн уже не видела, куда ступают ее ноги. Все вокруг захватил демон, он вился вокруг нее, как вихрь среди деревьев, пригибая к земле, вырываясь из души Роберта неодолимым потоком.
     Однако в демоне был порок. Ужасный порок...
     ... Принесешь ты гибель, разрушишь то, что больше всего любишь.
     Пусть демон изменил его, захватил его в плен... Роберт произнесет Слово - но обрушит его на демона, скормит ему. Тогда демон не убьет Дженн, но убьет себя - и Нэша.
     Однако при этом он убьет и Роберта!
     Дженн остановилась, тяжело дыша. Справа от нее на земле лежал, истекая кровью, поверженный Нэш, слева стоял темный, как грозовая туча, Роберт. На глазах у Дженн он поднял руки, и земля под ними застонала.
     Она должна остановить его!
     Не задумываясь, Дженн свела вместе стиснутые в кулаки руки, выплеснув из себя силу, вложив ее в один мощный удар. Над равниной прокатился оглушительный удар грома. Земля перед Дженн раскололась, пропасть становилась глубже с каждой секундой. Дженн черпала теперь силу из почвы, из воздуха, чистую, ничем не оскверненную силу. Напрягаясь каждой жилкой, каждым мускулом, она направляла энергию, темную и ослепительно белую, полную новой ярости...
     Она не позволит ему умереть!
     С грохотом земля взметнулась вверх, отшвырнув и Роберта, и Нэша, засыпав их комьями грязи и песком.
     Дженн пошатнулась, но сумела устоять на ногах. Голова ее кружилась, колени дрожали, но она осталась стоять на месте, полная непреклонной решимости. Постепенно грохот стих. Медленно, мучительным усилием Роберт встал на ноги и поднял меч, однако это был всего лишь вызывающий жест; держался на ногах он одним усилием воли.
     Нэш остался лежать, только слабым движением окровавленной руки поманил к себе солдат королевской армии. Немедленно дюжина воинов галопом подскакала к нему, загородив от Роберта. В их угрожающих намерениях не приходилось сомневаться. Пока его люди поднимали Нэша и перекидывали через седло одного из всадников, к глубокой расщелине, отделявшей его от Роберта, подскакал Кенрик.
     - Ты убил моего отца!
     Словно очнувшись от глубокого сна, Роберт поднял голову. С яростным ревом он перемахнул через провал и занес меч. Конь Кенрика взвился на дыбы, но Роберт уже ухватил Кенрика и стащил его на землю. Юный принц тяжело ударился о землю; меч Роберта уперся ему в горло.
     - Ты убил мою жену. Теперь ты заплатишь за это! Меч взлетел над головой Кенрика; тот отчаянно завопил, призывая на помощь своих солдат, и вскинул руки в беспомощной попытке защититься. Гвардейцы кинулись вперед.
     - Роберт, берегись! - Финлей уже бежал к брату.
     На мгновение Роберт замер на месте, глядя на растерянных, боязливо приближающихся солдат.
     - Назад! Назад или он умрет! - рявкнул Роберт. Солдаты замерли на месте. Не сводя с них глаз, Роберт рывком поднял Кенрика на ноги, размахнулся и ударил принца кулаком в лицо - так сильно, что тот снова растянулся на земле. Кенрик на четвереньках побежал к своему коню; гвардейцы заслонили его. Как только принц вскарабкался в седло, отряд поскакал обратно.
     - Давай! - бросил ему вслед Роберт. - Веди свою армию против меня, трус!
     Но Кенрик был озабочен только спасением собственной жизни. Он погнал коня вброд через реку, даже не тратя времени на то, чтобы перебраться по наведенному гильдийцами временному мосту. Грохот оглушил Дженн, и сейчас она почти ничего не слышала, но и так было ясно: Кенрик выкрикивает приказ своей армии отступать. Его войско обратилось в беспорядочное бегство. Те, кому посчастливилось найти коня, удирали в лес с бесстыдной поспешностью.
     - Трус, - повторил Роберт внезапно охрипшим голосом.
     Дженн смотрела на него, почти не слыша донесшегося сзади шума: солдаты Роберта застучали мечами о щиты и разразились победными криками. Стройные ряды распались: люди бежали по полю битвы к своему герою. Роберт медленно, шатаясь, повернулся к ним: на ногах он держался только усилием воли. Он сделал один шаг, другой, поднял глаза и взглянул на Дженн.
     В его глазах не было ничего, кроме обвинения в предательстве.
     Финлей кинулся к ним, но Дженн не могла отвести взгляда от лица Роберта и того, что было на нем написано. Финлей был уже совсем рядом, когда Роберт пошатнулся и выронил меч. Финлей едва успел подхватить потерявшего сознание брата.

***

     - Люк!
     Де Массе соскользнул с коня и сразу попал в объятия Валены. Он не отнимал руки от повязки, остановившей кровотечение из раны в живот, и стоял, напряженно выпрямившись и обнимая Валену за плечи, чтобы не упасть. Вокруг них в панике отступала армия, носились сорвавшиеся с привязи лошади, натыкаясь на шатры и валя их. Немногие из сохранивших самообладание, в основном церковники, пытались воспрепятствовать бегству, но без надежды на успех. Сайред остановила своего коня рядом с де Массе и Валеной, растерянно озираясь.
     - Валена, что происходит?
     Де Массе не обратил на нее внимания, продолжая глядеть на Валену.
     - Где Нэш?
     Валена оттащила его в сторону, чтобы не оказаться на пути у бегущих.
     - Его привез обратно Кенрик. Он близок к смерти. Позволь мне перевязать твою рану, и я отправлюсь к нему. Нужно торопиться.
     Де Массе стиснул ее руку, на мгновение забыв о боли.
     - Тебе это не удастся - по крайней мере, сейчас.
     - Но как раз сейчас самый подходящий момент! - Валена бросила взгляд вокруг. - Он ранен и беспомощен. Он не догадается, что выпил яд, пока не будет слишком поздно. Люк, у нас никогда больше не будет такой возможности!
     - Однако, - де Массе закусил губу, - он нам все еще нужен, - чтобы добраться до Ключа. Без него мы Ключ никогда не получим.
     - Я больше не интересуюсь Ключом! - Валена попыталась увести де Массе в свой шатер, но тот воспротивился. - Я хочу одного - чтобы Нэш был мертв. Если его не отравить, наш малыш родится еще до того, как он поправится. Если он хоть на мгновение подумает, будто это его ребенок... ты же знаешь, что тогда случится. Если у тебя не хватает мужества, Люк, я все сделаю сама. Потом ты меня поблагодаришь за это.
     Де Массе остановился у входа в шатер, глядя вслед Сайред, которая поскакала за отступающей армией, потом снова повернулся к Валене.
     - Ты только напрасно пожертвуешь жизнью. Теперь Нэша охраняет Кенрик, и у него, хоть он всего лишь подросток, достаточно силы, чтобы узнать о твоем намерении и убить тебя, прежде чем ты успеешь его осуществить. Нет, любовь моя, слишком поздно. Нэш поправится. На это уйдут годы, но он поправится. А тогда, как только он завладеет Ключом, мы его у Нэша отберем. Не тревожься. Я сделаю так, что он никогда не узнает о ребенке.
     Глаза Валены наполнились слезами.
     - Я боюсь.
     - Я знаю. Но нам пора в путь. Я не хочу, чтобы мы оказались единственными, кого найдет в лагере Враг, когда явится сюда.

***

     Сайред изо всех сил гнала коня, пробираясь между группками отступающих солдат.
     Враг должен был погибнуть. Конечно, должен был. Он не может остаться в живых, иначе... иначе Мика никогда не обретет свободы.
     Нужно вернуться. Вернуться и узнать.
     Нет... Слишком поздно. Сейчас уже слишком поздно.

***

     Годфри выругался, отгоняя страх; руки его сами собой накладывали последние повязки. Как только он закончил, повозка, полная раненых, двинулась вперед. Годфри прошел по опустевшему лагерю, по дороге оказав помощь пешему солдату, которого сбил с ног удирающий всадник. Из своего шатра вышел Осберт, перекинув через плечо единственную суму. Слуга поспешно подвел ему коня. Годфри протолкался сквозь эскорт гильдийцев и подошел к Осберту, прежде чем тот успел сесть в седло.
     - Проктор, вы должны объяснить мне, что случилось.
     - Нэш все еще жив, если вас это беспокоит, - ответил Осберт, не скрывая желания как можно скорее уехать.
     - Ради милости богов, Осберт! - Годфри схватил его за руку. - Что с Робертом?
     В глазах Осберта промелькнуло тайное облегчение, но его тут же сменил страх.
     - Он все еще был на ногах, когда я покидал поле битвы. Простите, Годфри, мне пора. Я оставлю вам охрану, но поторопитесь!
     Все еще на ногах? После всего, что было?
     Годфри отступил в сторону, глядя вслед Осберту, который присоединился к потоку бегущих солдат. Священник в нерешительности застыл на месте, не в силах сделать шаг ни в ту, ни в другую сторону. Потом кто-то налетел на него, и Годфри побежал следом за отступающими. Нэш все еще жив. Если Годфри покинет королевскую армию, не останется никого, кто мог бы следить за Кенриком и Нэшем. Он не поможет Роберту, если сейчас перейдет на другой берег реки.
     Как бы он того ни хотел...

***

     Эйден сидел за столом, сцепив пальцы и не обращая внимания на поднос с ужином. Свечи разгоняли сгущающийся сумрак, но их свет не мог облегчить тяжесть, лежащую у епископа на сердце. Вокруг него сидели или стояли уцелевшие предводители мятежного войска Роберта. Некоторые из них были ранены, и на всех лицах отражалось уныние. В дальнем углу сбились в тесную кучку священники; никто из них не смотрел на епископа.
     Подавив вздох, Эйден стал перебирать последние донесения и махнул рукой Деверину:
     - Продолжайте.
     - Трудно разобраться, что к чему, в ночной темноте, но их лагерь практически пуст. В нем осталось всего несколько раненых и умирающих. Мы послали туда священнослужителей и целителей. Остальная армия форсированным маршем удаляется на северо-восток.
     - Нэш остался в живых?
     - Так сообщает Годфри. Его последнее донесение получено несколько минут назад. Мы ничего больше от него не узнаем, пока он не доберется до Марсэя.
     - Его помощь нам бесценна, - пробормотал Гарольд. - Бывают же храбрые священники!
     - Чего я не понимаю, - в наступившей тишине проговорил Дэниел, - это почему Кенрик вообще отступил. Наверняка ведь ему известно, какой у его войска перевес над нашим. Сейчас, когда Роберт тяжело ранен, а у него втрое больше людей, он мог бы задать нам хорошую трепку. Почему он оставил смерть своего отца неотомщенной? - Когда Эйден только пожал плечами, Дэниел продолжил: - Откуда Роберт знал, что Кенрик не вступит в сражение?
     - Спросите об этом Роберта. Боюсь, что не могу ответить на ваш вопрос.
     - Возможно, снова колдовство. - Эйден взглянул в дальний угол и обнаружил, что на ноги поднялся аббат Честер. Руки священника были сложены под нагрудником, лицо его казалось таким же серым, как его сутана.
     - Мне очень жаль, милорд епископ, но то, что я сегодня видел, лишь подтверждает все, чему меня учили насчет колдовства. Не за это следует сражаться Люсаре, и я больше не стану поддерживать колдунов. - С коротким поклоном Честер вышел из шатра; двое священников последовали за ним. Остальные, опустив глаза и не обменявшись ни словом, остались на своих местах.
     - Что ж, - твердым голосом сказал Эйден, - мы можем остаться здесь еще дня на два, чтобы дать раненым время немного набраться сил. Это также позволит нам похоронить павших с подобающими церемониями. Деверин, отправьте отряды разведчиков следить за войском Кенрика, хотя я и сомневаюсь, что в ближайшее время он нас потревожит.
     Деверин кивнул и дернул себя за бороду.
     - Не хочу быть надоедливым, - тихо сказал он, - но Оуэн беспокоится, а подниматься с постели целители ему запретили. Скажите, как дела у Роберта?
     Эйден сглотнул, но придал своему голосу твердость.
     - Сейчас, пока мы совещаемся, им занимаются целители. Он жив. Чего еще можем мы хотеть?
     - Ну да, чего же еще? - Дэниел пересел поближе к Эйдену. - Вы все же должны нам объяснить, а то я, например, ничего не понимаю. Я хочу сказать: мне случалось видеть советника Нэша - как вдруг он оказался колдуном? И почему он сражался с Робертом? И почему та дама - кто бы она ни была, - почему она вмешалась?
     - Это, - вздохнул Эйден, - очень длинная история, и я не уверен, что мне известны все ответы. Я предложил бы...
     - Епископ! - К столу подошел Финлей. Все взгляды обратились на него: собравшиеся знали, что он только что был у брата. Сначала Финлей склонился к уху Эйдена и что-то прошептал, потом оглядел военачальников. - Я думаю, что сейчас вам лучше пойти к нему.

***

     Финлей, опустив голову, вышел из шатра. Военачальники все еще сидели там, но на его уход никто не обратил внимания. Воздух снаружи был свеж, легкий ветерок шевелил флажки и знамена, колыхал полотнища шатров, заставлял ярче разгораться огонь костров.
     Наступления ночи Финлей не заметил. На небе снова собрались тучи, и только на востоке сквозь них бледным пятном проглядывала луна. Впрочем, сегодня она зайдет рано...
     Финлей молча шел по лагерю, пока не оказался перед шатром Маккоули. Он приподнял полотнище входа, но внутри было темно и пусто, погасшая жаровня не разгоняла ночной холод.
     - Как он?
     Повернувшись, Финлей заметил в тени шатра Мику; рядом с ним виднелся оседланный конь.
     - - Куда ты собрался?
     - Прочь отсюда, - пожал плечами Мика. - Пожалуйста, Финлей, не спрашивайте почему. Я просто хотел дождаться, чтобы узнать...
     - Тогда уезжай. - Слова вырвались у Финлея прежде, чем он успел их обдумать. Когда Мика повернулся к своему коню, Финлей поднял руку. - Подожди. Куда ты отправляешься?
     Не глядя на него, Мика взялся за повод.
     - На восток. Есть кое-что, чем мне следует заняться. Давно надо было...
     - На восток? К своей семье?
     - Нет, - медленно покачал головой Мика.
     - К Эндрю? - Голос Финлея прозвучал не громче шепота.
     - Кто-то же должен за ним присматривать.
     В окутавшей их тьме Финлей уловил дрожь в голосе Мики, неуверенность, гнев. Что-то случилось, но спрашивать теперь бесполезно. Слишком поздно.
     - Будь осторожен, Мика.
     Тот кивнул; в темноте лица его не было видно.
     - А вы позаботьтесь о нем. Прощайте, Финлей. Лишившись способности произнести хоть слово, Финлей смотрел, как Мика вскочил в седло и направил коня на восток. Не оборачиваясь, он оглядел лагерь колдовским зрением и быстро двинулся к окраине лагеря; его шаги направляла ясно ощущаемая сила... Наконец он дошел до опушки леса и остановился там, где высокие деревья уже не позволяли видеть неба, но все же тусклый лунный свет давал возможность различить бледное лицо.
     Дженн сидела, прислонившись к толстому стволу и обхватив колени; его приближения она не заметила.
     - Дженн! - Она не пошевелилась, и Финлей сделал еще один шаг. - Дженн!
     Теперь она с удивлением повернула голову.
     - Прости, я тебя не видела.
     - Что ты здесь делаешь?
     - Ничего.
     Финлей глубоко вздохнул и медленно выдохнул, стараясь обрети спокойствие и способность рассуждать - именно то, чего ему сейчас не хватало.
     - Тебе следовало бы вернуться.
     - Зачем?
     - Чтобы увидеться с Робертом. Дженн резко вскочила на ноги.
     - Не думаю, что это нужно. Я последний человек, которого он хотел бы сейчас видеть. И не надо лгать и говорить, будто он спрашивал обо мне. Мы оба знаем, что он никогда не простит мне того, что я сегодня сделала.
     Финлей сглотнул.
     - Он... он ни о ком не спрашивал. Дженн даже не взглянула на него.
     - Тогда лучше всего мне быть подальше. На рассвете я уеду. Наверное, тебе вполне безопасно оставаться здесь и без меня, а я должна вернуться в Анклав.
     - А что говорит Ключ? - Финлей пытался удержаться от вопроса, но воля куда-то делась. Промолчать он был абсолютно неспособен - только не сейчас. - Скажи мне лишь одно. Почему ты не можешь просто пойти к Роберту и сказать, что ты его любишь? Пусть это ложь. Неужели ты не можешь сделать это для него?
     Дженн резко обернулась; в ее широко раскрытых глазах отражался огонь далеких костров.
     - Ложь? Финлей нахмурился:
     - Так любишь ты Роберта или нет?
     - Как... - Голос Дженн дрожал, слова с трудом срывались с ее губ: - Как... можешь... ты меня об этом спрашивать? Как можешь ты даже подумать, будто я...
     - Ну так скажи ему.
     - А захочет ли он такое услышать? После того что я с ним сделала?
     - Ты сделала то, что должна была. Даже мне это понятно.
     - Не обманывайся, Финлей. Роберт иначе смотрит на вещи. Так было всегда. Всю жизнь целью его было одно: борьба с пророчеством. Из этой борьбы и родился демон. Роберт пытался убить его, но я помешала. Он никогда меня не простит.
     - Но ты его спасла.
     - Ничего подобного. Ему все еще предстоит выполнить предначертание. Я только отсрочила это.
     Финлей помолчал, потом положил руки Дженн на плечи, заставляя ее посмотреть на него.
     - Пожалуйста, повидайся с ним, Дженн. Ради меня. Ради него. - Когда она не двинулась с места, Финлей почувствовал, как сердце его оборвалось. Срывающимся голосом он пробормотал: - Умоляю тебя. Роберт умирает.
     Дженн, казалось, окаменела. Она перестала дышать, даже ни разу не моргнула. Глаза ее были широко раскрыты.
     Финлей продолжал, боясь остановиться хоть на секунду:
     - Ты должна пойти к Роберту. Скажи ему про Эндрю. Скажи ему, что у него есть сын. Заставь его понять, как много это значит. Может быть, тогда он станет цепляться за жизнь, может быть, найдет силы, чтобы выжить. Но даже если и нет, позволь ему умереть, зная, что ты родила ему сына. Скажи ему, что ты его любишь. Даруй ему хоть немного покоя.
     Теперь Дженн быстро и судорожно дышала, глаза ее были полны слез. Она покачала головой:
     - Нет, я не могу. Если я все ему расскажу, будет только хуже.
     Финлей стиснул плечи Дженн и встряхнул ее.
     - Хуже уже не будет! Проклятие, Дженн! Ты должна! - На его глазах выступили непрошеные слезы, однако решимо-сти он не утратил. - Пойми, он умирает! Ты - единственная, кто может что-то сказать или сделать для него. О боги, с ним сейчас Маккоули, он молится за его душу. Сколько ты собираешься ждать? Пока Роберт не умрет? Неужели ты сможешь вернуться в Анклав, зная, что могла что-то сделать и не сделала? Это ты и называешь любовью?
     Дженн вывернулась из его рук; по лицу ее текли слезы. Она долгим взглядом посмотрела в лицо Финлею, потом ее глаза обратились на шатры лагеря. Громко сглотнув, она решительно подняла голову.
     - Хорошо. Я пойду.

***

     Мягкий гул голосов встретил Дженн в лагере; кое-где солдаты робко и неуверенно, словно в ожидании чего-то, пели. Сквозь тонкое полотно стен шатра смутно виднелись колеблющиеся огоньки свечей, отбрасывающие странные тени, длинные и пугающие.
     Финлей провел Дженн в переднее помещение, пустое и холодное, и остановился на пороге спальни Роберта. В ногах постели стоял Маккоули, сжимая в одной руке священную книгу, в другой - триум. Его голос был так тих, что Дженн едва могла разобрать слова молитвы. Услышат ли боги этот шепот - такой теплый, такой искренний?
     С одной стороны постели сидела леди Маргарет, с другой - Арли и еще один целитель. Увидев Дженн, оба они поднялись и подошли к ней; на лицах мужчин была написана тревога.
     - Как он?
     - Плохо, - тихо ответил Арли. - Он потерял очень много крови, и я никак не могу остановить кровотечение. Думаю, что у него сломана нога и несколько ребер. Кроме самой тяжелой раны - в боку, - есть и еще несколько, например, глубокий порез на плече. Мне кажется, что к тому же на него упало что-то очень тяжелое.
     - Почему ты так думаешь?
     - У него внутреннее кровотечение - это видно по кровоподтекам, что покрывают его живот. Он так ни разу и не приходил в сознание.
     Дженн слушала, стараясь запомнить все подробности, понять, поверить. Роберт всегда был так силен... Как могли эти раны привести к столь тяжелым последствиям?
     - Что можно сделать?
     - Ничего, кроме того, что уже сделано, - опустил голову Арли. - Он потратил слишком много сил, сражаясь с Нэшем, - а он уже и тогда был ослаблен ранами. Он ведь нарушил все правила боя, которым был обучен с детства, - лишь бы продержаться дольше, чем Нэш. Так или иначе, он хотел одного - остаться на ногах до самого конца, чтобы произнести Слово. Мне очень жаль, Дженн. До утра он не доживет.
     Дженн кивнула, и мужчины расступились, давая ей пройти. Она подошла к постели и остановилась у изголовья. Роберт лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Дышал он так слабо, что грудь почти не подымалась. Раны на лице леди Маргарет промыла; остались лишь темные шрамы на лбу, на щеке, на губе. Почти все его тело скрывали повязки, но кровь сочилась и сквозь них. Там, где не было синяков и кровоподтеков, кожа Роберта казалась серой и дряблой, как у старика. Человек на пороге смерти...
     Дженн присела на постель и коснулась лица Роберта. Ее пальцы легко скользили по опущенным векам, шее, щеке, как будто нигде на них не было ран. Даже сейчас это прекрасное лицо поражало внутренней силой. Так легко представить себе Роберта улыбающимся, хмурящимся, задумчивым, встревоженным...
     И невозможно забыть, как выглядело это лицо той ночью на корабле, в то столь мимолетное время, когда у Дженн было все, чего она только хотела в жизни. Один короткий момент...
     Он никогда не переставал ее любить. Никогда. Что бы она ни совершила, какую бы боль ему ни причинила, как бы ни предала - он продолжал ее любить, даже против воли.
     Дженн взяла его руку и прижала к своей щеке. Пальцы были холодными, но Дженн не выпустила их, осторожно касаясь губами ладони. Потом она нежно положила руку Роберта ему на грудь и подняла голову. Маккокли запнулся, читая молитву, леди Маргарет вытерла мокрые глаза.
     - Пожалуйста, оставьте на минуту нас одних.
     Никто не пошевелился. Финлей вошел в спальню и вывел мать и священника.
     Милый Финлей, он думает, будто знает, что она собирается сделать. Ему следовало бы ее возненавидеть, но он все равно ей благодарен...
     Наконец комната опустела, дверь закрылась. Все они ждут снаружи и, наверное, прислушиваются, но значения это не имело. Дженн повернулась к Роберту, глядя теперь не на то, что было видно на поверхности, а глубже.
     Арли оказался прав: внутреннее кровотечение продолжалось. Повреждения были ужасны: обычного человека они уже убили бы. Однако Дженн увидела и кое-что еще. Нечто, причиняющее гораздо больший вред, чем все раны, вместе взятые.
     Демон. Бьющийся внутри Роберта, огромный и черный, источающий ненависть, разочарование, гнев. Он кипел и булькал, как котел с ядом на горячем пламени. Там, где тело Роберта пыталось исцелить себя, демон наносил новые раны, слепо сметая все на своем пути. Он бессмысленно вырывал клочья из души Роберта, убивая его каждым своим движением. Арли был прав: до утра Роберт не доживет. Может быть, он не проживет и часа...
     И все-таки Финлей ошибается. Если Роберт и узнает правду, демона это не остановит. Слишком много накопилось лжи, слишком много секретов. И Финлей, и Мика знали насчет Эндрю, и Роберт возненавидит еще и их. И разве может Дженн сказать ему о своих чувствах - теперь, когда она соединена с Ключом? Они с Робертом никогда не смогут быть вместе, Ключ никогда этого не допустит, а она умрет, если попытается разорвать свою связь с ним.
     Дженн открыла глаза и всмотрелась в лицо умирающего.
     "Роберт!"
     Ничего. Даже веки не дрогнули. Совсем ничего... Неужели она опоздала?
     "Роберт!"
     "Теперь... А тогда... В самом начале. Коронованный король - пустышка. Живой, высоко взлетевший, хотя и утонувший, оставшийся на дне. Листья падают на землю... Кровь. Да, кровь. Всюду. Можно насытиться, жить и летать. Все только начинается. Всегда все только начинается".
     "Роберт! Послушай меня!"
     "Отец? Тебя предали. И я потерпел поражение. Снова потерпел поражение. Никогда ничего не мог... Мы тонем в поражениях. Твой орел, золотой и черный, он тонет в крови..."
     "Роберт, слушай меня!" - Дженн взяла Роберта за руку, стараясь укрепить связь между ними.
     "Слушать? - Роберт снова едва не ускользнул. - Кто ты? Ах да, демон".
     "Нет, это я, Дженн".
     "Дженн?"
     "Да".
     Несколько мгновений никакой реакции, потом:
     "Моя дорогая, моя милая Дженни. Любовь моя... Луч света против Ангела Тьмы. Тебе подобало прийти, помогать нам до самого конца. Твое место всегда было здесь. Как глупо с нашей стороны пытаться уйти, не дождавшись тебя".
     "О ком ты говоришь?"
     "Ну как же - о демоне и о себе, конечно. Теперь уже скоро. Он такой теплый, он все мне даст... Никогда этого не понимал. Давно следовало перестать ему противиться. Тогда бы я увидел то, что вижу сейчас".
     "Что ты видишь?"
     "Как тепло в его объятиях. Никогда не думал, что ненависть так приятна. Да, тепло и удобно... - Голос Роберта стих, но Дженн несколько мгновений была не в силах ничего сказать. Потом Роберт заговорил снова; ему не стало лучше, но слова его прозвучали более осознанно: - Что ты здесь делаешь?"
     "Ты умираешь, Роберт".
     "Нет, не умираю. Заканчиваю. Останавливаю безумие. Проклятие... пророчество... Заканчиваемся мы. Теперь мы не сможем тебя убить. Пророчество умрет вместе с нами. Можешь ты даровать мне Избавление? Прикончить нас быстро и безболезненно? Использовать твою могучую силу, чтобы помочь нам..."
     "Нет".
     "Ты не сделаешь этого, даже если мы попросим?"
     "Не проси меня об этом".
     "Но ты должна!"
     "Нет".
     "Почему нет?"
     "Я не хочу, чтобы ты умирал".
     Раздался смех.
     "Ты ведь думаешь, что меня здесь уже нет? Думаешь, что это бормотание - признак того, что мой разум понес невосполнимый ущерб? Но ты ошибаешься. Это - настоящая свобода. Мы попросили бы тебя об Избавлении, заставили бы тебя предстать перед другими - пусть они знают, что ты совершила это. Но теперь мы не доверяем тебе. Зачем ты нас остановила?"
     "Я должна была так поступить".
     "Конечно. - Снова смех. - Нэш был прав. Мы ведем игру. И мы проиграли в тот момент, когда влюбились в тебя. Нас неправильно назвали. Мы - твои союзники, ты - наш враг. Все, что мы делали, - мы делали, чтобы спасти тебя".
     "У меня не было выбора. Я знала, что ты собираешься сделать. Я это видела. Я должна была остановить тебя".
     Снова закрыв глаза, Дженн вгляделась в демона, который продолжал терзать Роберта, вгрызаясь все глубже, вымещая на нем свою ненависть, как будто именно его и нужно было уничтожить.
     Ох, Роберт, дорогой ты мой глупец...
     Нужно остановить демона! Немедленно... Для этого оставался всего один способ. Нужно показать ему что-то, на чем он мог бы сосредоточить внимание, во что мог бы вонзить клыки.
     "Ты здесь, моя прекрасная Дженни?"
     "Да, я здесь".
     "Ты ведь не оставишь нас? До самого конца? Ты останешься рядом..."
     "Ты этого хочешь?"
     Дженн почувствовала колебание Роберта, потом голос раздался снова, на этот раз избавленный от вмешательства демона.
     "Я хочу, чтобы ты была со мной всегда".
     Ну вот. Она завладела его вниманием, изолировала его от демона. Только теперь могла она сделать то, что задумала.
     "Потому что ты меня любишь?"
     "Ты же знаешь, что люблю. Больше, чем ты можешь себе представить".
     Дженн стиснула зубы.
     "Почему? За что? Узы ничего не значат. Мы оба всегда это знали. Просто все так случилось. Мы оба того хотели - тогда. Я никогда не понимала, почему ты придавал случившемуся большее значение, чем оно на самом деле имело. Ты всегда говорил мне, как ты меня любишь, но ведь мы оба знали, что никогда не сможем быть вместе. Не кажется ли тебе, что нам пора идти дальше?"
     "Идти дальше?"
     Дженн теперь отчетливо видела, как демон насторожился, неожиданно перестав обращать внимание на все остальное.
     "С той ночи на разрушенной мельнице, накануне моей свадьбы... Ведь все было ясно. Я должна была выйти за эту отвратительную тварь, Ичерна, позволить ему быть первым, кто меня коснется. Да, конечно, я была молода, но могла ли я выбрать его, когда там, на мельнице, ты был рядом и хотел меня, ты, настолько более привлекательный, чем он..." - Дженн громоздила одну ложь на другую, все глубже погружаясь в трясину отвращения к себе.
     Голос Роберта надолго замолк. Даже его присутствия Дженн больше не чувствовала. Она сидела рядом, держа его за руку, напряженно следя за демоном, внушая ему доверие к своей лжи. Ее снова и снова одолевала дурнота. Демон лежал внутри Роберта, свернувшись, как змея, готовая ужалить. Наконец голос Роберта зазвучал снова, мягкий, но непреклонный.
     "Так он был прав... Все это лишь игра..."
     "Если тебе угодно".
     "Но на корабле... ты сказала... и я поверил..."
     "Я не хотела, чтобы твои чувства ко мне тебя отвлекали. Во время битвы у тебя должна была быть ясная голова. Я сделала то, что должна была сделать, только и всего". - Дженн чувствовала, что не в состоянии дышать, ожидая следующего неизбежного вопроса.
     "Только и всего? Ты хоть когда-нибудь любила меня? Тогда? Или теперь?"
     И она наконец сказала это...
     "Нет. Никогда".
     Демон нанес удар, дав волю слепой ярости. Взрыв на мгновение ослепил Дженн, но теперь демон был слишком слаб, чтобы причинить ей большой вред. Когда все кончилось, Дженн взглянула на свою руку. На ладони из раны текла кровь, пятная простыню на постели. Дженн стиснула кулак и посмотрела на Роберта. Его глаза были открыты.
     Дженн было больно говорить, но она встретила взгляд Роберта со всей твердостью, на какую была способна.
     - Финлей хотел, чтобы я принесла тебе покой. Я решила, что пора сказать тебе правду.
     Правду? Какую правду? Разве во всем этом есть хоть капля правды? Значит, это слово тоже можно превратить в ложь? Почему бы и нет? Выбросить все, что было для нее свято, даже его любовь к ней. Принести все это в жертву даже ценой вечного проклятия. Он пришел в себя, он дышал. Он был жив! Роберт смотрел на Дженн с неприкрытой ненавистью. Он никогда больше не взглянет на нее иначе, но по крайней мере он останется в живых!
     Больше он не будет слеп.
     - Они думают, - пересохшими губами прошептал Роберт, - что я умираю.
     - Да.
     - Войско знает?
     - Все встревожены, но наверняка не знают ничего.
     - Да, я вижу.
     - Ты видишь это колдовским зрением?
     - Да. Ты уезжаешь?
     - Я не останусь там, где я не нужна.
     - Разумно. Уходя, позови остальных. Мне, пожалуй, нужна их помощь.
     Роберт отвел глаза, и Дженн поднялась. До чего же удивительно! Роберт знал о существовании демона, но всегда оставался в неведении о его действиях, он не в силах был увидеть его, как видела Дженн. Сейчас он так отчетливо проступал - там, глубоко внутри. Свернувшийся в тугой комок, пылающий, пульсирующий, дающий Роберту силу, толкающий его к борьбе. Теперь он исцелял Роберта, останавливал кровотечение, затягивал раны, - медленно, но уверенно. Роберт будет жить.
     Этой мысли оказалось достаточно, чтобы Дженн вышла с высоко поднятой головой. Все повернулись к ней. Все еще с усилием держа себя в руках, Дженн сказала:
     - Он зовет вас.
     - Как он? - спросила Маргарет, уже направляясь к двери.
     - Пришел в себя. Он выживет.
     Дженн чувствовала взгляд Финлея, но не могла поднять на него глаза. Повернувшись, она поспешно вышла из шатра. Прохладный ночной воздух охладил ее пылающие щеки, притушил пылающее внутри пламя. Дженн, не глядя, куда идет, дошла до шатра Маккоули. Оказавшись внутри, она собрала свои немногие пожитки и сложила их в суму. Где ее конь? Она сама может его оседлать - нет нужды кого-нибудь тревожить.
     - Дженн! - Рядом с ней оказался Финлей и стиснул ее руки, оторвав их от сумы. - Что там было? Ты рассказала ему про Эндрю?
     - Нет, - покачала головой Дженн. Изнеможение обрушилось на нее, но позволить себе задержаться и отдохнуть она не могла. Она должна уехать. Этой же ночью.
     - Но что ты ему сказала? Что ты сделала?
     Дженн остановилась, внезапно почувствовав себя совершенно опустошенной. Против воли она подняла глаза на Финлея, чувствуя, как слезы катятся по ее щекам.
     - Он жив, Финлей. Не имеет никакого значения, что я ему сказала. Главное - он выживет и... наконец освободится от меня.
     Финлей несколько секунд с ужасом смотрел на нее. Ему хотелось убежать, сорвать на ком-нибудь ярость, но вместо этого он обнял Дженн и прижал к себе.
     - Клянусь богами, Дженн, мне так жаль...
     Только теперь Дженн дала волю чувствам.