Hist. Phil. t. I, p. 1154, et alii. [Брукер {10}. История философии,  т.  I,
стр. 1154 и другие].}.
   Сообщают даже, что в некие отдаленные и покрытые мраком  времена  из-за
большого недостатка в топливе (возможно в  суровую  зиму)  Солнце  полностью
выгорело и вновь зажглось лишь через месяц. Весьма печальное событие,  самая
мысль о котором причинила огромное беспокойство Гераклиту {11},  знаменитому
"плачущему" философу, бывшему горячим сторонником  этого  учения.  Наряду  с
упомянутыми выше глубокомысленными теориями существует также мнение  Гершеля
{12},  приверженцем  которого  некоторые   могут   меня   считать;   Гершель
предполагает, что Солнце - это великолепнейший обитаемый  мир  и  что  свет,
излучаемый им, возникает в небесных светящихся или фосфорисцирующих облаках,
плавающих в  его  прозрачной  атмосфере  {["Философские труды", 1795, стр. 72]. Idem. 1801, р.  265.  [Там  же,  1801,
стр. 265]. Nich. Philos  Journ.  I,  p.  13.  ["Никольсоновский  философский
журнал", т. I, стр. 13].}. Но чтобы избежать  спора  и  пререканий  с  моими
читателями - они, как я уже понимаю, представляют  собой  придирчивую,  всем
недовольную компанию и, вероятно, причинят мне кучу неприятностей - я здесь,
раз и навсегда, умываю руки и оставляю в стороне все эти теории, полностью и
недвусмысленно  отказываясь  обсуждать  их  достоинства.   Настоящая   глава
посвящена  описанию  всего  только  острова,  где  построен  славный   город
Нью-Йорк, - настоящего, доподлинного острова, который я не собираюсь  искать
ни на Солнце, ни на Луне, так как я  не  торговец  земельными  участками,  а
простой честный историк. Поэтому я отказываюсь от всяких путешествий на Луну
или на Солнце {13} и ограничиваюсь той  частью  земного  шара,  в  одном  из
уголков которой я пользуюсь некоторым  кредитом  как  историк  (небо  и  мой
квартирный хозяин знают, что это единственный кредит, какой мне  оказывают),
и намерен установить и доказать существование знаменитого острова, убедив  в
этом всех здравомыслящих людей.
   Приступая к осуществлению сего благоразумного и  скромного  замысла,  я
льщу  себя  надеждой,  что  высказал  самое  признанное  и   модное   мнение
относительно формы и движений Земли, и охотно отдаю его на  придирчивый  суд
любого философа, мертвого или живого, которому заблагорассудится  оспаривать
его правильность.  Я  должен  тут  попросить  неученых  читателей  (по  моим
скромным предположениям, к этому сорту людей относится девять  десятых  тех,
кто погрузится в чтение этих поучительных страниц) не терять бодрости  духа,
когда им встретятся  места,  недоступные  их  пониманию;  ибо  я  не  только
постараюсь в моем сочинении  избегнуть  всяких  упоминаний  о  том,  что  не
относится к делу и не является совершенно необходимым для его благополучного
завершения, но и не стану выдвигать никаких теорий и гипотез, которые нельзя
было бы разъяснить даже самым тупоумным  людям.  Я  не  принадлежу  к  числу
невежливых авторов, окутывающих свои произведения таким мистическим  туманом
ученого жаргона, что для понимания их писаний человек должен быть  столь  же
мудр, как и они сами; напротив, страницы моего труда, хотя и  преисполненные
здравого смысла и глубокой учености,  будут  написаны  с  такой  приятной  и
изысканной простотой, что не найдется даже ни одного провинциального  судьи,
ни одного олдермена и ни одного члена конгресса -  если  допустить,  что  он
умеет достаточно бегло читать, - которые не поняли бы моего сочинения  и  не
почерпнули бы из него пользы. А потому я немедленно поясню на опыте  сложное
движение нашей вращающейся планеты, о котором я говорил выше.
   Профессор Вон-Поддингкофт (или  Пудингхед  {14},  как  переводится  его