Для Ирвинга эпоха старого Нью-Йорка - это романтический мир "прекрасных
обманов", каким предстает перед писателем-романтиком патриархальная старина.
Ирвинг, коренной житель Нью-Йорка,  обыгрывает  в  "Истории"  многие  старые
голландские выражения и словечки, распространенные в Нью-Йорке его  времени.
Этот языковый местный колорит, который бывает  особенно  сложно  передать  в
переводе, придает книге Ирвинга оттенок голландской старины.
   Романтизация истории заставляет Ирвинга обращаться к  фольклору  как  к
одному из элементов  далекого  прошлого,  столь  дорогого  сердцу  писателя.
Фольклорное начало в книге живо ощущается в  образах  людей  из  народа.  За
десятилетие до "Рип Ван Винкля" Ирвинг создал такого характерного героя  как
Дирк Скуйлер, который, несмотря на свою леность и пристрастие к пьянству,  -
черты, запечатленные позднее в Рипе, - оказывается  единственным  человеком,
проделавшим дальний путь сквозь  дикие  места  от  Форт-Кашемира  до  Нового
Амстердама, чтобы сообщить о захвате форта шведами.
   Не менее колоритен и другой народный персонаж  "Истории"  -  хвастливый
трубач и оруженосец Антони Ван-Корлеар, сопровождавший Питера Твердоголового
во всех его воинственных похождениях. Со  смертью  этого  героя,  утонувшего
вместе со своей медной трубой накануне взятия Нового Амстердама англичанами,
кончается власть последнего голландского губернатора Нового Амстердама.
   Романтизация "доброго старого голландского времени"  с  его  нравами  и
обычаями противостоит "вырождающемуся веку",  как  именует  Никербокер  свое
время. Символом противопоставления "века нынешнего" "веку  минувшему"  вошел
Никербокер в классическую американскую литературу, став,  наряду  с  героями
Купера, одним из первых национальных литературных типов.
   История  Нью-Йорка  привлекала  к  себе  внимание  не  одного  Ирвинга.
Незадолго до смерти  Купер  написал  книгу  о  Манхаттане.  Типография,  где
печаталось это произведение, сгорела и рукопись погибла. Сохранилась  только
вводная часть этой публицистической  книги,  которая  дает  представление  о
социально-критическом замысле писателя {Опубликована в нью-йоркском  журнале
"The  Spirit  of  the  Fair"  (1864,  5  апреля).  Отдельное  издание  вышло
ограниченным тиражом в 1930 г.}.
   В 40-е годы, когда "История Нью-Йорка" сама уже  стала  историей,  а  в
Соединенных  Штатах   развернулись   капиталистические   преобразования,   в
патриархального Никербокера превратился сам Ирвинг, иногда  появляющийся  на
улицах своего родного города. Страна меняла свой облик буквально на  глазах.
Известный американский литературовед Ван  Вик  Брукс  рисует  контрасты  той
поры, когда капитализм вышел на авансцену американской жизни:
   "Нью-Йорк, еще вчера такой добрый и  простой,  превратился  в  столицу,
город с десятками общественных группировок,  которые  ничему  не  удивлялись
более. Не удивлялись они и колоритной фигуре  Вашингтона  Ирвинга,  легко  и
быстро прогуливающейся средь бела дня по Бродвею и  как  будто  вышедшей  из
столь же далеких времен, как те, когда жил Риге  Ван  Винкль.  Ирвинг  часто
наезжал в город из своей усадьбы Саннисайд. На нем были  старомодные  туфли,
тогда  как  все  носили  сапоги;  чисто  выбритый,  старчески   краснощекий,
закутанный в тальму, оживленно щебечущий и еще с огоньком в глазах, -  такой
странный со своими стародавними манерами, - он  вызывал  чувство  невольного
уважения со стороны всех, встречавших его. Умное и доброе лицо его, полное и
жизнерадостное, напоминало о временах добрых  матрон  в  старых  голландских
поселениях, привольной жизни в лесах и прериях, воскрешало в памяти  ставшее
нарицательным имя его героя Никербокера, компании, омнибусы,  гостиницы.  То