Irving. The Life and Letters of Washington Irving, vol. I. Philadelphia,
Lippincott, 1871, p. 175.}.
Вальтер Скотт хохочет в своем Абботсфордском замке, читая "Историю
Нью-Йорка", которая напоминает ему то Свифта, то Стерна. Единственное, о чем
сожалеет сэр Вальтер, - это о своем незнании американских партий и политики,
затрудняющее понимание "скрытой сатиры произведения". Байрон вспоминает
героев "Истории Нью-Йорка" в своих письмах из Италии {Byron. The Works,
Letters and Journals. Ed. by R. E. Prothero, vol. V. London, 1901, p. 341.}.
Не менее лестны по-своему были и отзывы противников Ирвинга. Известный
в то время правовед и историк, автор теологических трактатов Дж. Верпланк,
предков которого Ирвинг высмеял столь непочтительно, заявил, выступая в
"Нью-Йоркском историческом обществе": "Горестно видеть, как ум, наделенный
таким тонким чувством прекрасного и таким живым ощущением юмора,
растрачивает свое пылкое воображение на неблагодарную тему, свой буйный юмор
на грубую карикатуру" {Pierre M. Irving. Op. cit., p. 176.}.
Хотя Ирвинг по-юношески легко отнесся к суровой критике присяжных
историков и к фамильным обидам Верпланка, со временем, однако, писатель
настолько изменился, что стал приглаживать первоначальный текст. Полвека
прижизненных публикаций книги Ирвинга - это печальная история постепенного
смягчения наиболее острых и "дерзких" мест, отражающая превращение бунтарски
настроенного юноши в степенного и благонамеренного литератора, "образец
умеренности", как именует его в заглавии своей книги один современный
американский критик.
С каждым новым авторским переизданием из книги уходило что-то живое,
юношески-обаятельное. Пятьдесят лет, целую жизнь прожил с этой книгой
Ирвинг, и она была для него подобно тому меняющемуся портрету, который
хранил у себя Дориан Грей в знаменитом романе Оскара Уайльда. Разница
заключалась лишь в том, что Дориан Грей ревниво оберегал свой портрет от
взоров людей, а Вашингтон Ирвинг каждое новое десятилетие охотно выставлял
свой на обозрение читающей публики.
В этих многочисленных переработках первоначального текста Ирвинг
приглушил антиклерикальное звучание, сократил некоторые места, исполненные
раблезианской жизнерадостности и стернианского юмора, привел книгу в тот
вид, который был приемлем для добропорядочного буржуазного читателя. Даже
ироническое посвящение книги "Нью-Йоркскому историческому обществу"
оказалось снятым в последующих изданиях.
"История Нью-Йорка" - литературный памятник раннего периода
американской прозы, когда еще не появились исторические романы Купера и
Симмса, когда не было новеллистики Эдгара По и Готорна, когда, наконец, сам
Ирвинг еще не написал рассказов, закрепивших за ним славу создателя
романтического стиля в американской прозе. Текст "Истории" 1848 г., вошедший
в собрание сочинений Ирвинга и неоднократно затем перепечатывавшийся,
создавался писателем в годы, когда американский романтизм окончательно
сформировался как идейно эстетическое направление в искусстве. Этот текст
сам по себе уже перестает быть исключительным по своей свежести и
необычности событием литературы США первого десятилетия XIX в. и отражает
определенные тенденции позднего творчества Ирвинга, ставшего свидетелем
новых веяний в американской литературе, европейских революций 1848 г. и
движения аболиционизма, охватившего Америку перед Гражданской войной.
Поэтому настоящий русский перевод, вопреки обычным правилам, сделан не