благородный каштан, стройный вяз и, тут и там,  лесной  гигант,  тюльпановое
дерево, вздымали ввысь свою величественную  вершину.  Где  теперь  виднеются
пышные приюты роскоши - виллы, почти скрытые  в  полумраке  тенистых  аллей,
откуда томная флейта часто разносит вздохи какого-нибудь городского  щеголя,
там птица-рыболов строила тогда свое  уединенное  гнездо  на  сухом  дереве,
возвышавшемся над ее водными владениями. Робкий олень, никем не  тревожимый,
пасся на этих берегах, ставших ныне для влюбленных местом прогулок при  луне
и сохранявших следы стройных ножек красавиц; дикая пустыня была даже  в  тех
прелестных местах, где  теперь  возвышаются  величественные  башни  Джонсов,
Схермерхорнов и Райнлендеров.
   Так,  скользя  в  безмолвном  удивлении  среди  нового  и   незнакомого
ландшафта, доблестная  павонская  флотилия  обогнула  подножие  мыса,  смело
выступавшего навстречу волнам и как бы грозившего  им,  когда  они  с  шумом
набегали на его  основание.  Это  был  утес,  хорошо  известный  современным
морякам под названием Грейси-Пойнт  -  по  прекрасному  одноименному  замку,
который  он,  как  слон,  несет  на  своей  спине.  И   тут   перед   взором
путешественников открылась дикая, разнообразная панорама, где  вода  и  суша
чудесным образом соединились, словно для того,  чтобы  усилить  и  выставить
напоказ красоту каждой из них. Справа от мореплавателей находилась  поросшая
осокой оконечность Блэкуэллс-Айленда, одетая в свежий наряд яркой зелени; за
ней  тянулся  прелестный  Сандсуикский  берег  и  маленькая  гавань,  хорошо
известная под названием  бухты  Халлета  -  место,  в  более  позднее  время
пользовавшееся  дурной  славой  из-за  того,  что  оно  служило  пристанищем
пиратам, кишевшим в этих водах,  обкрадывавшим  фруктовые  сады  и  арбузные
бахчи  и  оскорблявшим  джентльменов,  когда  те  выходили  в  плавание   на
прогулочных лодках.  Слева  глубокая  бухта,  или  скорее  речка,  грациозно
убегала вдаль среди берегов, окаймленных деревьями  и  представлявших  собой
нечто вроде просеки,  сквозь  которую  виднелись  лесистые  районы  Харлема,
Моррисании и Истчестера. Там взгляд с восхищением останавливался на покрытой
густыми  лесами  местности,  перемежавшейся  увенчанными  рощицами  холмами,
тенистыми лощинами и вздымавшимися одна над другой волнистыми цепями гор.  И
повсюду расстилался лиловатый  весенний  туман,  придававший  всему  оттенок
нежной истомы.
   Прямо перед ними  главное  течение  реки,  образовав  крутую  излучину,
извивалось среди прятавшихся под  сенью  листвы  мысов  и  изумрудно-зеленых
берегов, которые как бы растворялись в воде. Вокруг все говорило о  кротости
и скромном изобилии. Солнце только что опустилось, и легкий вечерний  туман,
как прозрачное покрывало, накинутое на грудь девственной красавицы, усиливал
полускрытые им прелести.
   О,   чарующие   картины   обманчивых   обольщений!    О,    злополучные
путешественники,  с  простодушным  удивлением  взирающие   на   эти   берега
волшебницы Цирцеи {6}!  Увы,  таковы  они  -  бедные,  доверчивые  создания,
внимающие соблазнам порочного мира. Его улыбки - предательские, его ласки  -
гибельные!  Тот,  кто  поддается  его  искушениям,  оказывается  во   власти
захлестывающего течения и вверяет свою утлую ладью зыбким струям водоворота.
Так случилось и с нашими славными павонцами; не  испытывая  никакой  тревоги
при виде коварной картины, расстилавшейся перед ними, они спокойно двигались
вперед, пока их внимание  не  привлекли  какие-то  необыкновенные  толчки  и
сотрясения их лодок. Теперь течение,  прежде  кротко  струившееся,  заревело
вокруг них, а волны закипели и запенились  с  устрашающей  яростью.  Как  бы