Так, с помощью цепи взрывов была создана  и  самым  систематическим  образом
приведена в движение вся солнечная система {Cant. I. 1. 105. [Дарвин. Ботанический сад, ч. I, песня I, с. 105].}!
   Из большого разнообразия упомянутых здесь теорий, каждая  из  коих  при
тщательном изучении оказалась бы на удивление последовательной во всех своих
частях, мои неученые читатели могут, пожалуй, сделать вывод, что  сотворение
мира вовсе не такое  трудное  дело,  как  они  первоначально  воображали.  Я
рассказал по меньшей мере о двух десятках остроумных способов, какими мог бы
быть создан мир, и я не сомневаюсь,  что,  будь  в  распоряжении  любого  из
цитированных выше философов хорошая послушная комета и  умозрительный  запас
хаоса, он взялся бы с помощью философии сделать  планету  не  хуже,  а  если
послушать его, то и лучше, нежели та, на которой мы живем.
   И здесь я не могу не упомянуть о благости провидения, создавшего кометы
к величайшему облегчению сбитых с толку философов. С помощью  этих  комет  в
мироздании  совершают  более  неожиданные  перемены  и  превращения,  чем  в
пантомимах посредством чудодейственного меча арлекина.  Если  кто-нибудь  из
наших современных мудрецов, пустившихся в теоретический полет  среди  звезд,
заблудится в облаках и подвергнется опасности свалиться в  бездну  чепухи  и
нелепости, ему останется лишь схватить комету за бороду, усесться верхом  на
ее хвосте,  и  вот  он  уже  победоносно  скачет,  как  волшебник  на  своем
гиппогрифе или коннектикутская ведьма на  своем  помеле,  собираясь  "смести
паутину с неба".
   Существует старая простонародная поговорка о  "нищем  верхом  на  коне"
{26}, которую я ни за  что  на  свете  не  отнес  бы  к  нашим  почтеннейшим
философам; однако я должен признаться, что кое-кто из  них,  взобравшись  на
одного из этих горячих скакунов, начинает выделывать такие же дикие курбеты,
какие совершал во время оно Фаэтон {27}, когда  дерзнул  править  колесницей
Феба. Один философ на полном ходу врезается своей кометой в Солнце и могучим
толчком откалывает от него Землю; другой, более скромный, делает свою комету
чем-то вроде вьючного животного, исправно подвозящего Солнцу  запас  пищи  и
хвороста; третий, более пылкого нрава, угрожает  швырнуть  свою  комету  как
бомбу в Землю и взорвать ее, как пороховой склад; четвертый же, не  проявляя
особой деликатности к нашей  почтенной  планете  и  ее  обитателям,  злостно
намекает, что в  один  прекрасный  день  его  комета  -  мое  скромное  перо
краснеет, когда я пишу это - задерет хвост над нашим миром  и  затопит  его!
Конечно же, как я сказал ранее, кометы были в изобилии  созданы  провидением
для блага философов, чтобы помочь им выдумывать теории.
   Стоит человеку снять смирительную рубашку здравого смысла и  довериться
одному лишь воображению, как он на  удивление  быстро  устремляется  вперед.
Медлительным людям, вроде меня, неторопливо бредущим на своих двоих, нелегко
карабкаться по скалам и холмам, пробираться через топи и болота и  устранять
бесконечные препятствия, возникающие  на  пути  познания.  Но  наш  отважный
философ пускает свою теорию как воздушный шар, наполненный  чадом  и  парами
своего разгоряченного воображения,  победоносно  садится  на  нее  верхом  и
возносится в близкие его духу лунные сферы. Каждая эпоха вносила свою лепту,
порождая смельчаков-фантазеров, которые путешествовали некоторое время среди
облаков, приковывая к себе восхищенные взоры, пока какой-нибудь  завистливый
соперник не обрушивался на их раздувшийся блестящий шар,  продырявливал  его
непрочную оболочку, выпускал чад и низвергал смельчака и его теорию в грязь.
Так каждое поколение философов уничтожает  труды  своих  предшественников  и