Дорогая Наташа,
ты прислала мне такое количество пивных дрожжей, будто я весь покрыт
волдырями как птица перьями. Я не знал, что они существуют в таблетках и
продаются в аптеках. Мне просто неловко, что об этом узнала ты, а не я сам,
которому эти дрожжи нужны. Тво издание Козьмы Пруткова (1899 года) --
лучшее, хотя в нем многих вещей не хватает. Вчера позвонил мне Маршак и
просил, если я не занят и если у меня есть к тому охота, притти к нему. Я
пош л. В прихожей произошла сцена с обниманиями и поцелуями. Вполне были бы
уместны слова: "мамочка моя!" Потом Маршак бегал вокруг меня, не давая мне
даже сесть в кресло, рассказывал о Риме и Париже, жаловался на свою
усталость; Маршак говорил о Риме очень хорошо. Потом переш л разговор на
Данта. Маршак научился уже говорить немного по итальянски и мы сидели до 3
ч. ночи и читали Данта, оба восторгаясь. Стихи, которые я хотел послать
тебе, ещ не оконченны, а потому хорошо, что я не послал их.
А Колпаков, это действительно я.
Спасибо Машеньке за спички и махорку. <У меня как раз заканчивались все
курительные запасы.>
Даня.
Воскресенье 24 сентября 1933 года.
Дорогая Наташа,
Кофея я не смогу пить. А лучше я пройдусь ещ на часок в парк, что бы
воспользоваться тем, что называют природой, или попросту "самим собой".
Д.
А. И. Пантелееву
Дорогой Алексей Иванович.
Курск -- очень неприятный город. Я предпочитаю ДПЗ. Тут, у всех местных
жителей я слыву за идиота. На улице мне обязательно говорят что-нибудь
вдогонку. Поэтому я, почти вс время, сижу у себя в комнате. По вечерам я
сижу и читаю Жюль Верна, а дн м вообще ничего не делаю. Я живу в одном доме
с Введенским; и этим очень недоволен.1 При нашем доме фруктовый сад. Пока в
саду много вишни.
Простите, что пишу такую пустую открытку, но пока ещ на письмо нет
вдохновения.
Передайте привет Самуилу Яковлевичу.2
Даниил Хармс
23 июля 1932 года Курск, Первышевская 16.