ткнуть не могут, обязательно промахнутся. Как только трахаются? Тоже,
небось, не с первого раза попадают.

Когда Сигизмунд вернулся в комнату, первое, что он увидел, была большая
лужа на полу. Пес, завидев хозяина, застучал хвостом. Девка лежала на
тахте, воротила рожу. Гримасу брезгливую состроила. Кобели русские ей не
нравятся! А кто ее сюда звал? Сидела бы себе за Нарвой и бед не ведала...

Обычно кобель, напустив лужу - а с ним такое случалось - вел себя немного
иначе. Хозяина встречал, лежа на брюхе, и заранее щурился, ожидая побоев.
Хвостом мел, чуть что - брюхо голое показывал: у собак лежачего не бьют.
Это вам не люди.

- Та-ак, - грозно и с растяжкой начал Сигизмунд. - Вот, значит, ка-ак... А
гуляли мы зачем? За кошками гоняться? Та-ак...

Кобель с готовностью пресмыкнулся. Вот ведь холуй.

Сигизмунд пошел за тряпкой. Подтер пол. Вымыл руки. Вернулся к пленной
наркоманке. И только тут увидел, что подол у нее мокрый.

У себя дома, значит, мостовые с мылом...

Тут Сигизмунд сжал кулаки.

- Твоим денег не хватит, гнида, за тебя откупиться! Поняла?! Ты че,
думаешь, раз русский - так и гадить можно? Ты у меня...

Девка вдруг начала краснеть. В глазах появилась ненависть. Совсем бешеными
они стали. И заорала что-то в ответ. Поняла, видать. Долго орала. Замолчит,
а после снова принимается.

И визгливо так, истерично.

И не по-эстонски она орала. Интонации другие. И не по-фински. Но все равно
чудь белоглазая. Явно по-прибалтийски орет. Вон свистящих сколько.

А девка так надсаживалась - аж на тахте подпрыгивала. Чаще всего
повторялось слово "двала".

Тут Сигизмунда осенило.

- Тебя что, Двала зовут? - Он оборвал ее гневную тираду. Ткнул в нее
пальцем. - Ты, Двала!

Она окончательно рассвирепела. Замолчала, сопеть стала. Зенки белесые
таращить. А Сигизмунд успокоился. Есть контакт!

- А что, - рассудил он, - красивое имя. Двала. А я - Сигизмунд. - Он ударил
кулаком себя в грудь. И еще: - Сигизмунд - Двала, Сигизмунд - Двала...