острыми колющими  выступами,  а их  хозяева, в свою  очередь,  -  физической
силой.  Стоило  Курочкину  попасть на  крючок,  как его норовили  утащить  в
сторону, противоположную его маршруту. На днях острая заклепка в виде цветка
на сумочке  мрачной дамы  с внешностью Брунгильды вынудила Дмитрия Олеговича
почти целый квартал плестись за хозяйкой сумочки как привязанному. На робкие
просьбы остановиться,  оглянуться и освободить его плащ Брунгильда  отвечала
презрительным молчанием, и лишь когда Курочкин рискнул повысить  голос, дама
со словами "Отстань, маньяк!" залепила ему  основательнейшую плюху - да так,
что   бедный  Дмитрий  Олегович  вместе  с  заклепкой  отлетел  к  ближайшей
девятиэтажке и впечатался  в стену.  Вдобавок тем  же  вечером  Курочкин был
подвергнут  пристрастному  допросу  не  по-хорошему  внимательной Валентины,
которая твердо вознамерилась  дознаться, что означает металлическая  розочка
на мужнином плаще и не пахнет ли тут, упаси боже, супружеской изменой...
   Курочкин застонал  и вновь попытался освободиться от портфеля. Впустую!
Окаянная  находка,  впивавшаяся  в рукав, сулила  такие неприятности,  какие
Дмитрию Олеговичу и не снились. В "дипломате" могла, к примеру, быть бомба -
килограммов десять  (судя  по весу) тринитротолуола с  запалом и  с  часовым
механизмом. Стоило  подумать  о бомбе,  как Курочкин  услышал доносящееся из
"дипломата" тиканье,  громкое  и  отчетливое.  Дмитрий  Олегович  помертвел,
обреченно сказал  себе:  "Ну,  вот..."  -  и  тут  сообразил,  что  зловещее
"тик-так, тик-так" исходит не от портфеля, а от его  собственного будильника
на  ленточке.  Тотчас  же  ученый-исследователь Курочкин, пробившись  сквозь
пелену  страха обычного  гражданина  Курочкина, привел последнему  несколько
убедительных доказательств неприсутствия в "дипломате" бомбы. На переходящий
приз десятикилограммовая упаковка даже лучшего тротила все-таки не тянула, и
вообще  довольно глупо со  стороны  ковбоев было бы дырявить  друг друга  из
пистолетов  с  глушителями  за  сомнительное  удовольствие  единолично  быть
разорванным на куски взрывным устройством.
   Ладно, допустим, здесь не  бомба.  Однако и без нее  положение  Дмитрия
Олеговича было  аховым. В любую секунду  во дворе могли бы появиться  люди и
обнаружить Курочкина в одной  компании с  трупами и с чужим  "дипломатом". И
без отпечатков курочкинских  пальцев  каждому стало бы ясно, что именно тип,
захвативший  чужую  собственность,  предварительно  разделался с  ее бывшими
хозяевами. А потом - милиция, следствие и суд. "Подсудимый, признаете  ли вы
себя  виновным  в убийстве двух человек?" Речь  прокурора,  слезы Валентины,
высшая мера. Вот тебе и сходил за яблочками.
   Дмитрий Олегович до того явственно представил  в воображении сцену суда
над  собой,  что едва  не прохлопал  реальную опасность.  Шаги!  С  улицы  в
подворотню   кто-то  уже  неторопливо   входил,   легкомысленно  насвистывая
популярный  мотивчик. Путь  к отступлению  был отрезан,  для наступления  же
глухой,  как пробка,  двор тем  более  не предназначался.  Подхватив  черный
"дипломат",   Курочкин  бестолково   заметался  по   двору  в  поисках  хоть
какого-нибудь выхода. Один  подъезд был заколочен досками  крест-накрест, на
дверях  другого  обнаружился  амбарный  замок,  а  ручка неприметной  двери,
выкрашенной  под  цвет  кирпичной  стены,  просто  не  поддавалась,  сколько
Курочкин ее ни  дергал.  В полном отчаянии он  злобно пнул проклятущую дверь
ногой - и та легко отворилась. Внутрь. В ту последнюю  секунду, когда шаги и
мотивчик  приблизились  вплотную,  но  человек  еще  не  показался,  Дмитрий
Олегович вместе с  присосавшимся к рукаву "дипломатом" нырнул в спасительное
убежище.