Константэн Григорьев
Константэн Григорьев: Краткая автобиография
Подборка стихов
Подборка песенных текстов
Константэн Григорьев
Подборка песенных текстов
---------------------------------------------------------------
© Copyright Константэн Григорьев
Email: kastet682001(@)mail.ru
Date: 29 Dec 2003
---------------------------------------------------------------
ПОДБОРКА ПЕСЕННЫХ ТЕКСТОВ КОНСТАНТЭНА ГРИГОРЬЕВА.
Две акулы.
Две акулы в море плыли, вместе плыли на закат.
О любви не говорили - рыбы зря не говорят.
И пускай они созданья, некрасивые для нас,
Только первое свиданье у них было в этот час.
А на берегу залива жил парнишка молодой,
Он с девчонкою красивой целовался под луной,
И, не в силах расставаться (это было нелегко),
Они стали тут купаться и заплыли далеко.
Парень с девушкой смеялись, плыли в золотой волне,
Вдруг навстречу показались плавники...О, нет!
Что же будет, что же будет? Вся вокруг кипит вода...
Ведь акулы, как и люди, тоже любят иногда.
ПРИПЕВ:
В синем море век от века
Место есть для всех,
Для любого человека
И его утех.
Только знайте, только знайте -
У акул порой
Час любви, так не мешайте
Вы любви чужой...
Люди, люди, не мешайте
Вы любви чужой!
Парень нож достал свой звонкий, что успел с собою взять,
И сцепились...а девчонки стали тихо ожидать.
Но когда кровь заклубилась, словно красный дым,
Каждая из них простилась с счастием своим.
Та девчонка ухватила нож из милых мертвых рук
И акуле отомстила - но та позвала подруг.
И девчонка не доплыла до знакомых берегов.
Солнце утром осветило волны тихих островов.
1996 год.
В том шуме весенних дней...
В том шуме весенних дней открылся микрорайон,
И в новый дом вслед за ней вселился тогда и он.
Увидел среди подруг, запомнил одну из всех,
И сразу влюбился вдруг в походку ее и смех.
Он в школе с ней рядом сел, записку ей написал,
Но передать не посмел - вдруг скажет она: "Нахал!"
Не в силах любовь открыть, и ночью, и поутру
Стал тенью за ней бродить на зависть всему двору.
Пусть был он хорош собой - ресницы, как у девчат,
Он мог стать ее судьбой, но о любви не молчат.
Вот как-то под вечерок она из бассейна шла,
Раздался тяжелый рок и хохот из-за угла.
Ее обступили в круг, зажали ей рот рукой,
Забилась она, но вдруг на помощь пришел ей свой.
Он кинулся на шпану, спасая свою свою любовь,
Он взял на себя вину и первый пролил он кровь.
В ответ прекратился смех. Хотел кулаком взмахнуть,
Но финка, блеснув во тьме, ударила ему в грудь.
И скрылась шпана в ночи...Она, не скрывая слез,
Сказала: "Ты не молчи...Люблю я тебя всеръез!"
И он, просветлев на миг, ответил на поцелуй,
И уже не услышал крик девчонки той на углу.
Он умер в семнадцать лет, но песни о нем поют,
Она, погрустив в ответ, семейный создаст уют.
А муж ее станет тот, кто финку в ночи достал.
Он в тот же влюбился год, но о любви не молчал.
1993 год.
Девушка жила...
Девушка жила в подъезде No 2,
Улыбалась мне, солнцу и весне.
Жить она любила, ее машина сбила,
Я впервые в жизни сказал: "Прощай..."
Вот вынесли во двор, и понял я с тех пор,
Что больше уж не встанет, ласково не глянет...
Дайте мне дорогу, люди, ради Бога,
Я впервые в жизни купил цветы.
Друзья мне говорят, что не вернуть назад
Моих счастливых дней. Я все грущу о ней.
Красивая такая в гробу и молодая...
Я впервые в жизни принес цветы.
На кладбище весна, мне ночью не до сна,
Я у могилы той сижу с гита-арой.
Прошу я птиц опять немножко помолчать -
Я впервые в жизни пою для тебя.
Ла-ла-ла-ла...
Ла-ла-ла...
1992 год.
АНТАРКТИДА.
Я - путешественник, я полон обиды:
ладно - Атлантида, нету Атлантиды,
но жизнь проходит без Антарктиды,
а я на Антарктиду имею виды.
Я хочу туда и хотел всегда,
хочу себе выстроить дом изо льда.
ПРИПЕВ:
Зовет меня Антарктида, тида-тида, тида-тида.
Чувствую - мне туда надо, тада-тада, тада-тада.
В доме изо льда вполне можно жить,
надо план составить и денег накопить.
Рацию поставлю на ледяной столик,
выпью от души, хоть и не алкоголик.
Лягу, улыбаясь, в ледяную кровать,
медведей и полярников в гости буду ждать.
2001 год.
УПС! Я СДЕЛАЛ ЭТО СНОВА!
Широким жестом я разбил свинью-копилку
И в магазине я купил себе бутылку.
Я выпил стопку - и в глазах все заискрило,
Волна восторгов неземных меня накрыла.
Припев:
Упс! Я сделал это снова!
Эх, до чего мне клево!
Я со спиртным дружу -
Я вкус в нем нахожу...
Стопарик - упс! Огурчик - хрупс!
На сдачу дали чупа-чупс.
Но к продавщице я вернусь, что вроде пупса,
И рубль потребую заместо чупа-чупса.
Конечно, завтра, - ведь сегодня я бухаю,
Шары залив, сижу, культурно отдыхаю.
Припев.
Ну как понять мне продавщицу, куклу эту?
У ней, наверное, свиньи-копилки нету.
А у меня? А у меня ее нет тоже.
Поплыли мысли. Лишь стопарик мне поможет.
2002 год.
ПЕСНЯ ПРО ЛИСИЧЕК.
За окном кружился снег,
я покачивал ногой,
ты пришла из царства нег
в лисьей шубе дорогой
И сказала мне: "Сосед,
Новый год, а ты - один...
Хочешь, встретим вместе, нет?"
И кивнул я - "Заходи!"
ПРИПЕВ-1:
Пожившая лисичка, ты вспыхнула, как спичка,
сначала - брудершафт, потом - любви ландшафт.
Тебе - всего лишь сорок, вдруг стал тебе я дорог,
метались мы в огне, шептала ты: "Не-не..."
От шампанского пьяна,
ты моей была всю ночь,
а под утро - вот те на! -
к нам твоя явилась дочь.
И сказала мне: "Сосед,
мамка у тебя, поди?
Слушай, мне пятнадцать лет..."
И кивнул я - "Заходи!"
ПРИПЕВ - 2:
Пожившая лисичка и маленький лисенок,
поладили мы быстро, был вопль счастья звонок,
под елочкой шалили, коньяк и водку пили,
пылали мы втроем в огне любви святом...
В огне любви святом!
2001 год.
Песня про моржонка.
Нас всех газета известила о том, что на Чукотке было.
Толстый маленький моржонок тихо умирал,
Мордочкой крутил усатой, свою маму звал,
Эти жалобные звуки докер услыхал,
Что сегодня на работу дочку Машу взял.
Поначалу затаился толстый моржик наш,
А потом пополз он к людям, ткнулся в руки аж,
Обратился докер к дочке: - Он ведь ранен, Маш,
Видимо, косаткой ранен маленький мордаш.
ПРИПЕВ:
- Моржик, моржик, съешь мой коржик, - Маша говорит, -
А детеныш ластоногий на нее глядит,
Ничего не отвечает, только лишь сопит,
Но глазами он людей за все благодарит.
Главный в Шмидтовском районе врач-ветеринар,
Есипов примчался сразу, будто на пожар.
Он помог спасти моржонка, рану он зашил,
И присутствовать при этом Маше разрешил.
Был отпущен толстый моржик в синеву морей,
где поведал матери о доброте людей,
носится за рыбою теперь он среди льда,
приплывает повидаться с Машей иногда.
ПРИПЕВ:
- Моржик, моржик, скушай коржик, - Маша говорит, -
А детеныш ластоногий на нее глядит,
Ничего не отвечает, только лишь сопит,
Но глазами он людей за все благодарит.
И струна любви над миром в этот миг звенит,
Помогать нам всем друг дружке этот звон велит.
2003 год.
У нас сегодня будет секс!
Как это красиво - темнеющие глазки,
Как это внезапно - кружится голова,
Как это бесстыдно - изысканные ласки
И о неприличном нежные слова.
Припев:
Ура! Ура! У нас сегодня будет секс! 2 раза.
Что за наслажденье - вновь слышать эти стоны,
Что за упоенье - потом лежать-курить.
Дерзость, опыт, крики, позы и наклоны...
Это как над бездною вдвоем парить!
Припев.
2000 год.
Жаль!
Весной много света, и шума, и смеха -
А ты лежишь под землей.
Звучит твое имя во мне, словно эхо,
А ты лежишь под землей.
Ломаются льдинки, капели сверкают,
А ты лежишь под землей.
А люди гуляют и свадьбы играют -
А ты лежишь под землей.
Припев:
Жаль, ты не видишь, ты не слышишь,
Какая пришла весна,
Жаль, этим воздухом не подышишь
Допьяна,
Жаль - тебя нет рядом со мною,
Тебя унесло в царство тьмы.
А ведь еще прошлой весною
Вместе гуляли мы.
Мне нравилась очень твоя походка -
А ты лежишь под землей,
Мне все говорили, что ты - красотка,
А ты лежишь под землей,
Мы ссорились редко, мы чаще смеялись,
А ты лежишь под землей,
Мы в парке весеннем с тобой целовались,
А ты лежишь под землей.
Припев.
1998 год.
Шалунья шалу-ла.
По стеклу струился дождь,
Ты сама ко мне пришла,
Отстегнула с платья брошь,
Напевая "шалу-ла".
Я тебя поцеловал
И почувствовал ответ,
Лишь наутро я узнал,
Что тебе - 15 лет.
Припев:
По струнам вдарил я
И стала ты моя,
Ну что ж тут сделаешь,
Ты перешла рубеж.
В постель ко мне легла,
Шалунья шалу-ла,
Ну и так далее,
Е-е-е-е-е-е.
Не вини ты в этом дождь,
Что случилось при луне,
Ведь обратно не вернешь,
Что ты подарила мне.
Я тебя поцеловал
И почувствовал ответ.
Я действительно не знал,
Что тебе 15 лет.
Припев.
1997 год.
Ф л о к с ы.
В космическом пространстве мы летим,
На корабле есть камеры и боксы,
Зайду в оранжерею, пьяный в дым,
И вдруг увижу маленькие флоксы.
Припев:
Флоксы, расскажите о ней,
И пусть голова моя кружится.
С кем же на планете людей
Ей теперь дружится?
Вдруг вспомню, как бежала ты ко мне, -
О, памяти нестертой парадоксы!
Бежала в белом платье по весне
И тут, споткнувшись, выронила флоксы.
Припев.
1996 год.
С т а к а н в о д ы.
Бог одарил тебя красотой, да какой!
И для кого же ты расцвела? Тра-ла-ла.
Тело твое - словно спелый плод. Кто сорвет?
Сорванный плод сладок до сих пор. О амор!
Припев:
Для тебя с мужчиною лечь в постель -
Все равно что выпить стакан воды.
Без мужчин в глазах у тебя - метель,
Так пускай же в них цветут сады!
Если тело просит - не до ума,
В чем же тут твоя, ангел мой, вина?
Без мужчин в глазах у тебя - зима,
Так пускай наступит в глазах весна!
Ты наслаждайся телом своим молодым,
Глубже вникай в эти дела, тра-ла-ла.
Ты обучайся любви смелей, не жалей,
Если богинею станешь любви, позови!
Припев.
1999 год.
Доклад трех гусениц.
Стеклянные барышни дружно встают у реки,
Со шлейфов и с кружев скатываются жуки.
В короткой траве заблудившись, я долго к ним шел,
Обещанье сдержал - свитера и джинсы им нашел.
Переодеваются, только порою замрут:
К себе им прислушаться надо. Минуты бегут.
Но спит ли еще драгоценная Стая у скал?
О, если да, поспешим на доклад в Главный зал!
Припев:
Доклад трех гусениц о Северном сиянии,
Гулкое эхо в бесконечном здании,
Прозрачные слайды от моря до звезд...
Мы, за руки взявшись, взойдем на отъехавший мост.
На отъехавший мост...
Лицо на каникулах - белую маску включу.
Я весь из цветов, и я каждым цветком хохочу.
Дрожат лепестки, наслаждаются вспышки росы -
И любуются мной две молоденьких туристки-осы.
Стеклянные барышни так хороши в свитерах,
Все время молчат... Отраженье дробится в волнах.
А клочья тумана из арки забыли про стыд -
Уж семьдесят Лун по детским коляскам сопит.
Припев.
1995 год.
СЛЕПАЯ ДЕВУШКА.
Жил на свете мальчишка, в ансамбле играл,
Популярные песни, как мог, сочинял,
И уж так получилось - не смейтесь, молю, -
Что девчонке слепой прошептал он: "Люблю".
Та девчонка слепой от рожденья была,
И, услышав "люблю", слез сдержать не могла,
И спросила подружку: "Красивый ли он?",
Отвечала подружка: "Как все, кто влюблен...
Губы очень похожи на лепестки роз,
И спадают на плечи кудряшки волос,
В черной кожаной куртке, с гитарой своей
Строен он и красив, слез, подруга, не лей".
Вот настал день концерта в рок-клубе одном
И подруги пришли на премьеру вдвоем,
И слепая решила на праздник такой
Свои туфли надеть золотые впервой.
Эти туфли ей мать подарила, когда
Уходила в больнице от нас навсегда,
Мать сказала: "Надень, как полюбишь кого,
Кроме туфелек, нету у нас ничего..."
На концерте подруга сказала слепой:
"Я пойду за кулисы, там твой дорогой", -
и ушла со словами: "Постой здесь пока..."
с черной мыслью собой соблазнить паренька.
Был успешным концерт, паренек все сыграл,
И теперь поздравления он принимал,
Окруженный людьми, он от счастья сиял
И подружку слепой даже на руки взял.
А слепая бедняжка на звуки пошла,
И, споткнувшись, упав, зренье вдруг обрела,
И увидела мальчика тут своего
И подружку свою на руках у него.
Хохотала подружка, ей было смешно,
Целовала мальчишку при всех, что грешно.
Все в глазах помутилось у бывшей слепой,
Нож взяла со стола ослабевшей рукой.
Закричала она изо всех своих сил:
"Для чего я прозрела? Ты мне изменил!
Да, красив ты, зачем же ты подлый такой?
Лучше б я навсегда оставалась слепой!
Зря я туфли надела, зря слушала мать.
Никому в этом мире нельзя доверять,
Ну, а если нельзя здесь любить и дружить,
Значит, незачем мне среди вас, люди, жить!"
И вонзила она острый нож себе в грудь,
И упала бесшумно, лишь вскрикнув чуть-чуть,
И любимый ее на глазах поседел,
Все на туфли ее, как безумный, смотрел.
Хоронили девчонку осенней порой,
Скромный гроб забросали землею сырой,
И девчонка в могилу с собой унесла
Туфельки золотые, что мать ей дала.
Понял наш музыкант, что любовь - не игра,
Это многим влюбленным понять бы пора.
Не вернуть ту девчонку, зови, не зови,
Берегите друг друга во имя любви!
Берегите друг друга во имя любви!
2002 год.
ПЕСНЯ ПРО ОЛЮ И СТОЛИЧНОГО ГОСТЯ.
В нашем городе тихом над быстрой рекой
С давних пор поселились уют и покой.
Но однажды случилась беда и у нас -
Вот об этом правдивый и честный рассказ.
Оля в городе самой красивой была,
И когда наша Оля по городу шла,
Все мужчины, вздыхая, смотрели ей вслед,
Рисовали художники Олин портрет.
И один из портретов, влюбившись, купил
Паренек из столицы, у нас он гостил,
Стал девчонку искать он с портрета того,
Хоть не знал, как приезжий, о ней ничего.
Он искал ее долго и все же нашел,
И цветок нежной страсти в их душах расцвел,
Эти двое друг другу во всем подошли,
Взявшись за руки, часто по центру брели.
Оля все, что могла, пареньку отдала,
Но потом вновь столица его позвала,
Обещал он вернуться, как прежде, дружить,
Обещал, что в столице они будут жить.
Шел за месяцем месяц, полгода прошло,
Оля плакала, так было ее тяжело,
А потом из Москвы получила письмо -
Было кровью написано черной оно.
Открывал ее красавчик ужасную суть.
Он писал: "Ты не вешала крестик на грудь,
Я искал некрещеную день ото дня,
Ты Антихриста вскоре родишь от меня!"
Пару дней прометавшись в бреду и в тоске,
Наша Оля тогда утопилась в реке.
Хоронили всем городом Оленьку мы
И нашли мы письмо от Хозяина Тьмы.
Вы, девчонки, не верьте столичным гостям,
И ходите молиться в святой Божий храм,
Никогда не снимайте свои вы кресты,
И на кладбище Оле носите цветы.
Может быть, эта девушка весь мир спасла
От Антихриста и от вселенского зла?
Скажем ей мы спасибо... Был случай такой
В нашем городе тихом над быстрой рекой.
2002 год.
СМЕРТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА.
Наша жизнь порою нелегка,
Вот недавно случай приключился -
Молнией убило паренька,
Что всего лишь месяц как женился.
Паренек собой пригожий был
И жену ни разу не расстроил,
В армии недавно отслужил,
Дом на берегу реки построил.
Счастлив он был с юною женой,
И она, смеясь, ему сказала:
"Принеси букет мне полевой,
Чтоб цветами дом я украшала".
Улыбнувшись, он вдали исчез,
А когда с цветами возвращался,
Молния ударила с небес,
И упал он, и лежать остался.
Это все увидела жена,
Закричала "Нет!", но было поздно.
В этот день должна была она
Не просить о том, что несеръезно.
Только что она была женой,
А теперь вдовою юной стала.
"Принеси букет мне полевой", -
У окошка, плача, повторяла.
Охватила всю ее тоска...
Но спустились инопланетяне,
Оживили быстро паренька,
А потом пропели: "Эх, земляне!
Как любимым трудно отказать,
Если глубоко и сильно любишь,
Только надо все-таки сказать -
Просьбой иногда любимых губишь.
Вспомните, как парень нес в руках
Те цветы, что рвал в грозу отважно,
И любимых не о пустяках
Вы просите, а о том, что важно!"
Это спев, умчались в мир иной
Те, кого повсюду люди ждали,
А оживший паренек с женой
Им руками весело махали.
Да, теперь нормально все у них,
Но, друзья, вы молний опасайтесь,
И, ради возлюбленных своих,
Попусту словами не бросайтесь.
Вспомните, как парень нес в руках
Те цветы, что рвал в грозу отважно,
И любимых не о пустяках
Вы просите, а о том, что важно!
Только лишь о том, что вправду важно.
2002 год.
Танго благодарности всем людям, которые тактично отворачиваются от
целующихся влюбленных.
Я пришел на свиданье с розами и стихами,
День был очень морозный, снежинки летали,
Вы пришли в белой шубке, надушившись духами,
И всего меня сразу же защебетали.
Любовался я Вашей красотой безупречной,
Было крайне приятно гулять вместе с Вами,
Юной, стройной, лукавой, озорной и беспечной, -
Все глядели восторженно вслед моей даме.
Ах, спасибо вам, люди, ведь нас вы прощали,
Когда мы целовались с подружкой повсюду,
Утерпеть не могли мы, это вы понимали,
Не мешали сближения сладкому чуду.
Люди могут быть злыми и могли бы ругаться,
Но никто нам не бросил обидного слова,
Ведь любовь - это свято, всем случалось влюбляться
И гулять, взявшись за руки, снова и снова.
Ничего нет волшебней глаз любимых бездонных,
Вы почаще свиданья свои вспоминайте,
Уважайте же чувства молодых и влюбленных,
Пожелайте вы счастья им, а не ругайте.
Пусть никто вам не скажет спасибо за это
И никто не оценит ваши такт и вниманье,
Но однажды найдете вы в стихах у поэта:
"Люди, я благодарен вам за пониманье!
Сладким трепетам сердца будьте нежно-послушны,
К юным парам старайтесь быть, как прежде, терпимы.
Будьте великолепны, будьте великодушны,
Будьте столь же красивыми, будьте любимы.
И спасибо вам, люди, ведь нас вы прощали,
Когда мы целовались с подружкой повсюду,
Утерпеть не могли мы, это вы понимали,
Не мешали сближения сладкому чуду..."
2002 год.
СТРОЙНЫМИ РЯДАМИ - В МОГИЛЫ.
Женщины, мужчины в глазах мельтешат,
спорят, обнимаются, кушают, пьют,
пользуются транспортом, вечно спешат,
денежки считают, песни поют.
Они заполонили собой города,
по воле по родительской попав сюда,
бездельничать не могут и просят труда,
куда они все так спешат, куда?
ПРИПЕВ:
Стройными рядами - в могилы.
Стройными рядами - в могилы.
Смена поколений, волна за волной,
одним - крематорий, другим - детский сад,
влюбленные под равнодушной луной
подобных себе с упоеньем творят.
Прожитые дни составляют года,
люди разрушают и возводят города,
хотят оставить след на земле, как всегда,
никто не виноват, все спешат, но куда?
ПРИПЕВ.
2001 год.
Последний день Земли.
Кэт
Вынула пистолет
И пошла...
Стас
Вынул противогаз
И пошел...
ПРИПЕВ:
Ведь
День последний наступил
На Земле,
Последний день Земли.
Билл
Всех знакомых убил
Из ружья...
Рут
Всем дала там и тут,
Кто хотел...
ПРИПЕВ.
Аль
В церкви прятал печаль
И скорбил...
Хо
Хохотал "Охо-хо"
На скале...
ПРИПЕВ.
Я
К вам поехал, друзья,
С пузырем...
Мы
В ожидании тьмы
Будем пить...
ПРИПЕВ.
2003 год.
Усталая песенка.
ПРИПЕВ:
Устал и выдохся,
Сломался, съежился и скапутился,
Разбился вдребезги,
Вконец расклеился и отчаялся.
Был уверен, что вот-вот...
Надо просто подождать...
И засверкает все!
И мир падет к ногам!
Каждый день себе твердил,
Что немножечко еще...
И - вот оно, пришло!
И было все не зря!
ПРИПЕВ:
Устал и выдохся,
Сломался, съежился и скапутился,
Разбился вдребезги,
Утратил, бросил, забыл, запутался.
Только бы забыться бы,
Даже злиться нету сил...
Да, я налил стакан.
Я не один такой.
Тысячи нас, тысячи,
Вдребезги разбившихся,
Кто мог бы, да не смог,
Кто шел, да не дошел.
ПРИПЕВ:
Устал и выдохся,
Сломался, сдулся, поник, забил на вас,
Разбился вдребезги,
Не видя смысла в активных действиях.
2003 год.
Вкусная песня.
Бефстроганов, плов, гусь, цыплята, гуляш,
Индейка, котлеты, картошка, беляш,
Капуста, рагу, шампиньоны, фасоль,
Омлет, фаршированный перец, хлеб, соль.
ПРИПЕВ:
Курочка-гриль, горошек и сыр,
Гамбургер, водочка, пиво, пломбир,
Сэндвич, орешки, кальмары, шашлык,
кофе, креветки, арбуз и балык!
Рассольник, пюре, борщ, окрошка, уха,
Клубника, язык отварной, требуха,
Печенка, блины, огурцы, кабачок,
Редиска, кисель, запеканка, чаек.
ПРИПЕВ.
Зеленое масло, солянка, бульон,
Тефтели, сардины, торт "Наполеон",
Вино, ветчина, раки, студень и краб,
Паштет, виноград, соус, каша, кебаб.
ПРИПЕВ.
2003 год.
Самец-удалец.
Красивый и рослый веселый мужчина
Выходит с пакетами из магазина
И всех обдает легким запахом водки,
Глядят ему вслед восхищенно красотки.
Весеннее солнце мужчину ласкает,
И он, улыбаясь, вслух Гете читает,
Садится в машину, пьет вкусное пиво...
Ах, сколько в мужчине таком позитива!
ПРИПЕВ:
Самец-удалец,
Радостный мудрец,
Самец-удалец,
Бабник и храбрец,
Самец-удалец,
По веселью спец,
Самец-удалец,
Ай да молодец!
Мужчина на джипе уверенно мчится,
В руке сигарета "Парламент" дымится,
В салоне звучит мягкий джаз из колонок,
На заднем сиденьи - зеленый слоненок.
Зачем же мужчине игрушка большая?
Затем, что он в гости сейчас поспешает,
Он едет к своей грациозной подруге,
Поют вслед мужчине все кошки в округе:
ПРИПЕВ:
Самец-удалец,
Радостный мудрец,
Самец-удалец,
Бабник и храбрец,
Самец-удалец,
По веселью спец,
Самец-удалец,
Ай да молодец!
Самец-удалец,
Живчик, не мертвец.
Самец-удалец,
С пошлостью борец.
Самец-удалец,
Просто зашибец,
Самец-удалец,
Эх, всему шандец!
2003 год.
Песенка злодея /детская/.
Я очень злобный и большой,
с неблагодарною душой.
Люблю я слабых обижать,
потом над ними громко ржать.
Едва увижу детвору,
у них игрушки отберу.
Едва зайду я в модный клуб,
все разбегутся, кто не глуп.
ПРИПЕВ:
Я злодей, злодей, злодей,
ненавижу всех людей,
в голове моей так много
отвратительных идей.
Я в театры и в музей
не хожу, я всех борзей,
стал таким я, потому что
с детства не имел друзей.
Я не люблю творить добро,
бесплатно езжу я в метро.
Я причинять мечтаю боль,
употребляю алкоголь.
Люблю девчонок оскорблять
и за косички их таскать,
едва мне встретится добряк,
я покажу ему кулак.
2000 год.
ВЗЯТЬ И УЕХАТЬ.
Дошло, что никому ничего не должен,
Что можно просто взять и уехать вовсе,
Куда глаза глядят, где не вычислят (2 раза).
Бросить весь этот накопленный хлам,
Взять только самое нужное,
Начать все с нуля, совершенно с нуля,
Или просто в покое дожить свое.
Аккуратно ходить на мелкую службу,
Кормить мокрым хлебом прожорливых чаек,
Лунные вечера будут те же,
Снег будет кружиться все так же,
Весенняя капель будут все так же
Сводить с ума и сулить восторги.
...Да нет, ну куда я поеду?
2000 год.
Ужик и птичка.
Очень жарким летним днем
Птичка встретилась с ужом
В тихом сумраке лесном.
Ужик поучать стал птичку, как ей надо жить,
Для чего, мол, крылья, и вообще, куда спешить?
Припев:
А птичка ему в ответ:
"Что за жалкий бред?
Слушай, не грузи.
Для счастья я рождена
И летать должна,
Ну, а ты - ползи"
Ужик все не отставал,
Снова к птичке приставал
И на ушко ей шептал:
"Счастье ведь совсем не в том, чтоб высоко летать,
можно тихо ползать и тихо все от жизни взять"
2000 год.
СПЛОШНОЙ ПОЗИТИВ (хип-хоп).
Я позиционирую себя как ди-джей,
зову людей к свету, зову к добру,
раньше я писал про ночи длинных ножей,
теперь я не хочу играть в эту игру.
Из депрессий выполз, это было нелегко,
пожертвовал, как ящерица, собственным хвостом,
новый отрастает, но до света - далеко,
крылья появляются - растем, растем...
ПРИПЕВ:
После множества бед - сплошной позитив,
к этому нужно было мне придти.
Примирение с жизнью, сплошной позитив,
до этого нужно было дорасти.
Позитив звучит так:
Я люблю тебя, люблю, вся ты элегантная,
умная, смешливая, но и толерантная,
нежная, галантная и экстравагантная,
и тебе бы подошла корона бриллиантная.
Да.
Накрывает с головою водопад рифм и фраз,
накрывает с головою пьянящий мотив.
Хватит чернухи, даешь экстаз,
даешь лучезарный сплошной позитив!
Пусть будут "диги-доны" и смешные "шалу-ла",
пусть самоирония окажется светла.
Пусть атака захлебнется, но она - была,
в подземные пещеры отступили силы зла.
ПРИПЕВ:
После множества бед - сплошной позитив,
к этому нужно было мне придти.
Примирение с жизнью, сплошной позитив,
до этого нужно было дорасти.
Позитив звучит так:
У тебя в животике шевельнулся бэби,
мы, как идиотики, радуемся оба.
Мир вам, люди под водой, на земле и в небе!
Да приидет к нам любовь, да отступит злоба.
Да, теперь я думаю так.
2002 год.
Чоловiк-батько и мультиоргастична жiнка.
Эпиграф из киевского справочника по сексологии: "Чоловiк-батько, то
есть мужчина-отец, это пожилой человек, предпочитающий юных женщин. Его
половое влечение может быть невысоким, а потенция - небольшой, но искусство
ухаживания за женщиной позволяет очаровывать и порой удовлетворять некоторых
из них за счет использования разнообразных и точно выбранных ласк...
Мультиоргастична жiнка - это женщина, способная пережить до восьми
оргазмов за время одного полового акта. Если прервать интимную близость с
ней до насыщения, такая женщина испытывает дискомфорт и даже нередко
приходит в ярость".
Люблю тебя, хохлушка, но не скрою -
Тебе порой никак не угодишь.
С тобой живем мы жизнью половою -
Життя статеве, как ты говоришь.
Ты говоришь, любовь - это кохання,
Что ж, ты юна, пора тебе цвести,
А я не юн, все эти милування
Меня к инфаркту могут привести.
ПРИПЕВ:
Чоловiк-батько и мультиоргастична жiнка!
Чоловiк-батько и мультиоргастична жiнка!
По нескольку раз в сутки ты обычно
Горишь в моих натруженных руках.
Да шо ж така ты мультиоргастична?
Меня пугают эти крики "Ах!".
Я устаю - тебе лишь секса треба,
Мурлычешь ты: "Кохай меня, кохай!".
Поспать и отдохнуть немножко мне бы,
Куда там...Вновь кохаю, а, нехай!
ПРИПЕВ:
Чоловiк-батько и мультиоргастична жiнка!
Чоловiк-батько и мультиоргастична жiнка!
Кстати, в том же справочнике я нашел также определения "чоловiк-сын",
"чоловiк-чоловiк",
"жiнка-мати", "жiнка-дочка" и "жiнка-жiнка". Подумайте, к какому из
этих типов относите себя лично ВЫ.
2003 год.
Песня Воина.
Я иду не спеша, я иду осторожно,
Мне враги дали шанс отдохнуть,
Победить их, я знаю, увы, невозможно,
Но возможно вполне обмануть.
Суетиться нельзя, суетиться не нужно,
Шаг за шагом, еще один шаг...
В их глазах я, возможно, кажусь безоружным -
Но, конечно же, это не так.
Припев:
Я сдержан, я спокоен, я жду, что будет дальше.
Я вижу мир как воин - а здесь так много фальши.
И здесь придется драться - я точно знаю это,
А мне бы продержаться всего лишь до рассвета.
Здесь цветы - не цветы, это что-то другое,
Я же помню живые цветы.
Декорации всюду, а небо какое -
Не бывает такой красоты.
Появляются птицы, я слежу за полетом -
Не колеблется водная гладь.
Слышу шорох вдали - приближается что-то,
Я стараюсь во тьме не дышать.
2000 год.
Рекламная пауза.
Ковбои Хаггиз дружно скачут,
на них подгузники Стэй Драй,
хохочут, никогда не плачут, -
и ты, дружок, не унывай.
Бормочешь ты о тяжкой доле,
прощенья просишь за грехи,
всегда о скорбной о юдоли
ты пишешь скверные стихи.
Ты стонешь, как тюремный узник,
рыдаешь в царстве Красоты:
ты просто не сменил подгузник,
и потому невесел ты.
Припев: Выбирай Стэй Драй!
Вот я, к примеру, выбираю
из всех подгузников Стэй Драй,
и прям от смеха помираю,
воспринимая мир, как рай.
Я раньше тоже жил невежей,
теперь заверить вас хочу:
на мне всегда подгузник свежий,
я - весел, бодр, я - хохочу!
1997 год.
Лето (хип-хоп).
Летом хорошо, летом тепло,
Радует природа, даже если тяжело,
Даже если устал от разных дел и забот,
Лето накроет, лето спасет.
Летом хорошо, летом светло,
На пляжах приземляются много НЛО,
Девушки смеются, в воду ныряют,
Земляне с пришельцами культурно отдыхают.
Хоп. Хей-хоп.
Хоп. Хей-хоп.
Летом хорошо, летом легко -
Народ расслабляется, все пьют пивко.
Полнейший релакс, пляж мировой,
Жара накрыла всех с головой.
Вечером обычно не все идут спатки,
Заводятся знакомства на танцплощадке, -
Первый поцелуй в зарослях роз...
Зачем бывают зимы - вот в чем вопрос.
Хоп. Хей-хоп.
Хоп. Хей-хоп.
2000 год.
Песня о дружбе (про Ривалдо и Роналдо).
Каждому нужен друг.
Без дружбы нам каюк.
Жизнь - штука сложная,
Без друзей невозможная.
Слышу знакомый звук -
Это храпит мой друг,
Я его разбужу
И ему радостно скажу:
ПРИПЕВ:
А если б не было Ривалдо,
То не забил бы гол Роналдо,
Ведь он забил его не вдруг -
Задумайся над этим, друг.
Нас бьет порой судьбы кувалда,
Но, как Роналдо и Ривалдо,
Мы всех сразим своей игрой -
И гол забьем, потом второй.
Друг - он тебя поймет
И в трудный час спасет.
Водку с ним клево пить,
Обо всем на свете говорить.
Делать с ним музыку
И прогонять тоску,
Новости обсуждать,
Песенку эту распевать:
ПРИПЕВ.
2002 год.
Каждый поступок (блюз).
Он закурил, она подошла,
Попросила дать огня нежным голосом своим,
Она его руку в свою руку взяла,
Наклонившись, прикурила, выпустила дым.
Он заговорил с ней о том и о сем
На фоне фейерверков, у старого пруда,
Она привела его в гости, в свой дом,
Он остался в этом доме с нею жить навсегда.
Он привязался к ней, дарил ей свежую сирень,
За встречу с нею у пруда судьбу благодарил.
Они прожили долго, умерли в один день...
Все так бы быть могло, если бы он закурил.
ПРИПЕВ:
Каждый твой поступок может изменить твою судьбу.
Да, это так...У-у-у...
Каждая мелочь может изменить твою судьбу.
Да, это так...У-у-у...
Но он не закурил, и она не подошла,
Они прошли мимо друг друга, шурша листвой.
Листва шуршала золотая - ведь осень была,
Фейерверки расцветали в небе над Москвой.
Он в другой уехал город, где прошли его года,
Те песни, что мог написать, так и не родились.
И он не встретил ее уже нигде и никогда,
Они, не зная друг о друге, навсегда разошлись.
И вот он тихо прожил жизнь, смерть взяла свое,
И на могилу к нему цветы некому носить.
Все могло бы быть иначе, если б встретил он ее -
Просто надо было в парке ему закурить.
ПРИПЕВ.
1999 год.
Высотой до неба (второй вариант).
Надо выключить сперва окна пятых этажей,
С неба падать долго вниз, обхватив руками шест,
В перспективе это даст расширение луча,
Наша гордость - луноход, успокоимся на льду.
ПРИПЕВ:
Я высотой до неба, моя голова в облаках,
Мои глаза закрыты, иней на волосах.
Мы видим разные вещи, говорим о разных вещах,
Я высотой до неба, моя голова в облаках.
Надо поголовно всем кошкам выдать паспорта,
Чтоб не Мурзики звались, а имели все ФИО.
В перспективе это даст зимним вечером бассейн,
Изумрудный огонек или магистраль в тайге.
ПРИПЕВ:
Я высотой до неба, моя голова в облаках,
Мои глаза закрыты, иней на волосах.
Мы слышим разные вещи, говорим о разных вещах,
Я высотой до неба, моя голова в облаках.
Надо как-то влезть в экран, чтобы там, вообще-то, жить,
Стать бумажным, собирать на вокзалах мусорок.
В перспективе это даст по планете всем нулям,
Подпись, ВРИО и печать на бенгальские леса.
ПРИПЕВ:
Я высотой до неба, моя голова в облаках,
Мои глаза закрыты, иней на волосах.
Мы знаем разные вещи, говорим о разных вещах,
Я высотой до неба, моя голова в облаках.
1995 год.
Куколка.
Как из хвои куколка выползала,
Из искристой хвои в сиянье зала,
Глазки прикрывала и все пищала,
Длинным тельцем извивалась и дрожала.
А гости так шумели, что не слышно было,
Как она, та куколка, шары побила,
Все шары - сидящие и подвесные,
И в себя вобрала огоньки цветные.
А девочки играли в "зеркала и дали",
То вдруг танцевали, то вдруг хохотали,
То вдруг целовались, а то мерцали,
То вдруг появлялись, то вдруг исчезали.
А девочки весь вечер елочку искали,
Куколку увидев, рты пораскрывали,
Стало им так сонно, стало им так ясно,
Что все гости задремали не напрасно.
А потом и гости сразу все пропали -
Только ветер выл в пустой и темной зале,
И гирлянды тусклые едва звенели...
Закружило девочек у мертвой ели...
1995 год.
На космической станции "Молодежная" (из альбома "Галлюцинации. Слушать
в темноте").
На космической станции "Молодежная" сломался ламповый передатчик. Не
было никакой возможности связаться с колонистами-друзьями со станции "Идея".
Или "Бригантина". Или "Оптимист".
Время теперь текло медленно и размеренно - может быть, слишком даже
размеренно.
Вокруг сверкали ставшие такими близкими, но не менее холодными, звезды.
Каждое утро Валентина, Флоранс и маленькая улыбчивая Нго Енг Ти
нагружали металлического андроида опытными образцами минералов и шли с ним
через пустыню к отдаленной базе No 2.
Всеволод долго-долго смотрел им вслед, пока тени от крошечных фигурок
не удлинялись до километра на красноватом песке. "Нырнуть бы сейчас, - думал
он, стоя в глубине стеклянной оранжереи, - в этот вот бассейн, зажмуриться
бы крепко, а откроешь глаза - ты в земном океане, кругом - коралловые рифы,
водоросли колышутся, цветные рыбки парят над тобой, и - глубина, глубина..."
Смотри, какой Валюха свитер мне связала! Слышь, капитан? - начал было
подошедший Илья, но тут же осекся, завороженный красотой открывавшихся
видов...
1996 год.
Олимпиада-80.
Спортсмен-прогульщик,
Спортсмен-мечтатель,
Спортсмен-поэт,
Спортсмен-созерцатель.
С осуждением смотрят тренера,
С осуждением смотрят девушки,
С осуждением смотрят гости,
С осуждением смотрят космонавты с орбиты.
ПРИПЕВ:
Все на стадион!
Олимпиада, олимпиада!
Станешь чемпион!
Все будут рады, будут награды!
Спортсмен боится
Воды в бассейне,
Белой яхты,
Шеста и песка.
С осуждением смотрят тренера,
С осуждением смотрят девушки,
С осуждением смотрят родители,
С осуждением смотрят все люди Советского Союза.
1996 год.
Ее встревоженный взгляд.
Учетчики бреда нашли то, что искали, -
Гигантские шахматы на берегу.
Фигурки сопели, фигурки икали,
Они рассказали, что я - на лугу.
Прелестная всадница в синем камзоле
Грозила мне пальчиком в лунной ночи,
Мы наших коней отпустили на волю -
И тут из травы поползли палачи.
ПРИПЕВ:
Ее встревоженный взгляд
Предупредил о беде,
Вскочили в аэростат
И улетели к звезде.
В траве сверкнул пистолет
И пуля ее догнала.
Она шепнула: "Привет!" -
Вздохнула и умерла.
На бархате черном лежит, словно дремлет,
Ее статуэтка из вечного льда.
Поклялся я ей, что учетчики бреда
Ее не найдут ни за что, никогда.
ПРИПЕВ.
1992 год.
В больнице.
Раньше было так тихо,
Душно, нечем дышать,
Но как пошла шумиха!
Но как пошла шумиха!
ПРИПЕВ:
Дождь идет три недели,
Свет горит даже днем,
Я в больничной постели -
Всюду шорох и гром.
Я лежу равнодушно
И пытаюсь уснуть,
Мне никогда не скушно,
Только сейчас чуть-чуть.
Мне шепнули для справки -
Если вымою пол,
Может, дадут добавки,
Может, дадут добавки!
ПРИПЕВ:
Дождь идет три недели,
Свет горит даже днем,
Я в больничной постели -
Всюду шорох и гром.
Дождь по стеклам струится,
Слабо я улыбнусь...
Нежно-смутные лица
Унесут мою грусть.
Пусть никто не приходит
И никто не придет,
Разум мой колобродит.
Разум мой колобродит!
ПРИПЕВ:
Дождь идет три недели,
Свет горит даже днем,
Я в больничной постели -
Всюду шорох и гром.
Что мне ваша палата?
Я сейчас далеко -
В скалах лезу куда-то
Высоко-высоко,
Высоко-высоко,
Высоко-высоко...
1995 год.
Умница.
В дни бесспорных неудач
И неверия в себя
Я из черной полосы
Рвусь, конечно, в белую.
Успокоиться легко -
Надо цену знать всему.
Улыбнусь, развеселюсь,
И скажу себе и вам:
ПРИПЕВ:
Умница, я - умница,
А талантище - он так и прет,
Плюс к тому безмерно я
Обаятелен, товарищи.
Будет все, что быть должно,
Неприятности уйдут,
Станет очень хорошо!
Правда, станет хорошо!
Если так же, как и мне,
Вам порою не везет,
Словно мантру, наизусть
Повторяйте вслед за мной:
ПРИПЕВ:
Умницы, мы - умницы,
А талантища - ведь так и прут,
Плюс к тому безмерно мы
Обаятельны, товарищи!
1999 год.
Птицы в снегу.
Мы, окончив перелет, в снегу весеннем сели стаей:
Хорошо сидеть среди себе подобных.
Загалдели, запищали мы, запели, засвистали
Гимны Солнцу в позах странных неудобных.
Краем глаза я увидел лишь Гигантского Юнната
В красном галстуке, с гигантскою скворешней.
А потом он подмигнул мне и, шагнув, исчез куда-то...
Я вдруг понял, что есть мир огромный Внешний.
ПРИПЕВ:
Кто вы и кто я
На самом-то деле?
В какие края
Мы с вами летели?
Куда прилетели?!
Я Юнната испугался, я не знал, что пионеры
Так спешат встречать друзей своих пернатых.
И какие собираются они принять к нам меры,
И какими видят нас они - Юннаты?
Я не мог найти покоя, я пищал весь день отважно,
Подбегал ко всем с вопросами своими.
А потом я успокоился - да так ли это важно?
Здесь же все мои друзья, я буду с ними.
ПРИПЕВ.
1999 год.
Константэн Григорьев
Подборка стихов
---------------------------------------------------------------
© Copyright Константэн Григорьев
Email: kastet682001(@)mail.ru
Date: 29 Dec 2003
---------------------------------------------------------------
Беседка.
В полутуманной полумгле
Или во мгле туманной
Горит луна.
Лимонный цвет в густом стекле
Моей воды лиманной
И зелень дна.
Лепечут волны про свое;
В беседке деревянной,
Едва видна,
Перчатка тонкая с ее
Руки благоуханной
Обронена.
1988 год.
Былое и думы.
Вот опять в никуда указал
Безнадежной влюбленности вектор,
А когда-то я девушку знал
Со значком "Молодой архитектор".
Длинноногую фею любви
Я увидел, гуляя в Кусково,
И в глазах прочитал: "Позови".
И позвал в ресторан "Три подковы".
Улыбнулась она: "Погоди.
Не нужны мне твои рестораны.
Если нравлюсь тебе, приходи
Завтра в церковь зачатия Анны".
От названия бросило в дрожь.
Почему, догадаться несложно.
И она рассмеялась: "Придешь?"
Я в ответ прошептал: "Если можно..."
Белый камень на солнце сиял,
Дуры-бабочки всюду порхали.
Я едва за тобой поспевал -
Мы всю церковь не раз обежали.
Ты меня измотала вконец,
В бок меня постоянно толкая:
"Посмотри, какой фриз-бегунец!
Луковичная главка какая!"
А когда мы присели в тени,
Я решил говорить напрямую.
Снял очки и сказал: "Извини,
Но сейчас я тебя поцелую".
И увидел я сон наяву:
Волосами ты только тряхнула
И легла, усмехаясь, в траву,
И футболку лениво стянула...
Все в душе первернулось моей!
Я увидел упругие груди,
И кузнечики русских полей
Застонали, запели о чуде!
Сколько лет с того лета прошло...
Где сейчас ты? услышь мои зовы!
Почему я уверен светло,
Что мы встретимся, встретимся снова?
Не забуду я нашей любви -
Как в траве ты кричала, нагая...
Луковичные главки твои
Снятся мне до сих пор, дорогая!
Юный жар первобытных сердец
Вновь нас кинет в объятья друг друга,
Чтоб ты вспомнила бабочек луга,
Золотую траву полукругом
И могучий мой фриз-бегунец!
1988 год.
В.Р.И.О. или временно исполняющий обязанности.
А я и не скрываю, что у меня есть ВРИО -
двойник мой, биоробот, ну в точности как я.
Я дал ему свой паспорт, мои он носит ФИО,
с отчетом возвращается он на закате дня.
Лежу я на диване, хочу унять зевоту,
а ВРИО сообщает мне, где он побывал.
Пока я спал, разнежась, он сбегал на работу,
провел переговоры и денежек достал.
Купил мне все, что нужно, успел везде, где можно,
все строго по инструкции и строго по часам.
Поскольку он - машина, успеть везде несложно,
а люди все уверены, что он и есть я сам.
Я говорю: "Ну что же, ты нынче молодчина,
а я в твое отсутствие две песни сочинил.
Ты понимаешь, творчество - вот главная причина,
из-за которой я тебя и создал, и чинил.
Быт или там работа - все это отвлекает
от сочиненья песен, и прозы, и стихов.
И творческую личность на поиски толкает
таких, как ты, мой ВРИО, бесценных двойников.
Есть у меня идея - тебе, мой верный ВРИО,
помощника я сделаю - ну, ВРИО номер два.
Вот, представляю, будет веселенькое трио -
ты, я и твой помощник. Пусть вздрогнет вся Москва!
Мы, трое Константэнов, теперь успеем всюду,
я буду на концертах, как прежде выступать,
но о деньгах и быте и думать я забуду...
Хочу творить, и только! Ну, и побольше спать.
Теперь тебя, мой ВРИО, я на ночь отключаю".
Щелк - ВРИО застывает, блестят на нем очки,
Я на него с улыбкой смотрю, напившись чаю -
в нем бегают какие-то цветные огоньки.
Стоит он, словно елка, и лишь гудит немножко.
Я подбираю рифмы, склонившись над листом.
И тут к нам из прихожей моя выходит кошка,
дуреет, видя робота, шипит и бьет хвостом.
1997 год.
Богомол
Прозрачный богомол в саду осеннем грезит.
Сбылись мои мечты - я вами обладал.
И вот мы пьем вино... Куда оно в вас лезет?
Я сам бы так не смог - бокал, еще бокал!
Да, я теперь любим, и вы мне говорите,
Как я похорошел. А я ошеломлен:
Вы курите к тому ж? О, сколь еще открытий
Готовите вы мне, прелестная Мадлон?
Два месяца назад вы скромницею были...
Куда там до вина и лунного огня!
И в толк я не возьму, ужели близость в силе
В вас монстра разбудить и погубить меня?
О, как унять ваш пыл? Но что ж, я мудр и молод;
Я вышел на балкон и тихо с ветки снял
Охотника на птиц - большого богомола,
И опустил его в хрустальный ваш бокал.
Вы замолчали, вы растерянно смотрели,
Как шевелится он. И вдруг вы, как дитя,
Заплакали... Мадлон! Ну что вы, в самом деле?
Ведь я же пошутил... ведь это я шутя!
Прижались вы ко мне, я целовал вам руки,
И нежно утешал, и думал: вуаля...
И чувствовал глаза, исполненные муки -
То богомол на нас глядел из хрусталя.
1988 год.
ГИТАРА
(Из цикла "Прошлые жизни")
Я в прошлой жизни был гитарой -
ручною сборки, дорогой.
Ведь мой родитель, мастер старый,
нас делал, как никто другой.
Как надо мною он трудился,
как долго создавал меня!
Точил, строгал, пыхтел и злился
день ото дня, день ото дня.
Он бесконечно что-то правил -
но наконец я был рожден.
И мастер петь меня заставил,
довольно выслушав мой звон.
И я был рад - какие звуки!
Но в тот же вечер я попал
из мастерской в чужие руки,
чужою собственностью стал.
Удел презренный, бестолковый!
Хотя мне жаловаться грех:
ценил меня хозяин новый,
оберегал меня от всех.
Повесил он меня на стенку -
жаль, сам играть он не умел,
но, выпив водки, на коленку
меня он ставил и смелел:
Мычал себе под нос невнятно
и струнами перебирал.
Потом подвешивал обратно
и нежно тряпкой вытирал...
А мне казалось - для фламенко,
для страстных звуков создан я,
для сцены! Ну, при чем тут стенка?
Неужто в этом - жизнь моя?
Хочу, чтобы на мне играли,-
пусть рвутся струны к черту, пусть!
Но лишь бы все, кто слышит, знали -
во мне есть страсть, и боль, и грусть.
Во мне есть краски, есть оттенки,
созвучий целый миллион!
Как страшно провисеть на стенке,
когда для музыки рожден!
И как-то, помню, я свалился
вниз, от бездействия устав,
и об пол сразу же разбился,
и умер я, не прозвучав.
А ты, певец, молчать не смеешь:
ты должен петь, а не молчать,
так петь, как только ты умеешь,
и - в полный голос прозвучать!
1998 год.
Крупный выигрыш, или Протектор.
Играл в рулетку до рассвета
Один поэт - и вот те на!
Сбылась, сбылась мечта поэта -
Срубил он сорок штук грина.
Запели ангелы над залом,
Где повезло ему так вдруг.
Он получил все деньги налом -
Все в пачечках, все сорок штук.
Как в сердце тут заколотилось!
Поэт наш даже побледнел -
Ему такое и не снилось...
И он в машину тупо сел,
В сопровождении охраны
уехал прочь из казино,
Домой, шатаясь, будто пьяный,
Ввалился, начал пить вино,
Потом, как сумасшедший, прыгал,
Вполне понятно, почему, -
Он деньги прятал, мебель двигал,
Весь в бриллиантовом дыму.
Мечтал: "Теперь куплю квартиру,
Пожить себе я разрешу,
Беситься я не буду с жиру,
Но хоть проблемы все решу.
А вдруг мне хватит и на дачу?
На кругосветку и на джип?
Во! На трехтомник свой потрачу!
На портостудию! На клип!
Во! Выпущу альбом убойный
Из лучших песенок своих!
О! Соберу гаремчик знойный
Из девочек я ломовых!..."
Поэт мечтал, уж засыпал он,
Летел все дальше от земли...
Тут три огромнейших амбала
К его квартире подошли,
В дверь постучались осторожно,
Переглянулись и - опять.
А что случилось дальше сложно,
Словами, братцы, передать:
Мусоропровод задымился,
Оттуда вырвался огонь,
И в мир ужасный зверь явился,
Распространяя всюду вонь.
Его глазища, как прожектор,
Амбалов ослепили вмиг.
Взревел он жутко: "Я - Протектор!
Поэтовых поклонник книг!
Ага, приперлись, суки, бляди,
Поэта деньги отнимать?" -
И начал зверь мочить, не глядя,
Амбалов с воплем: "Твою мать!"
Возможно, он перестарался -
Двоим он бошки откусил,
За третьим пять минут гонялся,
Лупя со всех звериных сил,
Да все по почкам и по яйцам...
Короче, уложил бандюг,
И заревел: "Пусть все боятся!
Я - лишь поэтам лучший друг.
Помог я выиграть поэту -
Ведь я его стихи люблю.
И вдруг здесь вижу погань эту -
Козлы, дешевки, завалю!"
Вдруг, с безобразною улыбкой
На бородавчатом лице,
Зверь обернулся синей рыбкой,
Потом вдруг мухою це-це,
Потом на сотни фей крылатых
Рассыпался с глухим хлопком, -
На сотни фей в злаченых латах, -
И этот золотистый ком
В квартиру к спящему поэту
С хрустальным смехом просочась,
Стал совершать там пируэты;
А феи, за руки держась,
Запели, зашептали разом:
"Пиши, пиши, поэт, дерзай!
Награды будут - пусть не сразу,
Пиши, поэт, не унывай!
Вот я, к примеру, добрый некто,
Я за тобой давно слежу,
Поэт, тебя я, твой Протектор,
И защитю, и награжу!"
Поэт в постели шевельнулся -
Рой фей исчез, как быстрый взгляд.
Поэт проснулся, улыбнулся
Сказал: "О, Боже! Я - богат!"
Протектор-2
Один поэт пришел домой,
Попил чайку, стал размышлять:
"Вот мой успех - он только мой?
Я сомневаться стал опять.
Мне интуиция моя
Подсказывает - кто-то есть,
Кто сделал так, чтоб выжил я,
Добился славы, смог процвесть.
Кого же мне благодарить?
О, этот кто-то, проявись!
Хотел бы я тебя спросить,
За что меня ты поднял ввысь?"
Тут воздух задрожал вокруг
И странно в люстре свет мигнул,
Из ниоткуда как-то вдруг
К поэту жуткий зверь шагнул.
Он весь искрился и мерцал,
Он безобразен был собой -
На задних лапах он стоял,
Покрытый склизкой чешуей.
Зверь - полуящер, полухряк -
Сопел, придя на этот свет;
Воняло от него, да так,
Что сразу нос зажал поэт.
Зверь недовольно заурчал
И завертелся весь волчком,
Перед поэтом вновь предстал,
Уже в обличии ином -
Красавицей с букетом роз.
Красавица открыла рот,
Шепнула: "Кто я, был вопрос?
Я - твой протектор, это вот.
Я внешне - безобразный зверь,
Но я стихи твои люблю,
И зла не сделаю, поверь,
Скорей спасу и исцелю.
Я помогал тебе всегда,
Поверив первым в твой талант.
Ты - мой воспитанник, да-да,
Мой друг, поэт и музыкант.
Пусть я в аду почти живу,
Но красоту люблю, пойми!
Я сделал так, что ты в Москву
Приехал, свел тебя с людьми.
В Литературный институт
Тебя пристроил, денег дал.
Талант твой развернулся тут,
Хоть обо мне ты и не знал.
С пирушек пьяным ты домой
Не на автопилоте шел -
Я вел тебя, мой дорогой,
Незримою дорогой вел.
Спасал тебя от пьяных драк,
Ты мог погибнуть сотни раз!
Ценя твой дар, я сделал так,
Что вот ты модным стал сейчас.
Автографы ты раздаешь,
Я - за спиной твоей стою,
Пускай невидимый - ну что ж,
Горжусь, стихи твои люблю.
Но буду я карать и впредь
Тех, кто мешает нам с тобой.
Ты должен сочинять и петь,
А я - я принимаю бой.
Пиши! А вот тебе цветы -
У вас такие не растут.
Цветы за все, что создал ты.
А мне пора, меня ведь ждут".
Приняв от девушки букет
И отойдя с ее пути,
Немного оробел поэт,
Но крикнул: "Как тебя найти?"
Красотка, в зеркало войдя,
В нем растворилась без следа.
Раздался рев чуть погодя:
"Как, как? Протектор мой, сюда!"
Поэт, тряхнувши головой,
Шатаясь, вышел на балкон.
Какой закат плыл над Москвой!
Поэт курил и думал он:
"Да, интуиция моя
Опять меня не подвела...
Ну, развернусь отныне я!
Во, начинаются дела!"
1996 год.
Мальчик чумазенький.
Каждое утро, радостный, ты просыпаешься,
теплой водою с песнями ты умываешься,
ты заправляешь коечку, гладишь подушечку,
сладкой истомой манят тебя потягушечки.
А в это время западный мальчик чумазенький,
с впалою грудью, чахнущий и грустноглазенький,
катит свою в шахте с углем вагонеточку,
чтоб получить вечером мелку монеточку.
Каждое утро, гладкий, довольный, сияющий,
в школе встречаешь добрых и верных товарищей,
пахнет цветами светлая комната классная,
нежно ерошит вихры твои солнышко ясное.
А в это время западный мальчик горбатенький
гробик несет, спотыкаясь, для младшего братика -
он схоронил мать, отца, двух сестренок, трех дедушек,
и все равно прокормить ему надо семь детушек.
Ты каждый вечер ходишь гулять по Москва-реке,
с девушкой милой, глаза у нее как фонарики,
робко в любви объясняясь, за полную грудь берешь,
шепчешь на ушко стихи и в аллейку ее влечешь.
А другой мальчик с улыбкой бессмысленной жуткою
возится в жалкой лачуге своей с проституткою,
завтра ему чуть свет на работу опять вставать,
как бы скорей закончить и завалиться спать.
Школу закончив, может, ты станешь директором,
или инспектором, или вообще архитектором,
сытый, веселый, румяный и к людям внимательный,
в ладушки будешь играть с женой привлекательной.
Мальчик же западный, чахлый, забитый, запуганный,
кашлять-чихать будет пылью противною угольной,
а потерявши работу, в сиянии месяца
в жалкой лачужке своей с облегченьем повесится.
Будь же ты проклят, тот дяденька, что вдруг решил вести
нашу Россию по западному тому пути!
Очень обидно в трудах загибаться во цвете лет,
черт знает чем заниматься, чтоб раздобыть обед.
Вижу, на улицах наших уж проявляются
дети чумазые, к гражданам так обращаются:
"Дайте хотя бы копеечку, добрые, милые!"
Только спешат мимо них люди хмурые, хилые...
1994 год.
Ж и в о т.
Упрекают меня, что я толстеньким стал,
что живот мой все больше и шире.
Ох, бестактным друзьям повторять я устал:
"Относительно все в этом мире..."
Я покушать люблю, мне худеть как-то лень...
Да и надо ли? Вряд ли, не стоит.
На природу взгляните! Чем толще тюлень,
тем скорее он самку покроет.
Очень многие женщины любят таких,
у кого есть брюшко, между прочим.
Мы, в отличье от желчных субъектов худых,
добродушны и часто хохочем.
Конституция тела моя такова,
что широк я в кости, а не тонок.
Говорила мне мама святые слова:
"Ты - не толстый, а крупный ребенок".
Если б я занимался борьбою сумо,
мне кричали бы: "Эй, худощавый!"
Там, средь жирных гигантов, я был бы, как чмо,
обделенный и весом, и славой.
Я смотрю на себя - разве это живот?
Нет, серъезнее нужно питаться...
Вдруг борец из сумо на меня нападет
и начнем животами толкаться?
Я животик свой пухлый безмерно люблю...
Что урчишь, моя радость? А, знаю.
Ну, пойдем, дорогой, я тебя покормлю,
а потом я с тобой погуляю.
2000 год.
Писать бы так, как Северянин...
Писать бы так, как Северянин!
Боюсь, однако, не поймут:
Его язык немного странен
и полон всяческих причуд.
Вот как он пел любви экстазы,
совсем забыв про тормоза:
"О, поверни на речку глазы -
я не хочу сказать: глаза..."
Вот, рифму он искал к Роопсу,
родив и строчку заодно:
"Люби, и пой, и антилопься!"
Свежо? Свежо, легко, смешно!
Поклонниц он имел до черта,
задумываясь в беге дней:
"Ах, не достойны ли аборта
они из памяти моей?"
Он пел про "негные уроны"
про шалости и про весну,
чем вызывал у женщин стоны
и обожания волну.
Он всяческих похвал достоин,
он говорил про жизнь свою:
"Я не делец. Не франт. Не воин.
Я лишь пою-пою-пою".
Ведь до сих пор он интересен!
Он написал - ах, Боже мой! -
"Я так бессмысленно чудесен,
что смысл склонился предо мной!"
Бессмысленно чудесен, странен...
Мы все ж склонимся перед ним -
второй не нужен Северянин...
Он был, как мы, неповторим.
1997 год.
Фантазии.
Пытаясь как-то секс разнообразить,
Громадное количество людей
В постели любят тихо безобразить,
Но - в свете неожиданных идей.
Вот парочка, привыкшая друг к другу,
Привычно мнет постельное белье:
Супруг ласкает нежную супругу,
Но думает совсем не про нее.
Воображает он, трудясь, как пчелка,
Что он - белогвардейский офицер,
Она же - на допросе комсомолка,
И ей к виску приставлен револьвер.
И он ее насилует свирепо,
И плачет комсомолка, и кричит,
И юбка задралась на ней нелепо,
И грудь одна из кофточки торчит...
Супруга же сейчас воображает,
Сама своей порочности дивясь,
Что ей бандит кастетом угрожает
И требует, чтоб срочно отдалась.
Он - грубое животное, скотина,
(Совсем не то, что муж ее, дохляк...) -
Поймал ее на улице пустынной,
Заставил делать так, потом - вот так...
К нему спешат дружки его, бандюги,
И все подряд насилуют ее...
Супруги, возбужденные супруги
Теперь куда активней мнут белье!
Другая пара действует иначе -
Друг друга мажут краской золотой,
И друг за другом носятся по даче,
Сверкая необычной наготой.
Другая пара надевает маски
И в масках это делает. Они -
Как персонажи некой странной сказки,
Двойной галлюцинации сродни.
С изменчивой реальностью играя,
Вдвоем скучать в постели так смешно.
Фантазиям ведь нет конца и края,
Не зря воображенье нам дано.
Скажи подруге: "Нынче ты монашка,
А я - немой садовник, хорошо?
Ты без мужчин измучилась, бедняжка,
Ты знаешь: у садовника - большой...
Я сплю в траве, а ты ко мне подкралась,
Перекрестилась, юбки задрала..."
Примерно так... Но, впрочем - это малость,
Фантазиям подобным нет числа!
Твоя подруга может быть царицей,
Нимфеткой, гейшей, чудом красоты,
Дешевой проституткой, светской львицей, -
Да, словом, всем, что хочешь видеть ты.
Взгляни в глаза подруге - как мерцают!
Так вот он, здесь, искомый идеал!
И в ней черты - о, чудо! - проступают
Всех женщин, о которых ты мечтал.
Ее улыбка - точно, без ошибки,
улыбка всех, в кого ты был влюблен...
Ты разгляди в единственной улыбке
Улыбки сотен женщин всех времен.
1999 год.
Я - председатель Клуба кошководов...
Я - председатель Клуба кошководов.
По воскресеньям, в девять сорок пять,
Съев пару холостяцких бутербродов,
Иду в Дом пионеров председать.
Там ждут меня нарядные детишки -
Я открываю дверь, веду их в зал
И важно им надписываю книжки,
Которые о кошках написал.
Потом приходят девочки постарше...
Но прежде чем войти, всегда оне
На лестничном покуривают марше,
Хохочут и болтают обо мне.
Одна из них мне часто помогает:
Читает вслух, стирает мел с доски
(И носит свитера, что облегают
Ее грудей торчащие соски).
Она со мной заигрывает, ясно,
Чтобы потом смеяться надо мной.
Бандитка! ведь не знает, как опасно
Мужчину вызывать на ближний бой.
Однажды я читал о свойствах случки,
И ручка закатилась к ней под стол...
Я шарил в темноте, но вместо ручки
Божественную ножку я нашел.
С тех пор моя красавица другая:
Разглядывает пристально меня,
До крови рот насмешливый кусая
И от подруг событие храня.
Под Новый год мы залу украшали
Стеклянными шарами, мишурой,
Я чувствовал: подружки ей мешали,
Она была мысленками со мной.
И пробил час! она пролепетала:
"Я, кажется, забыла в клубе шарф..."
И музыка любви затрепетала
Над нами голосами сотен арф.
И в сумрак мы вошли уединенный:
Она стянула молча джемпер свой,
Легла на стол... Я замер, оглушенный
Невинной, огуречной чистотой.
Потом, открыв глаза, мы созерцали
Украшенный флажками потолок,
Кругом огни загадочно мерцали,
За окнами поблескивал снежок.
Я размышлял, чем кончится все это:
Быть может, я с работы полечу,
Уж больно молода девица Света,
Хоть я ее молчанье оплачу.
А впрочем, нет, есть способ понадежней:
Магические древние слова
Произнести как можно осторожней...
Воспользуюсь... имею все права...
И произнес! и комната качнулась!
Прошелестел в тиши хрустальный звон,
Возлюбленная кошкой обернулась,
Мяукнула и выбежала вон!
Ну что ж, ступай... Я все тебе прощаю,
Хоть буду жить, страдая и любя.
Всегда я женщин в кошек превращаю,
Чтоб не скомпрометировать себя.
Иду по коридорам величаво,
Огнем нездешним, праведным объят,
И кошки вслед за мной бегут оравой,
И стонут, и чихают, и кричат.
1990 год.
* * *
Ты заболела - пульс остановился, -
Лечил тебя какой-то коновал,
Я под твоими окнами молился,
Чтоб кризис поскорее миновал.
Зима блистала царственным нарядом,
Был город в эти дни похож на торт,
А я не мог побыть с тобою рядом -
Я был студент, я беден был и горд.
Мне не забыть, как вечером однажды
Ты подвела меня к своей maman:
"Вот юноша моей духовной жажды,
Все остальное - розовый туман!"
Мамаша отвела тебя в сторонку
И по-французски стала укорять.
Тут я ушел. Ты кинула вдогонку
Пленительное: "Милый, завтра в пять..."
Да, ты хотела легкого скандала,
Тебя, наверно, выпорол отец...
Но на катке ты вскоре вновь сияла,
И звездный над тобой сиял венец.
О, как ты в поцелуе трепетала!
Как нравилось тебе изнемогать!
Ты к тайне тайн меня не подпускала,
Но позволяла грудь поцеловать.
И нежные девические груди
Пред зеркалом ты гладила потом...
И вдруг слегла в стремительной простуде -
И разделил нас черный водоем.
Вот вышел доктор. Вот остановился.
Вот снял пенсне. Неужто плачет он?
"Что с Катей, доктор ?" - он перекрестился
И молча протянул мне медальон.
"Что это?" - "Если вас она любила,
Вам лучше знать... Молитесь за нее." -
"Вы врете, доктор!" - "Юноша! мой милый,
Мужайтесь! и - какое тут вранье...
Хотите слышать мненье человека,
Который знает суть добра и зла?
Пусть правда умерла в начале века,
Но Красота - сегодня умерла! " -
Сказал и растворился в полумраке...
Я выслушал с усмешкой этот вздор
И подмигнул случайному зеваке,
Который наш подслушал разговор.
Смутился и ушел ночной прохожий,
А я сверкнул железным коготком,
И в книжечке, обшитой черной кожей,
Поставил крест на имени твоем.
Довольный неожиданным успехом,
Нарисовал в цветах и лентах гроб,
И прежде чем уйти, швырнул, со смехом
Твой медальон в серебряный сугроб.
1991 год.
Меня ты пылко полюбила...
Меня ты пылко полюбила,
Мечтала стать моей женой,
И часто розы мне дарила,
Встав на колени предо мной.
Мои ты целовала руки,
Шептала: "Милый, стань моим!", -
А я зевал с тобой от скуки,
Приветлив, но неумолим.
Меня домой ты провожала,
Несла тяжелый мой портфель,
От хулиганов защищала,
Мечтая лечь в мою постель.
Тебе давал я обещанье
Любви твоей не забывать,
Но только в щечку на прощанье
Себя давал поцеловать.
В подъезде часто ты смелела,
Стремилась дальше ты зайти,
Пощупать ты меня хотела,
Но я шипел: "Пусти, пусти!".
Тянулась ты ко мне руками,
Но от тебя я убегал,
"Давай останемся друзьями", -
тебе я сверху предлагал.
Ты уходила с горьким стоном,
Но не совсем, а лишь во двор -
Петь серенады под балконом
О том, что мой прекрасен взор.
Как я капризничал упрямо!
В кино меня ты позвала,
Я ж прокрутил тебе динамо,
В метро ты зря меня ждала.
Ты снова назначала встречи,
Мне покупала шоколад,
Я приходил порой на встречи
И делал вид, что очень рад.
Ты посвящала мне сонеты,
Меня поила в кабаках,
Дарила кольца мне, браслеты,
Порой носила на руках,
И что ж? Я поневоле сдался -
Сбылись, сбылись твои мечты,
Вдруг стоя я тебе отдался,
И ахнула от счастья ты.
И я сказал тебе: "Ну, ладно...
Теперь мы будем вместе, да?
Помучал я тебя изрядно,
Но ты мне нравилась всегда.
Наш брак с тобою - неизбежность,
Мы вскоре сдружимся вполне.
Твоя настойчивая нежность
Внушила уваженье мне.
Теперь ты за меня в ответе,
Ведь понял я, что, может быть,
Никто не сможет в целом свете
Меня так пылко полюбить".
2003 год.
Ты надругалась надо мною...
Ты надругалась надо мною
И заявила мне: "Ха-ха!
Не стану я твоей женою,
Найду другого жениха!
Я секса просто захотела.
От разных слышала я баб,
Что каждая тебя имела
И что на передок ты слаб.
Ты был мной резко обнаружен,
Мне быстро дал, как идиот.
А мне ведь муж такой не нужен,
Который бабам всем дает.
Прощай и, слушай, вытри слезы.
Пойду-ка я, махну стакан..."
Я лепетал: "А как же розы?
Выходит, это был обман?".
К себе в квартиру я пробрался,
А ты ушла с ухмылкой прочь.
Обманутый, я разрыдался,
В подушки плакал я всю ночь.
Сказали утром мама с папой:
"Ты что ж, сынок, позоришь нас?
Смотри в глаза! И в суп не капай
Слезами из бесстыжих глаз.
Все говорят, что ты гулящий,
Что ты не девственник уже,
Что с каждой дрянью завалящей
На нашем куришь этаже.
Кроме любви и модных тряпок,
О чем ты думаешь, дебил?" -
Взревел отец и, снявши тапок,
В меня им ловко запустил.
Я тут же из квартиры смылся,
Побрел куда глаза глядят.
Зачем так папа рассердился?
Ну в чем же, в чем я виноват?
Сравню любовь с хрустальной чашей.
Зачем в любовь мою плевать?
Кто на двери железной нашей
Писал смолой: "Живет здесь блядь"?
Не та ль, что хвалится подругам
Победой быстрой надо мной?
Теперь я убегу с испугом
От их компании хмельной.
И пусть они мне вслед гогочут,
И пусть подстилкою зовут,
Мое сердечко все же хочет
Любовь дарить и там, и тут.
Но опозорен, смят и брошен,
Бреду один через пустырь.
Мне этот мир жестокий тошен,
Уйду я нынче в монастырь.
Средь позолоты и лампадок
Забудусь, успокоюсь я,
И станет дорог мне порядок
Расчисленного бытия.
Мне мудрые там скажут речи,
Мне поднесут Христову кровь,
И пусть оплакивают свечи
Мою разбитую любовь.
Пусть вспомнит злая та девчонка
Мое паденье, мой позор,
И то, как я смеялся звонко,
И светлый мой лучистый взор.
2003 год.
Про мою любимую.
Моя любимая прекрасна -
Два уха у нее, два глаза,
Нос между глаз, под носом - губы,
На голове есть волоса.
Она плечами водит страстно,
Грудями и частями таза,
Есть в ней и маточные трубы,
Есть и другие чудеса:
Вот яйцевод, предвестник счастья,
Вот кровь по венам к мозгу мчится,
Вот, крепко сшит и ладно скроен,
Скелет пленительный ее.
Крестец на месте и запястья,
Лопатки, ребра и ключицы,
Он из двухсот костей построен,
И все это мое, мое!
Мои гортань и селезенка,
Язык и ротовая полость,
Фолликулы, желудок, почки,
Трахея, бронхи, пищевод.
Как все устроено в ней тонко,
И как ей свойственна веселость!
Любимой я купил цветочки,
Она со мной гулять идет.
Она щебечет что-то... Боже!
Соматотип долихоморфный
В любимой мне так симпатичен,
Что я целуюсь долго с ней.
Мы с нею разные, так что же?
Соматотип мой - брахиморфный,
Но то, что я гиперстеничен,
Любимой нравится моей.
К тому же я хорош собою:
Два уха у меня, бородка,
Нос посреди забавной рожи,
Очки надеты на глаза.
К любовному готов я бою -
В портфеле есть вино и водка,
Мой шланг со мной, и клубни - тоже,
И Куперова железа.
Сегодня мы с моей любимой
Весь день хотим совокупиться.
Так нам природа повелела,
Против природы не попрешь.
Жизнь силою непобедимой
В экстазе нас заставит слиться,
Два наших, крайне сложных, тела
В одно вдруг превратятся. Что ж,
Не нам разгадывать загадки
Вселенского мироустройства
Займемся лучше важным делом,
Что полюбил я всей душой.
Мы просто вместе ляжем спатки,
Чтоб изучать оргазма свойства.
Двум особям половозрелым
Сегодня будет хорошо.
Все, все в любимой интересно -
Живот, и груди, и ключицы,
Глаза, и ножки, и запястья,
а также тайна тайн ее.
К любимой я прижмуся тесно,
Непоправимое случится,
И я вскричу тогда от счастья:
Ах, это все мое, мое!
2003 год.
СЧАСТЬЕ (эти стихи нужно петь).
Я к дому Вашему примчал автомобильно -
На день рожденья Ваш я прибыл пунктуально,
И торт вручил Вам, улыбаясь инфантильно,
И в зал прошел, где все шумело карнавально.
Я сел за стол, где было людно и бутыльно,
И все глазел на Вас - смеялись вы хрустально,
В колье из жемчуга Вы выглядели стильно,
И вдруг я понял, что влюбляюсь в Вас тотально.
Мои соседи гоготали так дебильно,
Так безобразно ели, так шутили сально,
Что посуровел я, напрягся очень сильно,
Но Вы сказали через стол мне: "Все нормально!".
Потом спросили: "Как Вам пишется? Стабильно?
А не хотите почитать нам музыкально?"
И я кивнул, и стал читать стихи обильно,
Жестикулируя эффектно-театрально.
Иные гости сразу замерли субтильно,
Другие кушать продолжали машинально.
Сосед мой справа ухал как-то замогильно,
Сосед мой слева заорал: "Конгениально!".
Вы подошли ко мне, шепнули сексапильно:
"Не уходите, я сегодня уникальна...",
Когда же ночью гости расползлись рептильно,
Вдвоем остались мы, нам стало сексуально.
Вдвоем остались мы - и вспыхнули фитильно,
И зарычал тогда от страсти я брутально,
И обхватил я Вас за талию горилльно,
И потоптались мы с минуту вертикально,
Потом упали за тахту, где было пыльно,
И очень скоро осмелели максимально:
Я совершал движенья сладкие бурильно,
Вы удовлетворить смогли меня орально.
Потом мы в ванную пошли, где стало мыльно,
Потом, обнявшись, мы уснули моментально...
А утром Вам я заявил: "Люблю Вас сильно,
И это чувство, уверяю Вас, кристально!
Я не хочу умчать от Вас автомобильно,
Давным-давно я не влюблялся так тотально!
Давайте вместе жить спокойно и цивильно?
Жить хорошо мы будем, даже процветально!".
В колье из жемчуга лежали вы умильно,
И вдруг кивнули мне смущенно-улыбально...
И вновь мы вспыхнули - светло и ювенильно,
И счастья крик вдвоем издали эпохально!
2002 год.
Дума о киберпоколенье.
Прямо на наших глазах поколенье взрастает,
рядом с которым мы все уже - анахронизм.
Есть у меня тут знакомая девушка Кира -
я вам скажу, удивляюсь я прям на нее.
Нравятся ей Кастанеда, Пелевин, Сорокин,
фильм под названием "Матрица" нравится ей.
На дне рождения Киры я с ней накирялся,
стала с друзьями знакомить малышка меня.
Вскоре я понял, как быстро меняется мода -
"Продиджи" слушать в квартире никто не хотел.
Геймер какой-то вопил: "Эй, врубите "Фристайлер!"
и в Казантипе танцпол почему-то хвалил.
Перед танцульками все накатили текилы,
геймер болтал по мобильному про флоппи-диск.
Кирочка свет потушила, все ринулись в пляску,
я, отставать не желая, с юнцами скакал.
Кира к подружке своей прижималась все время,
с ней целовалась и группу хвалила "Тату".
Видел я клип этой группы - лесбийская тема
песне возглавить позволила топ МTV.
Гости потом разошлись, Кира нас провожала.
Геймер упал у метро, все вокруг заблевав.
Стали друзья поднимать его с радостным ржаньем:
"Бивис, - кричали они, - ну, вставай, ты, пельмень!"
Кирочка в шубке загадочно мне улыбалась.
Мы с ней остались вдвоем, и сказала она:
"Если тебе поутру не бежать на работу,
можем вернуться ко мне и еще посидеть".
"Ладно, - сказал я, - вот только куплю фрикаделлер,
что-то меня от текилы немножко мутит".
"Делай свой шоппинг", - кивнула мне кротко малышка,
после спросила: "Ты мне почитаешь стихи?"
Кирочка, Кира, красивая, как иномарка,
ты подарила мне ночь обалденной любви!
В сексе ты все позволяла. Спросил про подружку -
коротко ты отвечала мне: "Дура она".
Мы CD-ROM неприличный с тобою смотрели
и в Интернете зашли на смешной порносайт.
Позже, уставши от ласк, ты мне тихо призналась,
что с маньеристом мечтала ты ночь провести.
Утром расстались - зевая, ты двинула в офис,
я же побрел отсыпаться и грезить домой.
И по дороге я думал о том поколенье,
что нам на смену идет уже, черт побери!
...Если на нашу планету обрушатся сверху
инопланетные твари и будет война,
Кира возглавит отряд молодежи отважной
и с огнеметом в руках будет путь расчищать.
Тут мне представился лагерь военный, где шепчут
парни крутые с девчонками, глядя мне вслед:
"Этот папашка, что был маньеристом когда-то,
пишет нам гимны в нас дух боевой поддержать".
2000 год.
Ларочка, или о/с в СВ.
Мне - 33, я - член СП,
на отдых еду я в СВ,
со мною - дамочка в купе,
а у меня - полно лавэ.
Раз так, повеселев душой,
я говорю: "Вас как зовут?
Лариса? Очень хорошо.
А где вино здесь продают?"
Я за "Мерло" сгонял, и вот
его с Ларисою мы пьем,
и мне она уже поет
о муже о своем дурном -
мол, он не раз был в ЛТП,
в семье поэтому - м/п,
на днях попал он в ДТП,
кошмар, короче, и т.п.
"А вы? Вы, часом, не поэт?" -
меня спросила Лара вдруг.
Подумав, я сказал в ответ:
"Поэт.Зовет поэта юг".
Обрадовалась Лара: "Я
вас видела по СТС...
Живой поэт! А у меня
и жизнь скучна, и муж - балбес..."
"Ну, Лара...Вы - юна, стройна...
А как снимаете вы стресс?"
Тут женщина, отпив вина,
шепнула: "Я люблю о/с..."
"О/с? А что это - о/с?"
"Ну, я вам лучше покажу.
Дверь вроде заперта? О, йес!
Сидите..." - "Я и так сижу".
И, расстегнув ширинку мне,
Лариса увлеклась о/с.
Метался я, пылал в огне,
душа летала до небес.
Чуть позже, горячо вскричав:
"Нет лучше женщины в РФ!",
разделся я, костюмчик сняв,
на Лару бросился, как лев.
Мелькали за окном АЭС,
а мы - уже в четвертый раз -
о/с творили и а/с,
была в постели Лара - ас.
Вот так мы ехали на юг,
нас к морю быстрый мчал экспресс.
Сплетенья ног, сплетенья рук
шел восхитительный процесс.
Теперь все в прошлом - и экспресс,
и юг, где я сорил лавэ...
Ах, Лара! Вспомни наш о/с
в купе уютного СВ!
Билет на юг - уже б/у,
я весь в заботах и т.д.
Закончила ты МГУ,
теперь ты служишь в УВД.
Хотя живу я без м/п,
что значит - без проблем живу,
все ж не могу забыть купе,
в котором покидал Москву.
Игра закончилась вничью,
но как сладка была игра!
Я описал ее с ч/ю,
что значит - с чувством юмора.
2001 год.
Г Л И Н Я Н Ы Е С Т И Х И (пародия на современную псевдопоэзию).
Я глине поклонюсь, потом - воде.
Застряли крошки глины в бороде.
То плачу я, то дико хохочу
и глиною обмазаться хочу.
О глине постоянно я пишу
и буду впредь писать, пока дышу.
Я глину ем. Я глину всем дарю.
Из глины я стихи свои творю.
Из глины первородной создан я.
Так здравствуй, глина, девочка моя!
Тону в объятьях глиняной жены...
Мои карманы глиною полны...
Мы выползли и снова мы вползем
в таинственный и жуткий глинозем.
На что нам Копенгаген и Москва?
Без глины нет суглинка, нет родства...
О, глиняный распад, повремени!
Не усыхайте, глиняные дни!
Я глиняное прошлое люблю,
но из чего день завтрашний слеплю?
Да вознесется глиняный мой стих
навроде фейерверков и шутих!
И у Вселенной с глиной на краю
я глиняную песню запою
о глине, в глине, с глиной, глины из...
Но у меня к вам - глиняный сюрприз!
Надеюсь, понял искушенный зал,
что вовсе НЕ О ГЛИНЕ я писал?
2001 год.
8 МАРТА.
Восьмого марта это было: гулял я тихо у Кремля,
и вдруг меня, как вещь, купила дочь нефтяного короля.
Со мною рядом смех раздался: "Я, пап, вот этого хочу..." -
и кто-то басом отозвался: "О'кей, дочурка, я плачу".
Меня схватили два амбала и усадили в лимузин,
затем команда прозвучала: "Хаттаб, на дачу нас вези!"
Глаза мне сразу завязали повязкой черной и тугой,
но объяснять, зачем, не стали. Я испугался, крикнул: "Ой!
Вы что? Да по какому праву? Куда мы едем, черт возьми?
Вот, блин, нашли себе забаву! Нельзя так поступать с людьми!"
Тут рядом туша прокряхтела: "Хорош болтать! А-ну, заткнись,
тебя дочурка захотела, поверь, все будет хорошо.
Сегодня же - восьмое марта, и ты подарком будешь ей.
Зовут дочурку, кстати, Марта.Не ссы, пацан, будь веселей..."
Машина вдруг остановилась, куда-то повели меня.
Бубнил я: "Марта, сделай милость, остановись...что за фигня?
Зачем глаза мне завязали? Зачем свалили на кровать?
Зачем наручники достали, и как все это понимать?"
Коварно этак засмеялась дочь нефтяного короля
и надо мною надругалась, крича: "Ох!", "Ах!" и "У-ля-ля!"
Потом - опять, еще разочек...Потом подружки к ней пришли...
Летят так пчелки на цветочек, в цветочной возятся пыли.
Подружки были садо-мазо, лупили плетками меня,
я доводил их до экстаза четыре ночи и три дня.
Трудился честно, врать не буду, покуда мог их ублажать.
Но после вырвался оттуда - сумел, товарищи, сбежать.
К Москве лесами добирался - без денег, но зато живой.
Да, да, я чудом жив остался, и чудом обманул конвой!
Отныне я восьмого марта на улицу не выхожу.
А вдруг меня поймает Марта? Нет, лучше дома посижу.
Запрусь тихонечко в квартире
и спрячусь от проблем в сортире.
2001 год.
Чемодан.
Девчонки, что ж вы все рожаете?
Вы тем, скажу я мягко вам,
Мужьям своим не помогаете -
А надо помогать мужьям.
Младенец криком надрывается,
В квартире - нехороший дух,
Его папаша убивается
На трех работах или двух.
Да и мамаша вся всклокочена,
Она психует, плохо спит,
Орет: "За ясли не уплочено,
Мужик ты или инвалид?"
Девчонки, вы не понимаете,
Что нужно не мужей винить.
Вы ВООБЩЕ не то рожаете,
Ну, как бы лучше объяснить?
Рожайте чемоданы с баксами!
Вот это - круто, это-да.
Побудете немножко плаксами
Во время родов - не беда.
Вам медсестра покажет ласково
Рожденный вами чемодан,
И муж вам поднесет шампанского,
Не от него - от счастья пьян.
Потом на радостях в палате он
Начнет беситься и скакать,
Подарит от Кардена платье вам,
Вопя: "Ну что, гуляем, мать?!"
И вы на весь роддом прославитесь,
К великой зависти всех дам,
А с мужем вы домой отправитесь,
Везя в коляске чемодан.
Когда ж все денежки просадите,
Зачнете вновь - и все дела,
Шепнет вам ночью муж усатенький:
"Роди мне тройню, слышишь, а?"
2000 год.
Ангел алкоголя (сонет).
Барахтаюсь порой на самом дне.
Всю жизнь бы изменил, была бы воля...
Но светоносный Ангел Алкоголя
Спешит тогда на выручку ко мне.
Его сиянье вижу в стакане
И ангельское чую биополе,
И становлюсь спокойней как-то, что ли...
И он приходит, будто бы во сне,
Уводит за собою в мир прекрасный,
Где нет забот и суеты напрасной,
Где денег нет - а значит, нет обид.
Но Ангел не всесилен - возвращаюсь
Из забытья туда, где, ухмыляясь,
Злорадный Демон Трезвости сидит.
2000 год.
Бросаю пить
Меня вы не узнаете в 2000-м году -
Я очень сильно изменюсь и к святости приду.
Я перестану мясо есть, я брошу водку пить,
Про курево забуду я, начну в спортзал ходить.
Я стану воплощением здоровья, наконец,
И все зашепчутся кругом - какой я молодец.
Я по режиму буду жить и пить один кефир,
И бегать по утрам трусцой, чтоб сбросить лишний жир.
Займусь я бодибилдингом и стану пресс качать,
И на работе больше всех я стану получать.
Карьеру быстро сделаю - поскольку всех бодрей,
Румяней, энергичнее, настойчивей, мудрей.
Я накатаю книжицу о радости труда,
О том, что пить, как и курить, не нужно никогда.
Сто лет, возможно, проживу - здоровых, долгих лет...
Ну, а пока той святости во мне, конечно, нет.
Я сам себе назначил срок - то будет новый век.
До той поры хочу успеть пожить... как человек!
Осталось мало времени до резких перемен.
Нет, я не должен трезвым быть среди постылых стен!
И нажираюсь водки я, и пива - как бы впрок,
Зубами жадно мясо рву, чтоб накопить жирок.
И беспрестанно я курю, и неустанно пью,
На четвереньках бегаю, похожий на свинью.
Шарахаются от меня соседи и друзья,
Ведь я небрит, ведь я немыт, воняю крепко я.
Ох, напоследок я хочу повеселиться всласть -
Я начал пакостить кругом и начал вещи красть.
Я захожу в любой подъезд, чтоб справить там нужду,
Старушек полюбил пугать - я их у лифта жду.
Внезапно, с диким хохотом, бросаюсь я на них -
Им корчу рожи страшные и даже бью иных.
Потом бегу к друзьям-бомжам, мы политуру пьем
В каком-то детском садике, под крашеным грибком,
И голосами хриплыми орем мы до тех пор,
Покуда не заявится милиция во двор.
Себя я в вытрезвителе все чаще нахожу -
Лежу под серой простыней, от холода дрожу.
Пусть с бодуна меня мутит, колотит и трясет,
Пусть перегаром от меня за километр несет,
Я тихо бормочу себе: "Я лишь сейчас - такой,
Ждет очищенье впереди, и святость, и покой...
Уже через два месяца наступит Новый год,
Он обновленье лично мне с собою принесет.
Тогда - ни капли в рот, клянусь. А нынче я - спешу,
Опять я вечером напьюсь и мясом закушу!
Да, кстати, нужно провести один эксперимент -
Перед великой трезвостью понюхать клей "Момент",
Да мухоморов бы достать, да дернуть анаши, -
Все перепробовать хочу, все средства хороши..."
Лежу я в вытрезвителе, одежды не дают,
На фоне белокафельном здесь чертики снуют.
"Уйдите, проклятущие!" - кричу я им, чертям,
глазами злобно зыркая по стенам и углам.
1999 год.
Аннет.
Очень грустная была девушка Аннет,
повторяла про себя: "Смысла в жизни нет".
Проклинала этот мир и свою судьбу.
Не хотела жить Аннет и спала в гробу.
Говорила всем она лишь про суицид,
начитавшись ужасов, плакала навзрыд.
Музыку унылую слушала Аннет,
в комнате покрасила стены в черный цвет.
Вдруг свела ее судьба с пареньком простым,
улыбнувшись, он сказал: "Тю, чего грустим?
Меня Жориком зовут. Выпьем или как?" -
и сплясал перед Аннет танец краковяк.
Он привел ее к себе, водкой угостил.
Вдруг подумала Аннет: "Жорик очень мил".
И, расслабившись, Аннет быстро напилась,
с Жориком вступив затем в половую связь.
Сладкая, горячая ночь у них была,
ведь на этот раз Аннет не в гробу спала!
С этим парнем проведя пять ночей подряд,
изменилася Аннет, полюбив разврат.
Перекрасилась она, стала веселей,
стала рэйвы посещать. (Жорик был ди-джей).
Все подходят к ней: "Аннет? Неужели ты?
Мы не знали, что в тебе столько красоты!"
Парни все теперь хотят с ней потанцевать,
в общем, счастлива Аннет - незачем скрывать.
Светятся глаза у ней, светится душа...
Девушки! Любите жизнь! Жизнь так хороша!
Не мрачнейте - это вам, правда, не идет.
Улыбайтесь до ушей - счастье вас найдет!
Вариант: Жорик вас найдет!
1999 год.
Снова про Аннет.
В известный рок-клуб я однажды забрел,
я был "под шафэ" уже малость.
Со сцены гремел чумовой рок-н-ролл,
толпа там вовсю отрывалась.
Внезапно я встретил красотку Аннет
она подошла ко мне с пивом:
"О, Костик, привет! Сколько зим, сколько лет!"
- скользнув по мне взглядом игривым.
Аннет несказанно была хороша -
опять перекрасилась крошка.
Мы выбрали столик себе не спеша,
решив пообщаться немножко.
- Аннет, что случилось? Ты так весела,
кокетлива и сексапильна.
Когда-то ты грустной девчонкой была,
была депрессивной стабильно.
- Да брось, Костик, лапа, что было - прошло,
в то время я думала много.
Тогда мне казалось, что жить тяжело,
о смерти молила я Бога.
Потом вдруг опомнилась - жизнь-то идет,
у каждой подружки есть парень.
Придумал, наверное, не идиот,
чтоб дать каждой твари по паре.
И я полюбила, и вдруг поняла,
что время бежать от маразма.
Какой же я дурочкой раньше была -
до первого в жизни оргазма!
Любовь потрясла, восхитила меня!
У зеркала стала вертеться:
красивая девка я, вся из огня,
сама не могу наглядеться.
Так хватит, решила я, время терять!
Вон сколько вокруг наслаждений -
хочу целоваться, в объятьях стонать,
и двух тут не может быть мнений.
Ах, сладостной суки мне нравится роль,
я - сука, я - сладкая сука...
Да! Кроме любви, есть еще алкоголь -
ведь тоже отличная штука!
Еще - сигареты, еще - рок-н-ролл,
кайфов в этой жизни немало.
Все в жизни - наркотик, всем нужен укол,
такой, чтоб потом не ломало.
Ты, кстати, порнушку мне дать обещал:
я порно теперь полюбила.
А помнишь, ты "чуйкой" меня угощал?
Меня тогда мощно прибило.
Пойдем потанцуем? - мы встали с Аннет,
и, пусть ее мощно шатало,
под трэш станцевали мы с ней менуэт,
потом вместе вышли из зала.
... А ночью она обнимала меня,
стонала, кричала от страсти.
Проснулись мы поздно, уже в свете дня,
она мне сказала: "Ну здрасьте..."
Я ей любовался, сидел и курил,
и гладил рукой ее тело.
Она бормотала: "Подлец... Заманил..."
и вся от стыда розовела.
Потом вдруг привстала, довольно смеясь,
в меня запустила подушкой...
Мы вновь обнялись, на постель повалясь,
с Аннет, моей новой подружкой.
2000 год.
Подражание Есенину.
Что, народ, рощи-брови насопил?
Тихий вечер закатностью ал.
В кабаках свою душу я пропил,
Потому что на все я поклал.
Протеленькал кудлатую юность,
Сердце выпеснил бредью стихов.
А когда-то ведь в жидкую лунность
Гонял я незримых коров.
Шеи ног расставлю пред вами.
Люди, бойтесь господних грабль!
Посмотрите, как над головами
Проплывает кобылий корабль!
Златою подковою месяца
Лягнул меня звездный конь.
Я сижу, клювом в рюмку свесясь,
Эй, паскуды, меня не тронь.
Эх вы, черти. Не видеть нам рая.
Где же, милые, наша крепь?
Спев, уйду я, ушами махая,
Умирать в голубую степь.
2003 год.
Поэт и джинн (естественно-разговорное представление в шести частях)
Часть первая.
В Центральном Доме Журналиста,
Что на Никитском на бульваре,
Я заказал себе грамм триста
Хорошей водки в местном баре.
Мне тут же принесли графинчик,
Я пробку снял и удивился -
Передо мною мелкий джиннчик,
Размером с рюмку, появился.
"Ты кто? Откудова ты взялся?" -
его спросил я ошалело.
А он на палец мой взобрался
И пропищал довольно смело:
"Я - дух, страны волшебной житель,
Али-Гасан-ибн-Абдрахманыч.
Но ти мене, мой повелитель,
Зови, пожалста, Рахманыч".
Тут я Рахманычу заметил,
Что джинны, кажется, мельчают.
Он мне, насупившись, ответил,
Что разными оне бывают.
Потом икнул. Мне стало ясно,
Что пьян, похоже, мой Рахманыч.
Чтоб не стоял графин напрасно,
За джинна я махнул стаканыч.
Часть вторая.
Пьяный и мелкий джинн Рахманыч, сидя на указательном пальце левой руки
Константэна Григорьева (правой рукой тот держал стакан), предложил поэту
выполнить три любых его желания. "А почему только три?" - спросил поэт.
"Мамой килянус, болше исделать не могу, дорогой - икнул джинн, - Гавары свой
три желаний, тудым-сюдым, а?". "Ну, хорошо, хорошо, - занервничал
Константэн, соображая, чего ему хочется больше всего. - Хочу я, Рахманыч,
один миллиард долларов, только чтобы без неприятностей, понимаешь? Чтобы
мафии всевозможные да налоговики меня не трогали, просто чтобы я вдруг стал
миллиардером, как Пол Маккартни, и все мои бумаги были в порядке.
Сделаешь?". "Хорошо, дорогой, будет тибе миллиард-шмиллиард, об чем речь?
Ну, а еще чего хочишь?". "Еще хочу...Чего же я хочу? Чего люди хотят? Думай
быстрей, Кастет, думай! Власти, славы, здоровья, долгой жизни? Ну?" Внезапно
поэт хитро прищурился и сказал: "Слушай, мне в голову пришла бредовая мысль
- раз ты такой маленький, то вдруг то, что я у тебя попрошу, будет таким же
маленьким? Ну там, машина, дворец? Внеси ясность, пожалуйста". "Да нет,
все-все будет совсем болшой, совсем настоящий, мамой килянус! Зачэм
обижаишь, да?" "Ну, тогда хочу я, Рахманыч, красивый дворец. А третье мое
желание такое - чтобы жил я сто лет и был при этом здоровым". "Будет
исделано, мой повелитель", - кивнул Рахманыч и стал дергать по одному
волосики из своей крошечной бороды. Григорьеву же представилась такая
картина: возлежит он на ковре у фонтана, а вокруг стоят красивейшие девушки
в восточных национальных костюмах и обмахивают дремлющего поэта опахалами.
Все вокруг - в бриллиантовом дыму, все сверкает. Одна из девушек виртуозно
исполняет танец живота, другая кормит поэта из нежных ручек финиками и
бананами. "Эх, - вздохнул Константэн, - хорошо!" Тут Рахманыч истошно
заголосил:
Часть третья, волшебная.
Рахманыч: Трах-тиби-дох, трах-тиби-дох!
Григорьев поет: Чувствую, есть тут какой-то подвох.
Рахманыч поет: Тиби-дох-трах, тиби-дох-трах!
Григорьев: Ах, неужели все сбудется, ах!
Рахманыч: Трах-дох-тиби, трах-дох-тиби!
Григорьев: Милый Рахманыч, ты уж подсоби.
Рахманыч: Хоть отсырел весь мой борода,
Выполнил просьбы я твой без труда.
Григорьев: Где ж миллиард? Я не вижу его!
Не изменилось вокруг ничего.
Часть четвертая.
"Верно, - согласился Рахманыч, слезая с поэтова пальца и усаживаясь на
столике в позу лотоса. - Но твой желаний уже готов, все нормалды". "Но где
дворец, где деньги, где прекрасное самочувствие? - начал злиться Григорьев.
- Голова как болела с бодуна, так и болит". "Зачем шумишь, дорогой? -
пропищал джинн. - Ти послюшай. Дело в том, уважаемый, что я тебя пироста
поставить на очередь. Ти полючать и миллиард свой, и дворец, но в две тысячи
пятьдесят третьем году". "Как так? - ахнул поэт. - Но это же через пятьдесят
лет!". "Э...Я тебе разви обещаль, что сегодня все получишь? Ти не
расстраивайся, тебе будет всего восемьдесят пять. До ста лет еще будешь
веселиться, дорогой". "Да зачем мне все это в старости? Мне сейчас нужно!".
"Надо быль яснее виражатися, дорогой. Ти говорить - хочу, но ти не говорить,
когда. Да и как мог я прямо сейчас тебе весь кейф пиридоставить, а? Деньги и
дворцы другие джинны дали пока другим людям, ви такой человек называть
олигархи. А вот через пятьдесят лет ты и сам пойдешь олигархи, тудым-сюдым!
Старый олигарх отомрет, новый пиридет. Все будет нормалды". "Ну, так я и
знал, - вздохнул поэт. - Удружил, Рахманыч, нечего сказать"."Давай лучше
твой водка пить, - миролюбиво предложил джинн. -И давай, слюшай, петь песня
о том, что всему свое время, а? ". Поэт и джинн затянули:
Часть пятая, философическая.
Эх, джиннов могучее племя
Живет на Земле сотни лет.
- Рахманыч, всему свое время.
- Да, время всему свой, Кастет.
Коль джинна ты вдруг повстречаешь,
Проси у него кое-что.
- Кастет, ти меня уважаишь?
- Тебя-то, Рахманыч? А то...
Будь джинну за все благодарен,
За труд и за емкий ответ.
- Рахманыч, ты очень коварен.
- Такой вот работа, Кастет.
Для джинна бессмертие - бремя,
Поймет это только поэт.
- Рахманыч, всему свое время.
- Канэшна, канэшна, Кастет!
Часть шестая.
Джинн тепло попрощался с поэтом и растаял в воздухе. Константэн допил
свою водку и вышел на улицу. Там поймал такси и поехал домой. В пути он
думал: "Теперь буду беречь себя. Пятьдесят лет как-нибудь проживу, чего уж
там. Зато в старости устрою дикий угар с расплясом. Хорошо, что я теперь
знаю, чего ждать. Соответственно спланирую каждый год своей жизни. Жаль,
конечно, что так получилось. Мне бы сейчас все заполучить, да побыстрее..."
"Эй, шеф, притормози-ка", - вдруг попросил он таксиста. Тот остановился.
Поэт купил в ларьке бутылку пива и открыл ее специально лежащей на прилавке
открывашкой. Перед поэтом появился другой джинн, на сей раз огромный, с
очень длинной седой бородой. "О, мой повелитель! - воскликнул он. - Проси
меня о чем хочешь!"
А вот о чем попросил Григорьев этого джинна, мы не расскажем - это уже
совсем другая история.
2003 год.
Русская разгульная.
Собиралися поэтушки
На единое крылечушко,
За едину думу думали,
За один совет советовали:
Да где бы, где бы бутылочку найти,
Как бы, как бы абсентику попити?
Добрынин Андрей догадливый был:
Предложил пройтись к палатушке
Да купити там абсентику -
Только нужно будет скинуться.
Так и сделали поэтушки -
Забухати им хотелося
Зелена питья заморского.
Во садочке есть беседочка,
Там поэтушки устроились,
Позвонили по мобилушке
Распригожим красным девицам,
Чтоб спешили на гуляньице.
Распечатали бутылочку
И, содвинув дружно рюмочки,
Вечерочком летним выпили,
Каждый с пачкою "Парламента".
Тут примчались красны девицы
С коньяком, вином и закусью,
И вовсю пошло гуляньице.
Разделились все по парочкам,
Ай, да стали миловатися,
А иные пары сразу же
В лопушье ушли широкое,
И оттуда раздавалися
Звонкий смех и стоны страстныя.
Проходил-тко мимо странничек
Синеглазый да убогонький,
Шел в небесный град тот странничек,
Но благословил поэтушек.
Молвил он: "Жизнь продолжается,
Парни с девками милуются,
Если всем пойти в небесный град,
Жизнь угаснет во своей красе.
Пусть же песни на Руси звучат,
Пусть гуляют буйны головы,
Помолюсь я, божий странничек,
Да за молодежь горячую".
И пошел себе он далее,
А над Русью небо звездное
Синий свой шатер раскинуло,
Светлым месяцем украшенный.
Так поэты развлекалися,
Так и будут развлекатися,
Славя край родимый сказочный -
Русь могучую, привольную!
2003 год.
Урок литературы.
Школьный дворик, листья клена,
За окном - притихший класс.
На урок литературы
Как бы смотрим мы сейчас.
Строгая Оксана Львовна,
Думая о физруке,
Имя "Константэн Григорьев"
Мелом пишет на доске.
А потом садится томно,
Руки вытерев платком,
И вздыхает: - Ну, ребятки,
Разбирать стихи начнем.
Куртуазных маньеристов
Изучаем мы теперь...
Что за фокусы, Баранкин!
Марш немедленно за дверь!
Не паясничай, Баранкин,
Я с тобою не шучу.
Видеть в классе хулиганов
Не желаю, не хочу.
Я прошу всех быть серъезней.
Иванов, что за хи-хи?
Все Григорьева учили?
Кто готов читать стихи?
Молодец, Мардалейшвили,
Что ты выбрал? А, "Живот"...
Понимаю. Ты ведь полный,
Тема за душу берет.
Так. Спасибо. Удальцова,
Что ты выбрала? Ага...
Значит, "Ангел алкоголя"?
Тоже тема дорога?
Хорошо. Садись на место.
А теперь Ершов Иван
Пусть читает. Что ты выбрал?
Все понятно, "Чемодан".
Да, в стихах у Константэна
Есть гротеск и есть лиризм,
Есть патетика и емкость
Слога, есть и гуманизм.
Что, Баранкин, стыдно стало?
Ладно, быстро в класс шагай,
Только больше ты Петрову
За косички не тягай.
Кстати, раз уж ты вернулся,
Может, нам стихи прочтешь?
Хочешь -э-э - "Рецепт успеха"?
С выражением? Ну что ж...
Ох, какое выраженье!
Ох, опять, а вот опять...
Вся я как-то покраснела.
Ну, Баранкин, ставлю пять.
Ты что выучил, Тимошкин?
Снежную...чего-чего?
Как мне быть, не знаю прямо.
Это что за баловство?
Дай-ка загляну в программу,
Присланную из Москвы.
Да, там есть названье это...
Знаете, ребята, вы
Посидите тут тихонько,
Я же к завучу пойду
И спрошу, читать ли в классе
Эту... Снежную...у-у...
- И Оксана Львовна вышла,
Вниз по лестнице пошла,
Но не к завучу, однако,
- поважнее есть дела.
Шла Оксана Львовна робко,
Прячась от учеников,
Вниз, к огромному спортзалу,
Возбудившись от стихов.
Как физрук ее увидел,
Сразу же в объятьях сжал
И повел к себе в подсобку,
Где всех женщин ублажал.
А в десятом-а Тимошкин
Песню "Снежная п-а"
Пел по книжке увлеченно
Прям до самого звонка.
А Ершов сыграл с Петровой
В перекрестный онанизм...
Так вот изучали в школе
Куртуазный маньеризм.
Константэна изучили
Быстро, но, в конце концов,
Впереди и монстр Добрынин,
И брутальный Степанцов.
...Школьный дворик, листья клена,
за окном - десятый класс.
На урок литературы
заглянули мы сейчас.
2003 год.
РАВНОДУШИЕ (сонет).
Сверкает первый снег, как серебро.
С другим я встретил Вас. Да, Вы - все та же,
Но Ваши остроумные пассажи
Теперь уже звучат не так остро,
А просто обращаются в зеро.
Я стал другим, стал сдержанней, и даже
Дивлюсь на все любовные миражи...
А раньше я страдал бы, как Пьеро.
Да, раньше я страдал бы... Усмехаюсь
И с Вами крайне холодно прощаюсь,
И ухожу, сказать не в силах Вам,
Что женщины вообще мне надоели,
Что нынче у меня другие цели -
Я, например, нажрусь сегодня в хлам.
2002 год.
Стансы.
Вряд ли что-то изменится в мире
После смерти мгновенной моей,
И опять в тихоструйном эфире
Для влюбленных споет соловей,
И опять будут люди смеяться.
Волноваться, буянить, грустить,
И опять будут смерти бояться,
И для счастья детишек растить,
И опять кто-то водки напьется,
Кто-то стансы опять сочинит...
Мир таков - и таким остается,
Нас реальность творит и казнит.
Неизбежны законы природы,
Все живое однажды умрет.
В бездну царства летят и народы -
Бездна новую жизнь создает.
Ежечасно на нашей планете
Люди гибнут, от старости мрут,
Им на смену рождаются дети,
Подрастают и песни поют.
Мир таков, такова эта данность,
Люди память о мертвых хранят.
Мыслеформы моей многогранность
Миллионы понять захотят.
Я не зря жил на свете, похоже,
Ведь, читая и слыша меня,
Миллионы почувствуют то же,
Что когда-то почувствовал я.
Вряд ли что-то изменится в мире
После смерти моей, но, живой,
Здесь останусь я в телеэфире,
В книгах, в дисках, в Сети мировой.
2003 год.
Утро маньериста.
Встать рано, полистать де Лиль-Адана,
Пока готовят завтрак за стеной,
Под шум прибоя гладить павиана
По шерсточке упругой и цветной,
И, глядя вдаль, с бокалом мазаграна
В одной руке, с улыбкой размышлять:
"Где взять алмаз голландского ограна,
что обещал Возлюбленной прислать?"
1991 год.
* * *
От Бэкки Тэчер до Джульетты -
Почти хрустальная пора.
Уже потом - огни, поэты
И выпускные вечера,
Уже потом - веранды, грозы,
Потом - веранда и гроза,
Вдвоем - аккорды Чимарозы
И - роковая пауза.
Все остальное - сны и сказки,
Постой, вздохни и не нарушь!
Нет ниже уровня опаски,
Чем уровень влюбленных душ.
Вы целовались так прилежно,
Про все на свете позабыв,
Что стали музыкою нежной
И шум волны, и звон олив.
1990 год.
* * *
Лазурный грот весны, проталины и птицы,
И солнечная пыль... А помните, мадам,
Мы не хотели жить,
Мы не могли проститься,
Но голоса в саду кричали: "Чемодан!".
Вы помните: гамак, дорожки с придыханьем,
Сверкающий бассейн, волшебник-Стивенсон,
Вечернее бордо
И роз благоуханье...
Все это было сном? Какой чудесный сон!
Откуда вы теперь? Как сердце благодарно!
Скорей пойдемте в сад, он помнит вас, princesse...
Как я тогда страдал!
Как вас терзал коварно:
"Когда ваш муж опять уедет на конгресс?"
1988 год.
* * *
Нас помнят Фонтанка и сумрак зеленый,
И золото в черном, и Аничков мост,
Где мы совершали свой путь изумленный
От сердца до сердца, от терний до звезд.
Нас помнят, как помнится выстрел из лука,
Нас помнят, как помнится плющ на стене,
Нас помнит Свиданье, нас помнит Разлука,
И кольца причала, и лед по весне.
Нас помнят повсюду, пока не устали,
Торговки, актеры, вихры и венки,
И легкие эльфы, и бабочек стаи,
Алмазы на бархате, розы, клинки.
Нас помнят, и мы забываем, конечно,
Что время затопит сиянье огня,
И я позабуду тебя неизбежно,
И ты, моя прелесть, забудешь меня.
Останутся где-то, как вздох отдаленный,
Окутаны стынущим шорохом звезд,
И лепет Фонтанки, и сумрак зеленый,
И золото в черном, и Аничков мост.
1988 год.
Тает-умирает...
Тает, умирает,
Вспыхнет и алеет,
Бликами играет,
Снова пепелеет.
Ты войдешь как эхо,
Тихо скрипнув дверью,
В переливы меха
Выдохнешь: "Не верю..."
Сядешь за спиною,
Рюмки переставишь,
Прозвучит виною:
"Все-таки сжигаешь?"
Я не постигаю
Твоего движенья.
Все, что я сжигаю, -
Подлежит сожженью.
Снег деревья сада
Опушил забавно.
Ты не плачь, не надо -
Посмотри, как славно:
Тает, умирает,
Вспыхнет и алеет,
Снова пепелеет,
Бликами играет...
Словно бы не тлеет,
А еще пылает.
1995 год.
Избранные хокку.
Об Ордене, о моих друзьях и о войне с критиками.
С другом за чашкой сакэ
Мы вспоминаем, смеясь,
Вечер в ДК МГУ.
Старый Хонсю удивлен -
Бабочки стайкой летят
На куртуазный концерт.
Юкку, смешливый монах,
Лисам в осеннем саду
Том маньеристов читал.
Как оживился Гонконг!
То маньеристы идут
В белых своих пиджаках.
Слышишь - лягушка в воде
Лапками тихо гребет?..
Мы уже в Вечности, брат.
Только акулы в море
Да глупая трясогузка
Не слыхали про Орден.
Поезд. Колеса чух-чух.
В зюзю упившись вчера,
Рыцари Ордена спят.
Глянь - барсук моет лапки
В родниковой воде...
Шесть книг уж у Ордена!
Вишни в цвету по весне...
Ну, а про нас сняли фильм.
Это так, к слову пришлось.
Помнится, мы богатеям
Жестами объясняли:
Мол, очень хочется рису.
Вьются закатные ласточки
Над восточной террасой...
Пьют маньеристы сакэ.
Пишет сестра мне из Омска:
Тысячи школьниц Сибири
Вашими грезят стихами.
Мост через горное озеро
Из лепестков хризантем
Тянем пятнадцатый год.
Город Владимир хорош:
Делают классное в нем
Пиво, а также сакэ.
Вот, девчонки-послушницы
Пьют, как воду, сакэ,
Что меня беспокоит.
Как ни включу телевизор,
Вижу - снова Вадим
Звонкие песни поет.
Птицы над лесом кружат.
В куче опавшей листвы
Виктор резвится с женой.
Водки напился Андрэ:
Правый глазок помутнел,
Левый закрылся совсем.
Все маньеристы женаты.
Только один Андрэ
Ходит в веселый квартал.
Слышу подшипников тренье...
Есть среди нас механизм.
Кажется, это Добрынин.
Жуткий увидел я сон:
Я - механизм, как Андрэ.
Мы с ним в пустыне скрипим.
Богат безмерно Андрэ...
И все ж я богаче его -
У меня есть осенний закат.
Дико вращая глазами,
Вадим куда-то промчался...
Время цветения лип.
Сражаются на сосульках
Вадим и Андрэ по весне...
Смотрю на них в умиленьи.
Взять бы всех наших врагов
Да и ударить башкою
О фарфоровый гонг.
Палкою поворошил
Я муравейник лесной...
Критик там дохлый лежал.
Что-то все меньше нападок
На знаменитый наш Орден...
Вновь чищу меч самурайский.
Критика в пропасть я бросил.
Рядом стоявший Магистр
Метко сказал: "Одним меньше".
Как мы вчера веселились!
Критика бросив пираньям,
Ели на даче эклеры.
Девушка, критик прелестный!
Весь обливаясь слезами,
Меч достаю самурайский.
Даже Магистр удивился:
"Больно лютуешь, Григорьев, -
критики тоже ведь люди".
Что учудил наш Добрынин!
На конференции критиков
Всех уложил в одиночку!
После концерта Добрынин
Ходит с блокнотом за всеми,
Каждый фиксирует отзыв.
Орден в Японии (мини-цикл).
К роскоши быстро привыкнув,
Дня себе не представляю
Я без двух мисочек риса.
С завистью смотрят японцы,
Как маньеристы вдаль едут
На мотороллерах новых.
Рис уплетает Добрынин.
К бочке бежит Пеленягрэ -
Съел уж свой рис, еще хочет.
Весь гонорар от концертов
Быстро истратил Добрынин
В зимнем веселом квартале.
К окнам прильнули японцы -
Здесь, у огня, на циновках,
Виктор с женою резвится.
В Токио сразу наш Орден
Снялся в японской рекламе
Рисовой водки отличной.
Скорбно стоят маньеристы -
Чтут память жертв Хиросимы,
А также жертв Нагасаки.
Про СССР.
СССР возродится!
Выше, товарищи, знамя -
И на другие планеты!
Что вам и Кант, и Конфуций?
Самая мудрая мудрость -
Вся на советских плакатах.
О космосе, о будущем.
Каждым космическим хокку
Мирный контакт приближаю
С разумом инопланетным.
Жил на Луне человек -
Почту с Земли получив,
Хокку со смехом читал.
Самый большой звездолет -
Наша планета Земля...
В нем я стою на посту.
Футуристический город:
Пью на закате дыханье
Юной андроидки нежной.
В городе каждом хранятся
Письма рабочих к потомкам
С просьбой открыть в Коммунизме.
Есть у меня три желанья:
Деньги, свободное время,
В космосе свой астероид.
Если забуду я что-то,
Вряд ли меня примут звезды...
Помню и чту эту песню.
Жду каждый день звездолета.
Все, чем сейчас занимаюсь,
В космосе мне пригодится.
Вспыхну звездой на орбите...
Все человечество всхлипнет,
Шутки мои повторяя.
Женщин, меня приласкавших,
Вспомню с улыбкой в полете,
Всем присмотрев по планете.
Женщина вам не игрушка!
В ней разглядите партнера
По освоенью Вселенной.
Вы не ругайте меня,
Что все про космос пишу...
Нам же туда не слетать!
В Ордне вспыхнул конфликт:
Кто всех достойней из нас,
Чтобы на Солнце лететь?
В иллюминатор уставясь,
Думаешь горькую думу:
Дома-то что не сиделось?
Центр управленья полетом
Ждет от тебя громких песен
И белозубых улыбок.
В космос впервые взлетая,
Съешь, причитая от страха,
Множество тюбиков с пищей.
Вот ты и на звездолете!
Пукаешь от перегрузок,
Маму зовешь и рыдаешь.
4) Хокку про хокку.
Чудо! Ура! Этой ночью
В зимнем саду Константэна
Новые хокку поспели!
Вольный размер в моих хокку,
Ибо ведь русские хокку -
В целом абсурдная штука.
Так написать надо хокку,
Чтобы все ахнули разом,
Словно оргазм испытали.
Все от тебя ждут открытий!
Ум свой показывай реже,
Сделай упор на безумства.
Все эти новые хокку
Я написал на работе,
В тихом своем кабинете.
В день десять хокку пишу я.
Выполню план - и гуляю,
А на душе так спокойно!
Раз на вопрос молодого,
Что для поэта главнее,
"Искренность!" - рявкнул я грозно.
Про очевидные вещи
Я не пишу, зная точно:
Этим займутся другие.
Смело ломаю стандарты
И в маньеризм привношу я
Грезы о странствиях звездных.
Хокку писать так несложно:
Главное - чтобы картинка
Перед глазами вставала.
Тот, кто послушает хокку,
Завтра японцем проснется,
Щелочки-глазки мусоля.
Вы тут внимаете хокку,
Жизни поэта фрагментам...
Где-то ваш дом догорает.
Кто-то сейчас тонет в речке,
Кто-то летит с небоскреба...
Вы - на концерте пока что.
Ах, не трещите, цикады!
Девушка в скалах целует
Звездную тень Константэна.
5) Хокку о себе.
Скачут певцы на экране,
Весело им и привольно...
Эх, как бы мне эдак тоже!
Я, несмотря на размеры,
Тоже ведь певчая птичка...
Мало в коммерции смыслю.
Иным дан дар делать деньги,
А мне дан дар песнопевца.
Что на снежинки куплю?
Сколько забыто событий,
Песен, людей и усилий,
Подвигов, - вами, мещане...
В личном огромном бассейне
Хокку пишу я, ныряя,
Сверху лопочут японки.
Боже, как вишни цветут!
Срочно ищу спокойную,
Понимающую женщину с квартирой.
Енот умывается лапкой.
Срочно ищу спонсора
Для выпуска собственной книги.
Как Фудзияма прекрасна!
На концертах смелей покупайте
Мои песни на дисках, недорого.
Кормит мать аистенка...
Прошу банкиров откликнуться -
Назначьте поэту стипендию!
Лягушки в пруду расквакались...
Хочу подписать контракт
На выпуск всех моих песен.
Утром лечу в самолете.
Малость трясет с бодунища,
Мой черный китель - в помаде.
Как описать это счастье -
Быть целиком из сверканья,
Красками переливаясь?
Путь свой отчетливо вижу...
Сделано столько, что впору
В тихий каньон удалиться.
Кладбище тихое летом
Всех успокоит, сравняет
И разрешит все конфликты.
Как бы мне угомониться?
Не сочинять (сколько можно?) -
А довести все до блеска?
Хокку об Аленке.
Под одеяло Аленка
Любит залезть с головою
И подремать там тихонько.
Думает долго Аленка,
Долго молчит, а как скажет,
Так хочешь - стой, хочешь - падай.
Дружит Аленка с подушкой.
Та ей с любовью за это
Крутит всю ночь фильмы-сказки.
Двух золотых драконов
На черном шелку самураев
Выткала мне жена.
Смотрит Аленка с постели,
Как на окне сидит кошка...
Обе вздыхают: "Где ж Костик?"
Ты не печалься, Аленка!
Если проснешься в пустыне,
Мигом пришлю зонт и пепси.
Кошка такая смешная -
Встанет на задние лапки,
Ручками ловит сиянье...
В пропасть скользнула Аленка -
Но подбежали мы с кошкой
И помогли выбираться.
Встретила как-то Аленка
Ярко Полярно Сиянье
Встречным сияньем Аленки.
Хокку, сочиненные за прилавком, когда я продавал видеокассеты.
В жизни всего понемногу -
То боевик, то порнуха,
То мелодрама, то сказка...
Братцы! Вчера передали,
Что в этот раз уже точно
Всех нас комета угробит!
Старец подходит к прилавку
И вопрошает с надеждой:
"Секса с пришельцами нету?"
Джонни в каком-нибудь Йорке
Тоже стоит за прилавком,
Тоже стихи сочиняет.
Дама красивая в шубке
Ротик открыла и смотрит
Что бы купить из мультфильмов?
Снится - стою за прилавком
Я под луною, в пустыне,
С вихрем каким-то торгуюсь.
Дубовый метод (басня).
В Москве, в одном из модных клубов,
где веселилась молодежь,
сидел поэт Серега Дубов,
замыслив учинить дебош.
Серега был уже хорош:
он все шипел кому-то: "Врешь,
нас, самородков, ты так просто не возьмешь!"
Серега водочку с собой пронес тайком
и под столом
все наполнял за рюмкой рюмку,
в рот опрокидывал, курил и думал думку, -
короче, вел себя подобно недоумку.
Приехав покорять столицу,
успел уже наш Дубов обломиться
и начал злиться.
Его поэму "Даль родная",
где Дубов пышным слогом воспевал
березки и цветы какого-то там края,
никто в Москве печатать не желал.
Безденежье Серега проклинал,
он сам себя вторым Есениным считал.
И вот решил прославиться скандалом,
войти в историю поэзии нахалом.
Когда до нужной он кондиции дошел,
то влез на стол
и начал громко декламировать поэму
на вышеназванную тему.
Он что-то там кричал про роднички
и про поля, но тут охранники-качки
поэта со стола стащили, пьяного,
и вышвырнули прочь из клуба данного.
Сначала Дубов возмущался и орал,
потом поплелся среди ночи на вокзал,
шепча: "Не поняли, козлы, не оценили!
Уеду прочь и успокоюсь, блин, в могиле".
Мораль:
Друзья! Прославиться есть методы готовые,
они не новые,
но не такие, как у Дубова, дубовые.
И если кто захочет стать поэтом,
пусть помнит он об этом.
Как и о том,
что истинным талантам дозволяется
довольно многое, серьезно,
из того,
что рифмоплетам бесталанным воспрещается.
И в этом истины я вижу торжество.
...А что до Дубова - я, правда, знал его.
Впечатлительный Кузьма (басня).
"Какая поэзия, - сказал Иван Филиппович тараканьим голосом. - Жрать
надо... Не только поэзия, я, уважаемый товарищ, черт знает на что могу
пойти... Поэзия..."
М. Зощенко, рассказ "Крестьянский самородок".
Поэт Кузьма Беднов на раскладушке
лежал и размышлял в один из дней:
"У всех поэтов есть свои кормушки
и связи средь влиятельных людей.
Ах, как бы к тем кормушкам подобраться
и наравне со всеми обжираться
и премии за книжки получать?
Ну, как туда пролезть, япона мать?
А если мне фамилию сменить
и не Бедновым вовсе быть,
а, скажем, стать Алмазовым Кузьмою
или Кузьмою Звездным?! Эх, не скрою,
стать знаменитым хочется порою..."
Беднов открыл газету, пролистал
и с раскладушки вдруг своей упал,
наткнувшись на заметку
про некую смазливую нимфетку,
которой за стишки ее на днях
вручили премию - да в баксах, не в рублях -
пятнадцать тысяч долларов вручили!
Беднов взревел, как будто соус "чили"
без ничего отправил внутрь себя,
и, носом яростно трубя,
на кухню побежал в своей квартире,
там нож достал и сделал харакири.
И вот лежит он, дрыгая ногами,
известный крайне слабыми стихами,
а более, пока, увы, ничем...
Но что он доказал? Кому? Зачем?
Мораль:
Нет справедливости в подлунном этом мире,
и это ясно всем, как дважды два - четыре,
но разве это повод к харакири
или к сэппуку?
Сию науку
запомни друг, и сочиняй, как прежде,
в надежде,
что и тебе однажды премию дадут.
В спокойствии верши свой труд
и не завидуй, если можешь, никому.
Не спрашивай, как так и почему.
Ты вспомни-ка несчастного Кузьму,
что с диким воплем улетел от нас во тьму -
затем, что начитался он газет...
Беднов был слишком впечатлительный поэт.
Про Глупона Рифмушкина.
Глупон Рифмушкин всюду тискает стихи -
Они неискренни и попросту плохи;
Откроешь книгу иль другую - всюду он,
Бездарно серый, скучно-правильный Глупон.
В его стишках, увы, не встретишь никогда
Богатства мыслей, волшебства; но без стыда
Рифмушкин пошлости назойливо твердит,
Ревет ослом о том, что у него болит.
Я - слишком мягкий человек, и потому,
Глупона встретив, не скажу о сем ему,
Однако томик маньеристов предложу:
Вот где поэзия - понятно и ежу.
Ко мне Ветраны и Красавы подбегут,
И с удовольствием автограф мой возьмут,
И увлекут меня туда, где пир горой;
Стоит Рифмушкин онемелый - что ж, постой,
Да поучися у Ветран и у Красав:
Девчонки эти, несмотря на легкий нрав,
Всегда прекрасно понимают, где талант,
А где бездарности фальшивый бриллиант.
Да, поучися! И внимательно читай
Том маньеристов; конспектируй, изучай, -
Вот где Поэзии сияет торжество!
Вот где изящество, огонь и волшебство!
Пологий лоб твой пусть наполнит оптимизм,
Ты проповедуй куртуазный маньеризм,
Но лучше сам ты не пиши стихов вовек,
И скажут все: "Какой прекрасный человек!"
1997 год.
Продавщица смеха.
Она продавала мешочки со смехом
В пустом переходе метро...
С концерта я шел, опьяненный успехом,
Хотелось мне делать добро!
Она показалась мне милой безмерно,
Товар ее - жутко смешным...
Приблизился к ней с грациозностью серны,
Спешащей за кормом своим.
С присущим мне шиком, с особым талантом
Я все у ней разом скупил!
Надел ей на палец кольцо с бриллиантом,
Но жест мой ее не смутил.
В молчанье великом жуя свою жвачку, -
(как будто брильянт - пустячок), -
упрятала сотенных толстую пачку
в студенческий свой рюкзачок,
взяла меня под руку; из перехода
на свет мы шагнули вдвоем,
и голос ее прозвучал с небосвода:
"Ну что, мы куда-то пойдем?"
И нас закружило, и нас завертело
По всем дискотекам Москвы...
Но, хоть я отплясывал лихо и смело,
Она говорила мне "вы".
Мы приняли "экстази", мы забалдели,
Козлом я вообще заскакал!
С ней между зеркальных шаров мы летели -
Что ж я ей роднее не стал?
Кружило-вертело, вертело-кружило,
А где-то под утро уже
Она подвела ко мне парня-дебила
Под гримом густым, в неглиже.
"Ой, кто это?" - искренне я испугался.
В ответ прозвучало: "Бойфренд".
Дебил ухмылялся, дебил возвышался,
Как страсти чужой монумент.
Увел я ее из орущего зала,
Стал на ухо что-то кричать.
Она танцевала и тоже кричала,
Кричала: "О чем вы, а, дядь?"
"Что общего, детка, меж ним и тобою?" -
ее вопрошал вновь и вновь.
Она улыбнулась, тряхнув головою,
И просто сказала: "Любовь..."
...Я ехал в такси, оглушен неуспехом,
обжегшийся делать добро.
Опять продавать ей мешочки со смехом
В пустом переходе метро.
А жаль. Было в девушке что-то такое,
Что я осознать не успел...
Есть в девушках прочих, конечно, другое,
Но я это "что-то" хотел!
Так смейтесь, мешочки, как раньше смеялись,
Напомнив мне через года,
Что с ней мы расстались, мы с нею расстались,
Расстались уже навсегда!
И мне никогда не узнать, что с ней сталось,
И массу подобных вещей:
Как в том переходе она оказалась
И как ее звали вообще?
1997 год.
Роза.
За стихи мне девушка розу подарила.
Ах, спасибо, ангел мой! Как же это мило!
Нет, вы только вдумайтесь - это вправду было!
За стихи мне девушка розу подарила!
Я стоял-болтал в толпе, посредине зала.
Засверкало все кругом, а затем пропало.
Мы остались с ней одни в ледяной пустыне,
Где холодный лунный свет на торосах стынет.
"Это Вечность", - понял я, вздрогнул и очнулся.
И, как пьяный, розу взял, даже покачнулся.
Девушка во все глаза на меня смотрела.
Услыхал не сразу я, как толпа шумела.
Все вернулось на места - лица, краски, звуки,
Кто-то книгу мне пихал в занятые руки:
"Надпишите, Константэн!" - "Да, сейчас, конечно..."
Начинался так концерт, он прошел успешно.
Я счастливый шел домой, вспоминал: "Как мило!
Девушка мне - Боже мой! - розу подарила!"
1997 год.
Оленька (поэма-экспромт).
Мы с тобой слились в экстазе
И в безумьи сладких стонов
В эру пейджинговой связи
И мобильных телефонов.
Я приехал во Владимир
И в тебя влюбился, Оля.
Помнишь - к ночи город вымер?
Мы, принявши алкоголя,
Вдруг пошли гулять к обрыву,
От компании удрали;
Там мы дань воздали пиву...
Нас желанья раздирали!
Подо мной трещали сучья
И твое ласкал я тело:
Вся твоя натура сучья
Моего "дружка" хотела.
(Оля, если ты читаешь
это все, не обижайся!
Я ж - любя, ты понимаешь?
Ты читай и улыбайся).
Помнишь - там нам помешали?
А из мрамора ступени,
По которым в парк вбежали,
Их ты помнишь? ветви, тени?
В парке хоть луна светила.
На скамье, решив, что можно,
Ты "дружка" рукой схватила
И пожала осторожно.
И, закрыв глаза, держала,
Трепеща от возбужденья:
Плоть в руке твоей дрожала,
Раскаленная от тренья.
Но отдаться прямо в парке
Не решалась ты, однако.
Поднялись, пошли сквозь арки,
Где-то лаяла собака.
На квартире оказались
И легли в одной постели.
Наши ласки продолжались.
Как друг друга мы хотели!
Но пищал твой пейджер тонко -
Тебя мама вызывала,
Волновалась за ребенка.
Ты звонить ей выбегала.
А потом вдруг оказалось,
Что сосед есть в комнатушке.
Очень ты его стеснялась -
Он не спал на раскладушке,
Спьяну нам мычал советы -
Мол, давайте, вас тут двое,
Я не в счет; святое это,
Ваше дело молодое.
Только утреннею ранью
Разрешилась эта смута -
О, какой восторг за гранью!
О, волшебная минута!
Поднялся сосед и вышел,
На тебя я навалился...
Ах, восторг все выше, выше!
Ах - и вот он разрешился!
Сбилось на пол одеяло,
Было утро в птичьем гаме.
Подо мною ты лежала,
Обхватив меня ногами,
Улыбаясь благодарно,
Гладя мне живот и спину,
Глядя мне в глаза коварно...
Я был счастьем пьян в дымину!
Я мечтал об этом чуде
И боготворил, о, боги! -
Твои маленькие груди,
Твои кудри, руки, ноги.
Запищал твой пейджер снова
И прочла ты сообщенье,
А потом мы бестолково
Одевались, и в смущеньи
Все прощались и прощались,
Шли на кухню, кофе пили, -
Но потом мы возвращались
В комнату - и вновь любили.
Нам казалось - мало, мало,
Не уступим ни на йоту...
Ты, конечно, опоздала
В это утро на работу,
Я в Москву уехал, Оля,
И храню твою визитку.
Что ж, такая наша доля -
Испытать разлуки пытку.
Но тебя я вспоминаю,
Мысленно веду беседу,
Как бы вновь тебя ласкаю...
Оля! Я к тебе приеду!
1997 год.
Послание коту моему Катрюшке.
"Я так бессмысленно-чудесен,
что Смысл склонился предо мной!"
Игорь Северянин, "Интродукции", 1918 год.
С утра я хмур, пью крепкий кофий,
А котик на меня глядит.
Кошачий взгляд - он как магнит,
Он выше всяких философий.
Взгляд не бессмысленный, о нет,
Но взгляд бессмысленно-чудесный.
Слова людские - вздор и бред
Пред этой тварью бессловесной.
По разуменью моему,
Мой котик не подвержен сплину.
"Ну, что глядишь?" - скажу ему,
а он зевнет и выгнет спину.
Я много книжек прочитал,
Сам написал стихов немало,
И что - счастливей, что ли, стал?
Что, жизнь осмысленнее стала?
А котик не читает книг,
В депрессию он не впадает:
Увидит муху - прыгнет вмиг,
И счастлив. Он ведь не страдает.
Поесть, поспать и поиграть,
И самочку покрыть весною -
Вот смысл жизни. Меньше знать,
А больше жизнью жить самою!
И мы для этого живем,
В нас гедонизм - первооснова.
Все прочее есть ржавый лом,
Конструкции ума больного.
Я улыбнусь, допив свой кофий.
Тебя я, котик, видеть рад.
Воистину, твой, котик, взгляд -
Превыше всяких философий.
1998 год.
Конец света.
Я - паук восьмидесятиглазый,
Черный и шерстистый, ростом с дом.
Как включу нагрудный мощный лазер,
Все вокруг меня горит огнем.
Нас таких немало. Мы упали
Из стального чрева корабля
И уничтожать живое стали
На планете с именем "Земля".
Жили тут до нас такие - "люди",
А теперь уж больше не живут.
Мы как дали залп из всех орудий -
Вымерли они за пять минут.
Мы же стали быстро размножаться:
Самки клали яйца на ходу.
Стали по планете разбегаться
В памятном трехтысячном году.
Центр дал заданье - все постройки
Быстренько снести, сравнять с землей,
Испарить возникшие помойки
Лазером. Я, клацая клешней,
Бегаю по улочкам московским,
Все сношу и дико верещу, -
Но, ведом инстинктом пауковским,
Между делом самочек ищу.
Очень устаю после работы,
Вечером в пещеру прихожу -
Прежде чем уснуть, поем чего-то,
А потом в аквариум гляжу.
Плавают в воде, искрятся рыбки...
Странно. Я их как-то полюбил.
А еще играю я на скрипке -
Сам себе, представьте, смастерил.
Я вообще мечтатель-многоножка:
Паутину лучше всех плету
И еще стихи пишу немножко -
Все про самок и про красоту.
Ночь пройдет - и снова на работу.
Братья верещат: "Привет, привет!"
Мы уже готовимся к прилету
Короля. Москвы уж больше нет.
Кое-что расчистить нам осталось -
Кремль и все соборы испарить.
Это - ерунда, такая малость...
Мне бы с Королем поговорить!
Вот и ночь. Все сожжены излишки,
Стелется повсюду едкий дым.
Мы, и наши самки, и детишки, -
Все на Красной площади сидим.
Мы сидим, мохнатые громады,
Членами в восторге шевеля,
В звезды мы свои уперли взгляды,
Жадно ждем прибытья Короля.
Мы его не видели ни разу.
Говорят, что он вообще гигант,
Говорят, что он - тысячеглазый,
Каждый глаз горит, как бриллиант.
Мы его ужасно все боимся,
Он ведь может всех нас вмиг сожрать,
Если мы хоть в чем-то провинимся
И ему не станем угождать.
С самочкою я переглянулся,
К ней бочком придвинулся чуть-чуть,
Ласково клешней ее коснулся -
Хороша у ней головогрудь!
Но внезапно все заверещали:
Показался в небе звездолет,
Пауки все наземь вдруг упали,
А корабль все ближе - вот он, вот!
Плавно опустился на планету...
Все! Открылись двери корабля!
Все! Дыханья - нету, мыслей - нету!
Мы сейчас увидим Короля!!!
1999 год.
За музыку.
Пускай талант я, а не гений -
Свой дар лелею и храню.
Из наивысших наслаждений
Стихи и музыку ценю.
Стихи своим считаю делом -
И, между прочим, наркотой, -
Но музыка, возможно, в целом
Наркотик более крутой.
Я - человек, уже создавший
Немало золотых хитов,
В различных группах выступавший
Как автор музыки и слов,
Не зная ни единой ноты,
15 лет играю рок,
и, слушая свои работы,
порой испытываю шок:
какая роскошь! Да, я в шоке!
Меня решительно пьянят
Мои вокальные заскоки
И разноцветный звукоряд.
Альбомов множество скопилось,
Я знаю, за 15 лет.
Трясусь над ними, озирая
Коробки дисков и кассет.
Но мне не очень интересен
Путь в массы песенок моих.
Хотя есть штучек двадцать песен,
Известных более других.
Еще я - меломан. Мне близко
Почти что все - хард-рок, хардкор,
Джаз, авангард, и панк, и диско,
Тяжмет, и рэггей, и фольклор.
Как меломан с огромным стажем,
Берусь на слух определить:
Вот Фридман нарезает, скажем,
А вот Стив Вэй пошел пилить.
...Но лучшей музыкой на свете
считаю женский сладкий стон.
О, как влюблен я в звуки эти!
Как в эти звуки я влюблен!
Когда скрипит, трясется койка,
Вдруг сладкий настает момент -
Ах, женщина тогда какой-то
Неповторимый инструмент!
Она воркует, стонет, плачет
И громко мамочку зовет,
Но это - редкая удача,
Бывает все наоборот:
Когда красивая пацанка
Лежит, не скажет даже "ой",
Как на допросе партизанка -
Молчит геройски под тобой.
За что мне нравятся хохлушки -
За то, что крайне горячи,
За то, что вцепятся в подушки
И в голос голосят в ночи.
Девчонки! Вы - парней услада,
Как меломан, как музыкант,
Я вам советую - не надо,
Не надо прятать свой талант!
Вы не стесняйтеся, девчонки,
Шепчите: "Ох!", кричите: "Ах!", -
Как инструмент изящно-звонкий,
Послушный в опытных руках.
1999 год.
Весна у Калитниковского кладбища.
Отовсюду сверкающая весна
Заволакивает глаза пеленой.
В нежную даль, что так неясна,
Лечу, сбитый с толку этой весной.
Ноги мимо кладбища сами несут -
Сегодня не буду туда заходить.
А в просторнейшем парке капели льют!
А небесная синь хочет с ног свалить!
Но я дальше лечу - и лечу не сам,
А как будто что-то меня несет
К двум старушкам, пластмассовым их цветам,
Которые у них никто не берет,
И они мне кричат: "Цветочки для вас!" -
Но я, перепуганный, дальше лечу:
Сверкает какая-то дымка у глаз,
Не хочу похоронных цветов, не хочу.
Хочется жить, полною грудью дышать,
Упасть и смотреть в это небо, ввысь!
Опять денег нет и неоткуда взять,
Сегодня связи с миром все оборвались.
У Птичьего рынка бросили котят -
Целую коробку, не сумев продать.
Они, смешные, крошечные, пищат,
Бегают, не в силах ничего понять.
Красивая девушка в черном пальто
Присела на корточки и гладит их.
Мимо бесшумно скользит авто.
День вообще удивительно тих.
Слабость не отпускает, душа полна
Тоски, накатывающей, как слеза...
А повсюду - сверкающая весна,
А капели льют - и слепят глаза.
1999 год.
На лунном берегу.
"...сегодня продавщица кондитерской, завтра жена полкового командира,
послезавтра сиделка Красного креста, а в промежутках - фарсовые актрисы,
цирковые наездницы и гимназистки старших классов. Все это в конце концов
приелось, и минутами кажется неинтересным даже обладание королевой".
Анатолий Каменский, рассказ "Четыре".
На лунном берегу мы целовались -
В беседке, на безлюдном берегу,
А волны, что из звездной тьмы рождались,
Бежали к нам и гасли на бегу.
Я был тогда восторженным и юным,
А ты была прелестна: вся дрожа,
Дарила губы мне в сиянье лунном,
Смеялась, шаловлива и свежа.
На веках у тебя мерцали блестки,
А у меня кружилась голова -
Все было внове, были мы подростки
И жаркие шептали мы слова.
И это все - мы просто целовались.
И этим я был счастлив в те года!
Тебя я проводил - и мы расстались,
И больше не встречались никогда.
Я издали смотрел, как шла ты к маме,
Как мать твоя свою ругала дочь, -
А я, твоими пахнущий духами,
Ворочался, не мог заснуть в ту ночь.
Пришел рассвет - я долго просыпался,
и в свете солнца, радостный, лежал...
С тех пор я очень много раз влюблялся
И многих женщин нежно обожал.
Но стало все немножко приедаться -
Увы, и женщин чары, и луны...
А раньше так хотелось целоваться!
Так чувства были все обострены!
Душа - она ничуть не огрубела,
Но сгинуло куда-то волшебство,
И женщины пленительное тело
Люблю привычно я, узнав его.
Привык к тому, что люди - только люди,
Мир делится на женщин и мужчин,
И о любви, как о каком-то чуде,
Я не мечтаю - что искать причин?
Но вдруг пахнет волшебными духами
И женщины поймаешь странный взгляд -
Опять земля качнется под ногами,
Как с той подружкой, десять лет назад.
1998 год.
Пунктуальность.
Я пунктуален неизменно.
Пусть было мне нехорошо,
Я должен выйти был на сцену -
Я встал, оделся и пошел.
Да, с бодуна меня мотало,
И во дворе в сей поздний час
Овчарка на меня напала
И укусила пару раз!
Я дернулся, кривясь от боли,
И улицу перебежал -
Ногой овчарку отфутболил,
Но рядом тормоз завизжал:
Меня машина сбила, смяла,
Вдруг вылетев на тротуар,
Все кости мне переломала -
Настолько страшным был удар.
Водитель, матерясь ужасно,
Меня в машину затащил,
И мы на свет рванули красный -
Ох, в этом он переборщил.
Внезапно врезались мы в стену,
В машине взрыв раздался тут -
А ведь до выхода на сцену
Мне оставалось пять минут!
И я, как некий терминатор,
Восстал из дыма и огня,
И сделал шаг - но экскаватор,
Рыча, наехал на меня.
А я на сцену был обязан
Через минуту выходить!
Я вновь восстал, хоть был размазан
По мостовой, и во всю прыть
Сюда сквозь парк помчался с криком, -
Пусть ветки по лицу секут, -
И счетчик в голове затикал:
Осталось двадцать пять секунд.
Вот и ступеньки - хоть недаром
Я так спешил... Что за дела!
Меня здесь обварили варом,
И потекла по мне смола.
Я только заскрипел зубами
И дальше поволок себя,
Вертя руками и ногами,
Дверные ручки теребя.
Вдруг рухнул лист стекла, блистая,
И срезал голову мою -
Нет, так я точно опоздаю!
Вновь терминатором встаю,
Приладив голову обратно,
Решаю - это ничего,
Успеть - успею, вероятно...
Осталось пять секунд всего!
В порядок привожу мгновенно
Себя...Ура! Все хорошо!
Я должен выйти был на сцену -
И я, как видите, пришел.
1999 год.
Дельтаплан Илоны.
Прошлым летом мы с Симоной, взяв билеты до Херсона,
К морю Черному махнули, где я в клуб один вступил:
На изящном дельтаплане я слетал с крутого склона,
И над кромкою прибоя я парил, парил, парил...
В клубе дельтапланеристов как-то встретил я Илону -
Удивительно красивой эта девочка была!
Боже, я влюбился сразу, позабыв свою Симону,
Я кружился над Илоной в небе на манер орла.
И однажды утром с нею мы, как две большие птицы,
Понеслись на дельтапланах над волнами в небесах.
Как хотелось мне с Илоной в поцелуе страстном слиться -
Но мешала эта штука, рама скользкая, в руках.
Полетали и вернулись, и Илона вдруг спросила:
"Не сходить ли нам сегодня в ресторан? Ты очень мил..."
Помню, я тогда ответил: "Небо нас соединило!" -
И, клянусь, друзья, Илону страстно ночью ублажил.
...Уезжали мы с Симоной и разглядывали фотки,
что нащелкали на море, сидя в поезде, смеясь.
Вдруг Симона показала фотокарточку красотки
И сказала мне серъезно: "У тебя была с ней связь".
Я оправдываться начал: "Ах, Симона, что ты, крошка?" -
Но спустя минуту понял, что бессмысленно вранье,
И тогда ответил твердо: "Да, увлекся я немножко,
Да, влюбился я в Илону - что ж, ты видела ее"
Хлопнул дверью, вышел в тамбур, закурил там и подумал:
"Сколько в мире баб красивых! Страстью всех испепелю!
А ведь я б не отказался от Илоны и под дулом!
Но Симону ведь я тоже обожаю и люблю...
Ах, подруги наши - гири по рукам и по ногам нам,
Но порой мы все ж взлетаем и парим, парим, парим!
Я хочу быть моногамным, не могу быть моногамным,
Как увижу я красоток - прям-таки бегу я к ним!"
1999 год.
Пей, пока пьется!
Пей, пока пьется! Пей вволю, дружище!
Все хорошо - водка, пиво, коньяк.
Рано иль поздно снесут на кладбище,
В землю зароют тебя абы как.
И над тобой будут птички красиво
Петь-заливаться и гнездышки вить...
Пей, пока можешь, и водку, и пиво,
Пей - позже могут врачи запретить.
Пей без оглядки и без опасенья,
Звон хрусталя - самый сладостный звук.
Пей без сомненья и до окосенья,
Пей в окруженьи друзей и подруг.
Смерть между нами неслышно крадется
С остро наточенной страшной косой.
Вспомни, что всем умирать здесь придется,
Выпей - и быстро заешь колбасой.
Развеселись и забудь про заботы -
Завтрашний день их решит сам собой.
Женщин не бойся, знакомься, чего ты?
Хочешь - танцуй, развлекайся с любой.
Ешь, пока естся, люби, пока можешь,
В культ возведя наслажденье, живи.
Все перепробуй - потом подытожишь,
Сколько какой испытал ты любви.
Будешь лежать-помирать на подушках,
Радуясь: "Вволю я пожил, ха-ха!
Ел за троих, пил-гулял на пирушках -
И избежал я унынья греха..."
Пей, пока пьется! Пей вволю, дружище!
Все, как ты верно заметил, "ништяк"...
Пусть нас однажды снесут на кладбище,
Ну, а сейчас нас заждался кабак!
1999 год.
Звездная идиллия.
Мысль была простой до гениальности -
Долларов побольше накопить
И, уладив разные формальности,
Астероид в космосе купить.
Я - купил, провел там освещение,
Атмосферой глыбу окружил.
У меня такое ощущение,
Будто бы всегда на ней я жил.
Каждый день встаю я по будильнику
И тружусь в забое золотом,
Вечером спешу я к холодильнику,
Что стоит в вагончике моем.
Отбираю вкусности для ужина,
Радуясь, что выполняю план.
Вспоминаю с нежностью о суженой,
Наливая водочку в стакан.
Вспоминаю, как в года тяжелые
Обещал я ей разбогатеть...
До чего же классно, что нашел я
Платину, и золото, и медь!
Для нее, любимой, рад стараться я,
Хорошо б сейчас ее сюда...
Эх, вернусь, куплю себе плантацию,
Чтобы не работать никогда!
Мы сидим с помощником-андроидом
На камнях, я поднимаю тост,
И горят над нашим астероидом
Миллионы ярко-синих звезд.
Я хочу сегодня опьянения -
И включаю я магнитофон:
Невозможно слушать без волнения
Смех прелестный той, в кого влюблен.
Я устал - и, рухнув, как подрубленный,
Спать ложусь в вагончике своем.
Снятся мне глаза моей возлюбленной
Плюс ее улыбка плюс наш дом.
Слышу я сквозь сон шаги андроида -
Он сказал, что я во сне храплю...
Как вернусь на Землю с астероида,
Я ему андроидку куплю.
Все нормально. Кстати, создает уют
Мысль, что просчитал все до секунд...
И машины во дворе работают,
Без конца просеивая грунт.
1999 год.
Семейная сценка.
"Дорогая, что случилось? Вы - в аллее? Вы - грустите?
Отчего вы здесь? Боитесь, что пропустите зарю?
Где же наш слуга-туземец по прозванью Тити-Мити?
Я при встрече Тити-Мити непременно пожурю.
Что вы топчете песочек, стоя у оранжереи?
Не хотите ли бонбошку? Нет так нет, тогда я сам...
Что такое? Всюду - иней. Не уйти ль нам поскорее?
Мы рискуем простудиться, здесь угроза есть носам.
Отвечала дорогая со слезами: "Да, мне грустно,
Оттого, что я не лягу нынче в летний мой гамак,
Оттого, что осень злая припорошила искусно
Первым снегом чудо-розы, что мне подарил Мак-Мак..."
"Дорогая, что вы, право! Ведь таков закон природы!
И Мак-Мак от нас далеко, он - полярный капитан.
Ах, утешьтесь, и пойдемте, я вам дам журналы моды.
Ну, утрите ваши слезки... Ангел мой ! Шарман, шарман!"
И ушли они, обнявшись; он - каким-то счетом занят,
А она ответ искала на мучительный вопрос:
"Разве страсть несхожа с морем? разве море замерзает?" -
и вослед ей "До свиданья!" тихо пели сотни роз.
2000 год.
Совет начинающему стихотворцу.
Итак, мой друг, ты стать решил поэтом?
Давно рифмуешь, не жалея сил?
Ну что ж, я помогу тебе советом:
Ты сам меня об этом попросил.
Попробуй, друг, стать суперсовременным,
Писать о том, что всех волнует нас.
Экстравагантным будь и дерзновенным -
Таким, что мог явиться лишь сейчас.
И мании величии не бойся -
Да что же ты напишешь без нее?
Начнут тебя ругать - не беспокойся,
Пусть критики орут, как воронье,
Тебе на пользу эти злые вопли:
Они тебе рекламу создают.
Ты должен стать сильней, так вытри сопли,
Вернись к стихам и в них найди уют.
Стать властелином дум - твоя задача,
И тем, кто в моде, ты не подражай.
По-своему пиши, а не иначе,
Но сам в шедевры классиков въезжай.
Да, да, читай побольше! Ежедневно
Читай стихи, рецензии - учись!
Не надо на меня смотреть так гневно -
С безграмотностью собственной борись.
С ошибками ведь пишешь, безусловно...
Но даже если вдруг прозреешь ты -
Не думай, что писать ты сможешь ровно,
Все время выдавать одни хиты.
Бывают и у гениев провалы,
Ошибки, просто слабые стихи.
Не создавай же, как не раз бывало,
Заведомо нелепой чепухи.
Пьяней от власти над капризным словом,
Но в целом предпочтенье отдавай
Лишь темам незаезженным и новым,
Цветы, едва расцветшие, срывай.
В твоих стихах всегда должна быть тайна,
Без тайны нет стихов - так повелось.
Все, что сиюминутно и случайно,
Скорей в угоду Вечности отбрось.
Будь искренним бескрайне, беспредельно,
Интуитивно Вечность возлюбя.
И все, что ты напишешь, станет цельно -
Пиши не для толпы, а для себя.
...Ну вот, мой друг, решивший стать поэтом,
давай, дерзай, забыв тоску и грусть.
Ведь ты просил помочь тебе советом?
Так заучи совет мой наизусть.
2000 год.
Ожидание чуда.
Когда я ждал любви несбыточной,
Влюблен в абстрактный идеал,
Я в комнате своей, как в пыточной,
Стихи томами сочинял.
Подростком неуравновешенным
Я бормотал, бродил, творил
И, будучи почти помешанным,
Со звездным небом говорил.
Бежал людей, бежал их мнения,
Болел, искал себя везде,
Всегда искал уединения -
В садах, средь скал и на воде.
Я, выбором судьбы испуганный,
Жил в городишке небольшом
И - неустанно, сладко-путанно -
Мечтал о будущем своем.
Вопросами измучен сложными,
Жизнь расчислял я на года...
О, всеми красками возможными
Переливался мир тогда!
Что мне судьбою уготовано?
Кем стану я? Где буду жить?
Какая, где она и кто она,
Кого мне суждено любить?
Прощай, жизнь маленькая, скромная, -
Восторг и тайный страх в груди!
Да, что-то яркое, огромное,
Волшебное ждет впереди!
Ждет что-то необыкновенное!
Ждет самолеты, поезда,
Любовь, как чудо драгоценное,
Невиданные города!
...Где ж то волненье, упоение
картинами грядущих дней?
Я, что ли, стал обыкновеннее?
Кровь, что ли, стала холодней?
Да, да, теперь я стал циничнее,
Насмешливей, спокойней стал.
Мир стал понятней и привычнее,
Сбылось все то, чего я ждал.
Но, жизнь, прошу тебя смиренно я,
Опять огонь в меня вдохни -
То ожидание блаженное
Чудес и странствий мне верни!
Чтоб я, пленен твоими сказками,
Вновь от восторга замирал,
Чтоб мир немыслимыми красками
Опять, как прежде, заиграл!
Чтоб чувство жизни настоящее
Совсем не умерло во мне -
То, вдаль влекущее, пьянящее,
Чем полон воздух по весне!
1998 год.
Дневники.
Лет пятнадцать уже я веду дневники -
С той поры, как впервые приехал в Москву.
Неустанно печатаю эти листки,
В них - события, люди, в них - все, чем живу.
До Москвы тоже было немало всего,
Что составило толстый особенный том.
Рад, что прошлое вовсе мое не мертво,
И горжусь каждым правильно прожитым днем.
А отец мой, увы, дневники свои сжег...
И Качалов-артист - целых два сундука!
Я, об этом узнав, испытал легкий шок:
Как сожгли? Поднялась как на это рука?
Смалодушничать очень и очень боюсь:
Да, грешил я немало - но кто без греха?
Не сожгу свою жизнь, буду сильным, клянусь!
Как стальной крестоносец Любви и Стиха.
1998-2003 гг.
Мой отец.
Мой отец, к сожаленью, покойный,
Замечательный был человек -
Бард, похвал безусловно достойный,
Покоритель опаснейших рек.
На плотах он по рекам сплавлялся,
Прямо литрами пил самогон,
Семиструнке своей поклонялся
И любим был всем городом он.
Он рыбачил, сам делал иконы,
Собирал он монеты, значки,
Он облазил все горные склоны,
Делал слайды и вел дневники.
Он гордился успехами сына,
Тем, что Костя - поэт-маньерист;
Да и сам он, красавец-мужчина,
Был тотальный в душе гедонист.
Он на пенсию мог выйти рано,
Но не дожил... Как время бежит!
Похоронен в степях Казахстана,
Он под солнцем палящим лежит.
А чуть поодаль ярко сверкает
Наше озеро - синий Балхаш,
Над волнами там чайка летает,
Люди толпами валят на пляж.
Хлопну рюмку настоечки на ночь
За отца в день его именин.
Его звали Андрей Николаич,
Он потомственный был дворянин.
1998 год.
Звонок.
Я пальцем ткнул в дверной звонок,
Не зная, что в нем кнопки нет,
И вдруг меня ужалил ток -
На, получи урок, поэт:
Ты думал, что раздастся звон,
Затем тебе откроют дверь...
Но больно палец обожжен -
Тому, что знаешь, ты не верь.
Мир переменчив и жесток.
Ты так его воспринимай:
Сперва всмотрись в дверной звонок -
Потом уж кнопку нажимай.
1998 год.
Про Макеко.
Макеко в Сердцеву влюбился,
Вешнинский в Лазареву - тоже,
И гул весны преобразился,
На шепот новых пар помножен.
Душа стесняется живая
Имен и званий человека.
А дева, недоумевая,
Все шепчет: "Я теперь - Макеко?"
Вот, станут жить они, не зная,
Что мир земной им лишь приснился...
Смеются души в кущах рая:
"Макеко в Сердцеву влюбился!"
1997 год.
* * *
Что такое поэзия, в чем ее суть? -
Говорили всю ночь, даже больше чуть-чуть,
Говорили, курили и спорили мы
На какой-то квартире средь долгой зимы.
Ты сидела одна, вся в табачном дыму,
Иногда улыбалась чему-то...Чему?
Иногда с кем-то чокалась, водку пила,
В разговор не вступала и странной была.
Тут вскричал в доску пьяный поэт у окна:
Что такое поэзия? Вот вам она:
"Я заметил во мраке древесных ветвей
чуть живое подобье улыбки твоей..."
1998 год.
Муравей.
Чтобы люди ценили,
Уважали, боясь и любя,
Должен стать ты мудрей остальных,
Доказать всем, что ты - выше их.
Я же стать бы хотел муравьем,
Неприметным таким муравьем...
Много надо ли мне, муравью?
Съем чего-то, чего-то попью...
Я все ползал бы сам по себе,
А не тратил бы силы в борьбе,
Никому б не доказывал я,
Что нет лучше, чем я, муравья.
Слышу про муравейник вопрос -
И оттуда бы я уполоз.
Слышу про муравейник вопрос -
И оттуда бы я уполоз.
Муравьев и безумных людей
Позабыть я б старался скорей.
Я бы влез на травинку одну
И глазел бы себе на луну...
Да, глазел бы себе на луну.
1998 год.
Видение.
Люди-цветы всевозможных цветов
Танцуют вокруг Вечного Арбуза,
Зная, что внутри он золотой.
(Они рождаются, убежденные в этом).
Но меж ними идет спор,
Спор триллионов поколений:
Алмазные внутри Арбуза семечки,
Или рубиновые?
Или изумрудные?
Окруженные со всех сторон
Бездонностью черного космоса
И серебряной россыпью звезд,
Танцуют люди-цветы,
Жители Зеркальной Планеты.
Я думаю о них, погружаясь в сон.
Мне так уютно смотреть на их танец.
Я
становлюсь
одним
из
них...
1997 год.
ОФИЦЕР В ОТПУСКЕ (ретро-сонет)
Я восклицал: "О, годы роковые!
Сметем, сметем врагов стеной огня!" -
Гулял я с Вами, шпорами звеня,
И честь мне отдавали рядовые.
Проблемы обсуждая мировые,
Мы шли по снежным улицам полдня.
Вдруг в гости пригласили Вы меня -
Я в Вашей светлой комнатке впервые.
Шепча про очарованную даль,
К Вам подхожу...О, дерзкий и влюбленный,
Что делаю! Клоню Вас, распаленный,
На Вашу снежно-белую рояль,
И наблюдает кот Ваш удивленный
Наш первый поцелуй через вуаль.
2002 год.
История одной женитьбы (сонет).
Морозный день! Волшебная картина!
Как много солнца, как задорен смех!
Как нравятся мне шубки Вашей мех,
Ваш нежный взгляд и снежная куртина,
И носик Ваш - он как у Буратино...
Люблю таких лисичек - в чем тут грех?
Вчера за чаем папа Ваш, морпех,
Воскликнул: "Вижу зятем Константина!"
Я, помнится, закашлялся тогда.
А нынче Вы мне в ласке отказали!
"До свадьбы не могу!" - Вы вдруг сказали,
И, помолчав, спросил я тупо: "Да?"
...Вот, я и рассказал вам, господа,
Как в розовую сеть меня поймали.
2002 год.
О лекарствах.
Много лекарств я скопил на все случаи жизни.
Если, к примеру, вдруг зуб у меня заболит,
С хитрой улыбкой иду я к домашней аптечке
И анальгин извлекаю, чтоб выпить его.
Колдакт от насморка мне хорошо помогает,
Ампициллином и йодом я кашель лечу.
Хлоргексидину признателен биглюконату -
Капнуть его после секса спешу кой-куды.
Злые болезни повсюду нас подстерегают -
Свинка, волчанка, чесотка, холера, чума,
Рожа, рахит, пучеглазие и дистрофия,
Фурункулез, ожирение, метеоризм.
Все свои деньги я трачу всегда на лекарства,
Как-то спокойнее жить мне с аптечкой моей.
Глажу любовно ее, ведь она мне поможет,
С ней мне не страшен какой-нибудь лейшманиоз.
Я, к сожаленью, не знаю, что это такое,
Но прикупил я в аптеке аминохинол.
Лейшманиоз с лямблиозом я вылечу быстро,
Вылечу сам клонорхоз я и описторхоз.
С тромбангиитом я справлюсь и с плазмоцитомой,
Справлюсь с сикозом, с кератомаляцией вмиг.
Очень порою страшусь деформации пальцев,
Вычитал в книжке, что есть и такая болезнь.
И неусидчивость - тоже болезнь, между прочим,
Вот почему я усидчиво дома тружусь,
Все разгребаю лекарства в аптечке упорно,
Думая, что бы еще мне на днях прикупить.
Вечером водочку пью - это суперлекарство,
Мне помогает расслабиться этот состав,
Он же спасает меня от бессонницы. Кстати,
Пивом всегда полирую я водку, друзья.
Спать я ложусь, перед этим нарезавшись крепко -
Если сикоз подкрадется и описторхоз,
Просто дыхну я на них, и они, заколдобясь,
Жертву иную, конечно, искать полетят.
Мне тридцать пять. Я в больнице лежал лишь два раза,
В детстве со стула упал, зашивали мне бровь,
В армии ногу обжег кислотою соляной,
В общем, и все. Я силен и здоров, как бычок.
Но осторожен я крайне, болеть не желая,
Вот потому-то к аптечке порой подойду,
И, разбирая лекарства, невольно воскликну:
Слава те, Господи, я не болею ничем!
2003 год.
О секретных лекарствах.
Забрался я на склад одной спецслужбы
Глубокой ночью, в страхе озираясь,
И стырил, не раздумывая долго,
С лекарствами секретными коробку.
Домой вернувшись, кинулся я сразу
Сортировать натыренное мною,
Вертел в руках пакеты и флаконы,
Инструкции читал по примененью.
Так, есть правдин - известные таблетки:
Правдином если напоить шпиона,
Шпион расскажет с воодушевленьем
Все тайны свои подлые и планы.
А мне правдин зачем? Ну, если разве
Тихонько в чай подмешивать тем людям,
Что от меня мои же деньги крысят?
Такие люди есть. Пусть скажут правду.
Вот, вижу талантин. Приму-ка горстку,
Чтоб написать талантливую песню.
Нет, есть гениалин - он явно круче,
Во много раз мощнее талантина!
Накапаю пять капель из флакона -
Пусть моя песня будет гениальной!
Есть озверин - о нем я слышал тоже,
В мультфильме про кота про Леопольда
Ел кто-то озверин. Выходит, мультик
Спецслужбами был снят для устрашенья?
Есть расслабин - он вряд ли мне сгодится,
И так я расслабляюсь очень часто.
Есть антипохмелин - ну, эта штука
В любой палатке есть по всей России.
Вот проблемин. Инструкцию читаю
И радуюсь - проблемы все исчезнут,
Когда таблетку синенькую примешь,
Но это не наркотик, это средство
Подсказывает путь решать проблемы.
Приму-ка пару синеньких таблеток,
И дальше разбирать коробку стану.
На самом дне, глазам своим не веря,
Нашел я восемь тюбиков деньгина.
Деньгин подскажет путь, как делать деньги, -
Причем большие делать миллионы.
Что ж, срочно я намажусь этим кремом -
А дальше что? Прилипнут деньги, что ли?
А, нет. Им не намазываться надо,
А скушать содержимое деньгина.
Ну, кушаю. А что, на вкус приятно.
Себе напоминаю космонавта,
Что в тюбиках еду употребляют.
А вот еще таблетки квартирола -
Они помогут мне купить квартиру,
Но квартирол приму я лучше утром,
Когда познаю действие деньгина.
Ложусь я спать, наевшись и напившись
Мной стыренных в ночи лекарств секретных.
И говорю с улыбкой, засыпая:
"Да здравствуют российские спецслужбы!"
2003 год.
О секретных лекарствах-2.
Я утром встал, умылся и побрился,
Потом курил, пил кофе, взял гитару
И сочинить сумел внезапно песню,
Одну из лучших мною сочиненных.
"Гениалин подействовал, похоже, -
воскликнул я. - Работает лекарство!
А что ж деньгин? Под действием деньгина
Сейчас я запишу все варианты,
Как быстро раздобыть котлету баксов.
Так, первый вариант - пойти на стройку.
Второй - стоять в "Макдональдсе" у кассы,
А третий - просто жить за счет подружки.
Да, что-то мне не нравятся советы.
Пока что миллионами не пахнет.
Короче, я с деньгином обломался -
Давал он мне дурацкие советы,
В итоге из двух сотен вариантов
Один я выбрал - вновь на склад забраться.
Решил - и сделал. Вот дыра в заборе,
Вот, сняв ходули, я при свете солнца
Ползу среди знакомых мне коробок.
Вдруг вижу, как при помощи правдина
Допрашивают сторожа службисты.
Майор Светлова в строгой черной форме,
Красивая и стройная такая,
Махнув рукой, коллегам сообщает,
Что сторож ночью сильно набухался,
Но вора он не видел, это правда.
Вдвоем оставшись с крепким капитаном,
Среди коробок шествует майорша.
Потом, сказав: "Мне что-то жарко, Вася...",
Снимает форму быстро. Я, робея,
За этой парой тайно наблюдаю.
"Светлова, до чего ж ты ненасытна", -
смеется капитан и, словно кролик,
сношается с красавицей в потемках.
Потом, одевшись, Вася и Светлова
Сидят и разговаривают тихо.
И понимаю я из разговора,
Что трудно им найти такого вора,
Который вечно ходит на ходулях,
Но хорошо, что вор не взял коробку,
Главнейшую из всех, что есть на складе -
В коробке той таблетки финансола,
Таблетки нефтегаз-олигархина,
Таблетки в ней дворцола-глюконата,
Что в тыщу раз сильнее квартирола,
И белый порошок президентала.
"А помнишь, - говорит, смеясь, Светлова,
как съел Володька наш президентала?
Сначала за него мы все боялись,
Теперь он Президентом стал России...
А ты, Васек, все честностью кичишься.
Вот так ходить и будешь в капитанах..."
"Все сложно", - говорит Васек туманно,
и, взяв под ручку стройную майоршу,
уходит с ней - с майоршей, а не с ручкой, -
со склада по делам своим обычным.
А я, порывшись быстренько в коробках,
Беру себе чуть-чуть олигархина,
Беру дворцола и президентала
И вновь к дыре заборной поспешаю.
Меня не замечает старый сторож,
Которого с похмелья накормили
Правдином, и теперь ему так плохо,
Что он лежит и стонет-причитает.
Набив карманы всем, что пригодится
Мне в жизни, становлюсь я на ходули
И через лесопарк бегу тенистый
Навстречу своему, ребята, счастью...
Кто знает - может, даже президентству?
2003 год.
ЦИКЛ "ГАЛЕРЕЯ НЕКРОСОНЕТОВ" (2003 год).
ДРУЖНАЯ КОМПАНИЯ (некросонет).
Я не курю, спиртного я не пью,
Служу в больнице, мою там пробирки,
По вечерам один сижу в квартирке,
Поскольку не могу создать семью.
Белье в кровавых пятнах я даю
Отстирывать своей соседке Ирке,
Она белье крахмалит после стирки
И застилает вновь постель мою.
Работает соседка в крупном банке,
Что рядом с нашим домом на Таганке,
Да, Ирка знает, что я вурдалак.
По праздникам мы нежных школьниц ловим,
Я кровь их пью, потом мы их готовим,
И участковый с нами - он ведьмак.
УПЫРЬ (некросонет).
Знакомая, таинственная жуть -
Мы в полночь покидаем наши склепы,
Идем ловить людей, немы и слепы,
Нас жажда крови вытолкала в путь.
Нельзя задобрить нас и обмануть,
Мы голодны, ужасны и свирепы,
Хотя на вид немножко и нелепы...
Вот девушка. Спешу ее куснуть!
На снег стекает кровь по подбородку,
Терзаю молча мертвую красотку
Огромным и клыкастым ртом своим,
Довольно равнодушно вспоминая,
Что я - упырь, что жизнь была иная,
В которой был я счастлив и любим.
ВАМПИРЕЛЛА (некросонет).
Давно я что-то крови не пила.
Смеется надо мною мой братэлло:
"Ну ты даешь, сестренка Вампирелла,
вставай, нас ждут великие дела!
Тебя уже являют зеркала!
Спеши пить кровь, да с чипсами "Эстрелла"!"
Я отвечаю: "Братец Азазелло,
Опять я не смогла, ну, не смогла!".
Он - мне: "Но ты же - Дракулы невеста!
Послушай, ради нашего инцеста
Мне руку дай! Важна мне наша связь!" -
И брат со мной решительно взлетает,
Знакомый город в синей дымке тает...
Летим пить кровь, целуясь и смеясь.
БРОКЕР И ЗОМБИ (некросонет).
Чтоб заработать много тыщ у.е.,
Купил я дом у старого кладбища.
В нем делаю ремонт - за тыщей тыща
Летят, но возрастает дом в цене.
Потом смогу продать его вполне.
Но что ж дрожит в руке стакан винища?
Здесь понял я, что я - всего лишь пища
Для сотен зомби. Ночью страшно мне.
Вон, снова за окном мелькают рожи.
Заряжено ружье, "тэтэшник" - тоже,
Пусть гады только сунутся сюда...
Но что это? Их двое за спиною!
Когда вошли? Сейчас я их урою!
Осечка! Нет, не надо! А-а-а!!!
НА ВЕКОВОЙ (некросонет).
Я выхожу лениво на балкон
И на прохожих пялюсь я, зевая.
Эх, улица родная Вековая,
Что наша жизнь? Возможно, чей-то сон.
На смерть любой живущий обречен.
Вот люди разгалделись у трамвая -
Лежит на рельсах масса неживая,
Трамвай спешил и сбил кого-то он.
И этот кто-то умер здесь мгновенно...
Все живо и мертво одновременно
На Вековой и в мире. Всех нас ждет
От чая и газетки в неизвестность,
От Вековой в неведомую местность,
От жизни в смерть внезапный переход.
ТОЧНОЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ (некросонет).
Петров пришел к цыганке. Через час
Он выскочил, ругаясь, от гадалки,
Помчался к шлюхе-индивидуалке,
Чтоб с нею испытать любви экстаз.
Во власти стресса так он жал на газ,
Что вскорости, воскликнув: "Ёлки-палки!",
Вонзился в грузовик, везущий балки,
Затормозивший спереди как раз.
И голова водителя Петрова,
Оторванная быстро и сурово,
По снегу покатилась к фонарю.
Что ж, час назад цыганка проскрипела:
"Где голова? Я вижу только тело...
А, голова - отдельно, я смотрю!
Я говорить об этом не хотела,
Но я всем только правду говорю".
ОБОРОТЕНЬ (некросонет).
Опять на небе - полная луна.
Я в комнате у зеркала вращаюсь,
И в волка постепенно превращаюсь.
Я - старый волк, идет мне седина.
Чтоб насладиться скоростью сполна,
Прыжками в лес густой перемещаюсь,
Убив оленя, жадно насыщаюсь...
О, запах трав, о, лес, о, тишина!
Вдруг рядом появляется волчица -
Придется мясом с нею поделиться,
Но пусть подарит мне любовь свою.
Сейчас волчицу юную покрою,
Испачканную кровью пасть открою
И на луну завою: "У-у-у!!!"
ИСТОРИЯ С ДОНОРОМ.
Он донором спермы работал
И деньги за то получал,
Что, уединившись с журналом,
В пробирку исправно кончал.
Непросто быть донором спермы,
Когда тебе за шестьдесят
И если журнал тебе сунут,
К примеру, про трех поросят.
Вот так и случилось однажды -
Наш труженик тихо, как вор,
Прошел в кабинет свой рабочий,
Чтоб там передернуть затвор,
И вдруг на столе обнаружил
Он книжку для малых детей.
В тот день он не мог оторваться
От этих смешных повестей
Про Пончика и про Незнайку,
Про странствия их на Луне...
В тот день он не смог поработать,
Зато он был счастлив вполне.
Домой возвращаясь, наш донор
В песочницу к детям залез,
Играл с ними в кашу-малашу,
А после ходил с ними в лес.
Да, в детство он впал натурально,
И этому был очень рад -
Давно его не возбуждали
Ни женские груди, ни зад.
Свою потерял он работу,
Но детским писателем стал.
А секс? Если честно, от сеса
Он к старости крайне устал.
Секс в юности сладок и нужен,
Когда ж тебе за шестьдесят,
Опять интересны Незнайка
И сказка про трех поросят.
Ведь все старички и старушки
Читают внучатам своим
Вслух сказки про Джинна и Вольку,
И Носова, и братьев Гримм.
Я, юные, к вам обращаюсь -
Любитесь, пока вы юны.
Девчата, любите мальчишек!
Любите девчат, пацаны!
2002 год.
РАЗДУМЬЯ СТАРОГО КИБОРГА
В моей голове - устаревший компьютер,
И все ж я стараюсь за модой следить -
Читаю Пелевина, слушаю "Скутер"
И в клубы крутые стал часто ходить.
Приду и смотрю, как играют ди-джеи,
Как пьяные киборги скачут вокруг
И как на экране лопочут ви-джеи,
И вновь ощущаю знакомый испуг:
В башке у меня - устаревший компьютер,
Одет я неброско... как примут меня?
Чу - слышу знакомые звуки! То - "Скутер"!
Плясать начинаю по-модному я.
И с грустью я думаю: "Спишут на свалку,
Как старого киборга, коль не плясать...
А ну, закадрю-ка вон ту вот нахалку,
Что взгляды с улыбкой мне стала бросать."
Красивая девушка - вся на платформе,
В серебряный втянута комбинезон.
Зеленые волосы, слышал я, в норме.
А я зато - рыжий, и в танцах силен.
Знакомимся с нею и хлещем текилу,
Но я все боюсь, что мне скажет она:
"Так ты - устаревший? А скачешь нехило.
Эх, кончились, папик, твои времена."
И, чтоб не услышать подобных суждений,
Я все - про Сорокина да Интернет,
Я все бормочу, что ди-джей местный - гений,
И вдруг неожиданно слышу в ответ:
- Послушай, ты клевый, давай-ка с тобою
По-быстрому трахнемся, есть кокаин...
Берет меня девушка нежной рукою,
Ведет меня в мир виртуальных картин.
Спустя полчаса я шагаю вразвалку
Домой, улыбаясь, средь каменных стен.
Я вовсе не старый, мне рано на свалку!
Я очень полезный для общества член!
Так, завтра весь день просижу у экрана,
И буду смотреть лишь одно MTV -
Потом я пойду, раз на свалку мне рано,
На поиски модной бесстыжей любви.
Да, смог дотянуть я до нового века!
В среде юных киборгов я - не крутой,
Похож на простого, увы, человека...
Зато я не списан в полнейший отстой.
2000 год.
Плохиш и Кибальчиш.
Два существа во мне живут. Признаюсь, нелегко мне с ними, -
Они все время достают меня советами своими.
Одно созданье - Кибальчиш. Оно крикливо-истерично.
Другое - внутренний Плохиш. Оно до ужаса цинично.
Благодаря Кибальчишу, что свят и комсомольски честен,
Я лирику свою пишу, но я не ею всем известен,
А тем, что опубликовал ряд матерных стихотворений -
Мне их Плохиш надиктовал в минуты пьяных озарений.
Сегодня встал я с бодуна - Плохиш вчера велел нажраться.
Звенит будильник - вот те на! Мне нужно срочно одеваться!
Я на свидание бегу, и нужно мне зайти в палатку,
Чтоб вынуть мелкую деньгу и в темпе выбрать шоколадку.
Мне Кибальчиш дает совет: "Вон ту купи, она - огромна!
Купи, и не жалей монет, и подари подруге скромно".
Плохиш совет иной дает: "Купи малюсенькую, слушай!
Но не дари, как идиот, а сам скорее жадно скушай..."
Советы слушая, стою, купить не в силах шоколадки,
Вдруг вижу девушку свою - и выбегаю из палатки.
"Эх, как погода хороша!" - невольно сразу отмечаю,
и даме сердца ни шиша из-за советов не вручаю.
С ней взявшись за руки, идем гулять по парковой аллее,
Мне шепчет Кибальчиш: "Стихом обрадуй девушку скорее!
Прошу тебя, стихи читай!". А внутренний Плохиш бормочет:
"За грудь, за грудь ее хватай, она лишь этого и хочет!".
И я, смущенный Плохишом, который мыслит слишком прямо,
Вмиг представляю голышом со мной гуляющую даму.
Садимся на скамейку с ней. Бубнит Плохиш: "Ну, действуй, ну же!
Ты, блин, ведешь себя, как гей! Гей этой телке вряд ли нужен.
Я знаю все ее мечты! Под юбки руку суй, под юбки!
Там - чудеса! Обязан ты мужские совершать поступки".
"Не вздумай! - Кибальчиш вопит, - ведь это ж первое свиданье!
Поступок дерзкий оскорбит столь нежно-хрупкое созданье!"
Но поздно. Лезть под юбки стал я все-таки, набравшись духу,
Ну и, конечно, схлопотал от юной дамы оплеуху.
Ушла разгневанной она, а я домой к себе вернулся.
Я думал: "В чем моя вина? Лишь к тайне тайн я прикоснулся...
А как разгневал, ты смотри! Не ждал такого от малышки.
Возможно, у нее внутри развратной нет пока Плохишки..."
"Ну что же, с горя подрочи", - Плохиш советует ехидно.
"Стоп! - отвечаю я, - молчи! Тебя мне слушать просто стыдно!".
"Вот-вот, а я предупреждал, - гордится Кибальчиш собою, -
но ты губищу раскатал, живи с раскатанной губою.
Да, можешь подрочить слегка, а то ты слишком напряженный..."
Тут я рычу: "Друзья, пока!" - и засыпаю, раздраженный.
Ложатся спать и Кибальчиш, крикливо-честно-истеричный,
И гадкий внутренний Плохиш, до безобразия циничный.
Вот так мы вместе и живем. Но чем бессмысленно ругаться,
С Кибальчишом и Плохишом всегда советуюсь я, братцы.
2003 год.
К вопросу о разных сальностях.
Вы поэтессой называете себя.
Я наблюдал вас в ЦДЛ-овском концерте.
Вы были в черном, вы, тоскуя и скорбя,
Читали строки неуклюжие о смерти.
Нас познакомили. Ваш исказился лик:
"Ах, маньеристы, это все такая сальность!
Лишь тот поэт в России пушкински велик,
В ком удрученность есть и есть исповедальность!"
После концерта возвращался я домой,
Кругом зима сверкала царственным нарядом.
Я говорил себе: "Ведь правда, боже мой!
Кругом - тоска одна, и удрученность рядом".
И стало стыдно мне за прошлые грехи,
И я, собрав большую папку наудачу,
Повез свои исповедальные стихи
К вам без звонка на переделкинскую дачу.
И там с любовником случайно вас застал,
Причем в нелепейшей и неприличной позе.
О, как смутились вы, как взор ваш заблистал!
Вы попросили обождать вас на морозе.
Убег любовник. Я вошел. Мы пили чай...
Бац! Вы движеньем, полным грации и лени,
Мне на колени пересели невзначай,
И задрожали в этот миг мои колени.
И на медвежьей шкуре вы мне отдались,
Крича от страсти у трескучего камина.
Мы до стихов моих тогда не добрались,
Я интересен был вам больше как мужчина.
Лишь поздно вечером приехал к вам супруг,
А я отправился в московскую вокзальность,
И в электричке написал стихи я вдруг.
Нет, нет в них сальности - одна исповедальность!
Зачем вы пишете унылые стишки
И удрученно говорите про страданье?
Ведь очень любите вы сальные грешки,
Как полнокровное и томное созданье.
Из многочисленных творцов честнее тот,
Кто не бубнит про жизнь, как тягостную ношу,
А гимны жизни с восхищением поет -
И кто не корчит из себя, как вы, святошу.
2003 год.
К вопросу о примитивности.
Вы на концерт пришли и пива заказали,
Я пару песен вам конкретно посвятил,
А где-то в полночь мы одни остались в зале,
Я к вам подсел и вас абсентом угостил.
Вы мне сказали: "Константэн, не ожидала,
Что ваш проект людьми востребован и жив.
Но прежней хрупкости осталось в текстах мало,
Вы все про секс и водку... Это примитив.
А где же прежняя туманная хрустальность?
Да, на концерте от восторга пипл кричал,
Но разве песенки о сексе - не банальность?
Ответьте мне!" И я, подумав, отвечал:
"Я ваш другой упрек с усмешкой вспоминаю:
Что книжный мальчик я, и что мои стихи
От жизни далеки, ведь жизни я не знаю,
Что мои строчки умозрительно-сухи.
Но я подрос, и жизнь познал, и вам признаюсь -
Всю умозрительность подальше я послал,
Теперь я четко, не туманно, выражаюсь -
И потому собрал сегодня этот зал.
А если б я бубнил невнятные куплеты,
Я б кошелек сварил давно и скушал свой.
К прекрасной ясности приходят те поэты,
Кто любит жизнь и просто дружит с головой.
К тому ж, по-моему, довольно остроумный
О сексе шлягер вышел. Помните мотив?
Я поимел успех заслуженный и шумный.
А вы твердите - примитив да примитив".
Вы, помолчав, внезапно вдруг расхохотались:
"Ах, Константэн, как пели вы? Любви ландшафт?
Смешно, действительно. Раз мы одни остались,
Позволю выпить вам со мной на брудершафт".
Мы с нею выпили и стали целоваться,
И дали волю жарким ищущим рукам.
Ну, и решили в эту ночь не расставаться,
В ее квартире оказавшись к трем часам.
Она наутро нежно мне проворковала,
Что умозрительность, конечно, дребедень,
Что примитива ей как раз не доставало,
Что хочет снова - и желательно весь день.
Сполна я женщиной и славой насладился,
И смог уверенность в себе я обрести.
Ведь что касается меня, я убедился,
Что нахожусь, друзья, на правильном пути.
2003 год.
Разговор буржуя с девушкой (зарисовка из современной жизни).
Мы с вами, Маша, непохожи абсолютно -
Я не про внешность нашу с вами говорю.
Вы "Приму" курите свою ежеминутно,
Я "Давидофф" по сигаретке в час курю.
Вам кофе нравится "Пеле", а я обычно
Беру в кофейне маччиатто на заказ.
Вы все блатные песни знаете отлично,
Мне ж интереснее продвинутый фри-джаз.
Вы обожаете с тушенкою пельмени,
А я люблю сходить в китайский ресторан.
У вас бывают иногда припадки лени,
А у меня на каждый день составлен план.
От вас обычно пахнет "Красною Москвою",
А мне приятен аромат "Драккар Нуар".
Вы из метро идете в дом едва живою,
А я у дома свой паркую "Ягуар".
По вечерам Карнеги Дейла я читаю,
А вы - в который раз! - "Незнайку на Луне".
Из алкоголя я абсент предпочитаю,
Вам хватит пива "Жигулевского" вполне.
Вы дорожите каждой смятой пятихаткой,
Я - новой карточкой "Америкэн Экспресс".
Свою работу называете вы гадкой,
А я люблю играть на бирже, сам процесс.
Мы люди разные весьма, но вот в чем дело -
Я знаю толк, поверьте, в женской красоте,
Меня с ума буквально сводит ваше тело,
Я по ночам о нем мечтаю в темноте.
О, ваша талия, о, ручки ваши, ножки,
О, ваши грудки - и улыбка, наконец!
Мне попадались в жизни миленькие крошки,
Но, Маша, вас ваял божественный резец.
Вот двести долларов. Хочу любви экстаза!
Возьмите, Машенька! Что значит "Отвали?".
Что значит фраза: "Подрочи под звуки джаза"?
Как на три буквы вы послать меня могли?
Ну, ладно, ладно, ухожу...Не надо драться!
Прошу оказывать положенный респект.
Вам помешал от крупной суммы отказаться
Ваш очевидно крайне низкий интеллект.
Что значит: "Брату позвоню"? Не надо брата!
Какой облом! А я ведь к сексу был готов...
Плетусь по снегу к "Ягуару" виновато
И с отвращением курю свой "Давидофф".
2003 год.
В приморском городе.
Она присела с краешку скамьи...
Кругом - жара. Отсюда видно море.
Все планы нынче рухнули мои,
Пивком я заливаю это горе.
Хочу грустить один... Моя скамья!
Придвинусь к ней, скажу: "Хотите пива?"
Она поднимет взор, но вздрогну я:
"Она... она, действительно, красива!"
И мы не будем знать, что в этот миг
Корабль в ночи, под северной звездою,
Ударится об лед, раздастся крик
И трюмы враз заполнятся водою.
Она возьмет, рассеянно слегка,
Бутылку, к ней губами прикоснется,
Поморщится от первого глотка,
Но выпьет всю - и вдруг мне улыбнется.
Я догадаюсь, что произойдет:
Она поцеловать себя позволит,
Тропинка в летний парк нас уведет,
И с платья брошь она сама отколет.
И нам не будет дела до того,
Что где-то там, под северной звездою,
Не пощадит стихия никого -
Мы будем слишком заняты собою.
Когда ж мы от восторга с ней замрем,
В траве, на быстро сброшенной одежде,
Вдали, над затонувшим кораблем,
Сомкнутся воды, тихие, как прежде.
Забуду я, с подружкою шаля,
Зажмурившись от солнечного света,
Что не успел к отплытью корабля,
Что нервничал, не смог достать билета...
Что я спешил - но лишь себе во зло...
Узнав о катастрофе, побледнею,
Пойму, как мне ужасно повезло,
От жизни и от солнца опьянею.
2000 год.
Баллада о Прекрасной Разбойнице.
Вставало солнце радостно над утренней Москвой,
Меня на площадь вывели под барабанный бой.
Небритого,опухшего,в тяжелых кандалах,
Измученного пытками и в треснувших очках.
В рубашке белой я стоял и на толпу смотрел,
Тут подскочил ко мне палач и плеткою огрел:
"Чего уставился, козел? Шагай, в натуре, бля..."-
и охватила шею мне надежная петля.
Бой барабанов стих. Судья прочел мне приговор.
Толпа гудела, словно я - убийца или вор.
А просто у меня стихи любовные нашли,
А в эти дни по всей Москве поэтов казни шли.
Диктатор лично приказал нас вешать, как собак,
За то, что славим мы разврат, и волю, и кабак.
За то, что воспеваем мы амурные дела,
Он уничтожить нас решил как некий корень зла.
Он диктатуру ввел, потом он ввел сухой закон,
Чтоб все по струнке перед ним ходили, жаждал он.
Народ сначала бунтовал, а после присмирел.
Еще бы - ждал бунтовщиков немедленный расстрел.
"Итак, - судья, зевнув,пропел, - хотите что сказать?"
Но плюнул я ему в лицо - не мог себя сдержать.
"Сейчас повесят, вот и все, - подумалось тут мне, -
но лучше быть повешенным, чем жить в такой стране."
Вдруг начался переполох - откуда не возьмись,
Пятнадцать всадниц с ружьями на площадь прорвались.
И возглавляла сей отряд на черных скакунах
Прекрасная разбойница с винчестером в руках.
Веревку перерезала вмиг надо мной она
И нежно улыбнулась мне, серъезна и юна.
Я прыгнул к ней, мы понеслись по городу вперед,
Лишь разбегался в стороны испуганный народ.
Нам скрыться удалось в лесу, в заброшенной избе,
Где рассказала девушка немного о себе -
О том, что девочкой еще стихи мои прочла
И влюблена в меня с тех пор, всегда меня ждала.
Вчера узнала от подруг, что буду я казнен,
И поклялась меня спасти - ну вот я и спасен.
Я стал ей руки целовать, за все благодарить.
Она сказала:"А сейчас тебя я буду мыть..."
И ей подруги помогли с меня оковы снять,
А после вышли из избы, чтоб нам с ней не мешать.
И теплой мыльною водой я выкупан был весь,
И понял я, что навсегда теперь останусь здесь.
А после пили мы вино в постели, при свечах,
И обнял я разбойницу, услышав только "ах..."
Я тело нежное ласкал, похожее на шелк,
И губы сладкие ее губами я нашел.
И ночь безумною была, бессонною была,
И до утра сплетали мы горячие тела.
Прекрасная разбойница, уже при свете дня,
Читала мне мои стихи, шептала:"Я - твоя..."
А после сообщили нам, что пал диктатор злой
И все его правительство разогнано метлой.
Что хочет трудовой народ в цари меня избрать
За то, что лучше всех стихи умею сочинять.
Подумал я и стал царем единственной страны,
Где с детских лет писать стихи все граждане должны,
где ценится изящный слог, уменье рифмовать,
где только истинный поэт героем может стать.
Где лишь стихами говорят и много пьют вина,
Где нет жестокости и зла, а есть Любовь одна.
Где все равняются на нас с царицею моей -
С той, что разбойницей была, слагают гимны ей.
Теперь в короне у нее горит большой алмаз -
Но не затмит он красоты ее чудесных глаз.
2000 год.
Григорьев, помни!
Любовь, надежды, и друзья, и отчий край -
Все это гакнется однажды, так и знай.
Верша дела свои, о том не забывай,
Живи с оглядкою на смерть, как самурай.
Все то, что видишь ты, останется, как есть,
Ты в этот мир стихи и песни смог принесть,
Дружить с тобой считали многие за честь,
По головам не пожелал ты к славе лезть.
Сейчас решил ты - жизнь сложна, но хороша,
И все ж из тела в небо выпорхнет душа,
Ты думал, нажил что-то здесь - а ни шиша!
Не унесешь с собой в могилу ни гроша.
Наплюй поэтому при жизни на вещизм,
Пиши стихи, в них проповедуй оптимизм,
В веках останутся твой пыл и артистизм,
Что украшали куртуазный маньеризм.
Живи красиво, помогай своим друзьям -
Чего б добился ты без них? Подумай сам.
Будь веселее, куртизируй нежных дам
И сочиняй стихи, настойчив и упрям.
Не делай зла, поэт Григорьев, никому -
Твори добро, не уточняя, почему.
Живи достойно и спокойно, по уму,
И жизнь рассматривай как волю, не тюрьму.
Тогда избавишься от лишней суеты
И созерцанию чудес предашься ты -
Все умирают, даже звезды и цветы,
Но сколько в них - и в нас - при жизни красоты!
Таков порядок, и не нужно бунтовать -
Но хорошо бы без мучений умирать,
Да и хотелось бы, естественно, узнать,
Куда мы денемся, родимся ли опять?
Короче, сложно все, но ясно лишь одно -
Жить надо мудро, раз уж жить нам суждено,
Процвесть невиданным цветком на поле, но
И в миг расцвета помнить - все предрешено:
Любовь, надежды, и друзья, и отчий край -
Все это гакнется однажды, так и знай.
Верша дела свои, о том не забывай,
Живи с оглядкою на смерть, как самурай.
2003 год.
СНЕЖАНКА (сонет).
Взметнулась наша страсть, как фейерверк,
Приди в себя, прелестная служанка,
Сознанье потерявшая Снежанка,
Яви своих очей лукавых сверк.
Тебя атаковал я, как берсерк,
Скрипела долго старая лежанка...
Приди в себя, красотка-обожанка.
Испуган я. Где доктор Розенберг?
Не нужен доктор, - вдруг ты прошептала, -
Я...я такую сладость испытала,
Что улетела в небо далеко...
Но что это? Не пахнет ли горелым?
Пока мы занимались милым делом,
На кухне убежало молоко!
2002 год.
ЗАГРОБНОСТЬ.
А есть ли водка в загробном мире?
Возможно - если вообще он есть.
А можно ль выпить у них в трактире,
Стихи прочесть и услышать лесть?
А есть ли дамы - ну, там, в эфире?
А можно ль даме сказать: "Люблю"?
А как, допустим, в загробном мире
Устроить это...ну, ай-люлю?
А есть ли деньги там, и какие?
Иль там бесплатно все раздают?
А есть там Питер, Москва и Киев?
Они такие же там, как тут?
А есть компьютеры там и книжки?
А есть ли, скажем, там Интернет?
Возможно, там это все - излишки,
Е-мэйлов что-то оттуда нет.
На арфах ангелы там бряцают
Или рок-группы там есть, как тут?
Что там болельщики восклицают,
Когда команде их гол забьют?
Зима там есть? Иль все время лето?
Вопросов много - а где ответ?
Как это странно, что нет ответа
На протяжении сотен лет.
Я - атеист, но и я желаю
Узнать хоть что-то о мире том,
О коем я ничего не знаю,
Куда, по слухам, мы попадем.
Смотрю на бабочку - ведь когда-то
Она лишь гусеницей была.
А вдруг мы так же потом, ребята,
Распустим в небе свои крыла?
О прошлой жизни в суетах бренных
Нам будет незачем вспоминать,
Как и о куколках наших тленных,
Что на кладбище должны лежать.
Все позади - и печаль, и злобность,
Метаморфозе благодаря.
Да и понятье само "загробность"
Мы не поймем, в небесах паря.
2002 год.
Чем движется жизнь (стихотворение в прозе, подражание Тургеневу).
Мелочь, ничтожная мелочь может иной раз перекроить всего человека! Шел
я, усталый, по русскому полю, и тяжелые смутные думы переполняли меня. "А
куда я, собственно, иду, - подумалось мне, - куда вообще мы все идем? Да и
так ли это важно? Главное - дорога, эта вот степная раздольная ширь, это
синее небо над головой. А вдруг я уже на том свете?". Я замер, ошарашенный
этой внезапной мыслию. Но нет! Веселая стайка воробьев скачет бойко,
забавно, самонадеянно! Ай да молодцы! Я тут же встряхнулся и побежал их
ловить - сначала бочком, бочком подбирался, а потом как припустил! Вся
стайка тут же бросилась врассыпную, все воробьи полетели прочь от меня... Я
же хохотал, хохотал неистово и забыл уже о своих тяжких думах. Напротив,
отвага, удаль и охота к жизни овладела всем моим существом! Долго я гонялся
за моими милыми воробьями, а потом увидел впереди деревеньку, увидел веселую
круглолицую молодку, тянущую ведро из глубокого, вероятно, колодца. Побежал
я прямо к молодке. "Любовь, - думал я, хохоча на бегу, - она сильнее смерти.
Только ею, только любовью, держится и движется жизнь! Мы еще повоюем, черт
возьми! Да, мы еще повоюем!". Вот так вот, с неистовым хохотом, я и подбежал
к милой моему сердцу деревенской молодке, уронившей от неожиданности наземь
мокрое ведро, вода из которого, в свою очередь, расплескалась по зеленой
траве красивыми огнистыми каплями.
2003 год.
СТРАШНОЕ ВИДЕНЬЕ.
Когда меня фотографируют фотографы
И как бы гладит жизнь по рыжей голове,
Когда мне хлопают и я даю автографы,
Частенько думаю: "Да, надо жить в Москве.
Сюда все люди интересные стекаются
Свои таланты в полной мере проявить,
И если выживут, и если не сломаются,
То здесь поселятся и здесь начнут творить.
Работать должно и откалывать чудачества,
но ежедневно о себе напоминать,
и выдавать продукт отменнейшего качества,
иначе станут твое имя забывать.
Уснешь на лаврах - вмиг в провинции окажешься,
Где тоже люди, без сомнения, живут.
Ты там освоишься и, может быть, отважишься
Творить - но там тебя сюрпризы ждут.
Твои стихи не в толстой книжке будут изданы,
А лишь в газете ежедневной заводской,
Ведь в ней поэтов местных публикуют издавна,
И многих радует из них удел такой.
Начнешь спиваться ты и думать: "Где фотографы?
Концертов нет. Пойти работать на завод?
Но ведь в Москве я раздавал всегда автографы,
Давал гастроли и меня любил народ!
Теперь все чаще просыпаюсь с бодунища я,
И вечно денег нет, откуда же их взять?
"Пульс Ивантеевки" - газета просто нищая,
ну, как же мне за счет стихов существовать?
Как опустился я! Дружу тут с графоманами.
Да оглянись вокруг! Что видишь ты, болван?
"Пульс Ивантеевки", халупа с тараканами,
сырок засохший и с водярою стакан..."
...Так может быть, но я еще не деградировал,
виденье только промелькнуло в голове.
Кричу я другу, чтоб скорей фотографировал.
Какое счастье - я, поэт, живу в Москве!
2002 год.
У р о д ц ы.
Стихи, они - как дети малые:
Не все родятся крепышами.
Иные - слабые и вялые,
Их писк не уловить ушами.
Иные - попросту рахитики
На кривеньких и тонких ножках.
Над этими хохочут критики.
Ну да - что проку в этих крошках?
Есть детки - дауны смешливые,
Позора верные гаранты.
Есть недоноски молчаливые,
А также есть вообще мутанты.
У этих - все не как положено:
Где руки-ноги, непонятно.
На тельце кожица скукожена
И нос - на лбу, что неприятно.
Ну, кто же знал, что так получится?
Кому они нужны такие?
Пришлось так тужиться, так мучаться,
И вот итог - стихи плохие.
Они таращатся на папочку,
На их родившего поэта...
Эй, не спеши сложить их в папочку,
Послушай доброго совета.
Рожай стихи по вдохновению,
Зачем уродцев дальше множить?
Хотя у каждого у гения
Таких полным-полно, быть может.
Мой друг, берясь за что-то новое,
Ты помни о стихах-уродах.
Потомство людям дай здоровое -
Хоть даже сам умрешь при родах.
2000 год.
Новый метод.
Моя политика проста -
атаковать всех дам отважно,
хватать их сразу за места,
где горячо у них и влажно.
Я раньше им стихи читал,
галантен с ними в обращеньи,
теперь намного проще стал
я относиться к обольщенью.
Без лишних слов, прям с ходу - хвать!!! -
И дамы столбенеют сами.
Стоят, не зная, что сказать,
и только хлопают глазами.
Зевнув, я говорю: "Пойдем,
пойдем со мной, не пожалеешь.
Стихи и песни - все потом,
коль ублажить меня сумеешь.
А то порой слагаешь гимн
во славу ветреной красотки,
а та красотка спит с другим -
с любым, кто ей предложит водки.
Что, ты желаешь нежных слов?
А я желаю секса вволю.
Ты молода, и я здоров -
давай перепихнемся, что ли?"
О, дамы все молчат в ответ,
залившись краскою прелестной.
Они же знают, я поэт,
причем достаточно известный.
Тянуло их к стихам моим,
любили куртуазный Орден...
Ну, как то неудобно им
меня ударить вдруг по морде.
Они, смиряя гордый нрав,
лишь топчутся, потупя взоры -
ведь понимают, как я прав:
к чему мне с ними разговоры?
А я схватился и держу -
куда здесь дамочке деваться?
Вот так. Понятно и ежу -
придется ей мне отдаваться.
И отдается, с криком аж,
счастливая небеспричинно,
лишь думает: "Какой пассаж!
Какой решительный мужчина!".
1998 год.
На кладбище
Стараясь не испачкать джинсы мелом,
через ограду мы перемахнули.
Ты за руку меня взяла несмело
и вскрикнула: - Они нас обманули!
Белела в темноте твоя рубашка,
обозначая маленькие груди.
Я усмехнулся: - Тише ты, дурашка,
кругом же спят заслуженные люди.
А хочешь, я признаюсь, ради Бога:
я им сказал не приходить, и точка.
А если хочешь выпить, есть немного,
а то ты вечно маменькина дочка...
Ты что-то в тишине соображала,
потом внезапно вырвалась, и сдуру
по травяной дорожке побежала,
вообразив растленья процедуру.
Тебя догнать не стоило труда мне...
О, бег ночной за слабым, стройным телом!
Догнал - и на каком-то узком камне
прильнул к твоим губам оцепенелым.
Когда распухли губы, ты сказала -
слегка охрипнув, чуточку игриво:
- Ну, Константин, никак не ожидала...
Да вы обманщик... фу, как некрасиво...
И прошептала, мол, все это дивно,
но все ж не до конца запрет нарушен...
Я тут же заявил демонстративно,
что к сексу абсолютно равнодушен.
Смеясь, ты из объятий увернулась,
передо мною встала на колени
и к молнии на джинсах прикоснулась
движеньем, полным грации и лени...
...И только тут я обратил вниманье,
что август - это время звездопада
и что сверчков несметное собранье
поет во тьме кладбищенского сада,
что сотни лиц глядят на нас влюбленно
с овальных фотографий заоградных,
нам предвещая проводы сезона
встреч нежных и поступков безоглядных.
1989 год.
Воспламеняющий взглядом.
Роман "Воспламеняющая взглядом"
я дочитал, и грянул в небе гром:
я понял - удивительное рядом,
еще точней - оно во мне самом.
Ну надо же - за год до пенсиона
вдруг осознать - оно во мне живет,
И вспомнить, что еще во время оно
дивил я сверхъестественным народ.
Я с детства был немного пучеглазым,
весь двор меня боялся, как огня,
и мать моя пугала всех рассказом,
как обожглась однажды об меня.
Раз получил я в школе единицу, -
пол вспыхнул под учителкой моей,
и отвезли учителку в больницу
с ожогами различных степеней.
Закончив школу твердым хорошистом,
я поступил в престижный институт,
заполнил свой досуг вином и твистом,
но продолжались странности и тут.
Хорошенькие девушки боялись
обидеть невниманием меня,
и ночи мне такие доставались,
что я ходил худой, как простыня.
Мне было непонятно их влеченье,
и лишь теперь осмыслить я сумел
значенье страха, ужаса значенье
в свершении моих любовных дел.
Когда ресницы девы поднимали,
встречая огнь моих спокойных глаз,
они интуитивно понимали
то, что понять не в силах и сейчас.
Так, так, допустим напряженьем воли
могу я вызвать маленький пожар...
Как интересно быть в подобной роли! -
я из окна взглянул на тротуар...
Соседка, симпатичная Людмила,
зашла в подъезд. Испробую на ней,
на этот раз осознанно всю силу,
которой наделен с начала дней.
- Привет, Людмила! - Константин Андреич?
- Хотите ли рюмашку коньяку? -
Спасибо, но билеты... Макаревич...-
Тут я уже Людмилу волоку,
Сажаю молча в кожаное кресло
и мрачно наливаю ей стакан.
Держись, читатель, будет рифма "чресла"...
Кричит Людмила: - Гадкий старикан!
Так, так - мне только этого и нужно.
Гляжу со страшным взором на нее:
хрипит Людмила, дышит ртом натужно,
на ней уже оплавилось белье,
Дым валит из ушей, сползает кожа,
я вижу черный остов, а затем
лишь горстку пепла... Господи ты боже,
что сделал я? А главное - зачем?
Затем, дубина, чтобы наслаждаться
огромной властью, сладостной такой, -
шепчу себе, закончив убираться,
держа совок трясущейся рукой.
На женщину мне стоит осердиться -
и женщина сгорает без следа.
А на мужчин мой дар распространится?
Наверно, нет. Но это не беда.
Держать всех женщин буду в подчиненьи,
сей злостный пол в прекрасный превращу!
Почувствовав же смерти приближенье,
с собой в могилу многих утащу.
Философ, маг, судья и благодетель, -
отныне я - гроза окрестных мест;
коль захочу, попорчу добродетель
и верных жен, и девственных невест.
Дурная слава - это тоже слава...
Пока я никакой не приобрел...
Чу! Барабанят в дверь... никак облава?
Хотя пускай - я чисто пол подмел.
1990 год.
* * *
После посещения кладбища
вечно-юной, радостной весной
кажется такою вкусной пища
и чудесным то, что ты со мной.
После созерцания оградок,
склепов и пластмассовых цветов
кажется, что в мире есть порядок
и любовь - основа всех основ.
По дорожкам ты со мной бродила
в легкой белой курточке своей,
изумленно вслух произносила
даты и рождений, и смертей.
Я тобой невольно любовался:
ты о чем-то думала всерьез,
а из-под берета выбивался
локон милых крашеных волос.
Да, ты тоже видела все это...
Но сейчас ты дома, в неглиже,
вся в потоке солнечного света,
вертишься у зеркала уже.
Я тебе не дам переодеться,
подойду и сзади обниму.
Никуда теперь тебе не деться -
здесь тебя, у зеркала, возьму.
И апрель, и стон твой неизбежный,
и твои духи меня пьянят,
но всего сильней - лукавый, нежный,
отраженный в зеркале твой взгляд.
1997 год.
Привет из Загорска или Встреча, которой не было.
1. Ее письмо
Я к вам пишу, Григорьев Константин.
Негодник, вы хоть помните меня?
Вы для меня - поэт номер один,
И я Вас не могу забыть ни дня.
Я помню, как вошли вы в ресторан,
Небрежно скинув шляпу и пальто, -
Красивый, двухметровый великан, -
Подсели к стойке, крякнули "Ну что?".
Я задрожала, как осенний лист.
Вы заказали водки (пять по сто),
Ах, милый куртуазный маньерист,
Что вы нашли в буфетчице простой?
В гостинице, куда нас рок привел,
Вы мне, от водки с ног уже валясь,
Прочли стихотворенье "Богомол" -
И я вам как-то сразу отдалась.
...У нас в Загорске скучно, пыль да зной,
роман ваш перечитываю я.
Пишите же, мой пупсик, Мошкиной
Валюшке, до востребования.
2. Мой ответ
Я вам пишу, Григорьев Константин,
Вам, жертве недоразумения;
Какой-то двухметровый господин
Вас обманул... но это был не я!
Я росту где-то среднего, в очках,
С такою... медно-рыжей бородой.
Стихи на куртуазных вечерах
мы продаем - их мог купить любой.
В Загорске был я только пару раз,
Но я буфетчиц там не соблазнял.
Да, популярен Орден наш сейчас,
Но чтоб настолько? Не предполагал.
А кстати, как вы выглядите, а?
Уж если вам понравились стихи -
Прошу в Москву, на наши вечера.
Они порой бывают неплохи.
3. Ее письмо
Вот это да. Вот это пироги.
Так это был совсем не маньерист?
В Москве моей не будет и ноги.
И вы, небось, такой же аферист!
Работала буфетчицей себе,
Стишков я не читала ни хрена,
И вдруг - такой прокол в моей судьбе!
Да ну..., прощайте. Валя Мошкина.
4. Заключение автора
Товарищи! Я что хочу сказать:
Есть у меня двойник теперь, подлец.
Но в общем, если здраво рассуждать,
Валюшу ведь он смог околдовать,
А чем? Стихами. Все же молодец...
На этом же истории - конец.
1998 год.
* * *
"Если б мы сговорились о том, чтобы женщин не трогать,
- женщины сами, клянусь, трогать бы начали нас..."
Публий Овидий Назон. "Наука любви"
"Здоровой девушке не свойственна стыдливость",
как заявил однажды Лев Толстой...
Ей свойственна особая игривость,
чтобы зажечь мужчину красотой.
Здоровой девушке не свойственно ломаться, -
продолжим мы за графом Львом Толстым, -
а свойственно внезапно отдаваться,
охваченной желанием простым,
прямо на улице, в подъезде, на работе,
в лесу... а что? Не вечно ж ей цвести!
Она могла б отдаться целой роте -
так начинает всю ее трясти.
Здоровой девушке не свойственно стесняться,
а свойственно от похоти вопить,
и за парнями робкими гоняться,
их догонять и наземь их валить,
подряд насиловать... Так вот она какая,
здоровая та девушка?! Ну да...
Что ж нас, поэтов, часто упрекают
в отсутствии морали и стыда?
Здоровым юношам не свойственно стесняться:
любовь и страсть опишем от души -
все, все как есть! Мы все хотим... влюбляться.
Природа... В общем, все мы хороши.
1998 год.
Люби свое тело!
"...люди могут обходиться без тел... но все же время от времени я беру
напрокат тело в местном телохранилище и брожу по родному городку..."
Курт Воннегут, рассказ "Виток эволюции".
Смотришь ты на себя - две руки, две ноги,
почему-то всего лишь одна голова...
Смотришь в зеркало ты, и твои же мозги
заставляют шептать тебя эти слова:
"Почему я такой? почему без хвоста?
Крыльев нет почему, бивней, как у слона?
Мне дано это тело, дано неспроста,
почему ж недоволен я им ни хрена?
Ограничен движений и жестов набор,
я на тело смотрю с непонятной тоской,
поселенный в него - кем, зачем? о, позор!
почему я такой? почему я такой?"
Человек, ты не прав. Своим телом гордись!
Я могу рассказать тебе случай один -
только больше не хмурься, давай, улыбнись...
В общем, жил в Подмосковье один гражданин.
Гражданин был банкиром; он был одинок;
жил в шикарной квартире лет десять уже;
накопить за всю жизнь кучу золота смог -
но не знал, что как раз на его этаже
по халатности чьей-то в стене есть плита,
от которой к нему радиация шла.
Он не знал ничего, он брал на дом счета,
все сидел - облучался и пел "тра-ла-ла".
Если б Гейгера счетчик в квартиру его
поместить, то зашкалило б счетчик тогда.
Но бедняга-банкир ведь не знал ничего,
продолжал облучаться - и так шли года.
И однажды мутантом проснулся, увы,
сел в кровати и чувствует - что-то не так...
Он ощупал себя по краям головы,
тут же бросился к зеркалу с возгласом "фак!"
Там, где ушки его красовались всегда -
два огромнейших уха слоновьих торчат,
вместо носа свисает до пола байда -
длинный хобот; над ним - обезумевший взгляд.
Хвост внезапно отрос; вместо рук - два крыла;
пингвинячее тельце и ласты внизу...
Потрясенный банкир наш дополз до стола,
стал в истерике биться, пуская слезу.
А потом стал по комнатам бегать, трубя,
молотя свою мебель тигриным хвостом,
избегая при этом смотреть на себя,
быстро уши мотались; он думал о том,
как теперь ему быть? как на службу идти?
все, карьере конец! засмеют, засмеют!
как бы хоботом в банке родном не трясти,
все ж другие банкиры его не поймут.
Боже мой! а сегодня Лариса придет!
Если уши слоновьи увидит она,
явно в обморок тут же она упадет,
не захочет любить человека-слона.
Да, а чем он, к примеру, ее б стал любить?
Там, где раньше красивый торчал великан,
нынче - гладкое место... О, как дальше жить?
Тут банкир наш увидел бутылку, стакан,
и решил: "Буду пить. Буду хоботом пить!"
Налакался "Мартини", чего-то поел,
обезумел совсем, начал стекла лупить,
вскоре ласты разъехались - он захрапел.
Через день или два, дверь стальную взломав,
к человеку-слону из ОМОНа пришли,
и поймали его, и снотворного дав,
в неизвестную дальнюю даль увезли.
...Я надеюсь, тебя впечатлил мой рассказ?
Человек, не ропщи, своим телом гордись,
все мы - люди, и тело такое у нас,
и ведь классное тело - ну что ты, смирись!
Вот у женщин красивые очень тела -
в подавляющей массе они хороши;
у мужчин есть Шварцнеггер. И все-то дела -
ты пойми, нам природа немало дала,
твое тело - приют твоей вечной души.
1996 год.
Константэн Григорьев: Краткая автобиография
Я родился в Омске в 1968 году
Отец (инженер, бард, турист, автор
песен, писатель) - Андрей Николаевич Григорьев (умер в 1994 году) был
потомственным дворянином из древнего рода Афанасьевых, и в роду этом были
нотариусы, генералы, статские советники и даже крестники императора Николая
Первого. Мать - Тамара Тимофеевна, урожденная Чепурина (журналистка, лектор,
проживает в г. Балхаш Карагандинской области, Казахстан) родила нас с
сестрой Ольгой, когда они с отцом учились в кораблестроительном институте г.
Горького. Позже семья переехала в Балхаш.
Там я вырос, закончил среднюю школу No 16. Ходил в яхт-клуб, играл в
школьном ансамбле "Телефон". Вместе с лидером ансамбля Денисом Розадеевым
стали первыми музыкантами города, сочинявшими собственные песни. После школы
я пытался поступить в Ленинградский университет и подобно сестре (она
закончила Омский) стать филологом. Сейчас она живет в Омске, работает
учительницей. Не поступив (балла не добрал) пошел в кораблестроительное ТУ
No 14. Много ходил на концерты русских и западных музыкантов. Потом меня
забрали в армию, в стройбат (из-за зрения минус четыре с половиной). Играл в
оркестре на малом барабане и тарелках, служил в штабе одного из ВСО г.
Ломоносова (Ораниенбаум), но и в стройках поучаствовал. Много писал стихов,
после демобилизации поехал в Москву и поступил в Литературный институт имени
Горького на семинар поэзии, которым руководил Евгений Долматовский.
Познакомился с Вадимом Степанцовым, Андреем Добрыниным, Виктором Пеленягрэ и
позже - с Александром Бардодымом. Был создан, стал активно выступать и
выпускать книги (стихи и проза) Орден куртуазных маньеристов. В 1990 году я
женился на Елене Кондраковой (мы были вместе 10 лет).
После окончания института работал где только можно - торговал вместе с
другими поэтами в палатке возле МГУ, потом был грузчиком на ВДНХ. Снимал
квартиры или комнаты вплоть до 1995 года. Потом переехали с женой на улицу
Вековую у Площади Ильича. Работал журналистом (интервью, рецензии) во многих
изданиях, писал боевики на заказ, продолжая регулярно выступать с Орденом в
московских клубах и выезжать на частые гастроли. За рубежом пока не был.
Играл и пел в группах "Бахыт-Компот", "Лосьон", "Творческое бессилие",
"Константэн Григорьев бэнд" (с гитаристом Денисом Розадеевым), записал много
песен и музыки в домашней компьютерной студии. Я участвовал во всех
орденских книгах, имею большой архив своих песен и массу публикаций, в
основном в столичной прессе.
Адрес: 109544, г. Москва, ул. Вековая, д. 5, кв. 25, телефон 911-84-42.
2) Из пресс-релиза ОКМ.
КОНСТАНТЭН ГРИГОРЬЕВ, Сверхъестественно Сообразительный Киборг А-2 и
Магический Флюид Ордена. На свет появился в Омске. Поэтому иногда склонен к
мрачному уединению, но в минуты веселья становится безмерно обаятелен, а для
дам и киборгесс опасен. Автор огромного количества стихов и песен, поет
разными голосами под минусовые фонограммы собственного изготовления, а также
поет и угарно шоуменит в составе Стремительно Снижающей обороты
электромузыкальной Супергруппы сплошного позитива "Идолы молодежи". Рыжий,
пухлый, умеренно выпивающий, носит очки и бородку-бук. 35 лет. Киноактер,
композитор, аранжировщик, музыкант-мультиинструменталист, меломан и
драматург, мегароманист и яростный танцор. Убежденный тотальный гедонист и
лакировщик действительности. Активно изучает Интернет. Записал больше
тридцати сольных альбомов. Играл и пел в группах "Бахыт-Компот", "Лосьон",
"Творческое Бессилие". Член СП России. Холост, но все время ищет свою
Прекрасную Даму.
3) СТАТЬЯ ДЛЯ РОК-ЭНЦИКЛОПЕДИИ: Константэн Григорьев.
С 1981 по 1984 гг. Константэн играет в школьной группе "Телефон" (город
Балхаш, Казахстан) на клавишах и вместе с Денисом Розадеевым является
автором песен. С 1985 г. учится в питерском ТУ No14 и играет в местном ВИА,
руководителем которого был Михаил Борзыкин (группа "Телевизор"). В 1986-1988
гг. играет в армейском духовом оркестре на тарелках и малом барабане. С 1988
г. учится в московском Литературном институте. Вместе с Вадимом Степанцовым
основывает "Бахыт-Компот", принимает участие в записи первого альбома группы
"Кисло", поет на этой пластинке песню "Чесотка". В 1991 г. вместе с Антоном
Антипенко организовал группу "Творческое бессилие" (авторы песни "Хуанита"),
которая выпустила за все это время более 30 акустических альбомов и
продолжает записываться по сей день. Константэн записывает много сольных
экспериментальных альбомов, а с 1996 г. поет свои песни, шоуменит и играет
на клавишах в группе "Лосьон". В 1999 г. начинает писаться сольно на
домашней компьютерной студии, используя сэмплы и сам играя на всех
инструментах. Тогда же собирает группу "Константэн Григорьев Бэнд" с Денисом
Розадеевым, но проект вскоре приостанавливается, хотя в 2002 г. опять
возобновляется под названием "Идолы молодежи" с джазовыми музыкантами из
"Hot Cool Band" (состав: Д. Розадеев - гитара, А. Пантюхин - клавиши, К.
Григорьев - вокал, музыка, стихи, шоу, А. Добрынин - стихи). Группа активно
концертирует - причем Константэн поет и под "минуса" собственного
изготовления (рок, хип-хоп, техно, рэггей, шансон, любые другие жанры...).
Выпускает с "Бахыт-Компотом" и "Лосьоном" официальный двойной компакт в MP-3
формате, куда вошли лучшие песни. Принимает участие в записи альбома "Все
девчонки любят пацанов" ("Бахыт-компот", 2002). Песни Константэна поют и
пели: "Лосьон" (альбомы 1998 и 2000 года), "Бахыт-Компот" (иногда перу
Григорьева принадлежит только музыка, а иногда Вадим поет уже готовые песни
Константэна), "Капитан Транс", "Хаос" (они же - "Бухенвальдские Гоголи"),
Евгений Хавтан, Александр Маршал, Господин Дадуда, Катя Бочарова,
"Премьер-министр", "Дэн и Бронзовый", Александр Кудинов (Гном), Юрий Иванов,
Владимир Качесов, Юрий Спиридонов, Нико и многие другие.
К сожалению, мы не можем перечислить все магнитоальбомы, записанные
Константэном Григорьевым (их за двадцать лет работы накопилось очень много),
поэтому перечислим только его так называемые "номерные" CD за период с 1999
по 2003 гг: Константэн Григорьев Бэнд-1999- "Пупсики".
Константэн Григорьев Бэнд-2000- "Лучшее из лучшего". СОЛЬНО: "Лунный
свет" (2000). "В саду жизни" (2000). "33" (2001). "Крутняк" (2001). "The
Best Of DJ KASTET" (2000-2001). "Внедорожник" (2001). "Сумасшедшинка с
хитрецой" (2001). "Искренность и человечность" (2002). "Гений" (2002).
"Балхашский терминатор" (двойной альбом стихов, 2002)."Укатайка" (песни
а-капелла, 2002). "Хорошист" (2002). "Веселый перец" (2003). Вместе с В.
Степанцовым и А. Добрыниным Константэн уже 14 лет выступает в печати и на
сцене как поэт-куртуазный маньерист. Сайт Ордена - www.okm.ru.
ПРЕСС-РЕЛИЗ ОРДЕНА КУРТУАЗНЫХ МАНЬЕРИСТОВ.
Орден куртуазных маньеристов - самое прославленное творческое
объединение в современной русской литературе, существующее уже пятнадцать
лет. Выпустив множество стихотворных и прозаических сборников, а также
авторских книг, кавалеры Ордена распространили влияние куртуазного
маньеризма не только на литературу, театр, цирк, искусство икебаны, вязание,
выпиливание и выжигание по дереву - куртуазный маньеризм стал образом жизни
для сотен тысяч достойнейших людей.
Возникновение этого славного поэтического течения в современной
страждущей России явилось для многих неожиданностью. В самом деле, нелегко
одновременно вместить в сознание затопившие страну разброд, озлобленность,
пессимизм - и провозглашение нового направления, адепты которого
демонстративно подшучивают над политическими страстями, с маниакальной
тщательностью великосветских хлыщей отделывают форму своих произведений и
вслед за провансальскими трубадурами объявляют любовь к женщине движущей
силой не только собственного творчества, но и всей деятельности рода
человеческого. Впрочем, удивление публики быстро сменилось восхищением, как
только выяснилось, что, в отличие от представителей других современных
поэтических школ и школок, куртуазным маньеристам никогда не изменяют
изобретательность, остроумие и умение ясно выражать свои мысли. Восхищение
чьим-либо творчеством предполагает, в свою очередь, острый интерес к
личности самого творца; понимая это, мы сообщаем вам некоторые сведения о
двух гастролирующих представителях "новейшего сладостного стиля".
АНДРЕЙ ДОБРЫНИН, Великий Приор Ордена, издатель почти всех орденских
книг. С широчайшим творческим диапазоном и беспримерной работоспособностью
умудряется сочетать огромную тягу к красивой жизни, переходящую временами в
безудержный разгул. Коренастый брюнет с ледяным взглядом и любезной улыбкой
на устах, которая выглядит приклеенной. С беспредельным цинизмом в нем
уживается старомодная преданность некоей таинственной даме, с которой он по
не зависящим от него причинам не может разделить свой жребий. Как то ни
удивительно, но личность, до такой степени лишенная и внутренней гармонии, и
внешнего благообразия, пользуется тем не менее всеобщей симпатией.
Исповедует ислам, мусульманское имя - Али Мансур. Кандидат экономических
наук. Автор девяти романов, в том числе куртуазных, а также десятка сольных
поэтических книг, по общему мнению, очень успешных. Автор множества текстов
забавных песен. Вместе с Константэном Григорьевым создал музыкальный проект
"Идолы молодежи". Составитель ряда поэтических антологий, в том числе
нашумевшей гиперантологии "Фривольная поэзия от античности до наших дней".
Член СП России. Любит сниматься в кино. Холост.
Изобразительное искусство