Куда ни сунься: тут как тут,
     В столовых и в гостиных.
     А трое из бульварных лиц,      Которые с полвека молодятся?
     Родных мильон у них, и с помощью сестриц
     Со всей Европой породнятся.
     А наше солнышко? наш клад?
     На лбу написано: Театр и Маскерад;      Дом зеленью раскрашен в виде рощи,
     Сам толст, его артисты тощи.
     На бале, помните, открыли мы вдвоем
     За ширмами, в одной из комнат посекретней,
     Был спрятан человек и щелкал соловьем,
     Певец зимой погоды летней.
     А тот чахоточный, родня вам, книгам враг,
     В ученый комитет      И с криком требовал присяг,
     Чтоб грамоте никто не знал и не учился?
     Опять увидеть их мне суждено судьбой!
     Жить с ними надоест, и в ком не сыщешь пятен?
     Когда ж постранствуешь, воротишься домой,
     И дым Отечества нам сладок и приятен!

     София

     Вот вас бы с тетушкою свесть,
     Чтоб всех знакомых перечесть.

     Чацкий

     А тетушка? все девушкой, Минервой?      Все фрейлиной      Воспитанниц и мосек полон дом?
     Ах! к воспитанью перейдем.
     Что нынче, так же, как издревле,
     Хлопочут набирать учителей полки,
     Числом поболее, ценою подешевле?
     Не то, чтобы в науке далеки;
     В России, под великим штрафом,
     Нам каждого признать велят
     Историком и географом!
     Наш ментор,      Перст      Как наши робкие тревожили умы,
     Как с ранних пор привыкли верить мы,
     Что нам без немцев нет спасенья!
     А Гильоме, француз, подбитый ветерком?
     Он не женат еще?

     София