Я невольно поймал себя на мысли, что ни одно из этих лиц  не
было отмечено печатью "высокого интеллекта" или "искажено работой
мысли", как выразился бы Остап Бендер. Но  мало  ли  какие  могут
быть лица у археологов...
     Мы пригласили гостей к столу. Только Вудсток и Афанасопуло с
готовностью поклонились. Остальные продолжали уныло  посматривать
на нас сверху. Один из  негров  проворчал  что-то  невнятное,  но
начальник экспедиции внимательно  посмотрел  на  него  --  и  тот
поспешил отойти от борта.
     Повар Ханусси, уже успел приготовить и ставил на стол второе
блюдо с ароматной фаттой. Мне показалось, будто  при  виде  наших
гостей по всегда невозмутимому лицу старого  повара  промелькнула
какая-то тень. Или он был знаком с ними раньше? Но ни Вудсток, ни
Афанасопуло не обратили на старика никакого внимания -- значит, я
ошибся.
     Ради гостей я решил отступить от сурового  "сухого  закона",
царившего у нас в экспедиции, и достал  из  чемодана  припасенную
бутылку столичной водки. Вудсток подсел к  ней  поближе  и  начал
болтать без умолку о непревзойденных качествах русской  водки,  о
трудностях экспедиционной жизни,  о  том,  что  египетские  блюда
слишком остры для европейского желудка, а женщины  --  некрасивы.
Афанасопуло только искоса поглядывал на  него,  разглаживая  свои
усы. Пил он только кофе.
     Будсток, казалось, был увлечен разговором, но глаза его  все
время внимательно и оценивающе изучали лица сидящих за столом.  И
я, следя за его взглядом, тоже как бы заново  рассматривал  своих
сотрудников и помощников.
     Увлеченно слушает говорливого гостя  худенький  и  подвижный
Женя  Лавровский.  Он  поддакивает,  кивает,  восхищенно   качает
лохматой головой, на загорелом лице  его  стремительно  сменяются
выражения то испуга, то восторга. Наверное, Вудстоку  он  кажется
доверчивым   подростком,    недаром    англичанин    так    часто
поворачивается к нему, как к самому  благодарному  слушателю.  Но
мы-то знаем, что Женя просто  превосходный  мимический  актер.  К
тому же он талантливый лингвист, превосходно говорит по-арабски и
знает все местные обычаи настолько, что его  частенько  принимают
за студента-египтянина, приехавшего с нами из  Каира.  Глаза  его
смеются над рассказчиком, и дважды он уже успел лукаво подмигнуть
мне.
     Рядом с щупленьким Женей особенно громадным и монументальным
выглядит Андрей Аккуратов. Чашечка с кофе в  его  ручище  кажется
совсем маленькой и хрупкой. Но посмотрел  бы  Вудсток,  как  этот
молчаливый богатырь своими толстыми, неуклюжими на  вид  пальцами
склеивает  по  кусочкам  какую-нибудь  древнюю  вазу!  Мы  всегда
поручаем  Андрею  самую  тонкую  работу,  и  выполняет  он  ее  с
виртуозностью опытного ювелира.
     А что, интересно, думает Вудсток о  нашей  Зиночке  Сомовой?
Тоненькая, стройная, в щеголеватом синем комбинезоне,  она  сидит
как  раз  напротив  него,  и  гость  уже  несколько  раз  пытался
отпустить по ее адресу  старомодные  английские  комплименты.  Но