фаворитке, сделался сам ключником, а там и приказчиком. А сделавшись
приказчиком, поступал, разумеется, как все приказчики: водился и кумился с
теми, которые на деревне были побогаче, подбавлял на тягла победнее,
проснувшись в девятом часу утра, поджидал самовара и пил чай.
- Послушай, любезный! сколько у нас умерло крестьян с тех пор, как
подавали ревизию?
- Да как сколько? Многие умирали с тех пор, - сказал приказчик и при
этом икнул, заслонив рот слегка рукою, наподобие щитка.
- Да, признаюсь, а сам так думал, - подхватил Манилов, - именно, очень
многие умирали! - Тут он оборотился к Чичикову и прибавил еще: - Точно,
очень многие.
- А как, например, числом? - спросил Чичиков.
- Да, сколько числом? - подхватил Манилов.
- Да как сказать числом? Ведь неизвестно, сколько умирало, их никто не
считал.
- Да, именно, - сказал Манилов, обратясь к Чичикову, - я тоже
предполагал, большая смертность; совсем неизвестно, сколько умерло.
- Ты, пожалуйста, их перечти, - сказал Чичиков, - и сделай подробный
реестрик всех поименно.
- Да, всех поименно, - сказал Манилов.
Приказчик сказал: "Слушаю!" - и ушел.
- А для какие причин вам это нужно? - спросил по уходе приказчика
Манилов.
Этот вопрос, казалось, затруднил гостя, в лице его показалось какое-то
напряженное выражение, от которого он даже покраснел, - напряжение что-то
выразить, не совсем покорное словам. И в самом деле, Манилов наконец
услышал такие странные и необыкновенные вещи, какие еще никогда не слыхали
человеческие уши.
- Вы спрашиваете, для каких причин? причины вот какие: я хотел бы
купить крестьян... - сказал Чичиков, заикнулся и не кончил речи.
- Но позвольте спросить вас, - сказал Манилов, - как желаете вы купить
крестьян: с землею или просто на вывод, то есть без земли?
- Нет, я не то чтобы совершенно крестьян, - сказал Чичиков, - я желаю
иметь мертвых...