тут до люлек? за россказнями да за раздобарами вряд ли и по одной доста-
лось. После полдника стал дед потчевать гостей дынями. Вот каждый, взяв-
ши по дыне, обчистил ее чистенько ножиком (калачи все были тертые, мыка-
ли немало, знали уже, как едят в свете; пожалуй, и за панский стол хоть
сейчас готовы сесть), обчистивши хорошенько, проткнул каждый пальцем ды-
рочку, выпил из нее кисель, стал резать по кусочкам и класть в рот.
- Что же вы, хлопцы, - сказал дед, - рты свои разинули? танцуйте, со-
бачьи дети! Где, Остап, твоя сопилка? А ну-ка козачка! Фома, берись в
боки! ну! вот так! гей, гоп!
Я был тогда малый подвижной. Старость проклятая! теперь уже не пойду
так; вместо всех выкрутасов ноги только спотыкаются. Долго глядел дед на
нас, сидя с чумаками. Я замечаю, что у него ноги не постоят на месте:
так, как будто их что-нибудь дергает.
- Смотри, Фома, - сказал Остап, - если старый хрен не пойдет танце-
вать!
Что ж вы думаете? не успел он сказать - не вытерпел старичина! захо-
телось, знаете, прихвастнуть пред чумаками.
- Вишь, чертовы дети! разве так танцуют? Вот как танцуют! - сказал
он, поднявшись на ноги, протянув руки и ударив каблуками.
Ну, нечего сказать, танцевать-то он танцевал так, хоть бы и с
гетьманшею. Мы посторонились, и пошел хрен вывертывать ногами по всему
гладкому месту, которое было возле грядки с огурцами. Только что дошел,
однако ж до половины и хотел разгуляться и выметнуть ногами на вихорь
какую-то свою штуку, - не подымаются ноги, да и только! Что за пропасть!
Разогнался снова, дошел до середины - не берет! что хочь делай: не бе-
рет, да и не берет! ноги как деревянные стали! "Вишь, дьявольское место!
вишь, сатанинское наваждение! впутается же ирод, враг рода человеческо-
го!"
Ну, как наделать страму перед чумаками? Пустился снова и начал чесать
дробно, мелко, любо глядеть; до середины - нет! не вытанцывается, да и
полно!
- А, шельмовский сатана! чтоб ты подавился гнилою дынею! чтоб еще ма-
леньким издохнул, собачий сын! вот на старость наделал стыда какого!..
И в самом деле сзади кто-то засмеялся. Оглянулся: ни баштану, ни чу-
маков, ничего; назади, впереди, по сторонам - гладкое поле.
- Э! ссс... вот тебе на!
Начал прищуривать глаза - место, кажись, не совсем незнакомое: сбоку
лес, из-за леса торчал какой-то шест и виделся прочь далеко в небе. Что
за пропасть! да это голубятня, что у попа в огороде! С другой стороны
тоже что-то сереет; вгляделся: гумно волостного писаря. Вот куда затащи-
ла нечистая сила! Поколесивши кругом, наткнулся он на дорожку. Месяца не
было; белое пятно мелькало вместо него сквозь тучу. "Быть завтра большо-
му ветру!" - подумал дед. Глядь, в стороне от дорожки на могилке вспых-
нула свечка.
- Вишь! - стал дед и руками подперся в бока, и глядит: свечка потух-
ла; вдали и немного подалее загорелась другая. - Клад! - закричал дед. -
Я ставлю бог знает что, если не клад! - и уже поплевал было в руки, что-
бы копать, да спохватился, что нет при нем ни заступа, ни лопаты. - Эх,
жаль! ну, кто знает, может быть, стоит только поднять дерн, а он тут и
лежит, голубчик! Нечего делать, назначить, по крайней мере, место, чтобы