рассказывай, да и рассказывай, и отвязаться нельзя! Ну, извольте, я
расскажу, только, ей-ей, в последний раз. Да, вот вы говорили насчет то-
го, что человек может совладать, как говорят, с нечистым духом. Оно ко-
нечно, то есть, если хорошенько подумать, бывают на свете всякие слу-
чаи... Однако ж не говорите этого. Захочет обморочить дьявольская сила,
то обморочит; ей-богу, обморочит! Вот извольте видеть: нас всех у отца
было четверо. Я тогда был еще дурень. Всего мне было лет одиннадцать;
так нет же, не одиннадцать: я помню как теперь, когда раз побежал было
на четвереньках и стал лаять по-собачьи, батько закричал на меня, пока-
чав головою: "Эй, Фома, Фома! тебя женить пора, а ты дуреешь, как моло-
дой лошак!" Дед был еще тогда жив и на ноги - пусть ему легко ткнется на
том свете - довольно крепок. Бывало, вздумает...
Да что ж эдак рассказывать? Один выгребает из печки целый час уголь
для своей трубки, другой зачем-то побежал за комору. Что, в самом де-
ле!.. Добро бы поневоле, а то ведь сами же напросились. Слушать так слу-
шать!
Батько еще в начале весны повез в Крым на продажу табак. Не помню
только, два или три воза снарядил он. Табак был тогда в цене. С собою
взял он трехгодового брата - приучать заранее чумаковать. Нас осталось:
дед, мать, я, да брат, да еще брат. Дед засеял баштан на самой дороге и
перешел жить в курень; взял и нас с собою гонять воробьев и сорок с баш-
тану. Нам это было нельзя сказать чтобы худо. Бывало, наешься в день
столько огурцов, дынь, репы, цибули, гороху, что в животе, ей-богу, как
будто петухи кричат. Ну, оно притом же и прибыльно. Проезжие толкутся по
дороге, всякому захочется полакомиться арбузом или дынею. Да из окрест-
ных хуторов, бывало, нанесут на обмен кур, яиц, индеек. Житье было хоро-
шее.
Но деду более всего любо было то, что чумаков каждый день возов
пятьдесят проедет. Народ, знаете, бывалый: пойдет рассказывать - только
уши развешивай! А деду это все равно что голодному галушки. Иной раз,
бывало, случится встреча с старыми знакомыми, - деда всякий уже знал, -
можете посудить сами, что бывает, когда соберется старье: тара, тара,
тогда-то да тогда-то, такое-то да такое-то было... ну, и разольются!
вспомянут бог знает когдашнее.
Раз, - ну вот, право, как будто теперь случилось, - солнце стало уже
садиться; дед ходил по баштану и снимал с кавунов листья, которыми прик-
рывал их днем, чтоб не попеклись на солнце
- Смотри, Остап! - говорю я брату, - вон чумаки едут!
- Где чумаки? - сказал дед, положивши значок на большой дыне; чтобы
на случай не съели хлопцы.
По дороге тянулось точно возов шесть. Впереди шел чумак уже с сизыми
усами. Не дошедши шагов - как бы вам сказать - на десять, он остановил-
ся.
- Здорово, Максим! Вот привел бог где увидеться!
Дед прищурил глаза:
- А! здорово, здорово! откуда бог несет? И Болячка здесь? здорово,
здорово, брат! Что за дьявол! да тут все: и Крутотрыщенко! и Печерыця и
Ковелек! и Стецько! здорово! А, га, га! го, го!.. - И пошли целоваться.
Волов распрягли и пустили пастись на траву. Возы оставили на дороге;
а сами сели все в кружок впереди куреня и закурили люльки. Но куда уже