Защищённая  среда не подошла обитателям Лещёвой  Прорвы.  Рыба,
которую  изводили  и  не могли извести многочисленные  браконьеры,
скоренько   вымерла,  заповедав  беречь  воспоминание   о   широко
разливающейся зорьке, кошеле с вязкой кашей, сдобренной жмыхом,  о
влажных от росы удилищах...
   Последний   серебристый  подлещик,  выскакивая  из   зеркальной
глади,  награждает рассудок представлением о трепещущем  мираже  и
перекинутой к нему радуге. Небо становится всё выше, и  искажённый
расстоянием  в  годы  свет ходит над сонной  водой  и  отлогостями
равнины,  словно неприкаянная тревога. Меж полей движется фигурка,
и тропа хрустит под ногами идущего с тем упорством, с каким рвётся
ожить  пережитое. Мой дед навестил родню в деревне и возвращается,
деловито-торопливый. Войдя в дом, окликает меня:
   -   Валерка,   рожь   в   трубочку  сворачивается!   Чему   оно
соответствует?
   -  Чему,  чему... в это время самый клёв у леща, -  повторяю  я
то,  что  узнал от деда, и хотя этот ответ он слышит  уже  которое
лето, его удовольствие от раза к разу не убывает.
   - Идёшь завтра со мной?
   Я  подавляю порыв готовности, уронив равнодушно: -  Угу.  -  Не
bephrq,  какой  оно обернётся отчаянной досадой, когда  ночью  дед
будет меня будить.
   Мы выходим; я, страдающий, что нельзя опять укрыться одеялом  и
сладко  уснуть,  умываюсь дождевой водой из  бочки,  мне  легчает.
Рассвет  ещё  только предугадывается по тому, что в синеве  вокруг
звёзд  уже нет густоты и серп месяца как бы утратил плотность.  За
городом  воздух сырее, по сторонам просёлка растут пахучие  травы.
Идём  скорым шагом, всё яснее видны редкие деревья впереди; кусты,
что попадаются вдоль обочин, тянут притронуться. Я стряхиваю с них
росу.
   Восход  застаёт нас на берегу Лещёвой Прорвы. Поодаль  от  неё,
на пологой возвышенности - где скоро выроют котлован под фундамент
фабрики,  -  пасутся  лошади, пониже пастбища раскинулись  заросли
орешника.  Над дремотной в слабом туманце водой нависли  суковатые
вязы.
   - Ага, упало! - сказал дед, остановившись.
   В  излучине,  где  берег отвесно обрывается, с  него  уходит  в
озеро  ствол  повалившегося  дерева.  Основание,  выворотившись  с
корнями,  напоминает  исполинское  облепленное  землёй  копыто   в
корявых отростках.
   -  Пошли  туда! - скомандовал дед, убеждённый, что  рыба  любит
"табуниться" под корягами.
   По  берегу  разрослась  жимолость;  когда  мы  оказались  около
рухнувшего  вяза,  я увидел то, что раньше заслонял  куст.  Кто-то
устроил  выступающий над водой небольшой настил,  укрепив  его  на
вбитых в дно кольях.
   - Место занято, - сказал я.
   Дед насупился:
   -  Не  куплено! Больно просто - положил горбыли и занял!  Да  я
здеся,  - он показал руками в стороны, - отовсюду закидывал.  И  с