Вьетнаму, разорённому американцами.  В это почему-то  сразу и легко поверилось.
Помню, те, с кем я говорил,  странным образом нисколько не сомневались в факте.
Когда я приехал  домой на  каникулы и сообщил  новость Жене  Непочатых, он  тоже
безоговорочно принял  её  за истину.  Лицо  его, обычно  решительное, сделалось
изумлённо-скорбным.
     - А ведь как мог пожи-и-ть!.. – было произнесено с растягом «и» в остром  и
глубоком сожалении.
     Человек крепкий, полнокровный, весьма ценивший случай побывать в ресторане,
Женя, думаю,  потом  не  раз  рисовал в  воображении,  как  продуктивно  мог  бы
истратить премию Александр Исаевич. А в  тогдашнем первом на эту тему  разговоре
я услышал:  то-то  «Наследник»  интереснее  «Одного дня»!  «Роберт  Штиль,  –  с
подъёмом произнёс Женя, –  уж пожи-и-л бы!..  Но, – добавил  мой друг угрюмо,  –
кто может, тому не достаётся».
     Я заметил, что в поступке  с премией есть ширь.  Друг как бы и согласился:
«Ширь...»   Затем   улыбнулся   долгой   задумчивой  улыбкой, которую заключил с
отчётливой жёсткостью:  «И загвоздка!»  Я полюбопытствовал,  какая. «А  та,  что
второй раз такую премию не дадут!»
     С тех пор  «загвоздка» нет-нет да  и напомнит о  себе. Погружаешься  вглубь
творчества Александра Исаевича: какая ширь, какой охват проблем! А тут что-то  и
царапнет... Вот,  скажем,  «Размышления над  Февральской  революцией»,  «Красное
колесо», ну и  новейшее исследование  «Двести лет вместе»...  Ладно бы  уж –  не
беспокоил автора национальный момент. Но  – беспокоит! Причём своеобразно.  Если
в   истории   России   роль   одного   «некоренного»  народа привлекает внимание
Александра Исаевича, то  роль другого,  к которому  я, немец,  принадлежу, –  не
интересует, похоже,  вовсе (что  оскорбительно). Неужели  неведомо  Солженицыну,
что когда  Александр  I  спросил  Ермолова,  чем  его  наградить,  тот  ответил:
«Государь, произведите меня в немцы!»
     А что писал  Достоевский о «фаворизированном  племени», которого «в России
числится   по   календарю   несколько   сот   тысяч»?  Оно «и само не знает, что
составляет в  ней всею  своею  массой один  строго  организованный союз.  И, уж
разумеется, союз  не предумышленный  и  не выдуманный,  а существующий  в целом
племени   сам   по   себе,   без   слов   и  без договору, как нечто нравственно
обязательное, и  состоящий  во  взаимной поддержке  всех  членов  этого племени
одного другим всегда, везде и при каких бы то ни было обстоятельствах». «Андрей
Антонович фон Лембке принадлежал к тому фаворизированному (природой) племени».
     Славный генерал  Скобелев не  скрывал своего  уязвления тем,  что немцам  в
России отменно удаётся  карьера. А и,  в самом  деле, обратиться хоть  к той  же
русско-японской войне,  отозвавшейся революцией  1905-го. Накануне  войны кто  –
русский посланник в Токио? Барон фон Розен. В ближайшем к Порт-Артуру  китайском
городе Чифу находилось русское консульство,  консул здесь – Тидеман. Министр  же
иностранных дел России –  граф Ламздорф. Тихоокеанской  эскадрой в начале войны
командовал адмирал  Старк  (впрочем,  он не  немец,  он  из шведов,  а  это  для
русского человека  совсем другое  дело). Старка  сменил Макаров,  который  через
пять недель погиб,  и во  главе эскадры встал  адмирал Витгефт.  Когда его  убил
японский снаряд, командование перешло  к Роберту Николаевичу Вирену.  Тралением,
очисткой от мин рейдов Порт-Артура руководил Рейценштейн. После того как  японцы
сокрушили флот, в его восстановлении отличился барон Эссен.
     Что в сухопутных войсках?  2-й Маньчжурской армией командовал  Гриппенберг,
которого заменили бароном  Каульбарсом. Отход армии  после Мукденского  сражения
прикрывала дивизия  под началом  Гершельмана. Каульбарса  на посту  командующего