Игорь Гергенрёдер
   
   
   Близнецы в мимолётности
   
                Повесть
   
   1.
   
   
     Летом 197... я перешёл на последний курс техникума, и у  меня
запоздало  была  первая  любовь. Она  приехала  к  нам  в  городок
отдыхать,  её  взяла на квартиру наша соседка Надежда  Гавриловна,
которая раньше была замужем за начальником милиции.
     Я  увидел  её  рано утром с веранды: на меня так  и  блеснуло
белое, ещё без загара тело в бикини морковного цвета. Она, в  руке
-  свёрнутое  полотенце, - шла через огород Надежды  Гавриловны  и
далее, задворками, купаться в озере. Фигурка, походка - по высшему
классу! Спускалась по дощатой лесенке к пляжу, а навстречу  двигал
Альбертыч  -  выкупанный, причёсывается на ходу. Он остановился  и
так  с  ней  вежливо  поздоровался, что ты! А  после  обернулся  и
смотрит,  смотрит...  Она повыше его, талия тонкая,  бёдра  плавно
покачиваются, плечики же почти недвижны: впечатление, будто  несёт
на голове кувшин.
   Я  побежал  с веранды, на кухне отец с матерью, дед и  две  мои
сестры садились есть; я не задержался за столом больше пяти  минут
и, дожёвывая бутерброд, пошёл к Альбертычу.
   Городок  наш  был симпатично зелёный: много частных  домиков  с
участками,  где сараи, баньки, летние кухни теснились к  огородам;
тут  и  там  -  смородина, крыжовник. Ранее  городской  сад  почти
сливался  с  лесом.  С каждым годом лес отступал  и  отступал,  но
оставалось ещё достаточно, чтобы места, вообще-то более  известные
целебными грязями, продолжали славиться и сосновым бором. Летом  у
нас  многие пускали на квартиру отдыхающих или, как чаще говорили,
курортных. А у Альбертыча жили просто друзья.
   Я  зашёл  к  нему  с  улицы, а он как раз  входил  с  задворок.
Потёртые, но свежестиранные шорты, в кармане - мыльница, расчёска.
Мужчина  в  аккурате,  знающий себе цену. Двадцать  лет  на  флоте
прослужил. Лицо в морщинах - а фигура как у парня.
   - С кем сейчас здоровались-то?
   -    Приезжая    дева,    выдающейся   красоты    телосложение,
обворожительная прелесть лица, - начал Альбертыч в своём духе,  но
тут  его  жена Зоя, на восемнадцать лет моложе, вышла  на  крыльцо
одеяла вытряхивать и вмешалась:
   - Ничего особенного! Гавриловна говорит: обуви - две пары.
   Я  спросил  -  как  зовут?  Альбертыч поднял  брови,  с  понтом
выпучил глаза, а потом улыбнулся в небо:
   - Нинель!
   После  этого он расправил плечи, потянулся, подкинул  и  поймал
мыльницу, а его дворняжка Джим сразу завилял хвостом, запрыгал.