Сему  обязаны мы  целостию  Риги, сохранением  Бобруйска и  можем
принимать их за твердыни непреодолимые.

Во  время пребывания  1-й армии  в укрепленном  лагере неприятель
собирался на левом нашем крыле, направляясь на Дисну. Маршал Даву
поспешал к Минску с  сильным корпусом, но только еще голова оного
приближалась к городу. Князь Багратион мог бы предупредить Даву в
Минске, и  если бы даже  встретился с его войсками,  то конечно с
одними передовыми, как то известно сделалось после; надобно было,
и  он должен  был  решиться атаковать,  предполагая даже  понести
некоторую  потерю, чтобы  овладеть дорогою на  Смоленск. Изменила
князю  Багратиону  всегдашняя  его  предприимчивость. К  тому  же
скорость  движения  его  умедливали  худые от  Несвижа  дороги  и
переправа  чрез  Неман  у  местечка Николаева.  Также  получая  о
неприятеле вести преувеличенные, он  возвратился к Несвижу и чрез
Слуцк  пошел на  Бобруйск.  За ним  последовали войска  в команде
короля вестфальского  и князь Понятовский с  польскою конницею. С
сего времени  на соединение обеих армий  отняты были все надежды.
Государь император изволил сообщить  мне полученное им известие и
не  скрыл,   сколько  горестно  оно  было   для  его  сердца,  но
утешительно  мне   было  видеть,  что  можно   надеяться  на  его
твердость.

Определено  отступление 1-й  армии  из укрепленного  лагеря. Июля
1-го дня  возложена на  меня должность начальника  главного штаба
армии. От  назначения сего  употребил я все  средства уклониться,
представляя  самому  государю,  что  я  не  приуготовлял  себя  к
многотрудной сей должности, что  достаточных для того сведений не
имею  и что  обстоятельства, в  которых находится  армия, требуют
более  опытного  офицера   и  более  известного  армии.  Конечно,
нетрудно  было  во  множестве  генералов найти  несравненно  меня
способнейших, но  или надобны они были  в своих местах, или, видя
умножающиеся  трудности, сами  принять должности  не соглашались.

Я просил  графа Аракчеева  употребить за меня  его могущественное
ходатайство.  Он, подтвердивши,  сколько трудна  предлагаемая мне
должность, не  только не ободрил меня  в принятии оной, напротив,
нашел  благо-рассудительным  намерение  мое  избавиться  от  нее,
говоря, что при военном министре она несравненно затруднительнее,
нежели при всяком другом.  Известно было, что он поставлял на вид
государю  одного  из  старших  генерал-лейтенантов  Тучкова  1-го
(Николая Алексеевича),  основательно полагаясь  на опытность его,
приобретенную  долговременным  служением[6] . Государь,  сказавши
мне, что граф Аракчеев докладывал ему по просьбе моей, сделал мне
вопрос: "Кто  из генералов, по мнению  моему, более, способен?" -
"Первый встретившийся,  конечно, не менее меня  годен", - отвечал
я.  Окончанием  разговора  была  решительная его  воля,  чтобы  я
вступил в  должность. "Если некоторое время  буду я терпим в этом
звании,  то  единственно  по  великодушию  и  постоянным  ко  мне
милостям Вашего величества", - сказал я и одну принес просьбу: не