устойчиво.  Нам  же  представляется, что одного нормативного  видения  недостаточно.
Правомерно поставить вопрос о том, “как потенциально может быть”, каков весь  спектр
типов  взаимодействия общественного мнения и власти, как благоприятных для  системы,
так и дисфункциональных, способных реализоваться в современном обществе.
  Во-вторых, большинство существующих подходов как бы имплицитно исходит от старшего
партнера – от власти и подразумевает правомерность рассуждений о том, стоит  или  не
стоит  и  если  стоит, то в какой мере стоит пускать общественное мнение  к  рычагам
политики   и  управления.  Вряд  ли  неравновесность  такого  рода  обоснованна.   И
общественность  и  власть – это два полноценных субъекта соответствующих  отношений.
Более  того, истории известны примеры, когда “голос масс” не спрашивал разрешения  у
власть имущих, а прямо включался в принятие решений.
  В-третьих,  вызывает  сомнения жесткая поляризованность,  дихотомический  характер
большинства  предлагаемых моделей — с одной стороны исключение общественного  мнения
из пространства властвования, его подавление, с другой — полноценное его партнерство
с  властью.  Такие  схемы явно или неявно исходят из сомнительной,  на  наш  взгляд,
гипотезы  о  линейной биполярной структуре шкалы взаимодействия, на  противоположных
концах  которой находятся два предложенных предельных типа. На самом  деле  ситуация
сложнее.  Эта  структура  не  является ни линейной, ни  биполярной.  Так,  например,
принципиально различными между собой, находящимися на различных концах шкалы  одного
типа находятся режимы подавления и игнорирования общественного мнения. В то же время
оба  этих  режима  противостоят различным типам партнерских отношений  общественного
мнения и власти.
  В-четвертых,   большинство   из   существующих   типологических   схем    является
незавершенными,  они  не  замкнуты. В них присутствует один  полюс,  построенный  на
примате   власти   и   предельно  подчиненном  положении  общественного   мнения   и
промежуточная  позиция их равноправия, но отсутствует другой полюс.  Логика  требует
введения  в  теоретические построения и второго предельного состояния.  Этим  вторым
полюсом  видимо  будет  диктатура  общественного мнения,  свойственная  для  режимов
охлократической природы.
  В  пятых,  излишне  упрощенными представляются попытки ряда  авторов  увязать  тип
отношений  общественного мнения и власти напрямую со способом организации последней.
Если  тоталитаризм или авторитаризм — тип отношений патерналистский, если демократия
—  партнерский.  Мы не считаем ситуацию такой однозначной. Известны  демократические
системы  в  определенных  ситуациях  и по отдельным  типам  объектов  игнорировавшие
общественное мнение. Достаточно вспомнить историю участия США во Вьетнамской войне с
конца  1960-х  до  середины  1970-х годов, хорошо описанную  в  литературе  [23-24],
локальные ситуации партнерства между тоталитарной властью и общественным мнением  по
отдельным  объектам  (поддержка большинством итальянцев Б.  Муссолини  с  его  идеей
“Великой  Италии”,  сплочение населения Ирана вокруг аятоллы Хомейни  в  конце  70-х
годов и т.п..
  Таким  образом, с нашей точки зрения, состояние познавательной ситуации ставит  на
повестку  дня проблему более развернутого и строгого анализа возможных характеристик
взаимодействия общественного мнения и институтов власти. Именно эту задачу и  решают
дальнейшие разделы настоящей работы.
  Как   уже   подчеркивалось,   методологическую  основу   для   выявления   режимов
взаимодействия власти и общественного мнения и отграничения их друг от друга  должна
составлять система разработанных выше семи критериев.
  В  интегральном плане автор предлагает выделить 6 режимов взаимодействия власти  и
общественного  мнения идеально типического характера, расположив их в  относительном
порядке  убывания  давления первой и увеличения роли второго. При этом  сам  порядок