-- А  какие  оскорбления  государю   императору   делаются
спьяна? -- спросил Бретшнейдер.
     -- Прошу   вас,   господа,   перемените  тему,--  вмешался
трактирщик Паливец.--  Я,  знаете,  этого  не  люблю.  Сбрехнут
какую-нибудь ерунду, а потом человеку неприятности.
     -- Какие оскорбления наносятся государю императору спьяна?
-- переспросил  Швейк.--  Всакие. Напейтесь, велите сыграть вам
австрийский гимн, и сами увидите, сколько  наговорите.  Столько
насочините  о  государе  императоре, что, если бы лишь половина
была правда, хватило бы ему позору на всю жизнь. А он,  старик,
по правде сказать, этого не заслужил. Примите во внимание: сына
Рудольфа он потерял во цвете лет, полного сил, жену Елизавету у
него  проткнули напильником, потом не стало его брата Яна Орта,
а брата  --  мексиканского  императора--  в  какой-то  крепости
поставили  к  стенке.  А  теперь  на  старости  лет у него дядю
подстрелили. Нужно железные нервы иметь. И  после  всего  этого
какой-нибудь  забулдыга  вспомнит о нем и начнет поносить. Если
теперь что-нибудь разразится, пойду добровольцем и буду служить
государю  императору  до  последней  капли  крови!   --   Швейк
основательно  хлебнул  пива  и  продолжал:  --  Вы думаете, что
государь император все это так оставит? Плохо  вы  его  знаете.
Война  с турками непременно должна быть. "Убили моего дядю, так
вот вам по морде!" Война будет, это как  пить  дать.  Сербия  и
Россия в этой войне нам помогут. Будет драка!
     В  момент  своего  пророчества  Швейк  был  прекрасен. Его
добродушное лицо вдохновенно сияло, как полная луна. Все у него
выходило просто и ясно.
     -- Может  статься,--   продолжал   он   рисовать   будущее
Австрии,--  что  на нас в случае войны с Турцией нападут немцы.
Ведь немцы с турками заодно. Это такие мерзавцы, других таких в
мире не сыщешь. Но мы можем заключить союз с Францией,  которая
с  семьдесят  первого года точит зубы на Германию, и все пойдет
как по маслу. Война будет, больше я вам не скажу ничего.
     Бретшнейдер встал и торжественно произнес:
     -- Больше вам говорить и не надо.  Пройдемте  со  мною  на
пару слов в коридор.
     Швейк  вышел  за агентом тайной полиции в коридор, где его
ждал небольшой сюрприз: собутыльник показал ему орла и  заявил,
что  Швейк  арестован  и  он  немедленно отведет его в полицию.
Швейк пытался объяснить, что тут,  по-видимому,  вышла  ошибка,
так как он совершенно невинен и не обмолвился ни единым словом,
которое могло бы кого-нибудь оскорбить.
     Но Бретшнейдер на это заявил, что Швейк совершил несколько
преступлений,  среди  которых  имела  место  и  государственная
измена.
     Потом оба вернулись в трактир, и Швейк сказал Паливцу:
     -- Я пил пять кружек пива и съел пару сосисок с рогаликом.
Дайте мне еще рюмочку сливянки. И мне уже пора идти, так как  я
арестован.
     Бретшнейдер  показал  Паливцу своего орла, с минуту глядел