Ромен Гари.
    Жизнь впереди


   OCR: Anatoly Eydelzon



   Ромен Гари (Эмиль Ажар)
   Жизнь впереди
   Перевод с французского В. Орлова


   Сказали мне: "Безумным стал ты
   Из-за того, кого ты любишь".
   Ответил я: "Вся жизни сладость
   Одним безумцам лишь доступна".
   Яфи. Сад душистых трав

   Перво-наперво  сказку, что  на свой седьмой мы топали  пешком, и в этом
мадам Роза со всеми ее килограммами и  одной разнесчастной парой  ног полной
ложкой  черпала  повседневную  жизнь со всеми  ее горестями и заботами.  Она
напоминала нам об этом всякий раз,  когда  не жаловалась  еще на что-нибудь,
потому что  в  придачу  ко  всему была еврейкой.  Здоровье  у  нее тоже было
неважнецкое, и я, не откладывая на потом, скажу вам, что если кто и заслужил
лифт, так это мадам Роза.
   Когда я увидел ее впервые, мне было, наверное, года три. До этих  лет у
человека нет  памяти  и он живет в неведении. Неведение я потерял в возрасте
трех или четырех лет, и без него иной раз приходится туго.
   В  Бельвиле было полным-полно евреев, арабов  и черных,  но семь этажей
приходилось  топать одной мадам  Розе. Она говорила, что когда-нибудь так  и
помрет прямо на лестнице,  и тогда мелюзга хором принималась реветь, как оно
полагается, когда кто-нибудь помирает. Нас там  набиралось человек шесть или
семь, а то и больше.
   Поначалу  я не знал, что  мадам  Роза заботится обо  мне, только  чтобы
получать в конце каждого месяца чек. Когда  это  до меня дошло, мне было уже
лет шесть  или семь,  и меня здорово потрясло, что  я, оказывается, платный.
Я-то думал, мадам Роза любит меня  просто  так и мы друг для  друга  кое-что
значим. Всю ту ночь я проревел - это было мое первое большое горе.
   Мадам Роза заметила,  что я не  в себе, и  объяснила,  что родня там не
родня -  это  ровным  счетом  ничего  не  значит  и  некоторые  даже уезжают
отдыхать, а собаку бросают в саду на привязи, и каждое  лето  три тыщи собак
мрут вот так, лишившись привязанности. Мадам Роза посадила меня  к  себе  на
колени  и поклялась, что я ей дороже всего на свете, но я сразу вспомнил про
чек и с ревом убежал.
   Я спустился вниз, в кафе мосье Дрисса, и сел напротив мосье Хамиля - он
был бродячим  по Франции торговцем коврами и повидал в жизни всякое. Глаза у
него мировецкие  -  такие,  что творят  вокруг  добро.  Уже  когда  я с  ним
познакомился, он был очень старым и с тех пор только и знал, что старел.
   - Мосье Хамиль, почему вы всегда с улыбкой на лице?