Север Гансовский.
   Башня

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Человек, который сделал Балтийское море".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 15 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


1

   Итак, я снова на грани безумия. Чем это кончится, я не знаю.
   И можно ли так жить человеку, когда чуть ли не через месяц ставится под
вопрос сама возможность его существования? Когда моя жизнь буквально через
три-четыре недели повисает на тонкой ниточке,  и  я  с  замиранием  сердца
должен следить, не оборвется ли она...
   Сегодня я пришел в институт и обратился к Крейцеру, чтобы  он  дал  мне
какой-нибудь расчет.
   В канцелярии было много народу. Поминутно  растворялась  дверь  -  одни
входили,  другие  выходили.  В  большие  окна  струился  рассеянный   свет
пасмурного  утра  и  ложился  на  столы,  покрытые  прозрачным  пластиком,
заваленные всевозможными бумагами.
   Крейцер долго не отвечал мне. Он сидел за своим столом  и  рассматривал
какие-то списки с таким видом, будто и не слышал моей просьбы. А я  стоял,
упершись взглядом в воротник его серого в клеточку пиджака, и думал о том,
что у меня никогда не было такого красивого и так хорошо сидящего костюма.
   Это было долго. Потом Крейцер поднял голову и, глядя в сторону, а не на
меня, сказал, что пока ничего подходящего нет  и  что  вообще  большинство
расчетов передается сейчас просто в Вычислительный центр. После он отложил
те бумаги, которые только что читал, и взялся за другие.
   И это Крейцер!  Крейцер,  с  которым  в  студенческие  годы  мы  вместе
ночевали в моей комнате и со смехом сталкивали друг друга с дивана на пол!
Крейцер, для которого я целиком написал его магистерскую работу...
   Он молчал, и я молчал тоже.
   Я совершенно не умею уговаривать и, когда мне отказывают,  только  тупо
молчу  и  потом,  подождав,  не  скажет  ли  собеседник  еще  чего-нибудь,
удаляюсь,  сконфуженно  пробормотав  извинение.  Так  бывает  и  здесь,  в
институте, и в журнале "Математический вестник".
   Но сегодня мне невозможно было уйти ни с чем. Если б я мог говорить,  я
сказал бы Крейцеру, что не ел уже почти два дня,  что  мне  нечем  платить
дальше за комнату, что я изнервничался, не сплю ночами и что  особенно  по
утрам меня одолевают мысли о  самоубийстве.  Что  должен  же  я  завершить
наконец свою работу, одна лишь первая часть которой значит больше, чем вся
жалкая деятельность их института за десятки лет.
   Но я не умею говорить, и я молчал. Я  стоял  у  его  стола  -  мрачная,
нелепая, деревянно неподвижная фигура.
   А люди разговаривали о своих делах, и в большой  комнате  стоял  бодрый
деловой шум. Хорошо одетые, сытые, самоуверенные люди,  которые  всю  свою
жизнь едят по три или четыре раза в день и которым для того,  чтобы  жить,
не нужно каждый час напрягать свой ум и волю до самых последних пределов.