прекрасно понимал, что в нашем ведомстве не место мягкотелым парням,
которые покорно подставляют запястья под наручники, невзирая на
несправедливость обвинения. Мак знает толк в долгосрочных вкладах. В
следующий раз, когда один из наших людей вежливо попросит связаться с
Вашингтоном, дабы разрешить недоразумение, человека проводят к телефону,
а не в паскудную каталажку.
- Глупее и не придумаешь! - заявила сидящая рядом со мной девушка. -
Если он не виновен, зачем было устраивать потасовку?
Я покачал головой.
- Знаете, мисс Барнетт, человеку, который привык сражаться, не так-то
просто переделать себя. К тому же вы не слишком верите в его
невиновность, не так ли?
- Но... но ведь они нашли у него на яхте эту мерзость, правда?
Наркотики, подумать только! Как он мог? В подобных случаях люди всегда
заявляют, что их оклеветали, не так ли?
- Возможно, оно и к лучшему, что мы с детьми так редко виделись, -
промолвил я. - Это помогло мне сохранить некоторые иллюзии. Если они так
же склонны верить человеку, от которого унаследовали половину генов,
лучше об этом не знать.
Девушка бросила на меня быстрый взгляд и открыла рот, чтобы ответить,
но передумала. Добравшись до места, мы увидели, что тюрьма расположилась
в массивном здании, снаружи достаточно современном и внушительном.
Внутри, несмотря на аккуратный, хоть и несколько пообтрепавшийся
интерьер, сооружение ничем не отличалось от любого другого казенного
заведения. Вид множества здоровенных парней, разгуливающих вокруг с
оружием и дубинками, почему-то неизменно вызывает у меня инстинктивную
враждебность.
Мы уладили обычные бюрократические формальности и были препровождены
в комнату ожидания. Я кивнул в сторону стула.
- Отдохните. Вы говорили, что хотите встретиться с ним наедине, так и
будет. Но сначала, если не возражаете, с ним повидаюсь я. Надо обсудить
некоторые деловые вопросы. После чего он поступает в полное ваше
распоряжение. Счастливчик.
Появился мой сопровождающий, и я оставил Эми напряженно сидящей на
стуле со сведенными вместе коленями и тщательно расправленной юбкой.
Пресные скромницы вроде нее обычно бросают вызов мужскому самолюбию -
возникает желание добиться хотя бы искренней дружеской улыбки от столь
неприступной дамы - но сейчас интерес, вызванный у меня этой довольно
привлекательной девушкой, быстро угасал. Мать чересчур хорошо воспитала
ее.
Покорного слугу провели в маленькую комнату для посетителей, и дверь
плотно закрылась у меня за спиной. Вполне приличное помещение. Чистое,
со столом и достаточно удобными на вид стульями. Освещение позволяло
спокойно снимать кино, даже при малой скорости пленки, звук же
обеспечили бы микрофоны, несомненно присутствующие тут в великом
множестве. Окон не было. Когда я вошел, Дуг Барнетт сидел на одном из
стульев. Он кивнул мне, однако не стал вскакивать на ноги и пожимать
руку. Мы не привыкли излишне эмоционально приветствовать друг друга. Да
и прощаться тоже, если уж на то пошло. А возможно, ему просто трудно
было подняться. Я подошел к ближайшему стулу, слева от него.