Дверь открылась, в кабинет вошел литературный обозреватель. Он сразу же
узнал Симони по его зеленой накидке.
-- Прошу извинения...
-- Наш друг Жак д'Аржан, литературный обозреватель , --
представил Жозэ. -- Мосье Гастон Симони, член Гонкуровской академии.
Д'Аржан почтительно поклонился, Симони протянул ему руку.
-- Мосье д'Аржан, я часто читаю ваши статьи. В них есть чувство меры и
здравый смысл.
-- Благодарю вас, мэтр, -- сказал в ответ д'Аржан. -- K сожалению, нам
дают так мало места и литература настолько не в чести у широкой публики,
что...
Жозэ скорчил гримасу. Симони кивал головой.
-- Боюсь, что завтра литература, как вы соизволили сказать, будет в
большой чести у широкой публики, хотя мы охотно без этого обошлись бы.
-- Все это очень прискорбно, -- вежливо поддержал д'Аржан.
Симони запахнул накидку и спрятал в нее руки.
-- Да, сейчас уже невозможно замолчать сегодняшние события. Однако,
господа, я вас прошу об одном: все-таки подумайте о нас, вернее о престиже,
который еще сохранила наша Академия и который кое-кто с удовольствием
втоптал бы в грязь. Предполагаю, что наш президент соберет представителей
прессы и обратится к ним с просьбой проявить в освещении дела сдержанность и
такт. Кто-то решил сыграть с нами шутку, кровавую шутку...
-- Сделаем все, чтобы разоблачить его, обещаем вам, -- убежденно сказал
Жозэ.
-- О, если бы! -- вздохнул поэт и встал. Он поднял руку, опустил ее и
добавил:
-- Самое ужасное, что, когда я познакомлюсь с этим омерзительным
существом, я не в силах буду подавить в себе восхищение им.
И, понизив голос, он заключил:
-- Это ужасно, но его роман -- действительно выдающееся произведение.
Что поделаешь!
Он пожал руку Жозэ, потом д'Аржану и толкнул приоткрытую дверь.
-- Да, еще одна просьба. Я буду вам очень благодарен, если вы сообщите
мне, как будет двигаться ваше расследование. Я знаю, мосье Робен -- знаток
своего дела...
-- Обязательно, -- пообещал Жозэ.
-- Не хотите ли поговорить с нашим главным редактором, мэтр? --
предложил д'Аржан.
-- Нет, не стоит. Сейчас уже поздно. Я целиком полагаюсь на вас и
надеюсь, что у нас еще будет случай встретиться. Вам надо ведь работать, да?
Не буду больше вас задерживать. До свидания, мосье.
Симони решительным жестом надел на свою лысую голову черную фетровую
шляпу и вышел. Оба журналиста, стоя в дверях, смотрели вслед поэту: он,
сгорбившись, удалялся по коридору. Полы его зеленой накидки развевались.
Поравнявшись с отделом информации, Симони обернулся. Секунды три он,
казалось, рассматривал обоих журналистов, столь непохожих друг на друга:
Робен -- коренастый розовощекий блондин с ясными голубыми глазами, д'Аржан
-- худой брюнет с длинным овалом лица и взглядом, скрытым очками в тяжелой
роговой оправе.
Но не внешность журналистов вызвала интерес у Симони. Он сделал