Великая традиция гуманистической  этической мысли  заложила фундамент систем
ценностей,  основанных  на  человеческой  автономии и  разуме.  Эти  системы
строились на предпосылке,  что для того, чтобы знать,  что  хорошо или плохо
для человека,  надо знать природу человека. Следовательно, они по сути своей
были также и психологическими исследованиями.
     Раз  гуманистическая  этика  основана  на  знании природы человека,  то
современная  психология,  и  в частности психоанализ, должны были  послужить
одним из наиболее мощных  стимулов к развитию гуманистической этики. Однако,
хотя психоанализ  в огромной степени умножил наше  знание о человеке, он  не
увеличил наше знание  о том,  как человеку надлежит жить и  что ему надлежит
делать. Его основной функцией  была функция "разоблачения",  доказательства,
что  ценностные  суждения  и  этические нормы являются  рационализированными
выражениями иррациональных -- и часто бессознательных  -- желаний и страхов,
и поэтому они не  могут претендовать  на объективную правильность.  Хотя это
разоблачение само по себе было чрезвычайно важным, оно становилось все более
бесплодным, поскольку не вышло за пределы простой критики.
     Психоанализ,  пытаясь  утвердить  психологию  как  естественную  науку,
совершил ошибку, отделив ее от проблем философии и этики. Он игнорировал тот
факт,  что человеческую  личность  нельзя  понять, если мы не  рассматриваем
человека  во всей целостности, включая потребность найти ответ  на вопрос  о
смысле  его  существования  и  отыскать нормы,  в  согласии с  которыми  ему
надлежит  жить.   Фрейдовский   "homo   psychologicus"   --  это  такая   же
нереалистическая  конструкция,  какой  был  "homo  economicus"  классической
экономики. Невозможно  понять  человека в  его  эмоциональных  и  ментальных
нарушениях без понимания природы ценностных и моральных конфликтов. Прогресс
психологии не в  том, чтобы отделить  сферу якобы  "естественного" от  сферы
якобы  "духовного"  и  сосредоточить  внимание  на первой,  а  в том,  чтобы
вернуться к великой традиции гуманистической этики, рассматривавшей человека
в его телесно-духовной целостности, веря, что  цель  человека -- быть  самим
собой, а условие достижения этой цели -- быть человеком для себя.
     Я  написал   эту   книгу   с  намерением   снова  подтвердить   правоту
гуманистической этики, показать, что наше знание человеческой  природы ведет
не к этическому релятивизму, а  напротив,--  к убеждению, что источники норм
этического  поведения  следует  искать  в  самой  человеческой  природе; что
моральные  нормы  основаны  на присущих  человеку  свойствах,  и  грубое  их
попрание ведет к душевному  и  эмоциональному разладу. Я попытаюсь показать,
что склад характера зрелой и  цельной личности, плодотворный характер -- это
источник  и  основа  "добродетели",  а  "порок"  --  это, в  конечном счете,
безразличие  к своему Я и самовредительство. Не самоотречение и себялюбие --
а  любовь к  себе,  не  отрицание  индивидуального -- а  утверждение  своего
истинно  человеческого  Я: вот  высшие ценности гуманистической этики. Чтобы
доверять ценностям, человеку нужно знать себя, свою естественную способность
к добру и плодотворности.
     ГЛАВА II
     ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ЭТИКА:
ПРИКЛАДНАЯ НАУКА ИСКУССТВА ЖИТЬ
        Однажды   Зусия    молил   Бога:
"Господи, я так сильно люблю тебя, но недостаточно тебя страшусь. Господи, я
так  сильно  люблю  тебя, но  недостаточно тебя  страшусь. Дай  мне испытать
благоговейный  страх пред тобой,  как  одному из твоих  ангелов,  в  которых