вовсе никакой не еврей, хоть он и выехал из Союза по израильской визе.
Мишка Морской - белорус, о чем и так можно догадаться по его фамилии. Он
совершенно бескорыстный человек. На пятый день моего пребывания в Канаде
он явился ко мне в полночь очень взволнованный: "В машине есть девка, -
сказал он, - я чувствую, что ее можно трахнуть!" Мы были с ним очень мало
знакомы. Виделись один раз в электричке, по дороге в Остию. Но он просто
очень сердечный человек. И это была даже не его знакомая, а какая-то
совершенно малознакомая эмигрантка, которую он тоже первый раз видел. "Ты
сумасшедший! - воскликнул я. - Сколько ей лет?" - "Девятнадцать", - сказал
Мишка. И я сказал: "Нет". Тогда он меня спросил разочарованно: "А сколько
тебе нужно лет?" - "Мне вообще не нужно лет", - сказал я. А он мне
говорит: "Подожди, зачем же ты тогда спрашивал, сколько ей лет?"
После секьюрити он устроился уборщиком в железнодорожном депо, и его по
ночам начал травить электрик-немец. Там есть два сорта немцев - есть немцы
в черной пасторской одежде, которые торгуют на базаре твердыми курицами.
Когда я говорю, что это твердые курицы - это твердые курицы. Эмигранты их
едят в первые годы жизни. Этих кур варят не меньше шести часов, после чего
курятину можно использовать в плове. Это поволжские немцы - при них лучше
не говорить по-русски. Вообще лучше объясняться знаками, чтобы они не
слышали акцента. На евреев им плевать.
  Но есть еще обыкновенные немчуры канадского происхождения. И вот один
такой курфюрст в тот момент, когда Мишка протирал стекла электровоза,
изладился включать электрические дворники. В электровозах очень увесистые
дворники. Немец этот просто не знал, что Мишка - белорус. В общем, не так
уж важно, чем это все закончилось.
  Я лучше расскажу про Мишку самую лучшую историю: у него очень терпимая
жена Люся. То есть всем бы такую жену, если вы бабник. Мишка как вляпается
в какую-нибудь историю, так новая пассия начинает гонять его то в магазин,
то по гараж-сейлам. Вообще дома не бывает - он очень обязательный человек.
Так Люся, как видит, что на нем лица нет, что парень целыми днями гоняется
по магазинам, твердо говорит: "Все, пора менять пластинку". И это было еще
в Союзе, что Мишке нужно было устроить жену учиться в торговый техникум.
Сделал он это так. В техникуме был директор по имени Иван Яковлевич. Взял
Мишка в "Метрополе" судачка, завернул его в газету, отвез Ивану
Яковлевичу, входит в кабинет и брякает: "Это вам". А тот говорит
осторожно: "Это что?" А Мишка: "Это рыба". А тот говорит: "Это от кого
рыба?" А Морской ему говорит: "Это вам от Миши!"
Так и начал раз в неделю ездить. "Это вам от кого?" - "Это вам от Миши".
  Месяца через три Иван Яковлевич помялся-помялся, а потом возьми да и
спроси: "Слушай, - говорит, - парнишка, а кто же этот Миша?"
"Миша - это я!" - сказал тут гордо Морской. Он уже давно возил судачков,
он уже ничего не боялся.
  - Это не про Канаду, - сказала Танька.
  - А про что? Про что тогда? Полрассказа про Канаду.
  - Надо не так писать, - сказала Танька, - ты опять заврался. Следующий
рассказ я напишу сама. И вообще. Ты меня целую неделю уже, как последнюю
идиотку, посылаешь перед сном купаться, а сам ложишься под утро и всю ночь
слушаешь истории, каким Ленин был богатым феллахом.
  - Что ты имеешь против ночных купаний? - спросил я Таньку. - Ты знаешь,
сколько русских женщин сейчас бы отдали все, чтобы искупаться ночью в