которая меня сильно пугала: Давид, который относится к той части детей, у
которых только треть еврейской крови, решил стать арабом. Это порочное
желание в первый раз появилось у него во время Судного дня, когда мы уныло
тащились куда-то пешком, а мимо на машинах проезжали сытые иерусалимские
арабы и сочувственно на нас поглядывали. Танька проголодала весь Судный
день. Она объясняла мне, что не может нарушать голодное поле, которое в
этот день устанавливается над Израилем. А я тоже не завтракал, и у меня
началась такая пульсирующая головная боль, что мне пришлось обратиться к
себе как к врачу и насильственно заставить себя поесть, чтобы поле
человека с сильной головной болью не мешало другим голодным полям.
А Давид просто решил стать арабом. Он даже уговорил Таньку отпустить его к
Наэфу в гости. После этого решение Давида окончательно окрепло. Меня
поставили перед свершившимся фактом.
- Это же его первый друг, - восторженно объявила мне Танька, - они даже
спали, обнявшись.
Танька считает, что в тех диковатых условиях, в которых мы живем, ребенку
не хватает настоящего верного друга.
- Я не желаю, чтобы мой сын, обнявшись, спал с арабом, - взбесился я, -
слушай, он же писается!
- Говорит, что не описался.
- Штаны трогала?
- Сухие.
Давид ездил к Наэфу два раза, основательно там отъелся и поглядывал на
нашу пищу неодобрительно. Кстати о Наэфе, Наэф мне объяснил, что ему будет
легче починить машину, а потом ее продать, если я перепишу машину на его
имя, а он уже починит ее сам, продаст в Газа и разницу принесет нам. И еще
повезет всех нас после Рамадана в гости, так сказать, на "черствые
пироги". И друг его, Абурафи, который тоже начал приезжать к нам и
объяснять основы мусульманства, сочувственно Наэфу поддакивал. Потом
Рамадан пошел кончаться, понеслись праздники разговения, свадьбы, и
несколько дней Наэфа на работе не было.
Давид его ждал каждый день как преданный пес. Я утешал себя тем, что он
просто не любит работать, а работать приходилось много. Он не любил три
раза в день ходить за дровами, укачивать маленьких, стирать подгузники и
таскать на помойку бесконечный мусор. Когда Давид узнал, что мы поедем в
Рим, то первым делом спросил: "Есть ли в Риме помойка?"
Прошло уже две недели, Давид терпеливо ждал. А я начал замечать, что
ресторан достраивают какие-то новые плотники. И ответ их прораба меня
очень озадачил: "Наэф со всеми переругался, попросил прибавки и уволился".
Неужели он просто оставил меня в дураках и украл машину?
Говорят, что "все-таки мы все евреи", а арабы "все как звери". Еще грузины
все как звери. А ашкеназийцы считают, что все сефарды как звери. ЭТО
ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, ЧТО ВЫРОСЛО САМОСОЗНАНИЕ НАРОДА И ОН ВЫДЕЛЯЕТ СЕБЯ ИЗ
ОКРУЖАЮЩЕЙ ПРИРОДЫ! И напрасно мне говорят, что нужно во имя всего
человечества быть еще более крепким сионистом. Как будто мне бы в голову
пришло сюда приехать, если бы я не был "еще более крепким сионистом ". И