национальным героем. Один йог предположил, что это связано с больной
простатой, с тем, что едят слишком много острой арабской пищи. Но мой
двоюродный брат сказал, что нет, что не от этого. Что главное, чтобы мысли
были бесейдер, а простата пройдет.
ДАВИД ХОЧЕТ СТАТЬ АРАБОМ
- Что у тебя за страсть в каждом рассказе представлять меня идиоткой? -
сказала Танька. - Ты самого себя ставишь в глупое положение, раз твоя
жена...
- Какая такая жена? - спросил я Таньку. - Мне показалось, что кто-то
произнес слово "жена".
Мы с Танькой не женаты, мы с ней друзья. Я уже три раза уводил ее от
разных мужей, но потом она от меня очень устает. При этом она считает
по-другому: что я в кого-то влюбляюсь и ее оставляю, чего она совершенно
не выносит. Мое мнение обычно точнее, потому что я старше Таньки и глубже
проникаю в суть вещей. Но это забавно, до чего по-разному люди могут
видеть одинаковые факты. Когда Танька от меня устает, она тоже выходит
замуж. После каждой нашей встречи или разлуки у каждого из нас обязательно
прибавляется количество детей, и в следующий раз я уже планирую Таньку
обратно не уводить. Но это я каждый раз себе обещаю, а потом выясняется,
что у меня слишком мягкое сердце. В следующий раз ее правильнее всего было
бы оставить на этом пляже.
Потому что уже целый месяц вокруг нас происходят разные события, которые
можно объяснить только ее специфическим действием на мужчин: она умеет
образовывать вокруг себя такие водовороты, что я только диву даюсь.
После каждого ее замужества я подолгу выспрашиваю, неужели же опять кто-то
воспринимал ее серьезно. Она говорит, что да, в высшей степени серьезно. В
России ее одновременно ждут сейчас все три мужа. Ждут, что она перебесится
и, наконец, к ним вернется. Танька не разрешает мне с ними переписываться.
Я даже их адресов не знаю. В любом случае, Таньке в Израиле не место.
Во-первых, возвращаться ко мне после замужества - это не укладывается ни в
какие еврейские законы. Во-вторых, Танька вовсе не еврейка, хоть иногда
мне удается подвести ее под некоторые главы Второзакония, и у ее отца есть
какая-то подозрительная бабушка, происхождение которой он скрывает. Но
зато все остальные родственники у нее, как на подбор, с Сечи - или
Гребенюки, или Крашенюки. Даже русского одного, для разнообразия, нет.
Конечно, на Запорожской Сечи было много темных личностей с востока:
турчанок и в этом роде, но Танька не похожа на турчанку. Она похожа на
самую настоящую, стопроцентную еврейку из Бней-Брака. Стоит ей пройтись в
косынке, как к ней начинают свататься раввины.
- Ты перечитывала рассказ про Наэфа? - спрашиваю я Таньку. - Зачем ты
вписала туда длинный ряд цифр, твердых знаков и тире? Более того, сделала
это два раза подряд?
- Так у тебя было напечатано, - отвечает она, - могу тебе показать, если
ты не веришь.
Она возится в черновиках и с торжествующим видом находит нужную страницу.
Там, действительно, напечатано две строчки цифр, твердых знаков и тире:
это я учил печатать на машинке арабского мальчика.