малярийных болот и покрыли эту страну лесами и зеленью, и теперь на пляж
приезжает, отдав свой голос за Шамира или Переса, хоть и не такой народ
белой кости, но крепкие люди, тоже немного вверх и влево. Похожи все на
водителей больших грузовиков - так сильно уверены в себе и
бескомпромиссны. А девчонок привозят таких, что перехватывает дух, таких
привозят тонких лиц девчонок, а бедра, правда, широкие и после родов
становятся даже у всех с изрядными галифе, что на пляже их скорее портит,
но не оставляет безразличным. Главное, что издалека обо всех думаешь, что
арабы настолько бескомпромиссны в движениях и коротких перебежках, а
девчонки лежат в купальниках, и от бедер оторваться можно, оглядываясь на
мужей, но с некоторым над собой усилием.
  Весь народ стал выше и левее и говорит на иврите, и поэтому понятно, что
это не арабы, потому что когда Рамадан кончился, то в жаркое время арабы
тоже съедают неумеренное количество пищи с сильным паленым запахом.
  Не зря осушали болота белые профессорские лбы, не могу сказать яснее, но
не зря. Но процесс изменения народа очень скрупулезный, и понадобится еще
не одно поколение времени, чтобы движения со спиннингом стали
компромисснее и по утрам не приходило бы в голову отдавать свои голоса
Шимону Пересу.


           О.Ф., МОЕЙ СТАРШЕЙ ДОЧЕРИ, КО ДНЮ ЕЕ ШЕСТНАДЦАТИЛЕТИЯ


  Туман, туман на прошлом, на былом,
  Далеко, далеко за туманами наш дом,
  А в землянке фронтовой нам про детство
  снятся сны,
  Видно, все мы рано повзрослели...

  Нужно как следует проплакаться. Безо всяких видимых причин. Потому что
люди, которых ты любишь, далеко и ты их давно не видел. Потом проходит еще
год, и снова, без видимых причин, плачешь.
  И как-нибудь начать рассказ: когда моим детям исполнялось девять месяцев,
все они становились похожими на Хрущева. Одно такое чудовище провожало
меня криком в утро твоего рождения. Ты знаешь, потом проходил месяц, и
вырастали волосы и много зубов, и это сходство переставало меня так сильно
мучить. Или нет, не так:
  В день твоего рождения был очень густой туман, и Танька спросила меня
утром: "Сколько они платят тебе за страницу?" Я ответил, что четыре
доллара. И она мне говорит: "Ты продал бы им еще одну страницу и купил
литр подсолнечного масла. Или хоть соевого".
  Я выжал свою одежду, потому что все вещи по утрам были насквозь мокрыми от
росы, и побежал в город. А Рут выбежала минут за десять до меня. И ее уже
не было видно. Ты тоже всегда выбегала первой, и я тебя догонял и брал за
руку. Но Рут бегает быстрее тебя, а я стал старым и раздражительным,
поэтому я ее очень долго не мог догнать. До города было пять километров по
берегу. Я все время бежал по ее следам. У нее тоже, как у тебя, узкая
ступня и очень длинный большой палец. Если я терял ее след или его смывало
море, то я видел мертвых морских черепах, которые стояли на ногах. Она