Михаил Федотов

                          БОГАТЫЙ БЕДУИН И ТАНЬКА

                      (книга романтических рассказов)


  - Давай сядем поближе. Ты всегда выбираешь самое задрипанное место!
  Мы сидели в тени, на вершине песчаной дюны, а внизу было светло, как днем.
  Два мощных прожектора и гирлянды двухсотсвечовых ламп высвечивали
площадку, на которой кибуц "Яд Мордехай " приготовился к ужину. Не
переставая, работали два генератора. И главное, что был натянут настоящий
киноэкран. Метров пятнадцать длиною.

  "В ДЕВЯТЬ ПОЕМ ПЕСНИ.
  В ОДИННАДЦАТЬ ЕДИМ ПРЕСНОВОДНУЮ РЫБУ. В ДВЕНАДЦАТЬ СМОТРИМ АМЕРИКАНСКИЙ
ФИЛЬМ "ДЕСЯТЬ"".

  "Детям спать", - сказал ведущий. "После рыбы", - заорали дети. "Детям
спать после пресноводной рыбы. - сказал ведущий. - На кино никто не
останется. А теперь выбирайте, анекдот или песню?"
  - Знаешь, я схожу за подушками, - сказал я.
  - Только ты не засни.
  - Я уже видел фильм "Десять". Это не Бог весть что, но я не засну.
  Я уже много лет не был в кино. Если говорить честно, то за границей в
настоящем кино я был всего два раза. Нет, три. Один раз я смотрел "Скрипач
на крыше" и два раза - порнографические фильмы в Стокгольме и Вене,
поджидая самолет, который вез Таньку. В Вене во все порнокинотеатры ходит
очень солидная публика. Шел цветной фильм о двух проказницах, которые
подсылают разных молодых людей прямо в спальню к своему дяде. Дядя -
ужасно респектабельный немец. Только он успевает заснуть, как проказницы к
его жене уже кого-нибудь подсылают. Фильм так и называется - "Две
проказницы". Потом выяснилось, что на самом деле дядя не спит, ни в одном
глазу. Он только весь фильм притворялся. Но зрители совершенно ничего не
подозревают, и в зале стоит гробовая тишина - никто даже не улыбнулся,
никто не кашлянул. Я всегда поражаюсь этой глубочайшей, прямо-таки
японской сдержанности, которая есть в венцах. У них даже глаза никогда не
реагируют на свет - настолько они сдержанны. Наконец, когда в
кульминационный момент фильма два мотоциклиста в масках связали дяде руки
и ноги и привязали к стояку в туалете, а тетя под несильными ударами
кожаной плетки начала медленно снимать розовый атласный пояс, венцы
все-таки не выдержали и густой баритон из центра зала сказал с уважением
по-русски: "СТАРАЯ КОБРА!".
  И зал облегченно вздохнул. Эти два мотоциклиста в масках потом оказались
дядиными племянницами. Очень психологический фильм. Он чем-то даже
напомнил мне "Зеркало" Тарковского, хоть и совершенно в другом жанре.
Видимо, у режиссера было в детстве что-то такое с тетей. Какие-то нелады.
Иначе я вообще не могу объяснить, что они так весь фильм ее дергают. И,
конечно, когда на пустынном средиземноморском пляже, в сорока метрах от
нашего бунгало, в шабат, посреди глубокой ночи, кибуц "Яд Мордехай " начал