в месяц, на один-два дня. Она жила и работала в Краснодаре.
Однажды в город вместе с Анюткой поехала Фекла и пробыла там целую
неделю.
- Ну как, видела? - спросил Феклу муж.
- Побачила, - поджав губы, отвечала Фекла.
- Комплекция-то у него чья? - Дмитрий Николаевич Борщев, работавший
счетоводом в колхозе, любил мудреные словечки.
- Третий месяц пошел, не поймешь, в кого уродился. Чернявый да
большеглазый. Справный хлопец...
- Значит, внук. Хм, да, поихать надо! Як зовут-то? - покрякивая,
выспрашивал Дмитрий Николаевич.
- Ванькой.
- Ванька? Хай будет Ванькой. Но як же по батькови?..
- Це я не можу знать, поидишь - попытай, может, скажет...
А Захар и не подозревал даже, что у него в Краснодаре растет Ванька.
Захар приехал домой незадолго до начала войны. В первый же день
встретился с Анюткой. Она шла со станции. Узнав его, опустила голову,
стараясь скрыть волнение. Захар пошел ей навстречу, но она свернула в
чужой двор.
- Нюра! - окликнул Захар.
Но Анюта не оглянулась даже.
Накануне отъезда Захара на фронт она написала коротенькую записку и
послала ему. Но Захара не оказалось дома: он уже находился в полку и
только утром заехал проститься с родными.
Анюта прождала его весь вечер и утро, измученная тревожным раздумьем
и безотчетной тоской. Не вытерпев, вышла на окраину станицы. Здесь
состоялась их последняя встреча...
Так вот и выложил Захар перед полковником всю свою историю, - может
быть, и не так, как она описана здесь, однако рассказал все подробно, даже
не забыл про топор и про быка, только умолчал о скатерти. Неудобно было
признаваться казачине, что дивчина отхлестала его тряпкой. Не сказал и о
сыне, о существовании которого Захару не было известно.
Лев Михайлович слушал внимательно, иногда задавал вопросы, иногда
молча хмурился. Когда Торба кончил свою исповедь, полковник закурил и
спросил:
- А сам ты чувствуешь, что виноват во всем?
- Сначала одна была думка, потом другая, а зараз третья. Як побыл на
войне, самый малый пустяк кажется наикращим!
- Анюта не пустяк, а человек!.. А письмо такое ты зря написал, надо
как-то по-другому... - Подумал, потом решительно добавил: - Нет, пожалуй,
пошли так, как есть! Сучкастое твое письмо, но зато откровенное. Так лучше
будет. Только вот "Анна Митриевна" - это нехорошо... Напиши просто:
"Здравствуй, Анюта!" Колхозникам напиши - им дорога каждая весточка с
фронта. Народ нас воевать послал, законно интересуется. Ну, добре, мы еще
потолкуем...
Во дворе кто-то громко крикнул на коня: "Стоять, ишь ты!" В сенцах
послышались шаги, открылась дверь. Вошел чернобровый казачок в щегольской
кавалерийской венгерке, со свертками под мышкой.
- Покушать, товарищ полковник, - проговорил он, шурша газетой.
Доватор скользнул взглядом по сверткам и, посмотрев на часы, с