загрузка...

Новая Электронная библиотека - newlibrary.ru

Всего: 19850 файлов, 8117 авторов.








Все книги на данном сайте, являются собственностью уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая книгу, Вы обязуетесь в течении суток ее удалить.

Поиск:
БИБЛИОТЕКА / ЛИТЕРАТУРА / СКАЗКИ /
Джанни Родари / Сказки

Скачать книгу
Постраничный вывод книги
Всего страниц: 261
Размер файла: 454 Кб

Джанни Родари.

Десять килограммов Луны
Какие бывают ашибки
Джип в телевизоре
Мисс Вселенная с темно-зелеными глазами
Планета новогодних елок
Сказки по телефону
Торт в небе
Сказки, у которых три конца



        Джанни Родари.
        Десять килограммов Луны

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. с итал. - Л.Вершинин.
   Сб. "Двое на озере Кумран". М., "Мир", 1972.
   -----------------------------------------------------------------------



   Помню ли я, когда люди высадились  на  Луне?  Еще  бы.  Отлично  помню.
Примерно месяц спустя в  дверь  моей  квартиры  позвонили.  Я  открыл,  на
пороге, нервно потирая руки, стоял комендаторе Дзиппи.
   Вбежав в комнату, он крикнул:
   - Я по важному делу!
   И  плюхнулся  на  диван.  Комендаторе  Дзиппи  весил  добрых  девяносто
килограммов, и пружины дивана жалобно скрипнули под тяжестью его тела.
   - Рассказывайте же! - горя нетерпением, воскликнул я.
   - Грандиозное дело! Величайшая сделка в истории! Сколько книг  в  вашей
библиотеке? Две тысячи? Считайте, что у вас в  кармане  две  тысячи  пачек
ассигнаций по десять тысяч лир каждая. Я сразу же  вспомнил  о  вас  -  не
только потому, что вы мой  сосед  и  одолжили  мне  термометр,  когда  сын
заболел гриппом, но и потому, что вы человек умный, рассудительный. А  это
дело - только для людей рас-су-ди-тельных. Дуракам вход воспрещен - ясно?
   - Долго вы будете поджаривать меня на горящих углях, комендаторе?  Я  и
так сгораю от нетерпения. Говорите же, я слушаю.
   Комендаторе Дзиппи  встал,  с  таинственным  видом  осмотрелся  вокруг,
заглянул под письменный стол, проверяя, не  прячется  ли  там  кто-нибудь,
потом зачем-то подошел к окну. Я живу  на  четвертом  этаже  многоэтажного
дома, и за многие годы в мое окно лишь однажды залетела канарейка, которую
я попмал и тут же торжественно вручил консьержке.
   Наконец комендаторе Дзиппи снова  устроился  на  диване  и  с  тысячами
предосторожностей извлек из кармана маленький пакет, завернутый  в  грубую
серую бумагу и перевязанный шпагатом.
   - Я потому завернул его в такую бумагу, - объяснил он, -  чтобы  другие
подумали, будто это колбаса или сосиски. А знаете,  что  в  нем  на  самом
деле?
   - Нет, комендаторе, но жажду узнать.
   - Так вот, глядите. А уж потом сами решайте,  как  поступать.  Вы  ведь
человек рас-су-ди-тель-ный!
   В пакете лежал кусок не то мела, не то глины величиной с кулак. Я хотел
рассмотреть получше, но комендаторе выхватил  его  и  поспешно  спрятал  в
карман.
   - Ну как, посмотрели?
   - Нет.
   - Как это, у вас что - глаз нет?
   - Будем считать, что я видел, но ничего не понял.
   - Жаль. Я думал, что человек умный и рас-суди-тель-ный не  нуждается  в
объяснениях. Знайте же. То, что вы сейчас держали  в  руках,  мой  дорогой
друг, не что иное, как... лунный камень!
   При этих словах он невольно повысил голос. Но тут же испугался и грозно
приказал мне:
   - Тс-с-с! Бога ради никому ни слова! Мы обязаны сохранить все в  тайне.
Я получил камень от одного верного друга, двоюродного брата старшей сестры
жены полковника Проппи.
   - Того самого, что побывал на Луне?!
   - От него лично. Вернее, от двоюродного брата его старшей сестры...
   - Я уже понял.
   - Короче говоря, Проппи привез десять килограммов лунных камней.  И  он
готов продать всю партию за вполне скромную сумму. Вы, конечно, понимаете,
что в столь деликатном деле он не может обойтись без посредника.
   - Я понимаю, но вот какой нам прок от этих камней, мне пока неясно.
   - Увы, я вынужден констатировать, что вы не только слепы, но  и  лишены
воображения. Вам приходилось когда-нибудь бывать в Пизе?
   Признаться, вопрос Дзиппи застал меня врасплох. Я никогда не был в Пизе
и потому счел за благо промолчать.
   - Видели вы хоть раз, - наступал на меня комендаторе Дзиппи, - с  какой
жадностью набрасываются туристы на сувениры падающей башни? Бешеные деньги
за них платят! А ведь эти  поделки  гроша  ломаного  не  стоят.  Так  вот,
представьте  себе,  что  произойдет,  когда  мы  начнем  продавать  лунные
сувениры (слово "сувенир" он произнес грассируя,  на  французский  манер).
Маленькие лунные серпы весом в два-три  грамма,  сделанные  из  подлинного
лунного камня, с гарантией...
   - С гарантией двоюродной сестры старшего брата...
   - Вы к  тому  же  еще  и  невнимательны  -  двоюродного  брата  старшей
сестры... Вот, посмотрите, это  заявление  профессора  Роуна,  английского
астронома с мировым именем. Он торжественно удостоверяет, что  камень  был
обнаружен на поверхности Луны. А это письмо американского геолога Брена...
Ну, а это декларация профессора Липпи. И все эти знаменитости в один голос
заявляют, что речь идет о кусках лунной породы.
   Комендаторе  стал  лихорадочно  выкладывать  бесчисленные  пакетики   с
сургучными печатями. Затем снова распихал  их  по  карманам,  торжествующе
поглядел на меня и выпалил на едином дыхании:
   - Десять миллионов за всю партию, по миллиону лир за  каждый  килограмм
лунной породы... Это же почти даром, не правда ли? Я уже дал ему задаток -
двести тысяч лир. Но я не  какой-нибудь  легковерный  болван,  в  обмен  я
получил образчик. Я уже подсчитал: если продавать каждый сувенир всего  за
двадцать  тысяч  лир,   мы   заработаем   сто   миллионов,   из   из   них
девяносто-чистая прибыль. Ручаюсь, туристы будут вырывать "лунные серпы" у
нас из рук. Тем временем мы свяжемся...
   - С младшим братом двоюродной сестры.
   - Неужели так трудно запомнить?! С двоюродным  братом  старшей  сестры.
Но, если понадобится, мы свяжемся с самим полковником Пропни. Мы предложим
ему пять процентов с каждого  миллиона  лир,  и  он  обеспечит  нам  новые
поставки. Представляете, у нас  с  вами  будут  исключительные  права.  Мы
сможем продавать лунную породу тоннами. Вам придется выбросить все  книги,
иначе не хватит места для денег.
   Комендаторе долго еще распространялся по поводу  этой  сногсшибательной
затеи. Продажу "лунных сувениров", с жаром объяснял он, можно  наладить  в
книжных магазинах, на железнодорожных станциях, в  аптеках  и  даже  возле
церквей. Он, Дзиппи, бьется об заклад,  что  люди  будут  выстраиваться  в
очередь за драгоценными кусочками Луны.
   - Все это очень хорошо, - прервал я его пространные  объяснения,  -  но
при чем здесь я? Какой помощи вы ждете от меня?
   У Дзиппи от удивления округлились глаза.
   - Друг мой, я вас очень люблю! - воскликнул он. - Но, к  несчастью,  вы
не только подслеповаты, но и глуховаты. Разве я вам не сказал, что у  меня
сейчас не совсем хорошо с деньгами?
   - Нет,  очевидно,  об  этом  второстепенном  обстоятельстве  вы  просто
забыли.
   - Возможно,  возможно.  Так  вот,  я  могу  раздобыть  пять  миллионов.
Остальные  пять  миллионов  внесете  вы.  Я  охотно  предоставил  бы   вам
возможность внести большую часть  всей  суммы  и  соответственно  получить
больший процент прибыли, но,  сами  понимаете,  я  должен  позаботиться  о
семье, о будущем моих детей.
   Я поостерегся откровенно  сказать  ему,что  не  смогу  внести  ни  пяти
миллионов, ни даже пяти тысяч лир. Как раз утром я внес  квартирную  плату
за месяц, и у меня в доме не осталось ни лиры, хоть  ищи  ее  с  волшебной
лампой Алладина. К тому же, мне в голову пришла одна идея, которой я  тоже
решил пока не делиться с моим другом.
   - Идемте же, - сказал я, - к младшей сестре двоюродного брата  старшего
полковника.
   - Идемте! - крикнул комендаторе Дзиппи, вскочив с дивана.
   Он был полон такого неподдельного энтузиазма, что даже не заметил,  что
я снова перепутал все степени родства.
   - Он ждет нас в пятнадцать ноль-ноль у колонны Трояна.
   - Превосходное место для встречи, - сказал я.
   - Вот и я так подумал. Все примут нас за  обыкновенных  туристов.  Кому
придет в голову, что в карманах у нас лунные камни.
   К знаменитому монументу  мы  подошли  в  четырнадцать  часов  пятьдесят
минут.  Десять  минут  ожидания  показались   комендаторе   Дзиппи   целой
вечностью. От возбуждения он беспрестанно пританцовывал и  вертел  головой
во все стороны. Внезапно один из пакетиков вывалился из кармана и упал ему
на ногу.
   - Aй! - невольно  воскликнул  Дзиппи,  но  тут  же,  морщась  от  боли,
добавил: - Какое счастье!.. Какая удача!
   - Браво! - одобрил я. - Вас не пугает даже удар камнем... по ноге.
   - Как вы не понимаете! Упади камень на землю, он мог бы разбиться.
   - Чтобы сделать сувениры, все равно пришлось бы его разбить,  -  сказал
я.
   Но Дзиппи уже не слушал меня.
   - А вот и мой приятель! - воскликнул он.
   Человек, шедший нам навстречу, был одет с большой претензией.  Половина
его лица была скрыта массивными черными очками, а  на  голове  красовалась
широкополая соломенная шляпа. Издали его можно было принять за адвоката на
пенсии либо за сыщика, заскочившего в кафе выпить "эспрессо". Его  внешний
вид мог бы обмануть кого угодно, только не меня. По той  простой  причине,
что я его уже знал.
   - Добрый день, - радостно крикнул Дзиппи.
   - Добрый день, - с достоинством ответил  человек  в  соломенной  шляпе,
протягивая ему сразу обе руки. - Ну как, все в порядке?
   - В полнейшем! - с воодушевлением воскликнул Дзиппи. - Я привел  своего
друга. Он уже в курсе дела. Позвольте вам его представить: доктор Рос...
   - Не трудитесь, дорогой Дзиппи, мы уже знакомы, - прервал я его.
   - Правда? - с тревогой в голосе сказал человек в  соломенной  шляпе.  -
Что-то не припомню, где я имел честь...
   - Прекрасно, великолепно! - вне себя от восторга  закричал  комендаторе
Дзиппи. - Вы уже знакомы, всем все ясно, дело сделано.
   - Вот именно, - подтвердил я, - дело сделано. И  теперь  синьор  вернет
вам двести тысяч лир.
   - Что? - пролепетал Дзиппи. - Что вы такое говорите?
   - Я говорю, что всего лишь шесть месяцев назад  этот  синьор  предложил
мне необычайно выгодную сделку. За какие-нибудь полмиллиона лир  он  готов
был продать мне целую подкову коня Калигулы. Того  самого  коня,  которого
Калигула сделал сенатором. Подлинность подковы  письменно  удостоверили  с
десяток профессоров - немецких, французских, норвежских, чехословацких. Но
синьор, очевидно, немного близорук - два месяца спустя он подошел ко мне и
попытался продать заступ, которым  Ромул  якобы  размозжил  голову  своему
брату Рему. Синьор явно специалист по продаже исторических ценностей. Я не
удивлюсь, если сейчас он извлечет из кармана то самое яблоко, которое  Ева
дала Адаму, и попросит за него всего миллион лир.
   Респектабельный господин попытался улизнуть, но я успел схватить его за
руку.
   - Ну, зачем же так, - ласково сказал я, -  отдайте  деньги  комендаторе
тихо, мирно и получите взамен кусок известки, который вы ему подсунули.
   Комендаторе Дзиппи выбрал этот момент, чтобы упасть в обморок - слишком
много переживаний выпало на его долю за один день.
   Мы вместе склонились над беднягой и принялись приводить его в чувство.
   Продавец "лунных камней", который, судя по  всему,  был  добрым  малым,
объяснил мне:
   - Клянусь, я только хотел пошутить.  Ну,  как  можно  поверить  первому
встречному, предлагающему вам кусок Луны? А потом я понял, что комендаторе
клюнул на приманку. И тогда... Но что за странный человек. Ни разу в жизни
не встречал такого... наивного комендаторе.
   - Видите ли, - сказал я, - мой друг Дзиппи вовсе не комендаторе. Просто
его так прозвали из-за внушительных размеров. Ну, а ему  это  понравилось.
Человек слаб.
   - А, значит, он тоже не прочь провести ближнего, продать ему Луну!  Что
ж, вот вам деньги. Тут не хватает всего тысячи лир, которые я потратил  на
обед.
   Мне не оставалось ничего другого, как пригласить обоих на ужин.



        Джанни Родари.
        Какие бывают ашибки

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. с итал. - И.Константинова, Ю.Ильин.
   Авт.сб. "Римские фантазии". М., "Правда", 1987.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 October 2002
   -----------------------------------------------------------------------



        "МЕЖДУ НАМИ, ВЗРОСЛЫМИ, ГОВОРЯ"

   Много лет приходилось мне исправлять  орфографические  ошибки.  Сначала
свои собственные - когда учился в  школе,  затем  -  чужие  -  когда  стал
учителем. И только потом я принялся придумывать свои  фантазии  и  сказки.
Некоторые из них даже включены - и это большая честь! -  в  учебники.  Это
значит, между прочим, что сама по себе мысль - поиграть с  ошибками  -  не
так уж и плоха. В самом деле, не лучше ли, чтобы ребята учились не  плача,
а  смеясь?  Ведь  если  собрать  все  слезы,  что  пролиты  на  всех  пяти
континентах из-за ошибок,  получится  такой  водопад,  что  впору  строить
гидростанцию. Только я считаю, энергия эта была бы слишком дорога.
   Ошибки необходимы и полезны, как хлеб.  А  иногда  даже  красивы,  как,
например, Пизанская башня.
   В этой книге много ошибок. Некоторые видны невооруженным глазом, другие
скрыты, как в загадках, Не все они, однако, допущены детьми, и это  вполне
понятно.  Между  нами,  взрослыми,  говоря,  мир  был   бы   непередаваемо
прекрасен, если б ошибались в нем только дети! Вот почему  эту  книгу  для
ребят я посвящаю папам и мамам и, разумеется, школьным учителям -  словом,
всем, на ком лежит огромная ответственность исправлять -  не  ошибаясь!  -
самые маленькие  и  невинные  ошибки,  какие  только  случаются  на  нашей
планете.

   Джанни Родари
   1964



        "БЫТЬ И ИМЕТЬ"

   Учитель Грамматикус ехал  как-то  в  поезде  и  слушал  разговор  своих
соседей по купе. Это были рабочие с юга Италии, которые ездили за границу.
Они долго работали там, а теперь возвращались  на  время  домой  навестить
своих близких.
   - Я имел поездку в Италию пять лет назад, - сказал один из них.
   - А я имел поездку в Бельгию, работал там на угольной шахте, и это было
очень трудно.
   Учитель Грамматикус слушал их некоторое время и молчал. Но  если  б  вы
присмотрелись к нему, то заметили бы, как  он  сердится  и  как  похож  на
чайник с водой, которая вот-вот закипит.  Наконец  вода  закипела,  крышка
подскочила, и  учитель  Грамматикус  воскликнул,  строго  глядя  на  своих
попутчиков:
   - "Имел поездку! Имел поездку!.." Вот опять привычка  южан  употреблять
глагол "иметь" вместо глагола "быть"! Разве вас не учили в школе, что надо
говорить "я был в Италии", а не "я имел поездку в Италию"?
   Рабочие притихли, исполненные уважения к этому  почтенному  седовласому
синьору в черной шляпе.
   - Глагол "иметь" нельзя употреблять  в  таком  сочетании,  -  продолжал
учитель Грамматикус, - это грубая ошибка! Это неправильное выражение!
   Рабочие вздохнули. Потом один из  них  прокашлялся,  как  бы  набираясь
храбрости, и сказал:
   - Очень возможно, синьор, что  вы  и  правы.  Вы,  должно  быть,  много
учились. А я окончил  только  начальную  школу,  но  и  тогда  мне  больше
приходилось пасти овец, чем сидеть над учебником. Очень возможно, что  это
неправильное выражение.
   - Конечно, неправильное!
   - Вот-вот! И это, наверное, очень важно, не спорю. Но мне кажется,  что
это еще и очень грустное выражение,  очень!  Ведь  нам  приходится  искать
работу в чужой стране... Приходится оставлять надолго свои семьи, детей.
   Учитель Грамматикус растерялся:
   - Конечно... В общем... Словом... Однако, как бы там ни было,  все-таки
надо говорить "я был", а не "имел поездку". Так говорят только немцы. А мы
должны употреблять другой глагол: я был, мы были, он был...
   - Эх, - сказал рабочий, вежливо улыбаясь, - я был! Мы  были!..  Знаете,
где бы мы больше всего хотели быть? У себя на  родине!  Хоть  мы  и  имели
поездку во Францию и ФРГ, больше всего мы хотели бы быть здесь, в  Италии,
никуда не уезжать отсюда, иметь тут работу, хороший дом и спокойно жить  в
нем.
   И он посмотрел  на  учителя  Грамматикуса  ясными  и  добрыми  глазами.
Учителю Грамматикусу очень захотелось ударить себя кулаками по  голове.  И
он  пробормотал  про  себя:  "Глупец!  Глупец  ты,  больше  ничего!  Ищешь
ошибки... Неправильное выражение!.. Ошибка-то,  и  куда  более  серьезная,
совсем в другом!"



        "ПАДАЮЩАЯ БАШНЯ"

   Однажды учитель Грамматикус приехал  в  Пизу,  поднялся  на  знаменитую
падающую башню, подождал, пока перестанет кружиться голова, и закричал:
   - Граждане! Пизанцы! Друзья мои!
   Пизанцы посмотрели наверх и засмеялись:
   - Ого, наша башня заговорила, выступает с речью!
   Потом они увидели учителя, который между тем продолжал:
   - Знаете ли вы, почему ваша башня падает? Я скажу вам, в чем  дело.  Не
слушайте тех, кто говорит, будто оседает фундамент или  еще  что-нибудь  в
том же духе. Все дело  в  том,  что  в  фундамент  действительно  заложена
ошибка, только совсем иного  рода.  Архитекторы,  что  строили  башню,  не
сильны были в орфографии. Поэтому они и построили башню, которая имела  не
равновесие, а РАВНАВЕСИЕ. Вы меня поняли? Даже палочка не может удержаться
в РАВНАВЕСИИ, не то что башня. Вот,  следовательно,  и  решение  проблемы.
Надо влить в  фундамент  хорошую  порцию  буквы  "о",  и  башня  сразу  же
приобретет равновесие, выпрямится.
   - Не бывать этому никогда! - дружно возразили пизанцы. -  Прямых  башен
на свете сколько угодно, куда ни глянь. А падающая есть только  у  нас,  в
Пизе. Так зачем же мы станем выпрямлять ее? Возьмите  этого  сумасшедшего!
Отведите его на вокзал и посадите в первый же поезд, который  отправляется
подальше.
   Два стражника подхватили  учителя  Грамматикуса  под  руки,  отвели  на
вокзал и посадили в первый  же  поезд,  который  направлялся  в  Гроссето,
останавливался на всех полустанках и  тратил  полдня,  чтобы  одолеть  сто
километров. Так что у  учителя  было  время  поразмыслить  о  человеческой
неблагодарности. Он чувствовал себя обиженным, как Дон Кихот после битвы с
ветряными мельницами. Но не пал духом. В  Гроссето  он  изучил  расписание
поездов и тайком вернулся в Пизу, решив назло  пизанцам  все-таки  сделать
башне инъекцию "о". Случайно в  тот  вечер  светила  луна.  (Вообще-то  не
случайно, конечно, а по своему лунному расписанию.) При свете  луны  башня
была так красива, так легко склонялась  к  земле,  что  учитель  пришел  в
восторг и залюбовался ею. А затем подумал: "Ах, как  же  прекрасны  бывают
иногда ошибки!"



        "ИТАЛИЯ С МАЛЕНЬКОЙ БУКВЫ"

   Однажды вечером учитель Грамматикус проверял  тетради  своих  учеников.
Служанка сидела  рядом  и  усердно  точила  ему  один  за  другим  красные
карандаши, потому что учитель расходовал их невероятное множество.
   Вдруг учитель Грамматикус в ужасе вскочил из-за стола  и  схватился  за
голову.
   - Ах, Боллатти! Боллатти! - вскричал он.
   - Что еще натворил этот ученик Боллатти? - спросила служанка.  Она  уже
давно знала всех учеников по именам, знала, кто какие любит делать ошибки,
и помнила, что у Боллатти они всегда просто ужасные.
   - Он написал "Италия" с маленькой буквы! Ах! На этот раз  я  отдам  его
под суд! Я все могу простить,  но  только  не  такое  неуважение  к  своей
стране!
   - Ну уж! - вздохнула служанка.
   - Что ты хотела сказать этим своим "Ну уж!"?
   - Синьор учитель, что  может  сказать  скромная  служанка  вроде  меня?
Карандаши вам точить умею - и то слава богу.
   - Но ты вздохнула!
   - Ну а как же тут не вздохнуть? Ведь если разобраться по существу...
   - Ну вот! - вскричал учитель. - Теперь я  должен  сидеть  и  любоваться
этой строчной буквой, как будто от этого она превратится в прописную!  Дай
мне вон тот карандаш, и я немедленно поставлю  тут  единицу,  историческую
единицу!
   - Я только хотела сказать, - спокойно продолжала служанка, - что, может
быть, Боллатти хотел лишь намекнуть...
   - Послушаем,  послушаем!  Теперь  мы  уже  на  что-то  намекаем!  Скоро
докатимся до анонимных писем...
   Тут служанка, у которой была своя гордость, встала, стряхнула  мусор  с
передника и сказала:
   - Вам нет нужды знать мое мнение. До свидания.
   - Нет, подожди! И говори. Я весь внимание.  Говори  же,  выскажи  прямо
свою мысль!
   - В общем, вы не обижайтесь. А разве  и  в  самом  деле  нет  Италии  с
маленькой буквы - всеми забытой? Разве мало таких сел, где нет врача,  нет
телефона... Разве нет таких дорог, по которым могут пройти только  мулы...
И разве нет в нашей стране таких бедных семей, где дети, куры  и  поросята
спят все вместе прямо на земле?..
   - Да о чем ты говоришь?!
   - Дайте мне закончить.  Я  говорю,  что  действительно  есть  Италия  с
маленькой буквы - страна стариков, о которых никто  не  заботится,  детей,
которые хотели бы учиться, но не могут, сел, где остались только  женщины,
потому что мужчины все уехали в другие города и страны на заработки...
   На этот раз учитель слушал ее не перебивая.
   - Так что, может быть, ученик Боллатти думал обо всем этом и потому  не
смог написать название родины с большой буквы...
   - Но  в  этом-то  и  состоит  его  ошибка!  -  рассердился  учитель.  -
Действительно есть, есть еще Италия с маленькой буквы, но я считаю, что ее
давно пора писать с большой.
   Служанка улыбнулась:
   - Ну так и сделайте  -  исправьте  на  большую  букву!  Но  не  ставьте
единицу. Ведь у ученика Боллатти были самые добрые намерения, и за это его
обязательно надо похвалить.
   - Неизвестно еще, были ли у него эти самые добрые намерения...
   Служанка снова села рядом и улыбнулась. Она была  уверена,  что  спасла
хорошего мальчика от плохой отметки и - кто знает? - возможно,  еще  и  от
крепкого отцовского подзатыльника.
   И она опять принялась спокойно точить красные карандаши.



        "САМЫЙ БОЛЬШОЙ МОЛОДЕЦ НА СВЕТЕ"

   Я знаю историю про одного человека, который был самым большим  молодцом
на свете, но не уверен, понравится ли она вам.  Так  рассказать  или  нет?
Расскажу!
   Звали его Примо. По-итальянски это значит - первый.  Наверное,  поэтому
он еще в детстве решил:
   - Буду первым не только по имени, но и на деле. Всегда и во  всем  буду
первым!
   А вышло наоборот - он всегда и везде был последним.
   Последним, кто пугался, последним, кто  убегал,  последним,  кто  лгал,
последним, кто шалил...
   Его сверстники всегда были в чем-нибудь первыми. Один был первым  вором
в городе, другой - первым хулиганом в квартале, третий - первым дураком во
всей округе... А он же, наоборот, был последним, кто говорил  глупости,  и
когда наступал его черед говорить их, то просто молчал.
   Это был самый большой молодец на свете, но он был последним, кто  узнал
об этом. Настолько последним, что так никогда и не узнал этого.



        "ПОМЕНЯЛИСЬ ГОЛОВАМИ"

   Марко и Мирко, эти ужасные близнецы, нисколько не уважали грамматику  и
терпеть не могли делать упражнения. Несчастные, они и  не  подозревали,  к
каким страшным последствиям это может привести...
   Вчера,  например,  у  них  было  задание  поставить  рядом  с   именами
существительными подходящие глаголы.
   И вот что они написали:
   "Кошка воет! Овцы лают! Волк пищит! Мышка мяукает! Лев блеет..."
   И тут вдруг в окне возник лев и спрыгнул прямо в комнату. Он был  очень
обижен. Если хотите, можно даже сказать - рассержен.
   - Ах вот как! Я, значит, блею?  Бе-е-е,  бе-е?  Ну  так  я  вам  сейчас
покажу!..
   Левой лапой он схватил голову Марко, правой - голову Мирко и стал  бить
их друг о друга. При этом  головы  ужасных  близнецов  остались,  конечно,
целы, но... поменялись местами!  Голова  Марко  оказалась  на  шее  Мирко.
Голова Мирко - на шее Марко.
   И маме,  когда  та  вернулась  домой,  пришлось  немало  потрудиться  и
истратить уйму клея, чтобы вернуть головы на место. А  клей  сейчас  такой
дорогой...



        "ПЕЧАЛЬНЫЙ ЭНРИКО"

   Энрико, печальный Энрико, - самый несчастный человек на свете. Спросите
у него самого:
   - Энрико, печальный Энрико, правда ли, что ты самый несчастный  человек
на свете?
   И он ответит:
   - Да, синьор, это верно.
   Ну вот, слышали?
   А теперь я расскажу его историю.
   Печальный Энрико был  несчастен  с  самого  рождения.  Сравните  его  с
Гарибальди, Наполеоном, Джузеппе Верди и вы поймете почему. В книгах всюду
написано, что "Гарибальди родился...", "Наполеон родился..."  и  "Джузеппе
Верди родился..." А он же...
   - Энрико, печальный Энрико, когда и где ты родился?
   - Синьор, я РАДИЛСЯ...
   Стоп! Вот причина всех его бед. Он РАДИЛСЯ,  понимаете?  РАДИЛСЯ.  Само
появление его на свет уже было связано с ошибкой. А потом и вся его  жизнь
стала ошибкой. Так печальный Энрико стал ошибочным человеком.
   - Энрико, печальный Энрико, не расскажешь ли ты нам о  каком-нибудь  из
твоих приключений?
   - Отчего же, расскажу. Помнится, я пошел в школу, когда  на  дворе  был
уже АКТЯБРЬ...
   - Ты, наверное,  хочешь  сказать  -  октябрь?  [в  Италии  учебный  год
начинается 1 октября]
   - Нет, синьор. Я хочу сказать так, как  сказал.  Тем  более  что  после
экзамена меня сразу отправили домой. "Тебе, - говорят, - надо бы прийти не
в октябре, а в АКТЯБРЕ". И я пошел домой, но месяц АКТЯБРЬ с тех пор так и
не наступил, его не было ни в том году, ни в следующие годы. Я все еще жду
его.
   В детстве  печальный  Энрико  был  не  очень  красивым  ребенком.  Даже
некрасивее, чем сейчас. Шея у него была тонкая, уши без  мочек  и  походка
какая-то неуклюжая. Хороший врач,  назначив  правильное  лечение,  мог  бы
помочь ему исправить эти  недостатки.  Однако  его  привели  к  ошибочному
ДОКТАРУ, который и мышку не мог  вылечить  от  страха  перед  кошкой.  Так
Энрико и остался не очень красивым. Не такая уж это беда - не всем же быть
красавцами! Гораздо важнее иметь доброе сердце. У печального Энрико  СЕРЦЕ
было больше нормального, и от этого он становился еще печальнее.
   Пришел как-то печальный Энрико к портному, чтобы  заказать  костюм.  Но
ему всегда и во всем не везло, поэтому он попал к портному, который совсем
не умел пришивать ПУГАВИЦЫ - они просто не  держались  на  одежде.  Пиджак
всегда был расстегнут. Брюки сползали. Прямо беда!
   - Энрико, печальный Энрико, научился ли ты какому-нибудь ремеслу?
   - О, я столько их перепробовал, синьор! Желания у меня  было  много.  А
вот удачи - никакой. Сначала я был учеником и стал неплохим МИХАНИКОМ,  но
стать настоящим механиком - через "е" - мне так и не удалось. Моим  вторым
учителем был СТАЛЯР, но и у него была, видно,  какая-то  ошибка.  Как  же,
по-вашему, он  мог  меня  как  следует  обучить?  Некоторое  время  я  был
ТАЧИЛЬЩИКОМ, но зарабатывал  очень  мало,  а  кроме  того,  мне  никак  не
удавалось как следует ТАЧИТЬ ножи. В прошлом году я  был  САПОШНИКОМ.  Мне
казалось, я так хорошо работал. Но клиенты говорили,  что  мои  ботинки  и
гроша ломаного не стоят. Теперь я живу милостыней, синьор. Но люди  подают
мне только ошибочные деньги. Я хочу сказать - фальшивые.
   Ничего не удавалось в жизни  Энрико,  печальному  Энрико.  Однажды  ему
сказали:
   - Научись хотя бы водить автомобиль. Это  же  все  умеют  делать,  даже
самый последний дурак.
   Самый последний дурак - да, а печальный Энрико - нет.
   Он научился водить АФТАМАБИЛЬ, АВТАМАБИЛЬ и даже АВТАМОБИЛЬ, но  только
не настоящий автомобиль. Он путал педаль газа с педалью  тормоза,  заезжал
на тротуар, пугая прохожих. И его чуть не объявили опасным преступником.
   - Энрико, печальный Энрико, сколько тебе лет?
   - Двести девяносто пять, синьор.
   - Сколько?!
   - Ну да. Однажды пришла за мною смерть, и у нее  уже  была  заготовлена
могильная плита с надписью:  "СКАНЧАЛСЯ  во  цвете  лет".  Я  же  случайно
заметил ошибку и указал на нее. "Надо, - говорю, - писать скончался, а  не
СКАНЧАЛСЯ!" Смерти стало так стыдно, что она убежала и с тех пор больше не
появлялась.
   - Но в таком случае не так уж ты несчастлив, как говорят?
   - Наверное...



        "СПЕЛОЕ НЕБО"

   Ребята, мой вам совет - любите качественные прилагательные!  Не  ведите
себя, как Марко и Мирко, эти ужасные близнецы, насмехающиеся над ними.
   Вчера, например, они должны были подобрать к нескольким существительным
качественные прилагательные.
   Хихикая и разбрызгивая чернила, эти разбойники написали:
   "Зерно - голубое! Снег - зеленый! Трава - белая! Волк - сладкий!  Сахар
- злой! Небо - спелое..."
   И тут вдруг раздался ужасный грохот:
   "Бух! Бах! Трах-тара-рах!"
   Что случилось? Ничего особенного. Просто небо,  услышав,  что  оно  уже
спелое, решило: пора упасть на землю, как это делают разные там груши  или
сливы.
   И упало. И дом рухнул. И поднялось облако пыли...
   Ох и много же пришлось  потрудиться  пожарным,  чтобы  вытащить  из-под
развалин этих ужасных близнецов, а  затем  еще  и  сшить,  потому  что  их
разорвало на кусочки, и поставить небо на место, повыше, чтобы в нем могли
летать ласточки и самолеты.



        "ЧЕРТ"

   Марко и Мирко без всякого уважения относятся к глаголам, даже  к  самым
старым, кто уже совсем сед и ходит с палочкой.
   Эти ужасные разбойники должны были вчера проспрягать, как  было  задано
на дом, некоторые глаголы и придумать с  ними  несколько  предложений  или
стихи - какие-нибудь милые детские стихи.
   Вот отрывок из их упражнения:

   Я мороженое ем,
   Ты уписываешь крем.
   А кому платить по счету?
   Кто глупее всех, конечно,
   Тот и платит бесконечно -
   Это ясно даже черту!

   Расшалившись, они продолжали:

   Я еду в Милан,
   Ты едешь в Милан,
   Он едет в Милан,
   Мы едем в Милан...
   Ну а этот грубиян
   Едет пусть ко всем чертям!

   При этих словах в ушах у одного из чертей зазвенело, и он  не  заставил
себя долго ждать. В комнате у близнецов  прогремел  гром,  сильно  запахло
серой, и вот уже черт преспокойно восседает в кресле.
   - Так кто же должен ехать ко  всем  чертям?  -  строго  спрашивает  он,
поигрывая хвостом.
   Марко от страха чуть  в  обморок  не  упал.  А  Мирно,  всегда  готовый
соврать, подбежал к окну и, указывая в сторону площади, закричал:
   - Он там, ваша милость, он туда убежал!
   К счастью, черт тут же выскочил в окно, помчался на площадь и решил  во
что бы то ни стало унести ко всем чертям аптекаря Панелли, который стоял в
дверях своей аптеки,  наслаждаясь  вечерней  прохладой.  Синьора  Панелли,
однако, спасла мужа. Она показала черту рекомендацию, подписанную каким-то
очень важным лицом.



        "РЕФОРМА ГРАММАТИКИ"

   Учитель Грамматикус решил однажды провести реформу грамматики.
   - Надо кончать, - сказал он,  -  со  всеми  этими  трудностями.  Зачем,
например, нужно различать прилагательные по всяким там  категориям?  Пусть
категорий будет всего две - прилагательные  симпатичные  и  прилагательные
несимпатичные. Прилагательные симпатичные: хороший, веселый, великодушный,
искренний, мужественный.  Прилагательные  несимпатичные:  жадный,  лживый,
бесчестный и так далее. Разве не лучше?
   Служанка, слушавшая его, ответила:
   - Намного лучше!
   - Перейдем к глаголам, -  продолжал  учитель  Грамматикус.  -  Я  лично
считаю, что их надо делить не на три спряжения, а всего на два.  Первое  -
это глаголы, которые надо спрягать, а второе - глаголы,  которые  спрягать
не надо, как, например: лгать, убивать, воровать. Прав я или нет?
   - Золотые слова! - вздохнула служанка.
   И если б все думали так, как эта добрая женщина, реформу можно было  бы
провести в десять минут.



        "ВЕЛИКИЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ"

   Жил  как-то  один  молодой  человек,  который  мечтал   стать   великим
изобретателем. Он учился день и ночь, учился много лет  и  наконец  сказал
себе:
   - Я многому научился, стал УЧОННЫМ и  теперь  покажу  всем,  на  что  я
способен.
   Он сразу же принялся за эксперименты, и ему удалось изобрести  дырки  в
сыре. Но потом он узнал, что они уже были изобретены.
   И тогда он начал учиться заново. Учился с утра до вечера и с вечера  до
утра, учился многие месяцы и наконец сказал себе:
   - Пора кончать. Теперь я уже УЧОНЫЙ... Надо посмотреть,  на  что  же  я
способен.
   И все увидели - он изобрел дырки в зонтике. И все очень смеялись.
   Но  он  не  пал  духом,  а  снова  взялся  за  книги,  продолжил   свои
эксперименты и наконец сказал себе:
   - Ну вот, теперь я  уверен,  что  не  ошибаюсь,  Теперь  я  уже  просто
УЧЕННЫЙ.
   Но  все-таки  он  опять  ошибался.  Он  придумал   окрашивать   корабли
акварельными красками. Это было очень дорого и меняло цвет моря.
   - И все-таки я не отступлюсь! - решил отважный изобретатель, у которого
голова уже покрылась сединой.
   Он снова сел за книги и занимался так  много,  что  действительно  стал
УЧЕНЫМ. И тогда он смог изобретать все, что  ему  хотелось.  Он  придумал,
например, машину для поездок на  Луну,  поезд,  которому  достаточно  было
одного-единственного зернышка риса, чтобы  промчаться  тысячу  километров,
туфли, которые  никогда  не  снашивались,  и  множество  других  таких  же
интересных вещей.
   Одного только он не смог придумать - как научиться  никогда  не  делать
ошибок. И, наверное, никто никогда не придумает этого.



        "КТО КОМАНДУЕТ?"

   Я спросил одну девочку:
   - Кто командует у тебя в доме?
   Она смотрит на меня и молчит.
   - Ну так кто же командует - папа или мама?
   Она опять смотрит на меня и молчит.
   - Что же ты молчишь? Ну кто-то ведь, наверное, командует?
   Она опять смотрит на меня растерянно и молчит.
   - Не знаешь, что значит командовать?
   Да нет, она знает.
   - Так в чем же дело?
   Она смотрит на меня и молчит. Сердиться на нее? Может,  она,  бедняжка,
немая? А она вдруг как побежит от меня... Потом остановилась, показала мне
язык и прокричала со смехом:
   - Никто не командует, потому что мы все любим друг друга!



        "КАК ЛИСУ ХОРОНИЛИ"

   Однажды куры увидели на тропинке лису: лежит себе, совсем как  неживая,
глаза прикрыты, и хвост не шелохнется.
   - Она умерла, умерла! - закудахтали куры. - Надо похоронить ее!
   И они тут же зазвонили в колокола, облачились в траур,  и  петух  пошел
рыть яму в поле.
   Это были очень красивые похороны, и цыплята принесли  цветы.  Когда  же
подошли к яме, лиса вдруг выскочила из гроба и съела всех кур.
   Новость быстро разнеслась по всем курятникам. О ней передавали даже  по
радио. Но лису это нисколько  не  огорчило.  Она  затаилась  на  некоторое
время, а потом перебралась в другое село и снова разлеглась  на  тропинке,
прикрыв глаза.
   Пришли куры из другого села и тоже сразу закудахтали:
   - Она умерла, умерла! Надо похоронить ее!
   Зазвонили в колокола, облачились в траур, и петух  пошел  рыть  яму  на
кукурузном поле.
   Это были очень красивые похороны, и цыплята пели так, что  слышно  было
даже во Франции.
   Когда же подошли к яме, лиса выскочила из гроба и съела весь похоронный
кортеж.
   Новость быстро разнеслась по всем курятникам и заставила пролить немало
слез. О  ней  говорили  даже  по  телевидению,  но  лиса  ни  капельки  не
испугалась. Она знала, что у кур короткая память, и жила себе  припеваючи,
притворяясь, когда надо, мертвой. А тот,  кто  будет  поступать,  как  эти
куры, значит, совсем не понял эту историю.



        "НЕВЕРНОЕ ЭХО"

   Не вздумайте нахваливать мне чудеса эха, не поверю! Вчера  меня  повели
знакомиться с одним из них. Я начал с простейших арифметических вопросов:
   - Сколько будет дважды два?
   - Два! - ответило эхо, даже не подумав.
   Неплохое начало, ничего не скажешь!
   - Сколько будет трижды три?
   - Три! - радостно воскликнуло глупенькое эхо.
   В арифметике оно было явно не сильно.  Я  решил  дать  ему  возможность
показать себя в лучшем виде и сказал:
   - Выслушай мой вопрос и подумай как следует, прежде чем  ответить.  Что
больше - Рим или озеро Комо?
   - Комо, - ответило эхо.
   - Ну, ладно, оставим в покое географию. Перейдем к истории. Кто основал
Рим - Ромул или Цезарь?
   - Цезарь! - крикнуло эхо.
   Тут я совсем рассердился и решил задать последний вопрос:
   - Кто из нас меньше знает, я или ты?
   - Ты! - невозмутимо ответило эхо.
   Нет, не вздумайте нахваливать мне чудеса эха...



        "ДВА ВЕРБЛЮДА"

   Как-то раз одногорбый верблюд сказал верблюду двугорбому:
   - Я,  приятель,  тебе  очень  сочувствую.  Позволь  выразить  тебе  мое
соболезнование.
   - А в чем дело? - удивился тот. - Кажется, я не ношу траура.
   - Вижу, вижу,  -  продолжал  одногорбый  верблюд,  -  что  ты  даже  не
понимаешь, как несчастлив. Ведь ты такой  же  верблюд,  как  я,  только  с
недостатком - у тебя два горба вместо одного. И это, конечно, очень, очень
грустно.
   - Прости меня, - ответил двугорбый верблюд,  -  я  не  хотел  тебе  это
говорить, не хотел обижать, но раз уж ты сам заговорил об этом,  так  знай
же, что из нас двоих ты несчастнее. Потому что это ты с  дефектом.  Это  у
тебя вместо двух горбов, как должно  быть  у  приличного  верблюда,  всего
один!
   Так они спорили довольно долго и даже  чуть  не  подрались,  как  вдруг
увидели проходящего мимо бедуина.
   - Давай спросим у  него,  кто  из  нас  прав,  -  предложил  одногорбый
верблюд.
   Бедуин терпеливо выслушал их, покачал головой и ответил:
   - Друзья мои, вы оба с недостатками.  Но  не  в  горбах  дело.  Их  вам
подарила природа. Двугорбый красив тем, что у него два горба, а одногорбый
красив, потому что у него только один горб. А главный недостаток у  вас  у
обоих в голове, раз вы до сих пор не поняли этого!



        "ДВЕ РЕСПУБЛИКИ"

   Были когда-то две республики:  одна  называлась  Республика  Семпрония,
другая - Республика Тиция. Существовали они уже очень долго, многие  века,
и всегда были соседями.
   Семпронские ребята учили в школе, что Семпрония граничит  на  западе  с
Тицией, и беда, если они этого не запомнят.
   Тицийские ребята учили  в  школе,  что  Тиция  граничит  на  востоке  с
Семпронией, и знали, что, если они  не  усвоят  это,  их  не  переведут  в
следующий класс.
   За много веков Семпрония и Тиция, разумеется, частенько ссорились и  по
меньшей мере раз десять воевали друг с другом, пуская в ход сначала  пики,
потом ружья, затем пушки, самолеты, танки и т.д. И нельзя  сказать,  чтобы
семпронийцы и тицийцы ненавидели друг  друга.  Напротив,  в  мирное  время
семпронийцы нередко приезжали в Тицию и находили, что это  очень  красивая
страна, а тицийцы проводили в Семпронии каникулы и  чувствовали  себя  там
прекрасно.
   Однако ребята, изучая в школе  историю,  слышали  столько  плохого  про
своих соседей.
   Школьники  Семпронии  читали  в  своих  учебниках,  что  война   всегда
начиналась по вине тицийцев. Школьники Тиции читали в своих учебниках, что
семпронийцы много раз нападали на их страну.
   Школьники Тиции учили: "Знаменитая битва при Туци-Наци  окончилась  для
семпронийцев позорным бегством".
   Школьники Семпронии заучивали: "В  знаменитом  сражении  при  Наци-Туци
тицийцы потерпели ужасное поражение".
   В  семпронийских  учебниках  истории  были  подробно  перечислены   все
злодеяния тицийцев.
   В  тицийских  учебниках  истории  были  так  же  подробно   перечислены
преступления семпронийцев.
   Неплохо все перепуталось, не так ли? Но я тут ни при  чем.  Именно  так
все и было - так и жили эти две  республики.  И,  наверное,  еще  какие-то
другие республики, названия которых мне сейчас не припомнить.



        "ЖАЛОБА ГЛАЗ"

   Довелось мне однажды подслушать, как жаловался глаз.
   - Увы! - говорил он. - Несчастный я! Вот уже  несколько  столетий,  как
стало мне совсем тяжко жить. Я всегда видел, что Солнце  вращается  вокруг
Земли. Но появился вдруг этот Коперник, появился этот Галилей и  доказали,
что я ошибался, потому что Земля вертится вокруг Солнца. Смотрел я в  воду
и видел, что она чистая и прозрачная. Но появился этот голландец Левенгук,
изобрел микроскоп и заявил, что в капле воды больше живых существ,  чем  в
зоопарке. Смотрю я ночью на небо, вон туда, наверх. Оно черное, какие  тут
могут  быть  сомнения.  У  меня  ведь  прекрасное  зрение.  Но  похоже,  я
заблуждался и на этот счет. Подводят меня к телескопу, направленному  туда
же, высоко в небо, и я вдруг вижу там миллионы звезд. Так что  теперь  уже
бесспорно доказано, что я все вижу неверно. Должно быть, мне лучше уйти на
пенсию.
   Молодец! Только кто же будет смотреть в микроскопы и телескопы?



        "РЫБЫ"

   - Будь осторожна! - сказала как-то большая рыба рыбке маленькой. -  Вот
это - крючок! Не трогай его! Не хватай!
   - Почему? - спросила маленькая рыбка.
   - По двум причинам, - ответила большая рыба. - Начнем с того, что, если
ты схватишь его, тебя поймают, обваляют в муке и поджарят на сковородке. А
затем съедят с гарниром из салата!
   - Ой, ой! Спасибо тебе большое, что предупредила! Ты спасла мне  жизнь!
А вторая причина?
   - А вторая причина в том, - объяснила большая рыба, - что я  сама  хочу
тебя съесть!



        "МАЛЬЧИК И СТОЛ"

   Один мальчик, прыгая, больно ударился коленом о стол и рассердился:
   - Противный стол!
   Отец обещал этому мальчику принести интересный журнал с картинками,  но
забыл. И мальчик заплакал. Отец рассердился и закричал на него:
   - Противный мальчишка!
   Стол остался ужасно доволен.



        "ЧИСЛО 33"

   Я знаю одного скромного торговца. В его магазине продаются не  сахар  и
не кофе, не мыло и не чернослив. Он продает только число 33.
   Это в высшей степени честный человек.  Он  продает  только  натуральный
продукт - не подделку - и никогда не обвешивает. Он  не  из  тех,  которые
говорят: "Вот ваше 33, синьор!" - а на самом деле человек получает  только
31 или даже 29.
   Торговля у него небольшая. На 33 не  такой  уж  большой  спрос.  В  его
магазин заглядывают разве только те, кому надо идти  к  зубному  врачу.  А
некоторые к тому же покупают себе 33,  бывшее  в  употреблении,  в  другом
магазине - у Порта Портезе. Но он не жалуется. Вы можете  послать  к  нему
ребенка или даже котенка в полной уверенности, что он не обманет их.
   Это честный торговец. И на таких зиждется общество.



        "ОТКРЫТКА"

   Была однажды открытка без адреса. На ней было написано только: "Приветы
и поцелуи!" И подпись: "Нинучча". Никто не знал, кто такая эта  Нинучча  -
синьорина или синьора, старая ворчунья или девочка в джинсах.  Или,  может
быть, какая-нибудь птичка.
   Многие бы хотели получить хотя бы один из этих "приветов" и "поцелуев",
хотя бы самый маленький. Но можно ли довериться этой неизвестной Нинучче?



        "МУЗЫКАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ"

   Наш городок чествовал вчера синьора Тромбетти Джованкарло,  который  за
тридцать лет работы один, без всяких помощников, записал на  магнитофонную
ленту оперу "Аида" композитора Джузеппе Верди.
   Он начал эту  работу  еще  подростком.  Он  исполнил  перед  микрофоном
сначала партию Аиды, затем партии Амнерис и Радамеса. Одну  за  другой  он
спел и записал и все остальные партии. И хор тоже.  Поскольку  хор  жрецов
состоит из тридцати певцов, ему пришлось исполнить его тридцать раз. Затем
он научился играть на всех инструментах  -  от  скрипки  до  барабана,  от
фагота до кларнета, от тромбона до  английского  рожка  и  так  далее.  Он
записал все партии этих инструментов одну за другой, затем переписал их на
одну дорожку, чтобы получилось впечатление, будто звучит оркестр.
   Всю эту работу он проделал далеко от своего дома,  в  подвале,  который
снимал специально. Родным он говорил, что идет работать сверхурочно, а сам
шел записывать "Аиду". Он записал и разные шумы - проход слонов,  лошадей,
аплодисменты после самых  известных  арий.  Бурные  аплодисменты  в  конце
первого акта он тоже записал сам. Для этого он в течение минуты три тысячи
раз хлопнул в ладоши. Он решил, что на спектакле присутствовало три тысячи
человек, из которых четыреста восемнадцать должны были  кричать  "Браво!",
сто двадцать один -  "Брависсимо!",  тридцать  шесть  -  "Бис!"  и  только
двенадцать - "Безобразие! Вон со сцены!"
   И вчера, как я уже сказал, четыре тысячи человек, собравшиеся в оперном
театре, присутствовали при первом  прослушивании  выдающейся  оперы.  И  в
конце все  единодушно  согласились:  "Потрясающе!  Звучит,  как  настоящая
пластинка!"



        "УМЕНЬШАЮСЬ!"

   Это ужасно - уменьшаться под насмешливыми взглядами всей семьи. Для них
это просто шутка, им весело. Когда стол оказывается  выше  меня,  все  они
становятся ласковыми, нежными, заботливыми. Внучата бегут за корзиной, как
для котенка. Очевидно, хотят устроить в ней постель для меня. Затем,  взяв
за загривок, меня осторожно поднимают с полу, кладут на  старую  выцветшую
подушку и зовут друзей и  родственников  полюбоваться  на  это  зрелище  -
дедушка  в  корзине!  И  я  становлюсь  все  меньше.  Теперь  я  уже  могу
поместиться в ящике буфета, где лежат салфетки, чистые или грязные. А  еще
через несколько месяцев я уже перестаю быть отцом семьи, дедом,  уважаемым
специалистом, а превращаюсь в  безделушку,  которую  пускают  погулять  по
столу, когда не включен  телевизор.  Берут  лупу,  чтобы  рассмотреть  мои
крохотные ноготки. Вскоре мне уже будет достаточно спичечного  коробка.  А
потом кто-нибудь обнаружит, что он пуст, и выбросит его...



        "ПТИЦЫ"

   Я знаю одного синьора, который очень любит птиц. Всяких - и  лесных,  и
болотных, и полевых: ворон, трясогузок, колибри;  уток,  водяных  курочек,
зеленушек, фазанов; европейских птиц и птиц африканских. У него дома целая
библиотека о птицах - три тысячи томов, и многие даже в кожаном переплете.
   Он с большим увлечением изучает жизнь птиц. Он  открыл,  например,  что
аисты, когда летят с севера на юг, пролетают над Испанией  и  Марокко  или
над Турцией, Сирией и Египтом, делая таким образом большой круг,  лишь  бы
не лететь над Средиземным морем - они очень боятся  его.  Не  всегда  ведь
самая короткая дорога - самая надежная.
   Вот уже многие годы, даже десятилетия, этот мой любознательный знакомый
изучает  жизнь  птиц.  Неудивительно,  что  он  точно  знает,  когда   они
прилетают. Тогда он берет свое  автоматическое  ружье  и  -  бах,  бах!  -
стреляет без промаха.



        "ЦЕПЬ"

   Цепь стыдилась самой себя. "Увы, - думала она, - все презирают меня.  И
это понятно. Люди любят свободу и ненавидят оковы".
   Проходил мимо человек. Он взял цепь, забрался на дерево,  привязал  оба
ее конца к самому крепкому суку и сделал качели.
   Теперь цепь служит для того, чтобы  высоко  взлетали  на  качелях  дети
этого человека. И она очень довольна.



        "ЖУРНАЛЫ"

   Как-то ехал я в поезде с одним синьором, который  сел  в  Теронтоле.  У
него было с собой шесть журналов. И он  принялся  читать  их.  Сначала  он
прочел первую страницу первого  журнала,  затем  первую  страницу  второго
журнала, потом первую страницу третьего журнала и так далее - до шестого.
   Затем он начал читать вторую страницу первого журнала, вторую  страницу
второго журнала, вторую страницу третьего журнала и так далее.
   Потом принялся за третью страницу первого журнала,  перешел  к  третьей
странице второго... Он читал внимательно, углубленно и даже делал какие-то
выписки.
   Вдруг мне пришла в голову ужасная мысль: "Если во  всех  этих  журналах
одинаковое количество страниц, еще куда ни шло. Но что  случится,  если  в
одном журнале окажется шестнадцать страниц, в другом - двадцать четыре,  а
в третьем - только восемь? Что будет делать этот несчастный синьор в таком
случае?"
   К счастью, в Орте он вышел, и я не присутствовал при трагедии.



        "КЕМ Я СТАНУ"

   Однажды учитель Грамматикус нашел где-то в старом шкафу пачку  школьных
сочинений. Они были написаны тридцать лет назад,  когда  он  преподавал  в
другом городе.
   "Тема: кем я стану, когда вырасту". Так был озаглавлен каждый листок, а
рядом стояли имя и фамилия ученика.  Всего  двадцать  четыре  странички  -
Альберти Марио, Бонетти Сильвестро, Карузо Паскуале... Учитель Грамматикус
поискал в своем альбоме фотографии этого  класса  и  попытался  припомнить
ребят.
   - Вот это, должно  быть,  Дзанетти  Артуро.  А  может,  наоборот,  Риги
Ринальдо? Нет, к сожалению, я уже совсем не помню этих ребят!
   Он отложил фотографии и принялся читать пожелтевшие страницы сочинений,
улыбаясь  орфографическим  ошибкам.  Какое  теперь  может  иметь  значение
пропущенный тридцать лет назад мягкий знак!
   "Когда я вырасту, - писал Альберти Марио, - я буду летчиком. А  пока  я
собираю фотографии самолетов, вырезаю их  из  газет.  Рассматривая  их,  я
МИЧТАЮ о своем будущем..."
   Славный Марио написал мечтаю через "и" - МИЧТАЮ.
   - Надеюсь, - вздохнул учитель, - эта ошибка не помешала ему осуществить
свою мечту.
   "Мой отец торгует сантехническим оборудованием и хочет, чтобы я,  когда
вырасту, продолжал его дело. А  я  хочу  стать  музыкантом.  У  меня  есть
двоюродный брат, который играет на скрипке и..."
   Учитель Грамматикус поднялся из-за стола, чтобы включить  свет,  потому
что, пока он читал сочинения, стемнело. И тут ему пришло в голову, что...
   - Да нет, какая глупость! - воскликнул он.
   Но тут он понял, что решение уже принято и завтра утром...
   Наутро учитель Грамматикус сел в  поезд  и  поехал  в  тот  город,  где
когда-то учил ребят. Приехав туда, он пошел в  адресный  стол,  достал  из
кармана список своих бывших учеников и стал искать  их  адреса.  Он  хотел
узнать, сбылись ли их мечты, стали ли они теми, кем  хотели  стать,  когда
были маленькими.
   Я должен вам сказать правду, даже если она и нерадостна. Я  должен  вам
сказать, что учитель очень расстроился и огорчился,  когда  закончил  свои
поиски.
   Он узнал, например, что трое его  бывших  учеников  погибли  на  войне,
вдали от родины. Не сбылись их мечты. Оборвалась молодость.
   Он узнал, что Альберти Марио стал не летчиком, а официантом.  Профессия
как профессия, хотя никто никогда не пишет в сочинениях:  "Когда  вырасту,
стану официантом..." И все же официантов очень много.
   Сын торговца сантехническим оборудованием  тоже  не  стал,  как  хотел,
музыкантом, а стал торговать газовыми баллонами.
   Одни мечты со временем меняют кожу, словно иные животные в разное время
года. Другие перечеркивают жизнь - так сильный ветер порой  преждевременно
срывает с деревьев листья. И наконец учитель  узнал,  что  Корсики  Ренцо,
мечтавший стать электриком,  тоже  стал  школьным  учителем,  и  он  решил
разыскать его.
   - Как поживаешь,  дорогой  Ренцо?  Помнишь,  ты  когда-то  хотел  стать
электриком?
   - Я? Не может быть!
   - Да, да! Посмотри - вот твое сочинение.
   - Странно! Действительно мое. Но я совершенно не помню об этом!
   - Выходит, ты написал тогда неправду?
   - Кто знает? Может, и так.
   Учитель Грамматикус долго размышлял над этим. Больше того,  он  до  сих
пор еще размышляет.



        "СТАРЫЕ ПОСЛОВИЦЫ"

   В одном городе, о нравах и обычаях которого я еще  как-нибудь  расскажу
вам, есть неказистое, пожалуй, просто старомодное здание.  Это  Приют  для
Старых Пословиц. Тут отдыхают на старости лет  Старые  Пословицы,  которые
когда-то были молодыми и полными  сил  и  которые  теперь  уже  мало  кого
интересуют. Я, кажется, сказал - отдыхают? Нет, правильнее было бы сказать
- болтают и без конца спорят!
   - Ослом родился, ослом и умрешь!  -  заявляет,  например,  одна  Старая
Пословица.
   - Вовсе нет! - возражают ей собеседницы. - А если учиться?  Прилежно  и
старательно, изо всех сил! И вообще,  если  очень  захотеть,  можно  всего
добиться!
   - Счастлив тот, кто умеет довольствоваться  малым!  -  заявляет  другая
Старая Пословица.
   - Неправда! - тут же вмешивается еще одна Старая Пословица. -  Если  бы
люди довольствовались тем, что имеют, они бы до сих пор жили на  деревьях,
как обезьяны!
   - Тот, кто все делает сам, работает за троих!  -  слышится  еще  чей-то
возглас.
   И тут же кто-то возражает:
   - Нет, кто работает сам, работает только за одного. Зато в  единстве  -
сила!
   Старые Пословицы на минутку  умолкают.  Потом  самая  Старая  Пословица
продолжает разговор:
   - Кто хочет мира, готовит войну!
   Тогда Старая Пословица помоложе дает ей валерьяновых капель и терпеливо
объясняет, что тот, кто хочет мира, должен готовить мир, а не бомбы.
   Еще одна Старая Пословица заявляет:
   - В своем доме каждый сам себе король!
   - Но в таком случае, - возражают  ей  сразу  все  Старые  Пословицы,  -
почему же всем приходится платить налоги? И за свет? И за газ? Ничего себе
король!
   Как видите, Старые Пословицы, споря друг с  другом,  говорят  иногда  и
умные вещи, особенно когда  критикуют  друг  друга.  И  главная  задача  -
возразить, непременно сказать совершенно противоположное тому, что  только
что было сказано.
   - Самое сладкое - в конце! - говорит, например, одна из Пословиц.
   Но другая тут же возражает:
   - Нет, самое трудное - в конце!
   И мне становится жаль их. Они не замечают, что  мир  меняется,  что  со
старыми пословицами теперь далеко не  уедешь,  что  жизнь  могут  изменить
только молодые, смелые люди с хорошими, умелыми руками  и  умной,  светлой
головой. Такие, как вы!



        "КОГДА ОСЕЛ ПОЛЕТИТ"

   На берегу реки в жалком домишке жила одна бедная семья,  такая  бедная,
что еды никогда не хватало на всех и кому-то одному непременно приходилось
голодать.
   Дети спрашивали дедушку:
   - Почему мы не богатые? Когда мы разбогатеем?
   Дедушка отвечал:
   - Когда осел полетит!
   Дети смеялись. Но все-таки немножко верили в это. И  время  от  времени
забегали в хлев, где осел жевал свою солому, гладили его и говорили:
   - Мы все ждем, когда же ты наконец полетишь.
   Утром, едва проснувшись, они тоже бежали в хлев:
   - Ну как? Сегодня? Смотри, какая хорошая  погода,  какое  чистое  небо!
Самое подходящее время, чтобы полететь!
   Но осел не обращал на них внимания и продолжал жевать свою солому.
   Осенью начались сильные дожди, и река  вышла  из  берегов.  Плотина  не
выдержала напора, вода хлынула на равнину, затопила всю округу.
   Несчастным людям пришлось забраться на крышу. Они втащили туда и  осла,
потому что это было их главное богатство.  Дети  расплакались,  и  дедушка
стал рассказывать им разные истории, а потом, чтобы рассмешить их, сказал,
обращаясь к ослу:
   - Глупый, видишь, какую беду ты навлек на нас! А умел бы ты летать, все
было бы иначе!
   Вскоре им помогли пожарные, которые подплыли к затопленному  домику  на
моторной лодке. Они сняли людей с крыши и перевезли их в безопасное место.
А осел ни за что не захотел спускаться в лодку. Дети опять расплакались  и
стали упрашивать его:
   - Ну поехали с нами, поехали!
   - Вот что, - решил пожарный, - пусть остается! Потом вернемся за ним. А
сейчас нас еще много народу ждет. Такого ужасного наводнения  никто  и  не
припомнит.
   Моторная лодка ушла, и осел остался на крыше.
   И знаете, как его спасли? С помощью вертолета!  Красивая  металлическая
стрекоза с  мотором,  жужжа,  повисла  над  крышей  домика.  Из  вертолета
спустился по канату человек. Он, видимо, хорошо знал, как надо  обращаться
с ослами, потому что ловко подвязал его веревками под  живот,  вернулся  в
кабину, и вертолет поднялся.
   И дети, стоявшие на холме, увидели, что их осел летит по  воздуху.  Они
вскочили, запрыгали, закричали, засмеялись:
   - Осел полетел! Осел полетел! Теперь мы разбогатеем!
   На крики ребят сбежался народ. Люди смотрели на осла и спрашивали:
   - Что случилось? Что происходит?
   - Наш осел полетел! - радовались ребята. - Теперь мы разбогатеем!
   Лица людей осветились улыбкой, словно над мрачной, затопленной равниной
взошло солнце. И кто-то сказал:
   - У вас впереди еще такая большая  жизнь,  что  бедными  вас  никак  не
назовешь!



        "БУХГАЛТЕР И БОРА"

   В Триесте в конторах разных  пароходных  компаний  нередко  встречаются
невысокие, худощавые люди, которые всю свою жизнь заняты только  тем,  что
выписывают бесчисленные  колонки  цифр  и  ведут  учет  корреспонденции  с
Нью-Йорком, Сиднеем, Ливерпулем, Одессой, Сингапуром.  Люди  эти  свободно
разговаривают на  пяти  или  шести  языках  -  на  итальянском,  немецком,
английском, словацком, хорватском, венгерском - и переходят с одного языка
на другой с легкостью птички, порхающей с ветки на ветку одного и того  же
дерева. Жены у этих людей, как правило, высокие, светловолосые,  красивые,
потому что в Триесте все женщины красивые.  Дети  у  них  тоже  высокие  и
крепкие, занимаются спортом, греблей, изучают ядерную  физику  и  т.д.  Но
сами  они,  эти  люди,  бог  знает  почему,  невысокого  роста,  худощавы.
Неизвестно, впрочем, все ли они такие. Может быть, это только так кажется,
потому что я вспоминаю сейчас бухгалтера Франческо Джузеппе Франца -  того
самого знаменитого бухгалтера Франца, которого унесла  бора.  Бора  -  это
сильный северный ветер, который часто дует в Триесте. Он сильнее и быстрее
курьерского  поезда,  идущего  на  полной  скорости.  Так  вот,  Франческо
Джузеппе, когда был мальчиком и ходил в школу, весил не больше кошки. И  в
те дни, когда дул ветер, его мать, прежде чем выпустить сынишку  из  дома,
давала ему тысячу наставлений и клала в портфель кирпич,  чтобы  ветер  не
унес его бог знает куда.
   Однажды - это было летом 1915 года - этот самый легкий  ученик  Триеста
спокойно шел в школу, неся портфель с учебниками  и  кирпичом,  как  вдруг
австрийский  жандарм,  грозно  указав  на  него  пальцем,  обвинил  его  в
демонстрации протеста. Дело в том, что на Франческо Джузеппе было  зеленое
пальто, красный шарф и  белый  шерстяной  берет  [три  цвета  итальянского
флага], так что он двигался по улице, словно маленький  итальянский  флаг,
сбежавший из ящика комода, для того чтобы нарушить общественный порядок  в
Австрийской империи [в  1915  году  Триест  входил  в  состав  Австрийской
империи].
   Франческо Джузеппе  уже  тогда  носил  очки,  потому  что  был  немного
близорук, но грозный палец жандарма он мог различить и среди тысячи других
пальцев.
   От испуга Франческо Джузеппе выронил портфель.  Если  б  воздушный  шар
сбросил сразу весь свой груз и даже кабину, он не смог бы  взлететь  вверх
быстрее, чем это сделал Франческо Джузеппе.  Оставшись  без  спасительного
противовеса, припасенного мамой, он оторвался от земли, а бора  подхватила
его и понесла по воздуху, словно пушинку.
   Минуту спустя  маленькое  итальянское  знамя,  зацепившись  за  фонарь,
развевалось высоко над тротуаром.
   - Опускайся! - кричала Австро-Венгерская империя.
   - Не могу! - отвечал Франческо Джузеппе.
   Он действительно не мог. Очень трудно карабкаться вверх, но еще труднее
спускаться вниз, особенно когда мешает ветер.
   У фонаря вскоре собралась небольшая толпа, и многие  добрые  триестинцы
притворились, будто сердятся на возмутителя спокойствия.
   - Эй, мальчишка, слушайся синьора жандарма!
   - Да где там! Нынешняя молодежь никакого уважения не питает к властям.
   Жандарм ушел за подмогой. Тогда из лавки вышел колбасник с лестницей, а
рассыльный из порта забрался по ней и  спустил  Франческо  Джузеппе  вниз.
Мальчик схватил свой портфель и пустился бежать со всех ног, а  вслед  ему
неслись аплодисменты и смех.
   Прошли годы, десятилетия. Франческо Джузеппе стал образцовым  служащим.
Он выписывал длинные колонки цифр, отправлял письма в Мехико,  сопровождал
свою красавицу жену на концерты, а детей - на спортплощадку. Но в те  дни,
когда дула бора, он всегда, в память о маме, клал в портфель  все  тот  же
старый кирпич.
   Однажды утром - это было в 1957 году - дула сильная бора, и он с трудом
шел против ветра. Вдруг его задела  какая-то  собака,  и  он  уронил  свой
портфель. Тот упал ему прямо  на  ногу,  а  ведь  в  нем  был  кирпич.  Но
бухгалтер Франческо Джузеппе даже не успел почувствовать боли, потому  что
ветер тотчас же подхватил его и унес высоко  в  небо  -  он  оказался  над
крышами магазинов, над дымами портовых буксиров, над торговыми  кораблями,
стоявшими на якоре в порту, и все летел и летел, пока не зацепился наконец
за дымовую трубу какого-то корабля, отходившего в Австралию.
   Спуститься он не решался, а снизу, с палубы, его никто  не  видел.  Его
заметили, только когда корабль уже покидал Адриатическое море и  входил  в
Ионическое.
   - Капитан, у нас на борту безбилетный пассажир, "заяц"!
   - Черт возьми! Придется везти его до Александрии, в Египет... Не станем
же мы возвращаться из-за него с полпути.
   Бухгалтер Франческо Джузеппе возмутился, что его называют "зайцем".  Он
рассказал про ветер, про кирпич и собаку, но когда  заметил,  что  капитан
готов взять свои слова назад только для того, чтоб назвать  его  чокнутым,
замолчал.
   Из Александрии он телеграфировал жене и на службу и попросил, чтобы ему
помогли вернуться домой.
   Разумеется, в Триесте ему тоже не поверили.
   - Унесен борой? Да бросьте вы сказки рассказывать! Уж я скорее  поверю,
что осел полетел по воздуху.
   - Можно проверить на опыте, - предложил бухгалтер. - Могу показать, как
это случилось.
   А когда жена предложила ему вместо опыта сходить к хорошему  врачу,  он
перестал уверять, что говорит правду.
   "Ладно, - решил он про себя, - тем хуже для них. Пусть  это  будет  мой
секрет".
   И он хранит его до сих пор.  Каждый  раз,  когда  начинает  дуть  бора,
Франческо Джузеппе делает так: день или два живет спокойно, как ни  в  чем
не бывало, чтобы никто ничего не заподозрил, а потом  уходит  за  город  и
летает.
   Он  заполняет  карманы  камнями,  привязывает  веревку  к  поясу  и   к
какому-нибудь дереву. Затем постепенно выбрасывает  камни  из  карманов  и
поднимается в воздух до тех пор, пока не  натягивается  веревка.  В  таком
положении он остается наверху столько времени, сколько ему  хочется,  если
бора не прекращается. Что же он там, наверху, делает?
   Он смотрит по сторонам,  с  интересом  наблюдает,  как  удивляются  ему
птицы. Иногда читает книгу. Больше всего  он  любит  стихи  Умберто  Сабы,
великого триестинского поэта, скончавшегося  несколько  лет  назад.  Может
быть, это вас очень удивит, но не должно бы. Почему, собственно, бухгалтер
не может любить стихи? Почему обыкновенный человек, такой,  как  все,  как
многие другие, не может иметь свой собственный, сокровенный секрет?
   Никогда не судите о людях по их внешнему виду, по их профессии,  по  их
одежде. Каждый человек способен на самые необыкновенные дела, и многие  их
не совершают только потому, что не знают, что могут.
   Или потому, что не умеют вовремя освободиться от своего кирпича.



        "ВСТРЕЧА С ВОЛШЕБНИКАМИ"

   Меня зовут Оскар Бестелти,  родом  я  из  Болоньи  и  работаю  в  одной
торговой фирме. Чтобы подыскивать покупателей и рекламировать товары,  мне
приходится беспрестанно ездить на своей машине по  всей  Италии,  так  что
давайте спрашивайте о чем угодно. Хотите знать, сколько шлагбаумов на  виз
Аурелиа между Гроссетто и Фоллоникой?  Сколько  поворотов  на  виа  Кассия
между Витербо и Сиеной? Я знаю все обо всех дорогах нашего полуострова!
   Бывает, что сажаю в  машину  тех,  кто  голосует  на  дороге  -  просит
подвезти. Частенько кто-нибудь стоит у обочины и машет рукой - остановись,
мол. Теперь так делают даже старушки, которые несут на рынок свежие  яйца.
С помощью такого автостопа они экономят деньги на поезд или автобус. Когда
в машине есть место и можно не  спешить,  я  охотно  подсаживаю  людей:  и
поболтать приятно, и время летит быстро, да и узнаешь немало  интересного.
В прошлом году - это было в июле -  подъезжал  я  к  Виареджо,  как  вдруг
останавливают меня двое парней.
   - Не в Турин ли едете?
   - В Турин. Садитесь.
   И они садятся со своими рюкзаками - двое славных парией, двое туринских
рабочих, которые провели  отпуск  у  моря  и  теперь  возвращались  домой.
Веселые, компанейские ребята. Одного звали Берто, другого Джулио. Ну,  это
все ничего. Мы разговорились, конечно, о том о сем, и я  не  заметил,  как
кончился бензин. Вернее, заметил, да поздно, когда уже  совсем  ничего  не
осталось в  баке.  Мотор  поворчал,  почихал,  покашлял,  плюнул  разок  и
замолчал. Машина остановилась.
   - Ай, ай! - говорю. - Слыхали новость? До ближайшей бензоколонки  всего
каких-нибудь десять километров, и в каждом ровно по тысяче метров.
   - Подумаешь! - говорит Берто.  Или,  может  быть,  Джулио?  Ладно,  оба
смеются. - Туринцы мы или не туринцы? -  говорят.  -  К  тому  же  опытные
механики. У машин от нас нет секретов.
   - Тут дело не в технике и не в секретах, - возражаю  я.  -  У  меня  ни
капли бензина, даже в зажигалке.
   - Резиновая трубка у вас найдется?
   - Конечно. Только бензин она не заменит.
   - Сейчас посмотрим. Да, да, вот такая нам и нужна!
   Берто берет трубку, выходит из машины и что-то делает возле  бензобака.
Джулио, оставшийся в машине, улыбается.
   - А что он там делает? - спрашиваю.
   - Сейчас кончит. Бензин - это его специальность.
   Берто идет к обочине дороги, срывает штук десять крупных  маков,  затем
выбирает один из них, засовывает его в трубку, тотчас же раздается славное
бульканье и чувствуется сильный запах  бензина.  Бензобак  наполняется  за
несколько секунд. И мы едем дальше. У  меня  от  удивления  глаза  на  лоб
лезут, но я не решаюсь и слова сказать.
   - Видали? -  говорит  Джулио.  -  Пустяки!  Мы  в  автомобилях  кое-что
смыслим.
   Я помалкиваю. И едва не врезаюсь  в  шлагбаум.  Спохватываюсь,  жму  на
тормоза...
   - Да вы что, - смеясь, кричит Джулио, - с ума сошли, что ли!
   И тут же изо всех сил жмет ногой на акселератор.
   - Спасайся, кто может! - ору я и зажмуриваюсь,  чтобы  не  видеть,  как
произойдет катастрофа.  Только  ничего  не  случилось.  Открываю  глаза  -
машина, слегка задрав  капот,  не  замедляя  движения,  плавно  перелетает
шлагбаум и... проносится  над  товарным  составом,  несущимся  на  большой
скорости, опускается на другой  стороне  и,  коснувшись  шинами  асфальта,
снова мчится вперед как ни в чем не бывало.
   Парни на  все  это  ноль  внимания  и  продолжают  болтать  о  каком-то
туринском кафе, где можно попробовать лучшие  во  всей  Солнечной  системе
грибы.
   - Но как же так... - бормочу я. -  Что  это  было?..  То  есть  я  хочу
сказать... Надо же!
   Парни с недоумением и даже с тревогой смотрят на мена:
   -  Вам  плохо?  Что-нибудь  случилось?  Хотите  конфетку?   Жевательную
резинку?
   - Какая там резинка? Объясните лучше, что за чудеса вы творите!
   Парни смотрят на меня с еще большей тревогой.
   - Поосторожней в выражениях! - говорит Берто. А может быть, Джулио, или
оба сразу. - Поосторожней! Мы честные рабочие люди, а вы что  думаете?  Мы
можем собрать машину с завязанными руками и глазами, это верно. Так мы уже
говорили об этом.
   Я умолкаю.  Уже  проехали  Геную,  миновали  Апеннины,  приближаемся  к
Турину. День клонится к закату.
   Некоторое время едем молча. Затем  Джулио  -  видимо  для  того,  чтобы
восстановить мир, - предлагает:
   - Послушаем музыку?
   - Очень жаль, - говорю, - но у меня в машине нет радио.
   - Ну, если дело только за этим...
   Он каким-то особым образом нажимает рычажок включения "дворников". Как?
Понятия не имею. Факт тот, что "дворники" неподвижны, а  в  машине  звучит
веселая музыка. Джулио и Берто  крепко  хлопают  друг  друга  по  плечу  и
клянутся, что, как только приедут в Турин, отправятся потанцевать  в  одно
хорошее местечко на набережной По.
   - Э, да сколько можно, уважаемый! Все-то вам не по нраву.
   - Я не...
   - Поймете как следует только одно - для  хорошего  туринского  механика
нет ничего невозможного. Ясно?
   "Бах! Бух! Бах!" Лопается шина.
   Тяжело вздыхая, лезу в багажник за домкратом, чтобы сменить колесо.  Но
не успеваю и оглянуться, как шина уже в порядке. Она тверда, как камень. А
Джулио кладет в карман своего пиджака карандаш. Готов  поспорить,  что  он
накачал шину этим карандашом!
   Словом, я совсем перестал понимать, кого же все-таки я посадил к себе в
машину - двух рабочих или двух волшебников. И подумать только,  что  таких
людей, как они, в Турине десятки тысяч...



        "ГВИДОБЕРТО И ЭТРУСКИ"

   Много, очень много лет назад профессор Гвидоберто Доминициани  отрастил
себе щеголеватую черную бородку и отправился в Перуджу. Я не хочу сказать,
что без бороды он не смог бы совершить визит в город, который, как уверяют
путеводители, "был некогда крупным центром этрусской цивилизации". Я  хочу
сказать, что и та, и другая идея - отрастить бородку и побывать в  Перудже
- родились одновременно, в одном и том же году. И с  тех  пор,  точнее,  с
того дня,  когда  Гвидоберто  прошел  под  этрусской  аркой,  которую  еще
называют Аркой  Августа,  его  борода  и  город  Перуджа  уже  никогда  не
разлучались.
   Надо вам сказать, что Гвидоберто до безумия  любил...  этрусков.  Среди
всех событий, всех народов и всех загадок истории только этруски  обладали
способностью привести его мозг в крайнее напряжение. Кто они такие? Откуда
пришли в Италию? И самое главное: на  каком  таком  чертовском  языке  они
говорили?
   Надо  вам  сказать  также,  что  язык  этрусков,  словно   неприступная
крепость, тысячелетиями выдерживал атаки ученых всего мира. Но до сих  пор
никто так и не расшифровал его, никто не понимает ни единого слова.
   Тем самым  этруски  словно  отомстили  за  себя,  как  бы  говоря:  "Вы
уничтожили нас? Ладно. Древние римляне захватили и покорили  наши  города?
Прекрасно. Зато мы сделаем так, что никто  никогда  не  сможет  заниматься
этрусками без головной боли и нервного истощения".
   И вот Гвидоберто оказался  в  Этрусско-романском  музее.  Он  медленно,
неторопливо,  тщательно  осматривал  один  зал   за   другим,   растягивая
удовольствие,   словно   сладкоежка,   откусывающий   шоколад   крохотными
кусочками, чтобы продлить приятное ощущение. Удар молнии разразился, когда
он увидел знаменитейший  "чиппо"  -  могильный  столбик  без  капители  из
местного камня травертина, на котором  высечена  знаменитейшая  "этрусская
надпись" - несколько строк, над которыми ломали свои светлые головы  сотни
виднейших  ученых,  головоломка,  от  которой  бросало  в   дрожь   лучших
дешифровщиков и любителей ребусов и кроссвордов.
   Увидеть этот знаменитый могильный столбик и влюбиться в него  было  для
Гвидоберто минутным делом.  Почтительно  прикоснуться  к  нему  и  решить,
вернее, поклясться, что он прочтет высеченную на нем  надпись,  тоже  было
вполне естественно.
   Так уж устроены этрускологи, то есть те, кто изучает культуру этрусков.
Профессор Гвидоберто Доминициани, приехав в Перуджу всего  на  один  день,
остался там на всю жизнь. Все рабочие дни с 9 до 12 и с 15 до 17 часов  (в
соответствии с расписанием работы музея) он проводил перед  своим  любимым
столбиком, созерцая его.
   Однажды утром, когда он размышлял над словом "расенна", пытаясь понять,
означает ли оно "народ", "люди" или, может быть, "увитые цветами балконы",
кто-то обратился к нему на незнакомом языке. Молодой голландец,  жаждавший
узнать что-нибудь про знаменитый столбик, надеялся получить  у  него  хоть
какие-нибудь сведения.  Гвидоберто  напрасно  пытался  объясниться  с  ним
по-немецки, по-английски или по-французски. Ясно было, что они изучали эти
языки у весьма различных преподавателей, потому что понимали друг друга не
лучше, чем крокодил и утюг.
   Молодой человек,  похоже,  очень  хотел  узнать  как  можно  больше  об
этрусках. А Гвидоберто со своей  стороны  очень  хотел  поделиться  с  ним
своими знаниями. Как быть? Гвидоберто не оставалось  ничего  другого,  как
изучить голландский язык,  что  он  и  сделал  в  те  короткие  промежутки
времени, которые могильный столбик иногда оставлял  ему.  Через  несколько
недель грамматика и словарь Нидерландов уже не составляли  для  Гвидоберто
никакого секрета, и молодой голландец - студент знаменитого  перуджинского
университета для  иностранцев  -  уже  клялся,  что  посвятит  свою  жизнь
этрускам, по крайней мере, одну половину, а другую сохранит для Голландии.
   На следующий год  профессор  Гвидоберто  вынужден  был  -  все  так  же
урывками - освоить шведский, финский, сербскохорватский,  португальский  и
японский языки. К этим национальностям принадлежали иностранные  студенты,
увлеченные  этрусской  проблемой.  И  Гвидоберто  волей-неволей   пришлось
изучать их языки, раз уж  он  хотел  быть  уверенным,  что  они  правильно
ухватили суть вопроса, а именно, что  этрусский  язык  -  поразительнейшая
загадка и что тот, кто надеется понять в нем хоть одно слово, имеет полное
право на льготный пропуск в сумасшедший дом.
   В  течение  следующих  быстро   промелькнувших   пяти   лет   профессор
Гвидоберто, не отрывая ни одной минуты от созерцания могильного  столбика,
изучил турецкий, русский, чешский и арабский языки, а также дюжину наречий
и диалектов стран Среднего Востока и черной Африки. Потому  что  теперь  в
Перуджу приезжали студенты и оттуда, и в городе можно было услышать  языки
всех стран мира. Неудивительно, что однажды какой-то иранец сказал другому
(это были туристы - не студенты):
   - Как на строительстве Вавилонской башни!
   - Ошибаетесь! - тут же отозвался профессор Гвидоберто, который проходил
мимо и услышал эту  реплику.  Он  сказал  это,  разумеется,  на  чистейшем
персидском языке. - Перуджа,  дорогие  господа,  полная  противоположность
Вавилонии. Ведь там произошло смешение языков, и люди  перестали  понимать
друг друга - родного  брата,  соседа  по  дому,  сборщика  налогов.  Здесь
наоборот. Сюда приезжают со всех концов света и  прекрасно  понимают  друг
друга. Наш университет для иностранцев -  это,  если  позволите,  прообраз
будущего мира, в котором все народы будут жить в дружбе.
   Иранские туристы, услышав от итальянца такой длиннейший и к тому же без
единой ошибки монолог на их родном языке, от волнения чуть  в  обморок  не
попадали. Они тут  же  завладели  Гвидоберто  и  ни  за  что  не  захотели
отпускать его. Они пошли за  ним  в  Этрусско-романский  музей,  позволили
объяснить себе, что такое "чиппо" - могильный столбик, и  очень  быстро  и
охотно согласились, что этрусский язык - самая  замечательная  загадка  во
всей Вселенной.
   Подобных эпизодов я мог бы привести  вам  сотни.  А  сегодня  профессор
Гвидоберто безупречно пишет и говорит на двухстах  четырнадцати  языках  и
диалектах планеты, которые он изучил, как вы понимаете, только в свободное
время. Его бородка поседела, а под шляпой  прячется  совсем  жалкая  прядь
волос. Каждое утро он спешит в музей и отдается своему  любимому  занятию.
Для него "чиппо" - сердце Перуджи,  больше  того  -  всей  Умбрии  и  даже
Вселенной.
   Когда кто-нибудь изумляется  его  лингвистическим  знаниям  и  начинает
восхищаться  его  способностями,  Гвидоберто   резким   жестом   прерывает
собеседника.
   - Не говорите глупостей! - возражает он. - Я такой же  невежда,  как  и
вы. Ведь за тридцать лет я так и не смог освоить этрусский язык.
   То, чего мы еще не знаем, всегда важнее того, что знаем.



        "ПИГМАЛИОН"

   Давным-давно, во времена древних мифов, жил на Кипре молодой  скульптор
по имени Пигмалион. Он любил свое искусство больше всего на  свете.  Когда
каменщики приносили ему новый блок мрамора, он внимательно осматривал его,
обходил вокруг и спрашивал себя:
   - Интересно, кто скрыт в этой мраморной глыбе? Человек или бог? Женщина
или хищный зверь?
   Однажды он представил себе, что в  камне  скрыта  красивейшая  девушка,
какой еще никто никогда не видел на Кипре, да что там на Кипре -  на  всем
средиземноморском побережье!
   Он с таким волнением принялся за работу, что даже вслух заговорил сам с
собой:
   - Я знаю, знаю, ты спишь там многие тысячелетия! Но  скоро  я  освобожу
тебя из мраморного плена! Потерпи еще немного, и я выведу тебя оттуда!
   День за днем работал он, не  зная  отдыха.  И  каждый  удар  его  резца
высвобождал из мрамора прекраснейшую девушку. И когда он касался резцом ее
носа, губ, маленьких, скрытых под локонами  ушей,  он  дрожал  от  страха,
боясь причинить ей боль.
   Он старательно разгладил  складки  ее  туники.  А  пальцы  ее  рук  все
казались ему недостаточно утонченными. Он сделал ей изящные сандалии.
   А когда последний раз коснулся резцом ее глаз  и  закончил  работу,  то
заговорил с девушкой так, будто она могла понять его.
   - Ты навсегда останешься со мной! - воскликнул  он.  -  Мы  никогда  не
разлучимся! Ты прекрасна! Такой я и представлял тебя. Никогда не будет  на
свете женщины красивее тебя!
   Желая доставить  статуе  удовольствие,  Пигмалион  подкрасил  ей  губы,
нарисовал длинные ресницы, покрыл лаком ногти на  руках  и  ногах,  уложил
волосы.
   Когда же наступила ночь, он с тысячью предосторожностей  опустил  ее  с
подставки, уложил в свою постель и укрыл одеялом, натянув  его  до  самого
подбородка.
   - Спи! - оказал он, укладываясь  рядом  с  кроватью  на  полу.  -  А  я
послежу, чтобы никто не потревожил твой сон.
   Каждый день он менял ей наряды: то брал для нее у матери красивый плащ,
то вышитую тунику, то пояс, украшенный драгоценными камнями,  то  шелковое
покрывало. Он без конца одевал и переставлял статую, как маленькие девочки
своих кукол.
   Он  приносил  ей  игрушки,  угощал  самыми  свежими  фруктами,   самыми
изысканными сладостями. Он клал все это к ногам статуи,  не  замечая,  что
она ни к чему не притрагивается, ни на что не смотрит.
   Долгими часами он ласково говорил с ней,  рассказывал  сказки,  сообщал
разные домашние и городские новости, если они доходили до него, потому что
сам он почти никуда не выходил, никого не хотел видеть  и  грубо  прогонял
немногих друзей, которые навещали его, думая, что он заболел.
   Он даже совсем перестал работать.
   Его родители, не решаясь побеспокоить сына, с тревогой упрашивали из-за
двери:
   - Сынок, приди в себя! Нельзя же любить кусок камня!  Нельзя  посвящать
жизнь какой-то игрушке!
   - Оставьте меня в покое! - отвечал он. - У меня есть все, что мне надо,
я не хочу ничего другого!
   И он продолжал разговаривать со статуей, представляя, что она  отвечала
бы ему, если б могла говорить, и радовался:
   - Ах, как ты мила, как остроумна!
   Совсем  как  девочки,  когда  играют  со  своими  куклами.  Но  девочки
вырастают и забывают кукол. А Пигмалион - юноша высокий, сильный, и к тому
же красивый - вел себя как ребенок, который не хочет расти.
   Со временем, однако, он стал нервным и раздражительным. Даже  когда  он
убеждал себя, что статуя отвечает ему и говорит  приятные  вещи,  здоровая
часть его мозга отлично понимала, что статуя остается немой и  холодной  и
говорит ему:
   - Глупец! Не видишь разве, что эта девушка мертва!
   Пигмалион злился и подавлял в себе этот голос разума, но тот, приводя в
отчаяние, звучал все громче. Радость его угасала  быстро,  как  соломенный
факел, и сердце было несчастно.
   Если верить легенде, то  однажды  Пигмалион  пришел  в  храм  Венеры  и
обратился к богине любви с мольбой, а когда вернулся  домой,  увидел,  что
статуя превратилась в настоящую живую девушку, влюбленную в  него  так  же
сильно, как он в нее. Он назвал ее Галатеей и женился на ней.
   На самом же деле все было не так.
   Это верно, что он пошел в храм Венеры и  обратился  к  богине  любви  с
мольбой. А вот потом, возвращаясь домой, он встретил  девушку,  с  которой
прежде, когда был ребенком, вместе играл. Он не видел ее много лет, помнил
маленькой девочкой, а теперь она выросла и стала просто красавицей.
   Увидев его, девушка сказала только два слова:
   - Привет, Пигмалион!
   Но, говоря это, она  посмотрела  на  него  своими  черными,  смеющимися
глазами. И,  заглянув  в  эти  живые,  веселые  глаза,  Пигмалион  позабыл
мраморные глаза своей статуи. Он влюбился в эту настоящую, живую девушку и
женился на ней, и создал много прекраснейших статуй, которые изображали не
мечту его, а жену, его детей, друзей и саму жизнь, которая захватила его в
свой стремительный круговорот.



        "ТРАКТАТ О БЕФАНЕ - ДОБРОЙ ВОЛШЕБНИЦЕ, КОТОРАЯ"
        "ПРИНОСИТ ИТАЛЬЯНСКИМ ДЕТЯМ НОВОГОДНИЕ ПОДАРКИ"

   У Бефаны есть, как известно,  три  волшебные  вещи  -  метла,  мешок  и
дырявые башмаки. Некоторые, может быть, думают иначе и, разумеется,  могут
поступать, как им угодно, но мне кажется, что прав все-таки я. А теперь  я
опишу вам одну за другой все эти вещи и постараюсь ни в чем не ошибиться.

   Вещь первая. Метла

   После Нового года Бефана, которая живет на площади  Навона,  использует
метлу уже только для посещения других миров. Она летает на Луну, на  Марс,
на Антарес. Облетает туманности и галактики. Наконец возвращается в страну
Бефан и сразу же обрушивается на свою сестру за то, что та не вымыла полы,
не вытерла пыль с мебели и не сходила в парикмахерскую.  Сестра  Бефаны  -
тоже Бефана, но она не любит путешествовать. Она  все  время  сидит  дома,
жует шоколад и сосет анисовые карамельки.  Она  ленивее  двадцати  четырех
коров, вместе взятых.
   Сестры держат магазин, в котором продают метлы. Тут покупают метлы  все
Бефаны Италии: из Оменьи, из  Реджо-Эмилии,  из  Ривисондоли  -  отовсюду.
Бефан тысячи, и они расходуют горы метел,  так  что  дела  у  сестер  идут
хорошо. Когда же спрос на метлы падает, Бефана говорит сестре:
   - Спрос падает. Надо что-то предпринимать. И ты,  наверное,  что-нибудь
придумаешь, - ведь столько шоколада съедаешь!
   - Можно устроить распродажу по сниженным ценам. В прошлом году мы таким
образом продали старые реставрированные метлы за новые.
   - Придумай что-нибудь получше. Иначе я ограничу расходы на карамель!
   Сестра Бефаны сосредоточенно думает.
   - Можно, - говорит она, - предложить новую моду. Например, мини-метлу.
   - Что это еще такое?
   - Совсем коротенькая метла.
   - Но это будет выглядеть неприлично.
   - Подумаешь! Повозмущаются какие-нибудь  старые  ханжи,  а  потом,  вот
увидишь, молодые Бефаны будут с ума сходить из-за таких метелок.
   Мода на мини-метлу производит фурор. Поначалу  пожилые  Бефаны  рвут  и
мечут  от  негодования,  посылают  петиции  в  газеты   и   организовывают
демонстрации протеста. Но затем и они  начинают,  плотно  задвинув  шторы,
тайком примерять эту метлу. В один прекрасный день  и  они  появляются  на
улице с мини-метлой. Самые скупые Бефаны просто  отрезают  ручку  у  своей
старой метлы. Но это очень заметно, потому что нарушаются пропорции, да  и
скупость не делает им чести.
   Спустя некоторое время спрос опять падает.
   - Ну, - говорит Бефана своей сестре, - давай придумай еще что-нибудь, а
то я не дам тебе больше денег на кино!
   - Но у меня даже голова заболела, столько я думаю!
   - Не будешь думать - не пойдешь в кино!
   - Уф! Предложи моду на макси-метлу.
   - Что это значит?
   - Длинная-предлинная метла. Вдвое длинней, чем нужно.
   - Гм... Не будет ли это излишеством?
   - Разумеется, это будет излишеством. Именно потому и будет спрос.
   И тот день, когда первая Бефана - одна совсем юная, стройная  Бефаночка
- появляется в обществе с макси-метлой, все Бефаны просто с ума сходят  от
зависти. Зарегистрировано двадцать семь обмороков, тридцать восемь нервных
припадков и сорок девять тысяч всхлипываний.  Еще  до  наступления  вечера
перед магазином макси-метел выстраивается такая длинная очередь, что конец
ее оказывается в Бусто Арсицио.
   На следующий год сестра Бефаны в обмен на коробку чернослива в шоколаде
изобретает миди-метлу.  Не  большую  и  не  маленькую  -  среднюю.  Бефаны
становятся очень богатыми и открывают магазин пылесосов.
   И тут начинаются несчастья, потому что Бефаны, летая не на метлах, а на
пылесосах,  засасывают  облака,  кометы,   маленьких   и   больших   птиц,
парашютистов,  бумажные  змеи,  метеориты,  естественные  и  искусственные
спутники,  небольшие  планеты,  летучих  мышей   и   даже   преподавателей
латинского языка. А одна Бефана по рассеянности даже засосала  самолет  со
всеми пассажирами, и потом ей пришлось доставить всех домой через  дымовую
трубу.
   Пылесос хорош, когда нужно навести чистоту. А для  путешествий  все  же
гораздо практичнее старая метла.

   Вещь вторая. Мешок

   Однажды Бефана не заметила, что продырявился  мешок  с  подарками.  Она
летит себе как ни в чем не бывало, а подарки сыплются, куда им вздумается,
без всякого смысла. Электрический паровозик оказывается на куполе  святого
Петра в Риме и начинает  бегать  вокруг  него  как  сумасшедший.  Какой-то
служитель Ватикана смотрит в окно, видит эту  карусель  на  куполе,  и  от
ужаса его прошибает холодный пот.
   - Это дьявол! - кричит он. - Конец света!
   А другой служитель заглядывает в железнодорожное  расписание  и  качает
головой:
   - Это, должно быть, скорый из Витербо ошибся колеей...
   Кукла падает рядом с волчьей норой. И волки делают неправильный вывод.
   - А, - решают они, - это, наверное, как в тот раз с  Ромулом  и  Ремом.
Слава совсем близко  -  стоит  только  протянуть  лапу.  Мы  выкормим  это
создание, оно вырастет и построит тут город.  И  тогда  сделают  множество
бронзовых скульптур, изображающих нас,  волков.  И  мэр  будет  дарить  их
приезжим знаменитостям, чтобы как-то выйти из положения.
   Много лет они заботливо растили куклу. Но она не росла, а только теряла
туфли, волосы, глаза. Волк и волчица состарились, так и не  прославившись.
Но понимали, что им все равно повезло  -  ведь  столько  теперь  развелось
всяких любителей поохотиться.
   Норковая  шубка,  подарок  синьора  Мамбретти  его  подруге,  падает  в
Сардинии, в двух шагах от пастуха,  пасущего  своих  овец.  Но  пастух  не
пугается и не убегает с  криком:  "Привидение!  Привидение!",  а  надевает
шубку, и она приходится ему весьма кстати.  Бефана  видит  это  в  зеркало
заднего вида, возвращается, пикирует на оливковое дерево,  но  на  полпути
передумывает.
   - Правильно! - говорит она. - Кому нужнее эта прекрасная шуба?  Пастуху
или той противной девице, у которой уже есть две шубы, а машина к тому  же
с кондиционером?
   А был случай, когда Бефаны в суматохе отъезда - прощания, советы, слезы
-  перепутали  мешки.  Бефана  из  Домодоссолы  взяла  мешок   Бефаны   из
Массаломбарды, Бефана из Сараева -  мешок  Бефаны  из  Милана...  А  когда
подарки были уже розданы, вдруг  обнаружилось,  что  все  перепутано.  Тут
началось! "Ты виновата!" - "Ты сама виновата..." - "Я тебе говорила..."  -
"Ты, наверное, своей бабушке говорила..." И так далее, и так далее...
   - Не будем плакать над пролитым молоком, - сказала  наконец  Бефана  из
Рима.
   - А я  и  не  плачу,  -  ответила  черноглазая  Бефаночка  со  светлыми
волосами, - стану я из-за этого портить себе грим!
   - Я хотела оказать, что  остается  только  одно  -  вернуться,  забрать
подарки и отнести их тем, кому они предназначены.
   - И не подумаю! - заявила хорошенькая Бефаночка. - У  меня  свидание  с
женихом, мы пойдем в кафе! Какое мне дело до всего этого!
   И ушла, даже не обернувшись. Но другие Бефаны повздыхали, повздыхали  и
отправились в путь.  К  сожалению,  поздно.  Дети  уже  проснулись,  чтобы
посмотреть подарки, которые принесла Бефана.
   - О боже, какой ужас!
   Да нет же, ничего страшного! Все дети остались  очень  довольны,  и  не
нашлось ни одного ребенка, кому  не  понравилась  бы  игрушка,  какая  ему
досталась. Ребята в Вене получили подарки  неаполитанских  ребят,  но  все
равно были рады.
   - Понимаю, - сказала римская Бефана, - дети во всем  мире  одинаковы  и
любят одни и те же игрушки. Вот в чем дело!
   - Глупости, - возразила ее сестра, - ты, как всегда,  смотришь  на  мир
сквозь розовые очки! Ну как ты не понимаешь, что дети  во  всем  мире  уже
просто привыкли к одним и тем же игрушкам, потому что их производят одни и
те же фабрики. Детям кажется, что  это  они  сами  выбирают  игрушки...  И
выбирают одно и то же - то, что фабриканты уже выбрали за них!
   Не очень понятно, кто же из двух сестер прав.

   Вещь третья. Дырявые башмаки

   Все дети знают, что башмаки у Бефаны просят каши  -  так  и  в  песенке
поется. Некоторые ребята смеются, потому что  из  таких  дырявых  башмаков
торчит большой палец. Другие огорчаются и не спят целую ночь:
   - Бедная Бефана, у нее мерзнут ноги!
   Ребят, которые жалеют Бефану, гораздо больше. Они пишут  в  газеты,  на
радио, ведущей детской  телепередачи.  Предлагают  собрать  деньги,  чтобы
купить в складчину Бефане новые туфли. И какие-то мошенники сразу начинают
ходить по домам сначала в Милане, а потом  в  Турине  и  во  Флоренции  (в
Неаполе они почему-то не  появляются)  и  собирать  деньги  на  туфли  для
Бефаны. Они собирают двести двенадцать миллионов лир и убегают  с  ними  в
Швейцарию, Сингапур и Гонконг.
   А Бефана так и остается в дырявых башмаках.
   И тогда в новогоднюю ночь многие дети оставляют рядом с пустым  чулком,
куда Бефана обычно кладет свои подарки, большую коробку  и  записку:  "Для
Бефаны!" В коробке лежит  пара  новых  туфель.  Для  пожилой  синьоры,  но
элегантные. Почти все черные, но встречаются  также  темно-коричневые  или
бежевые. С высоким каблуком, со средним и вообще без каблука.  С  пряжками
или со шнурками.
   Бефана из Виджевано каким-то образом узнает об этом  раньше  других.  И
что же она делает? Ставит будильник на час раньше и облетает всю землю  со
сверхзвуковой  скоростью.  Нагружает  три  автопоезда  новыми  туфлями   и
возвращается в страну Бефан довольная-предовольная.
   Тут история  разделилась  на  две  части,  потому  что  специалисты  по
бефанологии так и не пришли к согласию относительно ее продолжения.
   Одни специалисты - люди хорошие, добрые, другие - плохие  и  бездушные.
Хорошие специалисты считали, что Бефана из Виджевано,  глядя  на  все  эти
замечательные туфли всех размеров, думала о людях, которые ходят  босиком,
и сочувствовала им. Тогда она взяла свой груз и снова облетела  весь  мир,
чтобы подарить туфли всем бедным женщинам, у которых их не было. И  у  нее
еще остались туфли для многих бедных мужчин, у  которых  тоже  нет  обуви.
Неважно, что эти туфли женские, они наденут их, лишь бы не ходить босиком.
   А бездушные, напротив, утверждали,  что  Бефана  из  Виджевано  открыла
магазин обуви в стране Бефан и стала  загребать  деньги,  продавая  туфли,
подаренные детьми, своим подругам. И получила огромный доход,  потому  что
эти туфли не стоили ей ни  одной  монетки.  Как  же  тут  не  купить  себе
великолепный автомобиль и трамвай целиком из золота!
   Я не специалист, я не хороший и не плохой, поэтому мое мнение ничего не
значит.

   Постскриптум

   Когда я показал одному знатоку это мое описание  трех  волшебных  вещей
Бефаны, он усмехнулся:
   - Все правильно. Но вы забыли самую важную деталь!
   - Какую?
   - Вы забыли сказать, что Бефана приносит подарки только хорошим  детям,
а плохим - нет.
   Я смотрел на него ровно тридцать секунд, а потом сказал:
   - Выбирайте - оторвать вам ухо или откусить нос?
   - Как вы сказали, извините?
   - Я спрашиваю, что вы хотите - получить хороший удар зонтиком по голове
или килограмм льда за шиворот?
   - Да как вы смеете! Вы забываете, с кем говорите!
   - А как вы смеете утверждать, что бывают плохие  дети?  Становитесь  на
колени и просите прощения!
   - Что вы собираетесь делать этим молотком?
   - Ударить по вашему мизинцу, если вы сейчас же не поклянетесь, что  все
дети хорошие. И особенно те, которые не получают подарков, потому что  они
бедные. Так вы клянетесь или нет?
   - Клянусь! Клянусь!
   - То-то! А теперь, видите, я ухожу и даже  не  плюю  вам  в  лицо.  Это
потому, что я слишком хороший.



        "СТРАНА БЕЗ ОШИБОК"

   Жил однажды человек,
   Беспокойный человек,
   Он объездил всю планету,
   Все искал по белу свету
   Страну Без Ошибок.
   Но, увы, надежды зыбки,
   Всюду он встречал ошибки:
   И на севере, на юге,
   В самой маленькой округе -
   Везде были ошибки.
   Значит, он искал напрасно?
   Нет, мы с этим не согласны!
   Надо цель другую ставить,
   Выбрать путь совсем иной:
   Перестать бродить по свету,
   Беспокоить всю планету,
   А в своей стране исправить
   Все ошибки до одной!



        Джанни Родари.
        Джип в телевизоре

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. с итал. - И.Константинова, Ю.Ильин.
   Авт.сб. "Римские фантазии". М., "Правда", 1987.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 October 2002
   -----------------------------------------------------------------------



        "ВОТ ТАК РАЗ!"

   В Милане, на улице Сеттембрини, 175, в квартире номер 14,  жил  мальчик
Джампьеро Бинда. Было ему восемь лет, и родители звали его просто Джип.  И
вот 17 января по нашему стилю в 18 часов 30 минут Джип включил  телевизор.
Как всегда, он сбросил ботинки и удобно устроился в большом кресле, обитом
зеленой  искусственной  кожей,  чтобы  посмотреть   телефильм   из   серии
"Приключения Белого Пера".
   Справа от Джипа в другом кресле  сидел  его  младший  брат,  пятилетний
Филиппо  Бинда,  или  попросту  Флип.  Он  тоже  сбросил  ботинки,   чтобы
устроиться поудобнее, и они так и остались валяться посреди комнаты.
   Братьев  отличала  не  только  разница  в  возрасте,  но  я  футбольные
симпатии: Джип болел за  национальную  сборную,  а  Флип  -  за  миланскую
команду, но это не имеет к нашему рассказу никакого отношения.  А  рассказ
начался ровно в 18 часов 30 минут,  когда  Джип  вдруг  почувствовал,  что
какая-то неведомая сила выхватила его из мягких объятий кресла.  Мгновение
он повисел в воздухе, словно стартующая в космос  ракета,  затем  пронесся
через всю комнату и пулей влетел прямо в телевизор.
   И тотчас же  ему  пришлось  спрятаться  за  скалу,  чтобы  спастись  от
индейских стрел, которые со свистом неслись  со  всех  сторон.  Заняв  эту
необычную позицию, Джип  с  удивлением  посмотрел  в  комнату,  на  пустое
кресло, на свои ботинки и на Флипа, сидевшего перед телевизором.
   - Вот так раз! - удивился Флип. - Как это тебе удалось? Даже стекло  не
разбил!
   - Сам не знаю!
   - Но ты ведь сидишь прямо в телевизоре! Внутри! Так же, как Белое Перо!
Как ты туда попал?
   - Не знаю, Флип...
   - Прямо чудеса... Но ты все же подвинься немного, а то мне не видно.
   - Не могу! Тут столько стрел...
   - Да ты просто трус! Мне же из-за тебя ничего не видно!
   "Хорошие" индейцы между тем не обращали никакого внимания  на  Джипа  и
отбивали нападение  "плохих".  Племя  под  предводительством  Белого  Пера
одерживало победу над своими врагами точно так  же,  как  это  происходило
каждую пятницу. События чередовались с молниеносной  быстротой,  и  вскоре
наш Джип оказался под копытами какой-то лошади.
   - Ой! - испугался Флип.
   Но никакой опасности не было, потому что лошади были дрессированные.
   - Раз уж ты там, - успокоившись, сказал Флип, - спроси у  Белого  Пера,
почему уже две недели не видно Гремящего Облака.
   - Но он не поймет меня, он же не говорит по-итальянски!
   - А ты скажи ему сначала "у-у!".
   - У-у! - сказал Джип. Но Белому Перу было не до него. Как  раз  в  этот
момент он отвязывал от столба девушку с длинными черными косами.
   - У-у! У-у! - снова нерешительно протянул Джип.
   - Да ты погромче! - подбадривал Флип. - Боишься, что ли?  Ну,  понятно,
ты болеешь за национальную сборную...
   - А ты, "миланист", помалкивай, пока не попало!
   - Ах вот как! Тогда я возьму и выключу телевизор! И тебе конец!
   Сказав это, Флип соскочил на пол  и  кинулся  к  телевизору,  собираясь
выключить его.
   - Сто-о-ой! - заорал Джип.
   - Нет, выключу!
   - Мама! Мама, помоги!
   - Что случилось? - откликнулась из кухни синьора Бинда; она гладила там
белье.
   - Флип хочет выключить телевизор!
   - Флип, не будь злым мальчиком! - довольно спокойно сказала мама.
   - А зачем он забрался в телевизор!
   - Джип, перестань шалить! - сказала мама, продолжая гладить белье. -  И
не трогай телевизор, а то сломаешь еще.
   - Какое там трогать! - ехидно уточнил Флип. - Он же просто влез в него!
Весь целиком! Одни ботинки здесь остались...
   - Сколько раз я вам говорила, что нельзя  ходить  босиком,  -  ответила
синьора Бинда.
   - А Флип тоже босиком! - тотчас же вставил Джип.
   Тут синьора Бинда решила, что  пришла  пора  вмешаться.  Вздохнув,  она
оставила утюг и вошла в комнату.
   - Джип!
   - Мама!
   - Что это тебе взбрело в голову, сын мой?
   - Я тут ни при чем, честное слово! - захныкал  Джип.  -  Я  сидел  себе
тихонько в кресле... Смотри... - И он показал на кресло, как  бы  призывая
его в свидетели.
   - Что-то скажет папа?! - вздохнула синьора Бинда и медленно  опустилась
в кресло.
   В этот момент в комнату вошла тетушка Эмма. Она была у соседей - играла
там в лото.
   - Что тут происходит?  Что  я  вижу!  -  воскликнула  она,  укоризненно
взглянув на синьору Бинду, которая приходилась ей младшей сестрой.  -  Как
ты позволяешь детям такие опасные игры?!
   Тетушке Эмме объяснили, что произошло, но она  не  поверила  ни  одному
слову.
   -  Нет,  нет!  Можете  сколько  угодно  толковать  мне  о  всяких   там
"таинственных" силах, но я-то  понимаю,  что  этот  ребенок  просто  решил
спрятаться в телевизоре, чтобы ему не досталось от отца. Разве не  сегодня
вечером он должен был показать ему  табель  с  двойкой  по  арифметике?  А
теперь вот попробуйте его поймать и насыпать ему соли на хвост! Но это ему
так не пройдет! Я сейчас же позвоню мастеру!..
   Выслушав красноречивые  призывы  тетушки  Эммы,  мастер  поклялся,  что
придет через десять минут.
   В телевизоре между тем краснокожие любезно  уступили  экран  миловидной
синьорине, которая стала показывать, как приготовить салат без  оливкового
масла.
   - Сто раз показывала! - рассердился Флип и решил  заняться  рисованием.
Он разложил на столе лист бумаги, краски, поставил блюдечко с водой и взял
кисточки - свои и Джипа.
   - Мама, он взял мои кисточки! - немедленно пожаловался Джип, выглядывая
из салатницы, где оказался в этот момент.
   - Флип, оставь кисти Джипа!
   Флип пропустил  эти  слова  мимо  ушей  и  преспокойно  стал  растирать
великолепную голубую краску кисточкой Джипа.
   Джип кричал  с  экрана,  возмущался,  негодовал,  но  не  в  силах  был
дотянуться до младшего брата, чтобы наградить его подзатыльником. Бессилие
лишь удваивало его гнев.
   Кричал  Джип.  Кричал  Флип.  Кричали  тетушка  Эмма  и  мама,  пытаясь
водворить мир и тишину.
   В самый разгар этого концерта в комнату вошел бухгалтер Джордано Бинда,
вернувшийся из банка, где он работал. Пришел отец, глава семьи, если можно
так выразиться...
   - Неплохая встреча! - заметил он.
   - О, не волнуйся! - поспешила успокоить его  синьора  Бинда.  -  Сейчас
придет мастер.
   - Ну, если и он тоже станет  кричать,  тогда  уже  наверняка  примчатся
пожарные. А зачем он придет, если не секрет? Снова испортилась  стиральная
машина?
   - Нет, он придет из-за Джипа.
   - Из-за Джипа? Держу пари, что  он  снова  испортил  мою  электрическую
бритву, как на прошлой неделе! Кстати, а где он?
   - Я здесь, папа, - вздохнул Джип тихо-тихо.
   Бухгалтер Бинда обернулся к телевизору, откуда доносился голос сына,  и
замер от изумления, словно статуя, изображающая бухгалтера.
   - Теперь уж ничего не поделаешь! - заговорила тетушка  Эмма.  -  Теперь
остается только простить его! В следующей четверти у нашего  Джипа  табель
будет лучше и по арифметике будет лучшая отметка во всем Милане!
   - Табель?.. Арифметика?.. -  пробормотал  бухгалтер  Бинда,  ничего  не
понимая.
   - Сейчас я дам тебе табель, ты подпишешь его, а Джип, умница, выйдет из
телевизора, и мы сядем обедать.
   Тетушка Эмма решительно направилась к ящику стола,  где  лежал  табель,
который должен был подписать отец.
   - Постой, постой! - воскликнул синьор Бинда. - Дело тут, наверное, не в
плохих отметках. Речь идет, должно быть, о страшной болезни! Как раз вчера
какой-то Родари писал в газете о таком заболевании. Это случилось с  одним
адвокатом, с одним очень известным адвокатом, которого знает  весь  город.
Он так любил смотреть передачи, что совершенно забросил  все  на  свете  -
семью, дела, здоровье.  Для  него  в  жизни  существовало  только  одно  -
телевизор. Он сидел перед ним целыми днями и смотрел все передачи  подряд:
комедии,  кинофильмы,  конференции,  хронику,   рекламу,   занятия   школы
неграмотных и передачу про этрусские вазы - словом, все что угодно, совсем
как Джип и Флип. Телевизор был включен у него даже ночью, когда передач не
было, и он все ждал, не появится  ли  вдруг  на  экране  хотя  бы  диктор.
Словом, это была болезнь.
   - Ну и что же?
   - Кончилось тем, что он точно так же попал в телевизор и  просидел  там
целых три дня. Представляете, каково ему было принимать клиентов, в  одной
рубашке, без пиджака и даже без галстука - в брюках с подтяжками!
   - И как же он оттуда выбрался?
   Уважаемый бухгалтер Джордано Бинда открыл было рот, чтобы ответить,  но
тут ему, видимо, пришла в голову какая-то мысль. Он бросился  в  переднюю,
выскочил на площадку и принялся стучать в дверь квартиры напротив, где жил
адвокат Проспери (это был, разумеется, другой адвокат,  не  тот,  что  был
болен телевизором: в Италии ведь адвокатов целые полчища.
   - Добрый вечер! Чем могу служить, синьор Бинда? Проходите, пожалуйста!
   - Послушайте, одолжите мне на десять минут ваш телевизор!
   - Как раз сейчас? Сию минуту? Но сейчас  начнутся  "Новости",  и  я  не
хотел бы пропустить их. Сделаем проще - приходите сюда  и  давайте  вместе
смотреть передачу, раз у вас телевизор испортился.
   Бухгалтер Бинда объяснил ему в двух словах, в чем дело, и добавил:
   - В газете писали, как вылечить от этой болезни! Нужно поставить второй
телевизор напротив того, в котором сидит больной. Его  внимание  сразу  же
привлечет экран напротив,  и  он  выскочит  из  одного  телевизора,  чтобы
попасть в другой. Тут-то и надо уловить момент и, пока он летит, выключить
сразу  оба  телевизора.  И  тогда  игра  окончена.   Притягательная   сила
телевизора исчезнет,  и  больной  возвратится  на  землю.  Конечно,  нужно
заранее расстелить на полу ковер, чтобы он не ушибся. Адвокат,  о  котором
писали в газете, был спасен именно таким образом,  но,  упав  на  пол,  он
набил  три  шишки  на  голове.  Их,  правда,  можно  вылечить  без  особых
осложнений недели за три.
   Адвокат Проспери  терпеливо  выслушал  рассказ  соседа  и  захотел  сам
взглянуть на Джипа, который, увидев  его,  смущенно  приветствовал  его  с
экрана телевизора. Адвокат Проспери сказал, что охотно  поможет  вызволить
Джипа, но только после "Новостей".
   - Понимаете, это единственная передача, которая меня интересует сегодня
вечером! - объяснил он.
   К сожалению, после "Новостей" телевизор тоже не  удалось  выключить,  -
взбунтовались дети адвоката Проспери: они во что бы  то  ни  стало  хотели
смотреть рекламную "Карусель". И никакими силами нельзя было уговорить  их
отказаться от этого зрелища.
   Бедному Джипу в его новом положении пришлось испытать  на  себе  и  эту
передачу.  Сначала  ему  удалось  спастись  от   зубной   пасты,   которая
выдавливалась на него из огромного тюбика,  но,  правда,  лишь  для  того,
чтобы оказаться в мыльной пене. Затем его окутало  густое  облако  талька,
засыпав нос. Он раскашлялся, и на глазах выступили слезы.  Потом  какой-то
необыкновенный лак оставил несмываемые следы  на  его  свитере,  при  этом
тетушка Эмма пришла в ужас,  а  Флип  коварно  захихикал.  Наконец,  новая
модель шариковой ручки нарисовала ему под носом пышные усы. А  когда  Джип
захотел улучить момент и поймать рекламируемый плавленый сырок,  поскольку
аппетит уже давал о себе знать, то не успел он и глазом моргнуть,  как  во
рту у него вместо сыра оказалась какая-то противная мазь от ревматизма.
   Когда рекламная "Карусель" окончилась, адвокат  Проспери,  как  обещал,
перенес свой телевизор в квартиру соседа, но продолжал при этом ворчать:
   - Как раз сейчас начнется матч по боксу. Передает Евровидение!  Неужели
непонятно, что это  единственная  передача,  которая  действительно  может
интересовать меня сегодня?..
   Телевизор поставили напротив того, в  котором  сидел  Джип,  вытиравший
платком  следы  своего  неудачного  сражения  с  рекламой.  Тетушка   Эмма
расстелила на полу между телевизорами несколько ковриков,  чтобы  Джип  не
слишком ушибся, когда будет падать. И опыт начался.
   - Внимание! - сказал бухгалтер  Бинда.  -  Как  только  я  дам  сигнал,
выключите оба телевизора! Помните - оба сразу! -  Потом  он  повернулся  к
своему "телевизионному" сыну и добавил: - Джип, смотри теперь  внимательно
на телевизор синьора Проспери!
   Джип послушался. И почти в то же мгновение он снова  почувствовал,  как
им завладела какая-то неведомая сила. Спустя  мгновение  он  завибрировал,
словно  ракета  перед  стартом,  затем  пулей  вылетел  из  экрана  и   со
сверхзвуковой скоростью пересек комнату.
   К сожалению, пораженный  этим  зрелищем,  бухгалтер  Бинда  забыл  дать
сигнал. Джип влетел в телевизор адвоката Проспери и... исчез!
   - Джип! Джип! Где ты? Ты слышишь нас? Джип!
   На экранах обоих телевизоров  боксеры  -  английский  и  итальянский  -
продолжали наносить друг другу удар за ударом, а Джип словно в воду канул.
   - Давайте посмотрим по другой программе!
   Но Джипа не было и там, ни на одном, ни на другом телевизоре.
   - Что же теперь делать?
   В этот момент в квартиру позвонили. Пришел улыбающийся, словно  майская
роза, мастер.
   - Вызывали? Что случилось?
   Впрочем, всем известно, что мастера никогда не приходят вовремя,



        "СЛУЧАЙ ЛЮДОЕДСТВА"

   Профессор  Лундквист,  директор  клиники  "Лундквист"   в   Стокгольме,
осматривал больного с  помощью  нового,  недавно  изобретенного  аппарата.
Больного звали Скогланд. Это был лесоторговец. Он подозревал, что  у  него
язва желудка. Новый аппарат состоял в основном из тонкой трубочки, которую
надо было вводить в пищевод больного. Но это еще, можно считать, не  самое
страшное, потому что вообще врачи имеют обыкновение  запускать  в  желудок
больного все что угодно, не говоря уже о касторке. Надо вам сказать также,
что на конце трубки была крохотная  телевизионная  камера  величиной  чуть
побольше булавочной головки. По трубке от камеры шли провода к телевизору.
   - Готово? -  спросил  профессор  Лундквист  своего  ассистента  и  двух
медсестер.
   - Да, - коротко ответили все трое, по-шведски, разумеется.
   Лесоторговец Скогланд тоже сказал "да", но  он  преспокойно  мог  бы  и
помолчать, потому что мнение больного,  лежащего  на  операционном  столе,
ровным счетом ничего не значит.
   - Итак, начнем! - сказал профессор. Он  велел  лесоторговцу  проглотить
трубку с  крохотной  телевизионной  камерой,  нажал  на  какие-то  кнопки,
сдержал непроизвольное чихание, не входящее в  программу,  и  вот  уже  на
экране телевизора  появилось  увеличенное  изображение  желудка  господина
Скогланда.
   - Ох! - воскликнули сестры (по-шведски, разумеется. Впрочем, они  могли
бы сказать "Ох!" и по-итальянски или по-японски, -  ведь  "Ох!"  почти  на
всех языках звучит одинаково!).
   - А вы, господин Скогланд,  лежите  спокойно!  -  сказал  профессор.  -
Подумайте пока о цене на березу и тополь. Вспомните, что предстоит платить
налоги... Исследование  вашего  желудка  с  помощью  телевизионной  камеры
продлится не более десяти минут. Сейчас мы находимся в вашей, я бы сказал,
пищеварительной лаборатории. Альма, прибавьте яркость. Освещение в желудке
господина Скогланда  оставляет  желать  лучшего.  Вот  так  хорошо.  Ну-с,
посмотрим.
   Четыре пары глаз, устремленные на экран, вдруг  одновременно  взмахнули
ресницами.
   - О господи!  -  воскликнул  помощник  профессора,  медсестры  тихонько
ахнули, а сам профессор гневно закричал:
   - Но это же людоедство!
   На экране телевизора совершенно  отчетливо  было  видно,  что  в  самой
середине  желудка  лесоторговца  Скогланда  сидит  Джампьеро  Бинда,   или
попросту Джип, и от нечего делать ковыряет в носу.  Заметив,  что  за  ним
наблюдают, он привстал и, как полагается  всякому  воспитанному  мальчику,
поклонился.
   - Господин Скогланд!  -  продолжал  профессор.  -  Вы  скрыли  от  меня
истинную причину вашей болезни! Вы и  в  самом  деле  думаете,  что  можно
спокойно съесть ребенка и это останется без последствий?! Вот  вам  налицо
доказательство вашего преступления! Стыдитесь! Никакой язвы желудка у  вас
нет и в помине! Вы просто самый обыкновенный людоед!
   Лесоторговец Скогланд с телевизионной камерой в желудке  был,  конечно,
не в состоянии что-либо ответить. К тому  же  он  не  видел  экрана  и  не
понимал этого грозного обвинения.
   -  Людоедство!  -  продолжал  возмущаться  профессор.  -   В   середине
двадцатого  века!  В  то  время  как   колониальные   народы   завоевывают
независимость и свободу, некоторые лесоторговцы занимаются людоедством!..
   - Профессор, - робко проговорила одна медсестра, - мальчик,  кажется...
Смотрите! Он делает нам какие-то знаки! Может быть, он еще жив?!
   - Бедненький, он без ботинок! - заметила вторая медсестра.
   - Хорошо хоть в носках! - сказал помощник профессора и строго посмотрел
на господина Скогланда.
   Профессор попросил всех замолчать  и  внимательно  рассмотрел  Джипа  с
головы до ног, точнее - до носков.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил он у него.
   - Квик прик квак марамак! - услышал он в ответ.
   - Странный какой-то язык! - заметил профессор.
   (Тут надо вам пояснить, что на  самом  деле  Джип  сказал:  "Ничего  не
понимаю!" - но профессор не знал ни слова по-итальянски и поэтому  услышал
только какие-то смешные звуки. И наоборот, если мы станем на место  Джипа,
который ни слова не понимает по-шведски, то, как и профессор, тоже  ничего
не поймем. Когда профессор разговаривал со своими помощниками, Джип слышал
только: "Квик прик квак марамак пеперикок!"  -  и  тоже  думал:  "Странный
язык!")
   К счастью, одна из  медсестер  немного  понимала  по-итальянски  -  она
провела как-то отпуск в Риччоне, - так что смогла что-то перевести.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил профессор.
   - Спасибо, хорошо! - ответил Джип.
   - Он очень больно тебе сделал?
   - Кто?
   - Как кто? Господин Скогланд!
   - По правде говоря, я не знаю такого.
   - Тогда что же ты делаешь в его животе? В твоем возрасте я не лазил  по
желудкам незнакомых людей, а тем более иностранцев.
   - Синьор профессор, клянусь вам, я тут ни при чем!
   - Ты ни при чем, господин Скогланд ни при чем, все ни при чем! А кто же
виноват? Я, может быть? Король Швеции? Конная стража?
   - Видите ли, я...
   - Хватит! Сиди тихо и не двигайся! Посмотрим, как тебе помочь.
   Профессор, все еще продолжая  ворчать,  осторожно  вынул  телевизионную
трубку из желудка лесоторговца Скогланда, и тот наконец спросил:
   - Это очень серьезно?
   - Исключительно!
   - И наверное, мне придется отправиться в больницу?
   - Мне думается, однако, что вам придется отправиться не в больницу, а в
тюрьму! Нельзя же в самом деле проглотить восьмилетнего мальчика как есть,
со всей одеждой, и являться после этого к хирургу,  чтобы  он  вынул  его,
словно занозу из пальца. Может, вы теперь собираетесь  спокойно  вернуться
домой и как ни в чем не бывало продавать дрова оптом и в розницу?!
   - Простите, профессор, о каком мальчике вы говорите?
   - Вот об этом, - строго сказал профессор и  ткнул  пациента  пальцем  в
грудь.
   - Но я здесь! - воскликнул в это время Джип. - Я все время здесь!
   Профессор, его помощник, медсестры и господин  Скогланд  повернулись  к
телевизору и опять увидели Джипа, колыхавшегося в  светлом  прямоугольнике
экрана.
   - Так ты не в желудке господина Скогланда?! - воскликнул  профессор.  -
Выходит, ты просто самая обыкновенная помеха!
   - Никакая я не помеха! - обиделся Джип. - Меня зовут Джампьеро Бинда, я
живу в Милане, и я попал в телевизор, когда...
   - Но это  мой  телевизор!  -  закричал  профессор.  -  И  здесь  у  нас
Стокгольм! Ты не имеешь права мешать моей  работе!  Это  безобразие!  Это,
может быть, даже шпионаж!..
   Кто знает, какие еще обвинения обрушил бы он  на  взлохмаченную  голову
Джипа, но в этот момент почему-то выключили ток, и телевизор погас.  Когда
снова зажегся свет, экран был чист, словно снежное поле, на нем не было ни
тени Джипа, ни малейшего пятнышка, ни даже полоски - ни  вертикальной,  ни
горизонтальной.
   Господин Скогланд так и не  смог  понять,  почему  профессор  Лундквист
обозвал его людоедом, и ушел качая головой. А профессор был так разгневан,
что даже забыл взять с него плату за визит.



        "ПОИСКИ ПРЕСТУПНИКА"

   В подземелье одного старинного немецкого замка, на берегу Рейна, сидели
два весьма почтенных господина и играли в шахматы. Время  от  времени  они
поглядывали на экран телевизора, на котором был виден гардероб - вешалки и
висящие на них пальто.
   Изображение на экране не менялось и походило на заставку, какие  бывают
в перерывах  между  передачами.  Правда,  в  перерывах  показывают  обычно
какой-нибудь красивенький пейзаж с овечками, фонтанами или  архитектурными
памятниками, а тут вдруг обыкновенный гардероб. С каких пор  это  вошло  в
моду на телевидении - непонятно.
   Но тут-то, вероятно, вам следует объяснить, что:
   1. В старом замке находится древняя библиотека - многовековая  гордость
города Бармштадта.
   2. Шахматисты - это профессор Сильвиус  Леопольд  Линкенбейн,  директор
библиотеки,  и  старший  инспектор   полиции   Георг   Вильгельм   Фридрих
Рехтенбейн. Сами понимаете, это люди, которые  не  страдают  телевизионной
болезнью.
   3. На экране телевизора виден гардероб библиотеки.
   4. В гардеробе за рамой  висящей  на  стене  картины  укрыта  маленькая
телекамера. Она-то и снимает все, что происходит в помещении,  и  передает
изображение в подземелье, где сидят профессор и инспектор полиции.
   5.  Хитроумная  система  наблюдения  была  установлена   здесь,   чтобы
узнать...
   Минутку! Дело в том, что на экране телевизора стало видно, как слева  в
гардероб вошел какой-то молодой человек. Он снял пальто, повесил его рядом
с другими и затем вышел.
   - Опять не то! - сказал профессор.
   - Не то опять! - согласился инспектор полиции, изменив порядок  слов  в
предложении. Но  от  перемены  мест  слагаемых  сумма,  как  известно,  не
меняется.
   И господа снова стали играть в шахматы. А если бы  снова  взглянули  на
экран, то увидели бы, как из-за груды  старых  книг  выглянула  мышка.  Но
никто не удостоил ее вниманием. И мышка, обиженная, удалилась. Прошло  еще
немного времени, и в  гардеробе  появились  две  миловидные  девушки.  Они
остановились у вешалки, сняли свои шубки - шубки так  себе,  не  норковые,
конечно, -  и  ушли.  Ни  одно  их  движение  не  ускользнуло  от  взгляда
профессора и инспектора  полиции.  Когда  девушки  исчезли  с  телеэкрана,
профессор сказал:
   - Очень милые особы.
   - Весьма, - согласился инспектор полиции, - но к  нашему  делу  они  не
имеют никакого отношения.
   - К нашему - безусловно! -  заключил  профессор  и  не  очень  уверенно
передвинул пешку.
   И вдруг на экране телевизора появился Джип. Двое наблюдателей тотчас же
оставили игру.
   - Ого! - воскликнул профессор. - Смотрите, мальчишка!
   - Мальчишка! Босой! - согласился инспектор полиции. - Интересно,  зачем
он снял ботинки? Как вы полагаете, профессор?
   - Пожалуй, это весьма серьезная улика, - согласился тот. - Может  быть,
мы поймаем наконец воришку, который вот  уже  две  недели  чистит  карманы
посетителей нашей библиотеки.
   - Добрый вечер! - сказал в это время Джип.
   Профессор и инспектор полиции удивленно переглянулись.
   - Я с удовольствием отмечаю, что вы знаете итальянский язык!  -  сказал
профессор инспектору полиции.
   - Весьма признателен за  комплимент,  но  должен  заметить,  что  я  не
произнес сейчас ни звука!
   - Но и я тоже рта не раскрывал!
   - Простите за беспокойство, - вмешался с экрана Джип, - не объясните ли
вы мне, где я сейчас нахожусь?  Меня  зовут  Джампьеро  Бинда,  я  живу  в
Милане, на улице Сеттембрини, сто семьдесят пять, квартира четырнадцать...
   Два почтенных игрока в шахматы вскочили как  по  команде  и  подошли  к
телевизору.
   - Ни с  места!  -  крикнул  инспектор  полиции  Джипу.  Он  позвонил  в
колокольчик, и на экране тотчас же появились двое полицейских в  мундирах.
Они прятались в соседней комнате и теперь выскочили оттуда, чтобы схватить
вора и надеть на него наручники.  Но,  оглядевшись  по  сторонам,  пошарив
среди пальто, они остановились в полном недоумении, потому что в гардеробе
никого не было!
   - Ослы! - закричал инспектор полиции,  топая  ногами.  -  Дважды  ослы!
Шестнадцать ушей у вас на голове! Да  вот  же,  прямо  перед  вами  стоит!
Поверните свои глупые носы: вор рядом с вами и даже не прячется. Ведь  это
ты лазаешь по карманам? - крикнул он, обращаясь к Джипу.
   - Нет, вы ошибаетесь! - кротко ответил Джип.
   - Молчать! Мы поймали тебя на месте преступления! Только  воры  снимают
ботинки, чтобы бесшумно пробраться куда-нибудь.
   - Но я-то их снял только для того, чтобы не испачкать  кресло  и  чтобы
удобнее было сидеть. И потом я здесь вовсе не по своей воле, а в плену...
   - Прекрасно! Значит, сам признаешь, что ты  у  нас  в  плену!  Это  уже
неплохо!
   Между тем полицейские так никого и не обнаружили и,  не  слыша  упреков
своего начальника, удалились, недовольно бормоча разные выражения, которые
здесь воспроизводить не стоит.
   Инспектор полиции продолжал:
   - Скажи нам сейчас же, кто научил тебя воровать и  в  какой  канаве  ты
прячешь  награбленное?!  И  будь  спокоен,  твои  родители   заплатят   за
специальную телевизионную установку, которую мы вынуждены  были  поставить
здесь, чтобы поймать тебя с поличным.
   При упоминании о родителях Джип расплакался.
   - Плачет!  -  торжествующе  воскликнул  инспектор  полиции.  -  Значит,
признается!
   Но профессор был другого мнения:
   - Минутку, уважаемый инспектор.  Вором  может  быть  только  кто-то  из
посетителей библиотеки, не так ли? А я уверен, что никогда раньше не видел
здесь этого мальчика. Кроме того, я сам отец семейства, у меня есть сын  и
даже внук, так что в детях я немножко  разбираюсь.  Мне  не  совсем  ясно,
почему этот мальчик ходит без ботинок, но по лицу  его  я  бы  никогда  не
сказал, что у него есть склонность к воровству. - И он обратился к  Джипу:
- Скажи мне, где ты сейчас находишься?
   - Вот это как раз я и хотел бы знать больше всего на свете! По-моему, я
нахожусь в телевизоре...
   - А разве не в гардеробе? Разве ты  не  видишь  пальто,  что  висят  на
вешалке?
   - Вижу. Но это телевизионные пальто, если можно так выразиться. Как это
объяснить?.. Ну, это только картинка, а не настоящие  пальто.  Я  ведь  на
экране, понимаете?
   - Вот видите, - заключил профессор, - мальчик совершенно невиновен,  он
чист, как вода в источнике. Просто в телевизоре, наверное, что-нибудь не в
порядке и к нам подключилась какая-нибудь станция.
   Профессор хотел добавить еще  что-то,  но  вдруг  замолчал:  на  экране
появился солидный господин. Он надел свое пальто и шляпу, а  затем  быстро
огляделся... и запустил руку  в  карман  чужого  пальто.  Затем  он  ловко
обшарил все другие  пальто  и  переложил  в  свои  карманы  все,  что  ему
приглянулось.
   На этот раз инспектор полиции не стал терять времени даром. Он позвонил
в колокольчик, полицейские выскочили из своего укрытия  и  схватили  вора.
Тот попытался вырваться и убежать, но не тут-то было.
   Наконец на экране снова остались только пальто,  равнодушные  ко  всему
происходящему, и Джип. Профессор и инспектор полиции в смущении почесывали
затылки, глядя на Джипа.
   - Так ты  из  Милана...  -  заговорил  наконец  профессор.  -  Красивый
город... Собор... Пантеон... "Вечеря" Леонардо да Винчи...  Знаю,  знаю...
Бывал там!
   - Но вы не знаете моего отца!  -  воскликнул  Джип.  -  Он  ведь  может
поверить тетушке Эмме. А она считает, что я убежал  из  дома,  потому  что
боялся показать отцу табель. Двойка у меня по арифметике, вот что!
   - По арифметике? Это ужасно! В двадцатом веке, когда даже машины  умеют
считать, и вдруг двойка по арифметике! А в чем дело, почему она не  дается
тебе? Это же увлекательный предмет! Деление, наверное, трудно?
   - Нет, - ответил Джип, - не деление, а таблица мер и весов. Я все время
путаю гектолитр с гектометром. И никак не  могу  запомнить,  чем  измерять
вино, которое купил хозяин гостиницы, и чем измерять  дорогу  от  Бари  до
Барлетты.
   - О, это ужасно, просто ужасно! - воскликнул профессор по-итальянски  и
добавил по-немецки; - Шреклих! - что означает то же самое.
   А инспектор полиции заметил, что это вовсе  не  ужасно  и  даже  вполне
простительно. Но ему тоже жаль, что у Джипа трудности  с  таблицей  мер  и
весов. И добавил еще, что, по его мнению, несправедливо  заставлять  детей
считать за какого-то хозяина гостиницы, да еще в его отсутствие.
   Кончилось тем, что профессор и инспектор полиции,  забыв  отпраздновать
поимку преступника, принялись объяснять Джипу таблицу мер и весов, но  при
этом заспорили, достали записную книжку,  стали  писать  сложные  формулы,
выхватывая друг  у  друга  ручку.  А  когда  начали,  наконец,  переводить
дециметры в декаметры, то совсем уже  позабыли  про  Джипа.  Наконец  спор
окончился мирным согласием. И тут, вспомнив  о  Джипе,  они  взглянули  на
экран  и  застыли  от  изумления,  словно  гипсовые  статуи  (вес  которых
измеряется центнерами!): Джип исчез, словно его и вовсе не было.



        "ГОВОРЯТ ЛИ ЖИТЕЛИ САТУРНА ПО-ЛАТЫНИ?"

   На протяжении следующих суток появление Джипа  неоднократно  отмечалось
на экранах телевизоров в самых различных городах мира. Он появлялся  то  в
одной передаче, то в другой, перескакивал с первой программы на  четвертую
и все не мог успокоиться, совсем как бильярдный шар,  который  мечется  по
столу, не попадая в нужную лузу.


   В тот  день  рано  утром  из  Марселя  вышел  в  открытое  море  корвет
"Мерендина".  На  его  борту  находилась  большая  группа  итальянских   и
французских телеоператоров, водолазов и опытных ныряльщиков. Когда корабль
остановился в нужном месте, все они спустились на морское дно, захватив  с
собой специальные телекамеры, чтобы  начать  необыкновенную  телевизионную
передачу с борта древнего судна, которое затонуло  здесь  еще  во  времена
римского императора Траяна с грузом вина и масла и  было  найдено  недавно
одним любителем подводного плавания.
   На палубе "Мерендины" техники итальянского и французского телевизионных
центров следили за тем, что  происходит  на  телеэкранах.  Они  со  смехом
показывали  друг  другу  то  на  улепетывающую  толстую  селедку,  то   на
рыбу-молот, которая остановилась посмотреть в  телеобъектив  и,  казалось,
вот-вот помашет ручкой и скажет: "Чао, чао!" ("Привет!"), как  это  делают
даже самые серьезные комментаторы, когда знают, что их снимает телекамера.
   Но вот на экране появилось изображение затонувшего корабля.  Почти  две
тысячи лет волны нежно ласкали  его,  хранили  на  дне  моря,  скрывая  от
любопытных потомков Траяна. И  вот  теперь  его  покой  нарушают  толстые,
медлительные в своих лунных  скафандрах  водолазы.  Они  проникают  сквозь
пробоину внутрь корабля. В таинственном полумраке виднеются  длинные  ряды
старинных амфор, которым, должно быть, совершенно безразлично, где  стоять
- в винном погребе древнеримского императора или на дне морском... И вдруг
на экране возникает лицо Джипа. Изображение слегка колышется и  дрожит,  и
на борту "Мерендины" все тотчас же взволнованно восклицают:
   - Смотрите, утопленник!
   - Да нет, это ребенок!
   - Конечно, ребенок! Утопленники не смотрят на мир так весело!
   - А может, это сын русалки?
   - Нет! Тогда у него был бы рыбий хвост и не было носков...
   Но так же  внезапно,  как  появился,  Джип  вдруг  исчез.  А  водолазы,
поднявшись на борт "Мерендины",  клялись,  что  не  видели  под  водой  ни
мальчика, ни утопленника, ни сына русалки, что были на  дне  только  самые
обычные рыбы и облепленные раковинами старинные амфоры.


   Все это происходило в семь утра. А в восемь часов на Суэцком  канале  в
Египте уже было оживленное движение: самые разные корабли и  пароходы  шли
по узкому каналу, который соединяет, если  верить  географическим  картам,
Средиземное море с Красным. И, двигаясь этим путем, все корабли  выполняли
приказы, которые передавались им из диспетчерской  рубки,  находившейся  у
входа в канал. Из этой рубки можно было одним взглядом окинуть весь  канал
- во  всю  его  длину  и  ширину.  Это  позволяли  сделать  многочисленные
телевизионные камеры, что стояли в разных местах на берегу.
   Все было в порядке, все шло  как  обычно,  но  спустя  некоторое  время
дежурному лоцману Ахмеду показалось, что на одном из  экранов  он  заметил
какое-то странное изображение. Похоже, это был тот самый смешной и  хитрый
мальчишка, которого минуту назад он  видел  на  борту  греческого  корабля
"Онассис". Но как же он мог оказаться теперь на голландском  нефтеналивном
танкере "Спиноза"?.. Да нет!  Вот  он  уже  на  большом  плоту,  груженном
быками.
   "Невероятно! - решил Ахмед, протирая глаза. - Не может же он прыгать  с
корабля на корабль, словно пират. Это запрещено!"
   Изображение Джипа еще некоторое время продержалось на экране, колеблясь
среди парусов одной  необычайно  красивой  яхты,  принадлежащей  какому-то
арабскому султану, и затем исчезло. Ахмед позвонил в бар  и  заказал  себе
крепкого кофе. "Этой ночью я плохо спал, должно быть, поэтому и  вижу  сны
наяву", - решил египетский лоцман.


   Примерно в это же время в Югославии сидел  в  своем  деревянном  домике
лесничий. Он грелся у огня, мирно покуривал  трубку  и  время  от  времени
поглядывал на экран  телевизора.  Ему  полагалось  бдительно  следить,  не
вспыхнет ли где-нибудь лесной пожар, чтобы тотчас же поднять  тревогу.  Но
вообще-то зимой редко случаются пожары в лесах, так что  служба  его  была
совсем легкой. Тем более что все происходящее в лесу  ему  было  видно  по
телевизору.
   Покуривая трубку, лесничий, должно быть, слегка  задремал,  потому  что
когда  он  наконец  сообразил,  что  вот  уже  целых  две  минуты  не   он
рассматривает лесные просеки, а за ним самим наблюдает какой-то мальчишка,
то даже вынул изо рта трубку - так  велико  было  его  изумление.  Бедняга
никогда не верил в сказки, но тут почувствовал, что ему стало просто не по
себе. Но в то же мгновение Джип исчез. Даже не попрощавшись с ним.


   В тот день Джип побывал  еще  во  многих  местах:  в  огне  раскаленной
доменной печи,  в  глубочайшей  шахте,  в  коридорах  какой-то  тюрьмы,  в
стальном сейфе  известного  банка.  Перескакивая  из  обычных  программ  в
специальные и  наоборот,  он  помешал  комедии,  которая  передавалась  по
советскому телевидению, а  потом  -  концерту,  который  транслировали  по
датскому телевидению, затем он появился в  канадском  телевизионном  ревю,
откуда перекочевал в Америку, где потанцевал на  столе,  за  которым  пять
солидных  экспертов  делились   с   телезрителями   своими   соображениями
относительно нового закона  о  налогах.  И  наконец,  попав  в  Китай,  он
попрыгал на ковре вместе с акробатами...
   Так прошел день. А ночью, когда астрономы в обсерватории Джодрэл Бенк в
Англии направили свои радиотелескопы  на  Сатурн  и  включили  телевизоры,
ожидая увидеть увеличенное и  хорошо  высвеченное  изображение  загадочной
планеты, они с изумлением обнаружили,  что  по  огромным  кольцам  Сатурна
прогуливается какое-то очень похожее на человека существо. Сами понимаете,
это был не кто иной, как Джип. Но астрономы-то этого  не  знали  и  потому
решили, что обнаружили в космосе первое неземное  существо,  которого  еще
никто никогда не видел с Земли. Но тут Джип произнес:
   - Сальве! (Это значит - "Привет!")
   - Неплохо для начала! - воскликнул доктор  Морган.  -  Этот  сатурнянин
говорит по-латыни. - И он готов был уже произнести в ответ красивую  фразу
из Цицерона, как вдруг Джип исчез. Доктор Морган вздохнул: - Опять, должно
быть, проделки доктора Пойнтера!
   Чтобы не остаться в долгу, он снял телефонную трубку и сообщил  доктору
Пойнтеру, что тот приглашен вечером на ужин  к  адмиралу  Нельсону  и  что
необходимо надеть фрак и подкрутить усы.



        "ОДИН МАЛЬЧИК СТОИТ ТРЕХ ИСКУССТВЕННЫХ СПУТНИКОВ"

   А в доме синьора Бинды через четверть  часа  после  исчезновения  Джипа
одновременно явились  представитель  телевизионной  компании  и  инспектор
полиции.   Им   было   поручено   произвести   расследование    необычного
происшествия. Они нашли синьору Бинда в слезах, Флипа уснувшим  в  кресле,
тетушку Эмму с ворохом ковриков в руках, а синьора Бинду яростно  спорящим
с адвокатом Проспери, который хотел унести домой свой телевизор.
   - Неужели вы не понимаете, - объяснял ему бухгалтер, - что  Джип  может
вернуться с минуты на минуту?! И мы не знаем, на какой из двух экранов!
   - Если он появится на моем,  я  вас  сразу  же  предупрежу!  -  заверял
адвокат. - Но  это  маловероятно.  Ваш  Джип  не  объявлен  в  сегодняшней
программе передач. Вы ведь смотрели  программу?  После  футбольного  матча
клуб домохозяек будет обсуждать, каким образом лучше всего  класть  в  суп
петрушку. И это единственная передача,  которая  меня  интересует  сегодня
вечером. Я даже собираюсь записать кое-что, наверное,  будут  какие-нибудь
дельные советы...
   - Но вы можете сделать это и здесь, у нас! Садитесь, пожалуйста,  сюда!
Это очень удобное кресло!
   - Э нет, синьор бухгалтер! Мое кресло гораздо удобнее!  Оно  из  черной
кожи! И кроме того, у меня есть еще скамеечка для ног. И потом - не  знаю,
как вы, - а я в конце концов собираюсь лечь спать...
   - И выключить телевизор?
   - Разумеется.
   - Но сегодня этого нельзя делать! Телевизор должен быть включен,  чтобы
Джип мог вернуться домой!
   - Вы хотите оставить его включенным на всю ночь?!
   - Если понадобится, то и на всю ночь. Мы будем дежурить  у  экранов  по
очереди.
   - Позвольте, но для кинескопа это верная погибель...  Нет,  нет!  Я  не
позволю портить мой телевизор!
   Тут  в  спор  вмешался  инспектор  полиции.  Он  заметил,   что   прав,
безусловно, синьор  Бинда,  и  адвокату  Проспери  пришлось  отдать  своим
войскам приказ об  отступлении.  Однако,  прежде  чем  уйти,  он  довольно
энергично выразил устный протест.
   Представитель телевизионной компании и инспектор полиции начали наконец
расследование. Но... тут же и окончили!  Потому  что  ни  тот,  ни  другой
просто не знали, с чего начать. Оба считали, что  случай  этот  необычный,
невероятный и просто необъяснимый.
   - Но ведь уже была недавно подобная история, - настаивал синьор  Бинда,
- я сам читал об этом  в  статье  какого-то  Родари.  Он  пишет,  что  это
болезнь. А врачи даже название для  нее  придумали.  Если  не  ошибаюсь  -
ТЕЛЕВИЗИОНИТ.
   - Выдумки, дорогой синьор  Бинда!  Все  это  выдумки  газетчиков!  Сами
знаете, чего только не придумают  эти  журналисты,  лишь  бы  поинтереснее
получилось!
   - Что верно, то верно! - согласился инспектор  полиции  и  рассказал  о
том, как один журналист подробнейшим образом описал  похищение  знаменитой
падающей Пизанской башни.
   - Понимаете, он выдумал, будто башню украли!  Разобрали  на  кусочки  и
унесли! И даже расписал какую-то шайку воров,  которая  специализировалась
на грабеже исторических памятников. Вся Италия разволновалась. Но нетрудно
было доказать, что сообщение  это  ложное.  Стоило  показать  телезрителям
открытку с видом башни, как все поверили,  что  она  стоит  на  месте.  Но
некоторые все же продолжали судачить об этом и,  конечно,  ругали  на  чем
свет стоит полицию.
   Пока инспектор полиции жаловался на трудности, тетушка  Эмма  разложила
коврики по местам. Оглядевшись, она решила принять командование  на  себя:
синьоре Бинде велела немедленно отнести Флипа в постель, бухгалтера  Бинду
заставила положить на живот горячую грелку, чтобы быстрее прошел испуг,  а
гостей уговорила отведать ликер  собственного  изготовления.  Затем  взяла
карандаш и бумагу и составила расписание дежурств у телевизора.
   Окончился футбольный матч, домохозяйки перестали  спорить  о  том,  как
лучше всего класть в суп петрушку, и красивая девушка-диктор пожелала всем
спокойной ночи, но Джип так и не появился на экране.
   Когда же утром почтальон принес газеты, в них  оказались  огромные,  во
всю страницу, необычайные заголовки:

   "ВЕРНЕТ ЛИ ЭКРАН СВОЮ ДОБЫЧУ?"
   "ТЕЛЕВИЗОР ПОГЛОТИЛ ВОСЬМИЛЕТНЕГО МАЛЬЧИКА"
   "ЧУДОВИЩНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПЕРВОЙ ПРОГРАММЫ!"
   "ДЖИП, ВЕРНИСЬ НА СВОЮ АНТЕННУ!"
   "БАНДА ТЕЛЕВИЗИОННЫХ ВОРОВ ТЕРРОРИЗИРУЕТ ГОРОД!"

   Статьи были еще более тревожными, чем заголовки. И в каждой из них все,
что случилось, рассказывалось по-разному. В одних статьях Джип  описывался
как "светловолосый ангелочек", в других - как  "шалун,  который  играл  на
звонках своих соседей". Какая-то газета намекала, что  кое-что  интересное
мог бы рассказать адвокат Проспери: ведь телевизор, в котором исчез  Джип,
принадлежал ему... Если же верить другой газете, то исчезновение  мальчика
в телевизоре - это чистейшая выдумка полиции. А на самом деле Джипа  будто
бы похитили пришельцы из космоса, скорее всего, марсиане, которые особенно
опасны, потому что они - невидимки.
   - Марсиане! Невидимки! - возмутилась тетушка Эмма и швырнула  газету  в
мусорный ящик. - Чтобы все эти журналисты сами стали невидимками!
   Вечерние газеты тоже поместили много  разных  невероятных  сообщений  о
Джипе. Но всем было ясно, что правды в них нет ни на грош. Ведь не нашлось
и двух газет, которые бы написали одно и то же!  Одна  газета  утверждала,
будто Джипа видели в Швеции, другая,  что  он  появлялся  в  Голландии,  а
третья описывала его приключения на Суэцком канале.
   - Я покажу им Суэцкий канал, этим негодяям! - негодовала синьора  Эмма.
- Придумают же такое!
   Прошла еще одна ночь дежурства у телевизора. Но Джип так и не появился.
Утром почтальон принес свежие газеты, но  синьора  Эмма  отказалась  взять
почту.
   - Хватит с меня этой продукции! - закричала она. - В этом доме не будет
больше ни клочка газетной бумаги! Даже той, из  которой  продавец  фруктов
делает кульки для земляники. - И она хотела захлопнуть дверь.
   - Подождите, подождите! - закричал почтальон. - Тут интересные новости.
   - Знать ничего не желаю! Уходите!
   - Но вы только посмотрите, что пишут газеты! Вашего Джипа разыскивают с
помощью этих самых... Ну как они называются?..
   - Откуда мне знать как! - снова возмутилась тетушка Эмма.
   - О, дорогая синьора, это такое трудное слово! Ну эти, как их...  Вроде
бенгальских огней, но только не они... да вы возьмите  газету!  Здесь  все
написано! Говорят, есть надежда...
   Тетушка Эмма осторожно, словно газеты вот-вот вспыхнут пламенем,  взяла
их в руки и понесла бухгалтеру Бинде, который заканчивал свое дежурство  у
телевизора, прежде чем отправиться на службу.
   Флип тотчас же ухватил одну газету, чтобы найти в ней знакомые буквы.
   - А! Здесь есть буква "А"! - обрадовался Флип.
   Ну а дальше произошло следующее.
   Один молодой японский ученый профессор Яманака, размышляя над необычным
явлением, пришел к невероятному  выводу,  что  Джип,  попав  в  телевизор,
превратился в электромагнитную волну и путешествует теперь в  пространстве
со скоростью света. За одну секунду  волна  делает  семь  оборотов  вокруг
Земли - куда больше, чем космические корабли  Гагарина,  Титова,  Глена  и
Карпентера.
   Время от времени волну "Джип" улавливали какие-нибудь  телестанции  или
даже отдельные телевизоры в самых разных уголках земного шара.
   - А почему же, уважаемый профессор Яманака, волна "Джип"  прежде  всего
попала на экран телевизора в  клинике  профессора  Лундквиста?  -  спросил
ученого один журналист.
   - Возможно, потому, - ответил он, - что в этот вечер его телевизор  был
единственным включенным во всей Европе. Ведь в это  время  окончились  уже
все передачи. (Замечу, что это вполне вероятно: профессор Лундквист  любил
работать по ночам). Очень уважаемая волна "Джип",  -  продолжал  профессор
Яманака, - смогла познакомиться с многочисленными  случаями  использования
телевидения и узнать то, что нередко не знает самая широкая публика.
   - Можно ли перехватить волну "Джип" и  вернуть  мальчика  на  Землю?  -
поинтересовался другой журналист.
   - Да, господа, это возможно!  Нужно  только,  чтобы  все  телевизионные
станции на Земле передавали по всем своим каналам и программам одну  и  ту
же передачу. В таком случае волна "Джип" не сможет никуда перескакивать  и
ее нетрудно будет снова превратить в мальчика.
   - Одна программа передач для всех телевизоров на земном шаре?
   - Да, уважаемые господа, и еще раз да! А для этого нужно, как известно,
запустить три искусственных спутника Земли.
   - ЧТО? ТРИ ИСКУССТВЕННЫХ СПУТНИКА РАДИ КАКОГО-ТО МАЛЬЧИШКИ?!
   - Да, господа, да, очень уважаемые дамы и  господа:  три  искусственных
спутника! Разве, по-вашему, жизнь мальчика не  дороже  трех  искусственных
спутников и даже трехсот спутников или трехсот тысяч миллионов космических
ракет?



        ""ГАРИБАЛЬДИ", "ГАЛИЛЕО ГАЛИЛЕЙ" И "ДЖИП""

   Ровно без пяти секунд час по римскому времени на космодроме в  Сардинии
готовились к запуску первого  итальянского  спутника  Земли.  "Гарибальди"
должны были запустить совсем для другого эксперимента, но правительство не
колеблясь предоставило его  для  операции  "Джип",  как  назвали  всю  эту
историю журналисты. И вот теперь на командном пункте космодрома  профессор
Ночера держал руку на пусковой кнопке,  а  голос  из  репродуктора  считал
"наоборот":
   - Чинкуе (по-итальянски это значит "пять")... кватро... тре... дуэ...


   В это время в Москве часы показывали  без  пяти  секунд  три  часа.  На
космодроме поблизости от столицы готов был к  запуску  очередной  спутник.
Правительство Советского Союза, предназначив его для операции "Джип", дало
ему имя "Галилео Галилей". И вот теперь  на  командном  пункте  космодрома
профессор Максим Петров тоже держал руку на пусковой кнопке,  а  голос  из
репродуктора отсчитывал по-русски:
   - Пять... четыре... три... два...
   В Америке, на мысе Кеннеди, было  всего  шесть  часов  утра.  Здесь  на
пусковую кнопку готов был нажать профессор Браун.  Искусственный  спутник,
предоставленный американским правительством  для  спасения  мальчика,  был
назван в его честь "Джип". Голос из репродуктора говорил по-английски,  но
смысл слов был тот же:
   - Файв... фоо... фри... ту... Пуск!


   И в тот же момент одновременно  стартовали  в  космос  три  космических
корабля. Они вывели на точно рассчитанную учеными орбиту три искусственных
спутника - "Гарибальди", "Галилео Галилей" и "Джип".
   По  меньшей  мере  миллиард  человек  сидел  у  телевизоров  и   слушал
взволнованные голоса дикторов, которые на всех языках мира рассказывали  о
том, как идет операция "Джип". Между прочим,  многие,  чтобы  узнать,  как
проходит операция, даже проснулись среди ночи. Потому  что  -  вы  и  сами
понимаете - когда в одном полушарии день, в другом - ночь.
   - Внимание! Внимание! Продолжаем сеанс космовидения! Все  телевизионные
станции земного шара связаны сейчас  единой  программой.  Через  несколько
секунд ретрансляционные установки трех искусственных  спутников  передадут
на Землю изображение самого знаменитого комического актера нашего  времени
Чарли Чаплина. В одно и то же  мгновение  оно  появится  на  телевизионных
экранах в Риме, Токио, Нью-Йорке, Москве... Появится во всех  странах,  на
всех континентах!
   И действительно, не прошло и минуты, как все жители Земли - все  те,  у
кого был телевизор и кто,  разумеется,  не  спал,  -  увидели  на  экранах
знакомые усики Чарли Чаплина.
   Но почти тотчас же изображение исчезло, и на экране возник Джип в своем
уже изрядно помятом свитере, в коротких штанишках, в одних носках...
   - У него дырка на пятке! - закричала тетушка Эмма, заглушая все "ура!",
которые раздались в доме синьора Бинда, где набились жители всех  соседних
квартир.
   - Ура! Ур-ра! - орал Флип.
   Адвокат Проспери,  напротив,  изо  всех  сил  старался  обратить  общее
внимание на другое:
   - В моем телевизоре Джип виден лучше!
   - Внимание! Внимание! - произнес диктор. - Профессор  Ночера  попробует
сейчас поговорить с Джампьеро Бинда.
   Голос ученого звучал глухо и взволнованно:
   - Джип, мы тебя видим! Если ты слышишь нас, отвечай нам! ЗЕМЛЯ ВЫЗЫВАЕТ
ДЖИПА! ЗЕМЛЯ ВЫЗЫВАЕТ ДЖИПА!.. Перехожу на прием...
   На мгновение все замерли в ожидании, и затем из космоса донесся звонкий
мальчишеский голосок:
   - Я слышу вас отлично! Слышу, но не вижу. Тут тоже есть телевизор, но я
вижу в нем только себя. Перехожу на прием...
   - Разве ты сам не в телевизоре?
   - Нет! Спасибо, с меня хватит! Слава богу, что я из него выбрался!
   - Но где же ты теперь?
   - Не знаю... Минуту назад я был, кажется, в Марокко, а  может  быть,  в
Финляндии. А сейчас... Сейчас в какой-то маленькой кабине.  Я  вижу  здесь
телевизор и себя на его экране... Еще тут множество всяких  приборов  и...
тут еще кошка! Она летит по  воздуху,  будто  ее  подвесили  на  воздушном
шарике. Ой, я тоже,  кажется,  лечу,  совсем  как  тогда,  когда  попал  в
телевизор... Но теперь меня туда  и  калачами  не  заманишь!..  Похоже,  я
научился летать по воздуху и ходить по потолку...
   - Джип! - сказал  профессор  Номера.  -  Справа  от  тебя  иллюминатор.
Посмотри в него внимательно. Что ты видишь?
   - Если не ошибаюсь, там Земля. Надо же, как она быстро вертится!  Прямо
подо мной острова в море, но, к сожалению, на них  не  написаны  названия,
как на глобусе, а я не знаю, что это за  острова.  Иди  сюда,  киска,  иди
посмотри. Кстати, а как тебя зовут?
   - Котенка зовут Миучино. И оба вы находитесь в  искусственном  спутнике
"Гарибальди-1", Джип.
   - Значит, я теперь космический путешественник?
   - Ты, Джип, первый итальянский космонавт!
   - Ну первый - это все-таки котенок! Он уже был здесь, когда я  появился
тут. А как попал сюда я?
   -  Это  сделали  электромагнитные  волны.  Ты  оказался  в  телевизоре,
установленном на искусственном спутнике Земли, и выскочил из него в кабину
спутника, наверное, благодаря космическим лучам.
   - Электромагнитные волны... Космические  лучи...  Кто  знает,  что  это
такое? Надо, видно, и это изучать, не только таблицу мер  и  весов.  Между
прочим, а я мог бы послать привет маме? Слышит ли она меня, видит ли?
   - Тебя видит вся Земля, Джип!
   - Ну, вся - это уж слишком! Здравствуй, мама! Чао, папа! Привет,  Флип,
чао, тетушка Эмма! Как поживаете, синьор Проспери?
   - Вот разбойник! - удивился адвокат Проспери, краснея от удовольствия и
гордо оглядываясь по сторонам, очень взволнованный. -  Как  он  догадался,
что я тоже тут?!
   - Я хочу домой! - крикнул Джип. - Мне надоело летать по телевизорам!  И
если меня ждет наказание, то я немедленно назначаю своим адвокатом синьора
Проспери. Ведь я вовсе не собирался удирать!
   - Вот почему он вспомнил о вас! - усмехнулась тетушка Эмма.
   - Внимание, Джип! - снова заговорил профессор Ночера. -  Скоро  спутник
пойдет на снижение и войдет в атмосферу Земли. Спуск произойдет по команде
с Земли. Не бойся, все будет хорошо! А пока приветствуй всех,  кто  сейчас
сидит у телевизоров и тревожится за тебя. У тебя необыкновенные зрители  -
русские,  американцы,  итальянцы,  англичане,  немцы,  французы,  китайцы,
африканцы... Скажи-ка что-нибудь...
   Джип почесал затылок, скорчил гримасу и произнес:
   - Добрый день и добрый вечер! Я не вижу вас, но я всех  люблю.  Вы  все
очень славные. Киска, попрощайся ты тоже. Перехожу на прием. Чао!
   Но еще несколько минут, прежде чем была прервана связь с  искусственным
спутником, люди самые-самые разные - белые, черные и желтые, счастливые  и
несчастные -  продолжали  с  улыбкой  смотреть  на  изображение  мальчика,
игравшего с котенком там, на космических дорогах...
   Тысячи журналистов принялись отстукивать  на  машинках  свои  статьи  в
газеты.
   "Улыбающееся лицо Джипа, - писали девяносто пять журналистов из ста,  -
это пожелание мира и счастья нашей старой планете!"
   А те пять журналистов, которые оставались от ста,  начинали  с  той  же
фразы, только вместо слова "улыбающееся" они написали "веселое".



        ""КОШКИНА МАМА""

   19 января в 3 часа 30 минут мало  осталось  таких  римлян,  которые  не
сидели бы у телевизоров или радиоприемников у себя дома или  в  кафе.  Все
ждали известий о Джипе, о его приземлении.  Понятно,  что  на  улице  было
очень мало прохожих. И  уж  совсем  немногие  оказались  в  тот  момент  у
древнего Колизея - кто спешил по своим делам, а кто по чужим. И среди этих
немногих была старушка с хозяйственной сумкой в руках. В сумке  она  несла
разные кулечки с потрохами,  корочками  сыра,  рыбьими  головами,  кусками
хлеба и кусочками мяса.
   Во всей округе старушку эту звали не иначе,  как  "кошкина  мама".  Это
потому, что она заботилась о бездомных кошках, нашедших приют в развалинах
старого Колизея. Кошки очень мило проводили здесь время,  с  удовольствием
нежились на солнышке и поглядывали иногда на туристов. Об охоте  на  мышей
кошки даже не помышляли. Ни к чему! Ведь всегда найдется  кто-нибудь,  кто
угостит чем-нибудь вкусненьким. Вот и сейчас "кошкина мама" спешила к  ним
со своими деликатесами.
   Вдруг на тротуар надвинулась черная тень тучи.
   "Не дождь ли собирается?" - встревожилась старушка.  Она  взглянула  на
небо. Боже правый, да это же парашют! Неужели началась война?!
   Огромный оранжевый зонт опускался с  голубого  неба.  К  парашюту  была
подвешена и качалась на ветру какая-то странная капсула.
   "Нет, это, слава богу, не война! - подумала старушка. - Иначе был бы не
один парашют, а много-много - целая тысяча!"
   Парашют между тем опускался прямо на Колизей.
   "Пойду посмотрю, - решила "кошкина мама", - котята  подождут  несколько
минут".
   Она пересекла площадь и, ускорив шаги, насколько  позволяли  ей  старые
башмаки, вошла в одну из арок Колизея  и  поднялась  на  парапет,  который
окружает арену. И в этот момент парашют приземлился. Как раз на то  место,
откуда древнеримские императоры смотрели представления, прежде чем войти в
учебники истории.
   Капсула открылась, и из нее выскочил Джип.
   - Откуда ты взялся? - спросила его "кошкина мама".
   - Добрый день, синьора! - вежливо ответил  Джип,  радостно  побежав  ей
навстречу.
   - А почему ты бродишь по свету в одних носках?  -  с  упреком  спросила
старушка.
   - Неужели это Колизей?! - воскликнул Джип, не отвечая на вопрос.
   - Конечно. Осторожно, не провались в подземелье.
   - Подумаешь! Там ведь теперь не держат львов!
   - Послушай, с каких это пор дети стали летать на парашютах?
   - Синьора, у вас есть дома телевизор?
   - Нет, сынок, нету. А что?
   Джип ужасно огорчился. Надо же! Прилететь из космоса и опуститься,  так
сказать, прямо на голову какой-то старушонки, которая понятия не  имеет  о
его приключениях, - это просто ужасно!
   - Извините, уважаемая синьора, но я должен сообщить о своем прибытии, а
то меня еще долго будут искать.
   И Джип бросился к выходу из Колизея.
   Но "кошкина мама" уже не обращала на него внимания.
   - Кис-кис-кис! - ласково звала она. - Иди сюда, кисанька, иди!
   Это она увидела Миучино,  который  выбрался  из  капсулы,  куда  ученые
посадили его перед стартом, чтобы изучать его поведение в космосе. Миучино
смущенно осматривался по сторонам.
   - Да это же Колизей, дурачок, знаменитый римский Колизей! Сразу  видно,
что ты нездешний! Но у меня и для тебя найдется гостинец, иди-ка сюда.
   Миучино хоть и был нездешним котенком, но нюх  имел  отличный  -  сумка
старушки сразу же заинтересовала его.
   А Джип, выскочив на улицу, так и застыл на месте. Он  жутко  испугался.
Толпы людей неслись к Колизею, где, как только что стало известно,  должен
приземлиться космонавт. Люди бежали сюда со всех концов Рима,  спешили  на
велосипедах и автомобилях, на всех видах транспорта, и так  запрудили  все
улицы,  что  к  Колизею  не  могли   пробиться   даже   машины   теле-   и
кинооператоров, не говоря уже о фотографах и  журналистах,  представителях
правительства, дипломатического корпуса и  городских  властей.  Над  Римом
стоял оглушительный звон колоколов, рев сирен и гудков, и  даже  слышались
орудийные залпы.
   "Да они раздавят меня! - подумал Джип. - От меня не останется и мокрого
места! Спасайся кто может!" Он повернулся и помчался назад, перепрыгнув на
ходу   Миучино,   перед   которым   "кошкина   мама"   раскладывала   свои
гастрономические сокровища. Добравшись до капсулы, он  забрался  в  нее  и
заперся.
   - Осторожнее!  Осторожнее!  -  закричала  старушка  первым  любопытным,
которые подбежали к ней. - Дайте же котенку поесть!
   К счастью, один фотограф узнал космического котенка и  тем  самым  спас
ему жизнь и обед. А Джип в своей капсуле не подавал и признаков жизни.
   - У него закрыты глаза!..
   - Он потерял сознание!..
   - Он умер!..
   - Джип, выйди оттуда! Тебя ждет вся Италия!
   - Э, нет!  Сначала  вы  угомонитесь!  -  ответил  Джип.  -  А  потом  и
поговорим. И самое главное - никаких телекамер! Не хватает только, чтобы я
снова, не успев  приземлиться,  отправился  путешествовать.  И  снова  без
ботинок.
   Самые нетерпеливые люди взломали дверцу капсулы, силой вытащили  оттуда
Джипа, и самый высокий человек посадил его к себе  на  плечи  под  громкие
аплодисменты.
   - Дорогу!  Дорогу!  Его  надо  отвезти  в  больницу!  Вызовите  "скорую
помощь"!
   На площади около Колизея стояло уже, наверное, штук  двести  санитарных
машин, и своими сиренами они могли бы  привести  в  чувство  целую  дюжину
потерявших сознание космонавтов. Но только не  Джипа.  Он  приоткрыл  один
глаз только тогда, когда почувствовал, что машина "скорой  помощи"  совсем
рядом.  Убедившись,  что  поблизости  нет  никаких  телекамер,   способных
проглотить  его,  открыл  другой  глаз  и  громко  рассмеялся.  Медсестры,
министры, адмиралы,  парикмахеры,  фотографы  -  десятки  самых  различных
людей, которым удалось протиснуться к машине, - засмеялись вместе с ним.
   - Я хочу домой! - наконец сказал Джип.
   И вскоре поезд помчал его в родной Милан.
   А Колизей снова опустел. Там осталась только "кошкина  мама".  Миучино,
похоже, не огорчился оттого, что пресса и власти не уделили  ему  должного
внимания. Он так вкусно и сытно  пообедал,  что  не  мог  шевельнуть  даже
кончиком хвоста.
   И "кошкина мама" на руках понесла кота-путешественника к себе домой.



        Джанни Родари.
        Мисс Вселенная с темно-зелеными глазами

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. с итал. - Л.Вершинин.
   Сб. "На суше и на море". М., "Мысль", 1981.
   -----------------------------------------------------------------------



   Дельфина? Кто  она?  Бедная  родственница  синьоры  Эулалии  Борджетти,
владелицы прачечной на Каналь-Гранде в городе Модена. Софрония и  Бибиана,
дочери вдовы Борджетти, немного стыдятся своей двоюродной сестры,  которая
всегда торчит в прачечной в  своем  неизменном  сером  халате:  возится  у
стиральных машин, чистит куртки из оленьей кожи, гладит брюки  и  рубашки.
Между собой они называют Дельфину "эта замарашка". Ведь их мать держит  ее
из милости еще и потому, что трудится Дельфина за двоих, а налога  за  нее
не надо платить ни лиры.
   Впрочем, иногда и они, раздобрившись, ведут Дельфину в кино, сажают  ее
на самое неудобное место, а сами садятся в лучшем ряду.
   - Мои дочки такие сердечные, жалостливые, -  говорит  синьора  Эулалия,
бдительно следя, чтобы Дельфина не взяла еще кусочек свиной ножки.
   Но та и не думает брать. И пьет воду, а  не  соки.  А  из  фруктов  ест
только самые дешевые яблоки, а не мандарины.  Она  же  моет  посуду  после
обеда,  когда  Софрония  и  Бибиана  неторопливо   снимают   с   шоколадок
серебристую обертку. На мессу ходит лишь она, ведь кто-то из семьи  должен
посещать церковь.
   Ну, а на грандиозный бал в честь избрания президента республики планеты
Венера она, понятно, не попала. На бал отправились на космическом  корабле
торговой палаты Софрония и Бибиана с тетушкой Эулалией. На других кораблях
на Венеру полетела половина жителей Модены да и, пожалуй, всей  Европы.  В
небо взмыли сотни кораблей с пылающими хвостами, похожими на кометы.
   Дельфина  слыхала,  что  праздничные   балы   на   Венере   просто-таки
великолепны. На них слетаются юноши и девушки со всего Млечного Пути.  Пей
оранжад, ешь сколько угодно мороженого. И все бесплатно!
   Постояла  Дельфина  у  двери  дома,  провожая   взглядом   счастливцев,
повздыхала и вернулась в прачечную. Ей нужно было догладить платье синьоры
Фольетти, которое та наденет, когда пойдет в оперный  театр  на  "Золушку"
Россини. Чудесное черное платье, украшенное серебряным и  золотым  шитьем,
похожим на звездную ночь. Увы, на бал синьора Фольетти это платье одеть не
может: она была в нем два месяца назад на балу по случаю избрания  другого
президента Венеры. На этой планете очень часто меняют  президентов,  чтобы
был повод устроить новый грандиозный бал.
   Дельфина решила, что ничего не случится, если она примерит это красивое
платье. Сидело оно на ней прекрасно, что и подтвердило зеркало, лукаво  ей
подмигнувшее. Дельфина, кружась в танце, выскользнула за дверь. Улица была
пустынна, и девушка стала  танцевать  на  тротуаре.  Внезапно  послышались
чьи-то шаги, голоса.
   "О боже, куда  бы  спрятаться?"  Неподалеку  стоял  небольшой  семейный
корабль. Он назывался "Фея II". Владельцы корабля  с  волшебным  названием
вполне по-земному позабыли закрыть  люк.  Дельфина  юркнула  в  корабль  и
спряталась на заднем сиденье. Ах, как  хорошо  было  бы  взмыть  на  таком
корабле  в  небо!  Лететь  спокойно  от  звезды  к   звезде   без   забот,
обязанностей,  без  придирчивой  тетки,  болтливых  двоюродных  сестер   и
назойливых клиентов...
   Шаги и голоса все  ближе,  вот  они  уже  совсем  рядом.  Передний  люк
открылся, в корабль сели мужчина и женщина. Дельфина соскользнула на пол и
сжалась в комок.
   - О, мамма миа! Это же синьора Фольетти! Если она меня увидит  в  своем
платье... - прошептала Дельфина.
   - Как бы не опоздать, - сказала синьора своему мужу, кавалеру Фольетти,
владельцу фабрики запасных частей для консервных банок. - Ровно в  полночь
вылетим обратно: я хочу завтра утром съездить  в  Кампокурино  за  свежими
яйцами.
   Синьор Фольетти пробормотал в ответ что-то нечленораздельное. Он  зажег
спичку и закурил сигарету. Одновременно  он  нажал  на  стартовую  кнопку.
Корабль взмыл ввысь со скоростью света (плюс два сантиметра в секунду), и,
раньше чем спичка погасла, "Фея II" прибыла на Венеру.
   Дельфина подождала, пока супруги Фольетти вылезут из корабля. Когда они
ушли, она сказала самой себе: "Раз уж я тут очутилась, сбегаю, взгляну  на
бал. Народу в зале, конечно, столько, что синьора  Фольетти  наверняка  не
заметит меня в ее платье".
   Президентский дворец находился совсем близко. Миллион его окон был ярко
освещен. В большом зале семьсот пятьдесят  тысяч  приглашенных  разучивали
новый танец "Сатурн". Лучшего места, чтобы потанцевать никем не  узнанной,
и не найти!
   - Разрешите пригласить вас, синьорина?
   К Дельфине подошел высокий, изящный и мускулистый молодой человек.
   - Знаете, я только прилетела и не умею танцевать "Сатурн".
   - Это очень просто. Я вас быстро научу. "Сатурн" похож на танго-вальс и
на самбу-гавот. Видите, это почти так же легко, как просто ходить.
   - Да, танец нетрудный. А мы до сих пор танцуем менуэт-твист.
   - Вы землянка, не так ли?
   - Да, из Модены. А вы венерианец, это  сразу  видно  по  вашим  зеленым
глазам.
   - Но у вас тоже чудесные глаза. Зеленые, как моя планета.
   - Правда! А мои кузины говорят, что глаза у меня цвета цикория.
   Дельфина и молодой человек станцевали "Сатурн" и  еще  двадцать  четыре
бальных  танца.  Они  остановились,  лишь  когда  умолкла  музыка   и   по
громкоговорителям объявили, что  через  три  минуты  президент  республики
Венера вручит приз самой красивой девушке этого праздника.
   "Вот счастливица, - подумала Дельфина. - Но не пора  ли  мне  бежать  к
кораблю? Слава богу, всего половина двенадцатого. Супруги Фольетти  улетят
ровно в полночь. Вернуться я могу только на их корабле. Снова спрячусь  на
полу у заднего сиденья". Но тут к ней подошли два  господина  в  мундирах,
взяли ее за руки и повели на сцену.
   "Все, я пропала. Наверно, синьора Фольетти меня увидела  и  обвинила  в
краже своего  вечернего  платья.  Кто  знает,  куда  меня  ведут  эти  два
венерианских карабинера", - в страхе думала Дельфина. А они вели ее  прямо
на  сцену.  Раздались   бурные   аплодисменты.   "Злые   люди   аплодируют
карабинерам, которые меня арестовали. Никому и в голову не приходит, что я
невиновна", - думала Дельфина.
   - Дамы  и  господа,  -  объявили  по  громкоговорителю.  -  Перед  вами
президент республики Венера.
   "Как?! Он президент республики? Тот самый юноша, с которым я танцевала.
Поди угадай".
   Да, именно он был президентом. Он  подошел  к  микрофону,  провозгласил
Дельфину мисс Вселенной и ласково ей улыбнулся.
   Тем временем двое адъютантов президента  притащили  Дельфине  множество
подарков: холодильник, автоматическую стиральную машину с двадцатью  семью
переключателями, флакончики шампуня, тюбики зубной пасты, таблетки  против
головной боли и космического недомогания, золотой консервный нож  (подарок
фирмы Фольетти, город Модена, Земля), множество безделушек.
   - А сейчас президент вручит синьорине кольцо с драгоценным камнем цвета
ее глаз, - объявили по громкоговорителю.
   У Дельфины дрожали пальцы, когда президент надел ей кольцо...  Внезапно
взгляд ее упал на наручные  часы.  "Полторы  минуты  первого!  Космический
корабль супругов Фольетти... Прачечная..." - молнией пронеслось в  голове.
Дельфина рванулась так,  словно  ее  оса  укусила.  Она  выронила  кольцо,
соскочила со сцены и побежала,  расталкивая  толпу.  Впрочем,  все  и  так
расступились, давая мисс Вселенной дорогу.
   К  счастью,  "Фея  II"  еще  стояла  на  космодроме:  супруги  Фольетти
задержались на балу. Видно, они захотели посмотреть на торжество  избрания
и награждения мисс Вселенной.
   Дельфина проскользнула на свое место и затаилась в ожидании.
   - Странно, у девушки, которая весь  вечер  танцевала  с  президентом  и
потом была провозглашена мисс  Вселенной...  -  сказала  синьора  Фольетти
мужу, когда они сели в корабль.
   - Очень красивая девушка! - воскликнул кавалер Фольетти.  -  Видела,  с
какой  радостью  она  приняла  наш  золотой  консервный  нож?   Она   явно
разбирается в консервах.
   - Я не то хотела сказать. Тебе не кажется, что на ней было платье точно
такое же, как у меня? Ну, помнишь, черное, вытканное золотом  и  серебром,
которое стоило пятьсот тысяч...
   - Быть того не может!
   - Не знай я, что платье находится в прачечной...
   Синьор Фольетти закурил сигарету. В Модене он приземлился  прежде,  чем
успел выпустить облачко дыма.
   На следующее утро Софрония и Бибиана пришли в прачечную -  похвастаться
перед Дельфиной всем, что они увидели, услышали и сделали на балу.
   - Мы чуть не потанцевали с президентом!
   - Я почти коснулась его руки.
   - Красивый молодой человек. Вот только этот недостаток.
   - Какой?
   - У него зеленые, травяного  цвета  брови.  Будь  я  его  женой,  я  бы
заставила его покрасить их.
   - Он женат?
   - Почти. Говорят, он женится на мисс Вселенной. Она блондинка и малость
тронутая. Представь себе, в полночь она убежала. Говорят,  что,  если  она
возвращается домой поздно, мать ее бьет.
   Дельфина, понятно, промолчала.
   В полдень вся Модена заволновалась. В город прибыли с  особой  миссией,
получив двойные  командировочные,  посланцы  планеты  Венера.  Они  начали
обходить улицы, дом за домом.
   - Кого они ищут?
   - Представляете,  говорят,  будто  мисс  Вселенная  одна  из  моденских
девушек, - сказал пожилой горожанин.
   - Вернее, из Модены или из Рубьеры, - добавил другой.
   - В общей суматохе на балу забыли спросить, как ее зовут.  А  президент
Венеры хочет непременно жениться на ней сегодня  же,  иначе  он  подаст  в
отставку и снова станет торговать горючим на своей фотоноколонке.
   Посланцы ходили с кольцом, сравнивая драгоценный камень с  цветом  глаз
моденских девушек. И пока ни разу цвет не совпал.
   Софрония тоже прибежала примерить кольцо.
   - Синьорина, но у вас глаза черные!
   - Ну и что же? У меня глаза меняющегося цвета. Вчера вечером они вполне
могли быть зелеными.
   Потом и Бибиана прибежала.
   - Синьорина, вы не подходите. У вас глаза коричневые.
   - Это ничего не значит. Если кольцо подойдет на мой палец, то  девушка,
которую вы ищете, - я.
   - Синьорина, не мешайте нам работать.
   Наконец, посланцы  добрались  до  Каналь-Гранде,  подошли  к  прачечной
Борджетти. Однако тут в прачечную вошла синьора  Фольетти,  чтобы  забрать
свое платье.
   - Вот оно, - вся дрожа, сказала Дельфина.
   - Но оно не отглажено! - возмутилась синьора Фольетти.
   - Как так? - изумилась синьора Эулалия Борджетти. - Платье должно  было
быть готово еще вчера вечером. Что это за фокусы, Дельфина?
   Дельфина побледнела. В этот момент на пороге появились посланцы планеты
Венера в черных мундирах. Дельфина приняла их за карабинеров и, решив, что
они пришли ее арестовать, упала в обморок.
   Когда она очнулась, то увидела, что сидит на лучшем в прачечной  стуле,
а вокруг стоят посланцы с Венеры,  обе  кузины,  тетушка,  клиенты.  А  за
дверью собралась огромная толпа горожан, и все  ждут,  когда  она  откроет
глаза.
   -  Вот  они!  -  закричали  посланцы.  -  Вот  они,   глаза   зеленого,
венерианского цвета.
   - А вот платье,  в  котором  мисс  Вселенная  была  вчера!  -  радостно
воскликнула синьора Фольетти.
   - Я... я его надела... но нечаянно, - пролепетала Дельфина.
   - Что ты говоришь, детка? Это платье -  твое.  Какая  честь  для  меня!
Какая честь для Модены и  для  Кампокурино!  Наша  Дельфина  станет  женой
президента планеты Венера!
   Потом начались поздравления.
   В тот  же  вечер  Дельфина  улетела  на  Венеру.  Она  вышла  замуж  за
президента венерианской  республики,  который,  чтобы  никогда  с  ней  не
расставаться, отказался от своего высокого поста и  вновь  стал  продавать
горючее на фотоноколонке.
   Пришлось венерианцам выбрать нового президента и устроить новый бал. На
этот грандиозный бал отправилась и синьора Фольетти. Она передала Дельфине
привет от тетушки Эулалии, Софронии и Бибианы, которые поехали лечиться от
избытка желчи на воды, в Кьянчано-Терме.
   Сама же синьора Фольетти привезла Дельфине дюжину свежих  крупных  яиц,
купленных в Кампокурино.



        Джанни Родари.
        Планета новогодних елок

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. с итал. - И.Константинова, Ю.Ильин.
   Авт.сб. "Римские фантазии". М., "Правда", 1987.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 October 2002
   -----------------------------------------------------------------------



        "ЧЕЛОВЕК В НЕБЕ"

   - Капитан, человек в небе!
   - Ясно. В каком квадрате?
   - Прямо по хвосту.
   - Быстро сверхбинокль!
   - Есть, капитан!



        "НЕБОЛЬШОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ"

   Когда я впервые рассказал эту историю, после слова "сверхбинокль"  меня
тотчас же прервал один синьор:
   - Плохое начало, уважаемый! "Человек в небе"! Что это такое? Разве  так
говорят? Даже дети знают, что надо говорить: "Человек за бортом!" А  кроме
того, хвосты бывают у ослов, и очень  трудно  представить  себе  капитана,
командующего ослом. И наконец, будьте добры,  объясните,  пожалуйста,  что
такое сверхбинокль? Может, это что-то горбатое, вроде верблюда?
   - Доктор, - сказал я (а он почти наверняка был доктором - ведь он носил
галстук и отутюженные брюки; в Риме люди, одетые так,  почти  все  доктора
каких-нибудь наук). - Доктор, - сказал я, - на вашем месте я не  торопился
бы критиковать все направо и налево...
   - И со стороны хвоста... - съязвил он.
   - Разговор, который я только что привел, - невозмутимо продолжал я,  не
обращая внимания на его  насмешку,  -  происходил  на  борту  космического
корабля, летящего в безвоздушном пространстве. А  там  нет  ни  морей,  ни
озер, ни даже речки. Вокруг корабля было только черное небо, такое черное,
что глаза ломило.  Из  разговора  также  совершенно  ясно,  что  вахтенный
заметил   в   свете   хвостовых   прожекторов    человека,    потерпевшего
кораблекрушение. И в этой ситуации можно было кричать  только  "Человек  в
небе!". Открою вам еще один секрет: этот космический аппарат по  причинам,
о которых скажу позднее, имел форму деревянного коня. И нечего удивляться,
что он был с хвостом. Другие небесные тела, например  кометы,  тоже  имеют
хвост. Значит, хвосты обладают всеми  правами  гражданства  в  космосе.  А
теперь  перейдем  к   сверхбиноклю.   Хотите   знать,   что   это   такое?
Усовершенствованный бинокль! С третьим тубусом, который при желании  можно
направить назад и без всякого труда видеть все, что происходит  у  вас  за
спиной, можно даже сказать - у вас в хвосте. Очень полезное, с моей  точки
зрения, изобретение. Будь у вас такой сверхбинокль, скажем,  на  стадионе,
вы могли бы не только следить за игрой на поле, но  и  наслаждаться  видом
болельщиков проигрывающей команды. Разве не интересное зрелище?
   Доктор пробормотал себе в галстук что-то невнятное, поправил складку на
брюках, вспомнил, что его ждут важные дела, и удалился,  не  став  слушать
продолжение истории. Тем хуже  для  него.  А  мы  закончим  это  небольшое
отступление и начнем все сначала.



        "СИНЬОР ЭКС-ПАУЛЮС"

   Капитан схватил сверхбинокль и, сгорая  от  любопытства,  посмотрел  на
космического путешественника, который плавал в световом шлейфе корабля.
   - Но это же не взрослый человек, это ребенок! - воскликнул он.
   - Ничего удивительного, - проговорил штурман, - ребята всегда  льнут  к
иллюминатору. Совершенно естественно, что иногда они выпадают за борт.
   Капитан улыбнулся:
   - Он верхом на игрушечной лошадке. Значит,  задание  выполнено.  Но  не
будем зря болтать. Включить магнитное поле!
   Не успел он отдать команду,  как  лошадка  вместе  со  всадником  мягко
ткнулась в  "брюхо"  космического  корабля.  Тотчас  же  открылся  люк,  и
мальчишка, потерпевший кораблекрушение, был принят на борт.
   На вид ему можно было  дать  лет  девять  или  десять.  Темные  волосы,
огромные глаза. Одет в  голубую  пижамку.  Он  очень  забавно  спрыгнул  с
лошадки,  скрестил  руки  на  груди  и  гордо  окинул   взглядом   экипаж,
столпившийся возле него. Не утруждая себя приветствием,  он  с  предельной
категоричностью заявил:
   - Эй вы! Имейте в виду, я ни на секунду не считаю себя вашим пленником.
   - Пленником? - удивился капитан и погладил свою бороду. - Не понимаю.
   - Ну если вам непонятно, что ж тогда спрашивать с меня?
   - А ты мог бы, например, сказать, как тебя зовут?
   - Меня зовут Марко Мял а ни. А вас?
   Капитан снова погладил бороду, а члены экипажа лукаво перемигнулись.
   - Ты затронул больное место, - ответил капитан. - Еще неделю назад меня
звали Паулюсом. Я носил это имя почти два года, и оно надоело мне,  словно
грязная рубашка. Тогда  я  расстался  с  ним.  А  другого  имени  пока  не
придумал. И сейчас меня вовсе никак не зовут. А какое имя  посоветовал  бы
мне ты?
   Марко недоверчиво посмотрел на него.
   - Гм... Все шутите. Просто ваше имя - военная тайна! Ну  и  держите  ее
при себе. Я вовсе не сгораю от желания узнать ее. Кстати, это  вы  капитан
корабля?
   - До девяти часов, - ответил Экс-Паулюс. - Мы тут капитаним по очереди.
   - И все вы здесь капитаны?
   - Точно так же, как полковники, генералы, майоры. Ведь титулы и  звания
ничего не стоят.
   - Это где же они ничего не стоят?
   - На нашей планете.
   - Я так и подумал - вы не земляне.



        "ПЛАНЕТА ЯСНАЯ"

   Марко с большим любопытством разглядывал космонавтов, но не обнаружил в
их облике ничего необычного: не было ни антенн на голове, ни рогов на  лбу
- ничего. Одни носили бороду, другие  -  усы,  третьи  вообще  были  чисто
выбриты. Каждый имел по две руки  и  две  ноги,  на  руках  было  по  пять
пальцев, нос и уши тоже на месте -  все  как  полагается.  И  все  были  в
пижамах. Марко решил, что в этот  час  они,  видимо,  собирались  ложиться
спать.
   - А как называется ваша планета? - спросил он.
   - Просто планета - и все.
   - Так я и поверил! Опять военная тайна.
   - Да нет же! Вот вы как называете вашу планету? Просто  Земля,  не  так
ли? И только другим  планетам  даете  всякие  забавные  названия  -  Марс,
Меркурий и так далее.
   - А вы как называете Землю?
   Капитан улыбнулся:
   - Планета Ясная.
   - Ясная? Значит, я яснианин или, может  быть,  яснианец?  Вот  здорово!
Расскажи я такое у нас в Тестаччо, обхохочутся даже туши в холодильнике  у
мясника.
   - А что это такое - Тестаччо? - поинтересовался Экс-Паулюс.
   - Ничто! Военная тайна! - отрезал Марко. - Ясная... Ну ладно,  ближе  к
делу. Меня интересует, каким образом я оказался тут.
   - Это ты должен рассказать нам, каким образом, - ответил капитан. -  Мы
ведь только выловили тебя с помощью магнитного поля, когда ты прогуливался
по Млечному Пути. Хотя твоего появления, очевидно, ждали.  Потому  что  мы
получили  приказ  крейсировать  в  этой  зоне  и  вылавливать  потерпевших
кораблекрушение. Должно быть, отдавая такой приказ, там,  наверху,  знали,
что ты отправился в путешествие.
   - Что касается меня, то я и не  думал  покидать  Рим.  Несколько  минут
назад я находился в своей комнате  и  не  подозревал,  что  мне  предстоит
путешествие.
   - Там, наверху, все знают, дорогой мой.



        "ДЕРЕВЯННАЯ ЛОШАДКА"

   - Как бы то ни было,  -  продолжал  Марко,  -  моя  история  коротка  и
довольно глупа. И все из-за дня рождения. Если хотите знать,  сегодня  мне
исполнилось  девять  лет.  И  вы  себе  представить  не  можете,   как   я
расстроился, когда дедушка подарил мне деревянную лошадку-качалку. Если об
этом узнают мои друзья, подумал я, мне лучше и не  показываться  больше  в
Тестаччо. А ведь дедушка, между прочим, почти обещал мне модель самолета с
дизельным моторчиком. Сами понимаете, я прямо-таки кипел от обиды.
   - Но почему? Деревянная лошадка - прекрасная игрушка!
   - Разумеется. Для дошколят! Я унес ее подальше в  спальню.  И  даже  ни
разу не вспомнил о ней за  целый  день.  А  вечером,  когда  раздевался  и
собирался лечь в постель, опять расстроился. Стоит себе как ни  в  чем  не
бывало и молчит, как болванчик.  Да  вот  полюбуйтесь,  пожалуйста,  какое
глупое выражение нарисовано на ее морде! Что мне с ней делать, подумал  я,
куда бы ее деть? И просто так, ради любопытства,  сел  на  нее.  Не  успел
вставить ноги в стремена,  как  раздался  оглушительный  рев  мотора,  все
вокруг погрузилось в темноту, у  меня  перехватило  дыхание,  я  в  испуге
зажмурился... А когда открыл глаза, то увидел, что лечу  на  этой  лошадке
высоко над крышами Рима.
   - Прекрасно! - весело заметил капитан.
   - Ни чуточки! Во-первых, я замерз - ведь на мне только пижама. А  кроме
того, попробуйте-ка справиться с деревянной лошадкой. "Назад! - кричу я. -
Вернись сейчас же домой, на Землю!" Да куда там!  Она  как  нацелилась  на
Луну, так и понеслась, никуда не сворачивая, прямо к ней. И все с такой же
глупой мордой,  как  тогда,  когда  я  вытащил  ее  из  коробки,  -  глаза
стеклянные, никаких признаков  дыхания,  да  еще  опилки  в  ушах.  Совсем
деревянная, ни одного  настоящего  волоска  в  гриве,  все  нарисованы.  А
постучите-ка по брюху! Пусто, как в барабане! Яснее ясного,  что  никакого
мотора там никогда и не было, и пропеллера под хвостом тоже  нет.  А  ведь
летит - и все тут! Как? Каким образом? Поди угадай! Летит по-настоящему. И
Земля, или, по-вашему, Ясная, скоро осталась далеко внизу, превратилась  в
голубенький кружочек, словно блюдечко из кофейного сервиза.  А  потом  она
неожиданно очутилась высоко над головой: сначала мне казалось, мы  несемся
вверх, но потом - будто летим вниз. Такое чувство, точно падаешь куда-то в
бездну, все ниже и  ниже,  все  быстрее  и  быстрее.  Ясная  стала  совсем
крохотной точечкой среди миллионов точно таких же точек. Прощай, Рим!  Это
конец, решил я. Затерян в космосе, и никакой возможности сообщить  родным,
где нахожусь.
   - Да, впечатляющая, должно быть, картина... - заметил капитан.
   - Я был слишком сердит, чтобы любоваться ею. Станьте-ка на мое место  -
утащен  в  небо  четвероногим  непарнокопытным  из  деревяшки!  Мой  папа,
наверное, переворачивает теперь весь город, чтобы разыскать меня.
   - Кто знает?.. - ответил капитан. - Часы  в  Риме,  если  не  ошибаюсь,
должны показывать сейчас двадцать три часа пятнадцать  минут.  И  родители
твои думают, что ты уже спишь в своей постели.
   - Допустим. А завтра утром? Ну ладно, не будем думать об этом. Впрочем,
мне уже больше нечего рассказывать. Потом я  увидел  впереди  нечто  вроде
огромного коня с сотнями светящихся окошек в животе  и  яркими  фарами  на
копытах. И вы подхватили меня. Вот и все.
   Когда рассказ уже подошел к концу, космонавты весело рассмеялись.
   - Смейтесь!  Смейтесь!  -  проворчал  Марко.  -  Только  отвезите  меня
обратно.
   - Нет, - сказал  капитан.  -  Самое  большее  -  через  пару  часов  мы
приземлимся на нашей планете. Таков приказ.
   Марко искал слова, чтобы выразить свое возмущение, как  вдруг  раздался
оглушительный рев, точно залаяло сразу  сто  тысяч  бешеных  собак.  Стены
космического коня задрожали. Из репродуктора послышался  тревожный  голос,
но понять, что он говорит, было невозможно.



        "СОБАКИ-ПЕРЕСОБАКИ"

   - Тревога! Мы окружены! - Капитан Экс-Паулюс схватил Марко за  руку:  -
Идем в мою кабину! Быстро! - И  они  устремились  вверх  по  узкой  крутой
лестнице. - Хорошо, - добавил капитан, -  что  атака  началась  до  девяти
часов, пока я на посту. Из капитанской рубки лучше видно -  она  в  голове
коня. Смотри!
   Кабина была вся застеклена и походила на веранду деревенского домика  в
горах. Было хорошо видно,  как  к  космическому  кораблю  со  всех  сторон
несутся полчища огромных чудовищ. С невероятным лаем они яростно  кидались
на корабль.
   - Да ведь это же собаки! - удивился  Марко.  -  Летающие  собаки,  черт
возьми!
   - Собаки-пересобаки, - уточнил капитан.
   - Тоже астронавты, как ваш конь? Вражеская армада?
   - Нет,  нет!  Просто  скверные  животные.  Посмотри  сюда,  ты,  верно,
думаешь, что они крылатые? На самом деле это у них такие уши, а не крылья.
Они вертят хвостом, как пропеллером. Потому и летают.
   - И лают...
   - Слишком громко. Мощная акустическая атака!
   Одна из пересобак  прижалась  мордой  к  стеклу  кабины,  точно  хотела
заглянуть внутрь. Казалось, лай издавали даже  ее  глаза,  лапы  и  живот.
Марко крепко зажал уши, но все равно не  мог  спастись  от  оглушительного
лая, который заполнял все вокруг.
   - Осторожно! - воскликнул Марко, увидев, как одна из пересобак обнажила
клыки и принялась хватать стекло кабины.
   - Не бойся, - успокоил мальчика капитан. - Стекло небьющееся.  И  кроме
того, собаки, которые лают, даже лающие пересобаки, никогда  не  кусаются,
ты ведь знаешь это. Не съедят они нас. Но оглохнуть от них  можно.  Ужасно
надоедливые твари. К счастью, наш корабль движется гораздо быстрее их.
   - Но ведь, наверное, проще убить их, - сказал Марко.  -  Вы  бы  раз  и
навсегда избавились от всех пересобак.
   Капитан Экс-Паулюс с удивлением посмотрел на Марко.
   - Убить? - переспросил он. - Что это значит?
   - Убить - это значит уничтожить, искоренить, испепелить.  Разве  у  вас
нет "луча смерти"? Или бесшумных пистолетов? Разве вы ничему не научились,
когда смотрели фильмы про гангстеров?
   Капитан Экс-Паулюс энергично провел рукой по бороде.
   - Послушай, - сказал он, - ты почему-то не удивляешься, что мы понимаем
твой язык и разговариваем с тобой. А между прочим, нам помогает  вот  этот
электронный  переводчик.  -  Капитан  показал   на   маленькую   кнопочку,
спрятанную под воротником пижамы.  -  Но,  очевидно,  аппарат  этот  плохо
работает, или, быть может, ты употребляешь новые слова, которые нам еще не
известны. Так или иначе, я тебя совершенно не понимаю.  Убить...  Что  это
значит?
   Марко рассмеялся.
   - Извините, - произнес он, - но мне смешно. Ведь "убить" - это одно  из
самых распространенных слов на свете. Его знали еще доисторические люди.
   Но Экс-Паулюс уже  не  слушал  его.  Он  крикнул  в  микрофон  какие-то
команды, нажал какие-то кнопки, сдвинул рычаги, и через  несколько  секунд
космический  корабль,  набрав  скорость,  легко  устремился   в   просторы
Вселенной, оставив лающих пересобак далеко позади.



        "ВЫСАДКА В ПИЖАМЕ"

   Тут кто-то постучал в дверь кабины.
   - Девять часов, - сказал Экс-Паулюс. - Меня сменяют. До свидания!
   В дверях появился высокий мужчина с мрачным лицом.
   - Ну что, повезло тебе? - проговорил он, обращаясь к капитану. - А  мне
не довелось насладиться спектаклем.
   -  Ничего  не  поделаешь  -  расписание  есть  расписание,  -   ответил
Экс-Паулюс. - В другой раз полюбуешься этим зрелищем. Познакомься,  Марко.
Это капитан Петрус.
   Марко пожал руку новому капитану, а сам тем временем  обратил  внимание
на одну звезду, которая была ярче других. Звезда быстро приближалась, и не
успел он спросить ее название, как она превратилась  в  зеленый  шар.  Шар
увеличивался, и на его поверхности появились какие-то разводы, похожие  на
материки и океаны.
   "Похоже, мы летим туда", - подумал  Марко,  но  промолчал.  Петрус  был
абсолютно спокоен, значит, бояться нечего. Больше того, новый капитан даже
повеселел.
   - Вот мы и дома, - сказал он. - Это наша планета. Облетим ее раза  два,
чтобы сбавить скорость, и, с твоего позволения, сядем.
   Все точно так и произошло,  как  сказал  Петрус.  А  когда  космический
корабль вошел в атмосферу планеты,  стало  светло  как  днем,  и  бортовое
освещение за ненадобностью выключили.
   Часы  показывали  половину   десятого   утра,   когда   Марко,   совсем
растерянный, ступил  на  поверхность  неизвестной  планеты.  При  этом  он
чувствовал себя довольно неловко, потому  что  был  в  ночной  пижаме.  Но
Экс-Паулюс, Петрус и другие космонавты тоже были в  пижамах,  и,  судя  по
всему, никто не собирался переодеваться перед выходом  из  корабля.  Марко
решил, что мода на этой планете существенно отличается от римской. "Должно
быть, галстук здесь повязывают, когда ложатся в постель", - подумал он. И,
не беспокоясь больше о своем костюме, стал смотреть по сторонам.
   Космический корабль, на котором  он  прилетел,  действительно  как  две
капли воды походил  на  большого  игрушечного  коня,  хотя  все  остальные
аппараты, что стояли  на  летном  поле  гигантского  аэродрома,  ничем  не
отличались от обычных, земных, ракет. Они стартовали  и  приземлялись,  не
издавая никакого ржания. Марко не  успел  и  осмотреться  хорошенько,  как
увидел, что навстречу ему идет какой-то мальчик, тоже примерно лет девяти,
такой же черноволосый, но в желтой пижаме. Он шел легко  и  непринужденно,
как хозяин, встречающий гостя.



        "НОВЫЙ ГИД"

   - Марко!  -  воскликнул  он.  -  Привет!  Надеюсь,  путешествие  прошло
благополучно?
   "Да кто же это такой? Откуда он меня знает? Я никогда прежде  не  видел
его!" Марко вовремя вспомнил, что в Тестаччо делом чести считалось  умение
скрыть удивление, и ответил на его приветствие легким кивком,  пробормотав
что-то непонятное.
   - Что, что? - переспросил улыбаясь мальчик.
   - Говорю - хорошее путешествие, - ответил Марко, - хотя  у  меня  и  не
было ни малейшего желания отправляться куда бы то ни было.  Меня  привезли
сюда против моей воли, и я протестую!
   - Нет, вы слышите?! - засмеялся  капитан  Петрус,  хлопая  мальчика  по
плечу.
   - Здравствуйте, Экс-Паулюс. - Маленький незнакомец обратился к  другому
капитану. - Придумали себе новое имя? Как вас теперь называть?
   - Нет, так и не знаю. Напишу на бумажках десять имен, положу в шляпу  и
вытащу наугад. Яснианин не захотел помочь мне в этом вопросе.
   - Отчего же! Я предлагаю - Старый Таракан! - грубо ответил Марко.
   Все засмеялись, чтобы скрыть неловкость.
   - Ну  ладно,  пошли,  -  сказал  Петрус.  -  Вручаю  тебе  потерпевшего
кораблекрушение живым и здоровым. Не потеряна ни одна пуговичка.
   - Как? - возмутился Марко. - Я требую, чтобы  вы  сейчас  же  отправили
меня обратно на Землю! Высадили неизвестно где  и  еще  отдаете  какому-то
малышу из детсада!
   - Не знаю, что и делать, - ответил Петрус, - но таков приказ.  Если  не
возражаешь, я попрощаюсь с тобой, и поверь в мои самые добрые чувства...
   - Но вы же не бросите меня тут! А кто отвезет меня обратно на Землю?
   - Не беспокойся, -  крикнул  Экс-Паулюс,  удаляясь  с  другими  членами
экипажа. - У тебя будет хороший гид.
   Марко не находил слов, чтобы  выразить  свое  возмущение.  Он  проводил
взглядом космонавтов, потом посмотрел на космического коня и обнаружил  на
его морде точно такое же тупое выражение,  какое  было  у  его  игрушечной
лошадки. Марко резко повернулся к мальчику, но встретил его добрый  взгляд
и улыбку.



        "ЗАБАВНЫЙ КАЛЕНДАРЬ"

   - Как тебя зовут?
   - Маркус.
   - Надо же!
   - В твою честь, между прочим. Еще вчера я был Юлиусом.  А  сегодня  мне
поручено встретить тебя и составить тебе компанию. Я очень рад  этому.  Но
еще больше рад подружиться с тобой.
   - А я, - заявил Марко, - тоже рад, так рад,  что  охотно  расквасил  бы
тебе физиономию! Что же это такое делается: сперва берут тебя в плен, даже
не считая нужным объяснить, зачем и куда, а  потом  оставляют  с  каким-то
малышом из детсада - и до свидания! Да я  сейчас  тут  такое  устрою!  Все
разнесу!
   Лицо Маркуса радостно засияло, будто он услышал что-то очень приятное.
   - Я знаю, что тебе нужно! - воскликнул он. - Идем! - и не оборачиваясь,
устремился вперед. Марко ничего не оставалось,  как  последовать  за  ним.
Впрочем, ему уже было все равно - идти или стоять на месте.
   Они пошли по летному полю. Вокруг было много народу. И  Марко  невольно
обратил внимание, что все были  в  пижамах  и  домашних  туфлях  -  вообще
(выглядели так, словно прогуливаются по саду какой-нибудь загородной дачи,
наслаждаясь теплым солнышком.
   Первое здание, которое Марко увидел на этой  планете  -  аэровокзал  на
космодроме, - оказалось длинным и  низким  строением  из  самого  обычного
стекла и кирпича. Только вот на окнах в цветочных горшках, какие  стоят  у
нас чуть ли не на каждом балконе, вместо герани и других цветов,  названия
которых никак не упомнить, росли маленькие новогодние елочки. Да,  да,  не
просто  зеленые  елочки,  а  именно  новогодние,  украшенные   сверкающими
игрушками и снежинками  из  ваты,  серебряными  звездами  и  разноцветными
лампочками. "Но ведь вчера был день моего рождения, то есть 23 октября!  -
с изумлением подумал Марко. - Неужели здесь так рано начинают готовиться к
Новому году?"
   Сразу  же  за  межпланетным   аэровокзалом   начинался   город.   Самый
обыкновенный город - дома, улицы, площадь. Дома высокие и  невысокие,  но,
пожалуй, невысоких здесь было больше, и парков, похоже, было  больше,  чем
домов. А вообще-то ничего особенного, если бы - вот опять! - не эти  столь
ранние приметы Нового года.
   Вдоль бульвара, что вел к  центру  города,  тянулись  две  нескончаемые
шеренги высоченных елей, и они тоже были увешаны  серебряными  гирляндами,
разноцветными лампочками и яркими игрушками, то есть  украшены  как  самые
настоящие новогодние елки.
   - Скажи-ка, - обратился Марко к своему  спутнику,  -  а  какой  сегодня
день?
   - Новогодний, - весело ответил тот.
   "Какой же я дурак, - подумал Марко. -  Должно  быть,  на  этой  планете
совсем другой календарь, не такой, как на Земле. Там сегодня 24 октября, а
здесь, выходит, 1 января".
   Маркус тем временем вошел в здание, которое  служило,  видимо,  складом
деревянных лошадок, выбрал лошадку с двухместным седлом и пригласил  Марко
сесть вместе с ним.
   - Ладно, кончай валять дурака! - рассердился потомок древних римлян,  у
которого и без того были свои счеты с этими лошадками.
   - А в чем дело? Это же наши "роботы". Садись, и поедем. Они для того  и
существуют.
   - Нечто вроде такси? - съехидничал Марко. - А где же  счетчик?  Короче,
кому платить за проезд?
   Маркус с изумлением посмотрел на него.
   - А за что ты хочешь платить? - улыбнулся он. -  "Роботы"  общие.  Кому
надо, тот и берет их.
   Деревянная лошадка плавно и бесшумно тронулась с места и легко полетела
вперед, мягко покачиваясь в теплом и ласковом воздухе.  Только  тут  Марко
заметил то, что должно было поразить его еще раньше: в Новый  год,  зимой,
на улице он был в одной пижаме, а у него даже руки не  замерзли!  Тут  ему
пришли на помощь скромные познания в географии.  Он  вспомнил,  что  и  на
Земле есть страны, где в январе жарко,  как  в  Италии  летом.  И  все  же
какое-то  сомнение  у  него  оставалось,  но  вскоре  другие   впечатления
заставили его позабыть о нем.
   - Смотри-ка, магазины открыты! - опять удивился он.
   - Чего же тут странного? Они всегда открыты, - ответил Маркус.
   - Да ведь сегодня Новый год! У нас в этот день все отдыхают.
   Маркус не ответил.
   "Просто какая-то ненормальная планета! - подумал  Марко.  -  Игрушечные
лошадки вместо такси, и магазины  открыты  в  Новый  год...  Сам  черт  не
разберет, что тут делается!"
   Дома на бульваре выглядели чистыми и нарядными.  И  не  найти  было  ни
одного балкона, ни одного окна,  где  не  выставлена  была  бы  новогодняя
елочка, украшенная блестящими игрушками. Городские власти, если,  конечно,
это  они  позаботились  о  них,  немало   потрудились.   Невозможно   было
представить себе город, украшенный лучше. Он  был  красив,  как  рекламная
афиша "Летайте самолетами "Италтурист". Однако все же странно, что повсюду
открыты магазины. Впрочем, возможно, сегодня не 1 января, а 31 или даже 27
декабря? Обычно к Новому году готовятся заранее, да  и  хозяева  магазинов
заинтересованы в том, чтобы люди сделали побольше покупок.
   - Маркус! - позвал Марко. - А какой день был вчера?
   - Новогодний, - услышал он в ответ.
   "Ну вот, я был прав, - обрадовался Марко, -  магазины  открыты  потому,
что не сегодня Новый год... Он был вчера. Впрочем..."
   - А какой день будет завтра?
   - Новогодний. Я уже сказал тебе.
   - Но ведь он был вчера! - возмутился Марко.
   - Ну да - вчера, сегодня, завтра... Всегда! У нас все дни новогодние.
   - А ну тебя! - вскипел Марко. - Вы только  и  делаете,  что  без  конца
шутите. Я обещал расквасить тебе физиономию и, очевидно,  с  удовольствием
это сделаю.
   - Но мы как раз идем туда. Потерпи немного.
   - Куда идем-то?
   - Туда, где ты сможешь отвести душу и вволю побушевать.



        "МОЖНО ЛОМАТЬ ВСЕ ЧТО УГОДНО!"

   Марко не знал, что и ответить. Впрочем, они уже пришли.  Бульвар  вывел
их на широкую площадь, окруженную огромными новогодними  елками,  и  Марко
увидел красивый дворец,  на  фронтоне  которого  сверкали  большие  буквы:
"Ломай что угодно!" На дверях красовалась надпись: "Вход свободный в любое
время дня и ночи".
   - Тебе повезло, - сказал Маркус. - Дворец открылся после ремонта  всего
два дня назад, и его только-только начали разрушать. Приехал бы ты  неделю
назад, нашел бы здесь одни развалины.
   Ребята оставили деревянную лошадку  у  тротуара,  где  стояло  изрядное
количество таких же "роботов", и вошли в здание.
   Если послушать Маркуса, то идея построить подобный дворец родилась  еще
в прошлом веке. Ее предложил известный астроботаник, который был  знаменит
тем, что, не выходя из  дома,  замечательно  умел  описывать  флору  самых
отдаленных планет. Ученый был по совместительству  и  хорошим  семьянином.
Как-то он заметил, что его дети все время стараются что-нибудь сломать или
испортить. В доме гибло буквально все, к чему прикасались их руки. И тогда
астроботаник взял да и подарил им вместо  обычных  игрушек  несколько  сот
самых дешевых мисок и тарелок.
   Детей у него было двое.  Чтобы  методично  перебить  эту  гору  посуды,
раскрошить на самые мелкие кусочки - не больше остриженного краешка ногтя,
этим разбойникам понадобилось почти  пять  дней,  причем  работали  они  в
четыре руки и даже в четыре ноги с восхода и до заката  солнца.  Но  самое
главное, что к концу этой операции у них совершенно пропало и  больше  уже
никогда не возникало всякое желание ломать  что  бы  то  ни  было.  Ученый
выступил в газете, показав с цифрами в руках, что  благодаря  сотне-другой
тарелок он получил  немалую  экономию,  если  считать  по  ценам  минувших
столетий, потому что в доме больше ничего  не  портилось:  ни  мебель,  ни
коллекционный фарфор, ни зеркала, ни стекла...
   "Почему бы, - предлагал ученый, - не применить эту систему шире?  Разве
только дети испытывают время от  времени  неукротимое  желание  что-нибудь
сломать? Или мы, взрослые, люди второго сорта, и у нас нет права  поиграть
своими мускулами? Тем более теперь, когда  все  на  свете  за  нас  делают
машины - добывают уголь, обрабатывают камень и дерево, разрушают атомы..."
И так далее и так далее.
   Статья была длинной  и  убедительной.  А  через  две  недели  вопрос  о
строительстве дворца "Ломай что угодно!" был уже делом решенным. Построили
его тоже очень  быстро.  Получилось  многоэтажное  здание,  все  помещения
которого были заполнены различной мебелью, а серванты  и  буфеты,  в  свою
очередь, были битком набиты посудой. И все это - тарелки, стаканы,  ковры,
столы, стулья, диваны, двери, окна  -  можно  было  бить,  ломать,  рвать,
портить.
   Дети приходили во дворец в определенные дни в сопровождении учителей, и
им  разрешалось  ломать  тут  все  что  угодно.  Ребята,  разумеется,   не
заставляли себя долго упрашивать. Взрослые иной раз тоже заглядывали сюда,
когда у них было очень плохое настроение, становилось  вдруг  грустно  или
хотелось с кем-нибудь поссориться.
   Им, понятное дело, предлагали заняться самой трудной работой  -  ломать
крышу, стены и, если было желание, даже фундамент.  Чтобы  разрушить  его,
приходилось трудиться куда больше, чем рабам на  строительстве  пирамид  в
Древнем Египте. Но в конце концов, когда они уже совсем выбивались из  сил
и бросали работу, к ним возвращалось хорошее настроение, и по крайней мере
лет десять не возникало желания ссориться с кем-нибудь или бросать на  пол
фарфор во время семейных "недоразумений".
   Экономисты,     вооружившись     цифрами     -     расчеты      сделали
электронно-вычислительные машины, - показали, что разрушение дворца "Ломай
что угодно!"  позволяет  сэкономить  сумму  в  сто  раз  больше  той,  что
затрачена на его строительство и  на  все  вещи,  какими  он  заполнен,  а
главное - на 28,51 процента улучшает  настроение  граждан.  Так  что  идея
вполне оправдала себя.
   Поняв, о чем идет речь, Марко захотел, чтобы и к нему вернулось хорошее
настроение.
   Несмотря на бессонную ночь, он чувствовал себя бодро и с жаром принялся
за  работу  -  начал  ломать  огромный  платяной  шкаф.  Для   этого   ему
понадобились топор, молоток и велосипедный насос - все может  пригодиться,
когда хочешь довести до конца хорошее дело.
   Рядом, в соседних залах дворца, под наблюдением  родителей  и  учителей
трудилось по крайней мере пятьсот школьников. Они как  могли,  старательно
уничтожали мебель. Их веселые голоса и гром молотков эхом  разносились  по
всему зданию.
   Часа за два Марко расправился не только  с  платяным  шкафом,  но  и  с
мебелью для гостиной и с двумя спальными гарнитурами. Из дворца "Ломай что
угодно!" он  вышел  абсолютно  спокойным,  не  испытывая  больше  ни  тени
неприязни к Маркусу.



        "ДВИЖУЩИЕСЯ СКАМЕЙКИ"

   На улице Марко обрадовался неожиданной тишине. Слышны были только тихие
и  приятные  звуки.  Люди  разговаривали  очень  живо,  но  не  громко,  а
общественный транспорт, то есть деревянные лошадки,  двигались  совершенно
бесшумно, словно лодки по глади озера. Да и пешеходы вроде бы  не  шли,  а
скользили мимо. Оказывается, на многих  улицах  были  устроены  движущиеся
тротуары. Стоило ступить на бегущую ленту,  как  на  эскалатор  метро,  и,
пожалуйста, отправляйтесь дальше - от перекрестка к перекрестку. Если  вам
надо было ехать далеко, скажем, в другой конец города, вы  могли  присесть
на скамейку - их было достаточно. Особенно устраивали они  людей  пожилых,
для которых сидение на скамейке даже тут, на этой странной  планете,  тоже
было, очевидно, любимым времяпрепровождением.
   "Эх, - невольно вздохнул Марко, - такую движущуюся, и бесплатную к тому
же, скамейку да моему бы дедушке! Ведь он целыми днями сидит  на  одном  и
том же месте возле дома. Какое счастье было бы  для  римских  пенсионеров,
если б они могли целыми днями разъезжать на скамейке по всему городу -  от
Колизея до Джаниколо, от площади собора  святого  Петра  до  Мойте  Марио!
Окажись такой движущийся тротуар  на  площади  Пантеона,  уверен,  дедушка
переселился бы туда насовсем. Бедный дедушка!  Интересно,  что  он  сейчас
делает?"
   Но тут Марко вспомнил, что  именно  из-за  дедушки  и  его  подарка  он
затерялся на Млечном Пути, возможно, и дальше, ужасно далеко от  Тестаччо,
от друзей. И гнев, который было утих, вскипел с новой силой.
   - Хочу есть, - грубо прервал он объяснение Маркуса.
   - Прекрасно! Я тоже. А раз так, идем в кафе.
   Они ступили на движущийся тротуар и неслышно поплыли  мимо  заполненных
людьми магазинов. Люди, кстати сказать, все, как  один,  были  в  пижамах.
Похоже, другой одежды тут не носили.
   "Конечно, пижама - вещь очень неплохая, и  домашние  туфли,  бесспорно,
удобнее ботинок. Но выходить в таком виде на улицу,  по-моему,  совершенно
неприлично! Хотя, с другой стороны, это меня  не  касается  -  пусть  себе
ходят в чем хотят, даже в масках.  Какое  мне  дело!  Я  же  не  собираюсь
оставаться тут навсегда!"
   Марко хотелось  критиковать  все,  что  происходило  на  этой  странной
планете. Но это  плохо  удавалось  ему.  Он  вынужден  был  признать,  что
бесплатное такси и движущийся тротуар - придумано  совсем  неплохо.  Да  и
новогодние елки тоже поднимали настроение. Ко всему  прочему,  было  очень
тепло, и в воздухе разливался аромат цветов.
   "Как весной в прекрасном саду!" - невольно подумал Марко.
   А  тротуар  между  тем  двигался  по  улице  мимо  домов  с  празднично
украшенными витринами.



        "ВОРУЙ СКОЛЬКО ХОЧЕШЬ!"

   И тут Марко заметил еще одну странность  -  витрины  были  без  стекол!
Возможно, потому, что здесь такой хороший климат. Но разве это не  опасно,
разве это не способствует воровству? И, словно подтверждая  его  опасения,
какой-то  синьор,  когда  они  проезжали  мимо  витрины  фруктовой  лавки,
протянул руку, схватил большую гроздь винограда и преспокойно принялся его
есть, кладя в рот виноградинку за виноградинкой.  И  никто  вокруг  словно
ничего не заметил.
   А потом другой вполне уважаемый старичок встал со скамейки и подошел  к
краю тротуара, как бы собираясь сойти с него. Но сходить  он  не  стал,  а
принялся что-то высматривать  впереди,  будто  ожидая  чего-то.  Когда  же
тротуар  подвез  его  к  газетному  киоску,  он   ловко   стащил   толстый
иллюстрированный журнал, взглянул на номер, убедился, что это именно  тот,
который ему нужен, снова  удобно  уселся  на  скамейку  и  начал  спокойно
листать его.
   "Вот это да, - подумал Марко, снова вскипев. -  И  номер  проверил,  не
слишком ли старый журнал. Неужели я попал в страну воров? Маркус тоже  все
видел, но ничего не сказал..."
   Однако прежде, чем они подъехали к кафе, случилась еще  более  странная
история. Старичок - тот самый, что украл журнал, - снова поднялся  (бывают
же такие беспокойные  люди!),  подошел  к  Маркусу  и,  вежливо  улыбаясь,
попросил его о небольшой любезности.
   - Молодой человек, - сказал он, - для вас это не составит труда...  Мне
нужна сигара, но боюсь, что не смогу взять ее, не  сходя  с  тротуара.  Не
добудете ли вы мне одну в  ближайшей  лавке?  Там  на  витрине  прекрасные
сигары. Я видел, когда проезжал тут вчера.
   - С удовольствием! - ответил Маркус.
   И никто даже не улыбнулся.
   - Только, пожалуйста, выберите не слишком темную и не очень светлую,  -
посоветовал старичок, который ел виноград.
   - Постараюсь, - ответил Маркус. - Хорошо, что предупредили, я в сигарах
плохо разбираюсь.
   Говоря так, Маркус обернулся, потому что табачная лавка была уже совсем
рядом, наклонился и подхватил сразу две сигары.
   - О, вы очень любезны! - воскликнул старичок.
   - Из двух можно выбрать, - объяснил Маркус.
   - Конечно, конечно, благодарю вас! - поклонился старичок.
   Он взял сигару получше, другую засунул в карман и вернулся к  скамейке,
где, очевидно чтобы сохранить место, оставил украденный журнал.
   Марко так и обмер. Вот ведь какая  штука  -  он  оказался  в  воровской
компании!  Нет,  лучше  всего  молчать  -  делать  вид,  будто  ничего  не
замечаешь.
   "Высказаться, - решил он, - я всегда успею".
   Вскоре они сошли с движущегося тротуара и направились в кафе.
   Поначалу Марко не заметил ничего необычного - ничто не отличало кафе от
рядовой римской траттории: даже вазы с цветами стояли на столах,  покрытых
белыми  скатертями.  И  реклама,  как  и  всюду,   настойчиво   приглашала
посетителей отведать фирменное блюдо.



        "СЛОВО "ПЛАТИТЬ""

   "Сегодня триштекс на коротких шампурах!"
   "Попробуйте нотку "до" из горла индюка!"
   "Жареные краники - холодные и горячие!"
   По  мнению  Марко,  все  это  не  слишком-то  пробуждало  аппетит.   Но
оказалось, тут есть вещи и пострашнее. Он убедился в этом, когда  заглянул
в меню. Это была толстая и тяжелая, как телефонный справочник,  книга.  На
каждой странице перечислено не менее трехсот блюд. Всего  книга  содержала
по меньшей мере триста тысяч различных кулинарных рецептов. А в конце были
чистые  листы,  и  посетителей  кафе  просили   вписывать   туда   рецепты
собственного изобретения.
   "Возьмите два бутылочных горлышка,  -  предлагал  некто,  подписавшийся
Пиппус, - одно тотчас же выкиньте, а другое отправьте на три дня в  карцер
и каждые три часа добавляйте полкило хорошо приготовленных стружек,  рожки
улитки, отварные вилки, бисквит, трисквит  и  динамитные  шашки.  Все  это
можете приправить по вкусу толченым мелом, горной галькой и  гвоздями.  На
гарнир рекомендуются мелко нарезанные шины трехколесного велосипеда. Блюдо
приобретет особую пикантность, если  перед  подачей  на  стол  полить  его
зелеными чернилами для авторучек".
   Марко подумал, что самое пикантное было  бы,  если  б  повар  догадался
выбросить  блюдо  в  мусорный  бак,  но  промолчал,  чтобы  не   выглядеть
провинциалом, который впервые попал в город и всему удивляется.
   Он продолжал листать меню, останавливаясь на самых необычных  кушаньях:
"Ножки поросенка  с  лампочками  в  соусе  из  лестничных  перил",  "Ножки
хромоногого столика", "Оцинкованное листовое железо по-цыгански", "Суп  из
фаршированных кирпичей".
   - Чем же  они  фаршированы?  -  спросил  Марко  у  своего  улыбающегося
спутника. - Я бы не хотел, чтобы внутри оказалась кожура от  каштанов  или
радиодетали. Их я вовсе не люблю.
   - Напрасно. Фаршированные кирпичи  -  очень  вкусное  блюдо,  -  сказал
Маркус. - Я прекрасно понимаю, что наше меню не вызывает у тебя  восторга.
Но мы привыкли есть все - железо, уголь, цемент, стекло, дерево,  а  также
гвозди, щипцы, легко усваивается даже телефонный кабель. Все  съедобно  на
нашей планете.
   - Как же остаются невредимыми ваши города? Ведь можно съесть, наверное,
и дома со всеми дверями и окнами?
   - Конечно, можно, но они нужны нам, чтобы жить в  них,  спать,  слушать
музыку, читать  книги,  принимать  друзей.  Ну  как,  у  тебя  прибавилось
аппетита после знакомства с этим меню?
   - Пожалуй. Дело в том, что недавно мама водила меня к врачу, тот нашел,
что я слитком  тощий,  и  назначил  мне  железо.  Пришлось  пить  какой-то
препротивный сироп. Так что я воспользуюсь случаем и закажу  себе  хороший
железный бифштекс.
   К столу подошел официант в белой куртке. Это был робот с шестью  парами
рук,  и  на  каждой  висела  салфетка.  Всего,  следовательно,   их   было
двенадцать. Робот внимательно выслушал заказ и  убежал,  но  почти  тотчас
вернулся со множеством тарелок.
   Железный  бифштекс  на  шампуре  оказался   необыкновенно   вкусным   и
ароматным. Марко уничтожил его в несколько секунд.
   - Тебе надо было заказать четвероштекс, -  пошутил  Маркус,  который  с
удовольствием пил кофе с молоком и персиковым джемом (точнее,  с  жестяной
банкой, в которой когда-то был персиковый джем).
   Марко захотел попробовать также суп с кирпичами и обнаружил, что он был
заправлен пастой для шариковых ручек и пеплом от папирос.
   На третье робот предложил фруктовый коктейль. Марко почувствовал  запах
апельсинового сока,  но  Маркус  объяснил,  что  это  всего-навсего  смесь
дождевой воды и старого машинного масла для  смазки  автомобилей,  которое
хранят в специальных деревянных сосудах, выдолбленных  из  железнодорожных
шпал.
   Поужинав, мальчики встали и направились к выходу.
   - А кто заплатит по счету? - поинтересовался Марко в дверях.
   - Заплатит? - переспросил Маркус. - Опять? Ты же знаешь  -  у  нас  это
слово не употребляется.
   - О да, я понял это, когда ты стащил  сигары  для  старичка!  -  ехидно
заметил наш яснианец. - А теперь ты будешь уверять, будто можно  прийти  в
кафе, вкусно поесть, вытереть рот салфеткой, и робот...
   - Благодарю вас! Приходите еще! - как раз  в  этот  момент  с  нижайшим
поклоном произнес робот.
   - Придем, когда будем поблизости, - вежливо  пообещал  Маркус,  пожимая
одну за другой все двенадцать его рук.
   - Не забывайте меня, - попросил робот. - А  то  я  скучаю  без  работы.
Видите, в кафе почти пусто.
   - Мы обязательно придем сегодня вечером,  -  пообещал  Маркус,  видимо,
чтобы успокоить его.



        "МЯТНАЯ ГРОЗА"

   На этот раз ребята не воспользовались движущимся  тротуаром,  а  решили
пройтись немного по тихим, безлюдным улочкам. Однако  и  здесь  дома  были
празднично украшены сотнями больших и маленьких новогодних елок. Они росли
даже на крышах. И Марко стало казаться, что  он  пробирается  под  ветвями
одной огромной новогодней елки. Он то и дело задевал что-нибудь головой  -
серебряный колокольчик, звездочку или еще какую-нибудь  милую  безделушку,
все назначение которой только в том, чтобы внести в дом веселье.
   - Городские власти, должно  быть,  потратили  уйму  денег  на  все  эти
украшения! - заметил Марко.
   - Ни одной копейки, - ответил Маркус. - Хотя бы потому, что у нас давно
отменены деньги. А украшения растут сами собой. Разве не видно?
   Марко внимательно посмотрел на ближайшую елку и убедился, что лампочки,
колокольчики, шарики и все прочие игрушки действительно росли  на  ветвях,
как плоды, - каждый ка своем черенке.
   - И расцветают под Новый год? - спросил Марко.
   - Нет, они цветут круглый год. У нас ведь каждый день новогодний, я уже
тебе говорил.
   - В таком случае вашу планету можно назвать Планетой Новогодних Елок, -
решил Марко. И  с  удивлением  подумал,  что  завидует  Маркусу.  Ведь  на
старой-престарой Земле  таких  деревьев,  насколько  помнит  человечество,
никогда не росло, кирпичи есть нельзя, а если хочешь  посидеть  в  субботу
вечером в траттории и поесть принесенную  с  собой  в  узелке  еду,  нужно
заплатить за бумагу, которую официант постелит на стол.
   "Интересно, в какой стороне наша Земля? Внизу? Или наверху?"
   Воздух оставался все таким же теплым и благоуханным  -  легкий  ветерок
приносил запахи самых разных цветов.
   - Да, вам тут хорошо,  -  вздохнул  Марко.  -  Не  только  круглый  год
новогодние праздники, но, похоже, и весна никогда не кончается.
   Маркус наклонился,  собрал  пальцем  немного  пыли  и  предложил  гостю
понюхать. Пыль пахла ландышами.
   - Да это же пудра! - удивился Марко.
   Он посмотрел наверх и увидел, что большая розовая туча, закрыв  солнце,
быстро затянула полнеба.
   - Однако, - не без удовольствия заметил Марко, - я вижу, что и  в  этой
счастливой стране случаются грозы?
   Гроза действительно началась. Только вместо  дождя  с  неба  посыпались
миллионы разноцветных конфетти. Ветер подхватывал их, кружил, разносил  во
все стороны. Создавалось полное впечатление, что нагрянула зима и занялась
снежная пурга.  Однако  воздух  оставался  по-прежнему  теплым,  напоенным
разными  ароматами  -  пахло  мятой,  анисом,  мандаринами  и  еще  чем-то
незнакомым, но очень приятным.
   - Но откуда столько запахов сразу? - удивился Марко.
   - Об этом заботятся машины, - пояснил  Маркус,  -  которые  приводят  в
движение воздух и формируют тучи и облака.  Если  хочешь,  я  отвезу  тебя
потом в Центр Прекрасной Погоды.
   Маленькие разноцветные кружочки легко, будто  снежинки,  опускались  на
голову и одежду. Поймав на ладонь несколько конфетти, Маркус отправил их в
рот, и Марко, вспомнив, что в этой стране  все  съедобно,  последовал  его
примеру. Это были самые настоящие мятные конфеты. А  потом  он  обнаружил,
что стоит открыть рот, как конфетти сами влетают в него, словно  птички  в
гнездо, и сразу же с приятнейшим холодком тают на языке.
   Вскоре туча развеялась, и снова выглянуло солнышко. Над  землей  легкой
поземкой продолжали кружиться конфетти.  Словно  снежком  припорошили  они
новогодние елки. Птицы садились на ветви и с веселым щебетом  клевали  эти
небесные конфеты.
   Картина  была  уж  слишком  слащавой,  с  точки  зрения  Марко,  просто
приторной.
   - Прямо какая-то кукольная страна! - не удержался он.
   А про себя решил при первой же возможности снова вернуться  во  дворец,
где можно ломать что угодно, и отвести душу, расправившись  с  несколькими
шкафами.



        ""УДАЧИ ВСЕМ, КТО ПРОЧИТАЛ!""

   Ребята вышли на небольшую площадь,  окруженную  высокими  очень  белыми
стенами. Очень белыми - это, конечно, сказано условно, потому  что  каждая
стена снизу доверху была разрисована всякими каракулями и покрыта  разными
надписями, сделанными цветными мелками. Какой-то старичок  выводил  что-то
на стене зеленым мелком. Несколько любопытных  стояли  рядом  и  временами
подавали ему советы. Чуть  поодаль  старательно  выводила  буквы  девушка.
Видимо, она сочиняла  письмо,  потому  что  издали  можно  было  прочитать
огромное слово: "Дорогой..."
   Мальчики подошли к старичку и прочитали надпись, которую он сделал:

   Ни в коем случае нельзя
   На все чихать, мои друзья!
   Кто этого, увы, не знал,
   Тот очень много потерял.
   Удачи всем, кто прочитал!

   - Он пишет объявление, - объяснил Маркус. - У нас  любой  может  писать
все,  что  ему  вздумается.  Прежде  в  городах  повсюду  торчали  грозные
таблички: запрещается то, не разрешается это... А теперь запрещать нечего,
потому что люди давно уже не делают ничего плохого или  недозволенного.  И
все потому, что ничего не запрещается. Нашим гражданам не остается  ничего
другого, как развлекаться, придумывая всякие забавные тексты.  Именно  для
этого и поставлена здесь подобная "стена объявлений". Когда на ней уже  не
остается свободного места, ее закрашивают белой краской.
   Рядом раздались аплодисменты. Люди пожимали старичку руку,  поздравляли
с удачной выдумкой. Вторая надпись, которую он сделал, предлагала:

   А ну, попробуй отгадать,
   Сколько будет
   Кот плюс пять!

   Юмор Марко не понравился,  и  он  подошел  к  девушке,  которая  писала
голубым мелом.
   "Дорогой прохожий, - прочитал Марко, - если тебе грустно,  подумай  обо
мне, потому что сегодня я влюбилась в доктора Филибертуса, и  мое  счастье
сделает счастливым и тебя. Мелания, преподаватель химии и математики".
   - Если такое пишет на стенах учительница, - усмехнулся Марко, - что  же
тогда творят ее ученики?
   Он прошел вдоль стены и прочитал немало других  любопытных  объявлений.
Некоторые так понравились ему, что он даже запомнил их.

   Объявляем всем, всем, всем!
   Отныне запрещено сердиться!
   Нарушителям завтра в суд явиться.

   Внимание! Взрослые и дети!
   Отныне разрешается все на свете:
   Рвать цветы и бегать по газонам...
   Конец запрещенным зонам!
   Просим полицейских, пап и мам
   Помогать озорничать малышам!

   Слушайте все! Слушайте все!
   В десять часов каждое утро
   По радио вместо зарядки
   Передаются сказки, ребятки!
   Рекомендуем не опаздывать!

   В нашем городе
   Ложиться спать без ужина
   Строго запрещено.

   Друг-шофер и друг-пешеход,
   Когда дети играют в мяч,
   Прекрати движение и не маячь!

   Взрослые! Бывшие дети-проказники!
   Просим ходить на голове
   Каждые праздники!

   Бабушки и дедушки!
   Бросьте вязание, бросьте трубки!
   И спешите на курсы сказочников,
   Завтра начнутся занятия,
   Приглашаем всех без изъятия!

   Кто хочет сказать неправду,
   Солгите сегодня,
   Потому что завтра повсеместно
   Запрещается ложь!

   На нашей планете
   Строго запрещается воевать
   В небе, на земле и на море...
   Довольно горя!
   Тот, кто нарушит этот закон,
   Будет за уши выброшен вон,
   Прочь с нашей планеты!

   А потом Марко, недолго думая, поднял с земли черный брусочек и написал:

   "Правителям этой планеты:  вы  придумали  немало  замечательных  вещей,
молодцы! Но когда вы отправите меня обратно домой? Марко."

   Тотчас за его спиной раздался громкий хохот, и люди, что  стояли  возле
старичка, поспешили к Марко узнать, в чем дело.
   - Почему они смеются? - удивился Марко.
   - Из-за твоей ошибки, - сочувственно вздохнул  Маркус.  -  Ты  поставил
после подписи запятую.



        "ТРИУМФ ЭТЕЛЬРЕДУСА"

   Покинув  площадь,  ребята  оказались  на  перекрестке,  где   собралась
большая,  шумная  толпа,  в  центре  которой  расположились  музыканты   с
инструментами, висевшими на шее. Оркестранты перебрасывались репликами  и,
видимо, ожидали знака дирижера. Марко заметил, что они  мало  интересовали
собравшихся. Все внимание их было обращено к стеклянной  урне,  в  которую
люди по очереди опускали какие-то бумажки.
   - Я понял! - воскликнул Марко. - Это голосование!
   Маркус улыбнулся, но промолчал. В это время к урне  подвели  маленького
мальчика с завязанными глазами, он вынул из нее бумажку  и  передал  своим
провожатым. Все притихли, и тут же отчетливо прозвучали слова:
   - Этельредус Аррейфедус Провалляйтус!
   Толпа  закричала:  "Ура!"  Оркестр  грянул  веселый  марш,  и  какой-то
высокий, раскрасневшийся от волнения человек вышел вперед и начал пожимать
всем руки. Робот-рабочий достал из мешка длинную мраморную  доску,  что-то
быстро написал на ней и укрепил на стене дома.
   "Улица Этельредуса Аррейфедуса Провалляйтуса", - прочитал Марко.
   Старичок, стоявший  рядом  с  Марко,  даже  не  пытался  скрыть  своего
огорчения.
   - Вот уже два месяца, - сетовал он, - как я участвую в этом конкурсе  и
никак не могу выиграть! Наверное, мне лучше  вернуться  в  переулок  номер
сорок пять. Там мое имя не называли  уже  сто  четыре  недели,  должны  же
вытащить, в конце концов!
   Так  Марко  узнал,  что  на  Планете  Новогодних  Елок  названия  улиц,
переулков и площадей разыгрываются среди горожан. Игра  происходит  каждую
неделю, чтобы больше народу могло принять в ней участие.
   Разумеется, если человек не хотел, он мог не участвовать в этой  затее.
А те, кто участвовал, делали это скорее ради забавы, чем из тщеславия.
   - На Земле, - сказал Марко, - такие азартные люда непременно  стали  бы
играть в лотерею или спортлото. Но при этом они могли бы по  крайней  мере
надеяться выиграть какую-нибудь кругленькую сумму.



        "НАПРАСНЫЙ УДАР"

   - Кругленькую сумму? - переспросил Маркус. - А что это такое? Что с ней
делают?
   Марко  попытался  объяснить  ему,  что  это  такое,  но  не   сумел   и
рассердился:
   - О господи! Как трудно говорить с таким дуралеем!
   И, чтобы отвести душу, он изо всех сил пнул ногой банку,  что  валялась
на дороге. Но удар не принес ему никакой радости, потому  что  банка  была
резиновой. Оказывается, по приказу  городских  властей  роботы  специально
разбрасывали такие банки по улицам, чтобы ребята, которые по пути в  школу
или домой всегда играют в футбол, не отбивали себе ноги и не рвали обувь.
   Между тем уже стемнело,  и  новогодние  елки  вспыхнули  вдруг  яркими,
веселыми  огоньками.  Город  засверкал  тысячами  разноцветных   лампочек,
нарядно и празднично, как бывает только под Новый год.
   - И ночью витрины тоже не закрываются? - полюбопытствовал Марко.
   - Конечно. Зачем их закрывать? А вдруг тебе понадобится  пара  ботинок,
пишущая машинка или, допустим, холодильник?
   "Если тут запросто воруют днем, представляю,  что  творится  ночью",  -
подумал Марко, но промолчал. Он очень устал, ужасно хотел спать  и  совсем
не был настроен обсуждать подобные вопросы. Дедушка,  деревянная  лошадка,
космическое путешествие, удивительные особенности  этой  странной  Планеты
Новогодних Елок - от всего, что он увидел и узнал  за  этот  день,  голова
кружилась, как на чересчур быстрой карусели. Он покорно ступил  следом  за
Маркусом на движущийся тротуар, присел на скамейку и  заснул  прежде,  чем
успел закрыть глаза,



        "ПРОБУЖДЕНИЕ"

   Марко проснулся от оглушительного лая и обнаружил, что лежит на кровати
в большой освещенной комнате. И Маркуса рядом нет.
   - Опять, наверное, пересобаки! - вздохнул он. - Но где я?
   Его старая голубая пижамка висела на спинке стула, а на нем была новая,
зеленая. Выходит, кто-то принес его сюда, в эту комнату, переодел и уложил
в постель, а он  даже  не  заметил  всего  этого.  Прежде  он  никогда  не
удивлялся, если, открыв глаза, оказывался в своей залитой солнцем  комнате
на пятом этаже самого обычного дома в Тестаччо, хотя еще минуту назад - во
всяком случае, так ему всегда казалось -  играл  с  дедушкой  на  кухне  в
домино.
   Постель оказалась мягкой и удобной, а в  комнате  было  очень  чисто  и
красиво. На тумбочке у кровати стоял телефон. Марко погладил трубку. Жаль,
что он не знает ни одного местного номера и не может никому позвонить.
   Над головой раздался сильный топот. Очевидно, пересобаки опустились  на
крышу дома. Их чудовищный  лай  становился  все  громче.  Поспать  бы  еще
немного, но, видно, не удастся. Во всяком случае, до тех пор, пока  длится
нашествие.
   "Интересно, кто не позволяет покончить с  этими  собаками?"  -  подумал
Марко, надевая свои домашние тапочки.
   Он открыл дверь и оказался в другой, точно такой  же  комнате.  Постель
была неубрана. Наверное, тут спал Маркус. Но где же он?
   - Маркус! - позвал Марко, выйдя в коридор. Других комнат на этом  этаже
он не обнаружил, а деревянная  лестница  привела  его  вниз,  в  гостиную,
которая, похоже, занимала весь первый этаж.
   - Маркус! - снова позвал он. Но никто не ответил.



        "РОБОТ ВЯЖЕТ НА СПИЦАХ?"

   Марко побродил по гостиной, взял из  вазы  крупное  красивое  яблоко  и
принялся есть.
   Еще раз оглядев комнату, он увидел на  стене  большой  белый  экран,  а
сбоку черную кнопку, очевидно для включения. Марко  нажал  на  нее.  Экран
сразу же засветился, и на нем появилось изображение пересобак - они стаями
носились над городом.
   - Уже улетают, - услышал  Марко  за  спиной  чей-то  голос.  Он  быстро
обернулся.  Перед  ним  стоял  робот  в  желтом  халате.  Глаза  его  ярко
фосфоресцировали, а руки были заняты делом, которое, если  б  речь  шла  о
бабушке, Марко определил бы как вязание на спицах.
   - Вяжу себе шапку-ушанку, своего рода шлем, - объяснил робот,  заметив,
что Марко с удивлением смотрит на его руки. - И  при  следующем  нашествии
пересобак не буду страдать от этого ужасного лая. Правда, я  надеюсь,  что
этот визит последний.
   - Тогда зачем же вяжешь?
   - Не могу сидеть без дела! Я робот-домохозяйка, а здесь  у  меня  очень
мало работы. К тому же мне нравится  вязать.  А  вы  яснианин?  Во  всяком
случае, так мне сказал ваш друг. Вы так крепко спали, когда приехали сюда,
что пришлось раздеть вас и уложить в постель.
   - А где Маркус?
   - Не знаю. Он ушел. Сказал, что вряд ли вернется. Велел приготовить вам
завтрак.
   "Ничего себе! - подумал Марко. -  Сначала  какой-то  мальчишка,  теперь
робот... Перекидывают меня от одного к другому, словно мячик!"
   Робот был явно доволен, что может поболтать, но руки его ни  на  минуту
не оставляли спицы в покое.
   - Это дом Маркуса? - спросил Марко.
   - О нет! Это мой дом. В каком-то смысле. У меня еще  дюжина  таких  же.
Люди приходят сюда на какое-то время, как  в  гостиницу.  Спят,  отдыхают,
встречаются с друзьями, музицируют, а потом уходят, и только я живу  здесь
постоянно. Я должен обслуживать их. Выходит, я почти  что  вправе  считать
этот дом своим, не так ли?
   - Атака пересобак, - произнес голос с экрана,  -  окончена!  Продолжаем
наши передачи. Смотрите концерт для крышек с горшками.
   Марко нажал на кнопку, и в комнате стало тихо. Но робот вскоре  нарушил
молчание.
   - Вам надо бы вернуться в постель, - сказал он. - Вы, похоже,  привыкли
спать только ночью. А у нас, знаете ли, каждый спит, когда  вздумается,  и
бодрствует, когда захочет.
   - А когда же люди работают?
   - Тоже когда хотят, - с  готовностью  ответил  робот.  -  Труд  так  же
доброволен, как отдых. Разумеется, это не относится  к  нам,  роботам.  Мы
ведь смонтированы именно для этого - для работы.  И  мы  трудимся  день  и
ночь.  Но  труд  доставляет  нам  радость  -  ведь  в  нем  смысл   нашего
существования. А люди, напротив,  распоряжаются  своим  временем,  как  им
заблагорассудится.
   - Но как же они зарабатывают себе на хлеб?
   - А зачем это делать?  -  удивился  робот.  -  Все  наши  кафе  открыты
круглосуточно.
   - А кто готовит еду?
   - Машины. Все делают  машины.  Они  такие  умницы,  что  за  ними  даже
присматривать не надо. Все умеют  делать  -  строят  дома,  тачают  обувь,
собирают  телевизоры,  моют  посуду.  И  даже  могут  поспорить  с   нами,
роботами...
   Марко зевнул.
   - Послушайтесь меня, -  продолжал  робот.  -  Ложитесь  и  поспите  еще
немного. А если не сможете сразу уснуть, наберите номер семнадцать, и  вам
расскажут замечательную сказку.



        "ОТВЕЧАЕТ N 17"

   Марко уже расхотелось спать, но ради любопытства  он  поднялся  в  свою
комнату, снял телефонную трубку и набрал номер 17.
   "Жил-был однажды Безногий Принц, - услышал он чей-то голос. - Его мать,
Королева, совсем потеряла голову и перерыла все шкафы  и  комоды,  надеясь
найти ее, но так и не находила себе  покоя.  А  Король,  напротив,  был  в
прекрасном расположении духа, потому  что  у  него  голова  оставалась  на
месте. Зато не было ничего другого - ниже головы, сидящей на короткой шее,
не было ни куртки, ни панталон. Главный Придворный был человеком  довольно
мрачным, ведь на его лице не  было  ничего,  кроме  носа,  а  от  туловища
сохранился лишь жилет..."
   - Очень возможно, - проворчал Марко, кладя трубку. - Но  какое  мне  до
всего этого дело? Лучше пройдусь немного.
   - Вы вернетесь сюда спать?  -  спросил  робот,  который,  услышав,  что
мальчик спускается по лестнице, выглянул из кухни.
   - Не знаю.
   - Если вернетесь, ваша комната будет ждать вас. Впрочем, у нас  повсюду
можно найти сколько угодно свободных комнат.



        "ОПАСНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ"

   - Я бы предпочел иметь какой-нибудь определенный адрес, - сказал он.  -
У вас люди запросто меняют имена, бесследно  исчезают  куда-то,  и  вообще
происходят  всякие  другие  странные  вещи...  Очень  возможно  и  я  могу
потеряться. Стану, например, человечком из ничего, с головой из  ничего  и
так далее.
   Робот вручил ему листок бумаги с адресом дома - улица Ясная, 57451.
   - Улица Ясная? - удивился Марко.
   - В вашу честь, разумеется. Новую табличку с названием  улицы  повесили
через десять минут после вашего прибытия на планету.
   Марко вышел из дома.
   Ночью  город  оставался  таким  же  оживленным,  как  днем,  а   воздух
по-прежнему был теплым и благоуханным.  О  шуме  городского  транспорта  и
говорить не приходилось - на улицах было еще тише, чем днем. И  тут  Марко
вдруг почувствовал себя совершенно затерянным на  этой  странной  планете,
среди  этих  безымянных  людей,  на  улицах  и  площадях  со   случайными,
непостоянными названиями. Ему стало очень тоскливо  при  мысли,  что  даже
Маркус, который так хорошо знакомил его с городом, бросил его на  произвол
судьбы.
   "Что же делать? Куда идти? И вообще, зачем  меня  держат  здесь?  Зачем
привезли, если  даже  ни  о  чем  Не  расспрашивают  и  не  сторожат,  как
пленника?"
   Он охотно обратился бы к кому-нибудь,  чтобы  получить  ответы  на  эти
вопросы, но к кому? Он ни разу не  видел  полицейского  или  регулировщика
уличного движения, не встречал людей хоть в какой-нибудь форме, по которой
можно было бы догадаться, что они имеют отношение к властям.  Конечно,  он
мог остановить любого прохожего, например вот этого, в сиреневой полосатой
пижаме,  что  стоял  на  движущемся  тротуаре,  и  попросить:  "Объясните,
пожалуйста, что со мной происходит?" Но человек этот, наверное, рассмеется
и скажет, что он напрасно волнуется. И  возможно,  предложит  украсть  для
него сигару.
   Эта мысль показалась Марко забавной.
   "Что, если я тоже попробую своровать что-нибудь? Просто из любопытства.
Интересно же, что из этого выйдет!"
   Марко некоторое время осваивался с этой мыслью. Но все равно, когда  он
протянул руку, чтобы взять в газетном киоске  газету,  сердце  его  бешено
колотилось, а рука, тяжелая, как свинец, не  повиновалась  ему  -  схватив
газету, он тут же уронил ее.
   - Возьмите, пожалуйста...
   Какая-то синьора, проходившая  мимо,  подняла  украденную  газету  и  с
улыбкой протянула ее Марко.
   - Нет, - растерялся он, - нет... Это не моя!
   - Ну что вы! - настаивала синьора. - Я  же  прекрасно  видела,  как  вы
уронили газету.
   - Я... - Марко почувствовал, как краска  стыда  заливает  его  лицо.  -
Видите ли... Вы ошибаетесь, синьора...
   Облившись холодным потом, Марко соскочил с тротуара и влетел  в  первый
же попавшийся магазин.
   - Добрый день! - вежливо, с поклоном приветствовал его робот. - Что вам
угодно?
   - Видите ли...
   Марко осмотрелся. Это оказался магазин головных уборов.
   - Я ошибся, - пробормотал он, - я думал, тут продают игрушки.
   - Мне очень жаль, синьор, - сказал робот с нескрываемым  огорчением,  -
но у нас продаются только шляпы. Выберите себе шляпу.  Это  очень  удобно,
когда нужно издали поприветствовать  друзей.  Посмотрите,  вот  соломенная
шляпа с зеркалом обратного вида и встроенным радиоприемником.  Или,  может
быть, вам  больше  нравится  вот  эта,  с  маленьким  роботом-массажистом,
который чешет вам затылок, когда у вас в голове появляются мысли?.



        "МАГАЗИН ИГРУШЕК"

   Марко совсем растерялся  и  поспешил  к  выходу.  Но  робот  был  очень
хорошим, старательным продавцом и потому не отставал от него.
   - Не обижайте меня, пожалуйста, - продолжал он, - возьмите хотя бы  вот
этот цилиндр. Он пригодится вам, когда пойдете в театр.
   - Я бы предпочел игрушки, - снова объяснил Марко.
   Робот посмотрел на него с немым укором.
   - Вторая дверь направо, - произнес он дрожащим  голосом  и  удалился  в
глубь магазина.
   Марко показалось, когда он был уже в дверях, что оттуда донеслось тихое
всхлипывание.
   В магазине игрушек была по крайней  мере  дюжина  обращенных  на  улицу
витрин (и все без стекол, разумеется).
   Марко остановился у  одной  из  них,  делая  вид,  будто  рассматривает
что-то, а на самом деле для того, чтобы немного успокоиться. Но тут же  из
магазина вышел робот, ласково взял его за руку и сказал:
   - Войдите, пожалуйста.  Посмотрите,  какой  у  нас  рогатый  выбор.  На
витрине уже почти ничего не осталось.
   У Марко не хватило сил отказаться от такого настойчивого приглашения.
   - Я бы хотел какую-нибудь недорогую игрушку, - сказал он.
   - Это невозможно, - засмеялся робот. - В нашем магазине  таких  нет.  У
нас все игрушки только высшего качества и очень дорогие. Смотрите, магазин
просто ломится от них. А видели бы, что творится в подземных складах!
   - Но у меня, - признался наконец Марко, - нет денег!
   - Вполне понятно! - воскликнул робот. - Еще чего не  хватало  -  денег!
Вот уже полвека, как мы все продаем бесплатно - полвека, уважаемый, мы  не
берем от наших  покупателей  ни  одного  сольдо.  Извините,  я  отойду  на
минутку.
   И он бегом бросился на улицу.
   Какой-то прохожий, что стоял на  движущемся  тротуаре,  протянул  руку,
чтобы ухватить большую заводную куклу, но не успел это сделать. Робот взял
куклу, догнал прохожего, вручил ему товар, поклонился и еще рукой помахал:
   - Спасибо! Спасибо!  Приходите  снова  к  нам!  Мы  всегда  будем  рады
обслужить вас!
   - Кто это? - спросил Марко. - Какая-нибудь важная персона?
   - Я не знаю, кто это, - ответил робот. - Мне ясно только,  что  у  него
короткие руки.
   - Я чего-то не понимаю: он хотел украсть куклу, а вы ему помогли!  Если
вы так заботитесь об интересах вашей фирмы...
   Робот расхохотался.
   - Вы, наверное, приехали откуда-нибудь из деревни и потому не  в  курсе
дела. Впрочем, нет - и в деревне у нас точно такие же магазины, как  этот.
А, я понял! Вы, должно быть,  тот  яснианин,  о  котором  сегодня  вечером
говорили по радио!  Какая  честь  для  меня,  для  всех  нас,  для  нашего
магазина! Дорогой, глубокоуважаемый гость, вы не уйдете  отсюда,  пока  не
опустошите все шкафы.
   - Но повторяю вам - мне нечем заплатить.
   - Заплатить?! Если все люди покупают бесплатно, почему вы,  прилетевший
из  таких  далеких  краев,  хотите  непременно  заплатить?   Ну,   давайте
выбирайте, что вам угодно.
   Марко остановился в нерешительности.
   - Выбирайте же! Вот эта деревянная лошадка нравится вам?
   - О нет, спасибо! С меня довольно деревянных лошадок! Если  уж  вы  так
просите, я купил  бы  вот  эту  электрическую  железную  дорогу...  И  эту
кинокамеру... И еще дайте мне...
   Робот в восторге носился по магазину, хватал игрушки,  которые  называл
Марко, и складывал их у его ног.
   - Вот мой адрес, - сказал Марко, показывая листок бумаги. -  Отправьте,
пожалуйста, все это к вечеру.
   - Возьмите еще что-нибудь!  Прошу  вас,  на  коленях  умоляю!  Возьмите
это... и это... и это...
   - Хорошо, я покупаю все! - сказал Марко. - До свидания.
   Робот вышел вместе с ним  из  магазина,  помог  ступить  на  движущийся
тротуар и поцеловал ему обе руки.
   - Вы осчастливили меня! - крикнул он вслед Марко. - Здесь люди покупают
так редко.



        "ХОТИТЕ СТАТЬ ИМПЕРАТОРОМ?"

   Целый час, красный от возбуждения, Марко только и делал, что  ходил  по
магазинам и покупал. Он был идеальным  покупателем.  Просил,  например,  к
великой радости продавцов прислать сразу шесть роялей.  Он  даже  приобрел
автоматическую   мойку   для    посуды    и    холодильник    в    подарок
роботу-домохозяйке. Тем более что все это богатство не стоило  ни  сольдо.
Марко понял, наконец, почему витрины были  без  стекол  даже  в  ювелирных
магазинах  и  почему  никто  не  останавливал  человека,  когда  тот  брал
что-нибудь.
   - А что, если, - спросил Марко робота, который продал  ему  (бесплатно)
отличные часы, - что, если мне надо семь штук таких часов?
   - Пожалуйста, берите! Хоть восемь!
   - Допустим, я захочу забрать все часы в вашем магазине? Что тогда?
   - Будьте любезны, берите все. Но зачем вам столько?  Что  вы  будете  с
ними делать? Чтобы узнать время, достаточно одних часов. Под  землей,  где
находятся наши фабрики-автоматы,  каждая  машина  может  изготовить,  если
понадобится, миллион часов за одну-единственную минуту. Вы ведь не станете
богаче, и никто  не  окажется  по  вашей  милости  беднее,  даже  если  вы
заполните свой дом часами от пола до потолка и начнете съедать  по  дюжине
часов за завтраком. Кстати, хотите попробовать? - предложил робот.
   Марко отказался, но  потом  все-таки  взял  часы  и  откусил  маленький
кусочек цепочки.
   - Очень вкусно! - признался он. - Совсем как земляника!
   На тихих улочках, где было мало народу, Марко  обнаружил  магазины  еще
интереснее. Маленькие, скромные лавчонки вроде тех,  каких  еще  немало  в
старинных городах на Земле. Покупатели  редко  заглядывают  сюда,  видимо,
зная, что тут обычно продается уж совсем лежалый товар.
   Обо всем этом рассказал Марко робот, что встретил его в одной из  таких
лавочек с пышной вывеской "Как в одну минуту стать королем".
   - Почти никто не заходит сюда, синьор, - сказал  робот,  грустно  качая
головой, - разве что старичок какой-нибудь забредет случайно. Или паренек,
приехавший из провинции.
   - А чем вы, собственно, торгуете?
   -  Титулами,  синьорине,  титулами  и  званиями.  Знатными,   военными,
почетными - всякими: с любой планеты  и  какого  угодно  столетия.  Хотите
стать сержантом, герцогом, архиепископом, адмиралом или,  скажем,  римским
императором? Я предлагаю этот титул именно  вам,  потому  что  знаю  -  вы
яснианин. Я видел вас по телевизору.
   Робот порылся в шкафу и извлек оттуда  пергаментный  свиток.  Торопливо
развернул и, заглянув в самый конец, огорчился.
   - Я поспешил со своим предложением, - объяснил  он,  -  титул  римского
императора был продан на прошлой неделе. Насколько припоминаю,  его  купил
другой яснианин.
   Марко чуть не упал от изумления.
   - Как вы сказали?!
   - Ну да, другой "землянин", если употреблять ваше  выражение.  Он  был,
наверное, на год старше вас. И титул этот ему очень приглянулся. Он  вышел
с короной на голове и с мандатом, подтверждающим его права на ношение всех
регалий. Если хотите, могу предложить титул короля Обеих Сицилии. Если  же
вам больше по душе военные звания, то обратите внимание вот на это...
   Говоря так, он показал Марко очень красивый, позолоченный знак отличия.
   -  Приобретя  его,  вы  станете  Главнокомандующим  и  Сверхполковником
Космического флота планеты Брикобрак. Правда, уже  несколько  тысячелетий,
как планета не существует. Она раскололась, точно орешек, во время атомной
войны. А может, вы предпочитаете диплом Главного Повара и Большой Кастрюли
Герцогства Кулинарных  Секретов?  Или  звание  кавалера  ордена  Плохих  и
Хороших?



        "МАГАЗИН НОВИНОК"

   Но Марко уже не слушал его.  Узнав,  что  по  Планете  Новогодних  Елок
бродит еще один землянин, он разволновался. Найти, во что бы то  ни  стало
найти его - и немедленно! Поговорить с ним...
   Лишь бы поскорее отделаться от робота, который  торговал  титулами,  он
решил купить скромное звание капитана  полиции.  По  крайней  мере,  может
пригодиться на Земле...
   "Вернусь в Рим, - решил Марко, - непременно заставлю  стоять  навытяжку
того самого полицейского,  что  не  разрешает  нам  играть  на  площади  и
забирает у нас каждую неделю по мячу".
   Звание капитана полиции, разумеется, не стоило ни сольдо.
   И Марко покинул эти печальные места, куда  даже  рассвет  пробирался  с
трудом, будто не хотел прикасаться к этой старой ветоши. Когда он дошел до
проспекта,  который   накануне   получил   имя   Этельредуса   Аррейфедуса
Провалляйтуса, наступило утро  и  солнце  светило  ярко  и  весело.  Марко
пристально вглядывался в прохожих. Ведь среди сотен девчонок и  мальчишек,
которые ходили по улицам одни или с родителями, шли пешком  или  ехали  на
деревянных лошадках, был еще один  землянин  -  незнакомый  товарищ,  тоже
переживший, должно быть, немало  приключений.  Кто  он,  этот  мальчик,  -
итальянец, русский, англичанин или  египтянин?..  А  может,  он  не  один,
может, есть и другие земляне? Сколько их? И какого они возраста?
   Продавец титулов говорил очень неопределенно. По его мнению, на планете
гостило человек двенадцать "ясниан". Но где они, как их найти, он не знал.
А справочная служба, есть у вас справочное бюро? Нет и никогда не было.
   - Может быть, - посоветовал робот, - вам что-нибудь  о  них  скажут  во
Дворце Правительства-Которого-Нет. Но я забыл, где находится этот  Дворец.
К тому же, говорят, там всегда пусто.
   И все же это была пусть тоненькая, как паутинка, но путеводная ниточка.
Марко  впервые  услышал  о  правительстве,  хотя   его   существование   и
подвергалось сомнению. С чего же начать поиски? В сущности, с чего угодно.
Марко вошел в  "Магазин  новинок",  потому  что  название  показалось  ему
хорошим предзнаменованием. В магазине продавались всякие невероятные вещи.
К примеру, марки с клеем "на все вкусы": как  сливочное  мороженое  -  для
открыток, как черная смородина - для  простых  писем,  как  ананас  -  для
заказных. Марко почти ничего не приобрел здесь, но зато  не  забыл  набить
карманы замечательными точилками. Действовали они совершенно необыкновенно
- стоило покрутить  в  них  какой-нибудь  жалкий  огрызок,  как  он  сразу
превращался  в  новенький,  остро  заточенный  карандаш.   Такие   точилки
наверняка придутся по вкусу ребятам в Тестаччо.
   Марко  хотел  еще  что-то  попросить   у   продавца,   как   вдруг   из
громкоговорителя раздался взволнованный голос:
   - Внимание! Внимание! Армада лающих  собак-пересобак  снова  несется  к
нашей планете. Немедленно заткните уши и оставайтесь в таком положении  до
конца тревоги!
   Марко рассмеялся:
   - Но если люди заткнут уши, как же они узнают,  кончилась  тревога  или
нет?  Или,  может  быть,  городские  власти  пошлют  полицейских  щекотать
прохожих, чтобы они вынули вату из ушей?
   - Скажите, - обратился к  нему  робот,  краснея  до  самого  последнего
стального винтика, - а вы что, можете предложить что-нибудь другое?



        "ИЗОБРЕТЕНИЕ КОСТИ-ПЕРЕКОСТИ"

   Люди, которые с любопытством следили за этим  разговором,  даже  забыли
заткнуть уши. А издали  уже  доносился  оглушительный  лай  приближающихся
чудовищ.
   - Черт возьми, - возмутился Марко, - неужели  вы  не  можете  заставить
замолчать этих животных? Это пересобаки? Так дайте  им  кости-перекости  и
увидите, что через десять минут они станут лизать вам руки.
   В ответ он услышал громкие возгласы удивления.
   - Кости-перекости? Он сказал кости-перекости?!
   - Ну конечно! Как это мы не догадались!
   И робот схватил Марко за руку:
   - Пойдемте скорее, пойдемте к директору магазина!
   - Но зачем? - удивился Марко. - Я ведь просто так сказал...
   - Нет, нет, пожалуйста! Вы  произнесли  слово,  которое  мы  давно  уже
ждали! Пойдем-те!
   Услышав предложение Марко, генеральный  директор  тоже  выразил  полный
восторг. Он тут же позвонил по телефону и отдал распоряжение:
   - Алло!.. Подсекция N 45557? Отставить все работы! Как только  получите
рисунок кости-перекости, немедленно приступайте  к  изготовлению  миллиона
штук. Исключительно важное задание! Отложить все другие работы!
   - Нарисуйте кость-перекость! - Марко протянули карандаш и бумагу.
   Марко охотно признался бы, что  умеет  рисовать  только  человечков,  и
исключительно на стенах домов. Но тем не менее принялся за дело, чтобы  не
ударить в грязь лицом и не посрамить честь своей старой планеты Ясной.
   Он нарисовал как мог нечто такое, что лишь весьма условно  походило  на
кость, которую бродячая собака из Тестаччо украла у мясника, и  бесстрашно
показал рисунок окружающим. Бывают случаи, когда уверенность  стоит  всего
остального. Изобретение кости-перекости и  в  самом  деле  было  встречено
аплодисментами и восторженными криками.
   "Как немного им надо, чтобы порадоваться", - подумал Марко, который  ни
за что не понес бы в школу такой рисунок. Но он  оставил  эти  соображения
при себе и последовал за людьми из магазина на большую площадь, где  сотни
роботов с необыкновенной быстротой уже монтировали  специальную  стартовую
площадку, спроектированную и построенную за несколько секунд.
   Ожидание было недолгим. Едва первые пересобаки  появились  в  небе  над
городом, прорывая розовые тучи,  из  которых  сыпалось  конфетти,  как  из
подземных фабрик уже был доставлен первый экземпляр кости-перекости.
   "Такой кости, - подумал Марко, восхитившись ее размерами, - хватило бы,
чтобы осчастливить всех собак в Риме, больше того -  во  всей  Центральной
Италии. И какая аппетитная! Сам бы погрыз с удовольствием!"
   По правде говоря, по его рисунку было создано нечто чудовищное:  кость,
гигантская, как Колизей, - поистине кость-перекость!
   Когда ракета  с  костью-перекостью,  запущенная  роботом-артиллеристом,
взлетела ввысь и приблизилась к пересобакам, в их рядах  произошло  легкое
замешательство, а затем все  они  набросились  на  неожиданную  подачку  и
вцепились в нее зубами. При этом они перестали лаять, а только повизгивали
от удовольствия.



        "ПАМЯТНИК МАРКО"

   - Грызите! Грызите! - радостно кричал генеральный директор магазина.  -
Неплохой сюрприз, не так ли? Эту кость вам никогда не съесть -  такая  она
большая. Ее хватит  на  несколько  поколений  собак,  вплоть  до  седьмого
колена!
   Из глубин космоса прибывали между тем все  новые  стаи  хищников.  А  с
планеты навстречу им  запускали  все  новые  и  новые  кости-перекости.  И
результат был налицо - лай  сразу  же  прекращался.  Некоторые  пересобаки
опускались на крыши домов, чтобы погрызть свои кости с большим  удобством,
другие садились  в  садах  и  парках,  даже  на  тротуары,  и  дети  могли
безбоязненно таскать их за хвост, потому что пересобаки вовсе не  замечали
этого.
   Нескольких сотен костей оказалось достаточно, чтобы заставить замолчать
десять  тысяч  пересобак.  А  стоило  запустить  кости-перекости   немного
подальше, как пересобаки,  погнавшись  за  ними,  совсем  покинули  город.
Похрустывая обретенным на Планете Новогодних Елок сокровищем,  облизываясь
и виляя хвостами, они безмолвно улетали туда, откуда явились.  Можно  было
подумать, что они совершенно разучились лаять.
   Марко был осыпан похвалами и почестями.
   - Памятник! Памятник  ему  поставить!  -  закричали  в  толпе  какие-то
энтузиасты.
   - В Зимний Сад! Скорее в Зимний Сад! Воздадим должное победителю!
   Марко предпочел бы остаться в  стороне,  но  кругом  так  радовались  и
ликовали, что никто и слушать его не стал. Он философски отнесся  к  своей
славе и на руках восхищенных жителей Планеты Новогодних Елок, то  есть  по
воздуху, преодолел путь в несколько кварталов, пока не оказался у какой-то
виллы, окруженной высокой оградой.  Над  входом  висела  большая  надпись:
"Зимний Сад".
   На всей планете, как мы уже говорили, царила вечная весна.  Специальные
машины (мы не станем их описывать, тем более что их не довелось увидеть  и
Марко, так  как  они  работали  под  землей  или  на  далеких  космических
станциях) управляли климатом,  ветрами,  воздушными  течениями  и  другими
атмосферными  явлениями  в  соответствии  с  искусственным  календарем,  в
который природа не имела права совать свой нос.
   Спору нет, весна самое прекрасное время года. Но и  у  зимы  есть  свои
прелести, и не стоило бы от них  отказываться.  А  лето,  когда  можно  до
черноты загореть и сколько угодно купаться в  море,  -  разве  это  плохо?
Кроме того, есть ведь и такие люди, спокойные и  уравновешенные,  любители
предаваться воспоминаниям и размышлениям, которым  больше  всего  по  душе
осень. Для этих людей на некоторой части Планеты Новогодних Елок неизменно
сохранялась осенняя  погода.  На  морских  пляжах,  разумеется,  постоянно
поддерживалась типично летняя температура воды и воздуха и не  допускалось
никаких гроз, дождей, пасмурностей. А в самом центре города  был  построен
Зимний Сад, где ежедневно в течение всего года выпадал снег  и  заливались
катки для катания на коньках, а на деревьях, то есть на обычных  для  всей
планеты новогодних елках, росли настоящие сосульки.
   У входа в Зимний Сад в большом крытом вестибюле находился вместительный
гардероб.  Здесь  посетители  могли  переодеться  в  зимнюю  одежду,  взяв
понравившееся им пальто или шубу,  сапоги  или  валенки,  шарфы,  шапки  и
варежки. Все это предоставляла им дирекция Сада. А  уходя  отсюда,  никто,
разумеется, не забывал переодеться в легкие весенние пижамы.
   Закутанный в теплую белую шубу, обутый в меховые сапоги, Марко поднялся
вместе с окружавшей его толпой на вершину холма, откуда с  веселым  смехом
катились на санках сотни ребятишек. Несколько  человек  тут  же  принялись
сгребать снег, скатывать его в большие шары и в два счета сделали из снега
скульптурное  изображение  Марко.  В  высоко  поднятой  руке   он   держал
кость-перекость,  а  ногой  попирал  лежащую  перед  ним  пересобаку.   На
постаменте памятника какая-то синьора красиво написала губной помадой:
   "Марко, яснианину, победителю пересобак, изобретателю кости-перекости."
   Неизвестно откуда взявшийся  оркестр  исполнил  торжественный  гимн.  А
затем толпа под общие аплодисменты поставила Марко на пьедестал  рядом  со
снежным памятником и, оживленно обсуждая событие, постепенно разошлась.
   "Вот это да! - удивился Марко про себя. - И весь праздник!"
   Осмотревшись,  он  обнаружил,  что  памятник  его  находился  в  совсем
неплохой компании. Рядом с  ним  в  этом  странном  Пантеоне  на  открытом
воздухе стояло еще штук десять таких же  молчаливых  и  недвижных  снежных
статуй. Некоторые уже начали подтаивать - там не хватало ноги, тут  нельзя
было прочесть надпись. А у  одной  скульптуры  даже  голова  отвалилась  -
лежала у подножия, и никто не подумал поставить ее на место.
   Марко хотел  было  уже  предаться  грустным  размышлениям  о  тленности
мирской славы, как вдруг кто-то весело окликнул его, и он увидел бежавшего
к нему Маркуса.
   - Как поживаешь? - спросил он, подхватив с земли немного снега и  делая
из него снежок. - Я вижу, ты без меня не  теряешься.  Даже  памятник  себе
сумел заслужить!
   И, говоря так, Маркус запустил снежок прямо в нос снежному Марко.
   - Ну вот, в меня! Не мог, что ли, в кого-нибудь другого бросить?
   - А все равно это сделают мальчишки. Пусть уж лучше первый  удар  будет
нанесен другом.
   Марко спустился с пьедестала.
   - Объясни, - сказал он, - почему они оставили меня?
   - Дела, - ответил Маркус, пожимая плечами. И, словно  торопясь  сменить
тему разговора, добавил: - Знаешь, а мне еще ни разу  не  удалось  сделать
что-нибудь такое, за что ставят памятник.
   - У нас памятники ставят только мертвым, - ответил Марко. -  И  никогда
не делают их из снега, а только из мрамора или из бронзы...  И  ставят  на
площадях, на улицах, в садах и парках...
   - Представляю, как же там должно быть  тесно,  -  засмеялся  Маркус.  -
По-моему, наши снежные памятники лучше -  стоят  недолго  и  другим  место
освобождают. И потом, что проку мертвому от вашего  памятника?  Когда  его
ставят живому человеку, ему по крайней мере приятно, даже если он стоит  и
недолго.



        "ПРЕСЛЕДОВАНИЕ"

   День прошел очень быстро - сначала побывали в кафе, потом  в  зоопарке,
хотя на "земной" зоосад он, конечно, нисколько не походил.  Львы  и  тигры
спокойно разгуливали здесь среди посетителей, а крокодилы, что  плавали  в
прозрачной воде озера, мирно играли с лебедями и ребятишками. Клеток нигде
и в помине не было.
   Марко несколько раз пытался узнать у своего товарища,  куда  тот  исчез
ночью, но так и не сумел  добиться  от  него  вразумительного  ответа.  Он
спросил его также о других яснианцах, которые вроде бы гостили в это время
на Планете Новогодних Елок, но Маркус не захотел распространяться и на эту
тему. Настроение у Марко  совершенно  испортилось,  и  он  становился  все
мрачнее и мрачнее. Уж очень трудно было жить в полном неведении.  И  тогда
он решил во что бы то ни стало узнать, что же за всем этим кроется.
   "Этой ночью, - сказал он себе, - я не сомкну глаз".
   Когда после ужина они с Маркусом вернулись в домик на улице  Ясной,  он
едва удостоил взглядом гору  коробок,  которые  были  доставлены  сюда  из
разных магазинов, где он утром делал покупки, и не стал  слушать  болтовню
робота, который следил по телевизору за всеми событиями, связанными с  его
победой над пересобаками. Он сказал, что  хочет  спать,  поднялся  в  свою
комнату, переоделся в теплую пижаму, улегся в постель и погасил свет.
   Дверь в соседнюю комнату он оставил  приоткрытой  и  стал  наблюдать  в
щелочку за Маркусом. Тот тоже улегся в постель  и  раскрыл  книгу.  Скоро,
однако, он стал зевать и щелкнул выключателем. В темноте было слышно,  как
он раза два повернулся в кровати. Тогда Марко встал и тихонечко подошел  к
двери, решив караулить  спящего  Маркуса.  Он  уселся  на  пол  в  твердом
намерении ни за что не позволить обмануть себя во второй раз.
   Легкий скрип двери заставил его вздрогнуть. Он протер усталые  глаза  -
видимо, он все-таки заснул. Но как долго он спал? Дыхания Маркуса не  было
слышно.
   Марко вбежал в соседнюю комнату и включил свет. Кровать была пуста.  Он
тут же бросился вниз по лестнице, на улицу и увидел, что Маркус  удаляется
на движущемся тротуаре.
   "На этот раз ты не скроешься от меня!" - решил Марко и тоже вскочил  на
движущийся тротуар.



        "ДВОРЕЦ ПРАВИТЕЛЬСТВА-КОТОРОГО-НЕТ"

   Преследуя Маркуса,  мальчик  оказался  в  незнакомой,  должно  быть,  в
старой, части города. Витрин здесь было совсем  мало.  Они  яркими  окнами
вспыхивали в темных каменных стенах старинных домов. Над крышами там и тут
возвышались какие-то мрачные башни. Да и новогодних елок тут было  гораздо
меньше.  Даже  весенний  воздух  казался  каким-то   неуместным   в   этом
переплетении узких улочек и тихих  переулков.  Стены  домов  были  покрыты
влагой, но на вкус капелька, упавшая с  крыши  прямо  в  рот  Марко,  была
похожа на варенье из лепестков розы. Немного, правда, отдавала плесенью.
   Чтобы Маркус не заметил его, Марко шел, прижимаясь к стенам  домов.  Но
Маркус даже ни разу не обернулся: или не знал, что его преследуют, или это
его не тревожило. Наконец он вошел в  какой-то  темный  подъезд.  И  Марко
поспешил туда же.
   "Дворец Правительства", -  прочитал  он  на  мраморной,  обветшалой  от
времени  доске,  укрепленной  у  входа.  А  ниже  кто-то  приписал  углем:
"Которого-Нет".
   Поблизости не было никаких часовых, не было даже швейцара у дверей.
   В полутемном вестибюле  Марко  увидел  широкую  лестницу  и  услышал  -
единственный признак жизни - быстрые шаги удаляющегося Маркуса.
   Марко с сильно бьющимся сердцем тоже бросился вверх  по  лестнице,  как
вдруг натолкнулся на сидящего человека.
   - Осторожнее, черт возьми! - услышал он сердитый голос.
   - Извините, - пробормотал Марко, - извините, пожалуйста!
   - Ну ладно, чего уж там, - ответил подобревший голос, - давай лучше  на
"ты".
   - Но мы с вами не знакомы...
   - Если дело только за этим, могу представиться. Глава правительства.  А
теперь знаешь, что я тебе скажу? Что я пошел домой.
   Марко не знал, что и думать  об  этом  странном  человеке.  В  полутьме
трудно было даже рассмотреть, молод он или стар.
   - Я хотел пойти на заседание, - продолжал человек, - но  мне  пришла  в
голову одна великолепная математическая задача.  И  тогда  я  присел  тут,
чтобы решить ее. Здесь  так  спокойно!  Мне  совсем  расхотелось  идти  на
заседание. Конечно,  неловко  перед  коллегами,  но  им  придется  выбрать
другого главу правительства. А я могу считать себя освобожденным  от  этих
обязанностей по математическим причинам.
   И, посмеиваясь, он поднялся, отряхнул пижаму, ласково потрепал Марко по
щеке и стал спускаться вниз по лестнице.
   - Извините, - заговорил Марко, набравшись мужества,  -  если  вы  глава
правительства, то, наверное, в курсе дела, которое  касается  меня.  Я  из
Рима, с Земли, извините, пожалуйста, с планеты Ясная. Я хотел бы знать...
   - А, припоминаю. Твой вопрос действительно стоял на повестке дня. Но ты
не беспокойся - решится и твоя задача. А у меня - моя. Наберись  терпения,
Великая, великая вещь - математика!
   И он снова направился к двери,



        "ПРЕЗИДЕНТ МАРКУС"

   Марко ничего не оставалось, как продолжить преследование своего  друга.
Поднявшись по лестнице, он увидел целую анфиладу освещенных  залов,  стены
которых были увешаны огромными картинами. То ли музей, то  ли  королевская
резиденция. В залах были двери, которые,  очевидно,  куда-то  вели.  Марко
стал осторожно открывать одну за другой.
   Приоткрыв третью дверь, он тут же отпрянул назад.  Он  увидел  красивый
белый зал, посредине которого стоял подковообразный стол.  За  ним  сидели
какие-то люди, и среди них Маркус, который что-то говорил.  Марко  оставил
дверь приоткрытой и решил послушать, о чем идет речь.
   - Мы не можем отложить заседание, - убежденно  говорил  Маркус.  -  Раз
глава правительства не пришел, назначим другого.
   - Но это будет уже пятый за месяц! - весело перебил его  чей-то  низкий
бас.
   - Так же нельзя! Желающих добровольно взять на себя обязанность править
страной становится все меньше  и  меньше.  Возьмите,  например,  должность
министра финансов. Вот уже два месяца, как мы напрасно  ищем  человека  на
эту должность. Все утверждают, что заняты, а  потом  вы  видите,  что  они
играют в шахматы с роботами, изобретают машины или даже разносят стены  во
дворце "Ломай что угодно!".
   -  Но  ведь   мы   не   случайно   называемся,   как   говорит   народ,
Правительством-Которого-Нет, - произнес другой голос. - Правительство и  в
самом деле никому не нужно, если все дела прекрасно идут сами собой.
   - И все же есть вещи, которые требуют решения, - настаивал Маркус.
   - Люди  давно  уже  научились  все  решать  сами  и  делают  это  самым
великолепным образом.
   - Согласен, - продолжал Маркус, - но мы  не  можем  решать  на  площади
вопрос о яснианцах.
   - А почему нет? Больше того, почему бы тебе самому  не  решить  его?  -
сказал веселый голос. - А мы пойдем по своим делам. И кроме того,  раз  уж
на то пошло, почему бы тебе не возглавить правительство? Ты  молод,  полон
фантазии и, несомненно, придумаешь замечательные вещи.
   Все сидевшие за столом зааплодировали.
   - Единодушно одобряем, - раздались голоса.
   - Но я...
   - Никаких "но". Ты избран, так что - за дело!
   - Хорошо, - твердо сказал Маркус. - Я согласен. Но при  одном  условии:
сегодня же вечером будет обсужден вопрос о Марко. Я потратил  всю  прошлую
ночь  и  половину  сегодняшнего  дня,   пытаясь   организовать   заседание
правительства, и, раз уж вы тут собрались наконец,  давайте  обсудим.  Тем
более что и время поджимает. Так или иначе, вопрос должен  быть  решен  до
рассвета.
   - Почему такая спешка?



        "5 "А""

   Потому что Марко покинул планету Ясная,  если  считать  по  яснианскому
календарю, вечером 23 октября.  Через  несколько  часов  там  наступит  24
октября, и, если мы не  позволим  ему  сразу  же  вернуться,  исчезновение
мальчика будет обнаружено.
   Услышав это, Марко похолодел. В зале заседаний стало тихо. Потом кто-то
предложил Маркусу сделать свой доклад.
   - Синьоры, - начал Маркус, - вы знаете, что ясниане в  последнее  время
сделали  большие  успехи  в  освоении  космического  пространства.  Можно,
следовательно, предположить, что в ближайшие  десятилетия,  путешествуя  в
космосе, они высадятся и на нашей планете. Какие у  них  будут  намерения?
Предстанут ли они перед нами как  друзья,  готовые  завязать  узы  дружбы,
уважать нашу независимость и свободу, или появятся, как лающие пересобаки,
космические захватчики, готовые подавить нас  и  завладеть  всем,  что  мы
создали для нашего благополучия? Вы знаете лучше  меня,  что,  когда  этот
вопрос обсуждался в правительстве - а я в это время был еще в пеленках,  -
в какой-то мере из-за лени, в какой-то - из-за легкомыслия не было принято
никаких  мер  предосторожности.  Мы  могли   послать   на   Землю   нашего
представителя,  но  не   послали.   Мы   могли   установить   контакты   с
правительствами   разных   стран,   но   наше   Правительство-Которого-Нет
побоялось, что их там слишком много. К счастью, за дело взялись мы.
   - Кто это "мы"? - поинтересовался чей-то сонный голос.
   - Вы стали министром только вчера вечером и поэтому ничего  не  знаете.
Мы - это ребята из школы N 2345, из 5 "а" класса. Никому ничего не говоря,
мы  разработали  и  осуществили  свой  план.   И   тут   вдруг   появилось
Правительство-Которого-Нет и решило взять "вожжи" в свои  руки.  Вы  этого
захотели? Так держите теперь эти "вожжи".
   - Какие вожжи? Какое дело? Объясните мне это наконец, - снова прозвучал
сонный голос.
   - Ну что касается дела, -  вмешался  веселый  голос,  -  то  идея  была
неплохая. Наши отважные школьники рассудили так:  яснианцы  прибудут  сюда
примерно лет через двадцать. Значит, те из них, кто станет к тому  времени
ученым, космонавтом, астронавтом, астрономом, физиком,  генералом,  членом
правительства и так далее, сегодня еще только учатся в школе.  Выходит,  с
ними  и  надо  устанавливать  контакты.  Не  с  правительствами,   которые
меняются, а с учениками 5 "а" класса в Токио, 5 "а" класса  в  Тестаччо  в
Риме, 5 "а" в Гавирате и так далее и так далее. Они, черти, отлично  знают
яснианскую географию! И, поскольку мы были в  прошлом  достаточно  наивны,
оснастив   наши   школы   космическими    лабораториями,    первоклассными
электронными роботами и  тому  подобными  вещами,  наши  ребятишки  начали
изготовлять космические лошадки-качалки, во  всем  похожие  на  игрушечных
лошадок из папье-маше, которые на Земле так любят дарить под Новый год.
   ("Не так уж, чтобы очень...", - пробормотал про себя Марко, как истинно
римский ворчун, хотя на самом деле слушал все, затаив дыхание, как слушают
в детстве самую прекрасную сказку.)



        "ТРОЯНСКИЕ ЛОШАДКИ-КАЧАЛКИ"

   - Эти лошадки, - продолжал  веселый  голос,  -  были  потом  с  помощью
специальных межпланетных ракет переправлены в магазины на  планету  Ясная.
Ребята, в руки которых попадает такой  подарок,  рано  или  поздно  смогут
перенестись на нашу планету  и  станут  здесь,  как  мы  надеемся,  нашими
друзьями. Когда  их  космическое  воспитание  будет  завершено,  мы  будем
возвращать их на Землю. Наши мальчишки из 5  "а"  намерены  таким  образом
заложить основы мирного  сосуществования  в  космическом  мироздании.  Они
клянутся, что через двадцать лет их система даст  свои  результаты.  Через
двадцать лет  мы  снова  встретим  здесь  наших  сегодняшних  гостей,  уже
подготовленных  к  тому,  что  их  тут  ожидает.  Они  уже   будут   уметь
пользоваться нашими движущимися  тротуарами,  есть  наши  четвероштексы  и
бесплатно покупать в наших магазинах. И, что самое главное,  приедут  сюда
друзьями. По крайней мере, на это можно надеяться.
   - И этот план межпланетного воспитания действительно был осуществлен? -
удивился сонный голос.
   - Похоже, - ответил веселый голос. - Время от времени к  нам  прибывает
какой-нибудь  яснианин.  Наши  мальчишки  берут  над  ним  шефство,  возят
туда-сюда - словом, воспитывают...
   - А потом отпускают?
   - Ну да.
   - Минутку, - вмешался Маркус. Он  выглядел  сейчас  очень  серьезным  и
важным. - Мы отпускаем их только в том случае, если уверены, что они стали
нашими друзьями. Иначе мы оставляем их тут. Но этого,  по  правде  говоря,
еще не было ни разу. А знаете, сколько яснианцев прибывает каждый месяц на
нашу планету? По крайней мере, сто тысяч.
   - Таким образом, вы невольно способствовали невероятному росту торговли
деревянными лошадками на планете Ясная, - заметил веселый голос. - А  там,
как известно, за них все еще надо платить деньги.
   - Теперь вопрос в том, - продолжал Маркус, -  отправлять  ли  яснианина
Марко обратно или оставить его здесь в качестве заложника. Я не хочу  один
решать такой важный вопрос.
   - Но ты, во всяком случае, - сказал кто-то, -  знаешь  его  лучше  нас.
Испытание пересобаками он выдержал блестяще.
   - Испытание чем? - спросил сонный голос. - Уже второй раз я  слышу  тут
про каких-то пересобак.
   - Что ж, вам можно лишь позавидовать, если вы слышите только  разговоры
о них, а не их самих, - заметил  веселый  голос.  -  Мы  подвергли  нашего
маленького гостя небольшому испытанию, чтобы узнать, способен ли он забыть
слово "убивать".
   - Извините, не понял.
   - Вполне естественно, что не поняли. "Убивать" - это одно из тех старых
слов, которые мы отправляем во Дворец Забвения после того, как вычеркиваем
из словарей. Там находятся "убивать",  "ненавидеть",  "воевать"  и  другие
подобные слова, я их тоже все не помню. Мы инсценировали для нашего  гостя
нашествие пересобак, и он реагировал весьма положительно.
   - Это уже двухсотый яснианин, который изобретает  кости-перекости...  -
заметил кто-то из министров.
   (Марко залился краской. Но, как ни хотел рассердиться, так и не смог. А
потом и сам понял, что покраснел не от стыда, а от радости,  что  выдержал
испытание, которому был втайне подвергнут.)



        "БЕГИ, МАРКО!"

   - Этот мальчик очень неплохой человек, - продолжал  Маркус,  -  хотя  и
пытается скрыть свои истинные  чувства  под  маской  иронии.  Он  способен
острить даже на кладбище. Но это, как  нам  объяснили  в  школе,  типичная
черта всех римлян. Очевидно, им нравится прятать свое  подлинное  лицо  за
неприглядным  обликом.  Чтобы  понять  их,  нужно  судить  не  по  внешним
проявлениям характера, а заглядывая в сердце.
   (Марко снова покраснел. Ему показалось, что он никогда, как сейчас,  не
любил свой старый Рим, свое Тестаччо и своих  ворчливых  сограждан.  И  он
готов был обнять Маркуса. Но тут в голове его появились,  словно  тучи  на
небе, совсем другие мысли...)
   - И все же, - сказал Маркус, - я не могу решать сам, понял  ли  он  все
значение этого путешествия? Может быть, он еще слишком мал...
   ("Нет, вы только послушайте его! - рассердился Марко. - А сам-то он  уж
очень взрослый, что ли? Тоже мне воображала! И все потому, что его сделали
главой Правительства-Которого-Нет!..")
   - Выходит, если я тебя правильно понял, - прервал кто-то Маркуса, -  ты
предлагаешь подержать его здесь несколько лет. Наших лет или земных?
   Марко вскочил, словно его ужалил скорпион.
   "Нет уж, дорогие мои, -  вскипел  он,  -  не  только  вам  решать  этот
вопрос!.."
   И, не став слушать дальнейших разговоров, мигом пролетел по всем  залам
и пустился вниз по лестнице. И тут он снова натолкнулся на  бывшего  главу
правительства - тот стоял в дверях и почесывал затылок.
   - А, маленький яснианин! Похоже, ты куда-то  спешишь...  А  я  все  еще
здесь, во Дворце Правительства! Эта математическая задача  заставила  меня
забыть о времени и пространстве. Но теперь-то уж я пойду наконец домой...
   Марко обошел его и побежал что  было  сил.  Сначала  он  чуть  было  не
потерялся в переулках старого квартала, но когда выбежал на  проспект,  то
уж точно знал, куда надо держать курс!
   У движущегося тротуара стояло много свободных  деревянных  лошадок.  Он
вскочил на одну из них и быстро помчался вперед, прямо  посередине  улицы.
По сторонам проносились  сверкающие  ряды  новогодних  елок  и  празднично
украшенных витрин, но у него не было времени ни смотреть на них, ни думать
о них.
   Вот впереди показалось низкое,  ярко  освещенное  здание  аэропорта.  И
только когда он примчался сюда и слез с лошадки,  встал  перед  ним  самый
трудный вопрос: что же теперь делать? Найти космический  корабль,  который
собирается стартовать в Солнечную систему? Но тут же ему пришла  в  голову
другая мысль - получше, и он обратился к  роботу,  который  чистил  копыта
космическому коню:
   -  Извините,  вы  не  скажете,  куда  поместили  ящики  с   деревянными
лошадками, которые должны отправить на планету Ясная?
   Робот с удивлением посмотрел на него.
   - Ты, наверное, из 5 "а"?
   - Да, у меня важное задание...
   - Мне очень жаль, - сказал робот, - но этот груз отправлен еще вчера. А
следующая партия уйдет только через неделю...
   - Да, - торопливо сказал Марко, - это я знаю.  Но  я  думал,  что...  Я
ошибся днем... Какой сегодня день?
   - Как всегда, новогодний, - ответил робот, еще больше удивившись.  -  А
что, может, ты нездоров?
   - Да, по правде говоря, чувствую себя неважно,  -  признался  Марко.  -
Когда тебе поручают важное задание, нельзя много  спать.  А  я,  наверное,
проспал целые сутки, вот почему все и перепутал.
   И он быстро удалился, а робот продолжал свою работу, качая  головой,  в
которой эти путаные речи определенно вызвали какое-то замыкание.
   Марко замедлил шаги. Перспектива ждать целую  неделю,  к  тому  же  без
всякой гарантии, что удастся спрятаться на  корабле,  который  полетит  на
Землю, его явно не устраивала. От отчаяния у него подкашивались ноги.
   В это время из громкоговорителя  по  всему  аэропорту  зазвучал  чей-то
голос:
   - Марко! Марко! Марко-яснианин! Внимание! Внимание!
   Его нашли! Куда спрятаться? Что  делать?  Вокруг  огромное,  освещенное
поле космического аэропорта: там и тут беззвучно приземлялись и стартовали
огромные межпланетные корабли. И в этой абсолютной тишине снова  отчетливо
прозвучал голос из громкоговорителя:
   - Марко! Марко! Внимание! Марко-яснианин! Тебя ждут в ангаре N 45.



        "АНГАР N 45"

   Объявление  повторили  еще  два  раза.  Расстроенный  и   уже   готовый
повиноваться, Марко направился к длинному ряду  ангаров,  что  тянулись  в
стороне от летного поля. Номер 28, номер 35... Вот и  номер  45.  Странно,
что в нем темно. Двери наглухо закрыты. Рядом ангары N  44  и  N  46,  они
открыты, и там что-то делают роботы и космонавты.
   "Наверное, я что-то не расслышал", - решил Марко и осторожно  нажал  на
ручку двери. И дверь, против ожидания, легко отворилась.
   "Спрячусь здесь на всякий случай. А там видно будет", - подумал Марко и
шагнул в темноту.
   Вытянув вперед руки, чтобы  не  натолкнуться  на  что-нибудь,  он  стал
осторожно продвигаться  вперед.  Вдруг  он  коснулся  чего-то  гладкого  и
почувствовал знакомый запах лака, земного лака. Он ощупал предмет и  сразу
же понял, что перед ним... Он готов был поклясться, что это его деревянная
лошадка, та самая, которую подарил  ему  на  день  рождения  дедушка!  Ах,
дедушка, какой же ты молодец!
   - Возможно ли это?! - прошептал Марко.



        "ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТЕСТАЧЧО"

   И  тут  вдруг  вспыхнул  свет,  зазвучала  музыка,  раздались   громкие
аплодисменты, и Марко увидел, что в ангаре много  людей  и  навстречу  ему
бросается  Маркус.  Оказалось,  что  здесь  в  полном  составе   собралось
Правительство-Которого-Нет.
   Маркус дружески улыбался и протягивал Марко руку.
   - Счастливого пути! - сказал он. - Вернешься домой еще до  рассвета,  и
никто ничего не узнает! Как видишь, решение было принято положительное.
   Марко почувствовал, что сердце у него от  радости  готово  вылететь  из
груди. Вот только бы не расплакаться! Но слезы уже текли по его  щекам,  и
он с волнением обнял Маркуса, расцеловал его.  И  Маркус  тоже  был  очень
взволнован и все пожимал ему руку.
   - Ну как, доволен? Понравился наш  сюрприз?  И  музыка  понравилась?  -
спросил он. И, обращаясь к членам Правительства-Которого-Нет,  добавил:  -
Как видите, испытание прошло прекрасно!
   - А где, собственно, доказательства? -  спросил  какой-то  высокомерный
человек в халате.
   - Да ведь он плачет, вы же видите! И сам не знает отчего. Он  думает  -
от радости, что вернется домой.  А  на  самом  деле  оттого,  что  сейчас,
покидая нас, понял, что любит нас и восхищается нами. Он понял, что многое
узнал здесь, многому научился. И теперь у нас во Вселенной на одного друга
больше! Неужели не стоило потрудиться ради этого? А решение отпустить  его
домой - самое правильное и полезное!
   Говоря так, Маркус выкатил деревянную лошадку  из  ангара  на  взлетную
полосу космического аэродрома, взял ее под уздцы и в последний  раз  пожал
руку маленькому яснианину. Марко хотел было уже сесть на свою лошадку,  но
передумал и побежал к краю взлетной полосы, где росла  высокая  новогодняя
елка. Он оторвал от нее небольшую веточку с елочными игрушками и прижал  к
груди.
   - Можно, я возьму это с собой? Я посажу ветку  у  себя  на  балконе,  в
Тестаччо. Или, нет, - лучше на площади! И,  когда  елка  вырастет,  возьму
отростки и посажу на всех площадях. И тогда  на  Земле  тоже  будут  расти
новогодние елки...
   - Конечно, надо посмотреть, - улыбнулся один из министров, - приживутся
ли там наши деревья.
   Маркус тоже был очень взволнован.  Он,  наверное,  впервые  понял,  что
яснианин может любить свою старую планету так же крепко, как и он свою.
   - Мы переименуем нашу Землю, - воскликнул Марко, садясь на  лошадку.  -
Она тоже станет Планетой Новогодних Елок, вот увидите!



        "ПЫЛЬ, КОТОРАЯ ПАХНЕТ ЛАНДЫШЕМ"

   Он проснулся оттого, что мама ласково и весело будила его:
   - Ну, соня, вставай! День рождения был вчера.  Сегодня  уже  завтра.  В
школу пора!..
   - Какое сегодня число? - спросил Марко, садясь в кровати.
   - А какое должно  быть  число?  Вчера  было  двадцать  третье  октября,
значит, сегодня двадцать четвертое. Вчера был твой день рождения. Ты  что,
забыл?
   И она указала на деревянную лошадку-качалку, подарок  дедушки,  которая
тоскливо уставилась в окно. Марко вскочил с кровати  и  с  волнением  стал
осматривать игрушку. Под правым ухом он увидел маленькую  дырочку,  словно
пробитую пулей. Это был след от метеорита, который ударил лошадку где-то в
районе Сатурна уже на обратном пути, когда они возвращались на Землю.
   Марко бросился к кровати, схватил свой тапочек и принялся нюхать его.
   - Что с тобой? Ты сошел с ума? - испугалась мама.
   Марко почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с его души: пыль  на
тапочке пахла ландышем - эта пыль была оттуда!  Значит,  он  действительно
был там! И это ему не приснилось!
   А ветка? Где ветка, которую он сорвал с новогодней елки  в  космическом
аэропорту? Но сколько он ни искал, так  и  не  смог  найти  ее.  Наверное,
унесло ветром в космическом  пространстве,  когда  деревянная  лошадка  за
несколько минут преодолевала миллионы километров, чтобы вернуться на Землю
до рассвета.
   Жаль!  Теперь  гораздо  труднее  будет  превратить  Землю   в   Планету
Новогодних Елок и сделать ее такой же  прекрасной,  как  та  планета,  что
существует где-то очень далеко, среди самых далеких  созвездий  Вселенной.
Труднее, но все-таки возможно.
   - За работу! - воскликнул Марко. И стал снимать пижаму. В кармане ее он
нашел потом мятое конфетти.



        "СТАРИННЫЙ КАЛЕНДАРЬ ПЛАНЕТЫ НОВОГОДНИХ ЕЛОК"

   Эта планета меньше Земли, поэтому и календарь у нее короче. Кроме того,
он "добровольный". Это значит, кто хочет, пользуется им, а кто  не  хочет,
может обойтись и без него. Год  длится  только  шесть  месяцев.  В  каждом
месяце не больше пятнадцати дней. И каждый день - новогодний. Но  об  этом
мы уже говорили. Неделя состоит  всего  из  трех  дней  -  суббота  и  два
воскресенья. Некоторые субботы упрощены, то  есть  до  12  часов  дня  это
суббота, а после двенадцати - уже воскресенье.
   Часы не совсем такие, как у нас. Семь утра, например, наступает немного
позднее - около десяти.  Таким  образом,  никому  не  приходится  вставать
слишком рано.
   А теперь посмотрим месяцы.


   Апрель

   Описание

   Это первый месяц года, если начинать с начала, и последний, если идти с
конца. В этом месяце каждый день - новогодний и каждый - воскресенье.  Все
пятнадцать дней месяца имеют свои названия. В школах, чтобы помочь ребятам
различать их, учат такой стишок:

   Один Альфа - другой Бета,
   Один тут - другой где-то,

   Один был - другой есть,
   Один здесь - другой вышел весь,

   Один идет - другой стоит,
   Один ползет - другой висит;

   Один - бутерброд с ветчиной,
   Другой - совершенно иной,
   А последний - оказался в передней.

   Памятные даты

   "Один идет - другой  стоит".  Годовщина  рождения  Квинтуса  Силениуса,
изобретателя машины для изготовления бумажных корабликов.
   "Один - бутерброд с ветчиной". Годовщина  рождения  Квинтуса  Силениуса
(другого, не  того,  что  раньше),  изобретателя  "луча  тишины",  который
помогает уменьшить звук слишком громкого телевизора.
   "Другой - совершенно иной".  Годовщина  рождения  еще  одного  Квинтуса
Силениуса. Но - совершенно другого.

   Гороскоп

   Тут нужно сделать небольшое пояснение, потому что на Земле, возможно, и
не знают, что это такое. Гороскоп  -  это  таблица  расположения  небесных
светил в момент рождения человека.  Древние  ученые-астрологи  пытались  с
помощью таких таблиц предсказать  судьбу  человека.  Так  вот  гороскоп  в
апреле говорит о том, что у людей, родившихся в этом месяце, всегда  будет
хорошее настроение, за исключением тех случаев, когда у них  будут  болеть
зубы. Если они не станут бегать по лужам, ноги у них всегда будут  сухими.
А шляпу они всегда будут надевать только на голову. Или на вешалку.

   Почетное звание

   Кавалер ордена Уздечки Деревянной Лошадки.

   Поговорки месяца

   Было бы болото, черти найдутся.
   Не хвались началом, хвались концом.
   Не жалей минутки для веселой шутки.


   Сверхапрель

   Описание

   Этот месяц - своего рода повторение предыдущего, но только все его  дни
четные: Второй, Четвертый, Шестой, Восьмой, Десятый и так далее, вплоть до
пятнадцатого дня, который называется Тридцатый. Очень  любопытен  Двадцать
Четвертый день, потому что он длится с раннего утра до полуночи.

   Памятные даты

   "8 сверхапреля". Годовщина рождения  Квинтуса  Силениуса  (еще  одного,
разумеется), изобретателя дырок в  сыре,  машины  для  резания  бульона  и
прибора, с помощью которого дождь идет вверх, а не вниз.
   "22 оверхапреля". День открытий. Вся планета  открывается  заново.  Все
входы и выходы перекрываются ленточками,  и  каждый,  у  кого  под  руками
оказываются ножницы, перерезает их. И кто угодно может  произносить  речи.
Если же речь окажется скучной, виновника принуждают молчать до конца года.
   "28 сверхапреля". Годовщина битвы Легких Пушинок, при  которой  генерал
Сильвиус победил генералиссимуса Мильвиуса в памятном  сражении  в  шашки,
длившемся семь часов и сорок бутылок газированной воды.

   Гороскоп

   Рожденные в этом месяце, по мнению  волшебников  и  астрологов,  обычно
бывают очень уважаемыми людьми, они вдвое вежливее и  вдвое  веселее  всех
других людей, кроме тех случаев, когда болеют корью. У каждого  будет  две
руки, две ноги, два глаза, два уха и одна голова. Этого вполне достаточно,
если умело всем воспользоваться, чтобы никогда не сидеть без дела.

   Почетное звание

   Двойной кавалер ордена Уздечки Деревянной Лошадки с золотыми шпорами.

   Поговорки месяца

   Клади голову так, чтобы найти ее утром.
   Кто хочет - может.
   Храброму счастье помогает.


   Май

   Описание

   В этом месяце дни пронумерованы от первого до пятнадцатого, кроме того,
каждый - Первое мая. Часы всегда показывают 19 часов, таким образом,  люди
с утра до вечера могут наслаждаться зрелищем  прекрасных  закатов.  Ученые
уже давно изучают способы продлить этот месяц на неделю, но до сих пор это
им не удалось.

   Памятные даты

   В этом месяце отмечаются:
   "3 мая". Годовщина рождения Квинтуса Силениуса (еще одного,  непохожего
на  всех  других),  который  к  четырем  основным   действиям   арифметики
(сложение, вычитание, умножение, деление) прибавил многие  другие,  в  том
числе - разделение, приложение, преувеличение и отделение, в чем сразу  же
отличились самые рассеянные ученики.
   "6 мая". Начинаются велосипедные гонки сто планете. Первый  этап  -  на
велосипедах, второй - в  мешках,  третий  -  на  одной  ноге  и  т.д.  Все
участники приходят первыми, надевают желтую майку победителя  и  выступают
по телевизору.
   "10 мая". Годовщина смерти - вследствие болезни - последней пушки.

   Гороскоп

   Люди, родившиеся в  этом  месяце,  если  отправятся  в  путь,  совершат
большое  путешествие.  Встав  на  скамеечку,  будут  казаться  выше  (хотя
знаменитый  изобретатель  Силениус   утверждает,   что   скамеечка   может
опрокинуться)

   Почетное звание

   Сиятельный червь Неспелого яблока  и  Всемирный  чемпион  по  фигурному
катанию на одном коньке.

   Поговорки месяца

   Доброе начало - половина дела.
   Не спеши языком, торопись делом.
   Много хочешь знать, меньше надо спать.


   Сверхмай

   Описание

   Этот месяц противоположен предыдущему. И в самом деле, он начинается  с
пятнадцатого числа и кончается первым. И часы  идут  назад,  но  при  этом
никто не испытывает никаких неудобств.

   Памятные даты

   "15  сверхмая".  Годовщина  рождения  поэта  Фантазиуса,   изобретателя
восьмиколесного велосипеда (с восемью педалями, для пауков-осьминогов),  а
также сочинителя озорных стихов и стихов по ошибке.
   "7  сверхмая".  Годовщина  рождения  писателя  Прекрасносказочного,  по
прозвищу Краткий, потому что его рассказы занимают всего одну строку.  Вот
один из них:  "Ночь  опускалась  очень  торопливо.  Спустилась  и  упала".
Осталось только назвать дату его рождения, но ее изучают в школах.
   "3 сверхмая". Межпланетный чемпионат любителей мороженого.

   Гороскоп

   Прежде считали, что люди, родившиеся в этом месяце, станут  великими  с
детства и останутся детьми, будучи великими. А потом обнаружилось, что так
почти никогда не бывает. Рожденные в сверхмае всегда говорят правду, кроме
тех случаев,  когда  лгут.  Они  любят  живопись,  физику  и  фисгармонию.
Впрочем, это не доказано. И возможно, обожают еще что-нибудь,  но  это  не
имеет  никакого  значения.  Важно,  что  они  вовремя  замечают,  что  мир
прекрасен.

   Почетное звание

   Кавалер ордена Запеканки из Макарон, или же Придворный  Офицер  Взбитых
Сливок.

   Поговорки месяца

   Был бы хлеб, а мыши будут.
   Дурака учить, что мертвого лечить.
   Делай хорошо, плохо само получится.


   Июнь

   Описание

   Издавна любой день этого месяца оканчивается шестью цифрами, что  очень
удобно для игры в лото. Теперь ни у кого  нет  необходимости  в  выигрыше,
потому что все, что прежде продавалось за деньги,  можно  получить  и  без
них. Старинные названия дней, однако, сохранились, и дети в них  путаются.
К счастью, учителя тоже не слишком хорошо знают их и не замечают ошибок.

   Памятные даты

   "40 - 50  -  87  июня".  Годовщина  рождения  архитектора  Изысканиуса,
изобретателя горизонтальных небоскребов.
   "27 - 47 - 70 июня". День Рифмы. Жителям планеты  разрешается  говорить
только в рифму. Нередко рождаются сносные стихи.

   Гороскоп

   Люди, родившиеся в июне, очень настойчивы. Но они  не  превысят  метра,
пока не дорастут до ста сантиметров.

   Почетное звание

   Заслуженный Пешеход с нашивками первой степени.

   Поговорки месяца

   Опасен не безумный, а тот, кто притворяется умным.
   Кто ленится, тот не ценится.
   Пустая бочка пуще гремит.


   Дубль-июнь

   Описание

   Этот месяц - близнец предыдущего: если месяц хорош, зачем  его  менять,
не так ли? Все дни месяца носят число 5. Это хорошее предзнаменование  для
школьников, у которых в середине месяца экзамены.

   Памятные даты

   "Третий пятый день". Годовщина рождения Квинтуса Силениуса (еще одного,
совсем другого, вы правильно угадали), ученого, занимавшегося  разведением
комет и падающих звезд.
   "Пятнадцатый пятый день". Последний  день  года.  Когда  люди  особенно
довольны жизнью, они находят, что нет смысла менять календарь, и тогда год
начинается  сначала.  Например,  вспоминают,  что  2567-й   был   повторен
пятнадцать раз подряд. Это был год, когда скончалась  в  тюрьме  последняя
атомная бомба.
   В этот день главе Правительства-Которого-Нет обычно положено  выступать
с речью по телевидению, но его почти никогда  не  удается  отыскать.  И  с
речью выступает какой-нибудь швейцар или электрик, а а может, и сантехник,
и тоже - прекрасно. Однажды  речь  произнес  грудной  ребенок.  Он  сказал
только "Агу! Агу!" Но все равно было понятно, что он желает всем счастья!

   Гороскоп

   Родившиеся в  этом  месяце  будут  любить  пирожные,  пирожки,  пироги,
пиршества, пирамиды и пируэты и, наверное, станут пиротехниками.

   Почетное звание

   Сверхдегустатор Арбузов и Великий Трехколесный Велосипед.

   Поговорки месяца

   Умный не всегда развяжет, что глупый завяжет.
   Человек без друзей, что дерево без корней.
   Не бойся первой ошибки, избегай второй.
   Не ошибается тот, кто никогда не ошибается!"



        Джанни Родари.
        Сказки по телефону

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. с итал. - И.Константинова, Ю.Ильин.
   Авт.сб. "Римские фантазии". М., "Правда", 1987.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 October 2002
   -----------------------------------------------------------------------

                             Паолетте Родари и ее друзьям всех цветов кожи



        "ПРИЯТНОГО АППЕТИТА"

   Эта книга включает большую часть моих историй, написанных для  детей  в
течение пятнадцати лет. Вы скажете, что этого мало. За 15 лет, если  бы  я
писал каждый день только одну страницу, можно было бы уже  иметь  примерно
5500 страниц. Значит, я написал намного меньше, чем мог. И  все  же  я  не
считаю себя большим лентяем!
   Дело в том, что в эти годы я еще работал как журналист  и  делал  много
других вещей. Например, я писал статьи для  газет  и  журналов,  занимался
школьными проблемами, играл со своей дочкой, слушал музыку, ходил  гулять,
думал. А думать - это тоже полезное дело. Может быть, даже самое  полезное
из всех других. По-моему, каждый человек должен полчаса в день думать. Это
можно делать всюду - сидя за столом, гуляя в лесу,  в  одиночестве  или  в
компании.
   Я стал писателем почти случайно.  Мне  хотелось  быть  скрипачом,  и  я
несколько лет  учился  играть  на  скрипке.  Но  с  1943  года  больше  не
прикасаюсь к ней. Скрипка так и лежит у  меня  с  тех  пор.  Я  все  время
собираюсь добавить струны, которых не хватает, поправить  сломанный  гриф,
купить новый смычок вместо старого, совсем растрепавшегося, и снова начать
упражнения с первой позиции. Может быть, я  это  когда-нибудь  сделаю,  но
пока у меня нет времени. Мне хотелось бы еще быть  художником.  Правда,  в
школе у меня всегда были плохие отметки по  рисованию,  и  все  же  водить
карандашом и писать маслом я всегда очень любил. К сожалению, в школе  нас
заставляли делать такие нудные вещи, что они  могли  вывести  из  терпения
даже корову. Словом, как все ребята, я мечтал очень о многом,  но  многого
потом не сделал, а сделал то, о чем меньше всего думал.
   Однако, сам того не подозревая, я долго готовился к своей  писательской
деятельности. Например, я стал школьным учителем.  Не  думаю,  что  я  был
очень хорошим учителем: я был слишком молод,  и  мои  мысли  витали  очень
далеко от школьных парт. Возможно, я был веселым учителем.  Я  рассказывал
ребятам разные смешные  истории  -  истории  без  всякого  смысла,  и  чем
абсурднее они были, тем больше дети смеялись. Это уже кое-что  значило.  В
школах, которые я знаю, по-моему, мало смеются. Многое, что можно было  бы
выучить смеясь, учат со слезами - горькими и бесполезными.
   Но не будем отвлекаться. Так или иначе, я должен рассказать вам об этой
книге. Я надеюсь, что она будет веселой, как игрушка. Кстати, вот еще одно
занятие, которому я хотел бы себя посвятить: делать  игрушки.  Мне  всегда
хотелось, чтобы игрушки были неожиданными, с выдумкой, чтобы они  годились
каждому. Такие игрушки  долго  живут  и  никогда  не  надоедают.  Не  умея
работать ни с деревом, ни с металлом, я попытался делать игрушки из  слов.
Игрушки, по-моему, так же важны, как книги:  если  бы  это  было  не  так,
ребята не любили бы их. А раз  они  их  любят,  значит,  игрушки  учат  их
чему-то такому, чему иначе научиться нельзя.
   Я хотел бы, чтобы игрушки служили и взрослым,  и  детям,  чтобы  в  них
можно было играть всей семьей, всем классом, вместе с  учителем.  Я  хотел
бы, чтобы и мои книги были такими же. И эта  -  тоже.  Она  должна  помочь
родителям сблизиться со своими детьми, чтобы с нею можно  было  бы  вместе
посмеяться,  поспорить.  Я  доволен,  когда  какой-нибудь  мальчик  охотно
слушает мои истории. Еще больше радуюсь я, когда эта  история  вызывает  у
него желание говорить, высказывать свое мнение, задавать взрослым вопросы,
требовать, чтобы они отвечали.
   Моя книга выходит в Советском Союзе. Я очень доволен этим,  потому  что
советские ребята - отличные читатели. Я встречал много советских  ребят  в
библиотеках, в школах, во Дворцах пионеров, в Домах  культуры  -  повсюду,
где бывал. А теперь я вам скажу, где я бывал: в Москве, Ленинграде,  Риге,
Алма-Ате, Симферополе, Артеке, Ялте, Севастополе, Краснодаре, Нальчике.  В
Артеке я познакомился с ребятами с Крайнего Севера и Дальнего Востока. Все
они были великолепные пожиратели книг. Как это здорово знать,  что  книга,
какая бы она ни была - толстая или тонкая, - печатается не для того, чтобы
лежать где-то в пыли на витрине или в  шкафу,  а  для  того,  чтобы  ее  с
отличным аппетитом проглотили, съели, переварили сотни тысяч ребят.
   Поэтому благодарю всех тех, кто подготовил эту книгу, и тех,  кто,  так
сказать, будет ее есть. Надеюсь, что она придется вам по вкусу.
   Приятного аппетита!

   Джанни Родари
   1969



   Жил-был однажды... синьор Бьянки. Жил он в городе Варезе и был служащим
одной торговой фирмы, которая продавала  лекарства.  Работа  у  него  была
очень беспокойная. Каждую неделю шесть дней из семи  он  колесил  по  всей
Италии. Он ездил на запад и на восток, на юг и на север, и опять туда же -
и так включая субботу. Воскресенье он проводил дома, вместе с дочуркой,  а
в понедельник, едва поднималось солнце, снова отправлялся  в  путь.  Дочка
провожала его и всегда напоминала:
   - Слышишь, папа, сегодня вечером я опять жду новую сказку!
   Надо вам сказать, что девочка эта не могла уснуть, пока ей не расскажут
сказку. Мама уже по три раза перерассказала ей все, что знала: и  были,  и
небылицы, и просто сказки. А ей все мало! Пришлось и отцу взяться  за  это
ремесло. Где бы ни находился он, в каком бы местечке Италии  ни  оказался,
он каждый вечер ровно  в  девять  часов  звонил  домой  и  рассказывал  по
телефону новую сказку. Он их сам придумывал  и  сам  рассказывал.  В  этой
книге как раз и  собраны  все  эти  "сказки  по  телефону",  и  вы  можете
прочитать их. Они, как вы заметите, не очень длинные. Ведь синьору  Бьянки
приходилось платить за телефонный разговор  из  своего  кармана,  и,  сами
понимаете, он не мог разговаривать слишком  долго.  Только  иногда,  когда
дела у него шли хорошо, он позволял  себе  поговорить  подольше.  Конечно,
если сказка этого заслуживала.
   Скажу  вам  по  секрету:  когда  синьор  Бьянки  вызывал  Варезе,  даже
телефонистки приостанавливали работу и с удовольствием слушали его сказки.
Еще бы - некоторые из них мне и самому нравятся!



        "НЕЗАДАЧЛИВЫЙ ОХОТНИК"

   - Возьми-ка, Джузеппе, ружье, - сказала однажды мать своему сыну,  -  и
сходи на охоту. Завтра твоя сестра выходит замуж, и  надо  бы  приготовить
праздничный обед. Очень хороша была бы для этого зайчатина.
   Джузеппе взял ружье и отправился на  охоту.  Только  вышел  на  дорогу,
видит - бежит заяц. Выскочил  косой  из-под  забора  и  пустился  в  поле.
Вскинул Джузеппе ружье, прицелился и нажал на курок. А ружье и не подумало
стрелять!
   - Пум! - сказало оно вдруг звонким и веселым голоском и выбросило  пулю
на землю.
   Джузеппе так и замер От удивления. Подобрал пулю, повертел ее в руках -
пуля как пуля! Потом осмотрел ружье - ружье как ружье! И все-таки  оно  не
выстрелило, как все нормальные ружья, а звонко и весело произнесло "Пум!".
Джузеппе даже в дуло  заглянул,  да  только  разве  может  там  кто-нибудь
спрятаться?! Никого там, конечно, не оказалось.
   "Что же делать? Мама ждет, что  я  принесу  с  охоты  зайца.  У  сестры
свадьба, нужно приготовить праздничный обед..."
   Едва Джузеппе успел подумать это, как вдруг снова увидел зайца.  Только
оказалось, это зайчиха, потому что на голове у нее была свадебная  фата  с
цветами и шла она скромно потупившись, мелко перебирая лапками.
   Вот так раз!  -  удивился  Джузеппе.  -  Зайчиха  тоже  выходит  замуж!
Придется мне, видимо, поискать фазана.
   И он пошел дальше в лес.  Двух  шагов  сделать  не  успел,  как  увидел
фазана. Идет он себе по тропинке, нисколько  никого  не  опасаясь,  как  в
первый день охоты, когда фазаны еще не знают, что такое ружье.
   Джузеппе  прицелился,  нажал  на  курок...  И   ружье   снова   сказало
человеческим голосом:
   - Пам! Пам! - совсем как мальчуган, когда играет  со  своим  деревянным
ружьем. А пуля опять выпала из  дула  на  землю,  прямо  на  кучу  красных
муравьев. Перепугались муравьи и кинулись прятаться под сосну.
   - Хорошенькое дельце! - рассердился Джузеппе. - Так я вернусь  домой  с
пустыми руками!
   А фазан, услышав, как весело разговаривает ружье, бросился в заросли  и
вывел  оттуда  своих  фазанят.  Идут  они   цепочкой   друг   за   другом,
рады-радешеньки,  что  отправились  на  прогулку.  А  следом  за  ними   и
мама-фазаниха шествует - важная и довольная, будто первую премию получила.
   - Еще бы, - проворчал Джузеппе. - Как ей не быть  довольной!  Ведь  она
уже замужем. А мне как быть - на кого теперь охотиться?!
   Он снова старательно зарядил ружье и осмотрелся по сторонам. Кругом  ни
души.  Только  дрозд  сидит  на  ветке.  Сидит  и   посвистывает,   словно
подзадоривает: "Ну-ка, подстрели меня! Попробуй!"
   Ну Джузеппе и выстрелил. Только ружье и в этот раз не послушалось его.
   - Бах! - сказало оно, совсем как ребята, когда играют в разбойников,  и
даже еще хихикнуло тихонько. Дрозд засвистел еще веселее,  словно  говоря:
"Обманули дурака на четыре кулака!"
   - Так я и знал! - вздохнул Джузеппе. - Видно,  сегодня  ружье  устроило
забастовку.
   - Ну, как ты поохотился?  -  спросила  мать,  когда  Джузеппе  вернулся
домой.
   - Хорошо поохотился, - ответил он. - Три веселенькие  насмешки  принес.
Не знаю только, подойдут ли они к праздничному столу.



        "ДВОРЕЦ ИЗ МОРОЖЕНОГО"

   Однажды  в  Болонье  на  самой  главной  площади  построили  дворец  из
мороженого.  И  ребята  сбегались  сюда  со  всех  концов  города,   чтобы
полакомиться хоть немножко.
   Крыша дворца была из взбитых сливок, дым, что поднимался  над  трубами,
из фигурного сахара, а сами трубы - из  цукатов.  Все  остальное  было  из
мороженого:  двери  из  мороженого,  стены  из   мороженого,   мебель   из
мороженого.
   Один совсем маленький мальчик ухватился за ножку стола и стал  уплетать
ее. Потом он съел вторую ножку, третью, а когда расправился и с четвертой,
то весь  стол  со  всеми  тарелками  -  а  они  были  из  самого  лучшего,
шоколадного мороженого - упал прямо на него...
   А городской стражник заметил вдруг, что во дворце подтаивает одно окно.
Стекла его - из земляничного мороженого - розовыми ручейками стекали вниз.
   - Бегите сюда! Быстрее бегите сюда! - позвал стражник ребят.
   Все прибежали и стали лизать розовые ручейки - чтобы ни одна  капля  не
пропала из этого поистине чудесного сооружения.
   - Кресло! Дайте мне  кресло!  -  взмолилась  вдруг  какая-то  старушка,
которая тоже пришла на площадь, но не могла протиснуться в толпе. -  Дайте
кресло бедной старушке! Помогите мне! Кресло, и, если можно, с ручками!..
   Один очень отзывчивый пожарный сбегал во  дворец  и  принес  кресло  из
крем-брюле, и бедная старушка ужасно обрадовалась и принялась прежде всего
облизывать ручки кресла.
   Да, это был большой день в  Болонье.  Настоящий  праздник!  По  приказу
докторов ни у кого не болели животики.
   И до сих пор, когда ребята  просят  купить  вторую  порцию  мороженого,
родители вздыхают:
   - Ах, дружок, тебе надо купить, наверное, целый дворец  из  мороженого,
вроде того, что был в Болонье, вот тогда ты, может быть, будешь доволен!



        "КАК ГУЛЯЛ ОДИН РАССЕЯННЫЙ"

   - Мама, я пойду гулять?
   - Иди, Джованни. Только будь осторожен, когда станешь переходить улицу.
   - Ладно, мама. Пока!
   - Ты всегда такой рассеянный...
   - Да, мама. Пока!
   И Джованни весело выбежал из дома. Поначалу он был очень внимателен. То
и дело останавливался и ощупывал себя:
   - Все на месте? Ничего не потерял? - и сам же смеялся.
   Он был так доволен своей внимательностью, что даже запрыгал от радости,
как воробушек. А потом загляделся на витрины, на  машины,  на  облака,  и,
понятное дело, начались неприятности.
   Какой-то очень вежливый синьор мягко упрекнул его:
   - Какой же ты рассеянный, мальчик! Смотри, ты ведь потерял пальцы!
   - Ой, и верно! Какой же я рассеянный!
   И Джованни стал искать свои пальцы. Но  нашел  только  какую-то  пустую
банку. Пустую? Посмотрим-ка! А что в ней было, в этой  банке,  раньше?  Не
всегда же она была пустая...
   И Джованни уже забыл, что ему надо отыскать свои  пальцы.  А  потом  он
забыл и про банку, потому что увидел вдруг хромую собаку.  Он  кинулся  за
ней, но не успел и до угла добежать, как потерял руку. Потерял и  даже  не
заметил. Бежит себе дальше как ни в чем не бывало.
   Какая-то добрая женщина крикнула ему вслед:
   - Джованни, Джованни! Руку потерял!
   Куда там! Он даже не услышал!
   - Ну ничего, - решила добрая женщина. - Отнесу руку его маме. -  И  она
пошла к Джованни домой.
   - Синьора, вот тут у меня рука вашего сына!
   - Вот растеряха! Просто не знаю, что с ним  делать!  Такой  рассеянный!
Такой рассеянный, что дальше некуда!
   - Да, конечно, только все дети такие.
   Спустя немного пришла другая добрая женщина:
   - Синьора, я нашла тут чью-то ногу. Не вашего ли Джованни она?
   - Ну конечно, это его нога! Узнала по дырявому ботинку! Ах, какой же  у
меня рассеянный сын уродился! Просто не знаю, что с ним делать!
   - Да, конечно, с ребятами всегда так.
   Прошло еще немного времени, и один за другим в дом Джованни  потянулись
разные люди - какая-то старушка,  рассыльный  булочника,  вагоновожатый  и
даже старая учительница-пенсионерка. И все приносили какой-нибудь  кусочек
Джованни: кто ногу, кто ухо, кто нос.
   - Ну где вы найдете еще такого рассеянного мальчишку, как  мой  сын!  -
воскликнула мать.
   - И чего вы удивляетесь, синьора! Все дети такие!
   Наконец заявился домой и сам Джованни, прыгая на одной ноге,  без  рук,
без ушей, но как всегда веселый, живой и резвый, словно воробушек.
   И  мама  только  головой  покачала.  Потом  привела  его  в  порядок  и
поцеловала.
   - Все на месте, мама? Ничего не потерял? Видишь, какой я молодец!
   - Да, да! Уж такой молодец, что дальше некуда!



        "ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ СЧИТАЛА "АПЧХИ!""

   В Гавирате жила одна женщина, которая целыми днями только и делала, что
считала, кто сколько раз  чихнет,  а  потом  рассказывала  об  этом  своим
приятельницам, и они вместе долго судачили про эти "апчхи!"
   - Аптекарь чихнул семь раз! - рассказывала женщина.
   - Не может быть!
   - Клянусь вам! И пусть у меня отвалится нос, если я говорю неправду! Он
чихнул все семь раз ровно за пять минут до того, как пробило полдень!
   Они долго обсуждали это событие и наконец пришли к выводу, что аптекарь
подливает воду в касторку.
   - А  священник  чихнул  четырнадцать  раз!  -  продолжала  рассказывать
женщина, вся красная от волнения.
   - Ты не ошиблась?
   - Пусть у меня отвалится нос, если он чихнул хоть одним разом меньше!
   - Боже, что станет с миром, если и дальше так пойдет!
   Они снова долго судачили и пришли к выводу, что священник слишком много
наливает масла себе в салат.
   Однажды эта женщина и ее приятельницы (а их было  больше,  чем  дней  в
неделе) спрятались под окнами синьора Делио, чтобы пошпионить за  ним.  Но
синьор Делио и не думал чихать - он не нюхал табака и не был простужен.
   - Ни разу не чихнул! - огорчилась женщина, которая считала "апчхи!".  -
Должно быть, тут-то и зарыта собака!
   - Конечно! - поддержали ее приятельницы.
   Синьор Делио услышал их разговор. Он взял молотого перца, насыпал его в
пульверизатор и незаметно обсыпал сверху сплетниц, что притаились  у  него
под окном.
   - Апчхи! - чихнула женщина, которая считала "апчхи!".
   - Апчхи! Апчхи! -  стали  чихать  ее  приятельницы  и  никак  не  могли
остановиться.
   - Я чихнула больше, чем вы! - заявила вдруг  женщина,  которая  считала
"апчхи!".
   - Нет, мы чихнули больше! - закричали приятельницы.
   Тут женщины вцепились друг другу в  волосы  и  давай  колошматить  одна
другую. Платья на них порвались, и у каждой оказалось по выбитому зубу.
   С тех пор женщина, которая считала "апчхи!", перестала разговаривать со
своими приятельницами. Она купила себе  записную  книжку  с  карандашом  и
стала ходить одна-одинешенька. Каждое "апчхи!"  она  отмечала  в  записной
книжке плюсиком.
   Когда  она  умерла  и  люди  нашли  ее  записную  книжку,   заполненную
плюсиками, они удивились:
   - Смотрите, должно быть, она отмечала этими плюсиками все  свои  добрые
дела! Как же много добра она сделала людям! Уж если она не попадет в  рай,
то нас туда и подавно не пустят!



        "СТРАНА, ГДЕ НЕТ НИЧЕГО ОСТРОГО"

   Джованнино-Бездельник очень  любил  путешествовать.  Путешествовал  он,
путешествовал и оказался в удивительной стране, где дома строили без углов
- они были круглые. И крыши тоже ставили не углом,  а  плавно  закругляли.
Вдоль дороги, по которой шел Джованнино, тянулась живая изгородь из кустов
роз, и ему, конечно, захотелось вдеть одну розу в петлицу своей  курточки.
Он собирался осторожно, чтобы не уколоться о  шипы,  сорвать  цветок,  как
вдруг заметил, что шипы нисколечко не колются, - они,  оказывается,  вовсе
не острые и только слегка щекочут руку.
   - Чудеса, да и только! - удивился Джованнино.
   В ту же минуту из-за куста с розами  появился  городской  стражник,  и,
очень вежливо улыбаясь, спросил его:
   - Вы, должно быть, не знаете, что нельзя рвать розы?
   - Мне очень жаль... Я не подумал...
   - Тогда  вам  придется  заплатить  только  половину  штрафа,  -  сказал
стражник все с той же приветливой улыбкой  и  стал  выписывать  квитанцию.
Джованнино заметил, что карандаш у него был не заточен - совсем  тупой,  и
спросил стражника:
   - Простите, а можно взглянуть на вашу саблю?
   - Пожалуйста, - ответил тот и протянул Джованнино свою саблю. Она  тоже
оказалась не острой, а тупой.
   - Так, что же это за страна такая? -  удивился  Джованнино.  -  Куда  я
попал? Здесь все так странно!
   - Это страна, где нет  ничего  острого,  -  объяснил  стражник,  и  так
вежливо, что все его слова надо было бы писать только с заглавной буквы.
   - А как же гвозди! -  удивился  Джованнино.  -  Они  ведь  должны  быть
острыми!
   - Мы давно уже обходимся без них. Ведь  есть  клей!  А  теперь,  будьте
добры, дайте мне две пощечины.
   От изумления Джованнино широко открыл рот, будто  собирался  проглотить
сразу целый торт.
   - Что вы! - воскликнул он наконец. - Я вовсе не хочу оказаться в тюрьме
за оскорбление городского стражника. Уж если на то пошло, так это я должен
получить две пощечины, а не вы.
   - Но у нас так принято, - любезно объяснил стражник, - полный  штраф  -
это четыре пощечины, а половина штрафа - две.
   - Две пощечины - стражнику?
   - Стражнику.
   - Но это ужасно несправедливо! Так нельзя!
   - Конечно, несправедливо! Конечно, так нельзя! -  ответил  стражник.  -
Это настолько несправедливо и ужасно, что люди, чтобы не давать пощечин ни
в чем  не  повинным  стражникам,  просто  не  делают  ничего  такого,  что
запрещается законом и за что нужно брать штраф. Ну, так я жду - дайте  мне
две пощечины! И в другой раз, синьор путешественник, вы,  конечно,  будете
осторожнее, не так ли?
   - Но я не хотел бы даже ущипнуть вас за щеку, не то что ударить!
   - В таком случае я вынужден  проводить  вас  до  границы  и  предложить
покинуть нашу страну!
   И Джованнино, ужасно пристыженный, вынужден был  покинуть  страну,  где
нет ничего острого. Однако он до сих пор все еще мечтает  вернуться  туда,
чтобы жить по самым вежливым законам на  свете,  среди  самых  воспитанных
людей, в домике, где нет ничего острого.



        "СТРАНА, ГДЕ ВСЕ СЛОВА НАЧИНАЮТСЯ С "НЕ""

   Да, Джованнино-Бездельник был заядлым  путешественником.  Путешествовал
он, путешествовал и оказался еще в одной удивительной  стране.  Здесь  все
слова начинались с частицы "НЕ".
   - Что же это за страна такая? - спросил он  у  одного  горожанина,  что
отдыхал в тени под деревом.
   Горожанин вместо ответа достал из кармана перочинный нож и протянул его
на ладони Джованнино.
   - Видишь?
   - Вижу. Ножик.
   - Ничего подобного! Это неножик, то  есть  ножик,  у  которого  впереди
"не". Он служит для того, чтобы  огрызки  карандашей  превращать  в  новые
карандаши. Очень полезная вещь для школьников.
   - Великолепно! - удивился Джованнино. - А еще что?
   - А еще у нас есть невешалка.
   - То есть вы хотите сказать - вешалка?
   - Нет, именно то, что я и сказал, - невешалка. От вешалки  мало  проку,
если на нее нечего вешать. А вот с нашей невешалкой совсем другое дело. На
нее ничего вешать не надо, на нее уже все повешено. Нужно тебе пальто, иди
и сними его! А если кому-нибудь нужен пиджак, то незачем ходить в  магазин
и покупать его. Надо только подойти к невешалке и снять его.  У  нас  есть
невешалки летние и невешалки зимние, невешалки для мужчин и отдельно - для
женщин. Это сберегает нам деньги.
   - Прекрасно! А еще что?
   - Еще у нас есть  нефотоаппарат,  который,  вместо  того  чтобы  делать
обычные снимки, делает карикатуры, и людям становится весело.  Еще  у  нас
есть непушка.
   - Уфф! Как страшно!
   - Ничуть! Непушка - это совсем не то, что пушка. Она служит  для  того,
чтобы прекращать войну.
   - А как же она действует?
   - Очень просто! Даже ребенок может управлять ею. Если вдруг  начинается
война, мы сразу же трубим в нетрубу, стреляем из непушки, и  война  тотчас
же прекращается.
   Какая прелесть эта страна, где все слова начинаются с "НЕ"!



        "СТРАНА, ГДЕ ВСЕ ЛЮДИ СДЕЛАНЫ ИЗ МАСЛА"

   Однажды Джованнино-Бездельник, великий путешественник и  землепроходец,
оказался в стране, где все люди сделаны из масла. На солнце они  таяли,  и
поэтому им приходилось все время укрываться в тени и прятаться в прохладе.
И  жили  они  в  городе,  где  вместо  домов   повсюду   стояли   огромные
холодильники. Джованнино ходил по улицам этого странного города  и  видел,
как жители сидят у  окон  своих  домов-холодильников,  положив  на  голову
пузырь со льдом. На двери каждого холодильника висел телефон, чтобы  можно
было разговаривать с его обитателями.
   - Алло! - сказал Джованнино, сняв трубку у одного из холодильников.
   - Алло! - ответили ему.
   - Кто говорит? - спросил Джованнино.
   - Король страны, где все люди сделаны из масла.  А  я  сбит  из  сливок
высшего сорта, снятых с  молока  лучших  швейцарских  коров.  Вы  обратили
внимание на мой холодильник?
   - Нет, а что? Ах вот в чем дело! Он же из чистого золота!.. А  вы  что,
так никогда и не выходите из него?
   - Отчего же, иногда выхожу. Зимой. В сильный мороз. И катаюсь в ледяном
автомобиле.
   - А если, пока ваше величество гуляет, выглянет солнце?.. Что тогда?
   - Не может оно выглянуть! Это запрещено! Я бы тотчас же  приказал  моим
солдатам посадить его в тюрьму!
   - Как бы не так! - рассердился Джованнино, бросил трубку  и  отправился
путешествовать в другую страну.



        "ПРО АЛИСУ, С КОТОРОЙ ВСЕГДА ЧТО-НИБУДЬ СЛУЧАЛОСЬ"

   А эта сказка про Алису, которая вечно куда-нибудь  пропадала.  Ищет,  к
примеру, ее дедушка, чтобы пойти с ней в сад погулять:
   - Алиса! Где ты, Алиса?!
   - Я здесь, дедушка!
   - Да где здесь-то?
   - В будильнике!
   Ну да, она правду сказала. А случилось вот что. Открыла Алиса окошечко,
что на задней стенке будильника, - уж очень захотелось заглянуть  туда,  -
глазом моргнуть не успела, как тут же оказалась внутри, прямо в механизме,
среди пружинок и зубчатых колесиков. А они  ведь  движутся,  не  стоят  на
месте. Пришлось и Алисе все время прыгать  с  зубца  на  зубец,  чтобы  не
пропасть, не погибнуть под колесиками, которые, не умолкая ни на  секунду,
приговаривали: "Тик-так! Тик-так! Тик-так!"
   А в другой раз дедушка искал Алису, чтобы накормить завтраком:
   - Алиса! Где ты, Алиса?
   - Я здесь, дедушка.
   - Да где здесь-то?
   - Ой, ну совсем рядом! В бутылке!
   - Как же ты туда попала?
   - Мне захотелось пить, и я только заглянула в горлышко...
   Ну конечно, она оказалась в бутылке! И теперь барахталась там, чтобы не
утонуть. Хорошо еще, что летом, когда ее возили в Сперлонгу, она научилась
плавать по-собачьи.
   - Ну потерпи немного. Сейчас я тебя вытащу, - сказал дедушка.
   Он затолкал  в  бутылку  веревочку.  Алиса  ухватилась  за  нее,  ловко
подтянулась и вылезла наружу.  Вот  когда  она  поняла,  как  хорошо,  что
занималась гимнастикой.
   А однажды Алиса совсем пропала. Искал ее дедушка,  искала  ее  бабушка,
искала соседка, которая всегда приходила читать дедушке газету,  чтобы  не
покупать ее и сэкономить на этом сорок лир.
   - Боже! Вот беда-то какая! - шептала перепуганная бабушка.
   - Что-то скажут ее родители, когда вернутся с работы!
   - Алиса! Алиса! Где ты, Алиса?
   Только на этот раз девочка не откликалась.  Потому  что  она  не  могла
откликнуться. Путешествуя по кухне и заглядывая всюду, куда  только  можно
было сунуть свой любопытный нос, она попала  в  ящик,  где  всегда  лежали
скатерти и салфетки. Попала туда, да и заснула там, как на мягкой постели.
Кто-то задвинул ящик, не заметив Алису. И в самом деле, кому может  прийти
в голову, что она там.
   Когда же Алиса проснулась,  то  оказалась  в  полной  темноте.  Но  она
нисколько не испугалась. Однажды ей  уже  довелось  побывать  в  таком  же
положении - когда она попала в водопроводный кран. Вот  там  действительно
было темно, пожалуй, еще темнее, чем в ящике.
   "Скоро, наверное, будут накрывать на стол к ужину, - подумала Алиса.  -
Тогда и откроют ящик, чтобы достать скатерть".  Но  разве  кто-нибудь  мог
думать об ужине, когда Алиса пропала? Конечно,  всем  было  не  до  ужина.
Родители девочки пришли  с  работы  и  очень  рассердились  на  дедушку  и
бабушку:
   - Хорошо же вы смотрите за ребенком!
   - Но наши дети не забирались в водопроводные краны, - возразили дедушка
и бабушка. - В наше время дети иногда только  падали  с  кровати,  и  если
получали при этом лишнюю шишку, то это было не так уж страшно.
   Наконец Алисе надоело ждать, пока кто-нибудь догадается  открыть  ящик.
Она разрыла скатерти и салфетки, добралась до дна  ящика  и  стала  сильно
топать ногами:
   - Топ! Топ! Топ!
   - Тише! - сказал папа. - По-моему, где-то стучат.
   - Топ! Топ! Топ! - продолжала топать Алиса.
   Как же все ее обнимали и целовали, когда  нашли  наконец!  И  Алиса  не
растерялась - она воспользовалась случаем и тут  же  оказалась  в  кармане
папиного пиджака. А когда ее вытащили и оттуда, то увидели, что она успела
перепачкаться в чернильной пасте, потому  что  уже  наигралась  с  папиной
шариковой ручкой.



        "ШОКОЛАДНАЯ ДОРОГА"

   Жили в Барлетте три маленьких мальчика  -  трое  братишек.  Гуляли  они
как-то за городом и увидели  вдруг  какую-то  странную  дорогу  -  ровную,
гладкую и всю коричневую.
   - Из чего, интересно, сделана эта дорога? - удивился старший брат.
   - Не знаю из чего, но только не из досок, - заметил средний брат.
   - И на асфальт не похоже, - добавил младший брат.
   Гадали они, гадали, а потом опустились на коленки да и  лизнули  дорогу
языком.
   А дорога-то, оказывается,  вся  была  выложена  плитками  шоколада.  Ну
братья, разумеется, не растерялись  -  принялись  лакомиться.  Кусочек  за
кусочком - не заметили, как и вечер наступил. А они все уплетают  шоколад.
Так и съели всю дорогу! Ни кусочка от нее не осталось. Как будто и не было
вовсе ни дороги, ни шоколада!
   - Где же мы теперь? - удивился старший брат.
   - Не знаю где, но только это не Бари! - ответил средний брат.
   - И конечно, мы не в Молетте, - добавил младший брат.
   Растерялись братья - не знают, что и делать. По счастью, вышел  тут  им
навстречу крестьянин, возвращавшийся с поля со своей тележкой.
   - Давайте отвезу вас домой, - предложил он. И отвез братьев в Барлетту,
прямо к самому дому.
   Стали братья вылезать из тележки и вдруг увидели, что она  вся  сделана
из печенья. Обрадовались они и, недолго думая, принялись  уплетать  ее  за
обе щеки. Ничего не осталось от тележки  -  ни  колес,  ни  оглобель.  Все
съели.
   Вот как повезло однажды трем маленьким братьям из Барлетты. Никогда еще
никому так не везло, и кто знает, повезет ли еще когда-нибудь.



        "КАК ПРИДУМЫВАЮТ ЧИСЛА"

   - Давайте придумывать числа?!
   -  Давайте!  Чур,   я   первый!   Почти-один,   почти-два,   почти-три,
почти-четыре, почти-пять, почти-шесть...
   -  Это  слишком  маленькие  числа.  Послушай  мои.  Один   сверхмиллион
биллионов! Одна восьмища миллионищ! Один удиви-удивятище и один изумилище!
   - Подумаешь! А я могу целую таблицу умножения придумать! Вот смотри!
   Трижды один - Паолина и Мартин!
   Трижды два - вкусная халва!
   Трижды три - нос скорей утри!
   Трижды четыре - шоколад, вкуснейший в мире!
   Трижды пять - ошибся опять!
   Трижды шесть - я хочу есть!
   Трижды семь - никогда суп не ем!
   Трижды восемь - милости просим!
   Трижды девять - мир слезам не верит!
   Трижды десять - ничего не весят!
   - Скажи-ка быстро, сколько стоит эта коврижка?
   - Дважды "надеру-уши"!
   - А сколько отсюда до Милана?
   - Тысяча километров новых, один  километр  совсем  уже  старый  и  семь
шоколадок!
   - Сколько весит слеза?
   - А это по-разному. Слеза капризного мальчика весит меньше ветра. Слеза
голодного мальчика - тяжелее всей Земли!
   - Очень длинная получилась сказка?
   - Слишком!
   - Давай напоследок придумаем еще несколько чисел. Знаешь, как считают в
Модене? Раз-и-раз, двас-и-двас, трижды-трижки,  четыре  коврижки  и  пяток
кочерыжек.
   - А я посчитаю, как в Риме.  Разик,  двазик,  третий  тазик,  а  дальше
считай как знаешь...



        "БРИФ! БРУФ! БРАФ!"

   Двое ребятишек мирно играли у себя во  дворе.  Они  придумывали  особый
язык, чтобы можно было разговаривать только друг с  другом  и  чтоб  никто
больше не понимал их.
   - Бриф, бруф! - сказал первый мальчик.
   - Бруф, браф! - ответил другой. И они весело рассмеялись.
   На балконе второго этажа сидел старый добрый синьор и читал газету. А в
окно напротив него выглядывала старая  синьора  -  синьора  так  себе:  ни
плохая, ни хорошая.
   - Какие глупые эти ребята! - сказала синьора.
   Но синьор не согласился с нею.
   - Я этого не нахожу, - возразил он.
   - Не станете же вы  утверждать,  будто  поняли,  что  они  говорят?!  -
спросила синьора.
   - Отлично понял! Первый мальчик сказал: "Какой сегодня чудесный  день!"
А другой ответил: "Завтра будет еще лучше!"
   Синьора поморщилась, но промолчала, потому что в это время ребята снова
заговорили на своем языке.
   - Мараски, барабаски, пимпиримоски! - сказал первый мальчик.
   - Бруф! - ответил другой. И они снова стали смеяться.
   -  Неужели  и  на  этот  раз  вы  будете  уверять,  что  поняли  их?  -
рассердилась старая синьора.
   - Конечно! - ответил, улыбаясь, старый добрый синьор. - Первый  сказал:
"Как хорошо, что мы живем на земле!" А второй ответил: "Мир так чудесен!"
   - Неужели он и в самом деле так чудесен?! - удивилась старая синьора.
   - Бриф! Бруф! Браф! - ответил ей старый синьор.



        "КАК ОДИН ЧЕЛОВЕК КУПИЛ ГОРОД СТОКГОЛЬМ"

   Что угодно бывает на базаре в Гавирате. И уж конечно, попадаются там  и
такие пройдохи, которые торгуют где придется и чем попало.
   А однажды в базарный день появился на рынке человек,  который  продавал
какие-то уж совсем необычные вещи: гору Монблан, что в  Альпах,  Индийский
океан, Лунные моря... Язык у этого человека был так хорошо  подвешен,  что
через час у него остался только один город - Стокгольм.
   Город этот купил парикмахер. Вместо платы он побрил торговца и  освежил
одеколоном. А затем повесил на самом видном месте между зеркалами  большое
удостоверение  о  том,  что  он  является  владельцем  города  Стокгольма.
Парикмахер с гордостью показывал этот документ всем  своим  клиентам  и  с
удовольствием отвечал на их расспросы:
   - Это город в Швеции, и не просто какой-нибудь захудалый  городишко,  а
столица!  Там  живет  около  миллиона  человек!  И  все  они,  разумеется,
принадлежат мне. Там есть еще море, понятно, но  я  пока  незнаком  с  его
владельцем...
   Мало-помалу парикмахер скопил денег на дорогу и спустя год отправился в
Швецию - надо же наконец посмотреть на свои владения.
   Стокгольм очень понравился ему. Он нашел, что это прекрасный  город,  а
шведы - милейший народ. Только вот беда: шведы ни  слова  не  понимали  из
того, что он говорил им, и он тоже ни полслова не понимал из того, что они
отвечали ему.
   - Знаете ли вы, кто хозяин вашего города? Вам сообщили, что хозяин  его
я?
   Шведы улыбались и кивали головами, как бы отвечая -  да.  Ведь  они  не
понимали, что  он  говорит,  но  были  людьми  вежливыми  и  воспитанными.
Бесконечно довольный, парикмахер потирал руки:
   - Такой город! Подумать  только,  как  дешево  я  заплатил  за  него  -
всего-навсего стрижкой с одеколоном отделался!
   И все же он ошибался, этот парикмахер. Он  слишком  много  заплатил  за
него -  переплатил!  Ему  невдомек  было,  что  каждому  ребенку,  который
появляется на свет, принадлежит весь мир, и ему ничего не надо платить  за
него - ни  единого  сольдо!  Ему  нужно  только  засучить  рукава,  хорошо
поработать, и все на земле окажется в его руках.



        "КАК ДЖОВАННИНО ПОТРОГАЛ КОРОЛЯ ЗА НОС"

   Однажды Джованнино-Бездельник решил побывать в  Риме,  чтобы  потрогать
короля за нос. Друзья отговаривали его:
   - Смотри, опасное это дело! Рассердится король - и расстанешься  ты  со
своим собственным носом, а заодно и с головой!
   Но Джованнино был упрямым человеком. Собираясь в  путь,  он  решил  для
практики потрогать за нос священника, мэра и фельдфебеля.  Он  сделал  это
так ловко и осторожно, что те даже ничего не заметили.
   - Не так уж это и трудно! - решил Джованнино и отправился в путь.
   Приехал он в соседний город, узнал, где живут мэр и судья, явился к ним
с визитом и всех по очереди тоже потрогал за нос - кого одним  пальцем,  а
кого и двумя. Важным господам это не очень понравилось, - ведь он поначалу
казался вполне воспитанным человеком и умея разговаривать  почти  про  все
что угодно. Мэр посердился про себя немного, а потом все-таки спросил:
   - Зачем вы трогаете меня за нос?.
   - Что вы, господин мэр!  -  воскликнул  Джованнино.  -  Вам,  наверное,
показалось. Это была муха!
   Мэр посмотрел по сторонам и не увидел ни мухи, ни комара, но Джованнино
уже успел откланяться и удалиться, не забыв затворить за собой дверь.
   У Джованнино была тетрадка. Он вел в ней счет всем носам,  которые  ему
удалось потрогать. Все это были очень важные носы.
   В Риме, однако, число носов росло так быстро, что  Джованнино  пришлось
купить тетрадку  потолще.  Стоило  пройти  немного  по  любой  улице,  как
непременно встречались ему пара каких-нибудь сиятельств, несколько  бывших
министров  и  десяток-другой  генералов.  О  разных  там  председателях  и
говорить нечего - в Риме их было больше, чем нищих.
   И все эти сиятельные носы  были  прямо  под  руками.  Когда  Джованнино
трогал их, все они принимали этот жест за знак  уважения  к  ним.  А  один
крупный начальник даже порекомендовал своим  подчиненным  узаконить  новый
обычай, советуя поступать так же.
   - Отныне и впредь вместо поклона можете трогать меня за нос!  -  заявил
он. - Это более современная и более утонченная манера.
   Вначале  подчиненные  с  опаской  протягивали  руки   к   носам   своих
начальников. Но те подбадривали их, широко улыбаясь. И  тогда  началось  -
все стали трогать, щупать, щипать и  дергать  за  нос  своих  начальников.
Высокопоставленные носы стали красными и заблестели от удовольствия.
   Джованнино не забыл, однако, ради чего он приехал в  Рим,  -  ему  надо
было потрогать за нос короля. И  он  ждал  удобного  случая.  Случай  этот
представился в день королевского выезда. Джованнино заметил, что время  от
времени кто-нибудь выбегал из толпы,  вскакивал  на  подножку  королевской
кареты и вручал королю пакет, конечно, с каким-нибудь  прошением.  Король,
улыбаясь, передавал пакет первому министру.
   Когда карета оказалась рядом с Джованнино, он тоже вскочил на  подножку
и, пока король благосклонно улыбался ему, сказал:
   - С вашего позволения! - протянул руку  и  указательным  пальцем  потер
королю кончик носа.
   Король тотчас же и сам с изумлением потрогал свой нос, открыл было рот,
чтобы что-то приказать, но Джованнино уже спрыгнул с подножки и скрылся  в
толпе. Кругом раздались шумные аплодисменты, и тотчас же все  с  восторгом
поспешили последовать примеру Джованнино: один за другим  люди  взбирались
на подножку кареты, хватали короля за нос и как следует дергали его.
   - Не беспокойтесь, ваше величество! Это новый знак внимания!  -  шепнул
на ухо королю первый министр и натянуто улыбнулся.
   Но королю было уже совсем не до улыбок: нос у него  распух  и  заболел,
начался насморк. Он не успевал даже прикладывать платок,  потому  что  его
верные подданные не давали ему  не  минуты  покоя  и,  смеясь,  продолжали
весело дергать короля за нос.
   Словом, король уже мечтал только об одном - как бы остаться с носом!
   А Джованнино предовольный вернулся в родное село.



        "КАРУСЕЛЬ В ЧЕЗЕНАТИКО"

   Однажды  в  Чезенатико  появилась  на  берегу  моря  карусель  -  шесть
деревянных лошадок и столько же красных, довольно облезлых  автомобилей  -
для  ребят  с  более  современным  вкусом.   Невысокий   человек   вручную
раскручивал карусель. Он был маленький, хмурый, худой и лицом  походил  на
тех людей, которые день едят, а два нет. Словом, это  была  не  бог  весть
какая карусель, но ребятам она, должно быть,  казалась  намазанной  медом,
потому что они так и тянулись к ней, упрашивая родителей покатать их.
   - Да что она, в самом деле намазана медом, что ли? - удивлялись мамы  и
предлагали ребятам: - Давайте пойдем  смотреть  дельфинов  в  канале!  Или
сходим в кафе, где есть кресла-качалки!
   Но где там! Ребятам подавай карусель, да и только!
   Как-то вечером один  старый  синьор  посадил  своего  внука  в  красный
автомобиль, а сам тоже поднялся на карусель и сел на  деревянную  лошадку.
Ему было неудобно сидеть на ней - ноги у него были длинные и волочились по
земле, и синьор смеялся. Но едва карусель закружилась...  Что  за  чудеса!
Старый синьор в одно мгновение оказался выше самого высокого небоскреба  в
Чезенатико, и его лошадка поскакала по воздуху  прямо  к  облакам.  Синьор
посмотрел вниз и увидел сразу всю Романью - провинцию, в которой он жил, -
затем всю Италию, а потом и все Землю, которая удалялась куда-то под цокот
копыт его лошадки. Скоро она стала походить на маленькую голубую карусель,
которая кружилась и кружилась, показывая один за другим  свои  материки  и
океаны, словно нарисованные на глобусе.
   - Куда же мы едем? - удивился синьор, как вдруг  увидел  своего  внука.
Тот сидел  за  рулем  красного,  довольно  облезлого  автомобиля,  который
превратился теперь в космический корабль. Затем он рассмотрел и  остальных
ребят. Они спокойно и уверенно правили - кто рулем, а кто вожжами.  И  все
мчались по своим орбитам, будто искусственные спутники.
   А человек, который раскручивал карусель, был  уже  ух  как  далеко!  Но
снизу еще доносилась заигранная популярная песенка, под которую  крутилась
карусель.
   "Тут, пожалуй, не  без  колдовства!  -  решил  старый  синьор.  -  Этот
человек, наверное, волшебник! - И спустя немного еще подумал:  -  Если  мы
облетим вокруг Земли, пока звучит эта песенка, то, пожалуй, побьем  рекорд
Гагарина..."
   В это время небесный караван пролетал над Тихим океаном  со  всеми  его
островками, а  потом  над  Австралией  со  скачущими  кенгуру,  над  Южным
полюсом, где миллионы пингвинов стояли, задрав кверху головы. Сосчитать их
не было времени,  потому  что  на  их  месте  уже  появились  американские
индейцы, сигналившие дымом костров, а затем небоскребы Нью-Йорка, а  потом
еще один небоскреб - в Чезенатико. Музыка умолкла. Старый синьор изумленно
оглянулся по сторонам: он снова сидел на видавшей виды тихой  карусели,  в
родном городе,  на  берегу  Адриатического  моря.  Хмурый,  худой  человек
медленно и осторожно  -  чтобы  не  было  резких  толчков  -  останавливал
карусель.
   Старый синьор, пошатываясь, сошел на землю.
   - Скажите... - обратился он к хмурому человеку. Но  тому  некогда  было
слушать его. Другие ребята уже уселись на лошадок, в  машины,  и  карусель
отправлялась в новое кругосветное путешествие.
   - Скажите... - снова смущенно заговорил старый синьор.
   Хмурый человек даже не взглянул на него. Он раскручивал карусель. И вот
уже замелькали веселые лица ребят, которые искали глазами своих пап и мам,
стоявших у карусели и ободряюще улыбавшихся.
   "Волшебник он или не волшебник, этот полунищий человек? А  эта  смешная
машина, что крутится под звуки заигранной пластинки,  волшебная  карусель?
Ладно, - решил старый синьор, - лучше я никому не буду говорить  про  это.
Еще посмеются надо мной, скажут: "Разве вы не знаете, что в вашем возрасте
опасно кататься на карусели - может закружиться голова?!"



        "НА ПЛЯЖЕ В ОСТИИ"

   Неподалеку от Рима, на берегу моря, есть небольшой городок Остия. Летом
римляне ездят туда купаться и загорать. Народу приезжает  так  много,  что
невозможно даже детской лопаткой копнуть песок. И тому,  кто  приходит  на
пляж позже всех, просто негде расположиться.
   Как-то раз пришел на пляж один очень странный синьор, веселый и к  тому
же большой выдумщик. Он пришел позже всех  и,  конечно,  не  нашел  места,
чтобы поставить свой зонт  от  солнца.  Тогда  он  раскрыл  его,  покрутил
немного ручку, и вдруг зонтик сам собой поднялся в  воздух,  пролетел  над
тысячами других зонтов, что стояли на песке, и прилетел  к  самому  берегу
моря, но не опустился на землю - опуститься  было  некуда,  -  а  повис  в
воздухе метрах в двух-трех над землей. Изобретательный синьор раскрыл свой
шезлонг, и он тоже повис в воздухе. Синьор расположился в шезлонге в  тени
зонта, достал из кармана книжку и принялся читать, наслаждаясь  соленым  и
целебным морским воздухом.
   Сначала его даже не заметили. Все спокойно сидели под  своими  зонтами.
Одни пытались разглядеть хотя  бы  краешек  моря  из-за  торчащих  впереди
голов. Другие решали кроссворды, а третьи просто дремали. На небо никто  и
не смотрел. Вдруг что-то упало на зонт одной синьоры.  Она  подумала,  что
это мяч, и встала, чтобы  отругать  расшалившихся  ребят.  Осмотрелась  но
сторонам, но не нашла  озорников,  взглянула  наверх  и  увидела  веселого
синьора, висевшего в своем шезлонге прямо у нее над головой.
   - Простите, у меня упала книжка.  Бросьте  мне  ее,  пожалуйста,  сюда,
будьте любезны! - сказал ей синьор.
   Синьора так  удивилась,  что  тут  же  упала  как  подкошенная.  К  ней
подбежали родственники, помогли подняться. Синьора была такая толстая, что
сама никак не могла встать. Она не в силах была даже  слово  вымолвить  от
испуга и только молча показывала пальцем на висящий в воздухе зонт.
   - Будьте любезны, - повторил синьор как ни в чем не бывало,  -  бросьте
мне сюда мою книжку.
   - Разве вы не видите, что напугали нашу тетушку? - услышал он в ответ.
   - Мне очень жаль, но я не хотел этого!
   - И вообще спускайтесь оттуда! Висеть в воздухе запрещено!
   - Ничего подобного! Я устроился тут, потому что на пляже нет  места.  Я
ведь тоже заплатил деньги за вход!
   Теперь веселого синьора увидели уже все отдыхавшие на пляже, все  стали
показывать на него пальцем и громко смеяться.
   - Смотрите-ка на него, - говорили люди, - у него там, наверное,  зонтик
с ракетным двигателем!
   - Синьор Гагарин! - кричали другие. - А нас не прихватите к себе?!
   Какой-то мальчик  бросил  синьору  его  книжку,  и  тот,  найдя  нужную
страницу, снова принялся читать. Постепенно люди успокоились  и  перестали
обращать на  него  внимание.  Только  ребята  то  и  дело  с  любопытством
посматривали на него, а самые смелые кричали:
   - Синьор, а синьор!
   - Ну, что вам?
   - Научите и нас летать!
   Но синьор фырчал в ответ что-то непонятное и снова принимался читать.
   Вечером зонт с легким свистом тронулся с  места  и  пролетел  над  всем
пляжем. Изобретательный  синьор  приземлился  на  дороге  прямо  у  своего
мотоцикла, сел на него и уехал.
   И никто так и не узнал, что это был за синьор и где ему удалось  купить
такой зонт.



        "ПРО МЫШОНКА ИЗ КНИЖОНКИ"

   Этот мышонок всю свою жизнь прожил в тоненькой дешевенькой  книжонке  -
знаете, из тех, в которых рассказы в картинках.  Надоело  мышонку  жить  в
этой книжке, и решил он поменять себе квартиру - найти другую, где  бумага
была бы получше на вкус и хотя бы пахла сыром. Собрал он все свои  силенки
и как прыгнет!.. Так он оказался вдруг в настоящем мире,  среди  настоящих
живых мышей.
   - Скуаш! - сразу же испугался он, почуяв запах кошки.
   - Что он сказал? - удивились мыши, пораженные столь непонятным языком.
   - Сплум, бах, плюм! - сказал мышонок, который умел говорить  только  на
том языке, на каком делались подписи к рисункам в его книжонке.
   - Наверное, он иностранец! - заметила  одна  старая  корабельная  мышь,
которая, прежде чем уйти на пенсию, служила на  Средиземном  море.  И  она
попыталась заговорить с ним по-английски.
   Но мышонок посмотрел на нее, ничего не понимая, и сказал:
   - Циип, фниш, броик.
   - Нет, это не англичанин, - заметила корабельная мышь.
   - Тогда кто же?
   - Пойди разбери кто!
   Так и прозвали мышонка - Пойди-Разбери - и  относились  к  нему  как  к
деревенскому дурачку.
   - Пойди-Разбери, - спрашивали его, - какой сыр тебе больше  по  душе  -
пармиджанский или пошехонский?
   - Сплинг, грон, цицицаир, - отвечал мышонок из книжонки.
   - Спокойной ночи! - смеялись мыши. А самые  маленькие  мышата  вдобавок
дергали его за  хвост  -  им  хотелось  послушать,  как  он  смешно  будет
сердиться:
   - Цоонг, сплаш, скуарр!
   Однажды мыши отправились на мельницу, где лежало много мешков с белой и
желтой мукой. Мыши прогрызли мешки и принялись  уплетать  муку.  Только  и
слышно было, как они дружно щелкали зубами:
   - Крик, крик, крик!
   Впрочем, так делают все мыши  на  свете.  Только  мышонок  из  книжонки
щелкал зубами совсем по-другому:
   - Крек, скрек, скерекек.
   - Научись хотя бы есть, как порядочные люди, -  проворчала  корабельная
мышь. - Будь ты на корабле, тебя за это уже давно выбросили бы в море.  Ты
понимаешь хотя бы, что неприятно слушать твое чавканье?
   - Кренг, - ответил мышонок из книжонки  и  снова  забрался  в  мешок  с
мукой.
   Корабельная мышь подала остальным  мышам  знак,  и  все  они  тихо-тихо
удалились, покинув "чужака" на  произвол  судьбы,  уверенные,  что  он  не
найдет дорогу домой.
   Мышонок как ни в чем не бывало  продолжал  лакомиться  мукой.  А  когда
заметил  наконец,  что  остался  один,  было  уже  слишком  темно,   чтобы
возвращаться домой. И он  решил  провести  ночь  на  мельнице.  Он  уже  и
задремал было, как  вдруг  в  темноте  вспыхнули  два  желтых  семафора  и
послышались осторожные шаги четвероногого охотника. Это был кот!
   - Скуаш! - в ужасе воскликнул мышонок.
   - Граграньяу! - ответил ему кот. Он, оказывается, тоже был из книжки! И
настоящие коты прогнали его, потому что он  не  умел  говорить  "мяу"  как
полагается.
   Изгнанники обнялись, поклялись в вечной дружбе и  всю  ночь  провели  в
разговорах на своем странном книжном языке. Они  прекрасно  понимали  друг
друга!



        "ИСТОРИЯ КОРОЛЕВСТВА ОБЖОРИЯ"

   В  далеком  древнем  королевстве  Обжория,  что  лежит  на  восток   от
герцогства  Пей-до-дна,  первым  королем  был  когда-то  Обжорий  Железный
Желудок. Его прозвали так за то,  что,  уплетая  макароны,  он  с  хрустом
сжевывал и тарелки, на которых они подавались, и отлично  переваривал  все
это.
   Его сменил на троне Обжорий Второй по прозванию Три Ложки:  потому  что
он ел суп сразу тремя серебряными ложками - две он держал  сам,  а  третью
ему подносила ко рту королева, и горе ей, если ложка была неполной.
   Трон королевства Обжория возвышался во главе громадного стола,  который
с утра до ночи был уставлен кушаньями и завален  всякой  снедью.  Понятно,
что от королей отбоя не было. Один за другим на трон забирались:
   Обжорий Третий, Любитель Закуски.
   Обжорий Четвертый, Свиная Отбивная.
   Обжорий Пятый, Вечно Голодный.
   Обжорий Шестой, Фаршированный Индюк.
   Обжорий Седьмой, Дай Добавку. Он был знаменит еще тем,  что  съел  даже
свою корону, а ведь она была из кованого железа.
   Обжорий Восьмой, Сырная Крошка. Про него рассказывают,  что,  когда  на
столе уже не оставалось ни крошки, он съедал скатерть.
   Обжорий Девятый, Стальная Челюсть. Он кончил  тем,  что  съел  трон  со
всеми подушками.
   Так и окончилась династия королей Обжориев.



        "КАК АЛИСА В МОРЕ ПОБЫВАЛА"

   Однажды пошла Алиса купаться в море, и так оно ей понравилось, что  она
ни за что не захотела выходить из воды.
   - Алиса, хватит, вылезай! - кричала ей мама.
   - Сейчас, сейчас! - отвечала Алиса.
   А сама думала: "Буду сидеть в воде до тех пор, пока у меня не  вырастут
плавники и я не превращусь в рыбку".
   И с тех пор каждый вечер, прежде чем улечься в постель, она подходила к
зеркалу и смотрела, не прорезались ли у нее  плавники,  или,  быть  может,
прежде начнет появляться серебристая чешуя?  Но  каждый  раз  находила  на
своих плечиках только  несколько  песчинок,  и  то  если  она  не  слишком
старательно мылась в душе.
   Однажды утром она пришла  на  пляж  раньше  обычного  и  встретила  там
мальчика, который собирал морских ежей  и  моллюсков.  Мальчик  был  сыном
рыбака и прекрасно разбирался во всем, что касается моря.
   - А не знаешь ли ты, как превратиться в рыбу? - спросила его Алиса.
   - Ну, это проще  простого!  -  ответил  мальчик.  -  Могу  хоть  сейчас
показать.
   Он положил на камень узелок с ежами и  моллюсками  и  прыгнул  в  море.
Прошла минута, прошла другая, а мальчик все не всплывал на поверхность.  А
в том месте, где он нырнул,  вдруг  показался  из  воды  дельфин  и  давай
кувыркаться между волнами и вздымать к  небу  веселые  фонтаны  брызг.  Он
играл и резвился у самых ног Алисы, и она нисколечко его не боялась.
   Наигравшись, дельфин легко взмахнул хвостом и уплыл в море.  А  на  том
месте, где только что был дельфин, вдруг появился мальчик.
   - Видела, как это просто? - улыбнулся он.
   - Видела, - ответила Алиса, - только у меня, наверное, не получится.
   - А ты попробуй!
   Алиса бултыхнулась в воду. Ей очень хотелось стать какой-нибудь морской
звездой. Но тут с ней, конечно же, приключилась беда: Алиса опустилась  на
большую двустворчатую раковину, которой как раз в этот  момент  захотелось
зевнуть. Едва Алиса коснулась раковины, она тут же захлопнулась и  заперла
Алису вместе со всеми ее мечтами.
   "Ну вот, опять я куда-то попала!" - подумала девочка.
   Но какая тишина, какая свежесть и покой царили  тут,  на  дне  морском.
Хорошо было бы остаться тут навсегда и жить на дне моря,  как  когда-то  в
давние времена жили русалки. Алиса вздохнула. Она вспомнила о маме. Бедная
мама, наверное, думает, что ее дочь уже в постели! Потом Алиса вспомнила о
папе, который как раз сегодня вечером должен приехать  из  города,  потому
что была суббота.
   - Нет, не могу я оставить их одних! Ведь они так любят  меня!  На  этот
раз я уж так и быть вернусь на землю.
   Она  изо  всех  сил  уперлась  руками  и  ногами  в  створки  раковины,
приоткрыла их, выскользнула наружу и быстро поплыла наверх.
   Вынырнула она на поверхность и увидела, что  мальчик,  который  собирал
морских ежей и моллюсков, уже далеко.
   И Алиса побежала домой. Она никогда и никому не рассказывала о том, что
с ней приключилось в море.



        "ВОЙНА КОЛОКОЛОВ"

   Шла однажды война, большая и ужасная война между двумя странами.  Очень
много солдат тогда полегло на поле боя. Мы были на нашей стороне, а  враги
- на своей. Стрельба шла день и ночь, но война все никак не  кончалась,  и
нам стало не хватать бронзы для пушек, кончилось железо  для  пулеметов  и
так далее.
   Тогда наш командующий Сверхгенерал Стреляймимо приказал снять  колокола
со всех колоколен и отлить из них одну огромную пушку -  только  одну,  но
такую большую, чтобы можно было выиграть войну с одного выстрела.
   Чтобы поднять эту пушку, нужно было сто тысяч подъемных кранов, а чтобы
отвезти ее на фронт - девяносто  семь  поездов.  Сверхгенерал  потирал  от
удовольствия руки и говорил:
   - Стоит только выстрелить из этой пушки, как враги  пустятся  наутек  и
докатятся до самой Луны!
   И вот настал торжественный момент. Сверхпушку нацелили  на  врагов.  Мы
заткнули уши ватой, потому что от грохота выстрела  у  нас  могли  лопнуть
барабанные перепонки и евстахиева труба.
   Сверхгенерал Стреляй-мимо скомандовал:
   - Огонь!
   Артиллерист нажал на пусковой рычаг. И вдруг по всему фронту, с  одного
края в другой, прокатился оглушительный колокольный звон:
   - Дин! Дон! Дин! Дон!
   Мы вынули вату из ушей, чтобы лучше слышать.
   - Дин! Дон! Дин! Дон! - гудела сверхпушка.
   И сто тысяч эхо повторяли по всем городам и селам:
   - Дин! Дон! Дин! Дон!
   - Огонь! - снова закричал Сверхгенерал. - Огонь, черт возьми!
   Артиллерист  снова  нажал  на  пусковой  рычаг,   и   снова   величавый
колокольный перезвон поплыл над траншеями. Казалось, будто зазвонили сразу
все колокола в нашей стране. Сверхгенерал рвал на себе волосы от злости  и
отчаяния и так перестарался, что у него остался всего один волосок.
   Затем наступила тишина. И вдруг с  другой  стороны  фронта,  словно  по
команде, тоже раздался громкий и радостный перезвон:
   - Дин! Дон! Дин! Дон!
   Потому что, надо вам сказать, командующему наших врагов Смерть-генералу
Бах-фон-Бабаху тоже пришло в голову отлить  одну  большую  пушку  из  всех
колоколов, что были в его стране.
   - Дин! Дон! - гудела сверхпушка.
   - До-он! - отвечало ей вражеское орудие.
   Тут солдаты обеих армий выскочили из  траншей  и  побежали  друг  другу
навстречу.  Они  бросились  обниматься,  стали  смеяться  и  танцевать  от
радости.
   - Колокола! Колокола звонят! Праздник! Войне конец! Ура! Да здравствует
мир!
   Сверхгенерал Стреляй-мимо и Смерть-генерал  Бах-фон-Бабах  забрались  в
свои автомобили и пустились наутек! Они умчались так  далеко,  что  у  них
даже кончился весь бензин, но колокольный звон еще долго преследовал их,



        "ФИАЛКА НА СЕВЕРНОМ ПОЛЮСЕ"

   Однажды утром на Северном полюсе Белый Медведь почувствовал  в  воздухе
какой-то необычный запах и сказал  об  этом  Большой  Медведице  (а  Малая
Медведица - это его дочь):
   - Разве снова приехала какая-нибудь экспедиция?
   Но оказалось, дело было не в этом. Оказалось, медвежата  нашли  фиалку.
Она была совсем маленькая, дрожала от холода, но продолжала источать  свой
аромат, потому что это было ее профессией, ее призванием.
   - Папа! Мама! Идите сюда! - позвали медвежата родителей и  показали  им
свою удивительную находку.
   - Я сразу же сказал, что тут что-то не так, - заметил Белый Медведь.  -
По-моему, это не рыба.
   - Я не уверена в этом, - ответила Большая Медведица, - но это  даже  не
птица.
   - Ты тоже права, - сказал Медведь, сначала порядком подумав.
   К вечеру по всему Северному полюсу разнеслась  новость:  в  необозримой
ледяной пустыне появилось маленькое странное ароматное  существо  лилового
цвета. Оно держалось только на одной-единственной ножке и не  двигалось  с
места.
   Посмотреть на фиалку собрались моржи и тюлени, прибыли олени из Сибири,
мускусные быки - из Америки, а из совсем  далеких  краев  прибежали  белые
лисицы, волки, прилетели морские сороки.
   Все восхищались незнакомым  цветком,  его  трепещущим  стеблем,  все  с
удовольствием вдыхали его аромат. И что самое странное:  чудесного  запаха
хватало на всех - и для тех, кто все подходил и подходил. Его было столько
же, сколько раньше.
   - Раз она источает столько аромата, - сказал один морж, - значит, у нее
подо льдом должен быть целый запас его.
   - Я же сразу сказал, тут что-то кроется! - воскликнул Белый Медведь.
   Он сказал не совсем так, но этого никто не помнил.
   Чайка, которую послали на юг разузнать что-нибудь про странное явление,
вернулась и рассказала, что маленькое ароматное существо зовется фиалкой и
что в некоторых странах растут миллионы таких фиалок.
   - Ну, в этом нет ничего нового для меня! - заметил  морж.  -  Вопрос  в
другом - как она попала сюда? Я скажу вам все, что думаю по этому  поводу:
я просто не знаю, какую рыбу хватать!
   - Я не понял. Что он хотел сказать? - спросил  Белый  Медведь  у  своей
жены.
   - Он хотел сказать, что не знает, какую рыбу хватать. Другими словами -
он в полном недоумении.
   - Вот! - воскликнул Белый Медведь. - Это как раз то, что и я  думаю  по
этому поводу!
   В ту ночь над Северным  полюсом  стоял  страшный  грохот.  Вечные  льды
дрожали и, как стекла, раскалывались на  куски.  Фиалка  источала  столько
чудесного аромата и такого сильного, будто она решила сразу, за один день,
растопить всю эту огромную ледяную пустыню, чтобы превратить ее  в  теплое
лазурное море или в зеленый бархатный луг. Бедняжка так  потрудилась,  что
силы ее иссякли. К рассвету она увяла, головка ее  поникла,  она  потеряла
свой цвет, а вместе с ним и жизнь.
   Если перевести на наш язык то, что подумала она в последнюю минуту, это
прозвучало бы примерно так: "Вот я умираю... Но это  неважно.  Важно,  что
кто-то начал борьбу... И в один прекрасный день здесь распустятся миллионы
фиалок. Льды растают, и тут появятся острова, покрытые лугами и цветами, и
по ним будут бегать дети..."



        "ПРО МОЛОДОГО РАКА"

   Один молодой  рак  подумал  как-то:  "Почему  все  мои  сородичи  ходят
одинаково - все пятятся назад? А я вот возьму и научусь ходить наоборот  -
вперед. Как лягушка, например. И пусть у меня отвалится хвост, если  я  не
добьюсь своего!"
   Стал рак тренироваться среди камней в родном ручье. Поначалу это стоило
ему огромного труда.  Он  все  время  на  что-нибудь  натыкался,  ударялся
панцирем, цеплялся одной клешней за другую.  Но  постепенно  дела  у  него
пошли лучше, потому что ведь всему на свете можно научиться, стоит  только
захотеть.
   Когда рак почувствовал уверенность в себе, он явился к родным и сказал:
   - Вот посмотрите! - И горделиво прошелся перед ними, но не пятясь,  как
все раки, назад, а двигаясь вперед.
   - Сын мой! - заплакала мать. -  Разве  я  не  учила  тебя  уму-разуму?!
Опомнись, милый! Ходи ты, родной, как все нормальные раки ходят!
   А братья только хихикали. Отец же сурово посмотрел на молодого  рака  и
сказал:
   - Хватит! Хочешь жить вместе с нами, ходи,  как  ходят  все  нормальные
раки. А если ты сам себе голова, то иди отсюда  и  не  возвращайся:  ручей
большой, места всем хватит.
   Храбрый рак очень любил родных,  но  он  был  слишком  уверен  в  своей
правоте, и сомнений у него не было. Он обнял мать, попрощался  с  отцом  и
братьями и отправился в дальние края - на другой конец ручья.
   Лягушки, что собрались посплетничать на большом листе кувшинки, увидев,
как необычно движется молодой рак, были  поражены  и  принялись  оживленно
обсуждать это событие:
   - Боже! Ну и дела творятся на белом свете! Стоит  посмотреть  на  этого
рака - и страшно подумать, что станет  с  человечеством!  -  сказала  одна
лягушка.
   - Да, ни капли уважения к старым традициям! - согласилась другая.
   - Ох! Ох! - вздохнула третья.
   Но молодой рак не стал обращать на них внимания и пошел дальше.
   Вдруг он услышал, что кто-то зовет его. Он оглянулся и увидел  старого,
большого и очень  грустного  рака,  который  жил  под  камнем  совершенным
отшельником.
   - Добрый день! - приветствовал его молодой рак.
   Старый рак долго смотрел на него, а потом сказал:
   - Ты думаешь, что совершаешь геройский подвиг? Я тоже в молодости хотел
научить всех раков двигаться вперед. И вот что стало со мной в результате:
живу в одиночестве, и люди скорее прикусят себе  язык,  чем  заговорят  со
мной. Послушай меня, пока не поздно, - успокойся  и  делай  все,  как  все
люди, увидишь, ты еще поблагодаришь меня за этот совет.
   Молодой рак не знал, что ответить, и промолчал. Но про себя подумал: "А
все-таки прав я!" Он попрощался со старым отшельником и упрямо пошел своей
дорогой.
   Далеко ли он уйдет? Найдет ли он свое счастье? Изменит ли он что-нибудь
в жизни? Мы  не  знаем  этого,  потому  что  он  пока  еще  мужественно  и
решительно идет своей дорогой. Мы  можем  только  пожелать  ему  от  всего
сердца: доброго пути!



        "ВОЛОСЫ ВЕЛИКАНА"

   Жили однажды четыре брата. Трое были очень маленького  роста  и  ужасно
хитрые,  а  четвертый  был  великаном,   невероятным   силачом   и   очень
простодушным человеком, совсем не таким, как его братья.
   Вся сила у него была в руках, а ум - в  волосах.  Понятно,  что  хитрые
братья подстригали великана как можно короче, чтобы ума у него  оставалось
поменьше, и заставляли работать за четверых. Сами они только смотрели, как
он работает, да потуже набивали свои карманы деньгами.
   Бедняге великану приходилось делать все за всех:  пахать  поле,  колоть
дрова, вертеть мельничное колесо, возить  телегу  вместо  вола.  А  хитрые
братья только понукали, сидя на козлах, да пощелкивали бичом.  И  еще  они
все время следили, чтобы у великана не отросли волосы.
   - Тебе очень идет короткая стрижка! - говорил один.
   - Да, истинная красота не в кудрях! - замечал другой.
   - Смотрите, вот эта прядка у него слишком длинная,  по-моему.  Надо  ее
сегодня вечером подкоротить! - предлагал третий.
   А сами пересмеивались и подталкивали друг друга в бок.  На  базаре  они
забирали себе  всю  выручку  и  отправлялись  веселиться  в  тратторию,  а
брата-великана заставляли сторожить телегу.
   Кормили они его, правда, неплохо - надо же, чтобы у  него  хватало  сил
работать. Пить они ему тоже давали всякий раз, как он попросит, но  всегда
это было вино только одного сорта - то, что бьет из фонтана.
   Но вот однажды великан заболел, и братья  в  страхе,  что  он  умрет  и
перестанет работать на них, позвали самых лучших  докторов,  накупили  ему
самых дорогих лекарств и даже стали подавать завтрак в постель.
   Один брат поправлял подушки, другой -  одеяло.  И  все  трое  наперебой
говорили:
   - Видишь, как мы любим тебя! Смотри не вздумай  умереть!  Не  выкинь  с
нами такую шутку!
   Братья так были обеспокоены его болезнью, что  совсем  забыли  про  его
прическу, и волосы у великана незаметно отросли - стали длинными-длинными.
Вместе с ними прибавилось  у  великана  и  ума.  Он  стал  больше  думать,
внимательнее  присматриваться  к  братьям,  примечать  все,  что  делается
вокруг, и понял наконец, какие это недобрые люди. Но поначалу он ничего не
сказал им, подождал, пока наберется сил побольше, и однажды  утром,  когда
братья еще спали, встал, перевязал каждого,  словно  колбасу,  веревкой  и
погрузил в телегу.
   - Куда ты везешь нас? Куда везешь своих любящих братьев?  -  взмолились
они.
   - Сейчас узнаете, - ответил великан.
   Он привез их на вокзал, посадил в поезд, так и не развязав  веревок,  и
сказал напоследок:
   - Уезжайте, и чтобы ноги вашей не было  в  этих  краях!  Вы  достаточно
поизмывались надо мной. Теперь я сам себе хозяин.
   Паровоз  засвистел,  поезд  тронулся.  Трое   хитрых   братьев   сидели
тихохонько-тихохонько. И никто больше никогда не видел их.



        "КАК УБЕЖАЛ НОС"

   Синьор Гоголь рассказал как-то историю об одном носе,  который  катался
по Невскому проспекту в коляске и проделывал невероятные вещи.
   Такой же нос проказничал однажды в Лавено, на озере Лаго Маджоре.
   Однажды утром синьор, который жил напротив причала,  встал  и  пошел  в
ванную коми ату. Он собирался побриться, но,  взглянув  в  зеркало,  вдруг
закричал не своим голосом:
   - На помощь! Спасите! Мой нос!..
   На лице у него не было  носа.  Вместо  него  осталось  ровное,  гладкое
место. Синьор, в чем  был,  выбежал  на  балкон  как  раз  вовремя,  чтобы
увидеть, что его нос выходит на улицу и быстро направляется к причалу.
   - Стой! Стой! - закричал синьор. - Мой нос! Хватайте его! Держите его!
   Люди смотрели на балкон и смеялись:
   - Нос украли, а лысину забыли?! Нехорошо, ай, как нехорошо!
   Синьору оставалось только одно - выбежать на улицу и пуститься в погоню
за беглецом. К лицу он прижимал платок, словно у него был сильный насморк.
К сожалению, на причал он примчался, когда паром уже отошел. Тогда  синьор
отважно бросился в воду и поплыл вдогонку за ним. А  пассажиры  и  туристы
кричали ему что было мочи:
   - Давай! Давай! Жми!
   Но паром уже набрал скорость, и у капитана не было ни малейшего желания
возвращаться ради какого-то опоздавшего пассажира.
   - Подожди следующего парома! - крикнул  ему  один  моряк.  -  Он  ходит
каждые полчаса.
   Синьор страшно огорчился и  направился  обратно  к  берегу,  как  вдруг
увидел, что его нос плывет по озеру на своем плаще.
   - Ах вот как?! Значит, ты только притворился,  будто  хочешь  сесть  на
паром! - закричал синьор.
   Нос невозмутимо продолжал смотреть вперед, словно старый морской  волк,
и даже ухом не повел. Плащ медленно, будто медуза, покачивался на волнах.
   - Да куда же ты? - в отчаянии закричал синьор.
   Нос не удостоил его ответом, и несчастному синьору  пришлось  вернуться
на берег. Пробравшись сквозь толпу любопытных, он пошел домой.  Поднявшись
к себе, он заперся, велел служанке никого не пускать  к  нему,  сел  перед
зеркалом и принялся рассматривать гладкое ровное место, которое осталось у
него вместо носа.
   А спустя несколько  дней  один  рыбак  из  Ранко,  выбирая  свои  сети,
обнаружил в них беглеца, утонувшего посреди озера, потому что плащ его был
слишком дырявым. Рыбак решил отнести нос на базар в Лавено.
   Служанка синьора в тот день тоже отправилась на базар за рыбой. Там она
и увидела хозяйский нос. Он гордо красовался среди линей и щук.
   - Да ведь это же нос моего хозяина!  -  испугалась  служанка,  а  потом
сразу же сообразила: - Дайте мне его сюда, я отнесу домой!
   - Чей это нос - меня не касается! - заявил рыбак. - Я  его  выловил,  я
его и продаю.
   - За сколько?
   - На вес золота, разумеется! Это ведь нос, не рыбешка какая-нибудь!
   Служанка побежала домой и рассказала все хозяину.
   - Дай ему все, что он попросит! Я  хочу,  чтобы  мой  нос  вернулся  на
место! - в отчаянии закричал синьор.
   Служанка быстро подсчитала, что нужно страшно много денег,  потому  что
нос был довольно большой, надо было  триста  ужасных  тысяч  и  тринадцать
девятищ с половинкой.  Чтобы  собрать  столько  денег,  ей  пришлось  даже
продать свои сережки. Но она очень любила своего  хозяина  и  поэтому  без
сожаления распрощалась с ними.
   Служанка купила  нос,  завернула  в  платок  и  принесла  хозяину.  Нос
спокойно позволил принести себя домой  и  даже  нисколько  не  возмутился,
когда хозяин осторожно взял его дрожащими руками за кончик.
   - Отчего же ты убежал, глупенький? Что я тебе такого сделал? -  спросил
синьор.
   Нос посмотрел на него искоса, недовольно поморщился и сказал:
   - Знаешь, если хочешь, чтобы я оставался на месте,  не  ковыряй  больше
пальцем в носу. Или стриги, по крайней мере ногти!



        "ДОРОГА, КОТОРАЯ НИКУДА НЕ ВЕДЕТ"

   На окраине села улица разветвлялась на три дороги - одна вела  к  морю,
другая - в город, а третья - никуда не вела. Мартино знал это, потому  что
у всех спрашивал про третью дорогу и все отвечали ему одно и то же,  будто
сговорились:
   - Та дорога? Она никуда не ведет. Не стоит ходить по ней.
   - Но все-таки куда-то она ведет?
   - Нет, совсем никуда не ведет!
   - Так зачем же ее построили?
   - Никто и не строил ее. Она всегда там была!
   - И никто никогда не ходил по ней?
   - Ох, и упрямая ты голова!.. Раз тебе говорят, что там ничего нет...
   - А откуда вы знаете? Вы разве ходили по ней?
   Мартино был такой настойчивый, что его так и прозвали - Мартино Упрямая
Голова. Но он не обижался и продолжал думать о дороге, которая  никуда  не
ведет.
   Когда он подрос настолько, что смог переходить  улицу,  не  держась  за
дедушку, он встал однажды рано утром, вышел из села и  решительно  зашагал
по таинственной дороге, которая никуда не вела.
   Дорога была вся в выбоинах, местами  заросла  травой,  но,  к  счастью,
дождя давно не было - не было и луж на дороге. Поначалу по обе стороны шла
изгородь, но скоро она кончилась, и тогда  дорога  потянулась  через  лес.
Ветви деревьев переплетались  над  ней,  и  получалась  темная  прохладная
галерея,  в  которую  лишь  изредка,  словно  луч   карманного   фонарика,
пробивался солнечный свет.
   Шел Мартино, шел, а галерея все не кончалась,  и  дорога  не  кончалась
тоже. У Мартино уже ноги заныли от усталости, и  он  стал  подумывать,  не
вернуться ли назад. Вдруг откуда ни возьмись - собака!
   - Где собака, там и жилье! - решил Мартино. - Или,  во  всяком  случае,
человек.
   Собака бросилась навстречу Мартино, радостно виляя хвостом,  и  лизнула
ему руку, а потом побежала вперед по дороге, все время  оглядываясь,  идет
ли за ней Мартино.
   - Иду, иду! - говорил Мартино, которого все это очень заинтересовало.
   Постепенно лес стал редеть, проглянуло небо, и дорога привела к большим
железным воротам.
   За оградой Мартино  увидел  дворец.  Все  окна  его  были  гостеприимно
распахнуты, из трубы шел дым, а  на  балконе  стояла  прекрасная  синьора,
приветливо махала Мартино рукой и звала:
   - Сюда, сюда, Мартино Упрямая Голова!
   - Э! - обрадовался Мартино. - Я и не представлял, куда  приду,  но  вы,
оказывается, хорошо знали, кто к вам придет!
   Мартино открыл ворота, пересек парк и вошел во дворец  как  раз  в  тот
момент, когда прекрасная синьора вышла ему навстречу. Синьора  была  очень
красива  и  одета  куда  лучше  всяких  фей  и  принцесс.  И  к  тому   же
веселая-превеселая.
   - Так ты не поверил? - засмеялась она.
   - Чему? - удивился Мартино.
   - Не поверил, что эта дорога никуда не ведет?
   - Еще бы! Слишком глупая история. По-моему,  на  свете  гораздо  больше
просто еще не изведанных путей, чем нехоженых дорог.
   - Разумеется. Нужно только не бояться неизвестных дорог. А теперь идем,
я покажу тебе дворец.
   Больше ста залов было во дворце, и все они были  забиты  сокровищами  -
совсем как в сказках про спящих красавиц или про чудовищ, оберегающих свои
богатства.  Тут  были  алмазы,  драгоценные  камни,  золото,  серебро.   А
прекрасная синьора все говорила Мартино:
   - Бери, бери все, что захочешь. Я одолжу тебе  тележку,  чтобы  ты  мог
забрать все, что хочешь.
   Сами понимаете,  Мартино  не  заставил  себя  уговаривать.  Он  доверху
нагрузил тележку и отправился в обратный путь. Вместо кучера у него сидела
собака, Это была ученая собака - она умела  править  вожжами  и  лаяла  на
лошадей, когда те начинали дремать или сбивались с дороги.
   В селе о Мартино уже и думать забыли - решили, что он погиб. И когда он
вдруг вернулся, все очень удивились. Ученая собака  выгрузила  на  площади
все сокровища, вильнула  хвостом  в  знак  прощания,  снова  забралась  на
тележку и скрылась в облаке пыли.
   Мартино сделал богатые подарки всем - и друзьям, и недругам - и раз сто
вынужден был повторить свой рассказ про все, что  с  ним  приключилось.  И
всякий раз, когда он умолкал, кто-нибудь из его односельчан  бежал  домой,
запрягал лошадь и пускался вскачь по дороге, которая никуда не ведет.
   К вечеру все они возвращались. У всех были вытянутые от огорчения лица:
дорога, уверяли они, вела прямо в болото, в чащу леса, в заросли  колючего
кустарника. Не было там ни  железной  ограды,  ни  дворца,  ни  прекрасной
синьоры, раздающей богатства.
   А все потому, что некоторые сокровища  открываются  только  тем  людям,
которые первыми проходят по нехоженым путям! Как Мартино Упрямая Голова.



        "ПУГАЛО"

   Гонарио был самым маленьким из семерых братьев. У родителей его не было
денег, чтобы послать мальчика в школу учиться. И пришлось ему наняться  на
богатую ферму - работать. Так  Гонарио  стал...  пугалом.  Он  должен  был
ходить по полям и разгонять птиц.
   Каждое утро ему давали кулек с порохом, и  он  отправлялся  на  работу.
Время от времени он останавливался среди поля и поджигал  щепотку  пороха.
Вспышка огня пугала птиц, и те улетали, думая, что пришли охотники.
   А однажды искра попала на куртку Гонарио, она  загорелась,  и  если  бы
мальчик не догадался броситься в ров с водой, то,  конечно,  погиб  бы  от
огня.  Прыгнув  в  ров,  Гонарио  перепугал  там  всех  лягушек  -  они  с
невероятным шумом и гамом бросились  врассыпную.  Крики  лягушек  напугали
кузнечиков и цикад, и они на мгновение замолкли...
   Но больше всего испугался сам Гонарио. Испугался и заплакал.  Он  сидел
один-одинешенек  возле  рва,  мокрый,  словно  гадкий  утенок,  маленький,
оборванный и голодный. Он плакал так горько, что  даже  воробьи  перестали
прыгать с ветки на ветку. Они глядели на мальчика и сочувственно щебетали,
пытаясь утешить его. Но разве могут воробьи утешить свое пугало?!
   Эта история случилась в Сардинии.



        "КАК ОДИН МАЛЬЧИК ИГРАЛ С ПАЛКОЙ"

   Было утро. Маленький Клавдио играл у ворот, а  по  улице,  сгорбившись,
опираясь на палку, шел старик в золотых очках. У  ворот  он  вдруг  уронил
палку. Клавдио поднял ее и подал старику. Тот улыбнулся:
   - Спасибо! Только, знаешь, она не нужна мне  больше.  Я  отлично  смогу
обойтись и без палки. Оставь ее себе, если хочешь.
   И ушел, не дожидаясь ответа. Заметно было, что он уже не так горбился.
   А Клавдио так и остался стоять с палкой в руках, не  зная,  что  с  нею
делать. Это была обыкновенная  деревянная  палка,  с  изогнутой  ручкой  и
железным наконечником. Ничего в ней особенного не было.
   Клавдио стукнул раза два палкой о землю, а  затем  просто  так,  играя,
взял и оседлал ее, словно  игрушечного  коня.  И  вдруг  он  действительно
оказался на коне - на замечательном черном жеребце с белой звездой на лбу.
Скакун заржал и галопом  понесся  по  двору,  выбивая  копытами  искры  из
камней.
   Когда Клавдио, изумленный и немного растерянный, слез с него, то  палка
уже снова стала обыкновенной палкой. На ней не было и следов  каких-нибудь
копыт, а был только железный наконечник, не  было  пышной  гривы,  а  была
только изогнутая ручка.
   "Что, если еще попробовать?" - подумал Клавдио.
   Он снова сел верхом на палку. На этот раз она оказалась  величественным
верблюдом, а двор превратился в огромную пустыню. Но Клавдио не  испугался
и стал всматриваться в безлюдную даль пустыни, пытаясь найти оазис.
   "Это, конечно, волшебная палка", - решил Клавдио и в третий раз оседлал
ее. Теперь он мчался в красном спортивном автомобиле по гоночному треку, а
на трибунах шумели болельщики. И Клавдио первым пришел к финишу.
   Затем палка стала моторным катером, а двор - спокойным зеленым  озером.
Потом Клавдио  оказался  на  космическом  корабле,  оставляющем  за  собой
звездный шлейф...
   Но всякий раз, когда Клавдио ступал на землю,  палка  приобретала  свой
обычный мирный вид - у нее была все та же гладкая изогнутая ручка и ржавый
железный наконечник.
   В играх быстро пролетел весь день. А вечером Клавдио снова выглянул  на
улицу и снова увидел старика в золотых очках,  возвращавшегося  откуда-то.
Клавдио с любопытством оглядел его, но ничего необычного не заметил -  это
был обыкновенный старик, немного утомленный после долгого пути.
   - Понравилась тебе палка? - спросил он Клавдио.
   Клавдио решил, что старик хочет  забрать  палку,  и  протянул  ему  ее,
покраснев:
   - Спасибо!
   Но старик покачал головой.
   - Оставь ее себе, - сказал он, - на что мне теперь эта палка! Ты  с  ее
помощью можешь даже летать, а я  ведь  только  опираюсь  на  нее.  Я  могу
прислониться и к стене - все равно.
   И старик ушел, улыбаясь, потому что нет на  свете  человека  счастливее
того, кто может подарить что-нибудь детям.



        "СТАРЫЕ ПОСЛОВИЦЫ"

   - Ночью, - заявила одна Старая Пословица, - все кошки серы!
   - А я черная! - возразила черная кошка, которая как раз в  этот  момент
перебегала дорогу.
   - Не может быть! - рассердилась Старая Пословица.  -  Старые  Пословицы
никогда на ошибаются!
   - А я все равно черная! - ответила кошка.
   От удивления и огорчения Старая Пословица тотчас же свалилась с крыши и
сломала ногу.
   А другая Старая Пословица отправилась однажды на футбол. Там она  стала
болеть за одного игрока и решила помочь ему. Она шепнула ему на ухо:
   - И один в поле воин!
   Футболист попробовал играть  мячом  в  одиночку.  Но  смотреть  на  это
зрелище было так тоскливо, что можно было умереть  от  скуки.  К  тому  же
футболисту, игравшему в одиночку,  некого  было  побеждать,  и  он  вскоре
вернулся в свою команду. С досады Старая Пословица заболела, и ей пришлось
удалить гланды.
   Встретились как-то три Старые Пословицы и, едва открыв  рот,  сразу  же
заспорили.
   - Начало - половина дела! - заявила первая.
   - Ничего подобного! Всем известно, что в любом деле лучше всего золотая
середина! - возразила вторая.
   - Глубочайшее заблуждение! - воскликнула третья. - Конец -  всему  делу
венец!
   Тут они вцепились друг другу в волосы, да так до сих пор и дерутся.
   Есть еще одна история про Старую Пословицу, которой захотелось отведать
груш. Она уселась под грушевым деревом и стала ждать. "Спелая груша сама с
ветки падает!" - подумала она. Но груша упала с дерева только тогда, когда
насквозь прогнила. Она шлепнулась прямо на макушку Старой Пословицы, и  та
с горя тотчас же ушла на пенсию.



        "ПРО АПОЛЛОНИЮ, КОТОРАЯ ЛУЧШЕ ВСЕХ УМЕЛА ВАРИТЬ ВАРЕНЬЕ"

   В Сант-Антонио - это у озера Лаго Маджоре - жила одна женщина,  великая
мастерица варить варенье, и такое вкусное, что отовсюду, из всех окрестных
долин, приезжали к ней люди, чтобы  она  сварила  им  варенье.  В  хорошую
погоду в  Сант-Антонио  всегда  было  много  приезжих  -  из  Валькувии  и
Вальтравальи, из Дументины и Поверины.  Люди  присаживались  отдохнуть  на
невысокую каменную ограду, откуда можно было полюбоваться видом  озера,  а
потом шли к Аполлонии.
   - Не сварите ли вы нам варенье из черники?
   - Охотно! - отвечала Аполлония.
   - А мне из слив!
   - Пожалуйста!
   У Аполлонии были поистине золотые руки.  Как-то  приехала  к  ней  одна
бедная женщина из  Аркумеджи,  такая  бедная,  что  у  нее  не  было  даже
горсточки персиковых косточек, чтобы сварить  варенье,  и  по  дороге  она
набрала в передник каштановой скорлупы.
   - Аполлония, сварите мне варенье! - попросила она.
   - Из каштановой скорлупы? - удивилась та.
   - У меня нет ничего другого!
   - Ну что ж, попробую.
   Аполлония постаралась и сварила такое вкусное варенье, какого еще никто
и никогда не отведывал.
   В другой раз бедная женщина  из  Аркумеджи  не  нашла  даже  каштановой
скорлупы, потому что ее уже засыпали сухие опавшие листья. И  она  нарвала
полный передник крапивы.
   И снова:
   - Аполлония, сварите мне еще варенье!
   - Из крапивы?
   - Я не нашла ничего другого...
   - Ну что ж, попробую.
   Аполлония взяла крапиву, засыпала ее сахаром, сварила так,  как  только
она одна умела это делать, и у нее получилось такое варенье, что  пальчики
оближешь.
   И все потому, что у Аполлонии были поистине  золотые  руки:  она  могла
сварить варенье даже из камней.
   Проезжал как-то в тех краях король, и захотелось ему  тоже  попробовать
знаменитого варенья, которое варила Аполлония. Подала  она  ему  блюдце  с
вареньем. Взял король ложечку, попробовал  и  недовольно  поморщился  -  в
варенье случайно оказалась муха.
   - Невероятно противно! - заявил король. - Ужасно невкусно!
   - Не будь варенье хорошим, муха не  сунулась  бы  в  него,  -  ответила
Аполлония.
   Однако король  уже  рассердился  и  приказал  своим  солдатам  отрубить
Аполлонии руки.
   Тогда люди разозлились  на  короля  и  заявили,  что  если  он  отрубит
Аполлонии руки, то они снимут ему голову  вместе  с  короной.  Потому  что
голова, чтобы носить корону, всегда найдется, а таких золотых рук,  как  у
Аполлонии, днем с огнем не сыщешь!
   Пришлось королю убраться восвояси подобру-поздорову.



        "СТАРАЯ ТЕТУШКА АДА"

   Когда старая тетушка Ада стала совсем-совсем старенькой, она  переехала
жить в дом для престарелых людей. Поселили ее  в  небольшой  комнате,  где
стояли три кровати. Две из них  занимали  такие  же,  как  она,  сухонькие
старушки, а третью отвели ей. Старая тетушка Ада сразу же облюбовала  себе
креслице у окна, взяла печенье и накрошила его на подоконник.
   - Что же это вы придумали! - рассердились старушки. -  Так  же  муравьи
наползут сюда.
   Но вместо муравьев на окне вдруг появилась птичка. Она с  удовольствием
поклевала печенье, а потом вспорхнула и улетела.
   - Ну вот, - снова заворчали старушки. -  Вы  старались,  а  она  поела,
хвостиком покрутила и улетела! Даже спасибо не сказала! Как и  наши  дети.
Выросли и разлетелись кто куда, даже не вспомнят о своих родителях.
   Ничего не ответила старая тетушка Ада. А на другой день опять накрошила
печенье на подоконник. И так она делала каждое утро. И птичка  тоже  стала
прилетать каждый день, всегда в одно и то же время. А если случалось,  что
тетушка Ада еще не приготовила ей завтрак, птичка начинала беспокоиться  и
волноваться.
   Прошло некоторое время, и птичка прилетела на окно не одна, а со своими
птенцами. Потому что она уже свила себе гнездо и у нее  появилось  четверо
детишек. Птенцы тоже с удовольствием клевали печенье, которое  крошила  им
старая тетушка Ада. Так что теперь каждое утро на  подоконнике  появлялась
целая стайка. И  если,  случалось,  завтрак  запаздывал,  птицы  поднимали
ужасный шум и галдеж - пищали и чирикали на все голоса.
   - Там ваши птицы прилетели, - говорили старушки старой тетушке  Аде,  и
видно было, что им немного завидно. И  тетушка  Ада  бросала  все  дела  и
семенила как могла к своей тумбочке. Она доставала печенье, лежавшее рядом
с пачкой кофе и анисовыми карамельками, и говорила:
   - Сейчас, сейчас! Иду!
   - Ох-ох! - вздыхали старушки. - Если б вот так же -  печеньем  -  можно
было бы вернуть сюда наших детей. А ваши, тетушка Ада, где ваши дети?
   Старая тетушка Ада не знала, где они. Может быть, в Австралии.  Но  она
не смущалась. Она крошила птичкам печенье и приговаривала:
   - Ешьте, ешьте, иначе у вас не будет сил летать.
   А когда птицы заканчивали свой завтрак, она добавляла:
   - Ну а теперь летите, летите! Чего вы еще ждете? Крылья на  то  и  даны
вам, чтобы летать.
   Старушки покачивали головами. Они думали, что старая тетушка Ада просто
выжила из ума. Ведь она такая старая и такая бедная, а все норовит кого-то
угостить. И даже не ждет при этом, что ей скажут спасибо.
   А потом старая тетушка Ада умерла. И ее  дети  узнали  об  этом,  когда
прошло много времени и уже поздно было ехать на похороны. А  птички  -  те
по-прежнему прилетали на подоконник  всю  зиму  и  сердились,  что  старая
тетушка Ада не накрошила им печенья.



        "КОРОЛЬ, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ"

   Однажды король должен был умереть. Это был очень могущественный король,
но он был смертельно болен.
   - Мыслимое ли дело, -  отчаивался  он,  -  чтобы  такой  могущественный
король, как я, умер! Что думают  мои  придворные  волшебники?!  Почему  не
спасают меня?
   Но,  оказывается,  волшебники,   боясь   потерять   ненароком   голову,
разбежались кто куда. Остался только один, на  которого  никто  прежде  не
обращал внимания. Это был самый дряхлый и самый старый  волшебник,  чудной
и, наверное, даже немного сумасшедший. Король уже давно не прибегал к  его
советам. Но тут - делать нечего - пришлось послать за ним.
   - Ты можешь остаться в живых, - сказал ему волшебник. -  Но  при  одном
условии: тебе надо на сутки уступить свой трон человеку, который будет как
две капли воды походить на тебя. И тогда умрет он, а не ты.
   Тотчас же по всему королевству гонцы разгласили указ:
   - Всякий, кто похож на короля и не хочет кончить  свои  дни  на  плахе,
должен тотчас же явиться к королевскому двору!
   Явились многие. У одних борода была совсем такая же, как  у  короля,  а
вот нос - капельку длиннее или чуточку  короче,  и  волшебник  отсылал  их
прочь. Другие походили на короля, словно два апельсина в корзине  продавца
фруктов, но волшебник и их отправлял восвояси:  то  не  хватало  зуба,  то
оказывалась родинка на спине.
   - Так ты всех разгонишь! - рассердился король.  -  Дай  мне  хоть  ради
пробы поменяться местами с кем-нибудь!
   - Это тебе не поможет, - отвечал волшебник.
   Однажды вечером король прогуливался вместе с ним по  крепостной  стене,
как вдруг волшебник воскликнул:
   - Вот! Вот человек, который больше всех похож на тебя!
   И он указал на нищего, горбатого, полуслепого, покрытого струпьями.
   - Нет, это немыслимо! - возмутился король. - Между нами целая пропасть!
   - Король, которого ждет смерть, - продолжал волшебник, - может походить
только на самого бедного, самого  несчастного  человека  в  городе.  Ну-ка
поменяйся быстро с этим стариком одеждой, уступи ему на сутки свой трон, и
ты будешь спасен!
   Но король ни за что не захотел согласиться. Оскорбленный,  он  вернулся
во дворец и в тот же вечер умер как был  -  с  короной  на  макушке  и  со
скипетром в кулаке.



        "СОЛНЦЕ И ТУЧА"

   Солнце весело и горделиво катило по небу на своей огненной колеснице  и
щедро разбрасывало лучи - во все стороны!
   И всем было  весело.  Только  туча  злилась  и  ворчала  на  солнце.  И
неудивительно - у нее было грозовое настроение.
   - Транжира ты! - хмурилась туча. -  Дырявые  руки!  Швыряйся,  швыряйся
своими лучами! Посмотрим, с чем ты останешься!
   А в виноградниках каждая ягодка ловила солнечные лучи и радовалась  им.
И не было такой травинки, паучка или цветка, не было даже  такой  капельки
воды, которые не старались бы заполучить свою частичку солнца.
   - Ну, транжирь еще! - не унималась туча.  -  Транжирь  свое  богатство!
Увидишь, как они отблагодарят тебя, когда у тебя уже нечего будет взять!
   Солнце по-прежнему весело катило  по  небу  и  миллионами,  миллиардами
раздаривало свои лучи.
   Когда же к заходу оно сосчитало их,  оказалось,  что  все  на  месте  -
смотри-ка, все до одного!
   Узнав про это, туча так удивилась, что тут  же  рассыпалась  градом.  А
солнце весело бултыхнулось в море.



        "РЫБАК ИЗ ЧЕФАЛУ"

   Однажды  рыбак  из   Чефалу,   выбирая   сеть,   обнаружил,   что   она
тяжелая-претяжелая. Он думал уже, что  выловил  невесть  что,  а,  вытянув
сеть, увидел, что поймал всего-навсего крохотную - с  мизинец  -  рыбешку.
Тогда он разозлился и хотел было бросить ее  обратно  в  море,  как  вдруг
услышал тонюсенький голосок:
   - Ой, не сжимай меня так сильно!
   Рыбак оглянулся по сторонам, но никого не увидел: ни вблизи, ни  вдали.
И уже снова хотел бросить  рыбку,  как  вдруг  опять  тот  же  тонюсенький
голосок проговорил:
   - Не бросай меня в море! Не бросай!
   Тогда рыбак понял, кто с ним разговаривает. Он разжал кулак и увидел на
ладони вместо рыбки крохотного мальчика. Он был очень маленький, но совсем
как настоящий - у него были всамделишные ручки, ножки,  головка,  все  как
полагается, только на спине у него росли два плавника, как у рыбки.
   - Кто ты такой? - спросил рыбак.
   - Я мальчик, рожденный морем, - услышал он в ответ.
   - А что тебе от меня надо?
   - Оставь меня у себя, и я принесу тебе счастье!
   Рыбак вздохнул:
   - Боже, только этого счастья мне недоставало! Ведь у меня  своих  детей
хоть отбавляй - не знаю, как прокормить!
   - Поживем - увидим, - загадочно произнес мальчик, рожденный морем.
   Рыбак отнес мальчика домой, велел сшить ему маленькую рубашонку,  чтобы
спрятать плавники, и положил  спать  в  люльку  к  своему  младшему  сыну.
Мальчик и половины подушки не занял.
   Но зато ел он безумно много - столько не съедали  все  дети  рыбака  за
один раз, а их было семь человек, и один голоднее другого!
   - Нечего сказать, повезло мне! - вздыхал рыбак.
   Однажды утром поехал рыбак ловить рыбу,  и  мальчик,  рожденный  морем,
упросил взять его с собой. Они вышли в открытое море, и мальчик сказал:
   - Греби прямо, пока я не скажу тебе. - Рыбак послушался мальчика.  -  А
теперь стой. Забрось сеть вон туда.
   Рыбак снова послушался. А когда выбрал  сеть  из  воды,  она  оказалась
тяжелой, как никогда, - в ней была первосортная рыба.
   Мальчик захлопал в ладоши:
   - Что я говорил! Я-то знаю, где рыба водится!
   Очень скоро рыбак разбогател, купил себе вторую лодку, третью, и  потом
еще много-много лодок, и все они  выходили  в  море,  забрасывали  сети  и
привозили ему отличный улов. Рыбак выручал от продажи так много денег, что
пришлось отправить одного сына учиться на бухгалтера, чтобы тот смог потом
считать выручку.
   Однако, став богачом,  рыбак  забыл,  как  ему  жилось,  когда  он  был
бедняком. Он не щадил своих моряков, заставлял их много работать, а платил
за это мало. И если они возмущались, выгонял с работы.
   - Чем же мы будем детей кормить? - спрашивали они.
   - Пусть погрызут камешки, - отвечал он, - увидите, их  желудки  отлично
справятся с ними!
   Мальчик, рожденный морем, все это видел  и  слышал  и  однажды  вечером
сказал рыбаку:
   - Смотри, будь осторожней, а то снова ни с чем останешься.
   Но рыбак только посмеялся и не обратил внимания на  его  слова.  Больше
того, он взял мальчика, засунул его в большую раковину и выбросил в море.
   И кто знает, сколько еще  пройдет  времени,  прежде  чем  этот  мальчик
сможет выбраться из своего плена. И тогда...
   А вы бы на его месте что сделали?



        "КОРОЛЬ МИДАС"

   Король Мидас был ужасным транжирой. В его королевстве так  и  повелось:
что ни день - праздник, что ни вечер - бал. Понятно, что в один прекрасный
день не осталось у короля ни чентезимо. Тогда пошел он к волшебнику Аполло
и рассказал ему о своей беде. И волшебник заколдовал его.
   - Все, к чему прикоснутся твои руки, - сказал он, - будет  превращаться
в золото!
   Король Мидас даже подскочил от радости и вприпрыжку  побежал  к  своему
автомобилю. Но едва он дотронулся до дверцы, как автомобиль сразу же  стал
золотым. Все стало золотым: колеса золотые, стекла золотые, мотор золотой,
даже бензин превратился в кусок  золота.  Понятно,  что  машина  не  могла
больше двигаться, и понадобились  телега  и  пара  волов,  чтобы  дотянуть
машину на буксире до королевского дворца.
   Король Мидас стал ходить по залам и трогать все подряд: столы,  стулья,
шкафы. И сразу все становилось золотым. Наконец захотелось королю пить, он
велел  принести  стакан  воды,  но  едва  взял  его  в  руки,  как  стакан
превратился в кусок золота, и вода тоже перестала быть водой.
   Пришлось поить короля с ложечки.
   Подошло время обеда. Взял король  вилку:  она  превратилась  в  золото.
Гости захлопали в ладоши и наперебой стали упрашивать короля:
   - Ваше величество, потрогайте мои пуговицы на  куртке!  Потрогайте  мой
зонт!
   Король Мидас всех осчастливил, а когда взял хлеб, чтобы поесть наконец,
хлеб тоже превратился в золото. Пришлось королеве кормить короля кашкой  с
ложечки. Гости попрятались под стол, потому что  не  могли  удержаться  от
смеха. Король Мидас рассердился, схватил одного из них и  дернул  за  нос.
Нос тотчас же стал золотым, и бедняга испустил дух.
   Пришла пора ложиться спать. Король Мидас коснулся подушки  и  превратил
ее в золото, тронул простыню, матрац - и  вот  уже  вместо  постели  лежит
груда золота, твердого-претвердого. Не очень-то  поспишь  на  таком  ложе.
Пришлось королю провести ночь в кресле с поднятыми кверху руками  -  чтобы
ничего не коснуться ненароком. К утру  король  смертельно  устал,  и  едва
рассвело, побежал к волшебнику Аполло, чтобы тот расколдовал  его.  Аполло
согласился.
   - Хорошо, - сказал он, - но будь внимателен. Колдовство  пройдет  ровно
через семь часов и семь минут. Все это время ты ничего не должен  трогать,
иначе все, чего ты коснешься, превратится в навоз.
   Король Мидас ушел успокоенный  и  стал  следить  за  часами,  чтобы  не
тронуть что-нибудь раньше времени.
   На беду, часы его немного спешили - каждый  час  перебегали  вперед  на
одну минуту. Когда прошло семь часов и семь  минут,  король  Мидас  открыл
дверцу своего автомобиля и сел в него. Сел и оказался в  большой  навозной
куче. Потому что не хватало еще семи минут до конца колдовства.



        "ГОЛУБОЙ СВЕТОФОР"

   Однажды со светофором, который висит  на  соборной  площади  в  Милане,
произошло что-то странное: все огни его вдруг окрасились голубым цветом, и
люди не знали, что делать - переходить улицу или не переходить?  Идти  или
стоять?
   Все глаза светофора излучали голубой  свет  -  во  все  стороны  только
голубой свет. Таким голубым никогда не было даже небо над Миланом.
   Пешеходы недоумевали  -  как  быть?  Автомобилисты  яростно  сигналили,
мотоциклисты громко рычали своими мотоциклами, а самые  важные  и  толстые
прохожие сердито кричали светофору:
   - Вы что, не знаете, кто я такой?!
   Остряки обменивались шутками, а шутники - остротами:
   - Зеленый цвет? Зелень съели  богачи!  Им,  должно  быть,  понадобилась
лишняя вилла за городом!
   - А красный? Он весь ушел на то, чтобы подкрасить рыбок, что плавают  в
бассейне у фонтана.
   - А с желтым знаете что сделали? Чур,  только  секрет!  Его  подлили  в
оливковое масло!
   Наконец появился  регулировщик,  стал  посреди  перекрестка  и  наладил
движение. Другой регулировщик подошел к распределительному щиту и отключил
светофор, чтобы починить его.
   Светофор последний раз сверкнул своими голубыми очами и успел подумать:
   "Бедняги! А ведь я дал им сигнал: "Путь в небо свободен!"  Если  б  они
поняли меня, то все могли бы теперь свободно летать. А может быть,  они  и
поняли, да у них просто не хватило смелости?"



        "МЫШКА, КОТОРАЯ ЕЛА КОШЕК"

   Одна хилая мышка, что жила  в  библиотеке,  вздумала  как-то  навестить
своих сородичей, которые ютились в подвале и были далеки от всего мира.
   - Вы ничего не знаете про то, что делается  на  свете!  -  заявила  она
своим оробевшим сородичам. - Вы, наверное, даже читать не умеете?!
   - Зато ты, конечно, многое знаешь! - вздохнули те.
   - Ну, к примеру, вы ели когда-нибудь кошку?
   - Что ты! Боже упаси! У нас все больше кошки охотятся за мышами.
   - Это потому, что вы невежды! Я же на своем веку не одну  кошку  съела,
и, уверяю вас, ни единая даже не пискнула!
   - И вкусные бывают кошки?
   - Вкусные. Только отдают немного бумагой и типографской краской. Но это
пустяки! Собаку вам доводилось пробовать? Нет?
   - Что ты, что ты?!
   - А я как раз вчера съела одну. Овчарку. У нее были довольно  приличные
клыки, но, в общем, она  преспокойно  позволила  съесть  себя  и  даже  не
тявкнула.
   - И тоже было вкусно?
   - Очень.  Хотя  тоже  чуточку  с  бумажным  привкусом.  А  носорога  не
пробовали?
   - Ну что ты! Мы даже в глаза его не видели никогда! Он  на  что  больше
походит - на пармиджанский сыр или на голландский?
   - Он походит на носорога, разумеется. А слона или монаха, принцессу или
елку тоже, наверное, никогда не доводилось есть?
   В этот момент кошка, которая пряталась в углу за чемоданами, с  грозным
мяуканьем выскочила на середину подвала. Это была  самая  настоящая  живая
кошка, с пышными усами и острыми когтями.
   Мышата в один миг разлетелись по своим норкам.  А  библиотечная  мышка,
увидев ее, так удивилась, что застыла на месте, словно  игрушечная.  Кошка
цапнула ее лапкой и стала играть с нею.
   - А, это ты - та самая мышка, которая ест кошек?
   - Я, ваша светлость... Вы должны  понять  меня...  Я  ведь  живу  среди
книг...
   - О да, понимаю, понимаю! Ты ешь кошек, нарисованных,  напечатанных  на
бумаге...
   - Иногда, и только в научных целях...
   - Разумеется. Я тоже очень люблю литературу... А не  кажется  ли  тебе,
что не мешает немного поучиться и у жизни? Тогда, быть  может,  ты  поняла
бы, что не все кошки сделаны из бумаги и не все носороги  позволяют  мышам
грызть себя.
   К счастью для бедной  пленницы,  кошка  на  секунду  отвлеклась  -  она
увидела неподалеку паука, - и ученая мышка в  два  счета  оказалась  среди
своих книг. Пришлось кошке довольствоваться пауком.



        "ДОЛОЙ ДЕВЯТКУ!"

   Как-то раз один школьник решал примеры.
   - Тринадцать разделить на три, - считал он, - будет  четыре  и  один  в
остатке. Значит, четыре. Проверим. Трижды четыре - двенадцать. Плюс один -
тринадцать. Теперь долой девятку...
   - Вот еще! - вдруг рассердилась девятка.
   - Что? - удивился ученик.
   - Почему это "Долой девятку!"? Что  ты  ко  мне  пристал?  Что  я  тебе
сделала? Или, может, я преступница какая?
   - Но я...
   - Да, да! Я знаю, ты  сейчас  начнешь  придумывать  всякие  объяснения.
Только меня они не устраивают.  Кричи,  если  хочется:  "Долой  бульон  из
мясных кубиков!", "Долой полицию!" - и даже  можешь  сколько  тебе  угодно
кричать: "Долой жареный воздух!" Но почему тебе взбрело в  голову  кричать
"Долой девятку!"?
   - Простите, но я только хотел...
   - Не перебивай! Это неприлично. Я простая, скромная цифра. Однозначная,
правда. И любая двузначная может, конечно, меня поучать. Но и у меня  есть
своя гордость, и я требую, чтоб меня уважали. И прежде всего дети, которым
еще нужно нос вытирать. Одним словом, долой твой нос, долой что угодно, но
меня, будь добр, оставь в покое!
   Школьник так растерялся и испугался, что побоялся  вычесть  девятку  из
тринадцати. Пример остался нерешенным, и мальчик получил двойку.
   Да, видимо, иногда бывают в жизни случаи,  когда  надо  быть  смелее  и
решительнее.



        "ТОНИНО-НЕВИДИМКА"

   Как-то раз мальчик по имени Тонино пошел в школу, не  выучив  урока,  и
очень боялся, что учитель вызовет его.
   "Эх, - подумал он, - если б я мог стать невидимкой!.."
   Учитель начал урок с переклички, а когда дошел до Тонино, тот ответил:
   - Я здесь.
   Но никто не услышал его, и учитель, вздохнув, сказал:
   - Жаль, что Тонино не пришел сегодня в школу, я как раз  хотел  вызвать
его. Если он заболел, будем надеяться, что не серьезно.
   Тут Тонино понял, что стал, как ему и хотелось, невидимкой. От  радости
он вскочил на парту и оттуда бухнулся прямо в корзину для бумаг.  А  затем
стал бегать по классу, дергать ребят за волосы и опрокидывать чернильницы.
   В классе поднялся шум. Все стали возмущаться и даже  ссориться.  Ребята
обвиняли друг друга в том, чего никто из них  не  делал.  Ведь  они  и  не
подозревали, что это проказы Тонино-невидимки.
   Когда Тонино надоела наконец эта  игра,  он  ушел  из  школы  и  сел  в
троллейбус. Разумеется, он и не подумал брать билет, потому что  кондуктор
все равно не видел его. Он нашел свободное место и преспокойно уселся там.
А на следующей остановке в троллейбус  вошла  синьора  с  тяжелой  сумкой,
набитой продуктами и хотела сесть как раз  туда,  где  сидел  Тонино:  она
видела, что место не занято. И конечно, она села прямо на  колени  Тонино.
Он почувствовал, что сейчас задохнется от тяжести. А  синьора  вскочила  и
закричала:
   - Что за сиденья в этом троллейбусе! Даже  сесть  нельзя  как  следует!
Смотрите, я кладу сумку, а она повисает в воздухе!
   На самом деле сумка лежала на коленях у Тонино.
   В троллейбусе заспорили, и почти все пассажиры энергично выразили  свое
возмущение по поводу плохой работы троллейбусной службы.
   Тонино вышел в центре города,  прошмыгнул  в  кондитерскую,  подошел  к
прилавку и начал загребать обеими руками карамель,  шоколадные  конфеты  и
всевозможные пирожные. Продавщица, заметив, что все  исчезло  с  прилавка,
решила, что виноват  в  этом  почтенный  старый  синьор,  который  покупал
конфеты для своей тетушки. Синьор возмутился:
   - Я вор?! Да знаете ли вы, с кем разговариваете?! Да знаете ли вы,  кто
был мой отец? Да знаете ли вы, кто был мой дед?!
   - И знать не желаю! - заявила продавщица.
   - Как! Вы позволяете себе оскорблять моего деда?!
   Поднялся  невероятный  скандал.  Тонино-невидимка  опять  направился  в
школу. Там он увидел, как его одноклассники гурьбой спустились по лестнице
и шумной ватагой высыпали  на  улицу.  А  ребята  его  не  видели.  Тонино
напрасно старался обратить на себя их внимание - он подбегал то к  одному,
то к другому мальчику, дергал за волосы своего приятеля Роберто, предлагал
тянучку Гвискардо... Но они не  видели  и  не  слышали  его,  попросту  не
замечали. Их взгляды проходили сквозь Тонино, словно через стекло.
   Усталый и немного испуганный, Тонино вернулся  домой.  Мать  стояла  на
балконе, с тревогой ожидая его.
   - Я здесь, мама! - крикнул Тонино. Но она не видела его и не  услышала,
а продолжала с тревогой смотреть на улицу.
   - Папа, вот и я! - воскликнул Тонино, войдя в  комнату  и  усевшись  на
свое обычное место за обеденным столом.
   Но отец не слышал его и продолжал ворчать:
   - Что такое? Почему Тонино  так  долго  нет?  Не  случилась  ли  с  ним
какая-нибудь беда?
   - Папа, но я ведь здесь! Мама, папа, я здесь! - закричал Тонино. Но они
не слышали его.
   - Я не хочу больше быть невидимкой! - заплакал Тонино, и сердце у  него
разрывалось на части. - Хочу, чтобы отец видел  меня,  чтобы  мама  ругала
меня, чтобы учитель вызывал меня отвечать урок... хочу играть с  ребятами!
Очень плохо быть невидимкой, очень плохо быть одному!
   Грустный он вышел на лестницу и спустился во двор.
   - Отчего ты плачешь? - спросил у него  старик,  гревшийся  на  солнышке
возле ворот.
   - Ой, вы меня видите? - обрадовался Тонино.
   - Вижу,  а  что?  Я  каждый  день  вижу,  как  ты  уходишь  в  школу  и
возвращаешься домой.
   - А я почему-то никогда не замечал вас.
   - Знаю. На меня никто не обращает внимания. Старый, одинокий  старик...
С  какой  стати  ребята   будут   замечать   меня?   Я   для   вас   будто
человек-невидимка...
   - Тонино! - позвала в этот момент мать с балкона.
   - Мама! Ты меня видишь?
   - Ах, лучше бы я и  не  видела  тебя,  негодный  мальчишка!  Поднимайся
наверх! Иди-ка сюда, иди! Сейчас отец покажет тебе!
   - Бегу, мама, бегу! - обрадовался Тонино.
   - И ты не боишься взбучки, которая тебя ожидает? - засмеялся старик.
   Тонино бросился ему на шею и расцеловал.
   - Вы спасли меня!
   - Ну, это уж слишком! - улыбнулся старик.



        "ВОПРОСЫ НАИЗНАНКУ"

   Жил  однажды  мальчик,  который  очень  любил  задавать  вопросы.  Это,
конечно, совсем неплохо, наоборот, даже очень хорошо, когда человек чем-то
интересуется. Но на вопросы, которые задавал этот мальчик, почему-то  было
очень трудно ответить.
   Он спрашивал, например:
   - Почему у ящиков есть стол?
   Люди смотрели на него с удивлением и иногда отвечали:
   - Ящики существуют для того, чтобы класть в них разные вещи,  например,
ножи и вилки.
   - Для чего нужны ящики - это я знаю,  -  возражал  мальчик,  -  но  вот
почему у ящиков есть столы?
   Люди качали головой и уходили от него. А мальчик снова спрашивал, уже у
других:
   - Почему у хвоста есть рыба?
   Или:
   - Почему у усов есть кошка?
   Люди пожимали плечами и спешили уйти. Ведь у каждого есть дела.
   Так мальчик и рос -  что  ни  день,  то  несколько  десятков  вопросов.
Наконец он вырос, стал взрослым  и  по-прежнему  без  конца  задавал  всем
странные вопросы. Но люди не хотели отвечать ему.  Тогда  он  уединился  в
небольшой домик, что стоял на вершине  одной  горы,  и  стал  там  жить  в
одиночестве. Целыми днями он выдумывал вопрос за вопросом и записывал их в
тетрадь. А потом сидел и ломал голову над ответами. Но почему-то так и  не
находил их.
   Он записывал, например, в своей тетради:
   "Почему у тени есть сосна?".
   "Почему облака не пишут писем?".
   "Почему марки не пьют пива?".
   От такого  множества  вопросов  у  него,  разумеется,  начинала  болеть
голова. Но он не обращал на это внимания. У него уже и борода  отросла,  а
он все продолжал сочинять вопросы. Он и не  подумал  постричь  бороду.  Он
только спрашивал себя:
   - Почему у бороды есть лицо?
   Словом, странный это был человек. Когда он  умер,  один  ученый  провел
некоторые исследования и обнаружил,  что,  человек  этот,  еще  когда  был
маленьким, привык надевать носки наизнанку, и ему так ни разу в жизни и не
удалось надеть их правильно. Точно так же он так  никогда  и  не  научился
задавать правильные вопросы.
   Со многими людьми еще такое бывает.



        "ПРО ДЖИЛЬБЕРТО"

   Маленькому Джильберто очень хотелось поскорее всему научиться.  Поэтому
он всегда прислушивался к тому, что говорили взрослые.
   Однажды он услышал, как одна женщина говорила другой:
   - Вы только посмотрите на Филомену. Как она любит свою маму! Она готова
ей воду в ушах носить.
   "Прекрасные слова, - подумал  добрый  Джильберто.  -  Надо  выучить  их
наизусть".
   Вскоре его позвала мама и сказала:
   - Джильберто, сходи-ка принеси мне ведро воды из фонтана.
   - Сейчас, мама, - ответил Джильберто, а сам подумал: "Вот  и  я  покажу
маме, как я ее люблю. Принесу ей воды не в ведре, а в ушах!"
   Подбежал  он  к  фонтану  и  подставил  под  струю  голову.   И   когда
почувствовал, что в ухо ему налилось полно воды, поспешил обратно. Воды  в
ухе набралось с наперсток, и, чтобы  донести  ее  до  дома,  ему  пришлось
наклонить голову набок.
   - Ну, принес воды? - спросила мама. Она как раз собралась стирать.
   - Вот, мама, - ответил запыхавшийся Джильберто.
   Однако, чтобы ответить, ему пришлось выпрямиться, и вода,  что  была  у
него в ухе, конечно, вылилась и потекла по шее. Что делать?  Пришлось  ему
опять бежать к фонтану и наполнять водой другое ухо. Воды в нем  набралось
тоже ровно с наперсток, и Джильберто опять пришлось идти, прижав голову  к
плечу, но только теперь уже к другому. Когда же он добрался до дому,  вода
все равно вытекла.
   - Ну,  принес  ты  наконец  воды?  -  спросила  мама.  Она  уже  начала
сердиться.
   "Может быть, у  меня  слишком  маленькие  уши?"  -  подумал  огорченный
Джильберто. А мама между тем совсем потеряла  терпение.  Она  решила,  что
Джильберто бегает к фонтану баловаться, и угостила его парой оплеух  -  по
одной на каждую щеку.
   Бедный Джильберто!
   Он покорно стерпел эти оплеухи и решил, что в другой раз  будет  носить
воду в ведре.



        "СЛОВО "ПЛАКАТЬ""

   Этой истории еще не было, но она непременно произойдет Завтра. Вот  эта
история.
   В тот  день,  который  называется  "Завтра",  одна  старая  учительница
построила своих учеников парами и повела их в Музей Прошлого, где  собраны
вещи, которые уже никому не нужны. Такие, например,  как  царская  корона,
шлейф королевы, трамвай и тому подобное.
   В  одной  небольшой  запыленной  витрине  лежало  под   стеклом   слово
"плакать".
   Школьники Завтрашнего Дня прочитали этикетку с названием, но ничего  не
поняли.
   - Синьора, а что это такое?
   - Наверное, старинное украшение?
   - Может быть, что-нибудь этрусское?
   Учительница объяснила ребятам, что раньше, очень-очень давно, это слово
было в большом употреблении и приносило людям много горя. Она показала при
этом на небольшой стеклянный сосуд и сказала, что в  нем  хранятся  слезы.
Может быть, их пролил какой-нибудь несчастный  раб,  избитый  хозяином,  а
может, какой-нибудь мальчик, оставшийся без крова.
   - Слезы похожи на воду! - сказал один школьник.
   - Да, но они обжигают! - ответила учительница.
   - А, их, должно быть, кипятят перед употреблением! - догадался кто-то.
   Нет, эти школьники совсем ничего не понимали. Под конец им стало просто
скучно в этом зале. Тогда учительница повела  их  дальше,  в  другие  залы
музея, где они увидели  более  понятные  вещи:  тюремную  решетку,  чучело
сторожевой собаки, замок и так далее. Все это были вещи, которых давно уже
нет в счастливейшей стране Завтрашнего Дня.



        "ПЕРЕКОРМИТНОЕ ВОСПАЛЕНИЕ"

   Когда девочка заболевает, ее куклы тоже должны болеть  -  за  компанию,
чтобы ей не было скучно. К девочке приходит врач, а к куклам - дедушка. Он
осматривает их, выписывает лекарства и каждой делает  очень  много  уколов
своей шариковой ручкой.
   - Знаете, доктор, этот ребенок заболел, - говорит девочка.
   - Ну что ж, посмотрим, что с ним. Дышите глубже, так, так... О! Так я и
думал. По-моему, у нее неплохой капризит.
   - А это опасно, доктор?
   - Чрезвычайно! Дайте ей микстуру  из  синего  чернильного  карандаша  и
растирайте перед сном фантиком от анисовой карамельки.
   - А эта девочка, вам не кажется, тоже немного нездорова?
   - О, да она просто совсем больна! Это видно и без бинокля!
   - Ой, а что с ней?
   -  Гм,  сейчас  посмотрим...  Так...  Немножко  простудинки,   немножко
грустинки и острый приступ клубничного перекормита.
   - Ой, мама, как страшно! Неужели она умрет?
   - Нет, это не так опасно. Но лекарство не помешает. Ей нужно  дать  две
таблетки глупидина. Только растворите их сначала в стакане грязной воды. И
смотрите, чтобы стакан был  зеленый.  От  красного  стакана  у  нее  могут
разболеться зубы.
   И вот в одно  прекрасное  утро  девочка  просыпается  совсем  здоровая.
Доктор разрешает ей встать с постели. Но дедушка хочет осмотреть  ее  сам,
пока мама собирает ей одежду.
   - Ну что ж, посмотрим, - говорит он. -  Скажи-ка;  тридцать  три.  Так.
Скажи: перепеле. А теперь попробуй что-нибудь  спеть.  Ну  что  ж,  все  в
порядке! У тебя были типичное перекормитное воспаление.



        "ВОСКРЕСНОЕ УТРО"

   У синьора Чезаре была привычка все делать по всем правилам. Особенно по
воскресеньям, когда он вставал позже обычного. Сначала он долго бродил  по
квартире в одной пижаме,  потом  -  уже  часов  в  одиннадцать  -  начинал
бриться, оставив при этом открытой дверь в ванной комнате.
   Именно этого момента с нетерпением ждал Франческо. Ему всего шесть лет,
но у него  уже  определилась  явная  склонность  к  медицине  и  хирургии.
Франческо брал пакет ваты,  флакон  с  одеколоном,  пакетик  с  пластырем,
входил в ванную и усаживался на скамеечку в  ожидании,  когда  понадобится
его помощь.
   - Ну что? - спрашивал синьор  Чезаре,  намыливая  лицо.  В  другие  дни
недели он брился электрической бритвой, но в воскресенье  взбивал,  как  в
старые времена, мыльную пену и брался за безопасную бритву.
   - Ну что?
   Франческо ерзал на  скамеечке.  Он  был  очень  серьезен  и  ничего  не
отвечал.
   - Ну?
   - Я все жду, - говорил Франческо, - может,  ты  порежешься...  Тогда  я
полечу тебя.
   - Ладно! - соглашался синьор Чезаре.
   - Только ты не режься нарочно, как  в  прошлое  воскресенье,  -  строго
предупреждал Франческо. - Нарочно не считается.
   - Ну конечно! - отвечал синьор Чезаре.
   Но ему никак не удавалось порезаться нечаянно. Он  старался,  старался,
но ничего не получалось. Как ни пытался,  ничего  не  выходило.  Он  очень
хотел быть невнимательным и неосторожным,  но  не  мог.  Наконец  каким-то
образом он все-таки  ухитрялся  порезать  себе  лицо.  И  тогда  Франческо
принимался за дело.  Он  стирал  ваткой  капельку  крови,  протирал  ранку
одеколоном и заклеивал ее пластырем.
   Таким образом  синьор  Чезаре  каждое  воскресенье  дарил  своему  сыну
капельку крови. А  Франческо  все  больше  убеждался,  что  у  него  очень
рассеянный и неосторожный отец.



        "КАК ПОСКОРЕЕ УСНУТЬ"

   Жила-была однажды  девочка,  которая  каждый  вечер,  когда  надо  было
ложиться спать, становилась маленькой-маленькой.
   - Мама, - говорила она, - я стала муравьишкой!
   И мама понимала, что пора укладывать дочку в постель.
   А утром девочка просыпалась, едва всходило солнце. Но  она  по-прежнему
была маленькой-маленькой.  Такой  маленькой,  что  свободно  умещалась  на
подушке. И еще места оставалось немного.
   - Вставай! - говорила мама.
   - Не могу, - отвечала девочка, - не могу, я еще слишком маленькая.  Как
бабочка! Подожди, пока подрасту.
   А потом вдруг радостно восклицала:
   - Ну вот, я и выросла!
   С веселым криком вскакивала она с постели, и начинался новый  солнечный
день.



        "ПРОЗРАЧНЫЙ ДЖАКОМО"

   Как-то раз в одном далеком городе появился на свет прозрачный  ребенок.
Да, да, прозрачный! Сквозь него можно было  смотреть,  как  сквозь  чистую
родниковую воду или воздух. Конечно, он, как и все люди, был  из  плоти  и
крови, но казалось, будто он сделан из стекла. Но когда мальчик падал,  он
не разбивался вдребезги. Самое большее - у него вырастала на лбу  огромная
прозрачная шишка.
   Всем хорошо было видно, как пульсирует его кровь, как бьется сердце,  и
все могли свободно читать мысли, которые  проносились  у  него  в  голове,
словно стайка разноцветных рыбок в аквариуме.
   Однажды мальчик нечаянно солгал, и люди тотчас увидели, как в голове  у
него запылал огненный шар. Мальчик тут же поправился, сказал  правду  -  и
шар мгновенно исчез. С тех пор он ни разу за всю свою жизнь не  сказал  ни
слова лжи.
   Был еще такой случай. Один приятель доверил  ему  свой  секрет.  И  все
сразу  же  увидели,  как  в  голове  у  мальчика  беспокойно   закрутился,
завертелся черный шар. И секрет перестал быть секретом.
   Прошло время, мальчик, вырос, стал юношей, потом  мужчиной.  Но  каждый
по-прежнему мог легко читать все его мысли. Ему даже не  надо  было  вслух
произносить ответ, когда его о чем-либо спрашивали.
   Звали этого мальчика Джакомо, но люди называли его Прозрачный  Джакомо.
Его любили за честность и за то, что рядом  с  ним  все  тоже  становились
честными и добрыми.
   Но вот в один несчастный день в стране произошел переворот, и к  власти
пришел жестокий тиран. Настали очень тяжелые  времена.  Народ  страдал  от
казней,  несправедливостей  и  нищеты.  Те  люди,   которые   осмеливались
протестовать против насилия, сразу же  бесследно  исчезали.  Тех  же,  кто
открыто восставал против убийств, немедленно расстреливали.  А  остальных,
запуганных и униженных, тоже преследовали всеми способами.
   Люди молчали и в страхе терпели все. Но Джакомо не мог молчать.  Потому
что, даже когда он ни слова не произносил, за  него  говорили  его  мысли.
Ведь он был прозрачным, и окружающие могли свободно читать их: все видели,
как возмущается он несправедливостью и насилием и шлет  проклятия  тирану.
Народ тайком повторял мысли Джакомо и стал постепенно обретать надежду.
   Узнав про это, тиран приказал немедленно арестовать Прозрачного Джакомо
и бросить в самую темную тюрьму.
   И тогда  случилось  невероятное.  Стены  камеры,  в  которую  заключили
Джакомо, тоже вдруг  стали  прозрачными,  потом  стали  прозрачными  стены
коридора, а затем и наружные  стены  тюрьмы  -  вся  тюрьма  стала  словно
стеклянная! И люди, проходившие мимо, видели Джакомо,  сидевшего  в  своей
камере, и по-прежнему могли читать его мысли.
   А ночью тюрьма стала излучать такой  яркий  свет,  что  тиран  приказал
опустить в своем дворце все шторы, чтобы свет не  беспокоил  его.  Но  все
равно он не мог спать спокойно:  Прозрачный  Джакомо,  даже  закованный  в
цепи, посаженный в самую темную тюрьму, был сильнее тирана.
   Это потому, что правда сильнее всего  на  свете  -  она  ярче  дневного
света, сильнее любого урагана.



        "МАРТЫШКИ-ПУТЕШЕСТВЕННИЦЫ"

   Однажды  мартышки,  что  живут  в  зоопарке,   решили   отправиться   в
путешествие, чтобы пополнить свое  образование.  Шли  они,  шли,  а  потом
остановились, и одна из них спросила:
   - Итак, что же мы видим?
   - Клетку льва, бассейн с моржами и дом жирафа, - ответила другая.
   - Как велик мир! И как полезно путешествовать! - решили мартышки.
   Они двинулись дальше и присели передохнуть только в полдень.
   - Что же мы видим теперь?
   - Дом жирафа, бассейн с моржами и клетку льва!
   - Как странен этот мир! Впрочем, путешествовать, конечно, полезно.
   Они снова тронулись в путь и завершили  путешествие  только  на  заходе
солнца.
   - Ну, а теперь что мы видим?
   - Клетку льва, бассейн с моржами и дом жирафа!
   - Как скучен этот мир! Все время одно и то  же.  Хоть  бы  какое-нибудь
разнообразие! Нет никакого смысла странствовать по свету!
   Еще бы! Путешествовать-то они путешествовали, да только  не  выходя  из
клетки, - вот и кружились на одном месте, словно лошадка на карусели.



        "ОДИН И СЕМЕРО"

   Я знал одного мальчика... Но это был не один мальчик, а семеро. Как это
может быть? Сейчас расскажу.
   Жил он в Риме, звали его Паоло, и отец его был вагоновожатым.
   Нет, нет, жил он в Париже,  звали  его  Жан,  и  отец  его  работал  на
автомобильном заводе.
   Да нет  же,  жил  он  в  Берлине,  звали  его  Курт,  и  отец  его  был
виолончелистом.
   Что вы, что вы... Жил он в Москве, звали его Юрой, точно  так  же,  как
Гагарина, и отец его был каменщиком и изучал математику.
   А  еще  он  жил  в  Нью-Йорке,  звали  его  Джимми,  у  отца  его  была
бензоколонка.
   Сколько я вам уже назвал? Пятерых. Не хватает двоих.
   Одного звали Чу, жил он в Шанхае, и отец его был  рыбаком.  И  наконец,
последнего мальчика звали Пабло, жил он в Буэнос-Айресе, и  отец  его  был
маляром.
   Паоло, Жан, Курт, Юра, Джимми, Чу и Пабло - мальчиков  семеро,  но  все
равно это один и тот же мальчик.
   Ну и что же, что у Пабло темные волосы, а у Жана светлые. Неважно,  что
у Юры белая кожа, а у Чу - желтая. Разве это так важно, что  Пабло,  когда
приходил  в  кино,  слышал  там  испанскую  речь,  а  для   Джимми   экран
разговаривал по-английски. Смеялись же они все на одном языке.
   Потому что это был один и тот же мальчик: ему было восемь лет, он  умел
читать и писать и ездил на велосипеде, не держась за руль.
   Теперь все семь мальчиков выросли. Они никогда не станут воевать друг с
другом, потому что все семь мальчиков - это один и тот же мальчик.



        "ПРО ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ УКРАСТЬ КОЛИЗЕЙ"

   Как-то раз одному человеку взбрело в голову украсть знаменитый  римский
Колизей. Он захотел, чтобы Колизей  принадлежал  только  ему.  "Почему,  -
недоумевал он, - я должен делить его  со  всеми?  Пусть  он  будет  только
моим!" Он взял большую сумку и отправился к Колизею. Там он подождал, пока
сторож отошел в сторонку, быстро набил сумку камнями из развалин  древнего
здания и понес домой.
   На другой день он проделал то же самое. И с тех пор каждое утро,  кроме
воскресенья, он совершал по крайней мере два, а  то  и  три  таких  рейса,
всякий раз стараясь, чтобы сторожа  не  заметили  его.  В  воскресенье  он
отдыхал и пересчитывал украденные камни, которые грудой лежали в подвале.
   Когда же подвал весь  был  забит  камнями,  он  стал  сваливать  их  на
чердаке. А когда и чердак заполнился до отказа, то стал прятать камни  под
диваны, в шкафы и даже в корзину для грязного белья.
   Каждый раз, приходя к Колизею, он внимательно осматривал  его  со  всех
сторон и думал: "Он кажется все таким же огромным,  но  некоторая  разница
все же есть! Вон там и вот тут уже немного меньше камней осталось!"
   Он вытирал пот со лба и выковыривал из стены еще один  кирпич,  выбивал
из арки еще один камень и прятал их в сумку.  Мимо  него  проходили  толпы
туристов с открытыми от восхищения и изумления ртами. А он  ухмылялся  про
себя: "Удивляетесь? Ну-ну! Посмотрю-ка я, как вы будете удивляться,  когда
в один прекрасный день не найдете здесь Колизея!"
   Порой случалось ему заходить в табачную лавку - а в табачных  лавках  в
Италии всегда  продают  открытки  с  изображением  достопримечательностей.
Когда он смотрел на открытки с видами старинного  амфитеатра  Колизея,  то
всегда приходил в хорошее настроение. Правда, он тут  же  спохватывался  и
притворялся,  будто  сморкается,  чтобы  не  увидели,  как   он   смеется:
"Ха-ха-ха! Открытки! Подождите, скоро только открытки и останутся  вам  на
память о Колизее!"
   Шли месяцы, годы. Украденные камни громоздились  теперь  под  кроватью,
заполнили кухню, оставив лишь узкий проход к газовой плите.  Камнями  была
завалена ванная, а коридор превратился в траншею.
   Но Колизей по-прежнему стоял на своем месте и пострадал от воровства не
больше, чем от комариного укуса. Бедняга вор сильно постарел за это  время
и пришел в отчаяние. "Неужели, - думал он, -  неужели  я  ошибся  в  своих
расчетах? Наверное, легче было бы украсть купол собора Святого  Петра!  Ну
да ладно, надо набраться мужества  и  терпения.  Взялся  за  дело  -  надо
доводить его до конца".
   Однако каждый  поход  к  Колизею  давался  ему  теперь  нелегко.  Сумка
оттягивала руки, а они были к тому же сплошь в ссадинах. И  когда  однажды
он почувствовал, что жить ему осталось недолго, он в последний раз  пришел
к Колизею и, с трудом карабкаясь по скамьям амфитеатра, забрался на  самый
верх. Заходящее солнце окрашивало древние руины золотом  и  багрянцем.  Но
старик ничего не видел, потому что слезы застилали ему глаза. Он надеялся,
что побудет здесь, на верху, в одиночестве, но на террасу тут же  высыпала
толпа туристов. На разных языках выражали они свой восторг. И вдруг  среди
множества голосов старый вор различил звонкий  детский  голосок  какого-то
мальчика: "Мой! Мой Колизей!"
   Как фальшиво, как  неприятно  звучало  это  слово  здесь,  среди  самой
красоты! Только теперь старик понял это и даже  захотел  было  сказать  об
этом мальчику, захотел научить его говорить "наш" вместо "мой". Но  сил  у
него уже не хватило.



        "ЛИФТ К ЗВЕЗДАМ"

   Когда Ромолетто исполнилось тринадцать лет, его взяли на работу  в  бар
"Италия". Он служил мальчиком на побегушках. Это значит, что он должен был
выполнять всякие мелкие поручения и  разносить  заказы  по  домам.  Целыми
днями Ромолетто носился взад-вперед по улицам, поднимался и  спускался  по
лестницам разных домов, держа поднос, уставленный множеством рюмок,  чашек
и стаканов.
   Больше всего не любил Ромолетто лестницы. В  Риме,  так  же  как  и  во
многих других городах на земле, лифтеры очень ревниво оберегают свои лифты
и стараются, чтобы ими поменьше пользовались, особенно мальчики  из  бара,
молочницы, продавцы фруктов и все другие простые люди. Они либо сами стоят
на страже у лифта, либо вывешивают разные грозные предупреждения.
   Однажды утром в бар позвонили из квартиры четырнадцать в доме сто три и
потребовали четыре кружки пива и чай со льдом.
   - Только немедленно, иначе  я  выброшу  все  это  за  окно!  -  добавил
сердитый голос. Это был старый маркиз Венанцио,  тот  самый,  что  наводил
ужас на поставщиков продуктов.
   В доме сто три лифт оберегался особенно тщательно, но  Ромолетто  знал,
как можно обмануть бдительность лифтерши, дремавшей в своей  сторожке.  Он
незаметно проскользнул в кабину, опустил в щель  пускового  автомата  пять
лир, нажал кнопку пятого этажа, и лифт  со  скрипом  двинулся  вверх.  Вот
второй этаж, вот третий. А после четвертого этажа лифт, вместо того  чтобы
замедлить ход, вдруг ускорил  движение,  проскочил  мимо  площадки  пятого
этажа и, прежде чем Ромолетто успел удивиться, поднялся  так  высоко,  что
весь Рим уже раскинулся у него под ногами. А лифт  все  мчался  вверх.  Со
скоростью ракеты несся он к небу, голубому-голубому, до черноты.
   - Прощайте, маркиз Венанцио! - прошептал  Ромолетто,  чувствуя,  как  у
него мурашки пробегают по  коже.  Левой  рукой  он  по-прежнему  держал  в
равновесии поднос со стаканами, и это было  довольно  смешно,  потому  что
лифт уже уносился в межпланетное пространство,  и  Земля  голубела  далеко
внизу в бездонной глубине космоса. Она вертелась  вокруг  своей  оси,  все
дальше и дальше унося злого маркиза Венанцио, который ждал пива и  чая  со
льдом.
   "По крайней мере хоть не с пустыми руками явлюсь к марсианам!" -  решил
Ромолетто и зажмурился. Когда же он приоткрыл глаза, лифт уже опускался, и
Ромолетто с облегчением вздохнул.
   "В конце концов, чай все равно холодный", - подумал мальчик.
   Но оказалось, что лифт опустился в самой  чаще  какого-то  тропического
леса, и Ромолетто сквозь стекла кабины увидел, что его  окружают  лохматые
бородатые  обезьяны.  Они  возбужденно  показывали  на  него  пальцами   и
невероятно быстро говорили что-то на каком-то непонятном языке. "Наверное,
я попал в Африку!" - подумал Ромолетто.
   Тут обезьяны вдруг расступились, и он увидел огромного шимпанзе в синем
мундире, который ехал навстречу ему на гигантском трехколесном велосипеде.
   "Полиция! Спасайся, Ромолетто!"
   Не  теряя  ни  секунды,  мальчик  из  бара  "Италия"  нажал  первую  же
попавшуюся кнопку. И лифт полетел вверх со сверхзвуковой скоростью.  Когда
он унесся уже далеко, Ромолетто взглянул вниз и  понял,  что  планета,  от
которой он удирал, никак не могла быть Землей: ее моря и  континенты  были
совсем других очертаний, чем на школьной географической карте. К  тому  же
Земля сверху выглядела голубым шариком, а эта планета была то зеленой,  то
фиолетовой.
   - Наверное, это Венера! - решил Ромолетто. - Но  что  я  скажу  маркизу
Венанцио?
   Он потрогал кружки на подносе - они были такими же холодными, как  и  в
тот момент, когда он вышел из бара. В общем-то, если  разобраться,  с  тех
пор прошло, наверное, минут пять, не больше.
   Лифт  с  невероятной  скоростью  пронесся  через  громадное   пустынное
пространство и снова стал снижаться. На этот раз  Ромолетто  сразу  понял,
что его ждет: "Только этого не хватало! На  Луну  прилетел!  Что  мне  тут
делать?"
   Между тем  знаменитые  лунные  кратеры  приближались  с  фантастической
быстротой. Ромолетто уже потянулся было к панели с кнопками,  но  тут  ему
пришла в голову неплохая мысль. "Стоп! - приказал он себе.  -  Прежде  чем
нажать кнопку, надо подумать!"
   Он  внимательно  рассмотрел  панель.  Рядом  с  каждой  кнопкой  стояла
какая-нибудь цифра. И только  последняя  кнопка  внизу  светилась  красной
буквой "З". Наверное, это и есть Земля!
   "Попробуем", - вздохнул Ромолетто. Он нажал эту кнопку, и  лифт  тотчас
же изменил направление. А спустя  несколько  минут  он  уже  оказался  над
Римом, над крышей дома  сто  три,  пролетел  мимо  лестничных  площадок  и
приземлился  возле  знакомой   лифтерши,   которая,   конечно,   даже   не
догадывалась,  в  каком  межпланетном  путешествии  побывал  Ромолетто,  и
продолжала спокойно дремать.
   Ромолетто выскочил из кабины, даже  не  захлопнув  за  собой  дверь,  и
пешком поднялся по лестнице на пятый этаж. Он постучал  в  дверь  квартиры
четырнадцать и, опустив голову, молча выслушал сердитого маркиза Венанцио:
   - Ну, где ты пропадал столько времени?! Ведь с тех пор, как  я  заказал
это проклятое пиво и этот распроклятый чай, прошло уже  пятнадцать  минут!
На твоем месте Гагарин давно уже был бы на Луне!
   "И даже дальше!" - подумал Ромолетто, но промолчал. К счастью,  напитки
были еще холодными ровно настолько, насколько нужно было.
   Да, немало приходится побегать по лестнице за целый  день  мальчику  из
бара "Италия", который разносит заказы по домам...



        "ЗНАМЕНИТЫЙ ДОЖДЬ В ПЬОМБИНО"

   Однажды в Пьомбино дождем посыпались с  неба  конфеты.  Конфеты  падали
большие, словно градины, но не белые, а разноцветные -  красные,  зеленые,
голубые, фиолетовые. Один мальчик взял в рот зеленую конфету - просто так,
чтобы попробовать, и  обнаружил,  что  она  мятная.  А  другой  попробовал
красную, и оказалось, что конфета земляничная.
   - Да это настоящие конфеты! Самые настоящие! -  обрадовались  ребята  и
бросились набивать себе ими карманы. Но сколько ни собирали, конфет меньше
не становилось - они по-прежнему дождем сыпались с неба.
   Дождь этот шел недолго, и все  же  улицы  в  городе  сплошь  покрылись,
словно ковром, душистыми конфетами, которые похрустывали под  ногами,  как
мелкие льдинки. Ребята, возвращавшиеся из  школы,  тоже  успели  наполнить
сладостями свои портфели. И старушки несли домой узелки с конфетами.
   Это был великолепный праздник!
   До сих пор люди ждут, что с неба опять посыплются конфеты,  но  облако,
из которого они сыпались дождем, больше не появлялось ни над Пьомбино,  ни
над Турином и, вероятно, никогда не пройдет даже над Кремоной.



        "ЧЕЛОВЕЧЕК ИЗ НИЧЕГО"

   Жил однажды человечек из ничего. У него  был  нос  из  ничего,  рот  из
ничего, он ни во что не был одет и носил  ботинки  из  ничего.  Отправился
как-то раз человечек из ничего по какой-то несуществующей  улице,  которая
никуда не вела. Встретил мышку из ничего и спросил у нее:
   - Ты не боишься кошек?
   - Ничуть! - ответила мышка из ничего. - В этой стране  из  ничего  есть
только кошки из ничего, у которых усы из ничего и когти из  ничего.  Кроме
того, я люблю сыр. Правда, я ем только дырки.  Они  ничем  не  пахнут,  но
сладкие.
   - У меня кружится голова, - сказал человечек из ничего.
   - Потому что твоя голова из ничего. Даже если ты станешь биться головой
о стену, тебе не будет больно.
   Человечек из ничего, решив попробовать, нашел стену, чтобы удариться  о
нее головой, но это была стена из ничего, и  так  как  он  слишком  сильно
разбежался, то упал по другую сторону стены. А там тоже совсем  ничего  не
было.
   Человечек из ничего так устал от всего этого ничего, что заснул.  И  во
сне он увидел, что он был человечком из ничего  и  шел  по  несуществующей
дороге, встретил мышку из ничего и даже ел  дырки  от  сыра,  и  мышка  из
ничего была права: они действительно ничем не пахли.



        "ДВИЖУЩИЙСЯ ТРОТУАР"

   На планете "Би" изобрели движущийся тротуар. Он тянется по всему городу
и похож на эскалатор, только это  не  лестница,  а  тротуар.  Движется  он
медленно, чтобы люди успевали рассмотреть витрины и не падали,  ступая  на
тротуар и сходя с него. На этом тротуаре есть даже скамейки для  тех,  кто
хочет гулять сидя. Особенно удобно это для стариков и для синьор,  которые
носят тяжелые хозяйственные сумки.  Когда  старичкам  надоедает  сидеть  в
сквере и смотреть без конца на одно  и  то  же  дерево,  они  отправляются
гулять на движущемся тротуаре. Им там очень удобно и  хорошо.  Кто  читает
газету, кто курит сигару... Словом, люди отдыхают.
   Благодаря  изобретению  этого  движущегося  тротуара  на  планете  "Би"
уничтожены все трамваи, троллейбусы и автомобили.  Так  что  улицы  теперь
свободны и служат только для того, чтобы ребята играли  там  в  футбол.  А
если какой-нибудь городской стражник вздумает отобрать у них мяч,  то  его
за это тотчас же оштрафуют.



        "ТРОЛЛЕЙБУС НОМЕР 75"

   Однажды утром троллейбус номер 75, который ходит от Монтверде Веккьо до
площади Фьюме, вместо  того  чтобы  спуститься  к  Трастевере,  направился
совсем в другую сторону. Он повернул к Джаниколо, затем свернул на  старую
дорогу Аурелия Антика и через несколько минут уже мчался, словно  очумелый
от весеннего солнца заяц, по полям, что раскинулись в предместье Рима.
   В это время пассажирами троллейбуса были, как обычно, служащие. Все они
читали газеты. Даже те, которые не покупали их, - они читали  через  плечо
соседа. Вдруг один синьор, переворачивая  страницу,  взглянул  случайно  в
окно и страшно удивился:
   - Кондуктор, что случилось? Куда мы едем? Это какое-то самоуправство!
   Другие пассажиры тоже оторвались от газет и тоже возмутились:
   - Что думает водитель?
   - Да он сошел с ума! Свяжите его!
   - Что за обслуживание!
   - Но  отсюда  рукой  подать  до  Чивитавеккья,  а  там  уже  начинаются
загородные дачи!
   - Боже мой! Уже без десяти девять, а ровно в девять  я  должен  быть  в
суде! - воскликнул адвокат. - Если я проиграю процесс, я подам  в  суд  на
троллейбусное управление.
   Кондуктор и водитель отбивались как  могли.  Они  заявили,  что  ничего
поделать не могут: троллейбус больше не повинуется  им  и  сам  едет  куда
вздумается. Действительно,  в  этот  момент  троллейбус  сошел  с  дороги,
проехал  по  полю  и  остановился  на  лужайке   у   небольшого   лесочка,
благоухающего свежей зеленой листвой.
   - Ой, цикламены! - радостно воскликнула одна синьора.
   - Самый раз сейчас думать о цикламенах! - рассердился адвокат.
   - А знаете, что я вам скажу, - возразила синьора, - пусть  я  приеду  в
свое министерство с опозданием... Мне, конечно, за это снимут голову... Но
раз уж мы тут, я хочу  нарвать  цикламенов!  Уже  десять  лет,  как  я  не
собирала цветов!
   Она вышла из троллейбуса, вдохнула всей грудью  чистый,  свежий  воздух
этого удивительного утра и стала собирать цветы.
   Видя, что троллейбус и не думает никуда уезжать, один за  другим  вышли
на полянку и другие  пассажиры.  Одни  -  чтобы  размять  ноги,  другие  -
выкурить сигарету. И вскоре  плохое  настроение  растаяло,  как  туман  на
солнце. Кто-то сорвал маргаритку и сунул ее в  петличку,  а  кто-то  нашел
совсем еще зеленую ягодку земляники и радостно закричал:
   - Это я нашел ее! Смотрите, я оставлю здесь записку и, когда земляничка
созреет, приду и сорву ее! И пусть только кто-нибудь посмеет тронуть ее!
   Он и в самом деле вырвал из записной  книжки  листок,  наколол  его  на
прутик и воткнул в землю рядом с земляничкой. На листке  большими  буквами
было написано: "Доктор Джулио Боллати".
   Два чиновника  из  министерства  образования  скомкали  свои  газеты  в
большой бумажный шар и стали играть в футбол. И всякий раз, когда  ударяли
по мячу, громко кричали:
   - Шайбу!
   Словом, пассажиры уже нисколько не походили больше на тех  серьезных  и
солидных людей, которые  минуту  назад  готовы  были  разорвать  на  части
водителя и кондуктора. А те между делом поделились друг с другом завтраком
и устроили небольшой пикник на свежем воздухе.
   - Смотрите! - закричал вдруг адвокат.
   Троллейбус тронулся с места и медленно двинулся  с  полянки.  Пассажиры
еле-еле успели на ходу вскочить в  него.  Последней  оказалась  синьора  с
цикламенами. Она возмущалась:
   - Ну разве так можно! Я только начала собирать цветы и отдыхать!..
   - Сколько времени мы уже здесь? - спросил кто-то.
   - Ух, наверное, очень долго!
   И все посмотрели на свои часы. Как странно: часы показывали  всего  без
десяти девять! Видно, пока  длилась  эта  маленькая  загородная  прогулка,
стрелки часов стояли. Это было время, просто подаренное людям.
   - Но  этого  не  может  быть!  -  изумлялась  синьора,  которая  любила
цикламены.
   А троллейбус снова шел по своему маршруту и  уже  сворачивал  на  улицу
Дандоло.
   Удивлялись все. А ведь каждый держал перед глазами газету, где на самом
верху страницы ясно была  обозначена  дата  -  21  марта,  день  весеннего
равноденствия.
   В первый день весны все возможно!



        "СТРАНА, ГДЕ ЖИВУТ ОДНИ СОБАКИ"

   Была когда-то на свете очень маленькая и очень странная страна. Она вся
состояла из девяноста девяти  домиков.  У  каждого  домика  был  маленький
садик, окруженный забором, и за  каждым  забором  жила  собака.  И  каждая
лаяла.
   Возьмем, к примеру, домик номер один. Здесь жил пес по  кличке  Верный.
Он ревниво охранял свой домик от соседей, и, чтоб никто не подумал,  будто
он плохо несет свою службу, он долго и громко лаял всякий раз, когда  мимо
проходили жители других девяноста восьми домиков, независимо от того,  кто
шел: женщина, мужчина или ребенок. Точно так же поступали другие девяносто
восемь собак. Так что, сами понимаете,  забот  у  них  было  много:  лаять
приходилось с утра  до  вечера  и  даже  ночью,  потому  что  всегда  ведь
кто-нибудь шел по улице.
   А вот другой пример. Синьор,  который  жил  в  домике  номер  девяносто
девять, возвращаясь с работы, должен был пройти мимо всех девяноста восьми
домиков, а следовательно, и мимо девяноста восьми собак, которые лаяли ему
вслед, показывая клыки и давая понять,  что  охотно  вцепились  бы  в  его
брюки. То же самое происходило с жителями других домиков, так что на улице
всегда кто-нибудь дрожал от страха.
   Ну а теперь представьте себе, что творилось, когда в эту страну попадал
какой-нибудь чужеземец. Тогда лаяли сразу все девяносто девять собак,  все
девяносто девять хозяев выходили на крыльцо посмотреть, что  случилось,  а
потом торопливо возвращались в дом, запирали дверь, спешно опускали ставни
и сидели тихо-тихо, подглядывая в щелочку за незнакомцем, пока он проходил
мимо.
   От непрестанного собачьего лая жители этой страны постепенно оглохли  и
почти перестали разговаривать друг с другом. Впрочем, им и не о  чем  было
говорить между собой. Мало-помалу, сидя так все время молча,  насупившись,
они вообще разучились говорить. Ну, и в конце концов  случилось  так,  что
хозяева домиков сами тоже стали лаять, как собаки.  Возможно,  они  думали
при этом, что разговаривают по-человечески, но на самом  деле,  когда  они
открывали рот, слышалось только что-то  вроде  "гав-гав!"  -  и  от  этого
мурашки пробегали по коже. Так и повелось  в  той  стране:  лаяли  собаки,
лаяли мужчины и женщины, лаяли дети, когда играли во  дворе.  И  девяносто
девять домиков превратились в девяносто девять собачьих конур.
   Однако  с  виду  домики  были  аккуратными,  на  окнах  висели   чистые
занавесочки, за стеклами виднелась герань и были даже другие  цветы  -  на
балконах.
   Однажды в этой стране оказался Джованнино-Бездельник. Он  забрел  туда,
совершая одно из своих  знаменитых  путешествий.  Девяносто  девять  собак
встретили  его  концертом,  от  которого  даже  каменная  тумба  могла  бы
превратиться в неврастеника! Джованнино что-то спросил у одной женщины,  и
та ответила ему лаем. Он сказал что-то ласковое какому-то малышу и услышал
в ответ глухое рычание.
   - Я понял! - сказал Джованнино-Бездельник. - Это эпидемия!
   Тогда он пришел к самому главному городскому начальнику и сказал:
   - Я знаю хорошее средство от  вашей  болезни.  Прежде  всего  прикажите
уничтожить все заборы - сады отлично будут цвести и  без  них.  Во-вторых,
отправьте всех собак на охоту - они развлекутся немного и  станут  добрее.
В-третьих, устройте большой бал, и после  первого  же  вальса  все  жители
снова научатся говорить по-человечески.
   - Гав-гав! - ответил ему начальник.
   - Я понял! - сказал Джованнино. - Самый тяжелый  больной  тот,  который
думает, что он здоров, - и отправился путешествовать дальше.
   Если вы услышите ночью, что где-то лает несколько собак, может статься,
это и настоящие собаки, но может оказаться, что это лают жители той  самой
маленькой страны.



        "БЕГСТВО ПУЛЬЧИНЕЛЛЫ"

   Во всем старом кукольном театре не было куклы беспокойнее  Пульчинеллы.
Всегда-то он был чем-то недоволен и вечно с кем-нибудь спорил. То в  самый
разгар репетиции ему вдруг хотелось пойти  погулять,  то  он  сердился  на
хозяина-кукольника за то, что ему дали комическую роль, а не  трагическую,
которая ему была больше по душе.
   - Знаешь, - признавался он Арлекину, - в один прекрасный день я  возьму
и убегу!
   Он так и сделал. Только случилось это не днем, а ночью. Как только  все
уснули, он взял ножницы, которые хозяин забыл спрятать в  шкаф,  перерезал
одну за другой все нитки, привязанные к его голове, к  рукам  и  ногам,  и
предложил Арлекину:
   - Бежим вместе!
   Но Арлекин не мог расстаться с Коломбиной. Он и  слышать  не  хотел  об
этом! А Пульчинелла не хотел брать с собой эту кривляку, которая в  каждой
пьесе только и делала, что насмехалась над ним.
   - Ладно, пойду один, - решил Пульчинелла.
   Он храбро спрыгнул на пол и пустился наутек, да так, что  только  пятки
засверкали.
   "Какая прелесть, - думал он, - какое  удовольствие  не  чувствовать  на
руках и на ногах этих проклятых ниток!  Как  приятно  ступать  туда,  куда
самому хочется, а не куда велит хозяин!"
   Для одинокой деревянной куклы мир огромен и страшен. В нем  так  много,
особенно по ночам, свирепых кошек, которые запросто  могут  принять  любое
существо, бегущее в темноте, за мышь и сцапать своими  страшными  когтями.
Правда, Пульчинелле удалось убедить кошек и котов, что они  имеют  дело  с
истинным артистом, но потом он  на  всякий  случай  все-таки  спрятался  в
каком-то садике, прислонился к забору и заснул.
   На рассвете он проснулся и понял, что очень голоден.  Он  огляделся  по
сторонам, но  вокруг,  насколько  хватало  глаз,  не  было  ничего,  кроме
гвоздик, тюльпанов, цинний и гортензий.
   - Ну что же,  ничего  не  поделаешь,  -  решил  Пульчинелла  и,  сорвав
гвоздику, стал нерешительно обкусывать с нее лепестки.
   Конечно, эта еда не шла ни в какое сравнение с бифштексом  или  хорошим
куском филе из окуня. Цветы очень ароматны, но почти не имеют вкуса. И все
же травянистый вкус гвоздики показался Пульчинелле  восхитительным  вкусом
свободы, а после второго лепестка он готов был поклясться, что никогда еще
не ел более замечательного блюда. И он  решил  навсегда  остаться  в  этом
саду.
   Спал он под защитой большой магнолии, жесткие листья  которой  укрывали
его от дождя и града, а питался цветами: сегодня - гвоздикой, а  завтра  -
розой... И во сне и наяву ему мерещились горы спагетти и  равнины  свежего
ароматного сыра, но он крепился и не сдавался.
   Солнце и ветер вскоре иссушили  дерево,  из  которого  он  был  сделан.
Пульчинелла стал сухим-сухим, но зато таким ароматным, что пчелы, летевшие
за нектаром, иногда  принимали  его  за  цветок.  Они  опускались  на  его
деревянную  головку  и  старались  добраться  своим  жалом  до   желанного
лакомства. Но ничего не выходило, и они улетали разочарованные.
   Между тем наступила зима. Опустевший сад ожидал первого  снега.  Бедный
Пульчинелла стал голодать. И если вы думаете, что он  мог  бы  отправиться
куда-нибудь в другое место, то ошибаетесь - на маленьких деревянных ножках
далеко не уйдешь!
   "Ну что же, - сказал про себя Пульчинелла, - раз так,  умру  здесь.  Не
такое уж это плохое место, чтобы умереть.  Но  если  я  и  умру,  то  умру
свободным. Никто больше не сможет привязать нитки к моей голове и  дергать
ее, никто не заставит меня кивать в  знак  согласия,  когда  я  совсем  не
согласен".
   А потом пошел первый снег и прикрыл Пульчинеллу мягким  белым  одеялом.
Весной  на  том  месте,  где  лежал  Пульчинелла,  выросла   гвоздика.   А
Пульчинелла, укрытый землей, спокойный и счастливый, думал: "Ну  вот,  над
моей головой выросла гвоздика. Может ли кто-нибудь быть счастливее меня?"
   Пульчинелла не умер, потому что деревянные куклы не умирают. Он лежит в
том саду, и никто об этом не знает. И если вы случайно найдете его, то  не
привязывайте нитку к его голове. Королям и королевам из кукольных  театров
такие нитки не мешают, а вот он, Пульчинелла, их просто терпеть не может.



        "СОЛДАТСКОЕ ОДЕЯЛО"

   Когда кончились все войны, солдат Винченцо ди Джакомо  вернулся  домой.
Вернулся он в рваной армейской форме, с  сильным  кашлем  и  с  солдатским
одеялом на плече. Кашель и одеяло - вот и все, что он заработал за  долгие
годы войны.
   Но кашель не давал ему ни минуты покоя и очень  скоро  свел  в  могилу.
Жене и детям осталось от солдата только старое одеяло.  Ребят  было  трое.
Самому младшему, тому, что  родился  между  двумя  войнами,  только-только
исполнилось пять лет. Солдатское одеяло досталось ему.
   Каждый день, ложась спать, мальчик укрывался отцовским одеялом, а  мама
принималась рассказывать ему одну и ту же  бесконечную  сказку.  В  сказке
говорилось про фею, которая ткала большое одеяло, такое  большое,  что  им
могли укрыться все дети, что дрожат от холода на нашей  земле.  Но  всегда
получалось так, что какому-нибудь мальчику его не хватало, и он  плакал  и
тщетно просил хоть самый краешек одеяла, чтобы согреться.
   И тогда  фея  распускала  старое  одеяло  и  принималась  ткать  новое,
побольше, потому  что  оно  обязательно  должно  быть  целым.  Добрая  фея
работала день и ночь, она ткала  и  ткала,  не  зная  усталости,  и  малыш
засыпал, так и не услышав, чем кончалась сказка.  Он  так  ни  разу  и  не
узнал, удалось ли фее соткать такое одеяло, чтобы его хватило на всех.
   Малыша звали Дженнаро, и жил он вместе с семьей неподалеку от  Кассино.
Зимы там холодные, а эта  выдалась  еще  и  голодная.  Вдобавок  ко  всему
заболела мама. Что делать?  И  тогда  отдали  Дженнаро  знакомым,  которые
прежде были их соседями, а теперь стали просто бродягами. У этих людей был
старый фургон, и они ездили в нем по всей округе - где милостыню попросят,
где поиграют на шарманке, а где продадут ивовые корзинки, которые плели во
время своих долгих странствий.
   Дженнаро дали клетку с попугаем. Он клювом вытаскивал из ящика билетики
с числами, которые вроде бы могли выиграть в лотерее. Дженнаро должен  был
показывать попугая людям, и те  могли  за  несколько  грошей  получать  от
попугая такой билетик.
   Дни тянулись долгие и скучные. Случалось, они попадали в села, где люди
были такие бедные, что и милостыню  подать  не  могли,  и  тогда  Дженнаро
доставался совсем маленький кусочек хлеба и совсем немного пустого супа  в
миске. Зато ночью, когда мальчик укладывался спать и закутывался в  старое
отцовское одеяло - оно было самым главным его богатством, -  он  сразу  же
сладко засыпал, и ему снился попугай, который рассказывал сказки.
   Один из тех бродяг, что приютили Дженнаро, когда-то воевал вместе с его
отцом. Он полюбил мальчика, как родного, рассказывал ему разные истории  и
между делом учил его читать всякие надписи,  что  встречались  по  пути  -
названия городов и деревень.
   - Смотри! Это буква  "А".  А  вот  эта  буква,  похожая  на  калитку  с
покосившейся перекладиной, - "И". Эта палка с кривой ручкой - "Р".
   Дженнаро все схватывал на лету. Бродяга купил ему тетрадь и карандаш  и
научил списывать надписи. Дженнаро целые страницы  исписывал  ими.  Писал,
например, Анкона или Пезаро. И наконец  настал  день,  когда  он  сам  без
всякой помощи смог написать свое собственное имя - букву  за  буквой,  без
единой ошибки. Какие же прекрасные сны снились ему в  ту  ночь,  когда  он
уснул, завернувшись в старое солдатское одеяло своего отца!
   И как хороша эта история, хотя она и не закончилась, а так и обрывается
на  полуслове,  словно  в  конце  предложения   вместо   точки   поставлен
восклицательный знак.



        "КОЛОДЕЦ В КАШИНА ПИАНА"

   На полпути от Саронно к Леньяно  на  опушке  огромного  леса  находится
совсем маленькая деревушка Кашина Пиана. В ней всего три домика, и живет в
них одиннадцать семей. В  Кашина  Пиана  был  колодец,  только  не  совсем
обычный, даже странный колодец, потому что вОрот, чтобы наматывать веревку
или цепь, у него был, а вот ни веревки, ни цепи, чтобы поднимать  ведро  с
водой, не было.
   Каждая  из  одиннадцати  семей  держала  дома  рядом  с   ведром   свою
собственную веревку. И если кто-нибудь шел за водой,  то  брал  не  только
ведро, но и веревку. Набрав воды, он отвязывал  ее  и  обязательно  уносил
домой. Один колодец и одиннадцать веревок. А не верите, так пойдите  туда,
и вам расскажут про это точно так же, как рассказали мне.
   Дело в том, что одиннадцать семей жили недружно, все время ссорились. И
вместо того чтобы купить всем вместе хорошую  крепкую  цепь  для  колодца,
готовы были вообще засыпать его землей.
   Но вот началась война, и все мужчины  из  Кашина  Пиана  ушли  воевать,
оставив женам много разных советов, в том числе  наказ  беречь  веревку  и
следить, чтобы ее не стащили.
   А потом страну заняли враги. Мужчины все  еще  воевали  и  партизанили.
Тяжело  было  женщинам,  но  каждая  по-прежнему  ревниво  оберегала  свою
веревку.
   Как-то раз один мальчик пошел в лес за хворостом и вдруг услышал, что в
кустах кто-то стонет. Это оказался  партизан,  раненный  в  ногу.  Мальчик
побежал за матерью.
   Женщина сначала испугалась, а потом сказала:
   - Принесем его домой, спрячем. Будем надеяться, что кто-нибудь  так  же
поможет в беде и твоему отцу. Ведь мы даже не знаем, где он сейчас  и  жив
ли еще!
   Они спрятали партизана  в  сарае  и  послали  за  врачом,  сказав,  что
заболела бабушка. Но соседки еще утром видели эту  старую  бабушку  -  она
была здоровехонька, сновала по двору, как курочка! - и догадались, что тут
что-то не так.
   Не прошло и дня, как вся деревня уже знала о раненом партизане, который
прячется в амбаре у Катерины. Один старик струсил.
   - Если враги узнают про это, - сказал он, - они всех нас убьют!
   Но женщины не испугались. Они только тяжело  вздыхали,  думая  о  своих
мужьях, о том, что те,  может  быть,  тоже  ранены  и  так  же  скрываются
где-нибудь. На третий день  одна  женщина  взяла  кружок  свиной  колбасы,
пришла к Катерине и сказала:
   - Бедняге надо поправиться. Дай ему эту колбасу.
   А потом заглянула еще одна  женщина,  принесла  бутылку  вина.  За  ней
пришла третья - с мешочком муки, затем  четвертая  -  с  куском  сала.  До
вечера все женщины деревни побывали в доме Катерины, и  каждая  что-нибудь
приносила для партизана. А уходя, все они утирали глаза платками.
   Вскоре партизан поправился,  вышел  на  улицу  погреться  на  солнышке,
увидел  колодец  без  веревки  и  очень  удивился:  почему  так?   Женщины
покраснели от стыда.  Они  хотели  объяснить,  что  у  каждой  семьи  своя
веревка. А что тут еще скажешь? Можно было, наверное, объяснить,  что  все
они в ссоре, но теперь-то это было уже не так, потому что все они,  вместе
заботясь о партизане, вместе помогая ему,  сами  того  не  замечая,  стали
друзьями. Разумеется, теперь не было  никакой  нужды  держать  одиннадцать
веревок.
   Женщины собрали деньги, купили цепь и привязали ее к  вороту.  Партизан
достал из колодца ведро воды, и это было похоже на открытие памятника.
   В тот же вечер партизан, совсем уже выздоровевший, ушел в горы добивать
врага.



        "ПРО СТАРОГО КАМЕНЩИКА"

   Пришел я  однажды  в  приют  для  престарелых,  чтобы  повидать  одного
знакомого - старого каменщика. Мы не виделись уже много лет.
   - Где же ты был так долго? - спросил он меня. - Может, путешествовал?
   - Путешествовал, - ответил я. - Был в Париже.
   - О,  Париж!  Я  тоже  там  был  много  лет  назад.  Мы  строили  тогда
великолепное здание на берегу Сены. Интересно, кто сейчас там живет? А где
ты еще был?
   - В Америке.
   - В Америке? Я тоже там был много лет назад. Даже не  вспомнить  теперь
когда. Я был в Нью-Йорке, в Буэнос-Айресе, в Сан-Паоло, в  Монтевидео.  Мы
строили там высокие здания... А в Австралии ты не был?
   - Нет еще.
   - А я был. Я был тогда совсем молодым и еще не  работал  каменщиком.  Я
только подносил ведра с раствором  и  просеивал  песок.  Мы  строили  дачу
одному синьору. Это был хороший синьор. Помню, однажды  он  спросил  меня,
как готовят спагетти, и все, что я сказал ему, записал себе в книжечку.  А
в Берлине ты бывал?
   - Нет еще.
   - А я там был, когда тебя еще на свете не было!  Прекрасные  здания  мы
там строили, хорошие, крепкие дома. Интересно, целы ли они еще? А в Алжире
бывал? В Египте? В Каире?
   - Как раз этим летом хочу поехать туда.
   - Ну, там ты повсюду увидишь прекрасные дома. Я не хочу хвастаться,  но
мои стены всегда были  очень  хорошо  сложены,  и  крыши  мои  никогда  не
протекали.
   - Много же вы построили домов!
   - Да, порядком. По всему свету пришлось поездить...
   - А себе построили?
   - Ну, где там! Сапожник, как известно, всегда без сапог! Видишь, живу в
приюте. Вот как бывает на свете!
   Да, так еще бывает на свете, но это очень несправедливо.



        "ПЛАНЕТА ПРАВДЫ"

   Эта страничка целиком  переписана  из  учебника  истории,  по  которому
учатся ребята в школах на планете Мун, и рассказывает она о великом ученом
по имени Брун (надо заметить, что там все слова оканчиваются на "ун". Там,
например, говорят не "луна", а "лунун", не "суп", а "супун" и так  далее).
Вот она, эта страничка:
   "БРУН, изобретатель, живший две тысячи лет  назад,  в  настоящее  время
находится в холодильнике, из которого  его  извлекут  через  49000  веков,
чтобы он снова начал жить.  Брун  был  еще  младенцем  в  пеленках,  когда
изобрел МАШИНУ ДЛЯ ИЗГОТОВЛЕНИЯ РАДУГ, которая работала на  воде  и  мыле.
Вместо  обыкновенных  мыльных  пузырей  у  нее  получались  радуги   любой
величины, и даже такие большие, что их можно было протянуть с одного конца
неба на другой. Вообще они служили для разных целей, даже для того,  чтобы
развешивать на них белье. В яслях Брун, играя  двумя  палочками,  придумал
БУРАВ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДЕЛАТЬ ДЫРКИ В ВОДЕ. Изобретение это получило  очень
высокую оценку рыболовов, которые употребляли этот инструмент, когда  рыба
не клевала.
   Будучи в первом приготовительном классе, Брун  изобрел:  МАШИНУ,  ЧТОБЫ
ЩЕКОТАТЬ ГРУШИ, ГОРШОК, ЧТОБЫ ЖАРИТЬ ЛЕД, ВЕСЫ, ЧТОБЫ  ВЗВЕШИВАТЬ  ОБЛАКА,
ТЕЛЕФОН ДЛЯ РАЗГОВОРОВ С КАМНЯМИ И МУЗЫКАЛЬНЫЙ МОЛОТОК,  который,  забивая
гвозди, исполнял прекраснейшие мелодии, ну и многое другое в том же духе.
   Было бы слишком долго  перечислять  здесь  все  изобретения  Бруна.  Мы
назовем только самое известное, то есть МАШИНУ ДЛЯ  ТОГО,  ЧТОБЫ  ГОВОРИТЬ
НЕПРАВДУ, которая действовала примерно так же, как  автомат  "Газированные
воды". Опустишь туда монетку - и можешь выслушать сразу 14 тысяч  неправд.
Машина содержала в себе абсолютно все неправды на свете: и те, которые уже
были сказаны когда-то, и те, которые в  данный  момент  были  в  голове  у
людей, и даже те, которые люди еще только придумают в будущем.
   Когда  машина  выдала  людям  все  возможные  неправды,   им   осталось
одно-единственное  -  всегда  говорить  только  правду.  Наверное,  именно
поэтому планету Мун называют еще ПЛАНЕТОЙ ПРАВДЫ".



        "КОСМИЧЕСКОЕ МЕНЮ"

   Один мой друг, космонавт, побывал на планете Х-213 и привез  оттуда  на
память меню одного местного ресторана. Я вам его перепишу слово в слово.

   Закуска
   Речная галька в пробочном соусе.
   Гренки из промокательной бумаги.
   Бефстроганов из угля.

   Первые блюда
   Бульон из роз.
   Сушеная гвоздика в чернильном соусе.
   Запеченные ножки маленького столика.
   Лапша из розового мрамора в масле из протертых лампочек.
   Свинцовые клецки.

   Вторые блюда
   Бифштекс из железобетона.
   Ромштекс из железа.
   Антрекот из чугунной ограды.
   Кирпичное жаркое с черепичным салатом.
   Нотка "до" из горла индюшки.
   Автомобильные покрышки, тушеные с поршнями.
   Жареные водопроводные краники (горячие и холодные).
   Клавиши пишущей (в стихах и в прозе) машинки.

   Заказные блюда
   Все что угодно.

   Чтобы объяснить это последнее довольно общее выражение, я добавлю,  что
планета Х-213, как вы уже догадались, вся  целиком  съедобная.  Там  можно
спокойно съесть любую вещь, хоть уличный асфальт. "Даже горы?" -  спросите
вы. И горы тоже. Жители планеты Х-213 уже съели целый Альпийский хребет.
   Катается, например, мальчик на велосипеде. Захотелось  ему  поесть.  Он
слезает с велосипеда и съедает седло или насос. А вообще ребята там больше
всего любят колокольчики.
   Первый завтрак обычно проходит так: звонит будильник, ты  просыпаешься,
хватаешь его и в два счета съедаешь.



        "УЧЕБНАЯ КОНФЕТА"

   На планете "Би" нет книг. Знания там продают и покупают в бутылках.
   История, например, - это розовая водица, похожая цветом  на  гранатовый
сок, география  -  мятная  зеленая  водичка,  а  грамматика  -  бесцветная
жидкость и на вкус напоминает минеральную воду.
   Школ на этой планете нет. Каждый учится  у  себя  дома.  По  утрам  все
ребята, в зависимости от возраста, должны выпивать стакан истории, съедать
несколько столовых ложек арифметики и так далее.
   И все равно - вы только подумайте! - ребята капризничают.
   - Ну будь умницей! - уговаривает мама. - Разве ты не знаешь, как вкусна
зоология?! Она же сладкая, очень сладкая! Спроси у  Каролины  (Каролина  -
это домашний электрический робот).
   Каролина великодушно соглашается попробовать  содержимое  бутылки.  Она
наливает себе немного в стакан, пьет и чмокает от удовольствия.
   - Ух как  вкусно!  -  восклицает  она  и  сразу  же  начинает  излагать
полученные знания: - Корова - жвачное  парнокопытное,  питается  травой  и
дает нам шоколадное молоко...
   - Вот видишь?! - торжествует мама.
   Мальчик повинуется. Он слегка подозревает, что речь идет не о зоологии,
а  о  рыбьем  жире,  но  потом  берет  себя  в  руки,  закрывает  глаза  и
проглатывает урок одним глотком, под аплодисменты.
   Есть там, понятно, и прилежные ученики. Есть старательные и даже жадные
до знаний. Они  встают  по  ночам,  берут  потихоньку  бутылку  истории  и
выпивают ее всю до последней капли. Они становятся очень образованными.
   Для ребят, которые ходят в детский сад, имеются учебные  конфеты  -  на
вкус они напоминают землянику или  ананас  и  содержат  несколько  простых
стихотворений, названия дней недели, а также числа - от одного до десяти.
   Мой друг космонавт привез мне на память одну такую конфету.  Я  дал  ее
моей дочке, и она сразу же стала читать смешное стихотворение,  написанное
на языке планеты "Би". В нем говорилось примерно следующее:

   Анта анта, перо перо,
   Пинта пинта, пим перо!

   И я, разумеется, ничего не понял.



        "КОСМИЧЕСКИЙ ЦЫПЛЕНОК"

   Знаете, кто выскочил из шоколадного яйца в прошлом году под Новый год в
доме профессора Тиболла? Всем на удивление - космический цыпленок! Во всем
он был похож как две капли воды на земного цыпленка. Только  на  голове  у
него была капитанская фуражка с телевизионной антенной на боку.
   Профессор Тиболла, синьора Луиза и их дети все сразу сказали: "Ой!" - и
после этого еще долго не могли найти никаких других слов.
   Цыпленок осмотрелся вокруг и остался недоволен.
   - Как вы отстали на вашей планете! - сказал он.  -  У  вас  еще  только
Новый год?! У нас, на Марсе-8, уже среда.
   - Этого месяца? - спросил профессор Тиболла.
   - Вот еще! Конечно, следующего! Но мы и годами ушли вперед - у нас  там
на двадцать пять лет больше!
   Космический цыпленок  прошелся  немного  по  столу,  разминая  ноги,  и
проворчал:
   - Какая досада! Ах, какая все-таки досада!
   - А что случилось? - спросила синьора Луиза.
   - Вы сломали мое летающее яйцо,  и  я  не  смогу  теперь  вернуться  на
родину!
   - Но мы купили это яйцо в кондитерской! - объяснила синьора Луиза.
   - Вы просто ничего не знаете. Это яйцо  вовсе  не  шоколадное  яйцо,  а
космический  корабль,  замаскированный  под  яйцо!  И  я  -  его  капитан,
переодетый цыпленком!
   - А экипаж?
   - Я и есть весь экипаж! Но теперь меня понизят в звании.  Меня  сделают
по меньшей мере полковником.
   - Да, но полковник выше капитана!
   - Это у вас, потому что у вас все звания наоборот! У нас самое  высокое
звание - простой гражданин! Но мы только  время  теряем...  Я  не  выполню
своего задания! Вот в чем беда.
   - Очень жаль... Видите ли, мы хотели бы вам помочь, но не знаем,  какое
у вас было задание...
   - Гм, я ведь тоже не знаю. Я должен был ждать в той витрине, откуда  вы
меня взяли, нашего тайного агента.
   - Интересно, - заметил профессор, - тайные агенты на Земле? А  если  мы
пойдем в полицию и расскажем об этом?
   - Ну и пожалуйста! Там только посмеются  над  вами,  когда  вы  станете
говорить им про космонавта-цыпленка!
   - Это верно. Но может быть, вы хотя бы нас посвятите в ваши тайны?
   - Ну... Тайным агентам поручено заблаговременно выяснить, кто из землян
отправится через двадцать пять лет на Марс-8.
   - Но это же просто смешно! Ведь мы даже не знаем сейчас, где  находится
такая планета - Марс-8.
   - Вы забываете, дорогой профессор, что там у нас  времени  на  двадцать
пять лет больше! Поэтому мы-то уже знаем, что капитана-космонавта, который
прибудет на Марс-8, будут звать Джино.
   - Ух, - сказал старший сын профессора Тиболла, - как меня!
   - Чистое совпадение! - заключил цыпленок. - Его будут  звать  Джино,  и
будет ему тридцать три года. Следовательно,  сейчас  на  Земле  ему  ровно
восемь лет.
   - Постойте, - воскликнул Джино, - мне же как раз восемь лет!
   - Ты меня все время перебиваешь!  -  рассердился  капитан  космического
яйца. - Как я вам уже сказал, мы должны найти этого самого Джино и  других
членов будущего экипажа, чтобы вести за ними регулярное наблюдение, без их
ведома, разумеется, и воспитать их как следует.
   - Что-что? - удивился профессор. -  А  мы,  значит,  плохо  воспитываем
наших детей?
   - Вовсе нет. Только, во-первых, вы не приучаете  их  к  мысли,  что  им
предстоит жить в эру межзвездных путешествий, во-вторых, не  внушаете  им,
что они  являются  гражданами  не  только  Земли,  но  и  всей  вселенной,
в-третьих, не объясняете им, что понятие "враг" нигде за  пределами  Земли
не существует, в четвертых...
   - Простите, капитан, - перебила его синьора  Луиза,  -  а  как  фамилия
этого вашего Джино?
   - Видите ли, он не наш, а ваш. А зовут его Тиболла. Джино Тиболла.
   - Так это же я! - подпрыгнул сын профессора. - Ура!
   - Что значит "ура!"? - воскликнула синьора Луиза. - Не думаешь  ли  ты,
что твой отец и я позволим тебе...
   Но космический цыпленок уже влетел в объятия Джино.
   - Ура! Мое задание выполнено! Через двадцать пять лет я смогу вернуться
домой!
   - А яйцо? - вздохнула сестренка Джино.
   - Его мы немедленно съедим!
   Конечно, они так и сделали.



        "ПРО ДЕДУШКУ, КОТОРЫЙ НЕ УМЕЛ РАССКАЗЫВАТЬ СКАЗКИ"

   - Жила-была однажды маленькая девочка, и звали ее Желтая Шапочка...
   - Не Желтая, а Красная!
   - Ах  да!  Красная  Шапочка...  Мама  позвала  ее  однажды  и  говорит:
"Послушай, Зеленая Шапочка..."
   - Да нет же, Красная!
   - Да, да, Красная. "Пойди к тетушке Диомире и  отнеси  ей  картофельную
шелуху..."
   - Нет! Мама сказала: "Сходи к бабушке и отнеси ей пшеничную лепешку!"
   - Ну пусть будет так. Девочка пошла в лес и встретила жирафа.
   - Опять ты все перепутал! Она встретила волка, а не жирафа!
   - И волк спросил у нее: "Сколько будет шестью восемь?"
   - Ничего подобного! Волк спросил у нее: "Куда ты идешь?"
   - Ты права. А Черная Шапочка ответила...
   - Это была Красная, Красная, Красная Шапочка!
   - Ну, ладно, ладно. Красная. Она ответила! "Я  иду  на  базар  покупать
томатный соус".
   - Ничего подобного! "Я иду к бабушке, но я заблудилась".
   - Правильно. А лошадь ей и говорит...
   - Какая лошадь? Это был волк!
   - Ну, конечно же, волк! Он ей и говорит:  "Садись  на  семьдесят  пятый
трамвай,  доезжай  до  соборной  площади,  сверни  направо,  там   увидишь
ступеньки вниз, а рядом  на  земле  найдешь  монетку  в  одно  сольдо.  На
ступеньки  ты  не  обращай  внимания,  а  монетку  подбери  и  купи   себе
мороженого!"
   - Дедушка, ты совсем не умеешь рассказывать сказки! А мороженое ты  мне
все равно купишь!
   - Ладно. Вот тебе сольдо.
   И дедушка снова стал читать газету,



        "ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПЯТЕРКИ"

   - На помощь! На помощь! - кричит, убегая, бедняжка Пятерка.
   - Что с тобой? Что случилось?
   - Разве не видите? За мной гонится Вычитание! Беда, если догонит!
   - Скажешь тоже, беда!..
   Но беда случилась. Вычитание настигло Пятерку и стало кромсать ее своей
острейшей шпагой - знаком "минус". Ну и досталось же нашей  Пятерке...  Но
тут, по счастью, мимо проезжала длинная заграничная  машина  -  вот  такая
длинная! Вычитание отвернулось на секунду, чтобы посмотреть, нельзя ли  ее
укоротить немного, и Пятерка мигом скрылась в подъезде.  Только  это  была
уже не Пятерка, а Четверка, и вдобавок с разбитым носом.
   - Бедняжка, что с тобой? Ты подралась с кем-нибудь?
   Боже правый! Спасайся кто может! Какой медовый  голосок!  Конечно,  это
Деление собственной персоной. Несчастная Четверка еле  слышно  прошептала:
"Добрый вечер!" - и попыталась шмыгнуть в сторону,  но  Деление  оказалось
гораздо ловчее и  одним  взмахом  ножниц  -  вжик!  -  разделило  Четверку
пополам: Двойка и Двойка. Одну Двойку оно спрятало  в  карман,  а  другая,
улучив момент, выбежала на улицу и вскочила в трамвай.
   - Еще минуту назад я была Пятеркой!  -  плакала  Двойка.  -  А  теперь,
смотрите, во что я превратилась!
   Вагоновожатый проворчал в ответ:
   - Некоторые люди сами должны понимать, что им лучше ходить пешком, а не
ездить в трамвае.
   - Но это же не моя вина! Я тут ни при чем! Я же не виновата! - краснея,
воскликнула Двойка.
   - Да, конечно, дядя виноват! Так все говорят.
   Двойка вышла на первой же остановке, пунцовая, как обивка на кресле.  И
тут... ей опять не повезло: она отдавила кому-то ногу.
   - Ах, простите, пожалуйста, синьора!
   Но синьора, оказывается, нисколько не рассердилась, напротив, она  даже
улыбнулась. Смотри-ка, да ведь это синьора Умножение! У нее  очень  доброе
сердце, и она очень жалеет людей, когда те попадают в беду, - она  тут  же
умножила Двойку на  три,  и  вот  уже  перед  нами  великолепная  цифра  -
Шестерка. Почему великолепная? Да это же Пять с плюсом!  Ни  один  учитель
никогда не напишет шесть, а припишет к Пятерке плюсик.
   - Ура! Теперь я Пять с плюсом! И меня обязательно переведут в следующий
класс.



        "ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ"

   Поначалу в жизни нашей было все не так, как надо.
   Много сил вложили люди, чтобы сделать Землю садом.
   Не было нигде тропинок, чтоб подняться в горы.
   Без мостов речушки были недоступны, словно море.
   Не было нигде скамеек, чтоб присесть усталым.
   Не найти нигде кроватей ни большим, ни малым.
   Ноги вечно исцарапаны острыми камнями,
   потому что ни ботинок не было, ни няни.
   И совсем не просто было тем, кто видел плохо:
   не найти очков, и все, - сколько хочешь охай.
   Хочешь в мячик поиграть - нет мячей в помине.
   Хочешь есть - нет ни огня, ни горшков из глины.
   Если, скажем, хочешь пить - кофе нет, нет кваса.
   Нет ни пищи, ни питья. Вовсе нет - и баста!
   Были только у людей руки - только руки.
   И трудился предок наш, и не знал он скуки.
   Много сделал для людей человек, бесспорно;
   еще больше надо сделать - знай трудись упорно!



        Джанни Родари.
        Торт в небе

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. с итал. - И.Константинова, Ю.Ильин.
   Авт.сб. "Римские фантазии". М., "Правда", 1987.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 October 2002
   -----------------------------------------------------------------------



        "ОДНАЖДЫ УТРОМ В ТРУЛЛО"

   Однажды ранним апрельским утром - было что-то около  шести  часов  -  в
Трулло, на  окраине  Рима,  у  автобусной  остановки  собралось  несколько
человек. Решив узнать, какая будет погода, они взглянули на небо. И что же
они там увидели? Почти до самого  горизонта  небо  было  закрыто  каким-то
огромным, мрачным предметом, который,  словно  туча,  недвижно  висел  над
предместьем на высоте примерно километра.  Сразу  же  раздалось  несколько
"ох!" и столько же "ах!", а потом кто-то завопил:
   - Марсиане!
   Этот возглас, как сигнал тревоги, моментально  разнесся  повсюду.  Люди
закричали и  бросились  врассыпную.  Окна  домов  сначала  распахнулись  -
выглянули  любопытные,  думая,   что   произошла   какая-нибудь   дорожная
катастрофа. Но едва они взглянули на небо, как тотчас же захлопнули  окна,
закрыли ставни и со всех ног бросились вниз по лестнице во двор,  так  что
повсюду только и слышен был топот ног.
   - Марсиане!
   - Летающие тарелки!
   - Да нет же, просто солнечное затмение!
   Таинственный предмет и в самом деле походил на огромную черную  дыру  в
небе, вокруг которой разливалось яркое голубое сияние.
   - Какое там затмение! Конец света - вот что!
   - Ну, это слишком! Разве может конец света наступить за одну ночь?
   -  А  что  же,  по-вашему,  нас   сначала   должны   были   вежливенько
предупредить: "Имейте в виду, что такого-то числа в  такое-то  время  весь
свет полетит вверх тормашками!"?
   Из бара "Италия" вышел официант, вытирая руки о  грязный  передник.  Он
взглянул на небо и тут же согнулся пополам, будто его стукнули по голове.
   Какая-то женщина в ночной рубашке закричала ему с балкона:
   - Августе, позвони пожарным!
   - А зачем? - спросил официант.
   - Скажи, что прилетели марсиане! Сам не видишь, что ли? Вот дуралей!
   - А при чем тут пожарные? Напугают они их, что ли?
   - Позвони, позвони! Увидишь, они что-нибудь сделают!
   Августе вернулся в бар, опустил в автомат жетон и набрал номер пожарной
команды:
   - Алло! Скорее приезжайте в Трулло! У нас тут марсиане!
   - Кто это говорит?
   - Я, Августе!
   - С приветом, дорогой! А я - Юлий Цезарь! И тебе не стыдно? С утра  уже
навеселе!
   Пожарный повесил  трубку,  но  в  ближайшие  две  минуты  ему  пришлось
ответить еще на два десятка звонков из Трулло, и все они  были  такими  же
странными.  Наконец,  он  все  же  решился  поднять   тревогу.   Дежурному
лейтенанту он объяснил:
   - Должно быть, там все помешались. Может, позвонить  в  психиатрическую
больницу?
   А в Трулло, кто не торчал на улице, задрав нос кверху,  тот  непременно
висел на телефоне. Одни вызывали пожарных,  другие  -  полицию,  третьи  -
карабинеров.
   Между тем из пекарни вышел паренек. Он по утрам всегда развозил по кафе
и барам свежие булочки.  Паренек  укрепил  на  багажнике  велосипеда  свою
корзину, доверху заполненную ароматными булочками, занес ногу, чтобы сесть
на  велосипед,  нечаянно  взглянул  на  небо,  и...  тут  же  все  кубарем
покатилось на землю: и он,  и  велосипед,  и  корзина  -  румяные  булочки
рассыпались по пыльной мостовой.
   Римские разносчики издавна славятся тем, что никогда ничего  не  роняют
и, конечно, сами не падают, но тут, как видите, случилось то, чего не было
и тысячу лет. Мальчик, правда, быстро поднялся, вбежал в лавку  и  завопил
что было мочи:
   - На помощь! Луна с неба свалилась!
   Сами понимаете,  оправдать  свое  падение  он  мог  только  космической
катастрофой.
   А сладкие булочки так и  остались  валяться  посреди  дороги.  Какая-то
собака  выскочила  неизвестно  откуда,  схватила  одну  из  них  и  быстро
скрылась, опасаясь хорошего пинка. Однако пинка ожидать было неоткуда.
   - Это пес синьора Мелетти, - сказал мясник жене. - Самый большой ворюга
из всех собак  в  окрестности.  А  еще  принадлежит  полицейскому.  Нечего
удивляться, что в Италии все идет не так, как надо.
   Однажды полицейский Мелетти, чтобы подловить  провинившегося  водителя,
пристроился под какой-то телегой. Понятно, что ребята тотчас  же  прозвали
его Хитроумным Одиссеем. Ведь в Италии каждому школьнику известно,  как  в
поэме Гомера Одиссей спасся от свирепого циклопа Полифема, спрятавшись под
брюхом барана. А собаку Мелетти стали звать, понятное дело, Арго, как  пса
Одиссея, хотя на самом деле его кличка была - Зорро. Это  был  умный  пес,
поэтому он отвечал на обе клички.
   Но в это утро Зорро не отозвался бы  даже,  если  б  его  назвали  Ваша
Светлость. С крепко зажатой в зубах  булочкой  он  быстро  проскользнул  в
парадную, взбежал по  лестнице  на  последний  этаж  и  оказался  у  двери
квартиры Мелетти. Паоло, который встал пораньше, чтобы приготовить  уроки,
услышал, как пес скребется в дверь, и открыл ему.
   - Откуда это ты, бродяга?
   Зорро некогда было пускаться в объяснения. Он поспешил через  кухню  на
балкон и улегся там, собираясь спокойно позавтракать.
   - Что это? Булочка! Дай-ка и мне кусочек, а то  скажу  отцу,  когда  он
вернется!
   Синьор Мелетти ушел рано утром на службу. Его  жену,  синьору  Чечилию,
тоже вызвали срочно сделать кому-то укол. Дома оставались только  Паоло  и
Рита, но девочка  еще  спала.  Паоло  должен  был,  как  старший,  вовремя
разбудить ее и вскипятить молоко.
   - Дай сюда!
   Но Зорро и не собирался делить с ним свою  трапезу  и  мигом  уничтожил
булочку.
   Паоло вышел на балкон, твердо  решив  непременно  научить  пса  уважать
своего хозяина. Но тут он увидел нечто такое,  что  тут  же  забыл  и  про
собаку, и про булочку.
   - Рита! - закричал он. - Иди скорей сюда! Рита, Рита!
   - Что случилось? - ответил заспанный голосок.
   - Иди посмотри! Посмотри! Да быстрей же!
   - Что, уже в школу пора?
   - Думаю, что сегодня у нас школы не будет!
   Услышав это известие, Рита сразу же проснулась и выбежала на балкон.  И
в тот же момент раздался вой сирены - на площадь Трулло вкатили пожарные.
   - Ой, мама, пожар!
   - Какой там пожар! Посмотри наверх!
   - Ну и что? Ужасно противная туча! Наверное, будет гроза.
   - Ты просто дурочка! Да ведь это космический корабль!
   - Какой корабль?
   - Эх ты невежда! И чему только тебя учат в твоем втором классе!
   - Тому же, чему и тебя в твоем пятом. А что, пожарные полезут  туда  по
своим лестницам?
   - Ну да, чтобы потушить  луну...  Так  высоко  могут  подняться  только
космонавты.
   - Я все поняла! Позови меня, когда начнут. А я пока почищу зубы.
   И Рита направилась в ванную.  Она  решила  воспользоваться  отсутствием
мамы и вымыть голову кукле.
   Паоло не удерживал ее, считая бесполезным продолжать разговоры с  такой
невеждой. А на площади между  тем  каждую  минуту  происходило  что-нибудь
новое.
   Вслед за пожарными в предместье примчалось множество полицейских машин.
А что еще там виднеется на улице, ведущей из  Рима?  Броневики...  Да  как
много! И еще танки! Один, второй, третий... а за  ними...  Неужели  пушки?
Конечно, и пушки тоже... Черт возьми, даже ракеты!
   "Это похоже на военный парад!" - с волнением подумал  Паоло.  Но  самое
интересное  во  всей  этой  истории  -  огромный   таинственный   предмет,
закрывавший полнеба. Он был  не  меньше  километра  в  диаметре  и  бросал
зловещую черную тень на старые крыши домов и на дороги, забитые танками  и
броневиками.
   "Может быть, началась война?" - подумал Паоло.
   Тут вдруг откуда-то, шумя  лопастями,  прилетел  вертолет,  похожий  на
стальную стрекозу. Он приблизился метров на сто к таинственному предмету и
стал медленно кружить возле него - казалось, он ищет удобное  место,  куда
можно ужалить.
   "Сейчас он тебе задаст!" - подумал Паоло, становясь  на  сторону  более
сильного.
   Зорро робко тявкал и жалобно скулил.
   - Испугался, да? - спросил Паоло и, наклонившись к собаке, потрепал  ее
по спине.
   - Внимание! Внимание! - загремел в это время репродуктор на полицейской
машине.  -   Населению   предлагается   сохранять   спокойствие.   Военное
командование контролирует положение.  Объявляется  тревога.  Категорически
запрещается входить в предместье Трулло или покидать его вплоть до  нового
распоряжения. Зайдите в ваши дома, спуститесь в подвалы и  спокойно  ждите
дальнейших распоряжений.
   - Внимание! Внимание!.. - снова загремел репродуктор.
   - Что происходит? - спросила из ванной Рита.
   - Ничего особенного.
   - Как ничего? Столько шума  -  и  ничего?  Наверное,  опять  что-нибудь
рекламируют. Смотри, вдруг тебе снова что-нибудь подарят,  как  в  прошлый
раз, когда раздавали воздушные шарики и ты не позвал меня вовремя.
   Рита вышла на балкон, усердно вытирая полотенцем совершенно сухое  лице
- надо же показать брату, что она умывалась.
   Паоло обернулся к сестре и хотел ей что-то сказать, как вдруг в воздухе
промчалась быстрая тень, Что это, птица? Нет, тень была слишком большая.
   - Ложись! - крикнул Паоло, бросился на пол и  повалил  вместе  с  собой
Риту.
   - Что случилось?
   Что-то шлепнулось прямо в правый угол балкона, в метре от руки Паоло  и
в тридцати сантиметрах от лапы Зорро, который с урчанием попятился  назад.
Странный предмет не взорвался, послышался только мягкий звук  "плюх!".  Он
спокойно лежал между двумя горшками с геранью,  и,  как  установил  Паоло,
взглянув на него сквозь растопыренные  пальцы,  которыми  прикрывал  лицо,
предмет был такого же цвета, как и тот, что висел  в  небе.  На  бомбу  не
похоже. Может, какое-нибудь послание?
   - Мне страшно! - прошептала Рита. - Давай тоже спустимся в подвал.
   - Тогда мы ничего не узнаем и не увидим.
   - Но мне страшно. И потом, ты слышишь, что говорят?..
   Голос из репродуктора монотонно повторял распоряжение. Машина  медленно
двигалась по улицам, останавливаясь возле каждого дома. Паоло  решил,  что
он должен подойти к этому металлическому снаряду, упавшему  на  балкон,  и
научно обследовать его.
   "Если бы Христофор Колумб боялся  так  же,  как  я,  -  подумал  Паоло,
стараясь побороть в себе страх, - Америка  до  сих  пор  еще  не  была  бы
открыта".
   - Что же делать? - хныкала Рита. - Если мы будем так лежать, я испачкаю
пижаму и мне попадет от мамы.
   - Помолчи. Надо подумать.
   Но кое-кто другой уже подумал  за  него.  Зорро  осторожно,  будто  для
пробы, протянул лапу к загадочному  предмету  и,  постукивая  от  волнения
хвостом, цапнул его.
   - Прочь, Зорро!
   - Нельзя!
   Зорро обернулся к ребятам, как бы  успокаивая  их.  Его  влажные  глаза
словно говорили: "Спокойно, спокойно, предоставьте все мне. На мой-то  нюх
можно положиться!"
   Он высунул язык  и  пополз  вперед.  Пять...  Четыре...  Три...  Два...
Один... Контакт! Зорро коснулся языком оболочки снаряда  и...  стал  жадно
лизать! Хвост вертелся теперь быстро, словно винт вертолета.
   Тут уж Паоло не вытерпел. Он поднялся, пинком отогнал собаку и занял ее
место рядом со странным предметом.
   - Что это? - спросила Рита, поднимая свою взлохмаченную головку.
   - Сейчас посмотрим. Тут внутри, наверное, какое-нибудь послание.
   - А ты разве не чувствуешь запаха?
   - Запаха? Ты еще не проснулась!
   Рита тоже встала и оттолкнула Зорро, который  снова  пытался  завладеть
таинственным предметом.
   - Хочешь, потрогаю? - спросила она брата.
   -  Глупая,  думаешь,  я  боюсь?  Я  только  хочу  сначала  как  следует
рассмотреть его.
   - А запаха ты так и не чувствуешь?
   - Ты же знаешь - у меня насморк.
   Тогда Рита перешла от слов к делу. Она протянула руку,  дотронулась  до
странного предмета, и на пальце  у  нее  осталось  темное  пятно.  Девочка
внимательно посмотрела на это пятно и решительно направила  палец  в  рот.
Облизнула его и снова посмотрела - палец стал влажным и розовым.  И  тогда
она торжествующе закричала:
   - Шоколад! Что я тебе говорила! Попробуй! Попробуй сам, если не веришь!
   Паоло попробовал. И Рита снова попробовала.  И  Паоло  попробовал  еще.
Никакого сомнения не было: к ним с неба свалился огромный кусок  шоколада!
Причем  первосортного,  судя  по  аромату,  вкусу   и   по   доставленному
удовольствию.
   - Ох какой вкусный! - воскликнула Рита.
   - Удивительно вкусный! - согласился Паоло, набивая  рот.  -  А  знаешь,
может быть, они нас увидели и бросили шоколад в знак дружбы!
   - Кто это "они"?
   - Марсиане! Ну, те, кто там, наверху, я же не знаю, кто.
   - А по-моему, - решительно заявила Рита, указывая  на  большой  круглый
предмет, висящий в небе, - по-моему, это просто торт!



        "ДЕДАЛ ВЫЗЫВАЕТ ДИОМЕДА"

   - Я - Дедал! Вызываю Диомеда! Я - Дедал! Вызываю Диомеда!  Перехожу  на
прием.
   - Я - Диомед! Слушаю вас. Перехожу на прием.
   -  Закончил  облет  неопознанного  объекта.  По  моим   расчетам,   его
окружность составляет три тысячи сто сорок метров.  Чтобы  найти  диаметр,
нужно разделить на три целых и четырнадцать сотых...
   - Знаем, знаем... Дальше!
   - Слушаюсь! Боковая поверхность предмета  раскрашена  полосками  разных
цветов. Расположение полос  снизу  вверх:  коричневая,  розовая,  зеленая,
снова коричневая, желтая, фиолетовая, белая. Намереваюсь  подняться  выше.
Перехожу на прием.
   - Я - Диомед!  Подождите!  Нет  ли  на  боковых  поверхностях  предмета
каких-нибудь отверстий, окон, щелей, проемов, бойниц? Перехожу на прием.
   -  Я  -  Дедал!  Ничего  подобного  не  заметил.  Боковая   поверхность
совершенно гладкая повсюду. Перехожу на прием.
   - Я - Диомед! Поднимитесь выше и измерьте высоту неопознанного объекта.
Проведите наблюдение сверху. Держитесь на безопасном расстоянии.  Перехожу
на прием.
   - Вас понял! Прием заканчиваю.
   Этот разговор состоялся около восьми часов того  же  самого  необычного
утра между пилотом вертолета (условное имя - Дедал)  и  штабом  (пароль  -
Диомед) главнокомандующего операцией "КП", который разместился в  кабинете
директора школы в Трулло. "КП" в данном случае вовсе не  означает  крайний
правый в футбольной команде, а попросту  -  "Космический  пришелец".  Этим
привлекательным термином военные власти назвали всю операцию по  опознанию
таинственного предмета. Себя  командование,  как  мы  уже  знаем,  условно
назвало Диомедом. Придумав три таких звучных названия -  Дедал,  Диомед  и
"КП", - власти получили полное основание считать, что сделали уже многое.
   В кабинете Диомеда во время разговора с пилотом находилось много людей,
среди них генерал, двое знаменитых ученых - профессор  Росси  и  профессор
Теренцио, а также полицейский Мелетти,  по  прозвищу  Хитроумный  Одиссей.
Последний был здесь для срочных  поручений.  Например,  он  раза  два  уже
сбегал в бар и заказывал, когда нужно было, крепкий кофе для всех.
   - Я - Дедал! Вызываю Диомеда! - снова раздался голос пилота.
   Генерал сам наклонился к микрофону и ответил:
   - Я - Диомед! Докладывайте.
   -  Высота  неопознанного  объекта  составляет  примерно  двадцать  пять
метров. Чтобы вычислить его объем, нужно...
   - Мы знаем геометрию. От вас требуется только донесение.
   - Слушаюсь, синьор. Поверхность летающего предмета  представляет  собой
великолепную панораму цвета сливочного крема. Прекрасное зрелище!
   - Оставьте в покое восклицательные знаки! - загремел Диомед. - Вы же не
зазывала на рынке. Докладывайте  только  о  том,  что  видите,  -  и  все.
Перехожу на прием.
   - Слушаюсь, синьор. Я  вижу  большие  красные  шары,  расставленные  на
одинаковом расстоянии друг от друга по всей поверхности. Их несколько сот.
Они похожи на  огромные  засахаренные  вишни,  если  мне  позволено  будет
сравнение.
   - Не позволено! - вскипел  генерал.  -  Оставьте  сравнения  при  себе!
Сосчитайте лучше эти красные шары.
   Профессор Росси, пока Дедал молча считал эти шары, мечтательно  опустил
голову и пробормотал:
   - Талантливо, очень талантливо!
   - Вы находите? - усмехнулся профессор Теренцио.
   - Не думаете ли вы, что мы думаем одинаково?
   - Отнюдь, уважаемый коллега, я думаю как раз обратное.
   - Синьоры, - взмолился генерал, - а можно узнать, что  же  вы  все-таки
думаете?
   - Я - Дедал! - снова прервал беседу голос из репродуктора.  -  Вы  меня
слышите? Перехожу на прием.
   - Слышим, к сожалению! - ответил Диомед.  -  Слышим  весь  этот  вздор,
который вы несете!
   - Заметил бумажного змея!
   - Что?! Вы совсем очумели?!
   - Нет, синьор, потому что змей огромный. Он поднимается с одной из крыш
предместья. Перехватить его? Перехожу на прием.
   - Я - Диомед!  Ничего  не  предпринимайте.  Оставайтесь  на  месте.  Мы
проведем расследование. Прием заканчиваю.
   Расследование началось немедленно. Для этого  достаточно  было  сделать
только одно - подойти к окну. И  действительно,  все  собравшиеся  увидели
бумажного змея, который поднимался к неопознанному объекту, развевая тремя
разноцветными хвостами.
   -  Сигнализация  с  Земли!  -  раздался  зловещий  голос.  -  Донесение
вражеских разведчиков! Очевидно, космические пришельцы имеют агентов среди
населения!
   - Не может быть!  -  испуганно  воскликнул  полицейский  Мелетти.  -  Я
прекрасно знаю всех жителей Трулло! Это хороший народ! Я дом за домом знаю
всех, знаю каждую лавку! Никакого контакта с марсианами у них нет, что вы!
   - А это что же такое?
   "Пусть у меня отвалится нос, если это не змей Паоло!" - воскликнул  про
себя Хитроумный Одиссей, и его осенила ужасная догадка.
   Ни слова не говоря, он бросился на улицу, вскочил на велосипед и  через
несколько минут оказался во дворе своего дома. Он взглянул вверх и  увидел
на балконе своих детей.
   - Паоло! Рита! Что вы там делаете? - громко закричал Мелетти. -  Почему
не спустились в подвал? Разве не слыхали тревоги?!
   - Папа, папа! - обрадовалась Рита, хлопая в ладоши. - Иди помоги нам!
   - Уберите сейчас же этого змея! А не то... Вы что - хотите, чтобы  меня
на каторгу отправил" за шпионаж?
   - Но мы ни за кем не шпионим! Мы только хотим достать кусочек торта...
   - Я вам покажу торт! Если вы сейчас же не уберетесь с балкона...
   - Но папа...
   - Хотите, чтобы я поднялся наверх? Ну, быстро! Марш с балкона!
   Приунывшим ребятам не оставалось ничего другого, как повиноваться  хотя
бы по первому пункту приказа, - пришлось затянуть змея обратно в  комнату.
Что же касается подвала, то они и не подумали отправиться туда. С  балкона
они ушли, но своего наблюдения за небом  не  оставили  -  это  можно  было
делать и из кухни.
   - Жаль, - сказала Рита, - со змеем это мы хорошо придумали.
   - Но они же не ответили на наш сигнал! - возразил Паоло.
   - А как ты хочешь, чтобы они тебе ответили? Это же торт!
   - Это космический корабль, несмышленыш!
   - Тогда зачем же ты согласился послать змея?
   - Уж, конечно, не для того, чтобы  получить  еще  кусочек  шоколада!  Я
хотел подать марсианам сигнал.
   - Просто это твой пунктик. У вас, мальчишек, у всех только космонавты в
голове! Эти военные внизу готовы из пушек палить  по  торту,  а  ты  ждешь
неизвестно от кого какие-то записки!
   - Но это же не торт! - настаивал Паоло.
   - Нет, торт! - возражала Рита.
   -  Ну  ладно,  оставим.  Со  змеем  не  вышло.  Давай  лучше  сядем   и
поразмыслим, может, еще что-нибудь придумаем.
   Несколько часов спустя...
   - Я - Дедал! Вызываю Диомеда! Перехожу на прием.
   - Я - Диомед! Докладывайте! Перехожу на прием.
   - Сейчас двенадцать часов сорок семь минут. Снова достиг верхней  точки
наблюдаемого предмета. Высота шестьсот пятьдесят четыре метра над  уровнем
моря.
   - Как вы сказали?
   - Нахожусь на высоте шестьсот пятьдесят четыре метра. А что?
   - А то, что вы, должно быть, пьяны! Утром, когда вы обследовали предмет
первый раз, вы сообщили, что находитесь на высоте  девятьсот  восемнадцать
метров. Как вы объясните разницу?
   - Я не собираюсь  объяснять  ее.  Я  могу  только  определить  разницу.
Девятьсот восемнадцать минус шестьсот пятьдесят четыре равняется...
   - Хватит! Прием заканчиваю!
   Генерал ударил кулаком по столу.
   - Синьоры, свершилось! - сказал он, обращаясь ко всем присутствующим. -
Неизвестный космический корабль приземляется.
   До захода солнца все  оставались  в  напряжении.  Таинственный  предмет
терял высоту едва приметно, сантиметр за сантиметром. К трем часам дня  он
к тому же начал медленно продвигаться на северо-восток. Диомед  облегченно
вздохнул: враг не  намеревался,  видимо,  опуститься  на  крыши  домов,  в
противном случае целое предместье Рима было бы целиком уничтожено.
   Приземление, по всей видимости, должно было произойти примерно на Монте
Кукко - на небольшом безлесом холме, покрытом  камнями;  он  находился  за
школой, туда во время перемен бегали играть ребята. На холме  было  только
несколько хижин пастухов, которые останавливались там, когда спускались  с
гор, чтобы продать овец в римской долине.
   Генерал, конечно, предпочел бы сократить  долгое  ожидание  несколькими
пушечными выстрелами. Но  правительство  -  оно  уже  давно  находилось  в
контакте  со  всеми  военными  силами  мира  -  категорически   приказало:
применить оружие только в том  случае,  если  таинственные  посетители  из
космоса нападут первыми; воздерживаться от любых враждебных выпадов,  дабы
не спровоцировать ненужную бойню и не испортить трагическими последствиями
первую встречу земной цивилизации с существами из другого мира; наблюдать,
быть готовыми ко всему.
   Таков был приказ.
   Когда намерения "летающей тарелки" стали ясны,  Диомед,  руководствуясь
указаниями  правительства,  расположил  свои  силы  вокруг  холма.  Пушки,
огнеметы,  броневики  окружили  Монте  Кукко   к   тому   времени,   когда
таинственный предмет без  малейшего  шума  осторожно  опустился  на  холм,
открыв людям небосвод, окрасившийся последними лучами заходящего солнца.



        "ЗАГАДОЧНЫЙ СИНЬОР ДЖЕПЕТТО"

   - Прощай,  торт!  -  вздохнула,  проглотив  слюну,  Рита,  наблюдая  за
маневрами военных.
   - Ты просто помешалась, вот что! - проворчал Паоло. - Я же тебе  говорю
- это космический корабль!
   - Ну где у тебя глаза?! Смотри, снизу торт весь из шоколада,  а  сверху
он розовый, желтый и зеленый. Не торт, а загляденье!
   - Скорее всего это цвета марсианского флага!
   - Давай спорить! Я говорю, что это торт, а ты  -  космический  корабль.
Кто победит, тот две недели отдает сладкое!
   - Месяц, - поправил Паоло.
   - Даже целый год, если хочешь, - парировала Рита.
   - Год - это долго...
   - А! Боишься проиграть? А я готова спорить на что угодно!
   - Хорошо, я согласен на весь год!  -  ответил  Паоло,  покраснев.  -  А
теперь пойдем и посмотрим, что это такое на самом деле.
   Тут уже настала очередь Риты призадуматься:
   - Думаешь, нас туда пустят?
   Паоло не ответил. Он несколько минут  внимательно  смотрел  направо,  в
сторону Мальяно, - оттуда по дороге медленно приближалось стадо  овец  под
присмотром двух пастухов, которые каждое утро уводили их на заливные  луга
Агро. К заходу солнца стадо обычно возвращалось на  Монте  Кукко,  проходя
через все предместья Трулло. "Хотел бы я посмотреть, как  станут  загонять
овец в подвалы! - посмеялся про себя Паоло. - А собаку  что  -  тоже  туда
упрячут?"
   Но вооруженным силам было не до овец. Надо было думать совсем о другом.
Войска стояли теперь спиной к Трулло и видели перед собой  лишь  гору,  на
которую опустился непонятный предмет, накрыв ее вершину,  словно  огромной
шляпой. Овцы, блея, шли вперед, тесно скучившись в груду, бок о бок, морда
к морде. Если же какая-нибудь из них отрывалась от группы, норовя пощипать
траву, росшую на краю дороги, собака сразу же загоняла ее обратно в стадо.
Зорро,  который  весь  день  продремал  на  балконе,   потявкал   немного,
приветствуя своего коллегу, но тот, занятый делом, даже не ответил ему.
   - Возьми-ка свои совки, - вдруг решительно  сказал  Паоло,  -  те,  что
брала с собой в прошлом году на море. А я возьму карманный фонарик.
   - Зачем? - удивилась Рита.
   - Хочу выиграть спор! Но если трусишь, можешь оставаться тут.
   - Вот еще! Конечно, пойду! - возразила Рита.
   - Тогда слушай. Помнишь Хитроумного Одиссея?
   - Как же я могу не помнить своего отца?!
   - Глупая, я говорю о другом Одиссее, о настоящем! Сколько раз про  него
рассказывал. Что он сделал, чтобы выбраться из пещеры  великана  Полифема?
Ну-ка, вспомни!
   - Спрятался под брюхом у овцы... Уцепился за шерсть... Ой! Ты  думаешь,
и мы могли бы сделать так же? Но ведь я не помещусь там!
   - И не надо! Пойдем!
   - А записку маме оставим?
   Синьору Чечилию тревога застала  у  больного.  Сделав  ему  укол,  она,
прежде чем спуститься в подвал, успела  позвонить  детям  и  попросила  их
пойти  к  какой-нибудь  соседке...  Оставить  маме  записку   значило   бы
признаться, что они ее не послушались.
   - Мы вернемся домой раньше нее, - сказал Паоло.
   Рита не была в этом уверена, но возражать не  стала  и  последовала  за
братом. Она бросила взгляд на Зорро,  который  продолжал  лаять  на  овец,
взяла совки и вышла следом за Паоло на лестницу.
   Никто не остановил их в подъезде, никто  не  встретился  им  на  улице.
Отправить  их  обратно  домой  было  некому.  Паоло  пропустил   стадо   и
пристроился в хвосте. Рита следовала за братом. Сторожевой пес недоверчиво
зарычал было, но ему тут же  пришлось  отправиться  за  ягненком,  который
выбился из стада. А пастухи шли не оборачиваясь. Они  спокойно  подошли  к
самому холму и, видимо, даже не  замечали,  что  в  этот  вечер  все  было
немного необычно, не так, как всегда,  -  целая  пожарная  команда  заняла
знакомую  тропинку,  а  на  вершине  Монте  Кукко  находился  неопознанный
летающий предмет, заставивший весь мир затаить дыхание.
   - Вы куда? - остановил их полицейский, услышав  топот  стада  и  увидев
пастухов.
   - Добрый вечер, синьор! А что, разве нельзя? Мы же пастухи и идем туда,
куда идут наши овцы.
   - А ну, поворачивайте назад! Быстро!
   Другие полицейские тоже обернулись и принялись смеяться над  пастухами.
Это и было их ошибкой, как  объяснил  потом  Рите  Паоло.  Овцы  шуток  не
понимают. В двадцати метрах от них на  холме  находился  привычный  загон,
ожидавший их на ночь. Они, может, и послушались бы своих пастухов, но один
из них был несмышленым  мальчишкой,  а  другой  туг  на  ухо:  прежде  чем
полицейские успели растолковать им, что к чему, упрямые, да еще напуганные
овцы, толкаясь, блея и напирая, прорвали цепь стражников и, подняв к  небу
тучу пыли, устремились вперед.
   - Быстро! - шепотом приказал Рите Паоло. - Делай, как я!
   Воспользовавшись суматохой, он бросился  на  четвереньки  и  прополз  в
середину стада. Рита последовала за ним. Обо всем  остальном  позаботились
овцы. Окружив ребят, они подталкивали их вверх по тропинке.
   Немного испугавшись поначалу, девочка быстро освоилась с новым способом
путешествия: ей нравилось шлепать овец и тыкаться головой в  их  теплые  и
мягкие бока.
   Карабкаясь на четвереньках вверх по тропинке, она исцарапала о камни  и
колючки все руки, коленки у нее были сбиты, несколько слезинок сами  собой
скатились по щекам, хотя она и не чувствовала боли.
   - Сюда! - услышала Рита голос Паоло.
   За оградой, чуть выше загона, сохранились развалины  какой-то  каменной
стены. От нее почти ничего не осталось - всего три-четыре  больших  камня,
но и этого уже было достаточно! Паоло укрылся там, как за окопным валом.
   - Теперь нас снизу не увидят! - прошептал Паоло. - Поднимемся по  этому
каналу.
   Каналом он назвал овраг, который  образовался  от  ручьев  и  дождей  и
тянулся по склону холма.
   - Ты в самом деле хочешь пойти туда? -  едва  слышно  спросила  Рита  и
посмотрела на вершину холма.
   Метрах в двадцати над их головами чернел  край  неопознанного  объекта.
Теперь, когда он был так  близко,  Рита  даже  про  себя  не  осмеливалась
назвать его тортом: он вдруг снова стал страшным, загадочным предметом.
   - Хочешь, подожди меня  здесь,  -  предложил  Паоло.  Он  был  тверд  и
решителен, как Колумб, вступающий на новый континент. Рита подавила страх:
   - Нет, я с тобой!
   Они молча стали карабкаться наверх по холму и вскоре  очутились  совсем
близко от непонятного предмета - всего в нескольких шагах.
   И теперь им видна была только грозная, неприступная стена.
   - Я пойду первым! - заявил Паоло. - Дам знак - поднимайся ко мне. И  не
пугайся, даже если услышишь крик.
   - А если в меня станут стрелять?
   - Ну-ну, никто в тебя не станет стрелять!
   - Подожди минутку. Возьми все-таки совок. Если это торт, сделай  в  нем
дырку, и мы спрячемся внутри.
   Паоло  нехотя  взял  совок.  Ему  казалось,  что,  поступая   так,   он
отказывается от  своих  убеждений.  Да  и  как-то  смешно  идти  навстречу
пришельцам из космоса с детским совком в руке.
   "У них, - подумал он, - наверняка есть и гиперболоид, и  дезинтегратор,
и черт в ступе!"
   Но он все же взял совок. И хорошо сделал, потому что на  вершине  Монте
Кукко его не ожидали ни марсиане, ни венерианцы, готовые  уничтожить  его,
как муравья. Не было там  никакого  космического  корабля,  хотя  бы  даже
похожего на такой,  какой  мог  представить  себе  Паоло,  большой  знаток
научно-фантастических фильмов. Там ждал его торт.
   Не надо было обладать тонким чутьем, чтобы почувствовать его  запах,  и
не один, а сотни, тысячи разных удивительных запахов. Паоло воткнул  совок
в стенку торта и мигом вырубил в ней целую нишу, достаточно широкую, чтобы
в ней поместились и он, и сестра.
   Рита, оставшаяся внизу, прислушивалась и  со  страхом  ждала  тревожных
криков. И вдруг откуда-то сверху  на  нее  посыпались  куски  марципана  и
слоеного теста, обрушился целый каскад изюма и пролился ручей  ликера.  Не
теряя времени, она начала пробовать все, что попадалось ей под руку. И  до
того увлеклась, что Паоло пришлось трижды окликнуть  ее,  прежде  чем  она
услышала.
   - Иду, иду! - отозвалась она с полным ртом.
   Очень скоро  она  тоже  оказалась  в  ароматной  нише.  Паоло  поспешил
замуровать вход огромным куском цуката, оставив только небольшое  окошечко
для воздуха и света.
   - Теперь ты убедился? - спросила Рита, с аппетитом уплетая кусок торта.
   - Ладно, ты выиграла. Это торт. Я отдам тебе все, что проиграл.
   - Конечно, отдашь. Ведь спорят не просто так, ради одних разговоров.
   - Отстань. Я уже сказал, что отдам. А теперь  не  мешай  мне  работать.
Ну-ка, подвинься! Надо прорыть галерею и обследовать весь торт. Не затем я
сюда пришел, чтобы объедаться сладостями!
   - Ах вот ты какой! У нас под ногами по крайней мере полметра  шоколада,
мы сидим в пещере из слоеного теста... Укрытие  здесь  понадежнее,  чем  у
Пиноккио, когда тот оказался в  животе  акулы,  а  тебе  еще  надо  что-то
обследовать!
   - Ешь себе на здоровье сколько хочешь! А я буду прорывать галерею!
   - Ладно уж! - снизошла Рита.  -  Я  помогу  тебе.  Я  смогу  и  есть  и
работать.
   Под ударами лопатки торт постепенно  раскрывался,  словно  джунгли  под
топором первооткрывателя. Брат и сестра  без  труда  преодолели  несколько
слоев крема, взбитых сливок и миндального теста. Прорыли канавки в сладком
креме, вброд перешли лужи смородинового сиропа, и луч их фонарика  освещал
небольшие гроты в недрах торта, образовавшиеся от потоков ликера.
   Время  от  времени  им  попадались  на  пути  огромные,  словно  тумбы,
засахаренные вишни.  Паоло,  рвавшийся  вперед  с  азартом  исследователя,
попросту обходил их, а Рита не пропускала ни одной, чтобы не  попробовать.
Одной рукой она помогала брату  расширять  галерею,  а  другой  шарила  по
стенам из мороженого крем-брюле. То и дело  она  лакомилась  засахаренными
орехами или же пробовала на зубок странные камни, валявшиеся под ногами, -
чаще всего это оказывался жареный миндаль или орехи.
   - Да ну же, работай! - подгонял ее Паоло. - Нет, не там! Вот  тут  надо
копать. Надо идти по радиусу, тогда и доберемся к центру.
   - Жаль. Я чувствую,  что  справа  повеяло  холодком...  Там,  наверное,
мороженое!
   - Досадно, что мы не захватили компас.
   - А он тут и не нужен! Ведь торт  повсюду:  на  севере  и  на  юге,  на
востоке и на западе - куда ни посмотришь. Ой, тут  слишком  много  ликера!
Послушай, а мы не опьянеем? Ай! Дождь пошел... Дай-ка попробую...  Да  это
вовсе не вода, а марсала, вино!  На  помощь,  тону!  Ах  нет,  мне  только
показалось! Мы идем сейчас по бисквиту, но, честно говоря, я бы  предпочла
миндальное тесто - оно более надежное.
   Паоло упрямо работал совком и мысленно составлял  перечень  материалов,
которые встречались на пути: "Малиновое  варенье,  изюм,  взбитые  сливки,
крем, фисташковое мороженое..."
   Вдруг он замер и схватил Риту за руку.
   - Погаси фонарик! - шепотом приказал он.
   - В самом деле, и без него стало светло... А почему?
   - Тихо! Смотри!
   Лучик света проник в галерею из только что проделанного отверстия. Рита
заглянула в дыру и увидела пещеру. Посреди нее сидел  какой-то  человек  и
при свете электрического фонарика, вставленного в  засахаренный  апельсин,
что-то торопливо писал на листах бумаги, лежащих у него на коленях.
   - Так ведь это Джепетто! - прошептала Рита.
   - Ну да, а ты - Фея с голубыми волосами... Не болтай чепуху. И дай  мне
подумать.
   Минуты две Паоло и Рита молча по очереди заглядывали в пещеру.
   - Ну как, придумал что-нибудь?
   - Нет еще.
   - Скажи хоть, что ты хочешь придумать. И я тоже  стану  думать.  Просто
так ждать очень скучно.
   - Ладно, так и быть - назовем его пока синьором Джепетто, просто  чтобы
как-то назвать, - ответил Паоло. - Но кто же он такой на самом  деле?  Что
он здесь делает, внутри торта? И как сюда попал?
   - Не знаю. Может быть, так же, как  мы.  А  потом,  видишь,  он  что-то
пишет! Наверное, он писатель. Или журналист.
   - Ну вот, теперь тебе есть о чем думать. Но помолчи, а  то  он  заметит
нас.
   Рита притихла и принялась лизать стены из мороженого. Но  вдруг  тишину
нарушил собачий лай. Это было так неожиданно, словно взорвалась бомба.
   - Зорро! - воскликнула Рита. - Он нашел наши следы и прибежал за нами!
   - И теперь все пропало!  -  огорчился  Паоло.  Он  тоже,  к  сожалению,
произнес это слишком громко: от волнения он даже забыл  про  осторожность.
Зорро с радостным лаем бросился к детям. Паоло снова взглянул в пещеру, да
так и обмер: загадочный  синьор  Джепетто  вскочил  на  ноги  и  испуганно
озирался по сторонам.
   - Тихо, Зорро, замолчи! - шепотом приказал Паоло.
   Собака успокоилась, повиливая хвостом.
   - Синьор Джепетто услышал нас, - сообщил Паоло. - Он  осматривает  свое
убежище, прослушивает стены...
   - Мне думается, сейчас самое подходящее время, чтобы удрать...
   - Подожди. Я хочу узнать...
   - Опять узнать!..  Вот  он  узнает,  что  мы  здесь,  тогда  уже  будет
поздно...
   - Тише! Он идет сюда!
   Таинственный обитатель торта, обследуя стены пещеры, подошел как раз  к
тому  месту,  где  несколько  минут  назад  Паоло  прорыл  окно.   Мальчик
рассмотрел синьора вблизи. Это был  человек  почти  старый,  почти  лысый,
почти кривой - все в нем было "почти", кроме очков.  Они  были  не  "почти
огромные", а просто огромные - каждое стекло примерно толщиной с палец,  и
за ними блестели очень подвижные и очень черные глаза. Человек был одет  в
какой-то длинный темный балахон - нечто среднее между спецовкой грузчика и
фартуком мясника. Из-под расстегнутого воротничка выглядывал косой обрывок
галстука.
   - Бежим, Паоло!
   Но Паоло будто пригвоздило к окошку. Он не шелохнулся даже тогда, когда
синьор Джепетто увидел его. Две пары  глаз,  находясь  по  разные  стороны
стены - а она была, как мы знаем, из  фисташкового  мороженого,  -  строго
смотрели друг на друга. У Паоло душа ушла в пятки, но он  не  сдвинулся  с
места. А загадочный синьор  Джепетто,  похоже,  ничуть  не  испугался;  он
только что-то сердито крикнул:
   - Скуак скуок карапак пик!
   Так примерно звучало то, что он произнес. Возглас старика поразил Паоло
и Риту. Ну конечно, Зорро тотчас же вскочил и принялся лаять.
   - Брик брок караброк пок! - прокричал старик и принялся  обеими  руками
расширять отверстие. В одно мгновение он проделал большое окно и высунулся
в него, продолжая кричать на непонятном языке.
   - Бежим! - завопил Паоло и попятился назад, не спуская глаз со старика,
появившегося в проеме зеленоватой стены и освещенного фонариком Риты.
   И тут мальчику показалось, что за толстыми стеклами очков, а затем и на
всем лице старика он увидел улыбку... Но размышлять над этим было некогда,
и в ту же минуту дети пустились наутек. Они неслись  по  длинной  галерее,
увязая в креме, скользя в лужах  ликера,  чуть  не  утопая  в  болотах  из
мармелада, натыкаясь на стены из бисквита и слоеного теста.
   Наконец вдали появился какой-то свет... Вон там внизу... Была уже ночь,
но все прожекторы были зажжены и направлены  на  торт...  Паоло  торопливо
стал разбирать заложенный цукатом выход из торта... Потом  швырнул  далеко
вниз фонарик и закричал:
   - Зорро, возьми!
   Пес не заставил повторять команду:  он  с  лаем  выскочил  из  торта  и
помчался вниз по тропинке, чтобы поймать фонарик, - так  всегда  играли  с
ним Рита и Паоло. Лучи прожекторов тотчас же устремились за  ним,  скользя
по холму. Внизу поднялся невероятный переполох.
   И на этот раз Паоло хорошо придумал. Брат и сестра побежали вниз  в  ту
сторону, которую прожекторы не освещали. Дети  скатились  прямо  под  ноги
часовых,  не  заметивших,  откуда  они  появились.  Стражники  тотчас   же
набросились на ребят:
   - Назад, куда идете!
   - Ура! Мы спасены!
   - Ой, Паоло! - вдруг воскликнула Рита. - Я потеряла туфлю!
   - Где?
   - Не знаю. Наверное, когда спускались с горы. Я вернусь за ней.
   - Да ты что! Ведь тебя поймают, и тогда все раскроется!
   - И торт съедят! Ты прав, лучше пожертвовать туфлей.
   Мамы дома не было. Она пришла спустя полчаса, только  после  того,  как
Диомед, видя, что марсиане  не  проявляют  никаких  враждебных  намерений,
позволил жителям Трулло выйти из подвалов.
   - Вы были умницами? Не боялись?
   - Да, мама, - ответил Паоло, имея в виду первый вопрос.
   - Нет, мама, - ответила Рита на второй вопрос.
   - Молодцы! - согласилась синьора Чечилия. -  Сейчас  я  приготовлю  вам
ужин. Ведь вы, наверное, проголодались?
   "О боже, помоги!" - подумала про себя Рита. Но ничего не сказала.



        "ТУФЕЛЬКА ЗОЛУШКИ"

   Когда прожекторы, предоставив  Зорро  своей  судьбе,  стали  обшаривать
лучами весь холм, один из пожарных вдруг заметил в запретной зоне,  метрах
в пяти-шести от своего носа, детскую туфельку.
   - А ведь этой туфельки здесь раньше не было! -  сказал  он.  -  Я  весь
вечер глаз не спускал с этого участка  и  пересчитал  все  камни  один  за
другим. Уверяю вас, минуту назад этой туфли здесь не было! А теперь,  если
припомнить, мне кажется, что я видел и какую-то мелькнувшую на холме тень!
Пока мы здесь зря теряли время из-за этого глупого пса...
   - Отнеси туфлю в штаб  и  выбрось  ее  из  головы!  -  посоветовал  ему
коллега.
   - Конечно, отнесу. И сейчас же.
   Диомед, то есть главнокомандующий, взглянул на туфельку  с  усмешкой  и
спросил присутствующих, не собираются ли участники операции  "КП"  открыть
магазин поношенной детской обуви. Может быть, именно в этом и  заключалась
цель  операции!  Все  насмешливо  осмотрели   туфельку   (особенно   мудро
посмеивались профессор Россо и профессор  Теренцио)  и  отметили,  что  на
обуви в двух местах имеются дырки. Может быть, марсиане носят такие  туфли
на голове вместо шлема, просовывая в эти дырочки антенны?
   Но полицейский Мелетти, которого, видимо, недаром  прозвали  Хитроумным
Одиссеем, высказал самую дельную мысль, по-настоящему дальновидную.
   - Синьоры, - сказал он, - если позволите  высказаться  и  мне...  Дети,
известное  дело,  бывают  порой  безрассудно  неосторожны  или  просто  не
понимают, что хорошо, что  плохо!  Кто  поручится,  что  те,  кто  в  этом
неопознанном объекте, не уговорили  какого-нибудь  мальчика  или  девочку,
подарив им пару безделушек, собрать для них сведения на Земле?
   - Ближе к делу! К туфле! - прервал его генерал.
   -  По-моему,  если  какой-нибудь  ребенок   действительно   проник   на
космический корабль и, убегая  оттуда,  потерял  туфлю,  его  можно  найти
довольно быстро.
   - Как?
   - Очень просто! Надо только примерить туфельку всем детям в округе!
   - Совсем как в сказке про Золушку! - засмеялся профессор Теренцио.
   - Но мы же не в сказке, а в Трулло!  -  заметил  профессор  Росси.  Ему
непременно надо было возразить своему коллеге.
   - Хорошо, - отрезал генерал, - проведите примерку. По крайней мере  вам
будет благодарна мать ребенка, потерявшего туфлю. Хоть  одно  доброе  дело
сделаете.
   Хитроумный Одиссей завернул туфлю в  газету,  перевязал  пакет  крепкой
бечевкой,  запечатал  сургучом  и  положил  в  шкаф  школьной  библиотеки,
приказав часовому всю ночь не спускать с него глаз.
   - Тут военная тайна! - сказал он. - Смотри, чтобы не украли!
   Когда он вернулся домой, дети уже спали. Он  кратко  рассказал  синьоре
Чечилии о событиях дня, умолчав, однако, о туфельке,  потому  что  военные
тайны нельзя доверять даже женам.
   Наутро он рано-рано отправился в штаб, взял туфельку и пустился в обход
- дом за домом, лестница за лестницей, дверь за дверью.
   - Тук, тук!.. Откройте, синьора Роза. Это я - полицейский Мелетти. Я по
поводу вашего сына.
   - Что еще натворил этот негодяй?
   - Ничего, ничего не натворил,  синьора  Роза!  Приказ  командования.  Я
обязан примерить ему эту туфлю.
   Синьора Роза (или  синьора  Чезира,  или  синьора  Матильда)  открывала
дверь. Она была еще в домашних туфлях,  в  халате,  с  бутылкой  молока  в
руках. Она будила своего "негодяя", и начиналась примерка.
   - Но, синьор Мелетти, разве вы не видите? Это туфелька тридцать второго
размера! А мой сын носит сороковой, что еще за шутки...
   - Приказ есть приказ!
   В некоторых квартирах он находил целый выводок сонных ребятишек.  Отцы,
как правило, в это время брились и ворчали:
   - А что, теперь городская община собирается раздавать детям  поношенную
обувь? Да еще с дырками? В двух местах.
   - Потерпите, синьор, потерпите. Это приказ командования.
   Понятно, что нашлось  немало  таких  детских  ножек,  которым  туфелька
пришлась впору. И всякий раз синьор Мелетти начинал выспрашивать:
   - А где другая?
   - Какая другая? У моей дочери никогда не было таких туфель, как эта!
   - А где ты была вчера вечером в десять часов?
   - Во Франции она была вчера, прокатилась в Париж! - отвечала за девочку
мать. - Где же ей еще  быть  в  это  время,  как  не  в  постели!  У  меня
свидетелей сколько угодно! Спросите хотя бы  синьора  Густаво,  что  живет
напротив: вчера он весь вечер сидел у нас, смотрел телевизор.
   Синьор  Густаво  подтверждал.  И  "путешествие"   Хитроумного   Одиссея
продолжалось.
   - И все же, - ворчал себе в усы добрый Мелетти, - сдается мне, что  эту
туфельку я уже где-то видел! Да, да, видел! Могу поклясться! И вот эти две
дырки на ней! Кстати, про какие дырки мне говорила сегодня утром жена?  Ах
да, Рите опять надо покупать новые туфли. У  этой  девчонки  просто  горят
подметки!
   Так, обходя двор за двором, синьор Мелетти оказался  наконец  у  своего
дома. Прежде всего он постучал к привратнице, у  которой  была  дочка  лет
пяти или шести. Женщина все еще сердилась на синьора Мелетти, а  заодно  и
на всех полицейских вообще, за то, что года два  назад  он  оштрафовал  ее
мужа за превышение скорости.
   - Синьора Матильда, ваша девочка уже проснулась?
   - А что, вам  не  терпится  оштрафовать  ее?  -  зло  ответила  синьора
Матильда.
   - Что вы, никаких штрафов! Дело в том, что...
   И Хитроумный Одиссей принялся объяснять ей  цель  своего  прихода.  Тем
временем на лестничную площадку высыпали другие жильцы - женщины и дети, -
наблюдая за происходящим. Ведь  всегда  было  над  чем  посмеяться,  когда
сталкивались синьор Мелетти и синьора Матильда.
   - Ах вот в чем дело! - передразнила синьора Матильда. - По-вашему,  моя
девочка марсианская шпионка?!
   - Нет, я этого не говорю!
   - Ну да, вы этого не говорите, но вы так думаете!
   - Короче, не я сочиняю приказы.
   - Но штрафуете, однако, вы!
   - Я исполняю свой долг! - воскликнул оскорбленный синьор Мелетти.
   - Ну так и быть! Давай,  Мария-Грация,  примерь  туфельку...  Она  тебе
велика, не так ли, мое сокровище? Иди обратно в постельку, моя  крошка.  А
теперь туфельку примерю я сама!
   - Но, синьора Матильда, приказ касается только детей!
   - Ах вот что! Измываться над бедным ребенком - это просто!.. Посмотрим,
как вы со мной справитесь!
   - Ради бога, не надо! Вы испортите туфлю!
   - Это я-то?! Да я легка как пушинка! Всего  сто  двадцать  килограммов.
Вот возьму и открою на ярмарке  балаган  под  вывеской  "Женщина-пушинка".
Заработаю куда больше денег, чем убирая тут за всякими!
   Смех раскатился по  лестнице.  На  площадки  выглянули  другие  жильцы,
которые еще не  принимали  участия  в  этом  спектакле.  Вышли  и  синьора
Чечилия, Паоло и Рита.
   Синьора Чечилия, увидев, что муж воюет с привратницей, бросилась ему на
подмогу. Паоло побежал за нею, а Рита, конечно, следом за  Паоло.  Девочку
уже мучили недобрые предчувствия. Она первая увидела, что предметом  спора
была ее туфля.
   - Нет, теперь-то я ее примерю во что бы то ни стало! - объявила синьора
Матильда на весь дом.
   Сбросив домашнюю туфлю, она  стала  втискивать  свою  слоновую  ногу  в
маленькую детскую туфельку.
   - Палец влез! - торжествующе доложила она. - А теперь, увидите,  влезут
и остальные.
   Тут вдруг вмешалась синьора Чечилия.
   - Стой, что ты делаешь? - закричала она.
   - Примеряю туфлю - по приказу твоего мужа!
   - Да разве ты не видишь, что это туфелька Риты?! Что за глупые шутки вы
тут устраиваете?
   Синьор Мелетти так и застыл на месте, словно громом пораженный.
   А синьора Матильда, напротив,  принялась  так  хохотать,  что  чуть  не
задохнулась от смеха, и соседке пришлось принести ей стакан воды.
   - Ты мне объяснишь, что тут происходит? -  закричала  синьора  Чечилия,
тряся мужа за плечо.
   - Военная тайна... - пробормотал Хитроумный Одиссей.
   - Где ты нашел эту туфлю? И что значит весь этот цирк?
   - Молчи! Не вынуждай меня говорить!
   Полицейский  пришел  наконец  в   себя   и,   осмотревшись   вокруг   с
профессиональной строгостью, воскликнул:
   - Освободить помещение! Разойтись! Спектакль окончен!
   Первым, кто беспрекословно повиновался ему,  был  Паоло.  Он  незаметно
прошмыгнул в дверь и пустился наутек.
   - А ну-ка, пойдем домой, разберемся как следует!
   Рита пыталась увильнуть от отца и пряталась  за  маму.  Та,  ничего  не
понимая, продолжала сердиться:
   - Нет, вы только посмотрите, как эта толстуха испортила туфельку  нашей
Риты! Ничего, смеется тот, кто смеется последним!



        "В ЖЕРТВУ НАУКЕ"

   Синьор Мелетти  еще  несколько  минут  разгонял  любопытных  и  наводил
порядок на лестнице, а когда поднялся к своей квартире, то оказалось,  что
дверь закрыта изнутри на цепочку.
   - Открой! - закричал он жене. - Именем закона!
   - Какого еще закона! Что ты хочешь с ней сделать, с бедной девочкой?
   - Ты лучше у нее спроси, что она натворила!  Спроси-ка  у  нее,  где  и
когда она потеряла свою туфлю! Да впусти же меня, а то соседи услышат!
   Это убедило синьору Чечилию. Она сняла цепочку и приоткрыла  дверь,  но
прежде чем впустить мужа, внимательно посмотрела на него, стараясь  понять
его намерения. Лицо синьора Мелетти  было  обычным,  только,  может  быть,
немного более озабоченным, чем всегда,  но  все-таки  без  видимых  следов
сумасшествия.
   - Ну ладно, входи! А ты перестань реветь!
   Последние слова были обращены к Рите, которая отчаянно плакала.
   - Наша дочь - шпионка! - заявил синьор Мелетти. Он тяжело опустился  на
стул и, размахивая туфелькой, добавил: - И вот доказательство!
   - Какое еще доказательство? Дырки? Они доказывают  только,  что  бедной
Ритучче давно уже пора купить новые туфли!
   - Да нет, ты не понимаешь...
   - А чего же это я не понимаю?
   Синьор Мелетти рассказал жене все, что касалось туфельки, как ее  нашли
в запретной зоне, как заподозрили, будто  марсиане  через  детей  собирают
сведения, как он ходил по домам, - примеряя туфельку.
   - Нет никакого сомнения, - закончил он, - что  наша  дочь  работает  на
марсиан!
   - Но это же не марсиане! - не выдержала Рита, вытирая  слезы  о  мамину
юбку.
   - Вот видишь! - загремел Хитроумный  Одиссей.  -  Она  знает,  кто  они
такие! Значит, ты была там и видела их?! И потеряла  туфельку,  выходя  из
космического корабля?!
   - Но это не космический корабль! - возразила Рита. - Это торт!
   Мать  сразу  же  изменила  позицию  и   немедленно   отпустила   дочери
подзатыльник:
   - Я тебе покажу торт!
   У синьоры Чечилии была привычка действовать раньше,  чем  думать.  Рита
снова расплакалась. На этот раз, однако, она плакала от обиды, что  ей  не
поверили.
   - Это торт, торт! - упрямо твердила она сквозь слезы. - И я сейчас  вам
докажу это!
   Она выбежала на балкон, родители кинулись за нею. Там  Рита  отодвинула
горшок с цветами и сказала:
   - Вот!
   Это Паоло придумал так спрятать остаток шоколада.  Он  завернул  его  в
газету, перевязал  бечевкой  и  подвесил  к  балкону.  Синьора  Чечилия  с
величайшей осторожностью потянула веревку, будто это шнур от бомбы.  Пакет
был поднят, его молниеносно развернули.
   - Шоколад! - согласилась синьора Чечилия, доверяя своему носу. - Откуда
он у тебя?
   - Кто тебе дал? - наступал синьор Мелетти.
   - Мне никто не давал его. Он с неба свалился! Оторвался от торта, когда
тот опускался на Монте Кукко.
   Второй подзатыльник доказывал, что мать не верила ни единому слову.
   - Вот видишь! - воскликнул синьор  Мелетти.  -  Она  на  их  стороне  и
защищает марсиан. Придумывает  разные  небылицы,  чтобы  выгородить  наших
врагов! Теперь ты убедилась, что она шпионка?
   - Шпионка или нет - я не знаю, -  сказала  синьора  Чечилия,  -  а  вот
лгунья - это точно! Но  только  сама  она  не  могла  бы  придумать  такую
историю... А где Паоло? В самом деле, где он?
   - Удрал!.. - догадался синьор Мелетти. - Но я его поймаю! А сейчас идем
в штаб!
   - Ты с ума сошел! Моя дочь не пойдет в штаб!
   - Пойми, Чечилия, отечество в опасности! О, господи, что я говорю!  Все
человечество  в  опасности!  Мы  не  можем   скрывать   сведения,   какими
располагаем!
   - Ну как может быть отечество в опасности  из-за  какого-то  торта?!  -
воскликнула Рита.
   Мать наградила ее третьим подзатыльником и резко добавила:
   - Помалкивай, а то еще получишь! Сделаем так, - сказала она,  обращаясь
к мужу, - ты пойдешь в штаб и расскажешь, как обстоит дело.  По-моему,  ты
прекрасно понимаешь, что дети просто разыгрывают нас. Но если командование
захочет поговорить с Ритой, пусть приходит сюда. Риту я туда не пущу!
   Синьор  Мелетти  попытался  было  спорить  с  синьорой  Чечилией,  хотя
прекрасно знал, что, однажды решив что-нибудь, она уже никогда  не  меняла
своего мнения. Ему  пришлось  вернуться  в  штаб  с  туфелькой  и  пакетом
шоколада.
   Диомед (то есть вся группа военных, гражданских и научных  авторитетов)
выслушал его рассказ с большим недоверием.
   - У детей пылкое воображение! - проворчал генерал.
   - Они известные выдумщики! - добавил полковник.
   - Но это действительно кусок шоколада! - заметил Хитроумный Одиссей.
   Он, разумеется, был доволен, что Диомед не принял его дочь за  шпионку.
Но в то же время ему было неприятно, что Риту считают лгуньей.
   - А что скажет наука? - спросил генерал.
   Профессор Росси и профессор Теренцио наклонились к шоколаду и  понюхали
эту вещественную улику.
   -  Ничто  не  мешает  нам  предположить,  что   дети   нашего   бравого
полицейского  не  приобрели  этот  шоколад  в  ближайшей  кондитерской,  -
заключил профессор Теренцио.
   - Это исключено! - возразил синьор Мелетти. - По дороге сюда  я  обошел
все кондитерские. Во-первых, никто в  Трулло  не  продает  шоколад  такими
огромными кусками. Во-вторых, мои дети были последний раз  в  кондитерской
на прошлой неделе. Они купили две жевательные резинки. Этот шоколад не  из
Трулло.
   - Ах вот как! Выходит, он свалился с неба,  словно  манна  небесная!  -
съехидничал профессор Теренцио.
   - А если так, не хотите ли вы попробовать  его,  уважаемый  коллега?  -
предложил профессор Росси.
   -  Нет,  -  возразил  профессор  Теренцио,  -  давайте  лучше   сделаем
химический анализ. Если шоколад неземного происхождения, в нем  непременно
окажутся какие-нибудь неизвестные нам элементы.
   - А по-моему, вы просто боитесь попробовать  его!  -  заявил  профессор
Росси.
   Профессор Теренцио стукнул кулаком по столу и побледнел:
   - Я ничего не боюсь! Я только забочусь об интересах науки!
   - Но в истории науки были мужественные врачи,  которые  прививали  себе
страшные заразные болезни! - ответил профессор Росси.
   - Это вызов! - загремел профессор Теренцио.
   - Совершенно справедливо! - ответил профессор  Росси,  в  свою  очередь
побледнев от страха. - Сейчас мы отломаем по кусочку злополучного шоколада
и съедим их. Вот тогда и увидим, земной он или космический.
   Легкое волнение пробежало среди собравшихся.
   - Синьоры, - попытался успокоить их генерал, - вам не кажется, что  это
несколько неосторожно? Я не могу допустить, чтобы такие выдающиеся ученые,
как вы, жертвовали собой ради...
   - Но мне бросили вызов! - гордо воскликнул профессор Теренцио.
   - Моя дочь, - поспешил вмешаться синьор Мелетти, - говорит,  что  съела
полкило  этого  шоколада  и  что  он  отличного   качества   и   прекрасно
усваивается...
   - Хватит болтать! - прервал его профессор Росси. -  Пора  переходить  к
делу. Начнем эксперимент!
   Тревожное молчание наступило вслед за этим призывом. Сдерживая дыхание,
присутствующие наблюдали,  как  оба  ученых,  бледные,  словно  покойники,
уставившись друг на друга,  приготовились  съесть  два  крохотных  кусочка
таинственного вещества.
   - Генерал, - сказал  профессор  Росси,  торжественно  чеканя  слова,  -
следите внимательно за всем, что произойдет сейчас. Быть может, от  нашего
опыта зависит спасение всего человечества. Присутствие  на  нашей  планете
космических захватчиков, на мой взгляд,  опасность  гораздо  большая,  чем
взрыв атомной бомбы. Прекрасно понимая все это, находясь в полном  здравии
и рассудке, сознавая, что...
   Одним словом, профессор Росси произнес неплохую речь. Он тянул  ее  так
долго, что присутствующие уже стали перешептываться:
   - Когда же он съест наконец этот шоколад?
   Затем слово взял профессор  Теренцио.  Он  долго  говорил  о  солнечной
системе и о космосе, упомянул Данте, Галилея, Коперника и Ньютона, указал,
между делом, на различие между  человеком  пещерной  эпохи  и  профессором
Эйнштейном,  словом,  сказал  достопамятные  вещи,   которые   старательно
записывались на магнитофонную ленту, дабы увековечить каждое слово.
   И снова все стали спрашивать друг друга:
   - Съедят они наконец этот шоколад или нет?
   Вероятно, ученые ожидали, что генерал, в свою очередь, тоже  произнесет
довольно длинную речь. Но генерал упрямо молчал.
   И тогда ученые, глядя друг на друга  в  упор,  словно  фехтовальщики  в
решающий момент смертельной дуэли, поднесли ко рту кусочки  шоколада  и  с
героической самоотверженностью положили их на кончик языка.
   Потом они закрыли рот.
   Пожевали.
   Проглотили.
   Застыли, как статуи в городском парке.  Вскоре  гримаса  исказила  лицо
профессора Росси. Точно такая же гримаса, словно в зеркале, отразилась  на
лице профессора Теренцио.
   - Ну что, плохой шоколад?  -  спросил  синьор  Мелетти,  совершенно  не
почувствовавший торжественности момента.
   Все возмущенно зашикали на него.
   - Болван! - проворчал генерал. Затем, обращаясь к ученым, сказал: - Так
что же, синьоры? Мы ждем.
   - Я чувствую, - проговорил профессор Росси, - некоторое удушье...
   - А я уже совсем задыхаюсь! - прошептал профессор Теренцио.
   - Может быть... может, этот шоколад... - начал профессор Росси.
   - Отравлен! - закончил его мысль профессор Теренцио.
   - Живо! - приказал  генерал.  -  Вызвать  "скорую  помощь"!  Необходимо
срочно отправить их в ближайшую больницу!
   - Караул! - закричал синьор Мелетти. - Рита!  Моя  Ритучча!  Паоло!  Их
тоже надо отправить в больницу! Быстрее, ради бога, быстрее!
   Профессор Росси и  профессор  Теренцио  теперь  уже  просто  корчились,
словно от ужасных болей, разрывали на себе  воротнички,  дрожащими  руками
цеплялись за генерала, за полковника и даже за синьора Мелетти.
   - Вот, - крикнул кто-то, - вот что получается, когда боятся  пустить  в
ход пушки!
   Но переполох был так велик, что нельзя было определить точно,  кто  был
автором этой исторической фразы.



        "ПРОФЕССОР ДЗЕТА"

   Пока машины  "скорой  помощи"  под  оглушительный  вой  сирен  везли  в
больницу двух жалобно стонавших ученых и Риту, которая, наоборот, уверяла,
что  чувствует  себя  превосходно,  Паоло,  скрываясь  от   неприятностей,
очутился в поле. Но оказалось, что слоняться без дела ужасно скучно. Чтобы
убить время, он принялся охотиться за ящерицами. Прежде, когда он убегал с
уроков, это занятие казалось ему необыкновенно увлекательным, а теперь оно
было невыносимо нудным. Поесть ему дома не удалось, но, по правде  говоря,
после вчерашнего пиршества он нисколько не нуждался в еде и мог гулять еще
сколько угодно.
   Когда издали донесся вой сирены, он решил, что  время  уже  позднее,  и
машинально повернул к Трулло. Из  головы  у  него  не  выходила  вчерашняя
история с тортом.
   "Мы поспешили и убежали зря! - размышлял он. - Этот таинственный синьор
Джепетто, или как его там зовут, был совсем нестрашный. И вовсе не походил
на марсианина. Могу поклясться, что он улыбался!"
   Паоло пошел по улицам Трулло,  слегка  волнуясь  при  мысли,  что  его,
наверное, разыскивают. Вдруг его окликнул школьный приятель:
   - Паоло, что это тебя давно не видно? Ты что, болел?
   - Да, - поспешил ответить он, - но теперь я уже поправился.
   А про себя он подумал: "Значит, никто ничего не знает! Самое главное  -
не попасться на глаза отцу!"
   Вскоре он оказался в расположении  пожарной  команды,  как  раз  в  том
месте, где вчера дважды переходил "границу".
   "Где два, там и три! - решил мальчик. - Но на этот  раз  будет  гораздо
труднее".
   Торт на вершине холма не  подавал  никаких  признаков  жизни.  Какой-то
пожарный в ответ на вопрос Паоло сказал, что, по его мнению, приказ начать
наступление на космический корабль может быть получен с минуты на минуту.
   - Раньше, разумеется, прозвучит сигнал тревоги, - добавил он, -  и  все
гражданское население должно будет укрыться.
   - Словом, задумали устроить марсианам небольшой душ? -  мрачно  спросил
Паоло.
   - Душ я устрою тебе, если ты не отвалишь отсюда! - ответил пожарный.
   Но тут с радостным  лаем  неизвестно  откуда  примчался  пес  семейства
Мелетти.
   - Зорро!  -  радостно  воскликнул  Паоло,  лаская  собаку.  -  Куда  ты
подевался, бродяга?
   Зорро, довольный, повиливал хвостом.
   - Хочешь вернуться назад, да? - шепнул Паоло, почесывая его за ухом.  -
Подожди, сейчас что-нибудь придумаем.
   Счастливая мысль пришла ему, когда он увидел камень, лежавший на земле,
будто кто-то специально положил его там. Паоло  поднял  камень,  подождал,
пока пожарный отвернулся, и со всей силой метнул камень  вверх  по  склону
холма. Думая, что с ним играют, Зорро, как  всегда,  бросился  за  камнем,
чтобы принести его хозяину. Но как раз этого и не мог допустить Паоло. Как
только собака быстро проскочила за ограждение,  Паоло  стремглав  бросился
вслед за нею и закричал:
   - Помогите! Помогите! Моя собака! Я не хочу, чтобы ее забрали марсиане!
Арго! Арго!
   - Вернись! Вернись сейчас же назад! -  закричали  пожарные.  -  Вернись
назад, глупец! Стоит ли рисковать жизнью из-за собаки? Нет, вы посмотрите,
этот малый сошел с ума! Вернись сейчас же назад!
   Но Паоло точно оглох. Зорро с камнем  в,  зубах  поджидал  мальчика,  а
потом побежал вместе с ним вверх по склону, заливисто  лая,  будто  понял,
что ему надо делать в этой игре.
   - Мальчик, вернись! Там опасно! - кричали пожарные. На  их  крики  стал
уже собираться народ.
   - Да это же сын синьора Мелетти! - узнал кто-то мальчика. - Смотрите, а
там наверху кто-то есть!
   - Марсианин! Марсианин!
   - Он схватил Паоло! Он уносит его к себе на корабль!
   Подбежав к торту, Паоло успел только увидеть, как у  входа  в  галерею,
которую они с Ритой прорыли в торте, блеснули очки  таинственного  синьора
Джепетто. От страха у него душа ушла в пятки. "Нет, я все-таки узнаю,  кто
он такой! Не зря же я сюда бежал: узнаю во  что  бы  то  ни  стало!"  -  с
отчаянной решимостью подумал мальчик.
   Однако таинственный незнакомец  начал  действовать  раньше,  чем  Паоло
успел что-нибудь предпринять. Старик схватил мальчика за куртку  и  быстро
втащил его в галерею, все время  пытаясь  отделаться  от  собаки,  которая
вцепилась ему в ногу.
   - Квик кверекек переброк!  -  закричал  незнакомец  на  своем  странном
языке.
   - На место, Зорро! Сидеть! - приказал Паоло. Что-то  подсказывало  ему,
что этому человеку можно довериться.
   - Сидеть, сидеть... - ворчливо повторил синьор Джепетто. -  Но  это  же
сказано по-итальянски! Значит, мы в Италии?! Успокой  собаку,  мальчик,  и
говори, не бойся.
   - Сидеть, Зорро! Смирно! Да, синьор, мы в Италии. В Риме.
   - В Риме! - воскликнул синьор Джепетто. - Кто  бы  мог  подумать!  Боже
милостивый!
   - А что, вы сбились с курса? - спросил Паоло.
   - Сбился с курса?
   - Я хотел сказать,  что  торт,  возможно,  должен  был  приземлиться  в
каком-нибудь другом городе?
   - Я вижу, ты  принял  меня  за  кондитера?!  Нет,  мой  мальчик,  я  не
кондитер, я просто великий путаник.
   - Вы прекрасно говорите по-итальянски.
   - Я говорю еще на дюжине других языков так  же  хорошо,  как  на  своем
родном.
   - То есть на марсианском? - рискнул спросить Паоло.
   - На марсианском? - удивился Джепетто. - А! Теперь мне ясно, почему тут
собралось столько военных, пушки, ракеты... Да, да! Иначе и быть не могло!
Конечно,  марсиане!  Поднялась  тревога...  Решили,  что  это  космический
корабль... Нашествие с другой планеты... Боже мой, это же моя погибель!  Я
пропал!
   В полном отчаянии он забыл про Паоло,  а  тот,  освоившись,  уселся  на
огромную засахаренную вишню, которую Зорро давно уже усердно облизывал.
   - Меня зовут Паоло, - сказал мальчик, - а сестру - Рита. Вчера  вечером
она была здесь со мной. А сейчас я даже не знаю, где она...
   - Паоло, - сказал синьор Джепетто,  -  извини,  пожалуйста,  что  я  не
представился в свою очередь, но  я  не  могу  этого  сделать.  Мое  имя  -
государственная тайна.
   - А какого государства?
   - И это тайна. Не спрашивай меня больше ни о чем,  все  равно  не  могу
тебе ответить. Знаешь, я, кажется, даже забыл, как  меня  зовут  на  самом
деле, такое секретное у меня имя.  Зови  меня  просто  -  профессор  Дзета
[последняя буква итальянского алфавита], если хочешь.
   - Тогда я лучше буду звать вас профессор Джепетто.
   - А кто это - Джепетто?
   - Как! Вы не знаете сказку про Пиноккио?
   Профессор Дзета должен был признаться, что никогда не  слышал  о  такой
сказке. И Паоло, не теряя времени, стал рассказывать  ему  о  приключениях
деревянного мальчика - Пиноккио. Но профессор слушал его недолго.
   - Как по-твоему, что это такое? Как ты думаешь?  -  спросил  он  Паоло,
указывая на стены вокруг.
   - Великолепный торт, профессор! - ответил мальчик. -  Самый  большой  и
самый необыкновенный из всех, какие я  когда-либо  видел!  Торт  летающий,
самый большой из всех летающих предметов,  которые  когда-либо  плавали  в
воздушном океане.
   - Торт! А я думал, что сошел с ума,  когда  разобрал,  что  это  такое.
Решил,  что  у   меня   начались   галлюцинации:   шоколадные,   кремовые,
фисташковые... К сожалению, это действительно торт! И никуда от  этого  не
денешься! Да, да, торт - самый обыкновенный, глупый, банальный торт!
   - Глупый? Банальный? К сожалению? О чем это вы говорите, профессор?!
   - Тебе не понять.
   - Нет уж, извините! В чем, в чем, но в шоколаде я толк  знаю!  Так  что
можете мне поверить - он высшего сорта!
   - Что верно, то верно. К тому же, он даже не радиоактивный.
   - Откуда вы знаете?
   - У меня есть счетчик. Там, в моей пещере. Счетчик Гейгера. Знаешь, что
это такое?
   - Прибор для измерения радиоактивности?
   - Совершенно верно. Во всем этом гигантском и глупейшем  торте  нет  ни
капли радиоактивности. Я изрыл его вдоль и поперек, обследовал по двадцати
радиусам, по всей окружности и поверхности, в  самой  глубине...  И  нигде
никакой радиоактивности! Абсолютно никакой! Вот это-то  и  сводит  меня  с
ума.
   - Постойте, а что же тут плохого? Ведь если бы  он  был  радиоактивным,
его нельзя было бы есть!
   - Ах, я уже сказал: тебе этого не понять.
   - И все-таки объясните мне, в чем дело.
   - Объясню все, что смогу. Некоторые детали, понятно, я тебе не открою -
это военная тайна. Начнем с того, что я ученый-атомщик.
   - Наш, с Земли?
   - Ну разумеется! Да ты и сам видишь это.



        "САМАЯ ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ОШИБКА НА СВЕТЕ"

   - Примерно полгода тому  назад,  -  продолжил  свой  рассказ  профессор
Дзета, - я получил важное правительственное задание. Мне поручили  изучить
некоторые особые свойства ядерного гриба. Знаешь, что такое ядерный гриб?
   - Еще бы! Это знают  даже  камни!  Огромное  ядовитое  облако,  которое
получается после взрыва атомной бомбы. Так ведь?
   - Примерно так. Это облако имеет форму огромного гриба.  Как  известно,
гриб этот становится добычей ветров: они разносят его во все стороны, куда
хотят...
   - Отравляя воздух, дождевые облака и все прочее. Неплохой способ  сеять
сверху разные болезни!
   -  Так  вот  слушай  дальше.  Выходит,  большая  часть  атомного  гриба
растворяется в атмосфере, и его смертоносность от этого становится намного
меньше.
   - Не так уж плохо!
   - Как сказать! У тебя, мой мальчик, совсем неэкономический  склад  ума.
Зачем же терять столько драгоценного вещества?..
   - Вы хотите сказать - ядовитого вещества?
   - Ядовитого - тоже верно. Мое правительство озабочено другим.  Если  мы
найдем способ управлять атомным грибом, мы сможем  как  угодно  перемещать
его в атмосфере. Атомное облако сможет  тогда  облетать  земной  шар,  как
маленькая Луна, а мы получим возможность останавливать его там, где хотим,
а потом будем поднимать в воздух и направлять на конкретную цель. Подумай,
ведь тогда одна-единственная  атомная  бомба  заменит  нам  целый  атомный
арсенал!
   - Ничего себе! Радиация с доставкой на  дом!  Неплохо  придумано...  Да
знаете ли вы, профессор, что...
   - Это делается для экономии, - продолжал профессор совершенно серьезно,
не чувствуя иронии в словах Паоло.
   - Скажите, профессор, а разве не лучше было бы совсем не делать никаких
- ни простых, ни атомных бомб?
   - Этого тебе не понять. Это уже политика. А я политикой не интересуюсь.
Я только ученый. Вернее - увы! - был ученым...
   - Ну а что же дальше? Вы получили важное правительственное задание...
   - Да, и сразу же принялся за работу, чтобы создать управляемый  атомный
гриб. Не стану тебе рассказывать, сколько я провел опытов, сколько  стоило
мне это пота и крови...
   - ...и сколько денег! - добавил Паоло.
   - Ну разумеется... Словом, месяц назад я  полагал,  что  нашел  решение
проблемы. Я передал чертежи на завод и  стал  наблюдать  за  производством
бомбы для самого главного опыта. И бомба вышла на славу, скажу я тебе!
   - На славу?
   - Ну да, прямо-таки прекрасная! Самая чудесная атомная бомба на  свете:
первосортный материал, элегантнейшая  отделка,  надежнейшая  аппаратура...
Помню, какой был устроен праздник по поводу  окончания  работ  над  ней...
Торжественная   церемония!..   Знамена...   Брызги   шампанского!..   Уйма
сладостей!.. Это был волнующий праздник! Министр  без  конца  пожимал  мне
руку. Помнится, он от  волнения  даже  уронил  в  бомбу  кусок  пирожного.
Знаешь, такое пирожное с кремом и шоколадом. Все немного посмеялись  тогда
- на том дело и кончилось. Ничего особенного ведь не случилось.  Не  могло
же пирожное испортить бомбу! Во всяком случае, тогда я так думал. А теперь
- увы! - я уже иного мнения. Наконец настал день самого главного  опыта...
Бомбу предполагали сбросить с самолета  в  море  в  десяти  километрах  от
берега. Она должна была там взорваться. Решено  было,  что  я  лично  буду
наблюдать с самолета за атомным грибом и управлять им в течение  получаса,
а затем направлю в установленное место океана.
   - Какого океана?
   - Э, нет, сынок, этого я тебе не могу сказать. Таинственного океана!
   - Таинственного океана нет на географической карте!
   - Ты слушай  лучше,  что  было  дальше!  Все  шло  прекрасно,  пока  не
произошел атомный взрыв. Я приказал пилоту  подняться  на  нужную  высоту,
догнать атомное облако и, когда  мы  оказались  на  расчетном  расстоянии,
хотел приступить к самой важной  части  нашего  опыта.  Но  тут  произошло
что-то совершенно непонятное - атомное облако быстро сгущалось и приобрело
почему-то форму не гриба,  а  плоского  цилиндра,  который  стал  медленно
вращаться вокруг своей оси. Это было довольно странно. Но еще удивительнее
оказалось другое - этот необычайный гриб  совершенно  не  подчинялся  моей
системе телеуправления. Я испробовал сотни способов, пытаясь направить его
хоть куда-нибудь. Я менял  расстояние,  высоту...  Все  мои  попытки  были
тщетны - гриб отказывался повиноваться,  и  все!  Пилот  стал  нервничать,
сердиться - уже кончалось горючее, и нам надо было возвращаться  на  базу,
иначе мы рухнули бы на землю. Я был вне себя от отчаяния и не мог думать о
таких мелочах. Если хочешь знать, меня это нисколько не  волновало  -  мне
нужно было во что бы то ни стало заставить атомный гриб повиноваться  моей
воле.
   - Точнее было бы сказать - не гриб, а цилиндр?
   - Цилиндр, это верно! Кончилось  тем,  что  горючее  все  вышло  и  нам
пришлось выбрасываться с парашютом. Пилот, конечно, был опытнее меня -  он
умело управлял своим парашютом и упал в море, там его подобрали моряки. Ну
а я угодил прямо в этот самый цилиндр. Если б даже я  специально  целился,
то не попал бы точнее: я опустился, как выяснилось позже, в самый центр!
   - И набил себе шишку о шоколад? - рассмеялся Паоло.
   - Никакой шишки! Наоборот, я угодил прямо во взбитые сливки  и  вдоволь
наглотался их! Можешь себе представить, в какое я пришел  отчаяние,  когда
увидел, что  все  мои  труды  пошли  прахом,  -  столько  трудов,  столько
исследований, такие испытания, и вдруг на тебе - торт! Всего-навсего торт,
пусть даже гигантских размеров. И все из-за какой-то нелепой случайности.
   - Ну и что же дальше?
   - Мне хотелось сделать в торте дырку и утопиться в океане - вот  что  я
хотел сделать дальше!
   - Какая глупость! Простите меня, конечно. Но я бы на  вашем  месте  был
самым счастливым человеком на свете! Или вы не любите сладкого?
   - Конечно, люблю! Прямо обожаю! Мои дети тоже очень любят сладости.
   - У вас и дети есть?
   - Двое. Один лучше другого, один дороже другого!
   - А вы еще бомбы делаете!
   - Прошу тебя, не возвращайся к этой теме.  Теперь  все  узнают,  что  я
специалист исключительно по тортам. Конечно, - теперь-то я это понимаю,  -
пирожное, которое министр уронил в бомбу, тоже сыграло свою  роль  в  этом
нелепом превращении. Но если бы я не  ошибся,  когда  проектировал  бомбу,
даже миллион  самых  вкусных  пирожных  не  смог  бы  вызвать  эту  глупую
шоколадную реакцию!
   -  Да  вы  должны  гордиться   тем,   что   сделали:   вы   же   просто
облагодетельствовали человечество!
   - Не смейся надо мной!
   - Так почему же вы не проделали в торте дырку и не бросились  в  океан,
как думали?
   - Сам не знаю... Ветер отнес торт куда-то в сторону. И  меня,  понятно,
вместе с тортом тоже. Еды у меня было предостаточно, сам понимаешь. И  это
очень досадно. Но у меня оказалась с собой бумага, и я принялся  проверять
расчеты, чтобы отыскать ошибку. Вчера я почти нашел ее, но  тут  появились
вы с Ритой. Я осмотрел вашу галерею, чтобы выяснить ситуацию. Я ведь и  не
знал, что торт приземлился, и тем более не догадывался, что он опустился в
Риме.
   - Все дороги ведут в Рим! - шутливо напомнил Паоло древнюю пословицу. -
Ну а что вы собираетесь делать дальше?
   Профессор Дзета встал и начал ходить по галерее взад и  вперед,  ступая
прямо по лужам ликера и мятной настойки.
   - Мой долг - уничтожить это свидетельство моего позора, чтобы  и  следа
не осталось от него!
   - Уничтожить всю эту благодать?! Но, профессор, вы  с  ума  сошли!  Тут
ведь сладостей на целый год!
   - Это исключено! Я  уничтожу  торт,  вернее,  я  сделаю  так,  что  его
уничтожат!
   - Кто?
   -  Военные,  которые  его  окружили.  Прежде  всего  я   подтвержу   их
предположения, будто это космический  корабль.  Потом  сделаю  вид,  будто
марсиане  готовятся  к  нападению,  и   навлеку   на   торт   великолепный
концентрированный удар. И огнеметы сделают свое дело.
   - Не бывать этому! Кстати, вы не учли, что и сами при этом погибнете!
   - Погибну, но так надо. Не впервой ученому жертвовать собой...
   - Но еще не было такого, чтобы ученые погибали  в  торте,  вместо  того
чтобы лакомиться им! Я не позволю вам уничтожить торт! Мало того,  я  всем
расскажу, какой гениальный человек скрывается здесь -  новый  Леонардо  да
Винчи, который умеет превращать атомные бомбы в шоколадные  торты!  Вы  же
станете самым знаменитым человеком нашей эпохи! Подумайте,  профессор,  на
всех площадях мира признательное человечество воздвигнет вам памятники!
   - С меня хватит и одного памятника - надгробного!
   - Вы сошли с ума, профессор! Вы только подумайте, как прекрасна  жизнь!
И как вкусен этот торт!
   - Я могу думать  только  о  том,  что  как  ученый-атомщик  я  навсегда
опозорен! Бесполезно меня уговаривать,  Паоло.  Я  уже  решил.  Смерть  не
страшит меня. Помоги мне лучше осуществить мой план.
   - Ни за что на свете!
   - Нет, ты поможешь  мне!  Ты  отнесешь  командованию  мое  послание,  в
котором будет сказано следующее: "Землянам - с борта космического  корабля
"Марс-1". В вашем распоряжении имеется полчаса,  чтобы  сложить  оружие  и
вручить нам заложников - тысячу мальчишек и девчонок. В  противном  случае
по истечении тридцатой минуты мы разрядим атомную бомбу,  которая  в  одно
мгновение уничтожит Рим". И подпись: "Командир  корабля..."  Нужно  только
придумать какое-нибудь подходящее имя. Пусть это будет, например,  капитан
Гор. Как ты считаешь, достаточно грозное послание? Конечно, они ни за  что
не согласятся на мое условие - отдать тысячу  мальчишек  и  девчонок!  Так
могут поступить только варвары и убийцы! Поэтому им ничего  не  останется,
как  сразу  же  открыть  огонь  по  торту,  прежде  чем   окончится   срок
ультиматума. И тогда все будет кончено. По-латински, как говорили  древние
римляне, финиш. А теперь я напишу это послание...
   И профессор тотчас же дрожащей от волнения  рукой  принялся  записывать
текст ультиматума. Дойдя до фразы, в которой указывалось число заложников,
он немного заколебался:
   - Тысячу мальчишек... Гм... А если потребовать две? Да, да,  так  будет
лучше! Я напишу - две тысячи ребят! Они тогда  быстрее  начнут  обстрел  и
сократят мои смертные муки.
   - Не тратьте попусту времени, - решительно сказал Паоло. - Неужели вы в
самом деле  думаете,  что  я  отнесу  командованию  вашу  записку?  Только
сумасшедший может придумать такое!
   - Конечно, отнесешь!
   - А вот и нет! Говорю вам - нет, и все!
   - Тогда я выброшу тебя из торта!
   При этих словах профессор Дзета  как-то  странно  поморщился,  и  Паоло
показалось, что он вот-вот расплачется.
   Профессор Дзета закончил свое послание, четко написал  выдуманное  имя,
пририсовал какие-то странные знаки и расписался.
   - Это  как  бы  марсианские  письмена,  -  пояснил  он,  -  чтобы  было
убедительней!
   Профессор сложил листок и протянул его Паоло:
   - Ну, отнеси!
   - А если нет?
   - А если нет... Я сказал - сброшу тебя вниз!..
   - А ну попробуйте!
   Профессор Дзета состроил страшную гримасу, пытаясь напугать  Паоло,  но
все равно по его глазам было видно, что он никогда в жизни не способен был
кого-либо напугать.
   - Не мучай меня, - захныкал он, - я ведь добрый человек...
   - Добрый человек! А сам хочет  уничтожить  торт,  чтобы  он  никому  не
достался! Такой огромный, такой великолепный торт!
   - Ну пожалуйста, прошу тебя, Паоло, отнеси эту бумагу вниз!
   - Ни за что!
   Профессор Дзета в отчаянии, упрашивая  Паоло,  сделал  какое-то  резкое
движение, взяв его за рукав. Он только хотел еще раз убедительно попросить
его, но забыл при этом, что есть еще один, и весьма  серьезный,  свидетель
их беседы. Полагая, что Паоло в опасности, Зорро зарычал, вскочил и с лаем
бросился на бедного профессора, вцепившись ему в ногу.
   - Ай! Ой! Спасите! - закричал профессор.
   - На место, Зорро! На место! Вот видите, профессор? Вы не  можете  даже
пальцем тронуть меня, не то что выбросить отсюда! И  пока  я  буду  здесь,
торт спасен. Ведь не захотите же вы, чтоб и я  погиб  вместе  с  вами!  Во
всяком случае, я на это надеюсь.
   - Если у меня не будет выбора, я брошу послание с каким-нибудь  грузом,
и ты тоже умрешь здесь! Как жертва своего упрямства. Но я не хочу доводить
до этого.
   - А я не хочу, чтобы торт был уничтожен!
   - Скуик скуок караброк брек брок! - закричал ученый на своем языке.
   - Если вы будете со мной так  разговаривать,  я  совсем  перестану  вас
понимать, - спокойно заметил Паоло.
   - Скуок скек скуик...
   Профессор Дзета еще долго продолжал что-то говорить.  Он  был  в  таком
отчаянии, что Паоло встревожился, не  теряет  ли  он  рассудок.  Но  потом
ученый опять заговорил по-итальянски и снова стал терпеливо убеждать Паоло
отнести записку.
   - Дай мне умереть тут, в этом торте, самой большой ошибке моей жизни! -
молил он.
   - Тогда это было бы самой большой ошибкой истории, - отвечал Паоло.
   Сколько длилась эта упорная борьба? Довольно долго, нам думается. И  мы
не станем описывать  ее  ход  подробно,  тем  более  что  она  была  чисто
словесной. Важно лишь, что в какой-то момент  Зорро  вдруг  забеспокоился,
навострил уши, тихо заскулил, наконец не выдержал и с лаем бросился вон из
торта.
   - Зорро, ты куда? - крикнул ему вслед Паоло. И тоже выглянул из  торта.
То,  что  он  увидел,  заставило  его  весело,  безудержно   и   счастливо
расхохотаться.
   - Что так развеселило тебя? - проворчал профессор Дзета.
   - Профессор, сколько вам нужно заложников?
   - Тысяча... Две тысячи!..
   - Ну, так вот они! Сами идут сюда, без всякого ультиматума! Их  гораздо
больше, чем две тысячи...
   - О чем ты говоришь?
   -  Посмотрите,  профессор,  посмотрите  сами!   Идите   сюда,   скорее!
Взгляните! А вы, ребята, быстрее наверх!



        "КАК ЛЕГКО ИМЕТЬ ДЕЛО С РЕБЯТАМИ!"

   А теперь нам нужно возвратиться на некоторое время назад и  последовать
за машиной "скорой помощи", которая, прокладывая себе дорогу воем  сирены,
везла в больницу профессора Росси, профессора Теренцио и  маленькую  Риту.
Ученые непрестанно стонали и охали.
   - Ой, ой! Как больно! - хныкал первый.
   - Ай, ай! Как  болит!  Позовите  скорее  нотариуса,  я  хочу  составить
завещание! - умолял второй.
   Санитары пытались  успокоить  их,  утешали,  усмиряли,  прикладывали  к
животу пузырь со льдом. А Рита ничего не понимала:
   - Да что с ними такое?
   - Они попробовали фальшивого марсианского шоколада.
   -  Фальшивого?  Да  вы  что,  все  с  ума  посходили!  Это   же   самый
настоящий-пренастоящий шоколад! И он вовсе не отравлен, иначе я  бы  давно
уже умерла. Я съела целый килограмм и никогда еще не чувствовала себя  так
прекрасно!
   - Да замолчи ты, разве тебе понять, что тут происходит!
   - Не беспокойтесь, болит у меня живот или нет - это я всегда как-нибудь
разберу. Вовсе не надо быть профессором, чтобы понять, где у тебя живот  и
что с ним происходит.
   - Да ну же, замолчи! Не  беспокой  этих  несчастных.  Видишь,  как  они
мучаются.
   - Я вижу, как они притворяются!
   Санитары не стали больше разговаривать с маленькой болтуньей.  Впрочем,
машина "скорой помощи" уже подъехала  к  больнице.  Добрая  дюжина  врачей
окружила Риту, и самый главный из них стал расспрашивать ее:
   - Что ты чувствуешь?
   - Ничего.
   - Здесь болит?
   - Нет.
   - А здесь? А в этом месте? А вот тут?
   - Нет, нет! Я ничего не чувствую! У меня ничего не болит!  И  вообще  -
что я должна чувствовать? Я ведь только  поела  шоколада!  Да  еще  такого
прекрасного!
   - Ну ладно, будь умницей, будь послушной девочкой и  увидишь,  что  все
это пройдет.
   - Да что "ЭТО"? Я же вам говорю - я здорова! И еще скажу, если  хотите,
что эта штука на  Монте  Кукко  вовсе  не  космический  корабль,  а  торт!
Спросите у моего брата, спросите у синьора Джепетто.
   - Кто такой синьор Джепетто?
   - Я не знаю, пойдите и спросите у него, он  там.  Он  внутри  торта,  в
самой середине. Он его хоть весь съесть может! Везет же людям!
   Самый главный врач  повернулся  к  другим  врачам  и  печально  покачал
головой:
   - Вы слышали, синьоры? Бедняжка бредит. Ее  больной  разум  причудливым
образом соединяет шоколад с приключениями  Пиноккио!  Очевидно,  яд  начал
действовать на нервные центры. Надеюсь, мы сможем что-нибудь сделать.  Для
начала, я думаю, надо сделать укол - ввести успокоительное лекарство:  оно
просто необходимо.
   - Абсолютно необходимо! - хором поддержали врачи.
   Рита расплакалась навзрыд,  стала  звать  маму  и  даже  отбиваться  от
докторов. Но как она ни сопротивлялась и ни увертывалась, укол ей  все  же
сделали. Почти сразу же рыдания прекратились, и очень скоро Рита  заснула,
а медсестра вытерла ей слезы.
   Тем временем  другие  врачи  занимались  осмотром  профессора  Росси  и
профессора  Теренцио.  Они  осмотрели  их  вдоль  и  поперек,  по  очереди
вслушиваясь  в  их  кашель,  постукивали  молоточками  по  коленям,  чтобы
проверить рефлексы. Но, по правде говоря, они не смогли обнаружить  ничего
особенного. Однако и профессор Росси и профессор Теренцио во время осмотра
тоже с удивлением заметили, что не могут точно указать место,  где  у  них
что-то ужасно болит.
   - Здесь... Нет, здесь не болит... Может быть, тут... Нет, не  тут...  А
может, вот здесь... Да нет же, и тут не болит!
   Профессор Росси был просто огорчен, что не чувствует  никакой  боли,  а
профессор Теренцио был просто сконфужен.
   - Не знаю, в чем  дело,  но  я  больше  не  чувствую  никакой  боли!  -
признался он.
   - Если бы речь шла не о знаменитых  ученых,  -  сказал  позже  один  из
врачей, - я решил бы, что они просто притворяются.
   -  Да,  типичный  случай   самовнушения.   Другими   словами,   здорово
перетрусили...
   На всякий случай выдающимся больным тоже сделали успокаивающий укол,  и
они почти тотчас захрапели.


   Рита проснулась несколько часов спустя и сразу же закрыла  глаза,  лишь
бы не видеть противных докторов, которые снова собрались около нее,  чтобы
сделать еще какую-нибудь пакость.
   "Странно только, что доктора в пижамах!" - подумала Рита  и  приоткрыла
глаза. Вокруг нее были не доктора, а ребята - мальчики и девочки, дети  из
соседнего отделения. Они собрались в ее палате, сгорая от любопытства.
   - Кто вы такие? Что случилось? - спросила Рита.
   - Ничего не случилось, - ответила девочка в красном  халатике,  видимо,
самая старшая из них. - Мы тоже больные. Мы пришли проведать тебя.
   - Спасибо, - поблагодарила Рита.
   - Знаешь, - продолжала девочка в красном халатике, - мы слышали, о  чем
ты говорила, когда тебя привезли сюда.
   - Это правда, что у нас в Трулло приземлился огромный, как гора,  торт?
- нетерпеливо вмешался маленький белокурый мальчик с рукой на перевязи.
   - Правда! Но доктора не хотят верить мне.
   - Послушай, а торт вкусный?
   - Еще какой! Вот бы и вам его попробовать! Это самый  вкусный  торт  на
свете! Да к тому  же  еще  космический!  Он  только  вчера  прямо  с  неба
свалился!
   - Какая красота! - воскликнул белокурый мальчик.
   - Какая жалость! - вздохнула девочка в красном халатике.
   - Почему жалость?
   - Потому что мы не можем попробовать его.
   - Это верно, - сказала Рита со вздохом, а про себя подумала: "Как легко
иметь дело с ребятами! Они ведь не считают, что я вру. Сразу понимают, что
им не сказки рассказывают! Верят, что торт существует на  самом  деле!"  -
Мне тоже очень жаль, - продолжала Рита, - что  вы  не  можете  попробовать
торта, но, когда я выйду из больницы, я вам принесу сюда большой кусок.
   - А когда ты выйдешь? - спросил белокурый мальчик.
   - Не знаю, но надеюсь, что скоро.
   - А вдруг, когда ты выйдешь, торта уже не будет? - спросила  девочка  в
красном халатике.
   Рита не нашлась, что ответить на этот коварный вопрос. На мгновение она
представила себе, как печально будет вернуться в Трулло и узнать от Паоло,
что торта больше нет,  что  его  уничтожили  солдаты  или  унесло  сильным
ветром.
   Ребята с тревогой смотрели на нее, ожидая ответа, и в  их  глазах  Рита
прочла тот же грустный вопрос. Тогда она не выдержала. Вскочила с  кровати
и обвела взглядом палату, ища свою  одежду.  Как  бы  разгадав  ее  мысли,
девочка в красном халатике сказала:
   - Нашу одежду держат в шкафу, в другом месте.
   - Неважно, - ответила Рита. - Я пойду так!
   - А дорогу знаешь?
   - Нет, - ответила она. - Спрошу.
   - Ну и тебя сразу же  отправят  обратно  в  больницу.  А  я  знаю,  как
добраться до Трулло, надо пройти полем.
   Это говорила все та же девочка в красном халатике. Видно было, что  она
уже все обдумала.
   - Послушайте, - сказала она, - я знаю, как выйти из больницы со стороны
сада. Притворимся, будто мы играем в прятки.
   - Все пойдем? - удивилась Рита.
   - Ну конечно! Все пойдем!  -  закричал  белокурый  мальчик,  прыгая  от
радости.
   - Ведь ты же сама сказала, что торт гигантский?
   - Его хватит на всех ребят в Риме! - почти обиженно подтвердила Рита.
   - Ну так и надо сообщить об этом всем! - воскликнул белокурый мальчик.
   - В коридоре есть телефон, - сказала девочка в красном халатике, - и  у
меня есть монетка. Я позвоню своему брату и скажу ему, чтобы  он  позвонил
своим  товарищам  и  моим  подругам.  А  те  пусть  звонят  дальше,  пусть
предупредят всех ребят, где  только  можно,  пусть  кричат  на  улицах,  в
школах, во дворах. Но ты уверена, что торта действительно хватит на всех?
   - Клянусь тебе! - сказала Рита, положив руку на сердце.
   - А что, если дать объявление по радио?  -  предложил  вдруг  белокурый
мальчик. Все рассмеялись и даже не стали отвечать ему.
   Девочка в красном халатике побежала к телефону:
   - Алло, говорит Лукреция! Это ты, Сандрино? Послушай, что я тебе скажу.
Только прежде возьми листок бумаги и карандаш. Будешь  записывать,  потому
что я скажу тебе очень важные вещи. Ты слышишь? - Трубка не отвечала.
   - Что с ним? - удивилась Рита. - Почему он молчит?
   - Обычная история - карандаш  сломан.  Алло!  Сандрино!  Что?  Ну  вот,
теперь он не может найти точилку. Возьми мою, она у меня в портфеле.
   - Быстрее, быстрее, ради бога! - умоляли нетерпеливые ребята.  -  А  то
придет медсестра, и нас прогонят отсюда!
   Наконец Лукреции удалось продиктовать  Сандрино  все,  что  нужно.  Она
диктовала  ему  гладко,  как  школьная  учительница,  без  остановок,   не
ошибаясь, не запинаясь, словно уже давно обдумала весь план. Ну  и  умница
эта Лукреция!



        "ВОЛШЕБНЫЙ ТЕЛЕФОН"

   Не знаю, читали ли вы историю про дудочника  Гаммелина,  который  своей
чудесной игрой избавил город от мышей. Гаммелину не захотели заплатить  за
работу. Тогда он начал играть на своей волшебной дудочке,  и  все  ребята,
что жили в городе, пошли следом за ним, даже те, которые были еще  слишком
малы, чтобы ходить, - они поползли за ним на четвереньках.
   Примерно то же самое произошло в тот день  в  Риме.  Телефонный  звонок
Лукреции оказался таким же  волшебным,  как  и  дудочка  Гаммелина.  Даже,
пожалуй, еще волшебнее.
   В самом деле, предположим, что знаменитый дудочник стал  бы  играть  на
своей дудочке посреди площади святого Петра в Риме. Кто  бы  его  услышал?
Несколько ребятишек, которые шалят у фонтана и обелиска. А может, и они бы
не услышали - так шумят здесь автомобили. У дудочки мало шансов на успех в
современном городе.
   К тому же дудочник, чтобы его услышали все ребята в Риме, должен был бы
ходить по всему городу. Но это же адский труд! Если бы даже  он  ходил  по
городу два дня подряд и очень быстро, все равно не смог  бы  сыграть  свою
песенку во всех районах города, во всех предместьях и ближайших селах,  не
успел бы добраться до холмов, которые тянутся  почти  до  самого  моря.  У
ребят лопнуло бы терпение, и они отправили бы его обратно в страну сказок,
где нет телефонов.
   Телефон - вот волшебная дудочка, необходимая современному городу.
   Не прошло и получаса, как телефонные звонки разнесли чудесное  известие
о гигантском торте во все концы Рима - от Трастевере до Торпиньяттара,  от
Тестаччо до Сан-Джованни, от Париоли до Куадраро.
   - В Трулло приземлился космический торт, огромный, как гора!
   И те, кто узнавал об этом, спешили набрать номер приятеля и  немедленно
сообщали ему новость, потом  высовывались  в  окно  и  кричали  товарищам,
игравшим во дворе, а затем выбегали на улицу и спешили вместе со  всеми  в
Трулло - кто на трамвае, кто в автобусе, кто на велосипеде, а кто и просто
пешком. Можно было подумать в ту минуту, что  в  Риме  живут  только  одни
ребята. Они выходили из всех подъездов  и  без  возражений  отдавали  мячи
полицейскому-регулировщику, даже не  пытаясь  удрать  от  него.  Некоторые
захватили с собой в узелочке завтрак, а кто-то шел со школьной  сумкой.  В
одной школе учителя вдруг обнаружили, что им некого учить:  школьники  все
как один встали и направились к дверям. Но все  это  по  вине  (или,  быть
может, благодаря?) одного мальчика из третьего класса, который, выглянув в
окно, узнал новость от сына хозяина бара, что напротив школы. Конечно,  он
поспешил сообщить ее всем встречным ребятам.
   - Куда вы? Вернитесь на свои места! Хотите, чтобы вас всех наказали?
   Но сколько учителя ни кричали, они так ничего и не могли сделать: школы
опустели в одно мгновение, словно вдруг окончился учебный  год.  Сочинения
так и остались недописанными, задачи  нерешенными,  ответы  по  истории  и
географии недосказанными.
   - В Трулло! В Трулло! - только и слышалось со всех сторон.
   Прохожие с любопытством оглядывались на ребятишек, несущихся по улицам.
Полицейские с явным смущением почесывали себе затылки. Матери  выглядывали
из каждого окна, из сотен, тысяч окон  и  звали  своих  детей,  выкрикивая
тысячи разных имен:
   - Тонино! Пьетро! Мария! Джильда! Оретта! Дарио! Альбертина!
   Но где там! Они могли бы подряд перечислить  все  имена,  какие  только
существуют на свете, и никто из ребят даже не обернулся бы на зов.
   Ребята использовали  все  мыслимые  средства  передвижения,  только  бы
поскорее добраться в  Трулло.  На  одном  самокате,  например,  умудрилось
устроиться пятеро ребят. Одни ехали на  трехколесных  велосипедах,  другие
рвались вперед на педальных автомобилях, а третьи  бесшумно  скользили  на
роликовых коньках.
   - В Трулло! В Трулло! - слышалось всюду.
   Многие девочки бежали, прыгая через скакалку, потому что  им  казалось,
будто так бежать быстрее, а еще и потому, что без своей  скакалки  они  не
пошли бы ни в Трулло, ни в какое другое место на свете.
   - Что случилось? Началась революция? - спросил один лавочник, выходя на
порог своего магазинчика. - Может быть, стоит  на  всякий  случай  закрыть
лавку?
   Семеро мальчиков из Кампо  деи  Фьори  одолжили  у  старьевщика  ручную
тележку, чтобы путешествовать с большим удобством: двое по  очереди  везли
тележку, пока пятеро сидели в ней и кричали всем, кто хотел их слушать:
   - В Трулло! В Трулло!
   Нашлись даже такие смельчаки, что спустились  по  Тибру  в  лодках,  от
моста Мильвио до Мальяны, проплыв почти через весь Рим, и оттуда по  лугам
побежали к Монте Кукко, на вершине  которого  находился  торт.  Освещенный
заходящим солнцем, он был похож издали на земляничный пудинг.
   Волшебный телефонный звонок, как вы догадались уже, дошел и до  Трулло.
И конечно, первыми, кто бросился бежать к торту, были местные ребятишки.
   Напрасно полицейские, пожарные,  пехотинцы  и  кавалеристы,  солдаты  и
офицеры пытались удержать их.
   - Мы хотим торта! - кричали ребята.
   Как раз в это время Рита и Лукреция вывели из больницы своих товарищей.
Тем, кто не мог ходить и оставался в палатах, они  пообещали  принести  по
хорошему куску торта.
   Понятное дело, не обошлось и без слез.
   - Хочу с вами! - умолял мальчик с ногой в гипсе.
   - А я побегу туда и на одной ноге! - закричал другой.
   - Молодец! - сказала ему Лукреция. - Так ты сломаешь и вторую ногу.  Не
беспокойся, мы не забудем о тебе.
   И Лукреция пустилась бежать в своем красном халатике,  в  котором  была
похожа на большую бабочку. Рядом с нею бежал белокурый мальчик с рукой  на
перевязи и кричал изо всех сил:
   - Как здорово, что у меня сломана рука, а не нога! Вот так удача!
   Какой-то зеленщик, увидев эту группу ребят в пижамах, халатиках, а то и
просто в ночных рубашках, воскликнул:
   - Эй, вы! Карнавал давно уже прошел!.. А ты куда? Вернись сейчас же!
   Последние слова его были обращены к собственному сыну, который,  узнав,
в чем дело, тут же бросил  лопату  и  помчался  вслед  за  ребятишками  из
больницы.
   - Боже милостивый! - воскликнул  профессор  Дзета,  выглянув  вместе  с
Паоло из торта.
   Тысяча, две тысячи, три тысячи ребят, сметая на своем пути заграждения,
устремились к холму. Со всех сторон неслись радостные крики:
   - Вперед!
   - На приступ!
   - Даешь торт!
   - Я погиб! - прошептал профессор Дзета, прислоняясь к стене из слоеного
теста. - Я не смогу уничтожить торт!
   - Спорим, что он будет уничтожен! - воскликнул Паоло.
   - Что ты хочешь сказать?
   - Профессор, откройте глаза! Неужели вы  не  догадываетесь,  что  могут
сделать с тортом ребята?! Ведь они  же  бегут  сюда  не  для  того,  чтобы
измерить его окружность или вычислить  площадь  основания.  Не  пройдет  и
часа, как от торта не останется ни крошки, даже если вы будете  предлагать
за нее миллиард!
   Лицо профессора засияло, словно внутри у него зажглась лампочка.
   - Ну конечно же! Они съедят его! От него не останется ни  крошки!  Ура!
Вперед, вперед, ребята! Скорее  сюда,  здесь  на  всех  хватит!  Приятного
аппетита всей компании! Как же я был глуп и сразу не догадался!
   - Ничего, - утешил Паоло, - бывает, и ученые иногда делают глупости.
   Первые ряды наступающих  были  уже  в  нескольких  шагах  от  торта  и,
конечно, не нуждались в  любезных  приглашениях:  в  их  глазах  светилась
твердая решимость немедленно уничтожить  врага,  не  оставив  от  него  ни
единой крошки. Минуту спустя атака началась сразу со всех сторон.  Плотная
шеренга ребят рванулась прямо в галерею, вырытую Паоло и Ритой, и вступила
в смертный бой  с  этим  чудом  кулинарного  искусства.  Другие,  те,  что
помудрее, принялись уплетать наружную часть торта.
   Репродуктор Диомеда гремел:
   - Дети, внимание, внимание! Не  принимайте  угощение  от  марсиан!  Они
поднесут вам отраву и обманут вас! Не ешьте сладостей!
   Но все было напрасно. Кто стал слушать его?!
   - Оставьте немного и нам! -  кричали  вновь  прибывшие,  карабкаясь  на
холм.
   Очень  скоро  торт  оказался  продырявленным,  словно  сыр.  Галереи  и
переходы скрещивались на каждом  шагу.  Профессор  Дзета  ходил  по  торту
сияющий, помогая более слабым детишкам отдирать шоколад от пола  и  ломать
стены из миндального печенья. Он указывал желающим,  где  находится  самое
лучшее мороженое, поднимал на руки малышей, которым не дотянуться было  до
потолка из взбитых сливок.
   - Вы марсианин? - спрашивали его ребята.
   - Да, конечно! Я марсианин. Ешьте и пейте, вы гости Марса!
   - Да здравствует Марс! - кричали ребята, отправляя  в  рот  один  кусок
торта за другим.



        "ПУСТЬ ВСЕГДА БУДЕТ ТОРТ!"

   - Я - Дедал! Вызываю Диомеда! Я - Дедал! Вызываю Диомеда!  Перехожу  на
прием.
   - Я - Диомед! Слушаю вас. Перехожу на прием.
   - Синьор генерал, происходят совершенно непонятные  вещи,  как  на  том
свете! Перехожу на прием.
   - А что вы знаете о  том  свете?!  Вы  что  -  там  были?  Может  быть,
путешествовали с Данте, когда он спускался в ад? Докладывайте о  том,  что
видите. Перехожу на прием.
   - Синьор генерал, я не верю своим глазам!
   - Сделайте усилие!
   -  Одним  словом,  синьор  генерал,  ребята  кусок  за  куском  поедают
неопознанный объект! Я даже не слышу больше их криков: у них рты набиты до
отказа.
   - Вы хотите сказать, что космический враг раздает ребятам сладости?
   - Синьор  генерал,  врага  нигде  нет!  Видны  только  одни  ребята,  а
космический предмет становится все  меньше  и  меньше:  они  его  попросту
уничтожают!
   - Действительно, дела, как на том свете!
   - Вот видите, вы тоже так считаете, синьор генерал!
   Вышеописанный разговор происходил примерно  около  шести  часов  вечера
того памятного дня. Разговор шел между пилотом,  облетавшим  на  вертолете
торт  на  Монте  Кукко,  и  командованием  операции   "КП"   ("Космический
пришелец"), находившимся, как вы уже знаете, в кабинете  директора  школы.
Будучи не в силах остановить  тысячи  ребят,  идущих  на  приступ,  Диомед
приказал вертолету подняться в воздух и хотя  бы  наблюдать  за  тем,  что
происходит!
   Генералы, полковники, начальники пожарных команд и полицейские,  слушая
доклад пилота, старались не смотреть друг на друга - легко ли  признаться,
что не знаешь, как поступить в таком положении.
   Тут в комнату ворвался запыхавшийся  полицейский  Мелетти  по  прозвищу
Хитроумный Одиссей. Он что-то невнятно залепетал.
   - Да что вы там бубните? - загремел  генерал,  который  ничего  уже  не
понимал.
   Синьор Мелетти положил руку на сердце,  чтобы  сдержать  его  удары,  и
наконец смог произнести всего два слова.
   - Моя жена... - сказал он, обмахиваясь беретом.
   - Ну? Сожгла вам жаркое? Не пришила пуговицу на рубашке? Какое мне дело
до вашей жены, сейчас, в такую минуту!
   - Подождите секунду, я переведу дыхание... Моя жена сошла с ума!
   - Так позвоните в сумасшедший дом и оставьте нас в покое!
   - Синьор генерал, я говорю вам: она сошла с ума! Совсем  сошла  с  ума!
Она бегает по дворам, собирает тысячи женщин... Они хотят идти на  холм  и
забрать своих детей... И еще...
   - Ах, и это еще не все?!
   - Сейчас я скажу самое страшное, синьор  генерал!  Я  слышал,  как  она
звонила своей сестре в Трастевере и своей кузине, которая  живет  в  Монте
Марио, и своей тетке, что проживает...
   - Послушайте, Мелетти, не хотите ли вы перечислить нам весь  телефонный
справочник! Ближе к делу!
   - Одним словом, она почти по всему Риму растрезвонила, что ребята бегут
на холм Монте Кукко! Об этом знает теперь весь город! И отовсюду  бегут  к
холму мамы! Они движутся целыми батальонами,  синьор  генерал!  Полками  и
даже дивизиями!
   - Где же вы были раньше? Почему не сообщили об этом немедленно?!
   - Синьор генерал, все было сделано  в  одну  минуту!  Моя  жена,  когда
берется за что-нибудь, то остановить ее не может ничто на свете...


   - Я - Дедал! Вызываю Диомеда! Перехожу на прием.
   - Я - Диомед! Что еще случилось? Перехожу на прием.
   - Женщины, синьор генерал! Они  прорвали  ограждения!  Берут  приступом
холм со всех сторон! Они появились внезапно, словно сорвались  с  цепи,  и
похожи на разъяренных фурий.  Они  несутся  вверх  по  холму,  как  горные
стрелки, и зовут своих детей. Перехожу на прием.
   - Этого следовало ожидать, - заметил кто-то из находившихся в  комнате.
- Враг связал нас по рукам и ногам, и мы теперь ничего не можем  поделать.
Он знал, что делал, вербуя детей. Теперь сорвались с цепи матери. Действуя
так, он без единого  выстрела  поставит  нас  на  колени.  Нам  надо  было
разбомбить неопознанный предмет тотчас же, как только он появился,  -  вот
что нам надо было делать!
   - Ладно, пойдемте посмотрим, - сухо сказал генерал.
   Все направились к выходу, словно только и ждали сигнала.
   - А вы оставайтесь! -  приказал  генерал  полицейскому  Мелетти.  -  Вы
арестованы! Иначе вы никогда не поймете, что нельзя жениться  на  женщине,
которую не может остановить ничто на свете.
   - Как же так? Остаться именно мне? Развесе я  принес  вам  сообщение  о
тревоге! И потом у меня там тоже двое детей... Имею же я право...
   - Вы арестованы, и точка. И возблагодарите небо, что  по  крайней  мере
ваша дочь спасена, потому что находится в больнице.
   Но Рита в этот момент  была  не  в  больнице,  а  на  седьмом  небе!  С
блаженным видом она уплетала кусок нуги.  Лукреция,  белокурый  мальчик  с
рукой на перевязи и все остальные ее друзья из больницы  смотрели  на  нее
сияющими глазами. Говорить им было некогда.  Но  взгляды  были  достаточно
красноречивы. Они держались все вместе в  этой  невообразимой  суматохе  и
спокойно поедали стены торта. И если кто-то обнаруживал какой-нибудь новый
сорт  мороженого,  тотчас  подзывал  других.  Увидев  склад   засахаренных
фруктов, тотчас же жестом показывал товарищам, ни на секунду не переставая
лакомиться.
   Когда же нагрянули  на  холм  матери,  сумятица  началась  неописуемая.
Возбужденные, красные от волнения, кричащие, они  вели  себя  так,  словно
должны были спасти детей от пожара или землетрясения.
   - Карлетто! Роберто! Пинучча! Анджела! Андреа!
   Гвалт, шум, крики, а затем сразу же - шлеп! шлеп! Это раздались  первые
пощечины и  подзатыльники,  которыми  матери  награждали  своих  найденных
отпрысков, с ног до головы измазанных в креме.
   Синьора Чечилия, искавшая Паоло, вдруг наткнулась на Риту, схватила  ее
в объятия и закричала:
   - Девочка моя! Радость моя! Так ты не в больнице?!
   - Я была там, видишь, - ответила Рита,  показывая  на  детей  в  ночных
рубашках, вымазанных в шоколаде и малиновом сиропе.
   -  Здравствуйте,  синьора,  -  вежливо  сказала  Лукреция.   -   Хотите
попробовать торта?
   - Поешь, мама, - поддержала Рита. - Клянусь тебе, что он  не  отравлен!
Разве я когда-нибудь говорила тебе неправду?!
   Синьора Чечилия, немного поколебавшись, понюхала кусок  торта,  который
ей предложили. Она была хорошей хозяйкой и в кондитерских  изделиях  знала
толк. Не похвалить аромат было невозможно! Одобрив  запах  и  внешний  вид
угощения, она нашла отличным и его вкус:
   - Это же просто чудо! Кто его сделал?
   И синьора Чечилия с аппетитом принялась  уплетать  торт.  То  же  самое
делали теперь тысячи других мам. Они ели торт под аплодисменты  ребятишек,
которые давно уже, как всегда, забыли про шлепки и подзатыльники.
   - А Паоло? Где наш Паоло? - спросила вдруг синьора Чечилия.
   Вот и Паоло. Он, наверное, был единственным гостем на  этом  пиршестве,
кто ничего не ел. Он давно уже  наелся  и  теперь,  счастливый,  ходил  по
торту, помогая профессору Дзета.
   - Мама!
   - Паоло, радость моя!
   - Познакомься, это профессор, который сделал торт!
   - Приятного аппетита, синьора!
   - Прекрасный торт, профессор, просто чудесный! Великолепный! Поздравляю
вас!
   Профессор Дзета и  сам  уже  стал  думать,  что  торт,  пожалуй,  вышел
отличным. Тысячи и тысячи счастливых ребятишек и мам, радостно  уплетавших
"небесный"  торт,  освещенный  заходящими  лучами  солнца,  -   это   было
прекрасное зрелище. От  волнения  у  профессора  слезы  наворачивались  на
глаза. Никакой самый успешный научный опыт не приносил ему раньше  столько
радости, сколько доставил этот неудачный  эксперимент  с  атомным  грибом.
Должно быть, и в самом деле верно, что иногда учатся и на ошибках.
   Медленно опускался вечер. Уже одна  за  другой  направлялись  к  городу
группы ребят. Почти  все  несли  с  собой  большие  куски  торта:  женщины
подумали о мужьях, ребята - о  бабушках  и  дедушках,  о  своих  кошках  и
собаках,  даже  о  канарейках.  Торт   окончательно   потерял   уже   свою
первоначальную форму. Там и тут  оставались  отдельные  куски  -  островки
шоколада, горки марципана, озерки ликера...
   - Берите, берите все! - советовал профессор Дзета. - Несите с собой, не
огорчайте меня, прошу вас!
   Тут только  и  поднялись  на  холм  солдаты,  пожарные  и  полицейские.
Женщины, уходя домой, угостили их тортом, и  теперь  они  сами  торопились
сюда - отведать его вдоволь.
   - Вперед, братцы! - кричал профессор Дзета. -  Впереди  торт!  Его  еще
осталось  несколько  центнеров.  Вперед,  синьор   генерал!   Прошу   вас,
присаживайтесь. Я вам все потом объясню, а пока вспомните о вашей  жене  и
ребятишках!
   Но совет был излишним: жена генерала и генеральские дети уже давно были
тут же, на самом боевом месте. Представляете, какой радостной была встреча
с отцом и мужем!
   Словом,  торта  хватило  всем,  кроме  профессора  Росси  и  профессора
Теренцио, которые находились в больнице и лечились там от испуга.
   Изрядный кусок достался и синьору Мелетти, когда синьора Чечилия,  Рита
и Паоло пришли за ним в школу, чтобы освободить из-под ареста.
   Немного торта перепало и мне - потому что я пришел последним  и  потому
еще, что мне нужно было всех расспросить, чтобы потом  рассказать  вам  по
порядку обо всем, что произошло в тот день в Трулло.
   И торта еще много осталось на холме Монте Кукко. Торта хватит на  всех,
если в один прекрасный день люди сговорятся и станут вместо  атомных  бомб
делать прекрасные торты!



        Джанни Родари.
        Сказки, у которых три конца

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. с итал. - И.Константинова, Ю.Ильин.
   Авт.сб. "Римские фантазии". М., "Правда", 1987.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 October 2002
   -----------------------------------------------------------------------



        "ДАВАЙТЕ ИГРАТЬ!"

   Эта книжка, ребята, - игра. Сказки в ней необычные - у каждой сразу три
конца.
   А играть надо так. Прочитайте сказку, рассмотрите  картинки,  подумайте
над ними и решите,  какой  же  все-таки  у  сказки  должен  быть  конец  -
настоящий конец - и почему. Очень может быть, что  вам  не  понравится  ни
один. В таком случае  сами  придумайте  сказке  конец,  напишите  его  или
нарисуйте картинку.
   Если же хотите знать мое мнение, загляните на страницы 684, 687. Там  я
коротко написал, какой из трех концов и почему нравится мне больше других.
   И еще. Мне кажется, играть лучше вместе с друзьями. Так всегда веселее.
А главное, можно посоревноваться: у кого богаче  фантазия,  кто  придумает
лучше и интересней.
   Желаю успеха!

   Джанни Родари.
   1969



        "ВОЛШЕБНЫЙ БАРАБАН"

   Шел однажды  с  войны  барабанщик.  Был  он  очень  беден.  Все-то  его
богатство составлял барабан. Но настроение у  солдата  было  прекрасное  -
ведь он возвращался домой, где не был долгие годы. И потому далеко  вокруг
разносился веселый грохот его барабана: "Трам-тара-там! Трам-там-там!"
   Шел он, шел и вдруг встретил старушку.
   - А, славный солдатушка! Не найдется ли  у  тебя  случаем  хоть  одного
сольдо?
   - Я охотно дал бы тебе и два, бабуля, и даже дюжину, если б были. Но  у
маня и вправду нет ни одного сольдо!
   - Ой, так ли уж?
   - Еще утром я обшарил свои карманы, но ничего не нашел.
   - А ты посмотри еще разок, поищи как следует.
   - В карманах? Что ж, посмотрю, раз тебе так хочется. Но уверен... Ой, а
это что такое?
   - Сольдо! Видишь, выходит, есть?
   - Клянусь тебе, я и не знал об этом! Вот красота! Держи, бабуля, мне не
жалко. Тебе оно, должно быть, нужнее.
   - Спасибо, солдат! - поблагодарила старушка. - А я взамен тоже дам тебе
кое-что.
   - Да? Но мне ничего не надо.
   - Подарю тебе маленькое волшебство. Слушай внимательно. Всякий раз, как
зазвучит твой барабан, все вокруг будут пускаться в пляс.
   - Какое забавное волшебство! Спасибо, бабуля.
   - Подожди, это еще не все. Затанцуют люди  и  не  смогут  остановиться,
пока не перестанешь играть на своем барабане.
   - Вот здорово! Не знаю еще, что стану  делать  с  таким  подарком,  но,
наверное, пригодится.
   - Еще как!
   - Прощай, бабуля!
   - Прощай, солдат!
   И барабанщик снова двинулся в путь - домой. Шел  он,  шел...  Вдруг  из
леса выскочили трое разбойников.
   - Кошелек или жизнь!
   - Ох, да ради бога! Берите еще и сумку. Только и в ней пусто.
   - Руки вверх или будем стрелять!
   - Слушаюсь, слушаюсь, господа разбойники.
   - Где прячешь деньги?
   - Будь они у меня, наверное, спрятал бы в шапке.
   Разбойники посмотрели в шапку - пусто.
   - А может, сунул бы в ухо.
   Посмотрели в ухо - тоже пусто.
   - Нет, пожалуй, я положил бы их на самый кончик носа, будь они у меня.
   Разбойники искали, искали и, разумеется, не нашли даже гроша ломаного.
   - Да ты и в самом деле нищий! - рассердился главарь разбойников. -  Ну,
ладно, заберем у тебя барабан, хоть повеселимся иногда - и то хорошо.
   - Берите, - вздохнул солдат, - жаль, конечно,  расставаться  со  старым
другом, столько лет дружили. Но раз уж он так вам нужен...
   - Нужен!
   - Дайте только мне сыграть на нем  напоследок,  а  потом  забирайте.  А
заодно я покажу вам, как надо играть. Идет?
   - Ладно, так уж и быть, играй.
   -   Вот   хорошо!   -   обрадовался   барабанщик.    -    Я    поиграю:
"Трам-та-ра-там-там! Трам-там-там!" А вы потанцуйте!
   И иадо было видеть, как затанцевали  эти  негодяи!  Словно  медведи  на
ярмарке.
   Поначалу им нравилось, они смеялись и шутили:
   - Давай, давай, барабанщик! А ну-ка, вальс!
   - А теперь польку!
   - Мазурку!
   Но вот  они  устали,  задыхаются.  Хотят  остановиться,  да  не  могут!
Выбились из сил, ноги не держат, голова кружится, а волшебный барабан  все
заставляет их плясать.
   - На помощь!
   - Пляшите!
   - Пощады!
   - Пляшите!
   - Господи!
   - Пляшите, пляшите!
   - Хватит, хватит!
   - Не отнимете у меня барабан?
   - Не отнимем! С нас достаточно...
   - Оставите меня в покое?
   - О, мы отдадим тебе что угодно, только прекрати эту музыку!
   Но  барабанщик  перестал  играть  только  тогда,  когда   они,   совсем
обессиленные, свалились на землю.
   - Вот и хорошо! Теперь вы меня не догоните!
   И пустился наутек, время от времени ударяя палочками по барабану  -  на
всякий случай. И тогда сразу же начинали танцевать зайцы в  своих  норках,
белки на деревьях и проснувшиеся среди бела дня совы.
   Так и шел дальше славный барабанщик, возвращаясь домой.

   Первый конец

   Шел он, шел и вдруг подумал: "А ведь это волшебство - неплохая штука! И
с разбойниками я поступил в общем-то довольно глупо. Я же мог заставить их
отдать мне все деньги, какие у них были. Может, вернуться и поискать их?"
   И он повернул было  обратно,  как  вдруг  увидел,  что  навстречу  едет
почтовая карета.
   - Вот это, пожалуй, меня даже больше устроит!
   Лошади бежали быстро, позванивая бубенчиками, и кучер на козлах  весело
насвистывал песенку. Рядом с ним сидел вооруженный жандарм.
   - Привет, барабанщик! Тебя подвезти?
   - Нет, мне и тут хорошо.
   - Тогда сойди с дороги, дай проехать.
   - А вы сначала потанцуйте!
   "Трам-тара-там-там!  Трам-там-там!"  -  загремел  барабан.   И   тотчас
затанцевали лошади, соскочил на землю кучер и давай притоптывать ногами. А
уж как смешно плясал жандарм, выронивший свое ружье! И пассажиры все  тоже
пустились в пляс.
   А надо вам сказать, что в этой почтовой карете везли в  банк  золото  -
три ящика. Наверное, килограммов триста. Солдат одной рукой продолжал бить
в барабан, другой сбросил ящики на дорогу и ногой задвинул их в кусты.
   - Пляшите! Пляшите!
   - Хватит! Хватит! Больше не можем!
   - Тогда уезжайте, да побыстрее! И не оборачиваться!..
   Почтовая карета уехала без своего драгоценного  груза.  А  солдат  стал
богатым-пребогатым, как миллионер... Теперь он мог купить себе виллу, жить
бездельником и жениться на дочери какого-нибудь важного чиновника.  А  еще
понадобятся деньги, так ему и в банк идти не надо - достаточно вспомнить о
барабане.

   Второй конец

   Шел солдат, шел и вдруг увидел охотника, который целился в дрозда.
   "Трам-тара-там-там! Трам-там-там!"
   Охотник выронил ружье и пустился в пляс. А дрозд улетел.
   - Несчастный! Ты мне ответишь за это!
   - Там видно будет, а пока попляши! Ну как?
   - Эх, сил нет!
   - Хочешь  остановиться,  так  обещай,  что  никогда  больше  не  будешь
стрелять в птиц!
   - Обещаю!
   Шел он дальше, шел и увидел крестьянина, который колотил своего осла.
   - Пляши!
   - На помощь!
   - Пляши! Перестану играть, только если поклянешься, что никогда  больше
не будешь бить своего осла.
   - Клянусь!
   Шел дальше славный солдат, шел и бил в свой барабан каждый  раз,  когда
нужно  было  положить   конец   какому-нибудь   безобразию,   восстановить
справедливость или наказать злодея. А злодеев всяких  и  несправедливостей
разных встречалось  почему-то  так  много,  что  ему  никак  не  удавалось
добраться до дома. Но он все равно был доволен. "Мой дом, -  решил  он,  -
будет там, где я смогу делать добро с помощью моего барабана".

   Третий конец

   Шел солдат, шел и размышлял: "Интересный  барабан!  Любопытно,  как  он
устроен? И в чем заключается его волшебство?" Повертел  в  руках  палочки,
разглядывая их, - вроде обыкновенные деревянные палочки.
   - Может, секрет спрятан внутри барабана, под этой туго натянутой кожей?
Загляну-ка туда, - решил он. И прорезал ножом небольшую дырочку. А  внутри
оказалось пусто - совсем пусто!
   - Ну, ладно, ничего не поделаешь...
   И отправился солдат дальше своей дорогой, весело  стуча  палочками.  Но
теперь зайцы, белки и птицы больше не танцевали под звуки его барабана,  и
совы тоже не просыпались...
   "Трам-тара-там-там! Трам-там-там!"
   Звук вроде бы тот же, а волшебства нет как нет!
   Вы не поверите, но барабанщик почему-то обрадовался этому.



        "ХИТРЫЙ БУРАТИНО"

   Жил да был однажды... Пиноккио-Буратино.  Нет,  не  тот,  про  которого
рассказал итальянский писатель Карло  Коллоди,  и  не  тот,  про  которого
написал сказку Алексей Толстой, а  совсем  другой.  Правда,  он  тоже  был
деревянный, но все равно - другой. И сделал его не папа Карло. Он сам себя
сделал.
   Этот Буратино, как и знаменитый деревянный человечек из  сказки,  любил
привирать. И всякий раз, когда он говорил неправду, его нос тоже удлинялся
прямо на глазах. И все-таки это был совсем другой Буратино. Тем более что,
когда нос вытягивался, он не пугался и не плакал, не  звал  на  помощь,  а
брал кож или пилу и спокойно  отрезал  лишний  кусок  носа.  Он  ведь  был
деревянный - не так ли? - а потому ему нисколечко не было больно. Ну а так
как врал он довольно часто, даже, пожалуй, слишком часто, то очень скоро у
него в доме скопилось множество деревянных обрезков - кусков носа.
   - Вот и хорошо! - решил он. - Пожалуй, хватит,  чтобы  сделать  мебель.
Изготовлю ее сам, и не придется платить столяру.
   Сказано - сделано. Потрудился Буратино как следует, и появились у  него
в доме кровать, стол, шкаф, стулья, полки для  книг,  скамья.  Наконец  он
принялся  делать  тумбочку  для  телевизора,  как  вдруг  обнаружил,   что
материала недостаточно.
   - Не беда! - решил он. - Надо только соврать разочек.
   Он выбежал на улицу и поискал, кому бы что-нибудь наврать. И тут увидел
крестьянина.
   - Добрый день! - приветствовал его Буратино. - А  вы  знаете,  что  вам
здорово повезло?
   - Мне? Каким образом?
   - Еще не знаете?! Вы же выиграли  сто  миллионов  в  лотерею!  Об  этом
только что сообщили по радио.
   - Не может быть!
   - Как это не может быть... Вас, простите, как зовут?
   - Роберто Бизлунги.
   - Вот видите! По радио назвали ваше имя - Роберто Бизлунги.  А  чем  вы
занимаетесь?
   - Да крестьянин я, землю пашу...
   - Ну, тогда никаких сомнений быть не может! Именно вам достался выигрыш
в сто миллионов! Поздравляю!..
   - Спасибо, спасибо...
   Синьор Бизлунги растерялся от такой новости, разволновался  и  зашел  в
кафе - выпить воды. И тут только сообразил, что никогда в жизни не покупал
лотерейных билетов. Значит, здесь какая-то ошибка...
   А Буратино тем временем вернулся домой.  Он  был  очень  доволен  своей
выдумкой, потому что нос удлинился как раз настолько, что он  мог  сделать
ножку для тумбочки. Он отпилил нужный кусок, зачистил шкуркой, сколотил  -
и готово! Тумбочка  получилась  на  славу.  Захочешь  купить  такую,  надо
выложить ни много ни мало, а целых двадцать тысяч лир!  Так  что  неплохая
получилась экономия. Изготовив обстановку для своего дома, Буратино  решил
заняться торговлей.
   - Буду продавать строительный материал и разбогатею!
   И в самом деле, он так наловчился придумывать всякие небылицы  и  врать
направо и налево, что очень скоро построил огромный склад  для  деревянных
строительных  материалов  -  там  работали  сто   рабочих   и   двенадцать
бухгалтеров, которые выписывали счета, - и купил четыре автомашины  и  два
автопоезда. Они нужны были не для прогулок, а для перевозки  обрезков  его
носа. Он отправлял их даже за границу - во Францию и Шутландию.
   И он все врал и врал - чем дальше,  тем  больше.  Нос  его  никогда  не
уставал расти. Буратино становился все богаче  и  богаче.  Теперь  на  его
складе работали три тысячи пятьсот рабочих и  счета  выписывали  четыреста
двадцать бухгалтеров.
   К сожалению, со временем от  беспрестанного  вранья  фантазия  Буратино
иссякла. Чтобы сказать какую-нибудь ложь  или  небылицу,  ему  приходилось
теперь подслушивать, как врут другие, и повторять чужие выдумки  -  и  те,
что сочиняют взрослые, и те, что придумывают  дети...  Но  это  были,  как
правило, совсем крохотные  неправды,  и  от  них  нос  вырастал  всего  на
несколько сантиметров.
   Тогда Буратино решил завести подсказчика. Новый  сотрудник  целый  день
сидел в конторе, придумывал разные небылицы, записывал на листки и отдавал
хозяину:
   -  Скажите,  что  купол  собора  святого  Петра  построили  вы,  а   не
Микеланджело.
   -  Скажите,  что  город  Форлимпополи  стоит   на   колесах   и   может
путешествовать.
   - Скажите, что вы оказались однажды  на  Северном  полюсе,  просверлили
дырку сквозь Землю и вышли на Южном полюсе.
   Подсказчик  неплохо  зарабатывал  на  таком  вранье,  но  к  вечеру  от
бесконечных упражнений во лжи у него начинала сильно болеть голова.
   - Скажите, что гора Монблан - ваша тетушка.
   - ...что слоны спят не лежа и не стоя, а встав на хобот.
   - ...что реке По надоело впадать в  Адриатическое  море,  и  она  хочет
броситься в Индийский океан.
   Теперь, став богатым-пребогатым, Буратино уже  не  сам  отпиливал  свой
нос. Это делали за него лучшие мастера-столяры.  Для  этого  они  надевали
белые перчатки и брали золотую пилу. Хозяин платил им дважды - сначала  за
саму работу, а потом за то, чтобы они молчали и никому не говорили про его
удивительный нос.  А  если  день  выдавался  особенно  удачный,  Буратино,
случалось, даже угощал их стаканом минеральной воды.

   Первый конец

   Буратино богател не по дням, а по часам. Но не подумайте, что  он  стал
жадным. Подсказчику, к примеру,  он  даже  делал  иногда  подарки.  Дарил,
скажем, мятную конфетку, грушу или сенегальскую марку...
   Горожане очень гордились Буратино и даже задумали избрать его мэром, но
он не соглашался,  потому  что  не  хотел  брать  на  себя  такую  большую
ответственность.
   - Но вы так много можете сделать для нашего города! - говорили ему.
   - Сделаю, и так сделаю. Построю детский сад, если,  конечно,  он  будет
носить мое имя. Поставлю скамейку в городском парке, чтобы старики-рабочие
могли отдохнуть, когда устанут.
   - Да здравствует Буратино! Да здравствует Буратино!
   Люди так обрадовались, что решили воздвигнуть на главной площади города
мраморный памятник Буратино. И воздвигли. Мраморный Буратино был ростом  в
три метра, а нищий мальчик, тоже мраморный, который стоял рядом, -  ростом
всего девяносто пять сантиметров. Мраморный  Буратино  дарил  ему  сольдо.
Возле памятника играл оркестр, в небо взлетали огни фейерверка... Это  был
большой праздник.

   Второй конец

   Буратино богател не по дням, а по часам.  И  чем  больше  богател,  тем
более становился жадным. Подсказчик, трудившийся день и  ночь,  придумывая
все новые и новые неправды, давно просил хозяина прибавить ему оплату,  но
Буратино всякий раз находил какой-нибудь предлог, чтобы отказать.
   - Это вы быстро придумали - требовать прибавки! А сами вчера  подсунули
мне небылицу всего на четыре сольдо  -  нос  вырос  только  на  двенадцать
миллиметров. Из такого кусочка не сделать и зубочистки!
   - У меня семья, - объяснял подсказчик, - а картошка подорожала.
   - Зато куличи подешевели! Почему  бы  вам  не  покупать  куличи  вместо
картошки?
   Кончилось тем, что подсказчик возненавидел  своего  хозяина  и  задумал
отомстить ему.
   - Я ему покажу! - грозился он, записывая на листки новые неправды.
   И вот однажды на одном  из  этих  листков  он,  сам  того  не  заметив,
написал: "Автор  "Приключений  Пиноккио"  -  Карло  Коллоди,  а  "Золотого
ключика" - Алексей Толстой".
   Листок этот оказался среди других бумаг с неправдами.  И  Буратино,  не
прочитавший за всю жизнь ни одной книжки, решил, что это, как и все другие
выдумки подсказчика, тоже неправда, и запомнил эту фразу,  чтобы  соврать,
когда понадобится.
   Вот так и случилось, что он первый раз в жизни - по чистому неведению -
сказал правду. И как только он это  сделал,  все  деревянные  строительные
материалы, которые появились в результате его вранья, превратились в  пыль
и опилки, и все богатство исчезло, словно его ветром сдуло. Буратино снова
стал бедным и оказался в своем старом доме, где не было даже  стула,  даже
носового платка, чтобы утереть слезы.

   Третий конец

   Буратино богател не по дням, а по часам и, конечно,  стал  бы  в  конце
концов самым богатым человеком на свете, если б однажды не появился в  тех
краях один  хитрый,  всезнающий  человечек.  Он  знал  даже  то,  что  все
богатства Буратино растают как дым в тот же момент, как только  он  скажет
правду.
   - Синьор Буратино, так, мол, и так. Смотрите, не скажите случайно  даже
самую маленькую правду, иначе кончен бал. Поняли? Вот  и  хорошо!  Кстати,
это ваша вилла?
   - Н-нет, - ответил Буратино.
   - Тогда я поселюсь тут. Она очень нравится мне! А эти  склады  тоже  не
ваши?
   - Н-нет, - неохотно произнес Буратино, не желая говорить правду.
   - Прекрасно! Значит, станут моими...
   Таким вот образом  человечек  забрал  у  Буратино  машины,  автопоезда,
телевизор, золотую пилу... Буратино становился все мрачнее и  мрачнее,  но
скорее дал бы отрезать себе язык, чем сказал бы правду.
   - Кстати, - спросил под конец человечек, - а это ваш нос?
   Тут Буратино не выдержал:
   - Конечно мой! И вы не сможете забрать его у  меня!  Нос  мой,  и  горе
тому, кто тронет его.
   - Вот это истинная правда! - улыбнулся человечек.
   И в тот же миг все  богатство  Буратино  действительно  превратилось  в
опилки, рассыпалось в прах. Налетел сильный ветер, и все развеял, все унес
прочь, подхватив заодно и загадочного человечка. И Буратино остался  один,
остался ни с чем, даже мятной конфетки от кашля не было у него.



        "ЭТИ БЕДНЫЕ ПРИВИДЕНИЯ"

   На  планете  Борт  жили  привидения,  много  привидений.   Жили?   Нет,
правильнее было бы сказать - влачили жалкое существование, кое-как сводили
концы с концами. Обитали они, как и  все  привидения,  где  придется  -  в
пещерах, в старинных полуразрушенных замках, в пустых, заброшенных  домах,
на чердаках. В полночь они выбирались из укрытий  и  расходились  по  всей
планете - пугать бортианцев.
   Но бортианцы их нисколько не боялись. Это были умные люди. В привидения
они не верили. И если сталкивались с ними, то смеялись, пока  те,  краснея
от стыда, не исчезали.
   Например, начинает  какое-нибудь  приведение  греметь  цепями,  издавая
скрежещущий звук, как тут же кто-нибудь из бортианцев кричит:
   - Эй, привидение, смазало бы получше свои цепи! Уж очень скрипят!
   А другое привидение начнет, к примеру, размахивать изо всех  сил  своей
белой простыней... А кто-нибудь из бортианцев, скорее  всего  какой-нибудь
мальчишка, кричит ему:
   - Ну чего ты там крутишься? Тащи сюда свою простыню  да  суй  скорее  в
стиральную машину. Давно пора отправить ее в биологическую стирку.
   К утру привидения возвращались в свои укрытия сами  совсем  запуганные,
упавшие духом и жаловались друг другу:
   - Черт знает что творится! Представляешь, что сказала мне одна синьора,
которая сидела  на  балконе  и  наслаждалась  ночной  прохладой?  "Смотри,
говорит,  опоздаешь!  У  тебя  часы  отстают.  Неужели  нет   среди   вас,
привидений, часовщика, чтобы починить их"?
   - А мне? Они подсунули  мне  записку!  Прикололи  кнопкой  к  двери.  И
знаешь, что в ней  было  написано?  "Уважаемый  синьор  привидение!  Когда
закончите свою прогулку, прикройте дверь. Прошлой  ночью  вы  оставили  ее
открытой, в дом забрели бродячие коты и вылакали молоко моей кошечки".
   - Никакого уважения к привидениям!
   - Никакого почтения!
   - Надо что-то предпринимать!
   - А что, например?
   Кто-то  предложил  провести  демонстрацию  протеста!  Кто-то  другой  -
ударить во все колокола, что есть на планете,  чтобы  помешать  бортианцам
спать.
   Наконец слово взял самый старый и самый мудрый призрак.
   - Дамы и господа! - сказал он, штопая дыру на своей ветхой простыне.  -
Дорогие друзья! Ничего не поделаешь! Больше нам  не  напугать  бортианцев!
Никогда! Они привыкли к  нашему  шуму,  знают  все  наши  фокусы,  и  наши
протесты их нисколечко не тронут. Нет, нам здесь нечего больше делать...
   - Что значит "здесь"?
   - Я хочу сказать - на этой планете. Надо эмигрировать, покинуть ее...
   - Ну да, чтобы оказаться на  какой-нибудь  планете,  где  живут  только
комары да мухи!
   - Нет, господа, я знаю одну подходящую планету.
   - И как же она называется?
   - Она называется Земля. Я узнал от одного верного и надежного человека,
что на Земле живут  миллионы  ребят,  которые,  едва  только  услышат  про
привидения, сразу же прячут головы под подушки.
   - Какая прелесть!
   - Не может быть!
   - Мне рассказал это,  -  продолжал  старый  призрак,  -  один  человек,
который никогда в жизни не говорит неправду.
   - Ну ладно, давайте голосовать! Голосовать!
   - За что голосовать?
   -  Кто  согласен  переселиться  на  Землю,  махните  своей   простыней.
Подождите, я сосчитаю... Один, два, три... сорок... сорок  тысяч...  сорок
миллионов... Кто против? Один, два... Ну что же, подавляющим  большинством
принято, решение - едем!
   - А те, кто против, тоже могут поехать?
   - Разумеется. Меньшинство должно следовать за большинством.
   - Когда отправляемся?
   - Завтра вечером, как только стемнеет.
   И на следующий вечер, еще  до  того  как  появилась  Луна  (кстати,  на
планете Борт четырнадцать Лун, и непонятно, как это им  удается  вертеться
вокруг  нее  и  не  столкнуться),  бортианские  привидения  выстроились  в
стройную колонну и замахали своими простынями, словно большими  бесшумными
крыльями... И вот они полетели...  Полетели  в  космическое  пространство,
словно белые ракеты.
   - А не собьемся с пути?
   - Не бойтесь, старик знает небесные маршруты так же хорошо,  как  дырки
на своей простыне...

   Первый конец

   Через  несколько  минут,  двигаясь  со  скоростью  света,   бортианские
привидения подлетели к Земле и опустились в той  ее  части,  которая  была
тогда в тени - там ночь только еще начиналась.
   - Теперь разомкнем наши стройные ряды и  разлетимся,  -  сказал  старый
призрак.  -  Пусть  каждый  осмотрится  и  действует  в   зависимости   от
обстановки. К рассвету соберемся здесь и обсудим положение. Согласны?
   И привидения растаяли в ночной темноте.
   Когда же они вновь встретились на рассвете, то едва не  выпрыгивали  из
своих простыней от радости.
   - Ребята, да это же просто рай!
   - Какое счастье!
   - Какой праздник!
   - Кто бы подумал, что столько людей еще верит в привидения.
   - И не только дети, даже взрослые!
   - И даже образованные люди!!!
   - Я напугал одного доктора!
   - А я - министра! Он даже поседел от страха!
   - Наконец-то мы нашли  подходящую  планету!  Я  голосую  за  то,  чтобы
остаться тут.
   - И я!
   - И я!
   На этот раз во время голосования взметнулись все простыни, ни  одна  не
осталась неподвижной.

   Второй конец

   Через  несколько  минут,  двигаясь  со  скоростью  света,   бортианские
привидения улетели очень далеко от своей планеты. К сожалению, в  суматохе
перед отъездом никто не заметил, что во главе колонны оказались  те  самые
два привидения, которые возражали против путешествия на Землю. А это были,
надо вам сказать, земные привидения. А еще точнее - миланские  привидения,
которые убежали из  ломбардской  столицы,  не  устояв  под  градом  гнилых
помидоров, какими их закидали мальчишки. Привидения тайком  пробрались  на
планету Борт и спрятались среди местных привидений. О том, чтобы вернуться
на Землю, они, разумеется, и слышать  не  хотели.  Но  если  б  кто-нибудь
узнал, что они - земные, им пришлось бы не сладко. И тогда они задумали...
Впрочем, что задумали, то и сделали.
   Они встали во главе колонны. Все полагали, что путь  указывает  старый,
мудрый призрак, а он между тем задремал  на  лету.  И  земные  привидения,
вместо того чтобы лететь к Земле, взяли курс совсем в другую сторону  -  к
планете  Пиккьо,  которая  находится  на  расстоянии   трехсот   миллионов
миллиардов километров и семи сантиметров. На этой планете  обитали  только
какие-то говорящие лягушки. Бортианским привидениям неплохо жилось там  по
крайней мере несколько столетий. А  потом,  похоже,  и  лягушки  перестали
бояться их.

   Третий конец

   Через  несколько  минут,  двигаясь  со  скоростью  света,   бортианские
привидения оказались вблизи Луны и уже собирались опуститься  на  землю  и
приняться за свое дело, как  вдруг  увидели,  что  с  Земли  им  навстречу
движется такая же плотная колонна привидений.
   - Эй, кто вы такие?
   - А вы кто?
   - Нечестно! Мы первые спросили! Отвечайте!
   - Мы привидения с планеты Земля. Улетаем отсюда, потому что  здесь  нас
уже больше никто не боится.
   - И куда же вы летите?
   - На планету Борт. Нам говорили, там есть кого попугать.
   - Несчастные! Так знайте же - мы покинули эту  планету  именно  потому,
что привидениям там уже больше нечего делать!
   - Черт возьми, как же быть?
   -  Давайте  объединимся  и  поищем  какую-нибудь  планету,  где   живут
трусишки.  Неужели  не  найдется  хотя  бы  одна  такая  планета  во  всей
Вселенной...
   - Ну конечно, так и надо сделать!..
   Так и сделали. Бортианские и земные привидения объединились,  поворчали
немного и скрылись в глубинах Космоса.



        "СОБАКА, КОТОРАЯ НЕ УМЕЛА ЛАЯТЬ"

   Жила-была однажды собака, которая не умела лаять. Ни лаять, ни мяукать,
ни мычать, ни ржать  -  никак  не  умела  разговаривать!  Это  была  самая
обыкновенная маленькая собака. И никто не знал, откуда она взялась в  этом
селе, где прежде никто никогда не видел ни одной собаки.  И  уж,  понятное
дело, сама она даже не подозревала, что не  умеет  лаять.  Но  вот  кто-то
спросил ее:
   - А почему, интересно, ты никогда не лаешь?
   - Лаять?.. А как это? Я ведь не здешняя, я не умею...
   - Вот чудачка! Разве ты не знаешь, что все собаки лают?
   - Зачем?
   - Не зачем, а потому. Потому что  они  собаки!  Лают  на  прохожих,  на
подозрительных  кошек,  на  луну.  Лают,  когда  довольны  жизнью,   когда
нервничают или злятся. Лают чаще всего днем, но, случается, и ночью.
   - Очень возможно, но я...
   - А ты что за птица такая особенная? Или хочешь, чтоб о тебе написали в
газетах?
   Собака не знала, что и отвечать. Она не умела лаять  и  не  знала,  как
этому научиться.
   - А ты делай, как я, - из жалости посоветовал какой-то  петушок.  И  он
несколько раз прокричал свое звонкое "ку-ка-ре-ку!".
   - По-моему, это совсем непросто, - заметила собака.
   - Да что ты! Очень даже просто! Послушай еще и обрати внимание  на  мой
клюв. Короче, смотри и подражай!
   И петушок еще раз пропел "ку-ка-ре-ку!".
   Собака попробовала повторить,  но  у  нее  получилось  только  какое-то
жалкое "кхе-кхе", и курицы, испугавшись, бросились врассыпную.
   - Ничего, - успокоил собаку петушок, -  для  первого  раза  очень  даже
неплохо. А теперь повтори. Ну!
   Собака еще раз попыталась покукарекать, но у нее опять ничего не вышло.
И тогда она стала потихоньку тренироваться изо дня в день, иногда  уходила
в лес - там совсем никто не мешал и можно было кукарекать сколько угодно.
   Но вот однажды утром в лесу ей удалось  выкрикнуть  "ку-ка-ре-ку!"  так
хорошо, так звонко и красиво,  что  лиса,  услышав  этот  петушиный  клич,
подумала:  "Наконец-то  петенька  собрался  навестить  меня!  Надо  скорей
поблагодарить его за визит..." И поспешила ему  навстречу,  не  забыв  при
этом захватить нож, вилку и салфетку, потому что для лисы,  как  известно,
нет блюда лакомее, чем  хороший  петушок.  Можете  себе  представить,  как
огорчилась она,  когда  вместо  петушка  увидела  собаку,  которая  сидела
по-щенячьи  на  своем  хвосте  и  одно   за   другим   испускала   громкие
"ку-ка-ре-ку!".
   - Ах, - воскликнула лиса, -  так,  чего  доброго,  и  в  ловушку  можно
попасть!
   - В ловушку?
   -  Ну  да!  Я  подумала,  что   ты   нарочно   притворилась   петушком,
заблудившимся в лесу, чтобы поймать меня. Хорошо еще, что я  тебя  вовремя
заметила. Но это нечестная охота! Собаки обычно  лают,  предупреждая,  что
приближаются охотники.
   - Уверяю тебя... Я совсем не собиралась охотиться. Я пришла сюда только
поупражняться.
   - Поупражняться? В чем?
   - Я учусь лаять. И уже почти научилась. Послушай,  как  у  меня  хорошо
получается.
   И она снова звонко пропела "ку-ка-ре-ку!".
   Лиса так хохотала, что чуть не лопнула. Она каталась по земле, хватаясь
за живот, и никак не могла остановиться. Наша собака ужасно обиделась, что
над нею смеются, - ведь она так старалась! Поджав хвост и чуть  не  плача,
побрела она домой. Но тут встретилась ей кукушка.  Увидела  она  печальную
собаку и пожалела ее:
   - Что случилось с тобой?
   - Ничего.
   - Отчего же ты такая грустная?
   - Эх... Так вот и так... Все оттого, что не  умею  лаять.  И  никто  не
может научить меня.
   - Ну если дело только за этим, я  научу  тебя  в  два  счета!  Послушай
хорошенько, как я пою, и повтори точно  так  же:  "Ку-ку,  ку-ку,  ку-ку!"
Поняла?.
   - Вроде не так уж и трудно...
   - Да совсем просто! Я с самого детства умею куковать. Попробуй: "Ку-ку,
ку-ку..."
   - Ку... - попробовала собака, - ку...
   Она повторяла это "ку-ку!" еще много раз и в этот день, и на следующий.
И через неделю стала уже совсем неплохо куковать. Она была очень  довольна
собой и думала: "Наконец-то, наконец-то  я  начинаю  по-настоящему  лаять!
Теперь уж никто не станет смеяться надо мной".
   Как раз в эти дни начался  охотничий  сезон.  В  лесу  появилось  много
охотников, в том числе и таких, которые стреляют  куда  попало  и  в  кого
попало. Могут выстрелить даже в соловья, если услышат его. И вот идет один
такой охотник по лесу и слышит в кустах: "Ку-ку... ку-ку..." Он  поднимает
ружье, целится и - бух! бах! - стреляет.
   Пули, по счастью, не задели собаку. Пролетели и просвистели  над  самым
ухом. Но собака  испугалась  и  пустилась  наутек.  Она  очень  удивилась:
"Наверное, этот охотник сошел с ума, если стреляет даже в собаку,  которая
лает..."
   А охотник тем временем искал свою добычу. Он был уверен,  что  попал  в
цель.
   "Наверное,  птицу  утащила  эта   собака,   которая   выскочила   вдруг
откуда-то", - подумал он.
   И, чтобы отвести душу,  выстрелил  в  мышонка,  выглянувшего  из  своей
норки, но не попал и в него.
   А собака бежала, бежала...

   Первый конец

   Бежала, бежала собака и оказалась на лугу, где спокойно паслась корова.
   - Куда так спешишь?
   - Сама не знаю...
   - Ну так остановись. Здесь прекрасная трава.
   - Эх, если б в траве было дело...
   - Ты что - нездорова?
   - Хуже. Я не умею лаять!
   - Но ведь это самое простое, что только может быть на  свете!  Послушай
меня: "Му-у! Му-у! Му-у!.." Разве некрасиво?
   - Неплохо. Но я не уверена, что это как раз то, что мне надо.  Ты  ведь
корова...
   - Разумеется, я корова.
   - А я - нет. Я собака.
   - Разумеется, ты собака. Ну и что? Что тебе мешает выучить мой язык?
   - А знаешь, это мысль! Превосходная мысль!
   - Какая?
   - Да вот эта, которая только что пришла мне в  голову.  Я  выучу  языки
всех животных и буду выступать в цирке.  Все  будут  аплодировать  мне,  я
разбогатею и выйду замуж за сына короля. Короля собак, разумеется.
   - Молодец, ты очень хорошо придумала это! Ну,  так  за  работу.  Слушай
внимательно: "Му-у... Му-у... Му-у..."
   - Му-у... - промычала собака.
   Это была  собака,  которая  не  умела  лаять,  зато  обладала  большими
способностями к языкам.

   Второй конец

   Бежала, бежала собака... И встретился ей крестьянин.
   - Куда так несешься?
   - Сама не знаю...
   - Тогда идем со мной. Мне как раз нужна собака - курятник сторожить.
   - Я бы пошла к вам, но только вот лаять не умею.
   - Тем лучше. Собаки, которые лают, только  помогают  ворам  удирать.  А
тебя они не услышат, подойдут поближе, тут ты  их  схватишь,  укусишь  как
следует, и они получат по заслугам.
   - Согласна! - ответила собака.
   Так и случилось, что собака, которая не умела лаять, нашла наконец себе
занятие, цепь и миску с костями - раз и навсегда, на всю жизнь.

   Третий конец

   Бежала, бежала собака... И вдруг остановилась. Какой странный голос она
услышала. "Гав-гав! - говорил кто-то. - Гав-гав!"
   "Что-то очень родное и знакомое, - подумала собака.  -  Хотя  никак  не
могу понять, что это за животное говорит".
   - Гав-гав!
   - Жираф, может быть? Нет,  наверное,  крокодил.  Это  злое  животное  -
крокодил... Надо быть осторожнее.
   Прячась за  кустами,  собака  двинулась  туда,  откуда  доносилось  это
"гав-гав!", от которого, бог знает почему, так сильно забилось ее сердце.
   - Гав-гав!
   - Вот так раз - собака!
   Да, да! Причем это  оказалась  собака  того  самого  охотника,  который
недавно стрелял, услышав кукование.
   - Привет, собака!
   - Привет, собака!
   - Что это за звуки ты издаешь?
   - Звуки? Да будет тебе известно, что это не просто звуки, а лай.
   - Лай? Ты умеешь лаять?
   - Вполне естественно. Не стану же я трубить, как слон, или рычать,  как
лев.
   - Тогда научи меня!
   - А ты разве не умеешь лаять?
   - Нет...
   - Слушай внимательно! Это делается так: "Гав, гав!.."
   - Гав, гав! - сразу же залаяла собака. И подумала про себя, радостная и
счастливая: "Наконец-то я нашла хорошего учителя!"



        "ДОМ В ПУСТЫНЕ"

   Жил-был  как-то  очень   богатый   синьор.   Богаче   самого   богатого
американского миллиардера. Одним словом, богатый-пребогатый!  Свои  деньги
он хранил на огромных складах. До самого потолка они были забиты золотыми,
серебряными и никелевыми монетами. Тут были итальянские лиры,  швейцарские
франки, английские фунты стерлингов, американские доллары, русские  рубли,
польские злотые, югославские динары - центнеры,  тонны  монет  всех  стран
мира и всех национальностей. Бумажных денег у  него  тоже  было  несметное
количество - тысячи туго набитых, запечатанных сургучными печатями мешков.
   Звали этого синьора Монетти.
   И вот однажды захотел он построить себе дом.
   - Построю его в пустыне, - решил он, - подальше от людей.
   Но в пустыне нет камня для строительства, нет кирпичей, извести, досок,
мрамора... Ничего нет - один песок.
   - Неважно! - заявил синьор Монетти сам себе. -  Построю  дом  из  своих
денег. Вместо камней, кирпичей, досок и мрамора использую монеты.
   Он позвал архитектора и велел ему сделать план дома.
   - Пусть в нем будет триста шестьдесят пять комнат,  -  приказал  синьор
Монетти, - по одной на каждый день года. И двенадцать этажей -  по  одному
на каждый месяц года. И пятьдесят две лестницы - по одной на каждую неделю
года. И все это пусть будет сделано из монет, понятно?
   - Но гвозди... Без них не обойтись... Придется привезти.
   - Ни в коем случае! Нужны гвозди? Берите мои золотые монеты и отливайте
из них золотые гвозди.
   - А для крыши нужна черепица...
   - Никакой черепицы! Возьмите мои серебряные монеты, и  получится  очень
хорошая крыша.
   И  архитектор  сделал  план.  Чтобы  привезти  в  пустыню  все  монеты,
необходимые  для  строительства  дома,  понадобилось  три  тысячи  пятьсот
автопоездов. А чтобы разместить строительных рабочих,  пришлось  поставить
четыреста палаток.
   И работа закипела. Сначала вырыли котлован под фундамент, но  не  стали
забивать в него  железобетонные  сваи  и  укладывать  плиты,  а  заполнили
монетами. Один за другим подъезжали доверху груженные деньгами самосвалы и
ссыпали свой драгоценный груз в котлован. Затем стали класть стены: монету
за монетой -  одну  на  другую.  Монета  -  чуть-чуть  раствора  -  другая
монета... Первый этаж весь выложили из итальянских серебряных монет по 500
лир. Второй этаж - целиком из долларов...
   Двери тоже сделали из монет - старательно склеивали их друг  с  другом.
Потом взялись за окна, но стекло не понадобилось. Его  заменили  бумажными
деньгами - австрийские шиллинги сложили с немецкими марками и изнутри,  со
стороны  комнаты,  закрыли,  как   занавеской,   турецкими   и   шведскими
банкнотами.
   Крышу, трубы и камины тоже выложили  из  металлических  денег.  Мебель,
ванны, водопроводные краны, ковры,  ступеньки  лестниц,  решетки  в  окнах
подвала, туалеты - все сделали из монет. Монеты, монеты,  повсюду  монеты,
одни монеты...
   А вечером синьор Монетти непременно  обыскивал  рабочих,  уходивших  со
стройки: вдруг кто-нибудь из них унес в кармане или  в  ботинке  несколько
сольдо?!
   Он даже заставлял их показывать язык, потому что при желании можно ведь
и во рту спрятать рупию, пиастр или пезету.
   Когда закончили строительство, остались еще  целые  горы  металлических
денег. Синьор Монетти велел ссыпать их в подвалы,  сложить  на  чердаке  и
заполнить ими почти все комнаты, оставив между грудами монет только  узкий
проход, чтобы можно было пробраться к ним и пересчитать, если понадобится.
   А затем все ушли - архитектор, прораб, рабочие, водители грузовиков.  И
синьор Монетти остался один в своем огромном доме, стоящем среди  пустыни,
- в этом денежном дворце.  Куда  ни  посмотришь  -  на  пол,  на  потолок,
направо, налево, вперед, назад, куда ни обернешься - всюду  видишь  только
деньги, деньги, деньги. Потому что  даже  сотни  драгоценных  картин,  что
висели на стенах, были сделаны из денег. И сотни статуй, стоявших в залах,
тоже были отлиты из бронзовых, медных или никелевых монет.
   Вокруг  дома  синьора  Монетти  расстилалась  бескрайняя  пустыня.  Она
тянулась далеко, во все стороны света. Случалось, что с севера или  с  юга
налетал сильный ветер, и тогда ставни и двери хлопали,  издавая  необычный
звук, похожий на легкий  музыкальный  перезвон.  И  синьор  Монетти  своим
тончайшим слухом умел различить в нем звон монет разных стран мира.
   "Такое "дзиннь!", - отмечал он, - издают датские кроны. Это  "динь!"  -
голландские флорины... А вот слышны голоса Бразилии, Замбии, Гватемалы..."
   Когда синьор Монетти поднимался по лестнице, он распознавал монеты,  по
которым ступал, не глядя, - по их звучанию  под  каблуками  (у  него  были
очень  чувствительные  ноги).  И,  поднимаясь  с  закрытыми  глазами,   он
бормотал:  "Румыния,  Индия,  Индонезия,  Исландия,  Гана,  Япония,  Южная
Африка..."
   Спал синьор Монетти на кровати, которая тоже, разумеется, была  сделана
из  монет:  изголовье  было  выложено  золотыми  старинными   монетами   -
маренгами, а простынями служили сшитые  двойной  ниткой  банкноты  по  сто
тысяч лир. Простыни  он  менял  каждый  день,  потому  что  был  человеком
чрезвычайно чистоплотным. Использованные простыни он складывал в сейф.
   Перед сном он обычно читал какую-нибудь книгу из своей библиотеки. Тома
состояли из аккуратно переплетенных банкнот стран всех пяти континентов.
   Синьор Монетти никогда не уставал читать  эти  книги,  потому  что  был
очень образованным человеком.
   Однажды ночью, когда  он  читал  книгу,  состоящую  из  денежных  купюр
Австралийского государственного банка...

   Первый конец

   Однажды ночью синьор Монетти  услышал  вдруг,  что  кто-то  стучится  в
дверь. И сразу же безошибочно определил: "Стучат в дверь, которая  сделана
из старинных талеров австрийской императрицы Марии Терезии".
   Од  пошел  посмотреть  и  убедился,  что  не  ошибся.   Это   оказались
разбойники.
   - Кошелек или жизнь!
   - Прошу, господа, входите и убедитесь - у меня нет кошелька.
   Разбойники вошли в дом, но даже  и  не  подумали  взглянуть  на  стены,
двери, окна, мебель, а сразу же бросились искать сейф.  Нашли,  но  в  нем
оказались одни простыни.  Не  станут  же  разбойники  изучать,  из  какого
материала они сделаны - из льна или из бумаги с водяными знаками. Во  всем
доме - от первого до двенадцатого  этажа  действительно  не  оказалось  ни
одного кошелька, ни  одной  сумки  или  мешка.  Лежали  только  повсюду  в
комнатах груды каких-то вещей, и в подвалах  тоже,  и  на  чердаке,  но  в
темноте не рассмотреть было, что это такое. А кроме того, разбойники и без
того хорошо знали, что им надо -  им  нужен  был  бумажник.  А  у  синьора
Монетти его не было.
   Сначала разбойники рассердились, а потом даже расплакались  от  досады.
Ведь они проделали такой путь через  всю  пустыню  ради  этого  грабежа  и
теперь вынуждены были возвращаться с пустыми руками. Синьор Монетти, чтобы
успокоить их, предложил им лимонаду со льдом. Разбойники утолили  жажду  и
ушли в темноту ночи, роняя в песок горькие слезы.

   Второй конец

   Однажды ночью синьор Монетти услышал, что  кто-то  стучится  в  дом.  И
сразу же безошибочно  определил:  "Стучат  в  дверь,  которая  сделана  из
старинных эфиопских талеров". Он спустился вниз и открыл эту дверь.  Перед
ним стояли двое затерявшихся в пустыне ребятишек.  Голодные  и  замерзшие,
они горько плакали.
   - Помогите нам, пожалуйста...
   Синьор  Монетти  сердито  захлопнул  перед  ними  дверь.  Но  дети  все
продолжали стучать и стучали  еще  очень  долго.  В  конце  концов  синьор
Монетти сжалился над ними.
   - Ну вот что, забирайте-ка эту дверь!
   Дети взяли дверь. Она оказалась очень тяжелой, потому что целиком  была
сделана из золота. Зато, если они донесут ее до дома, можно  будет  купить
хлеба и молока и даже немножко кофе.
   Через  несколько  дней  к  синьору  Монетти  пришли  еще  двое   бедных
ребятишек, и он подарил им другую дверь. А потом, когда все узнали, что он
стал добрым и щедрым, бедняки поспешили к нему отовсюду,  со  всех  концов
земли. И никто не уходил с пустыми руками. Кому он дарил окно, кому  стул,
сделанный из монет по 50 чентезимо, и так далее. Через год  дошла  очередь
до крыши и последнего этажа.
   А бедняки все шли к нему и шли, со всех концов земли, и выстраивались в
длинную очередь.
   "Я и не знал, что их так много!" - удивлялся синьор Монетти.
   И он помогал им год за годом, постепенно разрушая свой дворец. Когда же
от дворца ничего не осталось, он переселился в  палатку,  как  бедуин  или
турист. И на душе у него стало легко-легко, ну просто совсем радостно.

   Третий конец

   Однажды ночью, когда синьор Монетти листал перед сном книгу с денежными
купюрами, он  вдруг  обнаружил  среди  них  фальшивую  банкноту.  Как  она
оказалась здесь? И может быть, тут не одна такая  фальшивая?  С  волнением
принялся он листать одну за  другой  все  свои  книги  и  нашел  еще  штук
двенадцать таких же фальшивых банкнот.
   - А нет ли случайно в моем доме и фальшивых монет? Надо присмотреться!
   А он, как вы уже знаете, очень тонко все чувствовал.  И  сама  мысль  о
том, что где-то, в каком-то уголке его дворца, на крыше ли, в  паркете,  в
дверях или в стене, может оказаться фальшивая монета, не давала ему покоя,
буквально лишала сна.
   И он стал разбирать свой дворец в  поисках  фальшивых  монет.  Начал  с
крыши и этаж за этажом опускался вниз. И если  находил  фальшивую  монету,
очень радовался!
   - Узнаю! Эту монету мне подсунул мошенник такой-то!
   Он знал свои монеты все наперечет. И фальшивых среди них были считанные
единицы, потому что он всегда был очень аккуратен и внимателен, когда имел
дело с деньгами. Но на  какую-то  минутку,  понятное  дело,  каждый  может
отвлечься.
   В конце концов синьор Монетти разобрал весь дом на кусочки  и  оказался
сидящим на груде серебряных и золотых обломков. Строить дом заново ему уже
не хотелось. Просто неинтересно. А гору денег было жаль. Так  и  сидел  он
там злой-презлой, не зная, что делать. А потом, то ли от злости, то ли  от
долгого сидения на этой груде монет, стал вдруг потихонечку уменьшаться  -
все меньше и меньше делался, пока и сам в конце концов  не  превратился  в
монету. В фальшивую монету. И люди,  которые  забрали  потом  его  деньги,
просто выбросили ее - подальше в пустыню.



        "ДУДОЧНИК И АВТОМОБИЛИ"

   Жил да был однажды волшебник-дудочник. Впрочем, это старая  сказка,  ее
все знают. Про то, как город заполнили мыши,  и  один  мальчик  с  помощью
волшебной дудочки вывел их всех к реке, и они утонули в ней. А мэр  города
не захотел поблагодарить  его,  и  тогда  дудочник  увел  из  города  всех
ребят...
   Моя сказка тоже про дудочника. И может быть, даже про того же самого. А
может, и нет.
   На этот раз городом завладели... автомобили. Они запрудили  все  улицы,
все тротуары и площади, забили все подворотни. Повсюду, куда  ни  глянешь,
стояли всевозможнейшие автомобили -  легковые,  грузовые,  маленькие,  как
коробочки, и длинные, как пароходы, автобусы, грузовики, самосвалы,  целые
автопоезда, фургоны, фургончики...  Многие  из  них  двигались  с  трудом,
толкаясь, гремя бамперами, сплющивая себе крылья. Но, пожалуй, еще  больше
было таких машин, которые уже не могли двигаться,  потому  что  им  просто
некуда было двинуться - места не было! И они вынуждены  были  стоять.  Так
что людям приходилось ходить пешком. Но и это было не так-то просто.  Ведь
машины занимали все свободное пространство. И людям  приходилось  обходить
машины, перелезать через них и даже проползать  под  ними.  С  утра  и  до
вечера там и тут только и раздавалось:
   - Ах! - Это какой-то пешеход ударился о капот.
   - Ох! - Это двое прохожих столкнулись лбами, проползая под  грузовиком.
Люди, понятное дело, просто из себя выходили от возмущения.
   - Пора кончать с этим безобразием!
   - Надо что-то предпринимать!
   - Почему мэр не думает об этом?
   Мэр слушал эти разговоры и ворчал: "Думать-то я  думал.  Днем  и  ночью
думал. И даже весь выходной думал. Да вот беда, ничего не могу  придумать!
Прямо не знаю, что и делать, что сказать и вообще,  за  что  хвататься!  А
ведь моя голова не глупее других".
   Однажды пришел к мэру какой-то странный мальчик. Он был в  курточке  из
овчины, в деревянных башмаках, а на голове у него был  колпак,  украшенный
голубой лентой, так что он очень походил  на  деревенского  волынщика.  Но
волынки у него не  было.  Мальчик  попросил  пропустить  его  к  мэру,  но
стражник очень строго заявил:
   - Оставь мэра в покое! Ему не до твоей волынки сейчас.
   - Да у меня и нет ее!
   - Тем хуже. Нет, так зачем ты ему нужен?!
   - Скажите ему, что я знаю, как освободить город от автомобилей.
   - Что, что? Послушай, уходи-ка ты лучше отсюда подобру-поздорову, не то
за такие шуточки можно и по шее схлопотать!
   - Но вы все-таки доложите обо мне мэру! Уверяю вас, не пожалеете...
   Он  так  настаивал  и  так  упрашивал,  что  стражник  в  конце  концов
смилостивился и пропустил его.
   - Добрый день, синьор мэр!
   - Для кого добрый, а для кого и нет! Для меня он  станет  действительно
добрым, только когда...
   - ...город будет освобожден от автомобилей! И я знаю, как это сделать.
   - Ты? И кто же это тебя научил? Уж не коза ли какая рогатая?
   - Кто научил, неважно. Давайте попробую. Вы ведь ничего не потеряете. А
если пообещаете мне кое-что, то уже завтра у вас не будет никаких забот  с
автомобилями.
   - Интересно, что же я должен пообещать тебе?
   - Что начиная с завтрашнего дня на главной площади всегда смогут играть
дети, и там поставят для них карусели, качели, катальные  горки  и  другие
аттракционы.
   - На главной площади?
   - На главной площади.
   - И больше ты ничего не хочешь?
   - Ничего.
   - Тогда по рукам! Обещаю. Когда начнешь?
   - Сейчас же, синьор мэр...
   - Ну давай! Не теряй ни минуты!
   Странный мальчик не потерял и  одной  секунды.  Он  достал  из  кармана
маленькую дудочку, вырезанную из ветки жасмина, тут же, в  кабинете  мэра,
заиграл веселую  песенку,  затем  вышел  на  улицу  и,  продолжая  играть,
направился к реке. И тогда...
   - Смотрите! Что случилось с этой машиной? Она сама завелась!
   - И эта тоже!
   - Ой, да это же моя! Кто-то хочет  увести  мою  машину?  Держите  вора!
Держите вора!
   - Да нет тут никакого вора, разве не видите? Машины сами заводятся!..
   - Набирают скорость!.. Уезжают!
   - Куда же они так спешат?
   - Моя машина! Стой, стой! Вернись ко мне!
   Вое машины в городе вдруг устремились в одном направлении, ревом  своих
моторов, гудками, сиренами создавая невероятный, неслыханный  грохот...  И
все двигались сами - без водителей!
   Но в этом чудовищном шуме, что стоял над городом, можно было различить,
если прислушаться, звонкую и радостную мелодию песенки, которую  играл  на
дудочке мальчик...

   Первый конец

   Машины неслись к реке. А дудочник стоял у моста и все играл и  играл...
Когда на мост въехала первая машина - по чистой случайности  это  оказался
автомобиль мэра - мальчик слегка изменил мелодию и взял высокую  ноту.  И,
словно по сигналу, мост рухнул. Машина свалилась в реку, и  течение  сразу
же отнесло ее. Точно так же полетела в воду вторая машина, затем третья  -
все машины одна за другой, а то и сразу  несколько  летели  вниз,  взревев
напоследок мотором, издав прощальный гудок, и течение  быстро  уносило  их
прочь.
   А на улицы, освободившиеся от машин, уже  высыпали  ребята.  Радостные,
довольные, они принялись бегать и играть в мяч. Девочки прогуливали  своих
кукол в игрушечных колясках, мальчики катались на велосипедах...
   Но взрослые пришли в ужас. Они хватались за голову, звонили пожарным, в
полицию и требовали навести порядок.
   - Почему никто не остановит этого сумасшедшего?  Да  схватите  же  его,
черт возьми! Пусть замолчит этот проклятый дудочник!
   - Надо его самого сбросить в реку вместе с этой дудкой!
   - Мэр тоже с ума сошел! Уничтожить все наши прекрасные автомобили!..
   - Они так дорого стоят!
   - А сливочное масло тоже недешево!
   - Долой мэра! В отставку его!
   - Долой дудочника!
   - Верните мне мою машину!
   Самые решительные бросились к дудочнику,  чтобы  схватить  его,  но  не
смогли и притронуться к нему. Между  мальчиком  и  толпой  словно  выросла
какая-то невидимая стена, оградившая его. И люди напрасно колотили  в  нее
кулаками и ногами. Дудочник подождал, пока не  исчезла  в  воде  последняя
машина, а потом и сам прыгнул в реку, переплыл на другой берег, поклонился
всем и скрылся в лесу.

   Второй конец

   Машины устремились к реке и одна за  другой,  издав  прощальный  гудок,
ушли на дно. Последней исчезла в реке машина мэра. К этому времени главную
площадь уже заполнила радостная детвора.  Звонкие,  веселые  голоса  ребят
заглушали жалобы горожан, которые чуть  не  плакали,  видя,  как  исчезают
машины.
   Наконец дудочник перестал играть, поднял глаза и увидел, что  навстречу
ему движется грозная толпа во главе с мэром.
   - Ну как, вы довольны, синьор мэр? - спросил он.
   - Я покажу тебе сейчас, как я доволен! И  ты  думаешь,  это  -  удачная
затея? Разве не знаешь, сколько труда и денег  вложено  в  каждую  машину?
Нашел, называется, способ освободить город!..
   - Но я... Но вы...
   - Да ты негодяй, вот ты кто! И если не хочешь  провести  остаток  своих
дней в тюрьме, возьми сейчас же свою дудку и выведи все машины обратно  из
реки! И чтоб все до одной вернулись, от первой до последней!
   - Браво! Прекрасно! Да здравствует синьор мэр!
   И мальчик сделал так, как его попросили. Повинуясь волшебным звукам его
дудочки, машины вернулись на берег, снова двинулись по дорогам и площадям,
снова заняли свои прежние места, прогнав ребят с  мячами  и  велосипедами.
Словом, все стало как прежде. А дудочник тихо  ушел  куда-то.  Ушел  очень
грустный. И никто никогда больше ничего не слышал о нем.

   Третий конец

   И машины, повинуясь приказу дудочки,  поехали...  И  приехали  к  реке,
словно мыши Гаммелина? Да нет! Вовсе нет!  Машины  поехали,  поехали...  И
очень скоро в городе не осталось ни одной, даже  самой  маленькой  машины.
Опустела главная площадь, опустели улицы, освободились аллеи  и  тротуары.
Куда же подевалисъ машины?
   Ну-ка, прислушайтесь, и вы поймете, в чем дело.  Теперь  машины  мчатся
под землей! С помощью волшебной дудочки этот забавный мальчик проложил под
улицами и площадями города подземные дороги.  Бог  по  ним-то  и  побежали
машины. Останавливались,  забирали  своих  владельцев  и  мчались  дальше.
Теперь места хватало всем. Под землей - машинам. На земле - людям, которым
хотелось беззаботно бродить по городу и спокойно, не шарахаясь то и дело в
сторону, разговаривать о том о сем - о  политике,  о  футболе,  о  Луне...
Места хватало теперь и ребятам,  которым  хотелось  бегать  и  прыгать,  и
женщинам, опешившим в магазины.
   - Как же я был глуп! - в восторге закричал мэр. - Как же  я  был  глуп,
что сам не додумался до этого раньше!
   А дудочнику поставили памятник. Даже два памятника. Один -  на  главной
площади, другой - тоже на главной площади, только под землей. И  он  стоит
там среди машин, которые неутомимо несутся по своим подземным магистралям.



        "КРУГ ПО ГОРОДУ"

   Паоло был очень деятельным мальчиком. Он ни минуты  не  мог  оставаться
без какого-нибудь интересного и полезного  дела.  Он  никогда  не  скучал,
потому что всегда умел придумать себе какую-нибудь игру, работу,  занятие.
И он был к тому же очень  упрямым  человеком:  однажды  решив  что-то,  не
отступал, не бросал дела, не доведя его до  конца.  Как-то  раз  во  время
каникул  Паоло  расстелил  на  столе  большую  карту  города  и   принялся
внимательно рассматривать сложное переплетение улиц, особенно запутанное в
центре и немного попроще на окраинах.
   Рядом оказался компас. Паоло положил его на карту и  обвел  карандашом.
Зачем он это сделал, он и сам не знал. А когда отодвинул компас и  увидел,
какой ровный получился круг, то подумал, что было  бы  очень  интересно...
Конечно, это  была  довольно  странная  идея,  но  все  же  почему  бы  не
попробовать? И он тут же решил сделать по  городу  точно  такой  же  круг,
какой благодаря компасу получился на карте. Вообще-то улицы  редко  бывают
прямые как стрела. Чаще всего они куда-нибудь  поворачивают,  заворачивают
то направо,  то  налево,  все  время  меняя  направление.  Даже  кольцевые
бульвары - это весьма условные круги. Их ведь никто не  рисует  с  помощью
компаса. А Паоло задумал пройти по городу  в  точном  соответствии  с  тем
кругом, который получился на карте, ни на шаг не отступая от тонкой  линии
окружности - четкой и ясной, как прекрасная мысль.
   По чистой случайности круг проходил по той самой улице, где жил  Паоло.
Мальчик сложил карту и сунул ее в карман. В другой карман запрятал булку -
на случай если в дороге захочется есть - и, недолго  думая,  отправился  в
путь.
   Выйдя из дома, он решил пойти налево.  Некоторое  время  круг  вел  его
прямо по улице. А затем вдруг пересек ее по проезжей части, там,  где  нет
"пешеходной зебры". Но Паоло не отступил  от  своего  намерения.  Он  тоже
вслед за кругом пересек улицу и остановился перед воротами. Улица шла себе
прямо, а линия круга заворачивала в эти ворота. А дальше, похоже,  вела  к
той группе домов, что виднелась вдали, и затем к  маленькой  площади,  что
была левее. Паоло еще раз взглянул на карту, прошел в ворота и оказался во
дворе. Двор пересечь недолго. А дальше что? Дальше  -  подъезд.  В  нем  -
лестница. Подняться? Ну окажется он на последнем этаже, допустим,  вылезет
на крышу...  Но  перебраться  на  крышу  соседнего  дома  не  сможет.  Это
карандашу легко перескочить с дома на дом, а пешком и без крыльев  уже  не
так-то просто.
   К счастью, на лестничной площадке оказалось окошко. Высоковато, правда,
да и узкое очень. Паоло опять посмотрел на карту  -  сомнений  нет:  чтобы
двигаться точно по кругу, нужно пройти именно тут. Остается только одно  -
пролезть в это окошко.
   Когда он уже ухватился  за  раму  и  хотел  подтянуться,  кто-то  вдруг
окликнул его, и Паоло так и замер на стене, словно напуганный паучок.
   - Эй, мальчик, куда ты лезешь? Что это тебе взбрело в голову? А  ну-ка,
слезай оттуда! - приказал ему какой-то человек, спускавшийся по лестнице.
   - Это вы мне?
   - А кому же еще? Ну-ка признавайся, не воришка ли ты? Да нет, ты совсем
не похож на вора! Тогда в чем же дело? Или,  может  быть,  ты  занимаешься
гимнастикой?
   - По правде говоря, синьор... Я только хотел перебраться в тот двор...
   - Но для этого надо выйти из подъезда, обогнуть дом и пройти  в  другие
ворота.
   - Нет-нет, не могу...
   - Понимаю. Ты,  наверное,  натворил  что-нибудь  и  боишься,  что  тебе
влетит?
   - Нет, уверяю вас, я ничего не натворил...
   Паоло внимательно посмотрел на человека, который задержал его. Похоже -
добрый. В руке - палка, но он не угрожал ею, а только опирался на  нее.  К
тому же он улыбался. И Паоло решил довериться ему и открыть свой план.
   - Круг по городу, - повторил синьор, - следуя кругу  на  карте?  Именно
это ты хочешь сделать?
   - Да, синьор.
   - Сын мой, но это невозможно! А что ты станешь делать,  если  окажешься
перед стеной, в которой нет окон?
   - Перелезу!
   - А если стена будет слишком высокая и ты не сможешь перелезть?
   - Сделаю дыру и пролезу!
   - А что будешь делать, когда окажешься у реки? Смотри,  круг  на  твоей
карте проходит через реку в самом широком месте, и тут нет моста.
   - Но я умею плавать!
   - Понимаю, понимаю. Ты не из тех, кто легко отступает, не так ли?
   - Ну да.
   - У тебя в голове четкий план, как круг  на  карте  и...  Что  же  тебе
сказать? Попробуй!
   - Тогда позволите мне пролезть в это окошко?
   - Конечно! И даже помогу тебе. Давай  подставлю  руки.  Ну  ставь  сюда
ногу, лезь... Осторожно, не упади!..
   - Спасибо, синьор! До свидания!
   И Паоло двинулся дальше. Он шел точно по кругу, ни на шаг  не  отступая
от окружности, которую нарисовал на карте с  помощью  компаса.  И  вот  он
оказался  на  площади  возле  конной  статуи.  Бронзовый  конь  застыл  на
мраморном пьедестале в своем вечном движении. Герой, имени которого  Паоло
не знал, одной рукой крепко держал  поводья,  а  другой  указывал  куда-то
вдаль. Похоже, как раз туда, куда вела Паоло линия его круга. Что  делать?
Пролезть между ногами  коня?  Забраться  на  голову  героя?  Или  попросту
обогнуть памятник?..

   Первый конец

   Паоло обдумывал, что делать, как вдруг ему показалось,  будто  человек,
сидящий на коне, кивнул ему. И даже совсем незаметно - но подмигнул.
   - Мне уже начинают мерещиться разные чудеса, - испугался Паоло.
   Но бронзовый герой настаивал. Теперь  он  даже  опустил  руку,  которой
прежде указывал цель, и жестом пригласил мальчика.
   - Ну, - сказал он, - залезай! На этом коне хватит места для двоих.
   - Но я... Видите ли...
   - Ну! Хватит испытывать мое терпение! Думаешь, я не сумею  проехать  по
ровному кругу без помощи  циркуля?  Садись!  Я  сам  повезу  тебя  в  твое
геометрическое  путешествие.  Ты  этого  заслуживаешь,   потому   что   не
останавливаешься перед трудностями.
   - Спасибо! Большое спасибо! Только...
   - Уф, как много лишних слов! И ты к тому  же  еще  гордец.  Не  любишь,
когда тебе помогают?
   - Не в этом дело...
   - Ну тогда, выходит, только в том, что ты очень любишь болтать попусту!
Забирайся, и поехали! Ты нравишься  мне,  потому  что  умеешь  придумывать
интересные дела и не боишься трудностей. Быстрее! Лошадь уже  просыпается.
Не знаю уж по какому волшебству, но  ты  оказался  здесь  как  раз  в  тот
единственный день в  году,  когда  нам  позволено  сойти  с  пьедестала  и
скакать, как в былые времена. Ну так ты решишься наконец или нет?
   И Паоло решился. Он ухватился за руку героя... И вот он уже в седле!  И
уже летит... И под ногами у него весь город! А  на  нем  светится  золотой
круг - прекрасная сверкающая дорога, ровная и точная, как и та, которую он
нарисовал на карте с помощью компаса.

   Второй конец

   Размышляя, как  же  быть,  Паоло  оглядел  площадь,  на  которой  стоял
памятник. Линия круга пересекала ее и вела прямо  к  старинному  собору  с
высоким куполом. Линии не требуются двери. А как быть ему? Как он  пройдет
через  эту  толстую,  словно  у  старинной  крепости,  стену?   Чтобы   не
отклониться от окружности, нужно забраться на купол.  Легко  сказать!  Без
веревки и гвоздей этого не сделает и самый опытный альпинист, самый смелый
скалолаз.  Нет,  тут  ничего  не   выйдет.   Придется   отступить.   Мечта
неосуществима. Дороги жизни никогда не бывают такими  ровными,  четкими  и
безупречными, как геометрические фигуры.
   Паоло еще раз взглянул на героя.  Недвижный  и  суровый,  он  продолжал
указывать с высоты своего пьедестала на какую-то  далекую  и  недостижимую
цель. Медленно и печально побрел Паоло домой, невольно следуя  причудливым
и необъяснимым поворотам привычной дороги.

   Третий конец

   Размышляя у памятника, как  же  быть,  Паоло  вдруг  почувствовал,  что
кто-то тронул его маленькой теплой ручкой.
   - Хочу домой! - услышал он детский голосок.
   Это был маленький мальчик, лет трех. В глазах у него стояли слезы, и он
доверчиво смотрел на Паоло.
   - Где ты живешь?
   Мальчик показал куда-то в сторону.
   - Хочу к маме!
   - А где она?
   - Там!
   Это "там!" он тоже показал весьма неопределенно. Ясно было только  одно
- ребенок потерялся и не знает дороги домой. Он ухватился за руку Паоло  и
не отпускал ее.
   - Отведи меня к маме!
   Паоло хотел было сказать, что не может, что у него есть дела  поважнее,
но мальчик с такой надеждой посмотрел на него... Ладно, круг подождет... В
другой раз...
   - Идем! - сказал Паоло. - Идем искать твою маму!



        "ШЛЯПНЫЙ ДОЖДЬ НАД МИЛАНОМ"

   Однажды утром - это было в Милане - счетовод Бьянкини шел  из  банка  в
свою торговую фирму. День выдался прекрасный. На небе -  ни  облачка!  Оно
сверкало чистотой, синевой и в нем к  тому  же  -  просто  невероятно  для
ноября - ярко сияло солнце! Счетовод Бьянкини был в отличном  расположении
духа. Бодро шагая, он весело напевал про  себя:  "Какой  прекрасный  день,
прекрасный день! В такой чудесный день  не  улыбнется  разве  пень,  разве
пень..." Но вот он случайно взглянул на небо да  так  и  замер  на  месте,
открыв от удивления рот. Какой-то прохожий наткнулся на него и не преминул
высказаться по этому поводу:
   - Эй вы! Чего ворон считаете? Смотреть надо, куда идете!
   - Но я не иду, я стою... Смотрите!
   - Куда еще "смотреть"? Мне некогда терять время. Ой что  это?  Ой!  Ай!
Эй!
   - Вот-вот, видели! И что вы об этом скажете?
   - Да ведь это же... шляпы...
   И в самом деле с голубого, безоблачного неба на землю  вдруг  обрушился
шляпный дождь. Не просто  летела  какая-нибудь  одна  шляпа,  которую  мог
сорвать с чьей-то головы ветер и понести  по  воздуху.  И  летели  не  две
шляпы, которые могли просто упасть с подоконника. С неба сыпались, вернее,
плавно опускались сотни, тысячи, десятки  тысяч  шляп!  Это  были  мужские
шляпы и дамские шляпки,  шляпы  с  пером,  цветами,  фуражки,  бескозырки,
жокейские шапочки, меховые шапки-ушанки, папахи, береты,  вязаные  шапочки
для лыжников...
   Рядом со счетоводом Бьянкини и тем синьором, который наткнулся на него,
остановилось много других прохожих. Все стояли, задрав головы, и  смотрели
в небо - и мальчик из булочной,  и  постовой-регулировщик,  что  стоял  на
перекрестке улиц Мандзони  и  Монтенаполеоне,  и  водитель  трамвая  номер
восемнадцать, и  водитель  трамвая  номер  шестнадцать,  и  даже  водитель
первого номера... Вагоновожатые вышли из трамваев и тоже стали смотреть  в
небо, и пассажиры вышли, и все начали обмениваться впечатлениями.
   - Вот так чудеса!
   - Неслыханное дело!
   - И чего тут удивительного! Наверное, опять рекламируют кулич!
   - Но при чем тут кулич?
   - Значит, рекламируют сыр!
   - Ах, оставьте! У вас на уме только съестное. А  шляпы,  насколько  мне
известно, пока еще несъедобны.
   - А что, это и в самом деле шляпы?
   - Нет, велосипедные звонки! Да неужели вы не видите, что это?
   - Похоже, шляпы. Шляпы, которые надевают на головы?
   - А вы, интересно, на что надеваете шляпу? На нос, что ли?
   Впрочем, дискуссия скоро окончилась. Шляпы приземлялись на тротуары, на
дороги, на крыши автомобилей, некоторые залетали в окна трамваев, другие -
прямиком в магазины. Люди подбирали их и примеряли.
   - Эта велика!
   - Примерьте вот эту, синьор Бьянкини!
   - Но это же дамская шляпа!
   - А вы отнесите ее своей жене.
   - Наденете потом на маскарад!
   - Верно! Не пойду же я в контору в дамской шляпке...
   - Подайте-ка мне, пожалуйста, вон ту! Она подойдет моей бабушке!
   - И сестре моего двоюродного брата тоже!
   - Но я первый взял ее!
   - Нет, я!
   Некоторые подхватывали по три-четыре шляпы - для всей семьи сразу.
   И чем больше люди собирали шляп, тем больше их сыпалось с  неба.  Шляпы
покрыли тротуары и проезжую часть улиц, заполнили балконы, засыпали крыши.
Шляпы,  шляпки,   береты,   котелки,   цилиндры,   сомбреро,   ковбойские,
островерхие, с лентами и без...  Счетовод  Бьянкини  держал  в  руках  уже
семнадцать шляп, но все не решался уйти.
   - Шляпный дождь ведь не каждый день случается, - рассуждал он.  -  Надо
воспользоваться этим. Можно сделать запас на  всю  жизнь,  тем  более  что
голова моя в размерах не увеличится...
   - Разве что станет меньше!
   - Как это меньше?! На что вы намекаете? Ума, что ли, станет меньше?
   - Ладно, не обижайтесь! Возьмите лучше еще вот эту красивую бескозырку.
   А шляпы все падали с неба и падали...
   Одна  опустилась  прямо  на  голову  постовому-регулировщику,  который,
впрочем, уже и не регулировал уличное движение, так как шляпы падали  куда
хотели. Это оказалась генеральская фуражка, и все решили, что  это  доброе
предзнаменование и что скоро постовой получит повышение по службе.
   Ну а дальше?

   Первый конец

   Несколько часов  спустя  в  аэропорту  Франкфурта-на-Майне  приземлился
огромный  авиалайнер  итальянской  авиакомпании  "Алиталия".  Он  совершил
кругосветное   путешествие   исключительно   для   того,   чтобы   собрать
всевозможные головные уборы для  необычной  международной  выставки  шляп,
которая должна была открыться здесь.
   Встречать драгоценный груз пришел сам мэр.  Городской  оркестр  заиграл
гимн: "О шляпа, шляпа,  ты  -  украшение  головы!",  написанный  по  столь
торжественному   случаю   профессором   Иоганном   Себастианом   Людовиком
Бахлейном.
   Но не успели доиграть гимн до конца,  как  выяснилось,  что  авиалайнер
привез шляпы... только командира корабля и членов экипажа!
   Оказывается, пилот по ошибке вместо рекламных  выставочных  плакатов  и
листовок выбросил над Миланом шляпы. Этим и  объясняется  шляпный  ливень,
хлынувший на ломбардскую столицу. А пилот, допустивший  такую  оплошность,
был строго наказан - его обязали целых полгода водить самолет без фуражки.

   Второй конец

   В тот день с неба сыпались шляпы.
   На следующий день - зонтики.
   А  на  третий  день  -  коробки  шоколадных  конфет.  Затем  посыпались
холодильники, стиральные машины, проигрыватели, бульонные кубики в  пачках
по сто штук, галстуки, пирожные, фаршированные индейки.  Наконец  полетели
новогодние елки, увешанные всевозможными подарками... Город был  буквально
засыпан всякими вещами. Дома  были  набиты  ими  от  пола  до  потолка.  И
торговцам пришлось очень плохо, потому что расстроились  их  планы  набить
потуже свой карман.

   Третий конец

   Шляпный дождь шел до четырех часов дня. К этому времени  на  площади  у
знаменитого Миланского собора гора шляп поднялась выше памятника.  Вход  в
галерею был завален стеной из соломенных шляп. А затем ровно в четыре часа
и одну минуту поднялся сильный ветер, и шляпы покатились  по  улицам.  Они
катились все быстрее и быстрее, а  потом  стали  подниматься  в  воздух  и
некоторые запутывались в трамвайных проводах.
   - Они улетают! Улетают! - закричали люди. - Но почему?
   - Наверное, теперь полетят в Рим?
   - Откуда вы знаете? Они сами вам сказали?
   - При чем здесь Рим! Смотрите, они летят в сторону озера Комо.
   Шляпы, словно огромная стая ласточек,  поднялись  высоко  над  головами
прохожих, над крышами домов и улетели прочь. И никто так и не узнал,  куда
они делись. Потому что они так и не упали ни в Комо, ни в Бусто Арсицио. И
миланские торговцы шляпами облегченно вздохнули - для них это  был  черный
день.



        "В ЧЕМ ЛЮДИ ОДИНАКОВЫ"

   Один мальчик разбирал как-то вечером свои  игрушки.  Вот  он  вынул  из
коробки  гору,  которую  папа  помог  ему  сделать  из  старых   газет   и
крахмального  клейстера,  вот  -  маленькую  пластмассовую  елочку,  затем
кусочек зеркала - блестит, как настоящее озеро,  и  наконец  -  сверкающие
звезды - елочные украшения. А из другой коробки  он  достал  пластмассовые
фигурки - двух пастухов и несколько овечек, старушку, сидящую у жаровни  с
каштанами,  доброго  волшебника  в  восточной  чалме...  Мальчик  поставил
пастухов и овец на склоне горы, на самую  вершину  посадил  волшебника,  а
старушку поместил на берегу озера. Мало фигур! А что вон в той коробке  на
шкафу? А! Там лежат совсем  старые,  давно  забытые  игрушки!  Заглянем-ка
туда!  И  он  достал  из  коробки  краснокожего   индейца   -   последнего
представителя какого-то  племени,  маленький  самолет  без  пропеллера,  в
кабине которого сидел пилот, и какую-то девочку в брючках и  с  гитарой  в
руках - как она тут оказалась, непонятно. Мальчишки, как известно, в куклы
не играют... Но эта девчонка, если присмотреться, была совсем неплоха... И
мальчик  поставил  ее  рядом  со  старушкой,  которая  жарила  каштаны.  А
краснокожего индейца с боевым топориком на плече  поместил  неподалеку  от
овец.  Самолет  с  пилотом  и  звезды  он  подвесил  на  елочку.  "Неплохо
получилось! - подумал мальчик. - Как настоящая театральная декорация!"  Но
тут мама позвала его, и он  ушел.  Пора  было  ложиться  спать.  И  вскоре
мальчик уснул.
   И тогда пробудились его игрушечные фигурки. Первым открыл глаза один из
пастухов. Он осмотрелся и остался очень  недоволен  тем,  что  происходило
вокруг. "Кто это идет за моим стадом с топором в руках?" - подумал он.
   - Эй! Ты кто такой? Что тебе  надо  тут?  Уходи  отсюда,  не  то  собак
натравлю!
   - Ауф! - только и ответил ему краснокожий индеец.
   - Что? Говори яснее! А впрочем, можешь  и  помолчать,  только  убирайся
отсюда поскорее!
   - Я остаться, - произнес краснокожий. - Ауф!
   - А топорик у тебя зачем? Уж не овечку ли собираешься у меня украсть?
   - Топор рубить дрова. Ночь холодно. Я хотел делать огонь.
   Тут проснулась старушка у своей жаровни и увидела девочку с гитарой.
   - Что это еще у тебя такое?
   - Гитара.
   - Не слепая, сама вижу, что гитара. А  нам  тут  не  нужна  гитара!  Мы
больше любим волынку и дудочку!
   - Но у гитары замечательный звук. Послушайте!
   - Ох, да перестань ты ради бога! С ума сошла! Ужас  какой!  Ох  уж  эта
современная молодежь!  Знаешь  что,  убирайся-ка  ты  отсюда,  пока  я  не
запустила в тебя этими каштанами.  А  они,  между  прочим,  обжигают!  Уже
поджарились.
   - А я люблю каштаны! - сказала девочка.
   - Еще и насмехаешься?!  Хочешь  отнять  у  меня  каштаны?  Бессовестная
воровка! Я покажу  тебе  сейчас!..  На  помощь!  Держите  вора!  Вернее  -
воровку!
   Но  старушку  никто  не  услышал,  потому  что  как  раз  в  это  время
проснувшийся пилот завел мотор своего самолета. Он  сделал  два-три  круга
над  озером  и  горой,  приветливо  помахал  всем  и   приземлился   возле
краснокожего индейца. Недовольные пастухи тотчас же подошли к нему:
   - Зачем прилетел? Пугать наших овец?
   - Разрушить наши хижины своими бомбами?
   - Но у меня нет  никаких  бомб,  -  ответил  пилот.  -  Это  спортивный
самолет. Хотите, покатаю?
   - Сам катайся! И лучше, если подальше, чтоб мы больше не видели тебя!
   - Да, да! - закричала старушка.  -  И  забери  с  собой  эту  девчонку,
которая хочет отнять у меня каштаны...
   - Бабуленька, - сказала  девочка,  -  не  говорите  неправду!  За  ваши
каштаны, если вы дадите мне их, я заплачу.
   - Заберите ее вместе с этой проклятой гитарой!
   - И  ты,  красная  морда,  -  сказал  один  из  пастухов,  обращаясь  к
краснокожему  индейцу,  -  тоже  убирайся  восвояси!  Нам  не  нужны   тут
грабители!
   - Ни грабители, ни гитара! - добавила старушка.
   - Гитара - музыка самый красивый, - ответил краснокожий.
   - Вот слышали! Я с ним согласна!
   - Бабушка, - вмешался пилот, - зачем вы так сердитесь? Попросите  лучше
синьорину, чтобы она сыграла нам что-нибудь. И мы сразу подобреем.
   - Ладно, кончайте! - заявил один из пастухов. - Или вы все трое  сейчас
же уберетесь отсюда подобру-поздорову или услышите совсем другую музыку!
   - Я оставаться здесь. Я сказал.
   - Я тоже остаюсь, - поддержала девочка, - как мой друг Свирепый Бык.  Я
тоже сказала.
   - А я, - добавил пилот, - прилетел издалека. Конечно,  мне  не  хочется
уходить. Ну-ка, девочка, сыграй нам что-нибудь, посмотрим, не исправит  ли
твоя музыка настроение.
   Девочка не заставила себя долго упрашивать и тронула струны гитары...

   Первый конец

   И пастухи тотчас же замахнулись на нее своими палками. И позвали собак.
   - Убирайтесь отсюда! Убирайтесь!
   - Взять, Верный! Взять их, Волк!
   - А ну-ка, прогоним их!
   Краснокожий индеец не двинулся с места, только  приподнял  свой  боевой
топорик.
   - Я будет стоять, - сказал он. - Ауф!
   Но пилот решил иначе.
   - Ладно, - сказал он, - не устраивать же тут драку! Залезай в  самолет,
девочка! И  ты  тоже,  Свирепый  Бык!  Мотор  включен.  Ну,  все  залезли?
Полетели!
   И самолет, взревев мотором, поднялся над озером и горой и  стал  летать
по комнате.
   - А куда мы летим? - спросила девочка,  прижимая  гитару,  чтоб  ее  не
унесло ветром.
   - Я знаю одну хорошую большую коробку, где мне когда-то  очень  неплохо
жилось!
   - И я знаю такую!
   - И я знать! Ауф!
   - Тогда, ауф, летим к этой  коробке!  Вот  она  там  внизу.  И  еще  не
закрыта, слава богу. Садимся!
   - Ауф! - сказал  краснокожий  индеец.  Но  он,  похоже,  был  не  очень
доволен.

   Второй конец

   Едва девочка заиграла на гитаре, пастухи угрожающе замахнулись  на  нее
своими палками.
   - Ладно, ладно! - вздохнула девочка. - Не нравится вам  гитара?  Так  я
разобью ее. Только, пожалуйста, уберите собак, а то они порвут мне брюки.
   - Вот это другой разговор, -  сказала  старушка.  -  Иди,  я  дам  тебе
каштанов.
   - Сначала дайте мне немного муки, - попросила девочка. - Мы  перекрасим
Свирепого Быка. И тогда пастухи перестанут нервничать, глядя на него.
   - Хорошо придумала! - сказали пастухи. - А  ты,  краснокожая  образина,
согласен?
   - Ауф, - ответил краснокожий. И спокойно позволил  перекрасить  себя  в
белый цвет.
   - А самолет? - спросили пастухи.
   - А с самолетом, - ответил пилот,  -  мы  вот  что  сделаем  -  мы  его
подожжем, получится костер, и мы согреемся.
   - Тоже правильно! Тем более что ночь такая холодная.
   И костер  принес  наконец-то  мир  всем  этим  людям.  И  пастухи  даже
танцевали вокруг него тарантеллу под звуки своих дудочек.

   Третий конец

   Едва девочка заиграла на  гитаре,  пастухи  набросились  на  непрошеных
гостей, но чей-то властный голос остановил их:
   - Перестаньте!
   - Кто это?
   - Волшебник! Он спустился с горы и идет к нам!  Какая  честь  для  нас,
ваша милость!
   - Меня зовут Гаспаре, а не "ваша милость".
   - Привет, Гаспаре! - сказала девочка.
   - Добрый  вечер,  дочка!  Я  услышал  твою  музыку,  и  она  мне  очень
понравилась.
   - Ауф! - вставил краснокожий индеец.
   - Привет и тебе, Свирепый Бык, Черный Орел, Гремящее  Облако,  или  как
тебе еще хочется называться. Приветствую тебя, пилот. И вас тоже, пастухи,
и тебя, бабушка. Чувствую, пахнет жареными каштанами...
   - Эта девочка хотела отнять их у меня...
   - Да нет, тебе показалось! Она вовсе не похожа на воровку!
   - А этот тип с топором! - закричали пастухи. - Зачем он пришел сюда?
   - Вы спросили его об этом?
   - Зачем спрашивать! И так видно - он хотел забить наших овец...
   - Я хотел мир, - сказал краснокожий индеец, - я любить мир.
   - Ну вот, слышали? - сказал Гаспаре. - Мир нужен всем людям - и  белым,
и краснокожим, и тем, кто ходит пешком, и кто летает на  самолете,  и  кто
играет на волынке, и кто на гитаре. Люди все очень разные, очень непохожие
друг на друга, Но в одном они все одинаковы - все хотят мира.
   Пастухи пристыженно замолчали. А потом услышали, как  старушка  сказала
девочке:
   - Послушай, ты и вправду любишь каштаны? На, бери! Да я же угощаю тебя,
а не продаю... А вы,  пилот,  не  хотите?  А  вы,  синьор  Любимый  Бык...
Извините, я не расслышала ваше имя... Вы любите каштаны?
   - Ауф! - ответил краснокожий индеец.



        "ПРОФЕССОР УЖАСНИУС"

   Профессор Ужасниус вместе со своим  ассистентом  Дьяволусом  уже  давно
втайне работал над одним очень опасным изобретением. Это был, как нетрудно
догадаться  по  его  имени,  очень  страшный  ученый,  причем  не   только
исключительно талантливый,  но  и  невероятно  злой.  Все  свои  знания  и
необычайные способности он направлял на осуществление поистине  чудовищных
замыслов.
   - Вот увидишь, дорогой Дьяволус, - говорил он ассистенту, - наш атомный
сверхдомкрат, который уже почти готов, потрясет весь мир!
   - Не сомневаюсь,  синьор  профессор!  Представляю,  как  изумятся  наши
дорогие соотечественники, когда вы поднимете с помощью этого сверхдомкрата
Пизанскую башню и поставите ее на вершину самой высокой в  Европе  горы  -
Монблан!
   - Пизанскую  башню?  -  усмехнулся  Ужасниус.  -  На  Монблан?  Что  за
глупости? С чего ты взял?
   - Ну как же, профессор, когда мы проектировали...
   - Мы? Мы проектировали? А что  спроектировал  именно  ты,  высокочтимый
синьор Дьяволус? Что изобрел лично ты? Обертку для  шоколада?  Зонтик  без
ручки? Горячую воду?
   - Исправляю  свою  ошибку,  профессор  Ужасниус,  -  смиренно  произнес
пристыженный  Дьяволус.  -  Когда   вы,   и   только   вы,   проектировали
сверхдомкрат, мне помнится, вы упомянули Пизанскую башню и  высочайшую  из
альпийских вершин...
   - Да, я прекрасно помню, что говорил  об  этом.  Но  только  из  чистой
предосторожности, мой прекрасный и уважаемый Дьяволус. Зная  твою  ужасную
привычку болтать со всеми на свете -  с  подручным  молочника  и  учеником
булочника, со швейцаром и сестрой двоюродного брата швейцара...
   - Я незнаком с ней! Клянусь, синьор  профессор,  я  совсем  незнаком  с
сестрой двоюродного брата швейцара и  обещаю  вам,  что  никогда  даже  не
попытаюсь познакомиться с ней!..
   - Хорошо, в таком случае не будем больше говорить о ней. Я только хотел
объяснить тебе, милейший и глупейший Дьяволус, что я не надеялся на тебя и
нарочно придумал эту историю с Пизанской башней, чтобы скрыть от тебя свои
настоящие планы. Они должны были оставаться в полнейшем секрете.
   - До каких же пор, профессор?
   - До вчерашнего дня, мой любопытнейший  Дьяволус.  Но  сегодня  ты  уже
можешь узнать, что я задумал.  Через  несколько  часов  мы  закончим  нашу
работу. И вечером уедем.
   - Уедем?
   - Ну да! На этом же самом атомном сверхдомкрате, разумеется.
   - А куда мы направимся, нельзя ли узнать?
   - В космос, мой дорогой Дьяволус, столь любящий вопросительный знак!
   - В космос!
   - А еще точнее - на Луну.
   - На Луну!.
   - Я вижу, ты переходишь от вопросительного к восклицательному знаку. Но
не будем затягивать дело. Слушай меня внимательно. Вот мой план. С помощью
атомного сверхдомкрата я подниму Луну, выведу ее с  орбиты  и  перемещу  в
какое-нибудь другое место космического пространства по своему усмотрению.
   - Колоссально!
   - Оттуда, дорогой Дьяволус, мы начнем переговоры с землянами.
   - Потрясающе!
   - Хотите,  чтобы  Луна  вернулась  на  место?  Выкупайте  ее  у  нового
владельца - профессора Ужасния Ужасниуса! Сколько надо заплатить?  Столько
золота, сколько она весит.
   - Невероятно!
   - На вес золота! Понимаешь, мой милый Дьяволус? Зо-ло-та.
   - Сверхневероятно!
   - Ты уловил теперь суть?
   - Уловил, профессор! Это самая гениальная идея двадцатого века!
   - И я надеюсь также - самая коварная. Я  решил  войти  в  историю,  как
самый дьявольский, самый ужасный человек всех времен и народов. А  теперь,
Дьяволус, за работу!..
   Вскоре атомный сверхдомкрат был окончательно готов. Любопытный  аппарат
этот очень походил на тот самый домкрат, который обычно  применяют,  когда
нужно приподнять автомобиль, чтобы поменять проколотую шину. Только был он
немного побольше и соединялся с космической кабиной, в которой  находились
два больших кресла. В них-то и расположились ко времени, которое профессор
Ужасниус выбрал для начала своей дьявольской  затеи,  изобретатель  и  его
ассистент, с большим трудом скрывавший какую-то странную дрожь.
   - Успокойся, Дьяволус!
   - Д-да... си-нь-ор... проф-ф-ф-фес-сор...
   - Перестань заикаться!
   - Д-да... синь-ор... проф-фессор...
   - Вот прими эту таблетку. Сразу станет легче.
   - Спасибо, профессор Ужасниус, я уже совершенно спокоен!
   - Прекрасно! Считай наоборот, Дьяволус...
   - Минус пять... минус шесть... минус семь...
   - Я же сказал - наоборот! Наоборот!
   - Ах да, извините, пожалуйста!  Минус  пять...  минус  четыре...  минус
три... минус два...
   - Старт!

   Первый конец

   В тот вечер Луна не вышла  на  небо.  Поначалу  люди  решили,  что  она
прячется в облаках. Но небо  было  чистое,  звездное,  а  Луна  все  равно
блистательно отсутствовала.
   После  долгих  наблюдений  астрономы  все  же  отыскали  ее.  Крохотной
точечкой виднелась она очень далеко, где-то в районе созвездия Скорпиона.
   - Надо же, куда запряталась! Как это она умудрилась?
   И  в  этот  момент  голос  профессора  Ужасниуса   зазвучал   во   всех
радиоприемниках, какие только были на Земле:
   - Внимание! Внимание! Говорит Ужасниус! Ужасниус вызывает Землю! Как вы
уже убедились, я отнял у вас Луну. Если хотите, чтобы она снова  вернулась
на свою орбиту, заплатите за нее  золотом.  Столько,  сколько  она  весит.
Астрономам известен ее вес с точностью до грамма. Жду ответа ровно  сутки.
Если не примете мои условия, я взорву Луну, и вы никогда больше не увидите
ее!  Вы  хорошо  поняли  меня?  Никогда!   Внимание!   Внимание!   Говорит
Ужасниус...
   И, чтобы его хорошо поняли, дьявольский ученый еще дважды повторил свое
заявление. Для него, человека исключительно  талантливого,  выйти  в  эфир
сразу по всем радиостанциям планеты не составляло, как  вы  понимаете,  ни
малейшего труда.
   На его беду, однако,  никто  на  Земле  почему-то  не  огорчился  из-за
исчезновения Луны. Соединенные  Штаты  Америки,  Советский  Союз,  Италия,
Франция, Китай, Япония и многие другие крупные страны тут же  отправили  в
космос множество искусственных Лун, одну  ярче  другой.  Так  что  лунного
света стало вдруг больше  чем  достаточно,  и  некоторые  люди  даже  были
недовольны - он мешал спать.
   А профессору Ужасниусу пришлось остаться на  старой  Луне  и  грызть  с
досады ногти,

   Второй конец

   Исчезновение Луны очень взволновало людей во всех концах Земли.
   - Как же мы теперь будем  вздыхать  без  лунного  света?  -  спрашивали
мечтатели.
   -  А  я  всегда  ложился  спать  при  свете   Луны,   чтобы   экономить
электричество. Что же, теперь мне  придется  включать  свет?  -  огорчился
какой-то скупец.
   - Верните нам нашу Луну! - требовали газеты.
   А какой-то мошенник стал  ходить  по  домам,  говоря,  что  специальный
комитет поручил ему собрать золото  для  выкупа  Луны.  И  нашлось  немало
простофиль, которые поверили ему  и  отдали  кольца,  серьги,  ожерелья  и
цепочки. Собрав несколько килограммов золота, мошенник удрал в  Венесуэлу,
и никто больше ничего не слышал о нем.
   К счастью для человечества и любителей лунного света, жил в то время  в
Оменье,  что  на  озере  Орта,  один  ученый,  не  менее   талантливый   и
изобретательный, чем профессор Ужасниус, но  не  такой  коварный  и  злой.
Звали его Магнитиус. За какие-то несколько часов, никому ничего не сказав,
он изготовил атомный сверхмагнит и с его помощью  вернул  Луну  на  старую
орбиту. Напрасно профессор  Ужасниус  привел  в  действие  всю  чудовищную
энергию  своего  сверхдомкрата.  Он  ничего   не   смог   сделать   против
сверхмагнита Магнитиуса. От огорчения Ужасниус уединился на Юпитер.
   А люди так и не узнали никогда, кто и  каким  образом  вернул  Луну  на
место, и к тому же без всяких расходов. Магнитиус не стремился к  славе  и
никому ничего не сказал. Впрочем, он был уже  занят  другим  исключительно
важным изобретением - придумывал пуговицы, которые никогда не  отрываются.
И в историю вошел, как известно, именно как изобретатель этих пуговиц.

   Третий конец

   Вслед за командой "Старт!", которую подал профессор Ужасниус,  раздался
резкий звук, и соседи по дому приняли его за сирену полицейской машины.  А
изобретатель и его ассистент через несколько  мгновений  уже  оказались  в
каком-то маленьком кратере на Луне.
   - Потрясающе, синьор профессор! - восхитился Дьяволус, потирая руки.  -
Сверхпотрясающе!
   - Тише! - рассердился Ужасниус. -  Тише!  -  снова  крикнул  он  спустя
некоторое время, хотя Дьяволус и рта не открывал.
   Когда профессор Ужасниус в третий раз приказал: "Тише!", даже  Дьяволус
понял - что-то не ладится. Огромный сверхдомкрат напрасно высвобождал  всю
свою дьявольскую энергию. Луна ни на  миллиметр  не  сдвинулась  со  своей
вечной орбиты. А надо вам сказать, что профессор Ужасниус,  талантливый  и
изобретательный во всех областях науки, был не совсем в ладах  с  системой
мер и весов. Высчитывая вес Луны,  он  ошибся,  когда  переводил  тонны  в
центнеры. И оказалось, что сверхдомкрат сделан для Луны, которая в  десять
раз легче нашей. Профессор Ужасниус даже застонал от  огорчения.  А  потом
сел в космический корабль и умчался  в  космическое  пространство,  бросив
своего бедного Дьяволуса в лунном  кратере  даже  без  стакана  воды,  без
карамельки, чтобы прийти в себя от испуга.



        "КТО-ТО ПЛАЧЕТ"

   Если вы помните старую сказку про принцессу, которая не могла уснуть на
груде матрацев, потому что под ними лежала горошина, то вы, конечно, сразу
поймете и эту историю, какую я хочу рассказать вам  про  одного  пожилого,
доброго, может быть, даже самого доброго человека на свете.
   Как-то раз, когда он уже лег спать и собрался погасить свет,  он  вдруг
услышал чей-то плач.
   "Странно, - удивился пожилой синьор, - кто бы это мог  быть?  Может,  в
доме кто-то есть?"
   Он встал, накинул халат и обошел свою маленькую  квартирку,  в  которой
жил один, включил всюду свет, заглянул во все углы...
   - Нет, никого нет! Наверное, у соседей...
   Он снова улегся в постель, но вскоре опять услышал - кто-то плачет...
   - Теперь мне кажется, это  на  улице,  -  сказал  синьор  сам  себе.  -
Конечно, это там! Надо пойти посмотреть, в чем дело. -  Он  встал,  оделся
потеплее, потому что ночь была холодной, и вышел на улицу.
   - Вот тебе и на! Казалось, совсем рядом, а тут никого и нет!  Наверное,
на соседней улице...
   И он пошел на этот плач - улица за улицей, площадь за  площадью,  через
весь город, пока не добрался до окраины. И  тут  он  увидел  в  подворотне
какого-то старика. Тот лежал на груде тряпья и горестно стонал.
   - Что вы тут делаете? - удивился пожилой синьор. - Вам нездоровится?
   Услышав, что к нему обращаются, старик испугался.
   - А? Кто здесь? Хозяин дома?.. Ухожу... Сейчас, сейчас уйду...
   - Куда же вы пойдете?
   - Куда? Не знаю, куда...  У  меня  нет  дома,  нет  близких.  Вот  я  и
устроился здесь...  Сегодня  такая  холодная  ночь.  Попробовали  бы  сами
поспать на скамейке в парке,  укрывшись  газетой!  Так  можно  и  навсегда
уснуть... Вам-то что за дело? Я ухожу, ухожу...
   - Нет, постойте, подождите! Я не хозяин дома...
   - Тогда что вам от меня надо? А, подвинуться... Давайте  устраивайтесь!
Одеяла у меня нет. А места на двоих хватит!
   - Я хотел сказать... У меня дома, видите ли, немного теплее... И  диван
есть...
   - Диван? Тепло?
   - Ну вставайте же, пойдемте! И  знаете,  что  мы  сделаем?  Прежде  чем
уляжемся спать, выпьем по чашке горячего молока...
   И они отправились в путь - пожилой синьор  и  бездомный  старик.  А  на
другой день пожилой синьор отправил старика в больницу, потому  что  после
ночей, проведенных в парке и  подворотне,  тот  получил  сильный  бронхит.
Домой пожилой синьор вернулся уже к вечеру. Хотел лечь  спать,  как  вдруг
снова услышал, что кто-то плачет.
   - Ну вот опять, - вздохнул он. - В доме можно и не искать. И так  знаю,
что никого нет. Как хочется спать...  Но  с  таким  плачем  в  ушах  разве
уснешь! Надо пойти посмотреть...
   Как и накануне вечером, пожилой синьор вышел из дома и пошел  на  плач,
который, казалось, доносился откуда-то издалека. Шел он, шел, прошел через
весь город. А потом с ним случилось вдруг что-то странное, потому  что  он
каким-то  чудом  оказался  совсем  в  другом  городе,  а  потом  таким  же
непонятным образом в третьем, но и тут никак не мог  понять,  кто  же  это
плачет. Вот  он  уже  прошел  всю  свою  область  и  добрался  наконец  до
маленького селения высоко в горах. Здесь-то он и  увидел  бедную  женщину,
которая плакала у постели больного ребенка, потому что некому было сходить
за врачом.
   - Я же не могу оставить малыша одного! И вывести на улицу тоже нельзя -
там много снега намело!
   Кругом действительно все белело от снега.
   - Не надо плакать! - успокоил женщину пожилой синьор. - Объясните  мне,
где живет доктор, и я схожу за ним. А вы пока положите на  голову  ребенку
мокрую тряпочку, ему станет легче.
   Пожилой синьор помог женщине, сделав все, что мог. И  наконец  вернулся
домой. И едва только собрался уснуть, опять услышал, что кто-то плачет, да
так явственно, будто совсем рядом,  на  кухне.  Нельзя  же,  чтоб  человек
плакал! Пожилой синьор вздохнул, оделся, вышел на улицу  и  отправился  на
этот зов. И с ним опять произошло что-то странное. Потому что он таким  же
непонятным образом оказался в какой-то другой стране, далеко за морем. Там
шла война, и многие люди остались без крова, потому что их дома  разрушили
бомбы...
   - Мужайтесь, мужайтесь! - ободрял их пожилой синьор и  старался  помочь
по мере своих сил. Но сил у него было немного. И все же людям  становилось
легче, они перестали плакать,  и  тогда  он  вернулся  домой.  А  тут  уже
наступило утро - не время укладываться спать.
   - Сегодня вечером, - решил пожилой синьор, - лягу пораньше.
   Но  всегда  ведь  кто-нибудь  где-нибудь  плачет.  Всегда   кому-нибудь
где-нибудь плохо - в Европе или в Африке, в Азии или в Америке. И  пожилой
синьор всегда слышал чей-нибудь плач, который добирался до его  подушки  и
не давал покоя. И так было каждую  ночь  -  изо  дня  в  день.  Все  время
преследовал его этот плач. Иной раз кто-то плакал уж  очень  далеко  -  на
другом полушарии, а он все равно слышал. Слышал и не мог уснуть...

   Первый конец

   Потому что этот пожилой синьор был очень добрым человеком. К сожалению,
от постоянного недосыпания он сделался нервным, очень нервным.
   - Если б я мог спать, - вздыхал он, -  хотя  бы  через  ночь!  В  конце
концов не один ведь я на этом свете! Неужели  никого  больше  не  тревожит
этот плач и никому не приходит в голову подняться с постели и  посмотреть,
кто же это плачет?
   Иногда, опять услышав плач, он пытался уговорить себя:
   - Сегодня не пойду! Я простужен, у меня болит спина... В  конце  концов
никто не может упрекнуть меня в том, что я эгоист.
   Но кто-то где-то продолжал плакать, да так горестно, что пожилой синьор
все-таки поднимался и шел на помощь.
   Он уставал все больше  и  больше.  И  становился  все  раздражительнее.
Как-то раз он решил заткнуть себе уши ватой  на  ночь,  чтобы  не  слышать
плача и поспать наконец хоть немного спокойно.
   "Я сделаю это только разок-другой, - убеждал он  себя,  -  только  чтоб
отдохнуть немного. Устрою себе как бы каникулы".
   И он затыкал уши целый месяц.
   А однажды вечером не заложил в  них  вату.  Прислушался.  И  ничего  не
услышал. Он не спал полночи - все ожидал, что вот-вот услышит чей-то плач,
но так ничего и не услышал. Никто не плакал, только  собаки  лаяли  где-то
далеко.
   - Или никто больше не плачет, - решил он, - или я оглох. Ну что же, тем
лучше.

   Второй конец

   И с тех пор каждую ночь в  течение  многих-многих  лет  пожилой  синьор
вставал и в любую погоду спешил с  одного  края  земли  на  другой,  чтобы
помочь кому-то. Спал он теперь совсем немного и только после  обеда,  даже
не раздеваясь, в кресле, которое было старше его.
   И соседи заподозрили тут что-то неладное.
   - Интересно, куда это он ходит по ночам?
   - Шляется бог знает где! Да он же просто бродяга, разве не ясно?!
   - Может быть, еще и вор...
   - Вор? Ну да, конечно! Вот вам и ответ!
   - Надо бы последить за ним...
   А однажды ночью в доме, где жил пожилой  синьор,  кого-то  обокрали.  И
соседи обвинили в этом пожилого синьора. В квартире у него устроили обыск,
перевернув все вверх дном. Пожилой синьор протестовал изо всех сил:
   - Я ничего не воровал! Я тут ни при чем!
   - Ах, вот как? Тогда скажите-ка нам, куда это вы ходите по ночам?
   - Я был... Ах, видите ли... Я был  в  Аргентине,  там  один  крестьянин
никак не мог отыскать свою корову и...
   - Вот бесстыдник! В Аргентине!.. Искал корову!..
   Словом, пожилого синьора отправили в тюрьму. И он сидел  там  в  полном
отчаянии, потому что по ночам по-прежнему слышал чей-то плач,  но  не  мог
выйти из камеры, чтобы помочь тому, кто так нуждался в его помощи.

   Третий конец

   А третьего конца пока нет.
   Хотя, впрочем, он мог бы быть вот таким. В одну прекрасную ночь на всей
земле не оказалось ни одного человека, даже ни одного ребенка в  слезах...
И на следующую ночь тоже... Не стало больше на земле плачущих и несчастных
людей!
   Может быть, когда-нибудь так и будет. Пожилой синьор уже слишком  стар,
чтобы дожить до этого счастливого дня. Но он по-прежнему встает по ночам и
идет на плач, потому что таков уж его характер  и  он  никогда  не  теряет
надежду на лучшее.



        "ВОЛШЕБНИК ВКЛЮ-ЧУ"

   Жил-был на свете один бедный волшебник... Вы, наверное, уже  удивились:
волшебник, и вдруг - бедный! Обычно в сказках эти  два  слова  никогда  не
стоят рядом. Но этот волшебник, хоть и самый  пренастоящий,  все-таки  был
очень бедным. Потому что уже давно растерял всех своих клиентов.
   - Неужели, - отчаивался он, - я больше никому не нужен?! Прежде у  меня
было столько заказчиков, что я едва поспевал выполнять  их  просьбы!  Кому
одно надо, кому - другое. А ведь я - без хвастовства  скажу  -  дело  свое
знаю!..  Надо,  пожалуй,  побродить  по  белу  свету  и  посмотреть,   что
случилось. Может быть, появился еще какой-нибудь  волшебник,  лучше  меня?
Надо бы познакомиться...
   Сказано - сделано. Волшебник  собрал  свои  драгоценные  инструменты  -
волшебную палочку, книгу заклинаний и несколько чудодейственных порошков -
и отправился в путь.
   Шел он, шел, целый день шел. К вечеру  добрался  наконец  до  какого-то
домика. Стучит: "тук, тук!"
   - Кто там?
   - Друзья, синьора, друзья!
   - Вот хорошо! Войдите! Друзья редко навещают меня. Присаживайтесь!  Чем
угостить вас? Чем могу быть полезна?
   - Это вы мне? Нет, синьора, благодарю вас! Не беспокойтесь  ни  о  чем!
Мне ничего не нужно! Может быть, это я могу быть вам  чем-нибудь  полезен?
Знаете, я ведь волшебник! Меня зовут Вклю-Чу.
   - Волшебник! Как интересно!
   - Ну да - волшебник. Видите вот эту палочку? Простая вроде  бы  на  вид
палочка, а на самом деле - волшебная! Стоит мне произнести всего два слова
- два слова, которые знаю только я и никто больше, - и  с  неба  опустится
звезда, чтобы осветить ваш дом...
   Но тут синьора перебила его:
   - Ах, кстати, сейчас включу свет! Я знаете ли,  задумалась  и  даже  не
заметила, как стемнело. Извините, пожалуйста! Ну вот, все в  порядке.  Так
что вы мне говорили в связи со светом?
   Но волшебник был так изумлен, что не мог и слова вымолвить. Он  смотрел
на лампочку, открыв от удивления рот, словно хотел проглотить ее.
   - Но... Синьора, как вы это сделали?
   - Что именно? А, свет! Просто включила его, и лампочка зажглась.  Очень
хорошая вещь - электричество!
   Волшебник Вклю-Чу отметил про себя это новое слово  -  "электричество".
"Вот, значит, - подумал он, - как зовут волшебника, который сильней меня!"
   Затем он набрался смелости и продолжил разговор:
   - Так я говорил вам, синьора, что  я  волшебник  и  умею  делать  самые
невероятные чудеса. Например, стоит мне положить щепотку вот этого порошка
в стакан с водой, как вы услышите голос человека, который находится  очень
далеко отсюда.
   - Ах, - снова перебила его  синьора,  -  вы  мне  напомнили,  что  надо
позвонить  сантехнику!  Извините,  пожалуйста!  Вот  номер...  Алло?   Это
сантехник? Вы не могли бы зайти ко мне завтра и починить  кран  на  кухне?
Спасибо, спасибо! Всего хорошего. Ну вот, все в порядке.
   Волшебник Вклю-Чу не сразу обрел дар речи.
   - Синьора, но с кем вы разговаривали сейчас?
   - С сантехником... Вы ведь слышали? Очень удобная вещь - телефон...
   Волшебник снова отметил: "Еще один чародей, о котором я  никогда  и  не
слышал! Надо же, какие у меня, оказывается, конкуренты..."
   Затем он сказал:
   - Послушайте, синьора, а может быть, вы хотели бы увидеть какого-нибудь
человека, который находится сейчас очень далеко отсюда? Только скажите!  У
меня тут есть еще один волшебный порошок, с помощью которого...
   - О, господи! - воскликнула синьора, перебивая его. - Я  сегодня  такая
рассеянная! Сейчас включу телевизор! Я ведь хотела посмотреть соревнования
лыжников. Знаете, мой сын - чемпион по горнолыжному спорту! Сейчас включу,
может быть, еще успеем... Да, да, смотрите, как хорошо! Вот это  мой  сын!
Вот этот, которому все пожимают руку! Значит, он опять победил!  Смотрите,
какой замечательный парень! Надо же, а я чуть было не прозевала  передачу!
Хорошо, что вы напомнили мне... Вы и в самом деле просто волшебник!
   - Да, синьора, я уже вам говорил, я действительно волшебник. Меня зовут
Вклю-Чу!
   - Ах! - воскликнула синьора, не слушая его. - Какая прекрасная  вещь  -
телевизор!
   Бедный волшебник попросил ее дважды  повторить  эту  фразу,  чтобы  как
следует запомнить и это новое слово. И подумал: "Вот еще  один  конкурент!
Теперь понятно, почему у меня мало работы -  ведь  кругом  столько  разных
волшебников, и все отзываются на мое имя..."
   Затем он снова стал терпеливо предлагать свои услуги:
   - Итак, послушайте  меня,  синьора!  Как  я  уже  говорил,  я  великий,
знаменитый волшебник!  Я  пришел,  чтобы  узнать,  не  могу  ли  быть  вам
чем-нибудь полезен. Вот взгляните: это - книга заклинаний, это - волшебная
палочка...

   Первый конец

   Надо ли пояснять, что в тот  день  волшебник  Вклю-Чу  не  сотворил  ни
одного чуда. Мир слишком  изменился  с  тех  пор,  как  он  последний  раз
путешествовал по нему. После электрической лампочки, телефона и телевизора
бедный волшебник обнаружил еще сотни других  чудес,  над  которыми  прежде
трудились бы тысячи волшебников, а теперь все они были подвластны  обычным
людям, которые управляли ими, нажав кнопку, - просто включали.
   Волшебник решил понять, как устроен  этот  мир,  и  купил  целую  пачку
газет. Из них он узнал, что много еще на нашей планете  таких  мест,  куда
его конкуренты пока еще  не  добрались  -  не  везде  есть  электричество,
телефон, телевизор и разные прочие удобства, и много еще на свете людей, у
которых нет денег, чтобы купить себе эти современные чудеса.
   "Вот и хорошо! - подумал волшебник, потирая  руки,  -  из  них  тут  же
посыпались искры. - Пойду туда! Там еще много работы для меня! И там  еще,
должно быть, уважают старых добрых волшебников!"

   Второй конец

   Волшебник послушал старую синьору,  посмотрел  на  ее  дом,  начиненный
разного рода бытовой техникой, и понял, что  в  современном  мире  уже  не
осталось места для старинных чудес.
   "Люди стали умнее,  -  подумал  он,  -  и  напридумали  столько  всякой
чертовщины, что нам, волшебникам, и не снилось. Так что, дорогой  Вклю-Чу,
ничего не поделаешь. Очевидно, нужно приспособиться, как  теперь  говорят.
Другими словами - или меняй ремесло, или смирись с печальной старостью".
   Волшебник был, конечно,  неглуп  и,  поразмышляв  еще  немного,  вскоре
составил себе план действий. Он снял просторное помещение и открыл магазин
бытовых электроприборов. Он продавал их даже  в  рассрочку  и  вскоре  так
разбогател, что купил себе машину, красивую виллу на лучшем курорте  -  на
озере Лаго Маджоре, купил яхту и по воскресеньям катался  по  озеру.  Если
ветра не было,  он  не  огорчался,  а  надувал  паруса  с  помощью  одного
небольшого волшебства и за несколько минут добирался  до  другого  берега.
Мотор на свою яхту он так и не поставил - экономил деньги на бензине.

   Третий конец

   Какой урок  получил  в  тот  день  волшебник  Вклю-Чу!  Будь  он  глуп,
наверное, просто растерялся бы. Но поскольку он был неглуп, то понял,  что
чудеса, которые  он  увидел  в  доме  синьоры,  это  вовсе  не  чудеса,  а
достижения науки. Ну а поскольку он был к тому же человеком,  не  лишенным
воображения, то рассудил так:
   - Вот ведь как много сумели сделать люди без всякой волшебной палочки -
только с помощью своего ума  и  рук.  И  кто  знает,  что  еще  они  могут
сотворить! Уж лучше мне, видимо, подать  в  отставку,  стать  обыкновенным
человеком и засесть за учебу - может  быть,  тогда  и  я  смогу  придумать
что-нибудь новое.
   Чтобы подать в отставку, волшебнику даже не надо было писать прошение в
общество волшебников. Достаточно было просто выбросить в ближайшую  канаву
все свои, теперь уже ненужные магические инструменты. Он так и  сделал  и,
довольный, налегке отправился навстречу новой жизни.



        "ПРИКЛЮЧЕНИЕ РИНАЛЬДО"

   Однажды Ринальдо упал с велосипеда и явился домой с огромной шишкой  на
лбу. Тетушка, у которой родители  оставили  его,  когда  уехали  в  другую
страну искать работу, ужасно испугалась. Она была как раз из тех  тетушек,
которые всегда и всего пугаются.
   - Ринальдо, мальчик мой, что случилось?
   - Ничего страшного, тетя Роза. Упал с велосипеда. Вот и все.
   - О боже, какой ужас!
   - Но ты ведь даже не видела, как это было!
   - Вот именно, поэтому мне и страшно!
   - В другой раз я позову тебя, прежде чем падать!
   - Не шути так, Ринальдо! Скажи лучше, зачем  ты  притащил  велосипед  в
квартиру?
   - В квартиру? Нет, я оставил его, как всегда, внизу, в подъезде.
   - Тогда чей же это велосипед? - И тетушка указала в угол кухни.
   Ринальдо обернулся и увидел у стены красный велосипед.
   - Этот? Это не мой, тетя Роза! У меня зеленый велосипед.
   - Действительно, зеленый... Тогда чей же? Он ведь не мог сам  подняться
сюда?
   - А что? Может, тут поработали привидения?
   - Ринальдо, не говори о них, прошу тебя!
   - А ведь красивый велосипед!
   Тетушка Роза громко вскрикнула.
   - Что с тобой?
   - Смотри, еще один!
   - В самом деле! И тоже красный!
   Синьора Роза была просто в панике - так она еще никогда не пугалась.
   - Но откуда берутся все эти велосипеды?
   -  Да  очень  просто,  -  объяснил  Ринальдо,  -  работает,   наверное,
какое-нибудь славненькое чудо! А нет ли, случайно,  велосипеда  и  в  моей
комнате? Есть! Смотри-ка, тетя Роза. И тут велосипед! Теперь их  уже  три!
Если так дело пойдет и дальше,  скоро  у  нас  весь  дом  будет  заставлен
велосипедами...
   И тут тетушка снова закричала так  испуганно,  что  Ринальдо  даже  уши
зажал. Оказывается, не успел он до конца произнести слово  "велосипедами",
как они тут же заполнили всю квартиру. "Двенадцать  велосипедов  в  ванной
комнате, - невольно  сосчитала  тетушка  Роза,  бросив  туда  ошеломленный
взгляд, - и два в самой ванне".
   - Хватит, Ринальдо! - взмолилась  бедная  женщина,  падая  на  стул.  -
Хватит, я больше не могу!
   - А что хватит? При чем тут я? Не я же их фабрикую! Вот придумала!  Мне
не собрать и трехколесного велосипеда, не то что эти...
   - "Динь-динь!"
   На  столе,  словно  из  воздуха,   возник   великолепный   трехколесный
велосипед, совершенно новенький - колеса  еще  были  обернуты  бумагой.  А
звонок весело звенел, точно говоря: "И я здесь!"
   - Ринальдо, прошу тебя!
   - Тетя Роза, неужели вы в самом деле думаете, что это хоть  в  какой-то
мере зависит от меня?
   - Конечно, сынок! Я хочу сказать... Нет, я не думаю...  Но  все  равно,
Ринальдо,  прошу  тебя,  будь  осторожен  -  не  произноси  больше   слово
"велосипед" и даже просто "трехколесный"!
   Ринальдо рассмеялся:
   - Ну, если дело только в этом, то я  могу  поговорить  и  о  чем-нибудь
другом. О  будильниках,  к  примеру,  или  -  арбузах...  Или,  скажем,  о
шоколадном пудинге или резиновых сапогах.
   Тетушка упала в обморок. По мере того как Ринальдо  называл  эти  вещи,
дом заполнялся будильниками, арбузами, пудингами и сапогами. Эти необычные
и неожиданные вещи возникали прямо из ничего, словно призраки.
   - Тетя! Тетя Роза!
   - А? Что? Ах! -  пролепетала  тетушка,  приходя  в  себя.  -  Ринальдо,
дорогой, сядь, пожалуйста, вот там и помолчи! Ты любишь свою  тетю?  Тогда
сядь и не шевелись! А я схожу за профессором Де Волшебнис. Он  разберется,
в чем дело.
   Профессор Де  Волшебнис,  к  которому  устремилась  тетушка  Роза,  был
пенсионером и жил в соседнем доме. Когда тетушке Розе  нужно  было  решить
какой-нибудь сложный вопрос, она всегда спешила  к  нему,  потому  что  он
никогда не заставлял себя упрашивать, всегда охотно выслушивал ее и  давал
советы. Только пожилые люди умеют быть такими терпеливыми  и  добрыми!  На
этот раз профессор тоже не заставил себя уговаривать.
   - Так в чем же дело, молодой человек, что случилось?
   - Добрый вечер, профессор! Не знаю! Похоже, в этом доме появились...
   Но он не успел произнести слово "призраки",  потому  что  тетушка  Роза
зажала ему рот рукой.
   - Нет, Ринальдо, не произноси это слово!  Все  что  угодно,  только  не
призраки!
   -  Синьора!  Объясните  же,  в  чем  дело?  -  продолжал  профессор  Де
Волшебнис. - Что происходит?
   - Да что же тут объяснять! Он упал с велосипеда и набил себе  шишку  на
лбу. И вот, пожалуйста: стоит ему назвать какую-нибудь вещь, как она сразу
же появляется тут...
   - Смотрите,  профессор,  -  сказал  Ринальдо,  -  я  говорю,  например,
"кошка"...
   - Мяу! - пропищала кошка, материализуясь на стуле у печки.
   - Гм! - произнес профессор. - Гм! Понимаю!..
   - Видите, что творится! А его родители уехали за границу! Такая ужасная
болезнь...
   - Разве это болезнь?! - удивился Ринальдо. - Это очень  удобная  штука!
Хочу, например, фисташкового мороженого...
   Хлоп! - и на столе появилась вазочка с фисташковым мороженым.
   - По-моему, отличное мороженое!  -  заметил  профессор.  -  Только  вот
ложечки нет.
   - Ложечка! - позвал Ринальдо. - И еще одна порция! И еще одна  ложечка!
А ты, тетя, не хочешь мороженого?
   Но тетушка Роза не ответила - она опять упала в обморок.

   Первый конец

   Профессор Де Волшебнис спокойно съел мороженое и продолжал разговор.
   - Итак, - сказал он, - наш Ринальдо - неважно, как именно, может  быть,
в результате падения с велосипеда, - оказался обладателем  чудодейственной
силы, которая позволяет ему получать любую вещь, всего лишь  произнося  ее
название.
   - О небо! - воскликнула синьора Роза.
   - Не спешите туда, синьора, - продолжал профессор. - Теперь у вас и  на
земле будет рай.
   - Как это?
   -  Да  очень  просто!  Ринальдо  скажет  "миллиард",   и   вы   станете
миллиардершей. Скажет "вилла с бассейном", и вы  сможете  нырять  в  воду.
Скажет "автомобиль с шофером", и  можете  отправляться  на  прогулку.  Его
родителям не придется искать работу за границей. И  может  быть,  Ринальдо
вспомнит также о своем старом  друге,  профессоре,  и  скажет...  Подожди,
подожди! Не говори ничего...  "Собака!"  -  вот  что  ты  должен  сказать.
Хорошая такса, не слишком старая, не  слишком  молодая...  Она  будет  мне
другом. Знаете, одному в доме так одиноко...
   - Такса такая-то и такая-то! - тут же повторил Ринальдо.
   И  такса  радостно  залаяла,  привстала  и  положила  лапы  на   колени
профессору  Де  Волшебнису.  И  на   глазах   у   него   выступили   слезы
благодарности.

   Второй конец

   Короче, профессор Де Волшебнис объяснил, в чем дело.
   - И я советую, - добавил он, - никому ни слова! Иначе Ринальдо будет  в
опасности.
   - О господи! Но почему?
   - Да очень просто: чудодейственная сила, которой он располагает,  может
стать источником несметных богатств. Если  об  этом  узнают,  можете  себе
представить, сколько всяких негодяев  захотят  завладеть  Ринальдо,  чтобы
воспользоваться этой его силой!
   - О господи!
   Тетушка и племянник переглянулись и помолчали.
   - Завтра, - сказал профессор, вставая, - завтра решим, что делать.
   - Завтра...
   А надо вам сказать между тем,  что  этот  профессор  Де  Волшебнис  вел
двойную жизнь. Днем он был профессором, пенсионером, а  ночью  -  главарем
знаменитой шайки разбойников, которые опустошали банки по всей Европе.  Де
Волшебнис позвонил своим людям и приказал им  украсть  Ринальдо.  А  затем
заставил его столько  раз  произнести  слово  "золото",  что  драгоценного
металла хватило на  десять  автопоездов  с  прицепами.  Он  сел  в  первый
автопоезд, посигналил и уехал. И никто больше  никогда  не  видел  его.  А
Ринальдо, бедняга, так устал повторять это несчастное слово "золото",  что
даже осип, потерял голос. Когда же он снова  смог  заговорить,  волшебства
как не бывало! Но кое-что тетушке  Розе  все-таки  перепало  -  когда  она
продала все эти велосипеды, будильники, арбузы и прочее.

   Третий конец

   Съев мороженое, Ринальдо потребовал вторую порцию. Но  сделал  это  так
быстро, что вазочка с мороженым не успела  опуститься  на  стол,  а  упала
прямо ему на голову. Ничего страшного, сами понимаете,  если  б  речь  шла
только о мороженом. Но беда в том... что вазочка стукнула прямо по  шишке,
которую Ринальдо получил, когда упал с велосипеда. И  этот  удар  оказался
роковым. С этого момента Ринальдо напрасно перечислял разные  вещи:  ничто
больше не появлялось перед ним - ни автомобиль, ни даже вареная картошка.



        "КОЛЬЦО ПАСТУХА"

   А теперь я расскажу вам про одного пастуха, который пас  свое  стадо  в
долине неподалеку от Рима. Вечером, загнав  овец  в  хлев,  пастух  ужинал
хлебом и сыром, укладывался на  соломенную  подстилку  и  засыпал  крепким
сном. А наутро, какая бы ни была погода - жара ли,  сильный  ветер,  дождь
или снег, он снова отправлялся со своими овцами и собакой на луга.  Долгие
месяцы жил он так - вдали от дома. Не позавидуешь!
   И вот однажды вечером он уже хотел улечься на свою  солому,  как  вдруг
услышал, что кто-то зовет его:
   - Пастух! Эй, пастух!
   - Кто там?
   - Друзья, пастух, друзья!
   - По правде говоря, у меня не так уж много друзей. Вот  разве  что  мой
верный пес. Кто вы такой? И что вам нужно?
   - Путник я. Я шел сегодня весь день, и завтра мне тоже предстоит долгая
дорога. У меня нет денег на поезд, я голоден... Вот и подумал, может быть,
ты...
   - Входите, садитесь. У меня тут только хлеб да сыр. А пить  захотите  -
вот молоко. Устроит - пожалуйста!
   - Спасибо, ты очень добр! Какой вкусный сыр! Сам делал?
   - Конечно, сам. А хлеб черствый. Только завтра  мне  привезут  свежего.
Если сегодня было уже завтра...
   - Не беспокойся! Этот хлеб тоже хорош.  Когда  хочешь  есть,  то  лучше
сегодня черствый хлеб, чем завтра - свежий.
   - Я вижу, вы неплохо разбираетесь в том, что касается желудка...
   Путник поел, попил молока. И пастух пододвинул ему часть своей  соломы,
чтобы он мог отдохнуть. Утром они поднялись с первыми же лучами солнца.
   - Спасибо тебе, пастух!
   - Да не за что... Клочок соломы...
   - Но я спал лучше, чем на царской кровати!
   - Вижу, вы хорошо разбираетесь и в том, что касается сна...
   - Я отдохнул так хорошо, - продолжал путник, - что хочу  оставить  тебе
на память подарок.
   - Подарок? Но это... это же кольцо!..
   - Ну да, простенькое железное колечко. На память, я уже сказал.  Только
смотри, не потеряй его!
   - Постараюсь.
   - Может пригодиться...
   - Ну, раз вы так считаете...
   И они разошлись в разные стороны. Пастух сунул кольцо в карман и тут же
забыл о нем.
   В ту ночь ворвались к нему в хлев два вооруженных до зубов разбойника.
   - А ну-ка, забей ягненка! - приказали они пастуху. - И  зажарь  его  на
вертеле!
   С такими типами, понятное дело, не очень-то будешь спорить.
   - И чтоб соли было в меру - ни много ни мало! - потребовали они.
   Пастух постарался не пересолить, и ужином  они,  слава  богу,  остались
довольны.  А  тот  из  разбойников,  который  все  приказывал  и  выглядел
главарем, даже сказал под конец:
   - Не знаю, чего ты стоишь как пастух, но как повар ты молодец!
   - Как умею...
   - Верно. Что ты мог сделать? Приготовить ужин. И ты приготовил  его.  А
мы что могли сделать? Съесть его. И мы съели. А все остальное будет потом.
   - Остальное? Не понимаю...
   - Поймешь, пастух, поймешь! Твое несчастье, что ты видел нас в лицо!
   - Не такое уж несчастье, - ответил пастух, как бы говоря, что не  такие
уж они уроды.
   Но разбойник объяснил ему, что он ошибается:
   - Дело в том, дорогой  мой,  что,  вернувшись  в  село,  ты  непременно
станешь рассказывать о нас, и тогда дело может обернуться  плохо,  не  так
ли? Ты можешь рассказать о нас и в полиции: один, мол, старый,  кривой,  а
другой - помоложе и на носу у него бородавка...
   - Да нет у него никакой бородавки на носу!..
   - Это я так, к слову. Факт тот, что для нас ты  теперь  опасен.  Но  не
бойся, мы выроем тебе хорошую могилу и даже цветочки посадим...
   - Могилу? Но... Что вы задумали?
   - Ну как ты считаешь - неужели мы положим тебя в могилу живым?
   - Хотите убить меня?
   - Долго же до  тебя  доходит,  пастух!  Придется  убить.  Впрочем,  это
несложное дело. Гораздо легче  умереть,  чем  работать.  Это  ведь...  Эй,
пастух... Слушай! Куда ты делся? Пастух! Ну-ка, приятель, поищи его там, а
я здесь. Пастух, выходи, мы пошутили! Никто не собирается тебя убивать! Ну
хватит играть в прятки... Пастух!
   Так что же произошло? А то,  что  пастух,  слушая  угрозы  разбойников,
сунул руку в карман и коснулся при этом железного  колечка.  И  тотчас  же
стал невидимкой. Он оставался на том же месте, где и сидел, - у  огня,  но
разбойники не видели его! Они звали его и искали по всему хлеву, с оружием
наготове, намереваясь тут же  убить,  но  не  находили!  А  пастух  боялся
обнаружить себя и сидел, замерев, не шелохнувшись.

   Первый конец

   Наконец разбойники устали искать пастуха и решили уйти в  горы,  где  у
них было тайное убежище. Пастух оставил своих овец на попечение  собаки  -
он знал, что она надежный сторож, - и пошел, стараясь не шуметь, следом за
ними. Случалось все же, он задевал сухой лист  или  камушек  выскакивал  у
него  из-под  ноги.  Тогда  разбойники  останавливались   и   встревоженно
оглядывались, но никого не видели и, вздохнув, шли дальше.
   - Странно, - сказал наконец главарь, - мне  все  время  кажется,  будто
кто-то идет за нами следом.
   Другой кивнул в знак согласия.
   - А никого нет, - продолжал главарь.
   И другой разбойник снова согласился. У него было правило -  никогда  не
противоречить главарю.
   Долго шел пастух за ними следом по лесу и по горам, пока не пришли  они
к пещере, где их ждали остальные разбойники. Тут он подслушал их разговоры
и  узнал,  что  они  собираются  захватить  какой-то  поезд   и   ограбить
пассажиров. И вскоре все разбойники, хорошо вооружившись, ушли.  Оставшись
один, пастух осмотрел пещеру, обшарил все углы, заглянул под один  камень,
под другой, поискал под соломой и нашел наконец яму, где лежали завернутые
в волчью шкуру награбленные разбойниками  сокровища  -  множество  золота,
драгоценностей и денег.
   Пастух наполнил ими свою сумку, потом расстелил на земле плащ и в  него
завернул  еще  сколько  мог  всякого  добра.  Так  что  обратно  он   шел,
сгорбившись под тяжестью богатства. Но не думайте, что он вернулся в  свой
хлев к овцам и собаке. На что ему теперь это стадо? И зачем  жить  одному,
когда он стал таким богатым и мог при желании купить себе сто таких  стад?
Пастух направился в город. И по дороге напевал веселую песенку: "Ах,  Рим,
прекрасный  Рим!  Идет  к  тебе  пастух,  богаче   короля!   Тра-ля-ля-ля!
Тра-ля-ляля! Идет к тебе пастух, богаче короля!"

   Второй конец

   Когда разбойники, устав искать, ушли, пастух поцеловал кольцо,  которое
спасло его, и в  тот  же  момент,  благодаря  этому  поцелую,  снова  стал
видимым. Он понял это, потому что собака, которая прежде спокойно дремала,
вскочила и радостно залаяла.
   - Молодец! - сказал пастух.  -  Ты  тоже  понимаешь,  что  нам  здорово
повезло!  Да,  друг  мой,  давай  кончать  с  этой  беспросветной  жизнью.
Распрощаемся теперь с этими скучнейшими овцами. Знаешь,  что  я  придумал?
Стану-ка я детективом, частным сыщиком! Ведь  с  помощью  этого  кольца  я
смогу легко расследовать любые, самые запутанные  дела,  смогу  входить  в
дома, ловить  негодяев,  собирать  доказательства,  искать  улики,  делать
снимки и так далее. Короче, выловлю всех  самых  ловких  и  хитрых  воров,
самых умелых  фальшивомонетчиков  и  самых  дерзких  грабителей.  И  стану
знаменитым на всю Италию и Швейцарию. И может быть, даже на всю Африку!
   Так и случилось. Несколько месяцев спустя газеты почти по  всей  Европе
только и писали, что о  подвигах  "Короля  сыщиков",  который  предпочитал
другое прозвище - Доктор Невидимиус.

   Третий конец

   Пастух очень обрадовался, что ему так повезло.
   - Какое замечательное кольцо! - сказал он. - Пусть счастлив будет  тот,
кто дал мне его!
   Но теперь он утратил всякий покой, боясь потерять это волшебное кольцо.
   - В кармане, - рассуждал он, - его  нельзя  держать  -  можно  случайно
выронить, доставая платок. Уронил и - прощай!  На  пальце  тоже  не  стоит
носить.  Лучше,  пожалуй,  спрятать  его,  а  то  еще  кто-нибудь  захочет
украсть... Но где? А, вот здесь! В этом дереве есть хорошее дупло...
   Так он и сделал - спрятал кольцо в дупле дерева. А  затем  повел  своих
овец на пастбище и стал думать, как бы использовать волшебное  кольцо.  Он
придумал очень много интересного, но ни одной из его затей не суждено было
осуществиться. Потому что, пока он пас овец, кольцо  увидела  сорока.  Она
схватила его и унесла к себе в гнездо, а где оно, это гнездо, - никому  не
известно! Так  что  пастух  теперь  перестал  быть  невидимкой,  а  кольцо
навсегда затерялось где-то.



        "ТАКСИ К ЗВЕЗДАМ"

   А эта история приключилась с миланским  таксистом  Пеппино  Компаньони.
Как-то вечером вел он не спеша свою машину  по  направлению  к  Генуэзским
воротам, собираясь поставить ее в гараж. Настроение у него было  неважное.
Ездить в тот день пришлось мало, да и пассажиры  попадались  все  какие-то
ворчливые и неприятные.  Особенно  разозлила  одна  синьора.  Целых  сорок
восемь минут заставила она его  ждать  у  магазина,  так  что  даже  штраф
пришлось  уплатить.  И  теперь,  возвращаясь  с  работы,  Пеппино  все  же
посматривал на прохожих - не понадобится ли кому его машина?  О,  вот  как
раз какой-то синьор машет ему!
   - Такси! Такси!
   - Пожалуйста! - сразу же притормозил Пеппино. - Только имейте в виду, я
уже заканчиваю работу и еду к Генуэзским ворогам. Вам туда же?
   - Поезжайте, куда хотите, только побыстрее!
   - Да нет, поедем, куда скажете, о чем разговор! Хорошо бы, конечно,  не
слишком далеко...
   - Поезжайте! Поскорее и все время прямо!
   - Хорошо, синьор!
   Пеппино нажал на педаль газа, и машина понеслась. В  зеркальце  заднего
вида Пеппино поглядывал на пассажира. Ну и тип! "Поезжайте, куда хотите...
Поезжайте только прямо!" А лица не видно - уткнулся  в  поднятый  воротник
пальто и низко надвинул шляпу. "Ну и ну! - подумал Пеппино. - А вдруг  это
вор? Надо понаблюдать, не гонится ли за нами кто-нибудь? Нет, вроде  никто
не гонится. Ни портфеля у него, ни сумки... Только какой-то  пакетик.  Вот
он его  открывает...  Интересно,  что  это  такое?  Что  это  может  быть?
Шоколадный батончик? Ну да! Только почему-то голубой!  Где  это  видано  -
голубой шоколад! Но  он  ест  его  -  кладет  в  рот!  Впрочем,  кому  что
нравится... Дело вкуса. К тому же мы уже почти приехали..."
   - Эй, послушайте... Да что же это? Что происходит? Что вы делаете?  Что
вы задумали?
   - Не волнуйтесь, - спокойно сказал пассажир, - и  поезжайте  все  время
только прямо.
   - Да какое прямо! Теперь уж  и  не  разберешься,  где  тут  прямо,  где
криво... Мы же летим по воздуху! На помощь! Спасите!
   Пеппино круто  свернул  вправо,  чтобы  не  врезаться  в  телевизионную
антенну, стоявшую на крыше какого-то небоскреба, и снова возмутился:
   - Что это вы натворили с моей машиной? Что за чертовщина такая!
   - Не бойтесь. Ничего не случится.
   - Ну да - ничего! Такси летит по воздуху, а вы уверяете - ничего! Можно
подумать -  самое  обычное  дело.  Ой,  смотрите,  мы  уже  поднялись  над
Миланским собором! Упадем, так прямо на его шпиль. Ох,  пиши  пропало!  Но
можно все-таки узнать, что это за дурацкие шутки?
   - Вы и сами должны были бы уже понять,  что  это  совсем  не  шутки,  -
ответил пассажир. - Мы летим. И на чем?
   - Как это "на чем"? Мое такси - не ракета!
   - Считайте, что сейчас это космическое такси.
   - Какое там космическое!  К  тому  же  у  меня  нет  прав  на  вождение
самолета. И мне  придется  платить  штраф  из-за  вас!  Да  объясните  мне
наконец, как же это мы летим?
   - Это проще простого. Видите этот голубой батончик?
   - Конечно. Я и раньше еще приметил, что вы откусили от него.
   - Да, надо съесть кусочек,  и  он  заработает.  Это  антигравитационный
двигатель, который позволяет нам развивать скорость света  плюс  еще  один
метр.
   - Хорошо! Все  это  очень  хорошо  и  даже  распрекрасно!  Только  мне,
уважаемый синьор, надо домой. Я живу у Генуэзских ворот, а не на Луне!
   - А мы и не на Луну летим.
   - Вот как? Куда же, позвольте узнать?
   - На седьмую планету звезды Альдебаран. Я живу там.
   - Очень приятно! Но я-то живу на Земле!
   - Ладно, я объясню вам, в чем дело. Я не землянин, я -  альдебарнианин.
Видите?
   - Что это я еще должен видеть?
   - Вот здесь у меня третий глаз.
   - Черт возьми, и в самом деле - третий!
   - А теперь посмотрите на руки. Сколько на них пальцев?
   - Раз, два, три... шесть... двенадцать... Двенадцать пальцев на руке?!
   - Двенадцать пальцев. Ну, теперь вы убедились?  А  на  Земле  я  был  в
командировке. Меня послали сюда посмотреть, как вы тут  живете.  Теперь  я
возвращаюсь на свою планету.
   - Прекрасно! Вы честно выполняете свой долг. А я? Что я должен  делать?
Как я теперь вернусь домой?
   - Я дам вам кусочек голубого батончика,  пожуете  его  и  через  минуту
окажетесь в Милане.
   - Зачем же вам  при  таком-то  голубом  батончике  вообще  понадобилось
такси?
   - Мне хотелось путешествовать сидя. Такое  объяснение  вас  устраивает?
Смотрите, мы подъезжаем.
   - Это что же, вон тот шарик, что ли, ваша планета?
   "Тот шарик" через несколько секунд превратился в гигантский  глобус,  к
поверхности  которого  с  чудовищной  скоростью  неслось   такси   Пеппино
Компаньони.
   - Вот туда, левее,  -  показал  пассажир,  -  приземлимся  вон  на  той
площади.
   - Интересно, где вы тут нашли площадь? Я вижу только чистое поле.
   - На моей планете нет полей!
   - Тогда, выходит, это площадь, закрашенная зеленым цветом.
   - Уф!.. Еще ниже... Еще немного... Вот так! Вот мы и приехали!
   - Что я вам говорил? Разве это не трава? Ой, а это что такое?
   - О чем вы?
   - Смотрите!.. Гигантские  курицы...  Они  несутся  к  нам,  вооруженные
луками и стрелами.
   - Лук? Стрелы? Гигантские курицы?.. На моей  планете  ничего  подобного
нет!
   - Нет? Тогда, знаете, что я вам скажу?
   - Не надо! Знаю. Мы сбились с пути! Дайте подумать...
   - Думайте, да побыстрее, однако, потому что  они  приближаются.  О,  вы
слышали? Это просвистела стрела! Ну, синьор Альдебаран,  быстрее  глотайте
свой шоколад да припустим отсюда поживее, потому  что  Пеппино  Компаньони
хочет вернуться в Милан живым, а не мертвым. Ясно вам?
   Космический  путешественник  поспешил  откусить  кусочек  таинственного
вещества, которое Пеппино Компаньони называл голубым шоколадом.
   - Глотайте скорее! Да не жуйте, а то не успеем! - крикнул таксист.

   Первый конец

   Такси рванулось с места и помчалось дальше,  но  одна  стрела  все-таки
успела пробить заднюю шину, и та с шипением выпустила воздух.
   - Вы слышали? Села! - огорченно воскликнул Пеппино. -  И  вам  придется
заплатить за нее!
   - Заплачу! Заплачу! - ответил синьор Альдебаран.
   - Ну а теперь вы не ошибаетесь? Или мы опять прилетим  на  какую-нибудь
дикую планету?
   К сожалению, пассажир не смог  в  спешке  точно  отмерить  нужную  дозу
шоколада, и космическое такси еще довольно долго носилось туда и  сюда  по
разным Галактикам, прежде чем добралось до планеты Альдебаран.
   Когда же они приземлились  наконец  на  ней,  то  она  оказалась  такой
прекрасной, ее обитатели такими добрыми, а их голубое рагу (местное блюдо)
таким вкусным, что Пеппино Компаньони уже  вовсе  не  спешил  вернуться  в
Милан. Знакомясь с разными чудесами этой планеты, он пробыл там целых  две
недели и сделал за это время много заметок. А  когда  вернулся  на  Землю,
написал книгу и поместил в ней двести фотографий. Книга была переведена на
девяносто семь языков, и  автору  присудили  Нобелевскую  премию.  Сегодня
Пеппино  Компаньони  -  самый   известный   таксист-писатель-исследователь
Солнечной системы.

   Второй конец

   Такси взмыло в воздух  и  помчалось  намного  быстрее  тех  стрел,  что
преследовали его, так что очень скоро оба  путешественника  оказались  вне
опасности.
   - Насколько я понимаю, - заметил Пеппино, - вы тоже не очень-то  хорошо
знаете космические дороги, не так ли?
   - Ваше дело - вести машину, - проворчал космический путешественник, - а
об остальном позабочусь я.
   - Отлично, только постарайтесь не повторять ошибок.
   Так на скорости света - плюс один метр - они  пролетели  еще  несколько
минут, покрывая невероятные космические расстояния, и наконец оказались...
в Милане, на площади у собора!
   - Проклятье! Я опять ошибся! - вскричал синьор Альдебаран, всеми своими
двадцатью четырьмя пальцами хватаясь за голову. - Поехали!
   - Нет уж, спасибо! - воскликнул таксист и вылез из машины. - Мне и  тут
очень неплохо. Вы можете, конечно, если у вас  хватит  совести,  отнять  у
меня машину, но только имейте в виду, что эти  четыре  колеса  кормят  мою
семью.
   - Ладно уж, - проворчал пассажир, - пойду пешком...
   Он вылез из машины, откусил кусочек своего "голубого шоколада" и исчез.
А Пеппино Компаньони, прежде чем идти домой, зашел в кафе и выпил  чашечку
крепкого кофе, чтобы прийти немного в себя от испуга.

   Третий конец

   Было бы очень долго рассказывать про этот конец, поэтому я передам лишь
самую суть. Таксист и его пассажир попали в  плен  к  Гигантским  Курицам.
Тюрьмой им служило яйцо, но вскоре они убежали вместе  со  своей  тюрьмой.
Синьор Альдебаран отправился  дальше  -  на  свою  планету,  а  Пеппино  с
летающим яйцом и запасом "голубого шоколада" возвратился в Милан и  открыл
агентство по космическим путешествиям на линии Земля -  Марс  -  Сатурн  и
обратно, а  также  построил  птицеводческую  фабрику,  где  разводит  кур,
которые несут яйца, хоть и некрупные, но для яичницы вполне подходящие.



        "КАК БОЛЕЛ ТИНО"

   Жил в Милане один бухгалтер. Звали его Бьянки и  работал  он  в  банке.
Жену его звали синьора Роза. И был у них маленький сын, совсем маленький -
еще грудной. Был он  красивый,  очень  славный,  черноволосый,  с  умными,
живыми глазами - словом, замечательный ребенок.
   Звали его Джованни-Баттиста, но имя это казалось  слишком  длинным  для
такого маленького мальчика, и родители звали его просто Тино.
   Поначалу Тино рос нормально, как все дети. Исполнился ему годик,  затем
второй, а вот когда пошел третий, появились вдруг у него  первые  признаки
какой-то совершенно необычной болезни.
   Однажды синьора Роза, возвратившись из магазина, увидела,  что  мальчик
сидит на полу, на ковре, и играет с резиновой игрушкой. И  тут  у  синьоры
Розы сжалось сердце... Тино... Ее Тино вдруг показался ей очень маленьким,
гораздо меньше, чем он  был  до  того,  как  она  ушла  в  магазин...  Она
бросилась к нему, взяла на руки, стала звать, ласкать... Ну слава богу, ей
только показалось! Тино был такой же  большой  и  такой  же  тяжелый,  как
прежде, и так же весело играл с резиновой лошадкой.
   В другой раз бухгалтер Бьянки и синьора Роза на минуту оставили Тино  в
гостиной, а вернувшись, страшно удивились:
   - Тино!
   - Тино!
   Мальчик поднял на них глаза  и  улыбнулся...  Синьора  Роза  облегченно
вздохнула:
   - О господи, как я испугалась!
   - И я тоже!
   - Мне показалось, что он вдруг... как будто уменьшился - стал худеньким
и совсем маленьким.
   - И мне тоже в первую минуту показалось, что  он  стал  маленьким,  как
кукла.
   - Что же это было?
   - Странно, что мы оба...
   - Знаешь, а ведь так уже было однажды. Я вернулась из  магазина,  а  он
сидит такой маленький-маленький, совсем крохотный...
   В тот день бухгалтер Бьянки и синьора Роза более или менее успокоились.
Но потом такая же история повторилась еще несколько раз.  Тогда,  понятное
дело, они решили обратиться к врачу. Врач осмотрел Тино, измерил его рост,
вес, велел ему произнести "тридцать  три",  попросил  покашлять,  послушал
легкие, сунув ложечку в рот, посмотрел горло и наконец сказал:
   - По-моему, прекрасный ребенок. Крепкий, здоровый, совершенно здоровый!
   - Но, доктор... Как же тогда понимать...
   - Как понимать?.. Давайте проведем опыт. Выйдем из комнаты, оставим его
на минутку одного и посмотрим, что будет.
   Так и сделали - вышли из комнаты, стали за  дверью,  прислушались  и...
ничего не услышали! Тино не плакал и не двигался,  словно  его  там  и  не
было. А вернувшись в комнату, они увидели, что Тино опять стал  маленьким,
совсем маленьким, просто крохотным. Но только на несколько мгновений! Едва
он увидел папу, маму и доктора, тотчас снова стал таким же, как прежде,  -
замечательным краснощеким крепышом и для  своего  возраста  даже  довольно
крупным.
   Тогда доктор сказал:
   - Я понял! Я понял, в чем дело! Это не просто  болезнь.  Это  редчайшее
явление. Такое отмечали только однажды в Америке, сто лет назад.
   - Что же это такое? - заволновался бухгалтер Бьянки.
   - Это опасно? - забеспокоилась синьора Роза.
   - Нет, не опасно, думаю, что нет. Это... Как бы вам сказать...
   - Что же это?
   - Скажите, доктор, не мучайте нас!
   - Успокойтесь, синьор, - ответил врач,  -  нет  никаких  оснований  для
волнений. Просто ваш ребенок совсем не может  оставаться  один.  Когда  он
остается один, он уменьшается. Вот и  все.  Ему  непременно  нужно  чье-то
общество, понятно?
   - Но мы никогда не оставляем его одного!
   - Почти никогда...
   - Понимаю, понимаю. Но речь идет не об этом. Ребенок  должен  играть  с
детьми своего возраста, вы понимаете? С братиком, с  друзьями,  соседскими
детьми. Очевидно, надо отправить его в детский  сад,  чтобы  у  него  были
товарищи по играм. Вы меня поняли?
   - Да, доктор.
   - Спасибо, доктор. А долго он будет болеть?
   - Как это - долго?
   - Я хочу сказать... Когда он вырастет, ему тоже нельзя будет оставаться
одному? Он так же будет уменьшаться?
   - Сейчас трудно сказать, - ответил доктор. - Но даже если б это было  и
так, может, это не так уж плохо?
   Бухгалтер Бьянки и синьора  Роза  вернулись  с  маленьким  Тино  домой,
впрочем, не такой уж он был теперь и маленький, и стали заботиться  о  нем
еще больше. Со временем у Тино появился братик, сам  он  пошел  в  детский
сад, потом в школу, рос высоким, здоровым, умным и очень живым ребенком. К
тому же он был добрым мальчиком, и все любили его, потому что  он  никогда
сам не затевал драк и всегда старался помирить  драчунов.  Потом  он  стал
юношей, поступил в университет...
   Однажды - ему было уже двадцать лет - он  сидел  у  себя  в  комнате  и
занимался. На этот раз он был один, хотя обычно у него  всегда  собирались
друзья и товарищи. Бухгалтер Бьянки и синьора Роза вдруг  вместе  подумали
об одном и том же.
   - Посмотрим?
   - Не знаю... Прошло столько лет...
   - Давай посмотрим!.. Интересно, неужели до сих пор...
   Они на цыпочках подошли к двери и один за другим заглянули  в  замочную
скважину...

   Первый конец

   ...Посмотрев в нее, супруги Бьянки бросились друг  другу  в  объятия  и
расплакались.
   - Бедный Тино!
   - Бедный наш сынок!
   - Он так и не вылечился, никогда не вылечится...
   Оставшись один, Тино и в самом деле сразу уменьшился и  стал  ростом  с
трех- или четырехлетнего ребенка. Лицо у него было взрослое, брюки на  нем
были длинные, и майка была все та же, зеленая, но выглядел он карликом!
   - Выходит, по-прежнему нельзя оставлять его  ни  на  минуту  одного,  -
вздохнул бухгалтер Бьянки.
   - Может  быть,  это  мы  виноваты,  может  быть,  мы  мало  давали  ему
витаминов? - всхлипнула синьора Роза.
   - Что делать? - спросили они доктора, позвонив ему по телефону.
   - Только не отчаиваться!  -  ответил  доктор.  -  Тем  более  что  есть
прекрасный выход из положения. Жените его на какой-нибудь славной девушке,
у них появятся дети. И уж они-то не оставят его ни на минуту  в  покое!  И
болезнь его пройдет, словно ее и не было.
   - Ну конечно! - радостно воскликнул бухгалтер Бьянки.
   - Ну разумеется! - обрадовалась синьора Роза. -  Как  это  мы  сами  не
догадались?

   Второй конец

   Посмотрев в замочную скважину, супруги Бьянки бросились  друг  другу  в
объятия и заплакали от радости.
   - Какое счастье!
   - Как хорошо!
   - Он не уменьшился!
   - Он здоров!
   Тино и в самом деле не уменьшился не только ни на  один  сантиметр,  но
даже ни на  один  миллиметр  и  продолжал  спокойно  заниматься,  даже  не
подозревая о волнениях, которые испытывали его родители.
   У него было теперь  много  друзей,  много  интересных  дел  и  занятий,
которые привязывали его к жизни, у него было много планов, много надежд  и
еще больше желания работать. А это все такие вещи, которые всегда остаются
с человеком, даже если он сидит, в комнате совсем один и рядом никого нет.
Так что по-настоящему человек никогда не остается в одиночестве.

   Третий конец

   ...Посмотрев в замочную скважину, бухгалтер Бьянки  и  синьора  Роза  с
изумлением уставились друг на друга, не в силах произнести  ни  слова,  да
так и стояли целую минуту.
   - Как же это понимать?
   - Роза, будь добра, приготовь мне кофе, да покрепче, прошу тебя...
   - Да, да, мне тоже надо бы выпить чашечку... Что бы это значило?
   - Неслыханное дело!
   Что же они там увидели?
   Они увидели, что их сын Тино  стал  в  два  раза  выше  ростом,  и  ему
пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о потолок. Руки и  ноги  у
него стали длинными, как у жирафа. Но он, казалось, даже не замечал этого.
Он продолжал заниматься и что-то писал карандашом, который в его  огромных
руках казался крохотным, как зубочистка.
   - Теперь у него другая болезнь, -  вздохнул  бухгалтер  Бьянки,  дуя  в
чашечку с кофе.
   - И тоже очень редкая! - заключила синьора Роза.



        "ИСТОРИЯ С ТЕЛЕВИЗОРОМ"

   Как-то вечером синьор  Веруччи  возвращался  с  работы  домой.  Он  был
служащим и работал, если не ошибаюсь, на почте. Впрочем,  он  мог  быть  и
зубным врачом и инженером... Мы можем представить  его  себе  кем  угодно.
Можем представить его себе с усами? И  с  бородой?  Прекрасно,  значит,  с
усами и бородой. Попробуем вообразить теперь, как он одет,  какая  у  него
походка, как он говорит. Сейчас он что-то говорит про себя. Послушаем  его
тихонько.
   - Домой, домой, наконец-то!.. "Дом родной, приют счастливый,  скромный,
тихий, дорогой..." Не могу больше! Так устал! Целый  день  спешка,  кругом
столько народу, на улице толпа,  сплошной  поток  машин...  Сейчас  приду,
закрою дверь, дамы и господа, и - привет вам всем! Только я вас  и  видел!
Переступлю порог своего дома, и весь мир останется там, за дверями... Хоть
это я еще могу сделать... Вот  так!  Вот  я  наконец-то  и  один...  Какая
красота...  И  прежде  всего  -  прочь  этот  галстук!..  Теперь   сбросим
ботинки... Включим телевизор... И наконец сядем в кресло, положим ноги  на
скамеечку, возьмем сигарету... Ну вот, теперь мне хорошо! И самое  главное
- я наконец один! Я... А вы кто такая? Откуда вы тут взялись?
   Синьору Веруччи  мило  улыбалась  прехорошенькая  синьорина.  Мгновение
назад ее еще не было в комнате, а  теперь  она  сидела  напротив  него  на
диване и, улыбаясь, поправляла свои бусы.
   - Не узнаете? Я же диктор телевидения. Вы включили  свой  телевизор,  и
вот я здесь. Сейчас сообщу вам последние известия...
   Синьор Веруччи возмутился:
   - Имейте совесть! Вы же не на экране телевизора,  как  должно  было  бы
быть, а в моем доме и сидите на моем диване...
   - А какая, скажите вы мне, разница? Ведь когда я на экране  телевизора,
я все равно в вашем доме и все равно разговариваю с вами...
   - Но как вы сюда попали? Я даже не заметил... Вы что же,  вошли  тайком
от меня?
   - Ну не стоит ломать над этим голову... Так  вас  интересуют  последние
известия или нет?
   Синьор Веруччи смирился:
   - Это, конечно, не совсем убедительно... Впрочем, как хотите...
   Хорошенькая синьорина прочистила голос и начала:
   -  Итак:  "По  всей  Англии  продолжаются  поиски   опасного   бандита,
сбежавшего из тюрьмы  "Ридинг".  Комиссар  полиции  заявил,  что,  по  его
мнению, бандит скрывается в лесу..."
   Тут синьор  Веруччи  услышал  голос,  который  доносился  не  с  экрана
телевизора и не от дикторши, а  откуда-то  из-за  его  собственной  спины.
Голос произнес:
   - Чепуха!
   - А это кто еще? - подскочил синьор Веруччи.
   - Да ведь это же бандит! - воскликнула дикторша, не двигаясь, однако, с
места. - Смотрите, он прячется за вашим креслом.
   - Чепуха! - повторил голос. - Так я вам и скажу, где прячусь...
   Синьор Веруччи вскочил, посмотрел в сторону, откуда доносился голос,  и
вскипел:
   - Да как вы смеете! И к тому же вооружен!! Бандит у меня в доме! С  ума
сойти!
   - Но вы сами меня  пригласили!  -  ответил  бандит,  выходя  из  своего
укрытия.
   - Я? Неплохо придумано! Чтобы я да стал приглашать  бандита  к  себе  в
гости выпить рюмочку...
   - Кстати, я не откажусь.
   - От чего?
   - От рюмочки.
   - Да вы не просто бандит! Вы к тому  же  еще  и  наглец!  Во-первых,  я
заявляю вам, что знать вас не знаю! Во-вторых, вы находитесь  тут  вопреки
моему желанию! Вы, синьорина, свидетель.
   -  Нет,  синьор  Веруччи,  -  ответила  дикторша,  -  я  не  могу  быть
свидетелем,  как  бы  вам  этого  ни  хотелось.  Вы  ведь  сами   включили
телевизор...
   - Ах, выходит и бандит...
   - Да, разумеется, и он попал в ваш дом из телевизора, как и я.
   - Короче, - сказал бандит, - вы угостите меня рюмочкой вина или нет?
   -  Пожалуйста,  -  ответил  синьор  Веруччи,  -  проходите,   садитесь,
располагайтесь, как у себя дома! Теперь мне уже ясно, что я тут никто. Это
мой дом, но я здесь не хозяин. Дверь закрыта, окна тоже, но люди  свободно
входят сюда и делают здесь, что хотят...
   - Как вы, однако, тянете с этой рюмкой, - заметил бандит.
   - Ну, а мне продолжать новости? - спросила дикторша.
   И синьор Веруччи ответил:
   - А почему бы и нет? Мне даже интересно, чем закончится эта история.
   И синьорина бесстрастным дикторским голосом стала читать:
   - "Генерал Боло, командующий семантическими войсками, заявил, что вновь
начнет военные действия против республики Планавии и что  война  окончится
не раньше Нового года".
   - Это не совсем верно, - прервал ее какой-то голос, и  дверь  платяного
шкафа с силой распахнулась.
   Синьор Веруччи вздрогнул:
   - Что? Ах, да, понял... Генерал Боло, не так ли? А что вы делали в моем
шкафу?
   - Вряд ли это заинтересует вас, - спокойно ответил генерал.
   - И все же я бы хотел знать, - твердо продолжал синьор Веруччи.  -  Что
вы там делали? Бомбы?.. Бомбы в моем шкафу... В моей квартире! Но какое  я
имею отношение к вашей войне, хотел бы я знать?!
   - Мое дело, дорогой синьор, -  произнес  генерал  Боло,  -  командовать
семантическими войсками и захватывать территорию Планавии, а  не  отвечать
на ваши вопросы. Я  пришел  сказать  синьорине,  что  мое  заявление  было
передано неверно. Я выразился иначе! Я сказал  так:  "Война  окончится  до
Нового года, потому что я уничтожу всех планавийцев, всех до одного, сотру
с лица земли их города, превращу их страну в пустыню!"
   Тут в разговор пожелал вмешаться бандит:
   - Нет, вы только послушайте его! Какое рвение! Какие планы! А за  мной,
жалким воришкой, гоняются по всей Англии. Хотел бы я все-таки  знать,  кто
же из нас двоих настоящий бандит?..
   - А я, - закричал синьор Веруччи,  -  хотел  бы  знать,  когда  вы  все
уберетесь отсюда? А вы, милая синьорина, и вы, синьор бандит, и вы, синьор
генерал!.. Это мой дом, и я хочу остаться в нем один! Что вы делаете и что
болтаете, меня совершенно не интересует.  Но  я  найду  на  вас  управу  и
выпровожу вас всех вон! Я вызову полицию  и  обвиню  вас  в  том,  что  вы
ворвались в мой дом. Вот так! Я позову  и  карабинеров,  и  регулировщиков
уличного движения, и пожарных...  Всех  позову!  Я  хочу  наконец  понять,
хозяин я в своем доме или нет... Я хочу наконец...
   Но, по мере того как диктор  телевидения  продолжала  читать  последние
известия,  квартира  синьора   Веруччи,   который   намеревался   спокойно
отдохнуть, заполнялась самыми различными людьми.  Тут  оказались  какие-то
изнуренные от голода  люди,  замученные  муштрой  солдаты,  выступающие  с
речами политические деятели, застрявшие в дорожной "пробке" автомобилисты,
тренирующиеся  спортсмены,  бастующие  рабочие  и  даже  пилот,   которому
предстояло сбрасывать бомбы... Разноголосая речь, крики, шум, гвалт, пение
и ругань на всех языках мира смешивались с ревом моторов, взрывами бомб  и
грохотом танков.
   - Хватит! - закричал синьор  Веруччи.  -  Это  предательство!  Насилие!
Хватит! Хватит!

   Первый конец

   Внезапно раздался громкий звонок в дверь.
   - Кто там?
   - Откройте!
   О, слава богу, это были  карабинеры.  Их  вызвал  сосед,  обеспокоенный
сильным шумом и взрывами в квартире синьора Веруччи.
   - Ни с места! Руки вверх! Предъявите документы!
   - Спасибо! - вздохнул синьор Веруччи, опускаясь на свой любимый  диван.
-  Спасибо!  Уведите  их  всех!  Я  никого  не  хочу   видеть!   Это   все
подозрительные люди.
   - И синьорина?
   - И она тоже! Она не имела никакого права приводить ко мне  в  дом  всю
эту свору.
   - Согласен, синьор Веруччи, - сказал сержант карабинеров, -  вы  имеете
полное право на свою личную жизнь. Я всех отправлю  в  тюрьму.  Хотите,  я
приготовлю вам кофе?
   - Спасибо. Я сам. Только без кофеина. Иначе не усну.

   Второй конец

   Вдруг... синьор Веруччи умолк. У него  мелькнула  одна  очень  неплохая
мысль. Улыбаясь всем, кто с любопытством поглядывал на него,  он  тихонько
приблизился к телевизору, и, убедившись, что никто не сумеет помешать ему,
неожиданно резким движением выключил его.
   Первой исчезла дикторша.  За  нею  один  за  другим  пропали  бандит  и
генерал, певцы и атлеты, армии и народы. Как просто, не правда ли?
   Достаточно выключить телевизор, и мир тут  же  исчезнет,  останется  за
пределами нашего дома, вернет нам покой...
   Оставшись победителем на поле боя, синьор Веруччи улыбнулся сам себе  и
закурил трубку.

   Третий конец

   Вдруг... синьор Веруччи замолчал.
   Он понял?
   Да, он понял.
   Что?
   Что недостаточно закрыть двери, чтобы отключиться от мира, от людей, от
их горестей и проблем.
   Что никто не сможет радоваться жизни, зная -  а  для  этого  достаточно
включить телевизор, - что есть еще люди, которым плохо, которые страдают и
умирают, далеко или близко, но на одной с нами Земле, а она у нас  у  всех
одна, она - наш общий дом.



        "СТО ЛИР В КАРМАНЕ"

   Жили-были три брата. И были они такие бедные, что просто не знали,  как
свести концы с  концами.  Однажды  вечером  укладывались  они  спать,  как
всегда, на голодный желудок, а старший из них вдруг и говорит:
   - Знаете, братья мои, так дальше жить нельзя. Наш клочок земли не может
прокормить нас всех. Завтра я уйду от вас. Пойду бродить по свету, счастья
искать. И если оно мне улыбнется, вернусь домой, и вы заживете богачами.
   И на следующее утро он ушел. Шел он, шел,  наступил  вечер,  а  он  все
идет.
   Наконец пришел он в одну остерию,  поужинал  куском  хлеба  с  сыром  и
поискал, где бы прилечь. В комнате собралось уже немало  народу,  но  одна
свободная кровать все же нашлась. Он улегся на нее и уснул крепким сном.
   Проснулся он рано, как все крестьяне, до зари.  Оделся,  расплатился  с
хозяином  и  пошел  дальше.  Он  уже  предостаточно  прошагал,  как  вдруг
понадобилось ему высморкаться.  Сунул  он  руку  в  карман  за  платком  и
удивился:
   - Что это? Монетка в сто лир! Да у меня никогда не было таких  денег  в
карманах... А, понимаю! Это, должно быть, чужие штаны. Наверное, в темноте
я перепутал их со своими. Да только они ничуть не лучше моих  -  такие  же
старые да рваные. Стоит ли возвращаться, чтобы менять их. А что еще тут  в
кармане? Еще одна монетка в сто  лир!..  Мне  казалось,  тут  была  только
одна... Говорят, где две, там и три... Посмотрим, нет ли там и  третьей...
Так и есть! Выходит, у меня теперь триста лир! Мой дневной заработок!
   И даже больше, чем дневной,  потому  что  всякий  раз,  как  только  он
опускал руку в карман, находил там  сто  лир.  И  он  уж,  разумеется,  не
уставал доставать эти монеты - все вытаскивал и вытаскивал,  вытаскивал  и
вытаскивал. Целая горка монет набралась  уже,  а  карман  неутомим  -  все
выдает и выдает ему по сто лир. Парень был прямо вне  себя  от  радости  и
бегом пустился обратно домой. Примчался и кричит:
   - Братья! Братья мои! Мне повезло! Смотрите, что  я  нашел!  -  и  стал
доставать из кармана монеты.
   - В самом деле - сколько денег!
   - А я могу и еще достать! Сколько хотите!
   - Может, ты нашел машину, которая делает деньги?
   - Ну да! Удивительная и совсем  простая  машина...  Смотрите,  вот  сто
лир... Вот еще... Еще... И еще...
   - Молодец, - сказал второй брат. - Только мы  не  можем  жить  за  твой
счет. Это было бы несправедливо. Завтра и я отправлюсь на поиски  счастья.
Раз оно улыбнулось тебе, улыбнется, конечно, и мне, и  мы  втроем  заживем
как настоящие господа...
   И на следующее утро он отправился в путь. Остановился,  как  и  старший
брат, в той же  остерии,  переспал  ночь  в  той  же  комнате,  а  поутру,
проснувшись, надел  штаны  своего  соседа  и  ушел.  Отойдя  подальше,  он
остановился и принялся шарить в карманах:
   - Посмотрим, повезет ли и мне... В этом кармане пусто...  А  в  этом...
Что-то есть!.. Нет, это не монетка...  Какая-то  бумажка...  Да  ведь  это
тысяча лир! Может, еще одна найдется? Так и есть! И еще одна... И еще! Ну,
теперь я богат!
   Действительно, карман, стоило сунуть туда руку, всякий раз выдавал  ему
тысячу лир. Выходит, эти штаны тоже были волшебные!
   Второй   брат,    понятное    дело,    поступил,    как    и    первый.
Довольный-предовольный, он поспешил домой и еще издали закричал:
   - Братья! Братья! Мне тоже повезло! И даже еще больше! Смотрите!
   В самом деле, - как много денег!
   - И я могу достать из своего кармана еще сколько угодно,  стоит  только
захотеть!
   - Выходит, и ты нашел машину, которая делает деньги, - вздохнул младший
брат. - Ладно, завтра и я отправлюсь искать удачи. Раз повезло вам  двоим,
почему же не попробовать и мне?
   - Да в этом вовсе нет никакой нужды! - сказали  старшие  братья.  -  Мы
вдвоем теперь можем иметь столько денег, сколько нам нужно.
   - Спасибо за вашу доброту, но я не хочу жить за ваш счет.  Я  сам  хочу
найти свое счастье.
   И, собрав пожитки, младший брат тоже отправился в дорогу. Шел  он  шел,
пришел в ту же остерию, поужинал и лег спать. А когда проснулся...
   Тут история обрывается, и мы сами должны  закончить  ее.  Я,  например,
думаю, что она могла бы иметь три таких конца.

   Первый конец

   Младший брат нашел в кармане миллион лир. Всякий раз,  как  сунет  туда
руку, достает миллион. Еще миллион. И  еще...  Так  что  денег  в  кармане
оказалось, пожалуй, побольше, чем в итальянском банке.
   Возвратился он домой. Братья устроили  большой  праздник  с  музыкой  и
фейерверком. И, чтобы им никто не завидовал, раздали деньги всем  соседям,
всем знакомым и даже совсем незнакомым людям.
   И никому даже в голову не пришло украсть у них эти волшебные  штаны.  В
самом деле - зачем? Ведь братья никому не отказывали в деньгах, сколько бы
у них ни просили - сто лир или сто миллионов лир.
   Сейчас братьев уже давно нет в живых. Но если вы придете в  город,  где
они жили, вам непременно покажут в местном музее их штаны, которые лежат в
витрине рядом с саблей знаменитого генерала Паструфациетто.

   Второй конец

   Младший брат нашел в кармане такую записку: "А теперь хватит. Уж  очень
вы все жадные!" И подпись: "Волшебник, который дарит волшебные штаны  кому
захочет".

   Третий конец

   Младший брат тоже нашел в кармане миллион лир. Он положил его в мешок и
снова полез в карман. И снова достал миллион лир. "Хотел  бы  я  знать,  -
подумал он, - чьи же все-таки это деньги? И могу  ли  я  их  взять?  Может
быть, кто-то дарит  их  мне?  Я  лично  не  собираюсь  ни  у  кого  ничего
воровать".
   Он тут же вернулся в остерию и стал спрашивать у людей:
   - Признавайтесь, кто надел мои штаны вместо своих?
   Постояльцы стали рассматривать свои штаны. Кое-кто осмотрел  даже  свою
куртку и рубашку.
   А в дальнем углу сидел какой-то неприметный  человечек,  который  и  не
подумал посмотреть на свои штаны, а продолжал есть. На нем-то и  оказались
штаны младшего брата.
   - Извините, - говорит младший брат, - мы с вами перепутали штаны. Надо,
наверное, поменяться?
   А человечек пьет свой кофе и молчит.
   - Ну так как же? - продолжает младший брат.
   Человечек намазывает маслом ломтик хлеба и опять как будто не слышит.
   - Не хотите ли забрать свои штаны?
   - Ох-ох, и надоел ты мне!  -  рассердился  вдруг  человечек.  -  Поесть
спокойно нельзя! Забирай свои проклятые штаны...
   Он снял штаны и швырнул их на стол. Младший  брат  переоделся,  оставил
чужие штаны и ушел.
   А потом, пройдя немного, сунул руку в карман и нашел там... миллиард! А
затем еще миллиард. И еще один. С ума сойти, какие бывают истории!



        "БОЛЬШАЯ МОРКОВКА"

   А теперь я расскажу вам историю про самую большую  на  свете  морковку.
Вы, конечно, уже не раз слышали про нее, но, по-моему, все  же  дело  было
так.
   Как-то раз посадил крестьянин в своем огороде морковь и стал  ухаживать
за ней: поливал, выпалывал сорняки - словом,  делал  все  как  полагается.
Когда пришло время, принялся собирать  урожай  -  выдергивать  морковь  из
земли. И вдруг ему попалась какая-то особенно большая морковка.  Тянет  он
ее, тянет, а вытянуть не может. Пробует  и  так,  и  этак,  да  не  может!
Наконец не выдержал, позвал жену:
   - Джузеппина!
   - Что случилось, Оресте?
   - Иди-ка сюда! Такая морковь попалась... Ни за что не хочет вылезать из
земли! Иди, взгляни-ка...
   - И в самом деле, большущая какая!
   - Давай сделаем так: я потяну морковь, а ты тяни  меня  за  куртку.  Ну
готова? Взяли! Еще, еще! Тяни!
   - Лучше я потяну тебя за руку, а то куртка порвется.
   - Давай за руку. Ну сильней! Нет, никак не вытяну! Позови-ка сына, а то
я уже весь выдохся...
   - Ромео! Ромео! - зовет Джузеппина.
   - Что случилось, мама?
   - Иди-ка сюда! Да побыстрей!
   - Но я делаю уроки.
   - Сделаешь потом, а сейчас помоги! Смотри, вот эта  морковка  никак  не
хочет вылезать из земли. Я потяну отца за одну руку, а ты за другую, а сам
он потянет морковку. Может, так и вытянем...
   Оресте поплевал себе на ладони, потер руки, собрался с силами.
   - Ну готовы? Раз-два! Взяли!  Тяните!  Ну  еще!  Еще!  Нет,  ничего  не
получается...
   -  Это,  должно  быть,  самая  большая  морковка  на  свете,  -  решила
Джузеппина.
   - Надо дедушку позвать на подмогу! - предложил Ромео.
   - А ну позови! - согласился отец. - Мне одному не вытянуть.
   - Дедушка! Дедушка! Иди-ка сюда! Да поспеши!
   - Спешу, родной, спешу!.. Да только нелегко мне... В твои годы  я  тоже
быстро бегал, а теперь... Что стряслось?
   Дедушка прибежал запыхавшийся и уже усталый.
   - Тут у нас выросла самая большая на свете морковка, - объяснил  Ромео.
- Втроем не можем вытянуть. Поможешь?
   - Как не помочь, родной!
   - Сделаем так, - сказал Ромео. - Ты тяни меня, мы с мамой потянем папу,
а он морковку... Если и на этот раз не вытянем...
   - Ладно, - согласился дедушка, - погоди только...
   - А что?
   - Да вот положу трубку в сторонку. Нельзя же  делать  сразу  два  дела.
Надо или курить или работать, не так ли?
   - Ну начали! - сказал Оресте. - Все готовы? Раз-два!  Взяли!  Еще  раз!
Еще раз! Взяли!
   - Ой, помогите!
   - Что случилось, дедушка?
   - Не видишь разве - упал! Поскользнулся и упал. Да к тому же  прямо  на
трубку...
   Бедный старик даже штаны себе прожег.
   - Нет, так ничего не выйдет, - решил Оресте. - Ромео, а ну-ка сбегай  к
Андреа да позови его на помощь.
   - Пусть уж тогда придет с женой и сыном  -  всей  семьей,  -  предложил
Ромео.
   - И то верно, - согласился отец. -  Надо  же,  какая  морковища!..  Про
такую можно и в газету сообщить.
   - Может, телевидение позовем? - предложила Джузеппина. Но ее  никто  не
поддержал.
   - Телевидение... - проворчал Оресте. - Лучше позовем соседей и  вытащим
ее сначала...
   Короче говоря, пришел Андреа, пришла его жена, пришел их  сын,  правда,
еще совсем маленький - пятилетний мальчик, так что  силенок  у  него  было
немного...
   А тем временем-уже все село прослышало про  большую  морковку.  Шутя  и
переговариваясь, люди потянулись к огороду.
   - Да это вовсе и не морковка, - сказал кто-то, - тут у вас кит сидит!
   - Киты в море плавают!
   - Не все! Я видел одного на ярмарке...
   - А я видела в книжке...
   Люди подзадоривали друг друга:
   - Ну-ка, попробуй и ты, Джироламо, - ты же у нас силач!
   - Я не люблю морковь! Предпочитаю картошку.
   - А я - фрикадельки!
   С шутками да прибаутками тянут-потянут, а  вытянуть  не  могут.  Уже  и
солнце к закату клонится...

   Первый конец

   А морковку так и не вытащить!
   Все село пришло помогать, а не вытащить!
   Собрался народ из соседних сел - ни в какую!
   Пришли люди из дальних сел, а морковка ни с места.
   В конце концов обнаружили, что большая  морковка  проросла  через  весь
земной шар, а на противоположной стороне Земли ее тянет другой крестьянин,
и ему тоже помогает вся деревня. Так что получилось как  бы  перетягивание
каната, и конца ему, видно, никогда не будет.

   Второй конец

   Уже и солнце к закату клонится,  а  они  все  тянут  и  тянут.  Наконец
вытянули! Только и не  морковку  вовсе,  а  тыкву.  А  в  ней  сидят  семь
гномиков-сапожников и шьют башмачки.
   - Что же это  такое?  -  рассердились  гномики.  -  С  какой  стати  вы
отнимаете у нас наш дом и нашу мастерскую?! Ну-ка, суньте тыкву обратно  в
землю!
   Люди испугались и убежали. Все убежали, кроме дедушки. Он и  спросил  у
гномиков:
   - Нет ли у вас спичек? У меня трубка потухла.
   Подружился дедушка с гномиками.
   - Я бы с удовольствием, - сказал дедушка, - перебрался  жить  к  вам  в
вашу тыкву. Не найдется ли там места и для меня?
   Услышал это Ромео и закричал издали:
   - Если ты пойдешь туда, дедушка, то и я хочу!
   И Джузеппина закричала:
   - Ромео, сыночек, я за тобой!
   И Оресте закричал:
   - Джузеппина, а как же я без тебя?!
   Гномики рассердились и скрылись под землей вместе со своей тыквой.

   Третий конец

   Тянут они тянут... Народу собралось много - значит, и силушки немало. И
вот морковка вылезает - медленно, сантиметр за сантиметром, но вылезает из
земли.  И  такая  она  большая  оказалась!  Чтобы  отвезти  ее  на  рынок,
понадобилось двадцать семь грузовиков и один трехколесный велосипед.
   Нет такого дела, которое было бы не под силу людям, если они берутся за
него все вместе и работают дружно и весело.



        "КОТ-ПУТЕШЕСТВЕННИК"

   Как-то раз в поезд, который должен был отправиться из Рима  в  Болонью,
вошел кот. Вообще-то коты в поездах не такая  уж  редкость,  правда,  чаще
всего они сидят в корзинках или в каких-нибудь продырявленных -  чтобы  не
задохнулись - коробках. Бывает, даже бродячие коты встречаются иной раз  в
поездах, и ничейные, и просто заглянувшие сюда случайно в поисках мышей...
Но этот кот, о котором идет речь, был настоящий путешественник и  ехал  он
вполне самостоятельно.
   На плече у него висела черная сумка, как у адвоката, но при этом он все
же был не  адвокатом,  а  котом.  На  носу  у  него  сидели  очки,  как  у
близорукого счетовода, но он не был счетоводом, и зрение имел отличное. Он
был в очень модном пальто и очень модной шляпе, как знаменитые артисты, но
он был не артистом, а котом.
   Он вошел в купе первого класса и  расположился  на  свободном  месте  у
окна. В купе уже сидели другие пассажиры - синьора, которая ехала в Ареццо
навестить сестру, почтенный господин, направлявшийся в Болонью по делам, и
молодой человек, который ехал  неизвестно  куда.  Появление  кота  вызвало
среди пассажиров некоторое оживление.
   Синьора сказала:
   - Какой замечательный кот! Кис-кис-кис... Ты  едешь  совсем  один,  как
взрослый, да?
   Почтенный господин сказал:
   - Будем надеяться, что у него нет блох.
   - Разве не видите, какой он чистый? - заметила синьора.
   - Будем надеяться... Но вообще-то, уважаемая синьора, у  меня  аллергия
от кошек. Будем надеяться, что я не заболею гриппом.
   - Но он же не болен гриппом, чего же вы беспокоитесь?
   - Меня, уважаемая синьора, заражают даже те, кто сам не болеет.
   - Кис-кис-кис... Ты, наверное, занял место для своей хозяйки, да?
   - Мяу!
   - Какой приятный голос! Интересно, что он сказал?
   Тут впервые заговорил молодой человек:
   - Он сказал, что у него нет хозяйки. Что он совершенно свободный кот  и
к тому же королевских кровей.
   - Как интересно!
   - Вернее было бы сказать  -  бродячий  кот,  -  неодобрительно  заметил
почтенный господин. - Будем надеяться, что у меня не начнется коклюш.
   - Коклюш? - удивилась синьора. -  Но  кошки  не  болеют  коклюшем.  Это
детская болезнь.
   - Я, уважаемая синьора, в детстве не болел  этой  болезнью.  А  вам  бы
следовало знать, что для взрослых она гораздо опаснее!
   Тут поезд тронулся, и в купе вошел контролер.
   - Ваши билеты, господа!
   Синьора открыла сумочку:
   - Ах, этот билет, куда же я его засунула?.. Подождите, наверное,  он  у
меня здесь... Да, да, слава богу!
   - Спасибо, синьора. А на кота?
   - Но это не мой кот!
   - Значит, ваш, синьор?
   - Еще чего не хватало! - рассердился почтенный господин. -  Терпеть  не
могу кошек! У меня от них поднимается давление!
   - Знаете, а  он  ведь  и  не  мой,  -  сказал  молодой  человек.  -  Он
путешествует самостоятельно.
   - Но билет-то у него должен быть!
   - Не будите его! Он так сладко спит...  Такой  милый,  смотрите,  какая
славная мордочка!
   - Какая бы ни была мордочка, а билет его я должен проколоть!
   - Кис-кис-кис! - позвала синьора. - Котик, милый  котик,  ну  проснись,
посмотри, кто пришел...
   Кот открыл сначала один глаз, затем другой и произнес:
   - Мяу, мяу!
   - Еще недоволен! - проворчал почтенный господин. - Черт знает что! Ему,
наверное, спальный вагон нужен, не иначе...
   - Ничего подобного, - объяснил молодой человек, - он сказал: "Извините,
я задремал..."
   - Задремал, да?
   - Да, похоже, он любит выражаться изысканным слогом...
   - Мяу, мяу! - снова проговорил кот.
   - А теперь что он сказал? - поинтересовалась синьора.
   - Он сказал: "Прошу вас, вот мой билет", - перевел молодой человек.
   - А вы  проверьте  как  следует,  -  посоветовал  контролеру  почтенный
господин, - а то ведь,  знаете,  бывают  еще  такие  бесстыжие  пассажиры,
которые с билетом второго класса едут в первом классе.
   - Билет в порядке, синьор.
   - Мяу, мяу, мяу! - громко заговорил кот.
   - Он сказал, - объяснил молодой человек, - что должен был бы  обидеться
на вас за все ваши замечания, но не  делает  этого  из  уважения  к  вашим
сединам.
   - Сединам? Но у меня же нет волос! Я лыс!
   - Мяу, мяу!
   - Он говорит, что прекрасно это видит, но если бы у вас были волосы, то
они были бы седые.
   Синьора вздохнула:
   - Какой вы молодец, что понимаете кошачий язык! Как это вам удается?
   - Это нетрудно. Надо только быть очень внимательным.
   - Мяу! Мяу!
   - Сколько можно болтать! - проворчал почтенный господин. - Ни минуты не
может помолчать!
   - А что он теперь сказал? Что сказал? - опять заговорила синьора.
   - Он спросил, не разрешите  ли  вы  ему  закурить,  -  перевел  молодой
человек.
   - Да, конечно, конечно! О, смотрите, он и мне предлагает сигарету...  И
помогает закурить! Как настоящий курильщик.
   - Если он курит, значит, он и есть  курильщик,  -  проворчал  почтенный
господин. - Что ж он, по-вашему, должен быть охотником на львов, что ли?
   - Мяу, мяу!
   - Он сказал: "Какая сегодня хорошая погода! А вчера был такой пасмурный
день. Будем надеяться, что и завтра будет так же хорошо, как  сегодня.  Вы
далеко едете, синьоры? А я в Венецию, по семейным делам".

   Первый конец

   Оказалось,  молодой  человек,  который  ехал   неизвестно   куда,   был
чревовещателем, фокусником и иллюзионистом. И все это были его проделки.

   Второй конец

   Оказалось, что это был  совсем  не  настоящий  кот,  а  робот  -  очень
дорогая, роскошная игрушка, которая поступит в продажу еще только к Новому
году.

   Третий конец

   Такого кота, конечно, нет и никогда не было. Но как было бы  прекрасно,
если б мы когда-нибудь и в самом деле научились разговаривать с животными!
Если не со всеми, то хотя бы с кошками.



        "КАКИЕ КОНЦЫ СКАЗОК НРАВЯТСЯ АВТОРУ"

   Волшебный барабан

   Первый конец этой сказки мне не нравится - как может  веселый,  славный
барабанщик стать вдруг ни с того ни с сего грабителем  с  большой  дороги?
Третий конец меня тоже не устраивает. Мне кажется,  глупо  нарушать  такое
хорошее  волшебство  ради  удовлетворения   простого   любопытства,   хотя
любопытство, конечно, не порок. Если б ученые  не  были  любопытными,  они
никогда не сделали бы никаких открытий. Я за второй конец.

   Хитрый Буратино

   Первый конец никуда не годится, потому что не может быть, чтобы  хитрый
Буратино после всех этих обманов вдруг ни с того  ни  с  сего  стал  таким
добрым. И я не знаю, какой же выбрать конец - второй или третий. Второй  -
забавнее, а третий - хуже.

   Эти бедные привидения

   Первый конец невозможен. Я не верю, чтобы на Земле  оказались  все  эти
страшилища. Второй конец - забавен, но не для бедных лягушек. Я за  третий
конец, еще и потому, что он позволяет продолжить сказку.

   Собака, которая не умела лаять

   Я решительно за третий конец. Важно найти хорошего учителя. Это важнее,
чем стать звездой конного цирка или каждый день получать миску с едой.

   Дом в пустыне

   Первый конец - веселый, но нелепый. Второй был бы хорош, но невероятен:
этот синьор Монетти не из тех, кто  способен  посочувствовать  человеку  в
беде. Предпочитаю третий конец, хоть он и довольно грустный.

   Дудочник и автомобили

   Мне нравится третий конец. Надо объяснять, почему? Не думаю.

   Круг по городу

   Первый конец - для мечтателей. Второй - для пессимистов.  Я  за  третий
конец - мне нравится, что Паоло пожертвовал своей мечтой,  прекрасной,  но
абстрактной, ради того, чтобы помочь  делом  тому,  кто  нуждается  в  его
помощи.

   Шляпный дождь над Миланом

   Примитивен первый конец,  слишком  загадочен  второй.  Пожалуй,  неплох
третий, но непонятно, почему пошел этот шляпный дождь. А впрочем,  так  ли
уж надо это объяснять? Ведь эти падающие с  неба  шляпы  -  такое  веселое
зрелище, что невольно возникает надежда - может  быть,  с  неба  не  будут
падать другие, более опасные предметы, например бомбы, снаряды...

   В чем люди одинаковы

   Первый конец -  неприятный.  Второй  -  очень  несправедливый  -  зачем
красить бедного индейца белой краской? А вот третий вполне годится, но  я,
разумеется, могу и ошибаться.

   Профессор Ужасниус

   Откровенно говоря, я не  знаю,  на  чем  остановиться.  Все  три  конца
кажутся мне занимательными и поучительными. А вам?

   Кто-то плачет

   Я за третий конец, то есть за тот, которого нет. Это довольно  грустно,
но не все же сказки кончаются благополучно,

   Волшебник Вклю-Чу

   Первый конец неудачный: отсталые страны нуждаются не в волшебниках, а в
помощи других, более развитых стран.  Во  втором  конце  волшебник  думает
только о себе,  и  это  плохо.  Мне  нравится  третий  конец,  потому  что
волшебник не боится начать свою жизнь сначала.

   Приключение Ринальдо

   Третий конец, хоть и шутливый, мне кажется  самым  разумным.  Первый  -
слишком слащавый, второй - слишком печальный.

   Кольцо пастуха

   Сразу же отбрасываю первый конец,  потому  что  не  верю,  что  у  этих
несчастных разбойников были такие сокровища. Второй  понравится  тем,  кто
любит приключения, и оптимистам. Третий понравится пессимистам. Думаю, что
и второй и третий позволяют придумать много разных историй и приключений.

   Такси к звездам

   Мне больше всего нравится  третий  конец,  потому  что  я  люблю  яйца.
Вообще-то он едва обозначен, так  что,  если  хотите,  напишите  его  сами
подробнее.

   Как болел Тино

   Довольно занимателен первый конец. Немного  сумасшедший  третий.  Самый
хороший, по-моему, второй, потому что верно говорит пословица,  -  у  кого
много друзей, тот никогда не будет страдать от одиночества.

   История с телевизором

   Какие могут быть споры! Лучший конец - третий. А почему  -  и  так  все
ясно.

   Сто лир в кармане

   Все три конца, по-моему, никуда не годятся. Дело-то ведь в том, что это
не сказка, а просто фантазия человека, который не хочет  трудиться.  Но  и
его, беднягу,  можно  понять,  -  он  ведь  работал  всю  жизнь  и  всегда
зарабатывал так мало, что не мог наскрести в своем кармане и ста лир...

   Большая морковка

   Первый конец - чтоб посмеяться. Второй - чтобы все перепутать. Третий -
самый короткий, но содержит мораль.  Я  знаю,  что  теперь  уже  не  пишут
истории с моралью. Но один-то раз можно...

   Кот-путешественник
   И здесь я за конец, которого еще нет. Я всегда за будущее!
Новая электронная библиотека newlibrary.ru info[dog]newlibrary.ru