ПОЩЕЧИНА ШАРЛОТТЕ КОРДЕ

     Этот стол, как и все у  Ледрю,  был  особенный.  Большой  стол  в  виде
подковы придвинут был к окнам, выходившим в сад, и  оставлял  свободным  три
четверти громадной залы.  За  столом  можно  было  усадить  без  затруднения
двадцать человек. Обедали всегда за ним, все равно,  был  ли  у  Ледрю  один
гость, было ли их два, четыре, десять, двадцать, или он обедал один. В  этот
день нас обедало десять человек, и мы занимали едва треть стола.
     Каждый четверг подавался один и тот же обед.
     Ледрю полагал, что за истекшую неделю  его  гости  ели  другие  кушанья
дома или в гостях у других, куда их  приглашали.  Поэтому  по  четвергам  вы
могли с уверенностью  знать,  что  у  Ледрю  подадут  суп,  мясо,  курицу  с
эстрагоном,  баранью  ножку,  бобы  и  салат.  Число  куриц  удваивалось   и
увеличивалось соответственно количеству гостей.
     Мало ли было гостей или много, Ледрю всегда усаживался на  одном  конце
стола спиной к саду, лицом ко двору. Он сидел в большом кресле с резьбой,  и
уже десять лет он всегда сидел  на  одном  месте,  тут  он  получал  из  рук
садовника Антуана, превращавшегося по четвергам из садовника в лакея,  кроме
простого вина, несколько бутылок старого бургундского вина. Подносилось  ему
вино с благоговейной почтительностью, он откупоривал и угощал гостей  с  тем
же почтительным благоговейным чувством.
     Восемнадцать лет тому назад кое во что  верили,  через  десять  лет  не
будут верить ни во что, даже и в старое вино.
     После обеда отправились в гостиную пить кофе.
     Обед прошел, как проходит всякий обед:  хвалили  кухарку,  расхваливали
вино.
     Молодая женщина ела только крошки хлеба, пила воду и не  произнесла  ни
слова.
     Она напоминала мне ту обжору из тысячи и одной ночи,  которая  садилась
за стол с другими и ела несколько зернышек риса зубочисткой.
     После обеда по установленному обычаю перешли в гостиную.
     Мне, конечно, пришлось сопровождать молчавшую гостью.
     Она подошла ко мне, чтобы взять меня под руку. Была та  же  мягкость  в
движениях, та же грация в посадке, - скажу, та же легкость во всем.
     Я подвел ее к креслу, на которое она улеглась.
     Во время нашего обеда  два  лица  введены  были  в  гостиную  доктор  и
полицейский комиссар.
     Последний явился, чтобы дать нам  подписать  протокол,  который  Жакмен
уже подписал в тюрьме.
     Маленькое пятно крови заметно было на бумаге.
     Я подписал и спросил, подписывая:
     - Что это за пятно? Это кровь мужа или жены?
     - Эта кровь из раны, которая была на руке убийцы, она идет из  раны,  и
я не могу остановить ее.
     - Знаете  что,  господин  Ледрю,  -  сказал  доктор,  -   эта   скотина
настаивает, что голова его жены говорила!
     - Вы полагаете, что это невозможно, доктор?
     - Черт возьми!
     - Вы считаете даже невозможным, чтобы открылись глаза трупа?