Сергей Другаль.
   Василиск


   Уральский СЛЕДОПЫТ - 4, 1986.
   WWW: http://foliant.newmail.ru
   OCR, spellcheck: Олег пичугин


   - Значит,  так,  сказка будет вот о чем,  -  Нури оглядел слушателей,
поправил панамку на чьей-то голове, вытряхнул песок из чьей-то сандалии.

   Не  очень далеко,  но и  не совсем близко,  не очень давно,  но и  не
сказать,  что вчера,  жил-был пес Кузя,  а  по соседству,  через дырку в
заборе, тоже жил-был кролик Капусткин. Иногда они обменивались мнениями.
И как-то пес Кузя сказал:
   - Посмотри, Капусткин, мне хозяин новый ошейник подарил. Правда, ведь
красиво, а? Кролик осмотрел обновку сквозь выпавший сучок.
   - Да,  ошейник тебе к  лицу,  -  ответил он.  -  И  цепь,  которой ты
привязан, тебе тоже идет. Но больше всего мне нравится, когда ты еще и в
наморднике.
   Капусткин так  говорил потому,  что  он  был  зайцем,  а  притворялся
домашним кроликом, чтобы в него не стреляли.
   Нури  закинул руки за  голову,  шевельнул бицепсами.  Самым трудным в
деле  воспитателя  он  считал  необходимость сочинять  сказки  и  сейчас
гордился  удачей,  сказка  получилась.  Акселерат  и  вундеркинд Алешка,
случайно затесавшийся в группу малышей, одобрительно хмыкнул и сказал:
   - Обрати внимание на реакцию слушателей,  воспитатель Нури.  Никто не
усомнился  в  способности  пса  и  кролика  говорить,   это  само  собой
разумеется.  А почему?  Ты не знаешь,  вернее,  ты знал и забыл. А я вот
точно знаю,  ибо я ребенок и помню:  во всех сказках звери говорят. Ведь
сначала все были братьями, люди и звери. И понимали друг друга. Но потом
люди стали плохо себя вести,  звери обиделись,  ушли в  леса,  пустыни и
тундру.  Белый медведь вообще на льдину сбежал.  А  те,  что остались по
доброте,   например,   собаки,   или   из   лени   -   кошки,   или   из
слабохарактерности -  коровы  там  и  прочие  жвачные,  те  замкнулись и
постепенно вообще говорить разучились.  Но память о временах,  когда все
были в родстве,  когда люди понимали зверей, в звериной душе осталась. И
в человеческой тоже...
   Слушатели разбежались.  Нури  и  Алешка  расставили шахматы и  быстро
разыграли дебют.  Детская площадка,  одна  из  многих,  расположенных на
окраине жилого  массива океанского центра  Института Реставрации Природы
(ИРП),   звенела  голосами:   детвора  впитывала  солнце  и   наливалась
жизненными соками.  Пахло  скошенной травой  и  соснами,  радостно  лаял
щенок.
   - Чего  я  понять  не  могу,  так  это  свойств  памяти,  акселерат и
вундеркинд Алешка сделал коварный ход конем и индифферентно отвернулся.
   На  стол спланировал говорящий институтский Ворон,  перебрал в  ящике
битые пешки и  осмотрел доску взглядом знатока.  Алешка подергал его  за
хвост, и ворон предостерегающе раскрыл клюв.