понимаю,  это вы так чтобы меня утешить,  а все разно приятно.  Вы у нас
человек новый,  прямо оттуда,  и  ваше мнение для нас вдвойне дорого.  В
конце концов все, что мы здесь делаем, это ведь для вас. Реальный мир не
может  баз  сказки.  Он,  не  побоюсь  сильного  выражения,  без  сказки
пропадет,  и  вот  тут нам важно знать ваше мнение:  те  ли  мы  делаем,
получается ли у нас?
   - Получается,  -  заверил Нури.  -  То,  что нужно. Это не только мое
мнение.  Вашу  деятельность высоко  оценивает  и  секция  социологов  из
акселератов ползунковой группы.
   - Приятно  слышать,   Нури!  Так  на  чем  мы  остановились?  Да,  на
Василиске...
   Случилось это вскоре после конфликта лешего с  Кащеем.  Надел раз Пан
Перунович шапку,  подключился,  а  контакта нет.  Змееныш шипит,  глазки
сузились, поблескивают неприятно, "Может, я не о том думаю?" - решил Пан
Перунович  и  стал  вспоминать приятное:  как  они  выводили  Жар-птицу.
Цыпленок был покрыт редким розовым пухом,  светился в  темноте и обжигал
ладони,  когда его брали в руки.  Не знали, чем кормить, и зря старалась
подсадная  мачеха-курица,  склевывая  рядом  пшеничные  зерна:  цыпленок
стучал каменным клювиком по зернам,  но не брал их. Все впали в траур. С
таким трудом вывели,  а чего стоило создание термостойкого белка - о том
только Сатон мог бы рассказать, это он координировал деятельность целого
куста НИИ,  которым была поручена работа над белком!  А  что вы  думаете
сотворить сказку без привлечения науки... И подох бы цыпленок Жар-птицы,
когда б  не Иванушка.  Как раз у  него был день рождения,  заявился он в
детскую в  новом кафтане.  Видит,  цыпленок уже  на  боку  лежит -  еще,
правда,  горяченький.  Так жалко ему стало...  Цыпочка ты  моя,  говорит
Иванушка и  берет цыпленка руку,  кладет на  ладонь,  а  тот  один  глаз
приоткрыл и  последним усилием -  хоп,  и  склюнул манжеты жемчужину!  И
вторую!!
   - Понимаете,  Нури, - разволновался, вспоминая, Пан Перунович, - ведь
это  взрослая Жар-птица  и  зерно  клюет,  и  сердоликовую гальку ручьях
находит,  а пока она цыпленок -  только мелкий речной жемчуг потребляет!
Но мы-то откуда могли это знать,  ни в  одном же источнике не указано...
Сижу перед змеенышем,  вспоминаю эти прошлые наши заботы-хлопоты.  И тут
мне подумалось, вы не поверите, Нури...
   Мне вдруг подумалось:  ну и пусть,  ну и подох бы цыпленок - и черт с
ним,  возни меньше было бы, а то у всех волдыри на руках от ожогов, тоже
мне,  забота...  Смотрю,  а змееныш ощерился,  два верхних зубика вперед
выступают,  и  в  щелочке между  ними  капелька такая  прозрачная висит.
Передернуло меня  от  отвращения,  и  злоба  в  сердце  поселялась.  Ищу
глазами,  чем бы змееныша по головке стукнуть,  вижу - у соседней камеры
мерный стержень стоит,  но  не  дотянуться мне до  него.  Сдернул шапку,
только присоски чмокнули,  схватил стержень...  Держу его и думаю:  чего
это  я  так?  страшно мне самого себя стало...  Вы,  Нури,  же  поняли -
контакт установился. Только в обратном порядке: не я на него, а Василиск
на меня своим психополем действовал. Представьте, какова же сила злобы в
маленьком змее  была,  если он  на  меня из  камеры смог подействовать и
такие гнусные мысли во мне пробудить!
   Пан Перунович помолчал,  успокаиваясь.  - Ну, а дальше? Что ж, дальше
все было,  как и должно было быть.  Всем коллективом думали, а понять не