Нури удивился глубине предвидения мудрецов,  которые сочиняли сказки еще
в  те  времена,  когда о  разрушении природы и  речи не было.  Уже тогда
Иван-царевич и волку помогал,  и медведя не обижал, и для зайца морковки
не жалел...
   - Я подумаю, - сказал Нури.
   - Да,  конечно.  Я  вот  тоже  все  время  думаю,  почему в  условиях
информационной скупости природы -  ведь знания даются так дорого - геном
помнит  изначально и  хранит  в  себе  потрясающую по  объему библиотеку
программ, которая отражает весь исторический путь развития организма? Но
эти программы не используются... Тогда зачем они?
   - Я подумаю,  -  повторил  Нури.  - Только сдается мне, что не мнение
мое по коренным вопросам генетики интересует вас.
   - Вы полагаете?
   - Вот именно.  Полагаю,  что у вас крупные неприятности с Василиском.
Мне старик Ромуальдыч намекнул.
   - Это так,  Нури,  это так... Сами на себя беду накликали, но кто мог
знать?  Мы  в  своей работе широко используем древние рецепты,  иногда с
успехом,  чаще без.  А  тут у  кого-то  в  поселке неожиданно закудахтал
черный  петух   семи   годов   от   роду...   Естественно,   мы   решили
воспользоваться моментом. Технология несложная, мы ее воспроизвели...
   Пан Перунович владел и словом, и жестом:
   Нури четко уяснил, как все оно было.
   Вот именно,  они действовали точно по рецепту,  Дождались, пока петух
снес яйцо, и закопали его в кучу навоза, находящуюся в стадии брожения и
потому теплую внутри.  Надо полагать,  что  последующие мутации возникли
как результат комплекса факторов:  температура, бактериологическая среда
вызревания,   первоначальная  гормональная   перестройка   в   организме
петуха...  На двадцать первый день яйцо с  треском лопнуло,  и  вылез из
него глазастый рогатый змееныш -  так, в два пальца длиной. Тут же его -
в  террариум.  Солнце там искусственное,  песочек,  водичка и  все,  что
маленькой змее требуется.  Террариум поместили в волновую камеру,  никто
из  создателей на  радостях домой не  уходит,  и  все по очереди на себя
шапку  ЭСУДа  надевают,  чтобы,  значит,  на  змееныша своим  психополем
воздействовать.  Чтобы  ему  добрые   намерения  и   ласковый   характер
привить и тем зло посрамить, а добро восславить!
   Однако прошло немного времени, и все как-то попривыкли. Ну, Василиск,
он и есть Василиск,  славно, конечно, что древние рецепты не обманули, и
еще лучше, что сказка лишний раз явью обернулась... Но ажиотаж приутих.
   Рассмотрели как-то  попристальней,  а  он  уже на полметра вытянулся,
рожками шевелит,  глаза такие зеленые с  фиолетовым отливом,  капюшончик
бородавчатый раздувается.
   Неотесанный Митяй  тогда  с  шапкой на  голове у  террариума сидел  и
представлял себе  приятное:  как  это  он  в  лунную ночь вдоль зарослей
разрыв-травы из  Леса ползком -  и  на той стороне желуди и  каштаны все
сажает,  сажает,  и будет там дубово-каштановая роща, и кто придет, тому
будет радостно в ней...  Хорошее представлялось легко -  верный признак,
что змееныш в контакте с донором и воспринимает от него охотно. Глядь, а
змееныш на хвосте приподнялся,  раскачивается. Любопытно стало лешему, и
протянул он  руку.  Василиск тут  же  свернулся кольцами на  ладони -  и
ничего,  только холодит ладонь,  но  это  уж  от  него не  зависит.  Тут