Олле, например, никогда не воет.
   - Если я скажу, что не хочется, ты поверишь?
   - Нет,  -  пес надолго замолчал,  поглядывая снизу на человека. - Мне
хорошо,  когда Олле рядом, но он часто уходит без меня, и тогда я вою. У
тебя тоже кто-нибудь уходит? Ну, тот, кого ты любишь?
   Нури не ответил на вопрос,  а  мог бы.  Если кому человек и верит без
остатка,  то,  конечно,  собаке.  И  кто видел собаку,  что не оправдала
доверия?
   Там,  где  они шли,  туман светлел,  и  близкие звезды светили им,  и
вздрагивали вслед шагам махровые ромашки,  А  в  конце прохода откуда-то
сверху спланировал Ворон и сел на плечо Нури.
   - Это наш Ворон, - сказал Гром. - Тот самый.
   Нури поднял руку, и Ворон ущипнул его за палец. - А почему молчит?
   - Умный. Здесь, в Заколдованном Лесу, было гораздо светлее и от луны,
и от глубокого свечения Жар-птицы, расположившейся неподалеку на яблоне.
В  клюве у  нее был зажат длинный стебель какой-то  травы,  надо думать,
приворотного зелья.  А  под  яблоней был  сооружен очень широкий котел с
низким  помостом вокруг.  Возле  помоста стояла  дубовая бадья  и  висел
долбленый ковш.  Под  котлом вспыхивали редкие угарные огни,  и  тогда в
котле  что-то  взбулькивало,  лопались  пузыри,  выпуская  пахучий  пар.
Большой сруб с  мелкими окошками виднелся невдалеке,  а на веревке между
срубом и яблоней висели пучки травы,  пристегнутые бельевыми прищепками,
Под  тускло светящимся окошком сидел,  ничего себе,  Серый Волк,  мерцая
исподлобья зеленым взглядом.
   Гром было ощетинился,  но,  принюхавшись,  вильнул хвостом и убежал в
полумрак,  откуда  доносилось громкое  хрумканье  и  что-то  похожее  на
скрежет зубовный.
   Потом из  темноты оформился Дракон,  вытянул длинную шею к  котлу,  и
Нури застыл,  как завороженный.  Не то чтобы Дракон поражал воображение,
скорее наоборот.  Голова его  была  такой,  какой  и  должна была  быть.
Разноцветные чешуйки,  каждая с  ладонь,  покрывали ее,  и только ноздри
казались  бархатными,   да   отвисала  мягкая   нижняя   губа,   обнажая
полуметровые плоские белые резцы жвачного животного.  В кошачьих зрачках
отражались синие языки костра.  Туловище было плохо различимо,  но  Нури
снова  охватило  ощущение  ужаса,  первобытного и  дремучего.  Борясь  с
дурнотой,  он похлопал Дракона по влажной ноздре:  - Ну, чего уставился?
Вытер пот со лба,  чувствуя,  что уже надоело бояться. Боялся неизвестно
чего там,  на поляне с  единорогом,  испугался травоядной скотины здесь,
где по законам сказки страхи не должны пугать.  А  тем не менее холодный
пот за  ушами -  вполне настоящий!  Дракон покосился на  Нури,  выдохнул
струю горячего воздуха.
   - Уууууу?.. - низкий гул заполнил пространство.
   - Чешите грудь!  -  донесся из  темноты могучий бас.  -  Чего -  "у",
спрашивается,  сроков не знаешь? Дракон вздрогнул и попятился в темноту.
Нури  машинально зачерпнул ковшиком  из  бадьи,  заставил  себя  выпить.
Молоко? - вяло подумал он. Но пахнет медом. Или нет, липовым цветом...
   Страх отходил, словно светлый огонь пробежал по жилам.
   Нури осушил второй ковшик и засмеялся.  Заскрипела дверь,  и из сруба
вышел Иванушка с  большой поварешкой,  похожей на весло.  По дороге сняв
пучок  травы,  он  залез  на  помост и  долго  помешивал варево.  Потом,